автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Коллективные представления нивхского этноса: взаимодействие человека, социума и природы

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Филимонов, Алексей Геннадьевич

Введение. . . . . . . . . . 3-22

Глава 1. Коллективные представления нивхов . . . 23а. Представления о мире и его обитателях . . 23б. Представления о правилах взаимодействия . . 44

Глава 2. Способы кодификации коллективных представлений у нивхов . . . . . . 70

Глава 3. Роль коллективных представлений в системе жизнедеятельности нивхского этноса . . . 106а. Связь коллективных представлений сАэтнической психологией и окружающей средой . 106б. Связь коллективных представлений с социальными отношениями . . . . . . 144

Введение диссертации2002 год, автореферат по истории, Филимонов, Алексей Геннадьевич

Тема и её актуальность. За последние полтора столетия, благодаря усилиям нескольких поколений путешественников и исследователей, был накоплен чрезвычайно богатый материал, даюш;ий представление о самых различных сторонах деятельности нивхского этноса. Но, при этом, вплоть до настояш;его времени не найдено решения ряда проблем, связанных с изучением коллективных представлений нивхов. Данное обстоятельство обусловлено как достаточно высокой степенью сложности этих проблем, так и тем, что исследователи, к сожалению, очень редко пытаются осмыслить накопленный материал с теоретических позиций.

Связанные с нашей темой работы, как правило, построены на вычленении отдельных элементов культуры и их последуюш;ем анализе. Однако, до сих пор, не было предпринято попытки обобш;ить способы взаимодействия коллективных представлений нивхов с природой и социумом и проанализировать их как способ социально-психологической адаптации этноса к окружающему миру.

Вместе с тем, следует полагать, что всякое серьезное этнографическое исследование не может обойтись без учёта способов построения взаимоотношений с окружающим миром, присущих изучаемому этносу. Попытка обойти этот вопрос неизбежно приведет к тому, что общая картина окажется неполной или даже искаженной, поскольку поведение носителей иной культуры будет интерпретироваться в рамках представлений человека постиндустриального общества. Поэтому автор берет на себя смелость сделать попытку не только обобщить определенные факты, но и осмыслить их с теоретических позиций.

Лишь в последние годы стали появляться отдельные работы, посвященные объяснению специфики повседневной деятельности нивхов исходя из их коллективных представлений. Эти исследования затрагивали отдельные вопросы проблематики диссертации. Но, до сих пор не было предпринято попытки рассмотреть коллективные представления нивхов о мире в качестве совокупности способов организации успешного взаимодействия с окружающей реальностью. С точки зрения автора коллективные представления нивхов можно рассматривать как специфические техники выживания, присущие изучаемому этносу.

Системный анализ традиционных представлений нивхов с этой точки зрения важен уже сам по себе, поскольку позволяет полнее понять специфику функционирования традиционной культуры изучаемого этноса и особенности его менталитета. Нельзя не учитывать также тот факт, что в настоящее время происходит исчезновение отдельных элементов традиционной культуры. С одной стороны это означает, что в текущий период эти элементы могут быть зафиксированы в последний раз. С другой стороны - оставшиеся элементы культуры претерпевают сложные изменения, которые, сами по себе представляют интересный и перспективный объект исследования. В связи с этим настоящая работа так же содержит анализ трансформации и модернизации традиционных представлений нивхского этноса. Полученные в ходе работы данные так же могут помочь оптимизации межкультурного диалога, в том числе при определении социальной и культурной политики в отношении изучаемого этноса и других типологически близких этнических групп.

Таким образом, актуальность научного исследования отношений между этнической картиной мира у нивхов и окружающей их действительностью определяется определёнными пробелами в изучении данной темы, а так же перспективой использования полученных результатов при решении теоретических и практических проблем, затрагивающих коллективные представления нивхского этноса.

Объект исследования и его территориальные рамки. Объектом исследования является традиционная культура нивхского этноса. Как известно, по территориальному признаку нивхи делятся на две группы: материковую и островную (сахалинскую). Материковые нивхи живут на Нижнем Амуре, вдоль побережья Амурского лимана, Охотскогоморя и Татарского пролива. Самым верхним селением материковых нивхов по Амуру является селение Ухта, расположенное на 3 км ниже Богородского. От села Ухта нивхи расселены вниз по обоим берегам Амура до самого устья, затем - к северу от Амура по Охотскому побережью до мыса Лазарева. Островные нивхи живут на всей территории Сахалина, но главным образом сосредоточены в его северной части. Нынешние районы расселения нивхов в основном совпадают с территорией их расселения в середине XIX века [Таксами Ч.М. 1967, с.7]. Основным объектом нашего внимания будут нивхи Нижнего Амура. Предметом исследования является функционирование коллективных представлений в контексте повседневной деятельности нивхского этноса. Под повседневной деятельностью мы понимаем производительный труд, поведение в обществе, воспитание детей, способы распределения материальных благ, периодически совершаемые ритуалы и обряды, а также всякую другую деятельность, которая имеет самовозобновляющийся характер.

Цель и задачи работы. Основной нашей целью является анализ способов взаимодействия коллективных представлений о мире у нивхов с их социальными отношениями, общественной жизнью, способами ведения хозяйства и другими видами повседневной деятельности. Взаимодействие этих факторов мы понимаем как систему двусторонних связей между ними. Достижение поставленной цели подразумевает решение следующих задач: 1. Реконструкция коллективных представлений нивхов. 2. Выявление способов закрепления представлений о мире в коллективном сознании нивхского этноса (т.е. способов их кодификации). 3. Выявление факторов, определяющих специфику коллективных представлений о мире у нивхов. 4. Выявление влияния коллективных представлений на социальное поведение нивхов. 5. Сопоставление традиционных и современных представлений о мире у нивхского этноса.

Подобная формулировка цели и задач позволяет автору при изучении местного этнографического материала затронуть ряд мировоззренческих вопросов, имеющих общечеловеческое значение.

Методология и методы исследования. В своем исследовании автор опирался на отдельные идеи Э. Дюркгейма и М, Mocea. Прежде всего, из их трудов заимствовано само понятие «коллективные представления», которое Дюркгейм сделал основополагающим понятием своей школы [Дюркгейм Э. 1996в, с. 112]. Под «коллективными представлениями» представители этой школы имели в виду совокупность представлений, общих для большинства представителей народа или этноса, причём эти представления приобретены не в результате личного опыта, а в результате организованного взаимодействия с опытом предыдущих поколений. На взгляд автора данный термин позволяет чётко обрисовать рамки предмета настоящего исследования. Для достижения поставленной цели необходимо проанализировать как традиционные, так и современные представления нивхского этноса. Поскольку в настоящее время представления нивхского этноса довольно далеко ушли от традиционных, мы не можем определить предмет своего исследования как именно традиционные представления. В то же самое время, понятие «коллективные представления», с точки зрения французской социологической школы, применимо ко всем, без исключения народам. Разница между традиционным и современным обществом заключается не в том, что в одном из них присутствуют коллективные представления, а в другом - нет. Эта разница проявляется в том, что в традиционном обществе коллективные представления доминируют над индивидуальными, а в современном - наоборот. Определённым недостатком теорииуЛДюркгейма является то, что он ограничивался выделением / коллективных представлением, не занимаясь проблемами их функционирования в конкретных жизненных ситуациях. Поэтому, мы считаем необходимым, ввести в наше исследование дефиницию «менталитет», под которой будем иметь в виду, как сами коллективные представления, так и способы их функционирования. С точки зрения данного подхода, которую разделяет и автор настоящей работы, эти представления были закодированы в символах, внешними носителями которых могли быть не только мифы или предания, но и ритуалы, обряды, предметы культа и т.п. [Дюркгейм Э. 19966, с.

469]. В связи с тем, что термин «коллективные представления» используется для определения предмета исследования и тем самым задаёт критерии отбора изучаемого материала, он вынесен в заголовок работы и отдельных параграфов. Но, это не означает, что автор принимает все методологические положения данной школы. К слабостям этого подхода следует причислить то, что коллективные представления анализируются как некое самодостаточное явление, вне связи с повседневной деятельностью. Это привело к слишком сильному разграничению коллективных и индивидуальных представлений, вплоть до их полного противопоставления друг другу. Доктрины французской социологической школы позволяют более или менее уверенно выделить внешние объекты - носители коллективных представлений. Однако, в стороне остаётся социально-психологический механизм, при помощи которого происходит присвоение этих представлений. Так же, по нашему мнению, неудовлетворительно решается проблема функционирования коллективных представлений в процессе повседневной деятельности. По сути -единственной функцией коллективных представлений предстаёт координация взаимоотношений индивида и социума.

Поэтому, при анализе взаимодействия коллективных представлений с повседневной деятельностью автор обращается к доктринам функционального подхода. Его основоположник - Б. Малиновский считал, что всякий элемент культуры следует рассматривать с точки зрения выполняемой им функции [Малиновский Б. 1998, с.201]. Он совершенно справедливо утверждал, что всякий элемент культуры не имеющий определённого практического предназначения, пусть не всегда осознаваемого своими носителями, не сможет просуществовать в течение сколько-нибудь длительного времени. Исследуя обряды и верования архаичных этносов, Малиновский выделял трёхчастную структуру, которая состояла из импульса, имеющего психологическую природу и являющегося реакцией на какое-то событие, диктуемого культурным опытом действия и трансформации импульса в позитивное состояние, которая наступает в результате предыдущего действия. Основным недостатком функционального подхода Малиновского является то, что, разбирая описанный процесс на конкретных примерах, он не выходит на тот уровень обобщения, который позволил бы сделать выводы относительно механизмов формирования культурного опыта в целом.

При анализе способов кодификации коллективных представлений во второй главе автор опирается на подходы Э. Сепира и Р. Барта. В отличие от функционализма и французской социологической школы эти авторы поставили в центр своего исследования не социальные и не психические процессы, а семиотические (знаковые) системы. Анализ данных систем присутствует в трудах Дюркгейма, который рассматривает культовые объекты как символы определённых представлений. Так же о них, хотя и менее явно говорит Малиновский, поскольку участие культурного опыта в трансформации психологического импульса подразумевает предварительное усвоение культурно-значимой информации, переданной при помощи знаков или символов. Но, при этом и Дюркгейм и Малиновский рассматривали знаки и символы как простое отражение реальности, социальной или психической. В отличие от них Э. Сепир и Р. Барт рассматривали семиотические системы как способ конструирования внутреннего мира индивида, который в ряде аспектов предопределяет восприятие мира внешнего [Косиков Г.К. 1994, с.З]. Кроме того, разработанный Р. Бартом подход позволяет выявлять и анализировать то содержание семиотических систем, которое часто не осознаётся их носителями [БартР. 1994в,с.72].

Таким образом, необходимость привлечения теоретического аппарата всех перечисленных авторов обусловлена двумя моментами. Во-первых, каждая из данных концепций направлена на изучение одного из структурных компонентов предмета исследования, что позволяет задать для каждой из концепций границы применимости. Во-вторых, в ряде моментов эти подходы взаимно дополняют и проверяют друг друга, что позволяет придти к более обоснованным выводам.

Вместе с тем, необходимость использования теоретических концепций различных авторов требует их предварительного согласования. Поэтому, автор обобщает и систематизирует перечисленные положения, используя в качестве метаязыка термины и доктрины, выработанные в процессе этнографических исследований школой культурно-исторической психологии. На наш взгляд, методологический подход данной школы позволяет вполне адекватно обобщить опыт всех выбранных направлений, поэтому её взгляды и методы являются для нас основополагающими. Но, в то же время, сам по себе этот подход создавался для решения совершенно других проблем, для решения стоящих перед нами задач он ещё не применялся. Поэтому, без согласования положений культурно-психологической школы с доктринами более ранних школ мы не сможем привлечь более чем вековой опыт последних, и должны будем делать многие открытия заново.

Основой культурно-психологической школы является теория Л.С. Выготского об опосредующей роли знаков в психических процессах и зависимости типов используемых знаков от характера повседневной деятельности [Выготский Л.С. 1996а, с. 5]. Сам Выготский, говоря о знаковом опосредовании, имел в виду такие виды знаков, как речь, письмо, счёт. Но, если, исходя из положений Дюркгейма, Сепира и Барта рассматривать внешние носители представлений о мире в качестве знаков этих представлений, мы получаем право применить к этим представлениям основные положения школы Выготского. В рамки этих положений хорошо вписывается открытая Дюркгеймом роль символов в социальном поведении, обоснованная Малиновским трансформация психических импульсов за счёт культурного опыта, конструирование внутреннего мира человека за счёт символических систем, о котором говорили Сепир и Барт.

Сам Выготский и его ближайшие ученики, прежде всего - А.Р. Лурия провели ряд полевых этнографических исследований, в поисках доказательства верности своего подхода [Выготский Л.С. Лурия А.Р. 1993., с.36]. В поле внимания этих исследований попали, в том числе, некоторые малые этносы

Сибири и Дальнего Востока (эвенки, нанайцы и пр.). Результаты этих исследований полностью подтвердили основные идеи культурно-психологической школы. Однако, в последствии, последователи этой школы в нашей стране ушли от этнографических проблем. Эстафету в этой области приняли их американские коллеги, среди которых большую известность получили С. Скрибнер и М. Коул. Именно в работах ведущего американского специалиста в области сравнительной этнопсихологии М. Коула идеи Выготского получают законченное этнографическое оформление. Разработанные Выготским методы были основаны на изучении психических процессов через анализ повседневной деятельности. При этом «деятельность» понималась в самом общем значении этого слова. В отличие от Выготского Коул делает акцент на конкретных видах деятельности, принятых в данном обществе.

Вместо понятия «знак» Коул вводит более широкое понятие -«артефакт», под которым он понимает любой объект или явление, несущее на себе следы человеческой деятельности [Коул М. 1997, с. 115]. Это понятие одинаково применимо к орудиям труда и языковым знакам, что позволяет снять устоявшуюся дихотомию материальной и нематериальной культуры. Па наш взгляд подобная постановка вопроса весьма продуктивна и очень хорошо согласуется с целью данной работы. Наконец, расширенный базовый треугольник Коула [приложение № 16] включает артефакты в систему сложных взаимодействий, и выходит за рамки индивидуальных ментальных процессов, позволяя судить о роли артефактов в социальной жизни этноса. Применительно к цели и задачам настоящей работы это означает, что особенности моделирования реальности в любой этнической группе определяются спецификой её повседневной деятельности.

Методика исследования обусловлена его методологической базой. При работе с этнографическим материалом в непосредственном контакте автор использовал такие методы, как включенное наблюдение, респондентский опрос, тестирование и т. п.

Степень изученности темы исследования. Накопление материала по интересующей нас теме началось со второй половины девятнадцатого века. Экономическое и культурное освоение Нижнего Амура и Сахалина сопровождалось изучением живущих на этих территориях этнических групп. Особенно большое значение имеют для нас работы Л.И. Шренка и Л.Я. Штернберга. Ценность этих работ обусловлена не только обширнейшим этнографическим материалом, но и тем, что данные исследователи застали традиционную культуру нивхов в состоянии почти не затронутом влиянием русской цивилизации. Таким образом, специфика традиционной нивхской культуры была зафиксирована ими в наименее искаженном виде.

Л.И. Шренк, написал своё трёхтомное исследование на материале коренных этносов нижнего Амура и Сахалина, где он провёл в общей сложности два с половиной года (август 1854 - июнь 1856 гг.). Шренк обосновался в Николаевске-на-Амуре, и уже оттуда совершил две поездки на Сахалин, поднимался по Амуру и Уссури, заходил в долину Горина, в Аргунь Таксами Ч.М. 1975, с. 7]. Хотя исследования Шренка не посвящено специально нивхам, он уделяет им особое внимание. Наибольшее значение для нас имеет третий том, посвященный «основным чертам семейной, общественной и внутренней жизни». Здесь содержатся важные сведения по семейным отношениям, обычаям, магическим обрядам, календарю, праздникам. При этом, отдельная глава посвящена медвежьему празднику, рассматриваемому на материале как амурских, так и сахалинских нивхов. Однако, к сожалению, этот том издавался уже после смерти автора, будучи не доведённым до конца. Судя по оставшимся бумагам, Шренком были задуманы, но не написаны главы по религиозным понятиям, воззрениям на болезнь, смерть и связанным с ними обычаям [Шренк Л.И., 1903, с. Ш]. При изложении материала Шренк избегал теоретизирования, предпочитая описательный стиль. Это вполне оправдано тем, что на данном этапе шло предварительное накопление материала, так что преждевременные выводы могли бы скорее повредить делу, поскольку могли бы вызвать искушение подбирать материал под определённую теорию.

Основная задача Шренка - сбор и классификация материала. Но и эта задача оказывается далеко не простой, в силу того, что в условиях архаичных культур все стороны общественной жизни переплетены чрезвычайно тесно. Поэтому, в одной главе у Шренка оказываются «правовые отношения», «суеверные способы укрощения бури», «увеселения» и т.д. [Шренк Л.И., 1903, ^VI]. Более чётко Шренк выделяет материал по социальным институтам. Говоря о представлениях нивхов и других коренных этносов, он рассматривает их как простые заблуждения, порождённые недостатком информации. Значение труда Шренка в том, что это - первая работа, дающая наиболее обстоятельное

V описание быта коренных этносов нижнего Амура середины Х1Хв.

Методологическим руководством для Л.Я. Штернберга служили идеи Л. Моргана, с которыми он первоначально познакомился через брошюру Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». С работами самого Моргана, так же как и Тайлора, Штернберг знакомится лишь после своих первых экспедиций. К широкому систематическому изучению

V нивхов Штернберг приступил в начале февраля 1891г., когда администрация, узнав о его интересе к нивхам, предложила ему провести перепись северозападных нивхов острова Сахалин, от селения Аркыво до мыса Марии. В центре его внимания при этой поездке находились формы брака и системы родства. В июне 1891 г. Штернберг продолжает свои исследования уже на

V восточном побережье Сахалина, а летом 1892 путешествовал по р. Поронай и всей южной части Сахалина, наряду с айнами и ороками переписывая и изучая так же и нивхов. Летом 1893 г. он обследует западные берега Сахалина, от Арыкво до Сортуная. В 1895 г. Штернберг переносит свои исследования на материк и в августе 1896г. встречается с нивхами нижнего Амура. В конечном итоге, в течение восьмилетнего пребывания в ссылке Штернберг исследовал общественный строй, мировоззрение и обычное право сахалинских и амурских нивхов. В мае 1897 г. он попадает под амнистию и на 13 лет прерывает свою этнографическую работу. В 1910 г. он снова приезжает на Амур и Сахалин, теперь уже в качестве признанного учёного. Штернберг приезжает по командировке Русского комитета по изучению Восточной и Средней Азии и главной целью этой экспедиции является продолжение изучения нивхов. Однако, вопреки намеченному плану, большая часть времени ушла на :/ изучение нанайцев, негидальцев и ольчей.

Выделяя отдельные стороны общественной жизни нивхов, Штернберг говорил, что они находятся в равноценном взаимодействии, не выделяя какую-нибудь из сторон в качестве доминирующей [Алькор (Кошкин) Я.П., 1933, с. XIX.]. Соответственно, его работы по нивхам можно разбить на две группы: одна из них посвящена вопросам социального строя и религиозных йерований, другая - фольклору и языку. Первая группа более многочисленна, по-видимому, в силу того, что социальные факты более доступны для наблюдения. При интерпретации верований нивхов Штернберг отходит от их рассмотрения как простых суеверий. Так, в своих рукописных лекциях по «эволюции религиозных верований» он определяет религию как «одну из форм борьбы за существование, в тех областях, где обычные средства не применимы» [Алькор (Кошкин) Я.П., 1933, с. XIX.]. Подобное положение хорошо согласуется с функциональным подходом в этнографии. Но при необходимости связать социальные факты с психологией нивхского этноса, Штернберг делает это механически, сводя социальное поведение к чему-то врождённому, вроде «расовой энергии», «чувства родства» и т.д. [Штернберг, 1933а, с. 86.]. Подобные упрощения объясняются тем, что в годы жизни Штернберга методологический аппарат этнографии только формировался и оставался весьма несовершенным. Это обстоятельство не умоляет достоинств его работ. Штернберг первым попытался дать системное описание нивхского этноса, и, по праву считается основоположником нивховедения.

Одновременно со Штернбергом проводил свои этнографические V исследования Б.О. Пилсудский, который был так же сослан на Сахалин в 1887г. за революционную деятельность. Он не имел специального образования. Попав в ссылку Пилсудский начинает изучать культуру коренных этносов на материале языка и фольклора. Не имея специальной научной подготовки, он интуитивно пришёл к весьма продуктивному методу. Сначала -записывал слова всего лексикона нивхов, затем - уже на нивхском языке легенды и сказки. Затем - давал к ним подстрочный перевод. Для проверки правильности сделанных записей читал их другим нивхам [Латышев В.М. Прокофьев М.М. 1988, с.8]. В 1891 г. Пилсудский встречается со Штернбергом, что даёт ему возможность профессионального общения, знакомства со специальной литературой. Между ними завязывается оживлённая переписка, составляются планы совместной работы. Так, например, оба исследователя, параллельно друг с другом записывают некоторые тексты для контроля за правильной передачей звуков. Некоторые из записанных Пилсудским в тот период текстов впоследствии были опубликованы Штернбергом с признательностью за запись интересных вариантов*. В ходе своих исследований Пилсудскому удалось собрать огромный этнографический материал, но он оказался рассеян по разным хранилищам, часть его - оказалась утеряна. По фольклору сахалинских нивхов, айнов и ороков Пилсудский оставил около двух тысяч страниц. Но не смог их полностью обработать и опубликовать при жизни. Кроме сбора фольклора и артефактов, Пилсудский занимался социально-экономическими проблемами, стоящими перед коренными этносами. Эти проблемы он изложил в статье «Нужды и потребности сахалинских гиляков» [см. Таксами Ч.М. 1975, с.8]. Пилсудский был первым исследователем, который стремился не только понять, но и преобразовать жизнь нивхов. Он пытался внедрять в их быт новые формы хозяйства: обучал нивхов огородничеству, главным образом - сажать картофель. Но, особых успехов в этой области не добился.

В данном плане Пилсудский оказался как бы предшественником новой волны исследователей, действующих в советское время. Среди них - A.M. Золотарёв, Е.А. Крейнович, СВ. Иванов и др. Специфика их работ, в большой степени определялась тем, что этнограф почти всегда занимал позицию не См. Штернберг Л.Я. Материалы по изучению гиляцкого языка и фольклора. СПб., 1908. только наблюдателя, но и активного агента, воздействующего на традиционный уклад жизни нивхов с целью его модернизации. Соответственно, усиливается критика религиозных представлений рассматриваемых в качестве суеверий, стоящих на пути предполагаемой модернизации. В то же время ряд исследователей предприняли попытки связать отдельные фрагменты коллективных представлений нивхов с социальными реалиями. Так в частности A.M. Золотарёв первым заинтересовался проблемой общественного строя нивхов. При этом он указывает на отражение дуальной родовой организации в V различных системах двоичных символов [Золотарев A.M. 1964, с. 9]. Так же в своих трудах Золотарёв ищет подтверждение наличия группового брака у нивхов, впервые прослеживает основные тенденции развития нивхского этноса за большой исторический период. Но, при этом, по мнению ряда авторов, Золотарёв существенно преувеличил степень расслоения нивхского общества [Таксами Ч.М. 1975, С.8].

В 1920-1970 гг. коллективные представления и язык нивхов исследовались Е.А. Крейновичем. Крейнович - ученик Штернберга, в 1926 г. закончил этнографическое отделение Ленинградского университета. В том же году уехал на Сахалин, где работал учителем и уполномоченным по туземным делам при Президиуме Сахалинского Революционного комитета. В первый раз Крейнович прожил среди нивхов более двух лет (июнь 1926 - август 1928 гг.). В последствии - ездил к ним ещё несколько раз, в общей сложности прожил среди нивхов четыре года. Он выступил в печати с рядом статей, которые касались вопросов родовой собственности, группового брака, морского зверобойного промысла и верований нивхов. Наиболее крупное произведение Крейновича - «Нивхгу» - написано в стиле дневниковых записей по материалам, собранным в период учительства на Сахалине в 1920-х гг. В этой работе Крейнович, в частности, указывает на связь ряда элементов коллективных представлений нивхов с их социальной организацией. Прежде всего, здесь идёт речь о фрагментах представлений, связанных с семьёй и браком [Крейнович Е.А. 1973, с.58-63]. Пытаясь понять мировоззрение нивхов.

Крейнович замечает, что если посмотреть на мир с точки зрения носителя ранней формы религии «.отпадут многие ненужные термины, которыми засорена наука о первобытной религии, в частности «пралогическое мышление», «мистическое мышление», «преклонение перед сверхъестественными» и даже такой распространенный термин как «культ» наполнится иным содержанием [.]. Даже в отношении хозяина моря, от которого, по представлениям нивхов, зависит их существование, не выявляется и малейших моментов преклонения [. ] нет даже намека на религиозное почитание этого духа. Вместо этого выступают элементы установления с ним дружественных связей и обменного дарения» [Крейнович Е.А. 1973, с. 116.].

Помещение коллективных представлений в социальный контекст, безусловно, было важным шагом в деле изучения менталитета нивхского этноса, поскольку понять представления о мире у любого народа можно лишь через изучение образа жизни этого народа. Но, в тоже время, на наш взгляд, коллективные представления привязывались к социальным явлениям механистично, без учета опосредующей роли внешних носителей коллективных представлений. Е.А. Крейнович, изучая нивхский язык, выявляет ряд черт, отражающих специфику коллективных представлений. Но и здесь он останавливается на констатации простого отражения в языке представлений о мире, не подразумевая возможность существования обратной связи [Крейнович Е.А. 1960, С.78]. Между тем, уже в первых своих заметках Крейнович обнаруживает очень тонкое интуитивное понимание специфики нивхского мировосприятия. Он неоднократно выражает удивление тем, что в представлениях нивхов каким-то образом сочетаются трезвый рационализм и совершенно фантастические образы [Крейнович Е.А. 1970, с. 35]. Но, Крейнович, скорее ставит проблему, чем решает её, и, по-видимому, понимая - это, в подзаголовке издания своих дневников (1970г.) называет нивхов «загадочным народом».

Начатое Крейовичем изучение структуры нивхского языка было продолжено В.З. Панфиловым. В начале 1962 г. вышла его двухтомная грамматика нивхского языка. В ней, помимо других вещей, упорядочена терминология нивхского этноса, в которой выражаются коллективные представления. В ряде своих работ Панфилов выходит за рамки чисто филологических проблем и пробует выявить связи между языком и мышлением [Панфилов В.З. 1971, 1977, 1982]. Панфилов впервые специально рассматривает данную проблему на материале нивхского этноса. Полученные им результаты ясно указывают на связь между языком и мировосприятием. Но и здесь язык рассматривается как пассивный материал, отражающий особенности мышления нивхов. Рассмотрение онтогенетических механизмов формирования этнического мышления выходит за рамки данной работы.

В 1960-1980 гг. наиболее значительный вклад в изучение нивхской культуры внесли Ч.М. Таксами, Г.А. Отаина, В.М. Санги. В работах Ч.М. Таксами в целом прослеживаются те же тенденции, что и в работах Крейновича. Таксами принадлежит наиболее подробное системное описание материальной и духовной культуры нивхского этноса середины XX века (Таксами Ч.М. Основные проблемы этнографии и истории нивхов). Взаимодействие коллективных представлений с другими элементами культуры он прослеживает лишь в обрядах жизненного цикла (погребальном, свадебном, рождении детей) - то есть там, где социальная функция обряда представлена наиболее осязаемо [Таксами Ч.М. 1975, с. 76-81]. В целом, основным объектом внимания перечисленных авторов было социальное и экономическое развитие нивхского общества, а отдельные элементы коллективных представлений рассматривались как пассивное отражение социальных явлений.

Отдельные вопросы, связанные с нашей проблемой, разбирались в работах Г.А. Отаиной, которая будучи лингвистом, занималась проблемами отражения коллективных представлений в языке нивхов. Так же эти проблемы нашли отражение в трудах П.Я. Гонтмахера. В своих работах эти авторы часто прибегают к приему описания реалий нивхской культуры через призму категориального аппарата данного этноса. Это позволяет им, не оценивая представления нивхов о мире со стороны, показать, как выглядит мир с точки зрения нивхов. Данный опыт имел большое значение для настоящей работы, поскольку её задачи подразумевают решение аналогичной проблемы. Но решение этой проблемы является для нас не самодостаточной целью, а лишь средством для решения других вопросов.

Несколько иначе пробует подойти к изучению представлений нивхов А.Б. Островский. В своей монографии «Мифология и верования нивхов» (1997 г.) он впервые применяет к изучению менталитета нивхского этноса структурную антропология Леви-Стросса. Исходя из основных положений структурной антропологии, А.Б. Островский рассматривает мифологический материал нивхского этноса в качестве матричного поля для совершения неосознанных логических операций. В результате А.Б. Островский подходит к интересующей нас проблеме, рассматривая существующие у нивхов техники мышления в контексте их мифотворчества и обрядовой деятельности. Свою работу Островский строит на материале фольклора, культовой скульптуры и магических обрядов.

Используемая им методология предполагает выделение в исследуемом материале простейших смысловых единиц - мифем. Каждая такая мифема представляет собой образ, который выступает как способ обозначения более общего понятия, содержание которого не осознаётся своим носителем. При этом с помощью различных мифем может передаваться одна и та же информация. Различие между этими мифемами заключается в способе кодификации, или, говоря иначе - в кодах [Островский А.Б. 1997, с. 179]. После этого выявляются связи между мифемами, которые построены на бинарных оппозициях, образованных двумя мифемами с противоположным значением [Островский А.Б. 1997, с.46, 53, 85, 92 и др.]. Согласно концепции Леви-Стросса, данные отношения • образуют структуру мифологического поля. Далее автор изучает правила, по которым из одной структуры образуется вторая, третья и т.д. [Островский А.Б. 1997, с.92, 149, 259 и др.]. Используемый Островским подход позволяет выявить, каким образом на специфичном этническом материале проявляются общечеловеческие закономерности мышления. Но, при этом данный подход не позволяет выявить этнические отличия в мышлении как психическом процессе. Другие ментальные процессы (память, восприятие) не затрагиваются автором вообще, в силу того, что применяемый подход не предназначен для анализа этих процессов. Не отрицая важность полученных данным автором результатов, мы рассматриваем мышление нивхов не как основной объект исследования, а как один из аспектов взаимодействия с окружающим миром. Необходимость рассматривать мышление изучаемого этноса в контексте других ментальных процессов заставляет нас обратиться к другим методам и подходам.

Таким образом, можно сказать, что все, связанные с нашей темой работы условно можно разбить на две группы. К первой группе относятся работы, содержащие системное описание верований и представлений нивхов, но рассматривающие эти представления как побочный продукт их жизнедеятельности. Сюда можно отнести работы A.M. Золотарёва, Е.А. Крейновича, Ч.М. Таксами и др. Труды других авторов (Г.А. Отаина, П.Я. Гонтмахер, А.Б. Островский) содержат попытку проанализировать верования нивхов как важный и неотъемлемый элемент их традиционной культуры. Но при этом они рассматривают лишь отдельные аспекты интересующей нас проблемы. Тем не менее, на примере их трудов, мы видим, что в настоящее время активное привлечение новых методологических подходов открывает перед исследователями чрезвычайно большие возможности в изучении менталитета коренных народов Дальнего Востока вообще и нивхов в частности.

Научная новизна. В настоящем исследовании осуществляется системное изучение функционирования коллективных представлений о мире в контексте повседневной деятельности нивхов. По мнению автора, такая постановка вопроса необходима для создания целостного психологического портрета изучаемого этноса. При этом, решая важную этнографическую проблему, автор впервые на материале нивхского этноса применяет методы культурно-исторической психологии. Благодаря подобному подходу ряд вопросов, разбираемых в рамках тематики данной работы, в региональной историографии ставятся и рассматриваются впервые. Так, например, впервые соотнесены природные и культурные факторы формирования коллективных представлений нивхского этноса.

Практическая значимость работы включает в себя следующие аспекты: (1) на протяжении ряда лет отдельные сюжеты диссертационного исследования находили отражение в лекциях и семинарах, проводимых автором в различных вузах г. Хабаровска, (2) также эти сюжеты были использованы в авторском цикле и отдельных передачах на радио «Восток», (3) под руководством автора были написаны дипломные и курсовые работы студентов ХГПУ, связанные с проблематикой диссертации, (4) автором были подготовлены и проведены отдельные секции на научных студенческих конференциях, где также разбирались проблемы, затронутые в диссертации.

Проделанная автором работа может быть использована при проведении дальнейп1их исследований по данной проблеме, при написании методических пособий и программ для студентов вузов. Также возможно использование результатов и выводов данной работы для анализа специфики коллективных представлений на ранней стадии исторического развития. Полученные в результате настоящего исследования материалы, могут быть использованы для налаживания межкультурного диалога с ныне существующими представителями нивхского этноса, и, прежде всего - при поиске оптимального сочетания его культурного опыта с сохранением элементов традиционной культуры.

Апробация результатов исследования. Основные положения данного исследования отражены в пяти опубликованных работах, а также изложены в форме докладов и сообщений на Хабаровской региональной научно-практической конференции «Теория и практика составления личностно-ориентированного обучения» (1996 г.); на первом Азиатско-Тихоокеанском международном конгрессе психологов (1998 г.), русско-германской международной научно-практической конференции (2000 г.) и на VII Дальневосточной конференции молодых историков (2002 г.).

Источники и материалы. Поскольку с начала двадцатого века все более явственно намечается процесс размывания традиционной культуры нивхов важное значение при решении поставленных задач имеют данные, собранные этнографами конца XIX - первой половины XX века. Некоторые аспекты в трудах Шренка и Штернберга играют роль источников. Это -опубликованные ими тексты, диалоги, опросы, иллюстративный материал. Они были опубликованы Шренком в его трёхтомной работе «Об инородцах амурского края», Штернбергом в работах «Образцы материалов по изучению гиляцкого языка и фольклора» (1900 г.), «Материалы по изучению гиляцкого языка и фольклора» (1908 г.). Данные материалы использовались не одним поколением этнографов, но, в силу своей уникальности они по-прежнему актуальны. Мы считаем, что использование нами новых методов позволяет извлечь из этих материалов новую информацию о менталитете нивхского этноса. Так же роль источников играют тексты и расспросы, опубликованные О.Б. Пилсудским, А.Е. Крейновичем, Ч.М. Таксами, В.М. Санги. Музейные материалы имеют второстепенное значение, поскольку поставленные автором задачи подразумевают изучение артефактов в контексте живой культуры (т.е. в процессе непосредственного использования). Используемая методика подразумевает не столько изучение внешнего вида объекта, сколько изучение способов взаимодействия с ним. В какой-то степени исключением является глава 2, где автор разбирает способы кодификации коллективных представлений. Здесь привлекаются материалы, собранные в краеведческих музеях гг. Хабаровска, Николаевска-на-Амуре, Южно-Сахалинска и др., а так же личное имущ;ество информантов. При изучении трансформации и модернизации традиционных представлений автор использует полевой материал, собранный им в течение трёх экспедиций (1999, 2001 и 2002 гг.). В ходе этих экспедиций автор посетил следующие населенные пункты: Николаевск-на-Амуре, Половинка, Красное, Чныррах, Власьево, Макаровка (Николаевский район), а также Богородское, Монгол, Булава, Савинское (Ульчский район). Одним из важных источников являются посещенные

22 автором традиционные праздники, так как в их процессе этническая культура проявляется в предельно концентрированном виде. Автор посетил три праздника в Николаевском районе у нивхов, и в селении Монгол.

Структура работы. Настоящая работа состоит из трех глав, введения и заключения. Первая глава посвящена реконструкции коллективных представлений нивхов и выявлению основных направлений их трансформации в XX веке. Она состоит из двух подразделов. В первом - рассматриваются представления о строении мира и населяющих его существах. Во втором -представления о способах взаимодействия между ними. Далее, во второй главе автор выявляет способы закрепления коллективных представлений в сознании нивхского этноса. Используя результаты первых двух глав автор переходит к анализу способов взаимодействия коллективных представлений с повседневной деятельностью. Этому посвящена вторая глава, которая разделена на две части. В первой части автор исследует функционирование коллективных представлений на уровне отдельного представителя этнической группы, во второй - выходит на уровень этнического социума.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Коллективные представления нивхского этноса: взаимодействие человека, социума и природы"

Заключение.

В ходе настояш;ей работы были обобщены результаты исследований в области традиционных представлений нивхов. Их структурообразующими компонентами являлись образы воды, неба, земли и подземного мира. За счет большей или меньшей кодируемости данные представления фиксировали основные сферы интересов, которые, как было отмечено, находились в горизонтальном измерении и были тесно связаны с повседневной деятельностью.

Как показали полевые материалы, у нивхов в значительной степени сохранились традиционные представления о пространстве и времени. Эти представления подразумевают такие качества пространства и времени как инвариантность, неоднородность и материальность. Сохранились и определенные элементы традиционной этики, постулирующие высшую ценность семьи. В то же время самым ценным достоянием семьи считаются уже не предки, а потомки.

Проделанный анализ показывает, что в традиционной культуре нивхов субъекты мироздания различались не столько по своей природе, сколько по своему месту в модели мироздания. Отсюда же естественным образом вытекали и правила взаимодействия между субъектами мироздания. Внутри родовой группы данные правила были обусловлены распределением социальных ролей и связанных с ними взаимных обязанностей. Вне родовой группы эти правила сводились к отношениям взаимного обмена. В современной жизни нивхского этноса мы могли наблюдать туже самую систему правил на примере взаимных символических подарков, которым придается большое значение при установлении взаимоотношений с окружающими людьми. В то же время сейчас наблюдается процесс индивидуализации взаимоотношений с окружающим миром, когда человек выступает, прежде всего, от своего имени а, не от имени коллектива, как раньше.

Устойчивость коллективных представлений опиралась, прежде всего, на присущие ему практические функции. Первой такой функцией является организация взаимодействия с природными объектами. Она помогает эффективно ориентироваться в пространстве и погодных условиях; фиксирует смену природных и хозяйственных циклов; ориентирует на развитие необходимых трудовых навыков. Вторая функция - социальная. Первоначально она заключалась в поддержании целостности коллектива и его дроблении на более мелкие социальные единицы; в поддержании традиционной структуры семьи; в закреплении определенной системы взаимодействий при осуществлении трудовой деятельности; в обеспечении целостности и непрерывности самой традиционной культуры, в том числе в ее трансляции в сознание последующих поколений.

Наконец, нам удалось показать психологическую функцию традиционного образа мира. Суть этой функции заключается в решении психологических проблем. Сюда можно отнести формирование уверенности в успехе во время охоты или промысла; снятие психологической напряженности в коллективе; преодоление стрессовых ситуаций и трансформацию стресса в готовность к активной деятельности. Как было показано нами на материале полевых исследований именно эта функция традиционных представлений и является наиболее востребованной в настоящее время.

Общая специфика функционирования коллективных представлений у нивхов заключалась в совмещении всех трех функций, которые в культуре современных европейцев разделены между наукой (взаимодействие с природой), политикой (социальная функция) и религией (психологическая функция). В отличие от современных европейских культур, традиционная культура нивхов использует одну и туже модель реальности для организации взаимодействия с природой, обществом и самим собой; и для повседневной и для культовой деятельности. Единый, существующий у нивхов образ мира -есть то место, где встречаются природная, социальная и психологическая реальность. В зависимости от конкретной ситуации происходила актуализация различных элементов единой модели и, таким образом, эта модель выступала в качестве своеобразной матрицы, создающей схемы конкретных ситуаций. (Так, например, нивхи использовали магические приемы на промысле, охоте, при строительстве дома, но при этом никогда не пробовали подменить магией реальные трудовые операции). Однако в настоящее время это свойство традиционной культуры сохранилось скорее в качестве потенциальной способности, в силу незначительной востребованности иных функций, кроме психологической.

Закрепление и функционирование традиционного образа мира осуществлялось через вовлечение в повседневную деятельность сложной системы артефактов. Нам удалось показать способы участия в этом процессе таких подсистем как язык, фольклор, а также объекты природы и культуры, которые при определенных условиях способны играть роль внешних носителей информации. Специально организованные обществом взаимодействия с этими артефактами в конечном итоге и приводили к формированию в сознании традиционного образа мира. При этом особую роль играет сложный механизм внутрисемейных взаимоотношений. Данная ситуация во многом обусловлена тем, что в культуре нивхов и типологически близких культурах отсутствуют иные институты социализации, существующие в более сложных сообществах.

В качестве специфического социального института, предназначенного для компенсации возможных сбоев выступал институт шаманства. Вводя в действие особую систему артефактов, шаман играл роль своего рода социального психотерапевта, трансформируя деструктивные эмоции в позитивную созидательную энергию. В настоящее время мы наблюдаем срастание остатков шаманской традиции с простыми гадательными обрядами.

Как было показано - мышление и память нивхов, живущих в условиях традиционной культуры, являлись конкретными, образными, ассоциативными. Их память была ориентирована на сохранение довольно больших объемов информации при минимальных потерях, если только эта информация вписывалась в перечисленные параметры. Само мышление нивхов не было склонно к анализу и обобщению, но, опираясь на память и язык, могло четко фиксировать выявленную в опыте связь между вещами. При этом сама техника мышления представляла собой чрезвычайно богатый набор конкретных шаблонов, закодированных в языке. Такая техника позволяла довольно быстро получать конкретные рецепты поведения в типичных жизненных ситуациях. Также и восприятие нивха позволяло ему почти мгновенно достраивать целостную картину по мельчайшим деталям. Но одновременно оно легко вводило нивхов в заблуждение, формируя заданные культурой визуальные образы. В настояш;ее время перечисленные свойства психики сохранились лишь фрагментарно.

Перечисленные свойства психики определяли общие характеристики коллективных представлений нивхов, в большей степени влияя на их форму (способы кодификации). Содержание же этих представлений преимущественно было обусловлено спецификой природных факторов и трудовой деятельности. Здесь имеются в виду, прежде всего, особенности такого ведущего вида деятельности как морской промысел и лов ходовой рыбы. Анализ традиционной культуры нивхов показал, что они занимают промежуточное положение между «типичными» охотниками и земледельцами по таким позициям, как: хозяйственная деятельность (ярко выраженный сезонный характер лова рыбы); акцентуация как пространственных, так и числовых значений в представлениях о мире; специфике социальных взаимодействий; сочетании элементов тотемизма с развитым культом предков и в особом роде синкретизма: не выделение мира людей из мира природы (типичная черта охотников) и не выделение себя из социальной группы (типичная черта земледельцев).

Таким образом, мы видим, что специфика социальных взаимодействий в контексте повседневной деятельности придавала определенную уникальность коллективным представлениям нивхов. В тоже время, исходя из основных положений данного исследования, следует ожидать, что похожая специфика в большей или меньшей степени должна быть присуща и другим малым этносам, чей образ жизни зависит от лова ходовой рыбы.

Исследование взаимодействия нивхской традиционной культуры с другими культурами показало, что модификация коллективных представлений изначально выражалась во включении в нее новых, полезных элементов, при сохранении структуры в целом. Например, нивхи могли заимствовать

Представления о способе использования железа, ружей, тканей и т.д. Относительно легко происходила трансформация традиционных представлений и в сферах не связанных непосредственно с повседневной деятельностью. Например, нивхи без особого усилия принимали возможность того, что земля круглая.

В то же самое время представления о правилах взаимодействия между отдельными субъектами мироздания оставались неизменной основой, которая могла быть изменена только вследствие серьезной деформации традиционной культуры. Как было показано, такая деформация произошла вследствие введения системы интернатов, В настоящее время, несмотря на разрушение многих элементов традиционной культуры, мы наблюдаем процессы, доказывающие ее потенциальную способность к самовосстановлению. Но, в связи с изменением условий жизни наиболее активных носителей этнической культуры, ее возрождение может протекать лишь по пути серьезной модернизации традиции, включая ее приспособление к условиям городской жизни.

На материале этнической культуры нивхов нам удалось показать, что взаимодействие коллективных представлений с повседневной деятельностью происходит двумя основными путями. Во-первых, традиционный образ мира непосредственно влияет на поведение носителей данных представлений. Во-вторых, коллективные представления, способствуя поддержанию традиционных социальных структур, закрепляют определенные типы социальных взаимодействий. При этом исследуемые пути взаимодействия не являются изолированными. Правильнее будет сказать, что они встроены друг в друга. Только в процессе социальных взаимодействий происходит освоение знаков и символов, опосредующих типичные психические реакции. И только культурная обусловленность этих реакций создает необходимые условия для поддержания социальных институтов.

Список научной литературыФилимонов, Алексей Геннадьевич, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Архивные и музейные материалы.

2. Личный архив Гонтмахера П.Я.

3. Материалы краеведческого музея г. Школаевска-на-Амуре.

4. Материалы музея Дома культуры народов севера г. Николаевска-на-Амуре.

5. Материалы национального ансамбля Эри, г. Николаевск-на-Амуре.

6. Материалы Сахалинского областного краеведческого музея, г. Южно-Сахалинск.

7. Материалы Хабаровского краевого краеведческого музея им. Гродекова.

8. Полевые материалы автора за 1999/2001 тг.(список основных информантов, сведения которых использованы в настоящей диссертации см. в приложении Ш).1. Литература

9. Авени Э. 1998 Авени Э. Империи времени. Календари, часы и культуры. Киев: София, 1998.- 384с.

10. Анисимов А.Ф. 1969 Анисимов А.Ф. Общее и особенное в развитии общества и религии народов Сибири. Л., 1969. - 148с.

11. Аргудяева Ю.В. 1999 Взаимовлияние культур русских и аборигенов юга Дальнего Востока// Россия и АТР. 1999.№4, С. 50-59.

12. Барт Р. 1994а Барт Р. Война языков//Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс-универс, 1994. С. 535-540.

13. Барт Р. 19946 Барт Р. Воображение знака// Барт Р. Ибранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс-универс, 1994. С.246-252.

14. Барт Р. 1994в Барт Р. Миф сегодня// Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс-универс, 1994. С. 72-130.

15. Басилов В.И. 1997 Басилов В.Н. Что такое шаманство?// Этнографическое обозрение, 1997. № 5. С. 3-15.

16. Березницкий C.B. 1992а Березницкий СВ. Жертвенное животное орочей -собака// Культура Дальнего Востока XIX-XX вв. Сборник научных трудов. Владивосток, 1992. С. 122-128.

17. Березницкий СВ. 19926 Березницкий СВ. Межвежий праздник ульчей: К вопросу о трансформации традиционной духовной культуры// Сибирские чтения (К 90-летию со дня рождения Андрея Александровича Попова). Тезисы докладов 11-13 ноября 1992 г. С.-Пб., 1992.

18. Березницкий С.В 1993 Березницкий СВ. Похоронный обряд ульчей: традиции и современность. Тезисы докладов// Краеведческий вестник. Вьш.1 Владивосток, 1993 .С. 114-118.

19. Богораз-Тан 1930 Богораз-Тан В.Г. К вопросу о применении марксистского метода к изучению этнографических явлений// Этнография. 1930. № 1-2. С. 356.

20. Бромлей Ю.В. 1973 Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973 -283с.

21. Бромлей Ю.В. 1981 Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии: (Очерки теории и истории). - М.: Наука, 1981 - 390с.

22. Бромлей Ю.В. 1983 Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983 -412с.

23. Бромлей Ю.В. 1987 Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М.: Наука, 1987 - 333с.

24. Васильев Б.А. 1929 Васильев Б.А Основные черты этнографии ороков// Этнография. 1929. №1. С. 3-22.

25. Васильев Б.А. 1948 Васильев Б.А. Медвежий праздник: (медвежьи мифы у народов Севера)// СЭ, 1948. №4, С. 78-104.

26. Вебер М. 1996 Вебер М. Религия и социальный статус// Религия и общество. М.: Аспект-пресс, 1996, С.266-3 12.

27. Выготский Л.С. 1960 Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. М., 1960. - 500 с.

28. Выготский Л.С. 1982 Выготский Л.С. Проблемы общей психологии// Выготский Л.С. Собрание сочинений. В бт-ти т.Т.2, М., 1982. - 504с. Выготский Л.С. Лурия А.Р. 1993 - Выготский Л.С. Лурия А.Р. Этюды по истории поведения. М.: Педагогика-Пресс, 1993. - 224с.

29. Гаген-Торн Н.И. 1975 Гаген-Торн Н.И. Лев Яковлевич Штернберг. - М.: Наука, 1975-235с.

30. Гак В.Г. 2000 Язык как форма самовыражения народа // Язык как средство трансляции культуры М.:Наука, 2000. С.54-68.

31. Голан А. 1998 Голан А. Миф и символ. М.: РУССЛИТ, 1994. - 375с. Гонтмахер П.Я. 1974 - Гонтмахер П.Я. История культуры нивхов ( на примере декоративно-прикладного искусства XIX - ср. X вв.). Автореферат канд. дисс-Владивосток, 1974.- 21с.

32. Гонтмахер П.Я. 1984 Гонтмахер П.Я. Художественная культура народностей хабаровского края. Хабаровск, 1984.

33. Гонтмахер П.Я. 19916 Гонтмахер П.Я. Декоративное искусство народов Приамурья. Хабаровск, 1991.

34. Гонтмахер П.Я. 1991в Гонтмахер П.Я. Очерки культуры коренных народов Приамурья и Сахалина. Хабаровск, 1991.

35. Гонтмахер П.Я. 1993 Гонтмахер П.Я. Нивхи: Этнографические тетради. Хабаровск: ХГПУ, 1999 - 416с.

36. Грановская P.M. 1993 Грановская P.M. Элементы практической психологии. Л: ЛГУ, 1988.-565с.

37. Джеймс В. 1993 Джемс В. Многообразие религиозного опыта. С.-Пб.: Андреев и сыновья, 1993ю - 419с.

38. Долотов А. 1930 Долотов А. Шаманская вера. М., 1930. - 58с.

39. Дюркгейм Э. 1996а Дюркгейм Э. Коллективный ритуал// Религия и общество. М.: Аспект-пресс, 1996. С. 438-440.

40. Дюркгейм Э. 19966 Дюркгейм Э. Священные объекты как символы// Религия и общество. М.: Аспект-пресс, 1996. С. 469-470.

41. Золотарев A.M. 1934 Золотарев A.M. Пережитки тотемизма у народов Сибири. Л., 1934-52с.

42. Золотарев A.M. 1939 Золотарев A.M. Родовой строй и религия улъчей. Хабаровск,! 939-202с.

43. Золотарев A.M. 1964 Золотарев A.M. Родовой строй и первобытная мифология. М.: Наука, 1964 - 328 с.

44. Иванов С.В. 1936 Иванов С.В. Орнаментика и обряды, связанные с амурской лодкой// СЭ, 1935. № 4/5, С62-84.

45. Иванов С.В. 1937 Иванов С.В. Медведь в религиозном и декоративном искусстве народностей Амура// Памяти В.Г. Богораза: Сб. ст. М.-Л., 1937. С. 148.

46. Иванов С.В. 1951 Иванов С.В. Старинное зимнее жилище ульчей// Сб. МАЭ. М.-Л. 1951.Т.13.С. 1-45.

47. Иванов С.В. 1963 Иванов С.В. Орнамент народов Сибири как исторический источник (По материалам XIX - начала XX вв.) Народы Севера и ДВ// Труды ин-та этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая. Нов. серия. Т. 81. М.-Л.: АН СССР, 1963.- 500с.

48. Иванов С. В. 1970 Иванов С.В. Скульптура народов Севера Сибири XIX -первой пол. XX вв. Л.: Наука, 1970., 296с.

49. Исторический опыт. 1993а Исторический опыт открытия, заселения и освоения Приамурья и Приморья в XVII - XX вв. (Тезисы докладов исообщений Международной научной конференции. Благовещенск. 2227 июня 1993г. ХГПИ) Ч. 1, Владивосток, 1993. 195с.

50. Исторический опыт. 19936 Исторический опыт открытия, заселения и освоения Приамурья и Приморья в XVII - XX вв. (Тезисы докладов и сообщений Международной научной конференции. Благовещенск. 22-27 июня 1993г. ХГПИ) Ч. 2, Владивосток, 1993. - 187с.

51. История культуры. 1998 История культуры Дальнего Востока России 18-20 вв. Владивосток: ДВО РАН, 1998 - 299с.

52. Иорданский В. 1986. Иорданский В. Колдуны уходят в ночь Новое время, 1986. № 14.С.28-30.

53. Кабо В.Р. 1986 Кабо В.Р. Первоначальные формы религии// Религии мира. История и современность. Ежегодник, 1986. М.: Наука, 1987. С. 136-154. Кальвайт X. 1998 - Кальвайт X. Шаманы, целители, знахари. М.: Совершенство, 1998. - 224с.

54. Карабанова С.Ф. 1979 Карабанова С.Ф. Танцы малых народов юга ДВ СССР как историко-этнографический источник. - М.: Наука, 1979 - 142с. Карабанова С.Ф. 1986 - Карабанова С.Ф. Звонкие ритмы Амура: Описание танцев. - Владивосток: ДВО РАН, 1986 - 98с,

55. Кондратов А.М. 1978 Кондратов А,М, Звуки и знаки, М.: Знание, 1978, -208с.

56. Косиков Г.К. 1994 Косиков Г.К. Ролан Барт - семиолог, литературовед// См. в кн.: Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс-универс, 1994. С. 3-45.

57. Коул М. 1997 Коул М. Культурно-историчекая психология. М.: Когито-центр; Институт психологии РАН, 1997. - 432с.

58. Коул M. Скрибнер С. 1977 Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М.: Прогресс, 1977. - 261с.

59. Кочешков Н.В. 1989 Кочешков Н.В. Этнические традиции в декоративном искусстве народов Крайнего северо-востока СССР (XVIII-XX вв.) Л.: Наука, 1989- 197с.

60. Кочешков Н.В. 1995 Кочешков Н.В. Декоративное искусство народов Нижнего Амура и Сахалина XIX-XX вв.:(Проблемы этнических традиций). -СПб.: Наука, 1989-197с.

61. Крейнович Е.А. 1929 Крейнович Е.А. Очерк космогонических представлений гиляков о. Сахалин// Этнография, 1929. № 1. С. 78-102.

62. Крейнович Е.А. 1930а Крейнович Е.А. Рождение и смерть человека по воззрениям гиляков// Этнография. 1930. JN» 1-2. С. 89-113.

63. Крейнович Е.А. 19346 Крейнович Е.А. Нивхский (гиляцкий) язык// Языки и письма народов Севера. Ч.З. М.-Л., 1934.

64. Крейнович Е.А. 1960 Крейнович Е.А. Выражение пространственной ориентации в нивхском языке//Вопросы языкознания. 1960. № 1. С. 78-89. Крейнович Е.А. 1973 - Крейнович Е.А. Нивхгу. Загадочные обитатели Сахалина и Амура. М.: Наука, 1973. - 495с.

65. Леви-Стросс К. 1994а Леви-Стросс К. Неприрученная мысль// Леви-Стросс К. 1994 - Стросс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. с. 111-336.

66. Леонтьев А.Н. 1981 Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М.: Изд. МГУ, 1981.-584 с.

67. Леонтьев А.Н. 1983 Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2-х т. Т.1. М.: Педагогика, 1983. - 391с.

68. Лопатин И.А. 1921 Лопатин И.А. Наблюдения над бытом гольдов. Владивосток: ДВГУ. Известия восточного факультета. Т. 64, 1921 - 46с. Лурия А.Р. 1998 - Лурия А.Р. Язык и сознание. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. -416с.

69. Лурье С.В. 1998 Лурье С.В. Историческая этнология. М.: Аспект-пресс, 1998.

70. Малиновский Б. 1996 Малиновский Б. Смерть и реинтеграция группы// Религия и обндество. М.: Аспект-пресс, 1996. С. 415-420.

71. Малиновский Б. 1998 Малиновский Б. Магия, наука и религия. М.: Рефл-бук, 1998-304с.

72. Малочисленные этносы. 1993 Малочисленные этносы Приамурья. Хабаровск.: изд. ХГТУ, 1993. -7 1с.

73. Мальчева Л.М. 1998 Мальчева Л.М. Социально-психологическая целесообразность// Человек. Власть. Общество. Материалы Азиатско-тихоокеанского Международного конгресса психологов. Хабаровск, 1998. С 83-86.

74. Мелетинский Е.М. 1996 Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. М., 1964

75. Мосс М. 1996 Мосс М. Общество. Обмен. Личность.: Труды по социальной антропологии. М.: Вост. лит. РАН, 1996. - 360с.

76. Мосс М. 2000 Мосс М. Социальные функции священного. С.-Пб.: Евразия, 2000.-448с.

77. Народы Советского Севера 1991 Народы Советского Севера (1960 - 1980-е гг.). Отв. ред. И.С. Гурвич, З.П. Соколова. М.: Наука, 1991 - 260с. Нивхи Сахалина 1988 - Нивхи Сахалина: Современное социально-экономическое развитие. Новосибирск, Наука, 1988

78. Нещименко Г.П. 2000 Нещименко Г.П. К постановке проблемы «Язык как средство трансляции культуры» // Язык как средство трансляции культуры М.:Наука, 2000. с.30-45.

79. Окладников А.П. 1959 Окладников А.П. Древние амурские петроглифы и современная орнаментика народов Приамурья// Советская этнография. 1959. №2.

80. Окладников А.П. 1967 Окладников А.П. Утро искусства. Л.: Искусство, 1967 -135 с.

81. Островский А.Б. 1991 Островский А.Б. Система имён числительных и традиционные космогонические представления нивхов.//Этнокультурные процессы: традиции и современность. Л, 1991, С. 240-254.

82. Островский А.Б. 1992 Островский А.Б. Миф, экология, мышление: «Дом горных жителей» в представлениях нивхов// ЭО. 1992. № 3. С. 96-109. Островский А.Б. 1997 - Островский А.Б. Мифология и верования нивхов. С.-Пб.: Петербургское Востоковедение, 1997.

83. Отаина Г. А. 1971 Отаина Г.А. О названиях цвета в нивхском языке// Труды ДВНЦ АН СССР. Сер. Ист. Т. 8: Истор ия, социология и филология ДВ. Владивосток, 1971. С. 104- 106.

84. Отаина Г.А. 1973 Отаина Г.А. Категория времени качественных глаголов в нивхском языке// Труды ин-та истории, археологии и этнографии народов ДВ

85. Т.9: материалы по истории ДВ. Владивосток, 1973. С. 274-280. Отаина Г.А. 1978 Отаина Г.А. Качественные глаголы в нивском языке.- М., Наука, 1978.-128 с.

86. Отаина Г.А. 1981 Отаина Г.А. Нивхские народные песни// Этнография и фольклор народов ДВ СССР. Владивосток, 1981. С. 110-183.

87. Отаина Г.А. 1983 Отаина Г.А. Отражение этнокультурных процессов в нивхском языке// Традиции и современность в культуре ДВ. Владивосток. 1983. С. 53-56.

88. Отаина Г.А 1984 Отаина Г.А. Отражение мифологических и религиозных представление в нивхском языке// Культура народов ДВ: традиции и современность. Владивосток, 1984. С. 157-164.

89. Отаина Г.А. 1985а Отаина Г.А. История собирания и изучения нивхского фольклора// Вопросы изучения народов ДВ СССР в отечественной и заруб, литре. Хабаровск, 1985. С. 110-119.

90. Отаина Г.А. 19856 Отаина Г.А. Устное народное творчество// Народы ДВ СССР в XVII - XIX вв. М.: Наука, 1985. С. 133-138.

91. Отаина Г.А. 1986 Отаина Г.А. Жанровая специфика нивхских н'астундов// Фольклорное наследие народов Сибири и ДВ. Горно-Алтайск, 1986. С. 53-59. Отаина Г.А., Гонтмахер П.Я. 1991 - Отаина Г.А., Гонтмахер П.Я. Нивхско-русский словарь. Хабаровск, 1991.

92. Отаина Г.А. 1992 Отаина Г.А. Жанр тылгуров в нивхском фольклоре// Б.О. Пилсудский - исследователь народов Сахалина (материалы международной научной конференции, 31 октября - 2 ноября, 1991. Южно-Сахалинск, 1992. Т.2 С. 59-66.

93. Отаина Г.А. 1993 Отаина Г.А. Аборигены Дальнего Востока// Россия и АТР, Владивосток 1993 №2, С. 18-34.

94. Орлова Е.П. 1964 Амулеты гиляков// Древняя Сибирь. Вып. 1. Новосибирск, 1964,0.223-240.

95. Панфилов В.З. 1962 Панфилов В.З. Грамматика нивхского языка. 4.1. М.-Л., АН СССР, Ин-т языкознания ., 1962. - 262 с.

96. Панфилов В.З. 1971 Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления.-М. Наука, 1971.-232 с.

97. Панфилов В.З. 1977 Панфилов В.З. Философские проблемы языкознания: Гносеологические аспекты. М.: Наука, 1977.-287с.

98. Панфилов В.З. 1982 Панфилов В.З. Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - М. Наука , 1982.-357 с.

99. Папуш М.Н. 1997 Папуш М.П. Нереальная действительность, в которой живут люди// Модели мира. М.: Российская Ассоциация искусственного интеллекта, 1997. С. 139-146.

100. Подмаскин В.В. 1991 Подмаскин В.В. Духовная культура удэгейцев XIX -XX вв.: Историко-этнографические очерки. Владивосток: ДВО АН СССР., 1991,- 159с.

101. Самар Ю.А. 1995 Самар Ю.А. Тотемизм и его ритуал в образе жизни нанайцев и ульчей. Хабаровск, 1995

102. Санги В.М, 1961 Санги В.М. Нивхские легенды (переводы). Южно-Сахалинск, Сахалинское кн. изд-во, 1961.- 52с.

103. Санги В.М. 1965 Санги В.М. Истоки. Повесть. Рассказы, Нивхские легенды. Стихи. Поэмы.(послесловие Г, Халилецкого). Владивосток, Дальиздат, 1965.-191с.

104. Санги В.М. 1969 Санги В.М. Обьятия лиственниц. Повесть и легенды. Владивосток, Дальневосточное кн. изд-во, 1969.- 192с.

105. Санги В.М. 1976 Санги В.М. Алхтунг как жанр нивхского фольклора// Фольклор. Поэтическая система. М., 1976.

106. Санги В.М., Отаина Г.А. 1981.- Санги В.М., Отаина Г.А. Букварь для подготовительного класса нивских школ.-Л., Просвещение , Ленинградское отд., 1981.- 127с.

107. Санги В.М. 1989 Санги В.М. Песнь о нивхах. Эпическая поэма в мифах, сказаниях , исторических и родовых преданиях (перевод).: М., Современник,1989.

108. Санги В.М. 1990 Санги В.М. Неслышная любовь: стихи, поэмы. Перевод с нивхского. М. Советский писатель. 1990.

109. Смоляк A.B. 1962 Смоляк A.B. Магические обряды сохранения жизни детей у народов Нижнего Амура.// ТИЭ, нов.сер. Сибирский этнографический сб. М., 1962, Т.78, С. 267-275.

110. Смоляк A.B. 1989 Смоляк A.B. Традиционные календари коренных жителей Нижнего Амура// Новое в этнографии. М., 1989. Вып. 5, С. 45-53. Смоляк A.B. 1991 - Смоляк A.B. Шаман: личность, функции, мировоззрение: (Народы Нижнего Амура).М.: Наука, 1991 - 276с.

111. Старцев А.Ф. 1996 Старцев А.Ф. Материальная культура удэгейцев (вторая половина XIX - XX вв.)- Владивосток : ДВО РАН, 1996.- 159с.

112. Столяр А.Д. 1985 Столяр А.Д. Происхождение изобразительного искусства. М.: Искусство, 1985. - 298с.

113. Тайлор Э.Б. 1989 Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989. -573с.

114. Таксами Ч.М. 1959 Таксами Ч.М. Жилые и хозяйственные постройки нивхов Амура и Амурского лимана. Автореферат. Л.: АН СССР, 1959 - 20с. Таксами Ч.М. 1967 - Таксами Ч.М. Нивхи (Современное хозяйство, культура и быт).Л.: Наука, 1967 - 271 с.

115. Таксами Ч.М. 1971 Таксами Ч.М. К вопросу о культе предков и природы у нивхов// Религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX- нач. ХХв. Сб. МАЭ, Л, 1971, т. 27, С. 201-211.

116. Токарев С.А. 1978 Токарев С.А. История зарубежной этнографии. М.: Высш. Шк. 1978-3 52с.

117. Токарев С.А. 1990 Токарев. С.А. Ранние формы религии. М.: Политиздат, 1990-622с.

118. Тураев В.А. 1990 Тураев В.А. И на той Улье реке. Русский землепроходец И.Ю. Москвитин: правда, заблуждения, догадки. - Хабаровск: Кн. изд-во, 1990 -217.

119. Тэрнер В. 1996 Тэрнер В. Роль гадания в социальном процессе// Религия и общество. М.: Аспект-пресс, 1996, С. 471-480.

120. Филимонов А.Г. 1998 Филимонов А.Г. Методологические подходы к изучению психологии религии// Человек. Власть. Общество. Материалы Азиатско-тихоокеанского Международного Конгресса психологов.

121. Хабаровск, 1998, С 119-121.

122. Филимонов А.Г. 2001а Филимонов А.Г. Восприятие пространства в традиционной культуре нивхов.// Сборник статей молодых ученых. Часть 2.Хабаровск: ХГПУ, 2001, С.72-74.

123. Филимонов А.Г. 20016 Филимонов А.Г. Трансформация традиционныхпредставлений нивхов в современных условиях. Хабаровск: ХГПУ, 2001 -24с.

124. Фрезер Дж. Дж. 1980 Фрезер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. Пер. с англ. М.: Политиздат, 1980. - 831с.

125. Фрезер Дж.Дж. 1998 Фрезер Дж. Дж. Золотая ветвь. Дополнительный том. М.: Рефл-бук. 1998. - 464с.

126. Фрейд 3. 1989 Фрейд 3. Будущее одной иллюзии// Сумерки богов. М.: Политиздат, 1989, С. 94-142.

127. Фромм Э. 1990 Фромм Э. Психоанализ и религия// Фромм Э. Иметь или быть, М., 1990

128. Харитонова В.И. 1998 Харитонова В.И. «Избранники духов», «Преемники колдунов», «Посвященные учителями»: обретение магико-мистических свойств, знаний, навыков// ЭО, 1997. №5, С. 16-35.

129. Шаманизм 1992 Шаманизм как религия: Генезис, рекомендация, традиции: Тез. конф. Якутск, 1992

130. Шаньшнна Е.В. 2000 Шаньшина Е.В. Мифология первотворения у тунгусоязычных народов юга Дальнего Востока России: (Опыт мифологической реконструкции и общего анализа).- Владивосток: Дальнаука, 2000.- 153 с.

131. Шкуратов В.А. 1997 Шкуратов В.А. Историческая психология. М.: Смысл, 1997

132. Шренк Л.И. 1883 Шренк Л.И. Об инородцах Амурского края. T.l. С.-Пб., 1883 -323с.

133. Шренк Л.И. 1899 Шренк Л.И. Об инородцах Амурского края. Т.2. С.-Пб., 1899-3 14с.

134. Шренк Л.И. 1903 Шренк Л.И. Об инородцах Амурского края. Т.З. СПб., 1903 - 145с.

135. Штернберг Л.Я. 1908 Штернберг Л.Я. Материалы по изучению гиляцкого языка и фольклора. Т. 1 Ч 1. С- Пб., 1908 - 232с.

136. Штернберг Л.Я. 1926 Штернберг Л.Я. Этнография// Тихий океан. Русские научные исследования. - Л.: АН СССР, 1926, С. 147-171.

137. Штернберг Л.Я. 1933а Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны. Хабаровск: Дальгиз, 1933 - 778с.

138. Штернберг Л.Я. 19336 Штернберг Л.Я. Семья и род у народов северовосточной Азии. Л., 1933 - 186с.

139. Шурц Г. 1910 Шурц Г. История первобытной культуры. С.-Пб.: изд. А.Я. Острогорского, 1910-8 10с.

140. Элиаде М. 1996 Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. М.: КЕГЬ-Ьоок. 1996.

141. Ярошевский М.Г. 1996 Ярошевский М.Г. Выготский и проблема социокультурной детерминации психики// См. в Выготский Л.С. Психология развития как феномен культуры. М.: Институт практической психологии, Воронеж: НПО МОДЕК, 1996, С. 5-23.

142. Перечень использованных сокращений. Ам. д. Амурский диалект (нивхов). АН - Академия наук. АТР - Азиатско-тихоокеанский регион. БРЭ - Большая Российская энциклопедия. В.с.д. - Восточно-сахалинский диалект (нивхов). ДВ - Дальний восток.

143. ДВО РАН Дальневосточное отделение Российской Академии наук.

144. ДКНСНА Дом культуры народов севера г. Николаевска-на-Амуре.

145. ИИАЭ Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего

146. Востока Российской Академии наук (г.Владивосток).

147. КМНА Краеведческий музей Николаевска-на-Амуре.

148. ЛАГ Личный архив Гонтмахера П.Я.

149. ЛГУ Ленинградский государственный университет.

150. СОКМ Областной краеведческий музей г. Южно-Сахалинска.

151. ПМА Полевые материалы автора.1. СЭ Советская этнография.

152. РАН Российская Академия наук.