автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Кооперативная политика Советской власти на Европейском Севере: центр и местные власти

Полный текст автореферата диссертации по теме "Кооперативная политика Советской власти на Европейском Севере: центр и местные власти"

На правах рукописи

ВОРОНИН Алексей Викторович

КООПЕРАТИВНАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ НА ЕВРОПЕЙСКОМ СЕВЕРЕ: ЦЕНТР И МЕСТНЫЕ ВЛАСТИ (1917- начало 30-х гг.)

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Санкт-Петербург 1997

Работа выношена на кафедре отечественной истории Мурманского государственного педагогического института.

Официальные оппоненты:

доктор исторических науж, профессор А.З. Ваксер;

доктор исторических наук, профессор Г.Л. Соболев;

доктор исторических наук, профессор Б.А. Старков

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный аграрный университет

Защита состоится " ^¿У.-д*^ ^ 1997 г. в /Ч час. на

заседании диссертационного Совета Д-151.02.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в Северо-Западной академии государственной службы по адресу: 199004, г. Санкт-Петербург, 8-я линия, д. 61.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Северо-Западной академии государственной службы.

Автореферат разослан " /Я- " _1997 г.

Ученый секретарь диссертационного Совета кандидат исторических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Вопрос о власти в России являлся главным вопросом не только революции, как то утверждал В,И. Ленин, но и едва ли не главным вопросом всего ее развития. Еще К. Д. Кавелин обращал внимание на то, что "...вся русская история ...есть по преимуществу государственная, политическая".1 Несомненно, эта характеристика применима, и даже в большей степени, к советскому периоду российской истории.

По-видимому, с не меньшей очевидностью отсюда вытекает тот вывод, что общество, как в рамках России, так и СССР - элемент более пассивный, склонный к подчинению государству. Этому противоречат, на первый взгляд известные факты способности общества на отдельных этапах развития, как это было, например, в революции начала века или в недавнюю перестроечную пору, выделить из себя активные элементы, могущие вступить в борьбу с властью и даже одержать над ней победу. Вполне естественным в такой ситуации выглядит стремление историков разобраться как в причинах подобного положения, так и в том, каковы же действительные взаимоотношения между государством, с одной стороны, и этим многообразным обществом - с другой, особенно тогда, когда активность общественных сил повышается.

Одной из таких общественных сил является кооперативное движение. Соединяя в себе уже с момента возникновения в XIX веке черты экономической организации, общественного движения, идеологического построения, а в отдельные моменты - и политического союза, кооперация, когда вынужденно, а когда и намеренно, вступала в контакт с государством, если и не изменяя его политику, то оказывая определенное воздействие на нее.

Тем самым, изучение взаимоотношений кооперации и властей дает богатейший материал для понимания взаимосвязи экономики, политики и идеологии в российской истории.

Особенно примечательны в этом отношении первые полтора десятилетия советского периода, поскольку, с одной стороны, именно в это время кооперация достигла своего наивысшего развития, а с другой - именно здесь она пережила самые большие тяготы, завершившиеся, в конечном итоге, ее фактической гибелью. Нельзя не заметить сходства с сегодняшней ситуацией. Еще недавно кооперация рассматривалась как едва ли не панацея от всех бед, нынче же она переживает серьезнейший кризис. Среди его причин чаще всего называют недостаточность законодательной базы, непонимание правительством природы кооперации и другие факторы, связанные, прежде всего, с деятельностью государства, - что делает естественным стремление разобраться в том, в какой степени вообще проблемы кооперативного движения определяются внутрикооперативными процессами развития, а в какой вызваны государственной политикой. И здесь исследование кооперативной политики первых лет Советской власти может оказать существенную помощь.

Деятельность любого государства в той или иной степени обусловливается идеологическими воззрениями его руководства. Особенно замечательно в

'Цит. по; Медуигевский А.Н, История русской социологии. - М., 1993. - С. 16,

3

этом плане Советское государство, где идеологические построения часто определяли политику, где отношение к идейным противникам было крайне жестким (если не сказать - жестоким). Тем более это существенно в отношении кооперации, обладавшей во многом не совпадающей со взглядами большевиков идеологией. В какой степени идеологические разногласия влияли на выработку кооперативной политики, насколько эта политика вообще была связана с идеологией -без ответов на эти вопросы невозможно понимание процессов выработки и осуществления кооперативной политики.

Следует учесть и тот факт, что несмотря на те изменения, что произошли и в социально-экономической, и политической обстановке за последнее десятилетие, в отношении кооперации по-прежнему сохраняется сложившееся еще в 20-е гг. представление о близости ее к коллективным формам организации производства. Насколько справедливы эти подходы, какова в действительности связь между кооперацией и коллективными хозяйствами - исследование кооперативной политики позволяет решить эти проблемы.

Несмотря на ведущую роль в выработке политической линии центральных властей, осуществляется она на местах, поэтому всегда возникает вопрос о степени самостоятельности местных органов, их независимости от центра В нашей литературе сложилось представление о высокой степени зависимости местных властей от политического руководства страны. Насколько правомерны подобные утверждения, какова в реальности самостоятельность региональной власти - исследование кооперативной политики позволяет ответить и на этот вопрос.

Однако точность ответа может быть гарантирована лишь в случае детального анализа конкретной политики региональных органов, выявляющего как ее особенности, так и общие черты с общегосударственными решениями.

Одним из самых мощных отрядов кооперативного движения России являлась кооперация Европейского Севера (в границах современных Архангельской, Вологодской, Мурманской областей и Карелии). Здесь получили развитие все виды кооперации, она отличалась высокой кооперированностью населения, значительной активностью членов; северные кооператоры не ограничивались экономической деятельностью, но энергично участвовали и в политической жизни, и в идеологических дискуссиях.

Хотя кооперация существовала на протяжении всего советского периода, лишь в первые полтора десятилетия она сохраняла свою кооперативную сущность, оставаясь, пусть и относительно, но самостоятельной по отношению к государству. В последующем же, даже такая независимость была утрачена, и кооперация превратилась в составную часть государственного аппарата, что означало фактическую ее ликвидацию. Поэтому реально о кооперативной политике можно говорить лишь в рамках вышеуказанного периода.

Все это делает весьма актуальным исследование кооперативной политики Советской власти на Европейском Севере в 1917 - начале 30-х годах в сопоставлении ее с политикой центральных органов власти.

Однако пока эти проблемы, несмотря на внушительное число публикаций по смежным вопросам, не нашли должного освещения1.

1 Справедливо в этом отношении утверждение-Ким Чан Чжина о том, что "...социально-политическая история кооперативного движения получила слабое освещение" и требует "вос-

Цели и задачи исследования. Цель исследования состояла, прежде всего, в том, чтобы проанализировать кооперативную политику Советской власти на Европейском Севере в 1917-начале 1932 гг., определив ее место и роль в общекооперативной политике. Исходя из этого, задачи работы можно было бы сформулировать следующим образом:

Во-первых, исследовать основные направления кооперативной политики Советской власти на Европейском Севере в 1917 - 1932 гг.;

во-вторых, сопоставить их с ведущими линиями развития кооперативной политики центра и определить степень их взаимозависимости;

в-третьих, определить, существуют ли особенности в осуществлении кооперативной политики местными и центральными партийными органами, с одной стороны, и государственными - с другой;

в-четвертых, проследить взаимосвязь между идеологическими противоречиями большевиков и кооператоров, с одной стороны, и выработкой кооперативной политики - с другой; определить степень корреляции между политикой и идеологией в этой сфере;

в-пятых, сопоставить кооперативную и коллективизационную политику Советской власти и определить степень их корреляции.

Хронологические рамки исследования охватывают события с октября 1917 и по 1932 гг., г. е. период от прихода большевиков к власти в России и до завершения процесса становления новой советской системы. Именно в эти годы кооперативная политика Советской власти прошла путь от возникновения и сформирования в качестве самостоятельного направления до своего окончательного завершения, связанного с ликвидацией кооперации, как результата этой политики. В связи с тем, однако, что громадное значение для ее формирования имели идеологические представления большевиков, с одной стороны, и особенности развития кооперации в дореволюционный период, с другой, автор должен был выйти за нижнюю границу работы, привлекая к анализу также отдельные события первых полутора десятилетий XX века.

Методология исследования опирается на системный подход, предполагающий максимальный учет всех взаимосвязей, включая сферы идеологии, политики, экономики и социальных отношений. Активно применялся также объективный и сравнительно-исторический методы изучения исторической действительности. Помимо традиционных, уже ставших универсальными для историков методов анализа, использовались также и методы количественного анализа документов - контент-анализа, позволяющих дать более достоверную картину кооперативной политики, подтвердить сделанные выводы не только качественными, но и количественными аргументами.

Степень изученности темы. Кооперативная политика Советской власти получила определенное освещение в научной литературе, что объясняется, прежде всего, распространенным представлением о кооперации как о начальной

полнить этот пробел" по вопросам "места и роли кооперативного движения в общественно-политическом процессе в России начала XX в."; " взаимоотношений института кооперации и властей, сущности противоречий между ними" и пр. (Ким Чан Чжин. Кооперативное движение в революционные годы (февраль 1917 - апрель 1918 гг.); историографический взгляд // Россия в XX веке: Судьбы исторической науки. - М., 1996. - С. 250).

ступени коллективизации. Исследование же коллективизации всегда являлось приоритетным для советской историографии.

Однако здесь же лежат и истоки основных проблем в исследовании кооперативной политики - изначальная заданность решений, недостаточное внимание к собственно кооперации, поиск лишь тех черт кооперативного развития, которые свидетельствовали о ее движении к своей вершине - коллективному хозяйству. К тому же отношение к коллективизации как к одному из устоев советской социально-экономической системы превращало ее в один из тех объектов, которые выполняли роль исключительно идеологического клише, а потому оказывались вне поля серьезного анализа и уж, тем более, критики. Отсюда задача любого исследования сводилась, в конечном итоге, к обоснованию правильности "марксистско-ленинского учения о том, что социалистическое преобразование сельского хозяйства есть неотвратимая экономическая потребность развития производите льных сил"1.

Впрочем, это не исключает того факта, что историкам удалось добиться некоторых успехов в области исследования кооперативной политики, недаром их работы уже стали объектом историографического обобщения.2

Первыми исследователями этих проблем оказались государственные и партийные деятели, непосредственно разрабатывавшие и осуществлявшие кооперативную политику. Это накладывало отпечаток конъюнктурности, да и цели ставились ограниченные - разъяснение и пропаганда опыта, агитация в пользу участия в кооперации. Отсюда - и соответствующее изложение, как правило, лишь первых итогов кооперативной политики по схеме: успехи - неудачи - анализ ошибок - меры преодоления. В центре внимания этих авторов находился так называемый "ленинский кооперативный план".3

В конечном итоге, это естественно, поскольку фигура В.И. Ленина, во-первых, действительно занимает особое место среди руководителей кооперативной политихи, а во-вторых, ввиду принадлежности ему ряда существенных замечаний по поводу как ее теории, так и практики. Наконец, именно его идеи о возможности перехода к социализму через кооперацию после завоевания власти в стране были положены в основу всех последующих рассуждений на темы кооперации и политиков, и историков. Отсюда вполне закономерно превращение статьи В.И. Ленина "О кооперации" в настольную работу для большинства исследователей кооперативного движения.4

'Трапезников С.П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос, - Т.2. - М., 1976. - С. 584.

2Селунская В.М, Ленинский кооперативный план в советской историографии. - М., 1974; Файн Л.Е. Советская историография первого опыта кооперативного строительства в СССР (1917-1920) //История и исгоршси.1977. - М., 1980; Николаев A.A. Оценки проблемы "нэп и кооперация" в советской историографии // Проблемы истории, теории и практики кооперативного движения в России: Тезисы докладов республ. науч.-практического семинара. - Тюмень, 1992.; Кабанов В В. Судьбы кооперации в Советской России: проблемы, историография // Кооперативный план. иллюзии и действительность. - М., 1995.

3 Андреев A.A. Кооперация в социалистическом строительстве. - М., 1924; Куйбышев В.В. Ленин и кооперация. - М., 1925; Мещеряков Н.Л. Современная кооперация. - М., 1924; Хинчук Л.М. Центросоюз в условиях новой экономической политики. - М,, 1922; Кантср М. Основы коолеративной политики ВКП(б), -М.-Л., 1926; и др.

"Ленин В.И. О кооперации. // Полн. собр. соч. - Т.45.

С переходом к осуществлению коллективизации поток "кооперативной" литературы стал убывать, окончательно иссякнув к началу 30-х гг. В последующие же два десятилетия "проблема кооперативной полигики во всем ее многообразии и сложности не ставилась."1

Только с начала 50-х годов советские историки вновь обращаются к изучению кооперативной полигики. Однако в вышедших в 50-х гг. работах И.Г. Булатова, А.Я. Кистанова, М.А. Краева и других2, по-прежнему, основное внимание уделялось "ленинскому кооперативному плану", что касается собственно кооперативной политики, то она рассматривалась лишь с точки зрения успехов коллективизации. Исключение составляет работа А.Я. Кистанова, но и здесь политика Советской власти в отношении кооперации сводится к материальной и организационной помощи государства.

Впервые серьезное обсуждение темы началось в дискуссии 60-х гг. о социально-экономической сущности кооперации в 1921 и 1923 годах. И.Б. Берхин и Л.Ф. Морозов попытались обосновать гезис о решающих изменениях, происшедших в кооперации под воздействием политики Советской власти. По их мнению, если в 1921 г. кооперация являлась формой госкапитализма, то с 1923 г. она превращается в социалистическую организацию.3

Но только в конце 60 - 70-х гг. кооперативная политика становится, наконец, объектом серьезного изучения в работах Л.Ф. Морозова, Л.Е. Файна, В.П. Дмитренко и др. Ими была проделана значительная работа по выявлению особенностей кооперативной политики на ее отдельных этапах, сделаны попытки определить ее значение для развития кооперации.4

Л.Ф. Морозов в монографии "От кооперации буржуазной к кооперации социалистической" впервые обобщил материалы по истории российской кооперации от ее зарождения до 1923 г., когда "произошло усиление социалистических начал во всех видах кооперации при одновременном ослаблении позиций буржуазных элементов", когда "...из организации, дававшей преимущества в первую очередь зажиточным слоям, она превращалась в организацию трудящегося крестьянства".5 Едва ли не глазной задачей работы являлось стремление обосновать причины изменения подходов к кооперации В.И. Лениным в 1923 г., которое, по его мнению, было обусловлено теми переменами, что произошли к этому времени в кооперативном движении. В целом, работа подчинена достаточно жесткой, созданной автором схеме трехступенчатого развития российской

'Файн Л.Е. Кооперативная политика Советского государства // Экономическая политика Советского государства в переходный период от капитализма к социализму. - М., 1986. - С. 97.

гКистанов А.Я. Потребительская кооперация в СССР. - М., ¡951; Краев М.А. Победа колхозного строя в СССР. - М., 1954; Булатов И.Г. Кооперация и ее роль в подготовке сплошной коллективизации. - М, 1960.

3Берхин И.Б. Основные этапы формирования В.И. Лениным кооперативного плана // История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР. - М., 1963; Морозов Л.Ф. О госкапитализме и социальной природе кооперации в начале нэпа // Вопросы истории КПСС. -1966. - № 12.

■"Морозов Л.Ф. От кооперации буржуазной к кооперации социалистической. - М , 1969; Файн Л.Е. История разработки В.И. Лениным кооперативного плана. - М., 1970; Дшпренко В.П., Морозов Л.Ф., Погудин В.И. Партия и кооперация. - М., 1978, и др.

'Морозов Л.Ф. От кооперации буржуазной... - С. 217.

кооперации: "капиталистическое учреждение - разновидность госкапитализма -форма социалистического производства". В отличие от предшественников Л.Ф. Морозов не сводит кооперативную политику к материальной помощи, хотя и считает их "важнейшим условием превращения кооперации в социалистическую"; ведущим ее направлением он называет политико-идеологические меры коммунистического руководства по ликвидации в кооперации влияния небольшевистских элементов - представителей небольшевистских партий, а также кулаков, торговцев и т.п. В результате, факты избрания коммунистов в состав кооперативного руководства становятся едва ли не решающим аргументом успехов Советской власти.1

В 1970 году выходит работа Л.Е. Файна "История разработки В.И. Лениным кооперативного плана". Автор поставил своей задачей исследование эволюции взглядов В.И. Ленина на кооперацию. А поскольку Ленин был не столько теоретиком, сколько непосредственным разработчиком и участником кооперативной политики, то последняя не могла не получить освещения в монографии. Л.Е. Файн стремится понять связь между предлагаемыми Лениным мероприятиями, его теоретическими воззрениями и реалиями кооперативной работы. Автор анализирует государственные и партийные документы о кооперации, выясняет ленинскую роль в их создании. Центральное место в работе занимает кооперативная политика периода гражданской войны: выделяются ее основные этапы и их особенности, выясняется значение этой полигаки для развития кооперации. Кооперативные же проблемы периода нэпа рассматриваются лишь применительно к его начальной фазе, к тому же, акцент сделан по преимуществу на теоретических изысканиях.

Во многом итоговой с точки зрения изучения кооперативной политики 60 - 70-х гг. стала монография В.П. Дмитренко, Л.Ф. Морозова и В.И. Погудина "Партия и кооперация". Авторы поставили задачу обобщить результаты исследований по кооперативной политике Советской власти вплоть до конца первой пятилетки. При всех штампах о подчиненности деятельности кооперации "задачам закрепления результатов Октябрьской революции", о "бешеном сопротивлении капиталистических элементов" или "колебаниях мелкобуржуазных масс" в монографии ставятся и вполне правомерные проблемы: этапы кооперативной политики, определение соотношения стратегии и тактики в проводимых большевиками мероприятиях, выявление специфики отношения к различным формам кооперативного движения и другие.2

Таким образом, к концу 70-х гг. советские историки создали целостную концепцию кооперативной политики Советской власти, опиравшуюся на единственно возможный в тех условиях подход, базирующийся на безошибочности политики КПСС и В.И. Ленина, и требовал от историка лишь тем или иным способом обосновать правильность проводимых мероприятий, вынуждал к однозначной трактовке любых мнений, отличных от тех, что были отражены в партийных документах, как враждебных, в лучшем случае - неверных. Отсюда - известная фактологичность работ, стремление избежать нешаблонных обобщений, самая неприкрытая апологетика. Другой особенностью этих работ является ак-

'Морозов Л.Ф. От кооперации буржуазной... - С. 217.

2Диитренко В.П., Морозов Л.Ф., Погудия В.И. Указ. соч. - С. 5.

цент на особенностях отдельных этапов кооперативной политики, что мешает выяснению ее магистральных направлений. Эта черта присутствует даже в последней из вышеназванных работ, хотя рассмотрение кооперативной политики в рамках большого исторического отрезка времени указывает на стремление отойти от этой практики. Однако, в целом, новый подход характерен уже для следующего этапа, который начинается вслед за перерывом в исследовании темы конца 70-х - начала 80-х гг.

Лишь с середины 80-х годов интерес к кооперативной политике вновь возрос, о чем свидетельствует и выход ряда новых работ1, и проведение ряда научных конференций.2 На первый план в них выходит поиск закономерностей экономической политики, связи ее с другими направлениями политики, стремление "выявить общие черты кооперативной политики Советского государства и специфику их проявления применительно к различным этапам переходного периода".3 Работы становятся менее политизированными и идеологизированными, все чаще на первый план выходит действительно научный анализ. Многие авторы начинают более реалистично смотреть на процессы в кооперативной политике, отказываясь, как весьма самокритично говорит об этом Л.Б. Файн, от "идеализации роли кооперации в 20-е годы".'* Идет поиск новых подходов к изучению как самой кооперации, так и проводимой в отношении ее политики. Об этом свидетельствует и широкая публикация классических работ кооперативных теоретиков, таких как М.И. Туган-Барановский, Н.Д. Кондратьев, A.B. Чаянов5, и выход уже пяти сборников "Кооперация: Страницы истории"6, и ахтивная деятельность целой кооперативной "школы" в Ивановском гоударственном университете под руководством Л.Е. Файла. Одним из последних ее достижений стал выход библиографического указателя литературы по кооперации, куда вошло более 7000 публикаций за 1925 - 1992 гг. Наиболее полно их взгляды отразились в итоговой работе Л.Е. Файна "Отечественная кооперация" (1994 г.).8

Видя в кооперации, прежде всего, "компонент рыночных отношений",

1 Дмитрия«) В.П. Советская экономическая политика в первые годы пролетарской диктатуры. -М, 1986; Файн Л.Е. Отечественная кооперация: Исторический опыт. Иваново, 1994;Эконо-мическая политика Советского государства в переходный период от капитализма к социализму.

- М., 1986; Кооперация. Страницы истории. - М., 1991; Социалистическая кооперация: история и современность. - М., 1989.

2Россия нэповская: политика, экономика, культура. Тезисы Всесоюзной науч. конф. - Новосибирск, 1991; Проблемы истории, теории и практики кооперативного движения в Россия: Тезисы республ. семинара. - Тюмень, 1992; История Советской России: новые идеи, суждения: Тезисы республ. конф. - Тюмень, 1991.

3Экономкческая политика Советского государства... - С. 5,97.

4Файн Л.Е. Советская кооперация в тисках командно-административной системы (20-е гг.) // Вопросы истории. - 1994. 9. - С. 35.

'Кондратьев Н.Д. Особое мнение: Избранные произведет» - М., 1993. - Кн. 1-2; Туган-Барановский М.И. Социальные основы кооперации. - М., 1989; Чаянов A.B. Крестьянское хозяйство. Избранные труды. - М., 1989; Его же. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации, - М., 1991. 'Кооперация: Страницы истории. - М., 1991 -1997. - Вып. 1-5.

'Ильин Ю.А. Отечественная кооперация: Библиографический указатель литер атурыы за 1925

- 1992 гг. - Иваново. 1994.

8 Файн Л.Е. Отечественная кооперация. - Иваново. 1994.

автор заметное место отводит кооперативной политике Советской власти и, в результате, приходит к выводу о крайне негативных ее последствиях для развития кооперации. Причины этого разрушительного воздействия он видит в "несовместимости кооперации... как демократической организации защиты экономических интересов своих членов на основе присущих только ей... принципов деятельности с тем идеалом социального устройства, который навязывался обществу партийно-государственной системой. Кооперация, по его мнению, оказалась "инородным телом" в насильственно создаваемом строе", что и стало основной причиной ее упразднения.1

В целом, сегодняшняя историографическая ситуация в области исследования кооперативной политики характеризуется значительным разнообразием, правда, часто неустойчивых, взглядов и все более очевидным развитием двух прямо противоположных тенденций: с одной стороны, - множество чисто фактологических публикаций, а с другой - наличие немалого числа не подкрепленных фактами теоретических обобщений.

К тому же, по-прежнему сохраняется разделение между исследованиями проблем кооперативной политики центра, и работами, посвященными развитию кооперации исключительно в региональном аспекте. Фактически априорно поэтому утверждается тезис о полном соответствии кооперативной политики центра и мест. Но даже исследования, касающиеся отдельных территорий, в основном посвящены лишь нескольким регионам - центральному, ряду районов запада и Сибири, тогда как малоизученным остается такой крупный в кооперативном отношении регион как Север европейской части страны. А ведь северные кооперативные объединения занимали весьма значительное место в российской кооперации, и местным властям приходилось прилагать немало усилий с целью выработки политики по отношению х ним.

Правда, в работах Ю.В. Климова и Ю.М. Раппопорта,2 посвященных общим проблемам экономической политики на Европейском Севере, затрагиваются отдельные проблемы взаимоотношений между кооперацией и местными властями. Указывается, например, на то, что "меньшевистско-эсеровские элементы предпринимали попытки использовать кооперацию в ...северных губерниях в своих интересах, противодействовали укреплению связей кооперации с советским государственным аппаратом"3, приводятся данные о вытеснении из кооперации неугодных властям элементов, о "завоевании кооперации". Однако, эти сюжеты весьма отрывочны и имеют целью лишь подтвердить разносторонний характер деятельности местных властей. Это, впрочем, естественно: невозможно требовать от работ такого тепа детального анализа кооперативной политики.

Конечно, есть и работы, посвященные отдельным вопросам кооперативной политики на Европейском Севере, подобные статье Буданова Г.А. о партийном руководстве промысловой кооперацией на Европейском Севере, однако они,

'Файн Л.Е. Отечественная кооперация.., - С. 243.

гКлимов Ю Н. В суровые годы двадцатые. Большевики Северо-Запада в борьбе за проведение нэпа в 1921-1925 гг. - Мурманск, 1968; Раппопорт Ю.М. Осуществление экономической политики коммунистической партии в условиях Европейского Севера РСФСР (1917-1925 гг.). -Л,1984.

3РаппопортЮ.М. Указ. соч. -С. 119.

как правило, сводятся к перечислению принятых местными властями документов и доказательству успешности проведенных мероприятий.1

Поэтому и сегодня актуальна оценка степени изученности кооперативной политики на Севере, данная еще в 1970 г.: "...эта проблема не разработана и не получила должного освещения в советской литературе"}

Что касается зарубежной историографии, то специально проблемами кооперативной политики западные историки не занимались. Однако в ряде общих работ, особенно об экономическом развитии СССР, эти проблемы все же исследовались. В целом, большинство зарубежных историков при рассмотрении кооперативной политики делились на две основные группы: одни считали, что "кооперация, являясь составной частью плана экономического реформирования старой буржуазной системы, полностью соответствовала основным хозяйственным принципам, выдвинутым В. Лениным", другие, напротив, видели в кооперации при Советском строе явление затухающее, "движущееся по инерции", "живущее вопреки их желанию и вынужденно допущенное в период нэпа". При этом доминирующей в 20 - 30-е гг. была идея о совместимости кооперации и большевизма, а в последующие два десятилетия возобладало противоположное мнение4.

По мнению Э. Kappa, в годы гражданской войны "огосударствление кооперативов имело место во всем, за исключением названия, и при режиме военного коммунизма не могло быть иначе". В то же время он полагал, что сохранение формальной независимости кооперации "в последующий период оказалось имеющим определенное значение". И все лее нэповскую кооперативную политику большевиков он рассматривал как вынужденную; эта изначальная предвзятость государственной политики в отношении кооперации стала причиной быстрого упадка последней к 1928 г.6

Скептическое отношение к возможностям кооперации в период нэпа выражает и М. Левин, который считает, что "огромное большинство крестьянства

'Буданов Г.А. Деятельность партии по руководству промысловой кооперацией на Европейском Севере в переходный период // Вестник Ленинградского университета. История, языкознание, литература. - 1979. - № 8. Вып, 3.

'Дмитриева В.А. Сонетская историография о кооперировании северной деревни // Социалистическое преобразование северной деревни. - Вологда, 1970. - С. 103. Правда, можно назвать несколько работ автора: Советская власть и кооперация (Кооперативная политика советской власти; центр и местные власти Европейского Севера в 1917 - начале 30-х гг.). - Петрозаводск, 1997; Кооперативная политика Советской власти на Европейском Севере в отечественной исторической литературе" // "История науки в вузе и школе". - Мурманск, 1996; Кооперативная политика Советской власти на Европейском Севере // Европейский Север: История и современность. - Петрозаводск, 3990, и др.

3Трумбулл Н. Англо-американская историография о советском кооперативном движении периода гражданской войны и нзпа // Актуальные проблемы социально-политической история: вопросы источниковедения и историографии. - Уфа, 1991. - С. 62.

4См., например, утверждение Р. Пайпса о том, что кооперативы были с "неохотой сохранены... большевиками, прогнавшими из их руководства меньшевиков и эсеров", а в 1919 г. "и вовсе были национализированы" (ГТайпс Р. Русская революция. - М., 1994. - Ч. 2).

5Карр Э. История Советской России: Большевистская революция. 1917 -1923. - М., 1990. - С. 590.

*Карр Э. Указ. соч. - С. 662.

по-прежнему не входило ни в какие кооперативные ассоциации". Кооперация же, действительно имевшая место в деревне, "все более принимала характер придатка государственных заготовительных организаций. ...Что же до тех, кем уже было представлено кооперативное движение в деревне, никакой ясной и четкой социалистической линии перед ними не вырисовывалось. Кооперация представляла ценность прежде всего для крепких крестьян, бедным же она могла предложить немногое". Появившаяся же "теория, согласно которой кооперация создавала основу для коллективизации, массового создания колхозов, оказалась чисто гипотетической и не подтвердилась на практике". В то же время, развитие кооперации на основе позиций Бухарина, по его мнению, могло иметь существенное значение и представлять определенную альтернативу осуществленному курсу.1 "Единственной здравой альтернативой насильственной коллективизации" видел кооперацию и И. Дойчер, хотя и выражая сомнение в ее реальности.2

Близкую позицию занимает и С. Коэн, автор монографии о Н.И. Бухарине3, в которой он подробно анализирует взгляды этого большевистского лидера на кооперацию. По его мнению, взгляды Бухарина создавали основу для "врастания" кооперации в новое общество. Мало отличаются от вышеприведенных взглядов и идеи, высказанные Р. Такером4, хотя, Н. Трумбулл считает их "истинно новаторскими по концептуальной направленности" . Доказывая правомерность идей Бухарина о кооперации, Такер обращает внимание на возможность достижения успеха большевиками в создании нового общества через соединение кооперации и культуры.

Теоретические проблемы кооперации затрагиваются Т. Шаниным, который в своих работах о крестьянстве рассматривает, в частности, проблемы соотношения кооперации и коллективизации6.

Как правило, внимание к кооперативным сюжетам в западной литературе возникает в связи с оценкой статьи Ленина "О кооперации". Однако целью обращения является не столько кооперация, сколько известное заявление о перемене всей точки зрения на социализм. Как, например, это делает Л. Фишер, который пытается, опираясь на это и другие положения статьи, решить вопрос о том, насколько ее автор был готов пойти на демократизацию политической системы (склоняясь к положительному ответу).7 Другие сюжеты обсуждаются редко. Скажем, ни в сборнике материалов международного коллоквиума "1917 год в России: массы, партии, власть" (январь 1993 г.), ни в сборнике "Гражданская война в России: перекресток мнений", пытающихся представить сводку современных подходов к этим событиям, западные историки совершенно не затрагивают этой проблемы. Исключением на этом фоне выглядит статья южнокорейского исследователя Ким Чая-Чжина в сборнике "Россия в XX веке: Судьбы ис-

1 Левин М. Российские крестьяне и Советская власть: Современные концепции аграрного развития: Теоретический семинар // Отечественная история. - 1994, - № 4-5, - С. 49,53.

2 Дойчер И.. Незавершенная революция,-М, 1991.-С. 209.

3Коэн С, Бухарин: Политическая биография. 1888-1938. -M., 1992. "ТакерР. Сталин: Путь к власти. 1879-1929. -М„ 1991, 'Трумбулл Н. Указ. соч. - С. 68.

4 Шанин Т. Кооперация и коллективизация; Четыре модели развития советского сельского хо-

зяйства // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. М., 1992.

'Фишер Л. Жизнь Ленина. - М., 1997. - Т. 2. - С. 460 - 463.

торической науки", вышедшая в 1996 г. Формально ока посвящена историографии проблемы, однако, по сути дела, автор пытается выделить те факторы, которые "определили судьбу кооперативного движения в революционные годы", приходя, в итоге, к выводу о том, что оно "было обречено на поражение из-за резкого расхождения установок его лидеров с реальной действительностью"1.

В целом, сегодня сложилась парадоксальная ситуация, когда отечественные и западные историки как бы поменялась местами. Если первые негативно оценивают кооперативную политику большевиков, видят в ней лишь отражение утопий, то последние обращают внимание на оправданность многих проводимых мероприятий и ищут в них позитивное содержание.

Таким образом, в диссертации учтены важнейшие достижения отечественной и зарубежной историографии по данной проблематике и теме исследования, что дает возможность сделать вывод о том, что в целостном виде данная тема не была до сих пор предметом исследования и назрела необходимость ее изучения при опоре на имеющийся арсенал источников.

Источники. Решение поставленных в работе задач невозможно без использования комплекса источников, как опубликованных, так и архивных. Их количество велико, но наиболее точное представление о кооперативной политике Советской власти дают решений партийных и государственных органов. Особенно большое значение здесь имеют те из них, что определяют стратегию развития этой политики - резолюции съездов коммунистической партии и Советов, конференций, пленумов ЦК, декреты ВЦИК и СНК. Их анализ позволяет определить этапы и направления кооперативной политики, проследить ее эволюцию, оценить действия местных властей с точки зрения соответствия замыслам центра. Практически все они опубликованы в ряде продолжающихся изданий, таких как "Декреты Советской власти", "КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК", и др.2 Другая часть выходила в изданиях 1917 -1932 гг.: "Известия ЦК РКП(б)", "Собрание законов и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства СССР" и др.3

Наряду с традиционным комплексным подходом к изучению документов был использован метод системного анализа узкой, но чрезвычайно значимой группы материалов - решений, принимаемых ограниченным кругом органов -партийных: съездами, пленумами, ЦК (секретариат, бюро), и государственных: съездами Советов, ЦИК, СТО, СНК РСФСР (с 1922 - СССР). С помощью методов контент-анализа это даег возможность получить наиболее ясное представление об этапах и направлениях кооперативной политики, а оценка любого документа во взаимосвязи с однородными ему становится более объективной и точной.

'Ким Чан-Чжин. Кооперативное движение в революционные годы (февраль 1917-апрель 1918 гг.): историографический взгляд // Россия в XX веке: Судьбы исторической науки. - М., 1996. -С. 256.

2Декреты Советской власти. - Т.1-12. - М., 1957-1985; КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. - Т. 1-3. - М., 1983; Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. 1917-1957. - Т.1. 1917-1928. - М., 1957; Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. - Т.1. - М, 1967.

Известия ЦК РКП(б). - М., 1919-1925; Собрание законов и распоряжений Рабоче-Крестьянского Правительства СССР. - М., 1921-1932.

Ценнейший материал дают документа местных партийных и государственных органов. К ним относятся решения губернских съездов Советов, резолюции партийных конференций и пленумов губкомов и губисполкомов. Большую помощь могут оказать протоколы заседаний кооперативных комиссий, отчеты партийных комитетов. Здесь так же, как и в случае с центральными органами, в особую группу были выделены решения высших губернских органов: губпарт-конференций, пленумов, бюро и секретариатов губкомов, съездов Советов, пленумов и сессий губисполкомов. Сопоставление этих материалов с решениями центральных органов позволяет определить особенности кооперативной полигики на Севере и в отдельных губерниях.

Основная часть этих материалов находится в государственных архивах. Меньшая часть была опубликована в сборниках, издававшихся губернскими комитетами РКП(б), хозяйственными органами1, и в местной печати.

Весьма важным источником являются документы лидеров большевистской партии - Н.И. Бухарина, В.И. Ленина, И.В. Сталина, Л.Д. Троцкого и других. Среди этих материалов, прежде всего, следует назвать статьи, помещенные в тех или иных изданиях, проекты и наброски резолюций и постановлений (например, ленинский проект декрета о потребительских коммунах), письма и т.п. Большая часть их издана. Особенно скрупулезно опубликованы материалы, вышедшие из под пера В.И. Ленина.2 Правда, в последнее время появилось множество его автографов, ранее остававшихся закрытыми для исследователей, однако среди них почти не встречаются материалы о кооперации3. Менее полон набор документов других лидеров. Они представлены по преимуществу их работами и в меньшей степени - материалами чернового характера: деловой перепиской, набросками и т.п.4

В ходе исследования широко использовалась печать. На протяжении всего периода в ней активно обсуждались вопросы кооперации. Важное значение эти издания имеют не только в силу источникового характера, но и потому, что они участвовали в формировании кооперативной политики. Особенно это касается центральной прессы - газет "Правда", "Известия" и др. В меньшей степени последнее относится к местной печати - таким изданиям как "Волна" (Архангельск), "Красный Север" (Вологда), "Красная Карелия" (Карелия), "Полярная правда" (Мурманск). В целом, эти издания близки по характеру и идеологически, и с точки зрения подачи материала, и даже по стилистике и лексике, различаясь лишь охватом проблем в географическом аспекте, большим интересом местной прессы к региональной специфике и глубиной постановки проблем. Редакции газет провели немало дискуссий по крупным кооперативным вопросам (например,

'См., например: Большевистская мысль: Ежемес. орган Ахангельск. губкома РКП(б). - Архангельск, 1921-1932; Северная звезда: Вестник Вологдск. губ. комитета РКП(б). - Вологда, 19211926; Вестник Карело-Мурманского края: Орган СНК АКССР и Правления Мурманск, железн. дороги. - Л.,1923-1926 и др.

2Ленин В.И. Поли. собр. соч. • Т.1-54.

3Си., например, Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. - М., 1996.

4Сталин И.В. Собрание сочинений. - Т.1-13; Письма И.В. Сталина В.М. Мол слову. 1925-1936. - М., 1995; Бухарин Н И. Избранные произведения. - М., 1988; Его же. Путь к социализму. - Новосибирск, 1990; Архив Троцкого: Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927. В 4-х т. -М., 1990; и др.

о добровольном членстве в кооперации), В газетах большое место отводилось пропаганде кооперативного опыта, критике недостатков в кооперации. Естественной чертой этих изданий является рассмотрение любой проблемы в свете "классового подхода".

Особую группу составляют кооперативные издания. Они заметно отличаются от предыдущих как материалами, так и подходом к их изложению. В первую очередь, кооператоры стремились ограничиться исключительно кооперативной тематикой, исключить политические материалы. Невысокой была и степень лояльности этих изданий к властям. Впрочем, такой характер эти издания носили лишь до середины 20-х гг. После же "завоевания кооперации коммунистами" большинство изданий либо в корне изменились, либо прекратили свое существование. Так произошло с журналами "Артельное дело", "Кооперация Севера" и "Кооперативная жизнь Карелии".1 В этих изданиях содержится богатая информация об идеологии северной кооперации. Более того, сама эта печать, будучи объектом специального изучения, может дополнить представление о характере идейно-политического противоборства между властью и кооператорам, его средствах и методах. Немало сведений можно почерпнуть в протоколах кооперативных съездов, совещаний и заседаний правлений. Часть из них была опубликована в кооперативной печати. Однако множество документов содержится в местных архивах.

В целом, можно говорить о неравномерности в доступности документальной базы. Если значительная часть партийно-государственных и кооперативных документов центра опубликована, то этого нельзя сказать о документах местных органов, большей части находящихся в местных архивах.

Правда, с 60-х годов были предприняты публикации таких документов в рамках серии "История коллективизации сельского хозяйства СССР".2 Однако отбор документов диктовался тематикой сборников, и поэтому кооперативные материалы представлены в них незначительно. К тому же время накладывало свой отпечаток на публикаторскую деятельность: в основном представлены документы, отражающие лишь официальную трактовку событий. Исправить эти недостатки попытались составители выпущенных в 1990-1991 гг. сборников документов "Кооперативно-колхозное строительство в СССР". Они отличаются от ранее выпускаемых и стремлением отразить как точку зрения властей, так и кооператоров, и попыткой выйти за круг официальных документов, и, наконец, комплексным характером.3 В основном это документы общесоюзного характера, среди которых особенно интересны протоколы Всероссийского съезда сельскохозяйственной кооперации (1921 г.) и заседаний Совета сельскохозяйственной кооперации (1919 г.), так как они представляют альтернативные по отношению к

'Артельное дело: Орган Союза Союзов промысловой и производственной трудовой кооперации Северного района. - Пг., 1921-1924; Кооперация Севера: Журнал Вологодской кооперативных союзов. - Вологда, 1921-1928; Кооперативная жизнь Карелии: Орган потребительской кооперации Карельской Трудовой Коммуны. - Петрозаводск, 1922-1923.

коллективизация сельского хозяйства в Северном районе, 1927-1937. - Вологда, 1964; Коллективизация сельского хозяйства в Северо-Западном районе, 1927-1937. - Л.,1970. 'Кооперативно-колхозное строительство в СССР. 1917-1922: Документы и материалы. - М,, 1990; Кооперативно-колхозное строительство в СССР, 1923-1927. Документы и материалы. -М., 1991.

официальным мнения кооператоров. Впрочем, время сказалось и на этих изданиях: если сравнительно лояльные сельскохозяйственные кооператоры представлены довольно полно, то документы промысловой кооперации, менее склонной соглашаться с властями, отражены хуже. Слабо отражена и внутрико-оперативная жизнь.

В целом, в публикаторской деятельности сохраняется тот же перекос, что и в историографии - крен в сторону коллективизации. В то же время, при всех недостатках публикаторской работы, исследователь кооперативной политики располагает сегодня весьма широкой источниковой базой, позволяющей сделать выводы вполне аргументированными и обоснованными

Научная новизна диссертации состоит в том, что это первое комплексное исследование кооперативной политики на Европейском Севере, охватывающее весь период ее проведения, взятое в сопоставлении с политикой центра. В отличие от традиционно сложившихся представлений о полном соответствии политики партийно-государственных органов на местах генеральной линии центра в работе на примере крупного региона впервые предпринята попытка показать заметно более сложную взаимосвязь мевду ними.

Автор выделяет основные направления кооперативной политики на Европейском Севере, обращая внимание на включенность их в общий контекст деятельности региональных властей. В то же время, обозначаются и особенности осуществления политики в отношении кооперации в рамках различных административных образований региона. Отсутствовали до сих пор и исследования, относительно различия в подходах к кооперации со стороны партийных и государственных органов. Впервые анализируются особенности эволюции кооперативной идеологии на Европейском Севере, а также ее обратное воздействие на формирование политики властей, особенно в период начального этапа нэпа. Автор пытается понять, насколько отношение к кооперации зависит от идеологических взглядов большевиков, а в какой мере определяется экономической эффективностью кооперативной работы.

Анализ кооперативной политики и деятельности северной кооперации позволяет по-новому понять кооперацию вне рамок традиционной дихотомии социализм - капитализм, определив ее как социально-адатггивный механизм, что дает возможность точнее определить место последней в обществе. Автором дополнены уже выдвигавшиеся положения об отличиях кооперации и коллективных форм хозяйства, и обнаружена несомненная противоположность этих двух видов организации производственной деятельности.

Новизна работы заключается и в том, что большинство выводов подтверждается не только качественным анализом, но и с помощью пока не применявшегося в исследованиях по этой тематике метода количественного анализа документов - контент-анализа. Результаты использования этого метода доказывают его эффективность не только в сфере изучения социально-экономических явлений, но и в области политики и идеологии.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что она восполняет серьезный пробел в наших знаниях о процессах формированиях региональной политики в советский период и взаимоотношениях центра и мест. Основные положения и фактический материал могут быть полезны при создании обоб-

щающих работ по проблемам формирования советской политической системы, истории кооперативного движения в России, подготовке учебной литературы для вузов и школ. Данные диссертации могут оказать помощь работникам архивов и библиотек, краеведам при подготовке материалов по истории Европейского Севера первых лет Советской власти. Наблюдения и выводы могут быть использованы при изучении политических процессов периода становления советского строя, а также оценки возможностей кооперации в рамках современной экономической действительности.

Апробация. Диссертация обсуждена на заседании кафедры отечественной истории Мурманского государственного педагогического института. Отдельные аспекты и положения работы нашли отражение в виде докладов и сообщений, обсуждавшихся на ряде научных конференций:

1. Международной научной конференции "Производственная кооперация в России" (Москва, 1996 г.).

2. Международных научных конференциях "Политические процессы в России и мировой демократический опыт" ( Мурманск, 1993,1996 гг.).

3. Всероссийских научных конференциях "Россия нэповская: политика, экономика, культура" (Новосибирск, 1991 г.), "История Советской России: новые идеи, суждения" (Тюмень, 1991 г.), "Европейский Север: История и современность" (Петрозаводск, 1990 г.), "Россия - Восток, Россия - Запад: проблемы культуры и социологии" (С.-Петербурге 1994 г), "Актуальные проблемы археографии, источниковедения и историографии" (Вологда, 1995 г.), "Проблемы духовного обновления общества" (Мурманск, 1991 г.).

4. Научно-практическом семинаре "Проблемы истории, теории и практики кооперативного движения в России" (Тюмень, 1992 г.).

5. Научных конференциях МГПИ (1990 - 1997 гг.)

Основное содержание диссертации изложено в монографии "Советская власть и кооперация (Кооперативная политика Советской власти: центр и местные власти Европейского Севера в 1917 - начале 30-х гг.)" (1996), в различных статьях и тезисах, изданных в 1987 - 1997 гг. общим объемом 23,1 п.л. Материалы исследования используются в общем и специальном курсах, читаемых на историко-филологическом факультете Мурманского государственного педагогического института, Мурманского института экономики и права, в лекциях для учителей Мурманского института повышения квалификации, других общеобразовательных учреждениях, школах.

СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация состоит из семи глав, введения и заключения. Во введении обосновывается актуальность проблемы, определяются цели и задачи, хронологические рамки и предмет исследования.

В первой главе, состоящей из трех разделов, дается историография проблемы, характеристика источников и методов исследования.

Вторая глава "Кооперация Европейского Севера в досоветский период. Начальный этап формирования отношения большевиков к кооперативному движению и его идеологии", состоящая из трех разделов, носит вводный характер. В

ней рассматривается состояние северной кооперации к началу революции, анализируется кооперативная идеология, выясняются теоретические основы отношения к кооперации большевиков, исходя го которых формировалась впоследствии кооперативная политика Советской власти.

Кооперативное движение Европейского Севера к началу второй российской революции являлось одним из самых мощных в России. Уже до I мировой войны появились первые союзы кооперативов, но особенно интенсивно союзное строительство охватывает Европейский Север в 1917 г. Поскольку управление делами кооперативов и союзов требовало от их руководителей довольно высокого уровня образования, среди них преобладали представители интеллигенции, духовенства, зажиточного крестьянства. Социальный состав предопределял политические симпатии кооператоров: во главе союзов преобладали представители партии эсеров, меньшим влиянием пользовались меньшевики и кадеты. Это обусловливало и идеологические предпочтения северных кооператоров.

Идейные воззрения северных кооператоров опирались на общекооперативные теории таких известных деятелей как М.И. Туган-Барановский, С.Н, Прокопович, A.B. Чаянов и др. Большинство вопросов вызывало среди них острые дискуссии. По сути дела, кооперативная идеология являлась конгломератом разнородных идей о кооперации, ее задачах и путях решения.

В советской исторической литературе эти взгляды, как правило, подвергались критике, основанной на критике В.И. Лениным "мечтаний буржуазных кооператоров" о возможности через кооперацию придти к социализму. Лишь в работах последних лет1 появились более взвешенные оценки этой идеологии, попытки рассмотреть ее без традиционных штампов.

Но как бы то ни было, действительно в своей массе и теоретики, и практики кооперации связывали будущее страны с социализмом или "кооператизмом" -"своеобразной системой отношений, которая возникает из применения принципа ассоциации к потребностям и целям эксплуатируемых классов при условии капиталистического режима"2. Верно н то, что, определяя в качестве главной цели социалистический идеал, они рассматривали кооперативное движение как наиболее приемлемое средство достижения этой цели.

Такие идеи создавали представление о кооперации как о внушительной силе. М.И. Туган-Барановский утверждал, что кооперативы ведут более энергичную борьбу с капиталистами, чем рабочие союзы. А С.Н. Прокопович, хотя и не считал, что кооперация "может служить средством борьбы с .. .капитализмом"4, видел ее задачу в "гармонизации" буржуазного общества, в котором она является механизмом достижения социальной справедливости.

Однако, наряду с подобными оценками возможностей кооперации, существовали и весьма скептические характеристики ее роли. Причем, такие колебания можно встретить в работах одних и тех же авторов. Сказав немало слов о создании кооперацией нового строя, Туган-Барановский спохватывается:

1 Кооперация. Страницы истории. - М., 1991; Файн Л.Е. Отечественная кооперация. - Иваново, 1994; и др.

2Пажитнов К.А. Основы кооператизма. - М, 1918. - С. 164,

^уган-БарановскийМ.И, Социальные основы кооперации. -М., 1989. - С. 95.

"Прокопович С.Н. Кооперативное движение в России. - М., 1918. - С. 24.

"...потребительская кооперация сама по себе не сможет привести к крушению капиталистической системы".1 Колебания эти отражают очевидную двойственность кооперации: помимо связей с идеологией социализма она имеет корни в рыночной системе. Впрочем, и представления о связях кооперации с последней также оказывались достаточно противоречивыми: от представления о ней как антикапиталистическом движении - до вывода о том, что она "есть плоть от плоти, кость от кости буржуазного общества".2

Подавляющее большинство кооператоров категорически отвергали буржуазность кооперации. "Кооперация выросла на капиталистической почве и имеет капиталистическую форму; но в этой капиталистической форме живет совершенно некапиталистический дух, ...создающий новые общественные формы жизни,"3 - так заявлял, например, М.И. Туган-Барановский. Сторонников противоположного взгляда почти не было. Однако замечания о буржуазности отдельных видов кооперации встречались. М.Л. Хейсин, например, указывал, что кредитная кооперация не уменьшает ни пролетаризации, ни дифференциации, ни обезземеливания крестьянства.4 С.Л. Маслов находил в сельскохозяйственной кооперации средство преобразования мелкого производства в крупное в рамках буржуазного общества.

Вообще, спускаясь с теоретических высот, практически все идеологи признавали значительную роль несоциалистических элементов в кооперации.

Прежде всего, под сомнение оказался поставлен основной тезис кооперативной идеологии - положение о кооперации как средстве преобразования мелкого хозяйства в крупное. Во-первых, обнаружилось, что ''...по мере развития кооперации крестьянин не обнаруживает ни малейшей охоты отказаться от своего хозяйственного предприятия".6 На этой основе A.B. Чаянов выдвннул свою теорию предельного кооперирования крестьянского хозяйства, согласно которой "кооперативному коллективизму ставятся очень широкие, но все же некоторые пределы".7 Во-вторых, не подтверждался вывод о возможности через кооперацию формировать общество социального равенства. Анализ показал, что кооперация "делается достоянием кулаков... и среднезажиточных крестьян"8, а беднейшее крестьянство не получало от нее никаких выгод. В-третьих, сами кооператоры вынуждены были признать неверным представления о кооперации как о внеклассовой организации без антагонизмов и противоречий. "Классовый состав кооперации, - писал Туган-Барановский, - более определенный, чем классовый состав политических партий", поэтому "кооперация преследует в более чистом виде ...классовые интересы, чем политические партии".9

Не менее противоречивыми выглядели и позиции кооператоров в вопросе

'Тугзн-Барановский М.И. Указ. соч. - С. 419.

^Экономист. -1922. -№ 2. - С.196.

'Туган-Барановский М.И. Указ. соч. - С. 87.

"Хейсин М.Л. Кредитная кооперация в России. -Пг., 1919. - С. 191.

'Маслов С.Л. Крестьянское хозяйство. - М., 5 изд. -1921. - С. 345.

^Туган-Барановский М.И. Указ. соч. - С. 420.

'Чаянов A.B. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации. - М., 1991.-С. 340.

'Хейсин М.Л. Указ. соч. - С. 328.

"Туга н-Барановскнй М.И. Указ. соч. - С. 328.

об отношении к политической деятельности. Общим местом кооперативной теории являлось утверждение о нейтральности кооперации по отношению к партиям, профсоюзам, к участию в политических акциях. Единственное исключение делалось лишь для случаев защиты кооперативных интересов в государственных органах. Однако, существовало и более гибкое понимание нейтральности. Так, К.А. Пажитнов призывал кооперацию и партии установить более тесные контакты между ними. А С.Н. Прокопович и вовсе заявлял, что "ни о каком политическом воздержании или нейтральности кооперативов в социальной и политической борьбе не может быть и речи".1 Конечно, эти заявления, - исключение в кооперативной среде (особенно на Севере), однако на деле кооператоры часто действовали именно так. Вологодские кооператоры, например, приняли активное участие в событиях февральской революции, по сути дела, взяв на себя функции руководителя в эти дни: арест губернатора, организация милиции, участие в создании Советов. Инициаторами в создании Советов крестьянских депутатов были олонецкие и архангельские кооператоры. Видимо, это - закономерный итог. Любая общественная организация на определенном этапе выходит на политический уровень. Вопрос заключается лишь в способности признать эту реальность, чего кооперативная идеология сделать не сумела.

Таким образом, пожалуй, единственной общей чертой кооперативной идеологии было представление о заметной роли кооперации в обществе и значимости ее задач, тогда как в остальном ее идеологи расходились.

Выработанные кооператорами идеи по поводу социальной природы кооперации впоследствии нашли продолжение в дискуссии о соотношения социализма и капитализма в кооперации уже в советской литературе 60 - 70-е гг. Столь длительные споры, видимо, не случайность, а естественное отражение реально существующей двойственности кооперативного движения.

Попыткой уйти от традиционной дихотомии будет определение кооперации не в качестве грандиозного социального проекта, а всего лишь как адаптивного механизма. Крестьянин, наемный рабочий, мелкий служащий - это внерыночные субъекты, плохо приспособленные к рынку, а потому нуждающиеся в защитных и, одновременно, приспособительных механизмах. Одним из них и оказывается кооперация, становящаяся посредником между рынком и внерыночными субъектами. Для объединившихся в кооператив важен не коммерческий успех, а самосохранение, большая устойчивость существования. Но обеспечить это возможно лишь при условии, что рыночные показатели будут иметь для кооператива то же значение, что и для коммерческого предприятия. Таким образом, кооперацию следует рассматривать не как особую социально-экономическую систему, а как социально-адаптивный механизм, механизм приспособления социально слабых слоев к новым условиям существования. Именно поэтому роль кооперации возрастает на переходных этапах социально-экономического развития общества и падает при условии стабилизации. Отсюда - быстрое развитие кооперации в условиях расширения рыночных отношений в России в конце XIX - начале XX вв.2

'Прокопович С.Н. Указ. соч. - С. 371.

2Этем же объясняется рост кооперации в первые годы перестройки. Она обеспечила приспособление населения и всего народного хозяйства к идеологии и практике рынка. Правда, при-

В работе отмечается, что к моменту Октябрьского переворота большевики не имели четких представлений о политике в отношении кооперации (как, впрочем, и по многим другим вопросам). Однако база для ее выработки у них имелась. Она определялась, с одной стороны, их взглядами на роль кооперации при капитализме, а с другой - ее положением в России.

Как и кооперативные, большевистская концепция не выходила за рамки обычной дихотомии: социализм - капитализм. Они видели в кооперации неотъемлемую часть буржуазного общества, потенциально, в то же время, несущую в себе элементы будущего социалистического строя. Доказывая, что кооперация при капитализме не создает условий перехода к социализму, большевики требовали отказаться от работы в ней, поскольку она отвлекает силы от политической борьбы, успех которой только и может создать благоприятные возможности для кооперации. Важность же кооперации для будущего социалистического строительства не оспаривалась. Более того, само социалистическое общество - это "одно большое потребительное общество".1 Практическую же работу в кооперации большевики начали лишь в условиях спада революционной волны, да и та продолжалась недолго. С началом первой мировой войны большевики практически полностью уходят из нее.

Таким образом, к моменту Октябрьского переворота большевики не имели ни четких представлений о месте и роли кооперации в обществе, ни связей с кооперацией, ни кооперативных работников.

В третьей главе "Кооперативная политика центральных органов Советской власти в годы революции: основные направления и этапы" анализируется политика большевиков в отношении кооперации в 1917- 1921 гг.

Подчеркивается, что формирование кооперативной политики осуществлялось на ходу. Характер и формы этого процесса определялись, во-первых, враждебностью кооперативной элиты, во-вторых, социальным и политическим составом кооперации, в-третьих, отношением к кооперации как к явлению второстепенному, в-четвертых, отсутствием у власти какого-либо опыта в проведении экономической (и кооперативной) политики, и, наконец, в-пятых, той важной ролью, которую играла кооперация в некоторых сферах экономики, например, в распределении потребительских товаров. Отсюда понятным для политики большевиков выглядит, с одной стороны, стремление ликвидировать такую кооперацию, а с другой - не менее очевидная невозможность это сделать. Противоречивые устремления не могли не породить столь же противоречивой политики. В ней с самого начала прослеживаются две линии: одна - на привлечение кооператоров на свою сторону посредством установления делового контакта; и вторая -попытка одномоментно, "штурмом" переделать старую кооперацию, взять ее под полный контроль. Эти линии не были обособлены друг от друга, они были составляющими единой кооперативной политики, взаимно переплетаясь, конфликтуя и взаимодействуя.

Первые наметки кооперативной политики были сделаны Лениным в

спосабливала она не столько социально незащищенные слои, сколько, напротив, адаптировала экономически сильных к старому социально-экономическому укладу. Поэтому вполне естественным оказался ее закат после легализации рыночных механизмов. 'Ленин В.И. Полн. собр. соч. - Т. 11. - С. 369.

"Проекте декрета о потребительских коммунах" в декабре 1917 г., основная цель которого позднее была выражена следующим образом: "Кооператив, если он охватывает все общество, в котором социализирована земля и национализированы фабрики и заводы, есть социализм. Задача Советской власти... превратить всех граждан данной страны поголовно в членов одного ...общегосударственного кооператива".1 В литературе эта линия, олицетворяющая "штурмовую" политику Советской власти, известна под названием "огосударствления" кооперации. Проект был крайне враждебно принят в кооперативных кругах как "...гибельный для кооперации.".2 Однако индифферентизм низов, влияние левого крыла кооперации, и, особенно, хозяйственная потребность в сотрудничестве с государством вынудили кооператоров склониться к компромиссу с Советской властью. С другой стороны, и последняя не ощущала в себе сил справиться с продовольственной, заготовительной и рядом других работ, ранее выполняемых кооперацией.

Результатом стало соглашение, отраженное в декрете о потребительской кооперации (апрель, 1918 г.), сохраняющим эту организации как самостоятельную, негосударственную, хотя и работающую под контролем государства. Установка на преобразование кооперации без "лобовых" методов, стремление добиться тех же результатов изнутри делает понятным особое внимание к потребительской кооперации. Из документов ноября 1917 - февраля 1919 гг., посвященных отдельным видам кооперации, 77 % касалось именно ее, и только 23 % - остальным. В потребительских объединениях благодаря рабочим кооперативам имелись возможности влияния на положение дел. Следовало поэтому с помощью последней укрепиться в потребительской, и лишь затем перейти к созданию потребительских коммун как завершающей стадии плана. Таким образом, переход к новой распределительной системе мыслился пока как постепенный, основанный на договоре.

Однако с середины 1918 г. все более ощущается стремление государства изменить условия соглашения. Еще недавно в советской историографии эти изменения связывались по преимуществу с вынужденной перестройкой экономики под воздействием гражданской войны ("военным коммунизмом"). Но сегодня преобладающим стал взгляд о сознательно спланированной и последовательно осуществляемой большевиками полигике. Правомерность вывода о сознательности большинства проводимых мероприятий не вызывает сомнений. В то же время неясной остается связь между замыслами большевиков и войной. Развивая высказанную П. А. Сорокиным мысль о том, что войны приближают социальную организацию воюющих групп к типу военно-социалистического общества3, следует обратить внимание на то, кто и как эти условия использует. Подчиняется ли он им в силу вынужденной необходимости, или же рассматривает их как средство осуществления своей политики. Очевидно, что именно последний вариант отношения преобладал среди большевиков. Они максимально "совпали" с условиями военного времени, что и явилось одной из причин их конечного успеха. Ведь их противники, напротив, тяготились теми "военно-социалистическими"

'Ленин В .И. Поли. собр. соч. - Т.36. - С. 161.

2Труды 1-го очередного Всероссийского кооперативного съезда. - М., 1918. - С. 23.

3Сорокин П.А. Война и милитаризация общества // Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. -М., 1994. - С. 356-357,

мерами, которые им приходилось применять: они проводили ту же политику непоследовательно, а значит - неэффективно.

Составной частью изменения экономической политики стала перемена отношения власти к кооперации. Линия на создание распределительного общества резко меняла условия работы кооперации. Если учесть представление о кооперации как о важнейшем распределительном аппарате, то станет понятным, сколь велики бьши стимулы к изменению кооперативной политики. Тем самым, подошел к концу первый ее этап (октябрь 1917 - весна 1919 гг.), который, в свою очередь, распадается на два: 1-й - до апреля 1918 г., когда формируются основные линии (радикальная и умеренная), и 2-й (апрель 1918 - зима 1919 гг.) - где линия соглашения является ведущей. Собственно говоря, о кооперативной политике в полном смысле этого можно говорить лишь с апреля 1918 г. На этом этапе кооперация, хотя и рассматривается как объект административно-государственного воздействия, представляется пока самостоятельным, независимым партнером. Эпизодические же попытки более глубокого проникновения вглубь кооперации, завоевания изнутри идут в русле первоначального плана преобразования кооперативов в коммуны.

Победа линии на превращение кооперации в составную часть государственного аппарата нашла свое закрепление в декрете 20 марта 1919 г. о потребительских коммунах, опубликование которого знаменует начало нового этапа кооперативной политики. Этим декретом была ликвидирована и без того уже номинальная самостоятельность кооперации. И хотя рассматривать "огосударствление" кооперации в как свершившийся факт, ни в тот момент, ни позднее, неверно, теперь эта тенденция становится определяющей. Основные положения декрета полностью совпадают с теми, что были выдвинуты в декабре 1917 г. К марту 1919 г. Советская власть продемонстрировала свою жизнеспособность, нейтрализовав или сумев привлечь на свою сторону крестьянство, укрепились ее контакты с кооперацией, в руководстве которой появились коммунисты, наконец, часть кооператоров признала новую власть.

Все это объясняет слабость протеста против декрета со стороны кооператоров, которые не столько протестуют, сколько уговаривают Советскую власть не разрушать кооперацию. Приняв участие в осуществлении декрета, они пытаются убедить власть в необходимости изменить политику. Но надежды оказались призрачными: вся последующая деятельность государства являлась лишь развитием идей декрета 20 марта. Осознание отказа власти пойти на уступки вызвало с конца 1919 г. новый виток противоборства в кооперативных кругах, понимавших, что огосударствление - не просто потеря независимости, а ликвидация кооперации как таковой.

Рациональность предложений кооператоров осознавалась и властями. Но дело не только в этом. В кооперативной политике второго этапа сохранялась, хотя и в заглушённом состоянии, иная линия - стремление видеть в кооперации негосударственную организацию, стремление, диктуемое, в конечном итоге, объективными условиями времени. Соглашаясь с необходимостью ее огосударствления, В.И. Ленин однако настаивал на невозможности этого "в силу того..., что

мы имеем дело с классом..., не поддающимся национализации".1 Поэтому, в частности, центр не согласился с идеей слияния кооперативов с продовольственными комитетами. Результатом такой двойственной политики стало завоевание большевиками руководства потребительской кооперации. Теперь Центросоюз, при всех оговорках, заявляет о своей готовности быть частью госаппарата. Кооперация оказалась единственной организацией дооктябрьской России, пошедшей на контакт с большевиками. Главную роль здесь, конечно, играли отношения крестьян, этой социальной основой кооперации, с новой властью. Оказавшись перед выбором меньшего из двух зол, они поддержали большевиков (декрет о земле, большая последовательность в проведении политики). Не могла не сказаться и близость большевистского и кооперативного идеалов, а также их общая неприязнь к крупном)' капиталу. Наконец, кооператорам пришлось просто подчиниться силе.

Напротив, Советская власть демонстрирует уверенность в своих силах. На протяжении всего периода основной тенденцией является постоянное снижение ее позитивности. Так, с 1918 по 1920 г. позитивность документов центра снижается с 56 % до 32 %. Соответственно, число негативных возрастает с 33 % до 52 %. Конечно, в политике Советской власти имели место и отступления. Однако они носили временный характер, сменяясь новьм наступлением. Эта смена ритма имеет огромное значение: "штурмовые" меры позволяли преодолеть активное сопротивление, компромиссные же обеспечивали поддержку большевикам в кооперативной среде.

Поэтому, если бы речь шла лишь о политическом "завоевании" кооперации, можно было назвать политику большевиков высокоэффективной. Однако кооперация интересовала власти и как экономический механизм. А тут результативность большевистской политики выглядит менее значительной. Дело в том, что экономически эффективна кооперация лишь как самостоятельная организация. Политика же Советской власти шла в противоположном направлении, вызвав глубокий кризис в самой кооперации. Политический успех обернулся экономической неэффективностью, что ставило под вопрос и само достижение политической победы. Это относится не только к кооперативной политике, но и к политике в целом. Объективные потребности развития экономики вступили в противоречие с устремлениями коммунистов и поставили под угрозу сохранение власти в их руках. Вопрос о власти сделал неизбежным поворот в экономической политике, составной частью которого стала новая кооперативная политика. Первые симптомы изменения появились еще до перехода к нэпу, однако основы новой политики в отношении кооперации были определены после X съезда РКП(б).

В четвертой главе "Кооперативная политика местных органов власти в годы революции: основные направления и этапы", состоящей из трех разделов, исследуется политика в отношении кооперации в северном регионе в 1917 - начале 1921 г.

Во многом она строилась исходя из продемонстрированного кооператорами отрицательного отношения к перевороту 25 октября. Эта точка зрения нашла

'Ленин В.И. Поли. собр. соч. - Т.40. - С. 279.

отражение в резолюциях Северо-Восточного областного съезда (декабрь 1917 г.) и совещания представителей райсоюзов Северной области (апрель, 1918 г.), в жесткой позиции, занятой северными кооператорами на 1-м Всероссийском кооперативном съезде (февраль 1918 г.), где один из виднейших представителей архангельской кооперации Н.В. Чайковский потребовал открытого сопротивления новой власти. Архангельские кооператоры вообще занимали наиболее жесткую антибольшевистскую позицию, выдвинув идею создания на северо-востоке самостоятельного экономического объединения, готового к "столкновению с центральной властью на почве разрешения не только экономических, но и политических вопросов".1 Трудно складывались отношения с большевиками и у олонецкой кооперации.

Однако кооперативное движение имело и иную, хотя и слабую, тенденцию. В январе 1918 г. собрание Пудожского союза потребительских обществ заявило о своем стремлении к "контакту с существующей властью".2 Более лояльную позицию по отношению к новой власти заняли и вологодские кооператоры. Причем, даже сама враждебность на Севере (исключая архангельскую кооперацию) ограничивалась лишь словесным выражением возмущения, что объяснялось, во-первых, настроениями крестьянства, индифферентного к событиям в Петрограде, во-вторых, отношением кооперативных деятелей к Октябрьскому перевороту как к явлению временному, и в-третьих, экономическим положением кооперации. В результате перехода значительной части экономического механизма в руки властей у кооператоров возникла потребность в налаживании связей с ними. Важность совместной работы признал даже очень враждебно настроенный к большевикам союз смолокуренных артелей Шенкурского уезда Архангельской губернии, предложивший съезду Советов "работать вместе по вопросам экономическим".3

В этих условиях у местных властей возникла необходимость выработать как стратегию, так и тактику по отношении к кооперации. Но в первые месяцы после переворота они мало занимались этими вопросами. Во-первых, 0101 были второстепенны по сравнению с другими проблемами, во-вторых, не хватало кадров, и, в-третьих, не были разработаны общесоветские подходы к кооперативному движению. В результате, действия местных властей не препятствовали деятельности кооперативов, а проводимая ими ликвидация частной торговли создавала благоприятные условия для развития кооперации. Достигнутое же в центре соглашение сделало позицию части северных Советов благосклонной. Олонецкий съезд Советов (июнь 1918 г.), например, заявил о необходимости привлечения кооперации к проведению товарообмена, заготовок и выполнению распределительной работы.4

В то же время немало местных органов проявляло настороженность в отношении кооперации. Нередкими были закрытия кооперативов, реквизиции, аресты. И причиной тому обычно были не антисоветские акции (конечно, тоже имевшие место), а непродуманность политики, нежелание понять кооператоров,

'ГАРК.-Ф. 509.-Он. 2.-Д. 16,-Л. 4.

2Там же, -Д.16. - Л. 81.

'Известия Архангельского Совета, - 1918. - 20 апреля.

4Известия Олонецкого губ. Совета. - 1918. - 4 июля.

поиск того, что разобщает, а не сближает власть и кооперацию. Хотя и сами кооператоры не всегда были лояльны по отношению к новой власти, как это было в Архангельске. Здесь их действия переросли в прямое противодействия политике властей. Логика развития взаимоотношений, в которой каждая из сторон прибегала ко все более радикальным средствам, закономерно вела их от "критики словом" к "критике оружием". Кооператоры стали активными участников вооруженного переворота в Архангельске 2 августа 1918 г. Не удивительно поэтому, что в правительстве Н.В. Чайковского пятеро из 8-ми его членов были связаны с кооперацией.

Оппозиционность кооператоров стимулировала наступление на них, выразившемся в попытке объединения кооперации с продорганами в Олонецкой губернии. Правда, предпринятая в октябре - декабре 1918 г. кампания не удалась ввиду запрета центра, однако стратегию местных властей она отражает отчетливо. И корни ее лежат не только во враждебности кооперации или недооценке ее роли. Речь идет о крепнущей идее перехода к "новой кооперации", показателем чего становится усиление интереса к ней коммунистов. Впрочем, пока это лишь тенденция, и в целом политика властей благожелательна, кооперация работает "в контакте с правительственными продорганами"1. "Сотрудничество с экономическими органами" осенью 1918 г. отмечается и вологодскими кооператорами2, первоначально весьма враждебными к Советской власти. Выделение экономических органов здесь, с одной стороны, - формулирование политической нейтральности, но с другой, - это отражение ситуации, когда высшие губернские органы не занимаются вопросами кооперации: до апреля 1919 г. ими не принято в этой области ни одного решения. Этим и объясняется доброжелательность во взаимоотношениях властей и кооперации. Для этого периода характерна закономерность: чем пристальнее интерес к- кооперации, тем негативнее к ней отношение. Более частое обращение архангельских и олонецких властей к кооперативным проблемам совпадает с более критичными отзывами со стороны кооператоров в их адрес. И все же, сравнивая размах антисоветской деятельности кооператоров на Севере с отношением к ним местной власти, нельзя не заметить, что последняя, в целом, более благожелательна, чем могла бы быть.

Таким образом, первые контакты кооперации с местными органами (1918 - начала 1919 гг.) пока нестабильны: при преобладающем стремлении выработать приемлемые формы взаимоотношений проявляются и намерения властей подчинить кооперацию. Ни та, ни другая тенденция, однако, еще не стали основой кооперативной политики на местах.

Характер отношений определился к осени 1919 г., когда началась реализация положений декрета 20 марта. Намерения власти на сей раз отчетливо анти-кооперативны, однако сопротивление кооперации оказалось вялым: выразив протест, кооператоры высказались за участие в осуществлении декрета, рассчитывая сохранить кооперативные принципы в будущих коммунах. Но по мере уяснения невозможности что-либо изменить в кооперативной политике возникают конфликты. В Вологде их результатом стало закрытие инструкторского центра - Общества Сельского Хозяйства. Этот акт породил столкновение между

'Олонецкий кооператор. -1919. -№ 2-3. - С. 17,

2Северный Хозяин, - Ла 24, - С.4.

беспартийными и коммунистами в руководстве Северосоюза.1, болезненно отразившееся на эффективности его работы. По тем же законам развивалась ситуация в Олонецкой губернии. Бессилие кооператоров и невозможность повлиять на власть создали атмосферу недоверия и подготовили почву для нового витка идейно-политического противоборства.

Но подобные настроения все меньше принимаются во внимание местными органами власти. Эйфория военных успехов и усиливающиеся под ее влиянием военно-коммунистические иллюзии делают местных большевиков глухими и слепыми в отношении реального положения дел. Их все меньше волнует экономическая эффективность политики, они готовы на все более радикальные шаги. Отсюда вытекает жесткая "штурмовая" линия в общественном развитии, в том числе, и в отношении кооперации. С конца 1919 г. все чаще принимаются решения, нацеленные на превращение ее в составную часть государственного аппарата. Логическим завершением этой линии явилась волна национализации кооперативных организаций по всем северным гу берниям в конце 1920 г. И хотя центром эти слияния были отменены, стремление к ним весьма показательно с точки зрения перспектив политики второго этапа. Анализ партийно-государственных документов подтверждает ликвидационный настрой местных органов: с 20 % до 79 % возросло число негативных решений по кооперации в Вологде в 1920 г. Еще более очевидна эта тенденция в Карелии, где степень негативизма составила 90 %.

Впрочем, это не означает принятая такой политики всеми коммунистами. В Олонецкой губернии, например, совещание секретарей РКП(б) в марте 1920 г. заявило, что "кооперация имеет за собой громадное будущее".2 И не важно, что взгляды на это "будущее" отличались от представлений кооператоров. Важно понимание невозможности исключить кооперацию из жизни.

Таким образом, несомненно наличие двух течений в региональной кооперативной политике: более сильного - "революционного" и явно слабеющего, могущего влиять лишь на степень и темп огосударствления, - "дипломатического". В конечном итоге, победили "революционеры", однако наличие второго течения говорит о существовании на местах предпосылок того поворота, который произошел в кооперативной политике при переходе к нэпу.

Особое положение сложилось в Архангельской губернии. Восторг кооператоров первых месяцев после переворота уже осенью 1918 г. сменяется разочарованием. Конкуренция со стороны частной торговли, сосредоточение торговли в руках иностранцев, государственное вмешательство, произвол - все это испытала архангельская кооперация. Кстати, это свидетельствует, что "огосударствление" не являлось изобретением большевиков, что мы имеем дело с закономерностью военно-революционного времени; но здесь же обнаруживается и различие. Либерализм руководства области вступал в противоречие с реалиями военного времени. Это вело к непоследовательности экономической политики, а значит - и ее низкой эффективности. Отсюда понятно, почему уже с первого после восстановления Советской власти съезда руководство кооперацией губернии оказалось в руках коммунистов. Таким образом, кооперативная политика в Се-

рверный Хозяин. - 1919. - № 43-46. - С. 27-29.

2ГАОПДФК. - Ф. 4. - Оп. 1. - Д.135. - Л. 1.

верной области толкнула кооперацию в объятия большевиков. И здесь не так уж важно, что политика Советской власти была еще более жесткой. Поскольку кооперация проигрывала при любом варианте, твердая политика Советской власти оказывалась "меньшим злом".

Но столь же очевидно, что при отсутствия такого опыта политика большевиков не могла не вызвать оппозиционности со стороны кооператоров: резко, хотя и с оттенком безнадежности, критикуются шаги властей, при выборах в руководящие органы кооперации выставляются особые "списки беспартийных", в хозяйственной работе нарастает пассивность, отказ от выдвижения крупных проектов. Порой кооператоры начинают выходить за рамки чисто хозяйственной работы. Так, в г. Вельске они инициировали создание Союза хлеборобов, деятельность которого привела весной 1921 г. к восстанию. Таким образом, кооперативная политика к концу 1920 г. вступила в полосу кризиса, обусловленного как общим кризисом "военного коммунизма", так и внутренними закономерностями развития самой кооперации.

Пятая глава "Кооперативная политика центральных органов власти в 20-х - начале 30-х годов", состоящая из трех разделов, посвящена деятельности центра в отношении кооперации в период нэпа и его завершения.

Прежде всего, в ней обращается на кризис кооперации весной 1921 г. и благожелательное отношение кооператоров к нэпу, воспринятому ими как крушение социалистических планов. Новая политика также позволяла без потери лица обосновать необходимость сотрудничества с государством. Наиболее ярко это отразилось в публикациях журнала "Экономист", предлагавших кооперации "искать место в рамках" капитализма1 и обосновывавших претензии кооперации на государственное содействие без посягательств на ее самостоятельность.2 Опираясь на эти идеи отказа от политического сотрудничества, но согласия на экономическое, кооператоры построили работу съездов сельскохозяйственной и промысловой кооперации во второй половине 1921 г. Упорное отклонение предлагаемого кооператорами компромисса и отказ в регистрации промыслового союза доказывают, что этот подход не устраивал коммунистическое руководство, стремящееся к признанию кооператорами политической лояльности. Показателем успеха здесь считалось избрание коммунистов в руководящие органы кооперации и изгнание из них лиц иных политических взглядов, хотя кооператоры обычно отрицали свое участие в политической работе. Анализ программ большинства социалистических партий показывает, что они вполне совпадали с традиционными представлениями кооператоров о независимой кооперации, являющейся средством преобразования общества. Однако они явно расходились с "новыми" идеями последних о капиталистических перспективах кооперации в России. В них больше сходства с большевиками, впрочем, отрицающими это и стремящимися "очистить" кооперацию от некоммунистических сил.

Наряду с впечатлениями кооператоров от революционной политики, такая позиция объясняет их опасения нового "военно-коммунистического" натиска. В то же время, активной борьбы, кроме попыток не допустить коммунистов в руководящие органы, они не предпринимали: большевики сами пошли к капита-

'Экономист. - 1922. - № 2. -197. ^Экономист. - 1922. -№ 3.-52.

лизму. Задача кооперации теперь - способствовать этому движению. Отсюда требования расширить свободу торговли, готовность сотрудничать с частным капиталом, акцент на посреднических операциях и противодействие государственному контролю. Однако кооператоры понимали невозможность "абсолютной независимости". Созданная революцией хозяйственная структура прочно привязала кооперацию к государственному сектору экономики. Первоначально сторонников взаимодействия с государством было немного, но поскольку "военно-коммунистическая" политика нейтрализовала непримиримых в кооперативном руководстве, то новая полигика усиливала влияние первых в кооперации. Поэтому Советская власть рассчитывала на кооперацию, надеясь путем организации кооперативного товарообмена избежать возрождения торговли, отождествляемой с капитализмом. Это требовало перемены кооперативной политики, началом чего стала отмена резолюции IX съезда РКП (б) о кооперации.

Кооперация не стала независимой, но все же начала приобретать автономию, самостоятельность обрели сельскохозяйственная, кредитная и промысловая кооперация. Хотя и не сразу, только в декабре 1923 г. через ряд промежуточных мер была ликвидирована обязательность членства в потребительской кооперации. Отражением понимания нового положения служит повышение внимания к кооперации партийных органов. За 1921 г. ими было опубликовано больше директив, чем за три предыдущих года - 12 против 9.

В первые годы нэпа кооперация по преимуществу рассматривается как вспомогательное средство строительства социализма. Наряду с неудачами в организации товарообмена такой взгляд вызвал скептическое отношение и ослабление внимания к ней, отразившееся в уменьшении с конца 1921 г. партийно-правительственных документов по проблемам кооперации. Но одновременно идет теоретическое осмысление опыта кооперативной политики, завершившееся ленинской статьей "О кооперации". Анализ ее в советской историографии базировался на бухаринских идеях о "кооперативном плане". Расхождения возникали лишь по вопросу о том, какую кооперацию Ленин имел в виду: только ее "высшую форму" - коллективные хозяйства, или все формы кооперации. Но независимо от оценок ленинской статьи, несомненно ее воздействие на кооперативную политику в сторону пересмотра представлений о роли кооперации при социализме.

Не удивительно поэтому, что главную роль в кооперативной политике играют теперь партийные органы: доля их документов по кооперации выросла с 22 % в 1921 г. до 73 %в 1925 г. Изменился и характер решений государственных органов, сосредоточивших внимание на экономическом регулировании и содействии кооперации. Приоритетное место при этом занимает сельскохозяйственная кооперация: если в 1920 г. ей было посвящено лишь 14 % документов, то в 1925 г. их число возросло до 37 % (по потребительской - уменьшилось до 14 %). Это объясняется ориентацией на производственные процессы, обобществление которых рассматривалось как средство строительства социализма. Кооперация по-прежнему сама по себе не интересовала советское руководство: стоило измениться представлениям о путях построения социализма, и кооперация могла превратиться в ненужную организацию.

Возможность подобной перспективы обнаруживается еще в выступлениях

"левой" оппозиции 1923 - 1927 гг. Ее программа (государственный характер кооперации, ориентация на бедняка и борьба с зажиточными) не расходилась с традиционными представлениями коммунистов, однако борьба за власть делала эти идеи пока неприемлемыми для большинства, независимо от их реальной пригодности. Поражение левых создавало условия для пересмотра позиции. Первые признаки перемены проявляются в 1927 - 1928 гг., когда расположение власти к кооперации наибольшее; но именно оно оказывается базой будущих изменений. Помощь накрепко привязывала кооперацию к государству, хотя весь прежний опыт доказывал, что несамостоятельность грозит кооперации ликвидацией. Поэтому 1927 - 1928 гт. можно рассматривать как момент смены тенденций в кооперативной политике.

С 1929 же года "новая линия" в кооперативной политике становится отчетливой: все многочисленнее делаются постановления, направленные на ликвидацию кооперативных форм деятельности. Вновь происходит перераспределение внимания между различными видами кооперации: растет доля документов по потребительской и промысловой кооперации, и, напротив, падает - по сельскохозяйственной. Но вне зависимости от оценки роли того или иного вида кооперации, государство занимает по отношению к ним последовательно жесткую позицию. Они потеряли большую часть льгот и преимуществ; их собственность все чаще рассматривается как государственная; активнее становится вмешательство во внутренние дела кооперации; и, наконец, в завершение этой деятельности начинается ликвидация кооперативных организаций и целых видов кооперации. В результате подобной политики в СССР к 1932 г. уцелели лишь два ее вида: потребительская и промысловая.

Быстрый успех этой деятельности во многом объясняется равнодушием рядовых членов к происходящему в кооперации. Впрочем, и кооперативный аппарат не обнаруживает признаков протеста. Однако для властей даже лояльные кооператоры казались противниками. Отсюда постоянные чистки кооперативного аппарата в 1928 - 1930 гг. Особенно большой ущерб нанесли репрессии против ведущих теоретиков и практиков кооперативного движения A.B. Чаянова, Н.Д. Кондратьева, и др. Они, конечно, не были противниками власти, однако их идеи в корне расходились с упрощенными представлениями властей о сельском хозяйстве, крестьянстве и кооперации. Чаянов и Кондратьев обнаружили высокую степень устойчивости крестьянского хозяйства, что никак не стыковалось со стремлением большевиков заменить его новыми "социалистическими формами". Понятно, что обвинения в буржуазности справедливы не более утверждений о подпольной деятельности. Однако "несоциалистичность" взглядов кооператоров проглядывала отчетливо.

Анализ решений 1927 - 1930 гг. показывает спад позитивности в отношении кооперации (с 49 % до 22 %) при одновременном росте негативных (с 20 % до 41 %), однако в 1931 - 1932 гг. ситуация стабилизируется на уровне небольшого, но устойчивого преобладания вторых над первыми (33 % - 34 % против 27 %). Эта стабильность - результат нового постюповского отношения к кооперативному движению: пора иллюзий прошла - кооперация не есть путь к социализму, но и опасности она не представляет. Это лишь один из многих, причем второстепенных, рычагов хозяйственной деятельности.

В шестой главе "Кооперативная политика местных органов власти в 20-х - начале 30-х годов", состоящей из пяти разделов, предпршшмается попытка определить основные направления кооперативной политики на местах в годы нэпа и в период его завершения.

В работе анализируется новая идеология северной кооперации, получившая отражение на страницах журналов "Артельное дело", "Кооперация Севера" и других. Антисоциалистическая направленность публикаций этих изданий очевидна, однако она не носит политического характера. Кооператоры пытаются уяснить сущность переживаемого момента, определив в нем свое место. Главными объектами критики кооператоров были принудительный характер кооперации и нежелание государства считаться с принципом ее нейтральности. Особенное недовольство вызывала политика местной власти, так как многие из ее представителей еще видели в кооперации полугосударственную организацию. С другой стороны, обвинения властей подчас оказывались не менее голословными, чем высказывания представителей госорганов. К тому же, в отличие от былых планов глобального преобразования общества, кооператоры теперь довольствовались малым. Вместо решения организационно-хозяйственных задач они сосредоточили внимание на торгово-закупочных операциях. Другим отступлением от принципов стали идеи о желательности союза кооператоров с частным капиталом, близость интересов с которым делает все заметнее их взаимопроникновение. Поиск буржуазного начала в кооперации как бы оправдывал опасения властей, подтверждал их представления о враждебности кооператоров. Позиции последних в этом противостоянии были слабы. Трудно существовать в качестве обособленной хозяйственной единицы в условиях полугосударственной экономики. К тому же, кооперированное крестьянство было настроено на контакт с властями. Оно не хотело терять выгод из-за противостояния с ними и в случае разногласий, склонно было пойти на уступки, передавая, например, руководящие функции в кооперации коммунистам. Поэтому в течение 1922-1924 гт. руководство всеми северными союзами оказалось под контролем большевиков.

Однако властям пришлось потрудиться, прежде чем добиться этого, поскольку в условиях нэпа методы штурма не годились; нужны были новые подходы, поиск которых стал главной задачей партийно-государственных органов. Тем более, что часть работников по-прежнему не доверяла кооперации. Любое расширение ее самостоятельности встречало сопротивление. Государственные органы видели в ней лишь хозяйственную организацию, которую следует "использовать" для подъема экономики. Поэтому первые же неудачи кооперации в проведении товарообмена приводят к резкому спаду внимания. И все же линия на признание ненужности кооперации уходит в прошлое, появляются примеры партнерства властей и кооперации. Отчетливой эта тенденция делается с 1923 г., когда возрастает поддержка кооперации со стороны властей. Причем, основная помощь теперь направляется сельскохозяйственной кооперации. Особенно велико было содействие, оказанное союзу сельскохозяйственной кооперации Карелии - Крайсоюзу. Такая политика укрепила доверие населения к ней, результатом чего стало улучшение экономических показателей. Она стала меньше нуждаться в помощи. Наряду с прекращением противостояния это обусловило уменьшение внимания госорганов к кооперативным вопросам, что является и

косвенным свидетельством уменьшения роли административного подхода к кооперации, попытки перейти к более тонким методам регулирования, опираясь на партийные органы.

В самостоятельный раздел выделяется в работе деятельность партийных комитетов. Отмечается, что в начале нэпа кооперация представлялась им в роли идейно-политического противника. Первоочередной задачей поэтому становилось изменение позиций руководства потребительской кооперации. Правда, если в Архангельске ближайшей целью было "овладение" ее районным звеном, то в Вологде и Карелии речь шла об аппарате в целом. Но независимо от этих различий, основное направление было общим: "добиться, чтобы аппарат кооперации... был под идейным влиянием и руководством Коммунистической партии".1 Однако сначала следовало преодолеть нигилизм части партийных работников. Освобождение от старых взглядов шло нелегко. И дело здесь не только в чьем-либо нежелании: низкий уровень внимания объяснялся слабой подготовленностью коммунистов к этой работе, требовавшей знаний и опыта. Поэтому вторым направлением стала подготовка к ней коммунистов через всевозможные курсы и практическую работу в кооперации. Этой кадровой работе и была посвящена основная масса (от 40 до 60 % по разным губерниям) решений партийных органов в 1921 - 1922 гг.

Хотя линия на постепенное завоевание кооперации наталкивалась на стремление продолжить действовать "штурмовыми" методами. Нередко вместо систематической работы партийное руководство ограничивалось кратковременными, но энергичными кампаниями в период выборов кооперативных органов. Но постепенно все явственнее проступает стремление перейти к долговременной работе в кооперации. Это выражается, в частности, в большем внимании к ней уездных партийных организаций. Коммунисты все больше видят в кооперации перспективную форму организации производства. Хотя внешне внимание к кооперативным вопросам начинает заметно падать. Но это, как раз, понятно: ослабление внимания в центре компенсировалось его усилением в низовом звене. А в

1924 г. начинается новая волна подъема интереса партийных органов к кооперации. Везде выросло число решений по кооперативным вопросам. Причем, главное внимание обращено теперь на деревенскую кооперацию. Отсюда стремление поставить под контроль сельскохозяйственные союзы. Первые попытки, как в Карелии, имели явные признаки административного подхода и оказались неудачны. Однако переход к "завоеванию снизу" предопределил успех: к началу

1925 г. из всех руководящих центров сельскохозяйственной кооперации неугодные партийным органам лица были изгнаны.

Деятельность партийных органов не сводилась лишь к установлению контроля над кооперативными центрами. Другой стороной их политики было налаживание взаимодействия кооперации и государства. Рост коммунистического влияния в кооперации снял часть проблем, поэтому задача теперь состояла в согласовании их работы. Конечно, конфликты не исчезли, однако они не носили принципиального характера, а потому быстро разрешались.

Третьим направлением являлось непосредственное руководство деятель-

'Вестник Карело-Олонецкого Комитета РКП(б). -1921. - № 8. - С. 17.

32

ностью кооперации, определение ведущих линий ее развития. Если первоначально такая работа проводилась лишь в Архангельской губернии через партийный состав правления, то с 1922 г. эти возможности появились и в других губерниях. Это было достигнуто благодаря росту числа коммунистов в кооперации, являющемуся предметом постоянного внимания партийных органов. Скажем, если в архангельской кооперации в 1926 г. 18 % избранных в правления потребительских обществ были членами РКП(б), то в 1927 г. их доля достигла 20,5 %.' Столь высокий уровень коммунистического присутствия сделал излишним внимание губернских партийных органов к этой проблеме, которая практически совсем уходит из их документов. Постоянный интерес коммунистов к кооперации дал им опыт, который заметно повысил эффективность ее работы. К тому же большую роль сыграл проводимый ими курс на максимальное сотрудничество государственными организациями.

В результате, к середине 20-х гг. кооперация превратилась в мощную организацию Европейского Севера. Высокий уровень кооперированное™, внушительный финансовый капитал, квалифицированный инструкторский аппарат -все это создавало сбалансированность интересов населения и власти: если первое получало выгоду от кооперации, то последняя могла чувствовать себя удовлетворенной контролем над ним.

Однако не всем положение дел казалось благополучным. Представители левой оппозиции в Вологде, например, развернули дискуссию по проблемам кооперации на страницах печати в 1927 г., предложив развернутую программу кооперативной политики. В их идеях явственно проступала идущая из революционных времен тенденция - стремление превратить кооперацию из организации представительства интересов крестьянского хозяйства в механизм глобального социального переустройства. Подобное отношение к кооперации было близким и для большинства; речь шла лишь о расстановке акцентов - считать ли кооперацию уже социалистической и не требующей перестройки, или же она по-прежнему буржуазна, а значит нуждается в изгнании из нее буржуазного духа. Не удивительно поэтому, что в ходе дискуссии представители большинства доказывали оппонентам, что все их предложения уже давно проводятся в жизнь. И у вологодских властей было немало оснований для подобных утверждений. Их отношение к кооперации на протяжении всего нэпа было весьма настороженным. Снижение позитивности кооперативной политики становится здесь заметным с 1924 г., а в 1926 г. число негативных документов уже превосходит количество позитивных (55 % и 36 %). Поскольку различие во взглядах было невелико, по мере прекращения внутрипартийной борьбы, их идеи начинали применяться все чаще.

Поэтому 1925 г. может рассматриваться как пик благосклонности к кооперации, после чего возникают первые признаки похолодания. На протяжении 1926 - 1928 гг. отношение к ней становится все менее позитивным. Эта линия местных властей исходит теперь из отказа от представления о кооперации как важнейшем средстве достижения социализма, а центр тяжести с 1928 - 1929 гг. начинает переноситься на коллективные хозяйства.

'Северное хозяйство. - 1928. 1-2. - С. 57.

Отказ от рассмотрения кооперации в качестве идеологического объекта превратил ее в заурядную хозяйственную организацию, по отношению к которой можно было не церемониться. Зависимость от государственных средств вынуждает кооперацию принимать планы реорганизации, приспосабливающие ее к выполнению общегосударственных задач. Поэтому, когда властям показалось, что ту же работу государственные организации выполнят успешнее, кооперативная деятельность начинает сворачиваться. В результате, в начале 30-х гг. кооперация занимает крайне незначительное место в структуре экономики Севера. Ее функции сводятся к заготовке сельскохозяйственных продуктов по государственным заданиям, организации подсобных хозяйств, розничной торговле на селе (потребкооперация), мелкопромысловой деятельности и ремонтных работ (промкооперация).

Седьмая глава "Кооперативная политика советской власти: основные направления и этапы развития (1917 - 1932)" носит заключительный характер и имеет целью выяснить характер взаимоотношений в политике центра и мест, а также рассмотреть соотношение кооперации и коллективизации.

Автор, в отличие от традиционного представления о послушном исполнении местами решений центра, обращает внимание на сложность и подверженность широким колебаниям взаимоотношений между ними.

Первоначальные подходы к кооперации были особенно разнообразны. Первые решения центральных органов (конец 1917 - 1918 гг.) в целом позитивны (правда, позитивность здесь относительна: документы более лояльны по отношению к кооперации, нежели их проекты) - примером чему служит декрет о потребительской кооперации. Политика местных властей идет еще дальше: тогда как соотношение позитивных и негативных документов центра составляет 56 % к 33 %, в Архангельске оно - 67 % к 33 %, а в Карелии - 50 % к 17 %. Это объясняется меньшей активностью здесь кооператоров в противостоянии большевикам и меньшим вниманием местных органов к проблемам кооперации. С другой стороны, к концу периода все очевиднее становится негативизм в отношении к кооперации, примером чему могут служить репрессии, подобные тем, что были предприняты в Архангельске в мае 1918 г., спровоцированные, впрочем, антисоветской деятельностью преследуемых.

Ситуация на местах сказывается на позициях центра - при сохранении в качестве основной тенденции стремления к соглашению с лета 1918 г. усиливается поиск путей к отказу от компромисса. Это находит выражение в ограничении самостоятельности кооперации в августе - декабре 1918 г. Действия центра, расцененные на местах как поддержка антикооперативной политики, в условиях обострения политической борьбы послужили для них сигналом к переходу в решительное наступление на кооперацию, вылившееся в попытки слить кооперативы с губпродкомами. Хотя центру реальная кооперация тоже представлялась ненадежной и недостаточно контролируемой, он пока сдерживает наступательный порыв местных властей и запрещает слияние. В то же время действия на местах подстегивают его в принятии кардинальных решений, результатом чего стал декрет о потребительских коммунах (март 1919 г.). На новом этапе и центр, и местные органы проводят единую политику огосударствления, превращая кооперацию в составную часть распределительного механизма. Конечно, даже в

этом едином потоке существуют различия. С одной стороны, во всех северных губерниях антикооперативизм проявляется вполне отчетливо в репрессиях против кооператоров и особенно в новых решениях о слиянии. В то же время, заметна и попытка центра в очередной раз сыграть сдерживающую роль (запрет на слияния в декрете от 25 ноября 1920 г.). Впрочем, центральные органы действуют отнюдь не ради сохранения самостоятельности кооперации, речь идет о нецелесообразности ее ликвидации в данный момент. Рассматривая общую картину отношения к кооперации центра и мест в революционный период, бросается в глаза относительно высокая позитивность первого (средняя разница между числом позитивных и негативных документов составляет +25 %) и, напротив, низкую - последних (в Вологодской губернии - (-16) % а в Карелии - (-36) %). Иными словами, политика местных властей идет явно впереди центра в осуществлении идейно-теоретических представлений большевиков о кооперации.

Если в годы революции местные власти выступали побудительной силой к пересмотру политики, то при переходе к нэпу локомотивом оказался центр. Уровень позитивности его решений в 1921 г. вырос до +42 %, тогда как в Карелии - +22 %, а в Архангельске - +13 %. Однако и здесь нет жесткой зависимости: вологодские власти неохотно расстаются с "военно-коммунистической" политикой. Здесь документы негативного характера по-прежнему превышают число позитивных (38 % против 34 %). Дальнейшее развитие кооперативной политики до 1925 г. показывает высокую степень совпадения между центром и местами. В то же время, центр все время идет впереди, как бы показывая направление движения. Карелия и Архангельск последовательно шли за центром, а вот в Вологде проявляли большую сдержанность.

В отношении вологодского руководства к кооперации отражается иная тенденция кооперативной политики, все отчетливее проявляющаяся с 1926 -1927 гг., когда начинает снижаться ее позитивность. Правда, падение не достигает значений 1919 - 1920 гг., однако негативизм и центра, и мест к кооперации очевиден. Заметно и уменьшение разброса в показателях между ними.

Таким образом, анализ эволюции взаимоотношений дает возможность обнаружить взаимность воздействия центра и мест друг на друга. С другой стороны, лаг между изменениями в политике центра и соответствующими шагами на местах составляет от года до полугода, к тому же несомненно уменьшение свободы местных властей к концу рассматриваемого периода.

Местные власти относительно свободны в строительстве отношений с кооперацией региона. Бросается в глаза существенное различие между разными губерниями в кооперативной политике: средняя позитивность за год по центральным органам составила +22 %, по Архангельску - +15 %, по Карелии - +5 % и по Вологде - -2 %, В то же время, на местах уделяют несомненно больше внимания проблемам кооперации. Если в центре в среднем за год принималось 56 решений о кооперации, то в Вологде - 73, в Карелии - 81, а в Архангельске - 127. Пожалуй, только для периода 1917 - 1920 гг. характерна ситуация, когда центр более внимателен к кооперации (28 - 11 - 17 - 17, соответственно). Большая активность архангельских властей по сравнению с Вологдой и Карелией объясняется лояльной позицией архангельской кооперации после восстановления Советской власти, тогда как вологодские и карельские кооператоры долго отстаивали

независимость от властей.

Видны особенности и в проведении кооперативной политики между партийными и государственными органами. Как правило, внимание партийных органов возрастает, когда кооперация рассматривается не просто в качестве хозяйственной организации, а как звено в строительстве социализма.

Таким образом, количественный анализ позволяет сделать вывод об относительной самостоятельности местных органов власти в определении тактической линии, тогда как в стратегическом отношении совпадение центра и мест очевидно. В то ясе время, их взаимодействие - не просто передача команды сверху вниз; существует и обратное воздействие, когда местные власти влияют на политику центра, как это было в 1918 - 1920 гт.

Одной из самых важных проблем, связанных с кооперативной политикой, является вопрос о взаимоотношениях кооперации и коллективизации. Еще недавно их отождествление казалось аксиомой. Дискуссии возникали лишь по поводу оценки высших и низших категорий кооперативного движения. Правда, в годы перестройки большинство исследователей высказались за их равноправие или поменяли их местами. Однако, даже в этих условиях, внимание по-прежнему акцентируется на сходных чертах, тогда как различия остаются в тени. Поэтому исследование действительного соотношения кооперативной и колхозной систем только начинается. И первыми шагами в этом направлении стало возвращение к взглядам A.B. Чаянова. Его идеи о предельности кооперирования крестьянского хозяйства и двух вариантах концентрации производства в аграрном секторе могут стать базой для выяснения вопроса. Рассматривая кооперацию как форму вертикальной (инфраструктурной) концентрации, а колхозную систему -горизонтальной (производственной), обнаруживаем различия как в механизмах функционирования, так и в задачах: если первая обслуживает индивидуальные частные хозяйства, то последняя сама есть хозяйство коллективное, общественное.

Эта граница отчетливо проявилось в политике Советской власти первого пятнадцатилетия, Хотя определилась она еще до революции в общетеоретическом подходе большевиков к посредническим функции как к вторичным. В планомерно организованном обществе нет нужды в посредниках, в нем есть место лишь распределению произведенного. Отсюда, если кооперация и нужна при социализме, то только потребительская, умеющая распределять. Проблем же коллективизации до 1917 г. большевики и вовсе не касались. Хотя программный акцент на преимуществах крупного хозяйства перед мелким закладывал фундамент благоприятного к ней отношения.

В соответствии с дореволюционными идеями господствующей линией политики Советской власти периода военного коммунизма стало "огосударствление". Напротив, к коллективным хозяйствам власти относились весьма благожелательно. Видя будущее деревни в создании "фабрик зерна и мяса", они поощряют коллективизацию, особенно коммуны. Правда, значимость этой политики определяется не столько числом мер, сколько несоответствием внимания той мизерной роли, которую играли коллективные хозяйства,

Крах "военного коммунизма" наряду с последствиями войны меняет и отношение к кооперации и коллективизации. Экономические потребности привели

к возрождению традиционной кооперации, быстро пошедшей вверх после "соединения" ее с социализмом. Социалистические перспективы сделали ее важнейшим объектом внимания, причем, вне зависимости от хозяйственной роли. Напротив, коллективизация после 1921 г. уходит на периферию экономической политики, хотя ей и оказывается поддержка.

Как только нэповская стабилизация укрепила позиции власти, внимание к кооперации падает. Из главного действующего лица она превращается во вспомогательное звено коллективизации, значение которой, напротив, растет. Окончательная победа "колхозной" линии относится к 1929-1931 гг. Правда, поначалу колхоз не вполне отвечал идеалу - сопротивление крестьян заставило пойти на компромиссную модель сельскохозяйственной артели, тогда как идеалом была по-прежнему коммуна, - но политикой последующих лет этот "недостаток" был исправлен.

Таким образом, в советской политике обнаруживается отчетливая зависимость между ней, кооперацией и коллективизацией. Перенос акцента в политике на развитие кооперации влек за собой падение интереса к коллективным хозяйствам, и обратно. Основной причиной смены приоритетов становилось изменение в представлениях о путях построения социализма, тогда как реальные хозяйственные интересы и возможности в расчет не принимались,

В отношении кооперации это означает то, что в рамках идеологизированной политики она никогда не имела самостоятельного значения, оказываясь лишь своеобразной переходной формой, облегчающей достижение главной цели - преобразование общества на коллективистских началах. Впрочем, и целью коллективизации не являлось повышение эффективности сельского хозяйства. Социализм в деревне не обязательно означал увеличение зажиточности крестьянина (скорее, напротив, зажиточность рассматривалась как своего рода угроза новому строю). В первую очередь, он представлялся сводом особых правил "обще-житья", которым должны были подчиняться крестьяне, государственно-регламентируемым обществом,

В заключении подводятся итоги исследования, которое позволяет придти к следующим обобщениям:

Прежде всего, сопоставление кооперативной политики центра и мест показывает сложную комбинацию взаимоотношений, на основе которых происходит выработка и осуществление этой политики. Центральные органы должны были принимать во внимание голоса, раздающиеся с мест, а региональные власти, в свою очередь, имеют возможность проводить самостоятельную тактическую линию. Автономия мест по отношению к центру сочетается с разделением функций между государственными и партийными органами: если первые разрешают преимущественно хозяйственные проблемы, то последние более заняты кадровыми и идеологическими вопросами. Государственным учреждениям свойственна большая реалистичность и меньшая идеологизированность. В то же время, партийные органы от урегулирования взаимоотношений между госорганами и кооперацией все больше переходят к непосредственной хозяйственной деятельности, что вполне доказывает реальное превращение партии в составную часть государственного механизма.

Государство в целом видит в кооперации лишь средство достижения более

общей цели - построения нового социалистического общества, поэтому оно сравнительно мало обращает внимание на экономическую эффективность кооперативной работы, что противоречит интересам кооперации, ориентирующейся на достижение хозяйственных результатов. Отсюда, при схожести коммунистического и кооперативного идеалов, возникают самые острые конфликты между ними. Однако кооперации лишь изредка удается добиться уступок со стороны властей и то только тогда, когда последние ощущают свою слабость (весна 1918, весна 1921 г.). Советское государство ориентируется преимущественно на силовые формы достижения цели и чаще всего внимательно относится лишь к подобным же действиям своих оппонентов. Кооперация же не в состоянии предпринимать шаги, адекватные большевистским, а потому ее ликвидация в качестве самостоятельного субъекта выглядит вполне предопределенной самим фактом победы большевиков.

Большинство этих выводов подтверждается не только качественным анализом, но и с помощью метода количественного анализа документов -контент-анализа. Результаты использования доказывают эффективность этого метода не только в сфере изучения экономических явлений, но и в области политики и идеологии.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Советская власть и кооперация (Кооперативная полигика Советской власти: центр и местные власти Европейского Севера в 1917 - начале 30-х гг.). - Петрозаводск, 1996. - 15 п.л.

2. Кооперативная политика Советской власти на Европейском Севере в отечественной исторической литературе. // История науки в вузе и школе. Сборник статей - Мурманск, 1996. - 1 п. л.

3. Кооперация и коллективизация в политике Советской власти в 1917 - 1932 гт. // Актуальные вопросы истории России конца XIX - XX веков. Сборник статей - Мурманск, 1996 - 1 п. л.

4. Оценка статьи В.И. Ленина "О кооперации" в отечественной исторической литературе. // Социальные и естественные науки в педагогическом вузе: Сборник тезисов науч.-практич. конф,- Мурманск, 1996, - 0,2 п.л.

5. Кооперативная политика Советской власти на Европейском Севере в документах региональных партийно-государственных органов 1917-1932 годов. // Актуальные проблемы археографии, источниковедения и историографии: Материалы конференции. - Вологда, 1995. - 0,2 п. л,

6. Эволюция современной кооперации конца 80-х - начала 90-х годов. // Вопросы гуманизации и гуманитаризации непрерывного образования". Сборник тезисов - Мурманск, 1994. - 0,2 п. л.

7. Кооперация как адаптивно-социальный механизм. // Вопросы гуманизации и гуманитаризации непрерывного образования". Сборник тезисов - Мурманск, 1994.-0,1 п. л.

8. Кооперация и коллективизация в политике Советской власти в 1917 - 1930-х гт. // Проблемы истории, теории и практики кооперативного движения в России. Сборник тезисов. - Тюмень, 1992. - 0,3 п. л.

9. Формирование "новой" кооперативной идеологии в начале нэпа. // Проблемы

духовного обновления общества". Сборник тезисов. - Мурманск, 1991. - 0,4 п. л.

Ю.Основные направления и этапы кооперативной политики Советской власти в 1917-1932 гг. // Россия нэповская: политика, экономика, культура. Сборник тезисов. - Новосибирск, 1991.-0,2 п. л.

11.Основные направления и этапы кооперативной политики Советской власти переходного периода в документах высших государственных и партийных органов в 1917-1932 гг. // Актуальные вопросы социально-политической истории Советского общества: вопросы источниковедения и историографии. Меж-вуз. сборник - Уфа, 1991. - 1 п. л.

12.К вопросу об основных направлениях развития советского общества на его начальных этапах. // История Советской России: новые идеи, суждения. Сборник тезисов. - Тюмень, 1991. - 0,2 п. л

13.Кооперативная политика Советской власти на Европейском Севере (19171925 гт.) // Европейский Север: История и современность". Сборник тезисов. -Петрозаводск, 1990. - 0,2 п. л.

14.Основные направления и этапы кооперативной политики в документах высших партийных и государственных органов первых лет Советской власти (1917-1924) // Ред. журн. "Вестник Ленинградского ун-та". - Сер. "Истор., яз., литер.," - Л., 1987,- Деп. в ИНИОН АН СССР 20.07.87. №3045. - 1 а л.

15.Периодизация нэпа в современной советской историографии // Ред. журн. "Вестник Ленинградского ун-та" Сер. "Истор., яз., литер.," - Л., 1987. Деп. в ИНИОН АН СССР 21.07.87. №3047 - 1 п. л.

16.Из исторического опыта кооперативной политики КПСС (1917 - 1924 гг.) // "Вестник Ленинградского ун-та" Сер. "История, языкознание, литературоведение" - Л., 1987 - 0,4 п. л.