автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.08
диссертация на тему: Картина мира в лирическом произведении

Полный текст автореферата диссертации по теме "Картина мира в лирическом произведении"

На правах рукописи ОО'^ г * * —

ВАРАКИНА Евдокия Раифовна

КАРТИНА МИРА В ЛИРИЧЕСКОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА Г. ИВАНОВА И СТРАННИКА (Д. ШАХОВСКОГО)

Специальность 10.01.08 - Теория литературы. Текстология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Москва 2009

2 8 МАЙ 2003

003471155

Работа выполнена на кафедре теории литературы филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Хализев Валентин Евгеньевич

Официальные оппоненты: доктор филологический наук, профессор

Солнцева Наталья Михайловна кафедра истории русской литературы XX века Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

кандидат филологических наук, доцент Мартьянова Светлана Алексеевна Владимирский государственный гуманитарный университет (ВГГУ)

Ведущая организация: Московский государственный

областной университет (МГОУ)

Защита состоится 18 июня 2009 г. в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 501.001.32 при Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 119991, Москва, ГСП-1, Ленинские горы, МГУ, д. 1, стр. 51, 1-й учебный корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки 1-го учебного корпуса гуманитарных факультетов Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Автореферат разослан «X ?» <хпр<?ла 2009 г.

Учёный секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук, профессор

М.М. Голубков

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Словосочетание «картина мира» (далее КМ) впервые появилось в физике на рубеже XIX - XX веков. Со временем оно было заимствовано другими дисциплинами естественнонаучного и гуманитарного направлений, каждая из которых вкладывала в него свое значение. В результате словосочетание «КМ» из термина с четко очерченными границами смысла превратилось в ключевое слово культуры1 и в качестве такового употребляется многими литературоведами. Большинство из них, осознанно или интуитивно, берут за основу лингвистическое понимание КМ как некоей системы основополагающих концептов, значимых для носителя КМ, и вербальной их экспликации. Такое понимание ориентировано на аналитическое постижение реальности. Но существует и равноправное этому представление, присущее философии, о том, что КМ обращена к мирозданию как целостности. Важную роль в так понимаемой КМ будет играть мироощущение - не столько рациональное, сколько духовно-эмоциональное восприятие Универсума.

Данная диссертация представляет собой опыт теоретического осмысления и практического применения в рамках литературоведения понятия «КМ» как философской, а не более «локальной», в частности - и не лингвистической категории.

Материалом для исследования была избрана лирика двух поэтов -представителей первой волны русской эмиграции: Г. Иванова (1894-1958) и Д. Шаховского (1902-1989). Выбор авторов не случаен. Внешние обстоятельства их жизни во многом схожи: они современники, оба - дворяне, с юности увлекавшиеся литературой и писавшие стихи, оба эмигрировали из России примерно в одно и то же время (Шаховской — в 1920 г., Иванов - в 1922 г.) и прожили за границей до конца жизни. Их внутренний мир, напротив, различался довольно сильно: Шаховской принял монашество и был священнослужителем, Иванов же мог позволить себе, например, написать в одном из своих писем за

1 Термин, предложенный A.B. Михайловым, см.: Михайлов A.B. Несколько тезисов о теории

литературы // Литературоведение как проблема. М.: Наследие, 2001. С. 236,253,263.

3

одном из своих писем за несколько лет до смерти: «Я всегда чувствую, что мироздание создал бездарный Достоевский»2.

Сопоставление реконструированных КМ, воплощенных в лирике двух этих поэтов, позволяет увидеть, как мировоззренческие веяния одной и той же эпохи преломляются в художественном творчестве в зависимости от ценностных ориентаций авторов - ведь, как отметил один философ, мировоззрение предопределяется направлением внутренней активности человека, его доминантами: каждый видит в мире и людях то, что искал и чего заслужил3.

Степень научной разработанности темы. За последние годы было опубликовано много работ различного объема и разной научной ценности, посвященных КМ в художественных текстах ряда прозаиков и поэтов, как отечественных, так и зарубежных (часть из них перечислена в библиографии диссертации). Однако вопрос о разного рода пониманиях КМ и специфике применения этого понятия в литературоведческом анализе сколько-нибудь развернуто не обсуждался ни в одной из них.

Лирика Г. Иванова относится к «возвращенной литературе» и в качестве таковой на протяжении двух последних десятилетий привлекает пристальное внимание отечественных литературоведов, как известных, так и начинающих. Следствием этого стало значительное количество опубликованных статей о его жизни и творчестве, а также несколько диссертационных работ и монографий (те из них, которые использовались нами в работе, указаны в библиографии). Ученые изучали различные аспекты творчества Г. Иванова. Поднимались и смежные с нашей темой вопросы: в частности, М.Ю. Гапеенкова изучала трагическое мироощущение эмигрантской лирики Иванова, И.А. Тарасова -концептосферу его поэзии, не подразделяя, однако, его творчество на периоды4;

2 Переписка через океан Георгия Иванова и Романа Гуля // Гуль Р. Я унес Россию. Апология эмиграции. В 3 т. М.: Б.С.Г.- Пресс, 2001. Т. 3. Россия в Америке. С. 218.

3См.: Ухтомский A.A. Из писем к A.A. Золотареву // Философские науки. 1995. №1. С. 201.

4 См.: Словарь ключевых слов поэзии Георгия Иванова / Сост. Тарасова И.А. Саратов: «Наука», 2008.

таким образом, вопрос о КМ, отраженной в лирике Иванова на всех этапах его творчества, впрямую не ставился.

Д. Шаховской, впоследствии - архиепископ Иоанн (Шаховской) больше известен в современной России как духовный писатель. Его поэтическое наследие практически не исследовано; не изучалась, соответственно, и отраженная в его лирике КМ.

Объестом исследования является лирика Г. Иванова и архиепископа Иоанна (Шаховского), предметом исследования служат КМ, воплощенные в этой лирике.

Целью работы является уяснение специфики использования термина «КМ» в рамках литературоведческого анализа и рассмотрение в этом ракурсе поэзии Иванова и Шаховского. Для достижения данной цели ставятся и решаются следующие задачи:

1) Формулирование определения «КМ», а также связанных с нею понятий «образ мира», «модель мира», «мировоззрение», «мироощущение», «суждения о мире»;

2) Рассмотрение специфики художественной КМ, лирической КМ и методов ее реконструкции;

3) Уяснение специфики реконструкции КМ, отраженной в религиозной поэзии;

4) Реконструкция КМ лирики Г. Иванова различных периодов его творчества;

5) Реконструкция КМ лирики Шаховского;

6) Сопоставление реконструированных КМ.

Положения, выносимые на защиту:

1) Под КМ мы понимаем общие представления о мироздании (Универсуме), его сущности, составе, структуре и законах, в соответствии с которыми существуют сам Универсум и человек в нем. Представления о редуцированных «мирах» как части мироздания (человеческой реальности, природном мире и пр.) мы предлагаем называть соответствующими

локальными терминами («картина реальности», «картина исторической эпохи> и др.). «Мировоззрение» и «миропредставление» выступают синонимами КМ. «Образ мира» обозначает представления об Универсуме, воплощенные зримой форме единичного символа. «Модель мира» - это осознанн сконструированная КМ.

2) КМ складывается из мироощущения (эмоционально-интуитивного восприятия мира как гармоничного или дисгармоничного, целостного ил разорванного, имеющего цель существования или бессмысленного) и суждени о мире как рациональных представлений, поддающихся экспликации с помощью понятий и категорий.

3) Существует несколько общепринятых методов реконструкции КМ: как системы бинарных оппозиций или в виде опытов сопоставления данной КМ с «трафаретом» универсальных для всех КМ понятий и категорий. Все эти методы вносят в исследуемый материал рациональную системность, которая, однако, некоторым КМ не свойственна. Это необходимо учитывать при литературоведческом анализе и дополнять вышеуказанные подходы изучением мироощущения, отраженного в поэтических текстах, при характеристике которого мы пользуемся терминами «классическая КМ», «антиклассическая КМ» и «обновленная классическая КМ»5.

4) Религиозную поэзию (вопреки тому, что нередко говорится) можно и нужно изучать прежде всего как произведение искусства, в ее эстетическо аспекте, но учитывая и специфику ее содержания; реконструкция воплощенно" в ней КМ должна основываться на строгом и беспристрастном анализе стихотворений.

5) На протяжении творческого пути Иванова менялись формы способы воплощения его КМ, но оставалось неизменным лежащее в ее основ противостояние трагического и идиллического мироощущений бе возможности окончательного выбора в пользу одного из них. Таким образом, КМ Иванова правомерно считать антиклассической.

5 См.: Хализев В.Е. Теория литературы. Изд. 3-е. М.: «Высшая школа», 2002. С. 25-27.

б

6) Основу поэзии Шаховского составляет традиционная христианская КМ, которая предстает здесь в весьма своеобразной вариации: присутствует идея внутреннего странничества (отстраненность от земной действительности и устремленность к небесной отчизне); передано негативное отношение к современному состоянию человеческого мира и основанное на этом понимание истории как вереницы греховных поступков человечества; присутствуют эсхатологические мотивы; надежда на апокатастасис (всеобщее помилование). Таким образом, в творчестве Шаховского явлена обновленная классическая КМ, в которой бытие предстает как гармоническое целое, а диссонанс в него внесен человеческим грехом, причем этот диссонанс мыслится как временное, хотя и всеохватывающее явление, которое после всеобщего воскресения исчезнет, уступив место всеобщей гармонии.

Методологические и теоретические принципы работы базируются на положениях «вненаправленческого» литературоведения, ориентированного на синтез достижений разных научных школ и направлений. Основой нашего подхода являются укорененные в современном литературоведении представления о глубинной связи между миропониманием писателя и поэтикой его произведений, о содержательной значимости художественной формы, о философских основах лирической поэзии.

Научную новизну исследования автор усматривает, во-первых, в уяснении специфики использования понятия «КМ» в составе литературоведческого анализа и, во-вторых, в анализе под этим углом зрения стихотворений Иванова и Шаховского, в том числе и тех лирических текстов, которые, насколько нам известно, еще не становились предметом специального изучения.

Теоретическая значимость работы состоит, во-первых, в систематизации значений словосочетания «КМ» и их критическом обсуждении; во-вторых, в уяснении перспектив применения этого понятия к художественной литературе (прежде всего - к лирике). Практическая значимость работы состоит в уяснении того, какое место в литературоведческом анализе занимает

реконструкция КМ. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в общих и специализированных курсах по теории литературы и истории литературы русского Зарубежья.

Апробация работы. Результаты исследования были изложены в докладах на научных конференциях в Ереване (2005), Минске (2005), Орле (2005), Ульяновске (2005), Нижнем Новгороде (2005, 2006), Арзамасе (2006), Санкт-Петербурге (2006), Таллинне (2006). Диссертация обсуждена на заседании кафедры теории литературы филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. По теме диссертации опубликовано 8 статей общим объемом 4 а.л.

Структура диссертации. Диссертация включает в себя введение, три главы, заключение и список литературы, состоящий из двух частей: в первой перечислены в алфавитном порядке использованные в исследовании поэтические сборники Иванова и Шаховского, во второй (сплошная нумерация в алфавитном порядке) представлены привлекавшиеся для работы теоретические труды, словари, исследовательские работы, критические статьи и художественные произведения других писателей.

Основное содержание работы

Во Введении освещена актуальность темы диссертации, определены ее цели и задачи, предмет и методы исследования, дана характеристика разработанности проблемы, оценена степень изученности анализируемых лирических текстов, отмечены новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

Первая глава «Картина мира как философская категория и ее использование в литературоведении» состоит из четырех параграфов.

Первый параграф «Значение словосочетания «картина мира». Его синонимы» начинается с анализа словарных значений слов «картина» и «мир». У слова «картина» выделяется 6 словарных значений6, из которых в понятии «картина мира» может актуализироваться лишь одно из двух: 1) то, что можно

6 См.: Словарь русского языка: в 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой.

2-е изд., испр. и доп. М.: Русский язык, 1981 - 1984. Т.2. К - 0.1983.

8

видеть, представлять себе в конкретных образах и 2) общее состояние, положение чего-либо. От выбора значения зависит, какие свойства мы будем считать неотъемлемыми характеристиками КМ. При актуализации первого КМ - это наглядная и предельно детализированная система, состоящая из образов существ, предметов и явлений, которые окружают субъекта и распознаются им как самостоятельные сущности. Так понимает КМ лингвистика. При выборе второго значения КМ приписывается свойство обобщенности, она есть предельно общее представление о мире и при этом может не обладать наглядностью и образной дискретностью. Так понимают КМ некоторые философы, например, М. Хайдеггер7.

Науки о культуре и искусстве, в частности интересующее нас литературоведение, сочетают в себе оба подхода, и каждый ученый, сознательно или бессознательно, берет один из них в качестве ориентира. На наш взгляд, избрание исследователем одного из двух значений слова «картина» напрямую связано с тем, что он понимает под словом «мир».

Тот же словарь выделяет 8 значений слова «мир», из которых 6 могут актуализироваться в словосочетании «КМ». Однако все они обозначают какой-то фрагмент мироздания: материальный мир, земной мир, мир человечества в целом или какой-то группы людей и т.п. Подобные фрагменты мироздания действительно состоят из отдельных, чувственно воспринимаемых частей - и по отношению к ним весьма уместно говорить о КМ как системе образов или концептов (1-е значение слова «картина»).

Между тем, существует еще одно значение слова «мир», в словаре не указанное, когда речь идет о мире как целом, то есть о духовно-материальной целостности мироздания, об Универсуме. При таком понимании, когда на первый план выступает идея целого, а не его составных частей, чаще актуализируется второе, обобщающее значение слова «картина».

7 См.: Хайдеггер М. Время картины мира // Хайдеггер М. Время и бьггие. Статьи и выступления. М.: «Республика», 1993. С. 41 - 62.

Чтобы сузить границы использования словосочетания «КМ» и тем самым приблизить его к статусу термина, мы предлагаем считать КМ только общие представления о мироздании (Универсуме), его сущности, составе, структуре и законах, по которым оно существует. Представления же о всех «редуцированных мирах» и составляющих их конкретно-чувственных реалиях, на наш взгляд, правомерно обозначать иными, более «локальными» терминами, хотя это и расходится с традицией, укорененной в отечественном литературоведении еще с советских времен, когда словосочетание «КМ» находилось в одном синонимическом ряду с терминами «картина времени», «картина реальности», «картина эпохи»8 и т.п.

Далее предпринимается попытка выявить специфику таких связанных с КМ понятий, как «образ мира» и «модель мира».

Особо важную роль в представлении о мире как целом играет мироощущение. Исходя из того, каким ощущает человек мир, выделяют три базовых типа КМ: классическую, антиклассическую и обновленную классическую9. Классическая КМ - это восходящее к античным представлениям о «космосе» восприятие бытия как единого, упорядоченного, гармоничного, имеющего незыблемые константы и смысл, а человека - как сущностно причастного этому бытию. Антиклассическая КМ - это взгляд на бытие как раздробленное, хаотическое, не имеющее констант, вечно нестабильное, враждебное человеку, в душе и жизни которого, в свою очередь, все тоже ненадежно и зыбко. Обновленная классическая КМ, по словам В.Е. Хализева, представляет собой синтез представлений как об извечной динамике универсума и неустранимых диссонансах в его составе, так и об устойчивости, упорядоченности бытия и его гармонических начал; она, считает Хализев, возникает в XX веке и является реакцией на видение мира как «хаоса бе берегов».

8 См., напр.: Мейлах Б.С. Философия искусства и художественная картина мира // Вопрос философии. 1983. № 7. С. 120. Эта традиция коррелирует с широко бытующим сближение понятий «мир» и «век» — век людей (Подробнее см.: Культурология. Энциклопедия. М. 2007. Т. 1.С. 1317).

9 См.: Хализев В.Е. Теория литературы. Изд. 3-е. М.: Высшая школа, 2002. С. 24-27.

10

Утверждение о столь позднем зарождении КМ, синтезирующей представления о порядке и дисгармонии, представляется не совсем верным. Уже с первых веков христианства мыслители говорили о том, что хотя Универсум был изначально сотворен Богом как гармоничный и прекрасный, первородный грех внес в земное бытие сущностное повреждение (зло и сопряженную с ним смерть) и привел к определенным искажениям изначальных свойств мироздания, хотя и не изменил их полностью. Поэтому можно сказать, перефразируя слова Г.П. Федотова, что трагические события XX века не привели к возникновению обновленной классической КМ, а лишь актуализировали ее, «мировая катастрофа лишь оживила в сердце то, что было ясно в сознании»10.

Во втором параграфе «Состав картины мира и ее реконструкция исследователем» критически оцениваются наиболее распространенные способы реконструкции КМ и делается вывод, что литературоведу, обсуждающему проблему КМ, следует обращать внимание не только на эксплицированные в поэзии суждения об Универсуме, но и на отраженное в ней мироощущение, давшее о себе знать в изображенном.

В третьем параграфе «Понятие художественной картины мира. Картина мира в лирике» обсуждается правомерность использования термина «художественная КМ». Мы полагаем, что это целесообразно, если считать, что процесс художественного творчества порождает кардинально новое знание о мире. Если же учитывать, что художественное произведение так или иначе опирается на представления об Универсуме, уже существующие в чьем-то сознании или в какой-то философской (религиозной) системе (отрицать это, мы полагаем, невозможно), то смысл словосочетания «художественная КМ» представляется неясным, далеко не бесспорным. Поэтому мы предлагаем говорить о художественно явленной КМ. Это словосочетание характеризует содержательно-смысловую сторону произведений, в которых значимо философское начало, тогда как термин «внутренний мир произведения»

'"Федотов Г.П. Эсхатология и культура // Русские философы (конец XIX - середина XX века): Антология. Вып. 3. / Сост. Л.Г. Филонова. М., 1996. С. 150.

11

обозначает совокупность предметов и явлений, запечатленных словами: это категория формально-содержательная, а не собственно смысловая.

Далее отмечается, что не только изобразительные, но и экспрессивные виды искусства, в частности музыка, могут воплощать КМ, однако последние -лишь в эмоционально-интуитивной ее форме, как «ощущение конечной гармоничности или дисгармоничности мира»11, т.е. как мироощущение.

Словесное творчество, являясь одним из видов изобразительных искусств, обладает наибольшими возможностями для преодоления межвидовых границ искусства. Особенно часто литература усваивает себе приемы живописи и музыки. В частности, значимость мелодического начала в лирике является общепризнанной, и это необходимо учитывать при реконструкции КМ, т.к. музыка стихотворения способна передавать определенное мироощущение.

Лирика определяется как «род литературы, предметом изображения которого являются мысли, чувства, переживания субъекта»12. Движения души «лирического я» могут являться реакцией на мир как целое - в этом случае перед нами КМ в чистом виде13. Однако «лирическое я» может представать в поэтическом тексте как субъект, сосредоточенный на своих переживаниях и далекий от какого-либо философствования. В таких случаях вряд ли правомерно говорить о .мироощущении, воплощенном в тексте. Иначе говоря, художественно явленная КМ присутствует в лирике далеко не всегда.

В четвертом параграфе «Специфика реконструкции картины мира в религиозной лирике» обозреваются дискуссии в научной среде, посвященные религиозному подходу в филологии14, и делается вывод, что необходимо

"Медушевский В.В. Художественная картина мира в музыке (к анализу понятия) II Художественное творчество. Вопросы комплексного изучения, 1984. Л., 1986. С. 90.

12Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. и сост. А.Н. Николюкин. М.: НПК «Интелвак», 2001.

13По одному из определений, лирика есть «одухотворенное переживание мира» (Wilpert G. von, цит. по: Тамарченко Н.Д. Теоретическая поэтика: Хрестоматия-практикум: Учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2004. С. 300).

мСм., напр.: Круглый стол «Религиозное» литературоведение: обретения и утраты» // Вестник МГУ. Сер. 9. Филолопи. 2006. №3. С. 90-146.

разграничить компетенции литературоведения как науки, тщательно реконструирующей смыслы, заложенные в произведении, и литературной критики, эти смыслы обдумывающей и оценивающей (так называемая религиозная филология, мы полагаем, относится к области критики, а не науки как таковой). Чтобы реконструкция КМ, явленной в религиозной поэзии, осталась в рамках литературоведческого, а не богословского анализа, она должна основываться на непредвзятом и строгом разборе стихотворений, а не стремиться к критическому либо апологетическому оцениванию взглядов автора.

Вторая глава «Картина мира в лирике Г. Иванова» состоит из трех параграфов в соответствии с традиционным делением творчества поэта на три этапа (доэмигрантский период, раннеэмигрантский период - до начала 40-х гг. и позднеэмигрантский - с 40-х гт. до смерти).

В первом параграфе «Картина мира в ранней лирике Г. Иванова» утверждается, что, вопреки общепринятому мнению об отсутствии в ранней поэзии Иванова единого личностного начала, во многих стихах отражается сходное представление о мире как целом. В эту пору поэт художественно осознает двуслойность бытия: за чувственно воспринимаемой реальностью скрывается нечто иное, более подлинное, чем она сама. При этом чаще всего видимый мир воспринимается положительно, а таящееся за ним нечто -отрицательно, как разрушительная сила. В этом случае перед нами ситуация трагического двоемирия.

Разрушительное начало, до времени таящееся за видимой земной гармонией, подается поэтом в каких-то неопределенных тонах. В одних стихотворениях оно никак не именуется, это лишь нечто зловещее вообще, неотвратимо надвигающееся («Литография», «Я в жаркий полдень разлюбил...», «Моей тоски не превозмочь...»), в других - это нечто обладающее определенностью: смерть («Когда светла осенняя тревога...»), время («Неправильный круг описала летучая мышь...»), история («Нищие слепцы и калеки...»), человеческая злоба («Уличный подросток») и, наконец,

мистическое иное, при определенных условиях проникающее в земной мир («Китайские драконы над Невой...»).

Мистическое иное в ранней лирике Иванова не всегда враждебно земному бытию: в ряде стихотворений оно не разрушает реальность, а дополняет, или, точнее, восполняет ее до метафизической цельности («От сумрачного вдохновенья...»). В таких случаях перед нами своего рода идиллический мистицизм. Чаще всего он встречается в любовных стихотворениях молодого Иванова и связан с представлениями о реинкарнации, побеждающей смерть («Прощай, прощай, дорогая! Темнеют дальние горы...»). Но такая победа оказывается неполной, потому что в перевоплощении герои теряют свою личность и память о прошлом («Легкий месяц блеснет над крестами забытых могил...»). Поскольку мистическая идиллия оказывается неспособной полноценно противостоять трагизму бытия, поэт иногда выбирает другой путь его преодоления - уход в идиллию земную, которая представляет собой редукцию художественно явленной КМ до гармоничного мироощущения настоящей минуты, еще не разрушенного вторжением враждебной силы.

О преобладании трагического или идиллического миропредставления в их парадоксальном сплаве в первый период творчества Иванова говорить нет оснований. Переживание расколотости бытия и ощущение его цельности сосуществуют в напряженном и равноправном взаимодействии как два аспекта одной КМ, не обладающей в ранней лирике Иванова полнотой определенности. Но эта неспособность лирического героя остановиться на одном мировосприятии как единственно верном (вместе со знанием о существовании в Универсуме дисгармонического, разрушительного начала) в рамках всего стихотворного дискурса ранней лирики Иванова передает метаощущение ненадежности и непрочности мирового бытия, его нецельности.

Во втором параграфе «Картина мира в раннеэмигрантской лирике Г. Иванова» отмечается, что представление о двуслойности бытия приобретает в этот период большую определенность, воплощаясь в идее двоемирия: в надмирном «сиянии» (или «торжестве») теряют смысл все бинарные оппозиции

земного бытия, характеризующие как материальную, так и духовную реальность («Я слышу - история и человечество...»). Помимо земного появляется космический, метафизический хронотоп, в котором характеристики сущностей и понятий изменяются самым неожиданным образом (музыка здесь «освещает» путь, где «летит», словно материальная вещь, «погибшее счастье»15 и т.п.).

Надмирное сияние, по сути, является в лирике Иванова метафорическим обозначением «смерти», включающим в себя также понятия «вечности», «холода» и «безразличия». Оно открывается людям при созерцании красоты природы, которая вызывает мучительное и сладкое чувство, стремление к чему-то запредельному. Поэт выделяет две точки в потоке времени, максимально наполненные такой сладостно-мучительной красотой: в суточном цикле это закат, в годовом - весна. Другие образы-сигналы, связанные с «сиянием»/смертью, - это «музыка» и «нежность», порожденные, кажется, самим мирозданием - в стихотворениях они никому не принадлежат; нежность не противоречит «равнодушию» сияния, это обманчиво-сладкая нежность смерти. Значима также группа образов, являющихся в мировой культуре эмблемами красоты (розы, звезды, соловьи), а в раннеэмигрантской лирике Иванова ставших символами прекрасной смерти.

Мотив сияния в лирике Иванова включает в себя идеи неизбежности смерти, равнодушного (пустого) неба и неустранимого одиночества человека. Эти идеи предстают в КМ Иванова главными законами Универсума. Здесь -проекция вовне внутреннего мира поэта: его одиночество, неверие и страх смерти генерализуются до всеобщего закона.

На основе анализа стихотворений «Хорошо, что нет Царя...», «Замело тебя, счастье, снегами...» можно предположить, что представления о «сиянии», перед которым теряют смысл земные ценности и оценки, является метафорическим переосмыслением трагедии эмиграции, вызывающей, по словам одного профессора-невролога, аксиологический кризис и ощущение

15 Стихотворение «Это месяц плывет по эфиру...».

15

«экзистенциального вакуума»16, который поглощает все бытие. При этом лежащий в основе художественно явленной КМ раннеэмигрантской лирики Иванова сплав трагического и идиллического мироощущений (в этот период воплощающийся в идее равнодушного к человеку, но прекрасного мироздания и неизбежной, но также прекрасной смерти), как показывает анализ, не вызван эмиграцией (как это утверждают некоторые исследователи, например, М.Ю. Гапеенкова), а является наследием предыдущего периода творчества поэта.

В третьем параграфе «Картина мира в позднеэмигрантской лирике Г. Иванова» отмечается, что эстетическое оправдание мира, характерное для предыдущего периода, теперь сочетается с деэстетизацией бытия, в рамках которой Универсум воспринимается как бессмысленный, безобразный и расколотый (в диссертации выделяются несколько образов мира Иванова, передающих такое впечатление от мироздания). Окончательного выбора между двумя точками зрения не происходит. В рамках эстетического взгляда наблюдается эволюция свойств мироздания, отмеченных в предыдущий период: теперь, к примеру, изменяются не только свойства объектов, но и они сами, доходя до двух крайностей - перевоплощения (в рамках одной жизни или в течение нескольких) и развоплощения. Важную роль в этом играет отражение, которое изменяет исходный образ до неузнаваемости. Все эти процессы приводят к тому, что мироздание в КМ Иванова предстает в состоянии непрестанных изменений свойств и очертаний предметов, зыбкости границ между отдельными сущностями; доминирует изображение переходных ситуаций между состояниями материального мира.

Эти черты напоминают восточную КМ, для которой, кстати, характерна и идея неабсолютности любых оценок и оппозиций. В работе анализируется существующая версия о восточных влияниях на творчество Иванова17 и делается вывод, что определенное художественное сходство налицо, но при отсутствии биографических сведений, подтверждающих факт увлечения

16 Салганик Е. Между двумя мирами. Комплекс эмигранта. М., 2004. С. 79,110.

17 См., напр.: Аксенова А. Метафизика анекдота, или Семантика лжи // Литературное обозрение. 1994. №11/12. С. 52-61.

Иванова буддизмом или иными восточными учениями, гипотезу нельзя признать доказанной. Предлагается иное объяснение - почти все черты КМ Иванова совпадают со свойствами антиклассической КМ. Последней свойственны представления и о развоплощении материального мира, размывании границ между отдельными сущностями18, и о множественности альтернативных (равноправных и одинаково относительных) взглядов на реальность (т.н. плюрализм и релятивизм).

Трагически-безысходное мироощущение в лирике этого периода переходит в стадию холодного отчаяния (порой принимающего цинически-нигилистическую форму), исключающего всякую возможность катарсиса. Однако катарсис все-таки возникает, о чем свидетельствуют многочисленные упоминания критиков и литературоведов о свете, присутствующем в поэзии Иванова. Объяснение, на наш взгляд, скрывается в том, что в поздней лирике Иванова остается свойственный для предыдущих этапов его творчества противовес бесконечно-трагическому мирочувствию в виде просветленно-гармонического мироощущения, однако теперь оно передается не на смысловом, а на музыкальном уровне его поэзии. При этом, как и в ранней лирике, окончательного выбора в пользу одного из двух миропредставлений не происходит.

Таким образом, несмотря на качественно различные формы ее воплощения, КМ, отраженная в лирике Иванова, оставалась сущностно неизменной на всех этапах его творчества. Она является антиклассической, ибо утверждает неустранимое доминирование диссонансов в структуре мироздания, нецельность Универсума и вытекающие отсюда равноправность и относительность альтернативных взглядов на реальность.

В начале третьей главы «Картина мира в лирике Д. Шаховского» отмечается, что творчество поэта делится на два периода: это отмечалось как его современниками19, так и им самим. Граница между ними - 1926 г. (время

18 См. об этом: Бердяев Н. Кризис искусства (Репринтное издание). М.: СП Интерпринт, 1990. С.9.

"Чиннов И. Смотрите - стихи // Критика русского Зарубежья. Т. II. М., 2002. С. 358.

17

принятия Шаховским монашеского пострига). В центре главы - картина мира, воплощенная в стихотворениях, написанных во второй период его творчества, т.к. из трех ранних сборников поэта, в России/ насколько нам известно, не переиздававшихся («Стихи» 1923, «Песни без слов» 1924 и «Предметы» 1926 гг.), удалось найти только второй.

Общей чертой обоих периодов является суггестивная поэтика ряда лирических текстов. Мы полагаем, что она свидетельствует о свойственном поэту нежелании облекать свое восприятие мира в аналитически-рассудочную форму четких образов. Это связано, на наш взгляд, с ощущением мира как целого, которое невозможно полностью разделить на составные части, не утеряв при этом чего-то весьма существенного. Сам Шаховской объяснял суггестивность своей поэзии апофатическим видением мира20. В его основе -интуиция о присутствии в Универсуме некоей метафизической тайны, не поддающейся точной вербализации. Анализ свидетельствует, что такое мировидение было присуще уже ранней поэзии Шаховского: в ней эта тайна, словно «разлитая» в мире, делает мироздание единым целым. В его ранних стихах, как верно отметил К. Мочульский, передано, скорее, предчувствие, ожидание соприкосновения души лирического героя с этой загадочной, манящей и волнующей его тайной мира21. Во второй период представления о гармоничности мироздания и о тайне бытия осмысляются в христианском духе. Как показывает образ мира, явленный в одном стихотворении Шаховского, поэт видит мироздание как сотворенное гармоничное целое, связанное любовью (как главным законом Универсума): «Этот мир - стихотворенье // Об одной любви бескрайней» («Жалость к объятьям»).

Вполне традиционно для христианского миропонимания Универсум в лирике Шаховского осознается состоящим из двух уровней - небесного и земного. Поэт отмечал, что в соответствии с этим делением в его лирике можно выделить два типа стихотворений: к первому относятся стихотворения, в

20 См.: Странник. Переписка с Кленовским. Париж, 1981. С. 230-231.

21 См.: Мочульский К. Кризис воображения. Статьи. Эссе. Портреты. Томск: Водолей, 1999. С. 355.

которых «поэзия уступает религиозному духовидению», «переходит в созерцание молитвы»22, вторые же обращены к земной конкретике. В одном из своих писем Шаховской замечал, что «Вечное» «должно прозябать (прорастать - Е.В.) из конкретного, милого и уютного в этом мире. Поэзия именно для того, чтобы взрезать подснежником тающий снег мира сего»23. Наиболее явно этот принцип осуществляется в стихах Шаховского о природном мире («Лето благоприятное», «Незабвение»). Взгляд поэта, обращенный к этой сфере земного уровня бытия, отличается любовной и бережной пристальностью, трепетным вниманием к «тайне малого творенья» (хотя это выражение употреблено поэтом не в пейзажном стихотворении, но оно очень точно выражает отношение Шаховского к природе).

Стихотворения Шаховского, обращенные к человеческому миру, по ракурсу восприятия разительно контрастируют с его пейзажной лирикой. Как только в стиховом пространстве появляются люди, «конкретный» взгляд заменяется обобщенно-типизирующим подходом: перед читателем чаще всего предстает либо человек как таковой, законы духовной жизни которого поэт пытается постичь и запечатлеть («Человек», «Человек над грядкой», «Негрозящею, тихой силою...»), либо все люди, человечество («они» или «мы»), где отдельные лица неразличимы или, точнее, не важны для поэта, который в подобных стихотворениях пытается сформулировать универсальные законы человеческого бытия («Палатка»). Кроме того, в некоторых стихотворениях о человеческой реальности появляются негативно-отчужденные оценки. Их возникновение связано с тем, что, по убеждению поэта, цивилизация выпала из гармонического единства мира, поскольку отошла от Бога и любви предпочла равнодушие и разделения, доходящие до вражды и кровопролития («Торопись», «Рука человека», «Мы ходим средь ужасной высоты...»). Исторические катаклизмы осознаются Шаховским как плоды несоблюдения человечеством «Божией правды»24 («Зарождение

22 Странник. Переписка с Кленовским. Париж, 1981. С. 197.

23 Там же. С. 128.

24Архиеп. Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Беседы с русским народом. М., 2004. С. 69.

19

истории», «Человечество», «История»), а современное состояние человечества — как апостасия, почти достигшая своего апогея («Где синеет Галилея...», «Камни»). Таким образом, представления о гармоничной целостности мироздания, пронизанного любовью и устремленностью к Творцу, сталкиваются в лирике Шаховского с трагической реальностью, что приводит к появлению в его КМ эсхатологических предчувствий25: существование мира, отступившего от метафизического идеала, неминуемо должно прекратиться. В стихах архиепископа Иоанна можно найти как буквальные реминисценции на Откровение Иоанна Богослова, так и смысловые переклички (они прослежены в диссертации), главной из которых является представление о скором конце земного времени («Неклассовое сознание», «Вечерний псалом»).

Важным компонентом эсхатологических интуиций Шаховского являются представления об участи людей после конца света. Анализ стихотворений показывает: по всей видимости, в КМ архиепископа Иоанна всеобщее воскресение должно преобразить мироздание так, что из его существа исчезнет греховное повреждение («Я поднимаю пыль. И с каждым шагом...»). Поэтому необходимости в наказании уже не будет: всеобщая гармония Универсума на основе любви будет восстановлена, и в нее будут включены все люди. Создается впечатление, что поэту была близка идея апокатастасиса (всеобщего прощения), хотя ясной экспликации в его стихах она не получила и выражена Шаховским крайне осторожно («Баллада о любви нищего», «Путешествие к большим слезам»).

Известно, что представления об апокатастасисе не были приняты христианской Церковью. Однако рискнем предположить, что в этом аспекте КМ Шаховской следовал не религиозной, а литературной традиции - например, Л.Н. Толстому или Ф.М. Достоевскому. Их метафизические интуиции К. Леонтьев называл «розовым христианством»: оно сродни «гуманному

250 том, что всплеск апокалиптических предчувствий является одним из характерных следствий исторических катаклизмов, см., напр.: Федотов. Указ. соч. С. 149-150 и Алфеев И., еп. Конец человеческой истории // Алфеев И., еп. Во что верят православные христиане? М.: Эксмо, 2009. С. 170.

христианству Жорж Санд, которая не верила в вечные адские муки»26. «Розовое христианство» как Достоевского и Толстого, так и Шаховского проистекает из одного и того же источника - христианского идеала всеобщего братства и всеобщей гармонии, основанной на любви.

Однако КМ Шаховского не во всем созвучна этому сродному идиллии мироощущению. В ней появляется представление о странническом чувстве, с которым нужно относиться к земному миру27. Это чувство связано с отсутствием привязанности к жизненной конкретике, с ощущением временности своего пребывания на земле и памятью о существовании подлинного отечества, располагающегося вне земной реальности.

В диссертации обозреваются духовные истоки идеи внутреннего странничества Шаховского: это, во-первых, многовековая христианская традиция, во-вторых - религиозно-философская мысль русской эмиграции, в-третьих - мотив странничества в русской поэзии XIX века28. Этот аспект КМ Шаховского отличается противоречивостью, которая объясняется, на наш взгляд, тем, что под общим понятием «страннического чувства» поэт объединил как сам идеал, заимствованный из христианской традиции, так и внешне сходные с ним эсхатологические настроения и свою защитную эмоциональную реакцию на горечь эмигрантского удела. Кроме того, Шаховской попытался спроецировать свое понимание страннического идеала на иные - по сравнению с монашеской культурной традицией - условия, что в ряде случае вызвало столкновение этого идеала с другими психологическими и этическими нормами, соответствующими заповеди о любви к ближнему («Далеким дымом отгорела Русь...», «Вижу Черное море»).

В Заключении оцениваются результаты применения в литературоведческом анализе понятия «КМ», а также сопоставляются

26См.: Иваск Ю.П. Константин Леонтьев (1831 -1891). Жизнь и творчество // К.Н. Леонтьев: PRO ЕТ CONTRA. Антология. СПб., 1995. Кн. 2. С. 555 и 564.

27Символичен и один из поэтических псевдонимов Шаховского - Странник, хотя придуман он был не самим архиепископом Иоанном, а его близким другом поэтом Дм. Кленовским см.: Переписка... С. 84).

8См. об этом: Кошемчук Т.А. Русская поэзия в контексте православной культуры. СПб.: Наука, 2006. С. 62-67.

реконструированные КМ. Их совпадающие черты касаются только одного аспекта - отношения к земной реальности: это негативная оценка человеческой истории и в особенности современного ее периода, обусловленное этим предчувствие скорого конца мира и отстраненно-отчужденное отношение к земному бытию. Хотя метафизическая интерпретация чувства отчуждения и художественные способы его воплощения у Иванова и Шаховского разные, однако само это чувство, явленное в стихотворениях, поразительно сходно. Это сходство, на наш взгляд, доказывает, что в основе отстранения от земной реальности двух поэтов лежат не только метафизические умозрения, но и экзистенциальный опыт эмиграции, подвергшийся ими поэтическому осмыслению в религиозном ключе (но с ориентацией на разные образцы).

Различие КМ Иванова и Шаховского касается прежде всего трансцендентной сферы. Танатоцентричность лирики Иванова в поздний период приводит к восприятию Универсума как безобразного, распавшегося на несоединимые, не связанные друг с другом части и не имеющего смысла существования. В лирике Шаховского акцент смещен со смерти на последующее всеобщее воскресение (идею которого Иванов неоднократно высмеивает), а с расколотости современного состояния мира - на постапокалиптическую всеобщую гармонию. Поэтому трагические ноты в его мироощущении не являются доминирующими, преобладает радость. В лирике Иванова единого и главного мироощущения нет: трагическое видение мира на протяжении всех этапов творчества сосуществует в его лирике с просветленно-гармоничным мирочувствием. Это позволяет говорить о единстве инварианта КМ Иванова, несмотря на качественное различие форм его воплощения. Этот инвариант близок к антиклассической КМ сосуществованием в нем альтернативных мироощущений без возможности окончательного выбора в пользу одного из них.

Таким образом, проведенная нами реконструкция показывает, что влияние эпохи и внешних обстоятельств жизни поэта на КМ, воплощенную в его лирике, играет значительную, но все-таки не определяющую роль. Трагедия

эмиграции и мировые катастрофы современности, явившись общими факторами творчества для Иванова и Шаховского, вызвали ряд вышеуказанных сходств в их КМ. Однако кардинальное различие внутреннего мира двух поэтов привело к тому, что одни и те же впечатления от современного трагического состояния земного мира преломились в их творчестве по-разному, породив антиклассическую КМ лирики Иванова и обновленную классическую КМ лирики Шаховского.

Использование рабочего термина «КМ» в качестве ориентира литературоведческого анализа, как нам кажется, помогло не только найти основу для сопоставления лирики Шаховского и Иванова, но и по-новому взглянуть на поэтические тексты каждого из этах авторов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Варакина Е.Р. Картина мира в ранней лирике Георгия Иванова // Филологические науки. 2008. № 2. С. 38-47.

2. Василова Е.Р. Мотив странничества в лирике Странника (архиепископа Иоанна (Шаховского) II Грехневские чтения. Сборник научных трудов. Вып. 4. Нижний Новгород: изд. Ю.А. Николаев, 2007. С. 280 - 287.

3. Василова Е. «Картина мира», «модель мира», «образ мира», «мировоззрение»: К вопросу о терминологической путанице в литературоведческой практике // ЭйкНа Бкука. Сборник научных трудов молодых филологов. VII. Таллинн: ТШ КЖАЗТШ, 2007. С. 229 - 241.

4. Василова Е.Р. Эволюция мотива Богообщения в картине мира лирики Георгия Иванова // Православие в контексте отечественной и мировой литературы. Арзамас: АГПИ, 2006. С. 550-561.

5. Василова Д.Р. Место Бога в картине мира эмигрантской лирики Георгия Иванова // Ученые записки Орловского государственного университета. Т. IV. Серия: Литературоведение. Русская поэзия: проблем поэтики и стихосложения. Орел, 2006. С. 82 - 88.

6. Василова Д.Р. Онтологическая проблематика "Портрета без сходства" Г. Иванова в контексте эмигрантской лирики поэта: к постановке проблемы // Проблемы взаимодействия эстетических систем реализма и модернизма. Шестые Весёловские чтения. Межвузовский сборник научных трудов. Ульяновск: УлГПУ, 2006. С. 96-103.

7. Василова Д.Р. Тема Родины в поздней лирике Г. Иванова и Странника (архиепископа Иоанна (Шаховского) // Грехневские чтения. Сборник научных трудов. Вып. 3. Нижний Новгород, 2006. С. 145 -161.

8. Василова Д. Библейские сюжеты и мотивы в лирике архиепископа Иоанна (Шаховского) (на материале сборника «Избранная лирика») // Славянская лтратуры у кантэксце сусветнай = Slavonic literatures within the world context: VII М1жнар. Навук. Канф., 12-14 кастр. 2005 г.. Míhck, 2007. T.l. С. 98-105.

Напечатано с готового оригинал-макета

Издательство ООО "МАКС Пресс" Лицензия ИД N00510 от 01.12.99 г. Подписано к печати 23.04.2009 г. Формат 60x90 1/16. Усл.печ.л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ 213. Тел. 939-3890. Тел./факс 939-3891 119992, ГСП-2, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2-й учебный корпус, 627 к.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Варакина, Евдокия Раифовна

Введение

Глава 1. Картина мира как философская категория и ее использование в литературоведении

§1.1. Значение словосочетания «картина мира». Его синонимы

§1.2. Состав картины мира и ее реконструкция исследователем

§1.3. Понятие художественной картины мира. Картина мира в лирике

§1.4. Специфика реконструкции картины мира в религиозной лирике

Глава 2. Картина мира в лирике Г. Иванова

§2.1. Картина мира в ранней лирике Г. Иванова

§2.2. Картина мира в раннеэмигрантской лирике Г. 54 Иванова

§2.3. Картина мира в позднеэмигрантской лирике 69 Г. Иванова

Глава 3. Картина мира в лирике Д. Шаховского

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Варакина, Евдокия Раифовна

Актуальность темы исследования. Словосочетание «картина мира» впервые появилось в физике на рубеже XIX - XX веков. Со временем оно было заимствовано другими дисциплинами естественнонаучного и гуманитарного направлений: биологией, этнографией, историей, лингвистикой, психологией, философией и проч. Каждая из них вкладывала в него свое значение, в результате чего словосочетание «картина мира» из термина с четко очерченными границами смысла превратилось в ключевое слово культуры (см.: Михайлов, 236, 253, 263) и в качестве такового употребляется многими литературоведами.

В словарях по литературоведению разъяснения этого термина нет (см., напр.: ЛЭТиП, 340-341), хотя в списке ключевых слов и понятий он иногда указан (см.: ЛЭТиП, 1514). Нет его и в предметном указателе такого новейшего учебника по теории литературы, как коллективный труд Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпы и С.Н. Бройтмана (см.: Теория литературы, 1, 487; 2, 346).

Многим исследователям, использующим это словосочетание, кажется в общих чертах понятным, что мы имеем в виду, когда говорим о картине мира, представленной в том или ином произведении, или о художественной картине мира. Между тем и «мир», и «картину», и «картину мира» можно понимать по-разному. Большинство литературоведов, осознанно или интуитивно, берут за основу лингвистическое представление о картине мира как некоей системе основополагающих концептов, значимых для носителя картины мира, и вербальной их экспликации. Такое понимание ориентировано на аналитическое постижение реальности. Но существует и равноправное этому представление, присущее философии, о том, что картина мира обращена к мирозданию как целостности. Важную роль в так понимаемой картине мира будет играть мироощущение — не столько рациональное, сколько духовно-эмоциональное восприятие Универсума как гармоничного или дисгармоничного, цельного или раздробленного, имеющего цель существования или бессмысленного и т.п.

В данной работе предпринята попытка теоретического осмысления и практического применения в рамках литературоведения понятия «картина мира» как философской, а не более «локальной», в частности — и не лингвистической категории.

Материалом для исследования была избрана лирика двух поэтов — представителей первой волны русской эмиграции: Г. Иванова (1894-1958)и Д. Шаховского (1902-1989). Выбор авторов не случаен. Внешние обстоятельства их жизни во многом схожи: они современники, оба — дворяне, с юности увлекавшиеся литературой и писавшие стихи, оба эмигрировали из России примерно в одно и то же время (Шаховской - в 1920 г., Иванов - в 1922 г.) и прожили за границей до конца жизни. Их внутренний мир, напротив, различался довольно сильно: Шаховской принял монашество и был священнослужителем, Иванов же мог позволить себе, например, написать в одном из своих писем за несколько лет до смерти: «Я всегда чувствую, что мироздание создал бездарный Достоевский» (Переписка через океан, 218).

Сопоставление реконструированных картин мира, воплощенных в лирике двух этих поэтов; позволяет увидеть, как мировоззренческие веяния одной и той же эпохи преломляются в художественном творчестве в зависимости от ценностных ориентаций авторов — ведь, как отметил один философ, мировоззрение предопределяется направлением внутренней активности человека, его доминантами: каждый видит в мире и людях то, что искал и чего 1 заслужил .

Степень научной разработанности темы. За последние годы было опубликовано много работ различного объема и разной научной ценности, посвященных картине мира в художественных текстах ряда прозаиков и поэтов, как отечественных, так и зарубежных (часть из них перечислена в библиографии диссертации). Однако вопрос о разнице в понимании «картины

1 См.: Ухтомский А.А. Из писем к А.А. Золотареву // Философские науки. 1995. №1. С. 201. мира» и о специфике применения этого понятия в литературоведческом анализе сколько-нибудь развернуто не обсуждался ни в одной из них.

Лирика Г. Иванова относится к «возвращенной литературе» и в качестве таковой на протяжении двух последних десятилетий привлекает пристальное внимание отечественных литературоведов, как известных, так и начинающих. Следствием этого стало значительное количество опубликованных статей о его жизни и творчестве, а также несколько диссертационных работ и монографий (те из них, которые использовались нами в работе, указаны в библиографии). Практически во все энциклопедические и учебные издания, посвященные творчеству писателей русского зарубежья, включается статья о Г. Иванове.

Доминирующие вопросы в исследованиях поэзии Иванова; - это эволюция его поэтики, а также анализ ведущих мотивов его лирики: любви, творчества, смерти, утраты родины, эмиграции, потери смысла жизни и связанных с этим нигилизма и идеи, самоубийства как выхода из экзистенциального тупика. Учеными анализировалась связь внутреннего мира лирического героя стихотворений Г. Иванова с их поэтикой. Рассматривались и смежные с нашей темой вопросы: в частности, М.Ю. Гапеенкова изучала: трагическое мироощущение, отраженное в лирике Иванова, но только в эмигрантский период его творчества (Гапеенкова 2006). И.А. Тарасова исследовала концептосферу его поэзии, но не с литературоведческой, а. с лингвистической точки зрения и не подразделяя его творчество на периоды. Таким образом, вопрос о картине мира, отраженной в лирике Иванова на разных этапах его творчества, в литературоведении впрямую не ставился.

Д. Шаховской, впоследствии — архиепископ Иоанн (Шаховской) больше известен в современной России как духовный писатель. Большинство из статей, которые удалось найти, посвящены его творчеству в целом и не содержат собственно литературоведческого анализа стихотворений, а потому многие вопросы, связанные с общими особенностями его поэтического творчества, нам приходилось решать без опоры на результаты исследований других ученых.

Большим подспорьем в этом оказалась доступная часть эпистолярного наследия архиепископа Иоанна.

Таким образом, картины мира, запечатленные в лирике Г. Иванова и Д. Шаховского, не были предметом специального изучения - даже в рамках тематической конференции «Картина мира и человека в литературе и мысли русской эмиграции», состоявшейся в Кракове 25-27 августа 2002 г., не прозвучало ни одного доклада, где бы анализировались картины мира двух этих поэтов2.

Объектом исследования является лирика Г. Иванова и Шаховского, предметом исследования служат картины мира, воплощенные в этой лирике.

Целью работы является уяснение специфики использования термина «картина мира» в рамках литературоведческого анализа и рассмотрение в этом, ракурсе поэзии Иванова и Шаховского. Для достижения данной цели ставятся и решаются следующие задачи:

1) Формулирование определения «картины мира», а также связанных с нею понятий «образ мира», «модель мира», «мировоззрение», «мироощущение», «суждения о мире»;

2) Рассмотрение специфики художественной картины мира, лирической картины мира и методов ее реконструкции;

3) Уяснение специфики реконструкции картины мира, запечатленной в религиозной поэзии;

4) Реконструкция картины мира лирики Г. Иванова различных периодов его творчества;

5) Реконструкция картины мира лирики Шаховского;

6) Сопоставление реконструированных картин мира.

Положения, выносимые на защиту:

1) Под картиной мира мы понимаем общие представления о мироздании (Универсуме), его сущности, составе, структуре и законах, в

См.: Картина мира и человека в литературе и мысли русской эмиграции. Краков, 2003. соответствии с которыми существуют сам Универсум и человек в нем. Представления о редуцированных «мирах» как части мироздания (человеческой реальности, природном мире и пр.) мы предлагаем называть соответствующими локальными терминами. «Мировоззрение» и «миропредставление» являются синонимами картины мира. «Образ мира» обозначает представления об Универсуме, воплощенные в зримой форме единичного символа. «Модель мира» — это осознанно сконструированная картина мира.

2) Картина мира складывается из мироощущения (эмоционально-интуитивного восприятия мира как гармоничного или дисгармоничного, целостного или разорванного, имеющего цель существования или бессмысленного) и суждений о мире как рациональных представлений, поддающихся экспликации с помощью понятий и категорий.

3) Существует несколько общепринятых методов реконструкции картины мира: как системы бинарных оппозиций или сетки концептов, характерных для данной картины мира, а также в виде сопоставления данной картины мира с «трафаретом» универсальных для всех картин мира понятий и категорий. Все эти методы вносят в исследуемый материал рациональную системность, которая, однако, некоторым картинам мира изначально не свойственна. Это необходимо учитывать при литературоведческом анализе и дополнять вышеуказанные подходы изучением мироощущения, отраженного в поэтических текстах, при характеристике которого мы пользуемся терминами «классическая», «антиклассическая» и «обновленная классическая» картины мира (см.: Хализев, 24-28).

4) Религиозную поэзию (вопреки тому, что нередко говорится) можно и нужно изучать прежде всего как произведение искусства, в ее эстетическом аспекте, но учитывая и специфику ее содержания; реконструкция отраженной в ней картины мира должна основываться на литературоведческом анализе поэтических текстов.

5) На протяжении творческого пути Иванова кардинально менялись формы и способы воплощения его картины мира, но оставалось неизменным лежащее в ее основе противостояние трагического и идиллического мироощущений без возможности окончательного выбора в пользу одного из них; таким образом, картину мира Иванова правомерно считать антиклассической.

6) Основу поэзии Шаховского составляет традиционная христианская картина мира, которая предстает здесь в весьма своеобразной вариации: присутствует идея внутреннего странничества (отстраненность от земной действительности и устремленность к небесной отчизне); передано негативное отношение к современному состоянию человеческого мира и основанное на этом- понимание истории как вереницы греховных поступков; присутствуют эсхатологические мотивы; надежда на апокатастасис (всеобщее помилование). Таким образом, в творчестве Шаховского явлена обновленная классическая картина мира, в которой бытие предстает как гармоническое целое, а диссонанс в него внесен человеческим грехом. Причем этот диссонанс мыслится как временное, хотя и всеохватывающее явление, которое после всеобщего воскресения исчезнет, уступив место всеобщей гармонии.

Методологические и теоретические принципы работы, базируются на положениях «вненаправленческого» литературоведения, ориентированного на синтез достижений разных научных школ и направлений. Основой нашего подхода являются укорененные в современном литературоведении представления о глубинной связи между миропониманием писателя и его поэтикой, о содержательной значимости художественной формы, о философских основах лирической поэзии.

В диссертации привлекаются и обсуждаются читательские наблюдения над поэзией Иванова и Шаховского, зафиксированные в статьях и рецензиях литературных критиков и литературоведов.

И, наконец, формулировка нашей темы — картина мира не в «лирике» или «поэзии», а в «лирическом произведении» — подчеркивает, что, на наш взгляд, реконструкция картины мира, воплощенной в лирике того или иного поэта, должна основываться на анализе (полном или частичном) отдельных стихотворений. Более того, мы полагаем, что если научное исследование будет представлять реконструированную картину мира лишь как абстрактно-обобщенную схему, то тем самым окажется обессмысленной проделанная работа: такая схема, хоть и верная по сути, но оторванная от неповторимо-личных поэтических интонаций, от поэтики и композиции конкретных стихотворений, не даст полноты понимания исследуемого материала. Предпочтительнее, по нашему мнению, сочетать установку на обобщение с разбором конкретных лирических текстов, в которых, убедительно проявляются те или иные черты картины мира исследуемого автора.

Разумеется, формулировка нашей темы не предполагает поиска таких стихотворений, в которых была бы воплощена картина мира поэта во всей ее полноте: ни один лирический текст не сможет вместить в себя такого сложного духовного образования. Однако именно стихотворение как напряженно существующая идейно-эмоциональная целостность3 позволяет тому или иному аспекту картины мира поэта раскрыться во всей своей значимости, индивидуальной неповторимости и неопровержимой подлинности. Ведь, по определению М. Гиршмана, любому стихотворению как самостоятельному художественному целому свойственно «сосредоточение и воплощение мира в лирическом миге»4.

Ср.: «. в стихотворении разыгрываются все битвы бытия словно на арене; в современном стихотворении проблемы времени, искусства, внутренних основ нашего существования встают намного сконцентрированнее и острее, чем в романе, не говоря уж о пьесе» (Бенн, 138).

4См.: Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория художественной целостности. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 33-34.

Научную новизну исследования; автор усматривает, во-первых, в уяснении специфики использования понятия «картина мира» в составе литературоведческого анализа и, во-вторых, в анализе под этим углом зрения стихотворений Иванова и Шаховского, в том числе и тех лирических текстов, которые, насколько нам известно, еще не становились предметом специального изучения.

Теоретическая значимость работы состоит, во-первых, в систематизации значений словосочетания «картина мира» и их критическом обсуждении; во-вторых, в уяснении перспектив применения этого понятия к художественной литературе (прежде всего — к лирике).

Практическая значимость работы состоит в уяснении того, какое место в литературоведческом анализе занимает реконструкция картины мира. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в общих и специальных курсах по теории литературы и истории литературы русского Зарубежья.

Апробация работы. Результаты исследования были изложены в докладах на научных конференциях в Ереване (2005), Минске (2005), Орле (2005), Ульяновске (2005), Нижнем Новгороде (2005, 2006), Арзамасе (2006), Санкт-Петербурге (2006), Таллинне (2006). Диссертация обсуждена на заседании кафедры теории литературы филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. По теме диссертации опубликовано 8 статей общим объемом 4 а.л.

Структура диссертации. Диссертация включает в себя введение, три главы, заключение и список литературы, состоящий из двух частей: в первой перечислены в алфавитном порядке использованные в исследовании поэтические сборники Иванова и Шаховского, во второй в сплошной нумерации в алфавитном порядке представлены привлекавшиеся для работы теоретические труды, словари, историко-литературные исследования, критические статьи и художественные произведения других писателей.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Картина мира в лирическом произведении"

У данного исследования было две основных задачи — теоретическая и практическая. Теоретическая заключалась в осмыслении «картины мира» как философской категории, которая может быть использована в литературоведческом анализе; практическая — в реконструкции картин мира, запечатленных в лирике Г. Иванова и архиепископа Иоанна (Шаховского).Предполагалось, что, рассмотрев стихотворения этих поэтов с целью реконструкции их картины мира, мы сможем получить новзшэ информацию об отдельных стихотворениях или лирике этих поэтов в,целом. Процесс анализа и полученные с его помощью историко-литературные результаты* должны были проверить, верны ли сформулированные нами в теоретической части представления о картине мира и о принципах ее реконструкции, и позволить ^ оценить плодотворность использования этой философской категории в рамках литератзфоведения.Мы полагаем, что проведенный анализ лирики двух поэтов доказал результативность выбранного подхода. С помощью реконструкции картины мира мы смогли убедиться в том, что в мировоззренческом плане ранняя лирика Иванова неразрывно связана с его эмигрантским творчеством — это представлялось ряду исследователей спорным. Кроме того; оказалось возможным рассмотреть замеченные другими исследователями и выявленные нами в ходе разбора стихотворений Иванова отдельные особенности его представлений о мире как элементы единого органичного мировоззрения благодаря применению к его лирике термина «антиклассическая картина мира».Наконец, реконструкция картины мира лирики Р1ванова позволила выявить как ряд закономерностей, касаюпщхся каждого из периодов его творчества, так и нюансы смыслов отдельных стихотворений.Что же касается лирики Шаховского, то ее анализ принес совершенно неожиданные результаты. Лирика, которая воспринимается читателем как художественно воплощенное «просветленное, целостное религиозное миросозерцание» (Сапов, 449), при реконструкции картины мира оказалась исполненной внутренних противоречий. Помимо миропредставлений, являющихся ядром христианской картины мира как таковой, в ней бьши выявлены также идея внутреннего странничества (отстраненность от земной действительности и устремленность к небесной отчизне), воплощенная непоследовательно и антиномично; негативное отношение к современному состоянию человеческого мира, ставшее диссонансом на фоне свойственного Шаховскому гармоничного и светлого мироприятия; понимание истории как вереницы греховных поступков человечества. Эсхатологические мотивы, найденные нами в ходе анализа, сочетаются в лирике Шаховского с неясно выраженной надеждой на апокатастасис (всеобщее помилование). Весь этот набор миропредставлений соотносим с понятием «обновленная классическая картина мира».Таким образом, использованный нами термин «картина мира», понимаемый как комплекс представлений о мироздании и существовании в нем' человека, позволил не только по-новому взглянзггь на лирику Иванова и выявить неожиданные смыслы в религиозной поэзии Шаховского, но и найти иное, ПОМИМО' определенного сходства в биографиях и общего историко культурного контекста творчества, основание для сравнения их лирики.Совпадаюище черты картин мира, воплощенных в лирике Иванова и Шаховского, касаются только одного аспекта — отношения к земной реальности: это негативная оценка человеческой истории и в особенности современного ее периода, обусловленное этим предчувствие скорого конца мира и отстраненно-отчужденное отношение к земному бытию. Хотя метафизическая интерпретация последнего чз^ства у Иванова и Шаховского разная, различаются и художественные способы его воплощения, однако его фактическое содержание, явленное в стихотворениях, поразительно сходно.Это сходство, на наш взгляд, служит доказательством того, что в основе отстранения от земной реальности двух поэтов лежит не только определенное миросозерцание, но и экзистенциальный опыт эмиграции, подвергшийся ими поэтическому осмыслению в метафизическом стиле (но с ориентацией на разные образцы).Различие картин мира Иванова и Шаховского касается прежде всего трансцендентной сферы. Танатоцентричность лирики Иванова в поздний период приводит к восприятию Универсума как обезбоженного, безобразного, распавшегося на несоединимые, не связанные друг с другом части и не имеющего смысла существования. В лирике Шаховского акцент смещен со смерти'На последующее всеобщее воскресение (идею которого Иванов нередко

высмеивает), а с расколотости современного состояния мира — на постапокалиптическз^о всеобщую гармонию. Поэтому трагические ноты в мироошущении Шаховского не являются доминируюшдми, преобладает радость бытия, которую, ориентируясь на категории современного литерат)фОведения, правомерно назвать пасхальной^ . В- лирике Иванова', единого и главного мироощущения нет: трагическое видение мира на^ протяжении всех этапов»творчества сосуществует в его лирике с просветленно гармоничным мирочувствием. Это позволяет говорить о единстве инварианта картины мира ЕЬанова, несмотря на качественное различие форм* его воплощения. Этот инвариант близок к антиклассической картине мира сосуществованием в. нем альтернативных мироощущений без возможности окончательного выбора в пользу одного из них.Таким образом, проведенная нами реконстрз^кция показывает, что влияние эпохи и внешних обстоятельств жизни поэта на картину мира,, воплощенную в. его лирике, играет значительную, но не определяющую роль.Трагедия эмиграции-и мировые катастрофы современности, явившись общими фаБсторами творчества Иванова и Шаховского, породили ряд вьппеуказаннъгх сходств в их картинах мира. Однако кардинальное различие внутреннего мира ^'^ См. об этой категории: Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. М., 2004, а также: Есаулов 2007,100 -102.двух поэтов привело к тому, что одни.и те же впечатления, от современного трагического состояния мироздания^ преломились в их творчестве по-разному, породив антиклассическую картину мира лирики Иванова и обновленную классическую лирики Шаховского, Мы полагаем, что в дальнейшем тема данного исследования может развиваться в четырех направлениях. Во-первых, можно реконструировать картины мира поэтов-современников Шаховского и Иванова — что обогатит представления о взаимоотношении влияния эпохи и личности поэта на его творчество. Во-вторых, можно выбрать несколько поэтов, принадлежащих- к той же религиозной традиции, что Шаховской, и сопоставрггь картины мира'в их лирике — это углубит представления о специфике художественного воплощения христианского видения мира. В-третьих, можно, выбрав одного из двух изученных нами поэтов, реконструировать картину мира, воплощенную в его прозе, а затем сопоставить ее с результатами проведенного нами исследования. Для последней темы больший интерес представляет творчество * Г. Иванова, которое состоит из трех пластов: лирики, прозы и критических статей, картину мира которых, думается, тоже можно восстановить, хотя бы^ частично.И, наконец, последнее направление заключается в сопоставлении картин мира, запечатленных в текстах эмигрантов разных «волн» или даже разных столетий'^'^. Такой ракурс изучения проблемы представляется нам на сегодняшний день одним из самых актуальных - уже предпринимались попытки реконструкции отдельньпс инвариантных черт «эмигрантской русской картины мира» (см., напр.: Казначеев, 79-80), но пока, насколько нам известно, высказывавшиеся гипотезы не были подкреплены результатами масштабного литератзфоведческого анализа, который включил бы в себя изучение значительного числа произведений русских писателей-эмигрантов разных эпох.'^ '* О русской эмиграции ХЕХ века см., напр.: Гросул В.Я. Русское зарубежье в первой половине XIX века. М.: Российская политическая энциклопедия, 2008. 704 с.Материал для исследования >

1| П: Иванов F. Собр.соч. в 3 т. М;: «Согласие», 1994; Т. II Стихотворения. Т. П!.Проза.НБ: Иванов F. Стихотворения / Вступ. ст., подг. текста, сост., примеч. А.Ю!; Арьева (Новая библиотека поэта). СПб^: Академический проект, 2005.Другу: Архиепископ Иоанн, СантФранцисский (Шаховской): Д р з ^ во Христе; Стихотворения. М-: «Лодья»; 1999: Избранное: Архиепископ Иоанн Сан-Францйсский (Шаховской). Избранное..Петрозаводск, 1992.ВШ1: Странник. Избранная лирика. Стокгольму 1974.ИП: Странник. Иронические письмам Париж, 1975. .ПБС: Кн. Д.А. Шаховскош Песни без; слов. Брюссель: Издательство Русских Писателей в Бельгии, 1924: Созерцания: А; Иоанш.Созерцания. Лирические записи.'.Сан-Франциско^ 1971.УМ: Странник. Упразднение месяца; Лирическаяшоэма; Нью-Йорк, 1968;

Список научной литературыВаракина, Евдокия Раифовна, диссертация по теме "Теория литературы, текстология"

1. Адамович Е.В. Комментарии // Адамович F. Одиночество и свобода. М: «Республика», 1996; 162-241.

2. Адамович Г.В. Наши поэты. I. Георгий Иванов // Адамович Г, Одиночество и свобода. М: «Республика», 1996. 331-335;

3. АксеновагА. Метафизика анекдота, или Семантика лжи // Литературное обозрениеЛ994! №11712. G.-52-61.

4. Аксенова. Ю.Ю^ Пространственная картина мира в творчестве МЖ. Жуковой // Проблемы литературных жанров. Томск, 2002. Ч: 1. G1 214-218.

5. АПРЗ:; «Мы жили, тогда на планете другой;..» Антология, поэзии* русского зарубежья: 1920— 1990: В 4 кн. М:: Московский рабочий. Кн. 1. 1995. Кн. 2: 19941 Кн. З: 1994: Кн. 4: 1997.

6. Арсеньев H.G. В творческой типш// Русские философы: ПроблемаГ христианства и культуры в истории духовнойг критики ХХ: века. М.: Пашкова дом, 2002. G. 58-86.

7. Барсова И.А. Специфика языка музьпси в создании художественной- картины мира // Художественное творчество. Вопросы^^комплексного изучения, 1984. Л'., Наука. 1986. 99-116.

8. Барышникова И.Ю. «Раскрою я Псалтырь Святую...» (Русская поэзия от Симеона Полоцкого до иеромонаха Романа). Монография. М., 2008. 218 с.

9. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. Ы.: Искусство, 1979. 424 с.

10. Бем A.JIi О парижских поэтах // Критика русского Зарубежья. Т. I. Mf: «Олимп», 2002. 302-306.

11. Бенн Г. Проблемы лирики // Вопросы литературы. 1991. №7. 133-161.

12. Берберова Н. Курсив мой. Автобиография. М.: «Согласие», 1996. 736 с.

13. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память. Минск, Харвест, 1999. 1407с.

14. Бердяеве. Кризис искусства (Репринтное издание). М.: СП'Интерпринт, 1990. 48 с.

15. Блинов В. Проклятый поэт Петербурга // Новый журнал. 1981. № 142. 66-87.

16. Богомолов*Н.А. Грань гармонии // Русская словесность. 1998. №5. 86- 93.

17. Богомолов Н.А. Талант двойного зренья // Вопросы литературы. 1989. №2. е . 116-142.

18. Болычев И.И. Георгий Иванов // Русская литература 1920-1930-х годов. Портреты поэтов. В 2 т. М.: ИМЛИ РАН, 2008. Т. 2. 588-639.

19. Бонаров> C F . «А мы, Леонтьева и Тютчева...» 06? одном?стихотворении* Георгия Иванова // Бочаров. C.F. Филологические сюжеты. М;: Языки; славянских культур, 2007. G. 416-429i

20. Галкина А.Б. Литературоведение как миф // Литературоведение как проблема. М;: Наследие, 2001. 393-427.

21. Гапеенкова'^ М'.Ю. Тема' России в поэзии Георгия' Иванова // Жизнь провинции как феномен русской д)гховности. Нижний Новгород: «Вектор-ТиС», 2003. G. 36-40.

22. Гапеенкова М.Ю. Трагизм мироощущения в эмигрантской поэзии Георгия Иванова: автореферат дис. ... кандидата филологических наук: 10.01.01. Нижний Новгород: Нижегородский гос. ун-т, 2006.

23. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.: Интрада, 1997. 416 с.

24. Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями // Гоголь Н.В: Духовная проза. М.: «Отчий дом», 2001. С 45—268.

25. Горичева Т. Только- в- России есть весна! О трагедии современного Запада. Дневники: 1980-2003. М.: Русский Хронографъ, 2006. 448tc.

26. Громов. М.Н. Архитектура как образ мира // Труды ГАСК. Вып. П: Мир культуры. М.: ГАСК, 2000. 106-113.

27. Гузь Н.А. Национальная картина мира в романах Hi А. Гончарова // Культура. Образование. Духовность. Бийск, 1999. Ч. 1. 271-283.

28. Гуль Р. Я унес Россию. Апология эмиграции. В 3 т. Ми Б.С.Г.-Пресс, 20011 Т. П. Россия во Франции. 512 с. 50: Гуль Р.Б. Георгий Иванов // Критика русского Зарубежья. Т. П. М.: «Олимп», 2002. 194-213.

29. Гурвич^И. Георгий Иванов: восхождение поэта // Вопросы литературы. 1998. Вып. 4. 36-53.

30. Данилов Е. «Путями скорби и любви...» Жизнь и судьба Александра Солодовникова: Вступ. статья // Солодовников А. «Я не устану славить Бога...» Избранные стихотворения. М.: Паломник, 2006. 7—70.

31. Данилович, Т.В. Поэзия русского зарубежья: Творчество Г. Иванова в аспекте интертекстуального анализа // Наука о литературе в XX веке (история, методология, литературный процесс)^ Сборник статей. М.: РАН, 2001. 255-273.

32. Данчинова М. Картина мира в произведении В. Митьшова «Геологическая поэма» // Филологический сборник. Улан-Удэ, 1998. 95-103.

33. Дунаев М.М. Православие и русская литература. Ч. VI. М.: «Христианская литература», 2000. 896 с. )

34. Евлогий (Георгиевский), митр. Пз^-ь моей жизни: Воспоминания. М.: Моск. рабочий, ВПМД, 1994: 621 с.

35. Есаулов И.А. Новые категории филологического анализа для постижения русской классики // Духовный потенциал русской классической литературы: сб. науч. тр. / Моск. гос. обл. з^-т. М.': Русский мир, 2007. 94 — 102.

36. Жидков B.C., Соколов К.Б. HCIQ^CCTBO И картина мира. СПб: Алетейя, 2003. 464 с.

37. Заманская В.В. Экзистенциальный тип художественного сознания в XX веке // Наука о литературе в XX веке (история, методология, литературный процесс)г Сборник статей. М.: РАН, 2001. 194-213.

38. Захаров А.Н. О раннем поэтическом мире Георгия Иванова (К 100-летию со дня рождения) // Филологические науки. 1995. №1. 3-16.

39. Захаров А.Н. Поэтический мир Георгия Иванова 1930-1950-х гг. // Филологические науки. 1996. №1. 23-34.

40. Зеньковский В.В., прот. Наша эпоха // Русские философы. Проблема христианства и культуры в истории духовной критики XX века. Биографические очерки. Тексты сочинений. Библиография. Ml: Пашков дом, 2002. 100-143.

41. Иваницкая О русских парижанах. «Сколько их, этих собственных лиц моих?» М.: Эллис Лак, 2006. 480 с.

42. Изучение литературы русской эмиграции за рубежом (1920-1990-е гг.): Аннотированная библиография (монографии, сборники статей, библиографические и справочные издания) / Отв. ред. Т.Н. Белова. М.: Изд-во МГУ, 2002. 96 с.

43. Ильин И.А. П)п:ь духовного обновления // Ильин И.А. Собр. соч. Т. 1., М.: Русская книга, 1996. 39-282.

44. Казначеев С М . «Вот видишь: две разные Леты...» (Категории пространства и времени в эстетике и самосознании эмигрантской литературы)» // Картина мира и человека в литературе № мысли.русской эмиграции. Краков, 2003. 77-86.

45. Карпов А.С «Вернуться в Россию — стихами». Поэзия Георгия Иванова // Русская словесность. 1998.' №3. С 27—31.

46. Карпов А.С. Поэзия русского зарубежья // История русской литературы XX века (20-50-е годы): Литературный процесс. Учеб. пособие. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 2006. С 586-616.

47. Касаткина^ Т.А. О литературоведении, наз^ности и религиозном мышлении // Литературоведение как проблема. М.: Наследие, 2001. 461-467.

48. Касаткина Т.А. После литературоведения // Литератзфоведение как проблема. М.: Наследие, 2001. С 468-483.

49. Квачан' Л. Л. Метафизическая модель мира как основа предсимволистской поэзии Владимира Соловьева // Вестник Белорусского государственного университета (БДУ). Сер. 4. Филология, журналистика, педагогика. 2005. № 2. 80-85.

50. Керн К., арх. Патрология. Киев, 2003. 304 с.

51. Керн К., арх. Предисловие к «Откровенным рассказам- странника духовному своему отцу» издания 1948 г. // Откровенные рассказы странника духовному своему отцу. Mi: Даръ, 2005. 3-11.

52. Ким Т.Я. Символическая картина мира в метаутопиях.А.П. Платонова // Семантика и прагматика языковых единиц. Уфа, 1999: 149-154.

53. Ким' Т.Я: Художественная картина мира и лексические средства- ее экспликации // Семантика и прагматика языковых единиц, Уфа, 1999. 140-149.

54. Кожуховская ШВ. Литературный процесс и эволюция* картины мира: Учеб. пособие по спецкурсу для студентов вузов, обучающихся по спец. "Филология". Сыктывкар, 20021 79 с.

55. Константинова К. Поэтический текст и языковая картина* мира // Филологический анализ текста: проблемы и поиски. Кзфск, 2000. 45-48.

56. Коростелев О. Пафос свободы. Литературная критика русской эмиграции за полвека (1920-1970) // Критика русского Зарубежья. Т. I. М.: «Олимп», 2002. 3-35.

57. Костиков В. Не будем проклинать изгнанье...Mi: Вагриус, 2004. 464 с.

58. Кошемчук Т.А. Русская поэзия в контексте православной культ)фы. СПб.: Наука, 2006. 640 с.

59. Крейд В. Георгий Иванов в Йере // Звезда. 2003. №6. 88-102.

60. Крейд В. Георгий Иванов. М.: Мол. гвардия, 2007. 430 с.

61. Крейд В. Георгий Иванов: Ранние влияния и литературный дебют // Лики культуры: Альманах: Звучащие смыслы. М., 1996. 53-60.

62. Крейд'В. Петербургский период Георгия Иванова. Нью-Йорк, 1989. 191 с,

63. Кривоусова З.Г. Метафизическая картина мира в произведениях Ю. Мориц 60-80-х гг. // Текст: варианты и интерпретации. Бийск, 2000. Вьш. 5. 82-85.

64. Круглев С, Переписчик. М.: НЛО, 2008. 288 с.

65. Круглый стол «Религиозное» литературоведение: обретения и утраты» // Вестник МГУ. Сер. 9: Филология. 2006. №3. 90-146.

66. Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария). Вторая евангельская заповедь // Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария). Жатва духа: Религиозно-философские сочинения. СПб.: «Искусство-СПб», 2004. 366-379.

67. Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария). Под знаком гибели // Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария). Жатва духа: Религиозно-философские сочинения. СПб.: «Искусство-СПб», 2004. 431-438.

68. Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария). Прозрение в войне // Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария). Жатва духа: Религиозно-философские сочинения. СПб.: «Искусство-СПб», 2004. 457-468.

69. Культура; человек и картина мира. М:, 1987. 350 с.

70. Культурология. Энциклопедия. Т. 1. М.: Росспэн, 2007.

71. ЛЭС: Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

72. Марков В.Ф. О поэзии Георгия Иванова// Критика русского Зарубежья. Т. IL М.: «Олимп», 2002. 409-421.

73. Мартынов А. Газданов и буддизм // Мартынов А. Литературно- философские проблемы русской эмиграции (сборник статей). М.: Посев, 2005. 243-248.

74. Медриш Д1 «Старайтесь наблюдать различные приметы...»: Русская картина мира в поэтике Пуппсина// Отчий край. Волгоград, 1995. №2. 62-68.

75. Медушевский В.В. Художественная» картина мира, в музыке (к анализу понятия) // Художественное* творчество. Вопросы комплексного изучения, 1984. Л., Наука. 1986. 82-98.

76. Мейлах Б.С. Философия искусства и художественная картина мира» // Вопросы философии. 1983. № 7. 116-125.

77. Менегальдо Е. Русские в Париже. 1919-1839. М.: Кстати, 2001. 248 с.

78. Миллер Л. И другое, другое, другое // Миллер Л. Стихи и о стихах. М.: Глас, 1996. 76-98.

79. Миллер Л. Сиянье им руководит // Миллер Л: Стихи и о стихах. Mt: Глас, 1996. 70-75.

80. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. М.: «Советская' энциклопедия», 1982. Т. 2.

81. Михайлов А.В. Несколько тезисов о теории литературы // Литературоведение как проблема. М.: Наследие, 2001. 224-279.

82. Мочульский К. Кризис воображения. Статьи. Эссе. Портреты. Томск: Водолей, 1999. 416.с.

83. Непомнящий B.C. О горизонтах познания и глубинах сочувствия // Литературоведение как проблема. М.: Наследие, 2001. 524-571.

84. НФС: Новейший философский словарь // Сост. А.А. Грицанов. Минск, 1999.

85. Одоевцева И. Избранное: Стихотворения. На берегах Невы. На берегах Сены. М:: Согласие, 1998. 960 с.

86. Осипова И.О.' Мифопоэтический анализ поэзии Серебряного века // Наука о литературе в XX веке (история, методология, литературный процесс). Сборник статей. М.: РАН, 2001. 213-234.

87. Осипова ,Э.Ф. Картина мира в философских диалогах Эдгара По // Проблемы метода и поэтики в зарубежной литературе XIX - XX веков. Пермь, 1995. 37-44.

88. Пархоменко К., свящ. Жизнь, написанная от руки. Дневник петербзфгского священника. М.: Даръ, Правкнига, 2009,' 448 с.

89. Перельструз Л.В. Религии мира. Буддизм. М.: 000'«ТД.«Издательство Мир книги», 2006. 192 с.

90. Переписка через океан Георгия Иванова и Романа Гуля // Гуль PJ Я унес Россию. Т. III. Россия в Америке. М.': Б.С.Г.- Пресс, 2001. 209-242:

91. Переписка: Странник. Переписка с Кленовским: Париж, 1981. 318 с.

92. Полесский А., иером.. Земной ангел и небесный человек: Вступ. статья // Митрополит Трифон (Туркестанов). Проповеди и молитвы. Материалы к жизнеописанию. М.: Сретенский монастырь, «Новая-книга», «Ковчег», 1999. 9-224.

93. Померанц Г. Поэзия духовного опыта // Померанц Г. Страстная односторонность и бесстрастие духа. М: — СПб.: Университетская книга, 1998. 209-297.

94. Померанцев К. Оправдание поражения. Георгий Иванов, Владимир Смоленский, Юрий Одарченко //Мосты. 1966. № 12. 242-265.

95. Померанцев К. Сквозь смерть. Воспоминания. Overseas Publications Interchange Ltd, 1986. 194 с.

96. Пономарев Е. Распад атома в поэзии русской эмиграции: Георгий Иванов и Владислав Ходасевич // Вопросы литературы. 2002. Вьш. 4. 48-81,

97. Попов П.В. В. Хлебников — мыслитель и поэт (время и пространство как мифологемы его творчества) // Влияние науки и философии на литературу. Издательство Ростовского университета, 1987. 124-137.

98. Послание к Диогнету // Памятники, древнехристианской письменности. М., 2005. G.235-247.

99. Поцепня Д.М. Образ мира в слове писателя. СПб.: Изд-во -Петерб. унта, 1997. 262 с.

100. Поэты «парижской ноты»: В Россию ветром строчки занесет...: Поэты «парижскоЙ1НОты». М.: Мол. гвардия, 2003. 375 с.

101. ПЭ: П|эавославная энпдклопёдия. М.: Церковно-научный' центр «Православная энциклопедия», 2001. Т. Ш (Анфимий — Афанасий)..

102. Родина Т.М. Художественная» картина мира как синтетическая^ многомерная стрз^тура // Художественное творчество. Вопросы комплексного изучения, 1984. Л., Наука. 1986. 57-68.

103. Poднянcкaя^ И.Б. Философская «собака, зарытая в стиле» // Литературоведение как проблема. М.: Наследие, 2001'. 510-523.

104. Рояедественская 0.*А. Картина, мира в романе В. Пелевина «Чапаев и Пустота» // Духовная жизнь человека и общества. Ульяновск, 2003. 48-49.

105. Роль человеческого фактора в языке: Язык, и картина мира / Б.А. Серебряников, Е.С. Кубрякова, В.И:' Постовалова и др. М:: Наука, 1988. 216 с.

106. Рубине М. Экфрасис в раннем творчестве Георгия Иванова // 1*усская литература. 2003. №1. с . 68-85.

107. Руднев В. Энциклопедический словарь культуры XX века. М.: Аграф, 2001.

108. Рыбальченко Т.Л. Поиск метафизической картины мира в русской литературе 1950-1980-х гг // Проблемы метода и жанра. Вып. 19. Томск. 280-296. 149il Салганик E. Между двумя мирами. Комплекс эмигранта; М.: Парад, 2004;;288с.

109. Сапов В1В. Шаковской Дмитрий Алексеевич // Литературная^ энциклопедия Русского Зарубежья 1918 — 1940: Писатели Русского Зарубежья: Mi:«P0CGn3H», 1997.М.,447-449: .

110. СкуртуН;И. Искусство и картина мира. Кишинев: Штиинца, 1990. 86 с.

111. Солодовников А. «Я не устану славить Бога...» Избранные стихотворения. Ml: Паломник, 2006:416 с.

112. Софронова Л!А. Человек и картина мира В' поэтике барокко и романтизма // Человек в-контексте культуры: Слав. мир. М., 1995. G. 83-92.

113. Спивак Р.С. Русская философская лирика. 1910-е годы. И. Бунин, А. Блок, В. Маяковский: Учебное пособие. М.: Флинта: Назгка, 2005. 408 с.

114. СРЯ: Словарь русского языка: в'4-х т / АН СССР; Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П..Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Русский язык, 198Ь— 1984. Т.2. К -О. 1983.

115. Струве Г.П. Русская литература в изгнании. Париж: YMCA-Press, М.: Русский путь, 1996. 448 с.

116. Терапиано Ю. О поэзии Георгия Иванова // Литературный современник. Мюнхен, 1954. 240-245.

117. Терапиано Ю.К. О новых книгах стихов // Критика русского Зарубежья. Т. П. М:: «Олимп», 2002. 72-84.

118. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие. М.: Аспект-Пресс, 1999. 334'с.

119. УЭС: Универсальный энциклопедический словарь. М.: «Большая Российская энциклопедия», 1999.

120. Федотов Г.П: Эсхатология и культура // Русские философы (конец XIX — середина XX века): Антология. Вып. 3. / Сост. Л.Г. Филонова. М., 1996. 148-156.

121. ФЭС 1989: Философский энциклопедический словарь. 2-е изд. М.: «GOB. энциклопедия», 1989. 1741 ФЭС 2002: Философский энциклопедический' словарь. М.: Инфра-М, 2002.

122. Хайдеггер М. Время картины мира // Хайдеггер М: Время и бытие:. Статьи и выступления. М.: «Республика», 1993. 41-62.

123. Хализев В1Е. Теория, литературы. Изд. 3-е. М.: «Высшая школа», 2002. 438 с.

124. Хлебосолов Е.И. Метафизические основания, христианства. СПб.: Алетейя, 2007. 178 с. 179.'. Хмельницкая Т.Ю. «Вернулся в^Россию стихами»: о зарубежной лирике Георгия Иванова//Литературное обозрение. 1994. №11/12. 46-52:

125. Ходасевич В. «Женские» стихи // Ходасевич В. Собр. соч. в 4 т. MI: «Согласие», 1996. Т. 2. Записная книжка. Статьи о русской поэзии. Литературная критика 1922-1939. 208-212.

126. Элиаде М; Священное и мирское. Издательство Моск. Ун-та, 1994. 144 с. I Основные ноложения диссертации отраженыв следующих публикациях:

127. Варакина Б.Р. Картина мира в ранней лирике Георгия Иванова // Филологические науки. 2008. № 2L 38-47.

128. Василова Е.Р. Мотив странничества в лирике Странника (архиепископа Иоанна (Шаховского) // Грехневские чтения. Сборник научных: трудов. Вып. 4. Нижний Новгород: изд. Ю.А. Николаев, 2007. 280-287.

129. Василова Е. «Картина мира», «модель, мира», «образ мира», «мировоззрение»: К вопросу о терминологической путанице в литературоведческой практике // Studia Slavica. Сборник научных трудов, молодых филологов. Vn. Таллинн: TLU KIRASTUS, 2007. 229-241'.

130. Василова Е.Р. Эволюция мотива Богообщения- в картине мира лирики Георгия Иванова // Православие в> контексте отечественной и мировой литератзфы. Арзамас: АГПИ, 2006, 550-561.

131. Василова Д.Р. Место Бога в картине мира эмигрантской лирики* Георгия Иванова // Ученые записки- Орловского государственного-университета. Т. IV. Серия: Литературоведение. Русская поэзия: проблем поэтики и стихосложения. Орел, 2006. 82-88.

132. Василова Д.Р. Тема Родины в поздней лирике Г. Иванова и Странника (архиепископа Иоанна (Шаховского) // Грехневские чтения. Сборник научных трудов. Вып. 3. Нижний Новгород, 2006. 145—161.