автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Конструкции с предикатными актантами со значением потенциальности в разноструктурных языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Конструкции с предикатными актантами со значением потенциальности в разноструктурных языках"

На правах рукописи

Головина Ольга Александровна

Конструкции с предикатными актантами со значением потенциальности в разноструктурных языках

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Чебоксары 2005

Диссертация выполнена на кафедре сопоставительного языкознания Чувашского государственного университета имени И.Н.Ульянова.

Научный руководитель: - доктор филологических наук,

профессор А. Р. Губанов Официальные оппоненты: - доктор филологических наук,

профессор Э. X. Хабибуллина - кандидат филологических наук, доцент A.M. Иванова

Ведущая организация - Чувашский Республиканский

Институт образования

Защита состоится " 27 "июня 2005 г. в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д.064.15.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Чувашском государственном университете имени И.Н.Ульянова по адресу: г. Чебоксары, ул. Университетская, 38, корпус 1, аудитория 434.

С диссертацией можно познакомиться в научной библиотеке Чувашского государственного университета им. И.Н.Ульянова.

Автореферат разослан « » мая 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного ]/}

совета, доктор филологических наук ^

профессор Губанов А. Р.

Реферируемая диссертация посвящена исследованию семантико-синтаксической организации конструкций, включающих предикат в позиции вершинного слова - главный предикат, предикатный актант. Предикатный актант определяется как компонент семантической структуры предложения, занимающий позицию аргумента вышестоящего в иерархии предиката и является при этом номинацией отдельного события. Как главный предикат, так и предикатный актант в сопоставляемых языках могут обозначаться различными глагольными формами.

Актуальность исследования обусловливается тем, что в современной русистике, германистике и тюркологии большое внимание уделяется изучению конструкций с точки зрения синтаксической теории конструкций с предикатными актантами. Необходимость изучения предложений-высказываний с предикатными актантами (КПА) как семантически осложненных предложений, подчеркивается многими лингвистами (Г.А.Золотова, Н.Д. Арутюнова, В.В.Богданов, Храковский B.C., Недялков В.П. и др.). Ситуации объективной действительности, как известно, могут отражаться в сознании говорящего как каждая в отдельности, так и во взаимосвязях. Часто в одном структурно простом предложении наблюдается совмещение нескольких смыслов за счет введения компонентов предикатных актантов или включенных предикатов. Систематизированное изучение семантико-синтаксических особенностей предложений с предикатным актантом-инфинитивом не было предметом сопоставительного диссертационного исследования, хотя в специальной литературе по русскому, французскому языкам есть целый ряд работ по этой тематике.

Объектом исследования в данной диссертации являются предложения, включающие компоненты пропозитивной семантики и характеризующиеся наличием наряду с основной, вторичной предикацией. Исследования конструкций с предикатными актантами продиктовано необходимостью уточнения отдельных положений организации КПА на

материале русского, французского и чувашского языков, стремлением выявить сходство и различие во функционировании названных конструкций.

Основной целью исследования является теоретическое обоснование принципов семантико-синтаксического

моделирования русских, французских, чувашских конструкций, включающих компоненты событийной семантики.

Цель исследования определила необходимость решения следующих задач:

1) определить исходные теоретические позиции, связанные с семантической структурой конструкций с предикатными актантами;

2) обосновать понятие вторичной предикации и описать средства ее выражения в структуре предложения;

3) выявить лексико-семантический потенциал главных предикатов, отражающих разные типы ситуаций;

4) описать семантические роли непредикатного (левого) актанта в сопоставляемых языках;

5) определить структурные типы предикатных актантов в разноструктурных языках (русском, французском и чувашском), их роль в организации предложения;

6) установить основные и отличительные формальные и семантические особенности анализируемых типов КПА в сопоставляемых языках;

7) вычленить типы ситуаций в соответствии со свойствами объективной действительности.

Научная новизна исследования заключается в новом подходе к исследованию инфинитивных конструкций как конструкций, включающих имена пропозитивной семантики, при котором дано комплексное описание конструкций с предикатными актантами в разноструктурных языках. Впервые предикаты, образующие КПА, были подвергнуты комплексному анализу на материале русского, французского и чувашского языков, составлен их корпус.

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что данное исследование значительно расширяет имеющиеся в лингвистической литературе представления о конструкциях с предикатными актантами. Изучение проблем, связанных с КПА,

проводится на материале разноструктурных языков. Подробный семантический, формальный анализ предикатов и предикатных актантов позволяет установить особенности анализируемых типов КПА в сопоставляемых языках.

Практическая ценность диссертационного исследования заключается в решении ряда вопросов теоретического и прикладного языкознания, в частности, результаты исследования могут быть использованы при углубленном изучении принципов моделирования предложения. Материал исследования может быть использован также в процессе преподавания сопоставительной лингвистики, синтаксиса разноструктурных языков, в подготовке спецкурсов по теоретической грамматике, при составлении функциональной грамматики, практического курса обучения языку, при написании курсовых и дипломных работ студентами-филологами.

Достоверность положений и выводов, сформулированных в диссертации, обеспечивается обширностью собранного фактического материала и тщательной проработкой научной литературы теоретического характера.

Источниками исследования послужили выборки из русской, французской и чувашской публицистической и художественной литературы, материалы лексической картотеки Чувашского государственного института гуманитарных наук, а также данные толковых словарей.

Основные методы и приемы исследования, используемые в работе, вытекают из ее сопоставительного характера. Для решения указанных задач использовался индуктивный метод анализа: от конкретных языковых фактов к установлению системных отношений между ними и обобщению на этой основе теоретических положений и выводов. Сложность темы диктует также использование метода комплексного структурно-семантического анализа с применением данных прагматики. Особое место занимает метод лингвистического эксперимента в сочетании с элементами трансформационного и дистрибутивного анализа. Семантическая характеристика средств потенциальности определяет использование приемов компонентного и логико-семантического анализа.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Последовательность частей задана выбранным способом интерпретации.

Апробация результатов работы. Основные результаты диссертации обсуждались на заседании кафедры сопоставительного языкознания филологического факультета Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова. Отдельные положения диссертации были представлены в виде докладов и сообщений на международной, региональной и межвузовских научных конференциях.

Содержание работы

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, указывается объект и предмет исследования, формулируются цель и задачи исследования, определяется научная новизна работы, ее теоретическая значимость и практическая ценность, описываются приемы и методы исследования.

В первой главе «Пропозициональные установки со значением потенциальности как отражение возможных миров» рассматриваются исходные теоретические позиции, связанные с семантической структурой конструкций с предикатными актантами.

С соотношением субъективного и объективного связан, как известно, вопрос об истинности высказываний, который опирается на общие концепции различных множеств, развивается в рамках семантики «возможных миров» и так называемых пропозициональных установок, отражающих отношение личности к положению дел. Типичная модусная ситуация потенциальности в реферируемой работе рассматривается как сложная: в ней в неразрывное целое слиты первичная денотативная ситуация, построенная на предикате, отражающем некоторое положение дел, и ситуация отражения, в основе которой лежит предикат психической деятельности. Если в константной (статической) модели типичной модусной ситуации находит выражение результат отражения субъектом

некоторого положения дел, то в основе динамической модели положена идея актогенеза глагольного действия и определение глагольного значения как отображения определенной совокупности - семантически релевантных признаков некоторого континуума изменений в той или иной сфере реальной деятельности.

Категория потенциальности основано на объективной необходимости отношений между событием и соответствующей ситуацией, осуществляется по признаку объективно обусловленная предполагаемость - объективная

потенциальность и ситуативно обусловленная предполагаемость - субъективная потенциальность, а остальные семантические признаки оказываются зависимыми от него, представляя собой дальнейшую дифференциацию признака предполагаемости. Об отношении первого типа предполагаемости можно говорить тогда, когда фактор, обуславливающий связь субъекта и признака, находится в самом субъекте, выражает его внутреннюю характеристику: Насилу мог он продраться сквозь усердную толпу, взбежал на ветхое крыльцо; в сенях встретила его Егоровна и с плачем обняла своего воспитанника (Пушкин); Иван iiiàHanàK 9инче аллисене лава çbixHà верен айне чиксе выртса пырать: апла тумасан уксе юлма пултаратйн (Петёркки); Je comprenais le sens de ce geste: en écartant son fils, elle permettait â son propre fantôme de se condenser et de s'établir (Hériat). A второй тип названного компонента представляет собой такую потенциальную связь между объектом и признаком, существование которой обусловлено факторами, находящимися вне самого субъекта, например, внешними обстоятельствами постоянного и временного характера, социальными законами, законами природы: Красавица не могла не заметить его загоревшего, но исполненного приятности лица и огненных очей, казалось, стремившихся видеть ее насквозь, и потупила глаза при мысли, что, может быть, ему принадлежало произнесенное слово (Гоголь); Вййё ÇHTeuMeceH, хам та пулйшма пултаратйп (Петёркки); Je ne comprends pas comment l'histoire de l'un de nous pourrait se bâtir sur des dates, quand au moindre examen elle se révèle composée de saisons renversées et d'évolutions contraires a l'ordre physique des choses, quand on y

peut voir la tombée de la nuit répandre la lumière, le fleuve remonter a sa source, la fleur durer encore quand le fruit est gâté (Hériat).

Одним из дифференцирующих признаков потенциальных ситуаций является «контролируемость». При этом контролируемость/ неконтролируемость ситуации, будучи частью семантики предложения, может определяться не только семантикой глагола, но может выводиться из более широкого контекста, т. е. контролируемость есть свойство ситуации, определяемое относительно некоторого субъекта и неконтролируемой для другого. Ср.: Способный от природы мальчик в три года прошел латынскую грамматику и синтаксис и начал было разбирать Корнелия Непота, но отец решил, что довольно и того, что он знал, что уж и эти познания дают еме огромное преимущество над старым поколением и что, наконец, дальнейшие занятия могут, пожалуй, повредить службе в присутственных местах (Гончаров); Ана çâeapHe хуптарма пултарать Bin, анчах вак юханшывсене вйл хйй те пёлсе 9итерейместь (Петёркки); Je ne pouvais m' empêcher de sourir (Hériat).

Пропозициональные установки со значением потенциальности также связаны с временной протяженностью существования модального признака, приписываемого субъекту, а также с реализованностью/ нереализованностью потенциальной связи между субъектом и признаком. Если актуальная возможность означает непостоянную, временную связь между субъектом и признаком, то узуальная возможность имеет место тогда, когда потенциальная возможность осуществления указанной связи существует постоянно или в течение достаточно длительного промежутка времени. Ср.: Только острые охотничьи глаза Андрея могли разглядеть в руке стоявшего около калитки человека белое лезвие ножа (Шолохов); Йывар BäxäT, анчах йывйрлйхпа та ycä курма май пур (Петёркки); Утелни хресченё ялтан икё 9улпа çeç тухма пултарать: салтак 9улёпе е тёрме 9улёпе (Петёркки).

Как показывает практический материал, часто в модусной ситуации основной обуславливающий фактор может быть наличным в реальной действительности до возникновения модальных ситуаций. Мы полагаем, в таких случаях можно

говорить о проспективной и ретроспективной типах потенциальности. При ретроспективной обусловленности действие определяется не только и не столько факторами,' наличными в реальной действительности в момент образования модальной ситуации, сколько потенциальными следствиями реализации или нереализации действия. Приведем примеры: Жилки ее вздрогнули, и сердце забилось так, как еще никогда, ни при какой радости, ни при каком горе: и чудно и любо ей показалось , и сама не могла растолковать, что делалось с нею (Гоголь); Kynàc тума та, купйс калама та пултарать (Петёркки); ... Ainsi fut prise la Bastille, le 14 juillet 1789. Ses pierres serviront (c'est possible) en parti à la construction du pont de la Concorde (Mauger).

Объективно обусловленная и ситуативно обусловленная предполагаемость, в свою очередь, могут быть детерминированы факторами различного характера, различающимися по степени их обусловленности субъектом. В пределах объективно обусловленной предполагаемости различаются типы потенциальности, обусловленные: а) служебными, юридическими, социально-нравственными нормами общества, которые распространяются на сферу субъекта в силу его принадлежности к определенному социуму: Ни о чем он не рассуждал и совершенно не мог рассуждать; но всем существом своим вдруг почувствовал, что нет у него более ни свободы рассудка, ни воли и что все вдруг решено окончательно (Достоевский); Кбркури манукне хайне Микулай патша тйватй хёреспе наградйлани çhhhch анлантарать. Ана халё Никам та пурнипе тёкёнеймест (Петёркки); S'il épousera enfin la belle Mlle de Galais, ce sera pour l'abandonner (Mauger); 6)

волеизъявлением говогштттего: Я имею птаво. eme не талет. успеем оговорить (Шолохов); Эпё сире йёркесёрлёхшён полицие чёнсе тёрмене те лартма пултаратйп, анчах KaçapaTân (Уяр); в) внешними обстоятельствами несоциального характера: Она не могла удержать их и прижала платок к лицу, разразилась рыданием и села на первую скамью (Шолохов). Тёсрен пйхсанах, Гаврилсен ййхёнчен пулни паллй; яштака, сарлака кйкйрлй çbiH, пичё- Kyçë пурин кймалне те каймалла (Петёркки); Votre nom me permet de souhaiter que vous

apparteniez a la famille de M. Théodor Boussardel, l'agent de change (Hériat).

При ситуативной обусловленности ситуация

определяется с точки зрения сферы интересов субъекта, а оценочная возможность определяется тем, что как реализация, так и нереализация действия не сопряжена с необходимостью ее перестройки говорящим. Как показывают примеры, оценочная потенциальность может быть двух типов: вероятностной и альтернативной. При вероятностной оценке говорящий, на основании имеющейся у него сведений, высказывает определенное предположение о степени вероятности реализации действия: Уж, коли вы так дело поворачиваете, я не могу промолчать? (Шолохов); Кёлтесенчен тасалнй хире каясшан пулса, ёнесем MaKàpaççë: унта 9имелли тупма май пур-ха (Петёркки); Il n'est pas encore là: il aura manqué son train

Вероятностный характер потенциальности определяет большое разнообразие временных отношений. Альтернативная оценка потенциальной ситуации имеет место в случаях, когда говорящему достоверно известно о нереализованности действия или о его реализованности: Вы сомневаетесь, не ошибка ли любовь моя к вам: я не могу успокоить вашего сомнения: может быть, и ошибка - я не знаю (Гончаров); Хысна тарантармасан, пулашакансем Tynànàp. Кашни ача хййёнпе пёрле лартса 9итерме пултарать (Петёркки); Il peut partir â dix heures, mais, dans ses conditions, il partirait après que l'autre serait arrivé (Mauger).

Следует отметить, что в высказываниях с модусным предикатом в форме сослагательного наклонения передается ситуация гипотетической возможности «возможность имела бы место в том случае, если бы предварительно были выполнены некоторые условия».

Во второй главе «Функционально-семантическая структура конструкций с предикатными актантами со значением потенциальности» исследуются формальные и семантические особенности анализируемых типов КПА в сопоставляемых языках.

Основное членение семантической структуры КПА со значением потенциальности в реферируемой работе

осуществляется по дифференциальному признаку «объективность/субъективность» (онтологическая и

эпистемическая потенциальность). В процессе дальнейшего бинарного противопоставления предикатных актантов выделено несколько парных дифференциальных признаков, которые лежат в основе последовательного членения семантического пространства поля потенциальности и присутствуют в семантике всех единиц сопоставляемых языков, составляя семантическую базу категориальных ситуаций

потенциальности.

Онтологическая потенциальность, как показывает практический материал сопоставляемых языков, может быть выражена эксплицитно и имплицитно. В первом случае потенциальность представляет собой самостоятельное значение определенной языковой единицы, тогда как во втором случае она является "значением или семантическим элементом (оттенком значения), сопряженным с другим значением или другим несамостоятельным элементом в составе того или иного семантического комплекса" Ситуации, реализующие данную осложненную потенциальность, оформляются эксплицитными средствами, принадлежащими к разным уровням языка -синтаксическому, морфологическому и лексическому. Основным средством является разряд модификаторов лексических единиц, передающих грамматическое отношение в составе синтаксического комплекса сказуемого. Специализированным средством, эксплицитно выражающим отношение потенциальности, служат включаемые в состав предиката лексические возможности, которые на основе общности выражаемого ими значения, тождества синтаксической функции и модели дистрибуции можно объединить в единую группу модальных модификаторов .

В русском языке группа модальных модификаторов потенциальности включает различные по своим морфологическим характеристикам единицы: а) модальные глаголы мочь, уметь и др.; б) модальные предикативы можно, возможно; в) глагольно-именные словосочетания с краткими прилагательными быть способным и существительными иметь возможность, быть в силах и др.

Во многих западноевропейских языках, в том числе во французском, данная группа представляет собой однородный лексико-грамматический класс модальных глаголов, к которому примыкают их эквиваленты. Одним из употребительных маркеров поля потенциальности во французском языке выступают вербальные компоненты: pouvoir 'мочь1, savoir «суметь1, oser 'сметь', arriver 'достигнуть', parvenir 'добиться', réussir 'добиться успеха'. В частности, глагол savoir один из самых употребительных модальных глаголов, для него свойственно изменение числа при употреблении в разных формах времени и наклонения: La vieille baronne, comme tous les nobles de campagne. . . savait parler aux paysans (Mauriac). В значении глагола oser 'сметь' наблюдаются колебания при изменении видо-временных форм. Ecoutez, cheri, lui dit Claire, voulez-vous me laisser un jour seule avec Laurent? A moi, il osera dire ce qui le tourmente et je vous promets que j'arrangerai 9a. . . (Maurois). При употреблении этого глагола в отрицательной форме модальный признак получает отрицательное значение «невозможность»1: Us se regarderent du coin de l'oeil et se bousculerent, aucun n'osait vraiment attaquer (Sabatier). Глагол parvenir 'добиться', 'достигнуть' один из группы импликативных глаголов реализованной возможности, в которую входят, помимо него, reussir 'добиться успеха (в чем-либо)', arriver a 'достигнуть', obtenir а 'добиться' (включаются в поле глаголов возможности: они близки по значению глаголам pouvoir и savoir в перфекте или претерите. Ср: j'ai pu (je pus) 'я смог'.

Также частотны глагольные обороты (личные и безличные): etre capable 'быть способным1, etre en mesure 'быть в состоянии', il est possible 'возможно', il est impossible 'невозможно', а также пассивные формы каузативных глаголов autoriser и permettre, образующие с зависимым инфинитивом обороты со значением потенциальности: etre autorise 'иметь разрешение' и il est permis 'дозволено', 'разрешено1. Например,оборот il est possible 'возможно' употребляется в конструкциях с инфинитивом и с придаточным дополнительным; оборот il est impossible 'невозможно', употребляется в конструкциях с инфинитивом и с придаточным предложением: On ne vit pas deux fois le meme

grand amour. Serait-il impossible de revivre une grande haine? (Bazin)

Ситуации мотивации потенциальности действия в чувашском языке представлены' следующими моделями: 1) глагольные конструкции с аффиксами возможности и невозможности -ай/-ей, утвердительные словоформы которых "представляют в наше время, можно сказать, явление отмирающее, исчезающее. В последнее время редко пользуются ими. Они преимущественно встречаются в фольклоре и частично в отдельных диалектах; 2) -ма (-ме) + пул (глаголом пул может употребляться во всех лицах, числах и временах): Что Карл Иваныч в эту минуту говорил искренне, это я утвердительно могу сказать, потому что знаю его доброе сердце; но каким образом согласовался счет с его словами, останется для меня тайной (Толстой).— Ун чухне Карл Иваныч чёререн KanaçHHHe эпё 9ирёплетсех калама пултаратйп, мёншён тесен вйл bipà кймЗллине пёлетёп: анчах унйн счечё сймахёсемпе епле килёшсе танине эпё ним пёлмесёрех юлтйм. 3) -ма (-ме) + пел (глагол пёл выступает как синоним слову пултйр: Эпё халё ёнтё килме пёлетёп, мёншён тесен мана сул кйтартрёс (Юхма) - Я теперь сумею приехать к вам, потому что мне объяснили, как найти дорогу; 4) -ма (-ме) + май пур: Надо и можно быть откровенным с тобой, потому что я тебя люблю... (Толстой). -Санпа ним пытармасйр кала9малла ман, ун пек кала9ма май та пур, мёншён тесен эпё сана юрататйп.

В зависимости от характера каузирующего фактора выделяются ряд вариантов ситуации субъективной потенциальности. Детерминирующая ситуация, как показывает практический материал русского и чувашского языков, является основанием для ситуации потенциальности, то есть между данными ситуациями существуют причинно-следственные отношения. В предложениях с модификаторами потенциальности каузирующий фактор либо эксплицируется в широком контексте, либо имплицируется семантикой глагола или предикатива со значением потенциальности. Иногда содержание каузирующего фактора не расшифровывается в силу того, что детерминация является общепонятной: Их он

характеризует одним коротким словом, перевод которого по известным причинам нельзя публиковать у нас.

Эксплицитная зависимость ситуации потенциальности от каузирующего фактора может быть представлена в рамках простого или сложного предложения. В простом предложении указание на данный фактор может содержаться в нетаксисных структурах: /) в характеристике субъекта (чаще выраженной определением); 2) в характеристике обстоятельств осуществления действия, которые оформляются как каузальные ситуанты; 3) в семантике вербального компонента потенциального действия: Он считал невозможным оскорбить женщину; 4) в характеристике объекта или субъекта другой пропозиции: Моим коллегам невозможно объяснить, почему не написана о нем статья.

Аналогичную функцию в чувашском языке выполняют как аффиксальная, так и послеложные именные конструкции. Следует отметить, что в семантических особенностях предлога и послелога заключается качественное различие. В чувашском языке, как показывают примеры, отсутствует прямой аналог предлога: в одних случаях ему соответствует послелог-имя, в других — собственно послелог, в третьих — аффикс "причинного" падежа в качестве функционального эквивалента. Полные соответствия чувашских послеложных и падежных форм и русских предложно-падежных форм могут быть установлены, как нам кажется, только в каждом конкретном случае. Сущность различия между функциональными эквивалентами (предлогов и послелогов) заключается в конкретизации каузирующего фактора. Особое место занимает специальный причинно-целевой падеж, в котором совмещены две противоположные группы значений: обстоятельственное значение цели действия и значение объекта-цели действия, с одной стороны, и обстоятельственное значение причины действия и значение объекта-причины действия — с другой:

хума хатёрччё, анчах мен таван... (Турхан). Функциональными эквивалентами русских глагольно-субстантивных причинных конструкций в чувашском языке выступают, как показывают наши примеры, четыре синтаксемы без послелога (каузативы в дат., вин., исх., творит., прич.-целев. падежах) и две причинные

синтаксемы, образованные на базе послеложно-падежных сочетаний. Недостаточное развитие грамматической (большой ряд форм) подсистемы тюркского склонения (в выражении причинного смысла) компенсируется системой послелогов, в частности, семантические поля основного и дательного падежей расширяются с помощью послелогов; кондициональные ситуанты. В чувашском языке каузирующий компонент передается чаще всего следующим образом: ситуант-девербативное существительное переходит в разряд субъекта, к вербальному компоненты добавляется граммема -сан/-сен: Ё? кйткйс пулсан, Павел вйл 5ынна хулара пурйнакан палланй адвокат патне кайма хут 9ырса парать, хЗй пултарсан — хаех

Экспликация каузирующего фактора в составе гипотаксиса выносит каузацию значения потенциальности в фокус коммуникативного интереса, акцентирует причинно-следственную связь между каузирующей и потенциальной ситуациями. В данных ситуациях каузирующий фактор находит выражение в гипотаксисных конструкциях, в частности, в каузальных биномах: У нас в принципе невозможен такой инцидент, так как это у нас не принято; Ситуативная информация, составляющая содержание детерминирующего фактора, эксплицитно может быть представлена развернутыми (гипотактическими) конструкциями: в русском — сложноподчиненными, а в чувашском языке, как и в других тюркских языках, — полипредикативными конструкциями, где в зависимой предикативной части в роли предиката могут выступать инфинитные формы глагола. В зависимости от показателя связи между предикативными частями в центральном сегменте располагаются различные типы полипредикативных конструкций. В полипредикативных конструкциях синтетического типа в роли зависимого предиката выступает причастие, которое способно принимать различные падежные аффиксы, и при этом функция падежей при причастиях отлична от функции при именах: в позиции зависимого предиката падежные аффиксы становятся синтаксическим средством связи зависимого и главного предложений. Среди причастий, принимающих аффиксы

падежей, употребляются причастия прошедшего времени: ÇaKâH пек самахсене илтнёрен вал каламасйр чйтаймарё (Мранька).

Основной компонент предикатов со значением потенциальности может осложниться отрицательным модусным компонентом. В отличие от русского языка, который располагает ограниченными возможностями в выражении этого компонента, в чувашском языке для этого существует ряд эквивалентных моделей, в составе которых входят отрицательная частица сук, препозитивная отрицательная частица ан постпозитивная отрицательная частица мар. Сопоставительный материал показывает, что с изменением модального содержания высказываний (наличие отрицания в семантической структуре высказываний) оформляются следующие типы ситуаций: а) непотенциальность (отрицанию подвергается сама потенциальность реализации ситуации: отрицательная частица стоит в позиции перед модальным модификатором): Да, но мне не хотелось заговаривать с теткой до нынешней недели, до получения письма. Значение непотенциальности передается модальным модификаторами нельзя, невозможно, не способен: То есть Иван Яковлевич хотел бы и того и другого, но знал, что было совершенно невозможно требовать двух вещей разом, ибо Прасковья Осиповна очень не любила таких прихотей (Гоголь); б) двойное отрицание потенциальности (отрицается как модальное отношение потенциальности, так и осуществление обозначаемого действия): Но уж такой был дед Щукарь от природы: не мог не прихвастнуть и не соврать (М.Шолохов). Французский язык характеризуется наличием отрицания при модальном глаголе или распространяющейся только на диктальный глагол и его актанты. Имеет место перенос отрицания. Употребление двух отрицаний возможно только в конструкциях с глаголом pouvoir. "Personne n'a le droit d'aider le Catenaccio". (M. Soriano); "Est-ce que tu ne peux pas allumer ta lampe?" (M. Soriano)

Деонтическая объективная потенциальность обусловлена внешними факторами социального характера. Как показывает наш практический материал, соответствующий вариант потенциальных ситуаций

реализуется в случаях, когда субъект получает возможность совершить действие в силу своего статуса в обществе, т.е. ситуация исходит из служебных, должностных, моральных принципов; правил поведения, правила игры: Он мой родственник, и я имею право спросить. Предикат данных ситуаций может выражаться следующими конструкциями: 1) глагольно-именные обороты в сочетании с ПА-инфинитивом (или девербативом) «иметь (дать, получить...) потенциальность/право + инфинитив (уточняется характер потенциальности: элементарная констатация; указания на источник или характер возникновения потенциальности): И когда открывается для меня возможность прижать вас к волнуемому сердцу и сказать: Ангел умрем! бедный, я должен остерегаться от блаженства - я должен отдалять его всеми силами... Я не смею пасть к вашим ногам, благодарить небо за непонятную незаслуженную награду. О как должен я ненавидеть того - но чувствую - теперь в сердце моем нет места ненависти (Пушкин); Хулара

вёреннё вахатра кашт та пулин е?лесе ук?а тума майсем

5ук-ши? (Ухли); 2)глагольно-предикативные обороты в сочетании с ПА-инфинитивом (или девербативом) «вправе + инфинитив (частное значения объективной потенциальности): Об этом все сказано, и мы_вправе так поступать (Шолохов); С^урхи ё^сене туса пётернё, юрапа таша уявне ирттерме пултаратпар (Петеркки); 3) глагольно-предикативные обороты в сочетании с ПА-инфинитивом (или девербативом) «правомерно, правомочно + инфинитив (употребляются тематически) и имеют книжный характер: Члены Войскового круга объявляются неправомочными с 15 сего января,); 4) глагольно-именные обороты типа «глагол (есть, найти, дать... ) + существительное (способ, средство, основания, база, время, случай, повод, причины, условия, шанс, случай,

полномочия, выход, время...) + инфинитив (девербатив): У нас нет веских причин отказать вам (Шолохов).

Рассматриваемым нами вариантам гипотетических ситуаций присущ узуальный характер. И эта узуальность оформляется следующими высказываниями, обозначающими: 1)потенциальность, не ограниченная пределом, имеющая регулярный характер (ПА в форме инфинитива несов.в) 2) потенциальность как единичное, конкретное проявление действия. Как показывает сопоставительный материал, анализируемые высказывания чаще употребляются в директивных речевых актах (ДРА): 1)косвенные ДРА-просьба: Ты не можешь пойти со мной наверх?; Вы не могли бы помочь мне? 2)ДРА-совет: Ты мог отправиться туда рано утром;3) ДРА-предложение: Мы могли бы махнуть рано утром к озеру.

Лингвистическая трактовка потенциальности

предполагает констатацию и таких случаев, когда соответствующая ситуация может сочетаться с ситуацией сопоставления взаимосвязанных событий по степени их интенсивности: величина на понятийной шкале соответствует отметке, находящейся выше или ниже обычной (нейтральной), выше или ниже того уровня, который говорящий эмпирически признает за ординарный уровень градуальности (разметка на этой шкале носит субъективный характер). Варианты потенциальности отличаются друг от друга специализированными средствами выражения вышеназванных форм. Квалификация градуальности может осуществляться эксплицитным и имплицитным способами. Первый способ предполагает обозначение градуального признака посредством определенных градуаторов. В качестве градуаторов в русском языке выступают: градуаторы-лексемы - адвербиальные компоненты (гиперлексема очень и ее синонимы); предикаты, выраженные глаголами интенсивного подтипа результативного способа действия; частицы, имеющие трехвалентную структуру; описательно-функциональные обороты и др. Наиболее частотными экспликаторами градуальной модификации потенциальности выступают градуаторы-частицы типа "только", "исключительно", "лишь" и др., обладающие тремя

синтаксическими валентностями. Во французском языке их эквивалентами выступают следующие компоненты: ne...que, seul, a peine и др. В чувашском языке лексические показатели интенсивности идентичны русским.

Третья глава «Семантическая структура эпистемической потенциальности и способы ее выражения в русском и чувашском языках» характеризует потенциальность с точки метадискурса, т.е. представлена как результат субъективного вмешательства в ходе представления объективной информации. Любой тип информации, как известно, может расцениваться говорящим с точки зрения достаточности или недостаточности независимо от того, является ли она объективной, полной или неполной. Дифференциальными признаками семантической структуры эпистемической потенциальности входят компонент «вероятности» (количественная оценка имеющихся у говорящего знаний о предмете) и признак «уверенности» (истинность/проблематичность высказываемой пропозиции).

Противопоставление значений эпистемического модуса закреплено в семантике русского языка многочисленными когнитивами типа возможно, а также модальными фразами "существует возможность, что...", "не исключена возможность, что...". Во французском языке им соответствуют: эпистемический компонент peut etre, безличны! предикат il est possible, que; avoir la possiblite, c'est possible....

Круг когнитивов в тюркских языках определяется по- разному (Н.Е.Петров, Н.К. Дмитриев, А.Н.Кононов, Л.А.Покровская, Э.В.Севортян, М.В. Зайнуллин, Р.Г. Сибагатов, А.Н. Тихонов, Е.И.Убрятова и др.).

В микрополе выводного знания можно выделяются несколько типов ситуаций в зависимости от того, как говорящий оценивает вероятность события, выраженного в пропозиции.

Модусное согласование компонентов потенциальности по признаку "тип нехарактерной информации с контекстно-связанной информацией" выражается когнитивами видимо, по-видимому, очевидно, наверное, видно, как видно, должно быть. (фр.: evidemment, il est evident, que, ilfaut croire, il sera..., gadoit etre). Для них применимо следующее толкование: "в условиях

непредсказуемого развития событий имеет место ориентация на потенциальность благоприятного исхода Р". Соответствующие высказывания в русском, французском и чувашском языках представляют собою логический вывод или прогноз, базирующийся на имеющихся в распоряжении говорящего косвенных данных.

Смысловой диапазон семантики потенциальности, осложненной нехарактерным эпистемическим модусом, может расшириться другим, совсем противоположным признаком, когда говорящий выступает как бы гарантом высказываемого "положения вещей", что подтверждается процедурой выделения соответствующих признаков в отношениях потенциальности с модусным корректором наверное (фр. evidemment) . Для таких контекстов в русском языке характерна возможность присоединения показателей степени истины уж, слишком, во французском vraiment, trop, par trop, c'est trop fort, а в чувашском - ахартнех и др. Модус типа "лишь допускается потенциальность осуществления пропозиции" выражается лексемами возможно, может быть, пожалуй (фр. peut etre, soit...) в высказываниях, имеющих характер предположения, допущения.

Ситуация проблематической достоверности: говорящий считает, что его знания о действительности недостаточны для утверждения истинности пропозиции. Эта ситуация возникает в условиях неполного знания. Неполнота знания может быть обусловлена несовершенством памяти, неполнотой информации, помехами при восприятии. Проблематическая достоверность выражается когнитивами кажется, вроде (бы), как будто, что ли, (фр.И paralt, que, се те semble, a ce qu 'il me semble, a ce qu'il parait, etc). Чаще всего ситуация проблематической достоверности возникает при чувственном восприятии фактора, а так же когда говорящий пытается вспомнить прошедшие события. В передаче проблематической достоверности в чувашском языке принимают как функциональные, так и собственно модальные корректоры: куранатъ, тупанчё\ причастные формы глагола пул (пулас, пулмалла), тен, имёш, пек-ха; целый ряд когнитивов: кажется -туййн, куран, тен, пек, теши др.

В чувашском языке, как и в других тюркских языках, в выражении модусного компонента с корректором нехарактерной информации участвуют синтетические и аналитические средства. К модальным конкретизаторам синтетического типа относятся собственно гипотетические когнитивы тен, ахар (ахартнгх), эппин, апла, иккен, хайхи-майхи, а аналитические корректоры бывают следующих типов: 1) функционально-гипотетические с модальной частицей тар/тёр (дата тар); 2) когнитивы, в состав которых входят модальный глагольный компонент пуле, причастная форма будущего времени на -ас/-ес (пулас) и форма причастия долженствования пулмалла; 3) сочетание основного глагола в форме причастия прошедшего времени с вспомогательными глаголами куран/туйан.

Семантическая структура гипотетичности в отношениях потенциальности, как видно из примеров, определяется сочетанием различных видов типов достоверности по шкале вероятности и по шкале истинности, т.е. экспликаторы гипотетичности выражают стадию поиска истинной причины, где гипотетический смысл может соотноситься с базовыми смыслами, конкурировать или же ослаблять эпистемическую потенциальность.

Границы текстовых единств со значением потенциальности, как показывает материал сопоставляемых языков, определяются структурно-семантической

сопряженностью единиц текста с эпистемической оценкой. Что касается структуры текстовых единств с эпистемическим компонентом (ЭК), то она трехкомпонентна: контекст (левый) -ЭК - контекст со значением потенциальности. Контекстуальное разграничение ЭК осуществляется на основании целого ряда критериев: характеристика ЭК, контекст и количество аргументов, которыми располагает говорящий.

В заключении изложены основные положения и выводы исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах:

1. Головина О.А. Категория потенциальной модальности в разноструктурных языках/ Сборник статей: Чтения, посвященные дням славянской письменности и культуры. Чеб. Изд-во Чуваш, ун-та. 2003. (с. 93-95).О, 2 п. л.

2. Головина О.А Способы выражения детерминирующего фактора в ситуации возможности (на материале русского и чувашского языков), Проблемы этнолингводидактики в поликульнурной среде, часть II. Изд-во Чуваш, ун-та. 2004 с. 212220.0,3 п. л.

3. Головина О.А. Семантическая структура эпистемической возможности и способы её выражения в русском и чувашском языках. Сборник научных трудов: Актуальные проблемы филологии, по материалам научной конференции, посвященной М.М.Михайлову. 2005. 0,Зп. л.

4. Головина О.А Губанов А. Р. Способы выражения онтологической возможности (на материале русского, французского чувашского языков). Межвузовский сборник научных трудов Lmgarum universum II (язык, коммуникация, перевод). Изд-во ЧГПУ им. И.Я.Яковлева. 2005.0,2 п. л.

5. Головина О.А. Пропозициональные установки со значением потенциальности как отражение возможных миров (на материале русского, французского, чувашского языков). Межвузовский сборник научных трудов Lingarum universum II (язык, коммуникация, перевод). Изд-во ЧГПУ им. И.Я.Яковлева. 2005. 0,3 п. л.

Формат 60x84/16. Объем 1,0 п.л. Бумага офсетная. Тираж 100 экз. Заказ № 313.

Отпечатано в типографии Чувашского государственного университета имени И.Н.Ульянова 428015 Чебоксары, Московский проспект, 15

ii m ms /

V 3 о

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Головина, Ольга Александровна

ВВЕДЕНИЕ

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 1. ПРОПОЗИЦИОНАЛЬНЫЕ УСТАНОВКИ СО ЗНАЧЕНИЕМ ПОТЕНЦИАЛЬНОСТИ КАК ОТРАЖЕНИЕ ВОЗМОЖНЫХ МИРОВ

1.1.Возможные миры как пропозициональные установки.

1.2.Потенциальность как один из типов модусных ситуаций.

1.3.Вариантные реализации инвариантной сущности потенциальных отношений.

1.3.1. Неосложненные вариантные реализации.

1.3.1.1. Персуазивность.

1.3.1.2. Контроль.

1.3.1.3. Темпоральность.

1.3.1.4. Каузальность.

1.3.2. Осложненные вариантные реализации.

1.3.2.1. Аксиологичность.

1.3.2.2. Градуальность.

1.3.2.3. Контрарность.

1.4. Конституенты поля потенциальности.

1.5. Потенциальность как универсалия в лингвистической типологии.

Выводы.

ГЛАВА 2. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА КПА СО ЗНАЧЕНИЕМ ПОТЕНЦИАЛЬНОСТИ

2.1. Бинарная оппозиция «объективность/субъективность» в семантической структуре КПА с потенциальными отношениями.

2.1.1. Конструкции с семантическим компонентом «объективная потенциальность».

2.1.2. КПА с семантическим компонентом «субъективная потенциальность».

2.1.2.1. Конструкции со значением «неприобретенная субъективная возможность»

2.1.2.2. КПА со значением «приобретенная субъективная возможность».

2.2. Актуальные и узуальные варианты потенциальности.

2.3. Каузальный фактор как основание ситуации потенциальности.

2.4. Отрицательный модусный компонент в структуре предикатов со значением потенциальности.

2.5.Интенсивный признак в семантической структуре потенциальности.

Выводы.

ГЛАВА 3. СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ЭПИСТЕМИЧЕСКОЙ ПОТЕНЦИАЛЬНОСТИ И СПОСОБЫ ЕЕ ВЫРАЖЕНИЯ В РАЗНОСТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКАХ

3.1. Структура ментального поля потенциальности.

3.2.Когнитивы - показатели степени достоверности.

3.3. Эпистемическая градуальность в семантической структуре потенциальности.

3.3.1.Семантическая структура эпистемического модуса отношений потенциальности по шкале вероятности.

3.3.2. Семантическая структура эпистемического модуса отношений потенциальности по шкале уверенности.

Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Головина, Ольга Александровна

Настоящая диссертация представляет собой исследование семантико-синтаксической организации конструкций, включающих предикат в позиции вершинного слова — главный предикат, предикатный актант. Предикатный актант определяется как компонент семантической структуры предложения, занимающий позицию аргумента вышестоящего в иерархии предиката и является при этом номинацией отдельного события. Как главный предикат, так и предикатный актант в сопоставляемых языках могут обозначаться различными глагольными формами.

Актуальность исследования обусловливается тем, что в современной русистике, романистике и тюркологии большое внимание уделяется изучению конструкций с точки зрения синтаксической теории конструкций с предикатными актантами. Необходимость изучения предложений-высказываний с предикатными актантами (КПА) как семантически осложненных предложений, подчеркивается многими лингвистами (Г.А.Золотова, Н.Д. Арутюнова, В.В.Богданов, B.C. Храковский., В.П Недялков и др.). Ситуации объективной действительности, как известно, могут отражаться в сознании говорящего как каждая в отдельности, так и во взаимосвязях. Часто в одном структурно простом предложении наблюдается совмещение нескольких смыслов за счет введения компонентов предикатных актантов или включенных предикатов. Систематизированное изучение семантико-синтаксических особенностей предложений с предикатным актантом-инфинитивом не было предметом сопоставительного диссертационного исследования, хотя в специальной литературе по русскому, французскому языкам есть целый ряд работ по этой тематике.

Объектом исследования в данной диссертации являются предложения, включающие компоненты пропозитивной семантики и характеризующиеся наличием, наряду с основной, вторичной предикации. Исследования конструкций с предикатными актантами продиктовано необходимостью уточнения отдельных положений организации КПА на материале русского, французского и чувашского языков, стремлением выявить уникальные и универсальные особенности в функционировании анализируемых конструкций.

Основной целью исследования является обоснование принципов семантико-синтаксического моделирования русских, французских, чувашских конструкций, включающих компоненты событийной семантики с опорой на практический материал.

Цель исследования определила необходимость решения следующих задач:

1) определить исходные теоретические позиции, связанные с семантической структурой конструкций с предикатными актантами;

2) обосновать понятие вторичной предикации и описать средства ее выражения в структуре предложения;

3) выявить лексико-семантический потенциал главных предикатов, отражающих разные типы ситуаций;

4) описать семантические роли непредикатного (левого) актанта в сопоставляемых языках;

5) определить структурные типы предикатных актантов в разноструктурных языках (русском, французском и чувашском), их роль в организации предложения;

6) установить основные и отличительные формальные и семантические особенности анализируемых типов КПА в сопоставляемых языках;

7) вычленить типы ситуаций в соответствии со свойствами объективной действительности.

Научная новизна исследования заключается в новом подходе к исследованию инфинитивных конструкций как конструкций, включающих имена пропозитивной семантики, при котором дано комплексное описание конструкций с предикатными актантами в разноструктурных языках. Впервые предикаты, образующие КПА, были подвергнуты комплексному анализу на материале русского, французского и чувашского языков, составлен их корпус.

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что данное исследование значительно расширяет имеющиеся в лингвистической литературе представления о конструкциях с предикатными актантами. Изучение проблем, связанных с КПА, проводится на материале разноструктурных языков. Подробный семантический и формальный анализ предикатов и предикатных актантов позволяет установить особенности анализируемых типов КПА в сопоставляемых языках, вносит определенный вклад в методику сопоставительного исследования.

Практическая ценность диссертационного исследования заключается в возможности применения результатов проведенного исследования при преподавании соответствующих разделов практической й теоретической грамматики, сопоставительной лингвистики. В частности, результаты исследования могут быть использованы при углубленном изучении принципов моделирования предложения. Материал исследования может быть использован также при составлении пособий по сравнительной типологии французского и чувашского языков, в теории и практике перевода, при написании курсовых и дипломных работ студентами, при составлении словарей.

Достоверность положений и выводов, сформулированных в диссертации, обеспечивается тщательной проработкой научной литературы теоретического характера и обширностью собранного фактического материала. Источниками исследования послужили выборки из русской, французской и чувашской публицистической и художественной литературы, материалы лексической картотеки Чувашского государственного института гуманитарных наук по чувашскому языку, а также данные толковых словарей.

Основные методы и приемы исследования, используемые в работе, вытекают из ее сопоставительного характера. Для решения указанных задач использовался индуктивный метод анализа: от конкретных языковых фактов к установлению системных отношений между ними и обобщению на этой основе теоретических положений и выводов. Сложность темы диктует также использование метода комплексного структурно-семантического анализа исследуемых конструкций с применением данных прагматики. Особое место занимает метод лингвистического эксперимента в сочетании с элементами трансформационного и дистрибутивного анализа. Семантическая характеристика средств выражения потенциальности определяет использование приемов компонентного и логико-семантического анализа.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Последовательность частей задана выбранным способом интерпретации исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Конструкции с предикатными актантами со значением потенциальности в разноструктурных языках"

ВЫВОДЫ

Потенциальность с точки зрения метадискурса характеризуется как результат субъективного вмешательства в ходе представления объективной информации, ибо любой тип информации может расцениваться говорящим с точки зрения достаточности или недостаточности независимо от того, является ли она объективной, полной или неполной.

Дифференциальными признаками семантической структуры эпистемической потенциальности входят компонент «вероятности» (количественная оценка имеющихся у говорящего знаний о предмете) и признак «уверенности» (истинность/проблематичность высказываемой пропозиции).

Противопоставление значений эпистемического модуса закреплено в русском языке, в семантике многочисленными когнитивами типа возможно, а также модальными фразами "существует возможность, что.", "не исключена возможность». В микрополе выводного знания можно выделяются несколько типов ситуаций в зависимости от того, как говорящий оценивает вероятность события, выраженного в пропозиции.

Модусное согласование компонентов потенциальности по признаку "тип нехарактерной информации с контекстно-связанной информацией" выражается когнитивами видимо, по-видимому, очевидно, наверное, видно, как видно, должно быть. Для них применимо следующее толкование: "в условиях непредсказуемого развития событий имеет место ориентация на возможность благоприятного исхода Р". Соответствующие высказывания в анализируемых языках представляют собою логический вывод или прогноз, базирующийся на имеющихся в распоряжении говорящего косвенных данных.

В чувашском языке, как и в других тюркских языках, в выражении модусного компонента с корректором нехарактерной информации участвуют синтетические и аналитические средства. К модальным конкретизаторам синтетического типа относятся собственно гипотетические когнитивы тен, ахар (ахартнех), эппин, апла, иккен, хайхи-майхи, а аналитические корректоры бывают следующих типов: 1) функционально-гипотетические с модальной частицей тар/тёр (дапла тар); 2) когнитивы, в состав которых входят модальный глагольный компонент пуле, причастная форма будущего времени на -ас/-ес (пулас) и форма причастия долженствования пулмалла; 3) сочетание основного глагола в форме причастия прошедшего времени с вспомогательными глаголами куран/ туйан.

Семантическая структура гипотетичности в отношениях обусловленности, как видно из примеров, определяется сочетанием различных видов типов достоверности по шкале вероятности и по шкале истинности, т.е. экспликаторы гипотетичности выражают стадию поиска истинной причины, где гипотетический смысл может соотноситься с базовыми смыслами, конкурировать или же ослаблять потенциальную обусловленность.

Позиция когнитивов может зависеть от коммуникативного задания и авторской интенции. Когнитивы могут являться актуализаторами коммуникативно значимой информации - находясь в препозиции к основному составу предложения и выступая наряду с единицами актуального членения предложения, когнитивы представляют собой дополнительную рему, соотносимую с темой, подсказываемой самой ситуацией общения. Являясь дополнительной ремой, когнитив в сопоставляемых языках характеризуется усиленным (по типу логического) ударением и нисходящим тоном, значительной паузой после него.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Типичная ситуация потенциальности представляется сложной: в ней в неразрывное целое слиты первичная денотативная ситуация, построенная на предикате, отражающем некоторое положение дел, и ситуация отражения, в основе которой лежит предикат психической деятельности. Потенциальности как автономному семантическому объекту присущи инвариантные и вариантные признаки (в инвариантах отображаются общие свойства языковых единиц, и инвариантно-вариантные отношения характеризуют отношения парадигм как целых классов и их членов. Инвариантное значение чаще всего связывается с теорией грамматических оппозиций (Бондарко).

На основе теории инвариантности можно представить двухуровневую семную модель потенциальности (потенциальность — эквиполентная оппозиция двух инвариантов): инвариант 1 «сема «объектная потенциальность», инвариант 2 «субъектная потенциальность». Отношения первого типа потенциальности присущи ситуациям в тех случаях, когда фактор, обуславливающий связь субъекта и признака, находится в самом субъекте, выражает его внутреннюю характеристику. Второй тип ситуаций представляет собой потенциальную связь между объектом и признаком, существование которой обусловлено факторами, находящимися вне самого субъекта (внешние обстоятельствами постоянного и временного характера, социальные законы, законы природы т.п.).

Ситуации объективной действительности, как известно, могут отражаться в сознании говорящего, как каждая в отдельности, так и во взаимосвязях. Часто в одном структурно простом предложении наблюдается совмещение нескольких смыслов за счет введения компонентов предикатных актантов или включенных предикатов. Предикатный актант определяется как компонент семантической структуры предложения, занимающий позицию аргумента вышестоящего в иерархии предиката и является при этом номинацией отдельного события. Как главный предикат, так и предикатный актант в сопоставляемых языках могут обозначаться различными глагольными формами.

Онтологическая потенциальность может быть выражена эксплицитно и имплицитно. Эксплицитные средства принадлежат к разным уровням языка: синтаксическому, морфологическому и лексическому. Специализированным средством, экплицитно выражающим отношение потенциальности, служат включаемые в состав предиката лексические возможности. В русском языке группа предикатных актантов потенциальности включает различные по своим морфологическим характеристикам единицы; модальные глаголы типа мочь, модальный предикатив можно, глагольно-именные словосочетания с краткими прилагательными (быть способным) и существительными (иметь возможность, быть в силах). Во французском языке данная группа представляет собой однородный лексико-грамматический класс модальных глаголов, к которому примыкают их эквиваленты. В чувашском языке поле потенциальности представлено множеством конструкций, глагольных форм и грамматикализованных сочетаний.

В зависимости от характера каузирующего фактора выделяются ряд вариантов ситуации субъективной потенциальности. Детерминирующая ситуация, как показывает практический материал сопоставляемых языков, является основанием для ситуации потенциальности, то есть между данными ситуациями существуют причинно-следственные отношения. В предложениях с модификаторами потенциальности каузирующий фактор либо эксплицируется в широком контексте, либо имплицируется семантикой глагола или предикатива со значением потенциальности.

Эксплицитная зависимость ситуации потенциальности от каузирующего может быть представлена в рамках простого или сложного предложения. В простом предложении указание на каузирующий фактор может содержаться в нетаксисных структурах. Аналогичную функцию в чувашском языке выполняют как аффиксальная, так и послеложные именные конструкции. В чувашском языке отсутствует прямой аналог предлога: в одних случаях ему соответствует послелог-имя, в других — собственно послелог, в третьих — аффикс "причинного" падежа в качестве функционального эквивалента. Полные соответствия чувашских послеложных и падежных форм и русских предложно-падежных форм могут быть установлены только в каждом конкретном случае. В основном, сущность расхождения, различия между функциональными эквивалентами (предлогов и послелогов) заключается в конкретизации детерминирующего фактора. В центральном массиве рассматриваемого фактора в чувашском языке особое место занимает специальный падеж— причинно-целевой падеж, в котором совмещены две противоположные группы значений: обстоятельственное значение цели действия и значение объекта-цели действия, с одной стороны, и обстоятельственное значение причины действия и значение объекта-причины действия — с другой.

Экспликация каузирующего фактора в составе гипотаксиса выносит детерминацию значения потенциальности в фокус коммуникативного интереса, акцентирует причинно-следственную связь между детерминирующей и потенциальной ситуациями. В данных ситуациях детерминирующий фактор находит выражение в гипотаксисных конструкциях, в частности, в каузальных биномах. Ситуативная информация, составляющая содержание детерминирующего фактора, эксплицитно может быть представлена развернутыми конструкциями: в русском — сложноподчиненными, а в чувашском языке, как и в других тюркских языках, — полипредикативными конструкциями, где в зависимой предикативной части в роли предиката могут выступать инфинитные формы глагола. В зависимости от показателя связи между предикативными частями в центральном сегменте располагаются различные типы полипредикативных конструкций. В полипредикативных конструкциях синтетического типа в роли зависимого предиката выступает причастие, которое способно принимать различные падежные аффиксы, и при этом функция падежей при причастиях отлична от функции при именах: в позиции зависимого предиката падежные аффиксы становятся синтаксическим средством связи зависимого и главного предложений.

Базовый компонент предикатов со значением потенциальности может осложниться отрицательным модусным компонентом. В отличие от русского языка, который располагает ограниченными возможностями в выражении этого компонента, в чувашском языке для этого существует ряд эквивалентных моделей. Французский язык характеризуется наличием отрицания при модальном глаголе или распространяющегося только на диктальный глагол и его актанты. Имеет место перенос отрицания. Употребление двух отрицаний возможно только в конструкциях с глаголом pouvoir

Деонтическая объективная потенциальность обусловлена внешними факторами социального характера. Как показывает наш практический материал, соответствующий вариант потенциальных ситуаций реализуется в случаях, когда субъект получает возможность совершить действие в силу своего статуса в обществе, т.е. ситуация исходит из служебных, должностных, моральных принципов; правил поведения, правила игры.

Лингвистическая трактовка потенциальности предполагает констатацию и таких случаев, когда соответствующая ситуация может сочетаться с ситуацией сопоставления взаимосвязанных событий по степени их интенсивности: величина на понятийной шкале соответствует отметке, находящейся выше или ниже обычной (нейтральной), выше или ниже того уровня, который говорящий эмпирически признает за ординарный уровень градуальности (разметка на этой шкале носит субъективный характер). Варианты потенциальности отличаются друг от друга специализированными средствами выражения вышеназванных форм. Квалификация градуальности может осуществляться эксплицитным и имплицитным способами. Первый способ предполагает обозначение градуального признака посредством определенных градуаторов.

Потенциальность может характеризоваться и с точки зрения метадискурса: она может быть представлена как результат субъективного вмешательства в ходе представления объективной информации. Любой тип информации, как известно, может расцениваться говорящим с точки зрения достаточности или недостаточности независимо от того, является ли она объективной, полной или неполной. Дифференциальными признаками семантической структуры эпистемической потенциальности входят компонент «вероятности» (количественная оценка имеющихся у говорящего знаний о предмете) и признак «уверенности» (истинность/проблематичность высказываемой пропозиции). В микрополе выводного знания выделяются несколько типов ситуаций в зависимости от того, как говорящий оценивает вероятность события, выраженного в пропозиции.

167

Список научной литературыГоловина, Ольга Александровна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Адамец И.О. О семантико-синтаксических функциях девербативных и деадъективных существительных // Филологические науки. — 1973. — №1. С. 40 —46.

2. Алисова Т.Б. Дополнительные отношения модуса и диктума // Вопросы языкознания. — 1971. — № 1. — С. 54-64.

3. Андрамонова Н.А. Системность и несистемность в синтаксисе // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Т. 1. — М., 1995.1. С. 23 —24.

4. Андреева Л.А., Занько С.Ф. Лексико-грамматические средства выражения понятия состояния в русском языке // Вопросы теории и методики изучения русского языка . — Казань, 1976. — С. 88 — 95.

5. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. — М.: Наука, 1974. — 367 с.

6. Аракин В.Д. Типология языков и проблема методического прогнозирования. — М.: Высшая школа, 1989. — 157 с.

7. Арутюнова Н.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1973. — Т. 32. — № 1. —С. 84 — 89.

8. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт.— М.: Наука, 1988. — 341 с.

9. Арутюнова Н.Д. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. — М.: Рос. акад. наук . 1992. — 392 с.

10. Аскоченская В.Ф. Выражение возможности и необходимости в конструкциях с зависимым инфинитивом (на материале польского языка в сопоставлении с русским): Автореф. дис. канд. филол. наук. — Воронеж, 1971. —16с.

11. Ахманова О.С., Глушко П.П., Гюнетти В., Долгополова И.Н. и др. Основы компонентного анализа. — М.: Изд-во МГУ, 1969. — 137 с.

12. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. — М.: Сов.энциклопедия, 1966. — 607 с.

13. Ахунзянов Э.И. Контрастивная грамматика: морфология русского и тюркских языков. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1987. — 152 с.

14. Ашмарин Н.И. Опыт исследования чувашского синтаксиса. — Казань: Типолитография В.Н. Ключникова, 1903. Ч. 1 —2. — 573 с.

15. Бабайцева В.В. Система членов предложения в современном русском языке. — М.: Просвещение, 1988. — 158 с.

16. Бабайцева В.В. Чесноков П. В. Грамматика русского языка в свете теории семантических форм мышления. Таганрог. 1992.

17. Балли Ш. Французская стилистика. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1961.— 395с.

18. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.416 с.

19. Байрамова J1.K., Сафиуллина Ф.С. Сопоставительный синтаксис русского и татарского языков. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1989. — 196 с.

20. Баранов А.П. Функционально-прагматическая концепция текста. -Ростов-на /Д., 1993. — 343 с.

21. Бархударов JT.C. Язык и перевод. Вопросы общей и частной теории переводов. — М.: Международные отношения, 1975. — 239 с.

22. Барышева И.В. Функциональная синонимия в области выражения "внутренней" модальности в современном немецком языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1974. — 18 с.

23. Белошапкова В.А. Сложное предложение в современном русском языке. Некоторые вопросы теории. — М.: Просвещение, 1967. — 160 с.

24. Белошапкова В.А. Шмелева Т.В. Деривационная парадигма предложения // Вестник Моск. унив. Серия 9. Филология, № 2. Изд-во МГУ, 1981.С 43-51.

25. Беляева Е.И. К проблеме лексико-грамматических полей в языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Воронеж, 1977. — 16 с.

26. Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М.: Прогресс, 1974. — 447 с.

27. Беручашвили И. Г. Системные и речевые интенсификаторы в современном английском языке: Автореф. дис. докт. филол. наук. — Тбилиси, 1986 — 45 с.

28. Богуславский И.М. Исследования по синтаксической семантике.— М.: Наука, 1985. — 132 с.

29. Бодуэн де Куртене И.А. Избранные труды по общему языкознанию.

30. М.: Наука, 1963. Т. 1. —412 с.

31. Большой русско французский словарь. 200 ООО слов и словосочетаний. 2-е издание стереотипное. М.: Русский язык, 2001. — 560 с.

32. Бондаренко В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке. М., 1977. —23 с.

33. Бондаренко В.Н. Отрицание как логико-грамматическая категория.1. М.: Наука, 1983. — 212 с.

34. Бондаренко И.В. Синтаксическая функция "инфинитивов" в тюркских языках //Полипредикативные конструкции и их морфологическая база.— Новосибирск: Наука, 1980.— С. 124— 139.

35. Бондаренко И.В. Синтаксические функции инфинитива в языках разных систем // Народы и языки Сибири.— Новосибирск: Наука, 1980.— С. 47—61.

36. Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст.— JL: Наука. Ленингр. отд-ние, 1971,—115 с.

37. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. — Л.: Наука, 1978.—175 с.

38. Бондарко А.В. К теории поля в грамматике залог и залоговость // Вопросы языкознания, № 3. Изд-во «Наука». Москва, 1972. — С.20-35.

39. Бондарко А. В. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л.: 1987.

40. Бондарко А.В. Теория грамматического значения и аспекто -логические исследования. — Л.: Наука, 1984.—136 с

41. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. — Л.: Наука. Ленингр.отд-ние, 1984.—136 с.

42. Будагова Р.А. Сходства и несходства между родственными языками. — М.: Наука, 1985.—272 с.

43. Будильцева М.Б. Выражение модальных значений возможности и предположительности в русском и испанском языках: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1984. — 22 с.

44. Буланин J1.J1. Категория залога в русском языке: Учеб. пособие / ЛГУ им. А.А. Жданова.— Л.: ЛГУ, 1986. — 86с.

45. Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований.— М.: Наука, 1980. — 356с.

46. Булыгина Т.В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. — М.: Наука, 1982. — С. 9 — 16.

47. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). — М., 1997. — 574 с.

48. Буранов Д. Сравнительная типология английского и тюркских языков. — М.: Высшая школа, 1983. — 267 с.

49. Буранов Д. Типологические категории и сравнительное изучение языков: Автореф. дис. докт. филол. наук. — М., 1979. — 47 с.

50. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. — М.: Учпедгиз, 1959. — 623 с.

51. Васильев Л. М. Теория семантических полей // Вопросы языкознания, Изд-во «Наука», 1971. № 5, С. 105-113.

52. Ваулина С.С. Эволюция средств выражения модальности в русском языке (XI XVII вв). Л., 1988.

53. Вейнрейх У. О семантической структуре языка. В кн.: Новое в лингвистике. Вып. V. — М.,1970. — С. 163 — 249

54. Вилюман В.Г., Соболева П.А. Семантико-синтаксические проблемы в контрастивной лингвистике // Проблемы структурной лингвистики. — М.: Наука, 1981. —С. 68 — 83.

55. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове.1. Учпедгиз. 1947. — 620 с.

56. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Труды ИР ЯЗ АН СССР. 1950. Т. И. С. 38-79.

57. Вольф Е.М. Соотношение квалификативной и дискриптивной структур в семантике слова и высказывания. Известия АН СССР, Серия литературы и языка. 1981. — N4. — С. 392 — 397.

58. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. — М.: Наука, 1985. — 228 с.

59. Гак В.Г. Десемантизация языкового знака в аналитических структурах синтаксиса // Аналитические конструкции в языках различных типов.—М.-Л.: 1965. —С. 129—142.

60. Гак В.Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики. — М., 1973. — С. 349 — 372.

61. Гак В.Г. О категории модуса предложения // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин, 1978.— С. 19-26.

62. Гак В. Г. Русский язык в сопоставлении с французским. М.: Русский язык, 1988. —264 с.

63. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков.— М.: Просвещение, 1983. — 288 с.

64. Гак В.Г. Структурная и семантическая деривация конструкций с предикатными актантами // Типология конструкций с предикатными актантами.— Л.: Наука, 1985. — С. 18-21.

65. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка.— М.: Добросвет, 2000. — 832с.

66. Гак В.Г. Эмоции и оценка в структуре высказывания текста // Вестник МГУ, 1997. — № 3. — 87 с.

67. Галкина-Федорук Е.М. Безличные предложения в современном русском языке. —М.: Изд-во МГУ, 1958. — 332 с.

68. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. 1982. —120 с.

69. Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. 4.1. — М., 1973. —432 с.

70. Грамматика современного русского литературного языка. М.: АН СССР, 1970. —710 с.

71. Гринберг Дж., Осгуд Ч., Дженкинс Дж. Меморандум о языковых универсалиях // Новое в лингвистике. — Вып. 5. — М., 1970. — 5 — 31 с.

72. Губанов А. Р. Обусловленность как функционально-семантическая категория. — Чебоксары, 1999. — 170 с.

73. Гулыга Е.В. О взаимодействии смысла и синтаксической семантики предложения // Филологические науки, 1976. — N1. — С. 67 — 75.

74. Гулыга Е.В., Шендельс Е. И. Грамматико лексические поля в современном немецком языке. М., 1969.

75. Гухман М.М. Лингвистические универсалии и типологические исследования // Мещаниновские чтения. — М.: Наука, 1974. — С. 56 — 73.

76. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка. — М.; Л.: Изд-во вост. лит. — 1948. — 276 с.

77. Дмитровская М. А. Глаголы знания и мнения (значение и употребление): Автореф. дис. докт. филол. наук. — М., 1985. — 20 с.

78. Егоров В. П. Современный чувашский литературный язык в сравнительно-историческом освещении. Ч. II. — Чебоксары, 19741. —336 с.

79. Зайнуллин М. В. Функционально-семантическая категория модальности в современном башкирском языке: Автореф. дис. докт. филол. наук. — Алма-Ата, 1989. — 51 с.

80. Зайнуллин М.В. Модальные слова и словосочетания как лексико-грамматическое средство выражения модальности в современном башкирском языке // Советская тюркология.—№ 2.— Баку, 1979. — С. 9—19.

81. Зализняк А.А. Функциональная семантика предикатов внутреннего состояния: Автореф. дис. докт. филол. наук. — М., 1983. — 24 с.

82. Зализняк А. А., Падучева Е.В. Предикаты пропозициональной установки в модальном контексте // Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989. С. 105.

83. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. — М., 1982. —368 с.

84. Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. — М.: Наука, 1973. —351 с.

85. Золотова Г. А. Модальность в системе предикативных категорий // Otazky slovanske syntaxe. III. Brno, 1973. С 93-97.

86. Ивин A.A. Основания логики оценок. — М., 1970. — 38 с.

87. Ивин А. А. Строгий мир логики. — М.: Педагогика, 1988.— 126 с.

88. Карасик В.И. Факторы модальности и значение слова // Семантическая интерпретация простого предложения. — Иркутск, 1983. — С. 123 — 128.

89. Карпенко Ю.А. Названия звездного неба.— М.: Наука, 1981.—183с. (Серия «Литературоведение и языкознание»).

90. Касевич В.Б. Семантика, синтаксис, морфология. — М.: Наука, 1988.—308 с.

91. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. — Л.: Наука,, 1972.—216 с.

92. Кибрик А. Е. Материалы к типологии эргативности: О.Теоретическое введение. Арчинский язык. — Предварит, публ. (Ин-т русского языка. АН СССР). Вып. 128. М. 52с.

93. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания: (Универсальное, типовое и специфическое в языке) — М.: Изд-во МГУ, 1992 —335 с.

94. Кобозева И.Н. Предикаты пропозициональных установок и отрицание // Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспектах. — М.: АН СССР, 1987. — С. 59 — 63.

95. Кобозева И.Н., Лауфер Н.И. Неявная модальность и модальныепредикаты долженствования // Причинность и структуры рассуждений в русском языке. — М., 1993. — С. 95 — 112.

96. Кодзасов С. В. Коммуникативная и интонационная структура предложений с пропозициональными предикатами мышления // Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспектах. — М.: АН СССР. 1987. — С. 63 — 66.

97. Колосова Т.А. Русские сложные предложения асимметричной структуры. — Воронеж, 1980. — 164 с.

98. Колосова Т.А., Черемисина Н. И. О принципах классификации сложных предложений // Вопросы языкознания, 1984. — N6. — С. 69 — 81.

99. Колосова Т.А., Черемисина Н.И. О терминах и понятиях описания семантики синтаксических единиц // Синтаксическая и лексическая семантика. — Новосибирск, 1986. — С. 10 — 32.

100. Комаров А. П. О лингвистическом статусе причинной связи. — Алма-Ата, 1970. — 244 с.

101. Комиссаров В.Н. Слово о переводе (Очерк лингвис. учения о переводе). — М., «Междунар. отношения», 1973. — 215 с.

102. Комиссаров В.Н. Теория перевода: Лингв, аспекты. — М.: Высшая школа, 1990. —250 с.

103. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. — М., 1975. —720 с.

104. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. — М.: Л.: Изд-во АН СССР, 1960. — 446 с.

105. Кононов А.Н. Современное тюркское языкознание в СССР: Итоги и проблемы // Вопросы языкознания. — 1977. —N3. — С. 13 — 26.

106. Корди Е.Е. Модальные и каузативные глаголы в современном французском языке. Л. Наука, 1988. 165с.

107. Корди Е. Е. Конструкции с глаголом pouvoir в современном французском языае // Конструкции с предикатными актантами. Л., 1983. С. 186-197.

108. Корнилов Г.Е., Холодович А.А., Храковский B.C. Каузативы и антикаузативы в чувашском языке // Типология каузативных конструкций. — Л., 1969. —С. 238 — 60.

109. Колшанский Г. В. К проблеме соотношения субъективного и объективного фактора в языке // Филол. науки, 1970. № 1. — С. 92 — 100.

110. Крючков С.Е., Максимов Л.Ю. Современный русский язык. Синтаксис сложного предложения. — М., 1977. — 191 с.

111. Лайонэ Дж. Введение в теоретическую лингвистику. Перевод с англ.— М.: Прогресс, 1978. — 543 с.

112. Латышев Л.К. Проблемы эквивалентности в переводе: Автореф. дис. докт. филол. наук. — М., 1983. — 32 с.

113. Логический анализ языка. Ментальные действия: (сб.ст.) / Рос. АН. Ин-т языкознания;(отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева). — М.:Наука 1993. — 173 с.

114. Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и текст. К типологии внутритекстовых отношений. — М.: Наука, 1986. — 200 с.

115. Маркелова Т.В. Семантика и прагматика средств выражения оценки в русском языке // Филологические науки.— 1995. № 3. — С. 67— 78.

116. Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии.— Л, 1984. —93 с

117. Мецлер А. А. Прагматика коммуникативных единиц. Кишинев,1990.

118. Мишланов В. А. Семантика и структура русского сложного предложения в свете динамического синтаксиса. — Пермь: Изд-во Пермского университета, 1996. — 267 с.

119. Може Г. Практическая грамматика современного французского языка. Лань С-П, 1996. 477с.

120. Насилов Д.М. Конструкции с модусными глаголами в узбекском языке // Типология конструкций с предикатными актантами. — Л.: Наука, 1985. —С. 203—207.

121. Насилов Д.М. О грамматической интерпретации бивербальныхконструкций // Советская тюркология. — 1983. — №3. — С. 10 — 13.

122. Недялков В.П., Сильницкий Г.Г. Типология морфологических и лексических каузативов // Типология каузативных конструкций. — Л.: Наука, 1969. —С. 20 — 51.

123. Нишанов М. Сопоставительное изучение инфинитива во французском и узбекском языках: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1978. —27с.

124. Ожегов С. И. Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / Рос. Академия наук. Ин-т рус. Яз. Им В. В. Виноградова. 4-е изд., доп. — М.: Азбуковник, 1999. — 944с.

125. Осетров И.Г. Структурные разновидности простого предложения с модальным значением долженствования: Автореф. дис. канд. фиол. наук. — М., 1984. —16 с.

126. Откупщикова М. И. Модальный компонент семантики и текста // Предл. и текст: семантика, прагматика и синтаксис. — Л., 1988. С. 89 — 92.

127. Падучева Е. В. Понятие презумции в лингвистической семантике // Семиотика и информатика. — М., 1977, вып. 8.

128. Панфилов В. 3. Категория модальности и ее роль в конструировании структуры предложения и суждения // В.Я. №4. 1977. С. 37-48.

129. Петров Н. Е. О содержании и объеме языковой модальности. Новосибирск: Наука, 1982. — 161 с.

130. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. —М., 1956. —512 с.

131. Плунгян В.А., Рахилина Е.В. Семантика имен ситуаций // Пропозициональные предикаты в логическом аспекте.— М., 1987. С. 91— 94.

132. Покровская Л.А. Синтаксис гагаузского языка в сравнительном освещении. — М.: Наука, 1978. — 204 с.

133. Полянский А.Н. Категория интенсивности признака в русском языке: Автореф. дис. канд. фиол. наук. — М., 1978. — 20 с.

134. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Глагол. Вып.1., T.IV. — M: Просвещение, 1977. —406с.

135. Ревзин И. И. Современная структурная лингвистика: Проблемы и методы / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики, 1977. — 263 с.

136. Резюков Н. Е. Сопоставительная грамматика русского и чувашского языков. — Чебоксары, 1959. — 320 с.

137. Рецкер И. Я. Теория перевода и переводческая практика. — М.: Наука, 1974.—235с.

138. Рождественский Ю. В. Типология слова М.: «Высшая школа», 1969.—286с.

139. Рсалдинов К.Т. Категории интенсивности признака в современном немецком языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1980. — 22 с.

140. Рудник Э.Я. Модальные глаголы и предикативы как имена модальных отношений: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Воронеж, 1977. — 24 с.

141. Русская грамматика: В 2 т./ Редкол.: Н.Ю. Шведова (гл. ред.) и др..—М.: Наука, 1980. Т. 1. — 783 е.; Т.2. — 709с.

142. Санников В.З. Русские сочинительные конструкции. Семантика. Прагматика. Синтаксис. — М., 1989. — 267 с.

143. Севортян Э.В. О некоторых вопросах сложноподчиненного предложения в тюркских языках // Исследование по сравнительной грамматике тюркских языков. — М., 1961. Ч.З. — С. 122 — 139.

144. Севортян Э.В. Категория сказуемости // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. — М.: Наука, 1956. Ч. 2. — С. 16 — 21.

145. Селиверстова О.Н. Компонентный анализ многозначных слов. — М.: Наука, 1975. —238 с.

146. Селиверстова О.Н. Контрастивная синтаксическая семантика. Опыт описания. — М.: Наука, 1990. — 150 с.

147. Сергеев В.И. Семантическая структура слова: Автореф. дис. докт. филол. наук. — Чебоксары, 1991. — 47 с.

148. Сергеев В. И. Хальхи чаваш чёлхи. Морфологи. — Шупашкар, 1992.— 172 с.

149. Сергеева Е.Н. Степени интенсивности качества и их выражение в английском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1967. — 23 с.

150. Серебренников Б.А. Вероятностные обоснования в компарасти-вике. — М.: Наука, 1974. — 352 с.

151. Серль Дж. Природа интенциональных состояний // Философия. Логика. Язык. — М., 1987. — С. 96— 127.

152. Сибагатов Р.Г. Модальный конституент предложения (на материале татарского языка)// Советская тюркология, 1979 № 1. С. 9 — 19.

153. Силин А.А. Средства описания эмоционального состояния // Типы коммуникации и содержательный аспект языка. — М.: Наука, 1987.1. С. 69 — 75.

154. Сильницкая Г.В. Система значений модальных глаголов в современном английском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Л., 1971.17 с.

155. Сильницкий Г.Г. Теория деривации и ее место в системе лингвистических дисциплин // Теоретические аспекты деривации. — Пермь, 1982.— С. 3 — 7.

156. Скворцов М.И. Вырасла-чавашла ку?ару теорийёпе практики. — Шупашкар, 1984. — 80 с.

157. Современный чувашский литературный язык. Т. 1. — Чебоксары: Чувыш. Кн. Изд-во 1990.—239с.

158. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. Труды по языкознанию.—М., 1977. — С. 31 —273.

159. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения: Семиологи -ческая грамматика. — М.: Наука, 1981. — 360 с.

160. Суворова К.М. Интенсивы в современном английском языке // Исследования в области семантического синтаксиса: Автореф. дис. канд. филол. наук. — JL, 1971. — 22 с.

161. Супрун А.Я., Захарова О.В. Типологическая сопоставительная грамматика и универсалии П Языковые универсалии и лингвистическая типология. — М.: Наука, 1969. — С. 163 — 174.

162. Теремова P.M. Функции причинных конструкций в современном русском языке // Филологические науки. 1989. — № 3. — С. 83 — 86.

163. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность, М.: Наука, 1990.

164. Тимофеева Г.Е. Высказывания с имплицитным смыслом в системе простого предложения // Системно-функциональное описание словосочетания и простого предложения. — Л., 1988. — С. 53 — 60.

165. Тихонов А.Н. К вопросу о придаточных предложениях в тюркских языках // Уч. зап. ЧНИИ. — Чебоксары, 1965.

166. Тихонов А.Н. Части речи — лексико-грамматические разряды слов // Вопросы теории частей речи на материале языков различных типов. — Л., 1968. —С. 219 —228.

167. Тумашева Д.Г. Татарский глагол // Опыт функционально-семантических исследований грамматических категорий. — Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 1986. — 188 с.

168. Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности. — Вопросы языкознания. 1994. — N3.

169. Убин И.И. Лексические средства выражения категории интенсивности (на материале русского и английского языков): Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1974. — 33 с.

170. Убрятова Е. И. Исследование по синтаксису якутского языка. Ч. 2. Сложное предложение. — Новосибирск, 1976. —1 — 214 е., 2 — 160 с.

171. Убрятова Е.И. О вопросах сложноподчиненного предложения в тюркских и якутском языках // Вопросы грамматики тюркских языков. — Алма-Ата, 1958. — С. 221 — 225.

172. Улиссова Н.И. Непосредственное (ближайшее будущее — futur immediat) // Вопросы грамматики французского языка. — JL, 1964. — С. 179194.

173. Ульманн С. Семантические универсалии // Новое в зарубежной лингвистике. В. Y. М., 1970. — С. 250 — 93.

174. Ульянцева Г. С. Девербативные существительные в акте предикации // Русское языкознание. —Киев, 1981. Вып. 2. С. 109-116.

175. Успенский Б. А. Проблема универсалий в языкознании // Новое в зарубежной лингвистике. В.5. — М. 1970. — С. 5 — 30.

176. Уханов Г.П. Сложные полипредикативные многокомпонентные предложения. Учебное пособие. — Калинин: КГУ, 1981. — 132 с.

177. Федоров А.В. Основы общей теории перевода. — М.: Высшая школа, 1983. — 303 с.

178. Федоров В.А. Словосочетания со субъектным и объектным инфинитивом в немецком и их эквиваленты в узбекском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. — JL, 1973. — 24 с.

179. Федотов М.Р. изучение немецкого глагола в чувашской школе. — Чебоксары: Чувашкнигоиздат, 1957. — 60 с.

180. Федотов М.Р. Средства выражения модальности в чувашском языке. — Чебоксары, 1963. — 122 с.

181. Федотов М.Р. Чувашский язык в семье алтайских языков. Ч. 2. Чебоксары, 1983. — С. 134; Ч. 3. — Чебоксары, 1986. — 127 с.

182. Федотов М.Р. "Инфинитивы" в тюркских языках // Советская тюркология. 1981. — №3. — С. 3—9.

183. Филлмор Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. X.— М., 1981. С. 369 495.

184. Филимонова О.С. Лексическая семантика стативов // Лексическаясемантика и фразеология. — Л., 1987. — С. 139 — 144.

185. Филичева Н.И. Синтаксические поля: Пособие по грамматике нем. яз. для ин-тов и фак. иностр. яз./ Н.И. Филичева, — М.: «Высш. Школа», 1977. —213 с.

186. Философский словарь. Под ред. И. Т. Фролова. Изд. 4. — М.: Изд-во политич. литературы. 1980. — С. 295.

187. Финкель А. М. Производные причинные предложения в современном русском языке. — Харьков, 1962. — 268 с.

188. Фомина Л.М. Реализация модальной необходимости: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Л., 1985. — 15 с.

189. Фортунатов Ф.Ф. Сравнительное языкознание // Фортунатов Ф.Ф. Избр. тр. — Т. 1. — М., 1956. — С. 23 — 197.

190. Фролов И.Т., Араб-Оглы Э.А., Арефьева Г.С. Введение в философию. 4.2. — М., 1989. — 639 с.

191. Хашимов Г.М. Типы сложных предложений в разноструктурных языках. — Ташкент, 1991. — 100 с.

192. Хашимов Г.М. Сложноподчиненные предложения с придаточными цели в разносистемных языках: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Ташкент, 1981. —28с.

193. Хенигсвальд Г. Существуют ли универсалии языковых изменений? // Новое в зарубежной лингвистике. В.5.— М., 1970. С. 77— 105.

194. Хинтикка Я. Логико эпистемологическое исследование. Сб. избр. статей (пер. с англ.). М.: Прогресс, 1980. — 447 с.

195. Хлебцова О. А. Лексико-семантическое поле каузативных глаголов. Автореф. дис. канд. филол. наук. — Харьков, 1986. — 24 с.

196. Хоанг Фэ. Семантика высказывания // Новое в зарубежной лингвистике. В. 16. —М., 1985. —С. 399 — 406.

197. Хокетт Ч.Ф. Проблемы языковых универсалий // Новое в зарубежной лингвистике. В. 5. — М., 1970. — С. 45 — 77.

198. Храковский B.C. Категории глагола и структура предложения.1. Наука, 1983.— 247с.

199. Целищев В.В. Философские проблемы семантики возможных миров. — Новосибирск, 1977. — 214 с.

200. Чавашла вырасла словарь. Ок. 40000 слов/ Андреев И. А., Горшков А. И., Иванов А. И. и др. — М.: Русский язык, 1985. — 712 с.

201. Чейф У. Значение и смысл предложения. — М.: Прогресс, 1975. — 232 с.

202. Черданцева Т.З. Фразеология в когнитивном аспекте // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. — М., 1995. — С. 549.

203. Черемисина М.И. Деепричастия как класс форм глагола в языках разных систем // Сложное предложение в языках разных систем. — Новосибирск, 1977. — С. 3 — 28.

204. Черемисина М.И. Некоторые вопросы теории сложого предложения в языках разных систем. — Новосибирск: Изд-во Новосибирск, ун-та, 1979. —82 с.

205. Черемисина М.И. О перспективах и первых результатах коллективного сопоставительно-типологического исследования сложного предложения в языках разных систем // Способы выражения полипредикативности. — Новосибирск, 1978. — С. 3 — 8.

206. Черемисина М.И. Сложное предложение как знак языка (об отдельных моделях сложного предложения) // Синтаксис алтайских и европейских языков. — Новосибирск: Наука, 1980. — С. 3 — 36.

207. Черемисина М.И. Структурно-функциональные типы конструкций с падежными фонемами зависимых предикатов // Структурные и функциональные типы сложных предложений (на материале языков народов Сибири). — Новосибирск, 1982. — С. 3 — 20.

208. Черемисина М.И., Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения. — Новосибирск, 1987. — 197 с.

209. Черемисина М.И., Скрибник Е.К. Опыт формального описания причастно-послесложных конструкций бурятского языка // Подчинение вполипредикативных конструкциях. — Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние. 1980. —С. 58 — 76.

210. Чернов М. Ф. Современный чувашский язык: слово, фразеологизм и свободное сочетание слов. — Чебоксары, 1988. — 199 с.

211. Шамина JI.A. Временные полипредикативные конструкции тувинского языка. — Новосибирск: Наука, 1987. — 142 с.

212. Шамина JI.A. Способы выражения причинных отношений в тувинском языке // Аналитические средства связи в полипредикативных конструкциях. — Новосибирск, 1980. — С. 12 — 327.

213. Шатуновский И.Б. Эпистемические предикаты в русском языке (семантика, коммуникативная перспектива, прагматика) // Прагматика и проблема интенсиональности. —М.: Наука, 1988. — С. 172 — 177.

214. Шелякин М. А. Категория вида и способа действия (теоретические основы). Таллинн, 1983, 190с.

215. Щерба JI.B. Избранные работы по языкознанию и фонетике. — М.: Учпедгиз, 1957. —88 с.

216. Щерба JI.B. Языковая система и речевая деятельность. — М.: Наука, 1974. —280 с.

217. Ширяев Е.Н. Бессоюзное сложное предложение в современном русском языке. — М.: Наука, 1986. — 225 с.

218. Ширяев Е.Н. Отношения логической обусловленности в сложном предложении // Грамматические исследования: функционально-стилистический аспект. — М.: Наука, 1991. — 247 с.

219. Шмелева Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности // Актуальные проблемы русского синтаксиса. — М., 1984. — С. 78 — 95.

220. Шмелева Т.В. Грамматическая семантика как континуум // Лингвистика на исходе XX века. — М., 1995. — С. 569 — 570.

221. Шувалова С.А. Смысловые отношения в сложном предложении и способы их выражения. — М.: МГУ, 1990. — 165 с.

222. Щукина М.Ф. Структурация лексико-семантического поля субъектно-модальных значений в аспекте изучения языкового сознания: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Саратов, 1982. — 24 с.

223. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. — М.: Наука, 1974. — 255 с.

224. Юсупов У.К. Проблемы сопоставительной лингвистики. — Автореф. дис. канд. филол. наук. —М.: 1985. — 23 с.

225. Язык. Система. Личность. — Екатеринбург, 1998. — 202 с.

226. Языки народов СССР. Т. 2. Тюркские языки. — М.: Наука, 1966. — 571 с.

227. Языки мира. Тюркские языки: сб. ст. / Рос. акад. наук, Ин-т . языкознания: [Гл. ред. кол.: В. Н. Ярцева и др.] — М.: Индрик, 1997. — 542 с.

228. Языкознание: Больш. энцикл. слов. / Гл. ред. В. Н. Ярцева. — М.: Большая рос. энцикл. 1998. — 682 с.

229. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира.— М., 1994. 117с.

230. Ярцева Н.Н. Контрастивная грамматика. — М.: Наука, 1981. —110 с.

231. Bally Ch. Тгакё de stylistique fran?aise. — 3 -eme ed. — Vol. II —P.: Klincksieck, 1951—264 p.

232. Dauzat A. Grammaire raisonne de la langue fran?aise. —2 -eme ed. — Lyon, 1948.—48 lp.

233. Dubois J. Grammaire strukturale du fran?ais: Le verbe. —P.: Larousse, 1967.—218 p.

234. Guillaume G. Temps et verbe. —P., 1968.-134 p.