автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Контекстуальность как внутренняя форма японской культуры

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Лисицына, Елена Анатольевна

Введение.

Глава 1. Контекстуализм как принцип анализа целостности японской культуры.

1.1. К типологическим особенностям японской культуры.

1.2. Логика Единства и контекстуальная логика.

Глава 2. Феномен человека в японской традиции: проблема самоосуществления.

2.1. Религиозно-философская рефлексия о месте и роли человека.

2.2. Формы и принципы социальной коммуникации.

2.3. Художественное творчество - единство разного.

Введение диссертации2002 год, автореферат по культурологии, Лисицына, Елена Анатольевна

Для понимания современной культурной ситуации, ее истоков и следствий, из нее вытекающих, исследование фундаментальных оснований культуры выступает необходимым условием. Современный мир, уже открыв дверь в третье тысячелетие, фиксирует те модели бытия, по которым он живет и оценивает перспективы своего существования. В процессе перехода в постиндустриальную культуру в культурном пространстве происходят важные метаморфозы, суть которых составляет переориентация: с личности на культуру, с вечного на настоящее, с цели (объекта) на процесс.

Актуальность темы исследования.

Трудность восприятия культур Востока традиционно-европоцентристским западным взглядом неоднократно отмечалась исследователями. Повторяющиеся утверждения о невозможности взаимопонимания между Востоком и Западом ставят, хотя и в негативной форме, проблему диалога, условием которого выступает понимание восточных культур во всей их целостности и неповторимости. Необходимость обращения к проблеме контекстуального характера японской культуры вызвана, прежде всего, поиском единого основания этого культурного мира при всем многообразии его проявлений в религиозно-философской, социально-психологической и художественной сфере.

Изучение японской культуры как единства преемственности и изменчивости показывает, что ошеломляющие успехи Японии связаны не с прямолинейно понимаемой "модернизацией" и отказом от традиционной идентичности, а скорее с "постмодернизацией" и опорой на традиционные социальные институты и ценности. Цельность такого понимания мира и человека в нем, их гармоничное сосуществование способны вызвать сегодня не только теоретический интерес. Нарастание проблем глобального плана, социально-этнические вопросы, связанные с "приливом", брожением и реинтеграцией новых этнических волн, неудовлетворенность экзистенциальным планом бытия ставят перед западной цивилизацией задачу формирования принципиально иных социальных отношений. Возможно, исследование организации социума на основе "коллективного индивидуализма" поможет сформировать концепцию многомерного рассмотрения личности.

Ярко выраженное в японской культуре представление о межличностной коммуникации как принадлежащей глубинной структуре личности, созвучно попыткам нового понимания человека, вызывая особый резонанс в связи с современными размышлениями о природе человека, когда под вопрос ставится сама идея развития личности, как она сформировалась в европейской культуре Нового времени.

Восходящая к европейскому Возрождению концепция индивидуальности подчеркивала статические характеристики человека - искусство быть "самим собой". Сегодня приобретают значимость динамические характеристики личности, конституирующие способность "быть другим". Контекстуальные взаимоотношения индивида и общества, характерные для японской культуры, представляют собой одну из проекций такой способности.

Цели и задачи исследования. Основной целью диссертационного исследования является раскрытие контекстуальной природы японской культуры как формообразующего начала, которое определило ее структурные и процессуальные характеристики. С этой целью осуществляется рефлексия целостного космоса японской культуры, охватывающая религиозно-философскую, социально-психологическую и художественно-эстетическую сферы. Осуществление такого подхода и его теоретическое обоснование поможет понять, с одной стороны, типологические особенности и структурные основания японской культуры как целого, а с другой - раскроет конкретные формы ее проявлений.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) теоретическое исследование феномена контекстуальности на материале японской культуры, взятой в ее целостности, в единстве ее внутренней формы;

2) выявление контекстуального характера "текстов" японской культуры в религиозно-философской, социальной и художественной сфере;

3) определение соотношения традиционного и инновационного, сущностного и феноменального в развитии японской культуры;

4) описание субъекта культуры в заданности его культурного контекста, феноменологическая характеристика способов самоосуществления человека в пространстве японской культуры.

Степень теоретической разработанности проблемы. Литература, посвященная описанию различных граней японской культуры, достаточно многопланова. В соответствии с целью настоящего исследования преимущественного внимания заслуживают работы концептуального характера. Попытки рационально интерпретировать загадку "феномена Японии", ее цивилизации и культуры привели к возникновению ряда подходов в его изучении.

Прежде всего, поляризация исследовательских подходов вызвана различной оценкой предпосылок и перспектив процесса модернизации Японии. Это модернизаторский подход, выдвигающий на передний план экономические факторы, индустриальное развитие и социальные аспекты этого развития. В свою очередь, представители данного подхода относятся либо к "конвергенционалистской" [1] либо к "функционально-альтернативной" [2] ориентации. В первом случае развитие Японии трактуется в духе универсализма, т.е. как приближающееся к социальным институтам и ценностям западного образца. Во втором - признается наличие различных по своему характеру структурных и ценностных эквивалентов, которые в разных обществах выступают как функционально однозначные. С этих позиций допускается возможность формирования в разных культурных контекстах функционально заменимых систем и институтов, соответствующих целям данного индустриального общества. Модернизаторскому подходу противостоит традиционалистский подход, подчеркивающий роль "культурных переменных" в развитии японского общества. Авторов, придерживающихся данного подхода, также можно разделить на две группы. Первая из них акцентирует "японскую уникальность" (Аида Юдзи [3], Г.Кларк [4], И.Бен-Дассан [5]. В работах указанных авторов развивается культурно-релятивистский подход со всеми характерными для него чертами, такими как признание уникальности и самобытности каждой культуры, отказ от применения универсальных критериев и использование вместо них специфически национальных и т.д. Позиция авторов второй группы связана с признанием особого рода "интернациональности" японских традиций и опыта: социальные институты японского общества, система ценностей, понимание мира и человека представляются уникальными лишь Западу. В действительности же эти социальные и культурные формы являются общими для большинства традиционных культур (Д.Мори [6]).

Уже сама пестрота предлагаемых различными авторами оценок условий и результатов модернизации "по-японски" побуждает к типологическим обобщениям. Оживленную дискуссию о роли процессов рационализации в цивилизационном развитии открыла классическая работа М.Вебера "Религии Китая" [7]. Но она оставила без ответа вопрос, для сравнительно-типологического анализа решающий: имеем ли мы дело в развитии цивилизаций Востока с принципиально иным путем рационализации социального порядка, с иной, чем западная, формой рациональности - или просто с "отсталостью" в том же измерении прогресса, в каком рассматривалось развитие западной цивилизации.

Наибольший интерес для нашего исследования представляют ответы, которые учитывают типологические различия между восточным и западным способами понимания мира. Американский исследователь Ф. Нортроп полагает, что если Запад построен на теоретическом основании, то восточная цивилизация строится на эстетическом начале. По его мнению, эстетическое начало способно обеспечивать общезначимость знаний и ценностей столь же эффективно, как и теоретическое. И то и другое служит как инструментом понимания мира, так и фундаментом для этики и собственно социального порядка [8, 381-386]. Но в понимании теоретического начала западной цивилизации Ф.Нортроп остается чистым эпистемологом, как в понимании эстетического начала цивилизации восточной - чистым антропологом.

Синтез антропологического и эпистемологического подходов становится возможным благодаря культурологическому "прочтению" свойственного восточной мысли пафоса отрицания значимости "я". Важный шаг в направлении такого прочтения сделан в работах А.Ицхокина, но с преимущественным вниманием к проблематике социологии власти [9; 10]. Если на Западе признание власти означает легитимацию т.е. нормативное обоснование права на власть, то для Востока характерно эстетическое признание власти как самоочевидной данности, подобной, например, данности красного цвета, эмоциональное признание которого в его жизненной значимости исключает "теоретическое оправдание" цвета соответствующей длиной световой волны.

При всем значении работ указанных авторов все же остается непонятным, каким образом "тотальный эстетизм" способен выполнять роль формообразующего начала восточной цивилизации. Таким образом, несмотря на многообразие подходов к интерпретации японской культуры, до настоящего времени в отечественной и зарубежной литературе нет самостоятельного исследования, посвященного теоретическому исследованию японской культуры в ее целостности, в единстве ее внутренней формы.

В работе использованы результаты исследований, раскрывающих различные аспекты японской культуры.

Попытка выявить японскую национальную специфику на основе психологического и социопсихологического подхода делается в работах Дои Такао, Кимура Сюна, Цукисима Кэндзо и Мияги Отоя. Широкий резонанс вызвала работа Рут Бенендикт, квалифицирующая японскую культуру как "культуру вины", а западную как "культуру стыда" [10].

Рассмотрение феномена человека в японской культуре направлялось интересом к проблеме соотношения "индивидуалистической" и "коллективистской" [11] личности. Наиболее характерным для японской культуры типом личности признается группо-ориентированная личность [12]. Согласно Хамагути Эсюн [13], ключ к пониманию аутентичности личности лежит не столько в индивидуалистическом ее рассмотрении, сколько в социальном контексте, в со-существовании с другими людьми. Личность одновременно идентифицирует себя и в модальности социального контекста, группы принадлежности, и в модальности своего "я". При этом контекстуальная личность отнюдь не вынуждена вытеснять своё "я", несмотря на то, что она всегда ориентируется на отношения социальной взаимосвязи и создаёт со своим окружением единое пространство, основанное на эмпатии. Личность ориентирует своё поведение таким образом, что направление её активности совпадает с ожиданиями других.

При рассмотрении феномена человека в концепции буддизма мы опирались на работы Ф.И.Щербатского, О.О.Розенберга, В.Н. Топорова, Л.Е. Янгутова. Особенности трактовки основополагающих положений буддизма в Японии представлены в работах А.Н. Игнатовича, А.Н. Мещерякова. Вклад конфуцианства в формирование взглядов на человека и возможности его самоосуществления рассматривается в работах Р.Эймса, А.И. Кобзева, Л.С. Васильева, В.А. Рубина, Э.Дойч, Ян Хин-Шуна, А.С. Мартынова. Вклад даосизма - в работах В.В. Малявина, Е.А. Торчинова, Ф.Жульена. Трактовка человека в учении дзен-буддизма раскрывается в работах Д.Судзуки, Н.В. Абаева, Г.С. Померанца.

Понимание индивида как прежде всего социального феномена представлено в работах Т.С.Лебра, характеристика социальной организации японского общества - в работах Н.Тиэ, С.Нисибэ, Т.Дои, Ц.Кендзо. Методологические вопросы социальной структуры Японии рассматриваются в работах М.Н. Корнилова. Анализ отдельных аспектов культуры Японии представлен в работах В.Н. Горегляда, Ф. Мараини, М.В. Воробьева.

Многогранные проявления целостного, контекстуального характера японской культуры в художественной сфере раскрываются в исследованиях Е.В.Завадской, Е.С.Штейнер, Л.М. Ермаковой, Е.М. Дьяконовой, Н.И.Конрада, Е.Н. Шелестовой, К.И. Голыгиной. Теоретические положения эстетики японской культуры разработаны Т.П. Григорьевой.

Теоретико-методологические основы исследования. В качестве методологического основания диссертационного исследования были использованы как традиционные подходы - морфологический, компаративистский, герменевтический, типологический, - так и вызванная самой логикой исследования контекстуальная методология. Использование указанных подходов предполагало не столько взаимодополнение, сколько их реинтеграцию, "вхождение" друг в друга.

Понятие "контекста" сравнительно недавно, в 70-е годы, вошло в язык философии, получив разработку первоначально в теории литературы.

Исходное значение понятия контекст (от лат. com, con - "с", "со" и textum -"ткань", "вязь") предполагает определение контекста как некоего целого, связующего и объясняющего какие-либо явления и процессы.

Использование концепта контекстуальности в целях теоретического описания японской культуры оправдывается следующими соображениями:

- Контекстуальность выступает как потенциальная полнота объекта, явления, процесса. Становление как основная тема японской культуры и как основная форма репрезентации в японской ментальности и мироощущении выступает в качестве основного условия осуществления этой потенциальной полноты.

- Как методологический принцип, контекстуализм создает некое проблемное смысловое поле, формирующееся благодаря коммуникативному потенциалу контекста, несущего возможность отклика, общения, диалога. Поэтому контекстуальность как феномен в конечном итоге предстает как реализованная возможность и обретение миром "сокрытого" проявленности, осуществленности в мире "явленного". С этих позиций выявление бытия сокрытого в бытии явленного и есть контекст.

- Тем самым, всякий "текст" японской культуры рассматривается как своеобразная остановка в познании ее актуальной представленности, которую устанавливает и определяет конкретный контекст, существующий "здесь" и "сейчас".

- Контекстуальный подход позволяет раскрыть отношение "внешних" форм японской культуры к их смыслу: для японца смысл слов и поступков, социальных ролей и отношений определяется не нормативно, а всегда по отношению к конкретному контексту общения и деятельности. При этом контекстуальность выступает в качестве такой внутренней формы, которая при всей текучести, "неуловимости" конкретных смыслов и значений удерживает единство культурного дискурса, совмещая в пространстве одной культуры, казалось бы, несовместимые противоположности: жесткость вертикальной иерархии и гибкость ролевого поведения индивида, напряженное переживание своей внутренней жизни и "преодоление единичности", традиционализм и высокую восприимчивость к инновациям.

- Контекстуальные отношения всегда имеют двустороннюю динамику, т.е. активно формируются двумя сторонами процесса, исключая любые дихотомические противопоставления. Истинная реальность не знает противопоставления субъекта и объекта, четкого разделения на "то" и "это". Амбивалентность Единого и единичного проявляется в том, что в бинарной композиции мира его структурные единицы не растворены друг в друге, но и не сталкиваются друг с другом. Это такое состояние универсума, где "все имманентно всему", где субъект уже заключен в объекте и наоборот, где представлена одновременность разного. Определение контекста тем самым представляет собой взаимно опосредованный процесс: смыслы обретаются на границах контекста через его постоянное уточнение.

Научная новизна исследования и положения, выносимые на защиту.

Тема диссертации принадлежит к числу не разработанных в отечественной и зарубежной литературе. Контекстуальный характер японской культуры в единстве важнейших ее составляющих впервые становится предметом самостоятельного исследования, что позволило получить ряд новых результатов:

1. Предложен метод теоретического исследования японской культуры в ее целостности, опирающийся на принцип контекстуализма, что позволило выявить основание единства и связи разных сторон японской культуры, ее внутреннюю форму.

2. Раскрыты проявления контекстуального характера японской культуры в сферах религии, философии, искусства, социальной коммуникации и межличностных отношений.

3. Показано, что контекстуальность выступает как реализованная возможность и обретение миром "сокрытого" проявленности, осуществленности в мире "явленного". Мир рассматривается как тождество единичного и Единого; в японской культуре такая интерпретация единства предполагает не только взаимовлияние и взаимосвязь, но и иерархию противоположностей.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Единство культурного дискурса в религиозно-философской, социальной и художественной сферах японской культуры задается ее контекстуальным характером.

2. Обособленность отдельного - знака, образа, объекта - в японской культуре практически отсутствует. Элементы мира разомкнуты, открыты; отдельный элемент как бы выводит за границы самого себя, стремясь создавать общие смысловые поля с другими элементами, образуя единое нерасчлененное поле смыслов.

3. В свете понимания высшей реальности как потенции, способной вместить в себя все сущее (в том числе и противоположные тенденции), оппозиции "присутствия" и "отсутствия", "пустоты" и "наполненности" неотделимы друг от друга. Поэтому возникает необходимость введения концепта контекстуальности как способа различения тесно связанных и взаимно определяющих друг друга феноменов мира. Тем самым контекст предстает как понятийное единство "присутствия" и "отсутствия": смыслы актуализируются именно в контексте.

4. Контекстуальность в японской культуре коррелирует с нивелированием симметричных отношений таким образом, что "асимметричность" выступает важнейшим принципом организации японской культуры и общества.

Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическая значимость данного исследования связана с общим контекстом, в рамках которого реализуется вся совокупность современных философских и методологических изысканий. Результаты проведенного исследования могут быть использованы в качестве теоретической основы для дальнейших исследований в области теории и истории культуры, философской компаративистики, социологии, гносеологии и логики. Кроме того, ряд положений работы могут иметь значение в практике преподавания культурологии, истории философии, социальной психологии и других гуманитарных дисциплин.

Апробация работы. Основные концептуальные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры философии Сибирского государственного

14 медицинского университета. Отдельные положения и выводы работы обсуждались на Гуманитарном факультете университета Кумамото (Япония) в 1997 - 1999 гг. По материалам, вошедшим в диссертацию, автором разработан спецкурс и опубликовано учебное пособие "Контекстуальность как внутренняя форма японской культуры" (2000 г.). Результаты данного исследования нашли отражение в докладах на всероссийском семинаре молодых ученых "Дефиниции культуры" (2000 г.), на IV ежегодной сессии всероссийского семинара "Методология науки" (2000 г.), а также на всероссийском философском семинаре молодых ученых имени П.В.Копнина (2001 г.).

Объем и структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, первой главы, включающей два параграфа, второй главы, состоящей из трех параграфов, заключения и списка использованной литературы (154 наименования). Объем текста - 132 печатные страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Контекстуальность как внутренняя форма японской культуры"

Заключение

Век перемен смещает линейную метафизическую ориентацию, прежняя концепция мира и личности требует корректировки.

Усложнение окружающего мира усложняет и нашу концепцию личности. Если классическая философская эпистема развивала статические "величины" в рассмотрении человека - там важно было искусство быть самим собой, то сегодня актуальной становится динамическая характеристика личности -умение быть другим. Контекстуальный характер японской культуры и контекстуальная динамика человека в ней выступают (про)-образом такой способности. Кратко сформулируем положения, выдвинутые нами в ходе данного исследования.

1. То, что является предметом поиска в западной культуре -"погруженность в бытие" - уже обретено японским мышлением и образом жизни. Японская культура демонстрирует традиционную погруженность в реальный поток жизни, и что еще более важно, в контекст бытия, что означает адекватность человека как по отношению к самому себе, так и по отношению к миру. Важным итогом теоретического рассмотрения мира японской культуры является понимание того, что целостное, символическое присоединение есть самая эффективная, самая мощная форма выражения как себя, так и своей идеи, поскольку в этом случае вовлечен не только интеллект, но и вся личность.

2. Совершенно очевидно, что именно определенная картина мира моделирует возможности построения логических структур и сам характер, тип "высказываний" культуры. Тот логический конструкт, который был создан в философии, требовал, собственно, доказательства тождества, сведения "десяти тысяч вещей", включая ключевые понятия всех философских систем, к одному

- Единому. Целостная культурная система строилась и развивалась на фундаменте основополагающих понятий, в которых мир рассматривается как тождество единичного и Единого. По такому же принципу и на такой же основе складывается философско-религиозная система из элементов различных по своему содержанию и характеру школ и учений, а также социальная организация и художественная сфера. Именно целостность восприятия является необходимым условием и той основой, благодаря которой создается многозначный контекст.

3. Стремление к единству в японской культуре обнаруживается с редкой силой в качестве всеобщей и постоянной тенденции. Согласно основополагающему принципу японской культуры, все разнообразие мира являет собой модификацию единой субстанции. Поэтому отсутствует возможность адекватного выражения неделимого, целостного начала отдельными сущностями, дискретностью любого рода. Контекстуальность как теоретический принцип находится в центре внимания именно потому, что она позволяет раскрыть органическую связь самых разных сторон японской культуры. Сравним дихотомичный ряд суждений Аристотелевой логики и бесконечный ряд определений вероятностного, ситуативного характера у Чжуан-цзы. Таким образом, наряду с главным монистическим принципом устройства и бытия мира в этой концепции мира выступает дополнительный, вторичный по отношению к нему бинарный принцип.

Таким образом, противоположные тенденции (объекты, аспекты, процессы) не могут одновременно играть равную, одинаковую роль в пределах заданного единства. В каждый данный момент времени только одна из бинарностей является ведущей в рамках целого, причем эту роль бинарные элементы выполняют поочередно. Можно заметить, что такой принцип единства предполагает не только взаимовлияние и взаимосвязь, но и иерархию противоположностей, которую мы наблюдали в конфуцианской системе социальных отношений. Причем этот механизм является не частным, но универсальным законом в рамках японской ментальности.

4. Контекстуальные связи и отношения в японской культуре выражают полноту, целостность мира, благодаря которой иерархически представленные элементы мира гармонически сочетаются;

- функциональную рациональность и совершенную свободу: любые формы и уровни бытия сочетаются друг с другом;

- двустороннюю динамику: формируются обеими сторонами процесса;

- дополнительность: дуалистические элементы составляют единое целое;

- взаимное отражение элементов мира: "все в одном, одно во всем";

- выявление бытия "сокрытого" в бытии "явленного".

5. Восток изучал и давал понимание того, что ближе всего человеку -самого человека. Проблема человека, его "Пути", всегда была в центре внимания дальневосточной культуры, однако как постановка вопроса, так и получаемые результаты отличались от западного их решения. Можно утверждать, что осмысление человека в восточной культуре имело принципиально иную направленность, чем в западной его трактовке. Конкретное "я", стремясь к состоянию "не-я", достигало в нем истинной свободы: "когда в одном соединяются многие, то каждый становится центром вселенной" (Й. Уеда). Сопряженность в отдельном субъекте индивидуальных и коллективных интенций напоминает принцип недуальности, который явился основой для эпистемы срединного пути, согласно которому аутентичное бытие вещи, объекта не сводимо ни к бытию, ни к небытию, а представляет собой соединение того и другого, где актуальный баланс элементов, составляющих

119 целое, определяется конкретно заданным контекстом. Именно типологические особенности коллективистского общества задают характер связей и отношений внутри него, что в силу тесного характера социальных отношений, с одной стороны, и реализации определяющего для культуры принципа гармонии - с другой, определяет их контекстуальный характер.

6. Таким образом, в этом культурном пространстве интересен опыт сохранения гармонии мира, который обладает внутренним динамизмом развития, а потому функционирует естественно и спонтанно, не требуя человеческого вмешательства. Япония, соединяющая в себе культуру VII в. и цивилизацию XXI в., пожалуй, представляет на сегодняшний день модель общества, наиболее гармонично сочетающего традиции и инновации. Возможно, именно благодаря внутренним принципам организации своей культуры, когда "все" - на правах "ничто" - присутствует во всем потенциально. В этом ее сила, объединяющее начало и полнота завершенности: она одновременно есть "все" и "ничто" (потенция) - в зависимости от контекста.

Список научной литературыЛисицына, Елена Анатольевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Moor J. The Japanese worker // Bulletin of concerned Asian scholars. 1974. -Vol. 6. -№3.p. 31-36

2. Cole R.U. Functional alternatives and economic development: an empirical example of permanent employment in Japan // American social review. 1973. - Vol. 38. -№4. -P.420-426

3. Аида Юдзи. Структура сознания японца // Социокультурные исследования о Японии.- М.: 1981. С.29-48

4. Кларк Г. Рожденные социальным балансом // Социокультурные исследования о Японии. М., 1981,- С.22-28

5. Ben- Dassan J. The Japanese and Jews. N.Y.: Weatherhill, 1972. - 193 p.

6. Мори Д. Японец. "Яйцо без скорлупы"- социальный автопортрет // Социокультурные исследования о Японии. М., 1981.- С.67-87

7. Вебер М. Социология религии // Вебер М. Избранное: Образ общества. -М.: Юрист, 1994. -С.77-446

8. Northrop F.S.C. The Meeting of East and West. N.Y., 1966. - 31 lp.

9. Ицхокин A.A. Ориентация трансцендентная или ориентация посюсторонняя: две формы рациональности и две структуры мира // Восток. -1992. №4.-С.11-15

10. Benedict R. The Chrusanthumum and the Sword. Patterns of Japanese Culture. Boston: Charles E.Tuttle Co., 1993. - 283 p.

11. Айзенштадт III. А. Посюсторонний трансцендентализм и структурирование мира: "Религии Китая" М.Вебера и образ китайской истории и цивилизации//Восток. 1992. №1.- С. 5-11

12. Nakamura Hajime. The ways of thinking of Eastern peoples: India, China, Tibet, Japan. Honolulu, 1964. - 164p.

13. Хамагути Э. Новая трактовка своеобразия японского национального характера и японской культуры // Корнилов М.Н. Японское общество и культура: Аналит. обзор. ИНИОН АН СССР. М., 1983. - Вып.1. - С. 19-26

14. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова // Шпет Г.Г. Психология социального бытия. М.: Наука, 1996. - С.49-260

15. Молодякова Э.В., Маркарьянц С.Б. Опыт столетней модернизации Японии // Восток. 1983. № 2. - С. 99-109

16. Шуцкий Ю.К. Китайская классическая "Книга Перемен". М.: Наука, 1960. - 424с.

17. Завадская Е.В. Эстетические проблемы живописи старого Китая. М.: Искусство, 1975. - 298с.

18. Японское общество и культура. Аналит. обзор. ИНИОН. АН СССР/ Отв. ред. Ермакова JI.M. М., 1990. - Вып.4. - 54 с.

19. Янгутов JI.E. Единство, тождество и гармония в философии китайского буддизма. Новосибирск: Наука, 1995. - 223с.

20. Кроль Ю.Л. Концепция "рода" (лэй) в полемике ханьских мыслителей // Десятая научная конференция "Общество и государство в Китае" М., 1979. -С.119-130

21. Мещеряков А.Н. Внешний фактор в истории Японии и проблема национальной самоидентификации // Восток. -1992. № 4. С. 15-20

22. Бубер М. Я и Ты // Два образа веры М.: Республика, 1995,- С. 15-92

23. Григорьева Т.П. Один из случаев влияния китайской философии на мировоззрение японцев // Роль традиций в истории и культуре Китая. М., 1972. - С.87-113

24. Кобзев А.И. Учение Ван Ян Мина и классическая китайская философия. -М.: Наука, 1983. 352с.

25. Кобзев А.И. О понимании личности в китайской и европейской культурах // Народы Азии и Африки.- 1979. № 5. С. 44-58

26. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Наука, 1977. - 320с.

27. Lebra Т. S. Japanese patterns of behavior. Honolulu, 1976. - 232p.

28. Штейнер E.C. О личности, преимущественно в Японии и Китае // Индивидуальность и личность в истории. М.: Наука, 1985. - С. 164-191

29. Уотс А. Психотерапия: Восток и Запад. Львов: Инициатива, 1997. -174с.

30. Рубин В.А. Об истории и культуре Китая // Восток. -1991. №1. С. 124139

31. Ерасов Б.С. Восточные цивилизации как социокультурные системы: современная динамика // Изучение истории культуры как системы. М.,1983. -С. 62-71

32. Ицхокин А.А. Восток и Запад как формации // Восток. 1991. № 4. -С.24-36

33. Основы марксистско-ленинской эстетики. М., 1961. - 639с.

34. Леви-Строс К. Первобытная культура М.: Наука, 1984. - 384с.

35. Фрейд 3. Психоанализ, религия, культура. М.: Ренессанс, 1992. - 289с.

36. Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. М.: Наука, 1984. - 236с.

37. Мараини Ф. Япония: образы и традиция. М.: Планета, 1980. - 198с.

38. Конрад Н.И. Очерк истории культуры средневековой Японии. М.: Искусство 1980. - 144с.

39. Григорьева Т.П. Мудрецы, правители и мастера // Человек и мир в японской культуре. М.: Наука, 1985. - С.135-165

40. Федоренко Н.Т. Краски времени: черты японского искусства. М.: Искусство, 1972. - 144с.

41. Григорьева Т. П. Дао и логос. М.: Наука, 1992. - 422с.

42. Kumon Shumpei. Some principles, governing the thought and behavior of Japanists // Journal of the Japanese studies. 1982. Vol.8. - №1.

43. Корнилов M.H. О типологии японской культуры // Япония: культура и общество в эпоху научно-технической революции. М.: Наука, 1985. - С.36-58

44. Дьяконова Е.М. Искусство иллюзии по материалам японских средневековых жизнеописаний // Сад одного цветка. М.: Наука, 1991.- С. 197211

45. Григорьева Т.П. Образы мира в культуре: встреча Запада с Востоком // Культура, человек и картина мира. М.: Наука, 1987. - С.262-299

46. Ротенберг B.C., Аршавский В.В. Межполушарная асимметрия мозга и проблема интеграции культур // Вопросы философии. -1984. № 4. С. 78-86

47. Федоренко Н.Т. У истоков китайской литературы (XVII-XIII вв. до н.э.) // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. М.: Наука, 1970. - С. 25-48

48. Голыгина К.И. Великий предел. М.: Восточная литература, 1995. - 362с.

49. Федоренко Н.Т. Изобразительно-образная природа иероглифики // Теоретические проблемы восточных литератур. М.: Наука, 1969

50. Малявин В.В. Рец. на: F.Jullien. Proce's ou creation. Une introduction 'a la pencee des lettres chinois. P., " Seuil" 1989 // Восток. -1991. № 4. - С.186-189

51. Алпатов B.M. Фукуда Эйити, Фукуда Юдзи. Интернализация Японии и США и лингвистическая относительность // Восток. 1991. №3. - С. 175-182

52. Кобзев А.И. Категории Дао, Дэ, Ци в истории китайской философии // Шестнадцатая научная конференция "Общество и государство в Китае". М., 1985. -Ч. 1. - С. 24-36

53. Шелестова Е.Н. Эстетика и религия японцев как противоречиво функционирующая целостность // Китай. Традиции и современность. М.: Наука, 1976. - С. 251-260

54. История современной зарубежной философии: компаративистский подход. СПб.: Лань,1992. - 478с.

55. Григорьева Т.П. Цветок в сунской вазе // Сад одного цветка. М.: Наука, 1991. - С.224-234

56. Кимура Б. Человек с человеком: психопатологическая теория нихондзин рон // Корнилов М.Н. Японское общество и культура: Аналит. обзор ИНИОН АН СССР. М., 1983. - Вып. 1. - С.31-39

57. Эймс Р. Индивид в классическом конфуцианстве (модель "фокус- поле") // Бог, человек, общество в традиционных культурах Востока. М.,1993. - С.39-65

58. Юнг К. Г. Проблемы души современного человека // Архетип и символ. -М.: Renaissance, 1991. 288с.

59. Корнилов М.Н. Японское общество и культура: Аналит. обзор. ИНИОН АН СССР. -М., 1985. -Вып.З. -64 с.

60. Абаев Н.В., Нестеркин С.П. Человек и природа в чаньской (дзенской) культуре: некоторые философско-психологические аспекты взаимодействия // Проблема человека в традиционных китайских учениях. М.: Наука, 1983. -С.57-71

61. Хин-Шун Я., Дононбаев А.Д. Этические концепции Конфуция И Ян Чжу // Десятая научная конференция "Общество и государство в Китае". М., 1979. -С.195-206

62. Кроль Ю.Л. Конфуций, Полибий и Сыма Цянь // Одиссей. Человек в истории. Личность и общество. М.: Наука, 1990. - С.54-57

63. Конрад Н.И. Полибий и Сыма Цянь // Запад и Восток. М.,1966. - С.5258

64. Древнекитайская философия. Т. 1. М., 1972. -363с.

65. Малявин В.В. Человек в культуре раннеимператорского Китая // Проблема человека в традиционных китайских учениях. М.: Наука, 1983. -С.163-178

66. Мартынов А.С. Конфуцианская личность и природа // Проблема человека в традиционных китайских учениях. М.: Наука, 1983. - С. 180-191

67. Рубин В.А. Человек в древнекитайской мысли // Народы Африки и Азии. -1968. № 6. С.74-85

68. Васильев Л.С. Некоторые особенности системы мышления, поведения и психологии в традиционном Китае// Китай: традиции и современность. М.: Наука, 1976. - С.52-82

69. Рубин В.А. Благородный муж и власть в классическом конфуцианстве // Восток .- 1994. № 5.- С. 127-141

70. Розенберг О.О. Введение в изучение буддизма по китайским и японским источникам. 4.2: Проблемы буддийской философии. М., 1918. - С. 302-329

71. Kishimoto Hideo. Some Japanese Cultural Traits and Religions // The Japanese Mind, Essentials of Japanese Philosophy and Culture. Ed. Charles A. Moore. Tokyo, 1973. - P. 110-121

72. Янгутов Л.Е. Категория ли в философии китайского буддизма // Двенадцатая научная конференция "Общество и государство в Китае". М., 1981. - 4.2.-С.189-194

73. Игнатович А.Н., Светлов Г.Е. Лотос и политика. М.: Мысль, 1989. -283с.

74. Игнатович А.Н. "Среда обитания" в системе буддийского мироздания // Человек и мир в японской культуре. М.: Наука, 1985. - С. 48-61

75. Игнатович А.Н. История буддизма в Японии. М.: Наука, 1987. -314с.

76. Янгутов Л.Е. Психологические аспекты учения о "спасении" в китайском буддизме // Психологические аспекты буддизма. Новосибирск: Наука, 1991. -С.39-49

77. Янгутов Л.Е. Категории китайского буддизма // Философские вопросы буддизма. Новосибирск: Наука, 1984. - С.20-29

78. Мещеряков А.Н. Древняя Япония. Буддизм и синтоизм. Проблема синкретизма. М.: Наука, 1987. - 305с.

79. Коробов В.Б. Опыт функционального описания буддийской дхьяны // Буддизм и культурно-психологические традиции народов Востока. Новосибирск: Наука, 1990. С.89-103

80. Ueda Yo. The Status of Individual in Mahayana Buddhist Philosophy // The Japanese Mind, Essentials of Japanese Philosophy and Culture. Ed. Charles A. Moore. Tokyo, 1973. -P. 162-175

81. Игнатович A.H. Чайное действо. Философские, исторические и эстетические аспекты синкретизма М., 1997. - 288с.

82. Григорьева Т.П. Даосская и буддийская модели мира // Дао и даосизм в Китае. -М.: Наука, 1982. С.159-178

83. Иэнага Сабуро. История японской культуры. М.: Прогресс, 1972. -231с.

84. Поспелов Б.В. Очерки философии и социологии современной Японии. -М.: Наука, 1974. 302с.

85. Малявин В.В. Философия Чжуан-цзы: забытье пробуждения, немое слово // Иностранная литература. -1978. № 6. - С.40-59

86. Григорьева Т.П. Махаяна и китайские учения. Попытка сопоставления // Изучение китайской литературы в СССР. М.: Наука, 1973. - С.86-111

87. Торчинов Е.А. О связи между даосским учением о бессмертии и философией раннего даосизма. // Тринадцатая научная конференция "Общество и государство в Китае". М.,1982. - С. 153-159

88. Малявин В.В. Философия даосизма и творчество Чжуань цзы // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. М.: Наука, 1977.-216.

89. Атеисты, материалисты, диалектики древнего Китая. / Ред. и пер. Л.Д. Позднеева. М., 1967. - 404 с.

90. Мещеряков А.Н. "Христианское столетие" в Японии: проблема культурного отторжения//Восток. 1993. № 5. - С.46-49

91. Мартынов А.С. Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного // Народы Африки и Азии. 1987. № 3. - С. 154-158

92. Кравцова М.Е. Этнокультурное разнообразие древнего Китая // Восток. -1992. № 3. С.56-65

93. Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура // Логос. -1994. № 6. -С.77-94

94. Nakamura Hajime. Consciousness of the Individual and the Universal Among the Japanese // The Japanese Mind, Essentials of Japanese Philosophy and Culture. Ed. Charles A. Moore. Tokyo, 1973. - P. 176-192

95. Воробьев М.В. Япония в III VII вв.: Этнос, общество, культура и окружающий мир. - М.: Наука, 1980.- 344с.

96. Зильберман Д.Б. К семиотике понимания типов культурных традиций // Народы Азии и Африки. -1989. № 3. С.128-142

97. Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. М.: Аспект пресс, 1999. - 429с.

98. ЮО.Чугров B.C. Стереотипы в общественном сознании Японии // Японскаякультура и общество в эпоху НТР,- М.: Наука, 1985. С.112-127

99. Голыгина К.И. Концепция творческой личности в конфуцианской эстетической теории // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. М.: Наука, 1973. - С. 194-205

100. Япония и Китай в культурно-компаративистских исследованиях китайских ученых // Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. -М., 1990. 4.2. - С. 97-105

101. Мартынов А.С. Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного // Народы Африки и Азии. 1987. № 3. - С.153 -158

102. Личность японца как предмет компаративистского изучения в психологических исследованиях. (Обзор) // Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. М., 1989. - С.69-89

103. Kusaka Masaaki, The Status and the Role of the Individual in Japanese Society // The Japanese Mind, Essentials of Japanese Philosophy and Culture. Ed. Charles A. Moore. Tokyo, 1973. - P. 122-132

104. Takeyoshi. The Status of the Individual in the Notion of Law, Right, and Social Order in Japan // The Japanese Mind, Essentials of Japanese Philosophy and Culture. Ed. Charles A. Moore. Tokyo, 1973. - P. 133-161

105. Мещеряков A.H. Ранняя история японского архипелага как социо-естественный и информационный процесс // Восток. 1995. № 5. - С. 5-22

106. Ю8.Нисибэ Сасуму. О культурной компаративистике. Структура культурной компаративистики // Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. -М., 1990. 4.2.-С. 8-67

107. Цукисима Кэндзо. Размышление о японцах в плане сравнительной психологии. // Социокультурные исследования о Японии. М., 1981. -С.113-132

108. Инамото Н. Японцы и американцы // Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. М.,1989. - С. 91-119

109. Берг О. Жизнь в пространстве // Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. М., 1989. - С.26-48

110. Кара-Мурза А.А. Непродуктивная индивидность и продуктивная корпоративность // Народы Азии и Африки. 1990. № 4. - С. 72-77

111. Айзенштадт С.Н. Конвергенция современных обществ: предпосылки и границы. На примере Японии // Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. М., 1990. - 4.2. - С. 45-49

112. Коган М.С., Хилтухина Е. Г. Проблема "Восток Запад" в культурологии (взаимодействие художественных культур). - М.: Восточная литература, 1994. - 158с.

113. Завадская Е.В. Традиции философии JIao-цзы и Чжуан-цзы в китайской эстетике // Роль традиций в истории и культуре Китая. М.,1972. - С. 61-73

114. Григорьева Т.П. Японская художественная традиция М.: Наука, 1979. -366с.

115. Штейнер Е.С. "Ветка сливы" Иккю // Сад одного цветка. М.: Наука, 1991.- С,144-166

116. Штейнер Е.С. Об одной специфической особенности структуры буддийского сознания // 14 научная конференция "Общество и государство в Китае". М., 1983.-С.177-185

117. Кин Д. Японская литература XVII- XIX столетий. М.: Наука, 1978

118. Бродский В.Е. Японское классическое искусство. М., 1969. - 432с.

119. Suzuki D.T. The awakening of Zen. Aspects of Japanese Culture. London. Prajna Press, 1980.

120. Танидзаки Дзюнъютиро. Похвала тени // Восточное обозрение. 1939. №1. - С.54-69

121. Торчинов Е.А. Даосско-буддийское взаимодействие. Теоретико-методологические проблемы исследования // Народы Азии и Африки 1988. № 2.- С. 45-55

122. Репс П. Сто одна дзенская история. М., 1986.

123. Наконо Кадзума. Сокрытое в листьях. М.,1987.

124. Абаев Н.В. О некоторых философско-психологических основах чаньских (дзенских) военно-прикладных искусств // Общество и государство в Китае.-М., 1981.-С. 221-234

125. Муриан И.Ф. Сады Дайтакудзи // Человек и мир в японской культуре. -М.: Наука, 1985. С. 166-178

126. Дьяконова Е.М. Природа, люди, вещи и способы их отражения в поэзии трехстиший // Человек и мир в японской культуре. М.: Наука, 1985. - С. 196-209

127. Генис А. Вавилонская башня. М., 1987.

128. Померанц Г.С. Басё и Мандельштам // Культура, человек и картина мира. М.,1987. - С.195-202

129. Генис А. Без языка//Иностранная литература. 1999. №3. - С. 226 - 236

130. Сёдзабуро К. "Люди зрения" и "люди голоса" // Человек и мир в японской культуре. М.: Наука, 1985. - С.248-251

131. Молодяков В. Э. Традиционная культура Японии и творчество прерафаэлитов: эстетические параллели //Восток. 1983. №4. - С.28-33

132. Померанц Г.С. Иконологическое мышление как система и диалог семиотических систем // Историко-филологические исследования памяти Н.И. Конрада. М.Д974.-С.419-424

133. Завадская Е.В. Тень как философско-эстетическая категория // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. М.: Наука, 1974. - С. 124-129

134. Судзуки Д. Основы дзэн-буддизма // Дзэн-буддизм. Бишкек: Одиссей, 1993. -672с.

135. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1971.- 384с.

136. Леви-Строс К. Мифологичные. 1. Сырое и вареное. Цит. по: Семиотика и искусствометрия. М., 1972. - С.123-145

137. Налимов В.В. Вероятностная модель языка. М.:Наука,1979.- 303с.

138. Шелестова Е.Н. О понимании "духа природы" в пейзажном искусстве Китая и Японии // Проблема человека в традиционных китайских учениях. -М.,1983. С.243-260

139. Завадская Е.В. "Луг духовный" Иоанна Мосха и его китайский аналог // Десятая научная конференция "Общество и государство в Китае". М., 1979. -С.185 -194

140. Бродский Е.В. Два направления в японской живописи XV века // Японское искусство. М., 1959. - С. 41-47132

141. Завадская Е.В. Ихэюань сад, творящий гармонию // Сад одного цветка. - М.: Наука, 1991. - С. 235-144

142. Шилин К.И. Экологичность японской лирики // Человек и мир в японской культуре. М.: Наука, 1985. - С. 209-214

143. Навлицкая Г.Б. Бамбуковый город. М.:Наука,1975. - 334с.

144. Флоренский П.А. Обратная перспектива // Философия русского религиозного искусства. М.,1993. -С.247-264

145. Штейнер Е.С. О социальной роли картин "китайского стиля" в японской культуре середины XV в. // Двенадцатая научная конференция "Общество и государство в Китае" М., 1981. - С. 122-126

146. Бойков A.M., Бойкова И.В. О единстве методологической основы чаньских боевых искусств и живописи // Буддизм и культурно психологические традиции народов Востока. Новосибирск: Наука, 1990. - С. 178-201

147. Роуленд Б. Искусство Запада и Востока. М., 1958. -248с.

148. Культурное наследие народов Востока и современная идеологическая война. М.: Наука, 1987. - 271с.

149. Плотин. Эннеады. Киев: Уцимм-пресс, 1995. - 392с.

150. Кобзев А.И. Учение о символике и числах в китайской классической философии. М.: Восточная литература, 1994. -432с.

151. Федоришин М.С. Диалог мировоззрений // Человек и мир в японской культуре. М.: Наука, 1985. - С.247-256

152. Антонов В.И. Язык контекста как семантический базис культуры (на примере анализа "югэн" традиционного японского представления о красоте) // Вестник Моск. ун-та. Философия. -2000. №1. - С.81-86