автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.04
диссертация на тему: Изразцовое убранство храмов Великого Устюга XVII - первой половины XVIII веков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Изразцовое убранство храмов Великого Устюга XVII - первой половины XVIII веков"

На правах рукотси

Лисенкова Юлия Юрьевна

ИЗРАЗЦОВОЕ УБРАНСТВО ХРАМОВ ВЕЛИКОГО УСТЮГА XVII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ВЕКОВ: ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Специальность 17.00.04. Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения

1 5 НОЯ 2012

Москва 2012

005055041

005055041

Работа выполнена на кафедре всеобщей истории искусств Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова

Научный руководитель: кандидат архитектуры, профессор

Этери Леонидовна Базарова (профессор кафедры всеобщей истории искусств Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова)

Официальные оппоненты: доктор искусствоведения, профессор

Александра Викторовна Трощннская (главный хранитель Музея декоративно-прикладного и промышленного искусства Московской государственной художественно-промышленной академии им. С.Г. Строганова)

кандидат искусствоведения Елена Михайловна Кукина (заместитель руководителя Московской службы по сохранению культурных ценностей, начальник отдела государственного учёта и экспертизы, заслуженный работник едльтуры РФ)

Ведущая организация: Московский государственный объединенный

художественный историко-архитектурный и природно-ландшафтныймузей-заповедник (Коломенское - Измайлово - Лефортово -Люблино)

Защита состоится « 7 » декабря 2012 года в 12 часов на заседании диссертационного совета Д.212.152.01 при Московской государственной художественно-промышленной академии им. С. Г. Строганова по адресу: 125080, г. Москва, Волоколамское шоссе, д. 9.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГХПА. Просим принять участие в защите и направить отзыв в двух экземплярах по указанному адресу.

Автореферат разослан «¿^»А^^&Л.012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук

Н.Н. Ганцева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Настоящая работа посвящается изучению изразцового декора памятников архитектуры Великого Устюга XVII - первой половины XVIII вв. Сохранившиеся изразцы во внешнем убранстве храмов Устюга и населенных пунктов, входивших в Великоустюжскую и Тотемскую епархии (1682-1788 гг.), центром которой являлся Великий Устюг, свидетельствуют о широком распространении керамического декора в этом регионе.

Вопрос о возникновении в Устюге собственного изразцового дела является частью более общей темы, затрагивающий историю изучения московского изразца. Со второй половины XVII в. столичные мастера и заказчики влияли на создание, переработку и копирование изразцового декора в провинции, где возникали и устойчиво развивались локальные варианты так называемого «общемосковского» направления. Произведения региональных изразцовых «школ» дают уникальную возможность проследить «судьбу» данной традиции.

Великий Устюг, не затронутый процессами модернизации, остается хранителем уникального исторического прошлого, позволяющим исследовать региональные особенности памятников архитектуры. Находясь в настоящее время в забвении, изразцовый декор устюжских храмов нуждается в расчистке, укреплении, консервации, нередко в полной замене. Недооценка этих «элементов» при реконструкции памятников обезличит архитектурно-исторический ансамбль города.

Историография. Публикации по истории ансамблей и памятников Великого Устюга и бывшей устюжской епархии появляются в середине XIX в. В «Вологодских епархиальных ведомостях» с 1864 г. местным краеведом А. Поповым представлена серия статей, написанная по данным архивов устюжских городских церквей и содержащая развернутую информацию по ансамблям и храмам Великого Устюга (даты и обстоятельства сооружения, описание почти всех храмов и монастырей города). Попов впервые отметил наличие изразцов (без подробного описания и анализа) на фасадах Димитриевской церкви в Дымково, Вознесенской церкви, Спасо-Преображенской церкви и Иоанновского собора. Эти данные о фасадной керамике единственные в многочисленной литературе XIX - начала XX столетия историко-краеведческого и церковно-археологического содержания. Отчасти это связано с практикой закраски изразцов в убранстве большинства церквей.

В начале XX в. архитектура Русского Севера в целом и Великого Устюга в частности привлекла внимание исследователей (В.И. Дунаева, специалистов Императорской Археологической комиссии). Акцент на деревянном зодчестве привел к краткости сведений о каменных постройках и, соответственно, к отсутствию информации о фасадной керамике. Лишь

И.В. Евдокимов в монографии «Север в истории русского искусства» (1921) впервые обратился к теме производства и бытования изразцов на Севере, а среди центров им был упомянут Устюг. Не подкрепленные источниками предположения этого автора в настоящее время представляются неубедительными и недостаточными.

Публикации первой половины XX в. обозначили широкий круг проблем в изучении русской керамики, в том числе изразцового производства провинциальных центров (Шмидт Е., Воронов B.C., Иванов А.И., Филиппов A.B.). Но в 1930-1950-е годы местные краеведы, исследуя художественные промыслы Великого Устюга, не затронули историю керамического производства.

Только в 1960-1980-е гг. расширилось изучение архитектурно-художественных памятников города и наряду с анализом характеристик отдельных храмов наметилась тенденция к исследованиям обобщающего характера. Описание и художественный анализ облика церквей и ансамблей Устюга, включая замечание о забеленном изразцовом декоре, даны в работах П.А. Тельтевского «Великий Устюг» (1960) и «Великий Устюг: Архитектура и искусство XVII-XIX веков» (1977). О наличии изразцового дела в Устюге упомянуто в работах Ю.М Овсянникова (1966), М.П. Лукина и Н.М. Давыдовой (1971), С.А. Маслиха (1976; 1983). В монографии В.П. Шильниковской «Великий Устюг: Развитие архитектуры города до середины XIX в.» (1973, 1987) декоративной керамике посвящена глава, в которой впервые, в пределах Устюга, выделены виды изразцов XVII - первой половины XVIII вв., дан перечень памятников, где они применялись, кратко проанализированы орнаменты и композиционные приёмы их размещения; рассмотрены печные изразцы второй половины XVIII-XIX вв. В путеводителе Г.Н. Бочарова и В.П. Выголова «Сольвычегодск, Великий Устюг. Тотьма» (1983) уделено особое внимание устюжским изразцам -фасадным и печным, - их истории развития. Перечислены памятники архитектуры Устюга и епархии с фасадным декором; выявлены орнаменты, сюжеты и цветовая палитра керамики; приведена гипотеза о возникновении в городе изразцового производства, связанном с Великоуспожским и Тотемским архиепископом Александром. Работы П.А. Тельтевского, В.П. Шильниковской, В.П. Выголова и Г.Н. Бочарова способствовали определению круга памятников с изразцовым декором устюжского производства.

Цель исследования - рассмотрение фасадной керамики Великого Устюга как художественного явления в контексте истории русского изразцового искусства.

Задачи исследования состоят в следующем: 1) исследование истоков и предпосылок становления устюжского изразцового дела; характеристика этапов истории развития местного производства; 2) определение круга памятников архитектуры, украшенных изразцами устюжского производства

и атрибуция изразцов, сохранившихся на фасадах храмов; 3) систематизация художественных характеристик устюжской керамики, включая анализ формы (конструкции), рисунок, цветовую палитру изразцов; 4) анализ приемов размещения изразцов в декоре храмов; 5) сравнительный анализ устюжских изразцов и изделий других изразцовых центров России; 6) изучение технико-технологических особенностей устюжского изразца.

Предметом исследования являются художественные особенности изразца, рассматриваемые в процессе его зарождения и развития на территории Великого Устюга как центра Великоустюжской и Тотемской епархии. Выявление характерных для Устюга технологических особенностей изразцового производства, основных видов рисунков, форм и приемов использования керамики в декоре храмов вводит в научный оборот информацию, которая в предшествующих работах по истории изразцового искусства практически не учитывалась. Определение круга памятников архитектуры с изразцовым декором за пределами центра его производства -Устюга, на территории бывшей епархии, позволяет представить масштабы и особенности местного изразцового производства.

Объектом исследования послужил изразцовый декор устюжского производства и практика его использования в памятниках архитектуры, расположенных на территории города Великого Устюга, а также городов и сел бывшей Великоустюжской и Тотемской епархии (Сольвычегодска, Туглима, Лальска, Яхренги).

Хронологические границы исследования определены серединой ХУП — второй третью XVIII вв. и обусловлены временем бытования фасадной керамики. Начало определяется 1648 г. - датой постройки в Устюге Вознесенской церкви, украшенной привозными изразцами. Последние храмы с архитектурной керамикой относятся к 1760-1770-м гг. - верхней границе хронологии данной работы.

Территориальные границы исследования совпадают с историческими пределами бывшей Великоустюжской и Тотемской епархии. Кроме окрестностей Устюга, в епархию входили земли по реке Юг с притоком Лузой и крупнейшим населенным пунктом - Лальским посадом (с конца XVIII в. - город Лальск); по Сухоне, включая Тотьму с ее окрестностями; по верхнему течению Северной Двины, с поселениями ниже устья Вычегды, и по Вычегде, с Сольвычегодском, Усть-Вымской слободой и Яренском, а также по многочисленным притокам этих рек. Давние связи этих пунктов создают целостность изучаемого пространства в культурном отношении и позволяют полноценно обрисовать картину развития изразцового дела Великого Устюга.

Методы исследования. Работа основана на комплексном методе исследования, включающем историко-культурный, формально-стилистический и иконографический, позволившим раскрыть социокультурную ситуацию, систематизировать художественные

характеристики и определить периодизацию изразцов устюжского производства. Применение сравнительного метода способствовало выявлению черт типичности и уникальности керамики Великого Устюга в сравнении с «изделиями» других центров производства. Источниковедческий анализ позволил получить сведения о сохранившихся и утраченных изразцовых композициях, рассмотреть вопрос о характере производства изразцов в городе. Выполненный по заказу автора технико-технологический анализ изразцов, взятых с устюжских храмов, был применен для их дополнительной атрибуции.

Научная новизна работы. Данная работа является первым комплексным исследованием фасадной керамики Великого Устюга. Впервые рассматривается локализованная территориально и хронологически практика применения изразцов в декоре местных храмов. На основе натурных обследований систематизируется круг памятников с изразцовым декором; анализируются орнаменты и сюжеты изразцов, приемы их размещения на фасаде храмов, определяются этапы развития местного изразцового дела. На основании различных источников информации впервые выявлена важная для получения объективного знания степень сохранности подлинных изразцов местного производства, рассмотрены вопросы о наличии изразцового дела в городе. В связи с последней задачей по заказу автора было проведено специальное технико-технологическое исследование устюжского изразца. Привлечение материалов изразцового искусства Москвы и других центров позволяет с наибольшей полнотой реконструировать процессы в художественной жизни Устюга конца ХУП - первой половины XVIII вв., отчетливее представить соотношение памятников.

Источники. Исследование основано на изучении собрания изразцов в фондах Великоустюгского историко-архитекгурного и художественного музея-заповедника (ВУГИАХМЗ), а также опирается на натурное обследование изразцов на фасадах храмов Великого Устюга, Лальска, Сольвычегодска, Туглима.

В качестве источников информации по изучаемой теме использованы монографии, статьи и путеводители по памятникам архитектуры Великого Устюга, Лальска, Сольвычегодска и Туглима.

Изучены документы Российского Государственного Архива Древних Актов (РГАДА, Москва), Центрального Муниципального архива города Москвы (ЦГАМ), Великоустюжского филиала Главного Архивного Управления Вологодской области (ВУФ ГАВО), Института Истории Материальной культуры в Санкт-Петербурге (ИИМК); отчеты об археологических работах, хранящиеся в ВУГИАХМЗ; отчеты по реставрационным работам отдельных архитектурных памятников Великого Устюга архива научно-исследовательского инсплута «Спецпроекгреставрация» (Москва).

Практическая значимость работы. Результаты диссертации могут

быть использованы при проводимых и планируемых в дальнейшем реставрационных работах по памятникам Великого Устюга; при создании обобщающих трудов по русскому искусству и в лекционных курсах; при организации выставок изразцов и составлении каталогов; служить образцом для современного художественного творчества.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования доложены на межвузовской конференции «Художник. Эпоха. Стиль» в МГАХИ им. ВЛ. Сурикова (2009 г.); на XVII Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» в МГУ им. М.В. Ломоносова (2010 г.); на научной конференции «Архитектурное наследство» в НИИТАГ РААСН (совместно с С.И. Барановой, 2010 г.); на XVI научной конференции «Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства» в ГТГ (совместно с В.Н. Ярош и Р.В. Лобзовой, 2010 г.).

По теме диссертации опубликовано 7 статей.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, альбома иллюстраций и приложения.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и новизна, поставлены цели и задачи, указана методология работы, представлен анализ научной литературы в аспекте проблемы.

В первой главе «Архитектурно-стилистические особенности храмового зодчества Великого Устюга XVII - первой половины XVIII вв.» рассматриваются исторические предпосылки развития Устюга и обзор основных строительных периодов города.

Временем основания Устюга считают середину XII в. Выгодное положение города на пересечении основных внешних и внутренних торговых путей Московского государства способствовало экономическому и культурному расцвету Устюга в ХУП-ХУШ вв. К этому времени город превратился в крупный торгово-промышленный и ремесленный центр. На протяжении XVII в. широкое развитие здесь получили иконопись, разнообразные виды художественной обработки дерева, глины, металла, ткани. Рост и развитие города определялся деятельностью промышленников, различных купеческих корпораций, посадских людей, обширные торговые связи которых стимулировали подъем и расцвет художественного и ремесленного производства в Устюге. Важным событием для города в последней трети XVII в. явилось учреждение Великоустюжской и Тотемской епархии (1682-1788), центром которой стал Устюг. Закат города начался в конце XVIII - XIX вв. в связи с выходом России к южным морям. Развернувшееся во второй половине XIX в. строительство железных дорог обошло Устюг, в результате чего город полностью утратил прежнее значение

7

экономического центра.

В первом разделе «Типология устюжского храмового зодчества XVII - первой половины XVIII вв.» выявляются архитектурно-стилистические особенности храмов Великого Устюга.

В развитии устюжского культового зодчества прослеживается несколько этапов, соответствующих определенным временным периодам.

I. 1648 г. В типологии особое место занимает каменная Вознесенская церковь 1648 г. Возведенная на средства местного купца, члена московской гостиной сотни Н. Ревякина предположительно московскими мастерами, постройка сложной пространственной композицией близка столичным образцам (церквам Троицы в Никитниках (1628-1653), Воскресения Христова в Гончарах (1649), Рождества Богородицы в Путанках (1649-1652). Оставшийся единичным образцом в истории местной архитектуры, в декоративном плане Вознесенский храм, сочетающий в своем убранстве белокаменные детали и изразцы, послужил примером для церквей, возведенных в Устюге в последней четверти XVII - начале XVIII вв.

II. 1660-1670-е гг. Получил распространение храм соборного типа, традиционный для XVII в.: Архангельский собор Михайло-Архангельского монастыря (1653), Троицкий собор Троице-Гледенского монастыря (1659), храмы Соборного дворища - Успенский (1658), Иоанна Устюжского (1663) и Прокопия Праведного (1668). Храмы кубической формы, четырехстолпные, пятиглавые, трехапсидные, сооруженные из кирпича и побеленные; часто с высоким подклетом основного объема (соборы монастырей), окружены с трех сторон низкой галереей-папертью с двумя симметрично распложенными приделами и примыкающей к юго-западному углу шатровой колокольней. Данная группа храмов отличалась строгостью форм и монументальностью, предельно простым и сдержанным декоративным убранством. Нарядность отдельным храмам (Троицкому собору Троице-Гледенского монастыря, Иоанновскому и Прокопьевскому соборам) придали изразцовые наличники, появившиеся в первой половине XVIII в.

III. Последняя четверть XVII в. Общая композиция соборных храмов послужила образцом для церквей последней четверти XVII в.: холодные Сретенская церковь (1685-1690) и Спасо-Преображенский собор (16891696). Архитектурное решение имеет отличия: внутреннее пространство освобождено от несущих столбов и перекрыто сомкнутым сводом; отсутствует подклет. Декоративное убранство фасадов составляли лекальная керамика и изразцы, в результате чего храмы отличались особой нарядностью.

В это же время перестраивались теплые храмы, выполненные в виде кубических одноглавых объемов на подклете и неразрывно связанные с трапезной, келарской или с ведущими к собору переходами: Введенская церковь (1653) Михайло-Архангельского монастыря, Тихвинская церковь (1659) Троице-Гледенского монастыря, Власьевская церковь (Богоявленская,

1689) на Соборном дворище. Элементы убранства составили белокаменные детали и изразцы.

IV. Первая половина XVIII в. В начале XVIII в. в Устюге по столичным образцам возводятся высотные, ярусные, центрические сооружения. Близкий аналог в Москве - церковь Иоанна Воина на Якиманке (И. Зарудный, 17901713). Тип устюжского ярусного храма окончательно сложился к 1720-м гг.: двухэтажный, бесстолпный, трехчастный (граненый алтарь - основной объем -прямоугольная трапезная с колокольней), со ступенчатым подразделением алтарных апсид, с сильно развитым вверх основным, двусветным четвериком, над «выпуклой» барочной кровлей которого возвышались один или два друг на друга поставленных малых восьмерика с главкой. Храмы ярусного типа возводились двумя строительными периодами, что было связано с указом Петра I от 1714 г. о запрещении возведения каменных зданий по всей России кроме Санкт-Петербурга. В результате в экстерьере памятника складывались значительные различия в архитектурной обработке каждого из этажей. Нижний этаж (от первой стадии строительства) впоследствии становился подклетом, был выдержан в традиционных формах XVII в., а верхний ярус - в духе скромного провинциального барокко. При этом в декоративном убранстве новые детали своеобразно сочетались с предшествующими приемами, в частности, с изразцами. К группе храмов трапезного типа XVIII в. относится большинство устюжских церквей: Никола Гостунский (1682-1685 гг. и конец 1720-х годов), теплая Сретенско-Преображенская (1725-1739), Сергия Радонежского в Дымково (1739), Ильинская (1695; 1736-1745), Петра и Павла (1739 и 1750, не сохранилась), Леонтия Ростовского (1738-1741 и между 1754 и 1770), Симеона Столпника (1725-1728 и 1736-1740; верх перестроен в 1757-1765) и т.д.

Анализ сведений о строительных кадрах Великого Устюга свидетельствует о крайне слабой выявленности исследователями имен местных мастеров второй половины XVII - первой половины XVIII вв. и их количестве, что косвенно указывает на ведение во многих случаях строительства в городе пришлыми мастерами.

Во втором разделе «Подлинность и сохранность изразцового убранства храмов Великого Устюга XVII - первой половины XVIII вв.» отмечается динамика трансформации объемно-планировочной структуры церквей (факты перестроек и реставрации) в течение ХУШ-ХХ вв., определявшей возникновение или утрату изразцов на памятниках архитектуры. Освещение вопроса подлинности изразцового декора памятников культовой архитектуры определяет обоснованность выводов об аутентичности устюжского изразца.

Натурное обследование храмов города с изразцовым декором показало, что фасадной керамикой декорированы главы, основной объем и окна алтарных апсид Вознесенской церкви; центральный барабан глав, основной объем, обходная галерея и окна алтарных апсид Спасо-Преображенского

собора; верхняя часть алтарной апсиды и колокольня Ильинской церкви; центральный барабан глав и основной объем Димитриевского храма в Дымково; основной объем храма и лестницы-всхода Сретенско-Мироносицкой церкви; ширинки опорных столбов лестницы-всхода церкви Николы Гостунского; верхняя часть алтарной апсиды Леонтьевской церкви; стены келий и пилонов ворот (вторая четверть XVIII в.) ограды Иоанно-Предтеченского монастыря; основной объем церкви Симеона Столпника и отдельно стоящая колокольня; окна основного объема храма и алтарной апсиды Троицкого собора Троице-Гледенского монастыря; окна алтарных апсид храмов Соборного дворища - Иоанна Устюжского, Прокопия Праведного, Власьевской (Богоявленской) церкви.

На основании анализа информации различных источников рассмотрены факты «трансформации» церквей с керамическим декором на протяжении ХУШ-ХХ вв. и выявлено: 1) В первой половине XVIII в. при ремонтных работах храмы, построенные в середине - второй половине XVII вв., в большинстве не имевшие изразцовой декорации, получили ее в виде обрамлений окон фасадов основного объема и алтарной зоны (Вознесенская, Троицкий собор Троице-Гледенского монастыря, Иоанновский, Прокопьевский соборы, Власьевская, Спасо-Преображенская церкви) или в виде капителей ордерных элементов построек (колокольня Ильинского храма, церковь Симеона Столпника). Сооружения с «преобразованным» художественным обликом пополнили ряд церквей, появление изразцов в которых соотносимо со временем постройки церквей (Вознесенская, Спасо-Преображенская, Ильинская, Леошьевская, Никольская, Дымковская Димитриевская, Сретенско-Мироносицкая церкви, ограда и кельи Иоанно-Предтеченского монастыря, колокольня церкви Симеона Столпника). 2) В отличие от храмов Москвы, Ярославля, Ростова Великого, во второй половине XIX в. в Устюге замена оригинальных изразцов на копии (в связи с изношенностью изразца) документально не засвидетельствована, что указывает на сохранность подлинного керамического декора храмов. Забеливание в конце XIX - первой трети XX вв. изразцового убранства практически всех храмов сохранило изразцы вплоть до второй половины XX в., но при этом они выпали из поля зрения исследователей. 3) Утрата ряда сооружений в 1920-1930-е гг., перестройка зданий, отсутствие реставрационных работ причинили главному «фасаду» Устюга - его панораме - огромный ущерб, в частности, сократив информацию о фасадной керамике. Есть лишь упоминания об изразцовых наличниках Ильинской церкви; поливных изразцах колокольни Троицкого собора Троице-Гледенского монастыря; об изразцовом убранстве церкви Антония и Феодосия Киевопечерских; несохранившихся воротах с терракотовыми капителями Вознесенской церкви.

Реставрация культовой архитектуры Устюга началась только в 19601980-е гг. В сущности, устюжский изразец был открыт во время отмывки и

укрепления керамического декора ряда памятников (Димитриевской церкви в Дымково, Троицкого собора Троице-Гледенского монастыря, Сретенско-Мироносицкой, Спасо-Преображенской, Леошъевской, Никольской церквей), а так же частичной замены и покраски изразцов Вознесенской и Симеоновской церквей. Открытие подлинников и возможность изучать оригинальный декор существенно расширило представление о местной изразцовой художественной традиции. Но проблема сохранения памятников архитектуры Устюга в целом и уникального изразцового убранства церквей, в' частности, по-прежнему остается острой. Часть изразцов скрыта под побелкой, изразцовые вставки нуждаются в расчистке, укреплении и консервации, в отдельных случаях - в полной замене на аналогичную керамику.

Вторая глава «Изразцовый декор храмов Великого Устюга»

посвящена описанию и анализу изразцового декора храмов XVII - первой половины XVIII вв. на территории Устюга и бывшей Великоустюжской и Тотемской епархии (включая те, архитектурный декор которых не сохранился). Выявленные характеристики изразцов позволили определить этапы развития истории устюжской школы изразцового дела и послужили основанием для уточнения специфики устюжской керамики. Сопоставление рисунков с орнаментами изразцов других центров Русского государства, в первую очередь Москвы, явилось основанием для определения центра, послужившего образцом для местного производства. Классификация устюжских изразцов представлена в виде серии таблиц и схем, которые подробно прокомментированы.

В первом разделе «Характеристика фасадной керамики Великого Устюга XVII - первой половины XVIII вв.» проведена систематизация изразцов, расположенных на фасадах храмов, по виду (форме) и типу (наличию или отсутствию рельефа и поливы на лицевой пластине).

По виду изразцы подразделяются на: 1) Стенные изразцы, применявшиеся для облицовки гладких поверхностей фасадов храмов (18,9-22 х 16-20,7 см); 2) Профильные изразцы - полуколонки, поясовые, карнизные, - применявшиеся во фризах, обрамлении киотов и оконных проемов устюжских храмов (около 8,2-9,5 х 16,8-17 см). Стенные и профильные изразцы выработаны из местных красных глин, отличаются толстым, массивным черепком 1,5-2 см и имеют отступающую от края на 3-5 см румпу высотой от 7 до 12 см. По своему «характеру» изразцы -печные; специально крупную архитектурную керамику в Устюге не делали; 3) Архитектурные детали - розетки-вставки, бусины, кубышки, элементы архивольта и капители - относятся к вспомогательному разделу устюжского керамического производства. Выработанные из местных красных глин, они использовались в композиции порталов и окон, в декоративных ширинках на фасадах храмов.

По типу стенные и профильные изразцы подразделяются на

рельефные, рельефно-расписные и гладкие живописные.

По цветовому решению лицевой пластины рельефные изразцы подразделяются на бесполивные (терракотовые), одноцветные (покрытые зеленой или коричневой поливами), пятицветные (бирюзовая, белая, синяя, желтая эмали и прозрачная красно-коричневая глазурь) и четырехцветные (бирюзовая, белая, желтая эмали дополнены красно-коричневой глазурью). Рельефно-расписные изразцы - четырехцветные, дополнены живописью, выполненной кобальтом. Гладкие живописные - двухцветные (роспись выполнена кобальтом на белом фоне).

Во втором разделе «Изразцовый декор Вознесенской церкви» рассмотрено убранство Вознесенской церкви (1648) - одного из первых каменных храмов города с декоративной керамикой.

В Вознесенской церкви использованы стенные и поясовые изразцы с коробчатой румпой, выработанные из светло-серых и красных глин. По цветовому решению изразцы подразделяются на бесполивные (терракотовые) и поливные, покрытые глазурями зеленого или коричневого цветов. Сюжеты рисунков изразцов образуют четыре группы: батальную, геральдическую, анималистическую и группу с растительно-геометрическим орнаментом. Для всех изображений характерен невысокий подглазурный рельеф; обилие деталей; отсутствие свободного пространства на лицевой пластине, а также каких-либо пояснительных надписей.

Сравнение с аналогами из состава археологических находок в Гончарной слободе Москвы и в декоре ряда ранних архитектурных сооружений столицы позволяет отнести керамику устюжской Вознесенской церкви к группе ранних рамочных изразцов, изготовленных в Москве. В Устюге в первой половине XVII в. изразцового производства не было. На это указывает отсутствие строительной практики (освоение кирпича начинается только к середине XVII в.) и залежей белой глины в округе; косвенные сведения об участии в строительстве церкви московских мастеров; отсутствие аналогичного декора в убранстве устюжских храмов, возведенных в 1650-1670-е гг. Вероятно, включение изразцов в убранство храма было определено заказчиком церкви Н. Ревякиным: выработанные в Москве, они были затем привезены в Устюг.

Третий раздел «Типология развития фасадной керамики второй половины XVII - XVIII вв.» открывается рассмотрением бесполивных терракотовых деталей - плит, кубышек, бусин, архивольт, - которые явились ранними образцами фасадной керамики устюжского производства. Их появление датируется 1660-ми гг. и соотносится с освоением в Устюге кирпича, вырабатываемого из местных красных глин.

Украшенные рельефной розеткой-звездочкой, терракотовые плиты некогда декорировали кирпичные ширинки переходов Архангельского собора (1653) Михайло-Архангельске го монастыря, обходной галереи Троицкого собора (1659) Троице-Гледенского монастыря, нижней части

колоколен Успенского собора (около 1680), фасада Владимирской надвратной церкви (1682). Более обосновано представление о терракотовых деталях, которые в сочетании с фигурным формованным кирпичом были применены в композициях порталов собора Иоанна Праведного (1663), надвратной Владимирской церкви Михайло-Архангельского монастыря, Димитриевской церкви в Дымково (1700-1708). «Штучный набор» из кубышек, бусин и элементов архивольтов был применен в «обрамлении» окон холодной Сретенской церкви (1685-1690), Ильинской, Антония и Феодосия Киевопечерских (1693-1703), дымковской Димитриевской церквей. Во второй трети XVIII в. терракотовые вставки-розетки украсили фасад корпуса настоятельских келий Михайло-Архангельского монастыря (17341735), теплую церковь Сретения (1735-1739), отдельно стоящую колокольню церкви Николы Гостунского (1720-е годы), церковь Сергия Радонежского в Дымково (1739-1747).

С изразцовым убранством Спасо-Преображенского собора (1689-1696) связано начало производства поливных изразцов в Устюге. Основной объем храма и обходной галереи украшают пятицветные рельефные изразцы с рисунками двух подвидов малого вазона, четырех видов птиц (павлина, индюка, птицы-оглядыша и птицы, ловящей рыбку) в «раппортных» рамочных обрамлениях и «фрагменты» безрамочной композиции большого вазона.

Изразцы с изображениями птиц отличаются пластической моделировкой и проработанностью деталей в рельефе, но по характеру рисунка изображения вялые, в движениях отсутствует динамизм; рисунок «малых вазонов» - обобщенностью, стилизацией, отсутствием пластической моделировки и графичностью. Композиция большого вазона отличается монументальным характером, четкими и ясно читаемыми формами. Подчеркивается её декоративное начало, что сказывается как в отдельных элементах композиции, призванных не строить рисунок, а заполнять фон, так и в контрастном сочетании глазурей. В цветовом решении данных изразцов преобладают синяя, желтая эмали и коричневая глазурь; для керамики с изображениями малых вазонов и птиц характерна разновидность цветового решения фона (бирюзовый и белый).

В ширинках фриза северной пристройки Спасо-Преображенского собора размещены муравленые изразцы с изображением многолепесткового цветка в вазоне (отличавшимся тонкостью прорисовки орнамента, хаотичностью в переплетении листьев), оставшихся единственным подобным «образцом» в устюжской керамике.

Вслед за Спасо-Преображенским собором ценинные изразцы с рисунками птиц и малых вазонов, и «деталями» композиции «большого вазона» украсили церковь Антония и Феодосия Киевопечерских (1693-1703, по заказу прихожанина И.Ф. Протодьяконова; изразцы не сохранились), Ильинскую церковь (1695; изразцы практически полностью утрачены),

Спасообыденную церковь в Сольвычегодске (1691-1697; Архангельская обл.; изразцы утрачены). Не исключено, что в данных памятниках изразцы с рисунками птиц и малых вазонов имели разновидности цветового решения фона: бирюзовый и белый.

В начале XVIII в. изразцы с орнаментами птиц, малого и большого вазонов на бирюзовом фоне (без разновидности его цветовой вариации) декорировали не только храмы Устюга, но и Великоустюжской и Тотемской епархии. Это устюжская Димитриевская церковь в Дымково (1700-1708); холодный Воскресенский собор города Лальска (1698-1717, Кировская обл.); церковь Благовещения Пресвятой Богородицы в селе Туглим (1710, Архангельская обл.); Богоявленская церковь в Лальске (1711-1715; храм в плохой сохранности).

С вышерассмотренными пятицветными изразцами следует связать налаживание местного производства. О том, что данная керамика не привозная, свидетельствуют масштабы ее изготовления (большой количественный состав изразцов, отличающихся устойчивыми характеристиками: размером, иконографией и колористическим решением), накопленный опыт создания терракотовых деталей, а также рисунки изразцов, стилистически отличных от аналогичных орнаментов других центров производства. Технико-технологический анализ изразцов, фрагменты которых были взяты с ряда устюжских храмов, включая Спасо-Преображенский собор, подтвердил использование местных красножгущихся глин.

Со временем возведения теплой Сретенско-Мироносицкой церкви (1714-1722 гг., по заказу купца П.Р. Худякова) соотносится обновление иконографии местной декоративной керамики, затрагивающее цветовое решение, обрамляющую рамку и изображение. Рамка из «раппортной» превратилась в, замкнутую, обрамляющую сам рисунок. Изразцы стали четырехцветными, покрытыми белой, бирюзовой, желтой эмалями и коричневой глазурью. Появились новые мотивы: рамочные изображения цветка-бутона, цветка-бутона, вырастающего из малого вазона и изображение взлетающей птицы. Рисунки стали более условными, менее дробными. Центральные изображения отличаются обобщенностью, стилизованностью, графичностью прорисовки, декоративностью, иногда схематичностью, застылостью и простотой. Но при этом следует отметить стремление преодолеть плоскостность, передать объем бутона или птицы, проработать мелкие детали в рельефе. Небольшие по своим размерам, изображения свободно размещаются в пространстве рамочного обрамления; больше стало свободного фонового поля.

В декоре барабана Спасо-Преображенского собора [первая четверть XVIII в.(?)] изображения бутона, цветка-бутона в малом вазоне и взлетающей птицы дополнены вариацией рисунка взлетающей птицы и новым мотивом птицы-оглядыша, сидящей между ветвями виноградной лозы, заключенными в рамочные обрамления.

В убранстве Сретенско-Мироносицкой церкви и Спасо-Преображенского собора новые типы изразцов применены наряду с распространенными ранее пятицветными.

В 1720-е годы четырехцветные рамочные изразцы с изображением птицы-оглядыша, сидящей между ветвей виноградной лозы, и цветка-бутона украсили ширинки опорных столбов каменной лестницы Николо-Гостунской церкви. Их «видовой состав» дополнен безрамочными изразцами с изображениями льва, в приподнятых передних лапах держащего вазон, отличающийся стилизованностью и декоративностью, и птицы Сирина.

Начиная с 1713-1714-го гг., во время строительного перерыва, вызванного указом Петра I, в Великом Устюге активно ремонтировались храмы, построенные в середине - второй половине XVII века. В процессе перекладки алтарных зон или ремонта основного объема здания, окна ряда церквей и соборов украсили изразцовые наличники, для создания которых применили профильные изразцы (муравленые, пятицветные и четырехцветные полуколонки, поясовые, карнизные). Прямоугольные керамические обрамления, образованные рамой или рамами (одинарной, двойной (без или с заполнением поля), тройной) декорировали Троицкий собор Троице-Гледенского монастыря (первая четверть XVIII в.), Власьевская церковь (первая четверть XVIII в.), Иоанновский (около 1713), Спасо-Преображенский (около 1715) и Прокопьевский соборы (около 1720), Вознесенская церковь (1742). Некогда изразцовые обрамления украшали окна Ильинской церкви и церкви Антония и Феодосия Киевопечерских. За пределами Устюга изразцовый наличник декорировал окно центральной апсиды церкви Благовещения в Туглиме; он был изначально «включен» в систему изразцовой декорации храма.

Применение одинаковых по формально-стилистическим признакам профильных изразцов в убранстве Троицкого, Иоанновского, Спасо-Преображенского соборов и Власьевской церкви свидетельствует о едином временном периоде появления декоративных наличников в устюжских храмах в 1710-х гг. Керамику из обрамлений Прокопьевского собора и Вознесенской церкви следует отнести к этапу обновления иконографии устюжского изразца в первой трети XVIII в.

Профильные изразцы также обрамляли фризы (Спасо-Преображенский собор, Богоявленская церковь в Туглиме) и киоты храмов (Спасо-Преображенский собор, Троицкий собор и теплая Тихвинская церковь (17291740) Троице-Гледенского монастыря, Сретенско-Мироносицкая церковь).

Во второй трети XVIII в. в устюжском изразцовом деле происходит переориентация: изразцы постепенно переводят во внутреннее убранство храмов и домов, где они становятся главным украшением печей. Наряду с четырехцветными рельефными изразцами выделывают новые типы изразцов - рельефно-расписные и гладкие живописные, имеющие четкую «печную» направленность. В орнаментах и сюжетах декоративной керамики

появляются новые мотивы растительно-геометрического и анималистического характера, жанровые сценки. Ранних образцов керамики «интерьерного» этапа не сохранилось, но отдельные изразцы, взятые из печного набора и предназначенные для облицовки «зеркала» (стенные изразцы), завершения или основания печи (профильные изразцы), были применены в наружном убранстве Леонтьевской церкви (1738-1741, 1757) и ограды Иоанно-Предгеченского монастыря (вторая четверть XVIII в.), а также в упомянутых изразцовых наличниках окон Прокопьевского собора и Вознесенской церкви. Необычность решения применения изразцов «интерьерного» этапа в фасадном декоре могло быть связано с особенностью заказа. За пределами Устюга, на территории епархии, в 1740-е - 1750-е гг. полихромные изразцы некогда украшали наличники и фриз Спасо-Преображенской церкви в деревне Слобода под Лальском (1748-1754, изразцы не сохранились). Использование изразцов во внешнем убранстве архитектурных сооружений свидетельствует о сохранении интереса во второй трети ХУП1 в. в Устюге и на территории епархии к изразцовой декорации фасадов храмов.

1760-е гг. - последний взлет архитектурной керамики в Великом Устюге, связанный с производством муравленых архитектурных деталей -капителей для церкви Симеона Столпника с рядом стоящей колокольней (1757-1765, заказчик И.Я. Курочкин), Богоявленской церкви села Яхреньги (1760-1781, заказчик П. Коковин). Терракотовые «варианты» капителей украшали колокольню Ильинской церкви в Устюге (1760, закрашены), а также ворота Вознесенской церкви (1769, разобраны).

Воссоздание общей картины развития ценинного дела в процессе систематизации натурного материала позволило определить хронологические рамки истории устюжской фасадной керамики, отличительной чертой которой явилась продолжительность ее бытования, укладывающаяся в 110-120 лет.

В четвертом разделе «Характеристика орнаментов изразцов устюжского производства. К вопросу о связи Великого Устюга с другими центрами изразцового дела» сопоставлены рисунки устюжских изразцов с орнаментами других керамических центров, в первую очередь с Москвой, что явилось основанием для определения «образца» для местного производства.

Весь массив материала подразделен на следующие группы: изразцы с растительными мотивами, изразцы с изображением птиц, изразцы с зооморфными и мифологическими мотивами. Отдельно выделена группа изразцов «интерьерного этапа» с сюжетными мотивами.

I. Изразцы с растительными мотивами. Данную группу можно подразделить на две подгруппы.

В первую подгруппу, за единичным исключением, входит разновидность орнамента, связанная с мотивами декоративных ваз со

стоящими в них букетами.

Впервые изображение вазы появляется на Руси на рубеже ХУ-ХУ1 вв., и его введение в русское искусство связано с приездом итальянских мастеров. С середины XVII в., благодаря приезду белорусских мастеров (привнесших орнаментальные мотивы западноевропейского происхождения), изображения античноподобных ваз, украшенных цветами и ручками в виде завитков становятся одними из самых распространенных в русском искусстве: в изразцах, резьбе по дереву, орнаментации русских рукописей и монументальных росписях. Источниками для подобного вида орнаментов служили европейские издания и ткани - иранские, турецкие, итальянские.

Реконструкция устюжской композиции «большого» вазона, её анализ выявил, что она выполнена по московскому образцу. Разработанное в столице в 1680-е гг., панно впервые было использовано в убранстве московских церквей: Адриана и Наталии на 1-й Мещанской улице (16761688, разобрана в 1937), колокольни церкви Живоначальной Троицы в Зубове на Пречистенке (1680-е годы, разобрана в 1933), в облицовке печи Лопухинского корпуса Новодевичьего монастыря (1680-е годы), в декоре Кузнечной башни Иосифо-Волоколамского монастыря (1685-1688). При тождественности композиционного решения устюжский вариант имеет ряд художественных отличий, касающихся количественного состава изразцов, из которых собирался рисунок (семиизразцовое панно); орнаментальных деталей в заполнении вазона («разреженность» и минимальное количество декоративных элементов); характера ручек (скорее заполняющие фон, нежели непосредственно «служащие» ручками); колористического решения (преобладание синей и коричневой эмалей в элементах орнамента). Рисунок, выполненный московскими художниками, отличается четкостью, продуманностью и логичностью построения орнаментальных элементов вазона, делавшей его «классическим». В устюжском варианте все подчинено декоративному началу.

На основе полюбившейся в Великом Устюге композиции «большого вазона» местными мастерами были созданы рисунки с изображением малых вазонов в двух вариантах. Формально рисунок не имеет прототипа, но в мелких деталях явно прочитываются реплики московской композиции - это ложчатый орнамент горлышка и нижней части тулова вазы, а так же поясок, декорирующий тулово по центру.

Единичным образцом осталось изображение цветка в малом вазоне на изразцах из декора северной пристройки Спасо-Преображенского собора. При близости к московским изразцам ХУП в. по прорисовке рельефа, прямых аналогов не обнаружено.

Не имеет прототипа рисунок изразца первой трети XVIII в. с изображением крупного цветка-бутона, обобщенность, стилизация и графичность рисунка которого свидетельствует о местном происхождении.

Изображение цветка-бутона в малом вазоне имеет аналог среди

17

керамики, декорирующей новгородские памятники и датируемой первой половиной XVIII в. За исключением мелких деталей и колористического решения, новгородский образец был практически полностью скопирован

местными мастерами.

Вторую подгруппу составляют профильные изразцы. Они являлись элементами печных наборов и были хорошо известны в Москве в 1670-1680-е гг. За редким исключением, орнаменты профильной керамики (виноградной лозы; двух цветков в завитках, листа аканта; пальметт и ягод) были перенесены на устюжскую почву без трансформации и имеют аналоги среди столичных изделий (печи придела Тихвинской церкви бывшего села Алексеевского, Преображенской церкви Новодевичьего монастыря и печь, собранная в Приказной палате села Коломенского).

Аналоги данным рисункам можно найти в белокаменной резьбе, фресковых росписях, белорусской рези, книжной графике. С символической точки зрения, все многообразие растительных форм в совокупности означало райское изобилие.

II. Изразцы с изображением птиц. Устюжские изразцы конца XVII в. с изображением птиц близки вставкам из декора Мостовой башни в Измайлове в Москве (1670-е гг.), колокольни церкви Николая Чудотворца Явленного на Арбате (1680-е гг., разобрана в 1931-1933), церкви Николы в Хамовниках (1679-1682) и изразцам Иосифо-Волоколамского монастыря (встречающимся на строениях 1678-1682 гг.). При сохранении основных композиционных принципов, устюжские мастера не копируют, а перерабатывают рисунок, внося новые элементы и нередко трансформируя сюжет. В отличие от столичных изразцов, исполнение которых отличается экспрессивностью, динамизмом движения, устюжские по характеру своего рисунка более вялые; в расцветке московских изразцов преобладают синие, желтые и белые эмали, в устюжских - синяя, желтая эмали и коричневая глазурь.

Прямых аналогов изразцам первой трети XVIII в. с изображением птицы-оглядыша и взлетающей птицы нет, но варианту птице-оглядыша близки изразцы конца XVII в. из декора архитектурных памятников Москвы и Иосифо-Волоколамского монастыря. Один из вариантов обрамляющей рамки - из S-образных завитков - обнаружен в рисунках московских изразцов начала XVIII в. «Собранность» рисунка из элементов распространенных мотивов, стилизация и обобщенность свидетельствует об устюжском происхождении данных орнаментов.

Как отмечает С.И. Баранова, выбор птиц в качестве главного зооморфного персонажа для изображения на фасадных изразцах не случаен и связан с его наибольшей повторяемостью в богатейшем древнерусском бестиарии и давней традицией использования в прикладном искусстве. С точки зрения христианской символики изображения птиц следует рассматривать как образ человеческой души.

III. Изразцы с зооморфными и мифологическими мотивами.

18

Изображение птицы Сирина встречается на изразцах конца XVII в. московского и конца XVII - начала XVIII вв. балахнинского производств. При отсутствии прямых аналогов, устюжскому варианту близок рисунок московского изразца. При общности композиционного решения мастера разных центров по-разному подошли к трактовке изображения. По сравнению с московским вариантом, отличающимся декоративным, мифологизированным образом Сирина, устюжские мастера придерживаются «реалистического» изображения ее туловища, отказываясь от совмещения оперенного «тела» с женской фигурой со вскинутыми руками.

Античное по своему происхождению, изображение сиринов было заимствовано русским искусством из Византии. После монгольского нашествия оно исчезает и только в XVII в. его иконография пришла в русскую культуру вторично, через посредство Западной Европы, и была усвоена народным искусством, ассоциируясь с представлением о благополучии и счастье.

Наиболее близкий аналог устюжскому изразцу с изображением льва, держащего вазон - изразец из новгородского Вяжищского монастыря конца XVII - начала XVIII вв. Если новгородский вариант отличается реалистичным рисунком, продуманностью и изящностью его построения, то устюжского льва отличает «стилизаторско-схематичный подход».

Образ льва, как символ власти и мощи, был распространен на Востоке. На Руси данное изображение встречается во владимиро-суздальской скульптуре ХП-ХШ вв.; в прикладном искусстве XVII в. Образ льва широко распространен в искусстве Севера ХУ11-ХУ1П вв., особенно в росписях по дереву, где он - преданный человеку друг, служащий ему верой и правдой. Нередко в северных росписях лев изображался стоящим или лежащим в геральдической композиции по сторонам «древа» или цветов в вазоне с грозно поднятой лапой.

Без трансформации был перенесен из столицы на устюжскую почву орнамент поясового изразца с изображением двух львов геральдического типа. Как отмечено М.Г. Околович, подобное изображение двух львов, является антично-византийским наследием и отлично от европейской традиции геральдического принципа парного изображения двух разных «зверей». Примером второй традиции является изображение льва и единорога, символизируемые царскую власть, силу и могущество. Появление разрозненных изображений льва и единорога в декоре Вяжищского монастыря связывают с программой, отражающей успехи в Северной войне. В Устюге разрозненные изображения льва и единорога, отличающиеся примитивностью рисунка, встречаются только в Леонтьевской церкви. Вероятнее всего их применение в декоре храма случайно и не несет в себе какую-либо смысловую нагрузку. Аналогов по исполнению устюжским изразцам, нет.

/V. Изразцы «интеръерного этапа» с сюжетными мотивами. Большинство орнаментов рельефных и рельефно-расписных изразцов, как профильных так и стенных, образовывавших клейма, имеют аналоги в керамике Москвы и Великого Новгорода первой трети XVIII в., что свидетельствует об учёте местными мастерами общих тенденций развития русского изразцового дела. Эта же особенность заметна и в отношении производства живописных изразцов. Несмотря на провинциальную манеру исполнения, отличающуюся примитивностью, схематизмом, вниманием к мелким деталям и даже некой восторженностью художественного выражения, сравнение устюжских расписных изразцов с изразцами Санкт-Петербурга и Москвы выдает стремление художников следовать темам столичных образцов: интерес к человеку, к путешествиям, архитектурным мотивам как самостоятельным композициям и как фону.

Факт сходства орнаментов изразцов, встречающихся в разных центрах, позволил С.И. Барановой выделить следующие виды «миграции» изразцов: 1) поставка готовой продукции; 2) переезд казенных мастеров из Мосюш для организации производства, обучении мастеров или изготовления изделий; 3) перенос форм для изготовления изразцов; 4) использование мотивов, разработанных московскими мастерами (самая распространенная форма миграции).

Устюжское изразцовое искусство на всех этапах своего развития развивалось на основании взаимодействия с изразцовым делом Москвы и Великого Новгорода (первая треть XVIII в.). Сравнение с изделиями этих центров свидетельствует с одной стороны, о проявлении глубокой связи со столичными традициями, а с другой - о свободном использовании элементов рисунков «образцов», из сочетаний которых создаются орнаментальные рисунки, характерные только для Великого Устюга. Своеобразная трактовка известных орнаментов указывает на использование для их оттиска собственных форм, а не столичных, чему могло содействовать наличие в городе собственной школы резьбы.

«Набор» рисунков изразцов мог быть определен выбором великоустюжского архиепископа Александра (1686-1699), с личностью которого связывают налаживание изразцового дела в городе, хорошо знавшего художественную жизнь столицы. Иконографические новшества первой четверти XVIII в. следует связать не только с Москвой, но с Великим Новгородом, контакты с которым поддерживал епископ Боголеп (1719-1726). Таким образом, отбор изобразительных мотивов подчинялся, вероятнее всего, вкусам местного духовенства. Этим можно объяснить сохранение на протяжении десятилетий предпочтения изображений птиц и вазонов, и отсутствие, например, изображений цветка-розетки, получившего широкое распространение в архитектурных памятниках Москвы и Ярославля. Данная устойчивость в выборе свидетельствует о том, что заказчики и мастера придерживались традиций местной художественной культуры. «Травные»

орнаменты, птицы, львы были излюбленными мотивами различных видов искусства Великого Устюга второй половины XVII в.: кованого и просечного железа, эмали по скани, резьбы и росписи по дереву. Являясь одной из разновидностью декоративно-прикладного искусства, изразцовое дело развивалось не без влияния этих видов искусства.

В пятом разделе «Приемы и способы использования изразца в убранстве храмов» проанализированы приемы размещения декора и принципы формирования изразцовых композиций на фасадах храмов.

Вне зависимости от масштаба и расположения изразцов в структуре декора, они имеют цель создать ясный и цельный архитектурный образ здания, выявить композицию сооружения и структуру его стены. Кроме того изразец, будучи первоначально элементом архитектоники фасада, использовался как одно из активных средств выражения художественно-эстетической идеи, традиции понимания в Древней Руси красоты как божественной «благости», так как считалось, что земная красота, выраженная в украшении храма, есть отражение небесной красоты, истины и святости. Как один из видов храмового убранства фасадная керамика была пронизана характерной для средневекового искусства христианской символикой. Зачастую ей отводилась решающая роль в оформлении важнейших, с точки зрения символики, частей храма - завершений и центральных объемов.

По месторасположению выделены следующие группы:

/. Изразцовые фризы. Располагались горизонтально и украшали верхние части барабанов глав, основного объема храма, алтарных апсид, обходной галереи или лестницы-всхода. Выделены три разновидности фриза.

/./. Фриз - цепочка. Образован из поставленных «на угол» изразцов. Украсил барабаны глав и основной объем Вознесенской церкви. Это единичный пример в системе убранства храмов Устюга и епархии.

1.11. Ширинчатый изразцовый фриз. Декорировал барабаны глав, основной объем, апсиды или обходную галерею храма, зачастую являясь единственным украшением постройки (Спасо-Преображенский собор, Ильинская, дымковская Димитриевская и Леонтьевская церкви, лальский Воскресенский собор). Изразцы в ширинках фриза способствовали выявлению архитектурного масштаба сооружения и обозначали особые «сакральные» зоны церквей. Ширинчатый изразцовый фриз получил широкое распространение на фасаде устюжских храмов и применялся на всем протяжении развития устюжской фасадной керамики.

I.III. Сплошной изразцовый фриз. В памятниках Великого Устюга практически не получил развития, за исключением однорядного пояса в декоре теплой церкви Жен Мироносиц и центрального барабана Спасо-Преображенского собора. Но на территории епархии однорядные сплошные фризы обрамляли основные объемы Благовещенской церкви в Туглиме, Богоявленской церкви и Воскресенского собора в Лальске. Последний

являлся единственной постройкой, где наряду с однорядным и ширинчатым был применен многорядный (двухрядный) фриз, украшающий основной объем храма.

II. Изразцовые вставки. В убранстве устюжских храмов вставки получили широкое применение. Изразцы по одному или по четыре, поставленные прямо или на «угол», размещались в ширинках основного объема храма, обходной галереи, в основании столбов крылец, в тимпанах кокошников и закомар, в плоскости наличников окон. На протяжении XVII -первой четверти XVIII вв. вставки из ценинных изразцов и бесполивной терракотовой керамики оставались распространенной формой фасадного убранства, дополняя и обогащая цветовое решение памятника (Вознесенская церковь, Спасо-Преображенский собор, Спасообыденная церковь в Сольвычегодске, Сретенско-Мироносицкая и Николы Гостунского церкви, теплая Сретенская церковь и т. д.). К данной группе можно отнести керамические капители. Их появление связано с распространением ордерной системы в архитектуре на всей территории епархии, но на местной почве их применение превратилось в чисто декоративный прием (церковь Симеона Столпника, Богоявленская церковь в Яхреньге).

При размещении изразца во фризе или в ширинке главное внимание уделялось его цветовому решению, а не орнаменту. Этим объясняется вольное обращение с композицией рисунка изразца, которое проявляется в «поштучном» применении керамики, входившей в раппорт, несоблюдении последовательности раппортного построения или переворачивании изображения.

III. Изразцовые обрамления оконных проемов. Керамические обрамления окна создают цветовой контур, подчеркивающий проем и его форму, раскрывают тектонику стены, образовывая декоративные цветные пятна. Для отдельных сооружений (храмов Соборного дворища, Троицкого собора Троице-Гледенского монастыря), изразцовые наличники явились единственным украшением фасада.

Типология изразцового декора показывает, что в конце XVII в. Великий Устюг отдал дань всеобщей увлеченности им в архитектуре Московского государства, но трактовал последний в традициях, во многом восходящих к первой половине - середине XVII в., что не столько свидетельствуют о медленном освоении этого вида наружного архитектурного убранства, сколько отражают заботу о сохранении «качеств» монументальности храмовых построек.

В третьей главе «Великий Устюг как центр изразцового производства» отражена модель реконструкции развития изразцового дела в Великом Устюге.

В первом разделе «Источниковедческие и археологические данные» рассматриваются предпосылки становления изразцового производства в городе.

На археологическом уровне эта область керамического производства относится к неизученному разделу истории города. Немногочисленные находки изразцов были только в разведочных работах на Городище (19591960 гг.) и на Соборном дворище (1990, 1997, 2002 и 2005-х гг.). Аргументами к наличию в городе изразцового дела остаются косвенные данные: удобное топографическое расположение Великого Устюга; достаточная развитость в городе ремесленного дела; торговый характер города в ХУП-ХУШ вв., способствующий обмену «культурным» опытом; наличие богатой сырьевой базы с подходящими видами сырья - глины, дерева, известняка и песка, которые способствовали сложению местного керамического дела.

В письменных документах XVII в. (учитывая, что Устюг был крупным торговым городом) прямых указаний на деятельность в нем специализированной группы мастеров-изразечников не прослеживается. В провинциальных городах наиболее благоприятными условиями для возникновения изразцового дела служило налаженное кирпичное производство. Подобно другим центрам, изготовление изразцов могло быть «вспомогательным» разделом кирпичного дела. Данную гипотезу подтверждают более поздние документы последней трети XVIII в., содержащие сведения о наличии в городе кирпичных заводов и гончарного мастерства. Только на кирпичном заводе устюжанина Василия Оленева делались «обрасцы» бедые бескрасочные в продажу. Изразцовый промысел имели владельцы «гончарного мастерства» Петр Замараев и Петр Аленев. То есть, делание изразцов в Устюге было «отраслью» не только кирпичного производства, но и гончарного. Вероятно, данные производства существовали параллельно и из-за сходства сырья и технологии изготовления не были территориально разделены.

Во втором разделе «Роль заказчика в истории становления изразцового дела Великого Устюга» выявлена активная роль предпринимательской среды и устюжского духовенства в процессе налаживания местного производства декоративной керамики.

Если знакомство с изразцами состоялось в Устюге в середине XVII в. благодаря купечеству (Н. Ревякину), то к концу столетия главная роль в деле освоения и налаживания местного производства поливных изразцов принадлежала духовенству - первым Великоустюжским и Тотемским архиепископам Геласию и Александру.

Архивные данные показали, что с именем архиепископа Геласия (1682— 1685) связано упоминание об отправке в Устюг из Вологды чернецом Кирилло-Белозерского монастыря «печных ценинных семисот образцов». Не исключено, что они могли предназначаться для облицовки печей нового каменного Архиерейского дома, для постройки которого по указу Петра I было отведено место. Строительство велось в период управления епархией второго архиепископа Александра (1685-1699). Согласно источникам, в

жилых помещениях наряду с обычными печами были дорогие изразцовые, но их характер не известен из-за неоднократной перестройки ансамбля.

В 1690-х гг. на территории епархии приступили к строительству каменных храмов, во внешний декор которых был включен поливной изразец, отличающийся едиными формально-стилистическими признаками.

С именем преосвященного Александра, по справедливому мнению Г.Н. Бочарова и В.П. Выголова, можно связать возникновение изразцового производства, положившего начало устюжской школе керамики. До 1686 г. Александр был архимандритом в Иосифо-Волоколамском монастыре, ансамбль которого известен изразцовым убранством, имевшим московское происхождение, что могло повлиять на художественные вкусы преосвященного.

Не убедительна версия И.В. Евдокимова о связи развития «кафельного дела на севере» с «именитыми людьми Строгановыми». Только в фасадный декор Введенского собора в Сольвычегодске (1689-1693, освящен в 1712), наряду с резными белокаменными деталями, по заказу Г. Д. Строганова, были введены изразцовые панно с изображением натюрмортов из плодов и цветов, изготовленные в Москве. В отличие от Г.Д. Строганова, стремившего прославить в постройке статус отдельного знатного рода, перед архиепископами Устюга стояла более масштабная задача - поднять престиж созданной епархии, чему немало способствовала архитектура (декорированная изразцами) как сильное средство идейно-художественной выразительности. В Сольвычегодске еще Спасообыденная церковь (16911697), построенная на средства приходских людей, была украшена изразцовыми вставками. По рисунку и стилистическим особенностям они были идентичны изразцам устюжских храмов последней трети XVII - начала XVIII вв., что свидетельствует об устюжском происхождении керамики. Кроме того, в 1689 г. при возведении Введенского монастыря в Устюге изразцы, соответствуя пожеланиям духовенства, уже применялись для облицовки печей Архиерейского дома.

В третьем разделе «Технико-технологическое исследование фасадной керамики Великого Устюга XVII-XVIII вв.» приведены результаты специально выполненных по нашему заказу в лаборатории Российского научно-исследовательского института Культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева (руководитель - В.Н. Ярош) технико-технологическое исследование особенностей устюжского изразца.

Было установлено: 1) На протяжении всего исследуемого периода использовали местные красножгущиеся глины. 2) Стекло цветных глазурей устюжских изразцов принадлежит к классу свинцово-кремнеземных с щелочно-земельными добавками. Цветовую гамму обеспечивали следующие хромофоры: зеленую (бирюзовую) - медь, желтую и коричневую -трехвалентное железо, синюю - двухвалентное железо. Для Устюга данная технология, за исключением производства синей глазури (во второй

половине XVIII в. был введен новый элемент-хромофор - кобальт, не обнаруженный в составе синего цвета образцов фасадной керамики) остается традиционной на протяжении конца ХУП-ХУШ вв. 3) Сравнение полученного результата с опубликованными результатами химико-технологического исследования образцов керамики Великого Новгорода (Хутыни и Вяжищ) и Москвы показало использование единого по своему химическому составу плавня, относящегося к классу свинцово-кремнеземных стекол, при различиях в составе красящих компонентов отдельной глазури (хромофоров), что позволяет говорить об особенностях местного производства и служит дополнительным аргументом в пользу выделения Великого Устюга как самостоятельного изразцового центра.

В Заключении обобщены выводы исследования.

Результаты изучения сохранившейся архитектурной керамики храмов Великого Устюга и Великоустюжской и Тотемской епархии позволяют заключить, что Устюг в течение более чем столетия являлся одним из крупных изразцовых центров на Русском Севере. Тесная взаимосвязь с творчеством главного изразцового центра Русского государства - Москвой -содействовала знакомству Устюга с изразцовым искусством в середине XVII в., а также способствовала становлению местного изразцового дела в конце XVII в. и обретению самостоятельности регионального варианта «общемосковского» направления, расцвет которого относится к рубежу XVII - первой трети XVIII вв.

Введение и широкое использование в декоре устюжских храмов изразцов было связано не только с началом интенсивного каменного строительства культовых зданий в городе во второй половине XVII в., но с приобретением в конце XVII в. Устюгом статуса главного города Великоустюжской и Тотемской епархии. Устюжские архиепископы обращались к архитектуре как сильному средству идейно-художественной выразительности, стремясь в зримой форме поднять престиж города, в котором обосновались.

Архитектурный облик Устюга, в целом сохранившийся до наших дней, сложился на протяжении второй половины ХУП-ХУШ вв. Из возведенных в городе к концу XVIII в. 26 храмов изразцовый декор имели 15 церквей (с учетом памятников, украшенных терракотовыми архитектурными деталями -22); на территории Великоустюжской и Тотемской епархии выявлено 6 храмов, декорированных поливной керамикой. Установлено, что в ходе ремонтных работ первой половины XVIII в. фасады ряда монументальных храмов Устюга, построенных в середине XVII в. и первоначально не имевших фасадной декорации, были украшены изразцами.

Анализ местоположения изразцов в декоре устюжских построек свидетельствует о простоте и однообразии способа введения изразца в структуру плоскости стены. Пояса фризов, вставки в ширинках парапетов, изразцовые обрамления окон свидетельствуют о скромной роли керамики,

25

обогатившей цветовое решение архитектурных памятников, но не оказавшей решающего воздействия на общий характер наружного убранства храмов, сохраняя «качество» монументальности построек. В этом отношении устюжская практика уступала богатству декора построек Москвы и Ярославля второй половины-конца XVII в.

Выявлена особая историко-художественная ценность устюжского фасадного изразца: он мало подвергся замене на реставрационные копии, получившей широкое распространение в российских городах в конце XIX -XX вв. Сохранности подлинников способствовало забеливание изразцов на рубеже веков.

Натурные и технико-технологические исследования поливных изразцов ХУП-ХУШ вв. определили, что изразцы выработаны из местных красных глин, имеют толстый, массивный черепок толщиной около 1,5-2 см и отступающую от края на 3-5 см румпу высотой от 7 до 12 см. Сравнение данных технико-технологических исследований изразцов Устюга с опубликованными результатами изучения керамики Москвы и Великого Новгорода показало, что при использовании единого по своему химическому составу плавня, состав красящих компонентов глазури различен, что позволяет говорить об особенностях производства отдельно взятого центра и служит дополнительным аргументом в пользу выявления Великого Устюга как самостоятельного изразцового центра. Это важно, так как серьезному повороту в исследовании Великого Устюга как центра изразцового производства препятствует скудость информации в выявленных архивных источниках и недостаточность археологических данных.

Воссоздание общей картины локального развития ценинного дела позволило выявить хронологические рамки истории развития устюжской фасадной керамики, отличительной чертой которой явилась продолжительность её использования в строительной практике. Закончившееся к началу XVIII в. в Москве, Ярославле и других городах увлечение изразцами, в Устюге продлилось дольше, чем где-либо в России, и укладывается в интервал около 110-120 лет со следующими периодами:

Первый этап (1648 г.) - знакомство Устюга с бесполивными и поливными (одноцветными) изразцами московского производства.

Второй этап (1660-1680-е гг.) - начало производства в Устюге простых терракотовых деталей архитектурного декора.

Третий этап (с конца 1680 - начала 1690-х гг. до 1720-х гг.) -освоение производства рельефных пятицветных стенных изразцов. Параллельно вырабатывались поливные профильные изразцы (муравленые, пятицветные, первые образцы четырехцветных); до 1710-х гг. продолжалось производство простых терракотовых деталей.

Четвертый этап (около 1715 - 1720-е гг.) - изменения в уже сложившейся местной традиции, затронувшие иконографию изразца и его цветовое решение: изразцы (стенные и профильные) стали четырехцветными.

Пятый этап (вторая четверть XVIII в.) К 1740-м гг. -«переориентация» в производстве и использовании изразца; они становятся главным украшением интерьера. Наряду с рельефными появляются новые виды изразцов (рельефно-расписные, гладкие, живописные) и рисунков.

К 1730-м гг. вернулись производству простой бесполивной керамики.

Шестой этап (1750-1770-е гг.) - завершение развития архитектурной керамики связано с выработкой муравленых и терракотовых капителей.

Установлено, что развитие изразцового дела Великого Устюга не было замкнутым явлением. Внешние влияния на протяжении конца XVII - первой половины XVIII вв., определявшие «разнообразие» художественных импульсов, исходили в первую очередь от Москвы, а в дальнейшем -Великого Новгорода и Петербурга. Во взаимодействии с главным центром изразцового производства - Москвой - развивалось устюжское изразцовое искусство на всех этапах своего развития, подтверждая ведущую роль столицы в создании и распространении орнаментов по всей территории Московского государства, что во многом определило стилистическую ориентацию местного изразцового дела. Беря за основу московские образцы орнаментов и сюжетов, устюжские мастера не столько знакомятся и усваивают «образцы», но перерабатывают их, создавая свою редакцию известного мотива, часто формально не имеющую прототипов. Их оригинальная трактовка указывает на использование для их оттиска собственных форм, а не столичных, чему могло содействовать наличие в городе собственной школы резьбы. Рисунки изразцов устюжских мастеров характеризуются ясно выраженным декоративным началом, обобщенностью, стилизацией, простотой композиционного построения, иногда графичностью и вялостью проработки мотива. Преобладающими цветами были синяя, желтая эмали и коричневая глазурь, представленными, преимущественно, на бирюзовом фоне.

Появление изразцов в декоре устюжских храмов всецело зависело от вкусов и возможностей заказчика. Несмотря на то что первое знакомство с фасадной керамикой состоялось благодаря представителю купеческого сословия - Н. Ревякина, главная роль в деле освоения и налаживания местного производства поливных изразцов, процесс которого относится к концу XVII а, принадлежала первым Великоустюжским и Тотемским архиепископам. Архитектурные памятники, декорированные фасадной керамикой, в зримой форме поднимали престиж Устюга - центра образованной в 1681 г. Великоустюжской и Тотемской епархии. Вероятнее всего, согласно вкусам местного духовенства происходил отбор орнаментов и сюжетов. Этим можно объяснить сохранявшееся предпочтение орнаментальных изображений птиц и вазонов и отсутствие, например, изразцов с изображением цветка-розетки, получивших широкое распространение не только в архитектурных памятниках Москвы XVII в., но и в фасадном убранстве храмов Ярославля. Данная устойчивость в отборе свидетельствует о том, что заказчики и

27

мастера придерживались традиций местной художественной культуры. «Травные» орнаменты, птицы, львы были излюбленными мотивами устюжского кованого и просечного железа, эмали по скани, резьбы и росписи по дереву. Являясь одной из разновидностей декоративно-прикладного искусства, изразцовое дело развивалось не без влияния этих видов искусства.

Изучение устюжского изразца позволяет расширить представление о взаимосвязях главного художественного центра - Москвы - и периферии, уточнить особенности развития одной из сфер отечественного искусства, связанной с изразцовым искусством, а также выявить трансформацию столичной традиции, чему способствует продолжительная «изразцовая» история Великого Устюга, в которой ярко проявились местные художественные традиции. Являясь составной частью русского изразцового искусства, композиции, созданные устюжскими мастерами, обогатили русское изразцовое дело серией исключительно своеобразных памятников устюжской изразцовой школы, что в целом позволяет полнее выявить ценность и полноту изразцового искусства Московского государства.

Список публикаций по теме диссертации

1. Лисенкова Ю.Ю. Фасадная керамика Великого Устюга XVII - первой половины XVIII веков (предпосылки возникновения и развития) // Декоративное искусство и предметно-пространственная среда. Вестник МГХПА. - М., 2010. № 4. С. 94-106. (0,7 п.л.)

2. Лисенкова Ю.Ю. Роль заказчика в истории устюжского изразца XVII века // Декоративное искусство и предметно-пространственная среда. Вестник МГХПА. - М., 2011. № 4-2. С. 128-135. (0,4 п.л.)

3.Баранова С.И., Лисенкова Ю.Ю. Изразцовый декор памятников архитектуры Великого Устюга // Архитектурное наследство. - М., 2012. №56. С. 77-94(1,4 п.л.)

4. Лисенкова Ю.Ю. О подлинности изразцового убранства храмов Великого Устюга // Современные гуманитарные исследования. - М., 2009. № 5 (30). С. 187-192. (0,6 п.л.)

5. Лисенкова Ю.Ю. Храмы Великого Устюга в первой половине XX века (по документам Центрального Архива города Москвы) // Вопросы гуманитарных наук. - М., 2009. №.5 (43). С. 210-216. (0,6 п.л.)

6. Лисенкова Ю.Ю. Изразцовый декор [убранство Спасо-Преображенского собора в г. Великий Устюг] // Хроники краеведа. - М., 2010. № 1. С. 248-252. (0,3 п.л.)

7. Лисенкова Ю.Ю. Типология устюжской фасадной керамики [Электронный ресурс] // Материалы Международного молодежного научного форума «ЛОМОНОСОВ-2010»/ Отв. ред. И.А. Алешковский, П.Н. Костылев, А.И.Андреев, A.B. Андриянов. - М., 2010. URL: www. http://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov 2010/index.htm. (0,1 п.л.)

Отпечатано в ООО «Издательство Спутник+» ПД № 1-00007 от 26.09.2000 г. Подписано в печать 02.11.2012 г. Тираж 100 экз. Усл. п.л. 1,75 Печать авторефератов (495)730-47-74, 778-45-60

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата искусствоведения Лисенкова, Юлия Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. АРХИТЕКТУРНО-СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ХРАМОВОГО ЗОДЧЕСТВА ВЕЛИКОГО УСТЮГА ХУП-ХУШ ВВ.

1.1. Типология устюжского храмового зодчества

XVII - первой половины XVIII вв.

1.2. Подлинность и сохранность изразцового убранства храмов

Великого Устюга XVII - первой половины XVIII вв

ГЛАВА 2. ИЗРАЗЦОВЫЙ ДЕКОР ХРАМОВ ВЕЛИКОГО УСТЮГА

2.1. Характеристика фасадной керамики Великого Устюга

2.2. Изразцовый декор Вознесенской церкви

2.3. Типология развития фасадной керамики второй половины

XVII -XVIII вв.

2.4. Характеристика орнаментов изразцов устюжского производства. К вопросу о связи Великого Устюга с другими центрами изразцового дела

2.5. Приемы и способы использования изразца в убранстве храмов

ГЛАВА 3.ВЕЛИКИЙ УСТЮГ КАК ЦЕНТР ИЗРАЗЦОВОГО

ПРОИЗВОДСТВА

3.1. Источниковедческие и археологические данные

3.2. Роль заказчика в истории становления изразцового дела Великого Устюга

3.3. Технико-технологическое исследование фасадной керамики

Великого Устюга ХУИ-ХУШ вв.

Введение диссертации2012 год, автореферат по искусствоведению, Лисенкова, Юлия Юрьевна

Актуальность темы. Настоящая работа посвящена изучению изразцового декора памятников архитектуры Великого Устюга XVII - первой половины XVIII веков, процессу его становления и развития. Сохранившиеся изразцы в декоре целого ряда устюжских храмов дают представление об Устюге как о центре изразцового дела. География распространения устюжской фасадной керамики, ее применение во внешнем убранстве храмов не только Устюга, но Сольвычегодска, Лальска, Туглима и Яхреньги -городов и населенных пунктов, некогда входивших в территорию Великоустюжской и Тотемской епархии (1682-1788 гг.), центром которой являлся Великий Устюг, - позволяет предположить, что изразцовый декор получил достаточно широкое распространение в данном регионе Русского Севера.

Вопрос возникновения в Великом Устюге собственного изразцового дела, налаживание производства которого было связано с задачей декорировать архитектурной керамикой фасады местных храмов, является частью более общей темы, затрагивающей историю изучения московского изразца, так как именно «московская стадия» в его развитии во многом определила становление изразцового производства в общероссийском масштабе . Являясь со второй половины XVII века главным центром по производству изразцов, московские мастера и заказчики имели прямое отношение к созданию, переработке и копированию «образца» изразцового декора на местах, где в силу этого возникали и устойчиво развивались локальные варианты так называемого «общемосковского» направления3. Виды распространения изделий московского круга были различны: поставка

1Баранова С И «Миграция» московских изразцов XVII в изделия, формы, мастера // КМИ - М , 2007 Вып

9 С 90-91

3Там же готовой продукции, перенос форм для становления «ценинного дела» в провинции, выезды казенных мастеров на какое-либо строительство для организации изразцового производства. Профессиональные контакты способствовали не только знакомству местных мастеров с основами технологии, но широкому распространению московских орнаментов и сюжетов. В результате география распространения московского изразца, в сущности, совпала с границами Русского государства XVII века, что было связано «с организационными и финансовыми возможностями столицы, . в ее воздействии на формирование "моды" через хорошо известный механизм подражания придворным (и вообще престижным) элементам в оформлении государственного и церковного быта»4. Поэтому можно сказать, что, хотя художественные и технические приемы были широко востребованы провинцией, изразцы продолжали оставаться явлением московской культуры5. Но, с другой стороны, произведения региональных изразцовых «школ», имея истоки своего становления в столичном искусстве, дают уникальную возможность проследить локальную «судьбу» данной традиции.

Исследование обращено к такому небольшому городу, практически не претерпевшему в течение столетий изменений во внешнем своем «образе», как Великий Устюг, некогда являвшийся не только важным экономическим узлом Русского государства, но и крупным центром древнерусского искусства на Русском Севере в целом. Очень важно, что сегодня именно провинциальные города (так называемые «малые города» России), не затронутые процессами модернизации, остаются фактически единственными хранителями прошлого, в отличие от быстроменяющегося крупного города -мегаполиса, где дух «старины» активно уничтожается под напором зданий из стекла и бетона. Без глубокого исследования региональных особенностей

4Там же.

5Баранова С.И. Указ. соч. С. 90-91; Беляев U.A. Московские печные изразцы до начала XVIII века (опыт археологической систематизации) // КМИ. - M., 1993. Вып. 5. Ч. 1. С. 9. памятников архитектуры сохранение ценного пласта русской художественной культуры представляется невозможным.

В настоящее время, когда проблема сохранения художественного наследия Русского Севера все больше привлекает внимание со стороны государства, выделяются специальные средства на предпроектные исследования и реставрацию памятников архитектуры, изучение локальных особенностей отечественной художественной культуры имеет особое научное и практическое значение. В научном плане исследование фасадной керамики Великого Устюга позволит заполнить лакуны и пополнить сведения по истории развития изразцового искусства в Московском государстве. Непосредственный анализ изразцов, декорирующих устюжские храмы, уточняет представление об основных характеристиках местной керамики периода XVII - первой половины XVIII вв., отличной от произведений, сделанных в других художественных центрах России (например, в Москве, Великом Новгороде, Нижнем Новгороде и Балахне, Ярославле, Суздале, Владимире и т. д.). Подобное изучение важно не только для понимания процесса развития русского изразца в целом, но и для работы в прикладных областях искусствознания - атрибуции, экспертизе и научной реставрации. По сравнению с сохранностью изразцового убранства других художественных центров России (например, Ярославля, Великого Новгорода, Москвы) изразцы Устюга находятся в забвении, нуждаясь в расчистке, укреплении, консервации, нередко в полной замене на аналогичную и просто в надежном охранении. Недооценка же отдельных «элементов» при реконструкции памятников способствует обезличиванию архитектурно-исторического ансамбля. В этой связи в данной работе поднимаются проблемы «уязвимости» исторического наследия, целостности архитектурной среды, ее отдельных зданий и элементов, исследование степени сохранности которых поможет определить черты своеобразия архитектуры северо-восточной части России и ее художественного декора.

Историография. По вопросам истории русской архитектурной керамики и ее стилистическим особенностям имеется достаточно обширная литература, корпус которой формировался в течение Х1Х-ХХ вв6. Но изразцовое искусство Устюга не являлось предметом целенаправленного научного изучения ни в XIX веке, когда возник интерес к изразцу, ни в XX столетии. Эта проблематика освещается очень кратко, простым выборочным перечислением построек и упоминанием применения в их убранстве изразцов. Специального исследования, посвященного устюжской керамике, нет ни в блоке литературы по истории архитектуры, ни по декоративно-прикладному искусству самого города Устюга. Вместе с тем имеющийся архивный, иконографический и фактологический материал позволяет раскрыть данную тему, выделив ее в самостоятельную исследовательскую область.

Накоплению информации об изразцовом искусстве Великого Устюга способствовал сбор сведений исторического и статистического характера о храмах Великого Устюга, который проводился еще в XVIII веке местными летописцами и историками-любителями (В. Ардашевым7, священником Успенского собора Л. Вологдиным8, Я. Фризом9). Эти данные впервые были бНе перечисляя всех исследователей русского изразцового искусства, хотелось бы отметить лишь некоторые основные труды Х1Х-ХХ вв по данной тематике Сахаров ИП Ценинные произведения // Записки отделения русской и славянской археологии императорского археологического общества - СПб, 1851 Т 1 С 66-79, Забелин И Е Историческое обозрение финифтяного и ценинного дела в России Ценина // Записки императорского археологического общества - СПб, 1853 Т VI С 238-338, Суптанов НВ Изразиы в древнерусском искусстве // Материалы по истории русских одежд - СПб , 1885 С 1-64, Леонид (Кавелин), архимандрит Ценинное дело в Воскресенском Новый Иерусалим именуемом монастыре с 1656-1759 г // Вестник общества древнерусского искусства - М , 1876 С 81-87, Филиппов А В Древнерусские изразцы ХУ-ХУП вв - М, 1938, Воронов Н В Изразцы//Русское декоративное искусство - М, 1962 Т 1 С 265289, Маслих С А Русское изразцовое искусство ХУ-Х1Х веков - М, 1976, Розенфельд РЛ Московское керамическое производство ХУ1-ХУШ вв - М, 1968, Сергеенко ИИ Мастера изразцового и гончарного дела Москвы и Петербурга XVI 1-ХVIII вв //ГИМ Сборник трудов -М, 1986 Вып 62 С 61-65, Фрочов МВ Мастера-изразечники Москвы XVII - нач XVIII в - М, 1991, Баранова СИ Изразцовый декор памятников архитектуры Москвы XVII века Дис канд искусствоведения - М, 2006 Необходимо отметить, что диссертационная работа Барановой С И содержит наиболее полную библиографию по истории русского изразцового искусства

7Ардашев В Летопись семисотлетнего существования города Устюга Великого//ВГВ Часть неоф 1857 № 13, 34, 36, 39-49, 51, 52

8Летописец Льва Вологдина//ПСРЛ - Л, 1982 Т 37 опубликованы в XIX веке как на страницах «Вологодских губернских ведомостей», которые начали выходить с 1838 года, так и в отдельных изданиях.

С 1840-1850-х годов появились специальные публикации по истории ансамблей и памятников Устюга и бывшей устюжской епархии. Местным краеведом Аре. Поповым на страницах «Вологодских епархиальных ведомостей», издаваемых с 1864 года, была опубликована серия статей, написанная по данным архивов устюжских городских церквей и содержащая развернутую информацию: дата и обстоятельства сооружения, описания почти всех храмов и монастырей города на «ныне существующее» время.

Впервые именно А. Поповым было отмечено наличие (без подробного описания и анализа) изразцов на фасадах четырех храмов: Димитриевской церкви в Дымково («наружные стены выбелены, по середине квадрата проведен пояс из изразцов»10), Вознесенской церкви («гладь стены между выпуклыми украшениями испещрена изразцами»11), Спасо-Преображенской церкви («стены снаружи местами, а особенно около окон и в карнизах

12 испещрены изразцами «кахелями» ) и Иоанновского собора («окна холодного храма кругом обведены ценинными изразцами и валиками»13). Именно с этих работ началась история описания изразца, но данные упоминания о фасадной керамике стали единственными в многочисленной историко-краеведческой литературе XIX - начала XX столетия (Степановский И.К.14, Суворов Н.И.15, Савваитов П.И.16, Голосов А.17,

9Фриз Я Руководство к историческому и физическому описанию областного города Устюга Великого, сочиненное 1793 года.-СПб., 1899. юПопов А Дымковская Димитриевская церковь в г. Устюге // ВЕВ. Часть неоф. 1875. № 7. С. 119-132. пПоповЛ Вознесенская церковь в г. Устюге//ВЕВ. Часть неоф. 1875.№9. С. 172-186. аПоповА Спасопреображенская церковь в г. Устюге//ВЕВ. Часть неоф. 1875. № 11; С. 213-226. хъПопов А. Церковь Св. Иоанна юродивого, Устюжского чудотворца, в г. Устюге // ВЕВ. Часть неоф. 1874.

21. С. 351-365.

14Степановский И К Вологодская старина Историко-археологический сборник. - Вологда, 1890.

15Суворов НИ Устюг Великий в конце XVII столетия: [Топограф, и стат. очерк] // Памятная книжка

Вологодской губернии на 1864 год. - Вологда, 1864.

6Савваитов П И Описание Великоустюжского Архангельского и приписанного к нему Троицкого Гледенского монастырей. - СПб., 1848. О 1 л лл

Васильев С. , Мерцалов А.Е. , Шляпин В.П. ). Отсутствие сведений об изразцовом декоре ряда храмов могло быть связано с их закраской на фасадах (что вошло в XIX столетии в повсеместную практику) и с тем, что изразцы, не входившие в состав церковного имущества, не подлежали какому либо учету и описанию.

Перечисленная литература историко-краеведческого и церковноархеологического содержания содержит обильный фактологический материал чисто описательного характера, информацию об обстоятельствах строительства многих памятников, цитаты из архивных документов, ныне в большинстве случаев утраченных.

В начале XX века появились новые издания, посвященные архитектурным памятникам Устюга. В 1910-е годы общую картину стилевой эволюции устюжского зодчества в книге «Северно-русское гражданское и

21 церковное зодчество. Город Великий Устюг» впервые удалось наметить Б.И. Дунаеву, активному исследователю памятников Русского Севера. Но в целом, отлично иллюстрированное издание, вышедшее отдельным томом в 1915 году и переизданное в 1919 году, носит описательный характер, поскольку не содержит сравнительных характеристик и художественных оценок памятников устюжской архитектуры. Фотографии, приведенные в издании, подтверждают сведения о закрашенности керамического декора, с чем, по-видимому, связано отсутствие упоминания о нем в тексте.

С 1911 года Археологическая комиссия приступила к изданию свода памятников русской архитектуры по губерниям . В пятом томе,

11Голосов А Великоустюжский Михайло-Архангельский монастырь Вологодской епархии - Вологда, 1901

18Васильев С Описание города Устюга Великого Вологодской губернии в историческом, статистическом и топографическом отношениях / Публ И С Велиевой, Коммент и примем Ю С Васильева // Великий

Устюг Краеведческий альманах - Вологда, 1995 Вып 1 С 381-459

19Мерцалов А Е Устюг Великий в первой четверти XVII века // ВГВ 1885 № 23, 27, 31 -34

20Шляпин В П Из истории города Великого Устюга // Записки Северодвинского общества изучения местного края - Великий Устюг, 1925 Вып 1

21 Дунаев Б И Северорусское гражданское и церковное зодчество Город Великий Устюг - М , 1915

220писание памятников русской архитектуры по губерниям V Вологодская губерния Устюжский уезд // Известия Имп Археол комиссии - Пг, 1917 Вып 64 посвященном Вологодской губернии, опубликованы списки памятников архитектуры с фотографиями монастырей и церквей Устюга Великого и уезда. Но стремление дать сведения в первую очередь о деревянном зодчестве Русского Севера, к которому было направлено все внимание исследователей первой четверти XX столетия, привело к малой содержательности публикаций из-за предельно кратких сведений о каменных постройках (дана только датировка памятника и его лаконичная характеристика).

Эта же тенденция прослеживается и в появившейся в советское время

23 монографии И.В. Евдокимова «Север в истории русского искусства» (1921) . В разделе «Зодчество» автор, уделив особое внимание деревянной архитектуре, дал краткий обзор истории каменной архитектуры Севера. Данная монография, состоящая из нескольких разделов («Общий очерк», «Зодчество», «Иконопись», «Ваяние», «Прикладное искусство», «Приложения» и «Словарь русских Иконников»), написанная по материалам, «разбросанным по разнообразным источникам», для своего времени явилась первым крупным исследованием по «истории развития старого искусства Севера», а именно Олонецкой, Архангельской, Вологодской губерний и прилегающих к Вологодской Череповецкому и Кирилловому уездам. Эта работа интересна тем, что в разделе «Декоративно-прикладное искусство» И.В. Евдокимов впервые обращается к теме производства и бытования изразцов в данном регионе. Автор затрагивает вопрос появления изразцов на Севере России, знакомство с которыми, по его мнению, состоялось благодаря сначала Великому торговому пути, пролегавшему по речной системе «от Вологды к Орхангельску-городу», затем, в XVII веке - Украине, явившейся «передатчицой кафельного дела для центральной и северной России», которая получила их через Польшу, а та - от Италии. В петровское время гъЕвдокимов И.В. Север в истории русского искусства. - Вологда, 1921. кафли ввозились из Саксонии и Голландии, что было «случайным эпизодом»24. Как отмечал исследователь, уже в XVII веке, кроме привозных «иноземных» кафлей появились кафли собственного местного производства. Мастерские были в Москве, Калуге, Великом Устюге, Сольвычегодске и Тотьме. Не освещая подробно данную тему, не приводя никаких архивных или других доказательств, развитие «кафельного дела» на Севере в целом И.В. Евдокимов связал с «именитыми людьми Строгановыми, изразцы которым были необходимы для украшения построек, возводимых ими в разнообразных своих владениях» (указывая на наличие в Сольвычегодске мастерских по выработке изразцов), а в Устюге - с «маленькими Строгановыми в лице переселенцев из Новгорода» . Отмечая отсутствие «первоначальных кафлей Сольвычегодской и Устюжской выделки», И.В.

У/Г

Евдокимов датирует изразцы XVIII и первой половиной XIX века . Не затрагивая тему фасадной керамики, автор уделил внимание изразцовым печам ХУШ-Х1Х веков Вологды, Красноборска и ряда небольших населенных пунктов. При этом редко встречается описание формы печи или рисунков изразцов, указывается лишь ее (т.е. печи) «наличие» в доме. К достоинству данной работы следует отнести выделение проблемы сохранности изразцовых печей (в связи с тенденцией разбора и продажи печей антикварами, а также их разрушением и заменой представителями духовенства расписных кафлей белыми, «как бы более соответствующих внутреннему виду православного храма»27). Таким образом, впервые были поставлен вопрос о появлении изразцов на Севере, выделены центры местного изразцового производства, географически обозначены дома с «интересными», «красивыми» изразцовыми печами. Но не подкрепленные источниками предположения этого автора в настоящее время представляются

24Там же. С. 145.

Там же. С. 146.

2бТам же. С. 148.

Там же. С. 151. неубедительными и недостаточными.

Появление монографии И.В. Евдокимова совпало с рядом публикаций в первой половине XX века, которые обозначили широкий круг проблем в изучении русской керамики, создавая необходимые предпосылки для более

28 пристального исследования изразцового производства (Шмидт Е. , Воронов B.C.29, Иванов А.И.30). Эта монография оказала некоторое влияние на работы исследователей изразца в последующее время. В частности, на работу И.В. Евдокимова ссылался А.И. Иванов в своем труде «Забытое производство» (1930), посвященном истории владимирской керамики, выделяя крупные пункты керамического производства в XVII веке, среди которых упоминается и Великий Устюг. Но, отмечая Устюг в качестве центра изразцового производства, А.И. Иванов указывает на отсутствие каких-либо «соответствующих доказательств», оставляя вопрос о существовании «вообще на севере кафельных заводов открытым»31.

Предположения И.В. Евдокимова о роли купцов Строгановых, как «виновников» рождения местной архитектурной керамики, придерживался Ю.М. Овсянников в книге «Солнечные плитки» (1966) , посвященной общей истории изразцового дела; в настоящее время вышеизложенная точка зрения приведена И.Н. Ухановой в книге «Народное декоративно-прикладное искусство городов и посадов Русского Севера конца XVII-XIX веков»

33

2001) , в которой были рассмотрены все виды художественных промыслов и ремесел обозначенного автором региона. О начале проникновения в Великий Устюг изразцов из-за моря по реке Северной Двине еще при Иване Грозном, а в XVII веке - с Украины, писали в книге «Народное искусство

2S Шмидт Е Гончарное искусство в древней Руси // Баян. - М., 1914. № 2. С. 55-65.

29Воронов В С Керамика Вяжицкого монастыря // Известия археологической комиссии. - Пг., 1917. Вып. 64 С 32-39.

30Иванов А И Забытое производство: Очерк изразцовой промышленности Владимирского края. - Владимир, 1930.

31 Иванов А.И Указ. соч. С. 49.

32Овсянншов Ю М Солнечные плитки. Рассказы об изразцах. - М., 1966. С. 101

33Уханова И Н. Народное декоративно-прикладное искусство городов и посадов Русского Севера конца XVII-XIX веков. - СПб, 2001. устюжан» (1971) М. П. Лукин и Н.М. Давыдова34.

О Великом Устюге как центре изразцового производства упоминал крупнейший исследователь керамики A.B. Филиппов во втором выпуске исследования «Древнерусские изразцы XVII века» (1938)35. Не вдаваясь в подробности, в разделе, посвященном особенностям конструктивного оформления изразцов, A.B. Филиппов отметил «оригинальность и неповторимость румпы изразцов Великого Устюга», которые «помогли ему установить по этому и ряду других признаков существование на севере одного из крупных самостоятельных центров изразцового производства, которое может быть объединено понятием Северо-Двинской школы»36. Таким образом, было вновь подчеркнуто наличие изразцового производства в Устюге, но соответствующих убедительных доказательств этому утверждению, как и в предшествующих работах, приведено не было.

В 1930-1950-е годы местные краеведы, сравнительно хорошо

37 исследовав художественные промыслы Великого Устюга , не затронули историю керамического производства. Об устюжском изразцовом производстве в целом и о фасадн'ой керамике в частности, начали упоминать только в 1960-1980-е годы, когда заметно расширилось изучение архитектурно-художественных памятников города, в ходе которого наряду с анализом характеристик отдельных храмов наметилась тенденция к исследованиям обобщающего характера.

В 1960 году в серии «Архитектура городов СССР» была издана книга П.А. Тельтевского «Великий Устюг»38. На тот период этот краткий научно-популярный очерк явился единственной профессиональной работой по истории устюжского зодчества. В книге дано описание и художественный

Ъ4Лукин М. П., Давыдова Н. М. Народное искусство устюжан. - Вологда, 1971.

35Филиппов A.B. Древнерусские изразцы XVII века. - М., 2003. Вып. 2. [Электронная версия]. URL: http//www.ibш.bmsШ.ru/depaгtшents/ibm4/prep/шenyaev/Isite/terracota.html

36Там же.

Искусству черневого серебра, финифти, просечному железу, резьбе по бересте были посвящены специальные работы Т.Г. Гольдберг, М. Рехачева, В.В. Комарова, В.П. Шляпина. шТельтевский ПА. Великий Устюг. - М., 1960. анализ облика церквей и ансамблей Устюга, включая замечание о наличии изразцового декора, виднеющегося под побелкой. В 1977 году книга была переиздана в виде книги-альбома с многочисленными фотографиями39.

В 1973 году опубликована монография В. П. Шильниковской «Великий Устюг», переизданная в 1987 году40. До настоящего времени - это самое полное издание, посвященное зодчеству Великого Устюга, в котором подробно рассматриваются не только отдельные памятники архитектуры (типологическая классификация и анализ характеристик деревянного и каменного зодчества), но и городские ансамбли, а также иконопись и декоративно-прикладное искусство. В работе были использованы имевшиеся тогда литературные источники по вопросам исторического и художественного развития города, данные немногочисленных археологических раскопок, исторические сведения по перепланировке города в XVIII веке. Упоминания о фасадной керамике встречаются не только в тексте при анализе памятников архитектуры, но ей (декоративной керамике) посвящена отдельная глава. Впервые, в пределах Устюга, выделены виды декоративной керамики (терракотовая, муравленая, ценинная), дан перечень памятников, где она применялась, кратко проанализированы орнаменты и композиционные приемы размещения изразцов; рассмотрены печные изразцы второй половины ХУ1П-Х1Х веков. При этом исследовательница отмечает, что «в связи с тем, что фасадные изразцы скрыты под толстым слоем поздней побелки, данный раздел работы не претендует на полноту охвата темы»41. Но в целом, небольшой раздел монографии отличается насыщенностью и информативностью.

Работы П.А. Тельтевского и В.П. Шильниковской положили начало серии небольших очерков, посвященных истории архитектуры Устюга, его

39Тельтевский Л А Великий Устюг Архитектура и искусство ХУП-Х1Х веков -М,1977

40Шильниковская В П Великий Устюг Развитие архитектуры города до середины XIX в - М , 1973, 1987

41 Шильниковская В П Великий Устюг 1987 С 233 архитектурным памятникам (Бартенев И.А. и Федоров Б.Н.42, Подъяпольский С.С.43, Булкин В.А. и Чугунов Г.И.44, Кудрин Н.М.45). Фасадная керамика в данных работах упоминалась вскользь, преимущественно с описанием самых ярких примеров с подобным убранством - Вознесенской и Спасо-Преображенской церквей.

Об изразцах Устюга упоминалось в альбоме С.А. Маслиха «Русские изразцы» (1979, 1983)46, посвященном общей истории развития русской керамики от XV до начала XIX века. В приложении к тексту опубликованы несколько акварельных копий изразцов с устюжской Вознесенской церкви 1648 года, включая недошедшие до настоящего времени, а также образцы устюжской печной керамики XVIII века. Так как работа носит общий описательный характер, устюжские изразцы подробно автором не рассматривались, но факт их производства в городе, начало которого С.А. Маслих определяет 1730-1740-ми годами, отмечен был47.

Последней содержательной в рассматриваемом плане работой, посвященной архитектуре Великого Устюга, стал небольшой путеводитель Г.Н. Бочарова и В.П. Выголова «Сольвычегодск. Великий Устюг. Тотьма»

48

1983) . Исследователи отметили появление интереса к данным северным центрам и указали на фрагментарность изученности многих видов искусств Русского Севера, за исключением устюжского зодчества, которому посвящены специальные работы49. В этой книге многие явления искусства Севера осмыслены заново, приведены новые факты, расходящиеся с ранее известными сведениями, уточнены даты сооружения многих памятников архитектуры и прикладного искусства. Не выделяя отдельные параграфы в

42Бартенев И.А, Федоров Б Н. Архитектурные памятники русского Севера. - Л.- М., 1968.

43Подъяпольский С.С. По Сухоне и Северной Двине. - М., 1969.

44Булкин В.А., Чугунов Г.И. Великий Устюг. - Л., 1978.

45Кудрин Н. М. Запечатленная память: Записки краеведа. - Архангельск, 1986.

6Маслюг С.А. Русское изразцовое искусство ХУ-Х1Х веков. - М., 1976; 1983.

47Маслих С.А. Русское изразцовое искусство . 1983. С. 9-10, 22.

48Бочаров Г.Н., Выголов В.П. Сольвычегодск. Великий Устюг. Тотьма. - М., 1983.

49Там же. С. 8. контексте, Г.Н. Бочаров и В.П. Выголов уделили особое внимание устюжским изразцам (фасадным и печным), их истории развития. Были выявлены основные орнаменты, сюжеты, цветовая палитра. Впервые авторами приведена гипотеза о возникновении изразцового производства в Великом Устюге, которое они связали с личностью Великоустюжского и Тотемского архиепископа Александра. В книге не только перечислены архитектурные памятники Устюга с изразцовым декором, но упомянуты храмы других населенных пунктов, входивших некогда в состав епархии, украшенные керамикой устюжского производства. Выявлению фасадной керамики Великого Устюга способствовали начавшиеся на ряде архитектурных памятников реставрационные работы, в процессе которых ряд изразцовых фризов был расчищен от поздней покраски. Особая ценность этой книги заключается в том, что зафиксированы некоторые керамические композиции, упомянутые Г.Н. Бочаровым, В.П. Выголовым или В.П. Шильниковской, которые не сохранились до настоящего времени. Работы П.А. Тельтевского, В.П. Шильниковской, В.П. Выголова и Г.Н. Бочарова способствовали определению круга памятников с изразцовым декором устюжского производства.

Таким образом, лишь с 1960-х годов, в связи с более тщательным изучением архитектуры Великого Устюга, фасадная керамика, составившая «неотъемлемую часть архитектуры своего времени»50, начала привлекать внимание исследователей. Однако для более полного представления о масштабах и характере устюжской школы необходимо дальнейшее изучение изразцов с выявлением как стилистических, так и технико-технологических особенностей, характерных для круга устюжской керамики ХУП-ХУШ веков.

Цель диссертации состоит в исследовании художественных

Ъ0Шипьниковская В.П. Указ. соч. С. 224. особенностей фасадной керамики Великого Устюга, рассмотренного з контексте истории русского изразцового искусства; в выявлении особенностей развития структуры ' и содержания устюжской фасадной керамики ХУП-ХУШ веков, как одной из областей художественного творчества этого периода. Для полноценного раскрытия темы были поставлены следующие задачи:

- исследовать истоки и предпосылки становления местного производства, этапы его развития в регионе;

- определить круг архитектурных памятников, украшенных изразцами устюжского производства; атрибутировать изразцы, сохранившиеся на фасадах храмов до настоящего времени;

- систематизировать художественные характеристики керамики, включая анализ формы (конструкции) устюжского изразца, рисунок и цветовую палитру его лицевой пластины;

- проанализировать местоположение изразцов в декоре храмов, принципы формирования декоративных композиций;

- провести сравнительный анализ устюжских изразцов и «изделий» других изразцовых центров Русского государства, в первую очередь Москвы, выявив место устюжского изразца в русской изразцовой школе;

- определить технико-технологические особенности устюжского изразца.

Хронологические рамки диссертации ограничены серединой XVII -третьей четвертью XVIII веков и обусловлены временем бытования приемов декорирования архитектурных памятников фасадной керамикой в Великом Устюге и храмов, расположенных на территории бывшей Великоустюжской и Тотемской епархии. Нижняя хронологическая граница работы определяется 1648 годом - датой постройки в Устюге Вознесенской церкви, украшенной привозными изразцами. В третьей четверти - конце XVII века в городе было налажено собственное производство изразцов, «продукция» которого украсила ряд храмов конца ХУП-ХУШ веков на территории Устюга и епархии. Последние храмы, украшенные архитектурной керамикой, относятся к 1760-1770-м годам. Это верхняя хронологическая граница данной работы.

Географические рамки распространения изучаемых архитектурных памятников с изразцовым убранством совпадают с историческими границами бывшей Великоустюжской и Тотемской епархии. Кроме ближайшей округи Устюга, в епархию входили издавна обжитые приречные земли: по реке Юг с притоком Лузой, где крупнейшим населенным пунктом был Лальский посад (с конца XVIII века - город Лальск); по Сухоне, включая Тотьму с ее окрестностями; по верхнему течению Северной Двины, с поселениями ниже устья Вычегды и по Вычегде, с Сольвычегодском, Усть-Вымской слободой и Яренском, а также по многочисленным притокам этих рек. Давние связи этих пунктов обусловили целостность изучаемого пространства в культурном отношении. Обращение к памятникам архитектуры городов и населенных пунктов, входивших в территорию этой епархии, позволяет обрисовать более полно картину развития изразцового дела Великого Устюга.

Новизна исследования определяется тем, что данная работа представляет собой первое полное комплексное исследование фасадной керамики Великого Устюга. Впервые рассматривается локализованная территориально и хронологически практика применения изразцов в декоре местных храмов. Определены истоки и предпосылки возникновения изразцового производства в Устюге, этапы его развития; представлен круг памятников с изразцовым декором; на основе натурных обследований, изучения различных источников информации выявлена важная для получения объективного знания степень сохранности подлинных изразцов местного производства, а также проведены технико-технологические исследования образцов архитектурной керамики; систематизированы орнаменты и сюжеты изразцов, приемы их размещения на фасаде храмов. Полнота реконструкции процессов художественной жизни Устюга конца ХУП-ХУШ вв. обусловлена анализом широкого круга архитектурных памятников городов и сел Великоустюжской и Тотемской епархии.

Являясь составной частью русского изразцового искусства, сохраняя связь со столичными традициями, ориентируясь на московские образцы, устюжские изразцы содержат основной набор общепринятых рисунков и орнаментов, распространенных по всей территории Московского государства, о чем свидетельствует сравнительный анализ керамики Великого Устюга с керамикой других центров Русского государства (Москвы, Великого Новгорода, Ярославля, Суздаля и т.д.). В то же время художественные характеристики устюжских изразцов заметно отличаются от произведений других художественных центров России, что позволяет охарактеризовать Устюг как самодостаточный изразцовый центр, дополняющий историю развития русского изразцового искусства.

Объектом исследования послужил изразцовый декор устюжского производства и практика его использования в архитектурных памятниках, расположенных на территории города Великого Устюга, а также городов и сел бывшей Великоустюжской и Тотемской епархии (Сольвычегодска, Туглима, Лальска, Яхренги).

Предметом исследования являются художественные особенности изразца, рассматриваемые в процессе его зарождения и развития на территории Великого Устюга как центра Великоустюжской и Тотемской епархии. Выявление характерных для Устюга технологических особенностей изразцового производства, основных видов рисунков, форм и приемов использования керамики в декоре храмов вводит в научный оборот информацию, которая в предшествующих работах по истории изразцового искусства практически не учитывалась. Определение круга памятников архитектуры с изразцовым декором за пределами центра его производства -Устюга, на территории бывшей епархии, позволяет представить масштабы и особенности местного изразцового производства.

Источники. Исследование основано на изучении собрания изразцов в фондах Великоустюгского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника (ВУГИАХМЗ), а также опирается на натурное обследование изразцов на фасадах храмов Великого Устюга, Лальска, Сольвычегодска, Туглима.

В качестве источников информации по изучаемой теме использованы монографии, статьи и путеводители по памятникам архитектуры Великого Устюга, Лальска, Сольвычегодска и Туглима.

Изучены документы Российского Государственного Архива Древних Актов (РГАДА, Москва), Центрального Муниципального архива города Москвы (ЦАГМ), Великоустюжского филиала Главного Архивного Управления Вологодской области (ВУФ ГАВО), Института Истории Материальной культуры в Санкт-Петербурге (ИИМК); отчеты об археологических работах, хранящиеся в ВУГИАХМЗ; отчеты по реставрационным работам отдельных архитектурных памятников Великого Устюга архива научно-исследовательского института «Спецпроектреставрация» (Москва).

В процессе сбора материалов выявилась проблема отсутствия документов о существовании изразцовых мастерских в Устюге конца XVII столетия. Поэтому в работе использованы сохранившиеся письменные источники более позднего времени, относящиеся к концу XVIII века, а также результаты технико-технологических исследований образцов керамики памятников архитектуры Великого Устюга.

Практическая ценность работы. Результаты диссертации могут быть использованы:

- в лекционных, теоретических курсах по истории древнерусского искусства, архитектуры, декоративно-прикладного искусства, в специальных курсах и семинарах в Вузах;

- при организации выставок изразцов и составлении каталогов;

- архитекторами-реставраторами при проведении реставрационных работ и предпроектных исследований, так как недостаточность детального изучения архитектурного памятника с изразцовым декором приводит к неточности его воссоздания или утратам;

- при решении задач сохранения культурного наследия северных регионов страны важна фиксация имеющегося изразцового декора на фасадах храмов, чтобы в будущем иметь возможность поддерживать или восстанавливать подлинный облик памятника архитектуры;

- для дальнейшего развития исследований по истории русской фасадной керамики и русского изразца.

Методы исследования. Работа основана на комплексном методе исследования, включающем историко-культурный, формально-стилистический и иконографический, позволившим раскрыть социокультурную ситуацию, систематизировать художественные характеристики и определить периодизацию изразцов устюжского производства. Применение сравнительного метода способствовало выявлению черт типичности и уникальности керамики Великого Устюга в сравнении с «изделиями» других центров производства. Источниковедческий анализ позволил получить сведения о сохранившихся и утраченных изразцовых композициях, рассмотреть вопрос о характере производства изразцов в городе. Вы полненный по заказу автора технико-технологический анализ изразцов, взятых с устюжских храмов, был применен для их дополнительной атрибуции.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования представлены соискателем в виде докладов на межвузовской конференции «Художник. Эпоха. Стиль» в МГАХИ им. В.И. Сурикова (2009 г.); на XVII Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» в МГУ им. М.В. Ломоносова (2010 г.); на научной конференции «Архитектурное наследство» в НИИТАГ РААСН (совместно с Барановой С.И., 2010 г.); на XVI научной конференции «Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства» в ГТГ (совместно с Ярош В.Н. и Лобзовой Р.В., 2010 г.)

Материалы диссертации получили также отражение в 7 публикациях соискателя.

Структура работы. Диссертация включает введение, три главы, заключение, альбом иллюстраций и три приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Изразцовое убранство храмов Великого Устюга XVII - первой половины XVIII веков"

Результаты исследования продолжительной истории устюжского изразцового дела позволили выделить следующие «внутренние» периоды, отличающиеся длительностью и стабильностью. Переход от одного этапа к другому порой неопределенно оформлен, но, тем не менее, он (переход) существует и отражается в формально-стилистическом изменении изразца.

I период. Устюг познакомился с изразцами в середине XVII века, когда одна из первых церквей города - Вознесенская 1648 года - по заказу купца Никифора Ревякина была украшена сюжетными и орнаментальными рамочными рельефными изразцами. Белоглиняные и красноглиняные изразцы, терракотовые и покрытые глазурями зеленого или коричневого цветов, с коробчатой румпой для крепления, были привозными. Об отсутствии в это время собственного изразцового производства в Устюге свидетельствовали: неразвитость строительной практики (освоение кирпича начинается только к середине XVII века, а изразцовое дело могло быть ответвлением кирпичного производства); отсутствие залежей белой глины в округе; отсутствие аналогичного декора в убранстве устюжских храмов, возведенных в 1650-1670-е годы. Логично в таких условиях предполагать участие в строительстве Вознесенской церкви московских мастеров, приглашенных в Устюг заказчиком храма, которые не только могли доставить изразцы на место, но декорировали фасады храма «на столичный манер».

II период. Первым образцом фасадной керамики устюжского производства явились бесполивные терракотовые детали - плиты, кубышки, бусины, архивольты, появление которых в убранстве храмов можно датировать 1660-1680-ми годами. Начало их производства можно соотнести с освоением в Устюге в середине XVII века нового для города строительного материала - кирпича, вырабатываемого из местных красных глин.

III период. Не ранее конца 1680 - начала 1690-х годов в Устюге налаживается производство поливных изразцов, о чем свидетельствуют керамический декор ряда устюжских храмов, выстроенных или перестроенных в течение конца XVII - первой половины XVIII веков, а также фасадная керамика храмов Лальска, Сольвычегодска и Туглима -городов и сел, входящих в территорию Великоустюжской и Тотемской епархии.

На протяжении с конца 1680 - начала 1690-х и до 1720-х годов широкое распространение получили рельефные пятицветные рамочные изразцы с рисунками четырех видов птиц, двух подвидов малого вазона и безрамочная композиция большого вазона. Введение изразца в структуру фасадного декора следует связать с желанием Великоустюжского и Тотемского архиепископа Александра украсить храмы по столичной моде, тем самым подчеркнув роль Устюга как духовного и культурного центра епархии. Храмом, положившим в Устюге начало «моде» на изразцовый декор и послужившим образцом для ряда других церквей, стал Спасо-Преображенский собор.

Параллельно со стенными изразцами вырабатывали поливные (пятицветные) профильные изразцы с растительно-геометрическими мотивами, декорировавшие фризы и киоты храмов; из профильных изразцов (муравленых, пятицветных и первых образцов четырехцветных), во время строительного перерыва 1714-1720-х годов, в ряде ремонтирующихся в это время храмов были выложены изразцовые наличники окон.

До 1710-х годов продолжалось производство простых терракотовых деталей (бусин, кубышек, элементов архивольт), декорирующих окна и порталы храмов.

IV период. Около 1720-х годов в уже сложившейся местной традиции происходят внутренние трансформации. С декоративным убранством теплой церкви Жен Мироносиц (1714-1722 гг.) связано обновление устюжского рельефного изразца, затронувшее композицию, рисунок его лицевой поверхности и цветовое решение. Появляются новые орнаментальные мотивы птиц (птицы-оглядыша, сидящей между ветвями виноградной лозы; взлетающей птицы) и растительных мотивов (цветка-бутона; бутона в малом вазоне), заключенные в замкнутую обрамляющую рамку. Вместо пяти эмалей лицевая пластина покрыта эмалями четырех цветов. Единичными образцами в декоре устюжских храмов явились безрамочные рисунки с изображением льва и птицы Сирина (церковь Николы Гостунского).

Новшества затронули не только стенные изразцы, но и профильные, в которых появляются новые растительно-геометрические орнаменты и окончательно закрепляется четырехцветие.

V период. К 1740-м гг. в Устюге происходит «переориентация» в использовании изразца и его производстве. Изразцы стали главным элементом убранства интерьеров культовых, гражданских и жилых зданий. «Зеркало» печи декорировали, помимо рельефных, новые виды изразцов -рельефно-расписные и гладкие живописные. До настоящего времени в городе не сохранились ранние образцы керамики «интерьерного» этапа. Необычный пример использования печной керамики (ее «ранних образцов») встречается в убранстве Леонтьевской церкви, во внешнем фасаде которой были применены печные расписные с пейзажной и сюжетной росписью, рельефно-расписные и рельефные изразцы с орнаментальными и геральдическими и анималистическими рисунками.

Параллельно продолжали использовать профильные четырехцветные изразцы печного набора, из которых выкладывали изразцовые обрамления окон.

К 1730-м годам вернулись к декорированию фасадов храмов простой бесполивной керамикой (плитами-розетками).

VI период. Последний взлет фасадной керамики относится к 17601770-м годам и связан с производством муравленых и терракотовых архитектурных элементов - капителей.

В результате исследования удалось установить, что изразцовое дело Великого Устюга в процессе своего развития не являлось замкнутым, изолированным явлением. Напротив, оно было открыто внешним влияниям, и в отношении фасадной керамики периода ее наибольшего расцвета (то есть конца XVII - первой трети XVIII века) прослеживается «разнообразие» в художественных импульсах, которые исходили в первую очередь от Москвы, а в дальнейшем Великого Новгорода и Петербурга. Именно на основании взаимодействия с главным центром изразцового производства - Москвой -развивалось устюжское изразцовое искусство на всех этапах своего становления, подтверждая ведущую роль столицы в создании и распространении орнаментов по всей территории Московского государства, что во многом определило стилистическую ориентацию местного изразцового дела.

Беря за основу образцы орнаментов и сюжетов, сохраняя, таким образом, глубокую связь со столичной традицией, устюжские мастера не столько знакомились и усваивали «образцы», но перерабатывали их, создавая свою редакцию известного мотива (композиция большого вазона, птицы), что в ряде случаев приводит к своеобразию трактовки изображений (лев, птица

Сирин) и делает рисунок отличным от аналогичных изображений, созданных в других центрах изразцового производства. В то же время устюжские мастера свободно использовали элементы рисунков «образцов», из сочетаний которых создавали собственные, не имеющие формальных прототипов, орнаментальные рисунки, характерные только для Великого Устюга (например, малые вазоны, цветок-бутон). Оригинальная трактовка известных мотивов в выявленных устюжских образцах указывает на использование для их оттиска собственных форм, а не столичных, чему могло содействовать наличие в городе собственной школы резьбы.

Рисунки изразцов устюжских мастеров характеризуются ясно выраженным декоративным началом, обобщенностью, стилизованностью, простотой композиционного построения (в отличие от московских композиций, отличающихся четкостью, собранностью, логичностью построения), иногда излишней графичностью, суховатостью и даже вялостью проработки мотива. Доминанту цветовой гаммы рисунков изразцов, представленных, преимущественно, на бирюзовом фоне, определяли синяя, желтая эмали и коричневая глазурь.

Появление изразцов в декоре устюжских храмов всецело зависело от вкусов и возможностей заказчика. Несмотря на то что первое знакомство с фасадной керамикой состоялось благодаря представителю купеческого сословия - Н. Ревякина, стремившегося таким образом подчеркнуть свой социальный статус успешного торгового человека, главная роль в деле освоения и налаживания местного производства поливных изразцов, процесс которого относится к концу XVII столетия, принадлежала первым Великоустюжским и Тотемским архиепископам. Архитектурные памятники, декорированные фасадной керамикой, в зримой форме поднимали престиж города - центра образованной в 1681 году Великоустюжской и Тотемской епархии.

Отбор орнаментов и сюжетов происходил, вероятнее всего, согласно вкусам местного духовенства. Этим можно объяснить сохранявшееся на протяжении десятилетий предпочтение орнаментальных изображений птиц и вазонов и отсутствие, например, изразцов с изображением цветка-розетки, получившим широкое распространение не только в архитектурных памятниках Москвы XVII века, но и, например, в фасадном убранстве храмов Ярославля. Данная устойчивость в выборе свидетельствует о том, что, обращаясь к излюбленным темам, заказчики и мастера придерживались традиций местной художественной культуры. «Травные» орнаменты, птицы, львы были излюбленными мотивами различных видов искусства Великого Устюга второй половины ХУП-ХУШ веков: кованого и просечного железа, эмали по скани, резьбы и росписи по дереву. Являясь одной из разновидностью декоративно-прикладного искусства, изразцовое дело развивалось не без влияния этих видов искусства.

Изучение архивных источников и социокультурной ситуации показали, что с именем первого Великоустюжского и Тотемского архиепископа Геласия связан документ о поставке готовых печных изразцов из Кирилло-Белозерского монастыря в Великий Устюг; с именем второго Великоустюжского и Тотемского архиепископа Александра следует связать становление изразцового производства, положившее начало устюжской школе керамики в целом и декорирование керамикой фасадов возводимых им храмов, в частности. Поставление на устюжскую кафедру из архимандритов Иосифо-Волоколамского монастыря (ансамбль которого известен своим керамическим декором), пребывание в Москве, где он неоднократно бывал во время управления епархией, могли повлиять на вкусы и желание украсить храмы Устюга подобным убранством, подчеркнув значение города как духовного и культурного центра епархии. С именем четвертого устюжского епископа Боголепа связано обновление рисунков на изразцах в первой четверти XVIII столетия. В дальнейшем присутствие в городской среде ряда эффектно украшенных храмов «проявило» декоративные свойства изразца, и они, активно «пропагандируемые» местными преосвященными, привлекли внимание многих других заказчиков (купцов и посадских людей) возводимых на территории города и епархии храмов. Результат этого процесса сказался в достаточно широком распространении фасадных изразцов в данном регионе в конце XVII - первой половине XVIII веков.

Изучение устюжского изразца позволяет расширить представление о взаимосвязях главного художественного центра - Москвы - и периферии, уточнить особенности развития одной из сфер отечественного искусства, связанной с изразцовым делом, а также проследить трансформацию столичных «образцов» в продолжительной «изразцовой» истории Великого Устюга, в которой ярко проявилось местная художественная традиция.

В процессе развития устюжские изразцы сохраняли своеобразие стиля и технологии изготовления, несмотря на значительное влияние столицы. Являясь составной частью русского изразцового искусства, сохраняя глубокую связь со столичными традициями, композиции, созданные устюжскими мастерами, обогатили русское изразцовое дело серией исключительно своеобразных памятников устюжской изразцовой школы, что в целом позволяет полнее выявить ценность и полноту отечественного изразцового искусства ХУП-ХУШ веков.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Результаты изучения сохранившейся до настоящего времени архитектурной керамики, декорирующей фасады культовых памятников Великого Устюга и храмов, расположенных на территории бывшей Великоустюжской и Тотемской епархии, позволяет заключить, что Устюг в течение более чем столетия являлся одним из крупных изразцовых центров на Русском Севере. Тесная взаимосвязь с «творчеством» главного изразцового центра Русского государства - Москвой - не только содействовала знакомству Устюга с изразцовым искусством в середине XVII века, но способствовала заложению на месте основ изразцового дела в конце XVII века и обретению самостоятельности данного локального (регионального) варианта «общемосковского» направления декоративно-прикладного искусства, расцвет которого относится к рубежу XVII - первой трети XVIII века.

Анализ социокультурной ситуации середины - второй половины XVII столетия позволил выявить предпосылки возникновения и становления изразцового дела в Устюге. Введение и широкое использование в декоре устюжских храмов изразцов было связано не только с началом интенсивного каменного строительства культовых зданий в городе во второй половине XVII века, но с приобретением в конце XVII века Устюгом статуса главного города Великоустюжской и Тотемской епархии (1682-1788), являвшегося ее (епархии) культурным и художественным центром. Поддерживая строительную инициативу в городе, устюжские архиепископы обращались к архитектуре как сильному средству идейно-художественной выразительности, стремясь в зримой форме поднять престиж города, в котором обосновались.

Архитектурный облик Устюга, в целом сохранившийся до наших дней, сложился на протяжении второй половины ХУИ-ХУШ веков. Комплексный анализ данных показал, что из возведенных в городе к концу XVIII столетия 26 храмов, изразцовый декор имели 15 церквей (с учетом памятников, украшенных терракотовыми архитектурными деталями - 22); на территории Великоустюжской и Тотемской епархии было выявлено 6 церквей, декорированных поливной керамикой. Установлено, что благодаря ремонтным работам первой половины XVIII столетия фасады ряда храмов Великого Устюга, построенных в середине XVII века, первоначально не имевших изразцовой декорации и отличавшихся монументальностью, были декорированы изразцами. Не вызывает сомнения, что дальнейшие исследования истории строительства храмов, расположенных на территории Великого Устюга и бывшей епархии, расширят круг памятников рассматриваемого региона, декорированных изразцовым декором.

Несмотря на достаточно большое количество храмов, украшенных фасадной керамикой, анализ местоположения изразцов в декоре устюжских построек свидетельствует о простоте и однообразии способа введения изразца в структуру плоскости стены. В основном фасады декорированы цветными вставками из отдельных плиток, заполняющих ширинки галереи, фасада, крыльца; более сложны фризы (ширинчатые - для храмов Великого Устюга, сплошные - для церквей, возведенных на территории епархии), украшающие верхние части барабанов глав, алтарных апсид и основного объема храма, а также рамочные обрамления оконных проемов алтарных апсид. Для конца XVII века, времени расцвета архитектурной керамики на территории Русского государства, приемы устюжского декорирования фасадов традиционны и выглядят даже несколько архаично; их трактовка во многом восходит к московской практике начала - первой половины XVII столетия. Легкие пояса типа фризов и вставки в ширинках парапетов свидетельствуют о скромной роли керамики, обогатившей цветовое решение архитектурных памятников, но не оказавшей решающего воздействия на общий характер наружного убранства храмов, что свидетельствует о сохранении качества монументальности построек. В этом отношении устюжская практика уступала богатству декора построек Москвы и Ярославля второй половины - конца XVII века.

Несмотря на простоту и однообразие введения керамики в структуру декора, результаты исследования позволили выявить особую художественную ценность устюжского фасадного изразца: он в меньшей степени, чем где-либо, подвергся практике замены на реставрационные копии, получившей широкое распространение в российских городах в конце Х1Х-ХХ вв. Такой благоприятной консервирующей ситуации частично способствовала довольно долго сохранявшаяся закрытость декора (забеленность и закрашенность изразцов). К началу XX века на большинстве памятников изразцы слабо просматривались, что соответствовало практике XIX века, когда закраска изразцов считалась способом консервации. Устюжский изразец был заново «открыт» лишь во второй половине XX века, когда отмыли изразцы ряда архитектурных памятников (Вознесенской церкви, Спасо-Преображенского собора, Димитриевской церкви в Дымково, Троицкого собора Троице-Гледенского монастыря, Сретенско-Мироносицкой и Леонтьевской церквей). Особо следует отметить, что в настоящее время, несмотря на проведенные в XX веке работы, проблема сохранения памятников с уникальным изразцовым убранством остается острой из-за сложности поддержания храмов в процессе их эксплуатации. До сих пор ряд памятников архитектуры Великого Устюга имеет забеленные и закрашенные изразцы; изразцовые вставки нуждаются не только в расчистке, но в укреплении и консервации, а в отдельных случаях - в полной замене на аналогичную керамику.

Натурные обследования поливных изразцов ХУП-ХУШ вв., расположенных в декоре храмов и находящихся в собрании ВУГИАХМЗ, а также результаты технико-технологической экспертизы, проведенные по нашему заказу, позволили определить следующие характеристики устюжской фасадной керамики. Изученные характерные для убранства церквей стенные и профильные изразцы выработаны из местных красных глин, отличаются прямоугольной формой с размерами 18,9-22 х 16-20,7 см., толстым, массивным черепком толщиной около 1,5-2 см и отступающей от края на 3-5 см. румпой, высотой от 7 до 12 см. По своему характеру - это печная керамика. Специальных крупных архитектурных изразцов, подобных Ярославлю или Москве, в Устюге не делали. По оформлению рельефа лицевой пластины в убранстве храмов различаются рельефные, рельефно-расписные и гладкие живописные изразцы. По цветовому решению изразцы делятся на муравленые (покрытые поливою темно-зеленого цвета), пятицветные (бирюзовая, белая, синяя, желтая и прозрачная красно-коричневая глазурь), и четырехцветные (бирюзовая, белая, желтая, дополнены красно-коричневой глазурью). Эмаль отличается локальным, «плотным» цветом; в рамках одного цвета характерна вариация тоновой насыщенности, способствовавшая созданию впечатления разнообразия цветовой гаммы изразцов в декоре храмов. Подобные тоновые «нюансы» зависели от глушителя (разбавителя), примененного в составе глазури.

Сравнение данных технико-технологических исследований изразцов Устюга с опубликованными результатами изучения керамики Москвы и Великого Новгорода (ансамбли в Хутыни и Вяжищах) показало, что при использовании единого по своему химическому составу плавня, рецептура которого была хорошо известна в данных изразцовых центрах, состав красящих компонентов (хромофоров) различен, что не только позволяет говорить об особенностях производства отдельно взятого центра, но служит дополнительным аргументом в пользу выявления Великого Устюга как самостоятельного изразцового центра.

Серьезному повороту в исследовании Великого Устюга как центра изразцового производства препятствует скудость сохранившихся до настоящего времени архивных источников и недостаточность археологических данных.

В архивных документах не прослеживаются прямые указания на деятельность в Великом Устюге специализированной группы мастеров -изразечников, что вовсе не означает отсутствия здесь изразцового промысла. Тот факт, что в Великом Устюге изготовление изразцов в XVII - первой половине XVIII столетия являлось «вспомогательным» разделом кирпичного дела подтверждают более поздние документы, относящиеся к последней трети XVIII века, где представлены сведения о наличии в городе кирпичных заводов, их количестве, характере выпускаемой ими продукции и поколениях владельцев. Источники указывают на то, что в конце XVIII века изразцовое дело в Устюге являлось художественным разделом кирпичного и гончарного производств, владельцами которых были Замараевы, Оленевы и Аленевы. Возможно, на заводе данные производства существовали параллельно и не были территориально разделены; сходство сырья и технологического процесса способствовало сосуществованию изготовления посуды, кирпича и изразцов в едином производственном пространстве.

Отсутствие убедительных следов изразцовых мастерских (например, горна), немногочисленные находки изразцов в Устюге вследствие территориальной ограниченности археологического изучения исторического города относят данную художественную область керамического производства к неизученному разделу истории города. Мнение о Великом Устюге как о керамическом центре основывается на косвенных данных: удобное топографическое расположение; достаточная развитость ремесленного дела; торговый характер города в ХУИ-ХУШ веках, способствующий обмену «культурным» опытом; наличие богатой сырьевой базы, которая благоприятствовала сложению керамического производства в Великом Устюге.

Воссоздание общей картины развития локального центра ценинного дела на основании результатов систематизации натурного материала позволило выявить хронологические рамки истории развития устюжской фасадной керамики, отличительной чертой которой явилась продолжительность её использования в строительной практике. Применение во внешнем убранстве устюжских храмов архитектурной керамики было связано с тем, что архитектурный облик Устюга «в камне» начал складываться со второй половины XVII века, в период активного использования в убранстве зданий на территории Московского государства поливных изразцов. Закончившееся к началу XVIII столетия в Москве, Ярославле и других городах увлечение изразцами, в Устюге продлилось дольше, чем где-либо в России, и укладывается в период около 110-120 лет.

Список научной литературыЛисенкова, Юлия Юрьевна, диссертация по теме "Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура"

1. Абецедарский Л. С. Белорусы в Москве XV1. века. Из истории русско-белорусских связей. - Минск: БГУ, 1957.

2. Акты Холмогорской и Устюжской епархий // Русская историческая библиотека. СПб.: Археографическая комиссия. Т. 12. Ч. 1. 1890; Т. 14. Ч. 2. 1894.

3. Анов Н.В. Живая старина (Очерки Великого Устюга) // Советское краеведение. 1936 г. № 9. С. 72-87.

4. Ардашев В. Летопись семисотлетнего существования города Устюга Великого // ВГВ. Часть неоф. 1857. № 34, 36, 39-49, 51-52.

5. Бабаянц Г.Н., Воронов Н.В. Изразцы русского Севера // Декоративное искусство СССР. М.,1960. № 12. С. 35-36.

6. Банк A.B. Прикладное искусство Византии IX-XII вв. Очерки. М.: Наука, 1978.

7. Баранова С. И. Изразцовый декор памятников архитектуры Москвы XVII века. Дис. .канд. искусствоведения. М., 2006.

8. Баранова С.И. К вопросу о реконструкции изразцовых печей Коломенского дворца // КМИ. М., 2007. Вып. 10. С. 118-134.

9. Баранова С.И. «Миграция» московских изразцов XVII в.: изделия, формы, мастера // КМИ. М., 2007. Вып. 9. С. 64-78.

10. Баранова С.И. Москва изразцовая. М.: Москвоведение, 2006.

11. Баранова С.И. Русский изразец. Записки музейного хранителя. М.: МГОМЗ, 2011.

12. Бартенев И. А., Федоров Б. Н. Архитектурные памятники русского Севера. JL - М: Искусство, 1968.

13. Батаков Н.М., Мансветова Е.С., Широков В.А. Великий Устюг. -Вологда: Северо-Западное книжное издательство, 1973.

14. Бахрушин C.B. Научные труды / Ред. коллегия: A.A. Зимин и др. М.: Изд-во АН СССР, 1952.

15. Беляев JI.A. Московские печные изразцы до начала XVIII века. (Опыт археологической систематизации) // КМИ. М., 1993. Вып. 5. Ч. 1. С. 8-21.

16. Блохина Н.Б. Приемы использования полихромной керамики в русской архитектуре второй половины XVII в. Дис. .канд. архитектуры. М., 1956.

17. Бочаров Г.Н., Выголов В.П. Сольвычегодск. Великий Устюг. Тотьма. -М.: Искусство, 1983.

18. Бочкарев В.Н. К вопросу складывания всероссийского рынка в XVII в. по материалам таможенных книг Устюга Великого, Сольвычегодска и Тотьмы // Учен. Записки / Моск. гор. пед. ин-т. М., 1957. Т. 78. Вып. 4. С. 3-23.

19. Брайцева О.И. Строгановские постройки рубежа XVII-XVIII веков. -М.: Стройиздат, 1977.

20. Булкин В.А., Чугунов Г.И. Великий Устюг. Л.: Художник РСФСР, 1978.

21. Бусева-Давыдова И.Л. Декор русской архитектуры XVII века и проблема стиля // АН. М., 1995. Вып. 38. С. 39-49.

22. Бусева-Давыдова И.Л. Культура и искусство в эпоху перемен. Россия семнадцатого столетия. М.: Индрик, 2008.

23. Василенко В.М. Русское народное искусство. Содержание, стиль, развитие. М.: Издательский центр РГГУ, 2011.

24. Васильев С. Описание города Устюга Великаго Вологодской губернии в историческом, статистическом и топографическом отношениях / Подг. к печати И.С. Велиева, Ю.С. Васильев // Великий Устюг. Краеведческий альманах. Вологда: Русь, 1995. Вып. 1.С. 381-459.

25. Васильев С.Ю., Суворов A.B. Новые материалы к археологической карте долины реки Юг (по итогам работ Югского археологического отряда НПЦ «Древности Севера») // Великий Устюг. Краеведческий альманах. Вологда: Легия, 2000. Вып. 2. С. 5-31.

26. Велиева И.С. Архиерейское подворье страницы истории.// Великий Устюг. Краеведческий альманах. - Вологда: Русь, 1995. Вып. 1. С. 294-305.

27. Великий Устюг/Сост. A.B. Капустина, Л.Н. Сыроватская, Г.Н. Чебыкина М.: Северный Паломник, 2002.

28. Великий Устюг. Северные лики: Великоустюг. гос. ист,- архит. и худож. музей-заповедник. СПб.: Аср, 2003.

29. Великий Устюг (сохраненное и утраченное): План-схема / сост. и худ. С.К. Мальцев. Вологда: изд. «Древности Севера», 1998.

30. Вологодская энциклопедия / Гл. ред. К.В. Судаков. Вологда: Русь, 2006.

31. Вологодский иллюстрированный календарь на 1894 год. Вологда: Изд. тип. Бр. Гудковых-Беляковых, 1893.

32. Воронов Н.В. Русские изразцы XVIII века // Памятники культуры: Исследование и реставрация. М.: Из-во АН СССР, 1960. Вып. 2. С. 191-208.

33. Воронов Н.В. Изразцы // Русское декоративное искусство. М.: Изд-во Акад. худ-в СССР, 1962. Т. 1. С. 191-207.

34. Воронов Н.В., Блохина Н.Б. Ярославские изразцы // Ярославский краеведческий музей: Краеведческие записки. Ярославль, 1956. Вып. 1. С. 113-132.

35. Воронов Н.В., Сахарова КГ. О датировке и распространении некоторых типов московских изразцов // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1955. Т. 3. № 44. С. 80-115.

36. Выголов В.П. Архитектура барокко в Тотьме // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. Материалы и исследования. -М.: Наука, 1980. С.103-125.

37. Выголов В.П. Монументально-декоративная керамика Новгорода конца XVII века. Изразцы Вяжищского монастыря // ДРИ. Художественная культура Новгорода. М.: Наука, 1968. С. 237-266.

38. Выголов В.П. Русская архитектурная керамика конца XV начала XVI века (о первых русских изразцах) // ДРИ: Зарубежные связи. - М.: Наука, 1975. С. 282-317.

39. Голосов А. Великоустюжский Михайло-Архангельский монастырь Вологодской епархии. Вологда: Тип. Вологодского губернского правления, 1901.

40. Государственный архив Вологодской области: Путеводитель / Сост. Т.М. Воропанова, Б.Н. Матавкин. Вологда: Северо-Западное книжное издательство, 1970.

41. Градостроительство Московского государства XVI-XVII веков / Под общ. ред. Н.Ф. Гуляницкого. М.: Стройиздат, 1994.

42. Дзюба М.Е. Два монастыря XVII в. в Великом Устюге // АН. М., 1972. № 19. С. 76-82.

43. Дунаев Б.И. Северорусское гражданское и церковное зодчество. Город Великий Устюг. М.: Т-во скоропеч. A.A. Левенсон, 1915.

44. Евдокимов ИВ. Север в истории русского искусства. Вологда: Союз северных кооперативных союзов, 1921.

45. Иванов А.И. Забытое производство: Очерк изразцовой промышленности Владимирского края. Владимир: Изд. Владимир, окр. бюро краеведения и Окр. историко-краевед. музея, 1930.

46. Изразцы в собрании Новгородского музея: Каталог выставки. -Великий Новгород: «Моби Дик», 2006.

47. История русского искусства / Под ред. И.Э.Грабаря, В.Н. Лазарева. -М.: АН СССР, 1959. T.IV.

48. Камкин A.B. Православная церковь на Севере России: Очерки истории до 1917 года. Вологда: ВГПИ, 1992.

49. Каптиков А.Ю. Каменное зодчество Русского Севера, Вятки и Урала XVIII века. Проблема региональных школ. Свердловск: Изд. Урал, ун-та, 1990.

50. Каптиков А.Ю. Региональное многообразие архитектуры русского барокко: Учебное пособие. М.: МАРХИ, 1986.

51. Каптиков А.Ю. Строительные кадры Устюга Великого второй половины XVIII века // Вопросы исследования памятников архитектуры: Межвуз. сб. / Моск. архит. ин-т / Под общ. ред. В.М. Слукина-М.: МАРХИ, 1990. С. 173-186.

52. Каталинас КГ. Новые находки готических изразцов в Вильнюсе П ПКНО. Ежегодник 1992. -М.: Наука, 1993. С. 457-465.

53. Кизеветтер A.A. Русский Север: Роль Северного края Европейской России в истории Русского государства. Вологда: Союз северных кооперативных союзов, 1919.

54. Кондратьева Е.В. Новые данные о деятельности керамической мастерской Валдайского Иверского монастыря // ПКНО. Ежегодник 1980. Л.: Наука, 1981. С.465-477.

55. Кондратьева E.B. Изразцовый декор ярославской церкви Петра и Павла на Волжском берегу // ПКНО. Ежегодник 1995. М.: Наука, 1996. С. 547-566.

56. Кондратьева Е.В., Паничева Л.Г. Русские изразцы с ковровым орнаментом // ПКНО. Ежегодник 1986. Л.: Наука, 1987. С. 367-384.

57. Кудрин Н.М. Запечатленная память. Записки краеведа: Об архитектурных памятниках В. Устюга. Архангельск: Северо-Западное книжное издательство, 1986.

58. Кудрявцев М.П., Кудрявцева Т.Н. Русский православный храм. Символический язык архитектурных форм // К свету. СПб., 1994. № 17. С. 55-97.

59. Лелекова О. В. Материалы к истории художественной мастерской Кирилло-Белозерского монастыря в XVII-XVIII вв. // ДРИ. Художественные памятники Русского Севера. М.: Наука, 1989. С. 157-181.

60. Летописец Льва Вологдина // ПСРЛ. Т. 37. Л.: Наука, 1982.

61. Лихтер Ю.А. Опыт создания базы данных по изразцам // КМИ. М., 1993. Вып. 5.4. 1.С. 42-52

62. Лукин М.П., Давыдова Н.М. Народное искусство устюжан. Вологда: Северо-Западное книжное издательство, 1971.

63. Макаров H.A. Русский Север: Таинственное средневековье. М., 1993.

64. Мальцев H.B. О деревянной скульптуре Великого Устюга // Русское искусство XVIII века. Материалы и исследования / Под ред. Т.В. Алексеевой. М.: Наука, 1973. С. 141-146.

65. Мальцев Н.В. Скульптурный декор иконостасов Великого Устюга // ПКНО. Ежегодник 1977. -М.: Наука, 1977. С.282-295.

66. Мальцев Н.В., Мальцева О.Н. Мастера иконостасной скульптуры и иконописцы северной России XVI-XVIII веков. СПб., 1998-2000. Вып.1 - 2.

67. Мансветова Е. Из истории нашего города // Советская мысль. 1954. №47. С. 115-117.

68. Марков С. В городе Водолея // Наши достижения. 1936. № 7. С.90-122.

69. Маслих С.А. Русское изразцовое искусство XV-XIX веков: Альбом / Вступ. ст. Ю.С. Мелентьева. -М.: Изобразит, иск-во, 1983.

70. Мерзон А.Ц. Устюжские таможенные книги XVII в. // Проблемы источниковедения. М., 1958. Вып. 6. С. 67-129.

71. Мерзон А.Ц., Тихонов Ю.А. Рынок Великого Устюга в период складывания всероссийского рынка (XVII век). М.: АН СССР, 1960.

72. Мерцалов А.Е. Устюг Великий в первой четверти XVII века // ВГВ. -1885. №23, 27, 31-34.

73. Мерцалов А.Е. Вологодская старина. Материалы для истории Северной России. СПб.: Изд. Л.Ф. Пантелеева, 1889.

74. Митрополит Мануил (Лемеьиевский). Русские православные иерархи, 992-1892 гг. В 3-х тт. М.: Изд. Сретенского монастыря, 2002-2004.

75. Наумова B.C. Церковь Антония и Феодосия Киевопечерских Электронный ресурс. // Храмы России / Проект Главного информационно-вычислительного центра Минкультуры России. URL: www.rus-sobori.ru

76. Немцова Н.И. Балахнинские изразцы // Памятники истории и культуры Верхнего Поволжья: Материалы второй региональной научной конференции Н. Новгород, 1991. С. 171-178.

77. Немцова Н.И. Владимиро-суздальские рамочные изразцы // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. Пространство и пластика / Редколл.: В.П. Выголов, В.И. Плужников, А.Б. Стерлигов. -М.: Наука, 1991. Вып. 4. С. 75-94.

78. Немцова Н.И. Изразец в архитектуре русского средневековья Электронный ресурс. URL: http://keramika.peterlife.ru.

79. Немцова Н.И. Новые материалы о суздальском изразцовом искусстве // ПКНО. Ежегодник 1989. -М.: Наука, 1990. С. 341-349.

80. Непеин A.C. Святыни и достопримечательности города Великого Устюга и его окрестностей // BEB. -1915. № 9, 11-13.

81. Никитин A.B. Раскопки в Великом Устюге // КСИА АН СССР. М., 1963. Вып. 96. С. 79-85.

82. Овсянников Ю.М. Солнечные плитки. Рассказы об изразцах.- М.: Советский художник, 1966.

83. Околович М.Г. Символика изображений в искусстве полихромного рельефного изразца Великого Новгорода и его окрестностей второй половины XVII в. Электронный ресурс. // Общество. Среда. Развитие. Спб, 2011. №. 2 (19). URL: http://www.terrahumana.ru.

84. Описание памятников русской архитектуры по губерниям: V. Вологодская губерния: IX. Устюжский уезд // Известия Императорской Археологической комиссии. Пг., 1917. Вып. 64.

85. Охрана памятников истории и культуры. Сборник документов / Сост. Г.Г. Анисимов. М.: Советская Россия, 1973.

86. Памятники архитектуры Кировской области / Сост.: И.В. Берова, E.JI. Скопин. Киров, 1999-2007. Вып. 1-3.

87. Паничева Л.Г. Белорусские изразцы XVI-XVII вв. как исторический источник. Автореферат дис. канд. историч. наук. JL, 1980.

88. Подъяполъский С. С. По Сухоне и Северной Двине. М.: Искусство, 1969.

89. Покровский И. Русские епархии в XVI-XIX вв., их открытие, состав и пределы. Казань, 1897. Том I.

90. Пономарев И. Сборник материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Т. 1. 1570-1800 годы. Великий Устюг: Типо-скоропечатня П.Н. Лагирева, 1897.

91. Попадюк С.С. Теория неклассических архитектурных форм. Русский архитектурный декор XVII века. М., 1998.

92. Попов А. Великоустюжский Прокопьевский собор // BEB. Часть неоф.1874. № 19-20.

93. Попов А. Церковь св. Иоанна Юродивого, Устюжского чудотворца, в г. Устюге //BEB. Часть неоф. 1874. № 21. С. 351-365.

94. Попов А. Сретенско-Мироносицкая церковь в г. Устюге // BEB. Часть неоф. 1875. № 1-2.

95. Попов А. Дымковская Димитриевская церковь в г. Устюге // BEB. Часть неоф. 1875. №7. С. 119-132.

96. Попов А. Вознесенская церковь в г. Устюге // BEB. Часть неоф. 1875. №9. С. 172-186.

97. Попов А. Спасопреображенская церковь в г. Устюге // BEB. Часть неоф.1875. № 11. С. 213-226.

98. Попов А. Николаевская Гостинская церковь в г. Устюге // BEB. Часть неоф. 1875. № 12. С. 231-240.

99. Попов А. Описание Великоустюжского Иоанно-Предтечева девичья монастыря // BEB. Часть неоф. 1877. № 9-15.

100. Попов А. Георгиевская церковь в г. Устюге // BEB. Часть неоф. 1878. № 13. С. 250-258.

101. Попов А. Церковь преподобного Симеона Столпника в г. Устюге // BEB. Часть неоф. 1885. № 21. С. 421-435.

102. Попов А. Церковь Св. Пророка Илии в г. Устюге // BEB. Часть неоф. 1887. № 15. С. 265-277.

103. Попов А. Леонтьевская церковь в г. Устюге // BEB. Часть неоф. 1894. №20. С. 304-310.

104. Попов А., Чижов А. Церковь Св. Великомученицы Варвары в г. Устюге // BEB. Часть неоф. 1892. № 9. С. 91-103.

105. Попова З.П. Расписная мебель // Сокровища русского народного искусства. Резьба и роспись по дереву. М.: Искусство, 1967. С. 43112.

106. Порфиридов Н.Г. К истории русского серебряного и финифтяного дела // Сообщения Государственного Русского музея. 1956. Вып. IV.

107. Православная энциклопедия / Ред. Святейший патриарх московский и всея Руси Алексий II. М.: Изд. Церковно-научного центра «Православная энциклопедия», 2002. Т. V.

108. Просвиркина С.К., Жегалова С.К. Расписные сундуки 17-18 вв. // Сокровища русского народного искусства. Резьба и роспись по дереву. -М.: Искусство, 1967. С. 9-42.

109. Рабинович М.Г. Московская керамика // МИА. М.- Л., 1949. № 12. С. 37-105.

110. Рабинович М.Г. Гончарная слобода в Москве XVI-XVII вв. // МИА. -М.-Л., 1947. №7. С. 55-76.

111. Разина Т.М., Суслов ИМ., Хохлова E.H., Гореликов КМ. Русский художественный металл. М.: Науч. исслед. ин-т худож. пром-ти Роспромсвета. Худож. промыслы РСФСР, 1956.

112. Ратшин А. Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквах в России. М.: Университетская типография, 1852.

113. Розенфельдт Р.Л. Изразцовый фриз церкви Троицы в Костроме // CA. -М., 1962. № 3. С. 252-259.

114. Розенфельдт Р.Л. Московское керамическое производство XII-XVIII вв. М.: Наука, 1968.

115. Русские изразцы. Альбом / Сост. и авт. вступит, статьи Ю.М. Овсянников. Л.: Художник РСФСР, 1968.

116. Савваитов П. Описание Великоустюжского Архангельского и приписанного к нему Троицкого Гледенского монастырей. СПб.: Типография П. Крашенникова, 1848.

117. Салтыков А.Б. Изразцы // Русское декоративное искусство / Под ред. и с предисл. А.И. Леонова. М.: Изд-во Акад. художеств СССР, 1963. Т. 2. С. 503-524.

118. Севан О.Г. Росписи жилых домов Русского Севера. М.: Прогресс-Традиция, 2007.

119. Сергеенко И.И. Сюжеты и орнаменты русских изразцов XVIII века // Памятники русской народной культуры XVII-XIX веков / Труды ГИМ. -М., 1990. Вып. 75. С. 29-50

120. Сивак С.И. Деятельность изразцовой мастерской Иверского Валдайского монастыря во второй половине XVII в. // Реставрация и исследования памятников культуры. М., 1990. Вып III. С. 34-39.

121. Соколова Е.В. Заселение Устюгской округи (по материалам летописных источников и археологических исследований) Электронный ресурс. // Великий Устюг. Краеведческий альманах. -Вологда, 2004. Вып. 3. URL: http://www.booksite.ru

122. Соколова Н.Е. Изразцовое искусство на Урале в XVII-XIX веках // Исследования по археологии и истории Урала: Межвузовский сборник научных трудов / Пермский университет. Пермь, 1998. С. 171-184.

123. Сорокатый В.М. Иконописцы и живописцы Великого Устюга XVIII века. Материалы к словарю // Иконы Русского Севера: Двинская земля, Онега, Каргополье, Поморье: Статьи и материалы / Ред.- сост. Э.С. Смирнова. М.: Северный Паломник, 2005. С. 285-344.

124. Сперанский А.Н. Очерки по истории Приказа каменных дел Московского государства. М.: РАНИАН, 1930.

125. Степановский И.К. Вологодская старина. Историко-археологический сборник Вологда: Типография губернского правления, 1890.

126. Строев П.М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российския церкви. СПб.: Археограф, комиссия, 1887.

127. Суворов Н.И. Об иерархах бывшей Великоустюжской епархии // BEB. 1863. № 13.

128. Суворов Н.И. Устюжский летописец // BEB. 1873. № 18-24; 1874. № 2-5.

129. Суворов Н.И. Устюг Великий в конце XVII столетия: Топограф, и стат. очерк. // Памятная книжка Вологодской губернии на 1864 год. -Вологда, 1864.

130. Сыроватская JI.H. Музей Северодвинской культуры Электронный ресурс. // "Бысть на Устюзе.": Историко-краеведческий сборник. -Вологда, 1993. URL: http://www.ustiug.museum.ru

131. Таможенные книги Московского государства XVII в. / Акад. наук СССР, Ин-т истории; под ред. чл.-кор. АН СССР проф А.И. Яковлева -М., 1950-1951. Т. 1-3.

132. Телътевский П.А. Великий Устюг. М.: Гос. Изд-во лит-ры по строительству, архитектуре и строительным материалам, 1960.

133. Телътевский П.А. Великий Устюг: Архитектура и искусство XVII-XIX веков. М.: Искусство, 1977.

134. Титов A.A. Летопись Великоустюжская М.: Изд. А.К. Трапезникова, 1889.

135. Тихонов Ю.А. Рынок Устюга Великого в середине XVII в. // Исторические записки. -М., 1952. Вып. 39. С. 204-228.

136. Токмаков И.Ф. Историко-статистический и археологический очерк города Великого Устюга с уездом. М.: «Русская» типо-лит., 1894.

137. Трапезникова Р. По городам древнего Заволочья (окончание): Троице-Гледенский монастырь // Русский экскурсант. 1916. № 7. С. 11-14.

138. Трусов O.A. Мстиславские изразцы // ПКНО. Ежегодник 1989. М: Наука, 1990. С. 333-340.

139. Трусов O.A. Памятники монументального зодчества Белоруссии XI-XVII вв. Архитектурно-археологический анализ. Минск: Наука и техника, 1988.

140. Устюг Великий. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. -М.: Тип. М.Н. Лаврова, 1883.

141. Устюжские и вологодские летописи XVI-XVIII вв. / Сост. H.A. Козакова, К.Н. Сербина // ПСРЛ.- Л.: Наука, 1982. Т. 37.

142. Устюжский летописец / Предисл. и публ. H.H. Суворова // BEB. 1874. №4.

143. Уханова И.Н. Народное декоративно-прикладное искусство городов и посадов Русского Севера конца XVII-XIX веков. СПб.: Дмитрий Буланин, 2001.

144. Филиппов A.B. Древнерусские изразцы XV-XVII вв. М.: Изд. Академии Архитектуры СССР, 1938. Вып. 1.

145. Филиппов A.B. Древнерусские изразцы XVII века. Период освоения ремесленной техники массового художественного производства Электронный ресурс. М., 2003. URL: www.ibm.bmstu.ru

146. Фриз Я. Руководство к историческому и физическому описанию областного города Устюга Великого, сочиненное 1793 года. СПб., 1899.

147. Фролов М.В. Мастера-изразечники Москвы XVII начала XVIII в. -М.: Ин-т «Спецпроектреставрация», 1991.

148. Фролов М.В. Письменные источники о московском изразцовом производстве XVII в. // Труды ГИМ. М., 1992. Вып. 81. Ч. 2. С. 51-64.

149. Храмы Великого Устюга. Дайджест. В. Устюг, 2006. Часть 1-2.

150. Хрипу нова Л.Г. Архитектура города Лальска. Градостроительное развитие и памятники церковного зодчества конца ХУП-ХУШ веков. Дисс. канд. архитектуры. СПб., 1995.

151. Церковь Вознесения / Авт. текста Л. Сыроватская. СПб.: Аре, 2009.

152. Чантурия В. А. История архитектуры Белоруссии. Минск: Вышэйшая школа, 1977.

153. Чебыкина Г.Н. Великий Устюг. Летописная книга. XII нач. XXI века. - Великий Устюг: ВУГИАХМЗ, 2007.

154. Шилъниковская В.П. Великий Устюг: Развитие архитектуры города до середины XIX в. М.: Стройиздат, 1973, 1987.

155. Шитова Л.А. О системе маркировки архитектурной керамики для оперативной обработки находок в процессе реставрации здания // КМИ. М., 1993. Вып. 5. Ч. 2. С. 224-234.

156. Шляпин В.П. Акты Велико-Устюжского Михайло-Архангельского монастыря. Великий Устюг: Тип. П.Н. Лагирева, 1912-1913. Ч. 1-2.

157. Шляпин В.П. Из истории города Великого Устюга // Записки Северодвинского общества изучения местного края. Великий Устюг, 1925. Вып. 1. С. 1-35.

158. Щапова Ю.Л. Некоторые наблюдения над технологией изготовления изразцов // КМИ. М., 1993. Вып. 5. Ч. 1. С. 22-29.

159. Энциклопедия земли Вятской. Архитектура / Сост. А.Г. Тинский-Киров: «Вятка», 1996. Т. 5.

160. Юшков C.B. Очерки из истории приходской жизни на севере России в XV-XVIII вв. // Летопись занятий Археографической комиссии за 1913 год.-СПб., 1914. С.1-134.1. Архивные фонды1. Архив ВУГИАХМЗ

161. Отчет о работе Онежско-Сухонской экспедиции в 1990 году. Б. м., б. г. Отчет о выполнении научно-исследовательских работ по договору № 31 от 10.07.1997.-Вологда, 1998.

162. Краткий отчет о выполнении НИР по договору № 69 от 16.09.2002. -Вологда, 2003.

163. Отчет о выполнении НИР по договору № 12а от 23.05.2005 г. по теме «Археологические исследования фундаментов Успенского собора в городе Великий Устюг». Вологда, 2005.1. ВУФГАВО

164. Ф. 361. Оп. 3. Д. 256. По сообщению коменданта Белолибского в получении указа наместнического правления о присылке сведений о фабриках и промыслах по городу Великий Устюг. 1781 г.

165. Ф. 361. Оп. 3. Д 2432. По сообщению великоустюгского коменданта о предоставлении в Вологодское наместническое правление сведений о промышленности Великого Устюга (ведомость фабрик и заводов). 1786 г.1. Архив ИИМК

166. Ф. 1. Д. 117. Г. Устюг. О ремонте Симеоновской церкви. 1905 г.

167. Ф. 21. Д. 490. Г. Устюг Вологодской губернии. Картотека П.П. Покрышкинабиблиография, выписки).

168. Ф. 21. Д. 491. Г. Устюг Вологодской губернии. Картотека П.П. Покрышкина (библиография, выписки).1. РГАДА

169. Ф. 159. Оп. 5. Приказные дела новой разборки.

170. Ф. 1187. On. 1. Д. 2693. Копия договорного письма устюжан каменщиков с монастырем о постройке здания в монастыре. 1738 г.

171. Ф. 1206. On. 1. Д. 185. Отписка чернеца Кирилло-Белозерского монастыря Гедеона архиепископу Геласию об отправке из Вологды на карбасе печных образцов (изразцов) в Тотемский Спасский Суморин монастырь. 5 ноября 1683 г.

172. Ф. 1206. On. 1. Д. 320. Отписка Усть-Недумской пустыни строителя Данилы казначею архимандриту Иасафу о постройке кельи и печей к ней к приезду архиепископа Александра. 1685 г.

173. Ф. 1206. On. 1. Д 483. Память архимандриту Суморина Спасского Преображенского монастыря Федору Михайлову о заключении подряда на строительство известковых печей. 22 августа 1686 г.

174. Ф. 1206. On. 1. Д 521. Челобитная домовых кузнецов, просвирниц, приставов, сторожей и сыновей боярских о выдаче им хлебного жалования. Распискадомовых каменщиков Василия Дмитрия Усова с товарищами в получении денег за работу. Октябрь 1686 г.

175. Ф. Р.-1. Оп. 1. Д. 13. То же. 1930 г. Ф. Р.-1. Оп. 1. Д. 14. То же. 1931 г.

176. Ф. Р.-1. Оп. 1. Д 23. Переписка по финансовым вопросам и сметы реставрационного отдела Главнауки. Положения об охране памятников для сотрудников на местах. 1918-1934 гг.

177. Ф. Р.-1. Оп. 1. Д. 38. О сломке и использовании архитектурных сооружений РСФСР. 1928 г.

178. Ф. Р.-1. Оп. 1. Д. 48. Журнал Северодвинского музея. 1925-1928 гг. Ф.Р.-1.0п. 1. Д 63. Список памятников и переписка о церковных сооружениях в Великом Устюге. 1925-1930 гг.

179. Ф.Р.-1.0п. 1. Д. 64. Михайлово-Архангельский монастырь в Великом Устюге.

180. Архив НИИ «Спецпроектреставрация»55/127. Смета 94, 99 на основные наружные работы по Вознесенской церкви. 1977-1983 гг.196/129. Церковь Николы Гостинского. Материалы исследования. Альбом № 1. 1976-1984 гг.

181. Ш 643/арх 7921/7.09.89. Церковь Леонтия Ростовского. Комплексные научные исследования: историко-архивные изыскания. Историческая записка.