автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Лирический субъект в поэзии Тимура Кибирова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лирический субъект в поэзии Тимура Кибирова"

На правах рукописи

Нурмухамедова Роза Абдурахимовна

ЛИРИЧЕСКИЙ СУБЪЕКТ В ПОЭЗИИ ТИМУРА КИБИРОВА

Специальность 10 01 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 2008

003449253

Работа выполнена на кафедре филологических дисциплин факультета иностранных языков Международного независимого эколого-политологического университета

Научный руководитель-

доктор филологических наук, профессор Кихней Любовь Геннадьевна Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Федотов Олег Иванович

Московский институт открытого образования

кандидат филологических наук, доцент Павловец Михаил Георгиевич

Московский гуманитарный педагогический институт

Ведущая организация: Воронежский государственный университет

Защита состоится 24 октября 2008 года в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д212 203 23 при Российском университете дружбы народов по адресу 117198, г Москва, ул Миклухо-Маклая, д 6 , ауд 436

С диссертацией можно ознакомиться в Учебно-научном информационном библиотечном центре (Научная библиотека) Российского университета дружбы народов по адресу 117198,г Москва, ул Миклухо-Маклая, д 6

Автореферат размещен на сайте РУДН (www rudn ru) Автореферат разослан 23 сентября 2008 года

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

АЕ Базанова

Общая характерна ика работы

Постановка проблемы. Творчество Тимура Кибирова в академическом контексте изучено достаточно плохо Так, Д Н Багрецов отмечает, что, изучение творчества поэта до сих пор не вышчо за рамки литературной критики («несмотря на многочисленные публикации произведений Т Кибирова, вызывающих неизменный устойчивый интерес у читающей публики и у критиков»), поэтому его творчество нуждается и в литературоведческой интерпретации1

В настоящее время существует несколько академических аспектов изучения творчества Кибирова

Во-первых, лирика Кибирова изучается в контексте литературного направления концептуализма, в рамках которого впервые прозвучало имя поэта, при этом большинство работ, посвященных этой проблеме, имеют сугубо критический характер (В Шубинский, А Немзер, А Левин, Вяч Курицын и др )

Во-вторых, творчество Кибирова изучается в более широких методологических рамках - в контексте феномена русского постмодернизма (М Липовецкий, А Панов) Однако эти, слишком общие рамки не позволяют выявить специфические, свойственные только Кибирову особенности

В-третьих, творчество Кибирова может изучаться с точки зрения определенных приемов, которые он использует в своей лирике Так, первая монография, посвященная поэту, называется «Тимур Кибиров интертекст и творческая индивидуальность» Ее автор, Д Н Багрецов исследует феномен творческой личности Кибирова в широком культурно-историческом и литературном контексте Однако «телеология» художественного приема интертекстуальности, предполагающая обращение к авторской картине мира остается за рамками исследования

Нам кажется, что в единое целое эти разрозненные аспекты поможет свести анализ лирической субъективности, которая оказывается своеобразным «центром» поэтической системы Тимура Кибирова Искусственное же выделение художественных приемов без осознания их мировоззренческой подоплеки, приводят к тому, что поэта часто называют «постмодернистом», хотя его общие поэтические и мировоззренческие установки совершенно иные, отличные от постмодершкггских

Мировоззренческие установки Кибирова, на наш взгляд, «сфокусированы» в лирическом субъекте его поэзии - лирический субъект является своеобразной мировоззренческой матрицей, инспирирующей формальные художественные приемы Поэтому при анализе творчества Кибирова необходимо спроецировать некоторые текстуальные стратегии на лирического субъекта его поэзии

Лирический субъект поэзии Кибирова представляет собой принципиально новую форму воплощения лирического сознания Поэтому выявить его специфику, основываясь на традиционных определениях субъектной структуры лирики, достаточно сложно Необходимым и вполне возможным представляется выделить в

1 Багрецов ДН Тимур Кибиров интертекст и творческая индивидуальное! ь Екатеринбург Издательство Уральского университета, 2005 С 5

творчестве Т Кибирова наиболее значимые идеи и концепции и проследить специфику их разработки, а также исследовать особенности творческой индивидуальности поэта

Таким образом, актуальность нашей работы обусловливается следующими факторами

1 в литературоведении недостаточно разработана концепция лирического субъекта современной поэзии

2 не изучены механизмы связи между субъектной структурой лирики и формальными художественными приемами

3 мало изучено влияние литературных традиций на субъектную организацию лирического произведения

4 отсутствуют академические исследования лирики Кибирова с точки зрения ее субъектной структуры

Объектом исследования является лирика Кибирова, преимущественно ранняя В качестве основного источника в работе используется сборник стихотворений Кибирова «Кто куда - а я в Россию » (М, 2001) Особенное внимание мы уделяем поэме «Сквозь прощальные слезы» (1987), поскольку именно в ней, на наш взгляд, наиболее явно реализуется лирический субъект раннего творчества Кибирова

Предмет исследования - закономерности и принципы организации лирической субъективности в лирике Кибирова

При анализе творчества Кибирова в субъектном аспекте необходимо учитывать целый ряд факторов, влияющих на становление лирической субъективности в его лирике

Во-первых, необходимо обращение к биографическому контексту, поскольку лирический субъект Кибирова часто обусловлен биографическими деталями Особенно это касается стихотворений с любовной тематикой, где появляются образы реально существующих людей, связанных с поэтом См, например, «Послание Ленке», «Мише Айзенбергу», «Сереже Гандлевскому»

Во-вторых, как видно из заглавий перечисленных стихотворений, необходимо учитывать жанровый фактор, который зачастую является главным в формировании типа лирической субъективности Так, предположительно, что лирический субъект баллады будет отличаться от лирического субъекта дружеского послания, поскольку разные жанровые каноны формируют разные «модели мира», в соответствии с этим возникают разные лирические субъекты

В-третьих, нужно учитывать влияние интертекстуальности на механизмы формирования лирической субъективности, поскольку в некоторых случаях лирический субъект кибировской лирики оказывается как бы «сотканным» из разного рода реминисценций, цитат и аллюзий Поэтому, для того чтобы реконструировать его генезис и определить его специфику, необходимо учитывать интертекстуальность, мировоззренческой основой которой становится внутренняя диалогичность лирического субъекта Кибирова

В-четвертых, помимо биографического опыта, при изучении творческой индивидуальности важно учитывать характеризующий автора тип мышления (лирический, эпический и драматический для Т Кибирова характерен именно лиризм),

а также систему ценностных ориентиров и культурно-эстетический фон, в который входит круг чтения, культурный кругозор, литературные влияния

Родовые установки оказываются особенно важными, поскольку, будучи самыми общими литературными категориями, они позволяют увидеть лирического субъекта Кибирова в динамике и развитии При этом родовые установки каждый раз актуализируют те или иные ценностные критерии, в результате чего лирический субъект либо приближается к полюсу лирического Я (поэзия эпического толка), либо отдаляется от него (стихия «чистой лирики») Кроме того, эпические установки, характерные для лирики Кибирова в целом, играют большую роль при определении механизмов пародии

В-пятых, при анализе лирики Кибирова, необходимо учитывать ее пародийный аспект Поэтому в работе часто обращение к пародии, структура которой предполагает двойственность (противоречие между пародируемым и пародирующим) 2 Эта двойственность может проявляться на всех уровнях текста субъектном, лексико-семантическом и жанровом Более того, эта двойственность может служить основой для амбивалентного пафоса, которым отличаются практически все произведения Кибирова.

Отсюда цель нашей работы выявить принципы субъектно-объектной организации авторского сознания в поэзии Кибирова и показать формирование лирического субъекта нового типа через призму авторского мировосприятия, литературных жанров, художественных приемов и литературной традиции

Означенная цель предполагает одновременное решение следующих задач

1 выявить специфику авторской картины мира Кибирова в социокультурном контексте эпохи

2 определить способы воплощения лирического субъекта в корреляции с его миромоделью

3 установить закономерности функционирования лирического субъекта в литературном пространстве

Положения, выносимые на защшу

1 Главная особенность лирического субъекта Кибирова - его внутренняя амбивалентность и противоречивость Эта «двуликость» обусловлена кризисной исторической ситуацией Формально двойственность лирического субъекта проявляется в том, что его поэтическая реализация осуществляется через идеологические клише эпохи, которые наполняются предельно личным для автора смыслом

2 Амбивалентный лирико-иародийный пафос обусловливает главный структурный принцип конституирования лирической субъективности- лирический субъект Кибирова существует между двух полюсов ролевой маской и лирическим Я Парадоксальное соположение этих полюсов выражается в концепции лирического персонажа

1 Об этой двойственности пародии, восходящей к архаичным жанровым схемам, писала еще О Фрейденберг Ср, например Фрейденберг О М Происхождение пародии //Русская литература XX века в зеркале пародии М, Высшая школа, 1993 С 392-404

3 Лирический субъект Кибирова обусловлен жанровыми факторами Так, в соответствии с разными жанрами в лирике Кибирова дается разная типология лирических героев При этом Кибиров зачастую выбирает жанры, принадлежащие тем направлениям, в которых по определению выражена лирическая субъективность (символизм, романтизм) Именно жанры позволяют ярко выделить и подчеркнуть ту или иную доминантную черту лирического субъекта, и в этом плане жанры служат своего рода семантической базой для развития лирической субъективности, ибо смена жанрового канона ведет к смене лирического субъекта

4 Обращение к романтическим жанрам и включение их в пародический контекст в рамках художественного мира Кибирова уравнивает романтическое мировоззрение с «социальной идеологией» Отсюда метасюжет «романтических» пародий Кибирова лирический субъект, подчиняющийся «идеологической знаковой системе» погибает

5 Лирический субъект воплощает в себе не только «личные», сугубо авторские установки, но и непосредственно модифицируется литературным контекстом за счет механизмов интертекстуальности При этом интертекстуальность у Кибирова — это прием, мотивированный мировоззренчески, выполняющий своеобразную «гносеологическую» функцию моделирования сложных взаимоотношений человеческого сознания и эпохи

6 Лирический субъект, воплощенный в цитатах и аллюзиях, становится не центром смысла, а его предельной границей И главная его особенность заключается в том, что он, пытаясь «расподобиться с собой прошлым», стремится выйти за свои «литературные» пределы, пытается отстраниться от себя «в литературе» (в которой воплощено его «прошлое» сознание), что инспирирует широкую амплитуду семантических колебаний - от взгляда на прошлое «сквозь прощальные слезы» до едкой иронии и сарказма

Методологической и теоретической основой исследования послужили труды М М Бахтина, Ю М Лотмана, В И Тюпы, С Н Бройтмана, Ю Н Тынянова, Л Я Гинзбург, М Л Гаспарова, О И Федотова, О М Фрейденберг, Н Я Лейдермана, М Липовецкого и ряда других теоретиков и историков литературы и культуры, разрабатывающих аспекты лирической субъективности

Достоверность полученных результатов обеспечивается комплексной методологией исследования с акцентом на системное осмысление феномена лирической субъективности, как на мировоззренческом, так и на формально-семантическом уровнях

Поставленная цель предполагает применение методов структурно-семантического анализа стихотворных текстов, системно-типологического метода, метода интертекстуального анализа

Научная новизна работы В диссертации впервые выявлены системообразующие связи между картиной мира и лирическим субъектом лирики Кибирова, определен ряд экстрахудожественных и художественных факторов, обусловливающих развитие лирической субъективности, обозначена системная корреляция жанровых моделей с особенностями лирической субъективности в творчестве Кибирова, определены принципы и механизмы пародии в лирике

Кибирева, а также выявлена роль интертекстуальности в формировании лирического субъекта творчества поэта

Теоретическая значимость работы связана тем, что методика анализа субъектной структуры лирики Кибирова в системном аспекте может с успехом применяться при изучении общего феномена лирической субъективности в творчестве русских поэтов второй половины XX века

Практическая значимость работы Ключевые положения и выводы диссертации могут быть использованы в курсах по истории и теории литературы, при разработке спецкурсов по современной русской литературе

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты исследования нашли отражение в 6 опубликованных работах и были представлены в докладах на следующих международных конференциях Вторая международная научная конференция «Проблемы поэтики русской литературы» (Москва, 5-6 сентября 2007), VII международная научная конференция «Художественный текст и культура Античность и христианство в литературах России и Западав (Владимир, 4-6 октября 2007), Международный научный форум, посвященный 90-летию академика Н Н Моисеева (14 ноября 2007)

Структура работы Работа состоит из трех глав, введения, заключения и списка литературы

Основное содержание работы Во Введении представлены материалы, связанные со степенью изученности обозначенной проблемы, определены цели, задачи, методология исследования, актуальность темы и новизна подходов к ней, сформулированы основные положения, выносимые на защиту

В первой главе работы «Формы воплощения лирического субъекта в поэзии: теоретические и историко-литературные аспекты проблемы» исследуется ряд вопросов, связанных, во-первых, с общими теоретическими положениями, касающимися феномена лирической субъективности, во-вторых, лирический субъект Кибирова рассматривается в контексте концептуалистской лирики

В первом параграфе главы («К понятию лирического субъекта, лирического героя и чирического персонажа (ролевого героя) в лирике») дается анализ разных концепций лирической субъективности, которые классифицируются по нескольким критериям Так, в работе выделяется синхронический подход к проблеме лирической субъективности реализующийся

(1) в концепциях, ориентированных на содержательный критерий степени выраженности авторского сознания (Б Асмус, Г Вильперт, Л Тодоров и др),

(2) в работах, где на первый план выдвигается критерий «формы воплощения авторского сознания» (Б А Ларина),

(3) в исследованиях, нацеленных на формально-содержательный анализ лирической субъективности (Л Я Гинзбург),

(4) в функционально-семиотическом подходе к структуре лирической субъективности (работы Ф Тун, Ю М Лотмана)

Диахронический подход к феномену лирической субъективности связан с реконструкциями исторических типов воплощения субъектной структуры Основными представителями этого подхода являются Веселовский, Фрейденберг, Бахтин, Аверинцев, Бройтман Феномен лирической субъектной организации исследуется ими в широкой перспективе соотношения авторского сознания с сознанием героя Эта дихотомия является ключевой и может реализовываться в целом ряде теоретических оппозиций, структурно к ней сводимых личное / хоровое, субъект / объект, Я / Другой В параграфе подробно рассматривается типология лирического сознания разных историко-литературных эпох, которую дал С Н Бройтман в своем фундаментальном труде «Историческая поэтика»

Лирический субъект Тимура Кибирова может прочитываться в разных теоретических регистрах, поэтому в работе применяются самые различные концепции лирической субъективности Лирический субъект Кибирова оказывается не статичным, но чрезвычайно подвижным и динамичным Однако эта динамичность не предполагает неорганизованности и неупорядоченности Если представить структуру лирической субъективности как систему, то в ней можно выделить доминантные факторы, которые ее организуют Нам думается, что существует ряд таких факторов, которые необходимо учитывать при анализе лирической субъективности лирики Кибирова

1 Первым доминантным фактором - оказывается жанровый, поэтому облик лирического героя зачастую зависит от жанра того или иного стихотворения, особенно это касается пародий на романтические и классицистические произведения В классицизме и романтизме лирический субъект становится необходимым жанровым условием, и при пародии эта смысловая структура произведения в травестированном виде сохраняется (другое дело, что она осмысливается в ином аксиологическом ключе) Обращение к жанру песни также диктует целый ряд характерных черт, присущих субъекту «песенной лирики» Так, прагматическая установка на исполнение создает иллюзия присутствия лирического субъекта «здесь и сейчас»

2 Вторым важнейшим фактором конституирования лирического субъекта становится прием интертекстуальности Использование «классических» жанров неминуемо ведет Кибирова к использованию «претекстов», поэтому лирический субъект Кибирова на формальном уровне оказывается как бы «составленным» из цитат и аллюзий

3 Третий фактор, который необходимо учитывать при анализе форм лирической субъективности, - это общие культурные феномены, с которым связывается лирический субъект Кибирова Ибо художественная реконструкция того или иного типа лирического сознания у Кибирова соотносится с реконструкцией целой эпохи (при этом большое историческое время как бы дается сквозь призму частного человеческого мира)

Во втором параграфе главы («Лирический субъект Тимура Кибирова в парадигме концептуалистской поэзии русского постмодернизма») лирический субъект Т Кибирова исследуется в контексте концептуалистской поэзии В параграфе дается характеристика концептуалистской лирики с точки зрения ее субъектной организации Главная особенность концептуалистского лирического

субъекта заключается в том, что он обусловлен принципиально новыми текстовыми стратегиями, которые предлагают концептуалисты Ср, например, суждение Л А Житенева о том, что «лирический субъект в поэзии традиционно выступает фокусом основного художественного содержания В новейшей лирике самоочевидность этого тезиса была поставлена под сомнение поэт перестал совпадать со своим словом»3

Так, концептуалисты, подобно представителям раннего русского авангарда используют художественные приемы, которые выводят текст из сферы семантики и синтактики в сферу прагматики4 Это значит, что концептуализм ориентирован, как и русский поэтический авангард, на «перфоманс» и «акцию», которые становятся художественными произведениями только при наличии адекватного воспринимающего сознания Поэтому лирическим субъект концептуалистской лирики становится всего лишь «текстовой стратегемой», «моделью поведения»

Отсюда проистекает персонажность концептуалистской лирики, которая инспирируется не только особенным отношением к языку, его «опредмечиванием», но и новым авангардистским типом «художественного поведения», когда реальный биографический автор становится своим собственным персонажем, что приводит к созданию личного творческого мифа Яркий пример такой текстовой модели поведения дает Д А Пригов С подобными установками связано также творчество Вс Некрасова и Л Рубинштейна Во всех этих случаях, следуя постмодернистским «правилам», авторы намеренно отвергают категорию литературного авторства и, тем самым, дискредитируют само понятие лирической субъективности

Что касается творчества Кибирова, то, несмотря на свою формальную принадлежность к концептуализму, он дает иной тип лирического субъекта С концептуалистами его роднит то, что его субъект создается из разного рода цитат (как литературных, так и идеологических), однако все эти сугубо постмодернистские приемы у Кибирова обретают совершенно иную аксиологическую мотивировку, что и показано в следующих главах работы

Вторая глава работы «Специфика воплощения лирического субъекта в творчестве Тимура Кибирова» посвящена исследованию лирической субъективности в поэзии Т Кибирова В первом параграфе главы («Советские идеологемы как феномены сознания») в аспекте структуры лирической субъективности анализируется интертекстуальный культурный пласт, связанный с советской идеологией В пара1рафе доказано, что идеологемы становятся смысловой основой для конституирования лирического героя ранних стихов Т Кибирова

Главная функция идеологем в поэтическом дискурсе Кибирова заключается в воссоздании определенного типа лирического сознания Отсюда проистекает амбивалентное отношение к советским идеологемам и двойственная интерпретация

3 Жнгенев А А Лирический субъект новейшей русской поэзии возможные аспекты анализа // Филоло1ические этюды Сб науч ст мот ученых ВЗч -Саратов Изд-во Сарат ун-та, 2008 - Выл 11 -4 1-11 - С 113

4 О соотношении авангардного поэтического дискурса с современной поэзией см, например Павловсц М "Ассоциативные рифмы" Давида Самойлова и трактат Василиска Гнедова "Глас о алласе и злогласе" //Ученые записки Московского гуманитарного педагогического института Т II - М МГПИ, 2004 С 202-207

своего героя с одной стороны, он является носителем тоталитарного дискурса, с другой стороны, - он становится своеобразным «маленьким человеком» по отношению к «громаде» идеологии

Однако идеологемы советской культуры не только обнаруживают «беспомощность» лирического героя перед историческим временем, но и сам лирический субъект как бы «отстраняет» их В этом плане процесс взаимодействия лирической субъективности и готовых идеологических форм оказывается двунаправленным Идеология уже не «создает» человека по заданным культурно-политическим образцам, но, скорее, лирический субъект выходит из идеологической системы И парадокс лирического субъекта Кибирова здесь сказывается в том, что, отстраняясь от советской идеологии, он оказывается как бы в «смысловой пустоте» Отсюда двойственное отношение к идеологическим «концептам»

В работе показано, что на уровне смысловой организации текста лирический субъект оказывается центром тяжести, который как бы «собирает» идеологические приметы времени в некую целостность, реализующейся в личной памяти героя Отсюда главный принцип конституирования лирического субъекта принцип «мнимого» противоречия Он связан с тем, что, на первый взгляд, кажется, что лирический субъект Кибирова - эклектичен, поскольку его сознание как бы «составлено» из разного рода идеологических цитат Это позволяет отнести Кибирова к поэтам постмодернистского толка Однако внешний прием имеет совершенно иную внутреннюю мотивировку раздробленность лирического субъекта - кажущаяся Материей для соединения разнообразных идеологем становится человеческое сознание и память, которая «сохраняет все»

Столкновение разных дискурсов, несомненно, должно приводить к ироническому эффекту, отстраняющему цитаты и аллюзии из советских песен и стихотворений советских поэтов Однако Кибиров в своих стихах не просто «вгрызается в гипс советского ампира», не просто деконструирует господствующий язык, постулируя его несостоятельность, он, прежде всего, показывает этот язык изнутри

Это происходит потому, что Кибиров воспринимает приметы советского времени не как идеологические концепты, знаки без референта (или в терминологии Деррида и Бодрийара симулякры), а как феномены национального сознания, которое становится денотатом, или референтом советских идеологем Поэтому «советский язык» для Кибирова - это не просто нечто отстраненное, это тот культурный контекст, который, при помощи клишированных словесных формул, впитывает человеческое сознание Особенно ярко такой взгляд на идеологию и лирическую субъективность отразился в знаменитой поэме «Сквозь прощальные слезы»

Лирический субъект этой поэмы являет собой своеобразную матрицу осмысления исторического сознания Так же, как и в стихотворениях, лирический субъект поэмы оказывается напрямую связан с идеологическим языком эпохи Однако это не просто бытовое сознание эпохи, скорее, речь идет о культурно-поэтическом сознании, потому что в поэме для конституирования лирической субъективности в большинстве случаев автор пользуется цитатами из советской поэзии и песен В поэме автор дает реестр уже ушедших вещей, пропуская их

сквозь призму памяти В итоге Кибиров представляет нам развернутую «лирическую историю» России советского периода, данную совершенно феноменологически - через запахи, через ключевые цитаты эпохи, через узнаваемые образы

Композиционный стержень поэмы - последовательная смена типовых лирических сознаний советской эпохи, начиная с 20-х годов Для того, чтобы «реконструировать» этот тип сознания, Кибиров обращается к песне, потому что этот жанр для него один из способов бытования советского идеологического языка, посредством которого в поэме формируется принципиально новый тип лирического субъекта

В конечном итоге, «сокровенно-одиозный» жанр идеологической песни задает определенный тип лирического субъекта, который, в свою очередь, формирует определенный тип читательского восприятия поэмы Лирический субъект, в силу пафосной амбивалентности жанра советской песни, также амбивалентен с одной стороны, лирический герой поэмы равен герою эпохи - об этом говорит лирическое повествование, которое ведется от первого лица и специфическая экспрессивно окрашенная лексика Но с другой стороны, поэма писалась в 80-е годы, и именно поэтому лирический субъект иронически дистанцируется от эпохи

При этом текст поэмы не распадается, не «децентрируется», поскольку семантической склейкой для фрагментов становится, амбивалентное в своей основе, лирическое протеистическое сознание, лирический субъект, который диалогически разыгрывает разные точки зрения (так, в рамках одной главы лирический субъект может предстать в образе красноармейца и белогвардейца) и полифонически выражается через разные тексты

На уровне поэтики эта ироническая динамика формирует авторскую концепцию лирического персонажа, которая и объясняет принцип «двойной закодированности» текстов Кибирова Лирический персонаж - это совмещение ролевой маски, которая неизменно вызывает комический эффект, и лирического Я

Ролевая маска создается при помощи языка (это различные клише, лозунги), апелляция к читателю, реализует феноменологическое наполнение этих клишированных форм Отсюда постоянная диалогичность, разыгрывание разных точек зрения и балансировка на грани комического и серьезного То есть лирический герой Кибирова, объективируя свое прошлое, пытается отстраниться от него Вследствие этого ни один «идеологический» смысл не может быть постоянным, он меняется, и процесс «обозначения» превращается в процесс «означивания»

Ирония, которая при этом возникает, становится своеобразным вариантом «вечного возвращения» «от себя к себе», что на мировоззренческом уровне приводит к стремлению расподобиться с "собой прошлым", сообщить тем, кто и знать не знает, о чувствах семнадцатилетней давности как все стало иначе

Во втором параграфе главы («Своеобразие жанрового воплощения лирического субъекта в лирике Тимура Кибирова») дается анализ корреляции лирического субъекта Кибирова и жанровых факторов Определено, что Кибиров обращается к целому комплексу жанров, каждый из которых предполагает свой тип

лирической субъективности Крайне характерно, чго Кибиров зачастую выбирает такие жанры, в которых по определению должна быть отчетливо выражена лирическая субъективность Прежде всего, это касается комплекса романтико-символистских жанров (здесь Кибиров обращается к таким жанрам, как баллада, элегия, дружеское послание)

В балладе лирический субъект мотивирован самим балладным хронотопом Сюжет кибировских баллад связан с отчуждением героя от «бытового» мира, несоответствием героя пространству, в котором он вынужден находиться Герой как бы отрицает бытовое пространство, которое в балладе намеренно рисуется в сниженном виде

В балладах Кибирова обнаруживается целый ряд инвариантных для этого жанра мотивов столкновение ирреального и реального мира, мотив отчуждения героя от «своего» пространства, архетипический мотив путешествия в страну мертвых, мотив «пограничного места» Все эти «хронотопные» мотивы связаны со спецификой балладного героя, который в терминологии ЮМЛотмана может классифицироваться как подвижный, ибо он пересекает границу между двумя типами пространства

Все это приводит к появлению «романтического» лирического субъекта Однако Кибиров отстраняется от него с помощью иронии, отсюда пародические интонации, пронизывающие текст кибировской баллады

Ирония Кибирова по отношению к этим художественным жанрам структурно подобна иронизированию над советским идеологическим дискурсом Думается, что романтизм и символизм для Кибирова оказываются принципиально неприемлемыми, ибо эти художественные системы, зачастую становятся «системами сознания» и проецируются в бытовую жизнь, приводя к хаосу и гибели В этом плане романтико-символистская парадигма для Кибирова стоит в одном ряду с советскими идеологемами Это сказывается даже на уровне «авторской фразеологии» Так, Кибиров говорит о «развитом романтизме» -словосочетание, созданное по аналогии с «развитым социализмом»

В целом Кибиров демонстративно противопоставляет эти выдуманные «художественно-идеологические» системы уюту и мещанству обыденности Именно об этом идет речь в кибировских посланиях, лирический субъект которых связывается с иной системой ценностей («философией уютного мещанства») Жанр, вынесенный в заглавие текста, имеет романтический генезис, - тем ярче контраст с другой «идеологией», данной в этих текстах Если вспомнить «двоемирие» кибировских баллад, то можно утверждать, что в посланиях герой Кибирова выбирает бытовой мир. Таким образом, сама трагическая пограничность ситуации, данная в балладах, в посланиях снимается

Лирический субъект, связанный с образом «дома и мира» возникает в цикле «Эпитафии бабушкиному двору» Жанр эпитафии генетически связан с жанром надписи, и основная его функция - напоминание С учетом того, что память становится едва ли не доминирующей темой Кибирова — понятно, почему он обращается именно к этому жанру Эпитафия позволяет, как бы, воскресить прошлое, «сохранить» его

Внутренняя архитектоника стихотворений из этого цикла структурно подобна композиции тех стихотворений, где описывается реальность в знаково-идеологическом аспекте Основа такой композиции перечисление Однако в эпитафиях сами вещи, которые перечисляются, оказываются другими Лирический субъект вспоминает свое прошлое и через название каждой вещи, «нанизывание» ее на ось памяти, пытается максимально полно реконструировать свое личное прошлое Цель такой реконструкции у Кибирова очевидна «и сохранить, и спасти» (мотив, который звучал в «Послании Ленке») В таком контексте оказывается понятной философия мещанства, данная Кибировым в «Послании Ленке» и других стихотворениях Мещанство - это ориентация на личную память и отдельное личностное пространство Это пространство лирический субъект Кибирова считает домашним и родным и противопоставляет чужому «идеологически-монументальному» миру

Характерно, что в «эпитафиях» герой оказывается «неподвижным» (в отличии от «романтических» жанров) Такая статика и самозамкнутость детского мира связывается Кибировым с гармоничным сосуществованием лирического субъекта и мира

Кибиров обращается также и к классицистическим жанровым канонам Это особенно ярко проявляется в «Вариациях» В этих произведениях нельзя говорить о прямой субъективности, потому что обращение к столь дальней традиции как бы опосредует прямое лирическое высказывание, в связи с чем лирический герой оказывается литературной маской, полностью зависящей от избранного жанра

Таким образом, в лирике Кибирова наблюдается определенная жанровая иерархия, которая позволяет выявить наиболее значимые черты лирического субъекта Кибирова Можно утверждать, что именно жанры позволяют ярко выделить и подчеркнуть ту или иную доминантную черту лирического субъекта В этом плане жанры служат своего рода семантической базой для развития лирической субъективности

Практически все жанры, которые использует Кибиров в своем творчестве, пародийно обыгрываются, отсюда возникает видимый эффект внутреннего разрушения жанра Однако Кибиров пародирует не жанры, но сам тип лирического сознания, который в этих жанрах воплощался Особенно часто им деконструкции подвергается романтический тип сознания Классицистическая традиция, воплощенная в некоторых стихотворениях, связанных с жанром песни, также осмысляется поэтом иронически

Единственный жанр, в котором нет иронии - это жанр «эпитафии», связанный с гармоничным сосуществованием мира и человека Это заставляет предположить в лирическом субъекте Кибирова все-таки романтические корни, а ирония его оказывается своеобразной трансформированной романтической иронией

Шлегель пишет, что ирония создает настроение, которое с высоты оглядывает все вещи, бесконечно возвышаясь над всем обусловленным, включая сюда и собственно свое искусство, и добродетель, и гениальность, вызывая при этом чувство неразрешимого противоречия между безусловным и обусловленным, чувство невозможности и необходимости всей полноты высказывания

Однако в неоромантизме Кибирова на месте идеального «платоновского» мира идей возникает гармоничный мир детства, прошлого Посюсторонним миром же оказывается враждебная герою реальность, которая в виде разного рода идеологических систем пытается навязать герою свои правила игры И существование героя Кибирова между этими мирами - и есть основной сюжет кибировской лирики, с которым связаны все основные мотивы, коррелирующие с лирической субъективностью, как то мотив отчуждения героя от жесткого мира, мотив создания своего уютного мирка, апология философии мещанства, ирония, которая позволяет противопоставить свой маленький мир - чужому

В этом плане характерно, что герой Кибирова часто помещается в лироэпический контекст, потому что только эпика дает максимально большие возможности обрисовки мира В то время как лирическая стихия предполагает романтическую сосредоточенность субъекта на самом себе Отсюда родовая амбивалентность героя Кибирова, часто проявляющаяся в том, что автор обращается к лироэпическим жанрам А если в заглавие выносится лирический жанр (как в случае с «Посланием Ленке»), то сам текст стихотворения все равно наполняется массой бытовых деталей, что больше характерно для эпики. Лирическое Я же в данном случае становится, скорее, эпическим наблюдателем и комментатором, нежели воплощением чистой стихии чувства

В третьей главе работы «Специфика воплощения лирического субъекта с лироээпике Тимура Кибирова (поэма «Сквозь прощальные слезы»)» рассматриваются особенности субъектной структуры в поэме «Сквозь прощальные слезы» В первом параграфе главы «Яитертекстуалъностъ как средство формирования лирического субъекта в лирике Т Кибирова и поэме «Сквозь прощачьиые слезы»» анализируются и сравниваются интертекстуальные механизмы формирования лирического и «лироэпического» субъектов в творчестве Кибирова

Лирический субъект воплощает в себе не только «личные», сугубо авторские установки, но и непосредственно модифицируется литературным контекстом, поэтому лирический субъект в параграфе анализируется в аспекте интертекстуальности

Понятие интертекстуальности было введено Ю Кристевой на основе анализа работ Бахтина о полифоническом романе Интертекстуальность стала главным понятием в «постмодернистской текстологии», его основная функция - обозначить общие свойства текстов, выражающихся в наличии между ними связей, благодаря которым тексты (или их части) могут многими разнообразными способами явно или неявно ссылаться друг на друга Понятие интертекстуальности следует отличать от цитации, ибо интертекстуальность - явление гораздо более широкое, включающее в себя не только предшествующие тексты, но и самые разнообразные культурные коды

В работе показано, что главным способом конституирования лирического субъекта в поэзии Кибирова становится именно интертекстуальность, под которой мы понимаем способ генезиса собственного текста и постулирования собственного поэтического "я" через сложную систему отношений оппозиций, идентификации и маскировки с текстами других авторов и с общими культурными кодами эпохи

Лирический субъект Кибирова в силу своей интертекстуальной подоплеки формируется на границах разных литературных течений С одной стороны, лирический субъект де-романтизирован (а значит и «де-концептуализирован»), поскольку в условиях разорванной реальности невозможно появление концепции сильной романтической личности, но с другой стороны, Кибиров не признает постструктуралистскую концепцию «смерти субъекта», поэтому он выдвигает свою концепцию личности, которая максимально полно воплотилась в поэме «Сквозь прощальные слезы»

Здесь Кибиров конституирует «героя советского времени», героя эпохи Главная особенность лирического субъекта этой поэмы, заключается в его пафосной неоднозначности, амбивалентности На формальном уровне пафосная неоднозначность и амбивалентность лирического героя Кибирова находит объяснение в его опосредованности, «косвенности», которая заключается в том, что лирический герой Кибирова выражается не через прямое авторское слово, а через заимствования цитаты и аллюзии

Фактически в этой поэме Кибиров обращается к новым механизмам создания «лироэпического» субъекта, главным из которых становится прием интертекстуальности И это вполне закономерно один из способов создания «героя эпохи» обращение к ее культурному и идеологическому фону, который на уровне конкретных текстов может выступать в виде цитат и аллюзий из различных художественных произведений

Если в лирике главная функция приема интертекстуальности заключалась преимущественно в полемизировании с разными литературными течениями, то в поэме «Сквозь прощальные слезы» интертекстуальность играет несколько иную роль

Думается, что с помощью приема интертекстуальности Кибиров в своей поэме воссоздает культурный универсум советской жизни, данный через преломление ее сквозь отдельное человеческое сознание Можно сказать, что автор поэмы как бы «реконструирует» глубинные основы советско-русской ментальности, обращаясь к огромному семантическому комплексу расхожих поэтических штампов и клише

В этом плане интертекстуальность у Кибирова - это не просто игра с текстами, но прием, мотивированный мировоззренчески, выполняющий своеобразную «гносеологическую» функцию моделирования сложных взаимоотношений человеческого сознания и эпохи

Крайне характерно, что Кибиров при цитировании обращается к тем произведениям, которые могли быть известны как «современникам» его героя (людям 20 - 30-х гг), так и современникам самого автора Это в очередной раз указывает на амбивалентность лирического субъекта героя Кибирова, которая на этот раз предстает в форме «временного» противоречия Тем не менее, все тексты, которые цитируются Кибировым в поэме, имеют статус «культовых»

Таким образом, метасознание эпохи репрезентируется в поэме Кибирова не через реалии, а через ее поэтический метатекст И, подвергая осмыслению уже существующие знаковые, мифологические системы (что весьма напоминает концептуалистское письмо), Кибиров в каждой главе создает или воскрешает

«лирического героя прошлого», но пропуская эпоху через призму современности, переосмысливая ее

Несмотря на обилие в тексте поэмы цитат (лозунги, цитаты из поэтических текстов, имена собственные), ощущения постмодернистской хаотичности не возникает, поскольку подбор цитат строго структурирован и внутренне оправдан

Во-первых, цитаты берутся только из культурного контекста описываемой эпохи Так, если речь идет о революционном периоде (первая глава), то в тексте поэмы мы находим отсылки к Бунину, Блоку, Кржижановскому Вторая глава, посвященная 1920-м годам, построена на цитатах и аллюзиях из Мандельштама, Гумилева Третья глава (Отечественная война) - цитаты из творчества В Катаева и М Исаковского, четвертая глава (1950-е - 1960-е годы) построена на цитатах и аллюзиях из культовых комсомольских песен Во-вторых, на грани, на стыке этих цитат и аллюзий и рождается образ лирического субъекта поэмы, который, в свою очередь, является объединяющим началом для всех текстов, репрезентирующих в поэме эпоху

Во втором параграфе главы «Лирический субъект поэмы как воплощение хорового сознания» лирический субъект поэмы анализируется в аспекте диалогических интенций, связанных с национальным, «хоровым» сознанием

В поэме лирический персонаж предстает не только как дифференцированный субъект, внутренне амбивалентный, но и как некое динамическое тождество, диалектическое единство разных планов Единство возникает еще и потому, что «внутренний диалог» автора и героя - это, прежде всего, общение, «со-бытие» ~ автор и герой, несмотря на свою противоположность, тем не менее, диалектически связаны ею

И здесь возникает другая ипостась проявления лирического субъекта поэмы -МЫ В этой ипостаси лирического субъекта поэмы изначальная раздвоенность и амбивалентность лирического сознания преодолевается И в поэме возникает иной тип лирического субъекта, анализу которого и будет посвящен этот параграф

Лирический субъект поэмы, воплощенный в МЫ, предстает перед нами как представитель эпического коллективного сознания эпохи, репрезентирующий ее культурно-бытовую картину мира Таким образом, МЫ - в контексте Поэмы это обобщенное, хоровое сознание эпохи Оно тоже формируется на грани разных текстов, но функция интертекстуальности меняется — интертекстуальность выполняет не «разделяющую» роль, (как в случае с лирическим ТЫ и Я) а центрирующую, собирательную роль - она собирает в единое целое историческую память, формируя обобщенного лирического субъекта эпохи, в рамках которого преодолевается первоначальная раздвоенность индивидуального лирического сознания

Поэтому прием интертекстуальности, использованный в поэме, обретает глубинную мировоззренческую мотивировку интертекст позволяет Кибирову собрать в единое целое все приметы и признаки эпохи, пропустив их через «фильтр» личной памяти Это доказывает вступление к поэме, которое является своеобразной матрицей всего произведения во вступлении Кибиров обращается к личному прошлому, репрезентируя его через бытовые и культурные реалии эпохи, дальнейшее же течение поэмы представляет собой развертывание исторического

прошлого страны Тем самым историческое прошлое России conoлагается с личным прошлым В связи с этим в поэме Кибирова актуализируются древнейшие лирические установки, связанные с древним хоровым лирическим субъектом

Наряду с интертекстуальностью формальной реализации идеи хорового сознания служит «кумулятивный» принцип композиционного построения поэмы Однако если область интертекстуальности - преимущественно лексико-семантическая, то область кумуляции - сюжетно-мотивная, событийная, связанная с соположением ряда знаковых деталей Таким образом, хоровое сознание, данное в поэме, возникает на разных художественных уровнях

В Заключении подводятся итоги исследования Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Статьи в журналах, включенных в перечень периодических изданий, рекомендованных ВАК РФ для публикации работ, отражающих содержание кандидатских диссертаций:

1 Нурмухамедова РА А Башлачев и Т Кибиров принципы конституирования лирического субъекта [Текст] / Авилова Е Р, Нурмухамедова РА // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета 2008 № 1 С 69-71

2 Нурмухамедова РА Лирический субъект Тимура Кибирова и дискурс постмодернистской поэзии [Текст] / Нурмухамедова РА // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета 2008 №1 С 72-75

3 Нурмухамедова РА Лирический субъект Т Кибирова и А Блока и проблема литературной традиции («символистский текст» в «Балладе о деве белого плеса» Т Кибирова) [Текст] / Нурмухамедова Р А , Темиршина О Р // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета 2008 № 2 (2) С 128-131

Научные статьи:

4 Нурмухамедова РА Лирический субъект Тимура Кибирова и дискурс постмодернизма [Текст] / Нурмухамедова РА // Проблемы поэтики русской литературы - II Материалы второй международной научной конференции М, МАКС Пресс, 2007 С 105-109

5 Нурмухамедова РА «Лирический герой Советского Союза» (по творчеству Тимура Кибирова) [Текст] / Кихней Л Г, Нурмухамедова РА// Проблемы поэтики русской литературы - II Материалы второй международной научной конференции М , МАКС Пресс, 2007 С 113-122

6 Нурмухамедова РА Хоровое начало в поэме ТКибирова «Сквозь прощальные слезы» в свете античной и христианской традиции [Текст] / Нурмухамедова РА// Античность и христианство в литературах России и Запада / Материалы VII международной научной конференции «Художественный текст и культура» 4-6 октября 2007 Владимир, ВГГУ, 2008 С 255-261

Нурмухамсдова Роза Абдурахимовна Лирический субъект в поэзии Тимура Кибирова

Диссертационное исследование посвящено проблеме субъектной организации лирики ТКибирова В диссертации выявлена системная соотнесенность феномена лирической субъективности с жанровыми факторами в лирике Кибирова и определены способы и приемы воплощения лирического субъекта Кибирова в корреляции с его миромоделью

Roza A. Nurmukhamedova The Lyrical Hero in Timur Kibirov's Poetry

The present Ph D paper is an m-depth study of personal institutions in Kibirov's lyrics It distinguishes regular lyrical subject-genre correlations and categorizes the means and techniques that embody the author's world outlook m his lyrical hero

Подписано в печать 16 09 2008 i

Печать трафарегная

Заказ N° 745 Тираж 100экз

Типография «11 -й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 И 5230, Москва, Варшавское ш, 36 (499) 788-78-56 www autoreferat ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Нурмухамедова, Роза Абдурахимовна

Введение.

ГЛАВА 1. Формы воплощения лирического субъекта в поэзии: теоретические и историко-литературные аспекты проблемы.

§1. К понятию лирического субъекта, лирического героя и лирического персонажа (ролевого героя) в лирике.

§2. Лирический субъект Тимура Кибирова в парадигме концептуалистской поэзии русского постмодернизма.

ГЛАВА 2. Специфика воплощения лирического субъекта в творчестве

Тимура Кибирова.

§1. Советские дцеологемы как феномены сознания.

§2. Своеобразие жанрового воплощения лирического субъекта в лирике

Тимура Кибирова.

ГЛАВА 3. Специфика воплощения лирического субъекта в лироэпике

Тимура Кибирова (поэма «Сквозь прощальные слезы»).

§1. Интертекстуальность как средство формирования лирического субъекта в лирике Т.Кибирова и поэме «Сквозь прощальные слезы».

§2. Лирический субъект поэмы как воплощение хорового сознания.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Нурмухамедова, Роза Абдурахимовна

Творчество Тимура Кибирова в настоящее время не нуждается в представлении, и культурной апологии - его стихи стали своеобразным индикатором постсоветской (или в другой терминологии: постиндустриальной) эпохи. Произошло это потому, что Кибирову удалось выразить кризисное мироощущение личности, живущей на грани эпох, в пространстве культурного вакуума, когда старая мировоззренческая система в силу исторических причин, оказалась практически разрушенной, а новая еще не сформировалась.

Поэзии Кибирова посвящены десятки критических статей. При этом примечателен тот факт, что в своих основных выводах исследователи часто противоречат друг другу. Традиционно считается, что Кибирев — один из поэтов-концептуалистов. В. Шубинский утверждает, что Кибиров следует классическим традициям русской литературы1, А.Левин считает Кибирова представителем так называемой «центонной поэзии»2.

Подобное диаметральное несовпадение исследовательских точек зрения происходит, на наш взгляд, потом}7, что исследователи, анализируя поэзию Кибирова, не учитывают специфики картины мира поэта. Такой формализованный анализ приводит к тому, что художественные приемы искусственно выделяются из художественного целого, и, теряя вследствие этого свою мировоззренческую обусловленность, тем не менее, становятся определяющим моментом в интерпретации творческого метода поэта.

Поэтому нам кажется, что при анализе поэтических текстов принципиально важен момент целеполагания: важно не просто КАК сделано то или иное стихотворение, но и почему оно сделано именно ТАК, а не

1 Шубинский В. О Тимуре Кибирове. Волшебная палочка или торжество добродетели. Вопросы литературы, 1998. №5, С. 32.

2 Левин А. О влиянии солнечной активности на современную русскую поэзию // Тимур Кибиров. Сантименты. Восемь книг. Белгород, 1994. С. 1 - 10. иначе, то есть, почему использована та или иная художественная стратегия. Кстати, именно с этим связана путаница с современной постмодернистской литературой: что считать постмодернистским произведением, а что — нет? И существует ли вообще постмодернизм? Противники новых веяний утверждают, что цитатность, интертекстуальность, фрагментарность мы можем найти и в произведениях, которые трудно назвать постмодернистскими (например, в «Евгении Онегине»). Но дело в том, что эти приемы, которые мы можем выявить даже у Гомера (совершенно постмодернистское перечисление кораблей в «Иллиаде»), в каждом отдельном произведении несут разную семантическую нагрузку. Если у Бунина фрагментарность текста парадоксально выражает полноту бытия, то у постмодернистов (Сорокина, например) — это средство создания намеренного повествовательного хаоса, де-иерархизация текста3.

В академическом контексте творчество Тимура Кибирова изучено достаточно плохо. Так, Д.Н.Багрецов отмечает, что, изучение творчества поэта до сих пор не вышло за рамки литературной критики («несмотря на многочисленные публикации произведений Т. Кибирова, вызывающих неизменный устойчивый интерес у читающей публики и у критиков»), поэтому его творчество нуждается и в литературоведческой интерпретации4.

В настоящее время существует несколько академических аспектов изучения творчества Кибирова.

Во-первых, лирика Кибирова изучается в контексте литературного направления концептуализма, в рамках которого впервые прозвучало имя поэта, при этом большинство работ, посвященных этой проблеме, имеют сугубо критический характер (В.Шубинский, А.Немзер, А.Левин, Вяч.Курицын и др.).

3 Ильин И.П. Нонселекция // Современное зарубежное литературоведение: Концепции, школы, термины. М., 1999. С. 23 В.

4 Багрецов Д.Н. Тимур Кибиров: интертекст и творческая индивидуальность. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2005. С. 5.

Во-вторых, творчество Ккбирова изучается в более широких методологических рамках - в контексте феномена русского постмодернизма (М.Липовецкий, А.Панов). Однако эти, слишком общие рамки не позволяют выявить специфические, свойственные только Кибирову, особенности.

В-третъш, творчество Кибирова может изучаться с точки зрения определенных приемов, которые он использует в своей лирике. Так, первая монография, посвященная поэту, называется «Тимур Кибиров: интертекст и творческая индивидуальность». Ее автор, Д.Н.Багрецов исследует феномен творческой личности Кибирова в широком культурно-историческом и литературном контексте. Однако «телеология» художественного приема интертекстуальности, предполагающая обращение к авторской картине мира остается за рамками исследования.

Нам кажется, что в единое целое эти разрозненные аспекты поможет свести анализ лирической субъективности, которая оказывается своеобразным «центром» поэтической системы Тимура Кибирова. Искусственное же выделение художественных приемов без осознания их мировоззренческой подоплеки, приводят к тому, что поэта часто называют «постмодернистом», хотя общие поэтические и мировоззренческие установки у него совершенно иные, отличные от постмодернистских.

Мировоззренческие установки Кибирова, на наш взгляд, «сфокусированы» в лирическом субъекте его поэзии — лирический субъект является своеобразной мировоззренческой матрицей, инспирирующей формальные художественные приемы. Поэтому при анализе творчества Кибирова необходимо спроецировать некоторые текстуальные стратегии на лирического субъекта его поэзии.

Лирический субъект поэзии Кибирова представляет собой принципиально новую форму воплощения лирического сознания. Поэтому выявить его специфику, основываясь на традиционных определениях субъектной структуры лирики, достаточно сложно. Необходимым и вполне возможным представляется выделить в творчестве Т. Кибирова наиболее значимые идеи и концепции и проследить специфику ж разработки, а также исследовать особенности творческой ицдивидуальности поэта.

Таким образом, актуальность нашей работы обусловливается следующими факторами:

1. в литературоведении недостаточно разработана концепция лирического субъекта современной поззии;

2. не изучены механизмы связи между субъектной структурой лирики и формальными художественными приемами;

3. мало изучено влияние литературных традиций на субъектную организацию лирического произведения;

4. отсутствуют академические исследования лирики Кибирова с точки зрения ее субъектной структуры

Отсюда цель нашей работы: выявить принципы субъектно-объектной организации авторского сознания в поэзии Кибирова и показать формирование лирического субъекта нового типа через призму авторского мировосприятия, литературных жанров, художественных приемов и литературной традиции.

Означенная цель предполагает одновременное решение следующих задач:

1. выявить специфику авторской картины мира Кибирова в социокультурном контексте эпохи.

2. определить способы воплощения лирического субъекта в корреляции с его миромоделью.

3. установить закономерность функционирования лирического субъекта в литературном пространстве.

Поставленные задачи предполагают применение следующих методов:

1. метод структурно-семантического анализа стихотворных текстов.

2. системно-типологический метод.

3. метод интертекстуального анализа.

Объект исследования - поэзия Тимура Кибирова. В качестве основного источника в работе используется сборник стихотворений Кибирова «Кто куда - а я в Россию.» (М., 2001). Особенное внимание мы уделяем поэме «Сквозь прощальные слезы» (1987), поскольку именно в ней, на наш взгляд, наиболее явно реализуется лирический субъект творчества Кибирова.

Предмет исследования - закономерности и принципы организации лирической субъективности в поэзии Кибирова.

При анализе творчества Кибирова в субъектном аспекте необходимо учитывать целый ряд факторов, влияющих на становление лирической субъективности в лирике Кибирова.

Во-первых, необходимо обращение к биографическому контексту, поскольку лирический субъект Кибирова часто обусловлен биографическими деталями. Особенно это касается стихотворений с любовной тематикой, где появляются образы реально существующих людей, связанных с поэтом. См., например, «Послание Ленке», «Мише Айзенбергу», «Сереже Гандлевскому».

Во-вторых, как видно из заглавий перечисленных стихотворений, необходимо учитывать жанровый фактор, который зачастую является главным в формировании типа лирической субъективности. Так, предположительно, что лирический субъект баллады будет отличаться от лирического субъекта дружеского послания, поскольку разные жанровые каноны формируют разные «модели мира», в соответствии с этим возникают разные лирические субъекты.

В-третьих, нужно учитывать влияние интертекстуальности на механизмы формирования лирической субъективности, поскольку в некоторых случаях лирический субъект кибировской лирики оказывается как бы «сотканным» из разного рода реминисценций, цитат и аллюзии. Поэтому, для того чтобы реконструировать его генезис и определить его специфику, необходимо учитывать интертекстуальность, мировоззренческой основой которой становится внутренняя диалогичность лирического персонажа Кибирова.

В-четвертых, помимо биографического опыта, при изучении творческой индивидуальности важно учитывать характеризующий автора тип мышления (лирический, эпический и драматический: для Т. Кибирова характерен именно лиризм), а также систему ценностных ориентиров и культурно-эстетический фон, в который входит круг чтения, культурный кругозор, литературные влияния.

Родовые установки оказываются особенно важными, поскольку, будучи самыми общими литературными категориями, они позволяют увидеть лирического субъекта Кибирова в динамике и развитии. При этом родовые установки каждый раз актуализируют те или иные ценностные критерии, в результате чего лирический субъект либо приближается к полюсу лирического Я (эпос, реализм), либо отдаляется от него (лирика, романтизм). Кроме того, эпические установки, характерные для лирики Кибирова в целом, играют большую роль при определении механизмов пародии.

В-пятых, при анализе лирики Кибирова необходимо учитывать ее пародийный аспект. Поэтому в работе часто обращение к теории пародии, структура которой предполагает двойственность (противоречие между пародируемым и пародирующим). Эта двойственность может проявляться на всех уровнях текста: субъектном, лексико-семантическом и жанровом. Более того, эта двойственность может служить основой для амбивалентного пафоса, которым отличаются практически все произведения Кибирова

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лирический субъект в поэзии Тимура Кибирова"

Заключение

Итак, лирическая субъективность в лирике Кибирова оказывается чрезвычайно сложно организованным феноменом. Как было показано в работе, лирический субъект Кибирова связан со всеми уровнями художественного мира и текста.

Так, лирический субъект Кибирова связывается с пространственным моделированием мира, основные принципы которого задаются тем или иным избранным жанром. В рамках определенного пространственного универсума лирический субъект функционирует, придавая тем или иным пространственным оппозициям — аксиологические смыслы.

Поскольку в лирике Кибирова часто появляются эпические элементы, постольку в тех или иных стихотворениях возникают разные герои, которые могут быть приближены к лирическому полюсу.

Анализ взаимодействия предметного, идеологического и геройного уровня позволил выявить главные структурные особенности лирического субъекта Кибирова. Было выявлено, что лирический субъект оказывается семантически неоднородным: он может быть связан, как с концептуалистским персонажным полюсом, так и с авторским лирическим.

В этом смысле Кибиров в своей поэзии создает принципиально новые формы воплощения лирического сознания. Специфика лирического субъекта его поэзии обусловлена кризисной исторической ситуацией: в 1980-е годы происходила смена культурных парадигм, что на уровне лирического героя отразилось в двойственности, более того, в амбивалентности восприятия исторического прошлого России (советского периода).

Подобное «двойное восприятие» действительности лирическим субъектом обусловливает способы его конституирования. С одной стороны, лирический субъект не принимает прошлого, пытается отречься от него, но с другой стороны, историческое прошлое, преломляясь в индивидуальном сознании, обращается в личную память, которую невозможно деконструировать», как невозможно деконструировать собственное сознание. Попытки такой деконструкции приводят к «дурной бесконечности», к бесконечному зеркальному удвоению лирического сознания, к «незавершенному внутреннему диалогу».

Это приводит к появлению онтологической иронии, которая является не просто формальным приемом, но главным качеством лирического сознания. Она обусловливает «неустойчивость» авторской позиции, плавающую точку сборки, когда авторская позиция становится не просто двойственной или тройственной, а в сущности, неопределимой, поскольку лирический субъект является внутренне незаконченным и постоянно ускользающим.

А это, в свою очередь приводит к тому, что лирический субъект уже не центрирует лирическое произведение, как это было, условно говоря, в «традиционной» лирике, но ограничивает его, становится предельной границей возможного смысла, семантической амплитудой его колебания.

Эта модель лирического сознания воплощается в концепции лирического персонажа, которая и объясняет принцип «двойной закодированное™» текстов Кибирова. Лирический персонаж — это контаминация ролевой маски, которая неизменно вызывает комический эффект, и лирического Я. Ролевая маска создается при помощи языка (это различные клише, лозунги), апелляция к читателю, реализует феноменологическое наполнение этих клишированных форм. Отсюда постоянная диалогичность, разыгрывание разных точек зрения и балансировка на грани комического и серьезного, которая приводит к тому, что в поэме нет застывших смыслов - идеологические смыслы находятся в постоянном движении и зависят от способа восприятия поэмы.

Постоянные апелляции к прошлому у Кибирова имеют, почти что, психоаналитическую подоплеку, и напоминают попытки невротика выговориться. С литературоведческой точки зрения настойчивое обращение к собственной памяти представляет собой попытку автора объективировать себя в герое, для того, чтобы отстраниться от самого себя, чтобы уввдеть себя «глазами другого» и тем самым избавиться от себя «прошлого».

И Кибиров находит средство «отчуждения личной памяти». Главный метод объективации автора в герое - это чужое слово, «сказать о себе» — это значит абстрагироваться от себя, объективировать себя в чужом высказывании

Поэтому главный способ констиггуирования лирического субъекта Кибирова - прием интертекстуальности. Лирический субъект формируется на грани разных текстов, которые выражают общую ментальность эпохи.

Следовательно, формально амбивалентность, лирического субъекта, конституируемого на стыке цитат и аллюзий, можно объяснить диалогичностью «своего-чужого слова», его внутренней противоречивостью, ориентацией на «чужой» текст и направленностью на свой текст, которая всегда подразумевает «выражения отношения» к чужому тексту. Двойственность «своего-чужого слова» и инспирирует внутреннюю диалогичность лирического героя, его пафосную неоднозначность: с одной стороны, лирический субъект дистанцируется от чужого слова, но с другой стороны вынужденно принимает его, поскольку этот «чужой язык», воплощая в литературных и бытовых клише лирическое сознание, становится «своим».

Вот почему, с одной стороны, лирический субъект Кибирова заключает в себе типическое начало и становится лирическим героем эпохи, но, с другой стороны, в силу того, что эти тексты эпохи оседают в личной памяти и подчиняются ее законам, лирический субъект Кибирова представляет собой сугубо индивидуальное начало. Это объясняет тот несколько парадоксальный факт, что Кибиров — поэт одновременно предельно личный и предельно исторический.

Онтологическая внутренняя раздвоенность приводит к тому, что лирический субъект, заключающий в себе как авторское, так и «персонажное» начало, конструируемый из цитат, становится метатекстом для самого себя, в конечном итоге это метаосмысление оборачивается бесконечным циклом и становится вариантом «вечного возвращения».

Интертекстуальность в ранней поэзии Кибирова обладает репрезентирующей функцией - она является главным средством фиксации сознания эпохи, преломленном в литературных и бытовых цитатах. Лирический субъект рождается на границе столкновения разных текстов. «Интертекстуализация» лирического субъекта приводит к проблеме его «историко-литературного» определения.

В этом плане главная особенность лирического субъекта заключается в его предельной де-романтизации. Концепция романтической сверх-личности невозможна в эпоху, характеризующуюся недоверием к «мета-рассказам», под которыми подразумеваются, любые целостные философские и & художественные системы, объясняющие и интерпретирующие реальность. Кроме того, появлению де-романтизированпой личности способствовала сама советская реальность с ее абсолютно «неромантическим бытом» и политической системой, тиранически довлевшей над личностью.

Но Кибиров, в отличие от «классических постмодернистов», не деперсонализирует индивидуальность. Он предлагает свою модель личности, которая воплощается в лирическом субъекте его поэзии.

Поэтическая личность» Кибирова - маленький человек. Кибиров не противостоит романтически системе (как это делают представители концептуализма), он находит иную модель поведения по отношению к советской власти — лирический субъект Кибирова уходит в быт, который противопоставляется любой абстрактной власти, навязывающей человеку определенную модель поведения.

Необходимо заметить, что «маленький человек», пассивно противостоящий системе, становится частотным героем литературы 1970-х — 1980-х годов (интересно в этом плане замечание В.Аксенова о «чудесной склонности советского населения к уменьшительным обозначениям»). Так, например, лирический субъект поэмы В. Ерофеева является одной из модификаций «маленького человека». Причем герой поэмы Ерофеева, также как и лирический субъект Кибирова, с одной стороны, формируется на грани различных литературных текстов, а с другой стороны, карнавально их переворачивает. Видимо, маленький человек для этого вида литературы -представляет собой вариант эскапизма, пассивного противостояния системе.

Локус действия «маленького человека» — быт, который становится единственной возможностью для личности уйти от «разорванной реальности». Поэтому литературные отсылки даются через «бытовую» призму, при этом художественная метазадача автора в данном случае не принизить высокое, а возвысить бытовое до уровня онтологии.

Таким образом, основные выводы, к которым мы пришли в нашей работе, могут быть выражены в следующих положениях:

1. Главная особенность лирического субъекта Кибирова — его внутренняя амбивалентность и противоречивость. Эта «двулико стъ» обусловлена кризисной исторической ситуацией. Формально двойственность лирического субъекта проявляется в том, что его поэтическая реализация осуществляется через идеологические клише эпохи, которые наполняются предельно личным для автора смыслом.

2. Амбивалентный лир1жо-пародийный пафос обусловливает главный структурный принцип конетитуирования лирической субъективности: лирический субъект Кибирова существует между двух полюсов: ролевой маской и лирическим Я. Парадоксальное соположение этих полюсов выражается в концепции лирического персонажа.

3. Лирический субъект Кибирова обусловлен жанровыми факторами. Так, в соответствии с разными жанрами в лирике Кибирова дается разная типология лирических героев. При этом Кибиров зачастую выбирает жанры, принадлежащие тем направлениям, в которых по определению выражена лирическая субъективность (символизм, романтизм). При этом именно жанры позволяют ярко выделить и подчеркнуть ту или иную доминантную черту лирического субъекта. В этом плане жанры служат своего рода семантической базой для развития лирической субъективности, когда смена жанрового канона ведет к смене лирического субъекта.

4. Обращение к романтическим жанрам и включение их в пародический контекст в рамках художественного мира Кибирова уравнивает романтическое мировоззрение с «социальной идеологией». Отсюда метасюжет «романтических» пародий Кибирова: лирический субъект, подчиняющийся «идеологической знаковой системе» погибает.

5. Лирический субъект воплощает в себе не только «личные», сугубо авторские установки, но и непосредственно модифицируется литературным контекстом за счет механизмов интертекстуальности. При этом ингертекстуальность у Кибирова - это не просто игра с текстами, но прием, мотивированный мировоззренчески, выполняющий своеобразную «гносеологическую» функцию моделирования сложных взаимоотношений человеческого сознания и эпохи.

6. Лирический субъект, воплощенный в цитатах и аллюзиях, становится не центром смысла, а его предельной границей. И главная его особенность заключается в том, что он, пытаясь «расподобиться с собой прошлым», стремится выйти за свои «литературные» пределы, пытается отстраниться от себя «в литературе» (в которой воплощено его «прошлое» сознание), что инспирирует широкую амплитуду семантических колебаний — от взгляда на прошлое «сквозь прощальные слезы» до едкой иронии и сарказма.

Таким образом, в лирике Кибирова мы имеем дело с особенным типом лирического субъекта, главная особенность которого заключается в его внутренней противоречивости, смысловом «мерцании», что дает широкий спектр восприятия поэмы. Однако поливалентность лирического субъекта не обозначает смысловой децентрации лирики Кибирова - она не децентрирована, а, скорее, «полицентрична».

Список научной литературыНурмухамедова, Роза Абдурахимовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аверинцев С. С,, Андреев М. Л., ГаспаровМ. Л., ГринцерП. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. Сб. статей. М.: Наследие, 1994. С. 3-38.

2. Айзенберг М. Взгляд на свободного художника М.: Гендальф, 1997. 272 с,

3. Айзенберг М. Власть тьмы кавычек // Знамя. 1997. № 2. С. 216220.

4. Айзенберг М. Вместо предисловия // Литературно-художественный альманах Дело №. М., 1993. С. 5 8.

5. Айзенберг М. Задушевная беседа, или дюжину лет спустя // Литературное обозрение. 1998. К» 1. с. 8 15.

6. Алешковский А. В сторону здравого смысла // Литературное обозрение. 1998. № 1. С. 31-35.

7. Анненский И.Ф. Книги отражений. М.: Наука, 1979. С. 679.

8. Аронсон О. Слова и репродукции // электронный ресурс. http://www.mtfaema.ru/logos/number/1999 06/1999 6 14.htm

9. Бавильский Д. Сентиментальное путешествие, или Тимур Кибиров: стихи только о любви // Контакт. 1996. № 24. 24-30 июня. С. 8-10.

10. Багрецов Д.Н. Тимур Кибиров и творческая индивидуальность. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2005.176 с.

11. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994. 616 с.

12. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советская Россия, 1963. 320 с.

13. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества М.: Искусство, 1986. 424с.

14. Башлачев А. Посошок. М., 1990.

15. Беньямин В. Московский дневник (Рец.) // Итоги. 1997. № 45. С.78-83.

16. Бердяев Н, Душа России. Л.: Сказ, 1990. 30 с.

17. Блок А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 2. М.: Сов. писатель, 1980.

18. Блум X. Страх влияния. Карта перечитывания.: Пер. с англ. / Пер., сост., примеч., послесл. С. А. Никитина Екатеринбург: Изд-во Урал, унта, 1998.352 с.

19. Богданова О.В. Постмодернизм в контексте современной русской литературы (60-90-е годы XX века начало XXI века). СПб.: Филол. ф-т. С.-Пегерб. ун-та, 2004.716 с.

20. Богомолов Н. А. От Пушкина до Кибирева: статьи о русской литературе, преимущественно о поэзии. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 624 с.

21. Бодрийяр Ж.В тени молчаливого большинства, или Конецсоциального. Екатеринбург. 2000. 73 с.

22. Бройтман С. Н. Историческая поэтика. М.: РГГУ, 2001.

23. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX начала XX века в свете исторической поэтики: Субъектно-образная структура М., 1997. 220 с.

24. Веселовекий А. Н. Историческая поэтика М.: Высшая школа, 1989.

25. Веселовский А.Н. Историческая поэтика Л., 1940.

26. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Высшая школа, 1963.

27. Вихавайнен Т. Внутренний враг. Борьба с мещанством как моральная миссия русской интеллигенции. СПб.: Наука, 2004. 250 с.

28. Габрголян И. О путешествующих днем и путешествующих в ночи //Дружбанародов. 1993. № 5. С. 228-236.

29. Гандлевский С. Сочинения Тимура Кибирова // Сантименты. Белгород: Риск, 1994.

30. Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 4т. Т. 4. М., 1971.

31. Гинзбург Л.Я. О лирике. Изд.2, доп. Л.: Сов. писатель, 1974. 408с.

32. Гройс Б. Утопия и обмен. Стиль Сталин. М.: «Знак», 1993. 384 с.

33. Гуржибекова И. Стихи наголо! // Кавказ. 1994. № 2. С. 23 28.

34. Гусев В.Е. Эстетика фольклора. Л., 1967.

35. Гусейнов Г. Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-х. М., 2003.

36. Дранов A.B. Горизонт ожидания // Современное зарубежное литературоведение: Концепции, школы, термины. М., 1999. С. 27 — 29.

37. Житенев A.A. Лирический субъект новейшей русской поэзии: возможные аспекты анализа // Филологические этюды: Сб. науч. ст. мол. ученых: В 3 ч. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2008. - Вып. 11. - Ч. 1-П. - С. 113-117.

38. Задушевная беседа, или дюжину лет спустя // Литературное обозрение. 1998. № 1. С. 8-10.

39. Зорин А. Стихи на карточках. Даугава, 1989, №8. СЛ00-103.

40. Ильин И.П. Двойной код // Современное зарубежное литературоведение: Концепции, школы, термины. М., 1999.

41. Ильин И.П. Имплицитный автор // Современное зарубежное литературоведение: Концепции, школы, термины. М,, 1999, С.51-53,

42. Ильин И.П. Интертекстуальность // Современное зарубежное литературоведение: Концепции, школы, термины. М., 1999. С.54-56.

43. Ильин И.П. Нонселекция // Современное зарубежное литературоведение: Концепции, школы, термины. М., 1999. С.67-68.

44. Квятковский А. П. Словарь поэтических терминов. М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1940.

45. Кибиров Т. // Личное дело №: Литературно-художественный альманах. М.: В/О «Союзтеатр», 1993. С.47-57.

46. Кибиров Т. «Кто куда — а я в Россию.». М.: Время, 2001. 512 с.

47. Кибиров Т. «Я только и делаю, что потакаю своим слабостям» // Сегодня. 1995.14янв. С. 12-15.

48. Кибиров Т. Заметки о книге Сергея Кабалоти // Лит. Осетия. 1990. № 74. С. 61-65.

49. Кибиров Т. Стихи. М.: Время, 2005. 865 с.

50. Кибиров Т. Три поэмы: 2006-2007. М.: Время, 2008. 128 с.

51. Козицкая Е.А. Смыслообразующая функция цитаты в поэтическом контексте. Тверь, 1999.

52. КолобаеваЛ. А. Русский символизм. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. 348 с.

53. Коржавин Н. Один вечер с Тимуром Кибировым // Бостонский курьер. 1996. № 58. С. 3-8.

54. Корман Б.О. Лирика Некрасова. Ижевск: Изд-во Ижевск, ун-та, 1978.

55. Корман Б. О. Практикум по изучению художественного произведения. Лирическая система. Ижевск: Изд-во Ижевск, ун-та,, 1978. С.53-117.

56. Корман Б.О. Литературоведческие термины по проблеме автора. Ижевск, 1982. 298 с.

57. Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004.

58. Кузнецова И. Правила игры // Вопросы литературы, 1996. Вып. 4. С. 214-225.

59. Кузьмина Н. А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка Екатеринбург Омск: Изд-во Урал, ун-та, 1999.

60. Кулакова М. «И замысел мой дик играть ноктюрн на пионерском горне» //Новый мир. 1994. № 9. С. 232-238.

61. Курицын В. Недержание имиджа // Вестник новой литературы. 1994. № 7. С. 205-206.

62. Курицын В. Русский литературный постмодернизм. // электронный ресурс. http://www.guelman.ru/slava/posimod/

63. Курицын В. Три дебюта Тимура Кибирова в 1997 году // Литературное обозрение. 1.199S. С. 37-39.

64. Курицын В. Чьи тексты чтит всяк сущий здесь славист? // Литературная газета. 1995. № 45. С. 4.

65. Ларин Б.А. О лирике как разновидности художественной речи: Семантические этюды // Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974. С. 60-68.

66. Левин А. О влиянии солнечной активности на современную русскую поэзию: Тимур Кибиров. Сантименты: Восемь книг. — Белгород: Риск, 1994//Знамя. 1995. № 10.

67. Левченко М. Сотворение мира в советской поэзии, электронный ресурс. http://wmv.mthenia.ru/logos/mimber/20Q0 4/10.htm

68. Лейдерман Н. Л. Движение времени и законы жанра: жанровые закономерности развития русской прозы 60-70-х годов. Свердловск: Урал, кн. изд-во, 1982.

69. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.; СПб., 1998.

70. Личное дело №: Литературно-художественный альманах / Сост. Л.Рубинштейн. М.: В/О «Союзтеатр», 1993. 272 с.

71. Липовецкий М. Концептуализм и необарокко: Биполярная модель русского постмодернизма.: электронный ресурс. http://exlibris.Dg.rU/kafedra/2000-09-07/3 postmodern.html

72. Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы. Спб.: Алетейя, 2001.

73. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров // Семиосфера. М., 2001. С. 257-268.

74. Лотман Ю.М. Пушкин. СПб.: Искусство СПб, 2005. С. 96-112.

75. Манн Ю. Русская литература XIX в. Эпоха романтизма. М.: Аспект Пресс, 2001.

76. Мартовидкая А. Тимур Кибиров: Писать хорошими рифмами -слишком легко // Культура. 2005. № 6. 2005. С. 15-20.

77. Мерцание между телом и словом: Интервью Владимира Сальникова с Дмитрием Александровичем Приговым // http://www.russ.ru

78. Некрасов Вс. Избранные стихотворения // www.vavilon.ru

79. Немзер А. Тимур из Пушкинской команды // Тимур Кибиров. «Кто куда, а я в Россию.». М. Время, 2001. С. 5-31.

80. Новиков Вл. Книга о пародии. М., 1994.

81. Павловец М. "Авторская глухота" в тексте прозаическом и поэтическом // Наследие Д. С. Лихачева в культуре и образовании России. Сборник материалов научно-практической конференции (Москва, 22 ноября 2006 года). В 3-х т. М.: МГПИ, 2007. Т. 1. С. 198-203.

82. Павловец М. ."Ассоциативные рифмы" Давида Самойлова и трактат Василиска Гнедова "Глас о согласе и злогласе" // Ученые записки Московского гуманитарного педагогического института. Т.П. М.: МГПИ, 2004. С.202-207.

83. Павловец М. И. Бродский // История русской литературы. XX век. В 2 ч. Ч. 2. учебник для студентов вузов. / Под ред. В.В. Агеносова. М., Дрофа, 2007. С. 466-485.

84. Панов А. Антология мужества и здравого смысла // Независимая газета. 1994.17 сент. С. 7.

85. Панов А. Книжечка с человеческим лицом // Независимая газета. 1994. 12 февр. С. 7.

86. Панов А. Постмодернизм с человеческим лицом // Независимая газета. 1993.12 дек. С. 7.

87. Постмодернизм. Энциклопедия. Минск: Интерпресеервис; Книжный Дом., 2001. 1040 с.

88. Пригов Д. Книга книг. Избранные. — М.: Зебра Е, ЭКСМО, 2002. 640с.

89. Пригов Д. Конверсия. Купающиеся // Знамя. 2001. №5.

90. Путилов Б.Н. Мотив как сюжетообразуюнщй элемент // Типологические исследования по фольклору. М., 1975. С. 141-156.

91. Роднянская И.Б. Лирический герой // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 185.

92. Рубинштейн Л. Избранная лирика // электронный ресурс. VAVw.vaviioii.ru

93. Рубинштейн Л. Что тут можно сказать // Литературно-художественный альманах Дело №. М., 1993. С. 232-233.

94. Руднев В. Энциклопедический словарь культуры XX века. М., 2001.

95. Савчук В.В. Виртуальное кладбище. «Новые Литераторские мостки» // Фигуры Танатоса. Философский альманах. Выпуск 6. Кладбище. СПб, 2001. С. 46-48.

96. Селавина Е. Тимур Кибиров: «взял барашек карандашик.» П Известия. 1999.14 окт. С. 42.

97. Сельянов С. По ту сторону высокого и низкого // Искусство кино 1992. № 2. С. 101.

98. Смирнов И. П. Место «мифопозтического» подхода к литературному произведению среди других толкований текста // Миф -фольклор литература. Л.: Наука, 1978.

99. Смирнов И. П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б, Л. Пастернака). СПб.: СПбГУ, 1995.

100. Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник. М., 1999.

101. Созина Е. К. Теория символа и практика художественного анализа: Учеб. пособие по спецкурсу. Екатеринбург: УрГУ, 1998.

102. Солнцева А. Предисловие. Кибиров Т. Стихи о любви. Альбом — портрет. М.: Цикады, 1993. С. 1-2.

103. Соломенко Е. Мрак да перетак // Правда 1989. № 245. С. 3.

104. Страшнов С. Л. «Молодеет и лад баллад»: Баллада в истории русской советской поэзии. М.: Современник, 1991.

105. Страшнов С. Л. О слагаемых литературного процесса // Творчество писателя и литературный процесс. Иваново: Ивановский университет, 1986. С. 5-28.

106. Строганов М. Пушкин у Тимура Кибирова // Традиции в контексте русской культуры. Сборник статей и материалов. Ч. 2. Череповец: ЧТУ, 1993. С. 112-117.

107. Субботин А. С. Маяковский: сквозь призму жанра. М.: Советский писатель, 1986.

108. Тименчик Р. Письмо Аминодаву Дикману, переводящему Тимура Кибирова на иврит //Литературное обозрение. 1998. Xsl. С. 29-30.

109. Тименчик Р.Д. Чужое слово у Ахматовой // Русская речь. 1989. Ш 3. С.34.

110. Тимофеев Л. И. Основы теории литературы (уч. пособие для пед. институтов). 5-е изд. М.: Просвещение, 1971.

111. Тодд У. М. Дружеское письмо как литературный жанр в пушкинскую эпоху: Пер. с англ. СПб.: Академический проект, 1994.

112. НО. Тоддес Е. «Энтропии вопреки»: Вокруг стихов Тимура Кибирова//Родник. 1990. № 4. С. 67-71.

113. Тодоров Л. Лирический герой // Словарь литературоведческих терминов. М., 1974. С. 178.

114. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 2001.

115. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. — М.: Наука, 1983 С.227 284.

116. Трофимов В. К. Генезис и сущность русского национального менталитета. Ижевск: Шеп, 2000.

117. Тун Ф. Субъективность как граница: Цветаева, Ахматова, Пастернак // электронный ресзфс. Шр.У/улулу. ruthenia.ru/logos/number/20Q1 3/06 3 2001.htm

118. Тупицын В. «Другое» искусства. М., 1997. С. 49-53.

119. Турчин В.С. По лабиринтам авангарда. М., 1993.

120. Тучков В. «Мне отвратительна блатная культура» И Культура. 1996. 21 дек. С. 7.

121. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977.

122. Тгопа В. И. Модусы художественности // Введение в литературоведение / Под ред. Л. В. Чернец. М.: Высшая школа, 2004. С. 5268.

123. Тюпа В. И. Произведение и его имя // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. Аспекты теоретической поэтики: К 60-летию Натана Давидовича Тамарченко: Сб. науч. трудов. М.; Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 2000. С. 9-18.

124. Тюпа В.И. Художественный дискурс (введение в теорию литературы). Тверь, 2002.

125. У книжного развала // Лит. газета. 1996. К» 31. С. 6.

126. Уланов А. Общие места // Вопросы литературы. 2001. ЖЗ.С. 25.

127. Успенский Б.А. О семиотике искусства // Симпозиум поструктурному изучению знаковых систем. М., 1962.

128. Ухова Е. «Если поэт стал жить хуже бывшего секретаря обкома, это еще не означает гибели литературы» // Лит. газета. 1996. 13 июля. С. 5.

129. Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М., 1978.

130. Фаликов И. Глагол Времен // Лит. газета. 1994. № 42. С. 4.

131. Фарино Е. Введение в литературоведение. СПб., 2000.

132. Фатеева Н.А. «Петербург»: кто автор плана? // Рус. речь. 1995. № 6. С. 13-15.

133. Федотов Г.П., Судьба и грехи России. СПб., 1992.

134. Федотов О. И. Основы русского стихосложения. Теория и история русского стиха: В 2-х кн. Кн. 2: Строфика. М.: Флинта: Наука, 2002.

135. Федотов О. И. Основы теории литературы: В 2-х чх. М.: Владос, 2002-2003.

136. Фоменко И. В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. Тверь: Твер. гос. ун-т, 1992.

137. Фрейденберг О. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

138. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.} 1978.

139. Фрейденберг О.М. Образ и понятие // Миф и литература древности. М.: Восточная литература, 1978.

140. Фуко М. Что такое автор? // Лабирикг-экецентр. 1991. № 3. С.7-64.

141. Храпченко М. Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. М.: Советский писатель. 1975.

142. Храпченко М. Б. Художественное творчество, действительность, человек. М.: Советский писатель, 1982.

143. XX век: искусство, культура, жизнь. Пути современной поэзии // Вопросы литературы, 1994, вып. 4. II электронный ресурс. http://magazmes.russ.ru

144. Чередниченко Т. Песни Тимура Кибирова // Арион. 1997. №1. С. 65-68.

145. Шапир И.М. Эстетический опыт XX века: авангард и постмодернизм // электронный ресурс. тууу.рЫ1о1оа1са.т

146. Шубинский В. О Тимуре Кибирове. Волшебная палочка или торжество добродетели // Вопросы литературы. 1998. №5. С. 34 -39.

147. Эпштейн М. Каталог новых поэзий // Современная русская поэзия после 1966. Двуязычная Антология. Берлин, 1990. С. 359-368.

148. Эпштейн М. Тезисы о метареализме и концептуализме // электронный ресурс. http://lib.rin.ni/doc/i/2984p.html

149. Ямпольский М. Б. Память Тиресия. Ингертекстуальность и кинематограф. М., 1993.

150. Asmuth В. Aspekte der Lyrik. Westdeutscher Verlag, 1976. S. 130.

151. Kayser W. Das sprachliche Kunstwerk. Einführung in die Literaturwissenschaft. 7. AufL Bern, 1961. S. 293.

152. Linda Hutcheon. A Theory of Parody: The Teaching of Twentieth-Century Art Forms. New York and London, 1985. P. 41.

153. Susman M. Das Wesen der modernen Lyrik. Stuttgart, 1910.

154. Uzarevic J. Лирический парадокс // Russian Literature. XXIX (1991). P. 132.

155. Wilpert G. von. Sachwörterbuch der Literatur. Stuttgart, 1989. S.544546.