Лирическая героиня М.А.Лохвицкой: поэтика на стыке классики и модернизма

Павельева, Юлия Евгеньевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Лирическая героиня М.А.Лохвицкой: поэтика на стыке классики и модернизма

Год: 2008
Автор научной работы: Павельева, Юлия Евгеньевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Лирическая героиня М.А.Лохвицкой: поэтика на стыке классики и модернизма'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лирическая героиня М.А.Лохвицкой: поэтика на стыке классики и модернизма"

V-

^ с«- о

" (су

На правах рукописи

ПАВЕЛЬЕВА Юлия Евгеньевна

ЛИРИЧЕСКАЯ ГЕРОИНЯ М.А. ЛОХВИЦКОЙ: ПОЭТИКА НА СТЫКЕ КЛАССИКИ И МОДЕРНИЗМА

Специальность: 10.01.01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва — 2008

003467373

Работа выполнена на кафедре русской литературы филологического факультета Московского педагогического государственного университета

научный руководитель —

доктор филологических наук, доцент Сапожков Сергей Вениаминович

официальные оппоненты —

доктор филологических наук, профессор Мескин Владимир Алексеевич

кандидат филологических наук Кондратова Татьяна Ивановна

ведущая организация — Московский гуманитарный педагогический институт

Защита состоится 2 марта 2009 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета Д 212.154.02 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119992, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, ауд. 204.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: 119992, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан «_»_2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Волкова Е.В.

ЛИРИЧЕСКАЯ ГЕРОИНЯ М.А. ЛОХВИЦКОЙ: ПОЭТИКА НА СТЫКЕ КЛАССИКИ И МОДЕРНИЗМА

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Творчество М.А. Лохвицкой традиционно рассматривается в рамках поэзии 80 - 90-х гг. XIX в. Она принадлежала к тем поэтам, чье творчество оказалось важным связующим звеном между классической и модернистской порой в истории русской поэзии (K.M. Фофанов, С.А. Андреевский, A.A. Голенищев-Кутузов, К.К. Случевский).

Следует также отметить противоречивость решения образа лирической героини в поэзии Лохвицкой - чрезвычайно важной для осмысления творчества поэтессы категории. Именно она, по нашему мнению, во многом определяет особенности лирики Лохвицкой, является важнейшей составляющей вопроса о художественном мире поэтессы. Противоречивость данного решения, на наш взгляд, является еще одним важным свидетельством переходности характера творчества Лохвицкой: вплотную подойдя к открытиям поэзии начала XX в. в области формировании образа лирического героя "нового" типа, поэтесса была непоследовательна в его воплощении, возможно, потому, что в ее творчестве не был до конца изжит прежний, "традиционный" идеал. В характере ее лирической героини имморалистические черты парадоксально сочетаются с достаточно жесткими нравственными установками.

Идея переходности в творчестве Лохвицкой подчеркивается противоречиями между формой и содержанием: причем для поэтессы характерна была и та ситуация, когда новое "вино" наливали в старые "мехи" (например, новое содержание образа лирической героини воплощалось традиционными для русской лирики XIX в. художественными средствами), и та, когда новые "мехи" наполнялись старым "вином" (например, использование тонических форм стиха и традиционной образности).

Интерес к художественному наследию Лохвицкой заметно возрос в последние десятилетия. Работы, посвященные исследованию творчества поэтессы, стали появляться не только за рубежом (С. Ciorain, Т. Pachmuss, V. Markov, К. Grober, W. Kasack и др.), но и на родине "русской Сафо". Отметим статьи Н.В. Банникова, В.И. Ереминой, Е.Е. Завьяловой, А.Ф. Маркова, Е.В.

\Ъ\

Свиясова, Е.З. Тарланова и его же монографию "Между золотым и серебряным веком", где среди прочих рассматривался вопрос о характере и значении творчества Лохвицкой, словарные статьи Е.В. Ивановой, К.А. Кумпан.

Вступительные статьи к изданиям произведений Лохвицкой последних лет (Г. Лахути, В.Г. Макашиной, Т.Л. Александровой) ценны не только заложенной в них идеей популяризации творчества поэтессы, но и постановкой различных научных проблем.

Изучению творчества Лохвицкой посвящены несколько диссертаций: Т.Ю. Шевцовой "Творчество М. Лохвицкой: Традиции русской классики, связь с поэтами-современниками" (М., 1998), В.Г. Макашиной "Мирра Лохвицкая и Игорь-Северянин: К проблеме преемственности поэтических культур" (Новгород, 1999), Т.Л. Александровой "Художественный мир М. Лохвицкой" (М., 2004) и, наконец, Е.В. Изусиной "Лирическая героиня в русской лирике XIX века (на материале творчества А.П. Буниной, К.К. Павловой, М.А. Лохвицкой)" (Орел, 2005).

В 2007 г. вышла монография Т.Л. Александровой о жизни и творчестве Лохвицкой "Истаять обреченная в полете"1, в которой была предпринята попытка реконструкции "внешней" и "внутренней" - духовной - биографии поэтессы.

Но, несмотря на значительное количество работ, посвященных творчеству Лохвицкой, вопрос о переходности ее художественной системы никогда не был предметом специального исследования, что является обоснованием актуальности нашей работы в контексте общего состояния изученности творчества поэтессы.

Цель нашего исследования - выявить специфику творчества Лохвицкой как переходного между классикой и модернизмом явления, что делает необходимым решение следующих задач:

1) обоснование актуальности категории "лирическая героиня" для художественного мира Лохвицкой в контексте общих тенденций развития русской поэзии рубежа XIX - XX вв.;

2) осмысление различных форм циклизации в структуре поэтических сборников Лохвицкой как основного средства художественного построения "биографии души" лирической героини;

3) анализ различных сторон образа лирической героини Лохвицкой путем выявления в нем сложного переплетения классических и модернистских тенденций отечественной женской поэзии XIX - начала XX вв., традиционных и новаторских жанрово-стилевых и композиционных форм воплощения образа лирического "я";

4) анализ проблемы преемственности творчества Лохвицкой с риторическим стилем "надсоновской школы" и проблема развития этого стиля в поэтических течениях модернистской поэзии начала XX в.

Структура. Последовательная реализация этих четырех главных задач исследования и составила основное содержание четырех же глав диссер-

' Александрова Т. Истаять обреченная в полете. Жизнь и творчество Мирры Лохвицкой. - СПб., 2007. -280 с.

тации, которые традиционно обрамлены введением и заключением. В конце приводится библиография, включающая в себя 303 единицы художественной и научной литературы по теме диссертации.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1) Образ лирической героини Лохвицкой - ключевая для понимания художественного мира поэтессы категория. Подготовительным этапом формирования образа лирической героини поэтессы является ролевая лирика.

2) Цикл, обращенный к лирике поэта как к единому тексту со своими сквозными сюжетами, образами и лейтмотивами, представляет собой наиболее эффективный метод воплощения образа лирической героини Лохвицкой.

3) Двойственность и противоречивость образа лирической героини поэтессы проявляется в со-противопоставлении различных циклов: циклы вступают в сложное вззимсдспстбис друг с другом, приобретая цельность иного, более высокого уровня - книги стихов.

4) Содержание и поэтика образа лирической героини Лохвицкой отмечены всеми признаками переходности. На разных этапах историко-литературной эволюции он предстает и как идеал модернистский, и как архаический идеал русской женской поэзии. Традиционность Лохвицкой тем заметнее, чем стройнее вырисовывается новый образ лирической героини в творчестве поэтесс "серебряного века".

5) Поэзии Лохвицкой присуще ярко выраженное несоответствие между "содержанием" и "формой". Новаторские черты образа лирической героини зачастую воплощаются средствами классической поэтики и маркируются противоречивыми показателями стиха. В стилистическом плане наблюдается большая зависимость Лохвицкой от риторической традиции "школы Надсона".

6) Переходность творчества поэтессы подчеркивает отношение к ней критики: большинство критиков-модернистов считали поэзию Лохвицкой принадлежащей "старой эпохе", критики-традиционалисты относили ее творчество к поэзии "нового времени".

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что в нем предпринята одна из первых попыток системного анализа творчества Лохвицкой с точки зрения композиционных форм воплощения образа лирического "я" поэтессы, соотношения традиционного и новаторского в структуре художественного метода путем сопоставления с творчеством представителей различных школ и направлений в отечественной поэзии середины и конца XIX в., а также рубежа XIX - XX вв. В диссертации поэтапно (от сборника к сборнику) прослежена эволюция образа лирической героини, определены "сквозные мотивы" поэзии Лохвицкой.

Проблема образа лирической героини применительно к поэзии Лохвицкой в теоретическом и историко-литературном плане тесно увязывается в нашем исследовании с проблемой тотального становления и интенсивного развития лирических циклов в отечественной поэзии рубежа XIX - XX вв. Такой подход качественно отличает наше исследование от ранее опубликованных работ, в которых так или иначе уже анализировалась проблема худо-

жественных форм воплощения образа лирического "я" в творчестве Лохвицкой (труды Е.З. Тарланова, Т.Л. Александровой, Е.В. Изусиной).

Методологической основной диссертации явилось сочетание элементов сравнительно-исторического, биографического и формального методов анализа поэтического текста.

Достоверность исследования обосновывается тем, что выводы, содержащиеся в диссертации, получены в результате непосредственного анализа художественных текстов поэтессы, архивных материалов, широкого охвата критических выступлений о ее творчестве, а также тщательного изучения теоретических и историко-литературных трудов, касающихся затронутых в диссертации проблем.

Научно-практическая значимость исследования заключается в том, что материалы диссертации и содержащиеся в ней выводы позволяют расширить существующие представления о художественном мире поэзии Лохвицкой и способствуют дальнейшему изучению закономерностей историко-литературного процесса, прежде всего в сфере "переходных явлений" русской поэзии рубежа XIX - XX вв. Материалы исследования могут быть использованы в процессе преподавания русской литературы конца XIX - начала XX вв. в спецкурсах и спецсеминарах.

Апробация работы. По материалам работы были прочитаны доклады на различных конференциях: международной научной конференции "Забытые и второстепенные писатели XVII - XIX веков как явление европейской культурной жизни" (Псков, 2001), научной конференции "Вторые Грехнев-ские чтения" (Нижний Новгород, 2001), XIII, XIV и XV Пуришевских чтениях (М., 2001, 2002 и 2003 гг. соотв.), I и II межвузовских научно-практических конференциях "Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании" (М., 2002 и 2003 гг.), I межвузовских пасхальных чтениях "Гуманитарные науки и православная культура" (М., 2003 г.), международной научной конференции "Беллетристическая пушкиниана XIX - XXI веков. Современная наука - вузу и школе" (Псков, 2003), двух межвузовских конференциях молодых филологов "Поэтика и компаративистика" (Коломна, 2003 и 2004 гг.), V международной научно-практической конференции "Актуальные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук" (М., 2005), секционных заседаниях международной "Летней школы по авангарду" (СПб., 2005), VI и VII международных научно-практических конференциях "Актуальные проблемы гуманитарных наук" (М., 2007 и 2008 гг.).

Основные положения диссертационного исследования отражены в 18 публикациях.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается предмет исследования, формулируются цель и задачи исследования, его актуальность, научная новизна и методологическая основа.

Значительное место отводится характеристике работ, посвященных творчеству Лохвицкой.

Обоснование получают ключевые для нашего диссертационного исследования понятия - "переходность", "лирический герой", "цикл".

Поэты 1880 - 1890-х гг. оказались между двумя эпохами, в межвременье, в "безвременье". Исследуя этот переходный от "золотого" к "серебряному" веку русской поэзии период, Е.В. Ермилова среди характерных черт выделила следующие: "...многие свойства "старой" поэзии и укрепляются, и нивелируются, и начинают замыкаться и эстстизироваться"2 и одновременно "...так заметно и так дисгармонично проступают свойства поэзии "новой"...»3

Рассматривая эволюцию литературного процесса как "диалектическую смену стабильных и переходных периодов", В.А. Луков утверждает, что "...для переходных периодов свойственны необычайная пестрота культурных явлений, быстрые изменения "географии культуры", многообразие направлений развития [литературы] без видимого предпочтения какого-либо одного из них, известная открытость границ художественных систем, экспериментирование, приводящее к рождению новых культурных явлений, возникновение пред- и подсистем (предромантизм, неоклассицизм и т.д.), отличающихся от основных систем высокой степенью неопределенности и фрагментарности"4.

Понятие "пре-системы" обосновывает З.Г. Минц в статье «"Новые романтики" (к проблеме русского пресимволизма)"5. Обращаясь к русской литературе 1880-х гг., исследовательница отмечает признаки "пре-системы", отличающие ее от формирующейся системы: во-первых, ее относительную неоднородность ("пре-система... предстает как ряд объективно различных обособленных друг от друга подсистем"6) и, во-вторых, ее относительную же недоструктурированность, аморфность ("пре-система в целом и все ее составляющие нечетко отграничены от других явлений литературы своего времени"7).

Образ лирической героини Лохвицкой - ключевая для понимания художественного мира поэтессы категория. Формирование лирического героя -закономерный процесс в развитии русской поэзии, причем именно эпоха конца XIX - начала XX вв. считается временем активного формирования и

2 Ермилова Е.В. Смена стилей в русской поэзии на рубеже XIX - XX веков // Дисс. ... к. филол. н. - М., 1976.-С. 3.

' Там же. - С. 3.

4 Луков Вл.А. Предромантизм. - М., 2006. - С. 13 - 14.

5 Минц З.Г. "Новые романтики" (К проблеме русского пресимволизма) // Тыняновский сборник. Третьи тыняновские чтения. - Рига. - С. 144 - 158.

6Там же.-С. 145.

' Там же. - С. 145.

становления этой категории, поскольку поэтическая личность сама является носителем трагизма действительности.

Говоря о методах воплощения лирической героини, принципиальным считаем утверждение Л .Я. Гинзбург, что циклизация "с более или менее выраженным сюжетным, повествовательным элементом" - основной метод этого воплощения. "Лирический герой, - указывает исследовательница, - не существует в отдельном стихотворении. Это непременно единство если не всего творчества, то периода, цикла, тематического комплекса"8.

В первой главе "Лирическая героиня поэзии М.А. Лохвицкой: концепция стихотворного сборника как "биографии души"» рассматривается теоретическая проблема формирования категории лирического героя (анализируются работы С.Н. Бройтмана, Л.Я. Гинзбург, Г.А. Гуковского, Л.К. Дол-гополова, Б.О. Кормана, И.Б, Роднянской и др.). Вслед за Е.В. Изуеиной9 мы используем понятие "лирическая героиня", поскольку считаем, что тендерные отличия во многом определяют специфику творчества Лохвицкой. Кроме того, нами определено значение "ролевой лирики" в творчестве поэтессы, охарактеризованы различные "ролевые маски".

Образ лирической героини Лохвицкой - одна из форм воплощения субъекта лирического переживания, духовный образ поэтессы, идеальное "я", освобожденное от всего случайного, нехарактерного. Существенным представляется нам также наличие у лирической героини устойчивых черт -биографических, психологических, сюжетных - благодаря которым ее облик приобретает определенность и индивидуальность.

Однако субъект лирического переживания может быть выражен не только от первого лица. Поэтому для творчества Лохвицкой важна ролевая лирика. Лирические "маски", представленные поэтессой, довольно разнообразны (Сафо, вакханка, весталка, пастушка, монахиня, сказочная фея, средневековая затворница, восточная одалиска): некоторые из них появляются лишь на мгновение, но большинство присутствуют в целом ряде стихотворений, такова, например, маска русалки - нереиды и сопоставимая с ней -нимфея-лилия, "мертвая роза". Часто героиня "ролевой" лирики является начальным, подготовительным этапом формирования образа лирической героини Лохвицкой. Важность ролевой лирики объясняется также тем, что поэтессе необходимо подчеркнуть отличие между эмпирической биографией автора и "поэтической биографией" ее души, то есть между биографическим автором и его идеальным поэтическим двойником.

Цикл является наиболее эффективным (хотя, разумеется, не единственным) способом воплощения образа лирической героини Лохвицкой. Многогранность образа не вмещается в рамки одного стихотворения, а полноценное раскрытие требует более сложной лирической структуры.

" Гинзбург Л. Я. О лирике. ~М„ 1997.-С. 145.

' Изусина Е.В. Лирическая героиня в русской лирике XIX века (на материала творчества А.П. Буниной. К.К. Павловой, М.А. Лохвицкой) / Автореф. дисс. ... к. филол. н. - Орел, 2005. - С. 9.

В первой главе рассмотрен вопрос о цикле как теоретической проблеме, разные грани которой нашли свое отражение в работах И.Л. Альми, М.Н. Дарвина, Л.Е. Ляпиной, В.А. Сапогова, И.В. Фоменко и др.

В контексте нашего исследования принципиальным является утверждение: Лохвицкая сознательно строит собственную женскую лирическую биографию, своего рода женский "роман души". В поисках цельности поэтесса движется от тематической подборки к циклу и - в перспективе - к книге стихов. С этой точки зрения явление циклизации в поэзии Лохвицкой, несомненно, стоит на пороге следующего этапа русской лирики - создания знаменитых блоковских циклов. Термин "цикл" ценен для нас его обращенностью ко всей лирике поэта как к единому тексту со своими сквозными сюжетами и сквозными образами и лейтмотивами. Но Лохвицкая не всегда была последовательна в создании поэтической биографии. И, очевидно, явление циклизации не получает у поэтессы того законченного оформления, как это будет в поэзии Блока. Однако Лохвицкая стоит на пороге становления данного феномена.

Формирование лирического цикла в творчестве Лохвицкой шло от тематической подборки стихов ("Русские мотивы", том I) и "миницикла", построенного по жанровому принципу ("Сонеты", том I), через так называемый "несобранный" цикл (стихи, посвященные Бальмонту, том И) и цикл, объединяющий стихотворения не по одному, а по нескольким признакам (например, "Молох", том II). В конечном итоге цикл стал занимать главенствующее положение в творчестве Лохвицкой (тома III - V). Все поэтические сборники Лохвицкой состоят из нескольких разделов, начиная с третьей книги, границы разделов, как правило, совпадают с границами циклов, имеющих авторское заглавие и, собственно, книга стихов может рассматриваться как большой цикл, составленный из циклов поменьше, как сам цикл бывает составлен из отдельных стихотворений.

Далее в первой главе представлен анализ прижизненных изданий произведений Лохвицкой и посмертного сборника 1908 г. "Пред закатом" с целью выявления эволюции лирической героини поэтессы.

Одна из характернейших черт художественного мира поэтессы -двойственность, противоречивость - нашла выражение в классической формулировке Брюсова: "К Мирре Лохвицкой применимы слова Гете о "двух душах, живущих, ах, в одной груди!"»10. Свой вывод глава символистов обосновал противопоставлением двух первых томов стихотворений поэтессы: "Первая ее душа, всецело отразившись в первой ее книге стихов, ищет ясности, кротости, чистоты, исполнена сострадательной любви к людям и страха перед тем, что люди называют "злом". Вторая душа... выразилась в ее втором сборнике, пафос которого - чувственная страсть, героический эгоизм, презрение к толпе"'1.

Действительно, лирическая биография героини Лохвицкой отмечена "кричащими" антиномиями ее духовных исканий: "Слилось во мне сиянье

10 Брюсов В. Женщины-поэты // Брюсов В. Далекие и близкие. - М., 1012. - С. 148.

"Там же.-С. 148.

дня / Со мраком ночи беспросветной, - / Мне мил и солнца луч приветный / И шорох тайн манит меня" ("В кудрях каштановых моих..."), "О мы - несчастные, / Мы - осужденные, / Добру причастные, / Злом побежденные..." ("О мы - несчастные...")

В "молитве" лирической героини есть место и для "небесного", и для "земного".

Однако, по нашему мнению, "ницшеанские" критерии к творчеству Лохвицкой следует применять осторожно. Доминанту внутреннего мира ее лирической героини составляет романтическая по своему происхождению мечта о яркой и сильной страсти, противостоящей "серой", унылой действительности, свободной от моральных догм. В отличие от ряда поэтов рубежа XIX - XX вв. для Лохвицкой аскеза, покорность не могла быть ориентиром, поскольку в этом случае устраняется ощущение своего "высокого" избранничества. "Покой бесстрастья" - формула духовной смерти. Эту особенность тонко подметила Т.Л. Александрова, определив ее как "угрожающую напряженность покоя"12. И Лохвицкая выбирает путь, который бы не отрицал индивидуальности ее лирической героини, своеобразия ее мировоззрения, Лирическая героиня поэтессы стремится освятить плоть. Это исповедание своеобразного религиозного Ренессанса, когда святость не отрицает чувственность, а наоборот, предполагает ее. И, тем не менее, для Лохвицкой (даже ранней), "несмотря ни на какие соблазны модного ницшеанства и пантеистического гностицизма, которым она отдала дань в своем творчестве..."13, невозможно сочувствие брюсовским строчкам: "И все моря, все пристани / Люблю, люблю равно" [курсив мой - Ю.П.].

Основные вехи духовной биографии лирической героини поэтессы чередуются по принципу "маятника": сначала определяющим является стремление к примирению страсти и чистоты, а когда обретено взыскуемое единство, пройдена точка неустойчивого равновесия, наступает этап разочарования в этом идеале, знаменующийся отказом от стремления достичь Божественного просветления через земную страсть, от желания обрести бессмертие в счастье земной любви.

Эволюцию образа лирического героя Лохвицкой схематично можно представить так: от беспечности, восторженности юности через героическую чувственность, воспевание страсти, приобретение трагического опыта - к преобладанию минорного настроя: тоски, сомнений, скорби. На завершающем этапе творчества усиливается стремление к гармонии, к поиску (в отличие от более ранних периодов) традиционных религиозно-нравственных ценностей.

Образ лирической героини не остается неизменным, но, несмотря на это, все же характерные черты его определены: двойственность и противоречивость, заложенные в нем изначально, проявляются уже в со-противопоставлении различных циклов. Как ранее со-противопоставлялись различные стихотворения, так теперь и циклы вступают в сложное взаимо-

12 Александрова Т.Л. Художественный мир М. Лохвицкой... - С. 195 - 196.

" Александрова Т.Л. Жизнь н поэзия Мирры Лохвицкой... - С. 10.

действие друг с другом, приобретая цельность иного, более высокого, уровня - книги стихов. И.В. Фоменко писал: "Именно потому, что цикл воплощает преимущественно ту или иную сторону мировосприятия поэта, отношение к той или иной грани жизни, они могут свободно и естественно взаимодействовать в книге: разные сферы действительности, разные стороны мировосприятия, представленные циклами, взаимодействуя друг с другом, образуют сложный "многогранник" книги"14.

В первой книге произведений Лохвицкой представлена неразрешимость противопоставлений "духа" и "плоти", колебаний между ними: лирическая героиня не знает, на чем остановиться, что выбрать. Во второй книге представлена возможность примирения "небесного" и "земного", понимание того, что их не стоит противопоставлять, а можно объединить. Оправданием подобного объединения б^ет сила страсти: даже ангелы не смогут о^дить любовь, если она "безмерна": "...Святые ангелы, из выси недоступной / Взирая на любовь безмерную мою, / Не назовут ее нечистой и преступной! ("Я обниму тебя так крепко, что тоска...").

Третья книга произведений поэтессы являет утверждение обретенного идеала, причем подчеркивается его индивидуальность ("мой замок", "моя свобода", "моя высота"), но в то же время, когда, казалось бы, обретен "свой" идеал, вновь вступает в свои права закон "маятника", объясняющий логику развития образа лирической героини Лохвицкой: движение не останавливается и, пройдя "точку равновесия", маятник продолжает раскачиваться - лирическая героиня вновь обращается к тому, что было некогда пройдено, то есть даже в утвержденный идеал, идеал-декларацию, вносится элемент сомнения, поскольку, достигнув идеального состояния, лирическая героиня пытается его "отменить".

И в этом смысле четвертая книга поэтессы - отражение бесконечных колебаний лирической героини Лохвицкой, но эти колебания нарушают прежнюю логику симметрии, так как совершенно отчетливо усиливается стремление к "небесному", хотя не отменяется и "земное", В четвертой книге произведений Лохвицкой лирическая героиня ее поэзии не находит решения, способного оправдать ее путь. Этим поискам посвящена пятая книга поэтессы, в которой заметно усиливаются поиски уже не "своих", "особенных", а вполне традиционных, канонических путей обретения истинной веры. Однако и в этом случае заметны колебания лирической героини: "серафическая" и "демоническая" ипостаси внутреннего мира проявляются как в отдельных стихотворениях, так и в противопоставлении разных циклов.

Таким образом, можно утверждать, что, как это ни странно, в начале творчества Лохвицкой в решении образа лирической героини ее поэзии можно было наблюдать ярко выраженные модернистские тенденции: пусть непоследовательное, с оговорками, но признание равных прав "великого добра" и "великого зла" быть объектами воспевания; а в дальнейшем (когда, казалось бы, модернистские тенденции все увереннее набирают силу в русской лите-

""Фоченко И.В. Поэтика лирического цикла / Автореферат дисс.... д. филол. н. - М„ 1990. - С. 6.

ратуре) Лохвицкая стала отходить все дальше от позиции эстетического имморализма. Объяснить это можно тем, что, заглянув в разверзшуюся бездну, к которой неминуемо приводит стремление усмотреть в "Божественном" и "демоническом" лишь равновеликие объекты воспевания, поэтесса решила пересмотреть свои прежние идеалы, подвергла их ревизии и поспешила найти убежище от открывшихся ей наваждений. Следует отметить, что подобное решение было подготовлено пережитым ранее разочарованием в значительности ("великости") "зла": "Мы ожидали невозможного - / И поклонились... обыденному" ("Что можем мы в своем бессилии?..").

Однако к какому-то окончательному выбору поэтесса так и не приводит свою лирическую героиню. Ее духовная биография оказалась половинчатой, незавершенной. Ситуация духовного и творческого распутья предопределила сложное переплетение в художественном мире поэтессы модернистской и классической образности.

Во второй главе "Лирическая героиня М.А. Лохвицкой и традиция "женской поэзии" XIX века (Е.П. Ростопчина, К.К. Павлова)" рассмотрены содержательные отличия в образе лирической героини Лохвицкой и поэтесс середины XIX в - Е.П. Ростопчиной и К.К. Павловой. Для предшественниц Лохвицкой скромность и сдержанность были идеалом, поскольку укладывались в рамки традиционного женского поведения. Так, в стихотворении "Как должны писать женщины" Ростопчина определяла "рамки приличия" для женской поэзии: речь идет о поэтессе, которая "...повесть милую любви и сладких слез /<...> стыдливая, таила и скрывала". А Павлова в стихотворении "Нет, не им твой дар священный!.." убеждала: "Не сорвешь ты покрывала / С девственной души твоей".

Творчество Лохвицкой во многом полемично по отношению к творчеству ее предшественниц. Проявляется это не только в той смелости, с какой Лохвицкая создает зримый образ лирической героини, но и в области "идеологических" установок: нацеленность поэтессы конца XIX в. на изображение "испепеляющей страсти", безусловно, входит в противоречие с декларативной сдержанностью изображения Ростопчиной и Павловой.

Лохвицкая предельно откровенна в изображении интимных чувств лирической героини. В этом смысле она представляется антиподом по отношению к своим предшественницам. Но нельзя не признать, что она в то же время не мало восприняла из художественных достижений поэтесс середины XIX в. Укажем на развитие образов и мотивов Павловой - продолжение и детальное углубление линии губительной чаровницы (стихотворение "Лоре-лея"), нашедшей отражение в образе русалки и сходных с нею образов нереиды и нимфеи-лилии, а также трагическое восприятие темы любви (достаточно сравнить "Видение" Павловой и, например, "Если смотрю я на звезды - в их вечном сиянье..." Лохвицкой).

Близость Лохвицкой к Ростопчиной нагляднее всего определяется в широком использовании обеими поэтессами эмоционализмов, обилии различных восклицательных конструкций. Примерам несть числа: у Ростопчиной "Когда б он знал!", "Равнодушной", "Осенние листы", "Прежней наперс-

нице" и т.д.; у Лохвицкой, как и у ее предшественницы, эмоционально-окрашенные слова и конструкции встречаются, практически, в каждом стихотворении. Восприняла Лохвицкая и исповедальный характер лирики Ростопчиной. "Поэзия Ростопчиной, - писал Б. Романов, - лирический дневник"15. Ему вторит Л.И. Щеблыкина: "...почти все стихотворения Ростопчиной представляют собой не что иное, как исповедь, сердечные раздумья автора на самые различные темы..."16 Открытость и откровенность Лохвицкой в изображении самых глубоких и тонких движений души позволяет отнести ее к поэтам "исповедального типа".

Ростопчина и Павлова - поэтессы, чье формирование в силу исторической данности шло "под знаком" романтизма. В творчестве Лохвицкой также можно усмотреть характерный романтический стержень: традиционная неудовлетворенность окружающей действительностью, отъсдиненность лирической героини от реального мира, устремленность в мир грезы, порывы в "незримые оку земному" страны - все это стало уже общим местом, неким романтическим штампом. Как и ее предшественницы, использует Лохвицкая и традиционные романтические образы: "ночь", "роза", "греза", "тайна", "соловей"... Г.А. Бялый отмечал пристрастие поэтессы к чудесному - "с неприступными скалами, девственными лесами, хрустальными замками, седыми жрецами, священными реками, лотосами, подземельями..."17 Но все же романтизм Лохвицкой уже далек от русского романтизма классического периода: сознательное "строительство" ограды из своих мечтаний, ограды, за которую не проникает "шум житейской суеты" и которая является первейшим условием творения художественной действительности взамен действительности реальной, — вот то новое, что составляет существо романтизма Лохвицкой. Кроме того, нельзя не заметить разрушения идеала гармонии. Романтический идеал мыслится Лохвицкой как идеал, порожденный сугубо воображением лирической героини. Он не имеет никакой объективной основы и является идеалом-иллюзией, поэтической фикцией, не выходящей за узкие рамки внутреннего мира лирического "я". Такое субъективное и упрощенное представление о романтическом идеале - характерный признак поэзии "безвременья", в рамках которой и творит Лохвицкая.

Таким образом, можно утверждать, что творчество Лохвицкой знаменует новый этап в истории русской лирики. Е.З. Тарланов назвал творчество поэтессы "действительно первой вехой сложного пути эволюции русской женской поэзии модернистского периода..."18 Среди особенностей художественного мира поэтессы исследователь выделил "...обнаженный гедонизм, отдаленный от эмпирически-бытовой ипостаси, и раскрепощение чувств ге-роини"|Ч, а главным художественным открытием посчитал "...впервые поя-

15 Романов Б. Лирический дневник Евдокии Ростопчиной // Ростопчина Е. Стихотворения. Проза. Письма.-М., 1986.-С. 17.

" Щеблыкина Л.И. Лирика h.П. Ростопчиной. - Пенза, 1996.-С. II.

7 Бялый г.А. Поэты 1880 - 1890-х годов// Поэты 1880- 1890-х годов. - Л., 1972. - С. 61.

lH Тарланов Е.З. Женская литература в России рубежа веков (Социальный аспект) // Русская литература.

1999. - № 1.-С. 137. '"Там же.-С. 139.

вившееся в конце века и обоснованное нарождавшейся модернистской эстетикой беспрецедентное для женского литературного творчества ее предшественниц четкое отделение лирической героини от биографической ипостаси „20

автора .

Содержательная новизна образа лирической героини Лохвицкой заключается в метафизике страсти, в трагической и безуспешной попытке утвердить равноправие двух начал: "земного" и "небесного", "Божественного" и "демонического".

Однако эта новая метафизика страсти еще не обрела в поэзии Лохвицкой своего адекватного "языка". Характеризуя стих поэтессы, нельзя не отметить очевидную противоречивость на уровне формальных показателей, что является одним из критериев переходности. Так, в области метрических компонентов Лохвицкая подчас выступает как новатор, однако новаторство затрагивало лишь нюансы техники стиха: редкую каталектику или необычную рифмовку. Говорить о создании безусловно новой системы стиха или даже о наличии совершенно четкой тенденции довольно трудно. Противоречия существуют также и на уровне изобразительно-выразительных средств: традиционность в использовании тропов (метафор, сравнений) и новаторство в области поэтического синтаксиса (например, идеальный синтаксический параллелизм, точно выверенная амплификация) на фоне привычного использования анафоры, анаколуфа и противоречивости в использовании антитезы, подтверждает вывод о "переходности" художественного метода поэзии Лохвицкой.

В третьей главе "Лирическая героиня М.А. Лохвицкой и новые тенденции в "женской поэзии"рубежа XIX-XXвеков (Черубина деГаб-риак, Л.Н. Вилькина, 3. Н. Гиппиус) " прослежена сложная кривая преемственности образа лирической героини Лохвицкой с женской поэзией "серебряного века". Речь, прежде всего, идет о создании зримого облика лирической героини, в портрете которой выделялись золотистые пряди "в кудрях каштановых...", "тонкий стан", "мрамор плеч". "Откровенность" портретов лирической героини Лохвицкой подчас шокировала критиков "классической школы" (В.П. Буренина, Пл. Краснова, К.П. Медведского, Л. Мелынина). Тем не менее, именно эта традиция получила развитие в творчестве Вильки-ной и Черубины де Габриак.

И все же портретный образ лирической героини Лохвицкой был, что называется, умозрительным. Это был именно поэтический идеал, идеал-мечта, идеал-фикция, не предполагающий "жизнетворческого" воплощения, и не совпадающий с жизненным обликом его создательницы. Так, акцент в воспоминаниях И.А. Бунина сделан на несовпадении эмпирической личности поэтессы и того образа, который сложился в читательском восприятии. Лохвицкая, как пишет Бунин: "...при жизни пользовалась известностью, слыла "русской Сафо"... Воспевала она любовь, страсть, и все поэтому воображали ее себе чуть не вакханкой, совсем не подозревая, что она, при всей

"{| Тарланов Е.З. Женская литература в России рубежа веков.

-С. 140.

своей молодости уже давно замужем... мать нескольких детей, большая домоседка, по-восточному ленива: часто даже гостей принимает лежа на софе, в капоте, и никогда не говорит с ними с поэтической томностью, а напротив, болтает очень здраво, просто, с большим остроумием, наблюдательностью и чудесной насмешливостью..."21 В отличие от Лохвицкой, например, Виль-кина в текст своих сонетов прямо вводит детали собственной биографии (Сонет VIII "Я"). И в то же время она активно работает на создание некой маски - очередного варианта "декадентской Мадонны".

Поэтессы "нового времени" и создавали, и воспринимали созданный ими идеал принципиально по-иному: как руководство к действию, как программу жизнетворчества, которая должна найти воплощение в реальной действительности. В поэзии Лохвицкой отдаление лирической героини от эмпирического автора — примета одного из этапов тендерной поэтики (поэтому-то так велика доля ролевой лирики в творчестве Лохвицкой), а, например, творчество Вилькиной и, тем более, Гиппиус является показателем того, что в истории русской женской поэзии наступил новый этап, когда стали активно предприниматься попытки воплощения в реальной жизни поэтических сценариев. Ярчайшее явление литературы рубежной поры, относящееся уже к новому периоду русской поэзии - творческий опыт Черубины де Габриак (Е.И. Дмитриевой). В нем отчетливо прослеживается сращение лирической маски с биографическим автором, а в крайних случаях - вытеснение автора им самим созданным идеальным образом: случай, когда поэтическая фикция становится более жизненной и реальной, подчиняющей себе своего создателя. Наиболее ярко эта тенденция проявляется в так называемом символистском "жизнстБорчсствс". Поэтессы "серебряного века" стремительно ушли вперед, и вопрос о влиянии творчества Лохвицкой в этом отношении можно рассматривать только как "предысторию".

Наступление нового этапа отмечено также изменениями, произошедшими в области стиха: "серебряный век", в этом смысле, является периодом поистине революционных достижений. Акцентный стих, так эпатажно явленный в творчестве Гиппиус - в знаменитой "Песне" (по этому поводу М.Л. Гаспаров заметил, что Гиппиус "первая вызвала шум вокруг русского символизма своей "Песней" (1893): "...Мне нужно то, чего нет на свете, чего нет на свете" - образцом акцентного стиха"22), показал, что слово, живая речь становится важнее метра. Появление новых форм стиха явилось свидетельством "смены вех" в истории русской лирики, утверждением нового этапа. Справедливости ради надо заметить, что у Лохвицкой также наблюдаются примеры использования тоники: встречается дольник в виде трансформированного логаэда на основе четырехстопного дактиля ("Взор твой безмолвен - и всюду мгла..." - 1900 - 1902), отмечен и "уникальный для русской поэзии случай использования логаэдической формы"23 на основе белого четырехстопного

Бунин И.А. Собрание сочинений в 9-ти т.т. - М„ 1967. - Т. 9. - С. 289.

Гаспаров М.Л. Русский стих начала XX века в комментариях. - М., 2001. - С. 273.

Ковалева Т.В. Русский стих 80 - 90-х годов XIX века// Дисс. ... к. филол. н. - Ал маты, 1993. - С. 27.

ямба ("Врата вечности" - 1904), но, в отличие от Гиппиус, это были единичные эксперименты.

Изменениям в области метрики соответствовали новые тенденции в области поэтического языка - активного использования прозаизмов, пригодных для эстетизации "ужасного". Именно Гиппиус, находясь в русле исканий современной лирики, становится и в этом отношении "законодательницей моды", тогда как для стиля Лохвицкой подобная тенденция, по большей части, воспринималась как чуждая.

Четвертая глава "В поисках нового стиля: лирика М.А. Лохвицкой и судьба риторического стиля "надсоновской школы" в поэзии рубежа XIX - XX веков" посвящена сложным отношениям притяжения и отталкивания, которые связывали поэзию Лохвицкой со стилем "школы Надсона", из которого, нссомкснко, выросла сс художеств с к Ная образность.

"Чистая лирика" Лохвицкой по идейно-тсматическому содержанию, безусловно, далека от тенденциозной поэзии Надсона. Но гораздо более важным, по нашему мнению, является характеристика стиля, художественной манеры поэтов. И именно с этой точки зрения творчество Лохвицкой нам представляется продолжающим традиции "надсоновской школы". Те предпосылки сближения гражданской поэзии с эстетизмом, которые Г.А. Бялый отмечал в лирике Надсона24, окончательно реализовались в творчестве Лохвиц-

КОИ.

Самым ярким показателем стиля лирики Надсона является поэтика мнимых антитез. Характер антитез у Лохвицкой, с нашей точки зрения, разрабатывается в русле поэтики "надсоновской школы": как и у Надсона, антитезы Лохвицкой оказываются мнимыми: "...суждено мне до конца / Стремиться вверх, скользя над бездной..." ("В кудрях каштановых моих..."); "В моем незнанье - так много веры...", "В моем молчанье - так много муки...", "В моем безумье - так много счастья..." ("В моем незнанье - так много веры..."). Лирическая героиня Лохвицкой, подобно герою Надсона, не нуждается (и не задумывается) в качественном определении своих устремлений. Противопоставления на поверку оказываются сопоставлениями, между контрастными понятиями ставится знак потенциального равенства.

м Бялый Г.А. Поэты 1880- 1890-х годов... - С. 86- 87.

В то же время нераспространенность жанра поэтической афористики, отличный от Надсона характер аллегоризма, наконец, тяготение к амебсйной композиции - яркие свидетельства существующих различий.

Сопоставляя поэтическую манеру Лохвицкой с творчеством Надсона, особое внимание мы уделили перспективе развития риторического стиля в поэзии "серебряного века". И в этом смысле значение переходного характера творчества Лохвицкой в истории русской лирики определяется тем, что оно выполняло миссию "передачи" накопленного поэтического опыта. Но "передача" эта осуществлялась не механически, а в преображенном виде. Можно сказать, что в своем творчестве Лохвицкая трансформировала поэтическую традицию, и уже эта, измененная, традиция становилась ориентиром для ее младших современников. Показателен в этом отношении опыт поэтессы, от-

1ГГМ.ТТ/Л 00*1

рубины де Габриак.

Стиль Черубины де Габриак характеризуется не только такими приметами риторического стиля Лохвицкой, как широкое использование повторов, но и большим количеством анжамбманов. Лохвицкая, отгораживаясь от страшащей ее действительности, как бы накладывала заклятье в виде мерных напевов, отточенных ритмов, поэтесса "нового времени" этот "рецепт" уже не считает эффективным. Жизненные диссонансы прорывали магический круг, уже не действовали никакие заговоры, оставалось лишь следовать открывшейся дисгармонии. Черубина де Габриак, представляя изощренно сложный рисунок стихотворений, как бы "взрывает" логику риторической схемы изнутри ("Схоронили сказку у прибрежья моря...", «"Когда выпадет снег" - ты сказал и коснулся тревожно...", "Ты в зеркало смотри...", "Серый сумрак бесприютней...", "Лишь раз один, как папоротник, я...", "В слепые ночи но-золунья...", "Христос сошел в твои долины...", "Опять весна. Опять апреля..." и т.д.). Очевидно, что подобные стилистические изменения являются отражением изменений "эпохальных" - в мироощущении, в принципиально новой философии поэтического творчества, и в этом смысле Черубина - поэтесса именно "нового" времени.

Между творчеством Лохвицкой и Черубины де Габриак действуют силы и притяжения, и отталкивания. Поэтика Лохвицкой в творчестве Дмитриевой претерпевает трансформацию. Поэтесса "нового" времени использует "кодовый язык" своей предшественницы. Но зачаровывающая мерная напевность "русской Сафо" уже преломляется через призму поистине революционных достижений "серебряного века".

В Заключении подведены итоги исследования и представлены основные выводы.

Творчество Лохвицкой явилось довольно значительным вкладом в подготовку нового этапа развития русской литературы. Поэтесса действительно находилось на "переломе" двух художественных систем - между классикой и модернизмом, что обусловило драматизм ее жизненной и писательской судьбы. "Заплутавшая в безвременье", отринувшая однозначность

выбора, творческая личность Лохвицкой предстает в трагическом освещении, выражая тем самым специфику своей эпохи.

РАБОТЫ, ОПУБЛИКОВАННЫЕ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Павельева Ю.Е. М.А. Лохвицкая и "женская поэзия" 1880 -1890-х годов // Филология и человек. - 2008. - № 4. - С. 75-81. (0,4 п.л.)

2. Павельева Ю.Е. "Блещу я царицей в нарядных стихах..." // Русская речь. - 2009. - № 2. - С. 15 - 20. (0,45 пл.)

3. Павельева Ю.Е. "Я умереть хочу весной..." // Литература. - 2000. -Август. - № 30 (357). - С. 15. (0,2 п.л.)

4. Павельева Ю.Е. Структура третьей книги стихов М.А. Лохвицкой (К проблеме циклизации) // Забытые и второстепенные писатели XVII - XIX веков как явление европейской культурной жизни. КТатериалы международной научной конференции, посвященной 80-летию Е.А. Маймина. - Т. 1. - Псков, 2002. - С. 315 - 320. (0,22 п.л.)

5. Павельева Ю.Е. "Молох" М. Лохвицкой: логика цикла // Проблемы профессионального образования молодежи. Межрегиональный сборник научных трудов. - Ч. 3. - Пенза, 2002. - С. 151 - 156. (0,23 п.л.)

6. Павельева Ю.Е. Художественные особенности "Русских мотивов" М. Лохвицкой (К проблеме циклизации) // Филологический журнал. Межвузовский сборник научных статей. - Вып. XI. - Южно-Сахалинск, 2002. - С. 20-23.(0,51 п.л.)

7. Павельева Ю.Е. Характерные черты лирического героя поэзии М. Лохвицкой // Филологические традиции и современное литературное образование. Материалы 1-й межвузовской научно-практической конференции. -М., 2002. - С. 48 - 51. (0,25 п.л.)

8. Павельева Ю.Е. Образ русалки в творчестве М. Лохвицкой // Анализ художественного произведения мировой литературы в школе и вузе: Методические рекомендации для студентов филологического факультета. - Вып. XI. - Н. Новгород, 2003. - С. 87 - 93. (0,25 п.л.)

9. Павельева Ю.Е. Особенности аллегоризма в творчестве М. Лохвицкой // XV Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: Сборник статей и материалов.-М., 2003.-С. 190- 191.(0,1 п.л.)

Ю.Павельева Ю.Е. Духовная тематика в творчестве М. Лохвицкой // Гуманитарные науки и православная культура. Материалы всероссийской научной конференции "Первые Пасхальные чтения". - М. - Ярославль, 2003. -С. 155- 160. (0,3 п.л.)

11 .Павельева Ю.Е. Социокультурный аспект творчества М. Лохвицкой (на примере стихотворения "В наши дни") // Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании. Материалы 2-й межвузовской научно-практической конференции. - Вып. 2 - Т. 1. - М., 2003. -С. 127- 130. (0,19 п.л.)

12.Павельева Ю.Е. Преломление пушкинского мифа в творчестве М. Лохвицкой // Беллетристическая пушкиниана XIX - XXI веков. Современная

наука - вузу и школе. Материалы международной научной конференции. -Псков, 2004. - С. 300 - 303. (0,18 п.л.)

13.Павельева Ю.Е. Прием антитезы в творчестве С.Я. Надсона и М.А. Лохвицкой // Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых. Материалы третьей всероссийской конференции молодых ученых. - М. - Ярославль, 2004.-С. 123 - 127. (0,25 п.л.)

1 А.Павелъева Ю.Е. Мирра Лохвицкая и Черубина де Габриак: К вопросу о литературном влиянии // Актуальные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук. Сборник статей V международной научно-практической конференции. - М., 2005. - С. 140 - 142. (0,3 п.л.)

15.Павельева Ю.Е. Лирическая героиня М. Лохвицкой: на перекрестке традиций женской поэзии XIX - XX веков // Мортира и свеча. Материалы международной летней школы по авангарду, посвященной столетию со дня рождения Даниила Хармса / Под ред. А. Кобринского. - Поселок Поляны Уусикирко Лен. обл., 2005. - С. 76 - 87. (0,6 п.л.)

16.Павельева Ю.Е. Отражение эстетики "безвременья" в поэзии Мирры Лохвицкой // Грехневские чтения: Сборник научных трудов. - Вып. 3. - Н. Новгород, 2006. - С. 53 - 57. (0,22 п.л.)

17.Павельева Ю.Е. Лохвицкая и Бальмонт: к вопросу о творческих взаимоотношениях // Актуальные проблемы гуманитарных наук. Сборник статей VI международной научно-практической конференции. - М., 2007. -

18.Павельева Ю.Е. Лирический герой поэзии М.А. Лохвицкой: теоретический аспект // Актуальные проблемы гуманитарных наук. Сборник статей VII международной научно-практической конференции. - М., 2008. - С.

С. 319-327. (0,64 п.л.)

207-213. (0,57 п.л.)

Подп. к печ. 26.01.2009 Объем 1 п.л. Заказ №. 14 Тир 100 экз. Типография МПГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Павельева, Юлия Евгеньевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Лирическая героиня поэзии М.А. Лохвицкой: концепция стихотворного сборника как "биографии души"

ГЛАВА 2. Лирическая героиня М.А. Лохвицкой и традиция женской поэзии" XIX века (Е.П. Ростопчина, К.К. Павлова)

ГЛАВА 3. Лирическая героиня М.А. Лохвицкой и новые тен- 121 денции в "женской поэзии" рубежа XIX — XX веков (Черубина де Габриак, Л.Н. Вилькина, З.Н. Гиппиус)

ГЛАВА 4. В поисках нового стиля: лирика М.А. Лохвицкой и 157 судьба риторического стиля "надсоновской школы" в поэзии рубежа XIX - XX веков

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Павельева, Юлия Евгеньевна

М.А. Лохвицкая — поэтесса, вошедшая в русскую литературу в конце 1880 — начале 1890-х гг., была широко известна при жизни, однако посмертная ее судьба сложилась не столь счастливо: более восьмидесяти лет не переиздавались стихотворные сборники поэтессы (лишь отдельные произведения включались в антологии). Но интерес к творчеству "русской Сафо", как без тени иронии называли ее современники1, ощутимо возрос на рубеже нового тысячелетия. Об этом свидетельствуют книги произведений поэтессы, изданные в последнее время. Так, в 1994 г. в Москве вышел небольшой сборник избранных стихотворений Лохвицкой - "Тайных струн сверкающее пенье" с предисловием Г. Лахути. В 1997 г. в Петербурге вышла книга "Стихотворений", подготовленная В.Г. Макашиной, также небольшого объема. В книге "Песнь любви" (М., 1999) была опубликована значительная часть лирического наследия поэтессы и поэма "У моря". Заметным явлением стала книга произведений Лохвицкой, подготовленная Т.Л. Александровой - "Путь к неведомой Отчизне. Стихотворения, поэмы" (М., 2003) - с обширным предисловием2 и примечаниями составителя3.

Первые произведения Лохвицкой появились в печати в 1888 г. (тогда отдельной брошюрой были изданы два стихотворения: "Сила веры", "День и ночь"). Как указывалось в одном из некрологов, поэтесса "выступила на литературное поприще с вереницей стихотворений сначала в Севере (1889 - 1892), затем в Художнике (1891 — 1892), Всемирной иллюстрации, Русском обозрении, Северном Вестнике и других журналах"4. Последнее прижизненное издание поэзии Лохвицкой датируется 1905 г. В 1908 г., благодаря усилиям родственников поэтессы, свет увидела книга "Перед закатом".

1 Е.В. Свиясов данный вывод основывает на следующих умозаключениях: "О том, что современники действительно называли се [Лохвицкую] "русской Сафо" без какой-либо тени иронии, свидетельствуют многочисленные некрологи. Вряд ли журналисты, отозвавшиеся на безвременную кончину 36-летней поэтессы. допустили бы неделикатные аллюзии на возможно существовавшее в литературных кругах ироническое отношение к ней как к "русской Сафо"». (См.: Свиясов Е.В. Сафо в восприятии русских поэтов (1880 - 1910-е гг.) // На рубеже XIX и XX веков: Из истории международных связей русской литературы. - Л., 1991. — С. 258.)

2 Александрова Т.Л. Жизнь и поэзия Мирры Лохвицкой // Лохвицкая М. Путь к неведомой Отчизне. - М., 2003. — С. 5-87.

3 Александрова Т.Л. Примечания // Лохвицкая М. Путь к неведомой Отчизне. - М., 2003. - С. 325 - 377.

4 П.У. М.А. Лохвицкая (некролог) / Моск. вед. - 1905. - № 237 // Цит. по: РГАЛИ, ф. 637 (Арх. Д.Д. Языкова), оп. 1, ед. хр. 45, л. 123.

Творчество Лохвицкой традиционно рассматривается в рамках поэзии 1880 — 1890-х гг. Эти годы, названные в истории русской литературы эпохой "безвременья", поэтически определены А. А. Блоком "годами глухими". Кончился "золотой век" русской литературы, богатая поэтическая эпоха, которая на рубеже XIX - XX столетий осмысливается как классическая: художественно завершенная и художественно совершенная. Но новая эпоха - "серебряный век" - еще не настала. Поэты 1880 - 1890-х гг. оказались между двумя эпохами, в межвременье, в "безвременье". Исследуя этот переходный от "золотого" к "серебряному" веку русской поэзии период, Е.В. Ермилова среди характерных черт выделила следующие: ".многие свойства "старой" поэзии и укрепляются, и нивелируются, и начинают замыкаться и эстетизироваться"5 и одновременно ". .так заметно и так дисгармонично проступают свойства поэзии "новой". .»6

Лохвицкая принадлежала к тем поэтам, которые оказались неким связующим звеном между классической и "новой" изящной словесностью. Трагичность подобного положения образно осмыслена в дневниковой записи Л.Н. Толстого за апрель 1897 г.: "Литература была белый лист, а теперь он весь исписан. Надо перевернуть или достать другой" . Литература конца XIX в. как раз и была этапом "переворачивания", а творчество Лохвицкой стало одним из выражений эпохи перехода - "перелома".

Рассматривая эволюцию литературного процесса как "диалектическую смену стабильных и переходных периодов", В.А. Луков утверждает, что ".для переходных периодов свойственны необычайная пестрота культурных явлений, быстрые изменения "географии культуры", многообразие направлений развития [литературы] без видимого предпочтения какого-либо одного из них, известная открытость границ художественных систем, экспериментирование, приводящее к рождению новых культурных явлений, возникновение пред- и подсистем (предромантизм, неоклассицизм и т.д.), отличающихся от основных систем высокой степенью неопреs Ермилова Е.В. Смена стилей в русской поэзии на рубеже XIX - XX веков // Дисс. . к. филол. н. - М., 1976. - С. 3.

6Там же.-С. 3.

7 Толстой Л.Н. Записная книжка № 2, 1897 г. // Толстой Л.Н. ПСС в 90 т. - М., 1953. - Т. 53. - С. 307. о деленности и фрагментарности" . Среди характерных черт переходного периода литературовед выделяет также отсутствие законченности, завершенности. Важным нам представляется и следующее наблюдение исследователя: ".лишь последующее развитие культуры позволяет ответить на вопрос, в каком направлении произошел переход, внутри же периода он ощущается как некая неясность, повышенная изменчивость, заметная аморфность большого числа явлений"9.

Понятие "пре-системы" обосновывает З.Г. Минц в статье «"Новые романтики" (к проблеме русского пресимволизма)"10. Обращаясь к русской литературе 1880-х гг., исследовательница отмечает признаки "пре-системы", отличающие ее от формирующейся системы: во-первых, ее относительную неоднородность ("пре-система. предстает как ряд объективно различных обособленных друг от друга подсистем"11) и, во-вторых, ее относительную же недоструктурированность, аморфность ("пре-система в целом и все ее составляющие нечетко отграничены от других явлений литературы своего времени"12). Далее литературовед, анализируя широкий круг явлений литературы 1880-х гг., определяемых термином "новоро-мантизм", указывает, что "в самом общем виде "неоромантические" тенденции выявляются как отказ от установки на полное бытовое правдоподобие, повышение меры художественной условности текста, интерес к фольклору и литературной легенде, тяготение к универсальной (часто - патеистической) "картине мира", к глобальным проблемам бытия (цель / бесцельность существования, жизнь / смерть, "я" / мир и т.д.). Характерной чертой неоромантического стиля было усиление эмоцио-нализмов и поэтики антитез."13

Характеризуя лирику "безвременья", Е.В. Ермилова определила суть переходности: "Вся поэзия в целом осуществляет собой миссию "перехода". вот целая поэтическая эпоха, в которую конкретные поэты сами являются носителями "пере

8 Луков Вл.А. Предромантизм. - М., 2006.-С. 13-14.

9 Там же. - С. 14.

10 Минц З.Г. "Новые романтики" (К проблеме русского пресимволизма) // Тыняновский сборник. Третьи тыняновские чтения. - Рига, 1988.-С. 144-158.

11 Там же.-С. 145.

12 Там же.-С. 145.

13 Там же.-С. 149. лома". определяющие черты их стиля — переломные, то есть такие, в которых явственно выражаются непримиримые контрасты разных поэтических тенденций"14.

Переходность - категория, которая как нельзя лучше помогает определить творческие колебания Лохвицкой, ее причастность одновременно двум эпохам: классической и модернистской. При этом надо заметить, что и ревнители литературных традиций "золотого" века, и смелые новаторы века "серебряного" так до конца и не приняли художественных исканий поэтессы: одни упрекали ее за слишком большую смелость и новизну, другие — за слишком большую приверженность "старому". Но, по нашему мнению, наличие в творчестве того или иного писателя, поэта двух "встречных" тенденций как раз и является одним из критериев переходности, поскольку указывает на диалогичный характер художественного метода, что представляется важной чертой данной категории. Например, М.С. Каган писал, что "сравнительно с однозначными качественно-определенными стадиями переходные фазы двузначны, внутренне противоречивы и синтетичны; в них одновременно присутствуют и прошлое, и будущее, причем то в остром их противоборстве, то в причудливых "противоестественных" сочетаниях, то в удивительных, тяготеющих к гармонии синтезах"15. Диалогизм творчества Лохвицкой двунаправленный: он обращен как в прошлое, так и в будущее.

Однако этим не исчерпывается выражение идеи переходности в творчестве Лохвицкой. Считаем важным указать на противоречия между формой и содержанием: причем для поэтессы характерна была и та ситуация, когда новое "вино" наливали в старые "мехи" (например, новое содержание образа лирической героини воплощалось традиционными для русской лирики XIX в. художественными средствами), и та, когда новые "мехи" наполнялись старым "вином" (например, использование тонических форм стиха и традиционной образности).

Следует также отметить противоречивость решения образа лирической героини в поэзии Лохвицкой — чрезвычайно важной для осмысления творчества поэтессы категории. Именно она, по нашему мнению, во многом определяет особен

14 Ермилова Е.В. Лирика "безвременья" (конец пека) // Кожинов В. Книга о русской лирической поэзии XIX века. Развитие стиля и жанра. - М., 1978. - С. 218.

15 Каган М.С. К проблеме переходного типа культуры // Античная культура и современная наука. - М., 1985. - С. 319. ности лирики Лохвицкой, является важнейшей составляющей вопроса о художественном мире поэтессы. Противоречивость данного решения, на наш взгляд, является еще одним важным свидетельством переходности характера творчества Лохвицкой: вплотную подойдя к открытиям поэзии начала XX в. в области формировании образа лирического героя "нового" типа, поэтесса была непоследовательна в его воплощении, возможно, потому, что в ее творчестве не был до конца изжит прежний, "традиционный" идеал. В характере ее лирической героини имморалистиче-ские черты парадоксально сочетаются с достаточно жесткими нравственными установками.

Как мы уже сказали, интерес к художественному наследию Лохвицкой заметно возрос в последние десятилетия. Работы, посвященные исследованию творчества поэтессы, стали появляться не только за рубежом16, но и на родине "русской Сафо". Отметим статьи В. Маркова, В.И. Ереминой, Е.В. Свиясова, Н.В. Банникова, А.Ф. Маркова, Е.Е. Завьяловой, Е.З. Тарланова и его же монографию "Между золотым и серебряным веком" (Петрозаводск, 2001), где среди прочих рассматривался вопрос о характере и значении творчества Лохвицкой, словарные статьи Е.В. Ивановой, К.А. Кумпан.

Отдельно следует сказать о вступительных статьях к изданиям произведений Лохвицкой последних лет (Г. Лахути, В.Г. Макашиной, ТЛ. Александровой), ценных не только заложенной в них идеей популяризации творчества "русской Сафо", но и постановкой различных научных проблем. Так, Г. Лахути рассматривает религиозную составляющую творчества Лохвицкой, отмечая, что с этой точки зрения ее лирика представляет собой уникальное явление, сопоставимое по "мощи и таланту" с христианской поэзией М.Ю. Лермонтова и БЛ. Пастернака. В.Г. Макашина выделяет проблемы соотнесения творчества Лохвицкой с "женской поэзией" рубежа

16 Укажем, прежде всего, такие работы, как Ciorain С. The Russian Sapho: Mirra Lokhvitskaya // Russian Literary Triquarterly, 1974, No 9. - P. 317 - 335; Pachmuss T. Mirra Lokhvitskaya // Women Writers in Russian Modernism: An Anthology. - Urbane. 1978. - P. 85 - 113; Greedan R.C. Mirra Lokhvitskaya's "Duality" as a Romantic Conflict and it's reflection in her poetry. Ph. Diss. University of Pittsburgh. 1982; Markov V. Kommentar zu den Dichtungen von K.D. Balmont. 1890-1909, Koln - Wien, 1988. - S. 156; Markov V. Russian crcpuscolary: Minskij, Merezhkovskij, Loxvi-ckaya. // Russian Literature and History. - Jerusalem. 1989. - P. 78 - 81; Grober K. Lokhvitskaya M.A. // Dictionary of Russian Women Writers. London, 1994. - P. 381 -384; Kasack W. Lexicon der russishen Literatur des XX Jahrhundcrts: vom Beginn des Jahrhunderts bis zum Erde Sowjet aera. - Munchen, 1994. - S. 696 - 697; Norkeliunas C. Mirra Lokhvitskaya: A Russian Symbolist Poet of Decadence (1869-1905) // The Russian Web at Marist College, Hudson Valley. 1997,- P. 1 -4.

XIX - XX вв., с явлениями "массовой культуры"; объектом же наиболее пристального внимания исследовательницы является проблема рецепции творчества Лохвицкой в лирике И. Северянина. Предисловие Т.Л. Александровой, наиболее объемное, отличается широтой освещения поэтической индивидуальности Лохвицкой: исследовательница приводит факты биографии поэтессы, в том числе и малоизвестные, подробно рассказывает о ее творческом пути, особое внимание уделяет устранению целого ряда неточностей и недоразумений, ставших, по образному выражению исследовательницы, "общелитературными мифами". В качестве центральной проблемы выдвигается идея "жизнетворчества", которая решается Т.Л. Александровой на основе реконструкции взаимоотношений Лохвицкой и Бальмонта.

Творчество Лохвицкой стало предметом нескольких диссертационных исследований. Т.Ю. Шевцовой была защищена диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук по теме: "Творчество М. Лохвицкой: Традиции русской классики, связь с поэтами-современниками" (М., 1998). Исследователь предпринимает попытку рассмотреть восприятие пушкинской традиции в творчестве Лохвицкой, а также расхождение с ней. Литературовед, выдвигая в качестве

1 7 основного критерия "принцип дуализма", присущего человеческой природе , ставит вопрос о лермонтовской традиции в творчестве Лохвицкой и, одновременно, о

IЯ сближении ее "со многими русскими поэтами XX века" . Т.Ю. Шевцова делает вывод о "непосредственном и весьма ощутимом влиянии"19 Лермонтова на поэзию Лохвицкой. Принадлежность поэтессы к "фетовской анапестической традиции" объясняет тем, что произведения поэтессы "заключают в себе метрические аллюзии, обращенные к опыту Фета"20. Исследователь рассматривает антологическую поэзию Лохвицкой в рамках традиции А.Н. Майкова, выявляет творческие взаимоотношения поэтессы с К.К. Случевским, особое внимание уделяет личностным и творческим связям Лохвицкой и К.Д. Бальмонта, а также отмечает, что изучение наследия Лохвицкой дает возможность углубиться в такое самобытное литератур

17 Шевцова Т.Ю. Творчество М. Лохвицкой: Традиции русской литературной классики, связь с поэтами современниками. / Дисс. . к. филол. н. - М., 1998. - С. 38.

18 Там же. - С. 38.

19 Там же.-С. 134.

20 Там же.-С. 135. ное явление, как женская поэзия, проследив ее развитие до творческих достижений А.А. Ахматовой и М.И. Цветаевой.

Однако выводы, к которым приходит Т.Ю. Шевцова, часто носят слишком обобщенный характер, а порой выглядят несколько противоречиво. Так, литературовед утверждает о том, что творчество Лохвицкой продолжает, с одной стороны, гармонизирующую традицию Пушкина, а, с другой стороны, дисгармоничную традицию Лермонтова. Несколько размытым выглядит и заключительный вывод исследовательницы: "В проведенных параллелях Лохвицкая - Пушкин, Лермонтов, Фет, Майков, Случевский намечаются сходные мотивы, позволяющие говорить о переплетении традиций поэтов XIX в. в художественном сознании их младшей со-01 отечественницы" . По нашему мнению, эти слишком общие выводы требуют дальнейшего уточнения. Кроме того, остается неясной позиция Т.Ю. Шевцовой по поводу "преобладающего" душевного состояния лирической героини Лохвицкой — устремленности к "иным" мирам, "переживание мистической веры в них"22. Сопоставляя произведения Случевского и Лохвицкой, указывая на сходство некоторых мотивов их книг, Т.Ю. Шевцова делает вывод о том, что в творчестве Лохвицкой "постижение опыта Случевского ощущается в жажде проникновения в "запредельные" миры"23. Но, рассматривая вопрос о сближении творчества Лохвицкой и символистов (Бальмонта, Блока, Белого), Т.Ю. Шевцова обращает внимание на "глубокое отличие идеалов Лохвицкой и средств их воплощения от философско-эстетических позиций символистов". Исследовательница указывает, что поэтессе "были чужды прорывы к "неизвестному", "незримой жизни за очевидной внешностью" явлений (К. Бальмонт), тяготение к символу, который "всегда темен в последней глубине" (Вяч. Иванов)"24. Подобная противоречивость позиции также требует определенной корректировки. Тем не менее, работа Т.Ю. Шевцовой представляется исключительно важной, поскольку формулирует "узловые" вопросы, ответы на которые, по нашему мнению, помогают выявить специфику творчества Лохвицкой.

21 Шевцова Т.Ю. Творчество М. Лохвицкой: Традиции русской литературной классики, связь с поэтами современниками. / Автореф. дисс. . к. филол. н. — С. 10 — 11.

22 Там же.-С. 10.

23 Там же.-С. 10.

24 Там же. - С. 11.

В диссертационном исследовании Т.Ю. Шевцовой рассмотрена периодизация творчества Лохвицкой. Литературовед выделяет три этапа: 1) начало поэтической деятельности (1888 - 1896 гг.), 2) период зрелого творчества (1896 - 1903 гг.), 3) конечный этап литературного пути (1903 - 1905 гг.), однако, как справедливо заметила Т.Л. Александрова, ссылаясь на архив поэтессы, " 1903 г. — год выхода IV тома - как рубеж ничего не дает. Значительная часть стихотворений, вошедших как в него, так и в последний V том была написана в период 1900 - 1902 гг., что выясняется при изучении сохранившейся рабочей тетради Лохвицкой"25.

В диссертационном исследовании Т.Ю. Шевцовой дана характеристика образного строя, поэтического языка и интонировки стихотворного текста Лохвицкой, а также рассмотрены особенности словоупотребления и истоки образного мышления поэтессы в сопоставлении с целым рядом поэтов "новейшего времени" (Блоком, Белым, Сологубом, Бальмонтом, Ахматовой, Цветаевой).

Несомненным достоинством диссертации Т.Ю. Шевцовой является включение в научный обиход архивных источников: литературовед указала большую часть архивных фондов, имеющих отношение к жизни и творчеству Лохвицкой: ряд этих источников цитируется в диссертационном исследовании, кроме того, в двух приложениях к диссертации Т.Ю. Шевцова помещает переписку Лохвицкой и А.Л. Волынского, некоторые неопубликованные стихотворения поэтессы (в том числе и "Кольчатый змей"), а также стихотворения, посвященные Лохвицкой. В заслугу исследовательнице можно поставить и установление связи с потомками поэтессы.

Работа Т.Ю. Шевцовой во многом явилась "пионерской": вводя в круг современных научных исследований творчество Лохвицкой, она, безусловно, не могла "объять необъятное", не смогла ответить на все вопросы, связанные с творчеством Лохвицкой, да это и не входило в задачи литературоведа.

Уже в следующем году состоялась защита диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук В.Г. Макашиной "Мирра Лохвицкая и Игорь-Северянин: К проблеме преемственности поэтических культур" (Новгород, 1999), одним из вопросов которой стал вопрос о влиянии творчества Лохвицкой на

25 Александрова Т.Л. Художественный мир М. Лохвицкой. / Дисс. . к. филол. н. - М., 2004. - С. 39 - 40. дальнейшее развитие русской литературы. Данное диссертационное исследование так же, как и работа Т.Ю. Шевцовой, продемонстрировало продуктивность использования компаративистского метода, позволяющего по-новому подойти к изучению творчества поэтессы: в работе В.Г. Макашиной последовательно проводится принцип сопоставительного анализа творчества Лохвицкой и поэтов середины XIX -начала XX вв. (Фета, Надсона, Цветаевой). Литературовед подробно рассмотрела, как темы, мотивы и образы Лохвицкой интерпретируются Северяниным, и это позволило заострить вопрос о значении поэтической традиции Лохвицкой. Достоинством диссертации В.Г. Макашиной являются представленные в нескольких главах обзоры критической литературы, посвященные творчеству Лохвицкой: исследовательница охарактеризовала большую часть корпуса критических статей рубежа XIX — XX вв., а также работ современных отечественных и зарубежных литературоведов.

В.Г. Макашиной был рассмотрен вопрос о "женской поэзии": литературовед отмечает важную роль, которую сыграло творчество Лохвицкой в изменении содержания и тональности "женской лирики", и в этой связи особо подчеркивает тот момент, что "сразу по вступлению в литературу Лохвицкая целенаправленно начала создавать собственный, не лишенный эротических черт, поэтический образ."26 Данный аспект исследовательница рассмотрела сквозь призму "страсти к волосам", сопоставив тему "кос" в творчестве Фета, Лохвицкой, Цветаевой.

Рассматривая вопрос о творчестве Лохвицкой и русской поэтической традиции, В.Г. Макашина приводит высказывания авторов, причислявших Лохвицкую к различным поэтическим школам: от классической "фетовско-майковской" (К.А. Кумпан) до символистской (В.В. Ученова). Основываясь, в основном, лишь на анализе мотива "ночи и сада", В.Г. Макашина делает вывод о "фетовской наследственности" в лирике Лохвицкой. Одной из центральных проблем исследования В.Г. Макашиной, как отмечалось нами ранее, является проблема определения общих черт поэтических культур Лохвицкой и Северянина, которая, по мнению литературоведа, открывает новые грани творчества поэтов, а также "способствует выявле

26 Макашина В.Г. Мирра Лохвицкая и Игорь-Северянин: К проблеме преемственности поэтических культур / Дисс. . к. филол. н. - Новгород, 1999. - С. 30. нию ранее не изученных связей между поколениями русских поэтов 1890-х и 1910-х годов"27.

В работе В.Г. Макашиной, как и в работе Т.Ю. Шевцовой, поднимался вопрос о значении лирики Лохвицкой. Этот же вопрос становится исходной точкой исследования Т.Л. Александровой. В диссертации, озаглавленной "Художественный мир М. Лохвицкой" (М., 2004), литературовед акцентирует внимание на противоречивости тех оценок, которые давали творчеству Лохвицкой ее современники, а также зарубежные и отечественные исследователи в последние десятилетия XX в. Точка зрения Т.Л. Александровой представлена следующим высказыванием: "Наше глубокое убеждение состоит в том, что основной нерв этой поэзии [поэзии Лохвицкой] - всеобъемлющая религиозно-мистическая настроенность автора"28. Именно мировоззренческий аспект положен в основу анализа творчества Лохвицкой. Фактором, определяющим своеобразие лирики Лохвицкой, Т.Л. Александрова называет путь духовного возрастания, или, вернее, отступления в нехристианский мистицизм и конечное утверждение христианской религиозности: "Совершенно очевидно, что духовная борьба, отразившаяся в ее поэзии, была не вымышленной, не ради инспирации в себе поэтического вдохновения. она была настоящей, биографически мотивированной. Другое дело, что эта борьба велась против всех правил аскетики -потому она и подорвала жизненные силы поэтессы. Однако именно определенность "стояния в истине" была главной причиной отторжения ее модернистами"29. Заключительная сентенция не раз подчеркивается исследовательницей: именно религиозно-философские поиски Лохвицкой, по мнению Т.Л. Александровой, стали причиной быстрого забвения поэтессы: ". по мере того, как женщины-поэты все смелее открывали свой внутренний мир, заслуги Лохвицкой постепенно стали забываться. Однако причина этого была не в недостаточной талантливости, а в том, что эволюция ее творчества шла в направлении прямо противоположном общим устремлениям русской интеллигенции тех лет. Так, неприемлемой оказалась ее возА раставшая и углублявшаяся со временем религиозность" . Религиозная доминанта,

27 Макашина В.Г. Мирра Лохвицкая и Игорь-Северянин. - С. 97.

2S Александрова Т.Л. Художественный мир М. Лохвицкой. - М., 2004. - С. 25.

29 Там же. - С. 98 - 99.

30 Там же. - С. 54. как указывает литературовед, является характерной чертой художественного мира поэтессы, и, в свете данного утверждения, специфика поэзии Лохвицкой определяется как "гимнографическая". "На жанровом уровне это свойство выразилось у Лохвицкой в обращении к нехарактерной для эпохи в целом форме гимна, на стилистическом - в использовании приемов классической риторики наряду с приемао 1 ми песенного творчества" , — заключает Т.Л. Александрова. Литературовед, проанализировав стилистический уровень, остановилась на рассмотрении поэтического словаря и некоторых особенностях синтаксиса Лохвицкой, произвела каталогизацию тропов и фигур речи; охарактеризовала фонический уровень; составила ряд метрических таблиц, в которых указала количественное и процентное соотношение размеров, соотношение разновидностей ямба, а также количество стоп в стихотворениях, созданных хореем и трехсложными метрами. Исследовательница пришла к следующему выводу: ".хотя в сравнении с поисками некоторых ее сверстников и в особенности поэтов следующего поколения эксперименты Лохвицкой в области метрики весьма умеренны и осторожны, метрический репертуар ее достаточно широк. Опыт Лохвицкой показывает, что ресурсы традиционной системы стихосложения в этой области еще далеко не исчерпаны" . Следует указать, что ранее вопросы метрики, ритмики, рифмы, строфики русских поэтов 1880 - 1890-х гг., и Лохвицкой о о в том числе, были предметом исследования Т.В. Ковалевой . Обе исследовательницы, несмотря на существующие расхождения в количественных подсчетах (причина которых, по нашему мнению, кроется в том, что для анализа Т.В. Ковалева привлекла 359 текстов, а Т.Л. Александрова - 327), тем не менее, отметили в творчестве Лохвицкой важную тенденцию: наличие в поэтической технике и архаических, и новаторских черт.

Вслед за Т.Ю. Шевцовой Т.Л. Александрова продолжает архивные изыскания, устраняя некоторые ошибки, допущенные ее предшественницей. Огромная ценность Приложения диссертации Т.Л. Александровой определяется тем, что оно содержит неизданные стихотворения и наброски из рабочих тетрадей: двух записных книжек (около 1896 - 1897 гг. и около 1897 - 1898 гг.) и тетради с набросками

31 Александрова Т.Л. Художественный мир М. Лохвицкой.- С. 245 - 246.

32 Там же. - С. 229.

33 Ковалева Т.В. Русский стих 80 - 90-х годов XIX века / Дисс. . к. филол. н. -Алматы, 1993. и черновиками 1900 - 1901 гг.; кроме того, литературовед публикует письмо кн. А.И. Урусова к Лохвицкой; переписку поэтессы с А.А. Коринфским (всего 23 письма); записки Случевского по поводу предполагаемых или несостоявшихся встреч с Лохвицкой; ряд писем ТЛ. Щепкиной-Куперник; заметку И.А. Гриневской ("Я среди людей мира, или Мой энциклопедический словарь") с приложением полученных от Лохвицкой записок; черновик незаконченной статьи В.Я. Брюсова "Памяти колдуньи"; а также некоторые стихотворения, посвященные Лохвицкой (К.Н. Льдова, Ф.К. Сологуба, Гриневской) и ряд документов: аттестат Лохвицкой об окончании Московского Александровского училища, метрическое свидетельство, свидетельство о присвоении звания домашней учительницы, письма Лохвицкой А.Е. Зарину и ее краткую автобиографию. Итогом архивных изысканий ТЛ. Александровой стала публикация материалов в "Российском архиве"34.

К творчеству Лохвицкой обращается также Е.В. Изусина, представившая диссертационное исследование на тему: "Лирическая героиня в русской лирике XIX века (на материале творчества А.П. Буниной, К.К. Павловой, М.А. Лохвицкой)" (Орел, 2005). Литературовед рассматривает феномен женской поэзии и отмечает, что "проблемы женского творчества анализировались в основном лишь в двух аспектах: литературные заимствования и подражания. женская поэзия в контексте о ^ эпохи" Центральной проблемой в данной работе определена теоретическая про>-блема выделения особой категории "лирической героини" как формы воплощения авторского сознания. Подчеркивая тендерные отличия, Е.В. Изусина утверждает: "Женской поэзии, как полноценному и самостоятельному феномену русской литературы, свойствен повышенный автопсихологизм и субъективность творческого мировидения. Поэтому вопрос о доминирующей форме выражения авторского сознания в произведениях А.П. Буниной, К.К. Павловой и М.А. Лохвицкой является ключом для понимания сущности и специфики творчества как особой отрасли человеческой деятельности"36. Рассматривая лирику трех поэтесс, автор исследования считает, что "их творчество носит субъективный, часто — исповедальный характер,

34 Мирра Лохвицкая. Неопубликованные стихотворения, переписка, воспоминания о ней. (1890 — 1920-е) (Публикация T.J1. Александровой) // Российский архив. XIV. - М., 2005. - С. 544 - 604.

35 Изусина Е.В. Лирическая героиня в русской лирике XIX века (на материале творчества А.П. Буниной, К.К. Павловой, М.А. Лохвицкой) / Автореф. дисс. . к. филол. н. - Орел, 2005. - С. 3.

36 Там же. - С. 4. иллюстрирующий прежде всего женский тип художественного сознания. При этом внутренний мир поэтесс предельно четко раскрывается в ярко выраженном лирическом "я", напрямую соотносящимся с тендерным художественным типом"37. Е.В. Изусина, по нашему мнению, довольно убедительно обосновывает необходимость введения термина "лирическая героиня", подчеркивающего тендерные отличия.

Анализируя образ лирической героини Буниной, Павловой и Лохвицкой, литературовед выделяет такие тематические комплексы как "любовь" и "семья", "назначение поэта и поэзии" и "христианство". Характеризуя лирическую героиню Лохвицкой, Е.В. Изусина утверждает, что "это по преимуществу абстрактный образ, несущий в себе чувственное начало и раскрывающийся, прежде всего, в физиологической страсти. Стремление реализовать себя в чувстве, отстаивание права на любовь, на выбор избранника, является свидетельством принципиальных изменений, произошедших в женском сознании."38

В отношении тематического комплекса "назначение поэта и поэзии" исследователь подчеркивает типологическое сходство идей трех поэтесс: ".представительницы разных эпох, совершенно одинаково подходят к пониманию роли поэзии в жизни общества и осознанию особого предназначения художественп39 ного слова

На наш взгляд, не все выводы Е.В. Изусиной являются бесспорными. Так, утверждение об абстрактности образа лирической героини Лохвицкой противоречит одной из наиболее важных черт поэтического мира "русской Сафо" - живописности представленных ею конкретно-чувственных образов. По нашему мнению, то, что в поэзии Лохвицкой был явлен зримый образ лирической героини, как раз и можно считать одним из главных достижений женской лирики рубежа XIX - XX вв.

Кроме того, принципиальным для нас является вопрос о цикле как основном способе раскрытия внутреннего мира лирической героини Лохвицкой. Важность различных форм циклизации обуславливается тем, что цикл дает возможность рассмотреть новые качества лирической героини, открыть новые грани этого образа, "прочитать" этот образ на фоне тонких связей, организующих более широкий кон

37 Изусина Е.В. Лирическая героиня в русской лирике XIX века. - С. 4 - 5.

38 Там же.-С. 11.

39 Там же.-С. 13. текст (в перспективе — все творчество как единый лирический роман). В отношении лирики Лохвицкой вопрос о циклизации, по сути, еще даже и не ставился как научная проблема. И цикл, и образ лирической героини в творчестве поэтессы формируются не вдруг и не сразу, но между этими процессами существует несомненная и, по нашему мнению, закономерная связь, о чем и пойдет речь далее в нашем исследовании. Здесь же мы хотим сказать, что актуальность вопроса о циклизации в лирике Лохвицкой подтверждается и биографически — кругом творческого общения поэтессы (прежде всего, с Бальмонтом и кн. А.И. Урусовым).

Самое же главное наше расхождение с работой уважаемой предшественницы заключается в том, что мы рассматриваем творчество Лохвицкой не только в рамках традиции ХГХ в., но и в связи с формирующейся новой поэтикой XX в., что как раз и актуализует проблему "переходности". Е.В. Изусина утверждает: "лирика , А.П. Буниной, К.К. Павловой, М.А. Лохвицкой создается в рамках традиций русской литературы XIX века и органично включается в литературный процесс"40, мы же считаем, что, замкнувшись в рамках классики, без учета формирующейся традиции "серебряного века", без учета того, что Лохвицкая не только завершает предшествующую традицию, но и открывает традицию новую, невозможно понять своеобразие ее лирической героини.

Несмотря на расхождения по некоторым вопросам с позицией Е.В. Изусиной, мы можем безоговорочно согласиться с выводом исследователя о значении творчества поэтесс XIX в.: "Именно благодаря их таланту и самоотверженности был разоблачен миф о несостоятельности женской поэзии, и поэтому значение их творчества выходит далеко за пределы классической литературы. Без стихов А.П. Буниной, К.К. Павловой, М.А. Лохвицкой невозможно представить себе появление А.А. Ахматовой или М.И. Цветаевой, а далее - М. Петровых, Н. Матвеевой, Б. Ахмадули ц41 НОИ .

В 2007 г. свет увидела монография Т.Л. Александровой о жизни и творчестве Лохвицкой "Истаять обреченная в полете"42. Собирая по крупицам архивные данные, обращаясь к произведениям Лохвицкой, Бальмонта, Тэффи, воспоминаниям

40 Изусина Е.В. Лирическая героиня в русской лирике XIX века. - С. 15.

41 Там же. - С. 6.

2 Александрова Т. Истаять обреченная в полете. Жизнь и творчество Мирры Лохвицкой. - СПб., 2007. - 280 с.

Е.А. Андреевой-Бальмонт, В.И. Немировича-Данченко, Н. Петровской, И.И. Ясинского, дневникам Брюсова, T.JI. Александрова предпринимает попытку реконструкции "внешней" и "внутренней" - духовной - биографии поэтессы. Книга Т.Л. Александровой представляет собой обобщение архивных и собственно литературоведческих изысканий, а несомненный беллетристический дар литературоведа добавляет убедительности высказанным предположениям, иногда довольно смелым. Однако следует отметить, что некоторые предположения Т.Л. Александровой: например, о сложных отношениях с сестрой Надеждой (Тэффи), о сердечной болезни (а не туберкулезе) как одной из главных причин смерти - нашли подтверждение в дневниках Ф.Ф. Фидлера, впервые опубликованных на русском языке в 2008 г.43 Особое место в гипотетической биографии поэтессы исследовательница отводит "уникальному в русской поэзии "роману в стихах"» Лохвицкой и Бальмонта, внимание которому в диссертации, по признанию литературоведа, уделялось лишь отчасти44. Именно данный пункт высвечивает пафос работы Т.Л. Александровой, а поскольку это вопрос принципиальный, позволим себе пространную цитату: ".исследователь оказывается перед выбором: довериться ли тому, о чем сами поэты говорят в стихах или счесть их отношения незначительным эпизодом в жизни обоих.

Исследователи творчества Бальмонта, похоже, предпочитают идти по второму пути. Однако история, рассказанная в стихах, настолько захватывающе драматична, что, если она "прочиталась", пройти мимо нее невозможно. Поэтому мы предпочитаем первый путь, отдавая себе отчет, что "реконструкция" личных отношений по стихам обречена оставаться лишь гипотезой, версией, которую почти невозможно подтвердить (но также и опровергнуть). .Что же касается понимания личности Лохвицкой, то здесь уместно вспомнить слова Волынского, из письма, обращенного к поэтессе: "Душа Ваша в стихах. Если, таким образом, к фотографи

43 Так, например Ф.Ф. Фидлер после похорон Лохвицкой записал следующее: "27 августа в Бехтеревской клинике умерла Лохвицкая — от сердечного заболевания, дифтерита и базедовой болезни <.> Надежда Александровна Бучинская (Тэффи) была, подобно остальным сестрам, облачена в траур, что никоим образом не отражалось на ее лице". Далее, описывая поэтический вечер у В.М. Грибовского, Ф.Ф. Фидлер отмечал: "Хозяин представил двух гостей: Тэффи, которая давно уже просилась к нам (я возражал, потому что она враждовала со своей сестрой, Лохвицкой, но теперь, когда та умерла.)." (См.: Фидлер Ф.Ф. Из мира литераторов: характеры и суждения. -М., 2008. — С. 413—414, 431.)

44 Александрова Т.Л. Художественный мир М. Лохвицкой. — С. 37. ческой карточке присоединить любезно подаренную мне книгу, то получится - не правда ли? - весь человек". Поэтому ее поэзию мы воспринимаем как лирический дневник, в котором она с максимальной откровенностью рассказывает о своих переживаниях, что, конечно, не исключает и художественного вымысла и определенной трансформации реальных событий"45.

В своей монографии Т.Л. Александрова выступает страстным апологетом не только творчества, но и личности Лохвицкой, что, как отметил С.В. Сапожков, предопределяет и сильные, и слабые стороны книги. В рецензии на монографию Т.Л. Александровой исследователь писал: "Поэтический образ и жизненный факт так плотно сводятся воедино, что для разговора о собственно литературной традиции, этот факт (подчас бессознательно для самого автора) претворившей в художественную реальность, места не остается. Заявление, что в поэзии Лохвицкой "сходятся, преломляются и пересекаются многие линии, идущие из девятнадцатого века в двадцатый" (с. 8), так и остается в книге декларацией о намерениях. Момент встречи факта литературного и факта биографического в сознании поэтессы, когда они переплавляются в нечто третье, мало интересует Александрову. Захваченная целиком открывшейся через поэзию Лохвицкой ее личностной драмой, исследовательница, по сути, игнорирует тесно с ней слитую драму писательскую, драму поэтессы, ушедшей от берега "классики", но так и не приставшей к берегу поэзии "новой"»46.

Тем не менее, несмотря на справедливую критику, труд Т.Л. Александровой заслуживает весьма высокой оценки.

Таким образом, можно сказать, что творчество Лохвицкой уже достаточно прочно вошло в научный обиход. Однако остается нерешенным большой корпус проблем, что делает изучение данной темы весьма актуальной.

Так, вопрос о переходности художественного метода Лохвицкой, безусловно, волновал литературоведов, изучающих творчество поэтессы, однако он никогда не был предметом специального исследования, что является обоснованием актуалъно

45 Александрова Т. Истаять обреченная в полете. - С. 90 —91.

46 Сапожков С. [Рец.]: Александрова Т. Истаять обреченная в полете Жизнь и творчество Мирры Лохвицкой. - СПб.: Гиперион, 2007. - 280 с. - 3 ООО экз. // Новое литературное обозрение. - № 3 (91) - 2008. - С. 433. сти данной работы в контексте общего состояния изученности творчества Лохвицкой.

Цель и задачи исследования определили его структуру. Работа состоит из введения, четырех глав ("Лирическая героиня поэзии М.А. Лохвицкой: концепция стихотворного сборника как "биографии души"», "Лирическая героиня М.А. Лохвицкой и традиция "женской поэзии" ХЗХ века (Е.П. Ростопчина, К.К. Павлова)", "Лирическая героиня М.А. Лохвицкой и новые тенденции в "женской поэзии" рубежа XIX - XX веков (Черубина де Габриак, Л.Н. Вилькина, З.Н. Гиппиус)", "В поисках нового стиля: лирика М.А. Лохвицкой и судьбы риторического стиля "надсоновской школы" в поэзии рубежа XIX - XX веков"), заключения и библиографии.

На защиту выносятся следующие основные положения:

- образ лирической героини Лохвицкой — ключевая для понимания художественного мира поэтессы категория. Подготовительным этапом формирования образа лирической героини поэтессы является ролевая лирика.

- цикл, обращенный к лирике поэта как к единому тексту со своими сквозными сюжетами, образами и лейтмотивами, представляет собой наиболее эффективный метод воплощения образа лирической героини Лохвицкой.

- двойственность и противоречивость образа лирической героини поэтессы проявляется в со-противопоставлении различных циклов: циклы вступают в сложное взаимодействие друг с другом, приобретая цельность иного, более высокого уровня - книги стихов.

- содержание и поэтика образа лирической героини Лохвицкой отмечены всеми признаками переходности. На разных этапах историко-литературной эволюции он предстает и как идеал модернистский, и как архаический идеал русской женской поэзии. Традиционность Лохвицкой тем заметнее, чем стройнее вырисовывается новый образ лирической героини в творчестве поэтесс "серебряного века".

- поэзии Лохвицкой присуще ярко выраженное несоответствие между "содержанием" и "формой". Новаторские черты образа лирической героини зачастую воплощаются средствами классической поэтики и маркируются противоречивыми показателями стиха. В стилистическом плане наблюдается большая зависимость Лохвицкой от риторической традиции "школы Надсона".

- переходность творчества поэтессы подчеркивает отношение к ней критики: большинство критиков-модернистов считали поэзию Лохвицкой принадлежащей "старой эпохе", критики-традиционалисты все же относили ее творчество к поэзии "нового времени".

Научная новизна диссертационного исследования определяется прежде всего тем, что в нем предпринята одна из первых попыток системного анализа творчества Лохвицкой с точки зрения композиционных форм воплощения образа лирического "я" поэтессы, соотношения традиционного и новаторского в структуре художественного метода путем сопоставления с творчеством представителей различных школ и направлений в отечественной поэзии середины и конца XIX в., а также рубежа XIX — XX вв., поэтапно (от сборника к сборнику) прослежена эволюция образа лирической героини, определены "сквозные мотивы" поэзии Лохвицкой, поставлен вопрос о циклах в ее лирике.

Хотелось бы особо подчеркнуть, что сама проблема образа лирической героини применительно к поэзии Лохвицкой в теоретическом и историко-литературном плане тесно увязывается в нашем исследовании с проблемой тотального становления и интенсивного развития лирических циклов в отечественной поэзии рубежа XIX - XX вв. Такой подход качественно отличает наше исследование от работ уважаемых предшественников,, в которых так или иначе уже анализировалась проблема художественных форм воплощения образа лирического "я" в творчестве Лохвицкой (труды Е.З. Тарланова, Т.Л. Александровой, Е.В. Изусиной).

Материалом исследования является собрание сочинений поэтессы, выходившее в период с 1896 по 1908 гг. ("Стихотворения", тт. I - V, а также посмертный сборник "Перед закатом"), архивные материалы: автографы стихотворений, неопубликованные произведения, переписка с современниками, а также мемуарная литература. При этом следует отметить, что среди всего корпуса жанров поэзии Лохвицкой: лирика, поэмы, стихотворные драматические сцены и драмы - преимущественное внимание будет обращено на собственно лирические и малые лиро-эпические формы (баллада, стихотворная повесть). Крупные жанровые формы, в основном, рассматриваются в обзорном порядке.

Апробаг{ая работы. По материалам работы были прочитаны доклады на различных конференциях: международной научной конференции "Забытые и второстепенные писатели XVII - XIX веков как явление европейской культурной жизни" (Псков, 2001), научной конференции "Вторые Грехневские чтения" (Нижний Новгород, 2001), XIII, XIV и XV Пуришевских чтениях (М., 2001, 2002 и 2003 гг. соотв.), I и II межвузовских научно-практических конференциях "Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании" (М., 2002 и 2003 гг.), I межвузовских пасхальных чтениях "Гуманитарные науки и православная культура" (М., 2003 г.), международной научной конференции "Беллетристическая пушкиниана XIX - XXI веков. Современная наука — вузу и школе" (Псков, 2003), двух межвузовских конференциях молодых филологов "Поэтика и компаративистика" (Коломна, 2003 и 2004 гг.), V международной научно-практической конференции "Актуальные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук" (М., 2005), секционных заседаниях международной "Летней школы по авангарду" (СПб., 2005), VI и VII международных научно-практических конференциях "Актуальные проблемы гуманитарных наук" (М., 2007 и 2008 гг.).

Основные положения диссертационного исследования отражены в шестнадцати публикациях. На данный момент в печати находятся три публикации. Полный список публикаций по теме диссертационного исследования приводится в автореферате.

Произведения Лохвицкой цитируются по изданиям: Стихотворения. Том I. -СПб., 1900 (второе издание); Стихотворения. Том II. - СПб., 1900 (второе издание); Стихотворения. Том III. - СПб., 1900; Стихотворения. Том IV. - СПб., 1903; Стихотворения. Том V. - СПб., 1905; Перед закатом. Стихотворения. - СПб., 1908.

Ссылки на прижизненное собрание сочинений оформляются следующим образом: римская цифра в скобках указывает том, арабская цифра - страницу. В ссылках на посмертное издание сборника 1908-го года указывается его название и, через запятую, страница.

Все остальные случаи цитирования оговариваются особо.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лирическая героиня М.А.Лохвицкой: поэтика на стыке классики и модернизма"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Апологет символизма, Д. Святополк-Мирский писал: "Стихи Лохвицкой и Фофанова казались последним словом красоты в 90-е годы. Но тут началось движение символистов и началось истинное возрождение поэзии"413. Творчество Лохвицкой на долгие годы оказалось забытым, заслоненным достижениями "серебряного века", однако ее лирика (как и других поэтов эпохи "безвременья") явилась довольно значительным вкладом в подготовку нового этапа развития русской литературы.

Исследуя творчество поэтов "безвременья", С.В. Сапожков писал, что "поэзия 1880 - 1890-х гг. — эта та ступень в развитии стихотворного стиля, когда завоевания "большой" классической лирики вот-вот перейдут ту невидимую черту, которая отделяет ее от "массовой поэзии"»414. Но значительные поэты того времени смогли удержаться на грани, не слиться до конца ни с эпигонской, ни с классической лирикой. "Этим они, - продолжает исследователь, — действительно отличались от множества других авторов, составивших в 1880-е годы сферу "массовой поэзии", особенно заявившей о себе в тот исторический период. Несовершенство формы своих стихов Случевский, Фофанов, Апухтин, Минский, Мережковский, Лохвицкая и ряд других поэтов конца столетия сумели переплавить в целенаправленную систему художественных средств, самим несовершенством своим выражающую трагизм "эпохи безвременья"»415.

Творчество Лохвицкой балансировало на грани "массовой" литературы, весьма красноречивое свидетельство тому оставил в своих воспоминаниях Вас. Ив.

4,3 Святополк-Мирский Д. История русской литературы с древних времен по 1925 год. - Новосибирск, 2005. - С.

593.

Сапожков С.В. Русские поэты "безвременья" в зеркале критики 1880 - 1890-х годов. — М., 1996. — С. 90. ■"5 Там же. - С. 90.

Немирович-Данченко: "Ее строфы заучивались наизусть и — о верх популярности! — щеголеватые писаря, помадившиеся цедрой лимонной, писали их легковерным модисткам, выдавая за свои"416. Но в то же время ее лирика была предметом увлечения молодой Цветаевой, а Северянин создал "культ Мирры", объявив поэтессу (наряду с Фофановым) предтечей эгофутуризма.

Образ лирической героини Лохвицкой - ключевая для понимания художественного мира поэтессы категория. Формирование лирического героя — закономерный процесс в развитии русской поэзии, причем именно эпоха конца XIX - начала XX вв. считается временем активного формирования и становления этой категории, поскольку поэтическая личность сама является носителем трагизма действительности.

Рассматривая лирического героя как одну из форм воплощения субъекта лирического переживания, понимаем его, прежде всего, как духовный образ поэта, его идеальное "я", сокровенное произведение, освобожденное от всего случайного, нехарактерного. Существенным представляется нам также наличие у лирического героя устойчивых черт - биографических, психологических, сюжетных - благодаря которым облик лирического героя приобретает определенность и индивидуальность.

Однако субъект лирического переживания может быть выражен не только от первого лица. В этой связи была отмечена важность для творчества Лохвицкой ролевой лирики, которая занимает далеко не последнее место в ряду различных форм воплощения "лирического субъекта" поэзии Лохвицкой. Лирические "маски", представленные поэтессой, разнообразны: некоторые из них появляются лишь на мгновение, но большинство присутствуют в целом ряде стихотворений, такова, например, маска русалки - нереиды и сопоставимая с ней - нимфея-лилия, "мертвая роза". Очень часто героиня "ролевой" лирики оказывается начальным, подготовительным этапом формирования образа лирической героини Лохвицкой. Важность ролевой лирики объясняется еще и тем, что поэтессе необходимо подчеркнуть отличие между эмпирической биографией автора и "поэтической биографией" ее ду

6 Немирович-Данченко В.И. Погасшая звезда. - С. 136. ши, то есть между биографическим автором и его идеальным поэтическим двойником.

Говоря о методах воплощения лирического героя, принципиальным считаем представление о цикле как наиболее эффективном (хотя, разумеется, не единственном) методе этого воплощения. Многогранность образа лирической героини Лохвицкой не вмещается в рамки одного стихотворения. Полноценное раскрытие этого образа требует более сложной лирической структуры. Глубину образа лирической героини позволяет показать цикл, обращенный к лирике поэта как к единому тексту со своими сквозными сюжетами, образами и лейтмотивами.

Стремление к циклизации - одна из основных тенденций творчества Лохвицкой. И развитие данной тенденции происходило в соответствии с развитием все более усложняющегося образа лирической героини поэтессы. Лохвицкая сознательно строит собственную женскую лирическую биографию, своего рода женский "роман души". В поисках цельности поэтесса движется от цикла к книге стихов причем, этапы поиска новых типов художественных единств тесно связаны с этапами формирования образа лирической героини Лохвицкой. Так, в первой книге можно говорить о начальном определении основополагающих моментов образа лирической героини и о начальном движении Лохвицкой навстречу циклу. Вторая книга поэтессы знаменуется формированием образа субъекта ее лирики и утверждением цикла. В последующих книгах наблюдается углубление образа лирической героини, отражение его различных граней, и параллельно этому идет развитие циклических форм, которые начинают занимать доминирующее положение. Явление циклизации в поэзии Лохвицкой, несомненно, стоит на пороге следующего этапа русской лирики — создания знаменитых блоковских циклов. Однако Лохвицкая не всегда была последовательна в создании поэтической биографии. И, очевидно, явление циклизации не получает у поэтессы того законченного оформления, как это будет в поэзии Блока.

Исследование процесса циклизации в творчестве Лохвицкой позволяет придти к следующим выводам: эволюция шла от тематической подборки стихов ("Русские мотивы", том I) и "миницикла", построенного по жанровому принципу ("Сонеты", том I), через так называемый "несобранный" цикл (стихи, посвященные Бальмонту, том II) и цикл, объединяющий стихотворения не по одному, а по нескольким признакам (например, "Молох", том II), - к тому, что цикл стал занимать главенствующее положение в творчестве Лохвицкой (тома III — V), и, собственно, книга стихов явилась, по сути, большим циклом, составленным из циклов поменьше, точно так же, как сам цикл бывает составлен из отдельных стихотворений.

Воспринимая современную действительность в духе общих оценок поэтов "безвременья", Лохвицкая стремилась противопоставить свою лирическую героиню "обыденности", "серости" жизни. Для достижения этой цели поэтесса выбирает поэтику совмещения крайних плюсов. Основной чертой образа лирической героини Лохвицкой является двойственность. Лирическая героиня Лохвицкой постоянно подчеркивает свою двойственность: оставаясь на земле, она рвется ввысь, но, воспарив в небеса, она тоскует по земле. Понимание открывшихся диссонансов внешнего мира приводит к трагическому взгляду на него; но лирическая героиня противоречиво воспринимает и себя. Подобное мироощущение приводит к тому, что одним из основных художественных приемов в творчестве Лохвицкой становится прием со-противопоставления, причем этот прием оказывается характерным для разных уровней структуры творчества поэтессы: с его помощью создаются отдельные образы, он же положен в основу композиции некоторых циклов и даже поэтических сборников.

Основной принцип, положенный в основу развития образа лирической героини Лохвицкой - "принцип маятника": колебания между "земным" и "небесным", обретение и утрата их синтеза, утверждение идеала личности и разочарование в нем - вот основные вехи духовной биографии лирической героини поэтессы. Идеал Лохвицкой принципиально антиномичен. Чрезвычайно важно отметить непоследовательность поэтессы в его решении: на разных этапах своего развития он предстает и как идеал модернистский, и как архаический идеал русской женской поэзии, что, по нашему мнению, является несомненным признаком переходности творческого метода Лохвицкой.

Для лирической героини, представленной в первой книге произведений Лохвицкой, антитеза чувственной и Божественной любви была неразрешимой: чаша весов склонялась то в сторону "земной", плотской страсти, то в сторону "небесных", духовных переживаний. Во второй книге эта антитеза получает свое разрешение: сначала в стихотворении "Мертвая роза" — через оксюморон, подготовивI ший совмещение несовместимых начал: страсти и мертвенной чистоты, а затем -через синтез "Божественного" и "демонического" в цикле "Молох". Во второй книге стихотворений Лохвицкой образ лирической героини наделяется своим индивидуальным портретом: появляется большое количество стихотворений, содержащих описание как внешнего, так и внутреннего облика лирической героини.

Этапы формирования образа лирической героини Лохвицкой тесно связаны с этапами поиска новых типов художественных единств. И если в первой книге речь шла о начальном становлении образа лирической героини, то так же, "ощупью", двигалась Лохвицкая и навстречу циклу. Вторая книга поэтессы знаменуется формированием образа ее лирической героини и утверждением цикла. В последующих книгах наблюдается углубление образа лирической героини, отражение его различных граней, и параллельно этому идет развитие циклических форм, которые начинают занимать доминирующее положение.

Структура третьей книги представляется очень четкой, логически выдержанной. Состоящая из ряда циклов и драматических произведений третья книга сочинений Лохвицкой строится по тому же принципу маятника, что и образ лирической героини. Композиция книги опирается на закономерности субъективно-авторского сознания, причем ассоциативные связи основываются на принципе со-противопоставления, т.е. характернейший для Лохвицкой прием проявляется в этом случае и на структурном уровне.

Третья книга демонстрирует сложность душевных переживаний лирической героини Лохвицкой. В начале книги мы видим, что лирическая героиня обрела свой идеал, сумела примирить страсть и чистоту, найдя в этом "золотую середину". Однако затем можно было наблюдать, что на этой точке равновесия она не удерживается и, двигаясь по краю, как бы соскальзывает в пропасть прежних сомнений. Таким образом, стройная некогда "философия", ранее способная полностью оправдать духовный путь лирической героини, уже более не удовлетворяет ее. Весьма симптоматично, что в стихотворениях заключительных циклов (например, цикл "Легенды и фантазии") представлены внутренние метания лирической героини, заставляющие искать новые точки опоры, при этом обращаться к неким могущественным силам, резко противопоставленным друг другу: инфернальным и небесным.

Четвертая книга Лохвицкой состоит из десяти разделов, причем разделы эти далеко не равнозначны по составу. Однако такое неравноценное построение можно рассматривать как яркое свидетельство стремления Лохвицкой представлять свои книги как собрание разделов. В этом случае можно предположить, что стихотворения, составляющие 1-й и III-й разделы, - это зачатки неких циклов, не получивших развития.

В четвертой книге Лохвицкой представлены бесконечные колебания лирической героини, но колебания "смещенные": на одном полюсе лирическая героиня склоняется ко все более радикальным нравственным решениям ("Брачный венок", "На высоте", "Я верю, я верю в загробные тайны.", "Черный Ангел", "На смерть Грандье", "Мой Ангел-Утешитель" и др.), но противоположный полюс уже не имеет симметричных ответов. А иногда именно стихотворения, содержащие демонические образы с большей отчетливостью указывают на тоску лирической героини по небесам. Если раньше Лохвицкая создавала элитарно-замкнутый мир своей лирической героини, полагаясь лишь на преображающую силу мечты, то теперь ей вновь требуется ограда, но уже от наваждений, вызванных собственным творчеством.

Четвертая книга произведений Лохвицкой вопрос об оправдании пути лирической героини оставляет открытым. Ее метания от одного полюса к другому и от точки примирения полюсов остаются, по большей части, бесплодными, не приводят к приемлемому для лирической героини решению. Таким образом, важно отметить, что в определенный момент произошла "переоценка ценностей", отказ от идеалов "Моего сада" и "Молоха", поворот к христианской аскетике. Однако эти изменения не добавили спокойствия лирической героине, они, наоборот, стали своеобразным катализатором ее духовных метаний.

Пятая книга произведений Лохвицкой являет развитие образа лирической героини в ключе ненайденных решений четвертого тома. Остается востребован мотив соединения земли и неба, плотского и духовного — так лирическая героиня описывает собственную душу: "Моя душа — живое отраженье о небесах тоскующей земли". Здесь явлен новый взгляд на оппозицию "земля - небо". "Земная" сторона души лирической героини всеми силами стремится к небесам как к недостижимому идеалу и испытывает тоску из-за своего "несовершенства", обусловленного тем, что "земное" имеет слишком большую силу.

В пятой книге новое развитие получает тема поиска духовного идеала. Обращаясь к "непокоренному" сну - мечте о "необъятном счастье", лирическая героиня молит о примирении с жизнью, от которой раньше она так гордо отгораживалась, противопоставляя ей замкнутый мир своей мечты: и утверждает приоритет духа. В пятой книге находит отражение двойственность - основная черта лирической героини, в чьем мире "слито доброе и злое" ("Союз магов" — V, 49). Здесь "серафическая" и "демоническая" ипостаси лирической героини Лохвицкой представлены не только в отдельных стихотворениях, они сталкиваются в противопоставленности стихотворений одного цикла ("Наваждения", "Одержимая", "Смейся!", с одной стороны, и "Искуситель", "Златые письмена" - с другой) и в противопоставленности циклов друг другу: "Сон", "Средние века" и - "Песни возрождения", "Небеса". В пятой книге реализуется характерный для творчества поэтессы композиционный принцип последовательной связи между циклами при наличии мотивов, пронизывающих всю образную ткань книги.

Определяющим в поэзии Лохвицкой было стремление запечатлеть те или иные моменты внутренней жизни лирической героини. "Роман души", "поэма души" разворачивалась на страницах различных циклов. Образ лирической героини не остается неизменным, но, несмотря на это, все же характерные черты его определены: двойственность и противоречивость, заложенные в нем изначально, проявляются уже в со-противопоставлении различных циклов. Как ранее со-противопоставлялись различные стихотворения, так теперь и циклы вступают в сложное взаимодействие друг с другом, приобретая цельность иного, более высокого, уровня - книги стихов.

Однако к какому-то окончательному выбору поэтесса так и не приводит свою лирическую героиню, духовная биография которой оказалась половинчатой, незавершенной, остановившейся как бы на полпути между религиозно-нравственными идеалами поэзии классической и поэзии модернистской. Ситуация духовного и творческого распутья отбросила трагический отсвет на поэтическую судьбу Лохвицкой. Эта ситуация предопределила сложное переплетение в художественном мире поэтессы традиционного и новаторского.

В своей работе мы также рассмотрели содержательные отличия в образе лирической героини Лохвицкой и поэтесс середины XIX в - Ростопчиной и Павловой. Для предшественниц Лохвицкой скромность и сдержанность были идеалом, поскольку укладывались в рамки традиционного женского поведения, для поэтессы конца XIX в. идеальной представлялась откровенность и безудержность чувств лирической героини, поскольку, противопоставив свою волю сложившимся этическим и эстетическим канонам, Лохвицкая единственным мерилом признает лишь свой творческий произвол. Содержательная новизна образа лирической героини Лохвицкой заключается в метафизике страсти, в утверждении двух начал: земного и небесного, Божественного и демонического - о чем не смели и думать поэтессы прошлого. Выступая новатором, она смело нарушает "правила приличия" и вводит подробное описание внешности своей лирической героини, что вызывает бурю негодования у современных ей критиков.

Творчество Лохвицкой во многом полемично по отношению к творчеству ее предшественниц. Проявляется это не только в той смелости, с какой Лохвицкая создает зримый образ субъекта лирики, но и в области "идеологических" установок: нацеленность поэтессы конца XIX в. на изображение "испепеляющей страсти", безусловно, входит в противоречие с декларативной сдержанностью изображения Ростопчиной и Павловой. Но в то же время Лохвицкая не мало восприняла из художественных достижений поэтесс середины XIX в. Укажем на развитие образов и мотивов Павловой - продолжение и детальное углубление линии губительной чаровницы, нашедшей отражение в образе русалки и сходных с нею образов нереиды и нимфеи-лилии, а также трагическое восприятие темы любви. Близость Лохвицкой к Ростопчиной нагляднее всего определяется в широком использовании обеими поэтессами эмоционализмов, обилии различных восклицательных конструкций. Восприняла Лохвицкая и "дневниковый" характер лирики Ростопчиной. Открытость и откровенность Лохвицкой в изображении самых глубоких и тонких движений души позволяет отнести ее к поэтам "исповедального типа".

Лохвицкая выступила несомненным новатором в содержательном наполнении образа лирической героини. Однако это новаторство воплощается еще в традиционной форме. Характеризуя стих поэтессы, нельзя не отметить очевидную противоречивость на уровне формальных показателей, что является одним из критериев переходности. Так, в области метрических компонентов Лохвицкая подчас выступает как новатор, но новаторство часто затрагивало нюансы техники стиха. Следовательно, говорить о создании безусловно новой системы или даже о наличии совершенно четкой тенденции довольно трудно. Напомним, что Т.В. Ковалева, характеризуя поэзию 1880 - 1890-х гг., критерием переходности выдвинула положение о том, что этот период не выявил ярко выраженных новаторов и архаистов: новое компенсировалось за счет старого "Практически каждый автор в той или иной области либо модернист, либо архаист" . По совокупности формальных показателей творчество Лохвицкой не выходит за рамки традиционности. А значит, мы имеем возможность наблюдать очевидное противоречие между "формой" и "содержанием". Кроме того противоречия существуют и на уровне изобразительно-выразительных средств: традиционность в использовании тропов (метафор, сравнений) и новаторство в области поэтического синтаксиса на фоне привычного использования анафоры, анаколуфа и противоречивости в использовании антитезы, что подтверждает вывод о "переходности" художественного метода поэзии Лохвицкой.

Творчество Лохвицкой явилось значительной вехой эволюции русской женской поэзии. Вне контекста творчества этой поэтессы не могут быть решены проблемы тендерной образности как частного случая модернистской эстетики. Лохвицкая является безусловным новатором в создании образа лирической героини и, прежде всего, в своеобразном наполнении любовного чувства, и это явилось началом поворота к "серебряному веку", однако поэтесса явно не "удержалась" в рамках выбранной ею системы координат, сомнения и страдания ее лирической героини явно указывает на "половинчатость" избранного пути. "Отступничество" Лохвицкой тем заметнее, чем стройнее вырисовывается идеал любовного чувства в лирике

417 Ковалева Т.В. Русский стих 80 - 90-х годов XIX века. - С. 102. поэтесс "серебряного века", сопоставление с которыми предпринято нами намеренно для выявления различий.

Несмотря на все новаторство образа лирической героини Лохвицкой, поэтессы "серебряного века" его все же восприняли как "предшествующий опыт", отталкиваясь от которого, создавали своих лирических героинь по иному принципу. Дело в том, что лирический идеал Лохвицкой был, что называется, умозрительным. Это был именно литературный, поэтический идеал, идеал-мечта, идеал-фикция, относящийся к области "идеального", не предполагающий "жизнетворческого" воi площения и не совпадающий с жизненным обликом его создательницы. Тогда как поэтессы "нового времени" и создавали, и воспринимали созданный ими идеал принципиально по-иному: как руководство к действию, как программу жизнетвор-чества, некую теорию, которая должна найти воплощение в реальной действительности. В поэзии Лохвицкой отдаление лирической героини от эмпирического автора - примета одного из этапов тендерной поэтики (поэтому-то так велика доля ролевой лирики в творчестве Лохвицкой), а, например, творчество Вилькиной и, тем более, Гиппиус является показателем того, что в истории русской женской поэзии наступил новый этап, когда стали активно предприниматься попытки воплощения в реальной жизни поэтических сценариев. Ярчайшее явление литературы рубежной поры, относящееся уже к новому периоду русской поэзии — сращение лирической маски с биографическим автором, а в крайних случаях - вытеснение автора им самим созданным идеальным образом: случай, когда поэтическая фикция становится более жизненной и реальной, подчиняющей себе своего создателя. Наиболее отчетливо эта тенденция проявляется в так называемом "символистском жизнетворчест-ве". Поэтессы "серебряного века" стремительно ушли вперед, и вопрос о влиянии творчества Лохвицкой в этом отношении можно рассматривать только как "предысторию".

Однако процесс формирования образа лирической героини настолько многогранен, что без труда найдутся открытия Лохвицкой, остававшиеся чрезвычайно актуальными для поэтесс "нового времени". Речь, прежде всего, идет о создании зримого облика лирической героини. Путь, открытый Лохвицкой в середине 1890-х гг. — создание живописного портрета лирической героини - и через полтора десятка лет воспринимался несомненным новаторством, продолжающим, с одной стороны, эпатировать "добропорядочного" читателя, а с другой стороны, вызывать несомненный интерес - основу громкого успеха — в модернистской среде.

Наступление нового этапа отмечено также изменениями, произошедшими в области стиха: "серебряный век", в этом смысле, является периодом поистине революционных достижений. Акцентный стих, так эпатажно явленный в творчестве Гиппиус (знаменитая "Песня"), показал, что слово, живая речь становится важнее метра. Появление новых форм стиха явилось свидетельством "смены вех" в истории русской лирики, утверждением нового этапа. Справедливости ради, надо заметить, что у Лохвицкой также наблюдаются примеры использования тоники: встречается дольник в виде трансформированного логаэда на основе Д4 ("Взор твой безмолвен - и всюду мгла." - 1900 - 1902), отмечен и "уникальный для русской поэзии случай использования логаэдической формы на основе белого Я4"418 ("Врата вечности" - 1904), но, в отличие от Гиппиус, это были единичные эксперименты.

Изменениям в области метрики соответствовали новые тенденции в области поэтического языка - активного использования прозаизмов, пригодных для эстетизации безобразного. Именно Гиппиус, находясь в русле исканий современной лирики, становится и в этом отношении "законодательницей моды", тогда как для стиля Лохвицкой подобная тенденция, по большей части, воспринималась как чуждая.

Сложное соединение традиционного и новаторского в поэзии Лохвицкой не могло не сказаться на стилистических формах воплощения лирической героини. В стилистическом плане наблюдается очень большая зависимость Лохвицкой от надсоновской риторической традиции. Противопоставление в содержательном плане поэзии Надсона и Лохвицкой не вызывает сомнения: так воспринимали их творчество читатели и поэты-современники. Но гораздо более важным, по нашему мнению, является характеристика стиля, художественной манеры поэтов. И именно с этой точки зрения творчество Лохвицкой нам представляется продолжающим традиции "надсоновской школы".

418 Ковалева Т.В. Русский стих 80 - 90-х годов XIX века. - С. 27.

Самым ярким показателем стиля лирики Надсона является поэтика мнимых антитез. Характер антитез у Лохвицкой, с нашей точки зрения, разрабатывается в русле поэтики "надсоновской школы": как и у Надсона, антитезы Лохвицкой оказываются мнимыми. Лирическая героиня Лохвицкой, подобно герою Надсона, не нуждается (и не задумывается) в качественном определении своих устремлений. Противопоставления на поверку оказываются сопоставлениями, между контрастными понятиями ставится знак потенциального равенства.

Орнаментализм, "нарядность" речи, широкое применение риторических фигур добавления и усиления, эмоционализмы, экспрессивность, гиперболизированный способ подачи лирической эмоции, ораторский принцип организации стихотворного произведения, особенности поэтического синтаксиса: амплификации, антитезы, анафорический рисунок, поэтика со-противопоставлений - вот те элементы стиля, благодаря которым Лохвицкая представляется наследницей "надсоновской школы". Но безусловным является и то, что Лохвицкая не "копировала" манеру Надсона, была вполне самостоятельным поэтом. Например, отсутствие пристрастия к логическим элементам построения лирических произведений, нераспространенность жанра поэтической афористики, отличный от Надсона характер аллегоризма, наконец, тяготение к амебейной композиции - яркие свидетельства существующих различий, основная причина которых, на наш взгляд, заключается в том, что Надсон - поэт, который в искреннем творчестве своем стремился заставить читателя сопереживать высказываемым идеям, а Лохвицкая — выражаемым чувствам.

Прямых "наследников" у Лохвицкой было немного, тем важнее мыслилось нам сравнить стилистическую манеру Лохвицкой с манерой поэтессы, открыто заявлявшей о пристрастном отношении к наследию Лохвицкой, - Черубины де Габриак. Мы отметили пристрастие Лохвицкой к различным видам повторов. Параллелизм был основной приметой поэтического синтаксиса Лохвицкой. Стиль Черубины де Габриак характеризуется как широким использованием повторов, так и большим количеством ашкамбманов. Лохвицкая, отгораживаясь от страшащей ее действительности, как бы накладывала заклятье в виде мерных напевов, отточенных ритмов, поэтесса "нового времени" этот "рецепт" уже не считает эффективным. Жизненные диссонансы прорывали магический круг, и творец даже в собственном творчестве не мог уберечься от их пугающей силы. Уже не действовали никакие заговоры, оставалось лишь следовать открывшейся дисгармонии.

Лохвицкая, сохраняя стройность ораторского построения своих стихотворений, в этом случае может быть названа наследницей "скорбного поэта". Черубина де Габриак, представляя изощренно сложный рисунок стихотворений, как бы "взрывает" логику схемы изнутри. Очевидно, что подобные стилистические изменения являются отражением изменений "эпохальных" - в мироощущении, в миро-осознании, и в этом смысле Черубина - поэтесса именно "нового" времени.

Наконец, следует отметить, что "переходность" фигуры поэтессы подчеркивает отношение к ней критики: модернисты считали Лохвицкую принадлежащей "старой эпохе", критики-традиционалисты все же относили ее творчество к поэзии "нового времени".

Творчество Лохвицкой действительно находилось на "переломе" двух художественных систем - между классикой и модернизмом. Сопоставление с "классической эпохой" подчеркивает у Лохвицкой модернистские черты, сопоставление с эпохой модернизма помогает высветить черты классические. Но именно это и бросает трагический отсвет на творчество Лохвицкой, на саму фигуру поэтессы.

Список научной литературыПавельева, Юлия Евгеньевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Бальмонт К. Солнечная пряжа. Изборник. — СПб.: Академический проект, 2003.-352 с.

2. Бальмонт К.Д. Стихотворения. — Л.: Советский писатель, 1969. 712 с.

3. Вилькина (Минская) Л. Мой сад. М.: Гриф, 1906. - 139 с.

4. Гиппиус З.Н. Сочинения. Стихотворения. Проза. — Л.: Художественная литература, 1991.-664 с.

5. Гиппиус З.Н. Стихотворения. — СПб.: Академический проект, 1999. — 592 с.

6. Лохвицкая М.А. (Жибер). Стихотворения. Т. I. М.: Т-во скороп. А.А. Левен-сон, 1896.-184 с.

7. Лохвицкая М.А. (Жибер). Стихотворения. Т. I. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1900 (2-ое издание). - 192 с.

8. Лохвицкая М.А. (Жибер). Стихотворения. Т. II. — М.: Т-во скороп. А.А. Левен-сон, 1898.- 102 с.

9. Лохвицкая М.А. (Жибер). Стихотворения. Т. II. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1900 (2-ое издание). - 105 с.

10. Лохвицкая М.А. (Жибер). Стихотворения. Т. III. СПб: Тип. А.С. Суворина, 1900.-206 с.

11. Лохвицкая М.А. (Жибер). Стихотворения. Т. IV. СПб.: Тип. М.М. Стасюле-вича, 1903.-236 с.

12. Лохвицкая М.А. (Жибер). Стихотворения. Т. V. СПб.: Тип. М.М. Стасюлеви-ча, 1904.-266 с.

13. Лохвицкая М.А. Перед закатом. СПб: Тип. А.С. Суворина, 1908. - 58 с.

14. Мирра Лохвицкая. Неопубликованные стихотворения, переписка, воспоминания о ней. (1890 1920-е) (публикация Т.Л. Александровой) // Российский архив. XIV. - М.: Студия "Тритэ", 2005. - С. 544 - 604.

15. Надсон С.Я. Полное собрание стихотворений. СПб.: Академический проект, 2001.-512 с.

16. Павлова К. Полное собрание стихотворений. — М.; Л.: Советский писатель, 1964.-616 с.

17. Павлова К. Собрание сочинений. - М.: Изд. К.Ф. Некрасова, 1915. — Т. 2. — С. 313.

18. Поэты 1840 1850-х годов. - Л.: Советский писатель, 1972. - 544 с.

19. Поэты 1880 1890-х годов. - Л.: Советский писатель, 1972. - 728 с.

20. Ростопчина Е. Стихотворения. Проза. Письма. М.: Советская Россия, 1986. -445 с.

21. Ростопчина Е.П. Талисман. М.: Московский рабочий, 1987. - 320 с.

22. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия собранные М. Забылиным (Репринтное воспроизведение издания 1880 года). — М.: Автор, 1992.-616 с.

23. Сто одна поэтесса серебряного века. СПб.: ДЕАН, 2000. - 240 с.

24. Флобер Г. Собрание сочинений в 4-х томах М.: Правда, 1971. - Т. 2. - 382 с.

25. Черубина де Габриак. Исповедь. М.: АГРАФ, 2001. - 384 с.

26. Черубина де Габриак: Автобиография. Избранные стихотворения. М.: Молодая гвардия, 1989. - 120 с.

27. Sub rosa. М.: Эллис Лак, 1999. - 768 с.

28. РГАЛИ, ф. 95 (Арх. А.Л. Волынского).

29. РГАЛИ, ф. 125 (Арх. И.А. Гриневской).

30. РГАЛИ, ф. 637 (Арх. Д.Д. Языкова).

31. КРИТИКА РУБЕЖА XIX XX ВЕКОВ

32. Абрамович Н.Я. В осенних садах. Литература сегодняшнего дня. М.: Заря, 1909.-С. 150- 160.

33. Абрамович Н. Эстетизм и эротика // Образование. 1908. - № 4. - С. 73 - 99.

34. Аврелий. Брюсов В.Я. М.А. Лохвицкая. Стихотворения. Т. IV. СПб., 1903 // Новый путь. 1903. - № 1. - С. 194 - 195.

35. Адамович Г. Зинаида Гиппиус // Гиппиус 3. Живые лица. СПб.: Азбука-классика , 2006. - С. 273 - 279.

36. Алексис Жасминов. "Драма и реклама. Нечто в новом стиле". Круг избранных лиц артистического и литературного мира. // Новое время. — 1910. — 8 окт. — № 12419.-С. 4.

37. Амфитеатров А. Человек, которого жаль // Русское слово. — 1914. — 15 мая. — С. 3-4.

38. Андреевский С.А. Вырождение рифмы // Андреевский С.А. Литературные очерки. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1902. - С. 427 - 469.

39. Анненский И. Бальмонт-лирик // Анненский И. Книги отражений. — М.: Наука, 1979.-С. 93 122.

40. Анненский И.Ф. О современном лиризме. Ч. 3. "Оне" // Аполлон. — 1909. — № 3.-С. 3-29.

41. Арский Абрамович Н.Я. Некролог // Наука и жизнь. 1905. - № 9. - С. 293 -304.

42. Бальмонт К.Д. Горные вершины. Сборник статей. Книга I. М.: Гриф, 1904. -210 с.

43. Без подписи. Рецензия на сборник М.А. Лохвицкой 1896 г. // Северный вестник. 1896. - № 5. - С. 325 - 326.

44. Без подписи. Рецензия на сборник М.А. Лохвицкой 1896 г. // Русское богатство. 1896. - № 7. - С. 59 - 60.

45. Без подписи. Рецензия на сборник М.А. Лохвицкой 1898 г. // Мир Божий. -1898.-№3.-С. 64.

46. Без подписи. // Неделя. 1898. - № 9. - 1 марта. - С. 291.

47. Без подписи. // Новости и биржевая газета. — 1898. — 29 янв. С. 2.

48. Без подписи. М.А. Лохвицкая (Жибер). Стихотворения. Т. I, изд. 2-е. СПб. 1900. Т. И, изд. 2-е. СПб. 1900. Т. III. СПб. 1900 // Русское богатство. 1900. - № 8. - С. 60 - 64.

49. Без подписи. М.А. Лохвицкая (Жибер). Стихотворения. Том IV. 1900 1902. СПб., 1903 // Русское богатство. - 1903. - № 3. - С. 77 - 80.

50. Без подписи. Плагиат // Новости дня. 1905. - 29 июля. - С. 1-2.

51. Без подписи. Некролог // Искусство. 1905. - № 8. - С. 47.

52. Без подписи. Лохвицкая М.А. [Некролог] // Исторический вестник. 1905. -№ 10.-С. 358 -359.

53. Без подписи. // Московские ведомости. 1905. - 15 сент. — С. 4.

54. Без подписи. М.А. Лохвицкая-Жибер [Некролог] // Нива. 1905. - № 39. - С. 771.

55. Белый А. Стихотворения и поэмы. — М.; Л.: Советский писатель, 1966. — 656 с.

56. Блок А.А. О современном состоянии русского символизма // Аполлон. 1910. -№ 8.-С. 21 -30.

57. Брюсов В. Дневники. Письма. Автобиографическая проза. М.: ОЛМА-Пресс, 2002.-416 с.

58. Брюсов В.Я. Женщины-поэты // Брюсов В.Я. Далекие и близкие. М.: Скорпион, 1912.-С. 148-152.

59. Брюсов В. З.Н. Гиппиус // Русская литература XX в. 1890 1910 / Под ред. проф. С .А. Венгерова. - М.: XXI век - Согласие, 2000. - Т. I. - С. 176 - 186.

60. Брюсов В. Среди стихов. 1894 1924: Манифесты. Статьи. Рецензии. - М.: Советский писатель, 1990. - 716 с.

61. Бунин И.А. Собрание сочинений в 9-ти томах. М.: Художественная литература, 1967.-Т. 9.-622 с.

62. Буренин В. Критические очерки // Новое время. 1898. - № 1896. - 20 февраля.-С. 2.

63. Буренин В. Критические очерки // Новое время. 1904. - № 10003. - 9 января. -С. 2.

64. Введенский А. Поэт переходного времени // Дело. 1886. - № 5. - Отд. 2. - С. 1-21.

65. Венгеров С.А. М. Лохвицкая // Новый энциклопедический словарь. Т. 24. -Пг.: Изд. Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона, 1915. - С. 943 - 944.

66. Венгеров С.А. Этапы нео-романтического движения // Русская литература XX века, 1890 1910. Книга 2. / Под редакцией С.А. Венгерова. - М.: Мир, 1914. - Т. 1. -С. 1-56.

67. В.Л. Величко В.Л. Рецензия на сборник М.А. Лохвицкой. 1898 // Кавказ. -1898.-№ 87.-С. 2.

68. Волошин М. Рассказ о Черубине де Габриак // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1988. М.: Наука, 1989. - С. 41 - 61.

69. Волынский A.JI. М.А. Лохвицкая (Жибер). Стихотворения 1896 98. М., 1898 // Волынский А. Флексер А.Л. Борьба за идеализм. Критические статьи. - СПб.: Н.Г. Молоствов, 1900. - С. 402 - 405.

70. Волынский А.Л. М.А. Лохвицкая (Жибер). Стихотворения. 1896 1898 гг. М., 1898 // Северный вестник. - 1898. - № 8 - 9. - С. 239.

71. Волынский А.Л. Русские женщины // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 17.-М.; СПб.: Прогресс: Феникс, 1994. С. 209-292.

72. Галич Л. Габрилович Л.Е. Памяти Мирры Лохвицкой // Театр и искусство. -1905.-№37.-С. 593.

73. Гиппиус З.Н. Автобиографическая заметка // Русская литература XX в. 1890 — 1910 / Под ред. проф. С.А. Венгерова. Т. I. - М.: XXI век - Согласие, 2000. - С. 170-175.

74. Гиппиус 3. Одержимый // Гиппиус 3. Живые лица. М.: ОЛМА - Пресс, 2002. -С. 45-67.

75. Голенищев-Кутузов А.А. М.А. Лохвицкая (Жибер). Стихотворения (М., 1896). Критический разбор // Отчет о двенадцатом присуждении премий им. А.С. Пушкина в 1897 году. — СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1900. 13 с.

76. Голенищев-Кутузов А.А. М.А. Лохвицкая (Жибер). Стихотворения, т. III. ПБ., 1900 // Сборник отделения русского языка и словесности (15-е присуждение премий им. А.С. Пушкина 1903 г.). СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1905. - Т. LXXVTII, № 1. - С. 121-126.

77. Голенищев-Кутузов А.А. Разбор стихотворений С.Я. Надсона // Грот Я.К. Отчет о третьем присуждении Пушкинской премии. Сборник отделения русского языка и словесности. Т. 41. - 1887. - С. 21 - 32, 78 - 92.

78. Голиков В. Наши поэтессы // Неделя "Вестника знания". 1912. - 16 дек. - С. 770 - 777.

79. Гофман М. Романтизм, символизм и декадентство // Книга о русских поэтах последнего десятилетия. СПб.; М.: Изд-во М.О. Вольфа, 1908. - С. 1 - 34.

80. Гранитов Туркин Н. . Мирра Лохвицкая // Голос жизни. 1905. - 3 сент. - С. 38-48.

81. Гроссман Л. Вторник у Каролины Павловой // Русская мысль. -1917. № 7 -8.-С. 180-220.

82. Гуревич Л.Я. История "Северного Вестника" // Русская литература XX в. 1890- 1910 / Под ред. проф. С.А. Венгерова. Т. I. - М.: XXI век - Согласие, 2000. - С. 228-252.

83. Дон Бальмонт К.Д. М.А. Лохвицкая (Жибер). Стихотворения, т. V. // Весы. -1904,-№2.-С. 59.

84. Загуляева Ю. Петербургские письма // Московские ведомости. — 1905. — 7 сент. -С.З.

85. Иванов Вяч. М.А. Лохвицкая-Жибер. // Вопросы жизни. СПб., 1905. - № 9. -С. 292-293.

86. Измайлов А. Литературный Олимп: Лев Толстой, Чехов, Андреев, Куприн, Горький, Сологуб, Ясинский, Салиас, Соловьев: Характеристики, встречи, портреты, автографы. -М.: Тип. Т-ва И.Д. Сытина, 1911. С. 464 - 465.

87. Измайлов А. М.А. Лохвицкая // Биржевые ведомости. 1905. - № 9003. - 30 авг., утр. вып. — С. 3.

88. Книжник Кара-Мурза С.Г. Черубина де Габриак. // Московская газета. 1910. -№41. -С. 4.

89. К-н М. Медведский К. Поэзия М.А. Лохвицкой // Русское обозрение. 1896. -№ 12.-С. 1120-1126.

90. К. М-ский. Памяти М. Лохвицкой // Новое время. 31 авг. - 1905. — С. 2.

91. Кор. А-н Коринфский А.А. Рецензия на сборник М.А. Лохвицкой 1898 года // Север. 1898. - № 14. - С. 446 - 448.

92. Коринфский А. Рецензия на сборник М.А. Лохвицкой 1896 года // Север -1897. № 29. - С. 925 - 926.

93. Коринфский А.А. Юные побеги русской поэзии // Север. 1897. - № 44. - С. 1397-1406.

94. Короленко В.Г. Письмо начинающему поэту // Короленко о литературе ГИХЛ- М.: Гослитиздат, 1957. С. 455.

95. К.Р. Критический разбор V-ro тома стихотворений М.А. Лохвицкой // К.Р. Критические отзывы. Литературно-критические статьи о русской поэзии за 1905 -1913 гг.—Пг.: Тип. "Сельск. вестника", 1915.-С. 1-45.

96. К.Р. Предисловие // Лохвицкая М.А. Перед закатом. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1908.-C.I-IV.

97. Краснов Пл. Женская поэзия. М.А. Лохвицкая (Жибер) // Книжки "Недели". — 1900. -№ 10.-С. 194-204.

98. Краснов Пл. Любовь в современной поэзии // Новый мир. 1899. - 15 окт. - С. 397-398.

99. Краснов Пл. Новые всходы // Книжки "Недели". 1899. - № 1. - С. 176 - 186.

100. Краснов Пл. Русская Сафо: Литературная характеристика М.А. Лохвицкой // Новый мир. 1903.-№ 120. - 15 дек. - С. 330 - 331.

101. Краснов Пл. Тоска по людям // Книжки "Недели". 1897. - № 12. - С. 149 -162.

102. Курский А. М.А. Лохвицкая (Некролог) // Новости дня. 1905. - 30 авг. - С. 3.

103. Лохвицкая М. Письма в редакцию "Нового времени" // Новое время. 1901. — № 9222. - 6 ноября. - С. 4.

104. Лохвицкая М. Письма в редакцию "Нового времени" // Новое время. 1903. -№ 9896. - 22 сент. - С. 4.

105. Маковский С. Черубина де Габриак. // Маковский С. Портреты современников. Серебряный век. Мемуары. М.: АГРАФ, 2000. - С. 354 - 381.

106. Маковский Ф. Что такое русское декадентство? // Образование. 1905. - № 9. -С. 125- 142.

107. Маркиз То-то. Литературные заметки // Мировые отголоски. 1898. - 3 янв. -С. 2.

108. М.Г. Гершензон М.О. Литературное обозрение. (М.А. Лохвицкая. Стихотворения "Перед закатом". СПб., 1908.) // Вестник Европы. 1908. - № 7. - С. 338 -340.

109. Медведский К.П. Новые лауреаты Академии Наук // Исторический вестник. -1904.-№2.-С. 633-646.

110. Мелыпин Л. Гриневич П.Ф. Современные миниатюры // Мелынин Л. Очерки русской поэзии. СПб.: Ред. журн. "Рус. Богатство", 1904. - С. 356 - 362.

111. Михайлов Д.Н. Мирра Александровна Лохвицкая (Жибер) // Михайлов Д.Н. Очерки русской поэзии. Тифлис: Электропечатня Груз. изд. т-ва, 1904. - С. 490 -519.

112. Немирович-Данченко Вас.И. Погасшая звезда // Немирович-Данченко Вас.И. На кладбищах: Воспоминания. Ревель: Библиофил, 1921. - С. 133 - 148.

113. Новоселов Вл. Современные русские поэтессы // Новый мир. 1903. - 1 авг. -С. 206-208.

114. Первые литературные шаги. Автобиографии русских писателей. Собр. Ф.Ф. Фидлер. М.: Тип. Т-ва И.Д. Сытина,1911. - 268 с.

115. Переписка с К.Д. Бальмонтом // Валерий Брюсов и его корреспонденты. (Лит. наследство. Т. 98. Кн. 1.) М.: Наука, 1991. - 831 с.

116. Перцов П.П. Литературные воспоминания. — М.: Новое литературное обозрение, 2002.-491 с.

117. П. Ив. Лохвицкая (Некролог) // Аргус. 1905. - № 8. - С. 10.

118. Письма К.Д. Бальмонта к В.В. Обольянинову / Публ. П. Куприяновского и Н. Молчановой // Вопросы литературы. — 1997. Вып. 3. - № 5/6. - С. 326 - 340.

119. Письма В.Я. Брюсова к П.П. Перцову 1894 1896 гг. (К истории раннего символизма) - М.: Мосполиграф, 1927. - 81 с.

120. Поселянин Е. Погожев Е.Н. Отзвеневшие струны (К 20-му дню по кончине М.А. Лохвицкой) //Московские ведомости. 1905. - № 253. - 15сент. - С. 4.

121. Поярков Н. Поэты наших дней. (Критические этюды.) М.: Тип. И.Н. Халчев и К°, 1907.-С. 83 -86.

122. Розанов В.В. Предисловие // Вилькина Л. (Минская). Мой сад. М.: Гриф, 1906.-С. 5-6.

123. Святополк-Мирский Д. История русской литературы с древних времен по 1925 год. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2005. - 964 с.

124. Святополк-Мирский Д.П. Поэты и Россия. Статьи. Рецензии. Портреты. Некрологи. СПб.: Алетейя, 2002. - 384 с.

125. Северянин И. Моя поэзия // Синий журнал. 1913. - № 41. - С. 5.

126. Семенов М.Н. Вакх и сирены. М.: Новое литературное обозрение, 2008 - 680 с.

127. Скриба Соловьев Е.А. Стихи, стихи и еще раз стихи // Новости и биржевая газета. 1898. - № 29. - 29 янв. - С. 2.

128. Соловьева П. Автобиографическая заметка // Русская литература XX века. 1890 1910 / Под ред. проф. С.А. Венгерова. - Т. II. - М.: XXI - Согласие, 2000. -С. 294-300.

129. Ст. библ. Быков В.П. М.А. Лохвицкая // Слово. 1905. - 4 сент. - С. 11 - 12.

130. Толстой Л.Н. Записная книжка № 2, 1897 г. // Толстой Л.Н. ПСС в 90 т. Т. 53 (Дневники, записные книжки 1895 - 1899). -М.: ГИХЛ, 1953. - С. 307.

131. Фидлер Ф.Ф. Из мира литераторов: Характеры и суждения. М.: Новое литературное обозрение, 2008. - 864 с.

132. Цветаева М. Живое о живом // Цветаева М. Автобиографическая проза. Дневниковые записи. Воспоминания о современниках. Эссе. Письма. — Екатеринбург: У-Фактория, 2005. С. 343 - 441.

133. Чуйко В.В. Современная русская поэзия в ее представителях. СПб.: тип. А. Тагов, 1885.-С. 3-9.

134. Шагинян М.С. О блаженстве имущего. — М.: Альциона, 1912. 42 с.

135. Шамурин Е.И. Основные течения в дореволюционной русской поэзии // Русская поэзия XX века: Антология русской лирики первой четверти XX века. М.: Амирус, 1991. - С. XVIII - XXXV.

136. Ходасевич Вл. Графиня Е.П. Ростопчина // Русская мысль. — 1916. № 11. - С. 35-53.

137. Ходасевич В. Женские стихи // Ходасевич В. Колеблемый треножник. Избранное / Сост. В.Г. Перельмутера. Под общей ред. Н.А. Богомолова. — М.: Советский писатель, 1991. С. 577 - 580.

138. Эллис Кобылинский Л.Л. Русские символисты: Д. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый. Томск: Водолей, 1996. - 288 с.

139. Якубович П. М.А. Лохвицкая (Жибер) // Русское богатство. 1990. - № 8. - С. 60 -64.

140. Ясинский И.И. Роман моей жизни. М; Л.: ГИЗ, 1926. - 360 с.1. НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

141. Азадовский К.М., Лавров А.В. З.Н. Гиппиус: Метафизика, личность, творчество // Гиппиус З.Н. Сочинения. Стихотворения. Проза. Л.: Художественная литература, 1991.-С. 3-44.

142. Александрова Т.Л. Бунин и Мирра Лохвицкая: пересечение путей в жизни и творчестве // Материалы международной научной конференции, посвященной 70-летию присуждения И.А. Бунину Нобелевской премии. Орел: Орловск. гос. ун-т, 2003.-С. 44-47.

143. Александрова Т.Л. Жизнь и поэзия Мирры Лохвицкой // Лохвицкая М.А. Путь к неведомой Отчизне. Стихотворения, поэмы. М.: Вече, 2003. - С. 5 - 87, 325 -377.

144. Александрова Т.Л. Вступительная статья: Из архива Мирры Лохвицкой, 1890 -1920 гг. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII XX вв.: Альманах. - М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2005. - Т. XIV. - С. 544 - 548.

145. Александрова Т. Истаять обреченная в полете. Жизнь и творчество Мирры Лохвицкой. СПб.: Гиперион, 2007. - 280 с.

146. Альми И.Л. О поэзии и прозе. СПб.: Семантика-С, Скифия, 2002. - С. 178 — 205.

147. Бавин С., Семибратова И. Судьбы поэтов серебряного века. М.: Книжная палата, 1993.-475 с.

148. Банников Н.В. Мирра Лохвицкая // Русская речь. 1993. - № 5. - С. 20 - 21.

149. Банников Н.В. Русские поэтессы XIX века // Русские поэтессы XIX века. М.: Советская Россия, 1979.-С. 11, 181-201.

150. Богомолов Н.А. Любовь одна (О творчестве Зинаиды Гиппиус) // Гиппиус З.Н. Стихотворения. Живые лица. - М.: Художественная литература, 1991. - С. 5 — 22.

151. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX начала XX века в свете исторической поэтики (субъектно-образная структура) / Автореферат дисс. .д. филол. н. - М., 1989.-С. 14-31.

152. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX начала XX века в свете исторической поэтики: Субъектно-образная структура. — М.: РГГУ, 1997. - 307 с.

153. Бургин, Диана JI. София Парнок. Жизнь и творчество русской Сафо. СПб.: ИНАПРЕСС, 1999. - 512 с.

154. Бухштаб Б.Я. А.А. Фет: Очерк жизни и творчества. JL: Наука, 1974. - 134 с.

155. Бялый Г.А. Поэты 1880 1890-х годов (Вступительная статья) // Поэты 1880 -1890-х годов. — Л.: Советский писатель, 1972. - С. 5 - 64.

156. Бялый Г.А. С.Я. Надсон (Вступительная статья) // Надсон С.Я. Полное собрание стихотворений. Л.: Советский писатель, 1962. - С. 5 - 46.

157. Власенко Г.Л. О лирическом герое В.А. Жуковского // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск: Изд-во УдГУ, 1989. — С. 13 — 20.

158. Гарин И.И. Серебряный век: В 3-х тт. Т. 3. - М.: ТЕРРА, 1999. - 815 с.

159. Гаркави A.M. Лирический герой в художественном мире Н.А. Некрасова // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск: Изд-во УдГУ, 1989. - С. 70-78.

160. Гаспаров М.Л. Поэтика "серебряного века" // Русская поэзия серебряного века. 1890- 1916.-М.: Наука, 1993. С. 5-44.

161. Гаспаров М.Л. Русский стих начала XX века в комментариях. М.: Фортуна-Лимитед, 2001.-288 с.

162. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. М.: Фортуна-Лимитед, 2002. -352 с.

163. Гаспаров М.Л., Кушлина О.Б., Никольская Т.Л. Биографические статьи // Сто одна поэтесса серебряного века. СПб.: ДЕАН, 2000. - 240 с.

164. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.: Интрада, 1997. - 408 с.

165. Глоцер В. Васильева Е.И. // Русские писатели. 1800 1917. Биографический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1989. - С. 394 - 395.

166. Глоцер В. "Две вещи в мире для меня были самыми святыми: стихи и любовь" //Новый мир.- 1988.-№ 12.-С. 132- 170.

167. Гречишкин С.С. Архив Л.Я. Гуревич // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1976 г. Л.: Наука, 1978. - С. 3 - 29.

168. Гречишкин С.С., Лавров А.В. Символисты вблизи. Статьи и публикации. -СПб.: Скифия, 2004. 400 с.

169. Григорьян К.Н. Поэзия 1880 1890-х годов // История русской литературы: В 4-х томах. - Т. 4. - Л.: Наука, 1983. - С. 105 - 116.

170. Громов П.П. Каролина Павлова // Павлова К. Полное собрание стихотворений. М.; Л. Советский писатель, 1964. - С. 5 - 72.

171. Гугнин А.А. Постоянство и изменчивость жанра // Эолова арфа: Антология баллады. — М.: Высшая школа, 1989. С.7 - 26.

172. Гуртуева Т.Б. Литературные портреты "серебряного века" (Федор Сологуб, Зинаида Гиппиус, Константин Бальмонт). — Нальчик: КБГУ, 1996. — 45 с.

173. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М.: Интрада, 1995. - 320 с.

174. Дарвин М.Н. К проблеме цикла в типологическом изучении лирики // Типологический анализ литературного произведения: Сборник научных трудов. — Кемерово: Изд-во Кемер. гос. ун-та, 1982. С. 30 - 35.

175. Дарвин М.Н. Проблема цикла в изучении лирики. Кемерово: Изд-во Кемер. гос. ун-та, 1983.- 104 с.

176. Дарвин М.Н. Циклизация в лирике: Исторические пути и художественные формы / Автореферат дисс. . к. филол. н. М., 1997. - 43 с.

177. Димова Л.К. К определению лирического цикла // Русская филология. IV. Сборник студенческий научных работ. Тарту: Изд-во Тартуск. гос. ун-та, 1975. -С. 3-10.

178. Долгополов Л. На рубеже веков. Л.: Советский писатель, 1985. - С. 91 - 115.

179. Еремина В.И. Поэзия 1880 1890-х годов // Русская литература и фольклор (конец XIX века). - Л.: Наука, 1987. - С. 334 - 360.

180. Ермилова Е.В. Лирика "безвременья" (конец века) // Кожинов В. Книга о русской лирической поэзии XIX века. Развитие стиля и жанра. М.: Современник, 1978.-С. 217-288.

181. Ермилова Е.В. Поэзия на рубеже двух веков // Смена литературных стилей. -М.: Наука, 1974.-С. 58-121.

182. Ермилова Е.В. Смена стилей в русской поэзии на рубеже XIX XX веков // Дисс. к. филол. н. -М., 1976.

183. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М.: Наука, 1989.- 176 с.

184. Жук О. Русские амазонки: История лесбийской субкультуры в России. XX век.- М.: Глагол, 1998.-135 с.

185. Жуковская Т.Н., Калло Е.А. Комментарии // Sub rosa. М.: Эллис Лак, 1999. -С. 555-689.

186. Журавлева А.И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс - Традиция, 2002. - 288 с.

187. Завьялова Е.Е. Фольклорно-мифологическая основа стихотворения М.А. Лохвицкой "Заклинание" // Завьялова Е.Е. Жанровые модификации в русской лирике 1880 1890-х гг. - Астрахань: Изд-во Астраханск. ун-та, 2006. - С. 208 - 213.

188. Золотарева О.Г. Проблема "несобранного стихотворного цикла" 40-х 60-х гг. XIX в. / Автореф. дисс. . к. филол. н. - Томск, 1982. - 17 с.

189. Иванова Е.В. Лохвицкая // Русские писатели: Биобиблиографический словарь / Под ред. П. А. Николаева. Ч. 1. - М.: Просвещение, 1990. - С. 423 - 424.

190. Иванова Е.В. Мирра Лохвицкая // Русская поэзия серебряного века. 1890 -1917.-М.: Наука, 1993.-С. 82,339-341.

191. Игорь Северянин. Царственный паяц. Автобиографические материалы. Письма. Критика. СПб.: Росток, 2005. — 640 с.

192. Изусина Е.В. Лирическая героиня в русской лирике XIX века (на материала творчества А.П. Буниной, К.К. Павловой, М.А. Лохвицкой) / Автореф. дисс. . к. филол. н. Орел, 2005. - 17 с.

193. Ильев С.П. К.Д. Бальмонт обозреватель русской литературы конца XIX века // А. Блок и основные тенденции развития литературы начала XX века. Блоковский сборник VII. — Тарту: Изд-во Тартуск. гос. ун-та, 1986. - С. 99 - 112.

194. Каган М.С. К проблеме переходного типа культуры // Античная культура и современная наука Сб. ст., посвященных А.Ф. Лосеву. М.: Наука, 1985. - С. 319.

195. Казак В. Лексикон русской литературы XX века. М.: РИК Культура, 1996. -492 с.

196. Калло Е.А. Четыре имени в русской поэзии. // Sub rosa. М.: Эллис Лак, 1999.- С. 3 74.

197. Касаткина Е. Лирическая героиня М.А. Лохвицкой и чеховские "чайки" // Молодые исследователи Чехова. IV. -М.: МГУ, 2001. - С. 406 -411.

198. Квятковский А.П. Поэтический словарь. — М.: Советская Энциклопедия, 1966. -376 с.

199. Киселев-Сергенин В. Тайна графини Е.П. Ростопчиной // Нева. 1994. — № 9. — С. 267-284.

200. Кобринский А.А. Дедушка русского символизма (литературная судьба Константина Бальмонта) // Бальмонт К. Солнечная пряжа. Изборник. СПб.: Академический проект, 2003. - С. 5 - 32.

201. Ковалева Т.В. Русский стих 80 90-х годов XIX века // Дисс. к. филол. н. -Алматы, 1993. - С. 13 - 163. Приложение. - С. 4 - 9.

202. Козлов М.В. Стиль С.Я. Надсона (Идейно-тематический и художественный анализ творчества) // Дисс. к. филол. н. М., 1967. - С. 291.

203. Козубовская Г.П. Миф в поэтическом мире А. Фета и А. Ахматовой // А.А. Фет. Проблемы изучения жизни и творчества. Курск: КГПУ, 1994. - С. 50 - 73.

204. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М.: Просвещение, 1972,- 111с.

205. Корман Б.О. Лирика Некрасова. Ижевск: Удмуртия, 1978. - С. 65 - 181.

206. Краснянский В.В. Поэтический штамп в лирике С. Надсона // Проблемы структурной лингвистики. 1982. М.: Наука, 1984. - С. 237 - 247.

207. Кумпан К.А. Лохвицкая // Русские писатели. 1800 1917: Биографический словарь. - Т. 3. - М.: Советская Энциклопедия, 1994. - С. 395 - 396.

208. Куприяновский П.В., Молчанова Н.А. К.Д. Бальмонт и его литературное окружение. Воронеж: ФГУП ИПФ "Воронеж", 2004. - 198 с.

209. Куприяновский П.В., Молчанова Н.А. Поэт Константин Бальмонт. Иваново: Изд. "Иваново", 2001. - 470 с.

210. Куприяновский П.В., Молчанова Н.А. "Поэт с утренней душой": Жизнь, творчество, судьба Константина Бальмонта. — М.: Индрик, 2003. — 464 с.

211. Кушлина О.Б. Страстоцвет, или Петербургские подоконники. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001. - 336 с.

212. Лавров А.В. З.Н. Гиппиус и ее поэтический дневник // Гиппиус З.Н. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 1999. - С. 5 - 68.

213. Ланда М. Миф и судьба // Черубина де Габриак. Исповедь. М.: АГРАФ, 2001. -С. 5-44.

214. Лахути Г. Время и поэзия Мирры Лохвицкой // Лохвицкая М. Тайных струн сверкающее пенье. М.: Гуманитарный фонд, 1994. - С. 3 - 24.

215. ЛейкинаЯ.В. Поэтический мир Зинаиды Гиппиус 1889 1919 годов / Дисс. . к. филол. н. - Смоленск, 2000.

216. Луков Вл.А. Предромантизм. М.: Наука, 2006. - 683 с.

217. Ляпина Л.Е. Лирический цикл в русской поэзии 1840 1850-х годов / Автореферат дисс. . к. филол. н. - Л., 1977. - 28 с.

218. Ляпина Л.Е. Лирический цикл как художественное единство // Проблема целостности литературного произведения: Известия Воронежского Гос. Пед. Института. -Т. 180.-Воронеж, 1976.-С. 122-139.

219. Ляпина Л.Е. Проблема метатекстового элемента в структуре литературного цикла ("Неизвестный роман" Е. Ростопчиной) // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. IV. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1998. - С. 103 - 110.

220. Ляпина Л.Е. Циклизация в русской лирике 1840-х — 60-х годов // Дисс. . д. филол. н. СПб., 1994. - С. 4 - 44.

221. Макашина В.Г. Лохвицкая // Русские писатели. XX век: Биобиблиографический словарь. В 2 ч. / Под ред. Н.Н. Скатова. Ч. 1. - М.: Просвещение, 1998. - С. 763-765.

222. Макашина В.Г. Мирра Лохвицкая и Игорь-Северянин: К проблеме преемственности поэтических культур // Дисс. к. филол. н. Новгород, 1999.

223. Макашина В.Г. "Страсть к волосам": Фет Лохвицкая - Цветаева // А.А. Фет: Проблемы изучения жизни и творчества. - Курск: КГПУ, 1998. - С. 75 - 79.

224. Макашина В.Г. "Чайная роза" русской поэзии // Лохвицкая М. Стихотворения. СПб.: ООО "АБЕВЕГА", 1997. - С. 5 - 18.

225. Малыгина Т.В. Авторское сознание в лирике К.М. Фофанова // Автореф. дисс. . к. филол. н. М., 2005 - С. 3 - 4.

226. Марков А.Ф. Лохвицкую называли "русской Сафо" // Русская словесность. -1993.-№»5.-С. 79-81.

227. Мащбиц-Веров И. Русский символизм и путь Александра Блока. Куйбышев: Куйбышевское книжное издательство, 1969. - 350 с.

228. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. - 406 с.

229. Минералова И.Г. Русская литература серебряного века: поэтика символизма. -М.: Флинта: Наука, 1989. 268 с.

230. Минц З.Г. "Новые романтики" (К проблеме русского пресимволизма) // Тыняновский сборник. Третьи тыняновские чтения. — Рига: Зинатне, 1988. — С. 144 — . 58.

231. Минц З.Г. Об эволюции русского символизма // А. Блок и основные тенденции развития литературы начала XX века. Блоковский сборник VII. Тарту: Изд-во Тартуск. гос. ун-та, 1986. - С. 7 - 25.

232. Мирошникова О.В. О лирическом цикле К.К. Случевского "Прежде и теперь" // Художественной творчество и литературный процесс. Вып. 2. — Томск: изд-во ТГУ, 1979. С. 39-45.

233. Мирошникова О.В. Лирика К.К. Случевского: Жанрово-композиционное своеобразие // Автореф. дисс. . к. филол. н. Л., 1983. -24 с.

234. Михайловский Б.В. Русская литература XX века (с 90-х годов XIX века до 1917 года). М.: Учпедгиз, 1938. - 420 с.

235. Молчанова Н.А. Поэзия К.Д. Бальмонта: проблемы творческой эволюции / Дисс. . д. филол. н. Иваново, 2002. - С. 21 - 68.

236. Морозов Ал. Лохвицкая // КЛЭ Т. 4. - М.: Советская Энциклопедия, 1966. -С. 434.

237. Мстиславская Е.П. Д.С. Мережковский и З.Н. Гиппиус. Лирический диалог (1889 1903) // Зинаида Николаевна Гиппиус: Новые материалы, исследования / Ред.-сост. Н.В. Королева. - М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 244 - 261.

238. Непогодина Н. Игра как принцип воплощения лирического героя в раннем творчестве 3. Гиппиус // Сборник студенческих научных работ. Литературоведение. Ижевск: Изд-во УдГУ, 1998. - С. 99 - 110.

239. Николюкин А. Россия Зинаиды Гиппиус // Гиппиус 3. Живые лица. М.: ОЛМА-Пресс, 2002. - С. 5 - 10.

240. Орлов В. Бальмонт. Жизнь и поэзия // Бальмонт К.Д. Стихотворения. JI.: Советский писатель, 1969. - С. 57 - 58.

241. Пайман А. История русского символизма. М.: Республика, 2000. — С. 59-65, 367.

242. Паолини М. Мужское "я" и "женскость" в зеркале критической прозы Зинаиды Гиппиус // Зинаида Николаевна Гиппиус: Новые материалы, исследования / Ред.-сост. Н.В. Королева. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 274 - 289.

243. Пахмусс Т. Творческий путь Зинаиды Гиппиус // Зинаида Николаевна Гиппиус: Новые материалы, исследования / Ред.-сост. Н.В. Королева. М.: ИМЛИ РАН, 2002.-С. 215-235.

244. Переходные периоды в мировой культуре и литературе // XIX Пуришевские чтения: Сборник статей и материалов. М.: МПГУ, 2007. - 286 с.

245. Персонажи славянской мифологии / Сост. А.А. Кононенко, С.А. Кононенко — Киев: Корсар, 1993. 218 с.

246. Перхин В.В. Русская поэзия в оценке Д.П. Святополка-Мирского // Святополк-Мирский Д.П. Поэты и Россия. Статьи. Рецензии. Портреты. Некрологи. СПб.: Алетейя, 2002. - С. 5 - 21.

247. Песков A.M., Турбин В.Н. Антитеза // Лермонтовская энциклопедия / Под ред. В.А. Мануйлова. М.: Советская Энциклопедия, 1981. - С. 33 - 34.

248. Петров B.C. Амазонки // От Каролины до Марины. Лирика. Ростов-н/Д: Феникс, 2001.-С. 3-6.

249. Петросов К.Г. О формах выражения авторского сознания в лирической поэзии // Русская советская поэзия и стиховедение. М.: Наука, 1969. — С. 22 — 48.

250. Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М.: Наука, 1975.-С. 68-91.

251. Рассадин С.Б. Неизвестный соловей // Павлова К.К. Стихотворения. М.: Текст, 2001.-С. 7- 19.

252. Рассадин С.Б. Женщина // Павлова К.К. Стихотворения. М.: Текст, 2001. - С. 155-166.

253. Роднянская И.Б. Лирический герой // КЛЭ. Т. 4. - М.: Советская Энциклопедия, 1967.-С. 213-214.

254. Романов Б. Лирический дневник Евдокии Ростопчиной // Ростопчина Е. Стихотворения. Проза. Письма. М.: Советская Россия, 1986. — С. 5 — 27.

255. Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. — М.: ОГИ, 2000. 152 с.

256. Руднев В. Апология истерии // Руднев В. Характеры и расстройства личности. М.: Независимая фирма "Класс", 2002. - С. 72 - 119.

257. Рыбкин П. История Черубины де Габриак: миф или мистификация? // Библиотечка учителя словесности. 2000. - № 1 - 2. - С. 6 - 30.

258. Савченко Т.Т. Субъектный строй русской лирики: На материале поэзии XVII — первой трети XIX вв. — Караганда: Изд-во Карагандинск. гос. ун-та им Е.А. Букето-ва, 2000. 303 с.

259. Сапогов В.А. Лирический цикл и лирическая поэма в творчестве А. Блока // Русская литература XX в. (дооктябрьский период). Калуга, 1968. - С. 179 - 182.

260. Сапогов В.А. О некоторых структурных особенностях лирического цикла А. Блока // Язык и стиль художественного произведения / Под общ. ред. проф. А.И. Ревякина М.: МГПИ, 1966. - 168 с.

261. Сапогов В.А. Цикл // Литературный энциклопедический словарь. М.: Советская Энциклопедия, 1987. - С. 432.

262. Сапожков С. Рец.: Александрова Т. Истаять обреченная в полете Жизнь и творчество Мирры Лохвицкой. СПб.: Гиперион, 2007. - 280 с. - 3000 экз. // Новое литературное обозрение. - № 91 (3) - 2008. - С. 431 - 434.

263. Сапожков С.В. Русская поэзия 1880 — 1890-х годов в свете системного анализа: от С.Я. Надсона к К.К. Случевскому (течения, кружки, стили) // Дисс. . д. филол. н.-М.:, 1999.

264. Сапожков С.В. Русские поэты "безвременья" в зеркале критики 1880 1890-х годов. - М.: МПГУ, 1996. - 118 с.

265. Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма: Проблема жизнетворчества. — Воронеж: Изд. Воронеж, ун-та, 1991. -260 с.

266. Свиясов Е.В. Сафо в восприятии русских поэтов (1880 1910-е гг.) // На рубеже XIX и XX веков: Из истории международных связей русской литературы. - Л.: Наука, 1991.-С. 253-275.

267. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л.: Советский писатель, 1977. -223 с.

268. Суворова К.Н. На чердаке старого московского дома (Об архиве ЕЛ. Архип-пова) // Встречи с прошлым. Вып. VI. - М.: Советская Россия, 1988. - С. 150 -163.

269. Тарланов Е.З. Женская литература в России рубежа веков (Социальный аспект) // Русская литература. 1999. - № 1. - С. 134 - 144.

270. Тарланов Е.З. Константин Фофанов: легенда и действительность. — Петрозаводск: Изд-во ПТУ им. М.В. Ломоносова, 1993. 177 с.

271. Тарланов Е.З. Между золотым и серебряным веком. Петрозаводск: Изд-во ПГУ им. М.В. Ломоносова, 2001. - 395 с.

272. Тарланов Е.З. Поэзия К. М. Фофанова и тенденции в русской лирике конца XIX века / Автореферат дисс. . д. филол. н. — СПб., 1999. — 49 с.

273. Телегин С.М. Мифология восточных славян. М.: Алконост, 1994. -45 с.

274. Терапиано Ю. Литературная жизнь русского Парижа за полвека (1924 1974).- Париж: Альбатрос Нью-Йорк: Третья волна, 1987. - 352 с.

275. Терехина В., Шубникова-Гусева Н. За струнной изгородью лиры. // Игорь Северянин. Царственный паяц. Автобиографические материалы. Письма. Критика.- СПб.: Росток, 2005. С. 5 - 31.

276. Томсон Р.Д.В. Встреча в Таормине: три редакции одной истории // Зинаида Николаевна Гиппиус: Новые материалы, исследования / Ред.-сост. Н.В. Королева. — М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 262 - 273.

277. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. - 579 с.

278. Тырышкина Е.В. Русская литература 1890-х начала 1920-х годов: от декаданса к авангарду. — Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2002. - 151 с.

279. Ученова В.В. "Вы вспомните меня!." // Царицы муз: Русские поэтессы XIX -начала XX века. -М.: Современник, 1989. С. 3 - 14.

280. Фесенко ЭЛ. Теория литературы. Архангельск: Изд-во ПГУ им. М.В. Ломоносова, 2001.-304 с.

281. Фоменко И.В. Лирический цикл: Становление жанра, поэтика. Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 1992. - 123 с.

282. Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла. Калинин: Изд-во КГУ, 1984. -79 с.

283. Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла / Автореферат дисс. . д. филол. н. -М., 1990.-31 с.

284. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. — 448 с.

285. Ханзен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. — СПб.: Академический проект, 1999. 508 с.

286. Холшевников В.Е. Основы стиховедения. Русское стихосложение. М.: Академия, 2002. - 208 с.

287. Холшевников В.Е. Стиховедение и поэзия. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. - 254 с.

288. Шевеленко И. Литературный путь Цветаевой. М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 464 с.

289. Шевцова Т.Ю. О творческих связях К. Случевского и М. Лохвицкой // Литературные отношения русских писателей XIX начала XX веков. Межвузовск. сб. на-учн. тр.- М.: Московск. Пед. ун-т, 1995. - С. 200 - 209.

290. Шевцова Т.Ю. Поэтический язык М. Лохвицкой // Русский язык в школе. -1996.-№5. -С. 70-77.

291. Шевцова Т.Ю. Поэтическое мироощущение М. Лохвицкой и К. Бальмонта. //, К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX века. Вып. 4. — Иваново: Изд-во ИГУ, 1999.-С. 33-43.

292. Шевцова Т.Ю. Творчество М. Лохвицкой: Традиции русской литературной классики, связь с поэтами-современниками. //Дисс. . к. филол. н. — М., 1998.

293. Шевцова Т.Ю. Творчество М. Лохвицкой: Традиции русской литературной классики, связь с поэтами-современниками. // Автореф. дисс. . к. филол. н. М., 1998.-С. 3-19.

294. Щеблыкина Л.И. Лирика Е.П. Ростопчиной. Пенза: Изд-во ППУ, 1996. - С. 3 -23.

295. Щеблыкина Л.И. Тема маскарада в творчестве М.Ю. Лермонтова и Е.П. Ростопчиной // Лермонтовский выпуск. № 5. - Пенза, 1996. — С. 41 - 47.

296. Щенникова Л. История русской поэзии 1880 1890-х годов как культурно-исторический феномен. - Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2002. — 455 с.

297. Якобсон P.O. Грамматический параллелизм и его русские аспекты // Якобсон P.O. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. - С. 99 - 132.

298. Ciorain С. The Russian Sapho: Mirra Lokhvitskaya // Russian Literary Triquarterly. 1974. -№ 9.-P. 317-335.

299. Grober K. Lokhvitskaya M.A. // Dictionary of Russian Women Writers. London, 1994.-P. 381 -384.

300. Introduction // Women Writers in Russian Modernism: An Anthology. Urbane, 1978.-P. 11 - 12.

301. Kasack W. Lexicon der russishen Literatur des XX Jahrhunderts: vom Beginn des Jahrhunderts bis zum Erde Sowjet aera. Munchen, 1994. - S. 696 - 697.

302. Markov V. Kommentar zu den Dichtungen von K.D. Balmont. 1890 1909, Koln -Wien, 1988.-S. 156.

303. Markov V. Russian Crepuscular // Russian Literature and History. Jerusalim, 1989. -P. 80.

304. Pachmuss T. Mirra Lokhvitskaya // Women Writers in Russian Modernism: An Anthology. Urbane, 1978. - P. 85 - 113.