автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Культурное развитие экстерриториальных народов Западной Сибири В конце 1920-х - начале 1930-х гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Культурное развитие экстерриториальных народов Западной Сибири В конце 1920-х - начале 1930-х гг."

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ВЫСШЕМУ ОБРАЗОВАНИЮ

НОВОСИБИРСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

РАФИКОВ Рашит Гиззатович

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ НАРОДОВ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ в конце 1920-х - начале 1930-х гг.

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

'7

На правах рукописи

Новосибирск 1994

Работа выполнена на кафедре истории России Новосибирского ордена Трудового Красного знамени государственного университета

Научный руководитель - доктор исторических наук,

профессор В.А.Демидов

Официальные оппоненты - доктор исторических наук,

профессор И.С.Кузнецов кандидат исторических наук, и.о. профессора Ы.Н.Колоткин

Ведущее учреждение - Красноярский государственный

университет

Защита состоится " 22 " июня 1994 г. в 15 часов *'а заседании специализированного Совета К.063.98.02 по присуждению ученой степени кандидата исторических наук в Новосибирском ордена Трудового Красного знамени государственном университете. (630090, г.Новосибирск- 90, ул.Пирогова, 2).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Новосибирского государственного университета.

Автореферат разослан "¿9" »Л^хиЯ 1Эд4 г>

Ученый секретарь специализированного Совета,

кандидат исторических наук О.Н.Шелегина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Культура, во всем ее многообразии, является основной характеристикой, отличающей человеческое общество. Полноденное воспроизводство нации невозможно без отлаженного механизма передачи, сохранения и развития таких ценностей национальной культуры, как язык, религия, традиции и т.п. Это позволяет выделить область национально-культурных отношений в самостоятельный предмет исследования.

Первоочередное Енимание следует уделить вопросам нацио-нально-языкозого строительства, школьной политики, подготовки специалистов, становления творческой интеллигенции, духоеной жизни, поскольку именно в данных областях культуры национальные меньшинства наиболее чувствительны ко всякого рода перегибам и нарушениям. * •

Культурная сфера тесно связана со всеми другими сторонами жизнедеятельности человека. Уровень развития культуры в значительной степени обуславливает размах, глубину и темпы политических и социально-экономических процессов. Нередко эта связь реализуется драматическим образом: ущемление культурной автономии, вторжение в сферу национального самосознания отзывается серьезными катаклизмами. Кризисный характер межнациональных противоречий стал дестабилизирующим фактором современности для всех.республик бывшего Союза, не исключая и Российской Федерации. Накопившиеся в этой области ошибки и упущения уходят корнями ■ в историю царской России и к истокам Советской эпохи. В этой связи значительный интерес и актуальность приобретает изучение сложного, переломного периода конца 1920-х и начала 1930-х годов. Тогда, в условиях отказа от демократических принципов нэпа, набирала силу сталинская модель национальной политики. ' В то время окончательно утвердились административно-приказные методы решения национального вопроса.

Для нерусского населения, представлявшего в массе своей глубокорелигиозное крестьянство, негативные последствия сталинской национальной политики усугублялись насильственной коллективизацией и антицерковной борьбой. Развитие науки и практики настоятельно требует обращения к истории периода "великого перелома" и исследования инонационального населения с точки зрения сохранения им специфических культурных черт в условиях

действия разнонаправленных тенденций, противоречивых внутренних и внешних факторов.

Степень изученности проблемы. В российской историографии не рае отмечалось, что преимущественно разрабатывается история тех наций, которые дали название своей республике. А культурные процессы, протекавшие в экстерриториальной среде, вплоть до настоящего времени принадлежат к числу наименее исследованиих проблем.

Первые таги в изучении данной тематики были предприняты еще современниками событий - сибирскими нацменработниками. Работы атих авторов несут на себе явную печать конъюнктуры. Выдержанные в строго "партийном" духе они не претендуют на научный уровень и теоретические обобщения. Исключением стали публикации профессора Томского университета П.Г.Иванова, которым свойственна взвешенность подходов, серьезность аргументации и широта спектра изучаемых вопросов. С середины 1930-х годов проблемы инонациональной культуры оказались вне рамок исторических исследований.

Появление в середине 1960-х годов многотомной "Истории. Сибири", работ Л.А.Голишевой и П.Н.Иванова позволяет датировать начало нового историографического этапа. Авторы включили в сферу изучения не только коренные народности, но и экстерриториальные национальности.. Характерной чертой данного историографического периода стало изучение проблемы преимущественно в историко-партийном плане. Так, в работах В.А.Демидова и И.А.Молетотова анализируются условия, организационные формы и методы деятельности партийных групп национальных меньшинств. Эти публикации ценны и теоретико-методологическом аспекте.

С начала 1980-х годов в рамках историко-партийной литературы появляются исследования В.Б.Демидова и М.Н.Колоткина. Их васлута состоит в стремлении показать многоаспектноетъ нацио-нально-культурной'политики' государства, как специального предмета изучения, со всей ее внутренней инфраструктурой.

Рассматривая обиую историографическую традицию, следует выделить группу работ историка-лингвистических (Ю.Д.Дешериев, Ы.И.Исаев) и историко-этнографических (Ф, Т.Бадеев, Н.А.Тоыи-лов). Появление междисциплинарных исследований характеризует более высокую степень научных разработок, ибо позволяет глубже

вникнуть в предмет исследования обогатить методы изучения культуры нерусского села.

Обращает на себя внимание широкое использование сибирских материалов учеными центральных регионов страны (А.Я.Шарапов, Н.Ф.Шафигуллин). Это способствует выялению на общем фоне региональной национально-культурной специфики.

Лучшему изучению проблемы "общего" и "особенного" на микроуровне (внутрисибирском, межэтническом, межконфессиональном) помогает разработка сибирскими учеными истории отдельных экстерриториальных народностей: немцев (Л.В.Малиновский), народов Балтии (М.Н.Колоткин), чувашей (Д.Г.Коровушкин), татар (Н.Х.Аитов), казахов (К.Н.Балтабаева).

Среди наиболее острых, дискуссионных вопросов отечественной историографии можно выделить проблему эмиграционного движения нерусских народов Западной Сибири, вызвавшего в ряде национальных районов экономический и культурный кризис. Большинство сибирских историков (Н.Я.Гущин, В.А.Ильиных, Ю.В.Ку-перт, И.Д.Эйнгорн) разделяет официальную точку зрения, уходящей корнями в 30-е годы, об инспирированности движения внешними и внутренними врагами, пытавшимися любыми средствами сорвать коллективизации. Думается, эмиграция была вынужденной формой сопротивления коллективизации, несшей нерусским народам насильственное разрушение привычного уклада жизни, семейно-бы-товой сферы, национальной психологии и религии.

Серьезному критическому анализу должна быть подвергнута проблема атеистического воспитания. Концепцию о своевременности, правомерности и успешности государственной "церковной политики" поддерживают многие исследователи: Ю.Н.Бакаев, Л.И.Боженко, П.Н.Иванов, О.А.Лукинский, И.М.Шильдяшев, И.Н.Юрасов. При этом игнорируется тот факт, что в основе "церковной политики" сталинского режима лежала чрезвычайщина.

Дискуссионен и вопрос о целесообразности правительственной программы унификации алфавитов на основе латинской, а позднее - славянской транскрипций. Сибирские ученые либо обходили тему латинизации и методов ее осуществления, либо, вслед за некоторыми российскими лингвистами, критиковали" латинскую графику в русле "обоснования" необходимости перехода на русское письмо.

Постоянный интерес у историков вызывает национально-кадровая проблематика. Ее разработкой занимаются Н.Х.Аитов, В.В.Демидов, Г.И.Подружин, Г.А.Черемисина. Авторы справедливо отмечают огромные трудности, стоявшие на пути формирования национальных специалистов. Однако в имеющихся публикациях отсутствует ясное представление об искусственном характере кадрового кризиса и многих "объективных" трудностей, о том, что за достигнутое пришлось расплачиваться ухудшением качественного состава интеллигенции, ее политизацией и социальной дискриминацией, снижением материального благосостояния.

Новые методологические подходы применительно к сфере национально-культурных отношений получили отражение в публикациях последнего времени. К ним в первую очередь следует отнести работы Л.Н.Беленчука, Р.А.Набиева, А.П.Ненарокова, М.И.Одинцова.

Серьезной корректировке подверглись взгляды и сибирских историков. В 1989 г. в диссертационном исследовании К.Н.Балта-баевой были даны критические оценки отходу от демократических принципов национальной политики, отказу от нового экономического курса в деревне, произволу при проведении коллективизации, что в конечном итоге крайне негативно отразилось на национально-культурном развитии народов. О пагубном воздействии командно-административных методов управления и насильственной коллективизации на социально-культурную жизнь нерусского крестьянства говорится в монографии "Народы Сибири:на путях . интернационализма" (Новосибирск, 1990), выполненной в соавторстве В.А.Демидовым, В.В.Демидовым и В.С.Поэнанским.

Однако, характеризуя в целом степень разработанности в отечественной историографии проблемы культурного развития экстерриториальных народов Западной Сибири на рубеже 20-х - 30-х годов, можно заключить, что многие аспекты данной темы остались вне рамок исторического исследования. Существующие в литературе обобщения и выводы, делавшиеся зачастую априорно под давлением доминировавших политических установок и официальных концепций, требуют переосмысления, значительных дополнений, корректировки или опровержения.

Цель диссертационной работы заключается в том, чтобы на основе обширного фактического материала и современных методов

исследования, проанализировать культурное развитие экстерриториального населения Западной Сибири- в единстве типичной культурной деятельности и детерминирующих ее условий: материаль-шх, социальных, политических и прочих.

Для этого необходимо решить ряд задач:

- теоретически обосновать систем эмпирических показатв'-ией, позволяющих наиболее полно описать и проанализировать состояние культурной жизни нерусского села: полярность культурных ареалов, разнонаправленность культуры, экономики и быта, религиозных контрастов, что должно быть положено в основу тционалъно-культурной политики;

- проанализировать систему "национально-культурная полигика", как динамичную, диалектически взаимосвязанную, противоречивую, - через призму демократических, общечеловеческих цен-юстей и извлечения исторических уроков;

- рассмотреть формы, методы, направления работы партийных 1 советских оргалов во всех сферах культурной жизни нерусских шродов в координатах необходимого, намеченного и полученного;

- показать, с одной стороны, включенность некоренных катодов Западной Сибири в общие культурные процессы, а с другой

¡тороны,- их региональную, этногрупповую и этническую специфику -

Поставленные цели и задачи определяют объект и предмет «¡следования. Объектом исследования является крестьянство 9 тциональностей, не имеющих автономных образований. Они услов-ю объединены в две группы: народы Запада (поляки, немцы, эстонцы и латыши с латгальцами) и народы Востока (татары, каза-си, чуваши и мордва).

Интерес к экстерриториальным народностям актуализирован ¡овременностьга. Развернувшаяся в годы "перестройки" борьба коленных народов против диктата союзных ведомств и централиза-горских тенденций, за национальный суверенитет и возрождение, безусловно, была справедлива. Но на практике она привела к ;ругой крайности - ущемлению прав инонационального населения. Го есть, решение.национальной проблемы на макроуровне оберну-гось еще большим обострением межэтнических противоречий на мею- и микроуровнях.

Предметом исследования является культурное развитие национального села, рассматриваемого через призму школьного и языкового строительства, изменения уровня грамотности, формирования собственной интеллигенции, преобразования религиозно-духовной сферы и др.

Хронологические рамки работы обусловлены переломным характером рассматриваемого периода. Именно в конце 1920-х гг. происходит свертывание новой экономической политики, и страна вступает в полосу формирования тоталитарной системы власти, утверждения сталинского режима и командных методов управления. Автоматическое перенесение этих методов на непроизводственную сферу общественных отношений порождало конфликтные ситуации и противоречивые результаты. Общественно-политические процессы развивались столь стремительно и бурно, что даже на этом, казалось бы, небольшом временном отрезке возможно (и необходимо) провести серьезный анализ всей внутренней инфраструктуры национально-культурной политики государства.

Территориальные рамки исследования охватывают Западно-Сибирский экономический район в составе современных Алтайского края, Новосибирской, Омской, Кемеровской и частичка Томской областей. В изучаемый период на этой территории размещалось 12 западных округов Сибирского края, а после районирования 1930 г.- практически весь Западно-Сибирский край.

Методологические основы изучаемой проблемы могут быть представлены в двух ипостасях: общезначимых законов общественного развития и конкретных методов научного анализа. Переживаемый исторической наукой методологический кризис, недостаточное философское осмысление национальной проблематики осложняет выработку исходной теоретической базы, требует переосмысления накопленного отечественным и зарубежным обществогнанием опыта.

В качестве исходных методологических посылок на макроуровне в диссертации были использованы идеи В.И.Ленина, Л.Д.Троцкого, Н.И.Бухарина и других общественно-политических деятелей о подъеме культуры ("уровня цивилизованности") крестьянства, как главном условии построения социализма; о.детерминированности категорий "классовое" и "национальное", о невозможности их соподчинения или противопоставления друг другу. В ленинском теоретическом наследии можно найти обобщенную

формулировку демократического принципа "возмещающего неравенства", который в сочетании с вопросами о преемственности национальных традиций и уникальности каждой национальной культуры является важнейшим методологическим обоснованием при выборе тактики, методов, подходов и направлений в национально-культурной политике. Именно этой высокой культуры не хватало И.В.Сталину и его окружению. В современных научно-теоретических разработках раскрываются новые аспекты принципа "возмещающего неравенства", что свидетельствует о его большой методологической значимости.

Среди конкретных проблем, требующих методологического переосмысления, следует выделить упрощенную трактовку теории национально-культурной автономии. Ее характеристика, решавшая ситуативные, конкретно-исторические задачи, оказалась со временем распространенным стереотипом, официальной догмой.

Для выработки правильных подходов к национально-языковой политике и прежде всего по таким ее аспектам, как место и роль родного и русского языков в национальной школе, коренизация учреждений культуры, введение новых латинизированных алфавитов, крайне важны теоретические наработки Н.К.Крупской и современной лингвистики.

Методологически значима критика Н.А.Бердяевым концептуальной противоречивости и ошибочности "церковной политики" советского государства. В основе марксистской идеологии лежал по меньшей мере спорный тезис о социальных корнях религии, искусственно разделяющий два диалектически связанных религиозных начала: социальное (внешнее) и духовное (внутреннее). Это вело к политической борьбе с первым и вынужденным игнорированием либо отрицанием второго.

При работе над диссертацией был использован широкий спектр различных исследовательских приемов: диалектики, объективизма, междисциплинарного синтеза, структурно-функционального. и др.

Источники. Получение объективной информации о культурных преобразованиях в национальной среде на рубеже 20 - 30-х годов Еесьма проблематично. Для реконструкции ушедшей эпохи был использован широкий круг материалов, извлеченный из 28 фондов 13 архивов и 39 периодических изданий. Условно источники могут быть разделены на несколько основных групп.

9

В первую очередь традиционно выделяют документы высших партийных и государственных органов. Оценивая данную категорию источников, необходимо отчетливо осознавать, что являясь ориентирами и катализаторами социально-культурных процессов, регламентируя жизнь страны, народов и всех граждан, они отражают дух и противоречия своего рремени, далеко не всегда оказываясь обоснованными и действенными.

Большой блок источников официального происхождения представлен информационно-отчетными материалами различных учреждений и организаций. Но наряду с главным достоинством этого вида источников- массовостью, очевидна его ограниченность. Поступавшей с мест информации были присущи неполнота, разрозненность, ' недостаточная репрезентативность, неустойчивость терминологии. Многоуровневая, зачастую полярная специфика национальных меньшинств низводилась .до абстрактного среднего уровня. Оценочные суждения несли печать упрощенчества, схематизма, грешили зачастую прямой необъективностью и тенденциозностью.

Отчетно-информационные материалы нуждаются в постоянной корректировке показаниями других источников, и в первую очередь статистическими данными. В диссертации используются целые группы опубликованной статистики СССР и РСФСР: переписи, обследования, сводные данные и т.п. Особо следует выделить всесоюзные переписи: населения (декабрь 1926 г.) и школьных учреждений (декабрь 1327 г.). Их отличает относительная полнота разработок, репрезентативность, широкий спектр и масштаб группировок, большая разрежающая способность. Для выявления региональной специфики были привлечены сибирские публикации статистического характера.

Но наибольший интерес представляют материалы неопубликованных обследований, которые проводились непосредственно национальными управленческими структурами и работниками. Они впервые введены в научный оборот. Ценность их заключается не только в приведении большого количества фактологического материала, но и в попытках отойти от чисто количественного подхода и проанализировать некоторые внутренние процессы. С другой стороны, репрезентативность этого взда источников ограничена в силу того, что обследования и опросы проводились по жесткой

схема, заданной официальными властями, с сугубо прагматическими, узко утилитарными целями.

Незаменимым источником является периодическая печать с ее оперативностью, отражением повседневной жизни, использованием огромного числа интересных фактов, доносящих до современного читателя неповторимый колорит и атмосферу той эпохи.

В группу неформальных источников включены материалы эпистолярного жанра (воспоминания, письма, обращения), принадлежащие перу представителей высшего эшелона власти, партийных и государственных руководителей, в т.ч. репрессированных, чье творческое наследие долгое время было недоступно для исследователей. Эти люди, находясь у кормила власти, самым непосредственным образом влияли на изменения в теории и политике. Для регионального исследования большую ценность представляют неформальные источники, исходившие от местных партийно-советских функционеров и нацменработников. Однако эти материалы выдержаны в официальном, "партийном" духе, поэтому требуют осторожного и критического подхода к себе.

Массовые источники создавались и в среде интеллигенции и крестьянства- это письма и жалобы в национальную и общую прессу, в различные официальные и общественные инстанции. Многие из этих документов также впервые вводятся в научный оборот. Они помимо интересного фактологического материала отражали типичные мнения и воззрения на все происходившие в национальной деревне социально-политические и культурные процессы.

С учетом выделенных позитивных и негативных сторон, присущих различным видам используемых в работе источников, первостепенное значение приобретает их комплексное, системное использование, взаимодополнение и взаимопроверка. В целом совокупность охарактеризованных источников дает возможность приступить к решению поставленных исследовательских целей и задач.

Научная новизна. Диссертация является первым обобщающим исследованием культурного развития экстерриториальных народов Западной Сибири. Работа опирается на переосмысленное теоретико-методологическое наследие прошлого и новейшие разработки отечественного и зарубежного обществознания, на широкий круг новых архивных материалов, методы междисциплинарного синтеза.

В работе были рассмотрены через призму внутренних (качественных) изменений и подвергнуты скрупулезному анализу все структурообразующие элементы национальной культуры рубежа 20 -20-х годов. Новой является и попытка отразить проявление, с одной стороны, общих культурных тенденций и закономерностей, а с другой стороны,- всей многоуровневой национальной специфики вападно-сйбирского региона.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее материалы могут быть использованы для написания обобщающих трудов по истории культуры нерусских народов Сибири, при подготовке лекционных и специальных курсов, а главное - в процессе разработки государственных и региональных программ развития национальных районов.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации были изложены в докладах и сообщениях на научных конференциях различного уровня в Екатеринбурге, Красноярске, Новосибирске и Омске. Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории России Новосибирского государственного университета.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти разделов, заключения, списка использованных источник т и литературы, приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ ,

Во введении обоснована актуальность темы, выявлена степень ее изученности, определены цели, задачи, географические и. временные рамки исследования, указаны методологические принципы и основные методы работы, охарактеризованы источники.

В первом разделе реконструируется демосоциальный срез сельского населения Западной Сибири. Представители экстерриториальных национальностей проживали практически в каждом округе или районе. Дисперсность географии расселения сочеталась со слабой компактностью проживания (44 - 55 X) за исключением казахов (почти 100 X) и поляков (12 %); с малой людностью национальных селений (в 3 - 4 раза меньшей, чем у русских) и наличием множества одно-двух дворных хуторов у народов Балтии.

Демографические особенности выражались в повышенном уровне естественного (в среднем на 3 - 5 7.) и механического при-

роста населения. С 1920 г. до конца 1926 г. численность восточных национальностей увеличилась в Западной Сибири на 50 X, а у западных народов, напротив,- уменьшилась на 12,5 X.

Сложная языковая ситуация была усугублена наличием сильных внутризтнических речевых различий среди татар, мордвы и немцев, а также сложных ассимиляционных процессов. Степень языкового нигилизма колебалась от 1,4 7. у казахов до 28,4 7. у' мордвы, достигая среди польского населения отметки в 69,2 %.

Чрезвычайной пестротой отличалась конфессиональная карта региона: православие и ислам, католицизм и протестантизм, сектантство различных толков и местные языческие поверия.

По уровню грамотности экстерриториальные народности находились на различных, зачастую полярных, позициях. Если у западных национальных меньшинств грамотных было 47,0 7. (в том чйсле 38,8 7« на .родном языке), то у восточных национальностей - соответственно 19,9 и 9,6

Наличие у населения устойчивых традиций чтения и письма является обязательным, но не самодостаточным условием, определяющим степень участия нерусских народов в культурных государственных программах. Желание должно быть подкреплено экономическими потенциями. А по уррвио материальных возможностей, методам хозяйствования, включенности в общие социальные процессы большие различия наблюдались между обеими группами рассматриваемых национальностей и внутри каждой из них.

Предварительный обзор социодемографической среды показывает всю сложность, разнонаправленноеть, многоаспектность специфических черт экстерриториальных народов. Методика выявления и стро;.<айшего учета этих национальных особенностей должна быть положена я основу любой национально-культурной программы.

Делу практической реализации государственной культурной политики с учетом национально-региональной специфики способствует наличие специальной работоспособной структуры управления. Ее развитие осуществлялось' по трем основным направлениям: партийно-комсомольскому - через национальные бюро и секции, советскому - через исполнительные комитеты,, а также по линии Наркомпроса.

Процесс создания и функционирования управленческих институтов для нерусских народов Сибири протекал сложно и противо-

.речиво. ЗПяе в середине 1920-х годов наметилась негативная тенденция к сокращению национальных подразделений и штатных работников, достигшая в начале 1930-х годов своего апогея. Подчеркнем, что это происходит именно тогда, когда потребность в нацменработниках была наиболее острой. Тем самым объективно сужались возможности для вовлечения нерусского крестьянства в сложные социально-культурные процессы рубежа 20 - 30-х годов наиболее безболезненным и удобным для них путем.

Во втором разделе рассматривается проблема осуществления всеобщего начального обучения в национальной деревне. Определяющей тенденцией периода первой пятилетки становится снижение государственного участия в финансировании культурных программ и неоправданное форсирование темпов их проведения без учета объективных условий и имевшихся предпосылок. Все это а совокупности с общим ухудшением внутриполитической ситуации и социально-экономического положения в деревне закономерно вело к широкому применению административно-силовых методов.

При формировании материально-технической базы всеобуча специфика нерусского села учитывалась слабо. Правительственные решения о создании для национальных меньшинств специальных фондов и долевом распределении финансов повсеместно нарушались. А субвенционная политика государства применялась исключительно к коренным народам Сибири, не затрагивая экстерриториальные национальности. К тому же рост капиталовложений в культурную сферу сопровождался дороговизной стройматериалов. Отсюда - замораживание объектов соцкулътбыта, провал школьных строительных программ и вынужденное использование для учебных целей малопригодных помещений, экспроприированных у "чуждого элемента" (кулака, торговца, священнослужителя).

В целом, благодаря энтузиазму и трудовому порыву трудящихся, с одной стороны, администрированию и принуждению, с другой, в деле национального всеобуча удалось добиться впечатляющих количественных достижений. За первую пятилетку численность нерусских школ выросла, в 2 раза, а школьников - в 2,5.

Однако количественные результаты не были подкреплены соответствующими качественными изменениями. Национальны:- учреждения страдали неустойчивостью школьной сети, слабым материально-хозяйственным и учебно-методическим обеспечением, низким

уровнем учебно-воспитательной работы, отсутствием стабильных национальных учебников и адаптированных программ, сокращением обязательного обучения с пятилетнего курса до 4 лет.

Были упущения и в деле коренизации национальных очагов культуры. Местные власти, не владея информацией о степени употребимости того или иного языка и ареале его распространения, склонялись к крайностям двоякого рода: либо абсолютизировали национально-языковые особенности ("школа национальная по составу, должна быть национальной и по языку обучения"), либо полностью их игнорировали ("нацмены ассимилировали и пользуются общими учреждениями"). Обе эти позиции были неверны из-за недифференцированного подхода к национальной среде, что в сочетании с бюрократическим подходом и политизацией проблемы наносило непоправимый вред, неизменно вступая в противоречие с интересами этнических групп и целых народностей.

Неверные концептуальные подходы и ошибки в языковой политике нерусской школы препятствовали закреплении за родным языком приоритета в складывающемся двуязычии сибирских народов, снижали эффективность школьного обучения. Фактическое низведение начальной национальной школы до уровня простой школы ликвидации неграмотности толкало учащихся-нацмен в русскоязычные учебные заведения, дававшие более объемные и качественные знания.

В третьем разделе исследуется социально-кадровая политика советского государства в национальных районах. Повышенное внимание партийно-советских органов к этой проблеме и усиленное ■финансовое субсидирование способствовали быстрому расширения :ети средне-специальных учебных заведений. В Западной Сибири темпы прироста национальных педтехникумов и отделений превша-пи региональные в 2,7 раза, а по увеличению численности студенческого состава - в 3,6 раза.

Однако крохотные по размерам, преобразованные с 2 - 4-х нетним временным опазданием из неполных средних школ, нацио-1альные техникумы не могли подготовить достаточное количество зпециалистов для всеобуча. Их суммарный выпуск за 5 лет (с 1930 по 1934 гг.) составил 339 чел., что покрывало менее Б X ютребности. К тому же к концу 20-х годов сказались исчерпаны 'традиционные" источники кадрового обеспечения Западной Сибири

за счет выпускников вузов и безработных учителей центральных районов страны. К декабре 1931 г. общий дефицит национальных школьных работников достиг в регионе 3 300 человек.

Острейший кадровый кризис толкал местные власти на поиск альтернативных источников пополнения учительского корпуса посредством развертывания краткосрочных педкурсов, многосменнос-ти, совместительства, оргнабора мало- и неквалифицированных работников. В пятилетних планах Наркомпроса альтернативные источники рассматривались как временные, вспомогательные и второстепенные. На практике же они приобретали важное значение, а в национальных районах доминировали на протяжении многих лет.

В целом оперативными мерами правительству удалось сгладить остроту кадрового дефицита. Однако в национальной учительской среде образовался широкий слой ^некомпетентных, бес-' культурных педагогов, которые так и остались неохваченными системой повышения квалификации и профессиональной переподготовки.

На обострение ситуации с национальными кадрами повлияли развернувшиеся в стране массовые кампании травли и дискриминации интеллигенции. В Сибири начались проверки социального происхождения преподавательского персонала и студенческого состава, идейно-политические чистки, ужесточились соответствующие критерии отбора абитуриентов. Постепенно социальная селекция была распространена на среднюю и даже начальную школу, что в корне противоречило официальной концепции всеобщего обучения. Социальные запреты порождали среди демократической молодежи настроения апатии и упадничества, вели к сокращению набора первокурсников "с удовлетворительной академической подготовкой. Отказ от наиболее грубых и одиозных методов социальной селекции происходит только в середине 1930-х годов.

Составной частью социально-кадровой политики - в области народного образования являлось материально-правовое обеспечение учительства. Несмотря на регулярное повышение преподавательских ставок и принятие пенсионного законодательства, материальное положение учителей к началу 1930-х годов значительно ухудшилось. В условиях необузданной эмиссии денег, роста товарного дефицита и введения централизованного распределения размеры заработной платы не играли большой роли. .В 1932 г. на

среднемесячный заработок сибирского учителя начальных классов можно было купить 6 кг сахара-рафинада. Хроническим явлением для Западной Сибири становится задержка выдачи учительской зарплаты на несколько месяцев. А товарно-продуктовое снабжение педагогов осуществлялось по самым низким нормам, несвоевременно, по неполному ассортименту.

Положение осложнялось абсолютной зависимостью сельского учителя от местной администрации, что на практике, приводило к перенагрузке педагога общественными поручениями и технической работой в сельсовете или правлении колхоза, беспричинным увольнениям или перемещениям. Грубые нарушения в деле финансового, продовольственного и правового обеспечения сибирского национального учительства вызывали большую текучесть кадров и снижение качества их работы.

Таким образом,.малоквалифицированная, неопытная, социально дезориентированная масса национальных учителей, не могла дать школьникам-нацменам систематизированного, полноценного образования.

Переплетение двух культурных программ - общей ликвидации неграмотности и латинизации национальных алфавитов- рассматривается в четвертом разделе диссертации. Среди сибирских народов "ликбезработа" в 20-е годы проводилась медленно и малоре-эультативно. Положительные изменения произошли только после начала в 1928 г. "Всесоюзного культпохода за грамоту", объединившего и удачно сочетавшего усилия партийно-государственного аппарата, хозяйственных организаций и общественности. В результате роста государственных ассигнований и привлечения на общественных началах миллионов культармейцев в качестве учителей грамоты эффективность этой работы резко возросла.

Именно под впечатлением первоначальных успехов культпохода правительство приняло курс на форсирование ликбезпрограммы за счет сокращения сроков ее проведения и расширения возрастных групп, подлежавших обязательному обучению. Попытки достичь желаемого наскоком, штурмом без должной подготовки сопровождались вынужденным поиском новых "действенных" методов рзботы, политизацией самой идеи ликвидации неграмотности, использованием методов администрирования. В следствие чего мероприятия приобретали зачастую показушный, заорганизованный характер,

давали кратковременный эффект, вели к общему снижению качества обучения.

Оценивать результаты работы по ликвидации неграмотности можно двояко. С одной стороны, за годы первой пятилетки десятки миллионов людей приобщились к грамоте в сжатые сроки и при относительно небольших материальных издержках государства. Но с другой стороны, в стране быстрыми темпами прогрессировала малограмотность. Согласно авторской методике подсчета, 89,6 X прошедших в период с 1928 по 1931 гг. индивидуально-групповое или школьное обучение нуждались в переучивании.

Не выдерживает критики и другой популярный тезис о "дешевизне ликбезработы", так как упускаются из виду многие факторы: отвлечение квалифицированных трудовых ресурсов в лице культармейцев из города в деревню, переложение основных расходов на само крестьянство, огромные дополнительные затраты на ликвидацию рецидивов неграмотности и повторное, уже "дорогое", обучение армии малограмотных. В целом проблема соотношения количественных и качественных элементов "культпохода за грамоту" нуждается в дальнейшей специальной разработке.

В национальной деревне ликвидация неграмотности была многократно осложнена форсированным переводом письменности восточных народов на новую латинскую транскрипцию. Длительное противостояние сторонников реформирования традиционного арабского письма и ратовавших за латиницу завершается к кони.. 1920-х годов победой последних. Это связано с утверждением личной власти И.В.Сталина и втягиванием национально-языковых программ во все социально-политические процессы, охватившие

страну. Теперь арабский шрифт был провозглашен реакционным, а

\

латинская графика, напротив, - единственно правильной, революционной и прогрессивной. С нею стали связывать все достижения в деле овладения нерусским крестьянством грамотой, показатели снижения религиозности, борьбы с кулачеством и байством.

Таким образом, узкому вопросу национальной культуры, каким была латиница, искусственно придавался характер составной части социально-классовой политики советского государства. На практике это означало принесение национально-языковых особенностей в жертву идеям интернационализма и пролетарской революции. В связи с чем становится понятен перевод на латиницу не

только народностей с арабской письменностью (казахи, татары, башкиры), но и тех, что пользовались славянским письмом (шорцы, алтайцы, хакасы, ком! и др.).

Латинизация проводилась в спешке, без учета общественного мнения. А прагматический ум крестьянина сразу отметил "ахиллесову пяту" этой реформы. Она не несла никакой полезной для земледельца функции в отличие от русского письма, облегчавшего межнациональное общение, или арабского, способстовавшего сохранению и преемственности культурно-бытовых и религиозных традиций. Отсюда консерватизм нерусского крестьянства и нежелание переучиваться.

Практическое осуществление латинизации показало ее концептуальную несостоятельность. К тому же она вела к отвлечению столь необходимых стране материальных и людских ресурсов, осложняла проведение всеобуча к ликвидации неграмотности среди нерусского населения, еще больше обостряла социальную напряженность в деревне. Подтверждением нежизненности и ненужности латинизации стал отказ от нее в конце 1930-х годов в пользу кириллицы.

В пятом раздела изучается "церковная политика" советского государства. Национальные конфессии и сектантство вышли из кризисной полосы первых лет Советской власти обновленными и окрепшими. Они сумели модернизировать свою структуру, идеоло--гию, культовую практику и обрядность сообразно изменившимся условиям.

Но неправомерно сводить всю деятельность модернизированной церкви исключительно к защитным, приспособленческим функциям, как это пытаются представить современные историки, философы и теологи. Начиная с середины 1920-х гг., национальное клерикальное движение приобретает ярко выраженный наступательный характер, вступив в борьбу за восстановление и расширение своего влияния на пастЕу. В практической работе начинают превалировать черты утилитаризма и прагматизма, так как помимо охвата традиционных духовно-бытовых сфер жизнедеятельности человека происходит активное вторжение национальной церкви в такие области, как труд и производство, информационное и юриди-ко-правовое обеспечение, организация досугоЕО-развлекзтельных мероприятий и проч.

Государственная же "церковная политика" в условиях нэпа находилась в кризисном состоянии, ибо не было ни специальных управленческих структур, ни союзного законодательства по вопросам культов, ни действенной концепции антирелигиозной борьбы. Правительство стояло перед дилеммой: сотрудничество с церковью, либо открытая конфронтация. Первое не укладывалось в рамки марксистской идеологии, второе было невозможно пока сохранялись демократические принципы нэпа.

Свертывание нового экономического курса и утверждение тоталитарных начал позволили правящему режиму перевести борьбу с религией из вдейно-теоретической плоскости в политическую, обвинив духовенство, религиозные организации и даже простых верующих в контрреволюционных действиях против советского строя. Основные направления государственной политики в новых условиях предусматривали насыщение антирелигиозной' идеологией всех звеньев учебно-воспитательной системы, создание массовых общественных организаций антирелигиозного характера, ужесточение законов в области религиозных культов и изоляцию носителей,религиозной идеологии. Были определены и три главных метода борьбы с религией: воздействие на сознание через преобразование быта, широкая пропаганда материалистических идей и административное воздействие.

В Западной Сибири в рамках выделенных направлений происходила ускоренная политизация и идеологизация национальной школы, "вычищение" учителей, не порвавших с религией. За короткий срок в десятки раз увеличилась армия воинствующих безбожников, которые, не имея серьезных теоретических познаний и опытных руководителей, склонялись к чисто кампанейским формам работы, не останавливаясь перед применением прямого насилия. В условиях, когда общественные процессы стали измеряться категориями ударных пятилеток, произошла окончательная смена приоритетов в пользу административно-силовых методов, как наиболее быстрых и эффективных. На местах развернулась нездоровая соревновательность за скорейшее закрытие культовых зданий, "раскулачивание" или экспроприацию духовенства - как основных показателей "успешности" в деле антирелигиозной борьбы. Тому же способствовало изменение государственного законодательства в русле лишения объединений верующих прав юридического лица,

запрета на ведение хозяйственной и агитационно-пропагандист-:кой деятельности.

Национальная специфика ни при принятии законов, ни на 1рактике совершенно не учитывалась. Напротив, в нерусских се-иениях жесткое администрирование принимало нередко форму национального унижения и издевательства. О многочисленных переги-5ах и злоупотреблениях в области религиозных культов говори-юсь в материалах НКВД, национальных секций, совнацменов, редакций газет. А в 1932 г. Запсибкрайисполком признал, что ан-гицерковная деятельность местных органов фактически вышла из год контроля краевых властей.

В целом "красногвардейская атака" на религию закончилась шквидацией большого числа национальных молитвенных домов и [щц духовного звания. В основу "церковной политики" сталинского режима была поставлена задача быстрого изменения духовного шра людей без учета их этнических, конфессиональных и прочих особенностей- задача теоретически неверная и практически бесс-шелекная, а потому- млевшая негативные последствия для народов СССР. Были преданы забвению национально-культурные традиции, несшие какую-либо религиозную окраску (а другого наследия г большинства национальностей не было). А это вело к нацио-ад-нигилизму. Ликвидация национальной церкви, со всем множеством функций, не компенсировалась деятельностью других структур государства, что, безусловно обедняло культурную шзнь крестьянства в целом.

В заключении диссертации сформулированы основные результаты исследования. Развитие и практическая реализация, нацио-!ально-культурной политики происходило на всем протяжении 1920-х годов под знаком противоборства в руководстве страны 1вух начал- традиционного демократизма и унитарного тоталитаризма, завершившегося в рассматриваемый период победой послед-

1ЭГО.

Новые общественно-политические условия оказали деформирующее воздействие на' все происходившие в Советской России процессы. Поэтому результаты широкого вовлечения нерусских наро-?ов как в общие, так и в сугубо специфические национальные сультурные программы оказались неоднозначными и во многом противоречивыми. За годы первой пятилетки произошли несомненно юзитивные изменения в развитии начального и среднего школьно-

го обучения, в формировании корпуса национальных специалистов. Вместе с тем сильнее и острее проявили себя негативные тенденции: снижение эффективности и качества обучения, неудачные эксперименты в области языка и письменности, насильственное вторжение в религиозную жизнь нерусского крестьянства.

Особую поспешность и разрушительность эти процессы получили именно среди экстерриториальных национальностей, в отличие от коренных народов лишенных автономии, а потому- более беззащитных перед искусственным размыванием их специфической Культурной среды.

В приложении помещены таблицы, характеризующие основные параметры демосоциальной и культурной среды экстерриториальных народов Западной Сибири.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Численность и состав сельского татарского населения Западной Сибири в первой половине 20-х гг. // Материалы ХХП ВНСК "Студент и научно-технический прогресс". История. Новосибирск, 1986. С.56 - 62.

2. Партийное руководство школьным строительством в татарской деревне Западной Сибири (1920 - 1926 гг.) // Большевики Сибири в борьбе за победу Великой Октябрьской социалистической революции. Новосибирск, 1987. С.130 - 139.

3. Грамотность .сельского татарского населения Западной Сибири в первой половине 20-х гг. // Исторический опыт социально-демографического развития Сибири. Вып.2. Тезисы докл. и сообщ. Всесоюзной научн. конф. Новосибирск, 1989. С.15 - 16.

4. Деятельность партийных организаций по разрешению локальных конфликтов (На примере бухарцев Омской губ.) // Вопросы историографии и общественно-политической истории Сибири. Тезисы докл. и сообщ. научн. конф. Омск, 1990. С.85 - 88.

5. Партийное- руководство культурным строительством народов Западной Сибири в 1920 - 1932 гг. // Историография партийного руководства социалистическим строительством в Сибири. Новосибирск, 1990. С. 91 - 98.

6. Коллективизация и эмиграционное движение в национальной деревне Западной Сибири (1929 - 1933 гг.) // XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. Материалы республ. научн. конф. Красноярск, 1993. С.219 - 224.