автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Изменение социального пространства города в восприятии территориальным сообществом

Полный текст автореферата диссертации по теме "Изменение социального пространства города в восприятии территориальным сообществом"

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА ГОРОДА В ВОСПРИЯТИИ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫМ СООБЩЕСТВОМ (НА ПРИМЕРЕ Г. ВЛАДИВОСТОКА).

22.00.04 - социальная структура, социальные институты и процессы

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

12 СЕИ Ш

Хабаровск -2013

005533024

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Тихоокеанский государственный университет».

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Бляхер Леонид Ефимович

Официальные оппоненты: Ячин Сергей Евгеньевич

доктор философских наук, профессор, ФГАОУ ВПО «Дальневосточный федеральный университет», кафедра философии, профессор Обирин Александр Иванович кандидат социологических наук, ФГКОУ ВПО «Хабаровский пограничный институт Федеральной службы безопасности Российской Федерации», кафедра

гуманитарных и социально-экономических дисциплин, старший преподаватель

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Дальневосточный

государственный университет путей сообщения»») (ФГБОУ ВПО «ДВГУПС»)

Защита состоится «03» октября 2013 года в 16-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.294.04 при ФГБОУ ВПО «Тихоокеанский государственный университет» по адресу 680035, г. Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136, ауд. 315 л.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тихоокеанского государственного университета.

Автореферат разослан «ССЬ О*? 2013 г.

Учёный секретарь диссертационного совета

Гареева Ирина Анатольевна

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Проблема развития Дальнего Востока России все более воспринимается обществом, как ключевое направление, детерминирующее социально-экономический рост всей страны. Вместе с тем, проблема эта гораздо чаще рассматривается как прикладная задача государственного управления, нежели как теоретический вызов, требующий научной и, прежде всего, социологической рефлексии. Отставание теоретического анализа в этих условиях ведет и к управленческим ошибкам, и к снижению эффективности государственных вложений в регион. Особенно это касается такого сложного образования, как социальная организация территориального сообщества.

Но злободневность и даже конъюнктурность заявленной темы не уменьшают ее значимость именно как научной проблемы, значимой для науки об обществе. Суть ее состоит в том, что в стабильном состоянии социальные силы, объединяющие сообщество, чаще всего, остаются невидимыми. Для их экспликации необходим крайне сложный инструментарий. Более того, если исследователь находится внутри сообщества, то эти силы для него «естественны», а потому трудно различимы, если лее он располагается во вне данного социального образования, то рискует вести поиск отсутствующих характеристик, создавая лишь новые научные мифы.

В этом плане Дальний Восток России представляет собой поистине уникальный объект исследования. Сильнейшее внешнее воздействие, направленное на него в последние годы со стороны государства, привело к частичной деструкции существующих социально-экономических связей, сложившихся в территориальных сообществах региона. Эта ситуация, с одной стороны, актуализирует сами эти связи, делает их видимыми и обсуждаемыми. С другой - ведет к появлению новых социальных связей, столь лее видимых в момент своего становления. Фиксация этих социальных процессов, протекающих, практически, синхронно самому акту исследования, приближается к условиям лабораторного эксперимента по социальной инженерии.

Вместе с тем, именно здесь теоретическая проблема переходит в прикладную плоскость. Интересы территориального сообщества могут войти в противоречие в интересами макросообщества - населения всей страны и государства, представляющего их. В этих условиях возможен и возрастание социального напряжения, и рост протестной активности.

Выявить целевые установки и местного сообщества, и государственной политики, проследить, насколько возможно их согласование мы и попытаемся в настоящей работе. Эмпирическим объектом, где подобное исследование будет наиболее наглядным, выступает, на наш взгляд, сообщество города Владивостока. Здесь социально-экономическое воздействие было наиболее значимым и наиболее прозрачным. В течение нескольких лет была качественно изменена пространственная организация города. Появление новых путепроводов привело к радикальному изменению статуса районов, социально-пространственной организации территориального сообщества города. Изменилась его социально-экономическая структура. Во всяком случае, ее видимая, формальная часть. Соответственно, сами социальные процессы проявляются здесь наиболее ярко и видимо. Они получают зримое воплощение не только в результатах анкетных опросов или интервьюирования, но и в возникновении новых объектов городской инфраструктуры в тех районах, где прежде они были просто невозможны.

Такая визуальная представленность протекающих социально-

пространственных процессов и реакции на них местного сообщества и стали толчком для определения темы нашей диссертации. Возможностью увидеть взаимодействие внешней социальной и пространственной социальной инженерии и местного сообщества определяется актуальность предлагаемой темы исследования.

Степень разработанности проблемы. Решаемая в диссертационном исследовании проблема находится на пересечении нескольких социологических традиций. Наиболее фундаментальной традицией здесь выступает традиция исследования социального пространства, как особого значимого социального феномена и, одновременно, инструмента анализа. Эта традиция для нашего исследования задается с одной стороны, структурно-функциональными работами, исходящими из работ П. Сорокина, Р. Мертона и Т. Парсонса1. С другой стороны, это традиция анализа социального пространства, сформулированная в рамках феноменологического интеракционизма (А. Щюц, Н. Луман, П. Бергер, Т. Лукман и т.д.2). Определенное значение для нашей работы имеют положения по социологии пространства П. Бурдье.

Не меньшее значение для нашего исследования имеют работы, созданные в рамках социальной урбанистики. Собственно, в рамках социологии города мы и определяем нашу работу. Здесь необходимо упомянуть классические работы Р. Парка, Э. Бёрджесса и некоторых других3. При описании особенностей социального пространства российских городов мы опирались на исследования О. Трущенко, В. Вагина, А. Чешковой, С. Чуйкиной и некоторых других4.

Крайне важен для нас и аспект исследования, связанный с идеями «глобального города» и «ворот в глобальный мир». Здесь необходимо упомянуть работы С. Сассен, О. Андерсена, В. Сергеева и некоторых других5. Сама идея «глобального города», его параметры и функции стали основой для проведения нашего собственного исследования городского пространства Владивостока. Как мы постарались показать в работе, именно задача построения «глобального города» на Дальнем Востоке инициировали процесс изменений в регионе.

' Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992; Парсонс Т. О структуре социального действия. — М.: Академический проект, 2000.146. Merton R. Science, Population and Scienty// Sociological Review. 1936. Vol. 28.

2 Щюц A. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. - 1988, № 2;3иммель Г. Конфликт современной культуры// Культурология. XX век: Антология. М., 1995; Луман, Н. Реальность массмедиа / Пер. с нем. А.Ю. Антоновского. - М.: Праксис, 2005. Бурдье П. Физическое и социальное пространства// Социология социального пространства / Пер. с франц. ; отв. ред. перевода Н. А. Шматко. — М. : Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2007.

3 Parle, R., Burgess Е., and McKenzie R. The City. Chicago: The University of Chicago Press, 1967; Парк P. Городское сообщество как пространственная конфигурация и моральный порядок // Социологическое обозрение. Том 5. № 1. 2006.

' Трущенко О. Престиж центра: городская социальная сегрегация в Москве. M: Socio-Logos, 1995; Чешкова А. Методологические подходы к изучению городской пространственной сегрегации // Российское городское пространство: попытка осмысления. М., 2000; Вагин В.В. Русский провинциальный город: ключевые элементы жизнеустройства// код доступа: http://www.urban-club.ru/7Daee id=7: Герасимова Е., Чуйкина С. Символические границы и «потребление» городского пространства (Ленинград, 1930-е годы) // Российское городское пространство: попытка осмысления. М.: МОНФ, 2000. С. 127-153;

' Сассен С. Глобальный город: теория и реальность / Под ред. Н.А. Слуки. -М.: ООО "Аванглион", 2007, с. 9-27; 3.

Андерссон О., Андерссон Д. (ред.) Ворота в глобальную экономику. - М. 2001; Сергеев В.М. и др. «Хора» московских «ворот» и сценарии ее развития // Полис. № 2.2007.

При анализе дальневосточных городов, их статуса в регионе, при построении типологии городов региона мы опирались на исследования Г. Говорухина, М. Мееровича, А. Демьяненко, Л. Бляхера, А. Шкуркина и некоторых других исследователей6.

В работе также использован фактический материал, содержащийся в статьях и монографиях П. Минакера, Е. Мотрич, М. Шинковского, Д. Саначева и некоторых других7.

Все эти исследования и позволили нам сформировать собственную исследовательскую позицию, инструментарий и логику работы, которую мы и выносим на суд профессионального сообщества.

Объект исследования — территориальное сообщество города Владивостока. Предмет исследования - социальные процесс в территориальном сообществе города Владивостока, инициированные действиями по трансформации города в «ворота в глобальный мир».

Цель исследования - выявить социальные процессы в территориальном сообществе, инициированные превращением Владивостока в «глобальный город». Задачи исследования:

• Описать особенности исследовательских подходов к анализу городского пространства.

• Определить связь между особенностями городской системы и производством инноваций в данном обществе.

• Описать характеристики «глобального города» и его воздействия на социальное пространство.

• Выявить противоречие между протяженностью российского социального пространства и моноцентрической системой городов.

• Построить типологию городов на Дальнем Востоке России, обнаружить особенности их воздействия на социальное пространство региона.

• Определить объективные и субъективные предпосылки построения «глобального города» на Дальнем Востоке России.

• Обнаружить и описать противоречия между традиционным способом организации территориального сообщества и задачами «глобального города» и способы их преодоления.

Эмпирическая база исследования формировалась, исходя из цели и задач работы:

'Говорухин, Г.Э. Пространственная лакунарность: социально-философский аспект / Г.Э. Говорухин // Преподаватель XXI век. -2007,- №2; 71. Меерович М.Г. С точностью до наоборот: советская градостроительная политика,

как "другая" / Россия и современный мир: проблемы политического развития. Сб. материалов конференции. - М., 2005; 130. Демьяненко А.Н. Исследование исторического опыта территориальной организации советского общества в 20-е гг. - Л., 1991; Бляхер Л.Е. Государство и несистемные сети «желтороссии», или Заполнение «пустого пространства» // Полития. № 1.2010.

' Шинковский М.Ю. Трансграничное сотрудничество как рычаг развития российского Дальнего Востока// Код доступа: htto://www.ifpc.ru/lndex.php?cat=159: Минакир П. А. Россия и Северо-восточной Азии: вызовы и возможности// Код доступа: http: dvcongress. ru/invest2.nsf; 77. Мотрич Е.Л. Население Дальнего Востока и стран СВА: современное состояние и перспективы развития // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. - М„: Гендальф. 1999.

• Формализованный анкетный опрос. Генеральная совокупность - население города Владивостока старше 18 лет. Число респондентов - 450. Тип выборки -многоступенчатая, квотная, случайная на стадии отбора респондентов.

• 20 неформализованных экспертных интервью с работниками администрации Приморского края, предпринимателями и представителями научного сообщества города Владивостока.

• Статистические данные, содержащиеся в бюллетене «Основные показатели социально-экономического положения регионов ДВФО» и других статистических бюллетенях.

• Статистические данные мэрии города Владивостока.

• Вторичные данные, содержащиеся в статьях и монографиях В. Ишаева, П. Минакера, А. Шкуркина, А. Демьяненко, М. Шинковского и других исследователей.

Методология исследования. Наше исследование опиралось в первую очередь на положение о социальном пространстве города, представляющего собой «горизонтальную развертку» существующей социальной иерархии. Статус социального локала и населяющей его группы, как показал Р. Парк, выступают связанными между собой. Соответственно, изменение статуса места ведет к изменению и структуры населения. Другим теоретическим посылом нашего исследования выступает модель «глобального города» С. Сассен, развиваемая Д. Андерсеном и другими авторами.

Новизна исследования заключается в том, что впервые:

• Обоснована корректность применения модели «глобального города» для анализа социального пространства города Владивостока.

• Выявлена гетерогенность структуры территориального сообщества города Владивостока.

• Описано влияние этой гетерогенности на успешность протекающих социальных трансформаций.

На защиту выносятся следующие положения:

• Определено, что городское пространство, представляет собой сложно организованный социальный феномен, являющийся «горизонтальной проекцией» статусной иерархии, присущей данному территориальному сообществу.

• Из существующих подходов к анализу городского пространства оптимальным является подход, совмещающий морфологический анализ (инфраструктура) и экологический (социально-пространственное распределение) подход.

• Выявлено, что важнейшей функцией городов выступает порождение и трансляция инноваций на организуемое городом пространство. При этом, выделяются особые «глобальные города», организующее все социально-экономическое пространство планеты.

• В России к числу «глобальных городов» безусловно, относится только Москва и, с оговорками, Санкт-Петербург, ряд городов Поволжья, Екатеринбург и Новосибирск. В целом, как показано в работе, российская система городов моноцентрична. При этом, организующее влияние «глобального города» существенно ослабевает в Западной Сибири и заканчивается в районе Красноярска.

• В результате остальная часть территории страны или исключена из потока инноваций и глобального товарооборота, или втягивается в орбиту иных «глобальных городов». В первую очередь это сказывается на Дальнем Востоке России.

• Обнаружено, что города Дальневосточного региона в минимальной степени выполняли функции проводников инноваций, но выступали в качестве «политических ставок» или «городов-заводов», чье экономическое значение для региона было минимальным. Основная задача региона была военно-политической.

• В результате постсоветских процессов территория Дальнего Востока и ее городские центры «втягиваются» в орбиту городов-гигантов АТР, экономически отрываясь от основного пространства страны.

• В работе доказано, что единственным способом сохранить целостность страны в ее дальневосточных пределах, создать канал вхождения России в АТР является возникновение в ДФО собственного «глобального города», притягивающего к себе региональные и международные торговые, интеллектуальные и финансовые потоки. На эту роль и был выдвинут Владивосток.

• Вместе с тем, как показывают результаты эмпирического обследования, территориальное сообщество города не готово к новому статусу, не желает его. Последнее качественно уменьшает эффективность государственной политики в регионе, ведет к моральной приемлемости коррупционного и оппортунистического поведения.

• В работе анализируется инструментарий, способный преодолеть это противоречие и осуществить переформатирование территориального сообщества в свете задач «глобального города».

Теоретическая значимость диссертации. Выдвинутые в работе положения позволяют осмыслить в новом ракурсе социальные процессы, протекающие сегодня не только в столице Приморья, но и в регионе в целом. Кризис производства и рецепции инноваций, происходящий сегодня в регионе, имеющий как объективные, так и субъективные причины, может быть разрешен только за счет возникновения внутрирегионального источника социальных и экономических инноваций, собственного «глобального города». В работе описываются факторы, предопределяющие собой успех/ неудачу построения «глобального города».

Практическая значимость диссертации. Положения диссертационного исследования могут быть использованы при чтении курсов «социология», «социология города», спецкурса «глобальные города в России» для следующих направлений подготовки: ГМУ, социальная работа, социология, регионоведение.

Ряд положений диссертации нашли применение в практике государственного управления.

Апробация. Представляемое диссертационное исследование прошло апробацию в ходе «Школы молодого автора» (Иркутск, 2012), реализации исследовательского проекта «Шансы и риски модернизации на дальнем Востоке России» (ФЦП «Кадры», 2010 - 2012 гг., исследования под руководством доктора наук). Результаты диссертации опубликованы в открытой печати в изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Диссертация была заслушана, обсуждена и

рекомендована к защите на заседании кафедры социологии, политологии и регионоведения Тихоокеанского государственного университета.

Структура диссертационного исследования определяется логикой разворачивания темы и способом организации материала. Диссертация состоит из введения, трех глав, разделенных на семь параграфов, заключения, библиографии и приложений.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, анализируется степень ее разработанности в философской и научной литературы, выдвигается основная идея; формируется объект, предмет, цели и задачи исследования; определяются теоретико-методологические основания; раскрывается научная новизна, теоритическая и практическая значимость исследования, формируются положения выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретико-методологические основания исследования социального пространства городов» рассматриваются основные методологические подходы, связанные с анализом понятия «социальное пространство» Первый параграф «Городское пространство как предмет социологического изучения» показывает что, социология города и городского пространства становится сегодня все более популярной областью науки об обществе. Ведь именно развитие городов, по существу, и стало развитием Современности, а городские формы социального взаимодействия, стали основой для формирования новых современных обществ. Но, несмотря на то, что, так или иначе, значимость города и городского сообщества признавалась всеми социальными мыслителями, систематические исследования города, как особого социального феномена, начинаются лишь в 20-х - 30-х годах прошлого столетия в рамках структурного функционализма Чикагской школы. Они были связаны с различными трактовками социального пространства, как такового.

Сформировалось несколько подходов к пониманию социального пространства. В рамках первого подхода социальное пространство оказывается крайне близким к пониманию концепта «социальная стратификация». Большие группы людей (классы, страты и др.) оказываются, расположены «выше и ниже». Выстраивается некая пространственная целостность, позволяющая избежать бесконечного спора о «весах», о роли тех или иных факторов. Эта трактовка концепта и позволяла перевести «социальное воображаемое» общества в разряд представимых концептов. Но, при всей продуктивности такой трактовки, они в минимальной степени подходит для исследования реального, видимого и осязаемого пространства. Ведь, сколько бы ни был «высок» или «низок» представитель того или иного класса, в физическом пространстве это может и не иметь репрезентаций. Поскольку же город, основной предмет нашего интереса, находится в физическом пространстве, эта трактовка термина представляет для нас наименьший интерес.

Гораздо более важной для нашего анализа социального пространства города Владивостока, выступает трактовка социального пространства в качестве физического пространства, в котором располагается данное территориальное сообщество. Идея пространства, как «вместилища» социальных агентов, участвующих во взаимодействии, представляется здесь более интересной.

Тем самым, в центре исследования социального пространства оказывается изучение физических объектов, их взаимного расположения и опосредованной ими коммуникации. От этой трактовки социального пространства идет одно из

важнейших направлений изучения города - морфологическое . Суть его в очевидном, но часто игнорируемом соображении: город состоит из зданий, сооружений, дорог и перекрестков, инфраструктуры и транспорта. Без изучения материальной основы, морфологии, понять, что такое город, чем данный город отличается от другого, невозможно. В рамках социальной урбанистики этот подход, с опорой на архитектурные изыскания, давал, наверное, самые впечатляющие результаты .

В рамках этого подхода была выделена особая функция центра, а город стал рассматриваться, в качестве системы концентрических колец, различных по наполненности «городскими» сооружениями и инфраструктурными элементами. Этот подход проложил дорогу урбанистике в отечественную социологию. Гетерогенность (разнородность) городского пространства была здесь осмысленна не как данность (в рамках западной традиции), но как проблема. Суть проста. Однородное общество (а именно таким оно воспринимается в 60-е - 70-е годы) требует однородного же социального пространства, прежде всего, пространства городского. Тем не менее, ни в исторических городах, ни в новых городских поселениях, несмотря на активно внедряемый принцип «микрорайонов», относительно автономных поселений, полной однородности не получается. Совершенно явно выделяются разнородные участки городской среды, различные по своему наполнению: центр, «микрорайоны», промзоны, «частный сектор» и т.д. Исследования этой разнородности городского пространства стали основой социальной урбанистики в СССР. Постепенно гетерогенность, по крайней мере, функциональная, была признана нормой. Соответственно, усложнились и сами исследования.

В то же время, и данное понимание социального пространства, и сам морфологический подход к исследованию городов имел серьезные недостатки в приложении к социологии. Рассматривая архитектурные и, шире, градостроительные особенности, авторы в значительной степени игнорировали само население, территориальное сообщество, его структуру. В условиях, когда само сообщество мыслилось (или трактовалось) как однородное в таком игнорировании был смысл. Однако по мере продвижения к концу прошлого столетия социальное расслоение все больше становилось несомненным фактом . Тем самым, возникала необходимость включить это представление в структуру исследования городов. Возникала необходимость в ином, третьем, понимании социального пространства.

Суть его в том, что социальное пространство есть результат особого типа концептуализации физических и квазифизических (социальных) объектов. Смысл данного подхода в том, что за различными участками пространства закрепляются вполне определенные социальные смыслы и действия. Там они проще организуются, быстрее протекают, ниже издержки, связанные с транзакциями. При этом, физический или «не физический» характер объекта не рефлексируется. Государственная граница или граница субъекта федерации такой же объект для социального осмысления, как река или холм. Причем, наличие социального смысла постепенно начинает приобретать «материальный» характер. Скажем, наличие административной границы сказывается на наличии дорог между поселениями, лежащими по разные стороны этой границы, не говоря уже о границе государственной. Так, жители п. Николаевка ЕАО, просто по структуре дорог, наличию медицинского полиса и пр. «притянуты» к относительно далекому Биробиджану, но не к близкому и гораздо более «развитому» Хабаровску.

Постепенно смысл социального взаимодействия начинает срастаться с местом его протекания. Само место оказывается наделенным социальным смыслом, который и структурирует пространство. В результате, социальное пространство оказывается пространством, наделенным и структурированным социальными смыслами. Соответственно, в данном участке социального пространства начинают локализовываться сообщества, связанные с данным видом деятельности, с данным уровнем социального расслоения и т.д. Здесь и возникает «сцепка» между общей теорией социального пространства и социологией города в интересующем нас аспекте. Ведь город - не только уникальный объект исследования, но и уникальная социальная лаборатория, где, в силу ограниченности пространства и близости множества социальных агентов, социальные процессы протекают особенно быстро. В результате столь стремительно протекающих изменений городское сообщество оказывается «разорвано» в социальном и темпоральном отношении. В рамках одного городского пространства сосуществуют социальные группы, представляющие собой не только актуальную и официальную стратификацию данного общества, но и «осколки» прошлых вариантов социального расслоения. Эти группы находятся в состоянии сложного социального взаимодействия, которое в рамках города приобретает пространственное измерение.

Подобное понимание социального пространства и породило иной, отличный от морфологического подход к исследованию города, который мы обозначаем, как «экологический» или «социально-экологический». Речь здесь идет не столько о традиционной экологической (природоохранной) деятельности, сколько о соображении, что каждая социальная группа существует в собственной социальной среде. Уже в силу самого факта осознания своей «отдельности», «выделенности» из общей массы горожан, эта группа обзаводится специфическими видами деятельности, нормами поведения. Это, в свою очередь, приводит к формированию специфического участка городского пространства, где данные типы действий протекают наиболее комфортно. В результате этих процессов, которые мы и собираемся рассмотреть на примере столицы Приморья, формируется городское пространство, разделенное на микро-поселения с особым типом социальных отношений.

Эта выделенность проявляется в специфике организации городской инфраструктуры, «народной топонимике», уровне жилища и т.д. Но эти группы, городские сообщества не существуют абсолютно обособленно. Они включены в общегородское пространство. Пространственный участок соединен с иными автострадами, общественным транспортом. Не менее важно и наличие в любом городе от заштатного городка Сибири до столиц и мегаполисов «общегородской инфраструктуры». Это центральная площадь, городские парки, музеи, театры и вся инфраструктура развлечений, центральные («главные») магазины и т.д. Определенную роль играют и усилия, направленные на создание ментального единства - городские с праздники, символика и др.. В результате каждое сообщество не только отделяется от иного, но и включается в общее пространство городов. Соответственно, между территориальными микро-сообществами возникает сложная сеть взаимодействий, конфликтов, союзов, конкуренции. Конкуренция идет за «общие» места, и фиксируется в социальном статусе места.

В этом плане Владивосток совершенно уникальный объект исследования. Эволюция от военной базы, закрытого города, до торгового центра, которую он прошел за менее, чем тридцать лет, дает нам возможность, практически, в режиме

реального времени прослеживать социальные трансформации. Вместе с тем, все изменения в социальной структуре города были настолько жестко детерминированы извне, что существовавшим сообществам приходилось стремительно меняться, подстраиваться под новый формат социальных взаимодействий. Особенно остро это проявилось в последние годы. Существенное изменение транспортной и всей городской инфраструктуры, произошедшее в ходе подготовки к саммиту АТЭС 2012 вызвало не менее существенные изменения в территориальном сообществе. Проследить эти изменения мы и постараемся в настоящей работе.

Во втором параграфе «Города и инновации: модель «глобального города» мы анализируем основные модели понятия «глобальный город» и попытаемся раскрыть проблему трансляции инноваций.

Традиционно глобализация мыслилась как всеобщий процесс, охватывающих все или большую часть регионов мира. В связи с ней, как предполагалось, мир становился все более гуманным и однородным. Новые технологии коммуникации, по мнению теоретиков, должны были превозмочь то, что не сделали социальные революции - создать справедливое общество, «глобальную деревню». Предшествующий опыт технического и, главное, социального прогресса XIX столетия, казалось, давал для оптимизма все основания. За менее чем полстолетия Европа «изобрела» социальное государство, мощную алиментарную систему, повела наступление на бедность и неравенство. Если воспринимать войны начала XX века, как досадную «ошибку», то вполне можно представить себе некую благостную картину всеобщего процветания на базе прогресса.

Однако мир, стремительно глобализируясь, отнюдь не становился более справедливым и гармоничным. Разрыв между «золотым миллиардом» и остальным человечеством становился все более заметным. А попытки сгладить этот разрыв «гуманитарной помощью» особым успехом не увенчались. В результате осознания этого обстоятельства возникли менее оптимистические, но более отражающие реальную расстановку сил модели глобального мира. Пожалуй, наиболее ярко этот взгляд представлен в работах И. Валлерстайна8. Мир в этой модели существенно сложнее, нежели идеальное общество футурологов 60-х годов. Есть центр, пользующийся всеми благами прогресса. Страны центр и составляют локомотив глобализации, но они же и пользуются ее плодами. Есть страны полупериферии, пользующиеся плодами прогресса, но и несущие его издержки. Есть периферийные страны, где прогресс не затрагивает основы социального бытия.

Однако и здесь, хотя автор и относил модель к социологии, реальные социальные процессы учитывались достаточно слабо, а механизм функционирования системы оставался достаточно абстрактным. Здесь игнорировалось («выносилось за скобки») то обстоятельство, что «страна» - это само по себе очень высокий уровень абстракции. В пространстве одной страны можно найти и поселения, живущий вполне традиционной жизнью, даже, если рядом находится огромный город. Гораздо более включенной в социологию стала концепция «глобального города», связанная с проблемой инноваций.

Проблема инноваций - одна из сложнейших социологических проблем, вызывающих по сей день множество споров и разногласий. Существо этих споров

8 Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. — М.: Логос, 2003. —368 с.

находится за пределами нашей работы. Отметим лишь соображения, существенные для нашего анализа. Во-первых, производство инноваций является качественной характеристикой современности. Именно в эту эпоху, возникает «инструмент» производства и институционализации инноваций - наука и техника. Важность институционализации здесь, как правило, недооценивается. Изобретение деревенского умельца не станет инновацией пока не получит легитимной социальной санкции в виде научного признания, патента и т.д. Только возникновение институтов, легитимизирующих инновации в Новое время привело к их скачкообразному росту, вывело Европу в мировой центр, дало толчок глобализации. В результате трансформировалась (часто, кране болезненно) вся институциональная структура обществ Модерна. Его продуктом и выступает глобализация.

Во-вторых, инновация осуществляется там, где это удобнее и проще. В этом месте минимальная инновационная деструкция. Здесь сосредоточены капиталы, ресурсы, транспортные схемы. А главное, именно здесь находятся институты, на которые возложена функция производства и легитимизации инноваций. Такие точки и обозначаются термином «глобальные города». Этот термин и его варианты имеют уже долгую историю в науке об обществе.

В «глобальный город» со всей прилегающей территории текут ресурсы, продукция индустриального производства. В «обратном направлении» идут инновации, перетекает избыток капитала. Он инвестируется в индустриальное развитие периферии. Поскольку трудовые ресурсы в «глобальном городе» тоже стоят дороже, перенос трудозатратных производств на прилегающую периферию и миграция трудовых ресурсов в «глобальный город» становятся естественными процессами. В результате возникает та самая постиндустриальная экономика из монографий футурологов 80-х годов, но сосредоточенная в относительно малочисленной сети урбанистических монстров, глобальных городов. Что же характерно для этого социального образования?

Глобальный город стягивает на себя транспортную структуру всей окружающей периферии (страны или даже группы стран). При этом он транспортно связан со всеми иными аналогичными центрами. Транспортная структура города обеспечена не только путепроводами, но и логистическими сооружениями, вокзалами должной комфортности, необходимыми складскими помещениями и т.д. В глобальном городе, как правило, расположен университет, занимающий высокие позиции в мировых рейтингах (первая тысяча). В университете или рядом с ним существуют исследовательские структуры, признанные международным сообществом. Глобальный город является торговым центром. Здесь сосредоточены мировые торговые бренды. Экономика глобального города связана, главным образом, с наукоемким производством с высокой добавленной стоимостью, транзакционной экономикой (финансы, товары, услуги) и со сферой услуг. Здесь сосредоточена мировая информационная инфраструктура. Именно здесь расположены центры крупнейших банков и финансовых структур, страховых обществ, биржи и др. В глобальных городах сосредоточена индустрия развлечений и гостеприимства: от кафе и ресторанов до гостиниц и конференц-залов. Понятно, что городов, соответствующих этим критериям очень не много, а своим влиянием они охватывают континенты и субконтиненты. В России на статус глобального города может претендовать только Москва.

Именно здесь производится большая часть национального богатства. Именно через эти центры транслируются инновации, охватывая весь мир, но главную выгоду принося только обитателям глобальных городов. От глобальных городов к региональным центрам. От них к просто крупным городам, малым городам и поселкам. По мере распространения и институционализации инновации в пространстве глобальных городов возникает новая инновация. Связи глобального города и ближней периферии («хоры») крайне разнообразны. В первую очередь это обмен ресурсов «хоры» на инновации глобального города. На прилегающую территорию из глобального города «выплескивается» избыток капитала, создающий здесь новые индустриальные производства, пользуясь более дешевыми трудовыми ресурсами. Обмен этот не носит характер «внеэкономического изъятия». Это естественный процесс. Продукция «хоры», трудовые ресурсы, профессиональные умения в пространстве глобального города (глобальных городов) стоят дороже. Соответственно, сама прилегающая территория выступает как «рынок сбыта» для глобального города, что и составляет механизм трансляции инноваций.

Но глобальные города распределены по территории Земли крайне неравномерно. Это связано со многими причинами, выходящими за рамки нашего рассмотрения. Тем не менее, огромные пространства оказываются удалены от глобальных центров, от основной массы богатств и мировых обменных процессов. Находясь в отдалении, эти территории не обладают совершенной транспортной системой, позволяющей снизить транзакционные издержки. Такие территории и обозначены нами термином «дальняя периферия». Здесь уровень влияния глобальных городов и на сообщество, и на его виды деятельности совершенно иной. В глобальные процессы здесь включается лишь минимальная часть товарной продукции.

Параграф третий «Российская городская структура: противоречия моноцентризма» посвящен анализу специфики пространственной организации системы городов в России. Структура и пространственная организация большей части советских городов была создана под задачи «социалистического города». Еще сложнее обстояла ситуация с городами, имеющими «историю». Здесь исторический центр часто терял особый статус, возникал иной центр, оттесняя старый. Попытка, начиная с 70-х годов XX века возрождать исторический облик городов России, обернулась утратой ими функциональности. Однако и в этом случае, ориентация на среду и функцию лишь часть более глобальной проблемы. Ведь функция всегда определяется по отношению к чему-то, в рамках чего-то. Для российских городов это «что-то» было империей (российской, советской). Под империей в данном случае мы понимаем гетерогенное пространство, символически и социально организованное из единого центра. Отсюда проистекает и естественный моноцентризм Российской системы городов. Уже из огромной разницы в размерах между крупнейшим сверхгородом (Москва) и остальными городами проглядывает моноцентризм.

Но дело далеко не только в размерах. Московская агломерация не просто больше по численности населения. Она существенно более разнообразна по функциям. Известное с советских времен выражение - Москва - порт пяти морей, не только ритуальная фраза. Москва - крупнейший транспортный узел страны. Именно к ней стянуты автомобильные дороги европейской части, железнодорожные магистрали. Аэропорты столицы связывают город с большей частью глобальных городов мира.

Здесь сосредоточена большая часть политических и государственных структур, 97% главных офисов крупнейших корпораций, финансовые центры и т.д. В столице сосредоточено в 9,8 раз больше учреждений гостеприимства, что во всех остальных агломерациях. Оборотной стороной его становятся автомобильные «пробки», недостаток бытового благоустройства, перенаселенность, проблемы с коммунальным хозяйством города, криминальное состояние. Несмотря на то, что в глобальной экономике страна представлена в основном сырьем и, отчасти, оборонными технологиями доходность этих отраслей и их значимость для общества крайне велика. В силу этого не только глобальные, но и внутренние транзакции организуются через единственный подлинно глобальный центр в стране. Эта специфика присутствовала в имперской городской структуре изначально.

Лишь минимальное количество функций делегировалось другим центрам. На их долю приходились индустриальные производства, частично, административные функции. К подобного рода городам можно отнести Санкт-Петербург с его особым статусом «северной столицы», Нижний Новгород, Самару, Екатеринбург, Новосибирск. Заметим, что каждый из этих городов выступает еще и административным центром федерального округа, исторически являясь промышленным и культурным центром и городом-миллионником.

Чем дальше на восток продвигается наблюдатель, тем меньше по численности и менее глобализированными оказываются сами городские агломерации. Гигантские пространства Восточной Сибири и Дальнего Востока оказываются в зоне действия политической столицы, но не глобального города. Здесь важно развести эти понятия. Политическое воздействие административного аппарата не прекращается на отдалении, организовано на иных принципах. Оно может даже возрастать, превращая целые регионы в «крепости», «форпосты», «закрытые города». Другое дело, что экономически и социально ее воздействие становится в этом случае негативным. Здесь моноцентризм, характерный для имперских образований, соединение центра власти и экономического центра начинает мстить за себя. Отдаленные территории при их невероятном потенциальном богатстве оказываются экономически не эффективными. На «дальней дистанции» действие глобального города исчезает, а политическое воздействие не позволяет включиться действию иного города. Иными словами, деньги, направляемые на отдаленную периферию, а именно в таком статусе выступали и отчасти выступают территории Восточной Сибири и Дальнего Востока не ведут к их процветанию, не дают «экономических бонусов», но только «осваиваются». В лучшем случае, попадают в зарплаты, давай толчок развитию торговой инфраструктуры.

Россия евразийская держава. Ее меньшая по площади, но большая по заселенности, освоенности часть расположена в Европе. Там же находятся крупнейшие города страны, ее «ворота в глобальный мир»: Москва и, отчасти, Санкт-Петербург. Исторически именно Европа притягивала элиту России, служила ориентиром ее политики и экономики. Однако идущая исподволь европейская интеграция осуществлялась помимо нас. В Европу вошли и заняли свое место отпавшие куски «Советской империи», а вот для ее наследницы место отыскалось весьма незавидное. Это - место поставщика сырья, продукции с низкой добавленной стоимостью. Рынок в Европе достаточно жестко организован и оформлен институционально. Есть жесткое распределение ролей, есть четкие правила. Россия здесь заняла свою нишу, и иной она в ближайшем будущем не станет. Постепенно

сворачиваются и традиционные ближневосточные и североафриканские интересы России. По логике вещей, необходимо постепенно отказываться от «газовой иглы», осваивать новые сферы деятельности, пока сама «игла» еще кормит. Но на «западном» направлении, сколько не тянуло бы Россию к Европе и в Европу это сделать труднее, чем где-либо. «Плата за вход» здесь слишком высока. Она достаточно высока, чтобы защитить господствующие корпорации от любого внешнего вмешательства.

Таким образом, на европейском направлении роль России закреплена и не особенно велика. Но смириться с этим, признать это, - значит навсегда отказаться от роли мирового игрока, и политического, и экономического. Строительство глобального города - это далеко не только возведение зданий и сооружений, мостов и развязок. Глобальный город - это специфическое сообщество, территориальное и внетерриториальное одновременно. Анализу этого сообщества и стремительных социальных процессов, которые протекают в нем в последнее время, мы и посвящаем дальнейшее изложение. Однако, прежде, чем перейти к описанию этих процессов, необходимо охарактеризовать сами региональные условия, породившие эти процессы. Об этом и пойдет речь в следующей главе.

Глава вторая «Городское пространство Дальнего Востока России: структурно-функциональные особенности» посвящена анализу социально-функциональной структуры дальневосточных городов.

В параграфе первом «Типология городов Дальнего Востока России» рассматриваются варианты городов, исходя из их функциональной нагрузки. Кроме традиционной иерархии (столица генерал-губернаторства, губернские столицы, волостные и уездные центры и т.д.) существовали параллельно и иные иерархии. Во-первых, это военная иерархия поселений: от казачьих станиц до укрепленных городов (городов-крепостей). Не случайно город-крепость Владивосток в конце XIX века имела особое управление, выведенное за пределы Приморского губернаторства. Во-вторых, города-заводы. Еще в ранний период освоения региона Петровский завод, Нерчинск, Борзя имели особое управление, подчиняясь непосредственно кабинету Его Величества. И позже, города-заводы (Комсомольск-на-Амуре, Амурск, Николаевск-на-Амуре) обладали подчинением более высокой партийной инстанции, чем край или город.

Первый тип города - административный центр, ставка. При всем различии в облике административных центров различных эпох, можно обнаружить и общее: в их облике воспроизводились тенденции, характерные для архитектурного облика столиц. Выстраивается «маленький» вариант Петербурга, Москвы. Здесь же сосредоточены, как правило, центры деловой активности. Деловая активность на территории также была связана с бюджетом, т.е. с государственными вливаниями. В имперский период - это займы, субсидии, государственные контракты и т.д. К подобного типа поселению можно, с оговорками, отнести Хабаровск.

В центральной части города селились и наиболее значимые представители администрации, бизнеса, военного командования. К ним примыкали районы проживания «обслуги», начальства менее высокого и т.д. Оставшееся население в имперский период ютилось в слободках и бараках, снимало «угол». И если структура городского центра за советский период функционально изменилась не особенно сильно (лишь одни господствующие группы сменили другие), то остальная часть изменилась радикально или возникла заново. Но здесь мы переходим к городам

второго типа (городам-заводам), где этот вариант застройки был основным. Предполагается, что в городе такого типа промышленное предприятие выступает основой всей социальной структуры территориального сообщества. По сути, иерархия подобного города отражает производственную иерархию. К городам такого типа можно в регионе отнести Комсомольск-на-Амуре, Амурск, в прошлом Николаевск-на-Амуре.

Иная структура была у «закрытых» городов, городов-крепостей. Долгие годы именно таким был статус Владивостока, при наличии удобной гавани, промышленных мощностей и т.д., он воспринимался, прежде всего, как крепость и военно-морская база. Особое географическое и топографическое положение города, в котором горная гряда обступает удобную бухту, прикрытую со стороны моря о. Русский, обусловила его дальнейшее развитие в этом качестве. Несмотря на краткие периоды существования во Владивостоке «Порто-франко», город оставался до самого недавнего времени «закрытым». Наиболее влиятельные социальные группы в городе были связаны с обеспечением Тихоокеанского флота и службой в нем.

Отдельным, пожалуй, наиболее естественным типом города в регионе был город - центр сельской округи. К этому типу можно отнести Биробиджан и отчасти Благовещенск. Не случайно именно в Благовещенске были наиболее исторически развиты винокурение и мукомольная промышленность. Здесь тоже выделялся четкий городской центр, который выступал также центром деловой активности, а промышленные предприятия выносились на окраины. Еще одной разновидностью города в дальневосточном регионе можно считать - город, являющийся транспортным узлом. Именно такой предполагалась функция Чегдомына в Хабаровском крае. Эта функция выступает основной для города Находки в Приморском крае. Гигантские территории ДФО настоятельно диктовали потребность в городах этого типа, создающихся на пересечении транспортных магистралей.

Это отношение проявилось и в специфике расположения городов, по периферии региона, оставляя в центре его почти неосвоенное пространство. Гигантский регион, по площади сравнимый с Европой, обладает и значительным климатическим разнообразием. Если северная часть региона находится в зоне вечной мерзлоты с «полюсами холода», то южная часть расположена на широте Сочи. Вполне понятно, что большая часть населения живет именно в южной части. Здесь же расположена ДВЖД и речное сообщение по Амуру, наиболее крупные аэропорты и наиболее развитая система автомобильного сообщения. Транспортным центром островной территории является и Южно-Сахалинск, выступая одновременно и местом расположения администрации нефтегазовых проектов. Уссурийск выполняет функцию транспортного перехода между Россией и КНР и т.д. Но, естественно, наиболее многофункциональными городами выступают Хабаровск и Владивосток. Здесь, наряду с административными функциями, активно развиваются хозяйственные и транспортные функции.

Особенно разнообразными функциями отличается Владивосток. Возникнув, как военный пост, он достаточно долгое время развивался именно, как город-крепость. Однако, наличие удобной гавани и необходимости в торговле и коммуникациях в европейской частью России постоянно вступали в противоречие с функцией крепости. Во Владивосток были переведены не только основные военно-морские силы, собственно, эскадра, но и крупнейшие предприятия («Дальзавод») региона.

По мере развития, транспортная функция Владивостока возрастала. К функции порта добавилась функция последней станции Транссиба. Аэропорт связал город со столицей страны. Постепенно возрастала и промышленная роль центра Приморья. В 60-е годы, после визита Н.С. Хрущева, начинается интенсивное жилищное строительство, образуется Дальневосточное отделение АН СССР, возникает образовательная и досуговая инфраструктура. Собственно, отсутствие или слабость горизонтальных связей были особенностью не только Дальневосточного региона, но здесь это проявилось особенно остро. Регион, как единое целое, был, скорее, пожеланием, нежели реальностью. Коммуникация осуществлялась по модели «незамкнутого колеса», в основном через центр, столичный мегаполис. Горизонтальная коммуникация была развита существенно слабее. Но еще большие проблемы создавались своеобразием поступления инноваций в регион.

В работах Л.Е. Бляхера введен термин «проточная культура»9, характеризующий специфику дальневосточного социума. Суть ее в последовательно сменявших друг друга периодах «прилива» и «отлива». В период «прилива», как правило, совпадавший с относительно стабильным положением в стране, в регион начинают поступать людские и материальные ресурсы, появляются новые виды деятельности, новая власть. В «приливные» периоды в регион притекали и инновации. В периоды возрастания политических или хозяйственных проблем Дальний Восток переходил в «режим консервации». Вместе с прекращением государственной поддержки «входящих» миграционных потоков прекращались и сами потоки. Зато резко возрастала значимость «невидимок». Именно эта «невидимая» местная активность создавала относительно комфортные условия существования на Дальнем Востоке, где развитие социальной сферы всегда отставало от развития производства. Более того, благодаря «невидимкам» здесь формировалась особая «проточная культура». Она была призвана «гасить» избыточные инновации, идущие из столицы, приспосабливать их к местным условиям.

Поскольку то, что имелось в регионе, не находило места в отчетности, а то, за что чиновнику надлежало отчитываться, отсутствовало, документально регион представал «пустым». Для имперских чиновников или сотрудников Госплана «пустота» региона была лишена смысловой и ценностной окраски. «Пустые земли» рассматривались только как пространство для освоения, чистая возможность, у которой не могло быть собственных интересов. Во всяком случае, «на бумаге» освоение региона каждый раз начиналось с нуля. Местные интересы не то чтобы игнорировались. О них просто не знали. Они не существовали юридически.

В сознании большей части населения страны Дальний Восток оставался «пустым». В невидимом же пространстве происходило становление сложной и динамичной системы. Участие в мировой торговле, незначительное в процентном выражении (менее 3% от совокупного оборота стран СВА), но вполне достаточное для населения региона, давало толчок росту внутрирегионального потребления. Дальний Восток строится, развивается социальная сфера, которой он был лишен все годы освоения. Несколько более тесными становятся и региональные связи.

9Бляхер Л.Е. Политические мифы на Дальнем Востоке России//Полис, № 5,2004.

Однако развитие городов региона не превратило их в инновационные центры. В этом, строго говоря, не было необходимости. Основным ресурсом, который поступал в оборот рынков АТР, было сырье. Хотя за 90-е годы произошли изменения и здесь. Большая часть трудоспособного населения оказалась сосредоточена в сфере услуг, тогда как в прошлом почти 67% было сосредоточено в производственной сфере. Дело в том, что транзакционные и энергетические издержки в регионе почти на 20% выше, чем в среднем по стране. В советский период такие издержки не останавливали основателей заводов и городов. Да и сама продукция носила стратегический характер. Регион производил вооружение: танки, самолеты, субмарины и т.д. Важным элементом была добыча стратегически важных полезных ископаемых. Из «нестратегического» сырья можно выделить только значимое развитие лесной промышленности и добычу морских биоресурсов. Все это, приводило к специфической структуре занятости населения. Большая часть его была задействована в промышленном секторе, напрямую датируемом государством и, в силу этого, исключенном из рыночного оборота.

После распада страны и последовавшей за этим экономической неурядицы государственная поддержка оборонного комплекса резко и существенно снизилась. Заводы, производящие неконкурентоспособную (политическую) продукцию начинают разоряться. Их конверсия жестко сдерживалась как раз тем, что тарифы делали гражданскую продукцию попросту невостребованной, а доход от нее минимальным. Если вспомнить, что основная часть «социалки», особенно в моногородах, лежала на крупнейших заводах, то кризис в них, действительно, был крайне тяжелым. Большая часть населения «перетекла» в сферу торговли и обслуживания или мигрировала из региона .

Вместе с тем, постепенно возникают новые виды деловой активности. Дело в том, что ряд отраслей хозяйства (золотопромышленность, лесное хозяйство, морские биоресурсы, редкоземельные металлы и др.) были уникальными. Ослабление государственного контроля в 90-е годы позволило региональным производителям несколько снизить издержки за счет уклонения от налогообложения и таможенных пошлин. Это делало продукцию Дальнего Востока (не всю, но сырьевую) востребованной на рынках Северо-Восточной Азии. Трансформация востребованных сфер деятельности привела к структурным изменениям в городах региона.

Особое значение приобретают порты, подъездные пути, таможенные переходы, аэровокзалы, склады и др. В городах конденсируется представительства фирм, производящих и предлагающих к продаже востребованную продукцию, торговая инфраструктура, финансовые операторы и т.д. В то же время, при количественном росте индустрии развлечений и гостеприимства, науки и образования их удельный вес оказывался относительно низким, не только в масштабе СВА, но и в структуре ДФО. Инновации по-прежнему шли в регион через города, но не рождались в нем. Сырьевая (ресурсная) экономика и торговля накладывали достаточно жесткие ограничения на развитие городов. В большем их развитии попросту не было потребности.

Но ситуация изменилась в «нулевые». Нефтегазовые вливания вновь радикально изменили структуру занятости и характеристики населения городов, поставили перед ними новые задачи. Об этом изменении и инициированных им задачах и пойдет речь в следующем параграфе.Без их учета невозможно понять и динамику развития крупнейшего города и порта в регионе. Тогда, действительно, гигантские вложения в

развитие города Владивостока и всего региона начинают восприниматься, как затраты на саммит АТЭС.

Параграф второй «Новые задачи дальневосточных городов в пространстве АТР» посвящен проблемам, возникающим в рамках новых задач, стоящих перед Дальним Востоком.

Оставленный, практически, на произвол судьбы в 90-е годы, регион самостоятельно, на свой страх и риск осуществлял выход в АТР. За десятилетия сложились устойчивые личные и деловые контакты, знакомства. Жители региона в новых условиях могут выполнить для экономики России роль «проводника» в новом для большей части страны мире.

Вот в этот момент и обнаруживается недостаточность развития городов региона. Они вполне годились, в качестве торговых центров, обслуживающих относительно маломощную сырьевую экономику отдаленного и слабо связанного меду собой региона. Вместе с тем, новая ситуация и новая концепция региона требует и нового качественного состояния городской среды, гораздо более тесной коммуникации. Здесь взаимодействую два «образа» Дальнего Востока: транзитный регион и ресурсный регион.

Первый образ предполагает развитие транспортной инфраструктуры. Через Дальний Восток лежит наиболее удобный сухопутный путь из Пусана в Хельсинки. Но эффективность трансконтинентальной магистрали снижается, а отчасти и блокируется слабой пропускной способностью Дальневосточных портов, Малой разветвленностью и инфраструктурной развитостью самой транссибирской магистрали. Собственно, понимание этого некогда и вызывало планы построения Байкало-Амурской магистрали. Сегодня магистраль физически существует, но и здесь присутствует проблема пропускной способности, складских помещений, подвижного состава и т.д. Крайне слабым до самого недавнего времени оставалось развитие автомобильного сообщения, качества автобанов. Большая часть аэропортов региона остро нуждается в ремонте. Все эти обстоятельства существенно снижают крайне выгодное географическое положение региона.

Но транзитный регион нуждается не только в транспорте. Ведь транзит имеет смысл, если есть транзитная продукция. Расширение портовых сооружений Ванино началось лишь тогда, когда возникла потребность СУЭК экспортировать свою продукцию. Некогда газопроводная система «Дружба» связала Западную Сибирь и Европу. Для обеспечения транзитной роли региона необходима сходная система на восточном направлении. Газопровод ВСТО отчасти призван выполнить эту функцию. Однако уже сегодня очевидно, что этого остро недостаточно. Все это и обусловило гигантские вложения в инфраструктуру Дальнего Востока.

Но Дальний Восток - это еще и «ресурсный регион». Здесь находится практически все, что, так или иначе, пользуется спросом на мировых рынках (кроме интеллектуальной, наукоемкой продукции). Однако упомянутые ресурсы рассредоточены на гигантской территории, охватывающей до трети всей территории страны. Игнорируется и тот факт, что подавляющее большинство населения региона (до 75%) живет совсем не там, где располагаются эти ресурсы, а гораздо южнее. Ибо только здесь на Дальнем Востоке можно жить (относительно) комфортно. Только здесь присутствует (сравнительно) налаженная социальная и транспортная инфраструктура.

Заселена узкая полоска на верхнем и среднем течении Амура и южная часть Приморского края. Здесь расположены крупнейшие города региона. В этих городах сосредоточены ведущие вузы, больницы, музеи, театры, заводы и т.д. — все то, что делает жизнь жизнью. Те же города являются транспортными узлами, административными центрами. Население остальной части региона хотя и проживает в непосредственной близости от перечисленных выше богатств, но именно проживает, а не живет. Для того, чтобы ресурсы и транзит смогли бы дополнить друг друга и возникает необходимость в развитии энергетической системы, снижении затрат на энергообеспечение, почти на треть превышающих сегодня общероссийские. Не менее остро необходим и рост внутрирегиональных коммуникаций, строительство новых дорог и тоннелей, аэропортов, речных и морских портов. Все это, бесспорно, станет основанием для вхождения в АТР, на это направлены масштабные инфраструктурные проекты государства.

Однако, все эти усилия достаточно жестко определяют и характер вхождения -ресурсные потоки. Это место Россия уже занимает на западном направлении. Но получение любого иного места в мире, сохранение позиции глобального игрока дшпует и иные действия. Они и направлены на развитие городов, способных ввести регион в мировую, глобальную коммуникацию, в глобальный оборот товаров, услуг, финансовых потоков и инноваций. Все предшествующее - только средство для этого.

Города региона должны обеспечить успешность и простоту логистических операций, возможность обслуживания масштабных торговых потоков, должны стать источниками инноваций. Но среди этих городов с необходимостью должен появиться глобальный город, способный притянуть к себе социально-экономическую структуру гигантской территории. Сегодня достаточно очевидным кандидатом на эту роль выступает город Владивосток. О том, что включает в себя эта роль, каковы морфологические и, как следствие социально-экологические изменения переживает город последние годы, как воспринимает эти изменения местное сообщество и пойдет речь в итоговой главе работы.

Глава третья «Владивосток: между глобальными воротами и муниципальным образованием» посвящена изменениям, происходящим в городе в последние годы и их восприятием территориальным сообществом.

В параграфе первом «Социальное пространство Владивостока: перспективы «глобального» города» раскрываются тенденции развития городского пространства Владивостока.

Город Владивосток - один из крупнейших портов России, отличается уникальным экономико-географическим положением. Удобная бухта, наличие железнодорожных путей делали город идеальным транспортным узлом, но выгодное фортификационное положение создавало предпосылки для военного развития города. Эти две тенденции, соперничая, создали современный облик города. Во второй половине XX века начинает преобладать первая тенденция.

Начиная с 60-х годов, в городе ведется активное жилищное строительство под общим лозунгом «построить второй Сан-Франциско». Застраиваются прилегающие к центру города сопки, возникают «спальные районы» на мысе Чуркин и других отдаленных местах. Строятся многочисленные для того времени гостиничные комплексы («Владивосток», «Приморье», «Рыбак» и др.), иные элементы индустрии досуга и гостеприимства. Город растет и развивается. Вместе с тем, его развитие создавало и серьезные проблемы для города на Золотом Роге. Прежде всего, проблема

возрастания нагрузки на систему водоснабжения и канализации, которая была ориентирована на обслуживание изначально небольшого поселения. Столь же острой оказалась проблема энергообеспечения городского хозяйства. Но особенно остро стоит транспортная проблема.

Ситуация изменилась с «объявлением» саммита АТЭС. Если до 2007-2008-го года «возвращение» государства в Приморье имело для сложившейся региональной экономики негативные последствия, то после выступлений во Владивостоке, начинается поток федеральных средств. От относительно скромных проектов строительства автопредприятий, призванных заменить автомобильный бизнес, задавленный протекционистскими пошлинами, до масштабных проектов строительства газопровода «Хабаровск - Владивосток», мощного газопровода ВСТО и, наконец, проекта качественной реконструкции самого центра Приморского края.

Появление в регионе крупнейших всероссийских предприятий, огромных федеральных денег качественно меняет ситуацию. Идея «уравновесить» западное направление экономики России восточным, организовать масштабный торговый обмен с Китаем, Индией, ЮВА и т.д. натыкалась на достаточно ограниченные возможности города и порта Владивостока, не говоря уже о намного более «слабых» портах Ванино, Холмск, Петропавловск-Камчатский и т.д.

То, что вполне устраивало выживающий Дальний Восток, перестало устраивать Россию, стремящуюся не на словах, а на деле проникнуть на рынки АТР в статусе игрока, а не только поставщика сырья. Или, во всяком случае, поставщика намного более значимого, чем это было до сих пор. Начинаются гигантские работы:

- строительство двух вантовых мостов на м. Чуркин и о. Русский;

- расширение дорожно-транспортной сети города и всего полуострова Муравьева-Амурского («Большой Владивосток») со строительством транспортных развязок и трасс-дублеров для наиболее оживленных и проблемных магистралей, включая мост через Амурский залив;

- строительство водопровода и газопровода, позволяющего радикально улучшить положение с жизнеобеспечением города;

- строительство университетского городка на о. Русский;

- реконструкция набережной и портовых мощностей, которые сегодня способны принимать круизные лайнеры международного класса;

- строительство и реконструкцию ряда гостиниц мирового класса в городе;

- реконструкция аэропорта;

- реконструкция городской инфраструктуры, в том числе коммуникаций.

Практически, более, чем в два раза увеличилось «освоенное пространство»

города. Но и это не все. Параллельно реализовывался проект строительства газопровода ВСТО. Он предполагал, кроме прокладывания самой трубы, реконструкцию порта в Находке, строительство нефтеналивной базы в бухте Козьмино. Важно и то, что в городе сегодня расположены офисы крупнейших банков, осуществляющих миллиардные вложения в его инфраструктуру. Иными словами, был построен город, формально соответствующий параметрам «глобального города».

Казалось бы, все эти мероприятия должны встречать безоговорочную поддержку и населения, и экспертного сообщества. Ведь «пробки» на дорогах города, «веерные отключения» воды и электроэнергии стали притчей в языцех. Однако уже не первый год мы наблюдаем обратное положение. Саммит, отчасти справедливо, винят в

гибели малого и среднего бизнеса в крае, в неэффективном использовании бюджетных средств и многом другом.

По мнению экспертов, большая часть жителей Владивостока испытывает раздражение от всех мероприятий, связанных с саммитом и подготовкой к нему. Чтобы убедится, так ли это, нами было предпринято эмпирическое исследование социального самочувствия населения. Для того, чтобы выстроить динамику настроений, мы обращались к данным, собранным и обработанным Дальневосточным консалтинговым центром в 2007 - 2011-м годах. Результаты этого исследования и их интерпретация представлены в итоговом параграфе работы.

Параграф второй «Восприятие территориальным сообществом трансформации социального пространства Владивостока»

Для выяснения отношения населения города Владивостока к процессам, происходящим в городе в последние годы, мы предприняли эмпирическое исследование. По его итогам можно сделать вывод что, несмотря на огромные вложения в город, качественное улучшение состояния автомобильного сообщения, водоснабжения, строительство мостов и т.д., уровень удовлетворенности жителей остается достаточно низким.

Как показано в работе, в южной части региона сложилась достаточно разветвленная социально-экономическая система, связанная с «льготным» уровнем налогообложения и таможенного режима. Это делало основную продукцию региональной экономики (руду, лес, морепродукты и др.) рентабельной на рынках АТР. Наличие портовых мощностей (Владивосток, Находка) делало Приморье торговым центром региона. Отсюда и почти двойной по сравнению с началом 90-х годов рост торговли в городе. Важно и то, что, несмотря на наличие крупных предприятий, город Владивосток был, главным образом, городом малого бизнеса. Торговая и досуговая сфера развивалась достаточно активно. Хотя на транспортные и инфраструктурные проекты денег не хватало, но строительство жилья велось довольно активно.

Поскольку торговые потоки (в том числе и автомобильный бизнес) были жестко связаны с городом и портом, обладатели капиталов не спешили мигрировать в более освоенные города и территории. Оставаясь в городе, они инвестировали в развитие социальной сферы, в благоустройство центральных улиц, здравоохранение и образование. Достаточно показательно, что за 90-е годы в городе, при сохранении уровня занятости в здравоохранении во Владивостоке произошел более чем двойной рост частных клиник. Можно отметить и самый высокий уровень стоимости образовательных услуг. Таким образом, социально-экономическая система, сложившаяся в городе к рубежу веков, хоть и не была идеальной, но устраивала большую часть населения Владивостока. Не случайно, в этот период миграционный показатель становится столь несущественным, что значимым оказывается естественный прирост населения.

Ужесточение законодательства, введение протекционистских пошлин, нанесло удар по всей взаимосвязанным элементам системы городского сообщества. При этом, ударило в разной степени. Слой крупного бизнеса и крупнейшего чиновничества пострадал в гораздо меньшей степени. Говорят о гигантском уровне коррупции, применительно к стройкам второй половины «нулевых» годов в регионе. Но в рамках этой коррупционной деятельности происходило перераспределение

ресурсных потоков из «плановых» сфер, в реальные, привычные региону. На этом была построена новая функция региональной, да и городской власти в Приморье.

Казалось бы, вливания в регион шли большие, чем оборот 90-х, и население особенно пострадать не должно. Однако это было не так. Новые держатели ресурса, в целом, были намного менее связаны с городом. Источники их благополучия находились в столице, в федеральном бюджете и программах. Именно потому их готовность инвестировать в городскую среду существенно снижается. Все это ощущается жителями города, сказывается на их социальном самочувствии. Постепенно с 2010 года идет снижение объема инвестиций в инфраструктурные проекты. А ведь нужно еще съезды строить с мостов и трасс, нужно город благоустраивать и т.д. Главное, построенные объекты содержать нужно. Это тоже не малые деньги. Дадут ли их? Пока руководство края отделывается довольно общими словами и обещаниями.

Сегодня создана инфраструктура, расширены возможности, а дальше необходима активность населения, которая вкупе с инфраструктурой и привлекает инвестиции, туристов с деньгами, товарные и финансовые потоки. Но для этого и необходимо понимание, что все происходящее, не подготовка к саммиту, а новый, другой тип деятельности, чем-то похожий на маленькие торговые фирмы Владивостока в 90-е, но и отличающийся от них масштабом и интегрированностью в экономику АТР.

Одним из важнейших элементов социальной структуры глобальных городов выступают «глобальные жители». Это не только люди, ориентированные на проживание в глобальном мире, хотя этот момент тоже присутствует, поскольку коммуникация с миром здесь наиболее плотная и беспроблемная. Но это социальные агенты, чья деятельность связана с глобальной коммуникацией. Они операторы этого пространства, а не просто некто, населяющий его. Это системные администраторы глобальных информационных систем, сотрудники Мировых информационных агентств, представители страхового бизнеса, банковской сферы, основанной на современных технологиях. В этот же круг входят работники таможенных, складских и транспортных и т.д. структур, обеспечивающих быстрое и, в идеале, беспроблемное пресечение границы людьми и товарами. В эту же группу входят работники сферы индустрии гостеприимства, многочисленных гостиниц, ресторанов и кафе, конференц-залов и т.д. И, конечно, сюда входят представители научного и хозяйственного истеблишмента, осуществляющего операции, значимые в мировом (региональном) масштабе, создающего наукоемкую продукцию с высоким уровнем добавленной стоимости.

В глобальных центрах эти люди составляют большую часть населения. Во Владивостоке пока ситуация складывается иная. Значительная часть населения занята в сфере индустриального, да и доиндустриального (добыча морепродуктов) производства, не имеющего отношения ни к транзакционной экономике, ни к экономике знания. Достаточно высок - до 9% населения - процент государственных и муниципальных служащих, имеющих к рынку и глобальному миру косвенное отношение и ориентированных именно на локальное взаимодействие в рамках данной территории. Но именно эти люди выступают сегодня лидерами территориального сообщества. Именно они проживают в наиболее престижных новостройках, оттесняя из этих районов бывших лидеров (предпринимателей). Их реальностью выступает территориальное сообщество, замкнутое на свои собственные интересы. Это не

проявление местничества. Это нормальное осознание масштабов своей деятельности и их задач. Имея вполне локальные задачи, лидеры территории осуществляли масштабное перераспределение федерального ресурса в интересах локальной элиты, заменяя тем самым сократившийся ресурс местного товарооборота. Сегодня статистический прирост ВВП Приморья обеспечивается именно федеральными инвестициями. Новый губернатор, ставленник федерального центра, пытается поставить задачи глобального города, в котором заинтересована страна в целом, над интересами местного сообщества. Но успешность этого процесса не очевидна. В городе сформировалась «двуслойность», состоящая из пришедшего извне слоя «глобального города» и муниципального образования. Причем, несмотря на все усилия, именно локальная составляющая преобладает. Это достаточно явно видно из таблицы, приведенной ниже.

Варианты ответа %

Крупный индустриальный, культурный и образовательный центр Дальнего Востока России 31,6

Закрытая крепость на востоке России 26,7

Центр российского политического, экономического и культурного влияния вАТР 18,5

Административный центр Дальнего Востока 18,0

Другое 4,8

Затрудняюсь ответить 0,3

В условиях естественного возникновения глобального города носители локального сознания постепенно, очень медленно «вымывались» на периферию и за территорию города, а городская «локальность» становилась общемировой. Носители локального сознания занимали субдоминантное положение в сообществе. В рамках искусственного образования, которым пока является «глобальный Владивосток» противоречия между крайне незначительным слоем «глобальных операторов» и основной массой территориального сообщества, существующего вполне локально, все более обостряются. Получится ли соединить интересы глобального города и территориального сообщества, большая часть которого ориентирована отнюдь не глобально, получится ли сделать это соединение минимально конфликтным, покажет ближайшее будущее. Пока же важно осознать это противоречие, описать его, выявить направление, на котором возможно его преодоление. Это мы и попытались сделать в настоящей работе.

В заключении подводятся итоги и обозначаются перспективы исследования. Обосновывается необходимость формирования глобального города в регионе. Но глобальный город - это, прежде всего, люди, территориальное сообщество. Сегодня Владивосток воплощает в себе противоречие между инфраструктурой, ориентированной на глобальное взаимодействие, и сообществом, ориентированным на вполне локальные или на региональные задачи. Иными словами, глобальных людей для глобального города необходимо привлечь или воспитать. На практике, представляется, что будет использован и тот, и иной путь. Собственно, воспитание специалистов, способных обслуживать мировые финансовые, людские и ресурсные

потоки и должны готовить новые вузы. Да и приезжие во Владивостоке будут востребованы в ближайшее время другие: таможенные брокеры, логисты, известные ученые, программисты и системные администраторы высокого уровня. Соответственно, остальная часть территориального сообщества, на сегодня -большая, будет оттесняться на социальную периферию или втягиваться в новую систему отношений. От того, получится ли осуществить этот проект, станет ли Владивосток глобальным центром, узлом международных коммуникаций, зависит сегодня будущее и города, и региона, и всей страны.

Основное содержание диссертационного исследования отражено в следующих публикациях автора:

1. Галкин, Е.В. Интересы региональных элит и местного сообщества в проведении миграционной политики (на примере Еврейской автономной области) [Текст] / Е.В. Галкин // Вестник Тихоокеанского государственного университета.— 2011. — №4(23). — С. 271-278

2. Галкин, Е.В. Глобальный город на Дальнем Востоке: стратегическое назначение или «потемкинская деревня»? [ Текст] / Е.В. Галкин // Полития. Журнал политической философии и социологии политики. —

2012. — №4 (67). — С. 124-133.

3. Галкин, Е.В. Перспективы «глобального мегаполиса» на Дальнем Востоке России (в восприятии дальневосточников.[Электронный ресурс] / Е.В. Галкин // Современные исследования социальных проблем . —

2013. — №5 — режим доступа: http://sisp.nkras.ru/e-ru/issues/2013.html.

Галкин Егор Викторович

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА ГОРОДА В ВОСПРИЯТИИ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫМ СООБЩЕСТВОМ (НА ПРИМЕРЕ Г. ВЛАДИВОСТОКА).

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

Подписано в печать 27.08.2013г. Формат 60x84 '/16. Бумага писчая. Гарнитура «Тайме». Печать цифровая. Усл. печ. л. 1,28. Тираж 100 экз. Заказ 172.

Отдел оперативной полиграфии издательства Тихоокеанского государственного университета. 680035, Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136.

Текст диссертации на тему "Изменение социального пространства города в восприятии территориальным сообществом"

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Тихоокеанский государственный университет»

ГАЛКИН ЕГОР ВИКТОРОВИЧ

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА ГОРОДА В ВОСПРИЯТИИ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫМ СООБЩЕСТВОМ (НА ПРИМЕРЕ Г.

ВЛАДИВОСТОКА)

22.00.04 - социальная структура, социальные институты и процессы

Диссертация на соискание ученой степени кандидата социологических наук

Научный руководитель: д.ф.н., профессор Бляхер Л.Е.

ХАБАРОВСК - 2013

оглавление

введение...:.......;.:......................................................................3

глава i. теоретико-методологические основания

исследования социального пространства

городов.....................................................................................12

1.1. Городское пространство как предмет социологического изучения........12

1.2. Города и инновации: модель «глобального города»...........................22

1.3. Российская городская структура: противоречия моноцентризма .........40

глава и. городское пространство дальнего востока россии: структурно-функциональные особенности.......55

2.1. Типология городов Дальнего Востока России..................................55

2.2. Новые задачи дальневосточных городов в пространстве АТР...............74

глава iii. владивосток: между глобальными воротами и муниципальным образованием............................................85

3.1. Социальное пространство Владивостока: перспективы «глобального» города...........................................................................................85

3.2. Восприятие территориальным сообществом трансформации социального пространства Владивостока ..............................................................96

заключение.............................................................................118

список литературы..........................................................................123

приложение 1...................................................................................136

приложение 2............................................................................140

приложение 3............................................................................142

приложение 4...........................................................................143

Введение

Актуальность темы исследования. Проблема развития Дальнего Востока России все более воспринимается обществом, как ключевое направление, детерминирующее социально-экономический рост всей страны. Вместе с тем, проблема эта гораздо чаще рассматривается как прикладная задача государственного управления, нежели как теоретический вызов, требующий научной и, прежде всего, социологической рефлексии. Отставание теоретического анализа в этих условиях ведет и к управленческим ошибкам, и к снижению эффективности государственных вложений в регион. Особенно это касается такого сложного образования, как социальная организация территориального сообщества.

Но злободневность и даже конъюнктурность заявленной' темы не уменьшают ее значимость именно как научной проблемы, значимой для науки об обществе. Суть ее состоит в том, что в стабильном состоянии социальные силы, объединяющие сообщество, чаще всего, остаются невидимыми. Для их экспликации необходим крайне сложный инструментарий. Более того, если исследователь находится внутри сообщества, то эти силы для него «естественны», а потому трудно различимы, если же он располагается во вне данного социального образования, то рискует вести поиск отсутствующих характеристик, создавая лишь новые научные мифы.

В этом плане Дальний Восток России представляет собой поистине уникальный объект исследования. Сильнейшее внешнее воздействие, направленное на него в последние годы со стороны государства, привело к частичной деструкции существующих социально-экономических связей, сложившихся в территориальных сообществах региона. Эта ситуация, с одной стороны, актуализирует сами эти связи, делает их видимыми и обсуждаемыми. С другой - ведет к появлению новых социальных связей, столь же видимых в

момент своего становления. Фиксация этих социальных процессов, протекающих, практически,' синхронно самому акту исследования, приближается к условиям лабораторного эксперимента по социальной инженерии.

Вместе с тем, именно здесь теоретическая проблема переходит в прикладную плоскость. Интересы территориального сообщества могут войти в противоречие в интересами макросообщества - населения всей страны и государства, представляющего их. В этих условиях возможен и возрастание социального напряжения, и рост протестной активности.

Выявить целевые установки и местного сообщества, и государственной политики, проследить, насколько возможно их согласование мы и попытаемся в настоящей работе. Эмпирическим объектом, где подобное исследование будет наиболее наглядным, выступает, на наш взгляд, сообщество города Владивостока. Здесь социально-экономическое воздействие было наиболее значимым и наиболее мым

|1 ' { ( к I ' * ' > \ у 1 ( I ' I! , ( } I ' 1 ^ ( I I) I V , 1 I | I

прозрачным. В течение нескольких лет была качественно изменена пространственная организация города. Появление новых путепроводов привело к радикальному изменению статуса районов, социально-пространственной организации территориального сообщества города. Изменилась его социально-экономическая структура. Во всяком случае, ее видимая, формальная часть. Соответственно, сами социальные процессы проявляются здесь наиболее ярко и видимо. Они получают зримое воплощение не только в результатах анкетных опросов или интервьюирования, но и в возникновении новых объектов городской инфраструктуры в тех районах, где прежде они были просто невозможны.

Такая визуальная представленность протекающих социально-пространственных процессов и реакции на них местного сообщества и стали толчком для определения темы нашей диссертации. Возможностью увидеть взаимодействие внешней социальной и пространственной социальной инженерии и местного сообщества определяется актуальность предлагаемой темы исследования.

Степень разработанности проблемы. Решаемая в диссертационном исследовании проблема находится на пересечении нескольких социологических традиций. Наиболее фундаментальной традицией здесь выступает традиция исследования социального пространства, как особого значимого социального феномена и, одновременно, инструмента анализа. Эта традиция для нашего исследования задается с одной стороны, структурно-функциональными работами, исходящими из работ П. Сорокина, Р. Мертона и Т. Парсонса1. С другой стороны, это традиция анализа социального пространства, сформулированная в рамках феноменологического интеракционизма (А. Щюц, Н. Луман, П. Бергер, Т. Лукман

л

и т.д. ). Определенное значение для нашей работы имеют положения по социологии пространства П. Бурдье.

Не меньшее значение для нашего исследования имеют работы, созданные в рамках социальной урбанистики. Собственно, в рамках социологии города1 мы и . .. ^ определяем нашу работу. Здесь необходимо упомянуть классические работы Р.

л

Парка, Э. Бёрджесса и некоторых других . При описании особенностей социального пространства российских городов мы опирались на исследования О. Трущенко, В. Вагина, А. Чешковой, С. Чуйкиной и некоторых других4.

1 Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992; Парсонс Т. О структуре социального действия. — М.: Академический проект, 2000. 146. Merton R. Science, Population and Scienty//Sociological Review. 1936. Vol. 28.

2 Щюц A. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. - 1988, № 2;3иммель Г. Конфликт современной культуры// Культурология. XX век: Антология. М., 1995; Луман, Н. Реальность массмедиа / Пер. с нем. А.Ю. Антоновского. - М.: Праксис, 2005. Бурдье П. Физическое и социальное пространства// Социология социального пространства / Пер. с франц. ; отв. ред. перевода Н. А. Шматко. — М. : Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2007.

3 Park, R., Burgess Е., and McKenzie R. The City. Chicago: The University of Chicago Press, 1967; Парк P. Городское сообщество как пространственная конфигурация и моральный порядок // Социологическое обозрение. Том 5. № 1. 2006.

4 Трущенко О. Престиж центра: городская социальная сегрегация в Москве. M: Socio-Logos, 1995; Чешкова А. Методологические подходы к изучению городской пространственной сегрегации //

Крайне важен для нас и аспект исследования, связанный с идеями | ' у ¡1; «глобального города» и «ворот в глобальный мир». Здесь1 необходимо упомянуть работы С. Сассен, О. Андерсена, В. Сергеева и некоторых других5. Сама идея «глобального города», его параметры и функции стали основой для проведения нашего собственного исследования городского пространства Владивостока. Как мы постарались показать в работе, именно задача построения «глобального города» на Дальнем Востоке инициировали процесс изменений в регионе.

При анализе дальневосточных городов, их статуса в регионе, при построении типологии городов региона мы опирались на исследования Г. Говорухина, М. Мееровича, А. Демьяненко, Л. Бляхера, А. Шкуркина и некоторых других исследователей6.

В работе также использован фактический материал, содержащийся в ;д (, статьях и монографиях П. Минакера,Е. Мотрич, М. Шинковского, Д. Саначева и .ы^

некоторых других7.

Российское городское пространство: попытка осмысления. М., 2000; Вагин В.В. Русский

провинциальный город: ключевые элементы жизнеустройства// код доступа: http://www.urban-

club.ru/7page icN7:, Герасимова Е., Чуйкина С. Символические границы и «потребление» городского

пространства (Ленинград, 1930-е годы) // Российское городское пространство: попытка осмысления. М.: МОНФ, 2000. С. 127-153;

5 Сассен С. Глобальный город: теория и реальность / Под ред. Н.А. Слуки. -М.: ООО "Аванглион", 2007, с. 9-27; 3. Андерссон О., Андерссон Д. (ред.) Ворота в глобальную экономику. - М. 2001; Сергеев В.М. и др. «Хора» московских «ворот» и сценарии ее развития // Полис. № 2. 2007. Говорухин, Г.Э. Пространственная лакунарность: социально-философский аспект / Г.Э. Говорухин // Преподаватель XXI век. -2007. -№ 2; 71. Меерович М.Г. С точностью до наоборот: советская градостроительная политика, как "другая" / Россия и современный мир: проблемы политического развития. Сб. материалов конференции. — М., 2005; 130. Демьяненко А.Н. Исследование

исторического опыта территориальной организации советского общества в 20-е гг. - JL, 1991; Бляхер JI.E. Государство и несистемные сети «желтороссии», или Заполнение «пустого пространства» // Политая. № 1. 2010.

7 Шинковский М.Ю. Трансграничное сотрудничество как рычаг развития российского Дальнего Востока// Код доступа: http://www.ifpc.ru/index.php?cat=159; Минакир П. А. Россия и Северо-восточной

Все эти исследования и позволили нам сформировать собственную исследовательскую позицию, инструментарий и логику работы, которую мы и выносим на суд профессионального сообщества.

Объект исследования — территориальное сообщество города Владивостока.

Предмет исследования - социальные процесс в территориальном сообществе города Владивостока, инициированные действиями по трансформации города в «ворота в глобальный мир».

Цель исследования - выявить социальные процессы в территориальном сообществе, инициированные превращением Владивостока в «глобальный город». Задачи исследования:

• Описать особенности исследовательских подходов к анализу городского , | пространства. а,' > .<,''<,• >-. п ч ' > > »

• Определить связь между особенностями городской системы и производством инноваций в данном обществе.

• Описать характеристики «глобального города» и его воздействия на социальное пространство.

• Выявить противоречие между протяженностью российского социального пространства и моноцентрической системой городов.

• Построить типологию городов на Дальнем Востоке России, обнаружить особенности их воздействия на социальное пространство региона.

• Определить объективные и субъективные предпосылки построения «глобального города» на Дальнем Востоке России.

• Обнаружить и описать противоречия между традиционным способом организации территориального сообщества и задачами «глобального города» и способы их преодоления.

Эмпирическая база исследования формировалась, исходя из цели и задач работы:

• Формализованный анкетный опрос. Генеральная совокупность - население города Владивостока старше 18 лет. Число респондентов - 450. Тип выборки - многоступенчатая, квотная, случайная на стадии отбора респондентов.

• 20 неформализованных экспертных интервью с работниками администрации Приморского края, предпринимателями и представителями научного сообщества города Владивостока.

• ( Статистические данные, содержащиеся в бюллетене «Основные показатели

социально-экономического положения регионов ДВФО» и других статистических бюллетенях.

• Статистические данные мэрии города Владивостока.

• Вторичные данные, содержащиеся в статьях и монографиях В. Ишаева, П. Минакера, А. Шкуркина, А. Демьяненко, М. Шинковского и других исследователей.

Методология исследования. Наше исследование опиралось в первую очередь на положение о социальном пространстве города, представляющего собой «горизонтальную развертку» существующей иерархии территориального пространства. Статус социального локала и населяющей его группы, как показал Р. Парк, выступают связанными между собой. Соответственно, изменение статуса места ведет к изменению и структуры населения. Другим теоретическим посылом нашего исследования выступает модель «глобального города» С. Сассен, развиваемая Д. Андерсеном и другими авторами.

Новизна исследования заключается в том, что впервые:

• Обоснована корректность применения модели «глобального города» для

1 ' 1 ' [1 I &

| ; анализа социального пространства города Владивостока.

• Выявлена гетерогенность структуры территориального сообщества города Владивостока.

• Описано влияние этой гетерогенности на успешность протекающих социальных трансформаций.

На защиту выносятся следующие положения:

• Определено, что городское пространство, представляет собой сложно организованный социальный феномен, являющийся «горизонтальной проекцией» статусной иерархии, присущей данному территориальному сообществу.

• Из существующих подходов к анализу городского пространства

*», > | ' - I . : ^ оптимальным является подход, совмещающий морфологический ^ анализ > 1 >' ^ (инфраструктура) и экологический (социально-пространственное распределение) подход.

• Выявлено, что важнейшей функцией городов выступает порождение и трансляция инноваций на организуемое городом пространство. При этом, выделяются особые «глобальные города», организующее все социально-экономическое пространство планеты.

• В России к числу «глобальных городов» безусловно, относится только Москва и, с оговорками, Санкт-Петербург, ряд городов Поволжья, Екатеринбург и Новосибирск. В целом, как показано в работе, российская система городов моноцентрична. При этом, организующее влияние «глобального города» существенно ослабевает в Западной Сибири и заканчивается в районе Красноярска.

• В результате остальная часть территории страны или исключена из потока инноваций и глобального товарооборота, или втягивается в орбиту иных

«глобальных городов». В первую очередь это сказывается на Дальнем (Востоке России, г > > е „ , ' )

• Обнаружено, что города Дальневосточного региона в минимальной степени выполняли функции проводников инноваций, но выступали в качестве «политических ставок» или «городов-заводов», чье экономическое значение для региона было минимальным. Основная задача региона была военно-политической.

• В результате постсоветских процессов территория Дальнего Востока и ее городские центры «втягиваются» в орбиту городов-гигантов АТР, экономически отрываясь от основного пространства страны.

• В работе доказано, что единственным способом сохранить целостность страны в ее дальневосточных пределах, создать канал вхождения России в

у *

, , АТР является возникновение в ДФО собственного «глобального города»; ,*

"11 I \ » ' < | 11 ) j | » г 4 ' < >

притягивающего к себе региональные и международные торговые, интеллектуальные и финансовые потоки. На эту роль и был выдвинут Владивосток.

• Вместе с тем, как показывают результаты эмпирического обследования, территориальное сообщество города не готово к новому статусу, не желает его. Последнее качественно уменьшает эффективность государственной политики в регионе, ведет к моральной приемлемости коррупционного и оппортунистического поведения.

• В работе анализируется инструментарий, способный преодолеть это противоречие и осуществить переформатирование территориального сообщества в свете задач «глобального города».

Теоретическая значимость диссертации. Выдвинутые в работе положения позволяют осмыслить в новом ракурсе социальные процессы, протекающие сегодня не только в столице Приморья, но и в регионе в целом. Кризис производства и рецепции инноваций, происходящий сегодня в регионе, имеющий

как объективные, так и субъективные причины, может быть разрешен только за счет возникновения внутрирегионального источника социальных и экономических инноваций, собс�