автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.05
диссертация на тему: Индоктринация: этический анализ

Полный текст автореферата диссертации по теме "Индоктринация: этический анализ"

На правах рукописи УДК 17

Сидорова Лия Геннадьевна

Индоктринация: этический анализ

Специальность: 09.00.05 - этика

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт- Петербург 2005

Сц '

Диссертация выполнена на кафедре эстетики и этики Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор Пигров Константин Семенович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Голик Надежда Васильевна кандидат исторических наук, доцент Бондарь Лариса Дмитриевна

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств

Защита состоится » июиД 200S г. в часов на заседании Диссертационного Совета Д 212.199.10 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена по адресу: 197046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, д .26, ауд. 317.

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена

Автореферат разослан _,шА_2005 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент

Общаяхарактеристикиработы

Актуальность исследования

Современность выдвигает новые требования к этико-философскому дискурсу, старые проблемы появляются в новом обличий. Попытки сформулировать идеалы гражданского общества сплошь и рядом оборачиваются демагогией. В новых неожиданных контекстах весьма сложно четко отделить ситуацию требовательной нравственной ответственности, искусство риторики, с одной стороны, от недопустимого с другой.

3 кризисные моменты развития общества особенный интерес механизмы, создаваемые социумом, для того чтобы удержаться в зыбкой реальности. Кризис всегда сопровождается страхом, который настойчиво требует вербализации, или реакциями агрессии или ухода. Способы рационального выражения подсознательных фобий, как индивидуальных, так и групповых, для бытийствования нравственности. Современные условия из себя благоприятную почву для Превращенных форм нравственности. Индоктринация выступает как одна из неадекватных, но распространенных квазирациональных реакций на переживание невыносимости бытия. Человечество существует в стихии но особенности ее функционирования изучены где активно функционирует риторика, где развит социальный институт образования, (будь то Древняя Греция или современная Россия), всегда бытийствует индоктринация. И здесь важно обладать четкими критериями отделения риторики как как индоктринации, то есть овладения сознанием корыстных целей под видом образования.

компенсациях кризиса важен для понимания не только нравственной ситуации современности, но и самой философии: ПОЧ?му одни эпохи развития философской мысли видят главную задачу в

этических постулатов, а на некоторых других философии практически никто не интересуется самой проблемой, и этическая проблематика отодвигается на второй план.

Индоктринация обычно рассматривается с точки зрения обыденного СОЗягиад, не подвергаясь этическому анализу. Практика широкого, но употребления понятия «индоктринация» в философской литературе и отсутствие его анализа в нашей философско-традиции делает актуальным обращение к заявленной теме и в практическом плане.

Методологическиеосновы итеоретическиеисточники исследования

Степень научнойразработанности проблемы

Термин «индоктринация» используется современной англоамериканской философией педагогики и понимается как внушение установок и догм таким образом, чтобы исключить критическое восприятие со стороны учеников.1 Понятие индоктринации имеет тенденцию теряться в ряду схожих - морализирование, лицемерие, ханжество, поучение - и отсутствует в русскоязычной как научной, так и справочной литературе. В подавляющем большинстве случаев, индоктринация рассматривается либо с позиций обыденного сознания, либо в специальных работах по прикладной этике, не подвергаясь философско-этическому анализу. Авторы ограничиваются описательными и эмпирическими констатациями или подменяют анализ эмоциональной оценкой. Индоктринация не становилась предметом специальной философской рефлексии не только в отечественной, но и в англоязычной литературе.

Имплицитно тематика индоктринации, и связанных с ней понятий ханжества, лицемерия, морализирования, была актуализирована уже в древности, в античной традиции. Древнегреческая литература, начиная с V-VI вв до н.э., обращавшаяся к нравственному учительству в лирике, жанру наставительной элегии (бичующие ямбы Архилоха, Симонида, Гиппонакта, творчество элегика Тиртея, ставшее символом поэзии, воодушевляющей перед битвой, и более поздние «Сатиры» и «Послания» Квинта Горация Флакка, язвительные эпиграммы Марциала и Ювенала). В Древней Индии -это традиции этики джайнизма, а также «Бхагавадгиты» и «Артхашастры». В Древнем Китае нравственное учительство интересовало школы легистов (фа-цзя), моизм, даосизм, конфуцианство.

Библейская традиция, порицающая формализм в нравственности, -букву, которая «мертвит» (фарисейство как лицемерное благочестие, стремление представить мораль как набор прописных истин), отчетливо тематизировала моральную ущербность таких практик, как морализирование и индоктринация. Мыслители нового и новейшего времени, даже заявляющие о своем нахождении вне религиозного дискурса, по существу наследуют этот библейский пафос. Стремление к подлинной, а не формальной, добродетели прослеживается в теоретических построениях французских просветителей XVIII века. Порицают морализирование Ф. Ницше, К. Маркс, 3. Фрейд. Современная этика и философия образования по существу продолжает пользоваться инструментарием, предложенным данной традицией.

XX век, становление средств массовой коммуникации и их использование в политике (тоталитарные пропаганда и агитация) и в экономике (реклама) дали новый импульс к исследованию индоктринации в

'См.: The Oxford Companion to Philosophy. Oxford, 1995. - P.867

широком смысле слова. Попытка осмыслить индоктринацию в рамках социальной психологии XIX-XX веков привели к ее интерпретации в качестве компенсирующего механизма и таким образом к признанию ее жизненно важной функции - адаптации человека к быстро изменяющемуся миру, потоку информации и т.д., вербализации «сценарной установки». Психологи и социологи с конца XIX- начала XX вв. разрабатывают феномен индоктринации в специальных теориях. Особенно интересны в этом плане исследования, посвященные пропаганде, внушению и суггестии. В аспекте агитации и пропаганды и внедрения доктрины в массовое сознание тема представлена в работах таких социологов и философов, как Г. Тард, Г. Лебон, Т. Адорно, Э. Канетти, В. Райх. Понятия суггестии и контрсуггестии глубоко разработаны Б.Ф. Поршневым и его последователями. Индоктринация толкуется, например, как «внушение идей» (В.Вундт, С. Московичи, В. Бехтерев и др.)

Современная западная философская мысль концентрируется на «боязни индоктринации» вообще, на боязни какой-либо моральной «оценки». Причем эта боязнь столь же неотрефлектированна, как и само понятие индоктринации.

В русской традиции особый интерес к рассматриваемой тематике возникает также на рубеже XIX-XX веков (работы Л.Н. Толстого, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Н.И. Кареева; характерна также актуализация «первоисточников» морализма - трудов Т. Карлейля и С. Смайльса, массовой «павленковской» серии и т.д.).

Пока в нашей литературе проблема индоктринации по существу не исследуется. Немногочисленные современные российские исследователи, занимающиеся данной тематикой (например, О.С. Соина, В.А. Прокофьев), рассматривают данный феномен в русской этической мысли как данность, онтологически имманентную национальному менталитету.

Научная и практическая значимость работы

Цель исследования состоит в том, чтобы выявить смысл понятия «индоктринация», включить это понятие в словарь русской этики, рассмотреть его как одну из составляющих в понятийном ряду «морализирование», «пропаганда», «идеология» и др. Для реализации поставленной цели следует решить следующие задачи:

1.Проследить оттенки изменения смыслов понятия «индоктринация», реконструировать генезис представлений о нем;

2.Выявить эвристические возможности термина «индоктринация» в русском этическом дискурсе;

3.Определить своеобразие существования изучаемого нравственного явления в различных сферах - религии, политике, педагогике и т.д.;

4.Продемонстрировать функционирование феномена индоктринации в некоторых показательных исторических ситуациях;

5.Охарактеризовать функциональное поле индоктринации и выявить ее роль в общественной жизни;

Объект исследования - риторический дискурс.

Предмет исследования - специфические особенности и противоречия риторического дискурса, которые возникают в процессе образования.

Методологическая основа исследования.

В диссертации главным образом использован классический философский метод рефлексии, позволяющий как тематизировать индоктринацию, так и раскрыть условия возможности ее преодоления.

Поскольку понятие индоктринации бытийствует в англоязычной философской традиции, в методологическом плане необходимо учесть тот стилистический контекст, в котором это понятие функционирует. Британская школа философствования пережила стилистический «ренессанс» в конце Х1Х-начале XX века в работах Дж. Э. Мура, который обратился к естественному, повседневному языку как основному ' орудию философствования. Что касается движения от абстрактной терминологии к естественному языку в этике, то подобные тенденции наблюдаются и в русской философской традиции (В. С. Соловьев, Н.А. Бердяев, а также М.К. Мамардашвили, Н. Н. Трубников, Э.В. Ильенков и др.).

Решение поставленных задач определяется последовательным проведением следующих методологических принципов:

- принципа историзма. Индоктринацию необходимо проследить в историческом контексте, что показано на материале истории создания тюдоровского мифа в Англии XV века и «черной легенды» в России и Европе, представляющей «методологический стандарт» при описании сюжетов, связанных с монголо-татарским нашествием.

- принципа целостности человеческой деятельности, соединяющей в себе познание, оценку и практику. Этический анализ в работе строится с использованием методов структурно-функционального анализа и диалектики инверсии (превращенных форм и оборачивания метода). Индоктринация рассматривается как механизм компенсации, превращенная форма воспитательного воздействия;

- принципа комплексного подхода к рассмотрению нравственных феноменов.

Теоретической основой работы являются труды зарубежных и отечественных исследователей в области социальной философии, культурологи, этики, истории, психологии.

В ходе исследования сформулированы следующие научные положения, выносимые на защиту:

- введение понятия «индоктринация» в русский этический дискурс позволяет глубже осмыслить целый ряд сложных нравственных проблем в сфере образования, религии и политики, так или иначе связанных с передачей и усвоением знаний и ценностей;

- функциональное поле индоктринации может быть охарактеризовано как поле морализирования, специфическим образом связанное с многообразными процессами как формального, так и информального образования;

- индоктринация раскрывается как превращенная форма нравственного поступка в сфере образования.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

- понятие индоктринации введено в русский этический дискурс и выявлены его эвристические возможности в соответствующих контекстах;

- прослежены оттенки изменения смыслов понятия «индоктринация», реконструирован генезис представлений о нем;

- определено своеобразие существования изучаемого нравственного явления в различных сферах - педагогике, религии, политике, и т.д.;

- продемонстрировано функционирование феномена индоктринации в некоторых ключевых исторических ситуациях;

- охарактеризовано функциональное поле индоктринации и выявлена ее роль в общественной жизни и в развитии личности;

- установлены ключевые факторы, актуализирующие индоктринацию.

Практическаязначимость исследования

Результаты диссертационного исследования могут быть применены для развернутого контент-анализа существующих учебных программ и пособий, а также средств массовой коммуникации.

Теоретическаязначимостьрезультатов диссертационного

исследования заключается в том, что определено возможное поле понятия «индоктринация» как морального явления в сфере образования, религии и политики, раскрыт смысл понятия «индоктринация» в русскоязычном этическом контексте, осуществлено систематическое этическое исследование данного понятия.

Рекомендации по использованию результатов диссертационного исследования

Результаты исследования могут быть использованы в программах

гуманитарных дисциплин при разработке разделов, посвященных этике, философии образования, педагогике, социальной философии, культурологии, в разработке спецкурсов по проблемам взаимоотношений личности и общества, по дискуссионным вопросам истории. Теоретические положения диссертации могут быть положены в основу методик контент-анализа учебных программ и пособий, а также средств массовой коммуникации.

Апробация исследования

Положения и результаты исследования были представлены автором в докладах на Международных, Всероссийских и межвузовских конференциях: Молодежь и нравственное здоровье общества: проблемы выживания и развития. (СПб., 1997), «Права молодежи и нравственное здоровье общества» (СПб., 1999), "Ребенок в современном мире" (СПб., 1999), "Диалог в образовании" (СПб., 2001). Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры эстетики и этики в 2004 году, практические материалы и результаты исследования использовались на занятиях по курсу «Связи с общественностью» со студентами 2 курса ИВЭСЭП в 2003-2004 учебном году.

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, включающей 215 наименований, из них 27 на английском языке. Общий объем диссертации - 159 страниц.

Основное содержаниеработы

Во введении обосновывается актуальность исследования, стиль работы, формулируются цели и задачи, выявляется научная новизна и практическая значимость исследования, освещается степень изученности темы, указываются методологические принципы разработки проблемы.

Первая глава, «Логико-гносеологический анализ», посвящена философскому исследованию «гнезда» понятий, связанных с ивдоктринацией. В параграфе 1, «Аспекты рассмотрения проблемы», диссертант работает с семантическим полем понятий, выявляя сущностные характеристики индоктринации, тесно связанной с понятием морализирования. В философской традиции морализирование определяется как оценка тех или иных общественных явлений, основанная не на анализе

закономерностей развития действительности, а на абстрактных идеалах и пожеланиях. Иначе говоря, морализирование предстает как использование моральной оценки за пределами возможности ее применения, и выступает как моральный феномен, подменяющий нравственную оценку и маскирующийся под нее.

Индоктринация раскрывается в работе как морализирование в многообразных процессах воспитания, образования и обучения. Причем имеется в виду по преимуществу не только формальная, институционализированная система образования, но и информальное воспитание и образование, представляющие стихию, повседневно сопровождающую человека, особенно в условиях давления средств массовой информации. Индоктринация трактуется как приложение моральных норм в процессе воспитания за пределами возможности их приложения. «Ускользающий» характер данного морального явления предопределяют невозможность однозначных формулировок. Индоктринация как моральный феномен амбивалентна, положительные и отрицательные оценки поступков воспитуемых постоянно «мерцают». Индоктринация погружена в повседневность и потому теряет свою определенность при «вырывании» ее из контекста. Бытийствование индоктринации раскрывается только в контексте индивидуальной ситуации. Индоктринацию нельзя «схватить» в ее наличном бытии; возможно лишь рефлексировать ее в связи со всем бытием.

Параграф 2, «Доктрина и миф», анализирует феномен доктрины в контексте современной мифологии.

Индоктринация рассматривается как процесс передачи и восприятия идей, доктрин, происходящий по особым, по существу, стихийным законам, обсуждается возможность искусственного конструирования доктрины и методов, с помощью которых можно заставить ее функционировать, то есть быть принятой.

Индоктринация анализируется в диссертации в дзух аспектах: историческом (генетическом) и типологическом. Диссертант считает конструктивными попытки первоначально описать индоктринацию в ее «филогенезе». Первая глава заканчивается формулированием проблематики работы: выявляется необходимость систематизировать терминологическую разноголосицу, соотнесения основных определений из поля общественно-политической лексики.

Во второй главе «Индоктринация и идеология: исторический аспект» исследуется бытийствование индоктринации в различные исторические эпохи и ее связь с широко понимаемой идеологией как совокупностью идей, мифов, преданий, политических лозунгов, программных документов партий и т.п.

Параграф 7, «Эллинизм», посвящен ситуации «осознанного морализирования», служащего основой индоктринации в системе образования. Эпоха эллинизма формирует особый социальный институт образования в развитой форме. Программный характер имеют слова

Корнелия Тацита: «Я считаю главнейшей обязанностью анналов сохранить память о проявлениях добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве»2. Историография мыслится как учительница жизни, сокровищница примеров, иллюстрирующих добродетели и пороки. Это обосновывает и обращение диссертанта к античным историкам (Плутарх, Тит Ливий, Саллюстий, Светоний, Тацит). Стремление потрясти читателя сближало историографический жанр с трагедией, и особенно с драматургическим наследием Сенеки. Римский стоик широко использует прием стихомифии (обмен однострочными репликами) -спор о том, должно ли поступать так или иначе с точки зрения морали. Реплики в таком споре естественным образом превращаются в моральные сентенции, ибо нравственная неопределенность для Сенеки недопустима. Миметические приемы (приведение от имени известного лица слов, характеризующих его достоинства или недостатки), ирония, сарказм, вообще эмоциональность отличают античных историков-моралистов. Все указанные приемы используются для обнаружения «доброй» природы человека. Труды римских историков представляют собой «продолжение политики иными средствами»: идеал государственного мужа (политика, оратора, полководца) - вот ют поучительный образ, который создается античной историографией. Так, Саллюстий усматривает подоплеку политических событий в прогрессирующем упадке нравов граждан, в безудержной жажде наживы и в стремлении к роскоши, охвативших верхушку римского общества. Его интересует не фактография, а люди с их доблестями и пороками: алчностью, жаждой власти. Он описывает характеры и дает портретны характеристики своих современников - Катилины, Югурты, Семпронии, Цетега. Таким образом, морализм - есть средство, используемое наряду с другими для достижения политических целей.

Существенная черта античного морализма - риторичность. Нравственный смысл сентенции так же значим, как и ее оформление. Морализм, как и всякий нравственный феномен, может существовать только целостно, поэтому при «разъятии» личности (например, у Светония) по разделам и рубрикам объемной морализирующей картины не получается. Эффективности воздействия античного морализма препятствовала статичность понимания характера, которая приводила к противоречиям с действительностью (поэтому позднейшие анналисты, изложив знамения, предшествовавшие рождению, семейную историю, деяния в юности, по отдельности хорошие и плохие и т.д., считали свою миссию законченной). Ключевым для понимания античности является фатализм, категория Рока особенно преобладает в эллинистическом миропонимании. Римское образование, прежде всего исходя из стоических принципов, видело своей целью воспитание в духе virtus (добродетели) в ущерб объему учебного материала. Античный морализм, как правило, не переходит в

'Тацит К. Сочинения М„ «Ладомир», 1993.-Т.1,1Н,65.

10

индоктринацию, можно говорить лишь об элементах индоктринации, возникающих в системе образования.

Параграф 2, «Средние века», раскрывает соотношение морализма и индоктринации в рассматриваемую эпоху в Западной Европе. Христианская мораль имела в глазах верующих абсолютную ценность для человеческого существования, так как смыслом жизни было спасение души. Соответственно, и все ее категории (понятия грехов и добродетелей) также были абсолютны, поскольку прямо соотносились с Богом и Страшным Судом. Абсолютность христианской морали особенно ясно проявляется в убеждении, что один лишь Бог может истинно судить о нравственности человека, суждения же людей относительны, ибо ничто доступное их восприятию не дает твердых оснований для истинного суждения. Соответственно недостаточным основанием являются мирские успехи или поражения человека.

Светская биография как поучительный жанр и поле для морализма отходит на второй план. Жития святых, написанные по строго определенному канону, не отличаются разнообразием происшествий, собственно, и не в этом их цель, а в том, чтобы продемонстрировать «путь паломника», открыть доступ в другую реальность. Житие, так же, как и икона, является окном в другой мир. Этому же способствует и принципиальная анонимность Средневековья. К граду Божьему, достигаемому путем нравственного совершенствования и спасения души, ведет людей Бог. В параграфе рассматриваются ханжество и лицемерие как симулякры набожности, проводится разграничение проповеди и индоктринации.

Пример средневековой индоктринации - «черная легенда». Ее действие продолжалось и в Новое время, вплоть до современности. Она оказала значительное влияние на установку авторов учебников истории. Сюжет «черной легенды» датируется XIII в., параллельно начинается ее создание. Трактовка монголо-татарского нашествия и последующего «ига» в учебных пособиях не отличается поливариантностью, и попытки аргументировано доказать малочисленность татарских отрядов, более рационально описать причиненный ущерб оцениваются как надругательство над отечественной историей и отсутствие патриотизма. В XIII веке рыцари Храма пускают в оборот легенду о пресвитере Иоанне, который основывает в Центральной Азии христианское царство, обороняющееся от безбожных татар. Массовому сознанию, а особенно насыщенному мифологемами, нужен образ врага - именно на этом и сыграли тамплиеры. В легенде о пресвитере Иоанне различимы все три составляющих доктрины: рационально-теологический (доказательства превосходства любого христианина над язычником); моральный (рассказы о невежестве, аморальности и дикости татар); эмоциональный (фантастические описания зверств, творимых татарами на захваченных территориях). В любом случае, «черная легенда» имеет определенные последствия для общественного сознания: европоцентризм; расизм (легко делаются выводы о неполноценности,

моральной ущербности монголоидной расы); учение о народах исторических и неисторических; тезисы об отсталости России, застое в развитии Китая и других стран.

В параграфе 3 «Возрождение» намечаются основные тенденции, которые стали определяющими в процессе формирования доктрины, лежащей в основе становящейся новоевропейской цивилизации:

1. Формируется установка на воспитание детей и общества в целом на вере в науку и ее могущество, всевластие науки как средство для наиболее полного и эффективного контроля над гражданским обществом. Т. Мор и Т. Кампанелла обращаются к мысли об обществе как механизме, не только численность, но и духовный настрой которого возможно и следует формировать.

2. Разрабатывается программа согласования христианской и светской этики. В таком духе формируются кодексы поведения для различных сословий, регламентирующие поведение людей в миру.

3. Формируется образ человека эпохи Возрождения (который, собственно, и является сердцевиной доктрины). Здесь на первый план выступает апофеоз успеха, удачи, не свойственный предыдущим и последующим эпохам. Поощряется склонность к риску. Фигура «человека у власти», вернее, указания, как ее следует выстраивать, находятся в «Государе» Н. Макиавелли. Но именно предельная откровенность, четкость формулировок гуманистов, подчас приводящие к упрекам их в цинизме и безнравственности, не допускает перерастания морализма эпохи Ренессанса в недопустимую индоктринацию как превращенную форму морали.

Параграф 4 посвящен Новому времени, которое характеризуется невиданным размахом системы массового образования, всеобщей грамотностью, массовым знакомством с национальной историей. В предыдущие эпохи наблюдались только элементы индоктринации. Теперь наступает эпоха ее расцвета. В индоктринации используются концепции антропоцентризма и прогресса, которые закладываются в основу педагогической теории. Процессы индоктринации теперь приобретают идеологически значимые формы, тесно переплетаясь с морализированием, лицемерием, демагогией. В новых условиях особый смысл приобретает «переписывание» истории. Искажение данных, гиперболизация (в ином стилистическом ключе по сравнению с фантастическими нарративами средневековых авторов) переживают расцвет. На этой основе Новому человеку в системе образования предъявляются моральные требования, подчас совершенно не отвечающие реальным условиям. Такого рода требования имплицитно монтируются в первые массовые учебники истории.

Широкое распространение получают также такие жанры, как мемуары, биографии и автобиографии. Человек из античного Героя, средневекового Страстотерпца и Мастера становится Автором своей биографии. Движущий принцип - стремление открыть путь к «возрождению» человека, избавлению его еще в земной жизни от висящего над ним проклятья - открывает широчайшие возможности для индоктринации. Одним из первых образцов

здесь явилась «История правления короля Генриха YII», составленная Ф. Бэконом, где свободно сочиняются речи исторических лиц, не имеющие документального обоснования.

«Тюдоровский миф» - существенная часть английской истории XVI-XVII вв. Над его созданием трудились Т. Мор, Полидор Вергилий, Ф. Бэкон, К. Марлоу, У. Шекспир. Апогей творения мифа приходится на елизаветинскую эпоху. «Добрая королева Бесс» искусно ведет роман со своим народом, выстраивая свой образ в глазах современников и историков. Это был по существу процесс информального воспитания английской нации, где использовались такие приемы, как: противопоставление «герой -антигерой», обоснование безусловного права династии на корону, образная «портретная галерея» Тюдоров.

В диссертации рассматривается также индоктринально окрашенная деятельность одного из первых исторических деятелей данного периода, осознанно формировавшего миф о себе - кардинала Ришелье, широко использовавшего средства культурно-идеологического воздействия. Был налажен выпуск официозной «Gazette», издавались памфлеты, под его покровительством была создана Французская Академия, от имени Ришелье практиковались государственные дотации театру. Именно Ришелье впервые употребил выражения «справедливая война», «внутренний враг», «француз» и «патриот». Один из продолжателей этой традиции был Ш.-М. Талейран, мастер тонкой политической игры, широко использовавший приемы индоктринации.

В данном параграфе анализируются тексты, создавшие основу для классического новоевропейского морализирования и индоктринации-творчество Томаса Карлейля (1795-1881), и С. Смайльса (1815-1903). Безусловная положительность, однозначная добропорядочность текстов Смайльса «провоцируют» на индоктринацию, особенно во время неотрефлектированного заучивания в ходе обучения.

Благородный гнев, уничтожающая ирония, дерзостью нападения на предметы всеобщего поклонения в работах Карлейля напоминают страницы из работ Л.Н.Толстого. Там, где нужна сложная аргументация, Толстой, так же, как и Карлейль проявляет раздражительность и нетерпение.

Этизирование религии - характерная черта морализирования вообще. Сила социального морализма как индоктринации заключается не в положительной программе образования, а в критической, обличительной деятельности. Буржуа всегда готов встать на индоктринерские позиции. Это может проявиться в разных формах, от охранительных до самых разрушительных и революционных. Т. Карлейль, С. Смайльс (равно, как и Л.Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, К. Леонтьев) являются мыслителями, бессильно созерцающими нарастающее торжество буржуазного духа. Их индоктринация - это неадекватная реакция на невыносимые моральные коллизии буржуазной цивилизации.

Параграф 5 - «Новейшее время». Эта эпоха наиболее полно развивает все характерные черты индоктринации. Совершенствуются технологии пропаганды и агитации, создается социально ангажированная культура.

Новейшее время, помимо небывалого развития феномена индоктринации, привносит рефлексию о ней («боязнь индоктринации»). Модерн - это эпоха великого мифа разоблачений идеологии как мифа. К. Маркс, бичуя идеологию как «ложное сознание», переходит от философской трактовки человеческой сущности к политическому и экономическому ее объяснению: людьми движут классовые интересы, определяемые их материальными отношениями к средствам производства. Ф. Ницше создает миф об исчерпанности традиционных европейских (христианских) ценностей, с которыми следует поступить с поистине «божественной злобностью». Критика индоктринации обнаруживается в таких терминах и метафорах, как «моральная наивность», «бестолковость морального негодования», «моральный предрассудок», «благонравное тартюфство» «месть умственно ограниченных людей» и т. д .

В диссертации рассматривается актуальная для современной России тема советской пропаганды и устойчивости советской доктрины. XX и начинающийся XXI век актуализируют жанр мемуарной прозы политических и общественных деятелей. Рассмотрена эволюция индоктринации советской эпохи от времен философской и политической полемики 20-30-хх гг., прослеживающейся в трудах В.И. Ленина, И.В. Сталина, к постсталинскому периоду, когда, начиная с Н.С. Хрущева, философская рефлексия отодвигается на второй план; индоктринация приобретает «мемуарный характер». Изменяется концепция образа лидера. Лидер интерпретируется не как харизматический вождь, а как руководитель, избранный подчеркнуто демократически. Индоктринация в форме «задушевного слова», интимной беседы оказывается более действенной. Этот феномен прослеживается на материале российской современности. В диссертации рассмотрены воспоминания Л.И. Брежнева, Б.Н. Ельцина, работы Д.С. Лихачева. В данном случае интересен не текстологический анализ воспоминаний политического лидера (Л.И. Брежнева, М.С. Горбачева, Б.Н. Ельцина) или «властителя дум» (А.И. Солженицына, Д.С. Лихачева), а ответы на вопросы: Какой образ формирует автор? Какие средства (стиль изложения, пунктуация, подбор лексики) используются? Каким образом эти тексты становятся доступными широким массам?

В конце XX века возникает новая сфера индоктринации - PR, учение о «связях с общественностью», научным образом организованная деятельность, направленная на обеспечение результативных коммуникаций и, следовательно, подразумевающая работу индоктринации. И также быстро входит в обиход выражение «черный PR», то есть применение недопустимых методов при продвижении товаров и услуг, создание рекламной шумч/и, очернение конкурента и его продукции. «Связи с общественностью» естественным образом выстраивают свой терминологический аппарат, опираясь на достижения комплекса социогуманитарных наук.

Глава 3, «Бытийствование индоктринации», посвящена

функционированию феномена в религии, политике и педагогике, чему соответственно посвящены три параграфа.

В параграфе 1 «Индоктринация и религия» подчеркивается, что

индоктринация органически укоренена в религии, поскольку последняя базируется на постулате веры. Принципы «Верую, ибо абсурдно» Тертуллиана или «Верую, чтобы понять» схоластиков принципиально не предполагают рационального обоснования. Однако и религиозное сознание рефлексирует возможность индоктринации. В современной христианской моральной философии бытуют такие термины, как евангелизация, инкультурация, миссионерство, прозелитизм, фарисейство и др. Для диссертационного исследования особенно существенно понятие инкультурации, так как оно тесно связано с образовательным процессом в католичестве (в интерпретации православия). Инкультурация - часть миссии церкви, это перевоплощение Благой Вести в особом культурном контексте. Схематически инкультурацию можно представить состоящей из 3 стадий: 1.Интерпретация. Синтез «местных верований» и католической доктрины в глобалистском контексте; 2.Создание местной христианской культуры; 3.Распространение ее на все аспекты жизни.

В диссертации представлено исследование того, каким образом индоктринация может обнаруживаться в том аспекте церковной деятельности, который называется «миссией». Миссия (в православном понимании) — организованная структура церковного учреждения и служение выдающихся миссионеров. Смысл миссии православной церкви -в передаче не только интеллектуальных убеждений и нравственных идеалов, но и опыта богообщения, жизни общины, существующей в Боге. Когда в процессе евангелизации/ миссионерской деятельности нарушаются, по мнению священнослужителей, рамки «географии веры», то в поле зрения исследователей появляется понятие «прозелитизм», то есть стремление обращать в свою веру из среды лиц другого вероисповедания, инакомыслящих.

В этическом плане прозелитизм раскрывается как специфическая форма индоктринации. Истории известны различные формы прозелитизма, например, обращение в христианство под угрозой физического насилия (во времена Карла Великого подчас заставляли креститься, угрожая мечом); используя «материальное стимулирование» ; соблазняя возможностью успеха или карьерного роста или отсутствия такового (так крестилась языческая дружина Владимира Святого); легитимным путем ограничивая права иноверцев (в XIX веке в Германии только христианин мог стать адвокатом, поэтому, например, переменили веру предки К. Маркса)

Русская Православная Церковь характеризует действия Ватикана, используя такие выражения, как «инославная агрессия», «католическая

' В XIX икс в Китае появилось понятие «рисовые христиане»: миссионеры давали порцию риса желающим креститься, и к ним шли тысячи голодных.

экспансия», «духовное мародерство». Если евангелизация - это миссионерская деятельность церкви, обращение неверующих в христианство (христианизация), научение вере, утверждение в вере, то в термине «прозелитизм» подчеркивается эмоциональный (вплоть до фанатизма) момент. В любом из рассмотренных выше процессов ведущим методом выступает проповедь, всегда в большей или меньшей степени потенциально содержащая моменты индоктринации.

Богословы используют термин «индоктринация», характеризуя деятельность сект. В связи с тем, что в настоящее время действуют центры реабилитации жертв тоталитарных сект (открывающиеся чаще всего под эгидой какой-либо конфессии), был накоплен и систематизирован материал по индоктринации как комплексу приемов суггестивного программирующего воздействия и, соответственно, по методикам конструктивного ре(де)программирования.

Параграф 2, «Политика и индоктринация: социализация или пропаганда?» посвящен функционированию индоктринации в политике. В этой сфере проблемами индоктринации занимается политическая психология, предмет которой - мысли и чувства человека, вовлеченного в политические процессы (в том числе, помимо его воли и желания). Появление и бурное развитие политической психологии приходится на XX век, обостренный интерес к ней мотивируется произошедшими глобальными изменениями модели политического устройства прежде всего по отношению к уровню человека (в этом коренное расхождение с «официальными идеологиями», которые возлагали надежды на «объективные законы истории»). В 20-е гг. XX века начинает разрабатываться теория пропаганды, формируются понятия стереотипа, установки. Проблема индоктринации в массовом образовании предстает как нравственный аспект теории пропаганды.

В качестве конкретного механизма индоктринации выступает стереотипизация. Это, во-первых, гиперболизированное верование, находящееся на пути постепенной трансформации в категорию, функция которого заключается в рационализации и оправдании человеческого поведения при соотнесении его с должной категорией. Отсюда отношение к стереотипу как к неким данностям, с которыми надо работать sine irae et studio, скрупулезно разбирая их социологическую, философскую, психологическую и историческую подоплеку. Подобной методологии придерживается школа когнитивной психологии (Gilman, Holquist, Potter, Gillespie, Glynn). Здесь указывают на позитивные последствия функционирования стереотипа - например, создание у группы людей чувства защищенности и превосходства, что несомненно влияет на формирование успешной психологической установки.

Во-вторых, стереотипизация - это результат неоправданного преувеличения или гомогенизации черт, с необходимостью ущербный, свидетельствующий о смешении рациональной категоризации и иррациональной стереотипизации. Существование стереотипизации -

показатель дезинформации, некорректной репрезентации имеющихся сведений. Максимальная достоверность информации есть средство борьбы со стереотипами. Правда, имманентная характеристика стереотипа заключается в его ригидности, стереотип сопротивляется противоречащей ему информации, он приобретает наибольшую устойчивость во времена социальной напряженности и конфликтов (и во многом способствует на ограниченное время стабилизации обстановки).

Стереотип рассматривается в диссертации как предзаданный умозрительный образ, согласуясь с которым человек ориентируется в повседневной жизни. Помимо ориентировочной, стереотип выполняет также функцию обобщения и классификации, то есть конкретные черты объектов абстрагируются, семантическое поле схематизируется, упрощается. Но только в форме абстрактно всеобщего стереотип существовать не может (в этом его отличие от научного понятия), в нем отражаются субъективный смысл и эмоциональность, придаваемые действительности.

Когда нечто характеризуют как стереотип, то имеют в виду, что оно: 1)скорее простое, чем сложное и дифференцированное; 2) скорее ошибочное, нежели точное; 3) скорее усвоено от других, нежели получено непосредственно в опыте; 4) скорее устойчиво к воздействию нового опыта, чем способно его усваивать.

Стереотип порождает особое динамическое состояние личности -установку, способную сочетаться с различными, даже диаметрально противоположными стереотипами. Обратный процесс (установка создает стереотип) невозможен, так как наличие установки уже предполагает актуализированный образ её объекта. Понятие стереотипа позволяет сблизить индоктринацию с современными мифами. Эти последние усваиваются посредством индоктринации.

Миф - нарративная повествовательная структура, которая обосновывает некие фундаментальные допущения относительно свойств человеческой реальности. Чем больше стереотипов включает в себя миф, тем глубже он укореняется в коллективном бессознательном. Политический миф постмодерна предстает в форме мировоззрения, возникающего в единстве архаического и современного типов мышления. Миф обнаруживает себя в спонтанной актуализации архаических структур массового и индивидуального сознания. Искусственный раздражитель (плод деятельности «пиарщиков», имиджмейкеров, спичрайтеров и т.д.) стимулирует, вызывает к жизни древнейшие пласты человеческой психики. Политический миф является и формой коммуникации между властью и народом. И власть, и народ заинтересованы в сохранении пространства мифа. «Верхам» необходимо сохранение позитивного мифологического имиджа и создание определенного мифологического пространства для того, чтобы не приходилось подвергать рациональному истолкованию каждую деталь. Например, в 30-40е гг. XX века никому не надо было объяснять сущность понятия «враг народа» или «вредитель», так как все люди этой эпохи знали, что под этим подразумевается. Для народа взаимоотношения с властью

воспринимаются как театрализованное зрелище, спектакль сакрального толка, отказ от которого (как от просмотра латиноамериканского сериала) обедняет жизнь и потому нежелателен. Политическая мифология снимает психологический дискомфорт, снижает уровень субъективной неопределенности, рационализирует структуры, принципиально не поддающиеся рационализации. Это компенсаторный механизм, проективная система, позволяющая адаптироваться к конфликтности и противоречивости политической реальности, бессознательная фильтрация и систематизация внешнего опыта. Индоктринация в институтах массового образования и средств массовой коммуникации выступает как одна из важнейших составляющих, позволяющих создавать и поддерживать стереотипы и успешно функционировать политической мифологии.

Параграф 3 , «Педагогика: воспитание или индоктринация», анализирует данную проблему в терминах философии образования.

Воспитание чувства гражданственности, гражданской идентичности в начале XXI века остается одной из главных целей массового школьного образования. Исследования в области политической социализации показали, что дети в возрасте от 4 до 7 лет обладают достаточно развитым чувством национальной идентичности. В основном это достигается путем использования символики (особенно флага) и стереотипных противопоставлений другим нациям. Обычно чувство национальной идентичности формулируется в виде предпочтения: «Юнион Джек -наилучший флаг, США - наилучшая страна и т.п.». Связь между предпочтением и идентичностью имплицитна, первичная эмоциональная реакция ребенка позитивна, но не основывается на размышлениях или большом объеме информации.

В то же время в современной западной боязнь индоктринации сплошь и рядом чрезмерна: педагоги-теоретики настолько озабочены правами личности, что полагают, что дети должны развиваться без обучения морали и обязательствам общественного блага (Л. Колберг, теория «прояснения ценностей»), К. Лоренц называл индоктринацию седьмым грехом современного общества. Она представляется как увеличение числа людей, принадлежащих к одной и той же культурной группе, благодаря усовершенствованию воздействия технических средств (рекламы, моды, пропаганды) на общественное мнение. В промышленно развитом обществе обнаруживается тенденция к унификации взглядов, что делает индоктринацию неизбежным механизмом глобализации, как и ее следствием.

Нравственное воспитание в государственных школах западного мира базируется на двух концепциях: «прояснения ценностей» и «моральных ступеней». Обе исходят из релятивистских посылок: предполагается, что ложных ценностей и неверных суждений будто бы не существует. Североамериканские педагоги спорят о предметах и подходах в школьном образовании. Можно выделить две позиции. Во-первых, идея максимального доступа к информации. Реализуя либерально-демократические тенденции, следует показать ребёнку всю мозаичность и поливариантность мира, при

этом сохраняя и акцентируя внимание на наилучшем (Томас Нейджел). Во-вторых, требование, чтобы образование концентрировалось на знании конституции и гражданских прав, готовило бы к детей к тому, чтобы стать активными гражданами в социуме (Джон Ролз). Наше исследование показывает, что вторая позиция в большей мере чревата опасностью индоктринации, чем первая, у которой свои проблемы (релятивизм, имморализм).

На основе многостороннего анализа индоктринации в диссертации формулируются следующие основные черты, необходимо присущие индоктринации в образовании:

1. По содержанию. Подразумевается специфический характер убеждений, внушаемых детям. Индоктринируемые постулаты недоказуемы. В область действия доктрины попадают руководящие мировоззренческие принципы, истинность и ложность которых не поддается формальнологическому анализу. Аналогичным образом политические, религиозные и моральные системы также изначально доктринальны, ибо по существу нет критериев установления их истинности или ложности.

2. По субъективной убежденности. Индоктринация предполагает закрытость сознания, убежденность в недоказуемых предположениях. Обучаемый, имея определенную точку зрения, не может допустить возможность ее ошибочности.

3. По методу. Индоктринация представляет собой процесс насаждения веры нерациональными методами. Необходимость именно нерациональных методов определяется недоказуемостью содержания доктрины.

4. По направленности. Намеренность индоктринации присутствует неочевидно. Различие между признаваемым, декларируемым намерением и намерением реальным не осознается и таким образом, постоянно выходит из сферы философского анализа.

Индоктринации присуща амбивалентность, двойственность, «протеизм». Одни и те же утверждения могут в одной ситуации представать как нормальное нравственное воспитание, а в другой - как индоктринация. Индоктринация постоянно ускользает от рефлексии, «растворяется» в ряду понятий «лицемерие- ханжество- морализирование», сливается с ними. Смысл проблемы преодоления индоктринации состоит в том, чтобы ясно отдать себе отчет: какие именно неясные установки действительно существуют, почему они именно такие и каким образом они оказываются устойчивы в памяти учащихся. Рефлексия - необходимое условие для разумного понимания мира, и индоктринация как превращенная форма воспитательного процесса преодолевается этической, нравственно-философской рефлексией. Мера возможности преодоления индоктринации задается мерой возможности с помощью философской рефлексии преодоления превращенных форм, ибо само преодоление индоктринации зачастую оказывается ее инобытием.

В связи с проблемой индоктринации возникает проблема «образа Другого» в школьных учебниках. Тенденция мирового сообщества ко все

более тесной интеграции выявила напряжения в восприятии образа других наций и рас. Преподавание истории в определяющей мере формирует у школьников отношение к другим нациям. Осознавая это, Совет Европы отвел этому вопросу особое место в своей образовательной программе. Он инициировал исследования, проводимые группой преподавателей Женевского университета. Цель работы такова: проследить, как создается «образ другого» в учебниках семи стран Средиземноморья (Испании, Франции, Греции, Египта, Ливана, Туниса и Иордании). Очевидно, что аналогичная работа должна проводиться и в российской национальной системе образования.

В заключении сформулированы основные выводы диссертации и намечены перспективы дальнейшего изучения заявленной темы.

Заключение

Наиболее существенные научные результаты диссертационного исследования, полученные лично соискателем, представлены в следующих положениях:

1. Выявлены эвристические возможности термина «индоктринация» в руском этическом дискурсе. Определено своеобразие изучаемого нравственного явления в сферах педагогики, политики, религии.

2. Реконструирован генезис представлений, связанных с понятием индоктринации.

3. Охарактеризовано функциональное поле индоктринации и осмыслена ее роль в отношении с понятием морализирования.

4. Индоктринация изучена как механизм политической социализации, психологической защиты и компенсации, а также - стабилизации культуры и общества.

5. В результате исследования открывается перспектива для выработки набора средств, который может способствовать достойной жизни в условиях «ломки мифов».

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1.Сидорова Л.Г. Социальный стресс и право молодежи на выбор//Права молодежи и нравственное здоровье общества. Материалы международной студенческой конференции.- СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2000.-С. 155-158. (0,25 п.л.)

2.Сидорова Л.Г. Страх и стабильность в поведении молодежи// Молодежь и нравственное здоровье общества: проблемы выживания и развития. Материалы российской межрегиональной студенческой конференции.- СПб, Изд. Администрации СПб, 1997.-С. 108-111.(0,25 п.л.)

3.Сидорова Л.Г. Этика бизнеса и деловой этикет. Программа по специальности: 350400 - Связи с общественностью. СПб.: ИВЭСЭП, 2004. -8 с.(0,6 пл.)

Отпечатано в ООО «АкадемПринт» С-Пб. ул. Миллионная, 19 Тел.: 315-11-41 Подписано в печать 29.04.05 Тираж 100 экз.

ä* i

да

ПЛ1-1 f. '

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Сидорова, Лия Геннадьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ЛОГИКО-ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ.

1 .аспекты рассмотрения проблемы.

2. Доктрина и миф.

ГЛАВА 2. ИНДОКТРИНАЦИЯ И ИДЕОЛОГИЯ: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ.

1.Эллинизм.

2.средние века.

3.в03р0ждени е.

4.новое время.

4.1 .Тюдоровский миф.

4.2. Т. Карлейлъ, С. Смайльс.

4.3.Ф. Ницше.

4.4.Психология и социология XIX-XXвв.

5.новейшее время.

5.1.Марксиз м.

5.2.Психоанали з.

ГЛАВА 3. БЫТИЙСТВОВАНИЕ ИНДОКТРИНАЦИИ.

1.индоктринация и религия.

2.Политика и индоктринация: социализация или пропаганда?.

3.педагогика: воспитание или индоктринация?.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Сидорова, Лия Геннадьевна

Общая характеристика работы

Актуальность исследования

Современность выдвигает новые требования к этико-философскому дискурсу, старые проблемы появляются в новом обличии. Попытки сформулировать идеалы гражданского общества сплошь и рядом оборачиваются демагогией. В новых неожиданных контекстах весьма сложно четко отделить ситуацию требовательной нравственной ответственности, высокое искусство риторики, с одной стороны, от недопустимого морализирования, с другой.

В кризисные моменты развития общества особенный интерес представляют защитные механизмы, создаваемые социумом, для того чтобы удержаться в зыбкой реальности. Кризис всегда сопровождается экзистенциальным страхом, который настойчиво требует вербализации, или сопровождается реакциями агрессии или ухода. Способы рационального выражения подсознательных фобий, как индивидуальных, так и групповых, существенны для бытийствования нравственности. Современные условия развития социума представляют из себя благоприятную почву для превращенных форм нравственности. Индоктринация выступает как одна из неадекватных, но распространенных квазирациональных реакций на переживание невыносимости бытия. Человечество существует в стихии индоктринации, но особенности ее функционирования изучены недостаточно. В обществе, где активно функционирует риторика, где развит социальный институт образования, (будь то Древняя Греция или современная Россия), всегда бытийствует индоктринация. И здесь исключительно важно обладать четкими критериями отделения риторики как культуры речи от риторики как индоктринации, то есть овладения сознанием людей во имя корыстных целей под видом образования.

Вопрос о вербальных компенсациях кризиса важен для понимания не только нравственной ситуации современности, но и самой философии: почему одни эпохи развития философской мысли видят главную задачу в формулировке эффективных этических постулатов, а на некоторых других этапах развития философии практически никто не интересуется самой проблемой, и этическая проблематика отодвигается на второй план.

Индоктринация обычно рассматривается с точки зрения обыденного сознания, не подвергаясь этическому анализу. Практика широкого, но неотрефлектированного употребления понятия «индоктринация» в философской литературе и отсутствие его анализа в нашей философско-этической традиции делает актуальным обращение к заявленной теме и в практическом плане.

Методологические основы и теоретические источники исследования

Степень научной разработанности проблемы

Термин «индоктринация» используется современной англоамериканской философией педагогики и понимается как внушение установок и догм таким образом, чтобы исключить критическое восприятие со стороны учеников.1 Понятие индоктринации имеет тенденцию теряться в ряду схожих - морализирование, лицемерие, ханжество, поучение - и отсутствует в русскоязычной как научной, так и справочной литературе. В подавляющем большинстве случаев, индоктринация рассматривается либо с позиций обыденного сознания, либо в специальных работах по прикладной этике, не подвергаясь

См.: The Oxford Companion to Philosophy. Oxford, 1995. - P.867 4 философско-этическому анализу. Авторы ограничиваются описательными и эмпирическими констатациями или подменяют анализ эмоциональной оценкой. Индоктринация не становилась предметом специальной философской рефлексии не только в отечественной, но и в англоязычной литературе.

Имплицитно тематика индоктринации, и связанных с ней понятий ханжества, лицемерия, морализирования, была актуализирована уже в древности, в античной традиции. Древнегреческая литература, начиная с V-VI вв до н.э., обращавшаяся к нравственному учительству в лирике, жанру наставительной элегии (бичующие ямбы Архилоха, Симонида, Гиппонакта, творчество элегика Тиртея, ставшее символом поэзии, воодушевляющей перед битвой, и более поздние «Сатиры» и «Послания» Квинта Горация Флакка, язвительные эпиграммы Марциала и Ювенала). В Древней Индии - это традиции этики джайнизма, а также «Бхагавадгиты» и «Артхашастры». В Древнем Китае нравственное учительство интересовало школы легистов (фа-цзя), моизм, даосизм, конфуцианство.

Библейская традиция, порицающая формализм в нравственности, -букву, которая «мертвит» (фарисейство как лицемерное благочестие, стремление представить мораль как набор прописных истин), отчетливо тематизировала моральную ущербность таких практик, как морализирование и индоктринация. Мыслители нового и новейшего времени, даже заявляющие о своем нахождении вне религиозного дискурса, по существу наследуют этот библейский пафос. Стремление к подлинной, а не формальной, добродетели прослеживается в теоретических построениях французских просветителей XVIII века. Порицают морализирование Ф. Ницше, К. Маркс, 3. Фрейд. Современная этика и философия образования по существу продолжает пользоваться инструментарием, предложенным данной традицией.

XX век, становление средств массовой коммуникации и их использование в политике (тоталитарные пропаганда и агитация) и в экономике (реклама) дали новый импульс к исследованию индоктринации в широком смысле слова. Попытка осмыслить индоктринацию в рамках социальной психологии XIX-XX веков привели к ее интерпретации в качестве компенсирующего механизма и таким образом к признанию ее жизненно важной функции - адаптации человека к быстро изменяющемуся миру, потоку информации и т.д., вербализации «сценарной установки». Психологи и социологи с конца XIX- начала XX вв. разрабатывают феномен индоктринации в специальных теориях. Особенно интересны в этом плане исследования, посвященные пропаганде, внушению и суггестии. В аспекте агитации и пропаганды и внедрения доктрины в массовое сознание тема представлена в работах таких социологов и философов, как Г. Тард, Г. Лебон, Т. Адорно, Э. Канетти, В. Райх. Понятия суггестии и контрсуггестии глубоко разработаны Б.Ф. Поршневым и его последователями. Индоктринация толкуется, например, как «внушение идей» (В.Вундт, С. Московичи, В. Бехтерев и др.)

Современная западная философская мысль концентрируется на «боязни индоктринации» вообще, на боязни какой-либо моральной «оценки». Причем эта боязнь столь же неотрефлектированна, как и само понятие индоктринации.

В русской традиции особый интерес к рассматриваемой тематике возникает также на рубеже XIX-XX веков (работы JI.H. Толстого, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Н.И. Кареева; характерна также актуализация «первоисточников» морализма — трудов Т. Карлейля и С. Смайльса, массовой «павленковской» серии и т.д.).

Пока в нашей литературе проблема индоктринации по существу не исследуется. Немногочисленные современные российские исследователи, занимающиеся данной тематикой (например, О.С. Соина, В.А. Прокофьев), рассматривают данный феномен в русской этической мысли как данность, онтологически имманентную национальному менталитету.

Научная и практическая значимость работы

Цель исследования состоит в том, чтобы выявить смысл понятия «индоктринация», включить это понятие в словарь русской этики, рассмотреть его как одну из составляющих в понятийном ряду «морализирование», «пропаганда», «идеология» и др. Для реализации поставленной цели следует решить следующие задачи:

1.Проследить оттенки изменения смыслов понятия «индоктринация», реконструировать генезис представлений о нем;

2.Выявить эвристические возможности термина «индоктринация» в русском этическом дискурсе;

3.Определить своеобразие существования изучаемого нравственного явления в различных сферах - религии, политике, педагогике и т.д.;

Продемонстрировать функционирование феномена индоктринации в некоторых показательных исторических ситуациях;

5.Охарактеризовать функциональное поле индоктринации и выявить ее роль в общественной жизни;

Объект исследования - риторический дискурс.

Предмет исследования — специфические особенности и противоречия риторического дискурса, которые возникают в процессе образования.

Методологическая основа исследования

В диссертации главным образом использован классический философский метод рефлексии, позволяющий как тематизировать индоктринацию, так и раскрыть условия возможности ее преодоления.

Поскольку понятие индоктринации бытийствует в англоязычной философской традиции, в методологическом плане необходимо учесть тот стилистический контекст, в котором это понятие функционирует. Британская школа философствования пережила стилистический «ренессанс» в конце XIX-начале XX века в работах Дж. Э. Мура, который обратился к естественному, повседневному языку как основному орудию философствования. Что касается движения от абстрактной терминологии к естественному языку в этике, то подобные тенденции наблюдаются и в русской философской традиции (В. С. Соловьев, Н.А. Бердяев, а также М.К. Мамардашвили, Н. Н. Трубников, Э.В. Ильенков и др.).

Решение поставленных задач определяется последовательным проведением следующих методологических принципов:

- принципа историзма. Индоктринацию необходимо проследить в историческом контексте, что показано на материале истории создания тюдоровского мифа в Англии XV века и «черной легенды» в России и Европе, представляющей «методологический стандарт» при описании сюжетов, связанных с монголо-татарским нашествием.

- принципа целостности человеческой деятельности, соединяющей в себе познание, оценку и практику. Этический анализ в работе строится с использованием методов структурно-функционального анализа и диалектики инверсии (превращенных форм и оборачивания метода). Индоктринация рассматривается как механизм компенсации, превращенная форма воспитательного воздействия;

- принципа комплексного подхода к рассмотрению нравственных феноменов.

Теоретической основой работы являются труды зарубежных и отечественных исследователей в области социальной философии, культурологи, этики, истории, психологии.

В ходе исследования сформулированы следующие научные положения, выносимые на защиту:

- введение понятия «индоктринация» в русский этический дискурс позволяет глубже осмыслить целый ряд сложных нравственных проблем в сфере образования, религии и политики, так или иначе связанных с передачей и усвоением знаний и ценностей; функциональное поле индоктринации может быть охарактеризовано как поле морализирования, специфическим образом связанное с многообразными процессами как формального, так и информального образования; индоктринация раскрывается как превращенная форма нравственного поступка в сфере образования.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

- понятие индоктринации введено в русский этический дискурс и выявлены его эвристические возможности в соответствующих контекстах; прослежены оттенки изменения смыслов понятия «индоктринация», реконструирован генезис представлений о нем;

- определено своеобразие существования изучаемого нравственного явления в различных сферах - педагогике, религии, политике, и т.д.;

- продемонстрировано функционирование феномена индоктринации в некоторых ключевых исторических ситуациях;

- охарактеризовано функциональное поле индоктринации и выявлена ее роль в общественной жизни и в развитии личности;

-установлены ключевые факторы, актуализирующие индоктринацию.

Практическая значимость исследования

Результаты диссертационного исследования могут быть применены для развернутого контент-анализа существующих учебных программ и пособий, а также средств массовой коммуникации.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования заключается в том, что определено возможное поле понятия «индоктринация» как морального явления в сфере образования, религии и политики, раскрыт смысл понятия «индоктринация» в русскоязычном этическом контексте, осуществлено систематическое этическое исследование данного понятия.

Рекомендации по использованию результатов диссертационного исследования

Результаты исследования могут быть использованы в программах гуманитарных дисциплин при разработке разделов, посвященных этике, философии образования, педагогике, социальной философии, культурологии, в разработке спецкурсов по проблемам взаимоотношений личности и общества, по дискуссионным вопросам истории. Теоретические положения диссертации могут быть положены в основу методик контент-анализа существующих учебных программ и пособий, а также средств массовой коммуникации.

Апробация исследования

Положения и результаты исследования были представлены автором в докладах на Международных, Всероссийских и межвузовских конференциях: Молодежь и нравственное здоровье общества: проблемы выживания и развития. (СПб., 1997), "Ребенок в современном мире" (СПб., 1999), "Диалог в образовании" (СПб., 2001), «Права молодежи и нравственное здоровье общества» (СПб., 1999). Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры эстетики и этики в 2004 году, практические материалы и результаты исследования использовались на занятиях по курсу «Связи с общественностью» со студентами 2 курса ИВЭСЭП в 2003-2004 учебном году.

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, включающей 215 наименований, из них 27 на английском языке.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Индоктринация: этический анализ"

Заключение

В заключении данного исследования мы попытаемся более предметно сформулировать основные его тезисы.

Обычно не вызывает споров тезис о том, что у истоков культуры/ цивилизации всегда находится некий проект, по существу — мифореальность, реализацией которого она является. Это некие общие установки, совокупность ориентаций, воплощенные в образах, переживаемые эмоционально в контексте повседневности. Один и тот же проект может получить совершенно отличную интерпретацию. В основе современной цивилизации - миф о торжестве разума и всесилии науки, о том, что прошедшее отделено от настоящего серией революционных скачков сознания, что ставил под сомнение еще Т. Кун в работе

1. Файзия Аль Ашмави. Образ «другого» в школьных учебниках/Щреподавание истории и обшествознания в школе.№4,2000. - С.57.

Структура научных революций", где утверждал, что один набор научных концептов заменяется на другой, тогда и происходит смена парадигм. Пройдет время, и современный инструментарий, который кажется непреложно правильным, уйдет на некоторое время в тень, а на смену ему придет другой инструментарий, связанный с иной парадигмой. Сам момент смены парадигм закономерен и прогрессивен. Ф. Бэкон сказал: "истина все же скорее возникает из заблуждения, чем из неясности"1, а таким (подчас спасительным) заблуждением, "нас возвышающим обманом", и является индоктринация.

Парадокс состоит в том, что и данная работа, при всем ее несовершенстве, является закономерным продуктом своего времени (и, таким образом, может быть подвергнута философскому анализу с целью выявления базовой мифореальности, цели индоктринации, а также субъективных причин, побудивших автора работы к морализированию по поводу морализирования).

Перспективы практического применения могут заключаться в следующем:

1 .Контент-анализ учебников гуманитарного курса (следует обратить особенное внимание на учебные пособия для средней школы, так как именно там закладываются основы мировоззрения).

Понимание наших мыслительных структур поможет нам лучше ориентироваться в современной ситуации. Т.Кун пишет: " Неудивительно, что учебники и историческая традиция, которую они содержат, должны переписываться заново после каждой научной революции. И неудивительно, что, как только они переписываются, наука в новом изложении каждый раз приобретает в значительной степени внешние признаки кумулятивности".2

Новое знание всегда ведет к ревизии и изменению.

1 Бэкон Ф.Сочинения в 2 тт. М., "Мысль", 1972.- Т.2, с.117.

2 Кун Т. Структура научных революций. М., "ACT", 2003.- С.207.

141

2.Контент-анализ учебных программ (с аналогичной целью).

3.Применение и дальнейшая разработка знаний об индоктринации в реализации программ развития гражданского образования в школах (в ряде регионов РФ предмет "Граждановедение" входит в вариативную часть учебного плана), что предполагает развитие таких знаний и умений, как: ориентация в мире политических и социальных событий, осознание ответственности перед будущими поколениями, формулирование и защита своей гражданской позиции, определение формы и способов своего участия в жизни общества.1

4,Обращение к герменевтике как методологическому подходу для защиты от манипуляции.

5. Идеологический анализ ключевых текстов, оказавших масштабное воздействие на формирование массового сознания. Могут быть предложены следующие вопросы к идеологическому анализу текста:

Какие утверждения сделаны о естественном, справедливом и правильном?

Какие факты (или персоналии) искажаются или представлены неясно?

Каковы отношения пишущего с властью? Какими путями они изображаются в позитивном ключе? Какие отрицательные аспекты исключаются?

Каковы бинарные оппозиции текста Добро/Зло, естественное/неестественное, дикое/домашнее, молодое/старое. Какой из членов бинарной оппозиции ярче выделен, что обесценено?

Какие люди, классы, сферы жизни, опыта выпущены, замолчаны?

Какие мифы формируются?

1 В "Истории этики древнего мира" В.Г. Иванов отмечает: ". люди жили, живут и будут жить в условиях групповой нравстенной морали.консолидируется сама группа - "мы", противостоящая любым " они"" (Иванов В.Г. История этики древнего мира. СПб, "Лань", 1997.- С.5.

Какие эитимемы (силлогизмы с пропущенным средним членом) можно проследить в логике текста?

Стиль изложения.

Какова идеальная перспектива текста?

Также перспективным представляется рассмотрение роли индоктринации в процессе институализации дисциплины. "Именно благодаря принятию парадигмы группа, интересовавшаяся ранее изучением природы из простого любопытства, становится профессиональной, а предмет ее интереса превращается в научную дисциплину. с первым принятием парадигмы связаны создание специальных журналов, организация научных обществ, требования о введении специального курса в академическом образовании"1. Парадигма принимается без доказательств, и в этом она смыкается с индоктринацией, подразумевающей некритическое восприятие информации.

Сейчас наша страна находится в постсоветском, постперестроечном пространстве, крушение социалистической системы — это прежде всего крушение идеологии, а затем уже социально-экономических и политических устоев. Поэтому проблемы идеологии и доктрины никоим образом не могут считаться снятыми с повестки дня, неактуальными. Поиски национальной идеи, преемственность поколений в воспитании и образовании, создание новой модели общества - таков круг вопросов, который необходимо разрешить сейчас. Обращение к опыту предыдущих поколений, которые сталкивались с теми же самыми проблемами, может существенно изменить сложившуюся ситуацию.

Какие мифы конструировались, какие рациональные приемы использовались для этого? Индоктринация как стихия амбивалентная, труднопостижимая, легче всего изучается на конкретных примерах.

Актуализируется тематика, связанная с индоктринацией как механизмом политической социализации, психологической защиты и

1 Кун Т. Структура научных революций. М., "ACT", 2003, - С.43.

143 компенсации, консервации культуры и общества, не менее важна также лингвистическая составляющая (стереотип изменяется тогда, когда изменяется язык).

В результате может быть выработан набор средств, который поможет нам достойно выжить в условиях "ломки мифов", а это фундаментальная этико-педагогическая проблема.

Процесс расставания с мифом всегда очень болезнен, особенно когда это совершается в масштабе сверхдержавы. Наша страна (как и любая другая в подобной ситуации) не расстается с мифом, она заменяет его другим. Это всегда сопровождается антрополатрией - опасностью, порожденной программой немецкого классического идеализма. Страх всегда был и остается реакцией на утрату контекста, поэтому новый миф (как механизм консервации культуры и общества) с неизбежностью будет создан и уже создается.

Наиболее существенные научные результаты диссертационного исследования, полученные лично соискателем, представлены в следующих положениях:

1. Выявлены эвристические возможности термина «индоктринация» в руском этическом дискурсе. Определено своеобразие изучаемого нравственного явления в сферах педагогики, политики, религии.

2. Реконструирован генезис представлений, связанных с понятием индоктринации.

3. Охарактеризовано функциональное поле индоктринации и осмыслена ее роль в отношении с понятием морализирования.

4. Индоктринация изучена как механизм политической социализации, психологической защиты и компенсации, а также - стабилизации культуры и общества.

5. В результате исследования открывается перспектива для выработки набора средств, который может способствовать достойной жизни в условиях «ломки мифов».

Список научной литературыСидорова, Лия Геннадьевна, диссертация по теме "Этика"

1. Адорно Т. В. Проблемы философии морали. М.: Республика, 2000.-238 с.

2. Алексеев А.А., Громова JI.A. Психогеометрия для менеджеров. Л.: Знание, 1991.- 163 с.

3. Аль-Ашмави Ф. Образ "другого" в школьных учебниках// Преподавание истории и обществознания в школе. №4, 2000. С.48-57.

4. Алексеева Т.А. Морально-политическая философия Д. Роулса. М., 1992.-240 с.

5. Андреев A.JI. Политическая психология. М.: Весь мир, 2002. -240 с.

6. Анчел Е. Этос и история. М.: Мысль, 1983. 127 с.

7. Апресян Р.Г. Идея морали и базовые нормативно-этические программы. М., ИФРАН, 1995.-348 с.

8. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: Текст, 1993. — 303 с.

9. Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. М.: Прогресс, 1976.

10. Ю.Ашин Г. К. Политическое лидерство: оптимальный стиль // Общественные науки и современность. 1993, № 2. С.14-25.

11. П.Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. СПб: Наука, 1993.-237 с.

12. Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В., Чурилов В.А. Этика политического успеха. Тюмень: Тюменский научный центр Сибирского отделения РАН, 1997. -212 с.

13. Барг М.А. Шекспир и история. М.: Наука, 1979. 216 с.

14. Барт Р. Избранные работы: Семиотика; Поэтика. М.: Прогресс,1989.-615 с.

15. Батай Ж. Литература и Зло. М.: МГУ, 1994. 165 с.

16. Баткин Л.Н. Итальянские гуманисты: Стиль жизни, стиль мышления. М.,1978. 135 с.

17. Бахтин М.М. Творчество Ф. Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература,1990.-541 с.

18. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Минск: Попурри, 1999. 512 с.

19. Бессмертный Ю. Л. Жизнь и смерть в Средние века. М.: Наука, 1991. -235 с.

20. Бессознательное: Природа. Функции. Методы исслед.4тт. Тбилиси, 1978-1985.

21. Бехтерев В. М. Внушение и его роль в общественной жизни. СПб: Питер,2001. 256 с.

22. Библер В. С. Нравственность. Культура. Современность. ( Философские раздумья о жизненных проблемах)//Этическая мысль. Научно-публицистические чтения. М.: ИПЛ, 1990. -480 с.

23. Блэки Д. Четыре фазиса нравственности: Сократ, Аристотель, христианство и утилитаризм. М., 1905. 212 с.

24. Бонди Г. Гипотезы и мифы в физической теории. М.: Мир, 1972.

25. Брагина Л.М. Итальянские гуманисты: этические учения XIV-XV вв. М.: Наука, 1977. 125 с.

26. Брежнев Л. И. Воспоминания. М.: ИПЛ, 1982.-223 с.

27. Буассье Г. Оппозиция при Цезарях. Собр. соч.2тт. СПб,1993.

28. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. 464 с.

29. Булгаков С. Н, Свет невечерний. М.: Республика, 1994. — 415 с.

30. Булгаков С. Н. Тихие думы. М.: Республика, 1996. 434 с.

31. Буркхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. Смоленск: Русич, 2002. 439 с.

32. Бэкон Ф. История правления короля Генриха VII.M.: Наука, 1990.-324 с.

33. Бэкон Ф. Сочинения в 2 тт. М.: Мысль, 1972.

34. Валицкая А.П. Культуротворческая школа: концепция и модель образовательного процесса.\\ Педагогика, № 4, 1998.-С. 12-23.

35. Зб.Валицкая А.П. Современные стратегии образования: варианты выбора // Педагогика. 1997. - №2. - С.3-8.

36. Варфоломеевская ночь. Событие и споры. М.:РГГУ, 2001. -250 с.

37. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 804 с.

38. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989.-404 с.

39. Вехи. Из глубины. М.: Международная ассоциация деятелей культуры «Новое время», 1990. 214 с.

40. Витгенштейн JI. Философские работы. М.: Гнозис, 1994. — 520 с.

41. Власть и право. Из истории русской правовой мысли. Лениздат, 1990.-319 с.

42. Гегель Г.В.Ф. Философия религии в 2 тт. М., Мысль, 1975.

43. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук в 3 тт. М: Мысль, 1975.

44. Гергей Е. История папства. М.: Республика, 1996. 463 с.

45. Голик Н.В. Этическое в культуре. СПб: Санкт-Петербургское философское общ-во,2002. 254 с.

46. Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М., Наука, 1986. 132 с.

47. Громова JT.A. Этика взаимоотношений поколений. JL: Знание, 1989.-31 с.

48. Груссе Р. Чингисхан. М.гМолодая гвардия, 2000. 285 с.

49. Гумилев JI.H. В поисках вымышленного царства. М.: Товарищество Клышников, Комаров и К, 1992. 320 с.

50. Гумилев JI.H. Древняя Русь и Великая Степь. М.: Товарищество Клышников, Комаров и К, 1992. 512 с.

51. Гумилев JI. Н. Черная легенда. М.: Экопрос, 1994. 624 с.

52. Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М.: Наука, 1990. -395 с.

53. Гусейнов А. А. Введение в этику. М., издательство Московского университета, 1985. -208 с.

54. Гусейнов А.А. Моральная демагогия как форма апологии насилия // Вопросы философии. 1995. № 5.

55. Дворкин А. Сектоведение. Тоталитарные секты. Н. Новгород: Издательство Братство св. Александра Невского, 2000. — 813 с.

56. Долгов К. М. От Киркегора до Камю: философия. Эстетика. Культура. М., Искусство, 1990.- 397 с.

57. Дробницкий О.Г. Моральная философия. Избранные труды.М., Гардарики,2002. 502 с.

58. Дубровский Д.И. Обман. Философско-психологический анализ. М.:РЭЙ,1994. 120 с.

59. Еврипид. Трагедии в 2 тт. М.: Искусство, 1980.

60. Ельцин Б. Записки президента. М.: Огонек, 1994. — 416 с.

61. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М.: Художественный журнал, 1999. — 235 с.

62. Зимбули А.Е. Лекции по этике. СПб., БИ, 2003. 176с.

63. Зимбули А.Е. Нравственная оценка: парадоксы и алгоритмы. -2001. СПб, изд-во РГПУ, 2001. 169 с.

64. Иваницкий В., Мещеряков А. Язык и власть// Дружба народов, 1992.№ 3.-С.200-216.

65. Иванов В.Г. История этики Древнего мира. СПб: Лань, 1997. -256 с.

66. Иванов В.Г. История этики Средних веков. СПб: Лань, 2002. -464 с.

67. Иконникова С.Н. Диалог о культуре. Л.: Лениздат, 1987. 203 с.

68. Иконникова С.Н. История культурологических учений. — Lewiston etc: Mellen, 2001. 626 с.

69. Ильин И. А. Путь к очевидности. М.: Республика, 1993. 430 с.

70. Исупов К.Г. Мифология истории //Логос, 1992. №2- С.106-111.

71. Канетти Э. Масса и власть. М., 1997. М.: Ad marginem, 1997.527 с.

72. Канетти Э. Человек нашего столетия. Художественная публицистика. М.: Прогресс, 1990. -473 с.

73. Кареев Н. И. Томас Карлейль. Его жизнь, его личность, произведения, идеи. Петроград, 1923. -120 с.

74. Карлейль Т. Теперь и прежде. М.: Республика, 1994. — 415 с.

75. Карлейль Т. Французская революция. М.: Мысль, 1991. — 575 с.

76. Карлейль Т. Этика жизни. СПб: Знамение, 1999. -410 с.

77. Козловски П. Культура постмодерна. М.: Республика ,1998. -240 с.

78. Козловски П. Этика капитализма. Эволюция и общество: критика социобиологии. СПб, Экономическая школа, 1994. — 159 с.

79. Колупаев Г.П., Клюжев В.М., Лакосина Н.Д., Журавлев Г.П. Экспедиция в гениальность. М.: Новь, 1999. -431 с.

80. Коммин Ф. Мемуары. М.: Наука, 1986. 496 с.

81. Коновалова Ж.Ф. Миф в советской истории и культуре. СПб: Изд-во СПб ГУЭФ, 1998. 140 с.

82. Контроль сознания и методы подавления личности. Минск: Харвест, 2001.-624 с.

83. Косарев А. Философия мифа. М.: Университетская книга, 2000.

84. Костикова И.В. Философско-социологические взгляды Томаса Карлейля. М: Изд-во МГУ, 1983.-144 с.

85. Крадин Н.Н. Предмет и задачи политической антропологии. -"Полис", 1997, № 5, с. 146-157.

86. Культура Возрождения и власть. М.: Наука, 1999. -223 с.

87. Кун Т. Структура научных революций. М.: Аст, 2003. — 365 с.

88. Кычанов Е.И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир. М.: Наука, 1973. 144 с.

89. Лазар М.Г. Этика науки: Философско-социологические аспекты соотношения науки и морали.- Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.126 с.

90. Ламонт К. Иллюзия бессмертия. М.: ИПЛ,1984. 126 с.

91. Ларошфуко Ф. Максимы и моральные размышления. М.:АСТ, 2003.-187 с.

92. Ленин о литературе и искусстве. М.: Гослитиздат, 1960.

93. Ленин об агитации и пропаганде. М.: Политиздат, 1956.

94. Леруа М. Миф об иезуитах. От Беранже до Мишле. М., LRC PRESS, 2001.-464 с.

95. Лихачев Д.Н. Письма о добром. СПб: Нотабене, 1991.-231 с.

96. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло). М.: Прогресс, 1994. -269 с.

97. Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. -655с.101.

98. Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб: Искусство, 2000. 703 с.

99. Луначарский А.В. Статьи по советской литературе. М.: Просвещение, 1971.

100. Лютер М.95 тезисов. СПб: Роза мира, 2002. 720 с.

101. Макиавелли Н. Государь. М.: Эксмо-пресс, 1998. 656 с.

102. Мамардашвили М.К. Анализ сознания в работах Маркса // Вопросы философии, 1968, №6. С.14-25.

103. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. М.: ГИПЛ, 1956.- 432 с.

104. Маркс К. Морализирующая критика и критизирующая мораль // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. М.: Политиздат, 1955.

105. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Вост. Лит., 2000. -406 с.

106. Механизмы культуры. М.: Наука, 1990. 265 с.

107. Мор Т. Эпиграммы. История Ричарда III. М.: Наука, 1973.-254 с.

108. Мораль и рациональность. М.: Прогресс, 1995. 197 с.

109. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М.: Центр психологии и психотерапии, 1996.-478 с.

110. Мур Дж. Э. Природа моральной философии. М.: Республика, 1999.-351 с.

111. Мушинский В.О. Нет такого учебника, который не базировался бы на определенном круге идей // Преподавание истории и обществознания в школе. №4, 2000. С. 37-48.

112. Ницше Ф. Веселая наука. Злая мудрость. Человеческое слишком человеческое Минск: Попурри, 1997. 704 с.

113. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. К генеалогии морали. Минск : Попурри, 1997. 624 с.

114. Ницше Ф.О пользе и вреде истории для жизни. Минск: Попурри, 1998.-512 с.

115. Ноговицын О.М. Ступени свободы. Ленинград: изд-во ЛГУ, 1990.-188 с.

116. Опыт словаря нового мышления. М.: Прогресс, 1989. — 557 с.

117. Осмыслить культ Сталина. М.: Прогресс, 1989. 650 с.

118. Очерки социальной философии. СПб: Изд-во СпбГУ, 1998.-292 с.

119. Перелыгин И. А. Проблема многообразия критериев социальной справедливости (философско-исторический анализ). Харьков: Основа, 1995.

120. Пигров К.С. Оборачивание метода и превращенные формы в процессе исторического творчества. // Материалистическое учение К. Маркса и современность. Л., 1984. С.64-74.

121. Пигров К.С. О перспективах практической философии: тематизация Дневника// Исламская культура в мировой цивилизации и новые идеи в философии. Уфа-СПб, издательство СпбГУ, 2001.

122. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М.: Наука, 1994. 2 тт.

123. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. Рига: Звайгзне, 1982. 232 с.

124. Прокофьев А.В. Два лика нравоучения (к исследованию проблемы морализаторства) // Человек. № 6. 1998. С. 37-47.

125. Прокофьев А.В. Морализаторство: этико-теоретические и психологические аспекты // Этика: новые и старые проблемы. К шестидесятилетию А.А. Гусейнова. М., 1999. С. 126-149.

126. Пропп В.Я. Морфология сказки. СПб: Б.и, 1996. 153 с.

127. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М.: Наука, 1976.

128. Психология господства и подчинения. Минск: Харвест, 1998.-559 с.

129. Психология масс. Самара: Бахрах, 1998. 591 с.

130. Психология толп. М.: Ин-т психологии РАН, изд-во КСП +, 1998.-412 с.

131. Революция и современность. Серия "Мыслители", IX. СПб, 2001.- 178с.

132. Религиозный синкретизм: проблемы теоретического и исторического исследования. СПб.: Наука, 1997.

133. Рижский М.И. Библейские вольнодумцы: Иов, Экклезиаст. М.: Республика, 1992. 233 с.

134. Римские стоики. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М.: Республика, 1995.-463 с.

135. Рутенбург В.И. Титаны Возрождения. СПб: Наука, 1991. -151с.

136. Рэнд А. Мораль индивидуализма. М.: Игра-техника, 1993.-96 с.

137. Сабиров В. Ш. Два лика зла. М.: Знание., 1992. 64 с.

138. Сабиров В.Ш. Этический анализ проблемы жизни и смерти. М.: Знание, 1992. -63 с.

139. Саймоне Дж. Карлейль. М.: Молодая гвардия, 1981. — 288 с.

140. Саллюстий Г. Сочинения. М.: Наука, 1981. 224 с.

141. Светоний Гай Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Наука, 1993.

142. Семин А.А. Педагогика и политика: исторический и современный опыт// Советская педагогика. 1991.№5. С.3-10.

143. Сен А. Об этике и экономике. М.: Наука, 1996. — 160 с.

144. Сенека Луций Анней. Трагедии. М.: Наука, 1983. -430 с.

145. Скрипник А.П. Моральное зло в истории этики и культуры. М.: Политиздат, 1992. 349 с.

146. Сумерки богов (Ф. Ницше, 3. Фрейд, Э. Фромм, А. Камю, Ж.П. Сартр). М.:ИПЛ,1990. 396 с.

147. Словарь по этике (под ред. И.С. Кона) М.: Политиздат, 1983.-445 с.

148. Смайлс С. Саморазвитие умственное, нравственное и практическое. Минск: Университетское, 2000. — 410 с.

149. Смайльс С. Собр. соч. в 6 тт. СПб: издательство товарищества Вольф, 1903.

150. Смайлс С. Сочинения в 2 тт. М.: Терра, 1997.

151. Соина О.С. Моралист // Человек. 1995. № 4. С. 53-65.

152. Соина О.С. Феномен русского морализаторства. Новосибирск: наука, 1995. 196 с.

153. Социальная аналитика ритма. СПб: Symposium, 2001. -239 с.

154. Тацит К. Сочинения. 2 тт. М.: Ладомир, 1993.

155. Трубников Н.Н. О смысле жизни и смерти. М.: Росспэн, 1996.-382 с.

156. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. 277 с.

157. Уолкер С. С. Чингиз-хан. Ростов-на-Дону, Феникс, 1998. -320 с.

158. Утопия и утопическое мышление. М.: Прогресс, 1991. — 405 с.

159. Феофанов О. Буржуазная культура на службе империалистической реакции. М.: ГИПЛ, 1954. 73 с.

160. Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. М.: Высшая школа, 1992. 121 с.

161. Философия старости. СПб: Symposium, 2002. 121с.

162. Философский энциклопедический словарь. М., 1997.

163. Фрейд 3. Психоанализ, религия, культура. М.: Ренессанс, 1992.-289 с.

164. Фрейд 3. Психоаналитические этюды. Минск: Попурри, 1997. 606 с.

165. Фромм Э. Иметь или быть. М.: Прогресс, 1990. -330 с.

166. Фромм Э. Психоанализ и этика. М.: Республика, 1993. — 415 с.

167. Фрэзер Д. Д. Фольклор в Ветхом Завете. М.: ИПЛ, 1989. 542 с.

168. Фуллье А. Ницше и имморализм. СПб: Общественная польза, 1905. 225 с.

169. Фюре Ф. Прошлое одной иллюзии.М.: Ad marginem, 1998.-639 с.

170. Хоанг М. Чингисхан. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. -352 с.

171. Хейг К. Елизавета I Английская. Ростов-на- Дону, Феникс, 1997.-320 с

172. Церковь и мир. Основы социальной концепции Русской• Iправославной церкви. М.:2000. — 46 с.

173. Чечулин А.В., Решетников М.М. Общественное признание: опыт поощрения лучших и признания заслуг в дореволюционной и современной России. СПБ: Синтез-полиграф, 2001. — 101 с.

174. Чечулин А. В. Проблема детерминации индивида в современной философской антропологии: Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук: Спец. 09.00.13. СПб, 1999. 34 с.

175. Шацкий Е. Утопия и традиция. М.: Прогресс, 1990. 121 с.

176. Шевченко А.К. Культура. История. Личность: введение в философию поступка. Киев, 1991. 223 с.

177. Шелер М. Ресентимент в структуре морали. СПб: Наука, 1999.-93 с.

178. Щербинин А.И. "С картинки в твоем букваре", или Аз, Веди, Глагол, Мыслете и Живете тоталитарной индоктринации//Полис, 1999, №1.

179. Элиаде М. Мефистофель и андрогин. СПб: Алетейя, 1998.-378 с.

180. Элиаде М. Священное и мирское. М.: МГУ, 1994. 143 с.

181. Этика (под ред. А.А. Гусейнова,Е. Л. Дубко). М.: Гардарики, 2003. -496 с.

182. Этика. Энциклопедический словарь (под ред. Р.Г. Апресяна и А.А. Гусейнова). М.: Гардарики, 2001.

183. Этическая мысль. Научно-публицистические чтения. 1990.М.: ИПЛ, 1990.-480 с.

184. Ямбург Е.А. Школа для всех. М.: Новая школа, 1996. -352 с.

185. Barrow R, Woods R. An introduction to Philosophy of Education. London, 1988.-455 pp.

186. Baumgart W. Imperialism. The idea and reality of British and French colonial expansion, 1880-1914. Oxford University Press, 1986. -239 pp.

187. Bell D. The End of Ideology: on the Exhaustion of Political Ideas in the 50s.Glencoe, Free press, 1960. 221 pp.

188. Bindoff S. T .Tudor England Baltimore: Penguin books, 1950.-450 pp.

189. Bohmer O. Sofies Kleines Lexicon. Wien, 1966.

190. Butterfield H. Christianity and history. London, Bell and sons,1950.- 146 pp.

191. Campion N. The great year. Astrology, milleniarianism and history in the western tradition. New York, Penguin books, 1997. -696 pp.

192. Carlyle T. The French Revolution A History. London 1903. -765 pp.

193. Collini S. Public moralists.Political thought and intellectual life in Britain. Oxford, Clarendon press, 1993. -383 pp.

194. Concise Routledge Encyclopedia of Philosophy. London, 2000.

195. Eagleton T. Ideology: an Introduction. London, 1991. 240 pp.

196. The Faber book of conservatism. Edited by K. Baker. London, Faber and Faber, 1993. 291 pp.

197. Freire P. Education: The practice of freedom. London, Writers and Readers Publishing cooperative, 1974. 166 pp.

198. Genss R. The Idea of a Critical Theory. Cambridge, 1981. -140 pp.

199. Heater D. The civic ideal in world history, politics and education. London, Longman, 1990. 354 pp.

200. Hollste I. Is Human Life Valuable? Linkoping, 1998. 67 pp.

201. Laquer Walter. The new terrorism. Fanaticism and the arms of mass destruction. London, Phoenix Press, 1999. 312 pp.

202. Larrain J. The concept of Ideology. London, 1979. 670 pp.

203. Monod Paul K. The Power of kings. Monarchy and religion in Europe, 1589-1715. New Haven and London, Yale University Press, 1999. -417 pp.

204. Pickering M. Stereotyping. The politics of representation. China,2001. 246 pp.

205. Said A.M. Arab socialism. Blandford Press, 1972. 442 pp.

206. Snook I. A. Concepts of Indoctrination.L.,1972. 236 pp.

207. Society and the Individual. Readings in Political and Social Philosophy. Belmont, 1990. 780 pp.

208. Smiles S .The Character. London , 1895. 412 pp.

209. The Encyclopedia of Philosophy.L.,1997. 760 pp.

210. The Oxford Companion to Philosophy. Oxford, 1995.

211. Waddy C. The Muslim Mind. London, Grosvenor, 1990. -218 pp.