автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественная репрезентация абсурда в поэзии Д. Хармса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная репрезентация абсурда в поэзии Д. Хармса"

На правах рукописи

003450396

Малыгина Ипна Юрьевна

ХУДОЖЕСТВЕНН АЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ АБСУРДА В ПОЭЗИИ Д. ХЛРМСА (А1ГГРОПОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)

10 01 01 - Русская литература

ЛВТОРЕФЕРАГ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 3 О ИТ 2008

Ставрополь - 2008

003450396

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Ставропольский государственный университет»

Научным руководшель доктор филологических наук профессор

Бронскан Людмила Игоревна

Официальные ошюиенш: доктор филологических наук профессор

Демнн» Людмила Ивановна

кандидат филологических наук доцент Ганжара Олы а Анатольевна

Ведущаи организация: ГОУ ВПО «Юзкпьш федеральный

универсигс!»

Защита состоится ноября 2008 г в 11 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212 256 02 при Ставропотьском государственно..! университете но адресу 355009, Ставрополь, ул Пушкина, 1, корн 1-а. ауд 416

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ставропольскою государственною \nnBepcnicia по адресу 355009, Ставрополь ут Дзержинского, 120

Авгорефера! разослан октября 2008 гог*а

Учены» секретарь диссертационной) совеы

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Даниил Иванович Хармс (Ювачев. 1905-1912) вошет в историю мировой литературы как «балагур» и «чудесник», «чудак» и «мистификатор», с одной стороны, и как «поэт погни о мироощущения, нового искусства», писатель-мыс штель, с другой Сочетае-моиь несочетаемого высушим сеюдня характеристикой писателя как реального лица, его фи юсофско-эстетического метода, принципа творения художественной реальности Стремление Д Хармса Сыть «в жизни тем же, чем Лобачевский был в геометрии4) принесло свои плоды Сегодня творческое иастедие Д Хармса, перефразируя высказывание В И Глоцера, - как ни на что не похожие камешки в мозаике русской литературы i 920-30-х годов, которые, отмытые временем, как морем, стачн еще сильней опивать своей таинственное!ыо, загадочностью

Обращение к теме «Художественная репрезентация абсурда в поэзии Д Хармса (антропологический аспект)» не яв итется случайным Об абсурде применительно к творчеству Д Хармса и трудач отечественных и западных литературоведов, философов культурологов сказано немало «Классик» абсурда - таково восприятие поэта в науке нашею времени Приведем в подтверждение несколько высказываний ведущих хармсоведов '¿Хармс интересовался, без сомнения, абсурдом его привлекали нелепые, странные ттллогические ситуации» (Д В Токарев), «в рассказах Хармса абсурдность выступает в качестве само собой разумеющегося. всеохватывающего принципа существования не одного только лица, но и целого сообщества» (В Н Сажитт), «все ужасы жизни, все ее нелепости стали тте только фоном, на котором разворачивается абсурдное действо, но и в какой-то мере причиной, породившей самый абсурд, его мышление» (В И Гиоцер)

История вопроса начинается с метапоэтичсского дискурса — с рецепции представителями обзриутско-чинарского круга собственного творчества Об этом свидетельствуют многочисленные дискуссии представителей ОБЭРИУ о своих текстах и нроитве-

дсниях членов группы в лично» переписке, в открытых письмах (например, ожрьное письмо Н Л Заболоцкого «Мои возражения А И Введенском}, авшритезу бессмыслицы»), на литературных вечерах, встречах («Разговоры» Л С Ллиавского) К начальном} этапу истории хармсоведения следует отнести и первые критические материалы по повод} выступлений обэрнутов. воспринимающихся «литературными хулиганами» (Л Ннльвич), «балаганщиками, доводящими дело до неблагополучного концам (Л Лесная).

Хранителем и первым интерпретатором наследия Д Хармса сгал>] С Др} скин, положивший своими грудами начало динамичному развитию хармсоведения в России Параллельно с исследо-вагельскои деятельностью шла серьезная юксюлотческая работ собрание произведении Д Хармса, вышедшее в Бремене в 4-х юмах (ред М Мейлах, В Эрль) сборник произведений Д Хармса «Полет в небеса» (сост А А Александров), философские тексты обэ-ри.мов в ж\ риале «Логос» (1993 г, под го г А Герасимова), «Меня называют капуцином Некоторые произведения Даниила Ивановича Хармса» (сост, подгот А Герасимова). Полное собрание сочинений Д Хармса в 4-\ томах (ред В Сажин) Работа в архивах, личные встречи с современниками, близким» Д Хармса по шолили В Н Сажину А Л Александров}, В И Глоцеру, А А Кобринскому собрать многочисленные материалы из жизни писателя, на основе которых была составлена его биография

Активное развитие хармсоведения началось с конца 1980-х. п , когда в печати стали и}бликовать исследования, освещающие своеобразие художественною июрчества Д Хармса в целом и о (дельных произведений писателя в разных аспектах (это. в свою очередь, было обусловлено появившейся возможное 1ыо «свободною» знакомства с произведениями писателя в России того периода) Безусловно, фундаментальными трудами на сегодняшний день молено считать работы Ж-Ф Жаккара «Даниил Хармс и конец русского авангарда» (1995), М Б Ямпольского «Беспамятство как исток (Читая Хармса)» (1998), Д В Токарева «Курс на худшее Абсурд как категория текста у Даниила Хармса и СЪ.мгоэля Беккета» (2002) Основу хармсоведческого дискурса составляют также диссертации

Л II Герасимовой, Л Л Кобринското, И В Кукулнна, ÍI А Мас-ленковой, Н В Гладких, Ф В Кувшинова

Харчсовечение иодкренлячись и рядом синен, развивающих магистральные направления в изучении наследия писателя-эстетка абсурда (Е П Беренштени, В Вахрушев. В С Воронин, Я Шепкман), прагматика текстов (Ю М Валиева), жанровая специфика (Ю 1 ирба, Л Л Добрицын, Я Шенкман). мифологический аспект (К Дроздов), лингвистика обэриутского текста (Е Бабаева, Л Л Кобринский. И В Лощилов. Ф Успенский, М М Шанир, БФ Шифрип), смеховое начало (Е Ю Рог, А Черънпский), философский подтекст произведений (О Карпакова, Д С Московская, Л II Рымарь),мисти«ескаясимволика,проблема!пка(Л 'Г Пикита-ев, A II Рымарь. С Сигеи), проблема «детских» и «взрослых» тек-сюв (А Б Оболенец, В Плаюненко С Прокофьева А Сгршалев Л И Черемисннова), архитекюника, сюжетно-композпциониое по-с]роенис(ФВ Кувшинов, Т В Цвигун, А Н Черняков) Безусловно, следует отметить и коллективные грудьт «Xap\iciujai представляет Исследования Эссе Воспоминания Каталог выставки Библиография» (1995). «Хармсиздат представляет: Советский >рос 20-30-к гг» (1997), «Хармсиутт представляем Авангардное поведение» (1998), «Столетие Даниила Хармса» (2005)

Актуальность данного исследования обусловлена рядом причин Несмотря на плотогворное изучение в современном отечественном литературоведении творческого наследия Д Хармса проблема человека в абсурдистских текстах поэта сегодня практически не исследована Вопросы взаимодействия героя с окружающей действительностью (природным началом, социумом и мирозданием в целом) до сих пор привлекали внимание лишь некотрых ученых (Е Г1 Береншгеип, А А. Кобринский. Е Г Красильниыова, Ф В Кувшинов, И В Кукулин, С Прокофьева, Д В Токарев) Однако при эгом большинство работ перечисленных авторов не являются специальными исследованиями по проблеме человека в художественном мире Д Хармса Таким образом, данное исследование послужит начальным налом в восполнения существующего пробела в истории литературы по вопросу специфики антропологического дискурса поэзии обэриута

lia наш взгляд освещение специфики взаимодействия абсурда и лшера1}ры через призму художес!венного осмысления проблемы человека в стихотворных текстах Д Хармса позволяет [акже полнее представить художес шенный мир писателя, осмыслит« тлубиниые пласты его творчества, раскрыть скрытые авторские интенции

Научная новизна работы заключается в попытке реконструирования целостной картины мирообраза, бьпия человека в поэзии Д Хармса Впервые в антропологическом аспекте на материале стихотворных произведении обэри>1а раскрываются способы репрезентации абсурда, проводится комплексный анализ типов героя, разрабатывается их классификация

Обьекюм исследования является поэзия Д Хармса, представленная совокупностью стихотворных iCKCiOB, написанных в период с 1925 по i938 п Отдельно оговорим вопрос цитируемых текстов Сегодня общим местом в хармсоведении выступает тезис о множественноеш 1екстоло1ических ошибок в разных изданиях произведений Д Хармса, что обусловлено в первую очередь cojua-тельной писательской установкой на ненормировашюсгь в области орфографии, пунктуации На эту проблему указывали в разное время А А Кобринский, В И Глоцер, M Мейпах. В Эрль, M Шапир, Ж-Ф Жаккар, Ф Кувшинов и др Поюму нами для цитации взято одно нз солиднейших изданий произведений Д Хармса, где соблюдаются авторские орфография и пунктуация" собрание сочинении составлено и огкомментировано В 11 С ажиным — ведущим литера-г>роведоч и области собэриу ¡ оведения» (Хармс Д Полное собрание сочинении B4¡ -СПб 1997-2001) Предмет исследования ~ индивидуально-авгорская карнша бьпия человека, представленная в поэзии Д Хармса.

В качестве материала используются дневниковые записи поэта 1910-1941 п , письма друзьям, родственникам отражающие жизненные творческие и мировоззренческие авторские шпенции, мемуары и воспоминания друзей, членов чииарско-обэриутского крута, родственников писателя (Ь И [ршщшой M В Малин. Я С Д рус кипа, J1 Др\скиной и др ) Для выяв-

лспня особенное гей антропонимичсского дискурса в ¡екстах обзри) ы ламп привлекаются и проза Д Хармса

Цель исследования - раскрьпь способы репрезешации абсурда в по пии Д Хармса в антропологическом аспете

Поставленная цель определила ряд задач пссчедования

- проанализирован» теоретические аспекты (пучения абс)рдл я гуманитарном д»ск\рее,

- выявить особенности проявления абсурда в поэзии Д Хармса на \рочне внешнего плана изображения героя (портрет, имя).

- предезавить типологию хармсовских героев в стихотворных текстах оборнута,

- выдели I ь доминантные философские установки 1 ероев Д Хармса в аспекте диало! ического взаимодействия человека и природы

- раскрыть значимое [ь метафизических категорий <'Бог л, «Время» и «Смерп>» в мировоззрении персонажей в поэзии Д Хармса Поставленная цель и задачи определили методолоино исследования основанную на комплексном подходе с использованием не торико-гене! ического, сравнительно-типоло! ического, сгруьлурло-семио!ического методов и мего 1,а описазелыюй шпш-кп, что, в свою очередь, помогло нам воссоздать целостную картину эстетического мировоззрения Д Хармса, раскрьпь особенное!и творческой ин пнзнд\алыюсти поэта

Теоретической основой исследования послу жили труды О.Д Б\репиной, В С Воронина, Е Г Доценко, ГС Померанца, разрабатывающие проблему взаимодействия абсурда и лкгера;уры В плане изучения черт поэтики стиля Д Хармса для нас важны статьи и монографии В И Гзоцера, Я С Друскипа, Ж-Ф Жаккара, А А Кобринского, А Н Рымаря. В II Сажина. Д В Токарева, М Б Ямпольского и др

Теоретическая значимость работы заключается в систематизации теоретических аспектов изучения кагеюрни «абсурд» в конкретизации функциональной роли абсурда в авангардном искусстве. в комплексном исследовании проблемы человека в поэзии Д Хармса, способов художественной репрезентации абсурда в стихотворном наследии писателя

Практическая значимость диссертации определена возможное ¡ью применения результатов исследования в рамках преподавания курсов в высшем учебном заведении (куре «История русской литера!уры XX века», курсы специализации «Актуальные проблемы русской литературы XX века», «Человек в русской литературе XX века» и др ) Материалы диссертации мо1 ут учитываться при разработке спецкурсов, элективных курсов, спецсеминаров как в высшем у чебном заведении, так и в среднем

Положении, выносимые на защиту:

1 Абсурд - ключевая категория эстетики ОЮРИУ, определяющая своеобразие ¡ворческого наследия представителей группы В поэзии Д Хармса абсурд выс1упае1 в качес!ве основополагающей характерно тки художественной реальности и доминанты идиосшля писателя

2 Абсурд в поэзии Д Хармса проявлен во внешнем плане изображения героя (портрет, имя) Трансформации персонажей ярче всего показаны на уровне телесной организации (зоо-, фнто-, антропоморфизм) Абсурд в аспекте номинации героя проявлен в намеренном употреблении распространенных или же «фантасмагорических» имен

3 В поэзии Д Хармса выделяются следующие типы героев сомнамбулический (принцип «жизнь есть сон»), депрессивны» (отсутствие жизненных интересов, чувство собственной неполно-ценносш), душевнобольной (защита от алогичности окружающею мира — смех), аддитивный (иенчотронные средства как одна из причин разрушения окружающего универсума), тревожный (счрах как блокиратор сознания, детерминант неопределенности, алогичности действий героя)

л Человек в поэзии Д Хармса мыслит себя как часть природного мироздания, что проявлено и во внешнем описании персонажей, и в их мировоззренческой позиции. Он - центральное звено в цепи мироздания, медиатор небесной и земной стихий Идея «единения») ле.киг в основе авторского видения места человека в мире (устремленность героя в небо или сращение его с землей)

5 Мегафи*нческие категории «Бог», «Время» «Смер1ь» — основополагающие в мировоззрении героев Д Хармса Абсурд в гекешвой реальноеш проявлен в авюрском совмещении хрн-сшанскпх и языческих представлений, в переоценке традиционных взглядов на метафизические кагеюрни (герои стремятся к смерти, время нарушает физические законы, смерть и ее символы в сознании персонажен приобретают положи тельное значение)

Апробация работы материалы и результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре истории новейшей отечественной литературы Ставропольского государственного универсикча. на международных и всероссийских научных конференциях Основные положения диссертации 01 ражены в 21 публикации в сборниках по материалам конференции, проходивших в Ереване (2006), Москве (2005, 2006, 2008), Саны-Псчербурге (2005, 2008). Волюграде (2005). Омске(2005, 2006), Ростове-на-Дои> (2006). Ставрополе(2006, 2008), Самаре (2006), Орле (2006). Армавире (2006, 2007. 2008), Астрахани (2007), в одном из ведущих рецензируемых научных журналов, рекомендованных ВАК «Вестнике Ставропольского государственного университета« (Ставрополь, 2007), в рецензируемом научном, в научно-теоретическом и прикладном журналах (Тамбов, 2007. 2008), а так ке на литературоведческом сайте, посвященном жизни и творчеству Д И Хармса (2006)

Структура и объем диссертации работа состоит из введения трех глав, заключения, библиографического списка, насчитывающего 223 наименования, и приложений, содержащих наглядный ма)ериал (репродукции художников-сюрреалистов и супрематистов Дж де Кирико, Р Магритта, К Малевича), подтверждающий достоверность ряда заявленных в работе тезисов Объем диссертации — 189 с

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении освещается история вопроса, определяются актуальность, новизна, предмет, обьскт, материал, цель, задачи, методология, положения, выносимые на защиту, теоретическая основа теоретическая и практическая значимость, апробация и структура рабош

Первая глава «Историк«-1соретичеекш1 -анализ абеу рда»

начинается с изучения теоретических аспектов исследования абсурда в гуманитарном дискурсе рассматриваются ключевые характеристики категории, основные подходы к ее трактовке, история развития понятия в русле философской и литературоведческой мысли Таким образом, понятие «абсурд» исследуется нами как на диахронном, гак и на синхронном у ровнях

Проследив эволюцию взглядов на категорию «абсурд» в разные эпохи мировой истории, мы пришли к выводу, что абсурд понимался в философской мысли и как беспредметное слово/высказывание, и как результат нарушения традиционных законов логики, н как то, чю невозможно помыслить, а, следовательно, лежащее за пределами человеческого разума. Категория «абсурд» в литературоведении, как и в друтих отраслях научною знания, остается одной из востребованных с позиций анапиза, осмысления Резко негативная оценка абсурда отечественными литературоведами и критиками в 1960-е гг (С Велншвскин, Л Копелев, Л Щепилова), слабый интерес к категории в 1970-80-е гг сменился возросшим вниманием исследователей к изучению абсурда в 1490-2000-х гт Последний период можно смело называть «золотым» этапом «абсурдологии» в России, когда количество работ по изучению абсурда значительно увеличилось Г Померанц (1995). М Ямнольский (1998), Е Клюев (2000), О Чернорпцкаи (2001), Д Токарев (2002) В этом ряду находится и сборник статей «Абсурд и вокруг» иод редакцией О Бурениной (2004) В силу продуктивной разработки понятийного аппарата, методологии исследования в отечественной науке конца XX в знания в области теории абсурда значительно обогатились

Учитывая разнородные трактовки абсурда, можно выдели ib доминантные признаки феномена, способы его порождения и репрезентации «Абсурд»-л о категория, обладающая имтицигным смыслом, возникающая шлько при условии наличия нормы Функциональным свойством абсурда является его способной:» указывать на ошибку

В отечественном литературоведении существует ряд концепций авангарда, условно обозначенные как прагматическая (ÍI Ю Ивя-шоппша, Е В Гырышкпна, В И Тюпа, М М Шапир), историческая (О Клииг, И Смирнов, Р Дерипг-Смкрнова). семиотическая (НС Спроткни, Г В Цвигуи), богоборческая (Г Ве юя, М Эп-тшейн), мифа югичсс кая (Вяч Вс Иванов, А Ф Лосев. 'I В Цивьян, Д JI Ш\ куров) С учетом этих трактовок определяются субстанциональные признаки авангардного иску cci ва отрицание ст арых традиций, новый «раскрепощенный» (термин К Э Штайн) язык, особый набор приемов конструирования гекси, эпатажность, арчешпиче-ская основа

В совокупное тн осе при знаки авангарда составляю г определенную модель абсурдной эстетики Тексты авашардпою искусства по своей природе алоптчны. что проявляется па разных уровнях организации художественной ткани Этот вывод подтверждается рядом высказываний отечественных исследователей «абсурд, сопровождающий кризисную фазу культуры или отде нлшч направлений и методов, молено рассматривать и в качестве побудителя и в качесше начальной фазы большинства авашардньтх явлении» (О Д Буренина), «абсурдистский текст является разновидное!ь!о авангардистского» (А Б Оболенец), «круг (на сегодняшний день) замкнулся от Семиот нки - через Философию - мы пришли к Аван-)арду (с его Абсурдом)» (Ю С Степанов) и др Гакнм образом можно утверждать что абсурд есть квинтэссенция эстетической платформы авангарда

Контекстуальный обзор эстетики ОБОР!ГУ в рамках его функционирования н авангарде позволил определить, что одной из ключевых особенностей художественной системы, созданной обэриу-тамн, вметупает абсурдность Это подчеркнуто в первую очередь

в «Декларации ОБЭРИУ» абсурд как определенный способ миро-видения а чакже как метод познаиия, номогае] шире и ] ч>бже раскрыть, осмыслить бытие Подтверждение атому мы находим и в исследования* отечественных, западных литературоведов (И М Сах-но, В Адмони, Б СЬегоп, N Сагпск и др ) Наиболее показательна в этом отношении позиция И М Сахно, которая определяет эстетику обэриутов как «крайний абсурд»

Во внутритекстовой реальности произведений обэриутов абсурд детерминирован следующими типичными состояниями героев сон, депрессия, сумасшествие, иену]; наркотическое/алкогольное опьянение Наиболее активно используемым абсурдопорожда-ющим фактором в поэзии Д Хармса, А Введенскою, К Вашнова выс!унае1 сон В резулыаю анализа ряда 1екеюв перечисленных двюров мы пришли к выводу, ч]о у писателей-обэриутов художественная реальность замещается ирреальным пространством Человек уничижается под давлением «сонной» действительности, он вынужден жить в границах этой среды Онтологический смысл выступает доминантным смыслом концепта «сон» в творчестве представителей ОБЭРИУ, дополнительный оттенок метафизики акцентируется в текстах А Введенского, а аксиологии - у К Вагинова

Во вгорон главе «Образ человека в ио шш Д. Хармса: синтез абсурдного н реального» выявляются особенности проявления абсурда с ючкн зрения интерпретации внешнего плана изображения героя (портрет, внешний облик, имя), определяются основные черты лица персонажей, особенности их телесной организации, рассматриваются преобразования с регулятивной, чу вешенной сферами, представляется типоло! ия хармсовскпх героев, разработанная на основе идентификации их сознания

Абсурд в текстах Д ХарУ1са репрезентируется в первую очередь на уровне внешнего выражения героя Человек в художес г венном мире пожьобэриугапмеет специфический облик- портрет героя абрисного типа, голова конусообразной или овальной формы (влияние эстетической традиции супрематистов и сюрреалистов), в ней возможно наличие инородных предметов, часть лица может отсутствовать

Д Харче лишае! своих героев голоса, слуха, намят и движения («Где я по1срял руку9», «Искушение», «Человекберег косу », «нгнес игнес », «Ваньки встаньки [II]», «Авиация превращении», «Теперь я окончательно запутался» и др ) С ними происходят различные трансформации для 1ероев нормальным является наличие пятнадцати рук. либо вообще отсутствие рук, ног, когда тело ломается Люди изображены со ступнями-пароходиками, сердцем-творогом, нотами-стрелами, руками-раками Таким образом. трансформации с человеческим телом у Д Хармса ярче всею проявлены на уровне телесной организации героев Однако все эти внешние отвратительные и уродливые черты хлрмсовеких [ероев не мешают им активно существовать и действовать в художественном континууме другие персонажи не обращают внимание на эп! 01 клонения, а сами герои не рассматриваю! их как ненормальные, выходящие за пределы заданною законами природы строения человеческого тела

В поэзии Д Хармса воссоздается определенный тип диалогических отношений человека и природы, отражающийся на уровне телесной организации персонажа и в поведенческой, характерологической сферах В хармсовском мире частотны мутационные преобразования с внешностью Замещение значимой части лица или тела предметами, животными, растениями наблюдается в ряде стихотворений «Тюе собрание НЕвсрных», «Неужели это фон. », «I Фокусы» и др Зоо-, фиш- и антропоморфизм рассматриваются нами как один из способов репрезентации абсурда в поэзии Д Хармса

Проявление в человеческом поведении животното начала — зооморфиш - связано с тесным сплетением homo sapiens с природой Подобные «внутренние» трансформации мы раскрываем посредством анализа обраюв человека-шакала («Тихо падала сосна », «Ваньки встаньки [И]»), человека-медведя («Прогулка») человека-птицы («Гуляли мы с братом на нашем дворе ») Абсурдность в поэзии Д Хармса проявляется не только в совмещении человеческого и животного начал в одном персонаже но и в совокупной неразличимости людей и зверей («Архитектор», «Пет ответа Камень скок »)

«Авиация» превращений хармсовских героев продолжена рядом растительного характера - фитоморфизм Человек в поэзии об з-риут можег бьпь цветом («Прогулка», «Ку Шу Тарфик Ананан». «Тюльпанов среди хореев», «Сладострастная горговка», «Генрих Левин»), деревом («Жизнь человека на ветру»), кустом («Осса»), бревном («Иван Топорышкин»), табуретом («Молвил Карпов я не кит ») не только в плане внешнего выражения, но и в аспекте характерологической сферы (нами предлагается подробный анализ героев женского и мужского пола, соотносимых с цветами)

В текстах Д Хармса возможны и обратные превращения, когда у животного появляется часть человеческого тела — антропоморфизм В художественном наследии погла трансформациям подвержены чаще всего насекомые и птицы («I Фокусы», «Осса») Б К Лившиц охарактеризовал одну из граней эстетической сис!е-мы 1920-30-х гг как «антропоморфизм в квадрат» Этот прием -один из излюбленных способов ренрезен ] ации абсурда в тексшвой реальности хармсовской поэзии

Итак, зоо-, фито- и антропоморфизм в стихотворных текстах Д Хармса объясняются неразрывным имплицитным единством хармсовского героя с природой Отсюда можно говорить об особом типе выражения внутренней сущности персонажа когда происходит бессознательное уподобление себя животному, растению, замещение человеческих признаков звериными, растительными

Абсурд в поэзии Д Хармса репрезентируйся и в ономастическом пространстве текстов В изучении данного аспекта мы расширяем объект исследования, включая в крут анализируемых источников прозу, доские и драматические произведения Д Хармса Это обусловлено тем, чю имена в художественней! мире поэта повторяются, «живут» в едином пространстве эстетической системы

Д Хармс сознательно деиндивидуализирует персонажа, намеренно опустошает значение его имени Первый прием воплощения абсурдности - использование распространенных в русской культуре имен, отчеств, фамилий Часто повторяющимися становятся имена Иван, Петр, Мария, Катя, Наташа, отчества Иванов-нч/-на

(Иваныч), Петров-;/'//-»^ Г1авлов-нч/-»л (Палыч) Федоров-ич/-;/д, фамилии Петров, Бобров, Каблуков, Карпов, Кондратьев, Петраков, Пятаков и др Данный прием у Д Хармса акцентирует не национальную принадлежность человека, а его безликость, анонимность, неразличимость

Второй способ реализации абсурда - «фантасмагорически-непепые» антропонимы Среди них можно выделить достаточно оригинальные фамилии Брабопатов, Сенерифактов, Кульдыхонин, Лмгусгов, Черчериков, Холбин, Лкинтетерь, Руидадаров, Оберни-бесов, Пспермалдеев и др Такие фантасмагорические фамилии не индивндуали нтру ют героев, не служат маркерами какой-либо черт ы образа (как, например, это происходит в произведениях Д И. Фонвизина, Н В Го юля, Ф М Достоевского, А П Чехова), а подчеркиваю! смеховое начало в герое

Среди других приемов реализации абсурда в текстовой реальности Д Хармса можно отметить прием столкновения разных историко-культурных кон текстов, прием использования имен-кульгурных знаков план выражения которых (те их звуко-графнческая оболочка) берется в неизмененном виде, а план содержания наполняется авторским пониманием образа (Пушкин, Толстой, Гоголь, Тургенев, Достоевский. Есенин, Микеланджело, ¿Малевич, Архимед, Ьергсон, Адам, Ева. Ной, Сусанин, Николай II, Колумб), прием называния персонажей именами немецкого, еврейского происхождения в сочетании с русскими фамилиями, или наоборот (Вера Яковлевна Пру С1, Елизавет Эдуадорвна/Михайловна Бам, Фердинант Гюльпанов/Пя-таков, Генрих Левин, Пе1р Келлер и др )

В поэтическом мире Д Хармса герои отличаются искривленным, бопьным сознанием, которое и помогает им уживаться в абсурдной реальности, не поддающейся логическому и рациональному осмыслению Главным источником абсурда выступает сознание человека, которое диктует и контролирует деятечьность, поведение человека В соответствии с этим мы разрабатываем типологию героев в поэзии Д Хармса на основе идентификации носителя сознания и выделяем пять типов героев, дав им условные названия

- «сомнамбулический» тин героя отличается от друтих ярко выраженным моментом восприятия окружающей действнтельно-сш как иллюзорной, ирреальной Э101 тип героя самый распространенный в поэзии Д Хармса, поскольку продиктован перевернутым, искаженным внешним миром Обьеднняющим началом для персонажей данного типа является правило «жизнь есть сон», согласно которому строится их мировоззрение («Мчится немец меж домами .», «Пророк с Аштчкшюго моста», «Дачная ночь», «Подруга», «Разрушение», «Дремлет стол скамья и стул » и др )

- психическое состояние «депрессивного» типа героя объясняется, во-первых, отвержением и неприятием окружающего уродливого мира (для гармоничного существования в мире, к которому стремится герой, необходимо слиться воедино со средой своего пребывания), во-вторых, внутренней трагедией (чаще всего эю любовный разлад, отказ во взаимности чувств со стороны желаемого человека) Первая стуация оIражена в стихотворениях «Выходит Мария отвесив поклон », «Ехал доктор из далека », «Я пел », «Радость», «Ку Шу Тарфик Ананлн», «игнес игнес », «Жизнь человека на ветру» и др , а вторая - в «Страсти», «Искушении», «О том, как Иван Иванович попросил, и что из этого вышло» и др ,

- герой «душевнобольной» рассмотрен в рамках традиций народно-смеховой культуры В стихотворных текстах Д Хармса смех возникает как реакция на страх способствуя отрешешио от последнего Отсутствие рассудка у героев позволяет воспринимать окружающую среду легко, а вопрос смерти снимается сам собой, поскольку выходит за пределы значимых метафизических феноменов («Авиация превращений», «Фадеев Калдеев и Пспермалдсев» и др),

- герой «аддитивного» типа подвержен влиянию наркотиков, алкоголя и других психотропных средств Указание на обязательное наличие в реальном мире человека симулякров, является, во-первых, одной из причин разрушения окружающего универсума, во-вторых, важнейшим элементом, действующим на человека в текстах Д Хармса, в-третьих, средством порождения абсурдной действительности («В смешную ванну падал друг », «Постоянство веселья и грязи», «Гости радостно пируют»).

- герой «тревожный» Страх — важнейшая нрнчнна порождения абсурда Фобии перекрывают сознание тероев, заставляют их мучшься, с града! ь и находиться в состоянии неопределенности, вызывающей к яизии алогичные ситуации («Я плавно думать не могу », «I Фокусы») К данному типу относятся многочисленные фигуры солдат, изображенные в поэзии Д Хармса Люди в бою не могут адекватно воспринимать происходящее, правильным выбором для них является спасение своей собственной жизни Потому происходит своеобразное оправдание смерти и убийства другого человека, те абсурд с точки зрения общечеловеческих ценностей («Ваньки тзстаиькн [11]», «В репей •закутанная лошадь », «Конец героя», «Казачья смерть», «Двух полководцев разговор ..», «Стих Негра Яшкина-коммуннста» и др )

Подобная классификация на наш взгляд, объясняет способы возникновения абсурда в текстах поэга-обэриута и восполняет существующий пробел в хармсоведении и, соответственно, в истории русской литературы первой половины XX в в аспекте типологии героев в поэзии Д Хармса

В третьей главе «Философские воззрения человека в поэзии Д. Хармса» раскрывается специфика диалогического взаимодействия человека и природы ¡га уровне философских убеждений героев, выделяются доминантные установки персонажей, определяются сущность и значимость метафизических категории «Бог». «Время» и «Смерть», образующих мировоззренческое видение человека в поэзии Д Хармса

Рассмотрев онтологическую модель взаимодействия человека и природы на уровнях телесной организации и поведенческой, характерологической сфер персонажа мы переходим к анализу философской базы самоопределения героя с точки зрения ею связей с природным началом

В основе хармеовского видения места человека в мире лежит идея «единения», которая воплощается в тексте через художественные приемы изображения героя устремленность человека в небо и сращение его с землей Реализация данной философской позиции высвечивает абсурдные действия, поступки персонажей Мотив

полет является одним из самых распространенных и значимых в поэтическом наследии Д Хармса («Чтобы в пулю не смеяться », «Сптхи, лежащие перед тобой . », «Звошпьлететь (фетья цисфп-нитная логика)» «Карпагами-горбатымн» и др) В мире стихотворении поэта-обэриута нет ничего невозможного (герои летает либо с помощью посторонних предметов (подробно нами анализируется метла), либо самостоятельно) Неразрывное же существование хармсовских (ероев с землей маркировано в текстах сращением человека с почвой, стремлением к соединению с ней («Ку Uly Тар-фик Ананап», «Хлоп1 Хлоп' Хлоп'», «Ехал доктор из далека ». «Я пел » и др )

Таким образом, человек в поэзии Д Хармса приобретает особый сгатус - находясь во вселенском пространстве, он сопрятает в себе все бытие Герой берет на себя функции посредника, т е медиатора Человек соединяет небо с землей, главная его задача - сохранение устойчивости мировой оси, вселенской целостности

Концептуальными понятиями в мироощущении героев Д Хармса выступают метафизические категории «Бог», «Смерть», «Время» В художественном континууме поэзии Д Хармса Бог присутствует как непременная абсолютная сила, изображаемая в рамках классического представления об образе Всевышнего (добрый седовласый старичок па небесах) Он начинает новый день («Утро (пробуждение элементов)»)), нисходит к людям («Как страшно тают наши силы », «Девицы только часть вселенной»), наказывает жителей земли («Гнев Бота поразил наш мир »), является спаси тельной субстанцией перед смертью человека («По дорогам и пустыням»), и только Бог остается после разрушения мира в отромном Ничто («Что делать нам0»)

Знаковыми в художественной системе ноэга-обэриу та выступают символы рыбы (олицетворение обра 5а Христа) и воды (очищающая духовная сила) Смерть настигает героев в воде (частотен для поэтики Д Хармса мотив утопленничества), тем самым перед фи ¡ической смертью человек пытается очиститься, пройти божественное крещение («Однажды Бог ударил в плечо», «Песнь», «Вода тт Хттто», «Купался грозный Петр Палыч » и др.).

В текстах Д Хармса абсурд высвечивается через сочетание традиционных христианских постулатов с языческими представлениями Это реализуется в стихотворениях посредством введения в художественную реальность героев-колдунов, представителей темных, потусторонних сил В лом аспекте обращает на себя внимание частотный образ чармсозской поэтики - мельник, берущий на себя функции Всевышнего («Жил мельник », «Он и мельница», «Ohne мельница», «Колода», «Колесо радости жено»)

Метафизика «Божественного» в миропонимании героев лирических произведений Д Хармса тесно связана с категориями «Смерть» и «Время» Смерть героев в поэзии Д Хармса трактуется не как конечная категория в судьбе человека, а наоборот - как «от нравная» точка для новой запредельной жизни В хармсовском художественном мире представлена трехчастная .модель мира небытие — потраничная зона - бытие Этим трем понятиям соответствуют земная жизнь - смерть - небесная сфера Человек, совершает путь преобразований, начиная с первой ступени Линия, соединяющая все три сферы, однонаправлена - ведет только вверх, искшочая обратное или повторное движение Из этого следует, что философская концепция автора, отразившаяся в воззрениях героев, заключается в отображении стремления человека к внутренней гармонии, к единению с Богом, к духовной целостности Это. в свою очередь, позволяет говорить о снятии смысла абсурдности относительно рассмотрения смерти как физического ухода. Таким образом. становится понятным, почему Д Харче сам толкает своих героев в могилу, заставляя их «бежать» к смертному одру («Старуха», «.Олейникову»)

Хармеовский художественный мир образуют символические образы смерти дворники, сторожа, старики/старухи, дети, всадники, кони Дворник всегда находится рядом с умершим, присутствует в момент проводов человека в загробный мир, олицетворяя собой смерть, страшное предзнаменование конечности и хрупкости мирской жизни. Старики/стару хи тг дети у Д Хармса являются маркерами границы меж,ту жизнью и смертью, символизируют собой переход в разные бытийные топосы Старость и детство неизменно

связаны с категорией «времени», которой подвластно превратить человеческое существование в одно мгновение «Время» способно стирать жизни людей, решать человеческие судьбы, оно обусловливает возникновение абсурда нарушением физических законов Конь и всадник являются провозвестниками смерти и истины, однако в стремлении к переходу в иной мир («Конец героя», «Кучер стыл », «Скупость», «Падение с моста». «Мчится немец меж домами » и др ) ттознаиия истины хармсовские герои пытаются всячески избежать, что доказывают взаимоотношения копя и наездника («Пророк с Аничкииого моста», «Жизнь человека на ветру»)

В эстетике Д Хармса абсурд репрезентируется и через совершенно противоположную авторскую трактовку культурных образов, поскольку основная функция проводников в загробный мир приобретает у обэриута положительное значение, эти фшуры помогают героям достичь конечной цели-покоя, к которому стремятся герои на протяжении всей жизни («Скупость», «Ку Шу Тарфик Ананан», «Обращение учителей к своему ученику графу Дэкону », «Я плавно думать не могу », «Стару ха», «Я долт о смотрел на зеленые деревья.. » и др )

В Заключении содержатся основные выводы работы, задается перспектива дальнейшего исследования

По теме диссертации опубликованы следующие статьи:

/ Навлихшш, ИЮ Традищш русской народной смечовои культуры в изображении Адама и Ивы Д Хармсом [ Гекст] / И Ю Павличина /■ Святоотеческие традиции в русской литературе Сб матер научи коиф Ч 1 -Омск Вариант-Омск, 2005 -С 20-21 (0,15пл)

2 Навчихина, И Ю Аксиологические модели драматического водевиля Д Хармса «Адам и Ева» [Текст] / ИЮ Павличина // Матер XII Междунар коиф студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» Г 4 - М Изд-во МГУ, 2005 - С 365-366 (0 1 п л)

3 Пав иаина, ¡110 Субъектная организация «Адама и Евы» Д Хлрмса [Текст] / И 10 Павлихина // Пушкинские чтения—2005 Матер X Между нар научн конф «Пушкинские чтения» - СПб САГА, 2005 - С 133-134 (0,2 п л)

4 Пав иаина, И Ю Смысловые сферы художественного пространства «Адама и Евы» Д Хармса [ Гекст] ' И 10 Павлихина // Диалектика рационального и эмоциональною в искусстве слова Со науч ст-Волгоград Панорама, 2005 - С 322-325 (0,2 п л )

.5 Пав'паина, 11Ю Дешифровка эсхатологических мотивов в произведениях Д Хармса [Текст] / И Ю Павлихина // Коты русской классики Сб науч ст - Самара Универс-грулп, 2006 — С 127-130 (0,25 п л)

6 Пае, иаина, И Ю «Любовь— Бог— творчество» — концептуальная триада художественною мира Д Хармса [Текст] / И Ю Павлихина / Святоотеческие традиции в русской литературе (Памяти Д С Лихачева) Сб паучн трудов - Омск Вариант-Омск, 2006 -С 225-227 (0 2 и л)

7 Пав иаина НЮ Концепт «сон» как значимый элемент поэтики поэтов-обэриутов [Гекст] ' И Ю Павлихина // Ученые записки Орловского государственного университета Т IV Серия Литературоведение Русская поэзия пробтемы поэтики и стиховедения - Орел Изт-во ОГУ . Каргу ш, 2006 - С 74-76 (0,2 п л )

8 Павчихина И10 Категория «абсурд» в историко-философском осмыслении [Текст] / И Ю Павлихина ,1 «Молодежь XXI века - будущее российской науки» (матер докладов JV Всерос науч-практич конф студентов, аспирантов и молодых ученых) -Ростов-на-Дону ЦВВР, 2006 - С 51-52 (0,15 п л)

9 Патихина, НЮ Любовь -животворящая или разрушающая духовная сила в жизни и творчестве Д Хармса'' [Гекст] / И Ю Павлихина " Проблемы духовности в русской литературе и публицистике XVIII-XXI веков Матер Междунар научн конф - Ставрополь Ставропольское книжное шд-во, 2006 - С 167-171 (0,3 п л)

¡0 Павлихина, И Ю «Человек-прироаа» как доминирующая модель взаимоченсгвия в стихотворном наследии Д Хармса [ 1 екст] / И Ю Павлихина/' hllp /\arms lipetskru/texts/pavlOJ html (0,4 п л )

11 Павлихина, ПЮ Психофизиологически» подход в изучении абсурдистских текстов (еа примере произведений потш-обэриутов) [ [см. г] / И Ю Павлихина // Русская литература ХХ-ХХ1 веков проблемы

теории и методологии изучения Матер 2-й Мсждунар научи конф — М Изд-во МГУ, 2006 - С 265-268 (0,25 п л )

12 Павлихина, И Ю Поэтика обэриутското абсурда в контексте эстетики авангарда [Текст] / И Ю Павлихина /'' Наследие В В к'ожшю ва и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории философии в изменяющейся России Матер 5-й Между нар иауч -практич конф 4 2- Армавир Кавказская типография, 2006 - С 182-187 (0,4 и л)

13 Павшхшш, ИЮ Модель человека в абсурдистских текстах Д Хармса [ Гекст] / И К) 1 (авлихина /' Международная научная конференция «Русская литература в меняющемся мире» Сб ст - Ереван И 5д-:ю РАУ, 2006 - С 164-194 (1 35 и л )

14 Пав'шхипа, 11Ю Теоретические аспекты изучения абсурда в отечественном литературоведении [Текст] / ИЮ Павлихина/' Альманах современной науки и образования Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии ВЗч Ч 2 - (амбов Грамота, 2007 - С 214— 217 (0,4 п л)

15 Павтихина, 11Ю Эстетические функции антропонимов в лирике Д Хармса [Текст] /' И Ю Павлихина // Творчество В В Кожинова в контексте научной мысли рубежаХХ-ХХ! веков Сб ст 6-й Мсждунар науч-практич конф -Армавир ИШПурыгин В Е . 2007 - С 158-162 (0.5 п л )

16. Малыгина, И.Ю. Репрезентация абсурда в лирике Д. Хармса (типология героев) [Текст] / И.Ю. Малыгина // Вестник С гаврополь-ского государственного университета. — 2007 - Вып. 53. - С 159-162. (0,35 п.л.) [ведущий рецензируемый научный журнал, рекомендованный ВАК]

/7 Малыгина, НЮ Человек в художественном континууме лирики Д Хармса типологические характеристики [Текст] И Ю Малыгина/' Матер XV Между нар конф студентов аспирантов и молодых учашк «Ломоносов» Секция «Филология» - М МАКС Пресс, 2008 - С 540543 (0,1 и л)

18 Малыгина, ИЮ Человек и природа к анализу взаимодействия двух начал в лирике Д Хармса [Текст] / И Ю Малыгина '7 Филологические науки Вопросы теории и практики В 2ч Ч 1 -Тамбов Грамота, 2008 -№1 -С 123-126 (0 4 и л)

19 Мачыггша, НЮ Жанрово-тематическое своеобразие дневников Д Хармса [Текст] / И Ю Малыпша //' Пушкинские чгсния-2008 Ма-

rep Xlil Мелсдунар научи конф «Пушкинские чтения» - СПб ЛГУ им Л С Пушкина, 2008 -С 218-225 (0,4 п л )

20 Машпчш, ИЮ «Смерть» и «Время» как доминантные категории мирообраза в лирике Д Хармса [Текст] / И Ю Малыгина // В В Колсипов - выдающийся критик, литературовед, историк, философ XX века Матер 7-й Мелсдунар науч -практич конф - Армавир И ¡д-во АГПУ, 2008 - С 152-158 (0,4 и л J

21 Мтыгииа, И10 «Ьог» в мироощущении писателя и его героев (на примере лирики Д Хармса) [Текст] / И Ю Ма-льнина / Творческая индивидуальность писателя теоретические аспекты шучения Сб матер Мелдунар науч конф — Ставрополь Изт-во С ГУ, 2008 - С 176-182 (0,4 п л )

Формат 60x84 1/16 Бумага офсегная

Подписано в печать 29 09 08 Уел иеч л 1Л4 Тираж 100 экз

Уч -из т л 1,07 Заказ 170

От поытано в Иадагсльско-потиграфическом комплексе Ставрополье ми о кку даре ¡вешки о унивсрсшета 355009, Сглвропоть, >л Пушкина, 1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Малыгина, Инна Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ИСТОРИКО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ АБСУРДА.

1.1. Категория «абсурд» в историко-философском и литературоведческом осмыслении.

1.2. Абсурд как квинтэссенция эстетической платформы авангарда.

1.3. «Реальное искусство» в контексте авангардного: репрезентация абсурда в поэтике обэриутов.

ГЛАВА 2. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА В ПОЭЗИИ Д. ХАРМСА: СИНТЕЗ АБСУРДНОГО И РЕАЛЬНОГО.

2.1. Портрет и внешний облик хармсовских персонажей.

2.2. Зоо-, фито-, антропоморфные трансформации героев.

2.3. Антропонимы в эстетической системе Д. Хармса.

2.4. Типология героев в поэзии обэриута.

ГЛАВА 3. ФИЛОСОФСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА В ПОЭЗИИ Д. ХАРМСА.

3.1. Философские доминанты бытия хармсовских героев.

3.2. «Бог» в мироощущении героев поэзии Д. Хармса.

3.3. «Время» и «Смерть» в бытии хармсовских персонажей.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Малыгина, Инна Юрьевна

Даниил Иванович Хармс (Ювачев; 1905-1942) вошел в историю мировой литературы как «балагур» и «чудесник», «чудак» и «мистификатор», с одной стороны, и как «поэт нового мироощущения, нового искусства», писатель-мыслитель, с другой. Сочетаемость несочетаемого выступает сегодня характеристикой писателя как реального лица, его философско-эстетического метода, принципа творения художественной реальности. Стремление Д. Хармса быть «в жизни тем же, чем Лобачевский был в геометрии» [Хармс, 2005; Т. 3, 146] принесло свои плоды. Сегодня творческое наследие Д. Хармса, перефразируя высказывание В.И. Глоцера, - как ни на что не похожие камешки в мозаике русской литературы 1920-30-х годов, которые, отмытые временем, как морем, стали еще сильней отливать своей таинственностью, загадочностью [Глоцер, 1988; 131].

Обращение к теме «Художественная репрезентация абсурда в поэзии Д. Хармса (антропологический аспект)» не является случайным. Об абсурде применительно к творчеству Д. Хармса в трудах отечественных и западных литературоведов, философов, культурологов сказано немало. «Классик» абсурда - таково восприятие поэта в науке нашего времени. Действительно, разве не прав Д.В. Токарев в том, что «Хармс интересовался, без сомнения, абсурдом, его привлекали нелепые, странные, иллогические ситуации» [Токарев, 2002; 25], или В.Н. Сажин, говоря об абсурдности как само собой разумеющемся, всеохватывающем принципе существования не одного только лица, но и целого сообщества в текстах Д. Хармса [Сажин, 1985; 58], или В.И. Глоцер, отмечая, что «все ужасы жизни, все ее нелепости стали не только фоном, на котором разворачивается абсурдное действо, но и в какой-то мере причиной, породившей самый абсурд, его мышление» [Глоцер, 1988; 131]. Бесспорно, в филологической науке это уже устоявшееся положение.

Однако несмотря на плодотворное изучение в современном отечественном литературоведении творческого наследия Д. Хармса и, шире, представителей ОБЭРИУ, проблема человека в абсурдистских текстах поэта остается до сих пор мало изученной. Как герой Д. Хармса понимает абсурд? Как он с ним борется? А, может быть, сознательно идет к нему? Какой он — человек абсурда? - на эти вопросы мы и попытаемся дать ответы.

История вопроса. Обэриутоведение сегодня - одна из плодотворно развивающихся областей современного гуманитарного дискурса. Возникает вопрос: почему именно гуманитарного, а не конкретнее -литературоведческого? Ответ лежит на поверхности. Обэриутоведение представлено на сегодняшний момент совокупностью монографий, статей, диссертационных исследований, подвергающих анализу, интерпретации наследия представителей ОБЭРИУ с разных методологических позиций. Ученые пытаются изучать жизнь, творчество, мировоззрение писателей сквозь призму литературоведения, культурологии, философии, психологии. И это оправдано, поскольку художественный мир произведений обэриутов уникальный, новаторский, он не поддается интерпретации с какой-либо одной позиции.

Одним из магистральных направлений в обэриутоведении выделяется так называемое «хармсоведение», представленное исследованиями ученых в области поэтики, эстетики, методологии, философии Д. Хармса. История вопроса начинается, как справедливо отмечают многие отечественные исследователи (Ф.В. Кувшинов, И.В. Кукулин, Н.А. Масленкова и др.), с рецепции представителями обэриутско-чинарского круга собственного творчества. Об этом свидетельствуют многочисленные дискуссии представителей ОБЭРИУ о своих текстах и произведениях членов группы в личной переписке, в открытых письмах (например, открытое письмо

Н.А. Заболоцкого «Мои возражения А.И. Введенскому, авторитету бессмыслицы»), на литературных вечерах, встречах («Разговоры» JI.C. Липавского). К начальному этапу истории хармсоведения следует отнести и первые критические материалы по поводу выступлений обэриутов, воспринимающихся «литературными хулиганами» [Нильвич, 1930; 5], «балаганщиками, доводящими дело до неблагополучного конца» [Лесная, 1928; 2].

После смерти Д. Хармса остались люди, которые смогли сохранить не только воспоминания о писателе (Т. Липавская, М. Малич), но и ценные фактографические материалы: черновики, записные книжки, письма. Первым интерпретатором наследия писателя стал Я.С. Друскин: «После того как в начале войны мне достался архив Даниила Хармса, я в течение почти пятнадцати лет не читал его записных книжек и не разбирал папок с дневниковыми записями, письмами и другими личными бумагами, надеясь, что он (как и другие, ушедшие не по своей воле), вернется. Но он не вернулся. Тогда во второй половине пятидесятых годов я прочел его записные книжки и разобрался в личных бумагах» [Друскин, 1989; 111].

Со второй половины 1960-х гг. начинается динамичное развитие хармсоведения в России. В первую очередь следует сказать о серьезной текстологической работе, проведенной М.Б. Мейлахом, В.И. Эрлем, В.Н. Сажиным, А.А. Александровым, А.Г. Герасимовой (Собрание произведений Д. Хармса, вышедшее в Бремене в 4 томах (ред. М. Мейлах, В. Эрль); сборник произведений Д. Хармса «Полет в небеса» (сост. А.А. Александров); философские тексты обэриутов в журнале «Логос» (1993 г., подгот. А. Герасимова); «Меня называют капуцином. Некоторые произведения Даниила Ивановича Хармса» (сост., подгот. А. Герасимова), Полное собрание сочинений Д. Хармса в 4 томах (ред. В. Сажин). Работа в архивах, личные встречи с современниками, близкими Д. Хармса позволили В.Н. Сажину, А.А. Александрову, В.И. Глоцеру, А.А. Кобринскому собрать многочисленные материалы из жизни писателя, на основе которых была составлена его биография.

Активное развитие хармсоведения началось с конца 1980-х гг., когда в печати стали публиковать исследования, освещающие своеобразие художественного творчества Д. Хармса в целом и отдельных произведений писателя в разных аспектах (это, в свою очередь, было обусловлено появившейся возможностью «свободного» знакомства с произведениями писателя в России того периода).

Безусловно, фундаментальными трудами на сегодняшний день можно считать работы Ж.-Ф. Жаккара «Даниил Хармс и конец русского авангарда» (1995), М.Б. Ямпольского «Беспамятство как исток (Читая Хармса)» (1998), Д.В. Токарева «Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Даниила Хармса и Сэмюэля Беккета» (2002). Основу хармсоведческого дискурса составляют также диссертации А.Г. Герасимовой, А.А. Кобринского, И.В. Кукулина, Н.А. Масленковой, Н.В. Гладких, Ф.В. Кувшинова.

Первой диссертацией в отечественном хармсоведении явилась работа А.Г. Герасимовой «Проблема смешного в творчестве обэриутов» (1988). В своих научных изысканиях исследователь остановился на категории «комического» у представителей ОБЭРИУ. Смысловое поле «смешного» объединяет, по мнению А.Г. Герасимовой, ряд категорий: «иронию», «сатиру», «игру», «иероглифы» (они рождают нелепое и смешное впечатление), «мотив/образ смеха» и др.

Монография швейцарского ученого Ж.-Ф. Жаккара, основанная на материалах докторской диссертации (1991) и увидевшая свет в России только в середине 1990-х гг., поразила отечественных хармсоведов новизной и интерпретаторской глубиной. Автор монографии четко отразил эволюцию творческого пути Д. Хармса от «реального искусства» к абсурду, показал взаимосвязи его наследия с представителями культуры и искусства России 1920-1930-х гг. (В. Хлебниковым, А. Крученых,

А. Туфановым, К. Малевичем, М. Матюшиным, И. Терентьевым), выявил специфику становления собственно философского мировоззрения Д. Хармса под влиянием чинарей JT.C. Липавского и Я.С. Друскина, раскрыл степень и характер воздействия «непосредственного окружения поэта - интеллектуального и артистического» [Жаккар, 1995; 9] на формирование и развитие Хармса-писателя.

Монография М.Б. Ямпольского «Беспамятство как исток (Читая Хармса)» продолжила традицию изучения творчества Д. Хармса в рамках контекстуального анализа: поэтика произведений писателя рассматривалась в сферах философского и культурологического знания. Это автоматически вывело данную работу, как справедливо отметил сам автор, на «периферию филологии» [Ямпольский, 1998; 15]. Однако вышеотмеченное ничуть не умаляет значения данной монографии для отечественного хармсоведения, поскольку в ней даны глубокий анализ значимых категорий, символов поэтики Д. Хармса и, что значимо для нашего диссертационного исследования, осмысление феномена «человека» в текстах писателя.

В докторской диссертации А.А. Кобринского «Поэтика «ОБЭРИУ» в контексте русского литературного авангарда XX века» (1999) раскрываются глубинные взаимосвязи творческих интенций Д. Хармса с поэтиками символистов (упор сделан на творческий диалог с А. Белым), футуристов (внимание актуализируется на В. Хлебникове), акмеистов, имажинистов. При этом ученый в научных трудах подчеркивает неправомерность сближения Д. Хармса с литературой абсурда, демаркируя понятия «алогизма» и «абсурда». По мнению А.А. Кобринского, мир писателя имеет свою четко организованную структуру, строящуюся на алогизме («Проза Даниила Хармса» (1992).

И.В. Кукулин в кандидатской диссертации «Эволюция взаимодействия автора и текста в творчестве Д.И. Хармса» (1997) разрешает главную задачу исследования, новаторскую для хармсоведения 1990-х гг., интерпретирует категорию «внутреннего пути» применительно к творчеству писателя. Главный вопрос, поставленный ученым, лежит в сфере метапоэтического знания: «что означала поэтика Хармса для него самого?». В соответствии с поставленной задачей исследователь разрешает три проблемы: проблему текста как мистического делания, проблему текста как ограниченного-и-особого домена реальности и проблему пути [Кукулин, 1997]. Достоинством работы можно считать и то, что в ней задается не только ретроспектива (предшественники и современники Д. Хармса, повлиявшие на его художественный метод), но и перспектива: показана рефлексия последователей писателя (И.В. Кукулин причисляет к таковым представителей российской литературы андеграунда, «подпольной культуры»).

Диссертация Н.А. Масленковой «Поэтика Даниила Хармса (лирика и эпос)» (2000) строится на анализе множественных связей лирических и эпических произведений писателя, на их взаимопроникновении. Предметом интерпретации стали интегрирующие процессы в области жанрологии текстов Д. Хармса: диалог представляется как драматургический (на позднем этапе творчества выступает уже в лирической функции), стихотворная речь проникает в прозу.

Н.В. Гладких в диссертации «Эстетика и поэтика прозы Д.И. Хармса» (2000) исследует эстетическую систему писателя во взаимодействии ее семантики, синтактики и прагматики, при этом упор автором делался на прагматическую стратегию, реализовавшуюся в прозе Д. Хармса. Ученым выделяются значимые категории, помогающие описать своеобразие текстовой реальности писателя: семантическая непроницаемость, многозначность знака-иероглифа, случай как квазижанр, осложненно-провокационные формы смеха. Значимой для нашего исследования в данной работе выступает классификация отклонений, выработанная на основе типологических характеристик прозы Д. Хармса. В данной классификации раскрываются уровни проявления абсурда в текстах в планах «изображаемого» и «изображения».

Д.В. Токарев в заглавии работы «Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Даниила Хармса и Сэмюэля Беккета» четко обозначил цель своего исследования, работая в рамках компаративистского литературоведения (впервые это было намечено Ж.-Ф. Жаккаром при сопоставлении поэтики Д. Хармса с поэтиками Анри Мишо, Эжена Ионеско, Сэмюэла Беккета, Рене Домаля). Сравнительно-типологический анализ прозаических и драматургических текстов Д. Хармса и С. Беккета проведен Д.В. Токаревым в аспекте толкования основополагающих моментов эстетики и философии обоих писателей, «проецирующихся» в художественную реальность собственных произведений (на уровне субъектной организации). При этом отправным моментом в исследовании для ученого стала концепция личности и картина мира, обусловленные и обусловливающие текстовые категории «алогизм», «абсурд» [Токарев, 2002].

Ф.В. Кувшинов в диссертации «Художественный мир Д.И. Хармса: структурообразующие элементы логики и основные мотивы» (2004) подошел к изучению художественного мира писателя посредством анализа пространственно-временной структуры и системы образов. Отдельным предметом исследования стали конструктивные мотивы как функциональные, семантически наполненные образования (сотворение и существование мира, существование в мире, смерть мира и смерть в мире) и их подмотивная иерархия. Это в совокупности позволило определить ученому «логические элементы» в событийно-знаковой структуре художественного мира Д. Хармса: необоснованность, стремительность, прерывистость, перескакивание, повторяемость, кумулятивность, обратность, обратимость, нарушение симметрии, симультанность, связь.

Хармсоведение подкреплялось и рядом других работ, развивающих магистральные направления в изучении наследия писателя: эстетика абсурда (Е.П. Беренштейп, В. Вахрушев, B.C. Воронин, Я. Шенкман), прагматика текстов (Ю. Валиева), жанровая специфика (Ю. Гирба, А.А. Добрицын, Я. Шенкман), мифологический аспект (К. Дроздов), лингвистика обэриутского текста (Е. Бабаева, А.А. Кобринский, И.Е. Лощилов, Ф. Успенский, М.М. Шапир, Б.Ф. Шифрин), смеховое начало (Е.Ю. Рог, А. Червинский), философский подтекст произведений (О. Карпакова, Д.С. Московская, А.Н. Рымарь), мистическая символика, проблематика (А.Т. Никитаев, А.Н. Рымарь, С. Сигей), проблема «детских» и «взрослых» текстов (А.Б. Оболенец, В. Платоненко, С. Прокофьева, А. Стригалев, Л.И. Черемисинова), архитектоника, сюжетно-композиционное построение (Ф.В. Кувшинов, Т.В. Цвигун, А.Н. Черняков). Безусловно, в ряду современного хармсоведения находятся и коллективные труды: «Хармсиздат представляет: Исследования. Эссе. Воспоминания. Каталог выставки. Библиография» (1995), «Хармсиздат представляет: Советский эрос 20-30-х гг.» (1997), «Хармсиздат представляет: Авангардное поведение» (1998), «Столетие Даниила Хармса. Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Даниила Хармса» (2005).

Таким образом, актуальность данного исследования обусловлена рядом причин. Во-первых, «человековедение» в рамках хармсоведческого дискурса разработано сегодня недостаточно полно. Проблема взаимодействия героя с окружающей действительностью (природным началом, социумом и мирозданием в целом) до сих пор привлекала внимание лишь некоторых ученых (Е.П. Беренштейп, А.А. Кобринский, Е.Г. Красильникова, Ф.В. Кувшинов, И.В. Кукулин, Д.В. Токарев). Однако при этом большинство работ перечисленных авторов не являются специальными исследованиями по проблеме человека в художественном мире Д. Хармса. На наш взгляд, этот пробел в отечественном литературоведении восполнится благодаря данному исследованию. Во-вторых, освещение специфики взаимодействия абсурда и литературы через призму художественного осмысления проблемы человека в стихотворных текстах Д. Хармса позволяет полнее представить художественный мир писателя, осмыслить глубинные пласты его творчества, раскрыть скрытые авторские интенции.

Научная новизна работы заключается в попытке реконструирования целостной картины мирообраза, бытия человека в поэзии Д. Хармса. Впервые в стихотворных произведениях обэриута раскрываются способы репрезентации абсурда, проводится комплексный анализ типов героя, разрабатывается их классификация.

Объектом исследования является поэзия Д. Хармса, представленная совокупностью стихотворных текстов, написанных в период с 1925 по 1938 гг.1, предметом - индивидуально-авторская картина бытия человека, представленная в поэзии Д. Хармса.

В качестве материала исследования используются дневниковые записи поэта 1910-1941 гг., письма друзьям, родственникам, отражающие жизненные, творческие и мировоззренческие авторские интенции, мемуары и воспоминания друзей, членов чинарско-обэриутского круга, родственников писателя (Е.И. Грищиной, М.В. Малич, Я.С. Друскина, JI. Друскиной и др.). Ведь прав был Я.С. Друскин в своем суждении, что «Хармс не создает искусство, а сам есть искусство», что он относится к типу писателей, чье творчество непосредственно как будто не связано с их личной жизнью, но, не зная ее, мы не поймем и многих произведений этих авторов [Друскин, 1989; 107-108]. Для выявления особенностей

1 Отдельно оговорим вопрос цитируемых текстов. Сейчас общим местом в обэриутоведении выступает тезис о множественности текстологических ошибок в разных изданиях произведений Д. Хармса (это обусловлено в первую очередь сознательной писательской авангардной установкой на ненормированность в области орфографии, пунктуации). На эту проблему указывали в разное время отечественные и зарубежные исследователи: А.А. Кобринский, В.И. Глоцер, М. Мейлах, В. Эрль, М. Шапир, Ж.-Ф. Жаккар, Ф. Кувшинов и др. Потому нами для цитации взято одно из солиднейших изданий произведений Д. Хармса, где соблюдаются авторские орфография и пунктуация. Собрание сочинений составлено и откомментировано В.Н. Сажиным - ведущим литературоведом в области «обэриутоведения» (Хармс Д. Полное собрание сочинений: В 4 т. - СПб., 1997-2001). антропонимического дискурса в текстах обэриута нами привлекаются и проза Д. Хармса.

Цель диссертационного исследования - раскрыть способы репрезентации абсурда в поэзии Д. Хармса в антропологическом аспекте. Поставленная цель определила ряд задач исследования:

- проанализировать теоретические аспекты изучения абсурда в гуманитарном дискурсе;

- выявить особенности проявления абсурда в поэзии Д. Хармса на уровне внешнего плана изображения героя (портрет, имя);

- представить типологию хармсовских героев в стихотворных текстах обэриута;

- выделить доминантные философские установки героев Д. Хармса в аспекте диалогического взаимодействия человека и природы;

- раскрыть значимость метафизических категорий «Бог», «Время» и «Смерть» в мировоззрении персонажей в поэзии Д. Хармса.

Поставленная цель и задачи определили методологию исследования, основанную на комплексном подходе с использованием историко-генетического, сравнительно-типологического, структурносемиотического методов и метода описательной поэтики, что, в свою очередь, помогло нам воссоздать целостную картину эстетического мировоззрения Д. Хармса, раскрыть особенности творческой индивидуальности поэта.

Теоретической основой исследования послужили труды О.Д. Бурениной, B.C. Воронина, Е.Г. Доценко, Г.С. Померанца, разрабатывающие проблему взаимодействия абсурда и литературы, работы М.М. Бахтина, В.М. Головко, Л.П. Егоровой, В.В. Савельевой, Б.Т. Удодова по вопросам антропологического дискурса в литературе. Работы Г.А. Белой, С.Е. Бирюкова, И.Е. Васильева, О.А. Клинга, В.В. Кожинова, Н.С. Сироткина, Т.В. Цвигуна, Т.В. Цивьян, М.М. Шапира,

М.Н. Эпштейна помогли охарактеризовать художественную систему авангарда, определить место ОБЭРИУ в контексте авангардного искусства. В плане изучения черт поэтики, стиля Д. Хармса для нас важны статьи и монографии В.И. Глоцера, Я.С. Друскина, Ж.-Ф. Жаккара, А. А. Кобринского, А.Н. Рымаря, В.Н. Сажина, Д.В. Токарева, М.Б. Ямпольского и др.

Теоретическая значимость работы заключается в системном анализе теоретических аспектов изучения категории «абсурд», специфики взаимодействия абсурда и литературы (как в общетеоретическом, так и литературно-историческом планах), в конкретизации функциональной роли абсурда в авангардном искусстве, в комплексном исследовании проблемы человека в поэзии Д. Хармса, способов художественной репрезентации абсурда в стихотворном наследии обэриута.

Практическая значимость диссертации определена возможностью применения результатов исследования в рамках преподавания курсов в высшем учебном заведении (курс «История русской литературы XX века», курсы специализации «Актуальные проблемы русской литературы XX века», «Человек в русской литературе XX века» и др.). Материалы диссертации могут учитываться при разработке спецкурсов, элективных курсов, спецсеминаров как в высшем учебном заведении, так и в среднем.

Положения, выносимые на защиту:

1. Абсурд - ключевая категория эстетики ОБЭРИУ, определяющая своеобразие творческого наследия представителей группы. В поэзии Д. Хармса абсурд выступает в качестве основополагающей характеристики художественной реальности и доминанты идиостиля писателя.

2. Абсурд в поэзии Д. Хармса проявлен во внешнем плане изображения героя (портрет, имя). Трансформации персонажей ярче всего показаны на уровне телесной организации (зоо-, фито-, антропоморфизм). Абсурд в аспекте номинации героя проявлен в намеренном употреблении распространенных или же «фантасмагорических» имен.

3. В поэзии Д. Хармса выделяются следующие типы героев 1 : сомнамбулический (принцип «жизнь есть сон»), депрессивный (отсутствие жизненных интересов, чувство собственной неполноценности), душевнобольной (защита от алогичности окружающего мира - смех), аддитивный (психотропные средства как одна из причин разрушения окружающего универсума), тревожный (страх как блокиратор сознания, детерминант неопределенности, алогичности действий героя).

4. Человек в поэзии Д. Хармса мыслит себя как часть природного мироздания, что проявлено и во внешнем описании персонажей, и в их мировоззренческой позиции. Он - центральное звено в цепи мироздания, медиатор небесной и земной стихий. Идея «единения» лежит в основе авторского видения места человека в мире (устремленность героя в небо или сращение его с землей).

5. Метафизические категории «Бог», «Время», «Смерть» -основополагающие в мировоззрении героев Д. Хармса. Абсурд в текстовой реальности проявлен в авторском совмещении христианских и языческих представлений, в переоценке традиционных взглядов на метафизические категории (герои стремятся к смерти, время нарушает физические законы, смерть и ее символы в сознании персонажей приобретают положительное значение).

Апробация работы: материалы и результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре истории новейшей отечественной литературы Ставропольского государственного университета, были изложены в докладах на Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 2005), Международной конференции «Коды русской классики. Проблемы обнаружения, считывания и актуализации» (Самара, 2006), ежегодных Международных научно-практических конференциях «Творчество

1 Тип героя определен нами в психологических терминах, отражающих специфику возможных отклонений в сфере человеческого сознания.

В.В. Кожинова в контексте научной мысли рубежа XX-XXI веков» (Армавир, 2007, 2008). В 2008 г. по результатам научной работы Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» доклад «Человек в художественном континууме лирики Д. Хармса: типологические характеристики» был отмечен грамотой как лучший в секции «История русской литературы XX в.» (Москва, 2008).

Основные положения диссертации отражены в 21 публикации: в сборниках по материалам международных, всероссийских конференций, проходивших в Ереване (2006), Москве (2005, 2006), Санкт-Петербурге (2005, 2008), Волгограде (2005), Омске (2005, 2006), Ростове-на-Дону (2006, 2008), Ставрополе (2006, 2008), Самаре (2006), Орле (2006), Армавире (2006, 2007, 2008), Астрахани (2007), в одном из ведущих рецензируемых научных журналов, рекомендованных ВАК, «Вестнике Ставропольского государственного университета» (Ставрополь, 2007), в рецензируемом научном журнале «Филологические науки. Вопросы теории и практики» (Тамбов, 2008), в научно-теоретическом и прикладном журнале «Альманах современной науки и образования» (Тамбов, 2007), а также на литературоведческом сайте, посвященном жизни и творчеству Д.И. Хармса (http://xarms.lipetsk.ru/texts/pavl01.html).

Структура и объем диссертации: работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, насчитывающего 223 наименования, и приложений, содержащих наглядный материал (репродукции художников-сюрреалистов и супрематистов: Джорджо де Кирико, Рене Магритта, Казимира Малевича), подтверждающий достоверность ряда заявленных в работе тезисов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная репрезентация абсурда в поэзии Д. Хармса"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В поэзии Д. Хармса воспроизводится определенная модель бытия человека, отвечающая не только индивидуально-авторскому мировоззрению, но и общелитературной, историко-культурной ситуации 1920-30-х гг. Поэты-обэриуты, понимая творчество как определенный способ абстрагирования от кризиса реальной действительности, явили миру новых героев, новое представление о месте человека в мире. Ярким тому примером служит поэзия Д. Хармса.

Абсурд в его текстах репрезентируется в первую очередь на уровне внешнего выражения героя. Человек в художественном мире поэта-обэриута имеет специфический облик: портрет героя абрисного типа, голова конусообразной или овальной формы (влияние эстетической традиции супрематистов и сюрреалистов), в ней возможно наличие инородных предметов, часть лица может отсутствовать. Частотны в хармсовском мире мутационные преобразования с внешностью: замещение значимой части лица или тела предметами, животными, растениями (зоо-, фитоморфизм) и обратный процесс (антропоморфизм). Д. Хармс лишает своих героев голоса, слуха, памяти и движения. Для персонажей нормальным является наличие пятнадцати рук, либо вообще отсутствие рук, ног, когда тело ломается. Герои изображены со ступнями-пароходиками, сердцем-творогом, ногами-стрелами, руками-раками. Таким образом, трансформации с человеческим телом у Д. Хармса ярче всего проявлены на уровне телесной организации героев. Однако все эти внешние отвратительные и уродливые черты хармсовских героев не мешают им активно действовать и существовать в художественном континууме: другие персонажи не обращают внимание на эти отклонения, а сами герои не рассматривают их как ненормальные.

Связь героев с природной стихией проявлена и в поведенческой, характерологической сферах. Зоо-, фито- и антропоморфизм с этой точки зрения объясняются неразрывным имплицитным единством человека с природой. Проявление в человеческом поведении животного начала (а это есть один из способов репрезентации абсурда) связано, таким образом, с тесным сознательным либо бессознательным сплетением с природой. Отсюда можно говорить об особом типе выражения внутренней сущности хармсовских героев, который обусловлен бессознательным уподоблением себя животному, замещению человеческих признаков звериными.

Абсурд репрезентируется в поэзии Д. Хармса и в ономастическом пространстве текстов. Автор сознательно деиндивидуализирует персонажа, намеренно опустошает значение его имени. Наиболее яркий прием -использование распространенных в русской культуре имен, отчеств, фамилий, что приводит к безликости, анонимности, неразличимости персонажей. Второй способ реализации абсурда - фантасмагорически-нелепые антропонимы, которые раскрывают смеховое начало в изображении героя. Д. Хармс довольно активно при выборе имени использует прием столкновения разных историко-культурных контекстов, что, в свою очередь, способствует возникновению абсурда. Однако сознательное авторское стирание имени, как и внешнего облика персонажа, отсылает к другой стороне образа - внутренней, чувственной, скрытой.

В поэтическом мире Д. Хармса герои отличаются искривленным, больным сознанием, которое и помогает им уживаться в абсурдной реальности, не поддающейся логическому и рациональному осмыслению. Главным источником абсурда выступает сознание человека, которое диктует и контролирует деятельность, поведение человека. В соответствии с этим мы выделяем пять типов героев хармсовских стихотворений: сомнамбулический, депрессивный, душевнобольной, аддитивный, тревожный.

Сомнамбулический» тип героя отличается от других ярко выраженным моментом восприятия окружающей действительности как иллюзорной, ирреальной. Этот тип героя самый распространенный в поэзии Д. Хармса, поскольку продиктован перевернутым, искаженным внешним миром. Объединяющим началом для героев данного типа является правило «жизнь есть сон», согласно которому строится их мировоззрение.

Соматическое состояние «депрессивного» типа героя объясняется, во-первых, отвержением и неприятием окружающего уродливого мира (для гармоничного существования в мире, к которому стремится герой, необходимо слиться воедино со средой своего пребывания), во-вторых, внутренней трагедией (чаще всего это любовный разлад, отказ во взаимности чувств со стороны желаемого человека).

Душевнобольной» тип героя мы рассмотрели в рамках традиций народно-смеховой культуры. В стихотворных текстах Д. Хармса смех возникает как реакция на страх, способствуя отрешению от последнего. Отсутствие рассудка у героев позволяет воспринимать окружающую среду легко, а вопрос смерти снимается сам собой, поскольку выходит за пределы значимых метафизических феноменов.

Аддитивный» тип героя явлен в поэзии Д. Хармса реже остальных. Это персонаж, подвергнутый влиянию наркотиков, алкоголя и других психотропных средств. Указание на обязательное наличие в реальном мире человека стимуляторов, является, во-первых, одной из причин разрушения окружающего универсума, во-вторых, важнейшим элементом, действующим на человека в текстах Д. Хармса, в-третьих, средством порождения абсурдной действительности.

Пятым типом героя является «тревожный». Страхи являются важнейшими причинами порождения абсурда. К данному типу относятся многочисленные фигуры солдат, изображенные в поэзии Д. Хармса. Люди в бою не могут адекватно воспринимать происходящее, правильным выбором для них является спасение своей собственной жизни. Потому происходит своеобразное оправдание смерти и убийства другого человека, т.е. абсурд с точки зрения общечеловеческих ценностей.

Подобная классификация, на наш взгляд, объясняет способы возникновения абсурда в текстах поэта-обэриута и восполняет существующий пробел в обэриутоведении и, соответственно, в истории русской литературы первой половины XX века в аспекте типологии героев в поэзии Д. Хармса.

Абсурд проявляется и на уровне философских воззрений героя. В основе авторского видения места человека в мире лежит идея «единения», которая в тексте выражается двумя художественными приемами изображения героев: устремленностью героев в небо и сращением их с землей. Реализация данных философских взглядов высвечивает абсурдные действия, поступки персонажей. Так, первая философская константа позволяет героям летать, а вторая — врастать в землю. Исходя из изложенного, человек в поэзии Д. Хармса берет на себя функции посредника, т.е. медиатора. И главная его задача - сохранение устойчивости мировой оси, вселенской целостности. Именно человек, находясь во вселенском пространстве, сопрягает в себе все бытие.

Концептуальными понятиями в мироощущении героев Д. Хармса выступают метафизические категории «Бог», «Смерть», «Время». В художественном континууме поэзии Д. Хармса Бог присутствует как непременная абсолютная сила, изображаемая в рамках классического представления об образе Всевышнего (добрый седовласый старичок на небесах). Он начинает новый день, нисходит к людям, наказывает жителей земли, является спасительной субстанцией перед смертью человека и только он остается после разрушения мира.

Знаковыми в художественной системе поэта-обэриута выступают символы рыбы (олицетворение образа Христа) и воды (очищающая духовная сила). Смерть настигает героев в воде (частотен для поэтики

Д. Хармса мотив утопленничества), тем самым перед физической смертью человек пытается очиститься, пройти божественное крещение. Однако наряду с традиционной христианской трактовкой Бога в текстах Д. Хармса наличествуют и языческие представления. Отсюда частотные образы мельников-колдунов, берущих на себя выполнение функций Всевышнего.

В хармсовской художественной реальности представлена трехчастная модель мира: небытие (земная жизнь) — пограничная зона (смерть) — бытие (небесная сфера). Линия, соединяющая все три сферы, однонаправлена -ведет только вверх, исключая обратное или повторное движение. Из этого следует, что философская концепция автора заключается в отображении стремления человека к внутренней гармонии, к единению с Богом, к духовной целостности, что, в свою очередь, позволяет говорить о снятии смысла абсурдности относительно рассмотрения смерти как физического ухода.

Хармсовский поэтический мир стихотворений образуют символические образы смерти: дворники, сторожа, старики/старухи, дети, всадники, кони. Дворник всегда находится рядом с умершим, присутствует в момент проводов человека в загробный мир, олицетворяя собой смерть, страшное предзнаменование конечности и хрупкости мирской жизни. Старики/старухи и дети у Д. Хармса являются маркерами границы между жизнью и смертью, символизируют собой переход в разные бытийные топосы. Старость и детство неизменно связаны с категорией «времени», которой подвластно превратить человеческое существование в одно мгновение. «Время» способно стирать жизни людей, решать человеческие судьбы, оно обусловливает возникновение абсурда нарушением физических законов. Конь и всадник являются провозвестниками смерти и истины, однако познание истины хармсовские герои пытаются всячески избежать, что доказывают взаимоотношения коня и наездника.

В эстетике Д. Хармса абсурд репрезентируется и через совершенно противоположную авторскую трактовку основных культурных образов, поскольку основная функция проводников в загробный мир приобретает у обэриута положительное значение, эти фигуры помогают героям достичь конечной цели - покоя.

В заключение отметим, что проблема репрезентации абсурда в текстовой реальности произведений Д. Хармса - одна из сложнейших в литературоведении. Она требует детального анализа, скрупулезных научных изысканий, что высвечивает значимость данного исследования и задает перспективу нашей дальнейшей работы над темой в следующих направлениях: аксиологический, этический аспекты бытия героев в поэзии Д. Хармса, способы репрезентации абсурда на разных уровнях текстовой реальности (с точки зрения жанрового, идейно-тематического, сюжетно-композиционного, языкового своеобразия произведений обэриута), особенности индивидуально-авторского понимания человека не только в поэзии, но и в прозе Д. Хармса, концепция личности в творчестве обэриута, эволюция темы «человек и абсурд» в литературе XX-XXI вв., новаторство и преемственность в понимании хармсовской «художественной антропологии» последующей литературной традицией (концептуалисты, «лианозовская группа» и др.).

Список научной литературыМалыгина, Инна Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абеляр П. История моих бедствий // Августин А. Исповедь. -М.: Республика, 1992. С. 259-296.

2. Абсурд и вокруг: Сборник статей / Отв. ред. О. Буренина. -М.: Языки славянской культуры, 2004. 448 с.

3. Августин А. Исповедь. М.: Республика, 1992. - 335 с.

4. Адмони В. Поэтика и действительность. Л.: Советский писатель, 1975.-310с.

5. Александров А.А. Неоконченные драматические произведения Даниила Хармса // Театр. 1991. - № 11. - С. 10-12.

6. Александров А.А. О первых литературных опытах Даниила Хармса // Русская литература. 1992. -№ 3. - С. 155-158.

7. Александров А. А. Об изданиях Даниила Хармса // Вопросы литературы. 1992. - Вып. 1. - С. 349-355.

8. Александров А.А. Чудодей (Личность и творчество Даниила Хармса) // Хармс Д.И. Полет в небеса. Л.: Советский писатель, 1988. -С. 7-50, 505-537.

9. Александров А.А. Эврика обэриутов // Ванна Архимеда. -Л.: Художественная литература, 1991. С. 3-34.

10. Антропоцентрическая парадигма в филологии: Матер. Междунар. научн. конф.: В 2 ч. / Ред.-сост. Л.П. Егорова. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2003.

11. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. - 502 с.

12. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. -М.: Просвещение, 1990. — 543 с.

13. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.-424 с.

14. Белая Г. Авангард как богоборчество // Вопросы литературы. — 1992. Вып. 3.- С. 115-125.

15. Беренштейп Е.П. Авангард как жертва у Даниила Хармса // Литературный текст: Проблемы и методы. Исследования IV: Сборник научных трудов. Тверь, 1998. - С. 131-141.

16. Бирюков С.Е. Поэзия русского авангарда. М.: Р. ЭЛИНИНА, 2001.-280 с.

17. Блюмбаум А.Б., Морев Г. А. «Ванна Архимеда»: к истории несостоявшегося издания // Wiener Slawistischer Almanach. 1991. -Bd. 28. - S. 263-269.

18. Богомолов Н.А. Из маргиналий к записным книжкам Хармса // Столетие Даниила Хармса: Материалы международной научн. конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Даниила Хармса. СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2005. - С. 5-17.

19. Богомолов Н. А. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Разыскания. — Томск: Издательство «Водолей», 1999. 640 с.

20. Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 2004. - 1536 с.

21. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Философия и литература. Мифология и религия. Язык и культура. М.: ЭКСМО, 2003.-592 с.

22. Буренина О. «Реющее» тело: Абсурд и визуальная репрезентация полета в русской культуре 1900-1930-х гг. // Абсурд и вокруг: Сборник статей. М.: Языки славянской культуры, 2004. -С. 188-241.

23. Вагинов К.К. Козлиная песнь; Труды и дни Свистонова; Бамбочада / Вступ. ст. Т. Никольской. — М.: Художественная литература, 1989. -477 с.

24. Вагинов К.К Опыты соединения слов посредством ритма / Репринтное воспроизведение издания 1931 г. М.: Книга, 1991. -89 с.

25. Валиева Ю. Даниил Хармс: вопросы прагматики // Столетие Даниила Хармса: Материалы международной научн. конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Даниила Хармса. -СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2005. С. 18-26.

26. Васильев И.Е. Русский поэтический авангард XX века. -Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. 320 с.

27. Вахрушев В. Логика абсурда, или Абсурд логики // Новый мир. -1992.-№7.-С. 235-237.

28. Введенский А.И. Полное собрание сочинений: В 2 т. Т. 2. Мичиган: Ардис; Анн Арбор, 1984. - 381 с.

29. Великовский С. Мифология абсурда // Литературная газета. 1960. — №72. (18 июня).-С. 5.

30. Вишневецкая М., Герасимова А. Елизавета Ивановна Грищина вспоминает // Театр. 1991. - № 11. - С. 38-45.

31. Влашич-Анич А. Хармсады и Превращение (Die Verwandlung) Ф. Кафки // Столетие Даниила Хармса: Материалы международной научн. конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Даниила Хармса. СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2005. - С. 27-38.

32. Волкова М.Н. Коммуникативный анализ текстов Д. Хармса // Текст как объект многоаспектного исследования: Сб. ст. научно-методического семинара «TEXTUS». Вып. 3. - 4.2. -СПб. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 1998. - С. 112-118.

33. Воронин B.C. Взаимодействие фантазии и абсурда в русской литературе первой трети XX века: символисты, Д. Хармс, М. Горький. Волгоград: Изд-во ВГУ, 2003. - 294 с.

34. Воронин B.C. Структура абсурда и не-для-нас бытие (От Хармса к Петрушевской) // Русский постмодернизм: Предварительные итоги: Межвузовский сб. научн. ст. Ч. 1. - Ставрополь, 1998. - С. 141-145.

35. Гегель Г.В. Ф. Эстетика: В 4 т. Т. 4. М.: Искусство, 1973. - 676 с.

36. Геллер Л. Теория Хао<-»рм.са // Wiener Slawistischer Almanach. -1999.-Bd. 44.-S. 67-123.

37. Гераклит. Фрагменты сочинения, известного позже под названием «Музы» или «О природе вещей» // Лукреций Т.К. О природе вещей. — М.: Художественная литература, 1983. С. 237-269.

38. Герасимова А.Г. Проблема смешного в творчестве обэриутов: Автореф. дис. . на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. М., 1988. -26 с.

39. Герасимова А.Г. Даниил Хармс как сочинитель (Проблема чуда) // Новое литературное обозрение. 1995. - № 16. - С. 129-139.

40. Герасимова А.Г. ОБЭРИУ (Проблема смешного) // Вопросы литературы. 1988. - № 4. - С. 48-80.

41. Герасимова А.Г. Уравнение со всеми неизвестными (личный язык Введенского как система знаков) // Московский вестник. 1990. -№7.-С. 192-206.

42. Герасимова А., Никитаев А. Хармс и «Голем» // Театр. 1991. -№ 11.-С. 36-50.

43. Гернет Н. О Хармсе (Заметки к вечеру памяти Д.И. Хармса, 1976 г.) // Нева. 1988. - № 2. - С. 202-204.

44. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л.: Советский писатель, 1979.-222 с.

45. Гирба Ю. Элементы драматического в раннем творчестве Д. Хармса //Театр.- 1991. -№ 11.-С. 51-52.

46. Гладких Н.В. Шутовство и юродство как культурный феномен и творчество Даниила Хармса // Проблемы литературных жанров: Материалы X Междунар. науч. конф. Ч. 2: Русская литература XX века. - Томск, 2001. - С. 103-106.

47. Гладких Н.В. Проза Даниила Хармса: Вопросы эстетики и поэтики (2000) // http://gladkeeh.boom.ru/Kharms.htm, 13 апреля 2006 г.

48. Глоцер В.И. К истории последнего ареста и гибели Даниила Хармса: Письма М.В. Малич к Н.Б. Шанько // Русская литература. 1991. -№ 1.-С. 204-209.

49. Глоцер В.И. Марина Дурново. Мой муж Даниил Хармс // Новый мир. 1999. - № 10. - С. 98-159.

50. Глоцер В.И. Об одной букве у Даниила Хармса (К исследованию творческих принципов писателя) // Русская литература. 1993. -№ 1.-С. 240-241.

51. Глоцер В.И. Хармс собирает книгу // Русская литература. 1989. -№ 1.-С. 206-212.

52. Глоцер В.И. «Я думал о том, как прекрасно все первое!» // Новый мир. 1988. - № 4. - С. 129-160.

53. Головко В.М. Художественное человековедение: параметры литературоведческих исследований // Вестник Ставропольского государственного университета. 2000. - № 24. - С. 4-26.

54. Горбаневский М.В. Ономастика в художественной литературе: Филологические этюды. М.: Изд-во УДН, 1988. - 88 с.

55. Губанова Г.И. Дети солнца и дети дохлой луны // Символизм в авангарде. М.: Наука, 2003. - С. 233-244.

56. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. — Минск, М.: Харвест, ACT, 2000. 752 с.

57. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 12 т. -М.: Мир книги, 2003.

58. Декларация ОБЭРИУ // Хармс Д. Комедия города Петербурга / Сост. Р.В. Грищенков. СПб.: СЗКЭО «Кристалл», 2003. -С. 182-188.

59. Добренко Е. От бесконечности к нулю // Новый мир. 1992. - № 7. -С. 237-239.

60. Добрщын А.А. Две заметки о Хармсе // Philologica. 1998. - Т. 5. -№ 11/13.-С. 177-187.

61. Доценко Е.Г. Абсурд как проявление театральной условности // Известия Уральского государственного университета. 2004. -№33.-С. 97-112.

62. Дроздов К «Тюк» Даниила Хармса: ритуал и коммуникация (мифология абсурда) // http://www.kogni.narod.ru/tyuk.htm, 3 марта 2007 г.

63. Друскин Я. С. «Чинари» // Аврора. 1989. - № 6. - С. 103-116.

64. Друскина Л. Было такое содружество. // Аврора. 1989. - № 6. -С. 100-103.

65. Егорова Л.П. Гамбургский счет антропоцентрического литературоведения // Антропоцентрическая парадигма в филологии: Матер. Междунар. научн. конф.: В 2 ч. Ч. 1. / Ред.-сост. Л.П. Егорова. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2003. - С. 3-15.

66. Жаккар Ж.-Ф. Возвышенное в творчестве Даниила Хармса // Wiener Slawistischer Almanach. 1994. - Bd. 34. - S. 61-80.

67. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда / Пер. с франц. Ф.А. Петровской. СПб.: Академический проект, 1995.-472 с.

68. Жаккар Ж.-Ф. «Cisfinitum» и Смерть: «Каталепсия времени» как источник абсурда // Абсурд и вокруг: Сборник статей. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 75-92.

69. Жаккар Ж.-Ф., Устинов А. Заумник Даниил Хармс: начало пути // Wiener Slawistischer Almanach. 1991. - Bd. 27. - S. 159-228.

70. Зенкин С. Новые фигуры // Новое литературное обозрение. 2002. -№57. - С. 343-351.

71. Злобина А. Случай Хармса, или Оптический обман // Новый мир. -1999.-№2.-С. 183-191.

72. Злыднева Н. Инсектный код русской культуры XX века // Абсурд и вокруг: Сборник статей. М.: Языки славянской культуры, 2004. -С. 241-259.

73. Иванов Вяч. Вс. Практика авангарда и теоретическое знание XX в. // Русский авангард в кругу европейской культуры. М.: Научный совет по истории мировой культуры РАН, 1993. - С. 3-7.

74. Исакова М.Л. «Нонсенс», «абсурд», «бессмыслица» как философско-эстетические концепты и термины поэтики // http://www.rusnauka.com/TTP/All/Filology/18.html, 22 января 2007 г.

75. История русской литературы XX века. Первая половина: Учебник для вузов: В 2 кн. Кн. 1: Общие вопросы / Под. ред. Л.П. Егоровой. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2004. - 318 с.

76. Карпакова О. И.О. Лосский и «обэриуты»: неомифология времени // Русская антропологическая школа. Труды. Вып. 1. М.: РГГУ, 2004. -С. 468-485.

77. Кацис Л.Ф. Пролегомены теологии ОБЭРИУ // Литературное обозрение. 1994. -№ 3/4. - С. 94-101.

78. Клинг О. А. Три волны авангарда // Арион. 2001. - №3. http ://magazines.russ.ru/arion/2001 /З/kl ing.html, 13 ноября 2006 г.

79. Клюев Е.В. Теория литературы абсурда. М.: УРАО, 2000. - 104 с.

80. Кобрин К «Человек 20-х годов». Случай Лидии Гинзбург (к постановке проблемы) // Новое литературное обозрение. 2006. -№78.-С. 60-83.

81. Кобринский А.А. «Без грамматической ошибки.»? Орфографический «сдвиг» в текстах Даниила Хармса // Новое литературное обозрение. 1998. - № 33. - С. 186-205.

82. Кобринский А.А. Логика алогизма // Нева. 1988. - № 2. -С. 204-205.

83. Кобринский А.А. Неустановленный авангард // Дружба народов. -2003.-№9.-С. 213-215.

84. Кобринский А.А. Похороны у Хармса // Столетие Даниила Хармса: Материалы международной научн. конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Даниила Хармса. СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2005.-С. 101-106.

85. Кобринский А.А. Поэтика «ОБЭРИУ» в контексте русского литературного авангарда XX века: Автореф. дис. . на соиск. уч. степени док. филол. наук. СПб., 1999. - 39 с.

86. Кобринский А. А. Хармс сел на кнопку, Или проза абсурда // Искусство Ленинграда. 1990. - № 11. - С. 68-79.

87. Кобринский А., Мейлах М., Эрль В. Даниил Хармс: к проблеме обэриутского текста // Вопросы литературы. 1990. - № 6. -С. 251-258.

88. Кожинов В.В. Классицизм, модернизм и авангардизм в XX в. // Теоретико-литературные итоги XX века. Т. 2. Художественный текст и контекст культуры. М.: Наука, 2003. - С. 5-26.

89. Кондаков Н.И. Логический словарь. М.: Наука, 1971. - 63 8 с.

90. Коновалова А.Ю. Эстетика и поэтика обэриутов: Дис. . канд. филол. наук. Уфа, 2005. - 244 с.

91. Копелев JI. Осторожно трупный яд! // Знамя. - 1959. - №2. -С. 234-236.

92. Коренева М.М. Литературное измерение абсурда // Художественные ориентиры в зарубежной литературе XX века. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 477-507.

93. Косшова Е.В. Абсурд // http://www.fege.narod.ru/scriptorium/unsinn.htm, 4 мая 2006 г.

94. Кохановский В.П., Пржиленский В.И., Сергодеева Е.А. Философия науки. Учебное пособие. М.: ИКЦ «МарТ», Ростов н/Д: Изд-кий центр «МарТ», 2005. - 496 с.

95. Красилъникова Е.Г. Русская авангардистская драма: человек отчужденный // Русская литература. 1998. - № 3. - С. 57-67.

96. Кувшинов Ф.В. «Тело» Д.И. Хармса // http ://xarms.lipetsk.iu/texts/kuv3 .html, 10 февраля 2008 г.

97. Кувшинов Ф.В. Художественный мир Д-И. Хармса: структурообразующие элементы логики и основные мотивы: Дис. . канд. филол. наук. Липецк, 2004. - 167 с.

98. Кувшинов Ф.В., Остроухова Е.Н. Сон и явь как ТО и ЭТО у Д.И. Хармса // http://xarms.lipetsk.ru/texts/kuv7.html, 10 февраля 2008 г.

99. Кукулин И.В. «Двенадцать» А.А. Блока, жертвенный козел и сюжетосложение у Даниила Хармса // Новое литературное обозрение. 1995. - № 16. - С. 147-154.

100. Кукулин И.В. Эволюция взаимодействия автора и текста в творчестве Д.И. Хармса: Дис. . канд. филол. наук. -М., 1997.

101. Къеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. - 382 с.

102. Левитин М. Обэриуты это спасение // Театр. -1991. -№11. -С. 60-61.

103. Лившиц Б.К Полутораглазый стрелец: Воспоминания. -М.: Художественная литература, 1991. 350 с.

104. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Миф Число -Сущность. - М.: Мысль, 1994. - С. 5-217.

105. Лури С. Бродвей: огни и сумерки // Литературная газета. 1960. -№75 (25 июня). - С. 4.

106. Майборода Д. Диалогика абсурда (Виктор Пелевин и интеркультура) // Абсурд и вокруг: Сборник статей. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 349-375.

107. Македонов А. Свершения и кануны: О поэтике русской советской лирики 1930-1970-х годов. — Л.: Советский писатель, 1985. 360 с.

108. Малевич К Супрематическое зеркало // Жизнь искусства. 1923. -№20.-С. 15-16.

109. Масленкова Н.А. Поэтика Даниила Хармса (лирика и эпос): Дис. . канд. филол. наук. Самара, 2000. - 197 с.

110. Медведев А. Сколько часов в миске супа? Модернизм и реальное искусство //Театр. 1991. — № 11.-С. 128-138.

111. Мейлах М. Вокруг Хармса // Столетие Даниила Хармса: Материалы международной научн. конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Даниила Хармса. СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2005. -С.132-145.

112. Мейлах М. «Я испытывал слово на огне и на стуже» // Поэты группы «ОБЭРИУ». СПб.: Советский писатель, 1994. - С. 5-60.

113. Минц К. ОБЭРИУ ТЫ // Вопросы литературы. 2001. - № 1. -С. 277-294.

114. Мороз О.Н. Генезис поэтики Николая Заболоцкого. Краснодар: Виноградов-фонд, 2007. - 532 с.

115. Москвина P.P., Мокроносов Г.В. Человек как объект философии и литературы. — Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1987. 200 с.

116. Московская Д. С. «Частные мыслители» 30-х годов: поставангард в русской прозе // Вопросы философии. 1993. - № 8. - С. 97-105.

117. Набоков В.В. Лекции по зарубежной литературе. М.: Независимая газета, 2000.-510 с.

118. Набоков В.В. Лекции по русской литературе. М.: Независимая газета, 1998.-440 с.

119. Никитаев А. Тайнопись Даниила Хармса: Опыт дешифровки // Даугава. 1989. -№ 8. - С. 95-100.

120. Николина Н.А. Филологический анализ текста: Учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. М.: Изд-кий центр «Академия», 2003.-256 с.

121. Обэриутов год // Искусство Ленинграда. 1990. - № 2. - С. 79-80.

122. Огурцов А.П. Абсурд // Новая философская энциклопедия. Т. 1. -М.: Мысль, 2000. С. 21-24.

123. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1984. -816 с.

124. Олейников Н.М. Пучина страстей: Стихотворения и поэмы. — Л.: Советский писатель, 1991. -272 с.

125. Остроухова Е. Имена у персонажей Д. Хармса // Столетие Даниила Хармса: Материалы международной научн. конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Даниила Хармса. -СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2005. С. 159-167.

126. Парменид. Из поэмы «О природе» // Лукреций Т.К. О природе вещей. — М.: Художественная литература, 1983. С. 269-275.

127. Перц В.Г. Игорь Бахтерев «Так я живу.». Стихи II Искусство Ленинграда. 1990. - № 2. - С. 87-90.

128. Платоненко В. Даниил Хармс и другие // Народное образование. -1990. -№ 7. С. 131.

129. Подкольский В.В. Два начала поэтики Даниила Хармса // Русская литература. 2003. - № 4. - С. 73-89.

130. Померанц Г. Выход из транса. М.: Юрист, 1995. - 575 с.

131. Прокофьева С. От кукарямбы до подпольничков: В непрекрасном и яростном мире // Литературное обозрение. 1991. - № 9. - С. 63-66.

132. Психоаналитические термины и понятия: Словарь / Под ред. Барнесса Э. Мура, Бернарда Д. Файна. М.: Класс, 2000. -304 с.

133. Ревяков КС. Халдеи, шабаш и амфибрахий (опыт интерпретации одного стихотворения Даниила Хармса) // Литературоведческий сборник. Донецк: Донецкий Национальный университет. - 2004. -Вып. 17-18.-С.127-137.

134. Ронен О. Персонажи-насекомые у Олейникова и обэриутов // Звезда.-2000.-№8.-С. 192-199.

135. Россомахин A. REAL Хармса: попытка анализа // Столетие Даниила Хармса: Материалы международной научн. конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Даниила Хармса. -СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2005. С. 178-189.

136. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997. - 384 с.

137. Рымарь А.Н. Иероглифическая символизация в поэтике Д. Хармса и А. Введенского // Столетие Даниила Хармса: Материалы международной научн. конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Даниила Хармса. СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2005. -С. 190-206.

138. Рымарь А.Н. Поэтика Д. Хармса и А. Введенского в контексте их философских исканий // http://xarms.lipetsk.m/texts/ryml.html, 10 февраля 2008 г.

139. Рябкова О.В. Искусство отчуждения в поэзии Даниила Хармса и Иосифа Бродского: Дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006.-238 с.

140. Савельева В.В. Художественная антропология. Алматы: АГУ им. Абая, 1999.-281 с.

141. Сажин В.Н. Зажечь беду вокруг себя // Хармс Д. Собрание сочинений: В 3 т. Т.1. Авиация превращений. СПб.: Азбука, 2000. -С. 5-16.

142. Сажин В.Н. Литературные и фольклорные традиции в творчестве Д.И. Хармса // Литературный процесс в развитии русской культуры XVIII-XX веков. Таллинн, 1985. - С. 57-61.

143. Сажин В.Н. Наказание Хармса // Новый мир. 1992. - № 7. -С. 233-235.

144. Сажин В.Н. Тысяча архивных. мелочей // Новое литературное обозрение. 1992. - № 1. - С. 265-270; 1993. - № 2. - С. 227-229; 1993. -№3.- С. 198-201; 1993.-№4.-С. 151-153; 1993.-№ 5.-С. 156-158; 1994.-№ 7.-С. 229-231.

145. Сажин В.Н. Читая Даниила Хармса // Даугава. — 1986. — № 10. — С. 110-115.

146. Сазонова Л.И. Барокко авангард: типология принципов конструирования художественного мира // Теоретико-литературные итоги XX века. Т. 2. Художественный текст и контекст культуры. -М.: Наука, 2003. - С. 26-53.

147. Семенова С. Метафизика смерти и абсурда (Даниил Хармс, Александр Введенский) // Семенова С. Метафизика русской литературы: В 2 т. Т.1. М.: Издательский дом «По Рог», 2004. -С. 457-480.

148. Силантьев А.Н. О духовности текстов поэтов группы ОБЭРИУ // Проблемы духовности в русской литературе и публицистике XVIII-XXI веков: Материалы междунар. научной конф. Ставрополь: Ставропольское книжное издательство, 2006. - С. 153-158.

149. Силантьев И.В. Поэтика мотива. — М.: Языки славянской культуры, 2004. 296 с.

150. Сироткин Н.С. О методологии исследования авангардизма, или Эстетические отношения авангардизма к действительности // Семиотика и Авангард: Антология / Под ред. Ю.С. Степанова. -М.: Академический Проект, Культура, 2006. С. 33-42.

151. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995.-416 с.

152. Сливкин Е. Авторитеты бессмыслицы и классик галиматьи (Обэриуты как наследники графа Хвостова) // Вопросы литературы. 1997. - № 4. - С. 333-341.

153. Соколова Е.Т., Николаева В.Н. Особенности личности при пограничных расстройствах и соматических заболеваниях. — М.: SvR-Аргус, 1995. 352 с.

154. Стафецкая М. Феноменология абсурда // http://fege.narod.ru/librariuin/stafezkaya.htm, 28 ноября 2006 г.

155. Степанов Ю. Семиотика, Философия, Авангард // Семиотика и Авангард: Антология / Под ред. Ю.С. Степанова. -М.: Академический Проект, Культура, 2006. С. 5-32.

156. Токарев Д.В. Апокалиптические мотивы в творчестве Д. Хармса (в контексте русской и европейской эсхатологии) // Россия, Запад, Восток: встречные течения. СПб.: Наука, 1996. - С. 176-198.

157. Токарев Д.В. Даниил Хармс: философия и творчество // Русская литература. 1995. - № 4. - С. 68-93.

158. Токарев Д.В. Как пройти сквозь стену (Гийом Аполлинер, Юрий Владимиров, Даниил Хармс, Марсель Эме) // Новое литературное обозрение. 2006. - № 80. - С. 145-169.

159. Токарев Д.В. Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Даниила Хармса и Сэмюэля Беккета. М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 336 с.

160. Турчин B.C. По лабиринтам авангарда. — М.: Изд-во МГУ, 1993. -248 с.

161. Тырышкина Е.В. Русская литература 1890-х начала 1920-х годов: от декаданса к авангарду. - Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2002. -151 с.

162. Удодов Б.Т. Пушкин: Художественная антропология. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999.-304 с.

163. Унбегаум Б.О. Русские фамилии / Ред. Б.А. Успенского. -М.: Прогресс, 1989.-443 с.

164. Устинов А.Б. Летание без крыл жестокая забава. Стихи II Искусство Ленинграда. 1990. - № 2. - С. 81-85.

165. Фарино Е. Введение в литературоведение: Учебное пособие. -СПб., Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2004. 639 с.

166. Фарино Е. Паронимия анаграмма - палиндром в поэтике авангарда // Wiener Slawistischer Almanach. - 1988. - Bd. 21. - S. 37-62.

167. Фещенко В. Внутренний опыт революции в русской поэтике // Семиотика и Авангард: Антология / Под ред. Ю.С. Степанова. -М.: Академический Проект, Культура, 2006. С. 286-345.

168. Филиппов Г.В. Русская советская философская поэзия: Человек и природа. JL: Изд-во Ленинградского университета, 1984. - 208 с.

169. Философский энциклопедический словарь / Сост. Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. М.: ИНФРА-М, 1998. - 576 с.

170. Хализев В.Е. Теория литературы. М: Высшая школа, 1999. - 397 с.

171. Хармс Д. Все подряд: В 3 т. М.: Захаров, 2005.

172. Хармс Д. Горло бредит бритвою // Глагол. 1991. — № 4. - 239 с.

173. Хармс Д. Комедия города Петербурга / Сост. Р.В. Грищенков. -СПб.: СЗКЭО «Кристалл», 2003. 192 с {а).

174. Хармс Д. Лирика. Минск: Харвест, 2003 .-480 с (б).

175. Хармс Д. Полное собрание сочинений: В 4 т. / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. В.Н. Сажина. СПб.: Академический проект, 1997-2001.

176. Хейнонен Ю.П. Это и то в повести Старуха Даниила Хармса: Диссертация. Хельсинки, 2003. - 231 с.

177. Хренов Н.А. Социальная психология искусства: переходная эпоха. -М.: Альфа-М, 2005. 624 с.

178. Цвигун Т.В. О преодолении энтропии в поэтическом тексте (К семиотической структуре текста в русском авангарде 10-30-х гг.) // http://avantgarde.narod.rU/beitraege/ov/c entropiya.htm, 1 июня 2006 г.

179. Цивъян Т.В. Об одном абсурдном/абсурдистском эксперименте // От мифа к литературе: Сб. в честь 75-летия Е.М. Мелетинского. -М.: Рос. ун-т, 1993. С. 334-340.

180. Цивъян Т.В. Предмет в Обэриутском мироощущении и предметные опыты Магритта // Русский авангард в кругу европейской культуры. М.: Научный совет по истории мировой культуры РАН, 1993. — С. 151-157.

181. Циммерлинг А. Логика парадокса и элементы абсурдистской эстетики // Абсурд и вокруг: Сборник статей. — М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 287—307.

182. Чердынцев М. Вступаем мы в иное царство (О наивной поэзии) // Декоративное искусство. 1993. — № 1—2. — С. 53—56.

183. Черемисинова Л.И. Художественный мир Д. Хармса // Русская литература XX в. в современной школе: Вопросы теории и практики: Сб. статей и материалов. Ставрополь: Изд-во СГУ, 1996. -С. 63-66.

184. Чернорицкая О.Л. Поэтика абсурда. Т.1. — Вологда, 2001. — 87 с. // http://www.booksite.rU/fulltext/l/001/001/090, 17 августа 2006 г.

185. Чернорицкая О.Л. Reductio ad absurdum в художественной методологии Достоевского // Филологические науки. 2001. - № 6. -С. 30-41.

186. Шайтанов И.О. «Толпятся страшные виденья.». Творчество Владимира Казакова // Литературное обозрение. 1992. - № 2. -С. 51-56.

187. Шапир М.М. Между грамматикой и поэтикой (О новом подходе к изданию Даниила Хармса) // Вопросы литературы. 1994. - № 3. — С.328-332.

188. Шапир М.М. Что такое авангард? // Даугава. 1990. - № 3. - С. 3-6.

189. Шапир М.И. Эстетический опыт XX века: авангард и постмодернизм // Philologica. 1995. - Vol. 2. - № 3/4. -С. 136-143.

190. Шенкман Я. Логика абсурда (Хармс: отечественный текст и мировой контекст) // Вопросы литературы. 1998. - № 4. - С. 54-81.

191. Штайн К.Э., Петренко Д.И. Авангард в свете аналитизма поэзии // Три века русской метапоэтики: Легитимация дискурса. Антология: В 4 т. Т. 3. Первая половина XX в. Авангард. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 2006. С. 694-716.

192. Шукуров Д.Л. А.Ф. Лосев и теоретический дискурс авангардизма // Проблемы духовности в русской литературе и публицистике XVIII-XXI веков: Материалы междунар. научной конф. — Ставрополь: Ставропольское книжное издательство, 2006. С. 31-38.

193. Щепилова Л. Чему служит театр абсурда // Литературная газета. -1963. №40 (2 апреля). - С. 4.

194. Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии. Л.: Художественная литература, 1986. - 453 с.

195. Эпштейн М.Н. Искусство авангарда и религиозное сознание // Новый мир. 1989. - № 2. - С. 64-80.

196. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX веков. М.: Советский писатель, 1988. - 416 с.

197. Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. М.-Киев: ЗАО «Совершенство»-«Ро11-Коуа1», 1997. - 384 с.

198. Ямпольский М. Б. Беспамятство как исток (Читая Хармса). -М.: Новое литературное обозрение, 1998. 384 с.

199. Янгиров P.M. Даниил Хармс: «Лицом к национальностям». (О неосуществленном издании стихотворения «Миллион») // Новое литературное обозрение. — 1997. -№ 27. С. 279-283.

200. Carrick N. Daniil Kharms: Theologian of the Absurd. Dublin: The University of Birmingham, 1998. - 113 s.

201. Cheron G. Mixail Kuzmin and the Oberiuty: An Overview // Wiener Slawistischer Almanach. 1983. - Bd. 12. - S. 87-107.

202. Esslin M. The Theatre of the Absurd. Woodstock, N.Y.: The Overlook Press, 1961.-268 s.

203. Davchev V. Technological Civilization Civilization of Existential Absurdity // Абсурд и вокруг: Сборник статей. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 148-167.

204. Fehler des Todes: Russische Absurde aus zwei Jahrhunderten / Herausgegeben und aus dem Russischen von Peter Urban. Frankf. / M.: Verl. der Autoren, 1990. - 506 s.

205. Hansen-Love A.A. Konzepte des Nichts im Kunstdenken der russischen Dichter des Absurden (Oberiu) 11 Poetica. 1994. - 26, 3/4. - S. 308-373.

206. Hansen-Love A.A. Paradoxien des Endlichen. Unsinnsfiguren im Kunstdenken der russischen Dichter des Absurden // Wiener Slawistischer Almanach. 1999. -Bd. 44. - S. 125-184.

207. Kierkegaard S. Fear and Trembling // Great Books of the Western World: В 60 т. Т. 43. The Philosophy of Right The Philosophy of History. -Chicago: Encyclopedia Britannica, 1994. 403 p.

208. Lehmann G. Bibliographie zur „Vereinigung Realer Kunst" (OBERIU) -in ihrem ktinstlerisch-avantgardistischen Kontext // Wiener Slawistischer Almanach. 1999. - Bd. 44. - S. 185-252.

209. Machat A., Grob T. Daniil Charms' unkindliche Kindlichkeit. Ein lite rarisches Paradigma der Spatavangarde im Kontext der russischen Modeme // Kritikon Litterarum. 1994. - 24, 3^1. - S. 121-123.

210. Meyer-Fraatz А. Воображаемое ревю абсурда? Драматические и театральные элементы в цикле случаи Даниила Хармса // Russian Literature. 2004. - No. LVI. - S. 275-281.

211. Miiller-Scholle Ch. Das russische Theater des Absurden: Charms -Vvedenskij // Zeitschrift fur Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft. 1988. - Bd. 33/1. - S. 57-92.

212. Nagel T. The Absurd // The Journal of Philosophy. 1971. - Vol. 68. -No. 20. -S. 716-727.

213. Schufreider G. The Logic of the Absurd // Philosophy and Phenomenological Research. 1983. - Vol. 44. - No. 1. - S. 61-83.

214. Simonek S. Bibliographie zur „Vereinigung Realer Kunst" (OBERIU) -Erganzungen // Wiener Slawistischer Almanach. 2000. - Bd. 46. -S. 273-276.

215. The Avangarde Tradition in Literature / Edited by R. Kostelanetz. -Buffalo: Prometheus Books, 1982. 424 p.

216. Ziegler R. Die Modellierung des dramatischen Raumes in Daniil Charms' "Architektor" // Wiener Slawistischer Almanach. 1982. - Bd. 10. -S. 351-364.