автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Колониальная экспансия европейских держав и феномен морского разбоя в XVI - первой трети XVIII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Колониальная экспансия европейских держав и феномен морского разбоя в XVI - первой трети XVIII вв."

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ

Копелев Дмитрий Николаевич

КОЛОНИАЛЬНАЯ ЭКСПАНСИЯ ЕВРОПЕЙСКИХ ДЕРЖАВ И ФЕНОМЕН МОРСКОГО РАЗБОЯ В XVI - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVIII ВВ.

Специальность 07.00.03 - всеобщая история / новая и новейшая история стран Западной Европы н Америки /

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1 7 АПР 2014

Санкт-Петербург 2014

005547204

Работа выполнена на кафедре истории Государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена»

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор, заведующий

кафедрой истории Санкт-Петербургского государственного морского технического университета Массов Александр Яковлевич

доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры теории и методики преподавания искусств и гуманитарных наук факультета свободных искусств и наук Санкт-Петербургского государственного университета Комиссаров Борис Николаевич

доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры истории Института гуманитарного образования Санкг-Пеггербургского государственного политехнического университета

Гринёв Андрей Вальтерович

Ведущая организация: Институт всеобщей истории Российской Академии наук

Защита состоится 20 мая 2014 г. в 14.30 на заседании Диссертационного совета Д.002200.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук на базе Санкт-Петербургского института истории Российской Академии наук (197110, Санкт-Петербург, Петрозаводская ул., д.7).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского института истории Российской Академии наук

Автореферат разослан «2 >8 MAP 20 V»_2014 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат исторических наук

П.В. Крылов

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Одним из важнейших цившшзационных последствий модернизации XVI - XVIII вв. стали процессы глобализации, в результате которых Мировой океан трансформировался во взаимосвязанную экономическую, транспортную, военно-стратегическую и культурную систему. При комплексном осмыслении эпохи Великих географических открытий, положивших начало формированию единой мировой системы, и ее геополитических, технологических и институциональных реалий, на первый план неизменно выходят процессы, связанные с европейской колониальной экспансией. Западноевропейская цивилизация, вырвавшись за пределы западной оконечности Евразийского материка, начала борьбу за контроль над морским пространством. Первый раздел мира, оформленный международными Тордесильясским (1494 г.) и Сарагосским (1529 п) договорами, создал уникальную геополитическую ситуацию - океаническое пространство формально оказалось в монопольном владении Португалии и Испании, которые первыми вступили на путь колониальной экспансии. Однако универсалистская модель мировой гегемонии пиренейских держав с первых лет существования попала под жесткое давление новых военно-морских держав (Франции, Англии, Нидерландов), в свою очередь начавших борьбу за контроль над морскими коммуникациями и приступивших к созданию заморских владений в Вест-Индии и Ост-Индии. Одновременно существенным изменениям подверглась сама сущность понятия морского владения, и Мировой океан превратился в арену ожесточенной борьбы за колонии и морские коммуникации.

Такая актуальная постановка проблемы заставляет рассматривать колониальную историю в целостном ключе и анализировать феномен морского разбоя, сопоставляя его эволюцию с общеевропейскими тенденциями цивилизационного развития. Последние в эпоху становления государств Нового времени определялись, в первую очередь, способностью властей управлять вооруженными силами и проводить колониальную экспансию. Испанская и Португальская империи, представлявшие собой закрытую колониальную систему, оказались не в состоянии обеспечить достаточный контроль над всей морской зоной. Данное обстоятельство обусловило формирование особых периферийных колониальных зон «неполного контроля», открытых для конкурентного проникновения. Новые военно-морские державы, не участвовавшие в первом разделе мира, не располагали достаточными финансовыми, военными и политическими ресурсами для экспансии в регионах, подконтрольных Испании и Португалии, и вынуждены были широко использовать частную инициативу своих подданных. Наиболее востребованным средством оказался морской разбой. Актуальность данного исследования обусловлена также и реалиями современного

миропорядка, связанными с обострением пиратской угрозы и эскалацией международного терроризма.

Объект исследования. В качестве объекта исследования избраны процессы европейской экспансии XVI - первой трети XVIII вв., проанализированные с точки зрения борьбы Англии, Франции и Нидерландов с испанской колониальной монополией.

Предмет исследования. Предметом исследования выступает феномен морского разбоя, рассмотренный во взаимосвязи и логическом единстве с процессами европейской колониальной экспансии и военно-морскими конфликтами в Новом Свете в XVI — первой трети XVIII вв.

Специфику выбранного нами предмета исследования предопределяют два принципиально важных фактора. Первый из них носит геополитический характер. Его влияние связано с наличием обширных внутренних зон «неполного контроля», формально находившихся под контролем Испании, но фактически оказывавшихся открытыми для конкурентного вмешательства европейских держав. Ключевым пунктом испанской концепции защиты колоний выступала доктрина защиты «самого дорогого», однако она давала трещину: города и поселения на обширном пространстве Антильских островов и Испанского Мэйна, связанные системой каботажной торговли, оказывались практически изолированными и уязвимыми. Вынужденная защищать наиболее важные стратегические объекты, Испания оставляла без должного прикрытия рассеянные по Карибскому морю островные территории, и они попадали в руки европейских конкурентов. Таким образом, по мере того как Испания утрачивала военно-политическую гегемонию в Европе, таяли и ее заморские владения.

Второй фактор имеет социальную природу и предопределен перманентным присутствием на морских торговых коммуникациях полувоенного маргинального элемента, постоянно перемещавшегося внутри заморских территорий. Этот специфический морской социум, характеризовавшийся высокой мобильностью и девиантным поведением, реализовывал специфические экономические, гендерные и субкультурные стратегии, определяемые социальным происхождением их носителей, накопленным ими социальным капиталом и поведенческими мотивациями, свойственными плебейским слоям общества.

Цель и задачи исследования. Настоящая работа преследует цель исследовать морской разбой как целостный исторический феномен, явившийся результатом воздействия комплекса геополитических, технологических, культурных и социальных процессов, связанных с европейской колониальной экспансией XVI - первой трети XVIII вв.

Из поставленной цели вытекают следующие задачи исследования:

• систематизировать и обобщить историю морского разбоя в XVI — первой трети

XVIII вв., определив хронологические фазы его развития и охарактеризовав его

4

типологические признаки и специфику трансформации;

• изучить смысл и терминологические аспекты понятий, связанных с морским разбоем, и рассмотреть различные его формы, выявляя их содержание и практическое применение в обстановке обострившейся борьбы европейских военно-морских держав за передел мира;

• проанализировать морской разбой в масштабном историческом контексте, позволяющем, с одной стороны, выделить его сущностные черты как гомогенной модели, сложившейся в ходе борьбы военно-морских европейских держав за контроль над океаническим пространством, а с другой стороны, определить его специфические характеристики как гетерогенного социального явления;

• проанализировать геополитические и технологические аспекты европейской колониальной экспансии, рассмотрев их на фоне острой борьбы за передел мира и во взаимосвязи с эволюцией системы призового права, тем самым представив каперство и пиратство как средства глобального переустройства мира, начавшегося с эпохи Великих географических открытий;

• на примере деятельности корсаров, каперов и пиратов изучить методы колониального проникновения европейских военно-морских держав в «закрытые моря» Нового Света, находившиеся в формальном монопольном владении пиренейских держав;

• исследовать институциональные особенности и специфику функционирования пиратского морского социума как маскулинного профессионального сообщества, обладавшего чертами мобильной интернациональной общности, и на примере организации и повседневной жизни пиратских группировок выявить его ментальные, антропологические и поведенческие характеристики;

• рассматривая пиратский социум в качестве носителя плебейской идеологии и как специфическую форму организованной преступности, изучить основные механизмы, регулировавшие властные отношения внутри этого криминального пиратского сообщества;

• проанализировать особенности пиратской субкультуры и выявить лежавшие в его основе базовые характеристики и символическое оформление;

• определить пространственные границы каперско-пиратской деятельности и реконструировать поведенческие стратегии пиратства в его противодействии репрессивной политике закрепившихся в Новом Свете европейских держав;

• рассмотреть каперство и пиратство в качестве специфической формы частного предпринимательства и выделить экономические аспекты морского разбоя и механизмы

инвестирования средств в каперскую деятельность как факторы, способствовавшие первоначальному накоплению капитала и развитию предпринимательской деятельности;

• на основе проведенного анализа сформулировать обобщающие выводы о роли и значении феномена морского разбоя в процессе европейской колониальной экспансии в XVI -первой трети XVIII вв.

При разработке данной темы особое внимание уделяется тенденциям правительственной политики по отношению к использованию стихии свободного рынка для овладения колониальным пространством и дальнейшего регулирования частного предпринимательства в целях обеспечения контроля над захваченными территориями. В связи с этим, анализируется степень взаимосвязей и противоречий между потребностями государства и частными интересами, которые привели к активизации пиратства, воспринимаемого как своего рода радикальная социальная альтернатива, характеризующаяся плебейским пониманием справедливости и спецификой криминального мироощущения.

Понятийный аппарат. Неоднозначность трактовок понятий капер, корсар, приватир, пират и тому подобных требует сделать необходимые пояснения относительно интерпретации и применения названных терминов. Вынесенное в название работы понятие морского разбоя многозначно и подразумевает совокупность разнообразных форм частного предпринимательства, связанных с захватом призов, что, соответственно, нашло отражение в терминологии. При анализе различных понятийных дефиниций, связанных с морским разбоем, следует учитывать специфические отношения между маргинальными группировками морских добытчиков и государственными властями, прагматично использующими нерегулярные и зачастую неподконтрольные им вооруженные формирования в интересах колониального продвижения и предоставлявшими им официальные лицензии на захват торговых судов вражеских держав. Агрессивная внешняя политика Франции, Англии и Нидерландов и их борьба за передел мира создали благоприятную почву для эскалации насилия в море, придав дополнительные импульсы традиционной для средневековья призовой практике и территориально расширив пространство морского разбоя на зоны колониальной монополии пиренейских держав. Таким образом, терминологию морского разбоя невозможно анализировать без учета уникальной международной обстановки, сложившейся в эпоху Великих географических открытий. Благодаря потоку европейских переселенцев, хлынувшему в приграничные периферийные территории Нового Света, на пересечении сфер влияния военно-морских держав сформировались пиратские области со смешанным вооруженным населением. Испанские власти однозначно рассматривали «пришлых» форбанов, кау-киллеров, буканьеров, роверов, флибустьеров, корсаров как разбойников (ладронес). Однако

отличительной чертой этого самобытного морского социума была смешанная социальная

6

структура, внешне его участники напоминали солдат наемнических армий, но одновременно они являлись неотъемлемой частью гражданского колониального общества Вест-Индии. Данная особенность изучаемого феномена и его двойственные черты, по мнению автора, предопределили терминологические разночтения и внесли дополнительные сложности при систематизации и формальном разграничении используемых нами понятий.

Хронологические рамки исследования охватывают период XVI - первой трети XVIII вв., связанный с борьбой европейских военно-морских держав за передел мира. В его начальной фазе обширные территории Нового Света носили особый международно-правовой статус, права на владение ими принадлежали Испании. В связи с этим проникновение Франции, Англии и Нидерландов а Карибское море изначально имело незаконный характер, тем более что европейские державы, формально признавая колониальную монополию Мадрида, придерживались по отношению к заморским владениям Испании доктрины «никакого мира за чертой» и негласно поощряли корсарские рейды в Новый Свет.

Ситуация начала меняться с наступлением XVII в., что нашло отражение в мирных договорах, содержавших территориальные уступки со стороны Испании и Португалии.1 Внутренним рубежом стал конец XVII - первая треть XVIII вв., характеризовавшийся кардинальным изменением колониальной системы. В основу нового порядка легли международные соглашения (Мадридский, Регенсбургские, Рисвикские и Утрехтские мирные договоры), юридически зафиксировавшие права новых колониальных держан на владение заморскими территориями. Установление новых границ в Западном и Восточном полушариях и, в частности, превращение вест-индских островных владений Испании в колонии Англии, Франции и Нидерландов привели к крушению системы «папского раздела» и закату идеологии «нет мира за чертой». Окончание войн за передел сфер влияния и установление нового геополитического порядка разрушили сложившуюся в регионе практику морского разбоя. Предпринятые европейскими державами жесткие меры по искоренению пиратства стали водоразделом, открывшим новый этап колониальной истории.

Территориальные рамки исследования включают в основном акваторию Карибского моря, побережье Центральной и Южной Америки, тихоокеанские владения Испанской короны в Новом Свете, подверженные нападениям пиратов и каперов. С учетом структуры исследования, в котором немалое место уделено процессам пиратской экспансии, речь также идет о территориях Ост-Индии, превращавшихся, по мере вытеснения пиратов из Вест-Индии, в регионы бурной пиратской активности.

' См. подробнее: Martens G.F. von. Nouveau recueil général de traités et autres actes relatifs aux rapports de droit intentational.T. I-XXXV. Gaitingue; Leipzig 1876-1908.

Методологическая основа исследования. Методологической основой исследования является общенаучный системный подход, применяемый в сочетании с основополагающими для гуманитарного знания принципами, в качестве которых выступают историзм, объективность, комплексность и достоверность. Выбор использованных методов был продиктован конкретными задачами диссертации и определялся степенью соотнесения, характером и спецификой взаимосвязей изучаемого объекта и предмета исследования в конкретно-исторических условиях. В рамках изучаемой проблемы мы отталкивались от концепции французского историка Ф. Броделя, который, анализируя развитие системы мирового капитализма в XV-XVIII вв., рассматривал его как «мир-экономику» и иерархически соотносил цивилизационное ядро-центр с окружавшей его гигантской периферией.2 Предложив методологическую иерархию, подчинившую «событие» «процессу», и введя парадигму «большой протяженности», Бродель предпринял попытку выявить устойчивые структуры истории в виде «самого неуничтожимого» повседневного. Описывая историю «мира-экономики», один из последователей Броделя американский исследователь И. Валлерстайн выделяет колониальную экспансию в качестве одного из важнейших факторов, способствовавших формированию «мировой европейской экономики», и соотносит «долгий XVI век» (1450 - 1640-е гг.) с эпохой возникновения капиталистического «ядра» Западной Европы. После открытия Америки по обе стороны Атлантики начал складываться целостный мир-экономика, единый трансатлантический рынок, предшествующий формированию национальных рынков. В политической сфере экспансия обернулась столкновением ведущих держав, сделавших ставку на военно-морскую мощь.3

Наряду с традиционными для исторического исследования проблемно-хронологическим, сравнительно-историческим, историко-генетическим, историко-типологическим, историко-компаративным и историко-ретроспективным подходами, позволяющими ставить и решать конкретные познавательные задачи, автор использовал разнообразные методологические приемы, позволившие связать в единый комплекс многофакторные (технологические, геополитические, политологические, интеллектуальные, гендерные, антропологические) аспекты изучаемой проблематики. Так, при анализе лингвистических аспектов исследования были применены характерные для источниковедения методы исторической критики источника и приемы герменевтического и дипломатического

1 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII на. Т. 1-3. M., 1986-1992.

1 Wallerslein 1, The modem world system: vol. I-IV. New York; Berkeley; San Diego, 1974-1989; Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001; Валлерстайн И. Исторические системы как сложные системы // Философские перипетии. Вестник Харьковского государственного университета. № 409. 1998; Валлерстайн И.. Миро-системный анализ // Время мира. Альманах современных исследований по теоретической истории, макросоциологии, геополитике, анализу мировых систем и цивилизаций / Под ред. Н.С. Розова. Новосибирск, 1998. Выпуск 1. С. 105-123.

анализа. Кроме того, автор широко использовал возможности институционального, просопографического и каузального методов. Некоторые части работы были задуманы в русле исторической антропологии, в связи с чем особую роль сыграли подходы, характерные для изучения истории повседневности, а также достижения новой культурной истории и новой интеллектуальной истории, позволяющие увидеть за универсальностью привычно используемых понятий уникальность их внутреннего содержания.

Научная новизна диссертации заключается в постановке актуальной исследовательской проблемы и полученных на основе ее разработки результатах. В отличие от существующих работ по истории колониализма и европейской экспансии, в которых акцент делался на дипломатической истории и межгосударственных отношениях, в диссертации феномен морского разбоя исследуется как системный процесс. Это позволяет не только проследить формирование и эволюцию пиратства и каперства и определить их особенности на разных этапах, но и показать глубокую связь морского разбоя с процессами борьбы за передел Мирового океана.

В результате комплексного изучения диссертанту удалось расширить и пересмотреть ряд положений о роли и месте каперства и пиратства в разделе Испанской колониальной империи. В работе, в частности, дан обстоятельный анализ островной тактики корсаров и пиратов, благодаря которой захваченные ими территории становились государственными владениями новых колониальных держав.

Особое значение диссертации придает институциональный анализ, предпринятый автором в отношении исследования системы организации власти внутри пиратского социума, рассмотренного как воплощение радикальных представлений плебейского сообщества, сочетавших эгалитаристские устремления и принципы «прямой демократии». Подобные взгляды легли в основу пиратской субкультуры с ее маскулинностью, агрессивным символизмом и специфическим менталитетом.

Автором также выявлены и введены в научный оборот архивные документы, связанные с внешней политикой Российской империи и колониальными проектами императора Петра I по подготовке секретной экспедиции, направленной для предоставления протекции пиратам Мадагаскара, а также новые материалы, позволяющие охарактеризовать специфику отражения пиратской темы в русской культуре.

Таким образом, результатом исследования стал демонтаж стереотипов о морском разбое, сформированных во многом под влиянием государственной идеологии и этико-нравоучительных коннотаций художественной литературы. Морской разбой предстал как комплексный феномен, тесно связанный с различными сторонами общественной, политической, культурной и экономической жизни Европы раннего Нового времени и Нового

9

времени.

Теоретическая значимость диссертации. Выводы диссертационного исследования вносят уточнения в существующие представления как о роли морского разбоя в европейской колониальной политике в период раннего Нового времени, так и об организации, методах и принципах существования каперства и пиратства. Кроме того, результаты работы существенно дополняют и конкретизируют представления о жизненных стратегиях, повседневности, идеологии и институциональных основах морского сообщества и, в частности, пиратского социума. Достигнутые автором цели и решенные им задачи, до сих пор в подобном ракурсе исторической наукой не ставившиеся, позволяют пересмотреть устоявшиеся представления о процессах европейской экспансии. В диссертации введены в научный оборот новые документальные источники, в том числе и архивные, расширяющие представления о процессах европейской экспансии, истории пиратства и внешней политике Российской империи.

Практическая значимость диссертации. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы при анализе современного международного положения и, в первую очередь, при изучении проблем терроризма и причин эскалации пиратства в водах Юго-Восточной Азии, Западной и Восточной Африки и Латинской Америки. Выявленные в диссертации структурные элементы, связанные с использованием морского разбоя в колониальных целях, и выводы относительно механизмов организации государственной власти в контролируемой им морской зоне, могут быть применены при анализе современных процессов глобализации. Сделанные автором заключения окажут пользу при изучении раннего Нового времени, в частности, при подготовке общих и специальных учебных курсов по истории Великих географических открытий, европейской колониальной экспансии, военно-морской истории, истории Вест-Индии, Латинской Америки, истории стран Азии и Африки, а также при преподавании истории государства и права, политологии, морского права, экономики и теории предпринимательства.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации изложены в опубликованных научных трудах автора. Общий объем публикаций по теме исследования составляет 174 п.л. По теме диссертации автором опубликовано 34 научные работы.

Среди них в первую очередь необходимо отметить четыре монографии. Одна из них, «Золотая эпоха морского разбоя: пираты, флибустьеры, корсары», широко используется во многих работах, посвященных истории пиратства в Вест-Индии, истории английского каперства, истории морского права. Монография «Морской разбой в XVI - XVIII веках. Генезис, история, типология» апробирована автором в его учебно-преподавательской деятельности в Российском государственном педагогическом университете имени А.И.Герцена

10

(лекционные курсы «История Великих географических открытий и европейская экспансия», «Источниковедение», «История мировой культуры»), В свою очередь, монография «Раздел Океана в XVI - XVIII веках: истоки и эволюция пиратства» вызвала позитивные отклики и вошла в список финалистов премии «Просветитель» Фонда «Династия» в номинации «Гуманитарные науки» 2013 г. Наиболее значимые достижения автора, полученные при изучении феномена морского разбоя в преломлении к истории колониальной экспансии и международных отношений, отражены в монографии «Пиратство в XVI-XVIH веках: на острие мировой политики», а также опубликованы в 14 изданиях из списка, рекомендованного Высшей аттестационной комиссией Российской Федерации (ВАК РФ) для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук, включая такие авторитетные журналы, как «Вопросы истории», «Диалог со временем», «Исторический архив», «Новое литературное обозрение», «Этнографическое обозрение» и «Известия Русского географического общества».

Научные результаты, полученные автором диссертации, опубликованы также в изданиях материалов международных и российских научных конференций и многочисленных публикациях научно-популярного характера.

Основные положения и результаты исследования были изложены в докладах более чем на 15 научных и научно-практических конференциях, из которых 6 имели международный характер. Кроме того, полученные результаты апробированы автором при чтении специальных лекционных курсов «История пиратства в Вест-Индии в XV - XVIII вв.» (СПбГУ, 1999 г.) и «История Великих географических открытий» (РГПУ имени А. И. Герцена, 2010 — 2014 гг.), а также при проведении аспирантских семинаров в Санкт-Петербургском Институте истории РАН (2008 г.), на которых автор исследовал специфику дипломатики каперской фамоты, и на заседаниях Русского географического общества (2008 - 2010 гг.). Текст диссертации был обсужден и одобрен на заседании Отдела всеобщей истории Санкт-Петербургского Института истории РАН.

II. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Структура исследования обоснована проблемно-хронологическим принципом и обусловлена поставленными целями и задачами. Разделение диссертации на пять глав вытекает из логики самого исследования, предусматривающего анализ разномасштабных аспектов заявленной темы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Общий объем работы составляет 730 страниц.

Во Введении обоснована актуальность, определены объект, предмет, цель и задачи, хронологические и территориально-географические рамки исследования; сформулированы

II

основные понятия; охарактеризованы методологи* и методы работы; показаны научная значимость и новизна исследования; приведены данные относительно апробации результатов диссертационного исследования.

В первой главе — «Историография и источники» — анализируется степень научной разработанности темы исследования и дана характеристика использованных в работе источников.

В первом параграфе - «Историография» - проанализированы тенденции, подходы и достижения отечественной и зарубежной историографии в раскрытии темы исследования. Характеризуя изученность вопросов, ставших предметом исследования, необходимо отметить, что морской разбой как исторический феномен не может быть адекватно представлен в процессе анализа его как независимого явления. Он должен рассматриваться не изолированно, а в контексте общих тенденций мирового экономического, политического, социального и культурного развития XVI - XVIII вв. Пираггско-каперский мир являлся одним из системных элементов мира, вступившего на путь глобализации, начало которой положили Великие географические открытия и европейская колониальная экспансия. В результате этих процессов возникли Испанская, Португальская, Английская, Голландская и Французская колониальные империи, и, соответственно, «периферийное» колониальное пространство стало частью нового миропространства. После открытия Америки по обе стороны Атлантики начал складываться целостный «мир-экономика», единый трансатлантический рынок, формирование которого шло параллельно складыванию национальных государств Нового времени, сделавших ставку на колониальную экспансию.

Морской социум, включая гшратско-каперское сообщество, как один из его элементов, являлся важной частью этого трансатлантического мира. Как нам представляется, его анализ возможен с учетом важнейших тенденций, сложившихся в современной историографии. В качестве первой выделим тесно связанную с идеей «мир-экономики» концепцию «атлантической истории», рассматривающую пространство Атлантического океана как некое цившшзационное целое и подразумевающую существование тесного взаимодействия Европы, Америки и Африки, в основу которого была положена колониальная модель, обеспечивающая континуитет европейского преобладания. Большинство европейских явлений могут быть адекватно интерпретированы только в том случае, если не ограничиваться традиционным подходом, когда колониальная история изучается в фокусе британской, французской^ португальской, голландской или испанской историй, и анализировать локальные эмпирические «истории» в рамках гомогенного атлантического исследования. В работах Д. Торнтона, Д. Хэнкока, Ж. Лебодек, М. Морино, Д. Роджерса, Дж. Элиота и П. Бютеля, делающих акцент на качественных методах исследования, различные проблемы атлантической истории

12

интерпретируются с точки зрения истории менталыюсти, индивидуальных и коллективных судеб, культурных явлений.

Анализ феномена морского разбоя невозможен без привлечения капитальных трудов по истории великих географических открытий и национальных версий экспансии.4 Среди них выделяются фундаментальные монографии Ч. Боксера, Г. Вира, Дж. Корбетта, П. Маргри, М. Молла, А.Л. Роуса и др. авторов, которые привлекли богатый эмпирический материал о морском разбое и исследовали его роль в продвижении европейских держав в Испанскую Америку. Особое внимание следует обратить на работы Д. Гудмана, Дж. Израеля, К. Рани Филипс, Р. Страдлинга и П. Хоффмана, посвященные изучению Испанской колониальной империи в Новом Свете и, в частности, военно-морской политике Испании и организации ее торговых океанских трасс.

Второй историографический блок группируется вокруг сюжетов, связанных с «военной революцией» XVI — XVII вв. Непрерывные войны, порожденные межгосударственным соперничеством, борьба за гегемонию на Европейском континенте и в заморских владениях привели к «тотальному» вторжению Европы в океаническое пространство, что повлекло за собой эскалацию гонки вооружений, технологическую и институциональную модернизацию, кардинальные перемены в стратегии и тактике военно-морской войны. Ведущие европейские государства постепенно превращались в военно-морские державы, бравшие под контроль военную силу и мобилизующие средства для обеспечения превосходства над конкурентами и навязывания им своей воли. В ряду преобразований, происходивших в Европе, стоял особый феномен, связанный с ее продвижением в Море и получивший название «военно-морской революции». Результатом этих процессов стало формирование системы, которую Й. Глете определил как «эскалацию насилия в море». Развитие ее, с одной стороны, привело к необратимым последствиям, превратив Океан в арену перманентного противостояния ведущих военно-морских державам. С другой стороны, между войной и развитием государства в ранее Новое время существовала тесная связь, позволяющая власти извлекать прибыль из рационального использования системы насилия. Таким образом, морское пространство попадало под контроль государственной власти, а пиратство и каперство выступали неотъемлемой частью системы «насилия в море».

Рассмотрение системы морского разбоя в качестве самостоятельного феномена неизбежно вело к смещению анализа от структур и институтов к процессам и, соответственно, к выделению системы взаимосвязей внутри морского социума, имевшего специфические

4 Общий обзор см.: PagJen A. Lords of all the world: ideologies of empire in Spain, Britain and France, c. 1500 -с. 1800. New Haven; London, 1995.

контакты с окружавшим их миром, и к попыткам воссоздать его представления об обществе. В первую очередь, это касалось проблемы взаимоотношений государственной власти и аморфной человеческой массы, лишенной, по мнению «привилегированного» общества, должного понимания социальной реальности и способности к осмысленному действию. Одной из теоретических основ анализа, предпринятого нами в данном контексте, стали идеи исследователей, проявлявших интерес к микрогру.ппам и связывающим их механизмам разноплановых взаимосвязей. Наше внимание привлекли взгляды французских философов Ж. Делеза и Ф. Гваггари, предложивших сместить фокус проблемы от «мертвящей тональности Левиафана-Государства» в сторону того, что расположено «по ту сторону государств», подразумевая под этим противостоящую правовому государству «машину войны», «номадическую» силу, в любой момент способную ощетиниться против диктата государственной власти.5 Они рассматривают номадологию как «полиморфную и диффузную форму машины войны», бросающую вызов власти в виде неподчинения, разбоя, бунта, гверильи и способную противостоять воздействию властных структур, воплощенных в государстве. Постановка проблемы Микрогруппа — Власть — Государство в подобном ракурсе открывает новые возможности для анализа моряцкого социума, переводя вопрос в область социальной истории и антропологии власти. При анализе подобного рода мы отталкивались от концепции М. Фуко, связанной с исследованием «генеалогии власти» и особых процедур контроля «вселоднадзорности», установленных привилегированными группами людей, монополизировавших власть как собственность.6 Подобный подход заставляет обратить особое внимание на противоречивые и не всегда оппозиционные взаимоотношения между официальной властью и криминальным сообществом, а также на внутренние и внешние социальные регуляторы, с помощью которых формировались властные отношения внутри разбойничьих группировок. Столкнувшись со сложной противоречивостью и специфичностью категорий ментальности моряцкого социума, мы обратились к работам ученых, занимающихся историей «представлений» (Ф. Арьес, М. Вовель, К. Гирц, Ж. Ле Гофф, Р. Дарнтон, Ж. Дюби, Р. Кобб, Э. Ле Руа Ладюри, А.Я. Гуревич, Р. Шартье и др.).

Воссоздать столь сложное социокультурное явление было невозможно и без обращения к литературе, посвященной социальной истории. Это, в первую очередь, история народной плебейской культуры и плебейских форм протеста, изучение которых проходило под влиянием концепции «истории снизу вверх», восходящей к трудам Э.П. Томпсона. Британский исследователь выделил как специальную категорию особое коллективное сознание, основанное на традиционном понимании социальных норм и «архаичных» представлениях о

5 ДелезЖ., Гваттари Ф. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения. Екатеринбург; М., 2010.

6 ФукоМ. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М, 1999.

хозяйственных функциях, долге и особых обязанностях членов общества.7 Разрушение патерналистских основ общества и отход от традиционных моральных понятий вызывали у низших слоев общества стремление вернуться к истинной, по их мнению, социальной справедливости и приводило к бунтам и волнениям, направленным к восстановлению «архаичных» представлений о хозяйственных функциях, долге и особых обязанностях членов общества. В трудах Э. Хобсбаума, К. Хилла, Д. Рюде, П. Линбо и Д. Хердера ярко показана обстановка народных волнений, структурированы формы протеста и исследована идеология плебейских движений.

По мнению Хилла, плебейские движения сформировали радикально-альтернативную «третью культуру», кардинально отличавшуюся от традиционной аристократической и новой буржуазной культур и повлиявшую на природу пиратского социума.8 Идеи Хилла перекликаются с еще одним концептом социальных историков, нашедшим отражение в работах Э. Хобсбаума - бунтарским образом «социального бандита», защитника простых людей от государства и новых порядков.9 Новые бунтари доиндустриальной эпохи, новоявленные Робин Гуды, не имели определенной и последовательной системы взглядов, их противоречивая и крайне эклектичная идеология была направлена на защиту и реставрацию архаичного традиционного порядка. К подобным руководителям, относился, например, и пиратский главарь Тич Черная Борода. Хобсбаум считает, что нельзя отождествлять бандитов-уголовников и «социальных бандитов», усматривая между ними существенные различия, однако государство этих нюансов не замечало и относило и тех, и других к находящимся вне закона преступникам.

Необходимо отметить важную особенность историографической традиции, касающейся изучения природы морского разбоя и отразившей стереотипные нравственно-этические оценки общества и культурные доминанты «коллективного воображаемого».10 В рамках мифологизаторских тенденций сложился стереотипный образ пирата, культивируемый массовой культурой." Разбойник заведомо рассматривался как отрицательный персонаж, воплощение злодея-насильника, и вместе с тем ему придавались романтические черты, формирующие в коллективном сознании образ одинокого и свободного байронического

7 Thompson Е.Р. The making of the English working class. London, 1963,

* Hill C. Radical pirates? // The collected essays of Christopher Hill. Vol. Ill (People and ideas in 17th century England). Brighton, 1986. P. 26.

9 Hobsbawm E.J. Primitive rebels: Studies in archaic forms of social movement in the 19-th and 20-th centuries. Manchester, 1959; Hobsbawm E.J. Bandits. London, 1969.

10 HurgB.R. Sodomy and the pirate tradition: English sea rovers in the seventeenth-century Caribbean. New York, 1995; TurleyN. Rum, sodomy and the lash: piracy, sexuality and the masculine identity. New York, 1999.

11 Les tyrans de la mer. Pirates, corsairs et flibustiers / Textes reunis par Sylvie Requemora et Sophie Linon-Chipon. Paris, 2002; Morcau J.P. Un flibustier fran^ais dans la mer des Antilles. Paris, 2002; Arnaudov P.J. Elements of mythamaking in witness accounts of colonial piracy. Louisiana, 2008.

15

корсара. Нельзя не сказать и о влиянии на концепцию морского разбоя патриотически настроенной официальной историографии, которая тесно связывала этот исторический феномен с изучением процессов колониальной экспансии (Ф.Э. Мине, Н.М. Круз, Х.И. Пристли, А.П. Ньютон, В. Харлоу, Д.А. Уильямсон). В рамках имперского дискурса личности реальных пиратов и корсаров трансформировались в образы национальных героев экспансии и военно-морской истории (Э. Генен, Дж. Корбетт, С. Хьюсон),

Долгое время в ночной литературе превалировало мнение о неорганизованности и хаотичности морского разбоя. Общую картину изменили исследования, посвященные экономическим корням пиратства, предпринятые С. Карракером и Г.С. Беккером. Они позволили рассмотреть морской разбой как форму силового предпринимательства и продемонстрировали, что преступники - это рационально мыслящие индивидуумы, стремящиеся, в условиях повышенного риска, максимизировать выгоду при ограниченных ресурсах, поэтому часто выбор «профессии» является для них своего рода инвестиционным решением. Плодотворными представляются методы анализа пиратских группировок, предложенные П. Лисоном. Изучая структуры власти, установившиеся в бандитском сообществе, он исходит из теории конституционного выбора Д. Бькженена и Г. Таплока. Согласно Лисону, дисциплинарный кодекс пиратских банд означает переход от анархии к политическим институтам и способствует установлению организационных структур взаимоотношений и обмена. Однако в рамках эгалитаристских установок и системы взаимопомощи, доминировавших внутри бандитского сообщества, принципы прямой демократии вступили в конфликт с усиливавшимися авторитарными тенденциями, идущими от пиратских главарей.12 Как полагает антрополог Д. Грэбер, демократические принципы, зарождавшиеся в ходе бунтарских движений, всегда выступали жизнеспособной альтернативой Государству, всеми силами пытавшемуся доказать, что именно оно является высшей формой политической организации и что с его исчезновением в мире восторжествуют хаос и братоубийство.13

Антропологический подход позволил проанализировать пиратский социум как иерархически организованное криминальное сообщество, а также изучить морской разбой как неотъемлемую часть моряцкого социума в контексте формирования индустриального общества. Подобное понимание пиратского мира характерно для работ М. Ридикера, метафорически назвавшего раннеиндустриальное общество «многоголовой гидрой». Сложный

12 Leeson P.T. An-arrgfrchu: The law and economics of pirate organization // Journal of political economy. 2007. Vol.

115. № 6. P. 1049-1094; Leeson P.T. The calculus of piratical consent: the myth of the myth of social contract // Public Choice. 2009. Vol. 139. № 3,4. P. 443-459; Leeson P.T. The invisible hook: the hidden economics of pirates. Princeton, 2009; Leeson P.T. Rationality, pirates and the law: a retrospective I/ American University Law Review. 2010. Vol. 59 №

5. P. 1219-1230.

15 GraeberD. Fragments of an anarchist anthropology. Chicago, 2004. P. 35-37.

16

символический образ олицетворяет не только британскую экспансию, но и ужас

привилегированных слоев перед проявлениями народного протеста обездоленных низов

общества, представленного тысячами моряков на всем протяжении Атлантики. В этом

контексте глобальных перемен Ридикер рассматривает корабельную повседневность и

моряцкий мир, видя в них ключевую структурную составляющую рынка свободной рабочей

силы, разбросанной по океанским портам. Независимых в своем выборе моряков объединяют

чётко обозначенные социальные характеристики: интернационализм, расовая толерантность и 14

космополитизм.

Богатые историографические традиции сложились в исследованиях, анализирующих роль пиратства и каперства в борьбе за гегемонию в Океане. Благодаря работам Д. Брюина, П. Вилье, У. Мейера, Г. Роммелса, Т. Рэбба, Д. Старки, Э. Тайемитта и К. Эндрюса морской разбой предстал как один из важнейших источников первоначального накопления капитала, подталкивающий процессы европейской экспансии. Важным вкладом в историческую антропологию стали труды, посвященные механизмам формирования морской семейственности и профессиональной специализации отдельных семейств, а также институциональным особенностям каперства как формы фамильного предпринимательства (М. Верже-Франсеши, Р. Спенс, Дж. Мак-Дермотт, Ф. Родж).

История морского разбоя в отечественной историографии остается еще слабо изученной. Основное внимание исследователей было сфокусировано на истории морских путешествий и борьбе за господство на море и колониальную гегемонию, в контексте которой феномен морского разбоя рассматривался как вспомогательное средство в борьбе за геополитический раздел мира. Различные аспекты колониального противостояния отражены в монографиях Ю.Г. Акимова, А.В. Гринёва. IO.E. Ивонина, Б.Н. Комиссарова, А.Я. Массова, Л.И. Слезкина, В.А. Субботина, Е.В. Тарле, A.M. Хазанова, П.П. Черкасова, А.Н. Чистозвонова, М.М. Ябровой и др. Для отечественных ученых характерны попытки концептуализировать колониальную политику в рамках обобщающего анализа идеологических направлений европейской экспансии и влияния на колониальную экспансию государственной бюрократии (С.Н. Гаврилов, О.В. Дмитриева, А.Д. Люблинская, В.Н. Малов, В.В. Штокмар). Немалое влияние на заморскую экспансию и каперскую деятельность оказали и предпринимательские группы, роль которых изучали В.Ф. Стратанович и С.П. Маркова. Идеологическим рычагом экспансии выступала пропаганда колониального проникновения,

14 Redikcr A /. «Under the banner of King Death»: The social world of Anglo-American pirates, 1716 to 1726 // William and Mary Quarterly. 1981. Ser. 3. Vol. 38. P. 203-227; HeJiker M. Between the devil and the deep blue sea. Merchant seamen, pirates and the Anglo-American maritime world, 1700 — 1750. Cambridge, 1987; Rtiiliker M, Villains of all nations: Atlantic pirates in the golden age. Boston, 2004.

сформировавшая целые поколения людей, проникнутых духом первооткрывателей и завоевателей (В.М. Кириллова, Т.Л. Лабутина, Т.В. Мосолкина, Г.Н. Питулько, Д.Л. Сапрыкин, Е.И. Яковлева). Характерно, что развитие пиратства в Вест-Индии отечественная историография рассматривала, в первую очередь, как продукт колониального процесса и результат социально-экономической эволюции европейских институтов. Тесную связь буканьерства и флибустьерства в Вест-Индии с противостоянием новых военно-морских держав с Испанией показал Я.М. Свет, рассмотревший антильское пиратство как инструмент колониальной политики.15 Истории европейского пиратства в Индийском океане посвятил свои книги И.В. Можейко.16 В работах В.К. Губарева всесторонне исследуется феномен флибустьерства как орудия колониального проникновения, анализируются внутренняя организация флибустьерства и экономическая база антильского пиратства, а также проблемы морского разбоя начала XVIII в.17 Особенности английского каперства в Вест-Индии, в частности деятельность Ф. Дрейка, изучала H.H. Фрищина.1* На тесные взаимосвязи, существовавшие между внешней политикой Англии и системой морского разбоя, указывают также В.Б. Миронов, М.А. Ткаченко, Д.В. Михеев и А.О. Пастушенко.19 В свою очередь, О.В. Окунева остановилась на роли французского корсарства в контексте франко-португальского

,5 Свет Я.М. Пираты Антильских морей // Новая и новейшая история. 1966. № I. С. 132-144; № 2. С. 106-115. Следует особо обратить внимание на участие Света в подготовке издания «Пиратов Америки» А.О. Эксквемелина (Эксквемепии, А.О. Пираты Америки / Пер. с гол ланд, и комм. Б. Аронова; ред. и предисл. Я.М. Света. М., 1968).

16 Можейко И.В. В Индийском океане. Очерки истории пиратства в Индийском океане и Южных морях (XV-XX века). М., 1980; Можейко ИВ. Пираты, корсары, рейдеры: Очерки истории пиратства в Индийском океане и Южных морях (XV-XX века). М., 1991.

17 Губарев В.К. Бертран д'Ожерон и колониальная политика Франции в Вест-Индии (60-е - 70-е годы XVIi в.) П Французский ежегодник. 1983. М., 1985. С. 215-226. Губарев В.К. Буканьеры // Новая и новейшая история. 1985. № 1.С. 205-209; Губарев В.К. Колонизация Сен-Кристофера (эпизод из истории французского проникновения & Вест-Индию) // Средневековый город. Вып. 10. Саратов, 1991. С. 155-163; Губарев В.К. Морской разбой в Вест-Индии как источник первоначального накопления капитала (1621 - 1697 гг.) // Наука. Релтя, Сустльство. Донецьк, 2006. № 2. С. 21-30; Губарев В.К. Пираты острова То рту га, М., 2011; Губарен В.К. Флибустьеры Ямайки: эпоха «великих походов». М., 2011; Губарев В.К. Фрэнсис Дрейк. М., 2013.

18 Фрищииа H.H. Англо-испанские столкновения в Карибском море (по испанским материалам 1569 - 1580 гг.) И Вестник Ленинградского университета. 1981. Серия 2: История, языкознание, литературоведение. № 8. Вып. 2. С. 40—43; Фрищииа H.H. Борьба Англии за проникновение в испанские колонии Нового Света в XVI в. (из истории предпосылок англо-испанской морской войны). Автореф. дис... канд. ист. наук. Л., 1981.

Миронов В.В. Проблема каперства при Елизавете I Тюдор в современной англо-американской историографии // Социальные институты в истории / Омск, 1996. С. 46-48; Ткаченко М.А. Уолтер Рэли и начало английской колонизации Америки // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2002. Серия 2: История, языкознание, литературоведение. Вып. 2. С. 100-104; Ткаченко М.А. Становление Британии как морской державы. Вторая половина XVI века: Автореф. дис... канд. ист. наук. СПб., 2004; МихеевД.В. Каперские патенты против пиратов в годы правления Елизаветы Тюдор (1558 — 1603 гг.) // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2011. № 4. С. 3—8; Михеев Д.В. Каперы как инструмент английской внешней политики середины XVI столетия П Известия Алтайского государственного университета. 2011. Jvfe 4/2 (72). С. 150-154; Михее« Д.В. Проблема безопасности морского сообщения и англо-испанский союз в первые годы правления Елизаветы Тюдор (1558 -1562 гг.) // Вестник Псковского государственного педагогического университета. Серия; Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки. 2011. Вып. 13, С. 20-26; Михеев Д.В. Каперы в испанской политике Елизаветы Тюдор (1558 - 1603 гг.): Автореф. дис... канд. ист. наук. СПб., 2012; Пастушенко А.О. О призовом праве Англии во второй половине XVI в. И В ¡сник Харювського национального университету >меж В.Н.Каразша, 2011. № 965. Вип. 8. С. 59-65; Пастушенко А.О. Англжське каперство другси половини XVI столггтя: структури повсякдення: Автореф. дис... канд. icr. наук. Харьков, 2012.

соперничества в Бразилии в XVI в.20 Общий анализ борьбы за Вест-Индию в связи с освещением роли флибустьеров был предпринят в работе A.B. Кушнир.21 Благодаря работам К.В, Малаховского развивался биографический аспект пиратологии.22 Социально-правовые вопросы и проблемы эволюции антипиратского законодательства рассматриваются в работах В.Ф. Сидорченко.23 Нельзя обойти вниманием и традиции энциклопедического24 и научно-популярного жанра,25 а также попытки анализа пиратства как культурологического феномена.20

Особое значение для нашей работы имели труды, посвященные взаимосвязям между пиратством и внешней политикой Российской империи. Это относится к сюжетам, связанным с Мадагаскарской экспедицией Петра I. После первой публикации документов о подготовке плавания на Мадагаскар, осуществленной Ф.О. Туманским, тема получила продолжение в работах И. Зейделя, В.К. Трутовского и Ф.Ф. Веселаго. Текстологический анализ документов экспедиции, в частности записок, подготовленных ее руководителем вице-адмиралом Д. Вильстером, провел А.И. Заозерский, тогда как Тарле связал отмену экспедиции с новыми сведениями об устройстве пиратского сообщества, полученными по шведским дипломатическим каналам. Общий анализ обстоятельств подготовки плавания в Индийский океан был проведен А.Б. Давидсоном и В.А. Макрушиным.

Таким образом, можно сделать следующие выводы о степени исследованности поставленной в диссертации проблемы. Во-первых, в современной историографии сформировалось представление о феномене морского разбоя как о составном элементе глобального геополитического порядка, сложившегося в эпоху Великих географических открытий и европейской колониальной экспансии. Во-вторых, перманентная война за передел мира и эскалация насилия в море превратили морской разбой в востребованный европейскими

30 Окучена О.Н. Французы-первооткрыватели Бразилии? // Латинская Америка. 2003. N'_ 4; Окуиена О.В. В погоне за «красным золотом»: франко-португальское соперничество в Бразилии в первой половине XVI века // Новая и новейшая история. 2005. № 5; Окучена О.В. Французские экспедиции в Бразилию XVI - XVIII вв.: освоение территорий и осмысление новых реалий: Автореф. дис... канд. ист. наук. М., 2005; Окуиена О.В. «И вашим именем почтить безвестный край»: топонимика как способ легитимации французского присутствия в Бразилии XVI - начала XVII в. И Американский ежегодник. 2011. М., 2011. С. 316-327.

21 Kyuutup А.В. Колонизация Антильских островов и англо-французское соперничество в Вест-Индии (XVII— первая половина XVIII в.): Автореф. дис... канд. ист. наук. М., 2003.

11 МалахонскиЬ К.В. Кругосветный бег «Золотой лани». М.( 1980; Малаховский К.В. Пять капитанов. М., 1986;

Малахтскии К.В. Триады вокруг света. М., 1982. " Сидорченко Н.Ф. Морское пиратство. СПб., 2004.

24 Сиисаренко A./S-, Маковки» Л.Ф. Пиратство // Морской энциклопедический словарь. Т. II. СПб., 1993. С. 485486.

" ¡'рактл-кии П.Х. Пиратские истории. СПб., 1994; Гребетскии П.Х. Пираты. Иллюстрированная история морского разбоя. СПб., 1992; Пираты и разбойники: Флибустьеры, корсары, каперы и буканьеры / Сост. и отв. ред. Г.И. Рябцев. Минск, 1996.

См., например, статью в серии публикаций, объединенных «Новым литературным обозрением» в разделе «Пират как воля и представление»: Михайлин В. О необходимости пирата: краткое введение а пиратологию П Новое литературное обозрение. Теория и история литературы, критика и библиография. 2008. .V" 94. С. 85-94.

19

государствами механизм борьбы за колонии. Организованная форма морского разбоя в виде каперства выступала не только в качестве средства государственной политики, но и как эффективное направление инвестирования капитала, приносившее огромные прибыли. В-третьих, в общеисторическом плане остается неисследованным вопрос о разграничении пиратства и каперства, так как законодательство и реальная практика нередко противоречили друг другу, превращая администрацию в «заложника» существующего положения вещей. В-четвертых, создан определенный задел в понимании пиратства как социального явления, воплотившего общественные идеалы плебейских масс. Институциональный аспект в изучении пиратства позволил проанализировать формы пиратской демократии как способ альтернативного устройства, совмещавшей принципы криминального сообщества и мечты о радикальном переустройстве общества. В-пятых, морской разбойник XVI - XVIII вв. имеет мало общего со стереотипным образом пирата, культивируемым массовой культурой, создавшей культовую фигуру мифологизированного характера. Наконец, в рамках отечественной историографии утвердилась тенденция рассматривать пиратство в качестве средства колониальной политики, оставляя открытыми принципиально важные вопросы о социальных истоках пиратства, его культурном фоне и взаимосвязи морского разбоя с колониальной политикой европейских держав.

Во втором параграфе — «Источники» — рассмотрено состояние источниковой базы, которая легла в основу диссертационного исследования. Источники можно сгруппировать в три основных блока.

Первый из них составили делопроизводственные материалы центральных и местных учреждений и документы личного происхождения, обнаруженные нами в архивных коллекциях Франции, России и Эстонии. Основной корпус изученных нами документов, посвященных пиратству, сосредоточен в Национальном архиве Франции. Это, прежде всего, документальные собрания Колониального и Морского фондов (Fonds Marine, Fonds Colonies). Особое значение для нашего исследования имеют материалы, содержащие переписку администраторов заморских владений Франции (Мартиника, Сан-Доминго, Мари-Галант, Гваделупа, Иль де Франс, остров Бурбон, Мадагаскар) и их донесения в Париж о состоянии подведомственных им территорий в 1680-1720 гг. (Fonds Colonies, СЗ, С4, С5, С8, С9). В инструкциях, рапортах и отчетах губернаторов островных владений Франции содержится ценная информация о положении в заморских колониях западноевропейских государств, характеризующая важную роль, которую играла система морского разбоя в повседневных реалиях. Перечисленные материалы дополняются документами коллекции В/4 Морского фонда (Campagnes), рассказывающими о походах французских военно-морских эскадр в Вест-Индии, Тихом и Индийском океанах, их действиях против пиратских баз, документами о

20

снаряжении кораблей, донесениями руководителей плаваний и вахтенными журналами.

Особую важность для диссертационного исследования имели коллекции документов, позволяющие проанализировать систему морского разбоя в контексте российской истории. Первая группа этих материалов - русские документы официального и полуофициального характера и документы иностранного происхождения, касающиеся внешней политики России в первой трети XVIII в. и попыток установить контакты с пиратами Мадагаскара. К их числу относятся делопроизводственные материалы центральных и местных учреждений и ведомств, обнаруженные в РГАВМФ (ф. 212 - Государственная Адмиралтейств-коллегия, 1717 - 1827; ф. 223 — Рукописи Петра Великого и другие документы, поступившие из Адмиралтейств-совета; ф. 233 - Канцелярия генерал-адмирала Ф. М. Апраксина, 1695-1728; ф. 234 - Канцелярия адмирала К. Кргайса; ф. 1331 - Атласы, карты и планы Архива Центрального картографического производства ВМФ), а также в РГАДА (ф. 9-Кабинет Петра I; ф. 248 -Сенат) и РГИА (ф. 91-Вольное экономическое общество; Ф. 1343 —Департамент герольдии). Документы о подготовке Мадагаскарской экспедиции отложились и в Государственном архиве Эстонии (ф. 3 — Канцелярия Ревельского генерал-губернатора, 1699 — 1787; ф. 279 -Канцелярия Рижского генерал-губернатора, 1700 — 1787; ф. 2072 — Коллекция карт; ф. 4918 -Коллекция генеалогических материалов,1699 - 1939). В ходе исследования были использованы такие источники, как переписка между различными учреждениями, подготовительные материалы и справки по конкретным вопросам организации Мадагаскаре кой экспедиции, протоколы, записки, журналы заседаний Адмиралтейств-коллегии, бухгалтерские ведомости и росписи, отчеты и доклады должностных лиц.

Вторая группа документов связана с отражением вест-индского пиратства в русской культуре. Их автор — переводчик и просветитель Ф.В. Каржааин, чья деятельность оставила глубокий след в истории общественной мысли России конца XV1U в. Среди его бумаг, хранящихся в коллекции Н.П. Лихачева в архиве Санкт-Петербургского Института истории РАИ и в собрании П.Я. Дашкова в архиве Института русской литературе РАН (Пушкинский Дом), сохранились отрывки рукописи, посвященной пиратству. Проведенное автором сопоставительное текстологическое исследование позволило предположить, что хранящиеся в различных архивах тексты Каржавина о пиратах представляют собой единое целое. Все подвергнутые анализу разрозненные фрагменты, не имеющие общего названия, но в ряде случаев снабженные промежуточными заголовками, являются частями одного и того же произведения, которое условно может быть обозначено как «Жизнеописание пиратов». Нами была реконструирована полная структура перевода Каржавина в виде цельного, логически связанного текста. Было установлено, что исследуемая рукопись представляет собой русскоязычный перевод произведения, известного в западноевропейской традиции как

21

«Всеобщая история грабежей и смертоубийств, учиненных самыми знаменитыми пиратами, а также их нравы, порядки и управление с самого их начала и появления на острове Провиденс в 1717 г. и до сего 1724 года» и приписываемого некоему Капитану Чарльзу Джонсону.

Отдельный документальный блок составили опубликованные источники нормативного характера - международные и юридические трактаты, государственные бумаги, ордонансы, регламенты. Тексты международных договоров и соглашений использованы нами по изданиям Г. фон Мартенса, Ж. Дюмона и Ф.Г. Давенпорт." Неоценимую помощь в нашей работе оказали сборники морского права, составленные Ж.М. Пардессю и Ч. Робинсоном.2" Фундаментальные многотомные собрания «Регистра государственных бумаг», относящиеся к периодам царствования Тюдоров, Стюартов, Ганноверов, эпохе Республики и Протектората, включают важнейшие материалы, посвященные внутренней, колониальной и внешней политике Англии в XVI - XVIII вв.29 Данные источники позволяют воссоздать общую картину, сложившуюся в законодательстве, и дают возможность понять общие тенденции правительственной политики в области военно-морского законотворчества и внешней политики. Среди использованных документов следует особо выделить материалы текущего административного делопроизводства: переписку и дневники должностных лиц, инструкции правительственных чиновников, финансовую отчетность, донесения губернаторов колоний, командующих военно-морскими соединениями, агентов торговых компаний. Большое значение имели также собрания постановлений судебных органов и материалы антипиратского судопроизводства. Перечисленные материалы дополняют коллекции документов, специально посвященные пиратству и каперству, региональным аспектам экспансии, географическим открытиям и вопросам колониальной политики, военно-морской истории и ее правовым аспектам.30

27 Martens G.F. von. Nouveau recueil général de traités et autres actes relatifs aux rapports de droit international. T. I-XXXV. Gdttingue; Leipzig, 1876-1908; Dumom J. Corps universel diplomatique du droit des gens; contenant un recueil des traitez d'alliance, de paix... de toutes les conventions... T. I-VIU. Amsterdam; La Haye, 1726-1731; European treaties bearing on the history of the United States and its dependencies / Ed. by Frances Gardiner Davenport. Vol. 1-4. Washington, 1917-1937.

ï8 Pardessus J.M, Collection des lois maritimes antérieures au XVIII-ètne siècle. T. I-VI. Paris, 1828-1845; Itobinsnn Ch. Collectanea Maritima; Being a collection of public instruments, tending to illustrate the history and practice of prize law. London, 1801.

29

Calendar of state papers. Domestic series, of the reigns of Edward VI, Maty, Elizabeth and James I / Ed. by R. Lemon and Mrs. Everett Green. Vol. I—XII. London, 1856-1872; Calendar of state papers. Domestic series, of the reign of Charles I, 1625 - 1649 / Ed. by J. B., W. D. Hamilton and S. C. Lomas. Vol. I-XXI1I. London, 1858-1897; Calendar of state papers. Colonial series. America and West Indies, 1660 - 1738 / Ed. by Noel W. Sainsbury, J. W. Fortescue and Cecil Headlam. Vol. I-XXXXV. London, 1860-1953.

The three voyages of Sir Martin Frobisher in search of a passage to Cathaia and India by the North-West, A. D. 1576 - 1578 t Ed. by Rear-Admiral Richard Collinson. London, 1867; Mémoires et documents pour servir à l'histoire des origines Françaises des Pays d'Outre-mer / Recueillis et publiés par Pierre Margry. T. 1-6. Paris, 1879-1888; Papers

Особое значение для нашей работы имели нарративные источники, в первую очередь, мемуары и воспоминания людей, посвятивших себя морской профессии и в той или иной степени причастных к миру морского разбоя. При всех возможных неточностях, субъективизме, сознательных искажениях, этот вид повествовательных материалов дал возможность глубже проникнуть в реальную атмосферу морской повседневности и сопоставить ее с юридической нормой и административно-законодательной практикой. Однако сам жанр мемуарной литературы предполагает авторскую интерпретацию событий, и она, в той или иной мере, носит предвзятый характер и зачастую меняет картину описываемых событий. При ее анализе следует проявлять предельную осторожность в оценках, так как названная литература представляет собой сложное текстологическое явление, занимающее промежуточное пространство между апокрифической мемуарной литературой и художественными произведениями, что, в первую очередь, относится к воспоминаниям А.О. Эксквемелина, У. Дампира, Б. Рингроуза, Б. Шарпа, Равно де Люссана, Ф. Массерти и Ж. Дубле.

Кроме того, в названных произведениях отразилась специфика профессии их создателей, и при попытках адекватного анализа обстановки в Испанской Америке неоценимую помощь оказывают воспоминания, авторы которых не имели прямого отношения к военно-морскому делу. Среди них, в первую очередь, следует назвать обзорные собрания сведений о морских путешествиях англичан в XVI - ХУК вв., собранные Р. Хаклюйтом-

relating lo the Navy during the Spanish war, 1585 - 1587 / Ed. by Julian Corbett. London, 1898; The Naval tracts ofSir William Monson / Ed. with a commentary drawn from the State papers and other original sources by M. Oppenheiin. Vol. 1—V, London, 1901-1914; Collection des ouvrages anciens concerna:)! Madagascar ! Éd. par A. et G. Grandidier. T. 3 (1640 - 1716). Paris, 1905; Fighting instructions, 1530 - 1816 / Ed. by Julian S. Corbett. London, 1905; Main H. Les corsairs: Mémoires et documents inédits. Paris, 1908; New light on Drake: A collection of documents relating to his voyage of Circumnavigation, 1577 - 1580/ Ed. by Zelia Nuttall. London, 1914; Documents relating to law and custom of the sea, 1205 - 1767 / Ed, by Reginald G. Marsden. Vol. I—II. London. 1915-1916; Privateering and piracy in the colonial period: Illustrative documents / Ed. by J.H. Jameson. New York, 1923; Colonizing expeditions to the West Indies and Guiana, 1623 - 1667 / Ed. by V.T. Harlow. London, 1925; Spanish documents concerning English voyages to the Caribbean, 1527 - 1568. Selected from the Archives of the Indies at Seville / Ed. by I. Wright. 1929; Documents concerning English voyages lo the Spanish Main, 1569 - 1580. Vol. I—II / Ed. by I. Wright. London, 1932; Les Français en Amérique pendant la première moitié du XVI-e siècle. Textes des voyages de Gonneville, Verrazano, J. Cartier et Roberval / Éd. par Ch.-A. Julien, R. Herval et Th. Beaucliesne. Paris, 1946; Путешествия Христофора Колумба. Дневники, письма, документы / Ред. и вступ. ст. И.П. Магидовича. М., 1950; Les Français en Amérique pendant la deuxieine moitié du XVl-e siècte. Les Français en Floride. Textes de Jean Ribault, Rene de Laudonniere, Nicolas Le Challeux el Dominique De Gourgues choisis et annotes par Suzanne Lussagnet. Introduction par Ch.-A. Julien. Paris, 1958; English privateering voyages to the West Indies, 1588 - 1595: Documents relating to English voyages to the West Indies from the defeat of the Annada to the last voyage of sir Francis Drake, including Spanish documents contributed by Irene A. Wright / Ed. by Kenneth R. Andrews. Cambridge, 1959; Sir Francis Drake's West Indian voyages, 1585 - 1586 f Ed. by Mary Frear Keeler. London, 1981; Last voyages. Cavendish, Hudson, Raleigh. The original narratives / Introduced and ed. by Philip Edwards. Oxford, 1988; Хроники открытия Америки. Новая Испания / Пер. с исп. Е.М. Лысенко, A.M. Свет. Кн.1. М., 2000.

младшим и С. Пэрчесом, трактаты Л.В. де Лапоплиньера, Ж. Фурнье, труды путешественников, посетивших в XVII - XVIII вв. Америку и Вест-Индию: Б. Диаса, А.Н. Кабеса де Ваки, С. де Шамплейна, Ж. де Лаона, сьера д'Огремона, испанского священника Б. де Лас Касаса, доминиканских монахов Ж.-Б. дю Тертра, Ж.-Б. Лаба и Т. Гейджа, юриста и протестантского пастора С. де Рошфора, К. Брунетти, Ф. Легуа. Авторы указанных трудов рисуют панорамную картину плаваний, этнографии, быта и повседневности Антильских островов, а собственно феномен морского разбоя рассматривается ими как сторонними наблюдателями, оказавшимися невольными свидетелями его проявлений.

Совершенно особое место среди источников по истории пиратства занимает книга Капитана Чарльза Джонсона «Всеобщая история пиратов», своего рода сборник биографий знаменитых пиратских главарей конца XVII - начала XVIII вв.: Эвери, Тича Черной Бороды, Бартоломью Робертса, Хауэлла Дэвиса, Эдварда Лоу, Фрэнсиса Сприггса.31 Ее автор, личность которого до сих пор неизвестна (предположительно им мог быть английский писатель Д. Дефо), подошел к написанию книги как историк-исследователь и широко использовал разнообразные материалы: законодательные акты, официальные сообщения, связанные с преследованием пиратов, прессу, протоколы судебных заседаний, а также воспоминания и дневники участников событий. Кроме того, Капитаи Джонсон, тесно связанный с торговыми предпринимательскими кругами, по-видимому, был хорошо знаком как с самими пиратами, так и с военно-морскими офицерами и моряками, принимавшими участие в антипиратских рейдах, и брал у них интервью.

В целом, тема настоящего исследования хорошо обеспечена разнообразными архивными и опубликованными материалами, которые в комплексе дают возможность достаточно полно проанализировать и охарактеризовать пиратство XVI - XV11I вв. как феномен международных отношений и социальный институт, а также особенности политики, проводимой военно-морскими державами по отношению к морским разбойникам.

Во второй главе — «Морской разбой: понятия и терминология» - анализируется терминология, связанная с морским разбоем, рассмотрены его различные формы, выявлено их содержание и практическое применение в обстановке колониального соперничества европейских держав.

В первом параграфе — «Понятийные границы объекта «морской разбой» — интерпретируются разнообразные трактовки, связанные с неоднозначным содержанием, вкладываемым в понятие «морской разбой». Отвлеченный термин охватывает весьма разные

31 Captain Charles Johnsort ( Defoe D.) A general history ofthe robberies and murders of the most notorious pirates /

Ed. by Manuel Schonhom. Columbia, 1972.

явления: морской разбой всегда принимал конкретные формы и варьировался в зависимости от территории, правовых рамок, тех жизненных обстоятельств, в которых действовали разбойники. В ряде случаев конкретные традиции и понятия, прочно укоренившиеся в сознании морского сообщества как связанные с разбоем, уходят корнями в старинные правовые установления. Архаичное наименование «пират» претерпевало с течением времени неожиданные и часто причудливые трансформации, составив довольно запутанный перечень терминов, и выделить однозначно какой-то один, наиболее употребительный вариант затруднительно. В раннее Новое время подданные различных государств именовали морских разбойников очень по-разному: форбаны, «пенители морей», кау-киллеры, буканьеры, роверы, флибустьеры, корсары, пираты, ладронес. Ввиду описанного терминологического разнообразия использование термина «морской разбой» в качестве собирательного понятия представляется нам вполне оправданным.

Во втором парнграфе — «Антильские вариации: буканьеры и флибустьеры» -выявляются этимологические и понятийные смыслы, вкладываемые в традиционно применяемые по отношению к морским разбойникам Антильских островов (Ямайка, Тортуга, Эспаньола, Невис, Сент-Кристофер, Гваделупа, Мартиника и др.) названия буканьеры и флибустьеры. Характеризуя социальную среду Антильских островов, следует подчеркнуть ее пеструю и неоднородную природу. Среди переселенцев в Вест-Индию оказывалось немало подозрительных в глазах закона людей: беглые преступники и рабы, солдаты-дезертиры, матросы, жертвы кораблекрушений, нищие, бродяги, разорившиеся торговцы, авантюристы различных мастей. Вся эта разношерстная вольница находила на принадлежавших Испании островах убежище и постоянные занятия: они охотились на диких животных, обрабатывали кожи, рубили лес, перевозили контрабанду, выжигали поля для разведения табака и сахара, разбивали плантации и занимались обработкой земли. Буканьерами (франц. boucanier, boucaner; англ. buccaneer) традиционно называли лесных охотников из числа европейских поселенцев, обосновавшихся в начале XVII в. на островах в Карибском море, принадлежавших испанской короне. Одним из первых «авантюристов, охотившихся за дикими быками», увидел и описал Жан де Лаон, сьер д'Огремон, совершивший в 1654 г. путешествие по Вест-Индии.32 Параллельно среди британских иммигрантов и моряков по отношению к островным охотникам стало применяться название «кау-киллеры» («убойщики коров»), Буканьеры» и кау-киллеры были не единственными враждебными испанцам социальными группами. Не меньшую угрозу представляли флибустьеры — это название, по-видимому, впервые упомянул в 1642 г. навигатор Даниэль Лербек, сьер де Шамбре, в «Отчете о плавании» по Французским

'' /.aim./. de. Relation des voyages des François fait au cap du Nord en Amérique. Paris, 1654. P. 156-158.

Антильским островам.33 В 1660-х гг. производное от этого слова - «флибуста» - широко распространяется по Вест-Индии и превращается в собирательный термин, применяемый по отношению к корсарам и авантюристам, промышлявшим в Карибском море.34

Немалые понятийные трудности встречаются при анализе источников, описывающих деятельность морских разбойников. Некоторые авторы просто излагали известные им факты, пересказывали ход событий, свидетелями которых им довелось стать. Иногда, в меру собственного понимания или повторяя услышанное, они давали некие определения разбойничьих занятий. Другие современники, наделенные большей исследовательской жилкой, склонялись к созданию разного рода конструкций, классификаций, пытались придать материалу системную цельность. Усматривая в буканьерах и флибустьерах некое подобие вооруженных армий, действовавших порознь и время от времени объединявшихся для «войны» против испанцев, некоторые авторы, в рамках механистической логики, свойственной эпохе, делили всех «авантюристов» на четкие группы: оседлые поселенцы-колонисты, полуоседлые охотники на суше (буканьеры) и, наконец, «кочевые» охотники на море (флибустьеры). Не столь стройная и упорядоченная картина следует из донесений колониальных администраторов, которые не только были вынуждены мириться с существованием на своих территориях неконтролируемых вооруженных людей, но и зависели от них в связи с перманентной военной угрозой. Например, один из покровителей флибусты, губернатор Французского Сан-Доминго Ж.-Б. Дкжасс, убедившись, что флибустьеры без особого рвения занимаются земледелием и колониальными ремеслами, в своем рапорте в Париж от 26 апреля 1698 г. констатировал следующее: «им надоела эта тяжелая жизнь, и они изготовили два каноэ, на которых они захватили два барка с Ямайки, собираясь заняться на них пиратством. Тем, кто остался на острове, благоприятной возможности для этого не представилось, но они ее не упустят, как только она появится, а те, кто должны прибыть из Франции, несмотря на все их обещания вести оседлую жизнь, не будут думать ни о чем другом, как о корсарстве... Иногда, когда они чувствуют, что я не могу их покарать, они посылают мне вслед проклятия».35 Подобные настроения разделял и губернатор Барбадоса лорд Уиллоуби, как видно из его донесения государственному секретарю Англии лорду Арлингтону от 29 января 1666 г. Описывая поведение флибустьеров. Сирла и Стидмэна, разоривших в сентябре 1665 г. голландский Тобаго, он с возмущением отзывается о бессмысленном, по его мнения, разорении, которое учинили на острове флибустьеры: они

31 См. подробнее: Arveiller ¡1 Sur l'origine du mot français « flibustier» //Le Français moderne. 1977. T. XLV. P. 26.

22-32.

^ FuretièreÀ. Dictionnaire universel, contenant généralement tous les mots françois tant vieux que modernes, et les

ternies de toutes les sciences et des arts... La Haye; Rotterdam, ) 690. P. 875.

35 Archive Nationales. Colonies. С 9. A 4. F. 294.

растащили все, что могли умести, даже черепицу с крыш, и это «их обычная практика повсюду, куда они приходят». «Все они, - сокрушался лорд Уиллоуби, - сами себе хозяева и полагают, что могут вести себя как заблагорассудится».36

Таким образом, изучаемый нами феномен представлял собой многомерный сложнейший социальный организм, находившийся в зоне постоянной военной конфронтации и выработавший агрессивную стратегию жизнедеятельности с постоянной готовностью к сопротивлению и нападению.

В третьем параграфе — «Морской разбой в практике военно-морского конфликта XVI - XVIП вв.: каперские свидетельства и грамоты о репрессалиях» - проводится анализ юридических источников, позволявших законными средствами использовать «законные» возможности для морского разбоя. Основными правовыми регуляторами деятельности корсаров, каперов и приватиров выступали каперские свидетельства (англ. «letters of marque»; франц. «lettres de marque»), превращавшие морской разбой в узаконенную форму военных действий, и грамоты о репрессалиях, позволявшие их обладателям заниматься охотой за призами в мирное время. Широко применяя практику «охоты за призами», государственные власти способствовали эскалации насилия в море, стремясь, с одной стороны, переложить на своих предприимчивых подданных бремя военных затрат и привлечь торгово-купеческие круги к проведению колониальной экспансии, а с другой стороны, поставить стихию морского разбоя под формальный контроль.

В четвертом параграфе - «Каперство; под прицелам государства» - ставится вопрос о каперстве как специфической форме государственной политики в XVI - первой трети XVIII вв., игравшей важную роль в масштабных войнах за передел мира. Например, во время второй англо-голландской войны голландские каперы захватили 360 английских торговых судна, тогда как трофеи их противников составили 160 в первую и 270 во вторую войны.37 Между 1680 и 1697 гг. Англия потеряла около 4 тысяч торговых судов, взятых, в основном, французскими корсарами; за время войны за Испанское наследство ее потери составили 3250 судов, опять же захваченных корсарами.38 Одни только дюнкеркские корсары во время войны Франции против Аугсбургской коалиции в 1688-1697 гг. захватили 2436 призов, а их суммарный доход во время войны за Испанское наследство составил 82 млн фунтов.39 Являясь одним из наиболее рентабельных способов финансовых инвестиций, каперство зачастую представляло собой форму фамильно-корпоративного предприятия, в основе которого лежал паевой капитал

Calendar of stale papers. Colonial series. America and West Indies. Vol. V. 1661 - 1668. London, 1880. № 1125. " KamtamA. Blackbeard: America's most notorious pirate. Hoboken; New Jersey, 2006. P. 9.

'* Anderson G.M., Gifford A. Privateering and the private production of naval power// Cato journal. 2004. Vol. 11. № I. P.

102.

■w Bmmtey J.S. The importance of Dunkirk reconsidered, 1688 - 1713 II Bromley J. S. Corsairs and navies, 1660-1760. London, 1987. P. 73.

клановых предпринимательских групп, связанных с колониальной торговлей. Отдельно взятые семейные предприятия часто не справлялись с бременем расходов на постройку кораблей, их оснащением, вооружением, набором и экипировкой экипажа. Поэтому они были вынуждены искать финансовую поддержку, создавая акционерные общества, и одновременно обеспечивать себе протекцию при дворе и опираться на политические группировки, заинтересованные в колониальной экспансии. Так, французские корсарские предприятия 1520-х гг. финансировались флорентийскими банками деловых кругов Руана и Лиона. За плаванием Д. да Веррацано стояли его флорентийские земляки банкиры Т. Гуаданьи, Р. Альбицци, Д. Буонакорси, а также ломбардская группа Ч. Релиа. Руководитель же всего предприятия, руанец Ж. Анго, установил тесные контакты в высших правительственных сферах (адмирал Шабо де Брионн, вкладывавший деньги в строительство нефов и имевший паи в заморских предприятиях Анго) и наладил финансовые связи с влиятельными лионскими (Годфруа), нормандскими (Прюдом) и генуэзскими (Спинола) семействами.40 Половина английских акционеров, вложивших в 1582 г. средства в каперские плавания Э. Фентона, участвовали ранее в финансировании экспедиций М. Фробишера 1576, 1577 и 1578 гг. Почти два десятка высокопоставленных аристократов и крупных негоциантов внесли паи в поиски Северозападного прохода и торговлю с Китаем. Среди них: канцлер У. Сесил, лорд Берли; А. Дадли, граф Уорик и Р. Дадли, граф Лестер; Э. Фаннс де Клинтон, граф Линкольн; Г. Херберт, граф Пембрук; Ч. X. Эффингем, граф Ноттингем; Э. Вер, граф Оксфорд; судья Адмиралтейства сэр Ю. Цезарь; торговцы У. Берд, Р. Янг, Д. Кэстлин.41 Подобные финансовые группы, покровительствовавшие каперству, превращались в центры колонизации Нового Света. Одним из таких объединений стало общество, занимавшееся колонизацией французской Акадии. Во главе его стоял представитель влиятельного придворного клана К. Фуке де Шален, кузен всесильного суперинтенданта Н. Фуке, под влиянием которого во многом формировалась французская экспансия,42 а также вице-король Акадии Н. Денни и арматоры из фамилии Дюкенов, в частности, знаменитый французский флотоводец А. Дюкен, или «Великий Дюкен».43 Таким образом, акционерные общества, создававшиеся для целей каперства и успешно взаимодействовавшие с придворными кругами, несли взаимную ответственность за успехи колониальной политики в Новом Свете, формировали океаническую торговлю и способствовали росту военно-морская мощи своих держав.

<0 La Rondère Ch. de. Histoire de la marine Française. T. III. Paris, 1906. P. 245-247, 258-260, 265.

Rabb Th. K. Enterprise and empire: merchant and gentry investment in the expansion of England, 1575 - 1630. Cambridge Mass., 1967. P. 151,152.

"Marcel G. Le surintendant Fouquet, vice-roi d'Amérique// Revue de géographie. 1885. T. XVI. P. 131-142.

BauilryR. Quelques documents nouveau sur Nicolas Denys//Revue d'histoire de l'Amérique française. 1955 Vol 9 № I P. 434, 435.

В третьей главе - «Морской разбой и эскалация насилия в океане: проблемы военно-морской революции XVI — XVIII вв.» - феномен военно-морской политики исследуется в фокусе идеологического, военного и колониального противоборства. Проанализированные нами геополитические, технологические и правовые аспекты европейской экспансии рассмотрены во взаимосвязи с эскалацией морского разбоя, представляющего структурный элемент в глобальном переустройстве мира. Располагая технологическими возможностями для осуществления океанических плаваний и регулируя правовые вопросы деятельности на море, военно-морские державы модернизировали систему государственного строительства. Флот превратился в мощное орудие, позволившее ведущим европейским державам осваивать Мировой океан и продвигать государственные интересы, преодолевая масштабы континентальных границ.

В первом параграфе - «"Свобода морей" и трансформация геополитических интересов европейских военно-морских держав» - морской разбой рассматривается с точки зрения борьбы европейских военно-морских держав с испанской колониальной монополией в Новом Свете. Первый испано-португальский раздел мира, оформленный Тордесильясским и Сарагосским договорами, вызвал острое противостояние с другими европейскими державами, которые начали борьбу с пиренейской монополией, сделав ставку на доктрину «открытого моря». Важным инструментом геополитического наступления выступала картография. Французские и английские гидронимы, ойконимы и оронимы, появившиеся в Новом Свете после корсарских плаваний Дж. да Веррацано, Ж. Картье, Ф. Дрейка и М. Фробишера, играли роль топонимических маркеров, символизировавших право европейских держав на владение испанскими заморскими территориями. Несмотря на заключение мира в Като-Камбрези (1559 г.) недоговоренности о правовом статусе испанских колоний в Западном полушарии оставались и фактически развязывали руки Англии, Франции и Нидерландам, давая им возможность нападать на испанские владения в Америке в мирное время.'14 Решения об урегулировании конфликтов в Европе не действовали к западу от острова Иерро (Канарские острова) и южнее тропика Рака. Подобная двусмысленность подталкивала европейские державы к проведению военных операций в Новом Свете: попыткам организации французской колонии во Флориде (Ж.Рибо и Р. де Лодоньер, 1562 - 1565 гг.), корсарским рейдам Д. де Гурга, Ф. Дрейка, Т. Кавендиша, М. Фробишера и т. д. С помощью корсаров и каперов Англия, Франция и Голландия и в мирное время вели в Новом Свете необъявленную войну с Испанией.

4,1 См. подробнее: Bridenbaugh С., Bridenbaugh Я. No peace beyond the line: The English in the Caribbean, 1624 - 1690, New York, 1972.

Во втором параграфе — «Морская война и регламентация принципов призового права е европейском законодательстве Нового времени» — ставится вопрос о юридическо-правовой базе морского разбоя и рассмотрено его место в системе эскалации насилия в море. В центре данного параграфа - вопросы международного призового права: захват судов враждебной державы и судов нейтральных держав, судьба неприятельской собственности на нейтральном судне. Обращено внимание на сосуществование в европейском законодательстве различных систем захвата судов. Если в отношении нейтральной собственности на неприятельском судне более или менее едино действовал принцип «navire ennemi confisque robe d'amis / pavillon ennemi confisque marchandises amies» («неприятельский корабль конфискует дружеское платье»), в соответствии с которым нейтральная собственность на борту неприятельского корабля составляет «законный приз», то в отношении неприятельской собственности на нейтральном судне сложилась крайне противоречивая ситуация. В этом случае применялись три решения: «la robe de l'ennemi confisque celle d'ami» («неприятельский товар конфискуется на дружественном корабле»), «navires libres - marchandises libres» («свободные корабли - свободные грузы») и наиболее агрессивная французская модель - «1а robe de l'ennemi confisque robe et navire amis» («неприятельский груз "конфискует" дружеские груз и корабль»),

В третьем параграфе — «Европейская экспансия: технологические аспекты морских плаваний» - выявлены организационно-структурные, навигационные и военно-технологические факторы европейской экспансии, ставшие результатом Великих географических открытий и оказавшие существенное влияние на эволюцию системы морского разбоя. Усложнение конструкции судов, интенсификация процессов специализации плаваний, мобилизация капиталов, вкладываемых в постройку и эксплуатацию кораблей, рост водоизмещения и тоннажа флотов привели к далеко идущим последствиям. Используя современные навигационные приборы и морские карты, малые и среднего водоизмещения маневренные суда с небольшим экипажем, обладавшие повышенной скоростью и мощным артиллерийским вооружением, военно-морские державы бросили вызов испанской колониальной монополии.

Четвертая глава — «"Солдаты экспансии": морской разбой и борьба за передел Нового Света» — посвящена изучению особенностей эволюции морского разбоя как орудия европейской экспансии и разрушения испанской колониальной монополии. Проникновение военно-морских держав в Вест-Индию изначально носило незаконный характер, так как нарушало формальное право Испании на владение Новым Светом. События обострял и не прекращавшийся на протяжении значительной части XVI и XVII вв. военно-политический конфликт Испании с европейскими конкурентами. Обладая ограниченными финансовыми,

30

военными и организационными возможностями для контроля отдаленной заморской периферии, французские, английские и нидерландские колониальные администраторы способствовали частному предпринимательству и широко использовали потенциал пиратско-калерского сообщества, рекрутировавшего местных жителей и прибывавших из метрополии переселенцев.

В первом параграфе — «Челночныерейды» — рассмотрены особенности первого этапа морского разбоя, ознаменованного одиночными корсарскими рейдами в Новый Свет (XVI — начало XVII вв.). Наибольшую активность в первой половине XVI в. проявляли французские добытчики из Гавра, Онфлера, Нанта, Дьепа, Ла-Рошели, Байонны; во второй половине XVI в. немалую роль в давлении на Вест-Индию будут играть английские каперы. В 1513 г. появившиеся в Карибском море «ladrones» всерьез обеспокоили испанские власти, которые направили две каравеллы для зашиты кубинского побережья,45 а в 1520-х гг. предприняли строительство укреплений на северном побережье Эспаньолы.46 В 1526 г. корсары впервые появились возле Санто-Доминго47 и с тех пор не переставали нападать на испанские владения. Жертвами атак французских корсаров не раз становились Пуэрто-Плата (1539, 1550, 1555 гг.), Сан-Хуан (1543, 1549, 1554 гг.), Гавана (1549, 1553, 1555, 1558 гг.), Сантьяго-де-Куба (15371538, 1539?, 1544, 1559 гг.), Санта-Марта (1543, 1544, 1547, 1548, 1549, 1555 гг.), Картахена (1543, 1544, 1549 гг.) и другие крупные испанские города. Совершая грабительские рейды через Атлантику, французские корсары исподволь готовили почву для колониального проникновения, одновременно расчищая путь для новой веры и совершая благое дело во имя «всехристианнейшего» короля Франции.48 В 1553 т. гугенотский корсар Ф. Леклерк Деревянная Нога с 8 тысячами корсаров совершил рейд к Большим Антильским островам и разграбил побережье Пуэрто-Рико и Санто-Доминго. В 1554 г. его ближайший сподвижник Жак де Сор, возведенный королем Генрихом II в дворянство по рекомендации Г. де Колиньи, атаковал Сантьяго-де-Куба, а в 1555 г. - Санта-дель-Пуэрто-дель-Принсипе (совр. Камагуэй) и Гавану. В свою очередь, английские рейды, начавшись плаванием Д. Рата 1527 п, отправившегося на поиски Северо-западного прохода,49 продолжили контрабандные

" Colección de documentos inéditos relativos al descubrimiento, conquista y organización de las antiguas posesiones españolas de ultramar. Secunda serie. Vol. I—XIII. Madrid, I885-I90I.T. VI. P. 3. См. также: S'riesiky HJ. France overseas: through the Old regime. New York; London, 1939. P. 76.

Pinchón P. Histoire de la colonisation Française. T. 1. Le Premier Empire colonial. Des origines à la Restauration. Paris, 1991. P. 373.

Dum К Armada Española. T. I-IX. Madrid, 1895. T. I. P. 200, 204. '|Я См. подробнее: Ijisíringant 1\ L'expétience huguenote au Nouveau-Monde (XVI-e siècle). Genève, 1996 ; Augeron M., Vidal /.. «Refuges ou réseax»? Les dynamiques atlantiques protestantes au XVI-e s. ¡1 D'une rivage à l'autre: Villes et protestantisme dans l'aire atlantique (XVI-e - XVII-e s.). Actes du Colloque de la Rochelle (13 - 14 novembre 1998) / Ed. par Guy Martiniere. Paris, 1999.

См. подробнее: Newton A.P. The European nations in the West Indies, 1493 - 1688. London, 1933. P. 49, 50.

невольничьи рейды плимутского магната Д. Хоукинса (1562 - 1563; 1564 - 1565; 1567 - 1568 гг.). Однако по мере усиливавшейся военной конфронтации с Испанией, они уступали место широкомасштабным военным рейдам в Вест-Индию и к тихоокеанскому побережью Америки, осуществленных Дрейком, Кавендишем, Р. Хоукинсом и сотнями каперов из Плимута, Портсмута, Бристоля и других английских портов.

Столкнувшись с невозможностью контролировать атлантическое пространство, испанское правительство в 1560-х гг. предприняло реконструкцию оборонной модели американской торговли, сведя ее к трем принципиальным положениям: регулярность и неизменный маршрут трансатлантических флотов («Flota» и «Galleons»), усиленные эскадры их сопровождения, укрепление стратегически важных крепостей (Гавана, Картахена, Сан-Хуан, Акапулько, Кальяо).50 Тем не менее, ввиду невозможности контролировать рассредоточенные по Вест-Индии островные территории правительство метрополии постепенно теряло рычаги управления над испанскими морями, и другие европейские державы руками колонистов, буканьеров и флибустьеров, закрепляли за собой новые земли. Эти переселенцы и превратились в своего рода «солдат» антильских армий, которые расчистили Карибское море для Франции, Англии и Нидерландов.

Во втором параграфе — «Флибуста» — изучены особенности второго этапа морского разбоя, флибусты (начало XVII - конец XVII вв.), характеризуемого широкой интеграцией вольных корсаров, флибустьеров и каперов в процесс захвата островных территорий европейскими державами. Важнейшим элементом этого процесса выступали создаваемые флибустьерами и корсарами тайные островные базы, постепенно превращавшиеся в плацдармы Французской, Английской и Нидерландской колониальных империй как в Вест-Индии (Сент-Кристофер, Санта-Катапина, Тортуга), так и в Тихом (Галапагосские острова, Кингс-Айлендс, Пуна) и Индийском (Мадагаскар и Сэнт-Мэри) океанах. Подобная модель европейской экспансии характеризовалась наличием периферийной островной зоны, опиралась на автономию местных властей, поддержку влиятельных придворных кланов и акционерных компаний, являвшихся собственником этих территорий, и использовала в целях обороны нерегулярные вооруженные силы, составленные из отрядов флибустьеров. По мере централизации и регламентации управления, частные островные владения переходили под контроль колониальной администрации, а вольные каперы и флибустьеры постепенно лишались правительственной поддержки, пополняя ряды пиратов:

50 См. подробнее: Hoffman I'.E. The Spanish crown and the defense of the Caribbean, 1535 - 1585: precedent, patrimonialism and royal parsimony. Louisiana, 1980; Walton 7'Ji. The Spanish treasure fleets. Sarasota, 1994.

В третьем параграфе - ыФлибуста и модель колониального наемничества» -выявлены типологические черты морского разбоя как модели организации вооруженного социума, выступавшей специфической формой колониального наемничества, и продемонстрирована специфика его использования французскими и английскими колониальными властями в противостоянии с Испанией и в ходе начавшихся в Новом Свете войн за передел сфер влияния. С одной стороны, отряды флибустьеров напоминали регулярные армейские формирования, опирались на соответствующую инфраструктуру (тайные убежища, продовольственные базы, пункты сбора участников военных рейдов) и пользовались своеобразными та!сгическими приемами ведения боевых действий, наподобие партизанских рейдов, перехватывая сообщения противника и сообщая о его планах." С другой стороны, этот военизированный социум был глубоко интегрирован в систему гражданского общества, являясь его неотъемлемой частью. Многие руководители флибустьеров занимали прочные позиции среди колониальной элиты и были связаны родственными узами с управленческой верхушкой. Конкретные примеры участия каперов и флибустьеров в военных экспедициях рассмотрены на примере II англо-голландской (1665 - 1667 гг.), англофранцузской (1666 - 1667 гг.), франко-голландской (1672 - 1678 гг.), Аугсбургской (1688 -1697 гг.) войн и войны за Испанское наследство (1701 - 1714 гг.), особое внимание уделено изучению деятельности Г. Моргана и Ш.-Ф. д'Анжена, маркиза де Ментенона.

В четвертом параграфе - «"Золотая эпоха" пиратства» - проанализированы особенности третьего этапа морского разбоя (конец ХУН-первая треть XVIII вв.), когда в результате международных договоров некогда раздробленное на множество свободных зон пространство Испанской Америки, заполнявшееся криминально-бандитскими группировками морских разбойников, попало под контроль европейских держав, разрушивших испанскую монополию. На смену флибустьерам, кау-киллерам, приватирам и корсарам пришла новая генерация «пенителей морей», представлявших после демобилизации Английского и Французского флотов серьезную потенциальную угрозу и продолживших охоту за призами, не обращая внимания на флаг «жертвы» или ее национальную принадлежность. Вольное сообщество, сыграв свою роль в борьбе за захват испанской Вест-Индии, утратило черты «союзника» европейских государств и превратилось в преследуемое криминально-уголовное сообщество. Колониальным властям Англии и Франции потребовалось более десяти лет (1716 - 1726 гг.), чтобы «единым фронтом» справиться с эскалацией бандитизма. Антипиратская компания сопровождалась не только амнистиями и преследованием, но и комплексными мерами по борьбе с коррупцией, снятием с постов скомпрометировавших себя чиновников

" Calendar of state papers. Colonial series. America and West Indies. Vol. V. 1661 - )668. P. 357-358.

колониальной администрации, установлением контроля над потоками контрабанды и скупщиками награбленного, а также направлением в Карибское море и к североамериканскому побережью отрядов военных кораблей.

Вытесняемые из Вест-Индии пиратские группировки смещались к западному побережью Африки, к тайным базам у Мадагаскара, и пытались заручиться государственной протекцией, ориентируясь, в первую очередь на те державы, которые не имели твердых позиций в Вест-Индии и Ост-Индии. В 1710-е гг. в Индийском океане складывалась обстановка, в некотором роде повторявшая геополитическую картину в Новом Свете на рубеже XVI в., только место Франции, Англии и Нидерландов заняли Швеция, Дания, Османская империя и Россия. Однако к моменту подготовки шведских и русских тайных экспедиций на Мадагаскар пиратство не представляло серьезной военно-политической силы. Проекты Карла XII и Петра I в сравнении с французскими и английскими операциями времен корсарских рейдов и флибусты XVI - XVII вв. выглядели неподготовленными и авантюрными

- они опирались на «химерические» представления о возможности с помощью пиратов вмешаться в передел мира в Индийском океане. Необходимо также принять во внимание, что появлению подобного рода «колоний» предшествовала многолетняя целенаправленная и продуманная политика по навигационному, коммерческому и военно-политическому освоению намеченных к захвату территорий. Не последнюю роль в неудаче мадагаскарских проектов сыграло и отсутствие в Ост-Индии шведских и русских торговых компаний, а также риск подвергнуться нападению пиратов. Специальные инструкции, составленные для руководителей плаваний, призывали их «быть ... во осторожности, ежели противное паче чаяния что позовется, чтоб тогда суды свои можно оборонить и возвратиться назад».52

В пятой главе - Шорской разбой в фокусе социальной истории» - даются социальные характеристики изучаемого явления, которое представляет собой неотъемлемую часть «моряцкого социума» с характерной для него системой корпоративных отношений и группового воспроизводства.

В первом параграфе - «Моряцкий социум и пиратство: специфика и особенности»

- система морского разбоя показана как мобильная социальная система, воспроизводящая и материализующая определенный тип консолидирующих связей. Социальные маркеры, с помощью которых идентифицируется типологический феномен вольного добытчика, исследованы с точки зрения моряцкого социума и его специфических характеристик: имена, происхождение, возраст, расовая и национальная принадлежность.

а РГА ВМФ. Ф. 223. Оп. 1. Д. 29. Л. 28,30.

Во втором параграфе - «Морской разбой в историко-антропологическом контексте» — центральное место занимает анализ ценностных императивов морского социума. В этой связи исследуются специфические особенности ментальности моряцкой субкультуры, в которой христианское мироощущение переплелось с безбожием и вековыми страхами перед водной стихией. Подобные особенности духовной атмосферы нашли отражение в ментальных образах и суевериях моряцкого мира, в исповедуемых в нем ритуалах и церемониях. Вместе с тем, моряцкий мир создавал определенный стиль жизни, с типичными для него повседневными практиками и ментальными стереотипами. Последние выстраивались на основе мускулинных стратегий, характерных для простонародья с его культом крепких и сильных людей, определяли систему питания, одежду моряков, превращая предметы повседневности в некие социальные маркеры.

В третьем параграфе - «Пиратство и плебейский социум: властные иерархии» -исследуется феномен пиратского социума как особого мира, находящегося в конфронтации с законопослушным «цивилизованным» обществом, с которым моряки, потенциальные пираты, выходцы из плебейских слоев, пребывали в постоянном конфликте. Внутри этой особой маргинальной среды выработались специфические механизмы управления. Плебейский социум выстраивал соответствующие иерархии власти, которая осуществлялась совместно участниками разбойничьих групп и преследовала определенные цели, направленные на поддержание внутреннего единства. В основе данной модели закрытого для общества альтернативного социума лежали принципы эгалитаризма, круговой поруки, прямой демократии и коллективности в принятии решений, а также жесткие правила дисциплинарного кодекса.

Четвертый параграф — «"Месть отпетыхбандитизм и социальный террор» — выявляет функциональные особенности пиратской субкультуры. Как обособленная система, пиратство превратилось в общество обреченных людей, объединенных непривычными для цивилизации отношениями уголовников-маргиналов. Жестокость и обреченность этих «изгоев» соединялись с представлением о преступной исключительности, своеобразной избранности людей, пошедших против законов породившего их общества. Особый многомерный социум, пронизанный сложнейшим переплетением взаимосвязей, пиратство находилось в зоне постоянной военной конфронтации и выработало агрессивную стратегию жизнедеятельности. Одним из его важнейших инструментов психологического давления являлось использование зловещей символики наподобие «Веселого Роджера», под которым выходили в море более 2,5 тысяч пиратов. Среди экипажей, поднимавших зловещее полотнище, отмечены команды Ф. Банса, С. Беллами, С. Боннета, Ч. Вэйна, Г. Дженнингса, X. Дэвиса, Э. Ингленда, Т. Куклина, Д. Маккарти, Д. Мартела, О. Ла Буша, Лайна, Лесли, Э. Лоу,

35

К. Муди, Т. Николса, Нэйпина, Ричардса, Б. Робертса, Д. Рэкема, Д. Скирма, <Ь. Сприггса, Д. Тейлора, Томсона, Р. Уорли, Д. Филипса, У. Флая, Ч. Харриса.53 Другим элементом пиратского давления на окружающее общество выступали силовые методы: террор против представителей колониальных властей, жесткий шантаж и запугивание потенциальных жертв.

В Заключении формулируются выводы из проведенного диссертационного исследования. Изучение феномена морского разбоя в контексте европейской колониальной экспансии XVI - первой трети XVIII вв. обусловлено необходимостью системного изучения эволюции и особенностей современного глобального мира и выяснения роли насилия в эскалации широкомасштабного геополитического военно-морского конфликта, который в период модернизации европейского общества привел к переделу евроатлантического пространства. Особую актуальность и большое научное значение изучению морского разбоя в XVI - первой трети XVIII вв. придает также то, что в данный период закладывались основы нового миропорядка, существенным звеном которого являлась проходившая в европейских странах «военно-морская революция». Анализ феномена морского разбоя как одного из важнейших компонентов европейской колониальной экспансии позволяет выявить ее специфические геополитические, социальные, экономические, военно-политические и культурные аспекты.

Рассеянное по морю сообщество пиратов и каперов представляло собой неотъемлемую часть моряцкого социума с характерной для него системой корпоративных отношений и группового воспроизводства. Внутренние структуры этого противоречивого многофункционального социального феномена отличались особыми свойствами, присущими плебейскому и криминальному сообществам, придававшими особую привлекательность пиратской субкультуре. С одной стороны, эта чрезвычайно мобильная космополитичная структура, опиравшаяся на широкую социальную базу и постоянно пополнявшаяся выходцами из плебейской среды и маргинальными элементами, выступала составным элементом рынка свободной рабочей силы. С другой стороны, моряцкий социум создавал определенный стиль жизни с характерными для него мускулинными стратегиями и вырабатывал своеобразные ценностные критерии, что определялось свойственными морским разбойникам экономическими и культурными мотивациями.

В этой специфической маргинальной среде складывались особые механизмы организации закрытой для общества власти, основанной на коллективистских началах и использовавшей принципы прямой демократии. Как «альтернативная» система, пиратский социум выработал свои методы давления на окружающее общество, основанные на терроре

a RedikerM. Between the devil and the deep blue sea... P. 278,279.

36

против представителей колониальных властей, жестком шантаже и агрессивном запугивании потенциальных жертв. По мере трансформации разбойничьего промысла в уголовный бизнес, пиратство приобретало черты криминально-плебейского террора, вызывая ответную волну репрессий со стороны военно-морских держав. Постепенно удовлетворение «потребности общества в безопасности» превратилось в лейтмотив всей государственной системы, противостоявшей плебейскому восприятию нового порядка, что привело к решительным мерам по подавлению пиратства.

Основные результаты по теме диссертации изложены в следующих публикациях

автора:

Монографии:

1. Копелев Д.Н. Пиратство в XVI - XVIII веках: На острие мировой политики: монография / Д.Н. Копелев. - СПб.: Вита Нова, 2013. - 672 е., XXXII е. (49,03 п.л.)

2. Копелев Д.Н. Раздел Океана в XVI - XVIII веках: Истоки и эволюция пиратства: монография / Д.Н.Копелев. - СПб.: Крига, 2013.-736 с. (59,6 п.л.)

3. Копелев Д.Н. Морской разбой в XVI - XVIII веках. Генезис, история, типология: монография / Д.Н. Копелев. - СПб.: Издательство РГПУ имени А.И. Герцена, 2012. -294 с. (18,5 п.л.)

4. Копелев Д.Н. Золотая эпоха морского разбоя: Пираты, флибустьеры, корсары: монография / Д.Н. Копелев. - М.: «Остожье», 1997. - 496 с. (31 п.л.)

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК:

5. Копелев Д.Н. «Пока он не сделался пиратом, он был доброй человек». Майор Стид Боннет в рукописи Ф.В. Каржавина «Жизнеописание пиратов» / Д.Н. Копелев // Исторический архив. - 2012. -ЛЬ 4. - С. 191-200. (0,5 п.л.)

6. Копелев Д.Н. Искусство навигации и образовательные традиции на французском королевском флоте в раннее Новое время / Д.Н. Копелев // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. — 2011. — Выпуск 37. — С. 164-183. (1,1 п.л.)

7. Копелев Д.Н. А.О. Эксквемелин и мифология антильского пиратства / Д.Н. Копелев // Вопросы истории. - 2011. -№ 5. - Май. - С. 105-120. (1,5 п.л.)

8. Копелев Д.Н. Корабельная пища XVI - XVIII вв. и гастрономические пристрастия пиратов / Д.Н. Копелев // Этнографическое обозрение. - 2011. - № 1. - С. 48-66. (1,4 п.л.)

9. Копелев Д.Н. Призовое право в раннее новое время / Д.Н. Копелев // Клио. - 2011. - № 2. - С. 43—44. (0,3 п.л.)

10. Копелев Д.Н. Реальная и вымышленная жизнь капитана Тина / Д.Н. Копелев // Вопросы истории,-2010.1. - С. 126-136. (0,75 п.л.)

11. Копелев Д.Н. Пушки в Океане: Морская гонка вооружения и испанская колониальная империя XVI - XVII столетий / Д.Н. Копелев // Диалог со временем. 2009. - Альманах интеллектуальной истории. - 2009. - Выпуск 29. - С. 216-235. (0,8. п.л.)

12. Копелев Д.Н. Европейские военно-морские державы и борьба за карибское пространство в XVII веке: феномен островного владения / Д.Н. Копелев // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена: Общественные и гуманитарные науки: Научный журнал. - 2008. - № 10 (56). - С. 178191. (1,2 п.л.)

13. Копелев Д.Н. Ф.В. Каржавин и его рукопись «Жизнеописание пиратов»: генезис и атрибуция / Д.Н. Копелев // Новое литературное обозрение. - 2008. - № 94. - С. 1 Об— 113. (0,4 п.л.)

14. Копелев Д.Н. «Веселый Роджер»: мифология и символика пиратского террора / Д.Н. Копелев//Вопросы истории. - 2008. -№ 12.-С. 141-147. (0,7 п.л.)

15. Копелев Д.Н. Топонимика Нового Света и европейская экспансия XVI - XVII вв. / Д.Н. Копелев // Известия Русского географического общества. - 2007. - Т. 139. -Выпуск 1. -С. 67-74. (0,75 п.л.)

16. Копелев Д.Н. Держава, Флот, Наука — три века истории / Д.Н. Копелев // Вестник С.-Петербургского университета. - 1996. - Серия 6. «География, геология». - № 3. - С. 35. (0,25 п.л.)

17. Копелев Д.Н. Петровские верфи и становление Российского флота / Д.Н. Копелев // Вестник С.-Петербургского университета. 1996. Серия 5. «Экономика». № 4. С. 78-88. (0,5 п.л.)

Прочие научные труды по теме диссертации

18. Копелев Д.И. Франсуа Гиймо де Вильбоа, «доверенный» царя Петра на флоте / Д.Н. Копелев II Елагинские чтения. - Выпуск V. - СПб.: ООО «ИТД Остров», 2011. - С. 5-9. (0,2 п.л.)

19. Копелев Д.Н. Десакрализация Генриха III / Д.Н. Копелев // Война и сакрапьность: Материалы Четвертых международных научных чтений «Мир и война: культурные контексты социальной агрессии» (Санкт-Петербург - Выборг - Старая Ладога, 1-4 октября 2009 г.) / Отв. ред. И.О. Ермаченко, С.М. Капилупи. - М.; СПб.: ИВИ РАН,

38

2010.-С. 112-115. (0,25 п.л.)

20. Копелев Д.Н. Петр I после Ништадтского мира: Мадагаскарская экспедиция и борьба за океан / Д.Н. Копелев//Мавродинские чтения. 2008. Петербургская историческая школа и российская историческая наука: Дискуссионные вопросы истории, историографии и источниковедения: Материалы Всероссийской конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора Владимира Васильевича Мавродина I Под редакцией проф. А.Ю. Дворниченко. - СПб: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2009.-С. 118-128. (0,7 п.л.)

2\. Копелев Д.Н. Даниил Якоб Вильстер и подготовка Мадагаскарской экспедиции 1723 -1724 гг. / Д.Н. Копелев // Елагинские чтения. - Выпуск IV: материалы конференции. -СПб.: Изд-во «Пстроний», 2009. - С. 25-47. (0,75 п.л.)

22. Копелев Д.Н. Русскоязычный перевод «Пиратов Америки» А.О. Эксквемелина: сорок лет спустя / Д.Н. Копелев // Под созвездиями Большой Медведицы и Южного Креста: Российско-латиноамериканские отношения XVII - XXI веков: Материалы научно-практической конференции, 25 ноября 2008 г. - СПб.: Комитет по внешним связям Санкт-Петербурга, 2009. - С. 44-50. (1 п.л.)

23. Копелев Д.Н. Мифология политики: морской пролив из Атлантики в Тихий океан в европейских колониальных проектах XVII в. / Д.Н. Копелев // Теории и методы исторической науки: шаг в XXI век: материалы Международной научной конференции / Отв. ред. Л.П. Репина. - М.: ИВИ РАН, 2008. - С. 366-368. (0,1 п.л.)

24. Копелев Д.Н. Пиратские острова и «Испанское озеро» во второй половине XVII в. / Д.Н. Копелев // Хронотоп войны: пространство и время в культурных репрезентациях социального конфликта: материалы Третьих международных научных чтений «Мир и война: культурные контексты социальной агрессии» и Научной конференции «Мир и война: море и суша» (Санкт-Петербург - Кронштадт, 21 - 24 октября 2007 г.) / отв. ред. И.О. Ермаченко. - М.; СПб.: ИВИ РАН, 2007. - С. 114-117. (0,35 п.л.)

25. Копелев Д.Н. Русский просветитель Федор Каржавин: история одной рукописи / Д.Н.Копелев // Гуманитарные науки и гуманитарное образование: Сб. статей. Вып. 3 / Ред. и сост. И.П. Вишняковой-Вишневецкой. - СПб.: ООО «Книжный дом», 2006. - С. 70-76. (0,6 п.л.)

26. Копелев Д.Н. «Жизнеописание пиратов» Федора Каржавина: генезис и атрибуция / Д.Н. Копелев // Гуманитарные проблемы современной цивилизации: VI Международные Лихачевские научные чтения, 26 - 27 мая 2006 г. - СПб.: СПбГУП, 2006. С. 226-228. (0,2 п.л.)

27. Копелев Д.Н. Европейская экспансия XVI - XVII вв. и ее «солдаты»: пираты

39

Антильских островов / Д.Н. Копелев // Мир и война. Культурные контексты социальной агрессии. Выборгские чтения (I). Под ред. И.О. Ермаченко, Л.П. Репиной. Москва: ИВИ РАН, 2005. - С. 39-57. (1,2 п.л.)

28. Копелев Д.Н. Международные центры пиратства начала XV!!! века и российские власти (по материалам РГА ВМФ) / Д.Н. Копелев // Елагинские чтения. Выпуск 2-й. '- СПб.: ООО «Издательство ОСТРОВ». - СПб., 2005. - С. 86-95. (0,55 п.л.)

29. Копелев Д.Н. Португальские лоцманы и европейская экспансия в Атлантике в XVI веке: постановка проблемы / Д.Н. Копелев II Мир лузофонии. Материалы международной научной конференции (15-17 октября 1998 г.) - СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2001. - С. 231-239. (0,25 п.л.)

30. Копелев Д.Н. Рук / Д.Н. Копелев II Морской энциклопедический словарь. Т.Ш. СПб.: Судостроение, 1994. - С. 68-69. (0,07 п.л.)

31. Копелев Д.Н. Турвиль / Д.Н. Копелев // Морской энциклопедический словарь. - Т.Ш. -СПб.: Судостроение, 1994.-С. 295. (0,1 п.л.)

32. Копелев Д.Н. Форбен / Д.Н. Копелев // Морской энциклопедический словарь. - Т.Ш. -СПб.: Судостроение, 1994. - С. 342. (0,07 п.л.)

33. Копелев Д.Н. Шамплейн I Д.Н. Копелев II Морской энциклопедический словарь. - T.II1. - СПб.: Судостроение, 1994. - С. 393. (0,07 п.л.)

34. Копелев Д.Н. Эстре / Д.Н. Копелев Н Морской энциклопедический словарь. - Т.Ш. -СПб.:Судостроение, 1994. -С. 451. (0,12 п.л.)

Подписано в печать 30.12.2013 г. Формат 60><84 1\16 Печать офсетная. Бумага офсетная. Объём: 2.5 усл. печ. л. Тираж 100. Заказ №73.

Типография РГПУ им. А. И. Герцена. 191 (86, С-Петербург, наб. р. Мойки 48