автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.14
диссертация на тему: Функция сентенций в гомеровском эпосе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Функция сентенций в гомеровском эпосе"

На правах рукописи

Мостовая Вера Геннадиевна

ФУНКЦИЯ СЕНТЕНЦИЙ В ГОМЕРОВСКОМ ЭПОСЕ

Специальность 10 02 14 - классическая филология, византийская и новогреческая филология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2008

1967

003451967

Работа выполнена на кафедре классической филологии филологического факультета Московского государственного университета имени М В Ломоносова

Научный руководитель: доктор филологических наук

Аза Алибековна Тахо-Годи

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук Елена Васильевна Федорова пенсионер

кандидат филологических наук Ольга Владимировна Осипова ФГОУ философский факультет МГУ имени М В.Ломоносова

Ведущая организация: ФГОУ Институт восточных культур и античности

Российского государственного гуманитарного университета

Защита состоится «2fl~>> h-fJZb^^i^ 2008 г. в часов на заседании Диссертационного Совета Д501.001 82 при Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу 119991 ГСП-2, Москва, В-234, Ленинские горы, МГУ, 1-ый корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке имени A.M. Горького Московского Государственного Университета имени М.В. Ломоносова

008 г

Автореферат разослан Ученый секретарь

диссертационного совета /£>

кандидат филологических наук, доцент ^ Савельева О М.

Данная диссертация посвящена изучению функциональных особенностей употребления сентенций в гомеровском эпосе.

Актуальность исследования обусловлена тем, что эта тема до последнего времени оставалась мало изученной, хотя связь гомеровского стиля с риторикой и значимость для него сентенций отмечалась в науке неоднократно. Сентенции Гомера рассматривались в научной литературе в следующих аспектах: 1) как способ характеристики персонажей, 2) с точки зрения их грамматической и стилистической структуры, 3) с позиций социальной паремиологии1. Однако в существующих немногочисленных исследованиях сентенции «Илиады» и «Одиссеи» рассматриваются вне зависимости от жанрово-стилистической природы произведения, что лишает интересные наблюдения и выводы необходимой полноты и оставляет открытым вопрос об особенностях употребления сентенций в эпической поэзии.

Целью работы явилось выявление закономерностей в употреблении сентенций в «Илиаде» и «Одиссее». В исследовании решаются следующие задачи:

1 разработка критериев для выделения сентенций в тексте гомеровских поэм, 2. определение метода для исследования всех контекстов, в которых встречаются сентенции,

3 выявление и объяснение сходства и различия в функциях сентенций в гомеровских поэмах.

Материалом исследования послужили сентенции «Илиады» и «Одиссеи» в полном объеме.2 Научная новизна работы заключается не только в том, что в ней впервые в отечественном литературоведении сентенции Гомера становятся предметом исследования, но и в том, что в отличие от наших зарубежных предшественников мы рассматриваем сентенции «Илиады» и «Одиссеи» в функциональном аспекте и для анализа способов употребления сентенций в «Илиаде» и «Одиссее» привлекаем такие три определяющие характеристики гомеровского эпоса, как жанр, стиль и сюжет

Научно-практическая значимость работы. Результаты исследования могут использоваться:

1. при дальнейшем изучении эпического стиля Гомера;

1 Stickney Е. Les sentences dans la poésie grecque d'Homère à Euripide Paris, 1903; Ahrens E Gnomen m griechischer Dichtung (Homer, Hesiod, Aeschylus) Diss. Halle, 1937, Lardmois A Wisdom in Context the Use of Gnomic Statements m Archaic Greek Poetry. Ph D. diss Princeton University, 1995

2 В работе E Стикни рассматриваются лишь сентенции, встречающиеся в некоторых эпизодах «Илиады» и «Одиссеи», у Е. Аренса - 231 сентенция; наиболее полный список сентенций А. Ларденуа мы дополнили 6 сентенциями для «Илиады» и 8 сентенциями для «Олиссеи»

2. при анализе употребления сентенций в других произведениях эпического жанра, 3 в лекционных курсах и на семинарских занятиях, посвященных античной литературе и риторике

Метод исследования основан на достижениях отечественного литературоведения и классической филологии в области изучения поэтики художественного произведения и базируется на трудах M M Бахтина, M.JI Гаспарова, А Ф. Лосева, А.А. Тахо-Годи, Т.Ф. Теперик, Б.В. Томашевского и др.

Апробация работы. Результаты работы были представлены в качестве докладов на конференциях «Ломоносовские чтения» (МГУ, 2003), «Чтения памяти C.B. Семчинского» (Киевский Государственный Университет, 2006), «Сергеевские чтения» (МГУ, 2007), на конференции Античной комиссии Совета истории мировой культуры при Президиуме РАН «От Гомера до Нонна» (Дом А.Ф. Лосева, 2007), «VI Андреевские чтения» (УРАО, 2008), на заседании кафедры классической филологии (МГУ, 2006), а также в виде публикаций в различных изданиях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, четырех приложений и библиографии.

Во введении обосновывается актуальность темы, научная новизна исследования, формулируются цели и задачи исследования, дается обзор литературы по вопросу и определяются методологические принципы исследования.

Поскольку перед нами стояла задача описать функции 244 сентенций в гомеровском тексте, прежде всего, следовало определить критерии для классификации тех контекстов, в которых они встречаются. А. Ларденуа структурировал гомеровские сентенции по типу речей, в которых они произносятся, потому что этого исследователя интересовал социальный контекст в употреблении сентенций (т.е. отношения между говорящим и адресатом), а не роль сентенции в речах.3 Иной критерий применен Т.Ф. Теперик в диссертации «Функция сентенций в трагедиях Софокла»: при анализе материала исследователь использовала схему сюжетного деления трагедии на три элемента: эпический, лирический и драматический, предложенную M Л Гаспаровым 4 К эпическому тексту эта схема без изменений оказывается неприменимой, поскольку эпос и драма принципиально различны в жанровом плане.

Одним из широко обсуждаемых вопросов гомероведения является вопрос о композиции «Илиады» и «Одиссеи». Сторонники как устного, так и письменного

3 А Ларденуа. Указ соч, стр 3

4 Теперик Т Ф Функция сентенций в трагедиях Софокла. Авторферат дисс. на соиск. уч. степ канд наук М, 1984 —с 19

происхождения эпоса признают наличие неких воспроизводимых элементов или ситуаций в структуре эпического текста.5 Для того чтобы многообразие ситуаций не размыло общую картину, мы используем термин формальной школы, предложенный Б В Томашевским, «сюжетная ситуация».6 Здесь подразумевается элемент повествования, который влияет на развитие действия и характеризуется определенным расположением персонажей

Исходя из темы, объявленной в зачине поэмы, в «Илиаде» выделяются две группы базовых сюжетных ситуаций. «Битвы» (или группа А) и «Между битвами» (или группа В) Сюжет «Одиссеи» также состоит из базовых сюжетных ситуаций двух типов, связанных с темой произведения: «Пребывание героя на родине» (А) и «Пребывание героя на чужбине» (В).

Базовые типы сюжетных ситуаций не однородны: базовая группа сюжетных ситуаций «Илиады» «Битвы» реализуется в пяти вариантах: 1) поединки, 2) герои оказываются в неравном положении на поле боя, 3) герой покидает поле боя, 4) наступление; 5) битвы Базовая группа сюжетных ситуаций «Между битвами» представлена такими ситуациями, как: 1) совет вождей, народное собрание; 2) приход вестника, посольство, договоры; 3) разговоры воинов; 4) состязания, 5) семейные разговоры, 6) оплакивание, 7) собрания богов на Олимпе; 8) разговоры богов вне Олимпа.

Базовая сюжетная ситуация «Одиссеи» «Пребывание героя на родине» состоит из ситуаций. 1) встреча гостя, 2) пир, 3) сборы в дорогу; 4) обсуждение планов; 5) состязание, битва, 6) сон, 7) узнавание, 8) народное собрание. В базовой сюжетной ситуации «Пребывание героя на чужбине» повторяются первые шесть ситуаций предыдущей группы, но есть и свойственный только ей седьмой вариант ситуации приход вестника. Итак, в авантюрно-приключенческой «Одиссее» мы наблюдаем несколько иную картину по сравнению с героической «Илиадой». В «Одиссее» состав базовых сюжетных ситуаций более однороден, но они различаются между собой по своим функциям в сюжете, в то время как в ситуации «Пребывание героя на родине» герои стараются восстановить status quo, в ситуации «Пребывание героя на чужбине» цель Одиссея - возвращение домой, цель Телемаха - сбор сведений об отце. Поэтому изучение

5 West М L Prolegomena // Hesiod Works end Days. P. 1 - 91, Lohmann D Die Komposition der Reden in der Ibas Berlin, 1970

6 Томашевский Б В Теория литературы Поэтика - М. Аспект Пресс, 2001, стр 180, См также Михайлов П , Михайловский Б Сюжет //Литературная энциклопедия В 11 т - [М ], 1929-! 939 Т 11 -М Худож лит, 1939 -Стб 140-151

функции сентенций должно производиться с учетом ситуации употребления и ее связи с сюжетом каждой поэмы.

Поскольку в современном научном обиходе сосуществуют два термина' «гнома» и «сентенция», первая глава диссертации посвящена истории этих терминов в античной и современной литературной теории. Материалом для исследования послужили риторики Аристотеля, Деметрия, Гермогена, «Риторика для Геренния» неизвестного автора и «Образование оратора» Квинтилиана, а также современные отечественные и зарубежные словари по теории литературы.

Впервые как термин слово ууырг) засвидетельствовано в «Риторике» Аристотеля Этому термину посвящена 21 глава Н-ой книги, в которой Аристотель дает определение гномы и называет различные виды гномических высказываний. Он пишет, что ■уушц.т) -это «утверждение, которое относится не к отдельным случаям. ., но имеет общее значение, касается .. того, вокруг чего вращаются житейские дела, [она имеет в виду то], что можно избирать и чего должно избегать в своей деятельности».7

Главным образом, Аристотеля интересуют способы употреблений гномических высказываний и цели, которых может при этом достичь оратор, поэтому ему приходится остановиться на видах изречений и различиях в их употреблении. В этой же главе к гномам причисляются и изречения-загадки, и поговорки, но критерии, позволяющие сделать такое сближение, специально не оговариваются, и это представляет определенную проблему. Ведь в то время как изречения являются синтаксически законченными высказываниями, поговорки и загадки, которые приводит в качестве примеров Аристотель, самостоятельными предложениями не являются.

Особенность Аристотелевского подхода заключается в том, что терминологически значимым в отнесении того или иного высказывания к гномам является не формальный и «не содержательный момент высказывания, а его функциональная сторона», а именно -способность играть роль средства убеждения.8

Аристотель обобщает накопленный практикующими и преподающими риторами опыт и поднимается над уровнем решения частных проблем, стоящих перед оратором. Он строит риторическую систему как метод достижения определенной цели - убеждения слушателя и распределил виды убеждения речью следующим образом: «одни находятся в

7 Аристотель Риторика Пер Н Платоновой // Античные риторики Под ред АА Тахо-Годи М • Изд-во МГУ, 1978, стр 106

8 Теперик Т Ф Терминологический характер слова ^бтё «Риторике» Аристотеля // Античная культура и современная наука - М : «Наука», 1985 - с. 160

зависимости от характера говорящего, другие - от того или другого настроения слушателя, третьи - от самой речи Эти последние заключаются в действительном или кажущемся доказывании» (1356 а)9 Аристотель не отказывается от рассмотрения способов убеждения ad hominem и от говорящего, но ставит их в зависимость от главного способа, базирующегося на построении вероятных умозаключений.

Перипатетическая риторическая теория развивается в трактате Деметрия «О стиле» (ок I в н э), где дается характеристика четырех стилей речи: простого, величественного, изящного и мощного. В разделе о риторических приемах, способствующих созданию величавого стиля речи, Деметрий останавливается на случаях употребления высказываний с общим значением На эти рассуждения его наводит необходимость описать различные виды эпифонемы - концовки Когда Деметрий говорит об особой концовке речи и определяет эпифонему как украшающий оборот, способствующий величавости, то в качестве примеров приводит одну цитату из Гомера и одну - из Сапфо.

Поскольку Деметрий приводит два различных варианта эпифонемы, один из которых сентенция (цитата из Гомера), а другой таковой не является, то последующими разъяснениями он подчеркивает, что его интересует именно роль высказывания в речи, а не форма. Деметрий отграничивает эпифонему, завершающую речь с целью украшения, от двух других типов высказываний, которые читатель мог бы принять за эпифонему. Первый тип - это энтимема или логический силлогизм, которая употребляется для доказательства, то есть хотя она, как и эпифонема, может стоять в конце речи, функция ее иная. Второй тип сходных по форме высказываний - это гнома, которая употребляется в начале речи. Хотя Деметрий и не дает определения гномы, ясно, что он заговорил о ней потому, что с эпифонемой из его примера гному сближает обобщенная форма высказывания.

Иными словами, решающим фактором в терминологии Деметрия, в большей степени, чем у Аристотеля, является функция того или иного высказывания, а не его форма. Но, поскольку в отличие от Аристотеля Деметрий рассматривает не средства убеждения, а различные способы придания речи нужной стилистической окраски, его теория строится на основании иных критериев, и то, что у Аристотеля составляло сущность одного понятия, у Деметрия оказывается разведено по разным категориям

Риторический трактат Гермогена «Об идеях» (II-III вв. н. э.) говорит о различных качествах речи, влияющих на стиль. Хотя Гермоген идет по пути, отличному от метода Деметрия, высказывания с общим значением он также рассматривает в разделе,

9 Аристотель Указ соч. Стр 19

посвященном величавости (6 глава I книги). Как он пишет, «наиболее величавы те мысли (ёууокх), что высказываются о богах как о богах», «вторые по величавости мысли - это о богах как, по существу, о вещах», а мыслями «третьей степени величавости» он считает те, «что относятся к вещам, по природе божественным, но которые по большей части наблюдаются среди людей», или «все, что говорится о вещах в целом или в родовом смысле» 10

На основании этих цитат можно заключить, что ценностная иерархия Гермогена в данном случае основана на содержании (чего не было у Деметрия) и критерий обобщенности мысли является ее следствием, в то время как Аристотель начинает именно с формы и лишь затем касается содержания, вовсе не разбивая его на тематические группы Хотя Гермоген не употребляет в данном случае аристотелевского термина уусоцг), а пользуется словом ?л'уош, его определение мыслей «третьей степени величавости» соответствует определению уусоцт) у Аристотеля. Можно предположить, что он заменяет существующий термин синонимом потому, что как термин слово уушцт] употреблялось в том значении, в котором оно встречается у Деметрия, то есть для обозначения общей мысли, предваряющей речь.

Существенным отличием теории как Гермогена, так и Деметрия от теории Аристотеля является акцент на эстетическом эффекте речи, на возникающем у слушателей впечатлении красоты. Это отразилось на той роли, которую отводили поздние теоретики ораторской прозы высказываниям с общим значением, а именно - на создании эффекта величавости, то время как для Аристотеля основной функцией таких высказываний являлась функция убеждения, поскольку речь он считал инструментом познания и вследствие этого чувства слушателя ставил на второе место.

В римской риторической теории определение сентенции встречается в двух риторических трактатах. В «Риторике для Геренния» и в «Образовании оратора» Квинтилиана Если неизвестный автор «Риторики», школьного учебника, в разделе о сентенции практически дословно переводит аристотелевское определение гномы, то Квинтилиан подходит к вопросу об употреблении сентенций в ораторской речи совершенно по-другому

Термину «сентенция» посвящены первые 34 параграфа 5-ой главы УШ-ой книги трактата «Образование оратора». Квинтилиан пишет, что одно из значений слова сентенция является переводом греческого термина т^шцт) и обозначает общезначимое

10 Гермоген Об идеях, или видах слога Книга I Пер. Т В Васильевой // Вопросы классической филологии. ОгЕТЕМАТА Вып 8, М • Изд-во МГУ, 1984, стр 106-108

изречение (vox universalis), и это изречение хорошо употребить перед изложением вопроса (VIII 5 3) И это лишь одна из возможных функций сентенции Сентенция может быть частью энтимемы, началом или клаузулой эпихиремы, а также использоваться как восклицание или эпифонема (VIII 5 4) Полифункциональность сентенции Квинтилиан связывает с вариативностью ее структуры Он выделяет сентенции простые и те, которые снабжены пояснением, а также двойные сентенции, описывающие противоположные явления (VIII 5 4). Квинтилиан полагает, что можно найти столько видов сентенций, сколько существует фигур. вопрос, сравнение, отрицание, уподобление, противопоставление и т. д. (VIII 5.5)

Риторический вопрос «Какое такое преступление в употреблении хорошей сентенции? Разве она не помогает в изложении дела? Не волнует судью? не рекомендует говорящего9»11 (VIII.5 32) показывает, какими средствами располагает оратор это воздействие на чувства слушателя и создание образа говорящего Именно в этом смысле сентенция помогает изложению дела. По сравнению с Аристотелем Квинтилиан, как и другие представители эллинистическо-римской риторической школы, существенно смещает акценты, ведь для Аристотеля на первом месте стояла способность сентенции убеждать, апеллируя к разуму, поскольку сентенция выражает некие общие истины и положения

Как иллюстрацию к своим положениям Квинтилиан приводит 19 высказываний о частном и 14 высказываний с общим значением Возникает вопрос, какие у него были основания для смешения этих двух типов. И здесь обнаруживается определенная закономерность: когда Квинтилиан определяет сущность сентенции, то он иллюстрирует свои теоретические положения только высказываниями с общим значением. Что же их объединяет с высказываниями о частном? Сам Квинтилиан отмечает меткость, остроту приводимых примеров, следовательно, это то качество сентенции, которое не было отражено в определении. Помимо этого, за высказываниями о частном может подразумеваться нечто более общее Так, в истории о придворном Александра, которого подговаривали погубить царя, устроив пожар в Вавилоне, царедворец отвечает: «Я подожгу Александра, и на это будут смотреть с крыши7» (VIII 5.24), и его ответ подчеркивает мерзость предложения, которая всем очевидна. То есть такие высказывания вскрывают общие моральные принципы и в этом смысле являются vox universalis. Именно это качество подобных высказываний позволяет Квинтилиану, описывая различные случаи употребления сентенций, прибегать к высказываниям разного характера.

11 Здесь и далее перевод наш по изданию М Fabi Qumtiliani Institutionis Oratonae Libri Duodecim. Vols 1-2, ed M Winterbottom, 1970

Изменение содержания термина уусоцт] в античной риторике отражает развитие риторической науки Если у Аристотеля, который центральное место в риторике уделял логическим способам доказательства, ууо>цт| в первую очередь относилась к логическим средствам убеждения, то у поздних авторов, уделявших гораздо большее внимание проблемам стиля и композиции, приобретает эстетическую и композиционную

значимость и является признаком возвышенного стиля. При этом высказывания с общим значением относятся к разным риторическим приемам в зависимости от разницы в их функции.

В свою очередь, в римской риторической теории термин «сентенция» не столько изменял, сколько расширял сферу значений Это связано с тем, что в римской риторике превалировал формальный критерий - определение сентенции как общезначимого утверждения. Формальный подход позволил римским риторам объединять в рамках одного риторического приема высказывания сходные по форме, но выполняющие разные функции в речи.

Мы можем также сказать, что эти два принципа - формальный, которого придерживались римские теоретики красноречия, и функциональный, который доминировал в греческой теории при определении рассмотренных нами терминов, -проявились в том, что высказывания, не являющиеся высказываниями об общем, рассматривались как примеры гномы и сентенции. Это следует из того, что Аристотель видел в изречениях-загадках и поговорках тот же риторический прием, что и в гноме, поскольку они, обобщая ситуацию, могли использоваться в качестве средства убеждения. В свою очередь Квинтилиан, делающий акцент на форме высказывания и на эстетической значимости сентенции, относил к сентенциям удачно выраженную мысль, пусть даже частного характера, благодаря достоинствам ее словесного выражения.

Разнообразие определений в современной теории (мы рассмотрели 5 зарубежных и 5 отечественных словарей), имеет, как мы показали в этой главе, историческое объяснение: термин «сентенция» пришел в современные языки из римской риторической теории, где первоначально служил переводом греческого термина уусЬцт]. Однако и термин уушцт) не воспринимался одинаково в различных греческих риториках, и термин «сентенция» расширял свое значение, вследствие чего на современном этапе оказались возможны разные толкования их содержания.

В связи с разнообразием подходов к определению сущности термина «сентенция» или «гнома» возникает необходимость в ясной формулировке критериев для выделения сентенций в тексте гомеровских поэм. Этому вопросу посвящен первый параграф второй главы.

Как теоретические, так и практические - т.е. посвященные сентенциям в творчестве отдельных авторов - работы демонстрируют, что наиболее четким критерием для отнесения того или иного высказывания к сентенциям является формальный критерий Таким образом, сентенция понимается нами как высказывание об общем, а не о частном На основании этого критерия мы выделяем 109 сентенций в «Илиаде» и 135 в «Одиссее».

Анализ функций сентенций «Илиады», которому посвящены второй-четвертый параграфы второй главы диссертации, предварен подробным описанием распределения сентенций по песням и персонажам, а материал структурирован сообразно принадлежности к тому или иному типу сюжетных ситуаций и внутри каждого типа - по функциям

В сюжетных ситуациях «Битвы» (группа А) сентенции встречаются 38 раз, в том числе 3 раза в речи повествователя. Абсолютное большинство сентенций (20) относится к центральной ситуации этой группы - «Поединок», 9 сентенций связаны с ситуацией «Наступление», в прочих ситуациях количество сентенций колеблется от 2 до 4. Речи гомеровских героев, которые они произносят во время битвы, разнообразны, например, обмен оскорблениями с противником перед битвой, обсуждение с соратниками плана действий, речь-ободрение войска или обвинение в нерадивом отношении к битве etc. Каждая речь имеет свою определенную цель, которая обуславливает роль сентенции. Сентенциям группы А свойственно три функции: 1) средство убеждения (20 сентенций), 2) средство эмоционального воздействия (12) и 3) комментарий (5).

Сентенция как средство убеждения является многоплановым приемом. Все сентенции, встречающиеся в этом качестве в группе А, можно классифицировать сообразно целям, с которыми они произносятся. Таким образом, сентенции как средство убеждения употребляются как:

1) мотивировка совета Так, Нестор убеждает Диомеда повернуть коней к кораблям, когда перед их колесницей упала молния, мотивируя свой совет тем, что «даже очень сильный муж не может избежать замыслов Зевса, потому что тот гораздо сильнее» (VIII 143).

2) мотивировка предложения. Эней, видя что некий герой (а это был Диомед) истребляет троянцев и их союзников, предлагает Пандару сразить его из лука, если только перед ними не бог, и сентенция объясняет это ограничение (V.178).

3) мотивировка просьбы. Идоменей просит Нестора покинуть битву и прийти на помощь раненному Махаону. Он подкрепляет свою просьбу рассуждением о том, что «врач стоит многих других. .» (XI.514).

4) мотивировка возражения. Когда Пулидамас просит Гектора прекратить наступление, потому что Зевс послал им неблагоприятное знамение, Гектор категорически возражает против отступления, и мотивирует это общим рассуждением «Одно знамение лучшее - сражаться за отечество» (XII243)

5) мотивировка оправдания Парис, в ответ на упреки Гектора в недостаточном рвении в бою, оправдывается при помощи сентенции, говорящей о том, что «Выше сил невозможно сражаться, даже желая» (XIII787).

6) мотивировка приказа Аполлон приказывает Диомеду отступить и не идти против богов и подкрепляет свой приказ сентенцией о неравенстве богов и людей (У.441)

7) оценка. Когда Менелай просит у Зевса помощи в сражении и обращается к нему с вопросом, почему тот милостив к троянцам, ненасытным в сражениях, то дает своим соперникам крайне отрицательную характеристику. «От всего наступает чувство сытости, и от сна, и от любви, и от сладкой песни, и прекрасной пляски; и всякий желает насытиться ими, но не войной» (ХШ.636).

8) основание для дальнейших действий героя. Когда герой остается один на один с превосходящим его по количеству и по силам врагом, он принимает решение о том, продолжать ли ему бой или отступить. Одиссей в подобной ситуации остается, руководствуясь соображениями о том, что отступить может только трус (Х1.408)

9) ободрение. Аякс в битве у кораблей, где он показан как основной защитник судов, возбуждает дух у сражающихся воинов, убеждает их стоять и не отступать, поощряя воинов «Люди, берегущие свою честь, чаще остаются в живых, чем гибнут, к беглецам же не приходит ни слава, ни помощь» (ХУ.563).

Употребление сентенция как средства эмоиионачьного воздействия продиктовано стремлением повлиять на действия слушателя не на логическом уровне, а на уровне эмоциональном: так воинов рвущихся в бой вожди раззадоривают еще сильнее, а враги желающие сразиться на поединке, осыпают друг друга оскорблениями. В этой роли сентенция употребляется в трех вариантах-

1) для оскорбления соперника Диомед кричит ранившему его в руку Парису: «Ведь тупа стрела у мужа слабого и ничтожного» (Х1.390).

2) для распаления собственного боевого духа. Ахилл похваляясь победой над Астеропеем, кичившимся происхождением от реки Аксия, превозносит себя через родство с Зевсом- «Невозможно сражаться с Кронионом Зевсом» (XXI. 193)

3) для ободрения соратников После того, как троянцы нарушили клятвы, Агамемнон строит войска на битву и внушает им уверенность в победе. «Зевс не будет защитником лжецов» (IV 235) Сентенция в роли комментария встречается как в речи персонажей, так и в речи повествователя. Ее роль - прояснение того, о чем говорится в настоящий момент. Если это сентенция повествователя, то она призвана объяснить поведение героя или сложившуюся обстановку. Так объясняется, почему быстроногий Ахилл не мог убежать от преследующего его бога реки Скамандра (XXI.264). В речи персонажа сентенции в этой роли употребляются для прояснения позиции или поступка Гектор, соглашаясь на прекращение поединка с Аяксом, говорит, что это делает, потому что нужен ночной отдых (VII.293)

Именно в сюжетной ситуации «Поединок» можно наблюдать, как в речи персонажей проявляются все три выделенные нами функции сентенций в их различных модификациях. Эта особенность употребления сентенций в данной сюжетной ситуации связана с тем, что основным ядром ситуации «Битва» является ситуация «Поединок», в которой герои проявляют свою главную военную доблесть. Разнообразие функций сентенции в данном случае обусловлено не только тем, что поединок сопровождается ритуальным обменом речами до и после него, но и тем, что в поединок могут вмешиваться другие герои, подавая совет или возбуждая героев на бой

Более мелкие ситуации группы В («Между битвами») гораздо разнообразней, чем соответствующие ситуации группы А. Большая часть разговоров проходит в советах, собраниях и при переговорах, в разговорах с друзьями и родными. 71 сентенция, которые здесь встречаются, употребляются в следующих функциях: 1) как средство убеждения, 2) для выражения позиции говорящего (особенно при согласии), 3) как умозаключение из некоей ситуации; 4) как дидактический прием; 5) для выражения чувств говорящего (сожаления или благодарности). Большинство сентенций используется в качестве средства убеждения - 55. 7 служат для выражения позиции, 4 сентенции употреблены в качестве вывода из ситуации, 4 связаны с выражением чувств и воздействием на эмоции слушателя и 1 сентенция исполняет роль дидактического приема Этот факт объясняется тем, что основное содержание общения воинов между битвами связано с методом ведения войны и попыткой изменить в лучшую сторону создавшееся положение. Отсюда сентенция и получает свою основную функцию - средство убеждения. Поскольку как суждение, поданное в обобщенной форме, сентенция имеет вид всеобщего закона, то и различные советы, предложения, приказы etc., подкрепленные сентенцией, приобретают больший вес.

В сюжетных ситуациях «Между битвами» сентенция как средство убеждения может выступать в 12 вариантах. Шесть из них совпадают с теми, что встречаются в ситуациях группы А это 1) мотивировка совета, 2) мотивировка предложения; 3) мотивировка просьб, 4) мотивировка возражения; 5) мотивировка оправдания; 6) оценка

Варианты функции «средство убеждения», которые встречаются только в ситуациях группы В следующие.

7) мотивировка принятого решения Агамемнон, несмотря на то, что Ахилл сильно на него разгневан, решил послать к Ахиллу посольство с дарами. Свое решение он мотивирует тем, что надеется на примирение, поскольку «только Аида нельзя ни тронуть, ни умолить, поэтому он у людей и самый враждебный (ненавидимый) из всех богов» (IX.158).

8) мотивировка покаяния. Агамемнон в собрании старейшин признает свою вину перед Ахиллом, потому что «многих народов стоит муж, любимый Зевсом» (IX. 116)

9) мотивировка приказа, требования. Менелай принимает вызов Париса сразиться на поединке, однако хочет, чтобы перед тем клятву принес именно Приам, а не Парис или Гектор, поскольку «умы молодых людей всегда ветрены, старик, будучи с ними, одновременно смотрит вперед и назад, чтобы вышло как можно лучше для обеих сторон» (III 108.)

10) мотивировка согласия. Агамемнон соглашается на временное перемирие с троянцами ради погребения умерших, так как считает, что «никакой скупости по отношению к мертвым быть не может.. » (VII.409)

11) мотивировка утешения. Ахилл, изумленный появлением плачущего Приама в своей палатке и тронутый его речью и слезами, плачет сам, вспоминая отца и погибшего Патрокла; он утешает Приама и просит его не плакать, так как «ни к чему не приводит холодный плач - так ведь назначили боги несчастным смертным жить в страданиях, а сами они беззаботны» (XXIV.524).

12) мотивировка обвинения. Аполлон в собрании богов обвиняет Ахилла в жестокости и отсутствии стыда из-за того, что он надругается над телом Гектора, печалясь о погибшем друге. В своей речи Аполлон говорит о том, что люди находят утешение, оплакав и более близких, и что Ахилл тоже должен так поступить, потому что «Мойры дали людям стойкий дух» (XXIV.49)

Сентенция в «Илиаде» сопутствует выражению чувств, которые испытывает в определенный момент герой. В данном случае это не средство убеждения, а средство выражения состояния героя. Так, Посейдон благодарит Ириду за хороший совет, говоря, что это «хорошо, если вестник разумен» (XV.207).

Как дидактический прием сентенцию использует Нестор, обучая сына тонкостям мастерства возницы, он говорит, что только расчетом можно взять верх над соперником. (XXIII315).

Сентенция употребляется дпя выражения позиции говорящего. Ахилл соглашается с повелением Афины не нападать на Агамемнона, потому что считает, что боги прислушиваются к тому, кто им послушен (1.218)

Также сентенция может служить обобщенным умозаключением из некоей ситуации. Когда Ахилл пытается обнять душу Патрокла и ему не удается этого сделать, он приходит к выводу о том, что «есть в доме Аида некая душа и образ, но нет у них тела» (XXIII 102)

В пятом параграфе второй главы рассматриваются случаи повторов сентенций в «Илиаде». Вопрос об употреблении повторов очень важен, он рассматривается в науке в связи с проблемой происхождения гомеровского эпоса, так как повторы и формулы восходят к фольклорному наследию. В «Илиаде» встречается 7 повторяющихся сентенций12. Они воспроизводятся всегда в сюжетных ситуациях одной группы, однако только в одном случае мы можем отметить полное совпадение функции у таких сентенций (V.531 = XV.563) В остальных случаях, даже когда сентенция сохраняет за собой роль средства убеждения, она может быть употреблена в разных его проявлениях. И кроме того, при повторе сентенции возможно изменение стилистической окраски - от серьезной к иронической (XIII 115 = XV 203)

Итак, в батальных сценах встречается чуть больше трети всех сентенций «Илиады» (38), при том, что общее соотношение объема групп «Битвы» и «Между битвами» обратное, две трети поэмы уделены именно описаниям битв. С точки зрения функций сентенций группа В также более разнообразна, чем группа А В группе В мы выделили такие функции сентенций, как: 1) средство убеждения, 2) выражение позиции говорящего (особенно при согласии), 3) выражение умозаключения из некоей ситуации, 4) дидактический прием, 5) выражения чувств говорящего (сожаления или благодарности). В группе А их всего три' 1) средство убеждения; 2) эмоциональное воздействие, 3) комментарий.

Кроме того, в группе В сентенция как средство убеждения может выступать в 12 качествах, а в группе А сентенция как средство убеждения представлена 8 вариантами. Несомненно, большее разнообразие как функций, так и их модификаций связано, во-

12 V.531 = XV.563, XI 801 = XVI.43 = XVIII 201, XI.793= XV.404, VII282= VII.293, XIII 115 = XV 203, XVII 32 = XX 198 и XVI 688 = XVII176.

первых, с большим количеством сентенций, представленных в соответствующих группах, а во-вторых, с характером сюжетных ситуаций, в которых они присутствуют Советы вождей, народные собрания требуют большей словесной изощренности, чем битвы. Кроме того, на представленную нами картину распределения сентенций по сюжетным ситуациям влияют и характеры героев, как говорящих, так и выслушивающих. Одиссей, который активно влияет своими советами на дальнейшее развитие действия во время различных собраний, значительную часть сентенций произносит при переговорах с Ахиллом и только одну - на поле боя, причем, что характерно для этого героя, в момент принятия решения.

В третьей главе рассматриваются функции сентенций «Одиссеи». Как и во второй главе анализ функций сентенций поэмы предварен подробным описанием распределения сентенций по песням и персонажам (параграфы первый - второй), а материал структурирован сообразно принадлежности к тому или иному типу сюжетных ситуаций и внутри каждого типа - по функциям (параграфы третий - четвертый).

Анализ 135 сентенций показал, что в сюжетных ситуациях «Пребывание героя на родине» (группа А) и «Пребывание героя на чужбине» (группа В) употребляется практически равное количество сентенций (67 для группы А и 66 для группы В), хотя объем ситуаций, относящихся к типу «Пребывание героя на родине», несколько больше. Следует заметить, что при этом внесюжетные ситуации, которые встречаются в «Одиссее» и в которых мы встречаем сентенции, возникают по ходу развития второго типа ситуаций Однородность состава базовых типов ситуаций определила сходство функций сентенций, которые в них встречаются. Сентенция в обоих типах сюжетных ситуаций выполняет по восемь функций: 1) средство убеждения - 37 и 30, 2-3) прояснение собственной позиции, необходимое для ясности речи и комментарий к чужим поступкам -19 и 27; 4) выражение чувства - 3 и 1; 5) композиционный прием - 3 и 3; 6) выражение насмешки, оскорбления - 2 и 1, 7) дидактическая функция - 1 и 2, 8) резюмирующая функция - 1 и 2.

В сюжетных ситуациях группы А и В сентенция в качестве средства убеждения может выступать как.

1) мотивировка поступка, позиции героя. Так Одиссей, решая вместе с Евмеем заходить ли им в дом, где пируют женихи, вместе или порознь, предлагает Евмею зайти одному, чтобы его не бранили за нового нахлебника. Поскольку Одиссей больше боится за Евмея, чем за себя, он поясняет это сентенций, говорящей, что нет ничего страшнее голода, а ко всему остальному можно притерпеться (XVII. 286).

2) мотивировка приказа или требования. Когда Пенелопа требует, чтобы женихи покинули ее дом и сватались бы к ней по обычаю, Лнтиной ей отказывает, но требует, чтобы она приняла их подарки, и объясняет свое требование сентенцией «Нехорошо отвергать подарки» (XVI 11,287)

3) мотивировка совета. Афина советует выспаться перед тяжелым днем Одиссею, который не может уснуть, терзаемый раздумьями, как ему одному справиться с таким количеством врагов и потом избежать неприятных последствий, потому что «тяжело, всю ночь бодрствуя, нести стражу» (ХХ.52).

4) мотивировка предчожения. Вестник Медонт просит женихов оторваться от игр зовет их к столу, потому что «Совсем не плохо вовремя сесть за обед» (XVIIЛ76)

5) мотивировка просьбы. Во время разговора с Пенелопой Одиссей, которого она не узнает, пока он выглядит как нищий, просит Пенелопу не расспрашивать его о доме, потому что от грустных воспоминаний у него наворачиваются на глаза слезы, а он не может позволить себе плакать в чужом доме. Просьбу он сопровождает сентенцией «плакать беспрерывно - дурно» (XIX. 120),

6) мотивировка отказа Телемах, вернувшись из путешествия, приходит первым делом к Евмею и встречает там нищего Евмей просит принять странника под свое покровительство, но Телемах отказывается Не зная, кто перед ним, он говорит, что не позволит страннику идти в город, потому что боится, что не сможет защитить его от женихов, так как «Тяжело совладать со многими даже сильному мужу, потому что они гораздо сильнее» (XVI.88 )

7) мотивировка возражения. Евримах на собрании итакийцев выступает с резким возражением Алиферсу, который пытается усмирить дерзких женихов Пенелопы, по полету птиц предрекая близкое возвращение Одиссея и расправу над женихами. Евримах на это отвечает, что «Много птиц летает в лучах солнца, но не все вещие» (11.181).

Особые случаи реализации функции убеждения у сентенций в группе А:

8) мотивировка недоверия, сомнения. Пенелопа рассказывает страннику свой сон, в котором орел нападает на ее любимых гусей и просит не горевать, потому что гуси - это женихи, а орел - сам Одиссей, который скоро вернется домой и расправится с женихами. И хотя значение сна прозрачно, она сомневается в его истинности, так как «бывают сны невероятные и пустые, и не все сбывается у людей» (Х1Х.560).

Особые случаи реализации функции убеждения у сентенций в группе В.

9) аргумент обвинения Пока Телемах гостит у Менелая, Пенелопа узнает от Медонта о заговоре женихов против сына. Она выходит к ним в залу и обвиняет в нечестии: «Нечестиво замышлять друг другу беды» (XVI423).

В ситуации В возрастает роль сентенции как способа прояснения собственной позиции и как комментария к чужим поступкам, необходимое для ясности речи Это связано с тем, что в ситуациях группы В «Пребывание героя на чужбине» персонаж оказывается в более благоприятной атмосфере, и потому, в этой ситуации чаще рассказываются истории о прошедших событиях, которые герои снабжают различными комментариями. Так, с помощью сентенции в рассказе на пиру у Алкиноя Одиссей объясняет слушателям, почему он не хотел оставаться ни у Кирки, ни у Калипсо, «нет ничего слаще родины и родителей, даже если живешь далеко в изобильном доме в чужой земле отдельно от родителей» (IX.34) А Менелай рассказывает Телемаху, почему боги противились его возвращению на родину «Боги всегда хотят, чтобы помнили об их повелениях» (IV.353).

Сентенция используется как способ выразить чувства благодарности, сочувствия или негодования. Так, пастух Филойтий, обратившись к нищему в доме Одиссея, выражает сочувствие тем, что с ужасом представляет себе, как и его царя могла постигнуть такая же участь, «боги унижают странников, коль скоро и царям они выпрядают несчастья» (XX 195)

Некоторые персонажи используют сентенцию, чтобы больнее оскорбить противника. Когда козопас Меланфий набросился с оскорблениями на Евмея и нищего, Евмей обращается с молитвой к нимфам ускорить возвращение Одиссея, который бы расправился с козопасом. Свою молитву он заканчивает оскорблением противника «Плохие пастухи портят стада» (XVII246).

В трех ситуациях персонаж, обращаясь к собеседнику, занимающему зависящее от него положение, обращается к нему с наставлением. В такой речи функция сентенции -дидактическая функция. Так Навсикая отвечает на речь Одиссея, в которой он, щедро одарив девушку комплиментами и пожеланиями счастья, просит у нее одежду и спрашивает дорогу в город. Навсикая, отметив разумность странника и сделав вывод о его благородном происхождении, говорит Одиссею, что он должен терпеть страдания, потому что превратности судьбы находятся в воле Зевса. (VI. 188)

Небольшое количество сентенций в поэме являются результатом рассуждения героя над сложившейся ситуацией, поэтому функцию таких сентенций можно назвать резюмирующей Когда странник отказывается прийти к Пенелопе, надеющейся у него разузнать что-нибудь об Одиссее, она строит предположения, почему нищий не принял ее приглашение. Поскольку она считает, что основным мотивом отказа для него является стыд, она полагает, что ему, должно быть, трудно живется, но выражается эта мысль в форме обобщения. «Из стыдливого человека получается плохой нищий» (XVII.578).

Наконец, шесть сентенций появляются в речах персонажей либо в конце, либо в начале их речи, при этом служат либо для того, чтобы начать рассказ, либо употребляются для того, чтобы положить конец разговору. В данном случае можно говорить о композиционной функции сентенции. В такой роли мы встречаем сентенцию, которая предваряет рассказ Одиссея о его страданиях и невероятных приключениях «нет ничего приятней, чем когда всем народом владеет радость Пирующие, сидя друг подле друга, в домах слушают певца, а рядом столы, полные хлеба и мяса, черпая из кратера, виночерпий разносит вино и разливает по кубкам» (1Х.5).

Функции сентенции в тексте поэмы определяет не только характер сюжетных ситуаций, но и временная соотнесенность содержания рассказа с моментом речи. Поскольку сюжет «Одиссеи» представлен как рассказ в рассказе, значительная часть содержания поэмы (странствия Одиссея, Менелая и Нестора) отнесена в прошлое по отношению к событиям, которые являются обрамлением представленной в рассказах персонажей истории. Рассказ героя о прошедших событиях можно представить в двух планах: первый ориентирован на его слушателей, второй план - это речи героев рассказа. В «Одиссее» в рассказах о прошлом сентенции чаще выступают в роли комментария, то есть адресованы именно окружению рассказчика.

Проникновение сентенции в речи различного характера, в том числе в речь повествователя, говорит о том, что сентенция как художественный прием является органичной чертой стиля поэмы. Это подтверждается и тем, что сентенции встречаются в речах персонажей, которые являются действующими лицами внесюжетных ситуаций, например боги из песни Демодока и Посейдон в рассказе Тиро. И даже здесь, хотя сентенций немного, все они выполняют каждая свою функцию.

В шестом параграфе рассматривается другая особенность употребления сентенций в «Одиссее» - повторы восьми сентенций в тексте поэмы13. Повторяющиеся сентенции всегда воспроизводятся в этой поэме в идентичных ситуациях (даже один персонаж может дважды произнести одну и ту же речь, в состав которой входит сентенция), и при повторе функция сентенции не меняется. Несомненно, это связано с тем, что качественно остается прежним состав действующих лиц. разговаривают отец и сын, гость и хозяин, сын и мать и т.д. Единственное изменение происходит там, где расстановка сил становится иной: состав участников сцены «царевна - служанки - странник» изменился на «свинопас -странник» (У1.207 и Х1У.57)

15IV319 = IV 468, УЛОЗ = У.137, VII. 310 = УМЛ\, IV 837 = XI464, XVI. 294 = XIX 13, VI207 = XIV 57, XVIII174 = XIX. 120,1.358 = XXI 352

Иными словами, в «Одиссее» обмен речами подчиняется регламенту, подходящему к каждой ситуации, и функция сентенций в речи персонажей зависит как от ситуации, так и от состава ее участников Так же на употреблении сентенций отражается связь того или иного типа речи со способом сюжетной организации поэмы.

Четвертая глава диссертации посвящена сравнительному изучению функций сентенций в «Илиаде» и «Одиссее» Поскольку употребление сентенций, как было показано в двух предыдущих главах, связано с характером сюжетных ситуаций, составом их участников и временной организацией повествования, компаративный анализ проводится с учетом особенностей сюжетосложения, организации художественного времени и жанровых особенностей каждой поэмы.

В сюжетосложении «Илиады» и «Одиссеи» можно обнаружить как черты сходства, так и глубокие различия В «Илиаде» 10 лет осады Трои показаны сквозь призму событий последнего, десятого войны, которые охватывают 51 день, но из речей персонажей мы узнаем и о причинах войны, и о том, что до нее в Трою приезжали Менелай с Одиссеем, и о многочисленных пророчествах, данных героям при сборах на войну, а также о том, что после описанных событий в поэме главного героя, Ахилла, ждет гибель В «Одиссее» сюжетное время ограничивается 40 днями последнего, десятого года странствий героя, которые проходят с момента совета богов и посещения Афиной Итаки до примирения итакийцев после расправы над женихами. Между тем десять лет скитаний, которые составляют фабулу произведения, показаны в рассказе самого Одиссея на последнем его этапе возвращения домой.

Однако на этом сходство в построении сюжетов двух поэм заканчивается Сюжет «Илиады» сконцентрирован вокруг одного эпизода - ссоры Ахилла и Агамемнона и ее последствий, он развивается линейно, и вся предшествующая история войны становится известна благодаря отдельным вкраплениям в основное повествование, будь то каталог кораблей или предсказание Калхаса о десятилетней осаде Трои

Сюжет «Одиссеи» относится к другому типу, это так называемый хроникальный сюжет, где, в отличие от концентрического сюжета, связанного с развитием одной-единственной сюжетной линии, сосуществуют несколько равноправных линий, разворачивающихся вокруг разных событий.

Другой существенной чертой, отличающей сюжет «Одиссеи» от сюжета «Илиады», является организация повествования как рассказ в рассказе: о долгих странствиях Одиссея мы узнаем из его рассказа на вечернем пиру во дворце у Алкиноя. Поскольку 4 песни (IX-XII) - это рассказ Одиссея о его странствиях, так называемая ретроспектива, то Одиссей

выступает в двух ипостасях' Одиссей-герой повествования и Одиссей-рассказчик. Жизнь героев «Одиссеи» проходит в двух временных пластах, один из них (прошлое рассказа) поддается оценке, комментированию со стороны рассказчика, служит способом показать себя, а другой - настоящее, в котором живут гомеровские герои, изображается повествователем как эпическое прошлое. В связи с этим сентенции, встречающиеся в речах персонажей, не только обозначают ситуации, относящиеся к настоящему, как это происходит в героической «Илиаде» (например, на советах, принимая решения, или в битве, ободряя воинов) - в «Одиссее» сентенции относятся и к прошедшим событиям, и тогда их функция состоит в том, чтобы комментировать случившееся.

На характер развития действия повлиял не только способ сюжетной организации, но и жанровые особенности произведений: в героической «Илиаде» предметом изображения являются военные подвиги героев и, хотя конфликт проистекает из противостояния вождей-союзников, в центре повествования находятся битвы противоборствующих сторон. Поэтому базовые сюжетные ситуации «Илиады» можно представить как «Битвы» и «Между битвами» В авантюрно-приключенческой «Одиссее» основным достоинством героя оказывается не только и не столько его физическая мощь, сколько интеллектуальное превосходство. Как и герои «Илиады», герои «Одиссеи» ищут славы, но это слава иного рода: это признание разумности и добропорядочности. Так, Афина посылает Телемаха в Спарту и Пилос, чтобы он снискал себе славу среди друзей Одиссея, а Пенелопа, принимая в своем доме странника и оказывая ему знаки внимания, говорит, что гостеприимство приносит людям добрую славу Соответственно, конфликт в «Одиссее» носит совершенно иной характер. Как показывают исследования, сюжет «Одиссеи» опирается на два фольклорных мотива: поиски отца сыном и прибытие мужа (жениха) на свадьбу жены (невесты), которые приобретают у Гомера новую глубокую трактовку.14 Движущим фактором в развитии сюжетной линии «возвращение Одиссея» служит страстное желание героя оказаться на родине. Поскольку на протяжении всей поэмы ощущается противопоставление странствий и жизни в родном доме (в том числе на уровне тематики сентенций), важным для выделения базовых сюжетных ситуаций «Одиссеи» является признак, который можно назвать географическим, хотя по сути он связан с обретением желанной цели.

14 Пропп В Я Эдип в свете фольклора // Пропп В Я. Фольклор. Литература История. - М.: Лабиринт, 2002, с 31, Фрейденберг О.М Поэтика сюжета и жанра - М Лабиринт, 1997, с 232, Ярхо В Н «Одиссея» — фольклорное наследие и творческая индивидуальность // Гомер Одиссея М Наука, 2000, с 289-329

Принадлежность «Илиады» и «Одиссеи» к разным вариантам эпоса не только обусловила различие в характере соотношения сюжетных ситуаций, но и повлияла на особенности системы персонажей каждой поэмы Если герои «Илиады» - это вожди и боги, то в «Одиссее» не только работники и домашняя челядь фигурируют как заметные персонажи, но, что гораздо знаменательней, в некоторых эпизодах они обретают голос в своей совокупности. И группа персонажей, будь то женихи, боги или циклопы, вступает с героем в диалог, дает герою совет или оценивает его поступки, используя для этих целей объективизирующие высказывания (в чем, возможно, наблюдаются элементы, характерные для будущего драматического жанра)

Употребление сентенций в речах отдельных персонажей не является типизированным приемом Главный герой «Илиады» Ахилл вовлечен равным образом в разные типы сюжетных ситуаций, и сентенции встречаются в его речах как на советах, так и в битве. Ситуации, в которых Ахилл произносит сентенции, всегда связаны с его личными переживаниями (на поединке это самовосхваление, при переговорах -отстаивание собственной позиции разгневанного человека) или вызваны нахлынувшими воспоминаниями об отце. Потеря друга комментируется два раза, но ни разу мы не встречаем Ахилла ободряющим войско

В «Илиаде» сентенции Агамемнона всегда обращены к группе персонажей: в речах, произносимых в ситуации «Битвы», они служат средством эмоционального воздействия и употребляются царем для ободрения войска; в тех речах, что произносит Атрид на собраниях, семь сентенций употребляются как средство убеждения.

В отличие от Агамемнона и Аякса, которые ободряли воинов сентенцией, говорящей о военной доблести (у.531, ХУ.563), Гектор ободряет воинов, указывая на слабость врага, посланную Зевсом (ХУ.489)

Нестор, самый опытный и мудрый герой Гомера, в «Илиаде» выступает как советчик, от мнения которого зависит стратегия битвы, в связи с чем сентенция в его речи в основном играет роль средства убеждения, в «Одиссее» перед нами радушный хозяин, давний друг отца Телемаха, принимающий у себя в гостях юношу. Нестор рассказывает Телемаху о возвращении из-под Трои и судьбах отдельных героев, и потому сентенции, встречающиеся в его речи, выполняют оценочную функцию с оттенком резюме и комментария к рассказу.

Одиссею принадлежит не только самое большое количество сентенций «Одиссеи» (37), но и как персонаж «Илиады» он произносит больше сентенций, чем кто-либо другой (16). Благодаря более позднему вхождению героя в цикл троянских сказаний в образе Одиссея можно видеть черты, объединяющие как героизм древнего эпоса, так и более

поздние достоинства. Он один из самых храбрых и жестоких воинов, и он же более всего ценит мирную жизнь в кругу семьи и процветающего народа, преодолевает невероятные препятствия, чтобы стремится попасть на родину и встретиться с семьей, Одиссей как искусный оратор использует сентенцию в качестве средства убеждения в разных ее вариантах: это и мотивировка совета, предложения, просьбы, возражения, оправдания, и оценка чужого поступка, и основание для дальнейших действий героя. При этом цель, которую он преследует, - вернуть ситуации утраченное равновесие, вернуть поступки героев в русло «должного». И это верно как для «Илиады», так и для «Одиссеи», где он возвращается домой и восстанавливает утраченное течение жизни В «Одиссее» его речь не только способна оказать влияние на персонажей и на их поступки, но и является способом организации сюжета: значительная часть повествования ведется от первого лица. Соответственно, роль сентенций в его речи не ограничивается средством убеждения: здесь встречается и комментарий к действию, и пояснение позиции, и сентенция как композиционный прием.

Если в речах гомеровских героев сентенции встречаются часто и должны придать мысли характер общезначимости и тем самым объективности, то в речи повествователя сентенции встречаются крайне редко (3 раза в «Илиаде» и 2 раза в «Одиссее»). Несмотря на то, что эта группа сентенций совсем мала, в ней просматривается определенная закономерность: выполняя роль комментария, сентенции повествователя «Илиады» употребляются в сочетании с оценочными эпитетами и выражают отношение автора к своему герою, в то время как в «Одиссее» сентенции повествователя призваны объяснить слушателю неправдоподобные ситуации, когда этого не могут сделать действующие лица.

Функции сентенций в «Илиаде» и «Одиссее» связаны также с такой важной для гомероведения проблемой, как повторы и формулы в гомеровском эпосе. Сентенции дают для ее изучения хотя и не очень обширный, но показательный материал. Семь повторяющихся сентенций «Илиады» не так жестко связаны с ситуацией употребления, как восемь сентенций «Одиссеи»; они воспроизводятся в различных типах сюжетных ситуаций, и потому при повторе сентенции в «Илиаде» мы можем чаще наблюдать изменение ее функции. Иначе в «Одиссее», где сентенции повторяются в идентичных ситуациях, в составе повторяющихся пассажей, и потому сохраняют свою функцию Таким образом, можно сделать вывод о том, что повтор сентенции в гомеровском эпосе не является однообразным и одноплановым приемом.

В заключении подводятся итоги и обобщаются выводы проделанного исследования.

О значимости сентенции как стилистического приема в гомеровском эпосе говорит частота случаев ее употребления 109 сентенций в «Илиаде» и 135 - в «Одиссее» Суть его состоит в том, что сентенция, будучи высказыванием с обобщающим значением, служит способом объективизации мысли персонажа. И роль этого художественного приема, как стало ясно в ходе исследования, в гомеровских поэмах к одной единственной функции не сводится

Принципы употребления сентенций в речи персонажей и повествователя «Илиады» и «Одиссеи» обусловлены:

1 сюжетными ситуациями, связанными с жанровыми особенностями каждой поэмы

2. составом участников сюжетной ситуации;

3 типом сюжета, и способом протекания эпического времени в поэме

Сюжетные ситуации, в которых встречаются те или иные сентенции, в значительной мере определяют функцию сентенции В базовых сюжетных ситуациях «Илиады» «Битвы» роль сентенций не столь разнообразна, как в ситуациях «Между битвами», а характерной функцией сентенции именно для первого типа ситуаций является эмоциональное воздействие на соратника или соперника. «Одиссее», в которой базовые сюжетные ситуации не столь сильно различаются, свойственно не качественное отличие функций сентенций, а количественное распределение сентенций по функциональным группам. Так, в ситуации «Пребывание героя на родине» превалирует сентенция как средство убеждения, а в ситуации «Пребывание героя на чужбине» количество сентенций, поясняющих позицию героя и выступающих в качестве средства убеждения, практически одинаково Это различие в значимости функций сентенций обусловлено функцией самих сюжетных ситуаций в развитии действия поэмы и зависит, соответственно, от состава участников той или иной ситуации. Характером сюжетных ситуаций объясняется тот факт, что хотя основной функцией сентенции в гомеровском эпосе является функция средства убеждения, в «Илиаде» сентенции в этой роли употребляются намного чаще, чем в «Одиссее»: в «Илиаде» они составляют чуть больше 3/4 корпуса сентенций, а в «Одиссее» чуть больше половины.

В «Одиссее» сентенция имеет иные функции, нежели в «Илиаде», и это связано в первую очередь с характером сюжетных ситуаций. Так, в «Одиссее» сентенция практически не используется как средство эмоционального воздействия. В «Илиаде» сентенции в этой роли встречаются в батальных сценах и служат для распадения боевого духа у воинов Кроме того, в «Одиссее» не встречаются сентенции, целью которых является выражение тягостного чувства, как это было в «Илиаде» в ситуации

«Оплакивание». Развитие действия «Одиссеи» как рассказ в рассказе, а также обилие второстепенных и обманных рассказов о прошлом обусловило важность сентенции в роли пояснения, комментария и резюме в этой поэме.

Характер сюжетной ситуации определяется составом ее участников. В авантюрно-приключенческой «Одиссее» по сравнению с героической «Илиадой» меняется социальный состав системы персонажей, появляется голос у группы персонажей.

Сентенции в речи повествователя употребляются редко в обеих поэмах, и это связано с двумя жанрово-стилистическими особенностями гомеровского эпоса. Во-первых, объективностью эпического повествования, предполагающей отсутствие авторской личности с ее оценками и пристрастиями. Отстраненность повествователя не раз нарушается, и в случае с сентенциями это особенно заметно на примерах из «Илиады», где сентенции повествователя сочетаются с оценочными эпитетами, которые он дает персонажам. Во-вторых, в гомеровском эпосе на разных уровнях проводится разделение языка героя и повествователя, и мы можем утверждать, что сентенций еще потому так мало в речи повествователя, что они часто встречаются в речах его героев. Таким образом, использование сентенций в речах персонажей является способом создания и сохранения дистанции между повествователем и его аудиторией - с одной стороны и с героическим миром - с другой

Также распределение функций сентенций в тексте в значительной степени обусловлено способом развития действия: в «Илиаде» оно развивается линейно, в «Одиссее» изложение событий имеет форму ретроспективного рассказа. Благодаря тому, что герой является одновременно и рассказчиком, время повествования в «Одиссее» распадается на два пласта, эпическое прошлое повествования и в нем - прошлое по отношению к моменту, в котором находится герой-рассказчик. В связи с этим сентенции, встречающиеся в речах персонажей, не только обозначают ситуации, относящиеся к настоящему, как это происходит в героической «Илиаде» (например, на советах, принимая решения, или в битве, ободряя воинов) - в «Одиссее» сентенции относятся и к прошедшим событиям, и тогда их функция состоит в том, чтобы комментировать случившееся.

Функции сентенции в гомеровском эпосе связаны с проблемой повторов Анализ пятнадцати повторяющихся сентенций «Илиады» и «Одиссеи» приводит к выводу о том, что повтор сентенции в гомеровском эпосе не является однообразным и одноплановым приемом.

Итак, на основании проделанного анализа можно заключить, что употребление сентенций в «Илиаде» и «Одиссее» является сложным полифункциональным приемом,

выполняющим важную роль в эпическом тексте. Применение этого приема обусловлено разнообразием художественного стиля Гомера и жанровыми особенностями гомеровских поэм.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Сентенции в поэме Гесиода «Труды и дни»: Дидактика и риторика // Вопросы классической филологии. Вып. 13. - М : МАКС Пресс, 2003 - 0.6 п.л.

2. Функции сравнений в речи персонажей «Илиады» // Вестник МГУ, Вестник МГУ, Серия 9 «Филология»№ 1,2007. - 0.5 пл.

3. Образы природы в сентенциях «Илиады» // Mobhi i концептуальт картини св1ту. Вып.21, Ч. 2 - Кшв «Кшвский ушверситет», 2007 - 0.4 пл.

4. Особенности употребления повторяющихся сентенций в гомеровском эпосе // Материалы XIV Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». - М.: Изд-во МГУ, 2007 - 0 3 п л.

5. Связь функции сентенции и ситуации употребления в гомеровском эпосе // Библиотека истории русской философии и культуры «Дом А Ф.Лосева». Бюллетень Вып.6. - М : Водолей Publishers 2007 - 0 2 п л.

6. Термины «гнома» и «сентенция» в античной риторической теории // Литература XX века: итоги и перспективы изучения. Материалы шестых Андреевских чтений. - М : Экон-Ииформ, 2008 - 0.5 п.л.

7. Сентенции в речи повествователя гомеровских поэм // ВДИ, 2009 №1, 0.1 п.л. (в печати)

Заказ № 183/10/08 Подписано в печать 20.10 2008 Тираж 100 экз. Уел пл 1,5

ООО "Цифровичок", тел (495) 797-75-76, (495) 778-22-20 www.cfr.ru; e-mail. info@cfr ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мостовая, Вера Геннадиевна

Введение

Глава I. Термины «гнома» и «сентенция» в античной риторической теории и современном литературоведении

§ 1. Аристотель

§ 2. Деметрий (ок. I в н.э.) и Гермоген (II — III вв.н.э.)

§ 3. Термин sententia в римской риторической теории: «Риторика для

Геренния», «Образование оратора» Квинтилиана*

§ 4. Термины сентенция и гнома в современном литературоведении

§5. Выводы к главе I

Глава П. Функция сентенций в «Илиаде»

§1.Принципы выделения материала для исследования

§2. Распределение сентенций по песням «Илиады»

§3. Распределение сентенций по персонажам «Илиады»

§ 4. Сентенции, встречающиеся в сюжетных ситуациях «Битвы»

1) Поединок

2) Герои оказываются в неравном положении по сравнению с врагами на поле боя

3) Герой покидает поле боя

4) Наступление

5) Битвы

§ 5. Сентенции, встречающиеся в сюжетных ситуациях «Между битвами»

1) Совет вождей, народное собрание

2) Приход вестника, посольства, договоры

3) Разговоры воинов до и после битвы

4) Состязания

5) Семейные разговоры

6) Оплакивание

7) Собрания богов на Олимпе

8) Разговоры богов вне Олимпа

§ 5. Повторяющиеся сентенции

§ 6. Выводы к главе П

Глава Щ. Функция сентенций в «Одиссее».

§ 1. Распределение сентенций по песням «Одиссеи»

§2. Распределение сентенций по персонажам «Одиссеи»

§ 3. Сентенции, встречающиеся в сюжетных ситуациях «Пребывание героя на родине»

1) Прибытие и встреча странника

2) Пир

3) Сборы в дорогу

4) Битва, состязание

5) Сон

6) Узнавание

7) Обсуждение замыслов

8) Народное собрание

§ 4. Сентенции, встречающиеся в сюжетных ситуациях «Пребывание героя на чужбине»

1) Встреча странника

2) Пир

3) Состязание, расправа

4) Приход вестника

5) Сон

6) Сборы в дорогу

7) Обсуждение замыслов

8) Разговоры богов

§5. Сентенции, встречающиеся во внесюжетных ситуациях

§ 6. Повторяющиеся сентенции «Одиссеи»

§ 7. Выводы к главе Ш

Глава IV Сравнение функций сентенций в «Илиаде» и «Одиссее»

§ 1. Особенности сюжетосложения «Илиады» и «Одиссеи»

§ 2. Особенности соотношения базовых типов сюжетных ситуаций «Илиады» и «Одиссеи» и их влияние на употребление сентенций

§ 3. Сравнение функций сентенций в «Илиаде» и «Одиссее»

§ 4. Особенности употребления сентенций в речи персонажей «Илиады» и

Одиссеи»

§ 5. Особенности употребления сентенций в речи повествователя «Илиады» и

Одиссеи»

§ 6. Особенности употребления повторяющихся сентенций в «Илиаде» и

Одиссее»

§ 7. Выводы к Главе IV

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Мостовая, Вера Геннадиевна

Данная диссертация посвящена древнегреческому героическому эпосу, а именно особенностям употребления сентенций в поэмах «Илиада» и «Одиссея». Гомеровские сентенции являются одним из источников наших знаний о гомеровской религии, этике, обычаях, и потому служат материалом для исследований, посвященных соответствующей тематике1. Вместе с тем сентенции не только доносят до нас мировоззрение гомеровской эпохи, но в составе художественного произведения каждая сентенция включена в определенный контекст и, как и прочие средства художественной выразительности (эпитеты, тропы, повторения etc.), является частью поэтической системы гомеровского эпоса. На актуальность исследования сентенций как элемента художественного стиля уже указал А.Ф. Лосев в 1961 году в своей книге «Гомер». Он пишет: «Проблема сентенций у Гомера как проблема его стиля и мировоззрения, взятых в их целостном единстве, еще далека от разрешения в современной науке».2 И можно сказать, что это утверждение до сих пор не утратило своей силы, поскольку с тех пор появилась лишь одна новая работа, затрагивающая проблему употребления сентенций в гомеровском эпосе (Lardinois A. Wisdom in Context: the Use of Gnomic Statements in Archaic Greek Poetry. Ph. D. diss. Princeton University, 1995).

В отечественном литературоведении можно назвать только одну монографию, в которой отдельная глава посвящена сентенциям «Илиады». Это книга A.JI. Сахарного «Разыскания в области смысла и стиля гомеровских поэм»3. Сентенции, или гномы, как их называет ученый, представляют для АЛ. Сахарного интерес в следующем плане: он обращает внимание на связь характера персонажа с употребляемыми им сентенциями. Так, по наблюдениям исследователя, в устах Ахилла или Гектора «сильные душевные движения имеют своей эмоционально-этической вершиной гному»4. Агамемнона произносимые им сентенции характеризуют, с точки зрения исследователя, как человека нерешительного.

Что касается гном, вкладываемых Гомером в уста богов, то такой функции выявления характера говорящего они обычно не имеют. Они заключают в себе размышления бессмертных над людской долей.

А.Л. Сахарный также обращает внимание на содержание гомеровских гном: они выражают высшую этику, взгляд персонажей на долг и поведение воина в бою. Наконец, ученый отмечает, что гномы появляются в самые напряженные моменты действия. Несмотря на интересные наблюдения, исследование Сахарного очень неполно. Во-первых, не для всех указанных им случаев дается подробный анализ контекста, а во-вторых, и это наиболее существенно, его выборка гном, или сентенций, крайне мала — он называет всего 23 гномы, т. е. приблизительно одну пятую от общего числа сентенций «Илиады», что конечно влияет на достоверность выводов автора книги.

В зарубежном гомероведении сентенции Гомера рассматриваются в четырех работах. В диссертации Е. Стикни «Сентенции в греческой поэзии: от Гомера до Еврипида» гомеровским сентенциям посвящена отдельная глава.5 В этой работе автор отталкивается от суждения Аристотеля о высоком драматическом таланте Гомера, который проявился там, где Гомер ставит персонажей в ситуацию, характерную для драматического вида искусства — в ситуацию выбора. Эта ситуация обусловливает цель речи персонажа -убедить слушающего и требует от говорящего определенных навыков, что, по мнению Е. Стикни, повлияло на употребление в речи персонажей высказываний с обобщающим значением. Анализируя случаи употребления сентенций в гомеровском эпосе, исследователь приходит к выводу о том, что сентенции употребляются практически всегда в качестве средства убеждения, за одним-единственным исключением: когда функция сентенции ограничивается чистой дидактикой.6

Е. Стикни отмечает, что сентенции служат не для выражения абстрактных идей, а часто входят в состав характеристики персонажей. Тот факт, что Нестор, велеречивый оратор, произносит сентенций не больше, чем другие гомеровские герои, свидетельствует, по мнению исследователя, о том,

•у что Гомер не уделял внимания психологии героев. Это выражается также и в том, что выбор сентенции оказывается обусловлен не столько характером персонажа, сколько ситуацией, в которой она произносится.

Однако в этой работе рассматриваются далеко не все случаи употребления сентенций в «Илиаде» и «Одиссее», а только те, что встречаются в «самых интересных сценах»8, а именно в пяти: 1) Одиссей: убеждает Ахилла не торопиться вступать в битву; 2) Нестор на играх в честь Патрокла наставляет Антилоха; 3) Одиссей убеждает Амфинома покинуть дом Пенелопы; 4) Одиссей разговаривает с феакийскими юношами, которые приглашают его принять участие в состязаниях; 5) Пенелопа беседует со странником, не зная, что перед ней Одиссей. Неполнота описанных ситуаций употребления заставляет усомниться в обоснованности вывода о том, что функцию сентенций можно свести лишь к одному убеждению. Кроме того, положение о том, что Гомер не уделял должного внимания индивидуализации персонажей, уже давно опровергнуто многочисленными исследованиями.

Вторая диссертация, в которой описываются гомеровские сентенции, также посвящена сентенциям в античной литературе: Е. Арене «Гномы в греческой поэзии (Гомер, Гесиод, Эсхил)»9. В своем исследовании Е. Арене ставит задачу изучить риторический, грамматический и стилистический аспекты употребления гном в гомеровском эпосе.10 Эта работа представляет собой каталог гомеровских сентенций, в котором все интересующие автора высказывания размещены в том порядке, в каком они появляются в тексте поэм. Всего Арене выделяет 83 случая употребления гном в «Илиаде» и 150 в «Одиссее». Однако если каждую сентенцию «Илиады» он описывает с точки зрения ее включенности в контекст, то сентенции «Одиссеи» анализируются с точки зрения их грамматической структуры. Это не мешает Е. Аренсу сделать вывод о том, что сентенции «Одиссеи» менее связаны между собой тематически, чем сентенции «Илиады». Он также приходит к заключению, что от «Илиады» к «Одиссее» усложняется синтаксис сентенций, в

Одиссее» чаще используются параллели и оппозиции, возрастает количество вводных частиц, а в структуре фразы особую роль играет постановка отрицания в начале предложения и употребление сравнительных степеней прилагательных в абсолютном значении. Основной причиной этого явления исследователь считает возрастающую приверженность к установленным формам гномической речи: в высших кругах она ценится за гладкость и связность, в речи простолюдина является признаком уверенного в себе опытного человека. По мнению Е. Аренса гномы могут употребляться либо как подкрепление каких-либо утверждений, либо сами по себе — для придания выразительности и убедительности силы речи.11

Наконец, в 1995 году появилась диссертация Андре Ларденуа

Мудрость в контексте: Употребление гномических выражений в 1 архаической греческой поэзии» , и в 1997 по материалам диссертации была опубликована статья этого же автора «Современная паремиология и употребление гном в «Илиаде» Гомера»13. Исследование А. Ларденуа базируется на методологии, разработанной современными американскими паремиологами, а именно этно- и социолингвистами: ученого интересует так называемый социальный контекст14, в котором употребляются сентенция. Под социальным контекстом понимаются «взаимоотношения произносящего гномическое высказывание и его адресата: кто говорит, о чем и кому и каков социальный статус говорящего и слушателя»15. В связи с этим центральное место в работе занимает типология сентенций, основанная на анализе того, что или кого подразумевают гомеровские персонажи, произнося сентенцию (себя, своего собеседника, их обоих или же неких третьих лиц).

Второй момент, интересующий А. Ларденуа, — как сочетаются типы гном, социальный контекст и виды речей. Исследователь обнаруживает закономерность: те гномы, за которыми собеседники непосредственно понимают своих слушателей (with direct second person gnomic adress) встречаются в речах вождей войска, в речах на собраниях, в насмешке и упреке, при утешении, в речах вестников, во снах и в советах, которые даются в личной беседе. Гномы, не имеющие прямо выраженного адресата «ты» или «вы» (without direct second person gnomic adress), употребляются в обменах речами перед поединком, в речах во время битвы, в речи победителя, похвале, вопросах, жалобах, ответах в частной беседе и повествовательной речи.

Кроме того, в речах отдельных персонажей (Ахилла, Нестора и Одиссея) А. Ларденуа выявляет свойственные именно им синтаксические структуры: гномы Ахилла чаще относятся к нему самому, определяют его позицию в мире, гномы Нестора за редким исключением относятся ко второму лицу, то есть непосредственно к слушателю, в то время как Одиссей предпочитает гномы, которые не имеют прямого адресата во втором лице.

Диссертация А. Ларденуа, опирающаяся на тщательный филологический анализ материала, более тяготеет к исследованию социальных явлений, а не историко-литературных фактов. Дело в том, что этот ученый изучает способы употребления гном в архаической греческой литературе и приходит к выводу о взаимосвязи их употребления с социальным контекстом, причем те закономерности, что ему удалось выявить в гомеровском тексте, продолжают сохранять силу и в остальных рассмотренных им произведениях. Распространив действие выявленных законов употребления сентенций на сентенции повествователя, обращенные к аудитории самого поэта, А. Ларденуа приходит к выводу о низком социальном статусе поэтов в античной Греции.16 Вместе с тем за границами его исследования остается жанровая природа произведений и употребление сентенций именно в связи с их поэтикой, хотя, несомненно, многие литературные особенности произведения нельзя понять, не зная социально-исторической основы.

Итак, на основании обзора литературы, посвященной интересующему нас вопросу, можно заключить, что хотя гомеровские сентенции уже были не раз описаны в научной литературе, основное внимание исследователей было направлено на связь сентенций с характером и социальным статусом произносящего их персонажа. Функции сентенций все же остаются недостаточно изученными, так как исследователи сводят их к выражению характера говорящего, средству убеждения или способу придания выразительности речи. Однако необходимо признать: несмотря на то, что характер, социальный статус говорящего являются важными факторами, способными объяснить особенности речи персонажа, нельзя ограничивать исследование только этим аспектом, если мы хотим исчерпать проблему сентенций у Гомера. За рамками перечисленных исследований остались как ситуации употребления сентенций гомеровскими героями, так и жанровые особенности каждой из гомеровских поэм: героический характер «Илиады» и авантюрно-приключенческий «Одиссеи». Первое — характер ситуации употребления — важно для того, чтобы понять, с какой целью используют герои гомеровского эпоса сентенции (А. Ларденуа говорит о ситуациях, но не говорит о целях), в то время как второе — жанровые особенности поэм -могут позволить понять различия в употреблении гомеровских сентенций. Без учета этих факторов понимание характера употребления сентенций в их взаимосвязи с эпическим стилем представляется невозможным.

В задачу нашего исследования входит изучение функций сентенций в «Илиаде» и «Одиссее» не столько в связи с характером персонажей, что уже было проделано отчасти в трудах наших предшественников, сколько в связи с жанровой природой произведений. Как видно из названий упоминавшихся трех диссертаций, Б. Арене, Е. Стикни и А. Ларденуа изучали употребление сентенций в греческой поэзии вообще, не выделяя жанр как определяющее начало.17

Влиянию жанровой сюжетообразующей структуры на употребление сентенций в художественном произведении посвящена диссертация Т.Ф. Теперюс «Функция сентенций в трагедиях Софокла». Эта работа базируется на разработанном МЛ. Гаспаровым принципе выделения в структуре трагедии трех сюжетообразующих элементов: собственно драматического, эпического и лирического. 18 Анализируя все случаи употребления сентенций в трех названных частях произведений, исследователь приходит к выводу, что «роль сентенции зависит не от монологичности или диалогичности текста, но от типа монолога. Сентенция может иметь'разные функции в диалогах эпическом и лирическом, и, в то же время, одну и ту же функцию в монологах и диалогах драматического характера».19 Метод структурного деления трагедии, оправдавший себя в данном исследовании и позволивший связать особенности употребления сентенций как с сюжетосложением, так и с развитием жанра, выразившемся на уровне структуры трагедии в изменении роли отдельных ее элементов, не может быть перенесен без изменений на исследование эпического произведения.

В «Илиаде» и «Одиссее» значительную часть произведений — почти три пятых текста поэм — занимают речи персонажей. Исследования гомеровских поэм показывают, что композиция речей подчиняется определенным законам,20 каждый из гомеровских персонажей обладает собственным стилем речи,21 а сюжет каждой поэмы так искусно сконцентрирован вокруг одного эпизода,22 что позволяет исследователям говорить не только о повествовательном, но и о драматическом мастерстве Гомера. Однако выделять эпический и драматический элементы23 в гомеровском эпосе представляется невозможным в силу того, что речи героев распространяют эпическое повествование, являясь его частью, в то время как в трагедии повествования от лица автора нет, что служит жанровым отличительным признаком, и, таким образом, эпический, драматический и лирическйй элементы трагедии по своей сути однородны.

Следовательно, при анализе структуры эпических поэм надо исходить из иного принципа, чем при анализе трагедии. В ходе изучения гомеровских поэм ученые не раз приходили к выводу о наличии определенной композиционной структуры как у «Илиады», так и у «Одиссеи». Однозначного ответа на вопрос, какова она, до сих пор не существует,24 однако как сторонники устного происхождения гомеровского эпоса, так и защитники письменного согласны с тем, что в основе композиции лежит принцип воспроизведения и развития определенных эпизодов. М. Вест, сторонник устной теории, пишет о «традиционных составляющих, (conventional ingredients)», из которых поэт составляет свое повествование. З.Э. Хинтибидзе, сторонница письменного происхождения, выделяет как основные элементы повествования отдельные сцены, которые состоят из различных варьирующихся элементов.26 Д. Ломанн говорит о «технике строительных кубиков (Baukasten Technik)», которая позволяет, варьируя порядок, сочетать повторяющиеся элементы и сцены.27 Иными словами, заданные ситуации являются основой для обработки сюжета как «Илиады», * так и «Одиссеи». Для того чтобы многообразие ситуаций, в которых оказываются гомеровские герои, не размыло общую картину, мы используем термин формальной школы «сюжетная ситуация». Он подразумевает такой элемент повествования, который характеризуется определенным расположением персонажей.28 Сюжетные ситуации тесно связаны с темой художественного произведения, поскольку «тема (о чем говорится) является ' единством значений отдельных элементов произведения».29 Исходя из темы, объявленной в зачине каждой из поэм, в «Илиаде» выделяются базовые сюжетные ситуации, связанные с гибелью героев на поле брани, то есть ситуации «Битвы» и прочие ситуации, которые мы объединяем под названием «Между битвами». Поскольку темой «Одиссеи» являются страдания Одиссея, потеря спутников и знакомство с дальними странами и их обитателями, которые он пережил, скитаясь на чужбине в поисках Итаки, сюжет этой поэмы также состоит из двух базовых типов сюжетных ситуаций: «Пребывание героя на родине» и «Пребывание героя на чужбине». Базовые типы сюжетных ситуаций не однородны, они реализуются в различных вариантах, однако мы анализируем только те случаи, когда встречаются сентенции.

Базовая группа сюжетных ситуаций «Битвы» реализуется в пяти вариантах: 1) поединки; 2) герои оказываются в неравном положении на поле боя; 3) герой покидает поле боя; 4) наступление; 5) битвы. Если на поединке и при ободрении основная цель говорящего — оскорбить или воодушевить слушающего, в ситуации наступления мы имеем дело с речью повествователя, то в остальных ситуациях главное, чего хотят добиться герои: своими речами, это 1) принять решение о том, продолжать ли битву и как, и 2) отвести от себя несправедливые обвинения соратников.

Базовая группа сюжетных ситуаций «Между битвами» представлена такими ситуациями, как: 1) совет вождей; народное собрание; 2) приход вестника, посольство, договоры; 3) разговоры воинов; 4) состязания; 5) «семейные» разговоры; 6) оплакивание; 7) собрания богов на Олимпе; 8) разговоры богов вне Олимпа. Все, что произносится в данном случае, связано с обсуждением сложившейся ситуации и выражением героями своих мыслей и чувств в связи с происходящими событиями. Это и обсуждение военных планов, и попытки примирения, оплакивание близких и пр.

Базовая сюжетная ситуация «Пребывание героя на родине» состоит из ситуаций: 1) встреча гостя; 2) пир; 3) сборы в дорогу; 4) обсуждение планов; 5) состязание, битва; 6) сон; 7) узнавание; 8) народное собрание.

В базовой сюжетной ситуации «Пребывание героя на чужбине» повторяются первые шесть ситуаций предыдущей группы, но есть и свойственный только ей седьмой вариант ситуации: приход вестника. Можно заметить, что в аватгорно-приюпоченческой «Одиссее» мы наблюдаем несколько иную картину по сравнению с собственно героической «Илиадой». Здесь состав базовых сюжетных ситуаций более однороден, главное отличие ситуаций заключается в их функции: в то время как в ситуации «Пребывание героя на родине» герои стараются восстановить status quo, в ситуации «Пребывание героя на чужбине» их цель — возвращение домой у Одиссея и сбор сведений об отце у Телемаха.30

Наконец, есть еще один момент, который необходимо учитывать при анализе функций сентенций в произведении. Если в «Илиаде» речи героев являются частью того или иного элемента повествования, то важное отличие речей персонажей «Одиссеи» — перенесение основного повествования в речь героя, т. е. в повествование от первого лица.31 Следовательно, здесь речь персонажа не только является элементом эпического повествования, но и служит способом организации сюжета, благодаря которому все события в эпическом прошлом поэмы могут располагаться либо на уровне, современном путешествию Телемаха и прибытию Одиссея на остров феаков, а затем и на Итаку, либо в далеком эпическом прошлом, каким представлялась слушателям эпического поэта эпоха, непосредственно последовавшая за разрушением Трои. Соответственно, связь функции сентенций в речи персонажей с ситуацией употребления должна также изучаться с учетом временной соотнесенности момента речи и ее содержания.

На основе изложенных принципов во второй главе диссертации будут рассмотрены все сентенции «Илиады», в третьей главе — сентенции «Одиссеи», в четвертой главе будет проведено сравнение функций сентенций в обеих поэмах. Первая глава, предваряющая собственно анализ гомеровских сентенций, посвящена терминам «гнома» и «сентенция» в античной риторической теории и современном литературоведении. В приложениях к диссертации содержится: 1) список цитат Квинтилиана, иллюстрирующих его теоретические рассуждения о сентенции и гноме; 2) список сентенций

Илиады»; 3) список сентенций «Одиссеи»; 4) таблица основных мотивов гомеровских сентенций.

При анализе сентенций мы используем только собственные подстрочные переводы, поскольку в признанных классическими переводах Н. Гнедича и В. Жуковского, а также в переводах В. Вересаева нередко встречаются случаи, когда сентенция оригинала не передается сентенцией при переводе и, наоборот, в русском варианте появляется сентенция там, где ее нет в оригинале.32

Заключение научной работыдиссертация на тему "Функция сентенций в гомеровском эпосе"

§7. Выводы к главе IV

Проделанный нами анализ всех случаев употребления сентенций в гомеровском эпосе позволяет говорить о том, что функция сентенций в речи персонажей и повествователя «Илиады» и «Одиссеи» зависит от жанрово-стилистических особенностей и особенностей сюжетосложения каждой из поэм, а именно:

• от сюжетных ситуаций, характерных для героической «Илиады» и авантюрно-приключенческой «Одиссеи», в которых встречаются сентенции;

• от состава участников сюжетной ситуации;

• от типа сюжета (концентрического «Илиады» и хроникального «Одиссеи») и от способа протекания эпического времени в поэме (действие «Илиады» развивается линейно, в то время как в «Одиссее» значительная часть событий представлена как воспоминания героев).

Именно этим объясняется тот факт, что хотя основной функцией сентенции в гомеровском эпосе является функция средства убеждения, в «Илиаде» сентенции в этой роли употребляются намного чаще, чем в «Одиссее»: в «Илиаде» они составляют чуть больше 3/4 корпуса сентенций, а в «Одиссее» чуть больше половины.

В «Одиссее» сентенция имеет иные функции, нежели в «Илиаде», и это связано в первую очередь с характером сюжетных ситуаций. Так, в «Одиссее» сентенция практически не используется как средство эмоционального воздействия. В «Илиаде» сентенции в этой роли встречаются в батальных сценах и служат для распадения боевого духа у воинов. Кроме того, в «Одиссее» не встречаются сентенции, целью которых является выражение тяжелого чувства, как это было в «Илиаде» в ситуации «Оплакивание».

Развитие действия «Одиссеи» как рассказ в рассказе, а также обилие второстепенных и обманных рассказов о прошлом обусловило важность сентенции в роли пояснения, комментария и резюме в этой поэме.

Помимо этого, преобладание сказочных мотивов в «Одиссее» повлияло на различие оттенков в употреблении сентенции в речи повествователя «Илиады» и «Одиссеи». Несмотря на то что эта группа сентенций очень немногочисленна, в ней просматривается определенная закономерность: выполняя роль комментария, сентенции повествователя «Илиады» употребляются в сочетании с оценочными эпитетами и выражают отношение автора к персонажу, в то время как в «Одиссее» сентенции повествователя призваны объяснить слушателю неправдоподобные ситуации, когда этого не могут сделать персонажи.

Наконец, анализ употребления повторяющихся сентенций в «Илиаде» и «Одиссее» показал, что повторение связано с различиями в жанре. Повторяющиеся сентенции «Илиады» не так жестко привязаны к ситуации употребления, как сентенции «Одиссеи», в которой силен сказочный элемент, и потому при повторе сентенции в «Илиаде» мы можем чаще наблюдать изменение ее функции.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

О значимости сентенции как стилистического приема в гомеровском эпосе говорит частота случаев их употребления: 109 сентенций в «Илиаде» и 135 — в «Одиссее». Суть его состоит в том, что сентенция, будучи высказыванием с обобщающим значением, служит способом объективизации мысли персонажа. И роль этого художественного приема, как стало ясно в ходе исследования, в гомеровских поэмах к одной единственной функции не сводится.

В античных риториках сентенция рассматривалась как один из риторических приемов. Хотя Аристотель ограничивал его употребление сферой доказательств, видя в нем исключительно средство убеждения, в дальнейшем значение этого термина подвергается изменениям: у Деметрия оно сужается до обозначения композиционного приема, у Гермогена функция сентенции ограничивается приданием речи стилистической окраски, причем для соответствующего понятия (высказывание с обобщающим значением) используется другой термин — ёууоюс. Наиболее широко к определению сентенции подошел Квинтилиан, его теоретические предпосылки позволили видеть в сентенции помимо 1) сходства с энтимемой 2) средство эмоционального воздействия на слушателя и 3) способ создания эстетических эффектов. Таким образом разностороннее понимание той роли, которую играет сентенция в речи оратора, делает теорию Квинтилиана наиболее применимой к изучению данного явления в эпической поэзии.

Все сентенции «Илиады» и «Одиссеи» в соответствии с этой теорией можно разделить на три основные группы. Наиболее многочисленную группу составляют сентенции в роли средства убеждения. При том, что функцию убеждения можно назвать доминирующей в гомеровском эпосе, обращает на себя внимание тот факт, что в «Илиаде» сентенции в качестве средства убеждения употребляются чаще, чем в «Одиссее». Сентенция как способ эмоционального воздействия на слушателя встречается в «Илиаде» и в «Одиссее», кроме того, в обеих поэмах встречаются сентенции для выражения чувств говорящего. К эстетическим приемам можно отнести композиционную функцию сентенции, сентенцию как комментарий, резюме и пояснение, которые служат для создания образов персонажей и более широко представлены в «Одиссее», чем в «Илиаде».

Большее количество сентенций в «Одиссее», чем в «Илиаде», появление новых функций у сентенции и уменьшение числа сентенций в роли средства убеждения, равно как сам факт полифункциональности сентенции обусловлены рядом причин, связанных с особенностями жанра и сюжетосложения гомеровских поэм.

В сюжете героической «Илиады», повествующей о подвигах на войне, о героической доблести, выделяются 2 группы базовых сюжетных ситуаций: «Битвы» (или группа А) и «Между Битвами» (или группа В). Как по составу, так и с точки зрения функций сентенций группа В более разнообразна, чем группа А. В группе В сентенции выполняют роль: 1) средства убеждения; 2) выражения позиции говорящего (особенно при согласии); 3) умозаключения из некоей ситуации; 4) дидактического приема; 5) выражения чувств говорящего (сожаления или благодарности).

В группе А их количество уменьшается: 1) средство убеждения; 2) эмоциональное воздействие; 3) комментарий. Таким образом, у сентенций группы А функций вдвое меньше, чем в группе В, что в первую очередь объясняется спецификой ситуаций употребления. Эти группы различаются не только количественно, но и качественно. Во-первых, одна из трех функций сентенций группы А в группе В отсутствует — это функция комментария. Сентенции, выполняющие эту функцию в группе А, встречаются в моменты движения, смены действия и чаще сопутствуют эмоциональным высказываниям как героя, так и повествователя.

Также в этой группе сюжетных ситуаций больше сентенций, воздействующих на эмоции адресата, причем как на положительные (ободрение), так и на отрицательные (оскорбление), в то время как в группе В сентенции связаны не с чувствами адресата, а с чувствами самого говорящего.

Сентенция как средство убеждения — явление многогранное: в сюжетных ситуациях группы А сентенция как средство убеждения представлена в девяти вариантах: I) мотивировка совета; 2) мотивировка предложения; 3) мотивировка просьбы; 4) мотивировка возражения; 5) мотивировка оправдания; 6) оценка; 7) основание для дальнейших действий героя; 8) мотивировка приказа; 9) ободрение. В сюжетных ситуациях группы В сентенция как средство убеждения может выступать в следующих качествах: 1) мотивировка совета; 2) мотивировка предложения; 3) мотивировка просьбы; 4) мотивировка возражения; 5) мотивировка оправдания; 6) оценка; 7) мотивировка принятого решения; 8) мотивировка покаяния; 9) мотивировка приказа, требования; 10) мотивировка согласия; 11) мотивировка утешения; 12) мотивировка обвинения.

В «Одиссее» базовые типы сюжетных ситуаций — это «Пребывание героя на родине» (или группа А) и «Пребывание героя на чужбине» (или группа В). Сходство более мелких ситуаций внутри каждой из двух групп, таких, как «Встреча гостя», «Пир», «Сборы в дорогу», «Обсуждение планов»,

Состязание, битва», «Сон», определила однородность функций сентенций в разных группах. Это выражается и в количестве сентенций, которые встречаются в том или ином типе сюжетных ситуаций (67 для группы А и 66 для группы В). Сентенция в обоих типах сюжетных ситуаций выполняет по восемь функций: 1) средство убеждения; 2) прояснение собственной позиции, необходимое для ясности речи и комментарий к чужим поступкам; 4) выражение чувства; 5) композиционный прием; 6) выражение насмешки, оскорбления; 7) дидактическая функция; 8) резюмирующая функция.

В сюжетных ситуациях группы А сентенция в качестве средства убеждения может выступать как 1) мотивировка собственных поступка, позиции; 2) мотивировка приказа; 3) мотивировка совета; 4) мотивировка предложения; 5) мотивировка просьбы; 6) мотивировка отказа; 7) мотивировка возражения; 8) мотивировка недоверия. Сентенция как средство убеждения реализуется в группе В в следующих вариантах: 1) мотивировка собственной позиции, поступка; 2) мотивировка приказа; 3) мотивировка совета; 4) мотивировка предложения; 5) мотивировка просьбы; 6) мотивировка отказа; 7) аргумент возражения; 8) аргумент обвинения. Несмотря на то, что вариантов для реализации функции «средство убеждения» в группе В больше, столько же, как в ситуациях группы А, поводы для использования сентенции в качестве средства убеждения возникают реже, и это связано с тем, что на чужбине герой (Одиссей у феаков и Телемах у Нестора и Менелая), оказывается в более благоприятной атмосфере, чем у себя на родине.

Иными словами, сюжетные ситуации, в которых встречаются те или иные сентенции, в значительной мере определяют функцию сентенции. В «Илиаде» в базовых сюжетных ситуациях «Битвы» роль сентенций не столь разнообразна, как в ситуациях «Между битвами», а характерной функцией сентенции именно для первого типа ситуаций является эмоциональное воздействие на соратника или соперника. «Одиссее», в которой базовые сюжетные ситуации не столь сильно различаются, свойственно не качественное отличие функций сентенций, а количественное распределение сентенций по функциональным группам. Так, в ситуации «Пребывание героя на родине» превалирует сентенция как средство убеждения, а в ситуации «Пребывание героя на чужбине» количество сентенций, поясняющих позицию героя и выступающих в качестве средства убеждения, практически одинаково. Следовательно, различие в значимости функций сентенций обусловлено, во-первых, функцией самих сюжетных ситуаций в развитии действия поэмы, и, во-вторых, составом участников той или иной ситуации.

Принадлежность «Илиады» и «Одиссеи» к разным вариантам эпоса не только обусловила различие в характере соотношения сюжетных ситуаций, но и повлияла на особенности системы персонажей каждой поэмы. Если герои «Илиады» - это вожди и боги, то в «Одиссее» не только работники и домашняя челядь фигурируют как заметные персонажи, но, что гораздо знаменательней, в некоторых эпизодах они обретают голос в своей совокупности. И группа персонажей, будь то женихи, боги или циклопы, вступает с героем в диалог, дает герою совет или оценивает его поступки, используя для этих целей объективизирующие высказывания (в чем, возможно, наблюдаются элементы, характерные для будущего драматического жанра).

Третьим фактором, в значительной мере обусловившим распределение функций сентенций в тексте, является способ развития действия: в «Илиаде» оно развивается линейно, в «Одиссее» изложение событий имеет форму ретроспективного рассказа. Благодаря тому, что герой является одновременно и рассказчиком, время повествования в «Одиссее» распадается на два пласта: эпическое прошлое повествования и в нем — прошлое по отношению к моменту, в котором находится герой-рассказчик. В связи с этим сентенции, встречающиеся в речах персонажей, не только обозначают ситуации, относящиеся к настоящему, как это происходит в героической «Илиаде» (например, на советах, принимая решения, или в битве, ободряя воинов) — в «Одиссее» сентенции относятся и к прошедшим событиям, и тогда их функция состоит в том, чтобы комментировать давно случившееся.

Если в речах гомеровских героев сентенции встречаются часто и должны придать мысли характер общезначимости и тем самым объективности, то в речи повествователя сентенции встречаются крайне редко (3 в «Илиаде» и 2 в «Одиссее»). Это связано с двумя жанрово-стилистическими особенностями гомеровского эпоса. Во-первых, объективностью эпического повествования, предполагающей отсутствие авторской личности с ее оценками и пристрастиями. Отстраненность повествователя не раз нарушается, и в случае с сентенциями это особенно заметно на примерах из «Илиады», где сентенции повествователя сочетаются с оценочными эпитетами, которые он дает персонажам. Во-вторых, в гомеровском эпосе на разных уровнях проводится разделение языка героя и повествователя, и мы можем утверждать, что сентенций еще потому так мало в речи повествователя, что они часто встречаются в речах его героев. Таким образом, использование сентенций в речах персонажей является способом создания и сохранения дистанции между повествователем и его аудиторией — с одной стороны и с героическим миром — с другой.

Помимо этого, преобладание сказочных мотивов в «Одиссее» обусловило различие оттенков в употреблении сентенции в речи повествователя «Илиады» и «Одиссеи». Несмотря на то, что эта группа сентенций очень мала, в ней просматривается определенная закономерность: выполняя роль комментария, сентенции повествователя «Илиады» употребляются в сочетании с оценочными эпитетами и выражают отношение автора к своему герою, в то время как в «Одиссее» сентенции повествователя призваны объяснить слушателю неправдоподобные ситуации, когда этого не могут сделать действующие лица.

Функции сентенций в гомеровском эпосе связаны также с такой важной для гомероведения проблемой, как повторы и формулы в гомеровском эпосе. Сентенции дают для ее изучения хотя и не очень обширный, но показательный материал. Семь повторяющихся сентенций «Илиады» не так жестко связаны с ситуацией их употребления, как восемь сентенций «Одиссеи»; они воспроизводятся в различных типах сюжетных ситуаций, и потому при повторе сентенции в «Илиаде» мы можем чаще наблюдать изменение ее функции. Иначе в «Одиссее», где сентенции повторяются в идентичных ситуациях, внутри повторяющихся пассажей, и потому сохраняют свою функцию. Таким образом, можно сделать вывод о том, что повтор сентенции в гомеровском эпосе не является однообразным и одноплановым приемом.

Итак, на основании проделанного анализа можно заключить, что употребление сентенций в «Илиаде» и «Одиссее» является сложным полифункциональным приемом, выполняющим важную роль в эпическом тексте. Применение этого приема обусловлено разнообразием художественного стиля Гомера и жанровыми особенностями гомеровских поэм. В какой мере гомеровские сентенции повлияли на последующую как эпическую, так и: драматическую поэзию — особая проблема, заслуживающая отдельного самостоятельного исследования.

Список научной литературыМостовая, Вера Геннадиевна, диссертация по теме "Классическая филология, византийская и новогреческая филология"

1. Aristotelis. Ars Rhetorica. Oxonii, 1959 - P. 206

2. Aristotelis ars rhetorica. ed. W.D. Ross. — Oxford: Calderon Press, 1959 repr. 1964

3. Demetrius. On style // Aristotle: the poetics, Longinus: on the sublime, Demetrius: on style. -London : Heinemann, 1932, T.P. 1965 — P. 500

4. Пер! iSsmv Х,оуог), ecL H. Rabe, Hermogenis opera. — Leipzig: Teubner, 1913 repr. Stuttgart: 1969: 213-413

5. Hesiodi Theogonia, Opera et Dies, Scutum, ed. F.Solmsen; Fragmenta Selecta, edd. R.Merkelbach et MX. West Oxonii, 1990 P.246

6. Homeri Opera. Iliadis I ХП. edd. D.B. Monro et Th.W. Allen. Oxonii, 1911 — 17 S.

7. Homeri Opera. Iliadis XIII XXIV. edd. D.B. Monro et Th.W. Allen. Oxonii, 1920

8. Homeri Ilias. EcL Th. W. Allen. Vol. 2-3, Oxonii, 1931

9. Homeri Odyssea. Ed. Th. W. Allen. Oxonii, 1931

10. Homeri Odyssea. ed. P. von der Muhll. Basel, 1962

11. M. Fabi Quintiliani Institutionis Oratoriae Libri Duodecim. Vols. 1—2, ed. M. Winterbottom, 1970.

12. M. Tullius Cicero. Rhetorica ad Herennium sp. // M. Tulli Ciceronis Scripta Quae Manserunt Omnia. Fasc. 1, ed. F. Marx, 1923.1. Переводы

13. З.Аристотель. Об искусстве поэзии. Пер. Аппельрота В.Г. — М.: Художественная литература, 1957 — С. 182

14. Аристотель. Риторика. Пер. Н.Платоновой // Античные риторики. — М.: Изд-во МГУ, 1978, С.15 164

15. Гермоген. Об идеях, или о видах слога. Книга I Пер. Т.В. Васильевой // Вопросы классической филологии. Вып. 8 DZETEMATA. — М.: Изд-во МГУ, 1984-С. 88-152

16. Гермоген. Об идеях, или о видах слога. Книга П Пер. Т.В. Васильевой // Вопросы классической филологии. Вып. 9 Живое наследие античности. — М.: Изд-во МГУ, 1987 С. 102 - 168

17. Гомер. Илиада. В пер. В.В. Вересаева. — M.-JL: Художественная Литература, 1949 С. 550

18. Гомер. Илиада. В пер. Гнедича. Ред. И.М. Тройского, И.И. Толстого. — М-Л.:Асас1е1ша, 1935 С. 680

19. Гомер. Одиссея. В пер. В .Жуковского. Ред. И.М. Тройского — М-Л.гАсаскяша, 1935 С. 540

20. Гомер. Одиссея. В пер. В.В. Вересаева. — М.: Художественная Литература, 1953-С. 320

21. Гомер. Одиссея. В пер. В.Жуковского. — М.: Московский рабочий, 1982 — С. 350

22. Гомер. Одиссея. В пер. В.Жуковского. — М.: Наука, 2000 — С. 468

23. Деметрий. О стиле. Пер. H.A. Старостиной и О.В. Смыки // Античные риторики. М.: Изд-во МГУ, 1978, С. 237 - 285

24. Квинтилиан. Марка Фабия Квинтилиана Двенадцать книг риторических наставлений. СПб, 1834, Т. 1 С. 486; Т.2 - С. 5221. Комментарии

25. The Iliad: Commentary. Ed. G.SJCirk. Cambrige, Vol. I-IV, 1995-96.

26. Homers Iliade, erklaert von J.U.Faesi, Berlin, 1858, p.445

27. De Jong, I.J.F. A narratological commentary on the Odyssey. NY, 2001 — P. 627

28. Гаспаров M.JI. Комментарии к Одам Пиндара // Пиндар. Вакхилид. Оды. Фрагменты. -М.: Наука, 1980, с.387-496

29. Тахо-Годи A.A. Комментарий к трактату Гермогена // Вопросы классической филологии. Вып. 8 DZETEMATA. — М.: Изд-во МГУ, 1984 -Стр. 152-160

30. Тахо-Годи A.A. Комментарий к трактату Гермогена // Вопросы классической филологии. Вып. 9 Живое наследие античности. — М.: Изд-во МГУ, 1987 Стр. 168-176

31. Тахо-Годи A.A. Комментарий к трактату Деметрия «О стиле» // Античные риторики. М.: Изд-во МГУ, 1978 С. 334-345

32. Справочные издания и словари32. «Древняя Греция и Рим». Библиографический указатель изданий, вышедших в СССР (1895-1959). Сост. Воронков А.И. М.: Изд. АН СССР, 1961

33. Западное литературоведение XX века. Энциклопедия. — М.: Intrada, 2004 -С.560

34. Иллюстрированный энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т.7, М., 2005

35. Литературная энциклопедия: В 11 т. — М., 1929—1939 Т. 11. — М.: Худож. лит., 1939.

36. Литературная энциклопедия терминов и понятий. Под ред. Николюкина А.Н. М.: НПК «Интелвак», 2001 - Стб. 1596

37. Литературный энциклопедический словарь. Под ред. Николаева П.А. и Кожевникова В.М. — М.: Советская энциклопедия, 1987 — С. 750

38. Поэтика. Словарь актуальных терминов и понятий. — М.: Изд-во Кулагиной; Intrada, 2008 С. 358

39. Поэтический словарь под ред. А. Квятковского. — М.: Советская энциклопедия, 1966 — С. 376

40. Bibliografie zur antiken Bildersprache. Ed. Carl Winter. Heidelberg, 1964

41. Dictionnare des termes litterais. Paris, 2001 — P. 535

42. Dictionary of Literary, Dramatic, and Cinematic Terms. 2 ed. Boston, 1971 -P. 12443 .A Dictionary of Literary Terms. Garden City, NY, 1976 P. 745

43. The Concise Oxford Dictionary of Literary Terms. NY, 1990 P.246

44. Ebeling H. Lexicon Homericum. Hildesheim, 1963, v.l -P. 1184; v.2 P. 512

45. Ernesti I.Chr.T. Lexicon technologiae graecorum rhetoricae. Hildesheim, 1962 -P. 400

46. Ernesti I.Chr.T. Lexicon technologiae latinorum rhetoricae. Hildesheim, 1962 — P. 440

47. Herder Lexicon. Literatur. Basel Wien, 1974 - S.237

48. LiddelI H. G., Scott IL Greek-English Lexicon. Oxford, 1994-P. 2042 50.Oxford Latin Dictionary, ed. P.G.W. Glare. Oxford, 1996 -P.2126

49. Pauly A. von. Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Stuttgart, Hb.l 5,1912

50. Pauly A. von. Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Stuttgart, Hb. 16,19131. Исследования

51. Аверинцев С.С. Гномическое начало в поэтике Иванова // Сергей Аверинцев. Связь времен. Собрание сочинений. — К.: Дух и Литера, 2005, с. 306-319

52. Аверинцев С.С. Поэты. — М.: Языки русской культуры, 1996 — С. 364

53. Автор и текст. Петербургский сборник. Вып.2. Сборник статей под ред. Марковича В.М. и Шмидта В. СПб.: Изд-во СПГУ, 1996 - С. 470

54. Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западной литературе. — М.: ПЭР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000 — С. 511

55. Бахтин М.М. Эпос и роман // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Художественная литература, 1975, с. 447 — 483

56. Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды // Белинский В.Г. Полное собрание сочинений в 15 т. Т.5. М.: Изд-во АН СССР, 1954.

57. Боура С.М. Героическая поэзия. М.: НЛО, 2002 - С. 808

58. Брагинская Н.В. «Приручение» смерти: погребальный плач, эпитафия, элегия, эпиграмма // http://www.mthenia.ru/folWore/bragÍnskaya3.htm

59. Вернан Ж.П. Происхождение древнегреческой мысли. — М.: Прогресс, 1988 — С.224

60. Вино1радов В.В. Проблема авторства и теория стилей. — М.: Гослитиздат, 1961-С. 61563 .Выготский JI. С. Психология искусства // Выготский JT. С. Анализ эстетической реакции. — М.: Лабиринт, 2001 — с. 164 — 416

61. Гарбовский Н.К. Теория перевода. М.: Изд-во МГУ, 2007 — С. 544

62. Гаспаров М.Л. Античная риторика как система // Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. 1. — М.: Языки русской культуры, 1997, 556 — 585

63. Гаспаров М.Л. Поэзия и проза — поэтика и риторика // Там же, с. 524 — 555

64. Гаспаров М.Л. Сюжетосложение древнегреческой трагедии // Там же, с. 449-482

65. Гете И.В. Об эпической и драматической поэзии. Гете и Шиллер // Гете И.В. Об искусстве. — М.: Искусство, 1975.

66. Гиндин Л.А, Цымбурский В.Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996. С. 328

67. Гринцер Н.П. Формирование античной литературной теории: истоки «Поэтики» Аристотеля и эллинистической критики. Автореф. на соиск. уч. степ, доктора наук. М., 1999 — С. 45

68. Гринцер Н.П., Гринцер П.А. Становление литературной теории в Древней Греции и Индии. М.: РГГУ, 2000 - С. 424

69. Гринцер П.А. Эпос древнего мира // Типология и взаимосвязи литератур Древнего Мира. М.: Наука, 1971, с.134 - 205

70. Гринцер П.А. Две эпохи литературных связей // Там же, с. 7 — 67

71. Гордезиани PB. Проблемы гомеровского эпоса. Тбилиси, 1978 С. 394

72. Джебб Р. Гомер. Введение к Илиаде и Одиссее. СПб,1892 — С. 227

73. Доддс Е.Р. Греки и иррациональное. — М.-СПб.: Университетская книга, 2000-С. 318

74. Ермолаева E.JI. Лексико-семантическое поле «истина — ложь» в раннегреческом эпосе. Дисс. СПб., 2002 — С. 209

75. Зайцев А.И. Древнегреческий героический эпос и «Илиада» Гомера // Зайцев АЛ. Избранные статьи. СПб.: Изд-во СПбГу, 2003, т.2 - С. 224251

76. Зайцев А.И. Избранные статьи. СПб.: Изд-во СПбГу, 2003, т.2 - С. 608

77. Tpv¿ti РАЗРЯД Ютикой отвесности80.3елинский Ф.Ф.ГомеровскаяпсихологияД^, ck0 . nut^МИД1 к<\и1

78. Йегер В. Пайдейя. М.: ГЛК Ю.А.Шичалина, 2001, т.1 - С. 607

79. Клейн Л.С. Анатомия «Илиады» СПб.: Изд-во СПбГу, 1998 - С. 560

80. Кожинов В.В. К проблеме литературных родов и жанров // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука, 1964.

81. Кузнецова Т.И., Стрельникова И.П. Ораторское искусство в Древнем Риме. М.: Наука, 1976 - С. 288

82. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. — М.: Наука, 1979 С. 352

83. Лорд А. Сказитель. — М.: Издательская: фирма «Восточная литература» РАН, 1994-С. 368

84. Лотман Л.М. Структура поэтического текста. — СПб: Искусство-СПб, 1996 -С. 846

85. Лотман Л.М. Тютчев // История русской литературы: В 4-х т. — Л.: Наука, 1982 Т. 3: Расцвет реализма. С. 403 - 426

86. Лосев А.Ф.Гомер. — М.: Учпедгиз, 1960 — С. 352; М.: Молодая Гвардия, 1996 С. 398; 2006 - С. 398

87. Лосев А.Ф. История античной эстетики, том I. — М.: Ладомир, 1994 — С. 544

88. Ляпушкина Е.И. Афоризм в художественной структуре романа И.С.Тургенева «Рудин» // Русская литература. — 2003. — N 3. — С. 114—132

89. Мальчукова Т.Г. «Одиссея» Гомера и проблемы ее изучения. Петрозаводск, 1983 — С. 92

90. Малинаускене Н.К. Некоторые особенности системы цветообозначений в языке Гомера // Живое наследие античности. Вопросы классической филологии IX. М.: Изд-во МГУ, 1987 С. 24-39

91. Маркиш С. П. Гомер и его поэмы. — М: Художественная литература, 1962 -С. 128

92. Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2004 — С. 462

93. Меликова-Толстая С. Античные теории художественной речи // Античные теории языка и стиля. — СПб.: Алетейя, 1996, с.155 — 177

94. Морозова Л.А. Терминознание: основы и методы. М.: Изд-во Прометей, 2004-С. 144

95. Надь Г. Греческая мифология и поэтика. М.: Прогресс-Традиция, 2002 -С. 432

96. Нахов И.М. Мой Гомер// ZTPQMATEIZ. Сборник статей в честь А.А.Тахо-Годи. Вопросы классической филологии. Выпуск 12. — М.: Изд-во МГУ, 2002 -С. 3-38

97. Пономарев С.И. К изданию Илиады, в переводе Гнедича // Сборник отделения русского языка и словесности АН. Т.38, №7, СПб, 1886

98. Потебня A.A. Теоретическая поэтика. М. — С.-Пб.: Академия, 2003 — С. 384

99. Преображенский П.Ф. «Илиада» и Гомер; «Одиссея » и Гомер // Преображенский П.Ф. В мире античных идей и образов. М., 1953 — С. 1340

100. Пропп В. Я. Эдип в свете фольклора // Пропп В. Я. Фольклор. Литература. История. — М.: Лабиринт, 2002 — С. 6—53104.

101. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки // Пропп В. Я. Собрание трудов. М.: Лабиринт, 1998 — С. 112 — 436

102. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. // Пропп В. Я. Собрание трудов. М.: Лабиринт, 1998 - С. 5-111

103. Сахарный Н.Л. «Илиада». Разыскания в области смысла и стиля гомеровской поэмы. Архангельск, 1957 — С. 379

104. Силантьев И. Поэтика мотива. — М.: Языки славянской культуры, 2004 -С. 296

105. Скафтымов А.П. Поэтика и генезис русских былин. М— Саратов, 1924 С. 226

106. Славятинская М.Н.Фонетические дублеты в языке Гомера (значение и смысл) // ЕТЕФАЖЭЕ. Сборник научных трудов. М.г РосНОУ, 2005. -С. 17—37

107. Сумм Л. Одиссей многообразный // «Новый мир». 2002 № 3

108. Суперанская A.B., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология: терминологическая деятельность. — М.: Изд-во ЛКИ, 2008 — С. 288

109. Тахо-Годи A.A. Структура поэтических тропов в «Илиаде» Гомера // Вопросы античной литературы и классической филологии. — М.: Наука, 1966-С. 45-59

110. Тахо-Годи A.A. Мифологическое происхождение поэтического языка «Илиады» Гомера // Античность и современность. — М.: Наука, 1972 — С. 196-215

111. Тахо-Годи A.A. «Одиссея» и ее художественно-эстетический смысл // Гомер. Одиссея. — М.: Московский рабочий, 1982— С. 306—321

112. Теперик Т.Ф. Художественная роль снов в эпосе Гомера (на материале «Одиссеи») // Лосевские чтения. Образ мира — структура и целое. — М.: Логос, 1999 С. 509-524.

113. Теперик Т.Ф. Стилистические аспекты лексики, отражающей представление о благородстве в трагедиях Софокла // Актуальные проблемы классической филологии. — М.: Изд-во МГУ, 1982 — С. 41—52

114. Теперик Т.Ф. Терминологический характер слова gnöme в «Риторике» Аристотеля //Античная культура и современная наука. — М.: Наука, 1985 — С.157-160

115. Теперик Т.Ф. Функция сентенций в трагедиях Софокла. Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. канд. наук. М., 1984 — С. 22

116. Толстой И.И. Возвращение мужа в «Одиссее» и в русской сказке // Статьи о фольклоре. — М.— Л.: Наука, 1966 — С.59-72

117. Толстой ИЛ. Аэды. Античные творцы и носители древнего эпоса // Там же-С. 182-231

118. Толстой Л.Н. Анна Каренина.Т.1. — М.: Художественная литература, 1935-С.

119. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. — М.: Аспект Пресс, 2001-С. 334

120. Тронский И.М. История: античной литературы. — М.: Высшая школа,1988 — С. 464

121. Тронский И.М. К вопросу о «формульном стиле» гомеровского эпоса. Philologica (Исследования по языку и литературе. Памяти В.М. Жирмунского). Л.:, 1973 - С.

122. Тронский И.М. Одиссея Гомера // Гомер. Одиссея. — М-Л.: Academia, 1935 — С. ix-xxxi

123. Тронский И.М. Проблемы гомеровского эпоса И Гомер. Илиада. — М-Л.:Academia, 1935 С. 24-87

124. Тронский И.М. Язык греческого эпоса // Вопросы языкового развития в античном обществе. — Л.: Наука, 1973 — С. 103—162

125. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. — М.: Лабиринт, 1997 С. 448

126. Фрейденберг О.М.Миф и литература древности. — М.: «Восточная литература» РАН, 1998 С. 800

127. Хализев В.Е. Теория литературы. — М.: Высшая школа, 1999 — С. 3 98

128. Хинтибидзе З.Э. Принципы структурной симметрии в песенной композиции «Илиады». Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. канд. наук. Тбилиси, 1988-С. 27

129. Чернец Л.В. Литературные жанры (проблемы типологии и поэтики). М., 1982 -с. т

130. Чернец Л.В. «.Плыло облако, похожее на рояль». (О сравнении) // Русская словесность. 2000, №2

131. Чистякова H.A. История возникновения и развития древнегреческого эпоса. С-Пб.: СПБГУ, 1999 С. 124

132. Шестаков С. Повторения у Гомера. Казань, 1903 — С. 51

133. Шестаков С.П. Эпический стиль // История греческой литературы. Т.1 М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1946, глава V «Гомер» - С. 89-96

134. Шичалина Е.Ф. Поэтика эпического пространства и времени в «Одиссее» Гомера. Дисс. на соиск. уч. степ. канд. наук М., 1983, — С. 207

135. Шталь И.В. Гомеровский эпос. — М.: Высшая школа, 1975 — С. 346

136. Шталь И.В. «Одиссея» — героическая поэма странствий. — М.: Наука, 1978 — С.168

137. Ярхо В.Н. Вина и ответственность в гомеровском эпосе. // ВДИ, 1962, № 2 — С.46-64

138. Ярхо В.Н. Проблема ответственности и внутренний мир гомеровского человека // ВДИ, 1963 № 2, с.3-26

139. Ярхо В.Н. «Одиссея» — фольклорное наследие и творческая индивидуальность // Гомер. Одиссея М.: Наука, 2000, с. 289 — 329

140. Ярхо В.Н. Поэмы Гомера: фольклорная традиция и индивидуальное творчество // Ярхо В.Н. .Древнегреческая литература. Эпос. Ранняя лирика. М.: Лабиринт, 2001, с. 55—126

141. Ahrens Е. Gnomen in griechischer Dichtung (Homer, Hesiod, Aeschylus). Diss. Halle, 1937-S.158

142. Alden M. Homer beside himself: para-narratives in the Iliad. Oxford, 2000 P. 384

143. Ambrosini, R. Riflessioni sull' Odissea // Studi classici e orientali. Pisa, 1991.-P. 13-35

144. Bannert H. Formen des Wiederholens bei Homer: Beispiele fiir eine Poetik des Epos. Wien, 1988 S.l 82

145. Beck D. Speech introductions and the character development of Telemachus // Classical journal. Tallahassee, 1998-99, vol. 94, N 2. P. 121-141

146. Bethe E. Homer: Dichtung und Sage. 3 v. Berlin, 1914-27

147. Bassett S.E. The Poetry of Homer. Calif., 1938 P. 273

148. Bowra C.M. Heroic poetry. NY, 1961 P. 589

149. Bowra C.M.Homer.London, 1972-P. 191

150. Butterworth E.A. Some traces of the pre-Olympian world in greek Literatur and Myth. Berlin, 1966-P. 196

151. Cambridge Companion to Homer. Cambridge, 2006 — P. 419

152. Cambridge Companion to Greek Mythology. Cambridge, 2007 — P. 536

153. Carpenter R. Folk tale, fictions and saga in the Homeric epics. Berkeley and Los Angeles, 1958 P. 198

154. Cerri G. Odisseo, l'eroe che narra se stesso // Ulisse nel tempo: la metafora infinita. Venezia, 2003- P. 31- 56

155. Dodds E.R. The Greeks and the Irrational. Darmstadt, 1991 P. 298

156. Dowden K. The epic tradition in Greece // Cambridge companion to Homer. Cambridge, 2006 P. 188-205

157. Edwards M.W. Homer: Poet of the Iliad. Baltimore-London, 1987 P. 341

158. Finley M.I. El Mundo de Odiseo. Madrid, 1999 P. 229

159. Frankel H. Dichtung und Philosophie des frühen Griechentums. München, 1962-S. 636

160. Fränkel H. Die homerischen Gleichnisse. Göttingen, 1977 — S. 124

161. Griffin J. The speeches // The Cambridge companion to Homer. Cambridge, 2006, P. 156-170

162. Griffin J. Homeric words and speakers // Journal of Hellenic Studies. Vol.106,1986-P. 36-57

163. Hainsworth B. The Flexibility of the Homeric Formula. Oxford University Press, 1968-P. 147

164. Hainsworth B. Meaning, Precision and History in Homeric Diction // Aevum Antiquum, 1999, N 12 P.5-15

165. Held G.F. Phoinix, Agamemnon and Achilleus: parables and paradeigmata // Classical quarterly. London, 1987. Vol. 37, No 2 P. 245-261

166. Heubeck A. Die homerische Frage. Darmstadt, 1974 S. 326

167. Jong, I.J.F. de. Narrators and Focalizers. Amsterdam, 1987 — P. 318

168. Jong, I.J.F. de. Homeric words and speakers: An addendum // Journal of Hellenic Studies. Vol.108,1988-P. 188-189

169. Jörgensen O. Das Auftreten der Götter in den Büchern IX — XU der Odyssee. Hermes. 1904 XXXIX, S. 357-382

170. Kakridis J.T. Homeric researches. NY, 1987 P. 173

171. Kelly S.T. Homeric correction and the metrical distinction between speeches and narrative. NY, 1990 — P. 102

172. Kirk G.S. Homer and the epic. Cambridge, 1965 P. 242

173. Kraft F. Vergleichende Untersuchungen zu Hesiod und Homer. Göttingen, 1964-S.

174. Kullmann W. Gods and men in the «Iliad» and the «Odyssey» 11 Harvard studies in classical philology. Cambridge, London, 1985, Vol. 89 — P. 1 — 23

175. Lardinois A. Modern paroemiology and use of gnomai in Homer's «Iliad» // Classical philology. Chicago, 1997. Vol.92, N 3. P. 213-234

176. Lardinois A. Wisdom in Context: the Use of Gnomic Statements in Archaic Greek Poetry. Ph. D. diss. Princeton University, 1995 — P. 386

177. Latacz J. Troya y Homero. Hacia la resolución de un enigma. Barcelona, 2003 — 427P.

178. Latacz J. Homer: tradition and Neuerung. Darmstadt, 1979 — S. 618

179. Lesky A. Göttlische und menschliche Motivation im homerischen Epos. Heidelberg, 1961-S.52

180. Lesky A. Horneros II Real-encyclopaedie der classischen Altertumwissenschaft. Vol.complem. XI. Stuttgart, 1968 S.687 - 846

181. Lohmann D. Die Komposition der Reden in der Ilias. Berlin, 1970 — S.309

182. López Eire, A. Poéticas y Retóricas griegas. Madrid, 2002 — P.286

183. Martin R.P. The language of heroes: Speech and performance in the Iliad. NY-London, 1989-P. 265

184. Nagy G. Homer and Greek Myth // Cambridge Companion to Greek Mythology, 2007-Pp. 52-82

185. Nestle W. Geshichte der Griechischen Literatur. Bd. I. Berlin, 1942 S.148

186. Notopulos J.A. Homer, Hesiod and the Achaean Heritage of Oral Poetry // Hesperia. Journal of the American School of Classical Studies at Atens, v. XXIX, 1960, N2 —Pp.

187. Olson S.D. Equivalent speech-introduction formulae in the Iliad // Mnemosyne. Ser.4. Leiden, 1994, vol.47 fasc.2-P. 145-151

188. D' Onofrio S. Ulisse e l'uomo selvaggio // Ulisse nel tempo: la metafora infinita. Venezia, 2003 Pp. 57-70

189. Parry A. Have we Homer's Iliad // Yale Classical Studies, V.XX, 1966 P. 175-216.

190. Patillon, M. La théorie du discours chez Hermogène le Rhéteur. — Paris: Les Belles Lettres, 1988. P. 412

191. Praet D. Pre-rhetorische welsprekndheid: een analyse van Homerus, «Ilias» IX // Didactica classica gandensia. Gent, 2001. N 41. P. 2 - 15

192. Richardson S. The Homeric narrator. Nashville, 1990 P. 279

193. Riemschnaeider M. Homer. Entwicklung und Stil. Leipzig, 1950 — S. 228

194. Schadewaldt W. Von Homers Welt und Werk. Stuttgart, 1965 S. 499

195. Sinclair P. The Sententia in Rhetorica ad Herennium: A Study in the Sociology of Rhetoric // The American Journal of Philology, Vol. 114, No. 4 (Winter, 1993) —P. 561-580

196. Sinclair P. Tacitus. The sententious Historian. A Sociology of Rhetoric in Annales 1-6. Pennsylvania State University Press., 1995 — P. 272

197. Shipp G P. Studies in the language of Homer. Cambridge, 1972 P. 378

198. Stanford W.B. The Ulysses Theme. Oxford, 1964 P. 340

199. Stickney £. Les sentences dans la poésie grecque d'Homère à Euripide. Paris, 1903 -P. 258

200. Vivante P. The epithets in Homer. Yale University 1982 P. 222

201. West MX. Prolegomena // Hesiod. Works end Days. P. I 91

202. West M.L. The rise of the greek epic // Journal of Hellenic Studies 108, 1988-P. 151-172

203. Whitman C.H. Homer and the heroic tradition. Cambridge, 1958 P. 365