автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественное единство "человек-вещь" в сборнике "физиология Петербурга"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественное единство "человек-вещь" в сборнике "физиология Петербурга""

На правах рукописи

т

Красушкнна Анна Викторовна

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ЕДИНСТВО «ЧЕЛОВЕК — ВЕЩЬ»

В СБОРНИКЕ «ФИЗИОЛОГИЯ ПЕТЕРБУРГА» (СТАНОВЛЕНИЕ ПОЭТИКИ НАТУРАЛЬНОЙ ШКОЛЫ)

Специальность 10 01 01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Череповец 2008

003169873

Работа выполнена на кафедре литературы ГОУ ВПО «Череповецкий государственный университет»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Володина Наталья Владимировна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Луцевич Людмила Федоровна

кандидат филологических наук, доцент Баранов Сергей Юрьевич

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Защита состоится 10 июня 2008 года в 15 30 на заседании диссертационного совета КМ 212 031 03 при Вологодском государственном педагогическом университете по адресу 160001, г Вологда, пр Победы, д 37, ауд 71

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Вологодского государственного педагогического университета по адресу 160035, г Вологда, ул Орлова, д 6 Текст автореферата размещен на сайте университета www uni-vologda ас ru

Автореферат разослан « I » мая 2008 г

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

ЛЮ Зорина

Общая характеристика работы

Натуральная школа как особое явление в русской литературе XIX века привлекала внимание многих исследователей, с разных позиций определявших ее роль в становлении русского реализма, этапы развития, состав участников, формы организации, методологию и т д В этом контексте изучался и программный сборник натуральной школы «Физиология Петербурга» (работы В В Виноградова, А Г Цейтлина, В И Кулешова, Ю В Манна, Ю М Проскуриной, Е К Созиной, Ю В Никуличева и др) При этом в пылу критических и научных споров об общественной значимости натуральной школы вопросы, касающиеся ее поэтики, зачастую воспринимались как второстепенные К числу таких вопросов относится изучение вещного мира - категории поэтики, непосредственно связанной с основной проблематикой натуральной школы - взаимоотношениями человека и среды

Важной составляющей того, что в литературоведении принято называть «средой», является быт, представленный, по мнению Ю М Лотмана, не только «вещами, которые окружают нас», но и «нашими привычками и каждодневным поведением»1 Однако описание быта в литературном произведении - это, прежде всего, описание мира вещей «Физиологиям» натуральной школы свойственно предельное внимание к быту, «"мелочная" пристрастность», «буквальное цитирование» (А П Чудаков) действительности и введение в литературу «маленького» - по социальному статусу - человека, находящегося в тесном общении с самыми обычными бытовыми предметами В то же время особая поэтика вещного мира произведений натуральной школы, роль детали не становились объектом специального изучения

Недостаточное внимание к поэтике произведений натуральной школы (в особенности к поэтике ее программных сборников) во многом объясняет литературную судьбу «Физиологии Петербурга», изданной Н А Некрасовым в 1845 году Острые споры по поводу направленности книги, разгоревшиеся сразу же после выхода ее первой части, нередко переходили в полемику о путях развития русской литературы, оставляя в стороне художественную природу составляющих сборник произведений

Учитывая тот факт, что «Физиология Петербурга» объединила под одной обложкой созданные в разное время очерки А Н Некрасова, Д В Григоровича, В И Даля, Е П Гребенки, А Я Кульчицкого, ИИ Панаева - писателей, разных по литературному «авторитету» и

1 См об этом Лотман Ю М Беседы о русской культуре Быт и традиции русского дворянства (XVIII -нач XIX века) [Введение] -СПб, 1996 -С 10

уровню художественного мастерства, - тем не менее, можно говорить о сборнике как о важнейшей вехе в процессе становления поэтики натуральной школы

Настоящая диссертация посвящена изучению особенностей вещного мира произведений, составивших первый сборник натуральной школы - «Физиология Петербурга», - и определению места в этом мире человека Взаимоотношения человека и вещи рассматриваются в работе как художественное единство, исследование которого позволяет сделать важные выводы о становлении и эволюции поэтики натуральной школы

Актуальность данного исследования обусловлена рядом факторов Во-первых, дискуссии о вещи в искусстве - одно из характерных явлений современной научной мысли В эти дискуссии активно включается и филология, изучающая вещь, введенную в мир литературного произведения, в неразрывной связи с человеком

Мир вещей все больше привлекает внимание литературоведения Вещь в системе художественного произведения определяется современными исследователями как «феномен», сопоставимый с изображенным событием или человеком, а категория вещного мира признается достаточно репрезентативной для того, чтобы «сквозь» нее в главных чертах рассмотреть эволюцию поэтики целой национальной литературы (работы М М Бахтина, Ю Н Тынянова, Ю М. Лотмана, А И Белецкого, Б Р Виппера, А Г Цейтлина, В Я Проппа, Г С Кнабе, Р Ингардена, А П Чудакова, Р Барта, В Шмидта, В Н Топорова, Н Р Скалона, В Е Хализева, В И Тюпы, Л В Карасева, Л Я Гинзбург, М А Черняк и др ) В то же время, как отмечали и отмечают многие исследователи, и теоретическая проблема зарождения, эволюции поэтики вещи, и теоретическая проблема вещного мира литературы изучены в недостаточной степени

Во-вторых, внимание к взаимоотношениям между человеком и вещью в художественном мире очерков «Физиологии Петербурга» обусловлено антропологической направленностью современной гуманитарной науки, ее интересом к проблеме определения категорий теоретической поэтики в аспекте «антропоцентрической перспективы» (В Н Топоров)

В-третьих, продолжает оставаться актуальной задача изучения творчества писателей второго ряда В этом смысле обращение к поэтике писателей натуральной школы середины 40-х годов XIX века позволяет еще раз указать на роль и значение «художественно-второстепенного» (И А Гурвич) - беллетристики - как самоценного литературного явления

Главным объектом диссертационного исследования являются произведения, вошедшие в программный сборник натуральной школы -«Физиология Петербурга», предметом - художественное единство «человек —- вещь» в произведениях, его составляющих

Цель данного исследования состоит в том, чтобы доказать, что изображение человека и вещи в очерках «Физиологии Петербурга» представляет собой художественное единство

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи

- определить парадигму вещного мира, представленного в сборнике,

- рассмотреть типы героев,

- выявить особенности функционирования «вещи» в художественном

мире «Физиологии Петербурга»,

- проанализировать связи и взаимоотношения между человеком и

вещью,

- определить роль этих связей в поэтике сборника

Основным методом исследования является историко-литературный, в рамках которого используются структурно-типологический, биографический и культурологический подходы При анализе вещного мира отдельных произведений сборника привлекаются сравнительный и историко-функциональный методы

Методологической основой диссертации послужили работы В В Виноградова, В И Кулешова, А Г Цейтлина, Ю В Манна, Е К Созиной, Ю М Проскуриной, посвященные натуральной школе, исследования социально-культурной ситуации середины XIX века Ю М Лотмана, Б Ф Егорова, А Ф Некрыловой, Ю М Малиновой, работы об особенностях Петербургского текста русской литературы Н П Анциферова, Д С Лихачева, Ю М Лотмана, В Н Топорова, С Г Бочарова, П А Кошеля, философские и социологические исследования о вещах в социуме Г С Кнабе, Ж Бодрийара, М Н Эпштейна, С А Иванова, теоретические работы А П Чудакова, В Н Топорова, Е Фарыно, В Е Хализева, посвященные проблеме предметного мира литературы, работы Г А Гуковского, Н Н Скатова, С И Машинского, К И Чуковского, В В Яковлева, И Л Волгина, В П Мещерякова, В Л Комаровича, В А Парсиевой, Г А Шпилевой о творчестве отдельных авторов «Физиологии Петербурга» и другие

Научная новизна и теоретическая значимость диссертации обусловлены обращением к «Физиологии Петербурга» как целостному тексту, а также тем обстоятельством, что в диссертации предпринят первый опыт исследования особенностей вещного мира этого сборника натуральной школы, принципов отбора и изображения вещей, их связей с человеком

Научно-практическое значение проведенного исследования состоит в возможности использования его результатов в курсах истории русской литературы первой половины XIX века, в спецкурсах, посвященных литературной деятельности авторов натуральной школы Результаты работы могут быть привлечены для изучения творчества отдельных писателей (В Г Белинского, Г А Некрасова, В И Даля, Д В Григоровича, Е П Гребенки, А Я Кульчицкого, И И Панаева)

Основные положения диссертации были апробированы на заседаниях кафедры литературы Гуманитарного института Череповецкого государственного университета, на международных конференциях «Традиции и новаторство в контексте русской культуры» (Череповец), «Печать и слово Санкт-Петербурга» (Санкт-Петербург), «Дергачевские чтения-2006 Национальное развитие и региональные особенности» (Екатеринбург), «Русская литература в европейском контексте» (Польша, Варшава) По теме диссертации опубликовано 8 работ

Структура работы Диссертация состоит из введения, основной части, состоящей из вступления и двух глав, заключения и библиографического списка, включающего 438 наименований Общий объем работы - 208 страниц

На защиту выносятся следующие положения

- Актуальная для натуральной школы проблема взаимоотношений «человека» и «среды» решалась авторами «Физиологии Петербурга» по-разному Анализ связей между человеком и вещами - эмпирическими единицами среды - позволяет указать на особенности изображения вещи, свойственные как всем авторам альманаха (статичность, зна-ковость вещей и пр), так и проявившиеся в творчестве отдельных писателей (характерологическая функция вещи)

- Обращение к вещному миру «Физиологии Петербурга» позволяет рассмотреть составившие альманах произведения не только в контексте жанра физиологического очерка, но и увидеть признаки, свойственные жанрам рассказа, фельетона, повести и романа

- «Вещи» используются авторами очерков «Физиологии Петербурга» в качестве средства обрисовки внешности героя или конкретной ситуации либо для характеристики жизненного уклада, типа жилища, профессиональной или этнической группы, а также для создания картины нравов современного общества, где человек оценивается по тем вещам, которыми обладает

- В творчестве таких писателей, как В И Даль, Д В Григорович, Н А Некрасов во взаимоотношениях между персонажем и вещами, его

окружающими, выявляются психологические черты героя, он обретает известную индивидуальность

- Отношения между вещью и человеком, находящимися внутри городского локуса, отражают и подчеркивают такие особенности петербургского пространства, как замкнутость и театральность Петербург предстает гигантским городом-театром, где роскошные фасады, словно декорации, скрывают темные и грязные «углы» - настоящую «внутренность» (НА Некрасов) городского организма Обитатели «низового» Петербурга пытаются изменить свой социальный статус, «приукрасить» свою жизнь при помощи вещей, что в художественном мире сборника подчеркивает, с одной стороны, трагедию «маленького» человека в большом городе, а с другой, обнажает бездуховность и мещанские интересы людей

Основное содержание работы

Во Введении определяются теоретические предпосылки рассмотрения программного сборника натуральной школы «Физиология Петербурга» в аспекте художественного единства «человек - вещь», обосновывается актуальность и научная новизна работы, определяются предмет и объект изучения, формулируются цель и задачи, уточняется степень изученности проблемы и раскрывается практическая значимость исследования

Основную часть работы открывает Вступление «Вещь в художественном пространстве сборника "Физиология Петербурга"». Анализ конкретных очерков альманаха предваряется характеристикой его пространственной организации, поскольку конкретное место действия заявлено уже в названии сборника Название «Физиология Петербурга» ограничивает пространственные рамки художественного мира пределами одного города Кроме того, в названиях семи из одиннадцати произведений сборника эта локализация повторяется «Петербург и Москва», «Петербургский дворник», «Петербургские шарманщики», «Петербургская литература», «Петербургский фельетонист», «Петербургские углы», «Петербургская сторона», «Омнибус Сцены из петербургской дачной жизни»

Персонажи и окружающие их предметы вписаны в локус Петербурга, поэтому очерки сборника рассматриваются в контексте Петербургского текста русской литературы (В Н Топоров) В «Физиологии Петербурга» актуализирована типичная для петербургского текста оппозиция внешнее пространство — внутреннее пространство, или Петербург фасадов — Петербург дворов Причем, части этой оппозиции в поэтике сборника не равноценны предметные реалии, относящиеся к

характеристике внешнего, парадного Петербурга присутствуют в тексте лишь номинативно, тогда как вещи внутреннего Петербурга описаны очень подробно Важно, что художественное единство «человек - вещь» в поэтике сборника связано с замкнутым пространством (двор, дом, квартира, комната) При этом мотивная структура «Физиологии Петербурга» построена по принципу «центростремительности» авторский взгляд направлен с периферии «внутрь» - в город, а в нем - «вглубь» во дворы, в дома и подвалы Это подчеркивают такие «вещные» пространственные точки, как лестница и дверь

Кроме того, характерным свойством художественного пространства Петербурга в поэтике сборника является «театральность» Элементы метаописания кулисы, сцена, куклы, представление, занавес, балаган, зрители, публика и проч - используются писателями при характеристике самых разных сторон жизни героев

Основная часть диссертации состоит из двух глав Первая глава: «Статус вещи и тип героя (первая часть «Физиологии Петербурга»)» - посвящена выявлению роли художественного единства «человек - вещь» в пяти очерках первой части сборника Сами названия этих произведений («Петербург и Москва» В Г Белинского, «Петербургский дворник» К Луганского, «Петербургские шарманщики» ДВ Григоровича, «Петербургская сторона» Е П Гребенки и «Петербургские углы» НА Некрасова) ставили в центр внимания авторов «Физиологии Петербурга» «маленького» по социальному статусу человека дворника, уличных музыкантов, жителей одного из бедных районов столицы, обитателей столичных трущоб При доминирующей объективной позиции писателей, в их отношении к персонажам есть и авторское «сострадание» (В И Кулешов1), и ирония, и сатира

Первый параграф: «"Петербург и Москва" В.Г. Белинского» -посвящен открывающему сборник очерку, написанному Белинским в 1844 году специально для «Физиологии Петербурга» Выдвинутая критиком проблема сопоставления Петербурга и Москвы была принципиально значима, поскольку подчеркивала направленность всего сборника, призванного создать картину современной жизни Петербурга Контрастность двух столиц у Белинского представлена, прежде всего, в зарисовках нравов и быта современного общества повествование наполнено описаниями улиц и домов, костюмов, средств передвижения, еды, увлечений жителей Петербурга и Москвы Несмотря на то, что вещи в очерке не вовлечены в конкретное действие (здесь отсутствует сюжет

1 См об этом Кулешов В И Натуральная школа в русской литературе XIX века - М, 1981 С 38-39

как таковой), они принципиально важны при характеристике «народонаселения» двух столиц

Вещи у Белинского несут важную смысловую нагрузку - они выступают дифференцирующим признаком жителей двух столиц, имеют яркую «территориальную» окраску В очерке функционируют, с одной стороны, специфические «петербургские» вещи, с другой - вещи, этому городу совершенно чуждые Так, в качестве органичных для Петербурга вещей автор очерка упоминает многие предметы одежды (например, байковый сюртук, вицмундир и желтые перчатки), пищевые продукты (кофе, французские хлебы), а также печатные издания (газеты, журналы, афиши, объявления, календари) и пр Неразрывно связаны с этими группами вещей и развлечения петербургских жителей посещение ресторанов и театральных представлений, чтение прессы, игра в карты

Петербург, изображенный в очерке, сурово диктует правила во всех областях жизни человека, и этим правилам петербуржцы вынуждены подчиняться Как показывает Белинский, жители города - «представителя новизны», идущего по пути «европеизации», на самом деле связаны жесткими рамками «хорошего гона» и должны соответствовать «высшей форме общественного быта»1 Личная сторона жизни человека крайне регламентирована, предопределено все - от того, что человеку в Петербурге следует носить, есть, читать, до того, какой прикуп ему позволительно брать, играя в преферанс Поэтому герои сборника вынуждены все окружающие предметы (и себя самих) вписывать в петербургский стиль жизни В этом смысле показательна роль одежды персонажей, которая, с одной стороны, предстает в очерке Белинского (и во всем сборнике) как социальный дифференциатор, с другой - ярко маркирует модель поведения петербургского жителя Петербуржец, по свидетельству Белинского, дома ходит в пальто, чтобы «без нарушения приличия, принимать визиты запросто» [61], и носит из тех же соображений приличия «хотя и засаленные, но желтые перчатки» [58] При этом смена статуса при помощи вещей и обычаев, перенимаемых из обихода иных сословий, свойственна в особенности самым бедным обитателям столицы, изучить жизнь которых пыталась «Физиология Петербурга»

Второй параграф: «"Петербургский дворник" К. Луганского (В.И. Даля)» - посвящен изучению второго очерка сборника, название которого сочетает в себе характеристику социально-профессионального статуса человека, его деятельности с пространственной адресацией Герой в очерке характеризуется, прежде всего, с точки зрения выполняе-

1 Физиология Петербурга / Подгот текста, вступ ст и примеч В А Недзвецкого - М , 1984 - С 58 Далее ссылки на это издание даются за текстом в квадратных скобках

мых им в Петербурге обязанностей, поэтому два дня из жизни дворника, изображенные в очерке, начинаются с описания его ежедневного труда Даже при изображении жилища дворника Григория акцентируется его социальная «роль» Так, кровать в комнате героя - предмет, предназначенный для отдыха человека, выполняет совершенно противоположные функции ночью кровать «оживала вся, питаясь тучностью нашего дюжего дворника» [76], «успокаиваясь» только тогда, когда звенел колокольчик Сменяя друг друга, колокольчик и кровать, населенная невидимыми обитателями, днем и ночью напоминают дворнику о его обязанностях

Создавая тип петербургского дворника, В И Даль изображает своего героя не только за работой, но и на отдыхе, в домашней обстановке и на улице, наедине и в общении с окружающими, кроме того, автор сообщает о прошлом героя и пытается предсказать его будущее Поскольку тип, по мнению писателей натуральной школы, обусловлен определенной социальной средой, вполне «типичны» и окружающие героя вещные детали, являющиеся частью этой среды Примитивная мебель, обилие питейной посуды, неряшливость жилища, образа, соседствующие в каморке Григория с портретами генералов, горох и кочерыжки как основные блюда в рационе и т д - все это типично для обстановки квартир жителей «низового» Петербурга

Наряду с вещами, которые работают на создание социального типа, автор изображает предметы быта, раскрывающими индивидуальные черты характера героя, указывающими на его личные привычки При всей «разрозненности», случайности многих вещей в подвале героя, в его жилище присутствует некая «повседневность» или «обжитость», заключенная в личных вещах, таких, как кривой стол или безногая лавка, утиральник, бутылки и склянки, кусочек кулича и др

Именно анализ взаимоотношений героя с окружающими его вещами позволяет говорить об определенной индивидуализации персонажа и обнаружить в очерке зачатки психологизма, только складывающегося в реалистической литературе 40-х годов XIX века, по законам которого предмет одежды, вещь «начинает характеризовать психический склад и состояние человека, ее использовавшего»1 При этом следует учитывать, что персонажи «Физиологии Петербурга» - «маленькие» люди - не имеют «лица», в отличие от героев Гоголя или Достоевского, в то же время анализ художественного единства «человек -вещь» дает возможность провести ряд параллелей между очерками альманаха и произведениями этих художников

1 Кнабе Г С Образ бытовой вещи как источник исторического познания // Вещь в искусстве Материалы науч конф 1984 - М , 1986 - С 261

Третий параграф: «"Петербургские шарманщики" Д.В. Григоровича» - рассматривает очерк, в основу которого также положена «профессиональная локализация» (Ю В Манн) Очерк посвящен петербургским уличным музыкантам ДВ Григорович делит шарманщиков на группы (различающиеся по национальности или уровню достатка), изучает жизнь представителей каждого из разрядов Единство человека и вещи обозначено уже в названии профессии, выбранной автором для описания, - «шарманщик» Взаимоотношения шарманщика с шарманкой, изображенные в очерке, представляют собой равноправное «сотрудничество» шарманка уже не является музыкальным инструментом, а выступает орудием труда, обеспечивая существование бедных жителей столицы В связи с этим и музыка шарманщика - не искусство, а ремесло

Кроме того, в «Петербургских шарманщиках» особо подчеркнуто, что в России сороковых годов XIX века шарманщик воспринимается как человек, являющийся «рабом» шарманки В то же время сами шарманщики - представители типа «маленьких людей» - воспринимают такое положение дел со смирением, поскольку оно видится им вполне оправданным Поэтому так сходны судьбы шарманщиков, хотя и прибывших в Петербург из разных стран, но занявших общую нишу в социальной иерархии столицы

Социальный статус человека в Петербурге есть некая «роль», «амплуа», в соответствии с которыми он ведет себя в обществе, в семье и даже наедине с собой театральность как неестественность жизни проникла всюду Это дает Григоровичу возможность назвать улицы сценой, дома - декорациями, а в главе «Публика шарманщика», являющейся драматической сценкой, изобразить представление уличными актерами кукольной комедии, происходящее на подмостках особого театра - петербургских улицах Здесь читатель встречается с актерами по роду занятий (шарманщиками), их «ожившим» реквизитом, или вещами-актерами (куклами), которые изображены в жизненных ситуациях ярко и эмоционально, в отличие от людей

Четвертый параграф: «"Петербургская сторона" Е.П. Гребенки» - рассматривает произведение, практически никогда не становившееся предметом специального исследования Изучение художественного единства «человек - вещь» позволяет сделать ряд важных замечаний, касающихся становления и развития художественного метода Е П Гребенки, долгие годы работавшего в жанре физиологического очерка и повести

В центре внимания писателя оказывается бытовой уклад Петербургской стороны, одного из самых бедных районов Петербурга, отстраненность которого от Петербурга показана автором с помощью со-

поставления реалий столицы и Петербургской стороны Широкие проспекты, паркетные мостовые, яркий свет газа и зеркальные окна дорогих магазинов первой контрастируют с грязными переулками, не мощеными улицами, тусклыми фонарями и разбитыми стеклами мелочных лавочек второй

Петербургская сторона с фонтанами, в которых нет воды, гостиным двором с заколоченными окнами, театром, в котором не ставят спектаклей, ресторанами, где подают суп с тараканами и т д выступает своеобразной пародией на Петербург Жителями этого «Петербурга в миниатюре» являются отринутые большим городом люди, которые изо всех сил пытаются жить подобием столичной жизни Поэтому изображенные в очерке вещи транспорт, предметы одежды, детали обстановки, музыкальные инструменты, блюда в меню жителей Петербургской стороны и проч , реализуют актуальную в поэтике всего сборника оппозицию «Петербург внешний - Петербург внутренний»

Описав «внешность» Петербургской стороны и подчеркнув ее географическую и «ментальную» отрезанность от столиц, автор очерка сосредоточивает внимание на ее жителях На двенадцати страницах, которые очерк занимает в сборнике, читатель встречается с более чем шестьюдесятью персонажами При этом образ каждого «туземца» Петербургской стороны автор пытается раскрыть при помощи бытовых сценок, диалогов, метких определений или развернутых сравнений Несмотря на кажущуюся незамысловатость, забавность этих сценок, порой за внешней «несерьезностью» изображенного события скрывается глубокий смысл, за чудачеством героя - трагедия маленького человека в большом городе, за авторской иронией - сочувствие к персонажу

Пятый параграф: «"Петербургские углы"» Н.А. Некрасова. Название очерка Некрасова «Петербургские углы», с одной стороны, предельно сужает локус взгляд автора направлен в самый центр «закулисного» Петербурга, он проникает за ширмы огромных каменных домов, внутрь дворов, в темные комнатки, которые так тесны, что похожи на углы С другой стороны, название «Петербургские углы» обобщает все подобные дворы и каморки, которые, по сути, и составляют тот Петербург, «физиологию» которого изучают авторы сборника Это расширяет границы локуса очерка до размеров целого города, а поскольку Петербург - столица, то и до размеров всей страны

«Петербургские углы» - единственное произведение в сборнике, написанное от первого лица, поэтому повествователь не только наблюдает за происходящим со стороны, как это свойственно поэтике «фи-зиологий», а является непосредственным участником событий По этой причине и вещи, окружающие обитателей углов, даны в рецепции героя-повествователя Описание внутренней обстановки квартиры, где

поселяется герой, сходно с описанием жилища дворника Григория из очерка Даля или уличных музыкантов из «Петербургских шарманщиков» Григоровича те же грязные окошки под самым потолком, усеянном мухами, и выщербленные стены с пятнами от раздавленных насекомых, пол с огромными щелями, гигантских размеров паутина Многочисленные лестницы, двери и ширмы, затрудняющие проникновение посторонних взглядов в эти темные углы, должны охранять сокровенные тайны столицы, поселившиеся в их полумраке Одновременно такие вещи, как двери и ширмы, являются элементами метаописания, реализующими театральность петербургской жизни

Отношение Некрасова к своим персонажам намного сложнее, чем отношение авторов предыдущих очерков к представителям низового Петербурга Не сочувствуя обитателям грязных углов, писатель изображает их слабости и недостатки отсутствие силы воли, безграмотность, лень, готовность пойти на преступление При этом необходимо учитывать, что некоторые герои некрасовского очерка уже не вполне типичны для жанра «физиологии» и поэтому имеют индивидуальные черты характера, личные предпочтения и наклонности Это проявилось, в том числе, и в отношении человека с вещами Особенно интересна в этом смысле судьба одного из жителей подвала - «зеленого господина» Даже имя этому человеку дают вещи - светло-зеленая шинель без воротника (в ней впервые видит своего соседа повествователь) и штоф с вином, на который «зеленый господин» похож

Таким образом, человек в художественном мире очерков первой части «Физиологии Петербурга» изображен в подчас хаотическом нагромождении вещей, «поселившихся» в петербургских дворах, комнатах, на лестницах и т д , что свидетельствует о нетребовательности человека к бытовым условиям своей жизни Одновременно персонажам свойственно и фетишизированное отношение к вещам, и оценка социального статуса других людей по тем вещам, которыми они обладают, а также стремление при помощи вещей сделать свою жизнь более «цветной» и разнообразной Внутри художественного единства «человек -вещь» ведущим становится мотив переодевания и переименования не только людей, но и вещей Отношения внутри единства «человек -вещь» в очерках первой части «Физиологии Петербурга» становятся еще более напряженными в тех случаях, когда герой «перерастает» рамки типа Изображенные писателями взаимоотношения между человеком и вещами позволяют говорить об известном стремлении авторов к индивидуализации своих персонажей

Вторая глава: «Вещный мир в системе жизненных ценностей человека (вторая часть «Физиологии Петербурга»)» - также состоит из пяти параграфов, каждый из которых рассматривает отдель-

ное произведение сборника При симметричности композиции двух частей сборника, близости материала и проблематики здесь несколько меняется авторский угол зрения Речь идет об отношении писателей к своим персонажам, среди которых, в отличие от очерков первой части, уже нет бедных тружеников столицы Такие герои, как средние чиновники, представители других социальных групп столицы (купец, мещанин и пр), деятели петербургской театральной и литературной «богемы», не вызывали сочувствия писателей натуральной школы, поскольку являлись представителями «типов», в среде которых натуральная школа видела и показывала процесс разрушения личности человека Представление о жизненных ценностях персонажей - «маленьких» по статусу людей - дают, в том числе, и отношения героев с окружающими их вещами

Первый параграф: «"Александринский театр" В.Г. Белинского». Появление в сборнике «Физиология Петербурга» статьи, подробно и с разных сторон изучающей особенности петербургской театральной жизни, в известной степени было подготовлено пятью очерками первой части сборника, при анализе которых было установлено, что окружающая героев реальность является, скорее, метареальностью Это подчеркнуто особыми функциями вещей, выступающих в сборнике в роли костюмов и декораций, участвующих в переодевании и переименовании, а также тем обстоятельством, что авторы очерков предельно внимательны к жизни реального театра

Статья Белинского, рассматривающая каждую из сторон театральной жизни репертуар театра, его актеров и его публику, - построена на сопоставлении театральных сцен Москвы и Петербурга и концептуально связана с открывавшим сборник очерком «Петербург и Москва» Мысль Белинского о современности, «европейском характере» и «формализме» Петербурга, иллюстрируемая в «Петербурге и Москве» образом жизни обитателей столицы, их развлечениями, костюмами и даже выражением лица, в «Александринском театре» получает своеобразное продолжение «Как Петербург в настоящее время есть представитель формального европеизма в России, так и петербургский русский театр есть представитель того же европейского формализма на сцене» [161] Неслучайно в статье Белинского принципиальную роль играют именно «вещные» зарисовки театра взгляд повествователя в первую очередь привлекают театральные декорации В то же время критик не описывает важной составляющей театральной жизни - костюмов актеров, тогда как именно на одежде акцентируется внимание читателя при изображении театральной публики «Тут вы увидите и модные фраки с желтыми перчатками, и удалые венгерки, и пальто, и старомодные шинели с воротничками, и бекеши, и медвежьи шубы, и шляпки, и карту-

зы, и чуть не колпаки, и шляпки со страусовыми перьями, и шапочки на заячьем меху, головы с платками парчовыми, шелковыми и ситцевыми» [171] Метонимия обнажает истинную сущность зрителя, мало отличающегося от предмета одежды - вещи

Очерк Белинского характеризуется достаточно «скудным» (по сравнению с другими очерками сборника) вещным миром Однако Белинский использует вещи для создания ярких характеристик современного человека, будь то зритель в театре, актер на сцене или автор популярной пьесы При помощи этого приема критик обнажает погруженность петербургского общества в быт, неспособность отличить настоящее искусство от мнимого

Второй параграф: «"Чиновник" H.A. Некрасова» - посвящен стихотворению, центральный персонаж которого был, по словам В В Виноградова, «любимым героем» натуральной школы 40-х годов XIX века1 Чиновник, так или иначе, появляется в каждом произведении «Физиологии Петербурга» Однако только у Некрасова чиновник является главным объектом изображения, к тому же Чиновник Некрасова -это уже не «маленький человек», ютящийся в каморке, а «значительное лицо», представитель типа достаточно крупного чиновника Поэтому важнейшей задачей для автора становится не описание среды, в которой существует герой, а изображение самого персонажа Характеристика же среды является составной частью характеристики чиновника, в котором подчеркивается «типовое», в том числе, и при помощи вещных деталей, обозначающих различные стороны жизни человека бытовую, частную и служебную

Несмотря на то, что в названии произведения - «Чиновник» - локализации места нет, Петербург с самого начала присутствует в очерке на уровне топонимики, упоминаются магазин Кинчерфа, Галерная улица, Александринский театр, а в конце произведения слабости героя объяснены влиянием столицы «Всему научит хитрый Петербург» [193] Некрасовский Чиновник является типичным представителем самого многочисленного петербургского класса, поэтому обладает чертами внешности, привычками и вещами, присущими всем средним чиновникам столицы Во-первых, как сказано, он «ни тощ, ни толст», но при этом обладает мясистым подбородком и солидным брюшком [190], что говорит о пристрастии к еде и выпивке Кроме того, герой является владельцем обязательного символа благополучия - многоэтажного дома «на имя жены» Одновременно он, как все успешные чиновники, «примерно» ведет дела по службе, ругает современные книги, играет в пре-

1 См об этом Виноградов В В Эволюция русского натурализма // Виноградов В В Избранные труды Поэтика русской литературы - М, 1976 -С 166

феранс и ездит в театр Отношения между людьми, стоящими на разных ступенях петербургской социальной лестницы, также отражаются в показанной Некрасовым карточной игре, являвшейся любимым развлечением петербургских чиновников

Вещные детали в стихотворении работают на создание яркого образа Чиновника По сути, именно вещи - обеды, карты и проч — во многом определили сущность некрасовского героя, жизнь которого, проходящая в удовлетворении своих физических потребностей, в пустых развлечениях, мелких интригах, скучна и однообразна Проиллюстрировать эту мысль могли бы и другие очерки второй части «Физиологии Петербурга» «Омнибус», «Лотерейный бал», «Петербургский фельетонист»

Третий параграф: «"Омнибус" Говорилина (А.Я. Кульчицкого)» - рассматривает функционирование художественного единства «человек - вещь» в произведении, название которому дала одна из современных писателю петербургских реалий, омнибус, не так давно появившийся в столице новый вид общественного транспорта Омнибус (с латинского «для всех»), изобретенный во Франции в условиях подъема промышленной революции (около 1826 года), представлял собой воплощение идеи социального равенства, поскольку предназначался для представителей среднего класса, а также для рабочих, мелких городских служащих В очерке Кульчицкого перед читателем предстает «петербургское исполнение» этой идеи поездка в неудобном, тесном, душном омнибусе сопровождается разгоревшимся между пассажирами скандалом Демократизм мероприятия, выраженный в том, что в омнибусе не было классовой сегрегации (все и купец, и чиновник, и сапожник сидели вместе), в петербургском пространстве столкнулся с непредвиденным препятствием - человеческой невоспитанностью

«Интерес "физиологии" к "средствам коммуникаций" понятен, -замечает Ю В Манн, - поскольку они осуществляют встречу и общение разнообразных лиц, в острой динамичной форме обнаруживают нравы и привычки различных групп населения»1 Именно такой объект изображения дал возможность Кульчицкому подметить ряд интересных психологических черт, свойственных людям в специфической ситуации поездки в общественном транспорте В очерке Кульчицкого, изучающем поведение пассажиров петербургского омнибуса, была усилена «нравоописательная» составляющая физиологического очерка

Четвертый параграф «"Лотерейный бал" Д.В. Григоровича». В рассказе Григоровича изображены взаимоотношения между предста-

1 Манн Ю В Натуральная школа / История всемирной литературы В 9 т / АН СССР, Ин-т мировой лит им АМ Горького - М, 1989 -Т 6 -С 386

вителями одной социальной группы мелкими чиновниками При этом автор переносит акцент с создания социального типа на ироническое описание «толпы», достигая сильного социального обобщения Это стало возможным благодаря изображению напряженной ситуации скопления в пределах одной комнаты множества людей и вещей, причем, скопления для определенного регламентированного действа, и, одновременно, азартной игры - лотереи

Герои «Лотерейного бала» находятся в тесном пространстве маленькой квартирки чиновника, состоящей из кухни, коридора и двух комнат Скудость обстановки (столик, диван, комод, постель и др ) восполнена множеством различных мелких бытовых вещей, присутствующих в помещении Однако и эти вещи одежда (капот, пальто, салоп, башмаки), еда (кулебяка, крендель, сухари, яблоки), посуда (стаканы, чашки, самовар) - просты, примитивны Среди предметов одежды наиболее часто употребляются два вицмундир и платье Очевидно, что этими наименованиями сами вещи унифицированы, они вообще лишены отличительных особенностей и каких бы то ни было описаний Явная антитеза бедной окружающей обстановке - список вещей, разыгрываемых главным героем в предстоящей лотерее «кольцо бриллиантовое, часы серебряные англицкие, золотая цепочка с ключиком, форте-пианы обоктавах, большая пеньковая трубка в серебряной оправе и большой власиной чубук, ящик из Италии с дамскими вещами, как-то ножницы, наперсток, игольник, продивательная иголка, две перламутровые мотовки с зеркалом» [229] «Ценность» каждого из «выигрышей» подчеркнута их определениями эти предметы либо сделаны из драгоценных материалов (золото, серебро, бриллианты, перламутр), либо «заграничные» Несомненно, эти вещи - признаки другой жизни, высшего общества, куда нет входа мелкому чиновнику Обладание такой вещью для гостей Крутобрюшкова (чиновников самых низших классов) - способ выделиться из «своего» круга и подняться в другой, более высокий круг общества Это желание настолько захватывает участников лотереи, что они не замечают невозможности, абсурдности появления этих вещных признаков роскошной жизни — в бедной квартире мелкого чиновника Столь же неуместно проведение в таком доме бала На вечере у Крутобрюшкова, который является официальным празднеством, гостей именуют по чину (советник, экзекутор, помощник столоначальника), а вместо ярких нарядов все гости одеты в вицмундиры (мужчины), в платья и башмаки (женщины)

Вещи - еда, предметы одежды, музыкальные инструменты, драгоценности, книги - в рассказе выступают знаками, эмблемами определенных областей жизни Своим присутствием или отсутствием они сигнализируют об интересах человека - истинных и мнимых Случай как

проявление трансцендентальных «неизвестных факторов» (Ю М. Лот-ман) да и сама судьба также овеществлены в таком обществе, они используются для достижения личных целей, главным образом, денежной и служебной выгоды

Пятый параграф: «"Петербургский фельетонист" И.И. Панаева» - посвящен очерку, завершающему сборник Открытая Белинским во «Вступлении» и затем продолженная им в статьях «Александ-ринский театр» и «Петербургская литература» тема поиска современным искусством (в первую очередь, литературой) верного пути находит образное воплощение в очерке ИИ Панаева Литературный мир как сфера действительности изучался в очерке Панаева в его повседневности и будничности, именно с этих сторон эту область жизни впервые открывала натуральная школа

В центре повествования - история жизни молодого провинциала, реализующего свое желание стать петербургским литератором При этом каждый этап жизни героя маркирован сменой его костюма и появлением новых привычек поступив в университет, он «вместо отложных воротничков носит галстук, < > после лекций забегает в лавку Пера съесть пирожок Перспектива жизни открывается перед ним сколько соблазнов' Театр, слоеные пирожки, хорошенькие девушки, вино и журнальные статейки » [252 - 253] «Переодеванием» в очерке Панаева отмечены все этапы карьеры фельетониста Кроме того, и пространственное перемещение героя его переезд из Москвы в Петербург - также ознаменовано сменой костюма, парикмахера и портного «фельетонист завивается у Фаге, покупает галстук у Чуркина, шляпу у Фалалее-ва, пахучие перчатки под вывескою Оленя, надевает синий сюртучок с бранденбурами и кистями работы портного под вывескою «Аи Journal» и идет гулять по Невскому проспекту» [258] Одежда, названная человеческим именем, тем самым приобретает лицо и «дает» это лицо своему обладателю Иными словами, «именуемая» вещь преодолевает свою «вещность» и в известной степени уравнивает свои права с человеком

Важной характеристикой жизненных ценностей героя является также его отношение к предметам домашней обстановки (картины в дорогих рамках, большой стол, рукописи и разрозненные тома на нем и т д), которые в его глазах являются признаком состоявшегося писателя Как к вещи относится герой и к литературе Однако продажа героем своего таланта не приводит его к счастью, «цинизм», овладевший человеком, красноречиво показан при помощи беспорядка в его комнате, контрастирующего с изначальными представлениями героя об образцовой комнате литератора картины разбиты, мебель покрыта пылью, а вместо рукописей на столе бутылки и стаканы

Многочисленные вещи, изображенные в очерках второй части сборника, дают представление о таких жизненных ценностях героев, как материальное благополучие, карьера, признание в обществе, превосходство над другими людьми и проч Вещи в контексте проанализированных произведений, по сути, являются основными элементами в системе человеческих ценностей

В Заключении подводятся итоги исследования «Физиология Петербурга», изучающая «смешные» и «темные» стороны «народного быта петербургского населения»1, вызвала шквал отрицательных отзывов со стороны противников натуральной школы Эти отзывы, вкупе с развернувшейся в критике полемикой, а также небывалая популярность сборника среди читателей показали, что «непритязательный» талант авторов «Физиологии Петербурга» дал общественному сознанию тот «толчок», которого требовал от литературы Белинский Одновременно сборник ознаменовал собой новый этап развития натуральной школы, в эстетике и поэтике которой к тому времени произошли существенные сдвиги От внимательного исследования «среды» и «типов» писатели обратились к человеку, в котором их все больше интересует не социально-типическое, а общечеловеческое содержание Иными словами, писатели, в творчестве которых по-разному отозвались художественные традиции Гоголя и европейских писателей-«физиологов», показали, что внимание к внешней стороне жизни человека, быту, может быть определено интересом к изучению «внутренних» механизмов жизни общества Герои очерков «Физиологии Петербурга» - «маленькие» люди «Маленькими» их делает, по преимуществу, социальное положение и конкретный «адрес» проживания (петербургские углы) При этом они изображены в повседневных ситуациях (служебные обязанности, семейные отношения, развлечения и проч), в быту, важной составной частью которого являются взаимоотношения человека с различными вещами

«Вещь» в очерках «Физиологии Петербурга» выполняет, прежде всего, свои типичные функции, обусловленные принципами еще только набирающего силу, но уже авторитетного метода - реализма предметы дифференцируют людей по их сословной принадлежности и общественному положению, по профессии и роду занятий, по уровню образования, по месту жительства и т д , иными словами, активно участвуют в создании социального типа Вещи в поэтике сборника являются символами, знаками определенных жизненных сфер, своим присутствием или отсутствием они сигнализируют о социальном статусе человека, и сигналы эти понятны всем членам общества

1 Некрасов НА Физиология Петербурга, составленная из трудов российских литераторов Под редакцией НА Некрасова (С политипажами) Часть вторая//Некрасов Н А Собр соч В 8т - М, 1967 -Т 7 -С 143

Человек в художественном мире «Физиологии Петербурга» изображен по преимуществу в рамках социального типа Сами названия очерков «Петербургский дворник», «Петербургский шарманщик», «Петербургский фельетонист» и проч - заключают в себе обобщающий смысл, характеристика социально-профессионального статуса человека, его деятельности сочетается с топонимической Однако анализ вещного мира дает возможность говорить о том, что в центре очерков Даля, Григоровича, Некрасова все же находится человек, а не автономный предмет Предмет здесь «выходит на авансцену»1, становится значимым лишь постольку, поскольку он имеет отношение к человеку, раскрывает его индивидуальность

Анализ произведений «Физиологии Петербурга» с точки зрения художественного единства «человек —■ вещь» позволил выстроить парадигму вещей в художественном мире сборника Это жилище человека и обстановка, включающая предметы интерьера и бытовую утварь, одежда, еда, транспорт, предметы, соотносимые с искусством (музыкальные инструменты, книги, картины), деньги Очерки в разной степени насыщены предметами этих групп, однако всегда вещи связаны с человеком, вместе с которым составляют художественное единство Особенности функционирования этого единства в поэтике сборника позволяют говорить о «Физиологии Петербурга» как о цельном произведении, объединенном не только общим замыслом, но и характером его воплощения При этом важно, что каждая из составляющих вещную парадигму сборника групп вносит дополнительные оттенки в отношения внутри системы «человек - вещь»

Изучение сборника как единого текста позволило увидеть, что даггеротипичность, буквальное «цитирование» действительности, «навязываемое» писателям жанром «физиологии», в очерках «Физиологии Петербурга» не имеет самодовлеющего значения Бытописание в сборнике являлось особым инструментом познания действительности в ее разрозненных каждодневных проявлениях и было лишь одним из приемов изображения взаимоотношений человека и среды При этом отношения между человеком и вещью в художественном мире сборника имели большое значение при создании характеров и определении их глубинной связи со средой

В качестве перспектив дальнейшего исследования могут быть намечены следующие задачи

- рассмотрение под выбранным углом зрения второго программного альманаха натуральной школы, вышедшего годом позже «Физио-

1 Чудаков А П Предметный мир литературы (К проблеме категорий исторической поэтики) // Историческая поэтика Итоги и перспективы изучения -М , 1986 - С 278

логин Петербурга», - «Петербургского сборника», где дебютировал Ф М Достоевский Другие авторы И С Тургенев, А И Герцен, И И Панаев, В Ф Одоевский, А Н Майков, В А Соллогуб, сам издатель Н А Некрасов - были уже известными и авторитетными писателями В то же время роман Достоевского - одна из вершин «натуральной» литературы 40-х годов XIX века - затмил в глазах читателей и критики остальные произведения альманаха Возможно, именно по этим причинам не переиздававшийся со времени своего выхода в свет «Петербургский сборник» никогда не рассматривался как цельный текст

- Изучение роли и функций художественного единства «человек - вещь» в появившихся вскоре после издания «Физиологии Петербурга» повестях и романах натуральной школы, ознаменовавших новый этап ее развития Так, в романах Достоевского появление нового типа героя -маленького человека с «амбицией» - было ознаменовано выделением из вещного мира сильного человеческого «Я»

- Исследование художественного единства «человек - вещь» при характеристике предметного мира любого литературного произведения, поскольку изображенный писателями быт не может быть оторван от человека, в нем живущего Описания жилища, интерьера, костюма героя, его личных вещей, являющиеся важной составляющей художественного мира литературного произведения, всегда говорят об индивидуальности человека либо всячески маскируют, нивелируют ее Именно поэтому отношения между человеком и вещами следует рассматривать не как напряженную оппозицию, а как сложную систему

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1 Особенности изображения вещи в романе ФМ Достоевского «Бедные люди» Тезисы доклада // Сравнительное литературоведение (литература в контексте) Тезисы II международ конф 24 - 25 ноября 2006 г Баку, Азербайджан -Баку, Baku Slavic University, 2006 -С 8081 (0,1 п л)

2 «Статус» одежды в поэтике сборника «Физиология Петербурга» // Традиции в контексте русской культуры Межвуз сб науч работ Вып XIII / Ред -сост А В Чернов - Череповец, ГОУ ВПО «Череповецкий государственный университет», 2006 - С 43-48 (0,3 п л)

3 Транспорт как социокультурная вещь в произведениях писателей натуральной школы // Поэтика образов времени и пространства в художественном произведении XI Пушкинские чтения Материалы ме-

ждунар науч конф 6 июня 2006 г / Под общ ред В H Скворцова -СПб, ЛГУ им АС Пушкина, 2006 -Т 1 -С 229-232 (0,3 ил)

4 Человек - вещь - случай в рассказе Д В Григоровича «Лотерейный бал» // Caucasus filología научный журнал - 2006 - № 1 / Ред коллегия A M Казиева, Л В Витковская и др - Пятигорск, Пятигорский гос лингвистический ун-т, 2006 г - С 100-102 (0,5 и л )

5 Вещь VS человек в очерке «Петербургские шарманщики» Д.В. Григоровича // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. Научный журнал. № 17 (43): В 2-х частях. Аспирантские тетради. Ч. 1. Общественные и гуманитарные науки. - СПб., 2007. - С. 172 - 175 (0,3 п.л.) (издание рекомендовано ВАК РФ).

6 Физиологический очерк натуральной школы и «Бедные люди» Ф M Достоевского статус вещи // Дергачевские чтения-2006 русская литература национальное развитие и региональные особенности Материалы междунар науч конф В 2 т / Сост А В Подчиненное, Д В Харитонов - Екатеринбург, изд-во Уральского ун-та, 2007 -Т 1 -С 137 - 143 (0,5 и л )

7 Человек и вещь в очерке К Луганского (В И Даля) «Петербургский сборник» // Печать и слово Санкт-Петербурга (Петербургские чтения-2006) Сб науч трудов / Сост и науч ред Е M Таборисская -СПб , Изд-во «Петербургский институт печати», 2007 - С 101-106 (0,4 пл)

8 Особенности изображения вещи в романе Ф M Достоевского «Бедные люди» // Русская литература в европейском контексте Сб науч работ молодых филологов - № 1 - Варшава, Uniwersytet Warszawski, 2008 - С 71-78(0,4пл)

Формат 60x84/16 Печать офсетная Уел пл 1,2 Тираж 100 экз Подписано в печать 23 04 2008

Отпечатано в ООО «Издательский дом «Череповецъ» 162600, г Череповец, ул Металлургов, 14а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Красушкина, Анна Викторовна

ВВЕДЕНИЕ 3.

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

Вступление. Вещь в художественном пространстве сборника

Физиология Петербурга»

Глава I. Статус вещи и тип героя (первая часть «Физиологии

Петербурга»)

§ 1. «Петербург и Москва» В.Г. Белинского

§ 2. «Петербургский дворник» В. Луганского (В.И. Даля)

§ 3. «Петербургские шарманщики» Д.В. Григоровича

§ 4. «Петербургскаяорона» Е.П. Гребенки

§ 5. «Петербургские углы» Н.А. Некрасова

Выводы по Главе I

Глава П. Вещный мир в системе жизненных ценностей человека вторая часть «Физиологии Петербурга»)

§ 1. «Александринский театр» В.Г. Белинского

§ 2. «Чиновник» Н.А. Некрасова

§ 3. «Омнибус» Говорилина (А.Я. Кульчицкого)

§ 4. «Лотерейный бал» Д.В. Григоровича

§ 5. «Петербургский фельетонист» И.И. Панаева

Выводы по Главе

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Красушкина, Анна Викторовна

Среди "трудных" вопросов изучения русской литературы один из самых сложных и своеобразных - "натуральная школа"», - пишет Ю.В. Манн1. Отмеченная-исследователем сложность изучения натуральной школы как особого явления в русской литературе XIX века обусловлена отсутствием единого взгляда на роль натуральной школы в становлении, русского реализма, этапы ее развития, состав участников, формы организации, методологию-школы и т.д. При этом в пылу критических и научных споров об общественной значимости натуральной школы вопросы, касающиеся ее поэтики, зачастую воспринимались как второстепенные. К числу таких вопросов относится изучение вещного мира - категории' поэтики, непосредственно связанной с основной проблематикой натуральной^ школы — взаимоотношениями человека и среды.

Недостаточное внимание к вопросам поэтики, особенно: - поэтики-ранних произведений натуральной школы, во* многом* объясняет литературную1 судьбу сборника1 «Физиология Петербурга», изданного^ Н.А. Некрасовым, в 1845 году. Острые споры по поводу направленности книги, разгоревшиеся сразу же после выхода ее первой части, нередко переходили в полемику о путях развития русской литературы, оставляя в стороне художественную природу произведений, составлявших сборник: К тому же духовный наставник новой школы, В:Г. Белинский, во «Вступлении» к «Физиологии Петербурга» предупредил читателя, что ее составители «совершенно чужды притязаний на< поэтический* или^ художественный талант»2. Возможно, именно по* этой* причине- сам Белинский,- много писавший о натуральной школе: ее общей направленности^ и' новой социальной трактовке действительности, типе героя и манере изображения среды, методе и пр. — не уделял специального внимания поэтике

1 Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма: Сб. ст. / Под ред. Н.Л. Степанова, У.Р. Фохта. - М., 1969. - С. 130. ,

2 Физиология Петербурга / Подгот. текста, вступ. ст. и примеч. В.А. Недзвецкого. - М., 1984. - С. 40. Далее ссылки на это издание даются за текстом в квадратных скобках. произведений, составивших альманах. На программное издание натуральной' школы по-своему обратили внимание ее оппоненты — защитники романтической эстетики, а также критики-славянофилы (Ф.В. Булгарин, К.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин, А.С. Хомяков и др.)1- Главным пороком натуральной школы они считали исключительное внимание к изображению «грязи жизни»; поэтому и «Физиология Петербурга», и другие издания натуральной школы оценивались ими отрицательно. «Как бы то ни было, но это физиология не Петербурга, а петербургской черни», - писал рецензент I

Маяка» по поводу выхода некрасовского альманаха («Маяк», 1845 год, т. 21, с. 8. Раздел «Новые книги») [17].

В* защиту натуральной школы с ее «оригинальными приемами в л изображении действительности» высказывались такие современные ей критики, как В.Н. Майков и А.Н. Плещеев, обратившие внимание в . своих статьях и рецензиях на некоторые характерные аспекты поэтики новой школы. В то же время в статье «Нечто о русской* литературе в 1846 году», посвященной натуральной школе, В.Н: Майков пишет о том, что натуральная; школа «не изобрела никакого нового эстетического принципа и держится тех же начал, которые осуществлены в созданиях великих художников, всех о веков и всех народов» . Таким образом, современников натуральной-школы интересовали преимущественно ее методология и эстетика, выразившиеся, в том числе, и в «Физиологии Петербурга».

В спорах о значении «гоголевской школы»4, не стихавших вплоть до начала XX века, обозначились основные тенденции ее дальнейшего изучения: история становления, состав школы, этапы ее развития, метод и жанры.

1 Самарин Ю.Ф. О мнениях «Современника», исторических и литературных // Москвитянин. - 1847. - Ч. 2; Хомяков А.С. О возможности русской художественной школы // Московский литературный и ученый сборник. - 1847, статьи К.С. Аксакова в «Русской беседе» и др.

2 Майков В.Н. Нечто о русской литературе 1846 года // Майков В.Н. Литературная критика. Статьи. Рецензии. - Л., 1985.-С. 179, 185.

3 Там же.-С. 185.

4 Миллер О. Сущность гоголевского направления // Миллер О. Русские писатели после Гоголя. - СПб., 1890; Шенрок В.И. Кто был родоначальником реального направления в нашей литературе // Русская старина. -1902. -№ 2; Мочульский В.Н. Что завещал Гоголь созданной им натуральной школе // Сб. Новорос. ун-та. -Одесса, 1909; Леонтьев К.Н. О романах Л. Толстого. Анализ, стиль, веяние. - М., 1911 и др. t

Принципиально важным этапом в ее изучении стали работы В.В. Виноградова «Эволюция русского натурализма» (1924) и «Сюжет и архитектоника романа Достоевского «Бедные люди» в связи с вопросом о поэтике натуральной школы» (1924). Рассматривая произведения Гоголя, а затем Достоевского в контексте творчества писателей натуральной школы (П. Машкова, Я.П. Буткова, И.И. Панаева, Е.П. Гребенки, Д.В. Григоровича, Г.Ф. Квитки-Основьяненко), автор «Эволюции русского натурализма» указывал на необходимость внимательного изучения поэтики натуральной школы, поскольку, по его мнению, «вопросы о ее генезисе, о господствовавших в ней эстетических устремлениях, о приемах творчества и о круге включаемых в нее произведений - остаются в общем без ясных ответов»1. Самого Виноградова преимущественно интересовала «сумма приемов», определяющая «формально-эстетическую сущность школы»2, однако при этом к анализу «Физиологии Петербурга» исследователь не обращался.

Специальным предметом изучения натуральная школа и, в том числе, «Физиология Петербурга», становится в работе В.И. Кулешова «Натуральная школа в русской литературе XIX века» (1965), которая представляет собой цельное исследование натуральной школы: ее истории, состава, периодизации, полемики с оппонентами, художественного метода и жанра, стиля и сюжета и т.д.

Важнейшими «ступенями самоопределения натуральной школы»3 исследователь считает три ее альманаха: «Петербургские вершины» под редакцией Я.П. Буткова, «Физиологию Петербурга» и «Петербургский сборник» под редакцией Н.А. Некрасова. Как на главный объединяющий принцип каждого из этих изданий исследователь указывает на обращение их

1 Виноградов В.В. Эволюция русского натурализма // Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. - М., 1976.-С. 143.

2 Виноградов В.В. Сюжет и архитектоника романа Достоевского «Бедные люди» в связи с вопросом об поэтике натуральной школы // Творческий путь Достоевского: Сб. ст. / Под ред. Н.Л. Бродского. - Л., 1924. -С. 59.

3 Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. - М., 1982. - С. 41. авторов к изображению «петербургских углов», где живут люди, мимо которых литература проходила до сих пор.

Важно, что В:И. Кулешовым впервые было отмечено- своеобразие каждой из двух частей «Физиологии Петербурга». Первая часть, по> его мнению, «посвящена описанию жизни петербургской бедноты и проникнута чувством сострадания», а вторая, «преимущественно сатирическая», -посвящена тем явлениям,- которые не могли вызвать сочувствия у писателей натуральной^ школы»1. В такой* двуаспектности исследователь видел стремление писателей натуральной школы к «всеохвату» жизни, а также дополнительный признак монолитности альманаха2. Кроме- того, новый взгляд на действительность в «Физиологии Петербурга», с точки зрения о

В.И. Кулешова, проявился в «обнаженно реалистических» описаниях жизни столицы, обращении ее авторов к жанру физиологии. Однако анализа конкретных очерков «Физиологии Петербурга», как. и целостного анализа,, сборника, в,работе Кулешова нет. Поэтика натуральной,школы изучалась им. в плане анализа наиболее общих категорий (метода, жанра; стиля и проч.), поэтому исследователь практически не уделяет внимания частным-, категориям поэтики, в том числе, - предметному миру.

Первый опыт монографического анализа жанра физиологического очерка появляется в монографии А.Г. Цейтлина. Его книга «Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк)», написанная в 1946 году, была издана практически одновременно с работой, В.И. Кулешова (1965). Некрасовский альманах как программное явление натуральной школы привлекает особое внимание А.Г. Цейтлина, который считал, что именно физиологический очерк «прояснил контуры нового литературного направления и придал необходимую* резкость эстетическим' принципам раннего русского реализма»4.

1 Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. - М., 1982. - С. 39.

2 Там же. - С. 39.

3 Там же. - С. 38.

4 Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). - М., 1965. -С. 92.

Основной заслугой «Физиологии Петербурга» исследователь считает то, что ее авторы стремились проникнуть в «анатомию» общественной жизни, в механизм взаимодействия антагонистических сословий, тем самым расширяя художественный диапазон прозы. При этом, сосредоточившись на жанровых особенностях физиологического очерка 30 — 50-х годов XIX века, А.Г. Цейтлин идет по пути «методологического разложения» (В.В. Виноградов) и выявляет общие черты жанра в очерках, созданных писателями в разные периоды. При этом А.Г. Цейтлин не анализирует альманахи натуральной школы в единстве составляющих их произведений. Это приводит исследователя к спорному выводу о том, что «натуральная школа обязана была своим рождением физиологическому очерку в большей мере, нежели повести или роману»1.

В.И. Кулешов соглашался с А.Г. Цейтлином в том, что «физиологический очерк <.> был прямым ответом школы на призыв г

Белинского создать боевую беллетристику. <.> И в этом смысле физиологический очерк - один из наиболее характерных жанров школы, ее яркая новаторская заявка». Однако В.И. Кулешов не видит необходимости противопоставлять жанр очерка «более серьезным жанрам» (повести и роману).

Этой точки зрения придерживался и Ю.В. Манн, который в 60-х годах XX века обратился к изучению натуральной школы, ее философии и поэтики (именно так озаглавлена его работа 1969 года)3. Он отмечал, что «физиологический очерк проявил принципы натуральной школы с наибольшей остротой5 и рельефностью», отражая эволюцию всей натуральной школы. Очевидно, в силу этого обстоятельства Ю.В. Манн также уделял особое внимание именно этому жанру натуральной школы.

1 Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). - М., 1965. -С. 92.

2 Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. - М., 1982. - С. 86.

3 Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма.

М., 1969.-С. 241-305.

Исследователь считал, что в «прямолинейных» и «злободневных» физиологиях заключен «чертеж поэтики» натуральной школы1.

Под физиологическими очерками Ю.В. Манн понимал произведения, ставящие своей целью «предельно точное фиксирование определенных социальных типов ("физиология" помещика, крестьянина, чиновника и т.д.), их видовых отличий, <.> фиксирование социальных, профессиональных и бытовых особенностей, привычек, достопримечательностей и т.д.»2. В стремлении «физиологического очерка» к документальности, использовании точной детали, введении в текст статистических и этнографических данных, внесении биологических акцентов* в. типологию* персонажей исследователь видит те точки соприкосновения образного и научного познания, которые содействовали расширению возможностей

3 i реализма . Поэтому Ю:В. Манн, как и многие другие историки литературы , считает «Физиологию Петербурга» одним из важнейших этапов становления этого художественного метода.

Ю.В. Манн создает классификацию жанра физиологии, основываясь на принципе локализации, и при этом опирается преимущественно на очерки, «Физиологии Петербурга». Так, первый вид локализации строится «на основе

1 Манн Ю.В. Человек и среда (Заметки о натуральной школе ) // Вопросы литературы. - 1968. - № 9. -С. 116.

2 Словарь литературоведческих терминов / Сост. Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев. - М., 1974. - С. 236.

3 См. об этом: Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма. - М., 1969. - С. 236 - 237.

4 Пруцков Н.И. У истоков революционно-демократического реализма в русской литературе середины XIX века. - Грозный, 1946; Серебровская Е. Белинский и Гоголь: (К истории борьбы за реализм). - Л.,' 1952; Бурсов Б.И. Вопросы реализма в эстетике революционных демократов. — М., 1953; Гусев В., Жирмунский В., Разумный В. Споры о реализме // Вопросы литературы. - 1957. - №,6. - С. 48 - 63; Макогоненко Т.П. Современная тема и традиции русского реализма // Вопросы литературы. - 1958. -№ 8. -С. 3 - 23; Лихачев Д.С. Об одной особенности реализма // Вопросы литературы.'- 1960. - № 3. - С. 53 - 68; Лотман Ю.М., Егоров Б.Ф., Минц З.Г. Основные этапы развития русского реализма // Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 98. - Тарту, 1960; Петров С. М. Проблема реализма в художественной литературе. -M., 1962; Благой Д.Д. От Пушкина до Маяковского. Закономерности развития русской литературы XIX -начала XX века. — M., 1963; Фохт У.Р. Пути русского реализма. - Л., 1963; Николаев П.А. Реализм как теоретико-литературная проблема (к истории изучения) // Советское литературоведение за 50 лет / Под ред. В.И. Кулешова. - М., 1967. - С. 341 - 384; Усакина Т.И. История, философия, литература (Середина XIX века). - Саратов, 1968; Проблемы типологии русского реализма. - М., 1969; Редекер X. Отражение и действие. Диалектика реализма в художественном творчестве. Пер. с нем. - М., 1971; Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма. - Л., 1971; Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. -М., 1972; Сучков Б. Исторические судьбы реализма. Размышления о творческом методе. - М., 1973; Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х гг. XIX века. - Л., 1974; Мальчуков Л., Сумманен Т. От неоромантизма к реализму // Вопросы литературы. - 1974. - № 5. - С. 284 - 290; Петров С.М. Все о нем, все о реализме // Вопросы литературы. - 1984. - № 2; «Натуральная школа» и ее роль в становлении русского реализма / Отв. ред. И.П. Видуэцкая - М., 1997 и др. отбора и описания персонажей по какому-либо признаку»: социальному (крестьянин, купец, помещик) или профессиональному (чиновник, поэт, художник, фельетонист, шарманщик, денщик, дворник, извозчик, мастеровой и т.д.)1. В качестве иллюстрации исследователь рассматривает вошедшие в «Физиологию Петербурга» произведения- В.И. Даля, И.И. Панаева и Н.А. Некрасова.

Второй тип локализации, которую определяет, по мнению Ю.В. Манна; «какое-либо общественное место, характерное столкновением лиц разных социальных и сословных групп или же — различных «видов» одной и той же группы»2, также проанализирован исследователем на примере очерков* некрасовского - альманаха: «Александринского театра» В;Г. Белинского, «Петербургских углов» Н.А. Некрасова, «Петербургской стороны» Е.П. Гребенки,- «Омнибуса» А.Я'. Кульчицкого. Вошедший во'вторую часть «Физиологии Петербурга» рассказ Д.В1 Григоровича «Лотерейный бал» является примером физиологии третьего вида, основанной на локализации «каких-либо общественно-характерных привычек, обычаев; занятий или-направлений деятельности»3.

Как и В .И. Кулешов, Ю.В. Манн сравнивает «Физиологию Петербурга» с журналами 1830 — 40-х годов, отмечая при этом, что «единодушие физиологической книги превышало по степени "единодушие"' журнала: в последнем литераторы объединялись, в пределах единого направления, в первой - в пределах и единого направления, и единой темы, или даже образа»4. Итак, единство «Физиологии Петербурга», по мнению -исследователя, обусловлено не только идейной* общностью, ее авторов, но и близостью их художественного метода. Ю.В4. Манна- преимущественно интересуют поэтика физиологических очерков 40-х годов XIX века, а также общий интерес натуральной школы «к проблемам действительности (среды)

1 Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма. — М., 1969.-С. 272.

2 Там же.

3 Там же. - С. 273.

4 Манн Ю.В. Натуральная школа: Русская литература первой половины XIX в. // История всемирной литературы: В 9 т. - M., 1989. - Т. 6. - С. 387. и ее функциональным связям с человеком, с природой человека»1, которые позже отразились в романах Гончарова и Достоевского, повестях Салтыкова-Щедрина и Тургенева. Актуальность обращения к поэтике натуральной школы обусловлена для Ю.В. Манна тем, что, по его мнению, она «дала русской литературе развитую систему художественных конфликтов, манеру обрисовки персонажей и их соотношения друг с другом и "действительностью"» , которые требуют внимательного изучения.

В XX веке изучение сборника «Физиология Петербурга» предпринималось также в связи с анализом творчества конкретных, писателей, прежде всего, потому, что многие художники — Н.А. Некрасов, Д.В. Григорович, BiPL Даль, впервые громко- заявили о себе именно в< «Физиологии Петербурга», и этот факт историки литературы необходимо учитывают при изучении становления индивидуального авторского стиля этих писателей3. Кроме того, исследователями подчеркивалось, что многие проблемы, поднятые в «Физиологии Петербурга», важны при оценке литературной деятельности В.Г. Белинского, В.Н. Майкова, А.Н. Плещеева4, а мотивы многих ее произведений оказали глубокое влияние на дальнейшее творчество таких писателей, как И.И. Панаев, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.Ф. Писемский, А.И. Герцен, JI.H. Толстой и др.5 Особого исследовательского внимания в этом плане

1 Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма. -М., 1969.-С. 287.

2 Манн Ю.В. Натуральная школа // История всемирной литературы: В 9 т. - М., 1989. - Т. 6. - С. 396.

3 Белкин А. Некрасов и натуральная школа // Творчество Некрасова. - М., 1939; Гин М.М. Н.А. Некрасов-критик в борьбе за натуральную школу // Некрасовский сборник, т. 1. - М. - Л., 1951; Гаркави A.M. Поэзия Некрасова и натуральная школа Белинского. Уч. зап. Леи. ун-та. - 1954. - № 171, вып. 19. - С. 120 - 177; Смирнова (Парсиева) В.А. В.И. Даль и натуральная школа. - Саратов, 1972; Отрадин М.В. Творчество Д.В. Григоровича 1850-х годов: Дис. . канд. фнлол. наук. - Л., 1978; Яковлев В.В. Некрасов и натуральная школа. Дис. . канд. филол. наук. - Петрозаводск, 1984; Торопкина Т.И. Д.В. Григорович и И.С. Тургенев: Своеобразие реализации принципов натуралистической школы // Традиции и новаторство русской прозы XIX века. - Горький, 1988. - С. 132 - 136.

4 Мордовченко Н.И. В. Белинский и русская литература его времени. - М., 1950; Масальская Г.И. Традиции натуральной школы в творчестве А.Н. Плещеева: Дне. . канд. филол. наук. - Киев, 1978; Морозова O.M. B.H. Манков - критик: Дис. . канд. филол. наук. - М., 1979.

5 Истомин K.K. Старая манера Тургенева. - M., 1913; Грузинский А.Е. И.С. Тургенев (личность и творчество). - M., 1918; Белецкий А.И. Достоевский и натуральная школа в 1846 г. // Наука на Украине. -1922. - № 4. - С. 332 - 342; Цейтлин А.Г. Повести о бедном чиновнике Достоевского (К истории одного сюжета). - M., 1923; Виноградов В.В. Сюжет н архитектоника романа Достоевского «Бедные люди» в связи с вопросом о поэтике натуральной школы // Творческий путь Достоевского: Сб. статей / Под ред. H.JI. Бродского. - JL, 1924; Глаголев Н.А. М.Е. Салтыков-Щедрин и натуральная школа // Литература в заслуживал Н.В. Гоголь, его влияние на «Физиологию Петербурга» и последующий литературный процесс1.

Еще одно направление в изучении натуральной школы и «Физиологии Петербурга» связано с рассмотрением ее поэтики в контексте эстетики и социально-культурных функций русской- беллетристики как одного из типов словесного искусства2, ибо альманах включал в себя по-преимуществу произведения писателей второго ряда, по выражению В.Г. Белинского, «обыкновенных талантов», а также «ученические» произведения будущих великих художников.

В 90-е годы XX века многие исследователи обратились к изучению частных категорий поэтики натуральной школы в аспекте ее i школе. — 1936. - № 3. - С. 20 - 33; Клеман М.К. Иван Сергеевич Тургенев. Очерк жизни и творчества. -Л., 1936; Переверзев В.Ф. B.T. Нарежный - провозвестник романа «натуральной школы» // У истоков русского реального романа. - М., 1937. - С.7 - 43; Пруцков Н.И. Творчество Писемского 40-50-х годов и гоголевское направление // Уч. зап. Омского пед. ин-та. — 1941. — Вып. 1. — С. 3 — 54; Папковский Б.В. Натуральная школа Белинского и Салтыков // Уч. зап. Лен. пед. ин-та им. Герцена. - 1949. - Т.81. — С. 21 -81; Купреянова E.H. Молодой Толстой. - Тула, 1956; Ануфриев Г.Ф. Творчество Ф.М. Достоевского 40-х годов и русская критика середины XIX века (40 - 50 годы): Дис. . канд. филол. наук. - Л., 1974; Сысоева Н.П. Поэмы Н.П. Огарева 1830 - 1850 гг.: Дис. . канд. филол. наук. - Л., 1974; Чистова И.С. Творчество Я.П. Буткова и литературное движение 1840-х годов: Дис. . канд. филол. наук. - Л., 1974; Кондратьев Б.С. Повести И.И. Панаева и их место в истории русской повести середины XIX века: Дис. . канд. филол. наук. — M., 1975; Иванов В.П. И.Т. Кокорев и «натуральная школа (К проблеме творческой индивидуальности писателя): Дис. . канд. филол. наук. - Киев, 1979; Петрова Л.М. Повести И.С. Тургенева 1840-х годов и «натуральная школа»: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Орел, 1979; Богданова О.А. Достоевский-романист 1860-х годов и традиции натуральной школы: Трансформация конфликта «человек и среда»: АКД. - М., 1989; Тихомиров В.В. Эстетика натуральной школы и ее традиции в критике «шестидесятников» // Документальное и художественное в литературном произведении. - Иваново, 1994. -С. 5 - 18; Gurvic-Lisciner S.D. Этап натуральной школы в творческом развитии Герцена // Rev. des etudes slaves. - P., 1995. - T. 67, fasc. 2 - 3. - C. 365 - 390 и др.

1 Виноградов B.B. Гоголь и «натуральная школа». - Л., 1925; Гроссман Л.П. Гоголь-урбанист [Вступ. ст.] // Н.В. Гоголь. Повести. - М., 1935; Пруцков Н.И. Этапы развития гоголевского направления в русской литературе // Уч. зап. Грозненского пед. ин-та. - 1946. - Вып.2. - С. 63 - 149; Губарев И.М. Петербургские повести Гоголя. - Ростов, 1968; Виноградов В.В. Эволюция русского натурализма. Гоголь и Достоевский // Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. - М., 1976; Мостовская Н.Н. Гоголь о натуральной школе // Русская литература. - 1988. - №1. - С. 180 - 185; Николаев П.А. Формирование критического реализма. «Натуральная школа» [Раздел о Гоголе] // История русской литературы XIX - XX веков. - М., 1983 и др.

2 Гурвич И.А. Русская беллетристика: эволюция, поэтика, функции // Вопросы литературы. - 1990. - № 5. -С. 113 - 142; Ромодановская Е.К. Русская литература на пороге нового времени: Пути формирования русской беллетристики переходного периоды. — Новосибирск, 1994; Вершинина Н.Л. Русская беллетристика 1830-х - 1840-х годов (Проблемы жанра и стиля). - Псков, 1997; Вершинина Н.Л. Жанровая и стилевая структура русской беллетристики 1830-х- 1840-х годов: Автореф. Дис. . докт. филол. наук. - М., 1997; Чернов А.В. Русская беллетристика 20 - 40 гг. XIX века (Вопросы генезиса, эстетики и поэтики). -Череповец, 1997 и др. художественного метода1. С новых научных позиций этот метод изучается в работе Е.К. Созиной «Критический дискурс В. Белинского и натуральная школа 1840-х годов: К вопросу о доминанте метода «критического реализма». На материале сборника «Физиология Петербурга» Е.К. Созина пытается «вскрыть механизм самореализации беллетристики в культуре, манифестируемый критическим дискурсом Белинского, и показать, как идеологемы критика повлияли на произведения писателей, входивших в натуральную школу, какие последствия для методологии направления это имело»2.

Е.К. Созина, применяя к изучению натуральной школы теории социальной коммуникации Р. Якобсона и «логики смыслов» Ж. Делеза, определяет русскую «физиологию» как специфическую коммуникативную ситуацию и рассматривает произведения писателей натуральной школы как единый знак или языковой код. Анализируя движение нарратива в очерках «Физиологии Петербурга», исследователь делает важный вывод о том, что «рефлексия рецепиента в произведениях реализма строго организуется и направляется в нужное русло благодаря языковому механизму самого дискурса: прежде всего этому способствует перенос центра тяжести в пространстве знака с означающего на означаемое, что, в свою очередь, фиксируется как в заглавиях произведений натуральной школы, так и в используемых авторами средствах письма, языковой поэтики»3. Определение Е.К. Созиной стиля натуральной школы как «сигнификативно-метонимического»4, а также предпринятое ею исследование этого стиля в языковом составе дискурса представляется особенно актуальным для изучения вещного мира сборника «Физиология Петербурга».

1 См., напр.: Жук А.А. Сатира натуральной школы / Под ред. Е.И. Покусаева. - Саратов, 1979; Богдан Е.А. Натуральная школа и народность русской литературы 30 - 40-х годов XIX века: (К постановке проблемы) // Системность литературного процесса. — Днепропетровск, 1987. — С. 22 — 25; Пигин A.B. О некоторых особенностях поэтики рассказа натуральной школы // Жанр и композиция литературного произведения. -Петрозаводск, 1988. - С. 45 - 52; Соколова В.Ф. Художественно-этнографический очерк в литературе натуральной школы // Проблема стиля и жанра в русской литературе XIX века. - Свердловск, 1991. - С. 54 -67; Маврина Л.В. Натуральная школа и образ читателя: Дис. . канд. филол. наук. - СПб., 1996 и др.

2 Созина Е.К. Критический дискурс В. Белинского и натуральная школа 1840-х годов: К вопросу о доминанте метода «критического реализма» // Изв. Урал. гос. ун-та. - Екатеринбург, 2000. -№ 17. - С. 121.

3 Там же.-С. 131 - 132.

4 Там же.-С. 132.

Одной из последних значительных работ о натуральной школе является монография Ю.М. Проскуриной «Натуральная школа в свете эволюции и типологии классического реализма» (2003 год). Исследовательница не ограничивает свои задачи анализом дискурса отдельного текста и возвращается к изучению натуральной школы как «группы писателей, критиков, теоретиков, стоящих на общих эстетических позициях, воплощенных в методе»1. Именно натуральной школе Проскурина отводит важнейшую роль в становлении реализма и поэтому в основу своей типологической классификации классического реализма кладет «изменение доминирующих акцентов в основной "формуле" художественного метода» школы, которую она определяет как «трансформацию характеров и обстоятельств, их соотношений между собой» .

Новизна работы Проскуриной в том, что в выделении основных этапов развития- реализма, неразрывно связанного с натуральной школой, исследовательница руководствуется наблюдениями над эволюцией героя. Именно «пробуждение сознания в обыкновенном человеке», вызывающего к тому же у писателей натуральной школы «не только сочувствие, но часто уважение»3, Проскурина считает наивысшей точкой ' развития художественного метода школы, становление которого происходило, в том числе, и в «Физиологии Петербурга».

В 90-е годы XX века возникла также тенденция к пересмотру многих традиционных представлений об истории отечественной литературы, связанная с желанием исследователей избавиться от «идеологических и методологических стереотипов»4, в том числе, - от представления о литературных направлениях и их значении в развитии литературы. Так, В.М. Маркович считает, что отнесение того или иного художественного, произведения и его автора к конкретному литературному направлению

1 Проскурина Ю.М. Натуральная школа в свете эволюции и типологии классического реализма. -Екатеринбург, 2001. - С. 7.

2 Там же. - С. 13.

3 Там же.-С. 21.

4 Маркович В.М. Вопрос о литературных направлениях и построение истории русской литературы XIX века // Известия АН. Серия литературы и языка. - М.,1993. -№ 3, т. 52. - С. 26. оказывает «сковывающее и деформирующее воздействие» на литературоведческое сознание и предлагает отказаться от таких понятий, как «романтизм», «реализм», «символизм» и проч.1

В начале XXI века стремление по-новому истолковать прежние литературные факты выразилось в том, что некоторые исследователи стали крайне негативно относиться к такому явлению русского литературного процесса, как натуральная школа. Например, Ю. Никуличев оценивает издание сборника «Физиология Петербурга» следующим образом: «.компания молодых литераторов здесь вдруг явилась во главе с уже маститым Белинским, специально для этого случая вновь серьезно пересмотревшим свои то ли убеждения, то ли литературные позиции, то ли что-то там еще. Совсем недавно он адресовал "французам" самые тяжелые и едкие свои сарказмы, а сборникам Башуцкого — исполненные всяческого скепсиса критики, но что было делать, если в «Физиологии Петербурга» ему выпала почетная роль одного из главных составителей»2.

Подобное отношение к изданиям натуральной школы и к ее деятельности приводит Ю. Никуличева к выводу о том, что в ее русле «дело шло к герою, которому вообще ничего нельзя вменить в моральную ответственность, был бы он только сир и несчастен, беден и одинок, каковым его и надлежало изображать в литературе да правильно при этом водить пером по бумаге, дабы, условно говоря, «водовоз», умирающий от непосильного труда, как-нибудь не превратился в «водоноса», скопившего капиталец и с ним ускользнувшего от вопросов и ответов новой школы»3.

Такого рода подход представляется односторонним прежде всего потому, что исследователь рассматривает литературную деятельность писателей натуральной школы, не учитывая предшествующий опыт в области изучения этого явления русской литературы. Оценка, данная им «Физиологии Петербурга», представляется по меньшей мере странной,

1 Маркович В.М. Вопрос о литературных направлениях и построение истории русской литературы XIX века // Известия АН. Серия литературы и языка. - М.,1993. -№ 3, т. 52. - С. 26, 30.

2 Никуличев Ю. Вокруг «замечательного десятилетия»: от чистых идей к проклятым вопросам // Вопросы литературы. - 2003. - № 1. - С. 220 - 221.

3 Там же. - С. 222. поскольку история создания сборника, а также его поэтика в настоящее время практически не изучены. Монографические работы о «Физиологии Петербурга» и изданном вслед за ней «Петербургском сборнике» отсутствуют; частные вопросы поэтики отдельных писателей натуральной школы, приемы изображения героев и создания характеров, способы типизации и т.д. тоже еще ждут своего исследователя.

В качестве даты выхода «Физиологии Петербурга» большинство историков русской литературы XIX века справедливо называют 1845 год. Как свидетельствует «Литературная газета», первая часть сборника увидела свет до 5 апреля, вторая часть - до 28 июня1. О том факте, что работа над сборником шла в течение 1843 - 1844 годов, упоминают лишь некоторые исследователи . В то же время именно об этом говорят даты цензурного разрешения на издание первой части альманаха — 2 ноября 1844 года (отдельную дату цензурного разрешения имеет помещенный в первой части сборника очерк Некрасова «Петербургские углы», написанный не позднее весны 1844 года), второй части - 2 января 1845 года .

Две книжки «Физиологии Петербурга» впервые вышли под одной обложкой лишь спустя почти полтора столетия - в 1984 году (издание было подготовлено В.А. Недзвецким). В 1991 году «Физиология Петербурга» была переиздана вновь; вступительную статью и примечания к этому изданию написал В.И. Кулешов4. Можно говорить о том, что предисловия к этим изданиям до настоящего времени представляли собой единственные исследования сборника в его целостности. И Недзвецкий, и Кулешов рассматривают «Физиологию Петербурга» в тесной связи с социальной беллетристикой античной, английской, французской литератур на определенной стадии их развития; находят истоки многих проблем,

1 Литературная газета. - 1845. - № 3 и № 24. Цит. по: Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). - М., 1965. - С. 91.

2 См., например: Очерк // Литературная энциклопедия: В 11 т. / Ред. коллегия: П.И. Лебедев-Полянский, А.В. Луначарский и др. - М., 1934. - Т. 8. - Стб. 381; История русской литературы XIX века (Первая половина) / Под ред C.M. Петрова. - М., 1973. - С. 420. Чуковский К.И. Мастерство Некрасова. - М., 1971. -С. 78.

3 Гаркави A.M. Поэзия Некрасова и литературная школа Белинского // Уч. зап. Лен. гос. ун-та. Сер. филол. наук. - Л., 1954. - Вып. 19,№ 171.-С. 121.

4 Физиология Петербурга / Изд. подгот. и примеч. сост. В.И. Кулешов. - М., 1991. поднятых в сборнике, в творчестве Пушкина, Лермонтова; обозначают замысел книги как попытку «подсмотреть внутренние тайны жизнедеятельности <.> города, страны»1.

В рецензии на издание 1991 года Н. Валентинов отмечал, что «некрасовский сборник <.> приобрел в русской литературе значение л особое, быть может, исключительное» . Такая оценка подкреплена, в частности, словами рецензента о том, что авторы сборника стремились «явить "энциклопедию русской жизни" не только через тип развитого "современного человека", но и в смысле энциклопедического охвата русского общественного быта»3.

Обращаясь к изучению поэтики сборника «Физиология Петербурга», мы исходим из того, что некрасовский альманах ознаменовал собою совершенно новый этап развития натуральной школы: именно 1845 год В.И. Кулешов считает переходным от «организации школы» (1842 — 1845 гг.) к ее «расцвету» (1845 - 1848 гг.)4. Учитывая, что «Физиология Петербурга» объединила под одной обложкой созданные в разное время очерки А.Н. Некрасова, Д.В. Григоровича, В.И. Даля, Е.П. Гребенки, А.Я. Кульчицкого, И.И. Панаева, - писателей, разных по литературному «авторитету» и уровню художественного мастерства, — тем не менее, можно говорить о сборнике как о важнейшей вехе в процессе становления поэтики натуральной школы. Кроме того, для нас особенно важен тот факт, что в «Физиологии Петербурга» идеолог школы - В.Г. Белинский - впервые выступил не только как ее теоретик, но и как автор, специально написавший для альманаха программное «Вступление» и три очерка: «Петербург и Москва», «Александринский театр» и «Петербургская литература».

Во «Вступлении» к «Физиологии Петербурга» Белинский называет писателей, поместивших свои произведения в сборнике, «обыкновенными

1 Физиология Петербурга / Изд. подгот. и примеч. сост. В.И. Кулешов. - М., 1991. - С. 222.

2 Валентинов Н. Рецензия на «Физиология Петербурга». АН СССР. Литературные памятники. М., Наука, 1991. 383 с. Изд. подготовил В.И. Кулешов / Известия РАН. Серия литературы и языка. - М., 1993. - Т. 52, № 2. - С. 87.

3 Там же. - С. 88.

4 Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. - М., 1982. - С. 19. талантами», нисколько1'не претендующими на гениальность: Тем не менее, уже первая часть сборника имела шумный успех у читателей, которые с нетерпением ожидали выхода второй части. Конечно, не только «злободневность» очерков «Физиологии Петербурга» определила подобный интерес: не претендующие на высокую художественную ценность очерки как бы тянулись друг к другу тематически и интонационно, складываясь в сознании читателей в целостный художественный текст, то есть образуя» единый^художественный мир.

Само понятие «мир художественного- произведения» рядом» литературоведов определяется через категории предметного мира и предметной изобразительности. В частности, JI.B. Чернец считает, что именно предметы.«обеспечивают» целостность восприятияхудожественного произведения, а «их мысленное созерцание определяет избранную писателем; "единицу" образности, принципы детализации.»1. Анализ вещной составляющей художественного мира произведений- «Физиологии, Петербурга» как первого манифеста «социальныхбеллетристов»'(Белинский), середины 40-х годов;Х1Х века требует в этом смысле особого подхода.

Разного рода описания - внешности, одежды, жилища, мельчайших деталей быта и т.д. - уже современниками были определены как- «суть» манеры натуральной школы. Так, Ап. Григорьев писал, что натуральная школа состоит «в описании частных и случайных подробностей действительности»2. Впоследствии исследователями не раз подчеркивалась эта «"мелочная" пристрастность» (А.П. Чудаков) писателей натуральной-ч школы,, «буквальное цитирование» ими действительности. Именно натуральная школа, как отмечали многие литературоведы, поставила изображение быта в смысловой центр произведения: быт вступил «в прямые отношения с фабулой и пафосом, со сферой утверждаемых литературой*

1 Чернец Л.В. Мир произведения // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / Под ред. Л.В. Чернец. - M., 1999. - С. 191.

2 Григорьев А. Поли. собр. соч. и писем. - Пг., 1918. - Т. 1. - С. 192. Цит по: Чудаков А.П. Предметный мир литературы (К проблеме категорий исторической поэтики) // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. - М., 1986.-С. 278. ценностей»1. В то же время особая поэтика вещного мира произведений натуральной школы, роль детали не становились объектом специального изучения.

Научная новизна, диссертации, таким образом, обусловлена обращением к «Физиологии Петербурга» как целостному тексту, а также тем обстоятельством, что-в диссертации предпринят первый опыт исследования особенностей вещного мира этого сборника натуральной школы, принципов f отбора и изображения вещей, их связей с человеком.

Важнейший объект внимания писателей натуральной школы — «среда», как писал Г.А. Гуковский, является одновременно' и общим проявлением «закономерного развития народа и человечества»2, и частным бытием человека. Однако в обоих значениях «среда» - это действительность, вг центре которой находится человек. Неотъемлемой частью* этой

1ч действительности является быт, представленный, по мнению;Ю.М. Лотмана, вещами, которые окружают нас, нашими привычками и каждодневным поведением. Именно поэтому описание быта в литературном произведении —"" это, прежде всего, описание мира вещей3.

Размышляя о способах изображения* вещного мира в* литературе XIX века, А.И: Белецкий отмечал, что- для* писателе» натуральной школы «уже не может быть живописного и неживописного в мире вещей; все, что окружает человека, с чем он соприкасается, над чем он работает, приходится изображать, будь то его убогая мебель или разбитый горшок, грязный двор-или полотно железной дороги»4. А.П. Чудаков определял такой тип «вещного» мышления как «формоориентированный». «Художники остро реагируют на сиюминутные формы, постоянно творимые жизнью в сфере

1 Шешунова C.B. Изображение быта в отечественной классике (на материале романа И.А. Гончарова «Обрыв») // Классика и современность / Под ред. П.А. Николаева, B.E. Хализева. - М., 1991. - С. 188.

2 Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. - М. - Л., 1957. - С. 412.

3 См. об этом: Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - нач. XIX века) [Введение]. - СПб., 1996. - С. 10.

4 Белецкий А.И. В мастерской художника слова // Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. -М., 1964.-С. 216. природной и социальной, они внимательны к вещи, укладу, этикету, быту»1. На то, что такое детальное изображение бытового окружения человека в реалистическом произведении всегда имеет под собой глубокий общечеловеческий смысл, указывал Д.С. Лихачев, подчеркивающий, что «в л реализме нравственные проблемы пронизывают собою быт» .

Учитывая, что для писателей натуральной школы, действительно, был «важен и любопытен сам предмет как самоценный "красочно-фактурный" феномен окружающего мира» , необходимо еще раз отметить, что персонаж физиологического очерка 40-х годов XIX века (в основе которого лежала идея детерминизма), по словам Ю.В. Манна, «слит со средой»4. Следовательно, вещь как одна из важнейших составляющих этой среды вполне способна характеризовать человека; и, как кажется, не только с точки зрения его внешности, «типа жилища, профессиональной или этнической группы» и проч.5 Наличие и постепенное усиление интереса писателей натуральной школы к индивидуальному аспекту типического, появление в их «физиологиях» известной доли психологизма не могло не отразиться, в том числе, и на характере изображаемых в произведениях взаимоотношений между человеком и вещью.

Актуальность данного исследования обусловлена рядом факторов. Во-первых, дискуссии о вещи в искусстве - одно из характерных явлений современной научной мысли. Вещь всегда являлась объектом изучения разных наук, во многом, в силу своей универсальности, «всепричастности». Как писал В.Р. Аронов, вещь принадлежит одновременно к разным мирам: к чисто физической природе и культивированной, к сегодняшнему бытию и исторически наследуемому; к общечеловеческому и региональному; к

1 Чудаков А.П. Предметный мир // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. - M., 2001. - С. 797 - 798.

2 Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. - 1968. - № 8. -С. 78.

3 Чудаков А.П. О способах создания художественного предмета в русской классической литературной традиции // Классика и современность / Под ред. П.А. Николаева, В.Е. Хализева. - М., 1991. - С. 170.

4 Манн Ю.В. Человек н среда (заметки о натуральной школе) // Вопросы литературы. - 1968. - № 9. -С. 119.

5 Чудаков А.П. Предметный мир литературы (К проблеме категорий исторической поэтики) // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. - M., 1986. - С. 278. общественному и сугубо личному; к производству, <.> и к сфере искусства»1. Однако если до 1960-х годов XX века исследователей особенно привлекала диалогичность утилитарного и художественного начал вещи2, то сегодня вещь изучается преимущественно системно - как элемент повседневности3, то есть в неразрывной связи с человеком.

Во-вторых, мир вещей, сравнительно недавно получил в литературоведении статус значимого объекта изображения. Вещь в системе художественного произведения определяется современными исследователями как «феномен», сопоставимый с изображенным событием или человеком4, а категория вещного мира признается достаточно репрезентативной для того, чтобы «сквозь» нее в главных чертах рассмотреть «эволюцию поэтики целой национальной литературы»5. Принципиально важные положения, касающиеся основных свойств и принципов воплощения единичной вещи, построения вещного ряда, ментальных функций вещного мира литературы мы находим в работах разных периодов таких исследователей, как М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов, Ю.М. Лотман, А.И. Белецкий, Б.Р. Виппер, А.Г. Цейтлин, В.Я. Пропп, Г.С. Кнабе, Р. Ингарден, А.П. Чудаков, Р. Барт, В. Шмид, В.Н. Топоров, Н.Р. Скалон,

1 Аронов В.Р. Вещь в аспекте искусствознания // Декоративное искусство СССР. - 1985. - № 11 (336) -С. 22.

2 См., например: Арватов Б. Искусство и производство. Сб. статей. - М., 1926; Аркин Д.Е. Искусство бытовой вещи. Очерки новейшей художественной промышленности. - М. - Л., 1932; Кантор К.М. Красота и польза. - М.,1967; Кантор К.М. О прикладном искусстве. - Л., 1961, а также трехлетнюю полемику о вещи на страницах журнала «Декоративное искусство», открытую статьей И. Маца «Может ли машина быть произведением искусства» (Декоративное искусство. - 1961. -№3) и т.д.

3 Безмоздин Л.Н. Культурно-социологический анализ вещи // Вопросы социологии искусства. - М., 1979; Кнабе Г.С. Язык бытовых вещей // Декоративное искусство СССР. - 1985. - № 1. - С. 111 - 144; Кнабе Г.С. Образ бытовой вещи как источник исторического познания // Вещь в искусстве. Материалы науч. конф. 1984 года. Гос. музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. - М., 1986. - С. 259 - 301; Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика, капитализм XV - XVIII вв.: В 3 т. - М., 1986. - Т. 1: Структуры повседневности. Эстетические ценности предметно-пространственной среды. - M., 1990; Гадамер Г.Г. Искусство и подражание // Г.Г. Гадамер Актуальность прекрасного - М., 1991; Кнабе ГС. Вещь как феномен культуры // Музеи мира. - M., 1991; Каган M.C. Философия культуры. - СПб, 1996; Козьякова М.И. Эстетика повседневности, - M , 1996; Ионин Л. Повседневность как непраздник и неидеал // Художественный журнал. - 1997. -№ 17. - С. 6 - 9; Бодрнйяр Ж. Система вещей. - M , 1999; Голофаст В.Б Люди и вещи // Социологический журнал. - 2000. -№ 1/2. - С. 58 - 65; Коськов M.A. Предметный мир как объект культурологии // Формирование дисциплинарного пространства культурологии. Материалы научно-методической конф. 16 января 2001 года, Санкт-Петербург. Серия «Symposium». - Вып. 11. - СПб., 2001; Лелеко В.Д. Пространство повседневности в европейской культуре. - СПб., 2002. - С. 57 - 61; Корнев В.В. Антропологическое измерение вещи в онтологии повседневности: АДЦ - Барнаул, 2006 и др.

4 Чудаков А.П. Вещь в мире Гоголя // Гоголь: история и современность - М., 1985. - С. 259 - 260.

5 Чудаков А.П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. — М., 1986.-С. 251.

B.Е. Хализев, В.И. Тюпа, Л.В. Карасев, Л .Я. Гинзбург, М.А. Черняк и др. В то же время, как отмечали и отмечают многие исследователи, и теоретическая проблема зарождения, эволюции поэтики вещи, и теоретическая проблема вещного мира литературы изучены в недостаточной степени.

В-третьих, наше внимание к взаимоотношениям между человеком и вещью в художественном мире очерков «Физиологии Петербурга» обусловлено антропологической направленностью современной гуманитарной науки, ее интересом к проблеме определения категорий теоретической поэтики в аспекте «антропоцентрической перспективы» (В.Н. Топоров1).

В-четвертых, продолжает оставаться актуальной задача изучения творчества писателей второго ряда. В этом смысле обращение к поэтике писателей натуральной школы середины 40-х годов XIX века позволяет еще раз указать на роль и значение «художественно-второстепенного» — беллетристики - как «самоценного литературного явления»2.

Понятия «вещь» и «предмет», «вещный мир» и «предметный' мир» употребляются в данной работе в качестве синонимов, что требует специальных разъяснений.

В словаре В.И. Даля понятие «вещи» определяется через категорию «предмета» как «нечто, предмет, отдельная единица, всякая неодушевленная особь; в обширном смысле, все, что доступно чувствам» . Современный «Толковый словарь русского языка» под ред. С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой также синонимически сближает эти понятия: «предмет» - это 1) всякое материальное явление, вещь; 2) тот (то), на кого (что) направлена мысль, какое-нибудь действие, объект4. Понятие «вещь» в том же словаре раскрывается следующим образом: «1) отдельный предмет, изделие; 2) то,

1 Топоров В.Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического. - M., 1995. - С. 7 - 112.

2 Гурвич И.А. Русская беллетристика: эволюция, поэтика, функции // Вопросы литературы. — 1990. — № 5. —

C. 113. Вслед за автором работы под беллетристикой мы понимаем «все, что создается второстепенными I авторами и к чему при всем том приложим критерий качества» (Там же. - С. 114).

3 Даль В.И. Толковый словарь русского языка: В 4 т. - M., 1995. - Т. 1.- С. 189.

4 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 2003. - С. 580. что принадлежит к личному движимому имуществу; 3) нечто, обстоятельство, явление»1.

Как видим, в широком смысле и предмет, и вещь — это явление, обстоятельство («нечто»), подразумевающее все многообразие составляющих окружающего мира. В узком смысле понятия «предмет» и «вещь» выступают синонимами слова «изделие», то есть обозначают творение рук человеческих — то, что принадлежит к личному имуществу человека, включая конкретные части этого имущества.

Двойственная трактовка категорий «предмета» и вещи» отражена в философских определениях этих понятий. С одной стороны, предмет и вещь могут пониматься предельно широко: предмет как «некоторая целостность, выделенная из мира объектов, независимо от того, материальна или идеальна их природа»2; вещь как «отдельная часть, единица существующего; все то, что может находиться в отношении и обладать каким-либо свойством»3. И предмет, и вещь при таком подходе, по сути, выступают в качестве универсальной номинации явлений окружающего мира, будь это чаша, дерево, человек или даже мысль.

С другой стороны, вещь в философии может пониматься как один из видов предмета: «вещь - физический, принадлежащий внешнему миру предмет»4, предмет материальной культуры. Вещью из приведенных выше примеров в этом смысле может быть названа только чаша — продукт деятельности человека.

Следует сказать, что проблема тождества и различия вещей между собой, а также отличие вещи от объекта и предмета является, важной гносеологической и специально-научной проблемой5, решение которой не входит в задачи данного исследования. Для нас важно то, что данные толковых и философских словарей допускают синонимическое употребление

1 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 2003. - С. 78.

2 Философский энциклопедический словарь. - M., 1983. - С. 525.

3 Философская энциклопедия / Гл. ред. Ф.В. Константинов. - М., 1967. - С. 356.

4 Философский энциклопедический словарь / Ред.-сост: Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. -М., 1997.-С. 360.

5 Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. - M., 1991. - С. 65. этих понятий в том случае, если речь идет о предмете, вещи как познаваемой части материальной действительности, «обладающей относительной независимостью и устойчивостью существования» 1.

М.Н. Эпштейн, ссылаясь на «Словарь сочетаемости слов русского языка» (М., 1983), писал, что «"предмет" требует в качестве дополнения неодушевленного существительного, а "вещь" - одушевленного»2. Исследователь приходил к выводу, что «язык лучше, чем любое теоретическое рассуждение, показывает разницу между принадлежностью одного и того же явления к миру объектов и к миру субъектов»3.

Подтверждение этому находим в словарной статье «Вещь» в «Русском ассоциативном словаре». Большинство носителей русского языка связывают понятие «вещь» с конкретными предметами человеческого быта и обихода: пищей («блины»), мебелью («шкаф», «стул», «стол»), одеждой («пальто», «платье», «шляпа», «плащ», «кофта»), украшениями («кольцо») и т.д., имеющими определенную ценность для человека («нужная», «дорогая», «бесценная», «богатая», «дельная» и др.), или не имеющими таковой («ненужная», «старая», «дешевая», «дрянь»)4. Подобные вещи имеют рукотворное происхождение и являются неотъемлемой частью различных сторон человеческой жизни; отсюда, например, такой ассоциативный ряд, как «моя» - «чужая» — «общая» - «своя» - «твоя» - «государственная» вещь. Эти вещи можно «дать», «взять», «купить», что говорит об их полной подчиненности желанию человека. Но в то же время в семантическое поле понятия «вещь» носители языка включают и предметы нерукотворного, природного происхождения, наделенные сознанием, такие, как «человек», «люди», «существо», а также абстрактные философские категории: «вещь в себе», «материя», «вещизм».

1 Философский энциклопедический словарь / Ред. коллегия: С.С. Аверинцев, Э.А. Араб-оглы и др. -М., 1989.-С. 87-88.

2 Эпштейн М.Н. Вещь и слово. О лирическом музее // Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны. О литературном развитии XIX - XX веков. - М„ 1988. - С. 307.

5 Там же. - С. 307.

4 Караулов Ю.Н. и др. Русский ассоциативный словарь. Кн. I. Прямой словарь: от стимула к реакции. -М., 1994.-С. 24.

При постановке знака равенства между понятиями «предмет» и «вещь» и выборе именно «вещи» в качестве одной из составляющих анализируемого нами художественного единства мы, однако, учитываем тот факт, что для обозначения объектов деятельности человека слово «вещь» употребляется гораздо чаще, чем «предмет». Вслед за М.Н. Эпштейном мы признаем, что вещь выступает не только как объект какого-либо воздействия, но «как принадлежность субъекта, "своя" для кого-либо»1, то есть она неразрывно связана с человеком.

Возможность широкого и узкого толкования понятий предмета и вещи нашло отражение и в литературоведении. Указанный нами «широкий» подход к вещам представлен в работах А.П. Чудакова, посвященных изучению предметного мира художественной литературы. В поле зрения исследователя попадают и тварные, и рукотворные формы окружающего мира (например, горная вершина, стрела2) которые обозначаются им понятием «художественного предмета», «предметной» или «вещной отдельности»: «Художественные предметы - это те мыслимые реалии, .из которых состоит изображенный мир литературного произведения и которые располагаются в художественном пространстве и существуют в-художественном времени»3. Такой взгляд на предметы и вещи свойственен и JI.B. Карасеву, дающему в своих работах онтологическую трактовку предметного мира литературных произведений. Под предметом исследователь понимает «вещества» или «тела», противопоставленные «пустоте», т. е. «отчетливо выраженному отсутствию какого бы то ни было вещества или тела»4, поэтому в понятие предмета включает и рукотворные вещи, и тело человека, и самого человека. в

Иной точки зрения на художественные вещи (предметы), понимаемые только как результат переосмысления человеком окружающей реальности,

1 Эпиггейн M.H. Вещь н слово. О лирическом музее // Эпштейн M.H. Парадоксы новизны. О литературном развитии XIX - XX веков. - M., 1988. - С. 307.

2 Чудаков А.П. Предметный мир литературы (К проблеме категорий исторической поэтики) // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. - M., 1986. - С. 252.

3 Там же. - С. 254.

4 Карасев Л.В. Онтологический взгляд на русскую литературу. - М., 1995. - С. 10. придерживается В.Н. Топоров. Обращаясь к изучению вещного мира литературы, В.Н. Топоров исходит из утверждения, что «Вещи - результат низкой деятельности человека, направленной на то, что потребно и полезно, но не навсегда, как неотменные условия и элементы жизни Вселенной и человека - небо, земля, вода, огонь, растения, животные, человек, нравственные законы, — а только в связи с данной ограниченной задачей, преходящими потребностями и частными целями»1. Говоря о статусе вещи, исследователь отмечает, что вещь вторична, поскольку ее главное предназначение состоит в удовлетворении потребностей человека. Замкнутая и подчиненная вещь противостоит, по мнению В.Н. Топорова, открытой свободной природе. В работе «Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе» литературовед доказывает свои положения тем, что вещь делается путем умерщвления, искажения, переделки «природного», и потому она не только «неприродна», но и «антиприродна» по своей сути. Природа, по мнению В.Н: .Топорова, самодостаточна, она не зависит от человека, как вещь, которая «подчинена ему и без него никому не нужна»2.

Эту точку зрения разделяют и другие исследователи: А.Г. Цейтлин, считающий «вещами» в литературе любые «детали» житейской обстановки — то, что живописцы включают в понятие «интерьер»3; А.И. Белецкий, использующий термин «натюрморт», под которым подразумевает «изображение вещей - орудий и результатов производства — искусственной обстановки, созданной человеком, вообще того искусственного фона, на котором развертывается поэтическое действие и выступают фигуры действующих лиц»4; Ю.Б. Борев, обозначающий предметы материальной культуры понятием «вторая природа»5; Е.Р. Коточигова, называющая

1 Топоров В.Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического. - M., 1995. - С. 8.

2 Там же. - С. 24.

3 Цейтлин А .Т. Труд писателя. - M., 1962. - С. 417.

4 Белецкий А.И. В мастерской художника слова // Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. -М., 1964.-С. 208.

5 Борев Ю.Б. Эстетика. - M., 2002. - С. 53. вещами» любые рукотворные предметы, введенные в строй литературного произведения1 и др.

Вслед за В.Н. Топоровым в данной работе мы будем понимать под «вещью», или «предметом» в литературном произведении любую вещь, сделанную руками человека и предназначенную для удовлетворения его-насущных потребностей. Таким образом, при исследовании художественного * единства «человек — вещь» в сборнике «Физиология-Петербурга», в поле нашего зрения окажутся вещи (мы сознательно не ограничиваем их определением «бытовые»), которые можно объединить в. следующие тематические* единства: дом как строение, предметы интерьера, одежда, транспорт, домашняя.утварь, еда, деньги и проч2.

Сложные отношения между человеком и вещью философы пытались, исследовать со" времен античности3. Если идеалисты- говорили- о «независимости» вещей (Д. Локк), их непознаваемости и недоступности человеческому сознанию (И. Кант), то материалисты подчеркивали: для.того, чтобы понять человека, нужно понять вещный мир, созданный, его1 руками* (К. Маркс). Изготавливая вещь, человек познает и преобразует окружающую-действительность, поэтому в рукотворных вещах изначально' закреплено человеческое «я». Именно с таких позиций вещи изучаются* в работах М. Хайдеггера («Вещь»), Ф: Броделя («Люди и вещи»), М. Фуко («Слова и вещи»), А.Ф. Лосева («Вещь и имя»), Ж. Бодрийара («Система вещей»), B.C. Библера («Вещь и весть»), М.Н. Эпштейна («Вещь и слово») и др:

Вещь в концепциях названных исследователей рассматривается- в непосредственной связи с человеком: вещь — не что иное, как «овеществленная» деятельность человека, «созданная им в соответствии? с

1 Коточигова Е.Р. Вещь в художественном понимании // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / Под ред. Л.В. Чернец. - М., 1999. - С. 36.

2 Эти и многие другие тематические единства (лексико-семантические группы) составляют концепт «быт». См. об этом: Рудакова А.В. Быт // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. - М., 2007. -С. 18-33.

3 См., напр., работы Платона, Аристотеля, Демокрита, И. Эриугены, Боэция, И. Канта, Г. Гегеля, 3. Фрейда, Ж.-П. Сартра, К. Маркса, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Р. Якобсона, Г.-Г. Гадамера, Ф. Броделя, Б. Рассела, Ю. Липса, Ж. Делёза, Ф. Гваттари, К. Леви-Стросса, Н. Хомского, М. Фуко, Ж. Бодрийяра, Э. Кассирера, Г. Маркузе, Ж. Лакана, Р. Барта, А. Лосева, М. Ямпольского, М. Кагана, А. Банфи, Д. Иванова, П. Сорокина, А. Кожева, В. Руднева и др. познанием природы и для своих целей»1. Разделяя эту точку зрения, мы тем самым, признаем, что, окружая себя одними вещами и отвергая другие, привыкая к определенным вещам, нуждаясь в них, человек подчеркивает свою индивидуальность, что не могло не отразиться в литературе. Наше внимание к вещам в «Физиологии Петербурга» в этом смысле также обусловлено, в первую очередь, вниманием к человеку.

При рассмотрении художественного единства* «человек — вещь», мы учитываем тот факт, что вещи могут выступать субстратами определенных человеческих отношений. Так, Ж. Бодрийара вещи интересовали, в качестве причин многих человеческих поступков , М. Фуко и Ж. Дерриду — в качестве способа удовлетворения человеческих желаний. Современный исследователь В.В. Корнев так раскрывает этот термин: «Вещь - это качественно опредмеченное желание человека, функционально символизируемое языком»3. Развивая мысль о связи человека с вещами, А.Ф. Лосев, М.М. Бахтин и В.И. Тюпа приходят к выводу о том, что вещь - это антипод личности, поскольку «именно личность и вещь <.> являются* последними пределами бытия и познания, между которыми располагается все многообразие феноменов жизни»4.

Цель данного исследования состоит в том, чтобы доказать, что изображение человека и вещи в очерках «Физиологии Петербурга» представляет собой художественное единство.

Исходя из этой цели, обозначим основные задачи исследования:

- определить парадигму вещного мира, представленного в сборнике;

- рассмотреть типы героев;

- выявить особенности функционирования «вещи» в художественном мире «Физиологии Петербурга»;

1 Ермакова Е.Е. «Как возникают все вещи.» // Ермакова Е.Е. Философия: Учебн. для технич. вузов. -M., 2002.-С. 112- 113.

2 Бодрийар Ж. Система вещей. - M., 1995. - С. 4.

3 Корнев В.В. Понятие «вещь» // Известия Алтайского гос. ун-та. Раздел «Философия и педагогика». - 2003. -№4(30).-С. 77.

4 Тюпа В.И. Вещь и личность // Тюпа В.И. Аналитика художественного: Введение в литературоведческий анализ.-М., 2001.-С. 15.

- проанализировать связи и взаимоотношения между человеком и вещыо;

- определить роль этих связей в поэтике сборника.

Главным объектом диссертационного исследования являются произведения; вошедшие; в программный сборник натуральной школы — «Физиология Петербурга»;, предметом — художественное единство «человек — вещь» в произведениях, его составляющих.

На защиту выносятся следующие положения:

- Актуальная для натуральной школы проблема взаимоотношений: «человека» и «среды» решалась авторами «Физиологии Петербурга» по-разному. Анализ; связей между человеком и вещами; — эмпирическими единицами; среды - позволяет указать на особенности изображения вещи, свойственные как всем авторам альманаха (статичность, знаковость вещей? и пр.)- так и проявившиеся в творчестве отдельных писателей (характерологическая функция вещи).

- Изучение поэтики произведений «Физиологии Петербурга»;, большинство из которых были написаны в жанре физиологического: очерка; дает возможность сделать необходимые выводы о- типовых, общих особенностях этого репрезентативного для натуральной школы жанра; Кроме того, обращение к вещному миру «Физиологии Петербурга» позволяет рассмотреть составившие альманах произведения не только в контексте жанра физиологии, но и увидеть признаки, свойственные жанрам рассказа,, фельетона, повести и романа.,

- «Вещи» используются авторами очерков «Физиологии Петербурга» в качестве средства обрисовки внешности героя или конкретной ситуации либо для характеристики жизненного уклада, типа жилища, профессиональной или этнической группы, а также для создания картины нравов современного общества, где человек оценивается по тем вещам, которыми он обладает.

- В творчестве таких писателей, как В.И. Даль, Д.В. Григорович, Н.А. Некрасов во взаимоотношениях между персонажем и вещами, его окружающими, выявляются психологические черты героя, он обретает известную индивидуальность.

- Отношения между вещью и человеком, находящимся внутри городского локуса, отражают и подчеркивают такие особенности петербургского пространства, как его замкнутость и театральность.

Методологической основой диссертации послужили работы В.В. Виноградова, В.И. Кулешова, А.Г. Цейтлина, Ю.В. Манна, Е.К. Созиной, Ю.М. Проскуриной, посвященные натуральной школе; исследования социально-культурной ситуации середины XIX века: Ю.М. Лотмана, Б.Ф. Егорова, А.Ф. Некрыловой, Ю.М. Малиновой; работы об особенностях Петербургского текста русской литературы: Н.П. Анциферова, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, С.Г. Бочарова, П.А. Кошеля; философские и социологические исследования о вещах в социуме: Г.С. Кнабе, Ж. Бодрийара, М.Н. Эпштейна, С.А. Иванова; теоретические работы А.П. Чудакова, В.Н. Топорова, Е. Фарыно, В.Е. Хализева, посвященные проблеме предметного мира литературы; работы Г.А. Гуковского, С.И. Машинского, Б.Я. Бухштаба, К.И. Чуковского, Н.Н. Скатова, В.В. Яковлева, А.А. Тимаковой, И.Л. Волгина, В.П. Мещерякова, В.Л. Комаровича, В.А. Парсиевой, Г.А. Шпилевой о творчестве отдельных авторов «Физиологии Петербурга» и др.

Научно-практическое значение проведенного исследования состоит в возможности использования его результатов в курсах истории русской литературы первой половины XIX века, в спецкурсах, посвященных литературной деятельности авторов натуральной школы. Результаты работы могут быть привлечены для изучения творчества отдельных писателей (В.Г. Белинского, Г.А. Некрасова, В.И. Даля, Д.В. Григоровича, Е.П. Гребенки, А.Я. Кульчицкого, И.И. Панаева).

Апробация работы. Общие положения диссертации и ее наиболее конкретные аспекты прошли апробацию на заседаниях кафедры литературы Гуманитарного института Череповецкого государственного университета, на конференции «Традиции и новаторство в контексте русской культуры» (Череповец), конференции «Печать и слово Санкт-Петербурга» (Санкт-Петербург), конференции «Дергачевские чтения-2006: Национальное развитие и региональные особенности» (Екатеринбург), I Международной конференции молодых филологов «Русская литература в европейском контексте» (Польша, Варшава).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, основной части, состоящей из вступления и двух глав, заключения и библиографии, включающей 438 наименований. Общий объем работы — 208 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественное единство "человек-вещь" в сборнике "физиология Петербурга""

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ II

Итак, вещи в поэтике второй части «Физиологии Петербурга» наделены дополнительными функциями: многие из них являются для героев не только предметами бытового обихода, но и выступают своеобразными приметами «своего» или «чужого» мира. Стремление людей обладать более значительными в их глазах вещами и переименование имеющихся вещей — своеобразная игра, которую человек «своего» круга понимает и принимает, тогда как «чужому» она покажется абсурдной.

Своим» кругом в контексте всего сборника является пространство города Петербурга, где жизнь совершенно отлична от московской жизни и жизни в провинции. Для героев второй части сборника более узким «своим» кругом является их сословие, место на социальной и служебной лестнице или материальное положение. В произведениях второй части «Физиологии Петербурга» (так же, как и в очерках ее первой части) нет описания нравов «высшего общества», столичных «тузов». Однако изображенное писателями течение жизни внутри «низового Петербурга» достаточно контрастно: разнится уклад жизни в обществе чиновников, бродячих артистов, жителей петербургских окраин, обитателей темных подвалов и т.д. В каждой их этих групп людей существуют «свои» вещи, в тесном «общении» с которыми находится человек.

При обозначении типа героя в очерках первой части сборника как «маленького человека», отмечалось, что «маленьким» его делает социальное положение и конкретный «адрес» проживания («углы»). Этот персонаж не имеет «лица», в отличие от героев Гоголя или Достоевского; в то же время анализ художественного единства «человек — вещь» дает возможность провести ряд параллелей между «Физиологией Петербурга» и произведениями этих художников.

Герои второй части альманаха - это те же «маленькие» (по положению на общественной лестнице столицы) люди. Однако в отличие от персонажей очерков первой части, безропотно принимающих свое положение в социальной иерархии Петербурга, героям Кульчицкого, Некрасова, Григоровича, Панаева свойственны мещанские амбиции, претензии на «светскую», более обеспеченную и потому недоступную жизнь. В этом плане они являются вариантом типа гоголевского Ковалева. Иллюзию такой жизни герои очерков создают во многом при помощи вещей и связанных с ними обычаев, которые перенимаются ими из бытового уклада иных чинов и сословий.

Многочисленные вещи, здесь изображенные: дом, одежда, еда, транспорт и др. - дают представление о таких жизненных ценностях героев, как материальное благополучие, карьера, признание в обществе, превосходство над другими людьми и проч. Вещи в контексте проанализированных произведений, по сути, являются основными элементами в системе человеческих ценностей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Герои очерков «Физиологии Петербурга» — «маленькие» по социальному статусу люди - изображены в повседневных ситуациях (служебные обязанности, семейные отношения, развлечения и проч.), в быту, важной составной частью которого являются взаимоотношения человека с различными вещами.

Вещь» очерках «Физиологии Петербурга» выполняет, прежде всего, свои типичные функции, обусловленные принципами еще только набирающего силу, но уже авторитетного метода - реализма: предметы дифференцируют людей по их сословной принадлежности и общественному положению, по профессии и роду занятий, по уровню образования, по месту жительства и т.д.; иными словами, активно участвуют в создании социального типа. Вещи в поэтике сборника являются символами, знаками определенных жизненных сфер. Так, наличие у человека «многоэтажного» дома, щегольский наряд или личный экипаж дают представление об его образе жизни, профессии, достатке. Знаковая функция вещей, несомненно, преобладает в условиях жесткой социальной иерархии. Именно это свойство вещей дает героям сборника возможность стать кем-то, воспроизведя внешнюю, «вещную» сторону явления — надеть костюм и оказаться извозчиком («Петербургский дворник»), читать за чашкой кофе толстые журналы и считать себя истинным петербуржцем («Петербург и Москва»), устроить или посетить спектакль и назваться театралом («Петербургская сторона», «Чиновник»), пригласить гостей на танцевальный вечер и прослыть гостеприимным хозяином («Петербургская сторона»), разбросать в комнате рукописи и получить звание литератора («Петербургский фельетонист») и т.д. В мире «Физиологии Петербурга» вещи (или их отсутствие) сигнализируют о социальном статусе человека, и сигналы эти понятны всем членам общества.

Из сказанного вытекает такая особенность художественного единства «человек — вещь» в поэтике сборника, как «отчужденность» вещей от человека или человека от вещей. Именно в «отчужденности» В.Е. Хализев видел причину того, что на вещах в мире физиологического очерка лежит «печать запустения и мертвенности»1. Поскольку человек тесно связан со многими вещами указанной знаково-социальной связью, эмоциональное отношение к ним ему не свойственно. Иными словами, вещи не воспринимаются героями «Физиологии Петербурга» в качестве органической части их самих, вещи — части враждебного или манящего к себе мира.

Анализ произведений «Физиологии Петербурга» с точки зрения художественного единства «человек — вещь» позволил также выстроить парадигму вещей в художественном мире сборника. Это жилище человека и обстановка, включающая предметы интерьера и бытовую утварь, одежда, еда, транспорт, предметы, соотносимые с искусством (музыкальные инструменты, книги, картины), деньги. Очерки в разной степени насыщены предметами этих групп, однако всегда вещи связаны с человеком, вместе с которым составляют художественное единство. Особенности функционирования этого единства в поэтике сборника позволяют говорить о «Физиологии Петербурга» как о цельном произведении, объединенном не только общим замыслом, но и характером его воплощения. При этом важно, что каждая из составляющих вещную парадигму сборника групп вносит дополнительные оттенки в отношения внутри системы «человек - вещь».

1. Дом и интерьер. В процессе анализа очерков выявлено, что художественное единство «человек - вещь» органично включено в локус Петербурга, которому свойственна двойственность (наличие лицевой стороны и изнанки), театральность, обособленность от окружающего мира, а также замкнутость и предельная насыщенность пространства вокруг человека вещами. Самым крупным предметом объективного мира и одновременно вместилищем и человека, и всех вещей в поэтике сборника

1 Хализев В.Е. Теория литературы. - М., 2002. - С. 239. является дом. В «Физиологии Петербурга» это, с одной стороны, многоэтажный, густонаселенный доходный дом («ноев ковчег») — характерная примета северной столицы1. С другой стороны, писательское внимание привлекает такая особенность петербургского дома, как наличие в нем темных, душных, тесных квартир и комнат.

Жилища героев «Физиологии Петербурга» расположены, говоря словами А.Н. Некрасова, «ни на земле, ни под землею» . Это касается не только нижних этажей, «которые до половины находятся в земле, а другою половиною смотрят на свет божий чрез небольшие окна, опирающиеся с улицы на мостовую»3. Как мы видели, именно в таких комнатах живут многие герои сборника - дворник Григорий, уличные музыканты Григоровича, бродяги из «Петербургских углов» Некрасова. Квартиры под самыми крышами зданий, в которых также обитают «маленькие люди» («Лотерейный бал», «Петербургская сторона», «Петербургские шарманщики»), еще более оторваны от земли. И подвалы, и чердаки с реальной жизнью связывают темные смрадные лестницы, «хуже наружности дома»4, спустившись или поднявшись по которым человек (если останется цел) попадает в «потусторонний» мир петербургских углов.

За десять лет до «Физиологии Петербурга» о невозможности существования человека в жилищах, где ютятся представители «низшего разряда народонаселения», писал А. Башуцкий: «Осмотрев помещения, занимаемые тысячами этих людей в Петербурге, трудно представить себе, чтобы там мог жить кто-либо. Теснота, сырость, спертый воздух, нечистота превосходит во многих из подобных жилищ всякое вероятие»5. Автор «Панорамы Санкт-Петербурга» видел причину таких «жилищных» условий в «невзыскательности» русского народа. Писатели натуральной школы, изучая

1 Спустя полгода после выхода первого сборника натуральной школы это свойство жилища бедного петербуржца, представляющего собой «сущий ноев ковчег, в котором можно найти по паре всяких животных» [55] (вспомним, что ковчег в Библии — средство спасения людей от гнева божьего в виде стихии), в полной мере будет представлено Ф.М. Достоевским в романе «Бедные люди».

2 Некрасов А.Н. Жизнь Александры Ивановны // Некрасов А.Н. Собр. соч.: В 8 т. - М., 1966. - Т. 5. - С. 187.

3 Там же.

4 Некрасов А.Н. Макар Осипович Случайный // Там же. - С. 32.

5 Башуцкий А. Ближайшее знакомство с Санкт-Петербургом // Башуцкий А. Панорама Санкт-Петербурга. -СПб., 1834.-С. 29. в подробностях быт «маленьких людей», вскрывали социальные причины этой «невзыскательности».

2. Одежда. Особое значение одежды как составляющей вещного мира «Физиологии Петербурга» становится понятно уже при чтении первого ее очерка - «Петербург и Москва» В.Г. Белинского. Одним из программных положений статьи является мысль о «соответствии внешнего внутреннему». Критик иллюстрирует ее следующим примером: «Что ни говорите, а даже фрак с сюртуком - предметы, кажется, совершенно внешние, не мало действуют на внутреннее благообразие человека» [53]. Несомненно, понятие внешности, использованное критиком, можно трактовать очень широко: как любые явления объективной реальности, влияющие на характер человека. Для нас важно, что Белинский указывает на прямую взаимосвязь между вещами и человеком: «нужные» предметы одежды являются своеобразным пропуском в «благообразную» (то есть, регламентированную) петербургскую жизнь.

Для характеристики совокупности предметов одежды, введенных в мир художественного произведения, используется термин костюм, обозначающий детали «любой одежды, любой туалетной принадлежности литературных персонажей»1. В нашей работе мы употребляли этот термин, учитывая также то, что «одежда персонажа всегда сочинена и этим самым действительно родственна сценическому костюму»2.

В «Физиологии Петербурга» костюм используется достаточно широко: здесь мы встречаем многие предметы городского костюма середины XIX века. Наиболее употребительны, однако, следующие предметы одежды: фрак, сюртук, сапоги, шляпа, шинель, мундир. Неслучайно, что все это предметы мужского гардероба - всеобщая регламентированность жизни того времени не могла не сказаться именно на костюмах. Так, типичный представитель эпохи - чиновник - одет в строгий форменный мундир.

1 Фарыно Е. Костюм и нагота // Фарыно Е. Введение в литературоведение. - СПб., 2004. - С. 183.

2 Там же.

Исследование показало, что костюм как «видимая форма человека»

1 о

Т. Готье ) и как его «социальное имя» в поэтике писателей натуральной школы предельно нагружен смыслом. Однако в контексте «Физиологии Петербурга» чрезвычайно значима и нагота, которая в обществе всегда воспринимается как «нечто противоестественное, во всяком случае, требующее дополнительной особой санкции»3. В регламентированном обществе «помешанного на хорошем тоне» Петербурга (В.Г. Белинский) нагота «противоестественна» вдвойне, причем, в очерках «Физиологии Петербурга» нагота дана в рецепции не представителей высшего общества, а самых бедных жителей столицы.

Вспомним в этой связи босые ноги кухарки из «Петербургского дворника» В.И. Даля, которая мнит при этом себя «полубарыней», вызывая у дворника насмешку: «Больно тонко прохаживаться изволите. чулки отморозите, сударыня!» [76]; или обнаженную по вине оборвавшейся штрибки ногу франта Кувыркова, которая становится причиной его позора в претендующем на «благородство» обществе чиновников («Лотерейный бал» Д.В. Григоровича); или отсутствие галстука у учителя, который впоследствии станет «зеленым господином» («Петербургские углы» Н.А. Некрасова).

Интересно, что нагота сама становится «санкцией» в очерке Некрасова «Петербургские углы», в котором при помощи обнаженных ног происходит усмирение пьяной кликуши: «Усмирив кликушу, он отдавал ей в починку худое белье свое, оставаясь в том, в чем оставалась левая нога его, когда он чинил сапог, и кликуша не смела тронуться с места, покуда работа не была кончена» [151]. Нагота либо отсутствие необходимого предмета одежды фигурирует во всех указанных случаях как обнажение самого сокровенного, самого личного, которое таким образом выносится (преднамеренно или нет) на суд общественности.

1 Цит. по: Манкевич И.А. Поэтика костюма: «Повседневная жизнь» вещи и образа в культурологическом измерении // Петербургский текст повседневной культуры. Материалы всероссийской науч. конф. 6 июня 2003 года (Лен. гос. обл. ун-т им. А.С. Пушкина). - СПб., 2003. - С. 56.

2 Фарыно Е. Костюм и нагота // Фарыно Е. Введение в литературоведение. - СПб., 2004. - С. 186.

3 Там же.-С. 119.

В то же время нарушение приватности, которое мы видим в приведенных примерах, не вызывает у человека стыда, который является, как пишет, ссылаясь на М. Хайдеггера, К.С. Пигров, одним из «фундаментальных экзистенциалов человеческого бытия»1. Героям «Физиологии Петербурга» стыдно не за свое обнажившееся тело, а за нарушение общественных норм: люди стыдятся друг друга (или как герои Некрасова, жители петербургских углов, совсем никого не стыдятся). Такой стыд подчеркивает огромную дистанцию даже между людьми одного общественного круга. В результате этого неповторимые черты характера человека, его индивидуальность элиминируется.

3. Еда. Еда существует в сборнике как необходимая потребность человеческого организма, которую в суровых условиях Петербурга не так-то просто удовлетворить. Это касается самых бедных жителей столицы, которые тяжким трудом зарабатывают кусок хлеба (шарманщиков, гаеров, бродяг и т.д.). Не случайно многие бытовые и совсем не съедобные г предметы, окружающие героев, выглядят в их глазах вполне съедобными. Вспомним ребенка из очерка Григоровича «Петербургские шарманщики», который ест угли из печи, или «съедомый» утиральник дворника Григория [77] («Петербургский дворник» В.И. Даля), «кажущиеся съедобными» и потому продающиеся на Сытном рынке стекло, ведра, деревянная посуда и гвозди [118]; или таракана, которого запросто съедает один из героев «Петербургской стороны» Е.П. Гребенки.

В связи с этим совсем не случайно, что описывая жизнь на Петербургской стороне, автор одноименного очерка особенно подробно рассказывает, где, как и за какую сумму питаются жители этого бедного района столицы. В таком внимании к изображению пищи выразилось, в том числе, тяготение натуральной школы к усредненности, введении в литературу самых обыденных вещей. Действительно, среди этой достаточно обширной группы предметов писателями упоминаются самые обычные

1 Пигров К.С. Тайна приватного и блеф публичного // В диапазоне гуманитарного знания. Сб. к 80-летию профессора М.С. Кагана. Серия «Мыслители», вып. 4. - СПб., 2001. - С. 145. блюда: щи, суп, хлеб, пироги, студень с хреном, квас, кулебяка, чихирь, чай, орехи, моченый горох, соленый огурец, сухари, пастила, кочерыжки, репа, крыжовник, вареная картошка, яблоки, селедка, телятина и проч. О том, что такая пища была типичной для бедных жителей столицы того времени, свидетельствовал А. Башуцкий в «Панораме Санкт-Петербурга» 1834 года: «Русский ест много; он любит пищу здоровую, питательную и простую; хлеб, мясо, щи или другая горячая похлебка; каша, по праздникам пироги, в пост рыба и грибы - вот привычная в зимнее время; в другое время года потребляется много репы, редьки, моркови, луку, огурцов, всех вообще огородных овощей»1.

Однако Башуцкий объясняет такой состав народного «меню» «невзыскательностью желудка» «беднейшего простолюдина», который из лука, кваса, хлеба и соли «приготовит себе множество различных блюд»2. Авторы «Физиологии Петербурга», досконально изучившие жизнь петербургских трущоб, ярко показали, чем на самом деле была обусловлена непритязательность желудка и «кулинарная» смекалка обитателей этих трущоб.

Закономерно, что недоступная бедным людям «великосветская» пища (шабли, шампанское, трюфели и проч.) воспринимается ими с иронией, выдающей недоверие и даже враждебность. Так, в кухмистерских заведениях на Петербургской стороне, подчеркивает повествователь, «обед пристойный, без этих французских бульонов, безе да всяких артишоков» [121]). Так же относятся жители бедных районов Петербурга и к модным столичным «кулинарным» обычаям. «У нас не растеряция, — где у нас обед!», — с издевкой говорит своим посетителям один из героев «Петербургской стороны» Е.П. Гребенки [119].

Кроме того, в некоторых очерках «Физиологии Петербурга» еда, а точнее, пристрастие к ней героев выполняет «обличительную» функцию.

1 Башуцкий А. Ближайшее знакомство с Санкт-Петербургом // Башуцкий А. Панорама Санкт-Петербурга. -СПб., 1834.-С. 24.

2 Там же.

Так, настоящим культом является прием пищи для некрасовского Чиновника, панаевского фельетониста или гостей Фомы Крутобрюшкова («Лотерейный бал» Д.В. Григоровича) — тех людей, которые мнят себя членами «высшего» общества. Однако блюда в рационе этих героев на самом деле также непритязательны: чихирь, бутерброды, сухари, кулебяка. Для того, чтобы выдать эти самые обычные кушанья за «приличные», герои очерков переименовывают их, называя, например «галантиром» или «пуншем». С претензией на изысканность описываются героями «Физиологии Петербурга» прелести самых примитивных блюд, но именно тех, которые им доступны. Как пишет В.В. Яковлев, анализируя мотив еды в ранних произведениях Некрасова, «в этом и состоит низведение традиционного мотива на почву реальности»1.

О том, что эта реальность была поистине страшна, свидетельствует обилие в сборнике картин пьянства. Отражает это и вещный мир очерков, буквально насыщенных алкогольными напитками, питейной посудой, различными закусками. В.Я. Пропп, рассуждая о комической функции пьянства, писал, что «опьянение смешно только если оно не окончательное»2. Конечно, эпизоды с валяющимися на улицах бродягами, пьяными женщинами и проч. введены авторами отнюдь не с комическими целями. Пьют практически все обитатели задворок столицы, изображенные писателями: пьют от нереализованности своих способностей (уличный гаер, «зеленый господин», петербургский фельетонист) или по иным причинам (дворник, Кирьяныч, дворовый человек, кликуша, гости Крутобрюшкова и т.д.). Описывая это явление, физиологический очерк не всегда объясняет его природу, однако «Физиология Петербурга», проникнувшая в самые глубины столичных «углов», показала поистине страшные картины пьянства, разрушающего отринутого «парадным» Петербургом человека.

1 Яковлев В.В. Некрасов и натуральная школа: Дис. . канд. филол. наук. - Петрозаводск, 1984. - С. 36.

2 Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне). -М., 2006.-С. 39.

4. Транспорт. Из предметов этой группы в «Физиологии Петербурга» встречаются «скверные санишки» («Петербург и Москва» Белинского), ободранные дрожки («Петербургский дворник») и омнибус (одноименное произведение Говорилина). Сюда же можно отнести упоминание о ваньке, на котором жена Крутобрюшкова отправилась за продуктами («Лотерейный бал» Григоровича). Вполне закономерно, что дорогие экипажи обозначены в сборнике лишь номинативно, в тех случаях, когда речь заходит о жизни «парадного» Петербурга («Петербургская сторона»): герои очерков сборника просто-напросто не могут себе позволить держать собственные кареты. Даже поездка на полуразвалившихся извозчичьих дрожках по карману не каждому петербуржцу. «В Петербурге мало ездят; больше ходят: оно и здорово, ибо движение есть лучшее и притом самое дешевое средство против геморроя», — иронизировал по этому поводу Белинский [57].

Очевидно, что транспорт являлся структурно важным элементом в поэтике многих произведений натуральной школы, изданных до и после «Физиологии Петербурга». Достаточно назвать такие произведения, как «Коляска» Н.В. Гоголя, «Театральная карета» Д.В. Григоровича, «Тарантас» В.А. Соллогуба, «Карета. Предсмертные записки дурака» и «Жизнь Александры Ивановны. Повесть в четырех экипажах» Н.А. Некрасова, «Путешествие в дилижансе» А. Погорельского. Этот ряд могут продолжить произведения, посвященные жизни извозчиков: «Извозчики» П. Вистенгофа, «Извозчики-лихачи и ваньки» И.Т. Кокорева, «Извозчик» И. Запольского, «Счастливый день извозчика, рассказанный им самим» К.л.б.к., «Извозчик-ночник» Ф.В. Булгарина, «Извозчик с аппаратом» Г.И. Успенского и т.д.

Как замечает Ю.А. Проскурина, образы средств передвижения в произведениях писателей натуральной школы (в частности, образ кареты) часто использовались «в качестве символа социального неравенства»1. Действительно, карета как личный транспорт являлась в то время средством

1 Проскурина Ю.М. Натуральная школа в свете эволюции и типологии классического реализма: Монография. - Екатеринбург, 2001. - С. 48. показать свой достаток, поднять в глазах окружающих социальный престиж. «Страшно, страшно не иметь кареты!», - произносил герой некрасовской «Кареты», видевший в этих «четырехместных чудовищах» и «двухместных гадинах» «орудия сатаны» и причину ненависти ко всему человечеству1.

За четыре года до «Физиологии Петербурга» Некрасов показал трагедию человеческой жизни, этапы которой отмечены сменой средства передвижения. Благосостояние героини «Повести в четырех экипажах» — «Жизнь Александры Ивановны» (именно так автор обозначил жанр своего произведения) характеризует ее «карета, запряженная четверкою рослых вороных лошадей». Крушение жизненных надежд Александры Ивановны подчеркнуто сменой кареты на коляску, «которая была как две капли воды похожа на все коляски в мире», а затем на извозчичьи дрожки. Смерть героини также отмечена сменой транспорта, в качестве которого выступают л простые дроги, запряженные в одну лошадь, и на них гроб» . Отношение человека с самой обычной вещью — транспортом, позволяет Некрасову, еще только начинающему свой литературный путь, философски заметить: «Люди снова хлопочут, враждуют друг против друга, думают, придумывают, хитрят, снова лезут из кожи для достижения минутного непрочного блага; снова они ходят, бегают, ездят в каретах, колясках, дрожках до тех пор, пока смерть не о подаст им общий экипаж человечества — дроги!» .

В полной мере это высказывание издателя «Физиологии Петербурга» можно отнести к большинству героев очерков сборника — жителям суетливой столицы, в которой вещь «делает» человека; поэтому все помыслы людей устремлены к этим вещам. Одновременно авторы альманаха, изображая жизнь самых бедных уголков Петербурга, описывают людей, которым не свойственны даже мечты о такой роскоши, как личный транспорт: многие из них не имеют даже постоянного заработка. Для тех же, кому свойственны «претензии» на благородство, расходящиеся с их финансовым положением,

1 Некрасов Н.А. Карета. Предсмертные записки дурака // Некрасов А.Н. Собр. соч.: В 8 т. - М., 1966. - Т. 5. -С. 165.

2 Некрасов Н.А. Жизнь Александры Ивановны. Повесть в четырех экипажах // Там же. - С. 170 - 204.

3 Там же. - С. 204. есть омнибусы - транспорт «для всех». В интересе писателей-натуралистов к теме общественного транспорта мы видим не только желание создать «тип» или охарактеризовать человека с точки зрения выполняемых им социальных функций. Обращение к подобной теме давало возможность изобразить целую галерею «типов» - людей различных по своему социальному статусу, возрасту, личным качествам и т.д., причем, взятых непосредственно в момент их общения.

5. Предметы искусства. К этой группе мы относим такие вещи, как музыкальные инструменты, книги, журналы, картины, а также театральные атрибуты. Таких вещей в сборнике довольно много, однако отношение их к искусству достаточно условно. Все эти предметы служат исключительно утилитарным целям: шарманка - орудие труда уличных музыкантов, фортепиано — предмет лотереи для мелких чиновников, книги - деталь интерьера в комнате литератора. Даже развешенные на стенах картины (портреты) в домах этих людей всегда имеют определенную «корыстную» цель: «Стены серо-молочного цвета пестрели картинами, между которыми портрет директора департамента, где служил Крутобрюшков (необходимая принадлежность каждого ищущего чиновника)» [232]. Кроме того, картины, висящие в описываемых авторами «Физиологии Петербурга» помещениях, красноречиво характеризуют также нравы и вкусы живущих в них людей («портретцы» и «картинки в рамках» в комнате петербургского фельетониста). В виде портретов «значительных людей» - начальника департамента, Наполеона, генералов Платова и Блюхера - в темные жилища обитателей петербургских углов, казалось бы совершенно защищенных от внешнего мира, «проникает» строгая регламентированность общественной жизни.

Натуральная школа любит и умеет резко проявлять отрицаемую человеческую бездуховность прямым столкновением с миром великой, настоящей культуры, - пишет А.А. Жук. - Непосредственное сведение духовного максимума с духовным минимумом неизменно дает исключительно яркий комический эффект»1. Как кажется, изображая людей, предпочитающих проводить время за чтением «Полицейской газеты» или романов вроде «Любовь негра, или Черный, каких мало белых», наслаждающихся песнями «Ух, взбрунтило фортепьяно, - ууу — летай, тоска моя!» [228], авторы достигают не только комического эффекта, но и рисуют красочную картину современного состояния отечественной литературы (вспомним отношение некрасовского Чиновника к злободневным сатирам).

О непритязательных вкусах рядовых читателей того времени Некрасов писал: «Публика <.> понимала литературу как средство убить время, оставшееся от других более приятных забав, каковы, например, балы, маскарады, танцы и карты. Ее забавляли петушиные драки журнальных витязей»2. Литература, музыка, театр, повышенный интерес к которому ни в коей мере нельзя объяснить тягой человека к настоящему искусству, воспринимались в таком обществе как забава; поэтому и книги, и картины, и музыкальные инструменты функционируют в сборнике только как вещи, вне своего художественного содержания.

6. Деньги. Деньги в художественном мире «Физиологии Петербурга» -это особого рода вещь. О возможности воспринимать деньги в качестве универсальной вещи писал, например, Адам Смит, говоря о том, что воспользоваться деньгами человек способен лишь отдав их другим людям, тогда как другие виды вещей используются людьми посредством о приобретения, присвоения . Если у человека есть деньги, ему доступны любые другие вещи: дома, мебель, средства передвижения и т.д. Б.Ф. Егоров писал, что в таких вещах, как бумажные деньги, чеки, облигации, ордена и ленты и проч. заключена «вторичная и даже третичная знаковость (знак знака и знак знака знака и т.д.)»4, что обуславливает их предельную семиотичность. Современный культуролог А.А. Алексеев, говоря о том, что в

1 Жук А.А. Сатира натуральной школы. - Саратов, 1979. - С. 130.

2 Некрасов Н.А. Похождения русского Жилблаза // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. - М., 1967. - Т. 6. -С. 179-180.

3 См. об этом: Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов (1776) - любое издание.

4 Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской культуры XIX века. Славянофильство, западннчество и культурология // Из истории русской культуры. - M., 1996. - Т. V. (XIX век). - С.463. художественной литературе «с необычайной проницательностью» описан «символизм денег, их явные и скрытые смыслы, придающие им притягательную силу и толкающие людей на экстраординарные поступки»1, имеет в виду деньги в широком смысле как способ получения каких-либо общественных благ.

В очерках «Физиологии Петербурга» деньги фигурируют в предельно конкретном плане — как монеты или купюры. На заработанные тяжелым трудом копейки, медные пятаки и гроши, двугривенные, гривенники, и проч. многие герои очерков не могут купить даже самые необходимые вещи — кров, одежду, еду («Петербургский дворник», «Петербургские шарманщики», «Петербургские углы»). Не случайно в очерках сборника указана точная» стоимость- многих вещей - копейка за банку крыжовника («Петербургский дворник»), 30 рублей ассигнациями за комнату в месяц, 2 14, или 2 копейки серебром за кусок обоев, гривенник в день за обед у лавочника, («Петербургская сторона»), 15 копеек серебром* за проезд в омнибусе («омнибус»), один рубль за лотерейный билет («Лотерейный бал») и проч. И даже если эта «вещь» и не вещь вовсе и купить ее на самом деле невозможно, в глазах героев рассмотренных очерков она всегда имеет конкретную цену. Так, Крутобрюшков покупает благосклонность начальства с помощью лотереи и угощения, а фельетонист Панаева покупает недолгую, литературную славу, продав за деньги свой талант.

Иными словами, материальная вещь в «Физиологии Петербурга» является своеобразным эквивалентом денег, очень часто выступая в качестве взятки. В1 то же время вещь в поэтике сборника не может быть искренним подарком: вспомним кошелек, преподнесенный старику-благодетелю воспитанницами («Петербургская* сторона») или бумажник с надписью souvenir, подаренный «кузиною» герою «Петербургского фельетониста».

1 Алексеев А.А. Предисловие научного редактора к русскому изданию книги Фернама А., Аргайла M. Деньги: Секреты психологии денег и финансового поведения. - M., 2005. - С. 8. О деньгах в литературе см. также: Jackson К. The Oxford Book of Money. - Hardback, 1995; Бодрийяр Ж. Соблазн. - M., 2000; Бондер Н. Каббала денег. - M., 2005; Есевич И. Метафизика денег. - M., 2006; Романова Г.И. Мотив денег в русской литературе XIX века: Учебное пособие. - M., 2006; Агаркова Н.А. Деньги // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. - М., 2007. - С. 304 - 312 и др.

Любой подарок сразу же оценивается героями сборника с точки зрения его стоимости, даже если на нем многозначительно написано «В знак любви», как в одном из эпизодов «Петербургской стороны» Е.П. Гребенки: «Жена офицера принесла куму в подарок чайную чашку с золотой надписью; <. .> все осматривали чашку, читали надпись и поздравляли именинника с подарком, а сосед Иван Иванович, поставив ее на ладонь, легонько пощелкал по ободочку указательным пальцем и, прислушавшись к звону, сказал, что подарок генный, крепкий, и, наверное, проживет лет сотню, если его не разобьют» [127] (курсив мой. - А.К.). Ни о какой искренности, честности в отношениях между людьми — героями «Физиологии Петербурга» — не может быть и речи.

Следует сказать, что впервые для натуральной школы вещь выступит как подарок, преподнесенный от чистого сердца и без корыстного умысла, в романе Достоевского «Бедные люди», ознаменовавшем коренной переворот в эстетике и поэтике натуральной школы1. Денежные отношения между Девушкиным и Варенькой окрашены самым искренним чувством, чего не мог допустить физиологический очерк, вскрывающий нравственные пороки общества. Называя деньги «куплевом» и подчеркивая этим их основную функцию («Петербургские углы» [139]), герои очерков «Физиологии Петербурга» с таких же позиции оценивают и окружающих их людей: «двугривенный переплетчик», «трехрублевый чиновник» («Петербургский дворник» [80]).

Физиология Петербурга», исследующая «смешные» и «темные» стороны «народного быта петербургского населения»2, вызвала шквал отрицательных отзывов со стороны противников натуральной школы. Эти отзывы, вкупе с развернувшейся в критике полемикой, а также небывалая

1 Девушкин от души дарит Вареньке «гераньки», «бальзаминчики», «розаны». Она шьет ему жилетку -«желтенькую с цветочками». Вряд ли нужно искать в этих подарках скрытую семантику (в селамной традиции герань обозначает глупость, а бальзамин имеет второе название: «недотрога»; желтый цвет может ассоциироваться с солнцем, богатством, но, как известно, у Достоевского - это цвет болезни и обыденности). В данном случае важным является сам факт отношений между героями - в «натуральной» литературе 40-х годов появился герой, способный «дарить».

2 Некрасов Н.А. Физиология Петербурга. Часть вторая // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. - М., 1967. - Т. 7. -С. 143. популярность сборника среди читателей показали, что «непритязательный» талант авторов «Физиологии Петербурга» дал общественному сознанию тот «толчок», которого требовал от литературы Белинский.

Одновременно «Физиология Петербурга» ознаменовала собой новый этап развития натуральной школы, в эстетике и поэтике которой к тому времени произошли существенные сдвиги. От внимательного исследования «среды» и «типов» писатели обратились к человеку, в котором их все больше интересует не социально-типическое, а общечеловеческое содержание. Иными словами, писатели, в творчестве которых по-разному отозвались художественные традиции Гоголя и европейских писателей-«физиологов», показали, что внимание к внешней стороне жизни человека — быту может быть определено интересом к изучению «внутренних» механизмов жизни общества.

Рассмотрение сборника как единого текста позволило увидеть, что даггеротипичность, буквальное «цитирование» действительности, «навязываемое» писателям жанром «физиологии», в произведениях «Физиологии Петербурга» не имеет самодовлеющего значения. Бытописание в сборнике являлось особым инструментом познания действительности в ее разрозненных каждодневных проявлениях и было лишь одним из приемов изображения взаимоотношений человека и среды. Однако именно в пристальном внимании к единству человека и вещи проявлялся интерес писателей к «общечеловеческому», типическому в человеке и к его индивидуальным качествам.

Можно сказать, что, будучи верными принципу «списка с действительности», авторы произведений «Физиологии Петербурга» фиксировали строгую иерархию, господствующую во всех областях жизни. Человек, хотя и наделенный зачатками индивидуальности, все же являлся частью этой иерархии наряду с вещью. Однако изображенные писателями отношения между человеком и вещью имели важное значение при создании характеров и определении их глубинной связи со средой. Тем самым

Физиология Петербурга» подготавливала скорое появление романов Достоевского, Тургенева, Гончарова, где иерархия нравственных ценностей вступила, в непримиримые противоречия с социальной иерархией, и из вещного мира выделилось сильное человеческое «Я».

Анализ художественного единства «человек — вещь» в «Физиологии Петербурга» позволил выявить роль и важные законы функционирования этого единства в поэтике сборника, способствующие его монолитности. В этом смысле представляется-, актуальным исследование под выбранным углом зрения- второго- программного альманаха натуральной школы, вышедшего годом* позже «Физиологии Петербурга», — «Петербургского сборника», где дебютировал Ф.М. Достоевский. Авторы остальных произведений: И:С. Тургенев, А.И. Герцен; И.И. Панаев; В.Ф: Одоевский, А.Н. Майков; В.А. Соллогуб, сам издатель Н.А. Некрасов- - были уже известными и авторитетными писателями. «Петербургскому сборнику» свойственна «пестрота» жанров: он включал роман Ф:М. Достоевского «Бедные люди», рассказ в стихах «Помещик» И.С. Тургенева, очерк «Парижские увеселения» И.И. Панаева, трагедию- «Макбет» в переводе А. Кронеберга, поэму «Машенька» А.Н. Майкова, повесть «Три портрета» И.С. Тургенева, стихотворения А.Н. Майкова и Н.А. Некрасов) и т.д. В то же время роман Достоевского - одна из вершин «натуральной» литературы 40-х годов XIX века - затмил в- глазах читателей и критики остальные произведения альманаха. Возможно, именно по этим причинам не1 переиздававшийся со времени своего выхода в свет1 «Петербургский сборник» никогда не рассматривался как цельный текст, что, наряду с актуальностью: дальнейшего изучения художественного'единства «человек -вещь», можно указать в:качестве перспектив дальнейшего исследования.

1 В настоящее время сборник является редким букинистическим изданием и запрещен к вывозу за пределы России. Высокая стоимость «Петербургского сборника» во многом обусловлена фактом первой публикации в нем романа Достоевского.

Список научной литературыКрасушкина, Анна Викторовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аксаков К.С., Аксаков И.С. Литературная критика. — М., 1981.

2. Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1960.

3. Башуцкий А. Панорама Санкт-Петербурга. СПб., 1834.

4. Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1843 года // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. / Ред. коллегия: Н.К. Гей, В.И. Кулешов и др. — М., 1981.- Т. 7.

5. Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т.- М., 1982.- Т. 8.

6. Белинский В.Г. Мысли и заметки о русской литературе // Белинский

7. B.Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1982. - Т. 8.

8. Белинский В.Г. Опыт истории русской литературы. Сочинение А. Никитенко // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М, 1981. - Т. 7.

9. Белинский В.Г. Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов, под редакцией Н. Некрасова. (С политипажами) Часть первая // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1981. - Т. 7.

10. Белинский В.Г. Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов, под редакцией Н. Некрасова. (С политипажами). Часть вторая // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1981. - Т. 7.

11. Белинский В.Г. Художник. Т. м. ф. а. // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. -М., 1978.-Т. 1.

12. Вокруг «натуральной школы» // Критика 40-х годов XIX века / Сост. Л.И. Соболева. -М., 2002.

13. Вяземский П. Старая записная книжка. Л., 1929.

14. Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями. Письмо IV от 1844 г. О том, что такое слово // Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. / Под общ. ред.

15. C.И. Машинского, М.Б. Храпченко, Н.Л. Степанова. -М., 1967. Т. 6.

16. Гоголь Н.В. Мертвые души // Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. М., 1967. -Т. 5.

17. Гоголь Н.В. Невский проспект // Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. — М., 1967. Т. 3.

18. Гоголь Н.В. Петербургские записки 1836 года // Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. -М., 1967.-Т. 6.

19. Григорович Д.В. Литературные воспоминания. Л., 1961.

20. Григорович Д.В. Литературные воспоминания. — М., 1987.

21. Диккенс Ч. Собр. соч.: В 30 т. / Под общ. ред. А. Аникста и др. — М., 1957.-Т. 1.

22. Достоевский Ф.М. Бедные люди // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т.-Л., 1972.-Т. 1.

23. Достоевский Ф.М. Господин Прохарчин // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т.-Л., 1972.-Т. 1.

24. Достоевский Ф.М. Двойник // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30т.-Л., 1972.-Т. 1.

25. Достоевский Ф.М. Записки из подполья // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т.-Л., 1973.-Т. 5.

26. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1973. - Т. 6.

27. Дружинин А.В. Литературная критика. М., 1983.

28. Душа Петербурга: Петербург в произведениях рус. писателей XIX в. / Ред.-сост. Л.Л. Решетникова. СПб., 1996.

29. Живые картины: Повести и рассказы писателей «натуральной школы» / Сост. А.Л. Осповат и В.А. Туниманов. М., 1988.

30. Кюстин А. Россия в 1839 году / Россия первой половины XIX века глазами иностранцев. Л., 1991.

31. Лермонтов М.Ю. Штосс // Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 4 т. -М., 1969.-Т. 4.

32. Майков В.Н. Литературная критика. Статьи. Рецензии. — Л., 1985.

33. Мережковский Д.С. В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет. -М., 1991.

34. Москва — Петербург: pro et contra. M., 2000.

35. Некрасов Н.А. Жизнь и похождения Тихона Тростникова. Новонайденная рукопись. — М. — JL, 1931.

36. Некрасов А.Н. Жизнь Александры Ивановны // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. / Под общ. ред. К.И. Чуковского. М., 1966. — Т. 5

37. Некрасов Н.А. Выдержка из записок старого театрала // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. -М., 1966.-Т. 5.

38. Некрасов Н.А. Говорун // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1967. — Т. 1.

39. Некрасов Н.А. Жизнь и похождения Тихона Тростникова. Глава III. (Вариант Б) // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1966. - Т. 6.

40. Некрасов НА. Карета. Предсмертные записки дурака // Некрасов А.Н. Собр. соч.: В 8 т. -М., 1966.-Т. 5.

41. Некрасов Н.А. Колыбельная песня // Некрасов А.Н. Собр. соч.: В 8 т.-М., 1966.-Т. 5.

42. Некрасов Н.А. Кому на Руси жить хорошо // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1965. - Т. 3.

43. Некрасов Н.А. Макар Осипович Случайный // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1966.-Т. 5.

44. Некрасов Н.А. Отчеты по поводу нового года. Часть вторая: Театры и публика // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1966. - Т. 5.

45. Некрасов Н.А. Очерки русских нравов, или Лицевая сторона и изнанка человеческого рода. Сочинение Фаддея Булгарина // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 9 т. М., 1967. — Т. 7.

46. Некрасов Н.А. Петербургские дачи и окрестности // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1966. - Т. 5.

47. Некрасов Н.А. Письма петербургского жителя в провинцию к приятелю // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1966. - Т. 5.

48. Некрасов Н.А. Похождения русского Жилблаза // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 9 т. М., 1967. - Т. 6.

49. Некрасов Н.А. Прекрасная партия // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т.-М., 1965. Т. 3.-С. 136.

50. Некрасов Н.А. Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов; под ред. Н. Некрасова. С политипажами. Часть первая // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1967. - Т. 7.

51. Некрасов Н.А. Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов; под ред. Н. Некрасова. С политипажами. Часть вторая // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1967. - Т. 7.

52. Некрасов Н.Н. Новости (газетный фельетон) // Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. -М., 1967.-Т. 1.

53. Панаева А. Воспоминания. JI, 1927.

54. Петербург в русском очерке XIX века / Сост., предисл., коммент. М.В. Отрадина. Л., 1984.

55. Поэты «Искры»: В 3 т.- М., 1955. Т 2.

56. Русский очерк 40-50 годов XIX века / Сост., общ. ред., предисл. и коммент. В.И. Кулешова. М., 1986.

57. Физиология Петербурга / Подгот. текста, вступ. ст. и примеч. В.А. Недзвецкого. М., 1984.

58. Физиология Петербурга / Подгот. изд, примеч. В.И. Кулешова. -М., 1991.

59. Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. -М„ 1958.1. Литература1. «Натуральная школа» и ее роль в становлении русского реализма / Отв. ред. И.П. Видуэцкая М., 1997.

60. Flanders J. The Victorian House: Domestic Life from Childbirth to Deathbed (Paperback). — HarperPerennial, New Ed edition, 2004.

61. Gurvic-Lisciner S.D. Этап натуральной школы в творческом развитии Герцена // Rev. des etudes slaves. P., 1995. - Т. 67, fasc. 2-3. - С. 365 - 390.

62. Jackson К. The Oxford Book of Money. Hardback, 1995.

63. PRO=3A: 3. Предмет. Тезисы междунар. науч. конф. «PRO=3A: 3». — Смоленск, 2005.

64. The Times of January 30 1826.

65. Авсенко В.Н. История города Санкт-Петербург в лицах и картинках. 1703 1903: Исторический очерк. - СПб., 1993.

66. Акимова JI. Античный мир: вещь и миф // Вопросы искусствознания. -1994.-№2/3.-С. 53 -83.

67. Амусин М. В зеркале Петербургского текста // Нева. 2001. — № 6. — С. 184- 186.

68. Анненкова JL «Реалогия» и смысл вещи // Декоративное искусство. — 1986. № Ю (347). - С. 41 - 42.

69. П.Ануфриев Г.Ф. Творчество Ф.М. Достоевского 40-х годов и русская критика середины XIX века (40-50 годы): Дис. . канд. филол. наук. -Л., 1974.

70. Анциферов Н., Анциферова Т. Жизнь города. Л., 1927.

71. Анциферов Н.П. Душа Петербурга. СПб., 1991.

72. Аронов В.Р. Вещь в аспекте искусствознания // Декоративное искусство СССР. 1985. - № 11 (336). - С. 22 - 23.

73. Банфи А. Философия искусства. М., 1987.

74. Баркова А.Л. «Реализм. доходящий до фантастического» / Образ «маленького человека» в литературе / Отв. ред. А.Л. Баркова. М., 1995. -С. 336-344.

75. Барт Р. Система Моды. Статьи по семиотике культуры / Пер. с фр., вступ. ст. и сост. С.Н. Зенкина. М., 2003.

76. Барт Р. Эффект реальности // Барт. Р. Избранные работы: семиотика, поэтика. М., 1994. - С. 392 - 400.

77. Бартенев И.А., Батажкова В.Н. Русский интерьер XIX века. Л., 1984.

78. Бахрам 3. «Натуральная школа» как общественно-литературное явление 1840-х годов // Голоса молодых ученых. Вып. 14. — М., 2003. — С. 5 — 10.

79. Бахтиаров А.А. Брюхо Петербурга. — СПб., 1995.

80. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.

81. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. — М., 1990.

82. Башкиров Д. Метасемантика «ветошки» у Достоевского // Достоевский и мировая культура. Альманах № 12. -М., 1999. С. 145 - 154.

83. Безмоздин JI.H. Культурно-социологический анализ вещи // Вопросы социологии искусства. -М., 1979.

84. Белецкий А.И. В мастерской художника слова // Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. М., 1964. - С. 51 - 233.

85. Белецкий А.И. Достоевский и натуральная школа в 1846 г. // Наука на Украине. 1922. - № 4. - С. 332 - 342.

86. Белкин А. Некрасов и натуральная школа // Творчество Некрасова. — М., 1939.

87. Библер B.C. Замыслы / Отв. ред. И.Е. Берлянд. — М., 2002.

88. Благой Д.Д. От Пушкина до Маяковского. Закономерности развития русской литературы XIX — начала XX века. М., 1963.

89. Бобрык Р. Как «читать» натюрморты: На примере картины Питера Класа // Алфавит: Строение повествовательного текста. Синтагматика. Парадигматика. Смоленск, 2004. - С. 193 - 205.

90. Богдан Е.А. Натуральная школа и народность русской литературы 30 — 40-х годов XIX века (К постановке проблемы) // Системность литературного процесса. Днепропетровск, 1987. — С. 22 — 25.

91. Богданов К.А. Врачи, пациенты, читатели: Патографические тексты русской культуры XVIII XIX вв. - М., 2005.

92. Богданова О.А. Достоевский романист 1860-х годов и традиции натуральной школы: Трансформация конфликта «человек и среда»: Дис. . канд. филол. наук. -М., 1989.

93. Бодрийар Ж. Система вещей. Пер. с фр. С. Зенкина. М., 1995.

94. Бодрийяр Ж. Соблазн. -М., 2000.

95. Бондер Н. Каббала денег. М., 2005.

96. Борев Ю.Б. Эстетика: Учебник. М., 2002.

97. Бочаров С.Г. Петербургское // Бочаров С.Г. Филологические сюжеты. -М., 2007.-С. 347-372.

98. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика, капитализм XV XVIII вв.: В 3 т. - М., 1986 - 1992. - Т. 1: Структуры повседневности. -М., 1986.

99. Буровик К.А. Родословная вещей. М., 1991.

100. Бурсов Б.И. Вопросы реализма в эстетике революционных демократов. — М., 1953.

101. Быстров Н.Л., Полякова И.Г. Петербург как утопия: философско-семиотический этюд // Известия Уральского гос. ун-та. 2004. - № 29. -С. 43-51.

102. Бялый Г. А. Русский реализм. От Тургенева к Чехову. — JL, 1990.

103. Вайнштейн О. Денди: Мода. Литература. Стиль жизни. — М., 2005.

104. Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Конекст. — М., 2002.

105. Валентинов Н. Рецензия на книгу «Физиология Петербурга» АН СССР Литературные памятники / Изд. подготовлено Кулешовым В.И. — М., 1991 // Известия АН. Серия литература и язык. М., 1993. - Т. 52, №3. - С. 87 - 88.

106. Ванчугов В.В. Москвософия и Петербургология. М., 1997.

107. Васильева Г.Б., Крупова Р.Е. Петербургская сторона // Ленинградская панорама. 1987. -№ 5.

108. Вацуро В.Э. Пушкин и проблема бытописания в начале 1830-х годов // Пушкин: Исследования и материалы / АН СССР. Ин-т рус. лит. — Л., 1969. -Т. 6.-С. 150- 170.

109. Введение в литературоведение / Под ред. Г.Н. Поспелова. Учеб. для филол. спец. ун-тов. М., 1988.

110. Вердеревская Н.А. Русский роман 40 60-х годов XIX века. (Типология жанровых форм). - Казань, 1980.

111. Вершинина H.JI. Жанровая и стилевая структура русской беллетристики 1830-х- 1840-х годов: АДД.-М., 1997.

112. Ветловская В. Роман Ф.М. Достоевского «Бедные люди». JL, 1988.

113. Вещь в искусстве. Материалы науч. конф. 1984 года (вып. XVII) / Под общ. ред. И.С. Даниловой. М., 1986. (Гос. Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина).

114. Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. — М., 1976.

115. Виноградов В.В. Математический расчет и кабалистика игры как художественные темы // Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М., 1980. - С. 176 - 203.

116. Виноградов В.В. Сюжет и архитектоника романа Достоевского «Бедные люди» в связи с вопросом об поэтике натуральной школы // Творческий путь Достоевского: Сб. статей / Под ред. H.JI. Бродского. Л., 1924. - С. 49 — 103.

117. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. -М., 1991.

118. Виппер Б.Р. Проблема и развитие натюрморта (Жизнь вещей). — Казань, 1922.

119. Возгривцева К.И. Театральное пространство: культурологический аспект // Известия Уральского гос. ун-та. 2005. - № 35. - С. 57 - 63.

120. Волгин И. «Хомо субститутус: человек подмененный Достоевский и языческий миф» // Октябрь. 1996. - № 3. - С. 172- 178.

121. Волгин И. Возвращение билета. Парадоксы национального самосознания. -М, 2004.

122. Вольфсон И.В. Случай и предопределенность в картах (на материале русской литературе XIX XX веков) // Ломоносовские чтения. - Саратов, 1998.-С. 62-70.

123. Воронов Н. На пороге «вещеведения» / Декоративное искусство. 1986. — №10 (347).-С. 43-45.

124. Воронский А.К. Гоголь. М., 1934.

125. Выскочков JI.B. Шампанское в культуре Петербурга в XIX начале XX в. // Петербург в мировой культуре: Сб. статей. — СПб., 2005. — С. 147 - 155.

126. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. -М., 1991.

127. Галанов Б. Живопись словом: портрет, пейзаж, вещь. -М., 1974.

128. Гаркави A.M. Поэзия Некрасова и натуральная школа Белинского // Уч. зап. Лен. ун-та. -№ 171, вып. 19.-Л., 1954.-С. 120-177.

129. Гаспаров М.Л. Художественный мир писателя: тезаурус формальный и тезаурус функциональный // Проблемы структурной лингвистики. 1984. — М., 1988.-С. 125- 136.

130. Гачев Г.Д. Вещают вещи, мыслят образы. М., 2000.

131. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной литературе. М., 1981.

132. Гин М.М. Н.А. Некрасов-критик в борьбе за натуральную школу // Некрасовский сборник / Под ред. A.M. Еголина. М. - Л., 1951. - Т. 1. -С. 133 - 149.

133. Гин М.М. О своеобразии реализма Н.А. Некрасова. — Петрозаводск, 1966.

134. Гинзбург Л. Вещный мир // Гинзбург Л. О лирике. — Л., 1974.

135. Гинзбург Л.Я. Пушкин и проблема реализма // Гинзбург Л.Я. Литература в поисках реальности: Статьи. Эссе. Заметки. — Л., 1987. — С. 58 — 74.

136. Гиппиус В. Гоголь. Зенысовский В. Н. В. Гоголь. СПб., 1994.

137. Глезеров С.Е. Исторические районы Санкт-Петербурга. СПб., 2004.

138. Гоголь: история и современность. -М., 1985.

139. Голофаст В.Б. Люди и вещи // Социологический журнал. 2000. - № 1/2. - С. 58 - 65.

140. Горских Н. А. Н. В. Гоголь и Ф. Сологуб: поэтика вещного мира: АКД. -Томск, 2002.

141. Готтенрот Ф. Иллюстрированная история материальной культуры. — М.-СПб., 2001.

142. Гречухин А. К., Попов Г. Н. Петроградская сторона. СПб., 2003.

143. Гроссман Л.П. Пушкин и дендизм // Гроссман Л.П. Собр. соч.: В 4 т. -М., 1928. Т. 1. - С. 14-44.

144. Губарев И.М. Петербургские повести Гоголя. Ростов, 1968.

145. Губин Д. Французская штучка: Петроградская — наш маленький Париж // Мир Петербурга. 1996. - № 2. - С. 22 - 27.

146. Гудович В. Психология личности в русской прозе и поэзии. — Вильнюс, 2006.

147. Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. — М.-Л., 1957.

148. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М. - Л., 1959.

149. Гурвич И.А. Русская беллетристика: эволюция, поэтика, функции // Вопросы литературы. 1990. - № 5. - С. 113 - 142.

150. Гуревич A.M. Динамика реализма (в русской литературе XIX века). Пособие для учителя. М., 1994.

151. Гусев В., Жирмунский В., Разумный В. Споры о реализме // Вопросы литературы. 1957. - № 6. - С. 48 - 63.

152. Давыденко Л.А. Костюм в художественном мире Н.В. Гоголя: К постановке вопроса // Филологические этюды. — Саратов, 2003. Вып. 6. — С. 42-45.

153. Дементьев А.Г. Очерки по истории русской журналистики 1840 1850 гг. -М.-Л., 1951.

154. Деркач Б.А. Евген Гребшка. — Киев, 1974.

155. Дилакторская О.Г. Фантастическое в повести Н.В. Гоголя «Нос» // Русская литература. 1984. -№ 1. - С. 153- 166.

156. Дмитриенко С. Традиция и возможности ее обновления: «физиология» «натуральной школы» и «физиологическая жизненность» Владимира

157. Набокова // Традиции в контексте русской культуры: Межвуз. сб. науч. работ. Вып. VIII. Череповец, 2001. - С. 192 - 198.

158. Добин Е.С. Герой. Сюжет. Деталь. М. -JL, 1962.

159. Добин Е.С. Искусство детали. JL, 1975.

160. Долинин А.С. Герцен и Белинский. (К вопросу о философских основах критического реализма 40-х годов) // Уч. зап. Ленингр. пед. ин-та. — Т. 9, вып. З.-Л., 1954.

161. Д'Оревильи Ж.Б. О дендизме и Джордже Браммелле. Эссе / Пер. с фр. М. Петровского, под ред. А. Райской, предисл. О. Вайнштейн. М., 2000.

162. Дрожжин В.А. Как стал Санкт-Петербург государством // Санкт-Петербургская панорама. — № 3. 1993. — С. 4 - 7.

163. Евгеньев-Максимов Е.Е. Некрасов и Петербург. Л., 1947.

164. Егоров Б.Ф. Литературно-критическая деятельность В.Г. Белинского: Пособие для учителя. М., 1982.

165. Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской культуры XIX века // Из истории русской культуры. М., 1996. - Т. V. (XIX век). - С. 13 - 389.

166. Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской литературной критики. (Учебное пособие). Л., 1973.

167. Елиферова М. «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан.». Комическая семантика женского костюма в «барышне-крестьянке» // Вопросы литературы. 2005. - № 4. - С. 213 — 231.

168. Ермакова Е.Е. «Как возникают все вещи.» // Ермакова Е.Е. Философия: Учебн. для технич. вузов. М., 2002. - С. 104 - 113.

169. Есквич И. Метафизика денег. М., 2006.

170. Жилякова Э.М. Традиции сентиментализма в творчестве раннего Достоевского (1844 1849). - Томск, 1989.

171. Жолковский А.К. Pun & Punishment: структура одной «убийственной» остроты Бертрана Рассела // Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Поэтика выразительности. Сборник статей. Вена, 1980. - С. 47 — 60.

172. Жук А.А. Русская проза второй половины XIX века. М., 1981.

173. Жук А.А. Сатира натуральной школы / Под ред. Е.И. Покусаева. — Саратов, 1979.

174. Журбина Е.И. Искусство очерка. — М., 1957.

175. Захаржевская Р.В. История костюма: От античности до современности. М., 2004.

176. Зенкин С. Упрямство вещей // НЛО. 1994. - № 8. - С. 362 - 366.

177. Зимина С.Ю. Гигант на бронзовом коне и хронотоп мирового города // На перекрестке судеб: Материалы историко-литературной конференции. — СПб., 1999.

178. Злыднева Н.В. «Вещь» А. Платонова в гоголевской перспективе // Текст. Интертекст. Культура. Сб. докладов международ, науч. конф. (Москва, 4-7 апр. 2001 г)-М., 2001.-С. 219-227.

179. Зубков С.Д. Евген Павлович Гребшка: Життя и творчють. Киев, 1962.

180. Иванов В.В. Достоевский: поэтика чина // Новые аспекты в изучении Достоевского. Петрозаводск, 1994. - С. 67 - 100.

181. Иванов В.П. И.Т. Кокор^ев и «натуральная школа (К проблеме творческой индивидуальности писателя): Дис. . канд. филол. наук. — Киев, 1979.

182. Иванов С.А. 1000 лет озарений. История вещей. М., 2002.

183. Игорный бизнес / Ред.-сост. А.В. Пурник. (Пер. с англ. и фр.) М. 1994.

184. Иноземцев В. Теория постиндустриального общества. М., 1995.

185. Ионин Л. Повседневность как непраздник и неидеал // Художественный журнал. 1997. - № 17. - С. 6 - 9.

186. Искусство портрета: Сб. ст. / Под ред. А.Г. Горбичевского. Вып. 3. -М., 1928.

187. История русской литературной критики / Под ред. В.В. Прозорова. — М., 2002.

188. История русской литературы XIX-XX веков. — М., 1983

189. Каган М.С. Философия культуры. СПб, 1996

190. Каганов Г.З. Санкт-Петербург: Образы пространства. М., 1995.

191. Кагарлицкий Ю. Реализм и фантастика // Вопросы литературы. — 1971.-№1.-С. 101-117.

192. Казакова Н.А., Файбисович В.М. Мундир и его судьба (Военные реалии в «Княгине Литовской» и «Герое нашего времени» М.Ю. Лермонтова) // Персонаж и предметный мир в художественном произведении. — Сыктывкар, 1988. С. 55 - 73.

193. Калашникова Н.М. Народный костюм (Семиотические функции). -М., 2002.

194. Каминская Н.М. История костюма. М., 1968.

195. Кантор A.M. Предмет и среда в живописи // Проблемы взаимоотношений предметного мира и пространственной среды. М., 1981.

196. Карасев Л.В. Гоголь: Онтология слова // Вопросы литературы. — 1999. — № 1. С. 345-350.

197. Карасев Л.В. Онтологический взгляд на русскую литературу. -М., 1995.

198. Карпенко Г.Ю. О типе, типическом в «физиологическом очерке» // Проблемы поэтики русской литературы XIX XX веков: Сб. науч. статей памяти проф. В.П. Скобелева. / Ред.-сост. Н.Т. Рымарь, С.А. Голубков. -Самара, 2005.

199. Катарский И.М. Диккенс в России. М., 1966.

200. Кашина М.А. «Вещный мир» И. Бродского (на материале сборника «Часть речи»: к вопросу о языковом мире поэта): Дисс. на соискание уч. степ, кандидата филологических наук. Череповец, 2000.

201. Кашина Н.В. Эстетика Достоевского. М., 1989.

202. Келлер Е.Э. Праздничная культура Петербурга. СПб., 2001.

203. Кирилина Е.Я. О гоголевских традициях в раннем творчестве Д.В. Григоровича // Литературоведческий сборник. — Рязань, 1972. — С. 89-101.

204. Кирсанова P.M. Розовая ксандрейка и драдедамовый платок. Костюм -вещь образ в русской литературе XIX века. - М., 1989.

205. Кирсанова P.M. Русский костюм и быт XIVIII XIX веков. - М., 2002.

206. Кнабе Г.С. Вещь как феномен культуры // Музеи мира. М., 1991. — С. 111-144.

207. Кнабе Г.С. Образ бытовой вещи как источник исторического познания // Вещь в искусстве: Материалы науч. конф. 1884. Вып. XVII. М., 1986. — С. 259-301.

208. Кнабе Г.С. Язык бытовых вещей // Декоративное искусство СССР. — 1985.-№1.-С. 39-43.

209. Кожуховская Н.В. Персонаж и предметный мир в произведениях В.Ф.Одоевского // Персонаж и предметный мир в художественном произведении. Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. Т.Д. Гринфельд. — Сыктывкар, 1988. С. 44 - 54.

210. Козьякова М.И. Эстетика повседневности. — М., 1996.

211. Кондаков И.В. Между жизнью и искусством («Нерешенный вопрос» русской реалистической эстетики) // Известия РАН. Серия литературы и языка.-Т. 52, №3.- 1993.-С. 15-25.

212. Кондратьев Б.С. Повести И.И. Панаева и их место в истории русской ' повести середины XIX века: Дис. . канд. филол. наук. — М., 1975.

213. Кононов Н.Н. Романы Д.В. Григоровича и «натуральная школа» // Труды Лен. библ. ин-та 1959. - T.V. - С. 173 - 196.

214. Корнев В.В. Антропологическое измерение вещи в онтологии повседневности: АДД. Барнаул, 2006.

215. Корнев В.В. Понятие «вещь» // Известия Алтайского гос. ун-та Научный журнал. Раздел «Философия и педагогика». 2003. - № 4 (30). - С. 73-78.

216. Костелянец Б.О. Русский очерк//Русские очерки: В 3 т. / Сост. Б.О. Костелянец, П.А. Сидоров. М., 1956. - Т. 1. - С. V - LXXX.

217. Коськов М.А. Предметный мир как объект культурологии // Формирование дисциплинарного пространства культурологии. Материалынаучно-методической конф. 16 января 2001 года, Санкт-Петербург. Вып. 11. -СПб. 2001.-С. 57-61.

218. Кошелев В.А. Общественно-литературная борьба в России 40-х годов XIX века (Лекции). — Вологда, 1982.

219. Кошелев В.А. Принципы натуральной школы 40-х годов XIX века в истолковании славянофильской критики // Проблемы реализма / Под ред. В.В. Гура. Вып. 1. Вологда, 1975. - С. 27 - 47.

220. Кошелев В.А. Славянофилы о натуральной школе // Кошелев В.А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов (1840- 1850-е года).-Л., 1984.-С. 150-163.

221. Кошель П.А. Как начинался Санкт-Петербург // Московский журнал, 2003. -№3.- С. 2 -6.

222. Крайнева И.Н. Лев Толстой и натуральная школа // Русская литература. 1987.-№ 2.-С. 31 -48.

223. Крайнева И.Н. Натуральная школа в зарубежной русистике //.Русская литература. 1977. - № 2. - С. 203 - 213.

224. Краснов Г.В. Сюжеты русской классической литературы. Коломна, 2001.

225. Кривонос В.Ш. Проблема адресата в физиологическом очерке: (Опыт стилистического анализа «Петербургских шарманщиков» Д.В. Григоровича) // Вопросы стилистики. Саратов, 1988. - С. 116 - 126.

226. Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. — М., 1982.

227. Кулешов В.И. Парадоксы самобытности (Д.В. Григорович) // Кулешов В.И. Этюды о русских писателях. М., 1982. - С. 114 - 131.

228. Кулешов В.И. Славянофилы и русская литература. М., 1976.

229. Кулиш А. Комедия о петрушке как поздняя форма функционирования смеховой культуры скоморохов // Сохранение и возрождение фольклорных традиций: Сб. науч. трудов. Вып.7: Традиционные формы досуга: История и современность.-М., 1996.-С. 108- 115;

230. Кутафина Ю.Н. Предметный мир художественной прозы Н.В. Гоголя («Петербургские повести», «Мертвые души»): АКД. — Елец, 1999.

231. Лаврентьева Е. Культура застолья XIX века: Пушкинская пора. -М., 1999.

232. Лелеко В.Д. Пространство повседневности в европейской культуре. — СПб., 2002. С. 57-61

233. Лелина В.И. Петербургский стиль как вседневная реальность // Феномен Петербурга. Труды международ, конф. 3-5 ноября 1999 г. СПб., 2000.-С. 411-415.

234. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. - № 8. - С. 74 - 87.

235. Лихачев Д.С. Небесная линия города на Неве // Наше наследие. — 1989. -№ 1. С. 8 - 13.

236. Лихачев Д.С. Об одной особенности реализма // Вопросы литературы. 1960.-№3.-С. 53-68.

237. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (истоки и эстетическое своеобразие). Л., 1974.

238. Лотман Л.М. Русская историко-филологическая мысль и развитие реализма в художественной литературе // Русская литература и культура нового времени. СПб., 1994. - С. 48 - 94.

239. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII нач. XIX века). - СПб., 1996.

240. Лотман Ю.М., Погосян Е.А. Великосветские обеды: панорама столичной жизни. СПб., 1996.

241. Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. М., 1982.

242. Лотман Ю.М., Егоров Б.Ф., Минц З.Г. Основные этапы развития русского реализма // Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Труды по русской и славянской филологии. — Т. 3, вып. 98. Тарту, 1960. - С. 3 — 23.

243. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2000.

244. Лотман Ю.М. Театр и театральность в строе культуры начала XIX века // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. Таллинн, 1992. - Т. 1. — С. 269-286.

245. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. — М., 1988.-С. 251-292.

246. Лужановский А.В. Рассказ в русской литературе 1820 1850-х годов: Становление жанра. — Иваново, 1996.

247. Маврина Л.В. Натуральная школа и образ читателя: Дисс. на соискание уч. степ, кандидата филологических наук. — СПб., 1996.

248. Макогоненко Г.П. Современная тема и традиции русского реализма // Вопросы литературы. -195 8.-№8.-С.3-23.

249. Макогоненко Г.П. Тема Петербурга у Пушкина и Гоголя: Проблемы преемственности развития // Нева. 1982. - № 8. - С. 150 - 159.

250. Малинова О.Ю. Бегство от грязи. Санкт-Петербург и дачи вокруг него во второй половине XIX начале XX века // Отечественные записки. - 2007. -№2(35).

251. Мальчуков Л., Сумманен Т. От неоромантизма к реализму // Вопросы литературы. 1974. - № 5. - С. 284 - 290.

252. Мамонов В.А. О значении архитектуры в восприятии Петербурга русскими писателями XIX в. // Анциферовские чтения. Материалы и тезисы конф. 20-22 декабря 1989 г. Л., 1989. - С. 115 - 120.

253. Манкевич И.А. Поэтика костюма: «Повседневная жизнь» вещи и образа в культурологическом измерении // Петербургский текст повседневной культуры: Материалы Всероссийской науч. конф. 6 июня 2003 г.-СПб., 2003.-С. 54-61.

254. Манн О. Дендизм, как консервативная форма жизни // Волшебная гора.- 1998.-№7.

255. Манн Ю.В. Утверждение критического реализма. Натуральная школа // Развитие реализма в русской литературе: В 3 т. — М., 1972 — 1974. — Т. 1. — С. 234-291.

256. Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма: Сб. ст. / Под ред. Н.Л. Степанова, У.Р. Фохта.1. М., 1969.-С. 241 -305.

257. Манн Ю.В. Человек и среда (заметки о натуральной школе) // Вопросы литературы. 1968. - № 9. - С. 115 - 133.

258. Манн Ю.В. Эпизод из истории взаимоотношений литературы и антропологии // От Карамзина до Чехова. Томск, 1992. - С. 169 - 177.

259. Манн Ю.В. Натуральная школа / История всемирной литературы: В 9 т. / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М., 1989. - Т. 6. -С. 384-396.

260. Маркович В.М. Вопрос о литературных направлениях и построение истории русской литературы XIX века / Известия АН. Серия литературы и языка. Т. 52. - 1993. - № 3. - С. 26 - 32.

261. Марченко Н. Приметы милой старины. М., 2001.

262. Машинский С. Художественный мир Гоголя. М., 1979.

263. Мейлах Б. Талант писателя и процессы творчества. — Л., 1969.

264. Мейлах Б.С. Теоретическое обоснование жанра повести натуральной школы // Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра / Под ред. Б.С. Мейлаха. Л, 1973. - С. 347 - 358.

265. Мельник В.И. Борьба литературных школ в 40-х г. XIX в. и движение жанров: (К вопросу о «физиологическом очерке») // Вопросы филологии: Сб. науч. тр. Ульян, гос. техн. ун-та. Ульяновск, 1998. - С. 15-23.

266. Мельник В.И. Натуральная школа как историко-литературное понятие. (К проблеме единства натуральной школы) // Русская литература. -1978. -№ 1.-С. 48-64.

267. Метелица К. Две бубны не одна бубна // Как потратить (приложение к изданию «Ведомости»). - 2001. - № 9 (25.05).

268. Мещеряков В.П. Писатель Д.В. Григорович- искусствовед // Проблемы русской литературы. Ярославль, 1966.

269. Мещеряков В.П. Творческий путь Д.В. Григоровича: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1964.

270. Минц З.Г., Безродный М.В., Данилевский А.А. Петербургский текст и русский символизм // Семиотика города и городской культуры. Петербург. Труды по знаковым системам. XVIII. Вып. 664. — Тарту, 1984. — С. 78 — 92.

271. Михайлов А.В. Судьба вещей и натюрморт // Михайлов А.В. Обратный перевод. М., 2000. - С. 46 - 57.

272. Мордовченко Н. Белинский и русская литература его времени. -М.-Л., 1950.

273. Мордовченко Н.И. Белинский в борьбе за натуральную школу // Литературное наследство. -М., 1948. Т. 55.

274. Морозова О.М. В.Н. Майков критик: Дис. . канд. филол. наук. -М., 1979.

275. Мостовская Н.Н. Гоголь о натуральной школе // Русская литература. 1988. -№ 1.-С. 180- 185.

276. Мурашев Г.А. Мундиры // Мурашев Г.А. Титулы, чины, награды. -СПб., 2000.-С. 127-154.

277. Мякинина З.С. Вещный мир в творчестве Н.В. Гоголя (на материале «Вечеров», «Миргорода» и «Петербургских повестей»): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2006.

278. Некрылова А.Ф. Из истории формирования русской народной кукольной комедии «Петрушка» // В профессиональной школе кукольника. — Л., 1979.

279. Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища. Кон. XVIII нач. XX века. - Л., 1988.

280. Николаев П.А. Реализм как теоретико-литературная проблема (к истории изучения) // Советское литературоведение за 50 лет / Под ред. В.И.Кулешова. -М., 1967. С. 341 - 384.

281. Николина Н.А. Имя собственное в художественном тексте // Николина Н.А. Филологический анализ текста. М., 2003. - С. 195 - 197.

282. Никуличев Ю. Вокруг «замечательного десятилетия»: от чистых идей к проклятым вопросам // Вопросы литературы. — 2003. — № 1. — С. 209 241.

283. Овсяников Ю.М. Картины русского быта. Стили, нравы, этикет. — М., 2001.

284. Отрадин М.В. Творчество Д.В. Григоровича 1850-х годов: Дис. . канд. филол. наук. JL, 1978.

285. Папковский Б.В. Натуральная школа Белинского и Салтыков // Уч. зап. Лен. пед. ин-та им. А.И. Герцена. 1949. - Т. 81. - С. 21 -81.

286. Парсиева В.А. О жанровой специфике очерков В.И. Даля // Проблемы жанрового многообразия русской литературы XIX века. — Рязань, 1976.

287. Пауткин А.А. «Мундир! Один мундир!» Военный костюм на страницах русской классики // Русская речь. 1996. - № 6. — С. 13 — 18.

288. Переверзев В.Ф. Гоголь. Достоевский: Исследования. М., 1982.

289. Переверзев В.Ф. У истоков русского реализма. — М., 1989.

290. Петров С.М. Критический реализм. М., 1974.

291. Петров С.М. Проблема реализма в художественной литературе. — М., 1962.

292. Петрова Л.М. Повести И.С. Тургенева 1840-х годов и «натуральная школа»: Дис. . канд. филол. наук. — Орел, 1979.

293. Петровская И., Солина В. Театральный Петербург: Начало XVIII века -октябрь 1917: Обозрение-путеводитель. СПб., 1994. - С. 95 - 160.

294. Пигин А.В. О некоторых особенностях поэтики рассказа натуральной школы // Жанр и композиция литературного произведения. — Петрозаводск, 1988.-С. 45-52.

295. Пигров К.С. Тайна приватного и блеф публичного // В диапазоне гуманитарного знания: Сб. к 80-летию профессора М.С. Кагана. Серия «Мыслители», вып. 4. СПб., 2001. - С. 87 - 89.

296. Погосян Е.А. Великосветские обеды. Панорама столичной жизни. — СПб., 1996.

297. Полякова Ю.Ю. Александр Кульчицкий: личность и судьба // Universitates. 2007. - № 1.

298. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. — М., 1972.

299. Похлебкин В.В. Кушать подано! Репертуар кушаний и напитков в русской классической драматургии с конца XVIII до начала XX столетия. — М., 1993.

300. Проблемы типологии русского реализма / Под ред. H.JI. Степанова, У.Р. Фохта. — М., 1969.

301. Прокофьева А.Г. Провинциальный город в произведениях В.И. Даля, созданных на оренбургском материале // Проблемы изучения художественного произведения в школе и вузе. Вып. 3. Город, усадьба, дом в литературе. — Оренбург, 2004. С. 86 — 90.

302. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне). М., 2006.

303. Проскурина Ю.М. Натуральная школа в свете эволюции и типологии классического реализма. Екатеринбург, 2001.

304. Проскурина Ю.М. Некоторые особенности критического реализма 1840-х гг. (Повествователь в произведениях В.И. Даля, Н.А. Некрасова) // Проблемы реализма. — Вологда, 1966. — С. 251 267.

305. Проскурина Ю.М. Соотношение реализма натуральной школы и реализма 1850-х годов в свете проблемы повествователя-рассказчика // Художественный метод и творческая индивидуальность писателя: Сб. науч. трудов. Свердловск, 1973.

306. Пространство и время в литературе и искусстве (методические материалы по теории литературы). — Даугавпиле, 1984.

307. Пруцков Н.И. Творчество Писемского 40 — 50-х годов и гоголевское направление. // Уч. зап. Омского пед. ин-та. 1941. — Вып.1. - С. 3 - 54.

308. Пруцков Н.И. У истоков революционно-демократического реализма в русской литературе XIX века. Грозный, 1946.

309. Пруцков Н.И. Этапы развития гоголевского направления в русской литературе // Уч. зап. Грозненского пед. ин-та. 1946. - Вып. 2. - С. 63 — 149.

310. Раппопорт А.Г. Межпредметное пространство // Советское искусствознание. 1984. - Вып. 2. - С. 274 - 296.

311. Раскин Д.И. Исторические реалии российской государственности и русского гражданского общества в XIX веке // Из истории русской культуры. М, 1996. - Т. V. (XIX век). - С. 662 - 824.

312. Редекер X. Отражение и действие. Диалектика реализма в художественном творчестве. Пер. с нем. М., 1971.

313. Рейн Е. Поэзия и «вещный мир» // Вопросы литературы. — 2003. — № 3.

314. Рогинская О. Возвращение дендизма // Критическая Масса. 2004. -№2.

315. Розалиев Н.Ю. Преферанс. Бридж. — М., 2000.

316. Романов П.В. Петербургская кухня и Пушкин // Печать и слово Санкт-Петербурга: Сб. науч. трудов конф. «Петербургские чтения» — 2005 г. СПб, 2006.-С. 318-327.

317. Романова Г.И Мотив денег в русской литературе XIX века: Учебное пособие. М., 2006.

318. Семиотика города и городской культуры. Тарту, 1984.

319. Серебровская Е. Белинский и Гоголь (К истории борьбы за реализм). -Л., 1952.

320. Скалон Н.Р. Вещь и слово. (Предметный мир в советской философской прозе). Алма-Ата, 1991.

321. Скалон Н.Р. Философские возможности предметного стиля (проза Ю. Олеши) //Художественное творчество и взаимодействие литератур: Сб. науч. ст. Каз. гос. ун-та им. С.М. Кирова. Алма-Ата, 1985.

322. Скатов Н.Н. Много лет назад и всегда // Новый мир. 1986. — № 3. -С. 249 - 251. (Рец. на кн.: Физиология Петербурга. — М., 1984).

323. Скатов Н.Н. Некрасов. М., 2004.

324. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. Статьи и исследования о русских классиках. М., 1972.

325. Сладкевич Н.Г. Славянофильская критика 40 — 50-х годов // История русской критики: В 2 т. М. - Л., 1958. - Т. 1. - 326 - 346.

326. Сляднева О.В. Очерки истории российской рекламы. Часть I. СПб., 2001.

327. Смирнова (Парсиева) В.А. В.И. Даль и натуральная школа. Саратов, 1972.

328. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов: В 2 т. -М., 1993.

329. Созина Е.К. «Культуроцентризм» сознания России 1840-х гг.: Критический дискурс В. Белинского и натуральной школы // Художественная литература, критика и публицистика в системе духовной культуры. Тюмень, 2001. - Вып. 5. - С. 7 - 12.

330. Созина Е.К. Критический дискурс В. Белинского и натуральная школа 1840-х годов: К вопросу о доминанте метода «критического реализма» // Изв. Урал. гос. ун-та. Екатеринбург, 2000. - № 17. - С. 121 - 132.

331. Сокол Е.М. «Маленький человек» в русской литературе 1840-х годов (К постанове проблемы) // Русское литературоведение в новом тысячелетии. Материалы I международ, конф. «Русское литературоведение в новом тысячелетии»: В 2 т.-М., 2002.- Т. 1.

332. Сокол Е.М. «Маленький человек» в творчестве русских писателей 1840-х годов в свете христианской традиции (от Гоголя — к Достоевскому): Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 2003.

333. Соколова В.Ф. Художественно-этнографический очерк в литературе натуральной школы // Проблема стиля и жанра в русской литературе XIX века. Свердловск, 1991. - С. 54 - 67.

334. Соколова Т.М., Орлова К.А. Глазами современников: Русский жилой интерьер первой трети XIX века. — JL, 1982.

335. Соллертинский Е.Е., Азбукин В.Н. Из истории русского нравоописательного романа // Проблемы реализма / Под ред. В.В. Гура. — Вологда, 1975. -Вып. 1. С. 6 - 26.

336. Сохацкая Е.И. О типологической общности физиологических очерков Г.Ф.Квитки-Основьяненко и физиологий натуральной школы. — Каменец-Подольский, 1985.

337. Степанян К. Предчувствия «золотого века»? (Рец. на кн.: Стефанович Ю. Натуральная школа: Повесть и рассказы. М., 1988) // Лит. Россия. — 1988.-№38 (1338).-С. 7.

338. Степанян К. Тайна человека в романе «Бедные люди» // Вопросы литературы. 2004. - № 6. - С. 179 - 194.

339. Сукновалов А. Е. Петроградская сторона. Л., 1960.

340. Суханцева В.К. Философия культуры: проблематика и основания // Зб1рник наукових праць Схщноукрашського нащонального ушверситету. — Вип. 1. Луганськ, 2000. - С. 7 - 22.

341. Сучков Б. Исторические судьбы реализма. Размышления о творческом методе. М., 1973.

342. Тарабукин Н. М. Очерки по истории костюма. М., 1994.

343. Терещенко А. В. Быт русского народа. Ч. 1. М., 1997.

344. Тимакова А.А. Жанр народного романа в творчестве Д.В. Григоровича: Дис. . канд. филол. наук. Пенза, 2005.

345. Тихомиров В.В. Эстетика натуральной школы и ее традиции в критике «шестидесятников» // Документальное и художественное в литературном произведении. Иваново, 1994. - С. 5 - 18.

346. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996.

347. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М, 1995.

348. Топоров В.Н. Текст города-девы и города-блудницы в мифологическом аспекте // Структура текста-81. М., 1981. - С. 53 - 58.

349. Торопкина Т.И. Д.В. Григорович и И.С. Тургенев (Своеобразие реализации принципов натуралистической школы) // Традиции и новаторство русской прозы XIX века. Горький, 1988. - С. 132 - 136.

350. Тюпа В.И. Вещь и личность // Тюпа В.И. Аналитика художественного: Введение в литературоведческий анализ. — М., 2001. — С. 14 — 17.

351. Уваров М.С. Бинарный архетип. СПб., 1996.

352. Усакина Т.И. История, философия, литература (Середина XIX века). — Саратов, 1968.

353. Фарыно Е. Введение в литературоведение. — СПб., 2004.

354. Фернам А., Аргайл М. Деньги. Секреты психологии денег и финансового поведения. СПб., 2005.

355. Фохт У.Р. Пути русского реализма. JL, 1963.

356. Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма. — J1., 1971.

357. Фуко М.-П. Слова и вещи: археология гуманитарных наук. — СПб, 1994.

358. Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. Пер. с нем. — М, 1993.

359. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002.

360. Хализев В.Е. Художественный мир писателя и бытовая культура (на материале произведений Н.С. Лескова) // Контекст-1981. Литературно-теоретические исследования / Ред. коллегия: А.С. Мясников (отв. ред.) и др. -М., 1982.-С. 110-145.

361. Цейтлин А.Г. Повести о бедном чиновнике Достоевского (К истории одного сюжета).-М., 1923.

362. Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). М, 1965.

363. Цейтлин А.Г. Труд писателя. М., 1962.

364. Чан Юн Сан Предметный мир прозы и драматургии А.П.Чехова: Дис. . канд. филол. наук. М., 2004.

365. Чернец JI.B. «Как слово наше отзовется.»: Судьбы литературных произведений. М., 1995.

366. Чернов А.В. Русская беллетристика 20-40 гг. XIX века (Вопросы генезиса, эстетики и поэтики). — Череповец, 1997.

367. Черняк М.А. «Поэтика вещи» и фантастический реализм» Вс. Иванова» // Русский текст. 1993. - № 1.

368. Чистова И.С. Творчество Я.П. Буткова и литературное движение 1840-х годов: Дис. . канд. филол. наук. — JL, 1974.

369. Чудаков А.П. Вещь в мире Гоголя // Н.В. Гоголь: история и современность / Сост. В.В. Кожинов и др. М., 1985. - С. 259 - 280.

370. Чудаков А.П. Вещь в реальности и литературе // Вещь в искусстве: Материалы науч. конф. 1884. Вып. XVII. М., 1986. - С. 15 - 46.

371. Чудаков А.П. К проблеме тотального комментария «Евгения Онегина» // Пушкинский сборник / Сост. И. Лощилов, И. Сурат. М.5 2005. — С. 210-237.

372. Чудаков А.П. О способах создания художественного предмета в русской классической литературной традиции // Классика и современность / Под ред. П.А. Николаева, В.Е. Хализева. М., 1991. - С. 164 - 170.

373. Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М., 1971.

374. Чудаков А.П. Предметный мир Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Вып.4. Л., 1980. - С. 96 - 105.

375. Чудаков А.П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986. — С. 251 — 291.

376. Чудаков А.П. Слово вещь - мир. От Пушкина до Толстого: Очерки поэтики русских классиков. - М., 1992.

377. Чуковский К.И. Гоголь и Некрасов. М., 1952.

378. Чуковский К.И. Мастерство Некрасова. М., 1971.

379. Шаталов С.Е. Время — метод — характер. — М., 1976.

380. Швидковский Д. Санкт-Петербург: «формула красоты» // Русское искусство. 2004. - № 2.

381. Шепелёв J1.E. Мундиры чиновников // Шепелев JI.E. Чиновный мир России: XVIII начало XX в. - СПб., 1999. - С. 191 - 326.

382. Шерих Д.Ю. Были и небылицы Невского проспекта. СПб., 1996.

383. Шкловский В. Гамбургский счет. Статьи — воспоминания — эссе. — М., 1990.

384. Шпилевая Г.А. Жиль Блаз «петербургских углов» (К вопросу о жанре и художественном методе романа Н.А. Некрасова «Жизнь и похождения Тихона Тростникова») // Вестник Воронежского гос. ун-та. Сер. «Гуманитарные науки». 2004. - № 1. - С. 87 - 110.

385. Щапова Ю.Л. Введение в вещеведение: естественнонаучный подход к изучению древних вещей: Учебное пособие. М., 2000.

386. Щеблыкин С.И. Романы И.Д. Боборыкина в контексте русской прозы второй половины XIX века. Монография. Тамбов, 2002.

387. Щеглов М.А. Очерк и его особенности // Щеглов М.А. Литературная критика.-М., 1971.-С. 171 -206.

388. Щукин В.Г. Поэзия усадьбы и проза трущобы // Из истории русской культуры.- М., 1996. Т. V (XIX век). - С. 574 - 588.

389. Щукин В.Г. Спасительный кров. О некоторых мифопоэтических источниках славянофильской концепции дома // Из истории русской культуры. М., 1996. - Т. V. (XIX век). - С. 589 - 605.

390. Щукина Д.А. Пространство в художественном тексте и пространство художественного текста. СПб., 2003.

391. Эйхенбаум Б.М. О литературе: Работы разных лет. М., 1987.

392. Эпштейн М.Н. Вещь и слово. К проекту «лирического музея» или «мемориала вещей» // Вещь в искусстве. Материалы науч. конф. 1984 г. Вып. XVII.-М., 1986.-С. 302-324.

393. Эпштейн М.Н. Вещь и слово. О лирическом музее // Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны. О литературном развитии XIX XX веков. - М., 1988. -С. 304-333.

394. Эпштейн М.Н. О стилевых началах реализма. Поэтика Стендаля и Бальзака // Вопросы литературы. 1977. - № 8. - С. 106 - 134.

395. Эпштейн М.Н. Прощание с предметами, или Набоковское в Набокове. // Стрелец (Нью-Йорк). 1989. - № 2. - С. 311 - 316.

396. Эпштейн М.Н. Реалогия наука о вещах // Декоративное искусство. -1985.-№6.-С. 21-22.

397. Эстетические ценности предметно-пространственной среды / Под общ. ред. А.В. Иконникова. -М., 1990.

398. Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки психопоэтики русской литературы XVIII - XIX вв. - М., 1998.

399. Яковлев В.В. Некрасов и натуральная школа. Дис. . канд. филол. наук. Петрозаводск, 1984.

400. Янковский Ю.З. Из истории русской общественно-литературной мысли 40 50-х годов XIX столетия. - Киев, 1972.1. Справочные издания

401. Антология концептов / Под. Ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М., 2007.

402. Буровик К.А. Красная книга вещей. М., 1996.

403. Быт пушкинского Петербурга: Опыт энциклопедического словаря: В 2 т. — СПб., 2002 2005.

404. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / Под ред. Л.В. Чернец. М., 1999.

405. Жабрева А.Э. История костюма. Библиографический указатель книг и статей на русском языке. 1710 2001. - СПб, 2002.

406. Караулов Ю.Н. и др. Русский ассоциативный словарь. Кн. 1. Прямой словарь: от стимула к реакции. М, 1994.

407. Кассин-Скотт Д. История костюма и моды: Илл. энциклопедия. Наглядная эволюция стилей одежды с 1066 до настоящего времени. — М, 2002.

408. Костюм в русской художественной культуре XVIII — первой половине XX вв. (опыт энциклопедии) / Под ред. P.M. Кирсановой М, 1995 - 1997.

409. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. / Гл. ред. А.А. Сурков. — М, 1962-1978.

410. Литературная энциклопедия: В 11 т. / Ред. коллегия: И.М. Беспалов, П.И. Лебедев-Полянский, А.В. Луначарский и др. — М, 1929 1939.

411. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Ред. s и сост. А.Н. Николюкин. М, 2001.

412. Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. М, 1987.

413. Музыкальная энциклопедия: В 6 т. / Гл. ред. Ю.В. Келдыш. М, 1972. -1982.-Т. 1,6.

414. Ожегов С.И, Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. — М, 2003.

415. Романов П.В. Застольная история государства российского. СПб, 2000.

416. Российский историко-бытовой словарь / Авт.-сост. Л.В. Беловинский. — М, 1999.

417. Русские писатели 1800 1917. Биографический словарь: в 9 т. / Ред. Коллегия: П.А. Николаев (гл. ред.) и др. - М, 1989 - . - Т. 2, 3.

418. Санкт-Петербург. Петроград. Ленинград. Энциклопедический справочник / Гл. ред. Б.Б. Пиотровский. М, 1992.

419. Славянские древности. Этнолингвистический словарь: В 5 т. / Под общ. ред. Н.И. Толстого. М, 1995 - 1999. - М, 1999. - Т. 2. (Д - К).

420. Словарь литературоведческих терминов / Сост. Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев.-М., 1974.

421. Словарь символов и знаков. Сюжеты и явления в символах / Автор-сост. Н.И. Рогалевич. Минск, 2004.

422. Словарь сочетаемости слов русского языка / Под ред. П.Н. Денисова,

423. B.В. Морковкина. М., 1983.

424. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.

425. Тихонов А.Н., Бояринова Л.З., Рыжкова А.Г. Словарь русских личных имен. М., 1995.

426. Топонимическая энциклопедия Санкт-Петербурга. 10000 городских имен /Авт.-сост. С.В. Алексеева, Е.А. Балашов, А.Г. Владимирович. СПб., 2002.

427. Три века Санкт-Петербурга: Энциклопедия: В 3 т. — СПб. — М., 2003 — . .

428. Федосюк Ю.А. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. М., 1998.

429. Философская энциклопедия / Гл. ред. Ф.В. Константинов. М., 1967.

430. Философский энциклопедический словарь / Ред. коллегия:

431. C.С. Аверинцев, Э.А. Араб-оглы и др. -М., 1989.

432. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М., 1991.

433. Философский энциклопедический словарь / Ред.-сост: Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. М., 1997.

434. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. М., 1999.

435. Шапошников Б.В. Дом сороковых годов. Иллюстрированный указатель выставки иконографии интерьеров. М., 1925.

436. Энциклопедический словарь / Под ред. Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона-М., 1896.-Т. 18.

437. Энциклопедия моды / Под ред. Р.П. Андреевой. СПб., 1997.

438. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / Сост. В. Андреева и др. — М., 2000.