автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Криминализация российского общества

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора социологических наук Кривошеев, Владимир Вениаминович

Введение

Глава 1. Криминализация общва:щнь проца,пряжениедезинтеграцией, аномией, риаяецифика20.

§ 1. Криминализация общва какевие, мера его дезинтеграции, аномичного развития20.

§ 2. Процы, протекающие ввременном риом общве и криминализация: анализ завми41.

§ 3. Поведенчие и ментальные элементы криминализациивременного риого общва 65.

Глава 2. Предплки, овия и причины криминализации риого общва 85.

§ I. оричие ициально-хологичие предплкивременной криминализации риого общва85.

§ 2. Внешние и внутренние овия криминализациивременного риого общва 104.

§ 3. Причины криминальной аномии риого общва ввременных овиях 124.

Глава 3. Характеристика криминализации структуры современного риого общва, различных его постем 144.

§ 1. Криминализация общества и ее отражение вциальнойруктуре,Л 44.

§ 2. Криминализацияциально-экономической подсистемы общества, 167.

§ 3. Криминальная аномияциально-политичойеры 187.

§ 4. Духовно-идеологичая постема и ее криминализация211.

Глава 4. Социологические прогнозы возможности декриминализации российского общества и технологии продвижения его к нормальному соянию234.

§ 1. Стадии криминализации риого общва в двадцатомолетии234.

§ 2. Прогнозы, овия и технологии декриминализации риого общва. с.259.

Введение диссертации2001 год, автореферат по социологии, Кривошеев, Владимир Вениаминович

Актуальность темы исследования. Едва ли не самую большую проблему современного российского общества представляет криминальная пораженносгь социальной структуры, всех основных его подсистем. Число даже фиксируемых преступных действий уже длительное время удерживается на уровне, свидетельствующем о глубокой патологичности взаимодействий, отношений, дисфункциональности основных социальных институтов, вовлеченности в криминальное поведение весьма значительного числа индивидов. В ходе кардинальной трансформации общества, продолжающейся более десяти лет, адаптация людей к попыткам утверждения рыночных механизмов хозяйствования, к условиям экономической и политической свободы, реального плюрализма духовной жизни происходит при сужении поля позитивной деятельностной активности, зачастую осуществляется в силу этого антиправовыми способами. Все более распространенными явлениями становятся социальная апатия в сочетании с неразборчивостью индивидов в выборе методов решения своих жизненных проблем. Все уровни управляющей подсистемы общества пронизывает ныне коррупция.

Массовое сознание во многом утратило способность рационально-критическою отражения социальной действительности, ментальные структуры все более замыкаются в узком кругу элементарных референтных ценностей, асоциальных установок, среди которых выделяются такие, как выживание любой ценой, корыстолюбивая вседозволенность.

Собственно социальная подсистема общества не обеспечивает его воспроизводства, позитивной социализации подрастающего поколения. В обществе все более заметное место занимают преступные и околопреступные элементы. Создают базу дальнейшего роста криминальности значительная поляризация российского общества по уровню доходов, качеству жизни в целом, невыраженность среднего слоя, маргинализация и люмпенизация заметных масс населения. Констатируется атомизация, индивидуализация социальной жизни, снижение уровня социабельности, что выражается для многих наших сограждан в стремлении изолированно, на основе своих представлений о дозволенном, допустимом обеспечить свое выживание едва ли не на физиологическом уровне. В определенном71-230003 (1920x2717x2 tiff)3смысле можно говорить о возможности распада социальности нашего общества, превращении его в конгломерат слабо связанных общностей и групп, в которых лишь эпизодически сопрягаются индивидуальные, групповые и общественные интересы.

Нельзя не отметить, что дезинтеграция, аномия, преступные проявления, нарушение стабильности функционирования институтов присущи любому обществу, постоянно находящемуся, как известно, в сложном динамичном равновесии, которое всегда уязвимо и может быть нарушено в силу тех или иных обстоятельств. И процессы эти противоречивы, неоднозначны. При этом наиболее важным представляется выявление пределов дезинтеграционных процессов, которые могут либо угрожать целостности социальной системы в позитивном своем качестве, либо нет. В современном российском обществе отмечаются опасные грани дезинтеграции, насыщение криминальностью основных его сфер, что осложняет решение насущных социально-экономических, иных проблем, откладывает возможность перехода к устойчивому развитию, формированию зрелого гражданского общества.

Речь идет о том, что своего рода сущностной характеристикой состояния нашего нынешнего общества выступает весьма специфичная форма его дезинтеграции, аномии. Дело даже не столько в том, что существенный рост преступных проявлений, других негативных девиаций делают криминогенную ситуацию в обществе одной из главных общенациональных проблем. Преступные элементы ныне вполне реально угрожают основам государственности, а грани между социально одобряемым и неприемлемым оказались едва ли не полностью размытыми. В известном смысле в начале - середине 90-х годов преступные элементы смогли перехватить инициативу осуществления реформ, определять их дальнейший характер и направленность. Они смогли присвоить многие властные функции, демонстрируют стремление упрочить положение во многих управленческих структурах. Правоохранительная и правоприменительная системы во многом утратили способность контролировать криминогенную обстановку, отдельными своими звеньями уступили давлению преступной среды, перешли на внеправовые позиции. В то же время преступные группировки подчас подменяют правоохранительные органы, обеспечивая хозяйствующим и иным субъектам силовую защиту. В целом же преступные элементы во многом изменили свое статусное положение, перестали находиться на социальной периферии, отграниченной от остальной части общества.

71-230004 (1920x2717x2 tiff)4Неправовые, внеморальные способы действия, установки, ценностные ориентации характеризуют все большее число индивидов, что своеобразно дополняет, расширяет преступную среду за счет особых допреступных, но от этого не менее опасных поведенческих актов людей, лежащих на тонкой грани, разделяющей асоциальное и нормальное. Основой пополнения преступной среды стали, в частности, вынужденная миграция миллионов людей, массовая безработица, нисходящая социальная мобильность целых слоев и категорий. Преступные элементы зачастую перестают социально мимикрировать, стремятся свою контр культуру представить в качестве доминирующей, продвинуть ее во все слои общества.

Таким образом существо происходящего в обществе характеризуется ныне наличием целого ряда взаимообусловленных негативных процессов, определяющую роль в которых играет специфичная форма аномии, насыщение всех сфер социума преступными и допреступными действиями, отношениями, установками, ориентациями.

Ситуация в нынешнем российском обществе усугубляется отсутствием должного сопряжения научных исследований, в том числе социологических, с практикой социального, в широком значении понятия, управления. При этом многочисленные социологические изыскания, дискуссии, отражая противоречивую сложность трансформации социума, фиксируя разного рода угрозы позитивной направленности реформ, в том числе и сугубо криминальную опасность, замыкаются в русле обобщений, наблюдений, зачастую не выходящих за пределы научного сообщества.

В силу этого актуальность темы исследования обусловлена:во-первых, социальной востребованностью выявления, целостного социологического анализа специфичной формы аномичного состояния современного российского общества, что может выступать в качестве одного из элементов научного обеспечения дальнейших преобразований нашего социума, выстраивания выверенных прогнозов будущей ситуации в нем;во-вторых, необходимостью продолжения отработки категориального аппарата, наиболее адекватно отражающею противоречивые процессы в современном обществе, которые характеризуются сложностью разнонаправленных составляющих, свидетельствующих как о нарастании криминальной опасности для социума, так и о становлении новых способов регуляции, поддерживающих его целостность, об71-230005 (1920x2717x2 tiff)5адаптивных возможностях общества, парирующего криминальную угрозу, обеспечивающих тем самым сохранение условий для перехода к устойчивому развитию, снижения уровня аномии;в-третьих, потребностью систематизации, интеграции многочисленных социологических концепций, исследований, раскрывающих разные стороны негативных процессов в современном российском обществе, а также соотнесения социологического анализа с результатами работы криминологов, правоведов, которые, исходя из иных позиций, оценивают суть происходящего ныне в России.

Состояние научной разработанности проблемы. Осмысление проблем нарушения целостности общества, социальной патологии, отклонений от неких общеразделяемых или устанавливаемых свыше образцов, стандартов поведения велось еще мыслителями античности. Философы Средних веков, Возрождения, Нового времени усматривали социальные дисгармонии, нарушения норм, предписаний и в сущностных качествах человека, и в основаниях общественного устройства.

С возникновением социологии как отграниченной, самостоятельной отрасли научного знания исследователи стремились выявить условия, причины, содержательные аспекты дисфункций социальных институтов, взаимодействий, общества в целом, оценить понимание индивидами преступных проявлений на разных этапах развития социума, проникнуть в природу антисоциального поведения, различных видов отклонений от общеразделяемых норм, установок. Э.Дюркгейм, раскрывая характеристики перехода от общества традиционного к промышленному, опирался на понятие "аномия", передающее нарушение моральной регуляции в условиях меняющихся и противоречивых норм. К.Маркс истоки социальных дисфункций рассматривал с позиции конфликта классов, противоположности интересов имущих и неимущих групп общества. Изучение преступности, ее количественных характеристик на основе статистического анализа проводил А, Кетле. П. А. Сорокин раскрыл различные типы поведенческих актов индивидов, особо выделяя при этом преступное поведение, показывая обусловленность его оценки состоянием, степенью развития общества, массового сознания.

Дисфункциональное состояние общества, разные формы его аномичности, причины и проявления девиации исследуют многие современные зарубежные71-230006 (1920x2717x2 tiff)6социологи. Р.Мертон, развивая идеи Э.Дюркгейма, анализировал преступное поведение в координатах "цель действия - способы достижения цели". На основе представлений о первичных и вторичных формах девиации Э.Лемерт стремится показать становление личности полного девианта, руководствующегося лишь групповыми нормами. Д. Матц выявлял условия коллективного отклоняющегося поведения. Понятие "норма" попало в поле зрения Н. Смелзера, который вслед за другими социологами, отмечая его неоднозначность, выделяет "норму-правило" и "норму-ожидание". Своеобразный эффект социального клеймения, закрепляющий негативное поведение индивида, изучали Г.Беккер, Д.Филлипс, Э.Шур. В русле конфликтологической парадигмы О.Турк показал, что нарушение общеразделяемых предписаний в обществе, его дезинтеграция связаны со своеобразной реакцией индивидов, групп на силу внешнего принуждения. Причины социальной дезинтеграции выявляли Р.Макайвер, Т.Селлин, Э.Сатерленд, которые видели их, в частности, в противостоянии субкультур различных групп. Т.Парсонс рассматривал дезинтеграцию общества, ведущую, в частности, ко все более массовым нарушениям норм, как состояние, характеризующееся ростом числа индивидов, отторгнутых от основных институтов социума.

Изучение проблем анемичности, дезинтеграции общества, девиантного поведения, преступности, иных негативных социальных феноменов с учетом специфики современного российского социума ведут отечественные социологи. Так, В.Э.Бойков, А.А.Казаков, В.Ф. Костюкевич исследуют социокультурные проблемы преобразования общества, социальных угроз на этом пути.' С широких позиций анализируют состояние общества, перспективы его выхода из кризисного положения Г.В. Осипов, В.К. Левашов, В.В. Локосов, А.Т. Хлопьев. Многие вопросы дезинтеграции общества, условия и причины, порождающие такое его состояние, рассматривают З.Т. Голенкова, Е.Д. Игитханян.3 Современное состояние массового1 См.: Бойков В.Э., Казаков А.А., Костюкевич В.Ф. Проблемы реформирования российского общества: социокультурный аспект. - Мурманск, 1994; Бойков В.Э. Бумеранг социального самочувствия // Социологические исследования. - 1998. - №1.

2 См.: Осипов Г.В. Россия: национальные интересы и приоритеты. - М., 1997; Осипов Г.В., Левашов В.К., Локосов В.В., Хлопьев А.Т. Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя // Социально-политический журнал. - 19%. - № 1; Локосов В.В. Стабильность общества и система предельно-критических показателей его развития // Социологические исследования. - 1998. - № 4; Левашов В.К. О социальной сущности концепции устойчивого развития // Социологические исследования. - 1997. - №4 и др.

3 См.: Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Процессы интеграции и дезинтеграции в социальной структуре российского общества // Социологические исследования. - 1999. - № 9; Голенкова З.Т. Динамика социострукгурной трансформации в России И Социологические исследования. - 1998. - № 10 и др.

71-230007 (1925x2721x2 tiff)7сознания, его стереотипы, ориентации, умонастроения, свойственные, в частности, молодежи, искажения моральных, правовых установок выявляют в своих трудах Ж.Т.Тощенко, ВТ. Лисовский, М.Н. Руткевич, Н.И. Лапин.1 Различные формы и проявления девиантного поведения, степень его распространенности в современном российском обществе, причины и факторы криминальной патологии социальных институтов, отношений являются предметом анализа Р.В. Рыбкиной, Л,Я. Косалс, В.В. Волкова, В.М. Димова, Г.Г. Заиграева, И.Б. Орловой, В.Г. Попова, А.А. Габиани.2 Особое внимание уделяют социологи утрате обществом социализирующих возможностей, сопряжению этого с нарастанием допреступного социального мира. 5Естественно, что наряду с социологами общие проблемы криминальной активности, ее уровня, новые феномены в сфере делинкветного поведения глубоко изучаются правоведами, криминологами, другими представителями обществоведческого знания. 4 Многие зарубежные исследователи пытаются осмыслить процессы, происходящие в нашей стране, в том числе и с точки зрения1 См.: Тощенко Ж.Т. Социальное настроение - феномен современной социологической теории и практики // Социологические исследования. - 1998. - № 1; Лисовский В.Т. Динамики социальных изменений (Опыт сравнительных социологических исследований российской молодежи) // Социологические исследования.

71-230008 (1921x2718x2 tiff)8криминальной угрозы реформам в российском обществе.1 Представляет определенный, в том числе и социологический, интерес анализ криминальной ситуации в нашем обществе, который предпринимается публицистами.2Тем не менее, по нашему представлению, при всем разнообразии подходов и глубине проникновения в реальное состояние российского общества, свойственного перечисленным и многим другим исследованиям, до настоящего времени недостает всестороннего социологического анализа сложившейся криминальной ситуации, выражающейся, в частности, в нарушении функционирования основных институтов, утверждении негативных социальных норм, утрате в значительной мере социализирующих возможностей социума, все большем распространении асоциальных установок, ценностей, ориентаций. Криминальная пораженность нашего общества, всех его подсистем подается зачастую как едва ли не феномен в ряду других, что не отражает, на наш взгляд, действительного положения дел в нынешнем нашем обществе, не позволяет в силу этого достаточно точно прогнозировать его будущее и обоснованно выстраивать социально-технологические проекты его достижения, преодоления современной опасной патологии социума. Не может быть сведена криминальная ситуация в современном российском обществе и к сугубо количественным параметрам делинквентного и девиантного поведения, как это порой делается. При рассмотрении состояния общества недостает и системного социологического подхода, выражающегося, в частности, в необходимости последовательного, поэтапного отслеживания нарастания тех или иных негативных явлений, появления дисфункций основных социальных институтов, что также могло бы позволить определить наиболее уязвимые элементы социальной системы. Нуждается в дальнейшем уточнении категориальный аппарат, который используют исследователи социальной дезинтеграции и аномии общества.

Все отмеченное выше и обусловило выбор темы исследования, определение его цели и задач.

2 См.: Говорухин С.С. Страна воров на дороге в светлое будущее. - Нарва, 1994; Подлесеких Г., Терсшонок А. Воры в законе: бросок к власти. - М„ 1995; Платонов О. А. Россия под властью криминально-космополитического режима. - М. 1998; Чалидзе В. Уголовная Россия. - М., 1990 и др.

71-230009 (1923x2719x2 tiff)9Цель исследования - развитие концепций, раскрывающих аномичное, патологическое состояние общества, на основе социологического анализа ситуации в современном российском социуме.

Достижение указанной цели предполагает необходимость решения следующих взаимосвязанных задач:рассмотрение особенностей аномии современного российского общества, определение слагаемых, элементов ее проявлений в форме криминализации;раскрытие содержательных характеристик, качественного своеобразия криминализации российского общества как определенной формы аномии, ее нового уровня;определение и раскрытие социологического содержания понятия "криминализация", сопряжение его с такими категориями как "дезинтеграция", "аномия", "криминальная патология", выявление на этой основе сущностных характеристик современного состояния российского общества;- выявление меры, характерных черт криминализации структуры и основных подсистем современного российского общества: социально-экономической, социально-политической, духовно-идеологической;- анализ предпосылок, условий, причин, обусловивших нынешнюю криминальную форму аномии российского общества;- прогноз возможностей декриминализации российского общества и обоснование путей его продвижения к состоянию, условно определяемому как здоровое, нормальное.

Объектом исследования является криминальная ситуация в современном российском обществе. Предметом исследования выступает криминальная форма аномии, присущая ныне основным подсистемам, институтам, взаимодействиям, ментальным элементам российского социума.

Методологическая и теоретическая основа исследования.

Диссертационное исследование опирается, прежде всего, на общенаучные методы изучения общественных процессов и явлений: системно-эволюционный, логический, исторический, диалектический. Используется конструктивный, творческий потенциал познания социального, который содержится в теории аномии, дезинтеграции общества (Э. Дюркгейм, Р. Мертон, П.А. Сорокин), в различных социологических71-230010 (1920x2717x2 tiff)10концепциях зарубежных и отечественных исследователей, раскрывающих социальную природу, истоки, механизмы девиации и делинквентности, патологии социальных институтов, взаимодействий (Э. Сатерленд, Э. Лемерт, Г. Беккер, Д. Филлипс, Э. Шур, Т. Селлин, Р. Макайвер, А.В. Дмитриев, Г.В. Осипов, М.Н. Руткевич). Делается обращение к теоретическим выводам, обобщениям, свойственным как функционапистской традиции в социологии (Т. Парсонс, Э. Шилз), так и конфликтологической парадигме (Р. Дарендорф, Л. Козер), позволяющим в своей совокупности рассматривать социальные процессы в сложном динамичном, порой весьма неустойчивом, равновесии противоречивых элементов, подсистем социума. В диссертации использованы и социологически интерпретированы результаты анализа состояния нашего общества, осуществленные правоведами (В Н. Кудрявцев, И.И. Карпец), криминологами (И.Я. Г илинский, А.И. Гуров, А.И. Долгова). Рассмотрение особенностей ментальности нашего народа, способствующих периодическим подъемам криминальной активности, опирается на изыскания отечественных философов (Н.А, Бердяев, С.Н. Булгаков, Б.П. Вышеславцев, И.А. Ильин, Л.П. Карсавин, Г.Г. Шпет).

Важным элементом исследования является использование социально-технологического подхода к определению ресурсов, последовательности, процедур преобразований в социальных системах, разработанного, в частности, В.Г. Афанасьевым, Вал.Н. Ивановым.

Источники и эмпирическая база исследования^ Автором использованы:- результаты общенациональных и региональных социологических исследований, проведенных Институтом социологии РАН, Институтом социально-политических исследований, Всероссийским центром изучения общественного мнения, Фондом "Общественное мнение", другими социологическими центрами в 1992 - 2000 г.г. и опубликованных в научной и популярной периодической печати. Все исследования, исходя из имеющихся на это указаний, являются репрезентативными;- аналитические статьи, обзоры, результаты социологических исследований по различным аспектам патологического состояния российского общества, опубликованные в журналах "Социологические исследования", "Политические исследования", "Вопросы философии", "Вопросы экономики", "Социально71-230011 (1920x2717x2 tiff)11политический журнал", "Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология", "ЭКО" и др. за 1992 - 2001 г.г.; аналитические материалы, содержащиеся в публикациях Методического центра профессионального образования и координации научных исследований МВД РФ за 1994 - 2000 г.г.;- материалы официальной статистики, содержащиеся в сборниках, издаваемых Госкомстатом РФ и Министерством внутренних дел РФ (1993 - 2000 г.г );- материалы "круглых столов", конференций, совещаний, проводимых МВД РФ для ученых и преподавателей вузов министерства, работников кадровых аппаратов учебных заведений этой системы;- данные социально-психологических исследований, проведенных учеными, преподавателями Калининградского юридического института МВД РФ (1996, 1997 гг.);- результаты социологических опросов, проведенных автором среди курсантов Калининградского юридического института МВД РФ в 1992 и 1994 г.г. Анкетирование проводилось по сплошной выборке среди курсантов второго и третьего курсов;- данные включенного наблюдения автора над процессом профессиональной социализации сотрудников органов внутренних дел, проведенного в Калининградском юридическом институте МВД РФ с 1991г. по 2001 г.;результаты анализа кадровых документов (рапорты, служебные и объяснительные записки, итоги служебного расследования различных проступков, приказы о наказании и поощрении и т.д.), касающихся поведения курсантов и слушателей Калининградского юридического института МВД РФ за 1991 - 2001 г.г.;- мониторинговый анализ местной прессы (газеты "Калининградская правда", "Янтарный край", региональные приложения к газетам "Комсомольская правда", "Московский комсомолец", "Аргументы и факты") за 1992 - 2001 г.г.

Основные результаты исследования, полученные лично автором и их научная новизна.

Автор делает попытку дальнейшего развития концепций аномии, дезинтеграции общества применительно к нынешнему состоянию российского социума. И в этой связи:71-230012 (1924x2720x2 tiff)12- фиксируется и анализируется особая, криминальная форма аномии современного российского общества, существо которой заключается в появлении значительной около преступной социальной среды, превалировании асоциальных норм поведения, утверждении противоправных установок, ценностных ориентаций у растущего числа индивидов, разрушении позитивно социализирующих возможностей социума;- раскрываются особенности криминальной аномии в сравнении с иными социальными патологиями. Классические выводы об аномии как следствии перехода от сегментарной структуры общества к его целостности и от простых форм разделения труда к более сложным или как нарушении баланса в системе "цель действия - способ ее достижения" развиваются, уточняются применительно к современным условиям. В нынешнем российском социуме наблюдается своего рода обратный переход от искусственно, идеологически поддерживаемой целостности общества к его распаду на слабо связанные социальные общности, группы, в которых корпоративные интересы, установки, целеполагания господствуют над общесоциальными. Кроме того, в современном российском обществе крайне сужаются законные, социально одобряемые способы достижения таких целей, как обеспечение элементарных материальных условий жизни, решение индивидами проблем поддержания своего здоровья, повышения квалификации, уровня образования;- криминальная форма аномии определяется через категорию "криминализация". В этой связи дается ее социологическая интерпретация, показывается соотношение с понятиями "дезинтеграция", "криминальная патология". Категория "криминализация" в социологическом ее значении отделяется от правовой, в частности, криминологической трактовки;- показываются проявления криминальной формы аномии на поведенческом и ментальном уровнях. Это связывается, с одной стороны, с все большим распространением криминальной активности, появлением ее новых видов, а также ростом числа поведенческих актов, не влекущих уголовной ответственности, но находящихся на грани запретного, осуждаемого, противоправного, а с другой - с господством таких установок, ориентаций, предпочтений, которые негативны содержательно, разрушающе воздействуют на социальное самочувствие социума;71-230013 (1921x2718x2 tiff)13- проанализированы социально-исторические и ментальные предпосылки, внешние и внутренние условия, причины, криминализации российского общества, показана взаимообусловленность происходящего в духовно-идеологической и социально-экономической подсистемах общества, доминирующая зависимость состояния и позитивных перспектив всего социума от положения в социально-политической сфере. Среди предпосылок при этом выделяются, в частности, устойчивая полярность, антиномичность массового сознания в нашем обществе, что фиксировалось многими российскими мыслителями, а также осуществление на протяжении XX века социальных экспериментов, которые травмировали оценочно-ценностнный комплекс общественного и индивидуального сознания, унижали достоинство человека, нарушали социокультурные традиции, связь поколений. В ряду условий криминализации выделяются включенность нашего общества после длительной искусственной изоляции в своеобразное преступное мировое разделение труда, быстрый переход к рыночным условиям хозяйствования, которые не могли не вызвать негативные изменения в умонастроении масс людей, резкую смену ценностных предпочтений. В качестве причин основное внимание сосредоточено на импровизационном характере замысла и осуществления рыночной трансформации нашего общества, что позволило преступным элементам на определенном этапе преобразований перехватить инициативу их реализации, по сути, стать решающей силой проведения реформ, определения их направленности и темпов;- выделены четыре периода криминализации российского общества в XX веке на основе предлагаемых критериев, в основу которых положены представления о возможности, в известном смысле, необратимых социальных процессов, а также положения о степени поглощения преступными элементами основных социальных институтов, их сопричастности к принятию властных и управленческих решений, затрагивающих происходящее как на региональном, так и на общесоциальном уровнях;- спрогнозирована возможность декриминализации российского общества, выявлены условия и факторы его продвижения к состоянию, которое определяется нами как нормальное, здоровое. Особо выделены при этом такие необходимые элементы восстановления социального контроля над внеправовым поведением, понижения уровня делинквентности и девиантности как проявление политической71-230014 (1920x2717x2 tiff)14воли у федеральной и региональной элит, осуществление социально-технологических решений во всех звеньях социальной организации;- определены первоначальные социально-технологические процедурные шаги, которые содержательно связаны как с расширением поля позитивной деятельностной активности людей, восстановлением системы первичной социализации, созданием возможностей для все более массовой восходящей мобильности у различных категорий населения и, прежде всего, у представителей молодежи, утверждением в массовом сознании позитивных установок и ориентаций на производительный труд, творческий, развивающий личность досуг, так и совершенствованием правового пространства российского общества. Это означало бы, в частности, принятие и реализацию законодательных актов, ограничивающих экономический потенциал преступности, и, прежде всего организованной, свертывающих коррупционные связи.

На защиту выносятся следующие основные положения. Первое. Криминализация современного российского общества, как особая форма его аномии, достигла опасных для социума пределов, что выражается далеко не только количественными показателями роста преступных проявлений, а также выявленного числа лиц, их совершивших. Речь идет (1) о достаточно основательном замещении права такими установками, способами регуляции взаимодействий, которые выражаю! утверждение своеволия, индивидуализации интересов, их отграничение от общезначимых; (2) об ускоренном росте резерва преступного мира, что отражается в уровне делинквентности среди молодежи, несовершеннолетних; (3) о беспрецедентном распространении девиации, понижении степени чувствительности социума к внеправовому и аморальному. Криминализация российского общества, всех его подсистем определяется нами и как процесс, являющийся своего рода сущностной, результирующей составляющей всех иных процессов в обществе (изменение структуры, преобразование отношений собственности и т.д.), и как определенное состояние, форма аномии общества, итог негативных процессов, свидетельствующих о деформации всей совокупности взаимодействий. Криминализация общества выражается не только в сугубо преступном поведении пусть далее значительного числа людей, но и в росте пограничного социального мира, который можно охарактеризовать как до- или предпреступный. Под до- или предпреступным социальным миром понимается при этом совокупность индивидов.

71-230015 (1921x2718x2 tiff)15способов их взаимодействия, установок, целеполаганий, представлений, ценностных ориентации, которые содержательно уже отделены от позитивных, социально значимых и одобряемых, находятся на тонкой грани, отделяющей их от сугубо преступных, внеправовых.

Второе. Понятие "криминализация" в социологической интерпретации отграничивается от его понимания в юриспруденции, криминологии. Категория "криминализация", во-первых, содержательно передает особую, криминальную форму аномии общества. Эта форма аномии проявляется, в частности, в появлении столь емкого допреступного социального мира, что это кардинальным образом меняет общую ситуацию в социуме. Криминализация, во-вторых, - это процесс, в ходе которого происходит превалирование антиправовых установок, корпоративного корыстолюбия, утверждение таких способов взаимодействия, организации жизни, которые выглядят своего рода социальным откатом от ранее достигнутых, которые унижают достоинство людей в результате массовой нисходящей мобильности, сужения возможности позитивной деятельностной активности, все более проблематичной положительной социализации подрастающего поколения. В известном смысле можно утверждать, что категория "криминализация общества" передает и особое результирующее его состояние, когда в значительной мере утрачивается сама возможность различения позитивного, развивающего личность, общество в целом, поведения, действия, и такого поведенческого акта, который деградирующе воздействует и на индивида, и, соответственно, на социум.

Третье. Криминализация социально-экономической подсистемы нашего общества достигает ныне такого уровня, когда так называемая "теневая" экономика достигает опасных пределов, поглощает в известной мере открытую, официальную. Это означает, что все более распространенными становятся такие стиль экономического поведения, способы активности, взаимодействий, установки и ориентации в этой сфере, при которых достижение эффективного результата все меньше сопрягается с установленными процедурами, нормами, отношения с конкурентами, партнерами строятся на открытом силовом противоборстве, а с государственными структурами -на коррупционных связях. И так называемая реальная экономика, ее открытые, "светлые" сектора не лишены криминальности как в части отношений с налоговыми и иными государственными органами, так и в части взаимодействия хозяйствующих71-230016 (1920x2717x2 tiff)16субъектов друг с другом. Привлечение криминальной силовой защиты своих интересов, неравное положение субъектов рыночных отношений, неправомерное использование инвестируемых бюджетных средств, манипулирование ими в частных интересах, незаконные контакты с зарубежными партнерами, внеаукционные способы приватизации и многое другое достаточно полно характеризуют криминализацию всей социально-экономической подсистемы общества и взаимодействий в ней.

Четвертое. Криминализация социально-политической сферы российского общества наиболее зримо выражается в неослабевающей ее коррумпированности. Коррупция при этом понимается с более широких, социальных позиций, не сводится лишь к отношениям берущих и дающих взятки, а отражает наличие постоянных взаимодействий или разовых контактов носителей властных, управленческих и иных полномочий с теми, кто желает минимизации затрат, ускорения прохождения процедур согласований, разрешений, незаконного получения каких-либо решений и т.п. Распространенность этого явления свидетельствует о наличии настроений вседозволенности, понижении нравственных барьеров, которые могли бы препятствовать асоциальным действиям, об утверждении в обществе представлений, установок о всевластии денег, необходимости личных связей с представителями аппарата управления, о растущем корпоративном, корыстном интересе возросшего числа чиновников.

Пятое. Своеобразное преломление получает процесс криминализации в духовно-идеологической сфере. Прежде всего, речь идет о значительном подавлении криминальной субкультурой (контркультурой) культуры доминирующей, базисной, основной для общества. Проявления этого многообразны. Фиксируется, в частности, небывалая распространенность сниженного языка общения. Происходит своего рода героизация преступников, маргиналов, едва ли не нравственное оправдание любой девиации, удовлетворяющей частный интерес. Массовое сознание замыкается в сфере примитивной псевдохудожественной культуры, постоянно подпитываетсн низкопробными поделками видео-, аудио-, кинопроизводства, рассчитанными на бездумное, бездуховное потребление, культивирующими насилие пороки, аморализм. В обществе формируется своеобразный культ досуга, бесцельного, пустого общения и такого времяпрепровождения, которое не развивает, не возвышает личность. Представители преступного и околопреступного мира смогли, как бы71-230017 (1921x2718x2 tiff)17приватизировать наиболее популярные и массовые сферы искусства (кино-, видеопроизводство, эстрада), издательскую деятельность, с помощью которых пытаются утвердить свои ценности, установки. Опасность для общества представляет и поглощение преступным миром и его наиболее крупными и изощренными представителями средств массовой информации и пропаганды, с помощью которых делаются попытки беспрецедентного манипулирования массовым сознанием.

Шестое. При всей сложности ситуации в обществе все же наличествует возможность понижения уровня аномии, ограничения криминальной активности, свертывания допреступного социального мира, то есть декриминализация социума. Декриминализированное состояние социума характеризуется периферийным социальным положением криминальных элементов, негативной реакцией большей, подавляющей части общества на преступные проявления, господством позитивных установок, ориентаций, прежде всего, в сфере деятельностной активности индивидов. Декриминализация возможна, и об этом свидетельствует, в частности, зарубежный опыт, если имеется соответствующая воля, мотивация у правящей элиты как федерального, так и регионального уровня. Это рассматривается в качество, возможно, и достаточно тривиального, но тем не менее наиболее важного, своею рода предварительного, стартового условия декриминализации. Кроме того, необходим переход к социально-технологическим методам управления социальными процессами на всех уровнях социальной организации. Элементами такого подхода могут быть, во-первых, принятие комплекса, совокупности таких законодательных актов (и реализации их, разумеется), которые, прежде всего, подрывали бы экономическое могущество преступности, и главным образом организованной, создавали бы условия освобождения управленческих структур от коррупционеров. Во-вторых, крайне важно восстановление системы первичной социализации личности, что должно выразиться, в частности, в осуществлении активной государственной политики по социальной поддержке семьи, школы. В-третьих, обязательным условием декриминализации выступает укрепление всей правоохранительной системы, очищение ее от переродившихся работников. В известном смысле речь, видимо, может идти о воссоздании этой системы, поскольку в нынешнем своем виде она в значительной мере утратила функциональность. В-четвертых, нужен социальный контроль над распространением информации.

71-230018 (1920x2717x2 tiff)18художественной видео- и иной продукции. Конечно, речь не идет о восстановлении идеологической или политической цензуры. Но ограничение доступа, особенно представителей молодого поколения к порнографии, продукции, несущей в себе бездуховность, агрессию, содержащей ценности уголовной среды, настоятельно необходимо. Как необходимо и всемерное стимулирование продвижения к читателю, зрителю, потребителю информации, произведений и сведений, утверждающих ценности труда, здорового образа жизни, установки на рационально-критическое отношение к жизни, постоянное самообразование.

Практическая значимость результатов исследования состоит в том, что основные теоретические положения его могут быть использованы в отработке целевых социально-управленческих программ, решений, направленных на преодоление дезорганизации нашего общества, восстановления его социабельности. Выявленные зависимости, тенденции могут послужить основой дальнейших исследований состояния нашего общества, прогнозирования его перспектив.

Выводы и рекомендации диссертационной работы могут быть использованы:для формирования социально позитивного общественного мнения, затрагивающего сущность происходящих в нашей стране процессов;- для практического внедрения в деятельность управленческих структур разного уровня, от федеральных до региональных и муниципальных;- в законотворческой деятельности федеральных и региональных органов власти;- при подготовке учебных и учебно-методических пособий, раскрывающих основные проблемы, связанные с аномичным состоянием общества, делинквентным и негативно девиантным поведением.

Апробация результатов исследования. По основным положением исследования автор, начиная с 1995 года, выступал на заседаниях соответствующих секций ежегодных конференций профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников, аспирантов и студентов Калининградского государственного университета (г.Калининград, 1995, 1996, 1997, 1998 годы); на научно-практической конференции "Актуальные проблемы борьбы с организованной преступностью", проведенной в 1997 году в Калининградском юридическом институте МВД (тогда -Калининградская высшая школа МВД) (г.Калининград); на межведомственной научно-практической конференции "Актуальные проблемы противодействия71-230019 (1920x2717x2 tiff)19коррупции на региональном уровне" (г.Калининград, 2001 г). Концептуальные идеи, теоретические построения, которые представлены в исследовании, использовались автором при чтении лекционных курсов по социологии в различных вузах. Кроме этого автором разработан специальный курс "Социология преступности и девиантного поведения".

Содержание диссертационного исследования опубликовано: в монографии "Криминализация общества: сущность процесса. российская специфика" (Калининград: КЮИ МВД России, 2000. - 112 с. (7 п.л.), получившей положительный отклик в местной прессе1, а также в курсе лекций "Социология девиантного поведения и преступности" (Калининград: КЮИ МВД России, 1999. - 84 с. (5,25 п.л), ряде статей и тезисов. Общее количество публикаций по теме составляет 20, а их объем около 19 п.л.

Диссертация обсуждена на заседании отделения социологии философского факультета Российского государственного гуманитарного университета.

1 См.: Калининградская правда,- 2001. - 17 марта.

71-230020 (1924x2720x2 tiff)20I лава первая.

КРИМИНАЛИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВА: СУЩНОСТЬ ПРОЦЕССА, СОПРЯЖЕНИЕ С ДЕЗИНТЕГРАЦИЕЙ, АНОМИЕЙ, РОССИЙСКАЯСПЕЦИФИКАПроблемы негативных, асоциальных, разрушительных для общества процессов, явлений, выражающихся и в растущей дисфункции основных институтов, и в анормальных поведенческих актах растущего числа индивидов, разумеется, не могли оказаться вне социологического рассмотрения. Анализ реалий современного российского общества в силу этого представляется целесообразным строить на основе обращения к концептуальным построениям, раскрывающим аномичное, дезинтеграционное, состояние социума, его характеристики. При этом важно выделить сущностные черты аномии, дезинтеграции применительно к современному российскому обществу, которые соотносятся с понятием криминализация. В данной главе на фоне социально-экономической и иной экспозиции имеется в виду также показать зависимость нынешнего положения общества от действий криминалитета, его интересов.

Параграф первый.

Криминализация общества как следствие, мера его дезинтеграции,аномичного развития.

Прежде чем содержательно характеризовать понятие "криминализация", рассматривать различные аспекты социального процесса, состояния социума, передаваемого им, представляется целесообразным остановиться на различных социологических концепциях, подходах, которые раскрывают сущностные черты нарушения в обществе порядка, стабильности, передают анормальность ситуации в нем, выявляют феномены, препятствующие развитию личности, социальных институтов и т.п., деформирующие их.

Различные отклонения от общеразделяемого поведения, преступные и около-, допреступные действия индивидов в центре внимания социологов были всегда. Не ставя перед собой задачу детального, всестороннего обращения даже к основным теориям, концепциям, позициям, вскрывающим условия и причины, дающим71-230021 (1921x2718x2 tiff)21характеристику многообразных проявлений социальной патологии, представляется все же целесообразным выделить в них те аспекты, которые позволят выстроить некоторую теоретическую конструкцию, способную по возможности полно отразить происходящие ныне в нашем обществе явления. Это важно потому, что и общие, устоявшиеся взгляды на анормальное в социуме, и, что особенно актуально, специфичные, выражающие особенности именно современной России, принципы рассмотрения дезинтегрированного общества, позволяют углубить понимание социального во всей его полноте, с плюсами и минусами функционирования подсистем общества, вероятно, в один из сложнейших периодов своей истории. При этом простого перенесения зарубежных теоретических матриц на российскую действительность, адаптации заемных методов, приемов считывания социальной информации для наших условий недостаточно. В этой связи в работе уточняется категориальный аппарат, предлагаются авторские варианты социологического анализа анормы в жизни общества Начать анализ представляется целесообразным с рассмотрения и классических, теоретически отработанных взглядов на социальную патологию.

Понятие аномии, используемое еще Э.Дюркгеймом может характеризоваться как теоретический прорыв, позволяющий сугубо социологически вскрьггь механизм зарождения дисфункций в обществе, в его институтах, показать условия проявления своего рода безнормности. Известно, что аномичность общества французский социолог увязывал, прежде всего, с разделением труда, усложнением этого разделения, разрывом прежних и появлением новых кооперационных связей.

Принципиально важными при этом видятся следующие положения, сформулированные Дюркгеймом. С его точки зрения, во-первых, социальная жизнь проистекает как из сходства сознаний индивидов, то есть их оценок, установок, так и из разделения труда. В обществе примитивном человек социализирован потому, что не имеет собственной индивидуальности, сливается с себе подобными в видении происходящего. Сходство сознания порождает и достаточно однозначные правила, нормы, которые реализуются под угрозой строжайших карательных мер. Разделение труда, усложнение общества означает и появление таких образцов поведения, которые делаются все более профессионально разделенными, что в свою очередь71-230022 (1923x2719x2 tiff)22ведет к множественности нравственных и правовых оценок, наступлению аномии.1 Во-вторых, аномия связывается с существенной трансформацией общества, а именно с переходом от общества традиционного, имеющего свои регулирующие возможности, к обществу промышленного, современного типа. Традиционное общество имело сегментарную, замкнутую структуру, а "пока общество состоит из сегментов, все, что происходит в одном из них, имеет тем менее шансов отразиться в других, чем сильнее сегментарная организация". Не так обстоит дело в сложных обществах, коммуникационные возможности элементов которого постоянно поддерживаются центральными органами для обеспечения его целостности. Но регуляция поведения в сегментах при наличии ограниченного в силу именно замкнутости, изолированности от других каждого элемента осуществляется более успешно, чем в условиях множественности норм в сложных обществах с проницаемыми связями между частями социума. Получается, что усложнение общества имеет и некоторую негативную сторону. Происходит снижение ею регулирующих способностей, что само по себе увеличивает число отклонений от неких общеразделяемых представлений, требований.

В-третьих, аномия связывается социологом не просто с переходом к более сложной социальной организации, а корреспондируется с большей специализацией элементов промышленного, современного общества. "Функциональное разнообразие влечет за собой моральное, которое ничто не может предупредить; одно неизбежно возрастает вместе с другим. Коллективные чувства все более бессильны сдерживать центробежные тенденции, которые, как думают, порождаются разделением труда,. эти тенденции увеличиваются по мере усиления разделения труда, а с другой стороны - сами коллективные чувства в то же время ослабевают."3 Именно упадок, ослабление осознания приобщения к нормам, свойственным замкнутой корпорации, уничтожаемые переходом к обществу промышленного типа и означают наступление аномии.

Что касается преступности, как проявления аномии, наиболее крайней формы нарушения общественных порядков и вызывающей серьезную тревогу индивидов, то, по Дюркгейму, "не существует общества, не сталкивающегося с проблемой1 См.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. - М., 1996. - С.234 - 2.16.

2 Там же. - С.231.

3 Там же. - С.370.

71-230023 (1920x2717x2 tiff)23преступности".1 Ненормальным может быть уровень преступных посягательств, сами же они, как ни парадоксально это звучит, являются нормой. Любое преступное действие можно было бы остановить, предотвратить, если бы моральное сознание общества в целостном виде было "воплощено в индивидуальном сознании всех его членов" и обладало бы "силой воздействия достаточной дня того, чтобы предотвратить любые посягающие на него деяния".2 Выход уровня преступности за эти, условно именуемые нормальными, рамки и происходит в состоянии аномии, во время перехода общества к промышленному, современному состоянию. Общество должно противостоять именно анормальному росту преступных деяний.

Итак, Дюркгейм полагает, что аномия, понимаемая как утрата значительной частью общества сопричастности моральной регуляции в силу, в частности, изобилия норм, свойственная усложняющемуся социуму, характеризует временный упадок регулирующих способностей общества, является своего рода издержкой неполноты перехода от принудительной, механической к органической, самостоятельной, кооперации индивидов. Упадок регулирующих возможностей социума вызывает и рост преступности, которая носит социальный характер, присуща обществу, как и все остальные проявления социального.

Несомненный интерес представляет исследование разнообразных поведенческих актов, проведенное П.А. Сорокиным. Не игнорируя социальное, объективное происхождение того, что является преступным, недозволенным, запретным, он в то же время утверждает наличие однозначной связи между тем или иным поведением индивида и его оценкой другими индивидами. По-другому говоря, российский социолог полагал, что нет вечного, неизменного понятия "преступление", содержательно оно претерпевало существенные коррективы в процессе развития общества. Сорокин выявляет и существующую, с его точки зрения, закономерность, суть которой сводится к уменьшению в обществе, по мере его самодвижения, числа актов, которые оцениваются как преступные.3Применительно к современному развитому индустриальному обществу концепцию аномии, выражающуюся, в частности, в росте преступных проявлений,1 Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности: Современные буржуазные теории. - М„ 1966.

2 Там же. - С.42.

1 См.: Сорокин П.А. Преступление и кара, подвиг и награда; Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали. - СПб., 1999. - С. 112 - 113, 351 - 353.

71-230024 (1920x2717x2 tiff)24уточнил P. Мертон, ведя рассуждение в координатах "цель действия - средство достижение цели". С точки зрения этого американского социолога, обращающегося прежде всего к реалиям своего общества, в котором наибольшее развитие получили рыночная психология, культ успеха и престижа, антисоциальное поведение в известном смысле "вызывается к жизни" некоторыми общепризнанными ценностями культуры и социальной структурой, сопряженной с различным доступом к возможностям законного, придающего престиж достижения обусловленных культурой целей."1 Разрыв между не только декларируемыми, но и всемерно поддерживаемыми целями, среди которых наиболее продвинутой является потребление все более разнообразных товаров и услуг, производимых в развитом индустриальном обществе, и вызывает, по мысли Мертона, "противонравы и антисоциальное поведение".2Действительно, индивид попадает в положение несовместимых требований культуры. С одной стороны, от него требуют, чтобы он ориентировал свое поведение "в направлении накопления богатства; с другой - ему почти не дают возможности сделать это институциональным способом". Интерес представляет и наблюдение Мертона относительно механизма поведения индивида, вызываемого разрывом требований к нему. Речь идет, во-первых, о символической, безличной природе денег, обладание которыми не несет отпечатка их законного или незаконного приобретения. Во-вторых, культура индустриального общества, особенно больших городов, носит анонимный характер, что означает, ко всему прочему, исключительную недоступность контролю со стороны группы (общины) большинства поведенческих актов людей 4Таким образом, аномичное состояние общества, мыслимое и как нарушение моральной регуляции в силу изобилия часто противоречащих норм, и как относительность оценок преступных актов, и как несоответствие провозглашаемых социумом целей поведенческим установкам людей, базирующихся на ограниченности предоставляемых обществом одобряемых путей достижения этих целей, является основанием продвижения его к патологии. Возможен и переход аномии в1 Мертон Р. Социальная структура и аномия // Социология преступности: Современные буржуазные теории. -М.,1%6. -С.308.

2 Там же. - С.302.

1 Там же. - С.309.

4 Там же. - С.304.

71-230025 (1920x2717x2 tiff)25криминальную форму. Сказанное, разумеется, отнюдь не означает наступления фатальной неизбежности включения в антисоциальные действия каждого индивида.

Что касается анормального поведения отдельного человека, то коротко следует остановиться на концепции так называемой дифференциальной связи, имеющей целью объяснить такое поведение. Речь идет об идее своего рода социального заражения, подражания, обучения преступному поведению. Это поведение, с точки зрения авторов концепции, усваивается во взаимодействии с индивидами в определенной форме общения. "Специфическому направлению мотивов, побуждений, рациональных объяснений и установок, будь то в сторону преступного или антипреступного, учатся у лиц, которые рассматривают юридические кодексы как свод подлежащих соблюдению норм, и у лиц, установка которых благоприятствует нарушению норм юридических кодексов"1. Иными словами, в современном обществе всегда сосуществуют не только различные, часто противоположные оценки дозволенного и неодобряемого поведения, но и возможности столкнуться с такой ситуацией, когда один и тот же индивид может отстаивать перед другими оценки, противоречащие друг другу. Таким образом и закрепляется дезориентация человека относительно того, что является нормой, а что ее нарушением.

Не предполагается особо выделять взгляды, теории, рассматривающие биологическую природу, основу тех поведенческих актов, которые не вписываются в общие представления о допустимом, нормальном. И все же нельзя обойти вниманием достаточно распространенную и по-своему доказательную точку зрения о биологической составляющей агрессивных поведенческих актов, которые вне этих, естественных, генетически обусловленных основ действительно могут представляться немотивированными, а значит и непроясненными, непонятыми.

Обстоятельно исследовав проблемы внутривидовой борьбы, К Лоренц приходит к заключению, что она "совершенно однозначно окажется частью организации всех (выделено нами - К.В.) живых существ, сохраняющей их систему функционирования и саму их жизнь". Истоки гипертрофированной агрессивности Лоренц видит в том, что социальное поведение людей "по-прежнему подчиняется еще и тем закономерностям, которые присущи любому филогенетически возникшему1 Крэсси Д.Р. Развитие теории. Теория дифференцированной свягш Н Социология преступности: Современные буржуазные теории. - М, 1966. - С.90 -91.

2 Лоренц К. Агрессия (Так называемое "зло"): Пер. с нем. - М., 1994. - С.55.

71-230026 (1921x2718x2 tiff)26поведению; а эти закономерности мы достаточно хорошо узнали, изучая поведение животных".' Но именно сверхобычная агрессивность, жестокость, не свойственные иным живым существам, выросли, по мысли исследователя, из абстрактного мышления, которое "дало человеку господство над всем вневидовым окружением и тем самым спустило с цепи внутривидовой отбор"/ Приспособительная сила инстинктов под воздействием интеллекта потерпела крах. "Изобретение искусственного оружия открыло новые возможности убийства, - прежнее равновесие между сравнительно слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства оказалось в корне нарушено".

Отдавая дань убедительности и доказательности построений Лоренца, все же нельзя едва ли не всецело сводить к биологическим элементам существование человека и его сущность. Бесспорным здесь является лишь одно: рациональность человека означает и безусловную свободу выбора поведения, возможность всматриваться, решать, сопоставлять для себя разнообразнейшие образцы поведения, присущие современному обществу. Искусственное орудие, являясь продолжением и наращиванием мощи орудия естественного, конечно же, изменяет ситуацию "ответа -вызова" во всем поведенческом диапазоне, свойственным человеку. И все же понимание агрессии, жестокости человека должно основываться на анализе именно человеческих качеств, характеристик, именно социальных его свойств, коренным образом, радикально модифицирующих природу человека. Излишнее биологизаторство, понятно, не служит оправданию делинквентности индивидов, их способности отходить от общепризнанных образцов поведения, но в определенном смысле может увести научный анализ в сугубо природно детерминированную плоскость рассуждения. В конечном счете, рациональность и подавляет агрессию большинства, если бы таковая и была присуща абсолютно всем. Стало быть, особую агрессивность одних индивидов никак не удается "вывести" лишь из природной сферы, по необходимости присущей всем, если рассуждать в русле построений Лоренца. Тем более что сам этот взгляд на естественное орудие, которое лег ко гасит агрессию особыми приемами поведения, и об орудии искусственном, способным1 Лоренц К. Агрессия (Так называемое "зло"): Пер. с нем. - М., 1994. - С.234.

2 Там же. -С.235.

3 Там же. - С-238.

71-230027 (1920x2717x2 tiff)27исказить, уничтожить инстинкт действий покорности, по нашему мнению, может быть наиболее плодотворно, с точки зрения понимания человеческих поступков, применен лишь к ранним, начальным стадиям функционирования человеческих сообществ. Развитие сознания, не просто появление, а выход абстрактного мышления на качественно иной уровень рефлексии кардинально изменили человека, выдвинули в качестве приоритетных иные механизмы рефляции и саморегуляции его поведенческих актов. Агрессию в человеке может генерировать и генерирует само общество, определенные ситуации, когда в силу разных причин, прежде всего связанных с переходными, переломными моментами в его развитии, социум востребует анорму, примитивизирует человека, пытается вернуть его едва ли не к пещерному уровню. Обращение к указанной концепции потребовалось, повторимся, лишь для своеобразной иллюстрации многообразия научного поиска, связанного с выявлением механизмов появления и проявления аномии, наличия индивидов, легко отказывающихся от социально одобряемых поступков.

Таким образом, даже этот небольшой теоретический экскурс свидетельствует, что проблемы отклонений от общеразделяемых представлений о допустимом поведении, общей ситуации в обществе, когда утрачивается его равновесие, происходит дезинтеграция основных элементов социальной системы, вызывали и вызывают постоянный социологический и не только социологический интерес.

В этой связи представляется особенно важной интерпретация категорий "дезинтеграция", "девиация", а также обращение к категории "норма", что позволяет в дальнейшем рассмотреть криминальную пораженность всех подсистем общества, характеризуемую в данной работе как криминализация. Это дает возможность соотнести понятие "криминализация" с указанными выше, показать специфику процесса, передаваемого им, а значит и выявить глубину, степень патологичное!и социума.

Рассуждая в русле функционалистских построений, Т. Парсонс показал, что нарушения структурированного нормативного порядка в какой-либо подсистеме общества вызывают отторжение индивидов от основных социальных институтов, негативно меняют адаптивные свойства социума в целом.1 Р.Мертон заметил, что дисфункция существующих структур есть наступление ситуации, когда возникает1 См.: Парсонс Т. Понятие общества; компоненты и их взаимоотношения // Американская социологическая мысль: Тексты. - М, 19%. - С.500 - 516.

71-230028 (1923x2719x2 tiff)28сильное и настойчивое давление, ставящее целью изменению этих структур.1 Изменение структур, осложнение функционирования институтов, рассыпание общества на плохо функционально связанные элементы передается понятием "дезинтеграцияЭто понятие, передающее расстройство, рассогласование социального целого, также связано с аномией, выражает специфичную форму ее проявления. Атомизация общества, распыление его на слабо связанные сообщества, группы, живущие вне социально воспринимаемых и общезначимых моральных, правовых построений, исчезновение целостности и передают обычно понятием дезинтеграция. З.Т. Голенкова, Е.Д. Игитханян, например, понимают под последней процесс и состояние распада общественного целого на части, разъединение элементов социального. Это может быть и исчезновение общих ценностей, институциональныхлнорм, и отход от общезначимых дел, проблем.

Давно используют социологи и категорию девиация, раскрывающую отклонение индивидов, причем как позитивное, так и негативное, от общеразделяемых требований, предписаний, стандартов поведения и действия. Понятие делинквентность передает крайний, предельный случай девиации, то есть преступное поведение или правонарушение.3 Понятно, что и эти категории соотносимы с аномичным, дезинтегрированным состоянием общества, распространенностью в нем негативного поведения.

Соотнося все категории, передающие социальную патологию, нельзя обойти вниманием и такое важнейшее понятие, раскрывающее различные стороны и дезинтеграционных процессов, и аномии в целом в разных формах ее проявления, и, естественно, девиации, каким является категория норма.

Известно, что еще Э. Дюркгейм, по сути, выделил два принципиально различных отклонения в поведении индивида от неких средних величин, параметров. С его точки, чтобы получила возможность выражения индивидуальность человека, чьи мечты, творчество опережают свое время, "необходимо, чтобы существовала и возможность выражения индивидуальности преступника, стоящего ниже уровня современного ему общества. Одно немыслимо без другого".4 Получается, что1 См.: Мергон Р. Явные и латентные функции // Там же. - С.416 - 418.

2 См.: Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Процессы интеграции и дезинтеграции в социальной структуре российского общества И Социологические исследования. - 1999. -№9. -С.23.

3 См., например: Современная западная социология: Словарь. - М, 1990. - С.250.

4 Дюркгейм Э. Норма и патология И Социология преступности. Современные буржуазные теории. - М., 1966. -С.39.

71-230029 (1920x2717x2 tiff)29отклонение бывает как позитивным, так и негативным. В то же время такой подход не вполне ясно очерчивает понимание того, от чего, от каких обычных, естественных параметров происходит отклонение. Иными словами, нет ясного понимания, насколько норма, если можно так выразиться, содержательно нормальна.

Размытость, неопределенность понятия "норма", применимость ее и к жизни малых сообществ, и больших социальных групп, и к обществу в целом, как видим, фиксируется давно. Отсюда, между прочим, и сложность оценки уровня, степени дезинтеграции, анемичности общества. Ведь получается, что мы говорим об отклонении от интегрированного, функционально нормального состояния, которое видится весьма неопределенным, непроявленным по своим сущностным, содержательным характеристикам.

Для Дюркгейма норма, образец - "это не только привычный способ действия, это прежде всего обязательный способ действия".'Соответственно аномия выглядит патологией, а чтобы преодолеть эту социальную болезнь нужна такая нравственная и правовая регламентация, которая отразила бы потребности общества. В свою очередь носителем этой регламентации могла бы выступать группа, в которой и возникли бы те самые образцы, как привычные и обязательные для всех способы взаимодействия. Как видим, норма в этом смысле слова носит самый обобщенный, наиболее широкий содержательный характер, соотносимый с действиями принуждающей социальной группы.

Но ведь такой группе могут противостоять и в действительности противостоят другие группы, которые имеют свой комплекс стандартов поведения и взаимодействия. И эти стандарты могут входить и легко входят в противоречие с тем, что почитается в качестве нормы в других группах, общностях. В этом смысле каждая группа является нормообразующей. Есть нормы, которые сопрягаются, по крайней мере, не противоречат, нормам других групп. Есть и такие, которые разделяются другими общностями, являются общими для многих групп. Но есть и сугубо специфичные, присущие только данной группе.2 П.А. Сорокин, обращаясь к различным поведенческим актам людей, отметил, что даже, казалось бы, явно негативные их действия (совершение убийства, к примеру) могут вызывать и1 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. - М., 1996. - С. 92 См.: Селлин Т. Конфликт норм поведения Н Социология преступности. Современные буржуазные теории. -М„ 1966. - С.282 - 287.

71-230030 (1920x2717x2 tiff)30осуждение, и одобрение со стороны общества, причем одновременно, не говоря уже о ранних этапах развития различных обществ, когда эти деяния могли также восприниматься весьма разнообразно. 1 Поэтому и выделить определенное значение понятия "норма" затруднительно.

И в настоящее время социологи, криминологи, специалисты других отраслей знания фиксируют многозначность понятия "норма". Конкретные задачи того или иного исследования в силу этого вызывают потребность по возможности четко интерпретировать понятие "норма", не допуская нарушения логики тождества обращенности к нему. Целесообразно коротко остановится на современных теоретических позициях относительно данной категории, имея в виду важность в дальнейшем развертывания содержательных характеристик криминализации, процесса, наиболее полно передающему сущность происходящего ныне в нашем обществе.

Ю.Д. Блувштейн и А.В. Добрынин, к примеру, выделяют три значения понятия норма, нормальное поведение. Это и нечто распространенное, типичное для данного класса явлений; это и то, что отвечает сложившимся в данной культуре / субкультуре ожиданиям; это и то, что предписано группой, обладающей властными полномочиями вне зависимости от степени распространенности и общепризнанности каких-либо поведенческих актов, поступков.2 Н.Смелзер, обращая внимание на значительную размытость, неопределенность понятия "норма", соглашается с таким его определением, которое отражает соответствие поступка социальным ожиданиям группы.3 Иными словами, по его мнению, норма связана с оценочными суждениями тех, кто так или иначе реагирует на поведение индивидов.

Интерес, на наш взгляд, представляет и типология норм, предложенная Е.Э. Смирновой, В.Ф. Курловым и М.Д. Матюшкиной. Они выделяют, во-первых, норму -идеал, который соответствует дюркгеймовскому понятию образец. Причем эти нормы-идеалы действуют, существуют в различных областях жизнедеятельности. Во-вторых, выделяется норма-правило или традиция. Это определенные поведенческие акты, сложившиеся в некотором социуме и воспроизводящиеся от поколения к1 См.: Сорокин П.А. Преступление и кара, подвиг и награда. - СПБ., 1999. - С. 113 - 114.

2 См.: Блувштейн Ю. Д., Добрынин А.В. Основания криминологии: Опыт логико-философского исследования. -Минск, 1990. - С.39 - 40.

3 См.: Смелзер Н. Социология: пер. с англ. - М., 1994. - С. 198 - 201.

71-230031 (1921x2718x2 tiff).11поколению. В-третьих, существуют профессиональные, то есть узко специальные нормы, на которые индивиды ориентируются в конкретных сферах своей деятельности. В-четвертых, что, видимо, наиболее распространено в понимании нормы, норма мыслится как статистическая величина, передающая некие свойства, присущие большинству людей, явлений природной и социальной жизни. Интересно и суждение авторов о границе нормы, то есть рассмотрение нормы в определенном интервале (норма-интервал), в пределах которого количественные колебания процессов способны удерживать систему на уровне функционального оптимума. Это и есть оптимальная зона, в пределах которой система не переходит на патологический уровень.'Последняя характеристика нормы для нашего анализа представляет особый интерес, поскольку так понимаемая она связана с понятием "мера". Мера же в свою очередь соотносима с рамками, пределами изменений, в границах которых определенность вещей, процессов, социальных явлений сохраняется. Именно мера передает непосредственное единство количественных и качественных изменений, поскольку это своего рода правило, ненарушимость которого сохраняет целостность предмета, социального феномена, объекта. Безмерность же, то есть выход процесса, явления за ограничения, рамки единства и приводит к новому качеству. Когда же происходит некоторое начальное количественное изменение, оно может представляться незаметным, невинным, несущественным для будущих состояний объекта.2 Относя последнее замечание к патологическим процессам в обществе, следует обратить внимание, что эта эволюционность, скрытость, латентность, хотя бы временная, негативных изменений в обществе может на определенном этапе скрывать для анализа существо происходящих процессов, делать недоступным адекватное отражение социальных реалий даже на научном уровне общественного сознания. Переход за черту определенной меры, приводящий к новому состоянию общества, видится важным с точки зрения раскрытия процесса его криминализации.

Таким образом, коротко рассмотрены основные категории, отражающие, выражающие патологичное состояние общества. Теперь представляется возможным1 См.: Смирнова Е.Э., Курлов В.Ф., Матюшкина М.Д. Социальная норма и возможности ее измерения // Социологические исследования. -1999. - № 1. - С.97. - 99.

2 См.: Гегель. Энциклопедия философских наук. Т.1. Наука логики. - М, 1975. - С.216, 257 - 261.

71-230032 (1923x2719x2 tiff)32перейти к анализу понятия "криминализация" и содержанию социального процесса, которое за ним скрывается.

Но прежде чем раскрывать характеристики, признаки этого понятия, соотносить его с дезинтеграцией, аномией и другими, показывать их сопряженность, связь, представляется необходимым выделить сугубо социологические аспекты категории "криминализация", отделить их от криминологических и иных, свойственных другим отраслям знания.

Так, в теории права, и прежде всего в теории уголовного права, под криминализацией понимается перевод деяния в уголовно наказуемое. Соответственно декриминализация мыслится как процедура изъятия из уголовного кодекса статьи (статей), предусматривающих уголовную ответственность за какое-либо действие. Так было, например, со спекуляцией, под которой понималась перепродажа вещей, предметов с целью извлечения прибыли, дохода, и которая предусматривала уголовное наказание. Ныне спекуляция, с этой точки зрения, декриминализирована, то есть не полагается наказуемым действием. Оно вполне вписывается в представления о рыночных механизмах хозяйствования. Получается, что криминализация передает увеличение числа поведенческих актов, которые наказуемы. Следовательно, социальная патология тем заметнее, чем больше деяний зафиксировано в уголовном законе.

В криминологии под криминализацией понимают увеличение числа зарегистрированных преступлений и количества выявленных лиц, их совершивших. И.И. Карпец, к примеру, исследуя социальные истоки преступности, отмечает такую ее характеристику, как интеграция массы индивидуальных актов, поступков людей, нарушающих нормы-запреты, закрепленные в законе, возрастание числа индивидов, преступающих их.1 В монографии, посвященной проблемам преступности в двадцатом столетии, развертывающей широкую панораму этого негативного явления и в мировом масштабе, и на уровне регионов планеты, отдельных стран, В.В. Лунеев строит свою аргументацию, всецело опираясь на статистические данные о зарегистрированных преступлениях и лицах их совершивших21 См.: Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. - М., 1992. - С.27 - 28.

2 См.: Лунеев В.В. Преступность XX века: Мировые, региональные и российские тенденции. - М., 1997. 525 с.

71-230033 (1921x2718x2 tiff)лзМы не отвергаем эти подходы, считаем их вполне применимыми и за пределами отдельных отраслей знания. Действительно, в конечном счете многие заключения о ситуации в обществе в целом делались и делаются, что справедливо, на основе так называемой уголовной статистики, а то обстоятельство, насколько полно, достоверно это позволяет судить об обстановке в социуме, не вписывается в наши задачи.

И юридически-правовой, и криминологический, как более частный, анализ не только допустимы, уместны, но и полезны с точки зрения отслеживания динамики негативных процессов в обществе, выявления узловых точек, вызывающих кардинальное перестроение социальной структуры, институтов, всей системы социальных отношений на криминальной основе. Социологический анализ предполагает иной подход к освоению криминальной действительности, фиксации и интерпретации фактов, свидетельствующих о насыщении общества неправовым, неморальным. Это тем более важно подчеркнуть, что специфика всего происходящего, в частности, в современном российском обществе такова, что не только отдельные явления, но и вся ситуация в нем принципиально не может быть сведена лишь к открытому, явному противостоянию праву, закону растущего числа индивидов. Это и побуждает несколько переосмыслить понимание дезинтеграционных, аномичных процессов и явлений, которые не могут быть интерпретированы соответствующими категориями, имеющимся понятийным аппаратом. Современное общество, а для нас, естественно, наибольший интерес представляет российский социум, криминализировано. И криминализация его может рассматриваться в русле следующих сущностных характеризующих моментов.

Криминализация с социологической точки зрения есть процесс более глубокий, охватывающий не только сферу преступных действий, вплетенных, встроенных во все социальные институты, структуру общества, во все его подсистемы, отношения, но и затрагивающий, даже определяющий область установок, представлений, ожиданий, мотивов людей, социальных групп. В настоящее время все в большей мере фиксируются феномены, впрямую не относящиеся к нарушениям закона, не влекущие стало быть правовые санкции и уже в силу этого не учитывающиеся уголовной статистикой, но находящиеся на тонкой грани, разделяющей социально приемлемое, нормальное действие, поступок, замысел от тех, которые таковыми не являются.

71-230034 (1920x2717x2 tiff)34Содержательно сужать социологический смысл понятия "криминализация" нельзя. Социология призвана с более широких социальных позиций, учитывающих обусловленность какого-либо феномена другими социальными явлениями, понимать, разбираться в существе общества, его функционировании. Такой более широкий аналитический взгляд социологии позволяет не только теоретически осмысливать процессы, ведущие к угасанию функций основных социальных институтов, их замещению иными, антисоциальными квазиобразованиями, но и практически прорабатывать механизмы, социальные технологии преодоления негативной направленности развития общества. В то же время следует отдавать отчет, что неправомерным было бы и излишне широкое толкование криминализации, безграничное, по сути, увеличение числа признаков этого процесса, наделение его таким массивом характеристик, которые приводили бы к невозможности отделить столь тотально понимаемый процесс от других. Иными словами, при таком отношении к определению криминализации состоялось бы фактическое сведение этого процесса ко всем остальным, что не только не позволяло бы вычленить его качественную специфику теоретически, но, соответственно, не давало бы возможности строить прикладные, более приземленные конструкты, помогающие перейти к практическим рекомендациям по оздоровлению ситуации в обществе. Эти предварительные посылки, уточнения, лежат в основе определения криминализации, существа процесса, которое это понятие передает.

Во-первых, криминализация мыслится нами как понятие, передающее определенную форму аномии, дезинтеграции общества, переход за определенную меру, черту этих негативных процессов. Криминализация, таким образом, означает появление некоего нового качественного состояния общества, среди сущностных характеристик которого мы можем зафиксировать все большее распространение, утверждение негативных социальных норм.

Здесь мы должны сделать одно уточняющее замечание. Когда речь идет о криминализации как переходе общества через определенную меру его прежней определенности, имеется в виду то самое понятие норма-интервал, которое соотносимо с диалектически трактуемой категорией "мера" в социальном ее приложении. Когда же мы говорим, что это новое качественное состояние общества характеризуется насыщением его негативными нормами, то под нормой мы понимаем71-230035 (1920x2717x2 tiff)35наиболее распространенные образцы, виды, стандарты взаимодействий и поведенческих актов.

Представляется необходимым сделать и комментарии относительно нашего понимания нормы негативной и нормы позитивной. Типичное, утвердившееся, наиболее распространенное действие или явление социальной жизни, говоря математическим языком, может быть как со знаком "плюс", та и со знаком "минус". К примеру, достаточно хорошо известно, насколько сейчас в нашем обществе распространена так называемая вынуждаемая силовая защита ("крыша"), предоставляемая хозяйствующим и иным субъектам организованными преступными сообществами, да и не только ими, за определенную плату ("дань"). Пользуются такой защитой едва ли не все сколь-нибудь заметные бизнесмены и даже адвокатские конторы, не говоря уже о простых "палаточниках". Мы считаем, исходя из вышеизложенного нашего понимания, существование такой защиты социальной нормой. Но, естественно, мы не можем утверждать, что эта норма нормальна в позитивном аспекте. Это негативная норма. В этом нашем подходе мы опираемся, в частности, на представления П.А. Сорокина, который, как уже отмечалось, не отождествлял оценочно акты преступные с точки зрения юридической и акты поведения, признаваемые преступными с позиции позитивного развития всего общества. Отсутствие юридической оценки поступков, явлений, иными словами, не приравнивается к отсутствию всякой, прежде всего, моральной оценки. Что касается позитивной нормы, то это такие действия, поступки, взаимодействия, которые развивают общество, содействуют физическому и нравственному его здоровью, повышают степень зрелости отношений. Криминализация и означает все большее распространение негативных норм, не подкрепленных правом, законом, моралью.

Можно предвидеть критику выделения позитивной нормы и, прежде всего, в связи с использованием достаточно сложно поддающейся однозначной интерпретации понятия "физическое и нравственное здоровье общества". И если первое слагаемое в этом понятии, касающееся физического здоровья, все же относительно легко переводится на язык параметров, фиксируется статистикой, то второе, затрагивающее нравственность общества, на первый взгляд не видится таким уж строго констатируемым. И все же мы полагаем возможным такое понимание позитивной нормы. В любом случае позитивные ориентации, мотивы, оценки71-230036 (1920x2717x2 tiff)36индивидов, групп, свидетельствующие об уровне их нравственного самочувствия, поддаются учету. Речь, например, может идти о наличии или отсутствии ориентации на взаимопомощь, сострадание, сочувствие, разные формы солидарности. Речь может идти и о степени распространенности в обществе ненормативной лексики. Как бы ни было распространено это явление, какими бы доводами не оперировали немногочисленные ее защитники, совершенно, по нашему убеждению, очевидно, что это явление разрушает, деформирует нравственность, снижает барьер восприятия недозволенного, запретного. В примере с ненормативной лексикой, к слову, хорошо прослеживается связь позитивной и негативной норм социальной жизни: распространенность явления, типичность его отнюдь не означает его полезности, позитивной значимости с точки зрения функционирования общества в целом.

Криминализация передает определенный достигнутый уровень замещения одобряемого в обществе осуждаемым с точки зрения позитивных норм, сколько бы индивидов не разделяли такие нормы. Здесь мы предвидим возможные упреки, более того, наблюдаем и сами вроде бы имеющееся противоречие. Речь идет о том, можно ли выделить такие социальные институты, организации, группы, стоящие как бы над обществом, которые могли бы зафиксировать, оценить, какой поступок, действие следует относить к позитивным, а какой - к негативным. На первый взгляд такое выделение абстрактно, лишь теоретически трактуемо, но мало пригодно для анализа конкретных социальных объектов в реальных условиях их жизнедеятельности. Ведь получается, что нужен некто, находящийся вне социальной системы и наделенный безупречным социальным измерителем, инструментом, который позволял бы вполне объективно судить, оценивать, что приемлемо для общества, а что нет. Но дело в том, что, по нашему представлению, размытость граней между социально позитивным и социально негативным как сущностное выражение криминализации как раз и означает, что общество утратило, либо находится близко к утрате, критериев различения конструктивного и деструктивного, ведущего к угнетению, дальнейшим дезинтеграции, аномии социума или ведущего к повышению его зрелости, моральной наполненности всей совокупности социальных отношений и взаимодействий. Иными словами, криминализация как форма аномии и означает угасание, исчезновение самой возможности четкого различения позитивной и негативной социальных норм.

71-230037 (1920x2717x2 tiff)37Во-вторых, криминализация представляется нам и как процесс, и как его результат, означающий не просто появление, а все большее утверждение своеобразного социального мира, занимающего до- или околопреступиое положение в социальном пространстве, также переходящего норму-интервал, меру. Под до- или околопреступным социальным миром понимается такая совокупность индивидов, а также способов их взаимодействия, установок, целеполаганий, представлений, ориентаций, которые содержательно уже отделены от социально позитивных, находятся на тонкой грани, отделяющих их от всецело преступных. Превышение определенной меры аномии, дезинтеграции приводит к таким все более массовым действиям, которые находятся на тонкой грани запретного, наказуемого, уже не только с точки зрения моральных принципов.

Этот социальный мир состоит из возрастающего числа девиантов, а девиация, в свою очередь, выступает как некая питательная среда, база дальнейшей криминализации социума. Конечно, в девиантныс действия, поступки входит и множество социально неопасных поведенческих актов. В нашем случае речь идет не о них. Возрастающая алкоголизация, распространение наркомании, проституции и т.п. деяний, феноменов, о чем еще будет говориться детально, это и есть своеобразная серая, пограничная социальная зона, постоянно воспроизводящая криминальную форму аномии, то есть криминализацию.

Раскрытие характеристик, черт этого относительно самостоятельного, предшествующего преступному, около- или допреступного мира, с которым также связывается понятие криминализация, может быть подвергнуто критике. Ведь изначально "криминализация", как термин, несет в себе обращение к латинскому истоку crimen (crimis), означающему "уголовный", "преступный". Стало быть, переносить этот достаточно ясный, однозначно трактуемый смысл термина на описание явлений, установок, представлений, на анализ процессов, напрямую не связанных с антиправовыми, именно преступными деяниями было бы не вполне корректно. Наша позиция в связи этими возможными упреками такова.

Криминализация, понимаемая нами как процесс замещения позитивных норм, ведущих к развитию общества, его структур, к увеличению его способности социализировать личность, утверждать нравственные начала в поведении и ментальной сфере, на негативные не сводима лишь к открыто, бесспорно преступным71-230038 (1923x2719x2 tiff)38проявлениям, росту их числа в силу многоуровневое™, полисодержательности самого этого процесса. В нем есть и прямое, жесткое нарушение фиксированных правовых норм, и появление все в большем масштабе актов беспрецедентной жестокости, насилия, агрессии. Но в этом процессе есть и своего рода предпреступные слагаемые, пограничные элементы, как действия, не подпадающие под статьи уголовного кодекса. Мы и не утверждаем, что это преступления с точки зрения уголовного законодательства, однако они свидетельствуют о глубокой деформации общества. Законодатель сколь угодно долго, к примеру, может не включать в уголовно наказуемые деяния коррупцию, затрудняться далее с юридическим определением этого понятия. В социологическом анализе это совсем не означает отсутствия такого явления и его сущности, не вписывающейся в представления о позитивной социальной норме. Пограничный околопреступный мир генерирует преступное поведение, разлагает нравы, дезориентирует общество, прежде всего подрастающее поколение, еще только проходящее социализацию и теряющееся, путающееся в нормах, ценностях, предпочтениях.

В-третьих, криминализация передает и состоявшееся замещение моральной и правовой регуляции другими средствами, инструментами, механизмами, среди которых выделяется целесообразный прагматизм, означающий ситуативно понимаемую систему действий, наилучшим образом удовлетворяющих частный интерес вне сопряжения с интересами групп, общества в целом. Кроме того, надо иметь в виду, что само право в процессе криминализации воспринимается как сугубо индивидуальная принадлежность, не связанная с идеей права как некой объективированной духовной силой, элементом общественного сознания.

Криминализация как определенный уровень аномии, дезинтеграции в той или иной степени может быть присуща обществам на разных этапах их развития. И в то же время криминализация наиболее полно характеризует именно современное общество как в наибольшей мере пораженное корыстолюбием одних и стремящихся к элементарному выживанию других, где распространены утилитарные взгляды на мораль, инструментальный подход к человеку, рассматриваемому в качестве примитивного потребителя товаров, услуг и бездуховного досугового общения.

Криминализация характеризует целые регионы планеты, и в этом проявляется реальность рубежа тысячелетий, когда аномия, дезориентированность массового71-230039 (1920x2717x2 tiff)39сознания, смешанность понятий добра и зла, конструктивного и деструктивного начал в человеке являются весьма проявленными и опасными составляющими общества. Углубление аномичности, дезинтеграции современных обществ связано с целым рядом обстоятельств. Современные общества, если относить понятие общество к отдельным странам, во-первых, характеризуются исключительной динамикой социальных процессов. Само по себе это отвечает представлениям о быстрой смене жизненных предпочтений, приоритетов у многих индивидов, выражает нестабильность, подвижность установок, оценок, суждений о характере тех или иных поведенческих актов. Существенные перемены даже в масштабе одного поколения происходят в индивидуальном (реже групповом) статусе индивидов. Во-вторых, декомпозиционна во многих современных обществах их структура. К жизни постоянно вызываются новые социальные группы, которые становятся определяющими в социально-экономической и политической жизни того или иного сообщества. Одновременно разлагаются прежние слои Происходит тем самым массовая маргинализация индивидов. В этом смысле о сегодняшнем социальном мире в целом можно с полным основанием говорить как о мире маргиналов. Элитарные страты также исключительно подвижны, в них во многих обществах рекрутируются те, кто раньше и мыслить не мог о вступлении на вершину социальных пирамид.

В свою очередь все это приводит к еще большей размытости границ норм, снижению стабильности, устойчивости многих социальных систем, появлению в массовом масштабе умонастроения неуверенности в материально и духовно обеспеченном будущем у огромного числа индивидов. Аномия, таким образом, переходит черту социальной допустимости, отделяющей ее от криминализации.

Криминализация присуща, характеризует, наиболее полно и глубоко отражает все, что происходит в современном российском обществе. Наряду с общими чертами криминализация нашего общества, как представляется, имеет специфичные, которые имеется в виду раскрыть. Речь, в частности, идет о том, что сам порядок, условия проявления криминальной формы аномии нашего современного общества весьма своеобразны. Если рассуждать в русле построений Э.Дюркгейма, то эту форму аномии российского социума вызвал обратный переход от искусственно, во многом лишь идеологически, поддерживаемой целостности общества к его распаду в начале -середине 90-х годов на слабо связанные общности, группы, в которых корпоративные71-230040 (1924x2720x2 tiff)40интересы, установки, целеполагания стали господствовать, преобладать над общесоциальными. Кроме того, в современном российском обществе оказались крайне суженными законные, социально одобряемые средства достижения целей, которые официально выдвигаются в качестве позитивных, желаемых.

Таким образом, подводя некоторые итоги, мы можем сделать следующие выводы. Во-первых, классические социологические теории аномии, дезинтеграции, патологического состояния общества в целом сохраняют свой познавательный потенциал, и их применение к анализу положения реального общества позволяет понимать смысл, значение происходящего, предвосхищать будущие опасности, стоящие на пути оздоровления общества, насыщения социальных отношений позитивным содержанием. Вместе с тем, во-вторых, концепции аномичного, дезинтегрированного состояния общества нуждаются в дальнейшем развитии, некотором уточнении. Речь идет о появлении криминальной формы аномии, которая передается понятием криминализация. Эта социологическая категория, в-третьих, раскрывает особое состояние общества, в котором появляется масштабный допреступный социальный мир, размываются грани между социально допустимым и негативным, сужаются возможности позитивной деятель ностной активности людей, первичной социализации личности.

В дальнейшем имеется в виду показать, что криминализация отражает реальное состояние современного российского общества, имеет свои особенности, связанные и с конкретными условиями проявления. Этим проблемам посвящен второй параграф данной главы.

71-230041 (1920x2717x2 tiff)41Параграф второй.

Процессы, протекающие в современном российском обществе и криминализация: анализ зависимостиДостаточно краткий обзор социологических концепций дезинтеграции, аномии в сочетании с представлением о криминализации как сущностном выражении происходящих ныне в России процессов представляется целесообразным продолжить обращением к своеобразной экспозиции современных российских реалий. В конечном счете это важно сделать потому, что за всеми процессами в социально-экономической, других подсистемах общества так или иначе скрываются, а иногда и не вуалируются действия криминальных и околокриминальных элементов.

Существо непростых проблем и в народном хозяйстве, и в политической подсистеме, и в духовной сфере нашего нынешнего общества, глубина потрясений, попятных движений нашего социума связаны не только, а может быть и не столько с кардинальным разворотом, трансформацией общества, сколько с его криминальной аномией, криминализацией, все более утверждающимся массовидным социальным миром, который дополняет и постоянно питает мир сугубо преступный. В дальнейшем изложении акцент на общем положении в каждой из основных подсистем общества позволит развернуть конкретные характеристики криминальной формы их аномии.

Итак, имеется в виду развернуть социологическую панораму ситуации в различных сферах общества в сопряжении с их криминализацией. Пока эта экспозиция будет представлена в наиболее общем виде, на общесоциальном уровне В дальнейшем положение преступного и околопреступного миров, установки, ценности, ориентации, свойственные им, будут развернуты применительно к каждой сфере общества.

1 См.: Путин В.В. Россия на рубеже тысячелетий // Калининградская правда. - 20(H). - 12 января.

2 См.: Осипов Г.В., Левашов В.К., Локосов В В., Хлопьев A.T, Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя // Социально-политический журнал. - 1996. - № 1. - С. 177.

3 См.: Путин В.В. Россия на рубеже тысячелетий // Калининградская правда - 2000. - 12 января.

4 См.: Народное хозяйство СССР за 70 лег: Юбилейный стат. ежегодник/Госкомстат СССР. - М, 1987. - С. 11.s См.: там же.

См.: Путин В.В. Россия на рубеже тысячелетий // Калининградская правда. - 2000. -12 января. ' См.: Салмин А.М. Россия. Европа и новый мировой порядок // Политические исследования, - 1999. - № 2 С26.

71-230043 (1921x2718x2 tiff)43За этими данными скрываются кардинальные изменения в статусном положении, социальном самочувствии десятков миллионов людей, членов нашего общества. Массовая нисходящая мобильность, потеря чувствительности к запретительным нормам проявлялись и как маргинализация, люмпенизация целых слоев общества, о чем детально еще будет говориться в другой главе, создающих значительную базу для преступного мира. Это давало и дает импульс криминализации, означает качественные изменения в обществе, превышает определенную меру его анемичности.

Технологический и технический развал экономической сферы российского общества не просто консервирует отсталость нашего общества, но и делает проблематичным выход из него в ближайшие 30 - 50 лет. По оценке института экономических исследований (ФРГ ), к примеру, в настоящее время в нашей стране 40 процентов машин и оборудования полностью физически изношено.1 Доля оборудования со сроком эксплуатации до 5 лет сократилась, по данным официальной статистики, с 29 процентов в 1990 году до 4,5 процента в 1998. В свою очередь это приводит к росту доли ручного труда, примитивных форм его организации, что, естественно, не служит повышению квалификационных параметров деятельностной активности людей, выводит их из интеллектуально насыщенной социальной жизни коллективов, приземляет интересы, потребности, мотивы. На наш взгляд, и эти обстоятельства снижают у индивидов порог чувствительности к нарушению позитивных норм, способствуют дальнейшему росту допреступного мира как: слагаемого криминализации.

В настоящее время, как известно, инвестиции в фундаментальную, прикладную науку, научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) осуществляются на уровне, который не в состоянии обеспечить простого воспроизводства научных школ, направлений, подготовки кадров, осуществления и крупных, целевых программ, и небольших исследовательских задач, словом, не дает возможности обеспечить научную преемственность, смену поколений ученых, конструкторов. Опыт развитых стран, как полагают многие специалисты, показывает, что доля от ВВП государственных ассигнований на науку никак не может быть ниже1 См.: Деловой вторник. -1999. - 17 августа.

2 См.: Путин В В. Россия иа рубеже тысячелетий // Калининградская правда. - 2000. - 12 января.

71-230044 (1923x2719x2 tiff)442 процентов. В Израиле этот показатель составлял в середине 90-х годов 3,5 процента, в Японии - 3,05 процента, в США - 2,75 процента, в России - 0,32 процента.1Все это означает снижение реального научного потенциала нашего общества, делает невостребованным интеллектуальное усилие человека, а в сочетании с небывалым развитием торгово-посреднической подотрасли экономики наглядно демонстрирует людям желаемое, выгодное, достойное в материальном отношении приложение их усилий. И это обстоятельство объективно вызывает негативное изменение установок, ориентаций, стимулирует рост допреступного мира, основы дальнейшей криминализации нашего общества.

Экономический и технологический упадок, неустроенность, по сути, хозяйственная безысходность многих производственных коллективов одновременно является и показателем социальной деградации. Заметное сужение поля позитивной деятельностной активности миллионов людей, уменьшение экономического потенциала большинства регионов (субъектов федерации), где традиционным являлось градообразующее производство, чревато не только откатом страны с когда-то достигнутых престижных мест в мировых и европейских экономических рейтингах. Речь идет о том, что показатели падения производственного потенциала отражают и свертывание социально-трудовых возможностей страны, существенный разворот массового сознания в сторону от основных социализирующих, поддерживающих нормальную социальную жизнь ее характеристик. Наукоемкое производство, создание и поддержание функционирования сложнейших научных и производственно-технических комплексов одновременно стимулировало утверждение в обществе рациональности, конструктивного отношения к действительности, развивало интеллектуальный потенциал, наглядно демонстрировало подрастающему поколению образцы одобряемого поведения, социально значимого действия, реального самоутверждения.

Можно говорить и о солидаристских отношениях, существовавшем психологическом климате доверия, присущих нашему обществу. Соответственно невостребованность обществом именно этих, трудовых и интеллектуальных качеств человека в последнее десятилетие своеобразно подготовило и продолжает готовить к1 См.: Осипов Г.В., Левашов I3 K Локосов В.В., Хлопьев A T. Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя // Социально-политический журнал. - 1996. - № 1. - С. 178.

71-230045 (1921x2718x2 tiff)45замещению рациональности примитивно-адаптатирующими свойствами индивида. Это реально содействует криминализации, все большей вовлеченности людей в негативные взаимодействия, удовлетворяющие корыстный личный интерес.

И еще одна деталь, связанная с социально-экономическим положением нашей страны. Академик Е.Примаков обратил внимание на такое соотношение: если за 1992- 98 гг. ВВП сократился в нашей стране на 40 процентов, то объем розничной торговли всего на 12. Делается вывод, что удовлетворение значительной части конечного спроса осуществляется во многом за счет импорта.1 Многие исследователи, анализируя эти и подобные им данные и зависимости, обычно отмечают опасность, связанную с утратой экономической самостоятельности нашей страны. Не отвергая подобных оценок и подходов, хотелось бы обратить внимание и на иное обстоятельство. Утвердившаяся давно, но наиболее полно проявляющаяся is последнее десятилетие ориентация на преимущественный экспорт сырьевых ресурсов, полуфабрикатов, а также на постоянные финансовые заимствования и кредиты вольно или не вольно формируют пассивно-паразитические элементы массового сознания. В свою очередь это определяет отношение к деловой активности, вектор усилий экономически и социально наиболее подвижных групп в нашем обществе, примитивизирует установки индивидов, сужает поле действия позитивных норм.

Нынешнее экономическое положение негативно отражается на уровне, качестве жизни людей. Социальная практика экономически стабильных стран показывает, что на пороге бедности, удовлетворения лишь первичных, элементарных потребностей может проживать без угрозы стабильности общественному порядку не более 10 процентов населения2 В нашей стране, по разным оценкам, с 1992 года не менее одной трети населения живут на бюджете деградации. Основные ресурсы, по различным расчетам, являются достоянием не более одного процента населения.1 После известного дефолта и резкого изменения курса рубля по отношению к доллару в августе 1998 года около 80 процентов опрошенных в ходе представительного1 См. Примаков Е.М. Годы в большой политике. - М,, 1999. - С.425 - 426.

2 См.: Осипов Г,В., Левашов В.К., Локосов В.В., Хлопьев А.Т. Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя // Социально-политический журнал. - 1996. - № 1. - С. 179.

1 См.: РакитскаяГ. Состояние и перспективы рабочего движения в России // Вопросы экономики. - 1995. - № 6. -С.59.

4 См.: Наумова Т.В. Становление среднего класса в реформируемой России // Социально-гуманитарные знания.- 1999.-№ 4.-С. 16.

71-230046 (1920x2717x2 tiff)46российского исследования оценивают свою нынешнюю жизнь как катастрофически ухудшившуюся.' В свою очередь это понижает у людей порог восприятия того, что допустимо, а что нет с точки зрения морали, 1трава, делает их неразборчивыми в выборе средств достижения своих целей. Разумеется, линейной, прямой зависимости между бедностью, нищетой и криминализацией общества установить нельзя, ее не существует, но, учитывая, что наряду со снижением уровня жизни миллионов людей действуют у нас и другие негативные факторы, такое сопряжение видится не только возможным, но и реальным, вполне фиксируемым. Кроме того, надо иметь в виду, что нищенское существование многих семей негативно сказывается на социализирующих возможностях этого социального института в целом.

Состояние экономической подсистемы, дисфункции института семьи, снижение уровня жизни, что выражается в растущей бедности, нищете миллионов людей, предопределяют весьма тревожные процессы. По информации, которой располагает Всемирная организация здравоохранения, около трети населения России имеют умственные дефекты, 13 процентов детей отстают в интеллектуальном развитии, еще примерно 25 процентов испытывают различные затруднения, не могут полностью овладеть программой общеобразовательной средней школы. 2 Это означает, что значительное число индивидов и, что особенно тревожно, многие дети, подростки, находятся вне возможности рационального, критичного восприятия действительности, они легко подвергаются манипулированию, в том числе, естественно, преступными элементами. Переход в число девиантов таких индивидов, и взрослых, и несовершеннолетних, весьма прост. Это и есть реальная, причем весьма объемная база той социальной среды, которую мы определяем как допреступный мир, наличие которого и отражает криминальную форму аномии, криминализацию общества.

Российский социум, таким образом, по вполне объективным показателям на рубеже веков оказался в положении, которое можно охарактеризовать как переход анемичности через определенную меру, приобретшую форму криминализации.

Для дальнейшею анализа состояния общественного сознания, более полного заключения о содержании его основных элементов, которые являются достаточно1 См.: Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Процессы интеграции и дезинтеграции в социальной структуре российского общества // Социологические исследования. - 1999. - № 9. - С.24 - 25.

См.: Высшее образование в России. - 1994. - № 4. - С. 101.

71-230047 (1920x2717x2 tiff)47травмированными, о чем свидетельствует утрата рассудочно-рациональных способностей, нам представляется необходимым обратиться к самооценкам социального самочувствия, а также оценкам индивидами современной российской действительности, всему тому, что свойственно ныне нашему обществу. Объективная картина социума, как показано выше, не может, казалось бы, не внушать тревогу, опасения у индивидов, способствовать нарастанию критической рефлексии существующего положения дел. Отрицать наличие таких здравых, более или менее адекватно отражающих ситуацию в обществе умонастроений было бы неверным. Ю.Левада, к примеру, комментируя результаты масштабных социологических исследований, отмечает, что 43 процента респондентов уверены в необходимости существенной корректировки идущих в стране преобразований. Интерес представляет и такое сопоставление: в середине 1998 года, еще до финансового краха 17 августа, 32 процента опрошенных хотели бы видеть Россию такой, какой она была во времена СССР. Но в то же время вернуться к положению, которое существовало при советской власти, выразили желание 22 процента. В этой двойственности сосредоточена ситуация далеко не плавной смены ориентаций, предпочтений, ценностей.

С одной стороны, люди вполне трезво отдают отчет, что при всей ностальгии, романтической приукрашенное™ воспоминаний о прошлом нашего общества возврат в него, пусть, естественно, не буквальный, все равно невозможен. Вместе с тем элементарное сравнение социального состояния, уровня жизни, социальной защищенности индивидов в прошлом и настоящем заставляет их хотя бы мысленно делать выбор не в пользу современной ситуации. Столь же противоречиво выглядит и отношение людей к власти, всем ее уровням и структурам. 84 процента опрошенных убежденно согласны с утверждением, что граждане должны уважать власть. В то же время повиноваться власти собираются лишь 47 процентов респондентов.2 Такое рассогласование элементов массового сознания, своего рода растерянность умов, неустойчивость, конфликт оценок, предпочтений, как представляется, могут и на деле служат переходу людей в тот социальный мир, который характеризуется околопреступными установками, ценностями, ориентациями. Единственно прочным,' См.: Новая газета. - 1998. - № 25. - С. 7.

2 См.: Там же.

71-230048 (1923x2719x2 tiff)48незыблемым, что остается в сознании значительного числа людей, является необходимость личного, индивидуального выживания. Все остальное выглядит зыбким, в любой момент переходящим в свою противоположность. Такое умонастроение не может не содействовать криминализации общества.

Феномен ложной идентификации, как справедливо, на наш взгляд, называют это социальной явление,1 особенно проявился в ходе избирательной кампании по выборам депутатов Госдумы (декабрь 1999 г.), когда люди поддержали совершенно непонятные, "невидимые" блоки, объединения, отдали за них голоса, солидаризовались на абсолютно туманных, мифологизированных основаниях, оказались не в состоянии оценить, осмыслить, насколько их собственным устремлениям соответствуют лозунги, девизы, программы тех или иных общественно-политических сил.

Все эти отвлечения в сторону оценок современной российской ментальное™ достаточно зримо свидетельствуют, насколько инфантильным, доверчивым, хотя в чем-то и трезвомыслящим является современное массовое сознание в России, насколько оно дробно, представлено самыми разнообразными позициями, занимающими едва ли не равновеликие места в иерархии предпочтений. Всероссийский центр изучения общественного мнения, например, на протяжении ряда лет отслеживает оценки респондентами того, кто, по их мнению, имеет наиболее благоприятные возможности в нашей стране для увеличения своих доходов, безболезненного решения материальных проблем. Так вот, практически неизменным (49 процентов в начале 2000 г. против 58 процентов в J 997 г.) остается число тех, кто полагает, что наибольшего успеха в состоянии добиться жулики, махинаторы, те, кто не в ладах с законом.2Иными словами, люди реально оценивают не только криминогенную обстановку, но и действительно существующую связь между материальным благополучием и криминальным поведением. В то же время и в этих, явно несправедливых, аморальных условиях существования, как свидетельствуют исследования того же социологического центра, до половины (49 процентов) опрошенных полагают себя в1 См. Социально-политкческис конфликты в российском обществе, проблемы урегулирования ("круглый стол") // Социологические исследования. - 1999. - № 3. - С.57.

2 См.: Московский комсомолец. - 2000. - № 11. - С. 11.

71-230049 (1921x2718x2 tiff)49целом счастливыми людьми.1 Но вот что обращает на себя внимание. Ощущение счастливости, оказывается, вполне уживается с тревогой, ожиданием худших времен. Проведенное в Татарии исследование после так называемого "черного" августа 1998 года, заметим, в республике относительно благополучной, не баловавшей до недавнего времени федеральный бюджет отчислениями, показало, что постоянно испытывает неуверенность в завтрашнем дне почти половина респондентов (46 процентов). Каждый четвертый (28 процентов) постоянно находится в тревожном состоянии, а 12 процентов ощущают страх. Лишь около трети опрошенных (30 процентов) настроены более или менее оптимистично.2Таким образом, объективные показатели начала - конца 90-х годов показывают, что социум испытывает значительные дисфункциональные явления, дезинтеграционные тенденции, В то же время кризисное состояние общества, всех его подсистем в этот период вполне сочетается как с оптимистичным, так и с настороженны м, даже пессимистичным отношением людей к такой ситуации. Вариантов объяснения и понимания такого противоречивого видения людьми социальной действительности несколько.

Во-первых, при всех сложностях и проблемах адаптационные возможности нашего человека, весьма неприхотливого к внешним проявлениям достатка, цивилизованности, вероятно, оказались еще далеко не исчерпанными. Во-вторых, и это тоже может иметь место, многие люди стараются жить не вдумываясь, не всматриваясь в действительность, предпочитая примитивные идеологические поделки основных электронных средств массовой информации (СМИ) самостоятельному вдумчивому, рациональному отражению реальности. В-третьих, и это представляется особенно важным, сама адаптация индивидов к усложняющимся явлениям в ходе преобразований общества осуществляется вне моральных и правовых запретов, ограничений, то есть идет криминально. Это, видимо, и не мешает людям в хищническом, преступном переделе собственности, утверждении власти криминальной силы, манипулирующей сознанием через приватизированные СМИ,1 См. Новая газета. - 1999. - № 29. - С. 11.

2 См.: Вьюжанина А.Е. Приватизация: мифы и реальность // Социологические исследования. - 1998. - № 11. -С.47.

71-230050 (1920x2717x2 tiff)50что свойственно было обществу до недавнего времени, видеть некие светлые стороны. Это стало возможным потому, что многие индивиды уже находятся за пределами позитивных норм, ценностей, в околопреступном мире, играющем роль основы, базы криминализации.

Именно поэтому оценки ухудшения материального положения, тревога по поводу своего будущего и будущего своих детей вполне уживаются с неискоренимой надеждой может не столько на очередного мудрого руководителя, сколько па свои растущие способности перехитрить, обойти государство, которое никогда не стеснялось в выборе средств управления своими гражданами. Разрыв социума продолжается. Современный российский человек демонстративно самоотчуждается от государства, антиномично сочетая это с достаточно ясной электоральной позицией по поводу носителей идей реформизма, продолжения начатых преобразований. В августе 1999 года до половины опрошенных свое разочарование в происходящем фиксировали как негативное отношение к свободе слова (32 процента в 1999 г. против 23 процентов в 1994 г.).1 Разрыв между нормами обычного, повседневного поведения и тем, что требует зрелая демократическая процедура, и реальное продвижение к рынку все более усугубляется. Общество в целом действительно весьма путано, неясно идентифицирует себя, хотя, видимо, и не готово воспринимать себя как криминализированное.

Не менее важно, на наш взгляд, содержательно раскрыть теоретические оценки происходящего, выявить в концепциях и взглядах различных представителей обществознания наиболее адекватные модели, построения, отражающие современную российскую действительность и позволяющие показать место в происходящем преступного, а также околопреступного социальных миров, их заинтересованность в тех или иных вариантах развития событий. Представляется целесообразным особо остановиться на этом, чтобы по возможности аргументировать свою позицию, состоящую в следующем утверждении.

Современная российская социология на уровне теорий среднего уровня не вполне отражает взаимообусловленность состояния нашего общества и вплетенносгь, встроенность криминалитета в основные его социальные институты (экономика, политика), что и предопределяет глубину переживаемых социумом негативных1 См.: Новая тоста. - 1999- №29. -СП71-230051 (1920x2717x2 tiff)51проявлений трансформации. Итак, мы предполагаем дать достаточно лаконичный и, вероятно, далеко неполный обзор некоторых точек зрения на процессы, протекающие в нашем современном обществе.

Во-первых, существует официальная точка зрения, также претендующая, к слову, на определенную научность, объективность, взвешенность, суть которой можно свести к положению, что все недостатки, кризисные явления и социальные тяготы переживаемой трансформации едва ли не всецело зависят от исходной ее точки. Иными словами, можно в определенном смысле говорить, что эта точка зрения передает понимание принципиальной нереформируемости существовавшей прежде советской политической, экономической системы, а переживаемые ныне трудности, стоящие перед страной проблемы есть лишь издержки слома, изменений той не; поддававшейся переменам системы.' Исходя из такой интерпретации, сам собой напрашивается вывод, что в целом избежать главных проблем, с которыми столкнулась страна, было просто невозможно. В том числе и известной криминальной составляющей переживаемых кризисных явлений.

Во-вторых, существует едва ли не противоположная, достаточно идеологизированная, но также претендующая на научность точка зрения, существо которой можно свести к абсолютизации субъективного фактора, решающим образом оказавшего воздействие на ход и характер перемен в нашей стране. Известный философ А.А. Зиновьев, к примеру, не претендуя на окончательный диагноз происходящего сейчас в России, и в большей мере в постановочном плане излагает свою версию событий, в то же время подчеркивая решающую роль в уничтожении прежней системы и столь мучительном формировании некоего нового социально-экономического образования комплекса субъективных обстоятельств (именуемой им"советская контрреволюция"), которые и нанесли непоправимый урон нашему2.обществу. При этом исследователь большое значение придает и внешним субъективным факторам ("пропаганда западного образа жизни"). Примечательно, что А.А. Зиновьев, учитывая особенности ментальное™ нашего народа, особое внимание уделяет такому обстоятельству, как необходимость при кардинальной смене политического и экономического курса страны опираться только на изменения в1 См.: Пугин В.В. Россия на рубеже тысячелетий // Калининградская правда. - 20(Ю, - 12 января.

2 См.: Зиновьев А. А. Советская контрреволюции // Советская Россия. - 1998. -19 сентября.

71-230052 (1920x2717x2 tiff)52политической элите, ее переориентации. Все проблемы, стало быть, и криминальность общества, нарастание преступной угрозы, выглядят в таком построении как результат объективированного и в то же время весьма субъективного злого умысла.

В-третьих, имеется и подчеркнуто оптимистичная позиция, суть которой сводится к тому, что все страны, осуществляющие переход к некоему новому состоянию, обязательно сталкиваются с совокупностью сложнейших проблем, в том числе криминальных, но постепенно разрешают их. Так, Н.К. Серов утверждает, что "значительная часть вызывающих тревогу социальных явлений возникает едва ли не синхронно (подчеркнуто нами - В.К.) в разных регионах не только страны, но и планеты".1 Это обострение социальной напряженности и религиозных противоречий, это и нарастание массовых проявлений открытого пренебрежения нормами морали и нравственности, рост случаев девиантного поведения и его качественные видоизменения. Как близкую к этой можно расценить и позицию криминолога В.В. Лунеева, который анализируя рост преступных проявлений в нашей стране в последние десятилетия, размышляя о качественных сдвигах в делинквентном и девиантном поведении, утверждает, что насыщение нашего общества преступностью произошло еще до официального вступления России на рыночный путь экономического развития и сам этот процесс есть лишь отражение общих процессов в мире.2Отмеченные точки зрения свидетельствуют о своего рода деспецификации происходящего в нашем социуме, что вполне можно определить как форму теоретического утешения и самоуспокоения. Все социальные катаклизмы, изломы, а имеется в виду еще более детально остановится на категориальном выявлении сущностных процессов в России, вольно или не вольно подаются многими исследователями как достаточно заурядные явления, свойственные любым обществам в период их существенных преобразований. Это не позволяет определить действительную экспозицию социальных отношений, взаимодействий, показать1 Серов Н.К. Судьбы России: естественные предпосылки целостности и самостоятельности // Социально-политический журнал. - 1996. - № 1. - С. 186.

2 См.: Лунеев В.В. Преступность в России при переходе от социализма к капитализму // Государство и право. -1995. - № 7. - С.53.

71-230053 (1921x2718x2 tiff)53взаимопроникновение общего и специфичного, присущего только нашему социуму, который иногда довольно публицистично определяют как пикирующий.1В-четвертых, особенно в определенный период последнего десятилетия (примерно 1996 - 1998 тт., до известных событий августа 1998 года) едва ли не общим местом многих теоретических публикаций стало обращение к понятию "модернизация". Игнорируя реальные показатели, характеризующие общество, передающие, в частности, социальное самочувствие общества, уровень преступности в нем, авторы пытались говорить об общей модернизации страны, показывать некие элементы этого процесса, рассуждать о его периодизации. Л.Поляков, например, недвусмысленно заявляет о такой форме осовременивания нашего общества как его деархаизация, что мыслится автором едва ли не как успешное заимствование отработанных, сложившихся и эффективных в индустриальных обществах институтов и норм. В.Цалф дает достаточно общий абрис модернизационных явлений в мире, их возможные альтернативы. При этом, правда, вполне справедливо, как представляется, отмечаются и причины провала модернизационного вектора развития в России, среди которых автор выделяет непроявленность в нашей стране признанной элиты с ясной целью осовременивания социума. Но при этом интерес представляет лишь явная и совершенно необоснованная, по нашему мнению, фиксация начала модернизации в стране, которая, оказывается, в "романтический период" (1989 - 1990 г.г.) высвобождала некие инновационные силы. Эта констатация представляется отнюдь не доказанной и весьма спорной.

Подводя определенный итог теоретической дискуссии о существе происходящих в нашем обществе перемен, В.А. Ядов также отмечает, что наиболее употребимым понятием, передающим ситуацию в российском социуме, является модернизация, понимаемая зачастую как мощный (и при этом очередной) рывок в современное и даже постсовременное общество. Делая вывод, известный социолог отмечает, что, по сути, вся эта суетливая погоня за новым словесным антуражем скрывает в определенном смысле пустоту. Перенесение модельных представлений о модернизации на наше общество, что, может быть, и передает достаточно адекватно1 См.: Ослон А.А. Хроника пикирующего общества: Общественное мнение: июль 1996 - март 1997 годов II Социологические исследования. - 1997. - № 8. - С. 108.

2 См.: Поляков Л. Путь России в современность: модернизация как деархаизация. - М., 1998. 202 с.

3 См. Цапф В. Теории модернизации и различие путей общественного развития // Социологические исследования. - 1998. - № 8. - С. 15 -19.

71-230054 (1920x2717x2 tiff)54процессы в других регионах и странах, не позволяет доказательно описать и состояние, и направленность движения, динамику социальных процессов в современном российском социуме.1С этим трудно не согласиться, тем более что мы также придерживаемся позиции, что единой линейной схемы развития разнотипных обществ быть не может. В. А. Ядов показывает и почему не может быть такого простого, автоматического перенесения теоретических матриц с одного общества на другое. С его точки зрения, западноевропейские цивилизации обеспечивали свое стабильное, поступательное развитие институционально, постепенным совершенствованием структур гражданского общества. В России же всегда были сильны вертикальные взаимосвязи по линии "властные структуры - граждане"2 При этом, что особенно важно для нашего концепта, надо иметь в виду, что эти властные структуры могут быть самыми разными, и позитивными, и негативными. Власть, озабоченная хоть в какой-то мере делами общества, его согласием, делает общество устойчивым. Но власть, занимающаяся лишь собой, уступающая по силе криминалитету, дестабилизирует социум, в лучшем случае замораживая хаос в нем, загоняя социальные болезни вглубь, развращая общество, заставляя его жить по своим негативным социальным нормам.

Еще раз следует констатировать, что модернизаторские идеи не выглядят продуктивными. Они в лучшем своем качестве могут передавать только желаемое состояние общества, носить характер социально-утопических построений на уровне мечтаний, не вскрывая реальную ситуацию в социуме, игнорируя степень его аномии, дезинтеграции, достигающих уровня криминализации.

Широтой диапазона отличаются и научные позиции, выражающие не только содержание и направленность идущих перемен, но и фиксирующих характеристики формирующегося социально-экономического и политического строя в нашей стране. А.П. Бутенко, к примеру, еще в середине 90-х годов отметил, что современный социально-политический уклад в России является причудливым сочетанием остатков тоталитаризма со спекулятивно-мафиозными зачатками капитализма. Как1 См.: Ядов В. Россия как трансформирующееся общество (резюме многолетней дискуссии социологов) // Общество и экономика. - 1999. - № 10 -11. - С.65 - 66.

2 См.: Там же. - С.67.

3 См.: Бутенко А.П. О характере созданного в России общественного строя // Социологические исследования. -1994. - № 10. - С. 101.

71-230055 (1920x2717x2 tiff)55паразитически-криминальный капитализм расценивает нынешнее российское общество С.Ю. Глазьев.1 В конечном счете дело не в полярности, даже хлесткости даваемых определений, характеристик, привычка к которым столь свойственна, как нам видится, нашему обществознанию в целом; без выделения понятий, этапов, их элементов не обходится, пожалуй, до сих пор ни одна публикация, касающаяся положения в нашем обществе.

Существенно важным представляется из всех отмеченных разночтений вынести один своего рода теоретический урок: не следует выделять частности незавершенных процессов, гораздо важнее дать наиболее общие, оценочные, а по возможности и фактологически фиксируемые характеристики этих процессов с выделением тех сил, слоев, групп, которые определяют направленность происходящих изменений, осмысленно или неосознанно формируют установки в ходе складывающихся новых взаимодействий, наполняя их определенным содержанием, значением.

Наиболее полно на современном этапе развития российского общества главную характеристику процессов в нем передает относительно нейтральная категория "трансформация", которая достаточно успешно применяется хотя бы для описания конкретных явлений, их стадийности, внутренней определенности. Трансформация, как категория, в самом общем, масштабном виде передающая глубокие, кардинальные перемены в обществе, в его структурах, ценностных предпочтениях, основных институтах, позволяет действительно отразить динамику социума. С дру гой стороны, даже эта, безоценочная, по сути, категория все же не вполне удовлетворительно может выразить состояние и процессы в обществе. Противостоящая логически стагнации, категория "трансформация" фактически сводится к одному, скрытому за ней утверждению: общество существенно меняется во всех своих элементах и подсистемах. Получается так, что до начала 90-х годов наше общество не трансформировалось. В привычных, по сути идеологизированных терминах "застой", "стагнация", скрывалась фиксация отсутствия общественного движения, застыл ость социальных конструкций. Не случайно здесь отмечается идеологическая ангажированность понятия "застой". Новое руководство, тогда еще СССР, в середине - конце 80-х годов активно использовало его, а вслед за ним, руководством, и носители обществоведческого знания, для более успешного1 См.: Глазьев С.Ю. Экономика и политика: эпизоды борьбы. - М., 1994. - С.8.

71-230056 (1920x2717x2 tiff)56продвижения в общество новых идей, представлений о необходимости глубокой перестройки социальных отношений и институтов. Термин "трансформация" является своего рода версией термина "перестройка", только лишенной публицистической, идеологической нагрузки.

Надо к тому же иметь в виду, что понятие трансформация достаточно прочно утвердилось в зарубежной социологии и политологии и активно используется там при характеристике процессов, происходящих во многих регионах и странах мира -Восточная Европа, Юго-Восточная Азия и др. Изначально, таким образом, трансформация - перестройка мыслились понятиями, отгораживающими от прежних режимов и ситуаций, передающими переход общества к некоему новому состоянию. В настоящее время, по крайней мере, в нашей стране, трансформация мыслится в одном ряду с понятиями, характеризующими коренное реформирование общества. Только если реформы подразумевают достаточную просчитанность, осмысленность, обоснованность их процедур, заданность целей, то трансформация при всех субъективных ее слагаемых выглядит более объективировано, отторгнуто от конкретных носителей, субъектов перемен в обществе.

Все эти оговорки и отвлечения необходимы для того, чтобы показать, что при всей неудовлетворенности категорией "трансформация", особенно ее многозначностью, легкостью, с которой ее применяют исследователи, чуть ли не противоположных научных направлений и позиций, она все же позволяет констатировать кардинальность, основательность перемен. Совершенно очевидно, что и понятие "изменение", как наиболее общее, и понятие "реформа", как передающее перемены в отдельных подсистемах общества, даже понятие комплекс, совокупность реформ не в состоянии передать всей глубины, всей многогранности, а главное - сущностной стороны, происходящего сейчас в России. Отходя от привычной для отечественного обществознания дихотомии "капитализм -социализм", категория "трансформация" передает главное - радикальное изменение отношений собственности и социально-политических взаимодействий.

Итак, российское общество вот уже примерно пятнадцать лет трансформируется, обретает новые качественные черты. Говорить о его модернизации, то есть передавать положительную направленность трансформации к настоящему времени, на наш взгляд, нет оснований. Хотелось бы в этой связи избежать и иной крайности, а71-230057 (1920x2717x2 tiff)57именно такой характеристики российского общества как его демодернизация в силу незавершенности, невыявленности, если можно так сказать, многих явлений, отражающих положение в различных подсистемах общества. И все же представляется необходимым отметить еще несколько точек зрения на сущность происходящего. Это нужно для того, чтобы, в конечном счете, максимально приблизиться к пониманию движущих сил перемен, выявить интересы этих сил, последовательность их действий, а значит и вектор основных усилий, их результаты к нынешнему моменту.

Во-первых, фиксируется некоторое теоретическое отрезвление, которое пришло и вслед за известной паузой-ожиданием начала 90-х годов, когда ситуация менялась столь стремительно, что это не оставляло достаточного времени для вдумчивого, неполитизированного и неидеологизированного, можно сказать, дистанцированного взгляда на нее. За первыми суждениями, оценочными и относительными, свидетельствующими о далеко не полном проникновении в глубинный, ценностный, видимо, социально необратимый разворот нашего общества,1 пришел и анализ усиления криминальной активности в российском обществе, изменений его структуры, институтов. Стало невозможным, даже если такое желание и было, игнорировать все те данные, сведения, информацию, многочисленные социальные факты, которые повседневно подтверждали нарастание негативных явлений в нашем обществе.

В ряду с этим отмечается, в частности, что реальная ситуация свидетельствует о возвращении общества на новом витке к давно пройденным и, казалось, изжитым формам организации социальной жизни. Гак, Л.И.Семенникова полагает, и не без основания, что возможность реальной модернизации, пятой по счету за историю страны, по мысли автора, с которой она связывает утверждение рыночных механизмов хозяйствования, частной собственности и многопартийности, к настоящему времени отброшена. На индустриальной стадии развития осуществляется возврат к корпоратизму, с которым исследователь сопрягает установление в новых условиях своего рода альянса власти, государства с избранными структурами, часто полукриминальными. Автор при этом не детализирует содержательно1 См., например: Лапин Н И. Модернизация базовых ценностей россиян I! Социологические исследования. -1996. - № 5 - С.З - 19; Львов Д.С. Образ новой России - истоки формирования // Вопросы философии. - 1998. -№4. -С.3-18.

2 См.: Ссменникова J1.И. Цивилюациоявые парадигмы в истории России. Статья 2. // Общественные науки и современность. - 1996. - № 6 - С.53.

71-230058 (1921x2718x2 tiff)58характеристики этих "избранных", уходит от оценки их ценностных ориентации, установок относительно права, морали.

Во-вторых, все в большей мере, анализируя реальные процессы в стране, исследователи восходят к их изначальным импульсам, в том числе теоретическим представлениям о порядке, условиях, факторах реформирования нашего общества у зачинателей преобразований. Это станет еще предметом особого анализа, когда имеется в виду остановиться на причинах нынешней криминализации общества. Сейчас же важно лишь обратить внимание на явное утверждение "телеологической", по выражению А. Олейника, концепции трансформации.1 Мы разделяем точку зрения, что, к сожалению, в очередной раз на уровне профессионального сектора общественного сознания состоялось утверждение концепта, когда за точку отсчета реформ, шагов к некоему более совершенному состоянию социальных институтов берется не реальная, нынешняя ситуация в обществе и противоречия в нем, а лишь некая конечная цель - каким-то самым общим образом воспринимаемый рынок и столь же абстрактно мыслимая демократия. Уже само обсуждение теоретических тупиков, в которые попали те, кто пытался модернизировать наше общество, так же свидетельствует о продолжающемся поиске ответов на запросы о существе происходящего в стране вот уже более десяти лет.

Нельзя не обратить внимания и на такую теоретическую конструкцию последнего времени как концепция катастрофического сценария развития нашего общества, В научных публикациях появляются и характеристики, передающие содержание понятия "социальная катастрофа", и доводы в пользу этого понятия, как якобы наиболее полно и всесторонне передающего все ныне происходящее, и аргументы против и самой этой категории, и описываемой с ее помощью ситуации. А.И. Пригожин, к примеру, предлагает критерии различения социальной катастрофы и общего кризиса общества. Он полагает, что катастрофа передает более стремительный характер социальной дезинтеграции, чем иные процессы, к примеру, кризис.21 См.: Олейник А. Сценарии институционального развития переходного общества // Мировая экономика и международные отношения. -19%. - № 7. - С.21.

2 См.: Пригожин А,И. Феномен катастрофы (дилеммы кризисного управления) НОбщественные науки и современность. - 1994. - №2. - С. I I4.

71-230059 (1920x2717x2 tiff)59B.B. Локосов на основе предложенной им системы предельно-критических показателей развития общества, в которые он включил и уровень преступности, на примере России показывает, что граница кризиса пройдена, наше общество развивается по катастрофическому сценарию.1 Е.М. Бабосов предлагает даже периодизацию катастрофического развития социальных систем, содержательные аспекты их продвижения от предкатастрофы к катастрофному периоду, когда происходит либо кардинальное обновление существовавшей, либо появление новой социальной системы.2 Надо иметь в виду, что само понятие "катастрофа" достаточно субъективно, оно свидетельствует об определенных умонастроениях, отражающих пусть реальные, но немногие параметры состояния общества. Так, в декабре 1998 года (напомним, после известных событий 17 августа 1998 года к этому моменту исчез, растворился некий запас прочности из ожиданий, сомнений, надежд, да и в буквальном смысле волна рублевого обвала к этому времени стала ощущаться буквально каждым индивидом) 82 процента населения отметили катастрофическое ухудшение ситуации.3 Но спустя почти три года общество не только сохранило относительную целостность, несмотря на утрату многих интеграционных свойств, но имеет тенденции экономического роста, и даже в условиях криминализации еще оказывается в состоянии парировать многие опасности, связанные с ней.

В силу этого не представляется возможным характеризовать развитие современного российского общества сугубо катастрофическими параметрами. Сами теоретические посылы в сторону катастрофизма свидетельствуют лишь о некой растерянности известной доли обществоведов. В начале 90-х годов своего рода изыском, модной темой были дискуссии о модернизации, о чуть ли не полной готовности нашего общества вступить на путь общецивилизационного развития, а вот ближе к концу 90-х годов своего рода теоретическим упреком модернизаторам послужила идея катастрофизма. Столь полярные концептуальные построения говорят скорее о поверхностном, зачастую сугубо дефиниционном анализе происходящего, чем о глубоком проникновении в сущность реальных явлении и процессов. Вероятно,1 См.: Локосов В.В. Стабильность общества и система предельно-критических показателей его развития // Социологические исследования. - 1998. - № 4. - С.86 -91.

1 См.: Бабосов Е.М. Катастрофа как объект социологического анализа И Социологические исследования. - 1998. - № 9. - С.24.

3 См. Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Процессы интеграции и дезинтеграции в социальной структуре российского общества // Социологические исследования. -1999. - № 9. - С.24 -25.

71-230060 (1923x2719x2 tiff)60не так много найдется утверждающих, что все функционально и стабильно в нашем обществе. И все же излишний акцент на катастрофизме ситуации не позволяет выявить действительные слагаемые социальных структур, институтов, процедур, которые не только могут включить саморегулирующие возможности социума, его рационально-критические и деятельностные, позитивно активные составляющие. Ситуация при всей ее сложности свидетельствует о глубоком потенциале социальности структур, институтов, российского общества в целом. Даже криминальная форма аномии, криминализация, характеристики которой будут развернуты, не свидетельствует о неотвратимости социальной катастрофы.

Одной из главных проблем при этом является выделение причин криминализации, условий столь длительных, негативных потрясений, присущих нашему обществу последние десять - пятнадцать лет; выявление того, насколько неизбежной была именно криминальная форма аномии, во многом определяющая ход трансформации; действительно ли криминализация всегда органично связана с переходными процессами, теми преобразованиями, которые пытались и пытаются осуществить в стране новые элитарные слои.

Не менее важным представляется ответ на вопрос, можно ли было избежать столь существенного падения управляемости социальными процессами, массового выталкивания индивидов из социальных институтов, столь пагубной депривации, присущей в настоящее время нашему обществу. И, конечно, исключительное значение имеет понимание того, насколько общество лишило себя позитивного социализирующего потенциала, почему детство, юность в нашей стране оказались столь беззащитными перед воинствующей аморальностью, примитивной субкультурой, бездуховностью, насилием во всех его проявлениях. Иными словами, как представляется, главным, несущим теоретическим конструктом, который в состоянии наиболее адекватно отразить, выразить положение и убедительно выстроить взгляд на перспективы России является раскрытие изначального дихотомического, в чем-то даже антиномичного построения, которое может быть передано следующими утверждениями: переходный период обязательно вызывает криминальные последствия - криминализация общества в переходный период в России привнесена субъективными обстоятельствами. При этом наиболее существенным видится содержательное развертывание этих обстоятельств, показ их71-230061 (1920x2717x2 tiff)61характеристик. По крайней мере, пока на уровне гипотезы мы будем исходить из того, что криминализация - отнюдь не неизбежное следствие трансформации общества.

Сочетание ряда субъективных факторов предопределили нынешнюю криминализацию общества. При этом криминальную заряженность каких-либо подсистем общества принципиально невозможно рассматривать в ряду других процессов и социальных явлений Криминализация в таком случае видится равноположенной с другими процессами, отграничена от них. Соответственно и анализ реальной ситуации в современном российском обществе строится в таком случае на основе своего рода последовательного перечисления: кризис в экономике, негативные явления в политической подсистеме, недостатки в образовании, нарастание преступных проявлений и т.д. Такой подход характерен, к примеру, для анализа экономических проблем, представленного Л.Горячевой. Все существо их автор сводит к пренебрежению культурно-исторической цельностью хозяйства, неподготовленности массового сознания к реформам, проводимым к тому же по европейским образцам.1 Получается, что все экономические неурядицы, в том числе и рухнувшие финансовые пирамиды, т.е. фирмы, сознательно обворовавшие миллионы людей, угроза экономической зависимости и тому подобные явления совершенно не сопряжены со вполне заметной заинтересованностью криминалитета, его структур, околопреступного мира именно в таком положении в народном хозяйстве. Такое невидение зависимостей мы можем отнести разве что к узко специальному взгляду экономиста, занимающегося проблемами устойчивости и целостности народнохозяйственного комплекса.

И.Заславский, фиксируя основные черты современной экономической жизни России, выделяет лишь кризис собственности, кризис эксплуатации и кризис солидаристских отношений. Даже при достаточно широком подходе к проблемам криминализации, сопровождающимся справедливым указанием на невозможность "экономизации" ее нынешнего уровня, по нашему мнению, и Р.В.Рывкиной не удалось в полной мере показать взаимопроникновение криминалитета и иных социальных страт, глубинное сопряжение состояния общества и действий,1 См.: Горичева Л. К вопросу о целостности национального хозяйства: постановка проблемы // Вопросы экономики. -1996. - № у. - с. 157.

2 См.: Заславский И. Кризис социально-трудовых отношений // Вопросы экономики. - 1995. - № 5. - С.4871-230062 (1924x2720x2 tiff)62ориентации, предпочтений, навязанных социуму преступным и околопреступным миром.1 Фиксируя главные социальные факторы криминализации, исследователь выделяет ценностный вакуум, который возник после распада СССР и отказа от руководящей роли КПСС; либерализацию экономики; слабость российского государства; возникновение в стране многочисленных маргинальных и люмпенизированных слоев и влияние криминальных структур.2 Из сказанного следует, что слабость государственных органов существует сама по себе, а влияние криминалитета оказывается на общество в целом. При этом, к сожалению, нет попытки, если не развернуто аргументировать, то хотя бы лаконично показать, а что, собственно, представляет из себя слабость государственных органов, не связано ли ослабление роли государства с воздействием преступного мира, его верхушки, да и не только верхушки. Ведь именно криминалитет, и это будет аргументировано, подрывает самую возможность укрепления государственности, разлагая аппарат управления, развращая его материальными выгодами. Можно было бы остановиться и на достаточно спорном, на наш взгляд, утверждении о наличии к началу 90-х годов ценностного вакуума в нашем социуме, но не это в данный момент привлекает наше наибольшее внимание. А именно этот несколько излишний, на наш взгляд, академизм в перечне факторов и условий криминализации, не подразумевающий обращения к реальным факторным зависимостям.

Приведенные примеры анализа, а их можно было привести и больше, свидетельствуют, что социальная система вольно или не вольно при таком подходе видится суммативной, в ней не выделяются сущностные процессы, системообразующие факторы, от которых зависят другие процессы. Получается, что гибельные для социума перемены в параметрах одной подсистемы (скажем, и социально-политической) могут, конечно, влиять, до констатации полного отсутствия взаимосвязи, понятно, никто из исследователей не доходит, но влиять опосредованно, не по главным линиям социальных взаимодействий. А ведь воздействие преступного и допреступного мира таково, что оно именно в главном, основном, глубинном модифицирует элементы всех подсистем, общества в целом. Речь не идет о том, что1 См.: Рывкина Р.В. Российское общество как теневая социально-экономическая система // Мировая экономика и международные отношения. - 2001. -№4, - С.44 -51.

2 См.: Рывкина Р.В. Социальные корни криминалшации российского общества // Социологические исследования. -1997. - № 4. - С.74.

71-230063 (1921x2718x2 tiff)63подход, который изложен и показан на примерах, свойственен всем исследованиям. Тем не менее, тенденция уравновешенного рассмотрения социальных явлений, когда каждый фактор показывается лишь в ряду других, равных ему по воздействию, имеет место.

В анализе современной ситуации в российском обществе мы исходим из того, что нынешние проблемы его трансформации связаны с подключением к этому процессу на определенном этапе криминалитета. Затем преступный мир умножил ряды, сформировал особый, пограничный мир, вовлекая в допреступное поведение все большее число индивидов. Более того, преступный мир не просто подключился, а стал, в полной мере реализуя свой корыстный интерес, в какой-то мере и определять все процессы в обществе. Разумеется, преступность и преступники имеются в любом обществе, на всех этапах его функционирования. Но не преступники (в данном случае мы используем не понятие, присущее юриспруденции, а понятие, характеризующее индивида в самом широком смысле слова, как такового, который с точки зрения позитивной нормы преступает определенные запреты) в нормальном обществе определяют содержание социальной жизни, перспективы общественного развития. В современном российском обществе ситуация иная. Именно криминалитет, выйдя на уровень принятия ответственных социально-политических решений, стремится предопределять все развитие общества.

Существо сложнейших проблем социально-экономического и иного развития российского социума не столь связано с общими трансформационными явлениями, как это иногда излагается и в научных трудах, и в публицистических заметках, и, особенно, в средствах массовой информации. Этот вывод, констатация в некоторой мере выглядят предварительными, в чем-то априорными.

И все же даже в самом общем пока виде мы можем отметить следующее.

Во-первых, совершенно очевидна беспрецедентная распространенность асоциальных норм (в частности, гак называемая вынуждаемая силовая защита хозяйствующих и иных субъектов), которые по своей общезначимости, обязательности соблюдения, строгости действия перекрыли уже давно правовые и нравственные, то есть позитивные нормы. Во-вторых, не менее очевидным является и то обстоятельство, что преступный мир присвоил и фактически исполняет многие функции, принадлежащие государству и его органам, иным социальным институтам71-230064 (1921x2718x2 tiff)64(арбитраж, таможня, правоохранительная и правоприменительная системы в целом) В-третьих, криминалитет оказался в состоянии так модифицировать процесс перехода к рыно1шым отношениям, что это привело не к их утверждению в более или менее-современном, цивилизованном виде, а к появлению извращенных, квазирыночных взаимодействий, в которых нет места равноправию хозяйствующих субъектов, их равносильной конкуренции. В-четвертых, само государство, его возможности наполнять и использовать бюджет в значительной мере своеобразно приватизированы преступным и допреступным миром, используются ими в своих интересах. Системообразующие отрасли и подотрасли экономики, регионы, самые важные хозяйственные объекты (относящиеся, к примеру, к добыче энергоресурсов, добыче и производству редкоземельных элементов) едва ли не всецело контролируются структурами, относящимися к сфере "беловоротничковой" организованной преступности.

Все эти тезисы, утверждения нуждаются в достаточно серьезном основании. Это и будет сделано в дальнейшем изложении. Пока же из сказанного можно сделать следующие выводы. Состояние экономической, собственно социальной подсистем, духовно-идеологической сферы, морально-нравственная обстановка в стране таковы, что это не могло не вызвать особой формы аномии, то есть криминализацию общества. Реализовано сращивание криминалитета с основными социальными институтами, именно преступный мир в широком значении этого понятия, включающий и верхушку криминальных сообществ, и коррумпированное чиновничество, и рядовых "бойцов", и питательную базу криминалитета, состоящую из сотен тысяч обездоленных, позитивно ^социализированных подростков, и не только из них, во многом определяют ныне положение в российском обществе, его перспективы. Экономические и иные проблемы лишь отражают, выражают степей л. криминализации.

Важным теперь представляется показать сущность криминализации, проявление ее на поведенческом и ментальном уровнях. Этому посвящен следующий параграф.

71-230065 (1920x2717x2 tiff)65Параграф третий.

Поведенческие и ментальные элементы криминализации современного российского обществаИтак, в предыдущем изложении выявлены некоторые сущностные характеристики процесса криминализации российского общества. Сам этот процесс не выглядит как некий монолит, он может быть структурирован по разным основаниям. Прежде всего, речь может идти о выделении криминального перерождения поведенческой сферы и сферы массового сознания. Такое деление достаточно условно в силу взаимообусловленности, более того, взаимопроникновения того, что происходит на уровне представлений, установок, ориентаций, мотивов, ожиданий и того, что характеризует поведение, действие людей. В то же время, по крайней мере, на уровне анализа, такое разделение представляется не только обоснованным, но и имеющим практическую значимость, так как это, в частности, позволяет выстраивать четкие социально-технологические схемы, цепи, при наличии определенных условий дающие возможность реализовать ограничение негативных явлений в обществе.

Другим основанием выявления в целостном процессе криминализации различных элементов может быть рассмотрение этого процесса применительно к основным подсистемам общества, тогда речь может идти о криминализации социально-экономической, социально-политической, духовно-идеологической его сфер. Этому имеется в виду посвятить третью главу исследования. Пока же представляется целесообразным остановиться на делении криминализации как целостного процесса по первому основанию.

Как уже отмечалось, криминализация принципиально не может быть сведена лишь к преступности, ее уровню, к количественным показателям, передающим негативные изменения в обществе. В то же время и отделить криминальную форму аномии, криминализацию от уровня преступности, другой негативной девиации, от существования преступного мира было бы неверным. Поэтому в качестве одного из главных элементов криминализации современного российского общества выделяется не просто рост преступности, а то, что можно охарактеризовать как обвальный ее рост. С начала масштабной трансформации преступность нарастала следующим образом:71-230066 (1921x2718x2 tiff)66Число зарегистрированных преступлений за год(тысяч)11990 г. 1991г. 1992г. 1993 г. 1994 г. 1995 г. 1996 г. 1997 г. 1998 г.

Заре-гист-риро-вано 1839,5 2173.1 2760,7 2799,6 2632,7 2755,7 2625, t 2397,3 2581,9преступлений В т.ч. убийств и покушений на них 15,6 16,2 23,0 29,2 32,3 31,7 29,4 29,3 29,6Проведенные нами на основе статистических данных расчеты показывают, что если в среднем за год с 1985 по 1990 год фиксировалось 1356160 преступных деяний, то также в среднем за год с 1990 по 1995 год этот показатель составил 2444080, т.е. рост составил более чем в 1,8 раза.

Отметим, что речь идет пока лишь о зарегистрированных фактах. В то же время эксперты МВД полагают, что свыше 40 процентов пострадавших не сообщают о совершенных в отношении них криминальных деяниях.2 По данным социологического исследования, проведенного фондом "Общественное мнение", картина складывается еще более удручающая. 58 процентов пострадавших не сообщает о случившемся в органы правопорядка.3 По оценкам криминологов, у нас регистрируется не более одного из 4 - 5 преступлений (по экономическим преступлениям одно из 25)4 Таким образом, с учетом всей совокупности факторов представляется вполне обоснованным утверждение, что реальный уровень преступности в России составляет ныне 1.2 - 15 млн преступных деяний в год.51 См.: Российский статистический ежегодник: Стат. сб./Госкомстат России. - М., 1999. - С. 176.

2 См.: Преступность и правонарушения: Ежегодный статистический сборник. - М, 1994. - С.6.

3 См.: Калининградская правда. - 1997. - 26 августа.

4 См.: Лунсев В.В. Преступность в России при переходе от социализма к капитализму // Государство и право. -1998. - №5. -С.55.

5 См.: Горяинов К.К., Исиченко А.П., Кондратюк Л,В. Латентная преступность в России: опыт теоретического и прикладного исследования. - М., 1994. - С.21.

71-230067 (1920x2717x2 tiff)67Косвенно подтверждает этот, а возможно и еще более высокий показатель числа совершаемых в настоящее время в нашей стране преступлений количество умышленных убийств, которые по известным обстоятельствам, в отличие от, скажем, краж личного имущества, трудно не зафиксировать. Так вот, по числу умышленных убийств в расчете на 100 тыс человек Россия занимает одно из ведущих мест в мире, вдвое опережая по этому показателю такое достаточно криминализированное общество, каким является США.1 Примерно такие же данные приводил и бывший генеральный прокурор страны Ю.И. Скуратов. В США, по его сведениям, совершается 8 убийств на 100 тыс населения, в России - 20.2 При этом в США регистрируется более 12 млн преступлений в год, тогда как у нас, как мы уже говорили, - менее 3 млн. Стало быть регистрация не выявляет всей криминальной обстановки в стране.

Огромно и число выявленных лиц, которые совершили преступления:Состав лиц, совершивших преступления (тысяч человек)1990г. 1991 г. 1992 г. 1993 г. 1994 г. 1995 г. 1996 г. 1997 г. 1998 гВыявлено лиц, совершивших преступления 897,3 956,3 1149,0 1262,7 144,6 1595,5 1618,4 1372,2 1481,5Это означает, что ныне каждый год только фиксируется, изобличается в преступлении примерно каждый сотый житель России. Это и есть реальное, измерение, наполнение преступного мира.

Таким образом, по нашему мнению, приведенные данные и результаты исследований свидетельствуют о глубоких изменениях, произошедших в нашем обществе. При этом мы далеки от примитивно толкуемого принципа взаимосвязи количественных и качественных изменений, происходящих в различных'.См.: Известия методического центра профессионального образования и координации научных исследований МВД России. - 1997. - № 2. - С.24.

2 См.: Комсомольская правда. - 1997. - 8 июля.

3 См.: Российский статистический ежегодник: Стат.сб. / Госкомстат России. - М, 1999. - С. 176,71-230068 (1920x2717x2 tiff)68материальных, а значит и социальных системах. В то же время и не видеть этой зависимости было бы, по нашему убеждению, далеким от реального положения дел. Массовидность преступных проявлений меняет общество, умонастроения в нем, модифицирует ценности, ориентации, меняет сознание людей в целом, в том числе осознание различных опасностей. Наступает своего рода привыкаемость, и даже апатичная усталость от каждодневной информации, доводящей до сведения людей данные о жертвах, взрывах, террористических актах и т.п.

С другой стороны, можно говорить и о некоем пороге чувствительности к преступной агрессии или об уровне насыщения преступными проявлениями социальной среды, когда общество может достичь уровня невосприимчивости к антисоциальному, уровня привычки к аморальному поведению. Это также зримое свидетельство криминализации общества, поскольку ежечасно совершаемые преступления, их количество превышают в определенной степени возможность осознания происходящего. И при всем при том, повторимся, криминализация общества не сводится только к количественным параметрам этого процесса. Но и игнорировать их в анализе реального положения общества также нельзя.

В качестве существенного элемента криминализации российского общества с полным основанием можно считать появление и закрепление в стране таких преступных проявлений, действий которые прежде либо встречались в единичных случаях, либо не фиксировались вообще.

Прежде всего, речь идет о так называемых "заказных" убийствах и, соответственно, о появлении в стране профессиональных убийц, лишь по недоразумению, как представляется, называющихся киллерами, что, как известно, в переводе означает просто "убийца". Термин "киллер" раскрывает у нас понятие именно наемного убийцы, того, кто делает убийство своего рода профессией. По данным бывшего генерального прокурора страны Ю.И. Скуратова, ежегодно, начиная с 1992 года, совершалось до 700 заказных убийств.1 По материалам спецслужб США можно сделать заключение, что только так называемых "громких" заказных убийств причем за два года, в 1997 и 1998 годах, совершено в России более 50.2 (Имеются в виду такие, к примеру, преступные деяния как убийство депутата Госдумы Г.В. Старовойтовой и т.п.). Следует при этом особо отметить, что, как1 См.'. Комсомольская правда. -1997. - 9 июля.

2 См.: Новая газета. - 1998. - № 47.

71-230069 (1920x2717x2 tiff)69полагают криминологи, в самом начале трансформационного процесса, примерно в 1990 - 92 годах, в силу отсутствия "криминальных традиций", незначительности массива этих преступлений, не отмечалось четкого разделения на "заказные" и так называемые "разборочные" убийства, то есть такие, которые совершаются в ходе столкновения противоборствующих преступных группировок и носят характер либо мести, либо попытки в своеобразной конкурентной борьбе занять место соперника в криминальном бизнесе. Но примерно с 1993 года анализ практики позволяет сделать однозначный вывод о распространении в России "заказных" убийств как самостоятельного преступного бизнеса.1 Речь, таким образом, идет и о качественных изменениях, как в преступной среде, так и в системе криминального мира в целом, вовлечении в него все новых индивидов.

В ряду других преступных инноваций можно назвать криминальные взрывы, захват заложников, политический терроризм. Только в 1996 году, например, на территории страны было совершено (и зарегистрировано) 823 факта хищения людей, 138 захватов заложников, почти 1 тыс криминальных взрывов. Едва ли не обычным явлением становятся в нашей стране, во всех ее регионах перестрелки с применением автоматического оружия, взрывы гранат, иных специальных устройств. Это осуществляется зачастую в местах скопления людей (рыночная площадь, поминальное мероприятие на кладбище, здание вокзала и т.п.). Относительно новым криминальным явлением стал в России и рэкет (вымогательство, в том числе организованное), более детальные характеристики которого имеется в виду привести, раскрывая криминализацию различных сфер общества. Не редкость сейчас и продажа оружия, наркотических и токсических средств. Одним словом, криминальная обстановка в последнее десятилетие насытилась не встречавшимися прежде в нашем обществе феноменами. Это и есть зримое проявление негативных качественных процессов в обществе, его криминализации.

Одним из важнейших проявлений криминальной формы аномии на поведенческом уровне является все большая профессионализация преступности и окончательное утверждение в российском обществе организованных, мафияподобных ее форм. Преступный мир все в большей мере ориентируется именно на квалифицированные1 См.: Слинько М.И. Заказные убийства: опыт комплексного исследования // Изучение организованной преступности: российско-американский диалог. - М, 1997. - С.82.

2 См.: Известия методического центра профессионального образования и координации научных исследований МВД России. - 1997. - № 2. - С.24.

2 См.: Преступность и правонарушения: Ежегодный статистический сборник. - М., 1994. - С.45.

3 См.: Гуров А.И. Красная мафия. - М., 1995. - С.30.

4 См.: Лунеев В В. Преступность XX века: Мировые, региональные и российские тенденции. - М., 1997. - С 306.

5 См.: Глинкина С.П. Причины усиления и специфика теневой экономики на этапе перехода России к рынку // Организованная преступность: российско-американский диалог. - М., 1997. - С.263.

71-230071 (1920x2717x2 tiff)71Девиантное поведение в этих и других его формах несет в себе не только прямой криминальный заряд, но и постоянно воспроизводит особый допреступный мир, являющийся базой, постоянно генерирующей мир преступный.

Наркомания, в частности, связана с постоянной необходимостью траты индивидом значительных сумм денег, что, соответственно, ведет к росту грабежей, воровства, иным преступлениям, перед которыми не останавливается человек, зависящий от потребления наркотических веществ. Алкоголизм наряду с указанным обстоятельством, как впрочем, и наркомания, снижает порог недозволенного поведения, примитивизирует и разлагает элементы сознания человека, ведет к деградации личностных структур, утверждает асоциальные установки, ценности.

До криминальный, то есть околопреступный, мир, в основе которого лежит девиация значительного числа индивидов, продолжает нарастать. Еще в 1993 году, по официальным данным, число лиц с диагнозом "наркомания" составляло в целом по России чуть больше 39 тысяч (в 1989 таких было около 24 тысяч).1 Совершенно очевидно, что эти данные явно занижают истинное число наркоманов. И все же, столь же очевидно, что в ту пору столь остро проблема наркомании в российском обществе не стояла. Что касается середины - конца 90-х годов, то разброс параметров в социальной информации об уровне наркотизации страны весьма значителен. Имеется информация, что уже в 1995 году в России было 1,5 млн наркоманов.2 Социологические исследования выявляют, как показывают данные, полученные фондом "Общественное мнение", что каждый пятый гражданин страны (22 процента от числа опрошенных) сталкивался с проблемой наркотиков. Примечательно, что среди тех, кто моложе 30 лет, давших положительный ответ на вопрос о причастностилк этой проблеме уже 36 процентов. Масштабные исследования показывают, что в 1997 году число потребителей наркотиков составляло по стране не менее 2 млн человек. Специалисты утверждают, что уже в 2000 году число наркоманов может превысить 3,5 - 4 млн.4 В.А. Попов и О.Ю. Кондратьева однако полагают, что уже в 1994 году число лиц, потребляющих наркотические средства в нашей стране,1 См.: Преступность и правонарушения: Ежегодный статистический сборник. - М, 1994. - С. 136.

2 См.: Российская газета. - 1995. - 22 июля.

1 См.: Калининградская правда. -1997. - 16 декабря.

4 См.: Колесников В.И., Сергеев П.Н. Незаконный оборот наркотиков в России // Известия методического центра профессионального образования и координации научных исследований МВД РФ. -1997. - № 3. - С.22.

71-230072 (1921x2718x2 tiff)72составляло 6 млн.1 Особо тревожны оценки касающиеся подобной девиации в молодежной среде. По сведениям Центра реабилитации и внебольничной помощи при НИИ патологии Министерства здравоохранения России, даже в провинциальных городах можно говорить о 80-ти процентной наркотизации юношей и девушек. В данном исследовании, в конечном счете, интерес представляет не установление наиболее точной статистики, характеризующей положение в обществе, хотя и это само по себе свидетельствует о масштабе того или негативного явления, а значит и о степени его опасности для общества, а показ, развертывание целостной социальной картины нашего социума, выявление общей тенденции его развития. А эта тенденция свидетельствует о росте околопреступного мира, реальной основы криминализации. При всем разбросе параметров, передающих, в частности, наркоситуацию в обществе, совершенно очевидно, что наркомания из проблемы, находящейся еще 10 - 15 лет назад где-то на периферии социальной жизни, превратилась, по сути, в экцистенциальную, передающую наиболее сложные, глубинные процессы существования и перспектив выживания российского социума, возможности его позитивного развития.

Первостепенная сама по себе, затрагивающая и социально-демографические и медико-биологические аспекты, проблема наркомании связана и с относительно новым дпя страны сектором преступности, который выражается в незаконном обороте наркотических средств, то есть в их производстве, транспортировке и распространении. На протяжении последних десяти лет наблюдается устойчивый и высокотемповый рост преступлений, связанных с наркотическими и иными сильнодействующими веществами. К примеру, только в 1996 году рост таких преступлений к предыдущему году составил 21 процент, а преступлений, связанных с крупными партиями наркотиков - на 44 процента.3 Увеличивается объем наркотических средств, поступающих в незаконный оборот, что подтверждается числом фактов и объемом изъятого. С 1992 по 1996 год, например, изъятие маковой соломки увеличилось в 2,4 раза, опия - в 16,3, героина - в 180, кокаина - в 740 раз.41 См.: Попов В.А., Кондратьева О.Ю. Наркотизация молодежи в России - шаг до национальной катастрофы // Социологические исследования. - 1998. - №8. - С.65.

2 См.: Новая газета. - 1999. - № 24.

3 См.: Колесников В.И., Сергеев П.Н. Незаконный оборот наркотиков в России // Известия методического центра профессионального образования н координации научных исследований МВД РФ. -1997. - № 3. - С.23.

4 См.: там же.

71-230073 (1924x2720x2 tiff)73Надо к этому добавить, что по оценкам специалистов, удается выявлять и пресекать лишь 10 процентов преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков.1Фиксируется, во-первых, определенный отчетливый рост в структуре потребляемых наркотических средств так называемых "жестких" и синтетических наркотиков, привыкаемость к которым исключительно велика, а воздействие на психику которых наиболее опасно. Во-вторых, наряду с транзитным положением России в части транспортировки наркотических веществ и препаратов отмечается и все более полное вовлечение нашего общества в число потребляющих наркотики, причем потребляющих во все увеличивающихся объемах. В-третьих, можно констатировать и рост производства синтетических наркотиков в самой стране. Так, только за 1996 год сотрудниками управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков МВД РФ пресечена деятельность 718 подпольных лабораторий гго изготовлению наркотиков, в том числе лаборатория по синтезу метаквалона в Московском химико-технологическом университете им. Д.И. Менделеева. В-четвертых, проблема наркомании, образно говоря, вышла из крупных городов и стала все в большей мере определять жизнь российской провинции. И еще одно обстоятельство. Учитывая, что все "жесткие" и синтетические наркотики по пути в Россию возрастают в стоимости в 15 и более раз, нетрудно рассчитать, какую норму прибыли составляет распространение наркотических веществ для дельцов соответствующего "бизнеса". В свою очередь это предопределяет особо жесткий характер поведения тех, кто обладает столь внушительными финансово-материальными ресурсами и отнюдь не собирается терять свои доходы от проникновения на относительно новый и исключительно емкий рынок, каким является наша страна. Не случайно при всей растерянности и социальной апатичности, господствующей ныне среди настроений в нашем обществе, отмечается нарастание тревоги, которая складывается и по поводу нынешней, и легко прогнозируемой на недалекое будущее ситуации в обществе. По данным, к примеру, Аналитического центра Института социально-политических исследований РАН, если в 1992 году тревога родителей за то, что их ребенок может стать наркоманом,1 См.: Состояние правопорядка в 1996 году // Известия методического центра профессионального образования и координации научных исследований МВД РФ. -1997. - № 2. - С.25.

2 См.: Калининградская правда. -1997. - 24 июля.

71-230074 (1920x2717x2 tiff)74отмечалась у немногим более 18 процентов от числа опрошенных, то в 1994 году таких было уже почти 28 процентов.1В ряду данных, подтверждающих весьма значительные объемы девиантного поведения, служащего не только своеобразным фоновым фактором, но и важным слагаемым криминализации российского общества, можно привести и те, которые освещают проблему алкоголизма в стране в настоящее время. Известные обстоятельства 1985 года, связанные с импровизационно-волюнтаристским подходом к решению этой сложной проблемы, ввергшие общество в поиск альтернативных путей удовлетворения этой, к сожалению, едва ли не одной из важнейших потребностей, сменились иными, полностью противоположными, означающими абсолютную доступность алкоголя, причем по относительно малой цене. На такие маятниковые колебания (от полного почти запрета к вседозволенности) общество ответило резким увеличением употребления алкогольных напитков. Эксперты Всемирной организации здравоохранения рассчитали, что потребление 8 литров абсолютного алкоголя (100-процентный этиловый спирт) на человека в год является критическим порогом, за которым резко возрастает угроза физической деградации населения. В России в настоящее время, по различным оценкам, среднедушевое потребление алкоголя колеблется от 14 до 18 литров в год. В то же время установлено, что каждый литр сверх пороговых восьми означает дополнительно 65 тыс смертных случаев от отравлений и иных патологий, напрямую связанных лишь с пьянством.3В ряду наиболее опасных проявлений девиантного поведения выступает и проституция, которая, опять-таки не только также накопительно криминальна, но и выступает одной из основополагающих граней, слагаемых того социального мира, который в сочетании с сугубо преступным и означает растущую криминализацию общества. Длительное официальное сокрытие такой формы девиации в нашей стране, как ни странно, наряду с негативным несло в себе и некоторое позитивное начало. Проституция, во-первых, не профессионализировалась в таких масштабах как сейчас и в силу этого не привлекала к себе криминальные элементы в той мере, в какой речь1 См.: Димов В.М. проблемы девиантного поведения российской молодежи // Вестник Московского ун-та. Серия 18. Социология и политология. - 1997. -№3. - С.49.

2 См.: Осипов Г.В., Левашов В.К., Локосов В.В., Хлопьев А.Т. Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя // Социально-политический журнал. - 19%. - № 1. - С. 182.

3 См.: Деловой вторник. -1999. - 6 июля.

71-230075 (1920x2717x2 tiff)75может вестись об одной из форм преступного бизнеса. Во-вторых, и в чисто духовно-оценочном отношении проституция находилась на периферии социальной жизни, представлялась в массовом сознании в целом негативным явлением. В настоящее время вся ситуация вокруг этого феномена кардинально изменилась. Сложились организованные структуры, занимающиеся сексуальной эксплуатацией женщин, подростков, детей. Осуществлен выход соответствующих "бизнесменов" на межрегиональный и международный уровень. Эксплуатация человеческих инстинктов и пороков вовлекает в оборот все большее число несовершеннолетних. По оценкам криминологов, до 9 процентов лиц, занимающихся проституцией, это дети от 10 до 15 лет. Проституция и в целом помолодела. 69 процентов вовлеченных в нее не превышают 25-летнего возраста.1 Криминалитет все более активно вторгается в подростковую среду, срывая и без того непрочные ныне основы позитивной социализации подрастающего поколения. Нестойкость сознания, легкие подвижки ценностно-оценочных элементов, соблазн простых решений заработать деньги толкает многих несовершеннолетних в преступную среду, в том числе и в части сексуальных домогательств, производства порнопродукции. По данным генеральной прокуратуры России, несовершеннолетние составляют 37 процентов жертв половых преступлений.2Проституция, как уже отмечалось, является одной из основ криминализации, формируя наряду с другими формами девиации особый социальный мир. Кроме того, она привлекает криминалитет и с чисто коммерческой точки зрения. Как показывают исследования, объект сексуальной эксплуатации получает не более четвертой части "заработанных" денег. Сутенер, имея "бригаду" из 8 человек, получает в месяц не менее 25 тыс долларов США. Естественно, значительную часть этих средств он направляет своим покровителям, защитникам, сотрудникам правоохранительных органов.3 Самое опасное при этом то, что фактически произошла легализация проституции как одного из видов зарабатывания денег.

1 См. Пирожков В.Ф, Криминальная психология: Психология подростковой преступности. Кн. 1-я.- М., 1998. -C.4I.

2 См.: Комсомольская правда. -1995. - 12 июля.

3 См.: Пирожков В.Ф. Криминальная психология: Психология подростковой преступности. Кн. 1-я. - М, 1998. -С.43.

71-230076 (1921x2718x2 tiff)76Еще одним из элементов криминализации выступает процесс ускоренного формирования резерва уголовной среды, преступного мира за счет молодежи, подростков. Этот аспект криминализации ко всему прочему позволяет оценить и реальный потенциал антисоциальных явлений в обозримом будущем, показать всю глубину криминальной формы аномии современного российского общества, опасность этого процесса. Учитывая это обстоятельство, целесообразно более детально остановиться на уровне криминальности, свойственной современной молодежи. Идея начала созидания демократического общества путем полного, нигилистического отрицания самой допустимости чего-либо положительного, ценного, что было в советский период истории, с чего, собственно, и начинались 90-е годы, болезненно сказалась на сознании подрастающего поколения. Получилось так, что весь опыт старших поколений, подчеркнем - весь, как с его ошибками, так и с достижениями, по замыслу реформаторов и по пропагандистским усилиям новой прессы, следовало отбросить, преодолеть. Молодежь оказалась более податливой к отрицанию, смене ценностных ориентации, традиционных установок, присущих поколениям, формировавшимся в экстремальных условиях предвоенного времени, войны, в привычном климате коллективизма, а значит и коллективного социального контроля, воспитания.

Несовершеннолетние, молодежь оказались и наиболее уязвимыми, податливыми с точки зрения восприятия установок, ориентаций, стиля поведения, свойственных уголовной среде, не имели в силу возрастных особенностей, трансформационно-ценностных процессов достаточно стойкого социального иммунитета перед возможностью вовлечения в антиправовую деятельность. Это, в частности, предопределяет и существенные отличия в темпах роста общей преступности и преступности несовершеннолетних (см. таблицу на следующей странице; все данные в ней рассчитаны автором по источнику; Преступность и правонарушения. 1993: Статистический сборник. - М.: Министерство внутренних дел Российской Федерации, Министерство юстиции Российской Федерации, Статистический комитет СНГ, 1994).

Как мы видим, пиковый подъем преступных проявлений в 1992 году и последовавшее за ним некоторое снижение темпов роста этих негативных явлений практически не сказались на устойчивой тенденции нарастания антисоциальных действий несовершеннолетних. В настоящее время каждое десятое преступление71-230077 (1920x2717x2 tiff)77Прирост числа зарегистрированных преступлений (в процентах) 1991 год к 1990 году 1992 год к 1991 году 1993 год к 1992 годувсего 17,8 27,3 1,4совершенных несовершеннолетними 6,5 14 11,5совершается лицом, не достигшим 18-летнего возраста.'Анализ структуры преступлений, совершенных несовершеннолетними свидетельствует, во-первых, об определенной профессионализации, усложнении характера преступных проявлений среди этой категории населения. При незначительном снижении доли несовершеннолетних, совершивших хулиганство, грабежи, возрос их удельный вес в разбойных нападениях, убийствах. Во-вторых, преступность тех, кто не достиг совершеннолетия, эволюционизирует в сторону более жестоких ее форм. Число осужденных подростков за преступные действия, связанные с насилием, растет значительно быстрее, чем общее количество осужденных за подобные деяния.2 О жестокости преступлений, совершенных несовершеннолетними, может, в частности, свидетельствовать и следующая информация. В 1997 году в Москве детьми в возрасте от 9 до 14 лет совершено около ста убийств, причем, как утверждают специалисты, с особой степенью изуверства.3 Еще десять - пятнадцать лет назад каждый такой случай считался уникальным. Причем не только для одного мегаполиса, а для страны в целом. В-третьих, стабильно растет число преступлений, совершаемых лицами, не достигшими 18-летнего возраста, в совместных с взрослыми преступниками группах. Удельный вес, к примеру, несовершеннолетних, прошедших судебное разбирательство за совершение преступлений в организованных группах совместно с взрослыми, составлял в 1991 г. 21,3 процента, в 1992 г. - 23,6 процента, в 1993 г. - 25,5 процента.4 Угрозу, таким образом, представляет не только растущая1 См.: Известия методического центра профессионального образования и координации научных исследований МВД России. - 1997. - № 2. - С.26.

2См.: Там же. -С. 24-26.

3 См.: Век. - 1998. -№49.

4 См.: Преступность и правонарушения: Ежегодный статистический сборник. - М., 1994. - С.150.

71-230078 (1920x2717x2 tiff)78более высокими темпами подростковая преступность, как явный, открытый процесс формирования резерва преступного мира, но и прямая "подготовка" этого резерва в указанных совместных криминальных группах.

О формировании подобного резерва свидетельствуют и многие настораживающие элементы в ценностных предпочтениях, установках, высказываемых молодыми людьми суждениях, которые выявляются многочисленными социологическими исследованиями и характеризуют нынешнее умонастроение подрастающего поколения. В частности, исследования, проводимые научно-исследовательским центром при институте молодежи, показывают, что каждый десятый опрошенный полагает возможным взять нечто силой или присвоить то, что "плохо лежит". Также 10 процентов респондентов из числа подростков и молодежи полагают вполне нормальным вступление в физическую близость за плату.1 Социологические исследования, проведенные указанным центром в 11 регионах страны, выявили также, что до 10 процентов опрошенных хотели бы "получить должность и брать крупные взятки", 12 процентов - "работать в сомнительной фирме", а 3 процента выразили готовность торговать оружием, женщинами, наркотиками2 По данным известного специалиста по проблемам молодежи В.Т. Лисовского, примерно треть респондентов (32,1 процента) с разной степенью уверенности полагает, что возможно состоять в криминальной группировке.3 О серьезных негативных подвижках в сознании молодежи и подростков свидетельствуют и исследования уральских социологов. Так, лишь 26 процентов опрошенных школьников Екатеринбурга назвали чтение приемлемой формой проведения свободного времени, но 37 процентов детей в возрасте от 9 до 12 лет и подростков 13 - 16-летнего возраста полагают, что человека можно убить, если он мешает жить другим и является тираном4 Исследования, проведенные В.Г. Поповым также на Урале, выявили, что 38 процентов респондентов1 См.: Ручкин Б.А. Молодежь и становление новой России // Социологические исследования. - 1998. - № 5. -С.93.

2 См. Самсонова Т.Н. Российские реформы и колебания национального сознания // Социально-политический журнал. - 1998. - № в. - С.43.

3 См.: Лисовский В Т Динамика социальных изменений (Опыт сравнительных социологических исследований российской молодежи) // Социологические исследования. - 1998. - № 11. - С.85 - 86.

См.: Мошкин СВ., Руденко В.Н. За кулисами свободы: ориентиры нового поколения // Социологические исследования. - 1994. - № 11. - С.85 - 86.

71-230079 (1921x2718x2 tiff)79из числа учащейся и рабочей молодежи допускают для себя возможность совершения правонарушения.1Мнение экспертов, специалистов по проблемам молодежи, преподавателей и учителей свидетельствует, что общая ориентация учащейся молодежи не только не направлена на производственную сферу деятельности, но и замыкается зачастую на откровенно криминальных "профессиях". Так, в иерархии предпочтений, профессий у учащейся молодежи, по оценкам экспертов, рэкетир занимает более высокий ранг, чем программист, сотрудник ФСБ, МВД, налоговой полиции, а криминальный предприниматель более привлекателен для молодых людей, чем врач, научный работник.2 Хотелось бы подчеркнуть, что сами названия "профессий", предлагаемых для оценки их значимости, несли в себе, что называется и положительное, и негативное содержание. И все же выбор чаще падал на негативные, осуждаемые обществом виды деятельности. В действительности же число молодых людей, разделяющих установки, требования, свойственные криминальным видам занятий, может быть и выше, чем показывают исследования. Просто чисто условно сама криминальность названия той или иной "профессии" как бы не позволяла внешне, открыто выражать ее одобрение.

Причиной такого положения и отношения молодежи к жизненным ценностям выступает все более неполная, деформированная социализация подрастающего поколения, отчуждаемого от нормальных условий воспитания, образования. В стране насчитывается как минимум 2 млн беспризорников, 3 млн детей воспитывается в семьях, но ведет асоциальный образ жизни,3 каждый пятый ребенок воспитывается в детском доме, а по выходе из него до 30 процентов воспитанников становятся лицами без определенного места жительства.4 Такие показатели не отмечались в нашей стране даже после гражданской и Великой Отечественной войн. Причем тенденции беспризорности, бездомности, воспитания вне семьи становятся все более ощутимыми не только в крупных городах и агломерациях, но и в российской провинции, чему способствуют миграционные процессы, межэтнические конфликты.

1 См.: Попов В.Г. Молодежь в сфере криминального влияния // Социологические исследования. - 1998, - № 5, -С.77.

2 См.: Проблемы занятости учащейся молодежи. - М, 1995. - С.25.

3 См.: Ковалева Т.В., Степанова O.K. "Подростка смутного времени" (К проблеме социализации старшеклассников) // Социологические исследования. - 1998. - № 8. - С.58.

4 См.: Слуцкий Е.Г. Беспризорность в России: вновь грозная реальность // Социологические исследования. -1998. -№3. - С. 120.

71-230080 (1920x2717x2 tiff)80Подрастающее поколение, прежде всего дети дошкольного и школьного возраста, испытывают беспрецедентное давление со стороны криминальной среды, негативных социальных обстоятельств (безработица, полуголодное существование, крайняя поляризация уровня жизни). Но официальная статистика не отражает всей реальности, ее деталей. Отмечаются в российском обществе такие формы жестокого обращения с несовершеннолетними, как торговля детьми, их сексуальная и экономическая эксплуатация, лишение жилья. Не случайным в силу этого представляется рост суицидальных настроений у молодежи, подростков. 24 процента из числа опрошенных молодых людей отметили, что один или несколько раз были близки к самоубийству.1 По данным генеральной прокуратуры страны, 10 процентов выпускников госучреждений для детей-сирот кончают жизнь самоубийством. Активно происходит и алкоголизация подрастающего поколения. По данным Министерства здравоохранения РФ, в 1994 году на 100 тыс подростков приходилось 17,4 зарегистрированных алкоголиков, в 1999 году их число достигло 24,4.3Столь неустойчивое, зачастую катастрофическое, с точки зрения жизненных перспектив, положение несовершеннолетних, молодежи в целом достаточно целенаправленно используется криминалитетом, который активно, повторимся, вовлекает эту категорию людей в антисоциальную деятельность, формируя тем самым резерв преступного мира, причем резерв активный, во многом уже включенный в преступную и допреступную деятельность.

Сказанное выше и позволяет утверждать, что в поведенческой сфере жизнедеятельности современною российского общества происходят такие процессы, которые свидетельствуют о его криминальной аномии, то есть криминализации. Наряду с негативными процессами в поведенческой сфере важным аспектом криминализации является деформация сферы сознания, ментальных структур.

Криминализация сферы сознания выражается, в частности, в существенном снижении роли права как идеи, ценности, а не только как реального механизма регуляции всей совокупности социальных отношений. Разумеется, было бы1 См.: Ручхин Б.А. Молодежь и становление новой России // Социологические исследования. - 1998. - Лгу 5. -С.92.

2 См.: Там же.

3 См.: Деловой вторник. - 1999. - 6 июля.

71-230081 (1920x2717x2 tiff)81неоправданным идеализировать отношение к праву в прежние годы, в советский период истории нашего общества, И тогда оно рассматривалось излишне утилитарно, инструментально, поверхностно, фиксировалось массовым сознанием как нечто внешне данное, необязательное, даже обременительное, но неизбежное явление в жизни социума. Ныне же и такое отношение к праву трудно зафиксировать. В настоящее время право в значительной мере потеснено, даже замещено иными, всецело прагматическими воззрениями на способы регуляции отношений и взаимодействий. Право рассматривается как лишняя, даже вредоносная данность, не способная обеспечить реализацию интересов и потребностей индивида, защиту его безопасности, прав и свобод.

Правовой не столько негативизм, сколько нигилизм отражает глубокие процессы, свойственные ныне не только массовому сознанию, но и сознанию профессиональному, специализированному. Внимание еще будет обращено на утверждение в обществе своеобразной рыночной психологии, слагаемым которой выступает утверждение денег едва ли не как единственного желанного ориентира, предела устремлений, самоценности. В ряду с этим выделяется и такой элемент массового сознания как все более господствующее представление о деньгах, финансовом положении человека как едва ли не единственном реальном гаранте решения проблем, заменяющим все остальные. Иными словами, обладание финансовыми ресурсами становится заменителем права. В массовом сознании все более утверждается представление, что имеющий деньги, причем не важно как их получивший, в состоянии всецело обосновать свою позицию, защитить ее. Деньги становятся судьей, целителем, заменителем любых механизмов, способов взаимодействия. Можно было бы сослаться на практику всех обществ, проходящих в свое время этап первоначального накопления капитала, но в значительной мере преодолевших затем тотальную фетишизацию денег. По нашему мнению, российская действительность убедительно демонстрирует именно нашу, специфичную, то есть полярную, максималистскую специфику отношения к финансовым возможностям человека: от прежней попытки идеологического воздействия, снимающего магическую притягательность денег, до теперешнего откровенного показа способностей нуворишей (так называемых "новых русских") пренебрегать всем и вся на основе своего финансового могущества.

71-230082 (1921x2718x2 tiff)82В ряду с этой констатацией, которую имеется в виду в дальнейшем подкрепить, аргументировать, обращаясь, в частности, к результатам различных социологических исследований, проведенных и в столице, и во многих регионах страны, следует обратить внимание и на такое на первый взгляд парадоксальное обстоятельство. При всем отторжении массовым сознанием права, едва ли не исчезновении его из системы жизненных координат исследователи фиксируют важность для людей законности, правопорядка в иерархии ценностных предпочтений. Так, Н.И. Лапин обращает внимание, что в иерархии из 14 ценностей законность заняла явно лидирующее положение. Но вот с чем, на наш взгляд, антиномично корреспондируется ценность законности. До двух третей респондентов отмечают рост пессимизма, озлобленности, агрессивности, других негативных настроений.' Первое положение (законность выступает приоритетной ценностью) соотносимо со вторым (рост агрессии) по следующему основанию. Законность все в большей мере рассматривается людьми как условие и возможность отстоять только свои интересы, права. Иными словами, законно то, что устраивает индивида, позволяет ему наиболее успешно решать собственные проблемы. Законность рассматривается как индивидуальная принадлежность. Право в такой его интерпретации в массовом сознании замещается своеволием, не воспринимается более как ценность, регулятор отношений, в равной мере служащий всем индивидам, всем группам. Опасность такого пересмотра, осмысленного или неосознаваемого, вполне очевидна. Связь между стабильной правовой социализацией личности и позитивным ее поведением разрывается. Правовая культура, и без того невысокая в нашей стране в недалеком прошлом, разрушается окончательно, становится ситуативной, примитивной, утилитарной.

В то же время выдвижение в ряд наиважнейших ценностей права, пусть и понимаемого индивидуализировано, все же представляется весьма симптоматичным и с другой точки зрения. При всем разрушении правопорядка, царящем беззаконии, исчезновении права и как регулятора поведения, и как ценности в обществе все же живет потребность в упорядоченности отношений, предсказуемости взаимодействий, их устойчивом законном обеспечении. И в целом это свидетельствует о перспективной возможности декриминализации нашего социума, о возможности1 См.: Лапин Н.И. Ценности как компоненты социокультурной эволюции современной России // Социологические исследования. - 1994. - №5. - С. 7.

71-230083 (1921x2718x2 tiff)83опоры в этом процессе на оставшиеся в массовом сознании позитивные элементы, о не столь уж катастрофичном состоянии нашего общества.

Завершая в данной главе рассмотрение проблемы слагаемых многогранного процесса, каким является криминализация, представляется возможным сделать следующие выводы.

Первый. Российское общество находится в состоянии качественной трансформации, все более обретая черты квазигражданского. При этом многие процессы не носят пока характера своего рода завершенности, то есть определенности. Однако одним из системообразующих факторов современной российской социальной системы является криминальная форма ее аномии, передаваемая категорией "криминализация'1.

Второй. Криминализация охватывает и поведенческую и ментальную сферы общества, пронизывая его структуру, характеризуя состояние основных институтов, взаимодействий и отношений. Криминализация при этом не сводится лишь к количественным показателям роста преступных проявлений, а означает, в частности, рост на базе растущей девиации околопреступного социального мира, что в еще большей мере способствует размыванию граней между позитивными и негативными нормами, разрушает саму возможность различения одобряемого, развивающего личность, и осуждаемого, ведущего к ее деградации, поведения.

Третий. Особое значение для перехода аномии в форму криминализации имеет разрушение в российском обществе системы первичной социализации, обвальное нарушение преемственности поколений, нигилистическое отрицание существовавших ценностей, установок. Это предопределило ускоренный рост резерва преступного мира за счет многих представителей молодежи, подростков, несо вершеннол етних.

Четвертый. Криминализация в сфере массового сознания выражается, прежде всего, в замещении права, понимаемого не только юридически, позитивистски чаще всего, то есть как совокупность действующих правовых норм, но и как ценности, идеи, ориентира взаимодействий, другими оценочными установками, элементами осознания действительности, согласования интересов разного уровня. Среди них выделяются прагматическое своеволие, индивидуализированно воспринимаемые установки на ответственность и долг лишь перед собой.

71-230084 (1920x2717x2 tiff)84Таким образом, на рубеже XX и XXI веков российское общество оказалось криминализированным, что предопределяет ныне саму возможность, темпы, условия решения всех насущных социальных проблем.

Предложенный выше анализ ни в коей мере не предполагает некой заданности, подогнанное™ статистических данных и результатов социологических исследований под определенные первоначальные тезисы, концепты. Происходило обратное: обращение к многообразной социальной информации позволило сделать заключение о криминализации общества в целом, то есть о появлении вокруг возросшего преступного мира своего рода его спутника, особого, достаточно емкого допреступного мира. При этом наиболее существенным и опасным мы полагаем рассогласованность структур массового сознания, с одной стороны, сохраняющих ценности законности, порядка, предсказуемости взаимодействий, а с другой -разрушающих саму возможность непаталогического их восприятия. В определенной мере процессы, происходящие в массовом сознании, задают все то, что характеризует сферу поведения, действия и взаимодействия людей.

Рассмотрению предпосылок, условий, причин, вызвавших нынешнюю криминальную форму аномии российского общества, посвящается вторая глава исследования.

71-230085 (1921x2718x2 tiff)«5Глава вторая.

ПРЕДПОСЫЛКИ, УСЛОВИЯ И ПРИЧИНЫ КРИМИНАЛИЗАЦИИРОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА.

Криминализация современного российского общества обусловлена целым рядом предпосылок, условий и причин, анализ которых позволит глубже выявить сущность этого негативного процесса, показать его слагаемые во всех сферах социума, даст возможность выстроить представления о путях, методах возвращения общества в состояние, условно определяемое как нормальное, здоровое.

Естественно, отделение предпосылок, условий криминализации современного российского общества от причин углубления этого негативного процесса может выглядеть достаточно нестрогим. В то же время и предпосылки, и условия лишь создают своеобразный фон, являются неким поверхностным основанием нарастания криминальности социальных взаимодействий и отношений. Иными словами, без причин, вызывающих криминализацию, предпосылки и условия могут "не сработать", не привести к действительно криминальной форме аномии общества. Поэтому представляется необходимым отдельно анализировать предпосылки, условия и причины криминализации современного российского общества.

Параграф первый.

Исторические и социально-психологические предпосылки современной криминализации российского обществаНачинать анализ оснований криминализации современного российского общества представляется целесообразным обращением к неким особым предпосылкам этого процесса. При этом имеется в виду определенные исторические его истоки, а также состояние менталитета народов России и, прежде всего русского народа. Предполагается необходимым выделить следующие основные принципы предлагаемого анализа.

Во-первых, возможные, а то и встречающиеся, представления о заведомо преступной, более широко - антиправовой предрасположенности, таящейся в особом историческом пути какого бы то ни было народа, этноса, не могут рассматриваться в71-230086 (1920x2717x2 tiff)86качестве сколько-нибудь серьезного научного довода. При всей сложности, неординарности прошлого, отмечаемого у любого из современных этносов, искать объяснение криминальных вспышек или даже криминальной формы аномии, то есть существенной его криминализации, в исторических условиях формирования, функционирования было бы явно бездоказательным занятием.

Во-вторых, столь же безосновательными являются и поиски неких особых преступных черт в национальных характерах, в специфике ментальности того или иного народа, его изначальном умонастроении, ориентациях, установках. Точно также как теории физических типов не раскрывают всей глубины причин аномального поведения отдельной личности, возможные концептуальные подхода к выявлению криминальных наций, народов представляются полностью надуманными, идеологизированными, научно несостоятельными. Криминализация порождается социальными обстоятельствами. И если на определенном отрезке исторического развития значительная доля какого-либо народа начинает заниматься преступным промыслом, к примеру, в Колумбии, выращивая наркотикосодержащих растения, то это не означает наличия изначальной установки этого народа на преступные деяния.

В то же время и полностью игнорировать указанные моменты - особенность исторического развития, специфика национального характера - то есть не замечать некоторые зависимости, существующие между переживаемыми переходными периодами, значительными социальными потрясениями в жизни народов и уровнем аномии, дезинтеграции, достигающей криминализации, особой степенью преступной активности значительного числа индивидов именно в эти периоды было бы неправомерным. Как неправомерным было бы и не замечать некие связи между социально-психологическими особенностями народов и состоянием, к примеру, их правовой культуры, сочетающейся либо с негативными, либо с позитивными поведенческими актами заметного количества индивидов. С другой стороны, следует отдавать отчет, что и найти некий эталонный этнос, по отношению к которому можно было бы говорить о негативных элементах сознания, в частности, правового, у других народов, также невозможно.

Таковы лишь некоторые трудности анализа социальной дезинтеграции, аномии, криминализации применительно к условиям жизни, мировосприятия конкретных народов. Необходима своего рода тонкая грань такого социологического анализа,71-230087 (1923x2719x2 tiff)87который не допускал бы ни преувеличения, ни преуменьшения, недооценки указанных выше факторов. Иными словами, как нельзя обойти социально-психологические особенности народов, специфику их становления, развития в анализе предпосылок криминализации общества, так и нельзя свести только к ним все негативные проявления в социальной жизни. Из этого мы и представляется необходимым исходить в дальнейшем анализе различных оснований криминализации современного российского общества.

Прежде всего целесообразно обратиться к некоторым особенностям исторического развития нашего народа, которые не могли не сказаться на нынешнем уровне аномии общества, разбалансированности, крайней противоречивости, растерянности массового сознания, утратившего, как уже отмечалось, достаточно четкие ориентиры и установки на социально позитивные действия. Детальный анализ всего исторического пути нашего народа, особенности его становления и развития, разумеется, не видятся в качестве задачи данного исследования, а представляются самостоятельной целью иных научных поисков. Поэтому и не анализируется такое историческое обстоятельство, как мощнейший социокультурный раскол, вызванный петровскими реформами и знаменовавший, по сути, появление двух культур в нашем обществе, их сосуществование, что не могло, конечно, не вызвать известных коллизий, антиномичности элементов массового сознания. Не затрагивается и еще один достаточно существенный с точки зрения дальнейшего развития российского общества период, связанный с отменой крепостного права и последовавшим вслед за ним не прогнозировавшимся всплеском криминальной активности крестьян, оказавшихся лично независимыми, но не имевших опыта обращения со свободой при отсутствии сколь-нибудь значительной собственности, которой можно было бы распоряжаться.1При всей важности рассмотрения взаимозависимости и взаимообусловленности всех составляющих исторического процесса невозможно "выводить" сегодняшнее состояние общества лишь из прошлых его ситуаций с помощью жестко однозначных детерминистских схем. К тому же рамки нашего исследования не позволяют столь обстоятельно вникать во все события на многовековом пути нашего народа. Хотя и1 См,: Ахиезер А,С. Россия: критики исторического опыта. (Социокультурная динамика России). -Новосибирск, 1997. - Т. I. От прошлого к будущему. - 672 е.; Ахиезер А.С. Жизнеспособность российского общества // Общественные науки и современность. - 1996. - № 6. С.58 - 66.

71-230088 (1921x2718x2 tiff)88отмечать некие, скажем так, социальные отметины в массовом сознании, фиксирующие на достаточно длительное время вполне определенные поведенческие и умозрительные стереотипы, ценности, установки, видимо, тоже будет не лишнемТем не менее, вполне достаточным представляется в анализе предпосылок криминализации современного российского общества обратиться к социальным процессам, фактам, явлениям, свойственным нашему обществу в XX веке, особенно на протяжении так называемого советского периода истории. Не все отмечаемые далее процессы и явления видятся однозначно равновеликими с точки зрения их воздействия на нынешнюю криминальную ситуацию, хотя все они, безусловно, в той или мере определили криминальную форму аномии сегодняшнего общества. В конечном счете, из множества вариантов дальнейшего развития общества на каждом изломе его истории действительностью становится только один из них, вызывая в свою очередь новый веер альтернативных возможностей будущей социальной жизни. Таким образом, и получается, что внешне иногда совсем незначительные социальные явления вызывают достаточно основательные следствия, оказывают определяющее влияние на состояние общества, его моральные, правовые устои, ценностные ориентации, установки индивидов. И дело здесь не столько, разумеется, в обращении к этим, по сути, синергетическим идеям, что зачастую в последнее время звучит просто как дань определенной научной моде, а в конкретных жизненных реалиях.

Итак, представляется необходимым остановиться на некоторых социально-исторических истоках нынешней криминализации российского общества.

Во-первых, следует выделить такое обстоятельство, свойственное нашему обществу несколько десятилетий, как стойкое деление после Октябрьской революции 1917 года противников новой власти на социально близких и социально далеких. Известный романтизм победителей выразился тогда и в представлении о близости пролетарских революций в мировом масштабе, породил весьма специфичную для нашего общества установку. А именно, установку на то, что главная опасность для новой власти, власти, как говорилось, трудящихся и для трудящихся, исходит не от криминальных элементов, как порождения якобы только старого строя, а от политических противников этой власти. Более того, сами криминальные элементы общества (воры, расхитители, мошенники) рассматривались сугубо как продукт лишь71-230089 (1920x2717x2 tiff)89определенного строя, только определенных социальных обстоятельств.1 Конечно, не следует преувеличивать роль этой установки в постепенном нарастании аномии, придании ей криминальных черт. Тем более что большинство общества к ворам все равно относилось как к негативным элементам, с которыми нужно бороться всеми доступными способами. И все же на уровне управленческих слоев, в молодежной среде эта преувеличенно идеальная оценка возможности успешной, как тогда говорили, "перековки" вчерашних преступников имела определенное влияние. Надо к тому же иметь в виду, что эта идеологическая, по сути, установка служила прямым руководством к действиям правоохранительных органов, реапизовывалась на практике. Весь цинизм ситуации состоял еще и в том, что в многочисленных лагерях системы ГУЛАГа заключенные, обвиненные по общеуголовным статьям, выступали фактическими помощниками администрации колоний и лагерей в "работе" с так называемыми "политическими". Конечно, в общественном сознании того времени отношение к ворам, участникам разбойных нападений и тому подобным элементам не делалось от таких поблажек снисходительнее. Но в самой криминальной среде представление преступных элементов о своей близости к власти, определенном родстве с ней все же культивировалось.

Во-вторых, весьма существенным для всего дальнейшего развития российского общества является то обстоятельство, что через лагерную систему прошли за годы советской власти, особенно с середины 30-х до середины 50-х годов, миллионы людей. Н.И. Лапин, к примеру, ссылается на социологические исследования, свидетельствующие, что до четверти опрошенных непосредственно сталкивались с репрессиями в советский период истории нашего общества. А.И. Гуров приводит данные информационного центра МВД тогда еще СССР о том, что только с начала 60-х годов, то есть со времени принятия нового уголовного кодекса, до середины 80-х годов в СССР было осуждено 35 млн человек. Третья часть их совершила при этом рецидивные преступления.' А.И. Солженицын, ссылаясь на архивные документы, приводит такие данные. В 1923 году в лагерях в нашей стране содержалось 136594 заключенных. Через 10 лет, в 1933 году, то есть еще до времени "великой чистки",1 См., например: Г уров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. - М., 1990.304 с.

2 См.: Лапин Н.И. Модернизация базовых ценностей россиян // Социологические исследования. - 1996. -.V" 5. С.4.

3 См.: Гуров А.И. Красная мафия. - М„ 1995. - С.70.

71-230090 (1923x2719x2 tiff)90единовременное число заключенных составляло около одного миллиона человек. Максимальная же численность заключенных ГУЛ А Га могла достигать 6 млн человек.1Существенным это обстоятельство, то есть массовое по характеру пребывание людей в условиях тюрьмы или иного "исправительно-трудового" учреждения, видится потому, что вне зависимости от наличия действительного или надуманного обвинения, по которому был осужден человек, вне зависимости от уголовного или политического основания для пребывания его в указанных заведениях, люди проходили своеобразную ресоциализацию, воспринимали в полном объеме специфику лагерного быта, ценностных предпочтений, способа общения, отношения к труду, возможностей выживания. Вольно или не вольно у людей смещались представления о справедливости, дозволенном действии, возникала озлобленность к этому социальному миру, агрессия, отчуждение от социума. Сам факт заключения, лишения свободы порождал недоверие к праву, его идее, ко всему, что исходит от государства, тем более что официально оно провозглашалось государством трудящихся и для трудящихся. Не случайным поэтому представляется формирование своего рода двойных норм, стандартов поведения. Одни были для себя и ближайшего окружения, другие - для официального представления себя в обществе. Немаловажной видится и возможность появления чувства мести по отношению к обществу, которое позволяет утверждаться беззаконию под прикрытием правового порядка и высшей справедливости. Еще раз следует обратить внимание, что исчезновение людей в лагерях не прерывало своеобразной отдачи обществу всего того, что в этих лагерях формировалось, появлялось, от специфической лексики до нигилистического отношения к обществу в целом. Не случайно, как представляется, исследователи фиксируют даже у людей одаренных, творческих, но прошедших лагеря, такие качества, как неразборчивость в выборе способов достижения цели, установка на упреждающий удар, отношение к людям как к средству продвижения к желаемому результату, пусть даже сверхличному, социально значимому.21 См.; Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. Опыт художественного исследования. Г лавы ич книги // Новый мир. - 1989. - № 10. -С.80, 116.

2 См.: Цыганков Д Б. «Властитель дум» в поле политики: опыт социоанализа // Социологические исследования. -1999. - № 1.- С. 79.

71-230091 (1923x2719x2 tiff)91В качестве еще одного, третьего, в ряду социально-исторических явлений, предопределивших в какой-то мере нынешнюю криминализацию российского общества, теснейшим образом связанного с только что обозначенным, необходимо выделить длительную востребованность в силу известных обстоятельств таких личностных качеств человека как умение быстро адаптироваться к экстремальным условиям, выживать любой ценой. В свою очередь это снижало ценность жизни, определенного бытового комфорта, делало заниженными многие потребности, реализуемые зачастую в превращенной форме. Речь, в частности, идет о том, что в 30 - 50-е годы, по сути, официально поощрялось доносительство, предательство, умение выслеживать, ловчить, скрывать истинные намерения. Искусственно формировался аскетизм, который при малейшем возросшем уровне достатка оборачивался безудержной погоней за удовольствиями. Воспитание жертвенности у более старших поколений своеобразно отражалось на тех, кто вступал в самостоятельную жизнь уже в более спокойные годы, после Великой Отечественной войны, в пору так называемой "оттепели", когда у людей появилась потребность приблизить к себе, именно к себе, состояние общества, которое официально устанавливалось как цель социального движения. Такой своего рода сплав духовного состояния общества, его массового сознания, когда тесно переплетались, казалось бы, несовместимые, разнонаправленные ментальные элементы (жертвенность и забота о себе, честность и доносительство, наивность и прагматизм выживания и т.д.) могли породить и породили негативное отношение к моральной регуляции, неким высшим человеческим ценностям.

К рассогласованию элементов массового сознания, появлению цинизма в качестве социально-психологического, а не личностного, отграниченного явления, к ситуации, которую условно можно определить как наступление изверия в идеалы добра и справедливости объективно вели и бесконечные кампании разоблачения деятельности политического руководства страны. Несколько поколений людей столкнулось в российском обществе с ситуацией, когда каждое последующее руководство страны начинало свою деятельность с резкой критики всего сделанного предшествующими руководителями. Это было характерно для оценки всей системы социально-политического управления, действовавшей в 30 - 80 -е годы. Временные рамки этих разоблачительных кампаний указаны неслучайно, поскольку в71-230092 (1921x2718x2 tiff)92дальнейшем имеется в виду показать периодизацию нарастания аномии, постепенно приобретшей форму криминализации российского общества. Пока же важным представляется отметить, что массовое сознание на протяжение всего нескольких десятилетий неоднократно испытывало своего рода шок. Сначала это было связано с открытым разоблачением и показом деяний в период руководства страной Сталиным, которого официальная пропаганда представляла едва ли не в качестве бога. Не следует забывать, что альтернативных источников информации в ту пору практически не было. Ведь даже в начале 60-х годов радиоприемники, способные принимать передачи в коротковолновом диапазоне, в котором вещали зарубежные радиостанции, имелись только у 30 процентов советских семей.1 Затем в более мягких, можно сказать, завуалированных формах аналогичные разоблачительные кампании проводились по отношению к каждому советскому лидеру. Что касается периода, начавшегося на рубеже 80 - 90-х годов, то он характерен тотальным отказом от всех прежних ценностей, предпочтений, идейных установок и стереотипов.

Здесь важно подчеркнуть лишь то обстоятельство, что на протяжение десятилетий складывалась система двойных стандартов этической и иной оценки состояния управления страной. Одна оценка давалась, скажем так, прижизненному лидеру, другая - умершему или отстраненному. Можно при этом констатировать, что необходимый критический анализ социально-экономической ситуации, политической сферы на том или ином отрезке истории, разбор достоинств и просчетов в деятельности политической элиты, лидеров страны, к сожалению, в условиях нашего общества, со спецификой его умонастроения имел и имеет и заведомо отрицательные следствия. Упорная склонность максимизировать оценки и выводы, не видеть нюансов, оттенков в социально-политической ситуации порождает ситуацию резкою перехода ог одних суждений к другим, часто противоположным, инициирует положение изверия во что-либо.

В конечном счете, все эти разоблачительные кампании выразились в дезориентации массового сознания, в появлении релятивистского взгляда на моральные нормы, ценности, в постепенно складывавшейся утрате людьми уверенности в соответствии любых, в том числе, разумеется, и этических, политических, и правовых, деклараций реальному состоянию дел в обществе. В свою1 См.: Большая Советская Энциклопедия: Третье издание. - М., 1977. - Т.30. - С.418.

71-230093 (1920x2717x2 tiff)93очередь дезориентация сознания содействовала утверждению правового и этического нигилизма, обособлению власти, всей управляющей подсистемы от общества, вела, в конечном счете, к криминальной форме его аномии.

И еще об одном социальном явлении, свойственном нашему обществу и объективно способствовавшем его смещению в сторону нарастающей криминализации. Речь идет о том, что в силу отчуждения человека от собственности, от управления ею сложилась специфическая ситуация бесхозности, безвладельности, как это можно определить, это собственности. А это породило в свою очередь такое специфичное явление как равнодушие, апатичное отношение к любым отношениям собственности. Разумеется, надо отдавать отчет, что такое особое отношение не является порождением лишь советского периода истории российского общества. Представляется, что и на всем ее протяжении имущественные отношения в условиях крепостничества, сопровождающегося общинностью, были непростыми. Чувство сопричастности имуществу в значительной мере отсутствовало. И именно потому, что у индивида не было реального положения хозяина, собственника. В данной работе важно обратить внимание и на такую деталь, что и советский период истории добавил к этой специфике отношений собственности немало разрушающих моментов, отчуждающих человека от собственности, распоряжения, рачительного пользования ею. Надо к тому же иметь в виду, что советский человек очень часто сталкивался со своего рода двойными стандартами касательно отношений собственности, когда, с одной стороны, государство в лице конкретных руководителей и управленческих структур допускало бесхозяйственность, то есть неумелое, неэффективное управление ресурсами, собственностью, что приводило, к примеру, к регулярной гибели значительной доли выращенного урожая, нерациональному использованию природных ресурсов, конечных продуктов труда. С другой же стороны, государственные органы всегда проявляли завидное и показное рвение в преследовании малейших попыток граждан воспользоваться тем, что все равно будет брошено, сгниет, погибнет, что не найдет применения по назначению. На наш взгляд, и это обстоятельство объективно способствовало появлению, утверждению вполне определенных установок и стереотипов в массовом сознании, которые едва ли можно охарактеризовать хотя бы приблизительно соответствующими моральным и правовым.

71-230094 (1920x2717x2 tiff)94Таким образом, имеются все основания утверждать, что социально-исторические истоки современной криминализации российского общества, а выделены лишь несколько наиболее значимых в качестве таковых, действительно оказали пролонгированное воздействие на состояние социума, сказались на нынешнем его положении, привели к криминальной форме аномии социальные институты, всю совокупность отношений и взаимодействий.

Теперь представляется целесообразным остановиться на отдельных составляющих ментальности нашего народа, имея при этом в виду нелинейную, нестрогую зависимость социального настроения, чувствования, особенностей национального характера и поведенческих актов, действий индивидов, а также выступающих своеобразными предпосылками криминализации современного российского общества.

В традиции российской социальной философии и социологии всегда было построение представлений о национальных особенностях характера нашего народа на основе обращенности к антиномичности, полярной противоречивости многих составляющих элементов этого характера. Глубокий анализ проявлений этой антиномичности содержится в трудах многих российских мыслителей. Н.А. Бердяев, например, полагал, что наш народ можно охарактеризовать лишь противоречиями, как народ одновременно государственно-деспотический и анархистски свободный, как народ склонный к национализму и национальному самомнению и народ универсального духа, более всего способный к всечеловечности, склонный причинять страдания и до болезненности сострадательный.1 Вряд ли случайным является обращение к противоречивости "русского духа" и С.Н.Булгакова. Наряду с симптомами некультурности, незрелости русской интеллигенции, народа в целом он отмечает черты духовности, духовной красоты. Рядом с началом, которое философ определяет как антихристовое, он выделяет и высшие религиозные потенции, свойственные русской душе.2 Г.Г. Шпет подчеркивает исконность, своего рода вечность российской антиномичности, которую он объясняет особым положением России на стыке разнородных цивилизаций, культур, духовных ценностей.31 См.: Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма // Сочинения. - М., 1994. - С.255.

2 См.: Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество // Вехи; Интеллигенция в России: Сб. сг. 1909 - ! 910. - М., 1991. - САЗ - 84.

3 См.: Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты // Сочинения. - М, 1989. - С.355 - 360.

71-230095 (1920x2717x2 tiff)95Российская социально-философская рефлексия содержит не просто констатацию полярности, противоречивости ментальных структур русского народа и ее связь со своеобразием геополитического положения страны. Так, И.А. Ильин, размышляя о духовных истоках антиномичности русского национального характера, устанавливает и ее историческую обусловленность. Он полагал, что западная культура выросла из преобладания воли над сердцем, анализа над созерцанием, рассудка во всей его практической трезвости над совестью, власти над вольностью и свободой. Философ полагал, что у нас соотношение всех этих сил является обратным.1 Отсюда, в частности, следует и до сих пор фиксируемое слепое копирование в нашей стране опыта, идей, теоретических конструкций, свойственных иной социокультурной парадигме, что в свою очередь ведет к разрушению собственных основ социальной жизни, осуществляется часто поверхностно, лишь словесно, до крайности непоследовательно. Более того, сами идеи, технологии, воспринятые не критично, но в то же время настойчиво воплощаемые, сталкиваясь с инерционно оставшимися в массовом сознании архаичными, неизжитыми его слагаемыми, отторгаются затем, превращаясь едва ли не свою противоположность, дискредитируя сами идеи. Порочными делаются сами изначальные позитивные установки, представления, в частности, о личной свободе, ответственности, о праве, правовых способах регуляции социальной жизни, что еще больше делает антиномичным массовое сознание, дезорганизует ментальные структуры, криминализирует общество, постоянно порождает околопреступный социальный мир.

Отмечается и такое свойство менталитета нашего народа как его крайний максимализм, отсутствие гибкости, многоцветности в оценке происходящего, в построении перспектив организации своей жизнедеятельности. Так, Л.П. Карсавин, к примеру, полагал, что русским изначально присуще то, что он называл большевизмом духовной жизни, то есть максимализм. Идеалы, устремления, цели нашего народа всегда были запредельны, величественны, всегда абсолютны. Дух России, по мнению философа, вместо реальной и конкретной деятельности подкидывает абсолют в виде туманного и неопределенного идеала.2 Любопытно, что Б. П. Вышеславцев усматривает эту склонность к мечтательности, к потребности достижения1 См.: Ильин И.А. Наши задачи: Избранные статьи (1948 - 1954 гг.) // Юность. - 1990. - № 8. - С.68.

2 См.: Карсавин Л.П. Религиозная сущность большевизма И Звезда. - 1994. - № 7. - С.170 - 171.

71-230096 (1920x2717x2 tiff)96благополучия с наименьшими усилиями и затратами даже в сказках, как своеобразных накопителях творческой энергии народа, оригинальных концентрированных выразителях его устремлений и чаяний. А в русских сказках постоянно делался упор на достижении могущества, успеха, чаще всего лишь благодаря везенью, уменью быть незлобивым, но одновременно малодеятельным, не суетливым.1Вполне естественно, что стремление к абсолютному, всесовершенному духовному и социальному состоянию легко разбивается при малейшем столкновении с социальной реальностью, превращая тем самым максимализм добра в свое полное отрицание, в нигилистическое, часто безрассудное уничтожение каких-либо устоев, самой веры в реальное достижение совершенного общественного устройства. Именно на нигилизм как на наиболее характерное слагаемое русского духовного состояния обращали внимание многие российские мыслители. Н А. Бердяев, с присущей ему глубиной проникновения в сущностные черты национального характера русских, подчеркивал, что в русском человеке легко обнаруживается нигилист, ниспровергатель.2 Он же отмечает, что "русский человек не ставил задачей выработать и дисциплинировать личность, он слишком склонен был полагаться на то, что органический коллектив, к которому он принадлежит, за него все сделает для его нравственного здоровья".3В свою очередь такое духовное состояние русских многие исследователи связывали со своеобразием православной религиозности, специфично утвердившейся в условиях противления язычеству, а с другой стороны — впитывавшей из него многие не только обрядовые элементы, но и содержательные, глубинные моменты. Православие устанавливалось в российском обществе не только как органичное соединение воспринятых у других народов религиозных обрядов и догматов, по мнению Н.С. Трубецкого, но и как особая государственная культура, подчинение которой должно было быть не только духовным.4 Соответственно и отношение русского человека к православной вере, вере как таковой всегда было двойственным:1 См.: Вышеславцев Б.П. Русский национальный характер// Вопросы философии. - 1995. - №6. С. 112 - 121.

2 См.: Бердяев Н А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX и XX века // О России и русской философской культуре. -М., 1990. -С.217.

Бердяев Н А. Судьба России. - М., 1990. С 74.

4 См.: Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре // Вопросы экономики. - 1994. - № 2. - С. 116120.

71-230097 (1921x2718x2 tiff)97недобровольное подчинение и одновременно выхватывание из проповедуемых идей именно того, что соответствует лишь собственным представлениям о святости, справедливости и т.п. Надо к тому же иметь в виду, что православие было изначально непрактичной, скажем так, религией, оно не было ориентировано на реконструкцию реальных форм организации жизнедеятельности людей, не связывало себя с функционированием локальных социальных систем, заботами территориальных, иных общностей. Это предопределило в дальнейшем и судьбу православия как официальной религии, а значит изначально в чем-то отторгаемой от жизни конкретных людей. Тем самым православие в его российской, русской по преимуществу версии не служило ни надежным духовным ориентиром, ни регулятором отношений и взаимодействий.

Особенности сугубо русской, догматической устремленности, специфику русского отношения к вере выявляет и С.Н. Булгаков. Он отмечает, на первый взгляд парадоксальное явление, именуемое им как неверие, остающееся в то же время на уровне слепой, догматической, устоявшейся веры. Русский человек способен лишь на вечную духовную борьбу, определяемую способностью в ее результате устраивать свою жизнь без бога, то есть без нравственного ориентира, стержня. Причем делается это навсегда, окончательно. Духовность русского человека, тем самым и его святость, носит весьма специфичный характер. Это духовность без главного ее носителя, духовность без бога.1 С.Н. Булгаков обращает внимание и на извечно конфронгациенный характер российской духовной культуры. В силу этого, по его мнению, граница между добром и злом, дозволенным и недозволенным, свободой и деспотизмом, партийной дисциплиной и общечеловеческой моралью слишком часто в нашей истории утрачивалась2Разумеется, все эти наблюдения, меткие суждения, аналитические оценки, касающиеся особенностей русского национального характера, нельзя напрямую увязывать с криминализацией современного российского общества, потерей значительньм числом индивидов нравственных ориентиров, свободного самоопределения в части выбора достойного поведения, основанного на идеях права, морали. Все вышеприведенные замечания российских мыслителей, которые при все' См.: Булгаков С.Н. Моя Родина: Религия человеколюбия в русской революции // Новый мир. - 1989. - № 10. -C.2I5.

2 См.: Там же. - С.225.

71-230098 (1920x2717x2 tiff)98уважении к народу, его истории, судьбе, все же максимально объективно относились к нему, к чертам его ментальности, что и помогало им раскрывать специфику российской социальной жизни, всех ее сторон, а значит1 и российской преступности, поскольку ни одно общество не обходится без криминального поражения институтов, отношений, анемичности связей и взаимодействий. Это, во-первых.

Во-вторых, вполне уместным представляется сделать и такую оговорку Вышеприведенные замечания, выводы, строившиеся на вдумчивых наблюдениях и переживаниях русских философов были сделаны либо сразу после революции, либо в первые годы добровольного или вынужденного изгнания из страны. Это в свою очередь означает, что некоторые замечания рождались под впечатлением краха целой системы ценностей, резкого обострения всех противоречий общества, при глубоко личном ощущении крушения, исчезновения целого привычного социального мира. Именно поэтому эти оценки, замечания были обостренно категоричными, в силу чего они и не в полной мере могли отразить реалии духовной жизни страны, черты национального характера. Тем не менее к ним необходимо обратиться, поскольку все эти оценки, суждения в действительности показывают, раскрывают наиболее существенные качества, слагаемые российской социальной жизни, ментальности, которые не могли не сказаться на дальнейшей ситуации в нашем обществе, а в чем-то и определись специфику его современной криминализации.

Не менее важно обратиться и к сегодняшним изысканиям социальных философов, социологов, специалистов в других отраслях обществоведения, которые, опираясь на все достижения отечественной социальной мысли, немало внимания уделяют изучению духовно-идеологических истоков, основ нынешних социальных процессов в российском обществе, в частности, дисфункциональное™ социальных институтов, криминализации социума.

Отмечается, в частности, так называемая исконная установка на уравнительность, равенство, которым всегда отдавалось предпочтение в нашем социуме по отношению к свободе, либеральным ценностям. Уравнительность при этом связывается с любыми вариантами общинности, свойственными как ранним славянским формам организации жизни, так и позднесоветским коллективистским стереотипам.1 Эта тенденция превратилась в одну из сильных ценностных доминант, активно1 См.: Маимияас Е. Российский социально-экономический стереотип // Вопросы экономики. - 1996, № 9. -С. 135- 136.

71-230099 (1920x2717x2 tiff)99противостоящих любым заметным индивидуалистическим устремлениям человека, усилиям по достижению личностного успеха. Такая установка, веками шлифовавшийся стереотип массового сознания в состоянии породить и реально генерирует ненависть к обогащению любыми способами, в том числе и правовыми, моральными. Массовое сознание весьма болезненно воспринимает возвышение индивида над некими усредненно понимаемыми показателями благополучной материальной жизни. Разумеется, так называемое рыночное реформирование, продолжающаяся трансформация поколебали, потеснили, но не могли снять, уничтожить эти достаточно глубинные ценностные ориентиры. Напротив, открытая ныне демонстрация многими индивидами своих личных успехов, материального благосостояния, достигнутых часто неправедными, криминальными средствами, вызывают заметное стремление у других индивидов "подравнять" ситуацию, самим восстановить попранную справедливость, то есть равенство, понимаемое едва ли не в буквальном смысле. В обществе весьма сильны настроения нового передела собственности, равного распределения произведенного валового продукта. Много работать и, рискуя, хорошо зарабатывать пусть даже без гарантий на будущее в 1989 году были готовы 27 процентов респондентов, а в 1994 году, уже столкнувшись с первыми зримыми результатами трансформационных процессов, доля таких индивидов снизилась до 23 процентов.1Достаточно глубоко исследует в современных условиях раскол, рассогласованность элементов массового сознания, берущих начало в историческом прошлом нашего общества, А.С. Ахиезер." Наличие и достаточно длительное взаимодействие двух основных субкультур, причем взаимодействие в обостренно конфликтной форме, породило и выявило к настоящему времени, по его мнению, отсутствие в обществе массового нравственного идеала. В свою очередь отсутствие этого нравственного идеала, выполняющего роль стержневого начала всей социальной жизни предопределили легкую переориентацию от одних ценностных координат к другим, воспринимаемых очень легковесно, без освоения их глубиной народного сознания. Отсюда и постоянное, по сути, патологическое состояние нашей социальной системы. Интерес представляет и позиция этого исследователя относительно локальности русского национального характера, мотивированной1 См.: Майминас С. Российский социально-экономический стереотип И Вопросы экономики. 1996 - № 9 -С.139.

2 См., например: Ахиезер А.С. Жизнеспособность российского общества // Общественные науки и современность. - 1996. -№6; Ахиечср АХ. Россия: критика исторического опыта. - М., 1991. Т.З.

71-230100 (1920x2717x2 tiff)100глубинными, видимо, еще догосударственными ценностями. Мри этом и отношение к нраву как чему-то внешнему, далекому, даже чуждому легко корреспондируется с таким же отношением к государству, порождает представление о праве внешнем и праве своем, близком, о государстве как лишь порабощающей силе, от кото|юй не следует ждать ничего справедливого, и с которой можно поступать по своему усмотрению.

Криминализацию современного российского общества нельзя рассматривать вне контекста осмысления духовного, ценностного, ориентационного наследия периода социалистической модернизации отечественного социума, если употребить именно в этом категориальном плане его трансформацию, продолжавшуюся почти на всем протяжении XX века. Так, исследователи выявляют, к примеру, явная противоречивость между достаточно высоким уровнем образования, профессионального, прежде всего, в советское время, преодолением массовой элементарной неграмотности и сохранением низкого уровня общей, бытовой культуры, пренебрежительным отношением индивида ко всему, что не затрагивает лично его. Склонность к коллективизму, одно из глубинных свойств российской ментальности, благополучно уживалось с отсутствием правового сознания в его развитых формах, легкостью и ловкостью с которой люди обходили государственные запреты и установления.1Особо современными исследователями выделяется такая оборотная сторона отсутствия четко выраженного отношения к собственности как иждивенчество, патерналистское отношение к государству, власти. Отсутствие длительное время ответственности за себя, свое положение, будущее, прямая связь статуса индивида только с внешними обстоятельствами его жизни породили и определенный комплекс зависимости, ущемленности, ущербности человека, его интересов, подвигали индивидов либо к иждивенчеству, вечному ожиданию каких-либо благ, исходящих от государства, либо к разным формам протестного поведения, криминализировавшего личность, выводившим ее в околопреступный мир.

Не случайно, как представляется, и самооценка отрицательных качеств индивидов, выявляемая периодически фондом "Общественное мнение", выглядит следующим образом. 35 процентов опрошенных в качестве порока российской ментальности1 См.: Подопригора В.Н., Краскопевцсва Т.И. Русский вопрос в современной России // Вопросы философии. -1995 - №6.-С.65-74.

71-230101 (1921x2718x2 tiff)101называют непрактичность, 26 — личную безответственность, 23 процента - лень.1 Преобладание мотивации подданного при малейших движениях к снятию зависимости вызывает ненавистное противление любым устоям, нормам, стандартам поведения. Иррациональная, на первый взгляд, полярная смена настроений и поведения (от полной покорности и всетерпения до бунтарской вседозволенности) действительно имеет место, создавая фоновые предпосылки для криминализации российского общества.

Отсутствие постоянной духовной эволюции, постепенно наращивающей нравственный потенциал и общества, и личности, череда "громких" смен мировоззренческих установок оценивается современными авторами и с позиции весьма своеобразного подхода, отношения нашего народа к идеологии, отношения, которое на затрагивает глубинных основ массового сознания, скользит по внешним его элементам, выглядит как своеобразный пережиток его мифологичности. Это видно и на примере отношения к религии. Десятилетия находящееся на обочине социальной и духовной жизни и вышедшее в начале 90-х годов на авансцену православие, к примеру, могло оказаться естественным вместилищем духовности, компенсатором разрушаемой коммунистической идеологии, своеобразным социальным тормозом на пути аномии в ее криминальной форме. Но восприятие возрождения православия и соответствующей церкви было и остается внешним, поверхностным, своего рода данью моде, отражает не столько сменившиеся ориентиры людей, сколько их следование новым внешним ритуалам. Не случайно в 1991 году к атеистам себя причисляло 40 процентов опрошенных, а в 1992 году уже только 28. Но к 1997 году число атеистов вновь возросло до 35 процентов. При этом значительное большинство общества (70 процентов респондентов) не следует призывам церковных иерархов не читать какую-либо книгу или не смотреть какой-либо фильм. Представляется, что и эти данные свидетельствуют о рассогласовании, непрочности многих элементов массового сознания, его растерянности перед лицом сменяющихся социальных ориентиров, вечной готовности следовать сиюминутным, внешне красивым, увлекающим, ритуализированным формам выражения духовности.' См.: Горин Н. Особенности психологического склада жителей России // Вопросы экономики. - 1996. - № 9. -С. 145.

3 См.: Фом - ИНФО. 1997, № 37 (181) // Социологические исследования. - 1997. - № 12. С- 107.

71-230102 (1920x2717x2 tiff)102С другой стороны, поверхностное отношение к религии является и достаточно зримым свидетельством непрочности регулирующих элементов массового сознания, поскольку именно церковь и религия создавали свою систему представлений о дозволенном и запретном. Отсутствие надежных мировоззренческих устоев, будь они в коммунистической или религиозной оболочке не суть важно, открывало возможность достаточно уверенного проникновения в массовое сознание криминальных ценностей, норм, установок. Массовое умонастроение ныне готово к восприятию любых, самых отстраненных от реалий мифологем, самых бесчеловечных способов, приемов решения жизненных проблем. Ёмко, по нашему убеждению, охарактеризовал такое состояние массового сознания еще Н.А. Бердяев, который отмечал, что "разложение старых идей в полуравнодушной массе -ядовито. Это одинаково верно и по отношению к теократически охранительным доктринам и по отношению к доктринам позитивистски-радикальным и социалистическим".1 Индивиды как бы постоянно мстят сами себе за свою же слепую приверженность, околдованность, как им казалось, привлекательным идеям. Приверженность их бывает внешней, но разочарование всегда яростно, болезненно. Что и выталкивает индивидов из позитивной среды в мир, по крайней мере, околопреступный.

Фиксируется современными исследователями и некое отстраненное отношение наших соотечественников к истории, прошлому нашего народа. Не секрет, что такой подход после 1917 года поддерживался официальной пропагандой. Новое общество пытались выстроить едва ли не "с чистого листа", в полном забвении прошлого, которое рисовалось лишь одномерно негативно. Само по себе такое нигилистическое отрицание таило в себе весьма опасные зародыши. Ведь в традициях прошлого всегда можно найти не только те, которые не достойны продолжения, но и такие, которые способствовали бы поддержанию нравственных начал в социуме, его ориентации на моральное, правовое поведение, действие. Исследования, проводимые Всероссийским центром изучения общественного мнения и затрагивающие многие аспекты исторического сознания, события российского этногенеза, свидетельствуют, что глубина исторической и социальной памяти нашего народа невелика: символический ресурс ее не выходит за рамки советского периода или предыстории его, но1 Бердяев Н.А. Судьба России. - М., 1990. -С.83.

71-230103 (1921x2718x2 tiff)103рисуемого в духе официальной пропаганды того периода.1 Речь, конечно же, не о том, что из массового сознания исчезли добродетельные слагаемые, в ряду которых порядочность, честность, милосердие, сострадание и т.п. Но история для нашего народа начинается каждый раз как бы с нуля, то с октября 1917 года, то с августа 1991 года. Сознание в таких условиях пребывает перманентно в незрелом состоянии, не воспроизводит преемственность нравственных, правовых координат. Тем самым имеется возможность постоянного утверждения, пусть временно, самых разнородных, порой весьма экзотических установок, ценностей. И эта возможность, к сожалению, воплощается, реализуется в действительности. Поколения в российском обществе каждый раз создают новый социальный мир, новый социальный порядок со своими ценностями, нормами, что и означает аномичное состояние социума.

Подводя итог изложенному в данном параграфе, можно сделать следующие выводы. Во-первых, при всей невозможности даже постановки вопроса об особой криминальной предрасположенности той или иной нации, того или иного этноса, специфика исторического пути каждого народа закладывает свои возможности криминальной формы аномии общества. Во-вторых, в массовом сознании могут воспроизводиться и закрепляться практически любые ориентиры, ценности, установки. Какие из них будут превалировать, ценности добра, законопослушания, терпимости, наращивания формирующих возможностей культуры или, напротив, те, в которых разрушается право, моральные установления, зависит от многих конкретных обстоятельств, в том числе, и от особенностей исторического пути народа, последующего отношения к этому пути, и от неких зафиксированных черт ментальное™, национального характера, которые всеми социальными условиями закрепляются. В-третьих, особый социально-психологический склад нашего народа в целом предопределяет специфику нынешнего уровня аномии общества, ее криминальную форму, то есть криминализацию.

1 См.: Гудков JI. Национальное сознание: версия Запада и Востока // Родина. - 1994. - К» 2. - С. 17.

71-230104 (1920x2717x2 tiff)104Параграф второй.

Внешние и внутренние условия криминализации современногороссийского общества.

В ряду условий, способствующих нынешнему нарастанию криминальности во всех сферах жизни общества, криминальной формы аномии социальных отношений и взаимодействий в нем, следует, прежде всего, выделить некоторые внешние, определяемые как наднациональные.

В силу известных обстоятельств, связанных с распадом СССР, либерализацией ко итак го в с зарубежными странами, все большей проницаемостью из-за этого границ России, криминалитет и Запада, и Востока проявил исключительно большую заинтересованность в своем продвижении на относительно недоступную прежде территорию, в расширении поля своего негативного воздействия. Оставляя вне поля анализа силу обратного влияния российского криминалитета на обстановку в других странах, необходимо ограничиться здесь лишь одним замечанием.

Российский преступный мир достаточно быстро включился в своеобразное криминальное мировое разделение деятельности, начал теснить традиционные мафиозные группы и сообщества за рубежом, потрясая мировое сообщество беспрецедентной жестокостью и потрясающей изворотливостью. Но и открытость российского общества внешнему влиянию сделала возможным своего рода экспорт вненациональных негативных социальных явлений в нашу страну.

Многочисленные исследования, проведенные и зарубежными, и отечественными социологами, криминологами, убедительно свидетельствуют, что проблема криминальности, аномии общества, институтов, взаимодействий, отношений характеризует положение в большинстве как индустриально развитых, так и менее развитых стран.1 При этом исследователи справедливо, как представляется,1 См., например: Карпец И И. Преступность: иллюшн и реальность. - М, 1992; Лунеев В.В. Преступность XX века: Мировые, региональные и российские тенденции. - М., 1997; Сборник статистических данных о преступности в капиталистических странах / Подред. А.А. Герце нюна. - М, 1967; Социология преступности: современные буржуазные теории. - М., 1966 я др.

71-230105 (1920x2717x2 tiff)105связывают нарастание криминальности общества, отношений в нем прежде всего с внутренне противоречивым содержанием рыночного механизма регуляции социально-экономической жизни. Эта противоречивость состоит, с одной стороны, в необходимости наличия множества свободных, отграниченных хозяйствующих субъектов, руководствующихся принципом извлечения максимальной прибыли при минимизации затрат и издержек, а с другой - в необходимости поддержания баланса, урегулированное™ связей, взаимодействий, в том числе и в сугубо экономической подсистеме общества.

Рыночная экономика, органично соотносимая с экономической, политической, личной свободой, в том числе не в последнюю очередь со свободой выбора поведения индивидов, групп, уже в силу этого накопительно криминальна. Не случайно самый высокий уровень преступности со значительными темпами ее прироста отмечается в странах с развитыми рыночными отношениями. Среднегодовые темпы прироста коэффициента преступности с 1960 г. по 1990 г. составили, например, в США 5,65 процента, во Франции - 4,85; в ФРГ - 3,05; в Англии и Уэльсе - 5,9 процента и лишь в Японии - 0,4 процента.' Следует поэтому констатировать, что между уровнем социально-экономического развития и нравственно-правовой ситуацией в обществе, его криминализацией нет однозначной, линейной зависимости. Это подтверждается и выводами экспертов Организации Объединенных Наций, отмечающих интенсивный рост преступности в странах с рыночной экономикой и фиксирующих невозможностьустановления взаимосвязи колебаний уровня преступности в этих странах с2параметрами социально-экономического развития.

Представляется, что парадоксальность на первый взгляд такой ситуации связана с сущностными характеристиками самих рыночных механизмов, самого рынка как способа хозяйствования. Рыночные отношения, основанные на поддержании баланса между спросом и предложением на товары и услуги, предполагающие наличие товарного производства, несут в себе возможность распространения вполне определенных установок, ориентаций, ценностей на социальные взаимодействия во всех сферах социальной жизни.

1 См.: Лунеев В.В. Рыночная экономика и преступность//Общественные науки и современность. - 19%. - № 3. -С.38. "2 См.: Третий обзор ООН о тенденциях в области преступности, функционирования систем уголовного правосудия и стратегиях по предупреждению престу пности: Доклад, подготовленный Секретариатом. -A/CONF. - 1990. - 27 июля. - С.24.

71-230106 (1920x2717x2 tiff)106Речь идет, в частности, об утверждении своеобразной рыночной массовой психологии, как условии, своего рода предтечи криминализации. Одним из элементов такой психологии, без сомнения, является представление о том, что товаром становится все, то есть все продукты материального и духовного производства, включая человеческие связи, контакты, способности, задатки, возможные действия или напротив бездействие индивида. Другим слагаемым массовой рыночной психологии выступает потребительство, поддерживаемая, зачастую даже навязываемая, установка на необходимость неограниченного потребления товаров и услуг, постоянной замены одних изделий, технических средств, бытовых приборов и т.п. на другие. Вероятно, это представление диктуется особенностями функционирования рыночных механизмов, вынуждающих предпринимателей в целях поддержания уровня воспроизводственного цикла форсировать создание все новых видов товаров и услуг и, следовательно, заботиться об их реализации. Само по себе рыночное изобилие товаров, казалось бы, не несет в себе криминогенного начала. Действительно, разве есть что либо плохое в том, что любая потребность человека, группы, даже достаточно изощренная, может быть удовлетворена в любое время и в любом объеме.

Однако и в самом товарном изобилии кроется потенциал нарушения общеразделяемых норм, криминализации общества, поскольку всегда существовал и существует разрыв между установкой на неограниченное потребление, в котором нуждается социум, основанный на рыночных отношениях, и достаточно узкими возможностями конкретных индивидов и целых слоев общества достичь этого легальными, законными способами, о чем уже говорилось со ссылкой на развитие Р.Мертоном концепции аномии применительно к современным общественным порядкам.

Одной из главных, глубинных характеристик рыночных отношений, как также уже отмечалось, является ориентация на извлечение максимальной прибыли. Представляется целесообразным остановится еще на одном проявлении этой характерной черты рынка. Речь идет о том, что принцип максимизации прибыли, во-первых, диктует хозяйствующим субъектам необходимость вкладывать финансовые ресурсы в отрасли, сферы, обеспечивающие именно такую, максимальную прибыль, вне зависимости от содержания общественных потребностей. А к таковым,71-230107 (1921x2718x2 tiff)107приносящим максимальную прибыль, относятся, как хорошо известно, производство и реализация наркотиков, продажа оружия, игорный бизнес, проституция. То есть те сферы, которые питают преступный и предпреступный мир, означая наступление, усиление аномии, переход ее в криминальную форму.

Сами по себе эти сферы криминогенные предполагают существование и дальнейшую генерацию слоя людей, заинтересованных именно в незаконной экономической деятельности. Криминогенность этих приложений усилий бизнеса связана и со своеобразной "эксплуатацией пороков" в обществе, что выражается в потребности расширения зоны девиантного поведения значительного числа людей. Во-вторых, принцип максимизации прибыли в сочетании с экономической свободой (даже в условиях относительности этой свободы и государственного регулирования, принятого во всех странах с развитыми рыночными отношениями) предполагает заинтересованность в уходе от налогообложения. Поэтому западные аналитики и исследователи выделяют сферу нелегальной, скрытой экономики, которая при всем различии с положением в российском современном народном хозяйстве имеет с ним один, по крайней мере, общий признак, а именно - ее показатели не получают отражения в официальной статистике.

Масштабы нелегальной хозяйственной деятельности изучаются специалистами по так называемым вторичным признакам, связанным с анализом движения наличных денежных средств, находящихся в обороте. Корреляционная связь при этом отмечается достаточно простая: чем больше наличных денег оборачивается и чем меньше их хранится в банках, тем большее распространение получает неофициальная экономика. Верна и обратная зависимость. На основе такого подхода, по данным Э. Уолтерса, на которые ссылается И. Райг, доля нелегальной экономики в валовом национальном доходе США, например, составляла в середине 80-х годов 8 12 процентов, в Канаде и Франции - 5-8, в Норвегии и Швеции - 6-17 процентов.1 Рост масштабов нелегальной экономики в странах развитых рыночных отношений стал заметным с середины 70-х годов, когда, соответственно, темп роста нелегальной хозяйственной деятельности во многих из них был гораздо выше, чем легальной. Например, в ФРГ в 1975-1980 гг. прирост валового продукта в легальной экономике1 См.: Райг И. Нелегальная экономическая деятельность // Постижение: Социология. Социальная политика. Экономическая реформа. - М, 1989. - С.202 - 203.

71-230108 (1920x2717x2 tiff)шсоставлял 3,5 процента, а в нелегальной - 14,5 процента.1 В этом и заключается экономическая основа, база криминальной формы аномии, криминализации. Интерес представляет и такая тенденция, выявленная западными социологами, криминологами и экономистами, специализирующимися на изучении проблем неофициальной экономической деятельности. Речь идет о достаточно четко фиксируемой зависимости: чем устойчивей и выше темп роста открытой ("белой") экономики, тем зримее происходит сокращение и объема, и темпа увеличения неофициальных форм хозяйствования.

Рыночные отношения, основанные, как уже отмечалось, на наличии самостоятельных хозяйствующих субъектов, предполагают их конкуренцию, что объективно ведет к изоляции, отграниченности интересов физических и юридических участников этих отношений. Ориентация на извлечение прибыли, что вполне естественно, может в то же время снимать вопрос о приемлемых с точки зрения общества в целом нормах, действиях по достижению этой цели. При всей сглаженности стихии сугубо рыночной регуляции в современных обществах, она остается достаточно жестким механизмом, легко преодолевающим нравственные запреты, не терпящим сострадания, милосердия к противостоящей стороне. В свое время М. Вебер отмечал, что необузданное ничем стремление к наживе само по себе приводило зачастую не только к хозяйственно иррациональным результатам.2 Социолог имел в виду и иные, ментальные структуры общества, разрушение позитивных ценностных ориентаций и установок.

Нельзя не согласиться и с утверждением, что отражение рыночных отношений в сознании характеризуется своеобразным восприятием свободы как свободы только для себя, своих действий; свободы как выражения индивидуальной активности, предприимчивости, умения сотворить самого себя вне связи, отношений с другими. Свобода все зримее соотносится только с личностным выбором индивидом правил своего поведения, с честолюбием, цинизмом, стремлением к самоутверждению любой ценой.Л И это в условиях, когда современное индустриальное общество в развитом гражданском своем состоянии сглаживает, нивелирует индивидуальное своеволие,' См.: Ранг И. Нелегальная 'экономическая деятельность // Постижение: Социология Социальная политика. Экономическая реформа. - М, 1989. - С.202 - 203.* См. Вебер М. История хозяйства: Предварительные замечания. И Избранные произведения. Пер. с нем. - М, 1990. - С.48.

1 См.: Рукавишников В.О. Социологические аспекты модерничации России и других посткоммунистическихобществ// Социологические исследования. - 1995. - № I. -С.36.

71-230109 (1920x2717x2 tiff)109вводит в определенные рамки взаимодействие индивидов, формирует представление о свободе как неком общем достоянии, связывает понятия свободы и ответственности перед обществом.

Столь детально необходимо было остановиться на криминогенных особенностях рыночного механизма хозяйствования в силу того, что переход к нему в России изначально предполагал и возможность восприятия всей этой специфики, перенесения ее, пусть не буквальное, конечно, в отечественные социально-экономические и ментальные структуры. Так называемая плановая экономика несла свои возможности криминализации общества, но происходило это таким образом, что преступный мир оставался на социальной периферии, поскольку возможности маневра личным своеволием при относительно жесткой ретуляции поведения была далеко не у всех индивидов. Рыночная экономика, как уже показано, в этом отношении также не свободна от криминальной формы аномии. Но криминальность ее изначально иного свойства, поскольку предполагается свободное экономическое действие, поведение всех субъектов хозяйствования.

И все же криминальность рыночной экономики, рост числа преступных и допреступных проявлений, связанных именно с экономической свободой и стремлением к получению прибыли любой ценой, выглядят для нашего общества как достаточно внешние условия, поскольку при наличии определенных спрогнозированных последствиях перехода к рынку и, соответственно, научно обоснованных действиях со стороны законодательной и исполнительной ветвей власти, можно было избежать криминальной формы аномии общества, его институтов, взаимодействий, то есть криминализации. Можно было и минимизировать отрицательное влияние этих изначально вненациональных условий на российский социум. Этого, однако, не произошло, то есть российское общество вступило в рынок при практически полном отсутствии навыка обращения с этим чуждым в ту пору для нас механизмом хозяйствования.

Криминализация всех сфер жизнедеятельности российского общества стала очевидной реальностью. Но не только потому, что отсутствовала рациональная реакция управленческих структур, призванных осуществлять плавное, поэтапное трансформирование общества, но и из-за наличия сугубо внутренних условий, способствовавших этому процессу.

71-230110 (1920x2717x2 tiff)110Одним из главных условий, объективно повлиявших на криминализацию российского социума, является катастрофическое снижение реального уровня доходов значительных масс населения, поставленного зачастую на грань физиологического выживания, резкое, значительное понижение статуса целых социальных групп, массовая нисходящая мобильность, о чем уже говорилось. По различным оценкам, только за первые два - три года трансформационного процесса реальные доходы граждан России снизились не менее чем в два раза. И если в экономически развитых странах, по мнению специалистов, на пороге бедности по объективным причинам может жить не более 10 процентов населения, то в нашей стране в таких условиях даже до финансового краха августа 1998 г. проживало не менее 20 - 40 процентов населения.1 Следует отметить, что такие показатели характерны именно для периода трансформации нашего общества. В середине 70-х годов в СССР ниже установленной черты бедности, скрываемой тогда за официальной категорией "малообеспеченные", жило 16 процентов семей, в 1985 г -11,3 процента, а в самом конце 80-х годов - 11-12 процентов. Но уже к лету 1992 г. однако, этот показатель в пределах Российской Федерации достиг 33 процентов.

Отмечается опасная тенденция омоложения бедности, появления "новых бедных" из числа граждан трудоспособного возраста. Еще в 1989 г. 80 процентов бедняков составляли пенсионеры, причем старших возрастов. Сейчас малообеспеченность, граничащая с откровенной нищетой, то есть невозможностью удовлетворения даже элементарных потребностей, переместилась в трудоспособные возрасты, прежде всего в категорию наемных работников. Половина работающих живет ниже официального уровня бедности, в том числе почти 18 процентов на пороге нищеты. Четверть работающих относится к "умеренно бедным" или нуждающимся, лишь 16 процентов живут в "относительном достатке", 8 процентов - состоятельны, а 31 См.: Осипов Г.В., Левашов В.К., Локосов В В., Хлопьев А.Т. Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя // Социально-политический журнал. - 1996. - № 1. - С. 179.

2 См.: Чернина Н.В. Бедность как социальный феномен российского общества // Социологические исследования. - 1994. - № 3. - С. 54.

3 См.: Социальная политика переходного периода («Круглый стол» ученых) it Общественные науки и современность. - J 994. - №6. -С. 16.

71-230111 (1920x2717x2 tiff)Шпроцента - богаты.1 По данным Г.Ракитской, с 1992 года в целом по стране до 50 процентов населения живет на бюджете деградации.2Относительное и абсолютное обнищание больших социальных групп в современном российском обществе сопровождается крайней его поляризацией, под которой имеется в виду чрезвычайно значительное различие в уровнях доходов бедных и богатых слоев. По расчетам А. Сурикова, например, уже в 1992 г. соотношение уровня доходов самых богатых наших соотечественников (10 процентов от общей численности населения) и самых бедных (также 10 процентов) составило 8,7 раза против 5,4 раза в 1991 г.3 Заработная плата руководителей государственных и акционерных промышленных предприятий в 1994 г. в 40 - 60 раз превосходила среднюю заработную плату работников таких предприятий.4 Разрыв между доходами наименее и наиболее обеспеченными слоями населения продолжает углубляться. В 1995 г. 10 процентов наиболее обеспеченных получали доходы в 15 раз превышающие доходы 10 процентов наименее обеспеченных.5 10 процентов российских семей сосредоточивают до 75 процентов всех денежных накоплений6 При этом следует иметь в виду, что уже десятикратную разницу в доходах самых богатых и самых бедных социологи, политологи, экономисты считают критической, грозящей социально-политической стабильности общества.

Отмеченная выше ситуация - нарастание обнищания больших масс населения, углубление различий в уровне доходов наименее и наиболее обеспеченных граждан, безусловно, создает условия для криминализации всех сфер общества, поскольку эта ситуация вынуждает весьма многих индивидов искать вне- и антизаконные способы поддержания когда-то достигнутого уровня жизни. Разумеется, утверждать наличие жесткой, однозначной зависимости между увеличением числа бедных и степенью анемичности, криминальности общества было бы некорректным. В то же время это условие, тем более в сочетании с другими, нельзя игнорировать, когда речь заходит о1 См.: Антонов АИ. Депопуляция и кризис семьи в постсоветской России: кто виноват и что делать? // Вестник Московского ун-та. Серия 18. Социология и политология. - 1995. - № 2. - С.78.

2 См.: Ракитекая Г. Состояние и перспективы рабочего движения в России // Вопросы экономики. - 1995. - № 6. - C.S9.

3 См.: Суриков А. Как мы живем? О динамике денежных доходов населения в 1992 году // Свободная мысль. -1993,- №6. -С.7.

4 См.: Куколев И.В. Современная бизнес-элита России // Вестник Московского ун-та. Серия 18. Социология и политология. - 1995. - № 4. - С, 18.

5 См.: Осипов Г.В., Левашов В.К., Локосов В.В., Хлопьев А.Т. Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя Я Социально-политический журнал. - 1996. - № 1. - С.179,6 См.: Заславский И. Кризис социально-трудовых отношений // Вопросы экономики. - 1995. - № 5. - С.49.

71-230112 (1920x2717x2 tiff)112снижении порога восприятия людьми антиправового действия, поведения. Так и формируется огромный допреступный мир, основа криминализации.

Тесно связан с указанным фактором криминализации российского общества и другой, а именно — такое относительно новое для наших соотечественников социальное явление каким выступает безработица. По официальным данным, ситуация выглядит следующим образом:Численность безработных (в процентах к общему числу) экономически активного населения1)1995 год 1996 год 1997 год 1998 годпроцент 9,47 9,66 11,83 13,30безработных в т.ч. зарегистрировано 34,66 37,22 24,80 21,73Как видим, число неимеющих работу и зарегистрированных в службах занятости постоянно снижается, а значит, при росте безработицы уменьшается число тех, кто имеет хоть какую-то помощь от государства. Но это лишь официальные данные. С учетом скрытой безработицы, наличия большого числа работников, находящихся в принудительных административных отпусках, занятых не полную рабочую неделю реальный уровень безработицы уже на конец 1995 года перешел 13-ти процентный рубеж.2Вновь необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что безработица как социальное явление лишь потенциально несет в себе криминогенный заряд. Было бы неправомерным однозначно увязывать ее с нынешними негативными тенденциями в развитии российского общества, степенью его криминальной аномии Тем более что специальные исследования фиксируют такие психологические качества безработных как покорность, уступчивость, невысокий уровень социальной смелости.

1 См.: Российский статистический ежегодник: Стат.сб I Гскомстат России. - М, 1999. - С. 107.

2 См.: Осипов Г.В., Левашов В.К., Локосов В.В., Хлопьев А.Т. Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя // Социально-политический журнал. - 1996. - № 1. - С. 173.

71-230113 (1920x2717x2 tiff)113конформизм.1 To есть фиксируются такие черты личности безработного, которые, казалось бы, мало общего имеют с привычным обликом нарушителя закона, полного девианта. И все же появление безработицы, превращение ее в массовое, заурядное явление отражают общий процесс социальной деградации, то есть содействуют разрушению системы стимулов к труду, трудовой морали, способствуют снятию барьеров на пути неправового поведения. Наличие безработицы ведет к утрате трудовых, профессиональных навыков у миллионов людей, заметно снижает ориентацию молодежи на производственную деятельность. Все это, естественно, в состоянии усугубить криминогенную обстановку, постоянно подпитывать углубление криминализации.

Весьма точно, как представляется, еще в середине 30-х годов на явно негативную эту сторону безработицы обратил внимание К. Манхейм. С его точки зрения, "нельзя недооценивать деструктивное в культурном отношении и ^рационализирующее воздействие на общество длительной безработицы." Г1о мнению известного социолога, изучавшего общество в период "великой депрессии", у человека в ситуации длительной безработицы нарушается своеобразный план жизни, что выражается в стремлении быстро изменить к лучшему свое положение, к мгновенному удовлетворению своих желаний и самоутверждению. А это и означает наступление аномии, возможность снятия преград на пути аморального, неправового поведения, переход индивида на позиции нарушения позитивных социальных норм.

Одним из факторов, способствующих криминальной форме аномии общества, выступает разрушение в России существовавшей десятилетия системы первичной социализации подрастающего поколения, сужение сферы социального контроля над поведением молодежи и несовершеннолетних. Коммерциализация и резкое сокращение в силу этого контингента загородных и городских центров (лагерей) летнего отдыха, клубов и подростковых объединений в микрорайонах крупных городов, других населенных пунктах, спортивных секций и детских спортивных школ, необоснованное свертывание на определенном этапе внешкольной воспитательной и информационной работы с учащимися; прекращение подготовки1 См.: Дановский СЛ. Социологическая и психологическая характеристика безработных // Социологические исследования. - 1994. № 5. - С. 87.

2 Манхейм К. Человек и общество в эпоху преобразования // Манхейм К. Диагноз нашего времени. Пер. с нем. и англ. - М., 1994. С.402.

1 См.: Там же.

71-230114 (1920x2717x2 tiff)114соответствующих кадров для этой деятельности в сочетании со становлением селективной (и одновременно платной) системы общего и высшего образования объективно выталкивают молодежь из сферы рационального, социально контролируемого проведения свободного времени, подталкивают ее к поиску всех способов зарабатывания средств для удовлетворения своих потребностей в развлечении, общении, поддержании определенного стандарта потребления. Г лавным при этом юноши и девушки из числа учащейся молодежи считают "умение делать деньги", вне зависимости от способов достижения уровня высокой обеспеченности. Среди школьников старших классов такую позицию разделяет около 54 процентов, среди учащихся профессионально-технических училищ - 61,4; среди учащихся техникумов (колледжей) - 57,6; студентов высших учебных заведений - 37,5 процента.1 Результаты исследования, проведенного В.Т. Лисовским в 1997 году, показывают, что примерно каждый пятый респондент из числа молодых людей считает, что если "жизнь прижмет", то можно временно заняться «работой» в криминальных группировках. Исследования НИЦ при Институте молодежи выявили, что деньги как ценность превалируют в сознании юношей и девушек.3 Обращает на себя внимание откровенный, однозначно негативный характер сформулированных социологами позиций, которые требовали либо подтверждения, либо отрицания молодыми респондентами. Можно вполне обоснованно предположить, что реальность еще более опасна с точки зрения готовности молодых людей преступить нормы права и морали.

К числу условий, способствующих криминализации российского общества следует отнести и произошедшую деформацию массового нравственного сознания. Существенные криминальные изменения в духовно-идеологической сфере общества еще будут раскрываться в дальнейшем изложении. Сейчас представляется необходимым лишь показать, что происходящие в этой сфере явления способствуют, выступают условиями криминализации российского общества. Иными словами, важно отметить криминально генерирующий характер того, что происходит в сфере нравстве нности.

1 См.: Проблемы занятости учащейся молодежи. - М., 1995. - С. 14.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Криминализация российского общества"

Заключение

1. Проведенное исследование позволяет сделать следующие обобщения и выводы. Криминальная ситуация в современном российском обществе такова, что его нормальное, соответствующее представлениям о развитом индустриальном социуме, будущее является ныне весьма проблематичным. Аномичность общества достигла криминального уровня. Основанием для этого явились существенная нисходящая мобильность больших масс людей, к чему, в частности, привело значительное падение промышленного и сельскохозяйственного производства, отмечаемое в начале - конце 90-х годов. Сокращение внутреннего валового продукта не отбросило страну по ряду важнейших показателей развития на десятилетия назад, поставило в ряд слаборазвитых, зависимых государств, но и крайне сузило позитивную деятелытостную активность людей, кардинально изменило их установки, ценностные ориентации. Произошла и деиндустриализация целых регионов страны, а значит и переход к казалось бы изжитым формам организации социальной, производственной, в частности, жизни. Сузились социализирующие возможности общества, все большее количество людей, особенно из числа молодежи, пополняет ряды люмпенизированной части общества, не готовой и не способной к созидательному труду. Опасных пределов достигла безработица, до показателей социальной деградации снизился уровень жизни миллионов людей. Происходит весьма массовая депрофессионализация работников промышленности, сельского хозяйства, других отраслей народного хозяйства. В настоящее время как никогда прежде низка востребованность квалифицированного, интеллектуального труда. Наука, образование, здравоохранение, как и сфера художественного творчества, финансируются, поддерживаются государством таким образом, что это не в состоянии обеспечить даже простого воспроизводства культурной среды общества.

Перманентный кризис власти, государственности, отмечаемый в начале -середине 90-х годов, вызвал дезинтеграционные тенденции в стране, поставил в повестку дня проблему ее целостности. Духовно-идеологическая сфера насыщена примитивными поделками массовой культуры, не способствует повышению степени зрелости массового сознания. В новом качестве воспроизводятся мифологемы, что также

71-230288 (1923x2719x2 tiff)

288 снижает уровень рационального освоения действительности. Все это и является основанием, условием криминальной аномии, дезинтеграции общества.

2. Указанные обстоятельства, по нашему представлению, являются следствием не самого масштабного за последние десятилетия комплекса трансформационных процессов, а их порядка, организации, технологии. Импровизационный характер реформирования социума, нигилистический подход новой правящей элиты в начале 90-х годов к прошлому, советскому периоду истории нашего общества, от которого она стремилась как можно быстрее, гарантированнее отойти, сделав преобразования необратимыми, предопределили включенность во все эти процессы преступного мира, который в отличие от основной части общества достаточно быстро выявил свой интерес в происходящем.

Верхушка преступного мира в полной мере использовала шанс слияния с основными социально-государственными институтами, а затем и частичного их поглощения. Именно это сделало идущие преобразования столь болезненными для основных групп и слоев общества. Развитие общества пошло по криминальному сценарию. Принципиальными в силу этого нам представляются следующие положения, утверждения. Криминальную пораженность общества, его основных институтов, отношений, во-первых, нельзя мыслить как процесс в ряду других, как некий социальный феномен, лишь отягчающий переходный этап. Криминализация есть сущностное выражение происходящего ныне, это глубинная, основная характеристика всех остальных процессов, будь-то разгосударствление собственности или либерализация внешних экономических связей, к примеру. Недопустимым видится, во-вторых, и излишнее, чрезмерное объективирование криминальной аномии социума. Вектор перемен мог быть избран иным, их изначальная определенность не представляется нам уж столь безнадежно криминальной, какой она оказалась ныне. Очень многое зависело от состояния управляющей подсистемы общества, от установок, ориентации, предпочтений господствовавших в ней.

3. Современное российское общество можно представить в категориальном аппарате криминальной формы аномии, то есть криминализации. Под криминализацией в социологическом значении понимается при этом определенный уровень аномии, дезинтеграции, когда наряду с преступным миром реально определяет ныне все процессы в обществе и сформировавшийся к настоящему

71-230289 (1920x2717x2 Щ

289 времени масштабный допреступный социальный мир, который своими действиями, установками, ценностными ориентациями, представлениями о социальном порядке делает еще более условными, размытыми, проницаемыми рамки, границы между социально позитивными и негативными нормами. В этой связи уточняется понятие "норма". Выделена социальная норма, под которой понимаются наиболее массовидные, распространенные формы, стандарты поведения, взаимодействия. Кроме этого выделена реально наличествующая в обществе позитивная норма, то есть категория передающая такие образцы поведенческих актов, отношений, связей, которые содействуют духовному и физическому развитию, здоровью индивидов, социума в целом. Таким образом, сама распространенность каких-либо действий, манер, стилей поведения еще не означает их позитивной направленности. Криминализацию в этой связи можно представить и как процесс, и как результат процесса замещения позитивных норм нормами социальными, ведущими к уничтожению общезначимых представлений о допустимом, дозволенном, моральном, правовом. Атомизация представлений о праве, все большее понимание его как сугубо личностного механизма регуляции связей и отношений, равно как и утилитарное видение морали, нравственности разрушили сами основы общества, превратили его в простую совокупность слабо связанных между собой общностей, групп, руководствующихся лишь своими прагматичными интересами.

4. Криминализация общества как процесс, достижение определенного уровня аномии не может быть сведена лишь к числовым параметрам роста преступности. Разумеется, уровень делинквентности во многом отражает ситуацию в обществе, свидетельствует о его патологии. В то же время социологически важно показать, что насыщение неправовыми, аморальными установками, ориентациями социальных институтов, структуры, всех основных социальных подсистем, взаимодействий модифицирует сами связи и отношения, делает их ситуативными, сугубо прагматичными, преследующими корыстный интерес. Это увеличивает не только преступный, но означает и появление массовидного допреступного социального мира. В свою очередь весьма проблематичным делается решение острых социально-экономических, политических, всех социальных задач, стоящих перед обществом., переход его к устойчивому варианту развития по постиндустриальному типу.

71-230290 (1921x2718x2 Щ

290

В силу этого криминализацию можно представить как многофакгорный. многоуровневый процесс, представленный и поведенческими, и ментальными элементами. В ряду поведенческих слагаемых криминализации выделяются: появление допреступного мира; увеличение степени влияния преступного мира на все институты, процессы, социальные объекты; появление новых видов преступной активности, не свойственной прежде нашему обществу. Криминализация - это и закрепление позиций организованной преступности, поглощение ею отдельных социальных институтов, ускоренное формирование резерва преступного мира, что связывается, прежде всего, с небывалым ростом детской и юношеской беспризорности в стране, разрушением системы семейной и иной первичной социализации подрастающего поколения. К ментальным элементам криминализации следует отнести снижение ценности права, замещение его иными формами регуляции поведения и взаимодействий на основе частного интереса, вседозволенности, анархистского своеволия, а также и прагматичной целесообразности.

5. С полным основанием можно зафиксировать опасный для перспектив общества уровень его криминализации. Своего рода показателем криминальной формы аномии общества является насыщение всех структурных элементов его все более многочисленными представителями криминального и околокриминального социального мира. Более того, определенные слои криминалитета выполняют ныне роль среднего класса нашего общества. Зримо проявляется криминализация в социально-экономической сфере, где произошел самый, вероятно, масштабный в XX веке передел собственности, а теневая экономика соперничает по масштабу с открытой, официальной. Кардинальные изменения в отношениях владения, распоряжения и использования основных фондов промышленности, строительства, транспорта, других отраслей и подотраслей народного хозяйства вызвали повышенный интерес к этому процессу со стороны преступного мира, позволили ему на определенном этапе включить в него незаконно полученные средства и обрести решающее влияние на все происходящее в этой области. Недвижимое и движимое имущество в настоящее время в массе своей находится под полным контролем преступного и допреступного мира.

Криминализирована социально-политическая подсистема нашего общества, что выражается прежде всего в коррупции, которая присуща всем звеньям и уровням

71-230291 (1921x2718x2 tiff)

291 аппарата управления. Многочисленное новое чиновничество, не отягощенное сколь-нибудь развитыми представлениями о чести, достоинстве моральных, правовых ограничениях, обменивает свои полномочия на финансовые и иные ресурсы, практически полностью срослось с преступным миром. Появились новые региональные элиты, действовавшие долгое время вне сопряжения с общими заботами федерации под лозунгом едва ли не всеобъемлющей суверенности ее субъектов. Эти элиты основывают ныне свое могущество и относительную независимость от центра на связях с местными преступными группировками, поделившими, как известно, страну на зоны свое влияния.

Криминализирована и духовно-идеологическая сфера нашего социума. Прежде всего следует обратить внимание на достаточно прочное утверждение в обществе своего рода массовой рыночной психологии, в основе которой лежат представления о распространенности товарно-денежных отношений едва ли на все области человеческих контактов, на всю социальную жизнь. Ценности труда, образования, рациональности, развивающего личность досуга смещены, заменены иными, лишь имитирующими активность, творчество, включенность человека в позитивные связи и зависимости. Крайне коммерционализирована ныне сфера художественного творчества, производство полиграфической, аудио-, видео- и кинопродукции. В духовной сфере господствует китч, поделки зарубежной массовой культуры, что примитивизирует область сознания, приземляет его, делает духовно малосодержательным. Этим успешно пользуется преступный мир, навязывая обществу, в первую очередь молодому поколению, через подконтрольные ему, по сути, средства массовой информации, индустрию отдыха и развлечений свои ценности, стандарты, стиль поведения, речевую псевдокультуру.

6. Наряду с причинами, вызвавшими криминализацию нашего общества, важно отметить и некие социально-исторические истоки этого негативного процесса, остановиться Fia таких ментальных особенностях нашего социума, которые содействовали нынешнему взрыву, послужили своеобразным фоном нынешнего уровня аномии, дезинтеграции, то есть криминализации. При этом анализ строился исходя из следующих принципиальных посылок. Во-первых, не существует каких-либо определенных, заведомо преступных черт национального характера какого-либо народа, этноса. Во-вторых, также не корректным представляется и указание на

71-230292 (1920x2717x2 Щ

292 особенности исторического прошлого какой-либо нации, играющие некую роль в нынешнем ее криминальном поражении.

Тем не менее важным было обращение к некоторым характеристикам истории советского периода российского общества, как и к некоторым качествам, свойствам национального русского характера, которые послужили, естественно, не отправной точкой, определяющим моментом нынешней криминализации, но сыграли все же определенную роль в своеобразии этого процесса, придали ему неповторимую определенность. Не могло не иметь значения для современного этапа развития российского социума, к примеру, то обстоятельство, что в нашей стране так и не сложилось гражданского общества, продвигающегося к зрелому правовому своему состоянию, то есть такого социально-государственного устройства, которое базировалось на принципах взаимной ответственности гражданина и государства, его органов. Не могло не сыграть определенной роли для современной криминализации общества и отсутствие в наших национальных традициях определенного подхода, отношения и к своей, и к чужой собственности, рачительного использования и своего, и иного достояния. Патернализм, граничащий с социальным паразитизмом, культивировавшаяся десятилетиями социальная апатия, отчуждение человека от реальных рычагов власти, собственнических отношений породили своеобразный социум малоответственных перед другими членами общества индивидов. Снятие внешних запретных барьеров в ходе разрушения остатков посттоталитарного социально-политического режима выявили реальные черты нашего российского человека, легко готового, как оказалось, особенно в ситуации борьбы едва ли не за физиологическое выживание, преступить черту недозволенного, вступающего на около преступный путь, пополняющего ряды особого допреступного социального мира. В полной мере оправдались прогнозные суждения российских социальных философов, глубоко анализировавших сущностные черты российской ментальности, о том, что в нашем человеке не сложилась готовность в полной мере нести ответственность за себя, свои поступки. Указанные моменты лишь еще более осложнили переходные процессы, трансформацию нашего общества, весьма своеобразно сказались на криминальной обстановке в этот ответственный период его истории.

71-230293 (1923x2719x2 Щ

293

7. При всей сложности нынешней ситуации, когда криминализация определяет в значительной мере всю жизнь нашего общества, поразив основные его элементы и сферы, учитывая даже, что преступный мир обладает небывалым экономическим могуществом, по сути, уже политическим влиянием, в какой-то степени поглотил государственные структуры, владеет всеми средствами манипуляции массовым сознанием, однозначно утверждать невозможность оздоровления социальных отношений и взаимодействий, общества в целом было бы неправомерно.

Разумеется, обратимость социальных процессов имеет определенные рамки, а общество в своем развитии может пройти некую точку возврата, за которой скрывается полностью перерожденный социум, то есть социум обладающий совершенно иными характеристиками, ориентирующимся на иные ценности, модели поведения, действующий на основе качественно других социальных норм. Что касается современного российского общества, то, как представляется, оно близко именно к такому состоянию.

И все же даже недавние события показывают, что в обществе имеется достаточно здравомыслия и накопившейся усталости от предельных показателей криминальности, чтобы поддержка была оказана гем реальным силам, той части властвующих кругов, которые не на уровне деклараций, а на деле обеспечивают большую социальную безопасность, гарантируют соблюдения прав и свобод граждан, защиту их жизненных интересов, собственности, жизни и достоинства.

Решающим условием на пути продвижения нашего общества к здоровому состоянию, то есть такому, когда криминалитет вновь оказывается социально периферийным слоем, когда минимизируется допреступный социальный мир и когда криминальная обстановка удерживается в социально допустимых пределах, контролируется, выступает наличие и проявление определенной воли у высших эшелонов власти, у элит всех уровней. Только на этой основе может произойти самоочищение аппарата управления от коррупционеров, принятие социально-технологического комплекса политических и правовых решений, обеспечивающих оздоровление социальной атмосферы в обществе, недопущение в будущем ситуации проникновения криминальных элементов во властные структуры.

В самом обобщенном виде социально-технологическая цепочка принимаемых мер может выглядеть следующим образом. Во-первых, необходимо принятие и

71-230294 (1923x2719x2 Щ

294 проведение законодательных актов, подрывающих экономические возможности криминалитета и не допускающих его нового сращивания с аппаратом управления. Кроме этого нужны правовые нормы, которые делали бы просвеченным соответствие доходов граждан их реальным расходам. Во-вторых, следует в полном объеме восстановить систему ранней социализации подрастающего поколения, принять все меры для поддержки семьи, сферы образования, культуры, сделать их вновь социально престижными, значимыми для общества в целом. В-третьих, немаловажное значение имеет укрепление правоохранительной системы, последовательное утверждение в ее деятельности приоритета общественных интересов над частными и ведомственными. Разумеется, это лишь самые общие теоретические построения, позволяющие лишь в наиболее схематичном виде показать последовательность мер, отодвигающих наше общество от полного криминального перерождения. Мы отдаем отчет, что нужна более детальная проработка социальных технологий и подходов для того, чтобы перевести этот общеконцептуальный механизм до внедренческого уровня. Это может послужить основой дальнейших исследований криминализации нашего общества.

71-230295 (1921x2718x2 tiff)

295