автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Галицко-Волынская Русь. Очерки социально-политических отношений в домонгольский период

Полный текст автореферата диссертации по теме "Галицко-Волынская Русь. Очерки социально-политических отношений в домонгольский период"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

МАЙОРОВ Александр Вячеславович

ГАЛИЦКО-ВОЛЬШСКАЯ РУСЬ. Очерки социально-политических отношений в домонгольский период. Князь, бояре и городская община

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

На правах рукописи

Санкт-Петербург

2004

Работа выполнена на кафедре истории России с древнейших времен до XX в. исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Официальные оппоненты

- доктор исторических наук, профессор Кузьмин Аполлон Григорьевич;

- доктор исторических наук, профессор Якубский Владимир Александрович;

- доктор исторических наук, профессор Шинаков Евгений Александрович.

Ведущая организация

Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого

Защита диссертации состоится « 2004 г.

в « » часов на заседании диссертационного совета Д 212.232.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Санкт-Петербургском государственном университете. (199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, ауд. 70).

С диссертацией в форме опубликованной монографии можно ознакомиться в Научной библиотеке им. А. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан » ЛсР/^е

2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Флоринский М. Ф.

В качестве диссертационного исследования представляется монография «Галицко-Волынская Русь. Очерки социально-политических отношений в домонгольский период. Князь, бояре и городская община» (СПб., 2001) объемом 40 п. л.

Актуальность темы. Галицко-Волынская Русь — один из важнейших регионов Восточной Европы, игравший весьма значительную роль в истории раннего средневековья. Земли Галичины и Волыни занимали территорию трех современных славянских государств -Украины, Белоруссии и Польши, располагались на границе расселения восточных и западных славян, а также неславянских народов Центральной и Восточной Европы и в силу этого испытывали многообразное, подчас противоречивое политическое и культурное влияние.

Вместе с тем, Галицко-Волынская Русь домонгольского периода традиционно воспринимается как один из регионов Киевской Руси, как Юго-Западная Русь, по традиционной терминологии русской историографии, воплотившая в себе основные черты древнерусской цивилизации, проявившиеся в характере социально-политических отношений и государственного устройства.

Указанными обстоятельствами обусловлен повышенный интерес к истории Галицкой и Волынской земель XI - XIII вв. как в русской, так и в украинской, белорусской и польской историографии, сохраняющийся на протяжении уже нескольких столетий.

Степень научной разработанности темы. История социально-политических отношений и государственного устройства Галицко-Волынской Руси домонгольского периода, как и Киевской Руси в целом, принадлежит к числу главных тем отечественной и зарубежной историографии. Наиболее интенсивно разрабатываются вопросы, связанные с социально-правовым положением и функциями княжеской власти, происхождением и политической ролью боярства, политическим значением городской общины, раскрывающимся во взаимоотношениях с князьями и боярами.

Большая работа в этом направлении была проделана дореволюционными историками и историками права (В. И. Сергеевич,

Общая характеристика работы

В. О. Ключевский, М Ф. Владимирский-Буданов, М. А. Дьяконов, М. С. Грушевский, А. Е. Пресняков и др.), их вклад в отечественную науку до сих пор сохраняет актуальность и значительную практическую ценность.

В новейшей историографии еще сохраняет свое влияние утвердившаяся в советское время концепция феодального строя древнерусского общества, пронизанного социальными антагонизмами, когда князья воспринимались в качестве феодальных монархов, а городской общине придавалась сугубо подчиненная роль. Однако более перспективным нам представляется иной подход, органически продолжающий традиции дореволюционной отечественной историографии и в наиболее полном виде представленный в настоящее время в трудах историков петербургской школы, возглавляемой И. Я. Фрояновым1.

В рамках концепции, развиваемой исследователями этого направления, сочетаются возможности формационного и цивилизаци-онного подходов к изучению исторического процесса. Общественно-политический строй Киевской Руси оценивается как переходный от первобытного к феодальному, дофеодальный, с еще не сложившимися классами, с социально-политической структурой, основанной на общинных связях. На всем обширном пространстве Киевской Руси в домонгольский период сформировался единый тип общественно-политического устройства, обладающий общими цивилизационными признаками, проявившимися в характере социальных связей и госу-

1 См.: Ф роя но в И. Я. 1) Начала русской истории. Избранное. М, 2001;

2) Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX - начала XIII столетия. СПб., 1992; 3) Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.; СПб., 1995; 4)Рабство и данничество у восточных славян (VI - Хвв). СПб., 1996, Фро-я н о в И. Я., Д в о р н и ч е н к о А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988; Фроянов И.Я., Юдин Ю.И. Былинная история. (Работы разных лет). СПб., 1997; Дворничсико А. Ю. Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.). Очерки исгории общины, сословий, государственности. СПб, 1993; Пашин С.С. 1)ЧервонорусскиеактыXIV-XVвв. и грамоты князя Льва Даниловича. Тюмень, 1996; 2) Иеремышльская шляхта второй половины XIV -начала XVI века. Историко-генеалогическое исследование. Тюмень, 2001; Кривошеее Ю.В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII - XIV веков. СПб., 1999; Петров А. В. От язычества к Святой Руси. Новгородские усобицы (к изучению древнерусского вечевого уклада). СПб, 2003.

дарственных институтов.

Сказанное, разумеется, не исключает того факта, что в каждом отдельном регионе Древней Руси складывались и развивались свои, свойственные для данной земли особенности, проявлявшиеся, в том числе, в сфере социально-политических отношений. Изучение таких особенностей - одна из важных задач современной науки. За последнее время проведена значительная работа по изучению исторического прошлого Галицко-Волынской Руси: накоплен значительный новый материал, уточнены и расширены научные представления по многим частным вопросам2. Все это создает необходимые предпосылки для продолжения исследований и появления новых работ обобщающего характера.

Цели и задачи исследования. Главными целями и задачами настоящей работы являются изучение процессов становления государственности и ее основных институтов, характер общественно-политических отношний, фомирование и развитие волостной структуры Галицкой и Волынской земель.

Основное внимание автора сосредоточено на тех сюжетах, которые составляют историю внутриобщинных отношений, где главными действующими лицами выступают рядовые граждане, самодеятельное и политически организованное большинство которых приобретает решающее значение во всех сферах общественно-политической жизни.

Видная роль в политической жизни общины принадлежит боярам. Специальная работа по изучению социально-экономического положения и политической роли галицкого и волынского боярства

2 Галицько-Волинська держава: передумови виникнення, ¡сгори, культура, тра-дицп. Тези доп. 1 повщ. Мокнар. конф-ц». Галич, 19-21 серпня 1993 р. Львш, 1993; Галич 1 Галицька земля. Зб1рник наукових праць / Ред. кол.: П. П. Толочко, В. Д. Баран (та ш.). КиТв; Галич, 1998; Галич 1 Галицька земля в державотворчих процесах Украши (мат-ли М1жнар. юви]. наук, конф-ш'О / Ред. кол.: В. Кононенко (голова) та ш. 1вано-Франк1вськ; Галич, 1999; Галичниа та Волипь у добу середньо-В1ччя. До 800-р1нчя з дня народження Данила Галицького / Вщн. ред. Я. 1сасвич. Львш, 2001; Король Даиило Романович 1 його мюце в украТнськш ¡стори. Мат-ли М1жнар. наук, конф-ци (Льв1в, 29-30 листопада 2001р.) I Вщп. ред. Я. Онищук. Льв1в, 2003.

была проведена нами несколько лет назад3. Ее результаты показали необходимость продолжения исследований и расширения их предмета с тем, чтобы воссоздать целостную картину истории социально-политических отношений Галицко-Волынской Руси в домонгольский период.

Мы попытались проследить политическую эволюцию волостной общины, генезис и развитие ее основных социально-политических институтов - веча, княжеской власти и боярского «совета» («думы»). Значительное внимание уделено влиянию внешних факторов, как общих для всей Древней Руси (взаимная борьба за политическую гегемонию городов-государств), так и специфических для юго-западного региона (экспансия иностранных государств - Польши и Венгрии).

Научная новизна. Несмотря на значительный интерес к истории Галицко-Волынской Руси и широкое привлечение исследователями галицко-волынских материалов к изучению проблем политической власти и социальных отношений в древнерусский период, в настоящее время остро ощущается недостаток обобщающих работ, отражающих комплексное изучение предмета с учетом как новейших концептуальных подходов, так и достижений в области конкретно-исторических разработок.

В настоящей работе впервые в отечественной историографии систематически выявляются и описываются процессы эволюции социально-политических отношений Галицко-Волыиской Руси в домонгольский период в связи с достижением внешне- и внутриполитического суверенитета вечевыми общинами главных городов земли, усилением роли веча и утверждением принципа непосредственной демократии, изменением значения князя и его дружины в различные периоды истории общины, повышением политического статуса бояр, приобретающих качества общественных лидеров, «лучших и передних мужей», предводителей земского войска и его ударной силы, а также инициаторов важнейших политических решений в мирное время.

С опорой на данные этнографии и фольклористики автор пред-

3См.: Майоров А. В. Бояре и община Юго-Западной Руси в XI - начале XIII вв. Автореф. канд. дис. СПб., 1998.

принимает попытку объяснения некоторых особенностей общественного поведения древнерусских людей, проявляющихся в периоды обострения социально-политических отношений, обусловленных религиозно-мифологическим сознанием, архаическими представлениями и стереотипами, пережитками языческой обрядности и символики.

Хронологические рамки. Хронологически работа охватывает весь период развития городских общин (городов-государств) Галиц-ко-Волынской Руси домонгольского времени - со второй половины XI до середины XIII вв.

Методологическая основа. Методологическую основу работы составляют принципы историзма и научной объективности, исходящей из приоритета изучения источников при непредвзятом анализе фактического материала. Используются специальные методы исторического исследования: проблемно-хронологический, системного ана-анализа, сравнительный, критического подхода к историографии проблемы и источникам, а также историко-исихологический и историко-социологический.

Источниковая база диссертации. Главным источником работы являются русские летописи. Первостепенное значение среди них принадлежит Ипатьевской летописи: каждая из трех ее частей — Повесть временных лет, Киевский свод 1198 г. и Галицко-Волынская летопись - содержит основные сведения по всем интересующим нас вопросам. В ряде случаев привлекаются данные других древнерусских летописей - Лаврентьевской, Новгородской Первой, Радзиви-ловской, а также позднейших сводов конца XV - XVII вв. — Московского Великокняжеского свода 1479 г., Никоновской, Воскресенской, Густынской летописей и др. Материалы летописей использовались с учетом результатов специальных источниковедческих исследований, в том числе и собственных исследований автора.

Некоторые важные сведения почерпнуты нами из польских лати-ноязычных источников - Хроники магистра Винцентия Кадлубка и Великопольской хроники, а также сочинений польских компиляторов XV - XVI вв. - Я. Длугоша, М. Стрыйковского и др. Приведенные в их сочинениях сведения, касающиеся Древней Руси и русско-польских отношений, отличаются известной тенденциозностью и нередко фактическими погрешностями и потому требуют критиче-

ского отношения и тщательной проверки.

В числе средневековых латиноязычных источников важное место занимают и венгерские исторические сочинения (хроники Анонима, Ш. Кизаи, Я. Туроци и др.), а также сведения, сохранившиеся в официальных документах венгерских королей, в том числе переписке с римскими папами.

Большой интерес представляют оригинальные известия, содержащиеся в «Истории Российской» В. Н. Татищева, использование которых требует особенно внимательного и осторожного отношения с учетом данных специальных исследований.

Необходимо отметить, что в методологическом отношении подход ко всем перечисленным видам письменных источников должен быть различен и конкретен в каждом отдельном случае.

Стремясь максимально расширить источниковую базу исследования, автор в качестве дополнительных источников использует фольклорные материалы, данные этнографии, лингвистики, археологии, вспомогательных исторических дисциплин.

Практическая значимость. Содержащийся в работе фактический материал и выводы могут использоваться при подготовке соответствующих разделов общих курсов истории России и Украины, учебных пособий к ним, спецкурсов и спецсеминаров по социально-политической истории средневековой Руси, истории внешней политики Древней Руси и международных отношений в Центральной и Восточной Европе раннего средневековья, а также стать основой для дальнейшей научной разработки проблемы.

Материалы и выводы диссертации применяются автором при чтении общих и специальных курсов по истории России и Украины для студентов исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Апробация. Основное содержание диссертации отражено в выступлениях на международных и российских научных конференциях и публикациях автора. Работа обсуждена и рекомендована к защите кафедрой истории России с древнейших времен до XX в. исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Основное содержание работы

Структура работы. Представленная в качестве диссертации монография состоит из введения, пяти глав и заключения.

Введение. Социально-политический строй' Древней Руси. Община и государство. Введение представляет собой самостоятельную часть исследования, по сути дела являясь одной из его глав. В нем рассматриваются общие вопросы, касающиеся основных особенностей социально-политического строя и характера древнерусской государственности.

Древнерусская государственность, сложившаяся в XI - XIII вв., носила общинный характер. Общество еще не знало сословного и классового разделения, глубоких социальных антагонизмов; подавляющее большинство его членов составляли лично свободные и полноправные граждане, объединявшиеся в городские и сельские общины. Государственная организация представляла собой систему соподчиненных общин, где можно выделить три основные звена: община старшего города, общины подчиненных ей младших городов или «пригородов», сельские общины.

Городская община имела сложную внутреннюю структуру, состоявшую из кончанских и уличанских общин; в нее входила также тысячно-сотенная организация, сохранившая значение со времен родоплеменного строя. Система общинного управления включала князя, посадников, воевод, тысяцких и сотских при том, что главным се звеном было вече - собрание свободных общинников, осуществлявшее верховную власть. Тем самым городская община Древней Руси воплощала в себе, прежде всего, государственное начало, являлась носителем государственных отношений и источником власти.

Историки, и в особенности историки русского права, давно сделали вывод о смешанной форме государственной власти в древнерусский период. Эту форму составляли три элемента: народное собрание (вече), князь и боярская дума. Тройственная форма государственной власти Древней Руси является наследием предшествующей эпохи. На последней стадии родоп-леменного строя обществом также управляют три основных института — племенное вече, князь и совет старейшин. Преемственность социально-политических институтов, наблюдаемая при переходе от стадии «военной демократии» к городам-государствам, является важнейшей закономерностью процесса генезиса государствешюсти.

Верховным органом власти общинного государства было вече -народное собрание, в котором участвовали свободные и полноправные граждане га числа жителей города и прилегающей сельской округи. Участвовать в вечевых мероприятиях было не обязанностью, а правом граждан, которым они могли пользоваться по своему усмотрению. Этим правом обладали не все свободные жители, а только главы больших семей, «мужи», как их именуют древнерусские источники: на вече они принимали решения за себя и за своих «детей», физически вполне взрослых, но не достигших еще гражданского полноправия.

Компетенция веча не была ничем ограничена: вечевые собрания могли обсуждать и принимать решения по любому вопросу, имевшему политическое значение. Вечевые постановления принимались консенсусом, хотя и достигавшимся нередко в ходе острой борьбы и столкновения различных, мнений. Никакого подсчета отдельных голосов, поданных в пользу того или иного решения, не производилось, необходимо было общее согласие веча для того, чтобы решение вступило в силу. Иначе и быть не могло, ведь при характерной для того времени неразвитости аппарата государственного принуждения любое принятое постановление могло быть исполнено лишь при условии согласия с ними поддержки подавляющего большинства простых граждан.

Вторым институтом государственной власти в Древней Руси являлся князь. Его общественное положение раскрывается двояко. Князь — представитель знати, в кругу которой он — первый среди равных. Это обстоятельство, разумеется, накладывало свой отпечаток на его правительственную деятельность: князь не был свободен от интересов и запросов социальных верхов. Но бесспорно и другое - в княжеской политике находили выражение нужды простого народа, что объясняется отсутствием анта-гонистическихпротиворечий, общинным характером социального устройства.

Князь и городская община составляли части одного социально-политического организма. Князь не мог обойтись без общины, как и она без него. Об этом свидетельствуют выполняемые князем общественно необходимые функции. Искони ему принадлежит роль верховного военного предводителя, и в этом качестве его некому заменить, поскольку земское войско, как и любая военная организация, строится на принципе единоначалия, и только князь в глазах простых людей обладает достаточным авторитетом и сакральной силой, чтобы ее возглавить. То же самое следует сказать и о других властных функциях князя — законодательной, судебной, административной, дипломатической.

Такой же прочной и неразрывной была обратная связь князя со своими подданными, городской общиной. Приобретение стола и успех правительственной деятельности князя в первую очередь зависели от поддержки общины, обеспечить которую было его важной заботой. Община принимала князя, заключая с ним «ряд» — договор - «на всей своей воле», нарушение условий такого договора со стороны князя влекло к его изгнанию.

Соотношение сил между княжеской властью и вечевой общиной с течением времени изменялось. На рубеже X - XI вв. в истории Древней Руси происходит болезненный процесс распада родоплеменного строя и связанных с ним политических структур. В это время повышается общественно-устроительное значение князя и дружины, растет престиж княжеской власти, расширяются ее общественные полномочия.

Но по мере того, как формируются и утверждаются территориально-административные связи, городская община стремительно превращается в доминанту политического быта, а вече (народное собрание) — в верховный орган власти, подчинивший себе в конечном счете княжескую власть.

Важнейшим ограничением возможного произвола княжеской власти была военная мощь городской общины, земского войска, объединявшего в своих рядах все боеспособное население волосги. Без согласия общины, веча, князь не мог провести мобилизацию войска, что делало его бессильным перед лицом внешне- и внутриполитических угроз. Княжеская дружина, численность которой составляла от нескольких сотен до двух-трех тысяч человек (к ХШ в.), в военном отношении не была способна заменить войско и выступить той силой, которая сделала бы князя недосягаемым для его подданных.

Однако следует учитывать, что в реальной жизни именно в руках князя сходились все нити оперативного управления волостью, и это в значительной степени повышало его политическую мобильность и самостоятельность. Вече осуществляло лишь общий контроль над деятельностью князя и его администрации и вмешивалось в подведомственную им сферу только в случае острых конфликтов. Но, даже выражая недовольство делами княжеского управления, вече не берет и не может взять его в свои руки.

Третьим институтом общинной государствешюсти является боярская дума («совет»), приходящая на смену совету старейшин родоплеменной эпохи.

Боярская дума не имеет четко зафиксированного статуса в писаном праве, более того, в древнерусских источниках вообще не отмечено случаев упоминания самого этого выражения (оно появляется в памятниках более позднего времени). Однако обычай требовал от князя обязательного согласования своих действий с советниками, «лучшими» и «смыслеными мужами», и таковыми были бояре.

Древнерусское боярство, сменяющее родовую аристократию, наследует социальный статус и функции старой знати - лидеров, управляющих обществом. Именно го таких наиболее влиятельных представителей городской общины, земских бояр формируется основной состав боярской думы. Вот почему так часто боярские «советы» совпадают с принимаемыми впоследствии вечевыми решениями, а князь, не нашедший поддержки бояр, как правило, не находит ее и на вече.

Описанная нами модель государственно-политического устройства не является чем-то особенным, свойственным лишь древнерусскому обществу механизмом. Как показывают новейшие исследования, она довольно часто встречается в мировой истории, возникая в период разложения родо-племенных отношений и в дальнейшем уступая место иным, более многообразным формам государственной организации, складывающимся в соответствии с конкретно-историческими условиями.

Одной из закономерностей процесса государствогенеза следует считать небольшой (локальный) объем первых государственных образований, строящихся на принципах территориальной общины. Община и государство, таким образом, выступали не как социальные антиподы в том смысле, что последнее развивалось как результат разрушения и подавления первого. Соотношение между ними можно было бы охарактеризовать так: в политическом отношении община и государство представляли собой равнозначные и во многом тождественные явления при том, что одно не только не отрицало, но, наоборот, предполагало и обуславливало второе.

Глава первая. Общественные отношения и политический строй Галицко-Волынской Руси в историографии. В историографической главе сделана попытка обобщить и критически осмыслить результаты отечественных и зарубежных исследований в области истории общественно-политических отношений Галицко-Волынской Руси за весь период научного изучения.

Первые работы, посвященные истории Галиции и Волыни появились во второй половине XVIII в., однако научное изучение истори-

ческого прошлого Юго-Западной Руси, основанное на критическом использовании всех имеющихся источников, началось с середины XIX в. (Д. И. Зубрицкий, Л. И. Клеванов, И. И. Шараневич). В 60 -начале 70-х годов увидели свет работы, авторы которых стали обращаться к проблемам, как тогда говорили, «внутренней» истории края, отойдя от решения чисто описательных, фактографических задач («внешней» истории)4. С этого момента можно вести отсчет историографии общественно-политического строя Галицко-Волынской Руси.

В дальнейшем вопросы общественных отношений и политического строя приковывали внимание многих исследователей и заняли центральное место в работах, так или иначе касавшихся истории Га-лицко-Волынской Руси. Широкое распространение нашла идея о необычайной силе и могуществе местного боярства, подчинившего себе и княжескую власть, и простой народ, оторвавшегося от общины и использовавшего свои сословные преимущества в ущерб ее интересам (М. П. Смирнов В. Б. Пассек, Н. П. Дашкевич В. О. Ключевский И. Л. Линниченко, А. М. Андрияшев и др.).

С принципиально иных позиций решал проблему М. Ф. Влади-мирский-Буданов, развивавший концепцию общинного государства, сложившегося в древнерусский период. Основными элементами в «составе государственной власти», по мнению ученого, являлись вече, князь и боярская дума. Бояре в подобной политической системе, -прежде всего, «лучшие люди земли», «земская аристократия», не имевшая сословной исключительности и привилегий, неразрывно связанная с общиной5.

4Смирнов М. П. Судьбы Червонной или Галицкой Руси до соединения ее с Польшею (1387). СПб., 1860; Костомаров Н. И. 1) Черты народной южнорусской истории // Основа. 1861. Кн. III. Март; 1862. Кн. VI. Июнь; 2) Начало единодержавия в Древней Руси // Вестник Европы. 1870. №№ 11,12; Пассек В. Княжеская и докняжеская Русь // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1870. Кн. III; Дашкевич Н. П. Княжение Даниила Галицкого по русским и иностранным известиям. Киев, 1873.

'Владимирский-Буланов М.Ф. 1)Новые исследования о Боярской Думе // Сборник государственных знаний. СПб., 1880. Т. VIII; 2) Обзор истории русского права. Пг.; Киев, 1915. С.44 и след. - См. также: Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. СПб., 1910. С. 173; Чубатий М. 1<лор!я джерел украшського нрава. Льв|в, 1921. Т. I. С. 89; Вернадский Г. В. Киевская Русь. Тверь; М., 1996. С. 195.

Попытку кардинально пересмотреть сложившиеся в науке представления предпринял И. П. Филевич, критически воспринявший исследовательские достижения своих предшественников, в частности, отвергший тезис об особом общественном положении и исключительной политической роли галицкого боярства по сравнению с боярами других земель Древней Руси6. Однако подобные замечания не встретили поддержки у большинства историков.

На рубеже XIX - XX вв., после выхода в свет первых томов многотомной «Истории Украины-Руси» М. С. Грушевского, где идея боярского всемогущества как главной черты политического строя Галицко-Волынской Руси достигла кульминации, высказывания о галицких и отчасти волынских боярах как полноправных и исключительных вершителях судеб земли стали общим местом многочисленных сочинений но русской и украинской истории, истории древнерусского права, сословий, государственных учреждений и пр.

В советской историографии, начиная с 1930-х годов, господствовала концепция феодального строя Киевской Руси. Древнерусское общество XI — ХШ вв. представлялось расколотым на антагонистические классы, классовый характер носили государственные институты и право. Данное положение стало исходной посылкой конкретно-исторических исследований, во многом предопределяя их результа-ты7.

Вследствие этого в советскую историографию широко вошли построения дореволюционных историков о подчинении боярами Галича и Волыни простого люда, раннем подавлении политической самодеятельности горожан, господстве бояр на вече, антинародной и антинациональной политике бояр, преследующих исключительно личные и узкокорпоративные интересы, широком размахе боярского землевладения, закабалении боярами значительной части (или даже большинства) сельского населения.

Бояре выступают за ограничение власти князя и расширение собственных феодальных привилегий. Они присвоили себе все должности городского и местного управления. Князья, не обладавшие широ-

'филевич И.П. Борьба Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское

7 См.: Ф р о я л о в И. Я. Киевская Русь. Очерки отечественной историогра-

кой экономической и социальной базой, искали поддержки в борьбе с боярством на вече, однако последнее не имело особого влияния. Города еще не превратились в ту политическую силу, опираясь на которую, князья могли начать борьбу с «феодальным беспорядком» (С. В. Юшков, Б. Д. Греков, В. И. Пичета, В. В. Мавродин, В. Т. Па-шуто, И. П. Крипякевич, К. А. Софроненко и др.).

Исследования М. Н. Тихомирова поставили под сомнение тезис о политическом бессилии городов Галицко-Волынской земли8. Однако наблюдения ученого остались практически невостребованными последующими авторами, в большинстве своем изображавшими общественно-политический строй Юго-Западной Руси как близкий к боярской олигархии (Б. Л. Рыбаков, П. П. Толочко, Н. Ф. Котляр, А. Б. Головко и др.)9. Олигархические устремления боярства проявились в его постоянном противостоянии с княжеской властью - политическом, экономическом и даже религиозном, что привело в середине XIII в. к общему кризису Галича как столицы земли, а ь середине XIV в. - к утрате государственной независимости10.

Отличительной особенностью историографии Галицко-Волын-ской Руси является зачастую полное совпадение оценок ее общественно-политического строя советских исследователей и представителей украинской зарубежной историографии. Отвергая принцип формального подхода к изучению исторического процесса и в целом не принимая концепцию феодального строя Древней Руси, украинские историки-«нациоиалисгы», как и их советские коллеги, признавали в галицко-волынских боярах крупных землевладельцев, проводивших свою сословную политику, не считаясь с интересами всего населения и тем самым наносивших тяжелый вред земле; бояре грабили и угнетали простых людей, вызывая мощные социальные протесты.

Население Юго-Западной Руси и, прежде всего, горожане высту-

'Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 208-211.

9 В этом смысле особенно показательны последние работы Н. Ф. Котляра, одна из которых опубликована под чрезвычайно выразительным заголовком — «"Держава", олигархами умученная». — См.: Котляр Н. Ф. «Держава», олигархами умученная. Галицко-Волынское княжество в XIII веке // Родина. 2003. №11.

10 Т о м е н ч у к Б. П. Три перюди розвитку ¡сторично! топофафп давнього Галича // Етнокультурш процеси в Швдснно-Схщшй Сврош в I тис. н. е. 36. наук, праць / Вщп. ред. Р. В. Терпиловський. КиУв; Льв!в, 1999. С. 304.

пали как антагонисты бояр, что дало возможность княжеской власти (в лице Романа и Даниила) повести борьбу с сепаратизмом бояр, опираясь на поддержку городов (Д. И. Дорошенко, С. Томашевский, Т. Коструба, Н. Д. Полонская-Василенко, О. Субтельный и др.). Подобные построения восходят к широко распространенной в начале XX в. концепции М. С. Грушевского, основные положения которой оказались в равной мере приемлемыми как для зарубежных немарксистских, так и для советских исследователей.

В отечественной историографии существует и другая традиция изучения общественно-политического строя Древней Руси, для которой характерно понимание социально-политического устройства древнерусских земель-волостей как демократических, основанных на общинных отношениях государственных образований. В настоящее время эта традиция приобретает новое теоретическое обоснование и развитие в трудах И. Я. Фроянова и историков его школы, получаю-

В работах историков указанного направления общественно-политический строй Древней Руси характеризуется как переходный от первобытнообщинного к феодальному, основу которого составляла «община без первобытности», социально однородная но своему составу, хотя и стратифицированная в имущественном и ранговом отношениях.

Бояре в такой системе предстают как лидеры своих общин, неразрывно связанные с ними общностью политических интересов, единством социально-корпоративных связей. Боярство Галича и Волыни в этом отношении мало чем отличалось от бояр других земель Древней Руси. Прежде всего, здесь (как и вообще на Руси) отсутствует экономическая основа для социального обособления и политического преобладания боярства - крупное феодальное землевладение, а социально-политические противоречия укладываются в рамки внутри- и межобщинных отношений.

Галицко-волынское боярство не превратилось во всемогущую олигархию, благодаря политической самостоятельности народных масс: через вече и свою военную организацию «люди» всегда могли заставить любого политического лидера считаться с интересами всей общины или же избавиться от него.

Глава вторая. Становление городских общин и борьба за не-

зависимость от Киева (вторая половина XI - первая половина XII в.). Во второй половине XI в. в Юго-Западной Руси происходит процесс формирования собственной волостной организации, непосредственным результатом чего является начинающаяся борьба местных общин за освобождение от власти Киева. Начальный этап этого процесса рассмотрен в первом разделе первой главы («К истории формирования внутриобщинных отношений. Бояре и община в событиях 80-х годов XI в.»).

В частности, анализируются особенности взаимоотношений городской общины Владимира-Волынского, выступавшего в рассматриваемый период в качестве главного политического центра Юго-Западной Руси с князем Ярополком Изяславичем. Этот князь оказался в противоречивом положении: с одной стороны, будучи ставленником киевского князя, он должен был считаться с проводимой им цен-трализаторской политикой, но в то же время не мог не учитывать интересов политически окрепшей местной общины, стремящейся освободиться от власти «матери городов русских».

Посягательство на территориальную целостность владимирской общины киевского князя заставляют Ярополка открыто выступить против него. Используя противоречия в отношениях Киева и Владимира, городские общины Перемышля, Теребовля и Звенигорода — главных центров будущей Галицкой земли - с помощью князей-изгоев братьев Ростиславичей в ожесточенной борьбе добиваются политической независимости как от Киева, так и от Владимира-Волынского.

Внутриобщинные отношения на этапе борьбы за политическую самостоятельность отличаются высокой степенью консолидации основных общественных сил вокруг князя, усилением его общественно-политического значения как символа и гаранта независимости земли, от личности которого тогда во многом зависело, насколько успешно будут реализованы задачи, стоявшие перед общиной.

Начиная с 80-х годов XI в. в истории Галичины и Волыни отмечаются факты активного участия бояр в политической жизни своих общин. Тогда же впервые заявляет о себе боярская дума (совет) — политический орган, пришедший на смену совету старейшин родоп-леменной эпохи и являвшийся одним из основных институтов общинной государственности. Появление признаков функционирования

боярского совета свидетельствует о завершении процесса формирования суверенной городской общины с присущими ей органами государственной власти - вечем, князем и боярской думой.

. Вопрос о политическом значении боярской думы рассматривается во втором разделе первой главы («Генезис боярской думы, ее место и роль в политической жизни общины»).

Бояре-советники непосредственно участвуют в разработке и принятии важнейших политических решений, являясь своеобразным связующим звеном между князем и простыми людьми в системе внутриполитических отношений. Совет бояр решающим образом влияет на деятельность князя, так как одобрение и поддержка бояр означают одобрение и поддержку общины, «людей», и в случае необходимости - войска. Наоборот, отказ бояр в поддержке князю равносилен отказу всей общины, так как обусловлен и свидетельствует о негативном отношении к князю основной массы общинников.

Недостаточно объяснять влияние советников на князя их личной преданностью последнему. Князь доверяет своим советникам и действует по их рекомендациям, прежде всего, полагаясь на авторитет и поддержку, какими пользуются они в общине. В свою очередь, община ревностно следит, чтобы князя окружали достойные люди, пользующиеся должным уважением и доверием.

Советы бояр сводятся к предложению конкретных практических мер, направленных на достижение определенных политических целей. Соображения политической целесообразности зачастую преобладают в выборе этих мер над требованиями морали, что в целом отражает накал борьбы общин Юго-Западной Руси в конце XI в. Готовность сторон использовать крайние средства усугубляет конфликт, вносит в него элемент непредсказуемости и становится поводом для вмешательства третьих сил.

Раздел третий («Внутриобщинные отношения и политическая борьба в конце XI в. (в свете фольклорно-этнографических параллелей)») посвящен проблеме влияния норм и пережитков традиционного сознания и поведения, проявляющихся в политической практике общины.

В1гутриобщинные отношения и политическая борьба общин в рассматриваемый период тесно переплетается с языческой обрядностью и религиозно-мифологическими стереотипами сознания и пове-

дения, что вообще характерно для социально-политических коллизий Древней Руси11. В свете фольклорно-этнографических параллелей удается выявить скрытый сакральный смысл поступков некоторых исторических героев, как и поведения всей общины, остающийся непонятным с позиций рационалистического восприятия современного человека.

Речь идет, в частности, о широко известных и многократно описанных в литературе событиях 1098 г., развернувшихся на Волыни после ослепления теребовльского князя Василька Ростиславича. Религиозно-мифологическими мировоззренческими установками определяется поведение владимирской общины, выдающей на расправу врагам своих бояр, ставших причиной постигшей ее неудачи и, таким образом, избавляющейся от их «дурного влияния». В этих действиях владимирцев, поступающих вопреки воле князя, раскрывается принцип личной ответственности бояр перед общиной за неудачи инициированных ими политических решений.

Языческой обрядовой символикой насыщено сообщение о расправе братьев Ростиславичей с этими боярами, виновниками «зла», причиненного теребовльскому князю. По своему смысловому значению эта акция, с одной стороны, близка к обрядам разоблачения бесовской одержимости и магического искоренения зла, а с другой стороны, может рассматриваться как ритуал человеческого жертвоприношения, одна из форм умилостивительного культа. В любом случае эта акция не укладывается в рамки обычной кровной мести, как то безуспешно пытался сделать позднейший редактор первоначального текста Повести об ослеплении Василька, движимый соображениями христианской этики.

В разделе четвертом («Основные черты политического развития городских общин Волыни и Галичины в первой половине XII в.») рассматриваются основное содержание и результаты борьбы местных общин за выход из подчинения Киеву. В ходе этой борьбы продолжается конфликт местных волостных центров, прежде всего, владимирской, перемышльской и теребовльской общин, обусловленный стремлением Владимира-Волынского сохранить свой прежний политический статус «старшего города», а со стороны его бывших «пригоро-

11 См.: Ф р о я н о в И. Я. Древняя Русь.

дов» — добиться полной самостоятельности.

В ходе этой борьбы наибольшие потери несла Волынская земля, территория которой неоднократно становилась ареной боевых действий, подвергалась опустошительным нашествиям врагов. В результате силы владимирцев были подорваны, и это крайне негативно сказалось на последующей судьбе земли. Не выдержав борьбы на два фронта - против Киева и мятежных «пригородов» — владимирцы были вынуждены уступить политическим притязаниям днепровской столицы в надежде, что киевские князья помогут Владимиру удержать первенство среди остальных городов Юго-Западной Руси.

Контрастом политического ослабления Волыни выглядит стремительная консолидация и усиление Галичины под властью своей повой столицы - Галича. Характерной чертой галицкой общины, всегда выделявшей ее среди прочих городских общин Юго-Западной Руси, была исключительная мощь ее военной организации, галицкого войска, сформировавшегося и с большим успехом проявившего себя еще до появления в Галиче собственного княжения.

Важную роль в политическом усилении Галичины играла суверенная власть местных князей, сравнительно рано сумевших освободиться от политического влияния внешних сил, последовательно защищая интересы своей земли, которые, таким образом, объективно во многом совпадали с их личными интересами.

В процессе изучения ранней истории Галицкой земли затрагиваются дискуссионные вопросы о местонахождении древнего Галича и пределах городской территории, а также о времени возникновения Галича.

При решении вопроса о территориальной локализации древнего Галича необходимо учитывать, что в представлении летописца понятие город Галич выступает как в узком, так и в широком значении. Первое, судя по археологическим данным, связывалось с крылосски-ми укреплениями. В период своего расцвета город значительно превысил первоначальные пределы, оброс многочисленными предместьями и форпостами, и в результате возникло новое, широкое понимание городской территории, простиравшейся от Крылоса до самого Днестра.

Имеющиеся в распоряжении исследователей новейшие археологические материалы требуют пересмотра сложившегося в литературе

представления о позднем возникновении Галича. Этот город возник задолго до первого упоминания о нем в письменных источниках. Первые постоянные укрепления, наличие которых, по общепризнанному мнению, является основным критерием городского поселения, появились здесь в середине X в.

Глава третья. Укрепление политического значения веча и утверждение принципа вечевой демократии (середина - вторая половина XII в.). Середина - вторая половина XII в. - важный этап в развитии социально-политических отношений Галицко-Волынской Руси. Он характеризуется усилением политической роли веча, которое превращается в высший орган власти города-государства и подчиняет себе князя. Указанные изменения рассматриваются в первом разделе третьей главы («"Общинная революция" и начало становления демократического принципа государственного утройства»).

В ходе острых конфликтов, путем многократных выступлений горожан против неугодных князей, ценой преодоления прежних стереотипов политического сознания вечевая община утверждает за собой право «вольности в князьях», т. е. право свободно распоряжаться судьбой княжеского стола и строить отношения с князьями «на всей своей воле».

В различных регионах это происходит в разные сроки. Сравнивая политическое развитие городских общин Галича и Киева, мы видим, что в Киеве потенциал «общинной революции» реализуется на несколько десятилетий раньше, зато в Галиче этот процесс протекает интенсивнее и укладывается в значительно меньший промежуток времени.

Иные результаты дает сравнение исторического пути галицкой и владимиро-волынской общин. Не сумев в свое время добиться политической самостоятельности, владимирцы надолго оказались под властью Киева, что сделало невозможным нормальное внутриполитическое развитие общины, далеко отодвинуло перспективы демократических преобразований.

Важным следствием демократических завоеваний, осуществляемых посредством «общинной революции», становится усиление и рост политического значения боярства. Все более четко определяется роль бояр как лидеров общины, непосредственно связанных с простыми людьми общностью коренных политических интересов. Этим

единством сильна община. Оно находит множество проявлений и в военных, и в гражданских делах, направленных на достижение как внутри-, так и внешнеполитических целей. В more княжеская власть должна полностью перестроить свои отношения с общиной. Демократическое начало в государственном строе Древней Руси берет верх над монархическим.

Видную роль в истории Галицкой земли середины XII в. играл «берладский» князь Иван Ростиславич, прозванный Иваном Берлад-ником. Деятельность этого загадочного князя, достоверность связываемых с ним документов, а также история галицкого Понизья рассматриваются во втором разделе («Иван Берладник: Грамота 1134 г., Берладь и берладники»).

Анализ географической номенклатуры и дипломатических особенностей Грамоты 1134 г. с учетом известных по аутентичным источникам фактов жизни и деятельности Ивана Берладника приводит к выводу о достоверности датировки грамоты и содержащихся в ней сведений.

Значительные разногласия у исследователей вызывают вопросы о местонахождении легендарной Берлади, реальности Берладского княжества, южной границе Галицкой земли, происхождении, этническом составе и социальном статусе берладников.

Вопреки общепринятому мнению, отождествляющему летописную Берладь с расположенным на берегу одноименной реки (левого притока Серета) современным румынским городом Бырладом, автор приходит к выводу о том, что древняя столица берладников находилась в Добрудже, на правом берегу Дуная, на месте несуществующего ныне поселения Эски-Бырлат (Старый Бырлат). Этот вывод подтверждается новейшими археологическими, топонимическими и лингвистическими данными, а также анализом сообщений письменных источников.

Вопрос о южной границс Галицкой земли не может иметь однозначного решения. В период политического подъема Галича во второй половине XII в. власть его князей распространялась вплоть до Нижнего течения Дуная, однако в пору лихолетья начала XIII в. подконтрольная Галичу территория сжималась, контроль над окраинными территориями, каковыми являлись Понизье или «горная страна Перемышльская», был утрачен.

Галицкое Понизье представляло собой но преимуществу необжитые русскими людьми степи, на которые претендовали соседние народы, прежде всего, кочевники. Сюда из самого Галича и других русских земель бежал или изгонялся разного рода люд, объединенный враждебным настроем к своим гонителям. Восстановление власти в Понизье воспринималось в Галиче как важнейшая политическая задача.

В третьем разделе третьей главы («Бояре и община Галича в княжение Ярослава Осмомысла») основное внимание сосредоточено на раскрытии взаимоотношений бояр и рядовых общинников, проявляющихся, прежде всего, в военно-политической сфере.

Необходимым условием торжества общинной демократии является наблюдаемый с середины XII в. интенсивный рост военной организации галицкой волостной общины. Воинские силы приобретают значительную мобильность и самостоятельность, не свойственные им в предыдущую эпоху. Отныне земское войско в состоянии обходиться без всякого участия князя, управляемое собственными военачальниками, и это никак не снижает его боеспособности.

Воины в Древней Руси - в большинстве своем свободные граждане, т. е. полноправные участники веча, - поэтому вече могло собираться непосредственно во время похода. Отсюда - закономерная связь между ростом военной организации и утверждением внутриполитического суверенитета вечевой общины.

В этих условиях возрастает социально-политическая роль бояр. Бояре непосредственно участвуют в боевых действиях и вносят значительный вклад в общее дело. Они руководят войском в качестве тысяцких, воевод и командиров первичных подразделений, полностью заменяя собой князя и его дружинников. Войско, потерявшее бояр - погибших в бою или попавших в плен к неприятелю - теряет боеспособность и, оставшись без своего предводителя (тысяцкого), отказывается продолжать военные действия, даже несмотря на присутствие князя и его настойчивые уговоры.

Вот почему так много значили «советы» бояр по военным вопросам для князя; простые воины доверяли мудрости и удаче своих «лучших мужей» и готовы были повсюду следовать за ними, тогда как князю, чтобы гарантировать участие войска в задуманном им военном предприятии, требовалось сперва заручиться поддержкой

влиятельного боярства.

В мирные дни бояре - руководители государственного управления и авторитетные общественные лидеры. Влияние бояр во внутриполитических делах растет по мере усиления веча, где они выступают инициаторами важнейших решений, касающихся судеб общины. Простые люди нуждаются в авторитетном слове общинных лидеров, особенно в момент обострения политической обстановки, требующей принятия ответственных решений, и тесно сплачиваются вокруг своих бояр, когда возникает угроза интересам общины, исходящая, в частности, от князя, потерявшего доверие «людей». Бояре первыми заявляют об этом, и община чутко откликается на их голос, готовая делом поддержать своих «лепших мужей».

Сделанные наблюдения и выводы получают дополнительную аргументацию и уточняются в четвертом разделе («Внутриобщинныс отношения в событиях 1187 - 1189 годов»).

Изучение состава участников древнерусского веча показывает, что правом принятия решений на нем пользовались только «мужи» -главы больших семей, которых многие историки ошибочно принимают за бояр и на этом основании делают вывод об олигархическом характере власти в Галицко-Волынской Руси.

Летописные известия о событиях конца 1180-х годов сохранили многие важные подробности, позволяющие выяснить новые стороны взаимоотношений боярства как с княжеской властью, так и с рядовыми общинниками. Мы не исключаем того, что некоторые бояре могли быть связаны личными отношениями с тем или иным князем, быть его «приятелями» и входить в княжескую дружину. Но, если, принимая сторону князя, бояре утрачивали связь с общиной, то они лишались самостоятельного значения, и их судьба в дальнейшем целиком зависела от того, насколько успешно сложатся отношения такого князя и принявшей его общины.

Нуждается в уточнении популярный среди исследователей тезис о партийности галицкого боярства, расчлененного на противоборствующие группировки твердых сторонников того или иного князя, династии и пр. В условиях, когда любое политическое решение могло быть принято исключительно с санкции веча, всякая закулисная деятельность утрачивала смысл, а политические группировки могли существовать лишь в краткие промежутки от одного вечевого решения

до другого, обязательного для всех членов общины.

В рассматриваемое время приобретает четкие формы механизм ответственности бояр перед общиной за результаты их политической деятельности. Крупные просчеты, тяжелые неудачи, эгоизм и корыстолюбие, несовместимые с идеалами общинного коллективизма, влекут за собой ответственность, носящую персональный характер и распространяющуюся также на членов семей опальных бояр. В условиях постоянно возникавших конфликтов между вечевой общиной и князьями наиболее видные и уважаемые бояре, а также их дети становятся заложниками («талями»), лично гарантирующими лояльность общины и соблюдение условий договора с князем.

По сравнению с предшествующим временем заметно укрепляются позиции боярской думы: если князь пренебрегал «думой» с боярами, то это могло стать основанием для лишения его стола. Укрепление статуса боярской думы, как и рост значения веча отражает завершение процесса вннутриполитического самоопределения городской общины, торжество принципа непосредственной демократии как основы обществешю-политических отношений.

Раздел пятый («Особенности политического развития Волыни во второй половине XII в.») посвящен характеристике изменений, происходивших на Волыни по мере того, как стала слабеть и затем полностью прекратилась ее зависимость от Киева.

Активная внешняя политика князей династии Мстиславичей способствовала усилению военной организации Волынской земли. В ходе военных столкновений с Киевом под суверенитет Владимира перешла территория Погорынья. Возобновились старые претензии Владимира на главенствующую роль во всем юго-западном регионе, в том числе попытки подчинения Галича.

Укрепление воинских сил земли, рост мобильности военной организации - важнейшие предпосылки и признаки политического усиления общины. В неразрывной связи с данной тенденцией стоит усиление роли веча, становящегося высшим органом власти земли и утверждающего свой приоритет перед княжеской властью.

Несколько десятилетий продолжалась упорная борьба владимир-цев за подчинение Галича, в которой использовались как военные, так и дипломатические средства. Борьба шла с переменным успехом, и все же в соперничестве волостей владимирцы одержали победу. Не-

малая заслуга в этом принадлежит князю Роману Мстиславичу, обладавшему незаурядными личными качествами - энергией, решительностью, целеустремленностью, талантом полководца и организатора.

Значительный интерес для реконструкции внутриобщинных отношений представляют известия Хроники Винцентия Кадлубка и «Истории Российской» В. Н. Татищева, относящиеся к западново-лынскому городу Берестье. Дополняя друг друга, источники рисуют суверенную городскую общину, решающую не только судьбу княжеского стола, но и вмешивающуюся в междукняжеские отношения. Нет никаких оснований оценивать выступление берестян как боярский бунт. Бояре, именуемые в источнике вождями войска, предстают инициаторами и руководителями антикняжеских действий общины, но главной и решающей силой при этом являются простые граждане, составляющие со своими предводителями единое целое.

Глава четвертая. Внутриобщинные противоречия и межволостные конфликты. Кризис княжеской власти(первая четверть XIII в. В конце XII - начале XIII в. происходит значительное осложнение политической обстановки: обостряются старые противоречия и возникают новые.

Возобновляется давний конфликт двух ближайших соседей -владимиро-волынской и галицкой волостей, ведущих борьбу за лидерство в регионе, истоки которой восходят ко второй половине XI в. Остроты конфликту прибавило то обстоятельство, что в конце XII в. в Галиче пресеклась прежняя княжеская династия, и тем самым открылась благоприятная возможность для владимирских князей претендовать на галицкий стол.

В первом разделе четвертой главы («"Свирепый" Роман и "неверные" бояре: политическая борьба и внутриобщинные отношения на рубеже XII — XIII вв.») рассматриваются обстоятельства прихода к власти в Галиче владимиро-волынского князя Романа Мстиславича и некоторые мероприятия его внутренней политики, открывающиеся в свете данных польских источников.

С польской помощью Роман силой захватывает Галич и стремится жестко навязывать общине свою волю. Галичане, возглавляемые своими боярами, безуспешно пытались оказать сопротивление и потерпели тяжелое поражение. Руководившие сопротивлением общины бояре становятся объектом жестоких репрессий, несущих на себе

зримую печать языческого ритуала.

Можно говорить о существовании устойчивой фольклорной традиции, изображающей Романа жестоким тираном, беспощадным к своим врагам. В действиях князя нельзя усматривать только месть победителя. Казни, проведенные им, в определенном смысле являются ритуально-символическим актом подчинения общины, оказавшим глубокое воздействие на общественное сознание.

Убийство общественных лидеров, произведенное публично с использованием особо жестоких средств, оказывало сильное психологическое воздействие, парализуя волю к сопротивлению, не только не порождая протестов со стороны общины, но, наоборот, заставляя полностью повиноваться воле совершающего насилие. Позорная «злая» казнь общественных лидеров разоблачала их несостоятельность, отвращала от них симпатии и доверие общины. Тем самым укреплялась власть нового правителя, что, вероятно, было связано с пережитками дохристианского отношения к носителям власти вообще и способам ее передачи.

К числу главных факторов социально-политического развития Галицко-Волынской Руси, рассмотренных во втором разделе («Основные тенденции политического развития Галичины и Волыни в начале XIII в.»), относятся усиливающиеся противоречия в отношениях вечевой общины и князя, определяющиеся стремлением общины добиться от князя проведения политики, отвечавшей интересам ее суверенного развития и, вместе с тем, эгоистическими устремлениями князей, нередко старавшихся политически ослабить общину ради укрепления собственного положения, опираясь при этом на поддержку извне.

Еще одним фактором политической жизни Галичины и Волыни становится постоянное вмешательство в их внутренние дела внешних сил и, главным образом, иностранных государств. Поводом к вмешательству чаще всего были обращения местных князей за помощью к польским и венгерским правителям. После изгнания галичанами наследников Романа Мстиславича вновь разгорается старый межволостной конфликт, вызванный стремлением владимирской общины восстановить свое влияние в Галиче. К этому добавляется и обострение внутриволостных противоречий, выразившихся в усилении борьбы «пригородов» со «старшими городами».

В этой сложной политической обстановке происходит дальнейшее усиление общественно-политической роли и значения боярства. Сказанное, с одной стороны, обусловлено заметным падением авторитета княжеской власти, представленной слабыми или зависимыми от внешних сил и интересов князьями. С другой стороны, перед лицом внешних и внутренних угроз суверенитету и территориальной целостности общины бояре, непосредственно связанные и имеющие общие политические интересы с простыми людьми, выступают консолидирующим фактором, сплачивающим основные общественные силы. Из их среды выделяются подлинно авторитетные и общепризнанные лидеры, могущие возглавить и повести за собой общину.

Нельзя исключать в действиях некоторых бояр мотивов личной выгоды, стремления к доходным должностям, реализуемого с приходом к власти «нужного» князя. Но добиться своего можно было только одержав победу на вече, убедив сограждан в необходимости данного решения как отвечающего интересам общины. Если же в деятельности бояр обнаруживался корыстный интерес, вредящий общественному благополучию, такие лица подвергались суровому возмездию: вечевая община лишала их имущества, должностей и подвергала изгнанию. Наличие механизма персональной ответственности бояр перед общиной ограничивало в их деятельности элементы личного произвола, препятствовало возникновению среди бояр партийных группировок, преследовавших узкокорпоративные интересы вразрез с волей и интересами общины.

После смерти Романа Мстиславича галицкая община оказалась перед выбором нового правителя между несколькими претендентами, каждый из которых опирался на внешние силы. Благодаря поддержке влиятельных бояр Кормильчичей перевес получили родственники старой галицкой династии Ростиславичей - северские Игоревичи. Драматические перипетии их княжения в Галицкой земле рассмотрены в третьем разделе четвертой главы («Бояре и галичане во взаимоотношениях с князьями Игоревичами»).

Опираясь на силы своих союзников и поддержку галичан, Игоревичи поначалу добиваются значительных успехов: на владимиро-волынском столе им удается посадить одного из своих братьев. Однако воспользоваться плодами этой победы северские князья не смогли. Между ними вскоре началась война, причину которой следует искать

во взаимоотношениях Галича с его «пригородами», прежде всего - в соперничестве Галича и Звенигорода, в котором Игоревичами был учрежден новый княжеский стол.

Внутри- и внешнеполитические неудачи новых правителей дважды приводили к их изгнанию из Галича. В третий раз, стремясь упрочить свое положение, Игоревичи приводят в Галичину множество своих людей, выходцев из Северской земли, назначают их на административные должности, делят волость на части, учреждая столы в мятежных галицких «пригородах» и подвергают репрессиям лидеров волостной общины, казнив, но словам летописи, сразу пятьсот бояр. Приводимая в источниках цифра (500) отражает, скорее, не реальную численность казненных, а указывает на их связь с местной тысячной организацией.

Подобными действиями северские князья, очевидно, пытались повторить опыт своего предшественника Романа, - террор и жестокие казни общественных лидеров должны были сломить своевольных галичан, заставить их полностью покориться новым властителям. Однако на этот раз гонения и казни привели к совершенно иным последствиям. Горожане не смирились с насилием, и против Игоревичей в Галиче началось массовое движение.

Спасшиеся от гонений бояре обратились за помощью к венгерскому королю, и, как только его войска подошли к городу, в нем началось всеобщее выступление против ненавистных правителей. Двух из них, попавших в плен, галичане выкупили у венгерского короля, и по приговору вечевого суда свергнутые князья были публично казнены через повешение.

Налицо несомненная связь данной процедуры с древними языческими обрядами человеческого жертвоприношения. В традиционном обществе наказание преступника означает не просто акт справедливого возмездия, а имеет особый ритуальный смысл. Жизнь преступника должна была умилостивить богов, предотвратить их раздражение и гнев, восстановить гармонию в отношениях между людьми, нарушенную возмутителями спокойствия.

В разделе четвертом («Феномен Володислава Кормильчича») объясняются причины чрезвычайного в истории Древней Руси события - появление на княжеском столе лица, не имевшего такого права по рождению, что не только подрывало княжескую монополию Рю-

риковичей, но и нарушало сложившиеся принципы наследования власти.

Не соответствует действительности распространенное мнение, что вокняжение Володислава было делом рук одних галицких бояр, что самозванный правитель не имел никакой поддержки среди простых горожан и поэтому не смог удержаться на княжеском столе. Источники говорят об обратном. По сообщению летописи, Володи-слав въехал в город и вокняжился «со всеми Галичаны», т. с. при поддержке всей галицкой общины. Эта поддержка видна и в дальнейшем: с помощью галичан новый правитель ведет борьбу со своими врагами - польским и русскими князьями, - пытавшимися лишить его стола.

Высокий общественный статус и претензии на княжеские полномочия Кормильчича находят объяснение с точки зрения архаических представлений о власти, нередко проявлявших себя в древнерусский период. Кормильство и традиционном, обществе воспринималось как особая форма кровного родства, что определяло исключительно высокий социальный статус княжеских воспитателей-кормильцев. Такое положение являлось наследственным, способствуя возвышению сыновей кормильца - «кормильчичей». Согласно тем же, существовавшим с дохристианских времен обычаям, Володислав как победитель тиранов Игоревичей мог восприниматься законным преемником их власти.

Кроме того, Кормильчич и сам по себе обладал выдающимися качествами харизматического лидера, и это позволяло ему на протяжении многих лет бьпъ в центре политической жизни общины. Ярким примером, демонстрирующим силу его личного влияния на умонастроения простых людей, может служить эпизод переговоров боярина с жителями Перемышля. Политический эффект был достигнут умелым воздействием оратора на эмоционально-чувственную сторону общественного сознания, вызывающим психологически обусловленные реакции, которые могли пересиливать рациональное отношение к действительности, увлекая людей на поступки, не оправданные с точки зрения прагматического расчета и политической выгоды.

В пятом разделе («Галицкая община в княжение Мстислава Удалого») рассматриваются обстоятельства княжения в Галиче одного из самых известных князей Древней Руси.

Вокияжение Мстислава на берегах Днестра стало возможным вследствие мощного движения галичан против захватившего на некоторое время галицкий стол венгерского королевича Коломана, нарушившего принятые на себя обязательства перед общиной и, в частности, начавшего силой принуждать галичан к католичеству. Последние тогда обратились за помощью к русским князьям, одним из которых и был Мстислав.

Хотя этот талантливый полководец и влиятельный на Руси князь после долгих усилий добыл-таки галицкий стол, он не был и не сумел стать фаворитом галичан и по этой причине не мог прочно обосноваться в Галиче. Отмеченная черта отличала все его княжение здесь, предопределив трагическую развязку в судьбе славного князя.

Главным союзником Мстислава являлся его зять, владимиро-волынский князь Даниил. Однако их отношения были неоднозначными, родственный союз не раз оказывался под угрозой разрыва. Престарелый Мстислав уступил напору полного сил Даниила, но в конечном счете сделал все, чтобы галицкий стол достался другому претенденту - венгерскому королевичу Андрею. Примечательна форма, в которую облеклись союзнические отношения Мстислава и породнившихся с ним Даниила и Андрея: она напоминает практиковавшиеся в Киевской земле в середине - второй половине XII в. соправи-тельства-дуумвираты, призванные стабилизировать внутри- и внешнеполитическую обстановку в условиях обострения межволостных и междукняжеских противоречий.

Что касается причины неудачи княжения Мстислава в Галиче, то она видится нам не в пресловутых боярских кознях, «мятежах» и «изменах», а, прежде всего, в качествах самого князя: в допущенных им ошибках, военных неудачах и под конец - физической немощи. Среди наиболее важных промахов Удалого стоит отметить пугавшие общину чересчур близкие связи с половцами и галицкими «выгонца-ми», помощью которых он старался компенсировать недостаток поддержки со стороны галичан, многочисленные военные неудачи, в том числе печально известный поход на Калку, неспособность князя дать земле мир и покой, оградив ее от внешних опасностей и вражеских нападений. Бояре лишь возглавляли общее выступление галичан против такого правителя и смогли убедить его по доброй воле, без кровопролития оставить стол и удалиться из земли.

Глава пятая. Борьба за галицкий стол Даниила Романовича: продолжение межволостного конфликта (конец 20 - 30-е годы XIII в.). С конца 20-х годов XIII в. главным фактором политической жизни Галицко-Волынской Руси становится развернувшаяся в полную силу борьба за галицкий стол Даниила Романовича. Продолжавшаяся несколько десятилетий, она носила исключительно упорный характер и стоила больших жертв. В этой борьбе участвовали самые широкие общественные силы, затрагивались коренные интересы га-лицкой и владимиро-волынской общин. Кроме того, внутриполитический конфликт являлся удобным поводом для нового вмешательства внешних сил, среди которых ведущую роль играли венгерские правители и союзные им черниговские князья.

Первый раздел пятой главы («К вопросу о венгерском влиянии на социально-политическое развитие Юго-Западной Руси: Золотая булла 1222 г. и договорная практика венгров и галичан») посвящен выяснению неоднократно поднимавшегося с литературе вопроса о значении внешнеполитического фактора в истории Галичины и Волыни.

В 1222 г. в ответ на мощное народное движение, направленное против злоупотреблений знати и крупных государственных чиновников, королем Андреем II была издана Золотая булла - законодательный акт, ставший, по оценкам исследователей, «краеугольным камнем венгерской конституции» и явившийся своего рода уступкой политическим требованиям, исходившим от самых широких социаль-ныхсил.

Положения буллы касались, главным образом, социально-правового статуса так называемых «королевских слуг» (servientes regís), получивших целый ряд гарантированных королем «вольностей». К числу королевских сервиентов помимо чиновников администрации и дружинников относились достаточно широкие слои венгерского общества — все те, кто, будучи в состоянии приобрести военное снаряжение, как члены общенародного войска участвовали в военных предприятиях короля.

Анализ основных положений Золотой буллы показывает, что они вполне отвечали политическим интересам галицкой вечевой общины и, кроме того, соответствовали принципам договорных отношений, известным по сохранившимся договорным грамотам Новгорода с великими князями. Венгерский король, который с начала X1I1 в. офи-

циально титуловал себя «королем Галиции и Володимирии» и тем самым считал галичан своими подданными наравне с прочими жителями королевства, должен был распространить пожалованные им в Золотой булле «вольности» в том числе и на своих галицких сервиен-тов.

Нам представляется, что именно этим обстоятельством можно объяснить поведение галицких бояр и всей общины, когда они приняли на княжение королевича Андрея и отвергли кандидатуру Даниила Романовича, изменив свое первоначальное намерение. Королевич Андрей и его отец Андрей II предоставили общине такие права и гарантии, каких галичане не могли бы получить от Романовичей.

Раздел второй («Борьба Даниила Романовича за галицкий стол с венграми в конце 20 - начале 30-х годов XIII в. Галицкая община и князь Даниил») посвящен анализу причин постоянных неудач, преследовавших волынского князя в борьбе за Галич, в которой он явно проигрывал своим главным конкурентам, в том числе и венгерскому королевичу.

Поддержка, которой Романовичи будто бы постоянно и безусловно пользовались у галичан, простых граждан, - не более, чем историографическая фикция. Только с помощью извне Даниилу удалось на время захватить галицкий стол, и поэтому положение его в городе было крайне непрочным. Списывая все неудачи князя на козни бояр, ни летописец, ни новейшие исследователи как бы не замечают, что простые граждане не только не противодействуют этому, но, наоборот, когда исподволь со страниц летописи проступает позиция галичан, она оказывается такой же, что и у боярства, —община и ее лидеры едины и вместе противостоят неугодному князю.

Придворный летописец-панегирист не раз выражает свои чувства к своенравным жителям Галича, называя их «неверными». Но в его повествовании не найдется ни одного случая, когда бы автор мог с удовлетворением отметить «верность» галичан князю Даниилу.

Не имея поддержки жителей днестровской столицы, Романовичи делали ставку на помощь отколовшихся от Галича обитателей Пони-зья, галицких «выгонцев», как их называет летопись. Не случайно Даниил нападает на город именно в тот момент, когда галичане во главе с воеводой Судиславом выступили в поход против мятежных понизовцев, которые затем дружно переходят на сторону волынского

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С-Птрвцт 09 ЮЗ «жт

князя, предоставляя ему необходимый численный перевес.

Тем самым действия Романовичей углубляли и обостряли внут-риволостные противоречия в Галицкой земле, подрывали значение Галича как «старшего города», разрушали территориальное единство земли. Все это должно было еще более отвращать от таких князей жителей стольного града, не только бояр, но и всей городской общины, чьим интересам непосредственно причинялся тяжелый ущерб эгоистической и недальновидной политикой наследников Романа.

В противовес Даниилу, воспринимавшемуся в Галиче в качестве узурпатора, община сделала ставку на другого правителя — венгерского королевича Андрея-младшего, обстоятельства правления которого в днестровской столице выясняются в третьем разделе пятой главы («Борьба за Галич в первой половине 30-х годов ХШ в. Галицкая община и королевич Андрей»).

Вопреки распространенному мнению мы приходим к выводу, что власть венгерского королевича в Галиче опиралась на достаточно прочную поддержку городской общины. Не только галицкие бояре, приверженцы мнимой «венгерской партии», но и все галичане в массе своей отдавали предпочтение этому правителю и, прежде всего, перед лицом настойчивых попыток княжившего в соседней Волыни Даниила Романовича во что бы то ни стало вернуть свою галицкую «пол-отчину».

Не только венгерский гарнизон и дружины «изменников»-бояр, но и галицкие полки принимают участие в военных действиях Андрея, предпринятых против Даниила и его союзников, участвуют в походах на Киев и на Волынь. Именно галичане, несмотря на крайне неблагоприятную для них обстановку, ведут самоогверженную борьбу за своего королевича и девять недель отбиваются от войск Даниила, осаждавших город. Только внезапная смерть Андрея вынуждает «изнемогших» горожан капитулировать.

Борьба за Галич происходит на фоне обострения внутриволост-ных противоречий. Фактически Галицкая земля утрачивает политическое единство: значительная часть «пригородов» выходит из подчинения столице и вступает с ней в открытую вооруженную борьбу.

Среди них особо следует отметить сепаратистские настроения звенигородцев и обитателей Понизья; но этим, судя по всему, круг галицких «мятежников» не ограничивался. В целом они составляли

весьма многочисленную и грозную силу, - недаром летописец называет их «большей половиной Галича», давая понять, что жители собственно Галича остались в меньшинстве. В то время как община стольного города насмерть стояла за королевича Андрея, «пригороды» во главе со своими боярами добровольно перешли под руку Даниила, что дало ему в итоге решающий перевес и позволило сломить сопротивление галичан.

Отношения Даниила с галичанами оставались напряженными и в периоды его правления в Галиче, делая положение князя чрезвычайно неустойчивым. Община, возглавляемая боярами, всегда предпочитала ему других претендентов, будь то венгерский королевич или черниговские князья.

Причина такого неприятия коренится в вековых противоречиях и вражде, разделявших общины соседних Волынской и Галицкой земель, в стремлении владимиро-волынских князей вернуть под свою власть червоннорусские города, некогда отделившиеся от Волыни, и решительном противодействии этому жителей последних, которые в противовес Романовичам искали опоры в правителях других земель и государств.

Новый виток борьбы за галицкий стол связан с вовлечением в нее черниговского князя Михаила Всеволодовича и его сына Роситславз, чему посвящен четвертый раздел пятой главы («Вмешательство в галицкие дела черниговских князей: Даниил Романович и Михаил Всеволодович»).

Стремясь упрочить свое положение участием в победоносной войне, Даниил предпринимает поход на Чернигов в союзе с киевским князем Владимиром Рюриковичем. Но вопреки ожиданиям этот поход заканчивается тяжелым поражением, которое безуспешно пытается скрыть придворный летописец Романовичей. В войсках Даниила происходит раскол. Галицкие полки во главе со своими боярами, вступившими в тайные переговоры с черниговским князем Михаилом, покинули Романовича. Вскоре Михаил и его сын были призваны в Галич. Даниил бежал в Венгрию.

Несколько лет между Михаилом и Романовичами шла напряженная борьба, стороны обменивались взаимными ударами и старались переиграть друг друга на дипломатическом поприще. Перевес сил оказался на стороне волынских князей лишь после того, как Михаил

Всеволодович, передав стол сыну Ростиславу, перебрался из Галича в Киев, вызвав тем самым явное разочарование галичан. Романовичи перешли в решительное наступление, и вскоре Даниил вновь оказался на своем «отнем» столе.

Летописец преподносит победу Даниила как триумфальное возвращение в Галич со всеобщего согласия горожан. Такого же взгляда придерживаются и некоторые современные исследователи. На деле же произошел очередной захват города при помощи военной силы. Владимирский князь «нужею» заставил галичан покориться, воспользовавшись удобным для этого случаем: его противник, князь Ростислав со значительной частью галицких бояр в момент нападения был в далеком военном походе и не успел вовремя придти на защиту города.

В заключительном пятом разделе («Внешнеполитические факторы в соперничестве Романовичей и Михаила») анализируются внешнеполитические аспекты борьбы за Галич. Вокняжение в днестровской столице черниговского князя явилось толчком к расширению конфликта и вовлечению в него новых сил. Помимо венгерского и польских правителей в их числе оказались киевский и владимиро-суздальский князья.

Инициаторами нового расширения орбиты конфликта стали Романовичи. По данным венгерских источников, достоверность которых подтверждается результатами специального анализа, в обмен на королевскую помощь Даниил согласился признать себя вассалом Белы IV. Однако военное вмешательство венгров было предотвращено умелыми действиями Михаила. Ему не только удалось сколотить против Романовичей коалицию с участием поляков и половцев, но и склонить в свою пользу венгерского короля, союз с которым должен был скрепить династический брак.

Но окончательная победа все-таки досталась Романовичам. Вмешавшись в сложные противоречия европейской политики и предоставив военную помощь австрийскому герцогу, ведущему борьбу с германским императором, который в свою очередь являлся союзником венгерского короля, волынские князья принудили последнего пойти на уступки и отказаться от поддержки черниговских князей.

Изучение упомянутых сюжетов потребовало выяснения вопросов хронологии известий Галицко-Волынской летописи, уточнения и пе-

ресмотра некоторых содержащихся в ней и принятых в литературе датировок. При опоре на данные других источников, в том числе иностранных, восстанавливается последовательность исторических событий, нарушенная в путанном и сбивчивом изложении летописца. Вопреки распространенному мнению доказывается, что вмешательство в конфликт Даниила и Михаила переяславско-новгородского князя Ярослава Всеволодовича было обусловлено его союзническими отношениями с черниговским князем.

Заключение. В заключении суммируются основные выводы исследования, формулируются его общие итоги. Основным содержанием социально-политической истории Галицко-Волынской Руси в домонгольский период является процесс становления и развития внут-риобщинных отношений. Община выступает фундаментальной основой общественного и государственного устройства.

В своем политическом развитии городские общины Галичины и Волыни претерпевают значительную эволюцию. Нами выделены три главных этапа этого процесса.

Первый этап (вторая половина XI - первая половина XII в.) характеризуется борьбой периферийных центров за полную независимость от Киева, являвшегося в X — начале XI в. гегемоном восточнославянского межплеменного «суперсоюза». Социально-политические отношения в этот период отличаются высокой степенью консолидации и усилением значения княжеской власти. Князь выступает своего рода символом и гарантом самостоятельности земли, от его личных качеств во многом зависит успешное выполнение задач, стоявших перед общиной.

Второй этап (середина - вторая половина XII в.) характеризуется усилением политической роли веча, которое превращается в высший орган власти города-государства и подчиняет себе князя. Этот «переворот» происходит в напряженной политической борьбе, в ходе многочисленных выступлений горожан против неугодных князей, ценой преодоления прежних стереотипов политического сознания.

Третий этап (первая половина XIII в.) характеризуется значительным осложнением политической обстановки. Возобновляется давний конфликт владимиро-волынской и галицкой волостей, ведущих борьбу за лидерство в регионе, истоки которой восходят к более отдаленным временам. В эту борьбу активно вмешиваются внешние

силы - как русские князья, так и иностранные правители, преследовавшие собственные политические интересы. Усиливается напряженность в отношениях «старших городов» с «пригородами», стремившимися обрести самостоятельность.

Относительная стабилизация внутриполитического положения наступает, когда перед общинами Галицко-Волынской Руси вновь, как и на первом этапе, возникает очевидная и безусловная внешняя угроза в лице монголо-татарских завоевателей. Основные общественные силы опять стремятся консолидироваться вокруг князя, внутренние разногласия отступают на второй план. Это объективно способствует усилению социально-политических позиций княжеской власти, отмечаемому в последний период княжения Даниила Романовича.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Монографии:

1. Галицко-Волынская Русь. Очерки социально-политических отношений в домонгольский период. Князь, бояре и городская община / Под ред. И. Я. Фроянова. СПб., Университетская книга, 2001. 640 с;

2. Социально-политический строй Древней Руси. Община и государство. Гомель, Издательство Гомельского государственного университета им. Франциска Скорины, 2002. 44 с;

Главы и разделы в учебных пособиях и коллективных монографиях:

3. Восточные славяне и народы Причерноморья, Кавказа и Поволжья в раннем средневековье // Мир истории: Россия и Восток / Отв. ред. С. М. Иванов, Ю. В. Кривошеее, Б. Н. Мельниченко. СПб., Лексикон, 2002. С. 12-37;

4. Древняя Русь и кочевники в X - XIII вв.: печенеги, торки, половцы // Там же. С. 38-80;

5. У истоков культурно-политической общности восточнославянских народов // Социально-экономические, политические и духовные основы создания Союзного государства / Под общ. ред. В. В. Качалова. М., Центр исследования социально-политических проблем создания Союзного государства Беларусь — Россия РАН, 2003. С. 5-28;

Статьи и тезисы докладов:

6. Социологические особенности древнерусского изгойства // Науков1 пращ Историчного факультету Запор1зького держ. ун-ту / Ред. кол.: Ф. Г. Гурченко (Tain.). Запор1жжя, 1993. Вип. 1. С. 30-42;

7. Воевода и земская община Древней Руси в XI - начале XIII в. // Исторический опыт русского народа и современность: Мавродинские чтения. Мат-лы к докл. 10-12 окт. 1994 г. / Отв. ред. И. Я. Фроянов. СПб., 1994. С. 39-43;

8. Бояре и община Галича в событиях 50 - 70-х годов XII в. // Вести. С-Петерб. ун-та. Сер. 2. 1995. Вып. 4. С. 3-15;

9. Александр Невский и Даниил Галицкий (К вопросу о взаимоотношениях русских князей с татарами) // Князь Александр Невский. Мат-лы науч.-практич. конф-ций 1989 и 1994 гг. / Отв. ред. Ю. К. Бегунов и А. Н. Кирпичников. СПб., 1995. С. 21-24;

10. Бояре и община Юго-Западной Руси в событиях 1187 - 1190 гг. (к проблеме внутриобщинных отношений в домонгольский период) // Средневековая и новая Россия. Сб. науч. ст. К 60-летию проф. И. Я. Фроянова / Отв. ред. В. М. Воробьев, А. Ю. Дворниченко. СПб., 1996. С. 226-243;

11.0 составе участников древнерусского веча (по материалам Новгорода и других регионов Древней Руси) // Петербургские чтения- 96. Мат-лы Энциклопедической библиотеки «Санкт-Петербург - 2003» / Ред. совет: Т. А. Славина (пред.) и др. СПб., 1996. С. 326-329;

12. Внутриобщинные отношения и политическая борьба в Юго-Западной Руси в конце XI в. (в свете фольклорно-этнографических параллелей) // Всего. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2.1997. Вып. 3. С. 3-17;

13. Тысяцкий и городская община Древней Руси в XI - начале XIII в. (по материалам Новгорода и других регионов) // Петербургские чтения - 97. Петербург и Россия. Мат-лы Энциклопедической библиотеки «Санкт-Петербург - 2003» / Отв. ред. Ю. В. Кривошсев. СПб., 1997. С. 28-37;

14. Об этапах развития внутриобщинных отношений в Древней Руси (на примере истории Юго-Западной Руси XI - начала XIII вв.) // Гуманитар-нос знание на пороге XXI века. Мат-лы Междунар. науч. конф-цни. Ижевск, 20-25 окт 1997 г. Тез. докл. Ижевск, 1997. С. 157-158 (то же на англ. яз.-С. 191-192);

15. Бояре и община Юго-Западной Руси в XI - начале XIII вв. к проблеме эволюции государственности и социально-политических отношений // Государство и общество. История. Экономика. Политика. Право. Российский науч. междисциплинар. журнал. 1999. № 2. С. 154-161;

16. Городские общины Галицко-Волынской Руси в первой половине XII в. Основные тенденции политического развития // Там же. 1999. №3-4.

С. 41-53;

17. О некоторых психологических закономерностях традиционного сознания в Древней Руси (боярин Володислав Кормильчич, князья Игоревичи и городская община Перемышля в коллизиях начала XIII в.) // Историческая психология и менталыюсть. Эпохи. Социумы. Этносы. Люди / Ред. кол.: Л. М. Шипицына (пред.) и др. СПб., 1999. С. 190-200;

18. Борьба Даниила Романовича за галицкий стол с венграми в конце 20 -начале 30-х годов XIII в. Ч. 1. Галицкая община и князь Даниил // Всстн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2.1999. Вып. 3. С. 3-14;

19. Борьба Даниила Романовича за галицкий стол с венграми в конце 20 -начале 30-х годов XIII в. Ч. 2. Галицкая община и королевич Андрей // Там же. 2000. Вып. 2. С. 3-17;

20. Князь, бояре и городская община Галича в правление Мстислава Удалого // Россия и мировая цивилизация. К 70-летию чл.-корр. РАН А. Н. Сахарова / Ред. кол.: А. Н. Боханов (и др.). М., 2000. С. 74-94 (в соавторстве с И. Я. Фрояновым);

21. Даниил Романович и галичане в канун татаро-монгольского нашествия // Исследования по русской истории. Сб. ст. К 65-летию проф. И. Я. Фроянова/ Отв. ред. В. В. Пузанов. СПб., Ижевск, 2001. С. 86-96;

22. Генезис боярской думы, ее место и роль в политической жизни общины // Российская государственность: уровни власти. Историческая динамика. Мат-лы Всероссийской науч.-практич. коиф-ции. Ижевск, 24-26 апр. 2001 г. / Отв. ред. В. В. Пузанов. Ижевск, 2001. С. 37-44;

23. Практика договорных отношений князя и городской общины Юго-Западной Руси. К вопросу о венгерском влиянии // Всстн. С.-Петерб. унта. Сер. 2. 2001. Вып. 4. С. 15-26;

24. К вопросу о венгерском влиянии на социально-политическое развитие Юго-Западной Руси. Золотая булла 1222 г. и договорная практика венгров и галичан // Государство и общество. История. Экономика. Политика. Право. Российский научн. междисциплинар. журнал. 2001. № 1. С. 188-191;

25. Польские источники о политической борьбе и внутриобщинных отношениях в Юго-Западной Руси на рубеже XII - XIII вв. // Проблемы славяноведения. Сб. науч. ст. и мат-лов / Отв. ред. С. М. Михальченко. Брянск, 2001. Вып. 3. С. 19-34;

26. Основные тенденции политического развития городских общин Юго-Западной Руси в начале ХШ в. // Русский сборник. Сб. науч. тр., посвящ. 25-лстию исторического фак-та Брянского гос. ун-та им. акад. И. Г. Петровского / Отв. ред. Е. А. Шинаков. Брянск, 2002. С. 36-46;

27. Летописные данные о татаро-монгольском нашествии на Русь в 1239 году // Всстн. Удмуртского ун-та. Серия История. 2003. С. 113-123;

28. Данило Галицький та Мстислав Удатний: до проблеми княжого сшвпра-витсльства у Давнш Pyci // Краезнавство. Наук, журнал Всеукрашсько! спшки красзнавщв та 1н-ту icropii Украши НАН Украши. [Кшв] 2003. № 1-4. С. 115-118.

Подписано в печать 05.02.04. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 2,5. Тираж 100 экз. Заказ № 4 Отпечатано в ООО «КОПИ-Р», СПб, пр. Стачек, д. 8«А»

<2-4612