автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Формирование поэтики гротеска в отечественной драматургии второй половины XIX в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование поэтики гротеска в отечественной драматургии второй половины XIX в."

На правах рукописи

Бабенко Ирина Андреевна

ФОРМИРОВАНИЕ ПОЭТИКИ ГРОТЕСКА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ДРАМАТУРГИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.

10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискшше ученой степени кандидата филологических наук

005558205

Москва, 2014

005558205

Работа выполнена на кафедре отечественной и мировой литературы Гуманитарного института ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет» в г. Ставрополе

Научный руководитель:

доктор филологических наук, доцент Страшкова Ольга Константиновна Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Федотов Олег Иванович

ведущий научный сотрудник ГАОУ ВПО «Московский институт открытого

образования»

доктор филологических наук, доцент Шпилевая Галина Александровна

профессор кафедры теории, истории и методики преподавания русского языка и литературы гуманитарного факультета ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный педагогический университет»

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет» (кафедра языкознания, русской филологии, журналистского и литературного мастерства)

Защита состоится 26 декабря 2014 года в 15-00

на заседании диссертационного совета Д 212.203.23

при РУДН по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6

С диссертацией можно ознакомиться в Учебно-научном информационном центре (Научной библиотеке) Российского университета дружбы народов по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6

Автореферат диссертации размещен на сайте www.rudn.ru

Автореферат разослан 25 ноября 2014 года.

Ученый секретарь диссертационного совета ,

кандидат филологических наук, доцент А-Е. Базанова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Гротеск как эстетический феномен давно и активно осмысливается в зарубежной и отечественной науке, однако и в настоящее время вопросы о его природе, структуре, историко-культурных моделях, формах воплощения в художественном тексте остаются актуальными. Во многом это обусловлено тем, что гротеск - одна из сложнейших категорий литературоведения и эстетики, а обращение к нему определяется целым комплексом причин: спецификой творческого сознания, общей литературной тенденцией, особенностями культурного, исторического и общественного развития и т.д.

К числу наиболее значимых исследований, посвященных изучению гротеска, можно отнести работы зарубежных исследователей М. Монтеня, Ю. Мёзера, К.Флёгеля, И.Гёте, Ф.Шлегеля, В.Гюго, Жан-Поля, Т.Готье, И. Фолькельта, Г.В.Ф. Гегеля, Д. Рескина, Ф.-Т. Фишера, Г. Шнееганса, В. Кайзера, Ф. Дюрренматта, Б. Дземидока, Д. Харфема и отечественных теоретиков и практиков В.Э. Мейерхольда, К.С. Станиславского,

B.В. Виноградова, Я.О. Зунделовича, Б.М. Эйхенбаума, С.М. Эйзенштейна, Н.Я. Берковского, З.С. Ефимовой, Е.М. Евниной, A.C. Бушмина, Ю.Б. Борева, JI.E. Пинского, М.М. Бахтина, Ю.В. Манна, А.Ф. Лосева, Д.П. Николаева, О.В. Шапошниковой, С.Е. Юркова, Е.Р. Меньшиковой, Д.В. Козловой и многих других.

Широкое разнообразие теоретических интерпретаций понятия привело к его терминологической неоднозначности, размытости границ и, как следствие, наличию в литературоведении нескольких равноправных толкований термина. Еще в начале XX столетия Я.О. Зунделович заметил, что зачастую «гротеск и гротескное склоняются во всех падежах, механически применяясь к разным явлениям, объединенным лишь тем, что они представляют собой нечто необычное» {Зунделович Я.О. Гротеск // Словарь литературных терминов. Т. 1. М., 1925.). Это представление актуально и для современной теоретической мысли, поскольку ученые до сих пор не пришли к единой точке зрения в вопросе о генезисе, сущности и функциях гротеска. На наш взгляд, это обусловлено тем, что большинство трактовок определенным образом зависит от объекта исследования, так как зачастую «теорию гротеска стремятся построить на материале какой-либо эпохи или одного явления» {Козлова Д.В. Гротеск в теории искусства // Вопросы взаимовлияния литератур. Н. Новгород, 1997, С. 43-55). Это обстоятельство, значительно затрудняющее как теоретическую разработку понятия, так и практическое исследование текстов, пытаются преодолеть авторы современных работ (М.Т. Рюмина [2010],

C.Е.Юрков [2001, 2003, 2004], Е.Р.Меньшикова [2004], Д.В.Козлова [1997, 2000], Т.Ю. Дормидонова [2008] и др.), создавая отвлеченную от конкретных текстов культурологическую, философскую и семиотическую теорию гротеска.

з

Поэтому в нашем исследовании представляется необходимым и продуктивным формулирование «рабочего» определения гротеска и выделение нескольких критериев, своеобразных указателей, позволяющих отделить гротескное от негротескного.

В диссертационном исследовании внимание концентрируется на пьесах A.A. Потехина, А.Ф. Писемского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, A.B. Сухово-Кобылина, в которых поэтика гротеска проявляется на уровне функционирования «маркирующих» элементов. Значительная часть работы посвящена анализу драматургии A.B. Сухово-Кобылина, что объясняется необходимостью исследования её в новом, не актуализированном учеными, ракурсе - в контексте гротескного мышления, определяющего специфику художественной системы текстов драматурга, при том, что его театр неоднократно становился объектом научного исследования (Л.П. Гроссман [1928], [1940], К.А. Рудницкий [1957], И.М.Клейнер [1976], МЛ. Бессараб [1981], С.Б. Рассадин [1989], Н.Д. Старосельская [2003], E.H. Пенская [2000], [2011], W. Koschmal [1993] и др.). При этом мы акцентируем внимание на том, что в драмах Сухово-Кобылина впервые в отечественной литературе в полной мере были реализованы возможности гротеска в драматургическом роде. Наследуя традиции сатирической драмы конца XVIII в., драматургии Н.В. Гоголя, вызревая в атмосфере трансформации художественного мировидения середины XIX века, перехода его на качественно иной уровень, трилогия «Картины прошедшего» стала феноменом гротеска в отечественной драматургии, которому мы даем определение «трагический». Выявление кодов гротеска, а также определение функции, которую они выполняют в построении художественного мира произведения, показывает, что гротеск как особая форма художественного мироотражения, в произведениях исследуемой эпохи, получает полнокровное развитие в театре XIX века только в драматургии A.B. Сухово-Кобылина.

Таким образом, научное осмысление гротескной поэтики в пьесах отечественных драматургов второй половины XIX века представляется актуальной задачей, позволяющей проследить её формирование как разновидности художественного мышления в драматургическом роде и аргументировать введение в научный дискурс понятия «русская гротескная драма». Кроме того, отсутствие специального научного труда по изучению воплощения гротеска в отечественной драматургии XIX века, роли творческой концепции Сухово-Кобылина в становлении «гротескной драмы» как самобытного явления русской драматургии определило актуальность диссертационного исследования.

Объект исследования составляет драматургия A.B. Сухово-Кобылина -трилогия «Картины прошедшего», М.Е. Салтыкова-Щедрина -драматургические этюды и очерки 1850-60-х гг., комедия «Смерть Пазухина»,

драматургическая сатира «Тени», A.A. Потехина - комедии «Мишура», «Вакантное место», А.Ф. Писемского — комедии «Хищники», «Самоуправцы».

Предметом исследования являются гротескные коды, организующие поэтическую систему драм. К ним относятся: усложненная амбивалентность, пародирование и травестирование, гиперболизация, фантастические элементы, функционирование особого ономастического пространства, наличие (в искаженном виде) черт народной смеховой культуры и карнавала. Именно эти критерии в данной работе позволяют определить принадлежность того или иного произведения гротеску и выделяются как наиболее атрибутированные гротескным мышлением.

Цель работы - исследовать драматургические произведения A.A. Потехина, А.Ф. Писемского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, A.B. Сухово-Кобылина с позиции отражения в них гротескной формы художественного мышления, воплощающейся в системе определенных средств организации поэтики, для изучения специфики формирования и функционирования гротеска в отечественной драматургии как целостного историко-литературного процесса.

Цель определила следующие задачи исследования:

— изучить и сопоставить имеющиеся в литературоведении трактовки понятия «гротеск» и выработать, с учетом специфики объекта исследования, теоретическую концепцию работы;

— исследовать драматургические тексты второй половины XIX века, в том числе драматургов «школы Островского» - A.A. Потехина, А.Ф. Писемского, придерживающихся принципа «нарочитого правдоподобия», и выявить элементы гротеска в их поэтической системе и формы его функционирования;

— в пьесах М.Е. Салтыкова-Щедрина обозначить коды гротеска и определить степень их «влияния» на организацию художественного мира драм;

— рассмотреть как единое текстовое пространство трилогию «Картины прошедшего» A.B. Сухово-Кобылина и показать, что именно в этом цикле впервые в отечественной драматургии были реализованы потенции гротеска, заложенные, но не воплощенные, еще в литературе конца XVIII - первой половины XIX вв.;

— наметить перспективы дальнейшего исследования гротеска в драматургии начала XX в.

При проведении исследования мы ориентировались на принцип системности, т.е. анализ драматургического текста как художественной системы, организованной с помощью показателей поэтики. Предмет исследования предполагает обращение к результатам исторических, культурологических, философских концепций, так как актуализация гротеска тесно связана с внелитературными факторами. Важным элементом комплексного подхода является учет мировоззренческих позиций авторов, их

художественных установок, поэтому в процессе изучения учитываются и биографические данные, и мемуаристика, и особенности культурного, философского, общественного контекста. Методология исследования основана на комплексном и историко-культурном подходах, совмещающих следующие методы: метод типологического исследования, применение которого позволяет выявить общие родовые, сущностные черты гротеска на всех уровнях поэтики произведений: типологическая общность обусловлена общими тенденциями литературного процесса и историко-культурного развития; историко-генетический метод, направленный на исследование связи произведения с породившей его действительностью, с развитием культурного и литературного процесса: гротескный художественный мир драм тесно связан с реалиями окружающей автора жизни, что проявляется в тексте в зашифрованной форме искажения и трансформации; структурно-описательный метод, позволяющий составить описание объекта изучения с учетом особенностей его структуры, что необходимо для выявления, описания и классификации гротескных кодов на разных уровнях художественной системы пьес; описательно-фунщиональный метод, с помощью которого описание определенных черт объекта будет создано с учетом их функций: раскрытие специфики функционирования гротескных кодов в поэтике драматургических произведений позволит полнее отразить как содержание самих текстов, так и сущность гротеска как формы художественного мировоззрения; биографический метод, привлечение которого необходимо в силу особенностей творческой концепции A.B. Сухово-Кобылина, тесно связанной с фактами биографии драматурга.

Теоретическую основу диссертационной работы составляют труды, в которых обосновывается категория гротеска, - М.М. Бахтин, JI.E. Пинский, Ю.В. Манн, Д.П. Николаев, Ю.Б. Борев, О.В. Шапошникова, С.Е. Юрков, Е.Р. Меньшикова, Д.В. Козлова и др.; исследования по истории и теории драмы как рода литературы — A.A. Аникст, С.С. Данилов, Б.О. Костелянец, МЛ. Поляков, В.Е. Хализев и др.; работы, направленные на монографическое изучение творчества A.B. Сухово-Кобылина (И.М. Клейнер, В.М. Селезнев, Н.Д. Старосельская, H.A. Милонов, С.Б. Рассадин, E.H. Пенская и др.), М.Е. Салтыкова-Щедрина (A.C. Бушмин, Д.П. Николаев, Д.И. Золотницкий, ВЛ. Кирпотин и др.); труды, в которых исследована отечественная драматургия второй половины XIX в., — JI.M. Лотман, А.И. Журавлева, А.И. Ревякин, А.П. Скафтымов, В.И. Мильдон.

Теоретическая значимость работы заключается в обосновании параметров гротеска, необходимых для исследования драматургических текстов, а также категории трагического гротеска применительно к отечественной драматургии второй половины XIX в., отражающей содержательную и формальную специфику текстов.

б

Практическая значимость диссертационного исследования определена возможностью применения его результатов в изучении теории и истории отечественной драматургии XIX-XX веков, а также использования в рамках преподавания курсов по истории литературы в высшем учебном заведении.

Научная новизна заключается в понимании формирования поэтики гротеска в отечественной драматургии второй половины XIX века как целостного многомерного художественного процесса; в выявлении и исследовании кодов гротеска, функционирующих в художественной системе пьес М.Е. Салтыкова-Щедрина, A.A. Потехина, А.Ф. Писемского, что подтверждает гипотезу о становлении гротеска в границах реалистической драмы как особой формы художественного мировидения. Впервые в научной мысли с позиции воплощения гротескного способа мироотражения изучена поэтика трилогии A.B. Сухово-Кобылина «Картины прошедшего» как эстетического единства, объединенного логикой художественного познания, а также сделан вывод о том, что цикл послужил основой для формирования особой ветви русской реалистической драматургии - «гротескной драмы». Применительно к данной разновидности драмы в работе актуализировано понятие «трагический» гротеск, отражающее дисгармонию социальной, эстетической и этической ситуации, вызванную разрушением привычных норм. Обозначены перспективы исследования развития «гротескной драмы» в литературе первой трети XX века.

Положепия, выносимые на защиту:

1. Для осуществления продуктивного анализа поэтики гротеска в драматургии второй половины XIX в. в качестве рабочего определения нами принято следующее: гротеск — это особая форма художественного мировоззрения, организующая поэтику произведения, проявляющаяся в специфическом способе типизации явлений действительности и функционировании особой системы поэтических кодов. К основным элементам поэтики гротеска относятся: усложненная (в сравнении с классическим двуначалием) амбивалентность, проявляющаяся на всех уровнях художественной системы; нарочитая разнородность образов; чрезмерная гиперболизация; пародирование и травестирование, снижающие пафос действия; фантастические мотивы и образы, коррелирующие черты реального и ирреального миров. В трилогии A.B. Сухово-Кобылина представлен трагический тип гротескного мышления, в котором хаос перестает быть управляемым, но еще не приобретает тотального характера. При этом, как во всяком становящемся явлении, в создаваемой художественной системе наблюдаются черты комической модели и обозначены контуры будущей абсурдистской парадигмы.

2. Активизация трагического типа гротеска в отечественной драматургии приходится на вторую половину XIX в. Хотя предпосылки его формирования выявляются уже в пьесах Н.В. Гоголя («Игроки», «Женитьба», «Ревизор»), однако в полной мере гротеск в них воплощен не был, в отличие от его прозаических произведений («Нос», «Записки сумасшедшего», «Шинель», «Мертвые души» и т.д.). Анализ драматургии A.A. Потехина и А.Ф. Писемского, традиционно относимой к произведениям «школы Островского», демонстрирует начало формирования гротескного мышления в драматургии XIX века. Функционирующие в их поэтической системе коды гротеска принадлежат двум эстетическим моделям категории: комической и трагической. Однако в исследуемых драмах воплощены не все возможности гротескной формы художественного мышления, её элементы не получают развития в структуре пьес, представлены чаще всего «однобоко», функциональная же их направленность ограничивается главным образом обличением порочности социального и государственного уклада.

3. Творческая концепция М.Б. Салтыкова-Щедрина во многом определила развитие гротеска в отечественной литературе. Блестяще реализовав возможности гротеска в прозаических произведениях, художник практически не развивает его в драматургии. Элементы гротескной поэтики в пьесах, как и в драмах A.A. Потехина и А.Ф. Писемского, представлены в нераскрытом виде. М.Е. Салтыков-Щедрин, критически относившийся к своему драматургическому творчеству, вероятно, не видел способов воплощения гротеска на сцене. В драматургических сценах и очерках 1850-1860-х гг., предварявших «Смерть Пазухина» и «Тени», созданы гораздо более колоритные, гротескные по своему характеру образы, скрывающие под маской обезличенности глубокое типологическое основание для создания психологических и социальных типов. При этом в «больших» пьесах М.Е. Салтыкова-Щедрина наиболее полно реализованы такие гротескные мотивы, как омертвение и механистичность живого, радостное приятие смерти, обезличивание.

4. Законченное развитие поэтика гротеска получила в трилогии A.B. Сухово-Кобылина «Картины прошедшего». Сложное, противоречивое мировоззрение автора во многом инспирировало формирование гротескного характера его художественной системы. Восприятие трилогии в качестве эстетического единства позволяет выявить функционирование кодов гротеска в поэтике цикла в целом. Согласно выделенным в первой главе работы критериям, драмы, составляющие цикл, объединяются с точки зрения воплощения в них вышеназванных гротескных кодов: усложненной амбивалентности, гиперболизации, гротескного искажения, фантастических элементов, пародирования и травестирования, гротескного переосмысления

s

мортальных кодов, формирования ономастического пространства текста. Комплексный подход к анализу текстуального целого трилогии позволяет доказать, что театр A.B. Сухово-Кобылина представляет собой эстетический феномен, впервые в отечественной литературе реализующий возможности гротеска в драматургии. При этом модель гротескного сознания в поэтике цикла соотносится с трагическим типом гротескного мышления, предусматривающим возможность противостояния гармонии и хаоса, с привлечением элементов комического (хаос выступает в качестве уравновешивающего космос элемента) и абсурдистского (отражение всевластья хаоса и невозможности борьбы с ним). Выявление кодов поэтики гротеска в других драматургических опытах эпохи (М.Е. Салтыков-Щедрин, A.A. Потехин, А.Ф. Писемский) даёт основание для рассмотрения формирования драматургического гротеска как сложного литературно-исторического процесса. Обращение исследовательского внимания к драмам первой трети XX века (В.В. Маяковский, М.А. Булгаков, Н.Р. Эрдман) намечает перспективы дальнейшего научного осмысления развития традиций гротеска A.B. Сухово-Кобылина в отечественной драматургии.

Структура работы отражает логику исследовательской мысли в соответствии с целью и поставленными задачами. Диссертационное исследование представлено введением, тремя главами, заключением, библиографическим списком, насчитывающим 138 наименований.

Объем диссертации 202 с.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность заявленной темы, формулируются цели и задачи исследования, определяется теоретико-методологическая основа, указываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость, обозначаются положения, выносимые на защиту.

В первой главе - «Организация гротескного пространства текста: история и теория вопроса» — анализируются основные теоретические концепции исследователей, с разных позиций осмысляющих категорию «гротеск»; поднимается вопрос о классификации типов гротеска и его функционировании в пределах текста; определяются основные элементы и приемы, организующие поэтику гротеска в произведении, а также формулируется «рабочее» определение, на базе которого выстраивается аналитическая часть работы.

В первом параграфе - «Осмысление категории гротеска в научной литературе: особая форма художественного мировоззрения, поэтический прием, способ типизации» - проводится сопоставление теоретических работ, обосновывающих категорию гротеска. Выделено три наиболее

распространенных мнения по вопросу о природе гротеска: 1) особая форма художественного мировоззрения (М.М. Бахтин, Л.Е. Пинский, А.Я. Гуревич, Е.Р. Меньшикова и др.); 2) поэтический прием (Б.М. Эйхенбаум, Я.О. Зунделович, В.В. Виноградов, A.C. Бушмин, Г.А. Недошивин, О.В. Шапошникова и др.); 3) способ типизации (Ю.В. Манн, Д.П. Николаев, Ю.Б. Борев). Специфика предмета исследования продиктовала необходимость формирования синтетического определения гротеска как особой формы художественного мировоззрения, воплощающейся в художественном произведении в системе поэтических приемов. Данное определение отражает формосодержательную многомерность категории гротеска, часто выступающего и в качестве приема (например, сатирического).

Во втором параграфе — «Классификация моделей гротеска» — обозначены критерии определения того или иного типа гротеска в изучаемых драматургических текстах. Вслед за С.Е. Юрковым (Под знаком гротеска: антиповедение в русской культуре (XI - начало XX вв.). СПб., 2003) выделяется три основные модели гротеска: комическая, трагическая и абсурдистская, отличающиеся степенью доминанты хаоса (его носителем в культурном пространстве выступает гротеск) и его ролью. В драматургических текстах второй половины XIX века позиционируются коды трагического гротеска, для которого характерна ситуация «реальной смысловой угрозы», при этом хаос еще сохраняет свой «частный характер, угрожая разрушением лишь отдельным структурным культурным пластам, будучи неспособным противостоять культуре в целом» (Юрков С.Е. Под знаком гротеска: антиповедение в русской культуре (XI — начало XX вв.). СПб., 2003. С.65). В этом случае предполагается возможность борьбы с деструктурирующим началом, что в значительной мере уравнивает позиции хаоса и космоса. Принципиально важную роль в изучаемых драмах играют «элементы новизны, странности - знак пребывания за границами освоенности, культуры» (Там же), что характерно для трагического гротеска.

В параграфе «Функции гротеска в художественном тексте» актуализированы несколько основных функций, выполняемых гротеском в пространстве текста: типизация явлений и фактов действительности; преувеличение, иносказание, предвидение, жанрообразование, «информирование» о возникновении другого типа художественного мышления. Сложный комплекс функций свидетельствует о высокой степени сформированное™ гротескного мышления.

В параграфе «Гротескные коды в структуре художественного произведения» выделены следующие составляющие гротескной поэтики: усложненная амбивалентность, где «двузначность, двусмысленность, обоюдовалентность остается, но ее логика становится прихотливее и

ю

непредсказуемее. «Веселое» сменяется не просто «грустным», но чем-то непонятным, инородным. Восходящая линия движения прерывается, давая выход сложному комплексу ощущений и чувств» (Манн Ю.В. Поэтика Гоголя, 1988. С. 18)\ пародирование, основанное на смешении трагического и комического, на невязке плана выражения и плана содержания, перевод высокого в низкое, и наоборот, свидетельствующих о попытке художников осознать, перевести в традиционную знаковую систему реальность, утратившую смысловую устойчивость; гиперболизация (особое внимание сконцентрировано на существовании в гротеске нескольких разновидностей или степеней приема: чем сильнее преувеличение, тем больше вероятность потери его связи с реальностью); функционирование фантастических мотивов и образов, представляющих собой развитие приема гиперболизации, на первый план при определении гротескности/негротескности фантастики выдвигается именно «смешение» реального и фантастического, их причудливый сплав.

Глава вторая — «Функционирование кодов гротескной поэтики в драматургии 1850-60-х гг. Становление отечественной гротескной драмы» — посвящена анализу предпосылок формирования поэтики гротеска в отечественной литературе, главным образом в драматургии, а также анализу сатирических пьес М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.А. Потехина, А.Ф. Писемского, в которых гротескное мышление, чаще всего вопреки художественной задаче автора, находит свое отражение в виде «осколков» (М.М. Бахтин) или элементов.

В параграфе «.Освоение понятия «гротеск» в русской критике» проанализированы основные концепции отечественных исследователей XIX в., касающиеся природы и формосодержательных характеристик явления (А.И. Галич, Н.И. Надеждин, Н.А. Полевой, В.Г. Белинский). Во втором параграфе - «Гротескная форма художественного мировидения в драматургических опытах второй половины XIX века» — исследованы причины актуализации в отечественной литературе 50-х гг. XIX в. системы кодов поэтики трагического гротеска: 1) обновление эстетической модели гротеска. Именно в это время начинается становление гротеска трагического, разрушение сложившегося порядка приобретает зловещий отсвет, грозит возможностью дальнейшего «невозврата» к космосу, гармонии, эстетике. Веселый, праздничный (однако все же не столь однозначный, усложненный по сравнению со средневековым гротеском) смех «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя, предполагающий временную утрату порядка непременным условием стабильности, сменяется мрачным сарказмом «Истории одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина, в котором уже нет беспечности, уверенности в незыблемости смысла, но постоянно присутствует тревожное, пугающее предощущение грядущих перемен; 2) активное творческое переосмысление художественного наследия Н.В. Гоголя, в художественном

п

мировидении которого гротеск играл немаловажную роль (следует отметить, что Ю.В. Манн в фундаментальном исследовании «Поэтика Гоголя» указывает на характерные черты гоголевского гротеска, резко отличающие его от хрестоматийных гротескных образов в творчестве Рабле, Свифта, Гофмана и др. и определившие характер гротеска в русской литературе, подчеркивает усложнение амбивалентности, деформацию карнавального мироощущения и др.). При этом необходимо особо отметить, что в комедиях Н.В. Гоголя, в отличие от его эпических произведений, возможности гротеска не были реализованы в полной мере. Так, применительно к «Ревизору» Ю.В. Манн использует термин «гротесковый отсвет»: «В «Ревизоре», строго говоря, основа — вполне земная, прозаическая, негротескная; в частности, в комедии совсем нет фантастики. Гротесков только тот дополнительный тон, «отсвет»» (Манн Ю.В. Постигая Гоголя, М., 2005. С. 150); 3) сложность социальной, политической, культурной обстановки в указанный период. В разделе изучены и особенности театрально-драматургической ситуации эпохи, проходившей во многом под знаком творческих достижений А.Н. Островского.

Во втором и третьем — «Специфика гротеска в драматургии М.Е. Салтыкова-Щедрина» — параграфах проанализированы драматургические опыты последователей Островского — М.Е. Салтыкова-Щедрина (сцены и опыты конца 1850 - начала 1860-х гг., «Тени» и «Смерть Пазухина»), A.A. Потехина («Мишура», «Вакантное место»), А.Ф. Писемского («Хищники», «Самоуправцы») с позиции функционирования в них кодов гротескной поэтики. Так, в художественной системе драматургических опытов A.A. Потехина и А.Ф. Писемского выявляются следующие элементы гротеска: гиперболизированность, упрощенная амбивалентность, фантасмагория, функционирование кодов народной смеховой культуры. Это отвечало, в первую очередь, эстетическим задачам эпохи, когда художники, искали средства для отражения меняющейся действительности в своих произведениях. Гротеск в драматургии A.A. Потехина и А.Ф. Писемского так и остался в нераскрытом виде: приемы, должные служить основанием для создания ярчайших типов, обернулись созданием комичных или омерзительных полумасок, не обнаруживающих необходимой для гротеска глубины обобщения. Художественная же функция, которую они выполняют, чаще всего сводится к обличению порока, что многократно обедняет его возможности. Спорным остается вопрос о соответствии гротескных кодов авторским задачам или их включение в поэтику отражает лишь специфику формирующегося художественного сознания. М.Е. Салтыков-Щедрин, репрезентирующий в своих прозаических произведениях гротескную форму художественного мироотражения, попытался осмыслить их и в пространстве драматургического текста. Широкие эстетические возможности гротеска в пьесах реализованы не были, а между тем доминирование гротеска в системе художественного

мышления автора и формирование особой линии развития отечественной драмы обусловили включение, хотя и в «неполном», «однобоком» виде, кодов гротескной поэтики в пространство драм. Неполное развитие потенциала гротеска свидетельствует, в свою очередь, о неразвитости гротескной формы художественного мышления. Обращение к особенностям функционирования элементов гротеска в пространстве драматургических текстов эпохи позволяет проследить процесс становления этой формы художественного мышления в парадигме реалистической эстетики. Свое развитие и закрепление в качестве литературной тенденции гротеск в драматургии получит в творчестве A.B. Сухово-Кобылина.

Третья глава — «Поэтика гротеска в драматургической трилогии A.B. Сухово-Кобылина «Картины прошедшего» — содержит комплексное исследование отражения гротескного мышления в художественной системе цикла «Картины прошедшего» и обзор перспектив изучения рецепции традиций гротескной драмы в литературе 1920-30-х гг.

В параграфе «Эволюция творческой концепции A.B. Сухово-Кобылина» на основании анализа имеющихся дневниковых записей, мемуаров, архивных документов и научных исследований биографии художника сделан вывод о многомерности его творческого мировидения, определявшегося доминированием в нем гротеска. Неверие в возможность реальной борьбы с существующим порядком, осознание безграничной власти государства и абсолютного бесправия граждан, постепенного поглощения гармонии всеразрушающим хаосом чиновничества привели к актуализации в его творческой концепции особой разновидности художественного мышления — гротеска, точнее, согласно терминологии С.Е. Юркова, трагического гротеска. Противник революционных идей, A.B. Сухово-Кобылин совершил революционный переворот в драматургии, создав принципиально иную художественную систему. Трилогия, не понятая и не принятая в свое время, почти пятьдесят лет подвергалась литературному и сценическому остракизму, как нам кажется, не только за острю обличительной пафос, но и за ощутимую уже первыми рецензентами «инородность», «странность», фарсовость, алогизм, свидетельствующие о гротескном характере художественного мировидения автора. В параграфе «История создания трилогии «Картины прошедшего» приведены факты творческой истории цикла, позволяющие расширить возможности восприятия и анализа драм как целостного многомерного художественного единства.

Параграф «Гротескная художественная система триптиха «Картины прошедшего» посвящен анализу последовательной реализации в трилогии кодов поэтики гротеска, определенных в теоретической части работы. Усложненная амбивалентность воплощена в образной системе (большинство персонажей - Кречинский, Расплюев, Лидочка и Петр Константинович

Муромские, Тарелкин - представлены в нескольких, противоречащих классической логике развития действия, «вариациях»; драматург характеризует их даже как различные образы, трансформация которых обусловлена гротескной тенденцией к нестабильности, изменчивости); в конфликтной и композиционной организации цикла, выявляющей основополагающее для гротеска смешение и взаимопроникновение антиномичных, не пересекающихся в действительности планов: постоянная смена противоборствующих сторон и места действия в «Свадьбе Кречинского» и «Деле», в «Смерти Тарелкина» составляет картину ирреального мира полицейского застенка, отражающую наступление эпохи Хама, свершившегося светопреставления; в жанровой нестабильности пьес трилогии, в их тяготении к разным жанровым началам, в организации синтетической формы: комедии с трагедийным началом и элементами пародии на водевиль - «Свадьба Кречинского»; «бытовой трагедии без катарсиса» (Н.И. Мильдон) - «Дело»; трагического фарса, фантасмагорической комедии — «Смерть Тарелкина».

Особое место в формировании гротескного пространства трилогии занимает прием гиперболизации, направленный, как показал анализ текста, не только на «преувеличение недолжного», но и на доведение определенных черт изображаемого явления до логического «предела». Гротескное искажение обусловило алогизм художественного мира цикла, послужило основой для функционирования фантастических образов.

Превращение правдоподобного в фантастическое, обнаруживающее тонкую грань между реальностями, в цикле воплощено в фантасмагорических образах злой силы («антихристова племени чиновничества»), в частности «вурдалака», «упыря». Последовательное проведение драматургом мысли о губительности и инородности чиновничества как паразитирующего класса выявляет четкую логику трансформации Тарелкина в умершего Копылова, затем в «оборотня», а в финале — в безвинную жертву правосудия.

Пародирование используется драматургом не только в качестве деструктирующего серьезное содержание приема, но и, особенно в первой пьесе, как средство утверждения высокого. Обновление возможностей художественного текста и переосмысление литературных традиций составляет основу пародийного мира трилогии. Функционирование же гротескных снижений свидетельствует и об обращении к традициям гротескного изображения (Средневековье, Возрождение), и о переосмыслении телесности как важнейшей категории гротескного мышления.

Важную роль в построении гротескного художественного мира цикла занимает переосмысление танатологических мотивов, обнаруживающее размытость, нечеткость границ между жизнью и смертью, одушевленным и неодушевленным. Смерть становится объектом насмешки, шутки (недаром жанр последней пьесы «Смерть Тарелкина» драматург определяет как

«комедия-шутка»). Однако гротескная тенденция к амбивалентности образа, балансирующего на границах двух не пересекающихся в действительности миров, обусловливает устрашающий, трагический характер танаталогических кодов. При этом в отличие от классических форм гротеска смерть, одновременно пугающая и веселящая, лишена в пьесах положительного полюса, умерщвление не ведет к возрождению.

В трилогии функционирует особое ономастическое пространство, построенное на основе соединения антиномичных начал. Резкий контраст | между именем персонажа и его мировоззрением, поведенческой моделью срывает маски с «благообразных» героев, организуя тем самым сложный и многомерный художественный мир цикла.

В параграфе «Гротескные герои трилогии «Картины прошедшего» и их двойники» внимание сконцентрировано на функционировании в поэтике цикла особого типа героя - гротескного, являющего собой квинтэссенцию способа мироотражения, синтезирующего в своей структуре все охарактеризованные выше коды гротеска: усложненную амбивалентность, гиперболизированность, фантастическое, а также пародийно-травестийное начало. Кречинский, Расплюев, Тарелкин и Варравин реализуют во всей полноте и многообразии художественную концепцию автора. «Качательность» (A.B. Сухово-Кобылин), неустойчивость, противоестественная гармония как основополагающее качество поэтической организации трилогии отражено и в функционировании системы смеховых двойников. В пьесах одни и те же герои, выступая в разных своих ипостасях, могут быть двойниками разных персонажей и вместе с тем иметь собственного двойника (Кречинский — Расплюев, Кречинский Тарелкин, Расплюев - Тарелкин, Кречинский - Варравин), что является следствием гротескного переструктурирования образов.

Особое внимание в данной работе уделено определению модели гротеска, реализованной в трилогии A.B. Сухово-Кобылина (параграф «.«Картины прошедшего» — феномен трагического гротеска в русской драматургии XIX века»). По нашему мнению, актуализация в триптихе модели трагического гротеска позволила драматургу выразить мироощущение эпохи смены мировоззренческих и моральных координат, окончательного становления чиновничье-полицейского государства, предощущение скорого заката классической культуры и литературы. Вторжение и в перспективе господство хаоса выявляется на всех уровнях художественной организации трилогии. Предвидя «тектонический» перелом в культурном, общественном, политическом развитии, глубоко переживая личную трагедию, драматург активизировал всё многообразие возможностей гротеска. В процессе анализа функционирования гротескных эмблем в трилогии прослеживается последовательное усложнение, изменение типологии гротеска: «Свадьба Кречинского» содержит в себе коды комической разновидности, «Дело»

реализует возможности трагического типа, а «Смерть Тарелкина» намечает путь развития абсурдистского гротеска.

По нашему мнению, именно особенности поэтики цикла, отражающие гротескное мировоззрение художника, обусловили тот факт, что до настоящего времени A.B. Сухово-Кобылин занимает обособленное место на литературной «карте», отъединен от магистрального движения отечественной литературы. Между тем достоверно известно (дневниковые записи, статьи, воспоминания) и о глубоком знании художником традиций отечественной и зарубежной драмы, и о внимательном изучении современной ему литературы. Особое внимание он уделял творчеству Н.В. Гоголя: неоднократно называл своим Учителем, вспоминал о встрече с ним, обращался к его текстам в процессе работы над трилогией (к примеру, Тарелкин первоначально именовался Хлестаковым, а Варравин - Тряпичкиным). Пойдя вслед за великим предшественником, A.B. Сухово-Кобылин впервые в русской литературе в своей трилогии воплотил возможности драматургического гротеска.

В параграфе «Традиции гротескного мировидения в драматургических опытах 1920-1930-х гг. Обзор» утверждается, что в драматургическом цикле A.B. Сухово-Кобылина были не только в полной мере реализованы художественные принципы драматургического гротеска, но и намечены пути его дальнейшего развития. Краткий анализ театрально-эстетической и общественно-исторической ситуации периода начала XX в., складывания новой государственности, а за ней и нового быта, показал, что гротескное художественное мышление становится для художников порой единственной возможностью осмысления и отражения нестабильности времени. Происходившее беспорядочное смещение старого новым, слом привычного уклада, попытка создания кардинально отличного от прежнего мировоззрения воспринимались творческими людьми очень болезненно.

Категорическое неприятие многих «новшеств» эпохи, многолетняя борьба за свою независимость как личности и художника определили специфику художественного мышления таких драматургов, как М.А. Булгаков, Н.Р. Эрдман, В.В. Маяковский, ЕЛ. Шварц, А.П. Платонов, Ю.К. Олеша и др. Синтетическую форму художественного сознания, присущую им, на наш взгляд, можно было бы определить как трагически-гротескную, наследующую традиции, заложенные A.B. Сухово-Кобылиным. Эта форма творческого сознания позволяла адекватно осмыслить и отразить окружающий их хаос действительности. Предчувствованный и отчасти пережитый A.B. Сухово-Кобылиным кризис традиционной культуры, таким образом, способствовал развитию драматургического гротеска в литературе XX века.

В работе актуализированы типологическое сходство гротескных героев A.B. Сухово-Кобылина, М.А. Булгакова и Н.Р. Эрдмана, а также функционирование в драмах XIX и XX веков особого приема организации

1в

текста - деметафоризации, реализующего принципы неправдоподобия и физиологичности гротеска. В область характеристик персонажей, позволяющих говорить об общности типа, мы включаем: гиперболизацию отдельных качеств предмета изображения, ведущую зачастую к выходу образа за пределы правдоподобия; отсутствие внешнего единства при сохранении внутренней цельности образа; специфическую «логику» поведения гротескного героя, носящую абсурдный, парадоксальный характер; сознание героя, характеризуемое как антиномичное, амбивалентное: он постоянно находится в пограничной ситуации, стоит перед сложным для него моральным выбором. Обнаружение этих качеств у персонажей трилогии A.B. Сухово-Кобылина (Кречинский, Тарелкин, Расплюев), пьес М.А. Булгакова (Аметистов, Обольянинов) и Н.Р. Эрдмана (Гулячкин и Подсекальников) позволяет говорить о сходстве между художественными концепциями драматургов, рецепции эстетических традиций A.B. Сухово-Кобылина в драматургии 19201930-х гг. и открывает новые горизонты для изучения их творческого наследия с позиции развития «драмы гротеска» в отечественной драматургии.

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования, подчеркивается реализованность положений, выносимых на защиту. Намечаются дальнейшие возможности изучения поэтики гротеска в драматургии в широкой исторической перспективе (сатирические произведения конца XVII в., комедиография XVIII в., драматургия первой половины XIX века: A.C. Грибоедов, Н.В. Гоголь; драматургические опыты рубежа веков и эпохи становления советской литературы, а также произведения второй половины XX века) и определяются пути изучения творчества A.B. Сухово-Кобылина с учетом рецепции автором традиций отечественной комедиографии и последовательной реализации основных положений его художественной концепции драматургами XX столетия.

Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ 14-54-00025 «Поэтика гротеска в русской драматургии второй половины XIX — начала XX вв.».

Основные результаты диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. Бабенко И.А. Гротескные метаморфозы в поэтике комедии В.В. Маяковского «Клоп» [Текст] / И.А. Бабенко // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2014. - № 8 (из перечня ВАК).

2. Бабенко И.А. Деметафоризация как характерная черта поэтики русской сатирической драматургии XIX - XX вв. [Текст] / И.А. Бабенко // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. - № 4 (79), 2013. - С. 111-115 (из перечня ВАК).

3. Бабенко И.А. Единство моделирования типа гротескного героя в драматургии A.B. Сухово-Кобылина и Н.Р. Эрдмана как факт сходства художественного мышления драматургов [Текст] / ILA. Бабенко // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2012. - № 7: в 2 ч. - 4.1. - С. 38-42 (из перечня ВАК).

4. Бабенко И.А. Гротескные коды в художественной структуре драматургической трилогии A.B. Сухово-Кобылина «Картины прошедшего» [Текст] / И.А. Бабенко // ®iuiologos. — №14. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2012. - С. 5-12 (из перечня ВАК).

5. Бабенко И.А. Актуализация типа гротескного героя в драматургии A.B. Сухово-Кобылина и Н.Р. Эрдмана [Текст] / И.А. Бабенко // Материалы XX Международной молодежной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2013». - М., 2013. URL: http://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov 2013/2296/31591 ad76.doc дата доступа 27.05.2014.

6. Бабенко И.А. Семантический центр художественного пространства сатирических пьес Н.Р. Эрдмана и М.А. Булгакова [Текст] / И.А. Бабенко // Материалы международной научной конференции «Восток - Запад: Типология пространства в русской литературе и фольклоре». - Волгоград, 2013.

7. Бабенко И.А. Типология сатирических образов в пьесах драматургов школы А.Н. Островского [Текст] / И.А. Бабенко // А.Н. Островский: русская и национальные литературы. Материалы международной научно-практической конференции. - Ереван: Люсабац, 2013. - С. 119-129.

8. Бабенко И.А. Травестирование мортальных кодов в поэтике русской сатирической драматургии второй половины XIX в. [Текст] / И.А. Бабенко // Современная наука и инновации. Выпуск №1,2013. С. 162-167.

9. Бабенко И.А. Пародирование как основа гротескной поэтики драматургии A.B. Сухово-Кобылина и М.А. Булгакова [Текст] / И.А. Бабенко // Русский язык и межкультурная коммуникация. - Пятигорск, 2012.

10. Бабенко И.А. Элементы гротескной поэтики в драматургии A.A. Потехина и А.Ф. Писемского [Текст] / И.А. Бабенко // Сборник материалов IV Международной научно-практической конференции «Новое в современной филологии» - Москва: «Спутник +» , 2012. С. 6-13.

11. Бабенко И.А. Мотив светопреставления в драматургии М.Е. Салтыкова-Щедрина и A.B. Сухово-Кобылина [Текст] / И.А. Бабенко // Сборник материалов II Международной научной конференции «Перспективы развития современной филологии». — Санкт-Петербург, 2012. С. 3-7.

12. Бабенко И.А. Деконструкция поэтики карнавала в художественном пространстве драматургических произведений М.Е. Салтыкова-Щедрина [Текст] / И.А. Бабенко // Сборник материалов Международной научно-практической конференции «Современная филология: теория и практика». — Москва, 2011. С. 30-34.

13. Бабенко И.А. Взаимодействие художественных систем М.Е. Салтыкова-Щедрина и A.B. Сухово-Кобылина (на примере анализа пьес «Смерть Пазухина» и «Смерть Тарелкина») [Текст] / И.А. Бабенко // Русский язык и межкультурная коммуникация. — Пятигорск, 2011. С. 19-24.

14. Бабенко И.А. Система масок в драматургической трилогии A.B. Сухово-Кобылина [Текст] / И.А. Бабенко // Филология, журналистика и культурология в парадигме социогуманитарного знания: материалы 56-й научно-методической конференции преподавателей и студентов «Университетская наука — региону». - Ставрополь: Изд-во СГУ,2011.С. 68-71.

15. Бабенко И.А. Структурная организация гротескного пространства трилогии A.B. Сухово-Кобылина «Картины прошедшего» [Текст] / И.А. Бабенко // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: Сборник научных трудов. - Вып. XX. 4.2. — Ставрополь: ООО «Бюро новостей», 2011. С. 6-10.

16. Бабенко И.А. Эволюция художественного мышления A.B. Сухово-Кобылина [Текст] / И.А. Бабенко II Динамика литературного процесса и проблемы поэтики: Материалы международной научной конференции. -Алматы, Казахстан, 2011. С. 16-20.

17. Бабенко И.А. Жертвы бюрократической системы в драматургической трилогии A.B. Сухово-Кобылина «Картины прошедшего [Текст] / И.А. Бабенко И «Интеллектуальный потенциал XXI века: ступени познания»: Сборник материалов III международной студенческой научно-практической конференции. - Новосибирск: Изд-во Hl ТУ, 2010. С. 167-170.

18. Бабенко И.А. Пародийные традиции A.B. Сухово-Кобылина в драматургии М.А. Булгакова [Текст] / И.А. Бабенко // Материалы международной научной конференции «Поэтика пародирования: смешное / серьезное. Памяти В. П. Скобелева». — Самара, 2010.

19. Бабенко И.А. Средства создания эмоционального тона в драме A.B. Сухово-Кобылина «Дело» [Текст] / И.А. Бабенко // Проблемы «ума» и «сердца» в современной филологической науке: сб. науч. ст. по итогам V Международной научной конференции «Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре». - Волгоград: изд-во ВГПУ «Перемена», 2010. С. 70-73.

20. Бабенко И.А. Функция образа - символа дома в трилогии A.B. Сухово-Кобылина «Картины прошедшего» [Текст] / И.А. Бабенко // Материалы XLVIII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Изд-во НГУ, 2010. С. 42-43.

21. Бабенко И.А. Рецепция карнавализованного мира народной смеховой культуры в пьесе A.B. Сухово-Кобылина «Смерть Тарслкина» [Текст] / И.А. Бабенко // Филология, журналистика и культурология: инновационный аспект гуманитарного знания: материалы 54-й научно-методической конференции преподавателей и студентов «Университетская наука - региону». - Ставрополь, 2009. С. 319-320.

22. Бабенко И.А. Лексические средства создания гротескных образов в комедии-шутке A.B. Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина» [Текст] / И.А. Бабенко II Знаменские чтения: Филология в пространстве культуры: Материалы II Всероссийской с международным участием научно-практической конференции. - Тобольск: ТГСПА им. Д.И. Менделеева, 2009. С. 172-174.

23. Бабенко ИА. Форма авторского высказывания в эссе A.B. Сухово-Кобылина «К публике» [Текст] / И.А. Бабенко // Вопросы филологической науки: материалы II международной научной конференции - СПб.: ЛГУ имени A.C. Пушкина, 2009. С. 149-152.

24. Бабенко И.А. Поэтика абсурда в комедии-шутке A.B. Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина» [Текст] / И.А. Бабенко // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: Сборник научных трудов. - Вып. XVII. 4.2. -Ставрополь: Кавказский край, 2008. С. 24-27.

Бабенко Ирина Андреевна (Россия) Формирование поэтики гротеска в отечественной драматургии второй половины XIX в.

В диссертационном исследовании представлено формирование и функционирование поэтики гротеска в отечественной драматургии второй половины XIX века как целостный многомерный художественный процесс; актуализировано понятие отечественная «гротескная драма»; с позиции воплощения гротескного способа мироотражения изучена поэтика эстетического единства трилогии А.В. Сухово-Кобылина «Картины прошедшего», объединенного логикой художественного познания. В качестве критериев, определяющих принадлежность того или иного произведения к гротеску избираются: усложненная амбивалентность, пародирование и травестирование, гиперболизация, фантастические элементы, функционирование особого ономастического пространства, наличие (в искаженном виде) черт народной смеховой культуры и карнавализации. Областью непосредственного изучения предстает отечественная драматургия второй половины XIX (А.В. Сухово-Кобылина, М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.А. Потехина, А.Ф. Писемского), применительно к текстам данных авторов актуализировано понятие «трагический» гротеск, отражающее дисгармонию социальной, эстетической и этической ситуации, вызванную разрушением привычных норм. В работе указываются факторы, способствовавшие началу становления гротескного мышления в отечественной литературе, и прослеживается развитие традиций «гротескной драмы» в пьесах первой трети XX века.

Babenko Irina Andreevna (Russia) Organization of the poetics of the grotesque in the Russian drama of the second half of the XIX century.

In this thesis illustrated the formation and functioning of the poetics of the grotesque in the Russian drama of the second half of the XIX century as an integrated multidimensional artistic process; actualized the concept of Russian "grotesque drama"; from the standpoint of implementation of the grotesque method of world rejection investigated poetics of aesthetic unity of the trilogy A.V. Sukhovo-Kobylin "Pictures of the past" united by logic of artistic cognition. As the parameters for determining the identity texts as the grotesque selected: the complicated ambivalence, parody and travesty, hyperbolization, fantastic elements, the functioning of the special onomastic space, the presence of (distorted) traits of the folk humor culture and carnivalization. Area of research is Russian drama of the second half of the XIX century (A.V. Sukhovo-Kobylin, M.E. Saltykov-Shchedrin, A.A. Potekhin, A.F. Pisemsky), in relation to the texts of these authors the concept of "tragic" grotesque reflecting the disharmony of social, aesthetic and ethical situation caused by the destruction of the usual norms is made actual. The thesis identifies factors that contributed to the beginning of the formation of the grotesque thinking in the Russian literature, and traces the development of the traditions of "grotesque drama" plays in the first third of the twentieth century.

Подписано в печать: 06.11.2014

Заказ № 10350 Тираж -100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru