Функционально-семантические особенности ситуативной модальности в романе Л.Н. Толстого "Воскресение" и его польском переводе

Толстая, Ольга Алексеевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Функционально-семантические особенности ситуативной модальности в романе Л.Н. Толстого "Воскресение" и его польском переводе

Год: 2013
Автор научной работы: Толстая, Ольга Алексеевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Калининград
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Функционально-семантические особенности ситуативной модальности в романе Л.Н. Толстого "Воскресение" и его польском переводе'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Функционально-семантические особенности ситуативной модальности в романе Л.Н. Толстого "Воскресение" и его польском переводе"

На правах рукописи

ТОЛСТАЯ Ольга Алексеевна

ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СИТУАТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В РОМАНЕ Л.Н. ТОЛСТОГО "ВОСКРЕСЕНИЕ" И ЕГО ПОЛЬСКОМ ПЕРЕВОДЕ

10.02.01 — русский язык 10.02.19 —теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Калининград 2013

10 ОКТ 2013

005534586

Работа выполнена в Федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта»

Научный руководитель: кандидат филологических наук, профессор

Алимпиева Роза Васильевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Новоженова Зоя Леонидовна (Гданьский университет)

кандидат филологических наук, доцент Островерхая Ирина Владимировна (ФГАОУ ВПО «Балтийский федеральный университет им. И. Канта»)

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный

педагогический университет»

Защита состоится 26 октября 2013 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212.084.06. при Балтийском федеральном университете им. И. Канта по адресу: 236022, г. Калининград, ул. Чернышевского, д. 56а, ауд. 28.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта.

Автореферат разослан 24 сентября 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

С.В. Таран

Реферируемая диссертационная работа посвящена анализу одного из компонентов функционально-семантической категории модальности — ситуативной модальности в романе JI. Н. Толстого «Воскресение» и его переводе на польский язык.

Наш выбор темы исследования определяется рядом обстоятельств.

Во-первых, языковая модальность как широкая и многоаспектная семантическая категория, обеспечивающая контакт высказывания с внеязыковой действительностью, вот уже более полувека «устойчиво сохраняется как признанный предмет дискуссий» [ТФГ 1990: 59].

Во-вторых, отчетливо выраженная коммуникативная направленность современных лингвистических исследований обусловила «выход исследователей на анализ модальности на материале крупных текстовых структур при учете связанности явления модальности с трансляцией и синтезированием смысла как процессов, лежащих в основе человеческой коммуникации» [Пучкова 2009: 79]. При этом наибольший интерес для исследователей представляет художественный текст, характеризующийся «абсолютной антропоцентричностью» [Бабенко, Васильев, Казарин 2000: 59], что подтверждается многочисленными исследованиями в этой области [см., например: Тураева 1989, 1994; J^drzejko 1988, 2000; Сергунина 1990; Мухтаруллина 1997; Федоровская 1997; Базалина 2001; Мещеряков 2001; Lapa 2003; Tutak 2003; Островерхая 2004; Трофимова 2004; Tofilski 2006; Алимпиева 2008; Бабенко 2009; Лопатюк 2009; Девина 2012].

В-третьих, поскольку модальность относится к числу универсальных понятийных категорий, «в разных формах обнаруживающихся в языках разных систем» [Виноградов 1950: 43], представляется перспективным исследование модальности художественного текста в сопоставлении с его переводами на иностранный язык. Особенно важен подобный анализ на материале близкородственных языков, какими являются языки славянской группы, поскольку «сопоставительный анализ реализации категории модальности в близкородственных языках является необходимым условием для установления межъязыковых параллелей и определения степени эквивалентности переводческих соответствий» [Гребнева 2004: 6]. При этом следует отметить, что исследований, посвященных сопоставительному анализу модальности на материале русского и польского языков, сравнительно немного [см.: Аскоченская 1971, 1998; Rakoczy 1978; Koseska-Toszewa 1981; Рыболовлев 1989; Besters-Dilger 1997; Hansen 2001; Будняк 2004; Ваулина 20046, 2007; Puk 2005; Петрова

2007; Алимпиева, Бабулевич 2011а] и в большинстве их рассматриваются лишь отдельные фрагменты данной категории.

Вышесказанное определяет актуальность настоящей диссертационной работы, объектом исследования в которой является функционально-семантическая категория модальности, а предметом анализа - специфика функционирования одной из основных структурно-содержательных составляющих данной категории - ситуативной модальности - в романе Л. Н. Толстого «Воскресение» и его переводе на польский язык.

Цель данной диссертационной работы - установление функционально-семантической специфики реализации значений ситуативной модальности (возможности, необходимости, желательности) в романе JI. Н. Толстого «Воскресение» и его польском переводе.

Достижение цели диссертации осуществляется посредством решения ряда задач, в числе которых:

— описание структурно-содержательного объема микрополей ситуативной модальности в оригинальном и переводном тексте романа «Воскресение»;

— установление типологических признаков средств выражения рассматриваемых модальных значений в оригинальном и переводном текстах романа «Воскресение» и выявление их внутриязыковой специфики;

рассмотрение текстовой функции экспликаторов значений ситуативной модальности.

Достижению вышеуказанной цели и решению поставленных в работе задач подчинен выбор используемых в ней методов исследования, включающих контекстуальный, функционально-семантический, сопоставительный, статистический анализ, а также прием трансформации. Кроме того, к анализу привлекались толковые и двуязычные словари русского и польского языков.

Научно-методологической основой исследования являются положения, разработанные в области понятийных категорий [Мещанинов 1945; Потебня 1958; Есперсен 1968; Бондарко 1974]; функциональной и коммуникативной грамматики [Бондарко 1983, 1984, 2008; Золотова, Онипенко, Сидорова 1982; Гак 19856; ТФГ 1990; Шелякин 2001]; модальности [Виноградов 1950; Балли 1955; Золотова 1973; Ваулина 1988, Зеленщиков 1997а], сопоставительной лингвистики [Гак 1979, 1989; Ярцева 1981, 1986; Гладров 1994, 2000].

Материалом для анализа послужили 5200 предложений-высказываний со средствами выражения ситуативной модальности (значениями возможности, желательности и необходимости) из оригинального текста романа Л. Н. Толстого «Воскресение» и из его польского перевода.

Выбор данного произведения в качестве материала анализа обусловлен рядом причин. Прежде всего, этот роман выдающегося русского национального писателя Л. Н. Толстого, являющийся последним в его творчестве, написанный «кровью сердца», представляет собой «художественное завещание» писателя [Роллан 1954: 320] и был воспринят «тысячами и тысячами людей» как «страстный призыв писателя к своим братьям - людям России и всего мира - к нравственному совершенствованию, доброте, человечности, самоотверженному служению народу» [Горная 1991: 101]. В Польше роман «Воскресение» был встречен, по словам современников, с исключительным интересом. Так, Б. Прус, один из крупнейших польских писателей того времени, писал в своем в дневнике, что «Воскресение» - книга, исключительно близкая польскому

читателю [см. Бетсгик 1954].

Из существующих польских переводов данного произведения для анализа нами взят перевод В. Роговича, поскольку он выполнен по полному тексту романа, неоднократно переиздавался и переиздается по сей день.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в нем впервые представлена функционально-семантическая характеристика ситуативной модальности в русском и польском языках на материале романа Л. Н. Толстого «Воскресение» и установлена ее функциональная значимость в тексте романа.

Теоретическая значимость диссертационной работы определяется тем, что результаты проведенного в ней анализа расширяют научные представления о модальности как функционально-семантической и коммуникативной категории, внося тем самым определенный вклад в дальнейшую разработку функциональной и коммуникативной грамматики, а сопоставительный аспект исследования дополняет научные сведения о модальности как универсальной семантической категории.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения его основных положений и выводов в лекционных курсах функциональной и коммуникативной грамматики, спецкурсов и семинаров по языковой и текстовой модальности, лингвостилистическому анализу

художественного текста, теории художественного перевода, при обучении русскому и польскому языкам как иностранным.

В качестве основных положений, определяющих научную новизну и теоретическую значимость исследования, на защиту выносятся следующие:

1. Ситуативная модальность как структурно-содержательный фрагмент функционально-семантической категории модальности, выполняющий важную функцию сообщения о характере отношений между субъектом действия и действием с точки зрения возможности, необходимости или желательности его осуществления, имеет полевую структуру и выступает в виде микрополей возможности, необходимости, желательности.

2. План содержания микрополей ситуативной модальности, представленный частными значениями возможности, необходимости, желательности, реализуется в тексте романа Л. Н. Толстого «Воскресение» и тексте его перевода на польский язык с помощью широкого набора разноуровневых средств, наиболее частотными среди которых являются семантически близкие лексические модификаторы (модальные глаголы и предикативы), что связано с универсальным характером функционально-семантической категории модальности, а также с исторической общностью близкородственных русского и польского языков.

3. Внутриязыковые различия в функционировании модальных экспликаторов значений ситуативной модальности, обусловленные спецификой исторического развития семантической системы и грамматического строя рассматриваемых языков, незначительны и касаются, как правило, отдельных лексических модальных экспликаторов (например, особенностей функционирования русского глагола иметь и польского глагола ¡тес) или отдельных грамматических конструкций (например, специфики внутриязыкового употребления инфинитивных предложений), а также в ряде случаев выражаются в количественном различии употребления экспликаторов некоторых модальных значений в русском и польском языках.

4. При функционировании в художественном тексте ситуативная модальность становится важным компонентом текстопорождения и текстовосприятия. Ее значения - значения возможности, необходимости, желательности, - раскрывая в условиях целостного текста свой субъективно-оценочный потенциал, способствуют выражению авторского идейного замысла и авторских интенций, что весьма отчетливо

прослеживается при анализе духовной эволюции главных героев романа JI.H. Толстого «Воскресение».

Апробация работы. Материалы диссертационного исследования обсуждались на кафедре истории русского языка и сравнительно-исторического языкознания БФУ им. И. Канта, были представлены в докладах на ежегодных научных семинарах аспирантов БФУ им. И. Канта (2008 - 2012 гг.), на международной научной конференции «Achievement of High School - 2011» (София, 17-25 ноября 2011 г.), на межвузовской научно-практической конференции «Язык - образование - культура -общество: от идеи к реализации» (Москва, 15 - 16 апреля 2010 г.), а также отражены в семи публикациях автора.

Цель и задачи исследования определили структуру работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, включающей список использованной научной литературы, указатель источников и используемых в работе сокращений, а также десяти приложений, иллюстрирующих результаты исследования.

Содержание работы

Во введении обосновываются актуальность диссертации, обозначаются объект, предмет, цель и задачи исследования, характеризуется фактический материал, приводятся методы и приемы его анализа, формулируется научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, перечисляются основные положения,

выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические основы исследования», состоящей из трех параграфов, содержится анализ дискуссионных теоретических вопросов, имеющих непосредственное отношение к теме данного диссертационного сочинения, формулируются основные научные положения, принимаемые автором диссертации в качестве рабочих.

В первом параграфе представлен краткий обзор существующих в современном языкознании концепций языковой модальности, все многообразие которых базируется на двух подходах к ее квалификации -узком и широком.

Сторонники узкого подхода (Г. В. Колшанский, С. И. Небыкова, В. Н. Бондаренко, М. К. Сабанеева, Т. И. Дешериева, И. И. Гребенкина, А. В. Трошина и др.) фактически отождествляют языковую модальность с модальностью суждения и, соответственно, ограничивают ее содержательный объем значениями действительности, возможности и

необходимости. Данный подход не получил широкой поддержки у лингвистов, так как языковая модальность имеет более сложную структуру, характеризующуюся наличием разнообразных семантических, стилистических и экспрессивных оттенков модальных значений, которые невозможно вместить в модальность, рассматриваемую в формальной логике.

Значительно более популярным в современной научной литературе, особенно в отечественной, является широкий подход к пониманию модальности, согласно которому в содержательный объем модальности, помимо значений действительности, возможности и необходимости, включаются такие значения, как реальность / ирреальность, достоверность, вероятность, желательность, утверждение / отрицание, а также эмоциональность, оценка, волеизъявление, вопрос / ответ и др.

Однако столь широкая трактовка языковой модальности вполне закономерно побуждает ученых искать способы дифференциации ее составных значений и установления их структурно-функциональной иерархии, и одним из наиболее эффективных направлений таких поисков представляется рассмотрение модальности с позиций функционально-семантического подхода, позволяющего «отразить всю сложность плана содержания и разноуровневость плана выражения данной категории» [Устинов 2009: 15].

В рамках данного подхода ученые (А. В. Бондарко, Г. А. Золотова, Е. И. Беляева, С. С. Ваулина, Н. П. Макарова, П. А. Эслон, В. В. Дружинина, К. Келлер, М. В. Зайнуллин, С. Я. Гехтляр, М. А. Баютина, Н. Ю. Люби, М. В. Ляпон, А. В. Зеленщиков, Н. Ю. Павловская, Р. Т. Гильфанов, Т. В. Шмелева, 3. Л. Новоженова, И. Ю. Кукса и мн. др.) квалифицируют модальность как функционально-семантическую категорию, характеризующуюся многослойным содержательным объемом и разноуровневым составом средств его выражения, организованных по принципу поля.

Принимая данный подход за основу в своей работе, мы, вслед за С. С. Ваулиной, выделяем в общей структуре рассматриваемой категории пропозициональную модальность, включающую значения объективной и ситуативной модальности, и прагматическую модальность, основными компонентами которой являются субъективная модальность, вопрос и волеизъявление [см. подробнее: Ваулина 1993: 13 - 17].

Интересующая нас ситуативная модальность, составляющая периферийный компонент функционально-семантической категории модальности, выполняет функцию мотиватора номинируемого в высказывании события, конкретизируя значения объективной модальности с точки зрения возможности, необходимости или желательности осуществления действия.

Во втором параграфе рассматриваются вопросы, связанные с квалификацией модальности как текстовой и текстообразующей категории.

В современной лингвистике все большее число исследователей обращается к анализу модальности на текстовом уровне, поскольку именно таким образом можно эффективно анализировать модальность с учетом ее функционирования в речи [см., например: Гальперин 1981; Солганик 1984; Ляпон 1986; Барлас 1987; Сергунина 1990а; Немец 1991; Валгина 2004; Вошеска 1999; 1?с1гге]ко 2000; Мещеряков 2001; \Vilkon 2002; Клк1е\уюг 2008]. Модальность, «скрепляющая все единицы текста в единое смысловое и структурное целое», является важнейшим элементом «текстообразования и текстовосприятия» [Валгина 2004: 96] и признается большинством ученых текстообразующей категорией [Бондарко 2001; Карасик 1992; Романова 2003; Стратийчук 2006; Степаненко 2009; Ткаченко 2011, Девина 2012 и др.].

Термин «авторская модальность», появившийся в научно-понятийном аппарате в конце 80-х годов XX века и связанный с именами таких ученых, как Л. Г. Барлас, В. А. Кухаренко, М. И. Откупщикова, ориентирует на выявление ценностных представлений автора произведения. Авторская модальность «отражает и реализует в произведении проекцию картины мира личности автора, воплощенной в индивидуальной языковой системе писателя, конкретной реализацией которой является язык отдельного произведения» [Якимец, 1999: 13]. В настоящей работе мы солидаризируемся с С. С. Ваулиной и О. В. Девиной, разграничивающими понятия «субъективная модальность» и «авторская модальность» и соотносящими их по принципу рода и вида [см., Ваулина, Девина 2010; Девина 2012].

Несмотря на принятое большинством лингвистов разделение модальности на объективную и субъективную, определенные разногласия среди ученых вызывает вопрос о соотношении объективного и субъективного в тексте, поскольку «на уровне текста модальность можно

рассматривать как категорию, в которой объективное и субъективное принципиально неразделимы» [Цыренова 2011: 97]. Как подчеркивает Л. Г. Бабенко, в тексте «именно субъектно-оценочная модальность является основой концептуального пространства текста, ибо она представляет собой мнение автора о мире, в основе которого всегда лежит познавательная оценка» [Бабенко 2009: 134- 135]. Следовательно, и значения объективной модальности, в том числе ее периферийного фрагмента - ситуативной модальности со значениями возможности, желательности и необходимости, - при функционировании в художественном тексте приобретают субъективно-оценочную окрашенность, способствующую выражению авторского идейного замысла [см., например: Островерхая 2004; Трофимова 2004; Ваулина 2006; Алимпиева 2008, 2009; Лопатюк 2009; Алимпиева, Бабулевич 20116; Девина 2012].

В третьем параграфе анализируется проблематика современных сопоставительных исследований, их теоретическая и практическая значимость, обосновывается использование сопоставительного анализа как эффективного метода исследования категории модальности.

Сопоставительное изучение языков находится в числе приоритетных направлений современного языкознания, поскольку «позволяет выявить не только чисто структурные различия, касающиеся плана выражения, но также и различия в интерпретации передаваемой информации, в характере объективации мыслительного содержания» [Васильева 2001: 22].

По мнению исследователей, модальные значения и средства их выражения являются перспективным материалом для проведения сопоставительных исследований (см., например, работы Л. С. Ермолаевой, Е. И. Беляевой, И. П. Москалевой, Ю. П. Нечая, В. П. Поповой; Е. Н. Базалиной, О. В. Гребневой, А. В. Чибук, И. А. Демидовой, Е. В. Шлык, М. В. Лопатюка и др.), так как именно модальность, реализующая целый «комплекс сложных смысловых отношений высказывания с внеязыковой действительностью» [Ваулина 2007: 539], обладает общим для сопоставляемых языков понятийным содержанием, обусловленным «общими закономерностями отражения объективной действительности в сознании человека» [Гладров 1994: 9].

В связи с антропоцентрической направленностью современных научных исследований в фокусе сопоставительных исследований все чаще оказываются текстовые структуры. Большой интерес в этом плане представляют сопоставительные исследования, посвященные отбору

языковых средств, используемых для выражения сходного текстового содержания. К таким «содержательным параметрам текста, достойным стать предметом сопоставительного анализа», относится и «формирование модальной, эмоциональной и дискурсивной рамки высказывания» [Гак 1989: 15]. Таким образом, перевод, привлекаемый в качестве одного из инструментов исследования, позволяет производить многоаспектный анализ средств выражения модальных значений возможности, желательности и необходимости как в тексте оригинала, так и в тексте перевода.

Во второй главе «Микрополя ситуативной модальности в романе «Воскресение» и его польском переводе», состоящей из трех параграфов, содержится функционально-семантический анализ средств выражения модальных значений возможности, необходимости и желательности в тексте романа JI.H. Толстого «Воскресение» и в его польском переводе. В главе устанавливается структурно-содержательный объем микрополей ситуативной модальности в исследуемом тексте, анализируются состав и особенности функционирования экспликаторов рассматриваемых модальных значений. Выделяемые нами микрополя ситуативной модальности имеют трехчленную структуру - центр, ближняя и дальняя периферия, при этом элементы центра поля отличает максимальная функциональная нагрузка, отражающаяся в большей регулярности и частотности употребления.

Первый параграф посвящен рассмотрению микрополя возможности. Центр данного микрополя в тексте оригинала составляют собственно модальные модификаторы: глагол мочь, предикативы можно, нельзя, в тексте перевода им соответствуют глагол тос и предикатив {nie) mozna, при этом глаголы мочь и тос являются доминантой соответствующего микрополя и зафиксированы нами как экспликаторы всех частных значений модальности возможности: '(не) иметь возможность выполнить действие'\ «Было еще не поздно, и он (Нехлюдов. - О. Т.) мог поспеть к обеду» (94). - «Bylo niezbyt pözno, »jög/jeszcze zdqzyc» (111); - '(не) иметь право выполнить действие': «"Господа присяжные заседатели могут осмотреть вещественные доказательства", - сказал председательствующий» (76) - «"Panowie przysi?gli mogq obejrzec dowody rzeczowe" - rzekl przewodniczijcy» (88); -(не) быть в состоянии выполнить действие'': «Крестьяне смотрели на барина и ждали, что он им скажет, а он так смутился, что ничего не мог сказать» (212) - «Chlopi patrzyli па рапа i czekali, со im powie, а оп byl tak zmieszany, ze nie mögl nie

powiedziec» (254); — '(не) иметь способность выполнить действие': «Дело было настолько привычное для председателя, что для убыстрения хода дел он мог делать два дела разом» (36) - «Rozprawa sqdowa byta día niego czyms tak codziennym, ze día nadania jej szybszego biegu mógl siç zajmowac dwiema sprawami naraz» (40).

Предикативы можно / нельзя и их польский эквивалент (nie) mozna, функционирующие в безличных предложениях, реализуют преимущественно частные значения объективной возможности 1(не) иметь возможность выполнить действие' и '(не) иметь право выполнить действие': «"Нет, я постараюсь видеться с вами еще, где бы можно переговорить, и тогда скажу очень важное, что нужно сказать вам", -сказал Нехлюдов» (157) - «"Nie, postaram siç widziec z рапц jeszcze, w takich warunkach, zeby mozna bylo swobodnie pomówic, i wówczas powiem pani cos bardzo waznego, со powinienem powiedziec" - rzekl Niechludow» (187); «Швейцар и лакей объявили строго Нехлюдову, что видеть барона нельзя помимо приемных дней, что он нынче у государя императора, а завтра опять доклад» (265) - «Szwajcar i lokaj z wielkq. powagq oswiadczyli Niechludowowi, ze widziec siç z baronem nie mozna, mimo ze jest to dzieñ przyjçc, poniewaz baron jest dzisiaj u Najjasniejszego Pana, a jutro znowu sklada raport» (319). При этом в ряде случаев в качестве эквивалентов можно / нельзя в тексте перевода выступают личные формы глагола móc, что вносит в перевод дополнительные оттенки смысла. Так, если дезагентивная конструкция исходных предложений способна передавать «ощущение того, что человеку неподвластна его собственная жизнь, что его способность контролировать жизненные позиции ограничена» [Вежбицкая 1996: 36], то в переводе этот оттенок утрачивается: «"Прощайте, Дмитрий Иванович", - сказала она своим приятным, ласкающим голосом и, удерживая слезы, наполнившие ее глаза, убежала в сени, где ей можно было свободно плакать» (52) - «"Zegnam pana, Dymitrze Iwanowiczu" - powiedziala swym milym, lagodnym glosem i powstrzymujqc Izy, które napelniiy jej oczy, uciekla do sieni, gdzie mogfa siç wypiakac do woli» (58); «Отговорки арестанта, что ему нельзя в наручнях нести ребенка, раздражали бывшего не в духе офицера, и он избил не покорившегося сразу арестанта» (376) - «Aresztant wymawial siç, ze w rçcznych kajdankach nie moze niese dziecka, со rozdraznilo oficera, który byl tego dnia nie w humorze; pobil wiçc aresztanta za to, ze smial nie

podporzadkowac siç natychmiast jego rozkazom» (454).

Зона ближней периферии модального микрополя возможности в тексте оригинала и в тексте перевода романа отличается большим разнообразием конституентов и включает как лексические, так и грамматические экспликаторы. Примечательно, что в зоне ближней периферии микрополя возможности и в оригинальном, и в переводном тексте высокой продуктивностью отмечены грамматические экспликаторы семантики возможности: сложноподчиненные предложения с придаточными цели и условия, риторический вопрос, глаголы изъявительного наклонения конструкции с отрицательными местоимениями и местоименными наречиями. При этом грамматические средства выражения модальности возможности в русском тексте отличаются большей продуктивнос ь о свидетельством чему является тот факт, что применительно ко всем данным языковым средствам в тексте перевода зафиксированы прим ры их эксплицитной (лексической) модификатор формализации. СР «Да как же себе верить? - сказал Нехлюдов, вступая в разговор. - Можно ошибиться» (430 - «Aie jaHe moïna шеггус sobie? - spyta! Niechludow wtrçcajqc siç do rozmowy. - Mozna siç pomylic» (523); «A между тем ясно Гершенно что дети и старые люди мрут оттого, что у «их нет « нет молока потому, что нет земли, чтобы пасти скотину и собирать «еб и сено, (226) - «Tymczasem jest caikiem jasne, ze dzieC1 ! starcy ^ taku mleka, a mieka nie'ma dlatego, * nie ma ziemi, na ktorej ^nabypasc bydb zbierac zboze i siano» (271); «Ищите царства божия и правды его а остальное приложится вам. А ищем остального и, очевидно, я

nZdl его>> (458) - «Szukajcie naprzöd krôlestwa boiego ! sprawredhwosc, jelo, a wszystko inné bçdzie warn przydane. A my szukamy wszystbego mnego

i oczvwiscie, nie mozemy znalezc» (555).

иГ лексических модификаторов к зоне ближнеи периферии в оригинальном тексте романа «Воскресение» относятся глаголы уметь/ суметь успевать / успеть, удаваться / удаться, глагольно-именное сочетание^ позволять / позволить себе, глагольно-именные сочетай- с

лексемами воз.о—ь, « ^ и их ^^¡^ невозможно, трудно / лег,о, го^в. Аналогичная зона в-ктеп евод представлена глаголами umiec, potrafic, chciec, zdqzyc, тгес, udac siç, dac Г Гольно-именным сочетанием с лексемой Р^ ™— pozwalac / pozwolic sobie, предикативами wolno, trudno / tatwo.

прилагательными mozliwy и gotôw.

Зона дальней периферии в русском тексте романа отличается разнообразием состава конституентов, включающих собственно модальные модификаторы (глаголы сметь, решаться / решиться, возбраняться, предикативы разрешено / запрещено) и несобственно модальные модификаторы (глаголы рисковать /рискнуть, знать, бояться, полагаться, привыкнуть, случиться, иметь-, предикативы стыдно, совестно; глагольно-именные сочетания с лексемами власть, грех, дух, надежда, основание, привычка, способность и ее производными; существительное порядок в функции предикатива), а также грамматические экспликаторы (отрицательные модально-бытийные предложения, побудительные конструкции).

Таким же разнообразием конституентного состава характеризуется рассматриваемая зона в тексте польского перевода, включающая как лексические модификаторы (собственно-модальные глаголы smiec, umozliwiac / uniemozliwiac, zdolac, pozwolic, zabraniac / zabronic, предикативы niepodobna, nie sposób, глагольно-именные сочетания с лексемами mozliwosc, moznosc, stan, sita и несобственно модальные -глаголы bac siç, decydowac siç, udac siç, Içkac siç, narazac siç, ryzykowac, starac siç, zdarzyc siç, wazyc siç, глагольно-именные сочетания с лексемами grzech, тос, nadzieja, odwaga, podstawa, zwyczaj, zdolnosc, фразеологизм nie da rady), так и грамматические (инфинитивные и побудительные конструкции) экспликаторы модального значения возможности. При этом особенностью модификаторов рассматриваемой зоны является их специализация на выражении отдельных частных значений возможности, зачастую осложненных дополнительными смысловыми и экспрессивными оттенками.

Во втором параграфе анализируется микрополе необходимости в оригинальном и переводном тексте романа «Воскресение».

Центр микрополя необходимости в оригинальном тексте романа «Воскресение» и в тексте перевода представлен группой лексических модификаторов, среди которых сложно выделить доминанту. Центральную зону микрополя необходимости в оригинальном тексте романа занимают краткое прилагательное должен, предикативы надо и нужно. В тексте перевода центр рассматриваемого микрополя также представлен тремя лексическими экспликаторами - предикативом trzeba, собственно модальным глаголом musiec и кратким предикативным прилагательным (po)winien, при этом польские ядерные модификаторы отличаются

большей специализированностью в выражении частных модальных значений необходимости. Так, предикативное прилагательное (po)winien, выявляющее семантику «долженствования, основанного на внутреннем сознании или понимании необходимости» [Кротовская и др. 2005: 478], актуализирует значение частного долженствования, детерминируемое понятием морального долга субъекта, а глагол musiec выражает «объективную необходимость, независимую от данного человека, которой он не в состоянии противостоять» [Василевская, Кароляк 1997: 272]. Ср.: «Я чувствую, что я перед богом должен сделать это» (172) = частное долженствование - «Czujç, ze wobec Boga powinienem to uczynic» (205); «"Вот не думала, не гадала, - тихо сказала Маслова. - Другие что делают -и ничего, а я ни за что страдать должна"» (121) = вынуждена - «"Nie myslalam, nie przypuszczatam - cicho rzekla Masiowa. - Co inni wyprawiajq -i nie, aja muszç cierpiec bez winy"» (144).

Предикативы надо и нужно наиболее продуктивны в качестве экспликаторов частного значения субъективно-объективной необходимости 'иметь потребность в выполнении действия. В тексте перевода их наиболее регулярными эквивалентами являются польский предикатив trzeba и безличная глагольная форма nalezy, относящаяся к зоне ближней периферии. Ср.: «И удивительное дело, что нужно для себя, он никак не мог решить, а что нужно делать для других, он знал несомненно» (234) - «I dziwna rzeez, w zaden sposób nie mógl rozstrzygn^c, со trzeba zrobic día siebie, natomiast wiedzial z calí} pewnoscia, со trzeba zrobic día innych» (280);«Марья Ивановна говорила, что из девочки надо сделать работницу, хорошую горничную, и потому была требовательна, наказывала и даже бивала девочку, когда бывала не в духе» (11) - «Maria Iwanowna mówila, ze z dziewczynki nalezy zrobic sluzacij, dobrq pokojôwkç, i dlatego byla wymagajqca, karala, a nawet czasem, gdy byla nie w humorze, bila dziewczynkç» (10).

Характерной особенностью модификаторов trzeba и nalezy является то, что в конструкциях с их использованием субъект не обозначается [см.: Рыболовлев 1989: 155, 166; Аскоченская 19986: 98], в то время как при использовании модификаторов надо и нужно субъект может быть обозначен именем или местоимением в дательном падеже. Вследствие этого в примерах с данными русскими модификаторами в тексте перевода их эквивалентами выступают иные языковые средства, например, модификаторы musiec и powinien, а также ядерный конституент микрополя

желательности - глагол chciec. Это обеспечивает сохранение субъекта высказывания в переводе, но в то же время вносит дополнительные модальные оттенки внешней необходимости, частного долженствования или желательности. Ср.: ««Масленникова Нехлюдову нужно было просить о двух вещах: о переводе Масловой в больницу и о ста тридцати бесписьменных, безвинно содержимых в остроге» (195) - «Niechludow musial prosic Maslennikowa o dwie rzeczy: o przeniesienie Maslowej do szpitala i o zaj?cie sprawq stu trzydziestu niewinnie trzymanych w wi^zieniu ludzi, którzy mieli nieprzedhizone paszporty» (233); «Но Нехлюдов, поглощенный своими мыслями, не обратил внимания на это и продолжал идти туда, куда шло больше посетителей, то есть в мужское отделение, а не в женское, куда ему нужно было» (148) - «Ale Niechludow, pogr^zony w myslach, nie zwrócil na to uwagi i szedl tam, dokqd szlo witjcej odwiedzaj^cych, tj. na oddzial m?ski, a nie na kobiecy, dok^d powinien byt isc» (177); «Старшой был менее строг, чем часовой, но зато особенно любопытен. Он непременно хотел знать, зачем Нехлюдову нужно видеть офицера и кто он, очевидно чуя добычу и не желая упустить ее» (391) -«Sierzant byl mniej surowy niz wartownik, ale za to bardzo ciekawy. Dopytywal si(j natarczywie, po со Niechludow chce widziec oficera i kim jest, widocznie czul zdobycz i nie chciat jej wypuscic z rqk» (473).

К зоне ближней периферии в тексте романа «Воскресение» относятся предикативное наречие должно, прилагательные необходимый, обязанный и их производные, глагол приходиться / прийтись, отрицательное местоимение не к чему и местоименные наречия незачем, нечего. В тексте перевода в качестве их эквивалентов выступают собственно модальный глагол chciec, безличная форма глагола nalezec — nalezy, несобственно модальный глагол miec, глагольно-именные сочетания с лексемой obowiqzek, прилагательное potrzebny в составе именной части сказуемого. Ближнепериферийные грамматические экспликаторы (конструкции с двойным отрицанием, инфинитивные предложения и побудительные конструкции) совпадают в оригинальном и переводном текстах романа.

Зона дальней периферии как в русском, так и в польском тексте романа представлена в основном лексическими модификаторами. В русском тексте это собственно модальные безличные глаголы надлежит, подобает, следует, стоит, предстоит-, краткое прилагательное нужен; страдательное причастие вынужден-, предикативные существительные время и пора\ глагольно-именные сочетания с лексемами дело, долг, резон-,

в тексте перевода - собственно модальный глагол móc, эксплицирующий совмещенное межполевое значение 'возможность + необходимость'; предикативы mozna, wolno и warto; несобственно модальные глаголы zobowiqzywac sip, безличные формы глаголов wystarczyé (wystarczyio) и wypadac / wypasc {wypada / wypadlo)\ страдательные причастия wskazany и zmuszony, предикативное существительное czas\ глагольно-именные сочетания с лексемами Ínteres, powód, bezcelowy, rzecz, potrzeba, koniecznosc. Конституенты дальнепериферийной зоны специализируются главным образом на репрезентации какого-либо одного частного значения необходимости. Анализ показал, что наиболее продуктивным значением конституентов данной зоны микрополя необходимости в тексте романа «Воскресение» и его польском переводе является долженствование.

В третьем параграфе рассматривается структурно-содержательный объем микрополя желательности.

В оригинальном тексте романа «Воскресение» центральную зону данного микрополя занимают модальные глаголы хотеть, желать, а также безличная форма глагола хотеть - хочется {хотелось). В тексте перевода центральная зона данного микрополя представлена модальным глаголом chciec и его безличной формой chcialo sip. «"Я жить хочу, хочу семью, детей, хочу человеческой жизни", - мелькнуло у него в голове, в то время как она быстрыми шагами, не поднимая глаз, входила в комнату» (444) - «"С/гс? ¿ye, chczalozyc rodzin?, miec dzieci, chct¿ zyc po ludzku" przemkn^lo mu przez mysl w chwili, gdy szybkim krokiem, nie podnoszqc oczu, wchodzila do pokoju» (538); «Нехлюдов бегал быстро, и ему хотелось не поддаться художнику, и он пустился изо всех сил» (49) - «Niechludow biegal szybko; nie chcial dac si<? zlapac malarzowi, wi?c puscil si? со sil» (56); «Она (Маслова. -О. Т.) вдруг, входя в коридор, почувствовала усталость, и ей захотелось спать» (8). - «Wchodzqc na korytarz poczula nagle znuzenie i zachcialo jej si§ spac» (7); «Англичанин кончил свои записи и желал осмотреть камеры. Нехлюдов, усталый и безучастный, пошел за ним (447) _ «Anglik skoñczyl tymczasem swoje notatki i chcial obejrzec cele. Niechludow, znuzony i obojijtny, poszedl za nim» (541).

План выражения зоны ближней периферии в оригинальном тексте романа «Воскресение» представлен преимущественно лексическими модификаторами, включающими собственно модальные глаголы стараться и пытаться, несобственно модальные глаголы собираться / собраться, решить, думать, а также глагольно-именные сочетания с

лексемами желание и намерение и их производными. К грамматическим модификаторам относятся отдельные глаголы в форме изъявительного наклонения.

План выражения ближней периферии в тексте перевода включает только лексические экспликаторы модального значения желательности: глаголы pragnqc, starac siq, myslec, zamierzac, postanowic, probowac, краткое прилагательное gotow и глагольно-именные сочетания с лексемами zamiar и ochota.

Почти все лексические модификаторы зоны ближней периферии микрополя желательности как в оригинальном тексте, так и в тексте перевода отличаются специализацией в выражении ими частных значений желательности. Например, модификаторы думать, решить, собираться, глагольно-именные сочетания с лексемой намерение и соответствующие им глаголы myslec, postanowic, zamierzac-, глагольно-именные сочетания с лексемой zamiar наиболее продуктивны как экспликаторы частного значения 'иметь намерение выполнить действие'.

Грамматические ближнепериферийные модификаторы, представленные в оригинальном тексте романа глаголами в форме изъявительного наклонения, в семантической структуре которых выявляется сема 'желание', в тексте перевода, как правило, передаются посредством лексического модального модификатора - глагола chciec. Ср.: «Несмотря на неожиданность и важность разговора нынче вечером с Симонсоном и Катюшей, он (Нехлюдов. - О. Т.) не останавливался на этом событии: отношение его к этому было слишком сложно и вместе с тем неопределенно, и поэтому он отгонял от себя мысль об этом» (422) -«Chociaz wieczorna rozmowa z Simonsonem i Katiusz^ byla nieoczekiwana i wazna, nie zastanawial si<? gl?biej nad tym wydarzeniem: uczucia, ktöre budzila w nim ta sprawa, byly zbyt zawile, a zarazem nieokreslone, i dlatego nie chciat

teraz о niej myslec» (511).

Зона дальней периферии микрополя желательности в оригинальном и переводном текстах романа «Воскресение» представлена исключительно лексическими экспликаторами. В русском тексте это собственно модальные глаголы намереваться, вызваться, замыслить, мочь; несобственно модальные глаголы готовиться / приготовиться, надеяться, пробовать, спешить, полагать, предполагать, предпочитать, жалеть, любить, согласиться-, глагольно-именные сочетания с лексемами готовность, правило, мысль, надежда; сочетание иметь в виду,

предикативы желательно, угодно, рад, жалко, тяжело, приятно / неприятно-, краткое прилагательное готов; предикативные существительные охота, лень. В польском тексте им соответствуют собственно модальные глаголы môc и usilowac-, несобственно модальные глаголы miec, wolec, spieszyc (siç), podjqc siç, przygotowywac siç, lubie, zalowac, spodziewac siç-, безличная форма nalezy, глагольно-именные сочетания с лексемами pragnienie, chçc, gotowosc, mysl, nadzieja; предикативы ¿al, ciçzko, przyjemnie / nieprzyjemnie; краткое прилагательное gotôw.

Все дальнепериферийные лексические экспликаторы характеризуются узкой модальной специализацией и выражают лишь какое-либо одно частное значение желательности. При этом наиболее продуктивным значением, эксплицируемым конституентами рассматриваемой микрополевой зоны, является частное значение ' иметь намерение выполнить действие', которое в тексте романа выражают собственно модальные глаголы намереваться, замыслить, вызваться и несобственно модальные глаголы готовиться, полагать, предполагать, жалеть, согласиться, краткое прилагательное готов, глагольно-именные сочетания с лексемами готовность, правило, мысль, иметь в виду.

В третьей главе «Русские экспликаторы ситуативной модальности и их польские эквиваленты как средство изображения духовной эволюции главных героев романа "Воскресение"», состоящей из двух параграфов, рассматривается текстовая функция экспликаторов значений ситуативной модальности (возможности, желательности, необходимости), выявляется их роль в изображении духовного пробуждения личности.

В первом параграфе анализируется текстовая функция рассматриваемых экспликаторов в раскрытии нравственного пробуждения Дмитрия Нехлюдова, прослеживается изменение общей динамики модального рисунка с "не хотел" и "хотел, но не смог" на "не могу, но должен", что находит выражение в противопоставлении экспликаторов отрицательной возможности экспликаторам необходимости: «За месяц тому назад Нехлюдов сказал бы себе, что изменить существующий порядок он не в силах <...> Теперь же он решил, что, хотя ему предстоит поездка в Сибирь и сложное и трудное отношение с миром острогов, для которого необходимы деньги, он все-таки не может оставить дело в прежнем положении, а должен, в ущерб себе, изменить его»(207) -«Miesiijc temu powiedzialby sobie; ze nie moze zmienic istniejqcego stanu

rzeczy <...> Teraz zas postanowit, ze chociaz czeka go wyjazd na Syberi^ i trudne, powiklane stosunki ze swiatem wi^zieñ, do czego niezb?dne sq. pieni^dze, nie moze pozostawic tej sprawy w dotychczasowym stanie, ale musi ów stan zmienic ze strat^ día siebie» (247).

Напряженную умственную работу, которой сопровождается духовное пробуждение Нехлюдова, передают глагол решить, глагольно-именные сочетания с лексемой решение, а также модификаторы намерение и намерен, эксплицирующие частное модальное значение желательности '(не) иметь намерение выполнить действие'. В тексте перевода им соответствуют глаголы postanowic, zamierzac и глагольно-именные сочетания с лексемами decyzja и zamiar, также реализующие семантику намерения. Ср.: «Я решил жениться на вас» (172) — «Postanowilem si$ z рапц ozenic» (205); «Он не переставая упрекал себя за то, что в то первое свидание не сказал ей главного — того, что он намерен жениться на ней, и теперь твердо решился сказать ей это» (171) - «Nieustannie wyrzucal sobie, ze za pierwszym widzeniem nie powiedzial jej о najwazniejszym — o tym, ze zamierza si$ z ni^ ozenic, i byi zdecydowany teraz jej to powiedziec» (204).

Во втором параграфе рассматривается роль экспликаторов значений ситуативной модальности в изображении духовного воскресения Катюши Масловой.

Психологическое развитие образа главной героини романа «Воскресение» слагается из двух противопоставленных друг другу процессов — ее нравственного падения и последующего духовного очищения, возрождения к новой жизни. Показательным представляется тот факт, что применительно к Катюше автором практически не используются экспликаторы долженствования, основанного на осознании необходимости выполнения морального долга. Важно отметить, что преимущественное использование экспликаторов значений желательности и возможности, а не долженствования помогает читателю почувствовать естественность процесса пробуждения героини к новой жизни. Ср.: «Она хорошенько не знала, какие свойства он (Симонсон. — О. Т.) приписывает ей, но на всякий случай, чтобы не обмануть его, старалась всеми силами вызвать в себе самые лучшие свойства, какие только она могла себе представить. И это заставляло ее стараться быть такой хорошей, какой она только могла быть» (382) - «Nie wiedziala dokladnie, jakie jej przypisuje zalety, ale na wszelki wypadek, zeby nie zawiesc jego zaufania, starala si§ ze wszystkich sil wyzwolic w sobie najlepsze cechy, jakie mogla sobie wyobrazic. Starala si§ byc

гак с!оЬга, ]ак 1у1ко игша1а» (461). В отличие от Нехлюдова Катюша не рефлексирует и «ее прозрение оказывается более цельным и устойчивым» [Л. Н. Толстой. Энциклопедия 2009: 45].

Значительную роль в раскрытии способности Катюши к духовному воскресению играет собственно модальный глагол мочь (тос в тексте перевода); эксплицируя в данном случае частное значение субъективной возможности 'иметь способность выполнить действие', он подчеркивает готовность героини к возвращению к жизни, обретению веры в себя и в перемены к лучшему. Ср.: «Маслова женским чутьем очень скоро догадалась об этом, и сознание того, что она могла возбудить любовь в таком необыкновенном человеке, подняло ее в своем собственном мнении» (381) - «Маз1о\¥а коЫесут ¡г^упйет Ьагско рп?с!ко Ю \vyczuta \ ^асЬтоэс, ¿е тоёЬ \vzbudzic гшЫс w гак шег\уук1ут сг!о\меки, рос!тоз1а we \vlasnych осгасЬ» (461).

В заключении излагаются основные результаты проведенного

исследования.

Ситуативная модальность как структурно-содержательный компонент функционально-семантической категории модальности выполняет важную функцию, раскрывая характер отношений между субъектом действия и действием с точки зрения возможности, необходимости или желательности его осуществления. Входя в состав функционально-семантического макрополя пропозициональной модальности, она также имеет полевую структуру, организованную по принципу центр - периферия, и выступает в

виде соответствующих микрополей.

План содержания функционально-семантического поля ситуативной модальности в оригинальном тексте романа «Воскресение» представлен набором частных значений, релевантных для составляющих его микрополей применительно к русскому языку в целом, и адекватно

передан в тексте перевода.

Центр микрополей возможности, необходимости и желательности как в оригинальном, так и в переводном тексте романа составляют модальные лексические модификаторы (глаголы и предикативы), отличающиеся модальной емкостью и стилистической нейтральностью. При этом большинство конституентов микрополей ситуативной модальности в тексте оригинала и в тексте перевода характеризуется общностью семантики, обусловленной генетическим родством русского и польского языков.

Внутриязыковые различия в функционировании модальных экспликаторов значений возможности, необходимости и желательности, выявленные в процессе анализа фактического материала, незначительны и обусловлены главным образом спецификой исторического развития лексико-семантической системы и грамматического строя русского и польского языков.

Расположение в зоне ближней периферии таких грамматических средств выражения модальных значений, как придаточные предложения цели, предложения с независимым инфинитивом и безмодификаторный риторический вопрос, традиционно находящихся на окраинно-периферийных позициях функционально-семантического поля ситуативной модальности в русском языке, свидетельствует о подвижности конституентов его микрополей. Подобную высокую продуктивность грамматических экспликаторов значений ситуативной модальности, и прежде всего модального значения возможности, можно считать особенностью идиостиля JL Н. Толстого, и ранее отмечавшейся исследователями.

Функционируя в рамках художественного текста, ситуативная модальность становится важным компонентом модальности как текстообразующей категории. Ее значения - значения возможности, необходимости, желательности, раскрывая в условиях целостного текста свой модально-оценочный потенциал, способствуют выражению авторского идейного замысла, авторских интенций, что весьма отчетливо выявляется при анализе духовной эволюции главных героев романа «Воскресение» - Дмитрия Нехлюдова и Катюши Масловой.

Основные положения диссертации отражены в семи публикациях автора общим объемом 3,1 п.л.:

1. Толстая O.A. Доминантные средства выражения модального значения возможности в романе JI.H. Толстого «Воскресение» и его польском переводе // Семантические процессы в языке и речи: Сб. науч. тр. аспирантов. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. С. 124 - 130 (0,45 п.л.).

2. Толстая O.A. План выражения модального значения желательности в романе Л.Н. Толстого «Воскресение» и его польских переводах // Язык -образование - культура - общество: от идеи к реализации: Материалы III межвуз. научно-практич. конф. М.: Пограничная Академия ФСБ России, 2010. С. 341 -347(0,45 пл.).

3. Толстая O.A. Имплицитные способы выражения модального значения возможности в романе JI.H. Толстого «Воскресение» и их эквиваленты в польском переводе // Семантические процессы в языке и речи: Сб. науч. тр. аспирантов. Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2011. С. 137-144 (0,5 пл.).

4. Алимпиева Р.В., Толстая O.A. Предикативное прилагательное должен как доминанта микрополя необходимости в романе Л.Н. Толстого «Воскресение» и его эквиваленты в польском переводе // Achievement of High School - 2011: Материали за VII Международна научна практична конференция. Т. 22. Филологични науки. Музика и живот. София: Бял Град-БГ, 2011. С. 18 - 24 (0,5 пл.).

5. Толстая O.A. Текстовая функция экспликаторов ситуативной модальности в романе Л. Н. Толстого «Воскресение» и его польском переводе // Philologia nova: лингвистика и литературоведение: Сб. статей молодых исследователей. Киров: Изд-во ВятГГУ, 2013. С. 99- 104 (0,35 пл.)

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, включенных в перечень ВАК

6. Алимпиева Р.В., Толстая O.A. Функционирование ядерных экспликаторов модального значения необходимости в романе Л.Н. Толстого «Воскресение» и его польском переводе // Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. 2010. Вып. 8: Филологические науки. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта. С. 28 - 34 (0,45 пл.);

7. Толстая O.A. Роль экспликаторов ситуативной модальности в изображении духовного пробуждения личности в романе Л.Н. Толстого «Воскресение» // Вестник Балтийского федерального университета, 2012. Вып. 8: Филологические науки. Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта. С. 7- 12 (0,4 пл.).

Толстая Ольга Алексеевна

Функционально-семантические особенности ситуативной модальности в романе Л.Н. Толстого «Воскресение» и его польском переводе

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 03.09.2013 г. Бумага для множительных аппаратов. Формат 60x90 V) Ризограф. Гарнитура «Тайме». Усл. печ. л. 1,5 Уч.-изд. л. 1,2. Тираж 90 экз. Заказ 127

Отпечатано полиграфическим отделом Издательства Балтийского федерального университета им. Иммануила Канта 236041, г. Калининград, ул. А. Невского, 14.

Текст диссертации на тему "Функционально-семантические особенности ситуативной модальности в романе Л.Н. Толстого "Воскресение" и его польском переводе"

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ БАЛТИЙСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ИММАНУИЛА КАНТА

0420136433;

На правах рукописи

ТОЛСТАЯ Ольга Алексеевна

ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СИТУАТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В РОМАНЕ Л.Н. ТОЛСТОГО «ВОСКРЕСЕНИЕ» И ЕГО ПОЛЬСКОМ ПЕРЕВОДЕ

10.02.01 - русский язык 10.02.19 - теория языка

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель: кандидат филологических наук, профессор

Р.В. Алимпиева

Калининград 2013

ВВЕДЕНИЕ.......................:...................................................................5

Глава I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ...............................14

§ 1. Модальность как языковая категория...............................................14

1.1. Модальность как объект изучения в лингвистике..................................14

1.2. Модальность с позиции функционально-семантического подхода.........18

1.3. Ситуативная модальность как структурно-содержательный компонент пропозициональной модальности.............................................................23

§ 2. Текстовая функция модальности......................................................28

2.1. Текстовые категории...................................................................28

2.2. Модальность как текстовая и текстообразующая категория..................30

2.3. Авторская модальность как модальность текста................................32

2.4. Специфика соотношения объективной и субъективной модальности

в тексте..............................................................................................34

§ 3. Сопоставительные исследования в современной лингвистике.................37

3.1. Проблематика современных сопоставительных исследований..............37

3.2. Перевод как объект сопоставительных исследований..............................41

Выводы..........................................................................................44

Глава II. МИКРОПОЛЯ СИТУАТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В ТЕКСТЕ

РОМАНА «ВОСКРЕСЕНИЕ» И ЕГО ПОЛЬСКОМ ПЕРЕВОДЕ.....................46

Вводные комментарии.....:................................................................46

§ 1. Структурно-содержательный объем микрополя возможности..................47

1.1. План содержания микрополя возможности.......................................47

1.2. План выражения микрополя возможности.......................................48

1.2.1. Состав и особенности функционирования экспликаторов центральной зоны................................................................................49

1.2.2. Состав и особенности функционирования экспликаторов

зоны ближней периферии.......................................................................56

1.2.3. Состав и особенности функционирования экспликаторов

зоны дальней периферии..................................................................................77

§ 2. Структурно-содержательный объем микрополя необходимости...............89

2.1. План содержания микрополя необходимости...........................................89

2.2. План выражения микрополя необходимости......................................92

2.2.1. Состав и особенности функционирования экспликаторов центральной зоны......................................................................................92

2.2.2. Состав и особенности функционирования экспликаторов

зоны ближней периферии.................................................................................99

2.2.3. Состав и особенности функционирования экспликаторов

зоны дальней периферии................................................................................109

§ 3. Структурно-содержательный объем микрополя желательности................116

3.1. План содержания микрополя желательности.....................................116

3.2. План выражения микрополя желательности..........................................117

3.2.1. Состав и особенности функционирования экспликаторов центральной зоны...............................................................................117

3.2.2. Состав и особенности функционирования экспликаторов

зоны ближней периферии...........................................................................123

3.2.3. Состав и особенности функционирования экспликаторов

зоны дальней периферии......................................................................131

Выводы...........................................................................................140

Глава III. РУССКИЕ ЭКСПЛИКАТОРЫ СИТУАТИВНОЙ МОДАЛЬНОСТИ И ИХ ПОЛЬСКИЕ ЭКВИВАЛЕНТЫ КАК СРЕДСТВО ИЗОБРАЖЕНИЯ ДУХОВНОЙ ЭВОЛЮЦИИ ГЛАВНЫХ ГЕРОЕВ РОМАНА

«ВОСКРЕСЕНИЕ».............................................................................142

Вводные коментарии........!.............................................................142

§ 1. Роль экспликаторов ситуативной модальности в раскрытии духовного

пробуждения Нехлюдова......................................................................142

§ 2. Роль экспликаторов ситуативной модальности в раскрытии духовного

«воскресения» Катюши Масловой.............................................................161

Выводы.........................................................................................172

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.................................................................................174

БИБЛИОГРАФИЯ................................................................................179

1. Теоретическая литература..............................................................179

2. Принятые сокращения...................................................................213

3. Источники..................................................................................215

ПРИЛОЖЕНИЯ...................................................................................215

Стремление осмыслить все в художест-* венном тексте как значимое настолько велико, что мы с основанием считаем, что в произведении нет ничего случайного.

Ю. Лотман

ВВЕДЕНИЕ

Настоящее диссертационное исследование посвящено анализу одного из компонентов функционально-семантической категории модальности - ситуативной модальности в романе Л. Н. Толстого «Воскресение» и его переводе на польский язык.

Языковая модальность - широкая и многоаспектная категория, «выражающая разные отношения высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого» [Ляпон 1990: 304] и обеспечивающая контакт высказывания с внеязыковой действительностью, вот уже более полувека «устойчиво сохраняется как признанный предмет дискуссий» [ТФГ 1990: 59] во многом потому, что «в лингвистике трудно отыскать термин, который охватывал бы более широкий круг разнородных языковых явлений, чем "модальность"» [Бергельсон 2005: 332]. В последние десятилетия интерес к рассматриваемой категории особенно возрос ввиду наблюдаемой в языкознании переориентировки с изучения «системного устройства языка» на анализ «смысловых и функциональных особенностей языковых единиц» [Устинов 2009: 5], при этом во главу угла исследователями ставится человеческий фактор, предполагающий «изучение языка в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью» [Сусов 1989: 9], когда «объединяющим началом становится фигура человека, говорящего лица» [Золотова 2001: 108].

В связи с тенденцией исследования языка как средства общения все большее значение приобретает функционально-семантический подход, дающий возможность рассмотреть по-иному способы репрезентации различных категорий в языке и исследовать функционирование грамматических единиц и категорий в динамике, то есть «во взаимодействии с элементами разных уровней языка, участвующими в выражении смысла высказывания» [Бондарко 1984: 89]. Так, «категория модальности детально рассматривается не только как категория грамматическая, имеющая свой семантико-смысловой план и определенный набор средств выражения, но одновременно и как категория стилистическая, способная активно функционировать при создании определенных художественно-выразительных средств, и как категория коммуникативно обусловленная, которая способна определять индивидуально-творческую манеру автора» [Устинов 2009: 9].

Не случайно поэтому изучение языковых явлений с точки зрения их функционирования в языке привлекло внимание лингвистов к модальности текста, ведь

лингвистическая интерпретация текстовых явлений в последние десятилетия приобрела очевидную коммуникативную направленность [Кухаренко 1979; Арутюнова 1981; Долинин 1985; Чернухина 1986; Никифоров 1993; Рогова 1993; Валгина 2004; Бабенко 2004; Левицкий 2006; Фатеева 2007], а текст стал рассматриваться как «продукт речи» [Тураева 1986: 124; см. также Бахтин 1986: 297 - 302; Бондарко 2001: 4 - 13]. Последнее обусловило «выход исследователей на анализ модальности на материале крупных текстовых структур при учете связанности явления модальности с трансляцией и синтезированием смысла как процессов, лежащих в основе человеческой коммуникации» [Пучкова 2009: 79]. Таким образом, полноценный семантический анализ категории модальности возможен только в плоскости ее функционирования в речи, в коммуникации, цельной смысловой единицей которой в настоящее время признается не отдельное высказывание и не их механическая совокупность, а текст [Колшанский 1978; 1983], являющийся единицей «реального речепорождения и речевосприятия», единицей, «соотнесенной с ситуацией» [Валгина 2004: 26]. Представляя собой отрезок речи, содержательно объ-

единяющий «минимальные единицы сообщения» в «более сложный языковой комплекс» [Русская грамматика 1980, т. 2: 83], текст способствует актуализации значений всех его единиц, в том числе модальных. В результате такого взаимодействия «текстовые категории не слагаются, а налагаются друг на друга, рождая некое единое образование, качественно отличное от суммы составляющих» [Валгина 2004: 12].

В последние десятилетия в рамках антропоцентрического направления современной лингвистики все больше специалистов обращается к изучению модальности художественного текста, характеризующегося «абсолютной антропоцентрич-ностью» [Бабенко, Васильев, Казарин 2000: 59], результатом чего стало появление целого ряда монографических и диссертационных исследований, а также многочисленных статей [см., например: Тураева 1989, 1994; J^drzejko 1988, 2000; Сергу-нина 1990; Мухтаруллина 1997; Федоровская 1997; Базалина 2001; Мещеряков 2001; Lapa 2003; Tutak 2003; Островерхая 2004; Трофимова 2004; Tofilski 2006; Алимпиева 2008; Бабенко 2009; Лопатюк 2009; Девина 2012]. Столь пристальный интерес исследователей к модальности текстов этого стиля обусловлен тем, что «художественный текст, являясь искусственно организованной структурой, материализованным фрагментом специфической гносеологической и национальной культуры этноса, передает определенную картину мира и обладает высокой силой социального воздействия» [Базалина 2000: 75]. «Именно на текстовом уровне со всей очевидностью обнажается подлинная природа и сущность категории модальности ... вскрываются закономерности ее функциональной реализации» [Макарова 2002: 32], поэтому вполне закономерно, что для рассмотрения модальности художественного текста в целом необходимо изучить, как данная категория реализуется в языке отдельных авторов.

Перспективным в данном направлении представляется исследование модальности на текстовом уровне в сопоставлении художественного текста с его переводами на иностранный язык. Особенно важен подобный анализ на материале близкородственных языков, какими являются языки славянской группы, поскольку

«сопоставительный анализ реализации категории модальности в близкородственных языках является необходимым условием для установления межъязыковых параллелей и определения степени эквивалентности переводческих соответствий» [Гребнева 2004: 6], а также способствует «выявлению как универсальных типологических средств выражения категории модальности» [Лопатюк 2009: 8], так и определению индивидуального своеобразия способов реализации модальности в сопоставляемых языках.

Сопоставительный аспект в исследовании модальности представлен преимущественно в работах, выполненных на материале русского и германских языков [см., например: Ермолаева 1978; Беляева 1985; Москалева 1988; Нечай 1999; Попова 2000; Базалина 2001; Гребнева 2004; Чибук 2004; Демидова 2005; Шлык 2006; Мерзлякова 2010; Островерхая 2008; 2012; Коковина 2012 и др.]. Исследований же, посвященных сопоставительному анализу модальности на материале русского и польского языков, сравнительно немного [см.: Аскоченская 1971, 1998; Rakoczy 1978; Koseska-Toszewa 1981; Рыболовлев 1989; Besters-Dilger 1997; Hansen 2001; Будняк 2004; Ваулина 20046, 2007; Puk 2005; Петрова 2007; Алимпиева, Бабулевич 2011а] ив большинстве их рассматриваются лишь отдельные фрагменты данной категории.

Цель данной диссертационной работы - установление функционально-семантической специфики реализации значений ситуативной модальности (возможности, необходимости, желательности) в романе Л. Н. Толстого «Воскресение» и его польском переводе.

Достижение цели диссертации осуществляется посредством решения ряда задач, в числе которых:

- описание структурно-содержательного объема микрополей ситуативной модальности в оригинальном и переводном тексте романа «Воскресение»;

- установление типологических признаков средств выражения рассматриваемых модальных значений в оригинальном и переводном тексте романа «Воскресение» и выявление их внутриязыковой специфики;

- рассмотрение текстовой функции экспликаторов значений ситуативной модальности.

Научно-методологической основой исследования являются положения, разработанные в области понятийных категорий [Мещанинов 1945; Потебня 1958; Есперсен 1968; Бондарко 1974]; функциональной и коммуникативной грамматики [Бондарко 1983, 1984, 2008; Золотова, Онипенко, Сидорова 1982; Гак 19856; ТФГ 1990; Шелякин 2001]; модальности [Виноградов 1950; Балли 1955; Золотова 1973; Ваулина 1988; Зеленщиков 1997а], сопоставительной лингвистики [Гак 1979, 1989; Ярцева 1981,1986; Гладров 1994, 2000 и др.].

Материалом для анализа послужили 5200 предложений-высказываний со средствами выражения ситуативной модальности (значениями возможности, желательности и необходимости), из оригинального текста романа Л. Н. Толстого «Воскресение» и из его польского перевода.

320]. Роман был воспринят «тысячами и тысячами людей» как «страстный призыв писателя к своим братьям - людям России и всего мира - к нравственному совершенствованию, доброте, человечности, самоотверженному служению народу» [Горная 1991: 101]. Именно этот роман Толстого, «проникнутый гневным отрицанием зла и светлой верой в духовные силы человечества, оказал особенно могучее

влияние на современников, людей из разных стран мира, вызвал наибольшее число откликов» [Там же]. В Польше роман «Воскресение» был встречен, по словам современников, с исключительным интересом [см. Григорьев 1964] и издан почти одновременно в трех разных переводах: два из них вышли в 1900 г. в Варшаве, а третий - в 1901 г. во Львове. Б. Прус, один из крупнейших польских писателей того времени, писал в своем в дневнике, что «Воскресение» - книга, исключительно близкая польскому читателю [см. Зетсгик 1954], а Элиза Ожешко, известная писательница и общественный деятель, называла «Воскресение» Толстого гениальным романом и рекомендовала его друзьям [см. Грибовская 1962].

Из существующих польских переводов данного произведения для анализа нами взят перевод Вацлава Роговича (\Vaclaw Наш выбор обусловлен тем фактом, что данный перевод является единственным переводом, выполненным по полному тексту романа; он неоднократно переиздавался и переиздается по сей день. Остальные же варианты переводов, выполненные другими переводчиками, не являются достаточно полными, поскольку в распоряжении последних были варианты текста, отредактированные цензурой (см. об этом, например, в предисловии Рышарда Лужного к двухтомному изданию писем Л. Н. Толстого на польском языке [ТоЫо] 1976]). Этот факт позволяет рассматривать перевод, В. Роговича как наиболее адекватный и точный. В процессе анализа мы также обращались к переводу Марьяна Пехаля (Мацап Р1есЬа1), вошедшему в единственное изданное в Польше собрание сочинений Льва Толстого [То^о] 1928 - 1930].

стого «Воскресение» и установлена ее функциональная значимость в тексте романа.

Текст диссертации на тему "Функционально-семантические особенности ситуативной модальности в романе Л.Н. Толстого "Воскресение" и его польском переводе"

Похожие темы диссертаций