автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лингвистические средства субъективации в русскоязычной прозе казахских писателей

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвистические средства субъективации в русскоязычной прозе казахских писателей"

РГ6 од

-- МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

КАЗАХСКИ:! ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ АЛЬ-ФАРАБИ

На правах рукописи

БаКшГИТОВА Гульнар Байжигитовка

ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СУБЪЕКТИВАЦИИ В РУССКОЯЗЫЧНОЙ ПРОЗЕ КАЗАХСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

( 10.02.01 - русский язык )

А В ТО РЕ И РН

диссертации йа соискание ученой степени кандидата филологических наук

ллматы-1993

Работа выполнена на кафедре русского языка Алыа-Атинского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета шени Абая

Научный руководитель - доктор педагогических наук,

доцент Б;Г. БОБЫЛЕВ "

Официальные оппоненты - доктор' филологических наук,

Р;Н. ПОПОВ кандидат филологических наук, доцент В.И. 1УМАГУЛ0ВА ;

Ведущая организация - Киргизский государственный

университет.

Защита состоится " Л/д " 1993 г. в часов

на заседании специализированного' совета К 058.01.12 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Казахской государственном университете имени Аль-Фараби (480121, Алиаты, пр. Алъ-Фараби,?1)

С диссертацией иоино ознакомиться в научной ояблиотеке Казахского государственного университета ни. Аль-Фараби.

Автореферат разослан "_"_

Учений секретарь стзииализирошшного совета, кандидат '¿нлологичасннх наук, доцзнт

[993г.

Р.С.Зуева

В свете проблег.», рассматриваемых современной лингвистикой, актуальны и перспективны исследования, обращенные к литературно-художественному произведению как композиционно-речевой структуре (.ü.B. Виноградов, В.В. Одинцов, А.И. Ефимов и др.), В центре внимания лингвистов оказываются "проблемы изучения внутренней организации художественного текста как целого: смысловая многоплановость повествования, субъективная модальность и модальные отношения в структуре текста (Л.А. Буд-ниченко, .1982; С.К. Федонькина, 1981 и мн. др.). ■

Задача исследования художественного текста как композиционно-речевого целого приводит к нйобходшшоти его изучения в аспекте субьективации, т.е. отношения к сообщаемому и его оценки. В теоретической лингвистике понятие "субъективации" неоднократно выдвигалось в связи с вниманием лингвистов к композиционно-речевой структуре литературно-художественного произведения (В.В. Виноградов, М.П. Брандес, Л.А. Жаворон-ская, К.В. Кожевникова, H.A. Кожевникова, Л.М. Лосева, В.В, Одинцов, Е.А. Папавз и др.). Впервые данное понятие упоминается акад. В.В. Вийоградовым в связи с теоретическими разработками учеэия об "образе автора", в речевой структуре которого объединяются все качества и особенности стиля художественного произведения. Однако само понятие "субьектива-ций", выдвинутое акад.' В.Ё. Виноградовым лишь в плане постановки проблемы, получило свое дальнейшее развитие в работах, посвященных вопросам композиционно-речеьой организации художественного произведения.

Отмечаются различные подходы к субъективации в художественном тексте. Вместе с тем следует обметить, что многие исследователи едины во мнении, зачастую связывая субъектизаЦию

с речевыи планет того или иного персонажа. Отсюда во многих случаях определение субъактивации текста либо как приема "разной ступени приближения к персонажу" ( Н.А. Кожевникова, ¡1973), либо как представления в авторской тексте всех форм ■ "чуаого" сознания" (В.В. Одинцов, 1973). '

В реферируеиом исследовании обосновывается новый подход к понятию "субъективации" текста в широком сниоле слова, что даев возможность анализа художественного текста на уровне авторской интенции, позволяющей увидеть в "образе автора" единство субъекта "речи" и субъекта"соанашш". Другими словами, художественный текст рассматривается в аспекте выявления лингвистических показателей "творческого сознания" автора как носителя активной речетворческой деятельности.

Актуальность темы диссертации определяется интересом лингвистов к языку и стили художественных произведений, на-пиоашшх на русской языке Писателями национальных республик, индивидуадьно-стилиотпческув систему которых можно охарактеризовать как значительный литературно-языковой факт. Обращение к контексту русскоязычной прозы казахских писателей, в частности, Ануара Алишганова и Саиш:аиа Саьбзеза вызвано, также необходимостью в углубления георетичзских представлений с понятии "оубьектиБация"иовествоЕания| дальнейшим изучением таких текстовых категорий, как "образ автора", авторская модальность.

Основной целью диссертации явматся- выявление и описание лингвистических ерздетв субъективации повествования, а такад принципов образно-речевой интерференции в русскоязычной прозе казахских писателей.

Цель исследования определила его конкретные задачи :

1) охарактеризовать теоретические и методические основы исследования, определить его терминологический ■апиара® ;

2) выявить и описать лингвистические средства выражения субъективной модальности в авторской повествовали« русскоязычной прозы казахских писателей ;

3) показать особенности принципов проявления авторской модальности на основе лиигвастилиотичеокого анализа лирической ловести-нритчн Оатимяана Санбаева "Белая аруана" ;

4) дать характеристику явлению образно-речевой интерференции в контексте русскоязычной прозы казахских писателэй|

5) установить особенности сосуществования раэносубьэнтныэс высказываний двуязычного автора и моноязычного персонажа, реализующих в пределах одного повествовательного контекста органичное взаимодействие двух национально-языковых культур-русской и казахской.

Решение поставленных задач обусловило подход к художественному тексту с собственно филологических позиций, т.е. комплексного использования различных методов исследования. Основ-шж «я чих является структурно-описательный метод с элементами литературоведческого анализа, а также частные приемы -контекстуально-ситуативный и оеиантико-стилистический.

Предметом диссертационного исследования явилась современная русскоязычная проза, представленная в лице известных

»

казахских ппсаталеЦ Ануара Алимяановв и Сатимяана Санбаева. Учбор лтшшх писателей не случаен : столь разные по манере письма они относятся к писателям 60-х годов, которые, работая я русле развития многонационально*! литературы, продолжают традиции казахской национальной литературы, развивая и обогащая ее повествовательно-стилевые возшшюсх-и.

Лингвостилистический аспект позволил определить.и материал настоящего исследования, представленный произведениями разных жанров : повеоти "Белая аруана", " И вечный бой I"..., "Когда жаждут мифа", "Коп-акал" С. Санбаева; .романы "Гонец", "Огрела Махамбета", "Дорога людей" А. Алимжанова. Главным критерием отбора единиц анализа явилась функциональная значимость (по определению Х.Х. Махмудова), т.е. авторское отношение к речевым средствам. В оонову же выделения единиц анализа был положен принцип смысловой законченности и структурной целостности.

Научная новизна диссертации состоит е понимании субъек-тивации как представления "творческого сознания" автора,определяющего и смысл, и словесную форму текста с его ориентацией на определенное восприятие, а также в выдвижении и репрезентации понятия "образно-речевая интерференция" в контекста русскоязычной прозы казахских, писателей. В диссертации впервые осуществляется попытка прздотавлзния авторской модальности как фактора текстообразования в контексте индивидуального рзчетворчества национального писателя.

Теоретическая значимооть работы состоит в разраоотк? нового подхода к пониманию авторской модальности как категории текста, в поисках и конкретном обосновании методов и приемов анализа выражения субъективации повествования, а также особенностей проявления образно-речевой интерференции в таких композиционно-речевых типах повествования, как несобственно-прямая речь и диалог.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования основных положений, формулируемых выводов и фактического языкового материала в лингвистическом анализе

художественного текста, а такие при разраоотке лекций и спец-icypcoB по лингвостилистике в национальной аудитории.

Апробация работы. Основные положения были доложены и обсуждены ha научно-теоретических конференциях профессорско-преподавательского состава Алматынского государственного университета имени Абая ( Алматы, 1988-1990 гг.) на меквузовских конференциях молодых учоных КазГУ им. Аль-Фараби С Алматы, 1989-1990 гг.), на научно-теоретических конференциях преподавателей Атырауского педагогического института ( Атырау, 1991-1993 гг.).Отдельные положения диссертации представлены я пяти публикациях.

Структура диссертации» Диссертация состоит из "Введения", трех глав, "Заключения" и "Библиографии", включающей 190 наименований.

Содержание работы. Во "Введении" обосновываются актуальность темы, научная новизна, теоретическая и практическая значимость ; определяются цель и конкретные задачи, а также источники и методы исследования.

В первой главе - "Субъективация повествования как проблема стилистики текста" - рассматриваются общие вопросы изучения композпционно-речевой структуры художественного текста, и в частности, в аспекте его субъективации, т.е. отношения к сообщаемому и его оценки.

Обзор лингвистических работ по проблеме субъективации позволяет выявить разнообразные определения этого понятая» Нчнримр, в работах ii.A. Кожевниковой субьективааия трактуется как "приом". Но по мпешш, "приемы субьективации повествования, представляющие собой разные стунеии приближения к персонажу, встречаются в разнообразных сочетаниях и коибина-

циях ..."

Одни исследователи ( H.A. Кожевникова, Д.Н. Шмелев) вводят понятие "оубъективации" повествования, когда речь идет о передаче точек зрения одного или нескольких персонажей, другие (Е.В. Кривошеева, Л.А. Каворонская и др.) говорят о субъек-тивации в отношении текста, где совмещаются субъектно-речевые планы автора и персонажа. Как считает М.И. Гореликова, "исчезновение формальных границ между разными речевыми структурами (авторской и внутренней речью персонажа) - результат максимальной субъективации повествования, характерной для современной прозы".2

Трактовку субъективации как "способа внесения субъективного содержания в объективное" находим у М.П. Брандес.^ Подобная точка зрения предстает и в высказывании В.В. Одинцова о том, что "сам показ, само представление предмета может быть дано строго объективно или как бы пропущенным сквозь призму субъективного восприятия ..." ^

На наш взгляд, более справедливы слова Д.Н. Шмелева о том, что "тенденция к субъективации или, наоборот, к объективации литературного повествования, стремление отчетливо вьь разить авторское отношение к изображаемому или же спрятать

* Кожевникова H.A. О соотношении речи автора и персонажа.

В кн.: Языковые процессы современной русской художественной литературы.Проза.М.,

р с. 27.

Гореликова 11.И., Магомедова Д.М. Лингвистический анализ

художественного текста.М.,Рус.яз.1989,

О с.19.

Брандэо И.П. Стилистический анализ.М.,1971,с.45.

^ Одинцов В.В. Стилистика текста. ГЛ., 1980, с.194.

ого за образами персонажей в равной мере характеризуют "образ автора".*

Hau представляется, что субъективация текста определяется, в первую очередь, художественно ценностной ориентацией автора, егг. "повествовательной перспективой", где образ литературного героя следует рассматривать как один из моментов воплощения творческого замысла автора. Вместе с тем персонаж выступает не только как субъект, но и как объект авторской оценки, что позволяет видеть его одновременно "изнутри" и "извне". Поэтому персонаж правомерно рассматривать как речевое пороядение автора, как непосредственный объект художественного изображения.

Подход к понятию "субъективации" текста в широком смысле слона дает возможность анализа художественного текста на уровне авторской шпежши, позволяющей увидеть ь "образа азтора" единство субъекта "речи" и субъекта "сознания". Вместе с тем понимание субъективации как формы представления "творческого сознания" автора обусловило подход к художественному тексту uui: к определенному способу восприятия и отражения действительности, соотнесенному с субъектом "речи", т.е. автором, ого личностью как носителя национального мировидения, миропредставления.

Как известно, в художественном произведении передаются не только образ мыслей автора-, но и его чувства. Справедливы л этом отношении слова замечательного Ьллолога M.U. Бахтина о том, что "увидегт. и понять автора произведении - значит увидеть другие, чужое сознание и его мир'1.

1 Шмелев Д.И. Слово и образ. U., 1964, с.П2.

Применительно к русскоязычной прозе казахских писателей следует отметить, что оубъективащт в ней находит свое выра-аение в оригинальной, неповторимой системе языковых средств, продиктованных особенностями национального менталитета. Признавая, что художественный текст моделирует не только мир, но и воспринимающего мир бубъекто-автора, как носителя определенного миросозерцания и мироощущения, мы ставим задачу выявления и описания лингвистических оредств субъективации в русоко-яэычной прове казахских писателей ( Ануара Алимжанова и Сатим-жана Санбаева),

Во второй главе - "Авюрокая модальность как фактор речевой композиции художественного текота" - исходным является положение о том, что "образ автора" не существует вне языкового выражения, вне худояеотвенно-стилистической структуры произведения и потому изучение такой, текстовой категории, как авторская модальность позволит осмыслить внутреннюю природу худокественного произведения, то, что леиит в основе авторского замысла. С этой точки зрения задача исследователя русскоязычного творчества национального писателя .- установить, как отражается в его стилистической системе мироощущение автора, отношение к художественно моделируемому миру,

Приведенный лингвостилнстический анализ обусловлен задачей выявления и описания средств языковой манифестации авторской модальности как фактора текстообразования. Так, в ходе исследования выдвигается н конкретизируется вопрос о статусе приема ритмизующих повторов, достигающем функциональной значимости (по определению Х.Х. Махмудова) в стилистической системе казахских авторов, В процессе лингвоанализа отдельных фрагментов авторского текота ( т.е. форм авторского излояе-

ния, таких как повествование, описание, организованных речевой структурой "образа автора") подтверждается'мысль о существовании реальнс:' связи между текстовой категорией авторской модальности и системой повторов как функционально значимого средства передачи дополнительной содержательно-концептуальной информации. '

Не дои&е важным является постановка вопроса о преемственной связанности стилистической системы русскоязычных казахских писателей с устойчивыми особенностями национально-повествовательной традиции. При этом авторов отличает умение относиться к образцам произведений устного народного творчества -осознанно, избегая искусственного подражания традиционно устоявшимся формам национального образно-символического изображения действительности. 3 рсом отношении вызывает несомненный интерес творческий подход Ануара Алимжаяова. Так, ъ основе цитируемого фрагмента ..лажи? прием повтор-3 сплели (определение Х.ХЛахмудова) "время":

А лед степью, умножая те;ку, :.'Яхо » скорбно неслись песни, одна печальнее друг^л ,,,

Что за время? Время-тоски ... Время тяжких испытания. Что за время? Время ему: и унижений ... Время бзз-„..аотья и раздоров ...

Что за время? Народ, как стадо, бежит от врага, и пылью окутана степь, словно январской метелью.

что ,'а время? Бремя безвластия и страха . ^ Родина, родные остались позади. Лишь слези, ляс; илезн застилают глаза ...

дернется ли счастье народу, вернется ли прошлое единство.Скажите нам,' батыры. ( А. Алимжанов)

Как в::дно иэ фрагмента, для него характерна высокоорганизованная оистема повторов, несущих определенную семантическую нагрузку и связывающих компоненты контекста в единое смысловое целое. Повтор атилемы "время" в ряду синтаксических параллелизмов играет доминирующую роль, задает нукный эмоционально-энсп-реооивный тон всему контексту.Функциональная значимость данной стилемы поддерживается серией риторических вопросов, грамматически выраженных общевопрооительными предложениями ( ср.:"Что ва время? Время тоски ... Время тяжких испытаний ... Что за время? Время смут и унижений" и т.д.)

Многократный повтор отпет "время" превращает ее в статический, изобразительно-выразительный элемент развертываемого контекста, способствуя активному восприятию читателем худо-яественной идеи автора.

Наши наблюдения показывают, что чем компактнее в композиционно-смысловом отношении художественный текст, тем разнообразнее и формы функционального взаимодействия в нем комплекса лингвистических средств выражения авторской модальности, в том числе и системы повторов. Ориентация национального автора на ритмические традиции сказового повествования, уходящего корнями в поэтическое творчество народа, сказывается и в рит-мико-синтаксическом строе повествовательной ткани рассматриваемых произведений. Наглядным примером этому являются способы отилиотичаской актуализации языковых средств в творческом контексте изучаемых авторов. Так, если Ануару Алимканову характерна открытая экспрессия, эмоционально-приподнятый стиль изложения, то Сатиижана Санбаева отличает эпически спокойная, эмоционально сдержанная манера изложения. Для сравнения обратимой к двум фрагментам из произведений данных авторов. В

первом фрагменте в интерпретации А, Алимканова предстает известная казахская легенда об "Аксак кулане" С "Хромой кулан"). Автор попользует прием поэтической инверсии, позволяющий передать особый ритм сказового повествования. Выбор подобной тональности не случаен : она позволяет максимально концентрировать внимание читателя и выявить авторское отношение к изображаемому.

" Легкий ветер гулял в степи, пели птицы, трава цвела, и мирно паслись джейраны, сайгаки, куланы. Где-то притаилон тигр, сытая золчица играла в тени с волчатами, орлы парили в поднебесье. Был мир, стояла тишина.

Но вот словно тучи сгустились в небе, насторожились и звери, и птицы. Лихая, беспощадная дружина царевича вышла на охоту. Грохот копыт вспугнул волчицу, грозно зарычал обеспокоенный тигр, прочь ринулиоь джейраны и сайгаки, и царевич повернул коня вслед уходящему табуну благородных куланов, любящих свободу и оттого всегда держащихся подальше от человека ... ( А. Алимнанов. Дорога людей).

Здесь вираэителв'нооть авторского стиля досЯигается функциональной значимостью стилистического приема акцентирующих повторов глагольной лексики, создающих впечатление быстрой смены совершающихся действий. Подобная ритиичеЬкая организация повествования усиливает восприятие читателем развертываю-

•

щейся эпической картины, где все предопределено единством авторского отношения, его "стилистической перспективой". Обращает внимание инверсионный порядок слов, являющийся стилистически значимым (ср.: " Легкий ветер'гулял в степи, пели' птицы, трава цвела и паслись джейраны ; притаился тйгр, волчица играла, орлы парили ... ; был мир, стояла тишина ")«

В следующем фрагменте из повести С, Санбаева обращает внимание образ ветра, актуализируемый благодаря оловеоно-об-разным повторам.

"В полдень с юга ударил горячий тугой ветер, и разбежались по степи легкие шары перекати-поля. Завертелись кривые столбики пыли, увлекая за собой сухую траву и горь-1-кую соляную пудру.

Вздрогнула аруана, будто ударили ее камчой, вастыла на гребне холма, двигая губами. Зто был ветер страны причудливых гор, которую она помнила.

У моря, у Меловых гор рождается такой ветер. Горы наполняются странными тихими звуками и как бы устремляются ввыоь, выпрямляясь, вытягиваясь, и становятся еще неприступнее, Белый сухой туман заполняет ущелье и, медленно колыхаясь, заволакивает скалы. А звуки, словно разноцветные ручьи, делаются все сильнее, все необычнее, и это множит их. Тесно становится этой музыке меж светящихся скал, и она устремляется на север, в степи, и каждая скала все громче, мощнее вплетает свой голос в эту струю.

Трепетно замирают чуткие сайгаки, поводя ушами и обнюхивая этот звучный сухой ветер ...

Суховей надолго приходит на Мангистау". (С. Санбаев. Белая аруана).

Как видим, Санбаев остается верен привычной ему эпически спокойной манере изложения. Так, эмоционально насыщенный глагол "ударил" ( ср. : "В полдень с юга ударил горячий тугой ветер") в начальной фразе текота усиливает значение внезапности, стремительности возникающего образа - ветра. Это значение поддерживается комплексом образно-языковых средств ( в

частности, глагольной лексикой), формирующих контекст. Но за-теу подобная тональность изложения постепенно сканяетса иной, что создает впечатление медленного, спокойного созерцания происходящих явлений. Образ ветра ассоциируется со "странными тихими'звуками", приобретающими символическое звучание в условиях развертывающегося контекста, (ср.: "А звуки, словно разноцветные ручьи, делаются все сильнее, чсе необычнее.., " "Тесно становится этой музыке меж светящихся скал и каждая окала вое громче, мощнее вплетает свой голос в эту струю ". Безусловно, словесно-образные определения ( "звуки", "эта музыка", "зга струя") относятся к разновидности семантических повторов, так как отражают природу одного и того же словесного образа "звуков".

Таким образок, функционально-стилистическая направленность приема повторов позволяет национальному автору активизировать внимание читателя на концептуально значимой предмете, явлении художественно моделируемой действительности. В этом смысле лоэторы становятся изобразительным элементом текста, выполняют роль текстообразующего начала, превращая словесный образ в образ высокохудожественный.

Анализ показывает, что в стилистической системе русскоязычных казахских писателей функциональная значимость приема повторов достигается лишь в комплексе о разноуровневыми языковыми средствами выражения авторской модальности, организующей хуяоквг.твевннй текст з единое целое»

Своюйо рчшйзуг.удпч повторов играет вааяую роль на ооман-2якс~скн*аксичаском к шжпозинионнок уровнях художественного х-екого, зыкояааъг функцию передачи оуоьзктивно-модальних значений, управляя процессом восприятия текста читателем.

В рамках второй главы также показаны особенности принципов конкретного проявления авторской модальности через анализ языковых форм и средств композиционно-речевой организации художественного текста. Это позволило по-новому взглянуть на скрытые формы выражения авторского начала, обнаружить непрямую авторскую оценочность, ибо, по выражению акад. В.В. Виноградова, автор есть "лицо, скрытое в глубинах композиции и стиля", " та цементирующая сила, которая связывает все средства в цельную словесно-художественную систему

Подобный подход эксплицируется на примере комплексного лингвостилистического анализа лирической повести-притчи Сатим-жана Санбаева "Белая аруана". Выбор в качестве.анализа данной повести совсем не случаен : ее отличает удивительная композиционная стройность, особая лирическая интонация, пронизывающая содержательную сторону повести. Но, самое главное, что характерно для нее, это присущий С. Санбаеву принцип художественного обобщения, который восходит к народным,-фольклорным истокам, выражающимся в авторском подходе к изображению человека, его нравственных исканий. ,

Выбор оптимальных путей решения поставленных в ходе исследования аадач обусловил подход к композиционно-речевым формам .авторского изложения в плане его субвективации, рассматривая подобную смену как одно из проявлений связанности всего текста. Связанность же текста, на наш взгляд, обеспечивается прежде всего органичным соотношением двух "пластов" художественного повествования - объективного и субъективно-оценочного.

* Виноградов В.В.Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963, с.92.

• - Изучение' композ'иционко-речевс¡1 структуры повеет» "Белая аруана" осуществляется на уровне авторской интенции, т.е. основной художественной идеи, пронизывающей гее уровни организации повести. В постоянном чередовании композиционно-речевых форм повествования, в определенной смене эмоционально-словесной оцекочности нам видится известная стилистическая перспектива.

Таким образом, переплетающиеся и активно взаимодействующие речевые структуры и, в первую очередь, автора и персонажей, обеспечивают единое полифоническое звучание текста и способствуют :глубокому пониманию художественно-стилевого своеобразия творческого контекста казахского писателя. Проанализированный материал доет возможность для утверждения о том, что субъективно-оценочная модальность в тексте передает не только определенную авторскую оценку создаваемого им художественного образа,но и выявляет общую ценностную позицию автора через целостный художественный образ произведения.

В третьей главе - " Рормы и средства образно-речевой интерференция в русскоязычной прозе казахских писателей" - рассматривается явление образно-речевой интерференции как наиболее адекватно отраяаяарй сунчоеть взаимодействия речевых планов автора 'I яорсонцаа з условиях русскоязычного койтекста казахских писателей.

Обращение к явлению образно-ре«евой кятер1зрэйцяи имеет свои теоретические яродиоенлки. Вперрне понятие "речевой интерференции" упоминается М.М. Бчхтппаи в лвнзи с изучением форм чу.юго высказывания и понимается им как процесс взаимопроникновения двух разносубъектных высказываний, приводящий к возникновению "совмещенной речи".

Как известно, сфера двуязычной литературы представляет поле соприкосновения, контактирования языков. При этом основной язык произведения испытывает влияние другого языка - языка изображаемого объекта произведения, или наоборот, последний испытывает влияние основного языка произведения. Это взаимовлияние чаще всего рассматривается как влияние интерференции!

Применительно к русскоязычному контексту казахских писа-

II •

телей предпочтение отдается лингвистическому определению обраэ-ко-речевая интерференция".

При введении понятия интерференции .мы проводим разграничение между языковой и речевой интерфероицией : если в первом случае речь идет о бессознательном "наложении" элементов одной языковой системы на другую, то во втором - о сознательном использовании фактов рассогласования образно-языкового иировиде-ния в худонественных целях. При этом "чисто" авторское повествование, соотнесенное с автором - носителем двух языков, выступает в роли исходного пункта .отсчета, фона, проявляющего специфику национально-языкового ыироввдения моноязычного персонажа.

В процессе анализа фактического материала стало очевидным, что следует различать два уровня образно-речевой интерференции:

I) связанный с выявлением национального специфического компонента в образно-языковом мнроведении персонажа ;

2 ) связанный с пересечением планов "внешней" (дискурсивной, кодифицированной и подчиняющейся законам логики, ориентированной на нормы литературного языка) речи и "внутренней" (ас-н

социативной, сйкретичной, связанной с непосредственным "пережи-

т

* Хасанов Б. Казахско-русское худоаествешш-литературное двуязычие. Алма-Ата,19УО, с.192.

ваниеы" действительности в форме эмоционально-образных представлений, еще не соотнесенных о логическими понятиями) речи.

Эти два уровня, разумеется, взаимосвязаны и вэаимодопол-нительны : логическое, дискурсивное начало связано со строем русской литературной речи, манифестируемой в авторском повествовании, тогда как эмоционально-образное, ассоциативное начало уходит корнями в национально-языковое мировидениа казахского народа.

Изучение повествовательной структуры русскоязычных произведений казахских писателей в аспекте образно-речевой интерференции открывает новые перспективы в осмыслении авторской модальности как ведущего фактора представления "творческого

сознания" автора в условиях создаваемого им художественного контекста, основанного на взаимодействии двух национальных лингвонультур - русской и казахской.

Вместе с тем, ведя речь о повествовательной структуре художественного произведения (в частности, о таких композиционно-речевых типах повествования,как несобственно-прямая речь л диалог) в аспекте образно-речевой интерференции, следует иметь в виду, что речевая структура "образа автора" неразрывно связана с речевой структурой персонажа, выступающего как одна из основных форм воплощения творческого замысла писателя. Как правило, в художественной системе национального писателя персонаж обусловлен авторской установкой изображения в единстве национальной самобытности и общечеловеческой значимости.Однако это отнюдь не означает полное совпадение оценочных позиций автора и персонажа, так как зачастую последний выступает как носитель определенного национально-культурного "речевого поведения", тогда как автор противопоставлен ему своей

"системой оценок".

Несобственно-прямая речь, традиционно связываемая с речевым планом персонажа, в аспекте образно-речевой интерференции выступает как форма "совмещенной речи", слияние двух разнонаправленных речей - авторской и "чужой". Учитывая специфику данногог явления, мы рассматриваем следующий аспект изучения форм несобственно-прямой речи ( НПР ) :

1) установление принципа сосуществования разносубъект-ных высказываний двуязычного автора и моноязычного персонажа;

2) выявление и описание собственно лингвистических признаков интерферирующего взаимодействия модально-речевых планов автора и персонажа.

Из анализа следует;НПР становится внутренней нормой произведений, связанных с описанием глубоко скрытых моментов психической и духовной низни персонажа. Зачастую интерферирующее с авторской речью "чужое" высказывание выражает определенный неавторский взгляд на предмет мысли, оценку действительности, принадлежащую персонану. В этом убеждают некоторые отрезки НПР, связанные с выражением специфики восприятия персонажа, особой логики его суждений.

"Асан проводил его взглядом.Руки невольно выпустили аркан. Вот оно, то единственное, чего он боялся и всегда ждал в глубине души. Теперь ни один аул не примет его, и навечно за всеми его потомками останется презрительная кличка :отверженный, изгой, отщепенец. Черная слава завтра же обойдет степи от края до края, уйдет с караванами в чуиие владения, всплеснется на свадьбах и поминках. Пройдет несколько лет, и Манкас не сможет яениться на любимой девушке, сотнями голов не откупится он от бесчестного имени, и ни один уважаю-

«яа себя род не отдаст ему девуику..."

С. Санбаев. К-оп-ажал.).

3 данном отрывке ЛИР формально входит в гостам авторской речи, но представляет собой "чужую" речь как в плане лингвистической выраженности, так и в плане семантики. Весь этот фрагмент строится на игре тончайших смысловых оттенков,стирающих грань между планами автора и персонала. Оо слов : " аот оно, то единственное, чего он боялся ..." - появляется субъективный план, который, с одной стороны, может быть отнесен к плану автора, потому как никаких формальных признаков плана персонажа нет 1ор. : местоимения "он", "его" употребляются в своем "прямом" значении, будущее время глаголов "не примет, останется, обойдет, уйдет, всплеснется" и т.д. соотносится о будущим авторского повествования;, но, с другой стороны,может быть отнесен и к плану персонала, потому как взгляд на то, что совершается, осуществляется "изнутри".

Кроме того, данный фрагмент указывает на интерферирующее влияние речевых планов автора и персонажа. Представление в рамках русскоязычного контекста элементов с инонациональными этнокультурными значениями (что выражается в заключительных строках цитируемого фрагмента) свидетельствует о двуязычности изложения, ориентированного на изображение специфики национально-речевого поведения персонажа.

Как показывают примеры, для контекстов о НпР характерны изобразительно-описательные формы: автор, описывая мысли я чувства гороп, сливает его речь со своей, выражая и собственное отношение к предмету мысли. подобное разнообразие форм НЯР как средства представления модально-речевого плана персонажа было бы недостаточным объяснять лишь вниманием автора к его психоло-

гни. Здесь, несомненно, сказываются и особенности проявления авторского начала, пронизывающего речевую структуру персонажа с целью выражения специфических элементов национального характера. Кроме того, в изобразительно-описательных типах 1ШР наблюдаемся особая форма обраано-речевой интерференции, основанной на грамматической и стилистической непротивопоставленности речевых планов автора и персонажа, в результате чего оба плана в пределах одной повествовательной структуры. В подобных формах НИР переключение в речевой план персонажа обеспечивается плавностью перехода от плана автора, отсутствием формально-грамматических показателей "чужой" речи. В этом случае элементы "чужой" речи демонстрируют полную грамматическую спаянность с вобравшим их авторским текстом, не нарушают его синтаксической" однолинейное™. Эти наблюдения подмзервдадатся на большом фактическом материале из художественных произведений А. Алимжанова и С. Санбаева.

Анализ взаимодействия модально-речевых планов автора и персонажа в разновидностях НИР в русскоязычной прозе казахских писателей приводит к следующим выводам. В контекстах с 1ШР персонаж выступает не только в качество субъекта "речи" и "сознания", но и в качестве непосредственного объекту изображения и оценки автора. В аспекте интерференции в НПР и ее разновидностях мы наблюдает процесс органичного "совмещения" двух национальных лингвокульгур - русской н казахской : строй русской языковой системы, манифестируемый в авторском контексте, эксплицирует ассоциативно-образную природу мышления персонажа, выражающего специфику национально-языкового цировидения казахского народа.

Русскоязычному читателю попятны и близки рассуждения инонационального персонажа, ¡сак правило, мыслящего языковыми кате-

гориями своего народа. Однако это отнюдь ке означав?, что при русскоязычно!«! изложении национальный персонаж теряет свою языковую принадлежность. Скорее, напротив, русскоязычный текст сохраняет и передает особенности звучания, логику мышления, а вместе с эти:.; и тот особый взгляд на предметы и явления действительности, что и сообщает художественному контексту "дуг" инонационально'' языковой культуры.

Бесспорным признается тот факт, что изучение особенностей проявления образно-речевой интерференции не исчерпываются только формами НИР. Речь идет о возможности изучения данного явления и в других композиционно-речевых типах повествования, з частности, в диалогической речи, чему посвящен отдельный папарлял

л ;.iai:cuu ::.„;..;!'!■:-^'«лжги1!-: r-Ti

::Tpy::Tv jiii. ■■ ' i\izr.i.i vir\~.[>:: <;/;: 'X-. ■',

>: hij ;; ¿СЛЗ.'Н'Ъ одинок

■• луд:: .'"■...'n»!'. Лоуч^н;-; ^р/ктуры диало-

ге. дкалогич^иких единств) в аспекте образно-речевой ин-

Флр^орагг.- гг.; .. ".,-„; :";:!:iiui;.:'.1.

s.-:;.' , . -- , ■ "•,.г_ диалога, что

проявляется в сложных семантических отношениях словесных единиц в речевых планы-: автора ¡: персона-«! (или нескольких пвр-

.г.iii^:.. „ии-шдояяи, формл авторского тек"?? '^гтг .'ОС'УГН^;.!:;, . ;-аЛ!'inc:i ikdTI. на -.'-/j;?

¿aosaux дяалигйчоских отношений. Речь идет о разнообразных по своей стилистике и функциональной направленности формах представления взаимодействия модально-речевых планов автора и пер-

сона;ха в повествовательной структуре произведений. "Диалогическая ориентация" повествования не исчерпывается собственно диалогом, как правило, предполагающим обмен репликами между его участниками. Зачастую внутри авторского повествовательного контекста, по вырадению М.>А. Бахтина, "слышатся отголоски большого диалога". В этом случае диалогическое сопоставление различных мнений и т.п., по существу, напоминает НПР, так как слова-реплики персонакеи с их личностным осмыслением и оценкой включаются в собственно авторское повествование. Иллюстрацией этому служит один из фрагментов из А. Алимжанова.

- Люблю коней, люблю волю,- говорил Егор. Но это все еще не проясняет дела. Кто же не лю^ит хороших коней? За тулпа-ра можно отдать все свое состояние. А кто ке из людей не любит свободу? Но ведь как понимать слово "свобода"? Когда война, значит, - садись на коня, бери меч в руки,иди на врага. Хочешь - в одиночку, хочешь, стань под начало батыра и сракайсл : пока твоя голова цела. Но разве это свобода? Что ке это за свобода? Да и есть ли в жизни она вообще? Странно говорит Егорка. Но тем интереснее его слушать. Он-много знает и много видел и даке понимает язык джунгар Все это ладо узнать подробнее, решил Кение, За два года войны он понял, что хорошо надо знать соратника, прежде чем довериться ему". ( А. Алшианов. Гонад. ).

Воспроизводимый фрагмент в структурном отношении мало чем напоминает собственно диалог, что проявляется в отсутствии привычного графического выделения реплик персонажей и авторских реиарок. Перед нами оо'разоц трансформированного диалога, полностью слившегося с внутренним монологом п-з реотана, своеобразно реагирующего на "чужую" речь, иаевиуп место в *

ирзздои, ловвый !ррагад«'£ яырааьает ^чт ¡игг^Фзшвд.^Ы'О воЩ'-ыодвйствия з структуре внутренней речи герок двух ивоавпалел.-ьах »ироиредотавлвнай, ьемиелквадмых о ¡лнокулмуркой коалита одного иэ нях ( "енхее },

¡{а;; а'.мш, дьу.шчипй а »гор огидевг Лй^.^ллйспыо фирмы взаимодействия диалога, с автоБскии ¿»U«*i 11ÖUUU(1M»(H 'Minaiino«»«»,;^ 2 целое, Гдй

составляющие его языковые средства вступают в определенные ассоциативные связи с авторским текстом» Это позволяет kohcïu--тировать, что рьплики диалога с их личностным осмыслением и оценкой включаются в авторский текст, дополнительно высвечивая ванные в смысловой отношении детали, необходимые для сездгиал

...•tu.-.,; . - Cvàvi» широким повествовательный контшют, активно взяииплр »л«« - ----- . ;; •.. ... . ;

рет на собя функцию изобразительного начала, отражая зрительный рисунок "атмосферы ташлоги'5, Сдвдогахвл&ю, изучение диа-

, . г . - ихдедхур автора И

Таким образом , результаты исследования показывают, что подход к проблеме субъективации в широком смысле позволяет

гь

представить художественный текст как личностное отражение действительности, соотнесенное с активной речетворчеокой дея-

1. О некоторых теоретико-методологических аспектах "Стилистики художественного текста" // Проблемы стилистики текста. Алма-Ата, 1988, сЛ-8.

2. Тюркизмы как средство субгективации авторской речи 8 русскоязычной казахской прозе. // Совершенствование воспитательного и педагогического процесса. Тезисы докладов , Алма-Ата, 1989, ч.П, о. 91-92.

8. Сигналы речевого поведения персонажа в авторском-, повествовании. Ц Тезисы конференции молодых яеннх и специалистов КазГУ им.Кирова, Алма-Ата, 1989, ч. П, с.96. 0 субъективации повествования.//Наука в учебной процессе. Сборник материалов научной конференции профессорско-преподавательского состава КазПЙ им.Абая, Алма-Ата,1990,ч.П,о.

5. О речевых особенностях в авторском повествовании русскоязычной прозы.// Тезисы межвузовской конференции молодых ученых и специалистов КазГУ им.Кирова, Алма-Ата, 1990, ч. П, с.107.

тельностью субъекта, т.е. автора как носителя определенного мировосприятия.

Но теме диссертации опубликованы

следующие работы :