автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Имена собственные в деловых документах Поонежья в XVI - XVII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Имена собственные в деловых документах Поонежья в XVI - XVII вв."

003493772

На правах рукописи

АФАНАСЬЕВА Ольга Евгеньевна

ИМЕНА СОБСТВЕННЫЕ В ДЕЛОВЫХ ДОКУМЕНТАХ ПООНЕЖЬЯ В XVI - XVII вв.

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 8 МАР 2010

Вологда 2010

003493772

Работа выполнена на кафедре русского языка ГОУ ВПО «Вологодский государственный педагогический университет»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Юлия Ивановна Чайкина

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук Ольга Александровна Черепанова

кандидат филологических наук Роман Викторович Разумов

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Поморский государственный университет им. М.В. Ломоносова»

Защита состоится 24 марта 2010 года в /(? часов на заседании диссертационного совета КМ 212.031.03 при ГОУ ВПО «Вологодский государственный педагогический университет» по адресу: 160001, г. Вологда, пр. Победы, 37, ауд. 71.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Вологодского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан «<// » февраля 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент / Л.Ю. Зорина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В последние десятилетия изучение имен собственных выходит на качественно иной уровень развития: происходит переход от частных исследований к обобщенным монографическим работам, создается множество ономастических словарей, структурируется ономастическая терминология. Активно используются нетрадиционные подходы к анализу ономастических единиц и множеств (когнитивный подход исследования, функциональный, этнолингвистический). В рамках новых направлений и подходов исследователи пытаются решить основные задачи исторической антропонимии: описать развитие общерусской антропонимической системы, определить процессы, способствовавшие формированию современной трехчленной модели именования лица, охарактеризовать функционирование имен собственных в деловых документах различных жанров и т.п.

Несмотря на важность обобщающих исследований, довольно актуальным направлением остается изучение региональной антропонимии и топонимии, поскольку без анализа всех сохранившихся памятников деловой письменности Русского государства невозможно понять процессы, которые привели к формированию современной антропонимической формулы именования как наиболее оптимального средства номинации лица.

Актуальность изучения имен собственных Поонежья XVI-XVII вв. обусловлена тем, что исследование направлено на описание особенностей антропонимов и топонимов Поонежья XVI-XV1I вв. посредством сравнения ономастиконов Каргополья, Новгородской республики, Белоозера и Вологодского уезда. Сопоставительный анализ имен собственных разных территорий необходим для выявления типологических и локальных черт ономастических систем, составляющих общерусскую систему. Решение этих проблем требует описания норм делопроизводства двух центров (В. Новгорода и Москвы), повлиявших на употребление имен собственных в писцовых документах Каргопольского уезда. При исследовании традиций деловой письменности устанавливаются общие тенденции влияния ономастических систем разных регионов друг на друга.

В исторической ономастике научному анализу подвергались имена собственные разных регионов Русского государства. Своеобразие новгородской антропонимии XV-XVI вв. изучала P. JI. Сельвина [1976], исторические корни уральских фамилий - А. Г. Мосин [2002], донской ономастикон - JI. М. Щетинин [2004], антропонимы в белозерских документах - Т. В. Бахвалова [1972], имена собственные в пермских памятниках - Е. Н. Полякова [1979], антропонимию Прикамья XVII века - Н. В. Медведева [1999]; становление русского официального антропонима на примере анализа антропонимии Чердыни - Д. В. Семыкин [2000]; антропонимы и топонимы в вологодских деловых документах - Ю. И. Чайкина [1987,2000], К Н. Попова [2002], Н. В. Комлева [2004] и др.

Изучению топонимов отдельных территорий Русского государства также посвящено большое количество работ (исследования В. П. Лемтюговой [1983], Е. Н. Варниковой [1988], Л. Н. Монзиковой [2004], В. Л. Васильева

[2005], М. В. Горбаневского [1994], Н. Ю. Забелина [2007], Е. Н. Ивановой

[2006], Т. И. Киришевой [2006], Л. А. Климковой [2008] и мн. др.). Антропонимы Поонежья рассматривались С. Н. Смольниковым [2005] с точки зрения влияния типа и жанра документа на особенности употребления имен собственных.

Антропонимы и топонимы, зафиксированные в деловых документах Поонежья XVI-XVII вв., ранее не подвергались комплексному анализу. Однако изучение имен собственных данной территории имеет важное значение в ряду других исследований региональных ономастических систем Северной Руси.

К рассмотрению привлечены деловые документы Каргопольского уезда XVI-XVII вв. Это обусловлено с тем, что данный период связан с наиболее активным социально-экономическим развитием Каргополья. Как отмечают ученые, расцвет Каргополя в XVI-XVII вв. обусловлен выгодным экономическим и географическим положением города.

При анализе ономастикона исследуемой территории названия «Поонежье» и «Каргопольский уезд» приравниваются, потому что в древности Поонежье (земли по берегам реки Онеги) относилось к «области града Каргополя», к Каргопольской земле [Гунн, 12-13].

Объект изучении. В работе исследуются антропонимы и ойконимы, отмеченные в деловых документах Поонежья XVI-XVII вв., в сопоставлении с аналогичными источниками В. Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда. Для исследования привлечено 9615 антропонимов и 925 ойконимов, зафиксированных в памятниках деловой письменности Каргопольского уезда XVI-XVII вв., а также 6074 именования, отмеченные в писцовых источниках В. Новгорода, Белоозера, Вологодского уезда. Общее количество анализируемых имен собственных равняется 16614 ономастическим единицам. Для сопоставления также используются статистические данные по другим севернорусским территориям, приведенные в работах Р. Л. Сельвиной, С. Н. Смольникова, Н. В. Комлевой, Ю. И. Чайкиной.

Предметом исследования в настоящей работе являются процессы развития антропонимии и топонимии Поонежья XVI-XVII вв., обусловленные воздействием норм деловой письменности разных центров делопроизводства (Москвы и В. Новгорода), влиянием социально-экономических и историко-культурных факторов и изменением языковой картины мира каргопольцев.

Цель данной работы - описать структурные и семантические особенности антропонимов и топонимов Поонежья XVI-XVII вв., связанные с воздействием традиций делопроизводства разных центров (Москвы и В. Новгорода), установить общие и локальные признаки ономастиконов

Каргопольского уезда по сравнению с анализируемыми ономастическими системами.

В соответствии с целью исследования поставлены следующие задачи:

1) охарактеризовать и классифицировать основные антропонимические и топонимические единицы в анализируемых документах по составу, структуре и семантике производящих основ, а также по предметно-тематическим сферам;

2) определить типологические особенности анализируемых систем, значимые для их сопоставительного анализа;

3) выявить локальные отличия ономастиконов Каргопольского уезда по сравнению с ономастическими системами В. Новгорода, Белоозера и Вологды ХУ1-ХУ11 вв.;

4) описать влияние норм московского приказного языка и норм новгородского делопроизводства на особенности употребления имен собственных в сотных и переписных книгах Поонежья;

5) проанализировать ойконимы с целью выявления внутриязыковых, социально-экономических и историко-культурных факторов, повлиявших на состав и структуру русских топонимов;

6) реконструировать отдельные фрагменты языковой картины мира каргопольцев, которые нашли отражение в писцовых документах ХУ1-Х\Ш вв.

Основные методы анализа ономастических единиц и явлений направлены на достижение поставленных целей. Сравнительно-сопоставительный метод применяется для выявления общих особенностей ономастических систем; историко-сравнительный метод в процессе сравнения открывает возможность для обоснования и объяснения ономастических процессов, фактов и явлений; описательный метод применяется для описания выявленных ономастических единиц; количественно-статистический метод используется для определения соотношения количества антропонимов и топонимов по разным признакам.

В рамках данных методов используются приёмы классификации имён, реконструкции имён собственных и их форм, приёмы моделирования структурного анализа.

Анализ имен собственных Каргополья осуществляется путем сопоставления систем по различным признакам. Сопоставление ономастических единиц сопредельных территорий позволяет отметить процессы и явления, свойственные ономастиконам отдельных районов Русского государства. Характеристика именований на уровне одной системы, но на разных временных отрезках помогает определить изменения в антропонимии одного региона, произошедшие в течение столетия.

Сопоставление проведено в разных аспектах описания специфики региональных ономастиконов. К аспектам исследования антропонимов и топонимов Каргопольского уезда относятся: сопоставление региональных

ономастических систем, отражение норм деловой письменности разных центров (Москвы и В. Новгорода), социально-экономический и культурно-исторический аспект. В рамках культурно-исторического аспекта описывается отражение языковой картины мира старорусского человека.

Источники фактического материала. Материалом для исследования послужили имена собственные Поонежья ХУ1-ХУ11 вв., зафиксированные в документах официально-деловой письменности: "Сотная на Каргополь 15611564 гг.", "Сотные на волости Каргопольского уезда 1561-1562 гг.", "Сотная на Турчасовский стан Каргопольского уезда с письма Я. И. Сабурова и И. А. Кутузова 1556 г.", «Переписная книга посадских дворов города Каргополя, деревень, дворов в черных волостях Каргопольского уезда переписи воеводы Василия Ивановича Жукова» (1648 г.) // РГАДА, ф. 137, оп. 1. Вятка (Хлынов). № 6 а /11. Л. 1 - 500.

К числу источников, используемых для сопоставления, относятся писцовые документы В. Новгорода, Белозерского и Вологодского уездов: «Новгородские писцовые книгн. Книги Бежецкой пятины, 1564 г., «Переписная книга Новгорода Великого переписи князя Григория Даниловича Долгорукого и подьячего Ивана Раковского», 1646 г., «Сотная с писцовых книг Ф. Ф. Хидырщикова и Г. Л. Клементиева на земли Кирилло-Белозерского монастыря в Белозерском уезде 1544 г.» // Северный археографический сборник: Северные писцовые книги, сотницы и платежницы XVI в. Вып. 2. - Вологда, 1972, «Переписная дозорная книга Вологодского уезда 1589 - 1590 гг.» // Северный археографический сборник: Северные писцовые книги, сотницы и платежницы XVI в. Вып. 2. - Вологда, 1972.

Научная новизна исследования состоит в том, что антропонимия и топонимия Поонежья ранее не подвергалась системному анализу как языковое и этнокультурное явление. Между тем документы делопроизводства Северной Руси, в частности Каргополя, содержат богатый ономастический материал, который поможет воссоздать, дополнить сведения об антрспонимической системе русского языка ХУ1-ХУ11 вв., реконструировать фрагменты языковой картины мира каргопольцев, описать традиции деловой письменности В. Новгорода и Москвы, нашедшие отражение в сотных и переписных книгах Каргопольского уезда ХУ1-ХУП вв.

Положения, выносимые на защиту.

1) История антропонимии и топонимии Поонежья в целом отражает общие процессы развития ономастической системы, свойственные для разных территорий русского государства XVI-XVII вв. Типологическими особенностями имен собственных, выявленными при исследовании деловых документов Каргопольского уезда, В. Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда ХУТ-ХУП вв., являются активность двухкомпоненных моделей именования лица в писцовых материалах XVI в., вытеснение некалендарных антропонимов с первой позиции в именовании лица, стабильность первой

пятерки личных имен, употребляемых в деловых документах всех исследуемых регионов, распространение групп антропонимов, относящихся к основным предметно-тематическим сферам «Человек», «Семья», «Внешний мир» во всех анализируемых источниках.

2) Региональная антропонимия и топонимия дает богатый материал для исследования системы ценностей жителей отдельных районов Русского государства ХУ1-ХУН вв. К местным особенностям имен собственных Поонежья относятся низкая активность порядковых личных имен, популярность апотропеических антропонимов на первой позиции в именовании лица и антропонимов, указывающих на этническую принадлежность лица, род деятельности именуемого. Локальные отличия антропонимической и топонимической системы Каргопольского уезда объясняются ценностными ориентирами этноязыкового коллектива, языковой картиной мира каргопольцев.

3) Особенности антропонимии и топонимии Поонежья связаны с влиянием ономастики Новгорода. К традициям делового письма В. Новгорода, которые оказали воздействие на употребление имен собственных в писцовых материалах Поонежья ХУ1-ХУП вв., относятся раннее формирование фамилий, низкая активность в сотных Каргопольского уезда XVI в. некалендарных личных имен, популярность имен, указывающих на профессию, род занятий именуемого, распространение антропонимов с суффиксом хп- и топонимов с формантом -екая.

4) Имена собственные Поонежья испытали воздействие традиций деловой письменности Центральной Руси. К нормам московского приказного языка, оказавшим влияние на употребление антропонимов и топонимов в деловых документах Каргопольского уезда ХУ1-ХУП вв., относятся активность трехкомпонентных моделей номинации, вытеснение некалендарного антропонима с первой позиции в именовании лица в переписных книгах XVII в., популярность личных имен с формантами ук/-юк и антропонимов с суффиксами о в/-с а, преобладание посессивных названий географических объектов.

5) Процесс формирования фамилий и становление трехчленной формулы именования лица в Каргопольском уезде складывались быстрее, чем в Вологодском и Белозерском уездах ХУ1-ХУП вв. Более раннее формирование фамилии в Поонежье, чем в регионах, где преобладало поместное и монастырское землевладение (Вологда и Белоозеро), обусловлено типом феодальной зависимости крестьян, широким распространением черносошного землевладения.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в развитии методик комплексного анализа исторической ономастики. Результаты анализа ономастического материала могут быть использованы для формирования целостного представления об антропонимической и топонимической системе Русского государства в

период формирования великорусской народности, при изучении процессов развития и взаимовлияния ономастических систем разных регионов друг на друга.

Результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории русской топонимии и антропонимии, в лекционных курсах и учебных пособиях по исторической ономастике и лексикологии.

Апробация результатов исследования была проведена на VIII Международной филологической конференции (6-7 октября 2005 г., Гомель), на XXXVI Международной филологической конференции (13 - 18 марта 2007 г., Санкт-Петербург), на научно-практической конференции «Проблемы текста», посвященной 100-летию со дня рождения академика Д. С. Лихачева (ноябрь 2006 г., Вологда), на научно-практической конференции «Сессия молодых ученых и аспирантов» (ноябрь 2007 г., Вологда). Основное содержание работы изложено в пяти публикациях общим объемом 1,3 печатных листа. Одна статья опубликована в издании списка ВАК.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяется актуальность и степень изученности материала, обосновываются аспекты анализа имен собственных, формулируются объект, предмет, цель, задачи, хронологические рамки исследования, характеризуются источники фактического материала, рассматривается вопрос анализа формуляра делового документа, определяется методология исследования, научная новизна, теоретическая и практическая значимость результатов исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Антропонимы в структуре формуляра писцовых книг Поонежья XVI-XVII вв.: модели и состав именований» анализируется состав и структура мужских именований жителей Поонежья в сопоставлении с именованиями В. Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда XVI-XVII вв., а также описываются женские антропонимы Каргопольского уезда.

Первый параграф главы посвящен описанию особенностей формуляров писцовых документов Поонежья XVI-XVII вв. в сопоставлении с аналогичными документами анализируемых регионов.

В основу исследования имен собственных Каргопольского уезда положены параметры, которые позволили охарактеризовать особенности формуляров делового письма Великого Новгорода и Москвы, нашедшие отражение в изучаемых писцовых материалах. К данным параметрам относятся особенности использования терминов административно-

территориального деления, отличия единиц налогообложения, различия в структуре писцовых документов, принципы построения статей в сотных и переписных книгах, особенности формул мужских именований, соотношение календарных и некалендарных личных имен, активность имен-композита, фонетические, морфологические и словообразовательные особенности в антропонимии и топонимии исследуемых источников. Перечисленные параметры положены в основу анализа имен собственных Поонежья XVI-XVII вв. во всех трех главах.

В процессе анализа формул именования лиц мужского пола, зафиксированных в сотных Карго польского уезда XVI в., выявлены 4 формулы именований жителей. Преобладающее большинство антропонимов являются двухкомпонеитными структурами (95,8%), трехкомпонентные модели составляют 7,4% от общего количества именований, однокомпонентные - 1,3%, а также отмечены единичные случаи употребления четырехчленных конструкций (в. Якуш Рябина Игумнов сын Ефремова [Сотн. Турч. ст., 132], Оска Ермолин сын Мартемьянов внук Криволысоаа [Сотн. Каргоп. у., 438]).

В переписной книге Каргопольского уезда 1648 г. к трехкомпонентным структурам принадлежат 66% именований, к двусоставным - 32% антропонимов от общего количества именований мужчин.

Итак, в текстах Поонежья XVI в. преобладают двусоставные именования, в то время как в деловых документах Каргополья XVII в. значительно увеличивается доля трехчленных антропонимических единиц. Данное явление связано со становлением официальной трехкомпонентной модели именования лица и обусловлено влиянием норм московского делопроизводства.

В писцовой книге В. Новгорода 1564 г. зафиксировано 83 % двухкомпонентных именований (Губа Сафонов [Писц. Новг., 962], Торуса Самойлов [Писц. Новг., 962]), 15% антропонимов представляют собой трехчленные конструкции (Зык Курбаков сын Москотиньев [Писц. Новг., 884], Немир Семенов сын Володимеров [Писц. Новг., 891]) и 2 % составляют однокомпонентные именования. В редких случгш отмечены четырехчленные модели, например, Иван Одериха Дмитриев сын Зиновьева [Писц. Новг., 939].

В переписной книге В. Новгорода 1646 г. 80% именований представляют собой трехчленные структуры, причем третий компонент является фамильным прозвищем, восходящим к названиям профессий: Родионко Ондреев сын Серебряник [Переп. Новг., 81], Максимко Екимов сын Шубник [Переп. Новг., 81], Митрофанко Контратьев сын Яблочник [Переп. Новг., 81].

В сотной Белоозера 1544 г. из 996 именований 963 включают два компонента (в. Рябинка Якушев [Сотн. Белоз. у., 203], Скрып Савин [Сотн. Белоз. у., 188]), что составляет 96% от общего количества именований, всего 2 антропонима имеют трехчастную структуру (в. Ермачко Царь Федотов [Сотн. Белоз. у., 192], в. Воргиня Климов сосновец [Сотн. Белоз. у., 202]), 31

именование (3%) состоит из одного компонента. Однокомпонентные именования встречаются более последовательно в сотной Белоозера 1544 г., причем данные конструкции употребляются не только для именования церковнослужителей, как в деловых документах Каргополя, В. Новгорода и Вологодского уезда, но и при именовании крестьян - владельцев угодий (починок Давыдков: в. Давыдко [Сотн. Белоз. у., 196], починок Шевырино: в. Шееыря [Сотн. Белоз. у., 202] и др.).

В дозорной переписной книге Вологодского уезда 1589-1590 г. из 1131 мужского именования абсолютное большинство антропонимов представляет собой двучленные конструкции (99%), в которых на второй позиции употреблен патроним, образованный от календарного личного имени (Невежка Михаилов [Доз. Волог. у., 7], Баженко Иванов [Доз. Волог. у., 8]). Трехчленные модели встречаются в единичных случаях (во дворе Васка Лепня Семенов [Доз. Волог. у., 74]). Однокомпонентные структуры используются только при именовании служителей церкви (поп Иван [Доз. Волог. у., 118], поп Алистарх [Доз. Волог. у., 129]).

В писцовых материалах Белоозера и Вологодского уезда реже, чем в деловых документах Каргопольского уезда и В. Новгорода, употребляются трехкомпонентные структуры. Четырехчленных моделей именования лица не отмечено.

Использование тех или иных формул именования лица в писцовых и переписных книгах XVI-XVII вв. могло зависеть от социального статуса номинанта и типа подчинения податного населения, распространенного в исследуемых уездах.

Абсолютное большинство именуемых в анализируемых писцовых источниках принадлежит к социальному слою крестьян, но в разных регионах Русского государства крестьяне имели различные формы феодальной зависимости.

Исследованию проблем феодального землевладения посвящено множество научных работ: распространение церковно-монастырского землевладения рассмотрено в монографиях М. С. Черкасовой [1994, 1998, 2001], система землевладения Поморья - в работах Ю. С. Васильева [Васильев, 1979, 1992], П. А. Колесникова, формы земельной собственности В. Новгорода - в трудах В. М. Воробьева, А. Я. Дегтярева и мн. др.

По данным историков, в третьей четверти XV века в новгородской части Севера широкое распространение имело землевладение новгородских бояр. Им принадлежала большая часть земель в Заонежье, на Двине, Ваге и, видимо, в Каргопольском крае. В то время как в южных уездах, Белозерском и Вологодском, доминирующим было черносошное землевладение [Васильев, 1979, 54].

Распространение черносошного, а затем переход черносошного землевладения в дворцовое и монастырское на территории Каргопольского уезда и остальных исследуемых районов в XVI в. отражает политическое и

социально-экономическое влияние Московского государства. Преобладание поместного землевладения в Бслоозсре и Вологодском уезде в XVII веке вызвано воздействием форм земельной собственности Московской Руси.

В деловых документах Каргопольского уезда XV1-XVI1 вв. второй компонент в двучленных конструкциях и третий в трехчленных моделях именований лица во многих случаях являются фамилиями. Доказательством фиксации фамилий в данных источниках служит номинация членов одной семьи, в которых употребляются одинаковые компоненты на второй и третьей позициях (<?. Захар Федотов сын Рукавицын [Сотн. Каргоп. у., 327] -в. Иванко Федотов сын Рукавицын [Сотн. Каргоп. у., 327], в. Лука да Петрок Федоровы дети Потшииына [Сотн. Каргоп. у., 328) и др.).

На процесс формирования фамилий у податного населения сильно повлияли форма землевладения к тип зависимости крестьян. Так, на территориях, где было распространено люнастырское и поместное землевладение (Белоозсро. Вологда), фамилии у крестьянства сформярожиисъ значительно позднее (в конце XVII в.). Bio время как на территориях, где изначально земмями владели новгородские бояре, а потом преобладало черносошное землевладение (Каргопояье). фамилии оформились раньше, - уже в конце XVI - начале XVII вв.

При исследовании состава мужских календарных антропонимов Каргопольского уезда описываются репертуар и особенности употребления мужских календарных антропонимов, канонические и неканонические формы имен, модификаты календарных антропонимов и имена-композита.

Состав мужских календарных личных имен Поонежья имел как общие особенности с именами, которые фиксируются в деловых документах Новгородской республики, Белозерского и Вологодского уездов XVI-XVÍI вв., так и отличительные черты от имен, употребляемых в писцовых материалах анализируемых территорий. В результате статистического сравнения хадейдарных антропонимов Каргопольского уезда и В. Новгорода, Вологодского и Белозерского уездов выделено пять самых активных личных жен: Иван/'Нвяшно/Штко, Федор/Федко/Фетко, В-леилай/Вае-ияеВ /Васка'Вааок, Сем'/п/Сгпка. Данные имена были самыми популярными со всех районах Русского государства. Пятый антропоним меняется а зависимости от территории распространения, в Каргополье и В. Новгороде -это личное имя Гридка/Гри0я1Григорий/Гришка, в Вологодских и Белозерских документах - Яков. Активность одних и тех же антропонимов в писцовых материалах разных регионов Русского государства обусловлена влиянием христианских традиций на антропоним ичсс кую систему русского языка XVI-XVII вв. и, вероятно, языковым вкусом эпохи.

Календарные личные имена мужчин Каргопольского уезда в писцовых источниках XVI-XVII вв. представлены как в канонической, так и в неканонической формах. Преобладающее большинство имен в сотных Каргопольского уезда 1561-1562 гг. употреблено в неканонической форме. К

середине XVII века в документах Поонежья наблюдается снижение вариативности календарных имен, личные имена в большинстве случаев закрепляются в одном устойчивом неканоническом варианте. Низкий процент канонических форм имен на первой позиции в именовании лиц мужского пола объясняется формированием устойчивой антропонимической модели.

В ходе анализа неканонических вариантов выявлены фонетические, морфологические и словообразовательные признаки, которые фиксируются как в каргопольской антропонимии, так в ангропонимии В. Новгорода, Белозерского и Вологодского уездов XVI-XVII вв.

В исследуемых источниках отмечены фонетические изменения, связанные с адаптацией календарных личных имен к русской фонетико-морфологической системе, а также изменения, обусловленные влиянием диалектных процессов.

1. В производных формах от личных имен Никита, Никифор наблюдается мена близких по артикуляции сонорных согласных [М] и [Н]: в. Микитка Офонасов [Сотн. Турч. ст., 96], Микита Максимов [Доз. Волог.у, 1589, 162], в. Микитка Логинов [Сотн. Белоз.у., 202] и др.

2. Замена начального [но] на [¡э]: в. Спирко Есипов [Сотн. Турч. ст., 125]<вариант календарного личного имени Иосиф [Полякова, 158], т.е. начальное [ио] перешло в Цэ]; в. Ворон Есипов [Сотн. Белоз. у., 187] и др.

3. Вставка интервокального [j] с целью устранения не свойственного русскому языку зияния гласных: Иев < Иов: в. Иевко Юрев [Сотн. Турч.ст., 101].

4. Потеря инициального безударного гласного. Например, Ларион < Илларион: в. Ларионко Иванов [Сотн. Турч. ст., 113].

5. Замена начального гласного [А] гласным [О]: Гридя Онкудинов [Сотн. Каргоп. у., 310], в. Омельянко Сошш [Сотн. Белоз. у., 203] и др. Такое написание не стоит относить к оканью и считать результатом неразличения о нов безударных слогах. Р.Л. Сельвина замечает, что в подобных случаях передается традиционная их огласовка, которую эти личные имена получили еще до появления аканья в фонетической системе русского языка [Сельвина, 12]. Замена гласных /о/ на /а/ и /а/ на /о/ после согласных (независимо от места ударения) [Янин, Зализняк, 1986, 147] связана с влиянием новгородской антропонимии на памятники письменности других регионов. В итоге подобные примеры можно отнести к влиянию древненовгородского диалекта на развитие антропосистемы Каргополя и Белоозера.

6. Переход конечного -он в -ан\ в. Якуш Конанов Ус [Сотн. Турч. ст., 100], Конанко Гаврилов сын сын Ермолов [Переп. Турч. ст., 1648, л. 504], в. Иванко Конанов [Сотн. Белоз. у., 203] < Конон; в. Сенка Труфанов [Сотн. Турч. ст., 118], в. Иванко Труфанов [Сотн. Белоз. у., 195], в. Куземка Симонов [Сотн. Белоз. у., 198] и т.д. По словам A.A. Зализняка, переход конечного -он в -ан в личных именах типа Онътап, Огафан - отличительная особенность

древнсновгородского диалекта, которая нашла отражение в новгородских берестяных грамотах [Зализняк, 187].

Локальной особенностью именника Поонежья является частое употребление в каргопольских документах имен Огафап (вариант имени Агафон) и Парфей. Первое имя возникло под влиянием модели календарных имен с завершением основы на -ан: Васьян (Вассиан), Демьян (Дамиан), Селиван, Митрофан и т. п. В сотных книгах Каргопольского уезда 1561-1562 гг. имя Огафан фиксируется не только как личное имя, но и как основа патронимов (Огафан Кипров [Сотн. Каргоп. у., 384], Костя Огафанов [Сотн. Каргоп. у., 326]).

Имя Парфей и его производные также отмечены в каргопольских документах (в. Якунка Окулов да Митка Парфиев [Сотн. Каргоп. у., 342], Маланя Парфеева жена Кончакова [Сотн. Каргоп. у., 442]). Данное имя образовано на основе модификата календарного имени (Паршук < Парха < Парфей < Парфений) как аналог ^модифицированного антропонима [Смольников, 2005, 77-78].

7. Действие межслоговой ассимиляции и диссимиляции гласных: Поспелко Прохоров да дети его Тигко да Гарасимко семи годов [Переп. Каргоп. у., 1648, л. 502]<Герасим; Пентешка Иванов сын Привалиха [Переп. Турч.ст., 1648, л. 504]<Пантелеймон; Лаврушка Еремеев да захребетник его Коземка Кобылкин [Переп. Турч. ст., 1648, л. 505 об.]< Кузьма и т.п.

8. Действие контактных и дистантных, прогрессивных и регрессивных ассимиляций и диссимиляций согласных: Галахшион Пиминов [Переп. Турч. ст., 1648, л. 504] >Галактион (замена кт на хт по аналогии с просторечным [ног/ни] - |ноа?ми] - [нох?ии]) и др.

9. Диэреза, метатеза и эпентеза согласных с целью устранения труднопроизносимых сочетаний звуков: в. Оицыфорко Григорев [Сотн. Турч. ст., 196] < Онисифор и т.д.

Итак, фонетические изменения антропонимов в анализируемых писцовых материалах связаны с адаптацией личных имен в русском языке, с процессами, свойственными древненовгородскому диалекту, а также с локальными особенностями антропонимической системы Поонежья.

В памятниках официально-деловой письменности Каргопольского уезда XVI-XV1I вв. отмечены процессы семантической адаптации, свидетельствующие о взаимодействии календарных и некалендарных антропонимов. Употребление в деловых документах Каргопольского уезда XVI-XVII вв. таких модифицированных форм личных имен, как Калинка, Костка, Елка, Палка, Олух и др. указывает на семантическое сближение антропонимов с нарицательными существительными. В "Словаре древнерусских личных собственных имен" Н. М. Туликова антропоним Калинка (Калинка Еремин [Сотн. Каргоп. у., 474]) отнесен к календарным именам, но с пометой: 'Калина, Калинка< Каллиник. Есть некалендарное имя Калина' [Тупиков, 862]. Антропоним Костка< Константи н в тексте

переписной книги Поонежья 1648 г. сближается с апеллянтом «кость» (бобыль Костка Галахтионов сын Шурмоев [Переп. Каргоп. у., л. 4]). Личному имени Елка (Елка Еремин [Сотн. Каргоп. у, 370]) в словаре Туликова приводится значение 'Елага, Елец, Елка<Елизар, Елисей, Елистрат. Есть некалендарное имя Елец, Елка' [Тупиков, 861].

Таким образом, в документах Каргопольского уезда ХУ1-ХУП вв. наблюдается значительная вариативность календарных имен, которая привела к смешению признаков календарных и некалендарных антропонимов. Существование множества различных форм личных имен, зафиксированных в писцовых текстах Каргопольского уезда Х\Л-ХУП вв., обусловлено менталитетом каргопольцев и отношением жителей Русского государства к чуждым их культуре заимствованным антропонимам,

В писцовых документах Поонежья ХУТ-ХУП вв. преобладающее большинство антропонимов на первой позиции в именовании лица употреблено в модифицированной форме. Самым популярным, как и на всей территории Руси в XVI в., является антролоформакг -ка, -ко (85%). Наиболее активными были следующие варианты модификатов: Иванко (403), (Редко (289), Васка (239), Семка (210), Гридка (176), Михалко (98). Популярность суффикса -ка, -ко обусловлена социальным статусом именуемых, нормами официально-делового письма и жанром документа.

Модификаты с формантами -юк, —ук, -уш, -ех, -х, -иш, -ш, -а встречаются реже. Суффикс -ук-ъ1-юк-ъ наивысшую активность имел в XIV-XV вв. и был наиболее распространен в центральных землях (Владимирской, Переяславской, Московской) [Гвоздева, 1987, 71]. Популярность имен собственных с формантом -ук-ъ/-юк-ъ в деловых документах, по свидетельству С. Н. Смольникова, можно интерпретировать как воплощение в именовании стандартного имени, имеющего официальный характер, закрепленного традициями московского делопроизводства и вносимого в документ писцом [Смольников, 2005, 83]. Таким образом, бытование в писцовых материалах Каргопольского уезда и близлежащих территорий аотропоашов с суффиксом -ук!-юк (в. Васюк Ондреев [Сотн. Турч. ст., 1071, в. Паршук Семенов [Сотн. Турч. ст., 105]) обусловлено распространением норм деловой письменности Центральной Руси.

В писцовых источниках Поонежья наблюдается активность раритетного форманта -хи- (Иванко Фехяов [Сотн. Каргоп. у., 390] дер. Грихна Лукина [Сотн. Каргоп. у., 356]), который был популярен в западных регионах Русского государства. Распространение форманта хн- локализовано -Новгородская, Псковская, Белозерская земли; с позиции В. Я. Янина и А. А. Зализняка, имена с суффиксом -хън- в раннем древненовгородском диалекте -черта севернокривичского происхождения [Янин, Зализняк, 1993, 212]. Представляется, что популярность антропонимов с суффиксом -хн- в писцовых материалах Каргопольского уезда ХУ1-ХУ11 в. связана с влиянием традиций делового письма В. Новгорода.

В деловых документах Каргопольекого уезда XVI в. отмечено употребление имен собственных, образованных от древнейших имен-композита, которые являются отличительной особенностью новгородской антропонимии (Добрьшя Ондреев [Сотн. Каргоп. у., 346]<*Доброслав). Среди топонимов, зафиксированных в сотных Поонежья, наблюдаются более архаичные формы имен-композита, чем среди личных имен. Например, в сотных Поонежья 1561-1562 гг. фиксируется топоним дер. Сидоровская Всеславля [Сотн. Каргоп. у., 400], в котором второй компонент составного наименования мотивирован личным именем Вьсеславъ с местоименным компонентом. В. JI. Васильев, исследуя архаическую топонимию Древнего Новгорода, отмечает подобный, но односоставный ойконим: Всеславле дер. в Бологовском пог. Дер. Пят. 1495г. [Васильев, 2005, 64]. В сотных Каргополья XVI в. также встречается ойконим, образованный от имени-композита: вопосткпДопиславль [Сотн. Каргоп. у., 280].

В писцовой книге В. Новгорода 1564 г. имена-компознта фиксируются на разных позициях в именовании лица (Нсмир Семенов сын Володимеров [Писц. Новг., 891], Ярец Онфимов [Писц. Новг., 939]). Однако данные антропонимы встречаются редко, потому что уже в берестяных грамотах В. Новгорода XIII века они вышли из употребления [Зализняк, 2000, 491].

В писцовых материалах Белоозера 1544 г. отмечено всего два имени-композита на первой и второй позиции: в. Добрьшя Лабунин [Сотн. Белоз. у., 185], в. Папа Добрынин [Сотн. Белоз. у., 185].

В переписной дозорной книге Вологодского уезда 1589-1590 гг. встречается только один антропоним Ярец на второй позиции: Богданко Ярцов [Доз. Волог. у., 15].

Фиксация имен-композита в писцовых материалах Поонежья, Белоозера и Вологодского уезда свидетельствует о влиянии древненовгородского диалекта на антропоним ню исследу емых территорий.

В деловых документах Каргопольекого уезда XVI-XVII в. женские именования не многочисленны. Практически все личные имена женщин являются календарными (вдова Огафыща Тимохина жена [Сотн. Каргоп. у., 293], вдова попадья Офимьица Прохоровская [Переп. Каргоп. у., 1648, л.29, об.]). Исключение составляют единичные случаи употребления некалендарных личных имен (бобылка вдова Дупайка Гавриловская жена Бумагина [Переп. Каргоп. у., 1648, л. 29, об.]). Данный антропоним указывает на сохранение былинных традиций В. Новгорода в языковой картине мира каргопольцев.

К наиболее популярным женским антропонимам относятся личные имена Анна, Мария, Агафья, Федосья, Федора, Парасковъя {Апица Михайлова [Сотн. Каргоп. у., 305], вдова Федорица Васильевская жена Климова [Переп. Каргоп. у., 1648, л. 15] и др.). Причина активности личных имен Анна, Мария связана с их частотностью в святцах. Аналогичные выводы делает Ю. И. Чайкина при анализе календарных женских имен Вологды и В. Устюга XVII

в. [Чайкина, 2005, 200]. Выбор личного имени женщины в Поонежье и других регионах Северной Руси в старорусский период чаще всего объясняется влиянием православного мировоззрения на языковую картину мира человека.

Таким образом, в ходе анализа состава и структуры мужских и женских именований жителей Поонежья установлены общерусские и локальные особенности употребления антропонимов, а также выявлены признаки, свойственные деловой письменности двух центров (Москвы и В. Новгорода).

Во второй главе «Некалендарные антропонимы в писцовых документах Поонежья XVI-XVTI вв.» рассмотрен состав некалендарных имен, стоящих на разных позициях в антропонимической формуле именования лица в Каргопольском уезде XVI-XVII вв., проведено сравнение имен Поонежья с личными именами, отмеченными в новгородских, вологодских и белозерских памятниках письменности XVI-XVII вв. Некалендарные антропонимы анализируются с позиций комплексного подхода, объединяющего классификацию по предметно-тематическим сферам с классификацией по семантике производящих основ.

В сотных Каргопольского уезда 1561-1562 гг. отмечено 2835 именований крестьян, из них некалендарными личными именами назван 221 человек, что составляет 9%. При сравнении соотношения календарных и некалендарных личных имен в Каргопольском уезде с антропонимами В. Новгорода, Вологодского и Белозерского уездов в XVI в. отмечено, что в Вологодском, Белозерском уездах процент некалендарных личных имен в официальной модели именования примерно в 3 раза выше, чем в Каргопольском уезде и В. Новгороде. Представляется, что данный факт связан с влиянием деловых документов В. Новгорода, обусловленным сильным политическим и экономическим воздействием Новгородской республики на население Поонежья в более ранний период, в XIII-XV вв.

Особенностью анализа некалендарных антропонимов на разных позициях в именовании является совмещение классификации имен по семантике производящих основ A.M. Селищева [Селищев, 1968, 107-108] с классификацией по предметным сферам бытия М. Э. Рут. В исследовании все некалендарные антропонимы Каргопольского уезда систематизируются в соответствии с семантикой производящих основ, внутрисемейные и прозвищные имена разделяются на лексико-семантические группы, а затем данные группы антропонимов объединяются в предметно-тематические сферы в зависимости от тематики и сфер предметного мира, выделенных М. Э. Рут [Рут, 2008, 56]. К ним относятся сферы «Человек», «Семья», «Дом, Двор», «Деревня», «Поле, луг», «Окружающая природа», «Внешний мир». В настоящей работе для анализа привлекаются все антропонимы, зафиксированные в писцовых материалах Поонежья XVI-XVII вв., а не только антропонимы, в основе которых лежит образное значение, поэтому данные сферы называются предметно-тематическими.

В процессе анализа внутрисемейных личных имен Каргопольского уезда ХУ1-ХУ11 вв. в сопоставлении с именами Новгородской республики, Белоозера и Вологодского уезда установлено, что среди личных имен в документах деловой письменности XVI века на первой позиции довольно активны именования, указывающие на отношение родителей к рождению младенца (Нечай, Жданко, Бажепко, Богдан), относящиеся к сфере «Семья», апотропеические имена (Некраско, Злобна), входящие в предметно-тематическую сферу «Внешний мир», и группы антропонимов, характеризующие человека по особенностям внешности, характера и поведения {Неклюдко, Беляйко, Жук, Копос и др.), принадлежащие к предметно-тематической сфере «Человек».

В писцовых материалах Поонежья XVI в. самая активная номинативная сфера «Семья», включающая лексико-семантичсские группы имен, отражающие отношение родителей к рождению младенца, порядок рождения детей и положение ребенка среди остальных членов семьи. Дан им тенденция имеет общерусский характер.

Также в сотных и переписных книгах Каргопольского уезда большой популярностью пользовались апотропеические имена, связанные со сферой «Внешний мир», поскольку они относятся к условно характеризующим именам, которые не противоречат новым принципам именования в официально-деловой письменности.

В деловых документах Каргополя XVI в. наблюдается низкая активность имен, указывающих на порядок появления детей (предметно-тематическая сфера «Семья»), В переписной книге Поонежья 1648 г. антропонимы данной группы так же популярны, как и в писцовых источниках других исследуемых регионов (Первушка Степанов сын Кропачева [Переп. Каргоп. у., л. 29], Вторко Козмин сын Киприянова [Переп. Каргоп. у., л. 17об.]). Единичные случаи употребления на первой позиции порядковых личных имен можно считать локальной особенностью официального делопроизводства Поонежья XVI века.

На территории Каргопольского уезда прозвшцные личные имена встречаются реже, чем внутрисемейные. В сотных Каргопольского уезда 1561-1562 гг. отмечен 221 некалендарный антропоним на первой позиции в именовании, из них 87 антропонимов являются прозвищными, что составляет всего 39 % от общего количества некалендарных личных имен на первой позиции в именовании лица. В Сотной Турчасовского стана 1556 г. отмечено 22 подобных антропонима на первой позиции в именовании. Однако, несмотря на низкий процент прозвищных антропонимов, репертуар их гораздо шире по сравнению с внутрисемейными личными именами.

Редкое употребление прозвищных антропонимов на первой позиции в именовании лица связано со статусом имен данной группы: некалендарные внутрисемейные личные имена, особенно Некраско, Нечай, Богдан и др., воспринимались писцами на равных позициях с календарными

антропонимами, поэтому внутрисемейные имена намного чаще встречаются в писцовых документах. В то время как некалендарные прозвищные имена относили к уличным, писцы считали их второстепенными по сравнению с календарными именами и, соответственно, реже включали в переписи.

Среди прозвищных личных имен в деловых документах Каргополъского уезда XVI-XVII вв. отмечена высокая активность антропонимов, которые относятся к сфере «Внешний мир», характеризующих лицо по этнической принадлежности (Вологда Василев [Сотн. Каргоп.у, 458], в. Тверинко Василев [Сотн.Каргоп.у., 121]), и антропонимов, указывающих на профессию, род занятий человека (Иванко Иванов сын Свечник [Сотн. Каргоп., 291], Васька Артемов Мыльник [Сотн. Каргоп., 292]). Данные факты свидетельствуют о былых миграциях населения на территорию Поонежья из Карелии, Новгорода, Москвы, Твери, Вологды, отражают активную роль Каргополя во внутренней торговле Русского государства XVI-XVII вв.

Анализ второго и третьего компонентов именований жителей исследуемого региона показал, что в обществе ценились люди духовных профессий (в. Васко Никитин Игумнов [Сотн. Турч. ст., 131]), ремесленники (в. Гридка Кузнец [Сотн. Турч. ст., 124], в.), а также отмечались особенности внешности и поведения человека (Петеля Макашов сын Зубов [Пл. кн. Каргоп. у., 288]).

Активизация на второй позиции в именован™ лица в деловых документах Каргополъского уезда XVII в. антропонимов, указывающих на профессию, род занятий именуемого (бобыль Федка Иванов сын Кожевников [Переп. Каргоп. у., 1648, л. 5], Ивашко Степанов Проскурникъ [Переп. Каргоп. у., 1648, л. 7]), связана с развитием экономических и торговых отношений Каргополя с различными регионами Русского государства.

Таким образом, несмотря на преобладание календарных антропонимов на первой позиции в именованиях жителей Поонежья XVI-XVII вв., на второй и на третьей позиции последовательно фиксируются некалендарные прозвищные имена, принадлежащие к предметно-тематическим сферам «Человек» и «Внешний мир».

В третьей главе «Топонимии в писцовых документах Поонежья XVI-XVII вв.» анализируются ойконимы Каргоиольского уезда XVI-XVII вв. Топонимической системе исследуемого периода свойственно бытование ойконимов, принадлежащих к разным семантическим классам: наименований посессивного типа, локативных названий и квалитативных топонимов. Количественное сопоставление топонимов разных семантических классов дает возможность сделать выводы о процессах и явлениях, повлиявших на топонимическую систему Поонежья XVI-XVII вв.

В данной главе рассматривается семантика топооснов. Антропонимы, положенные в основу ойконимов Каргополъского уезда, классифицируются по лексико-семантическим группам и объединяются в предметно-

тематические сферы. Наиболее популярные сферы являются основой для характеристики фрагментов языковой картины мира каргопольцсв.

В деловых документах Каргопольского уезда ХУ1-ХУ1! вв. преобладают посессивные топонимы, как и на территории Белозерья и Вологодского уезда. Данное явление отражает общерусские процессы в топонимии, оно обусловлено влиянием системы географических названий Московской Руси на фиксацию топонимии Поонежья и наименований географических объектов в официальных документах близлежащих регионов.

Наименования, возникшие по связи с человеком, точнее характеризуют именник Поонежья ХУ-ХУ1 вв., чем антропонимические материалы. Среди посессивных топонимов преобладают географические названия, образованные от мужских календарных антропонимов, они составляют 435 (47%) ойконимов. На основе некалендарных личных имен и прозвищ каргопольцсв обра адкано 319 ойконимов, это составляет 34% от общего количества посессивных топонимов (дер. Прибышево, дер. Рявковская, дер. Вороишхкая и др.). Данное явление обусловлено тем, что топонимия более гесно связана с живой речью носителей языка и что собственные географические названия в меньшей мере зависели ог норм дело про из водстза.

Анализ ойконимов отаитропонимического происхождения показал, что частотность церковных имен различна. Наиболее продуктивными основами названий, образованных от календарных личных имен, являлись имена Василий, Иван, Григории, Федот, Алексей, Савва.

Календарные личные имена по материалам топонимии отличаются большим разнообразием, не наблюдается высокой активности одних имен по сравнению с другими антропонимами. Это еще раз подтверждает, что на именования жителей Каргопольского уезда XVI в. сильнейшее влияние оказали христианское мировоззрение и нормы официально-деловой письменности.

На территории Каргополь;! отмечено широкое распространение топонимов,, образованных от календарных личных имен с суффиксом -хн-(дер. Стехновскся {Сотн. Каргой, у , 387], дер. Грыхновская [Сотн. Кзргоп. у., 461]). Данный факт вызван воздействием новгородской антролонишш на именник каргопольцев.

Семантика некалендарных антропонимов, отмеченных в составе ойконимов Поонежья ХУ1-Х\'Н вв., отличается большим разнообразием, чем семантика личных имен, зафиксированных на первой позиции в именовании лица. Среди ойконимов преобладают наименования, образованные от антропонимов, которые принадлежат к предметно-тематическим сферам «Человек», «Внешний мир», «Дом, двор». Самая популярная сфера «Внешний мир» представлена несколькими группами антропонимов. Среди них активна группа имен, указывающих на род деятельности, профессию именуемого. Особенно популярны наименования, восходящие к прозвшцным

именам, связанным с кузнечным, гончарным делом, обработкой леса (дер. Токаревская [Сотн. Каргой, у., 329], дер. Кузнецовская [Сотн. Каргоп. у., 389]; дер. Череповская [Сотн. Каргоп. у., 430], в той же волосте селище Дроводеловское [Сотн. Каргоп. у., 345]). Это явление отражает особенности языковой картины мира каргопольцев, свидетельствует о высоком уровне развития ремесел на исследуемой территории.

Вторая по популярности сфера «Человек» включает имена, характеризующие человека по внешности и поведению. При реконструкции аиеллятивных основ выявлены признаки, которые были значимы для жителей Поонежья. В исследуемый период популярны топоосновы, указывающие на черты характера именуемого: дер. Болтухинская [Сотн. Каргоп. у., 315]<Болтуха, Болтун - в основу топонима положена речевая характеристика именуемого; дер. Смешковъская [Сотн. Каргоп. у., 416] - черта характера человека (веселый); данное качество человека оценивалось в ряде случаев негативно - дер. Пустосмеховская [Сотн. Каргоп. у., 441], дер. Скомороховская\ дер. Лежыбоковская [Сотн. Каргоп. у., 386] >Лсжибок> лежибок - отношение к труду и др.

Локативные наименования в сотных Каргопольского уезда XVI в. составляют всего 13 % от общего количества ойконимов. Анализ топонимов, восходящих к названиям природных объектов, дает представление об особенностях ландшафта (дер. Каменное [Сотн. Каргоп. у., 464]; дер. Заруче [Сотн. Каргоп. у., 436]; Деревня на Медвежье горе [Сотн. Каргоп. у., 304], дер. Нагорская [Сотн. Каргоп. у., 392]). Данные топонимы имеют древнейшее происхождение.

При рассмотрении топонимов установлено, что квалитативные наименования в деловых документах Поонежья не многочисленны. Состав названий географических объектов данной группы связан со структурой административно-территориального деления Каргопольского уезда и влиянием на нее разных центров Руси (Москвы и Новгородской республики).

В писцовых источниках Поонежья Х^ХУ1 вв. высокой активностью отмечены ойконимы с финалью -екая (-овская, -инская), их насчитывается 90% от общего количества наименований деревень.

В Каргопольском уезде большое количество ойконимов на -екая формируется в середине XVI в., об этом свидетельствуют многочисленные примеры, зафиксированные в сотных Поонежья 1561-1562 гг., в которых наименование деревни образовано от имени владельца селения (дер. Онцыфоровская: в Якунка Онцыфоров [Сотн. Каргоп. у., 469]; дер. Власовская: в. Федосеико Власов [Сотн. Каргоп. у., 474]).

Активизация ойконимов на -екая в ХУ-ХУ1 вв. может объясняться разными лингвистическими факторами: близостью притяжательных и относительных прилагательных, способностью относительных прилагательных употребляться в значении притяжательных в языке ХУ1-ХУГ1 вв. и др. [Валгина, 1953].

Каргопольский уезд долгое время оставался в зоне политического влияния В. Новгорода и территориально граничил с новгородскими владениями (Обонежской и Бежецкой пятинами), поэтому широкое распространение топонимов с формантом -екая в деловых документах Поонежья объясняется воздействием новгородской топонимии.

В документах Каргопольского уезда середины XVI века наблюдается низкая частотность ойконимов с формантами -оео, -ево, -una, -ыно, всего 5% от общего числа названий населенных пунктов (Роспаш Гоголево [Сбтн. Картой, у., 434]; дер. Василково [Сотн. Каргой, у., 340]). Низкая активность топоформантов -ое/-ее связана с популярностью форманта екая и удаленностью региона от центра.

В заключении изложены общие выводы, которые являются результатом анализа имен собственных Поонежья XVI-XVII вв.

В ходе сопоставления ономастиконов Каргопольского уезда, В. Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда XVI-XVII вв. выявлены основные признаки антропонимов и топонимов Поонежья, которые обусловлены воздействием общерусских процессов.

При изучении имен собственных исследуемых территорий отмечены локальные особенности антропонимов и топонимов Каргопольского уезда XVI-XVII вв.

Также сделаны выводы о влиянии разных традиций делового письма (Москвы и В. Новгорода) на употребление имен собственных в сотных и переписных книгах Каргопольского уезда XVI-XVII вв.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Афанасьева О. Е. Антропонимия Каргопольского уезда в XVI веке (По материалам сотных Каргопольского уезда и сотной Турчасовского стана 1556г.) // «VIII МЬкнародныя навуковыя чытанш, прысвечаныя Сцыпану Не краю в ¡ч\'»: Зборшк навуковых артыкулау. У 2 ч. 4.1/ рэдкал.: A.A. Станкев1ч. - Гомель: ГДУ шя Ф.Скарыны, 2007. - С. 164 - 169. (0,3 п. л.)

2. Афанасьева О. Е. Влияние новгородской деловой письменности на систему именований крестьян Поонежья в XVI в. (на материале платежных книг - сотных - Каргопольского уезда XVI в.) // История русского языка и культурная память народа: Материалы XXXVI Международной филологической конференции / Отв. ред. O.A. Черепанова. - СПб.: СПбГУ, 2007. С. 3-6. (0,2 п. л.)

3. Афанасьева О. Е. Особенности некалендарных личных имен Каргопольского уезда в XVI в. (на материале сотных Каргопольского уезда) // Проблемы текста: Материалы научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения академика Д.С. Лихачева. Словесность. - Вологда, ВГПУ, 2006. С. 54 - 59. (0,3 п. л.)

4. Афанасьева О. Е. Влияние разных центров письменности на формирование особенностей антропонимии Поонежья ХУ1-ХУ11 вв. // История русского слова: Ономастика и специальная лексика Северной Руси. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 3. Отв. редактор С.Н. Смольников. - Вологда, 2007. - С. 136 -141. (0,3 п. л)

5. Афанасьева О. Е. Языковой вкус эпохи ХУТ-ХУИ веков (на материале сотых и переписных книг Каргопольского уезда) // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». - 2008. - № 12. - С. 134 - 137. (0,2 п. л.) (Журнал включен в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий», утвержденных ВАК РФ)

Подписано в печать 19.02.2010. Формат 60x84 1/16. Бумага ксероксная. Печать - ризограф. Тираж 100 экз. Отпечатано в ООО ПФ «Сувенирка» Вологда, пер. Чернышевского, 8

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Афанасьева, Ольга Евгеньевна

Введение.

Глава I. Антропонимы в структуре формуляра писцовых книг Поонежья XVI-XVII вв.: модели и состав именований.

1. Особенности формуляров писцовых документов Поонежья XVI-XVII вв. в сопоставлении с аналогичными документами В. Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда.

2. Модели мужских именований Поонежья XVI-XVII вв.

3. Состав мужских календарных антропонимов Поонежья XVI-XVII вв.

3.1. Репертуар и особенности употребления мужских календарных антропонимов.

3.2. Канонические и неканонические формы мужских календарных антропонимов.

3.3. Модификаты мужских календарных антропонимов Поонежья середины XVI

XVII вв.

3.4. Имена-композита.

4. Состав и структура женских именований Поонежья XVI-XVII вв.

5. Выводы к первой главе.

Глава II. Некалендарные антропонимы в писцовых документах Поонежья XVI-XVII вв.

1. Некалендарные антропонимы на первой позиции в именовании лица.

1.1. Внутрисемейные имена.

1.2. Прозвищные имена.

2. Некалендарные антропонимы на второй и третьей позиции в именовании лица.

3. Выводы ко второй главе.

Глава III. Топонимия в писцовых документах Поонежья XVI-XVII вв.

1. Посессивные наименования.

1.1. Календарные антропонимы, отмеченные в составе ойконимов.

1.2. Некалендарные антропонимы, отмеченные в составе ойконимов.

2. Локативные топонимы.

3. Квалитативные топонимы.

4. Словообразовательные модели топонимов.

5. Выводы к 3 главе.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Афанасьева, Ольга Евгеньевна

Во второй половине XX века меняется парадигма научного знания о языке, лингвистика становится наукой о человеке. Вопрос о роли человеческого фактора, находящийся в центре современного языкознания, является главным вопросом современной науки об именах собственных. Имена и наименования, которые человек присваивает тем или иным субъектам и объектам, дают богатый материал для анализа взаимосвязи имени и человека, позволяют выявить духовное, социально-экономическое и культурное состояние нации на определенном этапе ее развития.

В ономастике тенденции антропоцентризма нашли отражение в поиске современных подходов при исследовании русской антропонимии и топонимии, а также в применении методов анализа других научных дисциплин, например, культурологии [Попова, 2002, 76].

В последние десятилетия изучение имен собственных выходит на качественно иной уровень развития: происходит переход от частных исследований к обобщенным монографическим работам, создается множество ономастических словарей, структурируется ономастическая терминология. Активно используются нетрадиционные подходы к анализу ономастических единиц и множеств (когнитивный подход исследования, функциональный, этнолингвистический).

В рамках новых направлений и подходов исследователи пытаются решить основные задачи исторической антропонимии: описать развитие общерусской антропонимической системы, определить процессы, способствовавшие формированию современной трехчленной модели именования лица, охарактеризовать функционирование имен собственных в деловых документах различных жанров и т.п.

Несмотря на важность обобщающих исследований, довольно актуальным направлением остается изучение региональной антропонимии и топонимии, поскольку без анализа всех сохранившихся памятников деловой письменности Русского государства невозможно понять процессы, которые привели к формированию современной антропонимической формулы именования как наиболее оптимального средства номинации лица.

В русской ономастике уже создано большое количество работ по изучению региональной антропонимии и топонимии. Научному анализу подвергались имена собственные разных регионов Русского государства. Личные имена, прозвища и другие ономастические единицы, отмеченные в переписных книгах русских городов, исследовал С. И. Зинин [1969], своеобразие новгородской антропонимии XV- начала XVI вв. изучала P. JI. Сельвина [1976], именования в новгородских памятниках деловой письменности рассматривала А. Н. Мирославская [1955], фамилии уральских казаков периода XVII - начала XX вв. анализирует А. И. Назаров [2003], исторические корни уральских фамилий изучает А. Г. Мосин [2002], донской ономастикон рассматривает JI. М. Щетинин [2004], антропонимы в белозерских документах исследуют Т. В. Бахвалова [1972], Е. Н. Иванова [2004], имена собственные в пермских памятниках характеризует Е. Н. Полякова [1979], антропонимию Прикамья XVII века изучает Н. В. Медведева [1999]; становление русского официального антропонима на примере анализа антропонимии Чердыни исследует Д. В. Семыкин [2000]; именования в тверской деловой письмености анализирует И. М. Ганжина [1992], антропонимы в великоустюжских официально-деловых документах рассматривает С. Н. Смольников [1996], имена собственные в смоленских памятниках делопроизводства изучает И. А. Королёва [1999, 2000]; прозвища и их функционирование в современной речевой коммуникации на материале прозвищ Шумячского и Ершичского районов Смоленской области исследует Т. Т. Денисова [2007]; изменения в системе именований жителей Устюжны Железопольской в XVI-XVII вв. анализирует Н. С. Дьякова [2007]; антропонимы и топонимы в вологодских деловых документах - Ю. И. Чайкина [1987, 2000], И. Н. Попова [2002], Н. В. Комлева [2004] и многие другие.

Исследованию топонимов отдельных территорий Русского государства также посвящено большое количество работ. Восточнославянскую ойконимию изучает В. П. Лемтюгова [1983], топонимию Среднего Посухонья анализирует Е. Н. Варникова [1988], топонимию Вологды и ее окрестностей характеризует JL Н. Монзикова [2004], архаическую топонимию В. Новгорода исследует В. JI. Васильев [2005], московскую городскую топонимию изучают М. В. Горбаневский [1994], Н. Ю. Забелин

2007], функционирование топонимов в монастырской деловой письменности Белоозера XIV-XV вв. рассматривает Е. Н. Иванова [2006], русскую топонимию финно-угорского происхождения на территории Онежского полуострова характеризует Т. И. Киришева [2006], нижегородскую микротопонимию в языковой картине мира анализирует JL А. Климкова

2008] и мн. др.

Подобные исследования дают богатый ономастический материал для описания общерусской антропонимической системы на разных стадиях ее развития, выявляют особенности функционирования онимов в деловых документах разных жанров, акцентируют внимание на локальных особенностях региональных антропосистем.

Памятники официально-деловой письменности отдельных регионов Русского Севера еще не изучены. Не подвергались научному исследованию имена собственные Важского, Кольского уездов, районов Крайнего Севера, территорий Поморья, в том числе и Каргопольского уезда.

Настоящая работа посвящена исследованию региональной антропонимии и топонимии Пооонежья XVI-XVII вв. В работе названия «Поонежье» и «Каргопольский уезд» приравниваются, потому что в древности Поонежье относилось к «области града Каргополя», к Каргопольской земле. Один из крупнейших городов Северной Руси, важный торговый центр, Каргополь административно и экономически подчинял себе огромные пространства вдоль течения реки Онеги до самого моря, а к Западу каргопольский рубеж» проходил по реке Илексе. По мнению историков, «земли вдоль реки Онеги носят название Поонежье» [Гунн, 12-13].

Особенную значимость, на наш взгляд, представляет сопоставительный анализ антропонимов Поонежья и сопредельных территорий с целью выявления общерусских и локальных процессов развития антропонимии Руси XVI - XVII вв. К тому же не менее важно выявить особенности влияния разных центров письменности (Новгорода и Москвы) на антропонимикон Каргопольского уезда XVI - XVII вв. В работе сопоставляются именования Поонежья с антропонимами Белозерья, Вологодского уезда и Великого Новгорода. Для сопоставления привлекаются писцовые материалы В. Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда неслучайно, это связано с геополитическим и социально-экономическим положением Каргополя по отношению к вышеназванным регионам. По мнению исследователя истории освоения северных земель Г. П. Гунна, в Каргополе сталкивались два колонизационных потока: поток так называемой низовской колонизации из вологодско-белозерских земель и поток новгородской колонизации, - и в разное время они имели разное преобладание. Вопрос этот остается до конца не решенным. Предполагается, что первоначально каргопольское поселение зависело от Белозерского княжества, затем в XIV-XV веках перешло под власть Новгорода, в состав его волостей [Гунн, 16, Куратов (а), 18].

По свидетельству А. А. Куратова, своим быстрым экономическим возвышением Каргополь был обязан географическому положению: здесь скрещивались торговые пути из Новгорода в Двинскую землю, а из Вологодских и Белозерских областей - в Поморье [Куратов, 2002, (б)]. Как отмечает М. Б. Булгаков, находясь на важных внутренних торговых путях, , г. Белоозеро в XVI в. играл большую роль во внешней торговле Русского государства. Появившиеся в середине XVI в. на Мурманском берегу голландцы торговали с Москвой по Онежскому речному пути (Онега, Шексна, Волга) [Булгаков, 5].

Также необходимо выявить влияние московского приказного языка на состав и структуру именований каргопольцев, поскольку в XVII в. подобное влияние проявлялось в документах официально-деловой письменности практически повсеместно. Выбранные территории оказали существенное воздействие на историю заселения, экономическое и политическое положение региона.

Именования Поонежья рассматривались С. Н. Смольниковым [2005] с точки зрения влияния типа и жанра документа на особенности употребления антропонимов, но отдельной монографической работы, посвященной анализу имен собственных данной территории, пока не создано. Между тем изучение имен собственных Каргопольского уезда имеет важное значение в ряду других исследований региональных антропонимических систем Северной Руси.

Анализ существующих исследований позволяет выделить основные аспекты описания специфики региональных антропонимиконов и определить основные задачи их изучения.

1. В исследованиях довольно часто применяется сопоставление региональных ономастических систем. Сопоставление традиционно проводится либо внутри системы имен собственных, либо на уровне разных систем.

Сопоставление внутри системы предполагает, что в процессе анализа проводится сравнение имен собственных одного региона на разных временных срезах. Изучение имен в диахронии предпринято С. И. Зининым в рамках комплексного исследования русской антропонимии XVII-XVIII вв., Е. Н. Ивановой дается многоаспектный анализ онимов Белозерского края конца XIV-XV вв. [2006]. Н. С. Дьякова рассматривает изменения в системе именований жителей г. Устюжны Железопольской в XVI-XVII вв. в рамках синхронно-диахронного подхода [2007], Т. В. Бахвалова исследует антропонимы Белозерья XV-XVII вв. и мн. др. В данных работах содержится богатый ономастических материал и важные наблюдения, которые могут быть использованы при описании имен собственных Каргопольского уезда, Белоозера и Устюжны Железопольской.

В настоящей работе проводится сравнение имен собственных Поонежья XVI и XVII вв. для выявления основных признаков системы именований и географических названий Каргополья и их локальных особенностей.

2. Решение проблем типологии ономастических систем и описание локальных особенностей имен собственных Каргопольского уезда XVI-XVII вв. является важным аспектом анализа в данной работе.

Сопоставление на уровне разных систем предполагает анализ имен собственных отдельных регионов в рамках одного временного среза. Изучению проблем типологии русской антронимии посвящены работы многих ономастов: С. И. Зинин [1969] исследует антропонимию разных регионов Руси XVII-XVIII вв. (Москвы, В. Устюга, Углича, Ростова и др.) и формулирует основные признаки русской антропонимии, В. А. Никонов [1988] подробно рассматривает распространение тех или иных фамилий на разных территориях Руси. Исследования ономастических единиц с позиций синхронного подхода проводились также Д. В. Семыкиным [2000] на антропонимическом материале Чердынской ревизской сказки 1711 года, Н. В. Медведевой [1999] при анализе антропонимии Прикамья XVII века и другими учеными.

Решая проблемы топонимии, исследователи также применяют сопоставительный подход для анализа наименований географических объектов: Е. Л. Березович [1997] на примере изучения топонимии территорий Русского Севера (Архангельской, Вологодской, Костромской областей), Урала (Свердловской и Пермской областей) и Ярославской области реконструирует народную картину мира, А. С. Попов описывает ойконимию Воронежской области на синхронном уровне с позиций семантического и словообразовательного аспекта и сравнивает с топонимами смежных областей России и Украины (Белгородской, Волгоградской, Курской и др.)

Попов, 1998]. Сравнительный анализ имен собственных разных территорий позволяет восстановить антропонимическую и топонимическую систему Русского государства определенного периода. В данной работе предпринята попытка определить сходные и отличительные признаки антропонимиконов Поонежья, Новгородской республики, Белоозера и Вологды. Территории Вологодского, Белозерского уездов и В. Новгорода выбраны для сопоставительного анализа с целью описания антропонимии и топонимии, отраженной в источниках XVI-XVII вв., поскольку важно показать влияние западного и восточного ареалов распространения именований на антропонимическую систему Поонежья.

3. В настоящей работе в процессе анализа имен собственных описывается отражение норм деловой письменности разных центров (Москвы и В. Новгорода) в сотных и переписных книгах Каргопольского уезда XVI-XVII вв.

Типологические особенности имен собственных, функционирующих в официально-деловых документах XVI-XVII вв., могли быть обусловлены воздействием норм делового письма двух центров (Москвы и В. Новгорода). Проблеме влияния традиций делопроизводства на употребление антропонимов в деловых документах отдельных регионов посвящены работы таких исследователей, как Л. М. Щетинин [1980], Ю. И. Чайкина [2006], И. А. Королева [1999], И. Н. Попова [2002], С. Н. Смольников [2005], Е. Н. Иванова [2007]. И. Н. Попова [2002] анализирует официально-деловой документ как жанр и источник антропонимического материала, детально описывает формуляры переписных книг пяти русских городов, характеризует структуру документа, а также особенности употребления антропонимов в переписной книге Вологды 1711 года; С. Н. Смольников [2005] применяет функциональный аспект при анализе антропонимов, а также акцентирует внимание на проблемах, связанных с влиянием норм приказного языка на антропонимию Северной Руси.

Для описания воздействия норм делопроизводства разных центров письменности (Новгород и Москва) на выбор моделей именований, на употребление личных имен и на запись топонимов в деловых документах Поонежья необходимо осветить историю политического подчинения Каргопольского уезда Московской Руси. Исследователи истории Каргополья свидетельствуют, что в XI - XIII вв. в северные земли пришли славяне из двух центров Руси - из Ладоги и Новгорода и из Ростова и Суздаля [Демчук, Уткин, 76].

По свидетельству Г. П. Гунна, в XII — первой половине XIII вв. озеро Лаче входило в состав Ростово-Суздальской, а затем Владимиро-Суздальской земли, а бассейн Онеги — в состав Новгородских земель. Местоположение Каргополя на границе этих территорий, его экономическое и оборонное значение привели к тому, что он был вовлечен в борьбу Новгорода и Москвы за северные области на стороне Новгорода [Гунн, 16]. История заселения и политического подчинения Каргополя указывает на то, что Поонежье испытало воздействие двух крупных центров Русского государства (В. Новгорода и Москвы), которое также отразилось на традициях составления деловых текстов.

Проблеме влияния норм официально-делового письма разных центров (В.Новгород и Москва) на формуляр деловых документов посвящены отдельные статьи Ю. И. Чайкиной [Чайкина, 2006, 19-24] и Е. Н. Ивановой [Иванова, 2007], но в рамках монографического исследования данная проблема не была рассмотрена. В настоящей работе предпринята попытка описать нормы московского приказного языка и особенности новгородского делопроизводства, которые нашли отражение в деловых документах Каргопольского уезда XVI-XVII вв.

4. Все известные описания региональных систем учитывают соотношение календарных и некалендарных имен, описание характера их функционирования. Данный аспект анализа является значимым в работе Р. Л.

Сельвиной [1976] при анализе антропонимов новгородских писцовых книг, а также в исследованиях А. Н. Мирославской [1993], Т. В. Бахваловой [1985].

В данной работе соотношение календарных и некалендарных личных имен на первой позиции в именовании в разных регионах рассматривается при описании влияния письменных центров на антропонимию Каргопольского уезда, при рассмотрении локальных особенностех именника и т.д.

5. Для характеристики регионального антропонимикона важны изменения в составе именований, произошедшие в результате влияния исторических, социальных, культурных факторов. Многие ученые отмечают важность социально-экономического аспекта при анализе имен собственных [Агеева, 1989; В. А. Никонов, В. Г. Костомаров, Е. М. Верещагин, Е. Н. Варникова, М. В. Горбаневский, 1994, Успенский, 1989; О. А. Черепанова, 1992; Щетинин, М. Э. Рут, 1992, 1993, Г. М. Керт, 1995, Н. В. Комлева, 2004, Е. Л. Березович, 1997, 2005].

Исследователи затрагивают проблемы воздействия социально-экономических и культурно-исторических факторов на развитие антропонимии и топонимии отдельных регионов Русского государства. В рамках данного направления решаются разные проблемы: Н.В. Комлева описывает влияние сословного разделения общества на антропонимию Вологодского уезда XVI-XVII вв. [Комлева, 2004, 5], М.В. Горбаневский исследует воздействие исторических и культурных процессов на топонимическую систему Москвы [Горбаневский 1994, 22], Г.М. Керт описывает менталитет саамов на материале топонимии Карелии [Керт, 1995, 71], Е.Л. Березович рассматривает имена- собственные с целью реконструкции языковой картины мира [Березович, 1999, 132] и т.д. По мнению Е.Л. Березович, поставив задачу историко-культурного изучения собственных имен, ономасты, как правило, сосредоточиваются на проблемах отражения в ономастиконе особенностей материальной культуры, бытового уклада, социальных отношений-и т.п. [Березович, 2005, 124].

Развитию этого направления способствует появление ономастических словарей, имеющих культурно-историческую направленность, например, словарь Р. А. Агеевой и др. «Имена московских улиц: Топонимический словарь» [2007], в котором дается комплексное описание московских топонимов. «Словарь коннотативных собственных имен» Е. С. Отина представляет собой «первое в славянской лексикографии собрание онимов различных разрядов, функционирующих в речи и как обычные собственные имена, и как проприальные единицы, развившие дополнительные значения (коннотации)» [2004] и т.п. В этих словарях систематизирован богатый ономастический материал, который дает возможность изучать имена собственные на определенном этапе развития общества с позиций разных направлений.

В данной работе при анализе имен собственных учитывается история заселения Поонежья, географическое, экономическое и политическое положение города.

На развитие антропонимии и топонимии Каргополья оказала влияние история заселения региона. Край заселялся еще в каменном веке первобытными племенами. Как отмечает А. А. Куратов, они оставили многочисленные и разновременные следы своего обитания. В четвертом-третьем тысячелетии до нашей эры сложились своеобразные археологические культуры, отразившие процесс расселения дописьменных этносов - предков современных нерусских народов Архангельского Севера. Древнерусские летописи и народные предания сохранили лишь некоторые древние этнонимы - весь, заволочская чудь, Печера, ямь, самоядь, лопь, угры и др. [Куратов, 18].

Кроме того, имена собственные Каргопольского уезда испытали воздействие процессов христианизации, связанных с образованием на территории анализируемого региона в XIV-XVII вв. большого количества церквей и монастырей. На рубеже XIV-XV вв. под городом и в округе возникают первые монастыри: Строкинская пустынь, Кирилло-Челмогорская пустынь. В то же время близ города был основан Успенский монастырь. В XVII в. возведены самые замечательные храмы Каргополя: Рождества Богородицы, Благовещенский и Воскресенский. Возникновение монастырей свидетельствует о росте влияния города как центра обширных земель.

6. В рамках культурно-исторического аспекта исследуется отражение языковой картины мира старорусского человека. Изучением языковой картины мира на ономастическом материале занимаются такие исследователи, как М. Э. Рут [2008], Е. JI. Березович [2000], В. О. Максимов [2009] и другие. В. О. Максимов, изучая фамилии как отражение языковой картины мира, отмечает, что этот чрезвычайно интересный и перспективный новый путь исследования фамильных именований может быть соотнесён с тем вектором, который для российской филологической науки конца XX -начала XXI веков следует признать одним из определяющих, - с возрождением антропоцентризма в отечественной филологии [Максимов, 2009].

Большой интерес вызывают монографии М. Э. Рут, поскольку классификация имен собственных по предметным сферам бытия дает возможность продуктивно группировать и анализировать различные ономастические единицы, что убедительно демонстрируется в процессе сопоставления имен собственных Северной Руси прошлых веков с современными именами в «систематизации образных ономастических моделей, целью которой является реконструкция общей модели мира, существующей в сознании номинатора» [Рут, 2008, 51]. Классификация М.Э.Рут по предметным сферам употребления ономастических единиц может быть использована при анализе и сопоставлении имен собственных Каргопольского уезда, В. Новгорода, Белоозера, Вологодского уезда XVI-XVII вв.

Все перечисленные аспекты научного анализа определяют объект и предмет, цели и задачи изучения антропонимии и топонимии Поонежья XVI-XVII вв.

Объект изучения. В работе исследуются антропонимы и ойконимы, отмеченные в деловых документах Поонежья XVI -XVII вв. в сопоставлении с аналогичными источниками В. Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда. Для исследования привлечено 9615 антропонимов и 925 ойконимов, отмеченных в деловых документах Поонежья XVI-XVII вв., а также 6074 именования, зафиксированные в писцовых источниках В.Новгорода, Белоозера, Вологодского уезда. Общее количество анализируемых имен собственных равняется 16614 ономастическим единицам. Для сопоставления используются статистические данные по другим севернорусским территориям, приведенные в работах P. JI. Сельвиной, С. Н. Смольникова, Н.В. Комлевой, Ю. И. Чайкиной.

Предмет исследования. В настоящей работе рассматриваются процессы развития антропонимии и топонимии Поонежья XVI-XVII вв., обусловленные воздействием норм деловой письменности разных центров делопроизводства (Москвы и В.Новгорода), влиянием социально-экономических и историко-культурных факторов и изменением языковой картины мира каргопольцев.

Цель данной работы — описать структурные и семантические особенности антропонимов и топонимов Поонежья XVI-XVII вв., связанные с воздействием традиций делопроизводства разных центров (Москвы и В.Новгорода), установить общие и локальные признаки ономастиконов Каргопольского уезда по сравнению с анализируемыми ономастическими системами.

В соответствии с целью исследования поставлены следующие задачи:

1) охарактеризовать и классифицировать основные антропонимические и топонимические единицы в анализируемых документах по составу, структуре и семантике производящих основ, а также по предметно-тематическим сферам;

2) определить типологические особенности анализируемых систем, значимые для их сопоставительного анализа;

3) выявить локальные отличия ономастиконов Каргопольского уезда по сравнению с ономастическими системами В.Новгорода, Белоозера и Вологды XVI-XVII вв.;

4) описать влияние норм московского приказного языка и норм новгородского делопроизводства на особенности употребления имен собственных в сотных и переписных книгах Поонежья;

5) проанализировать ойконимы с целью выявления внутриязыковых, социально-экономических и историко-культурных факторов, повлиявших на состав и структуру русских топонимов;

6) реконструировать отдельные фрагменты языковой картины мира каргопольцев, которые нашли отражение в писцовых документах Каргопольского уезда XVI-XVII вв.

Хронологические рамки исследования. Для исследования были выбраны деловые документы XVI-XVII вв., это обусловлено тем, что данный период связан с наиболее активным социально-экономическим развитием Каргополья. Как отмечают ученые, расцвет Каргополя в XVI-XVII вв. обусловлен выгодным экономическим и географическим положением. В

XVI в. река Онега была важной артерией, соединяющей ведущий соледобывающий район страны Поморье с центром. Основными товарами, которые шли из Каргопольского уезда по стране, были соль и продукты морского и речного промыслов. [Демчук, Уткин, 41]. В Каргополе пересекались торговые пути из Новгорода в Двинские земли и из Вологодских и Белозерских земель в Поморье [Гунн, 17]. По этой причине в Каргополь приезжали торговать из Великого Новгорода, Вологды, Москвы, с Белоозера, Двины, Ваги. В XVII в. Каргополь, продолжал оставаться крупным центром внутренней торговли.

Период создания анализируемых источников середина XVI - середина

XVII вв., это важный этап развития антропонимии, и топонимии Русского государства, это заключительная стадия существования языка великорусской народности и начальный этап формирования общенационального языка.

Нижней границей исследования является 1555 г., что обусловлено наличием деловых документов, принадлежащих данному периоду, верхняя граница — 1648 г., что связано с датой самой ранней, сохранившейся до наших дней переписи населения Каргопольского уезда XVII в.

По мнению многих исследователей, именно в этот период происходит становление трехчленной модели именования лица, вытеснение некалендарных личных имен с первой позиции в именовании, формируется «дифференцированный подход к именуемым», связанный с использованием полных и модифицированных личных имен, и других процессов, обусловивших развитие антропонимии Русского государства в целом [Чичагов, 1959, Селищев, 1968, Никонов, 1967, Мирославская, 1971, Королева, 1999, Чайкина, 2001].

Источники фактического материала. Материалом для исследования послужили имена собственные Поонежья XVI-XVII вв., зафиксированные в документах официально-деловой письменности.

1. "Сотная на Каргополь 1561-1564 гг.".

2. "Сотные на волости Каргопольского уезда 1561-1562 гг.".

3. "Сотная на Турчасовский стан Каргопольского уезда с письма Я. И. Сабурова и И. А. Кутузова 1556 г.".

4. «Переписная книга посадских дворов города Каргополя, деревень, дворов в черных волостях Каргопольского уезда переписи воеводы Василия Ивановича Жукова» (1648 г.) II РГАДА, ф. 137, on. 1. Вятка (Хлынов). № 6 а/ 11. Л. 1-500.

К числу источников, используемых для сопоставления, относятся писцовые документы В. Новгорода, Бел озера и Вологодского уезда.

5. «Новгородские писцовые книги. Книги Бежецкой пятины, 1564 г.

6. Переписная книга Новгорода Великого переписи князя Григория Даниловича Долгорукого и подьячего Ивана Раковского, 1646 г.

7. Переписные книги пригородных монастырей Новгорода Великого и монастырских пригородных вотчин переписи князя Г.Д. Долгорукого и подьячего Ивана Раковского.

8. «Сотная с писцовых книг Ф. Ф. Хидырщикова и Г. JI. Клементиева на земли Кирилло-Белозерского монастыря в Белозерском уезде 1544 г.» // Северный археографический сборник: Северные писцовые книги, сотницы и платежницы XVI в. Вып. 2. - Вологда, 1972.

9. «Переписная дозорная книга Вологодского уезда 1589-1590 гг.»// Северный археографический сборник: Северные писцовые книги, сотницы и платежницы XVI в. Вып. 2. - Вологда, 1972.

Источниками фактического материала послужили не только деловые документы Каргопольского уезда, но и памятники делопроизводства Белоозера, Вологодского уезда и В. Новгорода. Ономастический материал деловых документов данных территорий используется для сопоставления региональных ономастических систем.

Несмотря на то, что Каргопольский уезд никогда не входил в состав новгородских пятин, для анализа имен собственных В. Новгорода выбраны писцовые книги Бежецкой пятины. По свидетельству А. Н. Насонова, «на северо-востоке пределы Обонежской пятины кончались там, где начинались волоки к реке Онеге. Поонежье вместе с Заволочьем, на которое еще в XV в. претендовали великие князья московские, не вошло в состав пятин» [Насонов, 118]. Из новгородских земель Обонежская и Бежецкая пятины Новгородской республики (см. Приложение 1) ближе всего располагались к територии Каргопольского уезда. По этой причине для сопоставления региональных ономастиконов к анализу привлечены писцовые книги Бежецкой пятины.

В настоящей работе, в основном, изучаются источники писцового жанра — это сотные (списки с писцовых книг), дозорные и переписные книги, которые включают богатый антропонимический и топонимический материал и традиционно используются исследователями в работах по исторической ономастике.

Значение данных памятников велико для исследования антропонимии и топонимии, поскольку они содержат не только информацию об экономике, о развитии сельского хозяйства, ремесла, торговли, но и сведения о населении и населённых пунктах, которые дают материал для описания антропонимической и топонимической системы анализируемого региона.

Наличие в переписных книгах большого количества фактического материала говорит о богатстве этих источников, освещающих некоторые из важнейших сторон истории русского централизованного государства конца XV-XVII веков. Они дают представление о процессах социально-экономического развития, а также отражают этапы становления современной антропонимической системы и процессы формирования ойконимов.

Характеристика деловых актов требует анализа их формуляра. Формуляр - это общая единица, рассматриваемая С. С. Волковым в качестве «определенной языковой оболочки (набор устойчивых и обязательных словосочетаний - предложений и формул), в которую облекалось содержание акта и которая отличала данный акт от иных, имеющих близкое или аналогичное содержание, но совсем другую цель» [Волков, 1974, 21]. Минимальной единицей делового документа считается формула, которая является, по мнению В. Я. Дерягина, «основной единицей стилистического анализа делового текста» [Дерягин, 1985, 244]. Как отмечает И. Н. Попова, для официально-деловых текстов старорусского периода под формулой понимается «фразеологизм номинативного и коммуникативного характера, а также словосочетание, синтаксическая конструкция (модель предложения) с более или менее постоянным составом» [Попова, 2002, 8].

Особенности формуляра писцовых, актовых материалов анализировали такие ученые, как В. Я. Дерягин [1980], Ф. П. Филин [1982], С. С. Волков [1980], Б. А. Ларин [1977], И. Н. Попова [2002] и мн. др. В. Я. Дерягин изучал формуляр официально-деловых документов на основе анализа актовых источников. Б. А. Ларин, исследуя разговорный язык Московской Руси, отмечает, что в Московских приказах постепенно, лишь с XV - XVI вв., по мере усиления централизации административной системы, создается единство административной терминологии и фразеологии, единство основных норм языка деловой письменности [Ларин, 319-320].

И. Н. Попова в ходе изучения переписной книги Вологды 1711 года сравнивает 5 переписных книг разных регионов Русского государства и выделяет особенности формуляра данных документов и переписной книги Вологды 1711 г.

Как отмечает С. Н. Смольников, формальная общность антропонимии в документах XVI-XVII вв., деловых актах, составленных в разных регионах Русского государства, обусловлена едиными нормами приказного языка, средствами которого оформлялись старорусские деловые тексты. По словам исследователя, в приказном языке XVI—XVII вв. сформировались особые нормы именования лица, свои требования к использованию антропонимии [Смольников, 2005, 74-76].

Особенности формуляров делового письма Великого Новгорода и Москвы, нашедшие отражение в анализируемых писцовых материалах, проявляются в ряде признаков. К ним относятся особенности использования терминов административно-территориального деления, отличия в употреблении единиц налогообложения, различия в структуре писцовых документов, принципы построения статей в сотных и переписных книгах, особенности формул мужских именований, соотношение календарных и некалендарных личных имен, фонетические, морфологические и словообразовательные особенности в антропонимии и топонимии исследуемых источников, активность имен-композита. Перечисленные параметры положены в основу анализа имен собственных Поонежья XVI-XVII вв.

Решаемые задачи и характер изучаемых источников обусловливают и методологию исследования, которая основана на принципах объективности, научности и историзма. Объективность предполагает способность исследователя наблюдать и излагать строго, объективно. Историзм как методологический принцип требует от ученого любое явление рассматривать, во-первых, в его возникновении, развитии и изменении; во-вторых, в связи с другими явлениями и условиями данной эпохи; в-третьих, в связи с конкретным опытом, который позволяет установить не только непосредственные, но и отдаленные последствия изучаемого события или процесса [Аникеев, 125].

Основные методы анализа ономастических единиц и явлений направлены на достижение поставленных целей: сравнительно-сопоставительный метод применяется для выявления общих особенностей ономастических систем; историко-сравнительный метод в процессе сравнения открывает возможность для обоснования и объяснения ономастических процессов, фактов и явлений; описательный метод применяется для описания выявленных ономастических процессов и явлений; количественно-статистический метод используется для определения соотношения количества антропонимов и топонимов по разным признакам.

В рамках данных методов используются приёмы классификации имён, реконструкции имён собственных и их форм, приёмы моделирования структурного анализа. I

Научная новизна исследования состоит в том, что антропонимия и топонимия Поонежья не подвергалась системному анализу как языковое и этнокультурное явление. Между тем, документы делопроизводства Северной Руси, в частности Каргополя, содержат богатый ономастический материал, который поможет воссоздать, дополнить сведения об антропонимической системе XVI-XVII вв., восстановить фрагменты' языковой, картины мира каргопольцев, описать традиции деловой письменности В. Новгорода и Москвы, нашедшие отражение в сотных и переписных книгах Каргопольского уезда XVI-XVII вв.

Положения, выносимые на защиту.

1) История антропонимии и топонимии Поонежья в целом отражает общие процессы развития ономастической системы, свойственные для разных территорий русского государства XVI-XVII вв. Типологическими особенностями имен собственных, выявленными при исследовании деловых документов Каргопольского уезда, В. Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда XVI-XVII вв., являются активность двухкомпоненных моделей именования лица в писцовых материалах XVI в., вытеснение некалендарных антропонимов с первой позиции в именовании лица, стабильность первой пятерки личных имен, употребляемых в деловых документах всех исследуемых регионов, распространение групп антропонимов, относящихся к основным предметно-тематическим сферам «Человек», «Семья», «Внешний мир» во всех анализируемых источниках.

2) Региональная антропонимия и топонимия дает богатый материал для исследования системы ценностей жителей отдельных районов Русского государства XVI-XVII вв. К местным особенностям имен собственных Поонежья относятся низкая активность порядковых личных имен, популярность апотропеических антропонимов на первой позиции в именовании лица и антропонимов, указывающих на этническую принадлежность лица, род деятельности именуемого. Локальные отличия антропонимической и топонимической системы Каргопольского уезда объясняются ценностными ориентирами этноязыкового коллектива, языковой картиной мира каргопольцев.

3) Особенности антропонимии и топонимии Поонежья связаны с влиянием ономастики Новгорода. К традициям делового письма В. Новгорода, которые оказали воздействие на употребление имен собственных в писцовых материалах Поонежья XVI-XVII вв., относятся раннее формирование фамилий, низкая активность в сотных Каргопольского уезда XVI в. некалендарных личных имен, популярность имен, указывающих на профессию, род занятий именуемого, распространение антропонимов с суффиксом -хм- и топонимов с формантом —екая.

4) Имена собственные Поонежья испытали воздействие традиций деловой письменности Центральной Руси. К нормам московского приказного языка, оказавшим влияние на употребление антропонимов и топонимов в деловых документах Каргопольского уезда XVI-XVII вв., относятся активность трехкомпонентных моделей номинации, вытеснение некалендарного антропонима с первой позиции в именовании лица в переписных книгах XVII в., популярность личных имен с формантами -ук/-юк и антропонимов с суффиксами ~ов/~ев, преобладание посессивных названий географических объектов.

5) Процесс формирования фамилий и становление трехчленной формулы именования лица в Каргопольском уезде складывались быстрее, чем в Вологодском и Белозерском уездах XVI-XVII вв. Более раннее формирование фамилии в Поонежье, чем в регионах, где преобладало поместное и монастырское землевладение (Вологда и Белоозеро), обусловлено типом феодальной зависимости крестьян, широким распространением черносошного землевладения.

Актуальность работы обусловлена тем, что исследование имен собственных Поонежья XVI-XVII вв. направлено на описание типологических, структурных и семантических особенностей антропонимов и топонимов Поонежья XVI-XVII вв. посредством сравнения ономастиконов Каргополья, В. Новгорода, Белоозера, Вологды и других территорий. Данное направление позволит выявить типологические и локальные черты ономастических систем, характеризующих общерусскую антропонимическую систему. Также в работе предпринята попытка описания норм делопроизводства двух центров (В. Новгорода и Москвы), повлиявших на формуляр и особенности употребления имен собственных в писцовых документах Поонежья XVI-XVII вв.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в развитии методик комплексного анализа исторической ономастики. Результаты анализа ономастического материала могут быть использованы для формирования целостного представления об антропонимической и топонимической системе Русского государства в период формирования великорусской народности, при изучении процессов развития и взаимовлияния ономастических систем разных регионов друг на друга.

Результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории русской топонимии и антропонимии, в лекционных курсах и учебных пособиях по исторической ономастике и лексикологии.

Апробация результатов исследования была проведена на VIII Международной филологической конференции (6-7 октября 2005 г., Гомель), на XXXVI Международной филологической конференции (13-18 марта 2007 г., Санкт-Петербург), на научно-практической конференции «Проблемы текста», посвященной 100-летию со дня рождения академика Д. С. Лихачева (ноябрь 2006 г., Вологда), на научно-практической конференции «Сессия молодых ученых и аспирантов» (ноябрь 2007 г., Вологда). Основное содержание работы изложено в пяти публикациях.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

Первая глава исследования посвящена анализу состава и структуры мужских именований жителей Поонежья в сопоставлении с именованиями В. Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда XVI-XVII вв., а также анализу женских именований Каргопольского уезда. Во второй главе описываются некалендарные личные имена на разных позициях в именовании и классифицируются по предметно-тематическим сферам. Предметом рассмотрения в третьей главе выступает топонимия Каргопольского уезда XVI-XVII вв. В заключении изложены общие выводы, которые являются результатом анализа имен собственных Поонежья XVI-XVII вв. Приложение включает в себя карты территориального деления Русского государства в XV-XVI вв.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Имена собственные в деловых документах Поонежья в XVI - XVII вв."

5. Выводы к 3 главе

В результате анализа ойконимов, отмеченных в сотных Каргопольского уезда XVI в., мы пришли к следующим выводам.

В деловых документах Каргопольского уезда XVI-XVII вв. преобладают посессивные топонимы, как и на территории Белоозера и Вологодского уезда. Данное явление отражает общерусские процессы в топонимии, оно обусловлено влиянием системы географических названий Московской Руси на фиксацию топонимии Поонежья и наименований географических объектов в официальных документах близлежащих регионов.

Наименования, возникшие по связи с человеком (поссесивные топонимы), точнее характеризуют именник Поонежья XV-XVI вв. по сравнению с антропонимическими материалами. В итоге по данным топонимии более точно восстанавливается именник Каргополья. На основе некалендарных личных имен и прозвищ каргопольцев образовано 319 ойконимов, это составляет 34% от общего количества посессивных топонимов {дер. Прибышево, дер. Рявковская, дер. Воронинская и др.). Данное явление связано с тем, что топонимия более тесно связана с живой речью носителей языка, а также с тем, что собственные географические названия в меньшей мере зависели от норм делопроизводства.

На территории Каргополья отмечено • широкое распространение топонимов, образованных от календарных личных имен с суффиксом,-хн-{дер. Стехновская), данный факт вызван воздействием новгородской антропонимии на именник каргопольцев. . •'.•:

Семантика некалендарных антропонимов, отмеченных в составе ойконимов Поонежья XVI-XVII вв., отличается большим разнообразием, чем семантика личных имен, зафиксированных на первой позиции в именовании лица. Среди ойконимов преобладают наименования, образованные от антропонимов, которые принадлежат к предметнотематическим сферам «Человек», «Внешний мир», «Дом, двор». Самая популярная сфера «Внешний мир» представлена несколькими группами антропонимов. Среди них активна группа имен, указывающих на род деятельности, профессию именуемого; особенно популярны наименования, связанные с кузнечным, гончарным делом, обработкой леса {дер. Кузнецовкая, дер. Череповская, дер. Кашкаровская, дер. Древоделовская и др.). Этот факт отражает особенности языковой картины мира каргопольцев, свидетельствует о высоком уровне развития ремесел на исследуемой территории и о том, что для жителей Поонежья было важно занятие человека.

Вторая по популярности сфера «Человек» включает имена, характеризующие человека по внешности и поведению. При реконструкции апеллятивных основ выявлены признаки, которые были значимы для жителей Поонежья: в исследуемый период популярны топоосновы, указывающие на черты характера именуемого: дер. БолтухинскажБолтуха, Болтун — в основу топонима положена речевая характеристика именуемого; дер. Смешковская - признак поведения человека (веселый); данное качество характера человека оценивалось в ряде случаев негативно - дер. Пустосмеховская, дер. Лежыбоковская>Лежибок>лежибок. — отношение к труду, дер. Пестовская — признак поведения (заносчивость); дер. Дураковская - оценка умственных качеств лица и др.

Анализ топонимов, восходящих к названиям природных объектов, дает представление об особенностях ландшафта {дер. Заозере, дер. Напорожъе, дер. Каменное, дер. Горка). Данные топонимы имеют древнейшее происхождение, они образованы еще до того, как стало важно указывать в названии селения его принадлежность человеку. Локативные наименования составляют всего 13 % от общего количества ойконимов, поскольку они были вытеснены названиями посессивного типа, распространение которых является отличительным признаком топонимической системы Новгородских земель.

В деловых документах Каргопольского уезда XVI в. наибольшей популярностью пользуется словообразовательная модель с топоформантом — екая, причиной активности которой является воздействие норм деловой письменности В.Новгорода.

Заключение

Изучение региональных ономастиконов в ряду других исследований помогает дополнить сведения об антропонимической и топонимической системе русского языка XVI-XVII вв.

В данной работе предпринята попытка исследования имен собственных, отмеченных в сотных и переписных книгах Поонежья XVI-XVII вв. В процессе анализа было проведено сопоставление антропонимов и топонимов Каргопольского уезда с именами собственными, зафиксированными в писцовых материалах В.Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда XVI-XVII вв.

Анализ имен собственных Каргопольского уезда осуществляется путем сопоставления систем по различным признакам. Сопоставление ономастических единиц сопредельных территорий позволило отметить процессы и явления, свойственные ономастиконам отдельных районов Русского государства. Характеристика именований на уровне одной системы, но на разных временных отрезках помогла определить изменения в антропонимии одного региона, произошедшие в течение столетия.

Сопоставление проведено в разных аспектах описания специфики региональных ономастиконов. Подобное многоаспектное сравнение имен собственных Поонежья, В. Новгорода, Белоозера, Вологодского уезда позволило установить типологические и локальные особенности антропонимии и топонимии Каргопольского уезда XVI-XVII вв. Однако дальнейшего обсуждения требуют вопросы масштабного сопоставления ономастиконов разных регионов Русского государства с целью описания антропонимической и топонимической системы русского языка XVI-XVII вв.

В ходе исследования имен собственных Поонежья XVI-XVII вв. объединена нетрадиционная классификация некалендарных антропонимов по предметно-тематическим сферам с классификацией по семантике производящих основ. В итоге классификации лексико-семантические группы антропонимов и ойконимы отантропонимического происхождения Каргопольского уезда разделены по предметно-тематическим сферам, на основе анализа популярности которых охарактеризованы особенности языковой картины мира каргопольцев.

В результате сопоставления ономастиконов анализируемых территорий выявлены основные признаки антропонимов и топонимов Поонежья, которые обусловлены воздействием общерусских процессов, были, сделаны выводы о влиянии разных письменных традиций делопроизводства (Москвы и В.Новгорода), а также отмечены локальные особенности имен собственных Каргопольского уезда XVI-XVII вв.

I. Имена собственные Поонежья XVI-XVII вв. отражают признаки, связанные с воздействием общерусских антропонимических и топонимических процессов. К данным признакам относятся особенности формул именования лица, соотношение календарных и некалендарных антропонимов в XVI-XVII вв., популярность отдельных предметно-тематических сфер.

Активность двухкомпоненных моделей именования лица в XVI веке связана с жанром документов и социальным статусом именуемых. Анализируемые источники являются писцовыми и переписными книгами, для которых использование двучленных структур именования, было общепринятым стандартом. К тому же основная масса номинантов принадлежит к классу крестьян, при именовании которых двукомпонентная формула также была нормой в деловой письменности Русского государства XVI-XVII вв.

В процессе анализа антропонимов Каргопольского уезда на первой позиции в именовании лица установлено, что разное соотношение календарных и некалендарных личных имен обусловлено жанром документов, различным влиянием норм делопроизводства двух писцовых школ (В. Новгорода и Москвы), локальными отличиями составления сотных Поонежья XVI в. Доказательством влияния формуляра делового документа на запись некалендарного антропонима на первой позиции в именовании является сравнение некалендарных личных имен жителей Поонежья.XVI в. с основами топонимов отантропонимического происхождения, в которых некалендарные антропонимы встречаются чаще.

В результате статистического сравнения календарных антропонимов Каргопольского уезда и В. Новгорода, Вологодского и Белозерского уездов выделено пять самых активных личных имен: Иван/Ивашко/Иванко, Федор/Федко/Фетко, Васипий/Василей /Васка/Васюк, Семен/Сенка. Данные имена были самыми популярными во всех районах Русского государства. Пятый антропоним меняется в зависимости от территории распространения, в Каргополье и В.Новгороде - это личное имя Грндка/Гридя/Григорий/Гришка, в Вологодских и Белозерских документах — Яков. Активность одних и тех же антропонимов в деловых документах разных регионов Русского государства обусловлена воздействием христианских традиций на антропонимическую систему русского языка XVI-XVII вв. и, вероятно, языковым вкусом эпохи.

При анализе некалендарных личных имен, отмеченных в официально-деловых документах Поонежья, Белоозера, В. Новгорода и Вологодского уезда, установлено, что основные предметно-тематические сферы «Человек», «Семья», «Внешний мир» представлены во всех анализируемых источниках.

Среди внутрисемейных личных имен Каргополья активны апотропеические имена (Некрас, Злобка), принадлежащие к сфере «Внешний I мир», антропонимы, характеризующие отношение родителей к рождению ребенка (Нечай, Истома, Жданко, Богдан), относящиеся к сфере «Семья». Популярность личных имен данных предметно-тематических сфер обусловлена общерусскими стандартами, которые применялись писцами всех исследуемых деловых документов при употреблении некалендарного антропонима на первой позиции в именовании лица.

Прозвищные личные имена широко представлены предметно-тематическими сферами «Человек», «Окружающая природа» и «Внешний мир». Среди групп антропонимов, относящихся к сфере «Человек», активны имена, указывающие на внешность и характер именуемого. Популярность антропонимов, характеризующих внешний вид и поведение номинанта, указывает на то, что люди обращали особое внимание на внешность человека и отражали в именовании лица особенности внешнего облика (Сухонос, Горбун, Широкой, Сухорук и т.д.). Для крестьян важно было отметить способность именуемого к труду. Подобные личные имена отмечены в писцовых материалах как Каргопольского уезда, так и В.Новгорода, Белоозера и Вологодского уезда.

II. Выделены особенности антропонимов и топонимов Поонежья, связанные с влиянием норм делопроизводства Новгородской республики. К традициям делового письма В.Новгорода, которые оказали воздействие на употребление имен собственных в писцовых материалах Поонежья XVI-XVII вв., относятся раннее формирование фамилий, низкая активность в сотных Каргопольского уезда XVI в. некалендарных личных имен, популярность антропонимов, указывающих на профессию, род занятий именуемого, широкое распространение имен с суффиксом -хн- и топонимов с формантом —екая.

Более раннее формирование фамилии в Каргопольском уезде связано с типом подчинения крестьян. В XVI-XVII вв. в Поонежье было распространено черносошное землевладение, крестьяне являлись свободными людьми, в то время как на территориях Белоозера и Вологодского уезда преобладало монастырское и поместное землевладение, при которых крестьяне являлись зависимым классом. В связи с этим процесс формирования фамилий и становление трехчленной формулы именования лица в Каргопольском уезде складывались быстрее, чем в Вологодском и

Белозерском уездах XVI-XVII вв., которые испытали большее политическое и социально-экономическое воздействие Москвы.

В писцовых источниках Каргопольского уезда XVI в. календарные личные имена значительно преобладают над некалендарными, что связано с влиянием норм новгородской деловой письменности, поскольку в писцовых материалах В.Новгорода наблюдается низкий процент некалендарных антропонимов, как и в документах Поонежья. В то время как в анализируемых источниках Белозерского и Вологодского уездов отмечено более последовательное употребление некалендарного антропонима на первой позиции в именовании лица.

Активность в Каргополе XVI-XVII вв. антропонимов, указывающих на профессию, род занятий, характеризует влияние западного ареала распространения антропонимии, а также социально-экономическое развитие региона.

В процессе анализа словообразовательных особенностей антропонимов и топонимов Каргопольского уезда отмечено, что популярность суффикса -хи-, а также активность топонимических конструкций с формантом -екая является следствием распространения норм делопроизводства Новгородской республики.

III. Определены особенности антропонимов и топонимов Поонежья, связанные с влиянием норм делового письма Москвы. К данным особенностям относятся широкое распространение черносошного землевладения, активность трехкомпонентных моделей номинации, вытеснение некалендарного антропонима с первой позиции в именовании лица в переписных книгах XVII в., популярность личных имен с форматами — ук/-юк и антропонимов с суффиксами -ов/-ев, преобладание посессивных названий географических объектов.

На территории Каргопольского уезда в XV1-XVH вв. было распространено черносошное землевладение, в Белозерском уезде преобладали монастырские земельные владения, а в Вологодском уезде поместное и дворцовое землевладение. Данные факты указывают на то, что Белоозеро и Вологодский уезд испытали большее влияние форм земельной собственности Московской Руси, доминирование черносошного землевладения в Поонежье обусловлено ростом политического влияния Москвы.

Активность трехчленных конструкций в писцовых материалах Каргополья связана с воздействием традиций деловой письменности Московской Руси XVI-XVII вв.

В деловых документах Поонежья большой популярностью пользуются именования с суффиксами -ов/-ев. Это явление обусловлено влиянием норм делопроизводства Москвы.

Резкое снижение употребления некалендарных антропонимов на первой позиции в именовании лица в писцовых материалах XVII века связано с жанром документов, а также с влиянием норм делового языка московских приказов.

Среди личных имен жителей Каргопольского уезда отмечено большое количество модификатов. Модифицированные формы образованы с помощью разных формантов, из которых активны антропонимы с формантами —ук/~юк. Данные факты также указывают на воздействие особенностей формуляра деловой письменности Московской Руси.

К тому же в топонимии Каргопольского уезда высокой популярностью пользуются посессивные наименования географических объектов, что связано с распространением традиций топонимической системы Московских земель.

IV. Антропонимическая и топонимическая система Каргопольского уезда имеет локальные отличия от региональных ономастиконов Новгорода, Белоозера, Вологды XVI-XVII вв. К местным особенностям имен собственных, отмеченных в деловых документах Поонежья, относятся распространение вариантов имен Огафан, Парфей, низкая активность порядковых личных имен, популярность апотропеических антропонимов на первой позиции в именовании лица и антропонимов, указывающих на этническую принадлежность лица, род деятельности именуемого.

Фиксация в писцовых и переписных книгах Каргопольского уезда варианта имени Огафан. на разных позициях в составе именования и формы личного имени Парфей связана с тем, что каргопольцы, вероятно, употребляли данные варианты антропонимов в разговорной речи, поэтому их запись в деловых документах Поонежья является локальной особенностью антропонимии исследуемого региона.

В сотных Поонежья XVI в. очень редко встречаются личные имена, указывающие на порядок рождения детей (Первушка, Третьяк, Вторко), в переписных книгах 1648 г. они снова используются на первой позиции в именовании. Данное явление может объясняться более строгим отношением писцов к порядковым именам.

В антропонимии Каргопольского уезда широко представлены предметно-тематические сферы «Человек», «Семья» и «Внешний мир». В сфере «Человек» в основном отмечены имена, указывающие на те качества личности именуемого, которые имели важное значение в миропонимании жителей Поонежья, данные антропонимы отражают понятия «лень», «пьянство», «глупость», «жадность», «заносчивость», обусловленные проблемами аксиологического анализа антропонимии.

Большей популярностью по сравнению с остальными регионами пользуются апотропеические антропонимы (Некраско, Злобка) и имена, характеризующие отношение родителей к младенцу (Истома, Нечай), в документах делопроизводства XVII в. особенно активно имя Жданко. Активность данных лексико-семантических групп, относящихся к пердметно-тематическим сферам «Внешний мир» и «Семья» связана с особенностями языковой картины мира жителей Поонежья.

Среди групп, принадлежащих к предметно-тематической сфере «Внешний мир», активны имена, указывающие на этническую принадлежность, и антропонимы, характеризующие профессию, род деятельности человека. Популярность в документах делопроизводства Каргопольского уезда XVI-XVII вв. антропонимов, указывающих на этническую принадлежность лица (Тверин, Москва, Заонежанин, Вологда), свидетельствует о миграционных процессах на территорию Поонежья из Карелии, Новгорода, Москвы.

Высокая активность в деловых документах Каргопольского уезда XVI-XVII вв. основ топонимов отантропонимического происхождения и антропонимов, указывающих на профессию, род занятий именуемого, обусловлена развитием экономических и торговых отношений Поонежья с В. Новгородом, Вологодским, Белозерским уездом и другими регионами русского государства. Кроме этого, профессиональные прозвища характеризуют языковую картину мира каргопольцев, поскольку мастера гончарного, сапожного, скорняцкого дела, плотники и рыбаки особенно ценились в XVII в.

Отмеченные локальные отличия имен собственных Каргопольского уезда объясняются ценностными ориентирами этноязыкового коллектива, языковой картиной мира каргопольцев.

Антропонимическая система тесно связана с экономической и культурной жизнью региона и всего Русского государства. Все отмеченные нами особенности имен собственных характеризуют общерусские антропонимические процессы, региональные черты ономастикона жителей Поонежья и указывают на влияние норм делопроизвоства разных центров (Москвы и В. Новгорода).

Список научной литературыАфанасьева, Ольга Евгеньевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аграрная история Северо-Запада России. JI, 1974.

2. Азарх, Ю.С. Апеллятивный и ономастический словообразовательные типы / Ю.С. Азарх // Лексика и фразеология севернорусских говоров. Вологда, 1980.- С.134 140.

3. Аникеев А.А. Методология классической историографии. — Ставрополь, 2005.

4. Архангельский Север в документах истории (с древнейших времен до 1917 года). Хрестоматия/Общ. ред. А.А. Куратова. Архангельск, 2004.

5. Бакланова Е.Н. Переписные книги 1678 и 1717 гг. по Вологодскому уезду как ономастический источник//Этнография имен. — М., 1971.

6. Бахвалова Т.В. Семантические и функциональные особенности некалендарных имен (На материале памятников письменности Белозерья XV-XVI1 вв.) / Т.В. Бахвалова // Проблемы русской ономастики. Вологда, 1985.-С.71 -82.

7. Бахвалова Т.В. К изучению истории развития личных имен в Белозерье (на материале памятников письменности XV — XVII вв. : автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филолог, наук / Бахвалова Татьяна Васильевна. — Л., 1972. 20с.

8. Березович Е.Л. Этнолингвистическая проблематика в работах по ономастике (1987-1998) / Е.Л. Березович // Известия Уральского государственного университета. — 1999. — №13. — С. 128 — 141.

9. Березович Е.Л. О специфике топонимической версии этнокультурной информации/ТИзвестия Уральского государственного университета. — 1997. -№7.

10. Ю.Березович Е.Л. Русская топонимия в этнолингвистическом аспекте / Е.Л. Березович. Екатеринбург, 2000. -532с.

11. Болотов В.И. К вопросу о значении имен собственных \\ Восточнославянская ономастика. — Москва, 1972.

12. Бондалетов В.Д. Русская ономастика. Учеб.пособие для студентов пед. ин-тов по спец. №2101 'Рус.яз и лит.' / В.Д. Бондалетов М.,1983. - 224с.

13. Булгаков М.Б. Вологодско-белозерские торговые связи в первой половине XVII века//Историко-литературный альманах «Белозерье». — Вологда: «Русь», 1994.-Вып. 1.

14. Варникова Е.Н. Русская топонимия Среднего Посухонья в ономастическом аспекте: диссертация канд. филол. наук// Е.Н. Варникова. — Вологда, 1988.

15. Варникова Е.Н. Об одном топонимическом противостоянии на карте Вологодской области// в рукописи, 2008.

16. Васильев Ю.С. Аграрные отношения в Поморье XVI-XVII вв.: Учебное пособие по спецкурсу. Сыктывкар, 1979.

17. Васильев Ю.С. Материалы писцового делопроизводства Севера России в XVI веке / Ю.С. Васильев // Крестьянство Севера России в XVI в.: Межвуз. Сб. науч. трудов. Вологда, 1984. - С.19 -31.

18. Васильев Ю.С. Некоторые источниковедческие проблемы материалов писцового делопроизводства XVI — XVII вв. / Ю.С. Васильев // Проблемы историографии и источниковедения истории Европейского Севера: Межвуз. Сб. науч. трудов. Вологда, 1992. - С. 12 - 21.

19. Васильев B.JI. Архаическая топонимия Новгородской земли-(Древнеславянские деантропонимные образования)/НовГУ имени Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2005. - 468 с. (Серия «Монографии»; Вып.4.). ISBN 5-98769-006-4

20. Верещагин Е.М. Костомаров В.Г. Язык и культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного//Русский язык. -М, 1983.

21. Веселовский С.Б. Ономастикон: Древнерусские имена, прозвища, фамилии / С.Б. Веселовский. М., 1974.

22. Винниченко . Т.В. Некалендарные имена в памятниках деловой письменности Северной Руси XVI—XVII вв. / Т.В. Винниченко II XVII Ломоносовские международные научные чтения. Сб. науч. трудов. — Вып.1. -Архангельск, 2005. С.28 - 37.

23. Витов М.В. Историко-географические очерки Заонежья XVI-XVII вв. — М, 1962.

24. Волков С. С. Стилевые лексико-фразеологические средства деловой письменности XVII в. (на материале челобитных). Дисс. доктора филол. наук. -Л., 1980.

25. Володарский Я.Е. Вологдский уезд в XVII веке//Аграрная история Европейского Севера СССР. Вологда, 1970, с. 256-366.

26. Воробьев В.М., Дегтярев А.Я Русское феодальное землевладение от "смутого времени" до кануна петровских реформ. Л., 1986.

27. Ганжина И.М. Тверская антропонимия XVI в. в социально-исторической и лингвистическом аспектах. АКД. Тверь, 1992.

28. Гвоздева Е. Л. Образование и функционирование мужских календарных имен в русской деловой письменности XIV—XVI вв. Дисс. канд. филол. н. — Днепропетровск, 1987.

29. Гильфердинг А.Ф. Олонецкая губерния и ее рапсоды// Онежские былины, записанные А.Ф. Гильфердингом летом 1871 года. В 3-х томах. М. -Л., Т. 1.

30. Гончаренко П.Г. О возможностях синергетического исследования языковых явлений//Вестник Поморского университета. — 2007. №8, с. 86-89.

31. Горбаневский М. В. Русская городская топонимия: проблемы ист.-культурного изучения и современного лексикографического описания: Автореф. дис. . д-ра филол. наук /Ин-т рус. яз. им. АСП. М., 1994. 39 с.

32. Гунн Г.П. Каргополье Онега. - М, 1989.

33. Гунн. Г.П. Каргопольский озерный край. М, 1984.

34. Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции / А.В. Гура. — М., 1997.

35. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.). Курс лекций. М, 2000, 388 с.

36. Демчук Г.В. Уткин Н.Н. Посвящение церквей в Каргопольском уезде по сотным выписям XVI в.//Христианство и Север. По материалам VI Каргопольской научной конференции/ Науч. ред. и сост. Н.И. Решетников. — М, 2002.

37. Дерягин В.Я. Варьирование языковых средств в текстах деловой письменности (важские денежные отписки XVI — XVII вв.) // Источники по истории русского языка. М., 1976. — С. 3-37.

38. Дерягин В. Я. Об историко-стилистическом исследовании актовых текстов // Вопросы языкознания. — 1980. №4. - С. 97—107.

39. Дерягин В.Я. О местных вариантах русской деловой речи XV-XVII вв. // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 39. - 1980. - № 5. - С. 448-455.

40. Дмиртиева С.И. Географическое распространение русских былин (по материалам конца XIX — начала XX в.). М. 1975.

41. Дьякова Н.С. Изменения в системе именований жителей г. Устюжны Железопольской в XVI-XVII вв. (по материалам сотных 1567, 1597 и 1626 гг.): дисс. на соискание науч.ст. канд.фил.наук. — Вологда, 2007.

42. Дьякова Н. С. Изменения в системе именований жителей г. Устюжны Железопольской в XVI-XVII вв. (по материалам сотных 1567, 1597 и 1626 гг.). — Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Вологда, 2007.

43. Забелин Н.Ю. Московская городская топонимия: структурно-семантический анализ топонимической системы. — Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. — Москва, 2007.

44. Зализняк А.А. Древненовгородский диалект / А.А. Зализняк. — М., 1995. 720с. - ISBN 5-88766-022-3

45. Зимин А.А. Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социальног-политической истории). М., Мысль, 1982.

46. Зинин С.И. Русская антропонимия XVII-XVTII вв. (на материале переписных книг городов). АКД. - Ташкент, 1969.

47. Зинин С.И Из истории антропонимической терминологии / С.И. Зинин // Антропонимика. М.,1970. - С.24 - 26. - (1).

48. Зинин С.И. Суффиксы русских фамилий XVII XVIII веков// Антропонимика. - М.,1970. - С.94 - 97. - (2).

49. Зинин С.И. О термине 'фамилия' / С.И. Зинин // Вопросы ономастики. — Самарканд, 1971. С.22 — 28.

50. Иванова Е.Н. Имена собственные в монастырской деловой письменности Белозерья конца XIV — XV вв. — Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. — Вологда, 2006.

51. Имена московских улиц: Топонимический словарь / Агеева Р.А., Бондарук Т.П., Поспелов Е.М., Соколова Т.П., Шилов A.JI. М.: ОГИ, 2007. - 608 с.

52. Керт Г. М. Топонимное видение народа: (На мат-ле саамской топонимии) //Этническое и языковое самосознание: Мат-лы конф. М., 1995. С.70- 72.

53. Киришева Т. И. Русская топонимия финно-угорского происхождения на территории Онежского полуострова. — Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. — Екатеринбург, 2006.

54. Климкова JI.A. Нижегородская микротопонимия в языковой картине мира. — Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. — Москва, 2008.

55. Колчин Б.А. Обработка железа в Московском государстве в XVI в. В кн.: Материалы и исследования по археологии СССР: Материалы и исследования по археологии Москвы, т. II, № 12. M.-JL, 1949.

56. Комлева Н.В. Антропонимия города Вологды и Вологодского уезда XVI-XVII вв. как источник изучения локальной языковой картины мира//История русского слова: Ономастака и специальная лексика Северной Руси. Вып.2. — Вологда, 2004.

57. Комлева Н.В. Патронимы в именованиях вологжан конца XVI-XVII веков (на материале памятников официально—деловой письменности) // Русское слово в тексте и словаре. — Вологда, 2003. — С. 102 — 110. — (2).

58. Комлева Н.В. Антропонимия вологодских памятников официально-деловой письменности конца XVI-XVII веков: диссертация канд. филол. наук / Н.В. Комлева. Вологда, 2004. - (2).

59. Комлева Н.В. Житель Вологодского уезда XVII века в отражении антропонимикона// Рябининские чтения — 2007. Материалы V научной конференции по изучению народной культуры Русского Севера. — Петрозаводск, 2007.

60. Королева И.А. Происхождение фамилий и отчеств на Руси: Монография. -Смоленск, 1999.

61. Королева, И.А. Становление русской антропонимической системы: автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филолог, наук / Королева Инна Александровна. М.,2000.

62. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. — М., 1994. — 246 с.

63. Костомаров В.Г. Вопросы культуры речи в подготовке преподавателей-русистов // Доклады советской делегации на ШМ Конгресс МАПРЯЛ. М., 1979.

64. Крючкова М.Н. Соборная колокольня города Каргополя: Легенды и факты//Каргополь: Ист. и культ, наследие: Материалы науч.-практ. конф. — Каргополь, 1996.

65. Купина Н.А., Михайлова О.А //Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы междунар. Науч. Конф., Екатеринбург, 20-23 сентября 2005 г. — Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2005. 340 с. ISBN 5-7996-0224-2

66. Куратов А.А. Архангельский Север в документах истории (с древнейших времен до 1917 года). Хрестоматия/Общ.ред. А.А. Куратова. Архангельск, 2004, 440 с. ISBN 5 85879-104-2 (а).

67. Куратов А.А. Православные святыни и святые в истории Архангельского Севера. Архангельск, 2002. 226 с. (б).

68. Куратов А.А.: Православные святыни и святые в истории Архангельского Севера// http://projects.pomorsu.ru/pss/chapters/chapterl/1.10.shtml (б).

69. Кюршунова, И.А. Антропонимия Карелии донационального периода как источник изучения духовного мира человека прошлого / И.А. Кюршунова Электронный ресурс. Режим доступа:http://kizhi.karelia.ru/specialist/pub/library/rjabinin2003/0309.htm

70. Кюршунова, И.А. Образ человека в языковой кортине мира (по данным региональной антропонимии) // Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы междунар. науч. конф., Екатеринбург, 20-23 сентября 2005 г. -Екатеринбург, 2005. С. 198 - 200.

71. Ларин Б.А. Разговорный язык Московской Руси/Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание (Избранные работы). М., 1977.

72. Лемтюгова В.П. Восточнославянская ойконимия апеллятивного происхождения: Названия типов поселений. Минск: Наука и техника, 1983.

73. Мароевич Р. Патронимы в системе категорий принадлежности древнерусского языка // Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования. 1988-1990.-М., 1993.-С. 103-116.

74. Мачинский Д.А. "Дунай" русского фольклора на фоне восточнославянской истории и мифологии // Русский Север: Проблемы этнографии и фольклора. Л., 1981.

75. Медведева Н.В. Антропонимия Прикамья первой половины XVII века в динамическом аспекте (на материале переписных документов по вотчинам Строгановых). Дисс. канд. филол. наук. Пермь: ПГУ, 1999.

76. Мерзон А.Ц. Писцовые и переписные книги XV—XVII вв. Учебное пособие по источниковедению истории СССР / А.Ц. Мерзон. М.,1956.

77. Мирославская А. Н. Особенности словообразовательной структуры русских календарных имен// Ономастика Поволжья. Вып. 2. — Горький, 19 71. С. 47-51.

78. Мирославская А. Н. О древнерусских именах, прозвищах и прозваниях // Перспективы развития славянской ономастики. — М., 1980. — С. 202—213.

79. Монзикова JI. Н. Топонимия Вологды и ее окрестностей: Дис. . канд. филол. наук. Вологда, 2004.

80. Мосин А. Г. Исторические корни уральских фамилий: опыт историко-антропонимического исследования. — Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Екатеринбург, 2002.

81. Назаров А.И. Очерки по истории фамилий уральских (яицких) казаков / А.И. Назаров. Алматы, 2003.

82. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территория древнерусского государства. — М, 1951.

83. Никонов В.А. Женские имена в России XVIII в.//Этнография имен, М., 1971.

84. Никонов В.А. Имя и общество / В.А. Никонов. — М., 1970.

85. Никонов В.А. Вологодские фамилии/В.А. Никонов// Эволюция лексической системы севернорусских говоров. — Вологда, 1984.

86. Никонов, В.А. География фамилий / В.А. Никонов. — М., 1988.

87. Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы междунар. Науч. Конф., Екатеринбург, 20-23 сентября 2005 г. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2005. - 340 с. ISBN 5-7996-0224-2

88. Отин Е.С. Словарь коннотативных собственных имен. Донецк: ООО "Юго-Восток, Лтд", 2004. 412 с.

89. Очерки по истории Карелии. Петрозаводск, 1957, т. 1.

90. Парфенова Н.Н. Русская антропонимика как характеристика положения русской женщины (по данным деловой письменности Зауралья XVI-XVIII вв.) // Женщина и свобода: Пути выбора в мире традиций и перемен. Материалы международной конференции. -М., 1994.

91. Подольская Н.В. Некоторые вопросы исторической ономастики в связи с анализом берестяных грамот / Н.В. Подольская // Историческая ономастика. -М., 1977.-С.49-71.

92. Полякова Е.Н. Изменения в пермской антропонимии XVI-XVIII веков//Материалы Международной научной конференции «Изменяющийсяязыково мир». Пермь: Пермский госуниверситет, 2001.1

93. Полякова Е.Н. Роль делового языка в развитии русской антропонимии XVII-XVIII вв. // Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы междунар. Науч. конф., Екатеринбург, 20-23 сенбября 2005 г. -Екатеринбург, 2005. С.66 — 68.

94. Попова И.Н. Переписная книга Вологды 1711 года как жанр и лингвистический источник: автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филолог, наук / Попова Ирина Николаевна. Вологда, 2002. - 19с.

95. Попова Е.А. Человек как основополагающая величина современного языкознания/Филологические науки. №3. - 2002.

96. Попов С.А. Ойконимия Воронежской области: семантика и словообразование. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. — Воронеж, 1998

97. Рут М.Э. Образная номинация в русской ономастике. — М., 2008, 192 с.

98. Рут М.Э. Антропонимы: размышления о семантике / М.Э. Рут // Известия УрГУ. Выпуск 20. Екатеринбург, 2001. - С. 59 - 64.

99. Рут М.Э. Северный астрономический тип в севернорусской интерпретации// Рябининские чтения — 2003. Материалы IV научной конференции по изучению народной культуры Русского Севера. -Петрозаводск, 2003.

100. ЮЗ.Селищев A.M. Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ / A.M. Селищев // Селищев A.M. Избранные труды. М.,1963. — С. 97-128.

101. Сельвина P.JI. Личные имена в Новгородских писцовых книгах XV-XVI вв.: автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филолог, наук / Р.Л. Сельвина. — М., 1976.-27с.

102. Семыкин Д.В. Антропонимия чердынской ревизской сказки 1711 года (к проблеме становления официального русского антропонима). Дисс. . канд. филол. наук. Пермь: ПТУ, 2000

103. Смоленские говоры Литературный язык — Культура: Сборник научных трудов. - Смоленск: СГПУ, 2003 - 292 с.

104. Смолицкая Г.П. Топонимический словарь Центральной России. М., 2002, 416 с.

105. Смольников С.Н. Антропонимия в деловой письменности Русского Севера XVI-XVII вв.: Функциональные категории и модальные отношения. -СПб, 2005.(1)

106. Смольников С.Н. Антропонимия в разных типах деловой письменности Русского Севера XVI-XVII вв. / С.Н. Смольников. Вологда, 2005. — 118с. -ISBN 5-878221-253-1.

107. Смольников, С.Н. Антропонимия в системе модальных отношений // Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы междунар. науч. конф., Екатеринбург, 20-23 сенбября 2005 г. Екатеринбург, 2005. - С.21-23. - (2).

108. Суперанская А.В. Структура имени собственного. Фонология и морфология / А.В. Суперанская. М., 1969 - 208с.

109. Суперанская А.В., Суслова, А.В. 'Нестандартные' русские фамилии / А.В. Суперанская, А.В. Суслова // Ономастика и норма. М., 1976. — С. 5971.

110. Суперанская А.В., Суслова, А.В. Современные русские фамилии / А.В. Суперанская, А.В. Суслова. М., 1984.

111. Успенский Б.А. Из истории русских канонических имен: история ударения в канонических именах собственных в их отношении к русским литературным и разговорным формам / Б.А. Успенский. — М., 1969. — 329с.

112. Успенский Б.А. Мена имен в России в исторической и семиотической перспективе. М, 1996.

113. Филин Ф.П. О словарном составе языка великорусского народа/Вопросы языкознания. М., 1982, № 5. - С. 18-28.

114. Чайкина Ю.И. Личные имена горожан на Русском Севере в начале XVII в. (На материале писцовых и дозорных книг Вологды, Великого Устюга, Белоозера)//

115. Чайкина Ю.И. К вопросу о влиянии разных письменных центров на антропонимию памятников деловой речи XV-XVII в. / Ю.И. Чайкина // (в печати), 2007. (1).

116. Чайкина Ю.И. Мужские некалендарные личные имена в русском языке XI-XIV вв. (на материале новгородских берестяных грамот) // XVII Ломоносовские международные научные чтения. Архангельск, 2005. Вып.1 С.122.

117. Чайкина Ю.И. Женские имена (начало XVIII века) / Ю.И. Чайкина // Русская ономастика и ономастика России. М.,1994. - С.66 - 74.

118. Чайкина Ю.И. Антропонимы в местных документах XVI—XVII вв. (на материале купчих Двинского уезда) / Ю.И. Чайкина // Проблемы русистики: Сборник статей /под ред. Т.А. Демешкиной. Томск, 2001 - С. 178 - 182.

119. Чайкина Ю.И. История лексики Вологодской земли (Белозерье и Заволочье). Вологда, 2005.- 260с. - (1). - ISBN 5-87822-256-6

120. Чайкина Ю.И. К вопросу о периодизации некалендарных личных имен на Руси / Ю.И. Чайкина // Проблемы текста: Материалы научнопрактической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения академика Д.С. Лихачева. Словесность. Вологда, 2006. — С. 19-24.

121. Черкасова М. С. Крупная феодальная вотчина в России конца XVI XVII века (По архиву Троице-Сергиевой Лавры): Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Отечественная история/ Вологод. гос. пед. ун-т. - Вологда, 2001.

122. Черкасова М.С. К вопросу о финансовом статусе русских монастырей в XVI- XVII вв. (По актовому материалу) // Кириллов. Краеведческий альманах. Вып.З. Вологда, 1998. - С.67-68.

123. Чичагов В.К. Из истории русских имен, прозвищ и фамилий / В.К. Чичагов. -М., 1959.

124. Шапиро А.Л. О природе феодальной собственности на землю//Вопросы истории. 1969. - №12. - с. 70-71.

125. Шапошник В.А. Возвращение к Турчасову. // Памятники архангельского Севера. Архангельск, 1991.

126. Щетинин Л.М. Донской ономастикон / Л.М. Щетинин. Ростов-на-Дону, 2004. - 348с.

127. Щетинин Л.М. Антропонимический текст как источник исторической информации // Перспективы развития славянской ономастики. М., 1980. -С. 163-168.

128. Янин В.Л. Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте. — М, 1986.

129. Янин В.Я., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте: Из раскопок 1984-1989 г. -М., 1993.

130. Источники и их условные обозначения

131. Доз. Волог. у. «Переписная дозорная книга Вологодского уезда 15891590 гг.»// Северный археографический сборник: Северные писцовые книги, сотницы и платежницы XVI в. Вып. 2. - Вологда, 1972.

132. Сотн. Каргоп. Сотная на Каргополь 1561-1564гг.// Материалы по истории Европейского Севера СССР. Северный археологический сборник. Вып. 2. - Вологда, 1972, с. 291-299.

133. Сотн. Каргоп. у. Сотные на волости Каргопольского уезда 15611562гг.// Материалы по истории Европейского Севера СССР. Северный археологический сборник. Вып. 2. — Вологда, 1972;

134. Сотн. Турч. ст. Сотная на Турчасовский стан Каргопольского уезда с письма Я.И. Сабурова и И.А. Кутузова 1556г.//Северный археографический сборник: Северные писцовые книги, сотницы и платежницы XVI в. Вып. 2. — Вологда, 1972.

135. Переп. Каргоп. у. Переписная книга посадских дворов города Каргополя, деревень, дворов в черных волостях Каргопольского уезда переписи воеводы Василия Ивановича Жукова (1648 г.) // РГАДА, ф. 137, оп. 1. Вятка (Хлынов). № 6 а / 11. Л. 1- 500.

136. Новг. пищ. Новгородские писцовые книги. Книги Бежецкой пятины: I - 1501, II- 1545, III- 1551, IV - 1564,1564 г. - Петроград, 1915.

137. Пл. кн. Каргоп. у. Платежная книга Каргопольского уезда 15551556гг.// Материалы по истории Европейского Севера СССР. Северный археологический сборник. Вып. 2. — Вологда, 1972, с. 253-290.

138. Словари, справочники и их условные обозначения

139. ВФ Чайкина Ю.И. Вологодские фамилии: Этимологический словарь.- Вологда, 1995.- 122с. -ISBN 5-87822-035-0

140. Д Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - М., 1994.-т.1-4.

141. Кюршунова Кюршунова И.А. Словарь некалендарных личных имен, прозвищ и фамильных прозваний Северо-Западной Руси XV-XVII вв. - СПб., 2010. - ISBN 978-5-86007-599-3.

142. ССРФ Ганжина И.М. Словарь современных русских фамилий. - М., 2001.- 672с. - ISBN 5-271-00127-Х, ISBN 5-237-04101-9.

143. Полякова Полякова Е.Н. Словарь пермских фамилий. - Пермь, 2005.- 463с. ISBN 5-93824-061-1

144. СВГ Словарь вологодских говоров: учебное пособие по русской диалектологии. - Вологда, 1993 - 2002. - вып. 1-9.

145. СГРС — Словарь говоров Русского Севера / под ред. А.К. Матвеева. -т. 1.:А-Б. Екатеринбург,2001. - 252с. - ISBN 5-7525-0999-8.

146. Срезневский Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. - т. I - II. - М, 2003. - ISBN5-94457-094-6; ISBN5-94457-095-4; т.Ш. - Спб.,1912.

147. СРНГ Словарь русских народных говоров. — Вып. 1 — 36,40. — М.; Л.; СПб., 1965-2006.

148. СлРЯХГ-XVII Словарь русского языка XI - XVII вв. - Вып. 1 - 26-М., 1975-2002.

149. СРЛИ— Суперанская А.В. Словарь русских личных имен. М., 2005. -544с. - ISBN 5-699-10971-4.

150. Тупиков — Тупиков Н. М. Словарь древнерусских личных собственных имен. М., 2004. - 904 с.

151. Унбегаун Унбегаун Б.О. Русские фамилии. — М., 1989 - 443с. - ISBN 5-01-001045-3

152. Фасмер — Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4т — 4-е изд., стер. т.1 - IV. - М., 2003.1. Сокращенияарх. архангельский м. — местов. во дворе новг. — новгородскийволог. вологодский перм. - пермскийвлад. владимирский пож. - пожня

153. Д., д. двор пек. - псковскийдер. деревня ряз. - рязанскийдр.-рус. древнерусский твер. — тверскойкарел. карельский тюрк. - тюркскийкостром. костромской фин. - финскийл.и. личное имя