Германская военная элита периода Первой мировой войны и Россия

Ланник, Леонтий Владимирович

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Германская военная элита периода Первой мировой войны и Россия

Год: 2009
Автор научной работы: Ланник, Леонтий Владимирович
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Саратов
Код cпециальности ВАК: 07.00.03

Диссертация по истории на тему 'Германская военная элита периода Первой мировой войны и Россия'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Германская военная элита периода Первой мировой войны и Россия"

г—'

На правах рукопис

№4

Ланник Леонтий Владимирович

ГЕРМАНСКАЯ ВОЕННАЯ ЭЛИТА ПЕРИОДА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И РОССИЯ: ВОСПРИЯТИЕ И ВЗАИМОВЛИЯНИЕ

Специальность 07.00.03 - Всеобщая история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

2 3

Саратов 2009

003481200

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Мирзеханов Велихан Салманханович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Сергеев Евгений Юрьевич

кандидат исторических наук

Лучников Антон Викторович

Ведущая организация: Самарский государственный университет

Защита диссертации состоится 3 ноября 2009 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.243.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Саратовском государственном университете им. Н.Г. Чернышевского по адресу: 410012, г. Саратов, ул. Астраханская, 83, аудитория 516.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета им Н.Г. Чернышевского по адресу: ул. Университетская, 42, читальный зал № 3.

' Автореферат разослан « 30 » сентября 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор исторических наук

Чернова Л. Н.

Общая характеристика исследования

Актуальность темы.

После трудов Э. Хобсбаума в историческом сообществе окончательно утвердилось мнение о том, что начало Первой мировой войны стало стартом настоящего двадцатого века, принципиально отличного от предыдущей эпохи -долгого XIX века1. Современные немцы также рассматривают Первую мировую войну как «первоначальную, исходную катастрофу» нынешней эпохи (Urkatastrophe des 20. Jahrhunderts), обозначившую начало последующей истории страны и мира, что дает основание считать период 1914-1918 гг. определяющим как судьбу Германии XX в., так и формирование образа России и русских в современном немецком сознании. Образ катастрофы настолько устойчив, что порождает попытки пересмотреть не только аргументацию или детали рассматриваемого конфликта, но и опровергнуть исходный посыл, представив Первую мировую войну в ином свете2. Тем более, что в отличие от бескомпромиссной Второй мировой войны Великая война оставляла шансы на относительно взвешенное отношение к противнику и его культуре: пропагандистский угар еще не получил абсолютного преобладания над уважением к ценностям мирового культурного наследия. Кроме того, синдром виновности, тяжелое осознание ответственности за преступления гитлеровского режима сделали целые поколения немцев абсолютно невосприимчивыми к опыту Второй мировой войны и ее невоенным аспектам. Это естественным образом стимулировало повышение внимания к истории Первой мировой в последние десятилетия и обусловило осознание ее огромного значения.

Первая мировая война поставила со всей остротой вопрос о соответствии реального и официального значения той или иной элиты (военной, дипломатической, чиновничьей, буржуазной, интеллигентской) в условиях небывалой войны и сделала неизбежным перераспределение полномочий конфликтным или относительно мирным путем. Теоретический довоенный спор сторонников альтиметрического и ценностного подходов в определении принадлежности к элите быстро превратился в схватку за власть между теми, кто представлял «элиту по положению», и теми, кто осознавал свою «элитность по ценности». Универсальным способом окончательно освободиться от старой элиты была революция, поэтому многие, формально аполитичные, деятели рассматривали ее как возможный вариант развития карьеры.

1 См.: Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004.

1 См., напр.: Reimann А. Der Erste Weltkrieg: Urkatastrophe oder Katalysator? // Aus

Politik und Zeitgeschichte. 2004. Bd. 29-30. S. 30-38.

пьггки ограничиться чисто военными аспектами в историческом исследовании на специально-военную тему, абстрагируясь от анализа социально-экономической ситуации, воспринимались «в штыки». Германская историография также достаточно слабо разрабатывала проблематику военной элиты, ограничиваясь изучением офицерского сословия без акцента на элитарность, которая воспринималась как часть традиционного места военных в «полуаб-солютистком» государстве.

Объектом исследования является германская военная элита периода 1914-1919 гг.

Предмет исследования - эволюция германской военной элиты, ее роль в истории Германии изучаемого периода, особенности восприятия ею России в указанный период и влияние «российского опыта» германских военных на исторические судьбы как их самих, так и России и Германии.

Степень научной разработанности проблемы.

Характерно, что именно в начале XX века, почти накануне мировой войны или сразу после нее, вышли новые социологические труды, положившие начало направлению «элитологии». Европейскую известность получили труды итальянских социологов В. Парето, Г. Моска и затем также переехавшего в Италию немецкого политолога Р. Михельса4. Важнейшее значение имели работы М. Вебера, который, не являясь элитаристом, тем не менее, много сделал для методологии и интеграции этого направления в социологию и политологию5. Затем большой вклад в элитологию в 1920-30-е гт. внес X. Ортега-и-Гассет, который обосновал принцип выделения элиты из всего общества вне зависимости от сферы деятельности6. Таким образом, наиболее актуальная и острая фаза историзации Первой мировой войны как феномена хронологически совпала с методологическими прорывами в элитологии, что явилось не только совпадением, но и определенной тенденцией в историографии наряду с бурно развивавшимся марксистским анализом истоков и содержания мирового конфликта.

Работы классиков элитологии, посвященные концепции и определению элиты и ее генезиса вообще, затем были развиты последователями «макиавеллистов». Были рассмотрены вопросы структуры элиты, ее возможные классификация и стратификация, выделены отдельные элитарные группы внутри высших слоев общества в зависимости от рода занятий и сделаны теоретические предположения о конкуренции между элитами. Предприняты разнообразные попытки переосмысления критериев элитности и смысла концепции «элита» вообще7.

3 Моска Г. Правящий класс // Социс. 1994. № 10.

4 Михельс Р. Демократическая аристократия и аристократическая демократия // Социс. 2000. № 1.

5 Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994.

6 Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2008.

7 Краткий обзор развития элитологии в XX в. см., напр.: Кашин Г. Курс истории элитологии // society.polbu.ru/kashin_elitology/chOO_i.html; Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С. 24-39.

Достаточно серьезное и разностороннее изучение Великой войны на Западном фронте в германской исторической науке сильно контрастирует с признаваемым собственно немецкой историографией абсолютным провалом в исследовании Восточного фронта8. Предпринимаемые в последнее время попытки собрать имеющийся материал по истории Русского фронта Первой мировой войны в общих работах9 до некоторой степени восполняют этот пробел, но не компенсируют отсутствия корпуса специальных монографий по русско-германскому противостоянию в годы Великой войны. Имеющиеся немногочисленные исследования по истории Восточного фронта концентрируются, в основном, на проблематике национальной политики и развития национально-освободительных движений в Польше и странах Прибалтики10. Восточный фронт долгое время оставался загадкой и для союзников России по Антанте. В последнее время в зарубежной историографии наблюдается рост интереса к различным сторонам повседневной истории войны, в частности - к солдатским письмам, дневникам и другим источникам, отражающим фронтовые будни11. В связи с этим исследование Восточного фронта до некоторой степени удалось вывести на новый уровень, однако вопрос о мнениях и настроениях военной элиты остается открытым.

Изучение Первой мировой войны, претерпевшее значительные изменения в отечественной историографии в связи с военной и политической историей XX в., в Германии прошло еще более сложный путь. Можно согласиться с мнением Г. Крумайха о том, что парадигма изучения Великой войны в немецкой, да и в западноевропейской историографии менялась в среднем каждые 10 лет, при том, что достижения и направления исследований предыдущего периода не теряли своей актуальности . Одной из первых задач стала публикация материалов в рамках общенациональной полемики по поиску виновных в поражении Германии в войне13.

Официальная немецкая версия истории Первой мировой войны на суше -многотомное издание Рейхсархива «Der Weltkrieg 1914—1918», издаваемое с 1925 по 1944 г., - была написана в традициях военно-исторических трудов

8 За Восточным фронтом закрепилось устойчивое звание «Die vergessene Front», см.: Kellerhoff S.F. Vergessene Front: Ostfront 1914-1915 / www.welt.de/wissenschafl/ history/ article317360; Groß G.P. Die vergessene Front: der Osten 1914/15. Ereignis, Wirkung, Nachwirkung. Paderborn, 2006.

9 См., напр.: Hirschfeld G„ Krumeich G., Renz 1. Enzyklopädie des Ersten Weltkrieg. Paderborn, 2003.

10 Началом исследований в этом направлении в германской историографии, по-видимому, является работа Э. Хёльцле. См.: Hölzle Е. Der Osten im Ersten Weltkrieg. Leipzig, 1944. Активно занимался изучением этого аспекта А. Стражас. См.: Strazhas А. Deutsche Ostpolitik im Ersten Weltkrieg: der Fall Ober Ost; 1915-1917. Wiesbaden, 1993.

" Специально о Восточном фронте Великой войны см.: Liulevicius V. G. War Land оп the Eastern Front: Culture, National Identity, and German Occupation in World War I (Studies in the Social and Cultural History of Modern Warfare). Cambridge, 2000.

12 Krumeich G. . Kriegsgeschichte im Wandel // Hirschfeld G., Krumeich G., Renz I. „Keiner fühlt sich hier mehr als Mensch..." Erlebnis und Wirkung des Ersten Weltkriegs. Frankfurt/M., 1996. S. 11.

13 См., напр.: LudendorffE. The Gcneralstab and its Problems: 2 Vols. L., 1931.

XIX века и,, но определению, была не приспособлена для обсуждения и невоенных кругах и критики со стороны «штатских»14. Такими же особенностями обладает и история войны на море - «Der Krieg zur See»15. Однако это направление в историографии тогда доминировало и в других странах-участницах войны, кроме, возможно, Советского Союза. Господствовала «историография Генерального штаба»16, что отражалось на адекватности оценок произошедшего. Тиражировались историографические мифы, созданные в угоду германским военным17. Публикацией личных документов и написанием монументальных биографий видных полководцев кайзеровской Германии также занимались профессиональные военные18. Была опубликована «Schlachten des Weltkrieges» - серия воспоминаний участников боев, написанная в крайне тенденциозном и эпическом духе, прославлявшая непобедимость и геройство германских солдат и офицеров . Только некоторые из этих работ демонстрировали анализ операций и взвешенные оценки потенциала Германии и ее противников. Однако эта мемуарная серия сформировала в Германии более полное, чем в любой другой стране, восприятие Первой мировой войны, придав целостность официально конструируемой концепции истории и уроков Первой мировой войны20.

Характерные для германской исторической науки XX в. ожесточенные споры и борьба порой противоположных направлений21 не могли обойти стороной и проблематику, связанную с Великой войной. Особую роль в истории изучения Первой мировой войны в Германии сыграла работа гамбургского

14 Во главе авторского коллектива находился полковник Генштаба Хефтен, бывший в годы Великой войны шефом политического отдела Генерального штаба.

15 Der Krieg zur See: 23 Bde. Berlin, 1920-66.

16 В первые годы после Великой войны книги публиковались так, что чин автора упоминался обязательно (например, генерал фон Штейн, полковник Бауэр), а имя - далеко не всегда

17 Подр. см.: Блискавищий Н.М. Германская историография первой мировой войны и идеологическая подготовка второй мировой войны / Первая мировая война. Сб. стат. Под ред. А.Л. Сидорова. М., 1968.

18 Например, автором самой востребованной публикации документов фон Секта был генерал вермахта Ф. Рабенау. См.: Rabenau F. Hans von Seeckt: Aus seinem Leben: 2 Bde. Leipzig, 1938-1940. Письма и заметки любимого кайзером фельдмаршала А. Ма-кензена опубликовал подполковник В. Ферстер. См.: Mackensen А. Briefe und Aufzeichnungen / bearb. W. Förster. Leipzig, 1938. Бумаги Гинденбурга в научный оборот ввел генерал-лейтенант В. Хубач, который в 1943-45 гг. был сотрудником ОКХ. См.: Hubatsch IV. Hiridenburg und der Staat. Aus den Papieren des Generalfeldmarschalls und Rcichpräsiedenten von 1878 bis 1934. Göttingen, 1966.

Часть из нее была переведена на русский язык. См., напр.: Редерн Г. Зимняя операция в районе Мазурских озер. Пг., 1921; Фогель В. Бараловичи. 1916. Пг., 1921, Чиш-еиц фон. Захват балтийских островов Германией в 1917 г. М., 1937, и др.

20 Подр. об эволюции немецкой литературы о войне в 20-е гг. см.: Moser К. Kriegsgeschichte und Kriegsliteratur. Formen der Verarbeitung des Ersten Weltkrieges / Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1986. № 2.

О различных принципиальных противостояниях немецких историков в XX в. см. в: Historikerkontroversen / hrsg. Н. Lehmann. Göttingen, 2000. 6

профессора Ф. Фишера «Griff nach der Weltmacht»22, которая в начале 60-х годов своими разоблачениями агрессивных планов правящей элиты кайзеровской Германии вызвала сенсацию в ФРГ. За этой монографией последовали работы учеников Фишера, в первую очередь И. Гайсса , сформировавшие гамбургскую школу историков Первой мировой войны и Кайзеррейха. Ее представители отстаивали концепцию виновности кайзеровской элиты в развязывании конфликта. Они активно занимались изучением влияния внутренних проблем модернизации Германии на тон внешней политики, доказывая взаимосвязь агрессивной правящей элиты и общего кризиса вильгельмовской Германии. Достаточно быстро последовали ожесточенные споры в западногерманской историографии, где по-прежнему серьезные позиции занимали сторонники версии об оборонительном для Германии характере Первой мировой войны. Это, в основном, историки старшего поколения, неоконсерваторы К. Эрдманн, Г. Шолльген24, Э. Цехлин, А. Хилльгрубер25. Тезис о преемственности между агрессивной политикой Кайзеррейха и нацистской Германии жестко критиковали Г. Риттер и В. Баумгарт26. В рамках полемики обе стороны вновь обратились к обработке и публикации документов эпохи Июльского кризиса и Великой войны27. Особенно интересовала исследователей проблематика маневров германской и австрийской дипломатии в поисках возможности заключить сепаратный мир и расколоть коалицию Антанты28. В рамках идеологического противостояния в «холодной войне» большой интерес па Западе проявлялся к сотрудничеству большевиков и кайзеровской Германии2'.

22 См.: Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszieipolilik des kaiserlichen Deutschland 1914—1918. Düsseldorf, 1961; Fisher F. Krieg der Illusionen: Die deutsche Politik von 1911-1914. Düsseldorf, 1969. В Германии даже существует особый термин «Fischer-Kontroverse», означающий целое направление в историографии, посвященное разработке концепции Фишера и результатам дискуссий с ее противниками, только подчеркивающих оригинальность направления, им основанного.

23 Geiss I. Das Deutsche Reich und der Erste Weltkrieg. München; Zürich, 1985.

24 Schöllgen G. Flucht in den Krieg?: die Aussenpolitik des kaiserlichen Deutschland. Darmstadt, 1991; Schöllgen G. Das Zcizalter des Imperialismus. München, 2000.

25 См.: Hillgruber A. Deutschlands Rolle in der Vorgeschichte der beiden Weltkrieg. Köln, 1986; Zechlin E. Krieg und Kriegrisiko: zur Deutschen Politik im Ersten Weltkrieg: Aufsätze. Düsseldorf, 1979.

26 См.: Baumgart W. Deutsche Ostpolitik 1918. Von Brest-Litowsk bis zum Ende des Ersten Weltkrieges. Wien; München, 1966.

27 Juli 1914. Die europäische Krise und der Ausbruch des Ersten Weltkriegs / hrsg. von Geiss l. 2 Bde. München, 1963/64; Militär und Innenpolitik im Weltkrieg 1914-1918, bearb. W. Deist. 2 Bde. Düsseldorf, 1970; Kiezler K. Tagebücher, Aufsätze, Dokumente / hrsg. Erdmann K.D. Göttingen, 1972.

28 См.: Steglich W. Die Friedenspolitik der Mittelmächte 1917/18: 2 Bde. Wiesbaden, 1964.

29 Germany and the Revolution in Russia 1915-1918. Documents from the Archives of the German Foreign Ministry/ Ed. by С. A. Zcman. L., 1958.

«30 -г,

литики и гонки вооружении . В настоящий момент версия о внутриполитических истоках кризиса, приведшего к вступлению Германской империи п войну 1914 г., является преобладающей, ее сторонники - Х.У. Велер, В. Моммзен, В. Бергхан3В рамках этого направления сформировалось мнение о том, что популистская политика Вильгельма II, направляемая А. Тирпицем, вовсе не была верхушечным процессом и ограниченной перегруппировкой в верхах, а являлась частью мощного эволюционного процесса в германском обществе32.

В свою очередь, историки ГДР, и тем более СССР, давно и глубоко разрабатывавшие аспект германского реваншизма и «оголтелого германского милитаризма», отнеслись к монографии Ф. Фишера с удовлетворением, но самостоятельную научную ценность ее почти не признали, так как для марксистской историографии никаких новых концепций и открытий она не содержала33. Более того, преодоление в западногерманских исследованиях исторических мифов Веймарского периода было встречено советскими историками с недоверием, как очередная уловка буржуазной историографии. Другие достижения зарубежной историографии регулярно подвергались более или менее серьезной критике34. Советское рецензирование работ по военной истории всегда было сосредоточено на недостаточном, по мнению историков-марксистов, уровне внимания к империализму высших политических и экономических кругов военных держав. Таким образом, любая немарксистская работа была «виновата» главным образом в том, что она - немарксистская, причем рецензенты порой позволяли себе выражения, недопустимые в истинно научной дискуссии3 .

Долгое время исключительно военная проблематика истории Первой мировой войны интереса для историков ГДР не представляла вовсе, так как не предоставляла возможности широко использовать марксистскую методологию36. Помимо вопроса о целях войны и их генезисе, важнейшим направлением оставалось изучение специфической модели капитализма в Германии начала XX в. и деятельности немецких ультралевых. Первой в ГДР

30 Berghahn V. Rüstung im Zeichen der wilhelminischen Weltpolitik: grundlegende Dokumente 1890-1914. Düsseldorf, 1988; Förster S. Der doppelte Militarismus: die deutsche Heeresrüstungspolitik zwischen Status-Quo-Sicherung und Agression. Stuttgart, 1985.

31 Berghahn V. Der Tirpitz-Plan. Genesis und Verfall einer innerpolitischen Krisenstrategie unter Wilhelm II. Düsseldorf, 1991; Wehler KU., Traynor K. The German Empire 1871-1918. Leamington Spa, 1985.

32 См.: Eley G. Reschaping the German Right. New Haven, 1980.

33 Официальные советские рецензии на версию Фишера и его работы см., напр.: Виноградов КБ. Фриц Фишер и его труды // Новая и новейшая история. 1988. № 4; Виноградов КБ., Евдокимова Н.П. Фриц Фишер и его школа // Новая и новейшая история. 1979. №3.

34 См., напр.: Виноградов КБ. Буржуазная историография первой мировой войны. М., 1952; Виноградов КБ. Новая буржуазная литература по истории международных отношений периода Первой мировой войны // Новая и новейшая история. 1965. № 6.

35 Г. Риттер, например, «боится не угодить хозяевам», «30 лет прошли бесследно для реакционных германских историков» и т.д. См.: Виноградов КБ. Буржуазная историография первой мировой войны. С. 329-331,346-352 и др.

36 См.: Dorpalen A. German history in Marxist perspective: the East German approach. Detroit, 1985. P. 290-294.

основательной общей работой по истории «вильгельмовской эпохи» стала монография Ф. Кляйна37, которую он впоследствии доработал. Крупный вклад в исследование германской внешней политики в начале XX в. внес Г. Хальгар-тен''8, начало изучению советско-германских взаимоотношений в ГДР положила работа крупного партийного деятеля СЕПГ А. Нордена39. Проблематике Первой мировой войны посвятил серию трудов В. Гутше40. Вершиной марксистской немецкой историографии по вопросам истории Первой мировой войны стало 3-томное издание работы того же исследователя, которое до начала 90-х гг. осталось непревзойденным по полноте и качеству в рамках отстаиваемой автором идеологии41.

С 70-х годов XX века начинается активное изучение социальной истории Германии периода Первой мировой войны, влияния конфликта на индустриальное общество Кайзеррейха, его структуру и значение для бескомпромиссной схватки за мировое господство. Наиболее заметной является серия работ американского историка Д. Фельдмана, подробно анализирующая процесс экономической мобилизации в Германии и его последствия42, и его немецкого коллеги Ю. Кокка43. Кроме того, недавно закончено издание фундаментального 5-томного труда Х.-У. Велера «История немецкого общества»44, 4-й том которого касается и истории Германии в годы Первой мировой войны. Вновь вспыхнул интерес к социальной истории офицерства, появились работы, подробно освещающие не столько профессиональную, сколько повседневную жизнь военных, нравы в их среде, социальное происхождение45.

37 Klein F. Deutschland 1897/98 bis 1917. В., 1961.

38 Хальгартен В. Империализм до 1914 г.: социологическое исследование германской внешней полигики до Первой мировой войны. М., 1961.

39 Нордгн А. Между Берлином и Москвой. К истории советско-германских отношений. М., 1956.

40 Gutsche W„ Klein F., Petzold J. Der Erste Weltkrieg. Ursachen und Verlauf. Herschende Politik und Antikriegbewegung in Deutschland. Köln, 1985; Gutsche W. Wilhelm II. Der letzte Kaiser des Deutschen Reiches. В., 1991.

41 Klein F. Deutchland im Ersten Weltkrieg: 3 Bd. Berlin, 1968-1969.

42 Feldman G. D. Army, Industry and Labor in Germany 1914-1918. Princeton, 1966; Feldman G. D. Iron and Steel in the German Inflation 1916-1923. Princeton, 1977; Feldman G. D. The Great Disorder: Politics, Economies, and Society in Germany 1914-1923. N.Y., Oxford, 1993.

43 Kocka J. Klassengesellschaft im Krieg. Deutsche Sozialgeschichte 1914-1918. Göttingen, 1973.

a Wehler H.U. Deutsche Gesellschaftsgeschichte: 5 Bde. München, 1987-2008.

45 Martin G. Die bürgerliche Exzellenzen. Zur Sozialgeschichte der preußischen Generalität 1812-1918. Düsseldorf, 1979; Das deutsche Offizierkorps 1860-1960 / hrsg. H.H. Hoffmann. Boppard/R., 1977.

конфликта46. Уже изученный образ войны интеллектуалов того времени и последовавшего за ними «потерянного поколения» теперь дополнился исследованием образа войны, ставшей повседневностью, и переживаний обычных людей, анализируются различия в восприятии конфликта в зависимости от социального происхождения47. Новый всплеск интереса произошел к истории плена и военнопленных в годы Великой войны48. Новые направления в историографии позволили перейти к попыткам создания целостной «культурной истории» Первой мировой войны. На настоящий момент эта задача является приоритетной в германской историографии Великой войны. Изучение низших слоев германского общества не только не остановило изучение элит Германии, но и, наоборот, стимулировало обращение к специфическим чертам эволюции элит. Фактически создается не только общая, но и частная история слоев германского общества в эпоху Кайзеррейха и Первой мировой войны.

Некоторым продолжением изучения Первой мировой войны, с узко военной точки зрения, явилась серия работ, посвященная анализу тактики германской армии в 1914-1918 гг. 9 Авторы зачастую несколько преувеличивают уровень профессионализма германских солдат и офицеров и ставят целью своего исследования поиск причин превосходства немцев в деле организации военной машины Германии и предпринятых в ходе войны улучшений прикладного характера50. Предпринимались и обратные, преимущественно научно-публицистические попытки опровергнуть «миф о военном могуществе» Германии, показать принципиальные пороки германской стратегии и стиля войны51. Кроме того, на фоне укрепления позиций социальной истории и антропологии войны военные историки продолжили дискуссии о специфически военной тематике, например, о роли Людендорфа и Гинденбурга в Танненбер-ге, факторах исхода битвы на Марне, ошибках Фалькенгайна при Вердене и т.д. Исследуется также «германский стиль войны», проблемы восприятия войны как средства воздействия на иностранные державы, концепции использования вооруженных сил как «устрашающей машины» или «орудия Судного

46 Историографический обзор этого направления см.: Mommsen W.J. Kriegsalltag und Kriegserlebnis im Ersten Weltkrieg //Militärgeschichtliche Zeitschrift 2000. Bd. 59. S. 125-138.

47 См., напр.: Ziemann В., Skinner A. War experiences in rural Germany 1914-1923. Oxford 2007.

4 См.: Hinz U. Gefangen im großen Krieg: Kriegsgefangenschaft in Deutschland 1914— 1921; Nachtigal R. Kriegsgefangenschaft an der Ostfront 1914 bis 1918: Literaturbericht zu einem neueun Forschungsfeld. Frankfurt/M., 2005.

49 Например, хорошая компаративная работа по германской и британской армии, с точки зрения принципов распределения ответственности между командованием, у М. Сэмюэльса. см.: Samuels М. Command or Control. Command, Training and Tactics in British and German armies, 1888-1918. L„ 1995.

50 См. напр.: Gudmondsson B. Stormtroop Tactics: Innovation in German Army 19141918. N. Y., 1989.

51 Macksey K. Why the Germans loose a War: the Myth of German Military Superiority. L., 1996; Newland SJ. Victories are not enough: Limitations of the German way of war. Carlisle, PA 2005.

дня»52. Однако остаются и существенные пробелы, к примеру, нет качественного компаративного анализа стратегии и тактики ведения войны великими державами , что, в том числе, обусловлено слабым вниманием к психологии, взглядам и образу мышления военных элит. Существует ряд работ, посвященных военным и, в частности - военной элите как профессиональной прослойке54, с особым местом в обществе и присущим только ей способом восприятия исторического процесса. Это позволило перейти от критики и обвинений в милитаризме, агрессивности, преступности некоторых военных методов к более объективному рассмотрению генезиса культа насилия на войне в XX в.55 Кроме того, начались попытки сравнительного анализа военных доктрин великих держав в XX в. и роли в них насилия56.

В 90-е гг. на фоне открытия новых музеев, посвященных истории Великой войны, после воссоединения Германии и открытия широкого доступа к архивам на территории бывшей ГДР произошло обращение немецкой исторической науки к теме павших и плененных в годы Первой мировой. Впервые после 20-30-х гг. был проведен серьезный статистический анализ данных по потерям воевавших армий. Крупнейшими специалистами по истории Первой мировой войны, создавшими в последние десятилетия новую редакцию официальной германской версии Великой войны, являются В. Моммзен57, Р. Чикеринг58, В. Бергхан и Г. Май59. Попытки следующего поколения немецких историков создать другую версию событий 1914-1918 гг., сравнимую с предыду-

52 См., напр.: Showalter D. From Deterrence to Doomsday Machine: The German Way ofWar, 1890-1914//Journal of Military History. 2000. № 64. P. 679-710; UulllV. Absolute Destruction. Military culture and the practices of war in imperial Germany. Cornell, 2006.

5j Это констатирует И. Халл. См.: Hütt I.V. Absolute Destruction... Р. 320.

54 См.: Deist W. Militär, Staat und Gesellschaft. München, 1991; Messerschmidt M. Militär und Politik in der Bismarckzeit und im Wilhelminischen Deutschland. Darmstadt, 1975; Herwig H.H. Das Elitekotps des Kaisers. Die Marineoffizieren im wilhelminischen Deutschland. Hamburg, 1977.

5ъ Так, например, M. Гайер угверждает, что германское офицерство не было изначально склонно к эскалации волны насилия, однако не смогло ничего противопоставить тенденциям тотальной войны в 1914-1916 гг., оказавшись способно только должным образом рационализировать их и повысить эффективность военных действий для нанесения максимального урона врагу. См.: Geyer М. The Past as Future: The German Officer Corps as Profession / Cocks G., Jarausch K.H. German Professions 1800-1950. N.Y., Oxford, 1990. P. 198.

56 См.: Politischer Wandel, organisierte Gewalt und nationale Sicherheit. Beiträge zur neueren Geschichte Deutschlands und Frankreichs / hrsg. E.V. Hansen, G. Schreiber, B. Wegner. München, 1995.

57 Mommsen W.J. Die Urkatastrophe Deutschlands. Der Erste Weltkrieg. Stuttgart, 2002; Mommsen W.J. Der große Krieg und die Historiker: neue Wege der Geschichtsschreibung über den Ersten Weltkrieg. München, 2002.

58 См. напр.: Chickering R. Imperial Germany and the Great War 1914-1918. Cambridge, 2004.

59 Mai G. Das Ende des Kaiserreichs: Politik und Kriegführung im Ersten Weltkrieg. München, 1987.

щей по качеству и полноте, пока не слишком удачны60. Тем не менее, в последние годы вышел ряд монографий по различным аспектам истории Кайзеррейха и Первой мировой войны, которые внесли заметный вклад в историографию61. Продолжает публикацию биографических исследований, посвященных кайзеру, его семье и их роли в истории Германии, Д.Г.К. Рель62. Выпускаются и капитальные общие работы по предыстории и истории Первой мировой войны, которые прочно вошли в список самой востребованной литературы по данным вопросам63. Специально-военным вопросам посвящена серия трудов X. Хервига, А. Момбауэр64, X. Аф-флербаха65 и др.

Специально темой образа России у немцев и, в особенности, взгляда военных занимались достаточно мало как в России, так и за рубежом. Например, несмотря на существенную интенсификацию исследований по царской России в CIIIA и Великобритании в последние десятилетия66, по-прежнему можно констатировать наличие больших лакун в англоязычной историографии истории России этого периода в целом и, тем более, в более узкой проблематике образа России в Германии67. Важное место по воссозданию на Западе немецкого образа России занимают работы Г. Кёнена, Вурцера68 и др., во многом инициированные проектом Льва Копелева West-östliche Spigelungen («Отражения»). В частности, Г. Кёнен посвятил целую серию работ и монографий разоблачению достаточно устойчивых в Германии историографических мифов об образе Советской России, Октябрьской революции и большевизма вообще:

60 См. рецензию на книгу С. Найтцеля: Kruse W. Rezension zu: Neitzel S.: Weltkrieg und Revolution. 1914-1918/19. В., 2008// hsozkult.berlin-hu.de

61 Напр.: Mombauer A. Helmut von Moltke and the Origins of the First World War. Cambridge, 2001; Herwig H.H. The First World War: Germany and Austria-Hungary. L.; N.Y.; Sydney; Auckland, 1997. Обзор новейшей литературы см. в: Hildebrand К. Deutsche Außenpolitik 1871-1918. München, 2008.

6 Недавно вышел очередной том его исследования о кайзере. См.: Röhl J.C.G. Wilhelm II: Der Weg in den Abgrund 1900-1941. München, 2008.

63 См., напр.: Enzyklopädie des Ersten Weltkrieg / hrsg. von G. Hirschfeld, G. Krumeich, I. Renz. Paderborn, 2003; Strachan H. The First World War: To Arms. Oxford, 2003; Мировые войны: В 4 т. М., 2002.

64 Mombauer А. Helmut von Moltke and the Origins of the First World War. Cambridge, 2001.

65 Afflerbach H. Falkenhayn: Politisches Denken und Handeln im Kaiserreich. München, 1994; Afflerbach H. Kaiser Wilhelm II als Oberster Kriegsherr im Ersten Weltkrieg: Quellen aus der militärischen Umgebung des Kaisers 1914-1918. München, 2005.

66 Это связано и с противостоянием в эпоху обострения «холодной войны» в 1980-х гг., и с открытием позднее ранее недоступных архивов и материалов. См., напр.: Rich D.A. The Tsar's Colonels. Professionalism, Strategy, and Subversion in Late Imperial Russia. Harvard, 1998; GatrellP. Russia's First World War. L„ 2005; Dcmling T.C. The Brusiloff Offensive. Bloomington; Indianapolis, 2008;

67 Подр. см.: Jones D.R. Russia / Higham RD.S., Showalter D.E. Researching World War I. P. 166-167.

68 Wurzer G. Die Kriegsgefangene der Mittelmächte in Rußland im Ersten Weltkrieg. Tübingen, 2000.

например, о роли и степени антисемитизма в оценках немцами нового государства .

Отечественное изучение германской военной элиты, при неприятии эли-тологического подхода, изначально велось, тем не менее, именно в этом направлении70. На волне изучения важного для обороны молодой страны Советов опыта Первой мировой войны уже в 1920-х гг., а затем - еще раз в конце 1930-х - начале 1940-х гг. были предприняты серьезные усилия по переводу и переизданию важнейших работ германских военачальников и политических деятелей, в первую очередь, их мемуаров. Мемуары участников Первой мировой войны составили первый слой «буржуазной историографии» в полемике с которой проходило становление отечественной исторической науки. Попытки создать фундаментальную академическую версию истории Первой мировой войны, которая была бы сопоставима по масштабам с немецкой или британской, не предпринимались, хотя вплоть до 1941 г. было выпущено несколько десятков работ, посвященных как отдельным операциям, так и целым периодам Великой войны на Восточном фронте71. Большая часть этих изданий носила прикладной характер, будучи скорее учебным материалом для командиров РККА, нежели научными исследованиями.

После Великой Отечественной войны последовала серия работ, разоблачавших германскую агрессию. На смену объективному стремлению выявить «заслуги» империалистов всех стран в развязывании Первой мировой войны пришло однозначное мнение о виновности в конфликте Германии. Впоследствии советские исследователи, активно сотрудничая с архивами ГДР и восточногерманскими историками, создали целую серию работ и публикаций документов, подробно разбиравших проблемы дипломатических отношений Германской и Российской империй, освещавших экспансию и «аппетиты» германского империализма. Также по-прежнему большое внимание уделялось проблемам истории рабочего движения, классовой борьбы и развитию политических партий Германии, особенно Социал-демократической и Коммунистической72. В этих работах достаточно много информации о германской военной элите, проработаны многие источники но высшему эшелону немецких

65 Наиболее полно его концепция отражена в монографии «Комплекс России». См.: Koenen G. Der Russland-Komplex. München, 2005.

70 Подр. см.: Тархова Н.С. Как создавалась история Первой мировой войны (о деятельности Комиссии rio исследованию и использованию опыта войны 1914-1918) / Последняя война Российской империи. Мат-лы междунар. науч. конф. М., 2006.

71 См., напр.: Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. / Сост. Я. Цихович, Г. Корольков, А. Незнамов: В 4 ч. М,, 1922; Иссерсон Г. Канны мировой войны: Гибель армии Самсонова. М., 1926 (переизд. М., 2005); Коленковский А.К Маневренный период первой мировой империалистической войны 1914 г. М., 1940; Храмов Ф.А. Восточно-Прусская операция. М., 1940 и др.

72 См.: Айзин Б.А. Подъем рабочего движения в Германии в начале XX в. М., 1954; Брюнин ВТ. Внутриполитическая борьба в Германии летом и осенью 1917 г. Л., 1965; Головачев Ф.Ф. Рабочее движение и социал-демократия Германии в годы первой мировой войны. М., 1960. Козючеико В.А. Германский социал-шовинизм и це1ггризм в годы первой мировой войны; М., 1948; Эггерт З.К. Борьба классов и партий в Германии в годы первой мировой войны. М., 1957.

вооруженных сил, однако всегда как вспомогательный и тенденциозно подобранный элемент доказательства основной концепции, разоблачавшей «предательство» СДПГ и других левоцентристских партий интересов рабочего класса Германской империи.

При этом советская историография и историческая наука ГДР довольно много внимания уделяли обоснованию преемственности милитаристских и реакционных взглядов и образа действий Германского Генштаба кайзеровского, веймарского, гитлеровского периодов и даже времени ФРГ, однако при этом не отказывались от собственного хронологического деления, основанного на этапах классовой борьбы, что представляется не совсем последовательным и логичным. В рамках борьбы против германского милитаризма особенный интерес вызывала разработка проблематики генезиса Первой мировой войны73. При этом многотомной истории Великой войны, по аналогии с 12-томной «Историей Второй мировой войны» или 6-томной «Историей Великой Отечественной войны», так и не было создано74. Тем не менее, за несколько десятилетий активной работы советская историография подробно разработала проблематику влияния Октябрьской революции, Брестского мира и Гражданской войны в России на Германскую империю, были проанализированы маневры германской дипломатии в поисках сепаратного мира, освещена эволюция германских целей и оккупационной политики на Востоке в 1918 г. Тщательно исследовались признаки «господства» Германских монополий над военной и политической верхушкой Кайзеррейха. Большое внимание уделялось специфическим политическим нюансам, например, для борьбы с троцкизмом показывалось «предательское» или, как минимум, «ошибочное» поведение Троцкого и «левых коммунистов» в 1918 г.

Основные из перечисленных выше достижений советской историографии были отражены в работах A.A. Ахтамзяна75, В.И. Бовыкина76, Я.С. Драбкина77, К.Б. Виноградова , A.C. Ерусалимского79, Б.Д. Козенко80, Ю.А. Писарева81,

73 Емец В.А. Советская историография происхождения первой мировой войны / Первая мировая война. Сб. стат. Под ред. A.JI. Сидорова. М, 1968.

74 Наиболее крупными общими работами стали: Вержховский Д.В., Ляхов В.Ф. Первая мировая война. Военно-исторический очерк. М., 1964; Строков A.A. Вооруженные силы и военное искусство в Первой мировой войне. М., 1974; История первой мировой войны: В 2 т. Под. ред. И.И. Ростунова. М., 1975; Ростунов И.И. Русский фронт первой мировой войны. М., 1976.

Ахтамзян A.A. От Бреста до Киля. М, 1963.

76 Бовыкин В.И. Очерки истории внешней политики России в конце XIX в. - 1917 г. М., 1960.

77 Драбкин Я.С. Ноябрьская революция в Германии. М., 1967.

74 Виноградов КБ. Буржуазная историография Первой мировой войны. М., 1962.

79 Ерусалимский А. С. Германский империализм: история и современность (Исследования, публицистика). М., 1964.

80 КозенкоБД. Отсчесгаашая историография Первой мировой войны /НИИ. 2001. № 3.

81 Писарев Ю.А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. М., 1985.

Ф.И. Нотовича82, Б.М. Туполева, И.К. Коблякова83. Некоторый вклад в изучение германских военных эпохи Первой мировой войны внесла полемика конца 80-х - начала 90-х гг. относительно связей В.И. Ленина и партии большевиков с германской разведкой и командованием и их роли в подготовке Октябрьской революции 1917 г. В России были переизданы работы по данному вопросу историков белой эмиграции, которые пользовались преимущественно иностранными архивами, в том числе немецкими. Подготовлены новые, порой тенденциозные исследования, сборники документов84.

В настоящее время изучением истории Кайзеррейха, судсб Гермшши в переломный этап ее развития в 1914-1922 гг., взаимодействия германской военной машины и русской армии, действий германской военной элиты на международной арене, поисками возможности заключить сепаратный мир занимаются Н.П. Евдокимова85, Г.М. Садовая, ЕЛО. Сергеев86, В.К. Шацилло87. Проблематикой военного противостояния между Россией и Германией на Восточном фронте активно занимается С.Г. Нелипович88.

82 Нотович Ф.И. Захватническая политика германского империализма на Востоке. М., 1947; Его же. Дипломатическая борьба в годы первой мировой войны. Т. 1. М.; Л., 1947.

83 Кобляков И.К. От Бреста до Рапалшо. Очерки истории советско-германских отношений с 1918 до 1922 г. М., 1954.

84 Соболев Г.Л. Русская революция и «немецкое золото». СПб., 2002; Мельгунов СЛ. Легенда о сепаратном мире. Канун революции. М., 2006; Ботмер К. С графом Мирбахом в Москве / Под ред. Ю. Фельштинского. М., 1997.

85 Евдокимова Н.П. Между Востоком и Западом. Проблемы сепаратного мира и маневры дипломатии австро-германского блока. М., 1985.

Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо...»; Запад и военная элита России 1900— 1914. М., 2001; Его же. Политика Великобритании и Германии на Дальнем Востоке 1897-1903. М., 1998; Его же. Военные агенты Российской империи в Германии / Международный исторический журнал. №4. июл,- авг. 1999.

87 Садовая Г.М. Германия: от кайзеровской империи к демократической республике 1914-1922. Самара, 2008; Шацилло В.К. Расчет и безрассудство: германо-американские отношения 1898-1917. М., 1998. См. о новых направлениях в историографии: Виноградов В.Н. Еще раз о новых подходах к истории Первой мировой войны / НИИ. 1995. № 5.

88 На наш взгляд, для его работ характерно чрезмерное доверие к германским источникам. См.: Нелипович С.Г. Восточно-Прусская операция 4(17) августа -2 (15) сентября 1914 г. / Первая мировая война: поиски новых подходов к исследованию, приглашение к диалогу. Саратов, 2006; Он же. Брусиловский прорыв. Кампания 1916. М., 2006; Он же. Варшавское сражение. Октябрь 1914. М., 2006.

89 Так, например, согласно этой логике, Тридцатилетняя война закончилась к началу 1646 г., а не к концу 1648 г. Для Франции военное положение официально закончилось только 24 октября 1919 г. См.: Winter J.M., Prost A. The Great War in History. P. 6.

С точки зрения развития военных процессов и эволюции военной элиты, период с ноября 1918 г. по июль 1919 г. полностью относится к эпохе Великой войны и регулируется ее логикой. Использование принятой в историографии границы между двумя этапами истории - 11 ноября 1918 г. - представляется не корректным для избранного аспекта изучения Первой мировой войны. По-видимому, произошла аналогичная российской подмена имманентного военной истории деления рубежом, взятым из истории политической: события ноября 1918 г. в Германии, совпавшие с финалом военных действий и катализировавшие подписание Компьенского перемирия, действительно отделяют кайзеровский период от Веймарского в политическом смысле, однако для военных, сохранявших свои структуры и свое профессиональное видение ситуации, до июля 1919 г. (отставка Гинденбурга) продолжался период военного времени.

Источннковая база. Источники по исследуемой тематике могут быть разделены на несколько групп, обособленных друг от друга хронологическими, идеологическими и жанровыми рамками.

Источники по темам, связанным с историей Первой мировой войны, весьма многочисленны, пу бликуются с момента ее начала и, без малого за столетие их введения в публицистический, а затем научный оборот, предоставляют возможность составить очень полное и подробное представление о деталях генезиса войны, трансформации целей ее участников и эволюции различных частей государственного организма и социальных слоев в каждой из великих держав, участвующих в войне. Самый ранний и наименее достоверный пласт источников составили многочисленные публицистические выступления и памфлеты известных политиков того времени, военных обозревателей и общественных деятелей. Зачастую с проблематикой Первой мировой войны связана и послевоенная публицистика, в особенности труды идеологов «консервативной революции» - О. Шпенглера, Э. Юнгера, А. Меллера ван дер Брука .

В ходе острой идеологической и методологической полемики XX столетия, как в Германии, так и в России и других государствах, публикация источников тесно переплелась с этапами и тенденциями в историографии и превратилась в прикладной элемент ведения дискуссии. Начиная с осени 1917 г. публикация источников приобрела элемент историзма91, превратившись (хотя бы официально) из публицистики и пропаганды в предмет внимания исследователей международных отношений. Тем не менее, в основном, несмотря на обширность опубликованных материалов92, большинство из подборок доку-

90 Мемер ван дер Брук А. Миф о вечной империи и Третий рейх. М., 2009; Шпенглер О. Пруссачество и социализм. / Поел. А.М. Руткевича. М., 2002; Юнгер Э. Национальная революция. М., 2008.

91 Большевики, начав публикацию секретных дипломатических документов и архивов МИДа, заявляли о том, что бумаги принадлежат уже закончившейся эпохе империализма, тогда как до этого документы рассматривались как наследие текущего времени европейских кризисов и мировой войны.

2 В Германии после войны было предпринято грандиозное 47-томное издание документов эпохи 1871-1914 гг. См.: Die Große Politik der Europäischen Kabinette 18711914: Sammlung der Diplomatischen Akten des Auswärtigen Amts. 47 Bde. В., 1924-1928. Затем публиковались результаты расследования причин крушения Германии в 1918 г.: 16

ментов страдают крайней тенденциозностью и откровенными купюрами93, что заставляет обращаться к подробному текстовому анализу для выявления достоверных фактов по интересующему аспекту, содержащихся порой в незначительном количестве. Кроме того, особенной осторожности требуют субъективные подборки документов, опубликованные в качестве обвинения или, наоборот, оправдания в рамках полемики в годы Веймарской республики94.

Одну из основных групп источников составляют мемуары и воспоминания политиков, военных и деятелей культуры, как Германской империи, так и других стран, в первую очередь, России. Выход в свет мемуаров виднейших военачальников Германии начался уже весной 1919 г., а вскоре в Советской России последовала серия переизданий переведенных воспоминаний, с некоторыми сокращениями и обязательной марксистской критикой позиций авторов . Впоследствии к чисто военным работам добавились переводы тех источников, которые были важны для политических целей большевистской пропаганды, т.е. мемуары тех деятелей, кто был близок к крупным монополиям Германии или имел с ними очевидную политическую связь96. Данный проект был подчинен подкреплению марксистской концепции причин, хода и итогов Мировой войны как неизбежного следствия экономической эволюции

Die Ursachen des deutschen Zusammenbruches. 12 Bde. В., 1928-1929. Кроме того, материалы наиболее громких политических процессов 20-х гг. См., напр.: Der Dolchstoßprozess im München vom 19. Okt. Bis 20.Nov. 1925. Verhandlungsberichte und Stimmungsbilder. Süddeutsche Monatshefte. München, 1925. В Советской России и СССР было предпринято несколько серий публикаций документов, в том числе специально по вопросам российско- и советско-германских отношений, завершившихся 01р0мным проектом по изданию документов внешней политики СССР. Предпринимались как совместные с немецкой стороной (ГДР), так и самостоятельные проекты публикации материалов по истории русской и германской революций и их влиянию на вооруженные силы. См.: Русско-германские отношения. 1873-1914. Сб. секр. док-тов Министерства иностр. дел. М., 1922; Советско-германские отношения от Октябрьской революции до заключения Ралалльского договора: В 2 т. М., 1968. Т. 1. От Октябрьской революции до конца 1918 г.; 1-й Всегерманский съезд Советов. М., 1934; Революционное движение в русской армии (27 февраля - 24 октября 1917 г.). Сборник документов. М., 1968; Der Waffenstillstand 1918-1919. Das Dokumentenmaterial der Waffenstillstandsverhandlungen von Compicgne, Spa, Trier, Brüssel. Bd. 1-3. В., 1928; Документы внешней политики СССР: В 24 т. М., 1958-2000. Т. 1,2.

93 В советских изданиях мемуаров германских государственных и военных деятелей 1920-х гг. редакция предупреждала читателей в предисловии, что части книги, отражающие реакционные и националистические взгляды автора, «не представляющие интереса для советского читателя», опушены.

94 Kautsky К. Wie der Weltkrieg entstand. В., 1919; Ludendorff E. Urkunden der Obersten Heeresleitung über ihre Tätigkeit. В., 1921; TirpitzA. Deutsche Ohnmachtspolitik im Weltkriege. В., 1926.

95 См., напр.: Фалъкенгайн Э. Верховное командование 1914-1916 в его важнейших решениях. М., 1923; Гофман М. Война упущенных возможностей. М.; Л., 1925; Гинден-бург П. Воспоминания. Пг., 1922; Людендорф Э. Мои воспоминания о войне: В 2 т. М., 1923-1924.

56 Особенно большой интерес представляли для историков-марксистов мемуары вице-канцлера и бывшего директора Немецкого банка К. Гельфериха. См.: Гельферих К. Накануне мировой войны. М., 1924.

капитализма в империализм97. В этом контексте свидетельства связи политиков, военных и крупнейших финансово-промышленных магнатов Германии были особенно ценны. Однако серия изданий германских источников почти не затронула воспоминания не самых заметных участников событий, чья роль казалась несущественной для обывателей, не разбиравшихся в вопросах стратегии. Для советских исследователей надолго оказались вне поля зрения офицеры германского Генштаба, которые, оставаясь в тени, сделали в годы Великой войны блестящую карьеру.

При работе над диссертационным исследованием были проанализированы опубликованные воспоминания видных деятелей военной, дипломатической и политической элит Германии, а также мемуары деятелей из ее стран-союзниц и держав Антанты98. Ценности мемуарам германских военных и политических деятелей, изданных в первое послевоенное десятилетие, добавляет то обстоятельство, что каждые воспоминания были этапом в развернувшейся острейшей полемике, вкладом их автора в осмысление причин катастрофы 1914-1918 гг. В связи с этим основные участники процесса для подкрепления своей точки зрения быстро обратились к публикации документов, перейдя, таким образом, если не к научной, то к научно-публицистической дискуссии". Для изучения наиболее распространенных и схематичных представлений о противнике может быть полезна художественная литература о Первой мировой войне, в частности произведения Э. Юнгера и Э.М. Ремарка100.

Публикация источников, сделавшаяся наиболее интенсивной в ФРГ в годы полемики вокруг версии Ф. Фишера, а в нашей стране - в ходе активного сотрудничества с историками ГДР и в результате работы с недоступными для западных ученых архивами Восточной Германии, продолжается. Новые материалы вводятся в научный оборот, исходя из новых направлений в историографии (см. выше). В России создается источниковая база по истории Германии периода Первой мировой войны, лишенная чрезмерных акцентов на революционном движении, политической борьбе и развитии государственно-монополистического капитализма, хотя единых проектов масштаба, сопоставимого с изданиями XX века, на настоящий момент нет101.

97 Основу марксистского анализа генезиса и причин Первой мировой войны в России заложили М.Н. Покровский и Е.В. 'Гарле. См.: Покровский М.Н. Империалистская война. Сб. стат. 1915-1930. М., 1931; Тарлг Е.В. Европа в эпоху империализма / Сочинения: В 12т. М., 1958. Т. 5.

98 Фош Ф. Воспоминания. Спб., 2006; Ллойд Джордж Д. Речи, произнесенные во время войны. Минск, 2003; Пуанкаре Р. На службе Франции: В 2 т. М.; Минск, 2003.

99 См. о спорах вокруг термина «военная диктатура»: Thoß В. Nationale Rechte, militärische Führung und Diktaturfrage in Deutschland 1913-1923 / Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1987. № 2. S. 28-31.

100 Ремарк Э.М. На Западном фронте без перемен. Возвращение М., 2003.; Юнгер Э. В стальных грозах. СПб., 2000.

101 Наиболее заметные публикации последних лет в России - проект «Мировые войны» и подборка документов, опубликованная В.К. Шацилло. См.: Мировые войны / Под. ред. А. Чубарьяна и др.: В 4 кн. М., 2002. Кн. 2; Шацилло В.К. Первая мировая война. Факты. Документы. М., 2003.

Архивные источники имеют достаточно большое значение, однако в исследовании были задействованы преимущественно материалы германских архивов, с которыми автор знакомился опосредованно, через публикации и новейшие монографии зарубежных ученых. Благодаря усилиям сотрудников MGFA (Militärgeschichtliches Forschungsamt) при Военном архиве во Фрайбурге (Bundesarchiv-Militärarchiv) в течение нескольких десятилетий было опубликовано заметное количество архивных материалов, мало востребованных до сего времени отечественной историографией . Для данного диссертационного исследования особый интерес представляет публикация В. Баумгарт дневников и записей о большевистской России журналиста А. Паке, генерала В. Тренера и вице-адмирала А. Хопмана, которые по разным причинам вынуждены были контактировать с большевиками и охваченной революцией Россией в 1918 г.103 После объединения архивных фондов военного архива в Потсдаме бывшей ГДР и военного архива ФРГ во Фрайбурге публикации архивных источников приобрели более объемный и целостный характер. Активно работает над публикацией мемуаров и новых документов эпохи Первой мировой войны военно-исторический отдел Военного архива во Фрайбурге Militärgeschichtliches Forschungsamt (MGFA)104, выпускающий собственную книжную серию (Schriftenreihe MGFA) и журнал Militärgeschichtliche Zeitschrift (до 2000 г. Militärgeschichtliche Mitteilungen)105.

Среди отечественных архивов наибольший интерес представляют фонды РГВИА и АВПРИ106, однако поскольку исследование фокусируется на германской стороне мирового конфликта, они имеют лишь вспомогательное значение.

102 Помимо опубликования документов из наследия (Nachlaß) ведущих государственных деятелей и дипломатов, в журнале Militärgeschichtliche Mitteilungen в 1970-80-х гг. были опубликованы документы и записки офицеров Генштаба, бывших активных участников событий, но не столь заметных, как политики или главы штаба верховного главнокомандующего. См., напр.: Deutsche Rostungspolitik vor dem Ersten Weltkrieg. General Franz Wandels Tagebuchaufzeichnungen aus dem preußischen Kriegsministerium / hrsg. G. Granier. Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1985. № 2; Guth E.P. Der Gegensatz zwischen dem Oberbefehlshaber Ost und dem Chef des Generalstabes des Feldheeres 1914/15. Die Rolle des Majors von Haeften in Spannungsfeld zwischen Hindenburg, Ludendorff und Falkenhayn / Militärgeschichtliche mitteilungen. 1984. № 1 и др.

Von Brest-Litowsk zur deutschen Novemberrevolution / hrsg. W. Baumgart Göttingen, 1971.

Благодаря этой работе в последние десятилетия в виде мемуаров и записок были изданы документы из наследия всех крупных военных и дипломатических деятелей Германской империи. См., напр.: Hohenborn W.A. Briefe und Tagebuchaufzeichnungen des preussischen Generals als Kriegsminisler und Truppenftlhrer im Ersten Weltkrieg / hrsg. H. Reichold. Boppard/R., 1986; Paul von Hintze: Marineoffizier, Diplomat, Staatsekretär. Dokumente einer Karriere zwischen Militär und Politik, 1903-1918 / hrsg. von i. Harter. München, 1998.

105 Подр. о совр. историографии германской истории этого периода см.: Moran D. Germany / Higham RD.S., Showalter D.E. Researching World War I. Westport, L„ 2003.

1 АВПРИ. Ф. 133. Канцелярия МИД, Ф. 134. Архив «Война», Ф. 135 Особый политический архив канцелярии МИД; РГВИА. Ф. 2000. Главное управление Генерального штаба (ГУГШ), Ф- 2003. Штаб Верховного главнокомандующего.

Периодические издания использовались как вспомогательный источник, так как профессиональные военные и в Германии, и в других странах не имели права на открытые или регулярные выступления в печати. Пропагандистские кампании в прессе с участием отставных генералов демонстрируют уже политические убеждения и взгляды, которые действующей военной элите не импонировали, так как были несовместимы с менталитетом и системой ценностей кадрового кайзеровского офицера.

Методология исследования основывалась как на специально-исторических, так и на общегуманитарных подходах и принципах.

В работе последовательно используется принцип историзма, понимающий исторический процесс как событийную последовательность, объединенную не общим мотивом или жесткими закономерностями, а участниками исторического процесса107. Историзм, кроме того, обязан исходить не столько из нарративности, а учитывать самопонимание изучаемой эпохи и интерпретировать факты применительно к современному уровню исторической науки . При этом очевидная субъективность некоторых аспектов исследования может быть компенсирована за счет рассмотрения исторических событий в рамках изучаемой идентичности. В данной работе предпринята попытка воспроизведения отрезка исторического процесса с позиций людей, идентифицирующих себя с военным сословием по своей воле или под влиянием целого ряда косвенных факторов. Историко-логический метод использовался также применительно к специфическому восприятию последовательности событий германскими военными.

Существующая богатая историографическая традиция в нескольких методологических направлениях позволяет на некоторых этапах исследования обратиться к постмодернистской парадигме изучения не только текста, но и традиции его изз'чения, восприятия и взаимодействия с ним субъекта исторического исследования.

Для изучения конкретных социальных групп зачастую привлекаются методы социологии, вплоть до социометрических исследований. Обширная историография специальной военно-исторической литературы, посвященной биографиям военных деятелей и генералитету вообще, позволила проанализировать возрастной, социальный и национальный составы исследуемого слоя людей, выделить внутреннюю структуру и стратификацию.

Помимо этого, была сделана попытка привлечь результаты военно-психологических и военно-антропологических исследований, например, поставить проблему борьбы поколений внутри германской правящей элиты и, в частности, военных. Последовательно использовался системный подход. Для изучения взаимоотношений различных государственных структур и вооруженных сил, структурных проблем внутри управленческого аппарата и прин-

107 Подр. см.: Плотников Н. Реабилитация историзма. Философские исследования Германа Люббе / Вопросы философии. 1994. № 4. С. 87-93.

108 О специфике методологии военно-исторических исследований см.: Ипполитов Г.М. Объект, субъект, предмет исторического познания: непростая диалектика. Отечественная история. 2007. № 2. С. 287-296.

циниапьных недостатков его организации привлекался структурно-функциональный анализ.

Широко использовался компаративный анализ, так как тематика исследования предусматривает активное применение сопоставлений для достижения поставленных целей.

Основные результаты исследования.

В первой главе «Особенности развития и социальный статус германской военной элиты накануне Первой мировой войны» в трех параграфах последовательно рассматриваются особенности развития и социальный статус германской военной элиты накануне Первой мировой войны, политические взгляды этой страты и ее реакция на модернизационные кризисы кайзеровской Германии, стратегические взгляды и дискуссии в военной среде относительно перспектив развития, геополитических проблем и целей Кайзеррейха в эвентуальном европейском военном конфликте. Показывается возрастной и социальный состав германской военной элиты, основные принципы и этика, регулировавшие взаимоотношения профессиональных военных с кайзером, политической элитой и обществом. В соответствии с изложенным фактическим материалом анализируются итоги развития германского офицерства в период Второй империи.

Кайзеровская армия оказалась зажата между традициями и стремлением к оптимизации своего развития. Внутри военной элиты постепенно нарастало кад-

109 Особенно известны работы Е.С. Сенявской. См., напр.: Сенявская Е.С. Психология войны в XX в.: исторический опыт России. М, 1999.

110 Исследованию формирования и трансформации психологии и образов германских солдат посвящена работа А. Липп. См.: Lipp А. Meinungslenkung im Krieg: Kriegserfahrungen deutschen Soldaten und ihre Deutung 1914-1918. Göttingen, 2000.

lTl См., напр.: Showalter D.E. German Military Elites in World Wars I and II II Elite Military Formations in War and Peace. L., 1996. Кроме того, существует специальная серия работ по смене элит, опубликованные материалы конференций - «Elitenwandel in der Modern».

112 См.: Залесский К.И. Кто был кто в Первой мировой войне. М., 2003.

ровое давление, имелись признаки острого «конфликта поколений», выливавшегося в принципиальные противостояния между военными структурами (например, военным министерством и Большим Генеральным штабом) по стратегическим вопросам, касающимся не только армии, но и безопасности Германской империи в целом. Обуржуазивать офицерства, активизация деятельности либеральных и социалистических партий, грозившая кризисом консервативной монархии в Германии, заставляли пересмотреть традиционные представления об уровне и структуре взаимоотношений офицерства и общества. Напряженная внешнеполитическая обстановка при желании обеспечить свой статус новыми победами заставляла новые поколения германских командиров все более скептически оценивать темпы строительства вооруженных сил и проводимую правительством дипломатию. Ситуация усугублялась еще и отсутствием должного единомыслия внутри самой военной элиты в стратегических вопросах, несмотря на преобладание иерархического принципа в разрешении любых конфликтных ситуаций.

Во второй главе «Эволюция германской военной элиты в ходе Первой мировой войны 1914—1919 гг.» в трех параграфах рассматриваются структурные и возрастные изменения внутри германской военной элиты под влиянием перипетий военных действий и изменения стратегического положения Германской империи и ее союзников. Во втором параграфе показаны стадии процесса вмешательства военных в политические вопросы, который в итоге привел к установлению военной диктатуры в Германии, рассмотрены конфликты между различными группировками. С точки зрения военной элиты оцениваются основные кадровые перестановки в вооруженных силах и правительстве в ходе Великой войны и Ноябрьской революции. Сделана попытка абстрагироваться от деталей политической борьбы1918-1919 г. стем, чтобы более подробно рассмотреть трансформацию военной элиты Германии в сложнейших условиях военного поражения, вспышек Гражданской войны и крушения традиционных ценностей кайзеровского офицерства. Политические процессы в Кайзеррейхе следует рассматривать не только и не столько как первичные или вторичные по отношению к эволюции военной верхушки, но как неразрывно связанные и взаимообусловленные метаморфозы, с той лишь разницей, что политические изменения были более очевидны для широких слоев общественности и лучше иллюстрировали кризис и крах старого государственного устройства Германской империи

Весьма серьезным принципиальным изменением, внесенным реалиями Первой мировой войны, стало кардинальное преобразование структуры и уровня взаимоотношений между Генеральным штабом и его сотрудниками, с одной стороны, и военным министерством, правительством и местной администрацией - с другой. Армейская верхушка стала силой, сумевшей удержать и в сложнейших внешнеполитических условиях трансформировать изначально нежизнеспособную Веймарскую республику в квазиавторитарное государство во главе с Гинденбургом, которое смогло впоследствии без революции перейти под контроль национал-социалистов, являвшихся заклятыми врагами государственного строя, оформившегося в 1919 г. Крушение монархизма и преданности династии Гогенцоллернов как базовых элементов менталитета

германского и особенно прусского военного создатели новых вооруженных сил - рейхсвера попытались возместить идеей преданности государству и порядку как таковому, делая элитные офицерские кадры аполитичными хотя бы официально. Эта трансформация положения военной верхушки в государстве, офицерского самосознания является прямым следствием эволюции германской военной элиты в ходе Первой мировой войны.

С точки зрения элитологии, эволюционные процессы в германской военной элите 1914-1919 гг. представляли собой сложную и неравномерную по своей динамике замену старой, традиционной, альтиметрической элиты, искусственно поддерживаемой психологической важностью победы при Седане 1870 г., на сформировавшуюся и опробовавшую свой профессионализм и значимость новую, молодую, качественную элиту.

В третьей главе «Формирование и трансформация образа России у германской военной элиты в ходе Первой мировой войны» в трех параграфах рассматриваются основные составляющие образа России у германской военной элиты к началу Великой войны, эволюция образа России под влиянием хода военных действий на Восточном фронте и попытки выработать принципиально новую формулу взаимоотношений с охваченной революциями и Гражданской войной Россией, что было жизненно необходимо в условиях продолжающейся бескомпромиссной борьбы с державами Антанты.

Германская и русская военные элиты были сильно похожи особенностями менталитета и системы ценностей. Различия, в основном, заключались в степени проявления той или иной общей черты. Профессиональные военные были слабо уязвимы для националистической истерии и пропагандистских кампаний в прессе обеих стран, хотя бы из-за наличия большого количества немцев в офицерстве Русской императорской армии. С другой стороны, долгая подготовка к военному конфликту в заранее известных стратегических комбинациях заставляла германское офицерство внимательно следить за всеми значимыми событиями в Российской империи и на основании имеющихся данных планировать будущую непростую кампанию против «русского парового катка». С началом войны целый ряд источников информации оказался недоступен, прервались традиционные контакты, с обеих сторон последовали информационная блокада или информационная война. Однако боевые действия, проходившие на территории обеих империй, большое количество военнопленных, братания, тайные контакты политиков в поисках сепаратного мира и длительная оккупация некоторых территорий запада Российской империи дали огромное количество фактического материала, который мог существенно модифицировать и уточнить имевшиеся ранее представления о противнике. Военные специалисты сумели на практике ощутить сильные и слабые стороны сражающихся армий, германские генштабисты познали последствия недооценки противника и плоды решительности и отчаянного риска. Необходимость точных стратегических прогнозов диктовала острую потребность в целостном образе России, который не мог быть создан из-за радикальных перемен в Российской империи, не всегда вовремя осознаваемых и изнутри. Громкие победы на Восточном фронте сделали имя новым национальным ге-

роям Германии и позволили Гинденбургу и Людендорфу попытаться установить в 1916-1918 гг. военную диктатуру.

Рост внутриполитической нестабильности и осознаваемая опасность большевистской пропаганды должны были ужиться с необходимостью не только мириться с Советской Россией, но и конструктивно с ней сотрудничать против антантофильских кругов в Белом движении. Крах Германии в конце 1918 г. и Ноябрьская революция заставили немецкую военную элиту искать любые возможные перспективы будущей ревизии тяжелейшего Версальского мира. В силу ряда причин таковые можно было найти только на Востоке. Главная задача, стоявшая перед наследниками кайзеровской армии, имела решения только при условии взаимопонимания и конструктивного взаимодействия с большевистской Россией. Это вызывало потребность в познании России фактически с «нуля» и, по возможности, без роковых ошибок и мифов. В Германии последовал огромный поток литературы об уникальном государстве. Из военного и послевоенного интереса немцев к новой России сформировалось целое направление «консервативной революции», которое парадоксальным образом, несмотря на недавнюю войну, беженцев и враждебные идеологии, было фактически славянофильским.

С началом нового этапа в истории германской армии и ее офицерского корпуса в июне-июле 1919 г. накопленный военной элитой опыт и ее представления о России, в том числе Советской, были временно преданы забвению новыми лидерами Германии, которые были обеспокоены, в первую очередь, проблемами внутриполитической стабильности и взаимоотношениями с Антантой. Однако высокая степень преемственности и забота о сохранении элитных кадров кайзеровской армии в рядах рейхсвера позволили в начале 20-х гг. вернуться к изучению России с военной, стратегической точек зрения и облегчить дипломатам и политикам путь к реализации военных аспектов рапалль-ской политики.

В заключении подводятся основные итоги исследования, делаются обобщающие выводы по теме.

Германская империя, многими в Европе и в США воспринимавшаяся как цитадель милитаризма и крайне агрессивная держава, безуспешно пыталась разрешить противоречие между своим имиджем и незаинтересованностью в переделе Европы. Профессиональные военные осознавали создавшуюся проблему, однако в силу кастовой этики обязаны были поддерживать любые милитаристские устремления или не препятствовать им.

Мощная милитаристская пропаганда и безответственная риторика многих политических деятелей провоцировали военных на поиск силовых путей разрешения внешнеполитических конфликтов, однако размеры германской армии и флота не позволяли рассчитывать на безоговорочный успех, которого ждали уверенные в непобедимости Германии интеллектуальная и промышленная элиты империи. Жесточайшая конкуренция внутри офицерского корпуса и, тем более, среди генштабистов, борьба поколений, вызванная недостатком вакансий, приводили к обострению противостояния между приверженцами различных геополитических концепций - от сторонников талассократии до идеологов колонизации огромных пространств Евразии. Огромное давление на военных со стороны милитаристских общественных кругов и органов государственной власти вынуждало их считать мировую войну не худшим выходом из сложившейся ситуации.

В силу объективных причин именно на Русском фронте победы Германской армии казались наиболее эффектными, а их творцы (официальные или действительные) с наивысшей вероятностью становились национальными героями. В связи с этим «русский опыт» германской военной элиты стал главной составляющей во внутренних процессах смены поколений и борьбы различных взглядов и группировок в германском Генштабе. Постоянные поражения русской армии вызывали иллюзию достижения итоговой победы германской армии на Востоке. Развал Российской империи, неоднозначная и непоследовательная реакция различных политических сил в России на Брестский мир, Гражданская война и стремительное распространение большевистской идеологии, в том числе иногда среди германских войск, быстро покончили с ощущением триумфа на Востоке.

Аннексионизм военных, вызванный обстоятельствами военного времени и политической необходимостью умиротворения уставшего от войны населения и солдат, отразился в Брестском мире и привел к роковым последствиям уже через несколько месяцев. Попытки военных «сымпровизировать» новый порядок на развалинах Российской империи и сбалансировать уровень затрат на Востоке и объем получаемых оттуда ресурсов провалились, так как базировались только на иллюзии скорой победы Германии в Великой войне.

Германская правящая и военная элиты вильгельмовской эпохи, большинством историков воспринимаемые как консервативные, феодальные и автори-

тарные, в ходе войны подверглись серьезным изменениям, которые в событиях конца осени 1918 г. приняли революционный характер. Представители германской военной элиты, в ходе войны получившие огромный кредит доверия со стороны населения и парламента, продолжали открыто декларировать приверженность принципам монархии и неприятие версальского миропорядка. При этом их большая часть сумела адаптироваться к условиям Веймарской республики и найти себя в рейхсвере, скованном жесткими ограничениями мирного договора 1919 г. и последующим диктатом держав-победительниц.

После Великой войны создание адекватного и целостного образа России, ее рассмотрение как цивилизационного феномена и неизбежного партнера и/или противника в будущем развитии Германии, как великой державы должно было являться одной из приоритетных задач не только для политиков, но и для военных. Германская военная элита в ходе Первой мировой войны сумела убедиться в том, к чему приводят грубая недооценка сил или невнимание к цивилизационным особенностям России. Именно этим объясняется как крах первоначального стратегического замысла, так и коллапс Брестской системы еще до исхода решающих сражений лета 1918 г. В решении той задачи, которая была поставлена перед лидерами рейхсвера после Версальского мира - пересмотр его итогов, и, тем более, уже в процессе реализации этого намерения, необходимо было учесть ошибки прошлой мировой войны и использовать ресурсы огромного восточного соседа на благо Германии, а не ее противников.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы для подготовки курсов по истории нового и новейшего времени зарубежных стран, создания программы спецкурсов для студентов исторических факультетов вузов, совместных проектов с германскими коллегами.

Апробация исследования. Научные результаты исследования были отражены в докладах и сообщениях на нескольких региональных, российских и международных конференциях. Статьи по теме диссертации опубликованы в 8 публикациях и статьях, 2 из которых в изданиях, входящих в список ВАК.

Структура работы обусловлена задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих девять параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы автора:

а) Публикации в ведущих рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК

РФ:

1. Ланник JI.B. Состав германской военной элиты в 1914-1918 гг. // Власть. 2008. № 10. С. 120-125.

2. Ланник Л.В. Будущее России и Германии глазами германской военной элиты в годы Первой мировой войны: эволюция геополитических взглядов // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 27. (0,6 п.л.)

б) Публикации в иных изданиях:

3. Ланник Л.В. Восточная Пруссия 1914 г.: становление мифа // Новый век: история глазами молодых. Сб. науч. тр. аспирантов и студ. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2007. Вып. 6. С. 64-73.

4. Ланник Л.В. Кризис верховного главнокомандования летом 1916 г. и его политические последствия // Новая и новейшая история. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2008. Вып. 23. С. 160-168.

5. Ланник Л.В. Зимнее сражение в Мазурии (февраль-март 1915 г.) и его место в истории Первой мировой войны // Историческая память и общество: эпохи, культуры, люди. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2008. С. 209-216.

6. Ланник Л.В. Первая мировая война и исторические судьбы зарубежных славянских народов // Славянский сборник. Саратов: Изд-во «Наука», 2009. Вып. 7. С. 126-132.

7. Ланник Л.В. Германская военная элита и кризис власти в Германии в 1916-1918 гг. // Первая мировая война. Чичеринские чтения. Тамбов: Изд. дом. ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009. С. 57-66.

8. Ланник Л.В. Османская империя как союзник Германии в Первой мировой войне: оценки германских военных // Турецкий сборник. Саратов, 2009. (в печати)

Ланиик Леонтий Владимирович

ГЕРМАНСКАЯ ВОЕННАЯ ЭЛИТА ПЕРИОДА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И РОССИЯ: ВОСПРИЯТИЕ И ВЗАИМОВЛИЯНИЕ

Автореферат

Подписано в печать 24.09.2009 Печать офсетная. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме.

Формат 60x84 1/16. Усл.-печ. л. 1. Уч.-изд. л. 1. ___Тираж 100 экз. Заказ 151._

Издательский центр Саратовского госуниверситета «Темпус». 410060, Саратов, Астраханская, 83.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ланник, Леонтий Владимирович

Введение

Глава I Германская военная элита накануне Первой мировой войны

1.1 Сословный и возрастной состав офицерского корпуса кайзеровской Германии

1.2. Германская военная элита: политические взгляды и взаимоотношения с обществом

1.3. Стратегические взгляды германской военной элиты: конкуренция концепций

Глава II. Эволюция германской военной элиты в ходе Первой мировой войны 1914-1919 гг.

2.1. Структурные изменения в составе германской армии и военной элиты в ходе Великой войны

2.2. Германская военная элита и власть в 1914-1918 гг. .-.—

2.3. Германская военная элита в условиях военного краха и революции 1918-1919 гг.

Глава III. Формирование и трансформация образа России у германской военной элиты в ходе Первой мировой войны

3.1. Основные составляющие образа России у германской военной элиты к началу Великой войны

3.2. Эволюция образа России под влиянием хода войны на Восточном фронте в 1914-1917 гг.

3.3. Германская военная элита и Советская Россия в 1918-1919 гг.

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Ланник, Леонтий Владимирович

Актуальность темы исследования. В историческом сообществе после трудов Э. Хобсбаума окончательно утвердилось мнение о том, что начало Первой мировой войны стало стартом настоящего двадцатого века, принципиально отличного от предыдущей эпохи долгого XIX века1. Современные немцы также рассматривают Первую мировую войну как «первоначальную, исходную катастрофу» нынешней эпохи (Urkatastrophe des 20. Jahrhunderts), обозначившую начало последующей истории страны и мира2. Образ катастрофы настолько устойчив, что порождает попытки пересмотреть не только аргументацию или детали рассматриваемого конфликта, но и опровергнуть исходный посыл, представив Первую мировую войну в ином свете . Тем более, что в отличие от бескомпромиссной Второй мировой войны Великая война оставляла шансы на относительно взвешенное отношение к противнику и его культуре: пропагандистский угар еще не получил абсолютного преобладания над уважением к ценностям мирового культурного наследия. Кроме того, синдром виновности, тяжелое осознание ответственности за преступления гитлеровского режима сделали целые поколения немцев абсолютно невосприимчивыми к опыту Второй мировой войны и ее невоенным аспектам. Это естественным образом стимулировало повышение внимания к истории Первой мировой в последние десятилетия и обусловило осознание ее огромного значения.

На Западе, как и в Германии, парадоксальным образом очень поздно обратились к анализу и оценке действительных размеров последствий Великой войны4. Следствием неоднозначных оценок произошедшей катастрофы стало

1 Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004.

2 Некоторым итогом очень сложной истории русско-германских взаимоотношений можно считать фразу о «тысячелетии редкой дружбы». См.: Ветте В. Образы России у немцев в XX в. // Россия и Германия / Под ред. Б.М. Туполева Вып. 1. М., 1998. С. 225243; Herrn G. Deutschland Russland: Tausend Jahre einer seltsamen Freundschaft. Hamburg, 1990.

3 См., напр.: Reimann A. Der Erste Weltkrieg: Urkatastrophe oder Katalysator? // Aus Politik und Zeitgeschichte. 2004. Bd. 29-30. S. 30-38.

4 Д. Зэбецки писал: «Одна из величайших ироний XX в. в том, что только в последние два десятилетия историки начали осознавать и открывать для себя всю комплексность влияния войны 1914—1918 гг. на историю человечества». Zabecki D.T. The German Offensives 1918. The case study in the operational level of war. L., N.Y., 2006. P. XVIII. специально детализированное освещение вопроса об ответственности за мировую войну. Под знаком поиска «виноватых» или опровержения позиции победившей Антанты, отраженной в 231 статье Версальского договора, прошел первый период рефлексии событий Мировой войны в германской военной и политической элите. Характерно, что для придания попыткам «оправдаться» более внушительного вида, в этот историографический процесс включились немецкие интеллектуалы, которые продолжили свою патриотическую, т.е. фактически националистическую, пропаганду и после поражения кайзеровской Германии5.

Первая мировая война поставила со всей остротой вопрос о соответствии реального и официального значения той или иной элиты (военной, дипломатической, чиновничьей, буржуазной, интеллигентской) в условиях небывалой войны и сделала неизбежным перераспределение полномочий конфликтным или относительно мирным путем. Теоретический довоенный спор сторонников альтиметрического и ценностного подходов в определении принадлежности к элите быстро превратился в схватку за власть между теми, кто представлял «элиту по положению», и теми, кто осознавал свою «элитносгь по ценности». Универсальным способом окончательно освободиться от старой элиты была революция, поэтому многие, формально аполитичные, деятели рассматривали ее как возможный вариант развития карьеры.

На настоящий момент можно констатировать по-прежнему слабое внимание отечественной историографии к германской военной элите периода Первой мировой войны и к военным элитам вообще. Стойкое неприятие советской историографией элитологии и любых элитаристских подходов в изучении новой и новейшей истории сменилось в конце 80-х гг. бурным развитием этого направления, однако приоритет всегда отдавался изучению политических, иногда дипломатических, а не военных элит. Любые попытки ограничиться чисто военными аспектами в историческом исследовании на специально-военную тему, абстрагируясь от анализа социально-экономической ситуации, воспринимались «в штыки». Германская историография также достаточно слабо разрабатывала проблематику военной элиты, ограничиваясь

5 Одна из лучших работ по данному вопросу - Mommsen W.J. Kultur und Krieg. Die Rolle der Intellektuellen, Künstler und Schriftsteller im Ersten Weltkrieg. München, 1996. изучением офицерского сословия без акцента на элитарность, которая воспринималась как часть традиционного места военных в «полу-абсолютистком» государстве.

Фактически период рассмотрения событий Великой войны с позиций военной элиты начался и закончился созданием и публикацией в 1919-1930-х гг. мемуаров и аналитических работ участников Первой мировой из состава германского Генерального штаба и высшего командного звена германской армии и флота. Зачастую под видом мемуаров выходили капитальные аналитические работы по тем или иным вопросам ведения войны, однако, естественно, с сильными эмоциональными оценками и пристрастным изложением материала. Уже тогда они подверглись резкой критике историками-марксистами за исключительно военный, «солдафонский» взгляд на события Великой войны при некотором игнорировании чисто политических факторов6. Большинство этих работ является частью кампании по борьбе против «лжи о виновниках войны» (Кпе§8зс1ш1с11й§е), навязываемой миру странами Антанты. Столь яростное отстаивание невиновности правительства кайзеровской Германии и, в том числе, лично кайзера в развязывании Мировой войны во многом и стало основой для концепции «моральной преемственности» между Кайзеррейхом и Веймарской республикой.

Достаточно подробное рассмотрение событий Ноябрьской революции в Германии, ее истоков или деталей подготовки Октябрьской революции в России, влияния революционной России на Германскую империю историками обеих стран часто упускает из виду то обстоятельство, что Германию к Ноябрьской революции привели усилия тех людей, кто организовывал тотальную войну и военную диктатуру. Сама диктатура во многом стала результатом деятельности Гинденбурга и Людендорфа на русском фронте. Таким образом, Россия и «русский опыт», опыт взаимодействия с Россией и русской армией, явились одной из предпосылок будущего крушения монархии в Германии значительно ранее, чем в России начались революционные события 1917 г.

Объектом исследования является германская военная элита периода 1914-1919 гг.

6 См., напр. предисловие Гурко-Кияжина к первому русскому изданию мемуаров ген. Гофмана. Гофман М. Война упущенных возможностей. М.; Л., 1925. С. VI.

Цель работы - анализ тенденций эволюции германской военной элиты в ходе Великой войны, изменения оценок и образа России, как основного противника германской армии, и изучение корреляции между изменением состава военной элиты Германии и эволюцией ее образа врага. Данная цель требует решения нескольких задач:

1. Выяснить размеры такой социальной группы, как германская военная элита к 1914 г., ее состав и степень влияния в Германской империи.

2. Установить основные тенденции эволюции германской военной элиты в ходе Великой войны и революции 1918-1919 гг.

3. Определить, как события на фронтах Великой войны повлияли на место германских военных в политической структуре Германской империи.

4. Охарактеризовать основные стереотипы восприятия России в

Германии к 1914 г. иих влияние на военное планирование и оценку со стороны германских военных.

5. Определить созданные войной факторы, в том числе новые источники информации, влиявшие на восприятие России, и принципиально новые составляющие ее образа.

6. Выявить влияние Февральской и Октябрьской революций 1917 г. на процесс формирования нового образа России у германской военной элиты.

7. Уточнить, как повлияла обстановка 1918-1919 гг. на взгляды германской военной элиты относительно перспектив изучения и сотрудничества с новой Россией.

Степень научной разработанности проблемы.

Достаточно серьезное и разностороннее изучение Великой войны на Западном фронте в германской исторической науке сильно контрастирует с признаваемым собственно немецкой историографией абсолютным провалом в исследовании Восточного фронта7. Предпринимаемые в последнее время попытки обобщить имеющийся материал по истории Первой мировой войны в общих работах8 до некоторой степени восполняют этот пробел, но не компенсируют отсутствия корпуса специальных монографий по русско-германскому противостоянию в годы Великой войны. Имеющиеся немногочисленные исследования по истории Восточного фронта концентрируются, в основном, на проблематике национальной политики и развития национально-освободительных движений в Польше и странах Прибалтики9. Восточный фронт долгое время оставался загадкой и для союзников России по Антанте. Так, книга У. Черчилля о войне на русском фронте называлась «Неизвестная война», хотя, казалось бы, в силу своего служебного положения Черчилль должен был быть хорошо информирован10. Естественно, что при таком состоянии изученности тема «русского опыта», трансформации «русского образа» у немецкого офицерства и военной элиты практически не раскрыта11. В последнее время в зарубежной историографии наблюдается рост интереса к различным сторонам повседневной истории войны, в частности - к солдатским письмам, дневникам и другим источникам,

1 ^ отражающим фронтовые будни **. В связи с этим исследование Восточного фронта до некоторой степени удалось вывести на новый уровень, однако вопрос о мнениях и настроениях военной элиты остается открытым.

7 За Восточным фронтом закрепилось устойчивое звание «Die vergessene Front», см.: Kellerhoff S.F. Vergessene Front: Ostfront 1914-1915 // www.welt.de/wissenschaft/history/ article317360; Groß G.P. Die vergessene Front: der Osten 1914/15. Ereignis, Wirkung, Nachwirkung. Paderborn, 2006.

8 См., напр.: Hirschfeld G., Krumeich G., Renz I. Enzyklopädie des Ersten Weltkrieg. Paderborn, 2003.

9 Началом исследований в этом направлении в германской историографии, по-видимому, является работа Э. Хёльцле. См.: Hölzle Е. Der Osten im Ersten Weltkrieg. Leipzig, 1944. Активно занимался изучением этого аспекта А. Стражас. См.: Strazhas А. Deutsche Ostpolitik im Ersten Weltkrieg: der Fall Ober Ost; 1915-1917. Wiesbaden, 1993.

10 См.: Churchill W. The Unknown War: The Eastern front. N.Y., 1932.

11 Характерно, что начало новой волне активного изучения немецкими учеными Восточного фронта положила даже не немецкая, а английская работа Н. Стоуна, который не имел доступа к архивам на территории СССР. См.: Stone N. The Eastern Front 1914—1917. L., 1975; Dowling T.C. The Brusiloff Offensive. Bloomington; Indianapolis, 2008. P. XII-XIII.

12 Специально о Восточном фронте Великой войны см.: Liulevicius V. G. War Land on the Eastern Front: Culture, National Identity, and German Occupation in World War I (Studies in the Social and Cultural History of Modern Warfare). Cambridge, 2000.

Большее внимание к образу и особенностям войны на Западе обычно оправдывается более выраженным характером окопной войны на полях Фландрии и северной Франции, якобы значительно более напряженными испытаниями для психики солдат и европейской цивилизации в целом во время боев под Верденом, Ипром, Пашендалем, на Сомме и Марне, где и была впервые реализована тотальная война13. Однако эти устоявшиеся стереотипы во многом совершенно не соответствуют действительности, так как Восточный фронт также может служить источником многих характерных примеров новой, «мировой бойни». Что же касается окопов, то, по немецким наблюдениям, с первых дней войны наиболее лестные отзывы об умении обороняться и окапываться (что было абсолютно несвойственно французским и британским солдатам 1914 г.) раздаются в адрес именно русских солдат. Кайзер Вильгельм II, побывавший в мае 1916 г. на укрепленных позициях австрийских и немецких войск на Востоке, признавал, что таких великолепных оборонительных полос на Западном фронте он не видел, а Людендорф, который был на Западном фронте осенью 1916 г., считал, опираясь на свой опыт па Востоке, что на позициях во Франции много упущений14, следовательно, мнение о том, что немцы в полной мере проявили себя именно против англофранцузских войск, также может быть подвергнуто сомнению. Генерал Гофман, склонный преувеличивать свою роль и роль Восточного фронта вообще, полагал, что в деле постройки долговременных укреплений на востоке дела продвигались скорее, чем на западе15.

13 См., подр.: Chickering R., Fürster S. Great War, Total War. Combat and Mobilbisation on the Western front, 1914-1918. Cambridge, 2000; Watson A. Enduring the Great War. Combat, Morale and Collapse in the German and British Armies, 1914-1918. Cambridge, 2008.

14 См.: Гофман M. Указ. соч. С. 132.

15 Гофман М. Указ. соч. С. 66. предыдущего периода не теряли своей актуальности16. Одной из первых задач стала публикация материалов в рамках общенациональной полемики по поиску виновных в поражении Германии в войне17.

Характерно, что именно в начале XX века, почти накануне мировой войны или сразу после нее вышли новые социологические труды, положившие начало направлению «элитологии». Европейскую известность получили труды итальянских социологов В. Парето, Г. Моска18 и затем, также переехавшего в Италию, немецкого политолога Р. Михельса19. Важнейшее значение имели работы М. Вебера, который, не являясь элитаристом, тем не менее много сделал для методологии и интеграции этого направления в социологию и политологию" . Затем большой вклад в элитологию в 1920-30-е гг. внес X. Ор-тега-и-Гассет, который обосновал принцип выделения элиты из всего общества вне зависимости от сферы деятельности21. Таким образом, наиболее актуальная и острая фаза историзации Первой мировой войны как феномена хронологически совпала с методологическими прорывами в элитологии, что явилось не только совпадением, но и определенной тенденцией в историографии наряду с бурно развивавшимся марксистским анализом истоков и содержания мирового конфликта. Однако исходным пунктом всегда оставалось разделение общества на господствующую элиту и остальную управляемую массу, что без серьезной критики было принято большинством ученых-гуманитариев того времени. Таким образом, даже традиционно либеральные интеллектуальные круги оказались готовы к тому, что узкая группа людей окажется в состоянии отдавать приказы «стоимостью» в миллионы жизней. Сделав необходимые выводы из теории элит и наблюдая очевидное «наращивание веса» и влияния представителей высших эшелонов власти, интеллектуалы должны были выбрать лишь сторону в будущей борьбе, но отнюдь не отрицать очевидного общественного неравенства. Поиски оснований для попадания в элиту тех или

16 Krumeich G. Kriegsgeschichte im Wandel II Hirschfeld G., Krumeich G., Renz I. „Keiner fühlt sich hier mehr als Mensch." Erlebnis und Wirkung des Ersten Weltkriegs. Frankfurt/M., 1996. S. 11.

17 См., напр.: Ludendorff E. The Generalstab and its Problems: 2 Vols. L., 1931.

18 Моска Г. Правящий класс // Социс. 1994. № 10.

19 Михелъс Р. Демократическая аристократия и аристократическая демократия // Социс. 2000. № 1.

20 Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994.

21 Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2008. иных индивидуумов к началу XX в. привели к отождествлению с ней наиболее богатых и наиболее влиятельных людей в государстве. При этом афоризм В.

Парето о том, что «история - это кладбище аристократий», как правило, старались не рассматривать применительно к ситуации накануне 1914 г. Только

Р. Михельс позволил себе с помощью элитологического подхода достаточно критически отозваться о демократии вообще и эволюции политических партий но не правящих режимов) того времени в сторону неизбежной олигархии.

Работы классиков элитологии, посвященные концепции и определению элиты и ее генезиса вообще, затем были развиты последователями макиавеллистов». Были рассмотрены вопросы структуры элиты, ее возможная классификация и стратификация, выделены отдельные элитарные группы внутри высших слоев общества в зависимости от рода занятий и сделаны теоретические предположения о конкуренции между элитами. Впоследствии акцент исследований был смещен на процессы и взаимодействия внутри элиты вообще, а не на ее реакции на окружающий мир и общество в целом. Несмотря на успехи развития элитологии, в особенности в германской исторической науке, ряд спорных вопросов и терминологическая путаница сохраняются по 00 сей день". Были предприняты разнообразные попытки переосмысления критериев элитности и смысла концепции «элита» вообще23.

Официальная немецкая версия истории Первой мировой войны на суше — многотомное издание Рейхсархива «Der Weltkrieg 1914-1918», издаваемое с 1925 по 1944 г., - была написана в традициях военно-исторических трудов XIX века и, по определению, была не приспособлена для обсуждения в не-военных

Oil кругах и критики со стороны «штатских»" . Такими же особенностями обладает

О S и история морской войны - «Der Krieg zur See»" . Однако это направление в историографии тогда доминировало и в других странах-участницах войны, кроме, возможно, Советского Союза. Господствовала «историография

22 См.: Кгоепег В. R. Generationserfahrungen und Elitenwandel. Strzkturveränderungen im deutschen Offiziercorps 1933-1945 // Eliten in Deutschland und Frankreich im 19. und 20. Jahrhundert. München, 1994. S. 219-220.

23 Краткий обзор развития элитологии в XX в. см., напр.: Агиин Г.К. Курс истории элитологии // society.polbu.ru/kashinelitology/chOOi.html; Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М., 2005. С. 24—39.

24 Во главе авторского коллектива находился полковник Генштаба Хефтен, бывший в годы Великой войны шефом политического отдела Генерального штаба.

25 Der Krieg zur See: 23 Bde. Berlin, 1920-66.

Генерального штаба»" , что отражалось на адекватности оценок произошедшего. Тиражировались историографические мифы, созданные в 7 угоду германским военным . Публикацией личных документов и написанием монументальных биографий видных полководцев кайзеровской Германии также занимались профессиональные военные . С приходом к власти милитариста Гинденбурга, а затем — и нацистов, осмысление Великой войны вступило в новый этап, для которого характерен не только поиск причин постигшей Германию катастрофы, но и желание не допустить тех же дипломатических ошибок, что и правительство Второго рейха в 1910-х гг., чтобы Германии не пришлось вновь сражаться против всего мира. При этом поток художественной литературы о Первой мировой войне, далеко не всегда соответствовавшей тем взглядам, которые пропагандировали правые группировки и военные, заставил заняться созданием «официальной» версии истории повседневности. Была опубликована «Schlachten des Weltkrieges» - серия воспоминаний участников боев, написанная в крайне тенденциозном и эпическом духе, прославлявшая непобедимость и геройство германских солдат и офицеров29. Только некоторые из этих работ демонстрировали анализ операций и взвешенные оценки потенциала Гёрмании и ее противников. Однако, эта мемуарная серия сформировала в Германии более полное, чем в любой другой стране,

26 В первые годы после Великой войны книги публиковались так, что чин автора упоминался обязательно (например, генерал фон Штейн, полковник Бауэр), а имя - далеко не всегда.

27 Подр. см.: Блискавыцкий Н.М. Германская историография первой мировой войны и идеологическая подготовка второй мировой войны // Первая мировая война. Сб. стат. Под ред. A.JI. Сидорова. М., 1968.

28 Например, автором самой востребованной публикации документов фон Сею а был генерал вермахта Ф. Рабенау. См.: Rabenau F. Hans von Seeckt: Aus seinem Leben: 2 Bde. Leipzig, 1938-1940. Письма и заметки любимого кайзером фельдмаршала А. Макензена опубликовал подполковник В. Ферстер. См.: Mackensen A. Briefe und Aufzeichnungen / bearb. W. Förster. Leipzig, 1938. Бумаги Гинденбурга в научный оборот ввел генерал-лейтенант В. Хубач, который в 1943-45 гг. был сотрудником ОКХ. См.: Hubatsch W. Hindenburg und der Staat. Aus den Papieren des Generalfeldmarschalls und Reichpräsiedenten von 1878 bis 1934. Göttingen, 1966.

29 Часть из нее была переведена на русский язык, см., напр.: Редерн Г. Зимняя операция в районе Мазурских озер. Пг., 1921; Фогель В. Барановичи. 1916. Пг., 1921, Чишвиц фон. Захват балтийских островов Германией в 1917 г. М., 1937, и др. восприятие Первой мировой войны, придав целостность официально конструируемой концепции истории и уроков Первой мировой войны30.

Если в первые послевоенные годы наиболее заметную роль играли мемуары тех, кто, главным образом, стремился оправдать план Шлиффена и показать ошибки его исполнителей, не подвергая сомнению возможность о I победы Германии в войне против Антанты , то затем возобладали работы, призванные использовать опыт войны для будущего реванша. Так, В. Гренер утверждал, что пишет не для истории, а для будущего, чтобы «горячие головы» в германских правящих кругах не допустили впредь роковых ошибок32. Оба этих направления носили не научный, а порой откровенно публицистический характер, поэтому впоследствии в немецкой историографии отдельно обсуждали сложный и долгий процесс «историзации» (Historisierung) Первой мировой войны, настолько актуальной она оставалась в повседневной и политической жизни Веймарской Германии33. После того, как в сентябре 1939 г. война Германии против англо-французского альянса стала фактом, в нацистской идеологии и военной литературе появился мотив «продолжения Великой войны», который был окончательно воспринят при подписании капитуляции Франции героем Вердена маршалом Пэтеном в том же железнодорожном вагоне, где в ноябре 1918 г. эту унизительную процедуру прошла германская делегация. Осенью 1940 г. в Вердене и на солдатском кладбище в Лангемарке (Фландрия) прошли символические церемонии официального окончания Первой мировой войны в знак того, что теперь павшие в 1914-1918 гг. немецкие солдаты могут считаться отмщенными.

В свою очередь, недавние противники кайзеровской армии - страны Антанты - в 20-е-30-е гг. XX в. также активно интересовались лучшими сухопутными войсками Европы, пытаясь описать те особенности немецкой

30 Подр. об эволюции немецкой литературы о войне в 20-е гг. см.: Moser К Kriegsgeschichte und Kriegsliteratur. Formen der Verarbeitung des Ersten Weltkrieges // Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1986. № 2.

31 В первую очередь, это мемуары Гофмана, Бауэра и аналитические работы Г. Куля и В. Тренера. См.: Гренер В. Завещание Шлиффена. Оперативные исследования по истории Мировой войны. М., 1937.

32 См.: Grüner W. Lebenserinnerungen. Jugend. Generalstab. Weltkrieg. Göttingen, 1957.

33 Своеобразной реакцией на политизированность истории Великой войны в Германии стал также сложный процесс эволюции и французской историографии. Обзор см.: Winter J.M., Prost A. The Great War in History: Debates and Controversies, 1914 to Present. Cambridge, 2005. военной машины, которые обеспечили ее превосходство на поле боя, а затем весьма достойное сопротивление превосходящим силам противника. Зачастую эти работы содержат огромный фактический материал, обобщающий бюллетени и документацию разведки держав Антанты военных лет, однако не подкрепленный сколько-нибудь значимым анализом. Являясь незаменимым источником, этот пласт работ содержит мало полезного для концептуального восприятия германской армии и флота34.

После Второй мировой войны, виновность в которой Германии немецкие историки отрицать не могли, в германской историографии появились новые направления, где вопрос об ответственности за развязывание Первой мировой уже не ставился или, по крайней мере, не являлся основным. Эпоха мировых войн окончательно была определена как «немецкая трагедия XX века»33, что явилось полным признанием невозможности какого-либо реванша в обозримом будущем, соответственно новая историография строилась на принципиальном ином подтексте, чем откровенно реваншистская историческая литература эпохи Веймарской республики. Были подняты вопросы взаимодействия военных и политиков, что впоследствии привело к рассмотрению военной истории в ином свете36. Продолжилось исследование офицерского корпуса и военных структур Германской империи, во многом абстрагировавшееся от политических акцентов37.

Характерные для германской исторической науки XX в. ожесточенные споры и борьба порой противоположных направлений38 не могли обойти стороной и проблематику, связанную с Великой войной. Особую роль в истории

34 См., напр.: Histories of two hundred and fifty-one divisions of the German army which participated in the war (1914—1918). Chaumon, 1919; Дюпон. Высшее германское командование (с немецкой точки зрения). М., 1923. В известной степени к этому пласту историографии принадлежит и фундаментальная работа Г. Крона и Р. Дункана. См.: Cr on К, Duncan R. Imperial German Army 1914-1918. В., 1937.

35 См.: Meinecke F. Die deutsche Katastrophe. Betrachtungen und Erinnerungen. Wiesbaden, 1946.

36 Большое влияние на последующую историографию оказала 4-хтомная работа Г. Риттера «Искусство управления государством и военное ремесло; проблема «милитаризма» в Германии». См.: Ritter G. Staatskunst und Kriegshandwerk: das Problem des 'Militarismus' in Deutschland: 4 Bde. München, 1954-1968. Bd. 3-4.

37 См., напр.: Das deutsche Offizierkorps 1860-1960 / hrsg. von H.-H. Ilofmann. Boppard/R., 1980.

38 О различных принципиальных противостояниях немецких историков в XX в. см. в: Historikerkontroversen / hrsg. von Н. Lehmann. Göttingen, 2000. изучения Первой мировой войны в Германии сыграла работа гамбургского профессора Ф. Фишера «Griff nach der Weltmacht»39, которая в начале 60-х годов своими разоблачениями агрессивных планов правящей элиты кайзеровской Германии вызвала сенсацию в ФРГ. За этой монографией последовали работы учеников Фишера, в первую очередь И. Гайсса40, сформировавшие гамбургскую школу историков Первой мировой войны и Кайзеррейха. Ее представители отстаивали концепцию виновности кайзеровской элиты в развязывании конфликта. Они активно занимались изучением влияния внутренних проблем модернизации Германии на тон внешней политики, доказывая взаимосвязь агрессивной правящей элиты и общего кризиса вильгельмовской Германии. Достаточно быстро последовали ожесточенные споры в западногерманской историографии, где по-прежнему серьезные позиции занимали сторонники версии об оборонительном для Германии характере Первой мировой войны. Это, в основном, историки старшего поколения, неоконсерваторы К. Эрдманн, Г. Шолльген41, Э. Цехлин, А. Хилльгрубер42. Тезис о преемственности между агрессивной политикой Кайзеррейха и нацистской Германии жестко

1 т критиковали Г. Риттер и В. Баумгарт . В рамках полемики обе стороны вновь обратились к обработке и публикации документов эпохи Июльского кризиса и Великой войны44. Особенно интересовала исследователей проблематика маневров германской и австрийской дипломатии в поисках возможности

39 См.: Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszielpolitik des kaiserlichen Deutschland 1914-1918. Düsseldorf, 1961; Fisher F. Krieg der Illusionen: Die deutsche Politik von 1911-1914. Düsseldorf, 1969. В Германии даже существует особый термин «FischerKontroverse», означающий целое направление в историографии, посвященное разработке концепции Фишера и результатам дискуссий с ее противниками, только подчеркивающих оригинальность направления, им основанного.

40 Geiss I. Das Deutsche Reich und der Erste Weltkrieg. München; Zürich, 1985.

41 Schöllgen G. Flucht in den Krieg?: die Aussenpolitik des kaiserlichen Deutschland. Darmstadt, 1991; Schöllgen G. Das Zeizalter des Imperialismus. München, 2000.

42 Cm .: Hillgruber A. Deutschlands Rolle in der Vorgeschichte der beiden Weltkrieg. Köln, 1986; Zechlin E. Krieg und Kriegrisiko: zur Deutschen Politik im Ersten Weltkrieg: Aufsätze. Düsseldorf, 1979.

43 См.: Baumgart W. Deutsche Ostpolitik 1918. Von Brest-Litowsk bis zum Ende des Ersten Weltkrieges. Wien; München, 1966.

44 Juli 1914. Die europäische Krise und der Ausbruch des Ersten Weltkriegs / hrsg. von Geiss I. 2 Bde. München, 1963/64; Militär und Innenpolitik im Weltkrieg 1914-1918 / bearb. W. Deist. 2 Bde. Düsseldorf, 1970; Riezler K. Tagebücher, Aufsätze, Dokumente / hrsg. Von Erdmann K.D. Göttingen, 1972. заключить сепаратный мир и расколоть коалицию Антанты45. В рамках идеологического противостояния в «холодной войне» большой интерес на Западе проявлялся к сотрудничеству большевиков и кайзеровской Германии46.

Некоторым компромиссом между Фишером и его противниками стало направление, исходившее из наличия в Германии глубокого внутреннего кризиса, из-за которого страна и вступила в войну. Была выдвинута концепция «двойного милитаризма», подробно разбирающая взаимосвязь внутренней политики и гонки вооружений47. В настоящий момент версия о внутриполитических истоках кризиса, приведшего к вступлению Германской империи в войну 1914 г., является преобладающей, ее сторонники - Х.У. Вел ер, В. Моммзен, В. Бергхан48. В рамках этого направления сформировалось мнение о том, что популистская политика Вильгельма II, направляемая А. Тирпицем, вовсе не была верхушечным процессом и ограниченной перегруппировкой в верхах, а являлась частью мощного эволюционного процесса в германском обществе49.

45 См.: Steglich W. Die Friedenspolitik der Mittelmächte 1917/18: 2 Bde. Wiesbaden, 1964.

46 Germany and the Revolution in Russia 1915-1918. Documents from the Archives of the German Foreign Ministry/ Ed. by C. A. Zeeman. L., 1958.

47 Berghahn V. Rüstung im Zeichen der wilhelminischen Weltpolitik: grundlegende Dokumente 1890-1914. Düsseldorf, 1988; Forster S. Der doppelte Militarismus: die deutsche Heeresrüstungspolitik zwischen Status-Quo-Sicherung und Agression. Stuttgart, 1985.

48 Berghahn V. Der Tirpitz-Plan. Genesis und Verfall einer innerpolitischen Krisenstrategie unter Wilhelm II. Düsseldorf, 1991; Wehler H.U., Traynor К The German Empire 1871-1918. Leamington Spa, 1985.

49 См.: Eley G. Reschaping the German Right. New Haven, 1980.

50 Официальные советские рецензии на версию Фишера и его работы см., напр.: Виноградов КБ. Фриц Фишер и его труды // Новая и новейшая история (далее - ННИ). 1988. № 4; Виноградов КБ., Евдокимова Ы.П. Фриц Фишер и его школа // ННИ. 1979. № 3. или менее серьезной критике51. Советское рецензирование работ по военной истории всегда было сосредоточено на недостаточном, по мнению историков-марксистов, уровне внимания к империализму высших политических и экономических кругов военных держав. Таким образом, любая немарксистская работа была «виновата» главным образом в том, что она — немарксистская, причем рецензенты порой позволяли себе выражения недопустимые в истинно научной дискуссии52.

Долгое время специально военная проблематика истории Первой мировой войны интереса для историков ГДР не представляла вовсе, так как не предоставляла возможности широко использовать марксистскую мето-дологику53. Помимо вопроса о целях войны и их генезисе важнейшим направлением оставалось изучение специфической модели государственно-монополистического капитализма в Германии начала XX в. и деятельность немецких ультралевых. Монография Ф. Кляйна стала первой в ГДР основательной общей работой по истории «вильгельмовской эпохи»54, которую он впоследствии доработал. Крупный вклад в исследование германской внешней политики в начале XX в. внес Г. Хальгартен55. Начало изучению советско-германских взаимоотношений в ГДР положила работа крупного партийного деятеля СЕПГ А. Нордена56. Проблематике Первой мировой войны посвятил серию трудов В. Гутше57. Вершиной марксистской немецкой историографии по вопросам истории Первой мировой войны стало 3-х томное издание работы того же исследователя, которое до начала 90-х гг. осталось

51 См., напр.: Виноградов КБ. Буржуазная историография первой мировой войны. М., 1952; Виноградов К.Б. Новая буржуазная литература по истории международных отношений периода Первой мировой войны // ННИ. 1965. № 6.

Г"}

Г. Риттер, например, «боится не угодить хозяевам», «30 лет прошли бесследно для реакционных германских историков» и т.д. См.: Виноградов К.Б. Буржуазная историография первой мировой войны. С. 329-331, 346-352 и др.

53 См.: Dorpalen А. German history in Marxist perspective: the East German approach. Detroit, 1985. P. 290-294.

54 Klein F. Deutschland 1897/98 bis 1917. В., 1961.

55 Хальгартен В. Империализм до 1914 г.: социологическое исследование германской внешней политики до Первой мировой войны. М., 1961.

56 Норден А. Между Берлином и Москвой. К истории советско-германских отношений. М., 1956.

57 Gutsche IV., Klein F., PelzoldJ. Der Erste Weltkrieg. Ursachen und Verlauf. Herschende Politik und Antikriegbewegung in Deutschland. Köln, 1985; Gutsche W. Wilhelm II. Der letzte Kaiser des Deutschen Reiches. В., 1991. непревзойденным по полноте и качеству в рамках отстаиваемой автором идеологии58.

С 70-х годов XX в. началось активное изучение социальной истории Германии периода Первой мировой войны, влияния конфликта на индустриальное общество Кайзеррейха, его структуру и значение для бескомпромиссной схватки за мировое господство. Наиболее заметной является серия работ американского историка Д. Фельдмана, подробно анализирующего процесс экономической мобилизации в Германии и его последствия39, и его немецкого коллеги Ю. Кокка60. Кроме того, недавно закончено издание фундаментального 5-томного труда Х.-У. Велера «История немецкого общества»61, 4-й том которого касается и истории Германии в годы Первой мировой войны. Вновь вспыхнул интерес к социальной истории офицерства, появились работы, подробно освещающие не столько профессиональную, сколько повседневную жизнь военных, нравы в их среде, социальное происхождение62.

С середины 80-х гг. исследователи обратились к изучению «войны без войны», обработке материалов по повседневной жизни фронта и тыла во время Великой войны. Были опубликованы и проанализированы сотни источников, в основном - солдатские письма, дневники и фронтовые газеты периода 1914— 1918 гг. Проведено сравнение восприятия войны солдатами на фронте и жителями тыла, который в Германии считался внутренним фронтом с первых о дней конфликта . Уже изученный образ войны интеллектуалов того времени и последовавшего за ними «потерянного поколения» теперь дополнился исследованием образа войны, ставшей повсдневностыо, и переживаний обычных людей, анализируются различия в восприятии конфликта в

58 Klein F. Deutchland im Ersten Weltkrieg: 3 Bd. Berlin, 1968-1969.

59 Feldman G. D. Army, Industry and Labor in Germany 1914—1918. Princeton, 1966; Feldman G. D. Iron and Steel in the German Inflation 1916-1923. Princeton, 1977; Feldman G. D. The Great Disorder: Politics, Economies, and Society in Germany 1914-1923. N.Y.; Oxford, 1993.

60 Kocka J. Klassengesellschaft im Krieg. Deutsche Sozialgeschichte 1914-1918. Göttingen, 1973. бГ Wehler H.U. Deutsche Gesellschaftsgeschichte: 5 Bde. München, 1987-2008.

62 Martin G. Die bürgerliche Exzellenzen. Zur Sozialgeschichte der preußischen Generalität 1812-1918. Düsseldorf, 1979; Das deutsche Offizierkorps 1860-1960 / hrsg. von H.H. Hoffmann. Boppard/R., 1977.

63 Историографический обзор этого направления см.: Mommsen W.J. Kriegsalltag und Kriegserlebnis im Ersten Weltkrieg II Militärgeschichtliche Zeitschrift. 2000. Bd. 59. S. 125-138. зависимости от социального происхождения64. Новый всплеск интереса произошел к истории плена и военнопленных в годы Великой войны65. Новые направления в историографии позволили перейти к попыткам создания целостной «культурной истории» Первой мировой войны. На настоящий момент эта задача является приоритетной в германской историографии Великой войны. Изучение низших слоев германского общества не только не остановило изучение элит Германии, но и наоборот стимулировало обращение к специфически чертам эволюции элит. Фактически создается не только общая, но и частная история слоев германского общества в эпоху Кайзеррейха и Первой мировой войны.

Некоторым продолжением изучения Первой мировой войны с узко военной точки зрения, явилась серия работ, посвященная анализу тактики германской армии в 1914-1918 гг.66 Авторы зачастую несколько преувеличивают уровень профессионализма германских солдат и офицеров и ставят целью своего исследования поиск причин превосходства немцев в деле организации военной машины Германии и предпринятых в ходе войны улучшений прикладного характера . Предпринимались и обратные, преимущественно научнопублицистические попытки опровергнуть «миф о военном могуществе»

Германии, показать принципиальные пороки германской стратегии и стиля 68 воины .

На фоне укрепления позиций социальной истории и антропологии войны военные историки продолжили дискуссии о специфически военной тематике, например о роли Людендорфа и Гинденбурга в Танненберге, факторах исхода битвы на Марне, ошибках Фалькенгайиа при Вердене и т.д. Исследуется также

64 См., напр.:.Ziemann В., Skinner A. War experiences in rural Germany 1914-1923. Oxford, 2007.

65 См.: Hinz U. Gefangen im Großen Krieg: Kriegsgefangenschaft in Deutschland 1914— 1921. Essen, 2006; Nachtigal R. Kriegsgefangenschaft an der Ostfront 1914 bis 1918: Literaturbericht zu einem ncueun Forschungsfeld. Frankfurt/M., 2005.

66 Хорошая компаративная работа по германской и британской армии с точки зрения принципов распределения ответственности между командованием у М. Сэмюэльса. см.: Samuels М. Command or Control. Command, Training and Tactics in British and German armies, 1888-1918.L., 1995.

67 См. напр.: Gudmondsson B. Stormtroop Tactics: Innovation in German Army 1914— 1918. N. Y., 1989.

68 Macksey K. Why the Germans loose a War: the Myth of German Military Superiority. L., 1996; Newland S.J. Victories are not enough: Limitations of the German way of war. Carlisle, PA, 2005. германский стиль войны», проблемы восприятия войны как средства воздействия на иностранные державы, концепции использования вооруженных сил как «устрашающей машины» или «орудия Судного дня»69. Однако остаются и существенные пробелы, к примеру, нет качественного компаративного анализа стратегии и тактики ведения войны великими державами70, что, в том числе, обусловлено слабым вниманием к психологии, взглядам и образу мышления военных элит. Существует ряд работ, посвященных военным и в частности - военной элите как профессиональной прослойке71, с особым местом в обществе и присущим только ей способом восприятия исторического процесса и своего места в обществе Это позволило перейти от критики и обвинений в милитаризме, агрессивности, преступности некоторых военных методов к более объективному рассмотрению генезиса культа насилия на войне в XX в. Кроме того, начались попытки сравнительного анализа военных доктрин великих держав в XX в. и роли в них насилия74.

В немецкой историографии последних десятилетий наметилась достаточно основательная тенденция выделять (по аналогии с знаковой для каждого немца Тридцатилетней войной) период 1914-1945 гг., как отдельную целостную эпоху катастроф и мировых войн (Weltkriegsphase) , в противовес привычной

69 См., напр.: Showalter D. From Deterrence to Doomsday Machine: the German Way of War, 1890-1914 // The Journal of Military History. Vol. 64. 2000. № 3; Rull I.V. Absolute Destruction. Military culture and the practices of war in imperial Germany. Cornell, 2006.

70 Это констатирует И. Халл. См.: Hüll I. V. Absolute Destruction. Р. 320.

71 См.: Deist W. Militär, Staat und Gesellschaft. München, 1991; Messerschmidt M. Militär und Politik in der Bismarckzeit und im Wilhelminischen Deutschland. Darmstadt, 1975; Herwig H.H. Das Elitekorps des Kaisers. Die Marineoffizieren im wilhelminischen Deutschland. Hamburg, 1977.

72 См., напр.: Willensmenschen: über deutsche Offiziere / mit Beitr. von W.T. Angress, hrsg. von Ursula Breymayer. Frankfurt/M., 1999.

73 Так, например, M. Гайер утверждает, что германское офицерство не было изначально склонно к эскалации волны насилия, однако не смогло ничего противопоставить тенденциям тотальной войны в 1914—1916 гг., а только должным образом рационализировать его и повысить эффективность военных действий в плане нанесения максимального урона врагу. См.: Geyer М. The Past as Future: The German Officer Corps as Profession // Cocks G., Jarausch K.H. German Professions 1800-1950. N.Y., Oxford, 1990. P. 198.

74 См.: Politischer Wandel, organisierte Gewalt und nationale Sicherheit. Beiträge zur neueren Geschichte Deutschlands und Frankreichs / hrsg. E.V. Hansen, G. Schreiber, B. Wegner. München, 1995.

75 Теперь можно говорить о том, что такая периодизация уже стала наиболее распространенной, см. напр.: Koenen G. Der deutsche Russland-Komplex: Zur Ambivalenz deutscher Ostorientirungen in der Weltkriegsphase des 20. Jahrhundert // Traumland Osten. отечественному исследователю системе жесткого разграничения кайзеровского, Веймарского и нацистского периодов. Во многом на установление господства этой точки зрения повлиял факт корреляции изменений в образе обеих мировых войн в немецком общественном сознании76, а также признание преемственности Первой и Второй мировых войн, когда Первая мировая рассматривалась как

77 предыстория и вступление ко Второй . В связи с этим был введен в оборот термин «вторая Тридцатилетняя война», как пример долгого военного конфликта, который также очень серьезно изменялся по ходу событий как в военном, религиозном, так и в политическом плане. С точки зрения геополитики и истории военного дела, подобное обособление представляется оправданным. Ведь марксистская схема жесткого разделения двух эпох в связи с Октябрьской и/или Ноябрьской революциями удовлетворяет требованиям только политической и, возможно, экономической истории. При акценте на военной истории и, тем более, при изучении взглядов военной элиты хронологические рамки следует определять согласно военно-исторической логике. По-видимому, именно этот подход к военным и политическим событиям первой половины XX в. и является идеологической основой для объединения военного, Веймарского и нацистского периодов истории Германии в единую эпоху. Преемственность германской военной элиты, ее дух, отношение к военному делу, ее кастовость являются основой для отказа от чрезмерного увлечения политическими нюансами и риторикой 1920-30-х гг.

В 90-е гг., после воссоединения Германии и открытия широкого доступа к архивам на территории бывшей ГДР, а также новых музеев истории Великой войны, произошло обращение немецкой исторической науки к теме павших и плененных в годы Первой мировой. Впервые после 20-30-х гг. был проведен серьезный статистический анализ данных по потерям воевавших армий. Крупнейшими специалистами по истории Первой мировой войны, создавшими в последние десятилетия новую редакцию официальной германской версии

Deutsche Bilder vom östlichen Europa im 20. Jahrhundert. Göttingen, 2006; Neugebaner K.-V., Hansen E. W. Das Zeitalter der Weltkriege. München, 2007.

76 Cm.: Hirschfeld G. Der Erste Weltkrieg in der deutschen und internationalen Geschichtsschreibung II Aus Politik und Zeitgeschichte. 2004. Bd. 29-30.

77 Cm., no,ap.: Erster Weltkrieg - Zweiter Weltkrieg: Ein Vergleich / hrsg. von B. Thos, H.E. Volkmann. München, 2002.

Великой войны, являются В. Моммзен78, Р. Чикеринг79, В. Бергхан и Г. Май80. Попытки следующего поколения немецких историков создать другую версию событий 1914-1918 гг., сравнимую с предыдущей по качеству и полноте, пока

К1 не слишком удачны . Тем не менее в последние годы вышел ряд монографий по различным аспектам истории Кайзеррейха и Первой мировой войны, которые внесли заметный вклад в историографию82. Продолжает публикацию биографических исследований, посвященных кайзеру, его семье и их роли в от истории Германии, Д.Г.К. Рель . Выпускаются и капитальные общие работы по предыстории и истории Первой мировой войны, которые прочно вошли в список самой востребованной литературы по данным вопросам84. Специально-военным

ОС О/" вопросам посвящена серия трудов Д. Бальда , С. Ферстера , X. Хервига, А. Мом

0*7 ОО бауэр , X. Аффлербаха , Д. Шовалтера и др.

Специально темой восприятия России немцами и, в особенности, взгляда военных занимались достаточно мало как в России, так и за рубежом. Например, несмотря на существенную интенсификацию исследований

78 Mommsen W.J. Die Urkatastrophe Deutschlands. Der Erste Weltkrieg. Stuttgart, 2002; Mommsen W.J. Der große Krieg und die Historiker: neue Wege der Geschichtsschreibung über den Ersten Weltkrieg. München, 2002.

79 См. на пр.: Chickering R. Imperial Germany and the Great War 1914-1918. Cambridge, 2004.

80 Mai G. Das Ende des Kaiserreichs: Politik und Kriegführung im Ersten Weltkrieg. München, 1987.

81 См. рецензию на книгу С. Найтцеля: Kruse W. Rezension zu: Neitzel S.: Wellkrieg und Revolution. 1914-1918/19. В., 2008// hsozkult.berlin-hu.de

82 Напр.: Mombauer A. Helmut von Moltke and the Origins of the First World War. Cambridge, 2001; Herwig H.H. The First World War: Germany and Austria-Hungary. L.; N.Y.; Sydney; Auckland, 1997. Обзор новейшей литературы см. в: Hildebrand К. Deutsche Außenpolitik 1871-1918. München, 2008.

8 Недавно вышел очередной том его исследования о кайзере. См.: Röhl J.C.G. Wilhelm II: Der Weg in den Abgrund 1900-1941. München, 2008.

84 См., напр.: Enzyklopädie des Ersten Weltkrieg / hrsg. von G. Hirschfeld, G. Krumeich, I. Renz. Paderborn, 2003; Strachan H. The First World War: To Arms. Oxford, 2003; Мировые войны: В 4 т. М., 2002.

85 См., напр.: BaldD. Der deutsche Generalstab 1859-1939: Reform und Restauration in Bildung und Ausbildung. Bonn, 1977.

86 Förster S. Der doppelte Militarismus: die deutsche Heeresrüstungspolitik zwischen Status-Quo-Sicherung und Agression. Stuttgart, 1985.

87 Mombauer A. Helmut von Moltke and the Origins of the First World War. Cambridge, 2001.

88 Afflerbach H. Falkenhayn: Politisches Denken und Handeln im Kaiserreich. München, 1994; Afflerbach H. Kaiser Wilhelm II als Oberster Kriegsherr im Ersten Weltkrieg: Quellen aus der militärischen Umgebung des Kaisers 1914—1918. München, 2005. изучению царской России в США и Великобритании в последние десятилетия89, по-прежнему можно констатировать наличие больших лакун в англоязычной историографии истории России этого периода в целом и, тем более, в более узкой проблематике образа России в Германии90. Важное место по воссозданию на Западе немецкого образа России занимают работы Г. Кёнена, Вурцера91 и др., во многом инициированные проектом Льва Копелева West-östliche Spigelungen («Отражения»). В частности, Г. Кёнен посвятил целую серию работ и монографий разоблачению достаточно устойчивых в Германии историографических мифов об образе Советской России, Октябрьской революции и большевизма, в том числе, о роли и степени антисемитизма в оценках немцами нового государства92.

Отечественное изучение германской военной элиты, при неприятии элитологического подхода изначально велось, тем не менее, именно в этом направлении . На волне изучения важного для обороны молодой страны Советов опыта Первой мировой войны уже в 1920-х гг., а затем - еще раз в конце 1930-х - начале 1940-х гг. были предприняты серьезные усилия по переводу и переизданию важнейших работ германских военачальников и политических деятелей, в первую очередь, их мемуаров. Мемуары участников Первой мировой войны составили первый слой «буржуазной историографии» в полемике с которой проходило становление отечественной исторической науки. Попытки создать фундаментальную академическую версию истории Первой мировой войны, которая была бы сопоставима по масштабам с немецкой или британской, не предпринимались, хотя еще до 1941 г. было выпущено несколько десятков работ, посвященных как отдельным операциям, так и целым

89 Это связано и с противостоянием в эпоху обострения «холодной войны» в 1980-х гг., и с открытием позднее ранее недоступных архивов и материалов. См., напр.: Rich D.A. The Tsar's Colonels. Professionalism, Strategy, and Subversion in Late Imperial Russia. Harvard, 1998; Gatrell P. Russia's First World War. L., 2005; Dowling T.C. The Brusiloff Offensive. Bloomington; Indianapolis, 2008;

90 Подр. см.: Jones D.R. Russia // Higham R.D.S., Showaller D.E. Researching World War I. P. 166-167.

91 Wurzer G. Die Kriegsgefangene der Mittelmächte in Rußland im Ersten Weltkrieg. Tübingen, 2000.

Наиболее полно его концепция отражена в монографии «Комплекс России». См.: Koenen G. Der Russland-Komplex. München, 2005.

93 Подр. см.: Тархова Н.С. Как создавалась история Первой мировой войны (о деятельности Комиссии по исследованию и использованию опыта войны 1914-1918) / Последняя война Российской империи. Мат-лы междунар. науч. конф. М., 2006. периодам Великой войны на Восточном фронте94. Большая часть этих изданий носила прикладной характер, будучи скорее учебным материалом для командиров РККА, нежели научными исследованиями.

После Великой Отечественной войны последовала серия работ, разоблачавших германскую агрессию. На смену объективному стремлению выявить «заслуги» империалистов всех стран в развязывании Первой мировой войны пришло однозначное мнение о виновности в конфликте Германии. Впоследствии советские исследователи, активно сотрудничая с архивами ГДР и восточногерманскими историками, создали целую серию работ и публикаций документов, подробно разбиравших проблемы дипломатических отношений Германской и Российской империй, освещавших экспансию и «аппетиты» германского империализма. Также по-прежнему большое внимание уделялось проблемам истории рабочего движения, классовой борьбы и развитию политических партий Германии, особенно Социал-демократической и Коммунистической95. В этих работах достаточно много информации о германской военной элите, проработаны многие источники по высшему эшелону немецких вооруженных сил, однако всегда как вспомогательный и тенденциозно подобранный элемент доказательства основной концепции, разоблачавшей «предательство» СДПГ и других левоцентристских партий интересов рабочего класса Германской империи.

Советская историография и историография ГДР довольно много внимания уделяли обоснованию преемственности милитаристских и реакционных взглядов и образа действий Германского Генштаба кайзеровского, веймарского, гитлеровского периодов и даже времени ФРГ, однако при этом не отказывались от собственного хронологического деления, основанного на этапах классовой борьбы, что представляется не совсем последовательным и логичным. В рамках

94 См., напр.: Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. / Сост. Я. Цихович, Г. Корольков, А. Незнамов: В 4 ч. М., 1922; Иссерсон Г. Канны мировой войны: Гибель армии Самсонова. М., 1926 (переизд. М., 2005); Коленковский А.К. Маневренный период первой мировой империалистической войны 1914 г. М., 1940; Храмов Ф.А. Восточно-Прусская операция. М., 1940 и др.

95 См.: Айзин Б.А. Подъем рабочего движения в Германии в начале XX в. М., 1954; Брюпин В.Г. Внутриполитическая борьба в Германии летом и осенью 1917 г. Л., 1965; Головачев Ф.Ф. Рабочее движение и социал-демократия Германии в годы первой мировой войны. М., 1960. Козюченко В.А. Германский социал-шовинизм и центризм в годы первой мировой войны; М., 1948; Эггерт З.К. Борьба классов и партий в Германии в годы первой мировой войны. М., 1957. борьбы против германского милитаризма особенный интерес вызывала разработка проблематики генезиса Первой мировой войны96. При этом многотомной истории Великой войны, по аналогии с 12-томной «Историей Второй мировой войны» или 6-томной «Историей Великой Отечественной войны» так и не было создано97. Тем не менее за несколько десятилетий активной работы советская историография подробно разработала проблематику влияния Октябрьской революции, Брестского мира и Гражданской войны в России на Германскую империю, были проанализированы маневры германской дипломатии в поисках сепаратного мира, освещена эволюция германских целей и оккупационной политики на Востоке в 1918 г. Тщательно исследовались признаки «господства» германских монополий над военной и политической верхушкой Кайзеррейха. Большое внимание уделялось специфическим политическим нюансам, например, для борьбы с троцкизмом, показывалось «предательское» или как минимум «ошибочное» поведение Троцкого и «левых коммунистов» в 1918 г.

Основные достижения советской историографии были отражены в работах A.A. Ахтамзяна98, Бовыкина", Я.С. Драбкина100, К.Б. Виноградова101, A.C. Ерусалимского102, Б.Д. Козенко103, Ю.А. Писарева104, Ф.И. Нотовича105, Б.М. Туполева, И.К. Коблякова106. Специально германским офицерством,

96 Емец В.А. Советская историография происхождения первой мировой войны // Первая мировая война. Сб. стат. Под ред. A.JI. Сидорова. М., 1968.

97 Наиболее крупными общими работами стали: Вержховский Д.В., Ляхов В.Ф. Первая мировая война. Военно-исторический очерк. М., 1964; Строков A.A. Вооруженные силы и военное искусство в Первой мировой войне. М., 1974; История первой мировой войны: В 2 т. Под. ред. И.И. Ростунова. М., 1975; Ростуиов И.И. Русский фронт первой мировой войны. М., 1976.

98 Ахтамзян A.A. От Бреста до Киля. М., 1963.

99 Бовыкин В.И. Очерки истории внешней политики России в конце XIX в. - 1917 г. М„ 1960.

100 Драбкин Я.С. Ноябрьская революция в Германии. М., 1967.

101 Виноградов К.Б. Буржуазная историография Первой мировой войны. М., 1962.

102 Ерусалимский А. С. Германский империализм: история и современность (Исследования, публицистика). М., 1964.

103 Козенко Б.Д. Отечественная историография Первой мировой войны / ННИ. 2001. № 3.

104 Писарев Ю.А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. М., 1985.

105 Нотович Ф.И. Захватническая политика германского империализма на Востоке. М., 1947; Его oice. Дипломатическая борьба в годы первой мировой войны. Т. 1. М.; Л., 1947.

106 Кобляков И.К От Бреста до Рапалло. Очерки истории советско-германских отношений с 1918 до 1922 г. М., 1954. преимущественно периода ранней Веймарской республики занимались Н. Фарбман107 и В.И. Биллик108. Некоторый вклад в изучение германских военных эпохи Первой мировой войны внесла полемика конца 80-х - начала 90-х гг. относительно связей В.И. Ленина и партии большевиков с германской разведкой и командованием, и их ролью в подготовке Октябрьской революции 1917 г. В России были переизданы работы по данному вопросу историков белой эмиграции, которые пользовались преимущественно иностранными архивами, в том числе немецкими. Подготовлены новые, порой тенденциозные исследования, сборники документов109.

В настоящее время изучением истории Кайзеррейха, судеб Германии в переломный этап ее развития в 1914-1922 гг., взаимодействия германской военной машины и русской армии, действий германской военной элиты на международной- арене, поисками возможности заключить сепаратный мир занимаются Н.П. Евдокимова110, Г.М. Садовая, С.П. Шилов, Е.Ю. Сергеев1", I

В.К. Шацилло . Проблематикой военного противостояния между Россией и Германией на Восточном фронте активно занимается С.Г. Нелипович113.

Источники. Источники по исследуемой тематике могут быть разделены на несколько групп, обособленных друг от друга хронологическими, идеологическими и жанровыми рамками.

107 Фарбман Н.В. Германский реваншизм после Первой мировой войны. Рязань, 1974.

108 Бгиишк В.И. Демобилизация армии и офицерские союзы в Германии в период революции 1918-1919 гг. // Германский империализм и милитаризм. Сб. стат. М., 1965.

109 Соболев Г.Л. Русская революция и «немецкое золото». СПб., 2002; Его же Тайный союзник. Русская революция и Германия 1914-1918. СПб., 2009; Мельгунов С.П. Легенда о сепаратном мире. Канун революции. М., 2006; Ботмер К. С графом Мирбахом в Москве / Под ред. Ю. Фельштинского. М., 1997.

110 Евдокимова Н.П. Между Востоком и Западом. Проблемы сепаратного мира и маневры дипломатии австро-германского блока. М., 1985.

Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо.» Запад и военная элита России 19001914. М., 2001; Его же. Политика Великобритании и Германии на Дальнем Востоке 1897— 1903. М., 1998; Его otee. Военные агенты Российской империи в Германии // Межуднародный исторический журнал. № 4. июл.- авг. 1999.

112 Садовая Г.М. Германия: от кайзеровской империи к демократической республике 1914-1922. Самара, 2008; Шаципло В.К. Расчет и безрассудство: германо-американские отношения 1898-1917. М., 1998. См. о новых направлениях в историографии: Виноградов В.Н. Еще раз о новых подходах к истории Первой мировой войны // ПНИ. 1995. № 5.

113 На наш взгляд для его работ характерно чрезмерное доверие к германским источникам. См.: Нелипович С.Г. Восточно-Прусская операция 4(17) августа -2 (15) сентября 1914 г. // Первая мировая война: поиски новых подходов к исследованию, приглашение к диалогу. Саратов, 2006; Он же. Брусиловский прорыв. Кампания 1916. М., 2006; Он э/се. Варшавское сражение. Октябрь 1914. М., 2006.

Источники по темам, связанным с историей Первой мировой войны, весьма многочисленны, публикуются с момента ее начала. За без малого столетие их введения в публицистический, а затем научный оборот они предоставляют возможность составить очень полное и подробное представление о деталях генезиса войны, трансформации целей ее участников и эволюции различных частей государственного организма и социальных слоев в каждой из великих держав участвующих в войне.

Самый ранний и наименее достоверный пласт источников составили многочисленные публицистические выступления и памфлеты известных политиков того времени, военных обозревателей и общественных деятелей114. Зачастую с проблематикой Первой мировой войны связана и послевоенная публицистика, в особенности труды идеологов «консервативной революции» -О. Шпенглера, Э. Юнгера, А. Меллера ван дер Брука115.

В ходе острой идеологической и методологической полемики XX столетия как в Германии, так и в России и других государствах, публикация источников тесно переплелась с этапами и тенденциями в историографии и превратилась в прикладной элемент ведения дискуссии. Начиная с осени 1917 г. публикация источников приобрела элемент историзма116, превратившись (хотя бы официально) из публицистики и пропаганды в предмет внимания исследователей международных отношений. Тем не менее, в основном,

117 несмотря на обширность опубликованных материалов , большинство из

114 Шарков В.В. Германия - наш главный враг. СПб., 1914; Глубокое Г. Высокомерный народ. Пг., 1914; Наши враги-немцы. М., 1914; Haller J. Die russische Gefahr im deutschen Hause. Stuttgart, 1917; Bernhardt F. Deutschland und der nächste Krieg. Stuttgart, 1912; Rohrbach P. Rußland und wir. Stuttgart, 1915 и др.

115 Меллер ван дер БрукА. Миф о вечной империи и Третий рейх. М., 2009; Шпенглер О. Пруссачество и социализм. / Поел. А.М. Руткевича. М., 2002; Юнгер Э. Национальная революция. М., 2008.

116 Большевики, начав публикацию секретных дипломатических документов и архивов МИДа, заявляли о том, что бумаги принадлежат уже закончившейся эпохе империализма, тогда как до этого документы рассматривались как наследие текущего времени европейских кризисов и мировой войны.

117 В Германии поеле войны было предпринято грандиозное 47-томное издание документов эпохи 1871—1914 гг. См.: Die Große Politik der Europäischen Kabinette 1871— 1914: Sammlung der Diplomatischen Akten des Auswärtigen Amts. 47 Bde. В., 1924-1928. Затем публиковались результаты расследования причин крушения Германии в 1918 г.: Die Ursachen des deutschen Zusammenbruches. 12 Bde. В., 1928-1929. Кроме того, материалы наиболее громких политических процессов 20-х гг. См., напр.: Der Dolchstoßprozess im München vom 19. Okt. Bis 20.Nov. 1925. Verhandlungsberichte und Stimmungsbilder. Süddeutsche Monatshefte. München, 1925. В Советской России и СССР было предпринято подборок документов страдают крайней тенденциозностью и откровенными lio купюрами , что заставляет обращаться к подробному текстовому анализу для выявления достоверных фактов по интересующему аспекту, содержащихся порой в незначительном количестве. Кроме того, особенной осторожности требуют субъективные подборки документов, опубликованные в качестве обвинения или, наоборот, оправдания в рамках полемики в годы Веймарской республики119.

Одну из основных групп источников составляют мемуары и воспоминания политиков, военных и деятелей культуры как Германской империи, так и других стран, в первую очередь, России. Выход в свет мемуаров виднейших военачальников Германии начался уже весной 1919 г. Вскоре в Советской России появилась серия переизданий переведенных воспоминаний с некоторыми сокращениями и обязательной марксистской критикой позиций

1 9П авторов " . Впоследствии к чисто военным работам добавились переводы тех источников, которые были важны для политических целей большевистской пропаганды, т.е. мемуары тех деятелей, кто был близок к крупным монополиям несколько серий публикаций документов, в том числе специально по вопросам российско-и советско-германских отношений, завершившихся огромным проектом по публикации документов внешней политики СССР. Предпринимались как совместные с немецкой стороной (ГДР), так и самостоятельные проекты публикации материалов по истории русской и германской революций и их влиянию на вооруженные силы. См.: Русско-германские отношения. 1873-1914. Сб. секр. док-тов Министерства иностр. дел. М., 1922; Советско-германские отношения от Октябрьской революции до заключения Рапалльского договора: В 2 т. М., 1968. Т. 1. От Октябрьской революции до конца 1918 г.; 1-й Всегерманский съезд Советов. М., 1934; Революционное движение в русской армии (27 февраля - 24 октября 1917 г.). Сборник документов. М., 1968; Der Waffenstillstand 1918-1919. Das Dokumentenmatcrial der Waffenstillstandsverhaudlungen von Compiegne, Spa, Trier, Brüssel. Bd. 1-3. В., 1928; Документы внешней политики СССР: В 24 т. М., 1958-2000. Т. 1,2.

118 В советских изданиях мемуаров германских государственных и военных деятелей 1920-х гг. редакция предупреждала читателей в предисловии, что части книги, отражающие реакционные и националистические взгляды автора, «не представляющие интереса для советского читателя», опущены.

119 Kautsky К. Wie der Weltkrieg entstand. В., 1919; Ludendorff E. Urkunden der Obersten Heeresleitung über ihre Tätigkeit. В., 1921; Tirpitz A. Deutsche Ohnmachtspolitik im Weltkriege. В., 1926.

19П

См., напр.: Фалъкенгайн Э. Верховное командование 1914-1916 в его важнейших решениях. М ., 1923; Гофман М. Война упущенных возможностей. М.; Л., 1925; Гинденбург П. Воспоминания. Пг., 1922; Людендорф Э. Мои воспоминания о войне: В 2 т. М., 1923-1924 (переизд. М.; Минск, 2005).

Германии или имел с ними очевидную политическую связь121. Данный проект был подчинен подкреплению марксистской концепции причин, хода и итогов

Мировой войны, как неизбежного следствия экономической эволюции 1 капитализма в империализм **". В этом контексте свидетельства связи политиков, военных и крупнейших финансово-промышленных магнатов Германии были особенно ценны. Однако серия изданий германских источников почти не затронула воспоминания не самых заметных участников событий, чья роль казалась несущественной для обывателей, не разбиравшихся в вопросах стратегии. Для советских исследователей надолго оказались вне поля зрения офицеры германского Генштаба, которые, оставаясь в тени, сделали в годы Великой войны блестящую карьеру.

Особенности научного изучения образа противника диктуют необходимость пристального внимания именно к мемуарам, несмотря на частые

1 9 7 намеренные искажения фактов , вызванные желанием оправдаться post factum, или доказать причастность к тем или иным триумфам. При построении картины восприятия той или иной нации представителями другой значительно важнее особенности взгляда, нежели его достоверность, тем более что исказить базовые и неосознанные стереотипы в рамках национального и/или цивилизационного образа Другого значительно сложнее, чем факты или их последовательность. Кроме того, совместное критическое рассмотрение мемуаров представителей разных групп элит позволяет составить целостную и достаточно достоверную картину.

При работе над диссертационным исследованием были проанализированы опубликованные воспоминания видных деятелей военной, дипломатической и политической элиты Германии, а также мемуары деятелей из ее стран-союзниц

121 Особенно большой интерес представляли для историков-марксистов мемуары вице-канцлера и бывшего директора Немецкого банка К. Гельфериха. См.: Гельферих К. Накануне мировой войны. М., 1924.

1 2 Основу марксистского анализа генезиса и причин Первой мировой войны в России заложили М.Н. Покровский и Е.В. Тарле. См.: Покровский М.Н. Империалистская война. Сб. стат. 1915-1930. М., 1931; Тарле Е.В. Европа в эпоху империализма / Сочинения: В 12 т. М., 1958. Т. 5.

123 Для выражавшего несколько антантофильскую точку зрения Е.В. Тарле неправдоподобность мемуаров кайзера и его наследника даже стали нарицательными, ученый использовал их в качестве примера: «. Палеолог, написавший впоследствии мемуары, которые по внутренней неправдоподобности могут быть сопоставлены даже с такими произведениями, как записки Вильгельма II и кронпринца.». См.: Тарле Е.В. Указ. соч. С. 298. и держав Антанты124. Ценности мемуарам германских военных и политических деятелей, изданных в первое послевоенное десятилетие, добавляет то обстоятельство, что каждые воспоминания были этапом в развернувшейся острейшей полемике, вкладом их автора в осмысление причин катастрофы 1914-1918 гг. В связи с этим основные участники процесса для подкрепления своей точки зрения быстро обратились к публикации документов, перейдя, таким образом, если не к научной, то к научно-публицистической дискуссии125. Для изучения наиболее распространенных и схематичных представлений о противнике может быть полезна художественная литература о Первой мировой войне, в частности произведения Э. Юнгера и Э.М. Ремарка126.

Публикация источников, сделавшаяся наиболее интенсивной в ФРГ в годы полемики вокруг версии Ф. Фишера, а в нашей стране в ходе активного сотрудничества с историками ГДР и в результате работы с недоступными для западных ученых архивами Восточной Германии, продолжается. Новые материалы вводятся в научный оборот, при учете новых направлений в историографии (см. выше). В России создается источниковая база по истории Германии периода Первой мировой войны, лишенная чрезмерных акцентов на революционном движении, политической борьбе и развитии государственно-монополистического капитализма, хотя единых проектов масштаба, сопоставимого с изданиями XX века, на настоящий момент нет127.

Архивные источники имеют достаточно большое значение, однако в исследовании востребованы были преимущественно материалы германских архивов, с которыми автор знакомился опосредованно, через публикации и новейшие монографии зарубежных ученых. Благодаря усилиям сотрудников MGFA (Militärgeschichtliches Forschungsamt) при Военном архиве во Фрайбурге (Bundesarchiv-Militärarchiv) в течение нескольких десятилетий было

124 Фош Ф. Воспоминания. Спб., 2006; Ллойд Дэ/сордэ/с Д. Речи, произнесенные во время войны. Минск, 2003; Пуанкаре Р. На службе Франции: В 2 т. М.; Минск, 2003.

125 См. о спорах вокруг термина «военная диктатура»: Thoß В. Nationale Rechte, militärische Führung und Diktaturfrage in Deutschland 1913-1923 // Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1987. № 2. S. 28-31.

126 Ремарк Э.М. На Западном фронте без перемен. Возвращение М., 2003.; Юигер Э. В стальных грозах. СПб., 2000.

127 Наиболее заметные публикации последних лет в России - проект «Мировые войны» и подборка документов, опубликованная В.К. Шацилло. См.: Мировые войны / Под. ред. А. Чубарьяна и др.: В 4 кн. М., 2002. Кн. 2; Шацилло В.К. Первая мировая война. Факты. Документы- М., 2003. опубликовано заметное количество архивных материалов, мало востребованных до сего времени отечественной историографии128. Для данного диссертационного исследования особый интерес представляет публикация В. Баумгарт дневников и записей о большевистской России журналиста А. Паке, генерала В. Тренера и вице-адмирала А. Хопмана, которые по разным причинам вынуждены были контактировать с большевиками и охваченной революцией

1 0Q

Россией в 1918 г. " После объединения архивных фондов военного архива в

Потсдаме бывшей ГДР и военного архива ФРГ во Фрайбурге публикации архивных источников приобрели более объемный и целостный характер.

Активно работает над публикацией мемуаров и новых документов эпохи

Первой мировой войны военно-исторический отдел Военного архива во

Фрайбурге Militärgeschichtliches Forschungsamt (MGFA)130, выпускающий собственную книжную серию (Schriftenreihe MGFA) и журнал

Militärgeschichtliche Zeitschrift (до 2000 г. Militärgeschichtliche Mitteilungen)131.

Среди отечественных архивов, наибольший интерес представляют фонды 1

РГВИА и АВПРИ , однако поскольку исследование фокусируется на германской стороне мирового конфликта, они имеют лишь вспомогательное значение.

Помимо опубликования документов из наследия (Nachlaß) вжсдущих государственных деятелей и дипломатов в журнале Militärgeschichtliche Mitteilungen в 1970-80-х гг. были опубликованы документы и записки офицеров Генштаба, бывших активными участниками событий, но не столь заметными, как политики или главы штаба верховного главнокомандующего. См., напр.: Deutsche Rüstungspolitik vor dem Ersten Weltkrieg. General Franz Wandels Tagebuchaufzeichnungen aus dem preußischen Kriegsministerium / hrsg. von G. Granier. Militärgeschichtlichc Mitteilungen. 1985. № 2; Guth E.P. Der Gegensatz zwischen dem Oberbefehlshaber Ost und dem Chef des Generalstabes des Feldheeres 1914/15. Die Rolle des Majors von Haeften in Spannungsfeld zwischen Hindenburg, Ludendorff und Falkenhayn // Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1984. № 1 и др.

129 Von Brest-Litowsk zur deutschen Novemberrevolution / hrsg. W. Baumgart. Göttingen, 1971.

Благодаря этой работе в последние десятилетия в виде мемуаров и записок были изданы документы из наследия всех крупных военных и дипломатических деятелей Германской империи. См., напр.: Hohenborn WA. Briefe und Tagebuchaufzeichnungen des preussischen Generals als Kriegsminister und Truppenfuhrer im Ersten Weltkrieg / hrsg. von H. Reichold. Boppard/R., 1986; Paul von Hintze: Marineoffizier, Diplomat, Staatsekretär. Dokumente einer Karriere zwischen Militär und Politik, 1903-1918 / hrsg. von J. Hürter. München, 1998.

131 Подр. о совр. историографии германской истории этого периода см.: Moran D. Germany / Higham R.D.S., Showalter D.E. Researching World War I. Westport, L., 2003.

132 АВПРИ. Ф. 133. Канцелярия МИД, Ф. 134. Архив «Война», Ф. 135 Особый политический архив канцелярии МИД; РГВИА. Ф. 2000. Главное управление Генерального штаба (ГУГШ), Ф. 2003. Штаб Верховного главнокомандующего.

Хронологические рамки данного исследования несколько отличаются от общепринятых рамок Первой мировой войны, то есть 1 августа 1914 - 11 ноября 1918 г. По сложившейся традиции, мировые войны, в отличие от всех остальных, заканчиваются датой перемирия и/или безоговорочной капитуляции, а не днем подписания мирного договора, что является не совсем корректным13'1. Особенностью Первой мировой войны для Германии является то, что несмотря на ощущение национальной катастрофы, военная катастрофа на момент подписания перемирия в Компьене не наступила, поэтому вполне логично, что виднейшие военные деятели Германии вплоть до Версальского договора продолжали рассматривать все варианты развития переговоров, в том числе и те, которые могли привести к возобновлению военных действий. Доказательством этого является факт регулярного продления перемирия от 11 ноября 1918 г., которое первоначально было заключено на 36 дней, а затем 4

135 раза продлялось , причем всякии раз к концу срока перемирия гарантии его возобновления никто дать не мог. Более того, еще с первого германского предложения о перемирии в октябре 1918 г. оно рассматривалось командованием только как передышка на 2-3 месяца136, после которой вряд ли

133 Подобная позиция по отношению к прессе вообще характерна для офицерского корпуса того времени. Например, уже после Первой мировой войны британское военное министерство запретило генералу Смит-Дорриену участвовать в полемике в прессе, развернувшейся после публикации необъективных мемуаров фельдмаршала Д. Френча, так как от этого «вред, нанесенный армии, окажется бесконечным». См.: Нгтпанс Р. Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918. М., 2005. С. 182.

134 Так, например, согласно этой логике, Тридцатилетняя война закончилась к началу 1646 г., а не к концу 1648 г. Для Франции военное положение официально закончилось только 24 октября 1919 г. См.: Winter J.M., Prost A. The Great War in History. P. 6.

135 См.: Версальский договор. M., 1925. С. VII.

136 Эволюция антантовских условий перемирия осенью 1918 г. также исходила из высокой вероятности возобновления боевых действий. См.: Джордан В.М. Великобритания, Франция и германская проблема 1918-1939 гг. С. 24-38.

1 77 противник захочет возобновить боевые действия . Еще в мае 1919 г. германское командование обсуждало перспективы возобновления военных действий138. Кроме того, с точки зрения развития военных процессов и эволюции военной элиты период с ноября 1918 г. по июль 1919 г. полностью относится к эпохе войны и регулируется логикой военной эпохи. По-видимому, произошла аналогичная российской подмена имманентного военной истории деления рубежом, взятым из истории политической: события ноября 1918 г. в Германии, совпавшие с финалом военных действий и катализировавшие подписание Компьенского перемирия, действительно отделяют кайзеровский период от Веймарского140 в политическом смысле, однако для военных, сохранявших свои структуры и свое профессиональное видение ситуации, до июля 1919 г. (отставка Гинденбурга) продолжался-период военного времени. Строго говоря, война на Западе до июля 1919 г. не была закончена - были нередки перестрелки и даже серьезные бои с участием германских войск, а на Востоке фрайкорпс вели полномасштабную войну на развалинах Российской империи и против возродившейся Польши гораздо дольше (до июля- 1921 г.). Символическим завершением военного периода в развитии германской военной элиты можно считать уход Гинденбурга со своего поста 26 июня 1919 г., а также демонстративную отставку Тренера в знак протеста против принятия условий Версальского мирного договора 141 и роспуск штаб-квартиры действующей армии 3 июля 1919 г., что означало начало нового, «подпольного» периода развития германского офицерского корпуса и Генерального штаба.

Основой методологии исследования стали как специально-исторические, так и общие для гуманитарных наук подходы и принципы.

137 Так свое согласие на переговоры объяснял своей жене Гинденбург. См.: Раушер В. Указ. соч. С. 167.

См.: Герлиц В. Германский генеральный штаб. С. 210-211.

139 То есть 7 ноября 1917 г. стало для русской версии истории Первой мировой войны важнее, чем 3 марта 1918 г., т.е. дата официального выхода «красной» России из войны. «Белая» Россия из войны с Центральными державами до окончания их интервенции в конце 1918 г. за редким исключением (казаки Краснова) не выходила вообще.

140 Даже при этом 11 ноября не является рубежом: более подходят даты 9 и 28 ноября (насильственное и добровольное отречение кайзера), а также 1 декабря 1918 г. (окончательное отречение кронпринца, а вместе с ним Гогенцоллернов).

141 Здесь и далее фамилии немецких военных и государственных деятелей даны в традиционной, сформировавшейся в XX в. русской транскрипции (Фалькенгайн, М. Гофман), или, в случае ее отсутствия или неустоявшегося характера, максимально близко к оригинальному произношению (фон Хоенборн, Хайе, Тройтлер).

В работе последовательно используется принцип историзма, понимающий исторический процесс, как событийную последовательность, объединенную не общим мотивом или жесткими закономерностями, а участниками исторического процесса142. Историзм, кроме того, обязан исходить не столько из нарративности, а учитывать самопонимание изучаемой эпохи и интерпретировать факты применительно к современному уровню исторической науки143. При этом очевидная субъективность некоторых аспектов исследования может быть компенсирована за счет рассмотрения исторических событий в рамках изучаемой идентичности. В данной работе предпринята попытка воспроизведения отрезка исторического процесса с позиций людей, идентифицирующих себя с военным сословием по своей воле или под влиянием целого ряда косвенных факторов. Историко-логический метод использовался также применительно к специфическому восприятию последовательности событий германскими военными.

Существующая богатая историографическая традиция в нескольких методологических направлениях позволяет на некоторых этапах исследования обратиться к постмодернистской парадигме изучения не только текста, но и традиции его изучения, восприятия и взаимодействия с ним субъекта исторического исследования.

Для изучения конкретных социальных групп зачастую привлекаются методы социологии, вплоть до социометрических исследований. Обширная историография специальной военно-исторической литературы, посвященной биографиям военных деятелей и генералитету вообще, позволила проанализировать возрастной, социальный и национальный состав исследуемого слоя людей, выделить внутреннюю структуру и стратификацию.

Помимо этого была сделана попытка привлечь результаты военно-психологических и военно-антропологических исследований, например, поставить проблему борьбы поколений внутри германской правящей элиты и, в частности, военных. Последовательно использовался системный подход. Для изучения взаимоотношений различных государственных структур и

142 Подр. см.: Плотников Н. Реабилитация историзма. Философские исследования Германа Люббе // Вопросы философии. 1994. № 4. С. 87-93.

143 О специфике методологии военно-исторических исследований см.: Ипполитов Г.М. Объект, субъект, предмет исторического познания: непростая диалектика. Отечественная история. 2007. № 2. С. 287-296. вооруженных сил, структурных проблем внутри управленческого аппарата и принципиальных недостатков его организации привлекался структурно-функциональный анализ.

Особенно значимой являлась элитологическая методика, традиционно применяемая, в основном, в социологии и политологии. Важнейшим условием рассмотрения всякой элиты в контексте исторической судьбы государства и/или цивилизации является не только и не столько изучение ее состава и других параметров, сколько возможность применения к объекту исследования так называемой «теории элит», которая позволяет идентифицировать историю государств и ход политических событий как результат взаимодействия, диалога или противостояния различных элит внутри одной страны или элит нескольких государств. Вопрос об эффективности подобного дискурса остается открытым, однако тематика данного исследования позволяет применять его практически наравне со специально-историческими методами.

Помимо частных предположений о процессах в господствующем меньшинстве элитологические исследования отличает убежденность авторов в том, что образование правящей элиты является законом общественной жизни и залогом успешного существования социума. На этом основании, ставшем аксиомой элитологии, авторы первых концепций в ее рамках в первой половине XX в. попытались рассмотреть процессы, протекающие внутри элиты, закономерности ее формирования, границы и структуру, мобильность в обществе и т.д. Огромный интерес к феномену революций, как в Германии, так и в России стимулировал интенсивные элитологические исследования, так как в рамках этого направления революция - это прежде всего смена властных элит. После резкой критики в адрес марксистского подхода, до того господствовавшего при изучении социальных катаклизмов, элитология стала одной из наиболее вероятных альтернатив.

Руководствуясь методологией, свойственной таким направлениям исторической науки, как историческая антропология, интеллектуальная история и историческая элитология, в диссертации была сделана попытка изучить эволюцию германской военной элиты, ее места в обществе и государстве, трансформацию ее самоидентификации под влиянием событий Первой мировой войны и, особенно, в связи со столкновением с Россией.

Научная новизна данного исследования заключается в рассмотрении верхов германской армии и флота с элитологических позиций без характерного для отечественной науки примата политических и социально-экономических мотивов и с привлечением редких и малоиспользуемых источников, новейшей зарубежной историографии. Исследование образа врага, «чужого», ставшее уже признанным направлением в отечественной144 и зарубежной науке145, нуждается в развитии и конкретизации. В. частности, в изучении отдельных образов противника, сложившихся у разных социальных и профессиональных групп, среди которых мнение военных и, тем более, командования особенно интересно с точки зрения влияния на события дипломатической и военной истории. Россия была одним из важнейших составляющих конструирования европейской идентичности, так как ее построение производится зачастую с помощью противопоставления наиболее близким и контрастным чуждым общностям146. Военные, которые с одной стороны заинтересованы в подчеркивании антагонизма с противником, в том числе потенциальным, а с другой должны ради адекватного стратегического планирования абстрагироваться от наиболее распространенных и, как правило, наименее достоверных мифов, сталкиваются с определенной мировоззренческой проблемой. Имеет место быть противоречие между принадлежностью к идентичности, частью которой является образ Другого, а с другой категорическая необходимость препятствовать воздействию стереотипов на восприятие и анализ противника. Первая мировая война, являясь по многим параметрам уникальным и беспрецедентным конфликтом, довела это противоречие до критической стадии и потребовала радикального пересмотра представлений ради победы и даже ради возможности понять, какой результат можно считать таковой.

144 Особенно известны работы Е.С. Сенявской. См., напр.: Сенявская Е.С. Психология войны в XX в.: исторический опыт России. М., 1999.

145 Исследованию формирования и трансформации психологии и образов германских солдат посвящена работа А. Липп. См.: Lipp А. Meinungslenkung im Krieg: Kriegserfahrungen deutschen Soldaten und ihre Deutung 1914-1918. Göttingen, 2000.

146 Подр. о понятии идентичности и составляющих ее формирования см.: Нойманн И. Использование «Другого». М., 2004. С. 25-69.

Таким образом, обоснованным является синтез изучения образа «другого» и исследования военной элиты Германии как особой группы. Совместное рассмотрение двух направлений уже прочно вошло в обиход зарубежных исследователей, которые активно занимаются проблематикой смены элит, хотя корреляция кадровой, социальной и политической эволюции германской элиты и метаморфоз ее представлений о России остается пока неизученной147. В отечественной историографии вообще отсутствует литература о высшем командном составе германской армии и флота периода Великой войны, не

1 «о считая биографических справочников .

Первая мировая война, с ее исключительно сложным комплексом причин, предпосылок и «ключевых моментов», зачастую и почти сразу же стала восприниматься в рамках «теории заговора» или, по крайней мере, как набор последствий решений^ национальных элит. Основанием и иллюстрацией для достаточно прочного убеждения в том, что война вызвана и спровоцирована некими силами в высших эшелонах власти Германии, России, Великобритании может служить уже знаковая и «роковая» переписка Вильгельма II и Николая II в последних числах июля 1914 г149. Да и сам свергнутый германский император был до конца своей жизни уверен, что война вызвана «неизвестными организаторами в России»150.

Положения, выносимые на защиту.

1. Германская военная элита к 1914 г. представляла собой группу численностью около 1,5-2 тысяч человек, в которую входили генералитет германской армии (около 600 человек, в том- числе генералы в отставке) и адмиралы германского флота, офицеры Генерального штаба и Адмирал-штаба (несколько сотен человек), высшие чиновники военного и морского министерств, сотрудники военного и морского кабинетов администрации кайзера.

147 См., напр.: Showalter D.E. German Military Elites in World Wars I and II // Elite Military Formations in War and Peaee. L., 1996. Кроме того, существует специальная серия работ по смене элит, опубликованные материалы конференций - «Elitenwandel in de г Modem».

148 См.: Залесский К.И. Кто был кто в Первой мировой войне. М., 2003.

149 Переписка Вильгельма II с Николаем II. М., 2007. С. 455^162.

150 Вильгельм II Годы и люди 1878-1918 гг. С. 167-175, 206-211. О. Чернин также был твердо уверен, что мировую войну начала Россия. См.: Черпип О. Указ. соч. С. 212.

2. Влияние германской военной элиты в Германской империи до начала военных действий в Первой мировой войне характеризуется полной независимостью от гражданских властей в военных вопросах при принципиальном дистанцировании от вмешательства во внутреннюю политику. В связи с этим германская военная элита испытывает нарастающее давление со стороны общества и вынуждена пытаться разрешить несколько противоречий: между буржуазным социальным происхождением и традиционной дворянской этикой, между особой ролью в государстве и чересчур сильным вниманием общества к военным вопросам, между задачами, которые были поставлены перед Германией гонкой вооружений и явно недостаточными размерами армии и военно-морского флота.

3. В ходе Великой войны состав, характер и влияние германской военной элиты в Германской империи радикально изменились. Состав этой группы пополнился за счет новых элементов, внутри элиты произошла смена поколений и существенная перегруппировка. Потребность в организации ведения тотальной войны привела к установлению в Германии военной диктатуры и крушению ее довоенной политической структуры.

4. Образ России, сложившийся у германской военной элиты к августу 1914 г., в ходе войны необходимо было серьезно модифицировать в связи с потребностями рассмотрения Российской империи как чрезвычайно опасного противника. Этот процесс потребовал серьезных усилий ввиду тотального недостатка информации и огромного объема нового опыта взаимодействия с русской армией и населением Российской империи, обработка и анализ которого была в условиях войны затруднена информационной блокадой, намеренной дезинформацией, требованиями цензуры военного времени.

5. Формирование нового образа России было еще более замедлено и искажено событиями русских революций 1917 г., последствиями переговоров в Брест-Литовске, участием германской армии в интервенции в ходе Гражданской войны. Отсутствие у германской военной и политической элит единой концепции взаимодействия с большевиками и/или другими сторонами, участвующими в Гражданской войне в России, процесс распада Российской империи привели к окончательному крушению целостного образа России и обострили потребность в создании нового образа, в первую очередь, для стратегического планирования дальнейших действий в Первой мировой войне, вступившей к весне 1918 г. в стадию развязки.

6. Крушение Германской империи и неурегулированность ситуации на Востоке заложили основу для последующей поляризации мнений и возникновению в Веймарской республике нескольких конкурирующих концепций восприятия и взаимодействия с Советской Россией и новыми государствами на обломках Российской империи. Германская военная элита оказалась перед перспективой необходимости создания очередного образа России, в котором было очень сложно учесть как довоенное наследие и опыт, так и знания, полученные в ходе противостояния на фронтах Великой войны.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Германская военная элита периода Первой мировой войны и Россия"

Заключение.

Германская военная элита вильгельмовской эпохи прошла достаточно сложный путь эволюции еще в довоенный период. К 1914 г. эту прослойку составляли несколько групп, разных по своему происхождению, положению и взглядам: высшие круги аристократии, получившие высокие посты в силу знатности; потомственные военные из прусского юнкерства, все еще преобладавшие на высших строевых должностях; относительно молодые офицеры Генштаба, занимавшиеся оперативной и мобилизационной работой; набирающее силу буржуазное обер-офицерство, имевшее отличный от традиционного прусского менталитет и сохраняющее прочные связи с промышленными монополиями и буржуазией в целом. Различные проблемы формирования и развития «мозга» германской военной машины — Генштаба и его офицеров - были обусловлены целым рядом факторов, в том числе особенностями структуры Германской империи и ее сложным геополитическим положением. Интеллектуалы из Большого Генерального штаба оказались не в состоянии абстрагироваться от тех идеологических проблем, которые были поставлены перед Германией в начале XX века. В ряде случаев традиционная этика, узкопрофессиональная система взглядов и тип взаимодействия с обществом и государством оказались неуместными и устаревшими, что ставило под сомнение концепцию «вооруженной нации», доминировавшей в конце XIX в.

Германская империя, многими в Европе и в США воспринимавшаяся, как цитадель милитаризма и крайне агрессивная держава, безуспешно пыталась разрешить противоречие между своим имиджем и незаинтересованностью в переделе Европы. Профессиональные военные осознавали создавшуюся проблему, однако в силу кастовой этики обязаны были поддерживать любые милитаристские устремления или не препятствовать им. Чрезвычайно острая реакция великих держав на усиление Германии порождала опасность атаки на Германию едва ли не со всех сторон, что вызывало у немецкого генералитета вполне объяснимые опасения и приводило к новому витку воинственных демаршей и росту агрессивного компонента в стратегическом планировании будущих конфликтов. Результатом этих тенденций стала прочная негативная репутация германских вооруженных сил и убеждение в «неисправимом» милитаризме Германской империи и ее солдат, которое внутри Кайзеррейха воспринималось как не соответствующее действительности.

Офицерский корпус к 1914 г. оказался заложником разнообразных внутренних конфликтов. Формально сохранялось разделение вооруженных сил Кайзеррейха на отдельные (баварские, саксонские и др.) войска как на административном уровне, так и по принципу комплектования. Крайне консервативные взгляды офицерства, его намеренное «аристократиизирование» не гармонировали с очевидным господством выходцев из буржуазии в низшем и среднем командном звене, что сулило в перспективе преимущественно буржуазный по происхождению генералитет. Монархизм профессиональных военных сочетался с дистанцированием от политической деятельности, что в условиях усиления социал-демократии и острых конфликтов между правительством и рейхстагом было недопустимо для сохранения государственного строя образца 1871 г. Офицерство оставалось самой верной и ценной, но не используемой опорой власти кайзера. Мощная милитаристская пропаганда и безответственная риторика многих политических деятелей провоцировали военных на поиск силовых путей разрешения внешнеполитических конфликтов, однако размеры германской армии и флота не позволяли рассчитывать на безоговорочный успех, которого ждали уверенные в непобедимости Германии интеллектуальная и промышленная элиты империи. Жесточайшая конкуренция внутри офицерского корпуса и, тем более, среди генштабистов, борьба поколений, вызванная недостатком вакансий, приводила к обострению противостояния между приверженцами различных геополитических концепций - от сторонников талассократии до идеологов колонизации огромных пространств Евразии. Огромное давление на военных со стороны милитаристских общественных кругов и органов государственной власти вынуждало их считать мировую войну не худшим выходом из сложившейся ситуации.

В ходе войны все вышеуказанные проблемы и недостатки германской военной элиты оказали огромное влияние на развитие событий. Долго сдерживаемая энергия и высочайший профессионализм представителей германской военной элиты позволили Германии достаточно долго сопротивляться и даже надеяться на победу в безнадежной с политической и стратегической точек зрения ситуации. Исключительно большие заслуги военных в деле обороны империи и жизненная необходимость в четкой реализации их планов привели к дисбалансу в политической структуре Германской империи и установлению военной диктатуры при 3-м верховном главнокомандованиии. Всесилие Верховного главнокомандования привело не только к попыткам обеспечить ведение тотальной войны и использовать любые ресурсные возможности, но и к подчинению союзников Германии, радикализации планов послевоенного переустройства Европы и мира, которые почти всегда были заведомо утопическими. Хроническая слабость и неэффективность управления страной гражданскими властями явилась главной причиной постепенного захвата военными несвойственных им полномочий. Обвинения в крайнем милитаризме Германской империи, построенные на становлении военной диктатуры в ходе Великой войны, должны быть переадресованы на счет изъянов структуры управления Кайзеррейха, найти баланс в которой без канцлера масштаба Бисмарка оказалось невозможно.

Особенно рельефно эволюция взглядов и требований военной элиты в ходе войны проявилась на российском стратегическом направлении - от объективной оценки расстановки сил в Европе до полуфантастических проектов аннексий, явно избыточного и непредсказуемого характера, от настойчивого поиска сепаратного мира на компромиссных условиях до ничем не обоснованного конструирования квазигосударств на развалинах Российской империи. Достаточно твердое убеждение в общности судеб, сильное влияние на военных традиции русско-прусской дружбы, отсутствие территориальных претензий и даже осознание опасности перекройки польских территорий в пользу любой стороны - все это, вплоть до момента объявления войны, заставляло военных очень сдержанно оценивать желательность и перспективность военного конфликта с Россией. Одновременно характерная для политической и интеллектуальной элиты Германии паника, связанная с размерами России и ее быстрым развитием, провоцировала представителей этих групп на русофобские высказывания, кампании в газетах, призывы к превентивному удару, «пока еще не поздно». В военных кругах учитывали указанные обстоятельства, однако относились к ним более спокойно, полагаясь на внутриполитическую нестабильность России, качественное превосходство германских войск, в том числе резервных, и крайне низкий уровень организации, русской военной машины.

С началом войны военное превосходство Германии оказалось не столь безоговорочным, а принимая во внимание огромные людские резервы России, и вовсе недостаточным, что приводило к наращиванию германских усилий на 0

Восточном фронте. Непонятное для политического и. военного руководства Кайзеррейха упорство Николая' П, его нежелание заключать сепаратный мир и признавать себя побежденным приводили к озлоблению и ужесточению требований будущего мирного договора и, как следствие, продолжению войны. Кроме того, именно на Русском фронте победы казались наиболее эффектными, а их творцы (официальные или действительные) с наивысшей вероятностью становились национальными героями. Война на Западе, с ее предельно индустриальным, механистическим и даже «арифметическим» характером, простора для геройства и славы военного гения не оставляла. Казалось, что во Фландрии и Франции воевали калибры, пулеметы и газы, а не таланты полководцев и воля солдат. Османский Восток ввиду его явной отсталости и периферийного значения конкуренцию русскому ТВД также составить не мог, несмотря на подчас громкие победы турецких солдат под германским командованием. В связи с этим «русский опыт» германской военной элиты стал главной составляющей во внутренних процессах смены поколений и борьбы различных взглядов и группировок в германском Генштабе. Наибольшие дивиденды получили Гинденбург и Людендорф; чуть меньшие — не претендовавшие на лидерство национального масштаба Макензен, Леопольд Баварский, Войрш и Гофман. После прихода «героев' Востока» к власти и «победы», закрепленной в Бресте, Русский фронт превратился в место ссылки — туда были отправлены бывший глава ОХЛ Фалькенгайн и будущий - Гренер.

Постоянные поражения русской армии вызывали иллюзию достижения итоговой победы германской армии на Востоке. При этом, огромные затраты должны были окупиться условиями и прочностью продиктованного победителями мира. В противном случае, германский генералитет угрожал политикам всеобщим возмущением не только внутри страны, но и среди солдат на фронте. Требования «достойного мира», а также внутриполитическая недопустимость возвращения Польши, Литвы и Курляндии под власть русского императора (ведь война велась за «освобождение народов от царского деспотизма») модифицировали к концу 1917 г. взгляды военных в сторону крайнего аннексионизма и едва ли не пангерманизма. Положение усугублялось еще и тем обстоятельством, что военная элита, так же, как и интеллектуальные, и политические круги Германии, оказалась не готова выстроить последовательную и взвешенную стратегию действий на Востоке. Для этого было недостаточно знаний, многие старые стереотипы и мнения «специалистов» по России были отброшены как ложные или несоответствующие более действительности. Помимо политических причин и реалий затяжной войны принципиальные изменения в отношении германского командования к России и русским в ходе Первой мировой войны были обусловлены не только грандиозными переменами внутри России, но и радикальным изменением характера самой германской военной элиты.

Развал Российской империи, неоднозначная и непоследовательная реакция различных политических сил в России на Брестский мир, Гражданская война и стремительное распространение большевистской идеологии, в том числе иногда среди германских войск, быстро покончили с ощущением триумфа на Востоке. В то же время в решающих сражениях весны-лета 1918 г. на Западе прочный мир с Россией и регулярные поставки сырья из нее были абсолютно необходимы для Германии. Однако ни первого, ни второго не удалось достигнуть из-за неумеренных аннексий и огромных размеров контрибуции, неприемлемых для России и любого ее правительства. Таким образом, аннексионизм военных, вызванный обстоятельствами военного времени и политической необходимостью умиротворения уставшего от войны населения и солдат, отразился в Брестском мире и привел к роковым последствиям уже через несколько месяцев. Модно согласиться с мнением публициста Э. Никиша, который писал: «Позиция, которую Германия заняла по отношению к России, решила ее собственную судьбу». Попытки военных «сымпровизировать» новый порядок на развалинах Российской империи и сбалансировать уровень затрат на Востоке и объем получаемых оттуда ресурсов провалились, так как базировались только на иллюзии скорой победы Германии в Великой войне. После 8 августа 1918 г. германская политика была обречена не только на Западе, но и на Востоке. Мало того, с Востока могло прийти более грозное для правительства Германии явление, чем оккупационные войска Антанты — большевизм. Военные, а не социал-демократический рейхстаг оказались косвенно повинны в угрозе большевизации Германии. В условиях осознания скорого и неизбежного поражения Германии осенью 1918 г. военная элита должна была подвести итоги своего развития в ходе мировой войны и соотнести их с положением внутри Германии и возможными перспективами окончания боевых действий. Следствием этого стал провал конституционного реформирования монархии осенью 1918 г. и свержение Гогенцоллернов совместными усилиями военной элиты и лидеров социал-демократии.

Германская правящая и военная элиты вильгельмовской эпохи, большинством историков воспринимаемые как консервативные, феодальные и авторитарные, в ходе войны подверглись серьезным изменениям, которые в событиях конца осени 1918 г. приняли революционный характер. 1-й генерал-квартирмейстер Генштаба В. Гренер одной фразой прекратил старую эпоху в истории германского офицерского корпуса, прямо заявив кайзеру 9 ноября 1918 г., что ни армия, ни офицерство не будут ради него воевать с революционерами в Берлине. Шокированное отречением и бегством кайзера кадровое офицерство и штабная интеллектуальная элита не предприняли попыток немедленного свержения нового левого правительства Германии (СНУ) или ликвидации конституционного собрания в Веймаре. Однако представители германской военной элиты, в ходе войны получившие огромный кредит доверия-со стороны населения и парламента, продолжали открыто декларировать приверженность принципам монархии и неприятие версальского миропорядка. При этом их большая часть сумела адаптироваться к условиям Веймарской республики и найти себя в рейхсвере, скованном жесткими ограничениями мирного договора 1919 г. и последующим диктатом держав-победительниц.

Уровень преемственности между кайзеровским и веймарским этапами в истории не только военной элиты Германии, но и вообще в вооруженных силах оказался настолько высок, что А. Гитлер даже в конце 1930-х гг. утверждал, что он имеет «прусскую армию, имперский военно-морской флот и национал-социалистические воздушные силы». Блестящая карьера многих будущих генералов вермахта явились прямым результатом процессов эволюции и перегруппировки в германской военной элите, которая кадрово обновилась, не потеряв наследие предыдущих этапов развития. Наиболее высокий уровень той преемственности немецких элит, позволяющий современным историкам выделять особую эпоху - фазу мировых войн, был характерен в Германии 1-й половины XX в. именно для военной элиты, которая оказалась устойчива и даже продуктивна в почти катастрофические для немецкого народа годы, последовавшие за Компьенским перемирием 1918 г. и обвалом мировых бирж в 1929 г.

В ходе XX века политические перевороты в странах Европы и их декорации заслонили от стороннего наблюдателя эволюцию одной из важнейших составляющих любого понятия о государстве — вооруженных сил. Только после прекращения «холодной войны» в ходе намеренного абстрагирования от политических нюансов прошлого в Германии стала возможна новая страница в изучении истории страны, которая смогла выйти за рамки политической периодизации.

После Великой войны создание адекватного и целостного образа России, ее рассмотрение как цивилизационного феномена и неизбежного партнера и/или противника в будущем развитии Германии, как великой державы должно было являться одной из приоритетных задач не только для политиков, но и для военных. Однако, если политики зачастую исходят из особенностей текущего политического момента, то стратегические прогнозы и оценки перспектив военного противостояния, за которые отвечают военные специалисты, должны базироваться на более долговременном фундаменте. Германская военная элита в ходе Первой мировой войны сумела убедиться в том, к чему приводят грубая недооценка сил или невнимание к цивилизационным особенностям России. Именно этим объясняется как крах первоначального стратегического замысла, так и коллапс Брестской системы еще до исхода решающих сражений лета 1918г. В решении той задачи, которая была поставлена перед лидерами рейхсвера после Версальского мира - пересмотр его итогов, и, тем более, уже в процессе реализации этого намерения, необходимо было учесть ошибки прошлой мировой войны и использовать ресурсы огромного восточного соседа на благо Германии, а не ее противников.

Список научной литературыЛанник, Леонтий Владимирович, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Источники1. Архивные источники

2. Архив внешней политики Российской империи (Москва) Ф. 133. Канцелярия МИД. Ф. 134. Архив «Война».

3. Ф. 135 Особый политический архив канцелярии МИД.

4. Российский государственный военно-исторический архив Ф. 2000. Главное управление Генерального штаба (ГУГШ). Ф. 2003. Штаб Верховного главнокомандующего.1. Мемуары

5. Бисмарк О. фон. Мысли и воспоминания: В 3 т. М., 1941.

6. Бьюкенен Дж. Моя миссия в России. М., 2006.

7. Бюлов Б. Воспоминания. М., 1935.

8. Гелъферих К. Накануне мировой войны. М., 1924.

9. Гинденбург П. Воспоминания. Пг., 1922.

10. Гофман М. Война упущенных возможностей. М.; Л., 1925.

11. Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1991.

12. Игнатьев A.A. Пятьдесят лет в строю. М., 1989.

13. Леттов-Форбек 77. фон. Мои воспоминания о Восточной Африке // Заморские театры Первой мировой войны. М., 2003.

14. Ю.Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг. М., 2005. 1 Х.Моргентау Г. Трагедия армянского народа. История посла Моргентау. М., 2009.

15. Мюллер В. Я нашел подлинную родину. Записки немецкого генерала. М., 1964.

16. Мюллер Р. Мировая война и революция. М., 1924.

17. А.Пуанкаре Р. На службе Франции: В 2 т. М.; Минск, 2003.

18. Раупах P.P. фон. Facies Hippocratica (Лик умирающего). Воспоминаниячлена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 г. СПб., 2007. 1 в.Сазонов С.Д. Воспоминания. Минск, 2002. М.ТирпицА. Воспоминания. М., 1957.

19. Фалъкенгайн Э. Верховное командование 1914-1916 в его важнейших решениях. М., 1923.

20. Фош Ф. Воспоминания. Спб., 2006.

21. Хильгер Г., Мейер А. Россия и Германия. Союзники или враги? М., 2008. 21 .Чернин О. В дни мировой войны. Мемуары министра иностранных дел

22. Австро-Венгрии. СПб., 2005. 22.Шавельский Г.И. Воспоминания протопресвитера русской армии. Нью-Йорк, 1954.

23. Шейдеман Ф. Крушение Германской империи. М.; Пг., 1923. 24.Эрцбергер М. Германия и Антанта. М., 1923.

24. Bauer М. Der Große Krieg in Feld und Heimat. Erinnerungen und

25. Betrachtungen. Tübingen, 1922. 2e.Bethmann Hollweg T. von. Betrachtungen zum Weltkriege: 2 Bde. Berlin, 1919-1921.

26. Conrad von Hötzendorf F. Freiherr. Aus meiner Dienstzeit 1906-1918: 5 Bde. Wien, 1921-1925.

27. Dickhut-Harrach G. v. Im Felde unbesiegt. В., 1923.

28. Eccardstein H. von. Die Isolierung Deutschlands. Leipzig, 1921.

29. Einem K. von. Erinnerungen eines Soldaten. Leipzig, 1934.31 .Freytag-Loringhoven A. Deductions from the World War. N.Y.; L., 1918.

30. Helfferich K. Der Weltkrieg: 3 Bde. Berlin, 1919.

31. Hohenborn W.A. Briefe und Tagebuchaufzeichnungen des preussischen Generals als Kriegsminister und Truppenführer im Ersten Weltkrieg / hrsg. von H. Reichold. Boppard/R., 1986.

32. Hubatsch W. Hindenburg und der Staat. Aus den Papieren des Generalfeldmarschalls und Reichpräsiedenten von 1878 bis 1934. Göttingen, 1966.

33. ЪЪ.КпохА. With the Russian army 1914-1917. L., 1921.

34. Lichnowsky Fürst. Auf dem Wege zum Abgrund. Londoner Berichte, Erinnerungen und sonstige Schriften. Dresden, 1927.

35. Mackensen A. Briefe und Aufzeichnungen / bearb. W. Förster. Leipzig, 1938.

36. Paul von Hintze: Marineoffizier, Diplomat, Staatsekretär. Dokumente einer Karriere zwischen Militär und Politik, 1903-1918 / hrsg. von J. Hürter. München, 1998.

37. Rabenau F. Hans von Seeckt: Aus seinem Leben: 2 Bde. Leipzig, 1938-1940.

38. Rathenau W. Industrialist, Banker, Intellectual, and Politician. Notes and Diaries 1907-1922 / ed. H. Pogge von Strandmann. Oxf., 2005.41 .Reventlow E. Graf. Kaiser Wilhelm II und die Byzantiner. 6 Aufl. München, 1906.

39. Stein von. A War Minister and his work. Reminiscences of 1914-1918. L., 1920.

40. Westarp. Konservative Politik im letzten Jahrzehnt des Kaiserreiches. 2 Bde. В., 1935.

41. Публицистика, художественные произведения

42. Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994.

43. Вебер М. Избранное. О России. М., 2007.

44. Вебер М. Политические работы. М., 2003.

45. Двингер Э.Э. Армия за колючей проволокой. Дневник немецкого военнопленного в России 1915-1918 гг. М., 2004.

46. За кулисами германской армии. Разоблачения германского офицера. СПб., 1914.

47. Зурмински А. Йокенен, или Долгий путь из Восточной Пруссии в Германию. СПб., 1996.

48. Лемке М.К. 250 дней в царской Ставке. Минск, 2003.

49. Леонтьев. Открытое письмо императору Вильгельму II. Paris, 1918.

50. Ллойд Джордж Д. Речи, произнесенные во время войны. Минск, 2003. Ю.Манн Г. Голова / Сочинения: В 8 т. Т. 4. М., 1958.

51. Х.Манн Т. Художник и общество. Статьи и письма. М., 1986.

52. Меллер ван дер Брук А., Василъченко А. Миф о вечной империи и Третий рейх. М., 2009.

53. Резаное A.C. Исследования немецких зверств. СПб., 1914.

54. Ремарк Э. М. На Западном фронте без перемен. Возвращение. М., 2003.

55. Розен Р.Р. Европейская политика России. Доверительный меморандум, составленный летом 1912 г. Пг., 1917.

56. Рорбах 77. Война и германская политика. М., 1915.

57. Толстой А.Н. Сочинения: В 10 т. М., 1958. Т. 2. На Кавказе.

58. Троцкий Л. Д. Соч. Серия 3. Том 9. М.; Л., 1927 //www.1917.com.

59. Шпенглер О. Пруссачество и социализм. / Поел. А.М. Руткевича. М., 2002.

60. Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. 21 .Юнгер Э. В стальных грозах. СПб., 2000.

61. Юнгер Э. Национальная революция. М., 2008.

62. Bauer. Der Irrwahn des Verständigungs Frieden. В., 1919.

63. Bauer. Konnten wir den Krieg vermeiden, gewinnen, abbrechen? В., 1919.

64. Bülow B. von. Deutsche Politik. В., 1916.

65. Deutschland unter Kaiser Wilhelm II. В., 1913.

66. Hoetzsch O. Russische Probleme: die Entgegnung auf J. Hallers Schrift „Die russische Gefahr im deutschen Hause". В., 1917.2%.Rohrbach Р. Rußland und wir. Stuttgart, 1915.

67. Rohrbach P. Unser Kriegsziel im Osten und die Russische Revolution. Weimar, 1917.

68. Schiemann T. Die letzten Etappen zum Weltkrieg. Deutschland und die große

69. Politik anno 1914. 2. Aufl. В., 1915. 31. Vom Sterben des Deutschen Offiziercorps / hrsg. von C. v. Altrock. В., 1922.

70. Опубликованные архивные документы и сборники документов

71. Архив полковника Хауза: В 2 т. М., 2004.

72. Ботмер К. С графом Мирбахом в Москве / Под ред. Ю. Фельштинского. М., 1997.

73. Версальский договор. М., 1925.

74. Документы внешней политики СССР: В 24 т. М., 1958-2000. Т. 1, 2.

75. Дурново П.Н. Записка Дурново // Красная новь. 1922. № 6.

76. Мировые войны / Под. ред. А. Чубарьяна и др.: В 4 кн. М., 2002. Кн. 1-2.

77. Революционное движение в русской армии (27 февраля — 24 октября 1917 г.). Сборник документов. М., 1968.

78. Русско-германские отношения. 1873-1914. Сб. секр. док-тов Министерства иностр. дел. М., 1922.

79. Baumgart W. Deutsche Ostpolitik 1918. Von Brest-Litowsk bis zum Ende des Ersten Weltkrieges. Wien; München, 1966.

80. Berghahn V. Rüstung im Zeichen der wilhelminischen Weltpolitik: grundlegende Dokumente 1890-1914. Düsseldorf, 1988.

81. Das Land Ober Ost. Deutsche Arbeit in den Verwaltungsgebieten Kurland, Litauen, Byalostok-Grodno / hrsg. im Auftrage Oberbefehlshaber Ost, bearb. von der Presseabteil. В.; Stuttgart, 1917.

82. Der Waffenstillstand 1918-1919. Das Dokumentenmaterial der Waffenstillstandsverhaudlungen von Compiegne, Spa, Trier, Brüssel. Bd. 1— 3.B., 1928.

83. Deutschland im Ersten Weltkrieg: Texte und Dokumenten / hrsg. von W. Bihl. Darmstadt, 1991.

84. Die Große Politik der Europäischen Kabinette 1871-1914: Sammlung der Diplomatischen Akten des Auswärtigen Amts. 47 Bde. В., 1924-1928.

85. Die Ursachen des deutschen Zusammenbruches. 12 Bde. В., 1928-1929.

86. Der Dolchstoßprozess im München vom 19. Okt. Bis 20.Nov. 1925. Verhandlungsberichte und Stimmungsbilder. Süddeutsche Monatshefte. München, 1925.

87. Der Krieg zur See: 23 Bde. В., 1920-66.

88. Deutsche Rüstungspolitik vor dem Ersten Weltkrieg. General Franz Wandels Tagebuchaufzeichnungen aus dem preußischen Kriegsministerium / hrsg. G. Granier. Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1985. № 2.

89. Briefe, Auszeichnungen / hrsg. von M. Epkenhaus. München, 2004. 25 Juli 1914. Die europäische Krise und der Ausbruch des Ersten Weltkriegs / hrsg. von Geiss I. 2 Bde. München, 1963/64.

90. Kautsky K. Wie der Weltkrieg entstand. Berlin, 1919.

91. Ludendorff E. Generalstab and its problems: 2 Vols. L., 1931.

92. Ludendorff E. Urkunden der Obersten Heeresleitung über ihre Tätigkeit. В., 1921.

93. Militär und Innenpolitik im Weltkrieg 1914-1918, bearb. W. Deist. 2 Bde. Düsseldorf, 1970.

94. Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 bis 1918. В., 1925-1944. 20 Bde.31 .Riezler K. Tagebücher, Aufsätze, Dokumente / hrsg. von Erdmann K.D. Göttingen, 1972.2>2.Schlieffen A., Foley R.T. Alfred von Schlieffen's military writings. L., 2003.

95. Schmoller G.F. Zwanzig Jahre Deutscher Politik. München; Leipzig, 1920.

96. Soviet Russia and the West, 1920-1927. A documentary survey / ed. by Joukoff Eudin X., Fischer H.H. .Stanford, 1957.

97. Thaer A. Generalstabdienst an der Front und in der OHL. Aus Briefen und Tagebuchaufzeichnungen / hrsg. von S. Kaehler. Göttingen, 1958.

98. Tirpitz A. Deutsche Ohnmachtspolitik. Hamburg, 1926.

99. Von Brest-Litowsk zur deutschen Novemberrevolution / hrsg. von W. Baumgart. Göttingen, 1971.1. Литература

100. Акунов B.B. Фрайкоры. Германские добровольческие отряды в 1918— 1923 гг. М., 2004.

101. Андреева Н.С. Прибалтийско-немецкое дворянство и политика российского правительства в начале XX в. // ВИ. 2008. №1.

102. Ахтамзян A.A. От Бреста до Киля. М., 1963.

103. Ашин Г.К. Курс истории элитологии // society.polbu.ru/ka-shinelitology/ch00i.html

104. Бекман В. Немцы о Русской Армии. Прага, 1939.

105. Белкин С.И. Голубая лента Атлантики. Л., 1990.

106. Бендик Р. Немецкий менталитет и происхождение двух мировых войн // Первая мировая война: Пролог XX в. / Отв. ред. A.B. Мальков. М, 1998.

107. Биллик В.И. Демобилизация армии и офицерские союзы в Германии в период революции 1918-1919 гг. // Германский империализм и милитаризм. Сб. стат. М., 1965.

108. Блискавицкий Н.М. Германская историография первой мировой войны и идеологическая подготовка второй мировой войны // Первая мировая война. Сб. стат. Под ред. А.Л. Сидорова. М., 1968.

109. Бовыкин В.И. Очерки истории внешней политики России в конце XIX в. 1917. М., 1960.11 .Брюнин В.Г. Внутриполитическая борьба в Германии летом и осенью 1917 г. Л., 1965.

110. Бубнов А., Вандам А., Головин Н. Неуслышанные пророки грядущих войн / Сб. сост. Образцов. И. В. М., 2004.

111. Веремеев IO. Военная служба в Германской империи в начале XX в. В 3 ч. // army.armor.kiev.ua

112. Веро/сховский Д.В., Ляхов В.Ф. Первая мировая война. Военно-исторический очерк. М., 1964.

113. Ветте В. Образы России у немцев в XX в. //. Россия и Германия / Под ред. Туполева Б.М. Вып. 1. М., 1998.

114. Виноградов В.Н. Еще раз о новых подходах к истории Первой мировой войны // Новая и новейшая история (далее ННИ). 1995. № 5.

115. Виноградов В.Н. 1914 год: быть войне или не быть? // ННИ. 2004. № 6.

116. Виноградов К.Б. Буржуазная историография первой мировой войны. М., 1962.

117. Виноградов КБ., Лихарев Д.В. Адмирал Фишер и борьба Великобритании за господство на морях в начале XX в. // ННИ. 1993. № 3.

118. Волков C.B. Исторический опыт Российской империи // swolkov.narod.ru/ publ/04-3.htm.

119. Волков C.B. Русский офицерский корпус. М., 2003.

120. Галактионов М.Р. Темпы операций. Париж 1914. М., 2001.

121. Гепнер Э. Война Германии в воздухе. М., 2005.

122. Герлиц В. Германский генеральный штаб. История и структура 16571945. М., 2005.

123. Германская армия. 1914-1918 / сост. Д. Фостен, Р. Мэррион. М., 2003.

124. Головин H.H. Военные усилия России в Мировой войне. М., 2001.

125. Головачев Ф.Ф. Рабочее движение и социал-демократия Германии в годы Первой мировой войны. М., 1960.

126. ЪО.Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905-1917 гг. М., 2000.31 .Грёнер В. Завещание Шлиффена. Оперативные исследования по истории Мировой войны / Пер. с нем. под ред. проф. В.А. Меликова. М., 1937.

127. Гуль Р.Г. Красные маршалы. М., 1990.

128. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1990.

129. ЪАДанн О. Нации и национализм в Германии 1770-1990. СПб., 2003.

130. ДеметрК. Германский офицерский корпус. М., 2007.

131. Деникин А.И. Очерки русской смуты: В 5 т. Минск, 2002.

132. ДжоллД. Истоки Первой мировой войны. Р н/Д, 1998.

133. ЪЪ.Джордан 5.М. Великобритания, Франция и германская проблема 1918— 1939 гг. М., 1945.

134. Дорпален А. Германия на заре фашизма. М., 2008.

135. Драбкин Я.С. Легенда об ударе кинжалом в спину // ННИ. 1964. № 1.

136. Драбкин Я.С. Ноябрьская революция в Германии. М., 1967.42.,Драбкин Я.С. Проблемы и легенды в историографии германской революции 1918-1919 гг. М., 1990.

137. АЪ.Дюпё Л. Под знаком Версальского мира. «Восточная идеология» и «национал-большевизм» в Веймарской республике // Германия и русская революция. С. 176-204.44Дюпон. Высшее германское командование (с немецкой точки зрения). М., 1923:

138. Дякин B.C. Первая мировая война и мероприятия по ликвидации так называемого немецкого засилья // Первая мировая война. Сб. стат. Под ред. A.JI. Сидорова. М., 1968.

139. Евдокимова Н.П. Между Востоком и Западом. Проблемы сепаратного мира и маневры дипломатии австро-германского блока. М., 1985.

140. Ejueif В.А. Советская историография происхождения первой мировой войны // Первая мировая война. Сб. стат. Под ред. A.JI. Сидорова. М., 1968.

141. АЪ.Ерусалгшский А. С. Германский империализм: история и современность (Исследования, публицистика). М., 1964.

142. Здравомыслов А. Г. Немцы о русских на пороге нового тысячелетия. М., 2003.

143. Жебровский С.С. Командный состав русской армии весной 1917 г. / Вестник Санкт-Петербургского университета. 2007. Сер. 2., вып. 2.51 .Жильцов К.В. Социальный статус генерала в России в начале XX в. / Вопросы истории. 2007. № 4. С. 156-160.

144. Зайончковский П.А. Русский офицерский корпус накануне Первой мировой войны / Зайончковский П.А. (1904-1983): Статьи, публикации и воспоминания о нем. М., 1998.

145. Залесский К.И. Кто был кто в Первой мировой войне. М., 2003.

146. Зубачевскгш В.А. Политика России в отношении восточной части Центральной Европы (1917-1923): геополитический аспект. Омск, 2005.55 .Иссерсон Г. Канны мировой войны / Катастрофы Первой мировой войны. М., 2005.

147. История первой мировой войны: В 2 т. / Под ред. И.И. Ростунова. М., 1975.

148. Истягин Л.Г. Германское проникновение в Иран и русско-германские противоречия накануне первой мировой войны. М., 1979.

149. Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг. М., 1988.

150. Кавтарадзе А.Г. «Скорее пополнить действующую армию офицерами, ознакомленными со службой Генерального штаба.» // ВИЖ. 2001. № 1.

151. Как ковался германский меч. Промышленный потенциал Третьего рейха / Пер. Г.В. Смирнова, В.М. Шаститко. М., 2006.

152. Катастрофы Первой мировой войны. М., 2005.

153. Кейнс Д.М. Экономические последствия Версальского договора. М.; JL, 1924.

154. Келлерман Г. Прорыв 11-й германской армии у Горлице 2-5 мая 1915 г. // Война и революция. 1934. № 2 / www.grwar.ru.

155. КиганД. Первая мировая война. М., 2004.

156. Кобляков И.К От Бреста до Рапалло. Очерки истории советско-германских отношений с 1918 до 1922 г. М., 1954.66 .Коленковский А.К Маневренный период первой мировой империалистической войны 1914 г. М., 1940.

157. Кулъ Г. Германский генеральный штаб. М., 1922.

158. Кучинский Ю. История условий труда в Германии. М., 1949.

159. Кучинский Ю. Очерки истории германского империализма. М., 1952.

160. Линдси Б. Глобализация повторение пройденного. М., 2004.

161. Х.Лихарев Д.В. Гонка морских вооружений как причина и следствие Великой войны // Первая мировая война: Пролог XX века / Отв. ред. A.B. Мальков. М., 1998. И.Лорей Г. Операции германо-турецких вооруженных сил в 1914-1918 гг. СПб., 2004.

162. Маргания О., Травин Д. Модернизация Европы. Кн. 1. М., 2002.

163. Меленберг A.A. Немцы в российской армии накануне первой мировой войны //Вопросы истории. 1998. № 10. С. 127-130.1%.Мелъгунов С.П. Легенда о сепаратном мире. Канун революции. М., 2006.

164. Нойманн И. Использование «Другого». М., 2004.

165. Ы.Нилланс Р. Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918. М., 2005.

166. Новикова И.Н. «Между молотом и наковальней». Швеция в германо-российском противостоянии на Балтике в годы Первой мировой войны. СПб., 2006.

167. Норден А. Между Берлином и Москвой. К истории советско-германских отношений. М., 1956.

168. Нотович Ф.И. Дипломатическая борьба в годы первой мировой войны. Т. 1.М.; Л., 1947.

169. Нотович Ф.И. Захватническая политика германского империализма на Востоке. М., 1947.

170. Носке Г. Записки о германской революции. Минск, 2003.

171. Ноябрьская революция в Германии. Сб. стат. М., 1960. 91 .Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2008.

172. Папен Ф. фон. Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. М., 2005.

173. Первая мировая война / Сб. стат. Под. ред. Бовыкина. М., 1968.

174. Первая мировая война: Пролог XX века / Сб. стат. Отв. ред. A.B. Мальков. М., 1998.

175. Плотников Н. Реабилитация историзма. Философские исследования Германа Люббе / Вопросы философии. 1994. № 4. С. 87-93.

176. Позек М. Германская конница в Литве и Курляндии в 1915 г. М.; Л., 1930 // www.grwar.ru.

177. Полетика Н.И Возникновение первой мировой войны. М., 1964.

178. Раушер В. Гинденбург: фельдмаршал и рейхспрезидент. М., 2003.

179. Редерн Г. Зимняя операция в районе Мазурских озер. Пг., 1921.

180. Ростунов И.И. Русский фронт первой мировой войны. М., 1976.

181. Руге В. Гинденбург. Портрет германского милитариста. М., 1981.

182. Россия в мировой войне 1914-1918 в цифрах. М., 1925.

183. Руге В. Как Гитлер пришел к власти. М., 1985.

184. Садовая Г.М. Германия: от кайзеровской империи к демократической республике 1914-1922. Самара, 2008.

185. Садовая Г.М. Вальтер Ратенау: путь к Рапалло // История, и историография зарубежного мира в лицах. Самара, 1999. Вып. 4. С. 121-159.

186. Садовая Г.М. Ф. Науман: от промышленной «демократии» к «Срединной Европе» // Первая мировая война: политика, идеология, историография. Межвуз. сб. Куйбышев, 1990.

187. Свечин М.А. Культурно-классовые типы армий // Постижение военного искусства: Идейное наследие А.А. Свечина. М., 2000.

188. Сдвижков Д.А. Против «железа и крови»: пацифизм в Германской империи. М., 1999.

189. Селезнев К.Л. Большевистская агитация и революционное движение в германской армии на Восточном фронте в 1918 г. // Ноябрьская революция в Германии. Сб. стат. М., 1960.

190. Сенявская Е.С. Психология войны в XX в.: исторический опыт России. М., 1999.

191. Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо.» Запад и военная элита России 1900-1914. М., 2001.

192. Сергеев Е.Ю. Военные агенты Российской империи в Германии // Межуднародный исторический журнал. № 4. июл. авг. 1999.

193. Сергеев Е.Ю. Политика Великобритании и Германии на Дальнем Востоке 1897-1903. М., 1998.

194. Сергеев Е.Ю. Представленческие модели военных элит России и Запада накануне первой мировой войны (сравнительный аспект) // Европейские сравнительно-исторические исследования. М., 2002.

195. Смирнов А. Сибирский удар и саксонская сталь. Сравнительная характеристика противников на Восточном фронте // Родина. 2004. № 9. С. 17-23.

196. Соболев Г.Л. Русская революция и «немецкое золото». СПб., 2002.

197. Соболев Г.Я. Тайный союзник. Русская революция и Германия 1914— 1918. СПб., 2009.

198. Соловьев О.Ф. За линией фронтов // ННИ. 1986. № 2.

199. Степун Ф.А. Из писем прапорщика-артиллериста. Томск, 2000.

200. Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. / Сост. Я. Цихович, Г. Корольков, А. Незнамов: В 4 ч. М., 1922.

201. Строков A.A. Вооруженные силы и военное искусство в Первой мировой войне. М., 1974.

202. Такман Б. Первый блицкриг. Август 1914. М., СПб., 2002.

203. Тарле Е.В. Европа в эпоху империализма / Сочинения: В 12 т. М., 1958. Т. 5.

204. Тарсаидзе А. Четыре мифа о Первой мировой М., 2007.

205. Tapxoea Н.С. Как создавалась история Первой мировой войны (о деятельности Комиссии по исследованию и использованию опыта войны 1914-1918) // Последняя война Российской империи. Мат-лы междунар. науч. конф. / Под. ред. О.Р. Айрапетова. М., 2006.

206. Теодорович И.М. Разработка правительством Германии программы завоеваний на Востоке в 1914-1915 гг. // Первая мировая война. Сб. стат. Под: ред. A.JI. Сидорова. М., 1968.

207. Туполев Б.М. Австро-Венгрия в планах пангерманцев в конце XIX — начале XX в. // Славяно-германские отношения. М., 1964.

208. Уиллер-Беннет Д. Брестский мир. Победы и поражения советской дипломатии. М., 2009.

209. Фарбман Н.Я. Германский реваншизм после Первой мировой войны. Рязань, 1974.

210. Ферстер Г., Гелъмерт Г., Отто Г., Шниттер Г. Прусско-германский генеральный штаб. М., 1968.

211. Фогель В. Барановичи. 1916. Пг., 1921.

212. Хстьгартен В. Империализм до 1914 г. Социологическое исследование германской внешней политики до Первой мировой войны. М., 1961.

213. Хантингтон С. Офицерская служба как профессия. // Отечественные записки. 2002. № 8.

214. Хаусхофер К. О геополитике: работы разных лет. М., 2001.

215. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004.

216. Храмов Ф.А. Восточно-Прусская операция. М., 1940.

217. Цитович Я.И. Провал заговора военщины накануне революции 1918 г. в Германии // Ноябрьская революция в Германии. Сб. стат. М., 1960.

218. Чигивиц фон. Захват балтийских островов Германией в 1917 г. М., 1937

219. Шапошников Б.М. Мозг армии. М., 1927-1929 // militera.lib.ru.

220. Шацилло В.К. Расчет и безрассудство: германо-американские отношения 1898-1917. М., 1998.

221. Шеер Р. Германский флот в первую мировую войну. М.; Минск, 2005.

222. Шлегелъ К. Берлин, Восточный вокзал. Русская эмиграция в Германии между двумя войнами (1918-1945). М., 2004.

223. Эггерт З.К. Борьба классов и партий в Германии в годы Первой мировой войны. М., 1957.

224. Aretin K.O., Conze W. Deutschland und Rußland im Zeitalter des Kapitalismus 1861-1914. Göttingen, 1977.

225. Afflerbach H. Falkenhayn: Politisches Denken und Plandeln im Kaiserreich. München, 1994.

226. Bald D. Der deutsche Generalstab 1859-1939: Reform und Restauration in Bildung und Ausbildung. Bonn, 1977.

227. Barth B. Dolchstoßlegende und politische Desintegration. Das Trauma der deutschen Niederlage im Ersten Weltkrieg 1914-1933. Düsseldorf, 2003.

228. Berghahn V. Der Tirpitz-Plan. Genesis und Verfall einer innerpolitischen Krisenstrategie unter Wilhelm II. Düsseldorf, 1991.

229. BesselR. Germany after the First World War. Oxford, 1995.

230. Brose E.D. The Kaiser's Army. Oxford, 2001.

231. Cecil L. Wilhelm II. Vol. 2. Empreror and the Exile 1900-1941. Chapel Hill, L., 1996.

232. Chickering R. Das Deutsche Reich und der Erste Weltkrieg. München, 2002.

233. Chickering R, Förster S. Great War, Total War. Combat and mobilization on the Western Front. Cambridge, 2000.

234. Churchill W. The Unknown War: The Eastern front. N.Y., 1932.

235. Clemente S.E. For King and Kaiser! The making of the Prussian Army Officer, 1860-1914. N.Y.; Westport; L., 1992.

236. Coetzee M.S. The German Army League. Oxford, 1990.

237. CronH., Duncan R. Imperial German Army 1914-1918. B., 1937.

238. Das deutsche Offizierkorps 1860-1960 / hrsg. von H.H. Hofmann. Boppard/R., 1977.

239. Davis G.H. Deutsche Kriegsgefangene im Ersten Weltkrieg in Rußland // Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1982. № 1.

240. Deist W., Mombauer A. The Kaiser: New Research on Wilhelm II's role in Imperial Germany. Cambridge, 2003.

241. Delbrück H., Bucholz A. Delbruck's Modern Military History. Lincoln, 2005.

242. Die Wehrpflicht. Beitrage zur Militärgeschichte. 43. Bd / hrsg. R.G. Foerster. München, 1994.

243. Dowling T.C. The Brusiloff Offensive. Bloomington; Indianapolis, 2008.

244. Dönninghaus V. Die Deutschen in Moskauer Gesellschaft. Symbiose und Konflikte 1494-1941. München, 2002.

245. Diilffer J. Deutsch-russische Beziehungen // Deutschland, Frankreich, Russland. Begegnungen und Konfrontationen. München, 2000.

246. Diilffer J., Holl K. Bereit zum Krieg: Kriegsmentalität im wilhelminischen Deutschland, 1890-1914. Göttingen, 1986.

247. Enzyklopädie des Ersten Weltkrieg / hrsg. von G. Hirschfeld, G. Krumeich, I. Renz. Paderborn, 2003.

248. Eley G. Reschaping the German Right. Hew Haven, 1980.

249. Erster Weltkrieg Zweiter Weltkrieg: Ein Vergleich / hrsg. von B. Thos, H.E. Volkmann. München, 2002.

250. Feldman G. D. Army, Industry and Labor in Germany 1914-1918. Princeton, 1966.

251. Feldman G. D. Iron and Steel in the German Inflation 1916-1923. Princeton, 1977.

252. Feldman G. D. The Great Disorder: Politics, Economics, and Society in Germany 1914-1923. N.Y., Oxford, 1993.

253. Feldman G. D., Siber K. H. Hugo Stinnes: Biographie eines Industriellen1870-1924. München, 1998.

254. Fesser G. Die Kaiserzeit. Deutschland 1871-1918. Erfurt, 2000.

255. Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszielpolitik des kaiserlichen Deutschland 1914-1918. Düsseldorf, 1961.

256. Fischer F. Krieg der Illusionen. Die Deutsche Politik von 1911 bis 1914. Düsseldorf, 1969.

257. Foley R. T. German Strategy and the Path to Verdun: Erich von Falkenhayn and the development of Attrition 1870-1916. Cambridge, 2005.

258. Förster W. Der Feldheer Lüdendorff im Unglück. Eine Studie über seine seelische Haltung in der Endphase des Ersten Weltkrieg. Wiesbaden, 1952.

259. Förster S. Der Deutsche Generalstab und die Illusion des kurzen Krieges,1871-1914. Metakritik eines Mythos // Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1995. Bd. 54.

260. Förster S. Der doppelte Militarismus: die deutsche Heeresrüstungspolitik zwischen Status-Quo-Sicherung und Agression. Stuttgart, 1985.

261. Frevert U. Die Kasernierte Nation. Militärdienst und Zivilgesellschaft in Deutschland. München, 2001.

262. GatrellP. Russia's First World War. L., 2005.

263. Geyer M. The Past as Future: The German Officer Corps as Profession // Cocks G., Jarausch K.H. German Professions 1800-1950. N.Y., Oxford, 1990.

264. Geiss I. Das Deutsche Reich und der Erste Weltkrieg. München; Zürich, 1985.

265. Goodspeed DJ. Ludendorff: Genius of World War I. Boston, 1966.

266. Groß G.P. Die vergessene Front der Osten 1914/15. Paderborn, 2006.

267. Gudmondsson B. Stormtroop Tactics: Innovation in German Army 1914— 1918. N. Y., 1989.199: Gutsche W., Klein F., Petzold J. Der Erste Weltkrieg. Ursachen und Verlauf. Herschende Politik und Antikriegbewegung in Deutschland. Köln, 1985.

268. Gutsche W. Wilhelm II. Der letzte Kaiser des Deutschen Reiches. B., 1991.

269. Guth E. Der Loyalitätskonflikt des deutschen Offizierkorps in der Revolution 1918-1920. Frankfurt/M., 1983.

270. Handbuch der bayerischen Geschichte / hrsg. von Spindler M., Albrecht D., Schmid A., Kraus A. München, 2003.

271. Handbuch der preussischen Geschichte / hrsg. von W. Neugebauer. Berlin; N.Y., 2001.

272. Handel M.I. War, Strategy and Intelligence. L., N.Y., 1989.

273. Herrn G. Deutschland Russland: Tausend Jahre einer seltsamen Freundschaft. Hamburg, 1990.

274. Herwig H. H. Das Elitekorps des Kaisers. Die Marineoffizieren im wilhelminischen Deutschland. Hamburg, 1977.

275. Herwig H. H. "Luxury Fleet": The Imperial German Navy, 1888-1918. L., N.Y., 1987.

276. Herwig H.H. The Dynamics of Necessity: German Military Policy during the First World War / Military Effectiveness ed. Millett A.R., Williamson M. L.; Sydney; Wellington, 1988.

277. Herwig H.H. The First World War: Germany and Austria-Hungary. L.; N.Y.; Sydney; Auckland, 1997.

278. Higham R.D.S., Showalter D.E. Researching World War I. Westport, L., 2003.

279. HildebrandK Deutsche Außenpolitik 1871-1918. München, 2008.

280. Hillgruber A. Deutschlands Rolle in der Vorgeschichte der beiden Weltkrieg. Köln, 1986.

281. Hinz U. Gefangen im Großen Krieg: Kriegsgefangenschaft in Deutschland 1914-1921. Essen, 2006.

282. Hirschfeld G., Krumeich G., Renz I. „Keiner fühlt sich hier mehr als Mensch." Erlebnis und Wirkung des Ersten Weltkriegs. Frankfurt/M., 1996.

283. Hirschfeld G., Krumeich G., Renz I. Enzyklopädie des Ersten-Weltkrieg. Paderborn, 2003.

284. Histories of two hundred and fifty-one divisions of the German army which participated in the war (1914-1918). Chaumon, 1919.

285. Historikerkontroversen / hrsg. H. Lehmann. Göttingen, 2000.

286. Hobson R. Maritimer Imperialismus. Seemachtsideologie, seestrategiscges Denken und der Tirpitzplan 1875 bis 1914. München, 2004.

287. Hölzle E. Der Osten im Ersten Weltkrieg. Leipzig, 1944.

288. Hoetzsch O. Russland. Ein Einführung auf Grund seiner Geschichte von 1904 bis 1912. B., 1913.

289. Hull I.V. Absolute Destruction. Military culture and the practices of war in imperial Germany. Cornell, 2006.

290. Hull I.V. The Entourage of Kaiser. Wilhelm II, 1888-1918. Cambridge, 2004.

291. Jahr K. Gewöhnliche Soldaten. Göttingen, 1998.

292. Janßen K.-H. Der Kanzler und der General: Die Führungskrise um Bethmann-Hollweg und Falkenhayn, 1914-1916. Göttingen, 1967.

293. Jones D.R. Russia II Higham R.D.S., Showalter D.E. Researching World War I. P. 166-167.

294. Kehr E. Der Primat der Innenpolitik / hrsg. von H.U. Wehler. Berlin, 1970.

295. Kellerhoff S.F. Vergessene Front: Ostfront 1914-1915 // www.welt.de/wissenschaft/history/ article317360.

296. Kitchen M. The Silent Dictatorship: The Politics of the German High Command under Hindenburg and Ludendorff, 1916-1918. N.Y., 1976.

297. Klein F. Deutschland 1897/98 bis 1917. Berlin, 1961.

298. Klein F. Deutchland im Ersten Weltkrieg: 3 Bde. Berlin, 1968-1969.231 .Kocka J. Klassengesellschaft im Krieg. Deutsche Sozialgeschichte 1914— 1918. Göttingen, 1973.

299. Koenen G. Alfons Paquet und „Der Geist der russischen Revolution" // In der ganzen Welt zu Hause. Tagungsband Alfons Paquet / hrsg. v. O.M. Piecha, S. Brenner. Düsseldorf, 2003.

300. Koenen G. Der Russland-Komplex. München, 2005.

301. Kohlrausch M. Der Monarch im Skandal. Die Logik der Massenmedien und die Transformation der wilhelminischen Monarchie. Berlin, 2005.

302. KoszykK. Deutsche Pressepolitik im Ersten Weltkrieg. Düsseldorf, 1968.

303. Kreveld van M. Supplying War: Logistics from Wallenstein to Patton. Cambridge, 1979.

304. Kronenbitter G. „Krieg im Frieden": Die Führung der K.u.k. Armee und die Großmachtspolitik 1906-1914. München, 2003.

305. Kruse W. Rezension zu: Neitzel S.: Weltkrieg und Revolution. 19141918/19. B., 2008// hsozkult.berlin-hu.de

306. Lindner-Wirsching A. Patrioten im Pool: Deutsche und. Franzosische Kriegsberichterstatter im Ersten Weltkreig // Augenzeugen: Kriegsberichterstattung vom 18. bis 21. Jahrhundert / hrsg. von D. Ute. Göttingen, 2006. S. 113-140.

307. Lipp A. Meinungslenkung im Krieg: Kriegserfahrungen deutschen Soldaten und ihre Deutung 1914-1918. Göttingen, 2000.

308. Liulevicius V.G. War Land on the Eastern Front: Culture, National Identity and German Occupation in World War I. Cambridge, 2000.

309. Macksey K. Why the Germans loose a War: the Myth of German Military Superiority. L., 1996.

310. Malinowski S. Vom König zum Führer. Sozialer Niedergang und politische Radikalisierung im deutschen Adel zwischen Kaiserreich und NS-Staat. B., 2003.

311. Martin G. Die bürgerliche Exzellenzen. Zur Sozialgeschichte der preußischen Generalität 1812-1918. Düsseldorf, 1979.

312. Meinecke F. Die deutsche Katastrophe. Betrachtungen und Erinnerungen. Wiesbaden, 1946.

313. Messerschmidt M. Militär und Politik in der Bismarckzeit und im Wilhelminischen Deutschland. Darmstadt, 1975.

314. Mombaaer A. Helmut von Moltke and the Origins of the First World War. Cambridge, 2001.

315. Mommsen W.J. Der große Krieg und die Historiker: neue Wege der Geschichtsschreibung über den Ersten Weltkrieg. München, 2002.

316. Mommsen W.J. Die Urkatastrophe Deutschlands. Der Erste Weltkrieg. Stuttgart, 2002.

317. Mommsen W.J. Kultur und Krieg. Die Rolle der Intellektuellen, Künstler und Schriftsteller im Ersten Weltkrieg. München, 1996.

318. Moran D. Germany / Higham R.D.S., Showalter D.E. Researching World War I. Westport, L., 2003.

319. Morrow J.H., Morrow J. Jr. The Great War: An Imperial History. L.; N.Y., 2003.

320. Moser K Kriegsgeschichte und Kriegsliteratur. Formen der Verarbeitung des Ersten Weltkrieges II Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1986. № 2.

321. Müller A. Die Kriegsrohstoffbewirtschaftung 1914-1918 im Dienste des deutschen Monopolkapitals. Berlin, 1955.

322. Miiller K.J. Militärische Eliten in Deutschland und Frankreich. Probleme des Vergleichs. Einige einführende Bemerkungen / Eliten in Deutschland und Frankreich im 19. und 20. Jahrhundert. München, 1994.

323. Miiller S.O. Die Nation als Waffe und Vorstellung. Nationalismus in Deutschland und Großbritannien im Ersten Weltkrieg. Göttingen, 2002.

324. Mulligan W. The Creation of the Modern German Army: General Walter Reinhardt and the Weimar Republik. N.Y., Oxford, 2005.

325. Münch M. Verdun: Mythos und Alltag. München, 2006.

326. Nachtigal R. Kriegsgefangenschaft an der Ostfront 1914 bis 1918: Literaturbericht zu einem neueun Forschungsfeld. Frankfurt/M., 2005.

327. Neilgebauer K.-V., Hansen E.W. Das Zeitalter der Weltkriege. München, 2007.

328. Newland S.J. Victories are not enough: Limitations of the German way of war. Carlisle, PA, 2005.

329. Niemann A. Kaiser und Revolution: die entscheidenden Ereignisse im Großen Hauptquatier. B., 1922.

330. Politischer Wandel, organisierte Gewalt und nationale Sicherheit. Beiträge zur neueren Geschichte Deutschlands und Frankreichs / hrsg. E.V. Hansen, G. Schreiber, B. Wegner. München, 1995.

331. Rachamimov A. POWs and the Great War. Captivity on the Eastern Front. Oxford, 2002.

332. Reidegeld E. Staatliche Sozialpolitik in Deutschland. Bd. 1. Von den Ursprüngen bis zum Untergang des Kaiserreichs. Wiesbaden, 2006.

333. Reimann A. Der Erste Weltkrieg: Urkatastrophe oder Katalysator? // Aus Politik und Zeitgeschichte. 2004. Bd. 29-30.

334. Rich D.A. The Tsar's Colonels. Professionalism, Strategy, and Subversion in Late Imperial Russia. Harvard, 1998;

335. Ritter G. Der Schlieffenplan: Kritik eines Mythos. München, 1956.

336. Ritter G. Staatskunst und Kriegshandwerk: das Problem des 'Militarismus' in Deutschland: 4 Bde. München, 1954-1968.

337. Röhl J.C.G. Wilhelm II: Der Weg in den Abgrund 1900-1941. München, 2008.

338. X.Rose O. Carl von Clausewitz. Wirkungsgeschichte seines Werkes in Rußland und der Sowjetunion 1836-1991. München, 1995.

339. Rüger I. The Great Naval Game. Britain and Germany in the Age of Empire. Cambridge, 2007.

340. Samuels M. Command or Control? Command, Training and Tactics in British and German armies, 1888-1918. L., 1995.

341. Scheck R. Alfred von Tirpitz and German Right-Wing Politics, 1914-1930. New Jersey, 1998.

342. Scheck R. Der Kampf des Tirpitz-Kreises für den uneingeschränkten U-Boot-Krieg und einen politischen Kurswechsel im deutschen Kaiserreich // Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1996. № 55.

343. Schöllgen G. Das Zeizalter des Imperialismus. München, 2000.

344. Schulte B.F. Die Deutsche Armee 1900-1914. Zwischen Beharren und Verändern. Düsseldorf, 1977.

345. Steglich W. Die Friedenspolitik der Mittelmächte 1917/18: 2 Bde. Wiesbaden, 1964.

346. Schulz G. Zwischen Demokratie und Diktatur. Berlin; N.Y., 1987. Bd. 1.

347. Snyder J. The Ideology of the Offensive. Military decision making and the disasters of 1914. Cornell Univ., 1989.

348. Stone N. The Eastern Front 1914-1917. L., 1975.

349. Stoneman M.R. Bürgerliche und adlige Krieger: Zum Verhältnis zwischen sozialer Herkunft und Berufskultur im wilhelminischen Armee-Offiziercorps / Adel und Bürgertum in Deutschland / hrsg. von H. Reif. B., 2000.

350. Strachan H. The First World War: To Arms. Oxford, 2003.

351. Strazhas A. Deutsche Ostpolitik im Ersten Weltkrieg: der Fall Ober Ost; 1915-1917. Wiesbaden, 1993.285.0'Sullivan D. Furcht and Faszination: deutsche und britische Russlandbilder, 1921-1933. Köln; Weimar; Wien, 1996.

352. Thoß B. Nationale Rechte, militärische Führung und Diktaturfrage in Deutschland 1913-1923 //Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1987. № 2.

353. Trumpener U. Germany and the Ottoman Empire 1914-1918. Princeton, 1968.

354. Unruh K. Langemarck: Legende und Wirklichkeit. Koblenz, 1986.

355. Verhey J. Der „Geist von 1914" und die Erfindung der Volksgemeinschaft. Hamburg, 2000.

356. Vom Kaiserreich zur Weimarer Republik / hrsg. von E. Kolb. Köln, 1972.

357. Watson A. Enduring the Great War. Combat, Morale and Collapse in the German and British Armies, 1914-1918. Cambridge, 2008.

358. Weber H. Monopole und Oberste Heeresleitung in den Jahren 1916-1918. Halle, 1962.

359. Weber H. Ludendorff und die Monopole: Deutsche Kriegspolitik. В., 1966.

360. Wehler H.U. Deutsche Gesellschaftsgeschichte: 5 Bde. München, 1987— 2008.

361. Wehler H.U., Traynor K. The German Empire 1871-1918. Leamington Spa, 1985.

362. Wette W. Der Feind im Innern // Die Zeit. 2003. № 24.

363. Wette W. Pazifistische Offiziere in Deutschland 1871 bis 1933. Bremen, 1999.

364. Wheeler-Bennett W. Hindenburg: The Wooden Titan. L., 1936.

365. Willensmenschen: über deutsche Offiziere / mit Beitr. von W.T. Angress, hrsg. von Ursula Breymayer. Frankfurt/M., 1999.

366. Winter J.M., Prost A. The Great War in History: Debates and Controversies, 1914 to Present. Cambridge, 2005.

367. Winzen P. Das Kaiserreich am Abgrund. Die Daily-Telegraph-Affäre und das Hale-Interview. Stuttgart, 2002.

368. Zabecki D. Steel Wind: Colonel Georg Bruchmüller and the. Birth of Modern Artillery. Westport; CT, 1994.

369. Zabecki D.T. The German Offensives 1918. The case study in the operational level of war. L., N.Y., 2006.

370. Zechlin E. Krieg und Kriegrisiko: zur Deutschen Politik im Ersten Weltkrieg: Aufsätze. Düsseldorf, 1979.

371. Ziemann В., Skinner A. War experiences in rural Germany 1914-1923. Oxford, 2007.1. Диссертации:

372. Лучников A.B. Концепции германо-советского взаимодействия в исполнительной власти Веймарской республики. Дисс. канд. ист. наук. Саратов, 2008.

373. Маркелова Е.В. Эволюция германо-российских отношений в период с февраля 1917 г. по ноябрь 1918 г. Владимир, 2006.

374. Плохотнюк Т.Н. Российско-германские трансграничные перемещения (1871-1925): историко-компаративный характер. Автореф. . дисс. докт. ист. наук. Ставрополь, 2004.

375. Черниловский A.A. Первая мировая война в сознании военной элиты России. Дисс. канд. ист. наук. Брянск, 2005.

376. Шипов С.П. Военно-морская политика кайзеровской Германии и Россия 1897-1914. Дисс. докт. ист. наук. Тюмень, 2005.

377. Paddock T.R.E. German perceptions of Russia before the First World War. Berkeley, 1994.

378. Wurzer G. Die Kriegsgefangene der Mittelmächte in Rußland im Ersten Weltkrieg. Tübingen, 2000.1. Пресса