автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Логико-семантические типы предложений. Неполные речевые реализации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Логико-семантические типы предложений. Неполные речевые реализации"

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

Иванова Елена Юрьевна

Логико-семантические типы предложений. Неполные речевые реализации

(в русском и болгарском языках)

Специальность 10.02.01- Русский язык

10.02.03 - Славянские языки

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Сашп-Пехербург 2003

Работа выполнена на кафедре славянской филологии Санкт-Петербургского государственного университета

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Казаков Владимир Павлович доктор филологических наук, профессор Проничев Виктор Павлович доктор филологических наук, профессор Чувакин Алексей Андреевич

Ведущая организация - Институт славяноведения и балканистики РАН

Защита состоится ¿^У 2003 г. в часов на

заседании диссертационного совета Д 212.232.18 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу:

199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., 11, филологический факультет СПбГУ.

С диссертацией можно очнакомиться в Научной библиотеке им. М.Горького Санкт-Петербургского государственного университета

Автореферат разослан « У » 2003 г

Ученый секретарь диссертационного совета доц. С.А.Авсрипа

2МГ-Ч

го2$бго

3

Диссертация посвящена исследованию неполных речевых реализаций логико-семантических типов (ЛСТ) предложений.

Выявленные Н.Д.Арутюновой [1976] основные логико-семантические отношения на уровне предложения (бытия, идентификации, характеризации) реализуются структурами с определенным набором семантических компонентов Так, бытийные предложения включают локализатор, объект бытия и бытийный предикат, для характеризующих важно указание на субъект характеризации и его признак, для идентифицирующих — показатель тождества и объект, обозначенный двумя способами.

В реальном тексте не все элементы обязательно должны быть представлены: те или иные смысловые составляющие могут перемещаться в контекст или вообще не быть выражены. Среди неполных речевых реализаций разных логико-синтаксических структур обнаруживается формально сходная конструкция — это предложение, представленное в речи номинативной именной группой. Диссертация, таким образом, продолжает список исследований, посвященных т.н. номинативным предложениям и однооформленным синтаксическим явлениям. В данной работе предлагается анализ разнообразных номинативных конструкций (НК) с точки зрения семантического и коммуникативного синтаксиса.

Актуальность исследования обусловлена тем, что вопрос о семантике и структуре номинативных предложений до сих пор остается открытым. Неотчетливость их субъектно-предикатного членения и неудовлетворительность подлежащно-сказуемостного разбора, стилистическая маркированность, лексические ограничения и контекстуальная зависимость многих помипатизов с бытийной семантикой приводят лингвистов к мысли о том, что методы конструктивного синтаксист недостаточны для исследования данных построений С другой стороны, изучение предложения в терминах семантических составляющих и введение понятия неполных речевых реализаций логико-синтаксических (Н.ДЛрутюнова) и структурно-семантических (Г.А.Золотова) типов предложений позволяют по-новому взглянуть на те конструкции, которые используют одну «упаковку» для выражения различной семантики. При этом подходе предложения номинативной формы можно рассматривать как речевые варианты разных семантико-синтаксических структур.

РОС. Н/>п чмальна* БИ! ¡..ГЕКА С .е|/1>ург МО-Ьрк

Данный аспект анализа номинативных построений выявляет ряд еще не поднимавшихся лингвистикой проблем в области как семантического синтаксиса, так и синтаксиса текста Так, оказывается, что вопрос о возможности реализации бытийного ЛСТ только именем объекта бытия гораздо сложнее, чем это может показаться при рассмотрении очевидных примеров с перемещенным в контекст локализатором (далее подчеркнут): Она быстро выдернула ящик Рыжий портфель (В.Набоков); Я сунул дрожащую руку в катан за бумажникам Только песок/ (В.Попов), поскольку лежащие в основе бытийных предложений смысловые отношения допускают толкование и локализатора, и бытующих объектов в самом широком и условном смысле, ср.: В книге много интересных мыслей; Вокруг суета; В стране беспорядки, У меня на душе покой; В ней есть что-то неприятное; У него прекрасная техника исполнения; У воды неприятный запах и т.п. Каким образом и с какими семантическими последствиями реализуются в однокомпонентном варианте подобные бытийные структуры? Как ведут себя при перемещении в предтекст различные виды локализаторов? Сможет ли бытийное значение при таких трансформациях выдержать формальный распад логико-синтаксической структуры?

Поэтому вслед за вопросом о том, «всякое или не всякое бытийное предложение... способно редуцироваться» [Т.Е.Лиошкииа 2000], встает вопрос о том, удержится ли такое «редуцированное» предложение в рамках бытийного типа.

До сих пор не рассматривались с точки зрения логико-семантического анализа неполные варианты идентифицирующих предложений: Вдруг у Гриши поднялось настроение поняп что гюда иНет кто-то Ппдруга ТТюськи ТТарися Вот она вошла и сразу встала на диск «Здоровье», начала крутиться (II Горланова);. Не оборачиваясь, одним только уголком глаза, я сиз:су: розовые, распростертые крылья-уши, двояко-изогнутое... он! (Е.Замятин). По каким причинам, с какими лексико-семантическими и семантико-прагматическими последствиями осуществляется речевая реализация предложений идентифицирующей семантики только одним эксплицированным компонентом, как эти конструкции должны отграничиваться от однооформленных бытийных, именующих и характеризующих ПК каковы идентифицирующие возможности именных групп (ИГ) разного денотативного статуса, — все эти вопросы требуют непременного рассмотрения для правильной семантической трактовки

номинативного построения. В области характеризующего ЛСТ (Дома Нина застала Варю Неприятная неожиданность! (А Рыбаков)) требуется расширить представление о характеризующих номинативах наблюдениями над их текстовыми функциями и типами антецедента, обусловливающими лексико-семантическое устройство таких конструкций.

Доказательство возможности разных логико-семантических интерпретаций изоморфных конструкций составляет только одну часть нерешенных вопросов лингвистики, связанных с номинативными предложениями и однооформлениыми синтаксическими явлениями. Другая группа вопросов — выявление и семантическая характеристика номинативов, функционирующих в усложненных синтаксических и семаншческих условиях. «Среда обитания», то ссть то синтаксическое и смысловое окружение, в котором функционирует предложение, может оказать воздействие на его ЛСТ и даже предикативный статус До какой степени неполные варианты разных ЛСТ способны выдерживать смещение семантических и синтаксических акцентов, что определяет их устойчивость или нестабильность? Решению этих вопросов посвящена отдельная глава данной работы.

Поставщиками предложений той же формы оказываются явления расчлененного, «рубленого» синтаксиса. Любое вычленение, особенно обозначенное финальными знаками препинания, предполагает более независимое семантическое и синтаксическое поведение отчлененного сегмента. В парцелляте мо!ут быть утрачены грамматические показатели подчинительной связи, возможно и формирование дополнительных смыслов, которые не позволяют видеть в субстгнтнвной группе тчько парцеллированный элемент предшествующего предложения, ср., например, подытоживающее значение отчлененной части. Живая сестра сказала ему, когда они шли с гаадбища, что тарасовский домик принадлежит ей, и только ей, и нечего ему рот на него разевать... Сестра смотрела на него таким точечным взглядом, что у него кольнуло в подреберье, но, правда, ершу и отпустило, а вот взгляд сестры запечатался в нем раз и навсегда. Взгляд алчной ненависти (Г.Щербакова). В болгарском языке такое отчленение может сопровождаться и сменой артиклей, показывающей, что субсганшвный сегмент принял на себя главную синтаксическую функцию в предложении- Никой не познава вкуса на снега Той сега го знае. Студен и твърд като желязо Вкусът на смъртта (Б Димитрова).

При каких синтаксических и семантических условиях легче всего совершается разрыв парцеллята с порождающей его структурой, сегмент какого ЛСТ высвобождается в результате этого процесса, какие грамматические и смысловые изменения придают ему статус предложения, как это отражается в артиклевом языке (болгарском), — комплекс этих проблем также требует рассмотрения при системном анализе данного языкового явления.

В рамках сопоставительного лингвистического анализа важно проследить, в чем проявляются расхождения между языками при неполных речевых реализациях предложений разных JICT. С этой точки зрения интересно взглянуть на болгарский язык, в котором, несмотря на генетическую близость к русскому, сконцентрирован ряд специфических граммашчееких характеристик, определяющих его типологические особенности, в частности' 1) принадлежность к группе языков habere- (а не esse-) типа; 2) обязательность связки в именном сказуемом; 3) отсутствие именного склонения; 4) наличие граммашческих показателей категории определенности / неопределенности.

Целью исследования является разработка принципов интерпретационного анализа изоморфных речевых реализаций предложений разных ЛСТ и применение этих принципов к русскому и болгарскому языкам.

Для этого представляется необходимым решить следующие задачи;

1. Доказать, что предложения номинативной формы являются речевой модификацией разных логико-синтаксических структур, для чего требуется:

а) показать, в каких условиях и с какими семантическими и грамматическими последствиями осуществляется речевая реализация предложений трех наиболее «ас-ипчы* ЛСТ mVi i и иного, идептифинирутпего и характеризующего) в виде НК,

б) выявить способы и средства, которыми обсспсчивастся «поддержание» логико-семантических отношений при реализации ЛСТ только номинативной конструкцией, и условия, в которых не удается обеспечить устойчивость выражения исходной семантики при наличии этого единсшеннши компонент логико-синтаксической структуры.

2. Изучить специфику функционирования неполных (однокомпонентных) реализаций при разных «коммуникативных стратегиях» ¡ТГЯнко 2001] говорящего.

3. Исследовать особенности семантической и синтаксической интерпретации НК при их употреблении в разных типах текстов.

4 В целях сопоставительного анализа необходимо: а) установить, каким набором полных логико-синтаксических структур, включающих рематическую ИГ, располагает болгарский язык; б) выявить их возможные неполные варианты; в) соотнести с русскими неполными речевыми реализациями.

Объект исследования — логико-семантический аспект предложения.

Предмет исследования — изоморфность ЛСТ в сфере их неполных речевых реализаций в русском и болгарском языках.

Теоретической и методологической базой исследования служат идеи и концепции отечественной и зарубежной синтаксической семантики, прежде всего логико-синтаксический и семантико-прагматический способы представления предложения, реализованные в трудах Н.Д.Арутюновой и Е В Падучевой.

В общенаучном плане исследование строится на основе описательного, дедуктивно-интерпретационного и сопоставительного методов. При их реализации использовались частнолингвистические методы логико-семантического, семантико-прашатического и коммуникативного анализа с элементами лингвистического эксперимента.

Материалом для исследования послужили тексты русской и болгарской художественной прозы XX века. Основной массив составляют произведения последней трети XX века. Общий объем рабочей картотеки автора — около 11000 примеров (в равных частях русских и болгарских). Из них 9000 употреблений представляют собой основной анализируемый материал, а именно предложения номинативной формы, извлеченные из повествовательных фрагментов текстов В целях системного анализа использовались примеры полных логико-синтаксических структур (400 употреблений), нэмипатишшх пеетрсепкт"; из диалогической речи (500 употреблений), парцеллированных субстантивных групп (более 1000 употреблений).

Научная новизна и теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем впервые применен комплексный логико-семантический, референциальный, коммуникативный и контекстуальный анализ по отношению к построениям помипатшятой формы, вызывающим противоречивые лингвистические решения. Установление ЛСТ предложения, неполной речевой реализацией которого является НК, идет путем разрешения как вопросов,

существующих на современном этапе развития семантического синтаксиса, так и сложностей, возникающих в результате семантической и / или синтаксической неполноты номинативного сегмента.

В области бытийного ЛСТ впервые на большом материале исследуется специфика выражения бытийного значения номинативными конструкциями: рассматриваются семантико-синтаксические условия, в которых номинативное построение способно удержать бытийную семантику, анализируются роль и виды контекстуальных локализаторов, трансформация бытийного смысла при передвижении локализатора в контекст и др.

В работе впервые исследуются особенности отражения номинативными построениями опознавательно-идентифицирующего акта мышления. Доказывается, что разные этапы этого мыслительного процесса выражаются номинашвами, представляющими различные ЛСТ. При рассмотрении однокомпонентных реализаций идентифицирующего ЛСТ анализируются конструкции индивидуализирующею отождествления: выявляются условия, в которых появляются такие формы, и специфика выражения ими идентифицирующей семантики В аспекте неполноты речевой реализации новое освещение получает ряд спорных проблем семантического синтаксиса, касающихся предложений идентификации: идентифицирующие возможности ИГ разного денотативного статуса, логико-семантические характеристики предложений гносеологического отождествления, проблемы

несубстанционального тождества, особенности выражения тождества с помощью конструкций, основанных на текстовой кореферентности ИГ.

В области жарактеризуюшего ЛСТ прелложена классификация неполных реализаций с учетом текстовой функции номинативной конструкции, типа аптецедента и лсксико-ссмантичсскпх особенностей характеризующей НК.

В работе впервые получают логико-семантическую интерпретацию номинативные построения, относящиеся к области неясных и спорных синтаксических явлений, а именно конструкции, находящиеся в тесной смысловой и синтаксической зависимости от окружающего контекста. При обращении к причинам, порождающим такие дискуссионные, «проблемные» синтаксические явления, выявлены языковые элементы, берущие тта себя роль смысловых и синтаксических организаторов текста и оказывающие в той или иной степени давление на логико-семантический и синтаксический статус

номинативного построения; рассмотрены условия сохранения или изменения семантического типа номинативов в таких контекстах.

На примере неполных реализаций предложений идентифицирующей и бытийной семантики разработана процедура семантической интерпретации НК в текстах, представляющих разные формы речи: монологическую и диалогическую; проанализированы условия и особенности функционирования номинативных построений в текстах актуализирующего синтаксиса.

Впервые рассмотрены ЛСТ предложений и их неполные реализации в болгарском языке. Выдвигается и доказывается положение о том, что изоморфность в сфере неполных речевых реализаций различных ЛСТ распространяется и на 5иык с другими типологическими особенностями

Практическая значимость исследования. Понимание природы и сущности НК представляется весьма важным в рамках вузовской и школьной программ по синтаксису. В школьных учебниках до сих пор предлагается трактовка номинативных бытийных предложений как односоставных с единственным членом, чаще всего определяемым как подлежащее Между тем современные синтаксические исследования доказывают, что предложения, состоящие только из подлежащего, невозможны, так же как и сомнительной видится трактовка существительного в номинативном предложении как единого главного члена, совмещающего в себе свойства подлежащего и сказуемого. Нет единства в толковании данных построений и в вузовских пособиях, хотя привлечение логико-семантического аспёкта к анализу предложения уже реализовано в ряде новых учебников.

Материяч, содержаптийгя в диссертации, ч ее выводы могут йыть использованы при чтении курса лекций ко синтаксису, при написании учебников, предполагающих мно! оаспектный анализ предложения. Ряд положений диссертации может быть применен и в школьном курсе русского языка после соответствующей переработки и адаптации.

Выводы и материал данного научною исследования позволят существенно дополнить курс синтаксиса русского языка как в вузовской, так и в школьной программах включением т.н. трудных синтаксических вопросов, нашедших в работе свое решение, в частности: принципы структурно-семантического разбора предложений типа Пожар!, зависимость семантики неполного предложения от коммуникативных интенций говорящего; неоднозначность вопроса о

стилистической маркированности номинативных предложений; семантико-синтаксический статус т.н. контекстуально-связанных номинативных конструкций и др.

Выводы и наблюдения, касающиеся особенностей выражения логико-семантических отношений в болгарском предложении, будут полезны в преподавании болгарского языка как иностранного, в частности: способы построения идентифицирующих и именующих сообщений в русском и болгарском языке, семантико-грамматические и стилистические особенности бытийных предложений с сьм и има, анализ русско-болгарских параллелей в области бытийных предложений, принципы артиклевой маркированности ИГ в бисубстантивном предложении, основные значения неопределенного артикля и др.

Апробация результатов исследования. Результаты работы нашли отражение в 28 научных публикациях автора (монографии, учебном пособии, научных статьях, материалах конференций) общим объемом 27 п.л Основные положения диссертации были представлены в докладах на ежегодной Всероссийской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов филологического факультета СПбГУ (1994, 2000, 2002, 2003), на ежегодной международной конференции «Державинские чтения» в СПбГУ (2000; 2002), на международной научной конференции «Славистические чтения памяти профессора ПА.Дмитриева и профессора Г.И.Сафрснсва» в СПбГУ (1999, 2000, 2001, 2002), на ежегодной международной научной конференции в МГУ (1993, 2001), на ежегодных международных «Паисиевых чтениях» в Пловдивском университете (1994, 1998. 2001), па международной научно-практической конференции в Софийском университете (2002, 2003)

На защиту выносятся следующие положения.

1 К предложениям, имеющим форму номинативной ИГ, могут бьггь применены принципы логико-семантического анализа предложения. При этом подходе рассматриваемые конструкции предстают как неполные речевые реализации предложений разных ЛСТ. Проблема семантической интерпретации однооформленных построений может бьпъ решена методами логико-семантического, семантико-прагматического, и коммуникативного анализа, учитывающими: а) референциальный статус именных компонентов, б) коммуникативную перспективу сообщения и коммуникативную стратегию

говорящего, в) возможные варианты речевых модификаций исходных логико-синтаксических структур, г) типы контекста и функции в нем рассматриваемых конструкций, д) синтаксические возможности лексического наполнения.

2. Образованная отсечением (неназванностью) коммуникативно менее важных компонентов, номинативная реализация представляет собой семантически и синтаксически неустойчивую конструкцию, поэтому отчетливость смысловых отношений, свойственных тому или иному ЛСТ, достигается, в основном, благодаря компенсаторным возможностям контекста, в котором особым образом организуются или возмещаются недостающие компоненты логико-семантической структуры. Важнейшую роль при реализации ЛСТ только номинативным построением играют синтаксические возможности категориальных групп лексики, формирующих НК.

3. Не поддерживаемый необходимыми смысловыми связями, единственный компонент логико-синтаксической структуры при реализации особых коммуникативных стратегий говорящею может попадать под действие других семантических организаторов текста, трансформируя свое значение.

4 Исследовательские методики, применяемые к анализу едпооформленпых предложений, должны учитывать различие в рсйиМах интерпретаций языковых явлений, употребленных в канонической и неканонической речевой ситуации, а также сложность синтаксической квалификации номинативных конструкций, функционирующих в текстах «актуализирующей» прозы.

5. Изоморфность в сфере неполных речевых вариантов предложений разных ЛСТ распространяется и на язык с другими типологическими особенностями. При однокомпоиентной реализации не находят выражения синтаксические и морфолсгс-снятаксические различия болгарского и русского языков, проявляющиеся на уровне полных логико-синтаксических структур; сохраняются лишь типологические грамматические особенности на уровне ИГ

Структура работы. Диссертация состоит из введения, 4 глав и заключения. В конце работы приведены списки литературы и источников иллюстративного материала.

Содержание работы

Глава 1 «Неполные речевые реализации предложений различных логико-семантических типов: проблемы и задачи». Рассматриваются семантические классификации предложений в отечественном и зарубежном славянском языкознании (В.Г.Адмони, В.В Бабайцева, В.Г.Гак, Т.В.Шмелева, В.В Гладров, Р.Мразек, П.Адамец, К.Илиева и др.). Наиболее подробное освещение получает логико-семантический подход НД Арутюновой (который принят за основу в данном исследовании), отражающий динамический аспект формирования пропозиции с учетом возможных соотношений предмета, понятия и имени — вершин «семантического треугольника» В качестве основных И.Д.Арутюновой выделены отношения экзистенции, соединяющие концепт и объект, отношения характеризации, направленные от объекта к признакам, соствляющим понятие, оч ношения идентификации, обращенные на один и тот же объект. Эти три вида отношений выражаются особыми логико-синтаксическими структурами, которые объединяются в логико-синтаксические (в терминологии Н.Д.Арутюновой) типы предложений. В диссертации принят термин '<логико-семантический тип» {ЛСТ) предложений, подчеркивающий семантический (логико-семантический) аспект анализа. По отношению к конкретным конструкциям, с помощью которых выражаются те или иные логико-семантические отношения, используется термин «логико-синтаксическая структура».

Каждый ЛСТ характеризуется определенным набором семантических компонентов, однако не все они непременно должны быть представлены в прчеяых вариантах иогико-счнтаксических структур Некоторые сммскжыс составляющие могут быть сдвинуты в контекст или вообще не бьггь выражены Характеризующие и идентифицирующие предложения легко обходятся без упоминания (по крайней мере непосредственно в том же предложении) объекта характеризации и идентификации При этом опускается и глагольный компонент, ср. (1) предложения с полной экспликацией семантических составляющих, (2) предложения неполной реализации, представленные только одним семантическим и структурным компонентом:

характеризующий ЛСТ' (!) Напротив меня сидят Пена с Андрюшей Лена — учительница из Алкиной школы (В Токарева) и (2) Зато мы подружились с мамой Петера Добродушная, чуть суетливая женщина (И Кудесова); (1) Моя

пятая школа была одноэтажной типовой новостройкой (Н.Толстая) и (2) Дом — в центре города. Голубой особняк (В.Токарева);

идентифицирующий ЛСТ: (1) Дверь снова отворилась, но это были не Настя с Дашей, это был лысый с комом моей одежды (М.Попов) и (2) Дверь в комнату отворилась... Риммуля! (В.Попов); (1) Тут же зазвонил телефон, как будто ждал подходящего момента Это был Юрик (А.Матвеева) и (2) Он уже выходил, когда телефон зазвонил частыми гудками — междугородный Скорее всего — родитель (М.Чулаки).

Синтаксическая и семантическая неполнота, освобожденность от показателя модально-временных отношений позволяет использовать данные конструкции со специальными стилистическими целями в различных композиционно-речевых формах нарратива, а именно в текстах, ориентированных на имитацию разговорной или внутренней речи. Здесь в наибольшей степени реализуется характерная для неполных предложений свернутость известных элементов информации и экспликация прежде всего коммуникативно важных компонентов.

Вопрос о причинах и условиях выраженности в тексте смысловых составляющих бытийного предложения менее очевиден, поскольку обусловлен комплексом грамматических, семантических и стилистических факторов, приводящих к устранению бытийного (глагольного) и локативного (обстоятельственного) компонентов. Но и бытийная логико-синтаксическая структура допускает такую реализацию, когда из трех возможных семантических компонентов сохранено только имя объекта бытия, ср полное бытийное предложение в (1) и неполную реализацию в (2): (1) Нашлась и коробочка с выдвижной крышкой; в ней были щуплые шахматные фигуры (В.Набоков) и (2) Розовыми пальчиками чалой разверчуп серебристую фольгу Комочки гашиша (С Шаргунов); (1) На нем были круглая спортивная шапочка и тяжелые ботинки горнолыжника (В.Токарева) и (2) У ворот нас уже ждал местный гид Иван Никитич Бородка, мятый отечественный костюм, советские сандалии с дырочками, а через плечо — сумка с аппликацией... (Н Толстая).

Бытийные предложения в однокомпонентной реализации традиционно принято рассматривать как номинахивные предложения — односоставный тип простых предложений. В данной работе такие предложения не соогносятся со структурной односоставностью. Обращение к опьггу изучения номинативных

предложений в отечественной лингвистике и в лингвистике зарубежных славянских стран свидетельствует о новом витке лингвистического анализа: от непризнания номинативных высказываний предложениями (или полными предложениями) в синтаксических концепциях прошлого — через последующую убежденность в их односоставности и полноте — к отрицанию их структурпообразующего статуса в рамках коммуникативно и семантически ориентированного синтаксиса [И.П.Распопов 1970; В.С.Юрченко 1972; О.И.Москальская 1974; Ю.АЛевицкий 1995; Е Н.Ширяев 1989, 1997 и др.]. Изучение семантического устройства предложения позволяет предположить, что номинативные предложения представляют собой речевой вариант семантико-сиптаксических структур с экзистенциальным значением (ср. близкие результаты в концепциях Н.Д.Арутюновой и Г.А.Золотовой).

Методы семантического и коммуникативного синтаксиса представляются достаточно эффективными и для изучения номинативных конструкций с пебытийпым течением. Впрочем, вклад конструктивной лингвистики в эту проблему достаточно весом. Задача отграничения бытийных номинативных предложений от однооформленных построений иной семантики ставится во всех работах, связанных с анализом НК, поэтому в диссертации рассмотрены основные направления, по которым продвинулась лингвистика в решении этого вопроса.

Еще одна проблема, которая неизбежно возникает при любом подходе к изучению данных построений, — это наличие переходных зон с явлениями непредложенческого уровня. В рамках традиционного анализа не раз осуществлялись попытки выделения конструкций, которые, в отличие от относительно независимых предложений, способны функционировать только в тесной смысловой соотнесенности с предшествующим предложением. Эти конструкции получают осторожные наименования "изолированный именительный» [Н.С.Валгина 1971], «именительный присоединения» [Р.С.Акопян 1975], «субстантивные фрагменты текста» [В.В.Бабайцева 1997] и т.п. Конситуативно зависимые высказывания номинативной формы как яркая особенность современных художественных и публицистических текстов стали объектом отдельного монографического исследования [Г.К.Хамзина 1997]. Многие из этих явлений представляют предмет обсуждения в рамках проблемы бессоюзных предложений, появление других обусловлено сегментацией высказывания и экспансией именительного падежа [В.В.Бабайцева 1997;

Г.К.Хамзина 1983; Е.Н.Ширяев 1986; В.П.Проничев 1991 и др.]. Наиболее часто выводятся за рамки номинативных предложений (или предложений вообще) конструкции:

а) раскрывающие введенный в предгексте признак объекта: Жена Вадима Андреевича оказалась пикантной, однако не лезущей в девочки дамой — некичливое достоинство, холеная стать (В.Ларин);

б) конкретизирующие содержание компонента с обобщающим значением-Из каждой страны — подарок маме Серебряные украшения, статуэтки, вазочки (А.Матвеева);

в) называющие причину названного в предыдущем тексте явления: ...советская власть, почти родная, ушла не попрощавшись.. Живите как хотите. Нянек больше нет: рынок (Н.Толстая)

Поскольку в диссертации привлекаются к анализу однооформленные явления не только предложенческого уровня, но и спорного или переходного синтаксического статуса, в качестве общего термина для всех рассматриваемых здесь построений (вне зависимости от их семантики и синтаксической квалификации') будет использоваться сочетание номинативная конструкция. Основной материал для исследования составляют НК, выделенные финальными пунктуационными знаками, то есть оформленные как отдельные фразы. Тем не менее, поскольку многочисленные явления неустойчивого синтаксического статуса допускают колебания пунктуационных правил (см. наблюдения Н.Л.Шубиной [1999]), представляется необходимым расширить зону рассматриваемых НК включением построений, отделенных иными, внутрипредложенческими, знаками препинания. Это к тому же позволяет увидеть, как функционируют номинативные реализации в рамках бессоюзно связанных частей, хотя отношения «не через точку», несомненно, боле? замкнутые [Е.Н.Ширяев 1986].

Итак, одной из речевых реализаций, изоморфной для всех ЛСТ предложений, является НК, содержащая коммуникативно значимую часть информации. Одна и та же форма предоставляет свою «упаковку» для выражения разных смыслов, отражающих разные ситуации Как выявить те значения, которые скрывает за собой номинативное построение'' По сути, проблемы определения семантики предложений, представленных номинативной формой, повторяют сложности установления логико-семантических отношений в

предложениях полных реализаций и, как это и следовало ожидать, добавляют к ним вопросы «ситуативного типа речи» [А А.Чувакин 1987]. Для решения этих задач в диссертации предполагается использование принципов логико-семантического, семантико-прагматического и коммуникативного анализа, включающих выявление векторности отношений между элементами смысла через установление референциального статуса именных выражений, коммуникативное членение высказывания, синтаксический и прагматический анализ контекста

Глава 2 «Номинативная конструкция как представитель логико-семантического типа». В разделах 2.1 - 2.3 исследуется, какие грамматические, семантические и стилистические последствия влечет за собой невыраженность тех или иных семантических составляющих каждого ЛСТ, каким образом обеспечивается сохранение исходного значения при неполной реализации Предлагаются способы семантической интерпретации однооформленных построений.

Наиболее неустойчив логико-ссмантичсский статус однокомпонентных реализаций бытийных предложений (раздел 2.1). Отсутствие важнейших семантических компонентов — предиката существования и локализатора — дестабилизирует бытийный смысл. Значение предложения, эксплицированного только НК, становится неустойчивым. «Вектор» логико-смысловой направленности начинает определяться отчетливостью / неотчетливостью выраженности «вмещающего» значения у элемента контекста, претепдугощего на роль локализатора, лексическим наполнением НК, прежде всего синтаксическими свойствами категориальных подклассов лексики, формирующих НК, смысловой соотнесенностью опорного имени с локализатором Однокомпопептптлй вариант поэтом}' приобретает ряд референциальных, синтаксических и семантических характеристик, не свойственных ■••»'тичнуу (м-ггийным структурам, а по некоторым признакам отличаясь и от безглагольных предложений с локализатором.

Экспликация локализатора в предтексте более всего способствует бытийному прочтению номинативного построения. Отчетливое бытийное значение имеют НК при локализаторе с семантикой «вместилища», способного к заполнению своего объема- Заглянул в комнату Авроры {супруги спали раздельно) Неприбранная кровать, допотопное зеркало.. (Д Рагозин); Он оступился и упал в яму Известковый мусор, оползни (И.Грекова); Антон Петрович вскрыл

конверт. Сто марок и больше ничего (В.Набоков); Приводят в отделение. Скамейка. Перед ней стол, покрытый почему-то линолеумом (В.Попов).

Для объектов поверхностного расположения понятие объема не предполагает отчетливо выделяемого внутреннего пространства и внешней поверхности, а связывается с размещением объектов на плоскости. В качестве таковых выступают прежде всего пространственные имена {город, улица, пустыня, сад) и внешние, обычно горизонтальные, части предметов (стола, подоконника), например: Широкая окраинная улииа была пуста и бела. Деревянные заборы, домики в два, три окошка Черная водокачка на углу (В.Панова); За столом Екатерины Владимировны (она-то мне и нужна) никто не сидел Впрочем, компьютер был включен Бумаги на столе аккуратной стопкой, полчашки остывшего кофе (П.Мейлахс). Поверхность предмета может служшь просгране 1вом расположения знаковых сущностей: Он посмотрел на часы Полчетвертого (Б.Лшшн); Вера Игнатьевна взглянула на календарь Девятнадцатое (Н.Кагерли).

Большинство бытийных номинативов при сохранении в контексте обоих «фрагментов» (И Б Шатуновский) бкгийной ситуации (локализатора и бытующего объекта) все же не переходят грань, отделяющую их от иного ЛСТ, но, конечно же, находятся, благодаря оживлению таксономических характеристик, в «зоне риска». Эта неустойчивость свойственна всем безглагольным бытийным предложениям, но при выносе локализатора в контекст она достигает того предела, когда малейшее отступление от семантического соотношения «вмещающий фрагмент : находящийся в нем объект» затемняет логико-семантический статус номинативного построения

Например, в функции локализатора бытийного предложения часто выступает человек как средоточие физических к пскхичсеких компонентов и всего того внешнего окружения человека, что составляет его «личную сферуv (ЮД Апресян): У нее есть сын {однокомнатная квартира, дача); У него голубые глаза {громкий голос, быстрая походка) и т.п. Перемещение такого локализатора в прсдтекст всегда сопровождается разрушением посессивно-локативной конструкции и, значит, снижением роли локативной семантической составляющей' 'Тарлг,з был в восемьдесят девятом году на моей свадьбе Филологическая внешность, футляр с гитарой, бабочка (И.Кочергин); На станции Левашово с грохотом ввалилась толпа омоновцев Пятнистые робы,

пушистые усы, волнующие запахи смазки и гуталина Девушки все моментально на них переключились (В.Попов); .ведь ей дворцов не строят Однокомнатная квартира в новостройке (В Токарева). Ослабление «вмещающего» значения личного посессора особенно очевидно при тех НК, которые строятся с помощью существительных абсолютной неотчуждаемости В таких предложениях обязательно присутствуют характеризующие лексемы, которые и несут главную смысловую нагрузку: Вспомянули, повздыхали, расходятся с вечным присловьем: «Сиди — не сиди, а работать надо » Немолодые, пожившие Морщинистые лица, мослатые корявые руки (Б Екимов); Главный редактор Крышев усиленно занимался внешними сношениями, исчезал из редакции и возвращался, вновь исчезал и вновь возвращался Боковая походочка с мелким прискоком (В.Тендряков). Более того, отрицательные формы этих конструкций не допускают введения предиката нет, как это возможно в типичных бытийных структурах. Включение в НК имен относительно неотчуждаемой принадлежности не требует обязательных определителей и не противоречит бытийному прочтению номинатива- Заспанный и недовольный доцент Артамонов нащупал выключатель над зеркалом и... критически сощурился на свое отражение Сероватая пористая кожа, мешки под глазами, щетина (В.Исхаков), ср. У него нет мешков под глазами, щетины

Значительный сдвиг в сторону характеризующего значения демонстрируют НК, содержащие субстантивированное наименование квалификатавного признака человека. Если в полной бытийной конструкции посессивное значение подкрепляется формальной структурой, то есть оформлением носителя призпака как локатпва (В ней есть какая-то неестественность), тс в неполном варианте разрушается «вмещающее» значение носителя признака, утратившего предлояшс-падежную форму ггпка-швного компонента, поэтому возможность бытийного прочтения сохраняется лишь в следующих условиях: а) при соотнесении признака не непосредственно с носителем, а через компопент посессора: Ему — семнадцать Почти детская элегантность синего, с красным воротником мундира и бешенство чувств, обреченных с 1816 года до конца его дней стремиться неостывающей лавой тайными путями неудовлетворенной любеи (Г Новожилов), б) при обстоятельственном оформлении в предтексте имени носителя признака: Хотя какая уж у Наши строптивость1.. Полное покорство1 (В.Кантор); в) при

употреблении имен качеств в одном ряду с другими компонентами человека: Далее из восемнадцатого года Игорь шагнул в сорок первый, в образ немецкого офицера Безукоризненная опрятность, пенсне, жестокость в глазах (В Токарева). В иных случаях квалификативные призпаки в НК служат для обобщающей характеризапии (см раздел 2.3)" Одалживаться у родителей он считал для себя унизительным, и хотя поначалу ему приходилось брать у матери на карманные расходы, но делал он это явно со стесненным сердцем от крайней нужды Щепетильность, для нас удручающая (В Тендряков).

Для НК, представляющих состояние человека, также необходимо соотнесение с локализатором, поскольку состояние мыслится в связи с его носителем. При однокомпопептной реализации носитель состояния обычно обозначен в контексте- Теперь Надежда здесь одна Навсегда Тупик И то же чувство непоправимости, затерянности, отчаяния, как бывало во сне (Н.Катерли); Недоумевая, я сел Неужели это я минуту назад дергался между вагонами?... Достоинство, покой... (В Попов); Но тут возникает мама и бьет его, бьет. Счастье боли от мамы, пусть бьет, главное — она рядом (Г.Щербакова).

Нечеткая обозначеннопъ субъекта в ппедтексте или его дистанцированность от НК позволяет распространять описываемое состояние на всех участников события или трансформирует субъект в неопределенный или обобщенный: Сейчас нет уверенности ни в чем, смута и страх в душе (В.Тендряков); это же дает возможность переосмысления того, кто является носителем состояния: состояние человека мыслится как единое с окружающей его средой: Поставив точку, я откинулся на стуле и, выплывая из вымысча, огляделся Убогая дачная комнатка осетина низким вечерним сочицсм, выпуклые 1грлцш11 пал пппаып дают дп/нные тени Тишина. Покой. Счастье И никого в доме Эту минуту блаженства я заслужил (В.Попов); Все же здесь хорошо■ море, запах его, волны плещут, рядом — горы Покой (Б.Екимов). Такая НК может распространять свое значение на неопределенную ойчяотъ йытия, подобно именам, обозначающим состояния среды Это свидетельствует о сближении с событийными предложениями (сообщениями о действиях, природных явлениях и состояниях), для которых вообще характер»" т.ггегненир субъекта и ослабление роли пространственных локализаторов.

Имена действия и при неполной реализации бытийного типа сохраняют свою независимость от локализатора. Для них естественно выполнение в тексте тех смысловых функций, которые вообще характерны для препозитивной лексики, — временных и логических. Они наиболее приспособлены к жизни в разнообразных семантически и синтаксически усложненных контекстах. В работе рассматриваются основные временные отношения, выражаемые именами действия, ср. соответственно аористивную и имперфективную функции [Г.А.Золотова 1998]: Сидя за письменным столом, он задумчиво пошевелил губами, просчитав дозу инсулина Укал Можно завтракать (М.Румер-Зараев) и Разговаривают о какой-то дряни Почесывание, позевывание (П.Мейпахс).

Особое внимание при анализе предложений со значением действия уделяется предметным именам в событийном значении Анализируются группы лексики, для которых характерно регулярное событийное употребление (названия одежды, продуктов, видов транспорта и др.), например- Пиджачок... теперь беретка... Он готов! (В Макапип); Джуреки из желудей, пареная свекла, пустые щи, тыква . И работа, работа, работа Вот и вся жизнь (Б Екимов). Выявлены, в частности, средства контекста, которые способствуют событийной «расшифровке» предметного существительного Во-первых, событийную семантику проявляют в предметном имени временные детерминанты: Одиннадцать.. Теперь чай, лепешка благодать (А.Волос); От Города до центральной усадьбы еще Бог знает сколько добираться — опять автобус, а там уже неизвестно на чем (И.Кочергин). Во-вторых, динамическое прочтение поддерживается препозитивными определителями' Я знал, сегодня все, собираясь на сабантуй, сгорали от любопытства- что за жену выбрал себе капитан9 Верили, не ошибусь и тут И «от опушенные глаза, сочувствие (В.Тендряков). В-трстьих, событийный смысч цепочки предметных имен может йып. чапай » предшествующем предложении через некоторый общий динамический компонент (далее подчеркнут): Мы, конечно, кутили Петушки на палочках, воздушная кукуруза, сахарная вата, карусель, катер до Зеленого острова... (И Полянская); Чайник вскипел Заварю покрепче Несложная пьеска на чайном ксилофоне■ крышечка, крышечка, ложечка, крышечка, тряпочка, крышечка, тряпочка, юряпочка, чожечка, ручка, ручка (Т Толстая) Событийность предметного имени обеспечивается и его соположенностью с девербативами процессуального значения: Шум, споры, гитара, песни (И Грекова), Детвора тоже при деле Или

в счастливых заботах на речке, в лесистом займище • рыбалка, купанье, грибы да ягоды (Б.Екимов).

Два подраздела главы посвящены исследованию вопроса о том, каким образом обеспечивается бытийное прочтение номинатива при отсутствующем в предтексте локализаторе В этом аспекте рассмотрены экспозиционные функции начальных номинативов и локализующие функции контекста восприятия.

Так, функции локализатора для последующих номинативов в цепочке могут выполнять пространственно-предметные НК в инициальной позиции. Если контекст не указывает пространство для закрепления перечисляемых предметов и явлений, внутри цепочки может происходить семантическое распределение ролей. Начальные элементы цепочки берут на себя функцию локализатора в соответствии с известным принципом смысловой организации элементов номинативного ряда [М.Л.Гаспаров 1997], когда пространственные координаты смепяготся событийными: Дача Вечер Сыро За окном доз/сдик мелкий, противный... Неприкаянность. Скука (А.Смирнов).

Исследование бытийных номинативов показало, что при отсутствии локализатора в контексте компенсаторную роль может играть «вмептаюптй» фрагмент, равный пространству восприятия говорящего. Этот локализатор формируется путем создания перцептивной ситуации. В результате анализа материала с учетом достижений современных семантических исследований (Е.В.Падучева, Ю.Д.Апресян и др.) были выявлены способы и средства создания ситуации восприятия: а) перцептивная лексика в НК: Кусая губы, он позвонил снова и долго держач палец на топке Однообразное жужжание (В.Набоков); Почесывание в затылке, вздох (В.Тендряков); Таня решительно толкнула дверь. Запах кислой сырости, мочи и керосина (Л.Улицкая); б) перцептивные предикаты в комгексте или их аналоги, а также дополнительные компоненты ситуации восприятия («преграды», «локусы» [Е.В.Падучева 2001, Г.И.Кустова 1999]) В целом, это любые средства, которые указывают на изменение обзора, появление нового перцептивпого пространства- Положил весло, оглянулся Мост. Охранник в оранжевой куртке (О Ермаков); Я выхожу за ворота Нарядный снег. Тихие избы. Дорога с коричневыми штрихами вмерзшего навоза (В .Токарева); Она одну за другой открываю на плите крышки Вермишелевый суп От него у нее сводило скулы Кусок мяса из супа отдельно как гарнир к холодной картошке (Г.Щербакова); Сквозь неплотно прикрытые

шторы светило солние Рисунок на обоях: коричневые ящерицы и желтые черепахи. Тумбочка с лампой. Рыжеватое кресло. Серый пыльный ковер (Д Рагозин). Эксплицирование глаголов восприятия или иных средств, задающих ситуацию восприятия, не требует обязательного локализатора. Пространством, вмещающим названный в НК предмет, является перцептивное пространство экспериента.

Рассмотренные средства создания перцептивной ситуации позволяют определиться с вопросом о том, все ли бытийные номинативные построения маркированы признаком «перцептивность», то есть предопределен ли этот эффект только грамматическими характеристиками номинативного предложения. Действительно, синтаксическое выражение времени, опущение локализующих координат, субстантивированная («картинная») фиксация предметов и явлений — все эти исходные данные хорошо организуются при создании сигуации восприятия, вводящей НК, но перцептивный эффект достигается лишь при наличии указанных выше специальных средств. Выявлены группы НК с бытийным значением, лишенные эффекта перцептивности. Функционируя как номинализованные пропозиции или предложения актуального наличия, такие номинативные построения сохраняют логико-семантическую структуру бытийного типа и вне контекста восприятия, например- Здорово вообще живет' Ни за что на свете по-настоящему не волнуется Гимнастика, еда, труд (В Попов); ...будет ли жена так же неизменно склонна к добропорядочной жизни Вдруг она захочет каждый вечер пргтимать гостей Траты, беспокойство, окурки (В.Панова); в комнате курить нельзя — Юрик (Н.Катерли).

Таким образом, проведенный анализ позволяет подвергнуть сомнению устоявшееся положение А стлчстичткой маркированности номинативных предложений как описательных конструкций художественной речи, ориентированных на «спокойное» зрительное восприятие, как конструкций с особой коммуникативно-эстетической функцией [З.К.Тарланов 1999 и др] Во-первых, существуют, как видим, НК, вводимые вне контекста восприятия и не предполагающие фигуру наблюдающего субъекта.

Во-вторых, даже наличие перцептивной ситуации не всегда ведет к эффекту созерцательности («неспешного восприятия»), ср ■ .сзади остались еще двое Дальше все было просто удар по затылку, падение, два удара ногой в

голову один — в горло, второй — куда-то в глаз Шелест полиэтилена и глухой звук от подцепленного ботинком пакета; мокрые шлепки падавших в лужу кусков; топот ног по лестнице; стук закрывшейся входной двери и снова топот —■ уже приглушенный ■— на улице... (С.Иванов). Эффект созерцательности, действительно свойственный многим номинативным цепочкам, связан прежде всего с «укрупнепностью» («фрагментарностью») изображения, расчлененностью перечислительного ряда. Причины особого стилистического поведения номинативных рядов еще нуждаются в изучении, но в любом случае нет оснований выводить за рамки номинативных построений с бытийным значением те образования, которые не отмечены указанными стилистическими характерисшками.

В-третьих, как показало исследование других ЛСТ, не является жесткой и связь перцептивной ситуации с бытийным значением последующего номинатива. В контексте восприятия (основные лексические маркеры которого в примерах ниже подчеркнуты) вводится большинство неполных идентифицирующих предложений, например: ...вдруг налетел спиной на что-то мягкое Обернулся -о господи, Сомов! (Б.Акунин); Вагон, притормаживая, крупно чатрясся Мы въехали под гулкие желтые своды... Любань (В.Попов). Контекст восприятия возможен и при характеризующих НК, где пропущено описательно-детализирующее звено: Хлоя Петровна надела на Юрика свеженький памперс Глянула на себя в зеркало Симпатичная дама, чуть в возрасте, с очень добрым и приятным лицом (А.Матвеева); Она цепким взглядом окинула квартиру Неплохо, совсем неплохо Ухоженное жилье, всюду чувствуется аккуратность и ккус (А Маринина) Перцептивная ситуация имеет здесь. одпако, вспомоплельяый характер, она лишь вводит в сферу перцепции объект, над кшорьщ далее осуществляется мыслительная операция идентификации или характеризации. Подключение к процессу перцепции логических мыслительных операций, как это происходит в приведенных идентифицирующих и характеризующих предложениях, меняет задачи сообщения, в то время как в НК бытийного типа перцептивность представлена как основной канал познания.

В разделе 2.2 рассматриваются неполные реализации идентифицирующих предложений Дается краткий обзор изучения предложений тождества, выделены основные проблемы, встающие при разграничении разных

семантических типов биноминативных предложений, и обозначены способы их решения с точки зрения семантико-прагматического анализа

Неполные реализации предложений идентификации, представленные только вторым компонентом тождества, отражают сжатость внутренней речи рассказчика (повествователя или эмпатического персонажа). Как показал материал, способы введения в контекст идентифицируемого объекта отражают позицию рассказчика с ограниченной компетенцией. Размещение идентифицируемого и идентифицирующего компонентов в разных предложениях (в предтексте и в НК) дает возможность вводить объект способами, не допустимыми в цельных конструкциях тождества: через неопределенные местоимения, метонимические обозначения, косвенные перцептивные характеристики, в целом — через любые (статические и динамические) признаки присутствия объекта в пространстве восприятия рассказчика: Кто-то догонял, схватил сзади за руку.. Даша (Ю.Трифонов): в раме — знакомый силуэт. . Паша> (В Попов); Передо мною дрожащее, забрызганное веснушками, лицо, рыжие брови . Не она! не I (Н.Замятин); Скрип половиц Замполит Лалыка (О.Ермаков)

Идентификация как процесс отождествления с точностью до индивида выражается НК, состоящими из ИГ с конкретно-определенным денотативным статусом. Это, во-первых, «жесткие десигнаторы» [в.Кпрке 1972], те. личные и указательные местоимения, а также имена собственные: Заверещал аппарат она (В.Попов); Двое: один — коротенький, тумбоногий — глазами, как на рога, подкидывал пациентов, и другой — тончайший, сверкающие ножницы-губы, лезвие-нос Тот самый (Е.Замятин): Вот и еще кто-то подошел с рюмкой Надюша (И.Грекова), во-вторых, дескриптивные выражения в определенпо-реферектном употреблении- Марта суОор'.'ж чо вздохнут Ольга Та самая соседка, что навещала мать в больнице (Н Катерли). При этом возникает необходимость отграничения:

а) идентифицирующих НК от именующих (в случае использования имен собственных в качестве идентификаторов), что решается установлением предметной соотнесенности ИГ при отождествлении и интродукцией объекта при его именовании, ср. идентификацию я наименование: Улица оказалась знакомой Тихвинская (Л.Улицкая); Я вышел По обе стороны от парадной тусклая улица

уходила во тьму Улица Высоковольтная.. На такой и жить-то страшно (В.Попов);

б) идентифицирующих НК от тех бытийных номинативов, которые содержат определенную ИГ, но имплицитно включают идею существования (наличия, появления) объекта в рематическую часть информации, как в примере: Я выпрыгнул из троллейбуса Надин дом (Г.Бакланов);

в) идентифицирующих предложений от характеризующих, которые не отсылают к предшествующей информации, а приписывают новый признак предмету, ср. идентификацию и характеризацикг Кто он7 .Он неожиданно сам явился ко мне на дом Крутые течи, боксерская прическа, до зелени бледное лицо, увиливающий взгляд.. Учитель физкультуры! Новый удар в спину... Я представил, каким кипящим фонтаном забрызжет на меня наша директриса (В.Тендряков) и ..со мной два раза в неделю занимался Шаевич-Шалевич (увы, точно не помню, как писалась его фамилия) Новый учитель литературы, молодой специалист, так сказать (Н.Горланова). В рамках этой проблемы встает задача выявления референтной соотнесенности единичных дескрипций, поскольку наличие маркеров единичности не всегда указывает на определенный денотативный статус ИГ, ср. НК, внешне близкие к идентифицирующим: На следующий день, где-то в двенадцатом часу, в дверь раздался звонок Первый гость в нашей семье! Я кинулся открывать (В 1 ендряков); .. .мороз схватывает вспотевшую рубаху на спине под свитером, под рваной курткой Моя самая приличная одежда... (И.Кочергин).

Языковое отражение «опознавательно-идентифицирующего акта мышления» [Г.А.Золотова 1998] может включать в качестве предварительных этапов таксономическую и квалифицирующую характеризацию, чтобы наконец завершиться полным унапант»еч' Напротив меня — деву»*""ччее, ипордпя женщина: веселые, искристые глаза, гладкие, собранные к затылку в пучок черные волосы, приятное смуглое лицо, пестрая, в голубеньких цветочках кофточка с короткими рукавчиками Тоже читает. Лицо знакомое Напрягаюсь — кто, где, когда? Соседка по дачному кооперативу! (Г.Николаев) При невозможности произвести полное «опознание» объекта идентификацию чаще всего останавливают на сит несении с более узким классом, содержащим уже информативно значимую совокупность характеризующих признаков. Для человека это, безусловно, «социальные» классы, позволяющие противопоставить

социальные статусы [Д.И.Руденко 1987]: Теперь я разглядел, что он был удивительно крепок- широчайшие плечи, мощные, чуть кривоватые ноги Навряд ли он деятель искусств Быть может — полярный летчик? . И костюм у него добротный, но изрядно поношенный — теперь я разглядел Генерал? Может быть... Так кто же он7 (В Попов). Будучи не в состоянии идентифицировать лицо, мы начинаем его описывать (характеризовать). Введение определителей сужает класс, но не приближает нас к идентификации: На углу, у светофора, я услышал русскую речь . Молодые женщины. Мордастые (Б Носик); — Прошу прощения Офицер милиции, крепенький, ладный, с приветливо-официальным лицом, живыми оценивающими глазами (В Тендряков) Любые наименования, дающие объекту квалифицирующую характеристику, даже если они включены в процесс идентификации, должны рассматриваться как характеризующие, в том числе ИГ в неопределенно-референтном употреблении' Она не отводила взора от приближающегося белого лица, Впадик или нет? Или, не дай Бог, какое-нибудь фуфло с первого курса? (Л.Петрушевская). Однако когда характеризующая дескрипция закрепляется, подобно имени собственному, за определенным референтом, опетточтше и переносные НК могут получить референцию и значит составить идентифицирующее высказывание: — Милок' С тобой вроде ехали? Я быстро обернулся Царь-горох! (В.Попов). В болгарском языке характеризующее и идентифицирующее употребление подобных НК получаст соответствующую артиклевую маркированность: Вратата се отвори Една захарна кукличка Седемнайсетгодишно момиченце със светли къдри, с тъмни топли очи, с кърнапочерчьни устенца и далее в текстс На вратата се почука Захарната кукличка (К.Христов).

При псп™;е идентифицировать вещи, животных, растения говорящий, как правило, останавливается лишь на выделении признаков класса, в лучшем случае — вида, и это оказывается полностью удовлетворительным уровнем опознания для практических нужд [Ю.С.Степанов 1979; И.Б.Шатуповский 1996]. Реальная невозможность индивидуализировать многие предметы с точностью до единицы порождает предложения гносеологического тождества, которые, однако, не устанавливают идентичности, указывая лишь общие признаки объекта [Н.Д.Арутюнова 1976; Д.Вайс 1985; РВПадучева 1987], ср и в однокомпонентных предложениях: ..на прибрежном мелководье паника —

хлопанье, плеск Утки! (В.Тендряков); Вдруг послышался назойливый, то приближающийся, то удаляющийся звон Комар! (В.Попов); Под полом опять тревожно скреблось и шуршало А если крысы? (Н.Катерли) Такие предложения, отражая этап идентификации, вводятся, в целом, теми же способами, что и индивидуализирующая идентификация, отличаясь от последней как отсутствием конкретной референции ИГ, так и языковыми особенностями антецедента, соответствующими ситуации гносеологического отождествления (ср выше предложения с устраненным или неопределенным субъектом).

Отдельный подраздел посвящен проблеме тождества абстрактных понятий, признаков и ситуаций Здесь же рассмотрены близкие к идентифицирующим конструкции, основанные не па онтологическом равенстве, а на текстовой кореферентности ИГ, например: И девочка кончает свою борьбу с буквой, потому что другое, важное, наполняет ей душу Знание (Г Щербакова).

В разделе 2.3 исследуется, как организовала п тексте ситуация характеризации с участием помипативпых построений. Основная цель предложений характеризации — приписывание признака, посредством которого объект включается в ряд подобных (предметов, абстрактных сущностей ситуаций) или интерпретируется, описывается и оценивается субъектом, производящим характеризацию. Номинативы характеризующего значения содержат ИГ в предикатном употреблении.

Анализ характеризующих НК строится с учетом: а) лексико-семантического типа антецедента; б) типа характеризующей ситуации (текстовой функции характеризующей конструкции); в) категориально-лексического и лсксико-ссмантичсского состава характсотзуюшсй НК (семантика опошого слова, тематический отбор лексики, семантический удельный вес компонентов ИГ, который зависит от степени насыщенности существительного цр;:з:га:сспь:м:: семами).

Для выявления объекта характеризации мы неизбежно обращаемся к контексту. Тем элементом текста, который содержит обозначение объекта характеризации (антецедентом), может служить ИГ предметного или абстрактного значения: Незаметно я вышел к пруду Замерзший, с подтаявшим, просевшим льдом темный оеал (П.Алеипсовский): Предутренние часы Самое трудное для человека, тревожное состояние (В.Попов). В качестве антецедента может выступать не ИГ, а одно и более предшествующих предложений

(ситуативный антецедент): Римма пожала плечами и бровями, при этом развела руки в стороны. Жест недоумения (В.Токарева); В кармане сквозит — это по-нашему. От лишних двадцати граммов денег хочется побыстрее избавиться Продавец обругал «Жигули» не уступили дорогу Дворник облил ботинки из шланга Обыкновенная жизнь (Н.Крьпцук).

Отмечается несомненная категориально-лексическая соотнесенность антецедента и опорного слова НК. Тип антецедента предопределяет семантику существительного в НК: конкретно-предметные имена описываются через наименования предметных классов, абстрактные — через абстрактную лексику, событийные имена и развернутые пропозиции — через событийные субстантивы. Иные варианты ведут к усложнению семантики, к дополнительной экспрессивной и информативной смысловой пагрузке.

Характеризующие НК используются для описания объектов разной степени включенности в текст В связи с этим в работе выделяются две основные текстовые функции рассматриваемых НК' презентирующая (первичное описание объекта) и обобщающая (итоговая характеристика) Презентирующая характеризация описывает объект, не включавшийся ранее в повествование и введеппый в предшествующих предложениях через имя собственное или общее таксономическое обозначение. Неужели Саша Гуров?... Был такой, да Давным-давно, еще в юности Сосед по двору (Е Шкловский); Утро начинается с кухни Здесь одни женщины. Мастерицы выпивошь и материться (Б.Рохлин). Если объект характеризации задан в предтексте через функциональные, социальные и др первичные признаки, то посредством презентирующей характеризации в НК он включается в иную систему признаковых координат: П<,звонила соседям Они тоже евреи, я с ними не здороваюсь, не знаю, как тать даже Старик и старуха (Г.Башкирсва). При ситуативном антецеденте, одпако, презентирующая характеризация онтологически не может быть вычленена.

Обобщающая характеризация представляет выводное, аргументированное знание: Его сгубили метания. Сначала увлекался, потом неизбежно остывал и рвался к чему-то новому Вечно рвущийся куда-то неудачник (Ю.Трифонов), также с ситуативным антецедентом: До того, как нанять лодку, она на минуту пЛе ,'.11*. п <и"'<*у. чтобы согреться Промах. Мокрый костюм прилип к груди, к бедрам, к спине, зябли ноги, — но Марта была слишком взволнована и счастлива,

чтобы обращать внимание на такие глупости (В.Набоков); Рука Лены стала слегка поглаживать его плечо. Окончательная сдача! (Ю.Трифонов).

Типы характеризующих ситуаций с участием неполных предложений определяют отбор таксономической и призпакосодержащей лексики в НК. Рассмотрим это на примере НК с лично-предметным антецедентом. При презентирующей характеризации лица структура ИГ отличается обилием классифицирующих предикатов, ограничены эмоционально-оценочные определения Тематический выбор определителей задается общими, первичными характеристиками человека: Еще более одинокой чувствовала себя только Тома Полосухина, забитая, с малиновой шелушащейся обводкой вокруг рта двоечница с последней парты. Съежившаяся, сутулая девочка, с которой никто не хотел сидеть... (Л.Улицкая).

При обобщающей характеризации предпочитаются предикатные существительные (красавица, меланхолик, неврастеник, подлец, гений, лицемер) и переносные наименования, например. Он тогда был бесцветно робкий, с постно поджатыми бледными губами, воплощенная старательность . Типичный зубрила, грызун науки, которая действительно была для него гранитом (Д.Гранин); Так рассуждая, наставляя Вику, Нелли расхаживала по комнате, высокая, костистая.. Лошадь! (А.Рыбаков), Влад был грузный, лысоватый, с сонными глазами и тяжелым носом Спящий мул (В.Токарева). Группа имен естественных классов расширяется при обобщении за счет субъективно-оценочных обозначений лиц (существо, господин, тип и др.): Да и никакой, кажется, загадки не было в Галине Леонидовне. Обычная баба с чутьем зверька ГА Азольский): Женщина что-то рассказывала Игорю он хихикал собирал крошки со стола и бросал в рот Встрепанный суетливый человечек без всякого обаяния (А.Рыбаков). Употребление таксономических нред::катоп обобщающей характеризации может сопровождаться наслоением на классифицирующие признаки квалифицирующих: Леонилла Илларионовна лежала в постели и читала На ней была розовая ночная рубашка, на носу — очки Прямые, густо пересыпанные сединой вопосы скромно заложены зауши, за дужки очков У него защемило сердце Старушка! (И.Грекова); Щетина отрастает каждый дет, все больше скоро превратится в настоящую боробу — пегая, клочковатая Старик. А нет разве9 (Е Шкловский); Лена поняла он

боится остаться один Мужчина-ребенок, со сломанным пальцем и головной болью (В.Токарева).

Особой разновидностью ситуации представления является конкретизация. При конкретизации происходит сужение объемов понятий: а) от общеместоименных обозначений (кто-то, что-то) к имени класса: Под попом что-то шуршит, скребется. Мыши (Н.Катерли); б) от родовых к видовым наименованиям: По реке ппыла змея С желтыми пятнами на голове Уж (О.Ермаков); в) от косвенных признаков класса (форма, цвет и т.п.) к обозначению класса: Однажды я смотрел, как он протягивает пожилому азербайджанцу сельского вида, с изумлением уставившемуся на него, какую-то свисающую бумагу. Я подошел ближе и тоже изумился: факс! (В.Попов). Как уже отмечалось, это сужение типично для опознавательно-идентифицирующего процесса, остановленного на стадии выявления существенных признаков реалии. Однако появление определителей или сужение до имен узких видовых групп, содержащих единичный индивидуализирующий признак, сближает такие конкретизирующие номинативы с обычной презентирующей характеризацией: Лом — в центре города Голубой особняк (В.Токарева): Утром по субботам просыпаюсь, а меня роза ждет. Бутон (Г.Башкирова); Я завтракал яичниией Глазунья! (В.Маханин).

Итак, лексическая и семантическая структура характеризующих НК при разных типах ситуации характеризации существенно различается. При опознавательно-идентифицирующем акте мышления таксономический предикат полностью выполняет задачу гносеологического отождествления, оказывается достаточен для «предварительной», пеполпой идентификации. но малоинформативен при описательных характеризующих функциях. Семантический удельный вес определителей при таксономических предикатах общего порядка выше, чем при предикатах узкого значения С другой стороны, по мере нарастания квалификативного признака в семантике существительного характер определений меняется от индивидуализирующих к интенсифицирующим: Красивая женщина> — Очаровательная брюнетка! — Потрясающая красавица! Эта семантическая взаимообусловленность соответствует известным языковым закономерностям соотнесения информативной ценности существительного и определений при нем [Е М.Вольф 1978]: чем выше интерпретационная сила опорного существительного, тем менее

информативную функцию выполняют при нем определители, они превращаются в интенсификаторы. Чем менее новой информации несет существительное, чем менее субъективности в интерпретирующем наименовании, тем большую роль приобретают определения.

Глава 3 «Номинативные конструкции разных логико-семантических типов и «среда обитания». Изучение той или иной языковой единицы в плане лексического своеобразия и в аспекте сопоставления с другими явлениями близкой формы или значений представляет собой, по А.В.Бондарко [1984], анализ двух типов среды — парадигматической и синтагматической, во взаимодействии с которыми языковое явление как исходная система проявляет и создает свои свойства. Парадигматическая среда, в частности вариативность лексики, — это внутренняя жизнь конструкции, синтагматическая среда — синтаксический фон, на котором выявляется своеобразие именно данного языкового явления. В эшй работе изучение «среды обитания» нацелено на выявление и интерпретацию НК в семантически и синтаксически усложненных («'непрозрачных») контекстах, а также в некоторых разновидностях текстов. В разделе 3.1. рассмотрена специфика номинативных построений, которые, подчиняясь «авторской тактике» [Г.А Золотова 1998], реализуя особые «коммуникативные стратегии говорящего» [Т Е Янко 2001], оказываются в контексте, содержащем доминирующие в данном текстовом пространстве смысловые или синтаксические единицы.

Образованная отсечением (неназванностью) коммуникативно менее важных элементов, номинативная реализация бытийного предложения представляет собой семантически и синтаксически неустойчивую конструкцию Семантическая неустойчивость связана с единственностью эксшпшированного компонента семантической структуры. Не поддерживаемый необходимыми

р**5.|£ттовым1* связя"** этот ттршрттт \/л*ягрт ппггпттптт, ттптт ттристпир пглттрр гн"Т(.Н1.Т\Г

семантических организаторов текста, трансформируя свое значение. Семантическим трансформациям подвергаются прежде всего предложения бытийного значения с предметными именами. Объекты бытия, синтаксически отлученные от своего «включающего» фрагмента, могут вовлекаться в орбиту действия других смысловых компонентов, например таких сильных рематизаторов, как слов со значением совокупности* в копо*ии\ще стоя^о обувь. которую Лидия знала наизусть Коричневые домашние туфли «для гостей» и две пары детских (Л Улицкая) Локализатор (в каюшнице) хоть и присутствует в

контексте, но в слабой (нерематической и неконтактной с НК) позиции; поэтому сфера его влияния при наличии классообразующего понятия (обувь) оказывается недостаточной, чтобы организовать последующие номинативные сегменты как смысловые компоненты бытийного предложения. По-видимому, вообще нельзя говорить о сохранении бытийного смысла при неполной речевой реализации той разновидности экзистенциальных структур, в которых область бытия равна совокупности или классу предметов: если в цельной бытийной конструкции существительное со значением «совокупности» предметов исполняет одновременно вмещающую (локализующую) и включающую (объединяющую) роль (Среди книг на прилавке были и детективы, и любовные романы, и фантастика), то при сдвиге такого локализатора в предтекст пространственная соотнесенность, подкреплявшаяся формальным выражением обстоятельственного компонента, ослабляется или вообще утрачивается: На прилавке лежали книги Детективы, любовные романы, фантастика, и на первый план выходят характеризующие признаки объектов.

Другие НК устанавливают реальные семантические связи не столько с самим локализатором. сколько с его признаком (далее подчеркнутым): Аэропорт был похож на раскинувшийся иыганский табоу Раскладушки, чемоданы, узлы и ожидающие сгорбленные спины, похожие на узлы (В.Токарева); Проковыляло существо неопределенного пола и возраста с характерными чертами лица, и Люба сразу узнала — Юркин товарищ по несчастью Тот же вдавленный низкий лоб, близко посаженные глаза, торчащий вперед подбородок (Н Катерли). Колебания в сторону локализующего или объединяюще-признакового влияния предтекста здесь будут определяться рематической и коптактпой с НК позицией конкурирующих элементов, а также предметным или гтри 111'¡т.-*,¡¡г 1ч I-I,г-1-1 и,1ч 1,1,11,и,'.,■,■,.!„и,,/у, папа й частности событЕЙч*'- чмеча, к** столь нуждающиеся в поддержке локализатора, не испытывают семантического давления окружающих компонентов в той же степени, что и предметные

Менее всего воздействуют на логико-семантический статус номинатива контексты, не содержащие объединяющего по отношению к номинативному ряду компонента. В рамках данной работы в качестве такового был рассмотрен коптекст обоснования, при котором семантическая структура НК не подвергается существенным изменениям, ср. различие НК характеризующего (актриса) и бытийного (дача, перелом) типа в одной обосновывающей цепочке: Рита

накидывалась на Татьяну В ее упреках сквозила классовая ненависть, актриса, дача, перелом самого мелкого сустава (В.Токарева). Привлекаясь к выражению логических процедур естественного языка, НК разной семантики демонстрируют специфику своего ЛСТ, отражая различные мыслительные процессы В реальном мире причинами являются ситуации бытия тех или иных предметов или явлений — и соответственно наилучшим образом для этого предназначены «портретирующие» действительность бытийные предложения: Ей холодно стоять Мороз ведь и ветер (Б.Окуджава); Сына положили в больницу Диабет (М Румер-Зараев), в том числе предложения актуального наличия с предметными именами: [Андрей] Не мог не заметить, однако, что все семечки отправлялись девахою в левую часть рта... Пломба в зубе? (А.Азольский); Зачем ему понадобились такие деньги? Женщина. Меня бросило в жар... (Ю.Трифонов), как и дача, перелом в примере выше.

Обоснование через обладание свойством и в силу этого отнесенность к определенному классу, вывод одних свойств из других обеспечивается ментальной сферой как результат абстрагирующей деятельности сознания и выряжается характеризующими ттрелложениями1 Мара тогда подумала где это он видел раненую птицу? Небось сам и подбил Детдомовец (В.Токарева); Ну вот, неугодно ли. весна... Она— о весне. Женщины.. Я замолчал (Е Замятин), в том числе предложениями ситуативно-обобщающего типа, объясняющими частное событие как проявление типичного: Помню, в ночь перед операцией я и то переживал значительно меньше, чем сейчас.. Возраст? (В.Попов).

Сложности синтаксического аспекта интерпретации НК представляют тексты экспрессивного синтаксиса (раздел 3.2) При функционировании НК г. актуализирующем типе прозы используется создаваемая ими резкая иитонированность, особая («рвааая") ритмичность текста, нарочитая неплавность изложения, свернутость логических и видо-временных отношений — все ге эффекты, которые свойственны «рубленому» синтаксису (Г.Н.Акимова; Н.Д.Арупопова). Экспрессивный синтаксис не просто заимствует для своих целей такую известную конструкцию, как номинативное предложение. Он способен и сам создать ее посредством парцелляции Расчлененный тип изложения способствует появлению многочисленных и разнообразных конструкций номинативной формы. Не все они, конечно, являются предложениями Тем не менее вынос парцеллята за рамки базового предложения не всегда ограничивается

лишь стилистическим эффектом, но и дает возможность более свободного семантического и синтаксического поведения субстантивной группы Разрыв связей отчлененного субстантива с базовым предложением сопровождается семантическими сдвигами и может получить грамматическое выражение: Нет ничего живучей злости Почти бессмертная часть природы (Г.Щербакова); Совсем недавно она открыла папку с розовыми тесемками, погребенную под ворохом других папок на нижней полке большого книжного шкафа Папка из глянцевитого желто-мраморного картона, который был в моде в десятых годах (Ю Трифонов). Важные изменения композиционного или смыслового плана при парцелляции происходят, когда номинативный сегмент в смысловом отношении начинает ориентироваться не только на левый контекст (базовую часть), но и на правую последовательность предложений, включается в различные стилистические фигуры, тематические блоки Такое номинативное построение уже не принадлежит базовому предложению или только базовому предложению: Это похоже на игру «кто - кого» Вечная игра. В нее играют взрослые и дети, играют мубрые и легкомысленные (Б.Окуджава). Оно «выходит в текст» (Г.Н.Акимова), пополняя, таким образом, группу номинативно оформленных предложений, представляющих тот или иной ЛСТ. Многоступенчатость силы отчленения субстантивной группы и разнообразие переходных случаев позволяют показать, как происходит развертывание скрытой предикативности ИГ при переходе от подчиненного парцеллята к сформировавшемуся предложению Актуализирующий стиль, таким образом, эксплицирует процесс «высвобождения» свернутых форм ЛСТ из структуры базового высказывания

Иные сложности интерпретации представляет изучение номинативов в текстах, отражающих каноническую речевую ситуацию. Для них недостаточны 1е критерии, в соответствии с которыми осуществляется семантическая трактовка однооформленных НК идентифицирующего и бытийного значений в нарративе как в неканонической речевой ситуации [ЕВПадучева 1996]. Ориентация сообщения на собеседника требует учета Есех прагматических составляющих речевой ситуации. В разделе 3.3. выявляется различие интерпретационных методик в повествовательных и диалогических формах речи на примере предложений шпа Пожар', Командир! Если е нарративе предупомипаиис однозначно свидетельствует об опознавательно-идентифицирующем акте мышления, то анализ реплик, ориентированных на собеседника, требует

дополнительных этапов анализа, с привлечением критериев коммуникативной предназначенности сообщения, его успешности и т.п., ср. в следующем примере сначала идентифицирующую (при изображении внутренней речи), а затем бытийную (оповещение собеседника) НК Валенки: В сумерках он заметил на откосе осыпавшегося от взрыва сугроба, метрах в шестидесяти отсюда, два продолговатых темных пятна «Валенки! — подумал он — Черные русские валенки!» Наутро эти пятна увидал и Отто — Господин унтер-офицер, — взволнованно зашептал Отто, — смотрите. Валенки! (Р.Балакшин).

Глава 4 «Логико-семантические типы предложений и их неполные речевые реализации в болгарском языке (на фоне русского)». При единстве логико-семантических отношений как способов формирования мысли оказывается различным в разных языках набор конструкций, представляющих тот или иной ЛСТ. На уровне конкретных логико-синтаксических структур выявляются те особеппости болгарского и русского языков которые традиционно изучаются в рамках сопоставительного анализа. В разделах 4.1.-4.2 показано, как представлены в болгарском языке (в сопоставлении с русским) полные и неполные разновидности предложений идентификации, характеричяции, существования.

Для выражения идентифицирующего значения в болгарском языке, как и в русском, обычно служат предложения тождества. Идентифицирующая НК1 может быть выражена как чистыми идентификаторами (личными местоимениями, именами собственными), так и определенными дескрипциями в референтном употреблении: Потьрпевшият бях аз (В .Пасков); Единствената, която не сложила подпис под този парцал, била Лидия (X Калчсв); Не беше ли това самият председателе (В.Люцканова); Яким е човекът, с койта излетях на ¡гьрхия си полет (Х.Калчев). Характер::™;; для болгарского языка являются эмфатические построения с выдвижением идентифицирующего компонента, который предшествует идентифицируемому в виде рестриктивного придаточного предложения: Как можах да го направя? Аз ли сьм този, който го направи9 (В Пасков); Пенка е, която изпя песента. Как и в русском языке, идентифицирующее значение может быть передано только акцентным

1 По отношению к болгарскому языку, не обладающему системой именных падежных окончаний, термин «номинативная конструкция» применяется условно - для ИГ, не имеющих грамматических показателей подчинения (предлогов, краткого определенного артикля)

выделением рематического именного компонента (в определенно-референтном употреблении) в составе иных структурных типов предложений: Супермаркета разбих. аз! (В.Пасков), а также с помощью предикатов отождествления: Убитото момче, за което разказа Захарий, се оказа Гълъба (В.Голев).

При однокомпонентной реализации «на поверхность» делегируется коммуникативно наиболее важный элемент — идентифицирующая ИГ, оставляя вне видимости прочие конструктивные и семантические составляющие и нейтрализуя, таким образом, все структурно-синтаксические различия между построениями с идентифицирующим значением в разных языках: .. .едно такси спря на отсрещния ьгъл. От него слезе жена в черно. Майката на Анастасия (Б.Димитрова); На вратата някой почука Вирянов (Г.Стаматов); Ехо от смях като вой в комин. Нямаше съмнение: Сия' (Б Димитрова). В болгарском языке существуют ограничения на использование личных местоимений в идентифицирующих неполных предложениях. Личное местоимение без вспомогательного глагола не может составить идентифицирующее сообщение (как это возможно в русском): ЕОин профил е жестоко познат. Мъжки. Около него се кипрят три женски същества Той е (Д Сто и лов) Одиночным может быть только личное идентифицирующее местоимение при повторном использовании, при подтверждении правильности произведенного отождествления: Витрината на супермаркета бе назъбена звездовидно — изключително грозна дупка. - Той е! — крещеше едпа жепища и се мъчеше да се хвьрли върху мен — Той! (В.Пасков).

Русские и болгарские предложения субстантивной характеризапии даже при полной своей реализации проявляют болт,mee сходство между двумя языками, чем все другие ЛСТ предложений, однако в болгарском — с обязательной представленностью связочного компонент»/ Ист№ги.ят »evanev херес е прекрасно вино (П.Вежинов) Неполные речевые варианты характеризуют объект, вводимый в предгексте через ИГ предметного, абстрактного или событийного значения: Той дори успя да забележи артистката в предната кола, за която му бе съобщено, че е в съетава на дечегацията Красива блондинка, която се измъкна небрежно на тротоара и обърна глава точно срещу него (З.Златапов); Но в зряча възраст тя [стеснителносттаJ е вече вредна, остаея ни порой от неудобства и съмнения Едно почти душевно заболяване, човекът издребнява (Д.Коруджисв); Бръсненето Удивително досадна работа (Б.Райков),

а также через ситуативный антецедент: Все още обичам да се разхождам под дъжд, както някога. Признак на запазена младост или на застаряваща саможивост (Б.Димитрова); Отново видя косата и.. Разкърширамене иусети, че рьцете му трепереха Мръсната слабост, че отново остава сам (Б.Биолчев). Неполные реализации характеризующего ЛСТ представляют все те текстовые функции и лексико-семантические разновидности, которые были выделены и для русских характеризующих НК: а) презентирующая характеризация: В кулата живеел воденичарският слуга.. Младо, спретнато момче (Г.Божинов), б) обобщающе-интерпретирующая характеризация: Марков е от ония хора... дето винаги воюват с някого или с нещо Това, че някой или нещо може да не им харесва, е съвсем естествено Но чак пък да воюваш.. Неврастеници (Б Райнов); в) конкретизация, в том числе гносеологическое отождествление: Овощна градина край шосето. Дръвчета, сякаш окичени сьс запалсии фенерчета Праскови! (Б.Димитрова); Под пейката имаше посипани бели песъчинки Наведе се и язе няколко Захар! (В Голсв).

В болгарском языке, как и в русском, для выражения разных логико-семантических задач часто используется такая универсальная конструкция, как биноминативное предложение. Особенностью биноминативных предчожений в болгарском языке, по сравнению с русским, является экспликация глагольного компонента в формах настоящего времени В однокомпонентных реализациях бипомипативпых предложений эта характеристика, однако, оказывается нерелевантной, т.к на неполные предложения правило обязательности связки не распространяется Тем не менее можно отметить одну важную особенность неполных реализаций, связанных с представленностью глагола в связочных предложениях. Она заключается в возможности экспликации бисубстантивных предложений топьк« составным именным сч-ачуечнч при опущение" подлежащем - вариант, недопустимый в русском языке: По коридорите на връщане не срещна никого. Бяха дълги бели коридори, постлани с мрамор (В Голев); Жената, която беше на кормилото, свали тъмните очила Беше Виолета (С.Чернишев). На этом фоне выбор однокомпонентной именной реализации происходит чаще всего в контекстах, требующих свернутости речи (ситуации неожиданного обнаружения или узнавания, имитация сжатой внутренней речи), а вариант с глаголом обычно обнаруживается при неспешном рассуждении, ср: Пътната врата хлопна Майка ми! (К Константинова) и

Данаил чу да се отваря жепязната порта Първо прозвънна предпазливо синджирът, с който я връзваха, после скръцнаха ръждясалите папти . изведньж портата млъкна, след няколко секунды с писък се върна назад, удари се в другото желязно крыло — непремерено движение на човек, който отдавна не я е отварял — и тя зазвънтя изненадано, звънтя дыго и басово като огромен часовник, отмерващ тежко времето Бородин е. Дали всеки човек по различен начин отваря вратите, или вратите по различен начин посрещат всеки човек? — помисли си Данаил (С.Цанев). Такая же зависимость от экстраординарности ситуации наблюдается и в диалогической речи, ср. отражение опознавательно-идентифицирующего акта мышления при неожиданном узнавании и в неспешном разговоре: Нещо безформено се проточи от гнездото, преметна се вьв въздуха и легна безшумно вьрху дребна бледозелена трева Ветерыиарният Гиню се взря продължително в еднаквыте тъмносиви петна и промълви с висок шепот Боже, Пейчовата риза! (Д.Кралев); Там има още тря до дъраптп нещо зелено тя — Смъкло е — обърна се по-слабычкият — Стыло от вира — Дропс е (Ф.Цуракова).

В бытийных предложениях болгарского языка (раздел 4.2) отражаются несколько важных грамматических черт, отличающих его от русского. Во-первых, болгарский язык принадлежит к группе языков, в которых для выражения обладания используется модель с личным глаголом имам (при отрицании нямам), отличная от сообщений о существовании с безличным глаголом има (няма), ср. Имам куче; Нямам кола и В гората има вълци, Тук няма стол. В современном русском языке и для тех, и дня других сообщений используется одна и та же модель с локативным оформлением области бытия, в том числе и посессора: У меня есть собака; В лесу есть волки Тем не менее неполные реализации бытийных предложений не эксплицируют принадлежности языка к " - или «habere»- типу («have»- and «¿«»-languages, по [IsaCenko 1974]).

Второе серьезное отличие болгарских и русских полных бытийных предложений также связано с активностью предиката habere, который пе только захватил сферу выражения посессивности, но и (в виде безличного глагола има) значительно потеснил глагол съм в сфере ядерных экзистенциальных значений. Таким образом, з болгарских бытийпых предложениях используется как безличный глагол има, так и глагол съм, причем различия в конструкциях с има и съм связаны и с семантикой, и с прагматическими особенностями сообщения, и с

референциалыюй соотнесенностью объекта бытия. Поэтому, прежде чем показать, как выглядит однокомпонентная модификация бытийных структур, необходимо определить основную коммуникативно-референциальную модель, представляющую бытийный ЛСТ в болгарском языке, и возможные коммуникативные варианты этой модели Выделение исходной модели, по отношению к которой можно определять ту или иную степень удаленности каждого коммуникативного варианта от центра поля, позволит обнаружить периферийные явления и вывести за рамки бытийного типа референциальные трансформации, меняющие логическую структуру сообщения.

Как представляется, в качестве основной коммуникативно-референциальной модели бытийного предложения в болгарском языке выступает конструкция с гчягоппм има Г ним будут употребляться и все варианты исходной модели, составляющие ядро поля бытийности. Это коммуникативно-нейтральные структуры, в которых значение бытийности входит в коммуникативный фокус высказывания, то есть в рему, и те коммуникативные варианты, в которых бытийный предикат отмечен акцентным выделением как подчеркнутый или контрастный элемент. В задния двор има тесен проход за боклукчийски кофи (Б.Димитрова); В квартирата имапо стари следи от влага (В.Цонев); Има нещо, което криеш (Е.Станев); В Н. нямаше друга болница (А.Гуляшки), Има ли желаещи?;Добриученици в класа имаше, но нямаше отличници.

Бытийные предложения с съм находятся на периферии поля бытийности. Основные особенности предметных бытийных моделей с съм по сравнению с ¡¿«¿/-конструкциями состоят в следующем: а) они сообщают о наличии определенных (известных, индивидуализированных или находящихся в общем перцептивном пространстве собеседников) объектов' Упътих се към пощата, къОето бе граоският паркинг (В.Пасков): Зад полета е реката, Наоколи са тепетата\ б) они предполагают заполненность пространства указанными предметами, следствием чего является требование семантической координации объемов пространства и включенных в него объектов: В ъгъла на стаята е бюрото\До прозореца е дъеката; В долното чекмедже на бюфета са бонбоните, ср : *В стаята е бюрото; *В аудиторията е дъеката; *В бюфета са бонбоните-, в) они способны выражать подчеркнутую статитноси> перцецции, созерцательность (Пред нас беше равна и пуста поляна, Наоколо бяха лозя), демонстрировать стилистический прием интимизации — приобщения

слушающего к знанию говорящего, ср.: Тук има гардероб, където преподаватепите си оставят паптата. — Тук е гардеробът, където преподавателите си оставят палтата.

Противопоставление предложений с има и съм (по крайней мере с предметными именами) во многом папоминает оппозицию глагольных и безглагольных бытийных предложений в русском языке Сопоставим эти модели.

1. Для русского языка было установлено, что отсутствие глагола в бытийной структуре с локализатором указывает на полную исчерпанность включаемых элементов в область бытия, а конструкция с есть этого не предполагает. Болгарское гшд-предложение соединяет сущности без ограничения объема В чантата има пари, В гората има гъби, а сьл<-конструкция предусматривает заполненность объема локализатора или, по крайней мере, доминирование предмета в указанном пространстве: Багажът се свежда до три парчета Един доста нов куфар от фибьр, дето са дрехите, друг картонен . дети съм наблъекал книгите и най-сетне една иихча... (Б.Райнов).

В связи с отсутствием в болгарском языке у-конструкции со значением обладания оказывается невозможным семантическое противопоставление безглагольных и глагольных моделей типа У нее седые волосы и У нее есть седые волосы (как и в других ИаЬеге-языках [О.Н.Селиаерсгова 1977; А.В.Головачева 1989]).

2. Русские безглагольные предложений допускают и определенную, и неопределенную ИГ: Посмотри, на балконе какой-то человек — Посмотри, на балконе твой приятель. В болгарском языке в ылш-предложениях возможны только неопределенные ИГ; привлечение же идентифицирующей информации обязательно меняет има на съм: Виж, на балкона има някакъв човек1 — Виж, на балкона е приятелят ти!

3. Наблюдения над особенностями русских безглагольных построений показали их способность формировать (при предметно-пространственном локализаторе) созерцательные сообщения в описательных текстах, в то время как предложения с есть могут создавать «утилитарные» [Т.Е.Янко 2000] высказывания. Съм-предложения, как и русские безглагольные, демонстрируют созерцательность позиции автора сообщения. Использование в них перпгптитягътх обстоятельств способствует созданию эффекта включения адресата в перцептивное пространство говорящего. Болгарские предложения с има не

маркированы относительно этих значений. Этот вывод согласуется с наблюдением Т.Е.Янко [1999] о том, что глагол иметь в русском языке может реализовать модель и виртуального, и актуального обладания.

В целом можно утверждать, что классические бытийные предложения (с глаголом есть в русском языке и с глаголом има в болгарском языке) обладают набором близких характеристик и закономерностей «поддержания» бытийного значения в коммуникативно сильных позициях. Болгарские предложения с съм, как и русские безглагольные предложения, находятся на периферии поля бытийности Вообще в языках, где одна и та же лексема способна выполнять и связочные, и бытийные функции, непременно существует группа структур «зоны риска», т.е. включающих этот глагольный компонент с неотчетливой, «плавающей» семантической границей Особенно это заметно в русских бытийных предложениях, которые используют только лексему есть в качестве и бытийного, и связочного глагола. Но те же признаки периферийности демонстрирует и болгарское съм. Затемненность логико-семантического статуса экзистенциальных моделей с съм особенно проявляется в предложениях, сообщающих о состояниях и временных отрезках. Экзистенциальные предложения с именами действия характеризуются особыми правилами распределения предикатов има/няма и съм.

Безглагольные бытийные предложения болгарского языка допускают как определенные, так и неопределенные ИГ, не имею! о1раничений в соотнесении объемов сопоставляемых фрагментов. Однако если опущение глагола в болгарском (предметном) предложении — лишь вопрос стилистического выбора [Стоянов С 1970] не затрагивающий семит и ку выссаи.таиия, то в рус сто»* языке чаще всего возможен лишь один, семантически значимый. вариан1. ср болг. На стеката има картина — На стгпата — картина, до ягглото — гопями ваза с цветя; На главата му има шапка. — На главата му — шапка, в ръцете — куфар и рус. На стене картина; На голове у него шляпа (*На стене есть картина, *На голове у него есть шлягш),

В однокомпонентных бытийных реализациях нейтрализуются не только различия между съм- и «маг-предложениями, но и расхождения в форме сообщений о существовании и обладании, поскольку эксплицировано только имя объекта бытия. Болгарские бытийные НК демонстрируют полный параллелизм с соответствующими предложениями в русском языке по всем рассмотренным

выше аспектам анализа бытийного предложения Так. бытийное значение наиболее отчетливо сохраняется при выраженности «вместилища» в предтексте (в том числе и при «квазилокализаторе»): Върху постелка от вестник, загъната в тъкана кьрпа, се тулеше тьнка пратка Анги я измъкна и разгъриа Черна тетрадка (Б.Димитрова); Разтварям ципа на сакчето Хавлиена кьрпа (А.Стоянов); Оставям цигарите и кибрита си на масата и разгръщам вестника Сражения във Виетнам и гранични инциденти на израело-сирийската граница. Нищо особено Леко повишаване цената на свинското Аз свинско не ям (Б.Райнов). В отсутствие эксплицитного локализатора компенсаторные функции выполняет контекст, который формирует вмещающий фрагмент, равный пространству восприятия эмпатического персонажа. Скалов излезе на балкона Витоша, Драгалевци, Бояна (Г.Стаматов); До мен спря мотор. Две момчета (Б.Априлов).

Восприятие человека как единого психофизиологического цело™, как «вместилища» материальных и духовных констант допускает существование именных бытийных предложений, описывающих внешние и внутренние «компоненты» человека, его качественные признаки и состояния: Той стреснато вдигна глава... Бръчки по челото. Костюм, вратовръзка (В.Пасков); Слаба, изпита до капка жена. Убита походка (Б.Димитрова); Томас Дипломат от среден ранг или разузнаван от средна ръка. Обичайната агресивност на всяко нищо, жадуващо да стане нещо (Б.Райнов), На всеки половин час ново тяло влиза във водата. Двайсет минути блаженство и надежди От негова страна. А от моя — вътрешно безразличие .. (А.Ценев).

В событийных НК используклс« сингаксические возможности отглагольных существительных и друтих имен действия: Тълпата се пюшна иапред към ограпата, после се отдръпна малко, като да съберг сила Нив тласьк (Д.Стоилов); Кирш отваря вратата Последен поглед, преди да го погълне нощта (Б.Димитрова); в том числе предметных существительных, имплицирующих соответствующий их семантике предикат. Пак шампанско (ДСтоилов); Телефонът Двамата се стресват... (БДимитрова); Отново пуловер, отново зимното яке Вървя към близкия плаж и зная, че няма да вляза във водата (Б.Априлов).

Таким образом, расхождения между наборами логико-синтаксических структур в русском и болгарском языках для каждого JICT проявляются в разной

степени Так, в области бытийных предложений отсутствует полный параллелизм в наборе возможных лошко-синтаксических моделей; имеются специфические средства и для выражения идентифицирующего значения.

При однокомпонентных реализациях синтаксические и морфолого-синтаксические расхождения между предложениями разных JICT обоих языков не эксплицируются. В НК сохраняются, однако, различия, связанные с возможностями грамматического выражения категории определенности / неопределенности, которая, как известно, в русском имеет статус скрытой категории, а в болгарском — эксплицитной В разделе 4.3 рассмотрена связь артиклевой маркированности с семантикой однокомпонентного высказывания.

НК, в целом, сохраняет те же артиклевые показатели, что и соответствующая ИГ в составе полных реализаций. Существительное (объект бьния) в предложениях о существовании имеет, в классическом случае, неопределенно-референтное употребление, поэтому выступает в общей форме, в том числе и при неполной реализации: Леглото беше точно под стълбата Maca под ниското прозорче. Войншико шкафче, върху него котлон. В ъгъла завеса (Б Биолчев)

Главная предназначенность бытийных предложений — это введение в рассмотрение нового объекта, поэтому конкретно-референтные ИГ, указывающие на определенный объект, как и в русском языке, малоупотребительны: Той върви покорно след нея, няма време да попита за нищо Брегът Тръгват по него (П Антов). Слабоопределенные ИГ с един для однокомпонентных бытийных предложений также не характерны. Дело в том, что основная функция един в цельных бытийных структурах — интрод;»киия объекта бытия. Однако эта функция реализуется с обязательным участием глагольного компонента (Имало едно срсмс един крал). ИГ в слабоопределенном денотативном статусе может появиться при однокомпонентных бытийных реализациях только в контекстуально-связанном употреблении, как, например, в следующем обосновывающем именном сегмепте: Нощите са прекарани не с Беба, а с химикалката. Една пиеска, конто отдавна ми е поръчана, но за която сьм се сетил едва напоследък (Б.Райнов). Использование един в рамках бытийного типа возможно, однако, в качестве показателя неопределенно-референтного статуса Повдигам гнусно капака с един пръст Вълнеиа фланелка без яка, прибори за бръснене, долни гащи, чорапи. И един албум (3 Златанов)

Следует ожидать, что в характеризующих предложениях регулярно будет представлена безартиклевая форма имени, соответствующая предикатному употреблению, а в идентифицирующих — форма с определенным артиклем, ср соответственно: Младият мъж се казваше Симо Попов Биолог в научен институт (Д.Стоилов); На седалката, заметната с чаршаф, продыжи пьтя си градски човек с дрехи от тънък плат и спокойно, гладко лице Инженерът Минал да провери как се поддържа шосето (Н.Ралчева). Тем не менее семантическая интерпретация с опорой только на артиклевую маркированность сегмента недопустима, т.к. семантако-прагматические установки говорящего и правила артиклевой маркировки не совпадают в полной мере, ср., например, оформленность определенным артиклем идентифицирующих (примеры 1) и характеризующих (примеры 2) ИГ:

(1) През дърворезба от бръчки едва-едва се разгатват същите черти. Майката (Б.Димитрова); И полетя [корабьт] кьм черепа на пьрвия виолончелист Шефът на гробищните битьлси. Същият, който си слагаше manu вушите по време на репетиция (В.Пасков),

(2) Высока жена минава край мен По нея по-млада Явно дъщерята (П.Гуппсов); Имаше и един вьзрастен и мил човечец — Ханс. Най-старият сценичен работник (В.Пасков)

С другой стороны, отсутствует артикль не только при предикатных употреблениях, но и при «жестких десигнаторах» и некоторых релятивах с последующими краткими притяжательными местоимениями: Нейде из тълпата се мярна прошарена коса и се стопи в сивотата на улицата. Фидана (Б.Димитрова); От нея [снимката] ме погледнаха жена и дете, привели глави една кьм друга. Майками и аз (В.Люцканова).

В разделе 4.4 представ ченн ияйшодения над особенностями расчлененного построения речи в болгарском языке, показано, как отсутствие именного склонения и артаклевые трансформации влияют на образование НК в условиях актуализированного синтаксиса.

В Заключении подведены итоги исследования в соответствии с основными положениями, выносимыми на защиту. Отмечено, в частности, следующее.

1 Задача семантической интерпретации номинативных построений может быть решена исследовательскими методами семантического и коммуникативного

синтаксиса, позволяющими снять те ограничения, которые заставляли лингвистов придерживаться объединения в одну структурную группу разных по значению предложений. «Воздействие гипноза формы было преодолено, в сущности, только в рамках логического синтаксиса» [А.М.Ломов 1994]. Изучение предложения в терминах семантических составляющих, введение понятия речевых реализаций семантических типов предложений, анализ поведения предложения при исполнении коммуникативных стратегий говорящего позволяют выявить и расшифровать изоморфностъ конструкций различной семантики.

2. Семантическая интерпретация НК предполагает выявление особенностей устройства и состава номинативно1 о сегмента.

Синтаксические возможности категориальных и семантических подклассов лексики по-разному проявляются в НК различных ЛСТ. Для решения коммуникативных задач каждого из трех рассмотренных ЛСТ сообщений (бытийпого, идентифицирующего и характеризующего) привлекаются все категориальные подклассы лексики. Другое дело, чю, во-первых, различные лексические группы в неодинаковой степени задействованы для выражения той или иной семантики Во-вторых, одна и та же лексика используется для разных коммуникативных задач разными сторонами своего значения: сигнификативной либо денотативной.

У конкретно-предметной лексики в предложениях характеризации активизируется сигнификативный аспект значения. В идентифицирующих предложениях важен денотативный смысл предметной лексемы, с помощью которого осуществляется отсылка к предшествующей информации об объекте. В бытийных же предложениях, сообщающих о наличии нлшпедеттгннп-реферептного объекта, эксплуатируются и предметный, и понятийный планы: годится объект, экспонированный сзо::мн таксономическими характеристикам;:.

Конкретные существительные с предикатными семами (молодец, подлец), естественно, тяготеют к характеризующему употреблению, а имена, более приспособленные к идентифицирующему использованию, прежде всего собственные и деистические, — к позиции рематической ИГ в идентифицирующих предложениях. Имена номинальных и естественных классов могут использоваться в любой ссмаптичсской группе НК, активизируя соответствующий данному ЛСТ аспект значения. Наиболее свободным оказывается поведение функциональных и релятивных имен лиц, фиксирующих

«жизненные амплуа» человека (Н.Д.Арутюнова). В составе номинативных сегментов они одинаково успешно употребляются как для соотнесения с конкретным объектом (в идентифицирующих предложениях), так и для указания на свойство (в предикатных употреблениях), ср соответственно: В новогоднюю ночь Светлана Ивановна проснулась от страстного объяснения в любви. Мелькнуло и больно укололо подозрение • не муж ли? По шепоту трудно сразу узнать, но вот одна громкая фраза, и она с облегчением вздохнула — всего лишь Жаканов Кому это он, интересно? Неужели Оленьке? (Н.Горланова) и Нередко приезжали вдвоем с каким-то рыжим высоким парнем, он подхватывал ее на руки и уносил в дом Муж? Любовник? (Г.Николаев).

Пропозициональная пексика в прямом своем значении (обозначения действий и состояний) организует бытийные предложения, понятийный же аспект этих лексем проявляется в характеризующих построениях обобщающего типа.

Имена качеств в редких случаях организуют однокомпонентное бытийное предложепие: паиболее естественна для них результирующе-характеризующая функция.

Любая НК может включать в свой состав характеризующие определители Их семантическая роль, их удельный вес в именном комплексе связан прежде всего со степенью семантической насыщеппости опорного слова квалификативными семами. При таксономических именах определители несут в характеризующих предложениях главную информативную нагрузку, в бытийных и идентифицирующих — дополнительную. При предикатных существительных роль определителей трансформируется в актуализирующую, интенсифицирующую. Ограничительные, индивидуализирующие определители естественным образом используются при идентификации.

3 Важную ропь в установлении семантики НК играет анализ контекста, в который могут быть сдвинуты другие семантические составляющие. При невыраженности каких-л. компонентов смысла контекст выполняет компенсаторные функции. Исследование контекста позволяет выявить в нем элементы логико-семантической организации, необходимые для поддержания тех или иных логгосо-семантических отношений. Так, для бытийного ЛСГ, по крайней чере для несобытийных сущностей, важнейшим фактором является наличие локализатора в контексте, для идентифицирующего и характеризующего типа — обозначенность объекта, подвергаемого характеризации или идентификации. Для

двух последних ЛСТ не менее важным оказывается выявление в тексте прагматических установок и предметной соотнесенности ИГ, что позволяет провести различия между этими типами предложений.

4. В контекстах, которые содержат рематизирующие смысловые компоненты, требующие устранения «прагматического пробела», приводятся в действие особые «коммуникативные стратегии говорящего» [Т.Е.Янко 2001]. Как показал анализ, поведение неполных предложений разной семантики и разного категориально-лексического наполнения под давлением рематизаторов оказывается неединообразным. Некоторые из однокомпонентных реализаций испытывают семантические трансформации; в других случаях значимой трансформации ЛСТ не происходит

Более всего воздействуют на ЛСТ номинативного построения контексты, содержащие объединяющий компонент, который организует последующие номинативы для выражения разных вариантов отношений «целое и его составляющие». Семаптическим трансформациям подвергаются прежде всего предложения бытийного значения с предметными именами, в которых легко активизируется таксономическая составляющая. Менее всего подвергается изменению семантика номинатива при реализации коммуникативной стратегии, связанной с обоснованием предшествующего сообщения Для выражения значения обоснования служат как бытийные, так и характеризующие предложения. Отражая различные мыслительные процессы в рамках этой логической процедуры, они сохраняют специфику своего ЛСТ: бытийные НК фиксируют ситуации-причины внешнего мира, а с помощью характеризующих НК процедура обоснования строится как оперирование признаками, что формирует мотивацию на основе таксономии, квалификации, обобщения

Проведенный в диа^ртяпчи анализ функционирования НК рячных ЛСТ в «непрозрачных» контекстах позволил определиться с причинами неоднозначной квалификации многих контекстуально-зависимых номинативов, относящихся к области спорных, «проблемных.» синтаксических явлений Такие номинативы появляются как следствие реализации специфических коммуникативных установок говорящего, которые способны не только трансформировать интонационную структуру, но и модифицировать типичные функции тот или иного предложения, создавая конструкции колеблющегося логико-семантического статуса. Переориентируясь на выполнение особых смысловых

задач (обоснование, конкретизация, раскрытие признака), номинативные высказывания могут удержаться в рамках своего ЛСТ либо активизировать черты другого ЛСТ.

5. Изучение семантики номинативных построений позволяет предположить, что НК, представляющие различные ЛСТ, по-разному отражают разные этапы процесса восприятия и переработки информации.

Процесс восприятия, как известно, включает несколько стадий — от первых физиологических реакций органов чувств до ментальной обработки полученных данных, что находит отражение и в языковых построениях [Е.В.Падучева 2001]: я увидел нечто светлое (общие параметрические или цветовые характеристики); я увидел березу (таксономия); я увидел подходящее дерево (общекатегориальная таксономия + оценка) Первый этап редко находит языковое выражение. Для человека информативную ценность представляет не просто перечисление основных характеристик объекта, которые он воспринимает зрением или другими органами чувств; ему необходимо произвести таксономическую идентификацию, установить тождество предмета ранее полученным знаниям, выявить его свойства, осуществить характеризапию.

Бытийные НК называют объект восприятия, обозначенный своими таксономическими характеристиками, возможно, с введением квалифицирующих характеристик, в единичных случаях — полное, окончательное идентифицирующее обозначение объекта. Другие, не бытийные НК, отражают исключительно ментальные этапы познавательного процесса, заключающиеся в обработке имеющейся информации. Так, если предмет описан лишь по основным (общим) перпептивпьтм характеристикам, может быть произведем его таксономия (общекатегориальная или родо-видовая) или сразу же полная идентификация. Последняя все же чаще совершаете«! при наличии некоторого набора предварительно выведенных характеризующих признаков.

Если объект задан по таксономическим признакам, далее он может быть уже охарактеризовал. Обобщающая, выводная характеризация, осуществляемая по заданным ранее признакам, может считаться высшим уровнем обобщепия в рамках языкового выражения через НК. В грубом приближении эту последовательность можно представить следующим образом:

1) выделение предметов на общем фоне и фиксация основных перцептивных данных (бытийные НК в контексте восприятия),

2) «обработка» полученной информации на этапе таксономии (таксономические НК опознавательно-идентифицирующего акта мышления),

3) выделение новых признаков объекта (НК первичной характеризации),

4) логическая операция идентификации (НК полной идентификации),

5) логическая операция обобщения (НК обобщающей, интерпретирующей характеризации).

Нетрудно заметить, что отражение разных этапов познавательного процесса с помощью неполных реализаций предложений в виде номинативных конструкций происходит в соответствии с возможностями языка представить информацию через событийные и онтологические пропозиции (см концепции Т.В Шмелевой [1994] и В.ВГладрова [2002]). Бытийные НК «портретируют», фиксируют действительность, отражая уровень «констатирующего мышления» [И.Георгиев 1977], а идентификация и характеризация относятся к умственным операциям с полученными данными, но с разной степенью подключения ментальных этапов познавательного процесса.

Основные положения диссертации отражены, в частности, в следующих работах автора:

1. Логико-семантические типы предложений: Неполные речевые реализации. - СПб.: СПбГУ (Филологический факультет), 2003. - 208 с. — 13 п.л.

2 Конструкции экспрессивного синтаксиса в современном болгарском языке- Учебное пособие. - СПб : СПбГУ, ! 999 - 94 с - 5,6 п л.

3. Постпозитивни имении групи в българския език // Научни трудове / Пловднвски Университет «П Хилендарски* — Т 32. — Кн 1- Филологии. — 1994, — С. 49-53.-0,3 п.л.

4. Экспрессивные синтаксические конструкции в болгарском языке (на материале романа Б.Райнсва «Само за мъже») " Болгарский ежегодник. — Т. 1. — Харьков, 1994. — С. 227-238. — 0,6 п.л.

5. Неопределенный артикль как маркер высказываний с таксономическим значением // Научни трудове ' Пловднвски Университет "П.Хилеидарски«. — Т. 32. — Кн. 1: Филологии. —1994. — С. 389-392. — 0,3 п.л.

6. Неопределенный артикль «един» в именных присоединительных конструкциях // Вестник Санкт-Петербургского университета. — Сер. 2■ Истор., яз., лит. — 1994. — Вып. 3. — С. 112-115. — 0,4 п.л.

7. Сегментированные конструкции и другие формы представления в системе синтаксиса болгарского языка // Българистични проучвания. — Велико Търново. —1996. —С 137-144, — 0,5 п.л.

8. О некоторых спорных вопросах в изучении парцелляции // Научни трудове / Пловдивски Университет «П.Хилендарски». — Т. 36. — Кн. I: Филологии. — 1998. — С. 255-260. — 0,4 п.л.

9. Отчлененные именные группы с атрибутивной семантикой в современной болгарской прозе // Славистический сборник. — СПб.' СПбГУ, 1998. — С. 86-91. —0,3 п.л.

10. Харакгеризация лица: традиционный синтаксис и экспрессивный номинатив (на материале русского и болгарского языков) // Вестник Санкт-Петербургского университета. — Сер. 2: Истор., яз., лит — 1999. — Вып. 1. — С. 54-60. — 0,6 пл.

11. Въпросът за имепното (номинативно) изречение в съвременните пуски синтактични концепции // Научни трудове 1 Пловдивски Университет «П.Хилендарски».—Т. 37. — Кн. 1: Филологии — 1999. — С 423-428. - 0,3 п.л.

12. Идентифицирующие предложения в художественном тексте: Одпочлеппый вариант реализации (па материале русского и болгарского языков) II Вестник Санкт-Петербургского университета. — Сер. 2' Истор., яз., лит. —• 2001. — Вып. 4. — С. 63-70. — 0,6 п.л.

13. Непълни текстови реализации па семаптичтти типове изречения // Научни трудове / Пловдивски Университет «П.Хилендарски». — Т. 39. — Кн. 1: Филологии. — 2001. — С. 567-574. — 0,4 п л.

14. Има и съм в болгарских бьггийных предложениях (в сопоставлении с русскими) // Съпоставително езикознаиие. — 2002. — Кн. 2. — С. 5-23. — 1,0 п.л.

Всего по теме диссертации опубликовано 28 работ общим объемом 27 п.л.

ÀK. é

РНБ Русский фонд

2005-4 41355

i

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Иванова, Елена Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1 НЕПОЛНЫЕ РЕЧЕВЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ ПРЕДЛОЖЕНИЙ РАЗЛИЧНЫХ ЛОГИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХ ТИПОВ: ПРОБЛЕМЫ И ЗАДАЧИ

1.1. СЕМАНТИЧЕСКИЕ КЛАССИФИКАЦИИ ПРЕДЛОЖЕНИЙ.

1.2. ИЗОМОРФНОСТЬ НЕПОЛНЫХ РЕАЛИЗАЦИЙ РАЗНЫХ ЛОГИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХ ТИПОВ ПРЕДЛОЖЕНИЙ.

1.2.1. Номинативная конструкция как речевая модификация логико-синтаксической структуры.

1.2.2. Опыт изучения номинативных предложений и однооформленных синтаксических явлений в рамках конструктивного и семантического синтаксиса.

ГЛАВА 2 НОМИНАТИВНАЯ КОНСТРУКЦИЯ КАК ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЛОГИКО-СЕМАНТИЧЕСКОГО ТИПА

2.1. НЕПОЛНЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ БЫТИЙНОГО ТИПА ПРЕДЛОЖЕНИЙ.

2.1.1. Бытийные предложения. Роль основных семантических составляющих бытийной структу ры (теоретические замечания).

2.1.1.1. Статус глагольного компонента в бытийном предложении и последствия его опущения.

2.1.1.2. Семантика локализатора. Роль локализатора в бытийной структуре.

2.1.1.3. Бытийные безглагольные предложения без локализатора — однокомпонентный вариант реализации бытийного ЛСТ.

2.1.2. Способы выражения бытийной семантики номинативными конструкциями.

2.1.2.1. Предложения с контекстным локализатором. Типы «вместилищ» и их состав.

2.1.2.2. Предложения без обязательного контекстного локализатора.

2.1.2.3. Локализующие функции контекста восприятия.

2.1.2.4. Экспозиционные функции начаъынлх номинативов.

Выводы.

2.2. НЕПОЛНЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ ПРЕДЛОЖЕНИЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ.

2.2.1. Проблемы выделения идентифицирующих предложений.

2.2.2. Неполные прехюжения индивидуализирующего отождествления.

2.2.3. Незавершенная идентификация и гносеологическое опознавание как разновидность характеризации.

2.2.4. Проблемы нссубстанционального тождества.

Выводы.

2.3. НЕПОЛНЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ ПРЕДЛОЖЕНИЙ ХАРАКТЕРИЗАЦИИ.

2.3.1. Отношения характеризации. Характеризующие номинативы и их функции в тексте.

2.3.2. Характеризация с предметно-личным антецедентом.

2.3.3. Характеризация с ситу ативным антецедентом.

Выводы.

ГЛАВА 3 НОМИНАТИВНЫЕ КОНСТРУКЦИИ РАЗНЫХ ЛОГИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХ ТИПОВ И «СРЕДА ОБИТАНИЯ»

3.1. ЛОГИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ ТИП ПРЕДЛОЖЕНИЯ И «АВТОРСКАЯ ТАКТИКА».

3.1.1. Номинативные конструкция под воздействием объединяющего компонента.

3.1.1.1. IIK в контексте объединяющего компонента со значением признака.

3.1.1.2. ПК в контексте объединяющего компонента со значением совокупности.

3.1.2. Выражение значения обоснования номинативными конструкциями.

3.1.2.1. Причинно-следственные отношения в логике и лингвистике.

3.1.2.2. Способы выражения причинно-следственной связи в языке.

3.1.2.3. Выражение значения обоснования неполными бытийными предложениями.I

3.1.2.4. Выражение значения обоснования неполными характеризующими предложениями.

3.2. НОМИНАТИВНЫЕ КОНСТРУКЦИИ В АКТУАЛИЗИРУЮЩЕМ ТИПЕ ПРОЗЫ: ОТ ПАРЦЕЛЛЯТА — К САМОСТОЯТЕЛЫЮМУ ПРЕДЛОЖЕ1ШЮ.

3.3. ПРИНЦИПЫ УСТАНОВЛЕНИЯ СЕМАНТИКИ НОМИНАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ В ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫХ И ДИАЛОГИЧЕСКИХ ФРАГМЕНТАХ ТЕКСТОВ (пл примере

ПРЕДЛОЖЕНИЙ ТИПА ПОЖАР!; САМОЛЕТ!; КОМАНДИР!).

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА 4 ЛОГИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ТИПЫ ПРЕДЛОЖЕНИЙ И ИХ НЕПОЛНЫЕ РЕЧЕВЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ В БОЛГАРСКОМ ЯЗЫКЕ (НА ФОНЕ РУССКОГО)

4.1. ПРЕДЛОЖЕНИЯ ИДЕНТИФИКАЦИИ, ХАРАКТЕРИЗЛЦИИ, ИМЕНОВАНИЯ В БОЛГАРСКОМ ЯЗЫКЕ И ИХ НЕПОЛНЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ.

4.2. ПРОБЛЕМЫ АНАЛИЗА БОЛГАРСКИХ БЫТИЙНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ.

4.2.1. Им а и съм в бытийных предложениях.

4.2.2. Безглагольные бытийные предложения.

4.3. АРТИКЛЕВАЯ ОФОРМЛЕНИОСТЬ НОМИНАТИВНОЙ КОНСТРУКЦИИ И ЛОГИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ ТИП ПРЕДЛОЖЕНИЯ.

4.4. БОЛГАРСКИЕ ИМЕННЫЕ КОНСТРУКЦИИ В АКТУАЛИЗИРУЮЩЕМ ТИПЕ ПРОЗЫ.

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Иванова, Елена Юрьевна

Диссертация посвящена исследованию неполных речевых реализаций логико-семантических типов предложений.

Выявленные Н.Д.Арутюновой [1976] основные логико-семантические отношения на уровне предложения (бытия, идентификации, характеризации, именования) реализуются структурами с определенным набором семантических компонентов. Так, бытийный логико-семантический тип1 (J1CT) включает локализатор, объект бытия и бытийный предикат, для характеризующего важно указание на субъект характеризации и его признак (признаки), для идентифицирующего — показатель тождества и объект, обозначенный двумя способами и т.п.

В реальном тексте не все элементы обязательно должны быть представлены: те или иные смысловые составляющие могут перемещаться в контекст или вообще не быть выражены. Среди неполных речевых реализаций разных JICT обнаруживается формально сходная конструкция — это предложение, представленное в речи формой Ni2. Диссертация, таким образом, продолжает список исследований, посвященных т.н. номинативным предложениям и однооформленным синтаксическим явлениям. В данной работе предлагается анализ разнообразных номинативных конструкций (НК) с точки зрения семантического и коммуникативного синтаксиса.

1 По отношению к выделяемым логико-семантичсским отношениям и типам предложений Н.Д.Арутюнова использует термины «логико-синтаксический», «логико-грамматический», подчеркивая двусторонний аспект анализа (см. далее). В диссертации приняты термины логико-семантический анализ», «логико-семантические отношения», «логико-семантический тип» предложений, поскольку только семантические (логико-семантические) критерии лежат в основе выделенных J1CT. По отношению к конкретным конструкциям, с помощью которых выражаются логико-семантические отношения, используется термин «логико-синтаксическая структура».

2 В данной работе термин «предложение» соотносится с речевым аспектом этого понятия, с выделяемым в речи «предложением-высказыванием», см.[Падучева 1985: 3-4]. Соответственно, «предложения формы Nt», «предложения номинативной формы» — это высказывания, обладающие признаками предложения и представленные в тексте номинативной именной группой. При обращении к формальному анализу используется термин «структурная схема предложения».

Актуальность исследования обусловлена тем, что вопрос о семантике и структуре предложений, имеющих форму номинативной именной группы, до сих пор остается открытым. Неотчетливость субъектпо-предикатного членения и неудовлетворительность подлсжащно-сказуемостпого разбора номинативных предложений, стилистическая маркированность, лексические ограничения и контекстуальная зависимость многих номинативов с бытийной семантикой приводят лингвистов к мысли о том, что термины и методы конструктивного синтаксиса недостаточны для исследования данных построений. Изучение предложения в терминах семантических составляющих и введение понятия неполных речевых реализаций логико-семантических и структурно-семантических типов предложения (Н.Д.Арутюнова, Г.А.Золотова) позволяют по-новому взглянуть на те конструкции, которые используют одну «упаковку» для выражения различной семантики. При этом подходе предложения номинативной формы можно рассматривать как речевые варианты разных семантико-синтаксических структур.

Данный аспект анализа номинативных построений выявляет ряд еще не поднимавшихся лингвистикой проблем в области как семантического синтаксиса, так и синтаксиса текста. Так, оказывается, что вопрос о возможности реализации бытийного J1CT только именем объекта бытия гораздо сложнее, чем это может показаться при рассмотрении очевидных примеров с перемещенным в контекст локализатором (далее подчеркнут): Она быстро выдернула ящик. Рыжий портфель (В.Набоков); Я сунул дрожащую руку в карман за бумажником. Только песок! (В.Попов 53), поскольку лежащие в основе бытийных предложений смысловые отношения допускают толкование и локализатора, и бытующих объектов в самом широком и условном смысле, ср.: В книге много интересных мыслей; Вокруг суета; В стране беспорядки; У меня на душе покой; В ней есть что-то неприятное; У него прекрасная техника исполнения; У воды неприятный запах и т.п. Каким образом и с какими семантическими последствиями реализуются в одпокомпопептиом варианте подобные бытийные структуры? Как ведут себя при перемещении в прсдтскст различные виды локализаторов? Сможет ли бытийное

3 Цифра после фамилии автора указывает па помер произведения в списке источников. значение при таких трансформациях выдержать формальный распад логико-синтаксической структуры?

Поэтому вслед за вопросом о том, «всякое или не всякое бытийное предложение. способно редуцироваться» [Аношкина 2000: 7], встает вопрос о том, удержится ли такое «редуцированное» предложение в рамках бытийного типа.

До сих пор не рассматривались с точки зрения логико-семантического анализа неполные варианты идентифицирующих предложений: Вдруг у Гриши поднялось настроение: понял, что сюда идет кто-то. Подруга Люськи Лариса. Вот она вошла и сразу встала на диск «Здоровье», начала крутиться. (Н.Горланова 4);. Не оборачиваясь, одтш только уголком глаза, я вю/су: розовые, распростертые крылья-уши, двояко-изогнутое. он! (Е.Замятин). По каким причинам, с какими лексико-семантическими и семаптико-прагматическими последствиями осуществляется речевая реализация предложений идентифицирующей семантики только одним эксплицированным компонентом, как эти конструкции должны отграничиваться от однооформленных бытийных, именующих и характеризующих ПК, каковы идентифицирующие возможности именных групп (ИГ)4 разного денотативного статуса, — все эти вопросы требуют непременного рассмотрения для правильной семантической трактовки номинативного построения. В области характеризующего JICT (Дома Нина застала Варю. Неприятная неожиданность! (Д.Рыбаков)) требуется расширить представление о характеризующих номинативах наблюдениями над их текстовыми функциями и типами антецедента, обусловливающими лексико-семантическое устройство таких конструкций.

Доказательство возможности разных логико-семантических интерпретаций изоморфных конструкций составляет только одну часть нерешенных вопросов лингвистики, связанных с номинативными предложениями и однооформленными синтаксическими явлениями. Другая группа вопросов — выявление и семантическая характеристика номинативов, функционирующих в усложненных синтаксических и семантических условиях. «Среда обитании», то есть то синтаксическое и смысловое

4 О понятии «именная группа» см. в [Падучева, Успенский 1979: 350]. окружение, в котором функционирует предложение, может оказать воздействие на его JICT и даже предикативный статус. До какой степени неполные варианты разных JICT способны выдерживать смещение семантических и синтаксических акцентов, что определяет их устойчивость или нестабильность? Решению этих вопросов посвящена отдельная глава данной работы.

Поставщиками предложений той же формы оказываются явления расчлененного, «рубленого» синтаксиса. Любое вычленение, особенно обозначенное финальными знаками препинания, предполагает более независимое семантическое и синтаксическое поведение отчлененного сегмента. В парцелляте могут быть утрачены грамматические показатели подчинительной связи, возможно и формирование дополнительных смыслов, которые не позволяют видеть в субстантивной группе только парцеллированный элемент предшествующего предложения, ср., например, подытоживающее значение отчлененной части: Живая сестра сказала ему, когда они шли с кладбища, что тарасовский домик принадлежит ей, и только ей, и нечего ему рот на него разевать. Сестра смотрела на него таким точечным взглядом, что у него кольнуло в подреберье, но, правда, сразу и отпустило, а вот взгляд сестры запечатался в нем раз и навсегда. Взгляд алчной ненависти (Г.Щербакова 2). В болгарском языке такое отчлепение может сопровождаться и сменой артиклей, показывающей, что субстантивный сегмент принял на себя главную синтаксическую функцию в предложении: Никой не позпава вкуса па снега. Той сега го знае. Студен и твърд като желязо. Вкусът на смъртта (Б.Димитрова 2). При каких синтаксических и семантических условиях легче всего совершается разрыв парцеллята с порождающей его структурой, сегмент какого JICT высвобождается в результате этого процесса, какие грамматические и смысловые изменения придают ему статус предложения, как это отражается в артиклевом языке (болгарском), — комплекс этих вопросов также требует решения при системном анализе данного языкового явления.

В рамках сопоставительного лингвистического анализа важным представляется решение вопроса о том, как проявляются расхождения между языками при неполных речевых реализациях предложений разных JICT. С этой точки зрения интересно взглянуть на болгарский язык, в котором, несмотря на генетическую близость к русскому, сконцентрирован ряд специфических грамматических характеристик, определяющих его типологические особенности.

Цслыо исследования является разработка принципов интерпретационного анализа изоморфных речевых реализаций предложений разных JICT и применение этих принципов к русскому и болгарскому языкам.

Для этого представляется необходимым решить следующие задачи:

1. Доказать, что предложения номинативной формы являются речевой модификацией разных логико-синтаксических структур, для чего требуется: а) показать, в каких условиях и с какими семантическими и грамматическими последствиями осуществляется речевая реализация предложений трех наиболее частотных ЛСТ (бытийного, идентифицирующего и характеризующего) в виде НК, б) выявить способы и средства, которыми обеспечивается «поддержание» логико-семантических отношений при реализации JICT только номинативной конструкцией, и условия, в которых не удается обеспечить устойчивость выражения исходной семантики при наличии этого единственного компонента логико-синтаксической структуры.

2. Изучить специфику функционирования неполных (одпокомпопептных) реализаций при разных «коммуникативных стратегиях» (Т.Е.Янко) говорящего.

3. Исследовать особенности семантической и синтаксической интерпретации НК при их употреблении в разных типах текстов.

4. В целях сопоставительного анализа необходимо: а) установить, каким набором полных логико-синтаксических структур, включающих рематическую ИГ, располагает болгарский язык; б) выявить их возможные речевые варианты и сопоставить с русскими моделями; в) проанализировать, как отражаются при неполной реализации некоторые ключевые грамматические характеристики болгарского языка, отличающие его от русского, а именно: 1) принадлежность к группе языков habere- (а пс esse-) типа; 2) обязательность связки в именном сказуемом; 3) наличие артиклей.

Объект исследования — логико-семантический аспект предложения.

Предмет исследования — изоморфность J1CT в сфере их неполных речевых реализаций в русском и болгарском языках.

Теоретической и методологической базой исследования служат идеи и концепции отечественной и зарубежной синтаксической семантики, прежде всего логико-синтаксический и ссмантико-прагматический способы представления предложения, реализованные в трудах Н.Д.Лрутюновой и Е.В.Падучевой.

В общенаучном плане исследование строится на основе описательного, дедуктивно-интерпретационного и сопоставительного методов. При их реализации использовались частнолингвистичсские методы логико-семантического, семантико-прагматического и коммуникативного анализа с элементами лингвистического эксперимента.

Материалом для исследования послужили тексты русской и болгарской художественной прозы XX века. Основной массив составляют произведения последней трети XX века. Общий объем рабочей картотеки автора — около 11000 примеров (в равных частях русских и болгарских). Из них 9000 употреблений представляют собой основной анализируемый материал, а именно предложения формы Nj, извлеченные из повествовательных фрагментов текстов. В целях системного анализа использовались примеры полных логико-синтаксических структур (400 употреблений), номинативных построений из диалогической речи (500 употреблений), парцеллированных субстантивных групп (1000 употреблений).

Научная новизна и теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем впервые применен комплексный логико-семантический, референциальный, коммуникативный и контекстуальный аиализ по отношению к построениям номинативной формы, вызывающим противоречивые лингвистические решения. Установление ЛСТ предложения, неполной речевой реализацией которого является предложение формы Nj, идет путем разрешения как вопросов, существующих на современном этапе развития семантического синтаксиса, так и сложностей, возникающих в результате семантической и/или синтаксической неполноты НК.

В области бытийного JICT впервые на большом материале исследуется специфика выражения бытийного значения номинативными конструкциями: рассматриваются семантико-синтаксические условия, в которых номинативное построение способно удержать бытийную семантику, анализируются роль и виды контекстуальных локализаторов, трансформация бытийного смысла при передвижении локализатора в контекст и др.

В работе впервые исследуются особенности отражения номинативными построениями опознавательно-идентифицирующего акта мышления. Доказывается, что разные этапы этого мыслительного процесса выражаются номинативами, представляющими различные ЛСТ. При рассмотрении однокомпонептных реализаций идентифицирующего ЛСТ анализируются конструкции индивидуализирующего отождествления: выявляются условия, в которых появляются такие формы, и специфика выражения ими идентифицирующей семантики. В аспекте неполноты речевой реализации новое освещение получает ряд спорных проблем семантического синтаксиса, касающихся предложений идентификации: идентифицирующие возможности именных групп разного денотативного статуса, логико-семаптические характеристики предложений гносеологического отождествления, проблемы несубстанциопального тождества, особенности выражения тождества с помощью конструкций, основанных па текстовой корефсрентпости именных выражений.

В области характеризующего ЛСТ предложена классификация неполных реализаций с учетом текстовой функции номинативной конструкции, типа антецедента и лексико-семантических особенностей характеризующей ПК.

В работе впервые получают логико-семантическую интерпретацию номинативные построения, относящиеся к области неясных и спорных синтаксических явлений, а именно конструкции, находящиеся в тесной смысловой и синтаксической зависимости от окружающего контекста. Предложено новое видение проблемы влияния «среды обитания» па семантически и синтаксически неполные предложения. При обращении к причинам, порождающим такие дискуссионные, «проблемные» синтаксические явления, выявлены языковые элементы, берущие па себя роль смысловых и синтаксических организаторов текста и оказывающие в той или иной степени давление па логико-семантический и синтаксический статус номинативного построения; рассмотрены условия удержания или изменения семантического типа номинатива в таких контекстах.

На примере неполных реализаций предложений идентифицирующей и бытийной семантики разработана процедура семантической интерпретации НК в текстах, представляющих разные формы речи: монологическую и диалогическую; проанализированы условия и особенности функционирования номинативных построений в текстах актуализирующего синтаксиса.

Впервые рассмотрены J1CT предложений и их неполные реализации в болгарском языке. Выдвигается и доказывается положение о том, что изоморфпость в сфере неполных речевых реализаций различных JTCT распространяется и на язык с другими типологическими особенностями.

Практическая значимость исследования. Понимание природы и сущности НК представляется весьма важным в рамках вузовской и школьной программ по синтаксису. В школьных учебниках до сих пор предлагается трактовка номинативных бытийных предложений как односоставных с единственным членом, чаще всего определяемым как подлежащее. Между тем современные синтаксические исследования доказывают, что предложения, состоящие только из подлежащего, невозможны, так же как и сомнительной видится трактовка существительного в номинативном предложении как единого главного члена, совмещающего в себе свойства подлежащего и сказуемого. Нет единства в толковании данных построений и в вузовских пособиях, хотя привлечение логико-семантического аспекта к анализу предложения уже реализовано в ряде новых учебников [Ширяев 1989; Крылова, Максимов, Ширяев 1997; Современный русский язык 2001].

Материал, содержащийся в диссертации, и ее выводы могут быть использованы при чтении курса лекций по синтаксису, при написании учебников, предполагающих многоаспектный ан&тиз предложения. Ряд положений диссертации может быть применен и в школьном курсе русского языка после соответствующей переработки и адаптации.

Выводы и материал данного научного исследования позволят существенно дополнить курс синтаксиса русского и болгарского языков как в вузовской, так и в школьной программах включением т.н. трудных синтаксических вопросов, нашедших в работе свое решение, в частности, принципы структурно-семантического разбора предложений типа Пожар!, зависимость семантики неполного предложения от коммуникативных интенций говорящего; неоднозначность вопроса о стилистической маркированности номинативных предложений; семаптико-сиптаксический статус т.н. контекстуально-связанных номинативных конструкций и др.

Выводы и наблюдения, касающиеся особенностей выражения логико-семантических отношений в болгарском предложении, будут полезны в преподавании болгарского языка как иностранного, в частности: способы построения идентифицирующих и именующих сообщений в русском и болгарском языке, семаптико-грамматические и стилистические особенности бытийных предложений с съм и шш, анализ русско-болгарских параллелей в области бытийных предложений, принципы артиклевой маркированности именных групп в бипоминативном предложении, основные значения неопределенного артикля и др.

Апробация результатов исследования. Результаты работы нашли отражение в 28 научных публикациях автора (статьях, материалах конференций, учебном пособии, монографии) общим объемом 27 п.л. Материалы и основные положения диссертации были представлены на ежегодной Всероссийской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов филологического факультета СПбГУ (1994, 2000, 2002, 2003), на ежегодной международной конференции «Державииские чтения» в СПбГУ (2000; 2002), на международной научной конференции «Славистические чтения памяти профессора П.Л.Дмитриева и профессора Г.И.Сафронова» в СПбГУ (1999, 2000, 2001, 2002), па ежегодной международной научной конференции в МГУ (1993, 2001), на ежегодных международных «Паисиевых чтениях» в Пловдивском университете (1994, 1998, 2001), па международной научно-практической конференции в Софийском университете (2002,2003).

На защит}' выносится следующие положения.

1. К предложениям, имеющим форму номинативной субстантивной группы, могут быть применены принципы логико-семантического анализа предложения. При этом подходе рассматриваемые конструкции предстают как неполные речевые реализации предложений разных JICT. Проблема семантической интерпретации однооформленпых построений может быть решена методами логико-семантического, семаитико-прагматического и коммуникативного анализа, учитывающими: 1) референциальный статус именных компонентов, 2) коммуникативную перспективу сообщения и коммуникативную стратегию говорящего, 3) возможные варианты речевых модификаций исходных логико-синтаксических структур, 4) типы контекста и функции в нем рассматриваемых конструкций, 5) синтаксические возможности лексического наполнения.

2. Образованная отсечением (пеназванностыо) коммуникативно менее важных компонентов, номинативная реализация представляет собой семантически и синтаксически неустойчивую конструкцию, поэтому отчетливость смысловых отношений, свойственных тому или иному J1CT, достигается, в основном, благодаря компенсаторным возможностям контекста, в котором особым образом организуются или возмещаются недостающие компоненты логико-семантической структуры. Важнейшую роль при реализации JICT только номинативным построением играют синтаксические возможности категориальных групп лексики, формирующих НК.

3. Не поддерживаемый необходимыми смысловыми связями, единственный компонент логико-синтаксической структуры при реализации особых коммуникативных стратегий (Т.Е.Янко) может попадать под действие других семантических организаторов текста, трансформируя свое значение.

4. Исследовательские методики, применяемые к анализу однооформлепных предложений, должны учитывать различие в режимах интерпретаций языковых явлений, употребленных в канонической и неканонической речевой ситуации, а также сложности синтаксической квалификации номинативных конструкций, функционирующих в текстах «актуализирующей» прозы.

5. Изоморфность в сфере неполных речевых вариантов предложений разных J1CT распространяется и на язык с другими типологическими особенностями. При однокомпопентной реализации не находят выражения синтаксические и морфолого-сиитаксические различия болгарского и русского языков, проявляющиеся па уровне полных логико-синтаксических структур; отражаются лишь типологические грамматические особенности на уровне ИГ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, 4 глав и заключения. В конце работы приведены списки литературы и источников иллюстративного материала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Логико-семантические типы предложений. Неполные речевые реализации"

Выводы

Изучение набора логико-синтаксических конструкций в двух языках показало отсутствие полного параллелизма русских и болгарских моделей при единстве ЛСТ предложений. Наибольшие черты сходства демонстрируют предложения субстантивной характеризации. Идентифицирующее значение в обоих языках создается одинаковыми языковыми приемами при наличии специфических построений. Наиболее сложное соотношение наблюдается между русскими и болгарскими экзистенциальными предложениями. В обоих языках они представлены как центральными, так и периферийными логико-синтаксичсскими структурами.

Имея в классических бытийных предложениях основные признаки бытийного значения, глагольный компонент ведет себя иначе, когда речь идет не о ядре бытийного значения. Разнос поведение глагола сьм с разными группами лексики, возможности редукции бытийного значения и многочисленные случаи его взаимодействия со связочным демонстрируют отсутствие четкой границы между ними. Неудивительно, что созданные с помощью этой лексемы бытийные предложения характеризуются семантической неоднозначностью и неустойчивостью логико-сиптаксической структуры, порождая ситуацию, когда наряду с ядерными, центральными бытийными предложениями, образуемыми с помощью глагола има, в болгарском языке используются предложения с съм как неядерные, периферийные экзистенциальные структуры, всеми своими особенностями демонстрирующие семантическую непрозрачность и двойственность данной глагольной лскссмы.

По-видимому, в языках, где одна и та же лекссма способна выполнять и связочные, и бытийные функции, непременно существует группа структур «зоны риска», то есть включающих этот глагольный компонент с неотчетливой, «плавающей» семантической границей. Особенно это заметно в русских бытийных предложениях, которые используют только лексему есть в качестве и бытийного, и связочного глагола. Но тс же признаки псрифсрийпости демонстрирует и болгарское съм.

Однокомпонснтные реализации предложений, «делегируя» па поверхность единственный структурный и семантический компонент, снимают синтаксические различия между логико-синтаксическими структурами как в рамках одного языка, так и между языками. Это затрагивает и важнейшие типологические отличия двух языков па грамматическом уровне: отнесенность болгарского и русского языков к разным группам «cssc»-»habcrc» типологии, аналитизм / флсктивпость именного строя, представленность / невыраженность глагольного компонента в связочных предложениях.

НК сохраняют, однако, различия, связанные с возможностями грамматического выражения категории определенности / неопределенности. НК как единственный представитель логико-синтаксической структуры сохраняет те же артиклевые показатели, что и ИГ в составе полных реализаций. Лртиклевая маркированность в большинстве случаев позволяет правильно интерпретировать значение НК и вне широкого контекста, но ориентация только на этот показатель при определении смысла именного высказывания представляется недопустимой, что еще раз подтверждает выводы лингвистов о том, что морфологическая детерминированность не полностью отражает семантико-прагматические установки говорящего.

Заключение

1. В результате проведенного в диссертации исследования установлено, что в наборе неполных речевых реализаций каждого J1CT имеется изоморфная конструкция — предложение номинативной формы. Исследовательские методы логико-семантического, семаптико-прагматичсского и коммуникативного анализа, учитывающие: а) рсференциальный статус именных компонентов, б) коммуникативную перспективу сообщения и коммуникативную стратегию говорящего, в) возможные варианты речевых модификаций исходных ссмаитико-синтаксичсских структур, г) типы контекста и функции в нем рассматриваемых конструкций, д) синтаксические возможности лексического наполнения, позволяют выявить семантические различия между единообразно оформленными построениями.

2. Важную роль в установлении семантики НК играет анализ контекста, в который могут быть сдвинуты другие семантические составляющие, и особенностей строения самой НК. При псвыраженпости тех или иных компонентов смысла контскст выполняет компенсаторные функции. Исследование контекста позволяет выявить в нем элементы логико-семантической организации, необходимые для поддержания тех или иных логико-семантических отношений. Так, для бытийного ЛСТ, по крайней мерс для несобытийных сущностей, важнейшим фактором является наличие локализатора в контексте, для идентифицирующего и характеризующего типа — обозпачсппость объекта, подвергаемого характеризации или идентификации. Для двух последних ЛСТ ис менее важным оказывается выявление в тексте прагматических установок и предметной соотнесенности ИГ, что позволяет провести различия между этими типами предложений.

3. Наиболее неустойчив логико-ссмаптический статус однокомпонентпых реализаций бытийного ЛСТ.

Отсутствие важнейших семантических компонентов — предиката существования и локализатора — дестабилизирует бытийный смысл. Значение предложения, эксплицированного только НК, становится неустойчивым. «Вектор» логико-смысловой направленности начинает определяться отчетливостью / неотчетливостью выраженности «вмещающего» значения у элемента контекста, претендующего на роль локализатора; лексическим наполнением НК, прежде всего категориально-синтаксическими свойствами опорного имени в ИГ и его смысловой соотнесенностью с локализатором. Одиокомпопсптный вариант поэтому приобретает ряд реферсициальных, синтаксических и семантических характеристик, не свойственных ядерным бытийным структурам, а по некоторым признакам отличаясь и от безглагольных предложений с локализатором.

Экспликация локализатора в прсдтексте более всего способствует бытийному прочтению номинативного построения. Отчетливое бытийное значение имеют НК при локализаторе с семантикой «вместилища», способного к заполнению своего объема, или «поверхности», на которой располагаются названные в ПК объекты. При этом наиболее подходящей для реализации такой смысловой связи является контактность НК с выражением, имеющим семантику локализатора, и его рсматичность в рамках предшествующего предложения.

В целом же предметные бытийные ПК, при сохранении в контексте обоих «фрагментов» (И.Б.Шатуновский) бытийной ситуации (локализатора и бытующего объекта) все же не переходят грань, отделяющую их от иного ЛСТ, по, конечно же, находятся, благодаря оживлению таксономических характеристик, в «зоне риска». Эта неустойчивость свойственна всем безглагольным бытийным предложениям, но при выносе локализатора в контекст она достигает того предела, когда малейшее отступление от семантического соотношения «вмещающий фрагмент : находящийся в нем объект» выводит НК в область переходных явлений или в другой ЛСТ.

Особенно размыта бытийная семантика при использовании имен неотчуждаемой принадлежности. В кругу бытийных удерживаются лишь некоторые наиболее отчетливые случаи выраженности контекстного локализатора как фрагмента с объемным значением. Если названные в НК объекты не допускают толкование их как заполняющих некоторый объем, бытийная логико-синтаксическая структура разрушается.

Подвергается распаду и бытийная связь «фрагментов» в той разновидности полных экзистенциальных структур, в которых область бытия равна совокупности или классу предметов. Если в цельной бытийной конструкции существительное со значением «совокупности» предметов исполняет одновременно вмещающую (локализующую) и включающую (объединяющую) роль: Среди книг были и детективы, и любовные романы, и фантастика, то при сдвиге такого локализатора в предтекст пространственная соотнесенность, подкреплявшаяся формальным выражением обстоятельственного компонента, утрачивается при выдвижении на первый план таксономической семантики: На прилавке лежачи книги. Детективы, любовные романы, фантастика.

В ряду событийных имен изначально привязаны к носителю признака (или субъекту состояния) имена качеств и состояний. Но если в цельной бытийной структуре носитель легко принимает па себя роль локализатора, то при одпокомпопептпой реализации разведение по разным предложениям обозначений субъекта и самого признака ведет к высвобождению признака от своего носителя, к некоторой его смысловой дистаицироваиности от локализующего субъекта, вычленению его «во вне», что позволяет расширять значение носителя до неопределенного или обобщенного. Такое предложение может распространять свое значение па неопределенную область бытия, подобно НК, обозначающим состояния среды. Это свидетельствует о сближении с событийными предложениями (сообщениями о действиях, природных явлениях и состояниях), для которых вообще характерно вытеснение субъекта и ослабление роли пространственных локализаторов.

Имена действия и при однокомпонентной реализации бытийного типа сохраняют свою независимость от локализатора. Для них естественно выполнение в тексте тех смысловых функций, которые вообще характерны для препозитивных выражений, — временных и логических. Они наиболее приспособлены к жизни в разнообразных семантически и синтаксически усложненных контекстах.

4. Исследование бытийных однокомпонсптных реализаций показало, что при отсутствии локализатора в контексте может быть сформирован семантический локализатор, равный пространству восприятия говорящего. Изучение перцептивной ситуации, па фоне которой вводится большинство НК с бытийным значением, дает также возможность по-иному взглянуть иа некоторые устоявшиеся положения о стилистической окрашенности номинативных предложений. Рассмотренные средства создания перцептивной ситуации (специальная лексика, контекст восприятия) позволяют определиться с вопросом о том, все ли бытийные номинативные построения маркированы признаком «псрцептивность», то есть предопределен ли этот эффект структурой номинативного высказывания. Второй важный вопрос - всегда ли наличие перцептивной ситуации ведет к эффекту «созерцательности», «книжности», то есть стилистической маркированности номинативных рядов как книжно-письмспных построений.

4.1. Как показал анализ, «псрцептивность», «созерцательность», которые приписываются номинативным предложениям, пе заложены полностью в самой структуре самостоятельного номинатива, а создаются с помощью иных средств. Ряд грамматических характеристик бытийных НК действительно способствует достижению эффекта созерцательности: синтаксическое выражение времени, опушение локализующих координат, субстантивированная («картинная») фиксация предметов и явлений. Эти исходные данные хороню организуются при создании перцептивной ситуации, вводящей НК.

В результате изучения материала с учетом достижений современных семантических исследований были выявлены способы и средства создания ситуации восприятия. В аспекте уточненной трактовки фигуры Наблюдателя можно утверждать, что существуют группы НК с бытийным значением (перечисленные в выводах к разделу 2.1), лишенные эффекта созерцательности. Функционируя как поминализоваппые пропозиции или предложения актуального наличия, эти номинативные построения сохраняют логико-семантическую структуру бытийного типа и вне контекста восприятия.

4.2. Материал исследования показал также, что даже наличие перцептивной ситуации недостаточно для того, чтобы возник эффект созерцательности (то есть «неспешного» восприятия), свойственный номинативным цепочкам книжно-письменной речи. Эффект этот, по-видимому, связан прежде всего с «укрупненностыо» («фрагментарностью») изображения, расчлененностью перечислительного ряда. Причины особого стилистического эффекта номинативных цепочек еще нуждаются в изучении, но в любом случае нет никаких оснований выводить за рамки номинативных построений с бытийным значением те образования, которые не отмечены указанными стилистическими характеристиками.

4.3. Исследование других ЛСТ выявило, что не является жесткой и связь перцептивной ситуации с бытийным значением последующего номинатива. В контексте восприятия (основные лексические маркеры которого в примерах ниже подчеркнуты) вводится большинство однокомпопептных идентифицирующих предложений, напр.: .вдруг налетел спиной на что-то мягкое. Обернулся — о господи, Сомов! (Б.Акупип 1); Вагон, притормаживая, крупно затрясся. Мы въехали под гулкие желтые своды. Любань (В.Попов 1).

Контекст восприятия возможен и при характеризующих IIK, где пропущено описательно-детализирующее звено: Хлоя Петровна надела па Юрика свео/сенький памперс. Глянула ria себя в зеркало. Симпатичная дама, чуть в возрасте, с очень добрым и приятным лицом (Л.Матвеева 1); Она цепким взглядом окинула квартиру. Неплохо, совсем неплохо. Ухоженное жилье, всюду чувствуется аккуратность и вкус (А.Маринипа 2). Перцептивная ситуация имеет здесь, однако, вспомогательный характер: она лишь вводит в сферу перцепции объект, над которым далее осуществляется мыслительная операция идентификации или характеризации. Подключение к процессу перцепции логических мыслительных операций, как это происходит в приведенных идентифицирующих и характеризующих предложениях, меняет задачи сообщения, в то время как в НК бытийного типа псрцсптивность представлена как основной капал познания.

5. Семантическая интерпретация НК предполагает выявление особенностей устройства и состава номинативного сегмента.

Синтаксические возможности категориальных и семантических подклассов лексики по-разному проявляются в НК различных ЛСТ. Для решения коммуникативных задач каждого из трех рассмотренных ЛСТ сообщений (бытийного, идентифицирующего и характеризующего) привлекаются все категориальные подклассы лексики. Другое дело, что, во-первых, различные лексические группы в неодинаковой степени задействованы для выражения той или иной семантики. Во-вторых, одна и та же лексика проявляет себя в разных ЛСТ либо сигнификативной, либо денотативной сторонами своего значения.

У конкретно-предметной лексики в предложениях характеризации активизируется сигнификативный аспект значения. В идентифицирующих предложениях важен денотативный смысл предметной лексемы, с помощью которого осуществляется отсылка к предшествующей информации об объекте. В бытийных же предложениях, сообщающих о наличии неопределенно-референтного объекта, эксплуатируются и предметный, и понятийный планы: вводится объект, экспонированный своими таксономическими характеристиками.

Конкретные существительные с предикатными семами (.молода/, подлец), естественно, тяготеют к характеризующему употреблению, а имена, более приспособленные к идентификации, прежде всего собственные и дейктические, — к позиции рематической ИГ в идентифицирующих предложениях. Имена поминальных и естественных классов могут использоваться в любом ЛСТ, активизируя соответствующий компонент значения.

Пропозициональная лексика в прямом своем значении (обозначения действий и состояний) организует бытийные предложения, понятийный же аспект этих лексем проявляется в характеризующих построениях обобщающего типа.

Имена качеств в редких случаях организуют однокомпонентпое бытийное предложение: наиболее естественна для них результирующе-характеризующая функция.

Любая НК может включать в свой состав характеризующие определители. Их семантическая роль, их удельный вес в именном комплексе связан прежде всего с семантической насыщенностью / ненасыщенностыо опорного слова признаковой семантикой. При таксономических именах определители несут в характеризующих предложениях главную информативную нагрузку, в бытийных и идентифицирующих — дополнительную. При словах с квалификативной семантикой роль определителей трансформируется в актуализирующую, интенсифицирующую. Ограничительные, индивидуализирующие определители естественным образом используются при идентификации.

6. Образованная отсечением (неназванностыо) коммуникативно менее важных компонентов и экспликацией только одного члена семантической и синтаксической структуры, номинативная реализация ЛСТ представляет собой семантически и/или синтаксически неустойчивую конструкцию.

6.1. В контекстах, которые содержат рематизирующие смысловые компоненты, требующие устранения прагматического пробела, приводятся в действие особые «коммуникативные стратегии говорящего» (Т.Е.Янко). Они могут «активировать» тот или иной компонент смысла ПК, что способно изменить логико-семантический статус номинативного построения. Как показал анализ, поведение неполных предложений разной семантики и разного категориально-лексического наполнения под давлением рематизаторов оказывается неедииообразным. Некоторые из одиокомпоиептпых реализаций испытывают семантические трансформации и даже лишаются предикативного статуса. В других случаях логико-семантические отношения остаются неизменными.

Более всего воздействуют на ЛСТ номинативного построения контексты, содержащие объединяющий компонент, который организует последующие номинативы для выражения разных вариантов отношений «целое и его составляющие». Наиболее неустойчив логико-семантический статус бытийных цепочек с предметными именами, которые при ослабленном локализаторс попадают под организующее воздействие компонентов с объединяющим значением, что актуализирует характеризующую или идентифицирующую семантику номинативного ряда. Событийные имена как пропозитивпыс единицы, не нуждающиеся в поддержке локализатора, не испытывают семантического и синтаксического давления окружающих компонентов в той же степени, что и предметные. Местоименный объединяющий компонент превращает ряд номинативов в однородные члены предложения, если этому не препятствует смысловая или синтаксическая рассогласованность обобщающего слова и цепочки НК.

Менее всего подвергается изменению логико-семантический статус номинатива при реализации коммуникативной стратегии, связанной с обоснованием предшествующего сообщения. Для выражения значения обоснования служат как бытийные, так и характеризующие предложения. Отражая различные мыслительные процессы в рамках обосновывающих отношений, они сохраняют специфику своего ЛСТ.

Таким образом, рассмотренные условия функционирования НК разных ЛСТ в «непрозрачных» контекстах позволяют определиться с причинами неоднозначной квалификации многих контекстуально-зависимых номинативов, относящихся к области спорных, «проблемных» синтаксических явлений. Как представляется, такие номинативы возникают при рсапизации специфических коммуникативных стратегий говорящего, которые способны трансформировать интонационную структуру и модифицировать типичные функции того или иного предложения. Переориентируясь на выполнение особых смысловых задач (обоснование, конкретизация, раскрытие признака), номинативные высказывания могут удержаться в рамках своего ЛСТ либо активизировать черты другого ЛСТ.

6.2. Сложности синтаксического аспекта интерпретации НК обнаруживаются не только при воздействии объединяющего компонента, но и в текстах экспрессивного синтаксиса.

НК являются яркой чертой актуализирующего типа прозы, где, по выражению Н.Д.Арутюновой, «происходит смещение динамического центра в сторону имени, в котором сосредотачивается главный заряд повествования» [Арутюнова 1972: 196-197]. Расчлененный тип изложения способствует появлению многочисленных и разнообразных конструкций номинативной формы. Не все они, конечно, являются предложениями. Тем не менее вынос парцеллята за рамки базовой структуры не всегда ограничивается лить стилистическим эффектом, но и дает возможность более свободного семантического и синтаксического поведения субстантивной группы. Разрыв связей отчлененного субстантива с базовым предложением сопровождается семантическими сдвигами и может получить грамматическое выражение.

Многоступенчатость силы отчленения субстантивной группы и разнообразие переходных случаев позволяют показать, как происходит развертывание скрытой предикативности ИГ при переходе от подчиненного парцеллята к сформировавшемуся предложению. Актуализирующий стиль, таким образом, эксплицирует процесс «высвобождения» свернутых форм ЛСТ из структуры базового высказывания.

7. Единство способов порождения речемыслитсльного произведения обеспечивает совпадение логико-семантических отношений на уровне предложения в различных языках. Набор же логико-синтаксических структур, реально реализующих тот или иной ЛСТ, различается даже в таких родственных языках, как болгарский и русский. Однако для каждого ЛСТ эти расхождения проявляются в различной степени. Так, в области бытийных предложений отсутствует полный паратлелизм возможных логико-сиптаксических моделей; имеются специфические конструкции и для выражения идентифицирующего значения.

При однокомпоиептпых реализациях, как показато исследование, синтаксические и морфолого-синтаксические расхождения между предложениями разных ЛСТ не эксплицируются. НК сохраняют, однако, различия, связанные с возможностями грамматического выражения категории определенности / неопределенности, которая, как известно, в русском имеет статус скрытой категории, а в болгарском — эксплицитной. Однако семантическую интерпретацию с опорой на артиклевую маркированность сегмента следует производить с большой осторожностью, так как ссмаптико-прагматические установки говорящего и правила актиклевой маркировки не совпадают в полной мере.

Итак, задача семантической интерпретации номинативных построений может быть решена исследовательскими методами семантического и коммуникативного синтаксиса, позволяющими спять те ограничения, которые заставляли лингвистов придерживаться объединения в одну структурную группу разных по значению предложений. «Воздействие гипноза формы было преодолено, в сущности, только в рамках логического синтаксиса» [Ломов 1994: 221].

Изучение предложения в терминах семантических составляющих, введение понятия речевых реализаций семантических типов предложений, анализ поведения предложения при исполнении коммуникативных стратегий говорящего позволяют выявить и расшифровать изоморфиость конструкций различной семантики. Эту возможность мы и постарались реализовать в данной работе.

Заключительные замечания

НК, представляющие различные ЛСТ, по-разиому отражают разные этапы процесса восприятия и переработки информации.93.

Процесс восприятия, как известно, включает несколько стадий — от первых физиологических реакций органов чувств до ментальной обработки полученных данных, что находит отражение и в языковых построениях [Падучсва 2001: 33]: я увидел нечто светлое (общие параметрические или цветовые характеристики) — я увидел березу (таксономия) — я увидел подходящее дерево (общекатегориальная таксономия + оценка).

Первый этап редко находит языковое выражение. Для человека информативную ценность представляет не просто перечисление основных характеристик объекта, которые он воспринимает зрением или другими органами чувств; ему необходимо произвести таксономическую идентификацию, установить тождество предмета ранее полученным знаниям, выявить его свойства, осуществить характсризацию.

93 При этом, конечно, надо иметь в виду, что язык отражает только мысленный результат каждого из этапов, так как истинный процесс отражения подразумевает подключение языка только на логическом (операторном) уровне.

Бытийные НК называют объект восприятия, обозначенный своими таксономическими характеристиками, возможно, с введением квалифицирующих характеристик, в единичных случаях — полное, окончательное идентифицирующее обозначение объекта. Другие, не бытийные НК отражают исключительно ментальные этапы познавательного процесса, заключающиеся в обработке имеющейся информации. Так, если предмет описан лишь по основным (общим) перцептивным характеристикам, может быть произведена его таксономия (общекатегориальная или родо-видовая) или сразу же полная идентификация. Последняя все же чаще совершается при наличии некоторого набора предварительно выведенных характеризующих признаков.

Если объект задан по таксономическим признакам, далее он может быть уже охарактеризован. Обобщающая, выводная характеризация, осуществляемая но заданным ранее признакам, может считаться высшим уровнем обобщения в рамках языкового выражения через НК. В грубом приближении эту последовательность можно представить следующим образом:

1) выделение предметов на общем фоне и фиксация основных перцептивных данных (бытийные НК в контексте восприятия),

2) «обработка» полученной информации на этапе таксономии (таксономические НК опознавательно-идентифицирующего акта мышления),

3) выделение новых признаков объекта (НК первичной характеризации),

4) логическая операция идентификации (НК полной идентификации),

5) логическая операция обобщения (IIK обобщающей, интерпретирующей характеризации).

Нетрудно заметить, что отражение разных этапов познавательного процесса с помощью неполных реализаций предложений в виде номинативных конструкций происходит в соответствии с возможностями языка представить информацию через событийные и онтологические пропозиции (см. классификации Т.В.Шмелевой и В.В.Гладрова, представленные в разделе 1.1). Бытийные НК «портретируют», фиксируют действительность, отражая уровень констатирующего мышления [Георгиев 1977: 236], а идентификация и характеризация относятся к умственным операциям с полученными данными, но с разной степенью подключения ментальных этапов познавательного процесса.

Разные этапы восприятия и переработки информации эксплицируются предикатами и другими вспомогательными средствами, которые используются в тексте при описании данных процессов. В предтскстс неполных бытийных предложений вводятся предикаты восприятия (или их эквиваленты), о них много уже говорилось в разделе 2.1.3.1: Я поднял па пего глаза. Морщины, собранные па лбу, под сияющим черепом, брови, сведенные над хрящеватым носом, глубокие складки в углах сплюснутых губ — новое для меня выражение застарелой смиренной тоски (В.Тендряков 2). Ср. аналогичную фиксацию перцептивно поступающей информации в предложениях глагольного типа с введением констатирующих предикатов: Полковник вернулся к беседке, посмотрел на незнакомца повнимательней. Отметил доверчиво распахнутые голубые глаза, мягкую линию губ, детски-наивный наклон светловолосой головы (Б.Лкунип 2); Лена внимательно посмотрела на своего любимого, с девятнадцати и по теперь единственного. Отметила красненький нос, коричневый пигмент по рукам, тяжелую одышку, седые волосики в ушах, ласковый взгляд, мечущийся от рыбы к жене (Л.Матвеева 2).

При отражении идентифицирующего акта мышления (в том числе гносеологического отождествления) в НК или соседних с ними высказываниях вводятся предикаты мыслительной деятельности: Я рванул, хлипкое удилище сложилось в пузатый восклицательный знак, трубка выпала, и в бамбуковых зарослях позади меня забилась рыба. Щука, мелькнула мысль (О.Борушко); Мы прошли хилые заросли и вышли на широкую дорогу. Вдоль нее тянулся черный кустарник, а дальше уходило бескрайнее белое поле, без единого темного пятнышка. — Озеро! — после некоторого умственного напряжения понял я (В.Попов 3); — Что-то ты робкий стал. А то смелый был на дороге! По голосу сразу узнал — вчерашняя встречная из «БМВ». Джулия (М.Чулаки); Вчерашним утром спозаранку шел я привычной дорогой и вдруг услышал тонкий серебряный звон. Сразу угадал: лебеди. (Б.Екимов 4).

Предикаты обобщения, вывода, общей или субъективной характеристики эксплицируют отношения характеризации: В конце концов, эти ее банты, и эмалевый голубок, и чужие, всегда сентиментальные стихи, не вовремя срывавшиеся с губ, как бы выплюнутые длинной верхней губой, приоткрывавшей длинные, костяного цвета зубы, и любовь к детям, — причем к любым, — все это характеризует ее вполне однозначно. Романтическое существо (Т.Толстая 1), см. также пример с глаголами классифицировать и оценить в сноске 56.

Итоговый, выводной характер мыслительного процесса (идентификации, характеризации) часто подчеркивается выносом НК в новый абзац: У человека должна быть своя пиша, а он вдруг из нее выпал и там почему-то разместилась чужая женщина. /Рената (Е.Шкловский 1); .поцеловала Гусева, услышала щекой его щетину и запах табака и еще какой-то запах запустелости, как в заброшенных квартирах. / Запах мужчины, которого не любят (В.Токарева 8) или введением в НК вводных элементов результирующего значения: Открыв дверь квартиры, оказываешься не сразу на площадке, а как бы в маленьком предбапиичке, тамбуре, урванном на пару с соседями у подъезда при посредстве общей железной двери. Идиотская затея, как оказалось. Бесконечный треп соседей в предбаннике, великолепная слышимость, с ума можно сойти (В.Исхаков).

Хочется надеяться, что данное исследование позволит расширить представление о средствах отражения в языке не только разных способов формирования мысли, но и разных этапов мыслительного процесса.

Список научной литературыИванова, Елена Юрьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Адамец 1978 — Лдамсц П. Образование предложений из пропозиций в современномрусском языке. — Praha, 1978.

2. Адамец 1985 — Адамец П. К вопросу о выражении референциальиой соотнесенностив чешском и русском языках // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. XV: Современная зарубежная русистика. — М.: Прогресс, 1985. — С. 487-497.

3. Адмони 1955 —Адмоии В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. —

4. М.: Изд-во лит. на ин. яз., 1955.

5. Адмони 1973 — Адмони В.Г. Синтаксис немецкого языка: Система отношений исистема построения. — Л.: Наука, 1973.

6. Адмони 1988 — Адмони В.Г. Грамматический строй как система построения и общаятеория грамматики. — Л.: Наука, 1988.

7. Акимова 1985 — Акимова Г.Н. Роль лексической семантики при описанииграмматического строя русского языка // Синтаксис русского предложения. — Воронеж: Воронежский ун-т, 1985. — С. 87-95.

8. Акимова 1990 — Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. —1. М.: Высшая школа, 1990.

9. Акопяи 1975 — Акопяп Р.С. Именительный присоединения // Русский язык в школе.1975.—№5. —С. 77-81.

10. Аладьииа 1985 — Аладьипа А.А. Лексический повтор с синтаксическимраспространением в современном русском языке: Автореф. дне. . канд. филол. наук. — Л., 1985.

11. Алисова 1971 — Алисова Т.Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка.1. М.: МГУ, 1971.

12. Андрияиова 1993 — Андриянова С.Н. Сегментированные конструкции в составетекста: Автореф. дис. канд. филол. наук. — СПб., 1993.

13. Аношкииа 2000 — Аношкина Т.Е. О статусе номинативных (бытийных)предложений в русском языке // Предложение и слово: парадигматический, текстовой и коммуникативный аспекты. — Саратов: Саратовский иед. ин-т, 2000.1. С. 5-10.

14. Апресян 1995 — Апресян Ю.Д. Избранные труды. T.II: Интегральное описание языкаи системная лексикография. — М.: Языки русской культуры, 1995.

15. Апресян 1999 — Апресян Ю.Д. Отечественная теоретическая семантика в конце XXстолетия // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. — 1999. — Т. 58. — № 4. — С. 39-53.

16. Ардептов 1969 — Лрдептов Б.П. Русский синтаксис. — Вып.1: Из лекций посинтаксису современного русского языка. — Кишинев: Кишиневский гос. ун-т, 1969.

17. Арнольд 1991 — Арнольд И.В. Современные лингвистические теориивзаимодействия системы и среды // Вопросы языкознания. — 1991. — № 3. — С. 118-126.

18. Артюшков 1998 — Лртюшков И.В. О соотнесенности внутренней речи и «потокасознания» в художественной литературе // Исследование языковых единиц и грамматических категорий в речи. — Уфа: Башкир, пед. ип-т, 1998. — С. 182-191.

19. Арутюнова 1971 — Арутюнова II.Д. К проблеме связности прозаического текста //

20. Памяти академика Виктора Владимировича Виноградова / Отв. ред. В.Г.Костомаров. — М.: МГУ, 1971. —С. 22-30.

21. Арутюнова 1972 — Арутюнова Н.Д. О синтаксических типах художественной прозы

22. Общее и романское языкознание. — М.: МГУ, 1972. — С. 189-199.

23. Арутюнова 1976 — Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: Логикосемантичсскис проблемы. — М.: Наука, 1976.

24. Арутюнова 1977 — Арутюнова Н.Д. Номинация и текст // Языковая номинация. —

25. Т.2: Виды наименований. — М.: Наука, 1977. — С. 304-357.

26. Арутюнова 1982 — Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции // Новоев зарубежной лингвистике. — Вып. XIII: Логика и лингвистика (Проблемы референции). — М.: Радуга, 1982. — С. 5-40.

27. Арутюнова 1990 — Арутюнова Н.Д. Пропозиция И Лингвистическийэнциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1990.

28. Арутюнова 1999 — Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. — 2-е изд. — М.: Языкирусской культуры, 1999.

29. Арутюнова, Ширяев 1983 — Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение:

30. Бытийный тип (структура и значение). — М.: Русский язык, 1983.

31. Бабайцева 1968 — Бабайцева В.В. Односоставные предложения в современномрусском языке. — М.: Просвещение, 1968.

32. Бабайцева 1979 — Бабайцева В.В. Русский язык. Синтаксис и пунктуация. — М.:1. Просвещение, 1979.

33. Бабайцева 1983 — Бабайцева В.В. Семантика простого предложения // Предложениекак многоаспектная единица языка. — М.: Русский язык, 1983. — С. 7-24.

34. Бабайцева 1993 — Бабайцева В.В. Изучение семантики простого предложения в вузе

35. Семантика языковых единиц: Материалы 3-й межвузовской научно-исследовательской конференции. — Ч.Ш: Синтаксическая семантика. Семантика единиц художественной речи. — М.:Альфа, 1993. — С. 12-15.

36. Бабайцева 1997 — Бабайцева В.В. Синкретизм парцеллированных и присоединенныхсубстантивных фрагментов текста // Филологические науки. — 1997. — № 4. — С.56-65.

37. Бабайцева 2000 — Бабайцева В.В. Явления переходности в грамматике русскогоязыка. — М.: Дрофа, 2000.

38. Бабалова 1974 — Бабалова J1.J1. О семантических разновидностях причинных иусловных предложений в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1974.

39. Балли 1955 — Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. — М.:1. Иностр. лит., 1955.

40. Беличева-Кржижкова 1985 — Беличева-Кржижкова X. Система причинныхотношений между предложениями в русском и чешском языках // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып.ХУ: Современная зарубежная русистика. — М.: Прогресс, 1985. — С. 407-433.

41. Беллерт 1978 — Беллсрт И. Об одном условии связности текста // Новое в зарубежнойлингвистике. — Вып.VIII: Лингвистика текста. — М.: Прогресс, 1978. — С. 172207.

42. Бсивенист 1974 — Бенвепист Э. Глаголы быть и иметь и их функции в языке //

43. Бснвенист Э. Общая лингвистика. — М.: Прогресс, 1974. — С. 203-224.

44. Берка 1961 — Берка К. Функции глагола «быть» с точки зрения современнойформальной логики // Логико-грамматичсские очерки. — М.: Высшая школа, 1961. —С.160-180.

45. Богданов 1977 — Богданов В.В. Семаитико-синтаксическая организацияпредложения. — Л.: ЛГУ, 1977.

46. Богородицкий 1935 — Богородицкий В.А. Общий курс русской грамматики (изуниверситетских чтений). — 5-е изд., перераб. — М.; Л.: Соцокгиз, 1935.

47. Бозова 1994 — Бозова С.А. Системные семантические связи глаголов быть и быватьв современном русском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1994.

48. Болдырев 2000 — Болдырев Н.Н. Отражение пространства деятеля и пространстванаблюдателя в высказывании // Логический анализ языка: Языки пространств. — М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 212-216.

49. Боидарко 1984 — Бондарко А.В. Функциональная грамматика. — Л.: Наука, 1984.

50. Бон дар ко 2001 — Бондарко А.В. Основы функциональной грамматики: Языковаяинтерпретация идеи времени. — СПб.: СПбГУ, 2001.

51. Борисова 1999 — Борисова Е.Г. Средства экспликации связи предложенийбессоюзные предложения, частицы, союзы) // Имплицитность в языке и речи / Отв. ред. Е.Г.Борисова и Ю.С.Мартемьянов. — М.: Языки русской культуры, 1999. —С. 76-80.

52. Булыгипа, Шмелев 1997 — Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализациямира (на материале русской грамматики). — М.: Языки русской культуры, 1997.

53. Бэбби 1985 — Бэбби Л. Порядок слов, падеж и отрицание в бытийных предложенияхрусского языка // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. XV: Современная зарубежная русистика. — М.: Прогресс, 1985. — С. 464-475.

54. Вайирих 1978 — Вайнрих X. Текстовая функция французского артикля // Новое взарубежной лингвистике. — Вып.УШ: Лингвистика текста. — М.: Прогресс, 1978.1. С. 370-387.

55. Вайс 1985 — Вайс Д. Высказывания тождества в русском языке: опыт ихотграничения от высказываний других типов // Новое в зарубежной лингвистике.

56. Вып. XV: Современная зарубежная русистика. — М.: Прогресс, 1985. — С. 434-463.

57. Валгина 1971 — Валгина Н.С. Некоторые функции изолированного именительногонадежа // Русский язык в школе. — 1971. — № 2. — С. 88-94.

58. Валгина 1997 — Валгина Н.С. Пути вхождения разговорных конструкций вписьменную речь // Филологические науки. — 1997. — № 6. — С. 22-32.

59. Ванников 1979 — Ванников Ю.В. Синтаксис речи и синтаксические особенностирусской речи. — М.: Русский язык, 1979.

60. Варшавская 1984 — Варшавская А.И. Смысловые отношения в структуре языка (наматериале современного английского языка). — Л.: ЛГУ, 1984.

61. Вежбицка 1982 — Вежбицка А. Дескрипция или цитация // Новое в зарубежнойлингвистике. — Вып. XIII: Логика и лингвистика (Проблемы референции). — М.: Радуга, 1982. — С. 237-262.

62. Виноградов 1950 — Виноградов В.В. «Синтаксис русского языка» акад.

63. Л.А.Шахматова // Вопросы синтаксиса современного русского языка / Под ред. акад. В.В.Виноградова. — М.: Учпедгиз, 1950. — С. 75-126.

64. Воейкова 1996 — Воейкова М.Д. Бытийные ситуации // Теория функциональнойграмматики: Локативность. Бытийпость. Посессивность. Обусловленность. — СПб.: Наука, 1996. — С. 53-79.

65. Воейкова, Пупынин 1996 — Воейкова М.Д., Пупыиин Ю.А. Предикативнаякачественность // Теория функциональной грамматики: Качественность. Количсственность. — СПб.: Наука, 1996. — С. 53-65.

66. Вольф 1974 — Вольф Е.М. Грамматика и семантика местоимений. — М.: Наука,1974.

67. Вольф 1978 — Вольф Е.М. Грамматика и семантика прилагательного. — М.: Наука,1978.

68. Вольф 1985 — Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. — М.: Наука, 1985.

69. Вопросы 1989 — Вопросы коммуникативно-функционального описаниясинтаксического строя русского языка / Под ред. М.В.Всеволодовой и С.Л.Шуваловой. —М.: МГУ, 1989.

70. Вригт 1986 — Вригт Г.Х. фон. Логико-философские исследования: Избр. труды. —1. М.: Прогресс, 1986.

71. Всеволодова, Го Шуфень 1999 — Всеволодова М.В., Го Шуфень. Классы моделейрусского простого предложения и их типовых значений: Модели русских предложений со статальпыми предикатами и их речевые реализации (в зеркале китайского языка). — М.: АЦФИ, 1999.

72. Гак 1976 — Гак В.Г. Номинализация сказуемого и устранение субъекта // Синтаксис истилистика / Отв. ред. Г.А.Золотова. — М.: Наука, 1976. — С. 85-102.

73. Гак 1986 — Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка: Синтаксис.- 2изд., испр. — М: Высшая школа, 1986.

74. Гак 1992 — Гак В.Г. Номинация действия // Логический анализ языка: Моделидействия. — М., 1992.

75. Гак 1998 — Гак В.Г. Семантический синтаксис // Русский язык: Энциклопедия / Гл.ред. Ю.Н.Караулов. — 2-е изд.- М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. —С. 457-458.

76. Ганзен 1974 — Ганзен В.Л. Восприятие целостных объектов. — Л.: ЛГУ, 1974.

77. Гаспаров 1997 — Гаспаров М.Л. Фет безглагольный // Гаспаров M.JI. Избранныетруды. — Т.2: О стихах. — М.: Языки русской культуры, 1997. — С. 21-32.

78. Гвоздев 1968 — Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык: Учеб.пособие для пед. ин-тов. — Ч. 2: Синтаксис. — 3-е изд. — М.: Просвещение, 1968.

79. Георгиев 1977 — Георгиев И. Русско-болгарские параллели в областиэкзистенциальных предложений // Трудове на Великотърновския университет «Кирил и Методий». — 1977. — Т.12. — Км. 2. — С. 230-252.

80. Георгиев 1984 — Георгиев И. О расхождениях в семантике предложений русского иболгарского языков // Болгарская русистика. — 1984. — № 6. — С. 81-85.

81. Георгиев 1987 — Георгиев И. О семантической основе сопоставительного изучениясинтаксиса // Болгарская русистика. — 1987. — № 1. — С. 63-67.

82. Герасименко 1999 — Герасименко Н.Л. Бисубстантивныс предложения всовременном русском языке: структура, семантика, функционирование: Автореф. дис. докт. филол. паук. — М., 1999.

83. Гладров 2002- Гладров В.В. В.В.Виноградов и формирование современнойконцепции синтаксиса русского языка // Всстник Московского университета. — Сер. 9: Филология. — 2002. — № 1. — С. 22-33.

84. Гловинская 1982 — Гловинская М.Я. Семантические типы видовыхпротивопоставлений русского глагола. — М.: Наука, 1982.

85. Головачева 1986 — Головачева А.В. К вопросу о соотношении категорийнеотчуждаемости и определенности // Славянское и балканское языкознание: Проблемы диалектологии. Категория посессивности. — М.: Наука, 1986. — С. 192-200.

86. Головачева 1989 — Головачева А.В. Категория посессивности в плане содержания //

87. Категория посессивности в славянских и балканских языках / Отв. ред. Вяч.Вс. Иванов. — М.: Наука, 1989. — С. 44-111.

88. Горский, Комлев 1953 — Горский Д.П., Комлев II.Г. К вопросу о соотношениилогики и грамматики // Вопросы философии. — 1953. — № 6. — С. 63-82.

89. Грамматика 1960 — Грамматика русского языка / Ред. В.В.Виноградов и др. — Т.2:

90. Синтаксис. — Ч. 1-2. — 2-е изд. — М.: АН СССР, 1960.

91. Грамматика 1970 — Грамматика современного русского литературного языка / Полред. Н.Ю.Шведовой. — М.: Наука, 1970.

92. Добиаш 1897 — Добиаш А.В. Опыт семасиологии частей речи и их форм на почвегреческого языка. — Прага, 1897.

93. Долин 1997 — Долин Ю.Т. Вопросы теории односоставного предложения (наматериале русского языка). — Оренбург: Оренбург, гос. ун-т, 1997.

94. Доннелан 1982 — Доннелан К. Референция и определенные дескрипции // Новое взарубежной лингвистике. — Вып. XIII: Логика и лингвистика (Проблемы референции). —М.: Радуга, 1982. — С. 134-160.

95. Дюкро 1982 — Дюкро О. Неопределенные выражения и высказывания // Новое взарубежной лингвистике. — Вып. XIII: Логика и лингвистика (Проблемы референции). — М.: Радуга, 1982. — С. 263-291.

96. Евтюхип 1996 — Евтюхии В.Б. Группировка нолей обусловленности: причина,условие, цель, следствие, уступка // Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийпость. Посессивпость. Обусловленность. — СПб.: Наука, 1996. —С. 138-174.

97. Елисеев 1991 — Елисеев Е.В. Семантика детерминантов в номинативныхпредложениях: Автореф. дне. канд. филол. наук. — М., 1991.

98. Жаналина 1995 — Жаналииа Л.К. Уточнения к основаниям классификацииноминативных единиц (предметные и признаковые имена) // Филологические науки. — 1995. —№2. —С. 71-79.

99. Жулииская 1970 — Жулинская Л.К. К изучению субстантивных эмоциональнооценочных предложений в современном русском языке // Современный русский язык: Уч. зап. МГПИ им. Ленина. — 1970. — № 332. — С. 73-85.

100. Журинская 1983 — Журинская М.А. Семантический статус конструкций неотторжимой принадлежности // Категория притяжательности в славянских и балканских языках: Тезисы совещания. — М.: Наука, 1983. — С. 37-38.

101. Золотова 1971 — Золотова Г.А. О взаимодействии лексики и грамматики вподклассах имен существительных // Памяти академика Виктора Владимировича Вииогралова/Отв. ред. В.Г.Костомаров. — М.: МГУ, 1971. — С. 84-90.

102. Золотова 1973 — Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка.1. М.: Наука, 1973.

103. Золотова 1982 — Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. —1. М.: Наука, 1982.

104. Золотова 1984 — Золотова Г.А. О принципах классификации простого предложения

105. Актуальные проблемы русского синтаксиса. — М.: МГУ, 1984. — С. 14-35.

106. Золотова 1986 — Золотова Г.А. О некоторых теоретических результатах работы над

107. Синтаксическим словарем русского языка» // Вопросы языкознания. — 1986. — № 1. —С. 26-34.

108. Золотова 1998 — Золотова Г.А., Оиипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативнаяграмматика русского языка / Под ред. Г.А.Золотовой. — М., 1998.

109. Иванов 1989 — Иванов В.В. Синхронная и диахроническая типология поссссивности

110. Категория посессивности в славянском и балканском языках / Отв. ред. Вяч.Вс. Иванов. — М.: Наука, 1989. — С. 5-43.

111. Иванова 1994а — Иванова Е.Ю. Неопределенный артикль «един» в именныхприсоединительных конструкциях // Вестник Санкт-Петербургского университета. — Сер. 2: Истор., яз., лит. — 1994. — Вып. 3. — С. 112-115.

112. Иванова 19946 — Иванова Е.Ю. Неопределенный артикль как маркер высказыванийе таксономическим значением // Научни трудовс / Пловдивски Университет «П.Хилепдарски». —Т. 32. — Кн.1: Филологии. — 1994. —С. 389-392.

113. Иванова 1994в — Иванова Е.Ю. Экспрессивные синтаксические конструкции вболгарском языке (на материале романа Б.Райнова «Само за мъже») // Болгарский ежегодник. — Т. 1. — Харьков, 1994. —С. 227-238.

114. Иванова 1996 — Иванова Е.Ю. Сегментированные конструкции и другие формыпредставления в системе синтаксиса болгарского языка // Българистични проучвания. — Велико Търново, 1996. — С. 137-144.

115. Иванова 1998 — Иванова Е.Ю. О некоторых спорных вопросах в изучениипарцелляции // Научни трудове / Пловдивски Университет «П.Хилендарски».- Т. 36. — Кн. 1: Филологии. — 1998. — С. 255-260.

116. Иванова 1999а- Иванова Е.Ю. Конструкции экспрессивного синтаксиса всовременном болгарском языке: Учебное пособие. — СПб.: СП6ГУ, 1999.

117. Иванова 19996- Иванова Е.Ю. Парцелляция распространяющего повтора вболгарском языке // Славянская филология. — Вып. VIII. — СПб.: СПбГУ, 1999.1. С. 28-34.

118. Иванова 1999в — Иванова ЕЛО. Характеризация лица: традиционный синтаксис иэкспрессивный номинатив (на материале русского и болгарского языков) // Вестник Санкт-Петербургского университета. — Сер. 2: Истор., яз., лит. — 1999.1. Вып.1. — С. 54-60.

119. Иванова 2001а — Иванова ЕЛО. Идентифицирующие предложения вхудожественном тексте: Одночленный вариант реализации (на материале русского и болгарского языков) // Вестник Санкт-Петербургского университета.

120. Сер. 2: Истор., яз., лит. — 2001. — Вып. 4. — С. 63-70.

121. Иванова 2002а — Иванова ЕЛО. Има и съм в болгарских бытийных предложенияхв сопоставлении с русскими) // Съпоставителио езикознание. — 2002. — Кн. 2.1. С. 5-23.

122. Иванова 20026 — Иванова Е.Ю. О месте безглагольных указательных предложенийв системе синтаксиса болгарского и русского языков // Материалы XXXI Всероссийской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов.

123. Вып. 14: Седьмые Державипские чтения «Современные и исторические проблемы болгаристики и славистики». 11-16 марта 2002 г. — СПб., 2002. — Часть 2. —С. 40-41.

124. Иванова 2003 — Иванова Е.Ю. О перцептивности номинативных предложений //

125. Вопросы языкознания. — 2003. — № 6 (в печати).

126. Иванова, Коваль 1994 — Иванова ЕЛО., Коваль С.Л. Болгарское «един» с точкизрения реферепциальиого анализа (научно-методический аспект) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2: История, яз., лит. — 1994. — Вып. 4.1. С. 58-64.

127. Ильенко 1990 — Ильенко С.Г. Текстовый аспект в изучении синтаксических единиц

128. Текстовый аспект в изучении синтаксических единиц . — JI.: ЛГПИ им.

129. A.И.Герцена, 1990. —С. 4-19.

130. Казаков 1994 — Казаков В.П. Синтаксис имен действия. — СПб.: СПбГУ, 1994.

131. Казакова 1983 — Казакова А.С. Структурные и семантические свойствапредложений типа «Пожар» в современном русском языке // Предложение как многоаспектная единица языка / Под ред. В.В.Бабайцевой. — М.: МГПИ им.

132. B.И.Ленина, 1983. — С. 54-65.

133. Казакова 1984 — Казакова А.С. Структурно-семантические свойства предложенийтипа «Пожар» в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. паук. — М., 1984.

134. Казакова 1991 — Казакова А.С. Функциональные особенности предложений типа

135. Пожар» // Переходность и синкретизм в языке и речи. — М.: Прометей, 1991. —1. C.175-182.

136. Калинин 1994 — Калинин А.Ф. Односоставные предложения в современномрусском языке: Учеб.-метод. пособие. — Балашов: Баташов, гос. пед. ип-т, 1994.

137. Кириллов, Старченко 1987 — Кириллов В.И., Старчеико А.А. Логика: Учеб. дляюридич. вузов и фак. ун-тов. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Высшая школа, 1987.

138. Кириллова 1961 — Кириллова В.А. К вопросу о логической структуреодносоставных предложений // Логико-грамматические очерки. — М.: Высшая школа, 1961. —С. 181-202.

139. Кирпичникова 1981 — Кирпичникова Н.В. К изучению семантики сложногопредложения (на материале бессоюзных конструкций со значением мотивации) // Вестник Московского университета. — Сер. 9: Филология. — 1981. — № 2. — С.32-42.

140. Коватева 2000 — Ковалева Л.М. О лексически ориентированном синтаксисе //

141. Язык: теория, история, типология. — М.: Эдиториал УрСС, 2000. — С. 364-371.

142. Ковтуиова 1986 — Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. — М.: Наука, 1986.

143. Конева 1998 — Конева В.П. Особенности функционирования в тексте элементарныхвысказываний, соотносимых с денотативной сферой «представление субъекта» // Русистика: Лингвистическая парадигма конца XX века. — СПб.: СПбГУ, 1998. — С.113-119.

144. Копров 1999 — Копров В.Ю. Аспекты сопоставительной типологии простогопредложения (на материале русского, английского и венгерского языков). — Воронеж: Воронежский гос.ун-т, 1999.

145. Коряковцева 1996 — Коряковцсва Е.И. Статус имен действия // Вопросыязыкознания.— 1996. — №3. — С. 55-65.

146. Коссска-Тошсва 1990 — Коссска-Тошева В. О значении предикации болгарскогоима II Съпоставително сзикознанис. — 1990. — Кн. 4-5. — С. 195-203.

147. Котова, Янакисв 2001 — Котова Н., Янакисв М. Грамматика болгарского языка длявладеющих русским языком. — М.: МГУ, 2001.

148. Кривоносов 1993 — Кривопосов А.Т. Естественный язык и логика. — Москва-Ныо1. Йорк, 1993.

149. Крупина 1996 — Крупипа Л.Е. Функционирование номинативов в художественныхтекстах // Семантика и функционирование единиц языка и речи. — Уфа: Башк. гос. пед. ин-т, 1996. — С. 109-116.

150. Крылов 1984 — Крылов С.А. Категория детерминации в русском языке:теоретические проблемы // Семиотика и информатика. — 1984. — Вып. 23. — С. 124-154.

151. Крылова 1992 — Крылова О.А. Коммуникативный синтаксис русского языка. — М.,

152. Рос. ун-т дружбы народов, 1992.

153. Крылова, Максимов, Ширяев 1997 — Крылова О.А., Максимов Л.Ю., Ширяев Е.Н.

154. Современный русский язык. Синтаксис. Пунктуация: Теоретический курс: Учеб. для филол. фак.вузов. — М.: Рос.ун-т дружбы народов, 1997.

155. Крюкова 2003 — Крюкова Л.Б. Ситуация восприятия и способы ее репрезентации впоэтическом тексте (па материале поэзии «Серебряного века»): Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Томск, 2003.

156. Купо 1982 — Куно С. Некоторые свойства нереферентных именных групп //Новое взарубежной лингвистике. — Вып. XIII: Логика и лингвистика (Проблемы референции). — М.: Радуга, 1982. — С. 292-339.

157. Кустова 1998 — Кустова Г.И. Производные значения с экспериснциальнойсоставляющей // Семиотика и информатика. — 1998. — Вып. 36. — С. 19-40.

158. Кустова 1999 — Кустова Г.И. Перцептивные события, участники, наблюдатели,локусы // Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д.Лрутюнова, И.Б.Левоптина. — М.: Индрик, 1999. — С. 229-243.

159. Лайопз 1978 — Лайонз Д. Введение в теоретическую лингвистику. — М.: Прогресс,1978.

160. Лебедева 1967 — Лебедева Л.В. Субстантивные эмоционально-оценочныепредложения в современном русском языке: Автореф. дне. . канд. филол. наук.1. М., 1967.

161. Левицкий 1995 — Левицкий Ю.А. От высказывания к предложению. Отпредложения к высказыванию. — Пермь: Псрм. ун-т, 1995.

162. Лскант 1974 — Лекапт П.А. Синтаксис простого предложения в современномрусском языке. — М.: Высшая школа, 1974.

163. Ломов 1994 — Ломов A.M. Типология русского предложения. — Воронеж:1. Воронеж, ун-т, 1994.

164. Лужковская 1987 — Лужковская М.Ф. Цепочки номинативных предложений всовременном русском литературном языке (на материале очерков): Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Л., 1987.

165. Ляпон 1988 —"Ляпон М.В. Прагматика каузальности // Русистика сегодня. Язык:система и ее функционирование. — М., Наука, 1988. — С. 110-121.

166. Майорова 1984 — Майорова Л.Е. Именительный представления и именительныйтемы как явления экспрессивного синтаксиса: Автореф. дис. . канд. филол.наук.1. Л., 1984.

167. Малинович 1982 — Малинович М.В. Текстуальные отношения каузальности (кпроблеме категорий текста) // Проблемы лингвистического анализа текста. — Иркутск: ИГПИ, 1982.

168. Маслов 1981 — Маслов Ю.С. Грамматика болгарского языка: Высшая школа. — М.,1981.

169. Мишланов 1996 — Мишланов В.А. Семантика и структура русского сложногопредложения в свете динамического синтаксиса. — Пермь: Перм. ун-т, 1996.

170. Мокрышсва 1986 — Мокрышева Т.Д. Структурно-семантические особенностибипоминативных предложений: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1986.

171. Молошиая 1989 Молошная Т.Н. План выражения категории посессивности //

172. Категория посессивности в славянских и балканских языках. — М.: Наука, 1989.1. С. 112-215.

173. Москальская 1974 — Москальская О.И. Проблемы системного описания синтаксисана материале немецкого языка). — М.: Высшая школа, 1974.

174. Мразек 1990 ^Сравнительный синтаксис славянских литературных языков:

175. Исходные структуры простого предложения. — Brno:, 1990.

176. Мурзин, Штерн 1991 — Мурзин JI.H., Штерн А.С. Текст и его восприятие. —

177. Свердловск: Урал, ун-т, 1991.

178. Никитин 1988 — Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. — М.:1. Высшая школа, 1988.

179. Николаева 1988 — Николаева Т.М. Об одном подходе к интерпретациипосессивных значений // Язык: система и функционирование: / Отв. ред. чл.-корр. АН СССР ЮЛ 1.Караулов. — М.: Наука, 1988. —С. 181-190.

180. Николаева 2000 — Николаева Т.М. От звука к тексту. — М.: Языки русскойкультуры, 2000.

181. Николииа 1984 Николина Н.А. Структурно-семантические особенностипредложений типа «Жизнь есть жизнь» // Предложение как многоаспектная единица языка: Русский язык / Под ред. проф.В.В.Бабайцевой. — М.: МГПИ, 1984. —С. 38-46.

182. Норман 1988 — Норман Б.Ю. Универсальное и специфическое в синтаксическихмоделях славянских языков / X Международный съезд славистов: Доклады. — Минск, 1988.

183. Норман 1993 — Норман Б.Ю. О конструкциях с эмфазой именного сказуемого:фрагмент русско- болгарского сопоставительного синтаксиса // Сыюставитслно езикознание.— 1993. —№3-4. — С. 145-148.

184. Падучева 1977 — Падучева Е.В. Чвани К.В. О синтаксической структурепредложений с глаголом «быть» в русском языке // Грамматика русского языка в свете генеративной лингвистики: Реферативный сборник. — М.: Ин-т русск. яз. АН СССР, 1977. —С. 57-67.

185. Падучева 1985 — Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность сдействительностью: Реферснциальные аспекты семантики местоимений. — М.: Наука, 1985.

186. Падучсва 1987 — Падучсва Е.В. Предложения тождества: Семантика икоммуникативная структура // Язык и логическая теория. — М.: Наука, 1987. — С. 152-162.

187. Падучева 1991 — Падучсва Е.В. Говорящий: субъект речи и субъект сознания //

188. Логический анализ языка: Культурные концепты./ Отв. ред. Н.Д.Лрутюнова. — М.: Наука, 1991. —С. 164-168.

189. Падучева 1996 — Падучсва Е.В. Семантические исследования: Семантика времении вида в русском языке. Семантика нарратива. — М.: Языки русской культуры, 1996.

190. Падучева 1997 — Падучева Е.В. Родительный субъекта в отрицательномпредложении: синтаксис или семантика? // Вопросы языкознания. — 1997. — № 2, —С. 101-116.

191. Падучева 1998а — Падучева Е.В. Коммуникативное выделение на уровнесинтаксиса и семантики // Семиотика и информатика. — 1998. — Вып. 36. — С. 82-107.

192. Падучева 19986 — Падучева Е.В. Наблюдатель и его коммуникативные ранги (осемантике глаголов появиться и показаться) // НТИ. — 1998. — Сер.2. — № 12. — С. 23-28.

193. Падучева 2000а — Падучсва Е.В. Наблюдатель как Экспериснт «за кадром» // Словов тексте и в словаре: Сб. ст. к семидесятилетию академика Ю.Д.Апрссяна / Отв. ред-ры Л.Л.Иомдин, Л.П.Крысип. — М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 185-201.

194. Падучсва 20006 — Падучева Е.В. Пространство в обличии времени и наоборот (ктипологии метонимических переносов) // Логический анализ языка: Языки пространств / Отв. ред. Н.Д.Лрутюнова, И.Б.Левонтииа. — М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 239-254.

195. Падучева 2001 — Падучева Е.В. К структуре семантического поля «восприятие» (наматериале глаголов восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. — 2001.—№4. —С. 23-44.

196. Падучева, Успенский 1979 — Падучева Е.В., Успенский В.А. Подлежащее илисказуемое? // Изв. АН СССР: Сер. лит.и яз. — 1979. — № 4. — С. 349-360.

197. Панфилов 1971 — Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления. —1. М.:Наука, 1971.

198. Перльмуттер 1938 — Перльмуттер Л.Б. Назывные предложения и их стилистическаяроль (исторический ракурс) // Русский язык в школе. — 1938. — № 2. — С. 60-68.

199. Персиянова 1999 — Персиянова С.Г. Связочные разновидности биноминативныхпредложений: Автореф. дис. канд. филол.иаук. — М., 1999.

200. Пешковский 1938 — Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. —6.е изд. — М.: Учпедгиз, 1938.

201. Пиотровская 1994 — Пиотровская Л.А. Эмотивные высказывания как объектлингвистического исследования (па материале русского и чешского языков). — СПб.: СПбГУ, 1994.

202. Попов П.С. 1957 — Попов П.С. Суждение. — М.: МГУ, 1957.

203. Потебня 1958 — Потсбня А.А. Из записок по русской грамматике. — Т. 1-2. — М.:1. Просвещение, 1958.

204. Правдин 1973 — Правдин М.Н. Логика и грамматика. — М.: Ун-т дружбы пародов,1973.

205. Пронина 1988 — Пронина О.А. Ситуация местонахождения и средства севыражения в предложении // Идеографические аспекты русской грамматики / Под ред. В.А.Белошапковой и И.Г.Милославского. — М.: МГУ, 1988. — С. 95-105.

206. Проничев 1989 — Проничев В.П. Типы и модели именных односоставныхпредложений в современном русском языке: Учебное пособие к спецкурсу. — Л.: ЛГПИ, 1989.

207. Проничев 1991 — Проничев В.П. Функционирование именных односоставныхконструкций в тексте: Предметно-ситуативные номинации. —Л.: РГПУ, 1991.

208. Психологический словарь 1999 — Психологический словарь / Под ред.

209. В.П.Зинченко, Б.Г.Мещерякова. — 2-е изд. — М.: Педагогика-пресс, 1999.

210. Раевская 1999 — Раевская О.В. О некоторых типах дискурсивной метоиимии // Изв.

211. АН. Серия лит-ры и языка. — 1999. — Т. 58. — № 2. — С. 3-12.

212. Распопов 1970 — Распопов И.П. Строение простого предложения в современномрусском языке. — М.: Просвещение, 1970.

213. Рахилина 2000 — Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантикаи сочетаемость. — М.: Русские словари, 2000.

214. Рсвзин 1975 — Рсвзин И.И. Логико-грамматичсский тип предложений тождества //

215. Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. — Л.: Наука, 1975. —С. 47-55.

216. Рогова 1971 — Рогова К.Л. Современный русский литературный язык:

217. Односоставные предложения. — Л.: ЛГУ, 1971.

218. Рудепко 1987 — Рудепко Д.И. Имена естественных классов, собственные имена иимена номинальных классов в семантике естественного языка // Известия АН СССР: Сер. лит. и яз. — 1987. — № 1. — С. 20-35.

219. Русская грамматика 1980 — Русская грамматика / Гл. ред. П.Ю.Шведова. — Т. 2:

220. Синтаксис. — М.: Наука, 1980.

221. Русский синтаксис 1982 — Adamec P., Hrabc V., Zimck R. et al. Русский синтаксис всопоставлении с чешским / Za rcdakce prof. dr. M. Kubika. — Praha, 1982.

222. Русский язык и советское общество 1968 — Русский язык и советское общество:

223. Социол.-лингвист. исследование / Под ред. М.В.Паиова. — Т.З: Морфология и синтаксис современного русского литературного языка. — М.: Наука, 1968.

224. Рыбакова 1985 — Рыбакова Г. Н. О роли порядка слов в предложениях типа

225. Учитель — мой брат» // Русский язык в школе. — 1985. — № 4. — С. 94-96.

226. Рыбакова И.Я. 1985 Рыбакова И.Я. Причинные конструкции современногорусского литературного языка: Автореф. дис. канд. филол. наук. —Л., 1985.

227. Рычкова 1985 — Рычкова И.А. Текстообразуюшие возможности простогопарцеллированного предложения // Предложение в текстовом аспекте. — Вологда: Волог. гос. пед. ин-т, 1985. — С. 60-65.

228. Савосина 1998 — Савосина Л.М. Актуачизационная парадигма предложения. Типыкоммуникативных задач и средства их решения (на материале бииоминативных предложений, выражающих отношения характеризации) // Вопросы языкознания. — 1998.—№3. —С. 141-150.

229. Саижаров 1962 — Санжаров Л.Н. Отграничение различных типов именныхструктур от номинативных предложений // Труды кафедр русского языка вузов Восточной Сибири и Дальнего Востока. — Иркутск, 1962. — Вып. 2. — С. 133148.

230. Свинцов 1998 — Свипцов В.И. Логика: Элементарный курс для гуманитарныхспециальностей. — М.: Скорина: Весь мир, 1998.

231. Седельииков 1961 — Седельников Е.А. Структура простого предложения с точкизрения синтагматических и парадигматических отношений // Филологические науки. — 1961. — № 3. — С. 66-77.

232. Селиверстова 1977 — Селиверстова О.Н. Семантический анализ экзистенциальныхи посессивных конструкций в английском языке // Категории бытия и обладания в языке. — М.: 11аука, 1977. — С. 5-67.

233. Селиверстова 1990 — Селиверстова О.Н. Контраставная синтаксическая семантика:

234. Опыт описания. — М.: Наука, 1990.

235. Ссрл 1982 — Серл Д. Референция как речевой акт // Новое в зарубежнойлингвистике. — Вып. XIII: Логика и лингвистика (Проблемы референции). — М.: Радуга, 1982. —С. 179-202.

236. Скобликова 1997 — Скобликова Е.С. Современный русский язык: Синтаксиспростого предложения: (Теоретический курс). — Самара: Самарский ун-т, 1997.

237. Сковородников 1981 — Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксическиеконструкции современного русского литературного языка. — Томск: Том. ун-т., 1981.

238. Соболев 1997 — Соболев А.Н. Заметки о парадигмах бытийных конструкций спредикатами esse и habere в бапканославяиском // Вестник Санкт-Петербургского университета. — Сер. 2: Истор., яз., лит. — 1997. — Вып.З. — С. 42-53.

239. Современный русский язык 1979 — Современный русский язык. — Ч. 2: Синтаксис.3.е изд., исир. / Под ред. Д.Э.Розспталя. — М.: Высшая школа, 1979.

240. Современный русский язык 2001 — Современный русский язык: Учебник

241. Фонетика. Лексикология. Словообразование. Морфология. Синтаксис). — 3-е изд. / Новиков Л.А., Зубкова Л.Г., Иванов В.В. и др. / Под общ. ред. Л.А.Новикова. — СПб.: Лань, 2001.

242. Солганик 1973 — Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика (сложноесинтаксическое целое). — М.: Высшая школа, 1973.

243. Степанов 1979 — Степанов Ю.С. Иерархия имен и ранги субъектов // Изв. АН

244. СССР. — Сер. лит. и яз. — Т. 38. — 1979. — № 4. — С. 335-348.

245. Стросон 1982а- Стросоп П. Ф. Идентифицирующая референция и истинностноезначение // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. XIII: Логика и лингвистика (Проблемы референции). — М.: Радуга, 1982. — С. 109-133.

246. Стросоп 19826- Стросон П. Ф. О референции // Новое в зарубежной лингвистике. —

247. Вып. XIII: Логика и лингвистика (Проблемы референции). — М.: Радуга, 1982. — С. 55-86.

248. Супрун 1977 — Супруп А.В. Грамматика и семантика простого предложения (наматериале испанского языка). — М.: Наука, 1977.

249. Сусов 1980 — Сусов И.П. Семантика и прагматика. — Калинин: Калининский гос.ун-т, 1980.

250. Тарланов 1999 — Тарланов З.К. Становление типологии русского предложения в ееотношении к этнофилософии. — Петрозаводск: Петрозавод. ун-т, 1999.

251. Тихонова 1998 — Тихонова В.В. Парадигматика бытийных предложений созначением местонахождения // Вопросы лингвистики. — Вып. 2. — М., 1998. — С. 68-71.

252. Третьяков 1992 — Третьяков Ю.П. Семантика и взаимодействие логикограмматических типов предложений // Трехаспектпость грамматики (па материале английского языка) / Отв. ред. В.В.Бурлакова. — СПб.: СПбГУ, 1992.1. С. 5-18.

253. Успенский 1995 — Успенский Б.А. Поэтика композиции // Успенский Б.А.

254. Семиотика искусства. — М.: Языки русской культуры, 1995. — С. 9-218.

255. Уфимцева 1977 — Уфимцсва А.А. Лексическая номинация (первичная нейтральная)

256. Языковая номинация. — Т.2: Виды наименований. — М.: Наука, 1977. — С. 585.

257. Федоров 1972 — Федоров А.К. Трудные вопросы русского синтаксиса. — М.:1. Просвещение, 1972.

258. Федорова 1999 — Федорова О.В. Hi продуктивная референция имени вбезартиклевых языках // Вопросы языкознания. — 1999. —№ 2. — С. 71-91.

259. Фортунатов 1957 — Фортунатов Ф.Ф. Избранные труды. — Т. 1. — М.: Учпедгиз,1956; Т.2. — М.: Учпедгиз, 1957.

260. Хамзина 1971 — Хамзина Г.К. Бессоюзные сложные предложения прерывистойструктуры в современном русском литературном языке // Русский язык в школе.1971.—№6. —С. 80-86.

261. Хамзина 1983 — Хамзина Г.К. Номинативы как компоненты более сложныхсинтаксических конструкций // Семантика и функционирование синтаксических единиц. — Казань: Казанский ун-т, 1983. — С. 109-115.

262. Хамзина 1997 — Хамзина Г.К. Текстовые функции высказываний-номинативов. —

263. Казань: Казанский ун-т, 1997.

264. Цейтлин 1970 — Цейтлин С.Н. К аспсктуально-темпоральной характеристикебезглагольных предложений типа «Поздняя ночь», «Сейчас у нас зима» // Уч. зап. ЛГПИ им.А.И.Герцена. — Л., 1970. — Т. 460. — С. 259-267.

265. Чаирова 1991 — Чаирова В.Т. Русские бытийные предложения и их эквиваленты всфере предложений характеризации: Автореф. дис. . канд. филол. паук. — М., 1991.

266. Челпанов 1994 — Чел панов Г.И. Учебник логики. — М.: Прогресс, 1994.

267. Черемисипа 1982 — Черемисина Н.В. Русская интонация. Поэзия. Проза.

268. Разговорная речь. — М.: Русский язык, 1982.

269. Черняховская 1990 — Черняховская Л.А. Аргументация в свете теориикоммуникации: Лингвистические аспекты аргументации // Структуры языкового сознания. — М.: Наука, 1990. — С. 50-64.

270. Чесноков 1978 — Чесноков В.П. Семантическая структура предложения //

271. Семантическая структура предложения. — Ростов-на-Дону: Ростовский ун-т, 1978. —С. 3-20.

272. Чинчлсй 1996 — Чинчлей К.Г. Поле посессивности и посессивные ситуации //

273. Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. — СПб.: Наука, 1996. — С. 100-117.

274. Чувакин 1975 — Чувакин А.А. О двух структурах, внешне сходных со структуройноминативного предложения // Вопросы синтаксиса русского языка. — Вып. 3. — Рязань, 1975. —С. 5-14.

275. Чувакин 1981 — Чувакин А.А. О факторах коммуникативной полноценностиситуативных неполных предложений II Вопросы структуры и функционирования русского языка. — Вып. 4. — Томск: Томский ун-т, 1981. — С. 102-111.

276. Чувакин 1984 — Чувакин А.А. Функционирование простого предложения //

277. Вопросы структуры и функционирования русского языка. — Вып. 5. — Томск: Томский ун-т, 1984. — С. 77-85.

278. Чувакип 1987 — Чувакии А.Л. Ситуативная речь: Учебное пособие. — Барнаул:

279. Алтайский гос. ун-т, 1987.

280. Шатуновский 1996 — Шатуновский И.Б. Семантика предложения и нереферентныеслова: Значение. Коммуникативная перспектива. Прагматика. — М.: Языки русской культуры, 1996.

281. Шатуновский 2000 — Шатуновский И.Б. Предложения наличия vs. бытийные илокативные предложения в русском языке // Логический анализ языка: Языки пространств. — М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 189-197.

282. Шахматов 1941 — Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. — 2-е изд. — Л.:1. Учпедгиз, 1941.

283. Шведова 1965 — Шведова НЛО. Типология односоставных предложений на основехарактера их парадигм // Проблемы современной филологии. — М.: Наука, 1965. — С. 282-287.

284. Шведова 1967 — Шведова Н.Ю. Парадигматика простого предложения всовременном русском языке (опыт типологии) // Русский язык: Грамматические исследования / Отв.ред. Н.Ю.Шведова. — М.: Наука, 1967. — С. 3-77.

285. Шведова 1973 — Шведова II.IO. О соотношении грамматической и семантическойструктуры предложения // Славянское языкознание / VII Международный съезд славистов. —М.: Наука, 1973. — С. 458-483.

286. Ширяев 1986 — Ширяев E.II. Бессоюзное сложное предложение в современномрусском языке / Отв. ред. чл.-корр. АН СССР Д.Н.Шмелсв. — М.: Паука, 1986.

287. Ширяев 1989 — Ширяев Е.Н. Синтаксис // Костромина Н.В., Николаева К.А.,

288. Ставская Г.М., Ширяев Е.Н. Русский язык: Учебник для студентов пед. ин-тов / Под ред. Л.Ю.Максимова. — 4.2: Состав слова и словообразование. Морфология. Синтаксис. Пунктуация. — М.: Просвещение, 1989. — С. 179-285.

289. Ширяев 1995 — Ширяев Е.Н. В поисках путей исследования логикограмматических типов предложения // Язык-система. Язык — текст. Язык — способность. / Сб. ст.: К 60-летию чл.-корр. РАН Ю.Н.Караулова. — М.: ИРЯ, 1995. —С. 7-15.

290. Ширяев 1998 — Номинативное предложение //// Русский язык: Энциклопедия / Гл.ред. Ю.Н.Караулов. — 2-е изд.- М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа,1998. — С. 268-269.

291. Шмелев 1977 — Шмелев Д.И. Современный русский язык. Лексика. — М.:1. Просвещение, 1977.

292. Шмелева 1994 — Шмелева Т.В. Семантический синтаксис: Текст лекций из курса

293. Современный русский язык». — 2-е изд. — Красноярск: Красноярский гос. ун-т, 1994.

294. Шубина 1999 — Шубина Н.Л. Пунктуация в коммуникативно- прагматическомаспекте и ее место в семиотической системе русского текста: Монография. — СПб.: РГПУ им. А.И.Герцена, 1999.

295. Шутова 1954 — Шутова В.П. Номинативные предложения в современном русскомязыке: Автореф. дне. . канд. филол.наук. — М., 1954.

296. Юрченко 1972 — Юрченко B.C. Простое предложение в современном русскомязыке. — Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1972.

297. Юрченко 1995 — Юрченко B.C. Проблемы общей и русской грамматики. —

298. Саратов: Сарат. псд. ин-т, 1995.

299. Янко 1999 — Янко Т.Е. Человек и мир в коммуникативной структуре предложения

300. Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. — М.: Индрик,1999. —С. 205-220.

301. Янко 2000 — Янко Т.Е. Бытование и обладание: конструкции с глаголом быть II

302. Логический анализ языка: Языки пространств. — М.: Языки русской культуры,2000. —С. 198-211.

303. Янко 2001 — Янко Т. Е. Коммуникативные стратегии русской речи. — М.: Языкиславянской культуры, 2001.

304. Работы на иностранных языках

305. Алексисва 1992 — Алскснева Б. Англнйската и българската екзистенциалнаконструкция — рсзултат от прилагането на различии когнитивни модели // Съпоставително сзикознание. — 1992. — Кн. 3. — С. 84-91.

306. Андрсйчин, Попов, Иванов 1957 — Андрейчин JL, Попов К., Иванов М. Съврсмспспбългарски сзик. — София: Народна просвета. — Ч. 2. — 1957.

307. Блажев 1996/1997 — Блажев Б. За сиитактичната структура на изрсченията от типа

308. Вот дом в руския сзик и тсхните съответствия в българския // Съпоставително сзикознание. — 1996. — Кн. 4.- С. 34-42. — 1997. — Кн. 1. — С. 23-32.

309. Бояджисв 1972 — Бояджиев Ж. Към въпроса за силно обособспите части и тяхпатастилистична функция в българския език // Български сзик. — 1972. — Кп. 4. — С. 297-304.

310. Бояджиев 1973 — Бояджиев Ж. Към въпроса за именните изречения и тяхнатастилистична функция в българския език // Славистичии изеледвания. — София, 1973. —С. 166-172.

311. Бояджисв 1982 — Бояджисв Ж. Ощс веднъж по въпроса за силно обособспите части

312. Съпоставително сзикознание.— 1982. — Кн. 6. — С. 13-21.

313. Брсзински 1995 — Брезииски С. Кратък български синтаксис. — София, 1995.

314. Бъркапова 1995 — Бъркалова П. Блок от модели на простите изречения със сьм всъвременния български език // Съпоставително езикознание. — 1995. — Кн. 6.

315. Георгиев С. 1967 — Георгиев С. Лексико-морфологичсска модификация напървичното числително един в съвременния български сзик // Български език. — 1967. —Кн. 2. —С. 114-124.

316. Георгиева 1983 — Георгисва Е. Обособспите части на изречението от синтактично истилистично глсдище. — София: БАН, 1983.

317. Граматика 1983 — Граматика на съвременния български книжовен език. — Т.З:

318. Синтаксис. — София: БАН, 1983.

319. Димитрова 1995 — Димитрова С. Проблеми на зиачението и тскстови категории //

320. Лингвистика на текста. — София: Ак. изд-во «Проф. Марин Дрипов», 1995. — С. 9-46.

321. Зидарова 1996 — Зидарова В. Нсопределитслното местоимение един — семантика иконтекст // Юбилейна научна сссия: Сборник доклади. 8-10 иоември 1996. — Пловдив, 1996. —С. 154-158.

322. Иванова 20016- Иванова Е.Ю. Нспълни тскстови реализации на семантични типовсизречения // Научни трудове / Пловдивски Университет «П.Хилендарски». — Т. 39. — Кн.1: Филологии. — 2001. — С. 567-574.

323. Иванова И. 1981 — Иванова Н. Особсности па екзистенциалпите изречения вбългарския и сърбохърватския език // Сьпоставителио езикозпание. — 1981. — Кн. 2. —С. 58-62.

324. Илиева 1996 — Илиева К. Биноминативни изречения и прагматика. — Пловдив:1. МАКРОС 2000, 1996.

325. Кабакчиев 1986 Кабакчисв К. Вид, време и разновидностите на псопредсленосттав българския език // Български език. — 1986. — Кн. 3. — С. 233-241.

326. Кабакчиев 1990 Кабакчиев К. Отново за разновидностите на неопределеноетта вбългарския език: копцептуална иеадекватност, терминологична непоследоватслност и друга проблсми // Съпоставително езикознание. — 1990. — Кн. 6. —С. 41-49.

327. Лакова, Гаргов 1985 — Лакова М., Гаргов Г. За категорията определеност /псопредсленост като сс.мантико-прагматичиа категория // Език и литература. — 1985. —№2. —С. 32-40.

328. Недсв 1981 — Недев И. Наблюдения върху сиптактичиия строеж наекзистенциалпите изречения с глагол-сказуемо има-нялш в съвременния български книжовен език//Български език. — 1981. — Кн. 1. — С. 13-19.

329. Недев 1985 — Недев И. Едносъставните изречения в съвремснния българскикнижовен език. — София: Наука и изкуство, 1985.

330. Ницолова 1977 — Ницолова Р. Екзистенциалните изречения с глаголите съм и имамв българския и полския език // Kategorie werbalne w jqzyku polskim i bulgarskim. — Warszawa, 1977. — C. 77-89.

331. Ницолова 1990 — Ницолова P. Екзистенциалните изречения с глаголите esse иhabere в българския език в съпоставка с другите славянски езици // Съпоставително езикознание. — 1990. — Кн. 4/5. — С. 236-241.

332. Пенчсв 2001 — Пснчев Й. Едносъставпи изречения // Съвременни лингвистичнитеории: Помагало по синтаксис. — Пловдив: Пловд. ун-т, 2001. — С. 86-93.

333. Петрова 1995 — Петрова С. Асиметрия в сложи ото изречение: Въпроси отсемаптиката и структурата. — София, 1995.

334. Попов К. 1962 — Попов К. Сьвременен български език: Синтаксис.- София: Наука иизкуство, 1962.

335. РадовановиЬ 1990 — РадовановиН М. О парцелаци)и речепице као .езичкомпоступку // Списи из сиитаксе и семантике. — Сремски Карловци: Изд. кн>иж. Зорана CTojanoBHha. — Нови Сад: Добра Вест. — 1990. — С. 117-163.

336. Рачева 1984 — Рачева Т. Членуването па една семантичпа група същсствителниимена в ролята на сказуемио определение в немския и българския език // Сьпоставитслно езикознание.— 1984. — Кн. 2. — С. 18-23.

337. Стамеиов 1985 — Стаменов X. За употребата на един като показател занеопредсленост в бьлгарския език (в сравнение с английски) // Език и литература.1985.—№3. —С. 33-38.

338. Станков 1984 — Станков В. За категорията пеопределеиост на имената вбьлгарския език // Български език. — 1984. — Кн. 3. — С. 195-205.

339. Станков 1995 — Станков В. Семаптичпи особсности на категорията неопредсленостна имената в бьлгарския език // Проблеми на граматичпата система на българския език. — София: Ак. изд-во «Проф.Марин Дринов», 1995. — С. 87-150.

340. Станков, Иванова 1989 — Станков В., Иванова М. За нсопредсленитс имениисиптагми, изразяващи специфичпост / неспсцифичност // Български език. — 1989.1. Кн. 1. —С. 14-27.

341. Старовойт 1993 — Старовойт ЮЛ. Абзацпа парцелящя рсчень у систсм1експресивпого синтаксису: Автореф. дис. канд. фглол. наук. — КиУв, 1993.

342. Стоянов 1970 — Стоянов С. Изпускане на спомагателпия глагол съм от съставниимении сказуеми в българския език // Език и литература. — 1970. — № 4. — С. 15-26.

343. Стоянов 1973 — Стоянов С. Синонимии изрази с глаголите съм и имам вбългарския език // Славистични изеледвания. — Т. III. — София, 1973. — С. 191199.

344. Съврсменсп български език 1998 — Сьвременен български език: Фонетика.

345. Лексикология. Словообразуване. Морфология. Синтаксис / Бояджиев Т., Куцаров И., Пенчсв Й. — София: Изд. къща «Пстьр Бероп», 1998.

346. Ухлиржова 1992 — Ухлиржова J1. Българското един като експонент нанеопредслена рсфсрентпост (в съпоставка с руския и чешкия език) // Съпоставитслно езикозпанис. — 1992. — Кн. 6. — С. 5-15.

347. Хаджов 1979 — Хаджов И. За някои свързвания в съвремснпата невезана българскареч // Помагало по бьлгарскн синтаксис. — София: Наука и изкуство, 1979. — С. 189-202.

348. Adamcc 1980 — Adamcc Р. К vyjadrovani rcfercnCni urcenosti v ccStinc a v ruStinc // •

349. Slovo a slovesnost. — R. XLI. — 1980. — C. 4. — S. 257-264.

350. Alcxieva 1993 Alcxieva B. The relationship between entity and space in English and

351. Bulgarian existential sentences // Съпоставително езикозпанис. — 1993. — № 3/4. — С. 9-17.

352. Babby 1980 — Babby L. Existential sentences and negation in Russian. — Ann Arbor,

353. Michigan: Karoma Publishers, 1980.

354. Boguslawsky 1973 — Boguslawsky А. О rozczlonkowaniu tresciowym wypowiedzenia //

355. Semiotyka i struktura tekstu: Stidia poswi^cone VII miqdzynarodovvemu kongresowi slawistow. Warszawa, 1973 / Pod red. M.R.Mayenowoj. — Wroclaw, 1973. — S. 6370.

356. Bojadziev 1982 — Z. Bojadziev. Propositions avcrbalcs ou separatisation? // IIе Colloqucfranco-bulgare dc linguistiquc contrastive. Paris — 1CT et 2 dccembre 1982. — Paris: Institut d'etudes slaves, 1982. — P. 37-45.

357. Chvany 1975 — Chvany C.V. On the syntax of BE-sentences in Russian. — Cambridge1. Mass.): Slavica, 1975.

358. Chvany 1996 — Chvany C.V. The role of presuppositions in Russian cxistcntials //

359. Selected Essays of Catherine V. Chvany / Ed. by O.T.Yokoyama and E.Klcnin. Slavica Publishers, Inc. 1996.

360. Danes 1975 — Danes F. Tcorcticke zaklady synchronnf mluvnice spisovne ccStiny //

361. Slovo a slovesnost. — R. XXXVI. — 1975. — t. 1.- S. 18-45.

362. Isa£enko 1974 — Isa£enko A.V. On «have» and «be» languages (a typological skctch) //

363. Slavic Forum Essays in Linguistics and Literature. —The Hague; Paris, 1974.

364. Kabakdiev 1984 — Kabakiiev К. Vcrkuyl's compositional aspccts and aspect in the

365. Slavonic languages // Linguistique balkanique. — 1984. —№ 1. — P. 77-83.

366. Kahn 1966 — Kahn C.H. The Greek verb to be and the concept of being // Foundations oflanguage. — 1966. — V.2. — № 3. — P. 245-265.

367. Katz, Langendoen 1976 — Katz J., Langendoen T. Pragmatics and presupposition //1.nguage. — 1976. — Vol. 52. — No. 1. — P. 1 -17.

368. Korytkowska 1974 Korytkowska M. Predykat ima wobec sbm we wspolczesnym j?zykubulgarskim // Studia z Filologii Polskiej i Slowianskiej. — XIV. — Warszawa. 1974. — S. 203-211.

369. Kripkc 1972- Kripke S. Naming and necessity// Semantics of natural language. — 2nd cd.

370. Dordrecht, 1972. — P. 253-355.

371. Krizkova 1970 — Krizkova H. Na okraj jednoclcnnych nominalnich vet //

372. Ceskoslovcnska rusistika. — 1970. — t. 4. — S. 164-170.

373. Miko 1968 — Miko F. К mennym jednoclennym vetam // Jazykovcdny zborm'k venovany

374. VI slavistickemu kongresu. — Bratislava, 1968. — S. 107-117.

375. Mrazek 1973 — Mrazek R. Funkcni distribuce habere a esse v slovanskc vct5 //

376. Ccskoslovenske prcdnasky pro VII. mezindrodni' sjezd slavistu ve VarSave: Lingvistika. —1973. —S. 175-182.

377. Penccv 1987 Pen6ev J. Uwagi о nieokreslonych grupach imiennych w jqzyku bulgarskim

378. Studia gramatycznc bulgarsko-polskic. — Tom 2: Prace Slawistyczne. — 1987. — No. 59.

379. Russel 1903 — Russel B. The Principles of Mathematics. — London, 1903.

380. Searle 1969 — Scarle J.R. Speech act: An essay in the philosophy of language. — L. etc.:

381. Cambridge University Press, 1969.

382. Shwartz 1977 — Schwartz S.P. Introduction // Naming, necessity, and natural kinds. —1.haca; London: Cornell University Press, 1977. — P. 13-41.

383. Zimek 1963 — Zimek R. Problematyka spony v rustine v porovnam s 6estinou. — Praha,1963.1. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

384. Произведения на русском языке

385. Авилова А. Откровение огня // Нева. — 1997. — № 4. Лзольский Л. Лопушок: Роман//Новый мир.— 1998. — №8.

386. Акунин Б. 1) Коронация, или Последний из романов. — М.: Захаров, 2001. 2) Пелагия имерный монах: Роман. — М.: ACT: Астрель, 2002. Алексин А. Повести. — Баку: Маариф, 1987.

387. Алешковский П. Седьмой чемоданчик: Повествование // Октябрь. — 1998. — № 6. Бабаян С. Письма читателей: Рассказ // Октябрь. — 1999. — № 4. Бакланов Г. 1) Мой генерал // Знамя. — 1999. —№ 9.2) Нездешний рассказ // Знамя. — 2001. —№ 1.

388. Балакшин Р. Зигфрид по фамилии Петров//Наш современник. — 2001. — № 10. Басинский П. Высокая болезнь: Исповедь графомана // Октябрь. — 2001. — № 2. Башкирова Г. Совсем мой // Знамя. — 1999. — № 10.

389. Битов А. Раздвоение вечности: Исповедь двоеженца // Звезда. — 1999. — № 1. Бондарев Ю. Выбор: Роман. — М.: Советский писатель, 1982. Бонч-Осмоловская М. День из жизни старика на Беркендейл, 42: Рассказ // Звезда. — 2002.— №2.

390. Борушко О. По щучьему велению: Рассказ // Новый мир. — 2001. — № 10.

391. Брюховсцкий В. История одного рассказа: Рассказ // Нева. — 1997. — № 5.

392. Буйда Ю. 1) Рассказы о любви // Новый мир. — 1999. — № 11.2) Степа Марат: Рассказ //

393. Новый мир.-2001.—№4. Василенко С. Дурочка: Роман-житие // Новый мир. — 1998. — № 11. Волос А. 1) Недвижимость: Роман // Новый мир. — 2001. — №1, 2. 2) Сирийские розы:ч

394. Долгопят Е. 1) Тонкие стекла: Повесть // Знамя. — 2000. — № 11.2) Рассказы // Знамя. — 2002. —№6.

395. Екимов Б. 1) Житейские истории // Новый мир. — 1999. — № 11. 2) На хуторе: Рассказы // Новый мир. — 2002. — № 5. 3) Прошлым летом: Рассказы // Новый мир. — 2001. — № 5.4) Рассказы // Новый мир. — 2002. — № 10. Ермаков О. Река // Знамя. — 1999. — № 9.

396. Звезда. — 1999. —№2,3. Каштанов А. Каньон-а-Шароп: Роман // Знамя. — 2002. —№ 5. Кожевникова Н. Елена Прекрасная: Повести. — М.: Советский писатель, 1982. Королев А. Человек-язык: Роман // Знамя. — 2000. — № 1.

397. Кочергин И. 1) Волки: Рассказ // Новый мир. — 2001. — № б. 2) Помощник китайца:

398. Пресс, 1998. 4) Тот, кто знает. Опасные вопросы: Роман-эпопея. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2002.

399. Матвеева Л. 1) Младенец: Рассказ // Октябрь. — 2000. — № 12. 2) Остров Святой Елены:

400. Полянская И. 1) Прохождение тени // Новый мир. — 1997. —№ 2. 2) Читающая вода:

401. Рыбаков А. Собрание сочинений: В 7 т. — М.: Терра, 1995. — Т.5, 6: Дети Арбата. Страх. Сапгир Г. Рассказы // Звезда. — 1999. — № 6.

402. Сснчин P. 1) Алексеев — счастливый человек: Рассказ//Новый мир.— 1999. — № 5. 2) В обратную сторону: Рассказ // Новый мир. — 2001. — № 12. 3) Минус: Повесть // Знамя. — 2001. — № 8.4) Нубук: Повесть // Новый мир. — 2002. —№11,12.

403. Смирнов А. Хмель памяти: Рассказы // Новый мир. — 2001. —№ 10.

404. Солнцев Р. Двойник с печальными глазами: Рассказ // Новый мир. — 2000. —№ 10.

405. Столяров А. Наука расставаний: Рассказ // Звезда. — 2002. — № 1.

406. Сульчинская О. Найденные ключи: Рассказики //Знамя. —2002. —№ 3.

407. Тендряков В. 1) Весенние перевертыши: Повести. —Л.: Детская литература, 1988. 2)

408. Затмение: Повести. — М.: Современник, 1986. 3) Покушение на миражи. Чистые воды Китежа. — М.: Художественная литература, 1987.

409. Толстая Н. 1) Полярные зори. У себя дома//Звезда. — 2001. — № 1. 2) Рассказы// Звезда, — 1998. —№ 1.

410. Толстая Т. 1) Любишь — не любишь. — М.: Олма-пресс, 1997. 2) 11очь: Рассказы. — М.: Подкова, 2001.

411. Трифонов 10. Другая жизнь: Повести. Рассказы. — М.: Известия, 1979.

412. Туробов А. Америка каждый день: Записки натуралиста // Новый мир. — 2000. — № 4.

413. Улановская Б. Сила топонимики: Рассказ // Знамя. — 2001.—№3.

414. Улицкая Л. 1) Веселые похороны: Роман // Новый мир. — 1998. —№ 7. 2) Путешествие в седьмую сторону света: Роман // Новый мир. — 2000. — № 8. 3) Цю-юрихъ: Рассказ // Новый мир. — 2002. — № 3.

415. Черчесов А. Венок на могилу ветра: Фрагмент романа // Знамя. — 2000. — № 7.

416. Чулаки М. Примус: Роман // Звезда. — 2002. — №1.

417. Шаргунов С. Ура!: Повесть // Новый мир. — 2002. — № 6.

418. Шишкин М. Взятие Измаила: Роман //Знамя. — 1999. — № 10.

419. Шкловский Е. 1) Рассказы // Знамя. — 2001. — № 4. 2) Улица: Рассказы // Новый мир. — 2001. —№8.

420. Щербакова Г. 1) Актриса и милиционер: Повесть // Новый мир. — 1999. — № 3. 2) Армия любовников: Роман // Новый мир. — 1998. — № 2, 3. 3) Мальчик и девочка: Роман // Новый мир. — 2001. — № 5. 4) Митина любовь: Повесть // Новый мир. — 1997. — № 3.

421. Юрский С. Рассказы: Из цикла «Туда и обратно» // Знамя. — 2002. — № 1.

422. Яковлев А. Домашние люди: Современная история // Новый мир. — 2002. — № 11.

423. Произведения на болгарском языке

424. Антов П. Животьт е недостатъчен // Пламък. — 1998. —№ 9/10.

425. Апостолов К. Кратката илюзия за всчност// Ссптсмври. — 1989. —№ 10.

426. Априлов Б. Цикладските острови // Пламък. — 1994. — № 1/2.

427. Арнаудов И. Царицата // Пламък. — 1996. — № 7/8.

428. Бешков JT. Три разказа // Съвременник. — 2000. — № 1.

429. Биолчсв Б. 1) Мираж под наем: Роман. — София: Народна младеж, 1989. 2) Очите илачат различно: Роман. — София: Профиздат, 1981. 3) Сатурнов кръг: Роман. — София: Народна младеж, 1989.

430. Божипов Г. Смок свири на върба//Летописи. — 1996. —№ 9/10.

431. Вежинов П. 1) Бариерата. Белият гущер. Езерното момче. — София: Български писатсл, 1987. 2) Везни. — София: Български писатсл, 1986.

432. Георгиев В. Самотни светци. Глухарчета. — Пловдив: Хсрмес, 1993.

433. Григорова С. Без значение // Пламък. — 1997. — № 1/2.

434. Гуляшки А. 1) На чашка коняк. — София: Български писател, 1989.2) Отделение за реанимация: Повести. — София: Български писател, 1979.

435. Даверов В. Спасение. — София: Народна младеж, 1990.

436. Данаилов Г. Спомени за градския идиот. — София: Хсроп нрсс, Лит.форум, 1993.

437. Димитрова Б. 1) Глухарчето: Роман. — София: Нов Златорог, 1996. 2) Лавина: Роман-поема. — Пловдив: Хр.Г.Данов, 1971. 3) Лице: Роман. — София: Български писател, 1981.4) Отклонение: Роман. — Пловдив: Хр.Г.Данов, 1973.

438. Димов Д. Осъдени души: Роман. — София: Български писатсл, 1977.

439. Евтимова 3. Ели е тук // Пламък. — 1997. — № 1/2.

440. Жотсв Д. Награда от Джокондата: Разкази. — София: Изд-во на Отечественна фронт, 1985.

441. Загорчинов С. Горският нътник // Едноактни писси: Сборник. — София: Български писател, 1964.

442. Златанов 3. Нсвинни чудовища: Разкази и новели. — София: Български писател, 1985.

443. Калчев X. 1) Монолог: Разкази. — Пловдив: Хр.Г.Данов, 1982. 2) Нежни вълци. — София: Профиздат, 1985. 3) Студен огьн: Роман. — Варна: Г.Бакапов, 1990.

444. Константинова К. Картината // Пламък. — 1995. — № 9/10.

445. Коруджиев Д. Десет години по късно. — София: Слънце, 1992.

446. Кралев Д. Отивам в Париж: Новела. — Пламък. — 1997. — № 1.

447. Кърджилов П. Жълто // Пламък. — 1997. —№ 7/8.

448. Люцканова В. Часовникът в дъното на коридора: Роман. — София: Български писател, 1982.

449. Мандаджиев А. Нови разкази // Пламък. — 1996. —№ 5-6.

450. Митсв И. Подзсмната река: Разкази. — Хасково: Опонент, 2000.

451. Начсв Д. Страх // Пламък. — 1999. — № 1/2.

452. Пасков В. Алилуя. — София: Захари Стоянов, 2001.

453. Петров И. Малки илюзии. — 2-о изд. — София: Български писател, 1968.

454. Радев М. Снимка в рамка: Повеет. — София: Български писател, 1978.

455. Рапчева Н. 1) Леля Елисавста // Пламък. — 1995. —№ 3/4. 2) Привилегия //Летописи. — 1995. —№7/8.

456. Стаматов Г. Разкази. — София: Български писател, 1975.

457. Стансв Е. Повести и разкази. — София: Български писател, 1968.

458. Стоилов Д. 1) Версия за изнсвяра. — Пловдив: Хр.Г.Данов, 1990. 2) Възмутителночаровни, хищно хубави. — Пловдив: Хермсс, 1998. 3) Разписание за изпуснати влакове. — Пловдив: Хр.Г.Данов, 1986.

459. Стоянов X. Срам // Пламък. — 1994. — № 3/4. Тушков П. Мънички неща: Разкази // Пламък. — 1996. —№ 9/10. Хатачев JI. Крое по Сен Жермсн // Пламък. — 1995. — № 11/12. Христов К. Бели дяволи. — София: Воепноиздат. комплекс «Св.Герги Победоносец», 1993.

460. Христозов П. Късо кафе с две бучки лед: Разкази. — София: ПК «Янчев и Сие», 1995. Цанев С. Мравки и богове: Роман. — Пловдив, 2000.

461. Цонев В. Усмихни се, усмихни се!: Разкази. Фейлетони. — София: Български писател, 1984.

462. Цуракова Ф. Издирвано лице // Пламък. — 1996. — № 11/12. Чернишев С. Капитански разкази // Пламък. — 1997. —№ 5/6. Шумналиев Д. Пари за умиране. — Пловдив: Хр.Г.Данов, 1983.