автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.09
диссертация на тему: Фольклор финно-угорских народов Поволжья и Приуралья в графике XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фольклор финно-угорских народов Поволжья и Приуралья в графике XX века"

1

кг-

РОССИЙСКИЙ ИНСТИТУТ КУЛЬТУРОЛОГИИ

На правахрукописи

Кудрявцев Владимир Геннадьевич

ФОЛЬКЛОР ФИННО-УГОРСКИХ НАРОДОВ ПОВОЛЖЬЯ И ПРИУРАЛЬЯ В ГРАФИКЕ XX ВЕКА

17.00.09 - теория и история искусства (искусствоведение)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора искусствоведения

Москва 2005

Работа выполнена в Российском институте культурологии Министерства культуры Российской Федерации

Научный консультант:

доктор искусствоведения, профессор

Светлана Михайловна ЧЕРВОННАЯ

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения, профессор, заслуженный деятель искусств Российской Федерации

Михаил Федорович КИСЕЛЕВ

доктор искусствоведения, профессор, заслуженный деятель искусств Российской Федерации

Алексей Александрович ТРОФИМОВ

доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки Удмуртской Республики

Владимир Емельянович ВЛАДЫКИН

Ведущая организация: Научно-исследовательский институт теории и истории изобразительных искусств Российской Академии художеств

Зашита состоится » ■ЛШ-^-Ы— 2005 года в "/У^часов на заседании Диссертационного Совета Д 210.015.01 Российского института культурологии по адресу: 119072, Москва, Берсеневская наб., 20

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского института культурологии (Москва, Берсеневская наб., 20)

Автореферат разослан Ученый секретарь диссертационного Совета

кандидат философских наук В.О.Чистякова

Актуальность темы. Ведущей тенденцией современного художественного процесса в республиках и автономных округах финно-угорских народов Волго-Уральского региона (в Удмуртской, Коми, Марийской, Мордовской Республиках и Ханты-Мансийском автономном округе) становится актуализация этнического наследия финно-угорских народов и творческая интерпретация фольклорных мотивов на основе профессионального мастерства, адекватного новейшим достижениям отечественной и мировой культуры.

Проблема отражения фольклора в изобразительном искусстве финно-угорских народов Поволжья и Приуралья на материале станковой, книжной и журнальной графики до сих пор не была предметом специального искусствоведческого исследования. Ее актуальность определяется объективной эстетической ценностью этого материала, его высоким потенциалом и важнейшей ролью в духовной культуре народов финно-угорского мира. Художники, поднимая в своих произведениях огромный пласт фольклорного сюжетно-образного материала, проникая в глубины мифо-поэтического мышления древних предков, способствуют своим творчеством укреплению духовных и культурных взаимосвязей между волжскими, пермскими, прибалтийскими финнами, уграми и развитию финно-угорской межэтнической солидарности. Процесс взаимовлияния и сближения художественных культур финно-угорского ареала, развивающийся в этнопсихологической парадигме поиска древних корней этнического родства, становится особенно интенсивным в конце XX - начале XXI вв. Это подтверждают выставки последних лет, в которых заметно проявляется фольклорно-мифологический пласт культуры. Во всех регионах финно-угорского мира наблюдается углубление научных исследований и рост интереса общественности к художественно-историческим ценностям родственных народов.

В исследовании графики финно-угорских народов России, прежде всего формирующихся художественных национальных коллективов нынешних суверенных республик Волго-Уральского региона Российской Федерации - Коми, Марий Эл, Мордовии и Удмуртии, диссертантом сделана попытка на междисциплинарном уровне фольклорно-этнографических, историко-искусствоведческих, археологических данных представить основные тенденции преломления фольклора в изобразительном искусстве, этапы становления и перспективы развития. Этот вид искусства сравнительно молод, становление и развитие его в этих регионах вмещается в одно столетие (конец XIX-XX вв. и начало XXI в.), что подразумевает его рассмотрение в парадигме станковой, книжной и журнальной графики, ибо в более широком плане элементы графического искусства можно обнаружить в народном творчестве (резьбе по дереву, вышивке

и т.д.) и в восходящих к глубокой древности памятниках археологических культур (орнаментированная керамика, художественный металл, резьба по кости). Для того, чтобы представить общую историческую картину становления и развития графики, диссертанту необходимо было дать характеристику творчества первых профессиональных финно-угорских художников России, проанализировать графический материал художественных выставок разных лет и полиграфической продукции, включающей важные работы из числа книжной и журнальной иллюстрации. Необходимо было также определить соотношение творческих сил в разных республиках финно-угорского ареала и выделить приоритетное направление в развитии графического искусства на разных этапах, более подробно рассмотреть творчество наиболее ярких и талантливых художников и собрать информативный материал, связанный с развитием графики в регионе с конца XIX века до настоящего времени.

Следует отметить, что диссертация не претендует на исследование профессиональной графики финно-угорских народов России во всей полноте, во всем многообразии тех жанров и видов, в которых работали художники. Диссертант подчеркивает, что сформировавшаяся как светское искусство профессиональная графика финно-угорских народов на всем протяжении XX века (особенно в советский период, когда важнейшие направления его развития стимулировались государственными заказами и определенными идеологическими установками) отличалась огромным сюжетно-тематическим разнообразием, охватывала различные социальные и политические проблемы, отражала многие грани повседневного быта. Она включала иллюстрации к художественным произведениям, к политическим лозунгам и программным директивам весьма широкого содержания. Анализ всего этого огромного материала, достойного многих специальных исследований, не входил в задачу автора.

Цели исследования:

- анализ важнейших тенденций в современном художественном процессе, характерном для культуры финно-угорских народов и связанном с обращением художников с их оригинальной творческой интерпретацией к фольклорному наследию, а также к археологическим и этнографическим материалам;

- исследование роли этого процесса в формировании самобытных творческих коллективов и их интеграции в системе финно-угорской культуры;

- расширение фактологической основы истории искусства финно-угорских народов России;

- введение в научный обиход ряда новых неопубликованных фактов и материалов, источником которых явились выставки, архивные и музейные фонды, а также работы из мастерских современных художников;

- привлечь общественное внимание к богатству художественного наследия и современного творческого процесса, способствуя тем самым повышению востребованности искусства и ответственности художников, совершенствованию эстетического воспитания.

В связи с этим предметом исследования является конкретная проблема, а именно фольклорная тема в графике финно-угорских народов, взаимовлияние графики с основными пластами литературного фольклора, особенности интерпретации эпоса, сказочных, легендарных мотивов (включая широкий комплекс религиозной, языческой, исторической мифологии) в графике различных исторических периодов и в творчестве художников. Эта задача не освобождает автора от необходимости дать общую картину развития графики огромного финно-угорского региона, тем более, что некоторые ее периоды, пласты, творчество многих мастеров оставалось до сих пор неисследованным и неизвестным не только широкой аудитории, но и специалистам.

Результаты изысканий, проведенных диссертантом в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Йошкар-Олы, Казани, Хельсинки, открывают забытые имена художников-графиков. Они претендуют на первую публикацию их произведений и фактов творческой биографии, сознательно включены в текст диссертации даже в том случае, если эти имена, произведения и факты непосредственно не связаны с фольклористикой, однако существенны для воссоздания общей картины развития графического искусства, для понимания того контекста, в котором совершалась интерпретация фольклорной тематики.

Источниковая база настоящего исследования складывается из совокупности тех произведений графического искусства, которые изучались в индивидуальных творческих мастерских художников, на персональных, групповых республиканских и всероссийских выставках, в фондах музеев.

Для осмысления творчества финского графика Агатона Рейнхольма большое значение имела научная стажировка диссертанта в Финляндии (1993). Материалы Научно-библиографического архива Российской Академии художеств, Российского государственного исторического архива, Национального архива Республики Татарстан, Государственного архива Республики Марий Эл использованы автором для восстановления истории графики и общей художественной жизни региона. Кроме того, привлечены материалы архива Музейного ведомства Финляндии, Архива финно-угорского общества (г.Хельсинки), изучены коллекции Национальных музеев и Музеев изобразительных искусств Республик Марий Эл, Мордо-

вии, Удмуртии, Коми, Татарстан, Козьмодемьянского культурно-исторического музея-комплекса, Археологического музея Марийского государственного университета. Для анализа произведений графики автор пользовался издательской продукцией центральных российских издательств, также иллюстративным материалом из книг, журналов и газет республиканских издательств.

Методологические проблемы, которые возникли перед диссертантом с самого начала и таким образом ограничили предмет и обозначили главную проблему исследования, выявились в следующих аспектах:

1) сама постановка вопроса, отраженная в названии диссертации ("Фольклор финно-угорских народов Поволжья и Приуралья в графике XX века"), предполагала, очевидно, междисциплинарный характер исследования с выделением специфических проблем фольклористики. Диссертация написана с точки зрения историко-искусствоведческих исследований, базируется на его методологии. Внимание диссертанта сосредоточено на том, как интерпретируются фольклорные мотивы в творчестве художников, к каким результатам в развитии станковой и книжной графики приводит обращение к мотивам национального (или общего для ряда близких народов) фольклора, какую пластическую выразительность, эстетическую, и духовную ценность он обретает в изобразительном искусстве. Что касается мифологии, содержания, типологии, жанровой структуры, поэтики, истоков фольклорного наследия, особенностей эпоса, литературного творчества, происхождения различных легенд и т.п., то автор не претендует на самостоятельное исследование в этой сфере, используя характеристики и выводы из научной литературы по фольклористике. В диссертации фольклор исследуется не как самостоятельный феномен культуры, а лишь в той мере, в какой он становится философско-мировоззренческой основой, сю-жетно-тематической канвой, базой эстетических реминисценций и перспективой творческих открытий в графике;

2) считая приоритетным направлением исследование национальных художественных культур, творчества художников, связанных своим происхождением и этническим самосознанием с финно-угорскими народами России, у диссертанта с самого начала возникли проблемы несовпадения условных границ понятия национального искусства и национального (или общего для народов финно-угорского мира) фольклора, финно-угорской мифологии, становящейся объектом интерпретации в графическом искусстве. С одной стороны, далеко не все национальные художники финно-угорского региона России (в том числе такие крупнейшие фигуры, как основоположники местных творческих коллективов, нынешние лидеры) проявляют последовательный интерес к фольклору (в этом отношении особенно показательно творчество марийского художника революционной

эпохи А.В. Григорьева). С другой стороны, фольклор представляет собой тематический тезаурус, не только теоретически доступный художникам для иллюстраций и субъективных интерпретаций любой иной этнической среды, географической зоны и даже государственной принадлежности, но и практически часто используемый в искусстве других народов. Сокровища финно-угорского фольклора обретают свою вторую жизнь в графике отнюдь не только одного этнического блока, но и всего мира. Наиболее ярким свидетельством тому могут служить иллюстрации к знаменитому карело-финскому эпосу «Калевала». На протяжении XX века они создавались не только в Карелии, но и в мастерских художников Москвы, Санкт-Петербурга, Таллинна, Хельсинки, так что и в национальном измерении следовало бы вести речь об этом эпосе в русской, финской, эстонской графике и так далее. В диссертации главным предметом исследования является «национальная графика», получившая на протяжении XX века развитие в творчестве марийских, удмуртских, мордовских, коми художников. Это не значит, что диссертация строится на принципах сегрегации (искусственного отрыва) от культур финно-угорских народов Поволжья и Приуралья наследия и современного вклада, который формируется творчеством прежде всего русских, а также проживающими в финно-угорских республиках татар, башкир, немцев и других национальных художников, черпающими свое вдохновение из жизни, древней истории, фольклора, мифологии местных народов. Вряд ли можно было сделать, провести настоящее исследование, исключая творчество постоянно работающих в финно-угорских республиках русских художников, таких как А. С. Баку-левский или И А Михайлин в Республике Марий Эл, А. И. Коровин - в Мордовии, В. Окунь - в Удмуртии и др., уделяющих особое внимание графической интерпретации фольклора;

3) выбор темы и основной проблематики исследования предопределен стремлением диссертанта проследить процессы подъема национального самосознания и этнической мобилизации родственных народов, их духовного единения. В этой связи финно-угорский фольклор рассматривается диссертантом отнюдь не как случайно выбранный и формально ограниченный блок определенных сюжетов, но прежде всего как основа национальной концепции в творчестве того или иного художника, как опора его самосознания, важнейший стимул этнического пафоса. В истории отечественного искусства обращение к фольклорным мотивам, к примеру, иронические «детские игры» примитивистов начала XX века или помпезно дидактические иллюстрации с «правильными» сказочными героями 1950-х годов, имело иное содержательное наполнение, и были художники, которые искали в фольклорном наследии отнюдь не истоки национального возрождения. Однако в контексте современных художественных, этно-политических и этнокультурных процессов фольклорная тема в искусстве

занимает роль, стимулирующую национальное самосознание и внутри-групповую межэтническую солидарность.

Научная новизна исследования. В диссертации впервые дается наиболее полная характеристика графики финно-угорских народов Поволжья и Приуралья. В ней также обоснована историческая периодизация. На основе архивных изысканий, систематической работы на выставках, в мастерских художников выявлены многие ранее неизвестные факты, открыты имена художников, дана оценка наиболее перспективных и тормозящих развитие национальных культур тенденций, проведен последовательный критический анализ тех результатов, к которым приводило обращение мастеров графического искусства к сокровищнице фольклорного наследия. Диссертант рассматривает важные пласты графических разделов художественных выставок разных лет с участием финно-угорских художников, анализирует полиграфическую продукцию, включающую книжную и журнальную иллюстрацию, определяет общее соотношение творческих сил в разных республиках финно-угорского ареала, приоритетные направления развития графического искусства на разных этапах, выделяет творчество наиболее ярких и талантливых художников. Значительный информативный материал, связанный с развитием графики в данном регионе с конца XIX века до настоящего времени, находится в приложении к диссертации - в биографическом словаре художников-графиков.

Фольклорная проблематика определяет основные рамки, в которых рассматривается развитие профессиональной графики финно-угорских народов. Она не мешает диссертанту дополнять эту проблематику более широкими характеристиками творчества мастеров, работающих в разных жанрах и видах искусства, сопоставлять связанные с фольклорной тематикой произведения с графическими сериями, иллюстрациями, станковыми рисунками и эстампом иного тематического направления и содержания, в силу чего общая картина развития графического искусства предстает более полной. Результаты архивных изысканий диссертанта открывают забытые имена художников-графиков, имеют характер первой научной публикации произведений и фактов их творческой биографии и обогащают содержание исследования.

Диссертант обращает пристальное внимание на творчество художников разных национальностей, работающих в многонациональных коллективах российских республик, выявляет вклад многих русских мастеров графики в иллюстрирование и интерпретацию финно-угорского фольклора и ни в коем случае не стремится представить развитие национальных художественных школ в изоляции от всей российской культуры.

Практическое значение работы состоит в том, что сделанные в ней выводы и обобщения, собранный автором материал могут быть использованы при дальнейшем изучении отечественного искусства, при подготовке курсов лекций и издании учебных пособий. Материалы диссертации могут быть включены в научную разработку общей концепции истории отечественного искусства XX века, также работа представляет интерес и для специалистов смежных гуманитарных дисциплин при решении проблем комплексного изучения художественной культуры XX века.

Апробация исследования. Отдельные положения диссертации изложены в монографиях, статьях, материалах конференций, брошюрах, каталогах выставок. В этих публикациях последовательно отражен ход научно-исследовательской работы, посвященной интерпретации фольклора финно-угорских народов Поволжья и Приуралья в графике XX века.

Многие аспекты диссертации нашли отражение в выступлениях и сообщениях, прочитанных на международных, всероссийских, региональных, республиканских конференциях, семинарах, круглых столах (I и II Всероссийские конференции финно-угроведов - Йошкар-Ола; 1994, Саранск, 1999; III и V Международные конгрессы этнографов и антропологов России - Москва, 1999; Омск, 2003; VIII и IX Международные конгрессы финно-угроведов - Ювяскюля, 1995; Тарту, 2000; II и Ш Международные исторические конгрессы финно-угроведов - Таллинн, 1998; Йошкар-Ола, 2003). Также в диссертации использованы итоги коллективных исследований с участием автора в качестве исполнителя проектов РГНФ «Неоязычество в сознании, в культуре и искусстве народов угро-финского ареала России» (руководитель СМ. Червонная, 1998-2001), «Ананьинский художественный металл - северная параллель скифского «звериного стиля» - в контексте мировой истории искусства и музейных ценностей Российской Федерации» (руководитель B.C. Патрушев, 2000-2001) и материалы финляндско-российского и немецко-российского проектов «Международная выставка современного искусства финно-угорских народов "Ugriculture - 2000"» (совместно с Музеем А.-Г. Каллела, руководитель Кати Кивимяки, 1998-2000) и «Язык и культурные традиции в процессе национальной идентификации у волжско-финских народов» (совместно с Институтом финно-угристики/уралистики Гамбургского университета, руководитель ЕА Хелимский, 2002-2003).

Некоторые результаты диссертационного исследования нашли применение в педагогической практике. Диссертантом прочитан спецкурс по традиционной культуре и профессиональному изобразительному искусству финно-угорских народов на историко-филологическом факультете МарГУ и на факультете переподготовки преподавателей изобразительного

искусства и курсов повышения квалификации преподавателей по истории и культуре народов в Марийском институте образования.

Структура и объем. Диссертация состоит из пяти глав, введения, заключения, списка используемой литературы и приложения в виде словаря художников-графиков.

Во Введении обоснована тема, ее актуальность, определен предмет исследования, цели и задачи работы, а также дан обзор источников и литературы, посвященной данной проблематике.

Художественное наследие финно-угорских народов является ценнейшим материалом для научного и художественного осмысления.

I глава диссертации «Финно-пермская культурная традиция: основные пласты фольклора и важнейшие этапы истории древнего искусства финно-угорских народов» посвящена рассмотрению изобразительной системы, в которой нашло преломление религиозно-мифологическое мышление и миропонимание финно-угорских народов; в самобытной художественной традиции определена связь основных пластов фольклора со знаковой и изобразительной системой декоративно-прикладного искусства.

Один из наиболее устойчивых образов в мировоззренческой модели древнего населения края - образ водоплавающей птицы утки - является этноопределяющим признаком. Ее изображение, вероятно, являлось тотемным знаком. С построением мифологической картины мира утке отводится роль устроителя мира, создателя вселенной. А с появлением трихотомической модели мира (нижний, средний и верхний миры) ей отводится роль посредника между мирами. Образ водоплавающей птицы - это, прежде всего, женский образ. Этим объясняется присутствие изображений утки и лебедя исключительно в вышивке женской одежды. Утка - птица, соединяющая две стихии: воздушную и водную. Одним из наиболее ранних культов был культ Небесной богини, посылающей на землю дождь. С небесной богиней связывали и развитие растений, и идею плодородия. Символом и образом Небесной богини и женского начала, возможно, являлись изображения водоплавающей птицы, прежде всего утки, широко встречающиеся в духовной культуре мари. Культ утки сохранился до настоящего времени. Например, утку жертвуют до сих пор в языческих молениях в священной роще марийцы и удмурты. В системе язычества мордвы, марийцев и удмуртов имеется много общего, в ней существует многочисленный пантеон божеств, авторитет служителей культа, наличие особых мест молений, святилища, ритуалы с обрядами жертвоприношений.

Появление культа коня у финно-угров, предположительно, связано с их контактами с южными степными племенами. Своеобразным предшественником коня в искусстве и в мифологии, выполняющим те же функции, был олень или лось. В памятниках Ветлужско-Вятского междуречья первой половины I тысячелетия нашей эры найдены реалистично переданные изображения коней в виде цельнолитых нагрудных подвесок. Часто к ним крепились привески из бубенчиков. Позднее в древнемарийских могильниках 1Х-Х1 вв. (Веселовский и Юмский могильники, Черемисское кладбище) найдены цельнолитые двухголовые коньковые подвески с шумящими конусообразными привесками или привесками в виде «утиных лапок», что подтверждает о связи образа и культа коня с солнцем и богиней природы, так и о сопровождении конем умершего в «другой» мир.

Космогонические представления нашли разнообразное преломление в народном искусстве финно-угорских народов, наиболее распространенными и устойчивыми видами которого являются деревянное зодчество, узорное ткачество и вышивка, декоративная резьба и роспись по дереву. Другие виды искусства, пережившие высокий расцвет в древности, в частности, керамика, художественный металл, резьба по кости, камню, тиснение кожи, представлены лишь в археологических памятниках.

Финно-угорские народы как типичные жители северных лесов издревле почитали деревья. В фольклорном материале образы мирового дерева, мирового столба, мирового океана, мировой горы, космического источника с живой водой были основными элементами в устройстве мира. Разработанная веками система табу способствовала неприкосновенности священных деревьев. Представления о трехчастной структуре мирового дерева прослеживаются в системе жертвенных даров (у удмуртов и мари верхнему миру обычно предназначался так называемый «вверх возносимый» каравай хлеба с маслом, среднему миру посвящались шкуры жертвенных животных, полотенца, ленты, яркие куски ткани, нижнему миру жертвовали кости жертвенных животных, серебряные монеты, пиво, ку-мышку).

Таким образом, языческая мифология претворялась в изобразительном искусстве через изображение животных, которым приписывалась магическая сила или значение тотема, также растений (дерева, цветка, плода), предметов и явлений природы. Они приобретали значение определенного символа и занимали определенное место в мифологической картине мира, в языческом мировоззрении. Элементы геометрического орнамента (ромбы, зигзаги, елочки, ячейки ажурного узора, комбинации линий) также сохранили рудименты изобразительности и несут по-своему зашифрованную, закодированную в знаках информацию не только об окружающем мире, но и о тех силах, которые согласно языческим представлениям формируют иерархию духовных структур, определяют этический порядок и

всю модель мироздания. Весь духовный комплекс свидетельствует о высоком мастерстве, об эстетических вкусах, характере верований населения, способности его кодировать в лаконичной знаковой системе сложную мировоззренческую информацию. Художественное сознание финно-угорских народов подтверждает преемственность культуры в памятниках древности, средневековья и более позднего периода, в них ощутима связь фольклора со знаковой и изобразительной системой декоративно-прикладного искусства. Существование тесно связанных между собой мифологических сюжетов оказывает воздействие на различные проявления этнической культуры, профессионального искусства.

Во II главе диссертации «Освоение фольклора в процессе формирования профессиональной графики финно-угорских народов Поволжья и Приуралья в конце XIX - начале XX вв.» освещается творчество художников, обратившихся к отражению фольклорно-этнографических тем.

В российской и зарубежной литературе, в архивах, музейных и частных собраниях содержатся произведения, которые свидетельствуют о начале проникновения местной тематики в российскую и зарубежную графику.

В диссертации особо выделена роль Казанской художественной школы в подготовке кадров профессиональных художников финно-угорских регионов Поволжья и Приуралья. Возглавляемое Ю.И. Тиссеном граверное отделение школы заложило прочные основы развития графики как самостоятельного вида искусства. А творчество самого гравера и его учеников по-своему воскрешало почти забытые к XX веку традиции граверного искусства в системе казанского книгопечатания. В Казани находила отклик та систематическая пропаганда графического искусства, которую вел журнал «Мир искусства», ставший своеобразным маяком для молодежи. Воспитанники-выпускники Казанской художественной школы (Н.А. Косолапое - в Удмуртии, А.В. Григорьев - в Марийском крае, А.И. Тюлькин - в Башкирии, М.С. Спиридонов - в Чувашии, Н.К. Сверчков - в Мордовии) стали первыми профессиональными художниками. Их творчество формировалось в полинациональной демократической среде, в которой развивалась и несла в себе большой культурный потенциал Казанская художественная школа, поэтому в Казани в равной степени ярко проявляли себя разнонаправленные стилевые течения. Также на основе европейской академической системы художественного образования воспитывались первые художники финно-угорского ареала в Москве, Петербурге, Пензе и других городах.

Особое внимание в главе уделено творческому труду исследователей финно-угорского фольклора, характеру первых иллюстраций, значению

рисунков, накапливавшихся в багаже этнографических экспедиций. Многие из этих рисунков, обнаруженные автором в российских и зарубежных архивах и музеях, впервые вводятся в научный оборот. Наибольший интерес в этом кругу представляют найденные и опубликованные диссертантом рисунки и акварели финского художника Агатона Рейхоль-ма (1857-1887) - участника научных экспедиций, исследовавшего фольклор, культуру и быт финно-угорских народов Поволжья и Приуралья. Его графические произведения, запечатлевшие памятники культуры и наблюдения из жизни финно-угорских народов Поволжья и Приуралья, - итог целенаправленного освоения и отражения в произведениях графики этнографии и фольклора финно-угорских народов. Коллекция Национального музея Финляндии в Хельсинки (Мшесмгайо: Кша агй&о /Фотоизобразитель-ный архив Музейного ведомства Финляндии МУ: КА 8иКЛ 21, 325) содержит в основном рисунки, акварели, эскизы многофигурных композиций из обрядовой жизни. Автор впервые проанализировал художественное наследие графика в статье «Марийская тема в творчестве финского художника Агатона Рейнхольма», опубликованной на страницах научного журнала «Финно-угроведение» (1995, № 5). А. Рейнхольм также подготовил иллюстрации к нескольким томам экспедиционных материалов ученого-этнографа А.О. Хейкеля. Наиболее ценными в его творческом наследии являются самостоятельные станковые графические произведения: «Женщина, играющая на гуслях» (1884), «Черемис керемет» («Свя-шенная роща марийцев»), «Приготовление подсвечника», «Обряд жертвоприношения», «Время обеда» (все - 1885), в которых впервые отражена тема язычества. Финский мастер впервые изобразил этот яркий феномен традиционной культуры. Многофигурные графические рисунки о языческих обрядах имеют композиционную завершенность, не исключено, что они создавались в качестве эскизов к тематическим полотнам, которым ввиду непродолжительной жизни художника не удалось воплотиться в его творчестве. Однако следует высоко оценить творчество А. Рейнхольма, открывшего дорогу изучению этнической культуры и стоявшего у истоков художественных связей финно-угорских народов.

Важным этапом в жизни студента юридического факультета Московского университета В.В. Кандинского, впоследствии одного из основоположников и теоретиков абстрактного направления в искусстве, стала поездка по Коми краю в 1899 году, после которой он окончательно решает стать художником. Кандинский - знаток финно-угорской этнографии. На проводимом Московским этнографическим обществом в 1888 году конкурсе он прочитал лекцию о верованиях пермяков и зырян, за которую жюри присудило первый приз. Эта награда предполагала стипендию за конкретную исследовательскую работу. Его поездка по Коми краю преследовала две цели - изучение крестьянского уголовного права среди на-

родов России для раскрытия принципов примитивного права и сбор материала по остаткам языческой религии среди зырянских рыбаков и охотников. Трудное путешествие сопровождалось дневниковыми записями, рисунками и акварелями (путевой дневник ныне хранится в Национальном музее современного искусства в Париже). В Усть-Куломе Кандинский записывал фольклорный материал (сказания, песни, загадки, легенды о таинственной чуди и их богах, рассказы о водяных и лесных духах). Натурные зарисовки из быта коми способствовали выражению богатого духовного мира, где локальное является более важным, чем универсальное.

Отражением в более поздний период творчества Кандинского-художника явилось примитивное искусство и этнографические материалы о финно-угорском шаманизме. Прообразом трубящего в рог всадника для «Синего всадника» Кандинского послужила работа финского художника А.Галлен-Каллела «Кулерво идет на войну», а всемогущий бог барабана саамского шамана Пейв появляется в другой его картине «Москва 1» («Красная площадь», 1916, ГТГ). Главное место в ней занимает образ солнца, имеющий в себе метафорическое значение. Аналогична концепция и других произведений (например, «Синий крест», 1917). В картине «Вокруг круга» (1940, коллекция Гуггенхейма) воображаемые геометрические формы олицетворяют шаманские группы из ранних этнографических тем.

Далее в диссертации отводится место станковой графике Н.И. Феши-на. В его творчестве фольклорная тема связана с подготовительной работой и выполнением эскизов к картине «Черемисская свадьба» (1907-1908). Эта картина художника была написана в годы учебы в Петербургской Академии художеств. Она экспонировалась в Петербурге (1908), в Мюнхене (1910) и в Питсбурге (1911), где была приобретена в частную коллекцию. В России хранится несколько эскизов к этой картине в музейных коллекциях Казани, Козьмодемьянска, Чебоксар. Натурный материал к ней художник собирал в марийских деревнях Кушня и Липша в 1906-1907 годах. Этот материал на выставках Фешина в Москве и Казани не экспонировался. Десятки подготовительных рисунков к «Черемисской свадьбе» достоверно передают этнический типаж, богатую этнографическую характеристику. Свадебные обычаи марийцев были знакомы Фешину с детства. Два графических эскиза принадлежит Козьмодемьянскому культурно-историческому музею-комплексу. Выбор сюжета и места действия здесь не случаен. Первый вариант изображает сцену свадьбы на зеленой лужайке. Центральную группу второго эскиза составляют два музыканта и пляшущая женщина, возглавляющая свадебную процессию. Ритмически выразительны точно подмеченные динамичные движения, достоверны костюмы и традиционные предметы быта, правдиво изображена стихия народной жизни и свадебного обряда. Будучи выходцем из семьи ремеслен-

ника-столяра, владельца позолотно-иконописной мастерской, Фешин еще в детстве объездил с артелью отца многие поволжские города и деревни, узнал быт и особенности русских, марийских, чувашских деревень. Подготовительные рисунки к «Черемисской свадьбе» отражают местные традиции и обычаи, а портреты «Барабанщик», «Чувашский мальчик», «Пузырист», «Сваха» (1908) достоверно передают национальные типажи. А после демонстрации «Черемисской свадьбы», «Капустниц» (1909), «Обливания» (1911) зарубежная публика обрела новую для себя тему, связанную с традициями народов Поволжья. По окончании Академии художеств с 1909 по 1923 год Фешин вел в Казанской художественной школе занятия в натурном классе и в классе натюрморта, был кумиром молодежи. Высоко ценивший академические основы в подготовке художника, известный живописец много занимался со студентами рисунком. Фешин не обращался к религиозно-мифологическим сюжетам, он разрабатывал тему фольклора, тему традиционных праздничных обрядов и обычаев. Если в графических произведениях финского художника А. Рейнхольма предстает культовая сторона обрядов языческой жизни, то у Фешина - семейно-бытовые, мажорные по колористическому строю праздничные увеселения, где чувствуется стихия народной жизни, вихрь глубоких эмоций. Интерес к своеобразной национальной экзотике прошел через все творчество Фешина: живя в Америке, он создавал портреты индейцев, негров, мексиканцев, пытливо искал особые черты собственно американского характера.

Фольклорная крестьянская тема получила отражение в книжно-журнальной графике. Опубликованные в ежемесячных литературных приложениях к журналу «Нива» за 1901 год гравюры «Старая черемиска» Павлова, «Кугусортинцы» Хелмицкого, «Черемисы, приехавшие с иконой на праздник Первого Спаса» и «Черемисские женщины» Шлюбера представили национальные типы в профессиональной графике, которые могли видеть жители многих регионов России.

В диссертации указывается, что этот период в целом был связан со становлением исследований и накоплением характеризующего различные стороны материальной и духовной культуры финно-угорских народов эмпирического материала, служившего реальной основой для освоения фольклора. Процесс происходил при активной деятельности художников-графиков, в произведениях которых поднималась тема народной жизни, раскрывалась семантика народного искусства, отражались сохранившиеся самобытные обычаи и традиции народов региона.

III глава диссертации «Фольклор финно-угорских народов Поволжья и Приуралья в станковой, книжной и журнальной графике I половины XX века» посвящена интерпретации этнических тем разными по своим творческим устремлениям художниками. В ней

наряду с вопросами становления и формирования полинационального искусства региона особо выделены процессы развития книгоиздательской деятельности и периодической печати на языках финно-угорских народов.

Росту национального самосознания финно-угорских народов способствовали их первые периодические издания: «Марла календарь» у марийцев, «Валда ян» («Светлый путь» на мокшанском, «Сятко» на эрзянском языке) у мордвы, «Муш» («Пчела»), «Кузили» («Муравей») у удмуртов. В диссертации отводится место опубликованному в «Марла календаре» за 1909 год первому иллюстрированному произведению марийской литературы - стихотворению С.Г. Чавайна «Ужара» («Заря») с иллюстрациями казанского графика Э. Спориуса.

С осени 1918 года Казанская Первая Государственная типография стала центром издания периодических изданий на языках народов Поволжья. Здесь выпускали книги и журналы на татарском, удмуртском, чувашском и марийском языках. В 1921 году издательство «Удкнига» становится отделением Госиздата с центром в Ижевске. Первые работы художников были посвящены оформлению обложек и созданию иллюстраций к массовым изданиям и учебникам. Книги на удмуртском языке издавались в разных городах - Казани, Елабуге, Вятке, Сарапуле, Глазове, Ижевске. Оформление удмуртской детской книги вплоть до 1940 года выполнялось в черно-белом цвете, так как типография не располагала оборудованием для цветной печати. Известны многие рисунки удмуртского художника Н. Косолапова на страницах журнала «Кузьыли». Параллельно с его творчеством оценен вклад активно работавших в газетно-журнальной и книжной графике мастеров: Варфоломеева, СП. Ковалева, М.Г. Ременникова.

Издаваемые в середине 1920-х-начале 1930-х годов на страницах журнала «Кенеш» произведения удмуртского фольклора не были проиллюстрированы. Только в издании сборника удмуртских сказок («Удкни-га», 1927) разработана обложка с изображением фольклорных сюжетов, в решении которой использован силуэт. В других изданиях разрабатывалась только шрифтовая часть. Исключением является опубликованная в газете «Гудыри» серия иллюстраций к поэмам об удмуртских богатырях Кедра Митрея, но работа над этим циклом не была завершена. Иллюстрирование произведений фольклора с изображением чудесных и фантастических сюжетов сказок, эпоса было затруднено и подвергнуто критике как проявление чуждой идеологии и религиозных предрассудков.

Перестройка работы издательств разворачивалась в 1924-1925 годах. В Москве в помощь национальным издательствам был организован Центриздат (1924-1931), где работали марийская, удмуртская, коми, мордовская и другие секции. До середины 1930-х годов основной изобразительный материал многих изданий заключался в стилистически разнообразных обложках.

Создание в 1925 году в Йошкар-Оле Марийского книжного издательства также способствовало развитию марийской книжной и журнальной графики. Однако первые попытки в книжном деле были робкими, и полиграфическая база изданий была слаба. Наряду с профессиональными графиками отмечается роль самодеятельных художников (впервые расшифрованы имена П. Николаева, И. Борисова, М. Хохлова, П. Казакова,

A. Месенева). Первые иллюстрированные издания предназначались для детей. Художникам и полиграфистам региона большую практическую помощь оказали своими рисунками московские художники-графики (П. Ермолов, К. Ротов, 3. Головнев, Н. Кокрякова, П. Афанасьев, Л. Лозовский) прежде всего через Бюро клише Центриздата. Они совместно оформляли учебную литературу, выпускаемую Центриздатом, также издаваемый в 1925-26 годах в Москве сатирический журнал на марийском языке «Арслан ден Кестен» («Крот и дубинушка»). Работами первого студента-мари Всероссийской Академии художеств Н.А. Воскресенского (1906-1941/45) также стали иллюстрации к фольклорным произведениям.

В коми искусстве в это время на первый план также выдвигается искусство книжной графики. В этом была своя историческая необходимость, связанная со значением издательского дела, распространением грамотности, с задачами освоения национальной письменности. Из коми молодежи в этот период В. Поляков уезжает в Ленинград и поступает на отделение книжной графики во Вхутеин. После возвращения в 1928 г. на родину он специализируется как график.

К 1920-м годам относится становление профессиональной графики в Мордовии. Значительный вклад в этот процесс внес художник из мордвы

B.А. Березин, работавший с 1919 года в Саранске. В 1908 году он бежал из тобольской ссылки и оказался в Париже, поступил во французскую Академию художеств по классу скульптуры и рисунка, а потом и живописи, занимался в скульптурной мастерской Бурделя, работал вместе с

C.Д. Эрьзей. Березин участвовал на выставках «Независимых». В мае 1917 года он возвратился на родину.

Графика в Мордовии также начинала развиваться со страниц периодической печати. К сожалению, этот пласт национальной культуры остался вне поля зрения мордовских исследователей. Книжно-журнальная графика, ставшая основой для формирования профессионального искусства, сравнительно недавно получила освещение в научной литературе финно-угорских народов Поволжья и Приуралья. С 1928 года в Саранске стал издаваться детский иллюстрированный журнал «Сятко» («Искра»), вокруг которого объединились художники Ф. Сычков, П. С. Учватов, А. И. Арже-каев, Н.Е. Ерушев, ВА Березин, самоучка Б. Баранов. Фольклорный материал в изданиях Мордовского книжного издательства находит широкое воплощение. Период 1920-1930-х годов в Мордовии в области изобрази-

тельного искусства был организационным, выявлялись и собирались творческие силы республики. Художественные выставки в Саранске стали регулярно проводиться с 1932 года. Практическая помощь в становлении изобразительного искусства республики была оказана в те годы Всероссийской Академией художеств.

В конце 1930-х годов в Ижевске печатались первые многокрасочные издания для детей. Именно в фольклорном материале проявлялись образность языка и юмористические мотивы. М.В. Балагушин выполнил цветное оформление удмуртской народной сказки «Зичиен атас» («Лиса и петух», 1940). В целом, как в удмуртской книжной графике, так и в станковой живописи и графике 1930-х годов, наблюдается обращение к народному искусству.

Широко и планомерно история и быт финно-угорских народов России изучается в 1920-1930-е годы на основе материалов, полученных в результате полевых работ этнографических экспедиций, собраний в музеях, письменных и изобразительных источников. Интерес к национальному укладу народов региона ученики Казанской художественной школы проявляли довольно часто и в годы учебы, и после ее завершения. В этом, по мнению диссертанта, сказывается влияние Фешина-педагога и его учеников В.К. Тимофеева, М.М. Васильевой, П.А Радимова, А.Г. Плату-новой и других.

Особо выделена в главе роль причастной к развитию марийской культуры в 1920-1930-е годы уроженки края А.Г. Платуновой (18961966). Ее творчество сформировалось под значительным влиянием авангардистских течений, которые были сильны и популярны среди творческой молодежи Казанской художественной школы последних предреволюционных и первых послереволюционных лет. Хотя она проживала в Казани и Москве, однако выполнила ряд работ в своеобразной лубочной манере, специально рассчитанных для зрителей и издателей Марийского края («Книгоноша в марийской деревне», «Сеанс кинопередвижки в марийской деревне» - 1929, иллюстрации к сказке «Мариец и черт» -1946-47). Поиски повышенной экспрессии, обращение к использованию приемов художественного примитива, в частности, народного лубка, стремление выявить специфику и максимальную выразительность собственно графических средств как в оригинальном рисунке (преимущественно тушью, пером), так и в печатной графике (книжной, эстампе и плакате) последовательно и ярко проявилось в ее творчестве. Грубой ошибкой догматической критики последующих лет было причисление всего этого направления в графике к формализму, ибо в нем было немало талантливого, близкого духу современности, жизнеспособного, нацеленного на совершенствование профессиональной культуры с учетом специфики «графизма». Любовь художницы к графике проявилась не только в

ее личной творческой многогранности, но была связана прежде всего той ролью, какую в художественной жизни Казани 1910-1920-х годов занимало искусство графики, поднятое на высокий уровень такими авторитетными практиками и теоретиками этого популярного вида искусства как П.М. Дульский и П.Е. Корнилов, Н.С. Шикалов и И.Н. Плещинский. Важное значение имел графический коллектив «Всадник», сложившийся в Казани в 1920 году. Основные его задачи были направлены на возрождение культуры эстампа, возрождение искусства книги, иллюстрированной оригинальными авторскими гравюрами, офортами, литографиями.

А.Г. Платунова оказала благотворное влияние на формирование К.Ф. Егорова (1897-1937), творчество которого проникнуто фольклорными истоками. Егоров родился в семье писателя-историка Ф.Е. Егорова. В его творчестве представлены две модели национальной культуры, которые выдвигались эстетической теорией представителей молодой Марийской автономии 1920-х- начала 1930-х годов. Первая модель предполагала развитие национальной культуры в кругу этнографических мотивов, языческих веяний. Идеологами этого направления выступили историки Егоров (отец художника), Мендияров и другие деятели культуры. Близок к этой группе был С.Г. Чавайн. Вторая модель, реализацию которой в художественной практике и теории отстаивал писатель и просветитель В.А. Мухин, заключалась в активизации интернационалистских связей, в развитии искусства по общему для многих народов страны пути, в максимальном выделении этой общности в тематике и в стилистике художественных произведений. Егоров, чье творческое становление пришлось на период острой идеологической борьбы и столкновения этих двух концепций на пути развития национальной культуры, прошел сложную эволюцию от последовательной приверженности той модели национальной самобытности, которую разрабатывал в своих исторических трудах его отец, до активного участия в реализации интернационалистической программы. Все эти работы, ранее нигде не опубликованные, обнаружены диссертантом в частных собраниях (собрании дочери художника O.K. Егоровой в Казани).

В творчестве художника важное место занимает изображение языческих обрядов древних марийцев, обращение к национальному фольклору, мифологии. В ранних графических и живописных произведениях Егорова (к сожалению, почти не сохранившихся, уничтоженных после его ареста) такая ностальгия проявлялась, о чем можно судить даже по их названиям («Тризна», 1925; «Ага пайрем, 1927; «Древний первобытный марийский поселок», «Совет старейшин», 1927-1929). Однако уже в рисунках 1928— 1932 годов и в живописи середины 1930-х годов мы видим более активный интерес к современности.

В 1928 году Егоров участвовал в экспедиции краеведческого музея по кантонам области и создал насыщенные фольклорными мотивами

сценки из деревенской жизни, портреты крестьян и пейзажные зарисовки. Некоторые рисунки и акварели отличаются иллюстративностью и фрагментарностью, но лучшие из них выделяются подлинным мастерством композиционного и графического решения. Рисунки «Крестьянин» и «Мариец», жанровые сцены «Полоскание белья», «Моление в роще» (все -1928) раскрывают широкий творческий диапазон художника, умение работать над сложными тематическими композициями. А созданные им портреты крестьян деревни Кокшамар М.Г. Орлова, А.Ф. Кутасова, М.С. Ключникова (все - 1929) из собрания Марийского национального музея им. Т.Е. Евсевьева, по-видимому, послужили основой для создания картин о революционном движении в марийской деревне: «Арест революционера», «Митинг в лесу», «Приезд вице-губернатора Кобэко в Кокша-мары», «На плотах» (все - 1935).

Егоров создал запоминающиеся иллюстрации к произведениям марийской литературы, навеянные фольклорными истоками. Широко известные в народе произведения С. Чавайна на марийском языке «Мукш отар» («Пасека», опубликована в журнале «У вий за 1928 год №№ 5-6) в иллюстрациях Егорова и поэма К. Иванова «Нарспи» на чувашском языке в иллюстрациях А. Мясникова стали первыми иллюстрированными изданиями молодых национальных литератур. Первая книга издана в 1928 году в Йошкар-Оле, вторая - в 1930 году в Москве. Оба художника выполнили рисунки пером и тушью. Иллюстрации Егорова показывают проникновение художника в мир литературных героев. Все пять рисунков размещены внутри текста. В них убедительно представлены образы жителей деревни, показана окружающая природа. Проработка формы линией, штрихом, пятном передает объемность предметов, их материальную осязаемость, расположение в реальном пространстве. В графической манере Егорова ощутима экспрессия, истоки которой восходят к традициям Казанской художественной школы начала 1920-х годов, к стилистике графического объединения «Всадник», с которым молодой Егоров был, несомненно, хорошо знаком. Элементы стилизации приемов художественного примитива сближают эти работы Егорова с кругом творчества казанских лидеров «Всадника» как К.К. Чеботарев, И.Н. Плещинский, А.Г. Платуно-ва, Н.С. Шикалов, Д.Н. Мощевитин, Н.М. Сокольский и др. Как и его старшие наставники-казанцы, молодой Егоров первостепенное значение придавал графической выразительности. Его журнальные иллюстрации создавались на неповторимой «музыке графизма», включающей напряженные контрасты черного и белого, энергичную упругость контурных линий, динамику узоров, моделирующих пластическую форму предметов (например, мощного ствола дерева), и подчеркнутую легкость композиции, отнюдь не загромождающей светлый лист бумаги, не разрушающей его чистоту и плоскостность. При внимательном отношении и любви к

деталям, характеризующим этнографические особенности марийского быта и местного пейзажа, художник избегает дробности, мелочной описа-тельности. Ориентация на художественный примитив в графической манере иллюстраций органично сочетается с элементами фольклорного мышления (гиперболами, метафорами) в их образном строе, созвучном поэтике Чавайна. Его графике присущ лаконизм, граничащий порою со схематической сокращенностью изображений, энергичные линейные завитки обозначают елочки на заднем плане, простейшим геометрическим рисунком очерчены домики, улья и т.п. Так, к примеру, непропорционально огромные в половину человеческой фигуры пчелы в иллюстрации к «Пасеке» наделены размером как сказочные великаны, соответственно их значению в поэтическом восприятии. Волшебная пчела выступает героем в фольклорных мотивах «Калевалы», в мордовской и удмуртской мифологии.

Стиль рисунков Егорова постоянно менялся, обретая большую реалистическую точность и конкретность. Наиболее значительной работой Егорова в области журнальной графики середины 1930-х годов явились иллюстрации к роману А Эрыкана «Кучедалме тулеш» («В огне борьбы», опубликованы в журнале «У вий» - 1935, №№ 4-8). В некоторых рисунках, близких по характеру к карикатуре, проявляется юмористическое дарование художника, зоркость к приметам меняющегося городского и сельского быта.

Трагическая гибель Егорова в годы сталинских репрессий нанесла большой урон культуре марийского народа.

В 1931-1937 годах были уничтожены наиболее известные ученые, писатели финно-угорских народов Поволжья и Приуралья, привлекаемые к так называемому делу никогда не существовавшей организации «Союз освобождения финских народностей» (СОФИИ). Среди них - талантливый удмуртский поэт и просветитель Кузебай Герд, ученый-этнограф Макар Маркелов - организатор комплексных экспедиций Центрального музея народоведения в Мордовию, Удмуртию и Башкирию в 1930-1932 гг. До своего ареста К. Герд собирался опубликовать удмуртский эпос «Докьявыл» («Докьинская сторона»), но все материалы были изъяты.

Другой участник этих экспедиций известный скульптор и график И.С. Ефимов (1878-1959), находясь под впечатлением полученных наблюдений и приветствуя «симбиоз научной и художественной деятельности», создал серию иллюстраций к подготовленному для печати в издательстве «Асаёгша» и переведенному на русский язык М.Т. Маркеловым сборнику «Эрзянский эпос». Выделяются выполненные в плоскостной манере в сочетании черных и красных тонов такие графические листы, как «Проводы невесты», «Пленница», «На облаке», «Битва» (все - 1932). М.Т. Маркелов в 1933 году был арестован, а текст остался в стенах НКВД.

Как незаурядные художники-графики представлены П.Т. Горбунцов (1894-1972), БА Яковлев (1902-1984). Сказочный мир, близкий к народным представлениям, запечатлен в иллюстрациях известного художника уроженца марийского края К.В. Кузнецова (1866-1943).

Развитие графики в первый послевоенный период было почти целиком ограничено техническими возможностями рисунка (карандашом, углем, акварелью, гуашью, а также пером, тушью). Ни печатная графика в каких бы то ни было формах гравюры, ни плакат еще не получили в эти годы развития в художественной культуре региона.

В конце 1950-х годов оживился интерес художников к сатире. В республиках Поволжья и Приуралья издаются и вновь создаются сатирические журналы: в Казани - «Чаян» («Скорпион»), в Чебоксарах - «Капкан», в Йошкар-Оле - «Пачемыш» («Оса»).

А.Г. Орлов, ставший одним из первых художественных редакторов Марийского книжного издательства, значительно поднял уровень книжного оформления и вывел его продукцию на широкую арену, сочетая в своей работе тонкий вкус и конструкторское начало. Он работал над оформлением национальной литературы, книг научно-популярного, сувенирно-подарочного назначения, изданий для детей. Тонкий юмор находил воплощение в сатирических рисунках к басням, сказкам, произведениям поэтического творчества в иллюстрациях Л.Л. Аказеева.

Таким образом, в формировании облика книги 1920-1930-х годов заметна тенденция, основанная на единстве оформительских и иллюстративных элементов. Местные издания, в отличие от центральных, выглядели скромнее и качеством шрифтов, и переплетным материалом, которые не могли отвечать качественному образному началу обложек и титульных листов. Не велась последовательная работа над макетом. К середине 1930-х годов назрела необходимость в разделении функций технического и художественного редакторов, но института художественного редактирования в республиканских издательствах, например, в «Удкниге» и Мар-госиздате пока еще не было создано. Облик первых газет и журналов запоминается своим агитационно-призывным содержанием. Изобразительные средства нередко преобладали над текстовым материалом. Это было неизбежно в первые годы появления изданий, адресованных еще не вполне овладевшему грамотой населению. Национальная литература и местная графика ориентировались в этот период на мотивы фольклора, его гиперболичность. От газетно-журнального плаката и рисунка, от обложек первых книг с их лаконизмом и резко очерченными приметами социального типажа, графика делает уверенные шаги к решению образов героев фольклорных произведений. Своеобразие этнической культуры финно-угорских народов, их традиционные черты, фольклорные истоки впервые стали воплощаться именно в искусстве графики.

IV глава диссертационной работы «Финно-угорский фольклор в развитии видов и жанров графики 1960-1980-х годов» раскрывает основные тенденции отражения фольклора в современном графическом искусстве. В ней рассматривается творчество известных российских художников: М. Гарипова, 3. Лаврентьева, А. Бакулевского, В. Игнатова,

A. Мошева, Г. Райшева, Н. Макушкина и других, которые вывели профессиональное изобразительное искусство финно-угорских республик Поволжья и Приуралья на широкую художественную арену. За стремительным ростом в полиэтническом Российском государстве якутской, татар -ской, чувашской графики появились сильные творческие коллективы в республиках Марий Эл, Удмуртии, Коми, Мордовии, где графика развивается столь же интенсивно, как и живопись, скульптура, декоративно-прикладное искусство. В 1980-е годы наблюдается обогащение как стилистической, так и образной выразительности, получает дальнейшее развитие фольклорно-мифологическая тема. Художники обращаются к истокам, широко используют и переосмысливают этнические традиции, изучают археологический и этнографический материал, интерпретируют национальный эпос. Это побуждает их определить самобытные черты и наметить стилистику графического искусства. Национальное своеобразие органично сочетается с общей направленностью, связанной с выработкой художественно-эстетической программы, объединяющей историко-культурный комплекс региона.

Характерной тенденцией в развитии современной графики стала ориентация художников на фольклор и этнические традиции. Художественное наследие финно-угорских народов философски обобщается и творчески интерпретируется в работах удмуртов - М. Гарипова, В. Мустаева,

B. Михайлова, марийцев - А. Иванова, Ю. Таныгина, С. Евдокимова, И. Ямбердова, 3. Лаврентьева, И. Ефимова, коми - В. Игнатова, А. Мошева, П. Микушева, мордвы - А. Алешкина, Н. Макушкина, ханта - Г. Рай-шева. Многие пласты материальной и духовной культуры выражаются в своеобразных этнических ценностях и символах. Характерные художественные явления этнокультур как волеизъявление творческих субъектов отражают своеобразие национальных менталитетов, индивидуальное художественное сознание сосредоточивается в глубинных корнях, графики обращается к национальным истокам.

Важнейшие качественные изменения современной графики связаны с переходом от рисунка к печатной графике. В различных видах тематического эстампа (ксилографии, линогравюре, офорте, литографии) выявляются основные достижения художников региона.

Обращение к фольклору, ставшее характерной приметой искусства 1960-1980-х годов, было вызвано потребностью в художественном рас-

крепощении от догм «социалистического реализма», зарождалось в противовес искусству «сурового стиля». Процессы этнической самоидентификации народов начинают активно нарастать в 1970-1990-х годах. Общий подъем тематического эстампа в искусстве народов Поволжья и Приуралья характеризует творчество таких мастеров как Э. Ситдиков, Т. Хазиахметов, И. Колмогорова, П. Сизов, А. Ефейкина, М. Гарипов, В. Олюшин. В линогравюре в разработке фольклорной темы заметны творческие достижения графиков Э. Сивцева, А. Мунхалова, В. Васильева из Якутии, Э. Ситдикова из Татарстана, С. Головатого, Р. Федорова из Чувашии.

Задолго до подъема тематического эстампа сформировалось и выделилось самобытностью индивидуального стиля творчество графика И. Михаилина. Определенное влияние на его творчество в 1960-х годах оказала литовская линогравюра, обладающая экспрессией черно-белых контрастов, напряжением пятен, линеарной силой. Начало его работы над освоением техники и эстетических возможностей линогравюры совпало с периодом расцвета российского тематического эстампа, в котором центральное место в то время занимало именно искусство линогравюры, где проявились яркие достижения художников национальных регионов. Марийская графика в целом не могла остановиться на том уровне, который был достигнут в лучших эстампах И. Михайлина. Изменения, происходящие в 1970-х годах и особенно интенсивно в 1980-х годах, касаются и художественной стилистики, и расширения тематического диапазона при более острой и непосредственной связи с современностью, и углубления поисков национальной самобытности.

Одной из первых работ художника А. Бакулевского, посвященных марийскому фольклору, была графическая серия из шести ксилогравюр «Рогатый князь Тукан» (1968-1969). Миниатюрные композиции, фиксирующие веселые и страшные, грустные и комические сказочные ситуации, отличаются изяществом исполнения. Особо нужно выделить то, что белый штрих на глубоком черном фоне гравюры несет многофункциональную нагрузку. Он плавным и гибким контуром выразительно очерчивает силуэты фигур, и является конструктивным элементом узорного орнамента, декорирующего одежду, предметы народного быта, служит средством пластической моделировки изображений и превращается в основной элемент светотеневых градаций, чаще всего буквальное изображение лучей, расходящихся пучком от сверкающих драгоценностей или до зеркального блеска отточенного топора. В гравюрах, иллюстрирующих марийскую сказку «Рогатый князь Тукан», Бакулевский проявил мастерство компоновки натюрмортов, выбора предметов, обретающих самостоятельную роль эмоционального графического комментария к тексту. В дальнейшем выразительность тонко построенного, продуманного, содержательного

натюрморта в иллюстрациях графика становится все более активной. Отдельный предмет или совокупность предметов (например, топор - знак пугающей угрозы, сундук с сокровищами - свидетельство жадности князя и т.п.) выделяются в графическом пространстве книжной иллюстрации как образ, имеющий самостоятельное значение, сам по себе иллюстрирующий текст и выражающий его настроение. Такая трактовка натюрморта становится особенно существенной в той системе миниатюрных иллюстраций -ксилографии, которой Бакулевский со временем уделяет все больше внимания. Не отказываясь от сюжетного действия, фигурной композиции, он в то же время переносит значительную долю нагрузки на натюрморт, включенный в это действие. При этом художник добивается максимальной адекватности изображаемых предметов характеру той среды, в которой разворачивается литературное действие, исторической и этнографической достоверности, созвучной духу времени, стилю эпохи, запечатленной в историческом романе, поэтической новелле или народной сказке, приближенной к деревенскому быту.

От «Рогатого князя Тукана» график переходит в начале 1970-х годов к более широкому кругу марийских народных сказок, пробуя различные техники (офорт, гравюру на пластике), варьируя разнообразные комические и драматические мотивы. Офорты по мотивам сказки «Сереброзубая Пампалче» (1973) отличаются прозрачной легкостью. Здесь, как и во многих древнейших сказках земледельческих народов, повествуется о борьбе человека с враждебными ему силами природы, например, в марийском фольклоре в образах вуд кува - матери вод и страшной чудовищной ведьмы - вувер кува. Героем древних сказок является смелая девушка, нежная, мужественная, находчивая. Это Сереброзубая Пампалче. Недаром ее любят и родные, и чужие, и звери, и птицы. Образ девы-пекаря обнаруживается в этом фольклорном тексте, имеющем в сказочной традиции анонимное присутствие. В сюжете сказки героиня, спасаясь от преследовавших ее демонических сил, карабкается на высокое дерево и просит старшую сестру опустить с заоблачной выси небес шелковую качель, веретено, железную цепь, и, ухватившись за них, попадает в недоступный для смертных «верхний мир». Пампалче по внешнему виду - создание неземное: она и сереброзубая, серебряная да серебряный топорик за ее пояском. Сопоставление сказочного персонажа с растениями и птицами (юная девушка в окружении цветов следит, запрокинув голову, за полетом ласточки в небе; старуха - злая колдунья, сопровождаемая черными воронами и обрамленная сучковатыми колючими ветками) обретает смысл поэтического иносказания. В гравюрах на пластике больше экспрессии, сочных черно-белых контрастов. Элементы сатирического заострения, гротеска (бравый улан, играющий с чертом в карты, толстый царь перед пушкой и т.п.), сочетаются с экспрессивными образами страшной сказки (избушка злой

ведьмы, окруженная частоколом из шестов с человечьими черепами; стая черных волков смятенным вихрем вылетающая из леса). Часто используются приемы контрастных масштабных сопоставлений. Крупным планом выделяются сказочные великаны - носители добрых и злых волшебных сил. Значительная часть этих иллюстраций была включена в книгу «Марийские народные сказки», выпущенную издательством «Детская литература» в 1973 году в Москве.

В 2002 году с рисунками Бакулевского издательство «Марево» в Йошкар-Оле выпустило на русском языке эпическую поэму А. Спиридонова «Югорно. Песнь о вещем пути. Эпос мари. Опыт синтеза» (перевод на марийский язык А. Мокеева). Нарядная суперобложка и черно-белые заставки к 23 песням, выполненные пером и тушью, иллюстрируют основные события фольклорного произведения и вписываются в единый ансамбль книги. Сказитель-гусляр, народный любимец охотник Салий и дочь мельника красавица Пампалче выступают символом духовной чистоты и величия народа, в противоположность им олицетворением силы зла выступает Тюкан Шур, он же жадный Пектемыр. В скитаниях Салий прошел земные и небесные испытания, предстоит ему преодолеть и подземные стихии, где «в долине вечной тени, даже солнышко не светит, не заглядывает месяц». Оттуда Салий намерен доставить народу волшебную утку - прародительницу мира с золотыми перьями в качестве выкупа за невесту. Сюжетные заставки и небольшие концовки выполнены скупым линейным рисунком. Их изобразительной основой послужили археологические древности и этнографический материал.

Иллюстрации Бакулевского выделяются мастерством организации книжного ансамбля от иллюстрированных эпосов других финно-угорских народов Поволжья и Приуралья. Если в «Сияжаре» и «Мастораве» преобладает цветовое решение (в то время и полиграфическая база издательств сильно отличалась от современного уровня), то в «Югорно» - строгая черно-белая графическая линия и четкий рисунок.

В графическом творчестве З.Ф. Лаврентьева образное воплощение получили мотивы марийского фольклора. Созданная им серия офортов «Праздник урожая» (1975) закрепила за ним роль видного мастера тематического эстампа. Плавные движения девушек, вызванные к жизни марийской мелодией и созвучные ей, создают музыкальный поэтический настрой произведений («Танец девушек» и др.). Здесь все проникнуто пафосом национальной самобытности, и все ее признаки воспроизведены со скрупулезной тщательностью. Предшествующий опыт художника по оформлению книг-сказок для детей привел к разработке фольклорной темы в станковой графике. Другая серия станковых композиций из 15 листов «Марийские народные сказки» (1985) также развивается на использовании этнографического материала. Элементы оформления и иллюстрации

удачно сочетаются в подарочном издании книги «Сказки лесов» (1968, 1972, 1978). Особенно выразительно издание 1978 года с миниатюрными рисунки и нарядно подобранными цветовыми разработками1 в малоформатном сувенирном исполнении. А выполненные немецким графиком Дитером Мюллером иллюстрации к этим же изданным в Берлине марийским сказкам «Wald-Marchen. Geshihten aus dem Lande der Mari» (1987) имеют иное графическое решение: тонкая линия свободного рисунка обогащена цветными заливками, сюжеты страничных иллюстраций насыщены цветом и обрамлены своеобразными рамками, которые решаются то с использованием орнаментальных вставок, то - фигуративных (чаще всего в них предстают симметрично расположенные персонажи сказок - звери и птицы). Дитер Мюллер пытается передать и анропологический тип героев, и в этом он добивается определенной достоверности. Однако замечены просчеты в изображении деревянных построек и национального костюма. Они в целом не снижают качества выдержанного в едином ключе ансамбля книги.

Выделяются цветные обложки с изображением героев-богатырей в национальных костюмах к марийским сказкам «Кусле тукым» («Поколение гусляров», 1979) и книге С. Эмана «Н нчык патыр» («Богатырь из теста», 1983) с иллюстрациями З.Ф. Лаврентьева. Богатая фольклорно-этнографическая основа также характеризует книгу П. Першута «Муравьиная сказка» (1985), где предстает сочный растительный мир, национальные костюмы луговых, восточных и горных мари. Сочетание природной фантазии художника с традиционной художественной культурой марийского народа является характерной чертой творчества графика. В иллюстрации других фольклорных изданий «Юмор мари», «На земле Онара» К. Васина, особенно «В стране колокольчиков» В. Бояриновой характер графического исполнения напоминает марийскую вышивку, а подбор звонких и чистых цветов придает им нарядность и привлекательность. Именно в книжной иллюстрации Лаврентьева прослеживается эволюция художественных принципов и более внимательное отношение к эстетическим вкусам народа.

Лучшей работой Лаврентьева-иллюстратора является издание марийских сказок «Конь с серебряной гривой» (1996). В иллюстрациях к этой книге творческие поиски Лаврентьева выражаются в тщательном отборе и обобщении этнического материала, что способствует выработке индивидуальной стилистики и художественной выразительности. Излюбленный образ национального героя из теста Нднчык Патыр из опасного удальца вырастает к концу сказки в богатыря, забавные поступки раскрываются в таких сюжетах, как медведь пытался зажечь лучину о луну, или как владелец пасеки давал имена своим пчелам, или как смазали один сапог салом, а другой обиделся и убежал.

Далее в диссертации представлено творчество А. Орлова, Г. Тайгиль-дина, В. Андреева, А. Селиванова, М. Поспеховой, И. Малышевой, Н. Ефарицкой, посвященное иллюстрированию произведений марийского фольклора.

В коми графике вьщелены станковые серии В. Игнатова. Главной темой его творческих интересов стал навеянный сюжетами легенд и преданий коми фольклор. В самостоятельных станковых циклах ярко проявились характерные черты дарования Игнатова - богатая фантазия, свободная изобразительная интерпретация фольклорных мотивов, колористическое чутье («Яг-Морт», «Пера-богатырь», «Кбрт-Айке», «Коми легенды и предания» -1954-1985).

В области книжной графики творческие достижения А. Мошева проявились в иллюстрациях к коми народному эпосу «Пера-богатырь» (1966, 1985), «Лесной человек Яг-Морт» (1985) и др. Изучив искусство культового литья Прикамья, он создал графические миниатюры на тему пермского звериного стиля (1996). Эти двухцветные композиции, решенные в сочетании кирпично-красного и черного цветов, графически четко выдержаны в общей образной трактовке, отражают наиболее характерные символы искусства культового литья.

По своим творческим устремлениям и выражению этнического иден-титета близки между собой удмурт М. Гарипов (1946-1998) и эстонец К. Пыллу. Время формирования их самосознания и творческого самовыражения в графике совпадает, фольклорно-мифологические образы наделены глубоким философско-символическим обобщением. Творчество Гари-пова в целом не могло не повлиять на развитие удмуртской графики, ориентированной на разработку фольклорной темы. Если ранний этап деятельности художника был связан с оформлением и иллюстрированием детской книги, то в зрелые годы он становится мастером станковой графики и живописи, активно продолжает работать в области книжной графики. Духовный облик родного народа он ярко представил в станковой и книжной графике, посвященной теме календарных обрядов и праздников («Удмуртские легенды», «Удмуртские народные праздники», «Удмуртские легенды и предания» - 1975). Это явилось предпосылкой для работы над иллюстрациями к произведениям фольклора «Мифы, легенды и сказки удмуртского народа» (1986). В книге Гарипов стремился систематизировать мифологию и воспроизвести мифы об удмуртских батырах и языческих божествах. Листы «Великаны-алангасары», «Молитва», «Поединок батыров», «Подводное царство», «Лесовики» и «Волшебная калоша» предваряют основные разделы фольклорных текстов. Своеобразный изобразительный почерк мастера завораживает и привлекает оригинальной техникой. Разработанные Гариповым фольклорно-мифологические сюжеты побудили и других художников обратиться к разработке этой

темы и привнести индивидуальную трактовку (И. Нурмухаметов, Р. Таги-ров, В. Мустаев, В. Михайлов и др.).

Советы и консультации ученого финно-угроведа П. Аристэ, своевременно сориентировавшего К. Пыллу на изучение финно-угорского фольклора, оказали положительную роль на его творчество. В диссертации отводится место графическим циклам графика в технике меццо-тинто «Пращуры» (1974), «Племя Калева» (1978-1984) и др.

Мордовский график Н. Макушкин по своим стилистическим и образным концепциям в выявлении фольклорной темы также близко стоит к творчеству Гарипова. Уроженец села, он особенно тонко, обостренно и проникновенно чувствует жизнь своих земляков и передает это во внешне сдержанных графических композициях. Взаимозависимый мир человека и природы он поэтично выражает во многих произведениях станковой и книжной графики. Проникновение в мир мордовского фольклора показывают исполненные в технике литографии иллюстрации Макушкина к «Мастораве» (1994) и рисунки пером и тушью к поэме В.К. Абрамова «Легенда о серебряном всаднике» (1996). Верховный бог мордвы Инешки паз представлен художником посреди Мирового океана, Анге - другой мифологический персонаж согласно авторскому тексту - похожа на ца-ревну-лебедь. Несколько иллюстраций посвящено образу легендарного царя Тюштя. Они дополнены заставками и концовками с изображением волшебной трубы и другими атрибутами. Иную стилистическую трактовку имеют иллюстрации к «Легенде о серебряном всаднике».

В творчестве другого графика из Мордовии А.И. Коровина фольклорные образы отразились в иллюстрациях сказки Ф.О. Атаниной «Серебряное озеро» (1969), эпических произведений В.К. Радаева «Пенза да Сура» (1972), «Сияжар» (1973), «Сурай» (1979), сказки «Сабан-Богатырь» (1980). В них он углубляется в изображение различных обрядов и языческих культов, подкупают своей графической лаконичностью и точностью сюжеты молений и сельской свадьбы.

В XX веке появились эпосы финно-угорских народов Поволжья: мордовский «Сияжар» и «Масторава», марийский «Югорно». В них предстали известные по легендам, преданиям и сказкам персонажи. Это схожие во многом герои - марийский охотник Салий и красавица Пампалче, коми-пермяцкий первочеловек-охотник Пера и дочь Солнца красавица Зарань. Они воплощают величие народа и его духовную красоту. Велико значение этих произведений фольклора в художественной культуре региона. Их интегрирующее значение заключается в формировании у финно-угорских народов чувства достоинства и уважения к собственному прошлому. Тема народной жизни, традиций крестьянской культуры, народных характеров осмысливается в соотнесении с фольклорным материалом, и обращение к нему побуждает «память культуры». Обращение к культурной памяти на-

родов проявилось в области детской книжной иллюстрации, в иллюстрировании произведений фольклора и национальной классики. Это было связано с обновлением кадров местных книжных издательств и специализацией деятельности художников.

Таким образом, интерпретация фольклорного материала влияла на сложение художественной стилистики многих произведений графического искусства и способствовала обозначению перспективных тенденций в современном творчестве. Преодоление разрыва между оформлением книги и книжной иллюстрацией произведений финно-угорского фольклора органически сочетает традиции русской школы искусства книжной графики и своеобразные этнические черты, включая богатейший арсенал мотивов народного искусства. Решение художественного единства книжного ансамбля, успешно начатого художниками в 1960-1970-е годы, на современном этапе происходит на более высоком профессиональном, качественном и технологическом уровне. Поэтика, национальное своеобразие, уникальность и самобытность фольклорных образов финно-угорских народов наиболее полно выражено в развернутых сериях станковой графики. Истоки культуры финно-угорских народов, основанные на богатых традициях фольклора, мифологии, осознаются современными графиками, их мироощущение и мировосприятие направлено на глубокое познание и художественную интерпретацию этих самобытных ценностей.

Глава V «Современное искусство в системе национальных ценностей» написана по материалам Международной художественной выставки современного искусства финно-угорских народов "ЩпсиЙиге - 2000", проходившей в Финляндии в 2000-2001 годах. Она показала происходящие в современной художественной жизни финно-угорских народов глубокие изменения, связанные с новым подходом в интерпретации фольк-лорно-мифологического материала.

Обращение художественной интеллигенции к этническим корням своих народов, фольклору, мифологии, традиционной культуре в конце 1980-х - начале 1990-х годов породило в изобразительном искусстве финно-угорских народов литературно-художественное течение, определяемое термином «этнофутуризм». Этот феномен стал характерен для многих видов искусства (изобразительного, театрального, литературы, синтетических форм искусства). В республиках Поволжья и Приуралья (Марий Эл, Коми, Удмуртии, Мордовии), в Эстонии более десяти лет осваивается этот творческий метод, основанный на соединении архаического этнического содержания с современными формами выражения. В русле подобных тенденций состоялись перформансы удмуртской актрисы Ольги Александровой, венгерского скульптора Иштвана Ковача, удмуртского графика Юрия Лобанова.

На формирование этого феномена существенное влияние оказали и события культурной жизни последних десятилетий. Это прошедшая в г. Йошкар-Оле первая встреча финно-угорских писателей (1989), которая завершилась созданием Молодежной ассоциации финно-угорских народов (МАФУН), также встреча финно-угорской молодежи (1990), в рамках которой и была устроена первая художественная выставка молодых финно-угорских художников. Интерес художников и их обращение к истокам традиционных культур тогда ясно ощущался в графических и живописных работах А. Иванова и Ю. Таныгина (Йошкар-Ола), А. Алешкина (Саранск), В. Мустаева (Ижевск), философское обобщение жизни и природы наблюдалось у В. Асташевой (Сыктывкар), В. Вечканова (Саранск), С. Евдокимова и И. Ямбердова (Йошкар-Ола). Много общего обнаружили тогда в древних пластах культуры (в вышивке, в зооморфных изображениях, керамике, металле) Л. Вагатова (Ханты-Мансийск), И. Ефимов (Йошкар-Ола). Уже тогда в творчестве многих художников обнаружились перспективные поиски в обращении к национальным эпосам, народным обрядам и обычаям, символике украшений и орнамента, а сегодня создаются в разнообразной технике и материалах сложные работы, объединенные и обогащенные приемами современного искусства. После той первой выставки в Йошкар-Оле прошли вернисажи в Ижевске, Сыктывкаре, в городах Эстонии и Финляндии.

Мифологическое мировидение художников обернулось обращением к богатому наследию культур финно-угорских народов, для выражения которого используются знаки и архаические символы. Это проявилось в работах художников из Республики Коми - П. Микушева «Шаман» и «На охоту» (1998), ЮЛисовского «Лунный бубен» (1996) и А. Потолицына «Путь» (1994), Удмуртии - В. Михайлова «Обращение к Инмару» и «Ош-мес /бык-корова» (1992), С. Орлова «Инмар» (1992), А. Суворова «Идол I» (1996), В. Окуня «Реликтовые пастбища» и «Великий Вогул» (1999) и А. Чернышева «Рыба» (1990), Мордовии - А. Алешкина «Агне-Патяи - Богоматерь мордовская» (1998), Л. Колчановой «Воспоминания о детстве» (1995) и Ю. Дырина «Лось» (1999), Марий Эл - И. Ефимова «Воин-охотник» (1991), «Хранитель кожаных изделий» (1996), Ю. Таныгина «На женитьбу» (1996), А. Иванова «Под знаком медведя» (19996), С. Евдокимова «Хозяин леса» (1997) и др.

Основная тема, которая была лейтмотивом всей выставки, - это древние мифологические корни финно-угорских народов, которые нашли образное выражение в разнообразных формах: от условностей традиционного реализма до экспериментов современного абстракционизма. Мифологическое мировидение финно-угорских художников обернулось обращением к богатому наследию своих этнических культур, для выражения которого стали использоваться условные знаки и архаические символы. Та-

кое миропонимание проявилось и в графике, живописи, скульптуре, декоративно-прикладном искусстве. Традиционные виды искусства были дополнены инсталляциями эстонцев. Свое представление - перформанс «Юнириверсе» венгерский скульптор Иштван Ковач осуществил на лоне природы на берегу Финского залива. Он показал краткость и цикличность жизни человека, используя древний символ спирали, движение по которой философски подчеркивалось символизирующими огонь, воздух, землю и время атрибутами. В подобном ключе постмодернистских течений была выдержана работа А. Титова «Воздушный корабль Вяйнемейнена II» (1997), экспонаты венгерских и эстонских мастеров.

В целом, интерес художников к этническому наследию, изучение религиозно-мифологической картины мира обусловливает наделенную символами и ценностями этнических культур своеобразную художественную интерпретацию, где этнический компонент выражается в художественных формах общечеловеческой культуры. Сама интерпретация фольклорных сюжетов подвергается стилизации. Международная выставка современного искусства финно-угорских народов «Щпсикиге - 2000» свидетельствовала о глубинном проникновении в этническую историю и культуру родственных народов и определила перспективные поиски, направленные на выявление национальной идентичности и целостного познания духовных корней.

Заключение подводит итоги исследования и намечает его дальнейшие перспективы. Исследование фольклора финно-угорских народов в изобразительном искусстве, в частности, станковой, книжной и журнальной графике, позволяет сделать некоторые выводы, касающиеся ее истории, своеобразия, связанного с активизацией самосознания и общими перспективами развития культур финно-угорских народов, ее связей и взаимодействия с другими национальными культурами.

Фольклор, воспринимаемый в связях с историей и бытом финно-угорских народов, начал входить все шире в сферу внимания художников вслед за этнографическими темами и образами современной действительности. Анализ графического искусства показывает, что художники активно обращаются к фольклору. Это помогает им изучить глубинные пласты этнической культуры и способствует освоению художественного наследия, выработать соответствующую изобразительную стилистику. К концу XX века усилилось влияние всей мифологической системы на профессиональное изобразительное искусство, которое непосредственно «цитирует», репродуцирует, подвергает утонченной стилизации, претворяет в новой эстетической системе постмодернистских течений символы и знаки финно-угорской мифологии. Эволюция художественных образов в графике прослеживается от первых изобразительных поисков этнографического

материала к более глубокому осмыслению этнического и его выражению в условно-символических формах современного искусства.

Начало процессу изучения, философского и эстетического осмысления культурного наследия финно-угорских народов было положено в конце XIX века художественно-этнографическим материалом, продолжено в 1920-х-1930-х годах, далее в середине и во второй половине XX столетия. Фольклор, рассматриваемый с позиций прогрессивных идей современности, обретает новую жизнь, влияет на различные проявления современной культуры. В этом нас убедила проходившая в 2000-2001 гг. в Финляндии Международная выставка современного искусства финно-угорских народов «^псикиге - 2000», в организации которой диссертант принимал непосредственное участие.

Различные тенденции в отражении фольклорной темы проявлялись в графике 1920-х-1930-х годов. Сильным было влияние популярных авангардистских течений среди творческой молодежи Казанской художественной школы, где обучались многие представители коренных народов Поволжья и Приуралья. Тогда в графике наблюдался поиск экспрессии, интерес к формам художественного примитива. Ошибкой догматической критики последующих лет было причисление этого направления в графике к формализму и фактическое изъятие его из истории искусства, хотя в этом было немало близкого духу современности талантливого и жизнеспособного.

Другая набиравшая силу с 1920-х годов и ставшая ведущей в 1930-е годы тенденция - культивирование в графике и живописи натурной достоверности и агитационной заданности. Точная фиксация реалий внешнего мира, стремление показать политические и социальные преобразования и осудить то, что касалось угнетения народа в прошлом, было характерно для данного направления. На этой базе в 1940-1950-х годах развилась натуралистическая описательность с установкой на приукрашивание действительности.

Высоко следует оценить тот творческий подъем, который пережила графика 1960-х-1970-х годов, в единстве и тесном взаимодействии с другими творческими коллективами отечественного искусства, выдвинув заметных мастеров тематического эстампа, рисунка, книжной иллюстрации.

В конце 1980-х годов свобода художественного творчества, привитая в сознании мастеров изобразительного искусства страны, дала возможность сочетать общечеловеческие и этнические проявления. Обращение к фольклорной сокровищнице дает новый стимул и определяет содержательное наполнение этих поисков. Они касаются разработки фольклорно-мифологических тем, иллюстрирования национальных эпосов. В наполненных фольклорно-мифологическим содержанием станковых произведе-

ниях авторская интерпретация этнической составляющей выражается в художественных формах общечеловеческой культуры.

Процессы развития искусства и взаимодействия региональных культур находятся в тесной связи с идеей и движением межэтнического финно-угорского единения. Идея финно-угорской культурной общности не избежала ни острой критики, карательных мер, предпринятых тоталитарным режимом в 1930-е годы на не реальные, не существующие структуры, «миф» политического объединения финно-угорских народов России и имевших катастрофические последствия. Решительный отпор толкованиям «мифа» финно-угорского единства дает С.М. Червонная, выступающая против недооценки субъективного, психологического фактора, той мобилизующей силы, какую обретает и сообщает движению финно-угорской солидарности само убеждение людей в их близости и братстве. Финно-угорские народы России ощущают влияния своей общей истории, опираются на почти неразделимый по этническим нишам фольклорно-мифологический арсенал и их духовная интеграция при сохранении этнической идентичности каждой группы не является утопией.

Особой проблемой современного культурного развития финно-угорского мира России является языческое возрожде'ние, которое имеет непосредственное отношение и к сфере искусства. Становление институтов языческой веры и возобновление молений, включение священных рощ и других культовых объектов в природную зону, охраняемую местным законодательством, сооружение мемориальных ансамблей и проектирование религиозных центров, включение древней символики в государственную геральдику и эмблематику - все это является частью культуры финно-угорского мира. Процесс языческого возрождения не ограничивается одним регионом, он перетекает из одного в другой, находит прямой отклик и параллели.

Современное язычество финно-угорских народов России оказывает воздействие на многие происходящие в обществе процессы, помогает народам осознать историческое прошлое, осмыслить современное положение. Языческие традиции способны плодотворно влиять на развитие и обогащение национальной культуры, могут стать наравне с другими конфессиями духовным ядром в сближении культур народов России, в формировании общественного движения за сохранение природы, бережное отношение к традициям. Фестивали театров и фольклорных коллективов, совместные выставки художников финно-угорского мира наглядно демонстрировали сближение творческих устремлений и возрождение языческой эстетики и мифологии.

Сама эпоха с последствиями глобальной модернизации, научно-технического прогресса, техногенной цивилизации, в которой происходит языческое возрождение финно-угорских народов, как бы сопротивляется

аутентичному язычеству. Традиционное язычество включало: культовые действия, обязательные ритуалы и формирование определенных институтов - жрецов; богатейшую сокровищницу мифов, преданий, которые народная память хранила и шлифовала в традициях устного фольклора и мифологии; сложнейшую систему культовых сооружений, антропоморфных и зооморфных изображений и культового инвентаря, что стимулировало развитие зодчества, изобразительного и декоративно-прикладного искусства и приводило к формированию ярких пластов художественной культуры. В зависимости от потребностей земледельческих, охотничьих, пастушеских племен и образа жизни формировалась символика, знаковая система, ритуалы и обряды, имевшие эстетическую выразительность и подчеркивающие особенности разных этнических культур.

Большинство исследователей и наблюдателей рассматривают процессы возрождения языческих общин, верований и обрядов у финно-угорских народов как продолжение традиционной народной культуры. Всё, что непосредственно характеризует мировоззрение верующих (мифологемы, обрядовые формы, конкретные проявления культа священных рощ, деревьев, характер жертвоприношений, молитв, погребальные, календарно-праздничные ритуалы, формы преломления языческой картины мироздания в народном искусстве, его символика) соответствует настоящему традиционному язычеству, восходящему к древним мировоззренческим стереотипам и социальным структурам общества.

Отмеченные процессы имеют современное, новейшее наполнение в сфере изобразительного искусства.

Основные положения диссертации раскрыты в следующих публикациях:

Монографии:

1. М.Г. Платунов - художник и педагог. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1986. - 144 с, ил.

2. Марийская графика. - Йошкар-Ола, 2001. - 208 с, ил.

Разделы в коллективных трудах, статьи в научных сборниках и журналах, выставочных каталогах:

3. Современное состояние и актуальные проблемы развития марийского народного искусства // Народные художественные промыслы Марийской АССР. Матер, науч.-практ. конф. «Актуальные проблемы развития народных художественных промыслов и декоративно-прикладного

искусства Марийской АССР» - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1988. -С. 85-99 (в соавторстве).

4. Марийская графика периода революции // Основные тенденции развития марийского фольклора и искусства. ВМФИ. Вып. 7. - Йошкар-Ола, 1989-С. 82-95.

5. Современные тенденции развития марийской графики. Тематический эстамп // Проблемы творчества художников Марийской АССР на современном этапе. - Йошкар-Ола, 1989. - С. 69-77.

6. Преданность родной земле//Художник.-1991.-№ 1.-С. 1-5,13.

7. «Художник» информирует: Йошкар-Ола /Выставка молодых финно-угорских художников. - Художник. - 1991. - № 4. - С. 31.

8. А.В. Григорьев - художник, педагог и общественный деятель // Александр Владимирович Григорьев (1891-1961). - Йошкар-Ола, 1991. -С. 38-64.

9. Из истории художественного образования в Марийском крае // Марий Эл Учитель. - 1991. -№ 4. - С. 71-74.

Ю.Александр Владимирович Григорьев: Документы. Статьи. Письма. Воспоминания.-Йошкар-Ола: Мин-во к-ры Марийск. респ., 1992.-92 с.

11. Иллюстрации к произведениям С.Г. Чавайна // Живое наследие. -Йошкар-Ола, 1992. - С. 77-87.

12. Изобразительное искусство Марийской ССР до организации Марийского отделения Союза художников РСФСР. Графика (1960-1980 гг.). Основные жанры. Ведущие мастера // Изобразительное искусство Марийской ССР. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1992 . - С. 50-91, 161-181 (в соавторстве).

13. Провой велын суретчыже /О творчестве графика Г. Тайгильдина // Ончыко. - 1992. -№ 1. - С. 81-84.

14. Страницы истории марийского изобразительного искусства 19201930-х годов // Современные проблемы развития марийского фольклора и искусства. ВМФИ. Вып. 11. - Йошкар-Ола, 1994. - С. 88-108.

15. Республиканский образовательный стандарт по истории и культуре народов // Базисный учебный план средних образовательных учреждений Республики Марий Эл и его варианты для углубленного изучения различных предметов и циклов. - Йошкар-Ола, 1994. - С. 181-206.

16. Певец земли марийской // Марий Эл: вчера, сегодня, завтра. -

1994.-№1.-С. 82-88.

17. Марийская тема в творчестве финского художника Агатона Рейнхольма // Финно-угроведение. - 1995. - № 1. - С. 96-104.

18.Чиямастар (О творчестве художника Ю. Таныгина) // Ончыко.

1995.-№6.-С. 55-59.

^Изобразительное искусство конца XIX - первой половины XX века // Историко-культурный комплекс Республики Марий Эл. - Йошкар-Ола, 1996.-С. 87-109.

20. Фольклор в графике финно-угорских народов Поволжья и При-уралья // Congressus Octavus Internationalis Fenno-Ugristaram. Pars VI. -Jyvaskyla, 1996,- С 178-180.

21.A.B. Григорьев - художник и общественный деятель // Исследования молодых. Сб. научных работ аспирантов. - М: НИИ теории и ист. изобр. искусств PAX, 1997.-С. 103-115.

22. Художник Константин Егоров. - Йошкар-Ола /Мин-во культуры и по делам национ. РМЭ, Центр народн. тв-ва, 1998. - 48 с, ил.

23. Марийское язычество в произведениях изобразительного искусства // Марийская религия и культура: Материалы научно-практической конференции. - Йошкар-Ола. 1998. - С. 64-67.

24.Тюрко-исламские влияния на финно-угорский мир и тюрко-исламские компоненты в марийской культуре // Ислам и этническая мобилизация: национальные движения в тюркском мире.-М.: ЦИМО ИЭА РАН, 1998.-С. 172-191.

25. Paganism in Mari El: Traditions and Innovations // Sixth International Conference Haifa University, Israil 16-21 August, 1998 "Twentieth Century European Narratives: Traditions and Innovations. Workshop "Versions and Contraversions of the History of Peoples of Soviet Union (1917-1991): Seven Decades of a "Terrible State" (Reality, Myths, Sekrets). Abstracts. - Moscow, 1998.-P. 35-38.

26. Finno-Ugric World of Russia between Islam and Paganism // Lo Straniero (Italy), 1998. - № 28. - P. 12.

27. Марийские язычники и марийские христиане: «чужие» или «родные»? // III конгресс этнографов и антропологов России, 8-11 июня 1999 г. Тезисы докладов. - М., 1999. - С. 100.

28. Языческая символика в марийском народном искусстве: традиции и современность // Финно-угроведение, 1999. - № 2-3. - С. 110-113.

29. Seeking National Identity? Contemporary Mari Art // Ugriculture -2000: Suomalais-ugrilaisten kansojen nykytaiteet / Ugriculture - 2000: Contemporary Art of the Finno-Ugrian Peoples. - Helsinki, 2000. - P. 75-87.

30. Современное искусство финно-угорских народов // Финноугроведение. - 2000. - № 1. - С. 159-162.

31.Языческое мировоззрение и марийское искусство // Марийцы: Проблемы социального и национально-культурного развития. - Йошкар-Ола, 2000.-С. 127-130.

32. Современное искусство финно-угорских народов // Финно-угорский вестник: Информационный бюллетень. - Йошкар-Ола, 2000. -№2.-С.9-11.

33. Языческий мир в марийском искусстве // Финно-угорский мир: история и современность: Материалы 2 Всероссийской научной конференции финно-угроведов /Исторические и педагогические науки/. - Саранск, 2000. - С. 260-262.

34.Repaganisation and Finno-Ugric Ethnicity in Russia // Locality. Identity. Diaspora /Conference 10-13 Feb. 2000. Book of Abstracts. - Hamburg, 2000. - P.9.

35. Международная художественная выставка современного искусства финно-угорских народов «Ugriculture - 2000» // Марийский археографический вестник, 2001. -№ 11. - С. 88-97.

36.Тюрко-исламские влияния на финно-угорский мир и тюрко-исламские компоненты в марийской культуре // Ислам в Евразии: современные этнические и эстетические концепции суннитского ислама, их трансформация в массовом сознании и выражение в искусстве мусульманских народов России /Научный консультант В.В. Ванслов, автор-составитель СМ. Червонная, под ред. М.В. Иордана. - М.: Прогресс-Традиция, 2001.-С. 199-217.

37. Тенденции развития современного татарского искусства: взгляд из Йошкар-Олы (на примере художественной выставки «Тамга» - Йошкар-Ола, август 2000) // Исмаил Гаспринский - просветитель народов Востока: к 150-летию со дня рождения. Материалы Международной научной конференции. - М.: PAX, 2001. - С. 257-262.

38. Финно-угорский мир России между исламом, христианством и язычеством // Финно-угроведение, 2001. - № 1. - С. 45-53.

39. The Connections and Interaction between Finno-Ugrian North and Turkic South of Russia // Exploitation and Overexplotaition in Societies Past and Present /Programe and Abstracts. - Goettingen, 2001. - P. 56.

40. Мост между мифическим прошлым и настоящим // Ончыко. -

2002.-№ 12. - С. 173-182.

41.К.Ф. Егоров и становление марийского изобразительного искусства // Народное творчество и профессиональное искусство. ВМФИ. Вып. XII.- Йошкар-Ола, 2002. - С. 86-99.

42. Графический материал в изучении культуры марийцев (по результатам экспедиций финских ученых и художников) //Финские ученые о языке и культуре марийского народа: Материалы научной конференции /МарНИИ яз., лит-ры и истории им. В.М. Васильева. - Йошкар-Ола, 2002. -С. 78-81.

43.Двуединство: реализм и модернизм // У сем (Новая мелодия). -

2003.-№1,-С. 139-151.

44. Марийская культура между язычеством, исламом и христианством // Новая волна в изучении этнополитической истории Волго-

Уральского региона. Сб. статей /Науч. ред. К. Мацузато. - Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University, 2003. - C. 137-154.

45. Алексей Григорьевич Орлов /Каталог юбилейной выставки, посвященной 80-летию графика. - Йошкар-Ола, 2004. -16 с.

46. Современное марийское искусство: поиск национальной идентичности // Формирование, историческое взаимодействие и культурные связи финно-угорскских народов: Материалы III Международного исторического конгресса финно-угроведов.- Йошкар-Ола, 2004. - С. 406-412.

Сдано в набор 10.12.2004. Подписано к печати 12.12.2004. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура «Тайме Нью Роман». Печать офсетная. Усл. печ. л. 2,1. Тираж 100 экз.

Отпечатано в ГУП «Газета «Марий Эл». 424006, г.Йошкар-Ола, ул.70-летия ВС СССР, 20.

646

21 ИД? 2-й

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора искусствоведения Кудрявцев, Владимир Геннадьевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ФИННО-ПЕРМСКАЯ КУЛЬТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ: ОСНОВНЫЕ ПЛАСТЫ ФОЛЬКЛОРА И ВАЖНЕЙШИЕ ЭТАПЫ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ИСКУССТВА ФИННО-УГОРСКИХ

НАРОДОВ

ГЛАВА II. ОСВОЕНИЕ ФОЛЬКЛОРА В ПРОЦЕССЕ ФОРМИРОВАНИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ГРАФИКИ В ФИННО-УГОРСКИХ РЕГИОНАХ ПОВОЛЖЬЯ И ПРИУРАЛЬЯ В КОНЦЕ

XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.

ГЛАВА III. ФОЛЬКЛОР ФИННО-УГОРСКИХ НАРОДОВ ПОВОЛЖЬЯ И ПРИУРАЛЬЯ В СТАНКОВОЙ, КНИЖНОЙ

И ЖУРНАЛЬНОЙ ГРАФИКЕ I ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА

ГЛАВА IV. ФИННО-УГОРСКИЙ ФОЛЬКЛОР В РАЗВИТИИ

ВИДОВ И ЖАНРОВ ГРАФИКИ 1960-1980-Х ГОДОВ

ГЛАВА V. СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО В СИСТЕМЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ЦЕННОСТЕЙ (ПО МАТЕРИАЛАМ МЕЖДУНАРОДНОЙ ВЫСТАВКИ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА ФИННО-УГОРСКИХ

НАРОДОВ «UGRICULTURE - 2000»)

Введение диссертации2005 год, автореферат по искусствоведению, Кудрявцев, Владимир Геннадьевич

Актуальность темы. Ведущей тенденцией современного л художественного процесса в республиках и автономных округах финно-j угорских народов Волго-Уральского региона - в Удмуртской, Коми, Марийской, Мордовской Республиках и Ханты-Мансийском округе -становится актуализация этнического наследия финно-угорских народов и оригинальная творческая интерпретация фольклорных мотивов на основе профессионального мастерства, адекватного новейшим достижениям отечественной и мировой культуры. Проблема отражения фольклора в изобразительном искусстве финно-угорских народов Поволжья и Приуралья на материале станковой, книжной и журнальной графики до сих пор не была предметом специального искусствоведческого исследования. Ее' актуальность определяется объективной эстетической ценностью этого материала, его высоким потенциалом и видной ролью в духовной культуре народов финно-угорского мира. Художники, поднимая в своих произведениях огромный пласт фольклорного сюжетно-образного арсенала, проникая в глубины мифопоэтического мышления древних предков, способствуют своим творчеством укреплению духовных и культурных взаимосвязей между волжскими, пермскими, прибалтийскими финнами и уграми и развитию общей системы финно-угорской межэтнической солидарности. Процесс взаимовлияния и сближения художественных! культур финно-угорского ареала, развивающийся в этнопсихологической парадигме поиска древних общих этнических корней родства, становится особенно интенсивным в конце ХХ-начале XXI вв. Это подтверждают выставки последних лет, в которых заметно проявляется фольклорно-мифологический пласт культуры. Во всех регионах финно-угорского мира наблюдается углубление научных исследований и рост интереса общественности к художественно-историческим ценностям родственных народов.

Необходимость научного исследования и критического анализа художественного наследия и всех сложных и противоречивых процессов его современной «реанимации» (в диапазоне от спекулятивных стилизаций до, этнографических иллюстраций просветительского характера и смелых экспериментов модернистского и постмодернистского направлений) с бережным учетом всего ценного, что было в многовековом творческом опыте народов и в современном искусстве, являются важнейшей задачей как европейского и общероссийского искусствознания, так и формирующихся национальных научных школ (удмуртской, марийской и т.д.). Отечественной наукой накоплен большой опыт в изучении истории искусства народов России и шире - народов Евразии как по отдельным периодам, по отдельным регионам и национальным культурам, так и в системе их научного сопоставления, объединения, сравнительного анализа при синхронном рассмотрении. Вместе с тем существенным пробелом остается та область художественного наследия и современного состояния искусства, которая составляет специфический культурный фонд финно-угорских народов. Большинство изданий посвящены прежде всего искусству после 1917 года, с краткими экскурсами в историческое прошлое. В трудах же сводного характера предельная сжатость текстов по изобразительному искусству до 1917 года практически исключает не только развернутые анализы отдельных произведений, но и аргументированное построение последовательных концепций, выявляющих стилевые особенности, черты определенной школы, вклад отдельных мастеров и своеобразие их творческой личности. К тому же в изданиях такого типа (энциклопедии, сводные труды по истории отечественного искусства) материал, как правило, раздроблен между 1 республиками, регионами, этносами. Между тем, художественное наследие,1 определяемое совокупностью творческих усилий нескольких родственных этносов, представляет собой феномен сложной, синкретичной, полиэтнической культуры, обретающей свои особенности и отличия в конкретных условиях России.

К началу XX века выявилось параллельное развитие, сближение и взаимодействие русской и мордовской, русской и марийской, русской и удмуртской, русской и коми, русской и чувашской, русской и татарской (и так далее - от Карелии на Севере до Осетии на юге и Якутии на Дальнем ! Востоке) культур. Исследование этого феномена перспективно и важно не; только для искусствознания, совершающего качественный переход от моноэтнических исследований к исследованию сложной совокупности этнических культур, различных национальных творческих сил, формирующих своеобразную картину художественной жизни региона, но и для других гуманитарных наук, для которых системы межэтнических контактов и связей, процессы соприкосновения, взаимообогащения национальных культур приобретают фундаментальное значение. Особую актуальность обретает исследование многовековой художественной ! культуры финно-угорских народов, имеющей профессиональные основы. Эта культура включала и богатейшее орнаментальное, и собственно изобразительное искусство, семантика и образная структура которого менялись в связи с общей эволюцией мировоззрения, с рецидивами языческой мифологии и парциальной магии, с процессами модернизации, с плодотворным влиянием русской и шире европейской светской культур.

Основу традиционной духовной культуры составляет совокупность представлений, в которой находят отражение сложные взаимоотношения природы, общества и человека. Профессиональное изобразительное I искусство со свойственным ему своеобразным пластическим языком не. только отражает народные фольклорно-мифологические представления об окружающей действительности - "картины мира", но и активно участвует как в консервации, так и в модификации этих "картин", имеющих непосредственное отношение к обрядовой жизни, верованиям людей. I

Художественные образы оказываются и своего рода материализацией и парафразой древних ритуалов, культовых действий и концентрированным выражением представлений о мире, особенностей менталитета и психологических стереотипов, и "волшебным" (обладающим энергией субъективной интерпретации, творческого преображения) "зеркалом" той природы, той действительности, которые формируют почву национальных культур.

Фольклор составляет важнейшую область духовной культуры финно-угорских народов региона Поволжья и Приуралья. В нем воплощены основные составляющие национального самосознания народов. Он! представляет большую эстетическую и историческую ценность богатством и разнообразием тем, отличается глубокой самобытностью и устойчивостью местных традиций. Особую эстетическую, культурологическую и искусствоведческую проблему составляет дихотомия "фольклор и изобразительное искусство", включающая - в различных исторических контекстах и стилевых вариациях - и непосредственное "отражение" или "переложение" на язык визуальных систем литературного фольклора (иллюстрации к народным сказкам, произведениям эпоса) и весьма сложные, I имеющие свои особенности и в древних, и в традиционных народных1 культурах, и в модернистских и постмодернистских новациях процессы сакрализации изображения и знака (орнаментальной системы, символического образа и т.п.) в контексте определенных фольклорных традиций, мифопоэтического мышления, включения изобразительных мотивов в систему ритуалов и магии. На развитие художественного сознания финно-угорских этносов оказали влияние истоки традиционной религиозной обрядности, способность одухотворять, очеловечивать природу, также христианское миропонимание. Корни культуры финно-угорских народов основаны на языческом мировоззрении. Мифологическое сознание, бытующее в фольклоре, обрядах, выступает как особая форма общественного сознания, сосуществующая с религиозным и художественным сознанием [Измайлова А.С. 1999: 20]. I Характерной тенденцией творчества современных мастеров I изобразительного искусства стала ориентация на этнические традиции национальных культур, в большей степени, проявляющиеся в фольклорно-мифологическом материале. Интерес к этому материалу заметен практически во всех видах и жанрах искусства. Другой важной особенностью художественного творчества становится органическое слияние и сочетание в пластических искусствах общечеловеческих и национальных символов. Активно ведется поиск путей раскрытия национального характера с использованием стилистики народного искусства, характерных для ! материальной и духовной культуры финно-угров атрибутов, получивших » I устойчивое и разнообразное воплощение в керамике, металлопластике, ' деревянном зодчестве, резьбе по дереву, вышивке. Художников особенно вдохновляют задачи "возрождения", переосмысления богатств этнических культур, формирования современной стилистики, насыщенной мотивами, оригинальными ценностями и символами этих культур. Эта особенность ярче и сильнее проявляется на современном этапе (с конца 1980-х - начала 1990-х годов). При этом мировоззренческие представления художественной элиты оказывают влияние на формирование мироощущения и мировосприятия I современного человека. , ;,„ ;

В широкий круг имен художников XX века, связанных своим происхождением с финно-уграми Поволжья и Приуралья, входят такие классические фигуры, как Н. Фешин, С. Эрьзя, А. Григорьев, К. Егоров, М. Гарипов, В. Игнатов, и такие яркие современные творческие личности, как Г.

Райшев, С. Виноградов, А. Мошев, 3. Лаврентьев, И. Ефимов, А. Иванов, И. Ямбердов, С. Евдокимов, С. и Ю. Таныгины, Н. Токтаулов, Н. Макушкин, А. Алешкин, В. Михайлов, В. Мустаев, Ю. Лобанов, Ю. Дырин, И. Колчанова, П. Микушев, А. Потолицын, А.Тимушев. Это далеко не единый творческий мир, ибо талант, профессиональная культура и духовная ориентация каждого мастера создают вокруг него индивидуальное поле, но совокупными усилиями, направленными на поиск емких художественных образов, на выражение современными художественными средствами этнической идентичности и национального самосознания своих народов, они в значительной мере определили общий прогресс финно-угорской! художественной культуры нового времени, в частности, графического искусства, исследуемого в нашей диссертации.

В декларации «Об основных принципах, целях и задачах сотрудничества финно-угорских народов мира», принятой 3 декабря 1992 года, участники Всемирного конгресса финно-угорских народов заявили: «Мы являемся открытым для всего мирового сообщества добровольным объединением равноправных родственных народов, присоединившимся к общеевропейскому процессу безопасности сотрудничества и i ■ «„■ руководствующимся Всеобщей декларацией прав человека, Парижской; хартией для новой Европы, 169-й Конвенцией Международной организации труда, касающихся прав коренных народов и национальных меньшинств; мы намерены осуществлять волю наших народов к сотрудничеству и оказанию взаимопомощи в области права, экономики, экологии, социальных вопросов, информации, образования, науки и культуры; учитывая различия конституций и конституционных систем наших стран и сознавая возможность разных подходов в стремлении к названным выше целям, мы намерены перед всем мировым сообществом отстаивать жизненные интересы наших народов, опираясь на принципы европейского гуманизма и нормы международного права убеждены, . наше сотрудничество будет служить делу прогресса всех народов мира» [Пробуждение финно-угорского севера. Т. 1:320-321].

Новая ступень философского обобщения действительности, характерная; для современного художественного творчества, сочетает общечеловеческие ценности с ярким выражением этнического своеобразия. Общность исторических корней финно-угорских народов региона не исключает локальных особенностей, что находит выражение в творчестве художников разных республик и областей Поволжья и Приуралья.

В сфере профессионального искусства ярко проявляются и интеграционные процессы, характерные для финно-угорской общественности. В этом плане важными событиями стали международные и региональные мероприятия, проводимые деятелями культуры и искусства финно-угорских республик и государств, сотрудничество творческих союзов. Все это способствует взаимопониманию, формированию общих черт культуры родственных народов, стремлению наметить перспективы дальнейшего сотрудничества во многих видах искусства. Однако в начавшемся позитивном процессе отражения в профессиональном искусстве этнического самосознания зачастую наблюдаются и негативные моменты. Это выражается, например, в чрезмерном увлечении некоторых профессиональных театров фольклорно-бытовыми подробностями.

В изобразительном искусстве преодоление этой негативной тенденции; I идет более активно. Но и в современном декоративно-прикладном искусстве пока еще мало реализуются богатые этнические традиции. Учитывая возможности современных технологий и многообразие натуральных и искусственных материалов, эта область искусства смогла бы стать наиболее перспективной для творческого самовыражения. Единичные новаторские тенденции просматриваются в художественно-дизайнерских проектах удмуртских, коми и мордовских мастеров. А сложные и специфические вопросы, касающиеся стилеобразования в искусстве региона, включают в себя целый комплекс профессиональных, мировоззренческих, художественно-конструкторских, технологических проблем.

К желаемым результатам смогут привести мероприятия в области образования, связанные с подготовкой творческих кадров из среды финно-угорской молодежи, причем осуществляются эти мероприятия и на региональном, и на федеральном, российском уровне, и в системе; международных отношений. В этом плане заслуживает внимания опыт факультета искусств Удмуртского государственного университета, Таллиннского университета искусств, на базе которых идет подготовка художников по разным специализациям. Инициатива, энтузиазм многих художников-педагогов и исследователей, активно разрабатывающих в своих произведениях темы из этнической истории и духовной культуры родственных народов, культивирующих внимание к древним истокам искусства среди своих воспитанников, формируют позитивную тенденцию в I процессе художественного образования.

Предмет исследования. Предметом настоящего искусствоведческого исследования является графика финно-угорских народов России, прежде всего выделенные крупным планом графические школы (при всей условности понятия "школа" по отношению к не всегда еще достаточно зрелой, формирующейся национальной художественной культуре) нынешних суверенных республик Волго-Уральского ареала Российской Федерации -Коми, Марий Эл, Мордовии и Удмуртии. Сравнительная молодость этого искусства, становление и развитие которого в этих регионах практически 1 целиком вмещается в одно столетие с небольшими "выходами" в конец XIX' века и в начинающийся XXI век, разумеется при рассмотрении графики в парадигме профессионального станкового искусства, ибо в более широком плане элементы графического искусства можно обнаружить и в народном творчестве (резьбе, вышивке и т.д.), и в восходящих к глубокой древности памятниках археологических культур (орнаментированная керамика, художественный металл, резьба по кости). Все это обязывает проследить общую историческую картину становления и развития графики: выявить имена первых профессиональных мастеров среди финно-угорских народов России, поднять материал графических разделов художественных выставок разных лет с участием финно-угорских художников, проанализировать полиграфическую продукцию, включающую важные пласты книжной и журнальной иллюстрации, определить общее соотношение творческих сил в I разных республиках финно-угорского ареала, приоритетные направления! ! развития графического искусства на разных этапах, выделить крупным планом творчество наиболее ярких и талантливых художников, собрать информативный материал (отраженный прежде всего в приложении к диссертации - в биографическом словаре художников-графиков и в библиографии), связанный с развитием графики в данном регионе с конца XIX века до настоящего времени.

В то же время диссертация не претендует на исследование профессиональной графики финно-угорских народов России во всей полноте, I во всем многообразии тех жанров и видов, в которых работали художники,; ;,, ; t - I уделяя, в соответствии с индивидуальными особенностями их таланта и с требованиями времени на разных этапах своего творчества и общей исторической эволюции искусства народов России преимущественное внимание станковому рисунку, графическому портрету, сюжетно-тематическому эстампу, ориентированному на отражение современной народной жизни в героико-драматической или лирической интерпретации, политической и бытовой сатире, плакате и так далее. Сформировавшись как светское искусство финно-угорских народов профессиональная графика на I всем протяжении XX века (особенно в советский период, когда важнейшие; я ; I направления ее развития стимулировались государственными заказами и определенными идеологическими установками) отличалась огромным сюжетно-тематическим многообразием, охватывала различные социальные и политические проблемы, отражала разнообразные грани повседневного быта, ! , ! включала иллюстрации к художественным произведениям (и к политическим: ' ' лозунгам и программным директивам) весьма широкого содержания.

Равномерный анализ всего этого огромного материала, достойного многих специальных исследований, не входит в нашу задачу.

В этой связи и целью настоящей диссертации, и предметом ее исследования является конкретная проблема, а именно фольклорное начало в графике финно-угорских народов, связи этой графики с основными пластами литературного фольклора, особенности интерпретации эпоса, сказочных, легендарных мотивов (включая широкий комплекс религиозной языческой, ' исторической мифологии) в графике разных исторических периодов, в творчестве разных художников. Выделение этой задачи не освобождало автора от необходимости дать общую картину развития графики широкого финно-угорского региона тем более настоятельной, что некоторые ее периоды, пласты, творчество многих мастеров оставались до сих пор неисследованными и неизвестными не только широкой аудитории, но и специалистам. Результаты архивных изысканий диссертанта, проведенных Москве, Санкт-Петербурге, Йошкар-Оле, Казани, Хельсинки, открывающие забытые имена художников-графиков, претендующие на первую публикацию , I их произведений и фактов их творческой биографии, сознательно включены' ! нами в текст настоящей диссертации, даже в том случае, если эти имена, произведения и факты непосредственно не связаны с интерпретацией фольклора, однако существенны для воссоздания общей картины развития графического искусства, для понимания того контекста, в котором совершалось отражение фольклорной тематики в этом виде искусства.

Цели исследования заключались: в анализе важнейших тенденций в современном художественном процессе, характерном для культуры финно-угорских народов и связанном с обращением к фольклорному наследию, а , ' также к археологическим и этнографическим материалам; в исследовании! Г' ! роли этого процесса в формировании самобытных творческих коллективов и в их интеграции в системе финно-угорской культуры; в расширении фактологической основы истории искусства финно-угорских народов России; в том, чтобы включить в историю искусства накопленный наукой материал j археологических открытий, фольклорно-этнографических исследований; в том, чтобы ввести в научный обиход ряд новых неопубликованных фактов, почерпнутых из архивных и музейных фондов, с выставок и из мастерских современных художников; в том, чтобы привлечь общественное внимание к богатству художественного наследия и сложности современного творческого процесса, способствуя тем самым повышению востребованности искусства и ответственности художников, совершенствованию эстетического воспитания масс.

Методологические проблемы, которые с самого начала встали перед диссертантом, таким образом ограничившим предмет и обозначившим главную проблему исследования, выявились прежде всего в следующих трех аспектах:

1) Сама постановка вопроса, отраженная в названии диссертации и выделяющая на первом месте фольклор ("Фольклор финно-угорских народов Поволжья и Приуралья в графике XX века"), предполагала, очевидно, междисциплинарный характер исследования с выделением значительного внимания специфическим проблемам фольклористики. Между тем, данная диссертация целиком остается в парадигме историко-искусствоведческой I науки, базируется на искусствоведческой методологии; внимание диссертанта сосредоточено на том, как интерпретируются фольклорные мотивы в творчестве художников, к каким результатам в развитии станковой и книжной графики приводит обращение к тем или иным мотивам национального (или общего для ряда близких народов) фольклора, какую пластическую выразительность, какую эстетическую, нравственную и гражданскую ценность обретает миф в изобразительном искусстве. Что касается мифологии, содержания, типологии, жанровой структуры поэтики фольклора, истоков и наслоений фольклорного наследия, особенностей эпоса, устного литературного творчества, происхождения различных легенд и т.п., то автор не претендует на самостоятельное исследование в этой сфере, черпая характеристики и выводы из богатой научной литературы, основанной на профессиональных исследованиях фольклористов. В диссертации фольклор исследуется не в полном объеме, не как! самостоятельный феномен культуры, а лишь в той мере, в какой он становится философско-мировоззренческой основой, сюжетно-тематической канвой, базой эстетических реминисценций и перспективой творческих открытий в изобразительном искусстве, в графике.

2) Считая приоритетным направлением диссертации исследование национальных художественных культур, творчества художников, связанных своим происхождением и этническим самосознанием с финно-угорскими народами России (а в соответствии с более узким, очерченным в диссертации ареалом Поволжья и Приуралья, прежде всего марийских, удмуртских,: мордовских, коми, ханты и манси художников), диссертант с самого начала столкнулся с проблемами несовпадения условных границ "национального искусства" и национального (или общего для народов финно-угорского мира) фольклора, финно-угорской мифологи, становящейся объектом интерпретации в графическом искусстве. С одной стороны, далеко не все "национальные" художники финно-угорского ареала России (в том числе такие крупнейшие фигуры, как основоположники местных школ, нынешние лидеры, без которых немыслима история искусства, история профессиональной графики этих народов) проявляют последовательный интерес к "своему" фольклору (творчество марийского художника революционной эпохи А.В. Григорьева в этом отношении особенно показательно). С другой стороны, национальный фольклор представляет собой тематический тезаурус, не только теоретически доступный для

15 i иллюстраций и субъективных интерпретаций художникам любой иной этнической среды, географической зоны и даже государственной принадлежности, но и практически часто используемый в искусстве других народов. Сокровища финно-угорского фольклора обретают свою вторую жизнь в графике отнюдь не только одного этнического (и даже суперэтнического, если так обозначить общность ряда родственных финно-угорских народов) блока, но и всего мира. Наиболее ярким свидетельством тому могут служить иллюстрации к знаменитому карело-финскому эпосу "Калевала": на протяжении XX века они создавались не только в Карелии, но I и в мастерских художников Москвы, Санкт-Петербурга, Таллинна, Хельсинки, так что и в национальном измерении следовало бы вести речь об этом эпосе в русской, финской, эстонской графике и так далее. В данной же диссертации главным предметом исследования является "национальная графика", получившая на протяжении XX века развитие в творчестве марийских, удмуртских, мордовских, коми художников. Это не значит, однако, что диссертация строится на принципах "сегрегации", искусственного отрыва от национальных культур финно-угорских народов Поволжья и Приуралья того наследия и того современного творческого вклада, который формируется творчеством художников (прежде всего1 русских, а также татар, башкир, немцев и представителей других национальностей), которые живут в регионе, являются российскими гражданами, проживающими в финно-угорских республиках, черпают свое вдохновение из жизни, древней истории, фольклора, мифологии местных народов, которую они хорошо знают, глубоко изучают и высоко ценят. Вряд ли можно было бы провести настоящее исследование, игнорируя или исключив из поля внимания творчество русских художников, постоянно работающих в Марийской Республике и особое внимание уделяющих графической интерпретации марийского фольклора, — таких, как, например, А.С. Бакулевский или И.А. Михайлин. Без их произведений история претворения финно-угорских фольклорных мотивов в графическом искусстве была бы неполной и неполноценной.

3) Выбор темы и основной проблематики исследования предопределен" i стремлением диссертанта проследить процессы того "этнического ренессанса" (подъема национального самосознания, этнической мобилизации и консолидации, крепнущей солидарности между родственными народами, их духовного единения), который в очень сложных и драматических противоречиях (со срывами, историческими паузами, периодами торможения и даже временного поражения национально-освободительных движений XX века), но все же непрерывно разворачивается и имеет обнадеживающую перспективу. В этой связи финно-угорский фольклор рассматривается отнюдь не как случайно выбранный и формально ограниченный блок; * определенных сюжетов (аналогичный любому другому сюжетно-тематическому блоку, вычлененному из литературы, истории или современной действительности), но, прежде всего, как основа национальной концепции в творчестве того или иного художника, как опора его национального самосознания, важнейший стимул этнического пафоса, проявления национальных чувств. Надо отметить, что в истории отечественного искусства были и такие периоды, когда обращение к фольклорным мотивам имело совсем иное содержательное наполнение, и были художники, искавшие в фольклорном наследии отнюдь не истоки; ! национального возрождения, а нечто совсем иное (к примеру, иронические "детские игры" примитивистов начала XX века или помпезно дидактические иллюстрации с "правильными" сказочными героями 1950-х годов). Однако, в контексте не только современных художественных, но также этнополитических и этнокультурных процессов фольклорная тема в искусстве занимает прежде всего стимулирующую национальное самосознание и внутригрупповую межэтническую солидарность роль.

Это обязывает нас к уточнению вопросов, связанных с финно-угорской общностью народов, ибо только на основе четкой позиции возможно объединение целой группы республик (выбранных в данной диссертации отнюдь не по принципу их географического соседства) и национальных культур, имеющих между собой особые духовные связи и постоянные точки I I соприкосновения.

Обращаясь к исследованию искусства, культуры, религии народов финно-угорской общности, мы вынуждены прежде всего определить границы проблемного поля нашего исследования в этническом измерении, что позволяет нам рассматривать финно-угорский мир России как реальный исторический феномен, как определенную константу современной действительности. Хотя в этнологической и политологической интерпретации финно-угорской общности народов существуют значительные расхождения, продолжаются острые споры. I

Итак, финно-угорская группа народов уральской языковой семьи состоит из пяти подгрупп: в прибалтийско-финскую подгруппу входят финны, эстонцы, карелы, ингерманландцы (или финны-ингерманландцы), вепсы (дореволюционное название "чудь"), ижорцы (ижора), ливы (перечислены в порядке убывающей численности); в саамскую группу — саамы (устаревшее название "лопари"); в пермскую группу - коми (устаревшее название "зыряне"), коми-пермяки и удмурты (устаревшее название "вотяки"); в волжскую группу - мордва-мокша и мордва-эрзя, луговые, восточные и горные марийцы (устаревшее название "черемисы"); в I угорскую группу - венгры, ханты (устаревшее название "остяки") и манси! (устаревшее название "вогулы"). «Марийцев, мордву, коми-зырян, коми-пермяков, удмуртов, - пишет К.И. Куликов, — объединяет ряд специфических признаков: они входят в одну этноязыковую общность, имеют схожие черты быта, культуры, одинаковый уровень социально-экономических отношений. За свою историю эти народы испытали воздействие одних и тех же внешних сил: татаро-монгол, Казанского ханства; их общественно-политическое развитие нарушено русской цивилизацией» [Куликов К.И. 2000: 234].

В то же время и государственные, и административные границы, и природные зоны, и климатические пояса расселения, и социально-экономические особенности, и формы ведения хозяйства, образ жизни, столь непохожий, например, у оленеводов-кочевников заполярной тундры и хлеборобов Среднего Поволжья, вносят свои диссонансы и признаки разнообразия в финно-угорский мир, а если "единство веры" считать; i признаком принадлежности народов к единой цивилизации, то никакого цивилизационного единства в обширном евразийском финно-угорском ареале обнаружить нельзя, ибо разброс религий и конфессий здесь очень велик - от католичества венгров до шаманизма обских угров, от лютеранства финнов, эстонцев, ингерманландцев, ливов до православия "крещеных"-русскими миссионерами карел, вепсов, коми, мордвы, марийцев, удмуртов, впрочем всегда остававшихся наполовину "язычниками". И к этому еще надо, прибавить никем и никогда не сосчитанную, но, вероятно, весьма многочисленную группу финно-угров Поволжья и Приуралья, которые приняли ислам еще в ту эпоху, когда их земли входили в состав Волго-; Камской Булгарии, а затем Казанского ханства, и постепенно утратили свою прежнюю этническую идентичность, были ассимилированы татарами [Кудрявцев В.Г. 19986, 2001ж, 20036]. Сравнительно небольшая группа бесермян является ныне единственным осколком финно-угорской этнокультурной общности, где доминирующее положение мусульманской религии сочетается с сохранением языка (наречие удмуртского) и самосознания, не подверженного тюркской ассимиляции.

При сравнительном анализе удельного веса различных лингвистических! семей и групп народов России в общем населении Российской Федерации в мирное время за период с 1959 по 1989 годы выяснилось, что доля народов финно-угорской группы уменьшилась с 2,6 до 2,2 % [Народы России 1994:

34]. О губительных темпах этого сокращения по отношению к своему народу с болью говорит Виктор Того: по его данным, из 5148 человек по национальности водь, зарегистрированных в 1848 году, к 1989 году на земле осталось только 62 человека, а из 17 800 человек по национальности ижора, зарегистрированных в том же 1848 году, - 820, причем за минувшее с той поры десятилетие численность и тех, и других еще уменьшилась в два и даже в три раза [Того В. 2000: 435].

В целом, современная этнодемографическая панорама финно-угорского мира может быть представлена в следующей таблице [Народы России 1994,

Народы и религии мира 1998]:

Народы финно-угорской группы Численность в мире Численность в России в 1979 г. в 1989 г.

Венгры 13830000 4313 5742

Финны в т.ч. финны-ингерманландцы (петербургские финны) 5430000 55687 47101

67000 нет данных 47100

Мордва в т.ч. мокша в т.ч. эрзя 1150000 1111075 1072939 нет официальных данных: в переписях населения включались в состав мордвы

Эстонцы 1100000 55539 46390

Удмурты в т.ч. бесермяне 747000 685718 714833 в 1926 г.-ЮС населения не удмуртов 34, в последующих переписях выделялись - включались в состав

Марийцы (мари) в т.ч. горные в т.ч. луговые в т.ч. восточные 671000 599637 643698 нет официальных данных: в переписях населения включались в состав марийцев

Коми 344500 320078 336309

Коми-пермяки 147300 145993 147269

Карелы нет данных 133182 124921

Саамы (саами, лопари) свыше 64000 1775 1835

Ханты 22500 20743 22283

Вепсы 13000 7550 12142

Манси 8300 7434 8279

Водь нет данных нет данных нет данных

Ижора (ижорцы) 820 449 449

Ливы 226 3 64

Учитывая всю условность и неточность таких понятий, как "национально-государственные образования" или "титульные нации", понимая, что любая республика или автономия не может быть и никогда не является "моноэтничным" государством одного народа, мы все же должны! : отметить, как весьма существенное для самих народов угро-финского мира обстоятельство, что венгры, финны, эстонцы имеют опорные пункты "своей национальной" государственности в независимых странах за рубежами России в Венгрии, Финляндии и Эстонии; пять (мордва, удмурты, марийцы, коми, карелы) - в республиках, являющихся субъектами (бывшими автономными республиками) Российской Федерации: Республика Мордовия (в 1930-1934 гг. - Мордовская АО, в 1934-1994 гг. - Мордовская АССР, с 1994 г. - Республика Мордовия; столица г. Саранск), Удмуртская Республика (в 1920-1932 гг. - Вотская АО, в 1932-1934 гг. Удмуртская АО, в 1934-1990; -гг. - Удмуртская АССР, с 1990 г. - Удмуртская республика; столица г. Ижевск), Марийская Республика (в 1920-1936 гг. - Марийская АО, в 19361992 гг. - Марийская АССР, с 1992 г. - Марий Эл, или Марийская Республика; столица г. Йошкар-Ола), Коми Республика (в 1921-1926 гг. -Коми-зырянская АО, в 1936-1992 гг. - Коми АССР; столица г. Сыктывкар), Республика Карелия (в 1920-1923 гг. - Карельская Трудовая Коммуна, в 1923-1940 и 1956-1991 гг. - Карельская АССР, в 1940-1956 гг. - Карело-Финская ССР; столица г. Петрозаводск); коми-пермяки, ханты и манси - в автономных округах: Коми-Пермяцкий (образован в 1925 г. в составе! Пермской области; административный центр г. Кудымкар; с 2003 г. Коми-Пермяцкий АО объединен с Пермской областью, административный центр г. Пермь), Ханты-Мансийский (образован в 1930 г. в составе Тюменской области, до 1940 г. назывался Остяко-Вогульский автономный округ; административный центр - г. Ханты-Мансийск); и остальные не имеют "собственных" государственно-территориальных образований или автономий, хотя нередко проживают компактно на территориях, которые сами они считают своей исторической родиной.

Доля "коренных" финно-угорских народов в населении республик и округов, образованных по национально-территориальному принципу и являющихся субъектами Российской Федерации, отражена в следующих показателях (на 1989 год) [Численность населения и некоторые социально-, демографические характеристики национальностей Российской Федерации' 1992:23-25,29-39].

Финно-угорские народы России Их доля (в процентах) к населению национально-государственных образований, в которых они выступаютв качестве "титульных" народов Доля лиц данной национальности, проживающих в "своих" национально-государственных образованиях, по отношению к общей численности этих народов в России

Мордва 32,5 29,2

Марийцы 43,3 50,4

Удмурты 30,9 69,5

Коми 23,2 86,7

Коми-пермяки 60,2 64,8

Карелы 10,0 63,2

Ханты 0,9 53,4

Манси 0,5 79,3

Большинство исследователей придерживается точки зрения о формировании финно-угорских племен и области их расселения в евразийском Приуралье. Расселение на обширной территории и взаимодействие финно-угорских племен с различными племенами иных ;

1 языковых семей привели к дифференциации финно-угров. Как отмечал! !" i академик Б.А.Рыбаков, к глубокой древности относится отделение восточной ветви финно-угров, составляющей основу угорских языков и племен; в дальнейшем отделилась пермская группа (прикамско-финские племена), позднее дифференцировались еще две группы - прибалтийско-финская и поволжско-финская [Финно-угры и балты в эпоху средневековья 1987: 5]. В средневековье финно-угорские группы уже не были едиными, а состояли из различных в культурном отношении племенных образований, которые послужили основой формирования ранних народностей.

Относительно пермских народов остается неясным вопрос о первоначальной территории их формирования. Одни исследователи относят их предков к носителям ананьинской и сложившихся на ее основе археологических культур железного века, занимавших обширную I территорию, охватывавшую бассейны рек Камы, Вятки, низовья Белой и Средней Вычегды; другие ограничивают их прародину пространством к северу от верховьев Камы и Вятки, включая среднее течение Вычегды. В первом случае родиной народов коми следует считать бассейн Верхней Камы, откуда в конце I тысячелетия н.э. часть коми (будущие зыряне) пошла на север, в бассейн Вычегды, а коми-пермяки остались на первоначальной территории. Предки же удмуртов продвинулись в бассейн Вятки. Во втором случае предполагается, что происходило движение части коми (будущих пермяков) в верховья Камы, а предков удмуртов - в верхнее и среднее I течение Вятки. Этногенез и этническая история удмуртов пока еще не до конца исследована. Археологический материал свидетельствует, что их предки занимали территорию низовьев реки Белой, юга современной Удмуртии, бассейна верхней, средней и нижней Вятки. Основой формирования древних удмуртов послужили автохтонные племена Волго-Камья, также определенную роль сыграли некоторые иноэтнические включения, имевшие место в разные исторические периоды (индо-иранские, угорские, раннетюркские, славянские и позднетюркские этносы). По мнению В.Е. Владыкина, истоки этногенеза удмуртов, очевидно, идут с ананьинской I археологической культуры. Ананьинские племена вели оживленный,

I •• этнокультурный обмен с близкими и дальними соседями, наибольшее значение для них имело скифо-сарматское влияние. Скотоводство и земледелие, наряду с охотой и рыболовством, занимали одно из ведущих мест в хозяйстве пермского населения [Владыкин В.Е. 2000: 433]. На основе ананьинской культуры на рубеже нашей эры вырастает ряд прикамских культур, с которыми у удмуртов обнаруживается неразрывная генетическая связь [Владыкин В.Е. 1983; Владыкин В.Е. 1994а: 55].

Относительно полно по сравнению с другими финно-угорскими народами Поволжья и Приуралья исследованы марийцы. Известны носители археологических культур, положившие начало в первых веках н.э. формированию марийских племен, а их прародиной признано правобережье Волги. В эпоху средневековья шли одновременные процессы макро- и микроконсолидации, в результате которых мокша и эрзя сформировались как два субэтноса в составе мордовского этноса [Народы Поволжья и Приуралья' 2000: 7-9].

В материальной и духовной культуре финно-угорских народов много общего. Ближайшие предки коми-зырян, коми-пермяков и удмуртов (прапермяне) жили в I тыс. до н.э. на огромной территории от Волго-Камья на юге до бассейна Печоры на севере, от западных склонов Урала на востоке до Северной Двины на западе. Они поддерживали культурные и торговые связи с отдаленными племенами и народами: со скифами, народами Египта, Средней Азии и Ирана и испытывали мощное культурное воздействие со

I стороны развитых южных соседей. Не случайно в пермских языках! сохранились слова иранского происхождения, свидетельствующие о тесных контактах носителей этих языков [Народное искусство коми 1992: 4]. Земли перми вычегодской были рано открыты как русскими, так и булгарскими купцами-торговцами. Пушнина являлась основным богатством края, поэтому она влекла сюда иноземных купцов. Меха из северной тайги вывозились не только на Русь и в Волжскую Булгарию, но и в страны Западной Европы, мусульманские государства Средней Азии. В обмен на меха поступали разнообразные украшения, предметы домашней утвари. Уникальное и самобытное народное искусство коми донесло до наших дней яркие своеобразные элементы древней языческой культуры, органично взаимосвязанной с традиционным мировоззрением, хозяйственной жизнью и бытовым укладом [Савельева Э.А., Королев К.С. 1990: 81-83]. Присоединение Коми края к Новгородскому княжеству завершается в; Г'' | i

XIII в. С этого времени здесь распространяется христианство, но господствующей религией местного населения остается язычество: культ деревьев, животных, духов-покровителей. В XVI в. завершился переход от многобожия к языческому дуализму, что нашло отражение в фольклоре - в мифе о борьбе доброго Ена со злым Омолем. В изобразительном искусстве духи и божества воплощались в резных и рубленных из дерева идолах, которые стояли в домах, а также в языческих храмах - "кумирницах". Однако уже с XIV в. активное распространение христианства, проповедь которого ! идет в Коми край из Устюга и из Москвы, ведет к систематическому! - I уничтожению "кумирниц" и языческих идолов.

Русское население в Вятском крае быстро росло с начала XIII в. Тогда многие жители Владимиро-Суздальской и Нижегородской земли, спасаясь от монголо-татарского ига, бежали в глухие вятские леса. Южная группа удмуртов попала под власть Волжско-камской Булгарии, позднее - Золотой Орды и Казанского ханства. Первое русское летописное сообщение непосредственно об удмуртах относится к концу XIV в.

Марийцы и мордва являются коренными этносами Среднего Поволжья. I Первые подразделяются на три этнографические группы: луговые,! восточные, горные, которые отличаются по языку и традиционной культуре. Культурные и экономические связи древних марийцев имелись также с иранскими, а затем тюркскими племенами (хазарами). После распада волжской общности марийцы более всего контактировали с пермскими племенами, их близкими соседями на северо-востоке. Формирование марийской народности происходило во второй половине I - начале II тысячелетия н.э. [Архипов Г.А. 1973: 102-103].

Формирование древней мордвы относится к периоду со II - III вв. по VII в. н.э. Территорией формирования культуры древнемордовских племен было Окско-Сурско-Цнинское междуречье. В VI - VII вв. завершается складываение основных элементов древнемордовской культуры и в это время начинается развитие двух субкультур: на севере в Окско-Сурском I междуречье сложились базовые элементы культуры мордвы-эрзи, на юге в Верхнем Посурье - мордвы-мокши. Тесные экономические и культурные связи мордва имела с Прикамьем, Кавказом, позднее - со славянскими племенами, с арабским Востоком. В I - начале II тысячелетия н.э. мордовские мастера в совершенстве владели техникой обработки цветных металлов (меди, серебра, золота) и их сплавов, при изготовлении ювелирных украшений применяли способы ковки, литья, штамповки [Финно-угры Поволжья и Приуралья в средние века 1999:120, 127, 151, 153, 154]., Этнокультурные взаимодействия в регионе на протяжении длительного I времени между тюркскими (башкиры, татары, чуваши) и финно-угорскими! (марийцы, мордва, удмурты, коми) народами, как отмечают исследователи^ были постоянными и глубокими [Сепеев Г.А. 1985: 141-174]. Процесс взаимовлияния и взаимообогащения художественных культур народов Поволжья и Приуралья характеризует и современную ситуацию.

Таковы общие параметры того финно-угорского мира, в рамках которого мы рассматриваем процесс отражения и интерпретации фольклора в графическом искусстве.

Во всех регионах, где компактно проживают финно-угорские народы, имеются профессиональные творческие союзы художников, композиторов,: театральных деятелей. Однако удельный вес представителей финно-угорских народов в них порой недостаточен. Анализ взаимопроникновения разных течений, общих процессов формирования и взаимодействия национальных культур в регионе Поволжья и Приуралья, выступающем на исторической > I арене как контактная зона целой совокупности этнических культур, важен в контексте формирования новых тенденций в искусстве. Графическое искусство финно-угорских народов не отделено от всей художественной культуры этих этносов. Предысторией его развития является народное творчество.

Многовековое развитие традиционного искусства финно-угорских народов Поволжья и Приуралья имеет непосредственное отношение к формированию не только современного декоративно-прикладного

I творчества, но и к зарождению традиций графики, живописи, скульптуры,! -i., ' i т.е. профессионального изобразительного искусства. Формирование этих традиций можно обнаружить и в элементах реалистической изобразительности, и в стилизованных, подчиненных орнаментальной схеме формах. В них немало таких качеств, какие можно рассматривать как эстетические истоки той художественной выразительности, которая сложилась позднее в профессиональном искусстве. Это линейно-ритмическая выразительность, колористическая культура (особо богатая цветовая гамма вышивки), пластичность художественных форм изделий из дерева, керамики, I кости и металла. | .;

I 1

В фольклоре родственных этносов существует немало близких сюжетов и художественных образов. Для народов, не имевших письменности, устное творчество было одним из способов передачи информации, общения и средством воспитания. Народ не выделял в отдельную область устно-поэтические произведения. По Т.Г. Перевозчиковой (Владыкиной), у удмуртов все, что воплощалось в художественных образах, носило название мадь, мадькыл, мадиськон (от мадьыны - сказывать, рассказывать, славить, петь, загадывать). Корень этого слова имеет параллели во многих финно-I угорских языках, обозначая одновременно и основные жанры фольклора и, : , определяя его главное назначение - учить, советовать, передавать опыт,' познавать мир. Удмуртский фольклор в совокупности представляет исторически сложившуюся художественную систему, его жанровая система обусловлена образом жизни крестьянской общины, кругооборотом природных явлений, жизненным циклом человека (молодость, зрелость,! старость). Самобытны заклинания (приговоры, клятвы, проклятья), заклички (обращение к природным явлениям, птицам, зверям), заговоры (хозяйственные, лечебные, любовные). Они посвящены утилитарно-магическим целям. Календарные и семейные праздники сопровождаются обрядовыми песнями, для которых характерны сравнения, сравнительные конструкции образов-символов, символические ситуации, предметная символика. Необрядовый раздел фольклора включает прозаические произведения - несказочные (предания, былички, побывальщины) и сказочные (о животных, волшебные и новеллистические) [Перевозчикова' Т.Г. 1993:270,272-276].

В.Е. Гусев в своей книге "Эстетика фольклора" аргументирует собственное определение сущности и специфики фольклора, включающего археологические, исторические, психологические, социологические, этнографические, литературоведческие, искусствоведческие аспекты его изучения. Объем значения термина, обозначающего сложное и комплексное явление, расширялся до явлений духовной и некоторых видов материальной культуры народа [Гусев В.Е. 1967: 4].

I ' 4v<

Устное народное творчество марийцев богато по содержанию и| разнообразно по видам и жанрам. В легендах и преданиях нашли отражение различные моменты этнической истории, воспеваются образы народных героев и богатырей. В.А. Акцорин к наиболее древним по происхождению относит мифы и легенды о богатырях, которые двигаются по карликовым лесам, возводят курганы из песка или земли, вытряхнутой из обуви, у них образ жизни кочевой, а не оседлый. В некоторых вариантах мифа богатырь изображен как всадник, сошедший с неба для установления порядка на земле.

В мифах, легендах преданиях божества предстают в виде оленя, селезня, лебедя, в человеческом облике — в образе всадника-великана, иногда пастуха, сошедшего с неба [Марийский фольклор: Мифы, легенды и предания 1991: 7, 11].

Марийские сказки в аллегорической форме повествуют о социальной жизни народа, восхваляют трудолюбие, честность и скромность, высмеивают! t лень, бахвальство и жадность. В них повествуется о борьбе человека с враждебными ему силами природы. В марийском фольклоре распространены образы матери вод "вуд кува", страшной чудовищной ведьмы "вувер кува". Человек должен выдерживать напор этих злых сил, убегать от преследования до тех пор, пока члены роды (отец, мать, сестры или небесные родичи - души предков) не придут на помощь. Не воин и не богатырь являются героями, а чаще всего смелая находчивая девушка, нежная и отважная. Ее образ вызывает уважение. В сюжете сказок она любима всеми: и родными, и ! чужими, и зверями, и птицами. Это - Сереброзубая Пампалче. Она не; сомневается, что перехитрит могущественного владыку вод, с легкостью пускается в опасный путь, быстро находит выход из затруднительной ситуации, убегает от преследователей. В другой сказке "Сорок один жеребенок" героиня также смела и отважна. Она не боится отправиться в трудную дорогу и прогнать медведя с дороги, не боится идти переодетой мальчиком к чужим людям, с успехом "обводит вокруг пальца" своего простодушного друга-возлюбленного. Образ национального героя из теста Нбнчык Патыра из опасного удальца в начале сказки к ее концу I превращается в богатыря - опору слабых и защитника справедливости. В, других марийских сказках охотно изображаются животные, часто они бывают очеловеченными, юмор в сказках мягок [Марийские народные сказки 1945: 7].

В марийском фольклоре самобытны песни (трудовые, бытовые, гостевые, свадебные, сиротские, рекрутские, поминальные, песни-раздумья).

У мордвы особенно интересны исторические песни, обрядовая поэзия, в которых переплетаются лирические, эпические и драматические мотивы. Ярки песни-предания о Тюште — первом предводителе народа, об эрзянской девушке Литова, взятой на небо молнией (аналог в мокшанском фольклоре — Стирьава). Наиболее популярным жанром устного народного творчества являются сказки (волшебные, фантастические, бытовые, сказки о животных).

В произведениях коми-зырянского фольклора (эпические поэмы, сказания) воспевались подвиги героев Пери-богатыря, охотника Йиркапа, I

Педора Кирона и т. д.; рассказывалось о колдунах Кбрт-Айке, Яг-Морте,! Шипиче и др. Особое место в эпическом фольклоре коми занимает ижмо-колвинский эпос о Сюдбее, трех братьях Вай, Старике Сядэе, Горностаевом совике, Вавлё. Большинство эпических произведений является совместным созданием коми и ненцев. Самый развитый жанр - сказки (волшебные, о животных, бытовые, шуточные, небылиц и т.п.), разнообразны пословицы, поговорки, загадки, богаты песни (лирические, трудовые), частушки, импровизации. Дохристианские верования коми выражались в обожествлении стихийных сил природы: Войпель - хозяин леса (возможно, I олицетворение сурового северного ветра), Иома - хозяйка лесных животных.! Народ обожествлял отдельные виды деревьев: березу, ольху - дерево душ, а также животных: утку, медведя, щуку; особое значение в качестве оберега придавалось щучьим зубам. Коми-пермяки также сохранили богатое устное поэтическое творчество с многообразием жанров и поэтической образностью. Эпос представлен преданиями о Пере-богатыре, Кудым-Оше и других "чудских" богатырях и их подвигах, преданиями о чуди, о первонасельниках Прикамья. Среди сказок выделяются волшебные, бытовые, детские, сатирические, сказки о животных, популярны былички, поговорки, пословицы, загадки [Народы Поволжья и Приуралья 1985: 39-40, 67]. |

Финно-угорский фольклор в XX веке пополнился новыми эпосами: мордовскими "Сияжар" и "Масторава", марийским - "Югорно". В них представлена целостная картина быта, нравов, обычаев и социального устройства общества и отражена этническая история, эстетические взгляды; « народа, его мировоззрение.

В развитии финно-угроведения в регионе можно выделить несколько этапов. Первые этнографические сведения появляются в XVIII в. и связаны с деятельностью первых академических экспедиций. В XIX - начале XX вв. российские и зарубежные участники других академических экспедиций опубликовали немало ценной информации о традиционной культуре финно-угорских народов. С середины XIX в. до I трети XX в. складывались основные направления изучения культуры финно-угорских народов, они охватывали, прежде всего, основные отрасли традиционного финно-! i угроведения (языкознание, этнографию, фольклористику). Проведению этих исследований способствовали Русское географическое общество (создано в 1845 г.), Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете (создано в 1878 г.), Финно-угорское общество в Гельсингфорсе (создано в 1883 г.). В материалах ученых того периода отмечены основные черты этнического облика финно-угорских народов [Сепеев 1993: 121-126].

Изучению религии и мифологии посвящены труды многих отечественных и зарубежных исследователей С.А. Токарева, A.M.

Золотарева, М.М. Бахтина, М.И. Шахновича, В.Я. Проппа, Е.М., i

Мелетинского, О.М. Фрейденберга, Вяч. Вс. Иванова, В.Н. Топорова, А .Я. Гуревича, Ю.М. Лотмана, П.И. Мельникова-Печерского, Е.А. Хелимского, В.В. Напольских, В.Я. Петрухина, А.Ю. Айхенвальда, В.Е. Владыкина, И.Н. Гемуева, А.С. Сагалаева, Н.Ф. Мокшина, А.К. Микушева, А.Ф. Ярыгина, В.А. Акцорина, П.Ф. Лимерова, Ю.А. Калиева, Т.П. Девяткиной, Н.Г. Юрченковой Л. Леви-Брюля, К. Леви-Строса, М. Элиаде, У. Холмберга (Харва), К.Ф. Карьялайнена, А.-Л. Сникала, М. Хоппала и многих других, в которых традиционное мировоззрение рассматривается в системе целостной картины мира. Основные мифологические сюжеты финно-угорских народов ;

Поволжья и Приуралья нашли систематическое изложение в проведенных А.Ю. Айхенвальдом, В.Я. Петрухиным и Е.А. Хелимским исследованиях, а также в энциклопедии «Мифы народов мира» [А.Ю. Айхенвальд, В.Я. Петрухин, Е.А. Хелимский 1982: 163-192; Мифы народов мира 1980-1982]. i и.,1

Значимость их работ состоит в том, что сравнительный анализ сведенной! воедино финно-угорской мифологии доказал утверждение о древней мифологической традиции финно-угров, о сходстве и самостоятельности возникновения мифологических представлений в космогонии, антропогонии, системе божеств и духов-покровителей.

Самобытные мифологические традиции финно-угорских народов впервые нашли цельное и полное отражение в книге В.Я. Петрухина "Мифы финно-угров". Он отмечает, что на рубеже 1-го и П-го тысячелетий н.э. стали формироваться самостоятельные культурные и мифологические традиции западных прибалтийско-финских народов (финнов, карел, эстонцев, ливов,| " вепсов, води, ижоры), поволжских финноязычных народов (мордвы и марийцев), пермских народов (коми и удмуртов), также зауральских угров (ханты и манси) [Петрухин В.Я. 2003: 6]. Общие мифы о сотворении Мира, прежде всего Земли, и общие имена богов напоминают о некогда единой финно-угорской мифологии, реконструкцией которой занимаются венгерский мифолог М. Хоппал, отечественные ученые Е.А. Хелимский, В.В. Напольских, В.Е. Владыкин, П.Ф. Лимеров и другие. У прибалтийских и поволжских финнов и зауральских угров сохранились мифы о водоплавающей птице, которая ныряет на дно Мирового океана и достает! *'" Землю, реже встречаются мифы о птице, снесшей яйцо, из которого был сотворен Мир (у саамов, карел, коми). К общим мифам относятся также миф о медведе-первопредке, о небесной охоте на гигантского оленя или лося, о л добывании светил у обитателей преисподней. Уральский хребет был географической осью, вокруг которой формировались финно-угорские и самодийские народы; в мифах зауральских (обских) угров Урал считается поясом бога, сотворившего мир и бросившего свой пояс на землю, у коми — перьями гигантской птицы. Мифологическая Вселенная была разделена на три основные зоны. Полярная звезда была центром верхнего, небесного мира. Ее касалась мировая ось — гора, гагантское дерево или столп. Там обитали небесные боги, прежде всего творец Вселенной (неслучайно, имена богов Ильмаринен, Инмар, Ен родственны и означают небо, воздух, погоду; общее I и другое название небесного божества - финского Юмала, коми Йомаля,; марийского Юмо, саамского Юбмела). Святилищами лесных жителей были культовые урочища - скалы с рисунками-петроглифами и рощи [Петрухин В Я. 2003: 5-8].

Хроники и путевые заметки путешественников представляют описание уникальных особенностей древнего быта этнических особенностей, религиозно-магических обрядов и верований (И. Барбаро, Р. Барберини, Ф. д'Авиль, И.Г. Георги, М.Е. Евсевьев, М.Т. Маркелов, И.И. Лепехин, А.Ф. Юртов). Они первыми опубликовали финно-угорский фольклор. Сведения о

I традиционных верованиях и обрядах, реконструкция всей сложной системы; финно-угорской мифологии дана П.И. Мельниковым (А. Печерским), В.Н. Майновым; эмпирические материалы о духовной культуре, особенности религиозно-мифологических воззрений народов более проникновенно даны И.Н. Смирновым. Интерес X. Паасонена к мифологии закономерно вытекал из его исследовательской и экспедиционной работы по лингвистике и фольклористике. Творчество У. Харвы продвинуло финно-угристику вперед, в частности, в изучении истории и культуры финно-угорских народов. Частичная реконструкция, например, мифологии мордвы представляет ! монография Т.П. Девяткиной "Мифология мордвы", а другой подход| I представлен исследованиями А.И. Маскаева, И. Т. Самородова, А.Д.' Шуляева и др. Существенное значение для формирования системы религиозно-мифологических представлений финно-угорских народов, для анализа процесса мифотворчества и познания традиционного видения мира и

I I образа мышления менталитета, его мифологии имеют работы Н.Ф. Мокшина'

Религиозные воззрения мордвы", "Мордовский этнос".

Среди зарубежных исследователей наибольший вклад в изучение финно-угорских народов Поволжья и Приуралья внесли финские ученые, для которых идея финно-угорского родства послужила стимулом сравнительного изучения языков, устного народного творчества и искусства, быта, материальной и духовной культуры. Свою лепту в финно-угроведение внесли финские исследователи М. Кастрен, X. Паасонен, А. Хейкель, У.

Сирелиус, Ю. Вихманн, А. Хямалайнен, И. Маннинен, У. Холмберг (Харва).

I I

М.А. Кастрен в 1845-46 гг. посетил марийцев, удмуртов, коми, собрал: " сведения по мифологии, религии, фольклору, языку, описал обряды и обычаи.

Калевала" Элиаса Леннрота (1802-1884) внесла вклад в изучение финской мифологии, соединив воедино народную поэзию и эпические песни. Первая публикация "Калевалы" состоялась в 1834 году, второе дополненное издание осуществлено в 1849 году. В начале 1840-х годов Р. Крейцвальд (1803-1882) начал собирать эстонские эпические песни, они были изданы в 1862 году на эстонском языке и получили название "Калевипоэг" [Hoppal М. ! 1989: 16]. ! г

Финские ученые А. Хейкель, В. Порко, Г. Рамстедт, X. Паасонен продолжили собирательскую деятельность и методом комплексного исследования сумели охватить многие стороны духовной жизни финно-угорских народов. Их научная деятельность протекала при творческом сотрудничестве с местными краеведами. К примеру, мариец Тимофей Евсевьев, удмурт Кузебай Герд собирали для Финно-угорского общества и Национального музея Финляндии художественный и этнографический материал. Финские ученые, сотрудничая с представителями зарождающейся' "Г национальной интеллигенции, установили деловые научные связи. В этот круг вошли: марийцы Т.Е. Евсевьев, В.М. Васильев, Г.Г. Кармазин, В.А. Мухин, Л.Я. Мендияров, С.Г. Эпин, В.Т. Соколов, Ф.Е. Егоров, И.Я. I Моляров, П. Глезденев, Я. Афанасьев, С. Степанов, удмурты И.В. Васильев,! ! К.А. Андреев, Г.Е. Верещагин, И.С. Михеев, К. Герд, Д.И. Корепанов, представители мордвы М.Е. Евсевьев, М.Т. Маркелов, коми Г.С. Лыткин, П.А. Сорокин, В.П. Налимов, А.А. Цембер, К. Жаков, И.А. Куратов. Таким образом, со второй половине XIX - начала XX в. финно-угроведение стало оформляться в самостоятельное направление науки и включало комплексные исследования по лингвистике, фольклору, этнографии, археологии и мифологии.

С середины XIX в. общественное внимание в России обратилось к I истокам народной жизни, в том числе к фольклору и основам традиционного, u: |

I « i мировоззрения. Фольклором и мифологией мордвы заинтересовался русский1 ученый А.А. Шахматов. С XIX в. начинаются краеведческие исследования у коми (статьи М. Михайлова, В.Н. Лыткина о европейском Севере, о фольклоре местного населения). Важная роль в развитии краеведения принадлежит А.А. Цемберу. По его инициативе в 1911 г. в Усть-Сысольске был открыт краеведческий музей и организовано отделение Архангельского общества изучения Русского севера. В конце XIX - начале XX в. были опубликованы первые крупные научные работы Г.С. Лыткина, К.Ф. Жакова,

I П.А. Сорокина, В.П. Налимова. После революции 1917 г. заметно( ; ' j т активизируется краеведческая работа, в которую вовлекались и художники.! Таким образом, краеведческая работа выполняла важную роль в становлении и развитии научных знаний.

Торможение в развитии финно-угорских связей и научного i сотрудничества наступает в конце 1920-х и нарастает в 1930-40-х годах. В послевоенный период изучение декоративно-прикладного искусства финно-угорских народов Поволжья и Приуралья (марийцев, мордвы, удмуртов) и их соседей - чувашей было продолжено в Государственном музее этнографии народов СССР под руководством этнографа Т.А. Крюковой. В своих исследованиях она использовала сравнительно-исторический метод, раскрывший большие перспективы в изучении народной художественной культуры и получивший широкое признание в отечественной науке. Т.А. Крюкова выделила наличие в культуре финно-угорских народов Поволжья и Приуралья общих черт, свидетельствующих о близости их древних истоков,! также обусловленных историческими, экономическими и социальными условиями различий [Крюкова Т.А. 1949]. Впоследствии М.А Некрасова впервые выдвинула актуальные задачи изучения и сохранения основ народного искусства, теоретически обобщив и наметив перспективы его развития [Некрасова М.А. 1983, 1988]. Однако уже в 1970-80-х годах прерванные связи восстанавливаются, а в последние годы интерес исследователей возобновляется и охватывает многие отрасли науки: языкознание и археологию, историю и литературоведение, этнологию и искусствоведение, социологию и фольклористику.

Совершенно справедливо отмечает современный немецкий исследователь Андреас Каппелер, что ".полиэтничность является постоянной константной российской истории, так что ни история России в целом, ни регионов и народов не может быть исчерпывающе исследована и представлена без учета и понимания всего полиэтнического комплекса и взаимоотношения частей и целого" [Kappeler А. 1982: 8-9]. В своей монографии "Россия как многонациональная империя" он исследует веками существовавший в России национальный вопрос и выдвигает идею компаративного его рассмотрения в контексте с включением в состав империи территорий этнически и конфессионально чужеродного населения, вооруженного сопротивления или ответов на эту экспансию или готовности к сотрудничеству, характера полиэтнического государства и его социально-экономической, административной и экономической структуры, а также процессов модернизации и полинациональных движений. С выходом в свет этого исследования западная историография изменила свою позицию в сторону большего внимания к изучению регионов проживания российских народов, в том числе и финно-угорских. Они стали доступными для исследователей, установивших тесные научные контакты с российскими учеными. А финский этнодемограф Сеппо Лаллукка на основе собственных полевых исследований объективно и полно представил финно-угорские меньшинства, ранее обойденные вниманием западной общественной наукой. На анализе демографического и этносоциологического материала ученый( I представляет процессы, происходящие у финно-угорских народов России, подвергнутых ассимиляционной эрозии, а также выделяет возросшую дисперсность их расселения [Lallukka S. 1990]. В своих публикациях западно-европейские исследователи год от года показывают возрастающий интерес к культуре финно-угорских народов. Их привлекает проблема сохранения этнической идентичности, традиционных устоев в материальной и духовной культуре. В этом плане заслуживают внимания работы и других исследователей.

Процесс научного осмысления культуры родственных народов сегодня; протекает в нескольких центрах исследования. Различные аспекты феномена культуры финно-угорских народов разрабатывают ученые. Финно-угорское общество в Хельсинки и сегодня является подлинным международным центром исследования финно-угорской языковой семьи в целом и отдельных ее народов в частности. По инициативе правительства Республики Марий Эл и поддержке государственных структур Российской Федерации столица Марий Эл — Йошкар-Ола стала местом проведения I Всероссийской научной конференции финно-угроведов в 1994 году. Вторая конференция состоялась в Саранске в 2000 году, третья - в Сыктывкаре в 2004 году. А научные I исследования по финно-угроведению в Волго-Уральском регионе; координируются созданным в Йошкар-Оле на базе Марийского научно-исследовательского института языка, литературы и истории им. В.М.

Васильева Научным центром финно-угроведения, который проводит исследовательскую программу "Финно-угры Поволжья и Приуралья" и| издает с 1994 года периодический научный журнал "Финно-угроведение". Проблемы духовной и материальной культуры финно-угорских народов исследуются учеными Ижевска (в Удмуртском государственном университете и в Удмуртском институте истории, языка и литературы УНЦ УрО РАН), Сыктывкара (в Сыктывкарском государственном университете и в Институте языка литературы и истории Коми НЦ УрО РАН), Йошкар-Олы (в Марийском государственном университете и в Марийском НИИ языка, литературы и истории им. В.М. Васильева), Саранска (в Мордовском I государственном университете и в Мордовском НИИ гуманитарных наук),' "Т. также в нескольких зарубежных центрах (Институт уралистики Гамбургского университета, Германия, университета г. Уппсала, Швеция, в университетах Финляндии, Венгрии, Эстонии).

Создание финно-угорских кафедр, разработка спецкурсов в университетах, проблемные научно-исследовательские лаборатории и разработка комплексных программ, работа специализированных советов по защите кандидатских и докторских диссертаций, подготовка специалистов в вузах России, Эстонии, Финляндии и Венгрии - все это способствует процессу углубленного изучения культур финно-угорских народов и! Т I определению перспективных научных направлений финно-угроведения в Волго-Уральском регионе.

Литература вопроса, затрагивающая круг проблем, связанный с отражением фольклора в графике финно-угорских народов Поволжья и Приуралья, на которую опирался диссертант, включает в себя, во-первых, искусствоведческие исследования, посвященные общим проблемам развития графического искусства как в целом, так и по отдельным его видам и жанрам (труды А.А. Сидорова, П.М. Дульского, П.Е. Корнилова, В.А. Фаворского, В.Н. Ляхова, А.Д. Чегодаева, Н.И. Шантыко, И.А. Свиридовой, C.M.J г

Червонной, Е.П. Ключевской, Н.А. Розенберг и др.); во-вторых, историческую литературу, характеризующую процессы этногенеза финно-угров Поволжья и Приуралья, археологические памятники древности,

I фольклор и этнографию (труды Г.А. Архипова, Т.Б. Никитиной, В.В.;

1 !

Никитина, B.C. Патрушева, Э.А. Савельевой, Л.И. Ашихминой, В.Е.'

Владыкина, Р.Д. Голдиной, М.И. Ивановой, Т.Г. Владыкиной, К.И. Куликова,

К.Н. Санукова, Г.А. Сепеева, В.А. Акцорина, А.Е. Китикова, А.К. Микушева,

Л.С. Грибовой, В.А. Оборина, Г.Н. Чагина, К.М. Климова, К.К. Васина и др.), и сравнительно небольшой круг непосредственно касающихся различных аспектов графики искусствоведческих исследований.

Истоки и современные проблемы финно-угроведения широко освещаются в трудах ученых разных специальностей - этнологов, археологов,

I историков, социологов, историков искусства, культурологов. Среди них - А.!

Л. Сникала, С. Лаллукки, И. Лехтинен (Финляндия), Г.А. Архипов, В.В. Никитин, Т.Б. Никитина, К.Н. Сануков, B.C. Патрушев, Г.А. Сепеев, В.А. Акцорин, Т.Л. Молотова, А.Е. Китиков, Н.С. Попов, Г.И. Соловьева (Марий Эл), Н.Ф. Мокшин, Н.В. Шилов, Н.И. Бояркин, В.А. Юрченков, Н.Г. Юрченкова (Мордовия), В.В. Пименов, К.И. Куликов, В.В. Напольских, В.Е. Владыкин, Т.Г. Владыкина, Л.С. Христолюбова, Н.И. Шутова, Н.А. Розенберг, К.М. Климов, А.И. Поляк (Удмуртия), Ю.П. Шабаев, И.Л. Жеребцов, Э.А. Савельева, Л.С. Грибова, Н.Д. Конаков (Коми). ! Проблема взаимосвязей между финно-угорским фольклором и i изобразительным искусством, назревшая еще в XIX веке, была связана с! изучением материальной и духовной культуры финно-угорских народов с момента создания в Гельсингфорсе Финно-угорского общества, в деятельности которого наравне с учеными активное участие принимали художники. Первым таким ярким и неутомимым графиком-исследователем был финн Агатон Рейнхольм (1857-1887). В его графических произведениях запечатлены памятники материальной и духовной культуры и живые непосредственные наблюдения из жизни финно-угорских народов (ныне хранятся в коллекции Национального музея Финляндии в Хельсинки) [MV: КА SUKA 21: 100-317, 325: 109-110]. Его творчество было итогом целенаправленного освоения и отражения в произведениях графики этнографии и фольклора финно-угорских народов. Нами впервые предпринята попытка освещения художественного наследия графика на ! ' страницах научного журнала "Финно-угроведение" [Кудрявцев В.Г. 1995:' t I

96-104]. А. Рейнхольм также подготовил иллюстрации к нескольким томам экспедиционных материалов ученого А.О. Хейкеля, но наиболее ценными в его творческом наследии являются отображающие фольклор самостоятельные станковые графические произведения.

Самые общие представления о народном и профессиональном изобразительном искусстве народов Поволжья и Приуралья дают историко-этнографические очерки "Мордва" [1981] и "Удмурты" [1993], самостоятельно подготовленные коллективом ученых научно! исследовательских институтов и филиалов РАН. В них освещаются многие! ' i стороны материальной и духовной культуры. Разделы об изобразительном искусстве Мордовии и Удмуртии в этих очерках написаны В.Н. Мартьяновым и К.М. Климовым. В очерке В.Н. Мартьянова особо выделена роль первой школы живописи в Саранске, созданной в 1837 году, освещено творчество первых профессиональных мастеров - архитектора из мордвы М.Н. Варенцова-Коринфского, эрзьянского скульптора - Степана Дмитриевича Нефедова (псевдоним Эрьзя, 1876-1959) - получившего еще при жизни мировую известность. Многие образы скульптора основываются ' на этнических культурных архетипах мордвы. Хотя у Эрьзи нет работ, I посвященных конкретным персонажам мордовской мифологии, фольклорные и этнические традиции народа выражаются через элементы национального и общечеловеческого. "Он облекал в плоть скульптурных образов душу своего народа. И в нем пустило настолько глубокие корни, что он, много лет живя ~

40

I Hi;: 1 ■ на чужбине в Южной Америке, оставался национальным художником" -отмечал о его творчестве известный скульптор С.Т. Коненков [Коненков С.Т. 1988: 147]. Особое внимание обращено на образы простых людей из народа в таких произведениях мастера, как "Мордовка" (1917), "Портрет матери" (1940), "Портрет отца" (1944). Отмечено значение фольклорных, исторических сюжетов, мотивов народной жизни и традиций крестьянского быта в полотнах "Дети в старой деревне", "Возвращение с сенокоса", "Праздник в мордовской деревне", "Эрзянка" (1937) Ф.В. Сычкова (1870—

1958), в исторических картинах "Суд старейшин" (1935) Д. Ануфриева,|

1 »*•

Насильственное крещение мордвы" (1935) И. Абрамова, "М. Евсевьев среди1 народа" В. Попкова, в графических листах Н.С. Макушкина. К.М. Климов в своем очерке отметил фольклорно-этнографическую направленность, характерную для акварельных листов Якова Васильева и для произведений современных удмуртских художников. Он особо выделяет творчество одного из ведущих мастеров изобразительного искусства Удмуртии С.Н. Виноградова, который хорошо знает народные обычаи и обряды (произведения "Праздник весны" - 1967, "Ткачиха" - 1967, "Удмуртская изба" - 1971, "Пельнянь" - 1979). Автор также отмечает определяющие i ■ >WI современный уровень изобразительного искусства черты: пристальное: внимание и бережное отношение к национальным традициям, творческое сочетание национального и общечеловеческого, традиционного и профессионального. Наиболее ярко эти черты выразились в творчестве известного графика М.Г. Гарипова. Он, обратившись к удмуртскому фольклору, убедительно передает своеобразие национального быта, его графические листы развиваются от условно-плоскостной трактовки изображения к пространственно-иллюзорной, именно в них «.утверждается отношение к национальному быту как к яркому и радостному зрелищу» . [Удмурты 1993:303]. |

Г" РОССИЙСКАЯ t i

1ГОСУДАРСТВЕННАЯ

Комплексному освещению важной в "Пюв^сствоведении проблемы ансамбля на материале традиционного народного творчества удмуртов, 1 имеющего в своих истоках сложные проявления во взаимосвязи ci социокультурной и природной средой и сложившимися самобытными художественными традициями в области пластических искусств, посвящена книга К.М. Климова "Ансамбль как образная система в удмуртском народном искусстве XIX-XX вв." В ней внимание уделяется этническим художественным аспектам становления и развития ансамбля, начиная от древности и средневековья. "В истории искусства финно-угорских народов Приуралья были свои крупные этапы, каждый из которых отмечен собственным кругом художественных проблем - пишет автор. - Одним из ' таких этапов был и ананьинский период. В это время ощутимо воздействие, Г I степного скифо-сарматского ираноязычного мира. В искусстве раннего железа получает развитие своеобразный звериный стиль на местной древней основе" [Климов К.М. 1999: 40]. Это сформировавшееся яркое художественное явление древности финно-пермян в сопоставлении со скифо-сарматским искусством отличается тем, что основной его особенностью является "факт преобладания в нем вотивных (культовых) предметов в виде небольших литых ажурных пластин с изображением на лицевой стороне зооморфных и зооантропоморфных "божеств", часто в многократном ! повторении. Это своеобразные "языческие иконы" [Климов К.М. 1999: 43]. Bj образной символической структуре культового литья К.М. Климов видит воплощение концепции мироздания. Он подчеркивает, что все то, что с течением времени стало мебелью и утварью, а также основные элементы будущей традиционной архитектуры и в целом всей материальной культуры финно-пермских народов Восточной Европы - все это создается в этой природно-географической среде, в эту эпоху, наполняется мифотворческим смыслом, и не случайно для расшифровки многих явлений культуры ананьинского времени автор привлекает богатые материалы фольклора, этнографии, народного искусства. Однако, отмечая появление и развитие определенных видов ремесел, совершенствование планировочных традиций и конструктивных особенностей построек и декора в народном зодчестве, ансамбле костюма, на наш взгляд, терминологически не совсем точными являются определения, касающиеся художественных направлений, школ и I стилей. Нужно признать, в искусствознании в целом проблема терминов1 мало разработана и остается открытой до сих пор.

В контексте освоения религиозно-мифологического сознания важной вехой является исследование В.Е. Владыкина "Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов" [Владыкин В.Е. 1994а]. Сложное синкретическое языческое мировоззрение удмуртов раскрывается в сравнительном сопоставлении с другими народами. Картина мира удмуртов предстает цельной, неповторимо оригинальной и в то же время органично связанной с материальной и духовной культурой других финно-угорских (и не только

I ."!»*( . I финно-угорских) народов. Весь комплекс духовной культуры удмуртов анализируется в неразрывном контексте с естественной средой обитания удмуртского этноса с учетом этнокультурных параллелей и сопоставлений. В книге основное внимание уделено общему и особенному в системе язычества удмуртов, пантеону божеств, языческому клиру, семейно-родовым и аграрным культам; религиозному синкретизму, воршудной организации, традиционном представлении удмуртов об идеальном устройстве мира и т.д. Ученый впервые дал синтез религиозно-мифологических представлений I удмуртов как целостной системы. Традиционное мировоззрение удмуртов ■ с йы L рассматривается как одна из важнейших характеристик этноса, феномен его! сознания, неотъемлемая часть народной культуры.

Вопросы этнической истории, этногенеза финно-угорских народов занимают важное место и в других исследованиях В.Е. Владыкина, Н.Ф. Мокшина, JI.H. Жеребцова, Л.С. Грибовой, Г.А. Сепеева. Они в коллективном исследовании "Народы Поволжья и Приуралья. Исторко

43 1 этнографические очерки" (М., 1985) дали историко-этнографическое описание народов Волго-Уральского региона с древнейших времен до наших дней. Эта книга содержит сведения о территории расселения и численности описываемых народов, освещает процесс этногенеза и социально-политической истории народов, в ней показаны процессы взаимного сближения и культурного развития финно-угорских (коми-зыряне, коми-пермяки, удмурты, мордва, мари) и тюркских (чуваши, татары, башкиры) 1 народов. Исследователи отмечают, что этнографическое районирование1 """ 1 может существенным образом содействовать пониманию культурно-исторического процесса, и подчеркивают, что этнокультурные взаимодействия и взаимовлияния большинства этих народов на протяжении длительного времени были постоянными и глубокими [Народы Поволжья и Приуралья 1985: 5]. Например, в духовной культуре коми-зырян (автор Л.Н. Жеребцов) отмечены пользующийся популярностью балет "Яг-Морт", ансамбль "Асья кыа" ("Утренняя заря"), а фольклорные традиции в изобразительном искусстве разрабатываются Р.Н. Ермолиным, В.В. > ! Поляковым, С. Торлоповым, Н. Жилиным, Э.В. Козловым и др. В разделе о] •;*' ! коми-пермяках (автор JI.C. Грибова) выделяется период 1918-1923 гг. в связи с деятельностью уполномоченного Наркомпросом в Пермской губернии художника П.И. Субботина-Пермяка - собирателя народного творчества, организатора и преподавателя местных художественных школ и мастерских, также названы имена его учеников Л.И. Тараканова, И.И. Крохалева, А.А. Горку нова, Т.И. Чистоевой, выделено творчество книжного графика А.В. Мошева; выявляется, каким ценным вкладом в народную художественную культуру являются памятники древнего пермского звериного стиля и , ! пермской деревянной скульптуры XVI-XVIII вв.; приводится тот факт, что| j I сыном крепостной пермячки был архитектор и художник А.Н. Воронихин -автор проекта Казанского собора в Санкт-Петербурге. К сожалению, изобразительное искусство удмуртов представлено фрагментарно в этой

I книге. Лишь упоминаются имена художников С. Виноградова, П. Елкина, A.j Ложкина, приведены даты открытия художественно-графического; факультета (ныне факультет искусств) Удмуртского государственного университета (1959), музея изобразительных искусств в Ижевске (1980). А исследователи из Мордовии В.А. Балашов и В.Н. Мартьянов выделяют роль художника К.А. Макарова в создании в Саранске школы живописи (1837), отмечают творчество его сына И.К. Макарова (автора полотна "Две молодые мордовки", 1840), выделяют вклад первого архитектора из мордвы В.Н. Воронцова (Коринфского), художников Ф.В. Сычкова, С.Д. Эрьзи. Современный художественный процесс они связывают с именами В., I

Беднова, М, Шанина, А. Родионова, В. Попкова, В. Илюхина. Раздел! "Марийцы" подготовлен Г.А. Сепеевым. В нем названы источники формирования и развития профессионального искусства, связанные с древними художественными традициями и результатами взаимодействия самобытной культуры марийского народа с российской и европейской художественной культурой, отмечаются первые, стоящие у истоков профессионального искусства, марийские художники А.В. Григорьев, К.Ф. Егоров, Е.Д. Атлашкина, также выделено творчество современных мастеров - скульптора Ф.П. Шабердина, графиков А.Г. Орлова и З.Ф. Лаврентьева,,

I I живописцев И.В. Ефимова и Н.В. Токтаулова, разрабатывающих! фольклорную тематику.

Изданный нститутом этнологии РАН в 2000 году том "Народы Поволжья и Приуралья" серии "Народы и культуры" (ответственные редактора В.А. Тишков и С.В. Чешко) содержит этнографическое описание о коми-зырянах, коми-пермяках, марийцах, мордве, удмуртах. Однако такие несправедливые утверждения, что у удмуртов до 1917 года не было профессионального изобразительного искусства (автор Л. Христолюбова), не может являться объективной оценкой и выглядит анахронизмом, бытующим ' в современной научной литературе. Такая тенденция в характеристике! творческого процесса была присуща периоду советской истории и зачастую механически переносилась из одного издания в другое, приобретая необоснованный характер формулировок и выводов.

Основные вопросы развития профессионального изобразительного! искусства народов Поволжья и Приуралья входят в круг интересов ряда московских историков искусства. Е.М. Костина - автор разделов об искусстве Мордовской, Удмуртской и Марийской республик 1920-50-х годов в "Истории искусства народов СССР" отмечает деятельность художников 1920-30-х годов, устройство тематических выставок, обмен опытом с художниками других республик, развитие искусства во время Великой Отечественной войны и пополнение отряда творческой интеллигенции новыми кадрами художников. Она пишет, что "к концу 20-х и особенно 30-х годов заметны значительные сдвиги в области станкового изобразительного; I творчества народов Поволжья и Приуралья" [История искусства народов' СССР 1972: 161] и выделяет факты по сбору и научному изучению разнообразных образцов народного творчества созданными повсеместно краеведческими музеями; сообщает о деятельности домов народного творчества, изостудий, изосекций, о возникновении, кроме существующей с дореволюционного времени Казанской художественной школы, других специальных учебных заведений в регионе. Но, к сожалению, в ее очерке никак не отмечена деятельность Козьмодемьянских государственных свободных художественных мастерских, созданных в 1919 году и студии I изобразительного искусства в Йошкар-Оле (1938), основателем которой был! первый марийский выпускник Всероссийской Академии художеств Г.С. Зиновьев.

Глава об искусстве бывших автономных республик и областей России 1960-1970-х годов в IX томе "Истории искусства народов СССР" [1982] написан С.М. Червонной. Основные ведущие тенденции развития современного марийского искусства автор связывает с творчеством 3.

Лаврентьева, А. Орлова, И. Михайлина, А. Бакулевского, А. Фомина, определяющим достижения станковой и книжной графики, сатирического рисунка и политического плаката. Исследователем также уделено внимание творчеству единственного коми-зырянского графика I половины XX в. В. Полякова, выделено наиболее удавшееся оформление фольклорных произведений (сборник "Вишерские песни и сказки" - 1939), где используются традиции народного творчества. |

Изучение изобразительного искусства финно-угорских народов отражено в книгах "Художники Марийской АССР" и "Живопись автономных республик РСФСР" [Червонная С.М. 1978а, 19786], где уделено также внимание некоторым фольклорным сюжетам и мотивам в живописи и графике профессиональных художников. В ее очерке об истории развития изобразительного искусства Марийской республики (включен в книгу "Художники Марийской АССР") на основе архивных материалов прослежена история Козьмодемьянских свободных художественных мастерских, показано как в 1920-е годы марийская графика "зарождалась' благодаря коллективным усилиям писателей, журналистов и художников, чей труд был необходим для создания плакатов, газетных и журнальных рисунков, карикатур, иллюстраций, шрифтовых разработок" [Червонная С.М. 19786: 16]. Важные качественные сдвиги в развитии графики 1960-1970-х годов автор связывает с переходом от рисунка к печатной графике (линогравюре, ксилографии, офорту). Более широкую картину развития изобразительного искусства в регионе дает исследователь в книге "Живопись автономных республик РСФСР", выделяя этническую близость народов, отразившуюся в формах народного творчества, в общности многих! фольклорных источников, в характере геометрического орнамента, используемого в узорах вышивок и тканей [Червонная С.М. 19786: 63]. Анализируя состояние художественной жизни Удмуртии, С.М. Червонная пишет о концентрации в конце XIX - начале XX века в городах Сарапуле и i . i 1 '

Глазове профессиональных художников. Русский художник П. Сведомский приезжал сюда в сарапульское имение (участвовал вместе с В. Васнецовым, М. Нестеровым и М. Врубелем в росписи Владимирского собора в Киеве); А. и П. Беркутовы работали в Глазове: Африкан Беркутов более известен жанровыми картинами, в них он проявил интерес к памятникам местной культуры и удмуртскому народному быту ("Овин", "Удмурт и удмуртка с гуслями в своей избе", "Портрет удмуртки в национальном костюме"). Здесь же в 1919-1921 гг. работал коллектив художников А., И., В. и С. I Чистосердовы, и более молодые - Н. Косолапов, К. Лукомцев, Л.; ; Бурмейстер, М. Коркин. В. Чистосердов больше разрабатывал фольклорные! темы и был известен как жанрист. Н. Косолапов после завершения учебы в Казанской художественной школе обратился к национальной удмуртской, прежде всего крестьянской тематике. В 1960-е годы формируется устойчивый интерес к национальному удмуртскому фольклору и крестьянскому быту в творчестве С. Виноградова (картины "Праздник весны" - 1967, "Гыронгыттон" - 1967). В разделе о марийском искусстве С.М. Червонная выделяет творчество Н. Фешина, собирающего натуральный материал в марийских деревнях Кушня и Липша летом 1906-1907 гг. и. ; i

I " I написавшего картину "Черемисская свадьба" (1908) будучи студентом: Академии художеств в Петербурге. Отмечены связанные с фольклорно-этнографическимии темами, изображением традиционных деревянных построек мари, свадебных торжеств также посвященные языческим темам работы К. Егорова ("Ага пайрем" - 1927, "Древний марийский поселок" -1927-1929, "Совет старейшин" - 1927-1929), Е. Атлашкиной ("Пасека" -1927). Не обойдены вниманием фольклорные образы художников-шестидесятников: триптих Б. Пушкова "Песня" (1973), 3. Лаврентьева "На I концерт" (1963), "Праздник в марийской деревне" (1967), "Мать" (1970) и Н. | ► : |i

Токтаулова ("Время свадеб" - 1977, "Лето" - 1974), выделены связи с; художественной культурой Казани. Искусство мордовских народов (мокша и эрьзя) автор начинает освещать с одного из очагов местной художественной культуры - Саранской живописной школы. С ним связано творчество И.

Макарова, крестьянский жанр показан в образной эволюции в работах Ф.! "Г

Сычкова, акцентируется работа Г. Медведева "Исследователь мордовского быта и языка М.Е. Евсевьев за работой по собиранию мордовских песен и преданий" (1930-е гг.) и заканчивается раздел представлением творчества живописцев В. Беднова, В. Попкова, И Сидельникова. Значительное внимание уделено деятельности мордовского скульптора Степана Эрьзи.

Народные традиции в искусстве коми выделены в разделе о коми искусстве. С.М. Червонная отмечает, что в изобразительном искусстве боги воплощались в резных и рубленных из дерева идолах, которые стояли в домах, а также в языческих храмах - "кумирницах". Выделено творчество! I местного художника и архитектора А. Холопова (в начале XX века закончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества), графика В. Полякова (в 1928 году закончил Вхутеин, впоследствии руководил кружком изобразительного искусства, имевшего четкую специализацию и объединившим мастеров книжной графики). В целом авторский и редакторский коллектив 9-ти томного издания "Истории искусства народов СССР", которое было осуществлено под редакцией Б.В. Веймарна, создал основы для более глубокого изучения истории национальных школ, видов и жанров искусства. j ■••> I

Многие другие стороны художественной жизни финно-угорских народов Поволжья и Приуралья находит отражение в других исследованиях С.М. Червонной [Червонная С.М. 1982]. Духовные ценности и художественные символы, мобилизующие этническое самосознание народов постсоветской России последнего десятилетия XX века раскрыты С.М. Червонной в книге "Все наши боги с нами и за нас. Символы и ценности этнического самосознания в современном искусстве народов Российской Федерации" [Червонная С.М. 1999]. В ней освещаются и анализируются многие произведения фольклорно-мифологического содержания, также своевременно поставлены и разрешается проблемы изучения религиозного искусства народов многоконфессиональной России. В другой своей книге "Академия художеств и регионы России" [2004] С.М. Червонная раскрывает роль и значение Академии в развитии полинационального российского искусства на всем протяжении ее деятельности и сложной эволюции,! представляет творчество успешно работающих в республиках Поволжья и Приуралья ведущих отечественных графиков, живописцев, скульпторов и мастеров декоративно-прикладного искусства.

Первые публикации о становлении профессионального изобразительного искусства в Марийском крае появляются еще в начале 1920-х годов. Во вступительной статье к каталогу выставки 1920 года в г. Козьмодемьянске А.В. Григорьев анализирует деятельность созданных здесь в 1919 году, как филиал Казанского Вхутемаса, Свободных художественно ■ км технических мастерских и выделяет работы своих учеников Сурьянинова,!

Великанова, Романова [Первая козьмодемьянская выставка картин, этюдов, эскизов, рисунков и проч. 1920:3-4]. Роль первого художественного критика и историка марийского искусства взял на себя известный писатель, ученый и общественный деятель В.А. Мухин-Сави. В статье "Изобразительное искусство марий", опубликованной в книге "15 лет социалистического строительства в МАО", до сих пор сохраняющей значение единственного источника по истории искусства края 1920-1930-х годов, он дал анализ состояния изобразительного искусства в первое послеоктябрьское ! i I. десятилетие. Мухин подчеркивает плодотворное влияние на марийскую! культуру творчества русских, казанских художников, участвовавших в экспедициях по Марийской области, называет имена и работы местных художников Горбунцова, Егорова, Атлашкиной, Пландина, Кора,

Великанова, Блинова, Чудакова, Лоцманова, Куприянова и заключает, что достижения в области изобразительного искусства значительны не только в количественном, но и в качественном отношении" [Мухин В.А. 1936: 209]. Обзор юбилейной выставки, посвященной 15-летию Марийской автономной области, также дает М.С. Калашников [Калашников М.С. 1936: 84-94].

Проблемы становления и развития марийской профессиональной графики нашли отражение в работах современных исследователей. Самое общее знакомство с марийским искусством дает 2-х томное издание "История Марийской АССР" [Т. 1: 1986; Т. 2: 1987]. В ней названы имена художников-графиков В. Вельского, А. Григорьева, JI. Овсянникова,| ; I работавших еще в дореволюционный период, акцентируется значение' периодической печати на марийском языке ("Марла календарь", в оформлении которого принимали участие казанские графики). Также выделяется роль Козьмодемьянских свободных художественных мастерских в подготовке местных кадров, творческое влияние казанских художников на профессиональный рост марийских мастеров. Отмечается участие П. Горбунцова и К. Егорова в оформлении национальной литературы. Историки отмечают, как важные события в культурной жизни республики, юбилейные , I экспозиции 1936 и 1941 годов. Недостатки они видят в слабом пополнении! «»• ! 1. I I коллектива марийских художников национальными кадрами и в недостаточно высоком повышении профессионального мастерства деятелей изобразительного искусства. В числе первых художественных редакторов, кто начал сотрудничать в Марийском книжном издательстве, отмечено творчество А. Орлова и JI. Аказеева. В станковой графике выделена деятельность И. Михайлина, в книжной графике - 3. Лаврентьева, А. Бакулевского, в плакате - А. Фомина. Ошибочно указана дата создания студии изобразительного искусства при Управлении по делам искусств, ( I

I также умалчивается имя ее основателя марийского художника Г.С. Зиновьева. ^ I

I т.' I

1910-1941/45). К сожалению, не затрагивается состояние марийской графики 1970-1980-х годов и, в целом, исследование отличается крайней сжатостью, краткостью и схематичностью.

Более полное освещение творчества марийских графиков начинается,

I i силами местных искусствоведов в статьях, монографиях и буклетах с 1960-х годов [Попова Л.Я. 1969, 1975; Прокушев Г.И. 1979, 1982, 1988; Товаров-Кошкин Б.Ф. 1960, 1963, 1973; Кувшинская Л.А. 1981, 1983; Кудрявцев В.Г. 1986, 1989а, 19896, 1991, 1994, 1998, 20006, 2001а, 2001з, 2002, 2003; Зенкин Ал. А., Соловьева Г.И. 1993]. Важная роль в последовательном изучении марийского искусства принадлежит Б.Ф. Товарову-Кошкину. В своих публикациях (он является участником коллективных трудов, автором ряда статей к альбомам, каталогам, буклетам) дает развернутую характеристику состояния изобразительного искусства, знакомит с творчеством ведущих , ;

I I >,»«. | мастеров. Ему принадлежит публикация о творческой судьбе марийского! художника А. Григорьева. Первым после 1956 года исследователь стал писать о репрессированном в 1938, 1946 годах художнике, морально поддержав его еще при жизни. Благодаря работам Товарова-Кошкина в центральной печати марийское искусство стало известно широкому зрителю. Своеобразие марийской графики, ее выход на всесоюзную художественную арену выявляет в своих публикациях Л.Я. Попова.

Основное внимание Г.И. Прокушев уделяет вопросам развития графики с момента создания Союза художников республики в опубликованной ; издательством "Художник РСФСР" в 1982 году книге "Художники! 1 1

I I

Марийской АССР". Он создал творческие портреты ведущих мастеров станковой, книжно-журнальной графики, плаката; обзор искусства 19201930-х годов начинает с сатирической графики и оформления национальной литературы в Марийском книжном издательстве; отмечает, что журнал "Пачемыш" ("Оса") возродил лучшие традиции своего предшественника "Арлан ден Кестен" ("Дубина и хомяк") - сатирического приложения издававшегося в 1925-1926 годах газеты "Йошкар кече". Пристальный интерес к творчеству художников республики сохраняет исследователь ив

I I - > »«f I

1 других публикациях [Прокушев 1979, 1982, 1988]. Таким образом, обзор; г 1 литературы приводит к тому, что в течение долгого времени изучение марийской графики находилось на стадии накопления материала. Лишь в 1970-е годы были предприняты первые попытки систематизации и I теоретического обобщения. До сих пор, однако, нет исследования,! '

I »- I I посвященного отражению фольклора в графическом искусстве.

В региональной историографии вопросы изобразительного искусства Коми республики рассматривались в работах Я.Н. Безносикова, Е.М. Кравцовой, П.П. Котова. В них введены в научный оборот имена художников, работавших в республике в 1920-е годы, поднимаются вопросы влияния представителей оказавшихся в размещенных на территории Коми республики в 1930-1950-х годах лагерях ГУЛАГа творческой интеллигенции на формирование национальной культуры [Безносиков Я.Н. 1968, 1986; i

I Кравцова Е.М. 1996; Котов П.П. 1994]. Современное изобразительное! I искусство освещается в публикации В.В. Полякова, посвященной II Республиканской выставке "Советская Россия" [Поляков В. 1965:26-29]. В ней автор выделяет произведения С. Добрякова (мозаичное панно "Северные игры"), С. Торлопова ("Полярный Урал"), Р. Ермолина (графические листы "О коми крае"), иллюстрации М. Безносова, В. Игнатова, А. Бухарова (линогравюра "Ярмарка"), В. Смирнова (скульптуры "Оленевод", "Северная сказка"). Изобразительный фольклорный материал коми народа представлен в отдельном альбоме репродукций В.И. Игнатова "Легенды и сказания I народа коми" [Легенды и сказания народа коми 1985]. Здесь собрана воедино ; V I крупная графическая серия из 48 эпических сюжетов, характеризующих исторические основы и поэтические особенности этих легенд и сказаний. Пера — богатырь как воин, победитель стихийных сил природы, противник социального и национального гнета образно предстает в этом цикле произведений графика. Творчество В.Г. Игнатова отражено в каталогах выставок, изданных в Сыктывкаре [Выставка произведений В.Г. Игнатова 1984].

Публицистические очерки В.А. Гальперина повествуют о первом художнике народа коми, зачинателе профессиональной графики в Коми республике В.В. Полякове [Гальперин В.А. 1964; Гальперин В.А. 1980: 2943]. Автор анализирует первые графические произведения художника, связанные с оформлением книг 1930-х - начала 1940-х годов, выделяет его организаторскую работу по созданию кружков книжной графики в 1930-е годы. Со второй половины 1960-х годов количество публикаций о коми! изобразительном искусстве увеличивается. Это связано со становлением института зональных выставок и систематического участия коми художников в выставках "Советский Север" и автономных республик Российской Федерации. Первые публикации о художниках республики принадлежат искусствоведам И.В. Раздобреевой, В.В. Кублицкому, Э.К. Поповцевой. Период конца 1920-1930-х годов они связывают с работой художников по оформлению книг, созданию карикатур, а в первые годы Великой Отечественной войны непосредственно в творческой деятельности В.В. Полякова и М.П. Безносова плаката [Раздобреева И.В. 1967: 134-138, 141-1 ТI

142, Кублицкий В.В. 1975; Поповцева Э.К. 1979]. В 1990-е годы появляются публикации историка С.А. Беляевой о коми изобразительном искусстве, опубликованные в первом томе энциклопедии "Республика Коми" [Беляева С.А. 1997: 181-186]. В диссертации "Становление и развитие профессионального изобразительного искусства в Коми АССР (середина 1910-х - 1980-е гг.)" она впервые освещает целостную панораму художественной жизни республики, особо выделяет творчество репрессированных художников, живших, и по мере возможности, творчески i работавших в Коми АССР в 1940-1950-е годы [Беляева С.А. 1999: 306-313;| Г I

Беляева С.А. 2001].

Истоки и процессы развития удмуртской графики находятся в центре внимания исследователей из Ижевска. Общее состояние происходящих в изобразительном искусстве Удмуртии процессов дает в своих публикациях

54

I- MJwi с,

А.И. Поляк [Поляк А.И. 1970, 1975, 1976]. Н.А. Розенберг занимается более' конкретным изучением удмуртской графики. Освещая в книге "Развитие удмуртской графики" газетно-журнальную, книжную графику (на примере газет "Гудыри", "Югыт сюрес", "Горд солдат", "Ижевской правды", изданий Центриздата, журнала "Кенеш"), она прослеживает эволюцию творчества современных удмуртских мастеров, выделяет их возросший интерес к этническому художественному наследию народа, выделяет появление первых монохромных и полихромных изданий [Розенберг Н.А. 1977]. "Художественное мышление удмуртского народа впервые в его истории;

I 1-воплотилось в яркие образные формы именно в графике. Здесь мы находим; впервые изображение национального быта удмуртов и отчетливо выраженное национальное своеобразие лиц" - заключает автор свою мысль о развитии искусства 1920-1930-х годов [Розенберг Н.А. 1977: 46]. Дальнейшее развитие темы фольклора в удмуртской графике 1960-х годов автор видит в творчестве И. Нурмухаметова, Р. Тагирова, М. Гарипова, И. Гаврилова, А. Холмогорова, Э. Морозова. Эта же проблема в контексте развития удмуртской графики освещаются и в других работах исследователя

Розенберг Н.А. 1989,2001]. : j »-«««

I 1

Пауль Аристэ широко видел проблемы развития науки и искусства,; поэтому он своевременно отмечал, что финно-угроведение не, должно ограничиваться изучением лишь языка, устного народного поэтического творчества, истории и этнографии, в его орбиту также должно быть вовлечено и искусство. Художник-педагог Таллиннского университета искусств Калье Пыллу с 1978 года организовывал поездки студентов к финно-угорским народам России, а с 1990-х годов экспедициями руководила его ученица Кадри Вийрес. По результатам экспедиционной работы на основе собранных материалов были изданы книги-альбомы и календари, .

I- t-tub I ••<••• разместившие на своих страницах исторические справки о материальной и; духовной культуре финно-угорских народов и их исследователях [Tallinna Kunstiulikooli kumme Soome-Ugri Uurimisreisi 1990: 29].

Международная художественная выставка современного искусства' I

Ugriculture - 2000", состоявшаяся в Хельсинки в 2000 году, подвела своеобразный итог творческим поискам художников последних двух десятилетий XX века. Основой этой экспозиции стала фольклорно-мифологические тема, она навела своеобразный мост между мифическим прошлым и настоящим. Материалы этой выставки изданы отдельным альбомом, в подготовке которого принимали участие финские, эстонские, венгерские и проживающие в финно-угорских регионах России искусствоведы и художники [Ugriculture 2000].

Подводя итоги историографическому обзору и анализу литературы! t'* I вопроса, надо отметить, что графика финно-угорских народов России освещена и исследована неравномерно, в частности, графическое искусство мордвы и коми в целом осталось почти не исследованным. А в имеющейся литературе по искусству финно-угорских народов Поволжья и Приуралья графические разделы часто носят описательный характер, исследовательское внимание редко концентрируется на проблеме графического искусства, на значении фольклорных образов, на особенностях духовной и материальной культуры. В целом, фольклорные истоки мало выявлены в трудах исследователей искусства финно-угорских народов Поволжья и Приуралья.[ i

Поэтому назрела необходимость сравнительного анализа и оценки достижений графического искусства финно-угорских народов, его глубинных связей с миром фольклора, возможностей в интерпретации с переосмыслением традиций древнего и народного искусства на современной профессиональной основе.

Анализ литературных источников, в которых в той или иной мере рассматриваются проблемы отражения фольклора в графическом искусстве, показывает, что ряд авторов касались тех или иных аспектов изучения этой темы. Однако специального исследования по этой проблеме до настоящего времени в искусствоведении нет, не получила анализа и исследования. Обобщение уже сделанных выводов, их дополнение и расширение на основе новых материалов и литературы представляет большой научный, I художественный и практический интерес, что и составляет основную задачу; - i

I ' • Ut' I предлагаемой диссертации. Настоящая работа, по существу, является первым; опытом в этой области.

Источниковая база настоящего исследования складывается из совокупности тех произведений графического искусства, которые изучены автором в мастерских художников, на республиканских российских, зональных выставках, в фондах музеев Марий Эл, Удмуртии, Мордовии, Коми, Финляндии, Эстонии, домах творчества Союза художников России, также в библиотеках и книгохранилищах, где сосредоточены произведения I станковой, книжной и журнальной графики. Для осмысления творчества ;

I 4 [ >■»*»■ Iфинского графика А. Рейнхольма большое значение имела научная стажировка в Финляндию (1993). Материалы Научно-библиографического архива Российской Академии художеств, Российского государственного исторического архива, Национального архива Республики Татарстан,' Государственного архива Республики Марий Эл использованы автором для восстановления истории графики и общей художественной жизни региона. Кроме того, привлечены материалы архива Музейного ведомства Финляндии, Архива финно-угорского общества (г. Хельсинки), изучены фонды Национальных музеев и Музеев изобразительных искусств Марий Эл„ ;,

I I . И„1 . I'

Мордовии, Удмуртии, Коми Республик, Республики Татарстан,1 1 ' Козьмодемьянского культурно-исторического музея-комплекса,

Археологического музея Марийского государственного университета. Для анализа произведений графики автор пользовался издательской продукцией центральных российских издательств, также иллюстрированными книгами, журналами и газетной периодикой местных республиканских издательств.

Графические работы изучались также в индивидуальных творческих мастерских художников, на персональных, групповых республиканских и всероссийских выставках.

Апробация исследования. Работа выполнена в Российском институте культурологи. Отдельные положения диссертации изложены в монографиях, статьях, опубликованных в научных сборниках, материалах конференций, каталогах выставок. В этих публикациях последовательно отражен ход научно-исследовательской работы диссертанта, посвященный отражению! фольклора финно-угорских народов Поволжья и Приуралья в графике XX века. Многие аспекты диссертации отражены в докладах и сообщениях, прочитанных на Всероссийских конференциях финно-угроведов (1994, о

Йошкар-Ола; 1999, Саранск), Международных конгрессах этнографов и антропологов России (1999, Москва; 2001, Нальчик, 2003, Омск), Международных конгрессах финно-угроведов (1995, Ювяскюля; 2000, Тарту), Международных исторических конгрессах финно-угроведов (1998, Таллинн; 2003, Йошкар-Ола), также на республиканских, региональных конференциях. Настоящая диссертация отражает также итоги коллективных! i исследований с участием автора в качестве исполнителя в проектах Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) "Неоязычество в сознании, в культуре и искусстве народов угро-финского ареала России" (руководитель С.М. Червонная, 1998-2001) и "Ананьинский художественный металл - северная параллель скифского «звериного стиля» - в контексте мировой истории искусства и музейных ценностей Российской Федерации" (руководитель B.C. Патрушев, 2000-2001). В настоящей работе мы опирались на материалы, полученные в результате осуществления , финляндско-российского и немецко-российского проектов!

Международная выставка современного искусства финно-угорских народов "Ugriculture - 2000", совместно с музеем А.-Г. Каллела, руководитель Кертту Карвонен-Каннас, Кати Кивимяки, Туйя Меттенен - 1998-2000; "Язык и культурные традиции в процессе национальной идентификации у волжско-

J -| финских народов" совместно с Институтом финно-угристики /уралистики! Гамбургского университета, руководитель Е.А. Хелимский - 2002-2003).

Некоторые результаты диссертационного исследования также нашли применение в педагогической деятельности. Так, диссертантом прочитан спецкурс по традиционной культуре и профессиональному изобразительному искусству финно-угорских народов на историко-филологическом факультете Марийского государственного университета и на факультете переподготовки преподавателей изобразительного искусства и курсов повышения квалификации преподавателей по истории и культуре народов в Марийском .„

1 ■■ . ptlrt. mинституте образования, написан Республиканский образовательный стандарт по истории и культуре народов для "Базисного учебного плана средних образовательных учреждений Республики Марий Эл и его варианты для углубленного изучения различных предметов и циклов" (1994).

Работа состоит из введения, пяти глав и заключения, в качестве приложения включен словарь художников-графиков.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фольклор финно-угорских народов Поволжья и Приуралья в графике XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование фольклора финно-угорских народов в изобразительном искусстве, в частности, книжной и станковой графике, позволяет сделать некоторые выводы, касающиеся истории графики, ее своеобразия, связанного с активизацией самосознания и общими перспективами развития культур финно-угорских народов, ее связей и взаимодействия с другими

I • ^ Hut национальными культурами. j > .

Мифология финно-угорских народов Поволжья и Приуралья формируется в эпоху общности финно-угорских племен, заселявших север Восточной Европы (от Скандинавии и Прибалтики до Поволжья и Приуралья) в эпоху неолита и бронзы. В ее основе лежат космогонические мифы, согласно которым бог-демиург создает Землю из частицы тверди, принесенной со дна первичного океана водоплавающей птицей. Вселенная, согласно религиозно-мифологическим представлениям древних финно-угорских племен, делится на три части. В верхнем мире обитают боги, его I пространство занято небом со светилами и звездами. Средний мир — земля] Т ■" окруженная водами, населенная не только людьми, но и духами — хозяевами природных стихий, и женскими божествами - покровителями промыслов и всей семейной жизни и хозяйственной деятельности человека. Нижний или загробный мир - это мир холода и мрака, где обитают злые духи и мертвецы. Мировой осью, соединяющий все три мира, является древо жизни. Эти космогонические представления нашли разнообразное преломление в народном искусстве финно-угорских народов, наиболее распространенными и устойчивыми видами которого являются деревянное зодчество, узорное ткачество и вышивка, декоративная резьба и роспись по дереву. Другие виды искусства, пережившие высокий расцвет в древности, в частности, керамика, художественный металл, резьба по кости, камню, тиснение кожи, представлены в археологических памятниках.

Претворение мифологии финно-угорских народов Поволжья ц

Приуралья в изобразительном искусстве шло параллельно. Первый путь заключался в изображении фантастического существа, адекватного мифологическим персонажам; животного, которому приписывалась магическая сила или значение тотема; растения (дерева, цветка, плода), предмета и явления природы, приобретающего значение определенного символа, занимающего определенное место в мифологической картине мира, в языческом мировоззрении. Второй - через элементы орнаментально-знаковой системы, имеющей свою особенную стилистику в разных видах искусства и свою зависимость от материала и технологии художественного I производства. Эти элементы геометрического орнамента (ромбы, зигзаги; елочки, ячейки ажурного узора, комбинации линий) включают в себя рудименты изобразительности и несут по-своему зашифрованную, закодированную в знаках информацию не только об окружающей реальности, но и о тех силах, которые согласно языческим религиозным представлениям формируют иерархию его духовных структур, этический порядок и всю модель мироздания.

Собранный автором материал позволяет сделать вывод о сближении и сложном переплетении этих двух линий развития, об усиливающемся в конце XX века влиянии всей мифологической системы на профессиональное изобразительное искусство, которое и непосредственно "цитирует", репродуцирует, и подвергает утонченной стилизации, и претворяет в новой эстетической системе постмодернистских течений символы и знаки языческой мифологии финно-угорских народов Поволжья и Приуралья.

Эволюция художественных образов в графике прослеживается от первых изобразительных поисков этнографического материала к более глубокому осмыслению этнического, его выражению в условно-символических формах современного искусства.

Рассмотрение основных процессов зарождения и становления местной графической культуры в Поволжье и Приуралье наглядно убеждает в глубинном единстве, общности, этническом своеобразии и нерасторжимой I связи регионального искусства с отечественным. Особенности его Т функционирования в социально-политической и общекультурной общественной жизни влияют на проблематику и основные тематические направления графики в различные исторические периоды, также имеют определенное воздействие на сложение художественной стилистики.

Фольклор, воспринимаемый в связях с историей и бытом финно-угорских народов, начал входить все шире в сферу внимания художников вслед за этнографическими темами и образами современной действительности. Анализ графического искусства в контексте отношения разных художников к наследию финно-угорских народов показывает, что они Г активно обращаются к фольклору, что помогает им знакомиться с глубинными пластами национальной культуры, способствует органичному освоению всего комплекса художественного наследия, выработать соответствующую изобразительную стилистику художественного языка. Творческое воображение современных художников обновляет графическое искусство. В целом глубинная интерпретация народного поэтического творчества характеризует современный художественный процесс и определяет перспективные тенденции его развития, в частности, в иллюстрировании произведений национальных эпосов. j ;;;

В изобразительном искусстве «этнографизм», определяемый зачастую как отрицательное явление, сыграл и свою положительную роль: явилось одним из необходимых подготовительных этапов в формировании стилистики национального искусства. Эта тенденция особенно показательна для этнического искусства, развитие которого в силу разных исторических и социальных причин было неравномерным. Стремление к изучению, философскому и эстетическому осмыслению культурного наследия финно-угорских народов, включая древние археологические культуры и пласты народного искусства, ярко проявляется в творчестве современных художников. Начало этому процессу было положено в конце XIX века художественно-этнографическим материалом, продолжено в 1920-1930-х годах и развито в середине и во второй половине XX столетия. Фольклор, рассматриваемый с позиции прогрессивных идей современности, обретает новую жизнь, принимая участие в развитии современного изобразительного искусства. В этом нас убедила проходившая в 2000 году в Финляндии Международная выставка современного искусства финно-угорских народов «Ugriculture - 2000».

Обращение к фольклорно-этнографическим истокам народов стало неотъемлемой частью творческих поисков художников. Заметной тенденцией стало стремление проникнуть в древний мир художественного творчества, осмыслить заново историю народов и их культуру, сделать обобщения и найти закономерные и определяющие истоки этнической идентичности, для I которой важные не все элементы культуры, а только ее ценностные части! Соответственно с этими тенденциями меняется и художественный язык произведений графического искусства. Интерпретация художниками фольклорных, этнографических, литературных сюжетов идет в тесной связи с их содержанием и личным мироощущением творца.

Фольклорная тема финно-угорских народов и в настоящее время осваивается из повседневной действительности, которая до сих пор хранит языческие пережитки и обряды. Однако знакомство художников-графиков с фольклорными источниками чаще происходит из литературных переложений I произведений устного народного творчества. Наблюдение реальной действительности, отбор наиболее характерных символов из глубинных пластов культуры, обычаев и традиций посредством натурных графических зарисовок проникает в книжную и станковую графику. Многочисленные фольклорные мотивы впоследствии преображаются в имеющие самостоятельное значение произведения графики. Просветительские задачи выдвинули в начале XX века на первый план различные виды журнальной и книжной графики, профессиональному росту занятых в этом искусстве художников способствовало открытие на местах студий изобразительного искусства и профессиональных учебных заведений.

Различные были тенденции, проявлявшиеся в графике 1920-1930-х годов в отображении фольклорной темы. Во-первых, сильным было влияние авангардистских течений, которые были популярны среди творческой I молодежи одного из центров художественного образования - Казанской художественной школы, где обучались многие представители региона Поволжья и Приуралья. Тогда в графике наблюдался поиск повышенной экспрессии, интерес к некоторым формам художественного примитива, в частности, народного лубка, стремление выявить специфику и максимальную выразительность рисунка (преимущественно тушью, пером), печатной гравюры. Грубой ошибкой догматической критики последующих лет было причисление всего этого направления в графике к формализму и фактическое изъятие его из истории искусства. В этом направлении было немало I талантливого и жизнеспособного, близкого духу современности и нацеленного на совершенствование профессиональной культуры с учетом специфики «графизма».

Другая тенденция, набиравшая силу с 1920-х годов и ставшая ведущей в 1930-е годы, так называемая ахрровская (уже после ликвидации АХРР и независимо от личной принадлежности того или иного мастера к этой ассоциации). Культивирование в графике и живописи этюда с натуры, максимально точно фиксирующего реалии внешнего мира, сочетающего натурную достоверность с агитационной заданностью, со стремлением не просто показать, но поддержать политические и социальные преобразования, и столь же наглядно осудить все, что касалось угнетения народа в прошлом, было характерно для этого направления. На этой базе в 1940-1950-х годах развилась натуралистическая описательность с установкой на приукрашивание действительности. ; i

Высоко следует оценить тот творческий подъем, который пережила графика 1960-1970-х годов, в единстве и тесном взаимодействии с другими творческими коллективами, выдвинув заметных мастеров тематического эстампа, рисунка, книжной иллюстрации.

Свобода художественного творчества, широко вошедшая в сознание мастеров изобразительного искусства страны с конца 1980-х годов, сегодня дает возможность сочетать в диалектическом единстве общечеловеческое и национальное, углубиться в поиски национального своеобразия искусства и связующих нитей с дальними и близкими, родственными культурами; Обращение к богатейшей фольклорной сокровищнице дает новый стимул и определяет содержательное наполнение этих поисков. Они касаются разработки фольклорно-мифологических тем, иллюстрирования национальных эпосов, создания самостоятельных станковых произведений, наполненных религиозно-мифологическим содержанием, где авторская интерпретация этнической составляющей выражается в художественных формах общечеловеческой культуры. Например, мифологическая тема в изобразительном искусстве Финляндии в XIX веке была новым явлением и проявилась, прежде всего, в творчестве А. Гален-Каллела, когда средствами символа и орнамента-знака он мог пояснить содержание и значение мифов. Современные художники финно-угорских регионов России обращаются либо к архаической стилизации, либо к наполненному чертами фантазии реализму. Так как основные области культурного сознания связаны с картиной мира и ценностями сообщества, то мифология является репрезентацией этих основополагающих структур.

Процессы развития искусства и взаимодействия национальных культур народов финно-угорского ареала находятся в тесной связи с идеей и движением межэтнического финно-угорского единения.

Идея финно-угорской культурной общности также не избежала ни острой критики, карательных мер, обрушенных тоталитарным режимом в 1930-е годы на не реальные, не существующие структуры, миф I политического объединения финно-угорских народов России и имевших катастрофические последствия [Куликов К.И. 1997].

Решительную отповедь толкованиям «мифа» финно-угорского единства дает С.М. Червонная. Она выступает против недооценки субъективного, психологического фактора, той мобилизующей силы, какую обретает и сообщает движению финно-угорской солидарности само убеждение людей в их близости и братстве. Финно-угорские народы России ощущают взаимопроникающие влияния своей общей истории, опираются на почти неразделимый по этническим нишам фольклорно-мифологический арсенал, интенсивность «культурных обменов» совсем иная, и их духовная интеграция (при сохранении этнической идентичности каждой группы) вовсе не утопична [Червонная С.М. 2003: 16-67].

Особой проблемой современного культурного развития финно-угорского мира России является языческое возрождение, которое имеет самое непосредственное отношение и к сфере искусства, иллюстрирующего или непосредственно обслуживающего ритуалы и обряды язычества. Здесь более всего заметны процессы финно-угорской культурной интеграции. Процесс языческого возрождения не ограничивается этническим островками, он I перетекает из одного региона в другой, находит прямой отклик и параллели! Становление институтов языческой веры и возобновление языческих молений, включение священных рощ и других культовых объектов в природную зону, охраняемую местным законодательством, сооружение мемориальных ансамблей и проектирование религиозных центров (языческих храмов), включение древней символики в государственную эмблематику и геральдику современных республик - все это является частью культуры финно-угорского мира России в целом. По данным выборочного социологического опроса, проведенного в 1999 году социологами Марийского НИИ языка, литературы и истории им. В.М. Васильева среди всех жителей Республики Марий Эл, положительное отношение к возрождению языческих верований выражает 30,5% населения. Приверженцы языческой веры из общего числа проживающих в Российской

Федерации марийцев составляют 22,6%. Среди них в Республике Марий Эл 1

17,6%, Кировской области - 12,2 %, Удмуртии - 12,3 %, Татарстане - 12,9 %. У восточных марийцев, проживающих в Республике Башкортостан, подавляющее большинство является язычниками - 72,4%. Этот фактор является одним из показателей сохранения самобытности и высокого самосознания идентичности диаспоры [Марийцы 2000: 190].

Характерно, что начало современному движению финно-угорского единения было положено с начала 1960-х годов на международных конгрессах финно-угроведов (Congressus Fenno-Ugristarum), которые первоначально служили трибуной для апробации конкретных лингвистических и этнографических исследований. Однако в контексте общих проблем финно-угорского единения возрождение язычества в финно-угорском мире на VII (Дебрецен, 1990), VIII (Ювяскюла, 1995) и IX (Тарту, 2000) конгрессах служило как предметом научного анализа, так и мотивом определенной идеологической пропаганды. Современное язычество финно-угорских народов России оказывает свое воздействие на многие происходящие в обществе процессы, помогает народам осознать свое богатое историческое прошлое, осмыслить современное положение. Языческие традиции способны плодотворно влиять на развитие и обогащение национальной культуры, могут стать наравне с православной религией духовным ядром в сближении культур народов России, в формировании общественного движения за сохранение окружающей природы, бережное отношение к народным традициям. Фестивали театров и фольклорных коллективов, совместные выставки художников финно-угорского мира наглядно демонстрировали сближение творческих устремлений и возрождение языческой эстетики и мифологии, которое и сопровождало, и украшало, и эмоционально окрашивало общий языческий подъем. И политические форумы (Всемирные Конгрессы финно-угорских народов (Сыктывкар, 1992; Будапешт, 1996; Хельсинки, 2000; Таллинн, 2004) становились трибуной защиты и пропаганды язычества, обоснования его значения в целях укрепления финно-угорского единства. Эта неотделимая часть общего духовного подъема и укрепления интернациональной солидарности народов финно-угорской суперэтнической общности приобретает важное значение как инструмент этнической самозащиты и мобилизующий фактор этнокультурного возрождения.

Сама эпоха с последствиями глобальной модернизации, научно-технического прогресса, техногенной цивилизации, в которой происходит языческое возрождение финно-угорских народов, как бы сопротивляется аутентичному язычеству. Традиционное старое язычество включало и культовые действия, обязательные ритуалы и формирование определенных институтов - жрецов; и богатейшую сокровищницу мифов, преданий, которые народная память хранила и шлифовала в традициях устного фольклора и литературной мифологии; и сложнейшую систему культовых сооружений, антропоморфных и зооморфных изображений и культового инвентаря, что стимулировало развитие зодчества, изобразительного и декоративно-прикладного искусства и во многих случаях приводило к формированию ярких пластов художественной культуры. В зависимости от потребностей земледельческих, охотничьих, пастушеских племен и образа жизни формировалась символика, знаковая система, ритуалы, обряды, имевшие эстетическую выразительность и аккумулировавшие особенности разных этнических культур.

Современное марийское, удмуртское, мордовское язычество, мало чем отличается от религии (традиционных верований) или пережитков этих верований в крещеной среде у этих народов в прошлые, даже весьма давние времена, и неслучайно, всё, что с ним связано (космогонические картины 1 мирозданья, пантеоны божеств, анимистические комплексы, календарные праздники, обряды, формы народного творчества), всегда было предметом изучения этнографов, фольклористов, историков, исследующих традиционную культуру. Безусловно, изменения в этом мире происходят, и это касается политизации религиозного сознания, идеологизации религий, сращивания и инверсии национальных и религиозных ценностей и ориентиров. Однако эти процессы более-менее равномерно затрагивают конфессиональные направления и культуры всех народов бывшего СССР, находящиеся в поле действия и влияния различных религий [Червонная С.М. I

2003: 16-67]. ■ ■ !

Надо отметить, что позиция тех авторов, которые уверенно относят современное финно-угорское язычество к «неоязычеству», резко контрастирует с уже сложившейся историографической традицией. Большинство исследователей и наблюдателей как в России, так и за рубежом рассматривают процессы возрождения языческих общин, верований и обрядов у этих народов финно-угорской группы как продолжение традиции, в парадигме традиционной народной культуры. Для терминологии и научных трудов, и журналистских очерков и репортажей особенно характерно выражение «последние язычники Европы». !

Всё, что непосредственно характеризует мировоззрение верующих, обрядовые формы, мифологемы и конкретные проявления финно-угорского язычества, включая культ священных рощ, деревьев, характер жертвоприношений, молитв, погребальные, календарно-праздничные и иные " I ритуалы, формы преломления языческой картины мирозданья в народном искусстве, в его символике соответствует не какому-либо «нео», а самому настоящему, традиционному язычеству, восходящему к древним мировоззренческим стереотипам и социальным структурам общества. Накопленный наукой опыт допускает применение как прошедшего, так и настоящего времени к описанию всего, что происходит (происходило на памяти предшествующих поколений, нашло отражение в литературе дореволюционного и раннего советского периодов) на этом культурном поле, в этой религиозной среде. Речь может идти о большей или меньшей ' i популярности, распространенности того или иного обычая, ибо даже редкие и забытые мотивы (культы, мифы, молитвы, заговоры, представления о духах, богах) возрождаются.

Все эти процессы имеют современное, новейшее наполнение в сфере изобразительного искусства. источники

Архив Дома творчества «Челюскинская» Всероссийской творческой общественной организации "Союз художников России».

НБА PAX - Научно-библиографический архив Российской Академии художеств. Оп. 7. Д. 41.

ГАРМЭ - Государственный архив Республики Марий Эл. Ф. 1026. On. 1. Д. 2; Ф. 1074. On. 1. Д.4.

НАРТ - Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 564. On. 1. Д. % 5, 109, 143,199, 202, 253; Ф. 1431. On. 1. Д. 14.

НРФ МарНИИ - Научно-рукописный фонд Марийского научно-исследовательского института языка, литературы и истории им. В.М. Васильева при Правительстве Республики Марий Эл. On. 1. Д. 594.

НВФ НМ РМЭ - Научно-вспомогательный фонд Национального музея им. Т.Е. Евсевьева Республики Марий Эл (коллекция 690 /1-8Г).

ФАМ МарГУ - Фонды археологического музея Марийского государственного университета (коллекции А-63, №№ 1120-1586, А-66, №№ 1-315; А-67, №№ 1-227; А-68, №№ 228-367; А-69, №№ 542-750; АКМ-71; №№ 1-108; АКМ-72, №№ 1-38; САМ-74, №№ 1-199; САМ-76, №№ 1-72).

РГИА - Российский государственный исторический архив. Ф. 789. Оп. 12,1903 г. Д. 13 «з». Ч. 1; Ф. 789. Оп. 13.1913 г. Д. 67.

MV:KA SUKA - Museovirasto: Kuva-arkisto (Фотоизобразительный архив Музейного ведомства Финляндии, Хельсинки). 21: 100-317; 325: 109110.

SUSA - Suomalais-Ugrilainen Seuran Arkisto (Архив Финно-угорского общества, Хельсинки). Т. Jevsevjev Ethnographica. 1.24/36.

Список научной литературыКудрявцев, Владимир Геннадьевич, диссертация по теме "Теория и история искусства"

1. Культура Марийского края в конце Х1Х-начале XX в.: Автореф. дис. ...канд. ист. наук /АН СССР. Ин-т истории СССР.-М.- 21 с. Абрамов В. 1

2. Легенда о серебряном всаднике: Поэма. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 144 с. Адамов Е.Б. 1

3. Ритмическая структура книги. М.: Книга. 94 с. Айхенвальд А.Ю., Петрухин В.Я., Хелимский Е.А. 1982. К 1 реконструкции мифологических представлений финно-угорских народов Балто-славянские исследования: 1981. М.: Наука. 163-

4. Искусство и мифология саков. Алма-Ата. 16 с. Акцорин В.А. 1

5. Традиционный театр финно-угров Проблемы изучения финно-угорского фольклора. Саранск: Морд. кн. изд-во. 155

7. Историко-генетические связи финно-угорских племен по данным мифологии Вопросы марийского фольклора и искусства. Вып.

10. Мировоззренческие представления финно-угорских народов по данным фольклора Современные проблемы развития марийского фольклора и искусства. Вып. XI. Йошкар-Ола.- 5-

12. Прошлое марийского народа в его эпосе. Саров. 88 с. Алешкин А.В. 1

13. Книжные формы народного эпоса и их соотношение с фольклорной традицией //Аспект-1

14. Исследования по мордовской литературе Сост. и отв. ред. А.В. Алешкин. Саранск: Морд. кн. изд-во. 57-68.

15. Космологические представления народов Севера, М.-Л.: Изд-во АН СССР, 106 с. Арутюнов А. 1

16. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. /Отв. ред акад. Ю.В, Бромлей.- М.: Наука. 243 с, Архипов Г,А, 1

17. Марийцы IX-XI вв. К вопросу о происхождени! народа. Йошкар-Ола: Map, кн, изд-во, 200 с. Архипов Г,А. 1976 Марийский край в памятниках археологии, ЙошкарОла: Map, кн, изд-во, 167 с, Архипов Г.А, 1

18. Марийцы XII-XIII вв.: К этнокультурной истории Поветлужья. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 162 с. Архипов Г. А, 1991 Древние марийцы. Этногенез и ранняя этнокультурная история. Научный доклад д-ра ист, наук, М, 40 с. Атаманов М.Г, 1983, Изображения удмуртских воршудов Этнические процессы на Урале и в Сибири в первобытную эпоху. Ижевск: УдГУ, С, 111-

20. Реконструкция представлений о мировом дереве у населения Северного Приуралья в эпоху бронзы и раннего железа. Сыктывкар. 29 с. Байбурин А.К. 1

21. Семиотический статус вещей и мифология Материальная культура и мифология. Л. 215-

23. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л.: Наука. 191 с. Байбурин А.К. 1

24. Пояс (к семантике вещей) Из культурного наследия народов Восточной Европы. СПб.

26. Навстречу VI съезду художников РСФСР. Говорят делегаты Художник, 11. 8,

27. Западно-европейские традиции изучения истории и культуры мордовского народа Финно-угроведение, 2. 22-

29. Культурная революция в Коми АССР АН СССР, Коми филиал, отдел этнографии и археологии. М.: Наука. 296 с. Безносиков Я.Н. 1

30. Рассвет над Коми. Очерк истории культурного строительства в Коми АССР. Сыктывкар: Коми кн. изд-во. 136 с, Безрукова М.Н. становления искусство. 252 с: ил. Белицер В.Н. 1

31. Народная одежда удмуртов. Материалы к этногенезу. М.: Изд-во АН СССР. 135 с. Белицер В.Н., Маркелов М.Т., Сидоров Г.Ф. 1

32. Удмурты. Проспект трудов этнографической экспедиции Центрального музея народоведения и Вотского областного музея в 1930 году. М. Ижевск. 60 с. Беляева А. 1

33. Художник Виталий Васильевич Кокачев Дыхание Пармы: Книга об искусстве и литературе народа коми /Сост.В.А. Латышева! Сыктывкар. 218-

34. Беляева А. 1999. В «творческой блокаде» Покаяние: Мартиролог. Т.2. /Сост. Г.В.Невский. Сыктывкар. 306-

36. Становление и развитие Автореф. дисс.... канд. ист.наук. Сыктывкар. 26 с. Берви-Флеровский В. 1

37. Избранные экономические произведения. Т. 1.-М.-762С. Бернштейн Б.М. 1

38. Искусствознание и художественная культура; Автореф.дис. ...д-ра искусствоведения /МГУ им. М.В. Ломоносова.-М.- 42 с. профессионального изобразительного искусства в Коми АССР (середина 1910-х 1980-е гг.): 1

39. Искусство Финляндии: Основные М.: этапы национальной художественной школы. Изобраз.

40. Вопросы орнаментации ткани. М.: Легкая индустрия. 190 с: ил. Бобринская Е.А.

41. Футуризм. М.: Галарт. 192 с ил. Искусство. 542 с. Богуславская И.Я. 1984. Об изучении народного искусства Отражение межэтнических связей в народном декоративном искусстве удмуртов. Ижевск.-С. 3-

42. Большов СВ. 2001. некоторые абашевских закономерности построения век орнаментальных композиций сосудов Бронзовый Богатырев П.Г. 1

43. Вопросы теории народного искусства. М.: Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация. Самара: изд-во 0 0 0 «НТЦ». 257-

44. Древние арии: мифы и история. М.: Мысль. 206 с, ил. Бондаренко В. 1974. "Калевала" и ее иллюстраторы Север. 1. 109-

45. Борьба за реализм в изобразительном искусстве 20-х годов. 1962 /Материалы, документы, воспоминания. Ред.-сост. В.Н. Перельман. М.: Сов. художник. 404 с, ил. Бромлей Ю.В. 1

46. Основные тенденции этнической истории Этнография /Под ред. Ю.В. Бромлея и Г.Е. Маркова. М.: Высшая школа. 320 с. им. Н.Н. Миклухо-Маклая. М.: Наука. 412 с. Бутник-Сиверский Б.С. 1

47. Советский плакат эпохи гражданской войны. 1918-1921. М.: Изд-во Всесоюзной книжн. палаты. 696 с ил. Бутылов Н.В. 1995, К проблеме тюркизмов в финно-угорских языках// Узловые проблемы современного финно-угроведения. Йошкар-Ола. 294-

49. Очерки теории этноса /АН СССР. Ин-т этнографии Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А. 1983. От Скифии до Индии:

50. Ванслов В.В., Зайцев Е.В. 1

51. Российская Академия художеств и отечественное искусство XX века. М.: НИИ теории и ист. изобраз. искусств PAX,-300 с. Ванслов В.В. 2

52. Путями истории: О художественной культуре Х века. М,: НОИИ теории и ист. изобраз. искусств PAX. 147 с, Ванюшев В,М, 1

53. Отражение культа воды в фольклоре и литературе удмуртов Проблемы эпической традиции удмуртского фольклора и литературы. Сб. статей. Устинов: Удмурт, кн. изд-во. 65-

54. Василенко В.М. 1960, Русская народная резьба и роспись по дереву. М.: Изд-во Моск. ун-та. 181 с. Василенко В.М. 1

55. Народное искусство. Избранные труды о народном творчестве Х-ХХ вв. /Вступит.ст. Г.К. Вагнера, М,: Советский художник. 293 с, ил. Василенко В.М. Васильев С,Ф., 1

56. Заключение Шибанов В.Л, дискуссии 1997, Под о семантике Декоративное искусство. 3. 44, тенью зэрпала: (Дискурсивность, самосознание и логика истории удмуртов), Т,1. -Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 304 с. Ватка но Калмез (Ватка и Калмез): Удмуртские народные предания и легенды. 1971. /Сост. Н.П. Кралина и П.К. Поздеев. Ижевск. 162 с. Вийрес Пирет. 1

57. Эстонское общество Костаби и этнофутуризм //Дорога водоплавающей птицы. Сб. ст. и литерат. произв. молодых авторов -j- участников конференции по этнофутуризму. Тарту, 5-9 мая 1994 г. /Ред. Каукси Юлле. Тарту: Издание Эстонского общества Костаби совместно с Фондом Фенно-Угрия и Открытым эстонским фондом. 184 с. Виноградов Н. 1

58. Терминология удмуртских народных узоров Проблемы изучения народного искусства. Л. С- 12-13, I

59. Удмуртские народные узоры и значение их названий Об удмуртском фольклоре и литературе. Вып.

61. Виноградов Н. Виноградов Н. 1

62. Элементы традиционного 1

63. Развитие традиционных мировоззрения изобразительных удмуртов Вестник Удмуртского университета. 6. 37-39. мотивов удмуртов Вестник Удмуртского университета. 5. 32-

65. Расселение мордовских племен в I тыс. н.э. Вопросы географии Мордовской АССР. Сб. статей. Отв. ред. Н.Ф. Мокшин. М.: Моск. Филиал Географ, об-ва СССР. 41 с. Владыкин В.Е. 1970а. Из истории этнографического изучения удмуртов Записки УдНИИ. Вып.

67. Владыкин В.Е. 19706. К вопросу о дохристианских верованиях удмуртов //Записки УдНИИ. Вып.

70. Удмуртские фольклорные источники в этногенетических исследованиях (к постановке проблемы) Этнические процессы на Урале и в Сибири в первобытную эпоху. Р1жевск: УдГУ. 103-

72. Древние финно-угорские эпические мотивы «Калевалы» и фольклорно-этнографические системы удмуртов Проблемы эпической традиции удмуртского фольклора и литературы. Сб. статей. Устинов: Удмурт, кн. изд-во.- 5-

73. Владыкин В.Е., Перевозчикова Т.Г. 1987. К семантике и эволюции некоторых образов удмуртской мифологии и фольклора (в связи с проблемами этногенеза и этнической истории) Проблемы этногенеза удмуртов. Сб. статей. Устинов. 164-

74. Владыкин В.Е. 1994а. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск: Удмуртия. 384 с ил. Владыкин В.Е. 19

75. Здравствуйте! Мы удмурты //Родство.-№ 3.-С.4.

76. Удмуртский языческий клир: статус, иерархия, функции Congressus Octavus Intemationalis Fenno-Ugristarium. Pars VI. Jyvaskyyla. С 488-

78. Калыкын верало. В народе говорят. Ижевск: Удмуртия. 200 с. Владыкин В.Е. 2

79. Этногенез и история Народы Поволжья и Приуралья. Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты /Отв. ред. Н.Ф. Мокшин, Т.П. Федянович, Л.С. Христолюбова. М.: Наука. 433-

81. Удмуртский этнос на перекрестке цивилизаций Новая волна в изучении этнополитической истории Волго-Уральского региона. Сб. статей /Науч. ред. К. Мацузато. Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University. C. 264-

83. Удмуртский фольклор: Проблемы жанровой эволюции и систематики. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН. 356 с. Воробьев Н.И. 1

84. Украшение и внутреннее убранство крестьянских жилищ у народов Среднего Поволжья Известия Казанского филиала АН СССР.-Казань.-С. 117-

86. Саранская живописная школа. Саранск: Мордов. кн. изд-во. 241 с, ил. Чернецовых. 1838-1862. В 2-х кн. К н 1. СПб., 1838; Кн. 2. СПб., 1

88. Избранное /Переводы, вст. ст. и примеч. A.M. Щербаковой. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во. 65 с, ил. Выставка произведений В.Г. Игнатова. 1

89. Живопись, графика /Составитель Л.С. Терещук, автор статьи Э.К. Поповцева. Сыктывкар. 24 с, ил. Гаген-Торн Н.И. 1

90. Женская одежда народов Поволжья (материалы к этногенезу). Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во. 228 с. i j Воспоминания из путешествий по Волге академиков ИАХ Г. и Н.

91. Валентин Викторович Поляков. Л.: Художник РСФСР. 36 с. Гальперин В.А. 1

92. Лишь рядом быть перестает Гальперин В.А. Питомцы северных муз. Очерки, воспоминания. Сыктывкар 29-

94. Полиграфическое искусство газеты «Переводчик Терджиман» Народное творчество и профессиональное марийцев. ВМФИ. Вып. 12. -Йошкар-Ола. 100-

96. Графика. Книжная иллюстрация. Живопись. Каталог /Автор вступит, ст. Н.А. Розенберг. М.: Сов. художник. 30 с. Гатауллина А.И., Никитина Е.А. 1

97. Астрономические воззрения удмуртов. Ижевск. 42 с. Гемуев И.Н. 1

98. Некоторые аспекты культа медведя и археологические параллели Урало-алтаистика. Археология, этнография, язык. искусство Новосибирск: Сибирское отд. РАН. 137-144, Сибирское отд. РАН. 232 с. Гемуев И.Н. 1

99. Мировоззрение манси: Дом и Космос. Новосибирск: Генинг В.Ф. 1

100. Археологические памятники Удмуртии. Ижевск: Удм. кн. изд.во. 190 с, ил. Георги И.Г. 1

101. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Т. 1, изд.2. СПб. 55-

103. Вотяки и черемисы Труды научного общества Вотского края. Вьш.З.- Ижевск. 25-

105. Былое и думы. М.: Детгиз. 575 с, ил. I Герцен А.И. 1

106. Собр.соч. в 30-ти т. T.XVI.-M.: АН СССР. 529 с ил. Герчук Ю. 1

107. Возможность жить в картине //Геннадий Райшев. Живопись. Графика. /Сост. Н.Н. Федорова. М.: Издание журнала «Наше наследие». 21-

108. Голан Ариэль. 1993. Миф и символ. М. 371 с, ил. Голдина Р.Д. 1

109. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье,

110. Основные этапы взаимодействия финно-пермян с другими этносами в древности и средневековье (конец III тыс. до н.э. XVI в. н.э.) Славянский и финно-угорский мир вчера, сегодня. Ижевск: Изд-во Удмурт, ун-та. 3-

112. Древняя и средневековая история удмуртского народа. Ижевск: Издат. дом «Удмурт, ун-т». 463 с ил. Древняя Русь и славяне. М.: Наука. 68-

114. Зооморфные украшения финно-угров САИ. Вып. Е 1-59. М.: Наука. 112 с ил. Гольшец Г. 2

115. Творческий путь Райшева: от «экспрессионизма» к «символизму» Генннадий Райшев, Грани творчества. М.: Издание журнала «Наше наследие». 60-

116. Генннадий наследие». 89-

118. Пермский звериный стиль: Проблемы семантики. М.: Наука. 148 с: ил. Грибова Л.С. 1

119. Декоративно-прикладное искусство народов коми. М.: Наука. 237 с, ил. Грибова Л.С. 1

120. Стилистические особенности древнепермской бронзовой пластики Отражение межэтнических связей в народном декоративном искусстве удмуртов. Ижевск. 39-

122. Удмурты. Этюды из истории IX-XIX веков, -j Ижевск: Удмуртия, 166 с, ил. Гришкина М. 2

123. Ненасилие: архетипы и социальные доминанты восточных финно-угров Финно-угроведение. 2. 26-

124. Губогло М.Н., Смирнова К. 2

125. Феномен Удмуртии. Парадоксы Райшев: живопись и графика Генннадий Райшев. Грани творчества. М.: Издание журнала «Наше Голубева Л.А. 1 126. Символы солнца в украшениях финно-угров

127. Водоплавающая птица в искусстве неолитических лесных племен КСИА. Вып. 131. М. 36-

128. Эстетика фольклора. Л.: Наука. 320 с. Данилов О.В. 1

129. Культ солнца у ананьинцев Вопросы этнической истории в первобытную эпоху. Йошкар-Ола. 39-

130. Данилов О.В. 1993. О древних корнях марийского язычества Марийский археографический вестник. 3. 11-

132. Язычество финнов Поволжья Узловые проблемы современного финно-угроведения. Йошкар-Ола.

134. Культ лося и оленя у финно-угорских народов (истоки и развитие) Финно-угроведение. 2. 36-

136. Мифология мордвы. Саранск: Красный Октябрь. -336 с. Деготь Е. 2

137. Русское искусство XX века. М.:Трилистник.- 223 с ил. Доминяк А, 1

138. Древности «камской чуди» Декоративное искусство С С С Р 8 С

139. Пространство и время в первобытных культурах и искусстве Прикамья Советское искусствознание 78. 2. 40-

140. Является ли «Сияжар» третьим финно-угорским эпосом? //Аспект-1

141. Исследования по мордовской литературе /Сост. и отв. ред. А.В. Алешкин. Саранск: Мордов. кн. изд-во. 68-

143. Формирование литератур малых уральских народов /Пер. с венгерского. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 288 с. Дорога водоплаваюш,ей птицы. 1995. Сб. ст. и литерат. произв. молодых авторов участников конференции по этнофутуризму. Тарту, 5-9 мая 1994 г.

144. Дубов И.В. 1995. И покланяшеся идолу камену... СПб.: МК РФ, Рос. этногр. музей. 104 с. Дульский П.М. 1

145. Искусство в Татреспублике за годы революции. Казань: Б.и. 16 с, ил. Евсевьев Тимофей: этнографические коллекции. 2

146. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 148 с. Евсеев В.Я. 1

147. Исторические основы карело-финского эпоса. Книга Ij Карел, филиал Ин-та яз., лит-ры и истории. М.-Л.: Наука. 336 с. Егоров Ф.Е. 1

148. Материалы по истории народа мари. Козьмодемьянск. 110 с. Ежемесячные литературные приложения к журналу «Нива». 1901. Пг,: Тов-во А.Ф. Маркса. 790 с. Емичев А.И. 1

149. Мифология вотяков и черемис Современник. Т. П. СПб: Гуттенберговая типогр.- 180-

151. Связи К. Гер да с марийской культурой Современные проблемы развития марийского фольклора и искусства. Вып| XI. Йошкар-Ола.-С. 43-

152. Ефимов Иван. 1977. Об искусстве и художниках. Художественное и литературное наследие /Сост. А.Б. Матвеева, А.И. Ефимов. М.: Сов. художник. 424 с. Журавлев А. П. 1

153. Древнейший миф о «мировом дереве» Проблемы происхождения народов уральской языковой семьи: Тезисы докладов. Ижевск. 3-

155. Финны об удмуртах. Финские исследователи

156. Зосим Лаврентьев: Очерк творчества. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 112 с, ил. Золотарев A.M. 1

157. Родовой строй и первобытная мифология. М.: Наука. 328 с. Иванов СВ. 1

158. Традиционное искусство финно-угорских народов Congressus Intemationalis Fenno-Ugristarum 4. P.l. Budapest. P. 119-

160. Истоки удмуртского народа, Ижевск: Удмуртия. 191с. Иванова М.Г. 1

161. Вдохновение в древних истоках. Материалы по средневековому искусству удмуртов. Методическое пособие. Ижевск: Удмурт, ин-т истории, языка и лит-ры УрО РАН, Нац. центр декорат.приклад. искусства и ремесел Мин. культ. Удмурт, республики. 76 с. Иванова М.Г., Куликов К.И. 2

162. Древнее искусство Удмуртии: Альбом /Сост. и авт. вступ. ст. М.Г. Иванова, К.И. Куликов; авт. каталога М.Г. Иванова, А.Г. Иванов, М.В. Косарева. Ижевск: Удм. ин-т ист., языка и литры УрО РАН. 216 с, ил. Измайлова А.С. 1

163. Удмуртская литература: взаимосвязь язычества и христианства Финно-угорский вестник. Йошкар-Ола: Консульт. комитет финно-угорских народов, Фонд развития культур финно-угорских народов. №4 (16).-С. 20-23. Р1льин И.П. 1

164. Постмодернизм от истоков до конца столетия: Эволюция научного мира. М.: Интрада. 255 с. i Збруева А.В. 1

165. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху

166. Тюркские лексические кальки в марийском языке Узловые проблемы современного финно-угроведения, Йошкар-Ола. 317-

167. Искусство ансамбля: Художественный предмет интерьер архитектура среда. 1988. /Сост. и науч. ред. М.А. Некрасова. Сб. ст. М.: Изобразит, иск-во. 464 с. Искусство Мордовии. 1

168. Биобиблиографический справочник /Сост. О.В.Пашутина.-Саранск: Мордов. кн. изд-во. 168 с. 1 История искусства народов СССР. 1971-1984. В 9-и т. М.: Изобразит, иск-во. Т. 1. 1971. 312 с; Т. 7. 1972. 438 с; Т. 8. 1977. 486 с Т.9, кн. 1. 1982. 440 с; Т. 9, кн. 2. 1984. 408 с. История Марийской АССР. 1986-1987. В 2-х т. Т.1. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. ЙошкарОла: Марийское кн. изд-во, 1986. 302 с; Т.

169. Эпоха социализма. 1917-1

170. Йошкар-Ола: Map, кн. изд-во, 1987. 328 с. Казаков Е.П. 1985. О характере связей Волжских булгар с финнами и уграми в X-XI вв. Древние этнические процессы Волго-Камья. Йошкар Ола. 24-

172. Культура ранней Волжской Болгарии. М.: Наука. 335 с. Казаков Е.П. 1

173. Взаимодействие волжских булгар с уграми и финнами. Культурно-хронологическая специфика этапов Узловые проблемы современного финно-угроведения. Йошкар-Ола.

175. Волжская Булгария и финно-угорский мир FinnoUgrica. Казань. 1. 33-

177. Истоки финно-угорского родства. Йошкар-Ола Map. кн. изд-во. 112 с. Калевала 1956. /Пер. А.И. Вельского. М, 385 с, ил. «Калевала» в творчестве художников. 1

178. Книжная и станковая

180. Мифологические представления. Религиозные верования Этнография марийского народа. Йошкар-Ола. 158-

182. Мифологическая картина мира марийцев в исследованиях финских ученых //Финские ученые о языке и культуре марийского народа: Материалы научной конференции /МарНРШ яз., лит-ры и истории им. В.М. Васильева. Йошкар-Ола. 58-68. традиционного мировосприятия. Йошкар-Ола: Map. гос. ун-т. 216 с. Каменский В.И. 1

183. Галичский клад Записки отделения русской и славянской археологии Императорского Русского археологического общества. Т. V. Вып. I /Под ред. СО, Платонова. СПб.: Типография им. Скороходова.-С. 104-

185. Россия многонациональная империя. Калиев Ю.А. 2

186. Мифологическое сознание мари: Феноменология Возникновение. История. Распад. Пер. с нем.: Червонная. М. 344 с. Каримуллин А.Г. 1

187. Татарская книга XX века. Казань: Татар, кн: изд-во.-319 с. Каталог юбилейной выставки искусства народов СССР, организованной Государственной академией художественных наук. 1927. М. 33 с. Китиков А.Е. 1

188. Своеобразие пословиц и поговорок финно-угорских народов Поволжья и Приуралья (к проблеме национального и интернационального) /МарНИИ. Йошкар-Ола. 178 с. Климов К.М. 1978. К вопросу о связи фольклора и народного декоративного искусства удмуртов Внутренние и межнациональные связи удмуртской литературы и фольклора. Ижевск 68-76.

189. Убранство удмуртского дома Декоративное искусство. 12. 23-

191. Удмуртское народное искусство. Удмуртия 199 с. Ижевск: j Климов К.М. 1

192. Ансамбль как образная система в удмуртском народном искусстве XIX-XX вв. Ижевск: Издат.дом «Удмурт, ун-т».- 320 с. Клюкин П. 1

193. Книги Марийского издательства за 20 лет (1926-1946). Козьмодемьянск: Горномар. филиал Маргосиздата, 138 с. Ключевская Е.П. 1

194. Граверное отделение Казанской художественной школы. 1896-1929 Вопросы художественного образования. Вып. 36. Л.: Ин-т жив., скульпт. и арх-ры им. И.Е. Репина. 57-

195. Ключевская Е.П. 1986. Из истории художественной жизни Среднего Поволжья конца XIX I трети XX в. (Роль Казанской художественной Ш О Ы в подготовке мастеров изобразительного искусства). Автореф. дис. КЛ канд. искусствоведения /Ин-т жив., скульпт. и арх-ры им. И.Е. Репина. Л. 22 с. Ключевская Е.П. 1990. У истоков казанской графики Художник. 6. С 36-

197. Казанские историко-культурные и художественные традиции как фактор национальных художественных культур Среднего Поволжья и Приуралья Традиционнная материальная культура и искусство народов Урала и Поволжья: Межвуз. сб. ст. /Удм. rocj ун-т. Ижевск. 116-

198. Книжность как феномен культуры (материалы «круглого стола»). 1994 Вопросы философии. 7-8. 3-

200. Этнография народов Поволжья. М.: Изд-во Моск. ун-та. 174 с, ил. Козлова К.И. 1

201. Этническая история марийского народа. М.: Изд-во МГУ. 343 с.

202. Сыктывкар: Коми научный центр УрО АН СССР. 48 с. Конаков Н.Д. 19

203. Промысловый календарь в мировоззрении древних коми Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск: Наука. 103-

205. Традиционное мировоззрение народов коми: Окружаш;ий мир. Пространство и время. Сыктывкар: РАН, Урал, отд.. Коми науч. центр, Ин-т яз., лит. и ист. 130 с, ил. Конаков Н.Д., Савельева Е.А., Федюнева Г.В. 2

206. Финно-угроведение в Республике Коми на рубеже нового тысячелетия: итоги и перспективы, I- Научные доклады. Вып.

207. Сыктывкар: РАН, Урал, отд., Коми науч] центр, Ин-т яз., лит. и ист. 36 с. Коненков СТ. 1988. Мой век: Воспоминания. М.: Политиздат 382 с. Корепанов К.И., Обыденов М.Ф., Мажитов Н.А. 1

208. Идеограмма «путешествия души шамана в верхний мир» в ананьинском искусстве Башкирский край и его народы. Тез. республ. конф. Уфа. 174-

210. История и культура населения Елабужского края в раннеананьинскую эпоху (VIII-VI вв. до н.э.). Елабуга. 31 с. Корепанов К.И. 1

211. Методологические аспекты изучения искусства населения Среднего Поволжья и Прикамья эпохи железа (VIII. до н.э. V в| н.э.) Традиционное и новое в культуре народов России. Саранск. 27 с. Корепанов К.И. 1

212. Ананьинское искусство звериного стиля: состояние и некоторые задачи изучения Славянский и финно-угорский мир вчера, сегодня. Ижевск: Изд-во Удмурт, ун-та. 79-85.

213. Казанский плакат. Казань: Б.и. 16 с ил. Корнилов П.Е. 1

214. Художник-гравер Леонид Федорович Овсянников. Л.: Всероссийская Академия художеств. 12 с, ил. Корнилов П.Е. 1

215. Офорт в России XVII-XX веков. Краткий очерк. М.: Изд-во Академии художеств СССР. 144 с. Королева Н.С.1

216. Народное искусство пермских финно угров (коми, коми-пермяков, удмуртов) вв. Автореф. дис. канд. искусствоведения. М. 1 9 с. Котов О.В., Рогачев М.Б., Шабаев Ю.П. 1

217. Современные коми _i Екатеринбург: РАН, Урал, отд., Коми науч. центр, Ин-т яз., лит. и истории. 174 с. Котов П.П. 1

218. Коми республиканский художественный музей: 19431990-е годы История вузовских музеев страны. Музей и личность: Материалы науч. конф., 17-20 мая 1994 г. /Гос. комитет РФ по высшему образ., музей истории просвеш;ения Коми края; отв. ред М.И. Бурлыкина. Сыктывкар. 199 -

220. Традиционное жилище народов Западного Приуралья. Ижевск: Издат. дом «Удмуртский университет». 261 с. i Кравцова Е.М. 1

221. Становление и развитие музеев Европейского Севера (вторая половина XIX-20-e гг. XX вв.): Автореф. дис. канд. ист. наук. Сыктывкар. 19 с. Крюкова Т.А. 1949. К вопросу об изучении изобразительного искусства народов Поволжья и Приуралья Советское финно-угроведение. Т.

224. Материальная культура марийцев XIX века. Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во. 160 с. Крюкова Т.А. 1

225. Мордовское народное изобразительное искусство. 4 Саранск. 211 с, ил. Крюкова Т.А. 1

226. Удмуртское народное изобразительное искусство.

227. Близкое, родное. Очерки об изобразительном искусстве Республики Коми. Сыктывкар. 120 с. Ола: Map. кн. изд-во. 144 с. Кудрявцев В.Г. 1989а. Марийская графика периода революции Основные тенденции развития марийского фольклора и искусства. ВМФИ. Вып.

230. Современные тенденции развития марийской графики. Тематический эстамп Проблемы творчества художников Марийской АССР на современном этапе, Йошкар-Ола. 69-

231. Кудрявцев В.Г. 1991а. А.В. Григорьев Йошкар-Ола. 38-

233. Преданность родной земле Художник. 1. 1-5,

234. Кудрявцев В.Г. 1991в. «Художник» информирует: Йошкар-Ола /Выставка молодых финно-угорских художников. Художник.- 4,

235. Кудрявцев В.Г. 1991г. Из истории художественного образования в Марийском крае Марий Эл Учитель. 4. 71-

236. Живое наследие, Йошкар-Ола. 77-

238. Александр Владимирович Григорьев: Документы. Статьи. Письма. Воспоминания. Йошкар-Ола. 98 с. Кудрявцев В.Г. 1

239. Провой велын суретчыже /О творчестве графика Г. Тайгильдина. Ончыко. 1. 81-

241. Страницы истории марийского изобразительного искусства 1920-1930-х годов Современные проблемы развития марийского фольклора и искусства. ВМФИ. Вып.

244. Иллюстрации к произведениям Г. Чавайна художник, педагог и обш,ественный деятель Александр Владимирович Григорьев (1891-1961). Кудрявцев В.Г. 1986. М.Г. Шатунов художник и педагог. Йошкар245. Марийская тема в творчестве финского художника Агатона Рейнхольма Финно-угроведение. 1. 96-

247. Изобразительное искусство конца XIX первой половины XX века Историко-культурный комплекс Республики Марий Эл. Йошкар-Ола. 87-109. j Кудрявцев В.Г. 1

248. Фольклор в графике финно-угорских народов Поволжья и Приуралья Congressus Octavus Intemationalis Fenno-Ugristarum. Pars VI. Jyvaskyla. С 178-

249. Кудрявцев В.Г. 1997. A.B. Григорьев художник и общественный деятель Исследования молодых. Сб. науч. работ аспирантов НИИ теории и ист. изобр. искусств PAX. М. 103-

250. Кудрявцев В.Г. 1998а. Марийское язычество в произведениях j изобразительного искусства Марийская религия и культура: Материалы научно-практ. конференции. Йошкар-Ола. 64-

252. Тюрко-исламские влияния на финно-угорский мир и тюрко-исламские компоненты в марийской культуре Ислам и этническая мобилизация: национальные движения в тюркском мире. М.- 172-

253. Кудрявцев В.Г. 1998в. Художник Константин Егоров. Йошкар-Ола /Мин-во культуры и по делам нац. РМЭ, Центр нар. тв-ва. 48 с ил. Кудрявцев В.Г. 1

254. Языческая символика в марийском народном искусстве: традиции и современность Финно-угроведение. 2-3. 110-113. i Кудрявцев В. 2000а. Современное искусство финно-угорских народов Финно-угроведение,- 1. 159-

256. Языческое мировоззрение и марийское искусство Марийцы: Проблемы социального и национально-культурного развития. Йошкар-Ола.-С. 127-

257. Кудрявцев В. 2000в. Современное искусство финно-угорских народов

258. Кудрявцев В. 2000в. Языческий мир в марийском искусстве Финноугорский мир: история и современность: Материалы 2 Всероссийской научной конференции финно-угроведов /Исторические и педагогические науки/. Саранск: Тип. «Крас. Окт.».- 260-

259. Кудрявцев В.Г. 2001а. Марийская графика. Йошкар-Ола /МарНИИ яз., лит. и ист. им. В.М. Васильева, Map. регион, отд. Союза худож. России. 208 с ил. Кудрявцев В.Г. 20

260. Международная художественная Марийский археографический вестник. 11. 88-

261. Кудрявцев В. 2001 в. Тюрко-исламские влияния на финно-угорский мир и тюрко-исламские компоненты в марийской культуре Ислам в Евразии: современные этнические и эстетические концепции суннитского ислама, их трансформация в массовом сознании и выражение в искусстве мусульманских народов России /Научный консультант В.В. Ванслов, авторсоставитель СМ. Червонная, под ред. М.В. Иордана. М.: ПрогрессТрадиция. 199-

262. Кудрявцев В. 2001г. Культовое место и религиозная практика мари Congressus Nonus Intemationalis Fenno-Ugristarum 7. 13. 8. 2000 Tartu. Pars VII.-Tartu.-С 382-

263. Кудрявцев В. 2001 е. Тенденции развития современного татарского искусства: взгляд из Йошкар-Олы (на примере художественной выставки «Тамга» Йошкар-Ола, август 2000) Исмаил Гаспринский просветитель народов Востока: к 150-летию со дня рождения. Материалы Междунар. науч. конф. М.: PAX. 257-

264. Кудрявцев В. 2001 ж. Финно-угорский мир России между исламом, христианством и язычеством Финно-угроведение. 1. 45-

266. Мост между мифическим прошлым и настоящим I выставка современного искусства финно-угорских народов «Ugriculture 2000»

267. Кудрявцев В. 2002. К.Ф.Егоров и становление марийского изобразительного искусства Народное творчество и профессиональное искусство. ВМФИ. Вып. 12.- Йошкар-Ола. 86-

269. Графический материал в изучении культуры марийцев (по результатам экспедиций финских ученых и художников) //Финские ученые о языке и культуре марийского народа: Материалы научной конференции /МарНИИ яз., лит-ры и ист. им. В.М. Васильева. Йошкар-Ола. 78-

270. Кудрявцев В. 2003а. Двуединство: реализм и модернизм У сем (Новая мелодия).-№ 1.-С. 139-

272. Марийская культура между язычеством, исламом и христианством Новая волна в изучении этнополитической истории ВолгоУральского региона. Сб. статей /Науч. ред. К. Мацузато. Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University. С 137-

274. Проблемы этнической истории народов Среднего Поволжья и Южного Урала с середины второй половины I тысячелетия н.э. до XVI в.-Уфа.-68 с. Кузеев Р.Г. 1

275. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала] Этногенетический взгляд на историю /РАН УО Башкир, науч. центр, Ин-т истории, яз. и лит. М.: Наука. 344 с. Кузьмина Е.Е. 1977а. Распространение коневодства и культа коня у ираноязычных племен Средней Азии и других народов Старого света Средняя Азия в древности и средневековье: История и культура /Под ред. Б.Г. Гафурова и Б.А. Литвинского. М.: Наука. 28-

277. Конь в искусстве саков и скифов Скифы и сарматы. Киев. 96-

279. Сложение скотоводческого хозяйства в степях, Евразии и реконструкция социальной структуры общества древнейших

280. Кузьмина Е.Е. 1994, Откуда пришли индоарии?: Материальная культура племен андроновской общности и происхождение индоиранцев /Рос. ин-т культурологии. М.: МГП «Калина». 464 с, ил. Куликов К.И. 1

281. Дело «Софии». Ижевск: РАН, Урал, отд-ние, Удм. ин-т истории, языка и лит. 338 е., ил. Куликов К.И. 2

282. Восточно-финские народы России в условиях реформ 1990-х годов VI World Congress for Central and East European Studies. Divergencies, Convergencies, Uncertainties. Abstracts. 29 July 3 August 2000, Tampere, Finland. Helsinki. C.

283. Куликов К.И., Иванова М.Г. 2

284. Семантика символов и образов I древнеудмуртского искусства. Научно-методическое пособие. Ижевск; Удмурт, ин-т истории, языка и литературы УрО РАН. 64 с, ил. Куликов К.И. 2

285. Символ коня в древнеудмуртском мифологическом искусстве От ремесла к искусству. Сборник тезисов научно-практической конференции II Международного фестиваля ремесел народов «Югра 2002». Ханты-Мансийск. 29-

287. История о великом князе Московском. СПб.: Ими. Археогр. Комиссия. VII с, 194 стб. Кушнеровская Г. 1

288. Искусство шагает за 68-ю параллель Художник. 1 2 С 37-

290. Восточно-финские народы России. I Анализ финно-угорских этнодемографических процессов. Пер. с англ. Л.И. Леденевой, СВ. Голованова при содействии автора. СПб.: Европейский дом. 390 с. Лебедев В. 1

291. Вятские записки. Киров: Киров, кн. изд-во. 172 с. Легенды и предания мордвы. 1

292. Саранск: Морд.кн.изд-во. 120 с. Легенды и сказания народа коми. 1

293. Альбом репродукций 48 графических работ В.Г. Игнатова /Сост. М.П. Свириденков, текст Д.К.

294. Коми несказочная проза /Уч. пос. по спецкурсу. Сыктывкар: Сыкт. гос. ун-т. 96 с. Лосев А.Ф. 1991, Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат. 4 526 с. и типологии культуры. Таллинн: Александра. 479 с. Лушникова А. 1995. The Ancient Picture of the World in Indoiranian and Finno-Ugric languages Congressus Octavus Intemationalis Fenno-Ugristarium. Jyvaskyla. 10-15.8. 1

297. Север и юг в представлениях индоиранских и финно-угорских народов Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. М. 253-259. I Ляхов В.Н. 1

298. Искусство книги: Иллюстрация, книга, графика (проблемы теории и истории), графика на выставке и в книге. М.: Советск. художник. 248 с, ил. Макаров Л.Д. 1996, Язычество и христианство в духовной жизни населения Камско-Вятского междуречья в период развитого и позднего средневековья Финно-угроведение. 2. 23-

299. Мамонтова А. 1964, Марат Семенович Шанин. Саранск: Морд. кн. изд-во. 4 с. Марийские народные сказки. 1945. /Сост. Е.А. Тудоровская и Эман. -f Лотман Ю.М. 1

300. Избранные статьи: В 3-х т. Т. 1: Статьи по семиотике Йошкар-Ола: Map. гос. изд-во. 105 с. Акцорин. Йошкар-Ола: Марийск. кн. изд-во. 288 с. Марийский фольклор: Мифы, легенды, предания. 1991. /Сост. В.А. Марийцы: проблемы социального и национально-культурного развития. 2

301. Йошкар-Ола: МарНИИ. 210 с.

302. Памятники прикладного искусства мордвы. Саранск: Морд. кн. изд-во. 74 с, ил. Маскаев А.И. 1

303. Мордовская народная сказка. Саранск: Морд. кн. изд-во. -185 с. Маскаев А.И. 1

304. Мордовская эпическая песня. Саранск: Морд. кн. изд-во. 440 с. Маскаев А.И. 1

305. Итоги и задачи работы советских фольклористов финно-угроведов Проблемы изучения финно-угорского фольклора. Саранск: Морд. кн. изд-во. 5-20. i Масторава. 1994. /Литературно-художественное издание. Написано на основе эрзянских и мокшанских мифов, эпических песен и сказаний A.M. Шароновым на эрзянском языке. Саранск: Морд. кн. изд-во. 496 с. Матвеева Т.А. 1

306. Художник Н.А. Косолапов. Ижевск: Удмуртия. 63 с, ил. Материалы исследований городиш,а Иднакар IX-XIII вв. 1995. Сб. ст. под ред. М,Г. Ивановой. Ижевск: Удм. ин-т истории, языка и литературы УрО РАН.-190 с. Мелетинский Е.М. 1

307. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. М. с. Мелетинский Е.М. 1

308. Поэтика мифа. М.: Наука. 407 с. Мельников П.И, (Андрей Печерский). 1

309. Очерки мордвы. Саранск: Мордовск. кн. изд-во. 134 с. Миллер Г.Ф. 1

310. Описание живущих в Казанской губернии языческих народов, яко-то: черемис, чуваш и вотяков. СПб.,: Импер. АН. 101 с ил. Мир твоих глаз 2. 1

311. Айги и его художественное окружение: Альбомкаталог /Автор вст. ст. А. Мордвинова. Чебоксары. 176 с, ил. Мифологический словарь. 1991. Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Сов] энциклопедия. 736 с. Мифология коми. 1999.- Энциклопедия уральских мифологий. Т. I.:

312. Энциклопедия: в 2-х т. /Гл. ред. А. Токарев. М.: Сов. энциклопедия. Т. I. 1981.- 672 с; Т. П. 1982. 720 с. Мифы, легенды и сказки удмуртского народа. 1

313. Литературная обработка Н. Кралиной. Устинов: Удмуртия. 202 с, ил. Михайлова СМ. 1

314. Казанский университет в духовной культуре народов востока России (XIX в.). Казань: Изд-во Казан, ун-та. 224 с. путешественников. Саранск: Мордов. кн. изд-во. 240 с. Мокшин Н.Ф. 1

315. Масторава Этнографическое обозрение. 3. 154-

317. Религиозные верования мордвы. Саранск: Мордов. кн. изд-во. 248 с. Молотова Т.Л. 1

318. Марийский народный костюм. Йошкар-Ола: Map, кн. изд-во. 112 с, ил. Мордовия. Народное искусство. 1985 /Сост. Ю.Ф. Юшкин, научный ред1 I 1 1 Мокший Н.Ф. 1

319. Мордва глазами зарубежных и российских и автор вступ. ст. М.А. Некрасова. Саранск: Мордов. кн. изд-во. 143 с. Мордовская народная вышивка. 1

320. Саранск: Мордов. кн. изд-во. 116с. Мордовское устное народное творчество. 1987 /Учебное пособие. Саранск: Мордов. ун-т. 288 с. Моро Ж.-Л. 1

321. Роль фольклора в литературах финно-угорских народов Проблемы финно-угроведения. М. 122-

323. Фольклор в традиционной региональной экологической культуре Нижегородского Поволжья /серия: История охраны|

324. Иллюстрированный практический путеводитель по Волге. Изд. 4-е. Одесса. 191 с. Мунин А.Н. 1

325. Художник-краевед Север и художники. Вологда. 73-

327. Резьба по камню в Среднем Поволжье XIIIпервой половины XVI веков Труды Академии художеств СССР. Вып.5, М С 205-

329. Изобразительное искусство марий 205-

330. Навстречу VI съезду художников РСФСР. Говорят делегаты: мифы о А.Бакулевский. 1976//Художник-№ 11.

332. Древнейшие финно-угорские возникновении земли Мировоззрение Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние. 5-

334. Древнейшие этапы происхождения народов уральской М.-189С. Напольских В.В. 1

335. Размышления о возможности определения уральского 15 лет социалистического строительства МАО. Йошкар-Ола: Маргосиздат. финно-угорских народов. языковой семьи: данные мифологической реконструкции (прауральский космогонический миф). Народы уральской языковой семьи. и индоевропейского психологических стереотипов их I предварительное сравнение Вестник Удмуртского университета.

336. Напольских В.В. 1993. Как Вукузё стал создателем суши. Удмуртский миф о сотворении земли и древнейшая история народов Евразии /Научнопопулярное сочинение. Ижевск: Удмуртия. 158 с. Напольских В.В. 1

338. Народное искусство как часть культуры: теория и практика. М.: Изобразит, иск-во. 343 с, ил. Некрасова М.А. 1

339. Проблемы ансамбля в декоративном искусстве Искусство ансамбля: Художественный предмет интерьер архитектура среда /Сост. и науч. ред. М.А. Некрасова. М.: Изобразит, иск-во. 13-

341. Шестнадцать автономных Творчество. 8. 1-

343. Традиции и проблемы индивидуального в Нигматуллина Ю.Г. 2002. «Запоздалый модернизм» в татарской литературе и изобразительном искусстве. Казань: Фэн. 176 с, ил. Никитин В.В. 1

344. Древние культы финно-угров Средней Волги (по фольклорным и археологическим материалам) Вопросы марийского фольклора и искусства. Вып.

346. Никитин В.2000а. Символы древних предметов (размышления по поводу одного сюжета) Финно-угроведение. Йошкар-Ола. 1. 54-

348. Мифы каменного века лесной полосы Восточной Европы в археологических древностях Congressus Nonus Intemationalis Fenno-Ugristarum 7-13. 8. 2

349. Tartu. Pars. Ill Tartu. P. 342. раннего металла (к вопросу о волосовско-турбинской I I Никитин В.В. 2

350. Культуры пористой керамики Волго-Камья эпохи обш;ности)

352. Марийцы (конец XVI-XVII вв.). По материалам могильников. Йошкар-Ола. 159 с. Никитина Т.Б. 1

353. Мари Финно-угры Поволжья и Приуралья в средние века. Ижевск. 161-

355. Марийцы в эпоху средневековья (по археологическим материалам). Йошкар-Ола: МарНИИ. 432 с ил. Новая волна в изучении этнополитической истории Волго-Уральского региона. 2003. Сб. статей Под ред. К. Мацузато. Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University. 336 с. Оборин B.A., Чагин Г.Н. 1

356. Чудские древности Рифея. Пермский звериный стиль. Пермь: Пермское кн. изд-во. 184 с, ил. Овсянников 96 с, ил. Олеарий А. 1

357. Путешествие в Московию. Перевод Анонимова. СПб. 582 с. Орлова О. 2

358. Итоги Международного скульптурного пленэра «Финно-угорский мир. Природа и этнос» Арт. 4. 148-160, Очерки истории Удмуртской АССР. 1958-1962. В 2-х т. Т. 1, 1

359. Ижевск: Удм.кн. изд-во.- 288 с Т. 2, 1

360. Ижевск: Удм.кн. изд-во 388 с. Оятева Е.И. 1995. К вопросу о методике изучения художественной металлической пластики Прикамья I начала II тысячелетия н.э. Археологический сборник. 105-

362. Жизнь русского гравера.- М.: Изд-во Академии художеств. 302 с, ил. Павлова А. 2

363. Развитие космологических представлений финно-угров

364. Государственный Эрмитаж. СПб. Леонид Федорович. 1

365. Жизнь, творчество, воспоминания. Сост. М.Т. Сергеев. Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во.

367. Семиотика костюма волжских финнов I начала II тыс. н.э. Йошкар-Ола: Map. гос. ун-т. 492 с. государства. Ч. III, 2-я пол. СПб. 480 с, ил. Патрушев B.C. 1

368. Марийский край в VII-VI вв. до н.э. Старший Ахмыловский могильник. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 230 с. Патрушев B.C. 1

369. Финно-угры России (II тыс. до н.э. начало II тыс. н.э.). Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 213 с. Патрушев B.C., Халиков А.Х. 1

370. Волжские ананьинцы (Старший Ахмыловский могильник. М.: Наука. 277 с. Патрушев В. 1

371. Древнее искусство финно-угров Поволжья (I тысячелетие до нашей эры). Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 80 с ил. угроведение. I. 92-

372. Первая Козьмодемьянская выставка картин, этюдов, эскизов, рисунков и проч. 1920. /Каталог.Автор вступ.ст. А.В.Григорьев.-Козьмодемьянск. 20 с. Перевозчикова Т.Г. 1

373. Устно-поэтическое творчество Удмурты. Историко-этнографические очерки. Ижевск: Удмурт, ин-т ист., яз. и лит. УрО РАН. 270-

374. Пермская деревянная скульптура 1

375. Сост. О.М. Власова. Автор вступ.ст. А.С. Канцедикас. Пермь: Пермское кн. изд-во. 160 с. Петерсон А.Ю. 1981. О некоторых обш;их чертах развития крестьянского жилиш,а коми и удмуртов Сельские поселения Удмуртии в XIX-XX вв. Ижевск. 44-

376. Религия в уральский и финно-угорский периоды Congressus Nonus Intemationalis Fenno-Ugristarum 7.-13.8. 2000 Tartu. Pars VII. T a r t u С 189-

378. Мифы финно-угров. М.: Астрель. 464 с ил. Патрушев В. 2

379. Истоки религии финно-угорских народов Финноi Паллас П.С. 1

380. Путешествие по разным провинциям Российского

381. Удмурты. Опыт компонентного анализа этноса. Л.: Наука. 261 с. Плесовский Ф.В. 1

382. Космогонические мифы коми и удмуртов Этнография и фольклор. Труды Ин-та языка, литературы и истории Коми филиала АН СССР. Сыктывкар. 32-45. I- Плетнева А. 1

383. Ранние булгары на Волге Археология СССР! Степи Евразии в эпоху средневековья. Т. I. М. Плотников В.И. 1971. В.Г. Перов и русский фольклор (к проблеме народно-поэтической темы в русском искусстве второй половины XIX века Проблемы развития русского искусства. Вып.1. Л. 57-

385. Фольклор и русское изобразительное искусство второй половины XIX века. Л.: Художник РСФСР. 284 с, ил. Подобедова О.И. 1973. О природе книжной иллюстрации. М.: Советский художник. 335 с, ил. Поляк А.И. 1

386. Художники Удмуртии. IПрофессиональное изобразительное искусство советской Удмуртии. Ижевск: Удмуртия, 80 с. Поляк А.И. 1

387. Зарождение профессионального изобразительного искусства Удмуртии Искусство Удмуртии: Сб. статей. Вып.

388. Ижевск: Удм. НРШ ист., экон., л-ры и яз. 5-

389. Художники Удмуртии. Л.: Художник РСФСР. 212 с, ил. Поляков В. 1

390. Коми АССР Художник. 8. 26-

391. Православие в Марийском крае. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 112 с. I Попов Н. 2

392. Современное язычество финно-угорских народов России VI World Congress for Central and East European Studies. Divergencies, Convergencies, Uncertainties. Abstracts. 29 July 3 August 2000, Tampere, Finland. Helsinki. С

394. Иллюстрация к сказке в марийской книжной графике

395. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 135-

397. Графики Марийской АССР Вопросы отечественного и зарубежного искусства.-Вып.У. Л.: Изд-во Ленинград, ун-та. 162-

399. Художники Коми АССР: Биобиблиографический словарь. Сыктывкар. 120 с. Поппе Н.Н. 1

400. Этнографическое изучение финно-угорских народов в СССР Финно-угорский сборник. IV. Л.: АН СССР. 27-76. времени. 1983. Сб. ст. /ВНИИ искусствознания. М. 206 с, ил. Проблемы этногенеза народа коми. 1

401. Труды ин-та яз., лит-ры и истории. Вып.

402. Сыктывкар. 164 с. Проблемы этногенеза финно-угорских народов Приуралья. 1992. /Отв. ред В.А. Капании. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та. 108 с. Пробуждение финно-угорского севера. 1996. В 2-х т. Автор-сост. СМ. Червонная. Под ред. М.Н. Губогло: T.I. 1

403. Национальные движения в 1 Марий Эл. М.- 326 с; Т. II. 1

404. Национальные движения Марий Эл. М.-324 с. Йошкар-Ола: Марийск. кн. изд-во. 72 с. ил. Прокушев Г. 1

405. Художники Марийской АССР. Л.: Художник РСФСР.-180 с. Прокушев Г. 1

406. Иван Михайлин. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 126 с., ил. Пропп В.Я. 1

407. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во I ЛГУ.-340 с. Путешествие через Московию Корнелия де Бруина. 237-

408. Путешествие Элиаса Леннрота. 1985. /Путевые заметки, дневники, 1873. М. I Прокушев Г.И. 1

409. Анатолий Фомин. Очерк о творчестве художника. I Примитив и его место в художественной культуре нового и новейшего

410. Пять лет Центрального издательства народов СССР. 1929-1930. М. 254 с. Радимов Павел. 1973. О родном и близком. Воспоминания. М.: Московский рабочий. 160 с. Раевский Д.С. 1

411. Модель мира скифской культуры. -М.:Наука.-255 с. Раздобреева И.В, 1

412. Советский Север. Обогащать, совершенствовать I Пучков П.И. 1998. К вопросу о классификации религий Этнос и художественных язык //10 зональных выставок: Сборник статей /Ред.-сост] Ю.И. Нехорошев. Л.: Художник РСФСР.- 134-138, 141-

414. Сыктывкар. 471 с Т. 2. 1

415. Сыктывкар. 575 с Т. 3. 2

416. Сыктывкар. 424 с. Риттих А.Ф, 1

417. Материалы по этнографии России. Казанская губерния. Т.

418. Казань 215 с. Розенберг Н.А. 1

419. Развитие удмуртской графики. Удмуртия. 139 с, ил. Ижевск: I Г научнопрактической конференции, посвяш;енной 65-летнему юбилею художника.

420. Наши иллюстраторы Детская литература. 8. -С.

422. Становление графики в Удмуртии Истоки искусства Удмуртии. Р1жевск 98-

424. Казанская гравюра и книжная графика (1920-е середина 1930-х гг.) Традиционная материальная культура и искусство народов Урала и Поволжья: Межвуз. сб. ст. Удм. гос. ун-т. Ижевск. 103-

426. Удмуртия и Мордовия в творчестве И.С. Ефимова и Н.Я. Симонович-Ефимовой Вестник Удм. ун-та. 6. 118-

427. Розенберг Н.А. художественной 1

428. Встреча всадника и землепашца. в древности Очерк и в культуры народов Волго-Камья средневековье. Ижевск: Изд-во Ижев. техн. ун-та. 134 с, ил. Розенберг Н.А. 2001-а. Средневековая культура Приуралья и Поволжья: христианизация коми, удмуртов, мордвы Региональные РГПУ им. А.И. Герцена. 81-

430. Прорубить окно в Азию. Учебное пособие. Ижевск: Изд. дом «Удмуртский ун-т» СПб: РГПУ им. А.И. Герцена.194 с ил. Розенберг Н. 2001 в. Сперва захватить свою душу... //Kudo-Kodu.№ 1 3 С 8-9. I I культуры средневековья на территории России. Сб. научных статей. СПб: Изд-во Рочев Ю.Г. 1988. Мир песен, сказок и преданий Детская литература. 4 1 0 С 38-

431. Русский авангард и проблемы экспрессионизма. 2003. М. 298 с. Рыбаков Б. 1

432. Макрокосм в микрокосме народного искусства Декоративное искусство СССР. I. 30-

434. Космогоническая символика «чудских» шаманских бляшек и русских вышивок Финно-угры и славяне. Л.: Наука 7-34.

435. Язычество Древней Руси. М.: Наука. 782 с. Рябинин Е.А. 1

436. Финно-угорские племена в составе Древней Руси: историко-археологические очерки. СПб.: Изд-во СПб ун-та. 260 с. Сабирзянов Г.С. 1

437. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала в панораме веков (Синхронистические очерки по истории этнокультурного и политического взаимодействия с начала новой эры до второй половины XVI в.). Казань: Изд-во «Магариф» 104 с. народа коми, М.: Наука. 222 с. Савельева Э.А., Королев К.С. 1990. По следам легендарной чуди. Страницы древней истории народа коми. Сыктывкар: Коми кн. изд-во. 128 с ил. Сагалаев A.M. 1

438. Урало-Алтайская мифология: Символ и архетип /Отв. ред. А.И. Соловьев. Новосибирск: Наука, Сиб. отд. 152 с. Салламаа Кари. 2

439. Уральская философия и этнофутуризм как базис финно-угорской литературы //Kudo-Kodu. 15. 10. 100-

440. Сануков К. 2000а. Финно-угристика о финно-угорских народах России: основные этапы и тенденции развития исследований. Финно-угроведение. Йошкар-Ола. 1. 3-

442. Этнические истории финно-угорских народов: правда и вымысел Финно-угорский вестник. 2. 34-

443. Сануков К.Н. 2002. Из истории финско-марийских научных связей //Финские ученые о языке и культуре марийского народа: Материалы научной конференции /МарНИИ яз., лит-ры и ист. им, В.М. Васильева. Йошкар-Ола. 4-

444. Сарабьянов Д.В., Автономова Н.Б. 1

445. Василий Кандинский: Путь художника. Художник и время. М.: Галарт. 174 с, ил. i Сальникове. 2000. К истории одного путешествия //Арт. 1 Савельева Э.А. 1

446. Пермь вычегодская. К вопросу о происхождении

447. Пробуждение памяти. М.: Искусствознание. 431 с. Сараяс-Корте Салме. 1

448. Национальный реализм и романтизм. 18801900 Финская живопись. 1750-1

449. Москва-Хельсинки.

451. Константин Павлович Ротов. М.: Советский художник. 112 с, ил. Сепеев Г.А. 1

452. Восточные марийцы. Историко-этнографическое исследование материальной культуры (середина XIX начало XX вв.). Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 246 с. i Сепеев Г.А. 1986. О некоторых общих традициях в культуре поволжских финно-угров Этнокультурные традиции марийского народа. АЭМК. Вып.

454. Финские этнографы на марийской земле Марий Эл: вчера, сегодня, завтра. 2-

456. Финские этнографы на марийской земле Марий Эл: вчера, сегодня, завтра.

459. Финские ученые и традиционная этнография марийцев //Финские ученые о языке и культуре марийского народа: Материаль научной конференции /МарНИИ яз., лит-ры и ист. им. В.М. Васильева. Йошкар-Ола. 81-

461. Возникновение и развитие печати Марийской АССР. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 244 с. Сергеева В. 1

462. Марийская палитра В мире книг. 5. 25-

463. Серебренников Н.Н. 1

464. Пермская деревянная скульптура. Пермь: Кн. изд-во. 50 с, ил. Сидоров А.А. 1

465. Русская графика начала XX века. Очерки истории и i теории. М.: Искусство. 251 с. Поволжья и Прикамья МИА. 28. М.: АН СССР. 274 с, ил. I Смирнов А.П. 1

466. Очерки древней и средневековой истории Среднегб

467. Черемисы: Историко-этнографический //ИОАИЭ. T.VII. Казань. 212 с. очерк Смирнов И.Н. 1

468. Этнография на Казанской научно-промышленной выставке. Казань. 36 с. Смирнов И.Н. 1

469. Вотяки ИОАИЭ. Т.VIII. Казань. 308 с. Смирнов И.Н. 1

470. Мордва. Историко-этнографический очерк. Казань. 220 с. Соловьева Г.И. 1

471. Орнамент марийской вышивки. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 86 с ил. Соловьева Г.И. 1

472. Марийская народная резьба по дереву. ЙошкарОла: Map. кн. изд-во. 151 с, ил. 1 I И1«» Соловьева Г.И., Зенкин Ал. А. 1

473. Зосим Лаврентьев: Очерк творчества. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во 112 с ил. Соколова З.П. 1

474. Культ животных в религиях. М.: Наука 215 с. Сотонин К.И. 1

475. Творчество А.Г. Платуновой. Казань: Изд-во Государств, худож. ин-та. 16 с. Спиридонов А. 2

476. Югорно. Песнь о вещем пути: Эпос мари: Опыт синтеза /Перевод на мар. яз. А. Мокеева /Предисловие А. Липатова /Рисунки А. Бакулевского. Йошкар-Ола: Марево. 240 с. Стеблин-Каменский М.И. 1976. Миф. Л.: Наука 104 с. Стасов В.В. Письма к деятелям культуры. Т. 1. М.: Изд-во Акад. nayil Г СССР. 355 с Т. 2. М.: Наука. 320 с. Степанян Н.С. 1

477. Искусство России XX века. Взгляд из 90-х. М.: ЭКСМО-Пресс. 316 с, ил. Стернин Г.Ю. 1

478. Очерки русской сатирической графики. М.: Искусство. 336 с ил. Суворова Л.В. 1

479. Финские живописцы в Дюссельдорфе Проблемы развития зарубежной живописи. Сб. ст. по учебно-методическим вопросам. Л С 78-85.

480. Христианские мотивы в творчестве Д. Эрьзи Творчество Степана Эрьзи в контексте диалога культур XX века: Тез. докл. I Междунар. Эрьзянских чтений. Саранск. 125-

481. Татары Среднего Поволжья и Приуралья. 1967. Отв. ред. Н.И. Воробьев и Г.М. Хисамутдинов. М.: Наука 538 с. С 28-

482. Товаров-Кошкин Б.Ф. 1

483. Двадцать лет спустя Художник. 1 1

484. Товаров-Кошкин Б.Ф. 1

485. Изобразительное искусство автономных республик РСФСР. Л.: Художник РСФСР. 209-

486. Того В. 2000. XX век библейская трагедия ингерманландцев VI World Congress for Central and East European Studies. Finland. Helsinki. C.43

488. Марийская языческая вера и этническое самосознание. Иоенсуу. 397 с. Токарев А. 1

489. Религия в истории народов мира. 2-е изд. М.: Полит, лит-ра. 623 с. Толстой В.П. 2001. XX век. Итоги и кануны Художественные модели мироздания. /Колл. монография в двух томах. Под обш;. ред. В.П. Толстого, Книга вторая. XX век. Взаимодействие искусств в поисках нового образа мира. М.: Наука, 5-19. I Топоров В.И. 1972. К происхождению некоторых поэтических символов! Палеолитическая эпоха Ранние формы искусства. М.: Искусство. 77-

491. Изобразительное искусство и мифология Мифы народов мира: Энциклопедия. Т. 1. М. 483-

493. Изобразительное искусство и мифология// Divergencies, Convergencies, Uncertainties. Abstracts. 29 July 3 August 2000, Tampere j ,Товаров-Кошкин Б.Ф. 1960. На путях к мастерству Художник. 111

494. Топоров В.Н. 1994. Миф. Ритуал. Слово. Образ: исслед. в обл. мифопоэтического: Избранное. М Прогресс. Культура. Б.г. 623 с. Третьяков В.П. 1

495. Неолитическая керамика и археологические культуры (по материалам лесной и лесостепной зоны Европейской части СССР Советская археология. 1. 66-

497. Орнамент чувашской народной вышивки. Вопросы теории и истории. Чебоксары: Чуваш. Кн. изд-во. 108 с ил. j Трофимов А.А. 1

498. Чувашская народная культовая скульптура. Чебоксары: Чуваш. Кн. изд-во. 235 с ил. Тугендхольд Я.А. 1926. К выставке АХРР. В порядке постановки вопроса Известия ЦИК. 9 мая. Тугендхольд Я.А. 1

499. Искусство октябрьской эпохи. Л.: Academia. 199 с, ил. Удмуртская Республика. Энциклопедия. 2

500. Ижевск: Удмуртия. 800 с ил. Удмурты. Историко-этнографические очерки. 1

501. Арал. отд-ние РАЙ Удм. ин-т ист., яз. и лит.; Л.С. Христолюбова, М.Г. Иванова, М.Г. Атаманов и др. Ижевск: УРШЯЛ. 388 с. Уляшев О.И. 1

502. Цвет в представлениях и в фольклоре коми. Сыктывкар: Изд-во Коми науч. центра УрО РАН. 156 с. Ургалкина Н.А. 1

503. Художники Чувашии. Л.: Художник РСФСР, 206 с., ил. Фаворский В.А. 1986. Об искусстве, книге, о гравюре. Сост. и автор вступ. ст. Е.С. Левитина. М.: Книга. 238 с ил. Фешин Николай Иванович. 1

504. Документы, письма, воспоминания d художнике. Сост. и автор комментариев Г.А. Могильникова. Автор вст. ст. Г. Капланова. Л.: Художник РСФСР. 170 с, ил. Филатов С, Щипков А. 1

505. Сотая епархия. Последний языческий

506. Удмуртская книга. Ижевск: Удмуртия. 232 с ил. Халиков А.Х. 1

507. Древняя история Среднего Поволжья. М.: Наука. 395 с. Халиков Х.А. 1

508. Маклашеевская всадница Советская археология. 1 С 106-

510. Финно-угорское обш;ество и его роль в изучении языка, фольклора, археологии и этнографии народов Среднего Поволжья Древние этнические процессы Волго-Камья. АЭМК. Вьш.

513. Биобиблиографический словарь/Сост.

514. Культ коня в Прикамье /ИГАИМК. Вып. 100. Л. 251-

515. Хурмеваара А. 1972. «Калевала» в России. К истории перевода. Петрозаводск:Карелия. -103 с. Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества. 1994 /Отв.ред. Л.М. Дробижева, Т.С. Гузенкова. М.:ИЭИА.-236с. Чекалов А.К. 1

516. Народная деревянная скульптура Русского Севера, -t М.: Искусство. 189 с, ил. Червонная СМ. 1978а. Живопись автономных республик РСФСР (1917 1977). М.: Искусство. 208 с, ил. Червонная СМ. 19

517. Изобразительное искусство Марийской АССР Художники Марийской АССР. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 3-

519. Взаимодействие художественных культур народов СССР. М.: Изобразит, иск-во. 320 с, ил. Червонная СМ. изд-во. 462 с. Червонная 1

520. Казанская художественная школа в революции 1905 года Искусство. 12, 26-

521. Червонная С 19856. Из истории связей марийского искусства фольклора и искусства. Вып. 5, Йошкар-Ола: МарНИИ. 69-87, Червонная СМ. 1

522. Искусство Татарии. История изобразительного 1

523. Художники Советской Татарии. Мастера изобразительного искусства Союза художников ТАССР. Казань: Татар. кн| "Т художественной культурой Казани Проблемы изучения марийского

524. Выражение этнического самосознания марийского народа в современном изобразительном искусстве Финно-угроведение. 1 С 77-

525. Червонная СМ. 1999. Все наши боги с нами и за нас. Этническая Г идентичность и этническая мобилизация в современном искусстве народов России /Под ред. М.Н. Губогло. М.: ЦИМО, Ин-т этнологии и антропологии РАН. 304 с. Червонная СМ. 2

526. Александра Платунова: Казанский авангард (в контексте выставки «Амазонки авангарда». Москва, 2001 год) Марийский археографический вестник. 11. 72-

528. Финно-угорский мир России, его религиозный «перформанс» и вызовы современной культуры Феномен Удмуртии. Т. 3, кн. 2. М. Ижевск: Удмуртия. 16-67. i Червонная СМ. 2

529. Академия художеств и регионы России. М.| НИИ теории и истории изобраз. искусств Российской академии художеств. 288 с. Чернецова Г. и Н. 1

530. Путешествие по Волге. Рисунки авторов. М.: Мысль.- 191 с. Четкарев К.А. 1939. О марийских терминах «сказка» Труды МарНИИ социалистической культуры. Вопросы языка, литературы, фольклора и истории мари. Вып. I. Козьмодемьянск: Горно-Марийский филиал Map. гос. изд-ва.-С. 17-22. I- i Четкарев К.А. 1

531. Марийские предания о родо-племенных богатырях Ученые записки. Вып. IV. Литература, фольклор, искусство /МарНИИ. Йошкар-Ола. С 151-

533. Традиционные и вторичные формы культуры Расы и народы: Современные этнические и расовые проблемы /АН СССР. Ин-т

534. Чураков В. 2003. К критике воршудной теории Финно-угроведение. №2.-С.З535. Шабаев Ю.П. 1

536. Этнокультурное и этнополитическое развитие народов коми в XX веке (Штрихи этнополитического развития Республики Коми: Т. 3) /Под ред. М.Н. Губогло. М.: РАН, Центр по изуч. Межнац. отн. Ин-та этн. и антроп. им. Н.Н. Миклухо-Маклая. 376 с. Шабаев Ю.П. 1

537. Этнокультурное и этнополитическое развитие ,.а.. народов коми в XX веке. Дис. в виде научного доклада д-ра ист. наук. М; 5 9 с. Шарапов В.Э. 1

538. Ель, сосна и береза в традиционном мировоззрении коми Эволюция и взаимодействие культур народов северо-востока Европейской части России. Сыктывкар. 126-

540. Национальные секции РКП (б). Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та. 274 с. Шаронов A.M. 2

541. Мордовский героический эпос: сюжеты и герои. Автореф. дис. д-ра фил. наук. Казань. 46 с. Шафрановская Т.К. 1965. О сокровищах петровской Кунсткамеры Советская этнография. 2. 155-

543. Деревянная скульптура мордвы. Саранск: Мордов. кн. изд-во. 152 с, ил. Шилов Н.В. 1

544. Этноконфессиональные процессы в Мордовии. Саранск.- 110 с. Шкляев Г.К. 1

545. Обряды и поверья удмуртов, связанные с жилищем Фольклор и этнография удмуртов: обряды, обычаи, поверья. Ижевск. 28-

547. Традиционные поселения и жилища Удмурты] Историко-этнографические очерки. Ижевск: Удм. ин. истории, яз. и л-ры УрО РАН.-С. 104-124.

548. Неоязычество и национализм (восточноевропейский ареал) /Исследования по прикладной и неотложной этнологии /Ин-т этнологии и антропологии РАН.. 114. М. 30 с. Штейнер Е. 2

549. Авангард и построение нового человека. Искусство советской детской книги 1920-х годов. М.: Новое литературное обозрение. 256 с ил. Искусство Удмуртии. Вып.

551. Шумилов Е.Ф. 19756. К вопросу о древнейших формах удмуртского народного зодчества Искусство Удмуртии. Вып.

553. Шумилов Е.Ф. 1986 История искусства Удмуртии. События, мастера, памятники. Справочник. Устинов: Удмуртия. 142 с. Шутова Н.И, 1

554. Удмурты XVI первой половины XIX вв.: по данным могильников. Ижевск. 262 с, ил. Шутова Н.И. 1

555. Образ древнеудмуртского женского божества возможности его реконструкции Congressus Oktavus Intemationalis FennojI1 Ugristarum. Jyvaskyla. 10-15. 8. 1

558. Дохристианские культовые памятники в удмуртской религиозной традиции: Опыт комплексного исследования. Ижевск: Удм. ин-т ист., яз. и лит. УрО РАН. 301 с, ил. Эглит А. 1

559. Карл Петрович Гун. 1830-1

560. Рига: Латвийское гос. изд-во. 116 с, ил. Элиаде М. 1

561. Священное и мирское /Пер. с франц., предисл. и коммент. Н.К.Гарбовского. М,: Изд-во Моск. ун-та. 144 с. II I I I. "-4** Шлыгина Н.В, 1

562. История финской этнологии 1880-1980 гг. М.: Шумилов Е.Ф. 1975а. Архитектура удмуртской крестьянской усадьбы II

563. Альбом /Автор вступит, ст. М.н1 "Баранова. Саранск: Мордов. кн. изд-во. 240 с, ил. Этнокультурные процессы в Поволжье и Приуралье в советскую эпоху (до середины 1980-х годов), 1991, /Отв. Ред. В.В. Пименов, В.П. Иванов. Чебоксары: Ин-т яз., л-ры, истории и экономики при Сов. Мин. Чуваш. ССР. 234 с. Юрасовская Н.М. 1

564. Проблема постмодернизма и опыт национальных школ в изобразительном искусстве советского периода 1960-1980-х годов. Автореф. дис. канд. искусствоведения. М. 21 с, Юрченков В.А. 1

565. Взгляд со стороны. Мордовский народ и край ц ТI сочинениях западно-европейских авторов VI XVIII столетий: Очерки. Саранск: Морд. кн. изд-во. 288 с ил. Юрченкова Н.Г. 2

566. Мордовская мифология и искусство: Учебное пособие. Саранск: Морд. пед. ин-т. 112 с. Юрченкова Н.Г. 2

567. Мифология в культурном сознании мордовского этноса /Науч. ред. Н.Н. Воронина. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 156 с. Яблонская М. 1

568. Вторая всесоюзная выставка станкового рисунка Советская графика, 10. М.: Советский художник. 6-

570. Дебюты: Молодые художники восьмидесятых] Беседы об искусстве живописцев, скульпторов и графиков, начавших свой творческий путь в 1980-е гг.: Альбом. М.: Сов. художник. 295 с ил. Якимович А.К. 2

571. Конец века. Искусство и мысль Художественные модели мироздания /Колл, монография в двух томах. Под общей ред. В.П. Толстого. Книга вторая. XX век. Взаимодействие искусств в поисках нового образа мира. М.: Наука. 283-293.

572. Современные проявления дохристианских верований марийцев. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во. 76 с. Яшин Д.А. 1972. Об удмуртском сказочном персонаже Алангасаре Проблемы изучения финно-угорского фольклора. Саранск. 97-

573. Опыт создания удмуртского эпоса (О рукописи М.Г. Худякова «Из народного эпоса вотяков...») Проблемы эпической традиции удмуртского фольклора и литературы. Сб. статей. Устинов: Удмурт, кн. -изд-во.- 82-

574. BuchM.1882. Die Wotjaken: Eine ethnologische Studie.-Helsingfors.-189 S. Description ethnographigue des Peuples de la Russia par T. de Pauly. 1

575. Saint Petersburg. Heikei A.O. 1888. Die Gebaude der Ceremissen, Mordvinen, Esten, und Finnen. JSFO. Helsingfors. 186 S. Heikei A.O. Die Stickmuster der Tscheremissen. Helsinki, 1910-1915. 278 S. Holmberg U. 1

576. Finno-Ugric Mithology The Mythology of all Races; Vol. IV.-Boston.-295 p. Hoppal M. 1

577. Finno-Ugric Mythology Reconsidered Uralic Mythology and Folklore /M.Hoppal, J.Pentikainen Editors. (Ethnologica Uralica 1). Budapest-Helsinki P. 15-

578. Revival, intention or re-invention of traditions? The Mari diaspora Suomalais-Ugrilaisen Seuran Aikakauskirja Journal,

581. Tseremissien rakennukset. Cheremiis Buildings. Tthnographica Jevsevjeviana /Toimittanut Ildiko Lehtinen. Helsinki: Societe Finno-Ougrienne. 264 p. Kudrjavtsev V. 2

582. Seeking National Identity? Contemporary Mari Art Ugriculture 2000: Suomalais-ugrilaisten kansojen nykytaiteet Ugriculture 2000: Contemporary Art of the Fenno-Ugrian Peoples. Helsinki. P. 75-87.

583. Paganism in Mari El: Tradition and Innovation Sixth i."Intemational Conference Haifa University, Israel 16-21 August, 1998 "Twentieth Century European Narratives: Tradition and Innovations. Abstracts. Moscow. P. 35-

585. Finno-Ugric World of Russia Between Islam and Paganism Lo Straniero (Italy) 28. P.

586. Lallukka Seppo. 1990. The East Finnic Minorities in the Soviet Union. An Appraisal of the Erosive Trends. Helsinki. 344 p. Lehtinen Ildiko. 1

587. Museomiehen paivakirjasta. A.O.Heikelin lehtikirjoituksiaToimittanut.-Helsinki.-56p. Lehtinen Ildiko. 1990. The Finno-Ugric Collections at the National Museum of Finland. Forssa. 56 p. Racz Istvan. 1

588. Finno-Ugric Folk Art. Helsinki. 336 p. Sallamaa Kari. 2000. The philosophy and aesthetics of ethnofuturism Congressus Nonus Intemationalis Fenno-Ugristarum 7-13.8.2

591. What Myths Tell about Past Finno-Ugric Models of Thinking //Congressus Nonus Intemationalis Fenno-Ugristarum 7-13.8.2

593. Taagepera Rein. 1999.The Finno-Ugric Republics and the Russian State.London. 480 p. Tallinna Kunstiulikooli kumme Soome-Ugri Uurimisreisi 1

594. Tallinn: «01ion».-1761k. Timofej Jevsevjevs ethnographische Sammlungen iiber die Tscheremissen. 1985. /Stoffherstellung und Volkstrachten herausgegeben von Ildiko Lehtinen. Helsinki: Museovirasto, Suomalais-ugrilainen Seura. 138 S. Ugriculture Museum. 159 p. 2

595. Suomalais-Ugrilaisten kansojen nykytaiteet. IT i E Contemporary art of the Finno-Ugrian Peoples. Helsinki: Gallen-Kallela «j

596. Beitrage zur Ethnjgraphie der Tcheremissen. Helsinki. 126 S.