автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Карпато-Днестровские земли во второй половине IX - первой половине XIII вв. (историко-археологическое исследование)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Карпато-Днестровские земли во второй половине IX - первой половине XIII вв. (историко-археологическое исследование)"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ИСТОРИИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ

РГ б Ой

О 2 11ЮН 1997 На правах рукописи

РАБИНОВИЧ Роман Аронович

КАРПАТО-ДНЕСТРОВСКИЕ ЗЕМЛЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ IX - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIII ВВ. (НСТОРНКО-АРХЕОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ).

Специальность: 07.00.06 - археология.

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Санкт-Петербург 1997

Работа выполнена в Отделе славяно-финской археологии Института истории материальной культуры

Научный руководитель: кандидат исторических наук ПЕСКОВА A.A.

Официальные оппоненты: доктор исторических наук ЩУКИН М.Б. кандидат исторических наук БУЛКИН В.А.

Ведущая организация: Российский этнографический музей.

Защита состоится ¡¿-¿(rj на заседании

диссертационного совета Д.200.15.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург, Дворцовая наб. 18).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИИМК РАН. Автореферат разослан _

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук

Г. В. Синицына

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕШ ИССЛЕДОВАНИЯ. Интерес исследователей к раннесредневековым древностям и истории Карпато-Поднестровья давно стал традиционным. Вышедшие .за последние десятилетия работы обобщили и систематизировали обширный фактический материал. Для большинства этих исследований характерно рассмотрение Карпато-Днестровского региона вне контекста культур сопредельных территорий, игнорирование инородных культурных явлений, стремление к абсолютизации непрерывности культурных и этнических процессов. Объем накопленной археологической информации и публикации письменных источников, сведения которых имеют отношение к истории региона, создают условия для нового подхода к проблемам реконструкции культурных и исторических процессов, происходивших в Карпато-Поднестровье.

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Целью работы является реконструкция картины историко-культурного развития Карпато-Днест-ровских земель во втор. пол. 1Х-перв.пол. XIII вв. Главными задачами являются самостоятельное независимое изучение данных письменных и археологических источников, а также попытка объяснения культурных явлений в регионе путем рассмотрения последнего в системе культурных и исторических связей окружающих территорий.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ. Новым с точки зрения исследования истории региона является обращение к целому ряду не использовавшихся до этого письменных источников. Данная работа является первым в регионе исследованием, максимально учитывающем достижения историографического наследия. По-новому решаются проблемы происхождения различных групп населения, обстоятельств и времени их появления в Карпато-Поднестровье. Впервые объясняется происхождение некоторых культурных явлений в регионе. впервые рассматривается место Карпато-Поднестровья в системе культурных связей сопредельных территорий.

МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В диссертации впервые в исследованиях по региону комплексный подход реализуется в форме независимых исследований данных письменных и археологических источников и совмещении результатов этих исследований только на конечном этапе - при реконструкции картины историко-культурных процессов.

ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ И ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Карпато-Поднестровье является регионом с естественно-географическими и исторически сложившимися границами: Карпаты. Днестр, Дунай, Черное море. Хронологические рамки работы обусловлены циклом культурного развития региона. Цикл включает следующие этапы: очень медленное развитие культуры, характеризующейся однообразием (IX в.); динамичное развитие региона с многообразием культурных явлений, активностью интеграционных процессов, интенсивным воздействием сопредельных регионов (Х-Х1 вв.); заключительный этап цикла - дестабильная культурная ситуация, вызванная разруиительным воздействием внешних факторов (ХП-ХШ вв.).

ИСТОЧНИКИ. Основной источниковой базой диссертации являются археологические материалы, накопленные в результате исследований на территории Молдовы, в том числе - при участии автора (Рудь, Германарие, Скок, Старый Орхей, Бранешты XIII, Ал-чедар и др.). В работе привлекаются материалы исследований, проводившихся за пределами Карпато-Поднестровья. Значительное место в работе занимает анализ сведений письменных источников русского, византийского, европейского и восточного происхождения.

АПРОБАЦИЯ. Различные положения диссертации обсуждались на заседаниях Отдела славяно-финской археологии ЙИМК РАН. Института археологии и древней истории Молдовы АН РМ. на заседаниях семинара "Хронограф", на региональных и межрегиональных конференциях и семинарах в Кишиневе, Одессе, Симферополе.

СТРУКТУРА. Работа состоит из введения, восьми глав, приложений, включающих примечания, библиографию, иллюстрации.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Во введении освещены актуальность теш. цели и задачи исследования, определены территориальные и хронологические рамки, обосновывается структура работы и ее особенности.

Глава I. ИСТОРИЯ НАСЕЛЕНИЯ КАРПАТО-ДНЕСТРОВСКИХ ЗЕМЕЛЬ ВТОР. ПОЛ.1Х-ПЕРВ. ПОЛ.XIII ВВ. В РУССКОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ.

В главе анализируются работы отечественных и зарубежных историков XVIII-XX вв. Показано, как влияли на историографию переделы государственных границ, политические обстоятельства, появление археологических источников. В XIX - нач. XX вв. были сформулированы все основные идеи, касающиеся уличей, тиверцев, бродников и других групп населения в Карпато-Поднестровье исследуемого периода. К сожалению, многие оригинальные, ценные идеи и наблюдения по средневековой истории региона, высказанные в XIX-нач.XX вв., остались невостребованными последующей историографией.

Глава II.ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ ДРЕВНОСТЕЙ IX-XIII ВВ. В КАРПАТО-ДНЕСТРОВСКИХ ЗЕМЛЯХ.

В главе дана характеристика состояния изученности раннес-редневековых древностей региона. В XIX-перв.пол. XX вв. археологическое изучение средневековых древностей на территории Карпато-Поднестровья целенаправленно не проводилось. Только в послевоенное время развернулись систематические археологические исследования. За 50 лет археологического изучения создана мощная источниковедческая база, был обобщен и систематизирован огромный материал, сформировались основные направления в интерпретации археологических данных. Определяющие черты современной исследовательской парадигмы - стремление к абсолютизации непрерывности культурных процессов, рассмотрение региона вне системы культурных связей, упрощенный подход к этнической и исторической интерпретации. В главе обосновывается необходимость рассмотрения культурных процессов, протекавших в Карпа-то-Днестровских землях, в контексте культурных связей сопредельных территорий.

Глава III. ОБЗОР ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ.

Традиционно исследователи обращались исключительно к данным русских летописей и двум небольшим сюжетам из сочинений Константина Багрянородного и Баварского Анонима. В главе даются краткая характеристика письменных источников, сведения ко-

торых используются впервые при исследовании затронутых в работе проблем, и общий обзор всех письменных источников, анализирующихся в процессе изучения истории Карпато-Днестровских земель: источники русского происхождения (летописи, грамота Ивана Берладника 1134 г., "Слово о полку Игореве"), сочинения византийской историографии (труды Феофана, Никифора, Константина Багрянородного, Льва Диакона, Анны Кошиной, Никиты Хониата, Иоанна Киннама и др.). латиноязычные сочинения европейской средневековой литературы (польские, германские, венгерские, чешские, английские, скандинавские) и восточные по происхождению источники (произведения арабских, персидских, армянских, еврейских, сирийских авторов). В диссертации последовательно отстаивается принцип исследовательского "доверия" к источнику, что безусловно не исключает его критики.

Глава IV. УЛИЧИ И ТИВЕРЦЫ. ОПЫТ РЕКОНСТРУКЦИИ ПО ДАННЫМ ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ.

В главе сделана попытка непротиворечиво объяснить все имеющиеся в письменных источниках сведения о племенах уличей и тиверцев: локализации племен, их происхождении и отношениях с Киевским государством.

Обосновывается чересполосное проживание уличей и тиверцев в Карпато-Днестровских землях. На основании известий русских летописей и сообщения Константина Багрянородного показано, что уличи первоначально заселили Поднестровье и Нижнее Поднеп-ровье, а затем, после переселения с Днепра, произошедшего не позднее конца IX в., уличи заселили также междуречье Днестра и Южного Буга. Наиболее вероятной причиной переселения уличей с Днепра автор считает военную активность хазар в этом регионе. Приведена аргументация в пользу локализации Пересечена в Бессарабии. На основании сведений письменных источников и данных топонимии автор пришел к выводу, что тиверцы проживали в Поднестровье, причем южная граница их расселения вряд ли достигала Дуная. Тиверцы поселились на указанной территории позднее уличей, вероятно в период между 854 и 885 гг.

Сделана попытка определить происхождение уличей и тиверцев, характер связей между этими племенами. В "иерархической"

структуре этнических общностей "Повести временных лет" уличи и тиверцы занимают "особое место". Своеобразие "особого места" уличей и тиверцев в русской летописи объясняется не только возможным своеобразием этнического происхождения (Добродомов 1970; Хабургаев 1979; Трубачев 1961), но и восприятием этих племен летописцем не как "своих", а как "чужих", входящих в состав Руси только эпизодически. Возможно, уличи и тиверцы, представлялись летописцу не только "самыми западными" племенами среди восточного славянства, но и "самыми восточными" среди западно- и южнославянских народов.

Среди разнообразных вариантов племенного названия "уличи" в летописях наиболее древними автор считает два -"ульци" ("уличи") и "лутичи". Полностью тождественные названия в таком же сочетании известны у прибалтийского племенного союза -"вильцы"-"лутичи". На основании данных письменных источников русского и иностранного происхождения автор предполагает общее происхождение обеих этнических групп и наличие "общей прародины", покинув которую племена разделились. В работе изложена гипотеза происхождения названия "уличи" - "волки".В ее обоснование приведены сведения русских, европейских и византийских источников, свидетельствующих о распространении в славянской среде в период раннего средневековья института молодежных "воинских братств", совершавших инициационные обряда ритуального перевоплощения в "волков".

На основе сообщений Агафия Миринейского и Иордана, а также современных лингвистических исследований этнонима "уличи" автор предлагает две альтернативных реконструкции этнической истории племени уличей в долетописный период (со второй половины V в.). Одна, "славянская", связывает "уличей" Агафия и Иордана (ульцингуры, ультиндзуры) со славянским населением левобережья Среднего Дуная в бассейне Тисы и Тимиша. Вторая, "восточная", подкрепляемая прямым свидетельством Агафия и современными лингвистическими исследованиями, рассматривает вариант "изначально неславянского" этнического происхождения племени уличей, предположительно родственного протоболгарам. В результате славянской ассимиляции уличи в летописный период представляются безусловно славянским этносом. Подчеркивая, что обе версии имеют право на существование, автор отдает предпоч-

тение "восточной", так как она в большей мере способствует раскрытию связи "уличи-тиверцы".

Из четырех существующих версий этимологии имени "тиверцы" автор обосновывает предпочтение "тюркской" (Добродомов 1970; Хабургаев 1979). Предистория тиверцев связывается автором с юго-западными Балканами, где они известны под именами тервуня-не, травуняне, тервуниоты, требине и др. Причиной ухода части тервунян в Карпато-Днестровские и Днестровско-Бужские земли могли быть сербско-болгарские войны сер. 50-х - нач. 80-х гг. IX в., сопровождавшиеся перемещениями населения. Автором рассмотрены две версии значения слова "толковины", употребленного летописцем по отношению к тиверцам при описании похода Олега 907 г. Предложенная гипотеза о переселении тиверцев во второй половине IX в. с далматинского побережья Адриатики подкрепляет версию, объясняющую слово "толковины" как переводчики. Тиверцы могли быть переводчиками с греческого языка в походе Олега на Византию. Совокупный анализ сведений письменных источников и данных лингвистики (Барсов 1874; Соболевский 1894; Салмина 1995; Львов 1975) позволяет выдвинуть в качестве альтернативных еще две версии значения слова "толковины" - "мореходы" и "толкователи".

Проблема подчинения уличей и тиверцев киевскими князьями анализируется в контексте "международной" политической ситуации в Карпато-Поднестровье с учетом взаимоотношений Древнерусского государства, Византии, Болгарии, венгров и печенегов. Автор полагает, что окончательное подчинение племен произошло одновременно и скорее всего - во второй половине 30-х - начале 40-х гг. X в.

Глава V. НАСЕЛЕНИЕ КАРПАТО-ДНЕСТРОВСКИХ ЗЕМЕЛЬ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XI-ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIII ВВ.

В главе Карпато-Днестровские земли рассмотрены в контексте политических и этнических контактов с окружающими государствами. В XII в. земли региона частично находились в зоне политического влияния номадов, а частично представляли собой нейтральную полосу между Галицким княжеством и кочевниками. Все попытки киевских и галицких князей утвердиться в регионе оста-

вались безуспешными.

Подробно анализируется вопрос о Грамоте Ивана Берладника 1134 г. По мнению автора, вопрос о подложности грамоты нельзя считать решенным. Лингво-филологические доказательства подложности, представленные А.И.Соболевским, свидетельствуют о том, что текст написан в ХГ/-ХУ вв. в традициях молдавских и болгарских документов этого времени и это позволяет ставить вопрос о неоднократном переписывании грамоты в позднейшее время. При переписывании могли быть внесены те орфографические и редакторские изменения, которые по мнению исследователей, служат свидетельством подложности грамоты. Автор не исключает возможности и того, что грамота могла быть сфальсифицирована в XIV-XV вв., но тогда при ее фальсификации были безусловно использованы достоверные письменные источники или реальные исторические сведения устной традиции, восходящие к предшествующему времени.

Дополнительные аргументы в пользу достоверности сведений, сообщаемых грамотой Берладника, предоставляет предлагаемая автором гипотеза о локализации Берлади на правом берегу Дуная.в-Добрудже (в районе современного Хиршово). В качестве доказательств представлены данные топонимики, лингвистики, а также сведения летописей о берладниках, которые не противоречат новой локализации Берлади в отличие от старой, отождествляемой с современным румынским Бырладом. Новая локализация Берлади непротиворечиво соотносится и со сведениями Грамоты Берладника 1134 г., что обоюдно подтверждает их достоверность. В пользу новой локализации Берлади приведены и доказательства археологические. Согласно новой локализации Берладь находилась в области подунайских городов и по своему полокению видимо соответствует положению Олешья и Тмутаракани.

Анализируются данные письменных источников о других группах населения, традиционно размещаемых в Карпато-Поднестровье в исследуемый период- бродниках и галицких выгонцах. Бродники, достоверно зафиксированные с 1222 г., локализуется предположительно в Сиретско-Прутском междуречье. Вопрос об их этнической принадлежности нельзя считать решенным. Наиболее аргументированной автору представляется "славянская" версия, но внимания заслуживает и "германская" версия В.Васильевского (1879).

Связь между бродниками Подонья и Карпато-Поднестровья не очевидна: нет данных о полукочевом воинском образе жизни карпа-то-днестровских бродников. В отношении галицких выгонцев, исходя из анализа письменных источников, сделан вывод о том. что нет убедительных доказательств, что они действительно населяли земли современной Молдовы. Последнее можно только предполагать.

Глава VI. ВСШОХИ МЕЖДУ КАРПАТАМИ И ДНЕСТРОМ,

Существуют две основные версии происхождения волохов -"карпатская" и "балканская". Автор предлагает новую гипотезу происхождения волохов, сводящуюся к тому, что влахи, известные в Карпато-Балканском регионе в период средневековья, не являются на этой территории автохтонами, а переселились сюда с востока. На основании сведений Гильома Рубрука (Рубрук 1993:107) предполагается, что влахи-блаки Балканского п-ова происходят от блаков "близ земли Паскатир"-территории, близкой к Южному Уралу. Народ под именем "блаки" уже существовал в период гуннских завоеваний в Европе и оказывал гуннам сопротивление наряду с болгарами и германскими народами.

Приведен ряд косвенных аргументов в защиту предлагаемой гипотезы: Сообщение арабского автора Мутаххара ал-Макдиси о народе "валада", соседствующем с тюрками, дорога к которому по суше идет из Хорезма в Булгар. Востоковедами отождествляется арабское "валадж" с этнонимом "валах" ("влах") (Бейлис 1969:308-310); Иоанн Малала и Феофан Исповедник сообщают о том, что вождя савир звали Валах (Блах/Влах/). Присутствие "влашских" имен в среде савир, может говорить о том, что, если последние и не являются влахами, то возможно родственны им в этническом плане; Сообщения хроники Кезаи о руническом письме влахов и Никиты Хониата об особом "влашском" языке; Относительно позднее начало употребления термина "влахи" в византийской этнонимии (сообщения авторов XI в.) и сопоставление с наблюдениями над употреблением этнонимов славян, болгар и венгров свидетельствует об относительно "недавнем" появлении влахов в Карпато-Балканском пространстве; В устойчивых "описательных выражениях", заменяющих этнонимы в византийской этно-

нимии и несущих определенный комплекс различных характеристик (этнических, географических, культурных) влахи входят в группу ("западные" племена), объединяющую тюркских кочевников и болгар. (Бибиков 1984). Автор предположил, что влахов объединяет с участниками этой группы не только образ жизни, но и возможная родственность, общность происхождения, или "место прародины"; Происхождение названия "мавровлахи" может быть связано как с внешним видом (восточным) влахов (западные хронисты, столкнувшись влахами, перепутали их с печенегами и называли "пигматицы" - "темнокожие" (Литаврин 1972), так и с устойчивой этногеографической формулой ("черные влахи"). Искать влахов "белых" и соответственно первоначальную Великую Влахию логичнее всего на востоке, подобно Великой Венгрии и Великой Болгарии. О том, что Великая Влахия также находилась на востоке, свидетельствует Роджер Бэкон Шатузова 1979); Сведения о христианстве влахов говорят о том. что в конфессиональном отношении это была выделяющаяся среди остального населения группа, приближающаяся к положению кочевников-христиан в Карпато-Бал-канском пространстве (манихейство, особая епископия в Македонии).

В главе рассматривается вопрос о пребывании волохов, выступающих в письменных источниках под своим собственным именем, в Карпато-Днестровских землях. Анализируются сведения венгерских источников (хроника Кезаи и сочинение Анонима, королевские грамоты), русских ("Повесть временных лет"), скандинавских ("Прядь об Эймунде". руническая надпись с о.Готланд), польских хроник (Кадлубек, Длугош. Ёеликопольская хроника), византийских (Кекавмен, Анна Комнина и др.). Особое значение имеют сообщения Иоанна Киннама и Никиты Хониата. На основании известия последнего о бегстве Андроника Комнина в Галицкую Русь можно предполагать наличие волошского населения во второй половине XII в. на юге Запрутской Молдовы. В работе подробно анализируется послание папы Григория IX младшему венгерскому королю Беле. будущему королю Венгрии 1234 г. Сведения грамоты о волохах не дают твердых оснований считать, что волошское население пребывало в Восточном Прикарпатье к 1234 г. Приведенные аргументы свидетельствуют в пользу того, что в грамоте шла речь о волохах, живущих в другой части Половецкой епископии -

- 1и -

юго-восточной Трансильвании; Православие указанных в грамоте волохов и именование в венгерских грамотах волохов "блаками", то есть терминами, которыми пользовались в Европе для обозначения балканских влахов, свидетельствуют о миграции указанных в этих грамотах волохов с правобережья нижнего Дуная.

Автор работы пришел к выводу, что во второй половине XII - первой половине XIII вв. можно предполагать наличие волошс-кого населения на юге Запрутской Молдовы и в Карпато-Сиретском пространстве, но ни один из известных на сегодняшний день письменных памятников не позволяет это утверждать.

Глава VII. МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА КАРПАТО-ДНЕСТРОВСКИХ ЗЕМЕЛЬ ВО ВТОР. ПОЛ. 1Х-ПЕРВ. ПОЛ. XIII ВВ.

В главе анализируются археологические материалы и предпринята попытка определить основные тенденции развития материальной культуры населения Карпато-Поднестровья 1Х-ХШ вв. и на их фоне выявить особенности, те элементы культуры,, которые диагностичны при определении места региона в системе культурных связей окружающих территорий.

Рассмотрены особенности географического распространения и топографическая приуроченность памятников, предпринята попытка выявить связь между расположением поселений оседлого населения Карпато-Поднестровья и окружающим ландшафтом. Ландшафтная граница лесостепи и степи в VI - XIII вв. разделяла не только оседлое население и кочевников, но в отдельные периоды также являлось границей между носителями разноэтничных культур оседлого населения. Оседлое население в основном заселяло правобережье главных рек региона - Днестра, Прута и Сирета и их правых притоков. На следующей к востоку после Днестра крупной реке Вкном Буге поселения оседлого населения размещаются в основном, на левом берегу (Хавлюк 1974). Автор связывает отмеченную закономерность с постепенным расширением географии кочевания номадов в областях между Днепром и Дунаем.

В работе анализируются топография и планировка неукрепленных поселений, площадь и мощность культурного слоя. В 1Х-ХШ вв. на поселениях региона отмечены три типа планировки - гнездовой, бессистемный и рядовой, но территориально и хро-

нологически они распределены неравномерно. Площадь селищ и мощность культурного слоя в Х-Х1 вв. имеют тенденцию к увеличению, но в ХП-первой половине XIII в. очевидна обратная тенденция.

Суммированы сведения о городищах Карпато-Днестровских земель. В 1Х-ХШ вв. здесь известны 33 городища. Рассмотрены планировка городищ, конструкция оборонительных сооружений, происхождение и функциональное назначение городищ разного типа. По планировке городища разделяются на слонно-мысовые (сооруженные с учетом защитных свойств рельефа) и кольцевые, круглые или овальные (сооруженные без учета защитных свойств местности). Кольцевые городища, относящиеся к первой группе круглых городищ (по П.А.Раппопорту), отличаются по конструктивным особенностям укреплений и местоположению от других круглых городищ Западной Руси. Аналогичные городища отмечены к северу от Молдовы в восточных районах Черновицкой области и в бассейне среднего течения Южного Буга. Подстилающего культурного слоя на кольцевых городищах нет. В диссертации выдвигается тезис о первоначальном назначении кольцевых городищ в качестве сакрально-общинных центров, что не исключает их роли как общинных центров экономической жизни. Они не имели серьезного оборонительного значения, возводились, как правило, в геомантийных, благоприятных для человека, зонах часто вопреки интересам обороны. Появление кольцевых городищ в Карпато-Поднестровье, по мнению автора, связано не с развитием культуры местного населения - носителей древностей типа Луки-Райковецкой, а с новой волной иммигрантов.

Анализируются данные о домостроительстве населения Карпа-то-Днестровских земель 1Х-ХШ вв. Наряду с отмеченными исследователями общими тенденциями домостроительства в древностях региона явственно проглядывают инородные элементы. Так на кольцевых городищах типа Екимауцы-Алчедар зафиксированы наряду с полуземлянками прямоугольные наземные постройки (жилища?). Отмечены тамбурообразные входы, подмазанные глиной пол и стены, наличие очагов, глинобитных печей и жаровен в виде вкопанных в пол горшков, некоторые конструктивные особенности стен (преобладание столбовой конструкции, стена-"колода"). На памятниках центральной зоны Молдовы заметно чаще встречены оча-

ги, тамбуры входа, открыто несколько юртообразных углубленных жилищ. Происхождение ряда элементов в местной культуре домостроительства неясно, происхождение же других явно указывает на влияние западнославянской и салтовской традиций.

Из производственных сооружений главное внимание уделено железоделательным и гончарным комплексам. Проанализированы известные типы железоделательных сооружений, а также введен в научный оборот новый для региона тип сыродутных горнов, изученный автором при раскопках на городище Германарие. На всех исследованных памятниках количество железоделательных сооружений исчисляется десятками. Учитывая, что на поселениях практически не найдены железные предметы, а количество ископаемой железной руды (болотной) в регионе мизерно, высказано предположение о кооперировании региона в системе обмена с другими территориями. Практически то же предположение вызывает присутствие в больном количестве в кладах рубленного серебра по Висле височных колец Екимауцкого типа. В разделе, посвященном исследованию гончарных горнов, автор пришел к выводу о салтовской традиции в сооружении двухъярусных гончарных горнов региона. Характерна их концентрация в центральной Молдове и наличие подобного сооружения на поселении Рудь.

Собран и проанализирован весь доступный археологический материал, относящийся к погребальным памятникам Карпато-Днест-ровских земель. Пересматривается распространенное в литературе мнение о том, что грунтовый биритуальный могильник Бранешты представляет дальнейшее развитие погребальной обрядности от ранее существовавшего курганного могильника с кремациями у городища Алчедар. Показано, что нижний горизонт могильника Бранешты, представленный кремациями в урнах, датируется более ранним временем, чем Алчедарскии могильник. Анализируется факт синхронного существования на небольшой территории двух типов обрядности - кремации в урнах и ямках в курганных насыпях могильника Алчедар и кремации в урнах (а возможно и в ямках) в грунтовом могильнике Бранешты. Отмечено своеобразие погребального обряда Алчедарского могильника, аналогия которому находится в Хотинском районе (Чепоносы) и на Южном Буге (могильник у кольцевого городища Малые Валы). В материалах могильников Лимбарь и Кэпрэрие у поселения Ханска в центральной зоне Мол-

довы, засвидетельствовано присутствие носителей салтовской культуры (по данным антропологии, тюрко-болгар).

В работе дана общая характеристика керамического комплекса региона. Обращено внимание на отсутствие на кольцевых городищах лепной и раннегончарной керамики типа Луки Райковецкой, близость круговой керамики на кольцевых городищах керамике так называемого блучинского типа. В работе выдвигается тезис об отсутствии преемственности в регионе между керамикой типа Лу-ки-Райковецкой и круговой посудой кольцевых городищ. Помимо различий в пропорциях и орнаментике сосудов особенно важны технологические отличия - например, наличие в последней в качестве примеси в тесте слюды. Слюда в качестве примеси также зафиксирована на памятниках Хотинской возвышенности и на городищах Южного Буга. В XI-XII вв. керамический комплекс региона носит отпечаток интегративных связей различных культурных групп.

В диссертации затрагиваются проблемы хронологии и культурной диагностики вещевого инвентаря. В условиях ничтожно малого количества вещей на памятниках абсолютная датировка отдельных комплексов, памятников и даже групп памятников часто основана на корреляции керамики. Традиционный для региона метод датирования путем привлечения аналогий с других территорий представляется недостаточным. Карпато-Поднестровье находится на периферии влияния сразу нескольких культурных центров, откуда в него могли поступать хроночувствительные вещи. С одной стороны это позволяет привлекать аналогии с разных территорий, а с другой требует предельной осторожности. Выход из такой ситуации автор видит в выявлении исторической тенденции появления того или иного типа вещей в регионе или даже на конкретном памятнике. Это возможно при определении места региона в системе культурных связей окружающих территорий. В связи с этим особое внимание обращено на этноопределяющие, культурно-диаг-ностичные вещи: тисненые серебряные украшения, ножи с волюто-образным навершием, шпора каролингского типа с ромбовидным шипом, втульчатые двушипные и шиловидные наконечники стрел, а также другие виды оружия. Анализируя характер распространения этих вещей, автор приходит к выводу о переселении в Карпато-Поднестровье носителей западнославянских древностей не

позднее конца IX в.

Глава VIII. КАРПАТО-ДНЕСТРОВСКИЕ ЗЕМЛИ ВО ВТОР.ПОЛ.1Х-ПЕРВ.

ПОЛ.XIII ВВ. ОПЫТ ИСТОРИКО-АРХЕОЛОГИЧЕСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ.

В главе разработана периодизация культурных влияний сопредельных территорий на Карпато-Поднестровье в эпоху раннего средневековья. Находясь на стыке Центральной, Юго-Восточной и Восточной Европы, этот район на протяжении тысячелетий традиционно занимал периферийное положение по отношению к нескольким очагам культурных влияний - "балкано-дунайскому", "цивили-зационному" (для эпохи средневековья-Византия), "среднедунайс-кому" и "Евразийской степи" (Gukln, Manzura, Rabinovlch, Tka-cluk 1995). В средневековый период к этим очагам прибавился еще один источник культурных влияний - "лесостепь и лес" (северо-восток) . Традиционное нахождение Карпато-Поднестровья на пересечении воздействия разных культурных миров не приводило к формированию собственного очага культурогенеза. Во второй половине IX-XI вв. здесь сошлись векторы культурного влияния, направленные с Низшего Подуназья (балкано-дунайская культура, византийские влияния). Среднего Подуиавья (Великоморавская, Биело-Брдо), с северо-востока (древнерусская) и юго-востока (саптово-маяцкая). Последовательное наложение культурных влияний (иногда в виде непосредственного переселения в регион их носителей), стабилизирующая конструктивная роль "степного коридора" (Евразийские степи - Нижний Дунай), "мирное вживание" вновь прибывших в культурную систему с одной стороны, и открытость, способность к инновациям этой системы с другой, определили ситуацию, когда в регионе начала интегрироваться новая культурная общность. Определенная разнородность этой общности, вызванная некоторой степенью отдаленности участвующих в ее создании культурных импульсов, давала ту меру необходимого разнообразия, которая и могла создать в регионе яркую самобытную культуру с большим запасом прочности. Однако новый очаг культурогенеза себя не реализовал. Во второй половине XI в. культурогенетический процесс в регионе стал нарушаться заработавшим дестабильно "степным коридором", выталкивающим кочевнические волны. Нарастающая катастрофичность в конце XI-первой

половине XIII в. привела к угасанию интегративных связей, свертыванию активного культурного процесса, выключению из зоны досягаемости влияний культурных очагов.

Реконструкция историко-культурных процессов, протекавших в Карпато-Днесгровских землях во второй половине 1Х-первой половине XIII вв., основана на совмещении данных анализа письменных и археологических источников. В середине IX в. в Карпа-то-Днестровских землях распространены древности культуры типа Луки-Райковецкой, которые характеризуются единообразием домостроительства, керамики и вещевого комплекса. Погребальный обряд - кремации в грунтовых могильниках. Культура региона в этот период отличается однородностью и аморфностью. Указанные древности принадлежали населению, выступающему в письменных источниках под этнонимом уличи. Во втор.пол. IX - нач. X в. ситуация в Карпато-Поднестровье резко меняется. Одновременное мощное воздействие сразу нескольких культурных очагов дали толчок интеграционным процессам.

Под влиянием среднедунайского региона в Карпато-Поднестровье возникает культура кольцевых городищ типа Екимауцы. характеризующаяся специфическими фортификацией, домостроительством, керамическим комплексом, вещевым инвентарем и обрядом захоронений. Автор считает, что данная культура была пришлой в этом регионе, и ее появление связано с притоком нового населения. Новое население отождествляется автором с летописными тиверцами. Учитывая различные варианты совмещения ареалов куль-турно-диагностичных элементов памятников типа Екимауцы, автор высказывает предположение, что районом, откуда пришло новое население, является юго-западная область расселения славян на Балканском п-ве (территория современных Черногории и соседних областей Боснии). Эта область Тервунии письменных источников. Основываясь уже и на данных письменных источников, предполагается, что переселение тервунян-тиверцев имело место во второй половине 50-х- первой половине 80-х гг. IX в. Судя по распространению специфических для памятников типа Екимауц элементов культуры кольцевых городищ, керамики со слюдой, височных украшений екимауцкого типа, погребальной обрядности, область расселения тиверцев охватывала и соседние восточные области Буковины (Хотинская возвышенность) и бассейн среднего течения

Южного Буга. К этому же выводу автор пришел, анализируя данные письменных источников.

Значительным оказалось влияние на Карпато-Днестровские земли и салтово-маяцкой культуры. Ее воздействие испытал весь регион, но сила этого воздействия на материальной культуре разных групп памятников сказалась по-разному. Исходя из анализа археологических источников и данных антропологии, автор полагает, что в конце IX-X вв. имело место непосредственное переселение в регион носителей салтовских древностей.

Культурную ситуацию в Карпато-Поднестровье с конца IX в. определяло взаимодействие трех факторов - культуры местного населения (носителей древностей типа Луки Райковецкой) и двух пришлых этнокомпонентов. В X-XI вв. это взаимодействие вылилось в интеграционный процесс, влияние которого ощутимо на памятниках всех культурных групп региона. Интенсивность интеграции усилилась после вхождения региона в состав Древнерусского государства во второй половине 30-х гг. X в. Но последовавшее во второй половине XI в. ослабление власти Киева над этой областью и активизация в ней кочевников изменили тенденции развития. Попытки киевских, а затем и галицких князей закрепиться в этом регионе успеха не имели. Карпато-Поднестровье оказывается в зоне высокой катастрофичности. Часть населения покидает регион. Оставшаяся проживает мелкими небольшими изолированными группками. Связь между культурными группами малоинтенсивна. Культурное развитие резко замедляется. Наступившая в предмон-гольский период в Карпато-Поднестровье определенная стабилизация. признаком которой можно считать появление на страницах письменных источников сведений о бродниках. волохах и галицких выгонцах. оказалась в культурном отношении малопродуктивной и недолгой. Ее прервало монгольское нашествие. Активная культурная жизнь возобновилась в регионе только в XIV в. в связи с градостроительной деятельностью золотоорданских ханов.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1.Образ жизни древних обществ и возможности его реконструкции. //Теоретические проблемы современной археологии. (ТД на симпозиум методологических семинаров Отдела археологии АН МССР,

ЛОИА АН СССР и Совета молодых ученых ОЭнИ АН МССР). Кишинев, 1988, с. 52-55.

2.Товарное производство как фактор убывания этнонесущих признаков средневековой керамики Молдавии.//Древнее производство, ремесло и торговля по археологическим данным. ТДК, М.,1988, с.131-133. (в соавторстве)

3.К проблеме культурной и этнической интерпретации памятников типа Петруха-Лукашевка.// Археологические исследования молодых ученых Молдавии. Кишинев. 1990. с. 51-57.

4.К проблеме соотношения памятников типа Екимауцы-Алчедар и Петруха-Лукашевка в Днестровско-Прутском междуречье.// Проблемы истории и археологии Нижнего Поднестровья. ТДК.Часть I. История.Белгород-Днестровский. 1990, с. 88-90.

5.Результаты работ на поселении Скок.//АИМ-1985, Кишинев.1990, с. 194-212. (в соавторстве)

6.Гончарный горн на поселении X-XII вв. у с.Рудь.//Хозяйственные комплексы древних обществ Молдовы.Кишинев,1991,с.99-109.

7.Жилище древнерусского времени с мыса Пештере.//Археологические исследования в Старом Орхее.Кишинев.1991, с. 63-68.

8.Спасательные раскопки на поселении Бранешты XIII.// Проблеми вивчения та охорони памяток археологи ки!вщини. ТДК Б1лого-родка,жовтень 1991 р. Ки1в,1991 (в соавторстве, 0,2 а.л.).

9.Результаты раскопок на поселении Бранешты XIII и некоторые спорные вопросы изучения памятников типа Петруха-Лукашевка. //Древности Юго-Залада СССР (I-середина II тысячелетия н.э.) Кишинев.1991.с.205-224. (в соавторстве).

10.Археологические раскопки на поселении Скок.//АИМ-1986,Кишинев. 1992.с.208-223.(в соавторстве).

Н.Карпато-Поднестровье в контексте культурных и межгосударственных связей Юго-Восточной и Восточной Европы.// Международные отношения и государственные структуры в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе в IV-XVIII вв. МНК.Запорожье, 1993, с. 88-91.

12.fJonarchaeologycal theory and problem of cultural Heritage //World Archaeological Bulletin. 1995,No 8,p.9-18.(в соавторстве) .

13.Исследования на поселении древнерусской культуры у с. Рудь в Молдове.// "Археологические вести",Но 4,СПб.,1995,с.165-

170. (в соавторстве). 14.1nvestigattile istorico-arheologice efectúate in microzona istorlco-naturala Rudi-Tatarauca Noua-Агionesti - raionul Donduseni,República Moldova// Cercetari arheologice in aria Nord-Thraca, No I, Bucuresti, 1995.p.281-358.(в соавторстве).