автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лексическое представление социокультурного пространства в жанре антиутопии

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Тараненко, Ирина Валерьевна

Введение

1. Глава 1. Теоретические предпосылки исследования.

1.1. Жанр антиутопии

1.1.1. История становления

1.1.2. Жанровые признаки

1.1.3. Критерии отбора материала

1.2. Краткая характеристика тоталитаризма

1.3. Тоталитарный язык.

Выводы

2. Глава 2. Хронотоп антиутопии в его лексическом представлении

2.1. Хронотоп романа В.Войновича «Москва 2042»

2.2. Хронотоп повести Анатолия Курчаткина «Записки экстремиста (Строительство метро в нашем городе)»

2.3. Хронотоп повести В.Маканина «Лаз»

Выводы

3. Глава 3. «Коммунистический новояз» в системе тоталитарного языка.

3.1. Сложносокращенные слова, аббревиатуры и перифразы как элемент «коммунистического новояза»

3.2. Ономастика «коммунистического новояза»

3.2.1. Эргонимы как составляющие ономастикона «коммунистического новояза»

3.2.2. Антропонимная составляющая ономастикона «коммунистического новояза»

3.3. Ритуальные формулы и концепты «коммунистического новояза»

3.3.1. Лексические маркеры инакомыслия в «коммунистическом новоязе»

3.3.2. Ключевое слово "аплодисменты" и его ассоциативное поле

3.3.3. Концепты любви и веры в «коммунистическом новоязе»

3.4. Субъектная организация текста.

Выводы

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Тараненко, Ирина Валерьевна

Человеческий язык возникает, развивается и существует как социальный феномен. Бытуя в обществе, язык не может не находиться в зависимости от условий существования самого общества, от уровня его развития, от людей, говорящих на нем, то есть от социокультурной среды.

Актуальность избранной темы определяется следующим.

В последние десятилетия центральное место в науке заняла антропоцентрическая парадигма. В центре внимания современной лингвистики оказался человек как языковая личность, «как индивидуум. со своим характером, интересами, социальными и психологическими предпочтениями и установками; как типовой представитель данной языковой общности.; и как представитель рода человеческого, неотъемлемым свойством которого является использование. естественного языка» (71:671).

Создание целостной концепции соотношения языка и мышления, способы выражения в языке знаний о мире, законы организации «языковой картины мира», тезауруса отдельной личности стали объектом пристального внимания отечественных лингвистов.

Человек живет в контексте культуры, которая является для него «второй реальностью». Культура, по определению Ю.С.Степанова, - это «совокупность концептов и отношений между ними, выражающаяся в различных «рядах», включая «константы».

Напрямую связаны с культурой такие понятия, как национальный русский менталитет и его ключевые слова. Под национальным менталитетом обычно понимают специфический для того или иного народа способ видения мира и обусловленный им способ когнитивной и прагматической деятельности ( 76:106). Ключевые слова национального менталитета выражают его опорные концепты, ментальные образования, представляющие сгустки культурной среды в сознании человека, «осадок» культурной жизни разных эпох» ( 197:40,46). Ключевые слова складываются из языковых единиц двух типов. Первые выражают национально-специфические константы, характеризующие менталитет русского человека во все периоды его развития, и составляют ядро ключевых слов. Вторые передают исторически конкретные понятия и представления, связанные с определенным временем. Именно они и представляют особый интерес для понимания менталитета «советского» человека.

В данной работе анализируется лексическое проявление в тексте наиболее важных концептов, реализованных или не реализованных ( как, например, пространство) в ключевых словах эпохи.

Исследование языка в рамках антропоцентрической научной парадигмы неизбежно обращается к текстам, в которых языковая личность имеет своё непосредственное воплощение как носитель определенной культуры и статусно-ролевых отношений, - к дискурсу.

Термин «дискурс» вошел в лингвистический обиход сравнительно недавно. Тем не менее это понятие стало одним из самых популярных в современной лингвистике ( Ю.С.Степанов, Н.Д.Арутюнова, М.Я.Дымарский, Т.А.Трипольская и др.) и послужило предметом научных дискуссий.

В настоящее время предпринимаются попытки выделить составляющие из интегрального понятия «дискурс». Особое внимание исследователей привлекает к себе один из видов институционального дискурса -политический (А.Вежбицкая, А.К.Михальская, Е.В.Какорина и др.).

Бурные события последнего времени — развал тоталитарного государства, отказ от командно-административной системы, крушение сложившихся за семьдесят лет социально-экономических и духовных основ общественной жизни — заставили нас оглянуться назад и проанализировать наш исторический опыт. Именно поэтому наряду с лингвистическими исследованиями, в которых анализируются изменения языка, связанные с политическими переменами в нашем обществе, появились работы, в которых осмысливается наше языковое существование в тоталитарном прошлом ( М.Геллер, Е.Н.Басовская, Г.А.Золотова, Е.А.Земская, Н.А.Купина, Ю.И.Левин, П.Серио и др.). Подобные исследования расширяют представления о языковых процессах, происходивших в советское время как в языке, так и в сознании его носителей.

Данные проблемы связываются со сравнительно недавно вошедшим в научный обиход термином «тоталитарный язык», понимаемым как особый язык, созданный государством для обслуживания идеологии, с одной стороны, и для того, чтобы сделать невозможными альтернативные способы мышления, с другой.

Коммунистическая утопия укоренена в мифе. Одним из важнейших культурных мифов был миф о «формировании нового человека», отличающегося особым, идеологически заданным, мышлением. Язык выступал как средство воздействия на сознание его носителей. Так изменения в языковой картине мира обусловили глубинную перестройку сознания, его мифологизацию.

Таким образом, семьдесят лет построения коммунизма не могли не отразиться в национальном менталитете. Сейчас в нашей стране идет активный процесс демифологизации сознания и языка. Однако рудименты тоталитарного «новояза» до сих пор встречаются в современном политическом дискурсе. Вот почему исследование этой проблемы приобретает особую актуальность.

Объектом данного исследования являются тексты, написанные в жанре антиутопии как одном из способов выражения в языке внеязыковой действительности.

Цель диссертационной работы — проанализировать способы лексического представления социокультурного пространства в жанре антиутопии.

В соответствии с целью исследования ставятся следующие задачи:

- охарактеризовать жанровые признаки антиутопии на основе аналитического обзора истории развития и научных исследований данного жанра;

- проанализировать основные культурные концепты, реализованные / не реализованные в ключевых словах эпохи, и их лексическую репрезентацию в тексте;

- представить модель тоталитарного языка и выявить её актуализацию в тексте;

- выявить лингвокогнитивные стратегии преодоления мифологического сознания.

Материалом исследования послужили тексты художественных произведений, принадлежащих к жанру антиутопии. В связи с необходимостью ограничения материала временными рамками к анализу привлекались тексты только тех произведений, которые были написаны в 80-90-е годы.

В основе данного исследования лежит роман В. Войновича «Москва 2042» как обладающий ярко выраженными жанровыми признаками, другие тексты привлекались для сопоставления. В качестве сравнительного материала использовались и прецедентные тексты советского периода. Картотека составляет более 1200 текстовых фрагментов.

Теоретическая основа исследования. Диссертация в основном опирается на теоретические положения, выработанные отечественными лингвистами и нашедшие отражение в трудах по языковой картине мира и когнитивной лингвистике (Ю.Д.Апресян, Н.Д.Арутюнова, А.Вежбицкая, Ю.Н.Караулов, В.В.Колесов, Е.С.Кубрякова, Ю.С.Степанов, Р.М.Фрумкина, Л.О.Чернейко, Е.С.Яковлева), по теории риторики ( А.К.Михальская), по лингвокультурологии (Е.М.Верещагин, В.Г.Костомаров), по тоталитарному языку (Е.Н.Басовская, Г.А.Золотова, Е.А.Земская, Н.А.Купина, Г.Ч.Гусейнов,

Г.Хазагеров и др.), по ономастике ( Е.Ф.Бондалетов, М.В.Горбаневский, П.А.Флоренский, А.В.Суперанская), по хронотопу и его лексическому представлению (М.М.Бахтин, Ю.М.Лотман, Л.О.Чернейко, Е.С.Яковлева и

ДР-)

Для современной научной парадигмы характерна интегративная тенденция развития наук, в частности науки о языке. Это связано как с необходимостью лингвистического осмысления результатов, полученных в смежных областях знания - политологии, социологии, психологии, культурологии, так и с необходимостью привлечения этих результатов для адекватного осмысления фактов языковой действительности, что обусловлено антропоцентрическим подходом к изучению языка. Этим объясняется использование в данной работе исследований по литературоведению при описании жанрового своеобразия антиутопии (Р.Гальцева, И.Роднянская, А.Зверев, Ю.Латынина, С.Л.Франк, Л.Геллер, В.Чаликова, Б.А.Ланин, М.М.Боришанская) и по социологии при обобщении особенностей тоталитаризма ( К.С.Гаднелев, Н.В.Загладин, К.Кларк, Ф.А.Хайек, В.В.Ильин, И.Мазуров), являющегося мотивирующей основой большинства антиутопий конца XX века.

Методы исследования. При обработке материалов применялся метод сплошной выборки лексических единиц - примет социокультурного пространства. В процессе исследования использовался описательный метод, дающий возможность определить лексико-синтаксические свойства "идеологизированной" лексики, метод компонентного анализа с опорой на словарные дефиниции, методики деривационного, контекстуального, сопоставительного, социолингвистического и концептуального анализов, стилистическое комментирование, отдельные приемы статистического анализа, лингвистическое интервьюирование, а также метод экстралингвистической интерпретации фактов языка.

Литературоведческий анализ присутствует в исследовании как необходимая часть интерпретации лексической структуры художественных текстов и обуславливает раскрытие содержательной стороны произведений.

Научная новизна работы обуславливается привлечением текстов жанра антиутопии, а также разработкой лингвистических основ этого жанра.

До недавнего времени произведения, противоречившие официальной идеологии, при широкой известности на Западе в нашей стране были запрещены и не издавались. Однако, из сферы чтения были исключены не только отдельные авторы, но и целые литературные жанры. Один из них - антиутопия. Лишь с началом перестройки произведения возвращенной литературы начали выходить в свет. Этим объясняется практически полное отсутствие исследований антиутопий как с литературоведческой, так и с лингвистической точек зрения. В данной работе предпринята одна из первых попыток лингвистического анализа текста произведений, принадлежащих к этому жанру.

Кроме того, сатирическое изображение действительности, характерное для произведений антиутопического жанра, прежде всего отражается в лексической структуре текста, в его смысловой организации, между тем, социокультурное пространство и его лексическая репрезентация в антиутопиях, наиболее ярко выявляющих его специфические черты, - тема малоисследованная.

Теоретическая значимость работы состоит в разработке лингвистических основ жанра антиутопии, в новом подходе к изучению национального менталитета советского периода и к феномену тоталитарного языка. Исследование этих явлений базируется в лингвистике главным образом на материалах словарей, в сущности своей организующих языковую картину мира, представленную в языковой системе статически, или на прецедентных текстах, организованных в сверхтекст. Подход к проблеме менталитета и языка советского периода, основанный на лексическом анализе художественных произведений эпохи, то есть в текстовом преломлении языковой картины мира, принадлежащей к тому же временному срезу, открывает новые грани когнитивных основ языка.

Положения, выносимые на защиту:

1. Способ представления возможного мира: посредством перемещения во времени ( В.Войнович «Москва 2042»); посредством перемещения в пространстве ( А.Курчаткин «Записки экстремиста»), — отражается в особенностях лексической экспликации хронотопа в тексте произведений жанра антиутопии. В первом случае автором наиболее разработано текстовое семантическое поле времени, во втором - пространства.

2. Специфика ассоциативного плана антиутопии создается лексическими маркерами (ассоциатами, именами собственными, прецедентными текстами, словами-хронофактами и др.), отсылающими к тоталитарной картине мира.

3. При всем многообразии моделей антиутопии могут иметь либо горизонтальную ( В.Войнович «Москва 2042»), либо вертикальную структуры (В.Маканин «Лаз», А.Курчаткин «Записки экстремиста»). При этом социокультурный контекст, идеологическое пространство моделируется по типу физического.

4. Хронотоп всех рассмотренных нами антиутопий характеризуется замкнутостью "своего" сакрального пространства.

Изолированность пространства передается лексемами: 'кольцо', 'границы', 'забор', 'ограда', 'оградить', 'пределы', в которых актуализируется сема 'ограниченность, замкнутость', а также ассоциативно связанная с ней сема 'разделять'.

5. Время лишено своего естественного течения, вырвано из контекста вечности. Хронотоп антиутопии - это хронотоп остановившегося настоящего. Движение времени представлено только значимыми с точки зрения утопии событиями, вехами. Таким образом, естественное течение времени заменяется «периодизацией» ( лексические сигналы: 'период', 'эпоха', 'эра', 'в годы.').

6. Типологической чертой жанра является мифологизация хронотопа. Темпоральные и пространственные указатели начинают вбирать в себя характеристики, относящиеся к системе ценностей языкового социума, характеризующие особенности мышления и мировосприятия носителей языка. Значения слов начинают отягощаться мифологемами, например: 'вечно живой', 'старинный', 'древний'.

7. Десемантизация текста достигается затемняющими смысл сужением ( слово 'любовь') и безграничным расширением семантики слова ( слово 'вера'). Этому же служит аббревиация и сокращение слов, усложнение синтаксических конструкций, пристрастие к семантически опустошенным словам с яркой оценочностью, эмоциональностью.

8. Основная масса десемантизированных лексических единиц принадлежит к области быта. В этом проявляется абсурдность использования официально-деловых, книжных аббревиатур или громоздких официозных конструкций при номинации простых обыденных предметов. Идеология проникает даже в те области жизни, которые обычно ей не доступны.

Практическая значимость исследования связана с возможностью использования его положений и материала в курсе «Лексикология» (особенно при освещении культурологических аспектов слова), на занятиях по лингвистическому анализу текста (в связи с изучением когнитивных аспектов его построения), в спецкурсах и спецсеминарах по стилистике речи, по риторике, по культуре речи, по социолингвистике и лингвокультурологии, а также в связи с изучением политического дискурса. Кроме того, результаты исследования могут применяться при анализе политической ситуации в обществе с точки зрения языка.

Апробация работы. Собранный материал прошел апробацию на конференции «Русистика: лингвистическая парадигма конца XX в.», которая проходила в РГПУ им. А.И. Герцена и была посвящена восьмидесятилетию филологического факультета и семидесятипятилетию докт. филол. наук,

11 проф. С.Г. Ильенко. Основные положения диссертации были положены в основу докладов на 3-ей Всероссийской школе молодых лингвистов «Актуальные проблемы лингвистики в вузе и в школе» в Пензе, на международной научно-методической конференции «Язык. Культура. Образование» и на Всероссийской научной конференции молодых ученых в Горном институте ( Санкт-Петербург). Результаты работы обсуждались на заседаниях кафедры русского языка и литературы Санкт-Петербургского государственного горного института им. Г.В.Плеханова.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лексическое представление социокультурного пространства в жанре антиутопии"

Выводы

Одним из способов лексического представления социокультурного пространства является "коммунистический новояз". Это язык, созданный для обслуживания идеологии тоталитарного государства с целью сделать невозможными другие способы мышления, что достигается десемантизацией текста. Смысл уничтожается как сужением, так и безграничным расширением семантики слова. Можно выделить следующие приемы десемантизации текста: аббревиация ('кабесот', 'прекомпит', 'предкомоб'.); тяготение к созданию перифразов ('зал поверхностного помыва'.); пристрастие к семантически опустошенным словам с яркой оценочностью, эмоциональностью, например, сквозные лексико-синтаксические повторы 'метафизика, гегельянство и кантианство'; 'культисты, волюнтаристы, коррупционисты и реформисты', пародирующие свойственный тоталитарному дискурсу метод навешивания ярлыков инакомыслия.

Редукция слов имеет своей целью отсечение нежелательных с точки зрения идеологии ассоциаций, а неоправданная усложненность обозначений служит для маскировки античеловеческой сути тоталитаризма

Основная масса десемантизированных лексических единиц принадлежит к области быта. В этом проявляется абсурдность использования официально-деловых, книжных аббревиатур или громоздких официозных конструкций при номинации простых обыденных предметов, то есть в области "жизненного общения", где используется разговорная речь. Этим автор показывает, что в Москорепе идеология проникает даже в те области жизни, которые обычно ей не доступны.

В качестве примера расширения семантики можно также привести слово 'вера', в рамках текстового семантического поля которого происходит контаминация значений: идеологизированного и религиозного, в одно - идеологизированно-религиозное.

Противоположный процесс происходит в семантике слова 'любовь', которое начинает пониматься как рабская преданность вождю, преклонение перед ним. В тексте встречается только один случай употребления данного слова в другом значении: Дворец любви. Таким образом, семантика слова 'любовь' сужается.

Ономастикон «коммунистического новояза» характеризуется максимальной идеологизированностью. Основную часть антропонимов составляют имена собственные, созданные на базе идеологем тоталитарного языка (Пролетарий, Пропаганда, йскрина.).

Для «коммунистического новояза» также свойственны такие черты тоталитарного языка как обобщенная точка зрения (мы, от имени .), идеодогичность слова ( слово 'волюнтаризм'), тяготение к высокому стилю речи ( слово 'аплодисменты').

Однако, антиутопия идет по пути преобразования тоталитарной картины мира, по пути демифологизации сознания и языка, что проявляется в языковом сопротивлении:

1. Переосмысление аббревиатур ( 'Москореп' - 'Московская репа').

2. Претенциозность официально-деловых, книжных аббревиатур дискредитируется фоносемантикой, неудобопроизносимостью, безликостью, пародийными бытовыми ассоциациями.

3. Нарушение лексической или стилистической сочетаемости слова-идеологемы ( Гвардейский союз Коммунистических писателей, публичный дом имени Н.К.Крупской, Эволюция Поликарповна.).

4. Помещение слова-идеологемы в собственно предметностный контекст (чулочно-трикотажная фабрика Красный чулок).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

У истоков утопии лежит стремление человека к счастью, к достижению совершенного, гармонического мироустройства, свойственное человечеству на протяжении всей истории его развития. Однако, XX век отличается переходом от теоретических построений идеального общества к практическим. Это проявляется в попытке воплощения в жизнь коммунистической утопии, получившей наиболее полное и последовательное выражение в истории нашей страны.

В Программе КПСС коммунизм определяется как «бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип «от каждого - по способностям, каждому -по потребностям». Коммунизм - это высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников.» (200:379)

Коммунизм. Идущий на смену капитализму в результате победы пролетарской революции и диктатуры пролетариата общественный строй, основой производственных отношений которого является общественная собственность на средства производства, при котором отсутствует деление на классы, уничтожена противоположность между городом и деревней, между умственным и физическим трудом и осуществляется распределение по потребностям.» (190)

Таким образом, идеалом общественного устройства в XX веке становится коммунизм.

Являясь пародией на идеальное государственное устройство, антиутопия изображает тоталитаризм как другой полюс организации общества, как результат воплощения утопии.

Тоталитаризм. Книжн. Одна из форм буржуазного государства в период империализма, характеризующаяся полным ( тотальным) контролем со стороны органов государственной власти над всеми сферами жизни общества, фактической ликвидацией конституционных свобод и прав, милитаризацией общественной жизни.» (188)

Тоталитарный. Книжн. С открытой террористической диктатурой буржуазии, фашистский.» (188)

В приведенных словарных статьях зафиксирован определенный хронотоп, отражающий миф о существовании данного явления за пределами нашей страны.

Таким образом, "коммунизм" и "тоталитаризм" как две стороны одной медали являются объектами изображения русской антиутопии XX века, во многом определяя лексическую организацию текстов этого жанра. В семантике данных слов и их ассоциативных полей закреплен целый ряд идеологических мифов, опровергаемых антиутопическими произведениями, что и нашло своё отражение в проведенном нами анализе.

Лексическими экспликаторами такой характерной черты тоталитаризма, как вождизм, выступают как прямой лексический сигнал 'вождь', так и обожествление верховного правителя, ср.: О Боже!-О Гена!

Сквозные лексико-синтаксические повторы 'культисты, волюнтаристы, коррупционисты и реформисты'; 'метафизика, гегельянство и кантианство' выступают ярлыками инакомыслия, отражающими нетерпимость к чужому мнению, свойственную тоталитарной политической системе с единой господствующей идеологией.

Идеологический аппарат формирует и внедряет в массовое сознание мифы. При этом инструментом воздействия на адресата выступает язык. Перестройка сознания обуславливается десемантизацией текста, которая достигается затемняющими смысл сужением (слова 'любовь', 'жизнь') или безграничным расширением семантики слова (слово 'вера'). Этому служит аббревиация ( 'кабесот', 'прекомпит', 'предкомоб'.); тяготение к созданию перифразов ('зал поверхностного помыва'.); пристрастие к семантически опустошенным словам с яркой оценочностью, эмоциональностью, например, сквозные лексико-синтаксические повторы 'метафизика, гегельянство и кантианство'; 'культисты, волюнтаристы, коррупционисты и реформисты'. Причем, основная масса десемантизированных лексических единиц принадлежит к области быта. В этом проявляется абсурдность использования официально-деловых, книжных аббревиатур или громоздких официозных конструкций при номинации простых обыденных предметов. Идеология проникает даже в те области жизни, которые обычно ей не доступны.

Слова 'аплодисменты', 'звездиться', 'звездное имя' и др. являются лексическими экспликаторами такой структурной особенности антиутопии, как ритуализация жизни.

Лексико-грамматическая конструкция 'в моё время', маркирующая противопоставление главного героя и коммунистического будущего, выступает выражением антропоцентричности антиутопии, основной конфликт которой - социальная среда и личность.

Хронотоп всех рассмотренных нами антиутопий характеризуется замкнутостью "своего" сакрального пространства.

Изолированность пространства передается лексемами: 'кольцо', 'границы', 'забор', 'ограда', 'оградить', 'пределы', в которых актуализируется сема 'ограниченность, замкнутость', а также ассоциативно связанная с ней сема 'разделять'.

Время лишено своего естественного течения, вырвано из контекста вечности. Хронотоп антиутопии - это хронотоп остановившегося настоящего. Движение времени представлено только значимыми с точки зрения утопии событиями, вехами. Таким образом, естественное течение времени заменяется «периодизацией», что передается прямыми лексическими сигналами: 'период', 'эпоха', 'эра', 'в годы.'.

178

Типологической чертой жанра является мифологизация хронотопа. Темпоральные и пространственные указатели начинают вбирать в себя характеристики, относящиеся к системе ценностей языкового социума, характеризующие особенности мышления и мировосприятия носителей языка. Значения слов начинают отягощаться мифологемами. Например: 'вечно живой', 'старинный', 'древний'.

Одной из структурных особенностей антиутопии выступает преднамеренная, прагматически заданная ассоциативность, создаваемая такими лексическими маркерами, как ассоциаты, имена собственные, прецедентные тексты, слова-хронофакты и др., отсылающими к тоталитарной картине мира.

Пародийная направленность антиутопий - высмеивание, доведение до абсурда тоталитарной картины мира, отражающееся в лексической структуре антиутопических текстов - является одним из механизмов преодоления абсолютного страха перед любыми проявлениями власти, свойственного данной картине мира, поскольку мы не боимся того, над чем смеёмся.

Список научной литературыТараненко, Ирина Валерьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Специальная литература:

2. Авдонина О.Ю. Смысловая плотность художественного текста. АКД. -Саратов, 1997.

3. Азнауров Э.С, Прагматика художественного слова. Ташкент, 1988.

4. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка.-М., 1974.

5. Арсентьева Н. Становление антиутопического жанра в русской литературе. В 2 ч. М., МПГУ, 1993.

6. Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции. // Новое в зарубежной лингвистике. -М., 1982.-Вып. 13.

7. Арутюнова Н.Д. Номинация, референция, значение // Языковая номинация. М., 1977.

8. Арутюнова Н.Д. Наивные размышления о наивной картине языка. // Язык о языке. М., 2000.

9. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. -М., 1976.

10. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР СЛЯ, 1981 гТ.40."№ 4.

11. Асеев И.Г. Мотивации поведения и формирования личности. М., 1996.

12. Басовская E.H. Художественный вымысел Оруэлла и реальный советский язык // Русская речь. 1995. -№ 4.

13. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. -М., 1975.

14. Бахтин М.М. Человек в мире слова.-М., 1995.

15. Бельчиков Ю.А. Из истории лексики русского языка советской эпохи. //РЯНШ, 1967.-№1.

16. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма // Юность. 1989. -№ 11.

17. Бердяев H.A. Судьба человека в современном мире // Иностранная литература. 1990. - № 1.

18. Бессонов Б. Фашизм: идеология и практика. М., 1985.

19. БогинЧ.И. Филологическая герменевтика. Калинин, 1982.

20. Болотнова Н.С. Гармонизация общения и лексическая структура художественного текста. СПб., 1992.

21. Болотнова Н.С. Лексическая структура художественного текста в ассоциативном аспекте. Томск, 1994.

22. Бондалетов В.Д. Русская ономастика. М., 1983.

23. БрагинаА.А. Лексика языка и культура страны. -М., 1986.

24. БудаговР.А. Филология и культура. М., 1977.

25. Быстрова О.В. Русское и зарубежное литературоведение об антиутопии как художественной системе. М., 1993.

26. В.Веташ, Семира. Твоё звездное имя. СПб., 1992.

27. Васильев Л.Г. Текст и его понимание. Тверь, 1991.

28. Вежбицкая А. Культурно-обусловленные сценарии и их когнитивный статус // Язык и с структура знаний.-М., 1990.

29. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.

30. Вежбицкая А. Антитоталитарный язык в Польше: механизмы языковой самообороны // Русский язык. 1993. -№ 4.

31. Величковский Б.Н. Современная когнитивная психология. М.Д982.

32. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М., 1976.

33. Виноградов В.В. Лексикология и лексикография. М., 1977.

34. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1972.

35. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка: Основные проблемы социологического метода в науке и языке. // Бахтин под маской. Маска З.-М., 1993.

36. Воробьева А.П. Лингвистический аспект адресации художественного текста. АДД - М., 1993.

37. Гаднелев К.С. Тоталитаризм как феномен ХХ-го века. // Вопросы философии. 1992- № 2.

38. Галина М. Это мы отклонение от нормы: Утопии и антиутопии Вячеслава Рыбакова // Литературная газета. - М. 1997. - № 42.

39. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1971.

40. Гальцева Р., Роднянская И. Помеха человек: Опыт века в зеркале антиутопий // Новый мир. - 1988. - № 12.

41. Гапоненко Н.В. Михаил Козырев и его повесть «Ленинград». // Петербургский текст. СПб., 1996.

42. Гасица H.A. Ассоциативная структура значения слова в онтогенезе. АКД.-М., 1990.

43. Гозман Л., Эткинд А. От культа власти к культу людей. Психология политического сознания. / Нева. 1989. - № 7.

44. Горбаневский М.В. Имя, наполненное временем // Русистика-1992- №1.

45. Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

46. Гуревич Г.И. Беседы о научной фантастике: Книга для учащихся. -М., 1983.

47. Гусейнов Г.Ч. Ложь как состояние сознания // Вопросы философии. -1989.-№ 11.

48. Делекторская И.Б. Будущее наступило внезапно: Утопия и антиутопия в русской литературе // Литература в школе. -М., 1998-№3.

49. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст.-СПб., 1999.

50. Евзлин М.А. Космогония и ритуал. М., 1993.

51. Есаулов И. Тоталитарность и соборность: два лика русской культуры // TpaHH=Grani Frankfurt А. - М., 1993-Г. 48, № 167.

52. Загладин Н.В. Тоталитаризм и демократия: кофликт века.//Кентавр.-1992.-№№7-8.

53. Залевская A.A. Семантика слова и контекст в психолингвистическом аспекте // Значение и его варьирование в тексте. Волгоград, 1987.

54. Залевская A.A. Слово во внутреннем лексиконе человека и языке. -Воронеж, 1989.

55. Залевская A.A. Слово в лексиконе человека. Психолингвистическое исследование. Воронеж, 1990.

56. Зверев А. Когда пробьет последний час природы.: Антиутопия XX в. // Вопросы литературы. 1989. - № 1.

57. Зверев А. О старшем брате и чреве кита: Наброски к портрету Оруэлла. // Дж. Оруэлл. "1984" и эссе разных лет: Роман и худ. публицистика. М.,1989.

58. Зильберт Б.А. Языковая личность и «новояз» эпохи тоталитаризма // Языковая личность и семантика. Волгоград, 1994.

59. Зинкевич H.A. Оруэлл в современном контексте (к проблеме политической сатиры) // Вопросы литературы и страноведения в преподавании ин. языков, М.,1991.

60. ЗолотоваГ.А. О слове и деле.// Русская речь. 1992. -№ 1.

61. Зыкова Е. «Краснокожий паспортина» В.Войновича // Функционирование фразеологии в тексте в периоды кризиса идеологии и культуры. Оломоуц, 1995.

62. Ильенко С.Г., Максимова М.К. К истории общественно-политической лексики советского периода // Уч. Зап. ЛГПИ им. Герцена, т. 165 Л., 1958

63. Ильин В.В. Человек в тоталитарной системе // Человек в зеркале наук.-Л., 1991.

64. Исаева Л. А. Художественный текст. Скрытые смыслы и способ их представления. Краснодар, 1996.

65. Кагарлицкий Ю. Что такое фантастика ?- М., 1974.

66. Казанчиев Д.Е., Файзрахманова A.A. Антиутопия в литературном процессе XX в. // Вестник Башкирского Гос. Пед. Универ-та. Серия гум. Наук, Уфа, 1996-№ 1.

67. Какорина Е.В. Стилистические заметки о современном политическом дискурсе // Облик слова: Сборник статей памяти Д.Н.Шмелева. М., 1997.

68. Каракан Т.А. О живой природе утопии и антиутопии // Проблемы истории поэтики. Петрозаводск, 1992, вып. 2.

69. Караулов Ю.Н. Пушкин и эволюция русской языковой способности. -М., 1992.

70. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность.-М., 1987.

71. Караулов Ю.Н., Коробова М.М. Индивидуальный ассоциативный словарь // Вопросы языкознания. 1993. — № 5.

72. Караулов Ю.Н. Языковая личность // Энциклопедия. Русский язык. -М., 1997.

73. Картины мира в искусстве XX века. М. ,1994.

74. Китлоу П.А. Принципы эволюции. -М., 1986.

75. Кларк К. Сталинский миф о "великой семье".//Вопросы литературы.-1992.-№ 1.

76. Клушина Н.И. Мифологизация речевых средств в языке современной газеты // Русская речь. 1996. -№ 5.

77. Колесов В.В. Отражение русского менталитета в слове // Человек в зеркале науки.-Спб., 1991.

78. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке.-М., 1990.

79. КомлевН.Г. Компоненты содержательной структуры слова.-М., 1969.

80. Короткая M.J1. Роль заголовка и ключевых слов в понимании художественного текста. АКД.-Тверь, 1996.

81. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994.

82. Кубрякова Е.С. и др. Человеческий фактор в языке: язык и порождение речи. -М., 1991.

83. Купина H.A. Тоталитарный язык. Екатеринбург - Пермь, 1994.

84. Лаборатория теории и истории культуры. -М., 1992.

85. Лазаренко О.В. Традиции антиутопии и повесть Дм.Савицкого «Вальс для К.».// Литература «третьей волны». Самара, 1997.

86. Ланин Б.А. «Мы» Замятина в перекличке антиутопий // Русская литература XX в.: Направления и течения. Екатеринбург, 1996, вып. 3.

87. Ланин Б.А. Анатомия литературной антиутопии // ОСН. 1993. - № 5.

88. Ланин Б.А. Антиутопия в литературе русского зарубежья // Литература «третьей волны». Самара, 1997.

89. Ланин Б.А. Жизнь в антиутопии: Государство или семья? // ОСН: общественные науки и современность. 1995. - № 3.

90. Ланин Б.А. Русская литературная антиутопия XX в. АД Д. М., 1993.

91. Ланин Б.А. Русская литературная антиутопия: Монография. М., 1993.

92. Ланин Б.А., Боришанская М.М. Русская антиутопия XX в: Уч. Пособие для учителей старших кл.-М., 1994.

93. Латынина Ю. Литературные истоки антиутопического жанра. АКД. -М., 1992.

94. Лексика языка и культура страны.-М., 1986.

95. Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики. -Екатеринбург, 1995.

96. Леонтьев A.A. Семантическая структура слова. Психологическая структура значения. М., 1971.

97. Липков А.И. Проблемы художественного воздействия: принцип аттракциона. М., 1990

98. Литература и язык в контексте культуры и общественной жизни: Тез. межгос. научн. конф. (Казань, 26-29 мая 1992).-Казань, 1992. 4.2.

99. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка //Изв. РАН, СЛЯ, 1993. -№ 1.

100. Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991.

101. Логический анализ языка: истина и истинность в культуре и языке. М., 1995.

102. Логос. Общество. Знак. Екатеринбург, 1997.

103. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. -М., 1980.

104. ЮЗ.Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М., 1988.

105. Лотман Ю.М. Культура и взрыв.-М., 1992.

106. ЛотманЮ.М. Структура художественного текста.-М., 1970.

107. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф имя культура // Труды по знаковым системам. - Тарту, 1973. - № 6.

108. Любимова А.Ф. Время и пространство в антиутопии // Проблемы метода и поэтики в зарубежной литературе XIX-XX вв. Пермь, 1993.

109. Любимова А.Ф. Психосоциологическая модель человека в антиутопиях Е. Замятина и Дж. Оруэлла // Традиции и взаимодействия в зарубежной литературе XIX-XX вв. Пермь, 1992.

110. Мазуров И. Фашизм как форма тоталитаризма //ОСН. 1993.-№ 5.

111. Медведев Н.Г. Миф и утопия: (Худ. пространство и время) //Проблемы типологии литературного процесса. Пермь, 1989.

112. Межвузовский сборник научных трудов. Типология жанров и литературный процесс. СПб., 1994.

113. Мирошкин А. Воплощение антиутопий // Книжное обозрение. М., 1997. - № 33.

114. Михальская А.К. Русский Сократ. Лекции по сравнительно-исторической риторике. М., 1996.

115. Михеев А. Язык тоталитарного общества // Вестник АН СССР-1991,- №8.

116. Московская Д. Человек в ловушке воплощенного слова: Антиутопия 30-х годов // ОСН. 1993. - № 3.

117. Пб.НайдичЛ. След на песке. Очерки о русском языковом узусе. СПб., 1995.

118. Николаевская А. Л. Требования жанра и коррективы времени // Иностранная литература. 1979. - № 6.

119. Никольский С.В. Притчи о новых Адамах. Из истории антиутопий XX века // Славяноведение. М., 1997 - № 3.

120. Новиков В. Возвращение к здравому смыслу: Субъективные заметки читателя антиутопий // Знамя. 1989. -№ 7.

121. О состоянии русского языка современности. М., 1991.121.0саченко Ю.С., Дмитриева Л.В. Введение в философию мифа: Учеб.пособие для ВУЗов. М., 1994.

122. Панченко О.В. Текст миф - реальность ( к проблеме литературной и языковой личности). АДД. - М., 1998.

123. Петров В.В. Структура значения. Логический анализ. Новосибирск, 1979.

124. Подгуренко A.B. К проблеме типологического анализа романа-мифа // Актуальные вопросы романской и германской филологии. Одесса, 1988.

125. Попова Т.В. О деривационном потенциале ключевых слов перестройки // Функциональная семантика слова. Екатеринбург, 1994.

126. Потебня A.A. Мысль и язык. Харьков, 1913.

127. Проблемы изучения художественной литературы в контексте советской культуры: Междунар. науч.-метод, конф. Тез. докл., Л., 17 22 апр. 1989г., ЛГУ. - Л.,1989.

128. Проблемы исследования слова в художественном тексте.-Л., 1990.

129. Протченко И.Ф. Лексика и словообразование советской эпохи- М., 1975.

130. Радбиль Т.Б. О мифологизации картины мира языковой личности // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: Тезисы докладов и сообщений междунар. науч. конф. Екатеринбург, 1995.

131. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988.

132. Русская политическая метафора. М., 1991.

133. Сахаров А.Н. Революционный тоталитаризм в нашей стране. // Коммунист. 1991. - № 5.

134. Селищев A.M. Избранные труды. М., 1968.

135. Серио П. В поисках четвертой парадигмы // Философия языка: в границах и вне границ. Международная серия монографий. Харьков, 1993.

136. Слово и текст в зеркале синергетики. СПб., 1997.

137. Сорокин Ю.А., Кулешова О.Д. Дж. Оруэлл и принципы его новоязыка с лингвистической точки зрения // Язык система. Язык — текст. Языкспособность. М., 1995.

138. Сулименко Н.Е. Антропоцентрические аспекты изучения лексики. -СПб., 1994.

139. Сулименко Н.Е. Композиционно-лексический уровень организации художественного текста // Лингвистические чтения, посвященные 100-летию со дня рождения проф. Н.П.Гринковой. СПб., 1995.

140. Сулименко Н.Е. О некоторых общенаучных предпосылках анализа лексической структуры текста // Лексика, грамматика текста в свете антропологической лингвистики. Екатеринбург, 1995.

141. Сулименко Н.Е. Фрагмент тезауруса и тематическая сетка текста // Лексическая семантика. Свердловск, 1991.

142. Суперанская A.B. Общая теория имени собственного. М., 1973.

143. Супрун А.Е., Клименко А.П. Проблемы изучения лексической структуры текста // Смысловые и прагмвтические характеристики текста и его единиц. Иваново, 1989.

144. Супрун А.Е., Кожинова A.A. Тематическая группировка слов, их распределение и тематические цепочки как компоненты лексической структуры текста // Семантика целого текста.-М., 1987.

145. Текст как объект многоаспектного исследования. СПб. - Ставрополь, 1998.

146. Текст и его понимание. Тверь, 1991.

147. Телегин С.М. Философия мифа: Введение в метод мифореставрации. -М., 1994.

148. Тимофеева A.B. Антиутопия: Об истоках и возникновении жанра // Вопросы современной лингвистики и литературоведения. М., 1993.

149. Тимофеева A.B. Жанровое своеобразие русской антиутопии в русской литературе 60-80-х г. XX в. АКД. М., 1995.

150. Топоров В.Н. Время человеческого бытия.-М., 1987.

151. Топоров В. Н. Пространство и текст.// Текст: семантика и структура. М., 1983.

152. Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочный дискурс: когнитивный и прагматический аспекты. Новосибирск, 1999.

153. Туднев В.В. Теория лингвистического анализа художественного дискурса. АД Д. М., 1996.

154. Уфимцева A.A. Лексическая номинация //Языковая номинация. М., 1977.

155. Философия: Учеб. пособие / Под ред. проф. В.Н. Лавриненко. М., 1996.

156. Флоренский П. А. Имена //Характер и имя.-СПб., 1992.

157. Франк Г. Ересь утопизма // Родник, Рига, 1989.-№ 6.

158. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология?// Языки наука конца XX в.-М., 1995.

159. Функционирование фразеологии в тексте в периоды кризиса идеологии и культуры. Оломоуц, 1995.

160. Хазагеров Г. Скифский словарь // Знамя. 1999. - № 12.

161. Хайек Ф.А. Дорога к рабству. // Новый мир. 1991. - №№ 7-8.

162. Хален Г. Информация и самоорганизация. М., 1991.

163. Чаликова В.А. Дж. Оруэлл: Философия истории // Философ, науки.-1989.-№ 12.

164. Чаликова В.А. Утопия и культура: Эссе разных лет // ИНИОН. Лаборатория теории и истории культуры. М.Д992 ~Т.1.

165. Чернейко Л.О. Гештальтная структура абстрактного имени // Филологические науки- 1995. -№ 4.

166. Чернейко Л.О. Способы представления пространства и времени в художественном тексте // НДВШ, Филологические науки. 1994.-№ 2.

167. Черняк В.Д. Проблема синонимии и лексико-грамматическая классификация слов.-Л., 1989.

168. Шайтанов И. Русский миф и коммунистическая утопия // Вопросы литературы. 1994. - № 6.

169. Шанский Н.М. Развитие словообразовательной системы в советскую эпоху // РЯНШ. 1967. - № 3.

170. Шанский Н.М. Слова, рожденные Октябрем.-М., 1987.

171. Шарифуллин Б.Я. О лексике и фразеологии политизированного языка //Лексикология и фразеология: Новый взгляд.-М., 1990.

172. Шмелев А.Д. "Русская ментальность" в зеркале лексических данных // Этническое и языковое самосознание. М., 1995.

173. Шмелев Д.Н. Слово и образ.-М., 1964.

174. Эйдмен Ф. Крушение новояза и тоталитаризм как исторический феномен. -М.,1989.

175. Язык и наука конца XX века.-М., 1995.

176. Языковая личность и семантика. Волгоград, 1994.

177. Языковая личность: культурные концепты. Волгоград, 1996.

178. Яковлева Е.С. О некоторых моделях пространства в русской языковой картине мира // Вопросы языкознания. 1993. -№ 4.1.. Словари:

179. Англо-русский словарь.-М., 1989.

180. БАС: Словарь современного русского литературного языка: В 17-ти т. -М., 1950- 1965.

181. Васильева Н.В. и др. Краткий словарь лингвистических терминов./ Под ред. Ю.Н. Караулова.-М., 1995.

182. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. -Электронная версия.

183. Караулов Ю.Н. Русский семантический словарь . — Л/., 4921.

184. Карманный словарь атеиста. -М., 1975.

185. Кубрякова Е.С., Демьянкова В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина JI.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.

186. Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990.

187. Малая Советская Энциклопедия. М., 1959.

188. MAC: Словарь русского языка: В 4-х т.-М., 1985.

189. Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 1980-х годов.-Спб., 1997.

190. Ожегов С.И. Словарь русского языка.-М., 1970.

191. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М., 1988

192. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Справочник лингвистических терминов. М., 1984.

193. Словарь воровского жаргона. Электронная версия.

194. Словарь новых слов русского языка 1950-1980 гг. Спб., 1995.

195. Словарь синонимов русского языка.-М., 1978.

196. Словарь сочетаемости слов русского языка./Под ред. П.Н.Денисова-М., 1983.

197. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М., 1997.

198. Толковый словарь языка Совдепии. СПб., 1998.

199. Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка.-М., 1937.

200. Философский словарь.-М.,1972.206

201. Фразеологический словарь русского литературного языка конца XVIII XX вв. / Под ред. А.И. Федорова. - М., 1995.

202. I. Источники иллюстративного материала:

203. Войнович В.В. Сказки для взрослых. М., 1996.

204. Замятин Е. Собрание сочинений.-М., 1988.

205. Курчаткин А. Записки экстремиста ( Строительство метро в нашем городе) // Знамя, 1990-№ 1.

206. Ленинград. Путеводитель. Л., 1977.

207. Маканин В. Лаз // Знамя. 1988. - № 8.

208. Оруэлл Дж. Политика против литературы: Взгляд на "Путешествия Гулливера" // Оруэлл Дж. "1984" и эссе разных лет.-М., 1979.

209. Оруэлл Дж. Рецензия на "Мы" Е.Замятина // Оруэлл Дж. "1984" и эссе разных лет.-М., 1979.

210. Оруэлл Дж. 1984 // Оруэлл Дж. Проза отчаяния и надежды. Л., 1990.