автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.04
диссертация на тему: Мебель московских мастерских эпохи Классицизма. Основные особенности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мебель московских мастерских эпохи Классицизма. Основные особенности"

НАУ ЧНО-ИССЛЕДО ВАТЕЛЬСКЯЙ ИНСТИТУТ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ ИСКУССТВ РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИИ ХУДОЖЕСТВ

На правах рукописи УДК 74 (470.41)

Гсл

ЕФРЕМОВА Ир'гша Констзнтнйовка ,

С •

МЕБЕЛЬ МОСКОВСКИХ МАСТЕРСКИХ ЭПОХИ КЛАССИЦИЗМА. ОСНОВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Специальность: 17.00.04 -изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения

Москва—1998

Работа выполнена в Московском педагогическом государственном университете

НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ: кандидат искусствоведения A.A. Карев

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ: доктор искусствоведения И.А.Пронина

кандидат искусствоведения Т.Д. Карякнна

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ: ГосударствеЕКьш Эрмитаж

Защита состоится 998 г. в. час. на ззседении

Дкссертационного Совета К 019.03.0i Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств по адресу: 119034 Москва, Пречистенка, 21

С диссертацией мэжно ознакомиться в библиотеке Российской академии художеств (Москва, Пречистенка, 21)

Автореферат разослан ........

Учгный секретарь Диссертационного Совета кандидат искусствоведения

Н.А.Виноградова

Предлагаемая диссертация посвящена изучению художественной мебели Москвы 1770-1800 гг., периода становления и расцвета этого вида искусства в эпоху раннего и зрелого классицизма. Недооценка значения этой проблемы для выявления специфических свойств отечественной культуры такого важного этапа в развитии русского искусства как классицизм, является следствием известной трудности её исследования из-за фрагментарной сохранности, как самих предметов обстановки, так и тех великолепных парадных интерьеров частных московских домов-дворцов и подмосковных усадеб, в которых они находились. Отсутствие сведений о первоначальном месте бытования предметов, а также клейм и авторских подписей почти на всей мебели ХУ1П столетия, изготовленной в России, всегда существенно осложняло задачу исследователей.

Поэтому до сих пор вникание специалистов привлекала в основном петербургская мебель, сохранившаяся в более значнтелшом объёме, чем обстановка московских особняков, и изготовленная в государственных учреждениях и мастерских придворных мебельщиков, деятельность которых оказалась отраженной с наибольшей полнотой в исторических документах, графических и литературных источниках. Между тем, московская мебель, во многом отличающаяся от петербургской, нуждается в тщательном исследовании. Она представляет собой самобытное и заметное явление в развитии декоративно-прикладного искусства России, без изучения которого наши представления о русском художественном процессе ХУ И1 века были бы далеко не полными.

Предпосылкой выбора в качестве предмета исследования московской мебели, послужил также факт известной дифференциации Москвы и Петербурга в пределах единой российской историко-культурной общности, равно как н наметившийся в последние годы пристальный интерес к проблемам, связанным с «московским направлением» в русском искусстве ХУШ-Х1Х вв. Все это в значительной мере определяет актуальность темы диссертационной работы.

Хронологические границы исследования —1770-1800 гг. совпадают со временем расцвета в Москве и Подмосковье частного городского и усадебного строительства, повлекшего за собой небывалое развитие всех видов декоративных искусств, в том числе и мебели.

Объест исследования. В Москве в первую очередь было нагажено производство резной мебели, что было связано и с модой и с местными художественными вкусами, а также с давними традициями резного ремесла, процветавшего в этом районе. Отсюда объектом исследования определена только резная золоченая и крашеная мебель, широко бытовавшая в парадных интерьерах больших городских и усадебных домов дворцового типа. Наоборот, фанерованная и наборная мебель не играла значителшой роли в обстановке парадных покоев московских домов, в силу чего она осталась за пределами данной работы.

Состояние изучвнностн вопроса. Впервые интерес к отечественному мебелшому искусству эпохи классицизма возник на рубеже Х1Х-ХХ вв., когда, благодаря исследовательской и выставочной практике деятелей «Мира Искусства»,

русский восемнадцатый век «открывая:») для широкой публики. Отдельные фак касающиеся бытования и производства мебели в России, были приведены в стал посвященных петербургским дворцовым коллекциям и усадебной проблвматв публиковавшихся в журналах «Художественные сокровища России», «Столиц; усадьба», «Старые годы».

Специальные работы по русской мебели, появились только в 1920-е гг. : небольшие публикации А.Батенина, Е.А.Котовой, Б.В.ШапопгЕикова, связанны чисто музейной проблематикой изучения н описания национализирован! коллекций дворцов н усадеб. В основном, тем же задачам сда.цовали и перв вышедшие почти одновременно, монографические труды по небела Д.Д. Иванов Г.К.Лукомского. Наиболее интересные работы 1930-1950-х гг. Н.Н.Собо® К.А.Соловьева, Е.Гладковой, З.П.Поповой, как и работы предыдущих jet 6í нацелены главным образом на сбор исторического материал, введение в научв оборот большого количества практически неизвестных памятников, которые € никак не дифференцировались с точки зрения региональной принадлежнос Работы последующего десятилетия, как правило, носят обзорный характе! отличаются широким охватом материала, начиная от мебели петровского времен кончая образцами середины XIX в. Среди наиболее значительных работ 1960-х гг. статья И.М.Бибшсовой «Монумвнталшо-декоратиБная резьба по дере! опубликованная во II roí® коллзктивного труда «Русское декоративное искуссг (М., 1963). В ней приводится ряд сведений об основных центрах деревянной рез] Москвы и Петербурга н впервые обращается внимание на различия в органнза строительно-отделочных работ в старой и новой столицах, повлиявшие, в конеч! счете, на художественные особенности самих интерьеров. В частности, одной «самых своеобразных национальных особенностей московского строителе видится уже сам факт широкого применения деревянной резьбы в деко{ интерьеров эпохи классицизма....» (С.64). Говоря о московском строитель^ Бибикова отмечает важную роль Экспедиции Кремлевского строения в подгото квалифицированных кадров московских резчиков, н вместе с тем акцентирует р крепостных мастерских, работавших в подмосковных усадьбах.

Представление о превалирующей роли крепостных мастеров в создаз убранства подмосковных усадеб, укоренившееся ещё в дореволюционной литерат] было настолько устойчивым, что напш> отражение почти во всех последуюп трудах, по русской мзбели н деревянной резьбе. Даже в работе такого блзешп исследователя мебельного искусства Западной Европы и России как Т.М. Сокол (Очерки по истории художественной мебели ХУ—XIX веков.JI., 1967) крепосп мастера названы главными создателями резной золоченой мебели парад интерьеров подмосковной усадьбы Останкино.

В конце 1970-х гг. наметились новые направления в изучении отечественн прикладного искусства, в том числе и мебели. Исследователи пошли по п выявления фактологических данных не столько об отдельных предметах, скольк главных центрах мебельного производства в стране, их возможностях, уро

профессиональной подготовки работавших там мастеров. В этой связи прежде всего следует назвать работу З.П.Поповой, первой поставившей проблему источников появлзния и развития древнерусского мебельного искусства, а также монографию И.А.Прониной «Декоративное искусство в Академии художеств», где анализируется система обучения мастеров в Петербурге в ХУ111 в., роль Канцелярии от строений, Адмиралтейств коллегии и Академии Художеств в формировании национальной школы декоративно-прикладного искусства Заслуги дальнейшей разработки проблем, связанных с мебельным искусством России, принадлежат в первую очередь ленинградским исследователям Т.М.Соколовой, К.А.Ордавой, К.М.Кучумову, Н.В.Гусевой, опиравшимся на материал богатейших коллекций Эрмитажа и загородных дворцов-музеев.

Важным этапом в изучении русской мебели явилась диссертация Н.Ю.Гусевой, посвященная малоизученному периоду возникновения и становления отечественного мебельного дела в Петербурге на протяжении первой половины ХУ111 в. В работе впервые дана характеристика основных центров мебельного производства в стране, сосредоточенных в государственных учреждениях новой столицы, и отмечен факт тесной связи с государственным заказом практически всех петербургских ремесленников.

Среди значительных трудов, основанных на материала петербургской дворцовой г®бели ХУ111 в. — статья А.Ф.Шклярука «Формирование национальной школы русской мвбели» и диссертация Б.Гереса, посвященная творчеству Д.Рентгена и его последователей в России, специализировавшихся на производстве корпусной фанерованной мебели. Другой вид русской мебели ХУ И1 в., выполненной в технике наборного дерева, подвергся пристальному изучению в ряде работ Ю.В. Фомина, проводившего атрибуциокяые исследования отдельных вещей, бытовавших в петербургских дворцах и подмосковных усадьбах. Что касается резной золоченой и крашеной мебели, то она еще не была предметом специалшой работы. Специфика данного искусства в основном констатировалась попутно в соответствии с задачами монографини статейатрибуционногохарактера.

До недавнего временя русская мебель почти не привлекала внимания зарубежных исследователей. Первая и единственная на данный момент фундаментальная работа А.Шеневьера, вышедшая одновременно в Лондоне и Парнасе в 1989 г. (Русская мебель: золотой век. 1780-1840), базируется в основном на исследованиях русских специалистов, а в отдельных случаях просто пересказывает содержание той или иной публикации. Поэтому она представляет интерес в первую очередь своим богатым иллюстративным материалом, публикацией ранее неизвестных или считавшихся утраченными образцов русской мвбели из частных и музейных западноевропейских и американских собрании.

Помимо специальных трудов по мебели, к теме данной диссертации имеют непосредственное отношение многочисленные публикации (монографии, альбомы, путеводители, каталоги выставок), посвяшрнные дворцовым и усадебным комплексам ХУ 111 в., где вещи, в отличие от музейных коллекций, сохраняют свое окружение и свою историю. Кроме того, следует упомянуть работы по русскому

интерьеру и его вешэвому комплексу: труды И.А.Бартенева и В.Н.Батажковой, P.M. Бал буровой, Л.В.Тыдмана, А.М.Кучумова, О.Б.Струговон, Е.И.Кириченко и др. Большое методологическое значение имеет обобщающее фундаментальное исследование И. А.Прониной «Ансамбль дворцового и усадебного интерьера ХУ111— Есервой половины XIX века» (Докторская диссертация. М.,1995). Отдельные аспекты этой темы попутно освещаются также в трудах по мебели и в публикациях, касающихся творчества архитекторов русского классицизма (В.Бреннк, Д.Кваренги, Ч.Камэрона, А.Н.Воронихннаи других), работавших в области создания парадных дворцовых интерьеров и уделявших вникание проектированию предметов обстановки, в том числе и мебели.

В работе над диссертацией была учтена также обширная отечественная литература, посвященная общим проблемам русского классицизма. Это прежде всего труды И.Э.Грабаря, Н.Н.Коваленскон.О.С.Евангуловой, И.В. Рязанцева.

Анализ историографии свидетельствует о существовании значительного пробела в исследовании декоративно-прикладного искусства ХУШ столетия, и доказывает назревшую необходимость специальной работы, посвященной художественной мебели Москвы и её роля в сложении ансамблей парадных интерьеров городских и усадебных донов-дворцов эпохи классицизма. Разнохарактерные и разрозненные сведения, содержащиеся в литературе, еш£ не вполне позволяют осознать значительность это го явления в контексте о&цих проблем развития русского искусства. С другой стороны, что очень важно, уже накоплен значительный мвто дооэгическнй потенциал, позволяющий приступить к означенной теме.

Шла данного исследования заключается в том, чтобы воссоздать картину становжния и развития в Москве в 1770-1800 гг. производства резной золоченой и крашеной мебели, как особого явления в художественной культуре России эпохи классицизма.

Задачи работа состоят в том, чтобы: 1) выявить основные предпосылки и специфические особенности развития мебельного искусства Москвы; 2) сформировать корпус сведений о возможно большем чисто московских мастерских, связанных с мебельным производством; 3) прояснить творчзский облик и обрисовать границы деятельности немногочисленных уже известных, но практически неизученных мастеров (П.Споля, И.Юста, Ф.Никифорова и других), работавших в Москве; 4) показать значение творческого взаимодействия мастеров разного профессионального уровня и разной социальной принадлежности. 5) Среди главных задач работы — проведение атрибуционных исследований и введение в научный оборот еще неизвестных образцов московской тебели, обнаруженных в отечэственных музеях. 6) Не менее важным представляется определение художественного своеобразия московской мебели 1770-1800 гг. и её связи с общими стилевыми процессами эпохи классицизма. 7) Данное исследование было бы неполным без рассмотрения роли и значения мебели в ансамбле парадных интерьеров московских дворцов и подмосковных усадеб эпохи раннего и зрелого классицизма.

Метод исследования определяется характером темы н спецификой поставленных задач, требующих комплексного многоаспектного подхода, включающего сбор и классификацию письменных источников, соотнесение сохранившихся образцов мебели с архивными сведениями о них, а также графическим материалом. В целях наибольшей убедительности изложения основных проблем работы, автором использованы возможности сравнительно-типологического анализа художественно-стгаквых и технологических особенностей образцов мебельной продукции Москвы и Петербурга, как главных художественных центров страны. При выявлении художественных особенностей московской мебели уделялось внимание рассмотрению как творческих принципов и художественных приемов различных мастеров, так и типовой отделке. В стилистической оценке произведений индивидуальность московских мастеров выявляется на фоне общих задач и тенденций художественной культуры эпохи.

Материалы я источники. 1) Диссертация строится на натурном изучении мебели в сохранивших свой первоначальный обстановочный комплекс подмосковных усадьбах Останкино и Кусково, московском дол© И.И.Демидова на Гороховом поле; кроме того, в фондах музея-усадьбы Архангельское, Государственного Исторического музея, а также отдельных предметов нз других отечественных музеев. 2) Важным источником для исследования явилась архитектурная графика- помнмэ давно введенного в научный оборот графического наследия ведущих архитекторов русского класснцнзт В.Брекнк, А.Н.Воронихина, Д.Кваренги, Ч.Камерона, И.Е.Старова, М.Ф.Казакова и других московских архитекторов его круга, в работе использовались не публиковавшиеся ранее, и в большинстве своем не имгющне авторских подписей графические листы из фондов московских музеев (ГНИМА, ГМИИ, ГИМ, Московского музея-усадьбы «Останкино»), Это чертежи и эскизы декоративного убранства парадных интерьеров (в том числе н отдельные эскизы мэбели, драпировок, осветительных приборов), связанные с московским приватным строительством. В диссертации были использованы также отечественные и зарубежные специальные издания по архитектурной теории и практике, паркостроению и садоводству, печатные увражи и увражные сборники, содержащее руководства по убранству интерьеров и различным декоративным техникам. 3) В работе широко использованы документальные источники, касающиеся строительства н отделки московских домов и подмосковных усадеб из Российского государственного исторического архива в С.-Петербурге (РГИА), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Российского государственного исторического архива г.Москвы (РГИА г.Москвы), Государственного Эрмитажа, Отдела письменных источников Государственного Исторического музея (ГИМ ОПИ), архивов музеев-усадеб «Останкино» и «Кусково». 4) В диссертации был использован невостребованный ранее корпус сведений о московских мастерских и мастерах различных «отделочных» специальностей, в том числе и мастерах-мебельщиках; почерпнутый из рекламных объявлений в газете «Московские ведомости». 5) Целесообразным и плодотворным оказалось также привлечение к разработке этой темы обширной мемуарной литературы.

Научная новизна работа — прежде всего, в самой постановке темы. Она представляет собой первый этап исследования мэсковской мебели на широком историко-культурном фоне с привлечением нового художественного и исторического материала из многих архивных и музейных собраний Москвы и Петербурга. Проделанная исследовательская работа позволила впервые показать своеобразие становления и развития мебельного искусства Москвы эпохи классицизма, а также изучить стилевую взаимосвязь мебели и интерьеров в целом.

В ходе работы были выявлены сведения о более чем шестидесяти московских мастерах деревообрабатывающих специальностей, владельцах ме бельных мастерских и магазинов. Большинство имен, включенных в прилагающийся к диссертации список, впервые вводится в научный оборот, новыми данными пополнено творчество уже известных мастеров. В ряде случаев удалось воссоздать творческую биографию московских мастеров, выявить методы и условия их работы, проследить взаимоотношения с заказчиками.

Параллельное изучение мебельных собраний московских музеев и обширного архивного, мемуарного и графического материала, проливающего свет на деятельность многочисленных мэсковских мебельных мастерских, позволило связать их имена с конкретными мэбелшыми произведениями. В результате впервые исследован и введен в научный оборот большой круг № бельных предметов московского производства, определено авторство ста сорока вещей. Это позволило внести ясность в вопрос о факторах, злнязшнх на формирование основных художественных особенностей московской мебели.

Важным результатом проведенного исследования является научный каталог, в который вошло более дзуасот произведений московской мебели, рассматриваемых в диссертации. В каталожные описания впервые включены обширные архивные сведения, касающиеся производства и бытования вещей, их места н значения в конкретном интерьере.

В конечном счзте, изучение мебельного производства Москвы дает возможность воссоздать гораздо более полную и объективную картину развития этого вида декоративно-прикладного искусств России, чвмона рисовалась ранее.

Практическая пеяяость диссертации. Разработанные положения могут быть использованы при написании общих трудов по истории русской мебели и интерьера, в курсах лекций для различных учебных заведений. Предложенный в диссертации метод работы с неопознанными и неклеймшнными произведениями мэбелшого дела второй половины ХУ111 в. может быть использован в музейной практике при атрибуционной работе, выставочной деятельности, создании каталогов, составлении учебных и справочных пособий.

Структура янссертапин определена поставленными в ней задачами. Она состоит нз введения, содержание которого изложено выше, трех глав и заключения; включает подробные примечания к тексту и список основной использованной литературы. Диссертация сопровождается приложениями, куда вошли: 1. Извлечения из архивных документов; 2. Аннотированный список московских мастеров,

связанных с изготовлением мебели, а также список наиболее известных в Москве мастеров отделочных специальностей; 3. Каталог мебели московских мастерских.

I глава «Становление н развитие мебельного производства Москвы в 1770—1800 годы» состоит из четырех разделов. В первом — вскрываются основные предпосылки и условия возникновения мебельного производства Москвы, связанные со значтздьными социальными и историко -культурными изменениями в жизни города, последовавшими за освобождением дворян от обязательной государственной службы.

Автор акцентирует внимание на своеобразии художественной среды, которая питала развитие архитектуры классицизма в Москве и вместе с тем определила специфику мебельного производства. Наличие в Москве накаждом временном этапе ведушрго зодчего, влиявшего на всех прочих архитекторов города, играло большую роль в определенном единообразии московской школы.

¿Такими архитекторами во второй половине столетия была последовательно Баженов и Казаков. Причем именно Казаков, благодаря практичности своего творчества, возглавил московскую архитектурную школу и аккумулировал вокруг себя все лучшие художественные силы города. Так, помимо архитекторов, с ним сотрудничали ремесленники различных отделочных специальностей, как русские так и иностранцы, организовавшие вскоре здесь специализированные частные мастерские. Среди них, кроме многочисленных мастеров деревообрабатывающих специальностей, в работе приводятся новые сведения о самых известных и наиболее крупных московских отделочных мастерских: итальянских «скульптурных мастеров» и мраморщиков Пьетро, Сантино и Николая Кампиони, нег<®цкого штукатура и мраморщика И. Фнст-Остервгшьда, француза-обойшдка М.Прево н других Стремительно увеличивающийся спрос на продукцию этих отделочных мастерских приводил к тому, что им приходилось работать одновременно для нескольких заказчиков, что способствовало вырабатыванию практики производства типовых элементов убранства интерьеров.

Для развития творческого потенциала московских мастеров большое значение имел тесный контакт с Казаковым, постоянно направлявшим их деятельность. Отсюда на большинстве их продукции чувствуется характерный отпечаток творческой манеры Казакова, через изделия московских мастерских «казакевские черты» проявляются даже в тех постройках, где сам зодчий не приникал участия.

С другой стороны, очень важно было и то, что в Москве, где все мастера работали «под прикрытием школы», сложилась практика вольного отношения исполнителей к авторским проектам, в особенности, когда дело касаюсь убранства интерьеров, которые зачастую отдавались «на откуп» мастерам-отделочникам. Известную свободувотношении авторского замысла проявляли не только мастера, но и сами заказчики. Московские заказчики, будь это те же самые дворяне, которые одновременно строили и в Петербурге, чувствуя себя вдали от регламентирующих рамок придворной жизни, смело изъявляли архитекторам свои пожелания и вкусы, а зачастую и попросту навязывали свои решения.

Чрезвычайное богатство, блеск и фантастическое великолепие московских

домов, не раз отмечавшееся иностранными путешественниками, было обусловлено не только общими эвдемоничЕСКими настроениями эпохи, а также экономическими факторами, но и особым духом соперничества, который побуждал москвичей все к новому и новому совершенствованию своих резиденций. Последние воздвигались «напоказ», для удивления и зрелища. И вместе с тем строительство дворцов удовлетворяло стремление заказчиков к личному художественному творчеству.

С возникновением Петербурга Москва не утратила значения крупнейшего торгового города России, который притягивал к себе покупателей из самых различных регионов страны. Наличие широкого покупательского спроса на различные товары, необходимые в домашнем быту, с одной стороны, и сосредоточение здесь мощных торговых капиталов, с другой, являлись важнейшими факторами, благоприятствовавшими зарождению и развитию местной художественной промышленности. Развитию частных московских мастерских Москвы способствовали и указы Екатерины II, касающиеся торговли, и предписываюшре устраивать «нужные для торговли» лавки в собственных домах.

Значительным явлением в культурной жизни России второй половины ХУIII столетия стало издание специалгаой литературы, содержащей сведения о различных «художествах» и отраслях техники. Особое значение в развитии художественной промышленности Москвы имели специальные справочники н руководства по изготовлению различных художественных произведений в домашних условиях. Это были своего рода учебные пособия, состоявшие из переводных с европейских языков и компилятивных изложений рецептов лаков, протрав, красок, а также описаний различных несложных декоративных технологий, и приемов. Эти издания в какой то мере стимулировали московских мастеров и заказчиков к применению имитационных те>ззик и использованию недолговечных, но эффектных и недорогих отделочных материалов — бумажных обоев, мастики, папье-маше и т.п.

К числу наиболее любимых отделочных материалов относилась золоченая резьба, которая уже сама по себе являлась показателем богатства и престижа владельца дома. Мода на золоченую резьбу в Первопрестольной держалась очень долго, вплоть до пожара 1812 года. Причем обилие золоченон резьбы являлось ие только особенностью интерьеров дворцового типа. Даже в дворянских домах среднего достатка, а также и в купеческой среде, парадные комнаты отделывались со всем возможным великолепием, отличаясь от дворцовых лишь размерами и численностью.

Изложенный материал позволяет сделать выводы об особенно благоприятных условиях художественной жизни Москвы в 1770-1800 гг., способствовавших возникновению и развитию множества частных декоративных мастерских. Большинство из них, учитывая местные художественные вкусы и традиции, специализировалось на резной золоченой и крашеной мебели, производство которой опиралось на давние традиции деревянной резьбы, издавна процветавшей в этом районе.

Во втором раздела главы рассматривается деягелшость московских деревообрабатывающих мастерских, связанных с производством мебели и отделки

интерьеров. Исследование состояния мебельного дела Москвы в 1770-1800-е годы позволило сделать важные наблюдения о своеобразной и более сложной ситуации в развитии мебельного производства старой столицы по сравнению с Петербургом, где большинство мебели производилось в крупных государственных учреждениях — Канцелярии от строений, Адниралтейств-колтогии, Партикулярной верфи и многие мебельные мастера работали в русле элитарного придворного искусства, ориентированного на авторские образцы ведущих столичных архитекторов. В Москве — наоборот, с расцветом усадебного строительства получили развитие небольшие частные мастерские, свободные от воздействий заказов Двора и учитывавшие потребности каждого индивидуального заказчика, . различных слоев населения Первопрестольной— не только дворянства, но и верхушки купечества. До сих пор об этих мастерских, за редким исключением, ничего не было известно.

Исследование объявлений в «Московских ведомостях» и сопоставление их с документами по строительству московских домов-дворцов и подмосковных усадеб, помогло выявить в последней четверти ХУ111 в. более шестидесяти имен мастеров деревообрабатывающих специальностей — владельцев собственных мастерских и мебельных магазинов, основателями которых на первых порах были главным образом иностранцы. Впоследствии эти мастерские переходили под начало выучившихся русских ремесленников, которые могли быть и вольными мастерами и крепостными, отпущенными на оброк.

Московские мастерские различались по видам работ, социальному составу, а также по национальной принадлежности руководящих мастеров, их воспитанию и профессиональной подготовке, что в конечном счете влияло на выбор художественных ориентиров. В отличие от западноевропейской традиции, где уже давно наблюдалась дифференциация мастеров, занятых в отделке и изготовлении мебели, в России узкой специализации не было вплоть до конца столетия. Поэтому одни и те же мастера, помимо мебели, выполняли всевозможные отделочные работы в интерьерах, что было одним из условий органичного единства архитектурного и декоративного убоанства каждого интерьера с его обстановкой.

Особенно значительный фронт работ по отделке интерьеров предоставлялся резчикам («скульптурным мастерам»), которые специализировались на дорогой резной золоченой мебели. Согласно сложившейся в России практике, резчики, помимо резных работ, могли выполнять и лвпные.Сяя же, как правило, изготовляли модели для отливки фигур из алебастра н расчищали отлитые фигуры. Один и тот же скульптурный мастер, помимо светских интерьеров, работал и в церковных — резал иконостасы, киоты, он же мог выполнять и резную отделку карет.

Кроме дорогой заказной мебели, которая выполнялась по индивидуальным проектам одновременно с отделкой интерьеров, мастерские производили и более дешевую рыночную продукцию — типовую мебель, рассчитанную на продажу в любой дом. Последняя обычно изготовлялась небольшими партиями, где вещи объединялись назначением и художественной связью. В этом можно усмотреть зачатки промышленного производства —свидетельство зрелости московского

мебельного дет. Боже того, в московских мастерских сложилась практика серийного изготовленияне только мзбели, но и отдельных типовых деталей её декора, а также и архитектурных элементов отделки интерьеров, что было связано с обшей практикой применения типовых элементов в московском строительстве.

Из анализа объявлений в «Московских ведомостях» видно, что главные центры мебельного производства располагались в Немецкой слободе, а также в аристократических районах Москвы— Тверской и Арбатской., где велась наиболее интенсивныя застройка. Из чнсда самых известных мастеров-иностранцев, владельцев крупных мастерских, сведения о которых приводятся в диссертации, автор отмечает французов К.Шермана, К.Лекеня, Т.Лоренцена, швейцарца Ф.Гаатенбергера, англичан К-Гампелша, Р.Девиса, немцев И.Дункера, И.Витмана, Ж.Гёрка, И.Юста. Почти все они так или иначе были связаны с М.Ф.Казаковым, умевшим как никто другой еыявить н привлечь к строительству своих зданий лучшие художественные силы города. Как правило,, иностранные мастера-владельцы собственных мебелшых мастерских являлись ещэ и опытными комиссионерами, связанными с европейским художественным рынком. Они занимались перепродажей привезенных из-за границы товаров, поэтому оббгчно при мастерских они открывали ещэ и магазины, где продавали всевозможные импортные предметы обстановки, а также увражн и материалы, необходимые для производства мебели: дорогие породы дерева, всевозможный инструмент, фурнитуру, что являлось существенным подспорьем в развитии местной художественной промышленности.

Из приведенных в диссертации сведений о московских мебелшых мадерах, видно, что ремесленники специализирующиеся на фанерованной и наборной мебели, были в основном выходцами из Германии, где были как раз сильны традиция производства корпусной фанерованной мвбелн. На долю резчнков-скулшторов приходилось больше французов. Что касется русских ремесленников— владельцев крупных мастерских, то они тоже в основном производили резную мебель. В количественном отношении в Москве преобладали заведения, владельцами которых были выходцы из Франции, что свидетельствует о приоритете французских ремесленников перед остальными иностранцами. Однако в 1790-е гг. в Москве наблюдается усиление притока английских мастеров, так же как и английских товаров, что было связано с распространением общеевропейской моды на «английский вкус», а также с возобновлением в 1793 году торговых соглашений между Россией и Великобританией. В это время в Москве появляются не только английские мастерские и магазины, но и английские «кофейные дома» (т.е. трактиры), открываются сразу два английских клуба. В диссертации впервые приводятся сведения о наиболее известном в Москве английском заведении «Под знаком Белого орла», основанном английским ремесленником и комиссионером К.Гампельном. Как и в других московских мастерских-магазинах у него продавалась привозная французская и английская мебель, а также другие предметы убранства и обстановки интерьеров. Отдельно продавалась золоченая резьба,— но не импортная, а изготовленная местными мастерами, может быть самим Гампелшом —панно, десюдепорты, рамы, дорожники, гирлянды. Сведения о «Белом орле» встречаются в переписке графа

Шереметева, касающейся вопросов строительства Останкинского дворца Из этих документов явствует, что для Останкина особенно много закупали так называемой «бумажной» резьбы—т.е. типовых декоративных накладок из золоченого папье-маше, введенного в моду английскими архитекторами и декораторами и предназначенного не только для украшения интерьеров, но и мебели. Из счета Гампельна, обнаруженного в бумагах шереметевского архива, видно, что кроме «бумажной резьбы» в магазине «Под знаком Белого орла» для Останкина были закуплены и деревянные настенные панно, которые раньше приписывались останкинским крепостным мастерам. Они сохранились в так называемой «Узенькой проходной» комнате, пригашающей к Итальянскому павильону Останкинского дворца, и представляют собой виртуозно исполненные *трофен'/скомпонованные из музыкальных инструментов н орудий земледелия, увязанных с общим замыслом дворца как увеселительной летней резиденции.

Далее автор касается деятельности русских тестеров, сведения о которых встречаются гораздо реже, чем об иностранцах. Больше всего сведений имеется о мастере «накжйной работы» А.Александрове, в шстерской-шгазине которого, помимо наборной мебели, продавались «штушные» и наборные паркеты. Резчнкя-скульпторы В.Мнхайлэв и В.Захаров — ученики и подмастерья швейцарца Ф. Гангенбергера, работали в основанной им мастерской, а после отъезда последнего на родину продолжили его дело.

Что касается крепостных мастерских, которым ранее приписывались -чуть ли не все основные работы по отделке парадных интерьеров подмосковсных усадеб, в частности, КускоЕаи Останкина, то сведения о такого типа заведениях в объявлениях практически не встречаются. Основным источником для изучения деятельности крепостных мастеров н их взаимоотношений с иностранными и вольными русскими мастерами служат документы по строительству Кусковского и Останкинского дворцов Шереметевых. В этих усадьбах, благодаря значительной степени сохранности их парадных интерьеров, с одной стороны, и наличию обширного архивного материала, отражающего все этапы строительства и отделки интерьеров, с другой, появляется уникальная возможность изучать конкретные предметы обстановки, в первую очэредь мебель и все резное деревянное убранство, одновременно с документами. Все это позволило с уверенностью атрибуировать неклекмленную мебель определенным московским мастерам —. П.Сполю, И.Юсту, Ф.Никифорову, Г.Немкову, которые работали з этих дворцах. Среди них наибольшее количество произведений можно приписать авторстзу П.Споля, мастерская которого раньше считалась чуть ли не единственной в Москве, а о самом мастере почти ничего не было известно, (¿бранные автором диссертации сведения подводят к проблеме творческой личности Споля, а также позволяют выявить метод и условия работы в его юстерской. Кромв того, на примере деятельности мастерской Споля, появитесь возможность проследить сложные взаимоотношения мастера и заказчика, а также всех категорий мастеров (иностранных, русских вольных н крепостных) в процессе создания ими своеобразного художественного облика московской мебели. Именно в этом аспекте в

третьем разделв первой главы рассматривается творческая биография Споля— владелща типично московской мастерской.

Павел Споль был уроженцем г.Меца в Лотарингии, работал какое то время в Париже, откудав 1781 или 1782 г. переехал в Россию. Сначала он намеревался основать свое деж в Петербурге, однако вскоре нашел более выгодных заказчиков в Москве, куда переселился не позднее 1788 г. Так же как и многие московские мастера-иностранцы, Споль тесно сотрудничал с Казаковым. Его многолетние работы (17881798) под наблюдением и по проектам Казакова в «Слободском» доме-дворце князя А.А.Безбородко подтверждаются документалшо, авдомз И.И.Демидова ( 1788-1792) — на основе сравнительного анализа с бесспорными спожвскими вещами из Кускова и Останкина. В настоящее время сохранилась только незначительная часть работ Споля в демидовском н кусковском домах-дворцах и практически вся обстановка в Останкинском.

Счета Споля 1792-1795 гг. из архивов Шереметевых, свидетельствуют об обширной н многообразной деятелшостн его мастерской.Количественный её состав остаётся неизвестным, однако из косвенных сведений можно заключить, что у него трудшся целый штат русских «мастеровых людей», обучались я дворовые графа Н.П.Шзремвтева и княгини Н.И.Щербатовой. Кроме дорогой заказной мебели, выполнявшейся по проектам самого Споля, в его мастерской, как это было характерно для Москвы, изготовляли в более дешевую обстановку, рассчитанную на рыночную продажу, а также архитектурные детали убранства интерьеров (капители, балюстрады, двери, филенки, десюдепорты) я типовые детали мебельного декора (букранив, арабески, «полотенца» и ламбрекены, гирляЕды н т.п.).

Всю выявленную е ходе исследования мебель, связанную с мастерской Споля можно классифицировать следующим образом: во-первых, 29 предметов обстановки, изготовленные на заказ самим мастером (веща згой группы фигурируют в счетах на оплату работ Споля, и в других документах, сохранившихся в бумагах шереметевского архива, т.е. имеются документальные подтверждения его авторства); во-вторых, 41 предмет обстановки, атрибуировашшй Сполю на основе косвенных сведений и сравнительно-стилистического анализа с вещами первой группы; в-третьих, 28 предметов мебели, сработанных его учениками и подмастерьями по его проектам н образцам; в-четвертых, 25 предовтов, сделанных под влиянием манеры Споля его учениками или мастерами, которые были каким-то образомс ним связаны.

Рассмотренные вещи впервые позволяет выявить истинные масштабы творчества Споля и диапазон его многосторонней деятельности. В его творчестве, в рамках классицизма, явственно вырисовываются несколько «манер», которые сосуществовали в одно и то же время. Тем не менее, его произведения в целом представляют собой собственные достижения мастера с четко очерченными признаками индивидуального стиля, впитавшего традиционные приемы и навыки декоративного искусства его родины. Это проявляется в особой «французской манере» виртуозно выполненной тонкой изящной резьбы с несколько чувственным оттенком, необыкновенном внимании к качеству золочения, отличающегося тонкой градацией оттенков и фактуры.

Наряду с «французскиин чертами» в изделиях Споля явственно прослеживается влияние английского «стиля Р. Адама». Это особенно заметно в многофункциональной мебели в форме античных жертвенных треножников и светильников, навеянных проектами ведущих архитекторов и декораторов английского классицизма.

Как это свойственно французским мастерам, обычно совмещавшим в одном лице художника-декоратора и исполнителя, деятельность Споля в России не ограничивалась только деревянной резьбой. Он выступал как автор собственных проектов убранства парадных интерьеров. До сих пор об этой стороне деятельности Споля ничего не было известно. Обнаруженные в процессе работы над диссертацией новые материалы проясняют этот вопрос. В фондах Московского музея-усадьбы «Останкино» хранится единственный известный на сегодняшний день подписной лист Споля, с изображением «Турецкого киоска» в интерьере большого зала. Наличие этого подписного проекта, позволила диссертанту приписать Сполю еще два не имеюпщн авторской подписи графических листа из собрания того же музея Это эскизы декоративной отделки авансцены и арьерсцены Останкинского театра Кроьв того, в копиях крепостных мастеров сохранились и другие декоративные разработки Споля: проекты отделки дверей, десюдепортов и стен Итальянского павильона и другие графические листы, свидетельствующие о гораздо более важной роли французского мастера в создании убранства останкинских интерьеров, чвм это было известно раньше. Так, судя по графическому материалу, вся декоративная отделка Итальянского павильона быта создана Сполем по свои собственным проектам, хотя первоначальный замысел и принадлежал архитектору В.Бренне. Вместе с тем, талант Споля отличался необыкновенной гибкостью: он легко приспосабливался к требованиям различных заказчиков и творческой индивидуальности тех мастеров, с которыми ему приходилось работать. Такая гибкость вообще была отличительной чертой местеров-иностранцев, работавших в России. В Египетском павильоне Останкинского дома-дворца сохранился комплект из четырех одинаковых торшеров, выполненных Сполем по проекту В. Бренны. Их отличает несвойственное другим изделиям Споля чрезмерное изобилие по барочному пышного декора и некоторая тяжеловесность пропорций, присущие манере итальянского архитектора Помимо проектов В. Бренны, Споль работал и по проектам М.Ф.Казакова в московском доме И.й. Демидова, где он легко воспринял особенности его творческой манеры и все же вновь остался самим собой. Его почерк отчетливо виден в выборе и компоновке элементов декора, в пристрастии к контрастному золочению и цветной окраске фонов и элементов резьбы.

Во всех изделиях Споля отчетливо прослеживаются и такие черты, которые свидетельствуют об органичном восприятии особенностей местной культуры, тонком понимании художественных вкусов и эстетических запросов русских заказчиков. Это проявляется, в частности, в повышенной цветности мебельных изделий Споля, в которых, наряду с «тоновым» — «пестрым», согласно терминологии того времени, золочением, применяется до трех-чешрех контрастных оттенков окраски

конструктивных или декоративных деталей.

Характерная особенность мебели Споля, проявляется и в выборе и трактовке объёмных скулштурных декоративных мотивов, которые всегда укрупнены, имеют индивидуальную выразительность. Так, в мебели Споля, типично классицистический декор — лица сатиров, сфинксов, букрании имеют свое неповторимое выражение то свирепой напряженности, то гротескной веселости, то строгой и холодной отрешенности. Во всех этих скульптурных элементах чувствуется барочная традиция^ которая проявляется ешэ и в том, что все объёмно трактованные фигуры (сфинксы, львы, химеры, змеи и сатиры) подчас начинают приобретать активность, чувственную экспрессию, придавая мебели повышенную эмоциональность.

Эти качества выражены еще с большей убедительностью в изделиях русских учеников и предположительных подмастерьев Споля. Их творчество рассматривается в четвертом разнеяе первой главы диссертации. Здесь же раскрывается специфика обучения мебелгаому искусству в московских мастерских.

В начале данного раздела автор приводит ряд обнаруженных в архивных документах косвенных данных; свидетельствующих в пользу того, что многие русские ремесленники — как вольные (Г.Немков) и «посторонние», т.е. не принадлежавшие к останкинскому штату мастеровые (Ф.Никифоров), так и «домашние» крепостные резчики графаШереметева(И.Мочшт), занятые в отделке Останкинского усадебного дома, являлись подмастерьями Споля, а значит учились и работали в его мастерской. На примере подлинных предметов обстановки парадных интерьеров Останкинского дворца, выполненных этими мастерами, показываются ранее скрытые от исследователей процессы создания мебели в типично московской мастерской.

Анализ произведений, выполненных русскими учениками и подмастерьями Споля, свидетельствует, что все они представляют собой в большей или меньшей степени повторения работ учителя. Однако в работах русских маяеров, ориентированных на образцы Споля, чувствуется своё понимание логики и образного строя мебельного предмета. Все мотивы декора, позаимствованные из классического репертуара, словно переведены на близкий отечественным авторам язык— они укрупнены, резаны обобщенно, без излишней детализации. Как правило, в трактовке скульптурных элементов растительного декора очевидно стремление к жизненному правдоподобию, когда же дело касается классических персонажей античной мифологии, они наделяются чертами, близкими фольклорным образам.

На примере мебели, выполненной русскими мастерами для интерьеров Останкинского усадебного дома, хорошо видно, что приезжие иностранцы, такие как Споль, обучали русских не столько профессиональному мастерству (за их плечами был и без того богатый опыт деревянной резьбы), сколько общей европейской культуре мебельного дела, т.е. модным мебельным формам и элементам декора Работа в мастерской иностранца способствовала быстрому освоению отечественными резчиками малознакомых форм, развитию мебели в сторону большего разнообразия её видов и композиций. Такие мастера, как Споль, были своего рода активными проводниками самых передовых веяний западноевропейского искусства

Если говорить о принципах обучения в московских мастерских, то на примере все той же мастерской Споля, можно видеть, что в Москве, в отличие от Петербурга, где сложилась академическая шкота, обучение всё ещё опиралось на более традиционную артельную систему. Здесь преобладало наглядное практическое обучение, основанное на копировании образцов и на непосредственной преемственности, когда учитель и ученик работали в тесном контакте, обусловленном практическими потребностями скорейшего и наилучшего окончания работ.

Далее в тексте диссертации затрагиваются вопросы, связанные с подготовкой домзшних крепостных мастеров, крайне необходимых при той интенсивной строителшой деятельности, которая развернулась в Москве и Подмосковье в изучаемый период. Анализ полученных в ходе исследования данных показал, что обутение крепостных ничем не отличалось от вольных ремесленников и осуществлялось также в многочисленных московских мастерских, куда они отдавались по контракту сроком от двух до пяти лет. Что касается самих домашних крепостных мастерских, то, по всей видимости, они не имели такого большого значения в строительстве и отделке подмосковных усадебных комплексов, которое им приписывалось в работах предыдущих исследователгй. На примвре Останкинской усадьбы видно, что там не существовало собственной усадебной мастерской в полном смысле этого слова. Зато был цельш штат хорошо обученных в столичных заведениях ремесленников различных необходимых в строительстве отделочных специальностей. Этот штат мог пополняться в случае необходимости волшонаемными «посторонними» мастеровыми. Однако не эти люди выполняли все самые ответственные работы по дворцу, а специально приглашенная мастерская П.Споля, постоянно работавшая здесь в течение четырех лет (1792-1795) в самый разгар строительных работ. ТаЕая же практика найма целой мастерской быт использована и при отделке Кусковского «Большого дома», где почти весь резной декор интерьеров, а также изготовление мебели, были поручены другому московскому специалисту И.Юсту, который до того работал для московского «Слободского» дома Н.А.Демидова.

Таким образом, появление в Москве в последней четверти ХУ111 столетия большого количества скульптурных, столярных и мебельных мастерских н магазинов, позволяет выделить древнюю российскую столицу в самостоятельный и крупнейший центр мебельного производства в России, способный своими ситами обеспечить все возрастающие потребности городского и загородного строительства.

II глава «Художественные особенности московской мебели эпохи классицизма» содержит анализ и обобщение особенностей резной золоченой мебели, выполненной мастерских старой столицы. Изучение продукции такой типичной московской мастерской, какой была мастерская Споля, и значительное расширение круга приписываемых ей вещей, позволило продолжить поиски аналогий среди неопознанных и неклеймлэнных вещей в различных музейных собраниях, и прежде всего, в наиболее крупной коллекции Государственного Исторического музея, которая в основном состоит из малоизученной мебели, бытовавшей в московских домах и подмосковных усадьбах. Среди мебели классицизма в музейных собраниях

выявлены предметы московского производства, блйзкие по своим художественным качествам изделиям мастерской Споля, условно названные в диссертации мебелью «круга Споля». Проводя исследование в границах этого круга, автор отмечает многообразие тенденций и направлений, параллельно сосуществующих в московском мебельном искусстве эпохи классицизма. Так, наряду с мебелыо, которая традиционно ориентируются на французские прототипы, выявлено значительное количество Еещей, в «английском вкусе», а также отдельные экземпляры, навеянные проектами петербургских архитекторов. Особенно выделяются вещи, обнаруживающие близость к изделиям Споля и одновременно к тем предметам меблировки, которые изображены в чертежах московских домов из Альбомов Казакова.

Далее на примера;-:конкретных вещей анализируется метод работы московских мастеров и определяются наиболее существенные факторы, обусловившие своеобразие московской мебели, её качественное отличие от петербургской. Такими факторами прежде всего являются: 1) различия в постановке н организации мебельного дела в московских и петербургских мастерских, 2) пестрота вкусов московских заказчиков н в целом боже свободные и разнообразные требования к обстановке московских домов и загородных усадеб, часто весьма опосредованно ззЕисяпдаеот господствующего стиля. В петербургских государственных мастерских, предметы меблировки, предназначенные для царских резиденций или для высших кругов столичной знати, создавались по проектам ведущих столичных архитекторов и, таким образом, получали ярко выраженное авторское начало, в котором угадывался скорее почерк архитектора, чек мебельного мастера. Иные условия работы в частной московской мастерской, не подверженной государственному заказу, порождали более самостоятельный подход мастеров к производству мебели и остального декора помещений. Московские мастера были свободнее своих петербургских коллег, как в собственных поисках средств божественной выразителшости вещи, так и выборе художественных- ориентиров. Это хорошо видно на примере творчества Споля, который, помимо собственных проектов, использовал разработки М.Ф.Казакова, В.Бренны а также тиражированные английские увражи. Такое разнообразие творческих ориентиров ' быяэ в значительной степени стимулировано самими московскими заказчиками, которые, постоянно соперничая друг с другом в великолепии своих построек, Желали всякий раз иметь неповторимые по декору и отделке вещи.

Стремление московских заказчиков иметь уникальные предметы обстановки стимулировало производство в московских мастерских, как ни парадоксально это звучит, типовых конструктивных и декоративных деталей мебели и отделки помещений, при помощи бесчисленных вариаций и комбинаций которых, создавалось практические»грариченное многообразие мебельных вариантов. С другой стороны, это было обусловлено в какой то мере требованиями творческого метода классицизма создавать идеальные построения, основанные на комбинации уже известных и не раз апробованных мотивов, сюжетов, приемов и схем.

Таким образом, одной из главных особенностей московской мвбели является

необыкновенное разнообразие резного декора, исполненного со свободной фантазией и особой выразительностью. Причем резьба не только декорирует изделие, но моделирует форму, создает в каждом конкретном случае определенный образно-эмоциональный строй веши. Как правит, в одном изделии наблюдается сочетание различных видов и техник резьбы, от тонкого накладного, часто типового декора, до объёмных элементов и скульптурных форм.

К устойчивым признака^ определяющим огличия московской мебели от петербургской, можно отнести н различия в пропорциональных соотношениях основных конструктивных и декоративных элементов. Более мелкий масштаб предметной среды московских домов задавал и другие соотношения всего обстановочного комплекса, и в первую очередь мебели, которая всегда выглядит субтильнее петербургской. Несмотря на уменьшенные пропорции мебели, резьба всегда гораздо крупнее, чем на петербургских вешрх с их графически четким, плотно скомпоновашшм декором. Наоборот, московские мастера режут размашисто и широко с той естественной свободой и гибкостью форм, которые всегда отличали изделия русских мастеров,

К числу отличительных черт московской мебели можно причислить и повышенную красочность и декоративность предмета (что уже отмечалось при рассмотрении продукции мастерской Споля), проявляющуюся в особом внимании к качеству «пестрого» (т.е. «тонового») золочения, сочетающегося с полихромной окраской фонов резьбы и отдельных её элементов.

Важную роль в сложении специфики московской мвбели в последней четверти ХУ111 в. играет постепенная её переориентация с французских образцов, имевших в отечественной практике эталонное значение, на английские, наиболее созвучные местным условиям и запросам. Так, потто чрезвычайно близких английским прототипам разновидностей деревянных осветительных приборов в виде античных кратеров, а также полихромно окрашенных резных консольных столиков с особой конфигурацией точеных свожносоставных ножек, особенно большое распространение получает многофункциональная мебель в виде античных треножников и светильников. Мода на такую мебель была введена английским архитектором Р.Адамом еще в 1770-е годы и быстро распространилась во всех европейских странах, в том числе и России. В Петербурге, такие изделия^ встречающиеся не слишком часто в дворцовых интерьера^ получили ярко выраженное авторское начало. В них угадывается характерный почерк ведущих архитекторов петербургского классицизма, (торшеры, выполненные по проетам В.Бренны для интерьеров Павловского дворца и Михайловского замка, Воронихина— для Павловского дворца и для дома Строганова на Мойке). В Москве утвердилась, скорее, унифицированная разновидность предметов это го типа. Как это видно на примере изделий мастерской Споля и мастеров «его круга», они и в авторском исполнении и в магазинном упрощенном варианте эксплуатировали наиболее близкие к античным прототипам образцы, навеянные проектами тиражированных сборников английских архитекторов. Автор приводит данные, свидетельствующие о чрезвычайном

распространении этого вида мебели именно в московской среде ( к примеру.только i Останкинском дворце , судя по описи его парадных интерьеров бытовало более 5t мебельных предметов разного назначения в форме треножников и античны! светильников).

Английские влияния в московской мебели заметны и в применении похожие декоративных приемов и технологий отделки мебели. Это объясняется не только мздой, но н сходной художественной ситуацией, которая сложилась в Москве, когда основные усилия архитекторов и мастеров прикладного искусства были направлены на скорое удовлетворение насущных потребностей частного строительства, нуждавшегося прежде всего в легкодоступных, рациональных и быстрых в изготовлении материалах. Отсюда в Москве получили преимущественное развитие несложные имитационные техники, почерпнутые из опыта английских декораторов. Искусственный камень, бумажные обои, папьэ-маше, мастика заменяли дорогостоюпще бронзу, мрамор, цветной камень и применялись «ради скорости» отделки как самих интерьеров, так и мебели. Нередко в отделке одной н той же вещи можно бьшо наблюдать сочетания различных взаимозаменяемых материалов и технологий, например — окраска под мрамор и «мраморные бумэшки» (т.е. обои), деревянная резьба и «бумажная резьба» и т.п. Этот факт свидетельствует и о том, что московские мастера, еще не вполне признавали собственную эстетику какого-либо материала; в ход могло пойти буквально все, что было доступно в тех или иных условиях, лишь бы достигнуть конечного результата, который заключался в воплощении любой декоративной идеи при создании великолепной и неповторимой (при использовании типовых элементов !) вещи.

Далее на конкретных примерах кзбели из коллекции Государственного Исторического музея, Московского музея-усадьбы «Останкино» в главе рассматриваются различные декоративные технологии, которые ипользовапи московские мастера в отделке как самих предметов обстановки, так н тех парадных интерьеров, в которых они находились. О применении имитационных материалов и техник говорится как об одной из существенных особенностей московской мебельной школы. Природу этого явления автор усматривает в театрализованных формах самого дворянского ferra. Глубокое проникновение законов театрального искусства именно в жизнь неслржилого «вольного» московского дворянства, ничем так серьезно не занятого, как устройством особого мира по законам непрерывно длящегося спектактя, порождало отношение к убранству собственных домов, как к своего рода декорации, обставляющей заранее запрограммированное действо. Это отразилось на всей парадной обстановке, и в первую очередь на мебели, облик которой мог существенно меняться при помощи съемных декоративных деталей.

Установка московских мастеров на имитацию материалов, относительно большая свобода, не регламентированная придворным заказом, возбуждала их творческую фантазию, понуждаемую к тому же честолюбивыми замыслами и амбициозными запросами «вольных» москвичей. В целом, продукция московских мастерских не представляла собой такого стройного в стилевом отношении явления

как в Петербурге, а являла сложный сплав, образовавшийся из свободно проникавших в Москву разнообразных достижений западно-европейских национальных школ, различных стилевых тенденций и «вкусов», собственных авторских манер иностранных мастеров и местных художественных традиций.

III глава «Мебель московских кзстсрсгях в предметно-пространственном подтексте интерьера» В этой главе на основе собранного автором нового материала и с привлечением уже известных фактов дается общая картина московского интерьера 1770-1800 гг., в убранстве которого резная золоченая мебель московских мастерских играла чрезвычайно важную роль, во многом определяла облик и декоративную структуру помещений .

В развития искусства парадных интерьеров старой и новой столиц имелись свои отличия При общности пространственно-планировочных решений и основных выработанных классицизмом принципов отделки и обстановки помещений в обеих российских столицах утверждался свой художественный язык, проявившийся как в организации предметной среды и выборе определеннных предметов обстановки, так и в самих декоративных приемах. Так, в среде неслужилого и постоянно фрондирующего московского дворянства получили развитие своеобразные принципы убранства интерьеров, отражающие гедонистическое отношение к жизни и относителшо независимые от официальной петербургской версии классицизма вкусы москвичей. Это нашло выражение в общих принципах убранства интерьеров, где проявилась неослабевающая вплоть до начала X1X века инерция барокко.

На основе анализа подлинной обстановки немногих сохранившихся до наших дней интерьеров, архитектурной графики и исторических документов (главным образом описей имущества богатых столичных особняков) автор предпринимает попытку показать некоторые особенности убранства главных парадных интерьеров московких домов и подмосковныхусадеб, которыми являются зал и гостиная, атагасе такие помещения зального типа, как Парадная спальня, Парадная столовая, галерея. Основные принципы их пространственно-планировочных решений и убранства были разработаны классицизмом с такой последовательной и исчерпывающей полнотой, что почти канонизировались во всех европейских странах. Местное своеобразие при этом достигалось не столько за счет основных структурных компонентов помещений, сколько за счет декоративных особенностей их отделки и обстановки. Причем сама обстановка, её количественные и качественные параметры зависели от той конкретной роли, которая им отводилась в контексте парадной зоны определенных городских или загородных домов. Парадная зона всякого дворянского дома — будь это «большой дом» дворцового типа с его многочисленными тонко дифференцированными по назначению и убранству покоями или небольшой типовой городской особняк «средней руки» с парадной частью из трех-четырех комнат — должна была состоять из двух различных по своей значимости типов интерьеров. Прежде всего, это были наиболее значительные в идейно художественном плане помещения, выполнявшие официально-общественную или парадно-зрелищную функцию «великолепия». Им сопутствовали боже интимные парадные комнаты «для отдохновения», бывшие как бы рангом чуть ниже «покоев великолепия» и, помимо сугубо парадной функции,

несущие еще и существенную утилитарную нагрузку. К «покоям великолепия» в первую очередь относились интерьеры зального типа, которые в пространственно-предметной структуре дома выделялись своим размерами, местоположением и архитектурной отделкой—часто с применением ордера. Мебель для них, как правило, выполнялась одновременно с архитектурной отделкой по индивидуальному проекту и за редким исключением относилась к стационарному типу, т.е. предназначенному для конкретного места в интерьере. К этому типу относилась и встроенная в деревянную обшивку стен «архитектурная» мебель, которая представляет собой наиболее яркое выражение единства архитектурно го убранства и обстановки помещений.

Среди парадных интерьеров частных домов, «комнаты отдохновения», гораздо более многочисленные, чзм монументально дворцовые «покои великолепия», являли собой более камерные типы интерьеров, отражавшие гедонистические настроения владельцев, стремление к определенному комфорту. В отделке и обстановке таких помещений наблюдалось больше свободы, здесь помимо стационарной («обстановочной») мебели, часто использовались «подвижные» предметы, место которых в интерьерах не было специально определено. Мебель «комнат отдохновения» могла быть в равной степени и типовой и выполненной по авторскому индивидуальному проекту. Таким образом, каждому рангу парадных помещений мог соответствавать определенный тип обстановки— от уникальных, выполненных на заказ дорогих и трудоемких в изготовлении мебельных предметов, до рыночных типовых (или с применением типовых деталей) вешрй.

Разработанный декоративной практикой классицизма «типовой» набор обстановки парадных покоев обязательно включал в свой состав, помимо мебели для сидения —канапе, кресел, стульев и табуретов, зеркала с подзеркальными консольными столиками, а также деревянные осветительные приборы, геридоны, постаменты, каминные экраны, рамы для картин и гравюр. Все предметы таких гостиных комплексов были связаны между собой по назначению и выдержаны в строго соблюдаемом единообразии форм и декора, соответствующего общей отделке Есего помещения.

В отличие от корпусной фанерованной и наборной мебели, которая, отвечая все более дифференцированным потребностям человека «просвещенного вкуса», претерпевала существенные изменения в сторону все большего разнообразия видов и типов, резная мебель в этом смысле почти не изменялась, и на протяжении всей истории своего бытования не выходила за рамки существующих видов. Поэтому основной состав «гостиных комплексов» оставался примерно одним и тек же. Однако в пределах уже существующих видов сами вещи отличались не только необыкновенным разнообразием отделки и декора (что уже было отмечено ранее), но и наделялись гораздо более активным смысловым содержанием. Это возможно даже в большей мвре бы® присуще обстановке московских домов и подмосковных усадеб. В качестве примера автор обращается к рассмотрению одного из самобытнейших интерьеров частного дома—«Почетному» залу (или «Почетной» гостиной).

Особое предназначение такого помещения состояло в том, чтобы явить

верноподданические чувства хозяина дома по отношению к правящему монарху. Оно являлось как бы замещением тронного зала и было проникнуто соответствующей символикой. В диссертации анализируется единственный сохранившийся до наших дней почти в первозданном виде образец «Почетного помещения» — Пунцовая гостиная Останкинского дворца. Многочисленная мебель для сидения Пунцовой гостиной, среди которой было два кресла, декорированные словно троны, никогда не использовалась по своему прямому назначению, и её главные функции, как и других предметов обстановки, заключались в том, чтобы раскрыть особое назначение этого архитектурно никак не выделенного в доме интерьера. Среди мебели, выполненной специально на заказ для «почетной гостиной», особенно выделялось резное обрамление парадного портрета Павла I, которое заполняло все пространство стены от потолка до пола и представляло собой самоценное мебельное сооружение, символизирующее тронное место. Изобильный резной декор, в котором широко применялись объёмные скульптурные элементы (фигура распростершего крылья орла, по сторонам символы духовных, культурных и природных богатств России в виде множества различных предметов: архитектурной капители и палитры с кистями, раскрытых книг и полуразвернутых свитков, перьев, чернильницы, циркуля и подзорной трубы, снопов и колосьев, рогов изобилия и т.п,) имел важное символическое значение, раскрывающее «сущность комнаты». По сути не только Портрет, но и само обрамление, оснащенное репрезентативным аллегоритвским рельефным и скульптурным декором, горящее интенсивной позолотой на фоне пунцового бархата обития стен — подобно тронному месту — доминировало в интерьере, являясь его главным смысловым н композиционным центром, точкой отсчета всей остальной обстановки, наделенной особыми ритуальными функциями, раскрывающими идею почетного пространства.

Располагая н другими косвенными сведениями об интерьерах с парадными императорскими портретами в сложных, богато декорированных обрамлениях, занимавших почти всю главную стену помвшрнкя, автор выдвиг^т предположение, что «почетное помещение», оформленное подобно останкинской Пунцовой гостиной, было не единичным, а скорее типичным явлением для дворянских домов последней четверти ХУ111 столетия. Причем для обстановки такого помещения был разработан своеобразный, наделенный ритуальными функциями комплект мебели с непременным обрамлением парадного портрета царствующей особы, являющимся самоценным мебельным сооружением, символизирующим тронное место.

Говоря о формировании в эпоху кгассицизма нескольких разновидностей мебельных комплексов, тематически соответствовавших назначению основных разновидностей парадных интерьеров, автор отмечает чрезвычайно важную роль декоративных тканей, объединявших обстановку с архитектурой помещения в единый законченный ансамбль. Особенно важное значение декоративные ткани имели в создании ансамбля Парадной опочивальни— в обатиях алькова, парадной кровати и балдахина над ней. Здесь многоцветные, фактурные, способные принимать различные формы ткани являлись не только декоративными, но и формообразующими элементами и участвовали в построении пластического единства интерьера. Важную

роль они играли и в убранстве мебели для сидения. В работе приводятся связанные с московской архитектурной школой графические проекты и эскизы тканой отделки мебели, дающие представление о системе расположения драпировок. Так, сиденья стульев и кресел часто украшались сложносоставными подзорами с кистями и гирляндами, спинки— замысловатыми ламбрекенами, к локотникам привешивались «полотенца». Особенно богато драпировались канапе и диваны, именно в тех случаях, когда они использовались в качестве встроенной мебели, заполняющей пространтсва полуциркульных ниш или прямоугольных кабинетцев. Их тканый убор был зачастую настолько изобилен, что почти полностью скрывал деревянные конструктивные элементы. Расположению тканей на сиденьях и спинках соответствовали драпировки самого архитектурного проема, вмещавшего эту мебель и таким образом создавалась единая завершенная композиция стены. Такое повышенное внимание к роли декоративных тканей в убранстве московских интерьеров имело давнюю отечественную традицию.

Ансамбли интерьеров московских домов и подмосковных усадеб не оставались неизменными на протяжении всего рассматриваемого временного периода. Наоборот, они слишком часто подвергались перестройкам н переделкам согласно быстро меняющимся требованиям владельцев. Отсюда и предметная среда частного дока была сравнительно подвижной- Наряду с легкой многофункциональной мебелью, разрабатывались особые приемы трансформации самого пространства парадных интерьеров. Это достигалось иллюзорными средствами (при помощи зеркал, декоративной живописи, тканей), а также и вполне реальными приемами перемещения архитектурных объёмов колонн и специальных архнтектурно-мвбелшых форм —палаток и киосков, применение которых позволяло в предельно короткие сроки неузнаваемо преобразить помещение, изменить его назначение. В такой ситуации эффект трансформации интерьера зависел от профессионализма н фантазии не столько архитектора, сколько мастера-декоратора В лице последнего, как видно на примере творчества П.Споля, выступал часто резчик-скульптор, специализирующийся на изготовлении {»зной мебели. Тем боже, что, едва ли не самая главная роль в «подвижном» убранстве интерьеров, помимо тканей, отводилась резному декору, а также многофункциональной мебели со съёмными декоративными и конструктивными деталями, на производство которых были нацелены московские мастерские.

Говоря о специальной мебели, предназначенной для обстановки «подвижных» театрализированннх покоев, рассчитанных на сиюминутный эффект, автор отмечает особые трудности её изучения, заключающиеся в самой временной природе этого феномена декоративно-прикладного искусства. Прочность работы здесь приносилась в жертву быстроте изготовления, особой эффектности и «затейливости» вещи-качества очень ценимого в ХУ111 веке. Судя по графическим и письменным источникам, помимо мягких турецких диванов и соф, другая мебель для сидения, используешяв обстановке палаток и киосков, отличалась облегченной кострукцией. Предпочтительнее были не стулья и кресла, а скорее складные табуреты и маленькие

банкеточки, которые можно было произвольно переставлять с места на место. Помимо многофункциональной мебели в форме треножников, большое внимание уделялось также переносным осветительным при борам, крупным по пропорциям и отделанным с исключительной фантазией и с применением обильных пластических элементов, зачастую имеющих самодовлеющее значение. Широкое использование скульптурных элементов в мебели, предназначенной для «театрализованных» интерьеров, помимо декоративного значения, имело еще и важные поэтико-аллвгорические функции, помогая раскрывать смысл и назначение представленных сценических образов тех идеально преображенных или фантастических миров, без которых не мыслилась жизнь человека ХУ111 столетия Помимо многочисленных персонажей античной мифологии — сфинксов, кентавров, грифонов, эротов и вакханок, использовались фольклорные или просто вымышленные образы.

В целом, мебель, задействованная в такого рода «комнатных декорациях», отличалась особой дерзкой свободой в трактовке форм и декора, в которых можно проследить не то чтобы обилие разных и не вполне достоверных «цитат» из различных етипвй, а скорее «фантазии» «на темы» стилей. В этом видится вообще характерная цля московских мебельных мастеров способность к синтезированию разнообразных по ;воему художественному характеру элементов.

Непрекращающаяся в течение второй половины столетия в московских домах и подмосковных усадьбах мода на театрализованно-экзотическую отделку парадных ¡гатерьеров, давала и заказчикам и исполнителям одинаково счастливые возможности з полную силу проявить свою творческую фантазию, знание н вкус и осуществить аиые своенравные замыслы, которые только н были возможны в пределах :обственного частного владения.

В Ззклтотанпя суммируются итоги проделанной работы и излагаются хяовные выводы, позволяющие квалифицировать разную золоченую и крашеную мэбель московских мастерских как особое и очень важное явление в художественной ¡кизни России эпохи классицизма. Проведенное исследование включало несколько взаимосвязанных аспектов — вырабатывание основных параметров «распознавания» троизведений московского мебельного дела к методики атрибуции неклеймленных зещей из различных музейных коллекций, рассмотрение их в контексте общих 1роблем российского и европейского мебельного производства, и наконец, выявление IX социальных функций, места и роли в парадных интерьерах особняков и усадеб псковского дворянства.

Изучение московских мастерских, на первых порах основанных иностранцами, а ¡последствии переходивших под начало отечественных мастеров, существенно йсширило прежние представления о профессиональном обучении и деятельности азличных категорий русских ремесленников, в частности, крепостных мастеров, >ценка творчества которых, за недостатком конкретных исторических данных всегда традата крайностями. Полученные в ходе исследования материалы, свидетельствуют о ом, что большинство домашних крепостных мастеров московских дворян проходило ерьезное профессиональное обучение европейской культуре мебельного дела в :рупнейших столичных мастерских. Следовательно, утвердившееся в литературе по

русской небела мнение о какой то особой специфике крепостного искусства представляется ошибочным.

Фактологическая и документальная основа диссертации явилась фундаментом для осмысления специфики развития мебельного искусства в древней российской столице в 1770-1800 гг., позволила внести ясность в вопрос о факторах, влиявших на формирование основных художественных особенностей московской мебели, её отличия от петербургской. Такими факторами являлись прежде всего различия в постановке и организации мебельного дела в обеих столицах, а также различия жизненного уклада, потребностей, художественных вкусов московского и петербургского общества.

Проведенная систематизация и анализ подлинных предметов обстановки— бесспорной документально подтвержденной мебели мастерской П.Споля, а также вещей, выполненных другими московскими мастерами—иностранцами К.Гампельном Ж.ГёркомиИ.Юстом, русскими Ф.Никифоровыми Г.Немеовым— позволила сделать важные наблюдения об общем высоком уровне московской мебельной продукции, выявить ряд устойчивых и своеобразных художественных признаков (таких как: повышенная красочность и декоративность изделия, проявляющаяся в особом внимании к качеству «тонового» золочения, сочетающегося с полихромной окраской фонов резьбы и отдельных её элементов; виртуозное сочетание в одном изделии различных видов и техник резьбы, использование объёмных мотивов декорт и скульптурных элементов; широкое применение в отделке мебели типовых конструктивных и декоративных деталей, а также имитационных материалов и техник; предпочтение отдельных мебельных типов, навеянных английскими образцами), свидетельствующих о сложении в Москве самостоятельного мебельного производства. Боже того, можно наблюдать здесь формирование собственной мебельной школы, тесно взаимосвязанной с мхковской архитектурной школой, возглавляемой М.Ф.Казаковыы и опиравшейся на местные традиции деревообрабатывающих ремесел, издавна процветавших в Москве и прилегающих к ней районах.

Наметившаясяв среде мастеров старой столицы специализация на производстве типовой мебели проходила в русле общих тенденций московской архитектуры к усилению черт типизации в партикулярном строительстве. Привнесение в интерьер готовых покупных изделий, с одной стороны, постепенно шло к усилению черт типизации, ас другой — позволило осуществлять любые самые своенравные замыслы заказчиков при создании уникальных и неповторимых мебельных произведений и тех парадных интерьеров, в которых они находились. Кроме того, это дало возможность учитывать вкусы и потребности различных слоев московского дворянства и богатейшего купечества. Отсюда и жизнеспособность московского мебельного дела, широкое распространение изделий московских мастеров далеко за пределами столицы. В этом видится его существенное отличие от петербургской художественной промышленности, тесно связанной с государственным заказом и удовлетворявшей прежде всего потребности императорского двора и придворной

элиты.

Предпринятое исследование позволяет признать 1770—1800 гг. важным периодом становления и развития московской мебельной школы, находящейся в русле общеевропейских тенденций. В это время в Москве была создана прочная база для последующего развития мебельного дела, позволяющего обеспечивать первоклассными вещами все возрастающие потребности частного городского и загородного дворцово-усадебного строительства

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1.Торшеры, курилышцы и геридоны резного золоченого дерева в интерьерах Останкинского дворца I! Новые материалы по истории русской культуры.Сборник трудов. М.: Министерство культуры РСФСР, 1987. —С.79-111.

2. Москвы роскошные *вртоги. //Художник. №4-5.1992,—С.36-44.

3. Частные мебельные мастерские Москвы последней четверти ХУШ века // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1993. М.,Наука. 1994. С. 308-326.

4. Резная золоченая и крашеная мебель московских мастерских в интерьерах усадеб. II Художественная культура русской усадьбы. Сборник статей. Редактор-составитель И.В.Рязанцев. М.: НИИ теории и истории искусств Российской академии художеств, 1995.-С. 178-195.

5. Мебель в «английском стиле» из московских дворцов и подмосковных усадеб. II Исторический музей —энциклопедия отечественной истории и культуры (Забелинские научные чтения 1993 года). Труды ШМ. М.: Изд.ГИМ, 1995. Вып. 37,—С.427-434.