автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Концептуальные основания региональной социальной политики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концептуальные основания региональной социальной политики"

На правах рукописи

Левков Сергей Андреевич

КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ (СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ)

Специальность 22100.04 — социальная структура, социальные институты и процессы <

Автореферат диссертации на соискание ученой степени ~ доктора социологических наук -

ХАБАРОВСК - 2006

Работа выполнена в ГОУВПО «Тихоокеанский государственный университет»

Научный консультант доктор философских наук, профессор

Бляхер Леонид Ефимович

Официальные оппоненты: член-корреспондент РАН

Чичканов Валерий Петрович доктор философских наук, профессор Шкуркин Анатолий Михайлович доктор социологических наук, профессор Байков Николай Михайлович

Ведущая организация — Институт научной информации по общественным наукам Российской академии наук

Защита состоится «31 » октября 2006 года в « 13 » часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.294.04 при Тихоокеанском государственном университете по адресу: 680035, Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136, ауд. 315-л.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тихоокеанского государственного университета.

Автореферат разослан «23» сентября 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

I. Общая характеристика работы Актуальность темы исследования. Период социальных трансформаций, переживаемый нашей страной уже почти два десятилетия, привел к разрушению прежней социальной структуры. На ее месте возникает принципиально иной набор институтов и механизмов взаимодействия между ними. Но до настоящего времени это только «набор институтов», а не целостный социальный организм. Для того чтобы этот набор институтов превратился в целостное, социальное пространство, необходимо четкое, разделяемое большей частью общества представление о том, к какому итоговому положению дел идет или стремится идти наша страна. Ответ на этот вопрос, несмотря на обилие работ о российской трансформации, дан не был. Более того, он в столь «простом» виде даже не ставился в рамках профессионального исследования. И в этом была определенная логика.

Социолог исходит из материала, из социальной ткани общества, которая содержит в себе не некий идеальный образ, а набор возможностей, каждая из которых имеет шанс воплотиться. Идеальный образ общества, как и любое аксиологическое образование, встраивается в социальную ткань извне, из области политики и идеологии. Однако отсутствие такого образа, итоговой точки социального транзита превращает его из транзита в дрейф по неопределенной траектории. Это сказывается, прежде всего, на сфере социальных отношений и социальной политики.

Вместо целостной программы формирования определенных социальных отношений, конструирования общества социальная политика в постсоветской России превратилась в набор экстренных мер при чрезвычайных ситуациях. Социальная политика сегодня есть, как правило, запоздавшая реакция на наиболее вопиющие факты социальной несправедливости. Она реализуется a posteriori, и потому часто запаздывает.

Особенно явно это проявляется на уровне региональной социальной политики в одном из наиболее сложных регионов Российской Федерации -Дальневосточном регионе. Здесь в кратчайший период оказалась разрушена вся социально-экономическая инфраструктура:, связанная с ВПК и добывающим комплексом. Объем^ региональных льгот перестал компенсировать н'е-

удобства, вызванные отдаленностью от центра страны и сложными географо-климатическими условиями Давление со стороны более «благополучных» соседей создает особое «напряжение границы», еще более дестабилизирующее дальневосточную социальную структуру. Сегодня на наших глазах происходит стремительное «сворачивание» региона Идет постоянный отток населения, составивший за последние десять лет чуть менее пятой его части, стремительно сокращается промышленное производство, архаизируется экономика В этих условиях возникает вопрос о самом существовании дальневосточных территорий России. И решение этого вопроса в рамках традиционной социальной политики, разделенной на отрасли (социальная политика в области здравоохранения, образования, социального обеспечения и т. д.) становится просто невозможным. Более того, в рамках традиционной социальной политики все острее ощущается невозможность выработки критериев эффективности этой деятельности. Огромные средства государства, корпоративной и частной благотворительности расходуются на не вполне понятные цели, ведущие к не вполне понятным результатам, которые задаются и оцениваются не теми, на кого социальная политика направлена или теми, кто ее осуществляет, а не вполне конкретным «федеральным центром».

В рамках европейской традиции вопрос о целях социальной политики тоже не относится к числу наиболее обсуждаемых. Но это связано как раз с тем, что осуществление социальной политики опирается на совершенно четкое, хотя и интуитивное представление общества о «естественных правах» своих граждан, на мощнейшую руссоистскую традицию, присутствующую в контексте европейской культуры.

В России, за семьдесят лет советской власти, утратившей традиционные представления о «естественной» справедливости и правах, и почти двадцати лет реформирования, расшатав советские ценностные ориентиры, такая форма концептуализации социальной политики неприемлема

Все более ощущается потребность в проведении социальной политики нового типа. В рамках этой социальной политики должен быть осуществлен переход от социальной защиты и социального обслуживания к социальному проектированию будущего состояния общества Выявить и описать соци-

альные основания, возможность такого проектирования на примере Дальнего Востока России мы и предполагаем в настоящей работе. Выбор региона продиктован не только относительно большей доступностью материала, но особым состоянием, переживаемым сегодня дальневосточными территориями. Если для регионов западной части России, нефтеносных регионов Сибири выбор ориентиров социальной политики - это одно из важных направлений развития, то для Дальнего Востока — это вопрос выживания. От того, насколько успешно будет осуществлено социальное конструирования, зависит, будет ли существовать завтра эта территория как российская или окажется включенной в состав иного государства. Этим определяется социальная актуальность темы исследования.

Не менее важной является социологическая актуальность темы исследования. Конструирование социальной реальности — одно из наиболее бурно развивающихся направлений современной социологии - вынуждено прибегать для иллюстрации или подтверждения своих положений к экзотическим примерам или достаточно искусственным ситуациям. Лишь немногие социальные мыслители могли наблюдать процесс конструирования социальной ткани, описывая его не постфактум, а в момент становления. Дальний Восток России в силу специфики его заселения, развития и деградации дает нам масштабную картину конструирования общественной структуры, происходящего здесь и сейчас. Не только проследить этот процесс, но описать возможность организации его на примере региональной социальной политики - наша центральная задача. Ей и посвящена настоящая работа.

Степень разработанности проблемы. Концептуализация социальной политики — одна из наиболее традиционных проблем социальных дисциплин. Как правило, ее решение разворачивалось в двух плоскостях. На первом этапе происходила философская концептуализация целей социальной политики (от Аристотеля до Ж.-Ж. Руссо и далее), на втором этапе философские идеи получали социологическую проработку. На долю социологии доставалось не столько концептуальное оформление сферы, сколько анализ ее эффективности/неэффективности в плане достижения целей изначально заданных. В этих рамках строили свое исследование представители американского функциона-

лизма (Т. Парсонс, Р. Мертон, Р. Берджес и другие) В этой же традиции исследовали социальную политику отечественные социологи советского периода (А Здравомыслов, В. Ядов, И. Кон и т. д.) Эта традиция сохранилась до настоящего времени. В работах О. В. Синявской, Р. Копелюшникова, Т. М Малевой, И. Дмитриева, Я М Рощиной, Н. М. Байкова, Л Е Бляхера, Э Л Панеях' и многих других внимательно анализируются различные направления социальной политики, разрабатываются методики оценки бедности, безработицы, справедливости/несправедливости распределения общественного богатства и доступа к образованию, социальному обеспечению. Однако по мере развития этой, наиболее прикладной отрасли социологического знания все более обозначается иной - теоретический - интерес исследователей. Особо необходимо отметить работу К ГТоланьи «Великая трансформация», в которой рассматриваются, в частности, история, истоки и прогнозы будущего развития социальной политики. При помощи введения понятия коммодификации ресурсов Поланьи доказывает невозможность рыночного саморегулирования Обособление рынка от остальных сфер общественной жизни неизбежно приведет к губительным и необратимым последствиям. Только государство может сгладить эти негативные факторы, проводя эффективную социальную политику, прежде всего на рынке труда "

В несколько другой аргументации тема неустойчивости систем основанных на рыночном обмене проявляется в работах И Валлерстайна По его мнению, социальная политика есть форма защиты общества от «опасных классов», опирающаяся на идейный комплекс, инициированный Великой

1 Синявская О В Неформальная занятость r повременно!! России измерение масштабы динамика Независимый институт социальной политики М Помат\р 20(Ъ с

Малева T М Российский рынок труда парадигмы и парадоксы Гос\дарственна и корпоративная птитика занятости / М 1498 С 7S-«I

Рошнна Я М Неравенство доступа к образованию что мы знаем об этом0 Проблемы доступности высшего образованиям НИСП 2003 С 102 - 170

Панеяч Э Л Формальные правила и неформальные институты их применения в российской зкономпческои

практике П Экономическая социология 2002 № 4 С 50 - 6S

БляхерЛ Е Нестабильные социальные состояния М РОССПЭН 2005 2ÜS с

Детская беспризорность и безнадзорность состояние и проблемы / Под ред Н М Байкова и Л В Кашири ной Хабаровск ДВАГС 2003 С 146-157

Молоде кь Хабаровского края проблемы и перспективы / (Поя ред Н М Байкова) Хабаровск ДВАГС 2005

Поланьи К Великая трансформация Политические и экономические истоки нашего времени Пер <- ангч А Васильева и A lílvpñe'iena пол общ ред С Е Федорова СПб Азетеия 2002 320 с

6

французской революцией, руссоизмом и сформулированном в марксистском «Манифесте коммунистической партии». Причем призрак, бродивший по миру в период 1917-1991 гг., рассматривается как чудовищная карикатура на тот призрак, что бродил по Европе в 1848-1917 гг. Старый европейский призрак излучал оптимизм, веру в прогресс, справедливость, нравственность, составлявшие его сильные качества. Второй же призрак, по И. Валлерстайну, стал источать предательство идеалов, исторический застой и отвратительное угнетение. Идеи, сформулированные И. Валлерстайном, составляют отправную точку нашего рассуждения.3

В новых, изменившихся условиях, социальная политика перестает удовлетворять запросам общества и должна быть радикально изменена. Но то, что на западе составляет предмет рассуждений интеллектуального истэблишмента, для России есть насущная потребность всего населения, уже сегодня ощущающего неадекватность социальной политики на себе. В работах В. Радаева, А. Демина, О. Синявской, Д. Драгунского и некоторых других ставятся парадоксальные для социологии вопросы: какое общество стремится защитить или построить данная социальная политика? Как это общество соотносится с существующими представлениями о социальной справедливости? Это направление исследования социальной политики мы и стремимся продолжить. В такой постановке проблемы исследование социальной политики из одной из «отраслевых» социологических дисциплин превращается в общую социологию, стремящуюся дать ответ на вопросы, связанные с социальной структурой, процессами, протекающими в социальном пространстве. Не менее значимыми для нашего исследования были работы, рассматривающие именно региональный аспект социальной политики (С. Н. Смирнов, В. Н. Ярская, О. И. Шкаратан, Е. Ш. Гонтмахер, Н. А. Волгин и другие4). Как показано в этих исследованиях, каждый ярус социальной политики обладает собственной спе-

3 Валлерстанн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер. с англ. П. М.Кудюкпна: иод общ. ред. Б. Ю.Кагарлицкого. СПб.: Университетская книга. 2001. 416 с.

4 Ярская В. H. Социальная политика, социальное государство и социальный менеджмент: проблемы анализа // Журнал исследований социальной политики, 2003. С. 11-28; № 1.

Гонтмахер Е. Ш. Социальная политика в России: эволюция 90-х и новый старт // Pro et Contra, лето 2001. Т. б. С. 48-59; Смирнов С. Н. Социальная политика переходного периода: От ужаса к комедии, - М.: Изд-во «Компания Спутник+», 2003. 392 е.; Шкаратан О. И. Декларируемая и реальная социальная политика // Мир России. 2001. №2. С. 46-82; Социальная политика: Энциклопедический словарь / Под общ.ред. Н. А. Волгина М.: Трикста: Акад.проект, 2005. 6SS с.

цификой и не полностью соотносится к выше - и нижестоящими ярусами Выделить специфические характеристики региональной социальной политики, объединить их в системе интегральных показателей мы и попытались в настоящей работе. ГГри анализе дальневосточной социальной политики мы опирались на широкий круг работ, анализирующих особенности социального пространства региона (В. И Ишаев, П А. Минакир, Б. В Межуев, Л Е. Бляхер, И. Ф. Ярулин, Н. И. Банков, А. Н. Демьяненко, Д Н. Замятин и многие другие)\

В рамках этих работ была обозначена основная проблема региона - демографическая. Здесь же имплицитно присутствовал метод решения проблемы -проектные технологии. В эксплицитном виде эту мысль можно сформулировать следующим образом: необходимо перейти от социальной политики обслуживания к социальной политике-интервенции, не «лечить» социальные язвы больного общества, но конструировать новое. Такое конструирование (проектирование) естественно ориентирует нас на молодежную политику Молодежь, не отягощенная грузом жизненного опыта и привычных рутинных практик, оказывается наиболее предпочтительным объектом проектирования Эта проблема и раскрывается во втором разделе работы. С ней же связаны эмпирические исследования, использованные в диссертации

Проблема проектирования социальных стратегий и молодежи неоднократно рассматривалась в отечественной и зарубежной литературе. Научные труды, посвященные этой проблеме, условно можно разделить на несколько групп.

Во-первых, это теоретические и философские тексты, рассматривающие сущность процесса социализации Наиболее значимыми для нас в этом плане явились философские исследования Л Витгенштейна, У. Бека, Ж.-П Сартра, У. Джеймса, К Ясперса, Э. Дюркгейма, А Д Тойнби и т. д. Не менее значимы

^Ишаеа В И Экономическая реформа в регионе тенденции развития и регулирование Инстит\т -жономпче ских исследований ДВО РАН Владивосток Далы^ка 1998 130 с

Минакир П А Проблемы и перспективы развития экономики российского Дальнего Востока Исторически!! опыт освоения Дальнего Востока Благовещенск АмГУ 2000 С 7-17 Ярулин И Ф Основания гр i к-данского общества / Хабаровск Изл во Хабар гпс техн ун-та 1998 139 с

Демьяненко A H OKpv кноЛ уровень регионального vпpa□лeния возможные направления развития // Проблемы экономической политики на росспЛском Дальнем Востоке Материалы международной hjvmho-практическоП конференции Владивосток Дальнаука 2001 С 31-jO

были работы отечественных социальных мыслителей П. П. Гайденко, Л. Г. Ионина, Э. В. Ильенкова, Э. Д. Орловой и некоторых других.

Важным для наших рассуждений является теория социализации Г. Тарда, который в своих работах доказал, что основным законом социальной жизни является подражание толпы героям. Большинство населения не способно к самостоятельному социальному творчеству. Единственный источник прогресса общества - открытия, сделанные инициативными и оригинальными личностями.6

Предельно существенным для нас является разработанная Т. Парсонсо-ном структурно-функциональная теория социализации. Т. Парсонс выделял четыре функциональные проблемы, необходимые для существования социальной системы: ««адаптация», «системное (не единичное) целедостижение», «интеграция», «воспроизводство социокультурного образца взаимодействия и скрытое регулирование напряжений»»7. Выполнение четвертой функции он закреплял за органами социализации, под которыми понимал либо институты и обычаи, либо социальные общности, комьюнити и т. п. Переинтерпретация той теории, составляет существо нашей концепции. Основанием для переинтерпретации выступает теория «языковых игр» Л. Витгенштейна — Ж. Ф. Лио-тара8.

В этих работах анализировались различные аспекты вхождения в общество в зависимости от характера социальной структуры, фундаментальных социокультурных ценностей и технологий социализации. Вопрос здесь, как правило, состоял не в том, что такое социализация и как она возможна, а благодаря каким условиям этот процесс протекает быстрее.

Третий круг текстов, партинентных нашей проблеме, представляют собой работы, посвященные социальному анализу молодежи, выработке социальных индикаторов, позволяющих оценить данную возрастную группу. Здесь для нас

6 Тард Г. Социальная логика. СПб: Социально-психологический центр, 1996. 548 с.

7Парсонс Т. Система современных обществ / Пер. с англ, Л. А. Седова и А. Д. Ковалева: Под ред. М. С. Ковалевой. М.: Аспект Пресс, 1998. С. 228.

8Л. Витгенштейн Логико—философский трактат// Философские работы. 4.1. Пер. с нем. М.С. Козловой. — М.: Гнозис, 1994.-71 с.

Лиотар Ж. -Ф. Состояние постмодерна/Пер, с фр. H.A. Шматко - М.: Институт экспериментальной социологии, Спб.: Алетейя. 1998. - 160 с. Глава 3.

предельно важен опыт, накопленный зарубежными исследователями Т Розза-ком, X. Кройцом, Д Гозлингом и некоторыми другими. Однако особо значимыми для нас являются отечественные работы, позволяющие четче сформулировать собственную исследовательскую задачу (Ю Н Давыдов, В В Москаленко, Г. И. Глинский, И. М Ильинский, И. С. Кон, Л. А Антипов, В Г Нестеров, В. Г. Немировский и многие другие) В их работах даны структурные особенности процесса социализации и формирования ценностной ориентации молодежи в период 70- 90-х годов Однако период социальных трансформаций вносит в этот процесс свои коррективы' изменяется общество, изменяются сами социализирующие институты Поэтому наш анализ базируется не только на работах, касающихся данной темы, но и на более широких исследованиях современной социальной структуры (Ю А Левада, В В Радаев, А. Ф Филиппов, Т. Шанин, В В Волков, Л Г Ионин и многие другие) Без введения широкого социального контекста управление социальными процессами по отношению к молодежи будут оставаться «благими пожеланиями» Не случайно, многолетний мониторинг ведущих исследовательских центров проблем молодежи остается на уровне констатации некоторого самоочевидного положения дел

Определенное значение для нашей работы имеет анализ структуры поколения, представленный в традиции «социология знания» (А. Щюц, К Ман-гейм и др.) Положения феноменологического интеракционизма, воплощенные в концепции «фоновых практик» (Э Гидденс, А Леденева, К Гирц и т д ) и концепции фигурации (Н Элиас) стали теоретической основой интерпретации фактических данных Однако и здесь проблема социализации в нестабильных социальных условиях не была решена Повседневный "здравый смысл" диктовал зарубежным ученым исследование именно стабильных условий Поэтому социализация воспринималась ими как одна из задач (и далеко не главных) социальной политики В современных российских условиях сложилась совершенно иная ситуация С одной стороны, общество не в состоянии четко сформулировать молодым условия вступления во взрослый мир, да и концепция этого мира пока полностью не ясна С другой, очевидно, что все экономические и социальные преобразования не могут быть успешными без

активного, созидательного участия в них молодежи. Все реформы в России, начиная с петровских, творились молодыми. Молодежь была важной силой революции 1917 года, опорой тоталитарного режима и творцом «социалистической» действительности. «Цветные» революции последних лет в постсоветских странах, также претворялись молодыми. Особый социально-демографический статус молодежи, обоснованный в исследованиях И. М. Ильинского9, определяет эту социальную группу, как «субъект истории, исключительно важный фактор перемен, носителя новых идей и программ». В этих условиях молодежная политика выступает как основная проблема общества, условие его сохранения и развития. Эти проблемы.и решаются в работе.

Соответственно цель исследования — выявить основания проектирования региональной социальной политики и продемонстрировать их на примере молодежной политики в Хабаровском крае.

Объект исследования - проектирование региональной социальной политики как целостного феномена.

Предмет исследования - процесс конструирования социальной реальности в ходе реализации региональной социальной политики.

Целью, предметом и объектом детерминированы задачи исследования:

• Определить содержание концепта «социальная политика» как целостного социального феномена, выявить его генезис.

• Выделить и описать субъекты социальной политики и построить типологии взаимоотношений между ними.

• Определить исторические детерминанты социальной политики в России (Советском Союзе).

• Обосновать необходимость учета региональных особенностей при разработке социальной политики в Российской Федерации.

• Выявить особенности реализации социальной политики на Дальнем Востоке России.

• Обосновать проблему формирования постоянного населения в регионе в качестве основной проблемы социальной политики на Дальнем Востоке России.

9 Молодежь России: Тенденции, перспективы / Под ред. И.М. Ильинского. М.: Мол. гвардия, 1993 С.6.

11

• Продемонстрировать особенности социализации в регионе (социальный дрейф).

• Выявить и обосновать инструментарий осуществления молодежной политики как квинтэссенции социальной политики и механизма проектирования социальной структуры.

Целью и задачами исследования определяется применяемая в нем методология. Для определения содержания концепта «социальная политика» используется культурно-исторический метод в его концептологическом варианте. Для выявления особенностей российской и региональной социальной политики применяется сравнительно-исторический метод В качестве основания для исследования социальной политики в Дальневосточном регионе используется типология «режимов капитализма всеобщего благосостояния», предложенная Г. Эспинг-Андерсеном11'. Значительную методологическую роль в работе играет концепция «мир-системы» капитализма, выдвинутая и обоснованная И Валлерстайном. Из этой концепции определяются цели социальной политики в рамках европейского социального универсума. При анализе современного состояния социальной политики использованы положения теории неоинституционализма (Р. Коуз, Д Норт, О. Уильямсон, Дж Бьюкенен, Р В. Капелюшников, Г. С. Беккер, А Е Шаститко), позволяющие проследить реальные формы осуществления социально-политического воздействия.

Основой для проверки выдвигаемых в работе гипотез выступили следующие эмпирические исследования, составившие источниковую базу.

• Материалы социологических исследований молодежи Хабаровского края, проведенного специалистами Дальневосточной академии государственной службы по заказу администрации (правительства) Хабаровского края в 1997-2002 гг В ходе исследований были опрошены около 1200 респондентов. Выборочная совокупность формировалась по стратифицированной, многоступенчатой схеме, методом случайного отбора респондентов. Форма исследования - анкетный опрос. Автор принимал участие в реализации

Р.5р!Лй-Ап[1егзеп О ГИе ТЫее \Vurlds оГ ШеНаге ОрИоИзт СатЬпс^е Ро1и\ Ргаэ 1Ч«0 Р 4-34

проекта в качестве участника авторского коллектива и координатора проекта."

• Материалы мониторинга социального самочувствия, политических и электоральных предпочтений населения Хабаровского края, проводимого специалистами Хабаровского государственного технического университета (руководитель, профессор И. Ф. Ярулин) с 2000 по 2004 гг. Опросы проводились два раза в год (апрель и октябрь месяцы) по репрезентативной территориальной выборке. Количество опрошенных около 2500 человек. Выборка репрезентативна по роду занятий (работа, учеба), полу, возрасту, материальному положению населения края. Автор принимал участие в реализации проекта в качестве участника авторского коллектива.

• Материалы Хабаровского краевого комитета государственной статистики, министерств образования, здравоохранения, социальной защиты населения Хабаровского края, комитета по молодежной политике правительства Хабаровского края, характеризующие различные аспекты социального самочувствия населения и, прежде всего, молодежи.12

• Биографические проблемно-ориентированные интервью (2001-2002 гг.), в ходе которых под руководством диссертанта было опрошено 65 респондентов, отобранных по методике «снежного кома», предшествующий респондент давал рекомендации последующему.

• Вторичные данные, приводимые в работах О. В. Синявской, Н. М. Байкова, Э. Л. Панеях, Л. Б. Бляхера.

• 120 экспертных (неформализованных) интервью с представителями бизнеса, властных структур, общественных организаций (2003-2004 гг.), собранных сотрудниками лаборатории общественных и гуманитарных исследований ХНЦ ДВО РАН при участии автора.

" Молодежь Востока России: три жизненные ситуации. Хабаровск: ДВАГС. 1998.Вып. 1-2. 137 с. Молодежный потенциал региона: опыт социологического анализа. Хабаровск: ДВАГС. 2001. 145 с.

12 Дети и подростки Хабаровского края: Статистический сборник / Хабаровский краевой комитет госстатистики. Хабаровск. 2004. 85 с.

Система образования и деятельность учреждений культуры в Хабаровском крае: Сборник / Хабаровский краевой комитет госстатистики. Хабаровск, 2004.115с.

Правонарушения в Хабаровском крае: Статистический сборник / Хабаровский краевой комитет госстатистики. Хабаровск, 2005. 57 с.

Рождаемость. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года по Дальневосточному федеральному окр>-гу: Статистический сборник 1 Амурстат. Благовещенск. 2005.72 с

В работе использовались следующие методы обработки эмпирических данных:

1. Данные формализованных опросов обрабатывались с помощью программы SPSS (факторный анализ). В некоторых случаях было сочтено возможным ограничиться линейным распределением результатов анкетного опроса Тот же метод использовался при обработке данных официальной статистики, которые предварительно подвергались верификации с помощью глубинных интервью.

2. Неформализованные (экспертные и биографические) интервью обрабатывались с помощью дискурсивных аналитических техник При проведении фрейм-анализа по методике Т Ван-Дейка использовалась программа VAAL. При интерпретации результатов качественного исследования использовалась концепция X. Сакса «категоризация социального взаимодействия».

Анализ источниковой базы и теоретическая рефлексия позволили получить следующие результаты, обладающие элементами научной новизны

• Впервые обоснована возможность реализации региональной социальной политики как целостного феномена в рамках «проточной» социальной общности Дальнего Востока России

• Обоснован авторский подход к феномену «социальная политика» как результату взаимодействия государства, институтов гражданского общества и бизнеса, предложена типология взаимодействия между субъектами социальной политики.

• Обосновано понимание социальной политики как формы проектирования социальной структуры.

• Впервые в специальной литературе проведен комплексный анализ формирования базовых социальных стратегий молодежи в ситуации отсутствия четкого социального заказа

• Выявлен и описан феномен «параллельной социализации» социализируемых и социализирующих. Описаны неформальные (внеинституциональные) факторы и механизмы социализации молодежи в условиях социального дрейфа

• Разработан инструментарий реализации социальной политики в отношении молодежи в условиях неопределенности.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Современный (новоевропейский) вариант социальной политики формировался как политика выделенного (привилегированного) социального института или социальной группы, направленная на поддержание условий контракта, существующего в обществе и выступающего основой его организации. Участниками этого контракта выступали экономические субъекты, как источник развития, государство, как источник гарантий развития бизнеса, институты гражданского общества как условие существования первых двух участников.

2. В зависимости от соотношения между участниками социального взаимодействия выделяются либеральный, социал-демократический, консервативный и радикальный варианты социального контракта. Если в Европе основной формой социальной политики стал либеральный и социал-демократический тип контракта, то Российская империя реализовала консервативный, а Советский Союз - радикальный вариант.

3. В Российской Федерации в настоящее время на уровне нормативных и правовых актов реализуется либеральный и социал-демократический тип социальной политики. В то же время население находится в ожидании консервативных решений в этой области. Имеющие место острые социально-экономические и этнокультурные различия регионов Российской Федерации блокируют общенациональную солидарность. В этой ситуации максимум возможностей (ресурсы, самостоятельность в идентификации приоритетов и выборе средств решения проблем) по реализации социальной политики должны быть представлены локальным общностям (регион, субъект федерации, муниципальное образование).

4. Для обретения необходимых гарантий и социальных услуг социальные и экономические агенты вступали в неформальные отношения с государством или его представителями. Особенно полно эта неформальная составляющая реализовалась в рамках «проточной социальной общности» Дальнего Востока России.

5. Под «проточной социальной общностью» мы понимаем сетевую структуру, предназначенную для существования в условиях баланса положительной

(организованные потоки) и отрицательной (постоянный отток) миграции населения при несформированности (малочисленности) регионального ядра. В этих условиях все формальные принципы социального взаимодействия подвергались неформальному переосмыслению, поскольку формулировались в отвлечение от конкретных социальных реалий.

6. В ситуации социального дрейфа социальный контракт терпит ушерб, соответственно теряет ориентиры социальная политика, превращаясь в набор несоотносимых между собой сфер, лишенных целостного смысла и дрейфующих по несогласованной траектории.

7. Обретение смысла социальной политики как целостного явления возможно только при определении целевых установок развития общества (политического смысла) Особенно явно этот момент проявляется на Дальнем Востоке России, где политический смысл (форпост Европы в Азии) всегда преобладал над иной (экономической, социальной и т д ) целесообразностью

8. Сегодня в условиях деградации проточной социальной общности (отток-населения, не компенсируемый притоком) и возрастающего «напряжения границы» для Дальнего Востока остается два варианта развития Первый связан с замещением «западных» (российских) переселенческих потоков восточным (китайским) переселением, что ведет к реальной перспективе утраты экономических и политических связей с Россией Второй вариант требует сделать регион привлекательным для проживания и переселения молодежи. В рамках этого варианта местные связи должны оказаться сильнее внешних, входящие демографические потоки здесь не размывают аморфную проточную общность, но включаются в существующее социальное пространство

9. Инструментом реализации второго подхода выступают технологии формирования позитивных социальных стратегий молодежи, основанные на идеях Г. Щедровицкогои и А. Тарасова'4, преобразованные, исходя из специфики региона и масштабности задачи проектирования стабильной, привлекательной социальной структуры

^ П\теводптепь по методологии организации р\коволствапуправленпч Хрестоматия по раиопм Г II

Щедровпцкого М 200" 1Ы)с

14 Тарасов В К Персонол-гечнология отбор и поаттояка менеджеров Л Зо8 с

16

Теоретическая значимость работы обусловлена ее новизной и заключается:

• в развитии теоретического уровня современных исследований региональной социальной политики, в социологической концептуализации этой проблемы;

• в расширении научных представлений о социальной политике как целостном социальном феномене, способном осуществлять конструирование (проектирование) социальной реальности;

• в расширении основы для теоретического анализа комплекса социальных проблем региона, особенно в условиях «проточной социальной общности», характерной для российского Дальнего Востока;

• в теоретическом обосновании модели осуществления целенаправленного воздействия на формирование базовых социальных стратегий молодежи.

Практическая значимость настоящего исследования состоит в возможности применении результатов исследования:

• при определении стратегий социальной политики государства на федеральном, региональном и муниципальном уровнях;

• при проектировании социальной политики в краях и областях Дальневосточного региона;

• органами государственной власти и местного самоуправления при определении миссии, задач и механизмов реализации молодежной политики.

• в методологическом обеспечении региональных исследований в области социологии, политологии, экономике, регионологии;

Апробация и внедрение результатов исследования в практику. Результаты проведенного исследования нашли применение в определении концепции и механизмов реализации молодежной и информационной политики правительства Хабаровского края, в педагогической практике. Разработанный на их основании курс лекций был прочитан в Дальневосточной академии государственной службы (2002-2003 учебный год) и Хабаровском государственном педагогическом университете (2004-2005, 2005-2006 учебные годы). Основные положения диссертации прошли апробацию в ходе Международ-

ных семинаров (Москва, 2001; Хабаровск, 2002), Всероссийских (Москва, 2002, 2004; Хабаровск, 2003; Комсомольск-на-Амуре, 2003) и региональных конференций и семинаров. Результаты исследования отражены в 5 монографиях и в 19 научных статья, в том числе в 3 статьях, опубликованных в рекомендованных ВАК РФ журналах. Доклад, содержащий основные положения и выводы диссертации, заслушан и обсужден на теоретическом семинаре Дальневосточной академии государственной службы и на кафедре социологии, политологии и социальной работы Тихоокеанского государственного университета.

Структура диссертации определяется спецификой поставленной цели и логикой разворачивания материала Диссертационное исследование состоит из введения, двух разделов (5 глав, разделенных на 14 параграфов), заключения и библиографического списка.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, степень разработанности проблемы, цели и задачи работы. В этом разделе описывается эмпирическая база исследования, способы сбора и обработки информации, методология исследования. Формулируются положения, выносимые на защиту, обосновывается теоретическая и практическая значимость работы Определяется новизна проведенного исследования.

Первый раздел «Социальная политика: генезис и концептуализация» состоит из двух глав, разделенных на три параграфа каждая В этом разделе определяются и обосновываются теоретические принципы организации региональной социальной политики, генезис этих принципов и их проявление в различных странах мира Выявляется своеобразие организации социальной политики в России и Дальневосточном регионе Анализируются различные подходы к организации социальной политики на региональном уровне.

В первую главу «Социальная политика как предмет социологического исследования» вошли три параграфа: «Логика формирования и задачи социальной политики: постановка проблемы» «Власть и популяция в России: особенности установления социального контракта», «Этапы

становления постсоветской социальной политики». В первой главе определяется своеобразие понимания социальной политики как общественного феномена, предлагаемое в настоящей работе. В подавляющем большинстве работ, посвященных этой теме, социальная политика в аналитических традициях нового времени фактически распадается на ряд автономных отраслей (здравоохранение, образование, социальное обеспечение и т. д.). Каждая из этих отраслей развивается по своим принципам, не вполне соотносясь со смежными сферами. При этом утрачивается определенность самого феномена, утрачивается главный смысл социальной политики — конструирование желательного состояния общества. В диссертационном исследовании мы отталкивались от понимания социальной политики как единого, целостного явления, стремясь перейти от анализа к синтезу. Под социальной политикой мы понимаем политику выделенного (привилегированного) социального института или социальной группы, направленную на поддержание условий контракта, существуюгцего в обгцестве и выступаюгцего основой его организации, процесс конструирования желаемого состояния социальной системы. Формирование данного типа социальной политики (доминирующего типа) и рассматривается в первой главе.

В работе показано, как формировался доминирующий тип социальной политики в связи со становлением капиталистического способа производства, выделены субъекты социальной политики. Определяется, почему термин «социальная политика» не вполне корректно относить к политике традиционных (домодернизационных) обществ. В рамках этих обществ регулятор «социальной политики» имел трансцендентальный характер (религия, мифология), а не осознанное конструирование общества. Только в период нового времени в рамках европейского (христианского) ареала эти задачи были поставлены в явном виде. В качестве субъектов выделяются государство как привилегированный силовой институт, гарантирующий соблюдение «правил игры», экономические субъекты, задающие хозяйственную рамку социальной политики, и гражданское общество, формулирующее принципы интеракции. В зависимости от расстановки сил между этими субъектами выделяются четыре вари-

анта социальной политики (табл. I) в рамках доминирующего типа1 либеральный, социал-демократический, консервативный и радикальный.'3

Таблица 1

Варианты социальной политики

Тип проекта Государство Бизнес (хозяйствующие субъекты) Гражданское общество

Консерватнвньш Контролирует бизнес и гражданское общество Несет издержки Несет издержки

Радикальный Контролирует бизнес и гражданское общество Несет издержки Пользуется б тагами социального патроната

Социал- демократический и либеральный Служит гарантом социального контракта. распределяет блага, несет издержки Пользуется услугами государства как гаранта, несет умеренные издержки Пользуется очагами социальной зашиты несет умеренные издержки

Толчком к становлению социальной политики эпохи модернити молено считать Великую французскую революцию и последующие общеевропейские катаклизмы 30-го и 48-го годов, показавшие, что наибольшая общественная угроза исходит не от внешнего врага, а от «опасных классов» внутри данного общества. Для спасения общества и был предпринят масштабный проект социальной гармонизации, более справедливого перераспределения общественного богатства

Все разновидности социальной политики были направлены на решение единого комплекса проблем- защиты личности и частной собственности, обеспечения экономического акта, нивелирования ассистемного заряда «опасных классов». Различие состояло в инструментальной практике При консервативном варианте социальные блага распределяются «по достоинствам», существует «справедливая» межгрупповая дифференциация, притом, что справедливость трактуется по-разному и зачастую весьма спорно Расширение круга лиц, пользующихся благами социальной зашиты, идет крайне медленно, а в столкновении с «опасными классами» ставка делается на силовое решение

15 ВеПт-Уилсон Д foev гдрств" и iarocoi/тянпя проблема в езмом поняпш " Pro et Contra лето 2001 Г (i X

3 С 128-157

проблемы и морально-религиозные регулятивы. Радикальный вариант предполагает немедленное удовлетворение запросов «опасных классов» (пролетариат, беднейшее население города и деревни). При этом государство искусственно снижает цены на товары первой необходимости (особенно на продукты и жилье), регулирует все сферы жизни, ограничивает стратификацию. К тому же преобладающая роль производственных льгот (ведомственные жилье, санатории, учреждения здравоохранения, культуры и т. д.) ведет к появлению особой тесной зависимости доступа к социальным льготам от работодателя (хозяйствующего субъекта). Социал-демократический и либеральный варианты предполагают постепенное расширение доступа к общественным благам, «подкуп» «опасных классов» за счет изъятия части средств у наиболее состоятельных групп населения. Причем при либеральном варианте выбор устойчиво делается в пользу наиболее нуждающихся, т. е. государство помогают бедным. Этот вариант характеризуется довольно высокой степенью стратификации с точки зрения разницы в доходах. Вмешательство государства здесь выражается больше в регуляции рынка, чем в обеспечении или финансировании социальных льгот. Напротив, при социал-демократическом варианте социальные различия сведены к минимуму, финансирование, регулирование и обеспечение социальных льгот происходит при прямом вмешательстве государства. Выравнивание уровней жизни предполагает высокие налоги даже на не самую высокую зарплату.

Наиболее последовательно либеральный и социал-демократический варианты социальной политики были реализованы в США и странах Западной Европы. Российская и Австро-Венгерская империя дают нам пример консервативного варианта социальной политики. В России же (Советском Союзе) был реализован радикальный вариант, породивший самую мощную систему социального патроната, осуществленную за счет тотального изъятия прибавочного продукта.

Несмотря на консерватизм социальной политики, в Российской империи существовали механизмы, позволяющие расширить круг лиц, получавших социальные гарантии. Этот механизм заключался в наличии неформальных (институционально не оформленных) отношений. Юридически государственная

социальная политика в Российской империи ограничивалась табелью о рангах и купеческими гильдиями Реально же благами социальной защиты пользовались значительно более широкие слои населения «Плохие» законы поправляли на неформальном (межличностном) уровне. Через систему патрон-клиентских связей, коррупционные модели, сетевую поддержку доступ к благам социального обеспечения получали многочисленные субдоминантные группы населения. Этот же механизм использовался в советский период экономическим сообществом. К 70 - 80-м годам XX века сложилась разветвленная система советской неформальной экономики. В этот момент и завершается (деградирует) система тотального социального патроната. Наступает новая эпоха.

Однако разрушение прежней социальной политики не сопровождалось возникновением новой. Реформировалась экономика При этом экономические преобразования протекали вне связи с иными По существу, за все годы реформ никто не попытался внятно и последовательно сформулировать направление социального транзита В начале 90-х годов шел обмен власти на собственность, легитимизированный как процесс приватизации Государство также стало предметом приватизационных игр Государственный служащий, образно говоря, «приватизировал» властные функции Социальная политика сводилась к «тушению» наиболее опасных «пожаров». Большая часть населения оказалась оттесненной от участия в определении принципов и направлений социальной политики Предприятия, основные «проводники» советской социальной политики, спешно избавлялись от «социалки», перекладывая ее на плечи субъектов Федерации и муниципалитетов Оставшаяся де юре система социального патроната фактически перестает работать Неформальная экономика, в 80-е годы и начале 90-х существовавшая наряду с формальной, к середине 90-х становится основной Столь же явно преобладает неформальная социальная политика. Социальные права в этот период не имеют, а берут, используя вездесущий блат или прямое давление Возникает качественное различие в уровне социальной поддержки между субъектами Федерации, что крайне отрицательно сказывается на единстве страны.

К концу 90-х ситуация начинает меняться. Завершается раздел «советского трофея». Новая собственность и новая власть нуждается в легитимизации. Легитимизация происходит, как и в Европе XIX века, за счет перераспределения части дохода. Расцветают благотворительные фонды, губернские столицы приобретают необходимый лоск. Взлет цен на нефть дает возможность реально повысить жизненный уровень основной массы населения. Неформальные правила и формальные законы начинают сближаться. Но этот период оказался недолговечным. XXI век внес в этот процесс свои коррективы. Новая собственность опять становится «владением», предоставленным агенту на определенных условиях. Условия эти часто и связываются не только с «правильным поведением» в политической ситуации, но и с осуществлением «добровольной» социальной политики, «социальной ответственности бизнеса». Само же население по-прежнему не участвует в проведении социальной политики, выступая объектом политики, а не субъектом. В этих обстоятельствах особенно важно для поддержания социального контракта сформулировать принципы социальной политики, ее целевые ориентиры. Причем следуют заметить что не смотря на объективное существование общенациональной социальной российской идеи, некоторые целевые ориентиры, и особенно механизмы реализации социальной политики, в разных географо-климатических и этнокультурных регионах страны могут серьезно не совпадать. Поэтому, не принимая на себя непосильную задачу - сформулировать концепт социальной политики для страны в целом, попробуем определить его для одного из самых сложных регионов России — Дальневосточного. Этому и посвящается вторая глава диссертации.

Вторая глава «Дальний Восток: формирование социального контракта на осваиваемой территории» включает в себя три параграфа: «Социальная политика в проточной социальной общности», «Поиск региональной идентичности и задачи социальной политики», «Варианты развития социальной политики на Дальнем Востоке».

Социальная политика на дальнем Востоке России во все времена, начиная с XVII века, отличалась большим своеобразием. Прежде всего, это была социальная политика на осваиваемой территории. Этим определялось ее важней-

шее направление - привлечение населения. Природно-климатические условия на территории, в целом, были более суровыми, нежели в европейской части страны. Социальные условия хуже, и транспортная инфраструктура беднее, чем, скажем, в Западной Сибири. Эти обстоятельства диктовали необходимость значительных льгот для приезжего населения. Только их наличие делало регион привлекательным для переселения. Ведь если узкая полоса вдоль Амура и Южное Приморье еще были относительно комфортными для проживания, то северные районы не предполагали использования российского опыта организации хозяйства Важной особенностью социальной политики в регионе выступил проточный способ организации социального пространства, связанный с развитием сетевых структур и обменом простейшими жизнеобеспечивающими услугами. И, наконец, особенностью можно считать государственный характер переселения.

Дальний Восток России представляет собой особый тип организации социального пространства - проточное пространство. Под проточным пространством мы понимаем такое пространство, где постоянно наличествуют входящие и исходящие демографические потоки при слабой сформированное™ регионального ядра Основой проточного пространства оказывались простейшие сетевые структуры, базирующиеся на системе обмена витальными ценностями. Субъект (и властвующий, и подвластный) не обладал целостностью и автономностью. Только в рамках системы обмена он обретал завершенность Эти системы и составляли ядро соци>ма Взаимоподдержка в рисковых обстоятельствах, обмен услугами, дарение выступали здесь не как элементы традиционного общества (общины), но как важнейший компонент >стойчиво-сти при постоянной модернизации Огромная, разветвленная социальная сеть становилась условием выживания дальневосточника. Каждый вновь прибывший немедленно включался в эту сеть. Наличие подобных сетевых структур отмечается в советские и постсоветские годы на всей территории России Но социальные сети на Дальнем Востоке имели определенную специфику

Во-первых, они включали в себя огромное количество акторов Обычно размер социальной сети достаточно жестко ограничен Поскольку условием вхождения в сеть является участие в рисковых обстоятельствах всех ее чле-

нов, то в слишком большой сети риски начинают превышать выгоды от участия в сетевом взаимодействии. Эмпирические исследования позволяют определить средний размер такой сети в 9-12 участников. В Хабаровском же крае размеры сети доходили до 30-40 участников. Более того, каждый актор входил в несколько сетей, предоставляя совокупный сетевой ресурс в пользование всем участникам взаимодействия. Складывалась некая сверхсеть или несколько сверхсетей. Крайняя неравномерность заселения региона (подавляющее большинство проживало в нескольких крупных городах) приводила к тому, что сети, пересекаясь, покрывали все региональное пространство. Двигаясь по сетям, можно гораздо легче «решить проблему», компенсировать рисковые обстоятельства, нежели используя легальные каналы. Точнее неофициальные и официальные каналы срастались, подвергаясь взаимной модификации, приспосабливаясь друг к другу. Приватное и публичное не разделялось явно, а перетекало одно в другое

Во-вторых, собственно официально-легальные институты принимали откровенно иммитиционную, симулякровую форму, выступая как способ презентации сети и характер сетевого ресурса. В силу этого смена официальных приоритетов (имен) не имела фатальных последствий. Не столь важно, мы добываем серебро, строим Транссиб или создаем оборонно-промышленный потенциал страны Не принципиально, кто стоит во главе территории генерал-губернатор, секретарь крайкома КПСС, глава администрации или кто-то еще Важно, что сеть сохраняет свою функциональность, защищая и страхуя свои\ участников. Менялась во времени лишь презентация, оставляя сетевую сущность в неприкосновенном виде В-третьнх, не столь принципиален был и персональный характер участников. Община оказывалась лишенной личностной окраски, деперсонифицированной Важными оказывались функции агента в рамках сетевой структуры Его личные ценностные пристрастия и нормы поведения «откладывались» на потом

Такая особенность делала проточную общность устойчивой к смене состава жителей региона Столь же безразлична она была и к тому, что каждый из этих жителей являлся носителем иных культурных традиций. Проточная общность, по определению, не нуждается во «внешнем враге», поскольку не

имеет никакого «внутри». Она существует постольку, поскольку постоянно пополняется. На Дальнем Востоке в годы гражданской войны мирно действовал «советский» и «белогвардейский» союзы писателей, Дума и Совет рабочих депутатов. Наличие различных форм презентации не нарушало целостности сети. Ведь «большевик» и «белогвардеец» вполне могли входить в одну и ту же сеть. Редкие для региона случаи массового насилия проводились только тогда, когда в проточную общность вторгалась организованная чужеродная масса (японская армия, революционные матросы из Питера и т. д.). Они не протекали, а завоевывали. Потому не включались в проточную общность, а уничтожали ее.

В советские годы здесь, как и на любой окраине империи, уютно пережидали очередные компании по борьбе с космополитизмом, буржуазным уклонизмом и т. д. Все волны политического насилия благополучно гасились «про-точностью». Но... в 90-е годы исчезает сама проточность. То, что было несомненной данностью не одно столетие, исчезает. Новая общность на его месте не рождается. Остается огромная территория и люди на ней, лишенные какого-либо основания для общения друг с другом. Традиционные приоритеты социального пространства региона («форпост России») и социальной политики оказывались несущественными.

Период господства монетаризма и линейно понимаемой «экономической выгоды» привел к тому, что дальневосточные производства стали восприниматься как нерентабельные. Соответственно, они официально становились не имеющими смысла и права на существование. Они более энергоемки, сопряжены с большими транспортными расходами, ориентированы на оборону, необходимость в которой, как казалось, отпала. Поскольку подавляющее большинство населения было занято именно в этих отраслях, то возникает массовая невостребованность специалистов. Предприятия-гиганты, выступавшие субъектами социальной политики, стремительно «сбрасывают социалку». Но самое главное, под вопросом оказывается сама «потребность в Дальнем Востоке». Не «первые лица», но ближний к ним круг озвучивают эти сомнения. Они получают легитимацию в научно-философских исследованиях и т. д. Отчасти это объясняется спецификой географической ориентации России, «ли-

цом к Европе». Именно Европа, «европейский дом» оказывается тем пространством, куда Россия стремиться попасть Азиатская часть страны начинает восприниматься как досадная помеха в этом процессе В лучшем слу чае ресурсы русской Азии выступают как инструмент «торга» при вхождении в Европу.

В истории зафиксирована только одна серьезная попытка России определить себя в Азиатском пространстве - политика начала XX века Даже «Шанхайский процесс» не привел к новациям в отечественной внешней политике Только в самое последнее время Дальний Восток вновь попал в число приоритетных регионов В результате жители региона лишаются важнейшего принципа самоидентификации - самоидентификации с территорией, «малой родиной». Как альтернатива традиционному механизму идентификации чере! идею «форпоста России» на Тихом океане возникает антикитайская идея Формируется устойчивая идентификация- мы - те, кто не любит и боится китайцев, те, кто лучше их, но, по непонятным причинам, беднее Мы - хорошие, они - плохие

Дальневосточник как антикитаец оказывается наиболее эффективной идентификацией. На сегодня все более формируется образ, вобравший в себя и исходный образ региона-крепости, и образ первопроходцев, и многие другие. Согласно ему, российский Дальний Восток - оплот европейской культуры в Азии, «передовая» столкновения цивилизаций. Это проявляется и на уровне бытового поведения, и в политических заявлениях, и в предвыборных платформах Однако этот тип идентификации может быть отнесен к варианту кризисной, компенсаторной идентификации Образ крепости uei поддержки извне не создает устойчивого сообщества, не соответствует новым идачам региона и страны в процессе интеграции в АТР. Отток населения из региона продолжается. Для преодоления этого оттока и возникает необходимость в активной социальной политике, которая, в отличие от традиционной концепции всеобщего благоденствия и «выравнивания», направлена на конструирование социального пространства

Применительно к этим условиям разработана «рамочная» модель социальной политики (таил 2)

В рамках этой модели каждый вышестоящий уровень не детерминирует нижестоящий, а задает «рамку» его деятельности.

Рассматривая население в качестве субъекта социальной политики, следует заметить, что человеку в условиях динамично изменяющейся экономической и социокультурной среды для того, чтобы реализовать свои жизненные стратегии, которые устраивали бы и человека, и государство и общество, прежде всего, необходимо быть жизнеспособным.

В социальной науке «жизнеспособность» как понятие, отражающее определенное качественное состояние социального субъекта, применительно к молодежи обосновано в работах И. М. Ильинского16, П. И. Бабочкина17, разработано также понятие «жизненные силы человека»18, раскрывающее личностные возможности и социальные связи индивида в основополагающих сферах жизнедеятельности.

В общеметодологическом плане "жизнеспособность" выражает способность целостной системы к устойчивости, к сохранению своих функций в изменяющихся условиях внешней и внутренней среды. Применительно к человеку «жизнеспособность» характеризует возможность индивида при изменившихся социальных условиях, особенно в периоды резких социально-политических, экономических и других изменений, осваивать социальные функции, соответствующие новым требованиям социума.

Таблица 2

«Рамочная» модель концептуализации социальной политики

Субъект социальной политики Действия субъекта Источники действий

Государство (федеральный центр) Определяет и обеспечивает единые минимальные социальные стандарты, реализацию установленных социальных гарантий, соблюдение социальных прав граждан, независимо от возможностей региона. Формулирует генеральное направление развития, смысл территории. Конституция РФ. Федеральные законы и программы. Государственный бюджет и государственные

16 Молодежь России: Тенденции, перспективы / Под ред. И. М.Ильинского. А. В.Шаронова. М.: 1993.: Молодежь России: воспитание жизнеспособных поколении: Доклад Комитета Российской Федерации по делам молодежи. М., 1995.

17 Бабочкин П. И. Становление жизнеспособной молодежи в динамично изменяющемся обществе. М., 176 с.

"Григорьев С. И. Социологическая концепция жизненные силы человека: контекст развития социальной культуры на пороге XXI века. М.. 1999. С. 108.

Окончание табл. 2

Субъект социальной политики Действия субъекта Источники действий

Реализует специальные федеральные региональные программы, направленные на решение конкретных социальных проблем, важных на национальном уровне социально-страховые фонды

Субъект Федерации Организует реализацию федеральной социальной политики Осуществляет корректировку основных направлений федеральной социальной политики в соответствии с региональными особенностями протекания социальных процессов Устанавливает и реализует региональные социальные гарантии, расширяющие федеральные Координирует усилия нижестоящих субъектов Разрабатывает региональные социальные программы открытого типа направленные на повышение стартовых возможностей и жизненных шансов людей, проживающих на территории, на формирование их готовности к современным продуктивным формам мобильности, и. прежде всего, образовательной (определение будущего социального и профессионального статуса) социокультурной (определение будущего образа жизни) территориальной (определение дальнейшего места проживания) Основные направления социальной политики субьекы Федерации Региональный бюл-кет

Местное самоуправление Реализует региональную социальную политику на местах Регулирует развитие социальных процессов в рамках отдельных городских округов. муниципальных районов и поселений Разрабатывает и реализует собственные социальные программы Создает условия для самоорганизации населения в рамках значимых социальных программ н проектов Местные программы социальной политики Местный бюджет

Предприятия (корпорации) Стимулируя работников к внесению максимального трудового вклада, предлагает ему различные виды социальных гарантий (дополнительные пенсионное обеспечение, оплата медицинских, рекреационных образовательных услуг и др ) Участвует в реализации социальных программ на региональном и муниципальном уровнях Занимается благотворительностью Корпоративные социальные программы Финансовые сре 1-ства предприятий и корпоративных социальных фондов

Население. объединения граждан Определяет и реализует жизненные стратегии формы социальной мобильности, собственный образ жизни Интегрируется в экономическою и социальную структуры Принимает участие в реализации социальных программ или блокирует их продвижение Личностная мотивация Финансовые средства ючомняйств

Жизнеспособность можно рассматривать как имеющийся у человека потенциал (ресурс) биологической, психологической и социальной активности, необходимый для его существования и развития в определенной социальной и экономической среде.

В этом контексте биологическая активность определяется физическим здоровьем человека, обеспечивающим его возможность трудиться и воспроизводить здоровое потомство.

Психологическая активность обусловливается основными мировоззренческими установками личности, которые задают жизненные цели и ценности, делают жизнь осмысленной, сознательной и целесообразной, а также наличием у человека устойчивой мотивации к социальной активности и личностных качеств, позволяющих ему самостоятельно действовать и находить выходы из трудных жизненных ситуаций.

Социальная активность личности проявляется в способностях успешно интегрироваться в производственно-экономическую, социально-политическую, духовно-культурную и социально-бытовую жизнедеятельность общества.

В рамках исследования анализируются три варианта развития социальной политики в регионе: оптимистический, оптимизирующий и пессимистический. В первом варианте Россия определяет себя как Евразийскую державу, а регион как «окно в Азию». И направление социального конструирования и политический смысл региона здесь очевидны. Столь же понятны принципы социального конструирования и социальной политики. Несколько иначе обстоит дело в оптимизирующем варианте, где Россия определяет себя в рамках Европы, европейского «центра силы». Социальная политика региона здесь не наделяется всеобщим политическим смыслом, а обретает этот смысл самостоятельно. Соответственно вместо целостной «рамочной» структуры возникает несколько автономных ярусов, не вполне согласованных друг с другом. Здесь эффективность социальной политики снижается. Разные уровни вынуждены осуществлять самостоятельные задачи без поддержки вышестоящего бюджета при, так сказать, негативном воздействии нижестоящих ярусов. Дело

здесь в том, что для каждого вышестоящего яруса задачи нижестоящего представляются «произволом на местах».

В третьем, пессимистическом, варианте сохраняется существующее положение. Здесь социальная политика теряет свой смысл и становится, своего рода, социальным МЧС Ее единственная задача - уберечь регион от социального взрыва. Эту ситуацию мы и наблюдаем сегодня во многих субьектах Федерации Дальнего Востока России, да и не только Дальнего Востока. Это вынужденная и неизбежная реакция на отсутствие целостного видения будущего страны, а значит, - будущего региона. Стремление осуществлять целостную социальную политику рассматривается центром как попытка узурпации его прерогатив, притом, что сам центр такой политики не формулирует

В следующем разделе работы мы рассмотрим возможность организации социальной политики на примере молодежной политики Правомерность такого сужения темы определяется тем, что именно эта категория лиц более вс.е-го нуждается в социальной защите, является взрывоопасной и одновременно социально значимой Однако пессимистический вариант социальной политики (социальная защита без развития, снижение уровня социального контракта) нами не рассматривается как самостоятельный случай Для нас - это проблема социальной политики, которая должна быть преодолена Разработка механи !-ма ее преодоления и составит содержание следующего раздела Основой такого преодоления выступают проектные технологии, ориентированные на молодежь.

Второй раздел «Социальная политика в области молодежи как квннт-эссенция социальной политики» состоит из трех глав, разделенных на восемь параграфов В этом разделе анализируется генезис, современное состояние и перспективы развития региональной молодежной политики на примере молодежной политики Хабаровского края Здесь обосновывается В5гляд на молодежную социальную политику как на проектирование будущего состояния общества, ее связь с социальной политикой вообще.

Третья глава «Новая парадигма социальной политики: постановка проблемы» состоит из трех параграфов: «Социальная политика в отношении .молодежи: проблема обоснования», «Социализация как вхождение и

стабильное пространство: критерии социальной политики» и «Социализация и социальная политика в нестабильном обществе: социальный дрейф». В этой части работы обосновывается особое место молодежной политики. Молодежная политика выступает квинтэссенцией социальной политики par exellence. Это связано с рядом обстоятельств. Во-первых, молодежная политика — целостное явление, в отличие от традиционного деления социальной политики на отрасли. Соответственно и результат ее оценивается не по одному из параметров, а по состоянию данной социально-демографической группы в целом. Она предполагает наличие и согласованное функционирование всех отдельных направлений социальной политики. Более того, отдельные отрасли выступают своего рода модусами главного направления. Во-вторых, молодежь как социальная группа в отличие скажем, от группы граждан сверхстаршего возраста предполагает сознательное социальное воздействие, социальное конструирование. Здесь личность еще не сформировалась, она еще может стать такой, какой предполагает ее видеть общество. В-третьих, именно здесь особую значимость приобретают внятно сформулированные целевые установки. Возрастной период 14-29 лет предполагает поиск этих установок, следование им. В силу того, что положение в регионе никак нельзя назвать удовлетворительным, именно молодежная политика дает возможность для его радикального изменения. И, в-четвертых, принципы социальной политики, выработанные в сфере молодежной политики, и могут быть экстраполированы на общество в целом. Здесь молодежь выступает в качестве «модельной» группы для отработки подходов к социальной политике как к средству конструирования реальности.

Вместе с тем необходимо учесть, что молодежь как социальная группа дифференцирована на две возрастные когорты «позднее детство» (13—17 лет) и «молодые взрослые» (18—29 лет). Эти когорты обладают разной степенью вовлеченности в социум, разными социальными позициями. «Молодые взрослые» уже сформировали свои социальные стратегии и ожидания. Они действуют во взрослом мире, хотя и обладают рядом специфических (молодежных) характеристик: использование для социального старта социальных позиций родителей, мобильность и трансформируемость социальных стратегий, неза-

вершенность формирования социальной ответственности. Период «позднего детства» представляет, на наш взгляд, больший простор для социальной политики. для конструирующего воздействия Именно на этой возрастной когорте мы и останавливаемся Однако принципы социального проектирования, выведенные на основании исследования данной социально-возрастной когорты, могут быть экстраполированы и на когорту «молодых взрослых»

В советский период социализация возрастной когорты «позднего детства» протекала в рамках системы образования и ряда «дополнительных социализирующих контекстов» (комсомол, пионерская организация, система кружковой работы). Успешность социализации обеспечивалась рядом принципов

• Наличием «социального заказа» - четко сформулированных требований общества к профессиональным и социатьным характеристикам взрослеющей личности.

• Наличием в обществе (хотя бы номинально) прозрачных каналов социальной мобильности, обеспечивающих любому индивиду доступ к самореализации и успеху

• Наличием жестко выполняемой системы вознаграждения за «правильное поведение» и санкций за его нарушение.

• Наличием видимых образцов успешного поведения, пропагандируемых в литературе, СМИ, кино.

В ряде случаев, когда вознаграждение оказывается недостаточным, на помощь основным институтам приходят общественные организации и общественное мнение, государственные институты В ходе становления модернистских обществ, в том числе советского общества, механизм воспроизведения социальных стратегий был отработан и успешно функционировал Однако с резким изменением социальных условий он начал давать сбои Особенно ярко это проявилось в 90-х годах в России

В этот период меняются традиционные для советского общества формы социальной идентификации личности, стратообразования В одном и том же социальном пространстве оказывается два взаимопротиворечащих способа организации общества, каждый из которых не давал возможности достроиться второму. Тем самым общество теряло представление о самом себе, о перепек-

тивах своего развития, переходило в нестабильное состояние, когда прежней социальной структуры уже нет, а новые институты еще не сложились. В таком состоянии общество и государство не может внятно сформулировать социальный-заказ для социализирующих институтов. Лишенные социального заказа институты и, главным образом, система образования, начинают работать «на холостом ходу», воспроизводя социальные стратегии, смысл которых уже утрачен и не понятен самим воспитателям. Реальная социализация идет не в русле этих институтов, а помимо них. Наиболее полно эти процессы получили место в отдаленных от центра регионах, к которым относится Хабаровский край.

Четвертая глава «Молодежная политика: описание проблемной ситуации (на примере Хабаровского края)» состоит из двух параграфов: «Характеристика исследуемой возрастной когорты в Хабаровском крае», «Социальные акторы: проблема утраты критериев социальной политики и социального поведения». Здесь описываются результаты эмпирического исследования молодежи, проведенного в 1997—2002 гг. на территории Хабаровского края. Исследование проводилось с помощью качественных и количественных методов и сопоставлялось со статистической информацией. В ряде случаев использовались результаты опросов, проводимых различными структурами на территории Хабаровского края. На основе эмпирических данных было выявлено резкое снижение мотивации взрослеющих подростков к вхождению в мир взрослых (отложенное взросление). «Взрослый мир» оказывается настолько не привлекательным для подростка, что он, насколько возможно, откладывает вхождение в него. Образование, зачастую, и становится той средой, где подросток (юноша) может легитимно избегать вхождения во «взрослое» пространство. Этот феномен дает взлет иждивенческих настроений среди молодежи, социального инфантилизма. Значительная часть молодых людей ориентируется не на традиционных авторитетных лиц (учителей, родителей, старших товарищей), а на группу сверстников. В данной главе выделен и описан феномен параллельной социализации. Традиционно передача базовых социальных стратегий осуществлялась однонаправлено: от более социализированных (старших) к менее социализированным (младшим). В период начала

90-х годов значительная часть базовых социальных стратегий советского периода потерпела крах. Обществу в целом пришлось осваивать новые социальные навыки, виды деятельности Формировались новые фоновые практики (Э Гидденс), детерминирующие социальное поведение агентов В результате старшие по возрасту социальные акторы лишились преимущества Они вместе с младшими были вынуждены осваивать одни и те же навыки. И отнюдь не очевидным оказывается, что старший (учитель) лучше адаптирован в обществе, чем младший Здесь представитель исследуемой когорты теряет доверие к социализирующему лицу и институту (учителю, школе и т. д ) Возникает стремление к теневой социализации за рамками легитимных институтов Не менее существенным оказывается и практически полное отсутствие у подростков притягательного «образа будущего» в рамках легитимных социальных институтов Все более реальной оказывается вариант превращения целостной генерации в набор обособленных социальных групп, в основе которых будет только личное благополучие, культ силы и тому подобные «простые рецепты», которые с легкостью выдают криминальные и полукриминальные структуры. Подобное объединение изначально неустойчиво и неспособно на восприятие демократических норм Оно ориентировано не на будущее, а на прошлые, архаические структуры, способно обеспечить выживание, но не развитие. Для того чтобы вместо разрозненных и взаимно враждебных групп во1-никла социальная целостность с общими глубинными основаниями социальности, необходимо выявление способов целенаправленного воздействия на среду молодежи в период «позднего детства», в период взросления Анализ вариантов воздействия на нее и представлен в третьей главе

Пятая глава «Опыт целенаправленного воздействия на формирование социальных стратегий молодежи» состоит из трех параграфов «Система социального образования: возможность и необходимость ее осуществления», «Проектно-целевые методы в молодежной политике: социологическое обоснование и практическое применение», «Молодежная элита: механизмы формирования социальных ориентиров». Основой целенаправленного воздействия на молодежь, выступающей средством социального конструирования реальности, является система проектных действий, обозначен-

ная в работе как «социальное образование». В контексте данного исследования понятие «социальное образование» трактуется как организуемый специалистами процесс формирования знаний и умений конструктивного взаимодействия с людьми, направленный на достижение разнообразных, общественно-значимых целей. Цель социального образования - посредством создания благоприятных социально-психологических условий обеспечить обретение личностью качеств субъектности (самостоятельности), активности, ответственности и продуктивности в самом широком смысле. Социально обученный человек:

• владеет искусством жить в обществе, понимать среду своего обитания, особенно ее латентные стороны;

• обладает навыками контроля над средой, самоконтроля и при необходимости способам ее изменения;

• устойчив к «нежелательным жизненным ситуациям».

Создание полноценной системы социального образования актуально не только для молодежи, но и в целом для всего населения. Задача региональной социальной политики заключается в необходимости создания и поддержания системы социального образования, привлечения негосударственных организаций к этой работе.

Важным организационным условием функционирования системы социального образования является создание сети социальных служб как учреждений нового типа, где бы разрабатывались и реализовывались социально-образовательные программы, оказывались информационные и консультационные услуги по вопросам, связанным с процессами социализации, работали клубы по интересам. Отправной точкой социализации здесь выступает не столько освоение параметров среды, поскольку они являются акцидентными, сколько осознание уникальности собственной личности и своей социальной стратегии («Я в мире»). Слово «образование» здесь употребляется более как дань традиции. Суть предлагаемой «образовательной» системы состоит в создании конструкции, в которой воспитанием занимались бы сами воспитуемые, минуя взрослого, выполняющего функцию организатора социального пространства воспитания. Для этого необходимы усилия, достаточно значительно

отличающиеся от обычно предпринимаемых. Смысл их в выработке внутренней мотивации к взрослению Эта мотивация с неизбежностью требует новых оснований самоидентификации. Такие основания и создаются в новом пространстве. Но для того чтобы они были приняты самими молодыми, эти основания должны иметь статусный фундамент. Подросток должен видеть, что воспроизведение именно такой системы ценностей и такой самоидентификации ведет к успеху Параметры успеха и должны стать притягательными Здесь неизбежно идеологическая работа должна совмещаться с материальным вознаграждением Программа строительства молодежного жилья, льготные предпринимательские кредиты для молодежи, льготные условия получения образования и составят такой «мотивационный фон». Здесь неизбежен момент «притворства». Но в данном варианте «притворство» играет роль воспроизведения образца, который затем (в следующей генерации или даже у самого подростка в более взрослом возрасте) наполняется реальным содержанием Создание такого «образца успешности» и реализация его роли в самоорганизации молодежной среды не может происходить в реальном пространстве жесткого детерминизма Еще И Кант'4 указывал, что нравственные ценности не выводятся из имманентного общества, из повседневности. С другой стороны, эти смыслы должны быть связаны с наличным обществом В противном случае они не смогут быть экстраполированы на реальность Таким пространством и выступает пространство игры

В работе обобщается опыт организации летних образовательных лагерей в Хабаровском крае В ходе пребывания в этих лагерях подростки попадают в особую - игровую реальность, игровое государство (программа «Вечный город») В нем действуют все социальные и экономические институты, необходимые государству, развивается частная инициатива, формируются институты гражданского общества Вместе с тем здесь не может быть насилия над личностью Следование принципам цивилизованного поведения здесь возведено в ранг закона Риски от принятия личных решений здесь, как и в реальной жизни, есть, но они не фатальны Подросток получает уникальную возможность «прожить жизнь начерно», выработать лидерские и управленческие навыки

19 Кант И Из (Лекции по ктетпке >< 1 780-17X2) ' "Эстетическая мысзь М 11>чо с 29ь - 322

37

Методическую основу организации игрового пространства в этих образовательных лагерях составляет персонал-технология В. К. Тарасова. По мере продолжения социального образования (на следующих этапах) условия игрового государства все более приближаются к реальным условиям. Но сами эти условия есть не реальность прошлого или настоящего, но реальность будущего. Через систему государственной финансовой и интеллектуальной поддержки участники игры, отобранные на конкурсной основе, реализуют свои экономические и социальные новации, вовлекая в них сверстников. В результат создается два важнейших, на наш взгляд, фактора самоорганизации молодежной среды: образец успешного поведения, связанного с конкретными нравственными параметрами, и «критическая масса» инициативных молодых граждан, ориентированных на инновационное поведение. Эти агенты уже не акторы (в смысле Т. Парсонса) и выступают по отношению к остальной молодежной среде в качестве элиты, «активного меньшинства», направляющего движение всего поколения. Но по отношению к взрослым они являются не только элитной и поддерживаемой группой, но «агентами влияния», организующими коммуникацию между поколениями, восстанавливающими «связь времен» и реализующими ценности, приемлемые для общества в целом.

В модернистском обществе достаточно явно выделялась элитная группа, направляющая развитие общества. Различны тип и характер элиты, но само наличие группы, задающей общественные ориентиры, несомненно. В период дестабилизации общества на постнеклассическом этапе развития элитные группы приходят в упадок. Собственно говоря, элит оказывается несколько. Каждая из них несет свой образец социальной успешности, свой образ будущего. Зачастую этот образ носит нелегальный или откровенно криминальный характер. Соответственно этому дробится и молодежная элита (лидеры молодежной среды). Стремление противопоставить им классическую дидактику, свод законов «правильного поведения» зачастую наталкивается на неуспешность тех, кто исповедует этот закон. Сделать следование правилам основой социального успеха и означает воспитание позитивных лидеров молодежной среды, молодежной элиты, способной выступать «агентами влияния». Механизм, позволяющий выявить и воспитать таких агентов, рассматривается в

данной работе Элитная группа, прошедшая через систему отбора и специальной подготовки, выдвигает бизнес и социальные проекты, получающие поддержку государственных структур В процессе их реализации в них включаются социальные аутсайдеры, получая тем самым представления о новых, модельных стратегиях поведения, минуя традиционные, скомпрометированные каналы Однако их «идеальные образцы» (элита) воспитаны на определенных ценностях и дечают эти ценности привлекательными для остальной части молодежи Они становятся теми «зримыми символами» успешности, которые и позволят запустить механизм самоорганизации Тем самым, мы воссоздаем важнейшую характеристику динамично развивающегося общества - «прозрачные» условия восходящей мобильности

Российская действительность показывает, что в стране традиционно плохо исполняются не только плохие законы, но и жизненно важные Воспитать управленцев, которые смогут проводить в жизнь реальные законы, и граждан, способных реализовывать эти интенции руководителей, - высокое предназначение новых социализирующих контекстов Но это «звено управления», укорененное в молодежной среде, сможет не только донести властные решения до непосредственных исполнителей Оно способно на большее - организовать саму среду Из агрессивных одиночек и групп должно возникнуть целое - общество

Законом Хабаровского края от 24 декабря 1999 года «Об основах молодежной политики в Хабаровском крае» молодежная политика была определена в качестве приоритетного направления социально-экономического развития края Это соответствует и национальным проектам 2006 года Для реализации этого важнейшего направления краевого развития необходим вы\о<) на притщпиачьно новый качественный хровенъ Краевая социальная политика в отношении молодежной среды предполагает не столько сильное, массированное воздействие на нее, сколько выведение ее на уровень управляемой самоорганизации Подобный механизм применим отнюдь не только к молодежи Сегодня, на наших глазах, рождается реальное гражданское общество в России Это не только и не столько политические и некоммерческие организации, сколько различные неформальные объединения граждан для решения их на-

сугцных проблем (сообщества родственников, дачные общества, спортивные и культурно-досуговые коллективы, организации собаководов, цветоводов и т. д.). Можно выделить три основных социально значимых аспекта, которые решаются личностью через участие в этих объединениях. Во-первых, здесь человек может получить новую информацию об окружающей действительности, особенно о скрытых сторонах и, следовательно, более квалифицированно определить свою социальную роль, свой образ жизни. Во-вторых, в этих организациях формируются и реализуются интересы человека как духовные и социокультурные, так и материальные. В-третьих, эти объединения решают вопросы защиты человека: психологической — от проблем в семье и на работе, материальной — при временных финансовых затруднениях, а иногда и физической, когда возникает угроза жизни или здоровью. В условия социальной трансформации эти объединения и должны стать основой для социального проектирования. Если в предшествующий период (XIX - XX вв.) основой для объединения была совместная трудовая деятельность, то сегодня основой для конструирования реальности становится совместный досуг. Способствовали этому отказ предприятий от содержания объектов социальной инфраструктуры, отстранение работников от участия в управлении предприятиями, неравенство в оплате труда (зарплата в конвертах) и возможностях карьерного роста. Важная задача государства заключается в поддержке досуговых форм самоорганизации и наделении их общесоциальным смыслом. Отдельного внимания заслуживают специальные государственные программы по работе с лидерами этих организаций. В таком виде они из объекта превратятся в субъект социальной политики, станут основой осуществления социальных проектов. Отработка этих подходов и демонстрируется нами на материале молодежной политики в Хабаровском крае.

Молодежная политика в Хабаровском крае в предшествующий период, начиная с 1993 года, отличалась активностью и разнообразием организационных форм. Была создана система профильных программ, способствующих социальной адаптации молодежи к сложным социально-экономическим условиям. Так, в течение 10 лет в крае реализуется программа «Адаптация молодежи к рыночным отношениям» (охват до 3000 человек). Создана и функционирует

«Школа молодого фермера» (до 700 человек). Совместно с Тихоокеанским государственным университетом созданы и функционируют «Молодежная лесная академия», «Молодежная горная академия» и некоторые другие программы. При поддержке комитета по молодежной политике проводились краевые акции «Жизнь бе) страха», уличные акции «Кто здоров, тот и молод» и многое другое.

Однако лавинообразно нарастающий поток негативных проявлений, связанных с непродуманностью социальных последствий радикального реформирования, приводил к необходимости сосредоточиться на наиболее важных «болевых точках» в молодежной среде В центре внимания государственных органов оказывалась борьба с молодежной преступностью, наркоманией и иными асоциальными проявлениями, поддержка этой наиболее социально уязвимой части общества. Решались проблемы медико-психологической и социальной адаптации подростков из неблагополучных семей или оказавшихся без присмотра родителей, создавались возможности для временного трудоустройства студенческой молодежи через возрождение системы студенческих строительных отрядов, создан «Фонд поддержки талантливой молодежи» Проводились программы, направленные на правовое и социально-политическое образование молодежи, другие акции

В связи с этим государственная молодежная политика представляла собой не определение долговременных перспектив для новой генерации россиян-дальневосточников, а своего рода социальную «скорую помощь» Сейчас все более понятно, что молодежная политика, как и социальная политика вообще, не может и не должна ограничиваться компенсацией наиболее болешенных результатов трансформации Не может она ограничиваться и «точечной» поддержкой наиболее талантливой и перспективной части населения Задача социальной политики на региональном уровне - создание условия для ипуска механизма самоорганизации граждан Воздействуя на этот процесс, формируя идеальные образцы поведения, мы сможем получить необходимый ре!ультаг - целостное общество, способное решать, стоящие перед ним пробтемы И здесь не так важно, взрослые перед нами или взрослеющие Важно дать людям ценностные ориентиры и механизмы их достижения

Необходима целостная, скоординированная стратегия, которая обеспечит молодому поколению полноценное вхождение в социальное пространство, а самому обществу - формирование генерации граждан, способных на смелые нестандартные решения, объединенных высшими социальными идеалами.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, намечаются перспективы дальнейшей исследовательской и практической работы.

Региональная социальная политика — важнейший инструмент конструирования социальной реальности. Сегодня от успешности ее осуществления зависит само существование Дальнего Востока — форпоста России в Азиатско-Тихоокеанском регионе, российского «окна в Азию». Более того, поскольку приоритеты внешней политики России все более смещаются в сторону АТР, развитие Дальнего Востока России становится государственным приоритетом. Для того чтобы региональная социальная политика была успешной, необходимо осознать то обстоятельство, что Россия состоит из очень различных в экономическом, социальном и культурном отношении регионов. Каждый из них нуждается в особом, индивидуальном подходе. В противном случае социальная политика, направленная «в среднем», на всех, окажется политикой ни для кого. Но разумная и долговременная социальная политика должна опираться на четко понимаемые приоритеты. Обоснованию этих приоритетов, демонстрации их эффективности и эвристичности посвящена настоящая работа.

Основные идеи диссертации изложены в следующих публикациях соискателя:

Статьи в изданиях, рекомендуемых ВАК

1. Левков С. А. Хабаровский край: парадоксы муниципальной реформы / С. А. Левков // Полис (Политические исследования). - 2004. - № 5 — С. 40-53. 1,0 п. л.

2. Левков С. А. Социальная политика на Дальнем Востоке / С. А. Левков // Государственная служба. - 2005. - № 3 - С. 78-83. 0,5 п. л.

3. Левков С. А. Муниципальная реформа в региональном контексте / С. А. Левков// Вестник ДВО РАН.-2005.-№ 5-С. 30-41. 1,1 п. л.

Монографин, брошюры

4 Левков С А Молодежная политика в Хабаровском крае, тенденции и перспективы / С. А Левков; Краевой Дом молодежи. - Хабаровск Изд-во краевого Дома молодежи, 1998 -26 с 1.6 п л.

5. Левков С. А Формирование социальных стратегий в период «позднего детства» / С. А Левков. - Хабаровск' Хабар, кн изд-во, 2001 - 80 с, 4,75 п л

6. Левков С. А. Стратегии социализации и региональная социальная политика / С А Левков; Хабаровский научный центр ДВО РАН - Хабаровск: Изд-во «Риотип», 2004 - 94 е., 5,5 п л

7 Бляхер Л Е. Основания региональной социальной политики / Л Е Бляхер, С А Левков, Хабаровский научный центр ДВО РАН Хабаровск Хабар кн изд-во, 2005. - 132 с 6,6 п л

8. Левков С А. Молодежь в контексте региональной социальной политики / С А Левков; Хабаровский научный центр ДВО РАН - Хабаровск Изд-во «Риотип», 2006. - 174 е., 10,9 п л

Статьи в сборниках

9 Левков С А Государственная молодежная политика в Хабаровском крае Межведомственный подход к проблеме семьи / С А Левков // Подростки сексуальная культура и репродуктивное здоровье ■ мат науч -практ конф. / Краевой Дом молодежи - Хабаровск, 1995 - С 3-4. 0,1 п л

10 Левков С А Реализация государственной молодежной политики в Хабаровском крае и перспективы развития социальных служб для молодежи / С А Левков // Молодежь, семья, общество реальность и перспективы . мат междунар. нуч -практ конф / Краевой мотодежный социальный медико-педагогический центр - Хабаровск, 1997 - С.5-8 0,3 п л

1 1 Государственная молодежная политика в Хабаровском крае // С. А. Левков Молодежь Востока России' три жизненные ситуации / Дальне-

восточная академия государственной службы,- Хабаровск, 1998. Вып. 1,2. С.85-89. 0,3 п. л.

12. Левков С. А. Вопросы воспитания жизненных поколений в деятельности комитета по делам молодежи администрации Хабаровского края / С. А. Левков // Планирование семьи: стратегическая цель реальность и будущее: мат. междунар. науч.-практ. конф. / Краевой молодежный социальный медико-педагогический центр.- Хабаровск, 1998. - С.3-5, 0,1 п. л.

13. Левков С. А. Работа со студенческой молодежью в новых условиях / С. А. Левков // Россыпи идей и опыта: информ. метод, бюллет./ Хабар, гос. пед. ун-т.- Хабаровск, 1998. — С.10 - 15. 0,36 п. л.

14. Левков С. А. Молодежная политика в контексте социальных перемен / С. А. Левков // Молодежь Востока России: мозаика рубежа века: мат. межрегион, науч. - практ. конф. / Дальневосточная академия государственной службы.- Хабаровск, 1999. - С. 25 - 27. 0,1 п. л.

15. Левков С. А. Средства массовой информации в контексте регионально го управления / С. А. Левков // Роль средств массовой информации и информационно-коммуникационных технологий в региональном развитии: сб. мат. конф. — Хабаровск: Хабар, кн. изд-во, 2003. — С. 39-50. 0,45 п. л.

16. Левков С. А. Социальная политика и местное самоуправление / С. А. Левков // Социально-экономическое пространство региона: общество, политика, культура: сб. науч. тр.- Хабаровск: Рапид, 2004. - С. 37-57. 1,25 п. л.

17. Левков С. А. Реформа местного самоуправления в контексте социального самочувствия и политических предпочтений граждан / С. А. Левков Н Социально-политические процессы на Дальнем Востоке России: анализ, регулирование, прогноз: сб. мат. регионал. науч.-практ. конф. -Хабаровск: Хабар, кн. изд-во, 2004. - С. 143-156, 0,75 п. л.

18. Левков С. А. Хабаровский край: ценности недемократии, или парадоксы муниципальной реформы / С. А. Левков // Социальная политика

на Дальнем Востоке России: сб. науч. тр. / под ред Л. Е Бляхера -Хабаровск. Хабар кн изд-во, 2004. Вып. I. - С.6-30, 1,3 п. л

19. Бляхер Л Е Социальная политика на Дальнем Востоке России и региональные политические мифы /Л Е. Бляхер, С. А. Левков // Социальная политика на Дальнем Востоке России- сб. науч тр / под ред JI. Е Бляхера - Хабаровск Хабар, кн изд-во, 2004 Вып I С 82-110 1.5 п. л

20. Левков С А Административная реформа и социальное самочувствие населения Хабаровского края / С А Левков // Социально-политические процессы на Дальнем Востоке России анализ, регулирование, прогноз: сб. науч трудов / под редакцией Л Е Бляхера -Хабаровск: Хабар кн. изд-во, 2005. - Вып. II -С. 12-47, 1,1 п л

21 Левков С А Дальний Восток, социальная политика в сфере семейных отношений / С А Левков // Тендерные отношения в России, очерки социальной трансформации сб. науч. трудов - Хабаровск Изд-во Хабар гос тех ун-та, 2005 - С. 82-90, 0,7 п. л

22. Бляхер Л Е Терроризм и кризис социальной политики / Бляхер Л Е . Левков С А // Международный терроризм внутренняя структура понятия и его роль в политическом дискурсе сб науч тр / под ред Л Е Бляхера - Хабаровск Изд-во Тихоокеанского гос ун-та, 2005 - С 100-1 13 0,7 п л

23. Левков С А Социальная политика в проточной социальной общности пробпемы и перспективы / С. А Левков // Социальная политика на Дальнем Востоке России сб науч тр / под ред Л Е Бляхера -Хабаровск. Хабар кн. изд-во, 2005 Вып П-С 7-21 0,7 п. л

24. Костркжова О H Социальная политика в России XX века концептуальные основания /ОН Кострюкова, С А Левков // Социальная политика на Дальнем Востоке России сб науч тр / под ред Л Е Бляхера - Хабаровск Хабар кн изд-во. 2005 - Вып II - С 69-87 0,9 п л

Левков Сергей Андреевич

КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ (СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ)

22.00.04 — социальная структура, социальные институты и процессы

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук

Подписано в печать 25.09.2006 г. Формат 60x84 1/16 . Бумага писчая. Печать офсетная. Усл. печ. 2,3 л. Тираж 100 экз. экз. Заказ Отдел оперативной полиграфии издательства Тихоокеанского государственного университета 680035 г. Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора социологических наук Левков, Сергей Андреевич

ВВЕДЕНИЕ.

Раздел I

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА: 20 ГЕНЕЗИС И КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ.

Глава 1 .СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА КАК ПРЕДМЕТ

СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ.

1.1. Логика формирования и задачи социальной политики: ^q постановка проблемы.

1.2. Власть и популяция в России: особенности установления ^ социального контракта.

1.3. Этапы становления постсоветской социальной политики

Глава 2. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК: ФОРМИРОВАНИЕ

СОЦИАЛЬНОГО КОНТРАКТА НА ОСВАИВАЕМОЙ . од ТЕРРИТОРИИ.

2.1 .Социальная политика в проточной социальной общности

2.2. Поиск региональной идентичности и задачи социальной ^ политики

2.3. Варианты развития социальной политики на Дальнем ^ Востоке.

Выводы по разделу I.

Раздел II

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ МОЛОДЕЖИ КАК КВИНТЭССЕНЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ.

Глава 3. НОВАЯ ПАРАДИГМА СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ:

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ.

3.1. Социальная политика в отношении молодежи: проблема ^ обоснования

3.2. Социализация как вхождение в стабильное пространство: ^ критерии социальной политики.

3.3. Социализация и социальная политика в нестабильном ^qq обществе: социальный дрейф.

Глава 4. МОЛОДЕЖНАЯ ПОЛИТИКА: ОПИСАНИЕ

ПРОБЛЕМНОЙ СИТУАЦИИ (НА ПРИМЕРЕ 2. Q

ХАБАРОВСКОГО КРАЯ).

4.1. Характеристика исследуемой возрастной когорты ^ j д в Хабаровском крае.

4.2. Социальные акторы: проблема утраты критериев ^32 социальной политики и социального поведения.

Глава 5. ОПЫТ ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

НА ФОРМИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ СТРАТЕГИЙ МОЛОДЕЖИ.

5.1. Система социального образования: возможность ^ ^ и необходимость ее осуществления.

5.2. Проектно-целевые методы в молодежной политике: социологическое обоснование и практическое применение.

5.3. Молодежная элита: механизмы формирования ^д социальных ориентиров.

Выводы по разделу II.

Введение диссертации2006 год, автореферат по социологии, Левков, Сергей Андреевич

Актуальность темы исследования. Период социальных трансформаций, переживаемый нашей страной уже почти два десятилетия, привел к разрушению прежней социальной структуры. На ее месте возникает принципиально иной набор институтов и механизмов взаимодействия между ними. Но до настоящего времени это только «набор институтов», а не целостный социальный организм. Для того, чтобы этот набор институтов превратился в целостное социальное пространство, необходимо четкое, разделяемое большей частью общества представление о том, к какому итоговому положению дел идет или стремится идти наша страна. Ответ на этот вопрос, несмотря на обилие работ о российской трансформации, дан не был. Более того, он в столь «простом» виде даже не ставился в рамках профессионального исследования. И в этом была определенная логика.

Социолог исходит из материала, из социальной ткани общества, которая содержит в себе не некий идеальный образ, а набор возможностей, каждая из которых имеет шанс воплотиться. Идеальный образ общества, как и любое аксиологическое образование, встраивается в социальную ткань извне, из области политики и идеологии. Однако отсутствие такого образа, итоговой точки социального транзита превращает его из транзита в дрейф по неопределенной траектории. Это сказывается, прежде всего, на сфере социальных отношений и социальной политики.

Вместо целостной программы формирования определенных социальных отношений, конструирования общества социальная политика в постсоветской России превратилась в набор экстренных мер при чрезвычайных ситуациях. Социальная политика сегодня есть, как правило, запоздавшая реакция на наиболее вопиющие факты социальной несправедливости. Она реализуется a posteriori, и потому часто запаздывает.

Особенно явно это проявляется на уровне региональной социальной политики в одном из наиболее сложных регионов Российской Федерации

Дальневосточном регионе. Здесь в кратчайший период оказалась разрушена вся социально-экономическая инфраструктура, связанная с ВПК и добывающим комплексом. Объем региональных льгот перестал компенсировать неудобства, вызванные отдаленностью от центра страны и сложными географо-климатическими условиями. Давление со стороны более «благополучных» соседей создает особое «напряжение границы», еще более дестабилизирующее дальневосточную социальную структуру. Сегодня на наших глазах происходит стремительное «сворачивание» региона. Идет постоянный отток населения, составивший за последние десять лет чуть менее пятой его части, стремительно сокращается промышленное производство, архаизируется экономика. В этих условиях возникает вопрос о самом существовании дальневосточных территорий России. И решение этого вопроса в рамках традиционной социальной политики, разделенной на отрасли (социальная политика в области здравоохранения, образования, социального обеспечения и т. д.), становится просто невозможным. Более того, в рамках традиционной социальной политики все острее ощущается невозможность выработки критериев эффективности этой деятельности. Огромные средства государства, корпоративной и частной благотворительности расходуются на не вполне понятные цели, ведущие к не вполне понятным результатам, которые задаются и оцениваются не теми, на кого социальная политика направлена или теми, кто ее осуществляет, а не вполне конкретным «федеральным центром».

В рамках европейской традиции вопрос о целях социальной политики тоже не относится к числу наиболее обсуждаемым. Но это связано как раз с тем, что осуществление социальной политики опирается на совершенно четкое, хотя и интуитивное представление общества о «естественных правах» своих граждан, на мощнейшую руссоистскую традицию, присутствующую в контексте европейской культуры.

В России за семьдесят лет советской власти, утратившей традиционные представления о «естественной» справедливости и правах, и почти двадцати лет реформированйя, расшатав советские ценностные ориентиры, такая форма концептуализации социальной политики неприемлема.

Все более ощущается потребность в проведении социальной политики нового типа. В рамках этой социальной политики должен быть осуществлен переход от социальной защиты и социального обслуживания к социальному проектированию будущего состояния общества. Выявить и описать социальные основания, возможность такого проектирования на примере Дальнего Востока России мы и предполагаем в настоящей работе. Выбор региона продиктован не только относительно большей доступностью материала, но особым состоянием, переживаемым сегодня дальневосточными территориями. Если для регионов западной части России, нефтеносных регионов Сибири выбор ориентиров социальной политики - это одно из важных направлений развития, то для Дальнего Востока - это вопрос выживания. От того, насколько успешно будет осуществлено социальное конструирование, зависит, будет ли существовать завтра эта территория как российская или окажется включенной в состав иного государства. Этим определяется социальная актуальность темы исследования.

Не менее важной является социологическая актуальность темы исследования. Конструирование социальной реальности - одно из наиболее бурно развивающихся направлений современной социологии - вынуждено прибегать для иллюстрации или подтверждения своих положений к экзотическим примерам или достаточно искусственным ситуациям. Лишь немногие социальные мыслители могли наблюдать процесс конструирования социальной ткани, описывая его не постфактум, а в момент становления. Дальний Восток России в силу специфики его заселения, развития и деградации дает нам масштабную картину конструирования общественной структуры, происходящего здесь и сейчас. Не только проследить этот процесс, но описать возможность организации его на примере региональной социальной политики - наша центральная задача. Ей и посвящена настоящая работа.

Степень разработанности проблемы. Концептуализация социальной политики - одна из наиболее традиционных проблем социальных дисциплин. Как правило, ее решение разворачивалось в двух плоскостях. На первом этапе происходила философская концептуализация целей социальной политики (от Аристотеля до Ж.-Ж. Руссо и далее), на втором этапе философские идеи получали социологическую проработку. На долю социологии доставалось не столько концептуальное оформление сферы, сколько анализ ее эффективности/неэффективности в плане достижения целей изначально заданных. В этих рамках строили свое исследование представители американского функционализма (Т. Парсонс, Р. Мертон, Р. Берджес и другие). В этой же традиции исследовали социальную политику отечественные социологи советского периода (А. Здравомыслов, В. Ядов, И. Кон и т. д.). Эта традиция сохранилась до настоящего времени. В работах О. В. Синявской, Р. Копелюшникова, Т. М. Малевой, И. Дмитриева, Я. М. Рощиной, Н. М. Бажова, JI. Е. Бляхера, Э. J1. Панеях /226, 154, 216, 180, 35, 84, 172/ и многих других внимательно анализируются различные направления социальной политики, разрабатываются методики оценки бедности, безработицы, справедливости/несправедливости распределения общественного богатства и доступа к образованию, социальному обеспечению. Однако по мере развития этой, наиболее прикладной отрасли социологического знания все более обозначается иной - теоретический -интерес исследователей. Особо необходимо отметить работу К. Поланьи «Великая трансформация», в которой рассматриваются, в частности, история, истоки и прогнозы будущего развития социальной политики. При помощи введения понятия коммодификации ресурсов Поланьи доказывает невозможность рыночного саморегулирования. Обособление рынка от остальных сфер общественной жизни неизбежно приведет к губительным и необратимым последствиям. Только государство может сгладить эти негативные факторы, проводя эффективную социальную политику, прежде всего на рынке труда /193/.

В несколько другой аргументации тема неустойчивости систем, основанных на рыночном обмене, проявляется в работах И. Валлерстайна. По его мнению, социальная политика есть форма защиты общества от «опасных классов», опирающаяся на идейный комплекс, инициированный Великой французской революцией, руссоизмом и сформулированном в марксистском «Манифесте коммунистической партии». Причем призрак, бродивший по миру в период 1917-1991 гг., рассматривается как чудовищная карикатура на тот призрак, что бродил по Европе в 1848-1917 гг. Старый европейский призрак излучал оптимизм, веру в прогресс, справедливость, нравственность, составлявшие его сильные качества. Второй же призрак, по И. Валлерстайну, стал источать предательство идеалов, исторический застой и отвратительное угнетение. Идеи, сформулированные И. Валлерстайном, составляют отправную точку нашего рассуждения /46/.

В новых, изменившихся условиях социальная политика перестает удовлетворять запросам общества и должна быть радикально изменена. Но то, что на Западе составляет предмет рассуждений интеллектуального истеблишмента, для России есть насущная потребность всего населения, уже сегодня ощущающего неадекватность социальной политики на себе. В работах В. Радаева, А. Демина, О. Синявской, Д. Драгунского и некоторых других ставятся парадоксальные для социологии вопросы: какое общество стремится защитить или построить данная социальная политика? Как это общество соотносится с существующими представлениями о социальной справедливости? Это направление исследования социальной политики мы и стремимся продолжить. В такой постановке проблемы исследование социальной политики из одной из «отраслевых» социологических дисциплин превращается в общую социологию, стремящуюся дать ответ на вопросы, связанные с социальной структурой, процессами, протекающими в социальном пространстве. Не менее значимыми для нашего исследования были работы, рассматривающие именно региональный аспект социальной политики (С. Н. Смирнов, В. Н. Ярская, О. И. Шкаратан, Е. Ш. Гонтмахер,

Н. А. Волгин и другие /230, 300, 289, 75, 235/). Как показано в этих исследованиях, каждый ярус социальной политики обладает собственной спецификой и не полностью соотносится к выше- и нижестоящими ярусами. Выделить специфические характеристики региональной социальной политики, объединить их в системе интегральных показателей мы и попытались в настоящей работе. При анализе дальневосточной социальной политики мы опирались на широкий круг работ, анализирующих особенности социального пространства региона (В. И. Ишаев, П. А. Мина-кир, Б. В. Межуев, JI. Е. Бляхер, И. Ф. Ярулин, Н. И. Байков, А. Н. Демьяненко, Д. Н. Замятин и многие другие) /115, 163, 158, 80/.

В рамках этих работ была обозначена основная проблема региона -демографическая. Здесь же имплицитно присутствовал метод решения проблемы - проектные технологии. В эксплицитном виде эту мысль можно сформулировать следующим образом: необходимо перейти от социальной политики обслуживания к социальной политике-интервенции, не «лечить» социальные язвы больного общества, но конструировать новое. Такое конструирование (проектирование) естественно ориентирует нас на молодежную политику. Молодежь, не отягощенная грузом жизненного опыта и привычных рутинных практик, оказывается наиболее предпочтительным объектом проектирования. Эта проблема и раскрывается во втором разделе работы. С ней же связаны эмпирические исследования, использованные в диссертации.

Проблема проектирования социальных стратегий и молодежи неоднократно рассматривалась в отечественной и зарубежной литературе. Научные труды, посвященные этой проблеме, условно можно разделить на несколько групп.

Во-первых, это теоретические и философские тексты, рассматривающие сущность процесса социализации. Наиболее значимыми для нас в этом плане явились философские исследования JI. Витгенштейна, У. Бека, Ж.-П. Сартра, У. Джеймса, К. Ясперса, Э. Дюркгейма, А. Д. Тойнби и т. д. Не менее значимы были работы отечественных социальных мыслителей П. П. Гай-денко, JL Г. Ионина, Э. В. Ильенкова, Э. Д. Орловой и некоторых других.

Важным для наших рассуждений является теория социализации Г. Тар-да, который в своих работах доказал, что основным законом социальной жизни является подражание толпы героям. Большинство населения не способно к самостоятельному социальному творчеству. Единственный источник прогресса общества - открытия, сделанные инициативными и оригинальными личностями /249/.

Предельно существенным для нас является разработанная Т. Парсон-соном структурно-функциональная теория социализации. Т. Парсонс выделял четыре функциональные проблемы, необходимые для существования социальной системы: «адаптация», «системное (не единичное) целедос-тижение», «интеграция», «воспроизводство социокультурного образца взаимодействия и скрытое регулирование напряжений» /184/. Выполнение четвертой функции он закреплял за органами социализации, под которыми понимал либо институты и обычаи, либо социальные общности, комьюнити и т. п. Переинтерпретация той теории составляет существо нашей концепции. Основанием для переинтерпретации выступает теория «языковых игр» JL Витгенштейна - Ж. Ф. Лиотара /54/.

В этих работах анализировались различные аспекты вхождения в общество в зависимости от характера социальной структуры, фундаментальных социокультурных ценностей и технологий социализации. Вопрос здесь, как правило, состоял не в том, что такое социализация и как она возможна, а благодаря каким условиям этот процесс протекает быстрее.

Третий круг текстов, партинентных нашей проблеме, представляют собой работы, посвященные социальному анализу молодежи, выработке социальных индикаторов, позволяющих оценить данную возрастную группу. Здесь для нас предельно важен опыт, накопленный зарубежными исследователями Т. Роззаком, X. Кройцом, Д. Гозлингом и некоторыми другими. Однако особо значимыми для нас являются отечественные работы, позволяющие четче сформулировать собственную исследовательскую задачу (Ю. Н. Давыдов, В. В. Москаленко, Г. И. Глинский, И. М. Ильинский, И. С. Кон, JL А. Антипов, В. Г. Нестеров, В. Г. Немировский и многие другие). В их работах даны структурные особенности процесса социализации и формирования ценностной ориентации молодежи в период 70-90-х годов. Однако период социальных трансформаций вносит в этот процесс свои коррективы: изменяется общество, изменяются сами социализирующие институты. Поэтому наш анализ базируется не только на работах, касающихся данной темы, но и на более широких исследованиях современной социальной структуры (Ю. А. Левада, В. В. Радаев, А. Ф. Филиппов, Т. Шанин, В. В. Волков, Л. Г. Ионин и многие другие). Без введения широкого социального контекста управление социальными процессами по отношению к молодежи будут оставаться «благими пожеланиями». Не случайно многолетний мониторинг ведущих исследовательских центров проблем молодежи остается на уровне констатации некоторого самоочевидного положения дел.

Определенное значение для нашей работы имеет анализ структуры поколения, представленный в традиции «социология знания» (А. Щюц, К. Мангейм и др.). Положения феноменологического интеракционизма, воплощенные в концепции «фоновых практик» (Э. Гидденс, А. Леденева, К. Гирц и т. д.) и концепции фигурации (Н. Элиас), стали теоретической основой интерпретации фактических данных. Однако и здесь проблема социализации в нестабильных социальных условиях не была решена. Повседневный "здравый смысл" диктовал зарубежным ученым исследование именно стабильных условий. Поэтому социализация воспринималась ими как одна из задач (и далеко не главных) социальной политики. В современных российских условиях сложилась совершенно иная ситуация. С одной стороны, общество не в состоянии четко сформулировать молодым условия вступления во взрослый мир, да и концепция этого мира пока полностью не ясна. С другой, очевидно, что все экономические и социальные преобразования не могут быть успешными без активного, созидательного участия в них молодежи. Все реформы в России, начиная с петровских, творились молодыми. Молодежь была важной силой революции 1917 года, опорой тоталитарного режима и творцом «социалистической» действительности. «Цветные» революции последних лет в постсоветских странах также претворялись молодыми. Особый социально-демографический статус молодежи, обоснованный в исследованиях И. М. Ильинского /168/, определяет эту социальную группу, как «субъект истории, исключительно важный фактор перемен, носителя новых идей и программ». В этих условиях молодежная политика выступает как основная проблема общества, условие его сохранения и развития. Эти проблемы и решаются в работе.

Соответственно цель исследования - выявить основания проектирования региональной социальной политики и продемонстрировать их на примере молодежной политики в Хабаровском крае.

Объект исследования - проектирование региональной социальной политики как целостного феномена.

Предмет исследования - процесс конструирования социальной реальности в ходе реализации региональной социальной политики.

Целью, предметом и объектом детерминированы задачи исследования:

• Определить содержание концепта «социальная политика» как целостного социального феномена, выявить его генезис.

• Выделить и описать субъекты социальной политики и построить типологии взаимоотношений между ними.

• Определить исторические детерминанты социальной политики в России (Советском Союзе).

• Обосновать необходимость учета региональных особенностей при разработке социальной политики в Российской Федерации.

• Выявить особенности реализации социальной политики на Дальнем Востоке России.

• Обосновать проблему формирования постоянного населения в регионе в качестве основной проблемы социальной политики на Дальнем Востоке России.

• Продемонстрировать особенности социализации в регионе (социальный дрейф).

• Выявить и обосновать инструментарий осуществления молодежной политики как квинтэссенции социальной политики и механизма проектирования социальной структуры.

Целью и задачами исследования определяется применяемая в нем методология. Для определения содержания концепта «социальная политика» используется культурно-исторический метод в его концептологическом варианте. Для выявления особенностей российской и региональной социальной политики применяется сравнительно-исторический метод. В качестве основания для исследования социальной политики в Дальневосточном регионе используется типология «режимов капитализма всеобщего благосостояния», предложенная Г. Эспинг-Андерсеном /310/. Значительную методологическую роль в работе играет концепция «мир-системы» капитализма, выдвинутая и обоснованная И. Валлерстайном. Из этой концепции определяются цели социальной политики в рамках европейского социального универсума. При анализе современного состояния социальной политики использованы положения теории неоинституцио-нализма (Р. Коуз, Д. Норт, О. Уильямсон, Дж. Бьюкенен, Р. В. Капелюш-ников, Г. С. Беккер, А. Е. Шаститко), позволяющие проследить реальные формы осуществления социально-политического воздействия.

Основой для проверки выдвигаемых в работе гипотез выступили следующие эмпирические исследования, составившие источниковую базу:

• Материалы социологических исследований молодежи Хабаровского края, проведенного специалистами Дальневосточной академии государственной службы по заказу администрации (правительства) Хабаровского края в 1997-2002 гг. В ходе исследований были опрошены около 1200 респондентов. Выборочная совокупность формировалась по стратифицированной, многоступенчатой схеме, методом случайного отбора респондентов. Форма исследования - анкетный опрос. Автор принимал участие в реализации проекта в качестве участника авторского коллектива и координатора проекта /169/.

Материалы мониторинга социального самочувствия, политических и электоральных предпочтений населения Хабаровского края, проводимого специалистами Хабаровского государственного технического университета (руководитель, профессор И. Ф. Ярулин) с 2000 по 2004 гг. Опросы проводились два раза в год (апрель и октябрь) по репрезентативной территориальной выборке. Количество опрошенных около 2500 человек. Выборка репрезентативна по роду занятий (работа, учеба), полу, возрасту, материальному положению населения края. Автор принимал участие в реализации проекта в качестве участника авторского коллектива.

Материалы Хабаровского краевого комитета государственной статистики, министерств образования, здравоохранения, социальной защиты населения Хабаровского края, комитета по молодежной политике правительства Хабаровского края, характеризующие различные аспекты социального самочувствия населения и, прежде всего, молодежи /82, 227, 200,212/.

Биографические проблемно-ориентированные интервью (2001-2002 гг.), в ходе которых под руководством диссертанта было опрошено 65 респондентов, отобранных по методике «снежного кома», предшествующий респондент давал рекомендации последующему. Вторичные данные, приводимые в работах О. В. Синявской, Н. М. Байко-ва, Э. JI. Панеях, Л. Е. Бляхера.

120 экспертных (неформализованных) интервью с представителями бизнеса, властных структур, общественных организаций (2003-2004 гг.), собранных сотрудниками лаборатории общественных и гуманитарных исследований ХНЦ ДВО РАН при участии автора.

В работе использовались следующие методы обработки эмпирических данных:

1. Данные формализованных опросов обрабатывались с помощью программы SPSS (факторный анализ). В некоторых случаях было сочтено возможным ограничиться линейным распределением результатов анкетного опроса. Тот же метод использовался при обработке данных официальной статистики, которые предварительно подвергались верификации с помощью глубинных интервью.

2. Неформализованные (экспертные и биографические) интервью обрабатывались с помощью дискурсивных аналитических техник. При проведении фрейм-анализа по методике Т. Ван-Дейка использовалась программа VAAL. При интерпретации результатов качественного исследования использовалась концепция X. Сакса «категоризация социального взаимодействия».

Анализ источниковой базы и теоретическая рефлексия позволили получить следующие результаты, обладающие элементами научной новизны:

• Впервые обоснована возможность реализации региональной социальной политики как целостного феномена в рамках «проточной» социальной общности Дальнего Востока России.

• Обоснован авторский подход к феномену «социальная политика» как результату взаимодействия государства, институтов гражданского общества и бизнеса; предложена типология взаимодействия между субъектами социальной политики.

• Обосновано понимание социальной политики как формы проектирования социальной структуры.

• Впервые в специальной литературе проведен комплексный анализ формирования базовых социальных стратегий молодежи в ситуации отсутствия четкого социального заказа.

• Выявлен и описан феномен «параллельной социализации» социализируемых и социализирующих. Описаны неформальные (внеинституциональные) факторы и механизмы социализации молодежи в условиях социального дрейфа.

• Разработан инструментарий реализации социальной политики в отношении молодежи в условиях неопределенности.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Современный (новоевропейский) вариант социальной политики формировался как политика выделенного (привилегированного) социального института или социальной группы, направленная на поддержание условий контракта, существующего в обществе и выступающего основой его организации. Участниками этого контракта выступали экономические субъекты, как источник развития, государство, как источник гарантий развития бизнеса, институты гражданского общества, как условие существования первых двух участников.

2. В зависимости от соотношения между участниками социального взаимодействия выделяются либеральный, социал-демократический, консервативный и радикальный варианты социального контракта. Если в Европе основной формой социальной политики стал либеральный и социал-демократический тип контракта, то Российская империя реализовала консервативный, а Советский Союз - радикальный вариант.

3. В Российской Федерации в настоящее время на уровне нормативных и правовых актов реализуется либеральный и социал-демократический тип социальной политики. В то же время население находится в ожидании консервативных решений в этой области. Имеющие место острые социально-экономические и этнокультурные различия регионов Российской Федерации блокируют общенациональную солидарность. В этой ситуации максимум возможностей (ресурсы, самостоятельность в идентификации приоритетов и выборе средств решения проблем) по реализации социальной политики должны быть представлены локальным общностям (регион, субъект федерации, муниципальное образование).

4. Для обретения необходимых гарантий и социальных услуг социальные и экономические агенты вступали в неформальные отношения с государством или его представителями. Особенно полно эта неформальная составляющая реализовалась в рамках «проточной социальной общности» Дальнего Востока России.

5. Под «проточной социальной общностью» мы понимаем сетевую структуру, предназначенную для существования в условиях баланса положительной (организованные потоки) и отрицательной (постоянный отток) миграции населения при несформированности (малочисленности) регионального ядра. В этих условиях все формальные принципы социального взаимодействия подвергались неформальному переосмыслению, поскольку формулировались в отвлечение от конкретных социальных реалий.

6. В ситуации социального дрейфа социальный контракт терпит ущерб, соответственно теряет ориентиры социальная политика, превращаясь в набор несоотносимых между собой сфер, лишенных целостного смысла и дрейфующих по несогласованной траектории.

7. Обретение смысла социальной политики как целостного явления возможно только при определении целевых установок развития общества (политического смысла). Особенно явно этот момент проявляется на Дальнем Востоке России, где политический смысл (форпост Европы в Азии) всегда преобладал над иной (экономической, социальной и т. д.) целесообразностью.

8. Сегодня в условиях деградации проточной социальной общности (отток населения, не компенсируемый притоком) и возрастающего «напряжения границы» для Дальнего Востока остается два варианта развития. Первый связан с замещением «западных» (российских) переселенческих потоков восточным (китайским) переселением, что ведет к реальной перспективе утраты экономических и политических связей с Россией. Второй вариант требует сделать регион привлекательным для проживания и переселения молодежи. В рамках этого варианта местные связи должны оказаться сильнее внешних, входящие демографические потоки здесь не размывают аморфную проточную общность, но включаются в существующее социальное пространство.

9. Инструментом реализации второго подхода выступают технологии формирования позитивных социальных стратегий молодежи, основанные на идеях Г. Щедровицкого /201/ и А. Тарасова /248/, преобразованные, исходя из специфики региона и масштабности задачи проектирования стабильной, привлекательной социальной структуры.

Теоретическая значимость работы обусловлена ее новизной и заключается:

• в развитии теоретического уровня современных исследований региональной социальной политики, в социологической концептуализации этой проблемы;

• в расширении научных представлений о социальной политике как целостном социальном феномене, способном осуществлять конструирование (проектирование) социальной реальности;

• в расширении основы для теоретического анализа комплекса социальных проблем региона, особенно в условиях «проточной социальной общности», характерной для российского Дальнего Востока;

• в теоретическом обосновании модели осуществления целенаправленного воздействия на формирование базовых социальных стратегий молодежи.

Практическая значимость настоящего исследования состоит в возможности применения результатов исследования:

• при определении стратегий социальной политики государства на федеральном, региональном и муниципальном уровнях;

• при проектировании социальной политики в краях и областях Дальневосточного региона;

• органами государственной власти и местного самоуправления при определении миссии, задач и механизмов реализации молодежной политики;

• в методологическом обеспечении региональных исследований в области социологии, политологии, экономики, регионологии.

Апробация и внедрение результатов исследования в практику.

Результаты проведенного исследования нашли применение в определении концепции и механизмов реализации молодежной и информационной политики правительства Хабаровского края, в педагогической практике. Разработанный на их основании курс лекций был прочитан в Дальневосточной академии государственной службы (2002-2003 учебный год) и Хабаровском государственном педагогическом университете (20042005, 2005-2006 учебные годы). Основные положения диссертации прошли апробацию в ходе Международных семинаров (Москва, 2001; Хабаровск, 2002), Всероссийских (Москва, 2002, 2004; Хабаровск, 2003; Комсомольск-на-Амуре, 2003) и региональных конференций и семинаров. Результаты исследования отражены в 5 монографиях и в 19 научных статьях, в том числе в 3 статьях, опубликованных в рекомендованных ВАК РФ журналах. Доклад, содержащий основные положения и выводы диссертации, заслушан и обсужден на теоретическом семинаре Дальневосточной академии государственной службы и на кафедре социологии, политологии и социальной работы Тихоокеанского государственного университета.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концептуальные основания региональной социальной политики"

ВЫВОДЫ ПО РАЗДЕЛУ II

Законом Хабаровского края от 24 декабря 1999 года «Об основах молодежной политики в Хабаровском крае» молодежная политика была определена в качестве приоритетного направления социально-экономического развития края. Для реализации этого, важнейшего направления краевого развития необходим выход на принципиально новый качественный уровень. Краевая социальная политика в отношении молодежной среды предполагает не столько сильное, массированное воздействие на нее, сколько выведение ее на уровень управляемой самоорганизации.

Молодежная политика в Хабаровском крае в предшествующий период, начиная с 1993 года, отличалась активностью и разнообразием организационных форм. Была создана система профильных программ, способствующих социальной адаптации молодежи к сложным социально-экономическим условиям. Так, в течение 7 лет в крае реализуется программа «Адаптация молодежи к рыночным отношениям» (охват - до 3000 человек). Создана и функционирует «Школа молодого фермера» (до 700 человек). Совместно с ХГТУ созданы и функционируют «Молодежная лесная академия», «Молодежная горная академия» и некоторые другие программы. При поддержке комитета по молодежной политике проводились краевые акции «Жизнь без страха», уличные акции «Кто здоров, тот и молод» и многое другое.

Однако лавинообразно нарастающий поток негативных проявлений, связанных с непродуманностью социальных последствий радикального реформирования, приводил к необходимости сосредоточиться на наиболее важных «болевых точках» в молодежной среде. В центре внимания государственных органов оказывалась борьба с молодежной преступностью, наркоманией и иными асоциальными проявлениями, поддержка этой наиболее социально уязвимой части общества. Решались проблемы медико-психологической и социальной адаптации подростков из неблагополучных семей или оказавшихся без присмотра родителей, создавались возможности для временного трудоустройства студенческой молодежи через возрождение системы студенческих строительных отрядов, создан «Фонд поддержки талантливой молодежи». Проводились программы, направленные на правовое и социально-политическое образование молодежи, другие акции.

В связи с этим государственная молодежная политика представляла собой не определение долговременных перспектив для новой генерации россиян-дальневосточников, а своего рода социальную «скорую помощь». Сейчас все более понятно, что молодежная политика не может и не должна ограничиваться компенсацией наиболее болезненных результатов трансформации применительно к молодежи. Не может она ограничиваться и «точечной» поддержкой наиболее талантливой и перспективной ее части.

Необходима целостная, скоординированная стратегия, которая обеспечит молодому поколению полноценное вхождение в социальное пространство, а самому обществу - формирование генерации граждан, способных на смелые нестандартные решения, объединенных высшими социальными идеалами. Условия построения такой молодежной политики - главный предмет настоящего раздела, главная цель социальной политики. Именно это даст возможность создать устойчивое население в регионе, способное переломить негативную социально-экономическую и миграционную тенденцию.

284

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сегодня все более дают о себе знать негативные последствия поспешного реформирования первой половины 90-х годов. Без анализа причин, породивших эти явления, без анализа самих явлений молодежная политика в крае не сможет быть достаточно эффективной.

• Традиционная задача молодежной политики государственных органов состояла в ускорении и координировании процесса социализации. Под социализацией понималось усвоение взрослеющим индивидом вполне определенных социальных и профессиональных характеристик, выдвигаемых и поддерживаемых обществом. Общество в лице государственных и общественных институтов формулировало социальный заказ, который осуществлялся посредством наиболее универсального инструмента социализации, выработанного человечеством, - системы образования. В свою очередь, общество гарантировало индивидам, принимающим его нормы и ценности, успешную самореализацию и удовлетворение наиболее важных витальных и социальных потребностей. Социализация оказывалась возможной при наличии следующих параметров:

• Наличие четко сформулированного представления об обществе как целом и его идеальном состоянии (направлении общественного развития).

• Наличие однозначно понимаемых характеристик (социальных и профессиональных), которыми должен обладать член общества.

• Наличие механизмов, способных сообщить эти характеристики члену общества.

• Желание социализироваться со стороны взрослеющего индивида, определяемое системой вознаграждений и притягательных образцов успешного поведения.

Все эти компоненты, сливаясь, образовывали пространство социализации. Ими же определялась социализация с момента становления так называемых современных (модернистских) обществ. Они детерминировали протекание социализации и в советский период. «Строительство коммунизма» задавало направление развитию общества и представление об его идеальном состоянии. «Кодекс строителя коммунизма» и «потребности развития народного хозяйства» определяли социальные и профессиональные черты, которые общество хотело видеть в своем агенте. Поступая учиться в тот или иной вуз, техникум, училище, молодой человек, как правило, знал не только, какую профессию он получает, но и где, на каком предприятии, в каком цехе ему предстоит трудиться. Развитые государственные (система образования) и общественные институты (пионерская и комсомольская организации) на конкретных исторических и современных образцах воспитывали общественно ценные моральные качества. Наиболее важным здесь было то, что эти качества (абстрактные понятия) жестко соотносились с системой практик, действий, которые общество вознаграждало.

Несмотря на то, что вознаграждение за законопослушание в последние годы советской власти неуклонно снижалось, а успешность нарушения общественных норм увеличивалась, отработанная система социализации исправно «выдавала нагора» заказанный обществом продукт. В конце 80-х — начале 90-х годов ситуация радикально изменилась. В ходе радикальных социально-экономических реформ было деструктурировано само пространство социализации.

В такой ситуации общество утрачивает целостное самоопределение и целостный образ будущего. Не обладая представлением о себе, оно не может выработать социальный заказ системе образования. Образование, лишившись четкого заказа со стороны общества, начинает работать «на холостом ходу». Воспитательно-образовательный процесс идет, но реальная социализация осуществляется помимо него (во дворе, на улице, у старших товарищей и т. д.). Такая социализация становится общественно неуправляемой и разнонаправленной. Групповые интересы, в данном случае, становятся гораздо более значимыми, чем интересы общественные. Более того, установить соотношение между ними в ситуации жесткой межгрупповой конкуренции оказывается практически невозможно. Вместо целостного поколения с общими социальными чертами («военное поколение», «шестидесятники» и т. д.) возникает социальное пространство, где «сражаются между собой» предельно разные социальные группы, объединенные только по демографическому признаку. В результате общество все больше начинает приближаться к классической модели «войны всех против всех». То, что в этой войне победит лучшее, отнюдь не очевидно.

Все более распространяется в молодежной среде синдром «отложенного взросления» /223/. Исчезновение в обществе устойчивых каналов вертикальной мобильности, критериев достижительной активности, неустойчивость современных социальных отношений отталкивает молодого человека от «взрослого мира». Не желая входить во взрослую жизнь, утратившую свою притягательность, молодой человек всеми силами стремится продлить безответственное существование. Внешними проявлениями этого синдрома выступают затягивающийся более чем до 30-летнего возраста инфантилизм, неспособность взять на себя ответственность за семью, карьеру и т. д.

Все менее адекватным оказывается образование как инструмент социализации. Снижается доверие к Педагогу, Учителю. Социализация во все времена протекала однонаправленно: от более социализированных (взрослых) к менее социализированным (детям, молодежи). По этой модели катастрофически нарастающая трансформация и нанесла ощутимый удар. На начало 90-х годов приходится период, который с полным правом можно назвать периодом всеобщей десоциализации. Это явление связано с утратой подавляющим большинством населения представлений о правильных (модельных) стратегиях поведения. Прежние, советские стратегии поведения оказались в значительной части скомпрометированными, новые еще не появились. В результате 90-е годы стали периодом «параллельной социализации» молодежи (социализируемых) и старшего поколения (социализирующих). В результате педагог, наставник лишается социального преимущества перед учеником.

Оказывается совершенно неочевидным, что старший одновременно является более социализированным, более успешным, чем младший. Жизненный опыт достаточно часто становится не положительным, а отрицательным параметром, препятствующим вхождению в изменившуюся социальную среду. Соответственно официально признанные и легитимные механизмы социализации начинают давать сбой. Отсутствие в обществе четкой общепризнанной ценностной шкалы, системы социальных предпочтений дезориентирует молодежь, отталкивает ее от вхождения во взрослую жизнь. В современных условиях непрозрачными становятся критерии достижения успеха в обществе. Каналы восходящей социальной мобильности блокируются. В этих условиях все большую притягательность для части молодежи представляют «простые рецепты», предлагаемые ее носителями асоциальных и криминальных стратегий. Противостоять им, только декларируя общественную вредность этих, стратегий или проводя разовые акции типа «Молодежь против наркотиков» невозможно. Им должна противостоять стройная и целостная система социальных ориентиров, представленная конкретными образцами успешных людей - носителей этих ориентиров.

Проблема, стоящая перед краевым комитетом, как органом, проводящим молодежную политику, осложняется еще одним обстоятельством. В современном обществе реально конкурируют несколько ценностных систем и связанных с ними моделей поведения. Даже выбрав одну из них, мы не можем просто навязать ее молодежной среде. В этом случае молодежь просто «выйдет из орбиты» деятельности комитета по молодежной политике. Ведь на другой чаше весов чаще всего оказываются «большие деньги», миф о «блатной романтике», «контркультуре» и т. д. В такой конкурентной ситуации ценности выращиваются, а не навязываются. Для этого они должны оказаться более эффективными, а их носители более успешными, чем конкурирующие системы ценностей и группы их представляющие. Нежелательные альтернативы должны быть отвергнуты самой молодежью.

Список научной литературыЛевков, Сергей Андреевич, диссертация по теме "Социальная структура, социальные институты и процессы"

1. Абалкин Л. Предпринимательство: его природа и роль в обновлении общества / Л. Абалкин // Экономика и жизнь. 1991. - № 29. - С. 6.

2. Абульханова-Славская К. А. Деятельность и психология личности / К. А. Абульханова-Славская. М.: Наука, 1980. - 335 с.

3. Абульханова-Славская К. А. Время личности и время жизни / К. А. Абульханова-Славская, Т. Н. Березина СПб.: Алетейя, 2001 - 302 с.

4. Агеев А. И. Предпринимательство: проблемы собственности и культуры / А. И. Агеев. М.: Наука, 1991. - С. 20.

5. Академия рынка: маркетинг / А. Дайан, Ф. Букерель, Р. Ланкар и др. -М.: Экономика, 1993.-572 с.

6. Алешко В.А. Социально-экономическое развитие сельского района / В. А. Алешко. -Хабаровск: Хабаровское кн. изд-во, 2002. 57 с.

7. Алимова Т. Проблемы малого бизнеса глазами предпринимателей / Т. А. Алимова, В. П. Буев, В. В. Голикова, Т. И. Долгопятова // Вопросы экономики. 1994. - № 4. - С. 108-123.

8. Алимова Т А. Малый бизнес в зеркале официальной статистики / Т. А. Алимова //Вопросы экономики. 1994.-№ 11.-С. 133-141.

9. Алтухов Н. А. Контуры неклассической общественной теории / Н. А. Алтухов // Общественные науки и современность. М.: 1992. №5 С. 59— 72.

10. Андреева Г. М. Уровень социальной стабильности и особенности социализации в старшем школьном возрасте / Г. М. Андреева, К. Хелкама,

11. Е. Дубовская, Т. Г. Стефаненко, О. А. Тихомандрицкая.// Вестник Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1997. № 4. С.31—41.

12. Андурин В. Ф. Экономическая стратификация: аттитюды и стереотипное сознание / В. Ф. Андурин // Социологические исследования.-1995. №1.

13. Аристотель. Политика / Аристотель. М.: ACT, 2002. - 394 с.

14. Асмус В. Ф. Историко-философские этюды / В. Ф. Асмус. М.: Мысль, 1984. - 299 с.

15. Ахиезер А. С. От прошлого к будущему / А. С. Ахизер. М.: ПИК, 1994.-61 с.

16. Бабочкин П. И. Становление жизнеспособной молодежи в динамично изменяющемся обществе / П. И. Бабочкин. М.: Социум, 2004. - 176 с.

17. Барсукова С. Август 1998 года и отечественное предпринимательство / С. П. Барсуков // Pro et contra, Т. 4, 1999. № 2.

18. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. Пер. с фр. //Сост., общ. ред. и вступ. ст. Косикова Г. К. М.: Прогресс, 1994. - 615 с.

19. Барулин В. С. Основные тенденции развития современной социальной философии / В. С. Барулин // Социальная философия в конце XX века.-М.: 1991.-С. 45-57.

20. Бахтин М. М. Архитектоника поступка / М. М. Бахтин // Социологические исследования. 1986. - № 2. - С. 156—169.

21. Бахтин М. М. Эпос и роман / М. М. Бахтин. — СПб.: Азбука. 2003. — 304 с.

22. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну / У. Бек. -М.: «Прогресс-Традиция», 2000 383с.

23. Белкин Е. В. Новое качество труда /Е. В. Белкин, Н.Г. Мурадян. -М.: Луч, 1991.-155 с.

24. Беляев Ю. А. Энциклопедия начинающего предпринимателя: частный взгляд на предпринимательство и окружающую его среду. М.: Изд-воРУЛИ, 1992.- 161 с.

25. Белянова Е. Мотивация и поведение российских предпринимателей // Вопросы экономики. 1995. - № 6. - С. 15-21.

26. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман М.: «Медиум», 1995.- 322 С.

27. Бергер П. Приглашение в социологию / П. Бергер М.: «Аспект-пресс», 1996.-346 с.

28. Биографический метод: история, методология, практика / Под ред. Е. Ю. Мещеряковой, В. В. Семеновой. М.: 1994.

29. Блинов А. О., Шапкин И. Н. Малое предпринимательство: теория и практика / А. О. Блинов, И. Н. Шапкин // Учебник. М.: Издательско-торговая корпорация "Дашков и К°", 2003. - С. 141-144.

30. Блинов А. С. Национальное государство в условиях глобализации: контуры построения политико-правовой модели формирующегося глобального порядка. Что такое глобализация? Ошибки глобализма ответы на глобализацию / А. С. Блинов. - М.: Макс Пресс, 2003.

31. Бляхер Л. Е. Изменение поведения экономически активного населения в условиях кризиса / Л. Е. Бляхер. М.: МОНФ, 2000.

32. Бляхер Л. Е. Этническая община в социальном пространстве Дальнего Востока / Л. Е. Бляхер Хабаровск: Изд. ХГТУ. 2001.

33. Бляхер Л. Е. Моральная политика и моральная экономика, или Игра в перепрятушки доходов / Л. Е. Бляхер // Полис (политические исследования).-2001.-№ 1.

34. Бляхер Л. Е. Нестабильные социальные состояния / Л. Е. Бляхер-М.: РОССПЭН, 2005.-208 с.

35. Бляхер JT. Е. Презумпция виновности. Трансформация российских политических институтов / Л. Е. Бляхер // Политические исследования, 2002.-№6.

36. Бляхер Л. Е. Концептуальные основания региональной социальной политики / Л. Е. Бляхер, С. А. Левков; Хабаровский научный центр ДВО РАН. Хабаровск: Хабар, кн. изд-во, 2005. 132 с.

37. Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте / Л. И. Божович. -М: 1968.

38. Болл А. Основы лагерного менеджмента / А. Болл // Учебное пособие для руководителей детских оздоровительных учреждений (перевод с англ.).-СПб.: 1994.-221 с.

39. Бреева Е. Б. Дети в современном обществе / Е. Б. Бреева. М.: Эди-ториал УРСС.- 1999.

40. Булгаков В. К. Формирование единого образовательного пространства Дальнего Востока / В. К. Булгаков // Инновационные процессы в системе образования.- Владивосток.: 1999.

41. Бурджалов Ф. Э. Типы социальной политики: концепции, практика / Ф. Э. Бурджалов, И. В. Гришин, 3. Я. Сванидзе, И. Б. Соболева // Общество и экономика.-1997 №5.

42. Бурдье П. Социология политики / П. Бурдье- М. 1993.

43. Бэкон Ф. Сочинения / Ф. Бэкон М., в 2-х т., 1971.

44. Валлерстайн И. Конец привычного мира / И. Валлерстайн- М., 2003. -367 с.

45. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / И. Валлерстайн / Пер. с англ. П. М. Кудюкина; под общ. ред. Б. Ю.Кагарлицкого СПб.: Университетская книга, 2001. 416 с.

46. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигель рациональности / Б. Вальденфельс М.: Социо-логос. -1991. - Вып. 1. - С. 39—50.

47. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма / М. Вебер- М., 1987.

48. Вебер М. Избранные произведения /: Пер. с нем., сост., общ. ред. и послесл. Давыдова Ю. Н., предисл. Гайденко П.П. М.: Прогресс, 1990. -805 с.

49. Верховин В. И. Феномен предпринимательского поведения / В. И. Верховин, С. Б. Логинов // Социологические исследования. 1995. -№8.-С. 62-68.

50. Виноградов В. В. История русского литературного языка / В. В. Виноградов. М., 1983.

51. Вейт-Уилсон Д. Государство благосостояния: проблема в самом понятии / Д. Вейт-Уилсон // Pro et Contra, лето 2001., Т. 6, № 3, С. 128-157

52. Виленский А. Этапы развития малого предпринимательства в России / А. А. Виленский // Вопросы экономики. 1996. - № 7. - С. 30-38.

53. Л. Витгенштейн Логико-философский трактат / Пер. с нем. М. С. Козловой// Философские работы. 4.1. —М.: Гнозис, 1994.-71 с.

54. Власть и общественность: социальные аспекты взаимодействия / Балабанов С. С., Баранов В. М., Горохов В. М. и др. /Сост. и науч. ред. Савинова О. Н./ Волго-Вят. акад. гос. службы. Н. Новгород: ГИПП "Ниж-полиграф", 1997.- 148 с.

55. Волков A.M. Швеция: социально-экономическая модель / А. М. Волков. -М.: Мысль, 1991.

56. Волков В. В. Политэкономия насилия, экономический рост и консолидация государства / В. В. Волков // Вопросы экономики. 1999. -№ 10.

57. Волков В. В. Культурная политика в 30-е годы / В. В. Волков // Социологический журнал. -1996. №1/2;

58. Волков В. В. Силовое предпринимательство / В. В. Волков- М.: Летний сад, 2002. 356 с.

59. Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6-ти т., Т. 4 Детская психология / Гл. ред. Запорожец А. В. / АПН СССР/ Под ред. Эльконина Д. Б М.: Педагогика, 1984 - 433 с.

60. Гадамер Г. X. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Г. X. Гадамер / Пер. с нем., под ред. Бессонова Б. Н. -М.: Прогресс, 1988.-700 с.

61. Гайдар Е. Аномалия экономического роста / Е. Т. Гайдар // Вопросы экономики. 1996. - № 12. - С. 20-39.

62. Геллнер Э. От родства к этничности // Цивилизации.-М.: МАЛП, 1997.- Вып. 4.-С. 95-102

63. Гельман В.Я. Федеральная политика и местное самоуправление / В. Я. Гельман // Власть.- 1997. №9. - С. 73-80.

64. Гельман В. Я. «Столкновение с айсбергом»: формирование концептов в изучении российской политики / В. Я. Гельман // Полис (Политические исследования). 2001. - № 6.

65. Герчиков В. И. Демократизация управления и формы собственности / В. И. Герчиков // Социологические исследования. 1992. - № 1. - С. 5870.

66. Гете И. В., Шиллер Ф. Переписка: В 2-х т. / Ред. кол.: Овсянников М. Ф. (председатель) и др.; Вступ. ст. Аникста А. А., пер. с. нем. Бабано-ва И. Е. М.: Искусство, 1988. - Т.1. - 540 с.

67. Гоббс Т. Левиафан: Избранные произведения. Т. 2 / Т. Гоббс.- М: Наука, 1964. -417 с.

68. Говорухин Г. Э. Захват социального пространства /Г. Э. Говорухин // Город X: провинциальные города Сибири и Дальнего Востока Хабаровск: Колорит, 2003.-С. 23-41

69. Голосов Г. Сравнительное изучение регионов России: проблемы методологии / Г. А. Голосов // Органы государственной власти субъектов Российской Федерации / под ред. Гельмана В.- М.: ИГПИ, 1998.-С. 1832.

70. Голубков Е. П. Маркетинг: выбор лучшего решения / Е. П. Голубков. М.: Экономика, 1993. - 222 с.

71. Гольц А. Главное препятствие военной реформы российский милитаризм / А. Гольц // Pro et Contra. 2004. -Т. 8, № 3. - С. 26 - 34.

72. Государственная молодежная политика в законодательстве Российской Федерации / Институт молодежи.-М.-Часть 1—3.-2000.

73. Гречко П. К. Концептуальные модели истории / П. К. Гречко / Пособие для студентов. М.: Логос, 1995. - 141 с.

74. Гонтмахер Е. Ш. Социальная политика в России: эволюция 90-х и новый старт / Е. Ш. Гонтмахер // Pro et Contra, лето 2001. Т. 6. С. 48-59

75. Григорьев С. И. Социальное образование и проблемы гуманизации подготовки специалистов / С. И. Григорьев // Гуманизация образования. Вып.2. Набережные Челны, 1996.-С. 23-34.

76. Григорьев С. И. Социологическая концепция жизненные силы человека: контекст развития социальной культуры на пороге XXI века / С. И. Григорьев // Социология на пороге XXI века: основные направления исследований,-М., 1999. -С. 76-108

77. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры / А. Я. Гуревич-М., 1986.-345 с.

78. Данилова Е. И. Идентификационные стратегии: российский выбор / Е. И. Данилова // СоцИс: Социологические исследования.- М., 1995.-№6.-С. 120—130.

79. Демьяненко А. Н. Окружной уровень регионального управления: возможные направления развития / А. Н. Демьяненко // Проблемы экономической политики на российском Дальнем Востоке: мат. международ. научно-практ. конф-Владивосток: Дальнаука, 2001. С. 31-36.

80. Денисенко А. Они выбирают "пепси" с цинизмом в придачу: Что беспокоит подростков? В чем они видят выход // Литературная газета. -1997.- N51—52.

81. Дети и подростки Хабаровского края: Статистический сборник / Хабаровский краевой комитет государственной статистики.- Хабаровск. 2004. 85 с.

82. Дети и подростки Хабаровского края. 1992—2000 г.г. /Статистический сборник /Хабаровский краевой комитет государственной статистики.- 2001. 56 е.;

83. Детская беспризорность и безнадзорность: состояние и проблемы. / Под ред. Н. М. Байкова и J1. В. Кашириной- Хабаровск: ДВАГС, 2003. С. 146-157

84. Долгопятова Т. Роль законодательства и регулирования в становлении малого бизнеса в России / Т. Долгопятова, И. Евсеева, В. Широнин // Вопросы экономики. 1994. - № 11. - С. 92-107.

85. Драгунский Д. Демографический туман и национальные перспективы / Д. Драгунский // Космополис, № 5, 2003.

86. Друкер П. Новые реальности в правительстве и политике, в экономике и бизнесе, в обществе и мировоззрении / П. Друкер. М.: СП «Бук Интернейшнл». - 1994. - 377 с.

87. Друкер П. Эффективный управляющий / П. Друкер.-М.: СП «Бук Интернейшнл». 1994. - 267 с.

88. Дряхлов Н. И. Предпринимательство как объект и субъект управления: методологические подходы / Н. И. Дряхлов, В. А. Давыденко // Социологические исследования. -1996. -№ 6. С. 120-125.

89. Дудченко О. И. Социальная идентификация и адаптация личности / О. И. Дудченко, А. В. Митиль // СоцИс (Социологические исследования).-М, 1995. №10. С. 110—119.

90. Дюркгейм Э. Социология: Ее предмет, метод, предназначение / Э. Дюргейм; пер. с фр. Гофмана А. Б. М.: Канон, 1995. - С. 29—39.

91. Естественное движение населения Хабаровского края в 2001 году / Статистический сборник. Хабаровск: Хабаровский краевой комитет государственной статистики, 2001.

92. Жамсуева Н. К. Социализация молодежи в обществе переходного периода: Общетеоретический подход: автореф. дис. канд. социол. наук /

93. Н. К. Жамсуев; Восточно-Сибирский государственный технологический университ.- Улан-Удэ, 1999.- 18 с.

94. Жуганов А. В. Творческая активность личности: содержание, пути формирования и реализации / А. В. Жуганов JL: Наука, 1991. - 143 с.

95. Журавлев A. JI. Российские предприниматели в современной социальной структуре / A. JI. Журавлев, В. П. Поздняков // Социологические исследования. 1994. - № 5. - С. 61-69.

96. Завьялов П. С. Формула успеха: маркетинг / П. С. Завьялов, В. Е. Демидов. М.: Международные отношения, 1991. - 167 с.

97. Задорожнюк И. Е. Инновационное предпринимательство / И. Е. За-дорожнюк // Социологические исследования. 1991. - № 3. - С. 132142.

98. Зайдфудим П. X. Социально-экологическая мотивация предпринимательской деятельности / П. X. Зайдфудим, Н. Ф. Газизуллин // Социологические исследования. 1992. - № 9. - С. 65-70.

99. Зарубина Н. Российское предпринимательство: идеи и люди / Н. И. Зарубина // Вопросы экономики. 1995. - № 7. - С. 82-90.

100. Заславская Т. Н. Социология экономической жизни: очерки теории / Т. Н. Заславская, Р. В. Рывкина. Новосибирск: Наука, СО РАН, 1991. -446 с.

101. Заславская Т. Н. Бизнес-слой российского общества: сущность, структура, статус / Т. Н. Заславская // Социологические исследования. -1995.-№3.-С. 3-11.

102. Здравомыслова Е. А. Парадигма западной социологии общественных движений / Е. А. Здравомыслова,- СПб., 1993.

103. Здравомыслов А. Г. Этнополитические процессы и динамика национального самосознания россиян / А. Г. Здравомыслова // СоцИс: Социологические исследования. М., 1996. - № 12. - С. 23—32

104. Зиммель Г. Избранное: в 2-х т./ Г. Зиммель. М.: Юрист, 1996.

105. Зубарев А. Е. Становление малого предпринимательства в Хабаровском крае / А. Е. Зубарев, Н. Н. Онищенко, Т. И. Тюленева // Материалы региональной научно-практической конференции. Хабаровск: Изд-во ХГТУ, 1998. С. 85-88.

106. Иваненков С. П. Проблемы социализации современной молодежи / С. П. Иваненков. Оренбург: Печат. Дом "ДИМУР", 1999.- 292 с.

107. Иванова Н. Маленькие рабы на наших улицах: К проблеме вовлечения несовершеннолетних в преступную деятельность, пьянство, бродяжничество, проституцию, попрошайничество / Н. Н. Иванова // Социальная защита.- 1997.- N8.- С. 55—59.

108. Ильина И. Ю. Проблемы роста социальной ответственности предпринимателей перед обществом / И. Ю. Ильина // Ежегодник МГАПИ: Информатика. Социология. Экономика. Вып. 2. - М., 1995. - С. 207209.

109. Ильин М. Политическое самоопределение России / М. Ильин // Pro et contra, Т. 4.-1999.-№3.

110. Ильинский И. М. Наука о молодежи: обновление исследовательских подходов / И. М. Ильинский // Молодежь—89. Общественное положение молодежи и вопросы молодежной политики в СССР. М., 1989.

111. Инновационный процесс в странах развитого капитализма (методы, формы, механизмы). М.: Изд-во МГУ, 1991. - 144 с.

112. Ионин Л. Г. Культура и социальная структура / Л. Г. Ионин // Со-цИс: Социологические исследования. М., 1996. - № 12. - С. 23—32, -№ 2. - С. 3—12

113. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. февраль 1917 г.). -М.: Наука, 1991.-471с.

114. История России в документах (1917-1940 гг.). М.: Наука, 1994315 с.

115. Ишаев В. И. Экономическая реформа в регионе: тенденции развития и регулирование / В. И. Ишаев / Институт экономических исследований ДВО РАН. Владивосток: Дальнаука, 1998. 180 с.

116. Кабузан В.М. Как заселялся Дальний Восток / В. М. Кабузан- Хабаровск: Хабаровское кн. изд-во, 1973. 267 с.

117. Каган М. С. Мир общения. Проблемы межсубъективных отношений /М. С. Каган.-М., 1988.

118. Капелюшников Р. И. Экономическая теория прав собственности (методология, основные понятия, круг проблем) / Р. И. Капелюшников; Академия наук СССР. М.: ИМЭМО, 1990. 58 с.

119. Кант И. Эстетическая мысль / И. Кант М., 1988.

120. Кассирер Э. Философия символических форм: Введение и постановка проблемы / Э. Кассирер // Культурология. XX век: Антология-М., 1995.

121. Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях / Н. М. Карамзин; предислов., подгот. текста ПивовароваЮ. С. -М.: Наука, 1991. 127 с.

122. Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография / Ю. Н. Караулов М., 1976.

123. Каширина J1.B. Социально-психологические состояния больших социальных групп: статусно-ролевая парадигма. Хабаровск: ДВАГС, 2002. С. 200-247.

124. Клямкин И.М. Историческая незавершенность советского человека // Этика успеха: вестник исследователей, консультантов; вып. 1 / Центр прикладной этики; финансово-инвестиционная корпорация "Югра"; под ред. В.И. Бакштановского.- Тюмень-Москва, 1994.

125. Кигн-Дедлов В. О русской интеллигенции / В. Кигн-Дедлов // Книжки «Недели». 1894. -№ 3

126. Коган В. Э., Уханов В. А. Человек: информация, потребность, деятельность / В. Э. Коган, В. А. Уханов. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1991. - 193 с.

127. Козыренко Н. Е. Динамика развития городов Дальнего Востока России / Н. Е. Козыренко.- Хабаровск: Хабаровский государственный технический университет, 2002. 65с.

128. Коктыш К.Е. Трансформации политического режима в Белоруссии. М.:МОНФ, 1999.-2003.

129. Кризисный социум. Наше общество в трех измерениях / РАН; Институт философии. М., 1994. - 245 с.

130. Костюшев В. В. Общественные движения в посткатастрофном обществе: процессы социальной субъективации / В. В. Костюшев // Социология общественных движений: концептуальные модели исследований 1989—90 гг. М., 1992. С.61—71.

131. Кондаков И. В. Культурология: история культуры России: Курс лекций / И. В. Кондаков М: ИКФ Омега-JT, Высш. шк., 2003. 616 с

132. Крадин Н. П. Охраняется государством / Н. П. Крадин- Хабаровск: Изд. ХГТУ, 2001.

133. Крушанов А. И. Октябрь на Дальнем Востоке / А. И. Крушанов // Русский Дальний Восток в период империализма (1908-март 1917 гг.); 4.1.-Владивосток: Дальневосточное кн. изд-во, 1968 .-135с.

134. Крушанов А. И. История Дальнего Востока СССР с древнейших времён до XVTI века / А. И. Крушанов. -М.: Наука, 1989.

135. Кули Ч. X. Человеческая природа и социальный порядок / Ч. X. Кули- М.: Идея-Пресс, ДИК, 2000.- 320с.

136. Куликова JI. Н. Проблемы саморазвития личности / JI. Н. Куликова; Хабаровский педагогический институт. Хабаровск: Издат. ХГПИ 1997.-315 с.

137. Куракова JI. П. Социально-экономическая активность человеческого фактора / Л. П. Куракова, В. Н. Викторов, В. Т. Максимов. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1990. - 130 с.

138. Ламперт Хайнц. Социальная рыночная экономика. Германский путь / X. Ламперт. М.: Дело, 1994.- 54 с.

139. Латов Ю. Экономика «вне закона» / Ю. Латов.- М.: МОНФ, 2001.

140. Левада Ю. А. Игровые структуры в системах социального действия / Ю. А. Левада // Системные исследования: Методологические проблемы.-М., 1984.-с. 273—293.

141. Левитан М. И. Предпринимательство: опыт, проблемы / М. И. Левитан // Ежегодник МГАПИ: Информатика. Социология. Экономика; Вып. 2.-М., 1995.-С. 201-206.

142. Леви-Стросс К. Структурная антропология / К. Леви-Стросс- М., 1985.

143. Леви-Стросс К. Мифологики / К. Леви-Стросс; В 4-х т. Т 1. Сырое и приготовленное. СПб.: Университетская книга, 1999 - 406 е.;

144. Левков С.А. Формирование социальных стратегий в период «позднего детства» / С. А. Левков. Хабаровск, кн. изд-во, 2001. - 80 с.

145. Лексин В.Н. Муниципальная Россия / А. Н. Швецов // Социально-экономическая ситуация, право, статистика; Т.5.- М.: УРСС, 2000.-856 с.

146. Лелюхина Н. И. Государственное предпринимательство в России (начало XX века) / Н. И. Лелюхина, С. А. Папина // Вопросы экономики. 1994. -№ 8. -С. 69-79.

147. Леонтьев В. Экономические эссе: теории, исследования, факты и политика / В. Леонтьев; Пер. с англ. М.: Политиздат, 1990. - 415 с.

148. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии / А. Ф. Лосев.-М., 1930.

149. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Лиотар Ж.-Ф.; пер. с фр. Н. А. Шматко; Институт экспериментальной социологии Спб.: Але-тейя, 1998.- 160 с. Глава 3

150. Ляшенко М. В. Тенденции развития малого предпринимательства / М. В. Ляшенко // Регион: экономика и социология. 2003. - № 3. - С. 163-174.

151. Макаревич В. Н. Групповая работа как метод конструктивной социологии // СоцИс: Социологические исследования.—1993-№ 7—8

152. Макконнел К., Брю С. Экономика: принципы, проблемы и политика / К. Макконнел, С. Брю; В 2-х т. пер. с англ. 2-го изд. М.: Республика, 1992.

153. Мак-Люэн М. Структура коммуникативных галактик / М. Мак-Люэн-Екатеринбург, 1989 132с.

154. Малева Т. М. Российский рынок труда: парадигмы и парадоксы / Т. М. Малева // Государственная и корпоративная политика занятости / М., 1998. С. 78-91

155. Мамардашвили М. К. Кантианские вариации / М. К. Мамардашвили; сост. общ. ред. Ю. П. Сенокосова. М.: Аграф, 1997 - 311 с.

156. Мамчур Е. А. Проблемы социокультурной детерминации научного знания: к дискуссиям в современной постпозитивистской философии науки / Е. А. Мамчур; отв. ред. Сачков Ю. В./ Институт философии РАН. -М.: Наука, 1987.- 127 с.

157. Мангейм К. Очерки социологии знаний. Проблемы поколений состязательность и экономические амбиции / К. Мангейм - М.: ИНИОН, 2000.- 164с.

158. Межуев Б. В. Моделирование понятия "национальный интерес" (На примере дальневосточной политики России конца XIX начала XX века) / Б. В. Межуев // Полис (политические исследования).- 1997 - № 1.

159. Меркурьев Ю. В. Школьное образование в контексте кризиса техногенных цивилизаций / Ю. В. Меркурьев // Журнал социологии и социальной антропологии. СПб.- 1998- том 1, № 4 - С.91—105.

160. Местное самоуправление: Теория и практика / под общ. ред. Г. Люх-терханд.- М. Моск. Бюро фонда Фридриха Наумана, 1996. 586 с.

161. Механизмы защиты социальной сферы (на примере развитых стран Запада и Японии). М.: Наука, 1992.

162. Минаева Н. В. Экономика и предпринимательство / Н. В. Минаева. -М.: МП Паллада, 1994. 256 с.

163. Минакир П. А. Проблемы и перспективы развития экономики российского Дальнего Востока / П. А. Минакир // Исторический опыт освоения Дальнего Востока Благовещенск: АмГУ, 2000 - С. 7-17

164. Миряновский В. Российский экономический менталитет: истоки и противоречия / В. В. Миряновский // Вопросы экономики. 1996. - № 9. -С. 158-160.

165. Модернизация в России и конфликт ценностей. М.: Ин-т философии РАН, 1994.-250 с.

166. Можаев В. Совместима ли шведская модель с глобализацией и «ев-роинтеграцией»? / В. Можаев // Человек и труд.- 2001. №4.

167. Молодежь России: воспитание жизнеспособных поколений. Основные выводы и предложения Государственного доклада Правительству Российской Федерации / Комитет Российской Федерации по делам молодежи. М., 1995. —256 с.

168. Молодежь России: Тенденции, перспективы / Под ред. И. М. Ильинского- М.: Мол. гвардия, 1993- С.6.

169. Молодежь востока России: три жизненные ситуации. // Авт. колл. Аверина О. Р., Байков Н. М., Крамар Ю., Кушнерик Н., Левков С. А., Мотрич Е. Л., Чудесов В. В. и др. Хабаровск.: Дальневосточная академия государственной службы,1998 - 137 с.

170. Молодежь Российской Федерации: положение, выбор пути. Основные выводы и предложения Государственного доклада Правительству Российской Федерации / Государственный комитет Российской Федерации по молодежной политике,- М., 2000.—217С.

171. Молодежный потенциал региона: опыт социологического анализа. Дальневосточная академия государственной службы /Авт. колл. Байков

172. Н. М., Березуцкий Ю. В., Буката Е. В., Каширина J1. В., Шиян В. Н. -Хабаровск: ДВАГС, 2001.

173. Молодежь Хабаровского края: проблемы и перспективы. / Под ред. Н. М. Байкова- Хабаровск: ДВАГС, 2005.

174. Назаров Э. Политический протест: опыт эмпирического анализа / Э. Назаров // СоцИс: Социологические исследования 1995 - №1.

175. Наумченко И. Деидеологизация, или Дрейф в никуда?: Кризис образования в России как следствие процесса деидеологизации / И. Наумченко // Народное образование. 1997.- N10.- С. 9—14.

176. Неформальная экономика/ под редакцией Т. Шанина. М., 2000.

177. Обухова J1. Ф. Детская психология: Теории, факты, проблемы; Учеб. пособие для высш. шк. М.: Тривола, 1997 - Гл. IX: Подростковый возраст в свете разных концепций. - С. 275—294.

178. Основные показатели социально-экономического положения регионов Дальневосточного федерального округа в январе 2004 года // Стат. бюлл. №1- Хабаровск: Краевой комитет государственной статистики, 2004. 53 с.

179. Оссовская М. Рыцарь и буржуа / М. Оссовская. М., 1986.

180. Панеях Э. JI. О налоговой системе Российской Федерации / Э. J1. Панеях // Конкуренция за налогоплательщика. М., 2000.

181. Панеях Э. JI. Формальные правила и неформальные институты их применения в российской экономической практике / Э. J1. Панеях // Экономическая социология 2002 - № 4. С. 56 - 68.

182. Панина Е. В. Возьмем лучшее из опыта земств / Е. Панина // Российская Федерация сегодня.- 1994, № 17. С. 19-32.

183. Парамонов Б. М. Пантеон: Демократия как религиозная проблема / Б. М. Парамонов //Октябрь.-1991.-№7.-С.150-169.

184. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимопомощь // Современная западная теоретическая социология: Тол кот Парсонс (1902—1972). М.,1994. - С. 104—153.

185. Парсонс Т. Система современных обществ / Т. Парсонс; Пер. с англ. J1. А. Седова и А. Д. Ковалева; Под ред. М. С. Ковалевой М.: Аспект Пресс, 1998. С. 228.

186. Перепелкин О. В. Российский предприниматель: штрихи к социальному портрету / О. В. Перепелкин // СоцИс: Социологические исследования. 1995. - № 2. - С. 35-40.

187. Петрова JI. Е. Социальное самочувствие молодежи (опыт изучения возрастной когорты): Автореферат диссертации канд. социологических наук / Петрова JI. Е.; Уральский государственный педагогический университет- Екатеринбург, 1997.

188. Петров В. В. Долгосрочные перспективы российской нефти (анализ, тренды, сценарии) / В. В. Петров, В. М. Сергеев. М., 2003. - 200с.

189. Пивоваров Ю. С., Фурсов А. И. Русская система как попытка понимания русской истории / Ю. С. Пивоваров, А. И. Фурсов // ПОЛИС: Политические исследования. 2001. - № 4.

190. Пивоваров Ю. Русская политическая культура и political culture (Общество, власть, Ленин) / Ю. С. Пивоваров // Pro et contra т. 7.— 2002.- №3.-с. 23-50.

191. Плюснин Ю. Социально-экономическое положение населения Западной Сибири / Ю. Плюснин.- Новосибирск, 2000.

192. Предпринимательство: истоки, проблемы, перспективы. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та экономики и финансов, 1994. - 162 с.

193. Поланьи К. Аристотель первооткрыватель экономики / К. Пола-ньи.— М.: Исток, 2003.- С. 73 - 89.

194. Поланьи К. Великая трансформация: Политические и экономические истоки нашего времени / К. Поланьи, пер. с англ. А. Васильева и А. Шурбелева; под общ. ред. С. Е. Федорова СПб.: Алетейя, 2002 - 320 с.

195. Ползков С.Д. Проблемы предпринимательства в истории западной индустриальной социологии / С. Д. Ползков. М.: Луч, 1994. - 210 с.

196. Попов В. Д. Социально-психологический анализ субъектов российского рынка / В. Д. Попов // Психологический журнал-1994- № 5. -С. 35.

197. Попов В. Г. Дальроссы как этнокультурный тип / В. Г. Попов // Россия на перепутье: контуры новой социальной системы; Вып.Ш-Хабаровск: ХГТУ, 1999.-е. 46-51.

198. Поппер К. Открытое общество и его враги / К. Поппер; пер. с англ. яз. под общ. ред. Садовского В. Н.- М., 1992. Т.1.: Чары Платона. - 446 е.; Т.2.: Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы,- 525 с.

199. Пригожин И., Стенгерс И., Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой / И. Пригожин, И. Стенгерс М.: Эдиториал УРСС. -2000.-312 с.

200. Правонарушения в Хабаровском крае: Статистический сборник / Хабаровский краевой комитет государственной статистики,- Хабаровск, 2005.-57 с.

201. Путеводитель по методологии организации, руководства и управления: Хрестоматия по работам Г. П. Щедровицкого- М, 2003. -160 с.

202. Пухов Р. Центр стратегического планирования / Р. Пухов // Р&С-№3.- 2002.

203. Рабинович Г. X. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца XIX начала XX в. / Г. X. Рабинович. -Томск. 1975.- 165с.

204. Радаев В.В. О некоторых чертах нормативного поведения предпринимателей / В. В. Родаев // Мировая экономика: международные отношения. 1994. -№ 4. - С. 31-36.

205. Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация: учебное пособие для вузов / В. В. Радаев, О. И. Шкаратан. М., Аспект-пресс,-1996.-317с.

206. Радаев В. В. Формирование новых российских рынков: трансакци-онные издержки, формы контроля и деловая этика / В. В. Радаев. М., 1998.-327с.

207. Рац М. В. Идея открытого общества в современной России: Проблемы формирования открытого общества в России / М. В. Рац. М.: Магистр, 1997.- 40 с.

208. Расцвет древних обществ // История древнего мира: в 3 т. Т. 2. М., 1987.

209. Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований современной России / Дж. Скотт, Т. Шанин, О. Фадеева и др.; / Под ред. Т. Шанина, А. Никулина, В. Данилова. М.: МВШСЭН, "Российская политическая энциклопедия", 2002 - 592 с.

210. Реформирование России: мифы и реальности. М.: Академия наук, 1994.-384 с.

211. Решка А. Н. Объективное и субъективное в повышении социальной активности личности / А. Н. Решка. Кишинев: Штиница, 1991. - 115 с.

212. Рождаемость. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года по Дальневосточному федеральному округу: Статистический сборник / Амурстат Благовещенск, 2005- 72 с.

213. Россия обычная страна. Беседа Владимира Каганского с Теодором Шаниным // Отечественные записки. - 2002.- № 6 - С. 354

214. Ромашов О. В. Реформы в России глазами предпринимателей / О. В. Ромашов // Социологические исследования. 1996. - № 9. - С. 63-69.

215. Романова В. В. Евреи на Дальнем Востоке России / В. В. Романова. Хабаровск: ХГПУ.- 2000.

216. Рощина Я. М. Неравенство доступа к образованию: что мы знаем об этом? / Я. М. Рощина // Проблемы доступности высшего образованияМ.: НИСП, 2003.- С.102 170.

217. Рыклин М. Время диагноза / М. Рыклин.- М.: Логос, 2003. 328 с.

218. Рузавин Г. Самоорганизация как основа эволюции экономических систем / Г. Рузавин // Вопросы экономики. 1996. - № 3. - С. 103-114.

219. Ручкин Б. А. Молодежь и становление новой России // СоцИс: Социологические исследования. 1998.-№ 5. -С.90—98.

220. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян / Б. А. Рыбаков М.: Наука, 1981 -589 с.

221. Рыженков С. Перспективы развития политического анализа реформы местного самоуправления в России / С. Рыженков // Местное самоуправление в современной России: политика, практика, право- М.: МОНФ, 2000.-С. 89-95.

222. Савков С. Н. Феномен взросления в постнеклассическом обществе / С. Н. Савков-Хабаровск: Изд-во Хаб. гос. тех. универ., 1999- 117с.

223. Семенов В. В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию / В. В. Семенов М.: Добросвет, 1988. -292 с.

224. Сергеев В. М. Демократия как переговорный процесс / В. М. Сергеев.- М., 2000.

225. Синявская О. В. Неформальная занятость в современной России: измерение, масштабы, динамика / О. В. Синявская; Независимый институт социальной политики М.: Поматур, 2005- 55 с.

226. Система образования и деятельность учреждений культуры в Хабаровском крае: Сборник / Хабаровский краевой комитет госстатистики-Хабаровск, 2004.-115 с.

227. Сагатовский В.Н. Бытие идеального: Монография / В. Н. Сагатов-ский. — СПб.: Изд-во «Петрополис», 2003. — 103 с.

228. Смирнов A. JI. Совместное предпринимательство: банковские и финансовые вопросы / А. Л. Смирнов. М.: Банки и биржи, 1992. - 96 с.

229. Смирнов С. Н. Социальная политика переходного периода: От ужаса к комедии / С. Н. Смирнов. М.: Изд-во «Компания Спутник+», 2003.-392 с.

230. Собкин В. С. Социокультурный анализ образовательной ситуации в мегаполисе / В. С. Собкин, П. С. Писаревский.- М., 1992.

231. Собкин В. С. Типы региональных образовательных ситуаций в Российской Федерации/В. С. Собкин, П. С. Писаревский-М., 1998.

232. Советский простой человек: Опыт социологического портрета на рубеже 90-х / Голов А. А., Гражданкин А. И., Гудков Л. Д. и др.; Отв. ред. Левада Ю. А. М.: Мировой океан, 1993. - 300 с.

233. Современный маркетинг / Под ред. В. Е. Хруцкого. М.: Финансы и статистика, 1991. - 254 с.

234. Социальная политика: Энциклопедический словарь / Под общ. ред. Н. А. Волгина- М.: Трикста: Акад. проект, 2005 688 с.

235. Социальный портрет мелкого и среднего предпринимательства в России. Презентация // Политические исследования. 1993. - № 3. — С. 149-154.

236. Социальная политика: Энциклопедия/Под ред. Н.А.Волгина, Т. С. Сулимовой.-М.: Альфа-Пресс, 2006.-^411 с.

237. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество / П. А. Сорокин-М., 1992.- 543 с.

238. Социальное самочувствие молодежи (опыт регионального социологического мониторинга) / Центр социально-психологической помощи "Шанс".- Тула, Выпуск 1, 1995. 82 е.; Выпуск 2, 1996. -148 с.

239. Социальные службы для молодежи /Комитет РФ по делам молодежи,- М.: Федеральный информационный Центр молодежных социальных программ, 1996 103 с.

240. Социализация учащейся молодежи // Молодежная политика: Информационный бюллетень Государственного комитета РФ по делам молодежи, НИЦ при Институте молодежи 1998.- №172—173.- С. 15—16.

241. Социально-психологические аспекты оптимизации жизнедеятельности молодежных групп в изменяющихся социально-экономических условиях: Сб. научных трудов / Курский государственный педагогический университет-Курск: КГПУ, 2000.- 337 с.

242. Становление рыночных структур и социальная активность человека: Межвуз. темат. сб. науч. тр. / Калининградский государственный университет. Калининград: Изд-во Калининградского гос. универ., 1991. — 128 с.

243. Строев Е. С. Центральная Россия на рубеже XXI века / Е. С. Строев // Социологические исследования. 1995. - № 10. - С. 38-43.

244. Тамилов В. В. Организационная культура и предпринимательство / В. В. Тамилов. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та экономики и финансов, 1994.- 164 с.

245. Тарасов В. К. Персонал-технология: отбор и подготовка менеджеров / В. К. Тарасов JL, Машиностроение, 1989, 368 с.

246. Тард Г. Социальная логика / Г. Тард. СПб.: Социально-психологический центр, - 1996. - 553 с.

247. Татидинова Т. Г. Организованная преступность и молодежь / Т. Г. Татидинова // Социологические исследования. 2000.- №1. - С. 55—61.

248. Теневая экономика / А. П. Бунич, А. И. Гуров, Т. И. Корягина, А. А. Крылов, О. В. Осипенко, К. А. Улыбин; Сост. Б. А. Дружинин. -М., 1991.-426с.

249. Тойнби А. Дж. Постижение истории: Сборник /А. Д. Тойнби; пер. с англ. Жаркова Е. Д. М.: Прогресс-Культура, 1996. - 607 с.

250. Торкановский Е. Государственное предпринимательство: организационно-правовые формы / Е. Торкановский // Вопросы экономики. 1995. -№12.-С. 76-85.

251. Тульчинский Г. J1. Испытание именем, или Свобода и самозванство / Г. Л. Тульчинский. Спб., 1994. - 67 с.

252. Умнов А. Афганский лабиринт // Pro et contra Т.5.- № 3 - 2000.- С. 63 —76.

253. Уткин Э. А. Профессия менеджер / Э. А. Уткин.-М.: Экономика, 1992.-176 с.

254. Фаткин Л. В. Человек в системе менеджмента / Л. В. Фаткин, Д. С. Петросян. М.: Изд-во Рос. экон. акад. им. Плеханова, 1993. - 67 с.

255. Федеральный закон РФ от 06.10.2003 г. № 131-Ф3 "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации". «Российская газета», 8 октября 2003.

256. Фергюссон Н. Британская империя: уроки для глобальной власти / Н. Фергюссон // Космополис, № 3, 2003

257. Фетисов Э. Н. О социальных аспектах предпринимательства / Э. Я. Фетисов, И. Г. Яковлев // Социологические исследования. 1993. - № 1. - С. 24-30.

258. Фетисов Э. Н. Предпринимательству государственную поддержку / Э. Я. Фетисов, И. Г. Яковлев // Социологические исследования. - 1994. - №2.-С. 33-38.

259. Филиппов А. Наблюдатель империи: очерки социологии пространства / А. Филиппов М., 1992. - 56 с.

260. Филиппов А. Способна ли теория понять российскую действительность / А. Филиппов // Pro et contra 2000 - Т 5 - № 4 - С.203.

261. Франкл В. Э. Человек в поисках смысла / Перевод с англ. и нем. Леонтьева Д. А., общ. ред. Гозмана Л. Я., Леонтьева Д. А. М- Прогресс, 1990.-367 с.

262. Фокина Н. "Если вы пропадете, нам будет очень плохо": О работе Хабаровского экспериментального центра педагогической реабилитации несовершеннолетних беспризорников / Н. Фокина // Труд. 1997.- 25 октября.

263. Фуко М. Надзирать и наказывать / Фуко М. Спб., 1999.

264. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности / Ю. Хабермас // Вопросы философии. М.- 1989.- №2. С. -35—40.

265. Хаймин Д. Н. Современная микроэкономика: анализ и применение / Д. Н. Хаймин. -М.: Финансы и статистика, 1992. 384 с.

266. Хейне П. Экономический образ мышления / П. Хейне; пер. с англ. -М.: Новости, 1991.-702 с.

267. Халипов В. Ф. Социология предпринимательства / В. Ф. Халипов, И. В. Лисиненко. -М.: Луч, 1996. 112 с.

268. Хасаев Р. Р. Социальные проблемы экономически активного населения / Р. Р. Хасаев. ИСПИ РАН, Самарск. отд-ние, 1996. - 209 с.

269. Цымбурский В. Л. От великого острова Русии (К прасимволу российской цивилизации) / В. Л. Цымбурский // Полис 1997- № 6.

270. Цымбурский В. Л. Перспективы российской геополитики / В. Л. Цымбурский // Полис. 1997. - №5.

271. Человек в инновационной экономике XX века. М.: ИМЭМО РАН, 1994.-128 с.

272. Человек в социально-экономической системе: Материалы симпозиума. -М.: РАН, Ин-т экономики, 1992. 391 с.

273. Человек и рынок // Сб. науч. трудов. Новосибирск: Новосиб. гос. акад. экономики и управления, 1994. - 117 с.

274. Человек. Рыночная экономика. Прогресс: Словарь-справочник. -Нальчик, 1991.-493 с.

275. Чепуренко А. Проблемы финансирования в российском малом бизнесе (по материалам выборочных социологических исследований) / А. Чепуренко // Вопросы экономики. 1996. - № 7. - С. 59-71.

276. Червяков В. В. Россияне о предпринимательстве и предпринимателях / В. В. Червяков, В. А.Чередниченко, В. Д. Шапиро // Социологические исследования. 1992. - № 10. - С. 44-52.

277. Черный А. К. Остаюсь дальневосточником. Воспоминания / А. К. Черный Хабаровск: Этнос-ДВ, 1998 -654 с.

278. Чернышев А. С. Социальное обучение молодежи: оптимальные условия, принципы, технологии / А. С. Чернышев, Ю. А. Лунев. Курск. Издательство Курского государственного педагогического университета. - 1999.- 134 с.

279. Чупров В. И. Молодежь в общественном воспроизводстве: Актуальные проблемы развития молодежи в условиях нестабильности современного российского общества / В. И. Чупров // Социологические исследования. 1998.- N3.- С. 93—106.

280. Чупров В. И. Социальное развитие молодежи в зеркале российской модернизации / В. И. Чупров // Молодежная политика: Информационный бюллетень / Государственный комитет РФ по делам молодежи, НИЦ при Институте молодежи. 1998.- №172-173.- С. 13—15.

281. Шамрай Т. Любви верните власть! Опыт воспитательной работы в средней школе № 15 г.Комсомольска-на-Амуре / Т. Шамрай // Воспитание школьников.- 1997.- N 5.- С. 5—9.

282. Шанин Т. Великий незнакомец / Т. Шанин. М.: Интерцентр, 2001.

283. Шаталин С. С. Экономическая реформа: причины, направления, проблемы / С. С. Шаталин, Е. Т. Гайдар. М.: Экономика, 1989. - 110 с.

284. Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании / Ф. Шиллер. М.: Академия 1937.

285. Шкаратан М. Феномен предпринимателя: интерпретация понятий / М. Шкаратан. М.: Ин-т экономики РАН, 1993. - 73 с.

286. Шкаратан О. И. Декларируемая и реальная социальная политика / О. И. Шкаратан // Мир России. 2001. №2. С. 46-82

287. Школа бизнеса для молодежи (ШБДМ). Интернет: http: // www. Jci. ru / shbdm / Homepsch / shbdmhp. htm 17.03.2005.

288. Шмелев H. Экономика и общество / H. Шмелев // Вопросы экономики. -1996.- №1.-С. 17-32.

289. Штомпка П. Социология социальных изменений / П. Штомпка; Институт "Открытое общество"; Пер. с англ. под ред. Ядова В. А. М.: Аспект Пресс, 1996. - 415 с.

290. Шюц А. Структура повседневного мышления / А. Шюц // Социс: Социологические исследования 1988 - №2

291. Элиас Н. Общество индивидов / Н. Элиас // Серия «Образ общества».- М., Праксис- 2001 336 с.

292. Экономика и бизнес (теория и практика предпринимательства) / Под ред. В. Д. Камаева. М.: Изд-во МГТУ им. Н. Э. Баумана, 1993. - 464 с.

293. Экономическая политика: региональное измерение / РАН. Дальне-вост. отд-ние. Ин-т экон. исслед.; Под ред. П. А. Минакира-Владивосток: Дальнаука, 2001.-219 с.

294. Эльконин Д. Б. Психология игры / Д. Б. Эльконин- М., "Педагогика", 1978.-304 с.

295. Ядов В. А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности / В. А. Ядов // Мир России.- 1995,- Том 4, № 3-4.- С. 158-182.

296. Ямпольский М. Комплекс парадности. Национальная идея как зеркало национальной неполноценности / М. Ямпольский // Итоги. -15.07.1997.

297. Ярская В. Н. Социальная политика, социальное государство и социальный менеджмент: проблемы анализа / В. Н. Ярская // Журнал исследований социальной политики 2003- № 1. - С. 11-28

298. Ярулин И. Ф. Гражданское общество: История и современность / И. Ф. Ярулин-Хабаровск: Издательство ХГТУ, 1997. -128с.

299. Ярулин И. Ф. Основания гражданского общества / И. Ф. Ярулин-Хабаровск: Изд-во Хабар, гос. техн. ун-та. 1998 139 с.

300. Ясецкий К., Веселовский В. Формирование слоя предпринимателей в Польше / К. Ясецкий // Сонно. 1996. - № 6. - С. 135-138.

301. Ясперс К. Духовная ситуация времени / К. Ясперс; пер. с нем. Левиной М.И.; АН СССР; ИНИОН. М., - 1990. - 214 с.

302. Beck W. How Modern is Modern Society? / W. Beck // Theory, Culture and Society. L., 1992.

303. Biographie und sociale Wirklichkeit: Neue Beitrage und Forschungsper-spektive. Stuttgart, 1984.

304. Berger P. Marxism and sociology: View from Eastern Europe / P. Ber-ger.-N. Y., 1969.

305. Lyotard J.F. La Differend / J. F. Lyotard.- Paris, 1983.

306. Diamond L. The End of the Third Wave and the Global Future of Democracy / L. Diamond Wien, 1996.

307. Esping-Andersen G. The Three Worlds of Welfare Capitalism / G. Esp-ing-Andersen.-, Cambridge: Polity Press, UK, 1990-P 61-64

308. Elias, Norbert. What is sociology? Transl.by Stephen Mennell and Grace Morrissey/N. Elias.-London: Hutchinson & C, 1978.-P. 128-133.

309. Hintikka I. Possible Worlds and Episthemic Logic / I. Hintikka // Noose.-1967.-Vol. 1.

310. Chriss J. J. Looking back on Goffman: the excavation continues / J. Chriss // Human studies. Dordrecht etc., 1993. - Vol. 16, № 4. 483 p.

311. Giddens A. Social theory and modern sociology / A. Giddens. Stanford (Cal.): Stanford univ. press, 1987. - X,310 p.

312. Garfinkel H. Studies in ethnomethodology / H. Garfinkel. Cambridge: Polity press, 1984. - XVI 288 p., diagr. - (Social a. polit. theory from Polity press).

313. Merton R. Science, Population and Scienty / R. Merton // Sociological Review 1936.-Vol. 28.

314. Merkel W. Defekte Demokratien // Merkel W. Busch A. Demokratie in Ost und West. Frankfurt-am-Mein, 1999.

315. Parsons Т., Shils E. Toward a General Theory of Action / T. Parsons, E. Shils/.-Cambridge, 1951.

316. Sacks H. On the Analyzability of stories by Children. In R. Turner (ed.) Ethno methodology-Harmondsworks: Penguin. 1972.

317. Silverman D. Interpreting Qualitative Data. Methods for Analyzing Talk, Text and Interaction / D. Silverman London: Sage Publication, 1993.

318. Shutz A. The Homecomer. On Phenomenology and Social Relation / A. Shutz.- Chicago, 1977.

319. Politik und Kultur in der Russichen Provinz (Hauptstadte der russischen Provinz: Geschichte, Politik, Kultur in Nowgorod, Woronesch, Saratow und Jekaterinburg) / Hrsg. G. Luchterhandt, S. Ryschenkow und A. Kuzmin. -Bremen: Edition Temmen, 1999.

320. Murdal G. Asian drama: An inquiri into the poverty of nations / G. Mur-dal.-N.Y. 1986.-Vol. 2.

321. Van Dijk T. The Interdisciplinary Studi of News as Discourse / T. Van Dijk // A Handbook of Qualitative Methodologies for Mass Communication-Research, .P. 108-119.