автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Концепт "кризис" в современном политическом дискурсе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепт "кризис" в современном политическом дискурсе"

На правах рукописи Уда 811.161.1-42

Прокофьева Татьяна Александровна

Концепт «кризис» в современном политическом дискурсе

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена на кафедре русского языка государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена».

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор

Черняк Валентина Данииловна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Проскуряков Максим Русланович кандидат филологических наук Беспалова Ольга Евгеньевна

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный

университет экономики и финансов

Защита состоится 18 мая 2006 года в Iз учас. на заседании диссертационного совета Д 212.199.04 по присуждению ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена по адресу: 199053, Санкт-Петербург, 1-я линия В.О., д. 52, ауд. 47.

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке РГПУ им. А.И. Герцена (СПб., наб. р. Мойки, д. 48, корп. 5).

Я-

« I 1 » I

Автореферат разослан «_1_£_» апреля 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук,

профессор Сидоренко Константин Павлович

Общая характеристика работы

Настоящее диссертационное исследование обращено к лингвистическому изучению фрагмента действительности, социально и культурно значимому концепту «кризис», и предполагает анализ его представления в современном политическом дискурсе.

Произошедшая в последние десятилетия перемена вектора лингвистических исследований от изучения языковой системы к изучению языка в неразрывной связи с говорящим и воспринимающим речь человеком ознаменовала значительные изменения в науке о языке. Со становлением новой научной парадигмы связано переосмысление объекта исследования и задач науки. Изучение того, как представлен человек в языке, привело и к изучению роли языка в познании, мышлении, повседневной деятельности человека.

Изучение концептов является одним из актуальных направлений в когнитивистике. Об этом свидетельствует обилие исследований, так или иначе разрабатывающих эту проблематику. Теоретические исследования представлены работами Н.Д. Арутюновой, А.П. Бабушкина, А.Н. Баранова, А. Вежбицкой, С.Г. Воркачева, В.З. Демьянкова, Д.О. Добровольского, В.И. Карасика, Е.С. Кубряковой, З.Д. Поповой, Ю. С. Степанова, И.А. Стернина, Л.О. Чернейко и многих других ученых. Изучение объективации отдельных концептов является активно развивающимся сегментом научного поиска в когнитивистике. Исследования концептов проводились на материале художественного текста (поэзии и прозы), пословиц и поговорок, публицистики (обзор таких исследований см., например, в Попова, Стернин 2001).

Актуальность работы обусловлена тем, что концепт «кризис», несомненно, относится к числу наиболее социально и культурно значимых составляющих концептосферы современного человека. Кризис стал практически постоянным явлением современной жизни; тем важнее осознать, какое место он занимает в языковом сознании современного россиянина. Анализ базовых концептов дает возможность глубже понять особенности русской концептосферы в целом, а значит, глубже проникнуть в русское языковое сознание, картину мира, приблизиться к постижению русского менталитета.

Актуальным является изучение сферы функционирования концепта -политики и теснейшим образом связанной с ней экономики. Их значение в жизни россиян невозможно переоценить, поскольку «малая» экономика любого рядового жителя страны напрямую определяется ситуацией в экономике «большой» (особенно очевидно это становится в моменты перемен, потрясений), которая всегда определяется политикой. Все это объясняет высокую степень идеологической нагрузки концепта «кризис», а следовательно, актуальность его анализа для выявления взаимосвязи языка и общества, языка и идеологии.

Центральным понятием в работе является политический дискурс, являющийся средой обнаружения концепта. Разноаспектные исследования политического дискурса представлены в работах А

г" Каранпря Ц К)Н.

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИО \ {?КА С.-Пегеуо,, г ОЭ

Караулова 1991, 1994, А. Вежбицкой 1993, О.П. Ермаковой 1996, Е.А. Земской 1996, О.С. Иссерс 2003, Е.В. Какориной 1996, 1997, H.A. Купиной 1995, 1997, А.П. Чудинова 2001,2003, Е.И. Шейгал 2000, М.Н. Эпштейна 1991 и др.

Объект анализа - лексическое представление концепта «кризис», воплощенное в комплексе современных лексикографических изданий, и способы его вербализации в современной публицистике.

Материалом исследования явились лингвистические словари различных типов, представляющие основной номинант концепта (толковые, синонимические, антонимические, словари иностранных слов, сочетаемости, ассоциативные, исторические, словарь метафор), а также энциклопедический словарь, характеризующий понятие «кризис». Такое разнообразие источников, обусловленное необходимостью полнее охватить семантические составляющие изучаемого концепта, позволило проследить историю становления концепта, его укоренения в русском языковом сознании и в языке.

Материалом дискурсивного анализа стали газетно-публицистические тексты второй половины 1990-х - первой половины 2000-х годов. Это объясняется тем, что именно публицистика четко фиксирует текучую языковую реальность, именно она максимально отражает события текущего момента и их оценку. Пресса формирует общественное мнение и отражает все особенности публичного политического дискурса своей эпохи.

Для анализа были выбраны материалы газет «Коммерсант» и «Советская Россия» (более 1 тысячи статей) трех временных срезов: августа - сентября 1998 года, августа - сентября 2000 года и ноября 2004 - января 2005 годов, общим количеством более 2 тысяч минимальных контекстов. В рамках названных периодов происходили события, квалифицированные обществом как кризисы, что позволяет считать эти временные срезы репрезентативными периодами актуализации концепта.

Целью исследования является изучение фрагмента концептосферы современного человека, организованного концептом «кризис», и анализ представления этого концепта в современном политическом дискурсе: вычленение его семантических компонентов и лексических средств вербализации, определение закономерностей семантического развертывания ситуации «кризис» в текстах, представляющих фрагменты современного политического дискурса.

В диссертации решались следующие задачи;

1). Изучение истории лексикографической интерпретации кризис и на этой основе - исследование процесса закрепления концепта в русском языковом сознании.

2). Изучение системных связей слова кризис с целью выявления актуальных семантических компонентов концепта и периферийных средств вербализации концептуальной сферы.

3). Исследование ассоциативно-семантических полей слова -вербализатора концепта.

4). Структурирование корпуса текстов, манифестирующих современный политический дискурс, в которых эксплицируется концепт «кризис», в

соответствии с содержательными компонентами концепта и способами их вербализации.

5). Выявление и анализ типичных моделей функционирования слов, вербализующих концепт, как способов транслирования картины мира, средств речевого воздействия СМИ.

6). Изучение метафорических способов вербализации концепта в современном политическом дискурсе.

7). Сопоставление особенностей словарного и дискурсивного бытования концепта «кризис».

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем предложен и осуществлен комплексный анализ концепта «кризис» по данным словарей и фрагментов дискурса. Показана содержательная значимость изучения истории концепта для определения его места в русском языковом сознании. В диссертации показана высокая степень зависимости содержания концепта «кризис» от экстралингвистических условий, его подверженность идеологическому воздействию в условиях монопартийного общества, его роль в манипулировании общественным сознанием, определены устойчивые модели вербализации концепта в современном политическом дискурсе, установлена роль лексических единиц разных частей речи в передаче определенных концептуальных признаков. Обоснована значимость образных средств вербализации концепта, обусловленная его отвлеченным и терминологизированным характером.

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования результатов исследования при решении проблем, связанных с дальнейшим изучением данного и содержательно схожих концептов. Материалы исследования могут использоваться в лексикографической практике при описании языка газеты, в практике вузовского преподавания дисциплин речеведческого цикла и при создании учебных пособий для изучающих русский язык.

Методы и приемы исследования. В диссертации используется метод компонентного анализа семантемы ключевого слова и других лексических единиц, участвующих в вербализации концепта, дефиниционный анализ, дистрибутивный анализ слов - номинантов концепта, дискурсивный анализ публицистических текстов.

На защиту выносятся следующие положения:

1). Слово кризис представляет собой сложное семантическое образование, функционирующее в разных сферах, что свидетельствует о сложности семантической структуры вербализуемого этим словом концепта «кризис».

2). Совокупность лексикографических изданий разных типов, прежде всего, толковых и словарей иностранных слов, позволяет выявить семантическое содержание концепта, определить средства его вербализации, охарактеризовать постоянные и переменные (связанные, например, с идеологическими установками составителей) составляющие концепта.

3). Концепты, связанные с миром идей, к которым относится и концепт «кризис», предполагают особые способы вербализации, делающие сложные

ментальные явления более доступными для человеческого сознания. В числе этих способов особое место принадлежит метафоре. Актуальность в дискурсе определенных метафорических моделей обусловливается актуальностью семантических компонентов концепта, акцентируемых с помощью этих моделей.

4). Семантическое наполнение концепта «кризис» в значительной степени зависит от экстралингвистических условий: они во многом определяют актуализацию его периферийных концептуальных признаков, выбор средств вербализации.

5). Концепт «кризис» является средством идеологического манипулирования, что обусловливает значительную политизацию и идеологизацию его содержания в отдельные периоды существования.

6). Основные содержательные компоненты концепта - период существования объекта, характеризующийся его изменением, связанный с серьезными затруднениями, периодически наступающий, неопределенный относительно дальнейшего развития ситуации.

7). Анализ современного политического дискурса позволяет подтвердить содержательный набор концептуальных признаков, уточнить отношения между центром и периферийными компонентами.

8). В то же время концепт «кризис», несмотря на наличие в его структуре идеологически обусловленных составляющих, представляет собой весьма устойчивое образование, поскольку его основные содержательные элементы сохраняются вне зависимости от влияния экстралингвистических факторов.

9). В современном политическом дискурсе наблюдается специализация различных частей речи при передаче разных семантических элементов концепта. Особенно актуальными для изучаемого концепта являются глаголы со значением фазисности и качественные прилагательные, используемые для характеристики кризиса.

10). В современном политическом дискурсе представлены стандартные формы вербализации концепта «кризис». Особое место в вербализации концепта принадлежит метафоре.

Новизна исследования обусловлена тем, что концепт «кризис», несмотря на свою особую социальную значимость, не подвергался до сих пор комплексному лингвистическому исследованию, отдельные работы посвящались лишь метафорическому обозначению кризиса. Принципиально новым в изучении данного концепта является обращение к политическому дискурсу современной России, воплощенному в двух идеологически полярных периодических изданиях.

Апробация работы. О результатах исследования докладывалось в Уральском государственном педагогическом институте на Международной научной конференции «Современная политическая лингвистика» (октябрь 2003 г.); в РГПУ им. А.И. Герцена на Всероссийских научных конференциях «Слово. Словарь. Словесность» (к 80-летию проф. С.Г. Ильенко) - Санкт-Петербург, 12 - 14 ноября 2003 г.; «Слово. Словарь. Словесность: Экология языка (к 250-летию со дня рождения A.C. Шишкова)» - Санкт-Петербург, 10 - 12 ноября

2004; Межвузовской научно-методической конференции «Проблемы языкового образования и их решение в школе (1-4 классы) и вузе» 17-18 ноября 2004 г., Санкт-Петербург, РГПУ; на конференции «В .И. Даль в парадигме идей современной науки: язык - словесность - лексикография - фразеология» (Иваново, 2005 г.).

Основные положения исследования освещены в 4 работах.

Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, двух глав (в первой главе рассмотрена лексикографическая интерпретация концепта «кризис», во второй - его собственно текстовое бытование), заключения, библиографии и приложения, включающего список сокращений, словарные материалы, минимальные фрагменты газетных текстов, представляющих современный политический дискурс.

Основное содержание диссертации.

Во введении обоснована актуальность и научная новизна исследования, дана общая характеристика современной научной парадигмы, состояния современного политического дискурса. Сформулированы цели и задачи исследования, обоснован выбор материала.

Глава I «Лингвокогнитивные и лексикографические аспекты исследования концепта «кризис»» посвящена рассмотрению словарного представления слова кризис - основного номинанта концепта. В начале главы представлен обзор истории определения понятия «концепт», выявлена связь концепта и языковой картины мира, их когнитивный потенциал. Языковая картина мира понимается как целостный глобальный образ мира, «как результат всей духовной активности, возникающий из контактов с миром», «субъективный образ реальности, представляющий важные свойства» (Роль человеческого фактора в языке 1988), как «система интуитивных представлений о реальности» (Руднев 1997). С термином «языковая картина мира» теснейшим образом связан термин «концепт». Их отношения можно определить как отношения части и целого. Концепты в системе образуют концептосферу человека, а она является определяющим фактором в формировании картины мира.

Слово - форма существования и передачи концепта, он «хранится в национальной памяти носителей языка в виде познанного вербально обозначенного субстрата» (Бабушкин 1996). Более того, «словарный состав языка содержит все аспекты человеческих знаний об объективном мире» (Гафарова, Кильдибекова 1998). Восприятие мира сознанием откладывается в языке и таким образом усваивается последующими поколениями; во временном измерении именно слово, язык являются средством сохранения «слепка мира», его образа в веках, средством передачи концептуальной сетки поколений.

История словарной интерпретации слова кризис показывает, что укоренение в русском языковом сознании соответствующего концепта шло по пути расширения его семантических сфер при практически полном сохранении состава семантических компонентов. Первая словарная фиксация слова кризис,

приближенная по структуре значений к современному пониманию, обнаруживается в «Толковом словаре русского языка» Д. Н. Ушакова.

Современная система значений слова достаточно сложна, что является свидетельством многослойности содержания вербализуемого им концепта, сложности организации его ядра. Толкования основных («экономического» и «политического») значений слова кризис в разных словарях совпадают почти дословно, что позволяет утверждать, что вычленяемые семы действительно являются ядерными.

Категориальной семой является положение, состояние объекта, которое отличается от предыдущего: это резкое изменение, крутой перелом или обострение. Из-за этого состояние оценивается как тяжелое, переходное, нестабильное, даже болезненное, поэтому отношение к нему является, скорее, отрицательным. Состояние занимает какое-то время (в представлении этой семы словари максимально неконкретны: в толкованиях используются существительные пора, период, состояние, положение). Важное место в структуре значения занимает сема неустойчивость (промежуточность) состояния (передается словами переходное, нестабильное состояние). Иллюстративный материал некоторых словарей актуализирует дополнительные семы важности происходящего («минута решительного кризиса»), возможности его положительной оценки («Слава богу,... наступил кризис!»).

«Экономическое» и «политическое» значения слова являются средством трансляции идеологизированных оценок. Словарные материалы демонстрируют явную зависимость толкования от идеологии эпохи, в которую оно создавалось.

При анализе толкований «экономического» значения слова в изданиях советского периода бросается в глаза единодушное отнесение этого явления к «капиталистическому строю» (при капиталистическом строе, в капиталистической экономике, в капиталистическом обществе, в условиях капитализма и т.п.). В качестве важных признаков явления советские словари указывают его периодичность; перепроизводство товаров как главную отличительную черту и причину проявления кризиса; расстройство экономической жизни как основное следствие и сопутствующее обстоятельство; хаос, беспорядок, предшествующие кризису и сопутствующие ему; большую силу проявления (в тисках кризиса, глубокий, разрушительный)', понижение покупательной способности трудящихся как одну т основных причин наступления кризиса; влияние кризиса в первую очередь на жизнь низших по положению социальных групп, особенно трудящихся.

Большое количество экстралингвистической информации, фигурирующей в словарных статьях, свидетельствует, что здесь описывается не столько заявленная лексема, сколько идеологический концепт, очень значимый для картины мира советской эпохи. На это же указывает часто включаемое в толкование устойчивое словосочетание общий кризис капитализма (Общий кризис капитализма есть всесторонний кризис мировой капиталистической системы в целом, характеризующийся войнами и революциями, борьбой между

умирающим капитализмом и растущим социализмом. Общий кризис капитализма охватывает все стороны капитализма, как экономику, так и политику. Политэкономия, с. 265 - фрагмент словарной статьи БАС). Очевидно, что указание на глубокое внутреннее родство самой системы капитализма и явления «кризис» призвано было противопоставить капиталистическую и социалистическую системы. Лексема кризис в словарях советского времени выступает как идеологема.

Толкования в словарях 90-х годов значительно отличаются: отсутствуют ссылки на «капиталистический строй», для определения ситуации используются обороты расстройство экономической жизни, тяжелое положение, которые менее конкретно определяют описываемое положение, уже не связывая его с обязательным «перепроизводством товаров». В дефинициях новейших словарей также отсутствует указание на причину и характер противоречий, вызвавших экономический кризис. Некоторые издания постсоветского периода все же сохраняют отдельные черты толкований советской эпохи: структуру толкования, указание на «безработицу и нищету» как последствия кризиса, речения в тисках кризиса и кризис перепроизводства в примерах.

«Политическая» составляющая содержания концепта не всегда вербализуется самостоятельной семемой. Часть словарей отражает ее в основном значении слова, другие - в «экономическом». Чаще всего в рамках этого значения выделяются устойчивые сочетания правительственный (министерский) кризис и политический кризис.

«Политический кризис» обозначает момент в жизни общества, когда резко возрастает напряженность в отношениях между противостоящими социальными группами (правящими и управляемыми). Кризис - состояние конфликта между народом и властью. В толкованиях дается оценка конфликтующих сторон, борьба классов получает объяснение и оправдание как борьба за свободу (против угнетения) и возможность осуществлять нормальное, «качественное» управление обществом. Подчеркивается масштабность происходящего, острота ситуации, присутствует указание на принадлежность данного явления капитализму (например, в БАС это передается выражениями угнетенные классы, господствующая эксплуататорская верхушка).

«Правительственный (министерский) кризис» - это ситуация, когда политический конфликт повлиял на положение (состав) правящих кругов. Словарные толкования этого выражения во многом повторяются, представляя некий инвариант в его разных модификациях. В качестве категориальной словари называют сему перемена правительства (полная или частичная). Указания на чрезвычайный характер перемен эксплицируются через информацию об их причинах: неудачной политике правительства (в результате провала его политики), отсутствии согласия, общего мнения по каким-либо вопросам (в результате <...> разногласий между правительственными партиями, между министрами). Практически все толкования вербализуют сему напряженности ситуации {острые разногласия,

обострение положения). Часть толкований содержит указания на ограничение сферы бытования данного явления буржуазными странами (в Словаре Ушакова используется выражение парламентские страны).

Системные семантические связи слова «кризис» представлены в словарях скудно. Его парадигматические системные связи ограничены, что характерно для абстрактных понятий терминологического характера, каким является понятие «кризис». В то же время можно отметить метафорический характер многих синонимов (перелом, поворот), что подтверждает актуальность метафорического способа вербализации и семантизации концепта. Слова депрессия, спад, нехватка, недостаток, дефицит, голод, перебои синонимичны слову кризис в его экономическом значении.

В слове кризис по сравнению с его синонимами заложена идея катастрофичности, предельности ситуации. В нем более отчетливо содержится указание на болезненность, тяжесть, масштабы и величину происходящего и будущих последствий. Депрессия - это «просто» упадок, тогда как кризис - это упадок с гораздо более страшными последствиями.

Необходимо отметить наличие в «Толковом словаре иностранных слов» Л.П. Крысина специальных экономических терминов, обозначающих разновидности экономического кризиса и служащих дополнительными, малоупотребительными способами вербализации изучаемого концепта: рецессия, стагнация, стагфляция. Экономические термипы входят в сознание современника помимо его воли: телекомментаторы и их собеседники-экономисты употребляют их, зачастую не давая себе труда прокомментировать значение. Введение этих слов в сферу употребления массового носителя языка вносит дополнительные признаки в смысловое наполнение концепта «кризис». Широкое употребление слов, бывших ранее узкоспециальными терминами, ведет к большей детализации общего знания об этой ситуации, проникновению соответствующей информации в актуальные слои концепта.

Синтагматические связи вербализатора концепта «кризис» представлены в словаре сочетаемости. Определения фиксируют оценку кризиса с точки зрения его силы (глубокий, острый, серьезный), отрицательного воздействия на подверженные объекты (разрушительный), повторяемости (периодические) и внезапности (неожиданный). Отрицательную общую эмоциональную оценку передает словосочетание страх перед кризисом. Среди приводимых моделей сочетаемости присутствуют такие, которые передают особенности структурирования ситуации «кризис» в сознании воспринимающего. В соответствии с ними кризис представляет собой процесс, проходящий во времени: у него есть фазы (начало, начался, развитие, продолжается, кончился), словарь также фиксирует наличие особых моделей построения выражений (во время кризиса..., в период кризиса...)-, возможна замена приведенных существительных другими со значением временного промежутка. Отметим, что эти выражения также характеризуют период кризиса как особый этап существования объекта, поскольку противопоставляют его другим периодам. Приводится также выражение годы кризиса, имеющее аналогичный смысл и такие же возможности варьирования.

Ситуация кризиса предполагает включение в некие причинно-следственные отношения, о чем свидетельствует присутствие сочетаний причина / причины и следствие кризиса. Соответствующее значение как дополнительное передают выражения породить кризис, в результате кризиса, кризис вызван чем-либо, кризис сказывается на чем-либо.

Метафорические способы реализации концепта «кризис», отображенные в словарях, позволяют проследить узуальные направления метафоризации, вычленив, таким образом, наиболее актуальные семантические слои концепта. Метафора - один из способов когнитивного освоения действительности, творческое ее переосмысление. Привычные метафоры, чья образность перестала осознаваться, в значительной степени формируют наше представление о реальности, становятся элементами картины мира. Человек мыслит ими, использует как привычный способ ориентации в мире, не видя их относительности и неоднозначности.

А.Н. Баранов и Ю.Н. Караулов в словаре «Русская политическая метафора» выделили следующие метафоры когнитивной сферы дорога: «распутье», «тупик», «ухабы», «пробуксовывание», «глухой угол», «пропасть». Возможным вариантом разработки концепта является метафора передвижение по воде: «сесть на мель», «стремнина», «трясина». В рамках модели болезнь и смерть отмечены метафоры «паралич», «дистрофия», «столбняк», «дряхление»; «смерть», «разложение», «гниение». Модель плохая погода, природные катаклизмы представлена метафорами «ветреная политическая погода», «буря», «гроза», «заморозок», «туман», «штормит», «пасмурно», «землетрясение»). Обозначенные модели, при всей неоднородности объединяемых ими метафор, характеризует то, что лежащие в их основе семантические признаки являются потенциальной помехой человеческой деятельности (а иногда и самой жизни). Наличие таких компонентов значения позволяет им регулярно репрезентировать концепт «кризис» в политико-экономическом дискурсе современности.

Важность анализа способов метафорической разработки концепта связана во многом с его отвлеченным, абстрактным характером. Невещественный характер его прототипа не позволяет осуществлять познание прос1ейшим способом - непосредственно через чувственные каналы. Абстрактность содержания, его основанность на логических построениях заставляет человека прибегать к более сложным путям разработки концепта. Основным из них является метафора.

Ассоциативные связи слова «кризис» периода начала 1990-х гг. представлены в «Русском ассоциативном словаре». Материалы этого издания позволяют увидеть, какие ценностные ориентации были актуальны для общества в начале 90-х годов. Реакции на слово кризис, представляющие сферу «экономика», очень разнообразны: экономический, экономика; денежный, инфляция, перепроизводства, экономики, банковской системы, биржа, в экономике, потребления, промышленный, русская экономика, финансовый, энергетический, что свидетельствует о распространенности употреблений, их привычности и естественности для сознания участников эксперимента. Здесь

представлены практически все виды кризиса, отмеченные в энциклопедическом словаре. Разнообразие реакций, говорит о существовании в ассоциативно-вербальной сети носителя языка достаточно большого количества готовых словосочетаний, т.е. об освоенности, высокой степени разработанности данного аспекта концепта.

Реакции на стимул кризис, представляющие сферу «политика»: власти, верхов, социализма, в Персидском заливе, капитализма, карибский, коммунизма, перестройки, политика, правительства, системы. Некоторые обобщенно соотносят явление «кризис» с миром политических реалий: кризис власти, верхов, политика, правительства, системы.

Часть реакций передает общую характеристику происходящего (вне соотнесения с политикой/ экономикой/ другими сферами проявления кризисности): болезнь, глубокий, затяжной, назрел, перелом, бзик, везде, конец, мира, неотвратимый, опасный, постоянный, проблемы, свинченный, страшный, тяжелый, утопия, цикл. Среди этих реакций также можно выделить несколько семантических групп: реакции, передающие масштаб, глобальность происходящего, характер его протекания, характеризующие сам кризис как явление.

Все приводимые характеристики ситуации «кризис» (эта «народные» определения кризиса явно представляют категориальные семы) соотносят кризис с явлениями, аналогичными ему по негативности и экстраординарности, «ненормальности» для обычного состояния испытывающего их объекта. Метафорический потенциал этих квалификаций, возможность их образного восприятия прогнозирует как детали такой обработки ситуации, так и соответственное эмоциональное к ней отношение.

В целом, анализ комплекса лексикографических источников позволил обнаружить сложность семантической структуры слова кризис, что позволяет говорить о сложности содержания вербализуемого им концепта.

Общим для всех концептуальных слоев является понимание кризиса как ситуации, характеризующейся значительными качественными изменениями в состоянии переживающего его субъекта, причем изменения эти не завершены, они находятся в своем апогее, кризис - это всегда ситуация «у края пропасти». Этот период характеризуется крайней нестабильностью, это ненормальное, неестественное состояние. Названные концептуальные признаки составляют базовый слой концепта, они фиксируются словарями как постоянные семы при толковании слова кризис во всех его значениях.

Надо отметить, что ядро значения слова (и ядерная часть концепта) демонстрирует значительную устойчивость, постоянство своего состава на протяжении существования слова кризис в русском языке (не менее 250 лет). Развитие семантики слова (появление у концепта новых концептуальных слоев) связано не с трансформацией содержания, а с расширением возможностей его функционирования. Подобная преемственность семантизации во многом связана с характером концепта, представляющего собой практически терминологическое образование с четко обозначенным набором основных семантических компонентов. Рассмотрение концепта в исторической

перспективе указывает на его бытование в сфере абстрактных элементов сознания, что не способствовало появлению значительных отличий между семантическими слоями концепта.

В исследуемых концептуальных слоях названные признаки детализируются применительно к конкретным сферам, к ним добавляются новые, специфичные именно для данной области бытования концепта. Так, в политике важной составляющей ситуации является конфликт между политическими субъектами, сопряженный с борьбой за лидирующие позиции, за власть. Такая борьба часто связана с дискредитацией конкурентов. В сфере экономики кризис чаще всего связан с появлением или углублением экономических трудностей у большинства населения.

Среди актуальных признаков необходимо назвать невозможность делать какие-либо определенные прогнозы. Предсказать результат кризиса трудно, хотя среди возможных перспектив всегда присутствуют полярные: полный крах и полное урегулирование ситуации, исправление тех ее параметров, которые послужили причиной кризиса. Кризис имеет свойство повторяться, наступать периодически. С ним обычно бывают связаны самые худшие ожидания, хотя, как уже отмечалось, результат бывает и положительным. Также невозможно (или сильно затруднено) направленное воздействие на события. Подверженные кризису объекты часто бывают бессильны перед ним. Выражением этого является персонификация кризиса, осмысление его как некоей самостоятельной силы.

Кризис часто вызывается внутренними причинами (дефекты системы), но имеет в себе нечто иррациональное, что проявляется в характерных синтагматических связях: он надвигается, влияет, обостряет, охватывает что-то, с ним борются (т.е. кризису присваиваются черты живого существа). Кризис обычно имеет массовый, глобальный характер (в интересующих нас семантических полях): его масштаб - страна, самые разные аспекты ее существования большого количества людей.

При рассмотрении структуры концепта обнаружилась его тесная связь с социально-политическим устройством общества. В разные исторические периоды наблюдается характерное именно для этого периода и обусловленное идеологией понимание явления, что особенно заметно при сравнении словарных материалов разных эпох. При этом определенная преемственность все же присутствует как в словарных толкованиях слова-вербализатора, так и в его ассоциативном поле. Идеологическая составляющая в структуре концепта проявляется очень сильно: словарные толкования, иллюстрации, любые элементы словарных статей становятся инструментом идеологического воздействия. При смене эпохи и идеологии семантическое поле перестраивается не сразу, обнаруживая некую противоречивость, одновременное сосуществование компонентов разных философий. Наглядно это демонстрирует, например, присутствие в результатах ассоциативного эксперимента реакций капитализм и коммунизм, клише советского политического дискурса.

Средства речевой объективации концепта «кризис» достаточно разнообразны: система языка дает возможность варьировать способы выражения (например, используя синонимы). Таким образом формируется более широкое концептуальное поле, в центре которого находится основной номинант концепта, а на периферии - синонимы и другие образные средства. Абстрактный характер номинанта, занимающего центральное положение, стимулирует развитие метафорических средств вербализации концепта.

Очень важной чертой изучаемого концепта является его близость к научному понятию. Это проявляется в значительном совпадении материалов энциклопедического и лингвистических словарей.

Глава II «Способы вербализации и особенности бытования концепта «кризис» в современном политическом дискурсе» посвящена анализу функционирования и семантического наполнения концепта «кризис» в современном политическом дискурсе.

В первом параграфе рассматривается термин «дискурс», приводятся его характеристики, перечисляются актуальные для настоящего исследования признаки. Вслед за Н.Д. Арутюновой, дискурс в работе понимается как «связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, психологическими и другими факторами, взятый в событийном аспекте; речь как целенаправленное социальное воздействие», причем «текст» этот принципиально незамкнут, динамичен.

Анализ бытования концепта «кризис» в дискурсе строится на анализе лексических единиц, сочетающихся со словом-вербализатором в отобранных для анализа текстах. Различные части речи обнаруживают при этом свою специфику в передаче концептуальных признаков.

Рассмотрение функционирования глаголов, участвующих в вербализации исследуемого концепта, позволяет подтвердить вывод о значимости фазисного членения ситуации «кризис», сделанный в первой главе. Доводом в его пользу является особая значимость фазисных глаголов в объективации концепта. Отметим также, что важность использования глаголов определяется и их способностью задавать основные параметры, комплексные признаки называемой ими ситуации, в частности, ее субъектно-объектное членение, временные, динамические показатели.

Глаголы с семантикой начала в разработке концепта «кризис». Некоторые из них в силу своего основного значения предназначены называть ситуацию начала какого-либо действия или состояния. Эти слова объединяются в семантическую группу «Начальная фаза бытия, существования». Подавляющая часть глаголов различается по типу субъектно-объектной квалификации называемой ими ситуации. Зафиксированы глаголы, указывающие, что возникновение кризиса происходит самопроизвольно, без влияния сторонних сил: начаться, начинаться, возникнуть, возникать, наступить, сложиться. Базовое членение ситуации производится таким образом, что испытывающие кризис объекты выводятся из числа ее активных участников, а основной причиной кризиса называются внутренние

характеристики этого явления. Некоторые глаголы дополнительно указывают на внезапность и большую силу действия: разразиться, грянуть.

Ситуация начала кризиса также может обозначаться с помощью слов семантической группы «Глаголы передвижения». Часть этих глаголов обозначает движение, совершаемое объектом под воздействием другого объекта: вести, привести. Востребованными оказались слова, содержащие дополнительные семы «принуждение» (вогнать, загнать, ввергнуть, затащить), «длительность» (завести). Другие глаголы указывают на самостоятельность движения (войти). Ряд глаголов передвижения указывает, что начало кризиса обусловлено деятельностью его самого как субъекта действия (идти, дойти, пожаловать). Эти глаголы также могут содержать дополнительные семы: «неожиданность начала кризиса», «значительная степень его проявления» (накатить), указывать на связь наступления кризиса с предыдущими событиями (последовать).

Некоторые глаголы способны, в зависимости от контекста, варьировать выражаемые субъектно-объектные характеристики ситуации, напр., прийти: «пришел кризис, давайте берите в руки лопаты, так?»; «производство в стране пришло к кризису».

Слова семантической группы «Глаголы созидания (творения)» также участвуют в вербализации начала кризиса. Передаваемое ими субъектно-объектное членение ситуации двухчастно: кризис «создает сам себя» (создаваться) либо является результатом творения какого-то не уточненного объекта (создать, устраивать). Используя эти глаголы, авторы в большинстве случаев подчеркивают семантический компонент «наличие чьей-либо целенаправленной деятельности при создании ситуации кризиса.

В некоторых случаях в ситуации «кризис» вычленяется позиция наблюдателя (увидеть). Другие глаголы актуализируют семантику насильственности (охватить, поразить, навязать).

Основным средством вербализации ситуации окончания кризиса являются глаголы семантической группы «Окончание действия». Как и в глаголах группы «начало действия», субъектно-объектное деление здесь выражено, оно двухчастное: в качестве действующего лица предполагается либо сам кризис, либо неконкретизированный объект.

Окончание кризиса как несамопроизвольный процесс называют глаголы покончить, ликвидировать, нейтрализовать. На то, что причина завершения действия заложена в самом кризисе указывают глаголы кончиться, кончаться, закончиться, прекратиться.

Глаголы семантической группы «Передвижение» также используются для обозначения ситуации окончания кризиса. Субъектно-объектные отношения здесь выражаются последовательно: выйти, выходить / вывести, выводить / миновать. Часть глаголов передает завершение кризиса как пассивное переживание его субъектом: перенести, пережить, пересидеть, переждать.

Дополнительно глаголы могут указывать на результативность окончания (разрешиться, рассосаться), на необходимость приложения усилий для этого (вытащить, вытянуть). Это же значение передает семантическая группа

«Глаголы борьбы»: бороться, перебороть, побороть, преодолеть, преодолевать, справиться, усмирить.

Ядерным средством передачи существования кризиса являются глаголы бытия, существования объекта, в первую очередь, слово быть. Другие глаголы называют дополнительные характеристики действия. Глаголы остаться и сохраняться содержат указание на то, что существование кризиса могло быть прервано. Временные характеристики процесса передают глаголы продолжаться/ продолжиться, продлиться, тянуться. Периферийную сему «внезапность наступления» содержат глаголы случиться/ случаться, произойти/ происходить.

Подавляющее большинство глаголов с семантикой развития обозначают развитие и усугубление кризиса: обостриться/ обостряться, обострить/ обострять, усугубить/усугублять.

На самопроизвольное развитие и усиление кризиса указывают глаголы усугубиться/ углубляться, разворачиваться и другие. Глаголы спасть и смягчить обозначают развитие кризиса, связанное с уменьшением силы его проявления. Количество этих слов значительно уступает количеству слов, называющих усиление кризиса, что показывает большую актуальность семантического признака «усиление кризиса», «ухудшение ситуации» в структуре концепта. Глаголы затянуть и затянуться указывают, что в процессе существования кризис замедляет свое развитие.

Таким образом, существуют семантические группы глаголов, изначально по своему основному значению предназначенных для выражения фаз существования кризиса. Среди других семантических групп наиболее последовательно употребляются для передачи фаз кризиса глаголы группы «передвижение». Подтверждает устойчивость использования глаголов этой семантической группы для обозначения начальной и конечной фаз существования кризиса значительное количество зафиксированных лексем, присутствие разных видов системных отношений: синонимии (оказаться -угодить), антонимии (войти - выйти), видовых пар. Также встречаются пары глаголов, соотносимых по значению, но различающихся по передаваемым субъектно-объектным характеристикам действия (идти / вести, прийти / привести).

Многие глаголы, зафиксированные в анализируемых фрагментах дискурса, не только называют фазы существования кризиса, но и передают дополнительные характеристики этого процесса. Это происходит за счет актуализации различных компонентов значения употребленных лексем, за счет их ассоциативных и словообразовательных связей. Дополнительные семы в значении глаголов вербализуют актуальные в структуре концепта содержательные признаки.

Глаголы, объективирующие ситуацию начала кризиса, часто подчеркивают следующие ее характеристики: принуждение (насильственное помещение субъекта в кризис); внезапность начала; повторяемость; значительная степень проявления; включенность кризиса в причинно-

I

I I

следственную цепь событий (начало является результатом какого-то обстоятельства).

Глаголы окончания в отмеченных контекстах актуализируют следующие содержательные компоненты концепта: затрудненность окончания; борьба с кризисом (как средство его окончания); пассивное пережидание кризиса (еще , один, наряду с активным сопротивлением, способ преодоления кризиса);

результативность окончания; постепенность окончания. Отметим, что глаголы, содержащие сему «выход из кризиса с усилием», зафиксированы в разных подгруппах, что также свидетельствует об актуальности данного семантического компонента, проявляющейся в высокой востребованности передающих его слов.

Важным параметром ситуации, выражаемым практически всеми глаголами, является ее субъектно-объектная отнесенность. Практически все глаголы так или иначе учитывают этот параметр ситуации, т.е. содержат авторскую интерпретацию того, что послужило причиной кризиса. Это параметр во многом определяет экспликацию возможных семантических компонентов ситуации.

В лексической разработке концепта «кризис» используются не только глаголы, но и близкие им по значению и употреблению существительные со значением фазисности. В ряде случаев, особенно при словообразовательной производности, эти слова полностью сохраняют отмеченные выше семантические и функциональные особенности глаголов.

Основным, ядерным членом группы существительных со значением начала кризиса является само существительное начало. Часть существительных обозначает действие, замкнутое в самом субъекте (кризисе): возникновение, назревание, наступление. Существительное может называть действие субъекта, обусловившего кризис: втягивание, приведение.

Часть существительных, обозначающих окончание кризиса, называет действие, совершаемое по отношению к переживающему кризис субъекту неким посторонним объектом: вывод, выведение, выход. Некоторые существительные не передают точной субъектно-объектной характеристики процесса окончания кризиса, однако маркируют эту ситуацию как обусловленную деятельностью какого-то объекта (не кризиса): завершение, прекращение, окончание, решение, урегулирование, устранение. Существительные, как и мотивирующие их глаголы, способны передавать дополнительные характеристики действия, например, сему «результативность окончания» содержит существительное разрешение. Семантику затрудненности окончания кризиса передает существительное преодоление.

Самостоятельно употребляются существительные с семантикой развития, связанные по значению и происхождению с глаголами: рост, разгар, г нарастание, развитие, разрастание, перерастание.

Значительная часть отглагольных существительных сохраняет тесную связь с производящим глаголом. Как и глаголы, существительные нередко являются частью газетных клише: «кризис все еще в разгаре» (Комм; 02.09.98).

Кроме отглагольных существительных для вербализации концепта «кризис» употребляются и другие. Особого внимания среди них заслуживают существительные, которые были употреблены в отождествляющих конструкциях (обороты типа «кризис <является / есть / то есть и т.п> что-то»). Они являются экспликацией того, чем, по мнению говорящих, является кризис.

Наиболее актуальными среди существительных, не мотивированных глаголами, оказались слова, включающие кризис в общий событийный контекст через установление причинно-следственных отношений. Причем кризис может исполнять в них различные роли: и обусловленного другими событиями, и обусловливающего: обстоятельство, фактор, повод, основать, следствие, результат. Отметим, что выстраивается полная причинно-следственная цепочка: кризис может быть причиной каких-то событий, сопутствующим им обстоятельством, их следствием. Существительное инструмент характеризует кризис как средство осуществления каких-либо целей. Эта характеристика тоже включает кризис в причинно-следственные отношения. Слова проблема, угроза, сигнал квалифицируют кризис как негативное явление. Схожий смысл передает и существительное происшествие Существительные тема и сюжет квалифицируют кризис как объект интереса общества, объект освещения СМИ.

При анализе прилагательных, используемых в качестве определений при слове - вербализаторе концепта, мы получаем возможность вычленить важные для говорящих характеристики ситуации «кризис», т.е. выйти на актуальные семантические элементы концепта. Ниже перечислены зафиксированные в дискурсе семантические группы прилагательных.

Группа прилагательных, обозначающих силу проявления кризиса, включает лексемы великий, гигантский, глубокий, жесткий, жестокий, огромный, острый, ощутимый, серьезный, сильный, тяжелый, тяжкий, фундаментальный. Прилагательные, передающие широту распространения кризиса (масштаб охвата), - самая разнообразная по составу семантическая группа: внутренний, всемирный, всеобщий, всеобъемлющий, всепоглощающий, глобальный, масштабный, полномасштабный, широкомасштабный, международный, местный, мировой, региональный, общий, общегосударственный, общемировой, общенациональный, общероссийский. Группа «Вероятность наступления» содержит слова вероятный, возможный, неизбежный, неминуемый. Достаточно распространена группа «Степень реальности кризиса»: виртуальный, латентный, настоящий, несуществующий, реальный, явный Семантическая группа «Повторяемость, многочисленность кризисов» включает прилагательные многочисленный, новый, очередной, последний, предыдущий, следующий, циклгсческий. Прилагательные системный и структурный передают содержательные характеристики кризиса, составляя соответствующую группу. Временные характеристики кризиса передаются двояко: слова затяжной, вялотекущий, перманентный, застарелый, долговременный, непрекращающийся, временный, краткосрочный называют характер протекания кризиса, а слова нынешний, сегодняшний, тогдашний, недавний - время его существования. Отдельная группа слов передает

эмоциональные и субъективные характеристики кризиса: страшный, полезный, нужный, чертов, удивительный, проклятый, дорогой, достопамятный.

Наибольшее количество прилагательных включает семантическая группа, члены которой вербализуют семантический компонент масштаб распространения. Его присутствие в структуре концепта позволяет охарактеризовать конкретные кризисы по величине охватываемой им территории. Отметим преобладание в политическом дискурсе прилагательных, обозначающих существование кризиса на значительном (с позиции говорящего) пространстве, что свидетельствует о том, что именно так оцениваемая масштабность присуща ситуации кризиса. На втором месте по разнообразию представленных в группе лексем прилагательные, которые актуализируют компонент сила проявления кризиса. При выражении этой характеристики преобладают слова с семантикой высокой степени проявления признака. Необходимо отметить смежность названных семантических компонентов в концепте, поскольку оба они указывают на серьезность происходящего. Неслучайно поэтому в исследованных нами фрагментах дискурса чаще фиксируется указание на предельность обоих признаков.

Еще одним актуальным компонентом в структуре исследуемого концепта является компонент время существования. В темпоральном плане возможны разные аспекты характеристики ситуации «кризис». Во-первых, существование кризиса во времени позволяет измерить его продолжительность и оценить ее с точки зрения нормальности/ ненормальности. Этот семантический элемент структуры концепта представлен прилагательными, содержащими семы «чрезмерная длительность» и одновременно «краткость существования», «постоянство существования» кризиса. Во-вторых, отнесенность кризисов к конкретным временным отрезкам позволяет соотнести их с настоящим моментом и друг с другом. Прилагательные данной группы, маркируя кризисы по времени существования, одновременно свидетельствуют об их многочисленности.

Прилагательные в исследованных текстах вербализуют и такой семантический компонент концепта «кризис», как большая или меньшая степень реальности. Его наличие позволяет охарактеризовать конкретные кризисы как реально существующие или выдуманные, скрытые или явные.

Из содержательных характеристик кризиса актуальным оказывается то, что он затрагивает основные, базовые элементы субъекта, угрожает существованию самой системы, связям, определяющим ее единство и целостность.

Среди зафиксированных слов, передающих качественные характеристики кризиса, присутствуют прилагательные, называющие различную степень выражения этих характеристик. В целом очевидно преобладание слов со значением значительной степени признака.

Значение метафорической разработки концепта «кризис» было обосновано выше. Анализ материалов словаря метафор, осуществленный в первой главе, показал, что в узусе существуют определенные направления метафоризации, некие стереотипные способы вербализации концепта «кризис»

через отождествление его с другими, в чем-то схожими концептами. Фактически речь идет о том, что существует определенный набор ситуаций, соотносимых в сознании носителей языка с ситуацией кризиса. Это выявляет связь анализируемого в диссертации концепта с другими концептами, осознаваемыми как смежные и ставшими ядром метафорического переосмысления реальности, отправной точкой в образовании метафор. Каждая из таких ситуаций стимулирует то или иное направление метафоризации. Вычлененные при классификации из общей массы материала группировки (модели) метафор образно представляют определенные черты ситуации «кризис». Именно эти черты оказываются в представлении ситуации «кризис» в политическом дискурсе основными: метафора высвечивает наиболее актуальные семантические слои концепта.

Модель «Падение» представлена метафорами вшить (Сорос валит рубль), валиться {рубль в любом случае станет валиться), грохнуться {грохнется отечественная финансовая система), обвалиться (валютный рынок обвалился еще решительнее), обвалить (рубль обвалил рынок никеля), обваливать (правительству придется «обваливать» рубль), обвал (повсеместные обвалы фирм-пирамид), обрушить (обрушить рынок могла только сила, контролирующая большую его часть), посыпаться (банковская система просто посыплется), провалиться (кабинет министров Кириенко с треском провалился), провал (провалы рынка могут быть связаны с банкротством крупных финансовых структур), ронять (кризис в России устраивает государство. Оно решает, что делать с рублем; держать его или ронять), рухнуть (мы потеряем конвертацию рубля, и банки рухнут), сыпаться (банки «сыпались» бы один за другим), упасть (этим банкам власти не дадут упасть, курс рубля на валютных рынках Армении упал, но не разбился), уронить (совсем необязательно держать рубль, чтобы расплатиться по рублевым долгам. Можно уронить, просто чтобы заработать).

Модель «Болезнь» включает метафоры болезнь (правительство России принялось лечить сложную болезнь простыми средствами), больной (больной рубль переходит границы валютного коридора), диагноз (совбез ставит диагноз Вооруженным силам России <...>. Оба докладчика оценили состояние Российской армии и флота как критическое), чувствовать себя (местная валюта теряет ликвидность, т.е. начинает чувствовать себя паршиво), зараза (брокеров испугало предположение о том, что рынки стран Латинской Америки могут «подхватить заразу - кризис»), коллапс (может наступить коллапс всей банковской системы России), конвульсии (экономика от одного вида ЧВСа забилась в конвульсиях), падучая (остается только одно: заменить наш страдающий падучей «деревянный» долларом), парализовать (предложения парализуют деятельность правоохранительной системы), паралич (с параличом рынка ГКО многие инвесторы обратили внимание на золотые слитки), кровопускание (после кровопускания, которое правительство устроило банковской системе, многие банки ослабли), обескровить (обескровлено сердце страны - реальный сектор экономики), хандра (поразившая финансы «русская хандра» оказалась заразной), выздоровление (реальное же исправление

ситуации зависит от скорости выздоровления экономики), вылечить (экономику может вылечить только полная смена курса), излечение (излечение от кризиса потребует следования), лечение (.печение экономики, наверное, похоже на лечение человека), оздоровление (требуется финансовое оздоровление отрасли), здоровье (требуются серьезные шаги для поправки здоровья российской экономики).

Модель «Смерть» представлена метафорами умереть {рынок ГКО умер, но частные инвесторы получат компенсацию), вымереть (секторы экономики либо впадут в долгую депрессию, либо вымрут, как динозавры), испустить последний (предсмертный) вздох (флот испускает свои предсмертные вздохи), гибнуть (не давать деньги в гибнущие структуры - это может только увеличить количество этих самых гибнущих структур), погибнуть {банки действительно могут погибнуть), вперед ногами вынести (кто из них коммерческих банков выйдет из августа живым, а кто кого вынесут вперед ногами), выжить (банки объединяются с единственной целью - выжить), мертвый (российский рынок акций почти мертв), смерть (финансовый рынок... на нынешней неделе пережил состояние клинической смерти), кончина (заявление о скорой кончине российской экономики оказалось преждевременным), агония (коррумпированный режим агонизирует, дни его сочтены).

Милитаристская модель включает слова подполье (доллар уходит в подполье (валюту в обменных пунктах нельзя не только купить, но и продать), штурм (на валютном рынке в течение прошлой недели атаки на рубль участились), удар (удар энергетиков по детской здравнице), заложник (действия украинских властей делают безвыходным положение ставших заложниками кризиса россиян), мина («семья» заложила под страну мину страшной силы), детонатор (выталкивание реформаторов из правительства послужило детонатором финансового кризиса), эпицентр (писал эти строки из эпицентра острейшего кризиса, из бурлящей, наэлектризованной Москвы), капитуляция (сегодня действия правительства... на самом деле является полной капитуляцией) белый флаг (поднят белый флаг фактической девальвации рубля.

Модель «Водоем» представлена метафорами волна (ценовая волна с «оптушек» докатится до нас...), всплеск (очень важно, чтобы не было инфляционного всплеска), дно (для России лучше было бы не получать этого кредита и пройти через дно кризиса), мель (если банк на мели, то какой резон Сбербанку «вешать» на себя его клиентов?), трясина (правительство сможет вытащить страну из трясины кризиса), источник (источники кризиса заложены слишком глубоко), на плаву (мы сможем выйти из ситуации если удержим на плаву банковскую систему, нырнуть (российская экономика нырнула в очередной кризис), завязнуть (финансовый монстр завяз в банковском кризисе).

Метафорическая модель «Погода» включает метафоры буря (никакие бури на биржах не касаются бедного народа), ураган (прибыль... оказалась в момент унесенной финансовым ураганом), шторм (в США две главных темы:

ураган «Бонни»... и финансово-политический шторм в России), штиль (мертвый штиль на рынке жилья).

Модель «Искусство» представлена метафорами режиссер (зачем пороть горячку, к вящему удовольствию «режиссеров» нашего кризиса), муза (Ю.Тимошенко, ставшая музой «оранжевой революции» во время недавнего политического кризиса <...> принадлежит к числу деловых людей, сколотивших свои состояния во время приватизации), полнометражный (Россия еще только погружается не только в финансовый, айв полнометражный экономический и социальный кризис).

Таким образом, исследованные фрагменты политического дискурса обнаруживают значительную степень соответствия материалам, представленным в «Словаре русской политической метафоры» А.Н. Баранова и Ю.Н. Караулова, в работах А.П. Чудинова (монографии «Россия в метафорическом зеркале» и др.), причем это соответствие может быть как концептуальным (совпадает модель, направление метафоризации), так и буквальным (повторяется сама метафора).

Объясняется это совпадение двояко. Во-первых, отмечаемые метафорические модели являются, в определенном смысле, базовыми, имеют достаточно прочную традицию употребления в русском языке. Их существование подкреплено самой историей становления словарного состава, многие из них функционируют как готовые языковые единицы. Во-вторых, совпадение метафор обусловливается совпадением описываемых с их помощью ситуаций. Все сопоставляемые исследования анализируют политический дискурс России последних 15-ти лет. Правда, «Словарь русской политической метафоры», вышедший в 1994 г. (предваряли его «Материалы к словарю» -1991 г.), составлен на основе материалов нижней границы этого периода и содержит употребления, во многом испытывавшие влияние предыдущей традиции политической риторики. Однако уже тогда состояние экономики было таково, что население было озабочено теми же проблемами, что и сейчас: инфляцией, ростом цен, нехваткой денег и невнятностью политического курса, неэффективностью управления, отсутствием заметного результата проводимых в стране реформ, диссонансом между высказываниями политиков и их реальными действиями.

Как пример динамики, несовпадения материалов словаря и нашего исследования отметим зафиксированную нами модель «падение». Пик ее актуальности пришелся на 1998 год. В принципе, сами внешние проявления экономического кризиса (значительное изменение курса валют, дефицит продуктов питания, потеря ликвидности рубля) не представляли ничего нового. Однако в предыдущие периоды (к которым относятся материалы словаря) все эти события происходили на фоне других, отчасти заслонявших их, и не были так молниеносны и неожиданны. События конца 1980-х - начала 1990-х представляли собой очевидный общий кризис политической системы, и падение ценности денег или акций не выглядело таким примечательным на фоне общей неопределенности будущего страны в целом и судьбы отдельных граждан.

К 1998 году состояние экономики России оценивалось как некая стабилизация, не было дефицита самых нужных товаров, зарплаты индексировались и задерживались не так сильно, как в начале 90-х гг. На фоне постоянных заверений правительства и президента о начале стабилизации совершенно внезапное для большинства простых граждан падение курса рубля, исчезновение товаров с прилавков, невозможность спасти свои деньги, обеспечить собственные самые насущные интересы и вновь ощущаемое чувство полнейшей беспомощноста обычного человека было гораздо более шокирующим событием. Кроме того, в речи профессиональных экономистов и политиков зазвучало терминологическое сочетание падение курса (рубля, валют, акций), также повлиявшее на актуализацию модели. Все это привело к тому, что значительное падение курса рубля превратилось в обвал, став обвалом всего. В то же время метафоры модели «дорога» оказались в данный период не так актуальны.

Стабильность большинства фиксируемых моделей объясняется не только содержательной близостью этих периодов, но и значительным сходством в самоощущении граждан страны. «Метафорическое зеркало отражает не реальное положение дел в России, а его восприятие в национальном сознании» (Чудинов 2001).

Заключение

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования.

Концепт «кризис», относящийся к числу наиболее социально и культурно значимых составляющих концептосферы современного человека, прошел длительную историю становления. Исследование лексикографических источников разных исторических периодов позволило описать сложную содержательную структуру концепта, выделить его ядерные (период, во время которого в состоянии объекта происходят ощутимые изменения, что вызывает у него серьезные трудности-, этот период имеет свойство повторяться, управление ситуацией и прогнозирование возможного ее развития в это время затруднено) и периферийные (обусловленность кризиса какими-либо обстоятельствами, в т.ч. чьей-либо (целенаправленной) деятельностью, необходимость значительных усилий для избавления от него, возможность завершения кризиса в силу внутренних свойств самого этого явления, значительная протяженность во времени и др.).

Важной в структуре концепта явилась его идеологическая составляющая, вербализованная в советском политическом дискурсе и отраженная в словарях (в частности, последовательное отнесение кризиса к капиталистическому обществу). Абстрактность содержания концепта определяет особую роль метафоры в его разработке. Анализ современного политического дискурса, представленного в работе двумя изданиями, позволил проследить, как выбор определенных лексических средств вербализации концепта программирует модель восприятия ситуации: вычленение в ней определенных семантических параметров (участников и их соотношения, временных, динамических и др. характеристик), подтвердил постоянство основных содержательных характеристик концепта и устойчивость средств его вербализации.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Прокофьева Т. А. Метафора кризиса в современной публицистике // Современная политическая лингвистика: материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003г. / Урал. гос. пед. ун- т. -Екатеринбург, 2003. (0,2 п.л.)

2. Прокофьева Т. А. Слова-вербализаторы концепта «кризис» и их ассоциативные связи (по материалам словарей) // Слово. Словарь. Словесность: Материалы научной конференции, посвященной 80-летию проф. С. Г. Ильенко (Санкт-Петербург, 12—14 ноября 2003). - СПб.: Изд-во «САГА», 2004. (0,3 пл.)

3. Прокофьева Т. А. «Политический кризис» в сознании «усредненного русского» (по данным ассоциативного словаря) // Слово. Словарь. Словесность: Экология языка (к 250-летию со дня рождения А. С. Шишкова). Материалы Всероссийской конференции (Санкт-Петербург, 10 -12 ноября 2004). - СПб.: Изд-во «САГА», 2005. (0,2 п.л.).

4. Прокофьева Т. А. Лексикографическое представление концепта «кризис» (по данным словарей второй половины XX века) // Проблемы языкового образования и их решение в школе (1-4 классы) и вузе: Сборник научных статей по итогам межвузовской научно-методической конференции (г. Санкт-Петербург, 17-18 ноября 2004 г.). - СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2005. (0,8 п.л.)

Подписано в печать 14.04.2006 Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ № 304

Отпечатано в ООО «Издательство "ЛЕМА"»

199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru

• ¿C&áA

»'8 232 1ÚIL

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Прокофьева, Татьяна Александровна

Введение

Глава 1. Лингвокогиитивные и лексикографические аспекты исследо- 14 ваиия концепта «кризис»

1. Современные подходы к лингвокогнитивному исследованию фрагмента 14 действительности

1.1. Понятие «концепт» и его когнитивный потенциал

1.2. Языковая и концептуальная картины мира. Концепт и слово

1.3. Методы анализа концептов

2. Лексикографическое представление концепта «кризис»

2.1. Вступительные замечания

2.2. Словарное представление основного номинанта концепта «кризис»

2.2.1. История лексикографической интерпретации слова кризис

2.2.2. Современное лексикографическое осмысление семантической струк- 40 туры слова кризис

2.2.2.1. Основное значения слова кризис

2.2.2.2. «Экономическое» значение

2.2.2.3. «Политическое» значение

2.2.2.3. Системные семантические связи слова кризис

2.2.2.4. Метафорические способы реализации концепта «кризис», отражен- 71 ные в словарях

2.2.2.5. Ассоциативные связи слова кризис

2.3. Выводы

Глава 2. Способы вербализации и особенности бытования концепта 94 «кризис» в современном политическом дискурсе

1. Термин «дискурс» и его понимание в современной лингвистике

2. Лексические средства вербализации концепта «кризис» 109 2.1. Роль глаголов в лексической разработке концепта «кризис»

2.1.1. Глаголы с семантикой начала в разработке концепта «кризис»

2.1.2. Глаголы с семантикой окончания в разработке концепта «кризис»

2.1.3. Глаголы с семантикой существования в разработке концепта «кризис»

2.1.4. Глаголы с семантикой развития в разработке концепта «кризис»

2.2. Роль существительных в разработке концепта «кризис»

2.3. Роль прилагательных в лексической разработке концепта «кризис»

2.3.1. Семантическая группа «Сила проявления»

2.3.2. Семантическая группа «Широта распространения»

2.3.3. Семантическая группа «Вероятность наступления»

2.3.4. Семантическая группа «Степень реальности»

2.3.5. Семантическая группа «Повторяемость, многочисленность»

2.3.6. Прилагательные, передающие содержательные характеристики кризи- 184 са

2.3.7. Прилагательные, передающие временные характеристики происходя- 184 щего

2.3.8. Прилагательные, передающие эмоциональную/субъективную оценку 187 происходящего

2.4. Метафорическая разработка концепта «кризис»

2.4.1. Модель «Падение»

2.4.2. Модель «Болезнь (болезненное состояние)»

2.4.3. Модель «Смерть»

2.4.4. Милитаристская (милитарная) модель

2.4.5. Модель «Водоем»

2.4.6. Модель «Погода»

2.4.7. Модель «Искусство»

2.5. Выводы 227 3. Заключение 236 Библиография 239 Приложение 1: список сокращений

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Прокофьева, Татьяна Александровна

Настоящее диссертационное исследование обращено к лингвистическому изучению фрагмента действительности, в нем осуществлен анализ представления концепта «кризис» в современном политическом дискурсе.

Концепт «кризис», несомненно, относится к числу наиболее социально и культурно значимых единиц концептосферы современного человека. Кризис стал практически постоянным явлением современной жизни, тем важнее осознать, какое место он занимает в языковом сознании современного россиянина. Анализ базовых концептов предоставляет возможность глубже понять особенности русской концептосферы в целом, а значит, глубже проникнуть в русское языковое сознание, картину мира, приблизиться к постижению русского менталитета и отчасти - национального самосознания.

Актуально и изучение сферы функционирования концепта - политического и теснейшим образом связанного с ним экономического дискурсов. Их значение в жизни россиян невозможно переоценить, поскольку «малая» экономика любого жителя страны напрямую определяется ситуацией в экономике «большой» (особенно очевидно это становится в моменты перемен, потрясений), которая, в свою очередь, всегда определяется политикой.

Политическая жизнь в нашей стране переживает период бурного развития и публичного представления этого процесса, особенно очевидного при сравнении с кулуарностью внутренней политики в советское время, системой жесткого идеологического прессинга, давлением на человека через иерархию партийных газет, осуществлявших массовую политизацию общества, «которая в условиях философского монизма являлась надежной идеологической защитой правящего режима» (Лысакова 2005: 160- 161).

Сейчас ситуация коренным образом изменилась. Произошла деидеоло-гизация общественной жизни, однако политика по-прежнему занимает в ней значительное место. Ориентируясь на массовое сознание, политики, аналитики, комментаторы выступают в СМИ с оценкой происходящего с целью воздействия на человека, формирования его политических установок. Выбор языковых средств играет огромную роль в реализации этих целевых установок.

Все это определяет высокую степень идеологической нагрузки концепта «кризис», а следовательно, актуальность его анализа для выявления взаимосвязи языка и общества, языка и идеологии. Отметим, что идеологизиро-ванность характерна для разработки этого концепта при любой политической системе, поскольку он является мощным средством манипуляции сознанием.

Мифологичпость дискурса как свойство особым образом представлять образ фрагмента действительности отмечалась исследователями (Степанов 1995, Томашевская 2000а). При мифологизации действительности происходит переосмысление ее свойств, связей между ее компонентами, изменение шкалы ценностей, которое находит выражение и в словесном знаке, его прагматических установках. Стратегии коммуникации определяют построение в ее рамках различных дискурсивных миров, проецируемых на других участников общения. Именно необходимость выявления языковых (речевых) способов манипулирования сознанием определила появление и бурное развитие политической лингвистики. Это новое для российского языкознания направление востребовано в силу возросшей значимости живой публичной коммуникации.

Независимость СМИ дала возможность ее участникам свободно выражать свое мнение. Привлекательность политической деятельности обусловливает участие в ней большого количества «игроков», приводящее к жесткой конкуренции между различными политическими силами. Особенно обостряется борьба между ними в период различных политических кампаний и мероприятий, апофеозом которых являются выборы. Жесткость конкуренции и общее разочарование электората в политике и политиках требует от участников публичного политического процесса поиска все новых и новых средств воздействия, а значит, постоянного обновления средств манипулирования.

Все это предоставляет политической лингвистике практически неисчерпаемый материал для анализа и обусловливает ее особую значимость в ряду разделов языкознания, занимающихся изучением современного дискурса. Разноаспектные исследования политического дискурса представлены в работах: Баранов, Караулов 1991, 1994, Вежбицкая 1993, Водак 1997, Ермакова 1996, Земская 1996а, 19966, Иссерс 2003а, 20036, Какорнна 1996а, 19966, 1997, Купина 1995, 1997, Проскуряков 1999, 2004, Сумакова 1996, Чу-динов 20016, 20036, Шейгал 2000, Эпштейн 1991 и др.

Исследование концепта «кризис» осуществляется в русле утвердившейся в последнее время в науке антропоцентрической парадигмы. Всю вторую половину 20-го века вектор развития лингвистики неуклонно смещался в эту сторону, отходя от системоцентризма. Итогом стала постановка новых целей научного поиска, утверждение новых методов исследования, нового взгляда на саму суть лингвистических изысканий. Воплощением этих изменений стал новый этап изучения сложных отношений языка и мышления (Кубрякова 2002, Попова, Стернин 2001), выразившийся в появлении когни-тивистики.

Когнитивная лингвистика нацелена на описание и моделирование содержания исследуемого концепта как глобальной ментальной единицы кон-цептосферы через анализ языковых единиц, объективирующих его содержание. Она изучает «проблемы соотношения языка и сознания, роль языка в концептуализации и категоризации мира», в ее рамках осуществляется «анализ языка как основной формы организации человеческого мышления и сознания» (Кубрякова 2002: 665 - 666). Коммуникативно-когнитивная лингвистика «отправляется от человека, его потребностей, мотивов, целей, намерений», от тех коммуникативных ситуаций, в которых человек участвует в самых разных ролях (Бердникова 2000: 33).

Изучение концептов является одним из актуальнейших направлений в лингвистике последних лет. Об этом свидетельствует обилие исследований, так или иначе разрабатывающих эту проблематику. Теоретические исследования представлены работами Н.Д. Арутюновой, А.П. Бабушкина, А.Н. Баранова, А. Вежбицкой, С.Г. Воркачева, В.З. Демьянкова, Д.О. Добровольского, В.И. Карасика, Е.С. Кубряковой, З.Д. Поповой, Ю.С. Степанова, И.А. Стернина, Л.О. Чернейко и многих других ученых. Изучение объективации отдельных концептов также является активно развивающимся сегментом научного поиска в когнитивистике. Предметом анализа становится представление концептов в национальном языке и творчестве отдельных писателей и поэтов, целые концептуальные системы отдельных личностей. Исследования проводились на материале художественного текста (поэзии и прозы), пословиц и поговорок, публицистики (обзор таких исследований см., например, в Попова, Стернин 2001: 10- 13).

Когнитивный подход к исследованию предполагает изучение того, как концепт существует в дискурсе, что позволяет не только рассмотреть происходящие процессы в системе языка, но и выявить изменения в современной языковой картине мира (Грушина 2004).

Дискурс как динамическое ситуативно-контекстуальное явление определяет особые условия функционирования в нем концептов. Зависимость дискурса от ситуации, способность аккумулировать разные, в том числе противоречивые мнения участников ситуации о происходящем, живые реакции на сиюминутные события определяют богатство содержания концепта. Поэтому исследование концепта именно в пространстве дискурса позволяет вычленить тонкие, ситуативно обусловленные компоненты его структуры и соотнести их с конкретной внеязыковой ситуацией, объяснить содержание концепта через ее особенности, показать, как ситуация определяет актуализацию одних концептуальных слоев и компонентов и периферийность других.

Целью исследования является изучение фрагмента концептосферы современного человека, организованного концептом «кризис», подразумевающее анализ представления этого концепта в современном политическом дискурсе: вычленение его семантических компонентов и лексических средств вербализации, определение закономерностей семантического развертывания ситуации «кризис» в текстах, представляющих фрагменты современного политического дискурса, зафиксированного в СМИ.

Для достижения поставленной цели выделены несколько этапов исследования и поставлены следующие задачи:

1). Изучение лексикографического представления основного номинан-та концепта - слова «кризис» с целью выделения его содержательных компонентов, наиболее актуальных для исследования бытования концепта в политическом дискурсе.

2). Изучение истории лексикографической интерпретации слова «кризис» и на этой основе - исследование процесса возникновения и закрепления концепта в русском языковом сознании.

3). Изучение системных связей слова кризис с целью выявления актуальных семантических компонентов концепта и периферийных средств вербализации концептуальной сферы.

4). Исследование ассоциативно-семантических полей слова - вербали-затора концепта.

5). Структурирование корпуса текстов, манифестирующих современный политический дискурс, в которых эксплицируется концепт «кризис», в соответствии с содержательными компонентами концепта и способами их вербализации.

6). Выявление и анализ типичных моделей функционирования слов, вербализующих концепт, как способов транслирования картины мира, средств речевого воздействия СМИ.

7). Изучение метафорических способов вербализации концепта в современном политическом дискурсе.

8). Сопоставление особенностей словарного и дискурсивного бытования концепта «кризис».

Новизна исследования обусловлена тем, что концепт «кризис», несмотря на свою особую социальную значимость, не подвергался до сих пор комплексному лингвистическому исследованию, отдельные работы посвящались лишь метафорическому обозначению кризиса. Принципиально новым в изучении данного концепта является обращение к политическому дискурсу современной России, воплощенному в двух идеологически полярных изданиях.

Материалом исследования явились лингвистические словари различных типов, представляющие основной номинант концепта (толковые, синонимические, антонимические, словари иностранных слов, сочетаемости, ассоциативные, исторические, словарь метафор), а также энциклопедический словарь, характеризующий понятие «кризис». Такое разнообразие источников обусловлено необходимостью полнее охватить семантические составляющие изучаемого концепта. И.А. Стернин в работе, посвященной анализу лексического значения слова, писал: «.любое толкование значения - лишь один из возможных вариантов его описания, далеко не единственный и не Исчерпывающий всего содержания» (Стернин 1985: 13), поэтому использование уточняющих характеристик различных словарей позволяет дать более глубокую характеристику содержания концепта. Широкий охват лексикографических источников, привлечение исторических словарей позволили проследить историю становления концепта, его укоренения в русском языковом сознании и в языке.

Для дискурсивного анализа материалом явились газетно- публицистические тексты второй половины 1990-х - первой половины 2000-х годов. Такая установка в исследовании концепта мотивируется тем, что именно публицистика четко фиксирует текучую языковую реальность определенных хронологических срезов, это ее свойство давно известно и широко используется в научных исследованиях. Во-вторых, именно в публицистике максимально отражаются события текущего момента, дается их оценка, подробности и актуальные комментарии. Пресса формирует общественное мнение и отражает все особенности публичного политического дискурса своей эпохи. ««Homo sapiens» конца XX века абсолютно беззащитен перед мощными потоками обрушившейся на него информации. Компетентный комментарий того или иного события является для него «товаром» первой необходимости. И поэтому разговоры о беспристрастности СМИ все больше и больше представляются в последнее время неактуальными» (Алпеева 2001: 22).

Для анализа были выбраны материалы газет «Коммерсант» и «Советская Россия» трех временных срезов: августа - сентября 1998 года, августа -сентября 2000 года и ноября 2004 - января 2005 годов. Именно в рамках названных периодов происходили события, квалифицированные обществом как кризисы. Это дефолт и политическая нестабильность 1998 г., взрыв в подземном переходе на Пушкинской площади в Москве, гибель подводной лодки «Курск» и пожар на Останкинской телебашне в 2000-м, подготовка к началу пенсионной реформы (принятие закона о монетизации льгот) и президентские выборы в Абхазии и на Украине в 2004 - 2005 гг. Российская печать активно освещала происходящее, предоставляя свои страницы как репортажам с места событий, так и статьям аналитического характера. Соответственно, эти временные срезы можно считать периодами актуализации концепта, его наиболее активной вербализации.

Кроме названных наиболее заметных для россиян событий в мире происходили также другие явления кризисного характера. Они не нашли такого широкого отклика в массовом сознании; некоторые (например, политический кризис в Кот д'Ивуар или разорение отдельных предприятий на фоне всеобщего кризиса 1998 г.) представляли интерес только для специалистов, однако были оценены авторами статей как кризис и также внесли свой вклад в вербализацию соответствующего концепта.

Выбор изданий также не случаен: они полярны по своим идеологическим установкам. «Коммерсант» позиционирует себя как либеральное издание, источник независимой информации о событиях в России и за рубежом. Газета нередко критикует правительство и президента, однако в целом поддерживает политико-экономическое направление развития страны, определяемое властью. «Советская Россия» - газета оппозиции, причем ее страницы содержат материалы не только коммунистического направления. Общая установка ее авторов - неприятие политики современной российской власти, враждебное отношение к Западу и всему, что, по мнению авторов, представляет угрозу для существования России.

Нами производилась сплошная выборка контекстов, в которых актуализировался исследуемый концепт, из газет «Коммерсант» и «Советская Россия»: в отдельных случаях привлекались выразительные материалы из других источников. Картотека примеров составляет около двух тысяч единиц. Присутствие среди собранных материалов не только тех, которые относятся к упомянутым крупнейшим кризисам, но и других, освещающих более мелкие, локальные или внутрикорпоративные, частные кризисы, позволяет сделать более объективные выводы.

Структура работы. Диссертация состоит из двух глав. В первой рассмотрена лексикографическая интерпретация концепта «кризис», во второй -его собственно текстовое бытование (в разных аспектах).

Первым этапом исследования стало изучение значения слова- вербали-затора концепта: «Коммуникативное описание значения слова возможно только как перечисление компонентов, имеющихся в составе значения, а для этого необходимо знать весь набор этих компонентов в системе, вне коммуникативного акта» (Стернин 1985: 7 - 8). Анализ материалов словарей позволил вычленить компоненты значения, зафиксированные в их статьях, причем учитывались все семы, как прямо эксплицированные в толковании, так и потенциальные, возможность актуализации которых передается с помощью устойчивых моделей сочетаемости и иллюстраций.

При изучении семной структуры вербализатора учитывалась сложность его семантической структуры: предметом анализа стали только те значения, которые актуальны для исследуемого нами коммуникативного пространства. Каждое значение исследовалось отдельно, потом результаты были обобщены. Кроме того, анализировалось ассоциативное поле слова кризис, его устойчивые синтагматические связи, изучалась метафорика кризиса.

На основном этапе исследования, отраженном во второй главе диссертации, произведено изучение коммуникативного наполнения концепта, выявлены те его компоненты, которые оказались актуальными в современном речевом употреблении. Дискурсивный анализ позволил охарактеризовать роль глаголов, существительных и прилагательных в вербализации концепта. На основе компонентного анализа этих слов были выявлены актуализируемые ими концептуальные признаки, что в совокупности позволило составить цельную картину содержательной структуры концепта.

На защиту выносятся следующие положения.

1). Слово кризис представляет собой сложное семантическое образование, функционирующее в разных сферах, что свидетельствует о сложности семантической структуры вербализуемого этим словом концепта «кризис».

2). Совокупность лексикографических изданий разных типов, прежде всего, толковых и словарей иностранных слов, позволяет выявить семантическое содержание концепта, определить средства его вербализации, охарактеризовать постоянные и переменные (связанные, например, с идеологическими установками составителей) составляющие концепта.

3). Концепты, связанные с миром идей, к которым относится и концепт «кризис», предполагают особые способы вербализации, делающие сложные ментальные явления более доступными для человеческого сознания. В числе этих способов особое место принадлежит метафоре. Актуальность в дискурсе определенных метафорических моделей обусловливается актуальностью семантических компонентов концепта, акцентируемых с помощью этих моделей.

4). Семантическое наполнение концепта «кризис» в значительной степени зависит от экстралингвистических условий: они во многом определяют актуализацию его периферийных концептуальных признаков, выбор средств вербализации.

5). Концепт «кризис» является средством идеологического манипулирования, что обусловливает значительную политизацию и идеологизацию его содержания в отдельные периоды существования.

6). Основные содержательные компоненты концепта - период существования объекта, характеризующийся его изменением, связанный с серьезными затруднениями, периодически наступающий, неопределенный относительно дальнейшего развития ситуации.

7). Анализ современного политического дискурса позволяет подтвердить содержательный набор концептуальных признаков, уточнить отношения между центром и периферийными компонентами.

8). В то же время концепт «кризис», несмотря на наличие в его структуре идеологически обусловленных составляющих, представляет собой весьма устойчивое образование, поскольку его основные содержательные элементы сохраняются вне зависимости от влияния экстралингвистических факторов.

9). В современном политическом дискурсе наблюдается специализация различных частей речи при передаче разных семантических элементов концепта. Особенно актуальными для изучаемого концепта являются глаголы со значением фазисности и качественные прилагательные, используемые для характеристики кризиса.

10). В современном политическом дискурсе представлены стандартные формы вербализации концепта «кризис». Особое место в вербализации концепта принадлежит метафоре.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепт "кризис" в современном политическом дискурсе"

2.5. Выводы

Проведенное исследование показало, что в дискурсивной вербализации концепта «кризис» существуют следующие закономерности.

Семантика различных частей речи приспособлена для выражения различных содержательных составляющих концепта.

Глагол по самой своей сути призван называть ситуацию: он «является сложной гетерогенной языковой единицей, сочетающей пространство и время» (Лебедева, Королева 2004: 95). Анализ особенностей функционирования ф глаголов в политическом дискурсе показал, что использование определенных глаголов определяющим образом влияет на осмысление начала кризиса, задает совершенно конкретный стереотип восприятия этой ситуации.

Зафиксированные глаголы были охарактеризованы с точки зрения субъектно-объектного членения описываемой с их помощью ситуации. В ней возможно участие до двух объектов. Существуют следующие варианты ее членения:

Ф - глагол подразумевает участие двух объектов, один из которых является субъектом кризиса, а другой - причиной его возникновения/ окончания;

- глагол подразумевает наличие одного объекта, который является субъектом кризисного состояния и причиной его возникновения/ окончания;

- глагол подразумевает наличие одного объекта, который является субъек-щ том кризиса, но не является его причиной; кризис представлен как самопроизвольно возникающее/ заканчивающееся явление.

Среди глаголов, зафиксированных в отобранных для анализа текстах, можно также выделить различные семантические группы, употребляемые ф для вербализации концепта.

Основными номинантами этапов существования кризиса являются соответствующие семантические группы: «начальная фаза бытия, существования», «окончание действия», «глаголы бытия, существования объекта». Эти глаголы принадлежат к ядерной части семантического поля «кризис», поскольку в передаче этапов кризиса участвует их основное значение.

При вербализации ситуации начала кризиса членами семантической группы «Начальный этап бытия» возможно два варианта субъектно-объектного членения ситуации. Большая часть глаголов называет возникновение кризиса как действие, замкнутое в самом кризиса: начаться/ начинаться, возникнуть/ возникать, наступить/ наступать, сложиться. Последний глагол дополнительно актуализирует семантический компонент постепенность. На внезапность возникновения указывают глаголы разразиться, грянуть.

Важнейшую роль в вербализации фаз кризиса играют глаголы семантической группы «передвижение». На это указывает то, что они способны называть все этапы существования кризиса и представлены большим количеством лексем. Глаголы данной группы употребляются в таких значениях наиболее последовательно.

Первый вариант субъектно-объектного членения ситуации «начало кризиса» представляют, например, глаголы вести, привести. Поскольку такие глаголы подразумевают, что субъект кризиса испытывает это состояние под воздействием извне, некоторые из них содержат дополнительные семы, актуализирующие возможные признаки ситуаций подобного класса. Например, глаголы ввергнуть, вогнать, загнать, затащить эксплицитно содержат сему помещение с силой; кроме того, это значение подкрепляется мотивирующими глаголами гнать и тащить. Аналогичное восприятие программирует глагол завести. Его семная структура не содержит явно выраженного компонента насилие, однако также задает существование некоего объекта -каузатора, действия которого и приводят к кризису.

Второй вариант квалификации ситуации предполагает, что субъект кризиса оказался в нем сам. Представляют его, например, глаголы войти, оказаться. Они также передают дополнительные параметры совершающегося действия: глаголы оказаться, угодить, столкнуться содержат сему неожиданность, глагол нырнуть - сему переместиться быстро. Характеризует ситуацию кризиса как нечто затягивающее глагол увязнуть.

Как самопроизвольно возникающее явление характеризует кризис глагол пожаловать. Другие глаголы с такой же семантикой дополнительно содержат указания на неожиданность действия (накатить), большую степень проявления (охватить). Присутствует также указание на включенность кризиса в причинно-следственную цепочку, обусловленностькризиса какими-то предыдущими событиями/ состояниями (последовать).

Среди других глаголов, также называющих начало кризиса, достаточно регулярно употребляются глаголы семантической группы «творение». Они также выделяют в рамках ситуации различные роли, участников, однако вариантов членения ситуации здесь, как и в группе «начальная фаза бытия», всего два: различается самосозидание кризиса и творение его кем-то извне (т.е. совпадение или несовпадение субъекта кризиса и субъекта творения оказывается неактуальным).

Второй вариант (самосозидание) представлен глаголами создать, устраивать. Дополнительную семантику целенаправленности действия и его протяженность передает глагол выращивать.

Первый вариант субъектно-объектного членения передаваемой этими глаголами ситуации, предполагающий самопроизвольное создание ситуации, представлен видовой парой создаться/ создаваться, однако и здесь контекст подчеркивает наличие некоего реального субъекта действия. Это, а также минимальное количество зафиксированных употреблений глаголов данной пары (по одному контексту на каждый глагол) свидетельствует о важности семантического компонента «создатель кризиса», обозначающего активное действующее лицо, в политическом дискурсе.

Другие глаголы, зафиксированные в исследуемых контекстах, относятся к семантическим группам, функционирующим в таких контекстах менее регулярно. Они содержат семы, актуализирующие следующие характеристики ситуации «кризис»: длительность действия (передается глаголами назреть/ назревать), неожиданность начала кризиса (подхватить). Повторяются указание на насильственность (навязать) начала кризиса и на силу его проявления (отмечавшееся выше в глаголах передвижения), большую (охватить/ охватывать, поразить) или меньшую (наметиться).

В ситуации окончания кризиса основной номинант действия - глаголы группы «окончание действия» - также передает два варианта субъектнообъектного членения ситуации. Окончание кризиса в результате действий извне передают глаголы покончить, закончить, ликвидировать, нейтрализовать и фразеологизм положить конец. Самопроизвольное окончание кризиса называют слова кончиться/кончаться, прекратиться, закончиться.

Глаголы группы «передвижение», участвующие в вербализации окончания кризиса, обнаруживают те же свойства, что и при вербализации ситуации начала. Члены разных по передаваемым субъектно-объектным отношениям групп содержат сему затрудненность окончания, актуализирующую соответствующий семантический компонент: выбираться/ выбраться, вылезти, выкарабкиваться - вытащить, вытянуть. Отметим, что отдельную, но очень близкую по значению группу составляют глаголы с семантикой борьбы {бороться, перебороть, побороть, преодолеть/ преодолевать, справиться), у которых этот компонент является основным. Среди глаголов других групп его передает слово усмирить.

Отметим, что встречаются и глаголы, содержащие антонимичную сему «мирное окончание кризиса»: уладить, урегулировать.

Семантический компонент «постепенность завершения» передается глаголом рассосаться', компонент «окончательность» - фразеологизмом сойти на нет.

Часть глаголов актуализирует компонент «пассивное ожидание объектом окончания кризиса»: перенести, пережить, пересидеть, переэюдать, выжить. Один из зафиксированных в рамках исследования глаголов обозначает окончание кризиса, связанное с возвращением объекта к предкризисному качественному состоянию: оправиться. Это же значение передает фразеологизм встать на ноги.

Для ситуации существования кризиса актуальными оказались такие компоненты, как его длительность, затянутость, непрерывность. В рамках этого этапа существования кризиса тоже отмечены глаголы, содержащие сему «неожиданность»: случиться/случаться, произойти/происходить.

Ситуация «развитие кризиса» фиксирует два возможных направления происходящих изменений: усиление кризиса и его ослабление.

Об актуальности первого варианта развития событий свидетельствует преобладание глаголов именно с этой семантикой: обострить/ обострять, обостриться/ обостряться, усугубить/ усугублять, усугубиться/ усугубляться, разворачиваться, разгораться, разрастаться, развиваться, расти (то же значение имеет фразеологизм набирать обороты/ силу). На ослабление кризиса в процессе развития ситуации указывают глаголы спасть, смягчить.

Фиксируется также такой компонент ситуации, как возможность перехода кризиса в качественно другое состояние. Эту семантику передают глаголы перерасти/ перерастать, превратиться. На замедление развития кризиса в процессе его существования указывают глаголы затянуть и затянуться.

Перечисленные выше актуальные семантические компоненты ситуации «кризис» на разных этапах ее существования передаются не только глаголами, но и производными от них существительными, играющими существенную роль в вербализации концепта.

Прилагательные самим своим значением призваны характеризовать кризис в целом, как некую данность, называя его признаки, различные актуальные параметры ситуации.

В исследованных текстах, представляющих реализацию концепта «кризис» в рассматриваемый период времени, с помощью прилагательных были объективированы такие его признаки, как масштаб распространения и сила проявления (преобладают слова со значением значительной степени присутствия признака - гигантский, жестокий, огромный, сильный; всеобщий, всепоглощающий, глобальный, мировой, общенациональный), вероятность наступления (все слова таки или иначе признают ее как реальную - вероятный, неизбежный, неминуемый), степень реальности (зафиксированы слова, оценивающие кризис и как реальный - реальный, явный, настоящий, и как несуществующий - латентный, виртуальный), повторяемость кризиса (новый, очередной, предыдущий, следующий, многочисленный).

Временные характеристики явления «кризис» представляют как отнесенность его к какому-то периоду времени (нынешний, сегодняшний, тогдашний), так и особенности протекания (затялсной, перманентный, долговременный, краткосрочный). Отметим, что все эти слова, при всем своем разнообразии, схожи в том, что называемые ими качества кризиса для испытывающего его объекта оказываются отрицательными. Отдельная группа прилагательных фиксирует и субъективную оценку кризиса - (не) нужный, полезный, дорогой, достопамятный, проклятый, чертов, страшный.

Метафорические обозначения ситуации «кризис», особым образом ее перерабатывая, самой своей сутью призваны подчеркивать в ней отдельные черты, имеющие особую значимость. Ситуативность метафоры, ее наибольшая (по сравнению с другими проанализированными нами средствами вербализации) динамичность определяют максимальную привязку зафиксированных ею параметров кризиса к конкретным кризисным ситуациям, послужившим предметом описания в исследованных текстах СМИ. Особую важность этому способу вербализации изучаемого концепта придает его абстрактный характер, заставляющий говорящих пользоваться именно метафорой для передачи своего образа этой ситуации.

Метафоры модели «падение» представляют кризис как ситуацию, связанную с понижением, падением различных показателей деятельности объектов. Идея ухудшения может передаваться через метафору падения и в тех случаях, когда описываемый объект не обладает измеряемыми таким образом характеристиками. Представляется, что это говорит о глубокой связи идеи падения с идеей ухудшения.

Метафоры данной модели обогащают концепт такими компонентами, как стремительность ухудшения ситуации, его необратимость, сопутствующее падению разрушение, массовость этого процесса.

Также ситуация кризиса часто осмысляется через ситуацию болезни и смерти. Семантический потенциал таких метафор хорошо известен и изучен; такое концептуальное сближение представляется совершенно естественным, поскольку сам концепт «кризис» первоначально в русском языке был связан именно с идей болезни. Их концептуальные сферы значительно обогащают изучаемый концепт: метафоры болезни вводят в него такие семантические компоненты, как способность кризиса распространяться (заразность), нарушение способности действовать, осмысленно функционировать, приобретаемое в результате кризиса. Метафоры смерти передают тотальность охвата объектов кризисом, неестественность возникновения такого состояния (насильственная смерть), окончательность прекращения функционирования объекта.

Милитаристские метафоры также привычны русскому языковому сознанию, что говорит о прочном месте, занимаемом ими в национальной кон-цептосфере. Они дополняют содержание концепта, свидетельствуя об осмыслении ситуации в соответствующих категориях борьбы, сражения. Участники политической и экономической жизни предстаю как сражающиеся стороны, их действия - как война (с кризисом и друг другом), неудачи - как военное поражение и капитуляция.

Метафоры модели «водоем» дополняют содержание концепта разноплановыми компонентами. Они обозначают непостоянный характер протекания кризиса (волна/ всплеск), обозначают отмеченную выше его способность затягивать, уменьшать способность субъекта сопротивляться (трясина / болото /завязнуть).

Метафоры модели «погода» передают общую характеристику происходящего, окружающей среды, подчеркивая ее непригодность для нормальной деятельности.

Метафоры модели «искусство» вводят в концептуальную область «кризис» компоненты искусственности, управляемости якобы стихийно происходящих событий кем-то извне.

В целом, исследование показало согласованность концептуальных признаков, представленных при вербализации концепта в дискурсе с помощью разных частей речи: они по-разному называют такие содержательные характеристики явления кризис, как его опасность, масштабность, погранич-ность этой ситуации для объекта. Это подтверждает сделанный на основе исследования лексикографических изданий вывод о принадлежности перечисленных элементов ядерному слою содержания концепта.

Заключение

Исследование концепта «кризис» в современном политическом дискурсе позволило сделать выводы о содержании концепта и особенностях его бытования.

Концепт «кризис», относящийся к числу наиболее социально и культурно значимых составляющих концептосферы современного человека, прошел длительную историю становления. Развитие его семантической структуры в русском языковом сознании шло по пути расширения сфер существования - от кризиса в медицине (физическом состоянии человека) к кризису в политике, экономике и душевной жизни. При этом основной набор семантических элементов концепта, общий для всех сфер его существования, сохранялся.

Исследование лексикографических источников разных исторических периодов позволило описать сложную содержательную структуру концепта, выделить его ядерные составляющие (период, во время которого в состоянии объекта происходят ощутимые изменения, что вызывает у него серьезные трудности', этот период имеет свойство повторяться, управление ситуацией и прогнозирование возможного ее развития в это время затруднено). Постоянство этих элементов не только обеспечило устойчивость концептуального ядра, но и способствовало преемственности средств выражения - лексических способов вербализации концепта; особенно очевидно это становится при анализе типичных синтагматических связей основного вербализатора концепта - слова кризис и метафорических способов его речевого представления.

Совокупность различных средств вербализации концепта в современном политическом дискурсе, проанализированная во второй главе, позволила объективировать характеристики, выделенные в главе первой по результатам анализа словарного представления основного номинанта концепта, и выявить его дополнительные содержательные элементы. Среди периферийных элементов концепта, реализованных в исследуемых фрагментах современного политического дискурса, назовем обусловленность кризиса какими-либо обстоятельствами, в т.ч. чьей-либо (целенаправленной) деятельностью, необходимость значительных усилий для избавления от него, возможность завершения кризиса в силу внутренних свойств самого этого явления, значительная протяженность во времени и др. Результаты анализа показали, что современная структура концепта содержит основные, сущностные признаки ситуации, актуальные для современного общества, что не оставляет в ней места для крайних идеологизированных элементов.

Подтвердилась важность идеологического компонента структуры концепта, активно навязывавшегося сознанию говорящих в советском политическом дискурсе и отраженного в советских словарях. В частности, это выразилось в последовательном отнесении явления «кризиса» исключительно к капиталистическому обществу, формировании целой системы идеологем, связанных с явлением «кризис». Лексикографическая интерпретация слова кризис в советскую эпоху использовалась как одно из средств манипуляции сознанием. В современном политическом дискурсе исследуемый концепт не несет столь явную идеологическую нагрузку; это подтверждается непротиворечивостью данных, полученных при анализе материалов двух полярных по своим политическим установкам изданий, и отсутствием в структуре концепта на современном этапе его содержательных единиц с идеологической маркированностью. Однако это не означает, что исследуемый концепт перестал быть средством трансляции определенной картины мира.

Анализ современного политического дискурса, представленного в работе двумя изданиями, позволил проследить, как выбор определенных лексических средств вербализации концепта программирует модель восприятия ситуации: вычленение в ней определенных семантических параметров (участников и их соотношения, временных, динамических и др. характеристик). Это позволяет осуществлять манипуляцию сознанием воспринимающего на более тонком уровне, поскольку отсутствие очевидных идеологических составляющих (которые существовали в советском политическом дискурсе) компенсируется возможностью навязать базовое понимание ситуации, включающее в себя определенные ее компоненты.

Дискурсивный анализ подтвердил постоянство основных содержательных характеристик концепта и устойчивость средств его вербализации, позволил сделать вывод о значимости слов разных частей речи в разработке концепта: предназначенности глаголов для передачи фазисно- динамических признаков ситуации «кризис», прилагательных - ее качественных характеристик. Анализ данных словарных изданий разного типа (лингвистических и энциклопедии) позволил установить, что содержание концепта «кризис» в значительной степени терминологизировано. Близость научному понятию и абстрактность содержания концепта определяет особую роль метафоры в его разработке. Именно метафора является средством постижения явления «кризис», осуществляемого через яркие наглядные образы. Этим обусловлено значительное постоянство используемых для вербализации концепта метафорических моделей, наличия в речи стереотипных метафор, зафиксированных и в словарях.

Именно дискурсивный анализ позволил сделать выводы об актуальных для современной политической коммуникации компонентах и вербализато-рах дискурса, а значительная степень совпадения его результатов с результатами анализа лексикографических источников еще раз продемонстрировала высокое значение словарей в семантической разработке и представлении концепта.

Проведенное исследование еще раз подтвердило особую роль концепта «кризис» в картине мира современного человека, в современном политическом дискурсе и дискурсе СМИ. Выявленные характеристики и особенности функционирования концепта свидетельствуют о важности исследований политического дискурса и его актуальных концептов для более полного представления концептуальной сетки современного человека, постижения его картины мира и закономерностей ее устройства и функционирования.

Список научной литературыПрокофьева, Татьяна Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абитова А. Р. Социокультурный контекст как компонент когнитивной деятельности // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 - 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000. -С.3-5.

2. Александрова О. В. Когнитивно-прагматические особенности построения дискурса в средствах массовой информации // Текст и дискурс: традиционные и когнитивно-функциональные аспекты исследования. Рязань: Рязанский гос. пед. ун-т, 2002. - С. 80-83.

3. Алексеева Л. М., Мишланова С. Л. Медицина в «роскоши» метафор // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000. - С. 11 - 14.

4. Алефиренко Н. Ф. Дискурсивно концептуальное описание русской фразеологии как этнокультурного феномена // Всероссийская конференция «Русский язык на рубеже тысячелетий». Материалы докладов и тезисы сообщений. - СПб, 2001. (т. 2) - С. 7 - 20.

5. Алефиренко Н. Ф. Лингвокультурологический аспект когнитивной семантики // Русистика: Сб. науч. трудов. Вып.2. Киев, 2002. - С. 16 -22.

6. Англо-русский словарь лингвистики и семиотики. Под ред. Баранова А.Н., Добровольского Д.О. и др. М.: Азбуковник, 2001. - 623 с.

7. Анохина С. А. Концепт «Развитие» в русской языковой картине мира и особенности его вербализации в творчестве В. Г. Распутина 1994 -2003 гг.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Челябинск, 2004. - 26 с.

8. Апресян Ю. Д. Об одной закономерности устройства семантических систем // Проблемы семантического анализа лексики: Тез. докл. между-нар. конф. М.: Русские словари, 2002. - С. 6 - 9.

9. Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания //Вопросы языкознания. 1995. № 1. С. 37 - 68.

10. Апресян Ю. Д. Отечественная теоретическая семантика в конце двадцатого столетия // Известия РАН. СЛЯ. Т. 58. 1999. № 4. С. 39 - 54.

11. Арутюнова Н. Д. Введение // Логический анализ языка: Ментальные действия. М.: Наука, 1993. - С. 3 - 7.

12. Арутюнова Н.Д. Вступительная статья // Теория метафоры: Сб. статей. М.: Прогресс, 1990а. - С. 5 - 33.

13. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Большая российская энциклопедия, 2002. - С. 136-137.

14. Арутюнова Н.Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 19906. - С. 296 - 297.

15. Арутюнова Н. Д. О стыде и стуже // Вопросы языкознания. 1997. №2. -С. 59-71.

16. Арутюнова Н. Д. Феномен молчания // Язык о языке: Сб. статей. -М.: Языки русской культуры, 2000. С. 417 - 437.

17. Арутюнова Н. Д. Язык // Русский язык. Энциклопедия. Под ред. Ю. Н. Караулова. М.: Большая российская энциклопедия; Дрофа, 1998. -С. 652-658.

18. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека (Язык. Семиотика. Культура). М.: Языки русской культуры, 1998. - 895 с.

19. Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. - С. 276-379.

20. Ахмадеева С. А. Изучение функций метафоры в лингвистике XX века: приоритеты и критерии классификации // Всероссийская конференция «Русский язык на рубеже тысячелетий». Материалы докладов и тезисы сообщений. СПб, 2001. (т. 2) - С. 20 - 23.

21. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1996. - 103 с.

22. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Воронеж, 1998. - 41 с.

23. Багичева Н. В. Менталыюсть как ключевое понятие когнитивной лингвистики // Лингвистика 21 века: Материалы федеральной научной конференции. Екатеринбург, 2004. - С. 20 - 22.

24. Баранов А. Н. О типах сочетаемости метафорических моделей // Вопросы языкознания. 2003. №2. С. 73 - 95.

25. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики // Известия РАН. СЛЯ. Т. 56. 1997. № 1. с. 11-21.

26. Баранов А. Н., Караулов Ю. Н. Русская политическая метафора (материалы к словарю). М.: ИРЯ, 1991. - 193 с.

27. Баранов А. Н., Караулов Ю. Н. Словарь русских политических метафор. М.: Помовский и партнеры, 1994. - 330 с.

28. Баранов А. Т. Уровни когниотипичности в текстовой деятельности // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000. - С. 24 - 27.

29. Басова Л. В. Концепт труд в русском языке (на материале пословиц и поговорок): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тюмень, 2004. -20 с.

30. Беспалова О. Е. Концептосфера поэзии Н. С. Гумилева в ее лексическом представлении: Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб, 2002. -24 с.

31. Бердникова Л. П. Когнитивная лингвистика и дискурс // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000. - С. 32 - 34.

32. Блохина Н. Г. Концептосфера русского языка: константы и динамика изменений (на примере анализа концепта, репрезентируемого словом «Бог») // Русское слово в мировой культуре. Материалы X Конгресса МАПРЯЛ. СПб.: Политехника, 2003. - С. 103 - 107.

33. Брагина Н. Г. Социокультурные конструкты в языке: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Москва, 2006. - 50 с.

34. Брагина Н. Г. Имплицитная информация и стереотипы дискурса // Имплицитность в языке и речи. М.: Языки русской культуры, 1999. -С. 43 - 57.

35. Брутян Г. А. Языковая картина мира // Теория познания: В 4 т. Под ред. В.А. Лекторского, Т.И. Ойзермана. Т. 2: Социально-культурная природа познания. М.: Мысль, 1991. - С. 294 - 324.

36. Будаев Э. В.Монархическая метафора как средство концептуализации политической действительности в британской прессе (на примере России, Грузии и Латвии) // Лингвистика 21 века: Материалы федеральной научной конференции. Екатеринбург, 2004. - С. 41 - 43.

37. Бузаров В. В. О когнитивной операции опредмечивания и акциона-лизации и ее отражении в некоторых грамматических параллелях // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000. - С. 36 - 39.

38. Булыгина Е. 10. Лексическое воплощение концепта «деньги» в современной публицистике // Отражение русской языковой картины мира в лексике и грамматике: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1999.-С. 5-13.

39. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Перемещение в пространстве как метафора эмоций // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 277 - 289.

40. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира. -М., 1997.-576 с.

41. Бунеева Е. С. Концептологическая модель признака старшинства // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. - С. 33-41.

42. Бусурина Е. В. Лингвокультурема «дурак» в русской языковой картине мира: Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2004. - 24 с.

43. Бычихина О. В. Концепт «отказ» в русской языковой картине мира // Отражение русской языковой картины мира в лексике и грамматике: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1999. - С. 34 - 48.

44. Васильев Л. М. Коннотативный компонент языкового значения // Русское слово в языке, тексте и культурной среде: Сб. статей. Екатеринбург: Арго, 1997. - С. 35 - 41.

45. Ваулина Е. Ю. Глагольная метафора в современном русском языке (материалы для спецкурсов по лексикологии). СПб., 1993. - 33 с.I

46. Вежбицкая А. Антитоталитарный язык в Польше: механизмы языковой самообороны // Вопросы языкознания. 1993. № 4. С. 107-125.

47. Вежбицкая А. Культурно обусловленные сценарии и их когнитивный статус // Язык и структура знания: Сб. статей. - М.: Наука, 1990. -С. 63-86.

48. Вепрева И. Т. Метаязыковая рефлексия в функционально- типологическом освещении: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Екатеринбург, 2003.-40 с.

49. Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). -М.: Рус. яз. 2001.-720 с.

50. Винокур Г. О. Культура языка. М.: Федерация, 1929. - 336 с.

51. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика. Волгоград, 1997. - 139 с.

52. Воркачев С.Г. Зависть и ревность: к семантическому представлению моральных чувств в естественном языке // Известия РАН. СЛЯ. 1998. Т. 57. №3.-С. 39-45.

53. Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // НДВШ. Филологические науки. 2001. № 1. С. 64 - 72.

54. Воркачев С. Г. Этносемантика паремии: сопоставительный анализ метафоризированных показателей безразличия в русском и испанском языках // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. -Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. С. 16-25.

55. Габуниа 3., Джолуа М. Концепты «род» (родословие) и «мудрость» как основа философско-художественной системы Ф. Искандера // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ГТГЛУ, 2000. - С. 53 - 55.

56. Гаврилова Г. Ф. Предложение высказывание в когнитивном аспекте // НДВШ. Филологические науки. 2001. №6. - С. 72 - 79.

57. Гак В. Г. К эволюции способов речевой номинации // Вопросы языкознания. 1985. №4. С. 28 - 43.

58. Гак В. Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988а. - С. 11 - 26.

59. Гак В. Г. Проблема создания универсального словаря (энциклопедический, культурно-исторический и этнолингвистический аспекты) // Национальная специфика языка и ее отражение в нормативном словаре. -М.: Наука, 19886.-С. 119-126.

60. Гак В. Г. Пространство вне пространства // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 127 - 135.

61. Гажева Н. Д. Опыт когнитивного анализа имени игра // НДВШ. Филологические науки. 2000. №4.-С. 13- 82.

62. Гафарова Г. В., Кильдибекова Т. А. Когнитивные аспекты лексической системы языка (на материале функционально-семантической сферы «жить»). Уфа: Башкирский ун-т, 1998. - 182 с.

63. Голубкова Е. Е. Попытка концептуального анализа пространственных слов around, round и about II Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000.-С. 58-60.

64. Грушина Н.Б. Концепт «время» в дискурсе современных художественно-публицистических журналов (на материале журнала «Новый мир»): Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2002. - 16 с.

65. Гынгазова Л. Г. Жанр оценки в языке личности // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии. Томск, 1998. - С. 98 - 107.

66. Дейк ван Т. А. Принципы критического анализа дискурса // Перевод и лингвистика текста. М.: Всероссийский центр переводов научно-технической литературы и документации, 1994. - С. 169-217.

67. Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. -312с.

68. Демьянков В. 3. Доминирующие лингвистические теории в к. XX века // Язык и наука конца XX века: Сб. статей. М.: Изд. центр. РГГУ, 1995.-С. 239-320.

69. Демьянков В. 3. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретационного подхода // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 17 - 34.

70. Демьянков В. 3. Семантические роли и образы языка // Язык о языке: Сб. статей. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 193 - 271.

71. Дитрих О. В. Авторская метафора в сфере политики // Проблемы исторического языкознания и ментальности. Вып. 3. Красноярск: Изд. центр Красноярского ун-та, 1999. - С. 84 - 92.

72. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русской прозы 19-20 веков). М.: Едиториал УРСС, 2001.-328 с.

73. Елистратов В. С. Язык старой Москвы: Лингвоэнциклопедический словарь. М.: ACT, 2004. - 797 с.

74. Енина Л.В. Оппозиция «провинция столица» в журналистском тексте // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности. - Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2003. - С. 228 - 231.

75. Ермакова О. П. Метафоризация как средство выражения оценки общеполитической ситуации // Русский язык конца 20-го столетия (1985 -1995). М.: Языки русской культуры, 1996. - С. 45 - 60.

76. Ермакова О. П. Пространственные метафоры в русском языке // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 289 - 298.

77. Есин Б. И. Идеологическая направленность современных СМИ и русская традиция // Вестник МГУ. Серия 10. Журналистика. 2001. № 3. С. 26-30.

78. Земская Е. А. Введение // Русский язык конца 20-го столетия (1985 -1995). М.: Языки русской культуры, 1996а. - С. 9 - 32.

79. Земская Е. А. Клише новояза и цитация в языке постсоветского общества // Вопросы языкознания. 19966. № 3. С. 23-31.

80. Зиновьева Е. И. Языковая картина мира и инвариантная часть национального русского языка // Всероссийская конференция «Русский язык на рубеже тысячелетий». Материалы докладов и тезисы сообщений. -СПб, 2001. (т. 2). С. 389 - 394.

81. Ильенко С. Г. О контекстуальном компоненте толкового словаря // Актуальные проблемы функциональной лексикологии. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 1997.-С. 5- 11.

82. Ипполитов О. О. Объективация концепта «дорога» в лексико-фразеологической системе языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 2003. - 20 с.

83. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. -М.: Едиториал УРСС, 2003. 284 с.

84. Какорина Е. В. Стилистические заметки о современном политическом дискурсе // Облик слова. М.: Астра семь, 1997. - С. 226 - 242.

85. Какорина Е. В. Стилистический облик оппозиционной прессы // Русский язык конца 20-го столетия (1985 1995). - М.: Языки русской культуры, 1996а. - С. 409 - 426.

86. Какорина Е. В. Трансформация лексической семантики и сочетаемости (на материале языка газет) // Русский язык конца 20-го столетия (1985 1995). - М.: Языки русской культуры, 19966. - С. 79 - 84.

87. Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996.-С. 3-16.

88. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987.-263 с.

89. Караулов Ю. Н., Петров В. В. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса // Т. А. ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. -М.: Прогресс, 1989. С. 5 - 11.

90. Касевич В. Б. Язык и знание //Язык и структура знания: Сб. статей. -М.: Наука, 1990. С. 8 - 26.

91. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. -С. 33-44.

92. Ким Л.Г. Функционирование окказионализма в газетном тексте // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии. Томск, 1998. -С. 134- 145.

93. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М.: Едиториал УРСС, 2000.-350 с.

94. Коваленко Е.Г. Фразеологизмы как когнитивные знаки // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ГТГЛУ, 2000. - С. 100 - 102.

95. Козловская Н. В. Прагматический компонент лексического значения в толковом словаре (на примере лекснко-семантического поля «семья») // Актуальные проблемы функциональной лексикологии. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 1997. - С. 27-34.

96. Козырев В.А., Черняк В.Д. Вселенная в алфавитном порядке: Очерки о словарях русского языка. СПб.: Изд-во РГПУ им. Герцена, 2000. -356 с.

97. Комлев Н. Г. Слово в речи: денотативные аспекты. М.: Изд-во МГУ, 1992.-216 с.

98. Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М.: МАЛП, 1999. - 341 с.

99. Королькова И. В. Лингвистические аспекты психологических «уловок» как элементов публичных выступлений // Языковая структура и социальная среда: Межвуз. сб. науч. тр. студентов. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. тех. ун-та, 2000. - С. 56 - 58.

100. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971. - 267 с.

101. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. СПб.: Златоуст, 1999. - 320 с.

102. Кочкин М. 10. О манипуляции в современном политическом дискурсе // Языковая структура и социальная среда: Межвуз. сб. науч. тр. студентов. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. тех. ун-та, 2000. - С. 9 - 13.

103. Кравченко А. Почему семантика не может не быть когнитивной: на пути к пониманию языка // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000.-С. 102- 105.

104. Красильникова Н. А. Метафорическое представление «своих» и «чужих» в дискурсе политических движений «зеленых» в Англии, России, США // Лингвистика 21 века: Материалы федеральной научной конференции. Екатеринбург, 2004. - С. 85 - 86.

105. Крысин Л. П. Неявные ограничения в лексической и семантической сочетаемости слова // Проблемы семантического анализа лексики: Тез. докл. междунар. конф. М.: Русские словари, 2002. - С. 50 - 52.

106. Кубрякова Е.С. Когнитивная лингвистика // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Большая российская энциклопедия, 2002. -С. 665-666.

107. Кубрякова Е. С., Демьянков В. 3., Панкран 10. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Филологич. фак. МГУ, 1996. - 245 с.

108. Кубрякова Е. С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. 1994. №4.-С. 34-48.

109. Кубрякова Е. С. Слово в дискурсе (новые подходы к его анализу) // Текст и дискурс: традиционные и когнитивно-функциональные аспекты исследования. Рязань: Рязанский гос. пед. ун-т, 2002. - С. 7 - 11.

110. Кузнецова Э. В. Лексикология русского языка. М.: Высшая школа, 1989. - 216 с.

111. Купина Н. А. Идеологическая составляющая лексики русского языка // Русское слово в языке, тексте и культурной среде: Сб. статей. Екатеринбург: Арго, 1997.-С. 134-146.

112. Купина Н. А. Эволюция идеологической семантики в социокультурном контексте России // Проблемы семантического анализа лексики: Тез. докл. междунар. конф. М.: Русские словари, 2002. - С. 54 - 56.

113. Купина Н.А. Тоталитарный язык: словарь и речевые реакции. -Пермь: ЗУУНЦ, 1995. 143 с.

114. Лакофф Д., Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 23. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988.-С. 12-52.

115. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990.-С. 387-416.

116. Лебедева Н. Б., Королева Ю. В. Ситуатемный анализ глагольной семантики как разновидность когнитивного подхода // Сибирский филологический журнал. 2004. № 3 4. - С. 95 - 109.

117. Левонтина И. Б. Речь vs. язык в современном русском языке // Язык о языке: Сб. статей. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 271 - 290.

118. Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997-С. 280-288.

119. Логический анализ языка: Культурные концепты: Сб. статей. М.: Наука, 1991.-203 с.

120. Логический анализ языка: Ментальные действия: Сб. статей. М.: Наука, 1993.- 173 с.

121. Логический анализ языка: Языки пространств: Сб. статей М.: Языки русской культуры, 2000. - 448 с.

122. Лысакова И. П. Тип газеты и стиль публикации. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989.- 181 с.

123. Лысакова И. П. Язык газеты и типология прессы: социолингвистическое исследование. СПб.: Филол. ф-т СПбГУ. 2005. - 254 с.

124. Лукин В. А. Концепт истины и слово истина в русском языке (Опыт концептуального анализа рационального и иррационального в языке) // Вопросы языкознания. 1993. №4. С. 63 - 87.

125. Лютикова В. Д. Метафорическое слово яркий актуализатор лин-гвокреативной деятельности диалектной личности // Русское слово в мировой культуре. Материалы X Конгресса МАПРЯЛ. - СПб.: Политехника, 2003. - С. 47 - 55.

126. Макаров М. Л. Основы теории дискурса. -М.: Гнозис, 2001. -276 с.

127. Макаров М. Л. Языковое общение в малой группе: опыт интерпрета-тивного анализа дискурса: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Саратов, 1998.-43 с.

128. МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990. С. 358 - 387.

129. Маршина М. В. Лексическая экспликация концептуальной системы Ф. И. Тютчева: Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2004. - 20 с.

130. Менджерицкая Е. О. Термин «дискурс» в современной зарубежной лингвистике // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации.-М.: Филология, 1997.-С. 130- 133.

131. Миронова Н.Н. Оценочный дискурс: проблемы семантического анализа // Известия РАН. СЛЯ. Т.56. 1999. № 4. С. 52-59.

132. Муране С. Н. Лексика военной сферы в постсоветском политическом дискурсе // Говорящий и слушающий: языковая личность, текст, проблемы обучения: Материалы Межвузовской научно-методической конференции. СПб.: Изд-во «Союз», 2001. - С. 268 - 273.

133. МО.Мягковская Н. Б. К характеристике аксиологических потенций слова: концепты «круг», «колесо» и их оценочно-экспрессивные дериваты // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 299 - 308.

134. Натхо О. И. Когнитивный аспект фразеологизмов // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). -Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000. - С. 125 - 126.

135. Николаева Т. М. Компрессия информации в тексте: газеты российские и русскоязычные // Проблемы семантического анализа лексики: Тез. докл. междунар. копф. М.: Русские словари, 2002. - С. 70 - 72.

136. Николаева Т. М. Краткий словарь терминов лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып 8. М.: Прогресс, 1978. - С. 467 -473.

137. Новиков А.Л. О контекстуальном смысле слова // НДВШ. Филологические науки. 2002. № 5. С. 82-88.

138. Новиков Л. А. Семантика русского языка: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов. М.: Высшая школа, 1982. - 272 с.

139. Новикова Н. С., Черемисина Н. В. Многомирие в реалии и общая типология языковых картин мира // НДВШ. Филологические науки. 2000. № 1.-С. 40-49.

140. Опарина Е.О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 65 - 78.

141. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С. 68 - 82.

142. Перевозникова А. К. Концепт «душа» в русской языковой картине мира: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2002. - 20 с.

143. Петров В.В., Герасимов В. И. На пути к когнитивной модели языка (вступительная статья) // Новое в зарубежной лингвистике, выпуск 23. -М.: Прогресс, 1988. С. 5 - 12.

144. Петрова Н. В. Текст и дискурс // Вопросы языкознания. 2003. №6. -С. 123- 132.

145. Попов А. Ю. Основные отличия текста от дискурса // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. статей. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 38 - 45.

146. Попова 3. Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. -Воронеж: Истоки, 2001. 193с.

147. Почепцов О. Г. Языковая ментальность: способ представления мира // Вопросы языкознания. 1990. № 6. С. 110 - 123.

148. Принципы и методы семантических исследований: Сб. статей. М.: Наука, 1976.-379 с.

149. Проскуряков М. Р. Дискурс борьбы (очерк языка выборов) // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1999. № 1. С. 34 - 50.

150. Проскуряков М. Р. Дискурс власти (очерк культуры политической речи) // Современная русская речь: состояние и функционирование: Сб. аналитич. мат-лов. СПб.: Филол. фак. СПбГУ, 2004. - С. 82 - 106.

151. Прохвачева О. Г. Образ «приватного» пространства в языковой картине мира (на материале русской и английской фразеологии) // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. - С. 41 - 48.

152. Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-212 с.

153. Руберт И. Б. Текст и дискурс: к определению понятий // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. статей. СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 23-38.

154. Руднев В. П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 1997. - 381 с.

155. Руднев В. П. Энциклопедический словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 2001. - 599 с.

156. Русский язык конца 20-го столетия (1985 1995). - М.: Языки русской культуры, 1996. -473 с.

157. Рябцева Н.К. Размер и количество в языковой картине мира // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000.-С. 108-117.

158. Седов К. Ф. Структура устного дискурса и становление языковой личности: грамматические и паралингвистические аспекты. Саратов: Изд-во Саратовского пед. ин-та, 1998. - 111 с.

159. Селиверстова О. Н. Компонентный анализ многозначных слов. М.: Наука, 1975.-240 с.

160. Сергеева Е. В. Бог и человек в русском религиозно-философском дискурсе. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена; САГА, 2002а. - 192 с.

161. Сергеева Е. В. Религиозно-философский дискурс В. С. Соловьева: лексический аспект. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена; САГА, 20026.- 128 с.

162. Сергеева Н. М. Концепт мозг в русской языковой картине мира // Лингвистика 21 века: Материалы федеральной научной конференции. -Екатеринбург, 2004. С. 145 - 149.

163. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М.: Наука, - 1988. - 244 с.

164. Сигал К.Я. Сочинительные конструкции и дискурс // Известия РАН. СЛЯ. Т.60. 2001. № 5. С. 42 - 45.

165. Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка. СПб.: Наука, 1993. -150 с.

166. Скобликова Е. С. Концептосфера человека и модели предложения // НДВШ. Филологические науки. 2001. № 4. С. 45 - 55.

167. Слышкин Г. Г. Концепт чести в американской и русской культурах (на материале толковых словарей) // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. - С. 48 - 50.

168. Соколовская Т. Б. Языковая личность политического лидера (на материале газет новейшего времени): Автореф. дис. . канд. филол. наук. -СПб., 2002.-20 с.

169. Степанов 10. С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX века: Сб. статей. М.: Изд. центр. РГТУ, 1995. - С. 35 - 73.

170. Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. -М.: Языки русской культуры, 1998. 784 с.

171. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Академический проект, 2001. - 990 с.

172. Степанов 10. С. Методы и принципы современной лингвистики. -М.: Наука, 1975.-311 с.

173. Степанов Ю.С. Понятие // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 383 - 385.

174. Стернин И. А. Коммуникативная концепция семантики слова // Русское слово в языке, тексте и культурной среде: Сб. статей. Екатеринбург: Арго, 1997.-С. 82-88.

175. Стернин И. А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1985. - 172 с.

176. Сулименко Н. Е. Слово в контексте гуманитарного знания: Учеб. пособие. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2001. - 86 с.

177. Сумакова О. П. Метафоризация как средство выражения оценки общественно-политической ситуации // Русский язык конца 20-го столетия (1985 1995). - М.: Языки русской культуры, 1996. - С. 45 - 60.

178. Супрун А. Е. Лексика как зеркало культуры и проблемы лексической реконструкции // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики: Всесоюзная научная конференция. Доклады. Ч. 1.-М.: ИРЯ, 1991.-С. 77-85.

179. Сурин П. 3. Метафорическое моделирование на материале мемуаров Б. Н. Ельцина // Лингвистика 21 века: Материалы федеральной научной конференции. Екатеринбург, 2004. - С. 155 - 161.

180. Телешева П. 3. Морбиальная метафора в политическом дискурсе США и России // Лингвистика 21 века: Материалы федеральной научной конференции. Екатеринбург, 2004. - С. 164 - 167.

181. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. -М.: Наука, 1986.- 141 с.

182. Телия В. Н. Типы языковых значений: Связанные значения слова в языке. М.: Наука, 1981. - 269 с.

183. Теория функциональной грамматики: Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/ неопределенность. СПб.: Наука, 1992. - 303 с.

184. Теория функциональной грамматики: Качественность. Количествен-ность. СПб.: Наука, 1996. - 264 с.

185. Тетради новых терминов. Англо-русские термины по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста. Вып. 2. Методы анализа текста. М.: ВЦП, 1982. - 288 с.

186. Томашевская К.В. Лексическая составляющая экономического дискурса современника. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2000а. - 153 с.

187. Томашевская К.В. Лексическое представление экономической темы в газетно-публицистических и учебно-научных текстах: Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1992. - 20 с.

188. Томашевская К. В. Экономический дискурс современника в его лексическом представлении: Автореф. дис. . докт. филол. наук. СПб, 20006.-31 с.

189. Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочный дискурс: когнитивный и прагматический аспекты. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1999. - 166 с.

190. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.-С. 82-110.

191. Урысон Е.В. Языковая картина мира vs. обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. 1998. № 2. С. 3 - 22.

192. Феденева Ю.Б. Моделирующая функция метафоры в агитационно-политических текстах 90-х годов XX века: Автореф. дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 1998. - 18 с.

193. Фрумкина Р. М. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? // Язык и наука конца двадцатого века. М.: Изд. центр РГГУ, 1995.-С. 74-117.

194. Хагба Л. Р. Концепт «пространство» в лингвокультурной традиции абхазов и абазин // Когнитивная парадигма (тезисы международной конференции 27 28 апреля 2000г.). - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000. -С. 173- 175.

195. Хан-Пира Э.И. Язык власти и власть языка // Вестник АН СССР. 1991. № 4. С. 12-25.

196. Харченко В.К. Переносные значения слова. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1989. - 195 с.

197. Харченко В.К. Функции метафоры: Учеб. пособие. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1992. - 86 с.

198. Человеческий фактор в языке: язык и порождение речи. М.: Наука, 1991.-238 с.

199. Человеческий фактор в языке: языковые механизмы экспрессивности.-М.: Наука, 1991.-214 с.

200. Человеческий фактор в языке: коммуникация, модальность, дейксис. -М.: Наука, 1992.-280 с.2И.Чернейко Л. О. Гештальтная структура абстрактного имени // НДВШ. Филологические науки. 1995. № 4. С. 73 - 83.

201. Чернейко Л. О. Лингвофилософский анализ абстрактного имени. М., 1997.-319 с.

202. Чернейко Л. О. Абстрактное имя в семантическом и прагматическом аспектах: Автореф. дис. докт. филол. наук. М., 1997. - 48 с.

203. Чернейко Л. О., Хо Сон Тэ. Концепты жизнь п смерть как фрагменты русской языковой картины мира // НДВШ. Филологические науки. 2001. №4.-С. 50-60.

204. Чернявская В. Е. Дискурс как объект лингвистических исследований // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. статей. СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 11 - 23.

205. Чудинов А.П. Динамика моделей концептуальной метафоры // Говорящий и слушающий: языковая личность, текст, проблемы обучения:

206. Материалы Межвузовской научно-методической конференции. СПб.: Изд-во «Союз», 2001а. - С. 336 - 342.

207. Чудинов А.П. Новые русские метафоры // Русская речь. 2003а. № 1. -С. 38-42.

208. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000). Екатеринбург, 20016.-238 с.

209. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале // Русская речь. 2001 в. № 4. С. 42-49.

210. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале // Русская речь. 2002а. М> 1.-С. 42-47.

211. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале // Русская речь. 20026. №3.-С. 42-47.

212. Чудинов А.П. Политическая лингвистика (общие проблемы, метафора): Учебное пособие. Екатеринбург: Уральский гуманитарный институт, 20036.- 194 с.

213. Чудинов А.П. Фитонимная метафора в политической речи // Русская речь. 2003в.№4.-С. 51-55.

214. Шахнарович А. М., Юрьева Н. М. К проблеме понимания метафор // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 108 - 119.

215. Шаховский В. И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. - С. 80 - 97.

216. Шведова Н. Ю. Лексическая система и ее отражение в толковом словаре // Русистика сегодня. Язык: система и ее функционирование: Сб. статей. М.: Наука, 1988. - С. 152 - 166.

217. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М.: Перемена, 2000.-368 с.

218. Шишкина О. Ю. Художественный концепт «Поэт» в идиостиле М. И. Цветаевой и его лингвистическая репрезентация (на материале поэзии): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Череповец, 2003. - 21 с.

219. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1979. 134 с.

220. Эпштейн М.Н. Идеология и язык (построение модели осмысления дискурса) // Вопросы языкознания. 1991. № 6. С. 19-34.

221. Язык как средство трансляции культуры. М.: Наука, 2000. - 310 с.

222. Язык система. Язык - текст. Язык - способность: Сб. статей. - М.: ИРЯ, 1995.-287 с.

223. Яковлева Е. С. Пространство умозрения и его отражение в языке // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры. 2000. - С. 268 - 277.

224. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.: Гнозис, 1994. - 343 с.1. Словари

225. Александрова 3. Е. Словарь синонимов русского языка. М.: Рус. яз., 1989.-493 с.

226. Баш Л. М., Боброва А. В., Вечеслова Г. Л., Кимягарова Р. С., Сендро-виц Е. М. Современный словарь иностранных слов: Толкование, словоупотребление, этимология. М.: Цитадель, 2000. - 926 с.

227. Большой толковый словарь русского языка. Под ред. С. А. Кузнецова. СПб.: Норинт, 2000. - 1535 с.

228. Большой энциклопедический словарь: в 2-х т. Под ред. А. М. Прохорова. Т. 1. М.: Советская энциклопедия, 1991. - 962 с.

229. Горбачевич К. С. Русский синонимический словарь. СПб.: ИЛИ РАН, 1996.-512 с.

230. Горбачевым К. С., Хабло Г. П. Словарь эпитетов русского литературного языка. JL: Наука, 1979. - 567 с.

231. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. -М.: Рус. яз., 1998. (перепечатка с издания 1881 г.).

232. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. -М.: Прогресс, 1994. (перепечатка с издания 1903 1909 гг. под ред. А. И. Бодуэна-де-Куртене).

233. Каменкер С. М. Коллапс // Краткая медицинская энциклопедия. М., 1989.-С. 93-95.

234. Караулов Ю. Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В., Черкасова Г. А. Русский ассоциативный словарь. Кн. 1. М.: Помов-ский и партнеры, 1994 - 224 с.

235. Караулов Ю. Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В., Черкасова Г. А. Русский ассоциативный словарь. Кн. 2. М.: ИРЯ РАН, 1994-224 с.

236. Караулов Ю. Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В., Черкасова Г. А. Русский ассоциативный словарь. Кн. 3. М.: ИРЯ РАН, 1996-212 с.

237. Караулов Ю. Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В., Черкасова Г. А. Русский ассоциативный словарь. Кн. 4. М.: ИРЯ РАН, 1996-324 с.

238. Караулов Ю. Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В., Черкасова Г. А. Русский ассоциативный словарь. Кн. 5. М.: ИРЯ РАН, 1998-204 с.

239. Караулов Ю. Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В., Черкасова Г. А. Русский ассоциативный словарь. Кн. 6. М.: ИРЯ РАН, 1998-324 с.

240. Караулов Ю. Н. Частотный словарь семантических множителей русского языка. М.: Наука, 1980. - 207 с.

241. Краткий словарь современных понятий и терминов. М.: Республика, 1993.-509 с.

242. Краткий словарь современных понятий и терминов. М.: Республика, 2000. - 669 с.

243. Крысин JI. П. Толковый словарь иноязычных слов. М.: Рус. яз., 2000. - 854 с.

244. Лексическая основа русского языка: Комплексный учебный словарь. Под ред. В. В. Морковкина. -М: Рус. яз., 1984. 1167 с.

245. Лексические трудности русского языка: словарь-справочник. М.: Рус. яз., 1994.-585 с.

246. Лопатин В. В., Лопатина Л. Е. Русский толковый словарь. М.: Рус. яз., 1994.-831 с.

247. Львов М. Р. Словарь антонимов русского языка. М.: Терра, 1997. -480 с.

248. Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Толковый словарь языка Совдепии. СПб.: Фолио - Пресс, 1998. - 704 с.

249. Морковкин В.В., Луцкая Н.М., Богачева Г.В., Копылова И.Н., Борисова Е.Г., Успенская И.Д. Словарь структурных слов русского языка. -М.: Лазурь, 1997.-420 с.

250. Новое в русской лексике: Словарные материалы 85. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. - 381 с.

251. Новое в русской лексике: Словарные материалы 86. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. - 381 с.

252. Новое в русской лексике: Словарные материалы 87. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. - 352 с.

253. Новое в русской лексике: Словарные материалы 88. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. - 381 с.

254. Новые слова и значения: Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 80-х годов. СПб.: Дмитрий Буланин, 1997. - 903 с.

255. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Под ред. Ю. Д. Апресяна. Вып. 2. М.: Языки русской культуры, 2000. - 487 с.

256. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Советская энциклопедия, 1970.-900 с.

257. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Советская энциклопедия, 1975.-847 с.

258. Ожегов С. И. Словарь русского языка. -М: Рус. яз., 1981. 816 с.

259. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз, 1984. - 797 с.

260. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1989. - 923 с.

261. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. -М.: Азбуковник, 1999. 944 с.

262. Райзберг Б. А., Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный экономический словарь. М.: ИНФРА-М, 1997. - 478 с.

263. Сводный словарь современной русской лексики: в 2-х т. Под ред. Р. П. Рогожниковой. Т. 1 (А-О). -М: Рус. яз, 1991.-800 с.

264. Словарь ассоциативных норм русского языка. Под ред. А. А. Леонтьева. М.: Изд-во МГУ, 1977. - 192 с.

265. Словарь иностранных слов. Под ред. И. В. Лехина и проф. Ф. Н. Петрова. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1949. - 809 с.

266. Словарь иностранных слов. Гл. ред. Ф. Н. Петров. М.: Рус. яз., 1988.

267. Словарь новых слов русского языка (середина 50-х середина 80-х годов). - СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. - 976 с.

268. Словарь русского языка. Сост. С. И. Ожегов. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1949. - 968 с.

269. Словарь русского языка. Сост. С. И. Ожегов. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1952. - 848 с.

270. Словарь русского языка 18 века. Под ред. Сорокина Ю. С. Вып. 11.-СПб., 1999.

271. Словарь русского языка: В 4-х т. Под ред. А. П. Евгеньевой. М.: Рус. яз., 1981 - 1984.

272. Словарь синонимов русского языка: в 2-х томах. Под ред. А. П. Евгеньевой. М.: Наука, 1970- 1971.

273. Словарь современного русского литературного языка в 17-ти томах. М.-Л., 1948- 1965.

274. Словарь сочетаемости слов русского языка. Под ред. П. Н. Денисова, В. В. Морковкина. -М.: Рус. яз., 1983. 688 с.

275. Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. Т. 1, ч. 2. М.: Книга, 1989.-807 с.

276. Субботина Л. А. Словарь иностранных слов для школьников. Екатеринбург: У-Фактория, 1999. 288 с.

277. Толковый словарь русских глаголов. Под ред. Л. Г. Бабенко. М.: ACT - ПРЕСС, 1999. - 704 с.

278. Толковый словарь русского языка. Под ред. Д. Н. Ушакова. М.: ОГИЗ, 1935- 1940.

279. Толковый словарь русского языка конца 20-го века: языковые изменения. Под ред. Г. Н. Скляревской. СПб.: Фолио-Пресс, 1998. - 700 с.

280. Частотный словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1977. - 934 с.

281. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. В 2 т. М.: Рус. яз., 1993.

282. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х томах. Т. 2.-М.: Прогресс, 1986. 671 с.

283. Яновский Н. М. Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту, содержащий: разные в российском языке встречающиеся иностранные речения и технические термины. Ч 1 3. Ч. 2 (К - Н). - СПб.: при Императорской Академии наук, 1804.