автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.00
диссертация на тему: Древнерусская знать домонгольского периода

Полный текст автореферата диссертации по теме "Древнерусская знать домонгольского периода"

Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова Исторический факультет

г На правах рукописи

Рукавишников Александр Викторович

Древнерусская знать домонгольского периода (историке - терминологическое исследование).

Раздел 07.00.00 - Исторические науки Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва -2005

Диссертация выполнена на кафедре истории России до начала XIX исторического факультета Московского государственного университета М.В .Ломоносова.

века им.

Научный руководитель :

доктор исторических наук Антон Анатольевич Горский

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Елена Александровна Мельникова (Институт всеобщей истории РАН)

кандидат исторических наук Петр Сергеевич Стефанович (Институт российской истории РАН)

Ведущая организация:

Санкг - Петербургский институт истории РАН

Защита состоится _П 2005 г. в 16.00 на заседании

диссертационного совета К - 501.0Ш.09 по отечественной истории при МГУ им. М.В.Ломоносова по адресу: 119992, Москва, Ленинские горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов, исторический факультет, аудитория 550.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова (МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов).

Автореферат разослан ¿Z M/iPCAtP_ 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор исторических наук,

профессор Н.В.Козлова

33 Ш

Постановка проблемы. Данное исследование посвящено историческому феномену знати домонгольской Руси (являющейся объектом этого исследования). Необходимо сразу отметить, что, разбирая общественную структуру первых веков древнерусской истории, говорить о каких-то сложившихся терминах не приходится. Понятия "сословие" или, тем более, "класс" в рамках домонгольского общества не применимы, т.к. между различными общественными группами не существовало сколько-нибудь значимых юридических или любых иных границ. Более того, специфика раннефеодальных обществ, к которым относится в том числе и домонгольская Русь, заключается в том, что функции управления и общественного контроля могли находиться в руках не только свободных, но и лично зависимых от правителей данного общества лиц. Таким образом, критерием выделения знати в качестве одной из общественных групп является ее отношение к власти. Иными словами, знать - это общественная группа, в руках которой находились бразды правления древнерусским обществом, контроль за распределением общественных ценностей и благ, рычаги для осуществления общественного развития - экономического, политического и духовного, т.е вся полнота власти. Предметом исследования является изучение эволюции феномена знати древней Руси так, как это описывают исторические источники на протяжении двух с половиной веков (XI - первой половины XIII вв.).

Необходимо сразу же оговориться, что данное исследование посвящено светской (не-княжеской) знати домонгольской Руси. Вопрос о духовной знати древней Руси является совершенно обособленным, напрямую связанным с проблемами становления христианства на Руси, и он, также как и феномен древнерусского князя, должен исследоваться в другой, отдельной работе.

Хронологические рамки исследования (XI - первая половина XIII вв.) предопределили два следующих обстоятельства. С одной стороны, первые достоверные древнерусские письменные источники появляются лишь в первой половине XI в. ("Слово о законе и благодати" Илариона, надпись на новгородском цилиндре "мечникь Лазорь" и т.д.). С другой стороны, в 1237-1240 гг. подавляющее большинство древнерусских княжеств подверглось беспощадному разорению, истреблению местного населения, и в том числе значительной части представителей древнерусской знати, войсками монголо-татар. В результате монголо - татарского нашествия произошли существенные изменения в составе и структуре правящей элиты, нарушились политические, экономические и духовные связи между различными территориями древней Руси. Таким образом, кажется логичным

оставить середину XIII в. в качестве верхней хронологической границы данного исследования.

Источниковой базой данного исследования явился достаточно широкий круг письменных, а также вещественных памятников домонгольской эпохи, в которых говорится о знати древней Руси.

Ценным вещественным источником, открытым благодаря кропотливой работе отечественных археологов (и, прежде всего, Новгородской археологической экспедиции под руководством В.Л.Янина), стали деревянные цилиндры с указанием должностей мечника, емца и точных сумм, которые хранились в мешках, пломбированных с помощью данных цилиндров. Таких цилиндров, относящихся к периоду первой половины XI - первой половины ХП вв., уже найдено более 50 штук. Эти находки предоставляют дополнительный материал для изучения такой безусловно важной функции древнерусской знати, как сбор налогов (даней, вир и продаж).

В работе используются все виды письменных источников, созданных на территории древней Руси в рассматриваемый период (XI - первая половина XIII вв.).

Особое место среди них занимают летописи. В середине - третьей четверти XI в. создаются древнейшие (не дошедшие до наших дней) летописные своды. Как полагает большинство отечественных летописеведов, старейший из сохранившихся до настоящего времени сводов присутствует в списках Новгородской первой летописи младшего извода (далее: НПЛ младшего извода) (прежде всего, в Комиссионном и Академическом списках середины XV в.)1 - так называемый Начальный свод 90-х гг. XI в. Самый известный из летописных памятников домонгольской поры - "Повести временных лет" (далее: ПВЛ) -известен в трех, незначительно отличающихся друг от друга, редакциях (первоначальной, Лаврентьевской и Ипатьевской), относящихся к 10-м гг. ХП в. Последние две редакции дошли до наших дней в составе Лаврентьевской и Ипатьевской летописи.2 Время создания единственного из сохранившихся списков Лаврентьевской летописи (Лаврентьевского) относится к 1377 г., древнейший из сохранившихся списков Ипатьевской летописи (Ипатьевский) относится к концу 10-х - началу 20-х гг. XV в.

В XI в. возникает новгородская летописная традиция, сохранившаяся, прежде всего, в Новгородской первой летописи старшего извода (далее: НПЛ старшего извода).3 НПЛ старшего извода представлена единственным Синодальным списком, древнейшая часть

1 Полное собрание русских летописей (далее: ПСРЛ). М., 2000. Т. 3.

2 Там же. М„ 1997. Т. 1; М., 199*. Т. 2.

3 Там же. Т. 3.

которого, доводящая изложение до 1234 г., датируется второй половиной XIII в. Таким образом, Синодальный список является древнейшим из сохранившихся летописных списков. Кроме Синодального списка НПЛ старшего извода сохранилось несколько списков НПЛ младшего извода, древнейшими из которых являются Комиссионный и Академический, датируемые серединой XV века. Дополнительную информацию о событиях новгородской истории за XI - первую половину ХШ вв. предоставляют летописные статьи Новгородской четвертой летописи первой половины XV в.4 Отечественные текстологи признают, что в состав Новгородской четвертой летописи вошли новгородские источники, отсутствовавшие у авторов НПЛ старшего и младшего изводов. Ее древнейшими списками являются: Карамзинский (первая треть XVI в.), Новороссийский (70-е гг. XV в) и Голицынский (начало XVI в.).

Южнорусская летописная традиция XII в. продолжена в составе уже упоминавшейся Ипатьевской летописи. Кроме того, южнорусский источник, открытый А.Н.Насоновым5, присутствует в известиях за XII столетие в Московском летописном своде конца XV века, представленных в Уваровском6 и Эрмитажном списках (до сих пор не издан).

С начала XIII в. в Ипатьевской летописи представлен летописец князя Даниила Галицкого, повествующий о междоусобной борьбе на территории Галицкого и Владимиро-Волынского княжеств в первой половине XIII в.

В составе Лаврентьевской летописи XII - первой половины XIII вв. представлены как южнорусские источники, так и летописная традиция северо-восточной части Руси (Ростова, Суздаля, Владимира). Оригинальные известия за первые десятилетия ХШ в. (взятые из несохранившегося текста владимирского великокняжеского летописного свода) встречаются в Московском своде конца XV века. Кроме того, в летописце Переяславля-Суздальского сохранились оригинальные известия, относящиеся к летописанию этого древнерусского города, за 1198 -1213 гг.7

Летописные памятники XI - первой половины XIII вв., помимо рассказа о политической истории древней Руси, сообщают информацию о жизни древнерусского общества в целом и отдельных социальных групп в частности. Очевидно, что упоминания о знати, бывшей основной движущей силой всех политических процессов в жизни древней

4 Там же. М., 2000. Т. 4.

5 Насонов А.Н. История русского летописания XI - начала XVIII века. М., 1969. С. 256 и сл.

6 ПСРЛ. Т. 25. М.-Л., 1949.

' Там же. Т. 25; Т. 41. М., 1995.

Руси, занимают значительное место на страницах летописей. Подавляющее большинство известий о древнерусской знати домонгольского периода присутствует именно в летописях.

Основным законодательным памятником древней Руси стала Русская Правда. Две из трех редакций Русской Правды - краткая и пространная - были созданы в домонгольское время. К концу XI века оформилась краткая редакция Русской Правды, включающая в себя Древнейшую Правду князя Ярослава, Правду (Устав) Ярославичей, Покон вирный и Урок мостникам. В первой половине XII в. была создана Русская Правда пространной редакции, состоявшая из Устава Ярослава и Устава Владимира (Мономаха).8 Русская Правда позволяет судить об эволюции социальной структуры древнерусского общества XI - XII вв., изменениях в терминах, которыми обозначались в том числе и представители знати домонгольской Руси.

Среди публично - правовых актов выделяются международные договоры древней Руси' прежде всего, речь идет о договорах Руси с Византией X века, переведенных с греческого и сохранившихся в составе ПВЛ. К первой половине XIII в. относятся два договора между смоленскими князьями, Ригой и Готским берегом (договор 1229 г. и неизвестного смоленского князя).9 Несмотря на то, что данные грамоты отражают, прежде всего, местную ситуацию (смоленские реалии), они дают материал для того, чтобы экстраполировать ряд местных условий на другие русские княжества того периода.

К особой разновидности публично - правовых актов следует отнести княжеские уставы: "Устав князя Владимира о десятинных судах и людях церковных" (архетип данного источника сложился к началу - середине XII в.); "Устав князя Ярослава о церковных делах" (сложился в Х1-Х11 вв., однако оформление современного вида и терминологии памятника относится уже к монгольскому времени); "Устав и жалованная грамота смоленского князя Ростислава Мстиславича церкви Богородицы и епископу" (связанная с учреждением епископии в Смоленске в 1138 г.).10 Эти документы позволяют судить о структуре управления и должностных лицах на территории древнерусских княжеств изучаемого периода.

Как минимум к первой половине XIII в. относится архетип договорных грамот Новгорода и русских князей, приезжавших на новгородское княжение. В грамотах, заключенных в 60-е гг. ХП1 в. между новгородским боярством и великим князем Ярославом Ярославичем, есть отсылка к договору, который заключал отец данного правителя (Ярослав

8 Русская Правда. М.-Л., 1941. Т. 1.

' Смоленские грамоты ХШ - XIV вв. М., 1963.

10 Древнерусские княжеские уставы XI - XV вв. М., 1976.

6

Всеволодович) с новгородцами. Поскольку Ярослав Всеволодович княжил в Новгороде в 10-30-е гг. XIII в., то и архетип договорных грамот (древнейшая из которых датируется 1264 г.) следует относить к первой половине XIII в." Данный комплекс свидетельств дает представление о структуре управления в Новгородской земле первой половины ХШ столетия, позволяет оценить как специфику, так и выделить общие черты по сравнению с другими древнерусскими землями изучаемого периода.

Особое значение для изучения древнерусской знати имеют публицистические произведения домонгольской Руси. Особое место среди них занимает "Слово о законе и благодати" Илариона (30-40-е гг. XI в ) - первый из известных отечественной исторической науке литературных памятников, относящихся к оригинальной древнерусской литературе. Именно в нем впервые встречается термин бояре, что заставляет с особым интересом отнестись к этому произведению.12

Среди текстов Лаврентьевской летописи за конец XI в. встречается такой бесспорно ценный памятник литературы домонгольского периода как "Поучение Владимира Мономаха" (конец XI - начала XII в ). К тому же периоду времени относится "Хождение игумена Даниила" в Византию.13

Уникальными памятниками древнерусской литературы конца XII - первой половины XIII в. являются "Слово" и "Моление" Даниила Заточника.14 Здесь мы имеем дело со светским по духу и содержанию произведением, в котором отражены реалии жизни древнерусского общества, современные автору данного произведения. Бывший современником автора другого, бесспорно самого значимого произведения светской литературы домонгольской Руси - "Слова о полку Игореве", Даниил Заточник дал ряд метких характеристик системе общественных отношений, господствовавшей в ту эпоху.

Дополнительную (весьма небольшую по объему) информацию для данной работы предоставляет такой специфический источник как "Хождение Дмитрия Ядрейковича в Царьград" в 1200 г.15 В данном памятнике сохранилось упоминание о составе посольства великого князя Романа Мстиславича к византийскому императору.

" Г рамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949.

12 Молдован А М "Слово о законе и благодати" Илариона. Киев, 1984.

13 Хождение игумена Даниила // Библиотека литературы древней Руси. Т. 4. Спб., 1997. С. 26 -117.

14 Даниил Заточник. Слово Даниила Заточника по редакциям XII и XIII вв Л , 1932

15 Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград в конце ХН-го столетия. Спб., 1872.

Весьма ценную информацию о жизни древнерусского общества сообщают памятники житийной литературы 70-х гг. XI - начала XII вв.: "Сказание о Борисе и Глебе", "Житие Феодосия Печерского", "Чтение о святых великомучениках Борисе и Глебе", а также первой половины ХОТ века: "Житие Авраамия Смоленского".16 Данные источники позволяют проследить, какие книжные термины употреблялись для обозначения представителей светской знати на Руси изучаемого периода.

Наконец, достаточно много данных о древнерусском обществе второй половины XI - начала XIII вв сообщает такой сложный по составу и разновременный по собранным в нем записям источник, как "Патерик Киево-Печерского монастыря".17 В качестве цельного литературного произведения он был оформлен в Киево-Печерском монастыре в 20-е гг. XIII в., однако можно утверждать, что большая часть известий, находящихся в нем, относится к более раннему времени (в частности, в состав Патерика входит "Житие Феодосия Печерского" и ряд произведений, также сохранившихся в составе ПВЛ). Несмотря на то, что Патерик является церковным произведением, написанным с целью прославления духовных подвигов настоятелей и монахов Киево-Печерского монастыря, он дает множество информации о жизни древнерусского общества в целом и его элиты (князей и боярства) в частности.

Кроме того, автором настоящего исследования был изучен ряд других текстов XI -первой половины XIII вв., в которых встречаются упоминания о древнерусской знати. В их числе следующие памятники: Ефремовская кормчая (XII в.), Студитский устав (XII в.), Лобков пролог (XIII в.), Златоструй (ХП в.), Златая цепь (XI в.), Рязанская кормчая 1284 г., Чудеса Николы Мирликийского (XII в.), Летописец Никифора в составе Новгородской кормчей XII в. по списку конца XIII в., Стихирарь 1156/7 г.

Еще одним, весьма специфическим видом письмепных источников домонгольского периода являются переводные памятники. Один из древнейших переводов - "Хроники Георгия Амартола" ("Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха"), был осуществлен в XI в.18 Древнейший из сохранившихся списков перевода (Троицкий) относится к ХП1 - XIV вв Другим крупным переводным памятником, но уже XII столетия, является "История

16 Сказание о Борисе и Глебе // Памятники литературы древней Руси. XI - начала XII в. М., 1978. С. 278-302; Житие Феодосия Печерского // Там же. С. 304 - 391; Чтение о святых великомучениках Борисе и Глебе // Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пг., 1916; Житие Авраамия Смоленского // Библиотека литературы древней Руси. Т. 5. Спб., 1997. С. 30-65.

17 Патерик Киево - Печерского монастыря. Киев, 1911

Иудейской войны" Иосифа Флавия.19 Данные этих источников позволяют оценить, какими древнерусскими терминами переводились греческие слова книжниками XI - XII вв.

Самым массовым по количеству существующих артефактов (более 1000) источником, используемым в этой работе, являются берестяные грамоты. Сохранилось несколько сотен грамот, датируемых первой половиной XI - первой половиной ХГО вв., найденных в Новгороде, в Старой Руссе, Смоленске и других местах. Однако, к сожалению, берестяные грамоты дают ничтожно малое количество данных по истории знати домонгольской Руси, что затрудняет их использование в качестве источника в настоящем исследовании.

Методологической основой настоящего исследования было изучение терминов, относящихся к представителям древнерусской знати, в текстах, современных изучаемой эпохе (XI - первая половина ХП1 вв.), а также написаных (переведенных с других языков) представителями изучаемого нами общества. Таким образом, в поле зрения попали только древнерусские тексты домонгольской поры.

Соответственно, исследование исключает тексты более позднего времени (к примеру, русских летописей XV - XVI вв. или "Истории Российской" В.Н.Татищева), несмотря па то, что в них теоретически могут встречаться данные источников, современных изучаемой эпохе. К сожалению, элемент предположения в данном случае настолько велик, что он не позволяет прибегнуть к услугам этих текстов. По той же самой причине в исследовании отсутствуют данные устных источников (былин, сказаний, пословиц и поговорок), которые, возможно, и были созданы в далекие исторические эпохи (в том числе и в XI - первой половине XIII вв.), по претерпели значительные изменения принципиального характера при последующей передаче из уст в уста до их фиксации на бумаге в XVII-XX вв.

Соображения несколько иного характера не позволили автору данного исследования использовать произведения иностранных хронистов, сохранивших некоторые сведения о жизни древнерусского общества домонгольской поры: здесь речь идет об искажениях, связаных с наличием обрывочных, неполных данных о Руси у западноевропейских, византийских и восточных авторов. Степень погрешностей у данных авторов весьма высока: об этом можно судить хотя бы по тому, как передаются географические названия на территории Руси, имена князей или их родословные. Более того, иностранные авторы

" Истрин В М Книгы временьныя и образный Георги* Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Пг., 1920. Т. 1.

" "История Иудейской войны" Иосифа Флавия. Древнерусский перевод. М., 2004. Т. I, И.

пользовались знакомыми только им самим терминами и реалиями для описания общественного устройства чуждой и непонятной им Руси Использование подобных свидетельств явилось бы грубой методической ошибкой, повлекшей за собой искажение результатов настоящего исследования. Изучение представлений иностранных авторов об элите древнерусского общества может стать темой отдельного исследования.

Целью данного исследования является изучение, прежде всего, функций, которые выполняли представители знати древней Руси. Однако, прежде чем исследовать функции, необходимо выделить, строго очертить тот круг лиц, который входил в общее понятие "знать". Иными словами, необходимо провести исследование терминов, входивших в это понятие, выявить их смысловые оттенки и соотношение. Лишь рассмотрев конкретный исторический материал, можно ответить на вопрос о том, входит или не входит то или иное слово, упоминаемое в источниках домонгольского периода, в общее понятие "знать". Более того, важно изучить эволюцию значения каждого из терминов, если таковая наблюдается в древнерусских текстах XI - первой половины ХШ вв. Таким образом, изучение функций представителей древнерусской знати домонгольской поры возможно только после анализа терминов, которыми обозначались представители данной общественной группы.

Феномен древнерусской знати никогда не становился предметом отдельного исследования. Еще никогда сумма данных об элите домонгольской Руси не подвергалась критическому изучению и осмыслению. В этом научная новизна данного исследования, основным принципом которого является анализ совокупности древнерусских письменных источников XI - первой половины XIII вв., в которых присутствуют упоминания о древнерусской знати Помимо этого, необходимо отметить, что впервые предпринимается попытка изучить совокупность терминов и слов, которыми обозначались представители знати домонгольской Руси, выявить эволюцию каждого термина и их взаимосвязь.

Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования были представлены автором в докладах на международных конференциях "Ломоносов - 2003" и "Ломоносов - 2004"; исторических чтениях "Молодая наука" в 2003 и 2004 гг.; конференции "Восточная Европа в древности и средневековье" (в Институте всеобщей истории РАН, 2004 г.); в выступлениях в Центре истории древней Руси Института российской истории РАН в 2003 и 2004 гг. Результаты диссертации отражены в пяти публикациях (две из которых находятся в печати) объемом 1,5 печатных листа. Диссертация обсуждалась на кафедре истории России до начала XIX в. исторического факультета МГУ 27 сентября 2004 г. и была рекомендована к защите.

Структура работы. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения и списка источников и литературы.

Введение. Во Введении обозначены постановка проблемы, объект и предмет исследования, хронологические рамки, проанализированы исследуемые источники, охарактеризована методика исследования, показаны цели работы и научная новизна.

В первой главе рассматривается история изучения проблемы формирования и эволюции древнерусской знати домонгольского периода исследователями XVIII - начала XXI вв.

На начальном этапе изучения знати домонгольской Руси (XVIII - первой половины XIX вв ) первые исследователи древней Руси (В.Н.Татищев, И.Н.Болтин, Н.М.Карамзин, Н.А.Полевой) обладали весьма ограниченым набором источников (в подавляющем большинстве летописных), использовавшихся ими в большинстве своем произвольно - без источниковедческого анализа текстов, с многочисленными вольными трактовками, искажающими факты или содержание источника.20 Особое внимание ученые сосредоточили на изучение происхождения и значения слова боярин, которым, по их мнению, обозначалась древперусская знать.21 Какого-либо детального изучения происхождения знати домопгольской Руси, ее функций и влияния на общественную жизнь не проводилось. Описание событий и явлений древнерусской жизни превалировало над их детальным анализом.

На втором этапе (середина XIX - начало XXI вв.) превалировали научные методы исследования с опорой на знание источников (правда, большей частью только летописных).

Первая часть этого этапа (середина XIX - начало XX вв.) характеризовалась выработкой основных подходов к изучению проблемы генезиса и развития древнерусской знати, ее места в древнерусском обществе и связей с другими социальными группами домонгольской Руси. Была предложена теория о двух путях происхождения и развития древнерусской знати - из верхушки разлагающейся семейной общины (племенной, земской знати), обладавшей обширными земельными владениями и челядью (т.н. "земское

20 Татищев В Н. История Российская. M.-JI., 1962. Т.1. С. 260; Болтин И.Н. Примечания на историю древния и нынешния России ГЛеклерка. М., 1788. Т.2. С. 442; Карамзин Н.М. История государства Российского. М., "Наука", 1989. Т I. С. 72; Полевой H.A. История русского народа. М., 1997. С. 216, 547.

21 Булыгин В О происхождении наименования: боярин или болярин // Журнал министерства народного просвещения (ЖМНП). 1834. Июль С. 64; Венелин Ю. Слово боярин // Чтения в

И

боярство") и из верхушки княжеской дружины, состоявшей как из иноземцев (прежде всего, варягов), так и славян, первоначально не имевшей земельных владений и скопившей свое богатство за счет военной добычи, взимания даней, судебных и торговых пошлин (т.н. "княжеское боярство"). К приверженцам данной теории следует отнести И.Д.Беляева, Н.Загоскина, М.Яблочкова, В.И.Сергеевича, М.В.Владимирского-Буданова, И.А.Малиновского, С.Ф.Платонова и других.22 Принципиально иная теория - о дружинном пути развития древнерусской знати - была предложена И.Ф.Г.Эверсом, М.П.Погодиным и С.М.Соловьевым23 и нашла свое развитие, прежде всего, в работах И.А.Порай-Кошица, В.О Ключевского, А.Е.Преснякова и М К.Любавского.24 Данная теория предполагала формирование древнерусской знати только из членов княжеской дружины первых князей -Рюриковичей. На первом этапе княжеские дружинники формировали свои доходы от участия в военных походах с князем и от выполнения военно - административных функций (взимания даней с покоренной территории). В XI - XII вв происходит процесс оседания

Обществе истории и древностей Российских (ЧОИДР). 1847. № 1 С. 2, 3, 10; Сабинин С. О происхождении наименований: боярин или болярин // ЖМНП. 1837. Октябрь С. 44,74,75.

22 Беляев И.Д. Рассказы из русской истории. Кн. I. М., 1861; Загоскин Н. Очерки организации и происхождения служилого сословия в до-петровской Руси. Казань, 1875. С. 47, 48; Яблочков М. История дворянского сословия в России. М., 1876. С. 4, 20, 21, 28; Костомаров Н.И. Начало единодержавия в древней Руси // Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. Kh.V. Т XII СПб, 1905 С 35, 36; Сергеевич В И. Вече и князь. Русское государственное устройство и управление во времена князей Рюриковичей. М., 1867. С. 356-360; Хлебников Н. Общество и государство в до-монгольский период русской истории. СПб., 1872. С. 100-102; Владимирский -Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Изд. 6-е. Киев. 1909 С. 25, 26; Платонов С Ф. Лекции по русской истории. Изд. 10-е. Петроград, 1917. С. 94-96; Дьяконов M А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. (2-е изд.) СПб., 1908. С. 76-86; Малиновский И. Рада Великого Княжества Литовского в связи с боярской думой древней России. Ч. 1. Боярская дума древней России. Томск, 1903. С. 67,68.

23 Эверс И Ф.Г Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. СПб., 1835. С. 242-244, 246; Погодин М.П. Изследования, замечания и лекции о русской истории. Т. Ш. Норманский период. М., 1846. С. 63, 399 - 402; Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Соловьев С.М. Сочинения. М., 1988. Кн.1. С. 316.

24 Порай - Кошиц И.А. Очерк истории русского дворянства от половины IX до конца XVIII века. 862 -1796. СПб., 1874. С 5, 6; Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси Пг„ 1919. (Изд. 5-е) С. 13, 38, 39, 52, 53; Пресняков А Е Княжое право древней Руси // Пресняков А.Е. Княжое право древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993. С. 194-210; Любавский М.К. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. М., 1916. (Изд. 2-е) С. 89,90.

дружинников на землю (отделения "хлебом и имением" от князя) и становления землевладельческой верхушки.

Вторая часть второго этапа (30-е гг XX - начало XXI ее) характеризуется углублением и уточнением двух предложенных теорий. На основе введенных в оборот новых типов источников (данных археологии) и более тщательного изучения письменных (прежде всего, летописных) текстов сторонники первой теории доказывали древность "боярского" землевладения на Руси, уходящую в догосударственные времена - в IX и даже VIII вв. (Б.Д.Греков, С.В.Юшков, В.В.Мавродин, Б.А.Рыбаков, И.Я.Фроянов, М.Б.Свердлов, Н.Ф.Котляр25); сторонники второй теории (Л.В.Черепнин, А.А.Горский26), используя тот же набор источников, наоборот, утверждали, что боярское землевладение на Руси начинает формироваться не рапыпе середины XI столетия на основе наделения князем своих служилых людей селами и кормлениями, постепенно эволюционирующими в вотчины.

На основе проведенного анализа был сделан вывод о том, что проблема феномена знати домонгольской Руси остается не до конца изученной. Одним из путей решения данной проблемы является изучение терминов, обозначавших представителей древнерусской знати с максимальным привлечением совокупности источников по истории домонгольской Руси. Через исследование соотношения данных терминов, истории их бытования в древнерусских письменных памятниках возможно прийти к заключениям об историческом содержании тех вещей или явлений, которые эти термины обозначали.

Во второй главе исследования были разобраны и сопоставлены все основные термины, обозначавшие знать древней Руси, в отечественных источниках домонгольской поры (XI - первой половины XIII вв.).

25 Греков БД Киевская Русь. М., 1953. С. 126, 305, 306; Юшков C.B. Общественно - политический строй и право Киевского государства. М, 1949. С. 241, 246-249, Мавродин В.В. Образование древнерусского государства Л, 1945 С. 158, 160, 162; Мавродин В.В. Образование древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М, 1971. С. 80, 84, 85, Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1993. (Изд.2-е) С 255, 256; Свердлов М.Б. Генезис и структура феодального общества в древней Руси. Л., 1983. С. 38-42; Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность. СПб., 1998; Свердлов М.Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI - первой трети XIII в. СПб., 2003.

26 Черепнин Л.В. Русь. Спорные вопросы истории феодальной земельной собственности в IX - XV вв. // Новосельцев А.П, Черепнин Л.В., Пашуто В.Т Пути развития феодализма (Закавказье, Средняя Азия, Русь, Прибалтика). М., 1972. С. 158-162; Фроянов И.Я. Древняя Русь. Очерки социально - политической истории // Фроянов И.Я Начала Русской истории. Избранное. M, 2001

В первом параграфе второй главы были рассмотрены эквиваленты понятия знать -боярин, вельможа, сановник. Впервые слово боярин упоминается в "Слове о законе и благодати" Илариона. В источниках XI - начала XII в. можно проследить постоянное выделение бояр (знати) из состава всех людей (свободных членов древнерусского общества). Иногда, как у Илариона или в сообщении ПВЛ под 1030 г., идет речь о прямом противопоставлении бояр и (простых) людей. Не менее важным для характеристики древнерусского боярства является часто встречающееся употребление слова боярин с личным местоимением его и притяжательными местоимениями твои, свои в значении "бояре князя". Все это указывает на неразрывную связь между древнерусскими князьями и боярами, на служилый характер знати. Источники ХП - первой половины Х1П вв. позволяют судить о сохранении данной тенденции.

Однако источники (в первую очередь, летописные) позволяют также заметить интересную особенность: начиная с XII в. значение слова боярин приобретает амбивалентность: бояре как входили в состав дружины князя, а затем княжеского двора, так и являлись представителями городской верхушки, выделившимися из состава дружины -окончательно (как, например, в Новгороде) или не окончательно (как, например, в Киеве или Галиче). Термин дружина постепенно сменяется термином двор, а для обозначения небоярской части дружины формируются термины дворяне и слуги. Появляется противопоставление слов бояре - дворяне (слуги) в источниках.

Что касается слов вельможа и сановник, то анализ письменных источников XI -первой половины XIII вв. показывает, что данные термины встречаются крайне редко в оригинальных древнерусских произведениях (в летописях и житийной литературе), в основном же они присутствуют в переводных памятниках (например, в "Хронике Георгия Амартола", "Истории Иудейской войны" Иосифа Флавия и других) и носят книжный характер.

Особому разбору в данном параграфе подверглись слова старцы и старейшины (в том числе с прилагательным градские). Анализ древнерусских источников домонгольского периода привел к следующим выводам: во-первых, источники свидетельствуют о том, что слова старцы - старейшины (градские) взаимозаменялись и обозначали одно и то же; во-вторых, значение данных слов было весьма широким - "главы, правители, руководители", оно не замыкалось только на судебной деятельности этих лиц (вопреки мнению С.В.Завадской о том, что старцами обозначались судьи в эпоху князя Владимира Святого, а

С. 558-565; Горский A.A. Древнерусская дружина. (К истории генезиса классового общества и государства на Руси.) М., 1989. С. 38-48.

старейшины бью "техническим термином переводов"27); в-третьих, древнерусские книжники употребляли их по отношению к лицам, возглавлявшим территориально -государственные общности давних, легендарных эпох, будь то Иудея, Рим или восточноевропейские протогосударственные образования; в-четвертых, летописцы совершенно сознательно отделяли слова старцп - старейшины (градские) от слова бояре, под которым ими понималась дружинная верхушка киевского (русского) князя -Рюриковича Для описания современной древнерусским летописцам эпохи слова старци -старейшины градские были не нужны, так как области значений слов бояре, посадники охватывали аналогичные сферы реальной жизни общества того времени.

Во втором параграфе второй главы исследуется слово муж в древнерусских источниках домонгольской поры Автор диссертации отмечает, что слово мужи с личным местоимением его и притяжательными местоимениями свои, твои в летописях обычно относилось к членам княжеской дружины без четкого обозначения их статуса - имелась ли в виду дружинная верхушка, рядовые дружинники или вся дружина в целом. Для того, чтобы выяснить, кого древнерусский книжник имел в виду, необходимо в каждом случае более пристально вглядываться в контекст, исходить из функций, которые тот или иной древнерусский князь передавал своему дружиннику.

В случае употребления слова мужи с эпитетами {лучшие, добрые, нарочитые) очевидно желание древнерусского книжника приподнять статус отмечаемой группы лиц. Важно заметить, что употребление слова мужь с эпитетом носило универсальный характер и относилось не только к верхушке княжеской дружины, но и к местной восточнославянской знати, руководителям варяжских отрядов и т.д. В XII - первой половине XIII вв в источниках употребляются слова мужь с эпитетами как по отношению к представителям местной городской верхушки (например, в Новогороде), так и к руководителям княжеской дружины. Это бьио связано, как уже отмечалось, с амбивалентностью древнерусской знати данного периода.

27 Завадская С В. О "старцах градских" и "старцах людских" в Древней Руси // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 103; Она же. Социальные группы господствующего класса Древней Руси (исследование терминологии). Автореф. дисс. на соискание ученой степени к.и.н. М., 1987. С. 13; Она же. К вопросу о "старейшинах" в древнерусских источниках XI - XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1987 г. М., 1989. С. 36, 40; Она же. "Епископы и старцы" в летописной статье 996 г. // Восточная Европа в древности и средневековье. Язычество, христианство, церковь, М., 1995. С. 22.

В третьем параграфе второй главы разбираются термины, обозначавшие чины и должности в древнерусских источниках XI - первой половины XIII вв.

Среди данных терминов выделяется группа таких, которые принадлежали только представителям древнерусской знати - воевода и тысяцкий. Изучение военных и политических карьер членов знатных семейств показало, что данные должности получали ближайшие лица из окружения князя. То же самое относится и к должностям посадников (наместников) в крупнейших городах древней Руси. Однако рост городов на территории Руси привел к тому, что уже в конце XI - XII вв. посаднические должности в небольших населенных пунктах могли получать младшие члены княжеской дружины (в частности, детские), не входившие в состав древнерусской знати. В ХП - первой половине XIII в. должности воевод, посадников, тысяцких (прежде всего в Новгороде) стали получать представители городских элит, напрямую не зависимые от княжеской власти.

Изучение данных древнерусских источников о тиунах позволяет сделать вывод о том, что в XII веке происходит унификация терминов, обозначавших различные категории княжеских чиновников (выполнявших административные, судебные и хозяйственные функции): тиун городской по данным летописей ХП века ведал городским княжеским хозяйством, выполнял судебные и налоговые функции; ряд известий за XIII век свидетельствует о том, что городской тиун по своему статусу сравнивается с посадником; тиуны огнищные (огнищане) ведали княжеским вотчинным хозяйством; тиуны конюшие (старые конюхи) отвечали за княжеский выезд и коневодческое хозяйство князя. Плата за убийство княжеского тиуна приравнивалась к плате за убийство княжеского мужа (80 гривен) Однако, в источниках нет указаний на то, что представители знатнейших русских родов служили в качестве тиунов. Княжеские тиуны (как и ключники) занимают как бы второй разряд в иерархии приближенных князя, вслед за княжескими мужами, обладая ограниченной правоспособностью вследствие заключения контракта (ряда) со своим господином.

Во второй половине XII - первой половине ХП1 вв. появляется ряд новых должностей в составе княжеского окружения - дворский, меченоша, стольник, седельничий, печатник, ловчий. Можно говорить об эволюции данных должностей, которые уже в первой половине XIII в. носили скорее почетный характер, а их обладатели принадлежали к верхушке княжеского двора.

Наконец, в четвертом параграфе второй главы идет речь о княжеской дружине. Как и в случае с мужами, лишь контекст позволяет судить, к какой части дружины относится то или иное упоминание в источниках - ко всей дружине в целом, ее знатной верхушке или к

рядовым дружинникам князя Однако упоминание дружины с определениями лучшая, старейшая позволяет соотнести данный термин напрямую со знатной верхушкой древнерусского общества.

В третьей главе диссертации речь идет о функциях и сферах деятельности представителей знати домонгольской Руси.

В первом параграфе главы речь идет о такой функции, как совещание с князем. Для древнерусского книжника совещание князя со своими приближенными - это элемент повседневности, именно поэтому в древнерусских летописях подробные описания данной процедуры отсутствуют. Пожалуй, наиболее часто встречающимися словами, описывающими процесс совещания князя со своими приближенными, являются глаголы "созывати", "думати", "съвет творити" ("совещаться") и "решати" ("отвечать"). Совещание со своими приближенными считалось одной из добродетелей древнерусского князя: отказ от совещаний с представителями древнерусской знати, окружавшими правителя, расценивался летописцами как нарушение привычного порядка, как экстраординарная ситуация, в которой был повинен именно князь, а не его приближенные

Были выделены несколько тем, которые обычно обсуждались князьями со своими приближенными: наследование или захват столов князем; война и мир с другими правителями; отправление послов для ведения переговоров; изменения в религии или в законодательстве; внутрисемейные (родовые) коллизии.

Во втором параграфе анализируется такая важнейшая функция представителей древнерусской знати, как участие в военных походах. Лапидарный характер большей части известий источников XI - начала XII в. не позволяет привести много дапных в пользу того, что представители древнерусской знати замещали своих князей в руководстве дружиной во время военных походов. Однако, были князья (например, киевский князь Святополк Изяславич), которые предпочитали вести военные дела руками своих мужей. Безусловно, также существовал ряд князей, которые с младых ногтей и до самой смерти сами участвовали во всех военных предприятиях самостоятельно. В этих случаях их ближайшие сподвижники из числа старшей дружины играли второстепенные, вспомогательные роли. Примерами таких активных князей были Изяслав Мстиславич, его отец Мстислав Владимирович и дядья Ярополк и Юрий Владимировичи, сын Изяслава Мстислав, племянник Мстислав Ростиславич. Источники XII - первой половины XIII вв. показывают, что существовала группа князей (Андрей Боголюбский в период его княжения в Ростово -Суздальской земле и Ярослав Осмомысл), которая вполне сознательно не участвовала в

военных действиях, предоставляя функции предводительства дружиной своим детям или приближенным.

В древнерусских источниках также присутствуют сообщения об отдельных военных операциях против внешних врагов, поручавшихся представителям древнерусской знати. Также князья направляли своих мужей в качестве дополнительной помощи в походах коалиций князей.

Кроме того, в ряде древнерусских земель XII - первой половины ХП1 века местные вооруженные силы, возглавляемые представителями городской верхушки, играли самостоятельную роль в вооруженной борьбе на внутренней и международной арене В первую очередь это касается северо-западных земель: Новгорода и Полоцка.

В третьем параграфе речь идет о дипломатической деятельности представителей древнерусской знати. Посольства направлялись как за пределы Руси (к иностранным правителям), так и внутри ее. Обмен послами шел как между князьями - Рюриковичами, так и между русскими князьями и городской верхушкой (например, Новгорода), начиная с XII в. Послы обсуждали следующие вопросы- во-первых, заключения мира (подтверждение уже существующих договоренностей, в частности, с помощью крестоцелования; достижение договоренностей о мире); во-вторых, соглашения о заключении или подтверждении военных союзов против внутреннего или внешнего противника; в-третьих, требования выдачи политических противников; в-четвертых, организация вокняжения князей; в-пятых, заключения брачных союзов. Ведение переговоров представителями знати было обычным делом Многочисленные свидетельства об отправке в посольства воевод, тысяцких, посадников, стольников говорят о том, что способности того или иного человека для участия в посольстве имели второстепенное значение.

Разбору функции управления территорией представителями знати домонгольской Руси посвящен четвертый параграф третьей главы В источниках далеко не всегда есть указания на посадническую должность того или иного лица, однако из текста можно понять, что оно выполняло функции посадника. Лексически передача городов и волостей в управление обозначалась в источниках глаголами даты, раздати и посадити. Глаголом держати в источниках обозначался факт нахождения той или иной территории (города, волости) под управлением назначенного князем лица. Функциями управления той или иной территорией обладали, прежде всего, посадник (общее административное управление) и тиун (хозяйственное и судебное управление).

Пятый параграф третьей главы посвящен такой важной функции, которую исполняли представители княжеской власти на Руси, как сбор налогов (даней, вир и

продаж') Сбором налогов в древней Руси занимались как представители княжеской (Янь Вышатяч) и городской (в Новгороде) верхушки (Даньслав Лазутинич), так и особые княжеские чиновники - мечники и емцы. Статус мечника по Русской Правде обеих редакций был ощутимо ниже статуса княжего мужа (всего 40 гривен в качестве виры за убийство мечника, против 80 за лишение жизни княжеского мужа), руководившего сбором дани. Мечники (и емцы) были непосредственными исполнителями функций сбора дани.

В заключении (шестом параграфе) к главе признается огромное значение знати для функционирования древнерусского общества домонгольской поры в целом, ибо на ее плечах лежала роль организации общественной жизни.

В Заключении подведены итоги исследования. Наряду с древнерусскими князьями, деятелями древнерусской церкви, представители знати домонгольской Руси были той общественной силой, которая направляла развитие общества той поры. Несмотря на безусловное наличие такой черты, как наследственность и семейственность древнерусской знати (наиболее ярко прослеживаемой на примере новгородского боярства), элита древней Руси не была замкнутой кастой. Это была постоянно видоизменяющаяся, эволюционирующая социальная группа, активно участвующая в общественном развитии древней Руси домонгольского периода.

По теме диссертации были опубликованы следующие работы:

Рукавишников А В Изучение древнерусской знати домонгольского периода историками середины XIX - начала XX в. // Первые открытые исторические чтения "Молодая наука". Сборник статей. М., 2003. 0,4 п.л.

Рукавишников А В Изучение древнерусской знати домонгольского периода советскими историками 1930-1980-х гт. // Труды научной конференции студентов и аспирантов "Ломоносов-2003" История. М., 2004. 0,25 п.л.

Рукавишников А В Тысяча и тысяцкий (Время появления терминов в источниках и в древнерусской общественной жизни) // Восточная Европа в древности и средневековье Время источника и время в источнике. XVI Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР В.Т.Пашуто. М., 2004. 0,25 п.л.

i

Подписано в печать 30.11.2004 Формат 60x88 1/16. Объем 1.5 усл.п.л.

Тираж 75 экз. Заказ № 207 Отпечатано в ООО «Соцветие красок» 119992 г.Москва, Ленинские горы, д.1 Главное здание МГУ, к. 102

»24 8 ñf

РНБ Русский фонд

2005-4 33967

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Рукавишников, Александр Викторович

Введение

Глава I. Исследования древнерусской знати домонгольского периода отечественными и зарубежными учеными (XVIII - начала XXI вв.).

§ 1. Начальный этап изучения знати домонгольской Руси середина XVIII - первая половина XIX в.).

§ 2. Изучение древнерусской знати историками середины XIX— начала XX в.

§ 3. Изучение знати домонгольского периода советскими и современными российскими историками.

§ 4. Исследования древнерусской знати зарубежными историками

Глава II. Слова древнерусского языка, входившие в понятие "знать".

§ 1. Термины - эквиваленты слова "знать"

§2. Термин "муж" в древнерусских источниках

§ 3. Термины, обозначавшие чины и должности, в древнерусских источниках XI - первой половины XIII вв.

§ 4. Княжеская дружина.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Рукавишников, Александр Викторович

Данное исследование посвящено историческому феномену знати домонгольской Руси. Необходимо сразу отметить, что, разбирая общественную структуру первых веков древнерусской истории, говорить о каких-то сложившихся терминах не приходится. Понятия "сословие" или, тем более, "класс" в рамках домонгольского общества не применимы, т.к. между различными общественными группами не существовало сколько-нибудь значимых юридических или любых иных границ. Более того, специфика раннефеодальных обществ, к которым относится в том числе и домонгольская Русь, заключается в том, что функции управления и общественного контроля могли находиться в руках не только свободных, но и лично зависимых от правителей данного общества лиц. Таким образом, критерием выделения знати в качестве одной из общественных групп является ее отношение к власти. Иными словами, знать - это общественная группа, в руках которой находились бразды правления древнерусским обществом, контроль за распределением общественных ценностей и благ, рычаги для осуществления общественного развития - экономического, политического и духовного, т.е вся полнота власти.

Настоящее исследование посвящено изучению феномена древнерусской знати - и, прежде всего, функций, которые выполняли представители этой общественной группы (Глава III). Однако, прежде чем исследовать данные функции, необходимо выделить, строго очертить тот круг лиц, который входил в общее понятие "знать". Иными словами, необходимо провести исследование терминов, подходящих под это понятие, выявить их смысловые оттенки и соотношение. Лишь рассмотрев конкретный исторический материал, можно ответить на вопрос о том, входит или не входит та или иная общественная категория, упоминаемая в источниках домонгольского периода, в понятие "знать". Более того, важно изучить эволюцию значения каждого из терминов, если таковая наблюдается в древнерусских текстах XI - первой половины XIII в. (Глава II).

Здесь необходимо сразу же оговориться, что данное исследование посвящено светской знати домонгольской Руси, тем более, что вопрос о духовной знати является совершенно обособленным, напрямую связанным с проблемами становления христианства на Руси, и он должен решаться в другом, отдельном исследовании.

Помимо этого, надо отметить, что в древнерусском обществе особняком стоит фигура "князя". Также как и проблема духовной знати, изучение феномена древнерусского князя требует совершенно особого подхода, которому должно быть посвящено специальное исследование.

Безусловно, проблеме феномена элиты древней Руси уделено немало страниц в трудах большого числа отечественных и зарубежных исследователей на протяжении вот уже 250 лет. Эволюции процесса изучения древнерусской знати в исторической науке посвящен отдельный раздел (Глава I) данной работы. Здесь необходимо проследить влияние исторических школ и общественного развития в ту или иную эпоху на конкретные суждения различных историков, разобраться в том, как происходило изменение взглядов на феномен древнерусской знати, какие споры по данной проблеме происходили и в чем заключалась их суть. Все это должно помочь выявить узловые моменты, спорные вопросы, выяснить, каким из них было уделено пристальное внимание, а также какие из сторон феномена элиты древней Руси остались мало- или практически неизученными.

Уже самый беглый взгляд на историографию дает понимание того, что феномен древнерусской знати никогда не становился предметом отдельного исследования. Еще никогда вся сумма данных о бытовании элиты домонгольской Руси не подвергалась критическому изучению и осмыслению. В этом заключается новизна данного исследования, основным принципом которого является анализ совокупности древнерусских письменных источников XI - первой половины XIII вв., в которых присутствуют упоминания о древнерусской знати. Данный труд может стать основой для дальнейшего углубленного анализа той или иной части поставленных проблем.

Хронологические рамки исследования (XI - первая половина XIII в.) предопределили два следующих обстоятельства. С одной стороны, первые достоверные древнерусские письменные источники появляются лишь в первой половине XI в. ("Слово о законе и благодати" Илариона, надпись на новгородском цилиндре "мечникъ Лазорь" и т.д.). С другой стороны, в 1237 - 1240 гг. подавляющее большинство древнерусских княжеств подверглось беспощадному разорению, истреблению местного населения, и в том числе значительной части представителей древнерусской знати, войсками монголо-татар. В результате монголо - татарского нашествия произошли существенные изменения в составе и структуре правящей элиты, нарушились политические, экономические и духовные связи между различными территориями древней Руси. Таким образом, кажется логичным оставить середину XIII в. в качестве верхней хронологической границы данного исследования.

Источниковой базой данного исследования явился достаточно широкий круг письменных, а также вещественных памятников домонгольской эпохи, в которых говорится о знати древней Руси.

Ценным вещественным источником, открытым благодаря кропотливой работе отечественных археологов (и, прежде всего, Новгородской археологической экспедиции под руководством В.Л.Янина), стали деревянные цилиндры с указанием должностей мечника, емца и точных сумм, которые хранились в мешках, пломбированных с помощью данных цилиндров. Таких цилиндров, относящихся к периоду первой половины XI -первой половины XII вв., уже найдено более 50 штук. Эти находки предоставляют дополнительный материал для изучения такой безусловно важной функции древнерусской знати, как сбор налогов (даней, вир и продаж).

В работе используются все виды письменных источников, созданных на территории древней Руси в рассматриваемый период (XI - первая половина XIII вв.).

Особое место среди них занимают летописи. В середине - третьей четверти XI в. создаются древнейшие (не дошедшие до наших дней) летописные своды. Как полагает большинство отечественных летописеведов, старейший из сохранившихся до настоящего времени сводов присутствует в списках Новгородской первой летописи младшего извода (далее: НПЛ младшего извода) (прежде всего, в Комиссионном и Академическом списках середины XV в.)1 - так называемый Начальный свод 90-х гг. XI в. Самый известный из летописных памятников домонгольской поры - "Повести временных лет" (далее: ПВЛ) -известен в трех, незначительно отличающихся друг от друга, редакциях (первоначальной, Лаврентьевской и Ипатьевской), относящихся к 10-м гг. XII в. Последние две редакции дошли до наших дней в составе Лаврентьевской и Ипатьевской летописи. Время создания единственного из сохранившихся списков Лаврентьевской летописи (Лаврентьевского) относится к 1377 г., древнейший из сохранившихся списков Ипатьевской летописи (Ипатьевский) относится к концу 10-х - началу 20-х гг. XV в.

В XI в. возникает новгородская летописная традиция, сохранившаяся, прежде всего, в Новгородской первой летописи старшего извода (далее: НПЛ старшего извода). НПЛ старшего извода представлена единственным Синодальным списком, древнейшая часть которого, доводящая изложение до 1234 г., датируется второй половиной XIII в. Таким образом, Синодальный список является древнейшим из сохранившихся летописных списков. Кроме Синодального списка НПЛ старшего извода сохранилось

1 Полное собрание русских летописей (далее: ПСРЛ). М., 2000. Т. 3.

2 Там же. М., 1997. Т. 1; М., 1998. Т. 2. несколько списков НПЛ младшего извода, древнейшими из которых являются Комиссионный и Академический, датируемые серединой XV века. Дополнительную информацию о событиях новгородской истории за XI - первую половину XIII вв. предоставляют летописные статьи Новгородской четвертой летописи первой половины XV в.4 Отечественные текстологи признают, что в состав Новгородской четвертой летописи вошли новгородские источники, отсутствовавшие у авторов НПЛ старшего и младшего изводов.

Южнорусская летописная традиция XII в. продолжена в составе уже упоминавшейся Ипатьевской летописи. Кроме того, южнорусский источник, открытый А.Н.Насоновым5, присутствует в известиях за XII столетие в Московском летописном своде конца XV века, представленных в Уваровском6 и Эрмитажном списках (до сих пор не издан).

С начала XIII в. в Ипатьевской летописи представлен летописец князя Даниила Галицкого, повествующий о междоусобной борьбе на территории Галицкого и Владимиро-Волынского княжеств в первой половине XIII в.

В составе Лаврентьевской летописи XII - первой половины XIII вв. представлены как южнорусские источники, так и летописная традиция северо-восточной части Руси (Ростова, Суздаля, Владимира). Оригинальные известия за первые десятилетия XIII в. (взятые из несохранившегося текста владимирского великокняжеского летописного свода) встречаются в Московском своде конца XV века. Кроме того, в летописце Переяславля-Суздальского сохранились оригинальные известия, относящиеся к летописанию этого древнерусского города, за 1198 - 1213 гг.7

Летописные памятники XI - первой половины XIII вв., помимо рассказа о политической истории древней Руси, сообщают информацию о жизни древнерусского общества в целом и отдельных социальных групп в частности. Очевидно, что упоминания о знати, бывшей основной движущей силой всех политических процессов в жизни древней Руси, занимают значительное место на страницах летописей. Подавляющее большинство известий о древнерусской знати домонгольского периода присутствует именно в летописях.

3 Там же. Т. 3.

4 Там же. М., 2000. Т. 4.

5 Насонов А.Н. История русского летописания XI - начала XVIII века. М., 1969. С. 256 и сл.

6 ПСРЛ. Т. 25. М.-Л., 1949.

7 Там же. Т. 25; Т. 41. М., 1995.

Основным законодательным памятником является Русская Правда. Две из трех редакций Русской Правды - краткая и пространная - были созданы в домонгольское время. К концу XI века оформилась краткая редакция Русской Правды, включающая в себя Древнейшую Правду князя Ярослава, Правду (Устав) Ярославичей, Покон вирный и Урок мостникам. В первой половине XII в. была создана Русская Правда пространной редакции, состоявшая из Устава Ярослава и Устава Владимира (Мономаха).8 Русская Правда позволяет судить об эволюции социальной структуры древнерусского общества XI - ХП вв., изменениях в терминах, которыми обозначались в том числе и представители знати домонгольской Руси.

Среди публично - правовых актов выделяются международные договоры древней Руси: прежде всего, речь идет о договорах Руси с Византией X века, переведенных с греческого и сохранившихся в составе ПВЛ. К первой половине XIII в. относятся два договора между смоленскими князьями, Ригой и Готским берегом (договор 1229 г. и неизвестного смоленского князя).9 Несмотря на то, что данные грамоты отражают, прежде всего, местную ситуацию (смоленские реалии), они дают материал для того, чтобы экстраполировать ряд местных условий на другие русские княжества того периода.

К особой разновидности публично - правовых актов следует отнести княжеские уставы: "Устав князя Владимира о десятинных судах и людях церковных" (архетип данного источника сложился к началу - середине XII в.); "Устав князя Ярослава о церковных делах" (сложился в XI-XII вв., однако оформление современного вида и терминологии памятника относится уже к монгольскому времени); "Устав и жалованная грамота смоленского князя Ростислава Мстиславича церкви Богородицы и епископу" (связанная с учреждением епископии в Смоленске в 1138 г.).10 Эти документы позволяют судить о структуре управления и должностных лицах на территории древнерусских княжеств изучаемого периода.

Как минимум к первой половине XIII в. относится архетип договорных грамот Новгорода и русских князей, приезжавших на новгородское княжение. В грамотах, заключенных в 60-е гг. XIII в. между новгородским боярством и великим князем Ярославом Ярославичем, есть отсылка к договору, который заключал отец данного правителя (Ярослав Всеволодович) с новгородцами. Поскольку Ярослав Всеволодович княжил в Новгороде в 10-30-е гг. XIII в., то и архетип договорных грамот (древнейшая из

8 Русская Правда. M.-JI-, 1941. Т. 1.

9 Смоленские грамоты XIII - XIV вв. М., 1963.

10 Древнерусские княжеские уставы XI - XV вв. М., 1976. которых датируется 1264 г.) следует относить к первой половине XIII в.и Данный комплекс свидетельств дает представление о структуре управления в Новгородской земле первой половины XIII столетия, позволяет оценить как специфику, так и выделить общие черты по сравнению с другими древнерусскими землями изучаемого периода.

Особое значение для изучения древнерусской знати имеют публицистические произведения домонгольской Руси. Особое место среди них занимает "Слово о законе и благодати" Илариона (30-40-е гг. XI в.) - первый из известных отечественной исторической пауке литературных памятников, относящихся к оригинальной древнерусской литературе. Именно в нем впервые встречается термин бояре, что

1 О заставляет с особым интересом отнестись к этому произведению.

Среди текстов Лаврентьевской летописи за конец XI в. встречается такой бесспорно ценный памятник литературы домонгольского периода как "Поучение Владимира Мономаха" (конец XI - начала XII в.). К тому же периоду времени относится "Хождение игумена Даниила" в Византию.13

Уникальными памятниками древнерусской литературы конца XII - первой половины XIII в. являются "Слово" и "Моление" Даниила Заточника.14 Здесь мы имеем дело со светским по духу и содержанию произведением, в котором отражены реалии жизни древнерусского общества, современные автору данного произведения. Бывший современником автора другого, бесспорно самого значимого произведения светской литературы домонгольской Руси - "Слова о полку Игореве", Даниил Заточник дал ряд метких характеристик системе общественных отношений, господствовавшей в ту эпоху.

Дополнительную (весьма небольшую по объему) информацию для данной работы предоставляет такой специфический источник как "Хождение Дмитрия Ядрейковича в Царьград" в 1200 г.15 В данном памятнике сохранилось упоминание о составе посольства великого князя Романа Мстиславича к византийскому императору.

Весьма ценную информацию о жизни древнерусского общества сообщают памятники оюитийной литературы 70-х гг. XI - начала XII вв.: "Сказание о Борисе и Глебе", "Житие Феодосия Печерского", "Чтение о святых великомучениках Борисе и

11 Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949.

12 Молдован A.M. "Слово о законе и благодати" Илариона. Киев, 1984.

13 Хождение игумена Даниила // Библиотека литературы древней Руси. Т. 4. Спб., 1997. С. 26 -117.

14 Даниил Заточник. Слово Даниила Заточника по редакциям XII и XIII вв. Л., 1932.

15 Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград в конце XlI-го столетия. Спб., 1872.

Глебе", а также первой половины XIII века: "Житие Авраамия Смоленского".16 Данные источники позволяют проследить, какие книжные термины употреблялись для обозначения представителей светской знати на Руси изучаемого периода.

Наконец, достаточно много данных о древнерусском обществе второй половины XI - начала XIII вв. сообщает такой сложный по составу и разновременный по собранным в

1 7 нем записям источник, как "Патерик Киево-Печерского монастыря". В качестве цельного литературного произведения он был оформлен в Киево-Печерском монастыре в 20-е гг. XIII в., однако можно утверждать, что большая часть известий, находящихся в нем, относится к более раннему времени (в частности, в состав Патерика входит "Житие Феодосия Печерского" и ряд произведений, также сохранившихся в составе ПВЛ). Несмотря на то, что Патерик является церковным произведением, написанным с целью прославления духовных подвигов настоятелей и монахов Киево-Печерского монастыря, он дает множество информации о жизни древнерусского общества в целом и его элиты (князей и боярства) в частности.

Кроме того, автором настоящего исследования были привлечены следующие тексты XI - первой половины XIII вв., в которых упоминается о древнерусской знати: Ефремовская кормчая (XII в.), Студитский устав (XII в.), Лобков пролог (XIII в.), Златоструй (XII в.), Златая цепь (XI в.), Рязанская кормчая 1284 г., Чудеса Николы Мирликийского (XII в.), Летописец Никифора в составе Новгородской кормчей XII в. по списку конца XIII в., Стихирарь 1156/7 г.

Еще одним, весьма специфическим видом письменных источников домонгольского периода являются переводные памятники. Один из древнейших переводов - "Хроники Георгия Амартола" ("Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха"), был осуществлен в XI в.18 Древнейший из сохранившихся списков перевода (Троицкий) относится к XIII -XIV вв. Другим крупным переводным памятником, но уже XII столетия, является "История Иудейской войны" Иосифа Флавия.19 Данные этих источников позволяют

16 Сказание о Борисе и Глебе // Памятники литературы древней Руси. XI - начала XII в. М., 1978. С. 278-302; Житие Феодосия Печерского // Там же. С. 304 - 391; Чтение о святых великомучениках Борисе и Глебе // Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пг., 1916; Житие Авраамия Смоленского // Библиотека литературы древней Руси. Т. 5. Спб., 1997. С. 30-65.

17 Патерик Киево - Печерского монастыря. Киев, 1911.

18 Истрин В.М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Пг., 1920. Т. 1.

19 "История Иудейской войны" Иосифа Флавия. Древнерусский перевод. М., 2004. Т. I, II. оценить, какими древнерусскими терминами переводились греческие слова книжниками XI - XII вв.

Самым массовым по количеству существующих артефактов (более 1000) источником, используемым в этой работе, являются берестяные грамоты. Сохранилось несколько сотен грамот, датируемых первой половиной XI - первой половиной XIII вв., найденных в Новгороде, в Старой Руссе, Смоленске и других местах. Однако, к сожалению, берестяные грамоты дают ничтожно малое количество данных по истории знати домонгольской Руси, что затрудняет их использование в качестве источника в настоящем исследовании.

Помимо письменных текстов были рассмотрены надписи на древнерусских

20 пергаменных кодексах XI - первой половины XIII вв., а также надписи на стенах храмов. К сожалению, данные виды письменных исторических источников не дали фактически ничего нового.

Методологической основой настоящего исследования было изучение текстов, современных изучаемой эпохе (XI - первая половина XIII вв.), а также написаных представителями изучаемого нами общества. Таким образом, в поле зрения попали только древнерусские тексты и надписи домонгольской поры.

Соответственно, исследование исключает тексты более позднего времени (к примеру, русских летописей XV - XVI вв. или "Истории Российской" В.Н.Татищева), несмотря на то, что в них могут встречаться данные источников, современных изучаемой эпохе. К сожалению, элемент предположения в данном случае настолько велик, что он не позволяет прибегнуть к услугам этих текстов. По той же самой причине в исследовании отсутствуют данные устных источников (былин, сказаний, пословиц и поговорок), которые, возможно, и были созданы в далекие исторические эпохи (в том числе и в XI -первой половине XIII вв.), но претерпели значительные изменения принципиального характера при последующей передаче из уст в уста до их фиксации на бумаге в XVII - XX вв.

Соображения несколько иного характера не позволили автору данного исследования использовать произведения иностранных хронистов, сохранивших

20 Столярова JI.B. Древнерусские надписи XI - XIV веков на пергаменных кодексах. М., 1998; Высоцкий С.А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI - XIV вв. Вып. 1. Киев, 1966; Медынцева А.А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора. XI - XIV века. М., 1978; Рождественская Т.В. Древнерусские надписи на стенах храмов. Новые источники XI - XV вв. СПб., 1992. некоторые сведения о жизни древнерусского общества домонгольской поры: здесь речь идет об искажениях, связаных с наличием обрывочных, неполных данных о Руси у западноевропейских, византийских и восточных авторов. Степень погрешностей у этих авторов весьма высока: об этом можно судить хотя бы по тому, как передаются географические названия на территории Руси, имена князей или их родословные. Более того, также как древнерусские книжники использовали смесь византийских и русских терминов при переводе "Хроники Георгия Амартола" для описания чуждых им реалий и далеких им эпох, так и иностранные авторы пользовались знакомыми себе терминами и реалиями для описания общественного устройства чуждой и непонятной им Руси. Использование подобных свидетельств явилось бы грубой методической ошибкой, повлекшей за собой искажение результатов настоящего исследования. Изучение представлений иностранных авторов об элите древнерусского общества может стать темой отдельного исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Древнерусская знать домонгольского периода"

§6. Выводы.

Проведенное исследование позволило выявить функции и сферы деятельности представителей древнерусской знати. Были выделены следующие области жизни древней Руси, в которых они принимали участие: совещания с князем по всему спектру внешне- и внутриполитических вопросов (наследование или захват столов князем; война и мир с другими правителями; отправление послов для ведения переговоров; изменения религии или в законодательстве; внутрисемейные (родовые) коллизии), причем, князья считали своим долгом совещаться с верхушкой собственной дружины; участие в военных походах, причем представители знати нередко предводительствовали дружинами: при молодом или престарелом князе; в случае особенностей военной политики того или иного правителя; кроме того, бояре предводительствовали местными вооруженными силами (в частности, в Новгороде); ведение переговоров с иноземными правителями (византийскими императорами, половецкими ханами и т.д.) и другими русскими князьями; помимо этого, члены городской верхушки (в частности, в Новгороде) представляли ее интересы на переговорах с русскими князьями других земель; управление территорией в качестве княжеских посадников и тиунов; в Новгороде ХП - первой половины XIII в. местные посадники занимались административным управлением города, сместным судом с представителями князя, предводительством городскими вооруженными силами; сбором налогов в качестве предводителей вооруженных отрядов. Следует признать огромное значение знати для функционирования древнерусского общества домонгольской поры в целом, ибо на ее плечах лежала роль организации общественной жизни.

605 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 370; Т. 2. Стб. 592.

Заключение

Настоящее исследование феномена знати древней Руси домонгольского периода, проведенное на основе изучения совокупности древнерусских оригинальных и переводных источников XI - первой половины XIII вв., позволило сделать ряд выводов.

При рассмотрении обширного историографического материала, накопленного за 250 лет изучения темы знати древней Руси, был сделан вывод о существовании двух теорий происхождения и формирования древнерусской знати домонгольского периода. Во-первых, это теория о двух путях ее складывания - из племенной восточноевропейской верхушки (прежде всего, славянской), из так называемой "племенной знати", а также из ближайших соратников первых русских князей, их дружинников, т.е. из так называемой "княжеской знати". В дореволюционной исторической науке сторонниками первой концепции были И.Д.Беляев, В.И.Сергеевич, М.Ф.Владимирский - Буданов, С.Ф.Платонов и другие; в советской и современной исторической науке данных выводов придерживались Б.Д.Греков, С.В.Юшков, В.В.Мавродин, Б.А.Рыбаков, И.Я.Фроянов, М.Б.Свердлов, Н.Ф.Котляр и другие исследователи. Во-вторых, это концепция о дружинном пути происхождения древнерусской знати. В XI - XII вв. происходит процесс оседания дружинников на землю (отделения "хлебом и имением" от князя) и становления землевладельческой верхушки, а также местного городского боярства, находившегося в разной степени зависимости от древнерусских князей. Впервые в дореволюционной исторической науке данная теория была заявлена в трудах И.Ф.Г.Эверса, М.П.Погодина и С.М.Соловьева, в начале XX века она была развита в трудах А.Е.Преснякова и М.К.Любавского. В советской и пост-советской исторической науке сторониками данной концепции стали Л.В.Черепнин, А.А.Горский. Кроме того, схожую позицию можно найти в трудах зарубежных ученых второй половины XX в. - К.Рабека Шмидта, У.Хальбаха, С.Франклина и Дж.Шепарда.

Для изучения феномена древнерусской знати домонгольского периода и, в том числе, для разрешения давнего историографического спора был выбран путь исследования нескольких групп слов, которые входят в общее понятие "знати" древней Руси. В отличие от работ С.В.Завадской были взяты не 2-3 разрозненных термина ("бояре", "старцы", "старейшины", "тиуны"), а совокупность слов, относящихся к понятию "знать".

На основе изучения данных древнерусских источников XI - первой половины XIII вв. был сделан вывод, что синонимами понятия "знать" были слова боярин, вельможа и сановник (последние два, в основном, в переводной и житийной литературе), мужи и дружина с эпитетами лучшие, вятшие, старейшие и т.д. Причем при описании

164 древнерусских событий на страницах письменных источников XI - начала XII вв. слова боярин', вельможа и сановник; дружина с эпитетами относились только к представителям дружинной верхушки. Слово муэ/си с эпитетами лучшие, нарочитые несколько раз употребляется в ПВЛ по отношению к представителям верхушки восточноевропейских протогосударственных объединений (славиний) - например, древлян. Однако, все это относится к тому этапу, когда данные славинии еще сохраняли политическую самостоятельность от формирующегося в Киеве древнерусского государства, а их представители не входили на тот момент в состав древнерусской знати. Для обозначения данной группы персонажей в домонгольских письменных источниках также употреблялись такие слова, как старцы, старейшины, в значении "глава, предводитель, руководитель". В источниках наблюдается четкое деление на бояр (древнерусская знать), с одной стороны, и на старцев, старейшин (знать славиний, а также легендарные предводители).

Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что древнерусским книжникам XI - первой половины XIII вв. известна только одна общественная группа на Руси конца IX - начала XII вв., которую они обозначали словами -эквивалентами понятия "знать". В эту группу входили приближенные русских князей -Рюриковичей, члены княжеской дружины, административного аппарата. Очевидно, что этот вывод является весомым аргументом в пользу сторонников теории об одном, дружинном пути становления древнерусской знати.

Письменные источники позволяют говорить о формировании местной городской знати, которая в ряде случаев (как, например, в Новгороде) обладала значительной степенью независимости от княжеской власти, лишь начиная с XII века. Это связано с процессом постепенного оседания части княжеской дружины на местах (на территории того или иного княжества); формированием потомственной местной знати, служащей представителям одной линии Рюриковичей; появлением земельных владений у представителей знати, "привязывающих" их к той или иной территории. В источниках XII - первой половины XIII вв. встречаются словосочетания бояре + прилагательные, говорящие о принадлежности данных представителей знати к той или иной территории древней Руси (например, новгородские, киевские, галицкиё).

Изучение чинов и должностей древнерусской знати позволило выделить два слоя среди ее представителей. Верхний слой знати древней Руси составляли ближайшие советники русских князей - Рюриковичей, назначавшиеся на должности воевод (в том числе тысяцких), посадников в крупнейших городских центрах домонгольского периода, становившихся кормильцами малолетних русских князей. Данные источников привели к

165 выводу о том, что в верхний слой знати входили представители знатных семейств, получавших упоминавшиеся выше должности из поколения в поколение (потомственная знать). (Характерен пример Новгорода XII - первой половины XIII вв., где за должность посадника боролись представители 6-7 боярских фамилий.) В источниках домонгольской поры они часто употребляются с отчествами, входят в разряд княжих мужей, чья жизнь в Русской Правде краткой и пространной редакций защищалась 80-гривенной вирой.

Второй слой знати домонгольской Руси составляли руководители княжеского хозяйства, служившие тому или иному древнерусскому князю согласно ряду (договору), т.е. имевшие ограниченную правоспособность - тиуны городские, огнищные (огнищане) и конюшие (конюхи старые), а также ключники. Их жизнь также защищалась 80-гривенной вирой, как и жизнь княжеских мужей. Тем не менее, в источниках домонгольской поры они называются всегда без отчеств и на втором после княжеских мужей месте в текстах.

Во второй половине XII - начале XIII вв. происходят структурные изменения в окружении князя: складывается институт княжеского двора и формируется слой дворян (княжеских слуг) - рядовых членов двора. Кроме того, появляется целый ряд почетных должностей - дворского, мечеиоиш, стольника, седелъничего, печатника, ловчего. Их занимали приближенные к князю лица, входившие в состав знати. Судя по всему, эти должности уже претерпели определенную эволюцию, прежде чем оказаться на страницах древнерусских источников: первоначально они принадлежали княжеским слугам, не входившим в состав знати. Схожие процессы проходили в соседних странах Центральной и Восточной Европы - в Венгрии, Хорватии, Чехии и Польше.

Анализ древнерусских чинов и должностей домонгольского периода, которыми обладали представители знати, показал, что их число постепенно увеличивалось, что, очевидно, было связано с усложнением общественных процессов, дроблением функций, которые выполняли входившие в состав элиты древней Руси лица. Само появление княжеского двора, регистрируемое источниками концом XII столетия, было связано с необходимостью наладить управление разраставшимся княжеским хозяйством. Возникновение почетных должностей находилось в очевидной связи, прежде всего, с необходимостью введения более четкой иерархии, маркирующей положение того или иного представителя знати при дворе своего князя. Также это было связано с развитием церемониала княжеского двора, когда те или иные процедуры (ритуалы) начинают приобретать официальный статус.

Проведенный анализ слов, которыми обозначались представители древнерусской знати домонгольского периода в источниках древней Руси XI - первой половины XIII вв., дал основу для изучения тех функций и сфер деятельности, которыми они занимались.

166

Надо сказать, что элита древней Руси отвечала за широкий круг вопросов, решавшихся древнерусским обществом. Вместе с князьями - Рюриковичами представители знати вели внешнюю и внутреннюю политику древнерусских княжеств: участвовали в межкняжеских и международных конфликтах, зачастую возглавляя вооруженные силы того или иного князя; в примирении князей в ходе семейных съездов Рюриковичей, в том числе возглавляя посольства, направляемые князьями друг к другу. Кроме того, представители знати возглавляли международные посольства. Особую роль играли члены элиты при малолетних (в роли кормильцев или дядек) или при престарелых князьях. Административное управление, суд, контроль за сбором налогов также находились в числе функций, за которые отвечали представители древнерусской знати.

Наряду с древнерусскими князьями, деятелями древнерусской церкви, представители знати домонгольской Руси были той общественной силой, которая направляла развитие общества той поры. Несмотря на безусловное наличие такой черты, как наследственность и семейственность древнерусской знати (наиболее ярко прослеживаемой на примере новгородского боярства), элита древней Руси не была замкнутой кастой. Это была постоянно видоизменяющаяся, эволюционирующая социальная группа, активно участвующая в общественном развитии древней Руси домонгольского периода.

Список научной литературыРукавишников, Александр Викторович, диссертация по теме "Исторические науки"

1. Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949.

2. Даниил Заточник. Слово Даниила Заточника по редакциям XII и XIII вв. JL, 1932.

3. Древнерусские княжеские уставы XI XV вв. М., 1976.

4. Житие Авраамия Смоленского // Библиотека литературы древней Руси. Т. 5. СПб., 1997. С. 30- 65.

5. Житие Феодосия Печерского // Памятники литературы древней Руси. XI начала XII в. М., 1978. С. 304-391.

6. Изборник 1076 г. М., 1965.7. "История Иудейской войны" Иосифа Флавия. Древнерусский перевод. М., 2004. Т. I, II.

7. Патерик Киево Печерского монастыря. Киев, 1911.

8. Русская Правда. М.-Л., 1941. Т. 1.

9. Сказание о Борисе и Глебе // Памятники литературы древней Руси. XI начала XII в. М., 1978. С. 278-302.

10. Смоленские грамоты XIII XIV вв. М., 1963.

11. Старшая ливонская Рифмованная Хроника // Ледовое побоище 1242 г. М.-Л., 1966.

12. Успенский сборник. М., 1971.

13. Хождение игумена Даниила // Библиотека литературы древней Руси. Т. 4. СПб., 1997. С. 26-117.

14. Чтение о святых великомучениках Борисе и Глебе // Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пг., 1916.1.. Литература

15. Арциховский А.В., Янин В.Л. Новгородские грамоты на бересте. (Из раскопок 1962 -1976 гг.) М., 1978.

16. Белов Е.А. Об историческом значении русского боярства до конца XVII века. СПб., 1886.

17. Беляев И.Д. Очерк церковной администрации в древней России // Русская беседа. Т. 3. Кн. 7. М., 1857.

18. Беляев И.Д. Рассказы из русской истории. Кн. I. М., 1861.

19. Болтин И.Н. Примечания па историю древния и нынешния России Г.Леклерка. М., 1788. Т.2.

20. Буданова В.П., Горский А.А., Ермолова И.Е. Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты. М., 1999.

21. Булыгин В. О происхождении наименования: боярин или болярин // Журнал министерства народного просвещения. 1834. Июль.

22. Василевский Т. Организация городовой дружины и ее роль в формировании славянских государств // Становление раннефеодальных славянских государств. Киев, 1972.

23. Венелин Ю. Слово боярин И Чтения в Обществе истории и древностей Российских. 1847. № 1.

24. Ю.Вернадский Г.В. Киевская Русь. Тверь М., 2000.

25. П.Виноградов В.В. Русский язык. М., 1947.

26. Владимирский Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Изд. 6-е. Киев, 1909.

27. Водов В. К истории оформления докончаний Новгорода с князьями в XIII в. (наблюдения над политической лексикой) // История и культура древнерусского города. М„ 1989. С. 53 -58.

28. Воронцов Вельяминов Б.А. К истории ростово - суздальских и московских тысяцких // История и генеалогия. М., 1977.

29. Высоцкий С.А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI XIV вв. Вып. 1. Киев, 1966.

30. Гарданов В.К. "Дядьки" древней Руси // Исторические записки. Т. 71. М., 1962. С. 236 -250.

31. Гарданов В.К. "Кормильство" в древней Руси. (К вопросу о пережитках родового строя в феодальной Руси IX-XIII вв.) // Советская этнография. 1959. № 6. С. 43 59.

32. Гарданов В.К. О "кормилице" и "кормиличице" краткой редакции Русской Правды // Институт этнографии имени Н.Н.Миклухо-Маклая. Краткие сообщения. Т. 35. М., 1960. С. 38 48.

33. Гейшор А. Заметки о центральном управлении в славянских государствах в IX XI вв. // Становление раннефеодальных славянских государств. Киев, 1972.

34. Горский А.А. Древнерусская дружина. (К истории генезиса классового общества и государства на Руси.) М., 1989.

35. Горский А.А. О "племенной знати" и "племенах" у славян // Florilegium: К 60-летию Б.Н.Флори. М., 2000.

36. Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953.

37. Грушевский М. Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV столетия. Киев, 1891.

38. Довнар Запольскип М.В. Дружина и боярство // Русская история в очерках и статьях. М., Б.г.

39. ЗО.Завадская С.В. "Болярин" "боярин" в древнерусских письменных источниках // Древнейшие государства на территории СССР. 1985 г. М., 1986.

40. Завадская С.В. "Епископы и старцы" в летописной статье 996 г. // Восточная Европа в древности и средневековье. Язычество, христианство, церковь. М., 1995.

41. Завадская С.В. К вопросу о "старейшинах" в древнерусских источниках XI XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1987 г. М., 1989.

42. Истрин В.М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Пг., 1920. Т. 1.

43. Карамзин Н.М. История государства Российского. М., "Наука", 1989. Т. I.

44. Ключевский В.О, Боярская дума Древней Руси. Пг., 1919. (Изд. 5-е).

45. Ключевский В.О. Термины русской истории // Сочинения. Т. VI. М., 1959.

46. Колесов В.В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека. СПб., 2000.

47. Корш Ф.Е. По поводу второй статьи проф. П.М.Мелиоранского о турецких элементах в языке "Слова о полку Игореве" // Известия отделения русского языка и словесности императорской Академии Наук. Т. 11. 1906. Кн. 1.

48. Корш Ф.Е. Турецкие элементы в языке "Слова о полку Игореве" (Заметки к исследованию П.М.Мелиоранского) // Известия отделения русского языка и словесности императорской Академии Наук. 1903. Т. 8. Кн. 4.

49. Костомаров Н.И. Начало единодержавия в древней Руси // Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. Kh.V. Т. XII. СПб., 1905.

50. Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность. СПб., 1998.

51. Котляр Н.Ф. Племенная знать в процессе формирования феодального класса Южной Руси (на материале Волховской земли) // Элита и этнос средневековья. М., 1995.

52. Котляр Н.Ф. Формирование территории и возникновение городов Галицко -Волынской Руси. Киев, 1985.

53. Кривошеев Ю.В. Русь и монголы: Исследование по истории Северо Восточной Руси ХП - XIV вв. СПб., 1999.

54. Кучкин В.А. Институт тысяцких в средневековой Руси // Восточная Европа в древности и средневековье. Спорные проблемы истории. Чтения памяти члена-корреспондента АН ССР В.Т.Пашуто. (Москва, 12-14 апреля 1993 г.) Тезисы докладов. М., 1993. С. 4648.

55. Лексикаи фразеология "Моления" Даниила Заточника. Л., 1981.

56. Лимонов Ю.А. Владимиро Суздальская Русь: очерки социально - политической истории. Л., 1987.

57. Лихачев Д.С. Русские летописи и их культурно историческое значение. М.-Л., 1947.

58. Ловмяньский X. О происхождении древнерусского боярства // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978.

59. Лукин П.В. Вече, "племенные" собрания и "люди градские" в начальном русском летописании // Средневековая Русь. Вып. 4. М., 2004.

60. Лурье Я.С. Критика источников и вероятность известия // Культура Древней Руси. М., 1966.

61. Львов А.С. Лексика "Повести временных лет". М., 1975.

62. Любавский М.К. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. М., 1916. (2-е изд.)

63. Мавродин В.В. Образование древнерусского государства. Л., 1945.

64. Мавродин В.В. Образование древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971.

65. Мавродин В.В., Фроянов И.Я. "Старцы градские" на Руси X в. // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 29-33.

66. Майоров А.В. Галицко Волынская Русь. Очерки социально - политических отношений в домонгольский период. Князь, бояре и городская община. СПб., 2001.

67. Малиновский И.А. Древнейшая русская аристократия // Сборник статей по истории права, посвященный М.Ф. Владимирскому Буданову. Киев, 1904.

68. Малиновский И. Рада Великого Княжества Литовского в связи с боярской думой древней России. Ч. 1. Боярская дума древней России. Томск, 1903.

69. Малов С.Е. Тюркизмы в языке "Слова о полку Игореве" // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. 1946. Т. 5. Вып. 2.

70. Медынцева А.А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора. XI XIV века. М., 1978.

71. Мелиоранский П.М. Вторая статья о турецких элементах в языке "Слова о полку Игореве" // Известия отделения русского языка и словесности императорской Академии Наук. 1905. Т. 10. Кн. 2.

72. Мелиоранский П.М. Турецкие элементы в языке "Слова о полку Игореве" // Известия отделения русского языка и словесности императорской Академии Наук. 1902. Т. 7. Кн. 2.

73. Мельникова Е.А. К типологии предгосударственных и государственных образований в Северной и Северо Восточной Европе. (Постановка проблемы.) // Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1992 - 1993 годы. М., 1995.

74. Менгес К.Г. Восточные элементы в "Слове о полку Игореве". Л., 1979.

75. Молдован A.M. "Слово о законе и благодати" Илариона. Киев, 1984.

76. Мрочек Дроздовский П. Исследования о Русской Правде. Приложения к Вып. 2. М., 1886.

77. Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX XII вв. М., 2001.

78. Назаров В.Д. "Двор" и "дворяне" по данным новгородского и северо восточного летописания XII - XIV вв. // Восточная Европа в древности и Средневековье. М., 1978. С. 104- 123.

79. Назаров В.Д. О феодальном землевладении в Новгородской республике (К выходу книги В.Л.Янина "Новгородская феодальная вотчина" (Историко генеалогическое исследование). М., 1981.) // История СССР. 1984. № 2.

80. Насонов А.Н. История русского летописания XI начала XVIII века. М., 1969.

81. Насонов А.Н. "Русская земля" и образование территории древнерусского государства. М., 1951.

82. Носов Е.Н. Огнищане и проблема формирования новгородского боярства // История и культура древнерусского города. М., 1989.

83. Павлов Сильванский Н. Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства. СПб., 1898.

84. Павлов Сильванский Н.П. Феодализм в России. М., 1988.

85. Пассек В. Княжеская и до княжеская Русь // Чтения в Обществе истории и древностей Российских. 1870. Кн.З. Ч. I.

86. Пашуто В.Т. Черты политического строя Древней Руси // Новосельцев А.Р. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965.

87. Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX- XI вв. Смоленск М., 1995.

88. Петрухин В.Я. Русские князья и дружина в IX- начале XI вв.: социальная терминология и этнические связи // Элита и этнос средневековья. М., 1995.

89. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. Изд. 10-е. Пг., 1917.

90. Погодин М.П. Изследования, замечания и лекции о русской истории. Т. III. Норманский период. М., 1846; Т. VII. М., 1856.

91. Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен // Покровский М.Н. Избранные произведения. М., 1966. Кн. I.

92. Полевой Н.А. История русского народа. М., 1997.

93. Поппэ А. Феофана Новгородская // Новгородский исторический сборник. Вып. 6 (16). Новгород, 1997.

94. Порай Кошиц И.А. Очерк истории русского дворянства от половины IX до конца XVIII века. 862- 1796. СПб., 1874.

95. Пресняков А.Е. Княжое право древней Руси // Пресняков А.Е. Княжое право древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993.

96. Приселков М.Д. История русского летописания XI XV вв. Л., 1940.

97. Прозоровский Д. О родстве св. Владимира по матери // Записки императорской Академии Наук. 1864. Т. 5.

98. Рейц А. Опыт истории российских государственных и гражданских законов. М., 1836.

99. Рождественская Т.В. Древнерусские надписи на стенах храмов. Новые источники XI -XV вв. СПб., 1992.

100. Розенкампф Г.А. Обозрение Кормчей книге в историческом виде. СПб., 1839.

101. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1993. (2-е изд.) ЮО.Рыбаков Б.А. "Остромирова летопись" // Он же. Из истории культуры Древней Руси:

102. Исследования и заметки. М., 1984.

103. Сабинин С. О происхождении наименований: боярин или болярин // Журнал министерства народного просвещения. 1837. Октябрь.

104. Самодуров И.В. Институт дворских в средневековой Руси XII начала XVI вв. (Автореф. диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук.) М., 2003.

105. Свердлов М.Б. Генезис и структура феодального общества в древней Руси. Л., 1983.

106. Свердлов М.Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI первой трети XIII в. СПб., 2003.

107. Сергеевич В.И. Вече и князь. Русское государственное устройство и управление во времена князей Рюриковичей. М., 1867.

108. Юб.Сергеевич В.И. Древности русского права. СПб., 1909. Т. I.

109. Словарь древнерусского языка (XI XIV вв.). М., 1988. Т. I; М., 2002. Т. V.

110. Словарь русского языка XI XVII вв. М., 1982. Вып. 9 (М).

111. Соболевский А.И. Несколько заметок по славянскому вокализму и лексике // Русский филологический вестник. 1914. № 2.

112. Ю.Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Соловьев С.М. Сочинения. М., 1988. Кн.1.111 .Срезневский И.И. Мысли об истории русскаго языка. СПб., 1850.

113. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. М., 1989. Т. 1. Ч. 1.; Т. 3.

114. Старославянский словарь (по рукописям X XI вв.). М., 1994.

115. Столярова Л.В. Древнерусские надписи XI XIV веков на пергаменных кодексах. М., 1998.

116. Татищев В.Н. История Российская. М.-Л., 1962. Т.1.

117. Пб.Творогов О.В. Лексический состав "Повести временных лет" (словоуказатели и частотный словник) // Полное собрание русских летописей. М., 1997. Т. 1.

118. Тихомиров М.Н. Условное феодальное держание на Руси XII в. // Академику Борису Дмитриевичу Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952.

119. Толочко А.П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев, 1992.

120. Успенский Г. Опыт повествования о древностях русских. (Изд. 2-е). Харьков, 1818. Ч. II. Отд. I.

121. Флоря Б.Н. Некоторые традиции управления в раннефеодальных государствах Центральной и Восточной Европы и их историческая судьба // Власть и политическая культура в средневековой Европе. М., 1992. Ч. 1.

122. Франклин С., Шепард Д. Начало Руси. 750 1200. СПб., 2000.

123. Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города государства Древней Руси. Л., 1988.

124. Фроянов И.Я. Древняя Русь. Очерки социально политической истории // Фроянов И.Я. Начала Русской истории. Избранное. М., 2001.

125. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально политической истории. Л., 1980.

126. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально экономической истории. Л., 1974.

127. Хлебников Н. Общество и государство в до-монгольский период русской истории. СПб., 1872.

128. Шапский Н.М. и др. Краткий этимологический словарь русского языка. М., 1955.

129. Юшков С.В. Общественно политический строй и право Киевского государства. М., 1949.

130. Яблочков М. История дворянского сословия в России. М., 1876.

131. Янин В.Л. Актовые печати древней Руси, Т. 1. М., 1970.

132. Янин В.Л. Истоки формирования "социальной традиции" русского города (Новгород как социальная структура) // Город как социокультурное явление исторического процесса. М., 1995.

133. Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962. (1-е изд.); М., 2004. (2-е изд.)

134. Янин В.Л. Социально политическая структура Новгорода в свете археологических исследований // Новгородский исторический сборник. Л., 1982. Вып. 1 (11).

135. Янин В.Л. У истоков Новгородской государственности. Великий Новгород, 2001.

136. Янин В.Л., Гайдуков П.Г. Актовые печати древней Руси. Т. 3. М., 1998.

137. Franklin S., Shepard J. The emergence of Rus, 750-1200. London and New York, 1996.

138. Halbach U. Der russische Fiirstenhof vor dem 16. Jahrhundert. Stuttgart, 1985.

139. Lowmianski H. Pocz^tki Polski. Warszawa, 1970. Т. IV.

140. Rahbek Schmidt K. Soziale terminologie in Russischen Texten des friihen Mittelaters (bis zum Jahre 1240). Kopenhagen, 1964.

141. Riiss H. Herren und Diener. Die soziale und politische mentalitat des russischen adels. 9.-17. Jahrhundert. Koln, 1994.

142. Wasilewski T. Studia nad skladem spoiecznem wczesnosredniowecznych sil sbrojnych na Rusi // Studia wczesnosrednioweczne. Wroclaw: Warszawa, 1958. Т. IV.