автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Лексико-стилистическая вариативность языка: социальный и гендерный аспекты

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лексико-стилистическая вариативность языка: социальный и гендерный аспекты"

На правах рукописи

Токарева Ирина Евгеньевна

ЛЕКСИКО-СТИЛИСТИЧЕСКАЯ ВАРИАТИВНОСТЬ ЯЗЫКА: СОЦИАЛЬНЫЙ И ТЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТЫ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДЖОНА ФАУЛЗА)

Специальность 10.02.19 - Теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ростов-на-Дону - 2006

Работа выполнена на кафедре русского языка и теории языка ГОУ ВПО «Ростовский государственный педагогический университет»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Меликян Вадим Юрьевич

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук,

доцент Алимурадов Олег Алимурадович

кандидат филологических наук, доцент Острикова Галина Николаевна

Ведущая организация:

Кубанский государственный

университет

Защита состоится «1» июня 2006 г. в 11ой часов на заседании диссертационного совета Д 212.206.01 по филологическим наукам в ГОУ ВПО «Ростовский государственный педагогический университет» по адресу: 344082, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33, ауд. 202.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке РГПУ по адресу: 344082, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33, ауд. 208.

Автореферат разослан «ДУ» апреля 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

¿(2&6А /е/9С

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Современный этап развития науки характеризуется ростом интереса к многомерному видению функционирования языка в гетерогенном по структуре обществе. Социальная обусловленность языка и речи является центральной проблемой социолингвистики, которая учитывает все факторы, влияющие на использование языка - от статусных характеристик самих говорящих, таких как социальное положение, уровень образования, возраст и пол, до ситуативных характеристик различного порядка.

Характер языкового варьирования исследуется в работе в рамках социостили-стики. Категории статуса, социальной роли, престижа рассматриваются как факторы, непосредственно влияющие на стилистическое варьирование языка. Таким образом, рассмотрение вариантов мужского и женского речевого поведения предполагает необходимость учета и социальных характеристик коммуникантов.

Проблема различий мужской и женской речи занимает центральное место в тендерных исследованиях, широко представленных в современной как зарубежной, так и отечественной лингвистике. Однако тендерная вариативность языка еще не подвергалась анализу с точки зрения социокоммуникативной стилистики.

На современном этапе разработка проблем социальной дифференциации характеризуется отказом от теории изоморфизма, показывая, что социальное довольно сложно трансформировано в языке. Благодаря современному процессу демократизации межличностных отношений, языковая стратификация является скорее отражением систем социальных ценностей, а не систем социального существования.

Системы социальных ценностей находят отражение в творчестве классика британского постмодернизма Джона Фаулза. Научный интерес к текстам его произведений обусловлен особенностями авторской манеры: собственно авторские характеристики персонажей сведены до минимума, до «квинтэссенции» образа. Речевой портрет является главенствующей формой изображения мужских и женских персонажей. Таким образом, тексты, описывающие разнообразие вариантов женского и мужского речевого поведения, представляют богатейший материал для получения социолингвистической и социостилистической информации.

Интеграция социального и тендерного аспектов как условий стилистической вариативности языка и составляет актуальность диссертационной работы.

Объектом исследования являются различные стилистические пласты лексики, которая в работе делится на разговорную, субстандартную и суперстандартную группы.

Языковым материалом послужила разговорная, субстандартная и суперстандартная лексика современного английского языка, которая была отобрана методом сплошной выборки из наиболее значительных по форме и содержанию произведений Джона Фаулза, таких как «Коллекционер», «Башня из черного дерева», «Дэниел Мартин», «Волхв». Количество обработанных языковых единиц и контекстов их употреблений - более 2000. Объем рассматриваемых текстов составляет около 1700 страниц.

Предметом исследования выступают социальные, гендерные и стилистические свойства анализируемых лексических единиц.

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С.-Петербург

03 200¿а кт ч*8

Целью диссертационной работы является исследование лексической вариативности языка в социальном, тендерном и стилистическом аспектах на материале произведений Джона Фаулза.

В соответствии с данной целью в работе ствятся следующие задачи:

1. Рассмотреть статусно-ролевые характеристики разговорной, субстандартной и суперстандартной лексики.

2. Исследовать лексико-стилистическую вариативность языка в тендерном аспекте.

3. Установить корреляцию между тендерными и статусно-ролевыми свойствами различных стилистических пластов лексики.

4. Рассмотреть особенности мужской и женской эмоциональной речи на материале явлений переоценки и недооценки в аспекте продуцирования соответствующих эффектов преувеличения и преуменьшения и уточнить характер обусловленности выявленных особенностей.

Методологической основой исследования является концептуальное положение о диалектической природе языка как сложного и противоречивого явления, единства общего и единичного, общественного и индивидуального. Принцип ди&тектического материализма раскрывает существенные стороны и объективные закономерности изучаемого объекта.

Общенаучными основами работы послужили методы и принципы научного познания, используемые на эмпирическом и теоретическом уровнях исследования. Отбор языковых фактов и соотнесение их с изучаемой парадигмой явления предпринимается с помощью такого общенаучного метода как описательный с его основными компонентами: наблюдением, обобщением, интерпретацией, классификацией.

Частнометодологическая база исследования строится на лингвистических концепциях, для которых характерен социостилистический анализ языка. Теория варьирования языка находит отражение в работах В.В. Виноградова (1955), К.А. Долинина (1978), Т.Г. Винокур (1972); (1993), С.С. Беркнера (1988), В.И. Карасика (2002), а также в исследованиях таких зарубежных ученых, какУ.Лабов(1975),Й.Краус(1974)идр.

Речевое поведение мужских и женских персонажей подвергается анализу, построенному на социолингвистических категориях. Контекстные условия употребления языковых единиц рассматриваются с привлечением метода лингвостилистиче-ского анализа. Метод количественного анализа применяется для определения частотности проявления полоролевых характеристик речевого поведения. Неоднородность объекта исследования обусловила необходимость применения комплексного методологического подхода.

Гипотеза исследования-, на стилистическую вариативность языка влияют комплексные - статусно-ролевые и тендерные - характеристики коммуникантов, неравномерно и нерегулярно проявляясь в речи. Социальный статус может превалировать над фактором пола, с большей регулярностью определяя характер стилистического варьирования лексических единиц.

Положения, выносимые на защиту: 1. На лексико-стилистическое варьирование языка оказывают влияние статусно-ролевые характеристики коммуникантов. Это выражается в свободе либо регламентации употребления разговорных, субстандартных и суперстандартных лексических единиц. Степень социального влияния на стилистическую вариативность языковых средств данных пластов лексики практически одинакова, то есть социальные характеристики коммуникантов проявляются в речи регулярно. Однако

отсутствие либо наличие ограничителей социостилистического порядка ситуационно зависимо.

2. Тендерный аспект обусловливает стилистическое варьирование лексических единиц в ходе их реализации в речи. Система лексико-стилистических средств разного уровня испытывает неоднородное влияние фактора пола. Вариативность разговорных лексических единиц обнаруживает влияние тендерных характеристик коммуникантов в социально значимых зонах языка, таких как вокативы и адреса-тивы, отражается в использовании тематически связанных экспрессивов, пейора-тивов. На уровне субстандартной лексики наблюдается регулярная тендерная вариативность в использовании табу и вульгаризмов, менее регулярная - в использовании сленговых номинаций. Суперстандартная лексика обнаруживает нерелевантность тендерной дифференциации. Здесь различия, обусловленные фактором пола, практически нивелируются, уступая по степени влияния статусно-ролевым характеристи кам.

3. Между тендерными и статусно-ролевыми характеристиками коммуникантов существуют коррелятивные отношения. Как социальный, так и тендерный аспекты оказывают влияние на стилистическую вариативность лексических единиц. Однако фактор социальной принадлежности превалирует над фактором пола, в большей степени определяя природу лексико-стилистического варьирования исследуемых пластов лексики.

4. Влияние фактора пола обнаруживает нерегулярность в таких экспликациях мужской и женской эмоциональной речи, как явления недооценки и переоценки, употребление которых продуцирует соответствующие эффекты преувеличения и преуменьшения. Вариативность языковых единиц оказывается в большей степени обусловлена статусно-ролевыми и ситуационными, чем тендерными характеристиками коммуникантов.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые предпринят комплексный подход в установлении корреляции между лексико-стилистическим варьированием языка, с одной стороны, и статусно-ролевыми и тендерными характеристиками коммуникантов, с другой. Такой подход позволил определить лексико-стилистические параметры языкового варьирования и дать системное представление об особенностях мужского и женского речевого поведения с учетом социальных характеристик. Результатом исследования явилось выявление регулярности / нерегулярности полоролевой вариативности языка в употреблении лексических единиц на разговорном, субстандартном и суперстандартном уровнях стилистической системы английского языка. Кроме того, тексты произведений Джона Фаулза впервые подвергаются стилистическому анализу лексических средств в социальном и тендерном аспектах.

Теоретическая значимость работы заключается в дальнейшем развитии важных положений социальной и тендерной лингвистики, а также коммуникативной стилистики, в частности, теории полоролевой вариативности языка, разработке проблем социостилистики. Социальный, тендерный и стилистический аспекты вносят дополнительную ясность в понимание того, как функционируют языковые средства в обществе и как они связаны с его гетерогенной структурой. Предлагается верификация эффективности и универсальности социолингвистических категорий для исследования статусно-ролевых и тендерных характеристик коммуникантов.

Практическая ценность исследования позволяет использовать полученные результаты в лекционных курсах по лексикологии, стилистике английского языка, а

также в спецкурсах по социолингвистике, социостилистике, тендерным исследованиям, на семинарах по стилистической интерпретации текста, при написании курсовых и дипломных работ.

Апробация работы проходила на межвузовских и региональных научных конференциях 2003-2006 гг. (Ростов-на-Дону). Основные положения и результаты исследования изложены в 7 публикациях, в том числе 4 научных статьях и 3 статьях по материалам докладов на научных конференциях.

Структура диссертации Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка словарей и справочной литературы, а также приложения «Лексиксклилисшческая вариативность языка персонажей в произведениях Джона Фаулза».

ОБЩЕЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются актуальность и цель работы, формулируются ее задачи, раскрываются научная новизна диссертации, ее практическая ценность и теоретическая значимость.

Первая глава «Теоретические основы и принципы исследования полороле-вой вариативности языка» посвящена рассмотрению основных направлений и концепций тендерных исследований, теоретических положений о социальной обусловленности языка. Определяется соотношение таких категорий анализа, как пол, социальное положение и стилистическое варьирование речевого поведения персонажей в произведениях Джона Фаулза и обосновывается актуальность его творчества в свете рассматриваемых проблем.

Тендерные исследования стали одним из поворотных моментов в современном научном познании, что позволило по иному оценивать прежде известные явления и процессы. Возникновение тендерных исследований - это одна из попыток преодоления фундаментального дуализма, пронизывающего классическую философскую традицию. В качестве метаподхода в тендерных исследованиях называют деконструкцию (деконструктивизм) Жака Деррида, понимаемую как анализ традиционных бинарных оппозиций, в которых левосторонний термин претендует на привилегированное положение, отрицая притязание на такое же положение со стороны правостороннего термина, от которого он зависит. Цель анализа - не поменять местами ценности бинарной оппозиции, а скорее в том, чтобы нарушить или уничтожить их противостояние, релятивизировав их отношения (Кирилина A.B. Исследование тендера в лингвистических научных дисциплинах Ч Тендерное образование в системе высшей школы: состояние и перспективы. Материалы международной научно-практической конференции 24-25 июня. Иваново, 2003). Мужское и женское трактуются как коррелятивные модальности, выражающие взаимность и взаимозависимость Весь спектр различий в мире, все бинарные оппозиции можно объяснить через комплементарные отношения. Описание любого частного явления достигается распутыванием отношений и условий в контексте этого явления и его многочисленных корреляций.

Постмодернистская философия (Р. Барт, Ж Деррида, М. Фуко и др.) видит в языке главный инструмент конструирования картины мира, утверждая, что реальность становится доступной человеку через языковой образ, социально и лингвистически сконструированный феномен, продукт языковой системы, которая наследуется всеми носителями данного языка. Концепт геидер, таким образом, описывает семиотическую систему, то есть систему значений, где действует иерархия, организованная по принципу полоролевой распределенности и охватывает широкий круг вопросов,

рассматривая конструирование мужской или женской идентичности как один из параметров говорящей личности.

Понятия пол и гендер разграничиваются по принципу исключения биологического детерминизма, который приписывает все социокультурные различия, связанные с полом, универсальным природным факторам. Гендер описывает систему межличностного взаимодействия, посредством которого создается, утверждается, подтверждается и воспроизводится представление о мужском и женском как базовых категориях социального порядка (Уэст К., i 1иммерман Д Создание гендера // Тендерные тетрада: Труды Санкт-Петербургского филиала Института социологии РАН. Вып.1. Спб., 1997). ' Концепция языка как функциональной системы предполагает его рассмотрение

в контексте социальной жизни общества. Проблеме социальной стратификации языка уделяли внимание такие видные исследователи, как А. Мейе, Ш. Балли, Э. Сепир, А. 1 Матезиус, Е.Д. Поливанов, Л.П. Якубинский, Б.А. Ларин, В.М. Жирмунский, В.В.

Виноградов, Г.О. Винокур, Т.Г. Винокур, М.М. Бахтин и др. В настоящее время происходит пересмотр взглядов, жестко связывающих дифференциацию языка с социальным расслоением общества.

Участие в социально дифференцированном общении предполагает взаимное приспособление партнеров: это и выбор адекватных языковых средств, и осознание правил их использования в данной ситуации, выбор тактик речевого общения и т.п. Для всех типов коммуникативного приспособления имеет большое значение различие коммуникантов по признакам «свой-чужой» и «выше-ниже». Любая группа и общество в целом - это иерархически организованная система, где каждый член группы занимает определенное положение в системе рангов, то есть обладает статусом, что понимается как соотносительная позиция в социальной системе, определяемая по ряду признаков, специфичных для данной системы (Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. М., 2001).

Ввиду того, что реализация статуса осуществляется в конкретной речевой ситуации, социолингвистическое исследование должно также привлекать в рассмотрение и ситуативный контекст. Социальной ситуацией задаются ролевые отношения. Социальная роль - это комплекс стандартных общепринятых ожиданий. Роли могут « взаимопересекаться и налагаться одна на другую, так что обязателен учет взаимовлияния одних социальных факторов на другие. Социальные отношения, основанные на соотношении статусов, определяют социальную роль индивида в каждой конкрет-f ной ситуации и его речевое поведение. Статусно-ролевые признаки коммуникантов проявляются в симметрии - асимметрии социальных ролей «нижестоящего», «вышестоящего», «равного».

За основу отбора критериев отнесения коммуниканта к конкретной социальной страте и наделения его/ее определенным статусом взяты теоретические представления современной социологии о социальной стратификации. Сюда вошли такие факторы, как уровень доходов, образования, стандарты потребления, профессиональная квалификация, объем властных полномочий и т.п. Для удобства анализа статус коммуниканта схематично (в целях наглядности) определялся как высокий, средний или низкий. Однако каждый из трех выделяемых классов в английском сообществе может далее быть подразделен на высший и низший слои: высший класс (Upper Class), средний высший класс (Upper Middle Class), средний низший класс (Lower Middle Class), рабочий класс (Working Class), низший класс (Lower Class).

Стилистическая вариативность языковых средств зависит от параметров двоякого рода — от социальных характеристик коммуникантов (социальная дифференциация языка) и от ситуации речевого общения (функциональная дифференциация языка). Синтез этих параметров представляет собой искомый аспект анализа языковой вариативности — социостилистический. Стилистический узус - наиболее чувствительная к внеязыковым факторам сторона употребления языка, и его отличие от общеязыкового узуса состоит в прямом выходе на центральный и определяющий социальный фактор - характер взаимодействия участников коммуникации (Винокур Т.Г Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М.: Науха, 1993).

Лексико-стилистическая вариативность языка исследуется на уровне трех лексических групп: субстандартной, суперстандартной и разговорной. В английской лингвистической традиции употребителен термин standard language, standard English, который, однако, не прижился в русской лингвистической терминологии, хотя и употреблялся некоторыми исследователями, например, Е.Д. Поливановым. В русской терминологии стандартный - это литературный язык, то есть та разновидность национального языка, которая наиболее пригодна для коммуникации в большинстве социальных сфер. Однако в исследовании возникла необходимость четкого противопоставления лексических вариаций на уровне нормы и их ограничений. В данном смысле, понятие литературный язык звучит слишком обобщающее и включает в себя множество стилистических вариаций, не выходящих за рамки этой подсистемы. Понятие стандарта обеспечивает устойчивую базу стилистических противопоставлений, так как в стилистическом отношении оно близко к нейтральному стилю, который есть фон для восприятия выраженных стилистических особенностей. Как все на уровне нормы, нейтральный стиль является абстракцией. Стилистически отмеченные единицы располагаются «под» и «над» стандартом - отсюда термины субстандартный и суперстандартный.

Разговорная лексика является некой функциональной «золотой серединой», в которой находят отражение элементы самых различных функциональных подсистем, в том числе элементы субстандартной и суперстандартной лексики. Термин разговорный указывает как на стиль речи, или экспрессивно-стилистический регистр, так и на сферу применения всех тех разностилевых вкраплений, которые находят в ней свое место и отражение.

Научный интерес к текстам Джона Фаулза обусловлен основополагающими принципами его творчества: для него характерен глубокий деконструктивизм с его методологическим сомнением по отношению ко всем позитивным знаниям, установкам. Тексты его произведений помогают раскрыть проблематику исследования - то, как проявляются пол и социум в языке, какие дифференцирующие факторы играют роль в стилистической вариативности языка. Информация, которую исследователь получает из текста художественного произведения, подвергается компрессии - автор отбирает только типическое и существенное. Таким образом, речевой образ персонажа - богатый материал для социального типизирования, в котором отражаются закономерности использования обществом языка.

Вторая глава «Социостилистическая характеристика мужской и женской речи» исследует стилистическую вариативность мужской и женской речи на уровне субстандартной, суперстандартной и разговорной лексики современного английского языка.

Статусно-ролевые и тендерные различия проявляются в таких социально значимых зонах языка, как вокативы и адресативы, оценочные номинации, тематически связанные экспрессивы. Рассмотрим данные языковые единицы с точки зрения их социальной и тендерной обусловленности:

• Вокативы и адресативы представлены разговорными и особенно фамильярно-разговорными лексемами, например: fella, fellows (друг, ребята), chap (старина, малый), chum (приятель), lad (парень), old boy (старина), sweetie (дорогая, милая), girl (подружка) и др.

Выявление их специфики позволило придти к ряду выводов.

Во-первых, подобные лексемы в функции вокативов и адресативов обнаруживают большее разнообразие в мужской речи, чем в женской. Их употребление мало обусловлено статусной принадлежностью коммуникантов-мужчин и практически в равной степени характерно для речевого поведения коммуникантов, обладающих как высоким, так и низким статусом.

Во-вторых, неформальное обращение ситуационно зависимо: в мужской речи употребляется между коммуникантами равного статуса, либо вышестоящим по отношению к нижестоящему, но не наоборот. Например:

1) вышестоящий по отношению к нижестоящему: 1. My dear fellow, I'm sorry. Do go on. (Извините, любезнейший. Продолжайте); 2. Too old for that, my lad. (Я слишком стар для этого, мой мальчик) (Башня из черного дерева).

2) между равными по статусу: 1. You owe me a fiver, old chap. (За тобой пять фунтов, старина) (Дэниэл Мартин); 2. Old boy, don't get me wrong. (Старик, ты не понял) (Волхв).

Доступ к фамильярным обращениям в женской речи оказывается ограничен и социально обусловлен: более всего регламентирована в данном отношении речь женщин, которые представляют группы с высоким социальным статусом, и менее всего - речь женщин нереферентных социальных групп.

Не зафиксировано ни одного случая использования лексем fellow, chap, lad, boy и т.п. в качестве вокативов и адресативов в речи женщин референтного социального статуса. В речи же женщин с более низким статусом такие примеры встречаются: 1. You say you're isolated, boy о, but you really think you're different. (Ты, парень, жалуешься на одиночество, а в глубине души считаешь себя лучше всех); 2. Nick boy, I need a cup of the bloody national beverage. (Ник, дружище, а не хлебнуть ли нам национального напитка?); 3. Don't kid me, laddie. (Мне-то не заливай, не на ту напал); 4. Oh, come on, sport, smile. (Да ладно, расслабься, выше нос) (Волхв)

Фамильярность звучания вокативов и адресативов в женской речи поддержана рядом контекстных характеристик: лексикографическими пометами, например, humour (шутл.), суффиксальными оценочными коннотациями boy - boyo, lad - laddie, другими элементами сниженного тона, в частности, вульгаризмом bloody (проклятый, чертовский), употребление которого приближает речевое поведение к мужскому.

Использование разговорных вокативов и адресативов в женской речи референтных групп сопряжено с ситуативными трудностями: But my dear man - I'm sorry, not my dear man ... oh dear... (Но, друг мой ... то есть не друг мой, а ...) (Волхв).

Man: used for addressing an adult male, especially when the speaker is excited, angry, etc. (LDCE) (используется для обращения к взрослому мужского пола, особенно если говорящий взволнован, сердится и т.п.). То есть, употребление в качестве вокатива данной лексемы обусловлено проявлением каких-либо эмоций, положительных или

отрицательных. Прагматическое значение ситуации иное: женщина не близко знакома с мужчиной, при равных статусе и роли, в беседе испытывает затруднение в выборе обращения: лексема man, будучи фамильярной, звучит несколько неуместно.

Такое обращение приемлемо в женской речи по отношению к мужчине, когда ее более высокий статус обусловлен, например, возрастным фактором. Например: My poor resentful young man, let me tell you something. (Послушайте-ка меня, мой бедный сердитый юноша) (Волхв)

Перед лексемой man стоит определитель young, что несколько смягчает фамильярность и делает возможным употребление такого вокатива с высоты возраста.

Анализ употребления вокативов и адресативов в близких и фамильярных отно- >

шениях выявил частотность таких разговорных лексем, как sweetie (мужчины, обращаясь к женщинам), girl (мужчины, обращаясь к женщинам), honey (мужчины и женщины в обращении друг к другу), darling (мужчины и женщины в обращении £

друг к другу), dear (мужчины и женщины в обращении друг к другу). Например: 1. Hey Allie! Where you been, girl1? (Ого, Элли! Где ты пропадала, подружка?) (Волхв), 2. Sweetie, all this is proving my point. (Милая, это только доказывает мою правоту); 3. Darling, you must get your sleep. (Дорогой, тебе все же нужно поспать) (Цэниэл Мартин) Таким образом, формы обращений к собеседнику, стереотипы употребления вокативов и адресативов принадлежат к той «зоне» языка, которая в большей степени чувствительна к влиянию социальных факторов. Это часть речевого этикета, система которого в наибольшей степени обусловлена социальными характеристиками коммуникантов и ситуацией общения. Способ обращения к собеседнику зависит от социального положения обоих коммуникантов и от характера их взаимоотношений. Можно отметить, что слова с положительной оценкой используются в качестве обращения большей частью на интимной дистанции общения, как женщинами, так и мужчинами. Мужчинам, независимо от их статуса, открыт более широкий доступ к выбору разговорных вокативов; в данном отношении регламентируется только возможность использования разговорного обращения нижестоящего мужчины к вышестоящему. Женская речь обнаруживает большую дифференциацию по статусному признаку в отношении использования разговорных вокативов: более регламентирована речь женщин с высоким статусом и менее - женщин с низким статусом. *

* Тематическая дифференциация существительных испытывает влияние социальных и гендерных характеристик коммуникантов и проявляется в том, что слова с выраженной экспрессивностью, традиционно принадлежащие «мужской» тематике, L

приобретают еще более грубое звучание в женской речи; экспансия женщин в эту тематику приводит к тому, что использование подобных слов в речи имплицитно понижает статус говорящей.

Разговорные существительные в этом аспекте интересны тем, что экспрессивный компонент в их значении может выступать в роли спецификатора статуса говорящего. Например: fizz (шипучка, шампанское), fiver (пятерка, пять фунтов/долларов), black eye (синяк под глазом, «фингал»), bottle party (выпивон, вечеринка), rough-house (скандал, мордобой) и др. Учитывался и возрастной ценз: в речи молодого поколения, которое только входит в систему социальных ролей и предписаний, тематическая тендерная дифференциация носит более нивелированный характер.

В речи женщин референтного статуса в этой же возрастной группе зафиксировано значимое отсутствие так называемых «мужских» слов с ярко выраженной экспрессивностью. Примеры использования подобных тематически обусловленных лек-

сем обнаружены в речи женщин с более низким статусом. Например: 1. Look, we're heving ourselves a bottle-party. Like to come along? (Слушай, у нас тут выпивон намечается. Не присоединишься?); 2.1 just don't want a rough-house here. We had one once before. (Просто не люблю мордобоя. Мне хватило одного раза) (Волхв); 3. Could I have a fag, Dan? (Дэн, дай курнуть) (Дэниэл Мартин)

Ряд подобных существительных обнаруживает стилистическое единство - это просторечный, разговорный узус, прагматика которого выражается в создании крайне непринужденной атмосферы.

В мужской речи употребление экспрессивов обусловлено теми же ситуационными характеристиками, что и употребление в их речи разговорных вокативов: это общение в дружеской, приятельской обстановке, где происходит нейтрализация демаркации статусных отношений в случае их различия. Например: 1. Bet you a fiver she's a tart (Спорю на пятерку, что это уличная девка); 2.1 say, do have a mouthful of fizz- (Может, выпьем по глотку шипучки?) (Дэниэл Мартин)-, 3. There's the Greek chap who teaches English with you. Gave him a black eye one day. (Есть еще грек, второй учитель английского. Я раз не выдержал, засветил ему) (Волхв).

Семантика разговорных слов отличается оценочными, эмоциональными, экспрессивными коннотациями сниженного характера. В данном случае менее всего оказывается регламентирована речь мужчин любого статуса и речь женщин более низкого статуса, и в большей степени - речь женщин внешних референтных групп. Экспрессивы, тематически не принадлежащие «женской» сфере, актуализируют «сниженность» речи и имплицитно ставят под вопрос притязания на высокий статус.

• В эмоционально-оценочной, как в мужской, так и в женской речи частотны слова с компонентом значения отрицательной эмоциональной оценки - пейоративы, например: ninny (дурачок, простофиля), wishwash (бурда, болтовня), eyewash (надувательство, очковтирательство), piffle (болтовня, вздор), phony (жулик, обманщик, лицемер), twit (дурак, обалдуй), nut (чудак, псих), boor (грубиян), prig (пижон, самодовольный человек), brute (скотина, грубый человек), bloke (болван) и др. Интересно отметить, что в большинстве случаев общим компонентом значения оценочных существительных выступает сема «лицо», то есть объектом оценки выступает чаще всего другой человек.

Установлено, что мужская и женская речь демонстрируют равную частотность употребления пейоративов. Если тендерные характеристики коммуникантов играют здесь вторичную роль, то статусно-ролевые характеристики, отталкиваясь от ситуативных факторов различного порядка, проявляют большую степень влияния на стилистическое варьирование употребления пейоративов.

Примеры пейоративов в мужской речи: 1. You're a fucking little ninny. (Ты чертова кукла)-, 2. Absolute piffle, my dear man. (Полнейший вздор, мой друг); 3. Wish-wash! Don't give me that liberal cant (Трепотня. Бросьте эту либеральную болтовню) (Башня из черного дерева), 4. Still bedding down with that frightfully clever what's-his-name fella? (Все еще спишь с этим умником, как его зовут, черт возьми, вылетело из головы?); 5. He's such a damned phony. (Но он ■mvmmeopm лицемерен) (Дэншл Мартин).

Женская речь количественно не уступает по частотности пейоративов. Например:!. I'll never forget one bloke. He'd just, you know, big deaL (Никогда не забуду одного типа. Он был просто... ну, понимаете, большая шишка); 2. It's not the same with Di. She's just had that one twit at Leeds. (Ди - другое дело. В Лидсе был у нее один обалдуй), 3. That way he talks, he seemed such an old phony (Эта его манера говорить

...он кажется таким старым чудаком) (Башня из черного дерева); 4. Australians are boors, and Englishmen are prigs (Пускай австралийцы жлобы, зато англичане - пижоны) (Волхв), 5. So he finally agreed. He likes me to wheedle, the brute (В конце концов он согласился. Обожает, чтобы я пресмыкалась перед ним, вот скотина) (Коллекционер)

Пейоративы обнаруживают общие характеристики слов прагматического значения, такие как размытость семантики, образность, экспрессивную градуальность и маркированность статуса человека. Размытость семантики пейоративов выражается в их сигнификативной нечеткости и импликативной насыщенности. Инвективные слова имеют цель не только оскорбить, но и высмеять человека, сравнивая его с предметом, имеющим отрицательные свойства. Часто в качестве предмета сравнения выступает представитель животного мира. При этом имплицируется комплекс качеств, присущих тому или иному животному. Так, в примере 5. лексема brute, обозначая животное, зверя вообще, наделяет объект оценки всеми сопутствующими качествами. Однако это слово призвано скорее высмеять, чем оскорбить. Ср.: brute п 1 sometimes humour a rough, cruel, insensitive person, esp. a man (LDCE) (иногда шутл. грубый, жестокий, бесчувственный человек, особ, мужчина); 2. разг. грубый или глупый и тупой человек; «скотина» (НАРС).

Установлено, что в мужской речи пейоративы часто превращаются в транспонированные единицы, то есть употребляются в несвойственном для них ключе общения, не с целью оскорбить, а с целью задать и поддержать дружеский, фамильярный тон, что представляется специфической мужской тактикой общения. Например: Buy me a drink, you perverted Englishman. And I will tell you how I spent a most amusing week-end (Угостите меня, развратный вы англичанин. Сейчас расскажу, до чего веселые выходные у меня выдались) (Волхв)

Случаи использования транспонированных оценочных слов в женской речи достаточно редки и встречаются преимущественно в речи представительниц более демократичных социальных групп. Например: Николас: You're a trouper, Kelly. Али-сон: And you're a bastard, Urfe (Ты молоток, Келли. - А ты ублюдок, Эрфе) (Волхв)

Девушка, поддерживая тональность общения, отвечает в мужской грубоватой манере, используя инвективу bastard в транспонированном фамильярно-дружеском ключе.

• Другая группа языковых единиц, выделенная в ходе исследования - это разговорные фразовые глаголы, идиоматические выражения. Анализ этой лексической группы показал равномерность в частоте их использования в речи мужчин и женщин, не зависимо от их статуса. Так, например, были выделены следующие языковые единицы: hit it off with smb (поладить), show off (пускать пыль в глаза, рисоваться), brown off (осточертеть, раздражать), pack it in/up (прекратить, перестать), make up (поладить, помириться), boss about (держать в ежовых рукавицах), look a bit pale round the gills (иметь больной/испуганный вид), flog a dead horse (зря тратить силы), pull afast one (обсггряпать), stand a dog's chance (потерпеть неудачу) и др

Одним из непременных стилеобразующих условий разговорной речи является ее простота, экономия языковых средств и усилий. По форме это достигается путем компрессии - неполноты выражения, когда семантически избыточные элементы усекаются, как, например, в случае с постпозитивными глаголами. Фразовые глаголы в мужской речи: 1. Glad you've hit it off with the girls, David. Gives'em a break. (Рад, что

вы поладили с девчонками, Дэвид. Все-таки им развлечение) (Башня из черного дерева); 2. We pissed and made up. (Полаялись, а потом все уладили) (Дэниел Мартин).

В женской речи фразовые глаголы так же частотны: 1. The other day he flew off the handle at dinner with Anne about something. (Однажды за ужином он разозлился за что-то на Энн); 2. A couple of French boys picked us up in a café. They chat us up. But she gave those boys the chop (Пристали к нам двое парней-французов. Трепались с нами вовсю. Как она отбрила этих ребят!) (Башня из черного дерева)

Для речи представителей непрестижных социальных групп, как мужчин, так и женщин, более характерно использование односложных постпозитивов типа pick up, hit off и т.п., в то время как для речи представителей внешних референтных групп характерна большая идиоматичность.

Разговорные выражения в речи сами по себе никак не специфицируют статус коммуниканта, но только в совокупности всех речевых характеристик, с учетом социальной ситуации и социальных ролей коммуникантов. Здесь действует принцип иррадиации: присутствие в высказывании сниженных лексем придает всему высказыванию крайне экспрессивное и грубое звучание, что с большей вероятностью специфицирует статусно-ролевые характеристики как отправителя, так и получателя реплики. Вместе эти лексемы организуют стилистический центр (доминанту), стимулирующую обнаружение причин ситуативного отбора речевых средств. Наблюдается общая тенденция - демократизация речевого поведения, отражающая динамизм современной реальности.

Анализ разговорного пласта лексики позволяет сделать вывод о том, что статусно-ролевые и тендерные характеристики коммуникантов оказывают влияние на лек-сико-стилистическую вариативность языковых средств. Такие социально значимые «зоны» языка, как вокативы и адресативы, тематически обусловленные экспрессивы обнаруживают регулярное влияние тендерного фактора, для других выделенных лексических групп, таких как фразовые глаголы, пейоративы тендерная дифференциация оказывается менее релевантной. Статусно-ролевые характеристики коммуникантов проявляют себя с большей регулярностью в употреблении выделенных лексических средств.

Субстандартная лексика, представленная сленгом, вульгаризмами и табу, обнаруживает как статусно-ролевую, так и тендерную вариативность.

• Сленговые номинации, табу и вульгаризмы характерны (хотя ситуативно по-разному обусловлены) как для мужской, так и для женской речи, причем возрастной ценз расплывчат. Например, выделены: bloody arse, arsehole, bum (задница), balls (ерунда, чушь), bastard (ублюдок, негодяй), bugger off (отваливать, проваливать), pot (марихуана), cock (ерунда, бред), shit (дерьмо), pissed (пьяный), pissed off (раздраженный, обозленный), bollocks (чепуха, ерунда), clap (триппер), bamboozler (мошенник), sod (гомосексуалист, педик), fucking (проклятый, чертов), crap (дерьмо, чепуха) и др Тематически подобная лексика распадается на группы: секс, половая сфера, алкоголь, наркотики, оскорбления, пренебрежение мнением других и др.

Тендерная вариативность лексических средств в ходе их реализации в речи проявляется в следующем. Употребление сленга, табу и вульгаризмов в мужской речи -это и средство оскорбления и способ речевой релаксации, что ведет к снятию социального контроля и ограничителей социального и стилистического характера. Например, как средство оскорбления и речевой агрессии: 1. Balls! (Чушь!); 2. Bugger ей'"then! (Проваливай!) (Башня из черного дерева).

Как способ речевой релаксации: 1. You'll piss blood for England. (Без Англии начнешь загибаться) (Волхв)-, 2. Usual crap. (Обычное дерьмо) (Башня из черного дерева).

Фамильярное общение между коммуникантами-мужчинами толерантно к присутствию в речи сниженной лексики любого уровня интенсивности, если она используется в уместном регистре, то есть не является прямо инвективной.

Табуированные и вульгарные лексемы реализуются в женской речи преимущественно для выражения ряда сильных негативных эмоций, и практически никогда как способ речевой релаксации, в положительно-оценочных контекстах. Например: 1. I don't want your bloody flowers. (Забери свои подлые цветы); 2. All that mystery balls. (Весь этот треп о чем-то таинственном) (Волхв)

Стилистически сниженная лексика не всег да является признаком агрессивности и демонстрации силы, а указывает на принадлежность к определенной социальной общности. Социальное доминирует в данном случае над фактором пола. Так, менее всего регламентирована речь женщин более низкого социального статуса, где частотно употребление сниженных лексем. Например: 1. I read the Worker for the truth and other paper for the fucking lies. (В Уоркер я ищу правду, а в других газетах - сраное вранье); 2. Fucking cow. She's my potential sister-in-law. (Корова гнойная. Может стать моей золовкой) (Волхв).

Таким образом, сленговые номинации, вульгаризмы и табу характерны как для мужского, так и для женского речевого поведения, причем возрастной цецз расплывчат. Среди сленговых номинаций в мужской речи доминируют негативно-оценочные, грубые и вульгарно-агрессивные характеристики, как средство оскорбления и как способ речевой релаксации, в качестве восклицаний, придания большей экспрессии, когда это диктуется ситуацией. Женское речевое поведение демонстрирует количественно меньшую частотность употребления сленговых номинаций, вульгаризмов и табу. Тематически так же выделяются сферы: алкоголь, секс, отрицательно-оценочные номинации. Употребление табу и вульгаризмов часто сопряжено с выражением ряда сильных негативных эмоций и никогда - положительных.

В целом, сниженные языковые единицы утрачивают свою изотеричность и все чаще встречаются в речи носителей литературного языка.

Использование суперстандартной лексики статусно маркировано: это речь представителей престижных, внешних референтных социальных групп, образованных кругов. В данной лексической группе выделены такие языковые единицы, как слова с романской основой, например: immortal (бессмертный), artifice of the medium (средство выражения), permanently (постоянно), simplification (упрощение) и др.; формализмы, «модные» слова из СМИ, теле-радиовещания (normalize (нормализовать, упорядочивать), prioritize (выявлять приоритеты), respectabilize (выказывать уважение), framework (структура, рамки) и др., включения французских и латинских слов (prima facie (верное доказательство), en claire (ясно, опщ/ыто), in lieu (вместо) к др.

• Слова романского происхождения стилистически окрашивают высказывание, выводя его на уровень «высокой лексики», так как актуализируют более возвышенное звучание и обозначают более абстрактные понятия, чем их синонимы германского происхождения. Например: 1. Jenny: You are such a lousy casting. Daniel: Inverted vanity. Looking back at my immortal oevre. Jenny: Oh yeh. So we aren't Shakespeare. (Дженни: Нет, режиссер из тебя никудышный. Дэниел: Тщеславие. Вспомнил собственное неувядаемое произведение. Дженни: Ах, ах. Куда нам до Шекспира!); 2. It's ... something to do with the artifice of the medium. This all disgustingly solipsistic.

(Нужно ... искать свои средства выражения. Все это кошмарный солипсизм)', 3. Cast your mind back a thousand years. (Вернись мысленно на тысячу лет назад); 4. I really do have an irredeemable liking for the impermanent. (Я, видимо, безнадежно непостоянен) (Дэниел Мартин)', 5. She has gratefully embraced the accusation. (Она с готовностью подтверждает ваше обвинение) (Башня из черного дерева).

• В мужской и женской речи представителей образованных кругов нередки вкрапления лексем французского и латинского происхождения. Например: 1. In the movie world that's prima facie evidence of eternal damnation. (В мире кино это самое верное свидетельство вечного проклятия); 2. Let's hope Heaven takes credit cards in lieu of cash these days. (Будем надеяться, что на Небесах верят на слово, а не требуют наличных); 3. ...As if everyone spoke in cipher. And I was the only one en claire. (Как будто все говорили каким-то шифром. А я была единственной, кто говорит открыто) (Дэниел Мартин).

Кроме лексического состава, статусно-ролевая вариативность проявляется также в таких ситуативных характеристиках речи, как уместность, различение коннотаций, общение на уровне импликатур, выводимых смыслов, наличие общих фоновых знаний, языковой и коммуникативной компетенции, и т.п.

• Так, использование в речи литературных, мифологических и т.п. аллюзий предполагает общность компетенции коммуникантов: 1.1 can't refuse the olive-branch now it is offered. (Я не могу отвергнуть оливковую ветвь, когда она мне наконец протянута); 2. One's reduced to the homely saw. It's an ill wind ... that sort of thing. In this situation, very obviously the good it blows depends on the victim. (Остается успокаивать себя поговорками типа «нет худа без добра». Поговорочное «добро», как ты догадываешься, каждая жертва находит сама) (Цэниэл Мартин)', 3. You sound like Adonis. Have you been gored? (Вы говорите как Адонис. Вас что, тоже кабан задрал?); 4. Nicholas: No man is an island. Conchis: Pah. Rubbish. Every one of us is an island. (Николас: Человек - не остров. Кончис: Да глупости. Любой из нас - остров); 5. That is truth. Not the hammer and sickle. Not the stars and stripes. Not the cross. Not the sun. Not gold. Notjw andyang. But the smile. (Вот она, истина. He в серпе и в молоте. Не в звездах и паюсах. Не в распятии. Не в сеянце. Не в золоте. Не в инь и янь. В улыбке) (Волхв).

Тендерная дифференциация оказывается нерелевантной в употреблении суперстандартных лексических средств. Для осуществления успешной коммуникации на суперстандартном уровне необходимо наличие общих фоновых знаний, языковой и коммуникативной компетенции. Если один из собеседников не обладает достаточным уровнем компетенции, общение оказывается затруднено.

Употребление суперстандартной лексики может носить намеренный характер, однако с разными предпосылками у представителей различных социальных групп: носители более высокого статуса могут сознательно использовать суперстандартную лексику в транспонированном ключе, в виде речевой игры. Например: 1. Which is а greater thing - adultery or adulterating? (Какой же грех страшнее - изменить жене или изменить жену?) (Дэниел Мартин)', 2. Will you not partake of a sandwich, Mr. Urfe? (Откушайте-ка сандвича, мистер Эрфе); 3. Are you asking me to commit osculation? (Вы что, намерены подарить мне лобзание?) (Волхв).

В прямом значении подобные суперстандартные лексемы звучали бы неуместно в данных ситуациях как неоправданно возвышенные, стилистически приподнятые. Будучи же использованы в транспонированном ключе - шутливо, иронически, саркастически - они ситуационно и стилистически оправданы.

Носители же нереферентного социального статуса могут намеренно использовать языковые единицы высокого регистра, стремясь ассимилироваться в референтной группе, перенять ее речевые характеристики. Однако неизбежно происходит «соскальзывание» на более привычный уровень общения, что может влечь коммуникативный сбой: Caliban: I called in with regard to those records they've placed on order. Miranda: Why don't you just say "I asked about those records you ordered?" Caliban: I know my English isn't correct, but I try to make it correct. (Калибан: Я наведался в магазин по поводу тех пластинок, в отношении которых был сделан заказ. Миранда: Почему бы просто не сказать «Я узнавал про пластинки, которые вы просили»? Калибан: Я сознаю, что моя речь не вполне правильна, но я стараюсь говорить корректно) (Коллекционер).

Таким образом, не обнаружено никаких параметров, по которым лексический строй высокого стилистического регистра варьировался бы по признаку пола: количественно и качественно мужское и женское речевое поведение на уровне употребления суперстандартных единиц не обнаруживает различий. Более того, здесь речевые характеристики коммуникантов взаимозависимы, взаимообогащаемы, при условии равного статусного положения - это общение на уровне выводимых смыслов, импликатур, аллюзий и т.п. Коммуникативная компетенция предполагает умение «играть» с языковым материалом, использовать «высокую» лексику в игровом, транспонированном ключе, когда этого требует ситуация. Намеренная стилизация, каламбур, обыгрывание слов свидетельствуют об осознанной специфике жанра.

На суперстандартном уровне фактор принадлежности к общему референтному статусу превалирует, а фактор пола оказывается нерелевантным.

Третья глава «Функциональные особенности женской и мужской эмоциональной речи» рассматривает функциональные свойства мужской и женской эмоциональной речи на материале явлений переоценки и недооценки, с помощью которых продуцируются эффекты преувеличения и преуменьшения в речи. Выводится не имманентно тендерная, а статусная (социальная) и ситуационная (функциональная) зависимость выбора варианта речевого употребления эмоциональных и экспрессивных языковых единиц.

Эффект преувеличения может продуцироваться употреблением языковых единиц самых различных уровней стилистической окрашенности - от суперстандартных до субстандартных. Особенности речевой переоценки обусловлены функциями общения в неформальной, неофициальной обстановке, которые обслуживает разговорная речь: эмотивной, волюнтативной, аппелятивной, контактоустанавливающей и др.

Эмотивная функция является причиной обилия в разговорной речи разного рода усилителей, которые могут выступать в различных сочетаниях. Усилители в литературно-разговорной речи могут быть лишены эмоциональности (например, after all (в конце концов), actually (на самом деле, в общем), really (действительно), not really (не совсем), certainly, surely (конечно, наверняка) и т.п.) и выражаться в виде принятых в коллективе норм и формул вежливости, так как речь должна быть тактичной, не слишком уверенной, не слишком категоричной и жесткой и вместе с тем небезразличной к собеседнику.

Как показал анализ, эффект преувеличения, то есть завышенной реакции на явления действительности, в общем и целом, очень характерен для современной как женской, так и мужской речи вне зависимости от их статусной принадлежности.

Особенности выражения и функционирования переоценки мотивированы различными факторами.

• Самый распространенный способ выражения переоценки закреплен за разговорными лексемами ever, even, all, so и др Например, в женской речи: 1. I don't know why you imagine your past is so peculiarly awful. (He понимаю, чем уж так ужасно твое прошлое); 2. He's so fantastically square. (Ты и представить не можешь, каким он оказался мещанином) {Дэниел Мартин); 3. He's so terribly good-looking, one could forget he's so stupid. (Он так потрясающе хорош собой, что порой забываешь, до чего он глуп) (Коллекционер).

Подобные интенсификаторы часто используются скорее в функции логического ударения, подчеркивания, чем выражения сколько-нибудь сильных эмоций.

Тендерная дифференциация подобных лексико-стилистических средств в функции усиления обнаруживает нерелевантность. Они частотны и в речи мужских персонажей: 1. My dear man. So unspeakably sorry about last night. (Мой дорогой. Невыразимо сожалею о вчерашнем) (Башня из черного дерева); 2. Good God! Jane darling. Daniel. Don't one's friends ever leave one in peace? (Боже ты мой. Джейн, радость моя. Дэниел. Неужели от друзей нигде нет покоя?); 3. She knows I'm all-time air coward. Super to see you, Dan. (Она знает, что я боюсь летать, как последний трус. Очень рад видеть тебя, Дэн) {Дэниел Мартин).

В мужской речи те же интенсификаторы используются для логического подчеркивания факта, простого перечисления, либо для выражения намеренно аффектированных эмоций, как в примере 3, где все высказывание звучит намеренно приподнято, и эффект преувеличения задается социальной ситуацией, которая требует проявления вежливости.

• Переоценка может быть выражена атрибутивным сочетанием, в котором прилагательное отражает высшую степень интенсивности {ghastly moment (отвратительный момент)), наречием с окончанием -1у + прилагательное (totally unsuited (в высшей степени неподходящий), extraordinarily well (прекрасно, великолепно)), quite / rather / so / pretty / too + прилагательное.

Например, в женской речи: 1. Darlings, I've been frantically busy with all the doodah for the show. (Милочки, я аж запарилась с этой праздничной суматохой) (Волхв); 2. He's so utterly not with it. (Вот уж кто воистину устарел); 3. Terribly timid he was. (Он так робел); 4. A simply colossal effort of coming to terms with oneself. (Невероятным усилием воли достичь согласия с самим собой) (Коллекционер).

Такая модель организует речевую переоценку, связанную с выражением эмоций, а не простого логического ударения и подчеркивания, что достигается благодаря тому, что прилагательное при наречии обычно выражает крайнюю степень интенсивности.

Мужская речь демонстрирует такую же частотность употребления усилительной конструкции с атрибутивным сочетанием: 1, He's rather hair-raisingly brave about it all. (Он держится с поразительным самообладанием); 2. There's an appalling lack of corrupt and conscienceless men in your life. (В твоей жизни пугающе мало людей без стыда и совести); 3. They did set themselves fiercely high standards. (Они действительно установили для себя очень высокие мерки) (Дэниел Мартин).

• Очень часто встречаются эмфатические конструкции, выраженные при помощи побудительно-усилительных do, come, come on. Распространена усилительная конструкция on earth, the earth, реже indeed. Например, в мужской речи: 1. This call's costing you the earth, so listen. (Этот разговор и так уже обойдется вам недешево); 2.

Why on earth do you ask that? (Почему это так тебя интересует?); 3. He's a professional philosopher as well as a Catholic. They do rather live in a world of their own. (Он профессиональный философ, да к тому же еще и католик. Такие люди живут в своем собственном мире) {Дэниел Мартин).

Функционирование подобных эмфатических конструкций сходно с функционированием простых разговорных интенсификаторов типа ever, so, even, all и заключается в том, чтобы ярче подчеркнуть логическую связь явлений, привлечь внимание к тому или иному факту, более убедительно выразить мнение.

Примеры эмфатических конструкций в женской речи: 1. For Christ's sake come and sit down. (Ради бога, сядь, пожалуйста, рядом) (Дэниел Мартину, 2. Не really does need help in the studio now. (Ему сейчас действительно необходима помощь в студии); 3.1 really did love your show. (Мне очень понравилась ваша выставка) (Башня из черного дерева).

Функционирование интенсификаторов do, really, indeed в женской речи ничем не отличается от их употребления в мужской. Замечено, что в речи и тех и других они очень частотны в ситуациях комплимента, похвалы, одобрения, соответствуя требованиям социального взаимодействия.

• Эффект преувеличения также может быть достигнут при использовании гиперболической метафоры в мужской и женской речи. Например: 1. Не just throws bundles of money on us. (Он прямо пачками швыряет на нас деньги); 2. Fit ten Englishmen into a Frenchmen's little finger. (Десяток англичан не стоит и мизинца одного француза) (Башня); 3. I simply adore this ghastly white elephant of a flat (Я просто обожаю этот отвратительный сараи) (Дэниел Мартин)-, 4. It makes me sick, sheer jealous malice of the great bulk of England. (Я просто заболеваю, когда думаю о всепоглощающей злобной зависти огромного множества людей у нас в erpai:е) (Коллекционер).

Переоценка также, как и недооценка, может выполнять социально-регулятивную и фатическую функции: для того, чтобы выказать учтивость, благорасположение, тактичную заинтересованность, поддержать беседу, сделать комплимент и т.п. В данном отношении мужская и женская речь тождественны: 1. I'm truly and immensely grateful for your coming. (Я искренне и глубоко благодарна тебе за твой приезд); 2. You've done extraordinarily well. (Получилось просто прекрасно)-, 3. Anthony would be eternally grateful (Энтони будет тебе бесконечно благодарен) (Дэниел Мартин).

• Речевая переоценка может быть выражена синонимически, повторами, перечислением. Обращает на себя внимание тот факт, что такой способ речевой интенсификации обнаруживает большую частотность в женской речи. В мужской речи примеры повторов, в том числе синонимических, очень немногочисленны: 1. We expected too much. Trusted too much. (Мы слишком многого ожидали. Слишком многому верили) (Дэниел Мартин); 2. Too much root. Origin. Past (Слишком много корня. Начала. Прошлого) (Башня га черного дерева).

Использование подобных повторов и ряда синонимов служит в мужской речи выражению эмоций.

Примеры синонимических повторов в функции усиления в женской речи: 1. I feel the deepest contempt and loathing for him, I can't stand this room. (Я испытываю к нему глубочайшее презрение, отвращение, мне невыносима эта комната): 2. Не hates те, he wants to defile me and break me and destroy me. (Он меня ненавидит, стремится унизить, сломать, уничтожить) (Коллекционер); 3 She's the one person

Henry never but never looses his temper with. (Она единственная, на кого Генри никогда, ну никогда не повышал голоса) (Башня из черного дерева).

Эффект преувеличения достигается за счет амплификации - усиления за счет сходных определений, сравнений, синонимов. Владение богатой синонимикой, способность развивать суждение, используя для этого разнообразные языковые средства, характеризуют высокую речевую и языковую компетенцию.

• Эффект преувеличения достигается также при использовании прилагательных типа magnificent, gorgeous, splendid, superb (великолепный, прекрасный) и др. В общем и целом, явления переоценки, выраженные прилагательными свойственны как женской, так и мужской речи в равной степени и встречаются в различных сочетаниях и конструкциях, причем по преимуществу в речи представителей референтных социальных групп. Однако стоит отметить, что высокая концентрация, высокая плотность подобных лексем в тексте выполняет характерологическую функцию и указывает на то, что данный персонаж обладает определенным психотипом, характеризующимся повышенной эмоциональностью, даже аффектированностью и экзальтированностью. Причем подобные аффектированные психотипы встречаются как среди женских, так и среди мужских персонажей.

Для сравнения, в мужской речи: I met him once. Не had the most extraordinary eyes. Very pale blue, and a terrifying squint. Enormously tall. Like meeting a skyscraper. Tremendous physical presence. A magnificent beast. (Я с ним однажды встречался. У него были необыкновенные голубые глаза, которые чудовищно косили. Невероятный рост. Мне тогда казалось, что я встретил небоскреб. Фантастическая внешность. Великолепная особь) (Дэниел Мартин).

В женской речи: Darlings, I've been frantically busy with all the doodah for the show, on top of that Mr. Arnold's been in. He was so disappointed you were both abroad. I think he's much nicer - not nearly so pompous. I didn't know what on earth to do with him so I asked the Drayton girl and her brother round for supper and I think it went off rather well. Billy is getting so fat... (Милочки, я аж запарилась с этой праздничной суматохой, а вдобавок ввалился мистер Арнольд. До того расстроился, что вы за границей. По мне, он стал гораздо обходительней, а был такой надутый. Я просто не знала, чем бы его занять, и пригласила на ужин дочку Дрейтона с братом, получилось чудесно. Били вконец разжирел...) {Волхв).

Характерологическая функция высокой частотности интенсификаторов в высказывании служит отображению свойств характера, особенностей поведения персонажа, который отличается повышенной эмоциональностью, возбудимостью, несдержанностью, что в свою очередь находит отражение и в речи.

• Чрезвычайно продуктивными для достижения эффекта преувеличения являются языковые единицы субстандартной лексики. Сленгизмы передают более сильные и яркие эмоции и выражают более интенсивную оценку. Социально-экспрессивная окраска слов претерпевает изменения. Многие слова изменили свою отнесенность исключительно к вульгарной, грубой лексике. Так, вульгаризмы bloody, hell, goddamn, damn (проклятый, чертов), а также табу fucking в функции усиления значения приобретают самые разнообразные оттенки смыслов, что обусловлено конкретной ситуацией. Эмоционально-оценочная экспрессивность интенсификатора определяется также семантикой слова, которое этим интенсификатором усиливается.

В мужской речи выделены, например, следующие субстандартные лексические единицы в функции усиления с отрицательной оценочностью: 1. Thinks she's Lizzie

Siddal. Which makes me that ghastly little Italian fudger, damn' insulting, what? (Воображает себя Лизи Сиддал. А я, значит, тот самый отвратительный маленький итальяшка ... Оскорбительно, черт побери, а?, 2. Your goddamn prissy little bits of abstract good taste. (Все это ваши чертовы ипучки хорошего абстрактного вкуса) (Башня га черного дерева).

Эмоционально-оценочная экспрессивность этих же лексем в следующих примерах совершенно иная: 1. Oh Christ. I'll fucking well report you. (О, Боже. А я тут с тобой заболтался) (Дэниел Мартин), 2. She hardly said a word. Too damn embarrassed. Well anyway suddenly wham this July girl shouted a whole string of really bloody nasty insults. And then all hell broke loose. (Сначала слова вставить боялась. Растерялась вконец. Все ничего, но тут эта Жюли стала выдавать такие гадости, просто одну за другой. Совсем уж вышла из берегов) (Волхв).

Данные вульгаризмы выступают исключительно в функции переоценки, усиления значения. Причем они дублируют интенсификаторы, выраженные конвенционально, то есть социально не регламентировано и стилистически не маркировано (например, too damn, really bloody, all hell - дублированы разговорные интенсификаторы too, really, all).

Лексические единицы на субстандартном уровне выступают в функции усиления значения в ситуациях фамильярного мужского общения, для создания соответствующей дружеской, непринужденной атмосферы, когда отсутствуют ограничители социального порядка.

В женской речи преобладает лексема bloody, которая практически заменяет все иные вульгаризмы в функции усиления: 1. Suddenly he fell for it, we'd got a bloody nerve, you know... (Он вдруг поверил, и как только у нас хватило духу ... словом, вы понимаете); 2. Honestly, I was a bloody mess. (Сказать по чести, я жила черт знает как); 3. I bloody well hope so. (Очень, черт побери, надеюсь, что это так) (Башня из черного дерева), 4. Nick boy, I need a cup of the bloody national beverage. (Ник, родной, а не хлебнуть ли нам национального напитка?) (Волхв).

Табуизированная лексема fucking встречается исключительно в речи женщин низкого социального статуса. Не было зафиксировано ни одного примера женского речевого поведения, где бы эта лексема выражала восхищение или звучала бы нейтрально, что имеет место в мужском речевом поведении. Употребление этой лексемы в женской речи почти всегда сопряжено с выражением сильных эмоций раздражения, неодобрения, гнева и т.п. Например: 1. You pick up a poor little scob like that, God only knows why, then when you're sure she's head over fucking heels in love with you, you act like a real gentleman. You kick her out. (Дуришь башку бедной девчонке, на кой ляд -непонятно, потом, когда она втюрилась в тебя по уши, поступаешь как настоящий джентльмен. Гонишь ее на все четыре стороны); 2. That morning I couldn't have laughed with anyone in the world. And yet you laughed. You fucking well stood with a porter and laughed about something. (Меня бы в то утро ничто не могло бы рассмешить. А ты смеялся. Как ни в чем ни бывало болтал с киоскером и смеялся) (Волхв)

Однако в мужской речи лексема fucking, подобно hell, bloody, damn, goddamn, может выступать в функции «стертого» усилителя и менять свой оценочный знак з зависимости от слова, которое усиливает, то есть с отрицательного на положительный.

Таким образом, эффект преувеличения свойствен как мужской, так и женской речи. Чисто разговорные интенсификаторы практически не дифференцируются по тендерному или статусному признаку. Наиболее продуктивными для организации преувеличения в речи являются лексемы суб- и суперстандартного уровней, так как

выражают крайние противоположные полюса со знаками «+» и «-». Суперстандартные интенсификаторы употребляются в социально-регулятивной, контактоустанав-ливающей функциях этикетного характера. Вариативность явлений преувеличения, выраженного субстандартной лексикой, в большей степени обусловлена как статусно-ролевыми, так и тендерными характеристиками говорящих. Общим является опустошение семантики вульгаризмов и табу. Анализ контекстного окружения субстандартных интенсификаторов в функции переоценки показал, что диффузность и расплывчатость оценочного предиката в большей степени свойственны мужской речи; в женской речи субстандартные языковые единицы в функции лереоценки чаще обнаруживаются в контекстах с отрицательной оценочностью.

Явления недооценки в речи продуцируют эффект преуменьшения. Уменьшительная экспрессивность связана с заниженной реакцией на ситуацию и неоднозначна с точки зрения социального статуса, пола, возраста.

Анализ языкового материала показал, что употребление явлений недооценки свойственно как мужской, так и женской речи, вне зависимости от эмоционального психотипа говорящего: сдержанность речи, некатегоричность высказываний оказывается мотивирована не тендерными, а ситуационными факторами социального порядка. В общении между не равными по статусу коммуникантами такие модераторы нередки, так как они выполняют социально-регулятивную функцию.

Так, примеры проявления эффекта преуменьшения в мужской речи: 1. Don't wake him, for God's sake. I'm a bit early. (Ради Бога, не будите его. Я приехал немного раньше); 2. Breasley: You're quite the cat's pajamas, I hear. David: Hardly that. (Бресли: Вы, говорят, первый сорт. Дэвид: Да что вы, куда мне)-, 3. I'm actually not quite sure why I'm allowed here. (По правде говоря, мне не совсем понятно, почему он позволил мне приехать) (Башня из черного дерева)-, 4. They're not much good. But a bit better than I expected. You've a fairish sense of colour. (He очень получилось. Но несколько лучше, чем я ожидал. Вы обладаете вполне приличным чувством цвета) (Комепрюнер).

Употребление явлений недооценки в женской речи также свидетельствует об общей сдержанности и неуверенности либо некатегоричности речи и потребности корректно выразить неприятную информацию, либо затронуть щекотливую тему. Например: 1. I don't quite know how to say this. He's rather desperately. He's very ill. But quite clear-headed. (He знаю, как сказать тебе. Болен он неизлечимо. Но мыслит по-прежнему трезво); 2. We're a tiny bit alarm-prone. (Мы сейчас тревожимся по любому поводу) (Дэниел Мартин).

Подобные модераторы практически не переводимы и исподволь присутствуют либо вовсе теряются при передаче на русский язык. Это также может быть обусловлено спецификой английского языка и, следовательно, склонностью англичан сдержанно выражать чувства, мысли, эмоции.

Обращает на себя внимание тот факт, что подобные явления недооценки практически не свойственны представителям социальных групп более низкого социального статуса. Разумеется, все названные модераторы могут быть встречены в их речи, однако, согласно симптоматической статистике, они не так частотны, как в речи мужчин и женщин внешних референтных социальных групп. Мы пришли к выводу о значимости отсутствия недооценки в речи представителей менее престижных социальных групп, причем как в мужской, так и в женской речи. Это может быть объяснено в отношении представителей референтных социальных групп потребностью соблюдения общепринятых норм поведения, светских манер, корректностью выраже-

ний чувств и тому подобными требованиями этикетного плана, в отличие от представителей более демократичных социальных групп, где социальные запреты могут не носить столь жесткий регламентирующий характер и, следовательно, их речевое поведение отличается большей свободой.

Таким образом, наиболее продуктивными для образования недооценки выступают разговорные лексемы. Они выполняют социально-регулятивную, фатическую, эмотивную функции и особенности их функционирования преимущественно обусловлены не тендерными, а статусно-ролевыми факторами различного порядка. Непродуктивными для организации недооценки в мужской и женской речи явились субстандартные языковые единицы.

В заключении подводятся итоги исследования и намечаются новые перспективы изучения основных вопросов, рассматриваемых в диссертации. Перспективу исследования может составить дальнейшая верификация эффективности и универсальности социолингвистических категорий для изучения стилистического варьирования языка, а также более углубленное изучение данного объекта в сопоставительном аспекте с привлечением текстов произведений ряда современных английских и русских писателей, публицистов, драматургов.

В приложении к диссертации представлена сводная таблица «Лексико-стилистическая вариативность языка персонажей в произведениях Джона Фаулза».

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Токарева И.Е. Олицетворение как вербализованный прием мышления о мире: тендерный аспект // Научная мысль Кавказа. Приложение. Ростов н/Д, 2003. №7 (48).-0,2 п.л.

2. Токарева И.Е. Тендер в диалоге культур и теории перевода // Язык и менталитет. Проблемы преподавания языков. Сб. матери&тов межвузовской научно-практической конференции. Ростов н/Д: ИУБиП, 2003. - 0,4 п.л.

3. Токарева И.Е. Социальная обусловленность в языке: тендерный аспект // Сб. материалов межвузовской научно-практической конференции. Ростов н/Д: ИУБиП, 2005.-0,3 п.л.

4. Токарева И.Е. Особенности полоролевой вариативности субстандартной лексики // Наука и образование. Ростов н/Д: РГПУ, 2006. № 1. 0,4 п.л.

5. Токарева И.Е. О соотношении понятий социальный статус-роль- гендер-язык // Язык в контексте социально-правовых отношений современной России. Сб. материалов международной научно-практической конференции. Ростов н/Д: РГЭУ, 2006. - 0,6 п.л.

6. Токарева И.Е. Социостилистическое исследование полоролевой вариативности языка в произведениях Джона Фаулза // Научная мысль Кавказа. Приложение. Ростов н/Д, 2006. № 4 (88). - 0,3 п.л.

7. Токарева И.Е. Об эффекте преувеличения в женской и мужской речи // Актуальные вопросы филологии, теории и методики преподавания иностранных языков. Межвузовский сб. науч. трудов. Ростов н/Д: РИИНЯЗ, 2006. Вып. 2. - 0,6 п.л.

Заказ № 1257. Тираж 100 экз. Подписано в печать 19.04.06 г. Усл. п.л. 1,5 Издание Института управления, бизнеса и права Лицензия ПД№ 10-65053 от 17.09.01 г. Формат 60x84/16. Набор компьютерный. Печать ризография. Бумага офсетная. Отпечатано в типографии «ИУБиП» 344068, г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина, ЗЗА/47

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Токарева, Ирина Евгеньевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ И ПРИНЦИПЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛОРОЛЕВОЙ ВАРИАТИВНОСТИ ЯЗЫКА

1.1. Тендерные исследования в современной лингвистике.

1.2. Стереотипы проявления полоролевых различий в языке.

1.3. Соотношение понятий социальный статус-ролъ-гендер-язык.

1.4. Социостилистическое исследование языковой вариативности.

1.5. Компетенция лингвистики в изучении речевого поведения персонажей Джона Фаулза.

Выводы к главе 1.

ГЛАВА 2. СОЦИОСТИЛИСТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МУЖСКОЙ И ЖЕНСКОЙ РЕЧИ

2.1. Общая характеристика речи персонажей Джона Фаулза.

2.2. Полоролевая вариативность языка в разговорной речи.

2.3. Полоролевые особенности субстандартной лексики.

2.4. Особенности вариативности суперстандартной лексики.

ВьЬоды к главе 2.

ГЛАВА 3. ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЖЕНСКОЙ И МУЖСКОЙ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ РЕЧИ

3.1. Полоролевые особенности эффекта преувеличения в речи.

3.2. Полоролевая вариативность эффекта преуменьшения в речи.

Выводы к главе 3.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Токарева, Ирина Евгеньевна

Современный этап развития науки характеризуется широким междисциплинарным подходом к изучаемым языковым явлениям. Социальная и тендерная лингвистика, пересекаясь в определенных областях научного знания, формируют качественно новый предмет изучения.

Социальная обусловленность языка и речи является центральной проблемой социолингвистики. Поскольку язык функционирует в обществе с определенной социальной структурой, социолингвистика исследует язык в социальном контексте (по формуле одного из основателей данной отрасли научного знания Уильяма Лабова: 1975). При этом учитываются все факторы, влияющие на использование языка - от статусных характеристик самих говорящих, таких как социальное положение, уровень образования, возраст и пол, до ситуативных характеристик различного порядка. Необходимость учитывать наличие или отсутствие различий между собеседниками с точки зрения их социальных характеристик подчеркивал и Р. Якобсон (1985, 382).

Социолингвистика имеет дело не с идеальными носителями языка, а с реальными людьми, которые в своей речи могут нарушать нормы, смешивать разные языковые стили. Важно понять, чем объясняются подобные особенности реального использования языка (Беликов, Крысин, 2001, 17). Характер языкового варьирования исследуется в рамках социостилистики. Ряд исследователей рассматривают категории статуса, социальной роли, престижа как факторы, непосредственно влияющие на стилистическое варьирование языка. Таким образом, рассмотрение вариантов мужского и женского речевого поведения предполагает необходимость учета и социальных характеристик коммуникантов.

Проблема различий мужской и женской речи занимает центральное место в тендерных исследованиях, широко представленных в современной как зарубежной, так и отечественной лингвистике. Однако полоролевая вариативность языка еще не подвергалась анализу с точки зрения социокоммуни-кативной стилистики.

На современном этапе разработка проблем социальной дифференциации характеризуется отказом от теории изоморфизма, показывая, что социальное довольно сложно трансформировано в языке. Благодаря современному процессу демократизации межличностных отношений, языковая стратификация является скорее отражением систем социальных ценностей, а не систем социального существования (Лабов, 1975).

Системы социальных ценностей находят отражение в творчестве классика британского постмодернизма Джона Фаулза. Научный интерес к текстам его произведений обусловлен особенностями авторской манеры: собственно авторские характеристики персонажей сведены до минимума, до «квинтэссенции» образа. Речевой портрет является главенствующей формой изображения мужских и женских персонажей. Таким образом, тексты, описывающие разнообразие вариантов женского и мужского речевого поведения, представляют богатейший материал для получения социолингвистической и социостилистической информации.

Интеграция социального и тендерного аспектов как условий стилистической вариативности языка и составляет актуальность диссертационной работы.

Объектом исследования являются различные стилистические пласты лексики, которая в работе делится на разговорную, субстандартную и суперстандартную группы.

Языковым материалом послужила разговорная, субстандартная и суперстандартная лексика современного английского языка, которая была отобрана методом сплошной выборки из наиболее значительных по форме и содержанию произведений Джона Фаулза, таких как «Коллекционер», «Башня из черного дерева», «Дэниел Мартин», «Волхв». Количество обработанных языковых единиц и контекстов их употреблений - более 2000. Объем рассматриваемых текстов составляет около 1700 страниц.

Предметом исследования выступают социальные, тендерные и стилистические свойства анализируемых лексических единиц.

Целью диссертационной работы является исследование лексической вариативности языка в социальном, тендерном и стилистическом аспектах на материале произведений Джона Фаулза.

В соответствии с данной целью в работе ставятся следующие задачи:

1. Рассмотреть статусно-ролевые характеристики разговорной, субстандартной и суперстандартной лексики.

2. Исследовать лексико-стилистическую вариативность языка в тендерном аспекте.

3. Установить корреляцию между тендерными и статусно-ролевыми свойствами различных стилистических пластов лексики.

4. Рассмотреть особенности мужской и женской эмоциональной речи на материале явлений переоценки и недооценки в аспекте продуцирования соответствующих эффектов преувеличения и преуменьшения и уточнить характер обусловленности выявленных особенностей. Методологической основой исследования является концептуальное положение о диалектической природе языка как сложного и противоречивого явления, единства общего и единичного, общественного и индивидуального. Принцип диалектического материализма раскрывает существенные стороны и объективные закономерности изучаемого объекта.

Общенаучными основами работы послужили методы и принципы научного познания, используемые на эмпирическом и теоретическом уровнях исследования. Отбор языковых фактов и соотнесение их с изучаемой парадигмой явления предпринимается с помощью такого общенаучного метода как описательный с его основными компонентами: наблюдением, обобщением, интерпретацией, классификацией.

Частнометодологическая база исследования строится на лингвистических концепциях, для которых характерен социостилистический анализ языка. Теория варьирования языка находит отражение в работах В.В. Виноградова (1955), К.А. Долинина (1978), Т.Г. Винокур (1972); (1993), С.С. Беркне-ра (1988), В.И. Карасика (2002), а также в исследованиях таких зарубежных ученых, как У. Лабов (1975), Й. Краус (1974) и др.

Речевое поведение мужских и женских персонажей подвергается анализу, построенному на социолингвистических категориях. Контекстные условия употребления языковых единиц рассматриваются с привлечением метода лингвостилистического анализа. Метод количественного анализа применяется для определения частотности проявления полоролевых характеристик речевого поведения. Неоднородность объекта исследования обусловила необходимость применения комплексного методологического подхода.

Гипотеза исследования: на стилистическую вариативность языка влияют комплексные - статусно-ролевые и тендерные - характеристики коммуникантов, неравномерно и нерегулярно проявляясь в речи. Социальный статус может превалировать над фактором пола, с большей регулярностью определяя характер стилистического варьирования лексических единиц. Положения, выносимые на защиту:

1. На лексико-стилистическое варьирование языка оказывают влияние статусно-ролевые характеристики коммуникантов. Это выражается в свободе либо регламентации употребления разговорных, субстандартных и суперстандартных лексических единиц. Степень социального влияния на стилистическую вариативность языковых средств данных пластов лексики практически одинакова, то есть социальные характеристики коммуникантов проявляются в речи регулярно. Однако отсутствие либо наличие ограничителей социостилистического порядка ситуационно зависимо.

2. Тендерный аспект обусловливает стилистическое варьирование лексических единиц в ходе их реализации в речи. Система лексико-стилистических средств разного уровня испытывает неоднородное влияние фактора пола. Вариативность разговорных лексических единиц обнаруживает влияние тендерных характеристик коммуникантов в социально значимых зонах языка, таких как вокативы и адресативы, отражается в использовании тематически связанных экспрессивов, пейоративов. На уровне субстандартной лексики наблюдается регулярная тендерная вариативность в использовании табу и вульгаризмов, менее регулярная - в использовании сленговых номинаций. Суперстандартная лексика обнаруживает нерелевантность тендерной дифференциации. Здесь различия, обусловленные фактором пола, практически нивелируются, уступая по степени влияния статусно-ролевым характеристикам.

3. Между тендерными и статусно-ролевыми характеристиками коммуникантов существуют коррелятивные отношения. Как социальный, так и тендерный аспекты оказывают влияние на стилистическую вариативность лексических единиц. Однако фактор социальной принадлежности превалирует над фактором пола, в большей степени определяя природу лексико-стилистического варьирования исследуемых пластов лексики.

4. Влияние фактора пола обнаруживает нерегулярность в таких экспликациях мужской и женской эмоциональной речи, как явления недооценки и переоценки, употребление которых продуцирует соответствующие эффекты преувеличения и преуменьшения. Вариативность языковых единиц оказывается в большей степени обусловлена статусно-ролевыми и ситуационными, чем тендерными характеристиками коммуникантов.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые предпринят комплексный подход в установлении корреляции между лекси-ко-стилистическим варьированием языка, с одной стороны, и статусно-ролевыми и тендерными характеристиками коммуникантов, с другой. Такой подход позволил определить лексико-стилистические параметры языкового варьирования и дать системное представление об особенностях мужского и женского речевого поведения с учетом социальных характеристик. Результатом исследования явилось выявление регулярности / нерегулярности полоро-левой вариативности языка в употреблении лексических единиц на разговорном, субстандартном и суперстандартном уровнях стилистической системы английского языка. Кроме того, тексты произведений Джона Фаулза впервые подвергаются стилистическому анализу лексических средств в социальном и тендерном аспектах.

Теоретическая значимость работы заключается в дальнейшем развитии важных положений социальной и тендерной лингвистики, а также коммуникативной стилистики, в частности, теории полоролевой вариативности языка, разработке проблем социостилистики. Социальный, тендерный и стилистический аспекты вносят дополнительную ясность в понимание того, как функционируют языковые средства в обществе и как они связаны с его гетерогенной структурой. Предлагается верификация эффективности и универсальности социолингвистических категорий для исследования статусно-ролевых и тендерных характеристик коммуникантов.

Практическая ценность исследования позволяет использовать полученные результаты в лекционных курсах по лексикологии, стилистике английского языка, а также в спецкурсах по социолингвистике, социостилисти-ке, тендерным исследованиям, на семинарах по стилистической интерпретации текста, при написании курсовых и дипломных работ.

Апробация работы проходила на научных лингвистических конференциях 2003-2005 гг. «Язык и менталитет», «Язык и межкультурная коммуникация» (Ростов-на-Дону). Некоторые результаты исследования были апробированы в ходе международной научно-практической конференции «Язык в контексте социально-правовых отношений современной России» в марте 2006 г. (Ростов-на-Дону). Основные положения и результаты исследования изложены в 7 публикациях, в том числе 4 научных статьях и 3 статьях по материалам докладов на научных конференциях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лексико-стилистическая вариативность языка: социальный и гендерный аспекты"

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 3

Явления переоценки характеризуют эмоциональную речь как женщин, так и мужчин. Современная демократизация межличностных отношений выражается не только в стирании классовых различий, но и в нейтрализации лингвистически дифференцирующих характеристик. В случае с явлениями переоценки эти две стороны выступают как одна: речь представителей как престижных, так и менее престижных социальных групп становится более эмоциональной и склонной к интенсификации. Можно было бы ожидать более высокой концентрации явлений переоценки в женской речи, однако это не соответствует действительности. В данном отношении мужская речь не уступает женской речи по потенциальной концентрации высказываний с завышенной реакцией - переоценкой.

Однако природа и ситуативные условия употребления интенсификато-ров различаются у представителей различных - престижных и менее престижных - социальных групп. Носители высокой речевой культуры склонны использовать интенсификаторы в ситуациях, когда это предписывается некими этикетными нормами: для соблюдения принципов вежливости, коопе-ративности, тактичности и т.п. В речи представителей менее престижных социальных слоев - как мужчин, так и женщин - явления переоценки более частотны, кроме того, арсенал интенсификаторов шире, лексически и стилистически, так как помимо чисто разговорных в него входят интенсификаторы, выраженные субстандартными лексемами.

Наблюдаются полоролевые различия в использовании стилистически сниженных единиц в функции усиления, придания большей экспрессивности высказыванию, когда это диктуется ситуацией. В мужской речи стилистически сниженные единицы, вульгаризмы и табу в функции усиления встречаются гораздо чаще, в ситуациях самого разного порядка. В женской речи сниженные единицы в функции усиления встречаются, во-первых, практически только в речи представительниц менее престижных социальных групп, и, во-вторых, в ситуациях, когда с помощью таких интенсификаторов выражается крайняя степень досады, злости, негодования, то есть ряда негативных эмоций. Ситуации, когда сниженные единицы в функции усиления выражают положительные эмоции - похвалу, оценку, подбадривание - в женской речи не частотны и используют только «стертые» интенсификаторы, которые в современном английском языке несколько утратили характер крайней стилистической сниженности.

Эффект преуменьшения вследствие употребления недооценки может быть обнаружен как в мужской, так и в женской речи, вне зависимости от эмоционального психотипа говорящего. Сдержанность речи, некатегоричность высказываний оказывается мотивирована не половыми, а ситуационными факторами социального порядка. Явления недооценки выполняют социально-регулятивную функцию. Запрет на проявление эмоций может быть продиктован не только ситуационными, но и национально специфичными факторами.

Эффект преуменьшения не типичен для представителей социальных групп более низкого статуса, как в мужской, так и в женской речи. Низкая частотность недооценки в данном отношении является знаковой и выступает как статусный маркер. Если представители внешних референтных социальных групп более привержены соблюдению общепринятых норм поведения, светских манер, корректности выражений чувств и тому подобным требованиям этикетного характера, то представители более демократичных социальных групп не ориентированы на жесткие социальные запреты и, следовательно, их речевое поведение отличается большей свободой.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Различные стилистические пласты лексики в произведениях Джона Фаулза, при жизни ставшего классиком британского постмодернизма выступают новым объектом исследования, который рассматривается в социальном и тендерном аспектах. Данный подход обусловлен ростом интереса современного научного знания к многомерному видению функционирования языка в гетерогенном по структуре обществе. Отрицание изоморфности структуры языка структуре общества, характерное для современного этапа разработки проблем социальной дифференциации, приводит к необходимости поиска и изучения коррелятивных отношений между социальными и тендерными характеристиками коммуникантов, с одной стороны, и степени и регулярности их влияния на стилистическое варьирование лексических систем языка, с другой.

Настоящее исследование показывает, что социальная структура поведения человека тесно связана с функционально-стилистической дифференциацией языка. Лексико-стилистическая вариативность языковых единиц испытывает комплексное влияние социальных и тендерных характеристик коммуникантов на разговорном, субстандартном и суперстандартном уровнях.

Тексты произведений Джона Фаулза представляют научный интерес, обусловленный особенностями его авторского метода. Работы Фаулза отличает деконструктивизм, неоднозначность и многомерность отражения и интерпретации действительности. Речевой образ персонажа выступает как богатый материал для социального типизирования, в котором отражаются закономерности использования обществом языка.

Экспрессивно-стилистическое распределение элементов языка является социально значимым. Полоролевая вариативность языка имеет объективное воплощение в особенностях речевого поведения, выстраиваясь в определенную систему лексико-стилистических параметров.

Полоролевые различия отражаются в таких социально значимых зонах языка, как вокативы и адресативы, оценочные номинации, тематически связанные экспрессивы. Во-первых, вокативы и адресативы, выраженные разговорными и особенно фамильярно-разговорными существительными, представляют большее разнообразие в мужской речи, чем в женской. Доступ к фамильярным обращениям в женской речи оказывается ограничен и социально обусловлен: более всего регламентирована в данном отношении речь женщин, которые представляют внешние референтные социальные группы, и меньше регламентирована речь женщин менее престижного социального статуса. Однако разговорные и разговорно-фамильярные вокативы и адресативы мало обусловлены статусной принадлежностью мужских персонажей: они характерны в равной степени для представителей как высокого, так и менее престижного социального статуса. Неформальное обращение ситуационно зависимо: употребляется между коммуникантами равного статуса, либо вышестоящим по отношению к нижестоящему, но не наоборот.

Во-вторых, полоролевая тематическая дифференциация языковых единиц проявляется в том, что слова с выраженной экспрессивностью, традиционно принадлежащие мужской тематике, приобретают еще более грубое звучание в женской речи; экспансия женщин в эту тематику приводит к тому, что использование подобных слов в речи понижает статус говорящей. Учитывался и возрастной ценз: в речи молодого поколения, которое только входит в систему социальных ролей и предписаний, тематическая дифференциация носит более нивелированный характер.

Эмоционально-экспрессивные языковые единицы с компонентом значения отрицательной оценки испытывают влияние тендерных характеристик коммуникантов. В мужской речи пейоративы часто превращаются в транспонированные единицы, то есть употребляются в несвойственном для них ключе общения, не с целью оскорбить, а с целью задать и поддержать дружеский, фамильярный тон, что представляется специфической мужской тактикой общения. Случаи использования транспонированных отрицательно-оценочных слов в женской речи достаточно редки и встречаются преимущественно в речи представительниц более демократичных социальных групп.

Субстандартная лексика, представленная сленгом, вульгаризмами и табу, обнаруживает как тендерную, так и статусно-ролевую вариативность.

Сленговые номинации и вульгаризмы характерны как для мужской, так и для женской речи, причем возрастной ценз расплывчат. В мужской речи среди сленговых номинаций доминируют негативно-оценочные, грубые и вульгарно-агрессивные характеристики в разных ситуациях: как средство оскорбления и как способ речевой релаксации, в качестве восклицаний, придания большей экспрессии высказыванию, «пустых» форм заполнения речевого потока. Фамильярное общение между коммуникантами-мужчинами толе-рантно к присутствию в речи сниженной лексики любого уровня интенсивности, если она используется в уместном регистре, то есть не является прямо инвективной. Женское речевое поведение демонстрирует количественно меньшую частотность употребления сленговых номинаций, а употребление вульгаризмов и табу практически всегда связано с выражением сильных эмоций, преимущественно негативных: негодования, злости, досады и т.п. В женской речи довольно часто встречаются «стертые» вульгаризмы и табу, которые утеряли свой инвективный потенциал. Кроме того, - практически только в речи представительниц социальных групп более низкого статуса, -можно встретить табуированные лексические единицы.

Исследование вариативности суперстандартной лексики обнаружило нерелевантность дифференциации по признаку пола. Для осуществления успешной коммуникации на суперстандартном уровне необходимо наличие общих фоновых знаний, языковой и коммуникативной компетенции. Если один из собеседников не обладает достаточным уровнем компетенции, такое общение оказывается затруднено. Употребление суперстандартной лексики может носить демонстративный характер, однако с разными предпосылками у представителей различных социальных групп: носители более высокого статуса могут сознательно использовать «высокую» лексику в транспонированном ключе, в виде речевой игры, или когда этого требует ситуация. Носители же более низкого социального статуса могут намеренно использовать языковые единицы высокого регистра, стремясь ассимилироваться в референтной группе, перенять ее речевые характеристики. Однако неизбежно происходит «соскальзывание» на более привычный уровень общения, что может быть причиной коммуникативного сбоя. Таким образом, на суперстандартном уровне, фактор принадлежности к общему социальному статусу превалирует над фактором половой принадлежности коммуникантов.

Особенности полоролевой вариативности эмоциональной речи на материале явлений недооценки и переоценки рассматриваются в аспекте продуцирования соответствующих эффектов преувеличения и преуменьшения.

Как показал анализ, явления переоценки характеризуют эмоциональную речь как женщин, так и мужчин. Кроме того, современная демократизация межличностных отношений выражается не только в стирании классовых различий, но и лингвистических: речь представителей как референтных, так и менее престижных социальных групп становится более эмоциональной и склонной к интенсификации. Можно было бы ожидать более высокой концентрации явлений переоценки в женской речи, однако это не соответствует действительности. В данном отношении мужская речь не уступает женской речи по потенциальной концентрации высказываний с завышенной реакцией - переоценкой.

Однако природа и ситуативные условия употребления интенсификаторов различаются у представителей различных - престижных и менее престижных - социальных групп. Носители высокой речевой культуры склонны использовать интенсификаторы в ситуациях, когда это предписывается некими этикетными нормами: для соблюдения принципов вежливости, коопе-ративности, тактичности и т.п. В речи представителей менее престижных социальных слоев - как мужчин, так и женщин - явления переоценки боле частотны, кроме того, арсенал интенсификаторов шире, лексически и стилистически, так как помимо чисто разговорных в него входят интенсификаторы, выраженные субстандартными лексемами. В мужской речи стилистически сниженные единицы, вульгаризмы и табу, в функции усиления встречаются гораздо чаще. В женской речи сниженные единицы в функции усиления встречаются, во-первых, практически только в речи представительниц менее престижных социальных групп, и, во-вторых, в ситуациях, когда с помощью таких интенсификаторов выражается крайняя степень досады, злости, негодования, то есть ряда негативных эмоций. Ситуации, когда сниженные единицы в функции усиления выражают положительные эмоции - похвалу, оценку, подбадривание - в женской речи не частотны и используют только «стертые» интенсификаторы, которые в современном английском языке несколько утратили характер крайней стилистической сниженности.

Эффект преуменьшения вследствие использования явления недооценки может быть обнаружен как в мужской, так и в женской речи, вне зависимости от эмоционального психотипа говорящего. Сдержанность речи, некатегоричность высказываний оказалась мотивирована не тендерными, а статусно-ролевыми и ситуационными факторами. Явления недооценки выполняют социально-регулятивную функцию. Запрет на проявление эмоций может быть продиктован не только ситуационными, но и национально специфичными факторами. Выявлено, что эффект преуменьшения не типичен для представителей социальных групп более низкого статуса, как в мужской, так и в женской речи. Низкая частотность недооценки в данном отношении является знаковой - статусным маркером. Если представители внешних референтных социальных групп более привержены соблюдению общепринятых норм поведения, светских манер, корректности выражений чувств и тому подобным требованиям этикетного характера, то представители более демократичных социальных групп не ориентированы на жесткие социальные запреты и, следовательно, их речевое поведение отличается большей свободой.

Таким образом, в ходе проведенного исследования гипотеза диссертационной работы была подтверждена: как тендерные, так и статусно-ролевые характеристики коммуникантов влияют на стилистическую вариативность языка. Однако влияние фактора пола коммуникантов в употреблении стилистически-связанных языковых единиц проявляется неравномерно и нерегулярно и испытывает зависимость от таких факторов, как социальный статус и роли коммуникантов. Статусно-ролевые характеристики с большей регулярностью определяют природу и характер стилистического варьирования лексических единиц.

Перспективу исследования может составить дальнейшая верификация эффективности и универсальности социолингвистических категорий для изучения стилистического варьирования языка, а также более углубленное изучение данного объекта в сопоставительном аспекте с привлечением текстов произведений ряда современных английских и русских писателей, публицистов, драматургов. f

Список научной литературыТокарева, Ирина Евгеньевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Агапова С.Г. Прагмалингвистический аспект английской диалогиче-ф ской речи. Дисс. . докт. филол. наук. Ростов н/Д, 2003.

2. Александрова О.В., Тер-Минасова С.Г. Теория и практика изучения со-i временного английского языка. М., 1985.

3. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания (Серия «Мастера психоло-• гии»). С.-Пб., 2001.

4. Андреев Л.Г. Художественный синтез и постмодернизм // Вопросы литературы, 2001. № 1.

5. Арнольд И.В. Эмоциональный, экспрессивный, оценочный и функционально-стилистический компоненты лексического значения. XXII Герценовские чтения. Л.: Изд-во ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1970;

6. Арнольд И.В. Лексикология современного английского языка. М., | 1986.

7. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Стилистика декодирования. М.: Флинта: Наука, 2002.

8. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.

9. Ахманова О.С., Магидова И.М. Прагматическая лингвистика, прагма-лингвистика и лингвистическая прагматика // Вопросы языкознания, 1978. №3.

10. Байков В.Г. Вариативный статус модерации в современном английском языке // Вариативность в германских языках. Калинин, 1988.I166

11. Байков В.Г. Микросоциолингвистика и понимание текста // Язык и человек: Материалы межрегиональной конференции. Краснодар Сочи, 1995.

12. Балл и Ш. Французская стилистика. М.: Изд-во иностр. литературы, 1961.

13. Барт P. S/Z. Москва: РИК «Культура», 1994.

14. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. Москва: «Прогресс», 1994а.

15. Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. М., 2001.

16. Беляева Т.М., Хомяков В.А. Нестандартная лексика английского языка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.

17. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Пер. с англ. Е.Д. Руткевич. М.: Медиум, 1995.

18. Беркнер С.С. Развитие языка английской драмы и его место в функционально-стилистической системе национального языка (XVI-XX вв): Дисс. . докт. филол. наук. М., 1988.

19. Бессмертная И. Послесловие переводчика к роману Джона Фаулза «Мантисса». M.-Augsburg, 2001.

20. Богданов В.В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990.

21. Богин Г.И. Типология понимания текста. Калинин: Изд-во Калининского ун-та, 1986.

22. Бондалетов В.Д. Социальная лингвистика. М.: Просвещение, 1987.

23. Буренина Н.В. Эмоциональный аспект речевого поведения мужчин и женщин // Язык, культура, коммуникация: контексты современности. Материалы Межрегиональной Научной Конференции 26-27 октября. Саранск, 2000.

24. Буренина Н.В. Тендерная и возрастная дифференциация вербализации эмоций в современном английском языке // Социально-гуманитарные исследования: теоретические и практические аспекты. Саранск, 2001.

25. Бурсак Т.Д. Информативная значимость прилагательных в тексте (на материале современного английского языка): Дисс. . канд. филол. наук. Киев, 1981.

26. Бурукина О.А. Тендерный аспект перевода // Тендер как интрига познания. М., 2000.

27. Былкова С.В. Русские синтаксические конструкции как средство фати-ческого общения: Дисс. канд. филол. наук. Ростов н/Д, 2005.

28. Васильева А.Н. Курс лекций по стилистике русского языка. М., 1976.

29. Ватченко С.А., Максютенко Е.В. Феномен постмодернизма и поэтика "Мага" Джона Фаулза // От барокко до постмодернизма: Сб. Днепропетровск: ДГУ, 1997.

30. Введение в тендерные исследования. Учебное пособие / Под ред. И.В. Костиковой. М.: Изд-во МГУ, 2000.

31. Вендина Т.И. Введение в языкознание. М.: Высшая Школа, 2003.

32. Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики // Вопросы языкознания, 1955. № 1.

33. Виноградова Т.В., Семенов В.В. Сравнительное исследование познавательных процессов у мужчин и женщин: роль биологических и социальных факторов // Вопросы психологии, 1993. № 2.

34. Винокур Т.Г. Стилистическое развитие современной русской разговорной речи // Развитие функциональных стилей современного русского языка. М., 1968.

35. Винокур Т.Г. О содержании некоторых стилистических понятий // Стилистические исследования. М., 1972.

36. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1991.

37. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М.: Наука, 1993.

38. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985.к

39. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки, 2001. №1.

40. Воронина О. Введение в тендерные исследования // Материалы Первой Российской летней школы по женским и тендерным исследованиям «Валдай-96». М.: МЦГИ, 1997.

41. Гак В.Г. О контрастивной лингвистике // Новое в зарубежной лингвистике, 1989. Вып. XXV.

42. Галкина-Федорук Е.В. Об экспрессивности и эмоциональности в языке // Сб. ст. по языкознанию: Проф. Моск. ун-та акад. В.В. Виноградову в день его 60-летия. М.: Изд-во МГУ, 1958.

43. Гальперин И.Р. О термине «сленг». М., 1956.

44. Гальперин И.Р. Стилистика английского языка. Учебник. 3-е изд. М., 1981.

45. Германова Н.Н. Коммуникативные стратегии комплимента и проблемы типологии речевых этикетов // Язык и модель мира: Сб. науч. трудов. М., 1993.

46. Голденков М.А. Осторожно! Hot dog! М.: ЧеРо, 1999.

47. Гольдин Е. Русский речевой этикет. М., 1978.

48. Городникова М.Д. Тендерный аспект обращений как фактор речевого регулирования // Гендер как интрига познания: Сб. статей. М.: Рудоми-но, 2000.

49. Горошко Е.И. Особенности мужского и женского вербального поведения (психолингвистический анализ): Дисс. . канд. филол. наук. М., 1996.

50. Горошко Е.И. Тендерная проблематика в языкознании. М., 2000.

51. Гридин В.Н. Экспрессивность // Большой энциклопедический словарь: Языкознание / Под ред. В.Н. Ярцевой. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.i169

52. Гришаева JT.И. Объект комплимента в тендерном измерении // Доклады Первой Международной конференции «Гендер: язык, культура, коммуникация» 25-26 ноября 1999. М.: МГЛУ, 2001.

53. Гюббенет И.В. К'проблеме понимания литературно-художественного текста (на английском материале). М.: МГУ, 1981.

54. Двинянинова Г.С., Савчук П.А. Коммуникативная роль позы в американской лингвокультуре XX века (на материале художественных текстов) // Социальная власть языка. ВГУ: Изд-во МИОН. Воронеж, 2001.

55. Двинянинова Г.С. Язык и гендер в призме англоязычных исследований (тезисы) // Пермский ун-т, Институт «Открытое Общество», 2002.

56. Дейк Ван Т.А., Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.23. М., 1988.

57. Долинин К.А. Стилистика французского языка. Л., 1978.

58. Долинин А. Паломничество Чарльза Смитсона // Фаулз Дж. Подруга французского лейтенанта. Л.: Художественная литература, 1985.

59. Дородных А.И., Рекало В.В. Некоторые соображения по вопросам лингвистики текста // Теоретические и прикладные аспекты коммуникативной деятельности. Вестник Харьковского ун-та. Харьков, 1994. № 382.

60. Елистратов B.C. Словарь московского арго. М.: Русские словари, 1994.

61. Елистратов B.C. «Сниженный язык» и «национальный характер» // Вопросы философии, 1998. № 10.

62. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи. Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия. Ярославль: Изд-во ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1990.

63. Звегинцев В.А. О предмете и методе социолингвистики // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз, 1976. Т.35. № 4.

64. Ивашева В.В. Литература Великобритании // История зарубежной литературы XX в. (1945-1980) / Под ред. Л.Г. Андреева. 2 изд. М.: Изд-во МГУ, 1989.

65. Ильин И. Посмодернизм // Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник. М.: Интрада, 1996.

66. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия. Москва: Интрада, 1998.

67. Здравомыслова Е., Темкина А. Социальное конструирование тендера // Социологический журнал, 1998. № 3.

68. Здравомыслова Е., Темкина А. Исследования женщин и тендерные исследования на Западе и в России // Общественные науки и современность, 1999. № 6.

69. Земская Е.А. Общие вопросы // Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. Русская разговорная речь. М.: Наука, 1981.

70. Кабанова И. Тема художника и художественного творчества в английском романе 60-70-х гг. (Дж. Фаулз и Б.С. Джонсон). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1986.

71. Кантер JI.A. Системный анализ речевой интонации. М.: Высшая школа, 1988.

72. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: Ин-т языкознания РАН, 2002.

73. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987.

74. Кащеева М.А., Чернявская Е.А. К вопросу о характеристике английской разговорной речи // Вопросы структуры английского языка в синхронии и диахронии. Вып. 4. Л.: Изд-во МГПИИЯ, 1974.

75. Кёстер-Тома 3. Стандарт, Субстандарт, Нонстандарт. Русистика. Берлин, 1993. №2.

76. Кирилина А.В. Тендер: лингвистические аспекты. М., 1999.

77. Кирилина А.В. Тендерные исследования в зарубежной и российской лингвистике (философский и методологический аспекты) // Общественные науки и современность, 2000(a). № 4.

78. Кирилина А.В. Тендер: лингвистический аспект: Автореф. дис. . докт. филол. наук. М., 2000(6).

79. Кирилина А.В. Возможности тендерного подхода в антропоцентриро-ванном изучении языка и коммуникации. Кавказоведение. Caucasiology. М., 2002. № 2.

80. Кирилина А.В. Исследование тендера в лингвистических научных дисциплинах // Тендерное образование в системе высшей школы: состояние и перспективы. Материалы международной научно-практической конференции 24-25 июня. Иваново, 2003.

81. Кишко С.Н. Модерация как разновидность оценки в современном английском языке // Вестник Запорожского государственного ун-та. Филологические науки, 2002. № 3.

82. Клименкова Т.А. От феномена к структуре. М.: Наука, 1991.

83. Клименкова Т.А. Феминизм и постмодернизм // Феминизм: Восток, Запад, Россия. М.: Наука, 1993.

84. Клименкова Т.А. Женщина как феномен культуры. М.: «Преображение», 1996.

85. Кожевникова К. К вопросу художественного воспроизведения повседневной устной речи в литературном произведении // Ceskoslovenska russistika, 1965. X. 2.

86. Колесов В.В. Язык города. М.: Высшая школа, 1991.

87. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1984.

88. Коноваленко И.В. Роль тендерного фактора в коммуникативном поведении женщин и мужчин: Дисс. . канд. филол. наук. Омск, 2003.

89. Копанева Т.Г., Рамих В.А. Социальная специфика тендерной коммуникации // Вестник ДГТУ, 2003. Т. 3. № 2 (16).

90. Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму. Москва: «Ру-домино», 1998.

91. Краус Й. К общим проблемам социолингвистики // Вопросы языкознания, 1974. №4.

92. Крысин JI.П. Речевое общение и роли говорящих // Социально-лингвистические исследования. М.: Наука, 1976.

93. Красавченко Т. Реальность, традиции, вымысел в современном английском романе // Современный роман. Опыт исследования. М., 1990.

94. Курицын В. К ситуации постмодернизма // Новое литературное обозрение, 1995. №11.

95. Лабов У. Отражение социальных процессов в языковых структурах // Новое в лингвистике. Выпуск VII. Социолингвистика. М.: Прогресс, 1975.

96. Лаптева О.А. К вопросу о месте современной русской устно-разговорной речи в кругу явлений литературного языка // Русский язык за рубежом, 1968. № 1.

97. Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. М., 1977.

98. Ласкова М.В. Грамматическая категория рода в аспекте тендерной лингвистики: Монография. Ростов -н/Д, 2001.

99. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы, эмоции // Психология эмоций. Тексты. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

100. Лук А.Н. Эмоции и личность. М.: Знание, 1982. ;

101. Маковский М.М. Английские социальные диалекты (онтология, структура, этимология). М.: Высшая школа, 1982.

102. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индо-европейских языков. М.-Л.: Гос. соц.-эконом. изд-во, 1938.

103. Морозов В.П. Невербальная коммуникация в системе речевого общения. Психофизические и психоакустические основы. М.: Изд. ИП РАН, 1998.

104. Мороховский А.Н., Воробьева О.П., Лихошерст Н.И., Тимошенко З.В. Стилистика английского языка. Киев, 1984.

105. Юб.Нещименко Г.П. Динамика речевого стандарта современной публичной вербальной коммуникации: Проблемы. Тенденции развития // Вопросы языкознания, 2001. № 1.

106. Николаева Т.М. От звука к тексту. М., 2000.

107. Никольский Л.Б. Синхронная социолингвистика. М., 1976.109. Общая риторика. М., 1986.

108. Панов Ю.А. Экспансия сниженной лексики как заполнение лексических и стилистических лакун // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып.1. Межвузовский сборник научных трудов. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2001.

109. Папина А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории: Учебник для студентов и филологов. М.: Едиториал УРСС, 2002.

110. Поливанов Е.Д. Статьи по общему языкознанию. М., 1968.

111. Потапов В.В. Язык женщин и мужчин: фонетическая дифференциация // Известия АН СССР, серия литературы и языка, 1997. № 3.

112. Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка. Грамматика / Под ред. О.Б. Сиротининой. М., 2003.

113. Райнеке Ю.С. Исторический роман постмодернизма и традиции жанра (Великобритания, Германия, Австрия). Дисс. . канд. филол. наук. М., 2002.

114. Пб.Репина И. «Червь» Джона Фаулза // Книжное обозрение, 1997. №15 // http ://fo wles .ne wmai 1 .ru/mag got .htm .

115. Ретунская M.C. Английская аксиологическая лексика. Н.Новгород: Изд-во НГУ им. Лобачевского, 1996.

116. Рюткенен М. Тендер и литература: проблема «женского» письма и «женского чтения» // Филологические науки, 2000. № 3.

117. Рябова К.М. Коллоквиальная лексика современного английского языка: Автореф. дис. канд. филол. наук. Одесса, 1980.

118. Сапожникова О.С. Естественная и художественная коммуникация в диалоге культур // Лингвауни-98: Третья международная конференция ЮНЕСКО. М.: Изд-во МГЛУ, 2000.

119. Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М.: Просвещение, 1974.

120. Сиротинина О.Б. Устная речь и типы речевых культур // Русистика сегодня. Отд. ЛЯ РАН Ин-та русского языка РАН, 1995. №4.

121. Скребнев Ю.М. Основы стилистики английского языка. М.: Астрель. ACT, 2003.

122. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): Концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник / Под ред. И.П. Ильина, Е.А. Цугановой. М., 1996.

123. Степанова Л.В. Проявление тендерного фактора в английском языке и речевая характеристика персонажей (американский вариант английского языка): Дисс. . канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2000.

124. Стернин И.А. Особенности мужского и женского понимания речевых высказываний // Hermeneutics In Russia. Vol. 1, 1998. // http://universitv.tversu.ru.

125. Стернин И.А. Общение с мужчинами и женщинами. Туапсе, 2000.

126. Табурова С.К. Эмоциональный уровень мужской и женской языковой личности и средства ее выражения (на материале пленарных дебатов Бундестага): Дисс. . канд. филол. наук. М., 1999.

127. Тарасов Е.Ф. К построению теории речевой коммуникации // Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Шахнарович A.M. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М.: Наука, 1979.

128. Тисленкова И.А. Возрастные характеристики речи персонажей современной английской драматургии (80-е годы XX века): Дисс. . канд. филол. наук. Волгоград, 2004.

129. Троицкая О.Г. Тендерные особенности коммуникации // Проблемы межкультурной коммуникации. Иваново: ИГХТУ, 2000.

130. Трофимова Е. И. О концептуальных понятиях и терминах в тендерных исследованиях и феминистской теории // Феминология: методология исследования и методика преподавания. М., 1998.

131. Туранский И.И. Семантическая категория интенсивности в английском языке. М.: Высшая школа, 1990.

132. Ушакин С. Пол как идеологический продукт // Человек, 1997. № 2.

133. Уэст К., Циммерман Д. Создание тендера / Пер. с англ. Е. Здравомы-словой // Тендерные тетради: Труды Санкт-Петербургского филиала Института социологии РАН. Вып.1. Спб., 1997.

134. Фаулз Дж. Кротовые норы // Иностранная литература, 2002. № 1.

135. Фрейбергс В. Творческий путь Джона Фаулза. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1986.

136. Чижевская М.И. Язык, речь и речевая характеристика (вопросы изучения речи персонажа). М., 1986.

137. Шевченко Т.И. Различие в речевом поведении женщины и мужчины // Социальная дифференциация английского произношения. М., 1988.

138. Шевченко Т.И. Социальная дифференциация английского произношения. М.: Высшая школа, 1990.

139. Шейнов В.П. Мужчина и женщина. Энциклопедия взаимоотношений. Спб.: Курс, 1997.

140. Швейцер А.Д. К проблеме социальной дифференциации языка // Вопросы языкознания, 1982. № 5.

141. Швейцер А.Д. Социальная дифференциация языка в США. М.: Наука, 1983.

142. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. К постановке проблемы. М., 1977.

143. Щерба JI.B. Языковая система и языковая деятельность. JL, 1974.

144. Эймс Т. Роджер, Холл JI. Дэвид. Китайский сексизм: пропедевтика // Феминизм. Восток. Запад. Россия. / РАН: Ин-т философии. М.: Наука, 1993.

145. Эрвин-Трипп С.М. Язык. Тема. Слушатель. Анализ взаимодействия // Новое в лингвистике. Выпуск VII. Социолингвистика. М.: Прогресс, 1975.

146. Якобсон Р. Лингвистика в ее отношении к другим наукам // Якобсон Р. Избранные работы. М., 1985.

147. Ball W.J. Understatement and Overstatement in English // English Language Teaching. 1970. Vol. XXIV No.3.

148. Burden R.J. Fowles, J. Howkes, CI. Simon: Problems of Self and Form in the Post-modernist Novel. Wuzburg, 1980.

149. Bourdieu P. Language and Symbolic Power. Cambridge, 1991.

150. Cameron D., Coates J. Some problems in the sociolinguistic explanation of the sex differences // Women in Their Speech Communities. London: Longman, 1988.

151. Coates J. Women, Men and Language Studies in Language and Linguistics. London, N.Y., Longman, 1989.

152. Coulmas Florian. Sociolinguistics. The Study of Speakers' Choices. Cambridge University Press, 2005.

153. Eckert P. The Whole Woman: Sex and gender differences in Variation // Language Variation and Change, 1989. # 1 (3).

154. Gilman Charlotte Perkins. The Man-Made World, 1911.

155. Graddol D., Swann J. Gender Voices. Oxford: Basil Blackwell, 1989.

156. Gumperz J. Introduction: language and the communication of social identity // Language and Social Identity / Ed. By J. Gumperz. Cambridge University Press, 1984.

157. D'Haen Th. Text to Reader: A Communicative Approach to Fowles, Barth, Cortazar and Boon. Amsterdam, 1983.

158. Hall E.T. The Hidden Dimension. New York: Anchor, 1969.

159. Hirdman Y. The Gender System In: Moving On. Ed. by T. Andreasen, et all. Aarus Univ. Press, 1991.

160. Holmes J. Hedges and Boosters in Women's and Men's Speech // Language and Communication, 1990. # 3.

161. Johnson S., Meinhof U.-H. Language and Masculinity. Oxford: Blackwell, 1998.

162. Labov W. Sociolinguistic Patterns. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1972.

163. Labov W. The intersection of sex and social class in the course of linguistic change / Language Variation and Change, 1990.

164. Lakoff R. Language and Woman's Place // Language in Society. N.Y., 1975. Vol.2. #1.

165. Lester F. Ward. Pure Sociology, 1903.

166. Loveday S. The Romances of J. Fowles. L., 1985.

167. Mehrabian A. Communication Without Words // De Vito J.A. Communication: Concepts and Processes. Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1976.

168. Ryan E.B. Why do Low-Prestige Language Varieties Persist? // Language and Social Psychology. Oxford: Blackwell, 1979.

169. Runyon R. Fowles / Irving / Barthes: Canonical Variations on an Apocryphal Theme. Miami, 1981.

170. Schatzmann L., Strauss A. Social Class and Modes of Communication // The Psychosociology of Language. Chicago: Markham, 1972.

171. Scholes G. Fabulation and Metafiction. L., 1986.

172. Scott J.F. Millennial Fantasies: The Future of «Gender» in the 21st Century //http://www.gender.univer.kharkov.ua.

173. Sociolinguistics and Language Teaching. Cambridge University Press, 1998.

174. Spender Dale. Man made language. London: Routledge and Kegan Paul, 1980.

175. Tuttle L. Encyclopedia of feminism. New York: Arrow Books, 1986.

176. Zimin S. Sex and Politeness: Factors in First-and-Second-Language Use // International Journal of the Sociology of Language, 1981. # 27.

177. Словари и справочная литература

178. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская Энциклопедия, 1969.

179. Боева Н.Б. Краткий толковый словарь социолингвистических терминов. М.: Готика, 2004.

180. Большой англо-русский словарь / Под ред. И.Р. Гальперина, Э.М. Мед-никовой. В 2 т. М.: Русский язык, 1987. (БАРС)

181. Большой энциклопедический словарь: Языкознание / Под ред. В.Н. Ярцевой. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.

182. Караулов Ю.Н. Русский язык. Энциклопедия. 2-е изд., переработ, и доп. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998.

183. Кравченко А.И. Культурология. Словарь. Изд. 2-е. М., 2001.

184. Лагута (Алешина) О.Н. Стилистика. Культура речи. Теория речевой коммуникации: Учебный словарь терминов. Учебное пособие / Отв. ред. Н.А. Лукьянова. Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2000. Часть 2.

185. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М.: Советская Энциклопедия, 1990. (ЛЭС)

186. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Нико-люкина. Институт науч. информации по общественным наукам РАН. М.: НПК «Интелвак», 2001.

187. Ю.Мюллер В.К. Новый англо-русский словарь. М.: Русский язык, 1999. (НАРС)

188. П.Ожегов С.И. Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М: А ТЕМП, 2004.

189. Словарь тендерных терминов / Под ред. А.А. Денисовой / Региональная общественная организация «Восток-Запад: Женские Инновационные Проекты». М.: Информация XXI век, 2002.

190. Философский энциклопедический словарь / Под ред. С. Аверинцева и др. М.: Советская Энциклопедия, 1983.

191. Энциклопедия феминизма. М., 1986.

192. Longman Dictionary of Contemporary English. M., 1992. (LDCE)

193. Swan M. Practical English Usage. Oxford University Press, 1996.

194. Webster's Encyclopedic Unabridged Dictionary of the English Language. Cramercy Books. New York / Avenel, 1994. (WEUD)