автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Исторические судьбы амурского казачества

Полный текст автореферата диссертации по теме "Исторические судьбы амурского казачества"

На правах рукописи

Пушкарев Владимир Анатольевич

ИСТОРИЧЕСКИЕ СУДЬБЫ АМУРСКОГО КАЗАЧЕСТВА (1917-1945 гг.)

' Специальность: 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

1 О КЮН 2015

005569989

Благовещенск — 2015

005569989

Работа выполнена на кафедре Истории России и специальных исторических дисциплин ФГБОУ ВПО «Благовещенский государственный педагогический университет»

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

Коваленко Анна Ивановна, доктор исторических наук, доцент

Худобородов Александр Леонидович, доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и права ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный педагогический университет»

Сергеев Олег Игоревич, кандидат исторических наук, зав. отделом истории Дальнего Востока России Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН

ФГАОУ ВПО «Дальневосточный федеральный университет»

Защита состоится 23 июня 2015 г. в ¡0,00часов на заседании диссертационного совета Д 212.056.07 по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора исторических наук при ФГАОУ ВПО «Дальневосточный федеральный университет» по адресу: 690922, г. Владивосток, о. Русский, б. Аякс-10, корп. 24,10 этаж, зал заседаний диссертационных советов.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ДВФУ и на сайте ФГАОУ ВПО «Дальневосточный федеральный университет» http://www.dvfu.ru

Автореферат разослан « /$ » _ МЛЛ 2015 г.

Учёный секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, доцент

Сердюк М.Б.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. В настоящее время история казачества вызывает глубокий интерес в российском обществе. Большое внимание привлекает самобытная казачья культура во всём её многообразии. Успешный опыт казачьей колонизации, хозяйственные традиции, служебная организация казаков заслуживают того, чтобы быть учтёнными при решении современных российских проблем.

Возникшее в конце 1980-х гг. общественное движение за возрождение казачества, получило в настоящему времени весомую государственную поддержку и нормативно-правовую базу. Казачьему вопросу уделяется внимание не только на федеральном уровне, но и в регионах. В последние годы в число таких регионов вошла и Амурская область.

Вместе с тем следует признать, что за прошедшие два с половиной десятилетия так и не был чётко определён объект возрождения: казачество как этническая группа, как военно-земледельческое сословие, как культурная общность. Как следствие, нет чёткого ответа и на другой вопрос: возможно ли вообще возрождение казачества в современных реалиях?

В этой связи весьма полезным может оказаться исторический опыт существования казачества в нетрадиционных для него социально-экономических и политических условиях: в структуре советского общества и в составе русской эмиграции. По своей значимости, эта тема находится в одном ряду с проблемой происхождения казачества. Очевидно, что без изучения не только казачьего генезиса, но и казачьего финала невозможно в полной мере понять природу этого уникального исторического явления.

Степень научной разработки проблемы. В советской исторической науке казачья тематика редко удостаивалась специальных исследований, что в первую очередь было обусловлено идеологическими факторами. С марксистской точки зрения казачество виделось как феодальный пережиток царизма, классово чуждый социалистическому обществу, потому и ликвидированный революцией.

В основном казачья тематика затрагивалась в контексте исследований, посвященных вопросам колонизации Дальнего Востока, социально-экономического развития местной деревни, а также истории общественно-политической борьбы, революции и гражданской войны.

Лишь в 1960-х годы наметилась активизация специальных изысканий по истории казачества в XX веке, что явилось следствием ослабления идеологического давления на науку. В это время начинают появляться комплексные работы, в основном посвященные участию казачьих войск в революционных событиях 1917 года, гражданской войне и советском строительстве . Одновременно

1 Футорянский Л.И. Борьба за массы трудового казачества в период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую (март-окг. 1917). Оренбург, 1972; Ермолин

А.П. Революция и казачество (1917-1920 гг.). М., 1982; Воскобонников ПЛ., Прилепский Д.К. Казачество и социализм: исторические очерки. Ростов н/Д, 1986.

3

с этим активизируются и краеведческие исследования, в том числе по истории амурского казачества2.

В основе всех этих работ лежала марксистская методология. Характерный для неё классовый подход фокусировал внимание историков на процессе социального расслоения в казачьей среде. Традиционным было противопоставление реакционной войсковой, верхушки трудовой казачьей бедноте. В силу идеологизации новейшей истории, а также засекреченности многих архивных документов, советским историкам не удалось раскрыть психологическую драму гражданского противостояния, особенно участников Белого движения. Тема казачьей эмиграции и вовсе оставалась закрытой для изучения.

Резкие перемены в социально-политической жизни страны на рубеже 19801990-х гг., развернувшееся движение за возрождение казачества предопределили всплеск исследовательского интереса к его истории. А открытие ранее недоступных архивных фондов стало дополнительным импульсом к подробной проработке казачьей проблематики. В научный оборот вводится большой объём новой информации, создаётся теоретическая база в изучении казачества.

В это время появляются обобщающие работы, авторы которых вновь обращаются к истории участия казачества в революциях и гражданской войне3. Но теперь эта тема рассматривается более широко, с позиций, свободных от идеологии. Существенно расширяется и сама проблематика исследований. Отечественные историки предпринимают первые попытки объективно раскрыть весьма сложную тему взаимоотношений казачества с советской властью4. Значительное развитие получила историография казачьей эмиграции, в том числе её дальневосточной ветви. По данной теме защищено несколько диссертаций5, вышел ряд монографий6 и статей7.

2 Обетковский НА. Революционное движение амурского казачества в 1905-1907 гг. //Записки Амурского областного музея краеведения и общества краеведов. Т. 5. Благовещенск, 1961; Махниборода Т.В. Социально-экономическая характеристика амурского казачества и история его революционности // Великий Октябрь и социалистические преобразования в Амурской области. Хабаровск, 1967; Её же. К вопросу о социально-экономическом расслоении дальневосточного казачества // Социально-экономические проблемы в истории Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1977.

Фугорянский Л.И. Казачество России в огне Гражданской войны (1918-1920). Оренбург, 2003 гг; Трут В.П. Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций. М., 2007.

Генис В.Л. Расказачивание в Советской России // Вопросы истории. 1994. N° 1; Кислицын С.А. Государство и расказачивание. 1917-1945 гг. Ростов н/Д, 1996; Скорик А.П. К истории одной политической кампании в 1930-е гг.//Вопросы истории. 2009. № 1. 5 Фомин К.С. Казачья эмиграция в Китае (1917-1931). Дис. ...канд. ист. наук. М., 2004; Чапыгин И.В. Казачья эмиграция в русской диаспоре Северо-Восточного Китая: 1920-1945 гг. Дис.... канд. ист. наук. Иркутск, 2006.

Худобородов А.Л. Вдали от Родины: российские казаки в эмиграции. Челябинск, 1997; Ма-лышенко Г.И. Общественно-политическая жизнь российского казачества в дальневосточной эмиграции (1920-1945). Омск, 2006; Пеньковский Д.Д. Эмиграция казачества из России и её последствия (1920-1945 гг.). М., 2006.

Лазарева С.И. Деятельность общественных благотворительных организаций по консолидации казаков Дальнего Востока в Китае (20-30-е гг. XX в.) // Казачество Дальнего Востока России во второй половине Х1Х-ХХ вв.: сб. науч. ст. Хабаровск, 2006; Она же. Мероприятия

4

В 1995 году вышло в свет трёхтомное издание «История казачества Азиатской России», которое стало итогом масштабной исследовательской работы, проводимой Институтом истории и археологии Уральского отделения РАН. В методологическом плане данная монография является образцом цивилизацион-ного подхода. В ней рассмотрены вопросы происхождения и социально-этнического состава азиатского казачества, его экономического и политического развития, военной службы и особенностей культуры, эмиграции и расказачивания, а также проблемы современного возрождения. Нам особенно интересен третий том8, включающий такие главы как «Казачество в советский период» и «Казачья эмиграция», подготовленные Н.Р. Федорининой и А.Л. Худобо-родовым. Для отечественной историографии - это первый серьёзный опыт сопоставления судеб эмигрантского и советского казачества. Однако фактическим материалом масштабного исследования являются в основном данные по Уральскому, Оренбургскому и Сибирскому казачеству. Что же касается других войск, и в частности Амурского, то информация по нему носит фрагментарный характер.

В дальнейшем попытка осмыслить многогранную историю российского казачества в XX веке была также предпринята в докторской диссертации И.В. Белоусова9. В своей работе автор акцентировал внимание на проблеме взаимоотношений российского казачества и власти при разных политических режимах. Разработкой этой проблемы на дальневосточном материале занималась Е.Ю. Титлина10. Для нас особую ценность представляет та часть её исследования, которая касается политики большевиков в отношении казачества в 19201930-е гг.

Социально-экономическое положение казачьих селений в период гражданской войны и послевоенное время, а также политика вовлечения бывших казаков в советское строительство стали темами нескольких работ Е.А. Лыковой . С.А. Головин в своей диссертации12, посвященной периоду репрессий в Приамурье посвятил амурскому казачеству отдельную главу. Тем самым названные

БРЭМ по улучшению экономического положения казаков-эмигрантов в Маньчжурии // Казачество Дальнего Востока России в XVII-XXI вв.: сб. науч. ст. Вып. 3. Хабаровск, 2011; Коваленко А.И. Общественная жизнь казачьей эмиграции в Китае // Из истории российско-китайских отношений. Сборник докладов. Благовещенск, 1999.

8 История казачества Азиатской России. Т. 3. XX век. Екатеринбург, 1995.

9 Белоусов И.В. Власть и казачество, эволюция взаимоотношений и политического курса в XX в. Дис. ... д-ра ист. наук. М., 2002.

10 Титлина Е.Ю. Власть и казачество Дальнего Востока (взаимоотношения российского государства и дальневосточного казачества в период с 50-х гг. XIX в. по 30-е гг. XX в.). Благовещенск, 2006.

11 Лыкова Е.А. Советская власть и дальневосточное казачество в 20-е годы XX в. // Дальний Восток России: исторический опыт и современные проблемы заселения и освоения территории. (Третьи Гродековские чтения). Хабаровск, 2001; Она же. Казачье хозяйство в условиях гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке (1918-1922 гг.) // К 80-летию окончания гражданской войны на Дальнем Востоке: материалы междунар. науч.-практ. конф. Благовещенск, 2002.

12 Головин С.А. История политических репрессий на Дальнем Востоке России 1920-1930-е гг. Дис. ...канд. ист. наук. Благовещенск, 2000.

5

авторы положили начало новому направлению в дальневосточной историографии — изучению постсоветской истории местного казачества.

Наиболее динамично и плодотворно развивающимся направлением научных поисков в 1990-2000-е гг. стало изучение проблем социокультурной жизни дальневосточного казачества: его генезис и этносоциальный состав, культурные связи, особенности управления и службы, хозяйственный и семейный быт, традиционные представления и ценности. Результаты интенсивного изучения этой проблематики нашли свое отражение и обобщение в работах Г.Г. Ермак и А.И. Коваленко13. Также заслуживают внимания отдельные работы Л.И. Галлямо-вой14, которые содержат подробный анализ структуры казачьих хозяйств Дальнего Востока и их экономического потенциала в начале XX века. И хотя предметно и хронологически тема дореволюционной казачьей культуры далека от нашего HC&neflOBaHMj собранный в указанных работах материал был востребован нами как хорошая фактологическая основа, позволяющая чётко выявить те изменения, которые произошли в жизни амурского казачества после 1917 года.

Рубеж двух эпох — царской и советской по-прежнему вызывает пристальное внимание у дальневосточных историков. Результатом кропотливой работы в этом направлении стало фундаментальное издание Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН, заявленное как третий том15 «Истории Дальнего Востока». Несомненными достоинствами этого труда являются отказ авторов от устаревших концепций и стереотипов, доминировавших в советской историографии, активное использование новых подходов к оценке исторических событий, введение в научный оборот новых источников, в том числе иностранных. Всё это позволяет достигнуть максимальной объективности в изложении истории гражданского противостояния на Дальнем Востоке.

В рамках этой масштабной темы долгие годы малоизученным оставалось участие казачества в антибольшевистском движении на Дальнем Востоке. Впервые серьёзный анализ этого явления был представлен в монографии Ю.Н. Ципкина16 Подробно и глубоко данная проблематика изучена в специальных работах С.Н. Савченко17. Основываясь на обширном источниковом материале,

'13 Ермак Г.Г. Семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России. Вторая половина XIX — начало XX века. Владивосток, 2005; Коваленко А.И. Культура дальневосточного казачества (вторая половина XIX — начало XX вв.). Благовещенск, 2002; Она же. Культура казачества восточных окраин России (XVII - начало XX вв.). Благовещенск, 2008.

14 Галлямова Л.И. Казачество как фактор становления и развития дальневосточного рынка труда // Казачество Дальнего Востока России во второй половине XIX-XX вв. Вып. 1. Хабаровск, 2006; Она же. Особенности развития сельскохозяйственного производства Амурского и Уссурийского казачества накануне Первой мировой войны // Казачество Дальнего Востока России в XVII-XXI вв. Вып. 2. Хабаровск, 2009.

15 Дальний Восток России в период революций 1917 года и гражданской войны. (История Дальнего Востока России. Т. 3, кн. 1). Владивосток, 2003. .

Is Ципкин Ю.Н. Небольшевистские альтернативы развития Дальнего Востока России в период Гражданской войны (1917-1922 гг.). Хабаровск: Хабаровский гос. пед. университет, 2002.

17 Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско в гражданской войне на Дальнем Востоке (1917-1922 гг.). Хабаровск, 2002; Он же. Дальневосточный казачий сепаратизм в годы Гражданской войны (1918-1920) // Россия и АТР. 2007. №4; Он же. Дальневосточные казачьи войска в Февральской революции 1917 г. // Казачество Дальнего Востока России в XVII-XXI вв.: сб. науч. ст. Вып. 2. Хабаровск, 2009.

он обстоятельно описывает динамику жизни дальневосточных войск во время военно-революционных событий 1917-1922 гг., внимательно разбирает социально-экономические и политические причины раскола казачества.

Активная исследовательская работа по-прежнему ведётся О.И. Сергеевым. Ещё в 1983 г. вышла в свет его монография18, фактически ставшая первой в советской историографии комплексной работой по дореволюционной истории Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачества и отправной точкой для современных региональных исследований данной тематики. В 1990-2000-е гг. О.И. Сергеев подготовил целый ряд статей19, посвященных различным аспектам жизни дальневосточного казачества в XX веке. Кроме того, он является соавтором основных фундаментальных исследовательских проектов Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, в которых так или иначе затрагивается казачья тематика.

Следует также заметить, что, начиная с 2006 года под эгидой этого Института выходят в свет сборники научных статей «Казачество Дальнего Востока России в ХУИ-ХХ1 вв.»20. С.Н. Савченко и О.И. Сергеев являются их ответственными редакторами. В сборниках печатаются статьи как опытных историков, давно работающих в данной теме, так и начинающих учёных, а. также интересные материалы местных краеведов. В настоящее время в свет вышло 4 выпуска, что свидетельствует о серьёзной консолидации исследователей в изучении различных граней истории дальневосточного казачества.

По мере развития казачьей историографии некогда единая проблематика казачества Забайкалья и Дальнего Востока разделяется по социально-территориальному признаку, начинают появляться специальные исследования, посвященные истории отдельных казачьих войск. Так, всё чаще в качестве самостоятельного объекта изучения начинает выступать амурская казачья общность.

Обширный материал по данной теме был собран и проработан В.Н. Абе-ленцевым. Основные результаты его научных изысканий были опубликованы в книге «Амурское казачество Х1Х-ХХ вв.»21. Это сборник статей, включающий войсковую хронику, очерки об истории отдельных селений, обзоры участия казаков в революциях и войнах 1-й половины XX вв., данные по их жизни в эмиграции. Важно, что описываемые автором события персонифицированы. Сборник содержит много биографических статей об атаманах и командирах войска.

18 Сергеев О.И. Казачество на русском Дальнем Востоке в XVII-XIX вв. М., 1983.

19 Сергеев О.И. Из истории политической жизни российской эмиграции в Китае: фашизм и казачество // Вопросы истории гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России. Владивосток, 1994; Он же. Жизнь казачества в условиях зарубежья (Китай): опыт сохранения традиций // Казачество Дальнего Востока России во второй половине XIX-XX вв.: сб. науч. ст. Хабаровск, 2006; Он же. Из истории Амурско-Уссурийской казачьей флотилии // Международная конференция «Исторический опыт открытия, заселения и освоения Приамурья и Приморья в XVII-XX вв.» (к 350-летию начала похода В.Д. Пояркова на Амур). Владивосток, 1993; Он же. Российское казачество в боях за Родину // Россия и АТР. 2010, №2.

20 Казачество Дальнего Востока России в XV1I-XXI вв.: сб. науч. ст. Вып. 1-4. Хабаровск, 2006, 2009, 2011,2014.

21 Абеленцев В.Н. Амурское казачество XIX-XX вв. Сборник статей и публикаций. Благовещенск, 2004.

В 2008 году В.Н. Абеленцев также выступил редактором-составителем двухтомника «Амурские казаки». Это уникальное издание вышло в свет в рамках краеведческого проекта «Приамурье из века в век». В двухтомник были включены как сочинения дореволюционных казачьих авторов, так и статьи современных исследователей22, посвященные истории амурского войска в XX веке.

Таким образом, за последние два десятилетия в историографии казачества произошёл заметный сдвиг. Стало возможным использование разных методологических подходов. В центре внимания исследователей всё чаще оказываются не безмолвные народные массы, а конкретные исторические личности. Возросла поисковая база, стали доступными многие новые источники, существенно расширилась тематика исследований. Появились научные труды региональных авторов, прежде всего, посвященные истории отдельных казачьих войск.

Однако комплексного труда, рисующего судьбы амурского казачества в первой половине XX века ещё не создано. Глубокая научная проработка данной проблемы фактически обрывается событиями 1917-1920-х гг. Малочисленны и обрывочны сведения об амурских казаках-эмигрантах, малоизученной остаётся история казачьего населения Приамурья в структуре советского общества. Указанные факторы предопределили необходимость нашего исследования.

Объектом исследования является амурская казачья общность вне традиционной войсковой организации. В результате большевистской политики расказачивания, а также в условиях проживания за рубежом амурские казаки утратили свой социальный статус, однако продолжали оставаться носителями своеобразной казачьей культуры, что даёт основания для соответствующей идентификации.

Предметом исследования выступают судьбы отдельных личностей — представителей амурского казачества, рассматриваемые на фоне масштабных социально-политических процессов. Особое внимание уделяется поколению казаков, в зрелом возрасте переживших смену исторических эпох. Часть сознательной жизни этих людей прошла в Российской империи, доживать же свой век им пришлось в Советском Союзе или за рубежом.

Целью настоящей работы является исследование постреволюционной истории амурского казачества, которое было расколото на две обособленные группы и вынужденно существовать в нетрадиционных для него социально-экономических и политических условиях. Для достижения данной цели необходимо выполнить следующие задачи:

■ Рассмотреть влияние военно-политических процессов, происходивших в Приамурье в 1917-1920 гг. на положение амурского казачества;

" Выявить формы социальной трансформации казачьего населения в условиях советской государственности и эмигрантского существования;

■ Установить исторические судьбы конкретных личностей, на примере которых проследить влияние масштабных военно-политических и социально-экономических процессов на жизнь амурского казачества;

22 Абеленцев В.Н. Казаки Приамурья в истории России; Кильчанский В.Г. Амурское казачье войско в 1914-1917 гг.; Шиндялов H.A. Амурские казаки в годы гражданской войны // Амурские казаки. Материалы, документы, свидетельства, воспоминания. Т. 1. Благовещенск, 2008.

8

■ Обобщить опыт сохранения культурных, хозяйственных и военно-административных традиций в условиях, нетрадиционных для казачества.

Хронологические рамки охватывают период с 1917 по 1945 гг. К числу важнейших событий этого периода относятся крушение Российской империи, гражданская война, коллективизация сельского хозяйства, политические репрессии советского режима, Великая Отечественная война. Кроме того, история казачьей эмиграции рассматривается в контексте военно-политических процессов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В комплексе все выше названные события оставили глубокий след в судьбах амурских казаков.

Территориальные рамки исследования включают прибрежную полосу реки Амур, до революции занимаемую Амурским казачьим войском. В советское время данная территория входила в состав разных административных образований. Ныне она заключена в границах Амурской и Еврейской автономной областей. Отдельное внимание уделяется выявленным местам миграции казачьего населения в результате репрессивной политики советского государства. Кроме того, исследование распространяется на территорию Китая, где в 19201940-е гг. сосредоточивалась основная масса казачьей эмиграции Дальнего Востока.

Методологическую основу исследования составляет цивилизационный подход. Это означает, что в центре внимания находится не абстрактный человек как производительная сила, а люди как носители культуры определённой эпохи, средоточие духовно-политических и нравственных ценностей. Цивилизационный подход позволяет акцентировать внимание на особенностях исторического развития России, её дальневосточного региона и казачества, как особой социальной группы населения.

Исследование строится на принципах научности, объективности и историзма. Принцип объективности предполагает рассмотрение исторического прошлого таким, каким оно было в действительности, исключая заранее заданные схемы и стереотипы. Исходя из принципа научности, все выводы и заключения формулируются с опорой только на достоверные, документально подтверждённые факты. Принцип историзма предполагает всестороннюю оценку событий, фактов и личностей в исследуемом процессе, обязателен при этом учёт действия разных внутренних и внешних факторов во всей их взаимосвязи, а также учёт эволюции взглядов человека как главного действующего лица истории.

Означенные методологические принципы обусловили использование таких методов исторического исследования, как историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный. Посредством историко-генетического метода амурское казачество изучается в исторической динамике: от его возникновения до гибели с учётом причинно-следственных связей данных процессов. Историко-сравнительный метод призван сопоставить казачью эмиграцию и советское казачество с целью выявлении сходства и различий между этими двумя историческими формами некогда единой социокультурной общности. Историко-типологический метод позволяет упорядочить казачьи судьбы по присущим им общим признакам, и разделить на качественно определенные типы. Применение историко-системного метода направлено на

глубокий анализ амурского казачества как исторически сложившейся общественной системы, раскрытие внутренних механизмов её функционирования и' развития.

Источниковой базой исследования являются фонды Государственного архива Российского Федерации (ГАРФ), Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИА ДВ), Государственного архива Хабаровского края (ГАХК) и Государственного архива Амурской области (ГААО). Используемые архивные материалы можно разделить на несколько групп: личные дела, официальная переписка, статистические сводки, делопроизводственная и отчётная документация.

Систематизированные группы источников по нашей теме содержатся в фондах РГИА ДВ и ГААО23. Документы, хранящиеся в них, подробно освещают историю Амурского казачьего войска с момента его образования до ликвидации в 1920 г. Материалы указанных фондов были использованы нами при освещении истории амурского казачества в годы революции и гражданской войны.

Ценные сведения о судьбах амурских казаков в Северо-Восточном Китае были извлечены из фондов ГАХК24. Особую ценность представляет комплекс личных дел эмигрантов. Среди них нами были выявлены дела амурских казаков. Данные по амурской казачьей станице в Шанхае были обнаружены в ГАРФ25.

Наибольшую сложность вызвал поиск источников по советской истории амурского казачества, что объясняется целенаправленной политикой советской власти по искоренению казачьего сословия и любых упоминаний о нём. Тем не менее нами были обнаружены ценные документы о ходе этой политики в фондах ГААО, ГАХК и РГИА ДВ26.

Кроме того, поисковая работа велась в архиве амурского управления ФСБ, по материалам которых были установлены судьбы казаков, репрессированных в 1930-е гг. Важным подспорьем в этом направлении также стала «Книга памяти жертв политических репрессий Амурской области»27. В каждом из семи её томов представлены биографические справки на репрессированных амурчан, воспоминания их потомков, документы карательных органов, рассекреченные материалы ведомственных архивов, очерки местных краеведов.

Большой объём информации был извлечён из опубликованных источников, к числу которых относятся: протоколы заседаний войсковых кругов, сборники нормативно-правовых актов советской власти, воспоминания лидеров Белого движения и иных очевидцев описываемых событий, материалы из жизни дальневосточной ветви российской эмиграции, советская и эмигрантская пресса.

23 РГИА ДВ. Ф. 793. - Войсковое правление Амурского казачьего войска; ГААО. Ф. 10-и. - Правление Амурского казачьего войска.

24 ГАХК. Ф. 829. - Союз казаков на Дальнем Востоке; Ф. 830. - Главное бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии.

25 ГАРФ. Ф. Р-5963. - Казачий союз в Шанхае.

26 ГААО. Ф. Р-481. - Амурский губернский исполком советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов; ГАХК. Ф. П-2. - Далькрайком; РГИА ДВ. Ф. Р-2422. - Дальневосточный революционный комитет.

27 Книга памяти жертв политических репрессий Амурской области / Сост. Л.М. Журавлвв Т. 1-7. Благовещенск, 2000-2007.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые комплексному изучению подвергалось амурское казачество в первой половине XX в. Автором дана подробная характеристика различных исторических форм этой некогда единой социокультурной общности. Причём, проблемы адаптации казаков к новым историческим реалиям рассматриваются через судьбы отдельных личностей. Новизна исследования состоит также в том, что в научный оборот вводится комплекс новых источников.

Положения, выносимые на защиту:

1. К началу XX века историческая миссия амурского казачества, связанная с реализацией геополитических интересов России в Приамурье была успешно выполнена;

2. Расказачивание амурского казачества, будучи естественным закономерным процессом, было форсировано большевиками с широким применением репрессивных методов;

3. Амурская казачья диаспора в Китае являлась реликтовой формой существования казачества.

4. К середине XX века амурское казачество исчезло как особая социокультурная общность.

Теоретическая и практическая значимость исследования проявляется по четырём направлениям: Во-первых, оно создаёт основу для дальнейшего, более углубленного изучения данной темы. Во-вторых, полученные результаты дополняют имеющийся материал по истории российского казачества, Приамурья и дальневосточной эмиграции. В-третьих, данная работа является прецедентом комплексного исследования послереволюционной истории казачьего войска на примере конкретных исторических судеб его выходцев. В-четвёртых, выводы, сделанные в ходе исследования, могут быть учтены региональными властями и казачьей общественностью при организации мер, направленных на возрождение амурского казачества.

Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования были представлены на пяти международных научно-практических конференциях: «Российские регионы: исторический опыт аграрного развития» (Благовещенск, 2010), «VII Крушановские чтения» (Владивосток, 2011), «Россия и страны АТР: исторический опыт аграрного развития» (Благовещенск, 2012), «Россия и Китай: история и перспективы сотрудничества» (Благовещенск, Хэйхэ, 2014), «Владивосток - точка возвращения. Прошлое и настоящее русского зарубежья» (Владивосток, 2014); двух всероссийских научно-практических конференциях: «Сибирское казачество: история и современность» (Омск, 2011), «Российское казачество: история, проблемы возрождения и перспективы развития» (Краснодар, 2011); межрегиональной научно-практической конференции «Забайкальское казачество в историческом развитии и межкультурной коммуникации» (Чита, 2011). По теме диссертации опубликовано 14 статей, в том числе 4 - в журналах перечня ВАК. Обсуждение диссертации состоялось на заседании кафедры истории России и специальных исторических дисциплин БГТТУ 18 декабря 2014 г.

Структура диссертации включает в себя введение, три главы, заключение, список источников и литературы, список сокращений и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснована актуальность темы, определены цель, задачи, объект и предмет исследования, а также его территориальные и хронологические рамки. Раскрыты степень изученности проблемы, источниковая база и методологическая основа исследования, обоснованы теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе «Амурское казачество на стыке исторических эпох» дана общая характеристика Амурского казачьего войска (АКВ), выявлены особенности его военно-административной структуры и экономического уклада в начале XX века, проведен анализ социально-политического поведения амурских казаков в период революционных событий 1917 г. и гражданского противостояния 1918-1920-х гг.

АКВ было учреждено в 1858 г. с целью хозяйственного освоения и вооружённой охраны Приамурья. В начале XX века оно располагалось на территории Амурской области, занимая чуть меньше 1/7 её площади. По своему территориально-административному устройству войско делилось на 11 станичных округов. Накануне Первой Мировой войны численность войскового населения составляла 47 тыс. человек, что равнялось примерно 20% населения области28.

Вплоть до 1917 г. амурские казаки сохраняли традиционную войсковую организацию, хозяйственный уклад и культурную самобытность, оставаясь тем самым органичной частью российского казачества. Занимаясь сельским хозяйством и промысловой деятельностью, казаки одновременно несли службу по охране границы, а в военное время выставляли боевые формирования.

При этом совмещение служилого и гражданского положения казаков отрицательно сказывалось на станичном быте. Помимо того, что казачьи дворы периодически лишались рабочих рук, расходы, связанные с несением военной службы (содержание коня, покупка амуниции и вооружения) осуществлялись за счёт самого казака и поглощали почти половину дохода среднего казачьего хозяйства. Дополнительным бременем было выполнение различных трудовых повинностей, а также выплата денежных сборов на удовлетворение войсковых, окружных и станичных нужд.

Жёсткая регламентация жизни, отсутствие очевидных экономических преимуществ перед другими категориями местного населения при обилии разнообразных сословных обязательств формировали в казачьей среде недовольство и даже мятежные настроения. Впервые открыто они проявились в ходе первой русской революции. Вернувшиеся с фронта казаки, отказались участвовать в подавлении забастовок и разгоне демонстраций. Они сами созвали казачий съезд (15.12.1905-21.01.1906), который принял ряд радикальных решений, в частности постановил упразднить казачье сословие.

Мятежный съезд (I круг АКВ) вскоре был разогнан правительственными войсками и станицы вернулись к привычной жизни. Но незыблемыми остались и факторы, породившие революционный прецедент в среде амурского казачества. Спустя 10 лет, они проявятся с новой силой.

я РГИА ДВ. Ф. 793. Оп. 1. д. 155. Лл. 2-2об.

Стремительный крах самодержавия отразился серьёзным ударом по традиционному казачьему мировоззрению. Однако вскоре казаки осознали, что революция может решить накопившиеся при старом режиме проблемы. Прежде всего, в новых условиях стала возможной демократизация, казачьего управления. Отныне все важнейшие вопросы (в том числе выборы атамана и войскового правления) решались самими казаками — на войсковых кругах.

Проходивший в Благовещенске II круг АКВ (21.03.-22.04.1917) вновь поставил вопрос об упразднении войска и всего казачьего сословия. При этом понимали его отдельные группы казаков по-разному. Если для одних расказачивание сводилось к упразднению обременительных повинностей, то для других - к полному отказу от сословной обособленности. В ходе обсуждения этого вопроса впервые открыто проявился раскол в среде амурского казачества.

Решением круга он был вынесен на широкое обсуждение в войске. В марте-июле 1917 г. во всех его станичных округах, тыловых сотнях и фронтовых полках проходили политические сходы-референдумы. Итогом столь широкой дискуссии стал III круг АКВ (06-11.08.1917), который подавляющим большинством голосов выступил за сохранение казачества при отмене многих повинностей.

Неоднозначная позиция центральной власти к проблеме расказачивания, нерешённость ряда насущных вопросов, затянувшаяся война и постоянные политические кризисы способствовали постепенному охлаждению казаков к правительству. Подтверждением тому служат соответствующие резолюции III круга и отказ фронтовых казаков участвовать в корниловском мятеже.

В целом амурское казачество не желало возвращаться к старым порядкам царской России. Но если большинство амурских станичников обратило свои чаяния к предстоящему Учредительному собранию, то в другой части войска (в основном в среде разагитированных фронтовиков) стали широко распространяться радикальные настроения.

Октябрьский переворот усугубил этот раскол. Войсковое правление во главе с атаманом И.М. Гамовым осудило захват власти большевиками. В тоже время фронтовики, уставшие от войны, вновь отказались участвовать в походе на Петроград (теперь уже в отряде Краснова-Керенского) и с воодушевлением встретили большевистские декреты о мире и демобилизации. В самом конце января казачьи полки в полном боевом составе вернулись в Приамурье.

К этому времени здесь уже произошло размежевание основных политических сил на два лагеря, затронувшее в том числе и амурское казачество. Но все при этом основная масса казаков относилось к так называемой колеблющейся середине, переходившей на ту или иную сторону в зависимости от конкретных исторических условий. Ярким свидетельством этого являлись созываемые через небольшие отрезки времени войсковые круги, решения которых кардинально противопоставлялись.

В 1918-1920 гг. в Амурской области трижды сменялись политические режимы и каждый раз ключевую роль играло казачество. Весной 1918 г. когда вся страна была охвачена «триумфальным шествием советской власти», амурские казаки (за исключением верных Гамову частей) не стали ему препятствовать. Когда же осенью повсеместно поднялось Белое движение и начались его пер-

вые победы, советская власть в Приамурье была свергнута казачьими шашками. 1919 г. для амурского казачества стал временем серьёзных колебаний. Но уже в начале 1920 г., когда исход борьбы стал очевидным, советская власть была восстановлена в казачьих казармах.

Такое изменчивое поведение не следует низводить до элементарного приспособленчества. В то время как казачьи лидеры выступали за «белых», а другие активисты — за «красных», основная масса амурского казачества боролась за самосохранение в условиях братоубийственной войны. В конечном итоге казаки готовы были смириться с властью любой окраски, лишь бы она оставила их в покое.

Под этим же углом зрения следует рассматривать и добровольное слияние казаков с крестьянами. Если в 1917 г. расказачивание являлось темой для дискуссий, то к 1920 г. это был уже свершившийся факт. С крушением Российской империи и окончанием Первой мировой войны казачество фактически утратило статус особого военно-земледельческого сословия. О нём напоминали только внешние атрибуты и остатки войсковой организации.

В феврале 1920 г. контрреволюционные силы, как и в марте 1918 г. в срочном порядке переправились через Амур. С их уходом войсковая управа прекратила свою деятельность. Окончательно вопрос о судьбе амурского казачества был решён на VIII съезде трудящихся Амурской области (27.03-21.04.1920), который принял предложение делегатов-казаков о ликвидации АКВ, дополнительно постановив все станичные округа переименовать в волости и название «казак» впредь не упоминать29. Амурское казачье войско прекратило своё существование на советской территории.

Во второй главе «Политика большевиков в отношении амурского казачества» рассмотрены особенности социально-экономического и политико-правового положения казачьего населения в структуре советского общества, проанализированы этапы расказачивания в Приамурье, затронут вопрос участия потомственных амурских казаков в Великой Отечественной войне.

Социальная политика большевиков с первых дней нахождения их у власти была направлена на достижение полной классовой однородности населения. В частности это означало ликвидацию всех сословных признаков казачества, способствующих его самоорганизации и представлявших угрозу советской власти. Ещё на первом всероссийском съезде трудовых казаков (29.02-06.03.1920) большевиками был взят однозначный курс на расказачивание.

Однако в полной мере решить казачий вопрос в одночасье не представлялось возможным. В казачьих селениях ещё сохранялся своеобразный хозяйственный уклад, сильны были культурные казачьи традиции. Поэтому большевистская политика расказачивания растянулась на два десятилетия, принимая на разных этапах различные формы: от мягкой советизации до жестокого террора.

В начале 1920-х гг. у амурских казаков ещё сохранялась старая административно-хозяйственная структура и даже возникали новые посёлки. Только после 1923 г. из официальной статистики начинают исчезать определения казачьих населённых пунктов — станицы и хутора. В этом году на территории Даль-

25 ГААО. Ф. 10-и. Оп. 1. Д. 171. Л 9-10.

него Востока начинается районирование, которое приводит к объединению казачьих и крестьянских поселений. Этот факт препятствует выделению сугубо казачьего населения региона.

Ещё более затрудняет исследование череда административно-территориальных делений, проведённых на Дальнем Востоке в 1920-1940-е гг., в результате которых Амурская область неоднократно меняла свои границы, название и юридический статус. Говоря о бывшем амурском казачестве, следует иметь в виду население сразу нескольких административно-территориальных образований РСФСР. Регулярное дробление территории с подчинением и переподчинением разным уровням власти, безусловно, способствовало утрате самоидентификации амурских казаков как выходцев из единого войска.

По сельскохозяйственной переписи 1923 г. в Амурской губернии проживало 59 тыс. бывших казаков30. Таким образом, в отличие от многих казачьих областей России, в Приамурье не произошло существенного сокращения населения в казачьей полосе. Напротив, оно продолжало уверенно расти. При этом амурское казачество стремительно утрачивало свою сословную замкнутость, так как начавшееся в губернии районирование вело к объединению казачьих и крестьянских поселений.

Схожим становилось и экономическое положение казачества и крестьянства. К 1923 г. казачьи дворы сравнялись с крестьянскими по количеству посева (5,2 дес. на 1 хоз-во), уменьшился отрыв казаков в обеспеченности скотом. В целом же в обеих группах в результате гражданской войны произошло резкое ослабление хозяйственной мощности почти по всем показателям.

У казаков кроме того сократились побочные заработки. Лишь немногие из них теперь занимались охотой, так как приобретение оружия было сопряжено с большими трудностями и на него нужно было иметь разрешение. Казаки также лишились заработков от почтовых станций и перевозки грузов. Существенным подспорьем для казачьей семьи оставались лишь рыболовство и контрабанда.

В таких условиях грубая налоговая политика, начатая большевиками сразу же после ликвидации ДВР, вызвала в амурской деревне резкое недовольство. В январе 1924 г. оно вылилось в Зазейское восстание, охватившее почти все развитые сельскохозяйственные волости Благовещенского уезда. Общая численность повстанцев достигала 5 тысяч. Многие казаки приняли участие в Зазей-ском восстании, а после его подавления были вынуждены эмигрировать.

23-30 апреля 1925 г. в Москве проходил пленум ЦК РКП(б), который поставил задачу решительного привлечения широких казачьих слоев к советскому строительству. При этом совершенно недопустимым называлось применение насильственных мер по борьбе с остатками казачьих традиций31.

Это вовсе не означало, что руководством страны был взят курс на частичную реставрацию старого казачества. Напротив, партия стремилась расширить советскую базу среди казачества, добиться его фактического уравнения с кре-

30 Чиликик Ф. К вопросу о положении сельского хозяйства населения бывшего Амурского казачьего войска // Экономическая жизнь Амура. 1925. № 3-4. С. 81-82.

31 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986). Т. 3. М., 1984. С. 349350.

стьянством в политической, экономической и культурной жизни. Одновременно с этим намеренно углублялось расслоение внутри самого казачества. Фактически апрельский пленум 1925 г. означал переход политики расказачивания в более мягкую и даже скрытую фазу.

Резолюция апрельского пленума стала программой деятельности партийных организаций казачьих районов вплоть до проведения сплошной коллективизации сельского хозяйства. Для реализации этой программы необходимо было обстоятельно изучить положение казачества, поскольку до 1925 г. специальная работа с этой категорией населения не проводилась. Местным органам власти было поручено подготовить соответствующие доклады. Собранные ими данные стали важным источником настоящего исследования. Они дают общую картину изменений, произошедших в социально-экономическом положении и общественно-политических настроениях амурского казачества в 1920-е гг.

. Как показывает анализ этих документов, в целом амурские казаки смирились с советской властью и новыми историческими реалиями. Лишь среди зажиточной и мощной середняцкой части имелось кое-где скрытое, затаённое недовольство. Большая же часть казаков была готова к совместной работе в условиях существующего строя.

В соответствии с намеченной апрельским пленумом программой амурские казаки активно привлекались к формированию местных советов, в казачьих селениях развернулась культурно-просветительская работа, началось вовлечение казачества в партию и комсомол. Причём, по сравнению с крестьянским населением казачество, имевшее устойчивые традиции общественного самоуправления, намного активнее участвовало в организации и укреплении сельсоветов, кресткомов и культурно-просветительских учреждений.

Важнейшей и наиболее сложной задачей в решении казачьего вопроса было оперативное проведение землеустройства в амурской деревне, которое привело к уравнению крестьянского и казачьего землепользования. В это же время в казачьей среде начала развиваться сельскохозяйственная кооперация — опять-таки более интенсивно чем у крестьян.

При этом для обеих социальных групп было характерно внутреннее социальное расслоение. Но в политическом отношении оно преломлялось по-разному. Тогда как в крестьянских сёлах наблюдалась острая классовая рознь (беднота была враждебно настроена к кулачеству, претендуя на его собственность), у казаков по-прежнему сохранялось большое влияние войсковой верхушки. Расслоение в бывших станицах сглаживалось традицией прошлого, когда казачество являлось обособленной сословной группой, для которой были характерны солидарность и сплочённость.

Несмотря на все сложности к концу 1920-х гг. многие казачьи хозяйства окрепли и начали набирать экономическую мощь. Они то и стали жертвой сплошной коллективизации, которая положила конец социально-экономическому обособлению казачества в советском обществе. Казаки либо стали колхозниками, либо были раскулачены. В поисках лучшей доли многие ушли в город или бежали за рубеж. В результате массовых высылок, проводимых в это время, кардинально изменился социальный состав бывших казачьих селений.

Репрессии, направленные против бывших казаков осуществлялись не только в рамках борьбы с кулачеством. Местные органы госбезопасности по-прежнему продолжали видеть в них опасных врагов советской власти, ведущих подпольную контрреволюционную деятельность. Широкий размах репрессий в отношении амурского казачества, был обусловлен его опытом военной организации и боевыми навыками. Ситуация усугублялась сложным приграничным положением региона: агрессивными планами Японии, оккупировавшей Маньчжурию и активностью засевшей за Амуром белой эмиграции.

В 1930-е гг. амурскими чекистами было вскрыто несколько «белоказачьих контрреволюционных организаций», участники которых были приговорены к высшей мере наказания или лагерному заключению. Так по одному только делу «Белоказачьей повстанческой организации» в 1938 г. проходило около 2000 человек, 1466 из которых были расстреляны32. Всем фигурантам этого и подобных дел вменялись в вину связи с белоэмигрантскими штабами, шпионаж в пользу Японии, антисоветская пропаганда и повстанческая деятельность. Как позже выяснилось, все эти дела были сфабрикованы. В действительности же никакого вооруженного казачьего подполья в Приамурье не было. В результате массовых репрессий амурское казачество перестало существовать как социально-политический и культурный субъект. К концу 1930-х гг. почти всё мужское взрослое население было уничтожено или выслано.

Ещё около трёх тысяч амурских казаков (в основном — молодёжи) с началом Великой Отечественной войны отправились на фронт. Причём, многие из них были призваны не из старых казачьих районов, а из мест высылки и поселения. Некоторые казаки и вовсе уходили на фронт из тюрем и лагерей. По официальным данным среди 40 тыс. амурчан, погибших в Великой Отечественной войне числится 1176 потомственных казаков .

В третьей главе «Амурское казачество в эмиграции: опыт социальной адаптации» рассматривается существование амурской казачьей диаспоры в дальневосточном зарубежье в контексте тех военно-политических процессов, которые проходили в Азиатско-Тихоокеанском регионе с начала 20-х до середины 40-х гг. XX века.

Исход амурцев на китайский берег начался ещё в 1920 г. после установления советской власти в Приамурье. Вслед за Амурской областью осенью 1922 г. пало и белое Приморье - последний оплот антисоветских сил. Поэтому еще одна партия амурских казаков прибыла в Китай морским путём в составе дальневосточной казачьей группы генерала Ф.Л. Глебова. Провал Зазейского восстания в начале 1924 г. также пополнил приграничную казачья диаспору новыми беженцами. Бегство.амурцев в Маньчжурию продолжалось и позднее, особенно в разгар коллективизации. Однако после того как в результате советско-китайского конфликта 1929 г. в СССР был ужесточён пограничный режим, массовая эмиграция стала уже невозможной.

Как правило, казаки долго не засиживались в маньчжурском Приамурье и перебирались в другие районы Китая. К началу 1930-х гг. на правобережье

32 Тятлина Е.Ю. Власть и казачество Дальнего Востока (взаимоотношения Российского государства и дальневосточного казачества в период с 50-х гг. XIX в. по 30-е гт. XX в.). Благовещенск, 2006. С. 106. 35 Абеленцев В.Н. Амурское казачество Х1Х-ХХ вв.: Сборник статей и публикаций. Благовещенск, 2004. С. 105.

17

Амура оставалось всего около 500 русских беженцев34. Главным центром расселения амурских казаков стала Маньчжурия: город Харбин и станции по КВЖД. Также представители амурского войска селились в Шанхае, Тяньцзине и некоторых других городах и селениях.

Место и характер расселения казаков за границей определялись главным образом стремлением найти работу, улучшить материальные условия и возродить традиционный хозяйственный быт родных областей. В эмиграции, как и на родине, казаки занимались земледелием, скотоводством, различными промыслами. Амурцы, осевшие в городах осваивали самые разные профессии: шофёров, продавцов, конторских служащих. Некоторые казаки стали наёмниками в китайских армиях, либо продолжили партизанскую войну с советами в приграничье.

Помимо амурцев в дальневосточном зарубежье оказались представители всех казачьих войск России. Особенно много было забайкальцев и уссурийцев, уральских, сибирских и оренбургских казаков. По своему составу казачья эмиграция была неоднородной. Она отражала социальную структуру родных казачьих областей. Её условно можно разделить на три категории: первую составляли атаманы казачьих войск, бывшие члены войсковых правлений, во вторую входили станичные атаманы, управленцы зарубежных селений. Наиболее многочисленную категорию представляли рядовые казаки.

Тем не менее, все казаки, от рядового станичника до генерала, ощущали свою принадлежность к казачеству как к единому целому. Казачество являлось наиболее организованной частью дальневосточной эмиграции. Казаки не растворялись в массе русских эмигрантов, а проживали, как правило, обособленно, объединялись вокруг своих станичных и войсковых атаманов.

В числе первых зарубежных казачьих объединений была Амурская станица в Харбине, образованная в 1924 г. Харбинская станица добывала паспорта новым казакам-эмигрантам, по возможности оказывала им материальную помощь, устраивала их на службу или работу, помогала бедным учить детей в школе. Амурской казачьей станице принадлежала инициатива устройства в Харбине казачьих вечеров, которые приносили небольшие деньги.

Помимо Харбина, другим центром концентрации эмигрантского казачества стал город Шанхай. В 1925 г. здесь возникла ещё одна амурская станица. О шанхайской станице сохранилось значительно меньше сведений, чем об аналогичном объединении в Харбине. Тем не менее, материалы, находящиеся в нашем распоряжении, позволяют сделать вывод о высоком уровне самоорганизации амурцев в Шанхае. Тем более что в 1930-е гг. после оккупации Маньчжурии японцами, шанхайская станица пополнилась выходцами из Харбина.

Городские станицы Харбина и Шанхая, по сути, являлись общественными организациями земляческого типа. Но в Китае было также много подлинных станиц — компактных казачьих поселений, где воспроизводился традиционный хозяйственно-бытовой уклад. Они формировались не только по войсковому принципу, могли включать представителей разных войск.

Возрождение станиц и посёлков на чужбине способствовало дальнейшей консолидации казачества, рассеянного по всей планете в формате союзов. Это

34 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д. 218. Л. 1.

были крупные объединения, включавшие основную массу казаков определённого региона или страны пребывания. Союзы объединяли казаков из разных войск, независимо от их политических симпатий и пристрастий. Руководство, как правило, находилось в руках авторитетных лидеров казачьей эмиграции.

Первоначально казачьи станицы в Маньчжурии входили в состав Восточного казачьего союза. Однако в 1935 г. под нажимом Японской военной миссии Восточный казачий союз был закрыт. Казачьи станицы в Маньчжурии перешли под юрисдикцию Союза казаков на Дальнем Востоке (СКДВ). В Шанхае тоже существовал казачий союз (КСШ), образованный в апреле 1925 г. на основе объединения городских и окрестных станиц города.

После первых лет тяжелой адаптации основной массе дальневосточного казачества благодаря усердию и организованности удалось найти собственное место по ту сторону Амура. При этом казаки стремились не только улучшить своё материальное положение. Вдали от родных областей остро стоял вопрос сохранения национальной самобытности. После крушения политических, экономических и других объединяющих основ главным центром духовного единения для эмигрантского казачества стала Православная Церковь.

Поскольку казаки в основном эмигрировали семьями, женщины составляли значительную долю в казачьем зарубежье. На казачек легла забота о воссоздании прежнего хозяйственного уклада, сохранении семейных традиций и духовности. Большую роль в жизни зарубежных станиц играли дамские кружки, возглавляемые, как правило, жёнами станичных атаманов. Они успешно совмещали благотворительность с просветительской деятельностью.

Широкий размах у казаков-эмигрантов получило издательское дело. Печать была органом просвещения, средством коммуникации, а также основным источником информации о событиях, происходящих на родине. Амурские казаки стояли у истоков казачьей периодической печати в китайском зарубежье. В 1932-1933 гг. Харбинская станица выпустила три номера газеты «Амурский казак». Кроме того, периодически выходили издания, посвященные трём дальневосточным войскам: Амурскому, Уссурийскому и Забайкальскому.

Большое значение уделялось воспитанию подрастающего поколения. В станицах казачат обучали верховой езде, стрельбе и джигитовке. Каждое воскресенье при СКДВ проходили занятия «Казачьей смены» - ребят в возрасте 814 лет. Здесь они проходили строевую подготовку, занимались гимнастикой, изучали историю казачьих войск, знакомились с подвигами великих русских людей.

Не все казаки сумели приспособиться к условиям мирной жизни в эмиграции. В 1920-е гг. в китайско-советском приграничье развернулось белое партизанское движение. Но в целом амурская эмиграция была слишком малочисленна и рассеяна на большом пространстве, что не позволяло проводить какие-либо значительные антисоветские акции. Время от времени лишь отдельные казачьи отряды пересекали границу, происходили мелкие стычки с красноармейцами.

Тем временем боевой опыт белоэмигрантов оказался востребован в условиях китайской гражданской войны. Многие казаки участвовали в качестве наёмников в китайской междоусобице в рядах различных вооружённых груп-

пировок и прежде всего — в так называемом «нечаевском отряде» (шаньдунский отряд маршала Чжан Цзучана).

Учитывая высокий процент казачества в русской диаспоре, его историческую организованность и военный потенциал, многие эмигрантские организации стремились распространить на казаков своё влияние. Наиболее активно эта линия прослеживалась в деятельности Российской фашистской партии. Однако фашистам не удалось сколько-нибудь значительно привлечь казачество в свою организацию.

В. эмигрантской среде неоднократно поднимался вопрос об объединении усилий союзов и создании на их основе единой казачьей организации. Однако чрезмерные амбиции отдельных казачьих лидеров и серьёзные противоречия, разъедавшие казачью элиту, делали невозможным процесс дальнейшей интеграции эмигрантского казачества. В 1930-е гг. в ситуацию вмешалась Япония, которая, начав «борьбу за Великую Азию», рассматривала русских казаков-эмигрантов как хороший военный резерв для осуществления своих агрессивных планов.

Некоторые казаки поддерживали захватнические планы японских военных кругов, увязывая своё возвращение домой с поражением советского народа в будущей войне. Значительная же часть рядовой казачьей массы была далека от активной политической жизни, занятая больше своими бытовыми проблемами, и не проявляла особой активности в борьбе с большевизмом. В тоже время под влиянием происходивших в СССР событий и его признанием на международной арене менялось политическое сознание и психология зарубежного казачества в сторону постепенного принятия советской власти. Вторая мировая война усилила раскол эмиграции на сторонников поражения «совдепии» и оборонцев, проявлявших сочувствие к соотечественникам в их борьбе с агрессорами.

С окончанием войны русская колония в Китае прекратила своё существование. После прихода в Маньчжурию советских войск все эмигрантские организации закрылись, а их члены либо были репатриированы в СССР, либо вновь придались бегству. Новые потоки казаков-эмигрантов устремились в Австралию, Канаду, Аргентину и другие страны Латинской Америки. Амурская казачья общность прекратила своё существование в компактном эмигрантском формате.

В Заключении подведены итоги диссертационного исследования и сформулированы основные выводы.

Возникновение амурского казачества во второй половине XIX века имело организованный характер и было обусловлено геополитическими интересами российского государства. К началу XX века Амурское казачье войско фактически выполнило свою историческую миссию по первоначальному заселению и освоению Приамурья. Поэтому объективно возникал вопрос о его дальнейшей судьбе, кардинальное решение которого произошло в 1917 году.

В итоге амурское казачество разделило судьбу своего сословия и всего русского народа. Утратившее свой сословный статус в результате революции, расколотое надвое в ходе гражданской войны, оно трансформировалось в новые исторические формы. Причём, эта социальная трансформация давалась нелегко как советскому, так и эмигрантскому казачеству.

Казакам, оставшимся в родных селениях предстояло забыть о былой самобытности и полностью раствориться в советском крестьянстве либо пополнить ряды пролетариата. Какие бы уклоны не преобладали в линии партии, курс большевиков на расказачивание оставался неизменным. Время от времени менялись лишь методы реализации намеченной цели.

Амурцы, ушедшие в Китай, напротив, имели уникальную возможность частичного сохранения своей войсковой организации, воспроизведения традиционного хозяйственного уклада, поддерживания самобытной казачьей культуры. Однако в чужом цивилизационном пространстве, в условиях полного отрыва от исторической Родины эмигрантская казачья общность по сути являлась лишь реликтовой формой бывшего войска.

В 1920-1945-е гг. обе ветви некогда единого амурского казачества существовали в неестественных для него социально-экономических и политических условиях. Фактически это было время дожития старого поколения - выходцев из Амурского казачьего войска. Их дети - ровесники революции, а уж тем более уроженцы советской деревни и зарубежных станиц были казаками лишь по названию, да и то многие предпочитали считать себя крестьянами. Не имея реальной исторической перспективы, к середине XX века амурское казачество исчезло как особая социокультурная общность.

Данный вывод неизбежно отсылает нас к проблеме идентификации и жизнеспособности современных казачьих организаций. В частности, речь идёт о существовании в Приамурье нескольких «казачьих войск» и «казачьих обществ». На наш взгляд, вопрос их исторической приемественности от традиционного казачества не является однозначно решенным и требует подробного изучения. В этом плане настоящая диссертация может стать исходной фактологической базой и теоретической основой для такого исследования.

В Приложении приведены статистические данные, картографические материалы и фотографии.

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Научные журналы, рекомендованные ВАК РФ

1. Правовое положение локальных социокультурных групп в Приамурье в 1920 - 1930 гг. XX в. (на примере старообрядчества и казачества) / B.C. Матю-щенко, В.А. Пушкарев // Право и образование. - №10, 2012. - С. 153-162. (1 п.л.).

2. Амурские казаки в Китае: опыт сохранения традиций (1918-1945) / В.А. Пушкарев // Россия и АТР. - № 3, 2013 . - С. 17-29. (1,3 п.л.).

3. Булаве предпочел указку (извилистая жизнь амурского атамана Гамова) /В.А. Пушкарев//Родина.-№1,2014.-С. 121-122. (0,2 п.л.).

4. «Острой казацкой шашке да меткой казацкой пуле найдется работа». Амурские казаки в Красной армии / В.А. Пушкарев // Военно-исторический журнал. - №12, 2014. - С. 63-66. (0,3 п.л.).

Сборники научных трудов и материалов конференций

5. Земельный вопрос в среде амурского казачества в 1917 году / В.А. Пушкарев // Российские регионы: исторический опыт аграрного развития: ма-

териалы международной науч.-практ. конф., посвященной 60-летию ДальГАУ (Благовещенск, 18-19 мая 2010 года). - Благовещенск, 2010. - С. 26-30. (0,2 п.л.).

6. Проблема' расказачивания в Приамурье /В.А. Пушкарев // Сибирское казачество: история и современность: сб. науч. ст. - Омск, 2011. - С. 174-177. (0,2 п.л.).

7. Социально-экономическое положение казачьего населения Дальнего Востока в 1920-е гг. / В.А. Пушкарев // Казачество Дальнего Востока России в Xyn-XXI вв.: сб. науч. ст. Вып. 3. - Хабаровск, 2011. - С. 157-164. (0,4 п.л.).

8. Лидеры амурского казачества в 1917 году / В.А. Пушкарев И Забайкальское казачество в историческом развитии и межкультурной коммуникации: материалы межрегиональной науч.-практ. конф., посвященной 160-летию создания Забайкальского казачьего войска и образования Забайкальской области (Чита, 28-30 сентября 2011 года). -Чита, 2011. - С. 24-29. (0,3 п.л.).

9. Дальневосточное казачество в контексте аграрных преобразований советской власти в 1920-1930-е гг. / В.А. Пушкарев // Россия и страны АТР: исторический опыт аграрного развития: материалы 5-й междунар. науч-практ. конф., посвященной 150-летию со дня рождения П.А. Столыпина (Благовещенск, 4-5 апреля 2012 года). - Благовещенск, 2012. - С. 82-87. (0,3 пл.).

10. Проблема взаимоотношений амурских белоказаков и японских интервентов / В.А. Пушкарев // Российское казачество: история, проблемы возрождения и перспективы развития: материалы Всерос. заоч. науч.-практ. конф. (октябрь 2011 г.)-Краснодар, 2012.-С. 216-219. (0,2 пл.). .

11. Опыт сохранения боевых традиций амурского казачества в маньчжурской эмиграции / В.А. Пушкарев // Тихоокеанская Россия в международном и общероссийском пространстве: прошлое, настоящее, будущее (VII Крушанов-ские чтения). - Владивосток, 2013. - С. 78-82. (0,2 п.л.).

12. Белоказачьи повстанческие организации в Приамурье (30-е годы XX в.) / В.А. Пушкарев // Казачество Дальнего Востока России в XVII-XXI вв.: сб. науч. ст. Вып. 41 - Хабаровск, 2014. - С. 176-184. (0,4 п.л.).

13. Амурская казачья эмиграция в Китае / В.А. Пушкарев // Россия и Китай: история и перспективы международного сотрудничества: материалы 4-й междунар. науч-практ. конф. (Благовещенск - Хэйхэ - Харбин, 14-19 мая 2014). -Благовещенск, 2014. - С. 109-113. (0,4 п.л.).

14. Братья Кореневы: разные судьбы одной семьи / В.А. Пушкарев // Владивосток - точка возвращения: прошлое и настоящее русского зарубежья: материалы междунар. науч.-практ. конф. (Владивосток, 6-8 октября 2014 г.). — Владивосток, 2014. - С. 146-149. (0,2 п.л.).

Пушкарев Владимир Анатольевич

ИСТОРИЧЕСКИЕ СУДЬБЫ АМУРСКОГО КАЗАЧЕСТВА (1917-1945 гг.)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.02 — Отечественная история

Лицензия ЛР № 040326 от 19 декабря 1997 г. Подписано в печать 22.04.15. Формат60x84 Vis- Бумага офсетная. Отпечатано на дупликаторе. Усл. печ. л. 1,3. Уч.-изд. л. 1,3. Тираж 100 экз. Заказ 3179

Издательство Благовещенского государственного педагогического университета. Типография Благовещенского гос. пед. университета 675000, Амурская обл., г. Благовещенск, ул. Ленина, 104