автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: "Конармия" и "Одесские рассказы" И. Бабеля в контексте литературной полемики 20-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Конармия" и "Одесские рассказы" И. Бабеля в контексте литературной полемики 20-х годов"

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА, ОРДЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В.ЛОМОНОСОВА

Специализированный совет Д-053.05.12

ХШУХИНА Наталия Игоревна

"КОНАРМИЯ" И "ОДЕССКИЕ РАССКАЗЫ" И.БАБЕШ В КОНТЕКСТЕ ЛИТЕРАТУРНОЙ ПОЛЕМИКИ 20-х ГОДОВ

/10.01.02 - литература народов СССР /советского периода/

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

На правах рукописи

МОСКВА- 1991

Диссертация выполнена на кафедре истории советской литературы Московского государственного университета имени М.Б.Ломоносова.

Научный руководитель -

доктор филологических наук, профессор И.М.Дубровина

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор В.Е.Ковский, кандидат филологических наук А.И.Клепжо

Ведущая организация - Московский педагогический государственный университет имени В.И.Ленина.

Защита состоится л/аЯ_1991 г. в 16 час.

на заседании специализированного совета Д-053„-05.12 по при- . суждению ученой степени кандидата филологических наук в Московском государственном университете имени М.В.Ломоносова.

Защита состоится по адресу: Москва, 119899 ГСП, В-234, Ленинские горы, МГУ, 1 корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале филологического факультета МГУ.

Автореферат разослан "¿8" 1991 года.

Ученый секретарь . специализированного совета

доктор филологических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА. РАБОТЫ.

Актуальность темы. Творчество И.Э.Бабеля уже на протяжении нескольких десятилетий вызывает споры как среди многочисленных историков литературы, так и среди теоретиков у нас и за рубежом. Многоплановость, неоднозначность его лучших произведений, яркая художественная образность, отсутствие жестких идеологических установок и зацанности в изображении исторических событий давт простор для различных, нередко противоречивых интерпретаций его творческого наследия. То обстоятельство, что И.Бабель не ограничивал себя рамками литературных и политических течений и группировок, позволяет рассматривать его рассказы, очерки, пьесы не в контексте определенной школы, а на фоне всего литературного процесса 20-х годов. Оставаясь вне зависимости от идеологических и эстетических принципов, провозглашенных какой-либо группировкой, и "Конармия", и написанные в разное время рассказы конечно же несут на себе отражение'общественной жизни и литературной полемики своего времени. Среди авторов книг, статей и воспоминаний об И.Бабеле многие выдающиеся писатели, критики и литературоведы первых послереволюционных десятилетий. Здесь можно назвать имена М.Горького и В.Шкловского, А.Вороненого и Р.Иванова-Разумника, Г.Лелевича и К.Паустовского и многих других. Но при всем разнообразии точек зрения разностороннее исследование специфики произведений этого писателя, его места и роли в литературном процессе, значения для становления послереволюционной литературы было невозможно в Советском Союзе и в других странах ни в 20-е, ни в 30-е годы по объективным причинам. Во-первых, из-за отсутствия целостной картины всех процессов, происходящих в литературной и общественной жизни страны, из-за невозможности их объективной оценки советскими учеными по причине недоступности значительной 1'"+! - 1 _

доли информации и существования целого ряда запретов со стороны органов, контролирующих идейную направленность исследований. Для зарубежных специалистов по советской литературе трудности были связаны с противоречивостью сведений о литературной жизни в Советском Союзе, поступающих из разных источников, с тем, что многие движущие силы общественных процессов были скрыты от них, а порой сознательно или бессознательно искажались и теш, кто симпатизировал молодой республике трудящихся, и теми, кто относился к ней с антипатией. Во-вторых, исследовать творчество И.Бабеля, как и многих его современников, показать его роль в литературном процессе не позволяло отсутствие временной дистанции. В 50-е годы в Советском Союзе был снят запрет с имени этого писателя, после чего появилось немало исследовательских работ, посвященных различным аспектам его творчества. Среди них наибольший интерес представляют книга Ф.Левина ^ и диссертация С.Поварцова 2.

Хотя советские литературоведа немало сделали для восстановления имени И.Бабеля в истории литературы, все же в его биографии и творчестве остается много неизвестного и неисследованного. Тем, кто занимался литературой 20-х,годов в 50-70-е годы, нередко мешал увидеть истинный масштаб и значение его творческого наследия набор укоренившихся стереотипов, преодоление которых началось совсем недавно. Препятствием была утвердившаяся во взглядах на этот период литературная иерархия. Существовали также трудности, связанные с отсутствием или недоступностью многих исторических и историко-литературных материалов.

За последние десятилетия немало интересных работ об И.Бабе-

1. Левин Ф.М. И.Бабель. Очерк творчества. - М., 1972. - 206 с.

2. Поварцов С.Н. Творческие искания И.Э.Бабеля и некоторые осо-

бенности литературного процесса 20-30-х годов:

Дисс... канд. филол. наук. - М., 1979. - 369 с.

ле появилось за рубежом. Можно назвать книги Дж. Фалена1, П. Карден^, сборник критических статей, выщедший в серии "Современные критические взгляды" под редакцией Харольда Бдума.3 Зарубежными учеными исследуются различные аспекты творческого наследия писателя, однако, нередко в противопоставлении путям развития русской послереволюционной литературы.

В изучении творчества И.Бабеля в нашей стране Г.А.Белая справедливо выделяет три этапа."* Третий, начавшийся в последние годы, характеризуется в первую очередь не только возможностью привлечения к исследованиям новых материалов, большей свободой в выборе точки зрения, но и новым пониманием роли этого писателя в истории литературы, его значения для современного читателя. В связи с этим возникает возможность по-новому оценить как сами произведения И.Бабеля в их соотношении с современной ему литературой, так и их отражение в критике, в полемике, охватившей журналы и газеты второй половины 20-х - начала 30-х годов. Дискуссии вокруг творчества И.Бабеля помогают глубже раскрыть и содержание, заключавшееся в его книгах ддя современников, и движущие силы литературной жизни послереволюционной России, что крайне важно для понимания тех процессов, которые определили лицо советской литературы на многие года.

Цель работы состоит в том, чтобы, анализируя произведения И.Бабеля, исторические документы, материалы литературной полемики, привлекая свидетельства современников писателя, показать

1. Faien IE. Isaac Babel.-Knoxvilíe, Wk. - 270p.

2. Carden P. The art of Isaac Babel-líhaca-London J972.-2 ¿Op.

3. Jsaac Babel/Ed. a.wiih en inlrod. by H.Bioom.- Mew Уогк etc., mi - VIII, 277p,

4. Белая Г.А. Третья жизнь Исаака Бабеля // Октябрь. - 1989. -

№ 10. - С.185-197.

место этих произведений в литературной и общественной жизни 20-х годов, особую роль, которую сыграли они в эволюции традиционных взглядов на значение искусства в обществе и в становлении принципиально новой советской литературы. Для этого в диссертации ставятся и решаются следующие задачи: рассматриваются .различные аспекты дискуссии вокруг "Конармии" и рассказов в периодике 20-х годов, исследуется та составляющая произведений И.Бабеля, которая определила самое противоречивое отношение к ним со стороны представителей различных школ и направлений в литературно-критической мысли этих лет, на примере отдельных параллелей прослеживается связь творчества этого писателя с различными ветвями русской послереволюционной литературы.

Научная новизна диссертации связана прежде всего с тем, что творчество И.Бабеля при всей его индивидуальной определенности впервые рассматривается как принципиально новое, уникальное порождение и выявление плюрализма литературной мысли революционной эпохи, как явление "многовекторное", лежащее на пересечении ее вихревых тенденций, соотносимое с различными устремлениями и веяниями времени. Оно впервые рассматривается не только в плане конфронтации и взаимоотталкивания, но и в плане взаимодополнения и взаимообогащения разнонаправленных духовных сил, разбуженных историческими переменами - социальными, вдеологическими, национальными, культурными. Автор исследует переплетение различных тенденций, определивших как общее направление развития литературы и критики, так и судьбу произведений конкретного писателя. Кроме того, к исследованию литературного процесса 20-х годов привлекается ряд произведений разных авторов и историко-литературных материалов, не только не изученных советскими литературо-.ведами, но и не издававшихся в Советском Союзе, известных по немногочисленным отрывкам или появившихся в самое последнее вре-

мя.

Практическая значимость работы: Основные положении и выводы диссертации могут быть использованы в практике учебно-педагогической работы, при разработке лекционных курсов та история советской литературы и по истории литературной критики, спецкурсов по литературе 20-х годов или по творчеству И.Э.Бабеля. Отдельные материалы представляют интерес в связи с проблемами взаимоотношений между советской литературой и писателями эмиграции в 20-е годы, между литературными направлениями внутри страны и властью большевиков и могут быть использованы при подготовке соответству-юпщх лекций и курсов.

Апробация работы. Основные положения работы были изложены в докладах на Ломоносовских чтениях в МГУ в 1990 году, на ХХУ научно-теоретической конференции молодых ученых и специалистов в Университете дружбы народов и на аспирантском объединении кафедры истории советской литературы филологического факультета МГУ.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний и библиографии. Общий объем диссертации 151 страница. Библиография включает 311 наименований, в том числе 31 на иностранных языках.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ.

Во введении предлагается обоснование актуальность темы, определяются цели и задачи исследования. Дается обзор взглядов на творчество И.Бабеля в критике 20-х годов, а также в современном советском и зарубежном литературоведении. Раскрывается отношение к этому писателю на разных этапах становления советской литературы и критики вплоть до последних лет, прослеживается связь проблем, выдвигаемых исследователями в качестве определяющих, с

требованиями времени, их зависимость от ориентации исследователей и критиков. Подчеркивается, что, хотя полемика вокруг творчества этого писателя по своей широте напоминает, особенно в 20-е годы, свободный обмен мыслями мевду сторонниками различных эстетических теорий, на самом деле в центре ее - противоборство двух тенденций, во многом определивших историю советской литературы. С одной стороны это стремление влиять на литературу с тем, чтобы сделать ее одним из орудий идеологического давления на массы, с другой же - попытка создания литературы, отвечающей идеологическим задачам, путем "селекции" самых разнообразных художественных произведений с достаточно неоднозначной идейной направленностью и соответствующей их интерпретации. Здесь же предлагается краткая характеристика того нового, что внесли в изучение творчества И. Бабеля зарубежные ученые, а также советские литературоведы в последние годы. Изменение взглядов на роль И.Бабеля в литературе связывается с утверждением нового, более широкого подхода к различным фактам истории советской литературы.

В первой главе содержится детальный анализ дискуссии, возникшей в 20-е годы вокруг произведений И.Бабеля. Прослеживается ее динамика от первых откликов, преимущественно восторженных и относящихся к отдельным рассказам, до отголосков этой полемики в середине 30-х годов. Хотя необходимо особо подчеркнуть роль в дискус сиях статей С.М.Буденного, обвинившего писателя в клевете'на Конармию, все же противопоставлять их остальным работам, авторы которых защищали его, было бы упрощением. Во многом те недостатки, которые обнаружила в рассказах И.Бабеля критика самых разных направлений, равно как и их достоинства, обусловленны тем пониманием связи литературы с действительностью, роли художника в осмыслении исторических событий, которое было определено предшествующим развитием литературы и общественной мысли. Уже в XIX веке рас- 6 -

пространившиеся в обществе демократические идеи в сочетании с традиционными для русской интеллигенции профетическими и мессианскими мотивами обусловили противостояние литературы и власти, тяготение писателей к различным видам оппозиции с одной стороны. С другой же не только большевики, но и многие партии, действовавшие на рубеже веков, нередко воспринимали художественную литературу в практическом, рационалистическом аспекте, как составную

1

часть своей пропаганды. Эту проблему исследует Н.Бердяев. Поэтому в первые послереволюционные годы в литературных кругах во многом сохранялись иллюзии относительно возможности сотрудничества с властью, нередко понимаемого как исполнение долга. В свою очередь партия не упускала из виду литературу, хотя до середины 20-х годов, как отмечают не только советские литературоведы, но и ряд русских деятелей культуры на Западе, прямого давления на писателей практически не было. Но если в самой художественной литературе еще сохранялась относительная свобода, то оценка художественных произведений критикой уже была зависимой от политических ориентиров. Если обратиться к критическим статьям и обзорам, написанным в первой половине 20-х годов, нетрудно заметить, что во многих из них уже доминирует критерий соответствия произведения задачам революции. На первое место нередко выходит проблема создания новой этики, норм поведения, нравственных и идеологических ориентиров для широких масс. Под этим углом зрения начинают рассматриваться рассказы И.Бабеля, в том числе "конармейские".

Акценты, которые делались критикой при оценке его произведений, связаны как со стремлением ввести нового, безусловно, талантливого писателя в складывающуюся литературу на полных правах, так

1. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., 1990. -222 с.

и с боязнью или же с намерением авторов статей в своих выводах выйти за складывающиеся идеологические райки, скрыть или выявить несоответствие стереотипам. В качестве недостатков "Конармии" и "Одесских рассказов" Книгочей выдвигает сконцентрированность на негативных сторонах событий, на грязи1-, а Мих.Лучанский - на антиобщественных явлениях, на бандитах.^ Литературный обозреватель газеты "Правда" Н.Осинский писал: "Есть в Бабеле не только социально-отрицательные элементы,., но есть в нем даже и примитивные "нравственно-нездоровые" элементы, - с пролетарской точки зрения,

о

во всяком случае. При всем многообразии и меткости характеристик, данных критиками самых разных убеждений, в центре полемики постоянно остается вопрос о том, в какой степени художественное произведение отвечает задачам воспитания масс в требуемом духе, а следовательно, как относиться к его автору. Если в словах одних критиков, настроенных более радикально, заметно стремление подогнать творчество писателя под идеологические требования, то в высказываниях других, более либеральных по своим взглядам, - не признание права на инакомыслие, а скорее понимание необходимости бережного отношения к талантам, желание соединить устремления творческой личности с требованиями общества, с заказом при сохранении самобытности формы.

Если в первые послереволюционные годы надежды большевиков в области литературы связывались правде всего с Пролеткультом и с левыми течениями, то уже через несколько лет ситуация изменилась. Появился курс на привлечение талантливых писателей, заявив-

1. Книгочей. Бабель. "Конармия" // Молодая гвардия. - 1926. -

№ 8. - С.201-202.

2. Яучанский М. Щепки // Комсомолия. - 1926. - № 11. - С.56-57.

3. Осинский Н. Литературные заметки // Правда. - 1925. - 28 июля.

- С.4-6.

ших о себе в годы гражданской войны, к работе в различных литературных журналах, то есть, фактически, к сотрудничеству с властью. Об этом пишет, к примеру, М.Арцыбашев Формы такого сотрудничества были различными: от полного подчинения своего творчества интересам той или иной группировки, выполнения "социального заказа" в неприкрытом виде до более мягкой, допускающей относительную художественную независимость. Подобную позицию государства и партийных органов подтверждает резолюция ЦК РКП/б/ "О политике партии в области художественной литературы". Из этого следует, что роль писателя в обществе постепенно все теснее связывалась с его местом в рамках той или иной группировки, с определением, которое давала ему критика. Поскольку И.Бабель не только формально не принадлежал ни к одной из многочисленных литературно-критических организаций 20-х годов, но и не придерживался каких-либо принципов и деклараций, провозглашенных группировками, то единственным ориентиром для критиков, пытающихся определить его позицию, часто была не направленность его произведений, а связь с тем или иным печатным органом, как правило, выражавшим определенные групповые интересы. Эта зависимость оценки писателя от того, где напечатаны его рассказы, прослеживается во многих критических работах 1924-1925 годов. Г.Леле-вич, рассматривая рассказы, появившиеся в "Лефе" .делает вывод об огромной "революционной мощи", но, столкнувшись с публикацией в "Красной нови", отказывает Бабелю в праве называться пролетарским писателем.^ Рассказ "Иваны", напечатанный в "Русском современнике", получает резко негативную оценку критики, хотя по своему содержанию близок к остальным "конармейским" рассказам писателя.

1. Арцыбашев М. Краснобурые соболя // Арвдбашев М. Записки писа-

теля. - Варшава, 1925. - С.26-35.

2. Лелевич Г. 1923 год. Литературные итоги // На посту. - 1924. -

№ 7-8. - С.87-88.

3-1/1-1 - 9 -

Нетрудно заметить, что единственной литературной организацией, давшей более-менее объективную характеристику творчества И.Бабеля, последовательно отражавшей нападки на него со стороны "напостовской", "пролеткультовской" и ортодоксальной партийной критики, был а группа "Перевал". Взаимоотношения И.-^абеля с критиками этой группы исследует Г.А.Белая в книге "Дон-Кихоты 20-х годов, "Перевал" и судьба его идей".1 Деятели "Перевала" воспринимали произведения этого писателя как явление, во многом не совпадающее с теми представлениями о сути гражданской войны, о ходе исторического процесса, которые утверждались в обществе, но все же признавали существование подобных произведений, оправдывая их эстетической ценностью либо подчеркивая их закономерность в литературном процессе, в развитии определенных традиций.

Тем не менее, несмотря на усилия "Перевала" и близких к нему по взглядам критиков, на выступления Ы.Горького, на огромную поцулярность "Конармии" и "Одесских рассказов" среди читателей, отношение к И.Байелв со стороны различных литературных группировок оставалось крайне противоречивым. Это было следствием общего двойственного отношения к интеллигенции, которая с одной стороны воспринималась как носительница чуждой идеологии, с другой же должна была активно привлекаться к сотрудничеству. Особая бдительность должна была сохраняться в отношении "попутчиков", одним из которых признавали И.Бабеля. Принадлежность к этой группе писателей была скорее следствием стремления критики придать четкие идеологические формы литературному процессу, чем отражением его собственных взглядов. Многочисленные свидетельства современников позволяют утверждать, что позиция вне группировок, в стороне от полемики, а по возможности я вдали от литературной

1. Белая Г.А.. Дон-Кихоты 20-х годов. "Перевал" и судьба его идей.

- М„ 1989. - С. 149-168.

среды была для него естественной. Это отчасти связано с особой манерой работы над рассказами, требовавшей уединенности. Однако по мере объединения писателей в организации такая позиция становилась все более принципиальной.

Нельзя категорически утверждать,что принадлежность к организации, группировке была во второй половине 20-х годов обязательной для любого писателя. Можно назвать целый ряд авторов известных произведений, сохранявших относительную независимость. Однако процесс объединения литературных сил вокруг журналов и платформ на основе подчинения творчества идейным требованиям был неотъемлемой составной частью всего литературного процесса. Другой его составляющей был курс на создание принципиально новой литературы, отвечающей задачам строительства нового общества. Здесь, несмотря на саше разные представления о роли литературы в будущем, на декларируемые группировками различные подходы к ее формированию, постепенно утверждался самый примитивный, узко-классовый, утилитарный взгляд на искусство, поддерживаемый официально. Он наложил свой отпечаток на полемику о творческом методе И.Байеля и о принципах отображения действительности в "Конармии".

Для литературоведения 20-х годов характерно, что, хотя многие теоретические вопросы еще не были детально разработаны, уже существовало противопоставление правильного метода неправильным. Определение "реалистический" уге носило оценочный характер, и ряд критиков, противопоставляя И.Бабеля "пролетарским" писателям, отмечали недостаточную "реалистичность" его "Конармии". Постепенно складывается отношение к этой книге как к произведению субъективному, утверждается произвольность трактовки автором исторических событий. Это связано прежде всего не с признанием особого взгляда И.Бабеля на изображаемое ем, а с тем, что полемика вокруг "Конармия" тла в русле определенного не только литературного, но и об- 11 -

щественно-исторического процесса, суть которого - в изменении взглядов на историю в целом и на историческую литературу в частности. Постепенная героизация градцанской войны и ее участников связана не только с тем, что, отдаляясь во времени, эти события приобретали свойственный многим кровавым эпизодам истории романтический оттенок, но и со становлением новой '!мифологии", с утвер-здением единственно возможного взгляда на недавние события. И если в середине 20-х годов критика нередко сопротивлялась этому процессу, то постепенно и она втягивалась в работу по "перетолкованию" исторических фактов наряду с художественной литературой. Здесь речь идет не об изменившемся отношении к тем или иным эпизодам прошлого, а о сознательном искажении реальных пропорций с целью создания легенды, упрощения истории гражданской войны и придания ей однозначности. Красноармейцы непременно должны были стал примерами для подражания, а этой цели "Конармия" не отвечала по самому авторскому замыслу. Показательны в этом отношении слова В.Вешнева: "...что именно может воспринять от его рассказов наша молодежь, которая тогда ходила в коротеньких штанишках и которая теперь с такой серьезностью знакомится с героическим прошлым пролетарской революции? Она из рассказов И.Бабеля узнает, как буде-новцы оскорбляли религиозные чувства поляков, как грабили местное население во время походов и стоянок,.. - все то, что может быть очерчено одним словом: бандитизм... Бандитские рассказы с поэзией анархизма написаны просто, прозрачно и увлекательно. Они могут иметь, они будут иметь идейный успех. Может ли это нас радовать?"'

Принципиальное расхождение "Конармии" с теми произведениями, которые отвечают официальной установке на изображение градца-

1. Вешнев В. Поэзия бандитизма // Молодая гвардия. - 1924. -№ 7-8. - С.274-280.

- 12 -

некой войны и, в частности, польской кампании, можно обнаружить, если сопоставить книгу И.Бабеля с изданными в 20-е и в начале 30-х годов мемуарами участников походов Первой Конной, художественными произведениями, посвященными этим событиям. Так, Вс.Вишневский сознательно поставил перед собой задачу "опровергнуть" И.Бабеля, противопоставить неоднозначным, уязвимым для критики эпизодам из жизни армии произведение, пропагандистски направленное, обобщенное с нужных идеологических позиций, что и воплотил в пьесе "Первая Конная". Хотя в ней ясно видны агитационность, схематичность образов, рассудочное построение сюжета, автор в письме к М.Горькому делает упор на достоверность изображенного. Сходную картину можно обнаружить, если обратиться к мемуарной литературе. Нельзя утверждать, что ее направленность определяется исключительно идеологическими требованиями, навязанными извне. Безусловно, в воспоминаниях присутствуют и искреннее восхищение героическими сражениями и походами плохо обученных и слабо вооруженных, полуголодных армий, и стрешгение подняться над жестоким и грязным маг-. териалом, показать идеальную, возвышенную сторону событий, окрасить повествование в романтические тона. В работе проводятся параллели с книгой 0.Леонидова "С.М.Буденный, вождь красной конницы"^-, с воспоминаниями С.Мельникова,^ прототипа Хлебникова из "Конармии", с рядом художественных и документальных произведений, написанных в то же время. На этом фоне позиция И.Бабеля нередко оценивается критикой как "неразборчивость", "односторонность". Причем с течением времени все большее распространение получает тезис о несоответствии "Конармии" исторической правде.

1. Леонидов 0. С.М.Буденный, вождь красной конницы. - Л., 1925. -

110 с.

2. Мельников С. Первая Конная. Из воспоминаний бойца // Красная

нива. - 1930. - № 6. - С.6-7.

Процесс воздействия на литературу с целью придания ей ориентации на создание образа "легендарного прошлого" был закономерным и сказался на оценке творчества многих писателей. Но в отношении произведений И.Бабеля он проявился особенно четко, чецг способствовало особое положение этого писателя в литературной жизни и в литературе: в центре проблем сгоего времени, но в стороне от различных организаций. Отсутствие выраженной позиции в его произведениях середины 20-х годов еще не противоречило общей тенденции развития литературы; оставалась надежда, что творческая эволюция писателя не уйдет в сторону от предполагаемого основного . пути создания нового искусства. Но к- концу 20-х расхождение становилось все более очевидным. В 30-е года оно окончательно оформилось. Это выразилось и в том, что при многочисленных свидетельствах об активной творческой деятельности писателя опубликовано было очень мало произведений, и в попытках развязать травлю И.Бабеля в периодике, о чем свидетельствует реакция на появившееся в польской печати его интервью журналисту А-.Дану, и в исчезновении его имени из разнообразных обзоров достижений художественной литературы. Имя И.Бабеля все реже появляется на страницах периодики, лишь время от времени о нем упоминают как о мастере формы, не сумевшем наполнить ее достойным содержанием.

Судьба И.Бабеля и его произведений тесно связана с историей литературной и общественной жизни страны. В ней переплелись стремление писателя к воплощению наиболее острых противоречий времени и активное противодействие этому, обусловленное не только вмешательством государства в литературу, но и логикой самого литературного процесса.

Во второй главе рассматриваются как "Конармия", так и ряд других произведений писателя под особым углом зрения, позволяющим раскрыть те их стороны, которые обусловили особое место И.Байеля

в литературе 20-х годов и его значение для читателей и критиков.

Проблематику "Конармии", ее сложную систему образов нельзя раскрыть на материале ее отдельных частей, без учета композиции всей книги. Можно привести немало примеров, когда такие попытки приводили к узкому или превратному пониманию этого произведения. Поэтому необходимо рассматривать эту книгу как единое художественное целое, содержание которого выходит далеко за рамки хронологического, мемуарного описания польского похода Первой Конной армия. Ряд исследователей, среди которых Д.Мендельсон, полагают, что "Конармия" стоит ближе к роману, чем к циклу пли сборнику рассказов. ^ В диссертации предлагается исследование того,, как от главы к главе развивается единая сюжетная линия произведения, проходящая в двух плоскостях и определяемая в первую очередь историей духовной жизни главного героя и его взаимоотношениями с окружающим миром.

В композиционном отношении "Конармия" уже с первой главы заключает в себе чередование двух основных типов образности, включающих не только два типа героев, два способа освещения событий, но и многие другие уровни произведения вплоть до языкового. Первому типу присущи такие особенности: динамичность, преобладание движения над покоем, быстрая смена событий, активно действующие персонажи, внимание преимущественно к внешней стороне описываемого, рациональное, утверждающее начало, картины "буйства жизни". Второй тип образности связан большей частью с сомнением, размышлением. Статическое изображение внешнего мира и его отражения в сознании героя преобладает над описанием событий, более выражено личностное, лирическое начало, велика роль иррационального, под-

1. mendelson D. On the problem of qertre in {he light of ffie porkatjdi cf ihe hero in l.E.Qabei's ТЫ Cavalry. - S.1., 1972.

- 15 -

сознательного в восприятии героем действительности. Образность первого типа можно условно назвать утверждающей, мажорной. С ней часто связаны темы дня, солнца, пространства. Ночь, вечер, луна, темы жилья и храма связаны с образностью второго типа. Это касается и реальных, и мифологических образов. Первый из этих двух типов играет преимущественную роль в начале книги. К концу же накапливаются мотивы печали, сомнения.

В начальных главах образность минорного типа дана приглушенно и связана преимущественно не с самоанализом главного героя Кирилла Лютова, с его сомнениями в правильности избранного пути, а с цепью противоречивых событий и фактов, подстерегающих его и дающих ему пищу для'размышлений. Он восхищается великолепным и властным Дьяковым, чувствуя при этом свою ущербность в сравнении с ним. Как художник пан Аполек производит в святые грешных крестьян, так Лютов дает обет служить Конармии, отдавать ей все лучшее в себе, не ставя ей в вину ту жестокость и грубость, которая сопровождает поступки бойцов. Аполек переносит кровавые библейские сюжеты на стеды храма, а Лютов пытается обосновать кровь на" знамени армии, несущей идеалы добра и справедливости.

Но восторженный взгляд на конармейцев возможен только при свете дня. Сидоров, возможно, во многом сходный с Дьяковым и по внешнему облику, и по роли в Конармии, попадая в иную систему образов /ночь, обгорелый город, развалины/, производит на Лютова ужасающее впечатление. Когда Лютов не видит красочных одежд, картинных поз, конармейцы представляются ему чудовищами, их лица -безжизненными масками. Так раскрывается противостояние рационального начала, принимающего окружающую действительность и пытающегося слиться/с ней, и подсознательного, протестующего против этого. Но в споре с Гедали, выразившем его неосознанные чувства, он безоговорочно принимает на себя вину за несправедливость и жесто-

кость революции, пытаясь оправдать происходящее. Гедали оставляет его. Таким образом, герой оказывается в двойственном положении: в оппозиции и к миру прошлого, и к миру настоящего.

Конфликт двух миров отражен в испытаниях, через которые должен пройти герой, чтобы преодолеть свою неустойчивость в первом из них. Если за право говорить от имени революции нужно платить принятием стереотипов поведения конармейцев в быту, в данном случае убийством гуся квартирной хозяйки, то за право обладать тачанкой надо найти в себе силы, чтобы выстрелить в раненого товарища, спасая его от плена и мучительной смерти. Этого испытания Лютов пройти не может. Это отдаляет его от того идеала конармейца, к которому он стремился, и сближает с бойцами иного типа, в которых нет избытка внешней привлекательности и жизненных сил, но которые, в отличие от таких, как Трунов, Колесников, противопоставлении теме войны, смерти. Многие исследователи выделяют в "Конармии" два типа персонажей. П.Карден считает, что это герои сильные и слабые, агрессоры и подвижники, лицедеи и художники, испол-

-I

нители чужих ролей и созидатели. Для второй части книги характерно сближение Лютова с героями второго ряда, подобными Сашке Христу или Хлебникову. Если в первой части преобладает настойчивое желание главного героя сблизиться с теми, кого он считает подлинными конармейцами и отдалиться от всего, что близко ему, но не совпадает с идеалом бойца, то во второй части положение уравновешивается. Лютов осознает, что сближение с дьяковыми невозможно в силу несовместимости основ мировоззрения. Одновременно он обретает ряд устойчивых связей с казаками самого разного склада. Его все теснее сближает с бойцами не только армейский быт, но и ощущение причастности к. их образу жизни и способу мировосприятия. Здесь

1. Csrden P. Op. cit.

на первый план выходит не "я", а "мы".

В третьей, заключительной, части книги заметно стремление автора заставить главного героя действовать, перейти от"наблюдений над казаками, над жизнью, которая протекает в армии и вокруг нее, к непосредственному участию в событиях. В этой части общая тональность книги изменяется. Усиливаются минорные ноты. Это связано с тем, что победы буденовцев сменяются поражениями. Детали отступления видны во многих главах. Неудачи конармейцев определяют пересмотр главным героем своей позиции в отношении их действий. Стремление Лютова стать похожим на казаков уступает место критическому взгляду на их поступки, их подвиги. Он пишет рапорт об оскорблении религиозных чувств местного населения, протестует против расстрела пленных Труновым, чья смелость по-прежнему вызывает его восхищение. Нарастает внутреннее сопротивление Лютова образу жизни в армии. Одновременно с этим он внешне приближается к бойцам, усваивает их поведение по отношению к мирному населению: пытается поджечь избу старухи, которая не дала ему еды, угрожает револьвером квартирной хозяйке. В главе "После боя" он наравне с другими сражается при Чесниках, пытается "заворотить" отступающие части, то есть действует как те, кто вызывал его восхищение в начале книги. Противоречие заключается в том, что герой идет в атаку с незаряженным наганом, что окончательно подтверждает его внутреннюю чужеродность в среде бойцов. В последних главах основной идеей становится утверждение неоправданности жертв, принесенных героем с тем, чтобы быть принятым казаками. С одной стороны выявляется несовпадение представлений Лютова о Конармии и ее реального облика, с другой же происходит осознание им бессмысленности попыток преодолеть пропасть между своими взглядами на мир и требованиями революции, предъявляемыми к нему. Хотя книга заканчивается признанием героя в достижении своей цели - умения ез-

дить на лошади,- это нельзя назвать исполнением его желания стать истинным бойцом. Это скорее пародийное разрешение конфликта между ним и Конармией. Крах мечты закономерно вытекает из двойственности его положения.

Двумя параллельными линиями идут в книге история жизни и история душ главного героя. Он живет одновременно в двух мирах: рациональном и иррациональном. Приобретая жизненный, практический опыт, отчасти достигая своего идеала внешне, он не только не преодолевает свой внутренний разлад с окружающей его действительностью, свой страх перед непостижимостью причинно-следственных отношений окружающего мира, но и доходит до крайнего его обострения. Этими двумя линиями и определяется история главного героя, его взаимоотношений и с Конармией, и с теми, кто противостоит ей. Это и является основным объединяющим принципом всего произведения, по отношению к которому единство языка, персонажей и места действия остается вторичным. Здесь ле заключено то основное содержание книги, которое нельзя полностью раскрыть, анализируя отдельные ее части или уровни.

В третьей главе проводится ряд параллелей между произведениями И.Бабеля и его современников, на основании которых утверждается общность многих мотивов, образов, проблем, обусловленная не приверженностью тем или иным школам, платформам, а общим пониманием роли литературы в обществе и происходящих в стране процессов. В русской литературе о революции и гражданской войне вне зависимости от того, каких политических взглядов и эстетических традиций придерживался тот или иной автор, большое место занимала проблема поведения героя в бушующем, разорванном войной мире, в котором нарушены привычные связи и ориентиры, подвижном и изменчивом, разделенном на противоборствующие лагеря. Хотя у писателей разной ориентации, к примеру, у А.Веселого и А.Ремизова, эта про- 19 -

блема получает разное истолкование, в данном случае это не имеет значения, поскольку основные образы, основные конфликты диктуются самим материалом, окружающей действительностью. Особенности в изображении одних и тех же событий зависят прежде всего от способа освещения, который избирает автор по мере своего дарования, в силу своих идейных убеждений. Поэтому "Конармия" И.Бабеля, принципиально не связанная ни с одним литературным направлением, лишенная идеологической заданности, имеет множество параллелей со всей литературой о гражданской войне, как современной ей, так и последующей.

В работе рассматриваются такие распространенные в литературе 20-х годов темы, как поход, путешествие и другие способы перемещения героя в стихии войны под влиянием обстоятельств, рока, судьбы и связанные с ними образы дороги, поезда, непостоянного жилища, коня. Появление большого количества произведений, в которых хронотоп дороги, случайная встреча, неожиданный поворот событий играют определяющую роль, связано, во-первых, со спецификой изображаемого, с перенесением места действия согласно сюжету, в основе которого рейды, похода, и во-вторых, с тем изменением образа жизни, устойчивых связей человека со средой обитания, которое сопровождает большие социальные потрясения и способствует появлению множества "бродяг", брошенных в водоворот гражданской войны, всецело зависимых от воли случая, судьбы. Подобный герой, хаотически перемещающийся в пространстве войны, иногда заключает в себе черты героя "плутовского романа", но чаще предстает лишенным' способности соотносить свои действия с непонятной, постоянно изменяющейся реальностью, вынужденным подчиняться року. Отсюда постоянно повторяющийся у А.Платонова и в книге А.Ремизова "Взвихренная Русь", у И.Бабеля и Б.Пильняка образ человека на голой земле, в пространстве, под необъятным небом, во враждебной толпе.

Соотношение дома и поля в литературе о гражданской войне интерпретируется, как правило, как противопоставление неустойчивому, временному жилью, месту случайного ночлега или постоя, разграбленной хате, хозяйка которой - вдова, бескрайнего пространства, места, где происходят бои, поджидают многочисленные опасности и затруднена ориентация. В "Конармии", как и в "Чевенгуре", это подчеркивается случайностью перемещений героя и встреч, зависимостью его в большей степени от случая, от коня, чем от собственной воли. Страх перед подобной неустойчивостью объясняет постоянное желание войти в некую устойчивую общность, в качестве которой в условиях войны чаще всего выступают армия или отряд. Лютов стремится стать сеоим среди конармейцев, занять определенное место в системе их отношений, так как это помогает ему преодолеть нестабильность своего положения, выбрать систему ориентиров и линию поведения, упрощает оценку тех или иных неоднозначных ситуаций и действия в них. Внутри армии, отряда создается не только устойчивый быт, но и некое подобие семейных, соседских отношений, существуют четкие критерии различения "своих" и "чужих", вводятся идеологические и политические схемы и стереотипы. Лютов же с самого начала испытывает затруднения при определении своего круга; он не может стать полностью своим среди казаков. Это определяет и неустойчивость его симпатий, и нечеткость ориентиров. Особенно заметны различия между ним и казаками в понимании цели гражданской войнн. Если казаки, как и герои других произведений об этих событиях, сражаются за определенные личные блага, а идеология для них вторична и ограничивается малопонятными лозунгами, то для Лютова, как и для многих интеллигентов, сражающихся на стороне революции, определяющими являются собственные убеждения. В работе эта проблема рассматривается сквозь призму понимания взаимоотношений интеллигенции и революционного народа, предложенного русскими философа- 21 -

ми начала века, в частности, авторами сборника "Вехи",1 С.Булгаков писал: "Русской интеллигенции, особенно в прежних поколениях, свойственно также чувство вины перед народом... К этому надо еще присоединить ее жертвенность, неизменную готовность на жертвы лучших ее представителей и даже искание их."^

В "Конармии" взаимоотношения между Лютовым и казаками - это вариации общей темы взаимоотношений двух слоев общества, прежде разделенных и тесно соприкоснувшихся в ходе революции и гражданской войны, обладающих разным пониманием смысла и цели происходящего, разной степенью ответственности за него. Народ, его низшие слои, априорно считался обладателем права на насилие, что вытекало из его прежнего угнетенного положения. Роль представителей высших слоев, связавших себя с революцией в силу исторически сложившегося представления о социальной справедливости, сводилась к обслуживанию интересов низших. Лгатов приносит жертвы, часто кровавые, с тем, чтобы доказать свое право на слукение тем идеалам, которые казаки воспринимают как личную цель. Он пытается преодолеть несовпадение собственного мировоззрения с общественными идеями, подчинить себя требованиям эпохи, причем не абстрактным, а взятым в конкретных, нередко отталкивающих проявлениях. Человек, остро чувствующий свою чужеродность в среде бойцов революции, стремящийся преодолеть ее, привлекает внимание многих писателей от А.Фадеева до А.Платонова. Это, несомненно, связано с общей проблемой личности и революции, с различными подходами к ней, с исторически обусловленным пониманием приоритета социального над личностным и со стремлением в какой-то форме противостоять этому.

1. Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. - М., 1909. -211 с.

2. Там же. С.30.

Герой "Конармии", принося многочисленные жертвы, приобретает право на личную ответственность за все, что делается согласно принятым им вдеалам, в том числе и за насилие, совершаемое казаками. Эта ответственность, часто принимаемая вопреки личному неприятию или осуждению лозунгов и поступков, характерна не только для Лютова. Она присутствует в самых разных произведениях И.Бабеля и его современников. Она же определяет содержание и "Несвоевременных мыслей" М.Горького, и мучительных размышлений о сути происходящего, написанных эмигрантами.

Учитывая все это, можно с уверенностью утверждать, что произведения, написанные И.Бабелем, в частности, его "Конармия", глубоко связаны с традициями предшествующей литературы. Они занимают важное место в литературном процессе 20-х годов и сохранили свое значение спустя десятилетия. Не будучи ограничены узко-полемическими, групповыми задачами, они несут на себе отпечаток многих тенденций в литературной и общественной жизни. Обладая ярко выраженной художественной, языковой, композиционной спецификой, "Конармия" и "Одесские рассказы" лишены замкнутости на национально-исторической проблематике и поднимают общечеловеческие проблемы. Не только система образов, манера повествования и Еыбор предмета изображения связывают как "Конармию", так и ряд других произведений ¿абеля с послереволюционной литературой различной ориентации, но и сама центральная идея: поиск человеком своего места в буре общественных преобразований, конфликт между абстрактной идеей и ее конкретными проявлениями, соотношение между познанием процессов, протекающих в мире, и участием в них, моральная ответственность за все проявления принимаемых идей,

В заключении диссертации подводятся итоги исследования и сделан ряд общих выводов. Творчество И.Бабеля представляет собой явление, чрезвычайно показательное в истории русской послерево-

люционной литературы. Судьба его произведений доказывает, что литературный процесс 20-х - начала ЗО-х годов не был однонаправленным и определялся различными, часто противоречивыми тенденциями. Большую роль в нем сыграли различные социальные и политические теории, утверждавшие преобладание в оценке художественных произведений внелитературных, внеэстетических критериев, значительно смещавших истинный масштаб творчества того или иного писателя. Эти теории не вносились в литературу извне, а представляли собой продукт ее закономерного развития в предреволюционные и первые послереволюционные годы.

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ.

1. Взаимосвязь тем войны, дороги и морали в "Конармии" И.Бабеля и "Взвихренной Руси" А.Ремизова // Вопросы лингвистики и лингвопоэтики / Материалы ХХУ научной конференции молодых ученых и специалистов историко-филологического ф-та Университета дружбы народов им. Патриса Лумумбы /. - М., 1990. Де-. пон. в ИНИОН. Регистр. № 43022. 12.10.90. - С.93-100.

2. О жанровой специфике "Конармии" И.Бабеля. - Вестник Московского университета. Филология. - 1991, КЗ. - С.26-32.