автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Концепция истории А. Кожева: опыт историко-философской реконструкции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепция истории А. Кожева: опыт историко-философской реконструкции"

005531273

ЮРГАНОВ Александр Александрович

КОНЦЕПЦИЯ ИСТОРИИ А. КОЖЕВА: ОПЫТ ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ

Специальность: 09.00.03 - история философии

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

- ^ н;ол 2013

Ростов-на-Дону 2013

005531273

Работа выполнена в ФГАОУ ВПО «Кубанский государственный университет» на кафедре философии факультета философии, истории, социологии и международных отношений

Официальные оппоненты: Ерыгин Александр Николаевич

доктор философских наук, профессор кафедры истории философии факультета философии и культурологии Южного федерального университета

Ведущая организация - Краснодарский государственный университет культуры и искусств (КГУКИ)

Защита состоится «4» июля 2013 года в 14:00 на заседании диссертационного совета Д 212.208.11 по философским наукам при Южном федеральном университете по адресу: 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. Нагибина, 13, факультет философии и культурологии, ауд.434.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ЮФУ (г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).

Автореферат разослан » 2013 года.

Научный руководитель:

кандидат философских наук, профессор Щербаков Анатолий Иванович

Самойлов Сергей Федорович

доктор философских наук, доцент кафедры философии и социологии Краснодарского университета МВД России

Ученый секретарь диссертационного совета

О.Ф. Иващук

Общая характеристика диссертации

Актуальность темы исследования.

Она обусловлена несколькими моментами.

Во-первых, ощутимым несоответствием между тем влиянием, которое оказала концепция Кожева на современную философскую мысль, и уровнем ее освоения, прежде всего, в России. Во-вторых, специфика развития современной цивилизации делает необходимым осмысления возможных альтернатив исторического развития. Тем более что Кожев известен не только в качестве глубокого исследователя истории философии (и прежде всего немецкой классической философии), но и как один из соавторов проекта общественного развития, во многом реализуемого в современной Европе. В-четвертых, особое внимание обращает на себя предложенная Кожевым «историцисткая» (или «экзистенциальная») интерпретация гегелевской диалектики, позволяющая увидеть новые смысловые аспекты и перспективы дальнейшего её развития.

Степень научной разработанности проблемы.

В России философское наследие Кожева как таковое остается изученным крайне слабо. Среди работ, посвященных анализу идейных источников и особенностей «неогегельянского» творчества Кожева, следует выделить работу Кузнецова В.Н. «Французское неогегельянство», где автором исследуется влияние на интерпретацию Кожевым «Феноменологии Гегеля» философии Хайдеггера и Гуссерля. Разбору историко-философской аспектов концепции Кожева посвящены послесловие Соколова Б.Г. к произведению Кожева «Введение в Систему Знания. Понятие и Время», а также статья Визгина В.П. «Философия как речь». Диссертации Кожева «Религиозная метафизика В. Соловьева» дается разбор в статье КозыреваА.П. Курс лекций Кожева по философии религии Гегеля (в рамках «Введения в чтения Гегеля») рассматривается в статьях Погоняшо А Т.

з

Особая роль в переводе, издании и анализе философских работ Александра Кожева принадлежит Руткевичу А.М. В своих статьях он уделяет большое внимание проблемам государства, власти и права в философии Кожева. Критическое разбор интерпретации Кожевым философии Гегеля содержится в работе Вяккеревой СД., где она указывает на абсолютизацию автором «Введения» отдельных понятий и упрощение ряда положений философии Гегеля.

Концептуальный анализ философско-политических взглядов Кожева реализуется в статье Тихонова Г., где рассматривает творчество Кожева в контексте ключевых проблем философии Карла Шмита. Так же сравнительный анализ социально-государственных идеалов Ильина И. и Кожева А. содержится в диссертационном исследовании Целикова А.Н.

В статье Россмана В. «После философии: Кожев, "конец истории" и русская мысль» тема «конца истории» в философии Кожева становится предметом тщательного анализа. В ней сравниваются трактовки «конца истории» Фукуямы и Кожева, при этом утверждается, что ключом к прояснению смысла «конца истории» является не фактическое крушение СССР, как полагал Фукуяма, но идея «смерти человека». Автор статьи, впрочем, не развивает заявленного им тезиса.

Шихарднн Н.В. в рамках монографии «Гуманистическая парадигма во французском неомарксизме: pro et contra» разбирает влияние идей Кожева на развитие неомарксизма во Франции. Сходной темой занимался также ФокинСЛ. в своей монографии «Жорж Батай в 30-е годы: Философия. Политика. Религия», исследуя влияние, оказанное лекциями Кожева на Жоржа Батая.

Из зарубежных исследователей особо следует выделить работу

Доминика Оффре, где скрупулёзно исследуются все хитросплетения

биографии Кожева, связь его философских идей и политической

4

деятельности в министерстве внешнеэкономических отношений и многое другое.

Кожев упоминается также в трудах Сафрански Р., где рассматриваются влияния философских идей Хайдеггера на становление феноменологии во Франции.

Взгляды Кожева в контексте развития французской мысли в XX веке исследуются в монографии Декомб И. «Современная французская философия». В ней автор анализирует различные аспекты философского проекта, который демонстрирует Кожев, проекта и который в общем виде может быть обозначен, как проект по «гуманизации ничто».

Тем не менее, в собственно отечественной философской литературе наследие Кожева остаётся недостаточно изученным. Действительно, анализ различных аспектов концепции мыслителя: особенностей интерпретации философии Гегеля, его социально-политический проект и т.д., - уже стал предметом детального изучения. Однако, концептуальное ядро философии Кожева, проект истолкования истории, как в целостного, внутренне завершенного, и вместе с тем развивающегося события, остается всё еще мало изученным.

Объект исследования - философия Кожева.

Предмет исследования - концепция истории Кожева

Цели и задачи исследования.

Целью диссертационного исследования является разрешение двусмысленности образа истории в концепции Кожева.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. Формальное раскрытие исходной двусмысленности образа истории в концепции Кожева.

2. Содержательное раскрытие двусмысленности образа истории.

3. Осуществления формальной реконструкции образа истории в концепции Кожева сквозь призму учений, оказавших влияние на формирование его философской концепции.

4. Осуществления содержательной реконструкции.

Теоретические и методологические основания исследования.

Теоретическую основу работы составляют прежде всего исследования тех авторов, которые рассматривают проблемы истории, истории философии, их взаимосвязи, а также отношения между классической и неклассической философскими традициями: Хайдеггер М., Левит К., Хейде JL, Декомб В., Койре А., Доулл Д., Жижек С., Евлампиев И., Быкова М., Гайденко П.П., Авксентьевский И.И., Линьков Е.С., Пушкин В.Г., Мурзин H.H., МуравьевА.Н..

Методологическую основу исследования составили метод реконструкции, принцип целостности и историзма, герменевтический метод, и метод компаративного анализа.

Метод реконструкции предполагает воссоздание целого, опираясь на внутреннюю логику наличных фрагментов.

Принцип историзма, соответственно, позволяет рассматривать исследуемый объект в_качестве развивающегося.

Принцип целостности требует мыслить предмет как упорядоченное целое. Принцип гласит, что любая целостность «больше» суммы своих частей и несводима к совокупности внутренних связей.

Метод компаративного анализа позволяет выявить с помощью сравнения общее и особенное в исследуемых предметах, конкретизируя таком образом понятие каждого из них.

Научная новизна диссертационного исследования.

Специфика философии Кожева состоит в том, что она оказывается точкой пересечения казалось бы, взаимоисключающих друг друга концепций, отсюда - во многом и незавершённый её характер. Ведь Кожев не оставил после себя никакой законченной философской системы или учения классического типа. Поэтому и специфика, определяющая новизну данного диссертационного исследования, заключается в том, что мы используем философские учения, непосредственно оказавшие влияние на мысль Кожева, для прояснения и раскрытия определенности предложенных им концептуальных решений.

С этой целью нами, во-первых, осуществлён комплексный историко-философский анализ концепции А. Кожева, выявлен круг её базовых философских проблем, а также соответствующих персоналий, в полемике с которыми, Кожев предлагал определённые их решения;

во-вторых, выявлена двусмысленность образа истории в концепции Кожева А. и показаны её концептуальные основания;

в-третьих, сформулировано общее понятие историко-философского пространства реконструкции;

в-четвёртых, осуществлена поэтапная трансформация и замена теоретических оснований концепции А. Кожева, приводивших к соответствующей неопределённости в понимании формы и содержании истории;

в-пятых, демонстрация образа истории как целостного события, в рамках которого разрешаются исходно выявленные в концепции А. Кожева точки неопределенности.

Положения, выносимые на защиту.

1. Двусмысленность «конечного» понимания истории Кожевым состоит в том, что при ближайшем рассмотрении оно оборачивается в свою

7

противоположность, тем самым репрезентируя историю не только как «однократное», «неповторимое» событие, но и как процесс «вечного возвращения», т.е. с одной стороны, как свершение, непредсказуемое вплоть до своего окончания и в то же время, завершённое ещё до своего начала и т.д. Такая двусмысленность является в целом прямым продолжением неопределённости методологических оснований концепции Кожева, принципа, так называемого, «онтологического дуализма», формально противопоставляющего «Бытие» природного Мира «Ничто» человеческого Действования в рамках исторического процесса.

2. Содержательным итогом исторического процесса, по Кожеву, становится «Смерть Человека», т.е. целью и смыслом истории по сути провозглашается «Животное Homo sapiens», с которого, по Кожеву, история и «Началась». Иными словами, полностью «образованный» историей, целостный Человек у Кожева оказывается в принципе неотличим от Животного или Ребёнка (=Человека-начала-истории), хотя таковое различение им подразумевается. Конечной же причиной двусмысленности позиции Кожева становится провозглашение им отрицательной формы негативности («Ничто») конечной сущностью Человека как природного сущего. То есть так называемая, «гуманизация Ничто», которая была реализована Кожевым посредством специфического понятия «Желание Желания», остающегося у него непрояснённым по сути.

3. В рамках формальной реконструкции «Окончание» истории у Кожева предстаёт как точка реализации и воплощения «предельной возможности», т.е. как «момент Преображения». Иными словами, как такое безусловное «Завершение» процесса, которое выражается в (видимом) возвращении к его началу. Именно этот опыт описывается и Гегелем через операцию «отрицания отрицания», и Хайдеггером через темпоральную интуицию «наставания бывшествующего», но становится причиной двусмысленности у Кожева.

4. В рамках содержательной реконструкции событие «Смерти Человека» в концепции Кожева открывается как момент радикальной трансформации человеческой сущности, которая находит свое воплощение в «рождении» нового типа социальной организации и мировоззрения, т.е. в терминологии Кожева, в появлении «Гомогенного Общества», разрешившего все классовые, сословные, национальные противоречия, и «Антропотеистического» мировоззрения, снимающего противоречие между Язычеством (космологизмом) и Христианством (теизмом). Что происходит у Кожева в результате «революционного преображения», которое раскрывается как видимость возвращения к «Язычеству» и «Первобытнообщинному обществу» соответственно, т.е. к «Началу истории» — однако таковым уже не является по сути, т.е. по «Желанию» (Воле).

Теоретическое и практическое значение исследования.

Разработка данной темы имеет научно-теоретический интерес, поскольку предложенная проблема всё ещё остаётся мало изученной. Кроме того, теоретическое и практическое значение исследования заключается также в возможности использования материала диссертации в курсах, и прежде всего тех, которые посвящены проблемам современной философии, истории философии, методологии истории и философии истории.

Апробация исследования.

Основные положения диссертационного исследования отражены в 6 публикациях, в том числе в 2 статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах, определённых Перечнем ВАК РФ, представлялись автором в рамках конференций: Международная научная конференция «Философия М. Хайдеггера и современность (к 120-летию со дня рождения философа)» (г. Краснодар, 2010 г.); Международная научная конференция «Россия - Франция: диалог культур» (г. Париж, 2010 г.);

Региональная научная конференции «Философия в современном образовательном пространстве» (г. Краснодар, 2010 г.).

Структура диссертации.

Диссертационное исследование состоит из введения, 2 глав, содержащих 6 параграфов, заключения и библиографического списка. Работа изложена на 132 страницах.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, характеризуется степень ее разработанности, определяются цели и задачи диссертационного исследования, осуществляется выбор предмета и объекта исследования, раскрывается научная новизна, определяются методологические основания исследования, теоретическая и практическая значимость полученных автором результатов, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава диссертации «Исходная двусмысленность понимания истории в концепции Кожева: контрастное прояснение посредством философских учений Гегеля, Маркса и Хайдеггера» посвящена общей постановке проблемы данного исследования, а именно, опирающемуся на историко-философскую специфику концепции Кожева прояснению сути фактической двусмысленности образа истории в её рамках. Глава состоит из трёх параграфов.

В первом параграфе первой главы «Форма и содержание исходного образа истории в концепции Кожева: проблема "конечности истории" и "смерти человека"» прежде всего, мы определяем специфику философской концепции Кожева, которая обуславливает наш способ её рассмотрения. То есть нам необходимо будет не только учитывать, но и использовать в дальнейшем разбирательстве эту специфическую определённость данной

концепции. Ведь философия Кожева - это по-своему уникальное явление в истории современной философской мысли. Его концепция оказывается точкой пересечения и преломления направлений, казалось бы, взаимоисключающих друг друга. В конечном счете, собственно философией Кожева принято считать не что иное, как конечный результат «экзистенциально-марксистского» истолкования им «Феноменологии духа» Гегеля. Кожев не оставил после себя никакой законченной философской системы или учения классического типа. В связи с этим возникает и ряд закономерных трудностей. Ведь, если мы ставим своей задачей исследовать определенность концептуальных рещений, предложенных автором «Введения» по интересующим нас проблемам, то придется все время удерживать во внимании ещё и историко-философский контекст этих рещений.

Далее мы переходим к общей характеристике концепции Кожева как таковой. И поскольку в ней он пытается раскрыть исторический процесс в качестве завершенного целостного события(тшъ используя для этого тексты и некоторые категории обозначенных выше мыслителей), то приходится констатировать непосредственную двусмысленность ключевых тезисов Кожева, характеризующих со стороны формы и содержания историю в этом событийно завершённом качестве. Речь идёт об утверждении «конечности истории» («Конце истории») и «Смерти Человека» («смертной сущности» Человека). Они становятся визитной карточкой философии Кожева. Как следствие, возникает и необходимость ответить на вопрос, в чем именно состоит их двусмысленность и каковы её причины.

Во втором параграфе первой главы «"Атака" Кожева на "онтологический монизм" философии Гегеля и двусмысленность "конечной" формы сбывания истории» мы указываем на то обстоятельство, что в концепции Кожева проблема «конечности» истории по сути укоренена в проблеме возможности «дуалистической онтологии» (или,

как говорит автор в письме к Тран-Дук-Тао, проблемой «временного дуализма») как основании данного взгляда на историю. По Кожеву, однажды начавшись с акта отрицания и противопоставления Человека (Ничто) и Природы (Бытия), История с необходимостью завершается разрешением этого противоречия. Только в этом случае она суть проявления человеческой Свободы; только тогда она подлинно неповторима и непредсказуема, имеет свое начало и конец, предстаёт как Событие. Поэтому и Кожев говорит, что «...при истолковании самого феномена Истории неизбежен некий онтологический дуализм». Однако всё, что осталось после Кожева - это лишь некая «программа "атаки на монизм"» т.е. попытка «дуалистического» истолкования Кожевым философии Гегеля и прежде всего его «Феноменологии духа». А стало быть, прояснить существо, выявить и объяснить причину двусмысленности «конечного» («линейного») понимания Кожевым события Истории можно лишь в контексте предпринятой им «атаки на монизм», т.е. в качестве одного из проявлений двусмысленности самой этой «атаки».

По мнению Кожева, «монистический предрассудок» философии Гегеля, «согласно которому человеческое бытие в принципе не отличается от природного», проявляется трояким образом. Во-первых, в том, что Гегель описывает Природу как «откровенно диалектическую» т.е. по существу утверждает, что «реальный Мир - это живое существо», способное развиваться, как и Человек. Во-вторых, в том, что Дух понимается им, как Идеальное тождество Бытия и Мышления, а не как Реальное (читай, различённое) единство Человека и Природы. И, в-третьих, говоря об Истории, по мнению Кожева, «Гегель не всегда верен своей руководящей идее. Иногда историческое развитие выглядит у него последовательным осуществлением (во Времени) некой вечной ("предвечной") Идеи. Это античное (языческое) представление, противоречащее ... историчности человека...», - отсюда и неизбежный «кругообразный», «циклический» образ Истории, утверждающий, по сути, ее тождественность со способом

12

существования Природного мира. Собственно по трем этим направлениям Кожев и организует свою «дуалистическую атаку», пытаясь преодолеть, по его мнению, античный (языческий) монизм гегелевской философии.

Однако каждое из предложенных Кожевым решений, будучи доведённым до конца, обращается в свою противоположность. А в случае с проблемой истории это значит, что двусмысленность формы её сбывания у Кожева заключается в том, что она оказывается одновременно и всегда уже завершившимся (циклом), и все еще длящимся во времени, развивающимся, открытым (= линейным) событием, т.е. событием и Неповторимым и Вечно возвращающимся., И причиной здесь выступает неоднозначность самой предпринятой Кожевым «атаки на монизм»1, тезиса об абстрактном противопоставлении Бытия и Ничто друг другу.

В третьем параграфе первой главы «Проект Кожева по "гуманизации Ничто" посредством "Желания Желания" и двусмысленность "Смерти Человека" в Конце истории» рассматривается содержательный аспект исторического свершения. Так называемый «онтологический дуализм» делает возможным по Кожеву его собственный радикальный историцизм. Однако для этого необходимо, чтобы в Природе (Бытии) существовало нечто, что при этом не только не являлось бы её частью, но по сути было бы чем-то противостоящим природному Бытию. По Кожеву этим «нечто», а точнее, этим «Ничто», противостоящим природному Бытию, является Человек, но ровной в той степени, в какой его наличное, животное бытие является воплощением «сверх-естественного» желания, Желания быть признанным другим человеком, обладать его желанием даже ценой собственной жизни. Именно это «Желание Желания» и объявляется Кожевым чистой Негативностью, что выходит (в человеке как сущем)за пределы всего налично данного природного Мира. В этом и состоит суть

1 вопрос о том, происходит ли это по причине незавершенности этой «атаки», то ли из-за некорректного истолкованш монистической позиции автора «Феноменологии» - в данном случае не рассматривается.

13

предпринятой Кожевым «гуманизации» ГДекомб], т.е. отождествления Человека и Ничто.

В соответствии с логикой предложенной Кожевым метафоры становится понятно и то, почему история «кончается», и то, почему это означает «Смерть Человека». История «кончается», когда это Желание оказывается полностью удовлетворено, и в той степени, в какой это Желание составляет подлинно Человеческую сущность человека, «исчезает» (или, как пищет Кожев, добавляя своим лекциям драматизма, «умирает») и сам Человек как таковой, оставляя после себя лищь «бездушное» Животное Homo sapiens.Ho с другой стороны, эта метафора несколько затемняет главную мысль Кожева: понимание сущности истории как процесса Образования человека (посредством Борьбы за признание). А здесь и раскрывается подлинная двусмысленность «Смерти Человека» в Конце истории. Ведь она кончается ничем: Человека-начала-истории (Животное) и Человека-её-конца (Мудрец) у Кожева оказывается в принципе невозможным отличить, - т.е. история совершает Круг, завершаясь тем, с чего началась. И наша задача - ответить на вопрос, что именно стало тому причиной в рамках проекта по «гуманизации Ничто».

Для того, чтобы детальней исследовать понятие «Желание Желания» как эпицентр этого проекта, нам необходимо учесть историко-философский контекст предложенных Кожевым в его рамках решений, в контекст того взаимодополняющего отношения, которое существует между марксизмом и экзистенциализмом в концепции Кожева. Он следующим образом характеризует такое отношение между философией Маркса и Хайдеггера: «Хайдеггер ... берется за гегелевскую тему смерти, оставляя в стороне связанные с ней темы Борьбы и Труда, так что его философия не доходит до осознания смысла Истории. — Маркс говорит о Борьбе и Труде, и его философия по сути своей — "историцистская", но он пренебрегает темой смерти (полагая, однако, что человек смертен), потому-то он (и тем паче некоторые "марксисты") упускают из вида то обстоятельство, что Революция

14

не только фактически, но сущностно и необходимо кровава (гегелевская тема Террора)». Иными словами, для ответа на поставленный выше вопрос нам необходимо будет таким образом осуществлять соотнесение (а равно и взаимное прояснение) феноменов «Желания» и «Смерти», чтобы оно так же было и описанием того, как именно Кожев согласует между собой учения Маркса и Хайдеггера, в чем именно сходство и отличие его концепция от них. Такое совмещение задач позволит наиболее полно учесть специфику философии Кожева и обеспечит большую терминологическую корректность.

Обращаясь к концептуальному аспекту полученных результатов, мы видим, что история, понятая Кожевым, как история Образования человека, как история становления его самим Собой, может быть лишь процессом э кзистирования или самопревосхождения «Желанием» самого себя, поскольку именно оно в человеке и отнесено к Смерти как «наиболее своей предельной возможности быть» (Хайдеггер). Но это же значит, что доведенность до конца, реализованность такой возможности есть момент завершения Образования человека, момент превосхождения человеком самого себя и в этом смысле, как и утверждает Кожев, его «Смерть», и вместе с ней Конец истории. Однако в этом случае «Смерть» означает нечто прямо противоположное тому, что утверждает сам же Кожев, так как она есть именно «Рождение (нового) Человека» (например, Мудреца или Гражданина), его радикальное «духовное Преображение», а не «Гибель». Иными словами, Кожев смешивает два противоположные «феномена Смерти», получая в результате неразличение сущности Человека-начала-истории и Человека-её-конца, Мудреца и Животного. Исходной же причиной этой двусмысленности в рамках проекта Кожева по «гуманизации Ничто» выступает собственно отрицательная (формальная) негативности «Желания», неспособного сохранять и усваивать («снимать»), тот Предел, за который выходит в себе самом, экзистируя, и тем самым, неспособного быть чем-то содержательными при этом и отличающимся от позитивного природного Бытия.

Вторая глава диссертации «Опыт историко-философской реконструкции концепции истории Кожева как способ преодоления её двусмысленности» соответственно посвящена опыту разрешения двусмысленности образа истории в философской концепции Кожева. Глава состоит из трёх параграфов.

В первом параграфе второй главы «Понятие историко-философской реконструкции» даётся общее определение метода историко-философской реконструкции как способа дальнейшего исследования, опирающегося на специфику философской концепции Кожева. Сущность его в том, чтобы изменив концептуальные основания, попытаться воссоздать понятое Кожевым событие истории так, чтобы, продолжая мысль самого автора и доводя до конца её исходные интенции, раскрыть смысл метафор «Смерти» Истории и Человека, преодолевая их двусмысленность. Однако в связи с такой формулировкой задачи данной главы возникает и ряд вопросов.

Мы исходим из того, что рамках философского учения сосуществует два измерения: концептуальное и историко-философское:

Последнее имеет первостепенную значимость на этапе формулирования основных положений концепции, когда категориальный аппарат еще несет на себе отпечаток тех философских учений, что оказали определяющее влияние на мысль её автора. Собственно этот этап формирования концепции Кожева мы и находим (прежде всего) в рамках «Введения в чтение Гегеля». Именно в этой работе наиболее ярко выражена историко-философская антиномичность его мышления, в котором своеобразно переплетаются философские учения и традиции, которые, как кажется (и зачастую вполне оправданно), не имеют между собой ничего общего, кроме полной взаимной несовместимости. И всё же именно этот уровень или аспект концепции Кожева является базовым для неё. Поэтому для осуществления реконструкции нам необходимо, с одной стороны, указать концептуальный источник описанных в первой главе

проблем, а с другой, обратиться к тем философским учениям, что приняли опосредованное участие в оформлении этой концепции.

Концептуальное измерение: Ничто «Желания» и «Смерти». Как было ранее сказано, таким источником стало, с одной стороны, неразличение Кожевым Смерти как «экзистенциальной» и «фактической возможности» (и как следствие, неразличение актов Экзистирования и Действования), а с другой, -отрицательная, формальная негативность «Желания», единственным содержанием которого было тотальное исключение из себя всякого содержания (как следствие, и неспособность усваивать тот Предел, за который выходит в себе). Поэтому на пути решения проблемы двусмысленности формы и содержания образа события истории у Кожева следует задаться двумя вопросами:

1)Что означает «доведённость до конца» Смерти как «экзистенциальной возможности» («предельной возможности быть»), или, что то же самое, акта экзистирования «Желания», если это не означает фактической Гибели человека, но означает «остановку» (= Конец) Истории?

2)Чем должно быть «.Желание», чтобы, во-1-х, его сущностным качеством было стремление к самопревосхождению (- экзистированию) и способность себя (окончательно) превзойти, а во-2-х, быть чем-то, что радикально и по сути (онтологически) противостоит всему налично-данному бытию (Природе, Телу, Реальности)?

Историко-философский аспект: Гегель, Маркс, Ницше и Хайдеггер

1) В рамках какого историко-философского отношения искать ответ на первый вопрос нам подсказывает сам Кожев, когда связывает реализацию Смерти как «предельной возможности» (= Будущего), т.е. «Конец» Истории и Человека, с тезисом о тождестве Времени и Понятия: «Посмотрим, какое же решающее следствие для Человека проистекает из этого открытия (тождества Времени и Понятия - Ю.А.). Понятие — это Время. Время в

точном смысле слова, т. е. Время, в котором есть Будущее, тоже в точном смысле слова, т. е. Будущее, которое никогда не станет ни Настоящим, ни Прошлым. Человек — это наличное бытие Понятия в Мире. Стало быть, это наличное бытие в Мире такого Будущего, которое никогда не станет настоящим. Так вот, это Будущее для Человека — это его смерть, такое его Будущее, которое никогда не станет его Настоящим, это знание, которое есть у Человека сейчас о своей будущей смерти. Следовательно, если Человек есть Понятие и если Понятие есть Время (т. е. если Человек — бытие по существу временное), то человек по существу смертен; и он — лишь потому Понятие, т. е. абсолютное Знание, или воплощенная Мудрость, что он это знает. Логос воплощается, становится Человеком лишь при том условии, что Человек этот хочет и может умереть (а главное «умирает» - Ю.А.).... Значит, если Понятие — это Время, т. е. если концептуальное постижение диалектично, то существование Понятия и, как следствие, раскрытого Понятием Бытия, — по существу конечно. Значит, и сама История должна быть по существу конечной; ... у всеобщей Истории должен быть конец, исключающий продолжение». Поэтому, несколько изменив акценты, можно сказать следующим образом: осуществлённостъ «предельной возможности» (= Будущего) - а, стало быть, и «остановка» Истории - есть момент совпадения, тождества Времени и Понятия. И поскольку, как пишет Кожев, «эту третью возможность представляют Гегель и Хайдеггер», то и решение соответственно проблемы двусмысленности «конечного» образа Истории у Кожева нам предстоит искать в пространстве отношения между философией Гегеля и Хайдеггера.

2) Что касается ответа на второй вопрос, то и тут решение представляется лежащим на поверхности, поскольку у Кожева очевидно, что дуализму «онтологическому» соответствует дуализм историко-философский. И в понимании природы Человека (как единства Ничто и Бытия, Свободы и Необходимости, «Желания» и «Тела»), автор «Введения» удерживает свою

мысль в рамках отношения явной несовместимости, которое существует между марксизмом и экзистет/иализмом. А потому и нам следовало бы, как кажется на первый взгляд, использовать для ответа на поставленный выше вопрос отношение между философией Маркса и Хайдеггера, тем более что в текстах Кожева косвенные или прямые отсылки к этим авторам постоянны. Однако при первом же приближении становится очевидным, что «отношение несовместимости» на деле является параллельным, совершенно не пересекающимся сосуществованием проблем, стоящих в центре внимания Маркса и Хайдеггера. Не помогает в этом деле даже «тема Смерти», которую Кожев использует в качестве некой точки отсчёта или даже демаркационной линии в рамках своей концепции. Поэтому, тем более в контексте ранее сформулированного вопроса, уместней кажется прислушаться к тем исследователям философии Кожева, кто утверждает, что «..."Желание Желания", о котором он пишет, отсылает не столько к "Феноменологии Духа" Гегеля, сколько к "воле к власти" Ницше, которую тот определял как "самопреодоление"». Поэтому и решение проблемы двусмысленности «Смерти Человека» в Конце истории у Кожева нам предстоит искать в пространстве отношения учений Маркса и Ницше, как если бы каждое из них полностью раскрывала противопоставляемые Кожевым принципы.

Во втором параграфе второй главы «Опыт формальной реконструкции концепции Кожева: двусмысленность "конечности" истории в контексте отношения концепций Гегеля и Хайдеггера (Понятие и Время)» в рамках пространства различия между философией Гегеля и Хайдеггера раскрывается смысл тезиса Кожева о тождестве «Понятия» и «Времени» в Конце истории как точке осуществлённости Смерти как «экзистенциальной возможности».Если опустить рассмотрение содержательных моментов, связанных с тем, что и «наставание бывшего» (Время), и «отрицание отрицания» (Понятие) используются как Гегелем, так и Хайдеггером для характеристики того, что можно было бы, усредняя различия, назвать «.Мгновением Осознания» - у Кожева этому соответствует

19

момент «отделения» Ничто-Желания от Бытия-Природы [см.«Введение»,С.483], что и оказывается отмечено явлением Книги (=Науки), моментом совпадения Времени и Понятия, - то разгадкой «Конца» истории у Кожева, разрешением двусмысленности её «конечного» образа и будет «опыт Преображения». Ведь именно этот опыт парадоксально может быть охарактеризован как «Неповторимое Возвращение»; из интуиции именно этого опыта возможно понять историю не в качестве формального ряда исторических событий, но как единое Событие, которое «начинается не раньше, чем в каком-то смысле и заканчивается». А потому интуиция его органически совмещает («снимает») в себе и «циклический» (Античный) и эсхатологический «линейный» (Христианский) образы истории, разрешая обозначенную в первой главе двусмысленность формы свершения истории.

В третьем параграфе второй главы «Опыт содержательной реконструкции философии Кожева: двусмысленность "Смерти Человека" в контексте отношения концепций Маркса и Ницше ("Бесклассовое общество" и "Воля к власти")», как и в предыдущем параграфе, мы пытаемся использовать антиномичность отношения между философией Маркса и Ницше в качестве общего концептуального пространства реконструкции. Данные философские учения представляют для нас интерес в той степени, в какой они опираются на онтологические начала, противопоставляемые Кожевым в рамках его антропологии. Впрочем, мы не преследуем цели проведения сущностного их соотнесения, ограничиваясь лишь выявлением основных категорий наиболее родственных понятиям концепции Кожева и описанием их организации вокруг того, что было названо «опытом Преображения» для философии Кожева, однако теперь в рамках самих учений Маркса и Ницше.

Прежде всего, нас интересовало реально существующая связь между основополагающим понятием философии Кожева и Ницше, «Желанием Желания» и «волей к власти». Однако в их соотнесении мы ограничились

уровнем достоверности аналогии («как если бы»), позволяющей, впрочем, истолковать «Желание Желания» не только и не столько в смысле некой особой формы человеческой «потребности», исчезающей вместе с её удовлетворением, но именно как сущность самой Жизни в человеке, т.е. в исходно онтологическом смысле2, всегда подразумеваемым Кожевым, когда он говорит о тождестве этого «Желания» с«Ничто», выходящего за пределы всего налично данного (Природы).Кроме того, подобная идентификация «Желания Желания» с «волей к власти» Ницше по аналогии позволяет не только учесть и воспроизвести характеристики, которыми наделяет Кожев центральное понятие своей концепции, но, и что ещё более важно, разрешить двусмысленность «Смерти Человека» как содержательного итога исторического события. Ведь в этом случае она раскрывается как радикальная трансформация, «Преображение» сущности Человека (Воли-Желания), что находит свое выражение в «рождении» нового типа социальной организации и мировоззрения. У Кожева это означает появление «Бесклассового общества», разрешившего основные формы социальных противоречий, и «Антропотеистического» мировоззрения, снимающего противоречие между Язычеством (космологизмом) и Христианством (теизмом). По мысли Кожева это происходит в результате «революционного преображения», которое раскрывается как видимость возвращения к «Язычеству» и «Первобытно-общинному обществу» соответственно, т.е. к «Началу истории» - однако таковым уже не является по сути. Ведь в этом случае «Желание» (Воля) не исчезает, будучи «удовлетворённым», а сущностно изменяется. Поэтому и Человек-конца-истории так же отличается от Человека-её-начала, как «Мудрец» - от «Ребёнка» (Животного).

В заключении подводятся итоги исследования. Основной вывод диссертационного исследования состоит в том, что история, понятая Кожевым как целостное событие, не может быть корректно описано в логике

" В том самом онтологическом смысле, в котором, например, Хайдеггер использует понятие «забота».

21

формальной «конечности» («Конца истории» и «Смерти Человека»), однако раскрывает свой подлинный смысл, когда раскрывается в качестве свершающегося во времени «опыта Преображения», как длящееся и перманентно разрешающееся «Мгновение Осознания».

Публикации в изданиях, рекомендуемых ВАК РФ:

1. «Экзистенциальный» и «антропологический» проекты интерпретации «Феноменологии духа» Гегеля в концепции А. Кожева. // Научная мысль Кавказа. №4 (60)2009.

2. «Негативность» субъекта в «Феноменологии духа» Гегеля и «Отрицательное ничто» А. Кожева. // Гуманитарные и социальные науки. №3 2010.

Публикации в других изданиях

1. Понимание экзистенции у Кожева и Хайдеггера. // Философия М. Хайдеггера и современность (к 120-летию со дня рождения философа): материалы Международной научной конференции. - Краснодар, 2010.

2. «Положительная негативность» Сознания у Гегеля и «Отрицательное ничто» Желания у Кожева в рамках «Феноменологии духа» // АСВ International Scientific Conferences Series. Volume V = Том V: Россия -Франция: диалог культур: Международная научная конференция. Краснодар - Париж, 28 апреля- 7 мая 2010 г.: [Сборник материалов конференции]. -Нью-Йорк - Краснодар, 2010.

3. Проблема идентичности феноменологического метода Гуссерля и Гегеля в концепции А. Кожева. // АСВ International Scientific Conferences Series.Volume V = Том VII: «Время собирать камни...» (симпозиум ГЦ КГУКИ). - Нью-Йорк - Краснодар, 2010.

4. Исходная сущность и формы Образования и Философии в концепции А. Кожева как средство осмысление опыта реформы высшего образования. // Философия в современном образовательном пространстве: материалы Региональной научной конференции. - Краснодар, 2010.

Формат бумаги 60x84 1/16 Гарнитура шрифта «Times New Roman», «Times New Roman Bold». Тираж 100 экз. Заказ 29-05 Отпечатано с готового оригинал-макета ИП Суворов А.Г. Краснодар, ул. Рашпилевская, 125

Текст диссертации на тему "Концепция истории А. Кожева: опыт историко-философской реконструкции"

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ НАУКИ РОССИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

0420135^521

ЮРГАНОВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

КОНЦЕПЦИЯ ИСТОРИИ А. КОЖЕВА: ОПЫТ ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ

Специальность 09.00.03 - история философии

диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук

Научный руководитель:

Кандидат философских наук, профессор

Щербаков Анатолий Иванович

Краснодар 2013

Содержание

Содержание...................................................................................2

Введение.......................................................................................3

Глава 1. Исходная двусмысленность понимания истории в концепции Кожева: контрастное прояснение посредством философских учений Гегеля, Маркса и Хайдеггера.......................................................................10

1.1 Форма и содержание исходного образа истории в концепции Кожева:

проблема «конечности истории» и «смерти

человека»........................................................................................10

1.2 «Атака» Кожева на «онтологический монизм» философии Гегеля и

двусмысленность «конечной» формы сбывания истории.............14

1.3 Проект Кожева по «Гуманизации Ничто» посредством «Желания

Желания» и двусмысленность «Смерти Человека» в Конце

истории...........................................................................30

Глава 2. Опыт историко-философской реконструкции концепции истории Кожева как способ преодоления его двусмысленности......,.....................47

2.1 Понятие историко-философской реконструкции

2.2 Опыт формальной реконструкции философии Кожева:

двусмысленность «конечности» истории в контексте отношения концепций Гегеля и Хайдеггера (Понятие и Время)...................54

2.3 Опыт содержательной реконструкции философии Кожева:

двусмысленность «Смерти Человека» в контексте отношения концепций Маркса и Ницше («Бесклассовое общество» и «Воля к

власти»)...........................................................................74

Заключение.................................................................................115

Библиографический список............................................................119

Введение

Актуальность темы исследования.

Она обусловлена несколькими моментами.

Во-первых, ощутимым несоответствием между тем влиянием, которое оказала концепция Кожева на современную философскую мысль, и уровнем ее освоения, прежде всего, в России. Во-вторых, специфика развития современной цивилизации делает необходимым осмысления возможных альтернатив исторического развития. Тем более что Кожев известен не только в качестве глубокого исследователя истории философии (и прежде всего немецкой классической философии), но и как один из соавторов проекта общественного развития, во многом реализуемого в современной Европе. В-четвертых, особое внимание обращает на себя предложенная Кожевым «историцисткая» (или «экзистенциальная») интерпретация гегелевской диалектики, позволяющая увидеть новые смысловые аспекты и перспективы дальнейшего её развития.

Степень научной разработанности проблемы.

В. России философское наследие Кожева как таковое остается изученным крайне слабо. Среди работ, посвященных анализу идейных источников и особенностей «неогегельянского» творчества Кожева, следует выделить работу Кузнецова В.Н. «Французское неогегельянство», где автором исследуется влияние на интерпретацию Кожевым «Феноменологии Гегеля» философии Хайдеггера и Гуссерля. Разбору историко-философской аспектов концепции Кожева посвящены послесловие Соколова Б.Г. к произведению Кожева «Введение в Систему Знания. Понятие и Время», а также статья Визгина В.П. «Философия как речь». Диссертации Кожева «Религиозная метафизика В. Соловьева» дается разбор в статье Козырева А.П. Курс лекций Кожева по философии религий Гегеля (в рамках «Введения в чтения Гегеля») рассматривается в статьях Погоняйло А.Г.

3

Особая роль в переводе, издании и анализе философских работ Александра Кожева принадлежит Руткевичу A.M. В своих статьях он уделяет большое внимание проблемам государства, власти и права в философии Кожева. Критическое разбор интерпретации Кожевым философии Гегеля содержится в работе Вяккеревой С.Д., где она указывает на абсолютизацию автором «Введения» отдельных понятий и упрощение ряда положений философии Гегеля.

Концептуальный анализ философско-политических взглядов Кожева реализуется в статье Тиханова Г., где рассматривает творчество Кожева в контексте ключевых проблем философии Карла Шмита. Так же сравнительный анализ социально-государственных идеалов Ильина И. и Кожева А. содержится в диссертационном исследовании Целикова А.Н.

В статье Россмана В. «После философии: Кожев, "конец истории" и русская мысль» тема «конца истории» в философии Кожева становится предметом тщательного анализа. В ней сравниваются трактовки «конца истории» Фукуямы и Кожева, при этом утверждается, что ключом к прояснению смысла «конца истории» является не фактическое крушение СССР, как полагал Фукуяма, но идея «смерти человека». Автор статьи, впрочем, не развивает заявленного им тезиса.

Шихардин Н.В. в рамках монографии «Гуманистическая парадигма во французском неомарксизме: pro et contra» разбирает влияние идей Кожева на развитие неомарксизма во Франции. Сходной темой занимался также Фокин C.JT. в своей монографии «Жорж Батай в 30-е годы: Философия. Политика. Религия», исследуя влияние, оказанное лекциями Кожева на Жоржа Батая.

Из зарубежных исследователей особо следует выделить работу

Доминика Оффре, где скрупулёзно исследуются все хитросплетения

биографии Кожева, связь его философских идей и политической

4

деятельности в министерстве внешнеэкономических отношений и многое другое.

Кожев упоминается также в трудах Сафрански Р., где рассматриваются влияния философских идей Хайдеггера на становление феноменологии во Франции.

Взгляды Кожева в контексте развития французской мысли в XX веке исследуются в монографии Декомб И. «Современная французская философия». В ней автор анализирует различные аспекты философского проекта, который демонстрирует Кожев, проекта и который в общем виде может быть обозначен, как проект по «гуманизации ничто».

Тем не менее, в собственно отечественной философской литературе наследие Кожева остаётся недостаточно изученным. Действительно, анализ различных аспектов концепции мыслителя: особенностей интерпретации философии Гегеля, его социально-политический проект и т.д., - уже стал предметом детального изучения. Однако, концептуальное ядро философии Кожева, проект истолкования истории, как в целостного, внутренне завершенного, и вместе с тем развивающегося события, остается всё еще мало изученным.

Объект исследования - философия Кожева.

Предмет исследования - концепция истории Кожева

Цели и задачи исследования.

Целью диссертационного исследования является разрешение двусмысленности образа истории в концепции Кожева.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. Формальное раскрытие исходной двусмысленности образа истории в концепции Кожева.

2. Содержательное раскрытие двусмысленности образа истории.

5

3. Осуществления формальной реконструкции образа истории в концепции Кожева сквозь призму учений, оказавших влияние на формирование его философской концепции.

4. Осуществления содержательной реконструкции.

Теоретические и методологические основания исследования.

Теоретическую основу работы составляют прежде всего исследования тех авторов, которые рассматривают проблемы истории, истории философии, их взаимосвязи, а также отношения между классической и неклассической философскими традициями: Хайдеггер М., Левит К., Хейде Л., Декомб В., Койре А., Доулл Д., Жижек С., Евлампиев И., Быкова М., Гайденко П.П., Авксентьевский И.И., Линьков Е.С., Пушкин В.Г., МурзинН.Н., МуравьевА.Н..

Методологическую основу исследования составили метод реконструкции, принцип целостности и историзма, герменевтический метод, и метод компаративного анализа.

Метод реконструкции предполагает воссоздание целого, опираясь на внутреннюю логику наличных фрагментов.

Принцип историзма, соответственно, позволяет рассматривать исследуемый объект в качестве развивающегося.

Принцип целостности требует мыслить предмет как упорядоченное целое. Принцип гласит, что любая целостность «больше» суммы своих частей и несводима к совокупности внутренних связей.

Метод компаративного анализа позволяет выявить с помощью сравнения общее и особенное в исследуемых предметах, конкретизируя таким образом понятие каждого из них.

Научная новизна диссертационного исследования.

Специфика философии Кожева состоит в том, что она оказывается точкой пересечения казалось бы взаимоисключающих друг друга концепций, отсюда - во многом и незавершённый её характер. Ведь Кожев не оставил после себя никакой законченной философской системы или учения классического типа. Поэтому и специфика, определяющая новизну данного диссертационного исследования, заключается в том, что мы используем философские учения, непосредственно оказавшие влияние на мысль Кожева, для прояснения и раскрытия определенности предложенных им концептуальных решений. С этой целью нами, во-первых, осуществлён комплексный историко-философский анализ концепции Кожева А., выявлен круг её базовых философских проблем, а также соответствующих персоналий, в полемике с которыми, Кожев предлагал определённые их решения; во-вторых, выявлена двусмысленность образа истории в концепции Кожева и показаны её концептуальные основания; в-третьих, сформулировано понятие историко-философского пространства реконструкции; в-четвёртых, осуществлена поэтапная трансформация и замена теоретических оснований концепции Кожева, приводивших к соответствующей неопределённости в понимании формы и содержании истории; в-пятых, демонстрация образа истории как целостного события, в рамках которого разрешаются исходно выявленные в концепции Кожева точки неопределенности.

Положения, выносимые на защиту.

1. Двусмысленность «конечного» понимания истории Кожевым состоит в том, что при ближайшем рассмотрении оно оборачивается в свою противоположность, тем самым репрезентируя историю не только как «однократное», «неповторимое» событие, но и как процесс «вечного возвращения», т.е. с одной стороны, как свершение, непредсказуемое вплоть до своего окончания и в то же время, завершённое ещё до своего начала и т.д.

7

Такая двусмысленность является в целом прямым продолжением неопределённости методологических оснований концепции Кожева, принципа, так называемого, «онтологического дуализма», формально противопоставляющего «Бытие» природного Мира «Ничто» человеческого Действования в рамках исторического процесса.

3. Содержательным итогом исторического процесса, по Кожеву, становится «Смерть Человека», т.е. целью и смыслом истории по сути провозглашается «Животное Homo sapiens», с которого, по Кожеву, история и «Началась». Иными словами, полностью «образованный» историей, целостный Человек у Кожева оказывается в принципе неотличим от Животного или Ребёнка (=Человека-начала-истории), хотя таковое различение им подразумевается. Конечной же причиной двусмысленности позиции Кожева становится провозглашение им отрицательной формы негативности («Ничто») конечной сущностью Человека как природного сущего. То есть так называемая, «гуманизация Ничто», которая была реализована Кожевым посредством специфического понятия «Желание Желания», остающегося у него непрояснённым по сути.

5. В рамках формальной реконструкции «Окончание» истории у Кожева предстаёт как точка реализации и воплощения «предельной возможности», т.е. как «момент Преображения». Иными словами, как такое безусловное «Завершение» процесса, которое выражается в (видимом) возвращении к его началу. Именно этот опыт описывается и Гегелем через операцию «отрицания отрицания», и Хайдеггером через темпоральную интуицию «наставания бывшествующего», но становится причиной двусмысленности у Кожева.

6. В рамках содержательной реконструкции событие «Смерти Человека» в концепции Кожева открывается как момент радикальной трансформации человеческой сущности, которая находит свое воплощение в «рождении» нового типа социальной организации и мировоззрения, т.е. в терминологии Кожева, в появлении «Гомогенного Общества», разрешившего все

8

классовые, сословные, национальные противоречия, и «Антропотеистического» мировоззрения, снимающего противоречие между Язычеством (космологизмом) и Христианством (теизмом). Что происходит у Кожева в результате «революционного преображения», которое раскрывается как видимость возвращения к «Язычеству» и «Первобытнообщинному обществу» соответственно, т.е. к «Началу истории» - однако таковым уже не является по сути, т.е. по «Желанию» (Воле).

Теоретическое и практическое значение исследования.

Разработка данной темы имеет научно-теоретический интерес, поскольку предложенная проблема всё ещё остаётся мало изученной. Кроме того, теоретическое и практическое значение исследования заключается также в возможности использования материала диссертации в курсах, и прежде всего тех, которые посвящены проблемам современной философии, истории философии, методологии истории и философии истории.

Апробация исследования.

Основные положения диссертационного исследования отражены в 6 публикациях, в том числе в 2 статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах, определённых Перечнем ВАК РФ, представлялись автором в рамках конференций: Международная научная конференция «Философия М. Хайдеггера и современность (к 120-летию со дня рождения философа)» (г. Краснодар, 2010 г.); Международная научная конференция «Россия - Франция: диалог культур» (г. Париж, 2010 г.); Региональная научная конференции «Философия в современном образовательном пространстве» (г. Краснодар, 2010 г.).

Структура диссертации.

Диссертационное исследование состоит из введения, 2 глав, содержащих 6 параграфов, заключения и библиографического списка. Работа изложена на 130 страницах.

1. Исходная двусмысленность концепции истории Кожева: контрастное прояснение посредством философских учений Гегеля, Маркса и Хайдеггера

1.1 Форма и содержание исходного образа Истории в концепции Кожева: проблема «конечности истории» и «смерти человека»

Философия Кожева - это поистине уникальное явление в истории современной философской мысли. Его концепция оказывается точкой пересечения и преломления направлений, казалось бы, взаимоисключающих друг друга. Так, прежде всего, Кожев стал знаменит своими лекциями по «Феноменологии духа»1, прочитанными в Высшей практической школе во Франции в период с 1933 по 1939годы, в которых ему удаётся в «Гегеле-панлогисте» увидеть радикального антигегельянца: «Гегеля-экзистенциалиста», «марксиста», «Гегеля-феноменолога», даже «Гегеля-ницшеанца». Иными словами, в интерпретации Кожева он предстаёт, как мыслитель по сути стоящий «...у истоков всего великого, что произошло в философии за последнее столетие... марксизма, Ницше, феноменологии и немецкого экзистенциализма, психоанализа...»[28,С. 17].Налицо парадокс, причем такая парадоксальная интерпретация выходит у автора «Введение в чтение Гегеля» настолько органичной, что, по признанию Тран-Дук-Тао, его оказывается просто «невозможным критиковать ...за некоторые расхождения с текстом Гегеля» [143].

В конечном счете, собственно философия Кожева и есть не что иное, как продукт такого «экзистенциально-марксистского» истолкования «ФД» Гегеля. Кожев не оставил после себя никакой законченной философской системы или учения классического типа. В связи с этим возникает и ряд закономерных трудностей. Ведь, если мы ставим своей задачей исследовать

1 далее по текс ту «ФД»

2 далее по тексту «Введение»

Зв конечном счёте, именно Маркс и Хайдеггер являются главными ориентирами для Кожева при интерпретации им «ФД» [см.46.С.716].

определенность концептуальных решений, предложенных автором «Введения» по тем или иным интересующим нас проблемам, то придется все время удерживать во внимании ещё и историко-философский контекст этих решений. С другой стороны, обозначенная специфика концепции Кожева означает, что многие из ее положений будут требовать не просто контекстуального историко-философского прояснения, но зачастую и своей реконструкции, «достраивания» и досказывания до конца того, что автору «Введения» не имело смысла утверждать в рамках интерпретации конкретного философского текста. В этом случае ведь достаточно намекнуть или обозначить направление мысли, а не доводить её до логического завершения. Поэтому сначала (т.е. в первой главе) мы попытаемся именно прояснить из обозначенного самим Кож�