автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Метафизика слова и имени в русской религиозно-философской мысли

Полный текст автореферата диссертации по теме "Метафизика слова и имени в русской религиозно-философской мысли"

московским государственный университет

им. м.в. ломоносова философский факультет

□□3054061

Диссертационный совет (Д 501.001.38) по философским ЁкуЪаД^р

На правах рукописи

ЛЕСКИН Дмитрий Юрьевич

МЕТАФИЗИКА СЛОВА И ИМЕНИ В РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ

Специальность 09.00.03 - история философии

автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва 2007

Работа выполнена на кафедре истории русской философии философского факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

Научный консультант: доктор философских наук,

заслуженный профессор Московского государственного университета Маслин Михаил Александрович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Громов Михаил Николаевич

доктор философских наук, профессор Долгов Константин Михайлович

доктор философских наук, профессор Катасонов Владимир Николаевич

Ведущая организация: Российский государственный

гуманитарный университет

Защита состоится 19 февраля 2007 г. в 15 ч. на заседании Диссертационного совета Д. 501 001.38 по философским наукам при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова по адресу: 119992, ГСП-2, Москва, Воробьевы горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов, философский факультет, И этаж, аудитория 1161

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Научной библиотеки имени М. Горького МГУ (1-й корпус гуманитарных факультетов).

■■ /Я -

Автореферат разослан " /& " 2007 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

кандидат философских наук, доцент X "V) Коровин В.Ф.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность темы исследования

В истории философской мысли проблема соотнесенности языка и мышления, слова и вещи, имени и сущности всегда занимала важное место На протяжении тысячелетий тема взаимосвязи реального мира, человеческого знания о нем и его вербального выражения, степень адекватности восприятия, понимания, мысленного и словесного определения бытия получала самые различные интерпретации- от утверждения полного и неразрывного единства имени и именуемого (например, в мифологическом сознании) до резкого и окончательного разделения бытия и сознания, когда любая дефиниция или понятие воспринимались как имеющие отношение не к миру как таковому, но к субъективному восприятию индивидуальным сознанием этого мира, к его "кажимости". Широкая палитра решения вопроса о форме связи предмета и его имени наличествует уже в философской культуре древнего мира. Она гениально представлена в ряде диалогов Платона и, особенно, в его "Кратиле". При этом историческое исследование проблемы свидетельствует, что "реалистический" взгляд на взаимосвязь мира и представления о нем, вещи и слова, имени и именуемого оказывается первичным и характерен для непосредственного сознания, оперирующего символическими образами, а не рациональными понятиями.

Весь XX в. стал временем углубления представлений о языке, признания его 'основополагающей роли во всей сфере человеческого бытия. Можно говорить о новом открытии языка, которое произошло на рубеже XIX - XX столетия. Сознавая это, известный германский лингвист Г. Ипсен отмечал, что "в конце прошлого (XIX - ДЛ.) века философия языка в подлинном смысле не существовала"1. Лингвофилософия Ч. Пирса и Г. Фреге, структурная лингвистика Ф. Соссюра, социолингвистика У. Уитни, этнолингвистика Э. Сепира и К. Пайка, дексриптив-ная лингвистика Л. Блумфилда, психолингвистика и другие науки рождены в прошлом веке. Количество западных исследований в области философии языка колоссально. Огромно их воздействие и на отечественное языкознание. При этом необходимо отметить, что и Россия дала науке ряд лингвистов мирового уровня: достаточно назвать имена И.А. Бодуэна де Куртенэ, Н.В. Крушевского (казанская лингвистическая школа), Н.С. Трубецкого и P.O. Якобсона ("пражский кружок"), НЯ. Марра. Понимание природы языка колеблется в современной западной философии от хайдегеровского учения о нем как о "доме бытия", согласно которому бытие изначально живет и раскрывается в языке; язык не орудие мысли, не одна из способностей человека, но фундаментальная категория сознания в такой степени, что уже не человек говорит, а язык говорит человеку и человеком; до утверждений представителей лингвистической философии, которые также счита-

1 Ipsen G Sprachphilosophie der Gegenwart - Berlin, 1930

ют язык наиболее важным предметом философского исследования, однако миссию философии видят именно в осуществлении критики языка, который в силу своего несовершенства толкает человеческое сознание в разнообразные "ловушки". В современной западной мысли мы найдем и сознательное растворение мышления и бытия в языке, и отстраненный его анализ: утверждения, что философия языка - единственная форма философии вообще, но также и "игру с означаемым", разрушение языка и, следовательно, сознания. Постструктурализм стремится познавать вещь посредством означающего ее слова: реалистическая герменевтика Гуссерля трансформируется в концептуалистическую эпистемологию Башляра. Высокая оценка роли языка в формировании сознания вовсе не исключает и в значительной степени даже обуславливает характерный для западной мысли призыв к отказу последнего от стремления постигать и объяснять бытие. Вербализуя природу, язык должен избегать тенденции казаться подобным ей. В качестве образа языку надлежит быть только отображением; чтобы всецело стать природой, ему необходимо отойти от притязаний познавать ее (Т. Адорно), то есть для наиболее реалистического понимания вещи слову надлежит максимально минимизировать свое место в человеческом сознании. В целом, современная западная философия имеет тенденцию пессимистически оценивать роль языка в объективном миропознании, сама возможность которого подвергается тотальному сомнению. При этом знаменателен сам вывод, сделанный мыслью XIX - XX вв., что именно язык является тем источником, который поставляет человеческому сознанию сведения о мире. Философию языка, слова, имени (лингвофилософию) следует четко отличать от "лингвистической философии", которая занимается решением основных философских проблем путем прояснения языка, их выражающего. В отличие от нее философия языка обращена непосредственно к исследованию природы слова, которое для нее является предметом изучения, а не средством.

Отечественная философская мысль не была изолирована от вышеуказанных процессов, однако шла собственной дорогой, часто предвосхищая основные выводы западных мыслителей и обладая богатой, не до конца изученной самобытной метафизической традицией. Русская философия языка (как, впрочем, и вся русская философия) часто воспринимается "падчерицей" западной, в ней видят мало оригинального, с определенной степенью справедливости указывают на ее эклектичность и зависимость от европейских лингвистических систем, в связи с чем уделяют ей несправедливо скудное внимание2. Исторический анализ русской лингвофилософии действительно позволяет сделать вывод, что она иная, по сравнению с западной, что ее источники и сама форма дискурса не совпадают с теми

' Об инаковости русской философии по отношению к западной замечательно писал Б П Вышеславцев "Наша встреча с западными философами сразу обнаружила разницу душевных и духовных установок Разницу нелегко показать философия была та же, на которой воспитывались поколения русских образованных людей и профессоров Но отношение другое у них она воспринималась чисто интеллектуально - мышлением и наблюдением фактов. У нас - скорее чувством и интуицией.. Нас поражал их

мыслительными ходами, которые стали доминирующими в европейской философии языка.

Развитие языкознания в России, несомненно, происходило под влиянием западноевропейской лингвофилософской мысли, что доказывается типологическим сходством методологии и категориального аппарата, которыми пользовались западноевропейские и русские ученые при исследовании языка. Однако нельзя не заметить тех своеобразных тенденций и направлений, которые уже в первой половине XIX в. выступают на первый план в работах многих отечественных авторов. Особый статус, которым обладало слово в восточно-христианской традиции, доминировавшей в духовной жизни российского общества, стал причиной, которая привела, по обоснованному мнению крупного современного исследователя историко-философских и методологических проблем языка Н. Безлепкина, к появлению на самом раннем этапе развития в русской интеллектуальной культуре "самобытной теории познания - словологии", существенно отличавшейся и дополнявшей логико-силлогистическую гносеологию европейских мыслителей, которая стала не только специфической формой рационального освоении мира, но и особой традицией "антропологически-экзистенциального осмысления целостности и полноты жизни"3. В отечественной лингвофилософии XX в. были намечены те пути, лишь в незначительной степени отразившиеся в западных теориях слова.

На наш взгляд, своего высшего расцвета русская философия языка достигла в философии имени XX столетия4, представленной в трудах П.А. Флоренского, В.Ф. Эрна, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева. Разумеется, отечественная философия слова не ограничивается построениями вышеназванных мыслителей. Не менее значительными явлениями в области философии языка следует признать работы Г.Г. Шпета и М.М. Бахтина, исследования ученых, принадлежащих к московско-тартуской школе семиотики (В.В. Иванова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского и др.). Нельзя не согласиться и с А.Н. Портновым, что "идеи

сухой, строго дифференцированный интеллектуализм Их поражал и иногда раздражал наш абсолютизм, максимализм, наше требование окончательных решений и сведение всех проблем к последнему смыслу всего существующего" Тот же Б П Вышеславцев называет то общее, что объединяет большинство русских философов вне зависимости от конкретной своеобразности их учений "стремлением к Абсолюту". "Они (западные философы - ДА ) так долго утверждали "релятивность" всякого знания, что, наконец, забыли, что нет релятивного без противопоставления Абсолютному, а потом забыли об Абсолютном"/ Вышеславцев Б П Вечное в русской философии// Вышеславцев Б П Этика преображенного эроса - М , 1994 - С 156 См также Евлампиев И И История русской метафизики в XIX - XX вв Русская философия в поисках Абсолюта - Т1-2 - СПб, 2000, Майоров ГГ Философия как искание Абсолюта опыты теоретические и исторические - М , 2004

'БезлепкинН Философия языка в России'к истории русской лингвофилософии - СПб, 2001 - С 6 " В настоящем исследовании термин "философия имени" используется как общем смысле философского дискурса о природе слова, так и для определения собственно направления мысли в наиболее яркой форме, воплотившейся в учении П А Флоренского, С Н Булгакова, А Ф Лосева В работе также используются понятия "лингвофилософия", "ономатология", "ономатодоксия", "логология" для характеристики определенных концепций и исторических этапов развития философии языка

Г

3

Г. Шпета, М. Бахтина и философов "ономатологического направления" (то есть П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева - ДЛ.) взаимодополняют друг друга"5. Но также следует признать, что именно в трудах последних онтологическая теория языка, называемая также "метафизикой слова" и "новым российским реализмом "6 получает свое полное раскрытие.

Согласно утверждению, обоснование которого представлено в данном исследовании, "метафизика слова"7 в России существует в двух главных вариантах: богословском, восходящем к патристической эпохе, и собственно философском. Основной метафизической интенцией, из которой и была выведена оригинальная отечественная философия имени, на наш взгляд, является глубоко свойственное русскому сознанию учение о мире как органически едином целом, развиваемом в традиции всеединства. Определяя основные черты этого миросозерцания, названного им "интуитивизмом ", один из его выразителей, Н.О. Лосский, утверждал, что в таком мире "все существа интимно связаны друг с другом; поэтому человек может наблюдать непосредственно не только свои собственные душевные состояния, но и предметы внешнего мира. Когда я смотрю на летящую ласточку и слышу щебетание ее, сознаваемое мною есть сама летящая ласточка и сами звуки, издаваемые ею, а не субъективный образ ласточки в моей душе"8. Н.О. Лосский справедливо замечает, что подобный взгляд на мир не был свойствен западной философии. Даже А. Бергсон, основатель французского интуитивизма, не все виды знания считал актами интуиции, то есть непосредственного созерцания предмета. По Н.О. Лосскому (и в этом с ним солидарно большинство русских религиозных философов от Н А. Бердяева и Б.П. Вышеславцева до С.Л. Франка и И. А. Ильина), человек есть "сверхвременное существо, тесно связанное, координированное со всем миром не только в его настоящем, но и в прошлом и даже будущем бытии. Поэтому мы способны непосредственно наблюдать все виды и стороны бытия"9. Также основная часть русских мыслителей последовательно отстаивала принцип доверия разуму в его познании мира и доверия языку в его обнаружении разума. В связи с этим русскую философию имени XX в. необходимо рассматривать как лингвистическую ветвь школы всеединства, представлявшую собой еще один яркий аспект этого магистрального направления отечественной философии.

Как это неоднократно случалось в русской культуре, философия языка в России не осталась направлением кабинетной мысли и быстро отошла от научно беспристрастной формы дискурса в сторону жгуче-практической вовлеченности в современные ей идейные течения и философско-богословские споры, отстаивая

5 Портнов А Н. Философия языка Г Г Шпета// Шпет Г Г. Внутренняя форма слова этюды и вариации на темы Гумбольдта - Иваново, 1994 - С 287-288

" Степанов Ю С Язык и метод Современная философия языка - М , 1998. - С. 715

7 Основная часть русских философов "ономатического" направления не делала принципиального различия между понятиями "язык", "слово" и "имя", принятого в современной лингвистической науке. Имя воспринималось как один из видов слова, наиболее напряженное и сгущенное в смысловом отношении слово

8 Лосский Н О Характер русского народа - Франкфурт-на-Майне, 1957 - С 22 См также Лосский НО Обоснование интуитивизма//Избранное -М.1991 - С. 186

9 Там же - С 23

онтологический статус слова. В начале XX в. философия слова в России оказалась вплетена в контекст самых основных мировоззренческих вопрошаний, став на перепутье исканий русских мыслителей как в области онтологии, так и гносеологии. Сквозь призму различного определения степени соотнесенности имени и вещи оказалось возможным анализировать фактически всю интеллектуальную культуру, причем вырисовывались два противоположных идейных центра, которые в русской философской традиции получили название "имяславского"и "имя-борческого"10.

Известный русский мыслитель, профессор Московской духовной академии М.Д. Муретов утверждал, что вопрос о степени близости имени и вещи подходит к исконной и до сих пор неоконченной борьбе реализма, идеализма, религиозно-мистического восприятия мира, с одной стороны, и номинализма, рационализма, материализма - с другой". Развивая эту идею, П.А. Флоренский утверждал, что вся человеческая культура и мысль должны определиться либо имяславчески, либо имеборчески, относя к имяславскому лагерю также символизм и онтологизм, а к противоположному - позитивизм и агностицизм12.

Русская философия на протяжении своего тысячелетнего развития многократно возвращалась к обозначенной теме. Строго говоря, имплицитно этот вопрос содержится во всех основных отечественных философских текстах, что неудивительно, поскольку формировались они в лоне христианской богословской традиции, которая характеризуется "преимущественным и даже исключительным интересом к так называемой философии языка"13. Вместе с тем очевидно, что ряд концептов на протяжении длительного времени доминировал в отечественной философской культуре, начиная с древнейшего периода, в связи с чем можно говорить о собственно русской традиции "философии имени". Изучению генезиса и развития русской философии слова посвящено данное исследование. С точки зрения автора, главными отличительными чертами, характеризующими восприятие значительной частью русских мыслителей проблемы соотношения бытия, сознания и слова, являются:

1. Последовательное переведение вопроса о слове из области гносеологии в область онтологии, мировоззренческий отказ видеть в языке просто "орудие мысли" и "вторичное" по отношению к человеческому мышлению бытие.

2. Учение о "непосредственном восприятии мира", отрицающее противопоставленность бытия и сознания, явления и сущности, имени и вещи.

3. Наделение слова и, прежде всего, имени природой символа.

4. Истолкование сущности имени в категориях софийности, энергийности и синергии.

5. Выделение антиномических и апофатических свойств слова.

10 Пользуемся данной орфографией как наиболее распространенной в настоящее время Вместе с тем следует отметить наличие нескольких вариантов написания этих слов, в том числе "имеславие", "име-борчество", "именоборчество", "имесловие" и др

11 Предисловие к книге Антоний (Булатович), иеромонах Апология веры во имя Божие имя Иисус - M, 1913 - С 5

" Флоренский П А Собрание соч в 4-х т - Т. 3 (i) - M, 1997 - С 352

13 История лингвистических учений Средневековая Европа/ Под ред А В Десницкой, С Д Кац-нельсона - Л , 1985 - С 158

Актуальность темы исследования обусловлена определяющим положением, которое принадлежит философии языка как в истории современной мысли, так и во всей интеллектуальной культуре человечества. В XX в. произошло предельное обострение внимания к темам слова, имени, символа, числа, мифа. Высокая степень теоретической значимости выводов, полученных от изучения процессов генезиса и развития метафизики слова в России, позволяет видеть в ней новое перспективное направление, ориентированное на решение целого комплекса историко-философских вопросов. Русская философия имени может стать продуктивным методологическим основанием для проблемного анализа лингвистической философии, позволяет по-новому взглянуть на взаимоотношения онтологии и гносеологии, углубить представления о вербальной и символической природе культуры, о человеческом сознании как уникальной среде рождения и обитания творческого слова. Онтологическая теория языка способствует выяснению формы воздействия слова, вербального знака на индивидуальную и коллективную психологию. Учитывая полидисциплинарный характер темы, ее проникновение в самые разнообразные сферы человеческой культуры проблемой слова, исследование метафизики имени в истории религиозно-философской мысли принадлежит к основным направлениям философского дискурса в целом.

Источниковая база

и степень научно-теоретической разработанности темы

Результаты изучения формирования отечественной философии слова и имени до сих пор не нашли своего интегрального обобщения. До настоящего времени не создана систематическая и исчерпывающая историография по данной проблематике. Очевидный синтезирующий характер темы, требующий междисциплинарного подхода в исследовании, делает эту задачу весьма затруднительной. Следует признать, что вопрос еще не получил целостного историко-философского освещения, которое учитывало бы философскую, теологическую и лингвистическую его составляющие. Общая картина отечественной метафизики слова в современной науке характеризуется неполнотой, фрагментарностью и отсутствуем единой историко-философской концепции. Таким образом, необходимой предпосылкой проблемного анализа метафизики слова в России является, прежде всего, реконструкция историографии вопроса.

Источниковая база для нашей темы огромна, поскольку язык, слово, имя еще в глубокой древности стали базовыми элементами философской рефлексии. По сути дела, дискурс о природе слова - ровесник человеческой культуры. Из всего обилия литературы по данной проблеме для нас было важно выделить тексты, характеризующие язык с онтологической точки зрения. Хронологический подход представляется в данном случае наиболее уместным. Для каждого исторического этапа существует своя источниковая база, которую целесообразно разбить на три основных раздела.

I. Корпус первоисточников. К нему следует отнести все русское "ономатологи-ческое" наследие от Киевской Руси до XX столетия. Особенно важны лингво-философские труды К.С. Аксакова, М.А. Бахтина, С.Н. Булгакова, Н.П. Гиляро-ва-Платонова, И.В. Киреевского, В.Д. Кудрявцева-Платонова, А.Ф. Лосева,

A.A. Потебни, B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, A.C. Хомякова, Г.Г. Шпета,

B.Ф. Эрна.

Несомненно, отечественную метафизику слова немыслимо изучать в отрыве от мировой философии языка. Ключевой здесь является античная философия, в которой проблемы слова были подняты на высокий теоретический уровень уже досократиками14. Особенно важны в контексте последующего развития метафизики слова взгляды Гераклита15, Платона16, Аристотеля17 и стоиков18. Из многообразия направлений средневековой философской мысли концептуализм Абеляра, наследие Эразма Ротердамского, взгляды участников спора номиналистов и реалистов, хотя не в качестве оригинальных источников, но в различных изложениях и изводах, оказали существенное воздействие на отечественную лингво-философию19.

Русская метафизика слова развивалась под непосредственным влиянием учений Р. Декарта, Г.В. Лейбница, Б. Спинозы и особенно Ф. Шеллинга, И. Канта, Г.Ф.В. Гегеля, причем восприятие систем последних было преимущественно критичным. Однако без учета философии языка Гегеля и гносеологии Канта невозможно определить истоки ни славянофильской концепции слова, ни философии имени С.Н. Булгакова и П.А. Флоренского. Среди западных философов XX столетия необходимо назвать имена Р. Барта, Л. Витгенштейна, Х.-Г. Гадамера, Э. Гуссерля, Ж. Деррида, Э. Жильсона, Э. Кассирера, X. Ортеги-и-Гассета, П. Рикера, М. Фуко, М. Хайдеггера, К.Г. Юнга, К. Ясперса.

" Трубецкой С Н Учение о Логосе в его истории// Сочинения - М., 1995, Трубецкой С Н Метафизика в Древней Греции//Собр соч - Т 3 - М, 1909, Трубецкой С Н Курс истории древней философии/ Под общ ред М А Маслина - М, 1997, Богомолов А С Диалектический Логос становление античной диалектики - М, 1992, Лурье С Я Очерки по истории античной науки - М - Л , 1947, Тройский И М Вопросы языкового развития в античном обществе - Л., 1973

15 Каракулаков В В Первые греческие философы о роли языка в познании Ученые записки Душанбинского пединститута (серия "Филология") -Т. 40 - Душанбе, 1963, Каракулаков В В Проблема языка у Гераклита// Язык и стиль античных писателей - Л , 1966

Deuschle J Die platonische Sprachphilosophie, - Marburg, 1852, Leky M Plato als Sprachphilosoph Paderborn, 1919; Лосев АФ Критические замечания к диалогу "Кратил"//Платон. Сочинения в 3-х т -Т1 -М, 1968.

" Larkin М Т. Language in the philosophy of Aristotle - The Hague - Pans, 1971

Barwick K. Probleme der stoischen Sprachlehre und Rhetorik - Berlin, 1957

" В качестве примера переводной дореволюционной литературы, посвященной данному периоду, назовем Штекль А История средневековой философии/ Под ред И В Попова. - М, 1912, Фуллье История схоластики// Виндельбанд В История древней философии - СПб, 1898, Эйкен Г История и система средневекового миросозерцания - СПб, 1907 См также' Ивановский В Н Мистика и Схоластика XI - XII вв Ансельм Кентерберийский, Абеляр, Бернард Клервосский - М , 1897, Попов П С, Стяжкин Н.И Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения. - М, 1974, Неретина С.С Слово и текст в средневековой культуре история, миф, время, загадка - М, 1994, Шишков А М. Средневековая интеллектуальная культура - М, 2003,

Отдельно необходимо выделить библейские и патристические источники, значение которых для выяснения генезиса отечественной метафизики слова оказывается центральным. Здесь важнейшими, помимо Священного Писания Ветхого и Нового Завета, следует признать творения Иустина Философа, автора "Пастыря Ермы", александрийских христианских философов (Климента и Оригена), великих каппадокийцев (Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского, особенно в их полемике с Евномием), блаж. Августина, авторов антио-хийской и сирийской традиции (Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Исаака Сирина). Исключительная роль принадлежит корпусу текстов VI в., приписанных Дионисию Ареопагиту, с комментариями Максима Исповедника, философ-ско-богословской полемике с иконоборцами Иоанна Дамаскина и Феодора Сту-дита, словам и гимнам Симеона Нового Богослова. Наконец, невозможно пройти мимо органической близости проблем, к которым обращена философия имени в России начала XX в., к учению свят. Григория Паламы. Славянскими и русскими богословскими источниками по метафизике слова можно считать также творения Нила Сорского, патриарха Никона20, митр. Филарета Московского, еп. Игнатия (Брянчанинова), еп. Феофана Затворника21, прот. Иоанна Кронштадтского, а также огромный корпус "азбуковников", "толковых алфавитов" и др., бытовавших в русской письменности, начиная с XII и вплоть до XVIII столетия, большинство из которых до настоящего времени остаются неопубликованными22. Значительный интерес представляет полемическая литература по вопросу книжной справы, принадлежащая как старообрядцам, так и последователям реформы Патриарха Никона23.

II. Фундаментальные научные труды и программные статьи представителей отечественной и зарубежной науки. Сюда включается корпус обобщающих и специальных работ, посвященных конкретным персоналиям и периодам историко-философского процесса. Междисциплинарный характер исследования продиктовал необходимость обращения к источникам, по меньшей мере, трех научных областей: философской, теологической и лингвистической. Следует признать, что в данных науках степень изученности проблематики метафизики слова разительно отличается.

1. Лингвистический блок. Наиболее проработанной в отечественной науке следует признать лингвистическое направление. Среди основных авторов назовем

20 Никон, Патриарх Труды/ Сост, предисл, комментарии Шмидта В В. - М , 2004

21 Святителю Феофану Затворнику принадлежит одно из первых в русской наукб исследование по ветхозаветной "ономатологии" Феофан (Быстров), архимандрит Тетраграмма или ветхозаветное Божественное имя - СПб, 1905

" Значительное их число хранится в отделе рукописей Российской государственной библиотеки Азбука словенская О азбуке словенской и еллинской Ф 299 5, Азбука толковая Константина философа, нарицаемого Кириллом Ф. 256 34, Азубоковник. Ф 299 45, Алфавит, содержащий толкование иностранных речений, иже обретаются во святых книгах. Ф 256 1, Сказание о букве и о ее строении, яже потребно есть всем желающим праваго учения книжнаго писания М 108 (Большаков)

23 Субботин Н И Материалы по истории раскола в 9-ти т - М, 1874-1890, Каптерев Н Ф. Патриарх

Никон и царь Алексей Михайлович - Т 1-2. - М , 1996, Зеньковский С О Русское старообрядчество.

- М , 1998, Памятники старообрядческой литературы - Т. 1,2 - СПб, 2002

В.М. Алпатова, Н.Д. Арутюнову, Ф.М. Березина, Т.И. Вендину, Б.М. Гаспарова, В.А. Звегинцева, В.В. Иванова, Е Д. Поливанова, Г.В. Рамишвили, A.A. Реформатского, Ю.С. Степанова, В.Н. Топорова, И.М. Тройского, Ю.М. Эдельштейна и других ведущих отечественных исследователей истории и теории языкознания24. Отдельно упомянем масштабное продолжающееся многотомное исследование отечественных ученых под редакцией A.B. Десницкой, С.Д. Кацнельсона и И.А. Перельмутера "История лингвистических учений"25. Ряд принципиально важных западных работ приведен в библиографии в конце работы. Большинство вышеназванных авторов лишь опосредовано касается философской проблематики учений о природе слова и имени. При этом необходимо признать, что в области эмпирической разработки проблем языка и историографии вопроса это направление, несомненно, остается лидирующим.

2. Теологический блок. Осознание вопроса об имени и слове в качестве центральной темы русской богословско-философской мысли возникло уже в 1920-е годы. В связи с этим, в той или иной степени к нему обращались многие деятели русской эмиграции и, прежде всего, представители линии "неопатристического синтеза". Материалы по богословию имени мы находим в книгах, статьях и эпистолярном наследии митр. Вениамина (Федченкова), архиеп. Василия (Кривоше-ина), С. Верховского, еп. Кассиана (Безобразова), прот. А. Киселева, В.Н. Лосско-го, прот. И. Мейендорфа, архим. Софрония (Сахарова), прот. Г. Флоровского, а в России - патриарха Сергия (Страгородского), еп. Вениамина (Милова) и др. Однако основной корпус русскоязычных исследований по проблеме метафизики слова представлен преимущественно работами двух последних десятилетий, и чаще всего отправной точкой имеет научное осмысление имяславской проблематики, но ею не ограничиваются Среди основных авторов назовем иг. Антония (Логвинова)26, прот. А. Геронимуса27, архим. Ианнуария (Ивлиева)28, Е. Павленко29, свящ. Роберта Слесинского30, Д.В. Щедровицкого31. Значительным событием

я См также библиографический указатель отечественной литературы по вопросам языкознания Общее языкознание - М, 1965

в История лингвистических учений/ Под ред А В Десницкой, С Д Кацнельсона -Т 1-3 - Ленинград - СПб, 1972-1985 История лингвистических учений Позднее Средневековье/Под ред А В Десницкой, И А Перельмутера - СПб, 1991

!6 Антоний (Логвинов), игумен Восхождение к имени Божиему - Ермолинская пустынь Воскресенский монастырь, 2000 (рукопись)

21 Геронимус А, прот Заметки по богословию имени и языка// Современная философия языка - М., 1999 Геронимус А, прот. Богословие священнобезмолствия Синергия Проблемы аскетики и мистики Православия -МД995 Геронимус А, прот. Философия и исихия//Христианство и философия Сборник докладов конференции в рамках Рождественских образовательных чтений - М , 2000

28 Ианнуарий (Ивлиев), архимандрит Библейское богословие - СПб, 2001 (машинопись)

м Павленко Е Имяславие и византийская теория образа// Богословский сборник Православного Свято-Тихоновского Богословского института - Вып VIII - М, 2001

30 Слесинский Р Начало своеобразной русской философии языка имяславие и имяборчество//Путь Православия - № 3 - 1994

31 Щедровицкий Д В Введение в Ветхий Завет Книга Бытия - М , 1994

2 Зак 12226

9

в изучении богословия имени стали библейско-патрологические и церковно-исторические работы еп. Илариона (Алфеева), в которых впервые в отечественной науке была предпринята попытка обобщающего историко-богословского анализа проблемы32.

Значительно более богата западная традиция изучения теологии имени. Уже в XIX в. появились первые работы по ветхозаветной ономатологии на английском, немецком и французском языках. Несколько позже библейские исследования дополнились патрологическими. Среди них назовем монографии Brichto Н.С.33, Brock S.34, Hausherr I.35, Jukes A. J.36, Lilburn T.37, Mehlmann J.38, Grether O.39, Usener H.40, а также работы en. Каллиста (Уэра), частично переведенные на русский язык11.

3. Историко-философскому и собственно философскому анализу нашей темы посвящены работы Н. Безлепкина42, М.С. Козловой43, А.Н. Портнова44, Д.И. Руденко45, Ю.С. Степанова46, Е.И. Чубуковой47, B.C. Юрченко48 и др. При этом лишь немногие из них строят свои исследования на изучении русских источников. Философские аспекты проблем языка раскрываются в монографиях и статьях С.С. Аверинцева, В.В. Бибихина, Е.М. Верещагина, П.П. Гайденко, М.Л. Гаспарова, М.Н. Громова, Л.А. Гоготишвили, А.Ф. Замалеева, В.В. Колесова,

32 Иларион (Алфеев), епископ Священная тайна Церкви введение в историю и проблематику имя-славских споров Т1,2 - СПб, 2002, Иларион (Алфеев), игумен Имя Божие в Священном Писании// Церковь и время -№2(15) - 2001, Иларион (Алфеев), игумен Имя Божие и молитва Иисусова в молитвенной практике и аскетической традиции восточного христианства// Церковь и время - № 4 (17)

- 2001, Иларион (Алфеев), игумен Основные вехи развития патриотического учения об именах Божиих//Церковь и время -№3(16) -2001

33 Brichto H С The Names of God Poetic Readings in Biblical Beginnings - Oxford, 1998

34 Brock S The Luminous Eye Kalamazoo - Michigan, 1985

35 Hausherr I ; The Name of Jesus. Used by Early Christians Cistercian studies, 44 Kalamazoo - Michigan, 1978

36 Jukes A. J. The Names of God in Holy Scripture A Revelation of His Nature and Relationships, Notes of Lectures - London, 1972

3? Lilburn T Names of God - Lantzville, 1986

"MehlmannJ Der "Name" Gottes îm Alten Testament Dissertation - Roma, 1956

39 Grether О Name und Wort Gottes îm Alten Testament - Giessen, 1934

10 Usener H Die Gotternamen - Bonn, 1896

41 Каллист (Уэр), епископ Диоклийский Сила имени - M, 2004

42 Безлепкин H Философия языка в России к истории русской лингвофилософии - СПб, 2001.

43 Козлова M С Философия и язык - M , 1972

44 Портнов А Н. Язык и сознание основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX-XX вв - Иваново, 1994

45 Руденко Д И Имя в парадигмах "философии языка". - Харьков, 1990; Руденко Д И Лингвофило-софские парадигмы границы языка и границы культуры// Философия языка в границах и вне границ

- Харьков, 1993

16 Степанов Ю С. Основы общего языкознания. - M , 1975, Степанов ЮС В трехмерном пространстве языка - M , 1985, Степанов Ю С Язык и метод К современной философии языка - M , 1998

47 Чубукова Е И Современные концепции философии языка - СПб, 2001.

48 Юрченко В С Философия языка и философия языкознания лингвофилософские очерки - M , 2005

Ю.В. Манна, В.И. Постоваловой, Р.А. Светлова, В.Я. Саврея, В.П. Троицкого. Среди западных исследований необходимо упомянуть работы Allen W.S.49, Hoffmann Е.50, Nehring A.51, Steinthal Н.52 и др.

4. Учитывая основополагающее значение афонских споров об имени Божием 1912-1913 гг. в формировании самобытной русской онтологической теории слова, в отдельный блок следует выделить источники по имяславской проблематике. Здесь в качестве основных текстов можно назвать:

4.1. Собственно имяславские труды. Сюда относятся три издания книги "На горах Кавказа" схимонаха Илариона, многочисленные книги, статьи, реплики о. Антония (Булатовича), а также коллективные имяславские работы, наиболее значительные из которых собраны в книге "Имяславие" (СПб: "Исповедник", 1914). Основные известные нам выступления имяславцев помещены в библиографии53.

4.2. Труды противников имяславской доктрины, ряд статей митр. Антония (Храповицкого), свящ. X. Григоровича, арх. Никона (Рождественского), С.В. Троицкого, инока Хрисанфа (Минаева). Данные работы являются лишь эпизодом в творческой деятельности главных представителей имяборческого крыла и нуждаются в рассмотрении в контексте других произведений тех же авторов.

4.3. Официальные документы Константинопольской и Российской Церквей, обзор которых (как опубликованных, так и известных архивных) приведен в нашей монографии "Спор об имени Божием. философия имени в России в контексте афонских событий 1910-х годов"54.

4.4. Философско-публицистические тексты и эпистолярное наследие, принадлежащие С.Н. Булгакову, А.Ф. Лосеву, П.А. Флоренскому, В.Ф. Эрну, а также таким руководителям и членам "Кружка ищущих христианского просвещения", как С.А. Алексеев (Аскольдов), В.А. Кожевников, М.А Новоселов, Ф.Д. Самарин, Е.Н. Трубецкой и др.

4.5. Обилие полемической литературы, помещенной в журналах. "Церковные Ведомости", "Русский инок", "Миссионерское обозрение", "Дым Отечества", "Итоги жизни", "Русская мысль", "Христианская мысль", "Странник", "Исторический Вестник" и газетах. "Голос Москвы", "Колокол", "Русская молва", "Московские Ведомости", "Новое время", "Русское слово", "Голос Церкви".

Научное исследование имяславских споров в России началось только в последние два десятилетия. Единственной крупной работой по данному вопросу более раннего периода являются главы из книги архиеп. Серафима (Соболева)

" Allen WS Ancient ideas of the origin and development of language - London, 1949

50 Hoffmann E Die Sprache und die archaische Logik - Tubingen, 1925

51 Nehring A Plato and the theory of language - Traditio, 1945

52 Steinthal H Geschichte der Sprachwissenschaft bei den Griechen und Romen, 2, Aufl - Т. 1 - Berlin, 1890

53 См также библиографию в кн Иларион (Алфеев), епископ Священная тайна Церкви Введение в историю и проблематику имяславских споров - СПб, 2002 - Т2 - С 216-269

51 Лескин Д Ю Спор об имени Божием философия имени в России в контексте афонских событий

1910-х гг - СПБ, 2004 Глава "Канонический статус имяславия История афонского движения по официальным документам" - С 50-90

2*

И

"Новое учение о Софии Премудрости Божией" (София, 1935). Написанная в разгар полемики с софиологией прот. С. Булгакова и затрагивающая вопрос об имени Божием в качестве периферийного, книга в своей "имяборческой" части не имеет большого научного значения. Начиная с 1980-х гг., к афонским спорам обращаются С.С. Хоружий55, А.И. Резниченко56 в исследовании мировоззрения П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева; игумен Андроник (Трубачев)57, В.В. Иванов58, С.О. Кузнецов59, С.М. Половинкин60 в процессе изучения наследия П.А. Флоренского; В.М. Лурье61, В.И. Постовалова62, А.Г. Кравецкий63 в своих лингвофилософских, богословских и церковно-исторических работах. Публицистический характер носят статьи свящ. П. Андриевского, Д. Горбунова, М. Дани-лушкина, В. Сударикова, К. Шахбазяна64.

Имяславское движение привлекает внимание и зарубежных исследователей, прежде всего, греческих и французских65.

н Хоружий С С После перерыва Пути русской философии - СПб, 1994 Хоружий С.С. Миросозерцание Флоренского - Томск, 1999, Хоружий С С. Имяславие и культура серебряного века феномен московской школы христианского неоплатонизма// С H Булгаков религиозно-философский путь Материалы конференции -М.2003 - С 191-207

м Резниченко А И. Философия имени онтологический аспект (о. С. Булгаков, А Ф Лосев) Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук - M, 1997.

57 Андроник (Трубачев), игумен Афонский спор об имени Божием и его последующая судьба//Пра-вославное богословие на пороге третьего тысячелетия Богословская конференция Русской Православной Церкви Сб статей - M, 2000, Андроник (Трубачев), игумен Книга "Имена" священника Павла Флоренского (источниковедческий обзор)//Флоренский П А, свящ Имена - M ,1993, Андроник (Трубачев), иеромонах Теодицея и антроподицея в творчестве священника Павла Флоренского - Томск, 1998

58 Иванов В В П А Флоренский и проблемы языка// Механизмы культуры - M, 1990.

55 Кузнецов С О. Философия языка о П Флоренского// Логика, методология, философия науки Материалы II Конгресса по логике и методологии науки - Обнинск, 1997

80 Примечания и комментарии в кн • Флоренский П.А Собр соч в4-хт.-ТЗ(1) - M, 1999, Т № (2)

- M , 2000 Флоренский П , свящ Переписка с M А. Новоселовым. - Томск, 1998 Хроника Афонского дела / Сост Половинкин СМ// Начала - 1995 - № 1-4. Имяславие Вып 2//Начала - 1998 - № 1-4, Имяславие Антология - M , 2002

" Лурье В M Послесловие и комментарии к кн • Иоанн Мейендорф, протопресвитер Жизнь и труды святителя Григория Паламы. Введение в изучение. - СПб, 1997

61 Постовалова В И Афонский спор о природе и почитании имени Божия и его мистико-богослов-ские, философские и лингвистические основания//Христианство и философия Сборник докладов конференции в рамках Рождественских образовательных чтений - M, 2000, Постовалова В И Наука о языке в свете идеала цельного знания// Язык и наука конца XX в - M , 1995

83 Кравецкий А Г К истории спора о почитании имени Божия//Богословские труды. - Сб 33

- M, 1997

64 См библиографию в конце работы

15 ncuioiAiôr) К К Oi Pcocjoi OvoncraAaTpoi тои Ауюи OpouÇ. беаа., 1997 (здесь дана обширная библиография вопроса), ANIVIÉRE Les moines onomatodoxes et l'intelligentsia russe // Cahiers du monde russe et soviétique 1988, IDEM L'onomatodoxie une crise religieuse à la veille de la Révolution // Mille Ans de Christianisme russe 988-1988 - Paris 1988, IDEM Le mouvement onomathodoxe Une querelle theologique parmi les moines russes du mont Athos (1907 - 1914) - Paris, Sorbonne. 1987, Денн M Вклад Сергея Булгакова в дело оправдания и исследования имяславия// С H Булгаков, религиозно-философский путь Материалы конференции - M , 2003 - С 208-217, Dennes M Les Glorificateurs du Not une rencontre de I'hésychasme et de la philosophie au début du XXè siècle, en Russie//Slavika occitama Toulous 1999 № 8, Dennes M."Vitesse de la paroi et deployment du discourse de la Glorification du Not à un fondement de temporalité", Modernités russes 2 - Lion, 2001, Dennes M Husserl - Heidegger, influence de leur oeuvre en Russie. -Pans, 1998

III. Наконец, еще одним источником является круг философских, лингвистических, теологических и исторических исследований, имеющих опосредованное отношение к нашей теме, однако важных для выяснения контекста формирования метафизики слова в России. Ряд из них приведен в библиографии в конце работы.

Цель и задачи исследования

Целью диссертации является создание целостной концепции становления в истории русской философии онтологической теории имени и слова на основе анализа и реконструкции основных концептов "метафизики слова" отечественных мыслителей. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих научно-исследовательских задач:

1. Изучение процесса становления оригинальных идей онтологии языка и мышления в русской истории философии.

2. Выявление ключевых философских источников для определения основных положений онтологической теории слова в России.

3. Анализ реалистических и номиналистических тенденций в русской лингво-философии.

4. Изучение характера рецепции античной, патристической и новоевропейской традиций в русской философии имени.

5. Реконструкция и научно-критический анализ учения о слове в трудах русских мыслителей онтологического направления XIX-XX столетий в России.

6. Историко-философское выяснение сущности русской философии имени как самобытной религиозно-философской системы.

7. Определение вклада имяславия в развитие русской философии имени, рассмотрение возможности анализа имяславия с концептуальных позиций онтологической теории слова.

8. Рассмотрение влияния онтологической теории языка, представленной в работах П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева, на русскую философию, историю и культуру, определение общего исторического значения философии имени в русской философии.

Объект и хронологические рамки исследования

Объектом диссертационного исследования является история становления и развития отечественной метафизики слова XI - XX вв., которая пережила свой расцвет в истекшем столетии в качестве философии имени. Рассмотрены единая магистральная традиция восприятия слова в процессе формирования представлений о языке в России; генезис и эволюция философских учений в условиях смены исторических периодов на протяжении всего развития отечественной философской культуры.

Предмет исследования

Предметом исследования является, во-первых, комплекс проблем, связанных со становлением русской философии имени и слова, нашедшей свое наиболее выразительное завершение в философских системах П. А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева. Во-вторых, широкий спектр вопросов, относящихся к изучению взаимосвязи метафизики слова в России с западноевропейской философией языка и сознания, а также с богословскими учениями патристического периода, догматическими движениями в Византии (евномианская полемика, иконоборчество, паламитские споры) и России (афонское имяславие 1912-1913 гг.). В-третьих, содержание философии имени ряда русских религиозных философов в контексте мировой и отечественной лингвофилософии.

Теоретико-методологическая база диссертации

Исследование осуществлено на основе принципов философского, культурологического, религиоведческого, лингвистического анализа, позволяющего выявить диалектическую взаимосвязь античных и новоевропейских метафизических систем, патристических концепций и философских идей русских мыслителей в выяснении соотношения бытия, сознания и слова. В соответствии с целями и задачами исследования предпринят междисциплинарный анализ объекта и предмета, который обеспечивает их изучение на философском, теологическом, культурологическом и методологическом уровнях. Опорным для работы является принцип историзма, в соответствии с которым каждое философское явление рассматривается с точки зрения того, как оно возникло и развивалось. Научные принципы объективности и системности положены в основу диссертации. Для решения поставленных в работе исследовательских задач автором при-' менялся ряд методов и подходов, в том числе:

•комплексный историко-философский подход к раскрытию темы исследования, включающий рассмотрение, анализ и оценку основного корпуса имеющихся на данный момент фундаментальных исследований по метафизике слова и имени в России, а также реконструкцию общей панорамы становления отечественной лингвофилософии на основе изучения источников и их критического сопоставления важнейших теоретических обобщений, представленных в трудах отечественных и зарубежных исследователей,

•историко-культурный подход, позволяющий создать необходимый для научного исследования историко-культурный фон, включающий анализ возникновения и формирования основных концепций метафизики слова в России;

• философско-проблемный метод, определяющийся характером научной постановки и решения историко-философских проблем, изучением основных концептуальных положений отечественной лингвофилософии с учетом теоретического анализа научных изысканий отечественных и зарубежных исследователей;

•системно-аналитический метод, позволяющий благодаря комплексному

историко-философскому анализу выявить в отечественной лингвофилософии целостную систему философских, лингвистических и теологических взглядов;

• философско-теологический подход. Поскольку темой исследования является область, в которой перекликаются интересы философии и богословия, данный метод воспринимается автором в качестве существенно важного подхода в осуществлении поставленных в диссертации задач. Интерпретация библейских и патристических текстов, привлеченных для выяснения генезиса отечественной лингвофилософии, проводится автором в параметрах научно-философской оценки мировоззренческой значимости содержащихся в них ключевых понятий сущности, энергии, образа, символа, слова, имени.

Автор также опирается на метод философской герменевтики, контекстный анализ и общенаучные методы исследования' логический, реконструктивный, синхронного сопоставления и классификации.

Научная новизна исследования

Настоящая диссертация представляет собой одно из первых в отечественной историко-философской науке систематическое и обобщающее исследование, посвященное метафизике слова и имени в русской религиозно-философской мысли. Представленная работа конкретным образом раскрывает значение русской философии имени как уникального явления в истории мировой философии.

• В работе осуществлен опыт изучения метафизики слова в русской философ-ско-богословской традиции в широком контексте основных направлений философской мысли

•Произведена целостная реконструкция концепции метафизики слова в России в ее становлении и развитии, где философия имени становится объектом интегрального историко-философского исследования.

• Данная реконструкция осуществлена на фоне многовековой исторической панорамы русской истории и культуры, охватывая хронологический период с XI по XX век.

• Проделан сравнительный теоретико-философский анализ отечественных и зарубежных исследований по теме философии языка в России.

• Представлена систематическая историография русской философии имени в отечественной науке, приведена обширная библиография

•Введены в научный оборот малоизученные источники по отечественной лингвофилософии, в том числе значительный корпус дореволюционных фило-софско-публицистических текстов, относящихся к периоду имяславских споров.

• Проведена кардинальная научная переоценка основных тенденций, форм и традиций понимания имени и слова в истории русской философии.

•Обоснована необходимость учета "имяславского фактора" в выяснении генезиса и магистральных направлений отечественной философии имени.

• Выявлено влияние ряда учений патристического периода, в том числе александрийской экзегезы, "каппадокийского синтеза", антиохийско-сирийской герменевтической традиции, апофатизма "Ареопагитик", византийского богословия иконы, исихастских споров на формирование философии имени в России.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Метафизика слова в России представляет собой философскую традицию, дополняющую западноевропейскую рационалистическую гносеологию, будучи формой экзистенциально-антропологического осмысления бытия. Свое наиболее яркое раскрытие она получила в "философии имени" XX в., представленной в трудах П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева, в качестве своеобразной онтологической теории языка.

2. Для русской религиозной философии в решении вопроса о соотношении бытия, сознания и языка характерен "онтологизм", т.е. последовательное переведение проблематики слова из области гносеологии в область онтологии, отказ видеть в языке "орудие мысли" и вторичное по отношению к мышлению бытие; учение о непосредственном восприятии мира при отсутствии противопоставления бытия и сознания, явления и сущности, имени и вещи. Имя воспринимается как место встречи "смысла" человеческой мысли и имманентного "смысла" человеческого бытия. Философия бытия (космология, онтология) и философия сознания (антропология, гносеология) синтезируются в философии имени как учение о самообнаружении смысла.

3. Отечественные представления о слове восходят к библейскому учению об именах и ряду богословских концепций патристического периода, воспринимающих слово как центральное явление в истории мироздания. Слово здесь воспринимается как особое средство общения и форма постижения мира. Имя неразрывно связано с сущностью, в связи с чем язык рассматривается как совокупность имен и вещей, открывающих путь к познанию сущности. Познание интерпретируется как выражение в слове подлинно сущего.

4. Для русской религиозно-философской мысли оказалось нехарактерным мировоззренческое стремление преодолеть "власть языка" как "ловушку сознания". Разрешение гносеологических проблем мыслилось через раскрытие глубинной природы слова и при опоре на него. Сущность проявляет себя в имени, познание осуществляется в слове, тенденция минимизировать в мышлении вербальный фактор воспринимается как ущербная.

5. Философию имени в России необходимо рассматривать как лингвистическую ветвь школы всеединства, представляющую собой выразительный аспект данного магистрального направления отечественной философии. Ее основной метафизической интенцией является глубоко свойственное русскому сознанию учение о мире как органически едином целом, о тесной координированности с ним человека, обладающего способностью непосредственно наблюдать все виды и стороны бытия, а также принцип доверия разуму в его познании мира и доверия языку в его обнаружении разума.

6. Помимо концепций, принадлежащих к лингвофилософской традиции, раскрытой в учении Платона, В. Гумбольдта, A.C. Хомякова, И.В. Киреевского, К.С. Аксакова, A.A. Потебни, B.C. Соловьева и др., на формирование философии имени в России оказали значительное влияние афонские имяславские споры 1912-1913 гг., поднявшие вопросы о реальности или номинальности имени Божия, о границах богопознания, соотнесенности именования (называния) пред-

мета и его познания, степени достоверности, мировосприятия человека и его адекватности бытию.

7. При всей разности конкретных воззрений на язык П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева они представляют собой единую форму восприятия природы имени и слова. Их учения демонстрируют общность исходных линг-вофилософских идей и общемировоззренческих установок, позволяющих говорить об особой концепции языка и приверженности их к единой концептуальной линии исследования слова. Её можно назвать "энергийно-ономатической", поскольку ее центральной категорией является имя, а главной онтологической установкой - учение об энергии. Теория обосновывает возможность и необходимость единства субъекта и объекта, язык предстает в ней тем видом бытия, для которого внутренне органичен синтез онтологизма и персонализма.

8. К числу общих характеристик онтологической теории языка П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева возможно отнести общую установку на цельное познание, мыслимое как синтез философии, богословия и науки; трактовку имени и слова как универсальной основы бытия; концепцию о "словесности" мира, явления его в слове; онтологизм и реализм в понимании природы языка; учение о космичности слова, принадлежащего не только человеческому сознанию, но и бытию; через человека посредством слова мир звучит и раскрывает себя; выражение взаимосвязи имени и именуемого в категориях сущности и энергии, трактовка имени как "умной энергии сущности".

9. Учение об имени П.А Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева выделяет свойства софийносги (магичности) и энергийности слова Имя трактуется как синергия, воссоединение энергии человеческого индивидуума, общечеловеческого разума и сущности и символ с указанием его антиномических и апофатических свойств.

10. Онтологическая теория имени, генетически связанная с предшествующим периодом развития русской философии, стала выдающимся явлением в истории отечественной и мировой мысли, органически включив в себя основополагающие темы соотношения бытия и сознания, сущности и явления, феномена и ноумена, объекта и субъекта, дав глубоко оригинальный ответ на эти центральные философские вопросы, и наметила переход от панентеистической парадигмы русской метафизики всеединства к новой, базирующейся на энергийных категориях.

Теоретическая и практическая значимость диссертации

В исследовании обосновывается неразрывная взаимосвязь философской традиции, берущей свое начало в идеализме Платона, онтологического и реалистического направления мысли, библейско-патристической формы понимания природы имени и русской метафизики слова XIX-XX столетий. Автором показано, что философское осмысление проблем, стоящих перед языкознанием, молодой в то время наукой, закономерно привело к возникновению оригинальной отечественной лингвофилософии как онтологической теории слова. Формирование филосо-

3 Зак 12226

17

фии имени показано как историко-философский процесс общемирового значения. Содержащиеся в работе теоретические выводы открывают новые возможности для развития философской науки в области исследования культурного и религиозного наследия. Полученные результаты могут быть использованы для уточнения целей, задач и критериев результативности научно-исследовательской работы, для корректировки тематики и расширения источниковой базы научных исследований, организации и методики их проведения в области истории философии, культурологии и теологии. Междисциплинарный характер исследования делает возможным введение в научный оборот большого количества ранее не анализировавшихся с данной точки зрения текстов. Материалы диссертации могут найти применение в историко-философской, культурологической и религиоведческой литературе. Практическая значимость работы состоит в том, что ее основные положения и выводы могут быть использованы в общих вузовских курсах по истории философии, религиоведению, философии религии, истории и теории мировой культуры, а также в ряде специальных курсов по истории русской философии.

Апробация результатов исследования

Теоретические положения, выводы и обобщения исследования были апробированы и получили положительную оценку научной общественности Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Самары, Саранска, Тольятти. По проблемам диссертации автор выступал на международных, всероссийских и межвузовских научно-практических конференциях, в том числе на международной конференции "С Н. Булгаков: религиозно-философский путь" (Москва, 2002), международной конференции "Христианство и философия" (Москва, Институт философии РАН, 2003), всероссийской конференции "Уроки академика Д.С. Лихачева" (Новосибирск, Академгородок, 2006), II и III международных конференциях "Наука и культура России" (Самара, 2005 и 2006 гг ), межрегиональной конференции "Православная цивилизация: прошлое, настоящее, будущее" (Самара, 2006), межрегиональной конференции "Слагаемые качества современного гуманитарного образования" (Тольятти, 2004), международной конференции "Вера и культура" (Самара, 2006), международной конференции "Церковь и культура" (Москва, 2005), международном конгрессе "Русская словесность в мировом культурном контексте" (Москва, 2004), всероссийской конференции, посвященной 400-летию со дня рождения Патриарха Никона (Саранск, 2005), всероссийской конференции "Актуальные проблемы изучения русской философии" (Москва, 2006). Основные результаты исследования были отражены в монографии "Спор об имени Божием: философия имени в России в контексте афонских событий" (СПб, 2004), сборнике научных статей "О Церкви. О России. О школе" (Тольятти, 2005), учебном пособии "Основы религиоведения" (Тольятти, 2005), конспекте лекций "Социальное учение Русской Православной Церкви" (Самара, 2006), в статьях в журналах "Философское образование", "Ученые записки Российской

академии государственной службы при Президенте РФ", "Известия Самарского научного центра РАН", "Вестник Самарского государственного университета", "Вестник Самарской гуманитарной академии", "Труды преподавателей Самарской духовной семинарии", "Вестник Самарской государственной академии путей сообщения", "Национальные интересы" и др., а также в научных докладах и лекциях автора.

Материалы диссертации широко использовались в практической работе автора как преподавателя, в том числе при чтении лекционных курсов "История философии", "Введение в русскую религиозную философию", "История религии", "Культурно-религиозное наследие России", "Патрология" и др., читаемых автором в Самарской государственной академии путей сообщения, Самарской гуманитарной академии, Самарской духовной семинарии. Текст диссертации обсужден и рекомендован к защите на заседании кафедры истории русской философии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Структура диссертации

Работа состоит из введения, трех основных глав, разбитых на отдельные параграфы, заключения и общей библиографии источников.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обоснована актуальность, состояние научной разработанности и основные источники исследования, определены цель и задачи диссертации, сформулированы исходные принципы и методы историко-философского анализа метафизики слова и имени в русской философско-богословской традиции, раскрыта научная новизна, практическая и теоретическая значимость работы.

В первой главе - "Слово и язык в русской мысли Х1-Х1Х веков", посвященной историко-философскому анализу этапов становления отечественной лингво-философии, определяется место тем слова, имени и языка в русской интеллектуальной культуре.

На протяжении столетий в России формировался самобытный, хотя и органично укрепленный в восточно-христианской богословско-философской традиции взгляд на природу слова. Нам представляется, что в своей максимально полной форме он раскрылся в русской "философии имени" как онтологической теории языка, изложению которой посвящена основная часть работы. В первой части диссертации дан очерк периодов формирования отечественной лингвофилосо-фии со времен Киевской Руси до рубежа XIX-XX столетий в его наиболее важных для выяснения генезиса философии имени XX в. интеллектуальных событиях. Среди них необходимо назвать.

1. Древнерусскую интерпретацию кирилло-мефодиевского наследия.

2. Языковой "реализм" Х1-ХУ1 вв

3*

19

3. Деятельность Патриарха Никона и полемику времени книжной справы XVII в.

4. Формирование отечественного языкознания в первой половине XIX столетия, в том числе грамматические построения М.В. Ломоносова, спор "архаистов" и "новаторов", лингвистические взгляды И.С. Рижского, Л.Г. Якоба и др.

5. Славянофильскую концепцию слова (A.C. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. Аксаков, Н.П. Некрасов и др.).

6. Психологическую теорию языка (A.A. Потебня и его школа).

7. Восприятие слова в русской духовно-академической традиции (П.Д. Юркевич, Н.П. Гиляров-Платонов, В.Д. Кудрявцев-Платонов и др.).

8. Слово в контексте "метафизики всеединства" В. Соловьева.

Параграфы 2-4 первой главы посвящены изучению генезиса русских концепций философии языка, уходящих корнями в библейскую и патристическую традицию восприятия слова. Во втором параграфе "Онтологический статус слова в философской культуре Древней Руси" исследуется в высшей степени реалистическое отношение к имени и слову вообще, характерное для всей древнерусской книжности.

Древнерусская точка зрения исходит от вещи - с тем, чтобы определить сущность, то есть через слово представить главнейшие признаки этой вещи Предметность мышления, уверенность в генетической связи имени и предмета приводят древнерусского книжника к пониманию знания как определения значения, явления или предмета. Именование выступает в качестве основного акта познания. Ум и есть "словесная сила души". Познать - значит выразить в слове подлинно сущее, а не мнимое или кажущееся. Правильно определить вещь - почти разгадать ее природу. Г.П. Федотов замечает, что главная трудность средневекового ученого - "найти правильное определение"66, которое несомненно существует.

Древнерусские авторы продолжают патристическую и средневековую реалистическую традицию восприятия слова. Само наименование в русским языке, выражающее постижение истины - "познание", весьма конкретно по смыслу. "Познать - это значит вступить в интимную связь с объектом". И символ знания -рождение нового67. Слово понимается как мост между земным и небесным. Слово содержит в себе весь мир, и весь мир постигается именно в слове. Задача мыслителя и состоит в поиске этого верного слова. Сущность вещи понимается как ее имя, а имя - как ключ к сущности. Имя несет в себе знание о вещи, в основе познания лежит слово в его отношении к миру. Имя связано не только с вещью, но и с ее сущностью. Как бы ни было имя, как конкретное слово, случайно, временно или условно, суть именования всегда в выявлении сущности вещи - она неслучайна, вневременна и безусловна. Древнерусским автором язык рассматривается как "совокупность имен вещей, открывающая путь к познанию сущности"68.

66 Федотов Г П Собрание сочинений в 10-ти т - Т 1 - М, 1996 - С 97

67 Мильков В В Определения философии Иоанна Дамаскина и его славяно-русский вариант - В кн Переводные памятники философской мысли Древней Руси - М, 1992 - С 137

68 Степанов Ю С В трехмерном пространстве языка - М , 1985 - С. 10

Поскольку имя неразрывно связано с сущностью, то через познание имен возможно прийти к познанию мира. Имя адекватно, подлинно отражает бытие, в связи с чем средневековое познание было готово ограничиться углублением в уже известное, данное a priori, и уточнением его смысла. Древнерусская этимология и герменевтика - это одновременно и гносеология, и онтология, и эпистемология. Посредством известного слова, взятого в качестве ключевого, средневековый мыслитель стремился подвести возможно большее число вещей под одно и то же "понятие". "В отношении к самому слову проявляется средневековый реализм, но слово признается величиной более реальной, чем сама реальность, поскольку и сама по себе "вещь" при отсутствии именования не выражает своей сущности: только в слове существо и естество сходятся в точке синтеза"®. Имя в средневековом сознании всегда термин (в первичном значении этого слова- лат. terminus -граница, разделение) и символ (греч сгиц|ЗаХХсо - соединяю).

Центральным основанием для древнерусского мышления, в том числе и для истолкования природы слова является библейская традиция. Все книги Ветхого Завета указывают на глубокую соотнесенность имени и именуемого: имя практически отождествляется с личностью его носителя. Слава имени означает славу его обладателя, бесчестие имени свидетельствует об утрате его хозяином своего достоинства, гибель имени говорит о гибели его носителя. В соответствии с этим представлением воздействие на имя человека означает воздействие на самого человека™.

Важнейшим источником формирования отечественной философии имени необходимо признать и патристическую традицию. Эпоха патристики характеризуется "преимущественным и даже исключительным интересом к так называемой "философии языка"71. Однако трактаты средневековых мыслителей, где рассматривались фундаментальные проблемы теории языка, не ставили перед собой целью выяснить саму природу именования, связь имени и именуемого, онтологический статус имени и другие теоретические проблемы. Они были обусловлены христианской герменевтикой и гносеологией, а не собственно умозрительным интересом к философии слова и имени.

Первой общей особенностью всего христианского богословия является восприятие слова, человеческого языка как единственного и неповторимого явления в истории мироздания. Человек - существо словесное. Язык как ничто иное указывает на особое место человека, сотворенного по образу и подобию Божию, в творческом домостроительстве. Библейская дихотомия (душа - тело) преломлялась здесь в восприятие человека как существа, способного создавать разумные творения, среди которых высшее - это слово, орудие мысли. Человеческое слово также имеет свою дихотомию, тело и душу, причем тело - база, вещественность языка. Телесные звуки сами по себе - просто звуки, не составляющие слово. Но

69 Колесов В В Философия русского слова - СПб, 2004 - С 329

70 Словарь библейского богословия/Под ред К Леон-Дюфура - Брюссель, 1990 - С 449

71 История лингвистических учений Средневековая Европа/Под ред А В Десницкой, С Д Кацнель-сона - Л , 1985 - С 158

с другой стороны и мысль, в слове не выраженная, также не составляет языка. Слово есть духовно-телесное единство, воплощенный смысл. Такое восприятие слова показывает, почему именование Христа-Богочеловека Словом, Логосом в высшей степени соответствовало христианскому учению о боговоплощении. И животные, и птицы, и все прочие существа этого мира, кроме человека, суть существа бессловесные, их голоса не имеют статуса языковых явлений. Язык не присущ никому во Вселенной, он - отличительный признак человека. Слово -великий дар человеку. Святые отцы видели в нем несколько основных функций. Слово - это и средство общения в мире, и форма постижения этого мира. Человек познает "не по сущности, а по именам и по действиям"72 (св. Василий Великий). Этот аспект восприятия слова как средства объективизации, дискретного представления и познания мира73 был рассмотрен отцами-каппадокийцами в связи с евномианскими спорами, затем блаж. Августином и Боэцием и впоследствии стал предметом особого внимания во время споров реалистов и номиналистов. На примере учений Иустина Философа, Климента Александрийского, Оригена, великих каппадокийцев (Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского в их полемике с "метафизическим рационалистом" Евномием), представителей антиохийской и сирийской традиций (Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Исаака Сирина), псевдо-Дионисия Ареопагита, богословов-иконопочи-тателей (Иоанна Дамаскина и Феодора Студита), Симеона Нового Богослова и Григория Паламы в диссертации раскрываются принципиальные моменты патриотической "ономатологии".

Несмотря на широкий спектр патристических воззрений на природу слова святым отцам, как и всей античности и средневековью в целом, было характерно твердое убеждение в том, что "имя именует именуемое", что слово адекватно выражает природу вещи в той степени, в какой эта природа постижима разумом. Скепсис по отношению к слову, восприятие языка как "ловушки" сознания и т.д. совершенно не приемлются древними авторами. Патристическому сознанию характерна вера в принципиальную ясность, читаемость и надежность слова и текста, поскольку само слово раскрыто слушающему или читающему.

В параграфах 5-10 первой главы производится историко-философская реконструкция собственно русской традиции философии языка до начала XX в. Исследование специфики бытования письменного и устного слова в древнерусской литературной традиции позволяет автору сделать вывод, что отечественная мысль до XVII в. проявляла сугубо "реалистическое" отношение к природе имени, видя в ней выразитель сущности предмета, онтологически с именем связанный. Познание есть глубинное приобщение к сущности познаваемого и одновременно выражение его в слове. Древнерусскому сознанию чуждо отделение слова от идеи. Имя - неотъемлемый признак вещи и ее действия. Всякая вещь

72 Василий Великий Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия/Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кессарии Каппадокийския -Т 1. - СПб, 1911 - С. 535

" История лингвистических учений средневековая Европа - Л, 1985. - С 167.

обладает именем, безымянная вещь просто не существует. Человек имеет Богом данную способность видеть и постигать мир "как он есть". В своем знании он приобщается не к субъективному представлению о мире, а реально сущему, сотворенному самим Богом Важно отметить особое благоговение, с которым русское религиозное сознание относилось к иконе и имени Божию. Через них, а также другие видимые символы действует Божественная сила. Принципиальное отождествление имени и именуемого привело многих русских книжников, как и тысячи простых верующих, к жесткому сопротивлению книжной справе при патриархе Никоне, где за изменением словесных формул видели опасность изменения самой веры При этом необходимо подчеркнуть, что древнерусские авторы не обнаружили теоретического интереса к вопросу о природе имен. Проблематика споров о границах богопознания между великими каппадокийцами и Евномием практически не была отражена в памятниках древнерусской философской культуры. Напротив, библейское (в том числе ветхозаветное) богословие имени было в значительной степени воспринято древнерусской мыслью.

В XVIII и XIX вв. в России воззрения на природу слова формировались в новых условиях, связанных с непосредственным воздействием на отечественную мысль западных философских систем, однако наиболее значительные представители русской мысли этого времени не порвали со средневековой реалистической традицией: откровенно номиналистических и позитивистских концепций языка в истории русской мысли мы встречаем немного. На протяжении долгого времени в России складывалось оригинальное и самостоятельное направление, объединенное рядом тематических и даже методологических установок. "С тематической точки зрения - это, прежде всего, исторический подход к языку, мышлению и сознанию, стремление выявить иерархию - историческую и логическую - "форм Логоса", то есть ступени реализации речемыслительных процессов и форм"74. В XIX в. значительное влияние на отечественную традицию оказала система Гумбольдта, особенно его концепция диалектического единства сознания и языка и учение о деятельностной (энергийной) природе слова и речи. Творческую рецепцию философии Гегеля также невозможно игнорировать. В более поздний период такие мыслители, как Г.Г. Шпет и А.Ф. Лосев, испытали воздействие идей Э.Гуссерля и Э.Кассирера. При всей важности учета западных учений для выяснения генезиса отечественной философии имени необходимо сознавать, что в русской мыслительной культуре складывалась собственная система целостного видения мира, в которой такие категории, как соборность и всеединство играли основополагающую роль

Одной из особенностей развития русской "идеологической традиции" языкознания в XIX в. является тот факт, что первоначально проблемы взаимосвязи языка, мышления и сознания разрабатывались в России в рамках лингвистических исследований. Среди наиболее ярких и разносторонних исследователей этого времени следует назвать М.В. Ломоносова, прот. И. Орнатовского,

71 Портнов А Н Язык и сознание' основные парадигмы исследования проблемы в философии Х1Х-ХХ вв - Иваново, 1994 - С 286

Л.Б. Якоба, А.Х. Востокова, Г.П. Павского, И.И. Давыдова, И.С. Рижского, Ф.И. Буслаева, И.И. Срезневского.

Одним из первых оригинальных направлений в отечественной философии языка стало славянофильское учение, представляющее слово как средство универсализации национальной духовности, как тот способ, которым осуществляется сохранение уникальности духовного опыта народа. Славянофильская концепция стала идейным основанием исследований в области языкознания Н.П. Некрасова, Ф.Ф. Фортунатова и A.A. Шахматова, которых можно считать одними из самых ярких отечественных лингвистов XIX - начала XX вв. В современном языкознании метод, разработанный указанными авторами, получил название "формалистического", поскольку дал выразительный и глубоко проработанный ответ на вопрос, как соотносятся в языке форма и значение, как дух языка проявляется в его грамматическом строе. Славянофильское учение настаивает на том, что "слово не есть нечто условное, чисто конвенциональное, формальное воплощение, а органический феномен, все компоненты которого - форма, значение и синтаксическое употребление - составляют неразрывное и сущностное единство75. В доктрине славянофилов мы находим отчетливо выраженное онтологическое учение о слове как "истинной среде обитания человека". С его помощью человек строит свой мыслительный мир как отражение мира реального, находя в слове "корни, относящиеся к природе видимой и осязаемой". Свое понимание природы слова славянофилы строили, как и ряд других русских религиозных философов, отталкиваясь от немецкой классической философии, в том числе от философии языка Гегеля. Русской традиции оказался чуждым центральный постулат немецкого мыслителя о языке как всецелом порождении рассудка, его орудии, продукте логического развития абсолютной идеи. И A.C. Хомяков, и И.В. Кириевский, и К.С. Аксаков отвергали противопоставление мышления и слова и наличие особой внеязыковой формы "внутренней жизни разума". Для них слово - единственная форма бытия разума и души, хранилище сонорных истин и образ их выражения. Посредством слова дух облекает свое неподвижное природное бытие живым ликом. Только в слове происходит явление внутреннего мира человека. Слово онтологизирует знание, вводя его в широкое социальное поле. Оно "проводник мысли", та дверь, через которую сокровища ума и знания становятся доступными другим, но чем больше этих сокровищ выносится через слово наружу, тем больше их остается в хранилище личной и народной памяти. Мир познается в слове, для человека он в слове и существует. Утилитаризация языка, восприятие его лишь как технического инструмента мышления приводит к уничижению как слова, так и самой мысли. Свойства языка, напротив, указывают на способность человека к "гиперлогическому" типу познания, в котором участвует не только ум, но и все способности души. Слово и сознание находятся в живом единстве, слово и есть сознание или "слово есть человек", выражаясь словами К.С. Аксакова. В теории слова, разработанной ранними славянофилами, мы нахо-

75 Рамишвили Г В Вопросы энергетической теории языка - Тбилиси, 1978 - С. 211.

дим самобытные черты оригинальной русской философии имени, формирование которой продолжалось на протяжении всего XIX в.

Значительным этапом в развитии оригинальной отечественной философии слова была деятельность АА. Потебни, который также стоял на принципе единства мышления и выражения мысли в слове. В работах Потебни философия языка совершила переход в область научного решения философско-лингвистических вопросов. Потебня настойчиво наделял язык самостоятельным бытием, понимая его как организм, который постоянно изменяется и создает все новые живые формы для выражения рождающихся содержаний. Вслед за Гумбольдтом он понимал язык как непрерывное творчество и уделял значительное внимание психологическим аспектам речи. В основании его учения лежала существенно переработанная концепция того же Гумбольдта о внутренней форме слова, которую Потебня вводил для обоснования положения о единстве мышления и языка. Внутреннюю форму языка Потебня характеризует как специфическую (врожденную человеческому сознанию) связь представления с абстрактным или логическим значением слова. Внутренняя форма как объективная сторона слова делает понятной нашу мысль другим и способствует адекватной передаче ее на любых языках.

Онтологическое восприятие слова было присуще и духовно-академической традиции. Н.П. Гиляров-Платонов в языке видел ту основу, из которой выводится вся система мыслительных категорий, необходимых человеку для восприятия мира. Слово способно производить влияние не только на мысль, но и на вещь. Оно одновременно выражает сознание и духовный опыт человека. Как и Потебня, он считает, что язык есть саморазвивающийся организм, живущий по своим собственным законам, называя его "воплощением целого, всеобще-тождественного миросозерцания", обладание которым и делает человека человеком, приобщает его к человечеству.

В метафизике всеединства B.C. Соловьева были только намечены "логосные" установки мыслителя, однако и имеющийся материал (особенно поздняя работа "Теоретическая философия") позволяют сделать выводы, что B.C. Соловьев наделял слово могучей синтезирующей функцией, выступающей в качестве фундаментального принципа достоверности человеческого опыта и превращающей его в универсальное средство выражения цельного знания.

Исследование развития философского дискурса о слове и языке в России до начала XX в. позволяет оценить тот огромный путь, в процессе которого шла выработка основных понятий и идей отечественной лингвофилософии. Многие из них носили заимствованный характер, однако самобытность русского взгляда на имя и слово прослеживается уже в XIX в. и связана, прежде всего, с онтологи-зацией процесса познания и придания в нем слову центрального статуса. В целом, русская мысль демонстрирует отказ от характерной для западной Европы традиции разграничения и даже противопоставления областей сущности и явления, бытия и сознания, мышления и языка, онтологии и гносеологии. Тяготение к "цельному знанию" было не только характерной особенностью философских систем славянофилов и B.C. Соловьева, но и генетической чертой всего отечественного миросозерцания. При таком взгляде слово и язык уже не могли

восприниматься просто как "орудия мысли" или внешние знаковые системы для выражения "внутреннего смысла". Не относилось слово и к чисто гносеологической сфере, в истолковании его природы выделялись бытийственные свойства. Слово свидетельствовало о подлинности мира и достоверности человеческого знания о нем. Уже славянофилами было разработано учение о языке как истинной среде обитания человека, а о слове, как "чудном храме, созданном для мысли"76. Онтологизация слова приводила к пониманию его как "воплощенного смысла", в языке виделось явление "целого всеобще тождественного миросозерцания"77. Уже в XIX в. мы видим сближение понятий слова, идеи и символа - тему, столь плодотворно разработанную русской религиозно-философской мыслью первой половины XX столетия. Номиналистические тенденции не восторжествовали в русской философии даже в психологической школе А.А Потебни, хотя нельзя утверждать, чтобы конвенциональное отношение к языку совершенно отсутствовало в истории русской мысли XIX в, особенно в среде позитивистски и материалистически мыслящей интеллигенции. Идеи о вторичности слова по отношению к мысли, концепция о "внесловесном мышлении", которые частично присутствуют в системе В.Д. Кудрявцева-Платонова, в общем, также не получили распространения в русской философской культуре, которой было более свойственно понимание слова как "собственно стихии логического мышления, которое без слов невозможно"78.

Все вышесказанное позволяет говорить о принципиально общем магистральном подходе к восприятию слова в процессе формирования представлений о языке в России. Следует также признать, что философские идеи о природе имени, разработанные в XIX в., были глубоко усвоены и творчески осмысленны в традиции "философии имени" как онтологической теории слова, ставшей крупнейшим явлением в истории русской мысли XX столетия и свидетельством расцвета самобытной русской лингвофилософии.

Во второй главе "Идейное содержание имяславских споров и философская полемика вокруг них" исследуется определяющее влияние на развитие отечественной философии имени афонских имяславских споров 1912-1913 гг., ставших одним из непосредственных толчков к началу формирования собственно религиозно-философского онтологического учения о слове С.Н. Булгакова, В.Ф. Эрна, А.Ф. Лосева и оказавших непосредственное воздействие на ономатологию П.А. Флоренского. Значение афонских событий для становления русского философского дискурса об имени, на взгляд автора, еще не до конца определено. Вместе с тем, при игнорировании или недостаточной оценке этого крупного догматического движения невозможно адекватно воспринять не только учение об имени вышеназванных мыслителей, но и их философские системы в целом.

Афонские события, которые потрясли всю империю в начале 1910-х гг., следует признать одним из важнейших источников самобытной отечественной онтологической философии имени. В полемическую орбиту оказались вовлеченными

15 Хомяков А С Семирамида// Собр соч в 2-х т - Т 1. - М , 1994 - С 392

" Гиляров-Платонов Н.П. Рационалистическое движение философии новых времен// Собр соч Т 1.-М, 1899 - С 307. '8 Соловьев В С Собр соч в 2-х т - Т 1 - С 810

не только выдающиеся богословы того времени, но и такие философы, как С.А. Аскольдов, С.Н. Булгаков, H.A. Бердяев, С.Н. Дурылин, А В. Ельчанинов, С.А. Рачинский, Ф.Д. Самарин, В.Н. Свенцицкий, E.H. Трубецкой, Д.В. Философов, П. А. Флоренский, В.Ф. Эрн и др. Интеллектуальным центром, поставившим перед собой задачу организовать систематическую работу по всеобъемлющему философскому изучению вопроса, стал "Кружок ищущих христианского просвещения", основанный М.А Новоселовым. Отечественная философская мысль в трудах П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, В.Ф. Эрна, А Ф. Лосева дала реалистическую философию имени и слова, формирование которой проходило в контексте осмысления афонских событий 1912-1913 гт. Последовавшая за ними бого-словско-философская полемика, не прекратившаяся и после революции 1917 г., стала одной из причин написания таких центральных для русской религиозной философии произведений, как "У водоразделов мысли" и "Имена" П А. Флоренского, "Философия имени" и "Трагедия философии" С.Н. Булгакова, "Очерки античного символизма и мифологии", "Философия имени", "Вещь и имя" А. Ф. Лосева и др. В связи с этим изучение содержания имяславских споров представляется необходимым для выяснения не только контекста основных отечественных произведений по философии имени, но и их идейного основания.

В параграфах 2-4 второй главы последовательно рассматриваются основные идеи имяславской доктрины о. Илариона (Домрачева) и о. Антония (Булатови-ча), богословско-философская оценка имяславия в официальных документах Константинопольской и Российской церквей, исследуются мировоззренческие, преимущественно рационалистические и номиналистические, тенденции в анти-имяславской литературе, наглядно проявившиеся в работах свящ. Хрисанфа Григоровича, архиеп. Антония (Храповицкого), архиеп. Никона (Рождественского) и проф. C.B. Троицкого. Проведенный анализ позволяет делать вывод, что поднятые имяславцами вопросы о соотношении сущности и нергии, о возможности и границах богопознания; философские темы символа, соотнесении именования (называния) предмета и его познания, формы и содержания, степени достоверности мировосприятия человека, его адекватности бытию - то есть проблема соотношения имени и вещи во всей своей широте - этот сложнейший комплекс вопросов, неизбежно вырастающий из возникших афонских споров, оказался не только фактически незамеченным, но и проигнорированным значительной частью бого-словско-философских кругов России.

Многие представители так называемого "имяборческого" крыла сами рвались из пут богословского рационализма, но избирали для этой борьбы иные выходы, имевшие больше оснований в психологии, этической стороне христианства, чем в святоотеческом богословии. Борьба с католическим юридизмом и учение об искуплении митр. Антония (Храповицкого), книга о спасении архиеп. Сергия (Страго-родского)79, работы Троицкого свидетельствуют больше о разномирности споря-

79 Сергий (Страгородский), архиепископ Православное учение о спасении - Казань, 1898 - M ,1991

- Репр

щих, об отсутствии у них одной традиции и даже языка, на котором велась дискуссия. Трагический разрыв между ученостью и богомыслием, по замечанию Г. Флоровского, был здесь вопиюще нагляден.

Сами афонские споры стали связующим звеном, возводящим философский дискурс об имени к библейским и патристическим основаниям, утраченным в последние несколько веков Именно с этого времени символизм Дионисия Арео-пагита, византийское богословие иконы, энергийное учение Григория Паламы и другие центральные темы святоотеческого периода входят в область непосредственных философских интересов многих отечественных авторов. В XX в. русская мысль осознала вопрос об имени Божием и имени вообще как существенную тему догматического богословия и религиозной философии. Согласно В.Н. JIoc-скому (1903-1958 гг.), вопрос об имени Божием, о "словомысленном выражении ("символе") Божества, столь же важен, как и вопрос об иконах". Афонские споры имели генетическую общность с полемикой о границах богопознания, возникшей в IV в. в связи с доктриной Евномия, богословием иконы (а следовательно, иконоборчеством VIII - IX вв.) и учением св. Григория Паламы, в котором центральными становятся темы благодати, молитвы и христианские антропологии (учение об уме и сердце, о "внутреннем человеке" и др.). Два течения в русском богословии, возникшие в связи с афонскими спорами, наглядно показали состояние религиозно-философской мысли в России начала XX столетия. Как две крайности, имяборчество и радикальное имяславие, не смогли выразить учения, которое безоговорочно восприняла бы вся полнота Церкви. Для В.Н. Лосского, а вместе с ним для огромного большинства философов, объединившихся в "новоселовском кружке", имяборчество, отрицающее самый вопрос о почитании имени Божия, -это новое иконоборчество, рационализм, "видящий в религии только волевые отношения и слепой к природе (Божественной благодати)". Ярчайшим примером такого истолкования православной традиции стало учение арх. Антония (Храповицкого), для которого нравственное понимание христианства было единственно возможным. С другой стороны, "имябожное" выражение имяславия, где сама звуковая материя ("плоть" имени) становилась божественной по природе и являлась некоторой естественной силой, также оказалась вне святоотеческой традиции. Исключительно важно подчеркнуть, что крайнее имябожие "в широком смысле развертывается как софианство, где смешивается Бог и тварь"80. Имяславие П.А. Флоренского и С.Н. Булгакова оказывается, в некотором смысле, основанием их софиологии.

Имяславские споры указали на ряд философских проблем, которые все участники дискуссии в той или иной форме были вынуждены решать. Это вопросы о связи имени и именуемого, природе слова, номинальной или реальной его сути, его объективности или субъективности, гносеологические темы о возможности постижения природы вещи через ее имя и степени укорененности имени в предмете, формах познания: логической и внелогической. Отчетливо был поста-

м Письмо В Н Лосского митрополиту Вениамину (Федченкову) от 6/19 января 1937 г. Цит по Ила-рион, схимонах. На горах Кавказа - СПб, 1998 - С 929

влен вопрос о строении слова: совпадает ли оно со своей внешней звукобуквенной стороной или в нем есть еще "внутренняя" составляющая. Наконец, проблема имени выводила полемистов к теме символа и знака. Полярность ответов на данные вопросы знаменовала собой возможность противоположных решений в зависимости от их идейной базы.

Совершенно очевидно, что все вышеизложенные темы глубоко созвучны направлению мысли ряда крупнейших русских религиозных философов, таких как П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, В.Ф. Эрн, А.Ф. Лосев, и в их трудах получили значительную проработку. Однако одним их важнейших побудительных мотивов к развитию оригинальной "философии имени" в России стали именно имяславские споры, участниками которых были многие русские мыслители.

Параграфы 5-10 второй главы посвящены выяснению степени вовлеченности в проблематику имяславских споров философской общественности России. Автор приходит к заключению, что несмотря на то, что афонские события стали одним из самых обсуждаемых явлений в российской периодике 1910-х гг., знакомство с большинством печатных материалов позволяет сделать вывод, что для основной части писавших по этому поводу философско-богословская суть вопроса была не только не понятна, но даже и не интересна. Социальная и политическая периферия имяславского движения занимала пишущую Россию значительно больше, чем мировоззренческая глубина темы.

Существо и подлинное содержание нового догматического движения оставались недоступными основной массе представителей пишущей России. По замечанию В.Ф. Эрна, "прогрессивные" и "радикальные" русские издания отклоняли статьи об имени Божием из особого "просвещенного" пренебрежения ко всей этой "дикой" и "темной" истории, к этому непонятному, так напоминающему средневековье спору81. Действительно, рационально, "научно" мыслящей интеллигенции был чужд пафос афонских монахов, потому никакой реакции, кроме пересказа "пикантных" подробностей событий, от этой части русского общества не последовало. Мимо споров прошли также и представители "нового религиозного сознания", не желавшие видеть в "мертвой" и "косной" "исторической Церкви" даже возможность живого и всеобъемлющего догматического движения. Чаявшим "третьего завета" и "новой церкви Иоанна Богослова" значительно интереснее были русские хлысты и иные "народные мистики", чем серьезные споры в "реакционной церковной среде". Наконец, о событиях на Афоне вынуждено молчали и крупные богословские журналы, которые, по мысли того же Эрна, могли бы "с большим успехом и с большей полнотой и авторитетностью" разработать вопрос, чем те, кто писал по этой теме.

Наиболее активным участником имяславских споров стал новоселовский "Кружок ищущих христианского просвещения", члены которого (сам М.А. Новоселов и его сподвижники В.А. Кожевников, М.Д. Муретов, С.А Алексеев, Ф.Д. Самарин, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, В.Ф. Эрн и др.) оказались непосредственно вовлечены в ход дискуссии. Рассмотренные в диссертации материа-

" Эрн В Ф Около нового догмата// Итоги года - М, 1914 - № 22-23

лы публицистического и эпистолярного жанров свидетельствуют, в какой значительной степени имяславские споры способствовали развитию непосредственно философского дискурса, рассматривающего имя и вещь в самой широкой перспективе. В ходе споров были поставлены вопросы об онтологичности, энергийно-сти, символизме имени, его иерархичности, наличии ряда уровней в звуко-буквенной и смысловой константах слова (от двух: "внешнее" и "внутреннее" слово М.А. Новоселова до 67 "моментов" слова и имени у А Ф. Лосева)82. Проблема имени выводила к центральным гносеологическим темам: познаваемости бытия, соотношении явления и сущности. В ответах на имяславский вопрос русскими философами была намечена та "идеал-реалистическая" концепция познания, с помощью которой Флоренский, Булгаков и Лосев стремились преодолеть кантианское противопоставление феноменального и ноуменального мира

Большинство мыслителей, работы которых проанализированы в работе, были склонны видеть в имени такое отражение идеи, которое находится с ним в непосредственной связи: слово выступает в качестве моста, объединяющего именующего и именуемое Произносящий имя вступает в непосредственную связь с тем, кому (чему) это имя принадлежит. В имени он обретает сам предмет, через энергию (явление) восходит к сущности. Тогда "явление являет являемое", "явление есть сущность, хотя сущность не есть явление"83, а "ноумен просто есть феномен"84.

Многие авторы в качестве родственной в философском отношении системы называли платонизм и сближали имяславие с такими событиями из "истории догматических движений", как евномианские споры о границах богопознания, иконоборчеством и паламитским синтезом. Членами "новоселовского кружка" споры были восприняты как событие грандиозного значения, как центральная богословская тема современности, требующая всестороннего изучения, при этом некоторые из них (П.А. Флоренский, С.А. Аскольдов) указывали на несвоевременность "афонской смуты". Спор, по их мнению, восходил к неоконченной борьбе реализма и номинализма, идеализма и рационализма, религиозно-мистического взгляда на жизнь и материализма (М.Д. Муретов). В нем во всей очевидности проявились идейные основания противостоящих сторон: причем имяславие принадлежит к области "исконных народных верований", гениально воспринятых и философски осмысленных в платонизме (П.А. Флоренский), а имяборчество черпает свое вдохновение в кантианстве и позитивизме (В.Ф. Эрн и др.). В целом, для членов "новоселовского кружка" характерна горячая заинтересованность всеми аспектами (философским, богословским, историческим, церковно-каноническим) афонских споров. Исследованные материалы позволяют заключить, что именно в связи с событиями 1910-х гг. проблема имени и слова стала центральной темой философствования для П А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А Ф. Лосева, хотя афонское имяславие было далеко не единственным источником их учения.

82 Лосев А Ф Бытие Имя Космос - М, 1993 - С 740-742

83 Флоренский П.А Собр. соч в 4-х т. - Т 3 (1) - С 352

" Булгаков С Н Философия имени - М , 1997. - С 105

Третья глава - "Философия имени в трудах П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева" - является основной содержательной частью диссертации и посвящена метафизике слова русских философов "ономатологического" направления. В философии имени П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева автор исследования видит период расцвета отечественной лингвофилософии, которая не только вобрала в себя основные направления предшествовавшего развития, но и предвосхитила многие языковые концепции XX столетия. В данной главе представлено систематическое рассмотрение генезиса и содержания лингвофилософских теорий этих мыслителей и делается вывод о несомненном единстве их основных интуиций.

В философии ПА. Флоренского вопрос о природе имени и слова имеет огромное, если не сказать определяющее, значение. Он "красной нитью" пронизывает все творчество этого выдающегося мыслителя от монументального "Столпа и утверждения истины" до мимолетных замечаний в его письмах и на полях читаемых книг. Слову и его чистейшему выражению - имени - Флоренский отводит центральную роль во всей человеческой культуре, и в точных науках, и в высоком богословии. П. Флоренский не только исследует, анализирует проблему имени как философ и лингвист, он его также воспевает и почитает как поэт и богослов. В имени Флоренский обретает "сосредоточие всех путей" человеческого опыта, в нем он видит откровение Божественного мира земному, находит подлинную реальность человеческого знания, потому что имя не мнимо, но подлинно свидетельствует о природе вещей. На протяжении всей жизни Флоренский разрабатывал свою "ономатологию" ("ономатодоксию"), посвящая ей лучшие страницы своих трудов. Афонские споры оказались одним из мощнейших стимулов к формированию философии имени этого выдающегося мыслителя.

Несмотря на несомненную значимость афонских событий для выяснения учения об имени П.А Флоренского, следует признать, что они были не единственным и, быть может, даже не самым главным (в отличие от С.Н Булгакова и А.Ф. Лосева) источником его "ономатологии". Множество записей (в основном не сведенных в завершенные книги и статьи) П.А. Флоренского, где затрагиваются проблемы имени, делают затруднительным выделение текстов, являющихся "специальными" для нашей темы. Практически все его работы, начиная со студенческих сочинений, содержат материалы по вопросу почитания имен Божиих и философии имени. В диссертации произведен анализ впервые опубликованных в 2006 г. студенческих сочинений П.А. Флоренского85, оказавшихся генетически близкими его последующим имяславским текстам.

Уже самые ранние произведения о. П. Флоренского указывают на понимание им имени как центрального момента в определении формы человеческого сознания. В своих курсовых сочинениях он наглядно демонстрирует противоположность восприятия слова древним человечеством и нашими современниками. Когда человек XX в. хочет отметить мнимость какого-либо бытия, указать на его

85 Флоренский П А Священное переименование изменение имен как внешний признак перемен в религиозном сознании - М , 2006

призрачность, он говорит, что это - "только имя". Согласно господствующей номиналистической тенденции, которая далеко перешла границы узких научных сообществ, став неотъемлемым элементом психологии многих социальных слоев, имя - только кличка, пустой звук, "воздушное ничто" (flatus vocis). Но нет ничего более чуждого подобного представления древнему сознанию, которое видело в имени самый центр бытия, наиболее глубоко скрывающийся его нерв. "Имя, -думали древние, - сущность, сперматический логос объекта, внутреннее слово-сущность, слово-понятие вещи"86. Имена суть истинные высказывания, принадлежащие непосредственно вещи, имена - объявления лежащих под ними предметов. Древнее сознание настаивает на субстанциальности имен, которые признавались частью самого существа, оно "безудержно отождествляет понятие о вещи с ее внутренней сущностью"87. Видит в имени вещи метафизическую силу и устанавливает для вещи единство сущности в многообразии ее проявления, сближая понятия идеи, слова и силы. Имя и сущность не два взаимообусловленных явления, а одно -единая имя-сущность, Логос. Содержание не условно, схематически открывается в своем знаке, а непосредственно, слово делается "подобным таинству, пресуществляется". В имени под видимостью телесного, опытного содержится сверхопытное; в эмпирии обретается Эмпирея88.

В истории формирования мировоззрения Флоренский выделяет три этапа, в процессе которых человечеством вырабатывалось отношение к имени и слову. Древнейшее сознание было глубоко убеждено в реальной связи имени и предмета, сходство в признаке считалось необходимым обнаружением реальной связи в бытии. Отдельные свойства объекта получали субстанциональную самостоятельность, воспринимались как сосуществующие и сопутствующие предметам вещи, будучи их подобиями.

Это мифологическое восприятие вещи и ее имени получило на втором этапе свое философское продолжение в виде платоновского учения об идеях. Платонизм уже не признавал непосредственной связи элементов бытия и свойств объекта, которые мифологическое сознание мыслило "ипостазированно", но, усмотрев общность во множестве явлений, выработал учение о двух мирах. Мир материальный имеет свое бытие только в связи с его причастностью к подлинному миру идей.

Наконец, миросозерцание нового времени стремится отрицать реальную связь между элементами бытия, изгоняет идею субстанции, сводя все к "формально-математическому сходству или подобию уравнений". Флоренский усматривает кардинальное различие между древним и современным сознанием. Если прежнее восприятие видит мир как "многообразное единство", то современное определяет его как "однообразное множество". Если древнему миру характерно представление о живом, реальном единстве явлений, в котором все элементы бытия нахо-

86 Флоренский П А Священное переименование - С 64

81 Там же - С 145

88 См более позднюю статью Флоренского П А Эмпирея и Эмпирия. - В кн • Флоренский П А Собр соч в 4-х т - Т 1 - М, 1994 - С 146-195

дились в непостижимом и многообразном взаимном воздействии, то современное сознание переводит это единство только в гносеологическую и психологическую сферу, отказывая ему в подлинном существовании: "единосущее" превращается в "подобносущее".

В своих работах Флоренский рассматривает основные характерные черты древнего (по его утверждению - общечеловеческого) восприятия имен и слов. Он выделяет два важнейших признака имени:

1. Имя и его носитель находятся в теснейшей связи, реальной спаянности. Любое воздействие на имя воздействует и на его носителя, поскольку в имени человека содержится сам человек.

2. Вместе с тем имя имеет и известную самобытность, субстанциональность и, следовательно, является не просто "бытием для другого", но непосредственным элементом, составной частью личности или предмета, имеющего данное имя.

В рассмотренных в диссертации произведениях П.А. Флоренского: книгах, статьях, полемических выступлениях, подстрочных комментариях и письмах раскрывается цельное и глубоко продуманное учение философа об имени как центре, вокруг которого созидается как человеческая личность, так и все мироздание. Имени принадлежит качество субстанции вещи, имя живет в вещи и носит характеристики некоего существа. Вещь творится и животворится именем, в связи с чем обращение имени представляется Флоренскому и богословски, и философски, и личностно-обязательным.

Для П. Флоренского подобное отношение к имени не есть нечто суъективное, им самим выношенное и индивидуально "открытое" - он настойчиво говорит о подобном отношении как драгоценнейшем наследии всего человечества, начиная с древнейшего периода его истории. Лишь в Новое время, в период господства рационализма и позитивизма, происходит отход от "подлинного реализма" античности и средних веков, выхолащивается значение имени, в связи с чем подрываются основы человеческого мирознания. Увлеченный новыми влияниями человек лишается органичной связи с Богом и миром, оставаясь одиноким перед лицом неразгаданного сфинкса бытия, которое для него либо самоочевидно как данность, либо вовсе непостижимо.

Изначально человек воспринимает слово как нечто большее, чем набор звуков. Слово "психофизиологично", оно "не дымом разлетается в мире, но сводит нас лицом к лицу с реальностью, и, следовательно, прикасаясь к своему предмету, оно столь же может быть относимо к его, предмета, откровению в нас, как и нас -ему и пред ним"89. Таково первоначальное отношение человека к слову, выражающее уверенность в глубинной соотнесенности вещи и имени, "этой формы всечеловеческого сознания", их сущностной взаимосвязи; уверенность в "богоустано-вленности" имен. Такое понимание слова - характернейшая черта древнейших письменных культур, оно является одним из общечеловеческих корней или истоков идеализма, который, по Флоренскому, является наиболее адекватным отражением истинного восприятия мира.

Флоренский П, свящ Собр соч в 2 т. - Т 2 - М, 1990 - С 81.

Следующим за П.А. Флоренским мыслителем, для которого проблема имени и слова стала на многие годы центральной областью философствования, является, несомненно, С.Н. Булгаков. В отличие от П.А. Флоренского, именно участие в имяславских спорах подвигло Булгакова к началу собственно философской рефлексии над поставленным вопросом.

Философской базой, опираясь на которую мыслитель начинает строить свою концепцию имени, Булгаков, вслед за П.А. Флоренским, называет платонизм и, прежде всего, платоновское учение об идеях. Как помним, П.А. Флоренский видел в платоновской идее аналог имени: "то, что познается, - идея Платона - есть точное соответствие имени"90, - утверждал он в "Общечеловеческих корнях идеализма". Его мысль продолжает и Булгаков, говоря, что "имя есть идея человека в платоновском смысле. Учение Платона об идеях с особой ясностью применимо к учению об имени"91. Булгаков замечает, что в области лингвофилософии Платону, как и во многих других областях, "принадлежит неувядаемая свежесть и острота, его проблематика остается непревзойденной и поныне, несмотря на огромные успехи науки о языке"92.

В своих центральных философских произведениях "Трагедия философии" и "Философия имени" С.Н. Булгаков указывает на язык, слово как на сущностное проявление природы космоса и человека. Учение о троичности мироздания как фундаментальном принципе бытия он обосновывает на примере речи, словесного акта, предложения. Предложение - не просто форма высказывания, но универсальный выразительный акт. Само существование человека возможно рассматривать как суждение, развернутое высказывание человека о том, что он есть. Человек есть "живое суждение или предложение", потому "проблема суждения вырастает в антропологическую проблему"93.

Проблема суждения теснейшим образом связана и с онтологией, ибо предложение всегда сводится к типу: я есмъ нечто. Это - "первосуждение", "онотологиче-ское суждение", "схема сущего", универсальная форма, посредством которой выразим смысл любого суждения, и оно несет в себе образ троичности, обладая тройственным строением, единством трех членов: подлежащее, сказуемое и связка. Эта структура становится центром философствования, заключая в себе и проблему бытия (онтологию), и проблему мышления (гносеологию).

Данное Первосуждение - не только схема сущего, но и схема истории философии, являющая ее трагедию. Истинная реальность есть равноправное единство трех грамматических начал, подлежащего (я: субъект, лицо), сказуемого (нечто: предикат, логос, идея) и связки (есмь: безличное бытие, природа) - подобно единству лиц во Св. Троице. Однако любой философской системе (ибо это природа самой философии) присущ монизм, утверждающий единственное верховное начало: изначальное единство, отрицающее тройственную природу предложения.

90 Флоренский П А Общечеловеческие корни идеализма//Символ - 1984 -№11. - С 191

81 Булгаков С.Н Философия имени - М, 1995 - С 240.

92 Там же - С 328

93 Булгаков С Н. Трагедия философии //Собрание сочинений в 2-х т - Т 1. - М„ 1993 - С 416.

Тогда философия в принципе не способна выразить цельность триединой реальности и стремится свести Троицу к единице, избирая часть вместо целого, что и обрекает философское мышление быть еретичным. Тройственная форма суждения лредопределяет и главные течения философского еретичества: системы могут сделать верховным субъект (философия субъекта, чистый образец которой учение Фихте); предикат (философия сказуемого, панлогизм Гегеля); связку (образец - система Спинозы). Подлинное боговедение, мироведение и человековедение на путях философии недостижимы.

В речи осуществляется осмысленное бытие, бытие для человека. В "Философии имени" Булгаков обращается к идее о запечатленности троичности в мире и отражении его в предложении: в диалектическом единстве существительного, глагола и связки. Имя существительное-есть "экзистенциальное суждение, в котором подлежащим является некоторая точка бытия, то, что само по себе не может выразиться в слове, а сказуемым является имя'^РВ бытии слова, как и в бытии мира, есть неименуемая, внелогическая глубина, на которую можно только указать, но нельзя выразить. Язык, как и мир, обладает трехипостасным бытием. Связь бытийственных уровней (трансцендентного и имманентного) происходит в связке, акте именования, в котором совершается опознавание единства трансцендентной и имманентной областей.

Любое высказывание (предложение), прежде всего, - свидетельство о бытии тех или иных реальностей. Поэтому предложение распадается на две части, обладающие различным онтологическим статусом. В первую группу входят "онтологические существительные" (грамматически они могут быть различными частями речи), выступающие в качестве подлежащих. Слова второй группы выражают качество или состояние этих онтологических существительных, осуществляют суждение о них - глаголы, прилагательные и т.д. Эти слова не имеют бытийствен-ности и объединены в категорию предикативности, то есть сказуемого. Сказуемое -это то, что говорится (сказывается) о сущности. Как видим, Булгаков онтологи-зирует существо речи. Идя от отнологии слова, философ подходит к именованию как к онтологическому процессу. Именование в целом конституирует бытие. Облекаясь в язык, сущность именуется сначала для себя, а потом и для другого. Потому именование есть важнейшая характеристика отношений вещи и имени -основной стержень, вокруг которого происходит выявление сущности. Через него совершается "обнаружение" субъекта в словесном определении.

Процесс именования необходим для "меонального" мира. Благодаря ему сущность воплощает себя в инобытии, проходя несколько этапов: именование для себя; именование для другого. Человеческая способность к именованию выступает в качестве синергийного процесса. В имени слышим не только "голос вещей и самого мира", но проявляется творческий акт человека, который состоит в стремлении мысли найти адекватную сущности словесную форму, передающую ее во всей полноте. В творческом акте мысли происходит переход от энергийного самоименования сущности к ее именованию человеком. При этом человек, если

" Булгаков С Н Трагедия философии //Собрание сочинений в 2-х т - Т. 1. - М , 1993 - С 57

он хочет наделить вещь истинным именем, в котором она будет говорить с ним, не имеет права на субъективный волюнтаризм. Он должен "слушаться вещи, прислушиваться к ее самооткровению, внимать, что она ему скажет"95. Название вещи может быть сущностным именем только в том случае, когда оно представляет собой самооткровение вещи.

Таким восприятием акта наименования Булгаков стремится снять кантианское противопоставление ноуменального и феноменального мира, критикуя Канта за создание пропасти между объектом и субъектом. Их бытийственность и обуславливается процессом именования, которое выражает тот факт, что "ноумен просто есть феномен". Диалектическое решение проблемы тождества вещи и имени позволило преодолеть ту проблему, которая оказалась непреодолимым препятствием для немецкого философа - проблему взаимосвязи объекта и субъекта.

Философия обращается к языку, утверждая его первостепенную важность для себя. Язык осознается обиталищем философии. Мысль Булгакова включена в одно из главнейших русл философского процесса XX столетия, предваряя Хай-дегтера, Витгенштейна, Гадамера, Ортегу-и-Гассета, и предлагает глубоко оригинальный взгляд на проблему языка, слова и имени.

В "Философии имени", а также в богословско-философских произведениях, входящих в корпус "большой" и "малой" трилогии, концепцию Булгакова об объективной стороне бытия слова восполняет его софиология. София является носителем энергии и творцом, она хранит и источает из себя вся смыслы и идеи мира Творение не есть творение ex nihil, но является просвещением тьмы меона, материи как небытия, умным светом, исходящим из Софии. В момент творения в меоне возникают и реализуются слова-идеи. "В начале мирового бытия, в космическом архэ, в меональной первоматерии бытия, в потенциальной его жажде было наполняющее ее, вносящее свет слово, в котором все получало свое имя, свою раздельность. Это слово мира и в мире, космический логос, есть прямое действие Логоса Божественного"96. София и есть этот космический логос, проявление Бога в материальном мире, которое имеет свое средоточие в образе человека. Благодаря причастности логосу, человек является микрокосмом, несет в себе и охватывает все творение. В его мышлении находит новый статус существования объективно реальный мир идей. Сознание человека и устройство мира в соответствии с замыслом космического логоса находятся в онтологическом созвучии. Единство логоса в мире и человеке приводит к тому, что "человек мыслит в соответствии со смыслами бытия, его познавательная способность бытийственно достоверна"97.

Ключ к пониманию тайны слова и имени находится в плоскости уяснения того непреложного факта, что человек причастен к космическому логосу, Софии. София выступает как "резервуар человеческих слов", которые есть лучи Логоса. В соответствии с этим непосредственное человеческое сознание не может воспринимать космос иначе, чем одушевленным, говорящим и раскрывающимся

и Булгаков С.Н. Трагедия философии //Собрание сочинений в 2-х т - Т 1 - М , 1993 - С 103

96 Булгаков С Н Философия имени. - С. 123

" Безлепкин Н Философия языка в России - С 349.

человеку как микрокосму в подлинном своем звучании. Это свойство познания мира через причастность к космическому логосу человек частично утерял вследствие грехопадения. Его слух, язык и само сознание повреждаются в результате этой космической катастрофы. Голоса вещей отныне доносятся до него глухо и невнятно. Человек "стал слышать и прислушиваться больше к себе, своей субъективности, отъединенности от космоса, нежели к этому последнему. И его речь зазвучала все более неверно и раздробленно"98. Слово падшего человека почти лишено бытийственности, его слышит только человек, оно не способно проникнуть и получить отзвук в глубинах мироздания.

Софиология в трудах Булгакова связывает воедино Бога, мир и человека как "положительное всеединство". Человек - носитель Софии, которая появляется в нем в надленности высшими идеями истины (в уме), красоты (в чувствах) и добра (в воле). Через человека София и проявляет в мире свою творческую активность "Природа человекообразна, она познает и находит себя в человеке. Человек же находит себя в Софии и через нее воспринимает и отражает в природу умные лучи Божественного Логоса, через него и в нем природа становится софийна"99. Ключом же, вводящим человеческое сознание в творческий мир Софии, выступает слово и высшее, "сгущенное" его проявление - имя. "В порядке софийном всякий человек есть воплощенное слово, осуществленное имя, ибо Сам Господь есть воплощенное Слово и Имя. Человеческое именование и имявоплощение существует по образу и подобию Божественного воплощения и именования"100. Таким образом, софиология стала той основой, с помощью которой Булгаков стремится обосновать онтологический статус слова и посредством которой разворачивает гносеологическую составляющую философии имени101.

Всестороннюю проработку главные темы философии имени получили в грандиозном синтезе А.Ф. Лосева. Важно отметить, что воззрения этого мыслителя формировались в самой непосредственной связи с афонским движением. Не только "ономатодоксия Лосева, но и в целом вся его философская система испытала самое существенное воздействие со стороны имяславской полемики: его раннее "восьмикнижие" буквально пронизано отголосками этих споров. Все произведения Лосева: от юношеской статьи "Эрос у Платона" (1916) до поздних "Введение в общую теорию языковых моделей" (1968), "Проблема символа и реалистическое искусство" (1976), "Знак. Символ. Миф" (1982), "Языковая структура" (1983) и др. обращены к проблеме слова и имени, не только лингвистическому и филологическому, но диалектическому их обоснованию как "орудия живого социального общения", раскрытию "живой и трепещущей стихии слова"102. Говоря об "имяславском" наследии Лосева, следует иметь в виду все его наследие.

98 Булгаков С Н. Философия имени - С 126

и Булгаков С.H Философия хозяйства Сочинения в 2-х т - Т 1 - M , 1993 - С 158

™ Булгаков С H Философия имени - С. 269-270

101 См также Безлепкин H Философия языка в России - С 354-373, Резниченко А И Философия имени онтологический аспект (о С Булгаков, А Ф Лосев)- Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук - M , 1997

т Тахо-Годи А А Лосев - M , 1997 - С 85

Миф, число и имя стали центром философии А.Ф. Лосева. Как и Флоренский, Лосев не только анализирует и рассуждает о природе имени, но и воспевает его. В его книгах немало мест, которые можно назвать "энкомиями", посвященными имени. Лосев говорит о всемогуществе имени, о его центральном месте в человеческом мышлении. Отрицать реальность имен - означает впадать в вопиющее заблуждение и даже безумие. "Слово - могучий деятель мысли и жизни. Слово поднимает умы и сердца, исцеляя их от спячки и тьмы. Слово двигает народными массами и есть единственная сила там, где, казалось бы, уже нет никаких надежд на новую жизнь... Без слова нет ни общения в мысли, в разуме, ни тем более активного и напряженного общения. Нет без слова и имени также и мышления вообще". Оттого "философия имени есть просто философия" - "единственно возможная теоретическая философия, которая только и заслуживает названия философии"103.

Номинализм как последовательное отрицание реальности имен всегда воспринимался Лосевым как абсурдная форма мысли. В своей поздней статье "Расцвет и падение номинализма. Мыслительно-нейтралистская диалектика XIV века " автор утверждает, что номинализм, по определению, не может быть ни глубоким, ни ведущим, ни просто плодотворным направлением философии. Более того, фактически и логически невозможно быть абсолютным номиналистом, так как это течение основано на "игнорировании того очевидного, на чем основывается и вся философия, и даже всякая обыденная мысль". Отрицание процессов обобщения (общих понятий и идей) может иметь только характер курьеза. Последовательный номинализм обуславливается только "пустословием" и "философской неграмотностью", он - "вырожденческая точка зрения" и знаменует собой "полное падение философии вообще"104.

Центральным произведением, в котором излагается философская составляющая учения Лосева об имени, следует признать его "Философию имени", входящую в раннее "восьмикнижие" в качестве одного из самых ярких произведений. В книге мыслитель стремится представить систему отношений между именем и предметом, выделяя многочисленные аспекты их взаимодействия. В этом процессе находятся в онтологическом единстве.

"1. Предмет или предметная сущность, вместе с самой сущностью.

2. Энергия сущности или выражения.

3. Физико-физиолого-психологаческий факт слова, являющийся для сущности и ее энергии приемником и осмысливаемым через них инобытием"105. Имя именует вещь и одновременно выражает понятие о ней, раскрывая систему связей, имеющую онтологический характер.

В своем трактате Лосев представляет "многотрудный путь сущности" в мир "инобытия" как сложную иерархическую систему, зафиксированную в виде 67 категорий, представляющих собой "те мысленные узлы, которые образуют

103 Лосев А Ф Философия имени//Лосев А Ф Бытие Имя Космос. - М , 1990 - С. 628

1и*ЛосевАФ Философия Мифология Культура -МД991.-С 380-381.

105 Лосев А Ф. Философия имени - В кн Лосев А Ф Бытие Имя Космос. - М , 1990 - С. 630

"лестницу разной степени словесности", логическую систему, посредством которой организуется работа человеческого ума. В судьбе слова он видит судьбу самой сущности, ради которой оно возникает, глубину познаний которой оно воплощает. "Дойти до слова и значит дойти до смысла", поскольку "имя и есть расцветшее и созревшее Сущее".

В "Философии имени" Лосев выстраивает систему доказательств бытий-ственнсти слова. Прежде всего, он исследует язык вне его отношения к человеческому субъекту, рассматривая его как одну их форм энергийной эманации (которую он понимает не в неоплатоническом смысле) Первосущности (то есть Божества). Сущность, спускаясь в меонические глубины, облекает себя в языковые формы для себя и для "другого" - для воплощения в человеческом сознании. Самоименование есть необходимый способ выделения себя из инобытия. В таком случае человеческое сознание лишь возможная, но необязательная субстанция воплощения слова.

Вслед за этим Лосев обращается к "субъектно-онтологическому изучению слова в его человеческом воплощении", стремясь обосновать родство природы слова у человека и у Сущности, несмотря на свойственные человеческому сознанию искажения чистых энергий последней. Слово представляет собой систему возможных мысленных уровней бытия, оно место встречи Бога и мира.

Слово в "Философии имени" Лосева предстает как воплощение сущности: любая вещь может быть представлена как слово, то есть как высказывание о своей сущности. "Если сущность - имя и слово, то значит, и весь мир, вселенная есть имя и слово, или имена и слова. Все бытие есть то более мертвые, то более живые слова. Космос - лестница разной степени словесности. Человек - слово, животное -слово, неодушевленный предмет - слово, ибо все это - смысл и его выражение, совокупность разных степеней жизненности или затверделости слова. Все живет словом и свидетельствует о нем"106. Но всякое слово о мире находит свое утверждение в том Слове, к которому приводит безмолвствующее благоговейное сознание, достигшее гипер-ноэтического уровня (который возможно обрести только в "умной молитве"). В нем-то и раскрывается величайшая тайна бытия, которая одновременно есть и тайна имени: каждое слово глубоко причастно Божественному Логосу, каждое имя связано с именем Божиим. В этом свете философия имени Лосева предстает не просто как "диалектико-феноменологическая история образования слов, но как учение о космическом и божественном слове, то есть как космология и космогония, теология"107.

В тексте, условно обозначенном "Миф - развернутое магическое имя", Лосев предельно четко формулирует основные положения ономатодоксии, которая оказывается вместе с софиологией неотъемлемой частью его учения о бытии. Сущность обладает тремя аспектами: ипостасностью (имеющей в свою очередь три начала), софийностью и ономатичностъю. Ипостасность описывает самодовлеющую и ни от чего не зависящую сущность. Софийное начало определяет сущность

106 Лосев А Ф Философия имени - С 734-735

"" Безлепкин Н Философия языка в России - С 347

в отношении к инобытию, которое само изводится сущностью. Наконец, ономати-ческое начало говорит о явленной и "уразуменной" сущности. Имя сущности и есть понятая и узнанная среди всего прочего сущность. "Назвать сущность - значит знать, что она такое, отличать ее от всего другого и, кроме того, знать, что знаешь ее и умеешь отличать от всего другого"108.

Общение сущности и инобытия возможно только в сфере смысла, идеи, энергии, то есть в сфере имени. Это общение и есть само бытие для твари, ибо инобытие есть чистое ничто. Чем больше тварь общается с сущностью, тем более интенсивно она существует и "чем менее общается, тем более уходит во тьму и более слабеет в смысле бытийственности". Итак, имя сущности есть "сфера общения сущности с инобытием - та сторона сущности, которая открыта для инобытия"109. Таким образом, сущность и тварь объединяются через энергию имени.

Как и для П.А. Флоренского и С.Н. Булгакова, для философского обоснования своего учения об имени А.Ф. Лосев привлекал платонизм, так как, по мнению мыслителя, он один является учением "об идее как явленном лике предмета, несущем энергию его сущности". В платонизме Лосев находит воззрение о восхождении и энергийном излучении Божества. Диалектическое разделение эйдоса и меона, идеи и материи обязательно для платонизма. Имя в платонизме становится заявлением вещи. "Правильность" имени состоит в том, что оно показывает, какова сама вещь", - пишет Платон в "Кратиле"110. В том же диалоге описывается творение имен из звуков и слогов, когда законодатель всматривается в эйдос предмета и создает имя в соответствии с ним. Имя в платонизме ни в коем случае не есть только фонетическое явление. "Прибавляется какая буква или отбрасывается - это ничего не значит, пока имеет силу проявляющаяся в имени сущность"111. Может быть, много имен различных по слогам и звукам, но по силе выражающих одно и то же. Именно высшая сила, более могущественная, чем человек, соотносит имена и вещи, чтобы первые были необходимо правильны. Имя - это подражание сущности, не субъективная и предвзятая картина вещи. Оно учительное орудие, с помощью которого можно постигать мир. Имя - это явление идеальной сущности вещи. В платонизме Лосев находит не только мыслительный аппарат имяславия, но и "философию подвига и реального обожения вместо отъединенно-теоретического исследования предмета"; идеальную диалектику против абстрактной метафизики; мистический символизм против всякого натурализма.

Говоря о лосевском отношении к платонизму, необходимо указать на его амбивалентность. В "Очерках античного символизма и мифологии" Лосев предает его анафеме как идейный источник всяких ересей112. С другой стороны, в той же книге платонизм расценивается философом не просто высоко в историческом смысле ("ослепительное" явление греческого язычества), но и как "единственно

,|)8 Лосев А Ф Миф Число. Сущность - С 221.

:с" Там же - С 229

110 Платон Кратил 428 е

1,1 Кратил. 393 д.

"* Лосев А Ф Очерки античного символизма - С. 899.

самобытную форму философствования" вообще, не сводимую ни на мифологию, ни на религию, ни на науку"3. Для того, чтобы оставаться в границах философии, мыслить иначе, чем по-платоновски, нельзя.

Проанализированные в диссертации работы А.Ф. Лосева позволяют определить ту основополагающую роль, которую философ отводил имени в богословии, философии, науке и, вообще, человеческом бытии. Вопрос о действительности имен, их не мнимой связи с именуемым становится вопросом о возможности постижения мира вообще. В качестве центрального своего положения учение Лосева об имени и слове имеет концепцию их активности или энергийности. Слово обладает своим бытием и движением, источником которого является Абсолют. В процессе именования (семиозиса) Лосев выделяет сложную иерархию актов сознания, говоря о бесконечной смысловой валентности знака. Он настаивает на особой природе слова (имени, символа, мифа), не сводимой ни к объективному миру, ни к процессу мышления, находя в нем диалектику "интеллеги-бельного" и "меонального" мира. Важно обратить внимание на то, что процесс имянаречения включает в себя момент упорядочивания борьбы с хаосом, "демео-низацию" бытия, которая имеет в целом необратимый характер. Имя взаимодействует с сознанием и мышлением, являясь, с момента своего рождения, реально действующей антропокосмической силой.

Проблему языка Лосев последовательно перемещает из области гносеологии в чистую онтологию. При этом важно подчеркнуть, что само разделение на гносеологию и онтологию у Лосева неприемлемо, он изначально отвергает противостояние вещи и именующего ее слова, объекта и субъекта. Имя и вещь "равно укоренены в бытии и равно значимы; между ними протянута здесь связующая и дающая основу для их частичного отождествления смысловая (идеальная) нить"111. Таким образом, Лосев отказывается от традиционной для новоевропейской философии "горизонтальной" модели субъект - объект, относящей язык к сугубо гносеологической, но не онтологической сфере. С другой стороны, философ выделяет персоналистический аспект языка, который, напротив, ограничивает абсолютистские претензии человеческого познания и слова на полное воссоединение с сущностью, на абсолютное выражение истины.

В лосевском понимании языка бытие и субъект, вещь и имя диалектически слиты, причем слиты не только своими собственными внутренними энергиями и силами, но общим для них первоисточником - понимающей себя и общающейся с собою Первосущностью. Конвенциональному (а значит, номиналистическому) новоевропейскому лингвистическому подходу, трактующему об условной связи вещи и слова, в которой язык замыкается на человеческом субъекте (от индивида до коллективного бессознательного), Лосев противопоставляет свою онтологическую теорию софийно-символического укоренения имени и слова в самой сущности. Целостное понимание языка, по Лосеву, не может не быть основанным на

1,3 Лосев А Ф Очерки античного символизма и мифологии - М, 1993. - С 237

Гоготишвили Л А Религиозно-философский статус языка - В кн • Лосев А Ф Бытие Имя Космос -С. 911

религиозной философии. Или Бог и мир как-то проявляются и открываются (тогда в религии возможны и необходимы культ, иконы, молитва, а в философии все теории, претендующие на объективное знание), или Бог и мир не проявляются никак: тогда о них нельзя сказать ничего, иконы становятся идолами, богослужение - театром, а молитва - самообольщением. Тогда водворяется полный и абсолютный позитивизм и атеизм. В одном ряду стоят учение о единосущии (омоу-сианство), православное дифизитство, иконопочитание, исихазм и имяславие (ономатодоксия). Они - "единое православно-восточное, византийско-москов-ское, мистико-символическое и диалектико-мифологическое учение и опыт". Им противостоят арианство, монофизитство, монофелитство, иконоборчество, вар-лаамитство и имяборчество (ономатомахия), которые суть "единое безбожное мировоззрение и опыт, которому трижды анафема да будет, купно с эллинством, латинством и западным возрожденским басурманством""5 (то есть новоевропейской рационалистической философией, разделившей и противопоставившей бытие и сознание, мир и человека, имя и именуемое) - таково предельно выраженное исповедание А.Ф. Лосева.

При подведении итогов исследования в диссертации делается вывод, что в философии имени П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева предельно четко обоснована возможность и необходимость единства субъекта и объекта, сознания и бытия, ноумена и феномена. В лингвофилософии этих мыслителей язык предстал тем видом бытия, для которого оказался внутренне органичным синтез онтологизма и персонализма. В рассуждениях русских философов имя воспринималось как особое место встречи "смысла" человеческой мысли и имманентного "смысла" предметного бытия. Все мироздание обладает смыслом, в связи с чем философия природы (космология, онтология) и философия духа (антропология, гносеология) синтезируются в философии имени как учение о самообнаружении смысла. В имени русские философы стремятся видеть отправной пункт познания. Лишить предмет имени - значит, перейти к такому опыту, который, хотя и воспринимаем, но уже не высказываем человеком, а потому не имеет никакого смысла. В имени состоит "фокус нашей мысли, и только в фокусе возможно истинное познание""6. Установление отношений между именем и вещью является наиболее важным моментом, раскрывающим принципиальное отличие понимания познания в русской и западноевропейской философии. Европейская традиция, замыкающая познание в пределах ума, рассматривает его в аспекте рациональности, гносеологии, логики. Русская мысль исходила из того, что бытийственость (онто-логичность) составляет природу познания. Флоренский, Булгаков, Лосев обращаются к слову и имени как к непосредственному бытию, видя в нем также ключ к постижению мироздания. Рассматривая эту характерную черту теории познания в русской религиозной философии, прот. А. Гернимус подчеркивает, что в нем познание бытийно (экзестинциально) и относится к онтологии. Познание есть

115 Гоготишвили Л А. Религиозно-философский статус языка - В кн. Лосев А Ф Бытие Имя Космос. - С 900.

Флоренский П.А. Имена. - М, 1993. - С 72.

"процесс и состояние самой реальности, а не процесс и результат рефлексии". В философии имени мы видим последовательное перемещение проблемы слова и языка из гносеологии в чистую онтологию, бытийственный характер теории познания. "Органическая слитность онтологической и гносеологической сторон философии имени способствовала превращению безликого и неопределенного мира в мир, освещаемый разумом, доступный для понимания. Мир ожил в имени, приобрел потенциальную и активно проявляющуюся способность к познанию"117.

Как онтологическое направление в философии языка учение русских религиозных философов не приемлет кантовскую гносеологию, указывая на несостоятельность концепции о расторжении взаимосвязи субъекта и объекта, ноумена и феномена, которая стремится сделать "ноумен глухим и слепым, а феномен пустым, мертвым и призрачным"118. Учение об онтологичности имени преодолевает эту "мнимую пропасть", созданную кантианством. Русская религиозно-философская мысль настаивает на самопроявлении сущности в имени. Ей вообще чуждо то критическое направление, которое стало одним из основных в западноевропейской философии, стремившееся преодолеть "власть языка" и имени, победить "околдование нашего разума" лингвистическими средствами119. Напротив, отечественная традиция видела путь для разрешения философских проблем и для освобождения человеческого разума именно в раскрытии глубинной природы языка и в опоре на него. Аналитически разобранные слово и имя утрачивают свою сущность и превращаются в нагромождение психологических и иных осколков. Познание и словесное выражение едины. Познание осуществимо только в слове, и стремление изгнать его из области "чистой мысли" ущербно и разрушительно.

С другой стороны, русская философия имени восстает против инструмента-листского истолкования соотношения языка и мысли, где сам язык рассматривается как механизм. Этой концепции, известной еще с эпохи Просвещения, свойственно отношение к языку как к "орудию" мысли и человеческого общения. В связи с ограниченностью и трудностями, встречаемыми на этом пути, возникает неудовлетворенность познавательными возможностями "естественного языка", который предполагается заменить на более совершенный, созданный по зрелому и выверенному проекту. Инструментализм языка не любит "своей связи с ним, не ощущает, живет в нем не как в своем теле, а как в наемном номере гостиницы и потому, естественно, озабочен наиболее рациональной мебелировкой этого номера"120.

В противовес кантианству и позитивистскому инструментализму русская философия имени считает, что в имени происходит самовыявление вещи. В этом процессе тесно переплетены вопросы познания человека и познания первосущно-сти, тогда познание предстает не как открытие неких отвлеченных законов, которые управляют различными сферами реальности, а как постижение бытия в виде

"7 Безлепкин H А Философия языка в России - С 357

"" Булгаков С H Философия имени - М., 1995. - С 106

ш См, например Витгенштейн Л Философские исследования// Новое в зарубежной лингвистике - Вып 16 - M , 1995 - С 124

ш Флоренский П А Мысль и язык. - Собр соч в 4-х т - Т3(1) - С 188

имен и символов, из которых складывается вся картина мира. Логическое, рациональное объяснение в конечном итоге стремится снять само явление, растворить его реальность в тех категориях и понятиях, которые оно подставляет вместо реальности. Описание же символами человеческого духа "желает углубить наше внимание и послужить осознанию предлежащей нам реальности"121. Философия имени занимает центральное место в учении данных мыслителей, выступая стержнем познания мира.

Заключение диссертации представляет собой теоретическое завершение исследования, в котором подводятся его итоги и констатируется выдающееся значение отечественной метафизики слова в мировом историко-философском процессе.

ш Иванов В В П А. Флоренский и проблемы языка//Механизмы культуры - М., 1990 - С. 222

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ И ВЫВОДЫ ДИССЕРТАЦИИ ИЗЛОЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

1. Лескин Д.Ю. Спор об имени Божием. Философия имени в России в контексте афонских событий 1910-х гг.: Монография. - СПб, 2004. - С. 368 [23 п.л.].

2. Лескин Д.Ю. О Церкви. О России. О школе: Сборник научных статей.

- Тольятти, 2005. - С. 352 [22 п.л.]

3. Лескин Д.Ю. Познавательная сущность слова и имени в древнерусской философской культуре: Философское образование// Вестник межвузовского Центра по русской философии и культуре. - М., 2006. № 14. - С. 3-20 [1,1 п.л.].

4. Лескин Д.Ю. Онтологическое восприятие имени как "общечеловеческая интуиция" в произведениях раннего П.А. Флоренского (по новоопубликованным документам)//Вестник Самарского государственного университета Гуманитарная серия. - Самара, 2006. - № 5/1 (45). - С. 33-40 [0,7 п.л.].

5. Лескин Д.Ю. Философское значение развития понятий слова, имени и энергии в поздневизантийском богословии//Известия Самарского научного центра РАН Специальный выпуск. Новые гуманитарные исследования - Самара, 2006 (июль). - С. 5-15 [1,4 п.л.].

6 Лескин Д.Ю. Апофатизм Дионисия Ареопагита и византийская теория образа как идейные источники онтологической теории имени// Известия Самарского научного центра РАН. Актуальные проблемы гуманитарных наук. - 2006 № 2. - С. 229-237 [1,6 п.л.].

7. Лескин Д.Ю. Спор великих каппадокийцев и Евномия о границах богопоз-нания и его рецепция в русской философии XX века// Вестник Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Серия "Философия".

- 2007. - № 3 (в печати) [2,4 пл.].

8. Лескин Д.Ю. Имяславский период жизни и творчества А.Ф. Лосева// Известия Самарского научного центра РАН. Проблемы гуманитарных наук (в печати) [2 пл.].

9. Лескин Д.Ю. Онтологический статус имени и слова в философской культуре Древней Руси// Вестник Самарской гуманитарной академии: Философия, филология - Самара, 2006. - № 1 (4). - С. 210-222 [1,9 пл.].

10. Лескин Д.Ю. А.Ф. Лосев (монах Андроник): штрихи к духовной биографии русского философа//Наука и культура России: Материалы III Международной научно-практической конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры. - Самара, 2006. - С. 21-26 [0,8 пл.].

11. Лескин Д.Ю. Значение имени в культуре Древнего Египта// Философия языка и имени в России: Материалы круглого стола. - М., 1997. - С. 45-51 [0,3 пл.].

12. ЛескинД.Ю. Материалы по истории споров об имени Божием 1912-1917 гг. //Труды преподавателей Самарской духовной семинарии. - Самара, 2004. - С. 74-139 [4,1 пл.].

13. Лескин Д.Ю. Отражение афонских споров в частной переписке участников "Новоселовского кружка"// Церковь и время, 2001. - № 4 (17). - С. 203-240 [2,3 п.л.].

14. Лескин Д.Ю. С.Н. Булгаков - участник афонских споров об имени Божием: Сборник докладов Международной научной конференции "С.Г. Булгаков: религиозно-философский путь. К 130-летию со дня рождения". - М., 2003.

- С. 170-191 [1,4 п.л.].

15. Лескин Д.Ю. Технократическое мышление и традиционная культура //Наука и культура России: Материалы II Международной научно-практической конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия 24-25 мая 2005 г. - Самара, 2005.

- С. 70-72 [0,4 п.л.].

16. Лескин Д.Ю. Византийский идеал "симфонии" двух властей и его влияние на формирование церковно-государственных отношений в России// Государство, религия, Церковь в России и за рубежом: Информационно-аналитический бюллетень. Издание Российской академии государственной службы при Президенте РФ. - 2006. - № 3-4 (38-39) (в печати) [0,9 п.л.].

17. Лескин Д.Ю. К истории книжной справы при Патриархе Никоне: фило-софско-культурологический аспект// Стяжание Святой Руси - созидание государства Российского: Сборник научных трудов/ Сост. и общ. ред. Шмидт В.В. Ч. 3. - М„ 2006 (в печати) [1,7 п.л.].

18. Лескин Д.Ю. Русская философия имени как самобытная онтологическая теория слова// Вестник Самарской государственной академии путей сообщения (в печати) [2 п.л.].

Учебно-методические пособия

19. Лескин Д.Ю. Религии мира: Методические указания. - Самара, 2006. - С. 48 [3 пл.].

20. Лескин Д.Ю. Социальное учение Русской Православной Церкви: Конспект лекций по дисциплине. - Самара, 2006. - С. 160 [10 пл.].

21. Лескин Д.Ю. Христианская антропология. Социальное учение Православной Церкви: Методические указания. - Самара, 2006. - С. 28 [1,75 пл.].

22. Основы религиоведения: учебное пособие/ Сост. Лескин Д.Ю. - Тольятти, 2005. - С. 792 [49,5 пл.].

23. Сборник учебных программ и методических материалов по богословским и религиоведческим дисциплинам для светских учебных заведений/Сост. и пред. Лескин Д.Ю., прот. - Тольятти, 2001. - С. 464 [58 пл.].

Подписано в печать 25 12 2006 г Формат 60x8^ Бумага офсетная Печать оперативная Объем Зил Зак 12226 Тираж 150

Отпечатано в типографии ДИС ОАО «АВТОВАЗ» 445633 Тольятти, Южное шоссе, 36

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Лескин, Дмитрий Юрьевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Слово и язык в русской мысли XI-XIX вв.

1. Этапы становления отечественной лингвофилософии.

2. Онтологический статус слова в философской культуре Древней Руси.

3. Библейские основания древнерусского понимания природы слова.

4. Патристическая традиция как важнейший источник формирования отечественной философии имени.

4.1. Раннехристианское учение об имени и александрийская экзегетика.

4.2. Антиохийская и сирийская традиции истолкования природы имен.

4.3. Антиномия имени и неименуемости в системе псевдо-Дионисия Ареопагита

4.4. Проблема образа в эпоху иконоборчества.

4.5. Имя и слово в поздневизантийский период.

4.6. Диалектика сущности и энергии в учении свят. Григория Паламы.

5. Именование как явление сущности в древнерусской книжности.

5.1. Азбучная система преп. Кирилла и интерпретация кирилло-мефодиевского наследия в Древней Руси.

5.2. Бытование имени, слова и текста в древнерусской письменности.

6. Философское осмысление проблем языка в XVIII - первой половине XIX столетий.

7. Славянофильская концепция слова.

7.1. А.С. Хомяков: слово как «истинная среда обитания человека».

7.2. И.В. Киреевский: «соборные» свойства слова.

7.3. К.С. Аксаков: «слово есть человек».

8. Психологическое учение о языке А.А. Потебни.

9. Духовно-академическая традиция понимания слова (Н.П. Гиляров-Платонов,

В.Д. Кудрявцев-Платонов).

10. Слово в контексте «метафизики всеединства» B.C. Соловьева.

11. Основные итоги развития философского дискурса о слове и язык в России до начала XX в.

ГЛАВА II. Идейное содержание имяславских споров и философская полемика вокруг них

1. Роль афонских споров в формировании философии имени в России.

2. Имяславская доктрина в работах о. Илариона (Домрачева) и о. Антония (Булатовича).

3. Богословско-философская оценка имяславия в официальных документах Константинопольской и Русской Церкви.

4. Рационалистические и номиналистические тенденции в антиимяславской литературе.

4.1. Священник Хрисанф Григорович.

4.2. Архиепископ Никон (Рождественский).

4.3. Эволюция ономатологической концепции С.В. Троицкого.

5. Философская общественность России о проблематике афонских споров.

6. Имяборчество как кризис христианского сознания в оценке М.А. Новоселова.

7. Антитеза имяславия и имяборчества как философское противостояние реализма и номинализма у М.Д. Муретова и С.А. Алексеева (Аскольдова).

8. Выступление Н.А. Бердяева и понимание содержания споров представителями «нового религиозного сознания».

9. Имяславие как истинная онтология в публицистике В.Ф. Эрна.

9.1. Содержание «имяславского» наследия В.Ф. Эрна.

9.2. Характеристика споров как столкновения онтологизма и психологизма в статьях 1914-1916 гг.

9.3. Позитивистская антропология и кантианство - философское основание имяборчества.

10. Афонские споры - идейный источник генезиса отечественной философии имени.

ГЛАВА III. Философия имени в трудах П. А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева

1. Основные характеристики онтологической теории имени.

2.Идея - энергия - символ: философия имени П.А. Флоренского.

2.1. П.А. Флоренский - участник имяславских споров.

2.2. Источники философии имени П.А. Флоренского.

2. 3. «Магия слова» в мифологическом мышлении. Лингвофилософский аспект (по новоопубликованным работам).

2.4. Имяславие как «всечеловеческое сознание»: историко-философский ракурс.

2.5. Философские предпосылки имяславия.

2.6. Учение П.А. Флоренского о диалектическом единстве имени и сущности. Слово как символ.

3.Онтологическая теория имени С.Н. Булгакова.

3.1. Формирование философии имени С.Н. Булгакова в ходе афонских споров.

3.2. Тройственная форма предложения как «схема сущего» в «Философии имени» и «Трагедии философии» С.Н. Булгакова.

3.3. Слово - антропокосмический феномен.

3.4. Метафизическая природа акта именования.

3.5. Энергийность и символичность имени.

3.6. Синтез имяславия и софиологии в учении об имени С.Н. Булгакова.

4. «Стихия имени» А.Ф. Лосева.

4.1. Влияние имяславских споров на становление мировоззрения А.Ф. Лосева.

4.2. Обзор источников по философии имени А.Ф. Лосева.

4.3. Иерархическая структура постижения имени по работам «Философия имени» и «Вещь и имя».

4.4. Имяславие - школа философии и богословия.

4.5. Слово как символ в работах позднего А.Ф. Лосева.

4.6. Диалектический синтез онтологизма и персонализма в понимании

А.Ф. Лосевым природы имени.

5. Единство учения об имени П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева.

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Лескин, Дмитрий Юрьевич

Актуальность темы исследования

В истории философской мысли проблема соотнесенности языка и мышления, слова и вещи, имени и сущности всегда занимала важное место. На протяжении тысячелетий тема взаимосвязи реального мира, человеческого знания о нем и его вербального выражения, степень адекватности восприятия, понимания, мысленного и словесного определения бытия получала самые различные интерпретации: от утверждения полного и неразрывного единства имени и именуемого (например, в мифологическом сознании) до резкого и окончательного разделения бытия и сознания, когда любая дефиниция или понятие воспринимались как имеющие отношение не к миру как таковому, но к субъективному восприятию индивидуальным сознанием этого мира, к его «кажимости». Широкая палитра решения вопроса о форме связи предмета и его имени наличествует уже в философской культуре древнего мира. Она гениально представлена в ряде диалогов Платона и, особенно, в его «Кратиле». При этом историческое исследование проблемы свидетельствует, что «реалистический» взгляд на взаимосвязь мира и представления о нем, вещи и слова, имени и именуемого оказывается первичным и характерен для непосредственного сознания, оперирующего символическими образами, а не рациональными понятиями.

Весь XX в. стал временем углубления представлений о языке, признания его основополагающей роли во всей сфере человеческого бытия. Можно говорить о новом открытии языка, которое произошло на рубеже XIX - XX столетия. Сознавая это, известный германский лингвист Г. Ипсен отмечал, что «в конце прошлого (XIX -Д.Л.) века философия языка в подлинном смысле не существовала»1. Лингвофилософия Ч. Пирса и Г. Фреге, структурная лингвистика Ф. Соссюра, социолингвистика У. Уитни, этнолингвистика Э. Сепира и К. Пайка, декериптивная лингвистика Л. Блумфилда, психолингвистика и другие науки рождены в прошлом веке. Количество западных исследований в области философии языка колоссально. Огромно их воздействие и на отечественное языкознание. При этом необходимо отметить, что и Россия дала науке ряд лингвистов мирового уровня: достаточно назвать имена И.А. Бодуэна де Куртенэ, Н.В. Крушевского (казанская лингвистическая школа), Н.С. Трубецкого и P.O. Якобсона («пражский кружок»), Н.Я. Марра. Понимание природы языка колеблется в современной западной философии от хайдегеровского учения о нем как о «доме бытия», согласно которому бытие изначально живет и раскрывается в языке; язык не орудие мысли, не одна из способностей человека, но фундаментальная категория сознания в такой степени, что уже не человек говорит, а язык говорит человеку и человеком; до утверждений представителей лингвистической философии, которые также считают язык наиболее важным предметом философского исследования, однако миссию философии видят именно в осуществлении критики языка, который в силу своего несовершенства толкает человеческое сознание в разнообразные «ловушки». В современной западной мысли мы найдем и сознательное растворение мышления и бытия в языке, и отстраненный его анализ: утверждения, что философия языка - единственная форма философии вообще, но также и «игру с означаемым», разрушение языка и, следовательно, сознания. Постструктурализм стремится познавать вещь посредством означающего ее слова: реалистическая герменевтика Гуссерля трансформируется в концептуалистическую эпистемологию Башляра2. Высокая оценка роли языка в формировании сознания вовсе не исключает и в значительной степени даже обуславливает характерный для западной мысли призыв к отказу последнего от стремления постигать и объяснять бытие. Вербализуя природу, язык должен избегать тенденции казаться подобным ей. В качестве образа языку надлежит быть только отображением; чтобы всецело стать природой, ему необходимо отойти от притязаний познавать ее (Т. Адорно), то есть для наиболее реалистического понимания вещи слову надлежит максимально минимизировать свое место в человеческом сознании. В целом, современная западная философия имеет тенденцию пессимистически оценивать роль языка в объективном миропознании, сама возможность которого подвергается тотальному сомнению. При этом знаменателен сам вывод, сделанный мыслью XIX- XX вв., что именно язык является тем источником, который поставляет человеческому сознанию сведения о мире. Философию языка, слова, имени (линвофилософию) следует четко отличать от «лингвистической философии», которая занимается решением основных философских проблем путем прояснения языка, их выражающего. В отличие от нее философия языка обращена непосредственно к исследованию природы слова, которое для нее является предметом изучения, а не средством.

Отечественная философская мысль не была изолирована от вышеуказанных процессов, однако шла собственной дорогой, часто предвосхищая основные выводы западных мыслителей и обладая богатой, не до конца изученной самобытной метафизической традицией. Русская философия языка (как, впрочем, и вся русская философия) часто воспринимается "падчерицей" западной, в ней видят мало оригинального, с определенной степенью справедливости указывают на ее эклектичность и зависимость от европейских лингвистических систем, в связи с чем уделяют ей несправедливо скудное внимание3. Исторический анализ рус

1 Ipsen G. Sprachphilosophie der Gegenwart. Berlin, 1930.

2 Историк M. Блок приводит яркий пример этой трансформации: вопрос уже "не в том, чтобы установить был ли Иисус распят, а затем воскрес. Нам теперь важно понять, как это получается, что столько людей вокруг нас верят в распятие и воскресение" (Цит. по: Колесов В.В. Жизнь происходит от слова. - СПб., 1995. - С. 98.

3 Об инаковости русской философии по отношению к западной замечательно писал Б.П. Вышеславцев: "Наша встреча с западными философами сразу обнаружила разницу душевных и духовных установок. Разницу нелегко 7 ской лингвофилософии действительно позволяет сделать вывод, что она иная, по сравнению с западной, что ее источники и сама форма дискурса не совпадают с теми мыслительными ходами, которые стали доминирующими в европейской философии языка.

Развитие языкознания в России, несомненно, происходило под влиянием западноевропейской лингвофилософской мысли, что доказывается типологическим сходством методологии и категориального аппарата, которыми пользовались западноевропейские и русские ученые при исследовании языка. Однако нельзя не заметить тех своеобразных тенденций и направлений, которые уже в первой половине XIX в. выступают на первый план в работах многих отечественных авторов. Особый статус, которым обладало слово в восточно-христианской традиции, доминировавшей в духовной жизни российского общества, стал причиной, которая привела, по обоснованному мнению крупного современного исследователя историко-философских и методологических проблем языка Н. Безлепкина, к появлению на самом раннем этапе развития в русской интеллектуальной культуре «самобытной теории познания - словологии», существенно отличавшейся и дополнявшей логико-силлогистическую гносеологию европейских мыслителей, которая стала не только специфической формой рационального освоении мира, но и особой традицией «антропологически-экзистенциального осмысления целостности и полноты жизни»1. В отечественной лингвофилософии XX в. были намечены те пути, лишь в незначительной степени отразившиеся в западных теориях слова.

На наш взгляд, своего высшего расцвета русская философия языка достигла в философии имени XX столетия2, представленной в трудах П.А. Флоренского, В.Ф. Эрна, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева. Разумеется, отечественная философия слова не ограничивается построениями вышеназванных мыслителей. Не менее значительными явлениями в области философии языка следует признать работы Г.Г. Шпета и М.М. Бахтина, исследования ученых, показать: философия была та же, на которой воспитывались поколения русских образованных людей и профессоров. Но отношение другое: у них она воспринималась чисто интеллектуально - мышлением и наблюдением фактов. У нас - скорее чувством и интуицией. Нас поражал их сухой, строго дифференцированный интеллектуализм. Их поражал и иногда раздражал наш абсолютизм, максимализм, наше требование окончательных решений и сведение всех проблем к последнему смыслу всего существующего". Тот же Б.П. Вышеславцев называет то общее, что объединяет большинство русских философов вне зависимости от конкретной своеобразности их учений "стремлением к Абсолюту". "Они (западные философы - Д.Л.) так долго утверждали "релятивность" всякого знания, что, наконец, забыли, что нет релятивного без противопоставления Абсолютному, а потом забыли об Абсолютном"/ Вышеславцев Б.П. Вечное в русской философии// Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса. - М., 1994. - С. 156. См. также: Евлампиев И.И. История русской метафизики в XIX -XX вв. Русская философия в поисках Абсолюта. - Т. 1-2. - СПб, 2000; Майоров Г.Г. Философия как искание Абсолюта: опыты теоретические и исторические. - М., 2004.

1 Безлепкин Н. Философия языка в России: к истории русской лингвофилософии. - СПб., 2001. - С.6.

2 В настоящем исследовании термин "философия имени" используется как общем смысле философского дискурса о природе слова, так и для определения собственно направления мысли в наиболее яркой форме, воплотившейся в учении П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева. В работе также используются понятия "лингвофилософия", "ономатология", "ономатодоксия", "логология" для характеристики определенных концепций и исторических этапов развития философии языка. принадлежащих к московско-тартуской школе семиотики (В.В. Иванова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского и др.). Нельзя не согласиться и с А.Н. Портновым, что «идеи Г. Шпета, М. Бахтина и философов «ономатологического направления» (то есть П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева -Д.Л.) взаимодополняют друг друга»1. Но также следует признать, что именно в трудах последних онтологическая теория языка, называемая также «метафизикой слова» и «новым российским реализмом»2 получает свое полное раскрытие.

Согласно утверждению, обоснование которого представлено в данном исследовании, «метафизика слова»3 в России существует в двух главных вариантах: богословском, восходящем к патристической эпохе, и собственно философском. Основной метафизической интенцией, из которой и была выведена оригинальная отечественная философия имени, на наш взгляд, является глубоко свойственное русскому сознанию учение о мире, как органически едином целом, развиваемом в традиции всеединства. Определяя основные черты этого миросозерцания, названного им «интуитивизмом», один из его выразителей, Н.О. Лосский, утверждал, что в таком мире «все существа интимно связаны друг с другом; поэтому человек может наблюдать непосредственно не только свои собственные душевные состояния, но и предметы внешнего мира. Когда я смотрю на летящую ласточку и слышу щебетание ее, сознаваемое мною есть сама летящая ласточка и сами звуки, издаваемые ею, а не субъективный образ ласточки в моей душе»4. Н.О. Лосский справедливо замечает, что подобный взгляд на мир не был свойствен западной философии. Даже А. Бергсон, основатель французского интуитивизма, не все виды знания считал актами интуиции, то есть непосредственного созерцания предмета. По Н.О. Лосскому (и в этом с ним солидарно большинство русских религиозных философов от Н.А.Бердяева и Б.П. Вышеславцева до С.Л. Франка и И.А. Ильина), человек есть «сверхвременное существо, тесно связанное, координированное со всем миром, не только в его настоящем, но и в прошлом и даже будущем бытии. Поэтому мы способны непосредственно наблюдать все виды и стороны бытия»5.Также основная часть русских мыслителей последовательно отстаивала принцип доверия разуму в его познании мира и доверия языку в его обнаружении разума. В связи с этим русскую философию имени XX в.

1 Портнов А.Н. Философия языка Г.Г. Шпета// Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова: эподы и вариации на темы Гумбольдта. - Иваново, 1994. - С. 287-288.

2 Степанов Ю.С. Язык и метод. Современная философия языка. - М., 1998. - С. 715.

3 Основная часть русских философов "ономатического" направления не делала принципиального различия между понятиями "язык", "слово" и "имя", принятого в современной лингвистической науке. Имя воспринималось как один из видов слова, наиболее напряженное и сгущенное в смысловом отношении слово.

4 Лосский Н.О. Характер русского народа. - Франкфурт-на-Майне, 1957. - С. 22. См. также: Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма// Избранное. - М., 1991. - С. 186.

5 Там же. - С.23. необходимо рассматривать как лингвистическую ветвь школы всеединства, представлявшую собой еще один яркий аспект этого магистрального направления отечественной философии.

Как это неоднократно случалось в русской истории, философия языка в России не осталась направлением кабинетной мысли и быстро отошла от научно беспристрастной формы дискурса в сторону жгуче-практической вовлеченности в современные ей идейные течения и философско-богословские споры, отстаивая онтологический статус слова. В качестве примера позволим себе привести выписку из работы такого отнюдь не «публицистического» мыслителя, как Г.Г. Шпет, которое, однако, окрашено в густо эмоциональные тона: «Логика, то есть наука о слове, есть величайшее могущество на земле и на небесах. Алогизм как система - умственный атеизм; алогист - пустая душа, лишенная чувства словесной благодати. Ало-гист - в прогрессивном параличе мысли, как следствии легкомысленного его словесного нецеломудрия»1.

В начале XX в. философия слова в России оказалась вплетена в контекст самых основных мировоззренческих вопрошаний, став на перепутье исканий русских мыслителей как в области онтологии, так и гносеологии. Сквозь призму различного определения степени соотнесенности имени и вещи оказалось возможным анализировать фактически всю интеллектуальную культуру, причем вырисовывались два противоположных идейных центра, которые в русской философской традиции получили название "имяславского" и "имяборческо-го"2.

Известный русский мыслитель, профессор Московской духовной академии М.Д. Му-ретов утверждал, что вопрос о степени близости имени и вещи подходит к исконной и до сих пор неоконченной борьбе реализма, идеализма, религиозно-мистического восприятия мира, с одной стороны, и номинализма, рационализма, материализма - с другой3. Развивая эту идею, П.А.Флоренский утверждал, что вся человеческая культура и мысль должны определиться либо имяславчески, либо имеборчески, относя к имяславскому лагерю также символизм и онтологизм, а к противоположному - позитивизм и агностицизм4.

Русская философия на протяжении своего тысячелетнего развития многократно возвращалась к обозначенной теме. Строго говоря, имплицитно этот вопрос содержится во всех основных отечественных философских текстах, что неудивительно, поскольку формировались они в лоне христианской богословской традиции, которая характеризуется «преимуще

1 Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты// Шпет Г.Г. Сочинения. - М., 1989. - С. 398.

2 Пользуемся данной орфографией, как наиболее распространенной в настоящее время. Вместе с тем следует отметить наличие нескольких вариантов написания этих слов, в том числе "имеславие", "имеборчество", "име-ноборчество", "имесловие" и др.

3 Предисловие к книге: Антоний (Булатович), иеромонах. Апология веры во имя Божие имя Иисус. - М., 1913. -С.5.

4 Флоренский П.А. Собрание соч. в 4-х т. - Т. 3(1). - М., 1997. - С. 352. ственным и даже исключительным интересом к так называемой философии языка»1. Вместе с тем очевидно, что ряд концептов на протяжении длительного времени доминировал в отечественной философской культуре, начиная с древнейшего периода, в связи с чем можно говорить о собственно русской традиции «философии имени». Изучению генезиса и развития русской философии слова посвящено данное исследование. С точки зрения автора главными отличительными чертами, характеризующими восприятие значительной частью русских мыслителей проблемы соотношения бытия, сознания и слова являются:

1. Последовательное переведение вопроса о слове из области гносеологии в область онтологии, мировоззренческий отказ видеть в языке просто «орудие мысли» и «вторичное» по отношению к человеческому мышлению бытие.

2. Учение о «непосредственном восприятии мира», отрицающее противопоставленность бытия и сознания, явления и сущности, имени и вещи.

3. Наделение слова и, прежде всего, имени природой символа.

4. Истолкование сущности имени в категориях софийности, энергийности и синергии.

5. Выделение антиномических и апофатических свойств слова.

Актуальность темы исследования обусловлена определяющим положением, которое принадлежит философии языка, как в истории современной мысли, так и во всей интеллектуальной культуре человечества. В XX в. произошло предельное обострение внимания к темам слова, имени, символа, числа, мифа. Высокая степень теоретической значимости выводов, полученных от изучения процессов генезиса и развития метафизики слова в России, позволяет видеть в ней новое перспективное направление, ориентированное на решение целого комплекса историко-философских вопросов. Русская философия имени может стать продуктивным методологическим основанием для проблемного анализа лингвистической философии, позволяет по-новому взглянуть на взаимоотношения онтологии и гносеологии, углубить представления о вербальной и символической природе культуры, о человеческом сознании, как уникальной среде рождения и обитания творческого слова. Онтологическая теория языка способствует выяснению формы воздействия слова, вербального знака на индивидуальную и коллективную психологию. Учитывая полидисциплинарный характер темы, ее проникновение в самые разнообразные сферы человеческой культуры проблемой слова, исследование метафизики имени в истории религиозно-философской мысли принадлежит к основным направлениям философского дискурса в целом.

Источниковая база и степень научно-теоретической разработанности темы.

1 История лингвистических учений. Средневековая Европа/ Под. ред. А.В. Десницкой, С.Д. Кацнельсона. - J1., 1985.-С. 158.

Результаты изучения формирования отечественной философии слова и имени до сих пор не нашли своего интегрального обобщения. До настоящего время не создана систематическая и исчерпывающая историография по данной проблематике. Очевидный синтезирующий характер темы, требующий междисциплинарного подхода в исследовании, делает эту задачу весьма затруднительной. Следует признать, что вопрос еще не получил целостного историко-философского освещения, которое учитывало бы философскую, теологическую и лингвистическую его составляющие. Общая картина отечественной метафизики слова в современной науке характеризуется неполнотой, фрагментарностью и отсутствуем единой историко-философской концепции. Таким образом, необходимой предпосылкой проблемного анализа метафизики слова в России является, прежде всего, реконструкция историографии вопроса.

Источниковая база для нашей темы огромна, поскольку язык, слово, имя еще в глубокой древности стали базовыми элементами философской рефлексии. По сути дела, дискурс о природе слова - ровесник человеческой культуры. Из всего обилия литературы по данной проблеме для нас было важно выделить тексты, характеризующие язык с онтологической точки зрения. Хронологический подход представляется в данном случае наиболее уместным. Для каждого исторического этапа существует своя источниковая база, которую целесообразно разбить на три основных раздела.

I. Корпус первоисточников. К нему следует отнести все русское «ономатологическое» наследие от Киевской Руси до XX столетия. Особенно важны лингвофилософские труды К.С. Аксакова, М.А. Бахтина, С.Н. Булгакова, Н.П. Гилярова-Платонова, И.В. Киреевского, В.Д. Кудрявцева-Платонова, А.Ф. Лосева, А.А. Потебни, B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, А.С. Хомякова, Г.Г. Шпета, В.Ф. Эрна.

Несомненно, отечественную метафизику слова немыслимо изучать в отрыве от мировой философии языка. Ключевой здесь является античная философия, в которой проблемы слова были подняты на высокий теоретический уровень уже досократиками1. Особенно важны в л 1 контексте последующего развития метафизики слова взгляды Гераклита , Платона , Аристотеля4 и стоиков1. Из многообразия направлений средневековой философской мысли концеп

1 Трубецкой С. Н. Учение о Логосе в его истории// Сочинения. - М., 1995; Трубецкой С.Н. Метафизика в Древней Греции// Собр. соч. - Т.З.- М., 1909; Трубецкой С.Н. Курс истории древней философии/ Под общ. ред. М.А. Маслина. - М., 1997; Богомолов А.С. Диалектический Логос: становление античной диалектики. - М., 1992; Лурье С.Я. Очерки по истории античной науки. - М. - Л., 1947; Тронский И.М. Вопросы языкового развития в античном обществе. - Л., 1973;

2 Каракулаков В.В. Первые греческие философы о роли языка в познании. Ученые записки Душанбинского пединститута (серия "Филология").- Т.40. - Душанбе, 1963; Каракулаков В.В. Проблема языка у Гераклита// Язык и стиль античных писателей. - Л., 1966.

3 Deuschle J. Die platonische Sprachphilosophie, Marburg, 1852; Leky M. Plato als Sprachphilosoph. Paderbom, 1919; Лосев А.Ф. Критические замечания к диалогу "Кратил"// Платон. Сочинения в 3-х т. - Т. 1. - М., 1968.

4 Larkin М.Т. Language in the philosophy of Aristotle. The Hague - Paris, 1971. туализм Абеляра, наследие Эразма Ротердамского, взгляды участников спора номиналистов и реалистов, хотя не в качестве оригинальных источников, но в различных изложениях и изводах, оказали существенное воздействие на отечественную лингвофилософию .

Русская метафизика слова развивалась под непосредственным влиянием учений Р. Декарта, Г.В. Лейбница, Б. Спинозы и особенно Ф. Шеллинга, И. Канта, Г.Ф.В. Гегеля, причем восприятие систем последних было преимущественно критичным. Однако без учета философии языка Гегеля и гносеологии Канта невозможно определить истоки ни славянофильской концепции слова, ни философии имени С.Н. Булгакова и П.А. Флоренского. Среди западных философов XX столетия необходимо назвать имена Р. Барта, Л. Витгенштейна, Х.-Г. Гадамера, Э. Гуссерля, Ж. Деррида, Э. Жильсона, Э. Кассирера, X. Ортеги-и-Гассета, П. Ри-кера, М. Фуко, М. Хайдеггера, К.Г. Юнга, К. Ясперса.

Отдельно необходимо выделить библейские и патристические источники, значение которых для выяснения генезиса отечественной метафизики слова оказывается центральным. Здесь важнейшими, помимо Священного Писания Ветхого и Нового Завета, следует признать творения Иустина Философа, автора «Пастыря Ермы», александрийских христианских философов (Климента и Оригена), великих каппадокийцев (Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского, особенно в их полемике с Евномием), блаж. Августина, авторов антиохийской и сирийской традиции (Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Исаака Сирина). Исключительная роль принадлежит корпусу текстов VI в., приписанных Дионисию Ареопагиту, с комментариями Максима Исповедника, философско-богословской полемике с иконоборцами Иоанна Дамаскина и Феодора Студита, словам и гимнам Симеона Нового Богослова. Наконец, невозможно пройти мимо органической близости проблем, к которым обращена философия имени в России начала XX в., к учению свят. Григория Паламы. Славянскими и русскими богословскими источниками по метафизике слова можно считать также творения Нила Сорского, патриарха Никона3, митр. Филарета Московского, еп. Игнатия (Брянчанинова), еп. Феофана Затворника1, прот. Иоанна Кронштадтского, а также огромный корпус «азбуковников», «толковых алфавитов» и др., бытовавших в русской письменности, начиная с XII и вплоть до XVIII столетия, большинство из которых до настоящего

1 Barwick К. Probleme der stoischen Sprachlehre und Rhetorik. Berlin, 1957.

2 В качестве примера переводной дореволюционной литературы, посвященной данному периоду, назовем: Штекль А.История средневековой философии/ Под ред. И.В Попова. - М., 1912; Фуллье. История схоластики// Виндельбанд В.История древней философии. - СПб, 1898; Эйкен Г. История и система средневекового миросозерцания. - СПб., 1907. См. также: Ивановский В.Н. Мистика и Схоластика XI - XII вв.: Ансельм Кентербе-рийский, Абеляр, Бернард Клервосский. - М., 1897; Попов П.С., Стяжкин Н.И. Развитие логических идей от Античности до эпохи Возрождения. - М., 1974; Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре: история, миф, время, загадка. - М., 1994; Шишков A.M. Средневековая интеллектуальная культура. - М., 2003;

Никон, Патриарх. Труды/ Сост., предисл., комментарии Шмидта В.В. - М., 2004. времени остаются неопубликованными . Значительный интерес представляет полемическая литература по вопросу книжной справы, принадлежащая как старообрядцам, так и последователям реформы Патриарха Никона3.

II. Фундаментальные научные труды и программные статьи представителей отечественной и зарубежной науки. Сюда включается корпус обобщающих и специальных работ, посвященных конкретным персоналиям и периодам историко-философского процесса. Междисциплинарный характер исследования продиктовал необходимость обращения к источникам, по меньшей мере, трех научных областей: философской, теологической и лингвистической. Следует признать, что в данных науках степень изученности проблематики метафизики слова разительно отличается.

1. Лингвистический блок. Наиболее проработанной в отечественной науке следует признать лингвистическое направление. Среди основных авторов назовем В.М. Алпатова, Н.Д. Арутюнову, Ф.М. Березина, Т.И. Вендину, Б.М. Гаспарова, В.А. Звегинцева, В.В. Иванова, Е.Д. Поливанова, Г.В. Рамишвили, А.А. Реформатского, Ю.С. Степанова, В.Н. Топорова, И.М. Тройского, Ю.М. Эдельштейна и других ведущих отечественных исследователей истории и теории языкознания4. Отдельно упомянем масштабное продолжающееся многотомное исследование отечественных ученых под редакцией А. В. Десницкой, С. Д. Кацнельсона и И.А. Перельмутера "История лингвистических учений"5. Ряд принципиально важных западных работ приведен в библиографии в конце работы. Большинство вышеназванных авторов лишь опосредовано касается философской проблематики учений о природе слова и имени. При этом необходимо признать, что в области эмпирической разработки проблем языка и историографии вопроса это направление, несомненно, остается лидирующим.

2. Теологический блок. Осознание вопроса об имени и слове в качестве центральной темы русской богословско-философской мысли возникло уже в 1920-е годы. В связи с этим, в той или иной степени к нему обращались многие деятели русской эмиграции и, прежде

1 Святителю Феофану Затворнику принадлежит одно из первых в русской науке исследование по ветхозаветной "ономатологии": Феофан (Быстрое), архимандрит. Тетраграмма или ветхозаветное Божественное имя. - СПб., 1905.

2 Значительное их число хранится в отделе рукописей Российской государственной библиотеки: Азбука словенская. О азбуке словенской и еллинской. Ф. 299. 5; Азбука толковая Константина философа, нарицаемого Кириллом. Ф. 256. 34; Азубоковник. Ф. 299.45; Алфавит, содержащий толкование иностранных речений, иже обретаются во святых книгах.Ф. 256.1; Сказание о букве и о ее строении, яже потребно есть всем желающим пра-ваго учения книжнаго писания. М.108 (Большаков).

3 Субботин Н.И. Материалы по истории раскола в 9-ти т. - М., 1874-1890; Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. - Т.1-2. - М., 1996; Зеньковский С.О. Русское старообрядчество. - М., 1998; Памятники старообрядческой литературы. - Т. 1,2. - СПб, 2002.

4 См. также библиографический указатель отечественной литературы по вопросам языкознания: Общее языкознание. - М., 1965.

5 История лингвистических учений/ Под ред. А.В. Десницкой, С. Д. Кацнельсона. - Т. 1-3. - Ленинград-СПб., 1972-1985. История лингвистических учений. Позднее Средневековье/ Под ред. А.В. Десницкой, И.А. Перельмутера. - СПб., 1991. всего, представители линии «неопатристического синтеза». Материалы по богословию имени мы находим в книгах, статьях и эпистолярном наследии митр. Вениамина (Федченкова), архиеп. Василия (Кривошеина), С. Верховского, еп. Кассиана (Безобразова), прот. А. Киселева, В.Н. Лосского, прот. И. Мейендорфа, архим. Софрония (Сахарова), прот. Г. Флоров-ского, а в России - патриарха Сергия (Страгородского), еп. Вениамина (Милова) и др. Однако основной корпус русскоязычных исследований по проблеме метафизики слова представлен преимущественно работами двух последних десятилетий, и чаще всего отправной точкой имеет научное осмысление имяславской проблематики, но ею не ограничиваются. Среди

Т 'У основных авторов назовем иг. Антония (Логвинова) , прот. А. Героиимуса , архим. Ианнуа-рия (Ивлиева)3, Е. Павленко4, свящ. Роберта Слесинского5, Д.В. Щедровицкого6. Значительным событием в изучении богословия имени стали библейско-патрологические и церковно-исторические работы еп. Илариона (Алфеева), в которых впервые в отечественной науке была предпринята попытка обобщающего историко-богословского анализа проблемы7.

Значительно более богата западная традиция изучения теологии имени. Уже в XIX в. появились первые работы по ветхозаветной ономатологии на английском, немецком и французском языках. Несколько позже библейские исследования дополнились патрологическими. Среди них назовем монографии Brichto Н.С.8, Brock S.9, Hausherr I.10, Jukes A. J. Lilburn T.12, Mehlmann J.13, Grether O.14, Usener H.15, а также работы еп. Каллиста (Уэра), частично переведенные на русский язык16.

1 Антоний (Логвинов), игумен. Восхождение к имени Божиему. - Ермолинская Пустынь. Воскресенский монастырь, 2000. (рукопись)

2 Геронимус А., прот. Заметки по богословию имени и языка// Современная философия языка. - М., 1999. Геро-нимус А., прот. Богословие священнобезмолствия. Синергия. Проблемы аскетики и мистики Православия. -М.,1995. Геронимус А., прот. Философия и исихия// Христианство и философия: Сборник докладов конференции в рамках Рождественских образовательных чтений. - М., 2000.

3 Ианнуарий (Ивлиев), архимандрит. Библейское богословие. - СПб., 2001. - (машинопись).

4 Павленко Е. Имяславие и византийская теория образа// Богословский сборник Православного Свято-Тихоновского Богословского института. - Вып. VIII. - М., 2001.

5 Слесинский Р. Начало своеобразной русской философии языка.:имяславие и имяборчество//Путь Православия. -№3- 1994.

6 Щедровицкий Д. В. Введение в Ветхий Завет. Книга Бытия. - М., 1994.

7 Иларион (Алфеев), епископ. Священная тайна Церкви: введение в историю и проблематику имяславских споров. Т. 1,2. - СПб., 2002; Иларион (Алфеев), игумен. Имя Божие в Священном Писании// Церковь и время. - № 2 (15). - 2001; Иларион (Алфеев), игумен. Имя Божие и молитва Иисусова в молитвенной практике и аскетической традиции восточного христианства// Церковь и время. - № 4 (17). - 2001; Иларион (Алфеев), игумен. Основные вехи развития патристического учения об именах Божиих// Церковь и время .-№3 (16).- 2001.

8 Brichto Н.С. The Names of God: Poetic Readings in Biblical Beginnings. Oxford, 1998.

9 Brock S. The Luminous Eye. Kalamazoo, Michigan, 1985.

10 Hausherr I.; The Name of Jesus. Used by Early Christians. Cistercian studies, 44. Kalamazoo, Michigan, 1978.

11 Jukes A. J. The Names of God in Holy Scripture. A Revelation of His Nature and Relationships, Notes of Lectures, London, 1972.

12 Lilburn T. Names of God. Lantzville, 1986.

13 Mehlmann J. Der "Name" Gottes im Alten Testament. Dissertation Roma, 1956.

14 Grether O. Name und Wort Gottes im Alten Testament. Giessen, 1934.

15 Usener H. Die Gotternamen. - Bonn, 1896.

16 Каллист (Уэр), епископ Диоклийский. Сила имени. - М., 2004.

3. Историко-философскому и собственно философскому анализу нашей темы посвящены работы Н. Безлепкина1, М.С. Козловой2, А.Н. Портнова3, Д.И. Руденко4, Ю.С. Степанова5, Е.И. Чубуковой6, B.C. Юрченко7 и др. При этом лишь немногие из них строят свои исследования на изучении русских источников. Философские аспекты проблем языка раскрываются в монографиях и статьях С.С. Аверинцева, В.В. Бибихина, Е.М. Верещагина, П.П. Гайденко, M.J1. Гаспарова, М.Н. Громова, JI.A. Гоготишвили, А.Ф. Замалеева, В.В. Колесова, Ю.В. Манна, В.И. Постоваловой, Р.А. Светлова, В.Я. Саврея, В.П. Троицкого. Среди заq q падных исследований необходимо упомянуть работы Allen W. S. , Hoffmann Е. , Nehring A.10, Steinthal Н.11 и др.

4. Учитывая основополагающее значение афонских споров об имени Божием 1912-1913 гг. в формировании самобытной русской онтологической теории слова, в отдельный блок следует выделить источники по имяславской проблематике. Здесь в качестве основных текстов можно назвать:

4.1. Собственно имяславские труды. Сюда относятся три издания книги "На горах Кавказа" схимонаха Илариона, многочисленные книги, статьи, реплики о. Антония (Булато-вича), а также коллективные имяславские работы, наиболее значительные из которых собраны в книге «Имяславие» (СПб.: «Исповедник», 1914). Основные известные нам выступле

1") ния имяславцев помещены в библиографии .

4.2. Труды противников имяславской доктрины: ряд статей митр. Антония (Храповицкого), свящ. X. Григоровича, арх. Никона (Рождественского), С.В. Троицкого, инока Хрисанфа (Минаева). Данные работы являются лишь эпизодом в творческой деятельности главных представителей имяборческого крыла и нуждаются в рассмотрении в контексте других произведений тех же авторов.

4.3. Официальные документы Константинопольской и Российской Церквей, обзор которых (как опубликованных, так и известных архивных) приведен в нашей монографии

1 Безлепкин Н. Философия языка в России: к истории русской лингвофилософии. - СПб., 2001.

2 Козлова М.С. Философия и язык. - М., 1972.

3 Портнов А.Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX-XX вв. -Иваново, 1994.

4 Руденко Д.И. Имя в парадигмах "философии языка". - Харьков, 1990; Руденко Д.И. Лингвофилософские парадигмы: границы языка и границы культуры// Философия языка: в границах и вне границ. - Харьков, 1993.

5 Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. - М., 1975; Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. -М., 1985; Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. - М., 1998.

6 Чубукова Е.И. Современные концепции философии языка. - СПб., 2001.

7 Юрченко B.C. Философия языка и философия языкознания: лингвофилософские очерки. -М., 2005. g

Allen W. S. Ancient ideas of the origin and development of language. - London, 1949

9 Hoffmann E. Die Sprache und die archaische Logik. - Tubingen, 1925.

10 Nehring A. Plato and the theory of language. - Traditio, 1945.

11 Steinthal H. Geschichte der Sprachwissenschft bei den Griechen und Romern, 2, Aufl. - Т. 1 - Berlin, 1890.

12 См. также библиографию в кн: Иларион (Алфеев), епископ. Священная тайна Церкви: Введение в историю и проблематику имяславских споров. - СПб., 2002. - Т.2. - С. 216-269.

Спор об имени Божием: философия имени в России в контексте афонских событий 1910-х годов»1.

4.4. Философско-публицистические тексты и эпистолярное наследие, принадлежащие С. Н. Булгакову, А.Ф. Лосеву, П.А. Флоренскому, В.Ф. Эрну, а также таким руководителям и членам «Кружка ищущих христианского просвещения», как С.А. Алексеев (Аскольдов), В.А. Кожевников, М.А. Новоселов, Ф.Д. Самарин, Е.Н. Трубецкой и др.

4.5. Обилие полемической литературы, помещенной в журналах: «Церковные Ведомости», «Русский инок», «Миссионерское обозрение», «Дым Отечества», «Итоги жизни», «Русская мысль», «Христианская мысль», «Странник», «Исторический Вестник» и газетах: «Голос Москвы», «Колокол», «Русская молва», «Московские Ведомости», «Новое время», «Русское слово», «Голос Церкви».

Научное изучение имяславских споров в России началось только в последние два десятилетия. Единственным крупным исследованием данного вопроса более раннего периода являются 18-20 главы из книги архиеп. Серафима (Соболева) «Новое учение о Софии Премудрости Божией» (София, 1935). Написанная в разгар полемики с софиологией прот. С. Булгакова и затрагивающая вопрос об имени Божием в качестве периферийного, книга в своей «имяборческой» части не имеет большого научного значения. Начиная с 1980-х гг., к афонским спорам обращаются С.С. Хоружий2, А.И. Резниченко3 в исследовании мировоззрения П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева; игумен Андроник (Трубачев)4, В.В.

Иванов5, С.О. Кузнецов6, С.М. Половинкин7 в процессе изучения наследия П.А. Флоренско

8 12 го; В.М. Лурье , В.И. Постовалова , А.Г.Кравецкий в своих лингвофилософских, богослов

1 Лескин Д.Ю. Спор об имени Божием: философия имени в России в контексте афонских событий 1910-х гг. -СПБ., 2004. Глава "Канонический статус имяславия. История афонского движения по официальным документам". - С. 50-90.

2 Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. - СПб., 1994. Хоружий С.С. Миросозерцание Флоренского. -Томск, 1999; Хоружий С.С. Имяславие и культура серебряного века: феномен московской школы христианского неоплатонизма// С.Н. Булгаков: религиозно-философский путь: материалы конференции. - М., 2003.-С. 191-207.

3 Резниченко А.И. Философия имени: онтологический аспект (о. С. Булгаков, А.Ф. Лосев): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. - М., 1997.

4 Андроник (Трубачев), игумен. Афонский спор об имени Божием и его последующая судьба//Православное богословие на пороге третьего тысячелетия. Богословская конференция Русской Православной Церкви: Сб. статей. - М., 2000; Андроник (Трубачев), игумен. Книга "Имена" священника Павла Флоренского (источниковедческий обзор)//Флоренский П.А., свящ. Имена. - М.,1993; Андроник (Трубачев), иеромонах. Теодицея и антроподицея в творчестве священника Павла Флоренского. - Томск,1998.

5 Иванов В.В. П.А. Флоренский и проблемы языка// Механизмы культуры. - М., 1990.

6 Кузнецов С.О. Философия языка о. П. Флоренского// Логика, методология, философия науки: материалы II Конгресса по логике и методологии науки. - Обнинск, 1997.

7 Примечания и комментарии в кн.: Флоренский П.А. Собр. соч. в 4-х т. - Т. 3 (1). -М., 1999, Т. № (2).- М.,2000. Флоренский П., свящ. Переписка с М.А. Новоселовым . - Томск, 1998. Хроника Афонского дела / Сост. Половинкин С.М.// Начала. - 1995. - №1-4. Имяславие. Вып. 2//Начала. - 1998. - № 1-4; Имяславие. Антология. - М., 2002.

8 Лурье В.М. Послесловие и комментарии к кн.: Иоанн Мейендорф, протопресвитер. Жизнь и труды святителя Григория Паламы: Введение в изучение. - СПб., 1997. ских и церковно-исторических работах. Публицистический характер носят статьи П. Андриевского, Д. Горбунова, М.Б. Данилушкина, В. Сударикова, свящ. К. Шахбазяна3.

Имяславское движение привлекает внимание и зарубежных исследователей, прежде всего греческих и французских3.

III. Наконец, еще одним источником является круг философских, лингвистических, теологических и исторических исследований, имеющих опосредованное отношение к нашей теме, однако важных для выяснения контекста формирования метафизики слова в России. Ряд из них приведен в библиографии в конце работы.

Цель и задачи исследования.

Целью диссертации является создание целостной концепции становления в истории русской философии онтологической теории имени и слова на основе анализа и реконструкции основных концептов «метафизики слова» отечественных мыслителей. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих научно-исследовательских задач:

1. Изучение процесса становления оригинальных идей онтологии языка и мышления в русской истории философии.

2. Выявление ключевых философских источников для определения основных положений онтологической теории слова в России.

3. Анализ реалистических и номиналистических тенденций в русской лингвофилософии.

4. Изучение характера рецепции античной, патристической и новоевропейской традиций в русской философии имени.

5. Реконструкция и научно-критический анализ учения о слове в трудах русских мыслителей онтологического направления XIX-XX столетий в России.

6. Историко-философское выяснение сущности русской философии имени как самобытной религиозно-философской системы.

1 Постовалова В.И. Афонский спор о природе и почитании имени Божия и его мистико-богословские, философские и лингвистические основания// Христианство и философия: Сборник докладов конференции в рамках Рождественских образовательных чтений. - М., 2000; Постовалова В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания// Язык и наука конца XX в. - М., 1995.

2 Кравецкий А.Г. К истории спора о почитании имени Божия// Богословские труды. - Сб. 33. - М.,1997.

3 См. библиографию в конце работы.

3 К. К. ПАПОТЛ1ДН Oi Pcoaoi OvoiiaxoXaxpoi той Atio\) Opouq. 0еаа.,1997.(3десъ дана обширная библиография вопроса); A.NIVIERE. Les moines onomatodoxes et Yintelligentsia russe // Cahiers du monde russe et sovietique. 1988; IDEM. L'onomatodoxie: une crise religieuse a la veille de la Revolution // MilleAns de Christianisme russe. 988—1988. Paris 1988; IDEM. Le mouvement onomathodoxe. Une querelle theologique parmi les moines russes du mont Athos (1907 - 1914). Paris, Sorbonne. 1987; Денн M. Вклад Сергея Булгакова в дело оправдания и исследования имяславия// С.Н. Булгаков: религиозно-философский путь: материалы конференции. - М., 2003. - С. 208-217; Dennes М. Les Glorificateurs du Not: une rencontre de I'hesychasme et de la philosophie au debut du ХХё siecle, en Russie//Slavika occitania . Toulous. 1999. № 8; Dennes M."Vitesse de la parol et deployment du discourse: de la Glorification du Not a un fondement de temporalite", Modernites russes 2. Lion, 2001; Dennes M., Husserl -Heidegger, influence de leur oeuvre en Russie. Paris, 1998.

7. Определение вклада имяславия в развитие русской философии имени, рассмотрение возможности анализа имяславия с концептуальных позиций онтологической теории слова.

8. Рассмотрение влияния онтологической теории языка, представленной в работах П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева на русскую философию, историю и культуру, определение общего исторического значения философии имени в русской философии.

Объект и хронологические рамки исследования.

Объектом диссертационного исследования является история становления и развития отечественной метафизики слова XI - XX вв., которая пережила свой расцвет в истекшем столетии в качестве философии имени. Рассмотрены единая магистральная традиция восприятия слова в процессе формирования представлений о языке в России; генезис и эволюция философских учений в условиях смены исторических периодов на протяжении всего развития отечественной философской культуры.

Предмет исследования.

Предметом исследования является, во-первых, комплекс проблем, связанных со становлением русской философии имени и слова, нашедшей свое наиболее выразительное завершение в философских системах П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева. Во-вторых, широкий спектр вопросов, относящихся к изучению взаимосвязи метафизики слова в России с западноевропейской философией языка и сознания, а также с богословскими учениями патристического периода, догматическими движениями в Византии (евномианская полемика, иконоборчество, паламитские споры) и России (афонское имяславие 1912-1913 гг.). В-третьих, содержание философии имени ряда русских религиозных философов в контексте мировой и отечественной лингвофилософии.

Теоретико-методологическая база диссертации.

Исследование осуществлено на основе принципов философского, культурологического, религиоведческого, лингвистического анализа, позволяющего выявить диалектическую взаимосвязь античных и новоевропейских метафизических систем, патристических концепций и философских идей русских мыслителей в выяснении соотношения бытия, сознания и слова. В соответствии с целями и задачами исследования предпринят междисциплинарный анализ объекта и предмета, который обеспечивает их изучение на философском, теологическом, культурологическом и методологическом уровнях. Опорным для работы является принцип историзма, в соответствии с которым каждое философское явление рассматривается с точки зрения того, как оно возникло и развивалось. Научные принципы объективности и системности положены в основу диссертации. Для решения поставленных в работе исследовательских задач автором применялся ряд методов и подходов, в том числе:

• комплексный историко-философский подход к раскрытию темы исследования, включающий рассмотрение, анализ и оценку основного корпуса имеющихся на данный момент фундаментальных исследований по метафизике слова и имени в России, а также реконструкцию общей панорамы становления отечественной лингвофилософии на основе изучения источников и их критического сопоставления важнейших теоретических обобщений, представленных в трудах отечественных и зарубежных исследователей;

• историко-культурный подход, позволяющий создать необходимый для научного исследования историко-культурный фон, включающий анализ возникновения и формирования основных концепций метафизики слова в России;

• философско-проблемный метод, определяющийся характером научной постановки и решения историко-философских проблем, изучением основных концептуальных положений отечественной лингвофилософии с учетом теоретического анализа научных изысканий отечественных и зарубежных исследователей;

• системно-аналитический метод, позволяющий благодаря комплексному историко-философскому анализу выявить в отечественной лингвофилософии целостную систему философских, лингвистических и теологических взглядов;

• философско-теологический подход. Поскольку темой исследования является область, в которой перекликаются интересы философии и богословия, данный метод воспринимается автором в качестве существенно важного подхода в осуществлении поставленных в диссертации задач. Интерпретация библейских и патристических текстов, привлеченных для выяснения генезиса отечественной лингвофилософии проводится автором в параметрах научно-философской оценки мировоззренческой значимости содержащихся в них ключевых понятий сущности, энергии, образа, символа, слова, имени.

Автор также опирается на метод философской герменевтики, контекстный анализ и общенаучные методы исследования: логический, реконструктивный, синхронного сопоставления и классификации.

Научная новизна исследования.

Настоящая диссертация представляет собой одно из первых в отечественной историко-философской науке систематическое и обобщающее исследование, посвященное метафизике слова и имени в русской религиозно-философской мысли. Представленная работа конкретным образом раскрывает значение русской философии имени как уникального явления в истории мировой философии.

• В работе осуществлен опыт изучения метафизики слова в русской философско-богословской традиции в широком контексте основных направлений философской мысли.

• Произведена целостная реконструкция концепции метафизики слова в России в ее становлении и развитии, где философия имени становится объектом интегрального историко-философского исследования.

• Данная реконструкция осуществлена на фоне многовековой исторической панорамы русской истории и культуры, охватывая хронологический период с XI по XX век.

• Проделан сравнительный теоретико-философский анализ отечественных и зарубежных исследований по теме философии языка в России.

• Представлена систематическая историография русской философии имени в отечественной науке, приведена обширная библиография.

• Введены в научный оборот малоизученные источники по отечественной лингво-философии, в том числе значительный корпус дореволюционных философско-публицистических текстов, относящихся к периоду имяславских споров.

• Проведена кардинальная научная переоценка основных тенденций, форм и традиций понимания имени и слова в истории русской философии.

• Обоснована необходимость учета "имяславского фактора" в выяснении генезиса и магистральных направлений отечественной философии имени.

• Выявлено влияние ряда учений патристического периода, в том числе александрийской экзегезы, "каппадокийского синтеза", антиохийско-сирийской герменевтической традиции, апофатизма "Ареопагитик", византийского богословия иконы, исихастских споров на формирование философии имени в России.

Теоретическая и практическая значимость диссертации.

В исследовании обосновывается неразрывная взаимосвязь философской традиции, берущей свое начало в идеализме Платона, онтологического и реалистического направления мысли, библейско-патристической формы понимания природы имени и русской метафизики слова XIX-XX столетий. Автором показано, что философское осмысление проблем, стоящих перед языкознанием, молодой в то время наукой, закономерно привело к возникновению оригинальной отечественной лингвофилософии как онтологической теории слова. Формирование философии имени показано как историко-философский процесс общемирового значения. Содержащиеся в работе теоретические выводы открывают новые возможности для развития философской науки в области исследования культурного и религиозного наследия. Полученные результаты могут быть использованы для уточнения целей, задач и критериев результативности научно-исследовательской работы, для корректировки тематики и расширения источниковой базы научных исследований, организации и методики их проведения в области истории философии, культурологии и теологии. Междисциплинарный характер исследования делает возможным введение в научный оборот большого количества ранее не анализировавшихся с данной точки зрения текстов. Материалы диссертации могут найти применение в историко-философской, культурологической и религиоведческой литературе. Практическая значимость работы состоит в том, что ее основные положения и выводы могут быть использованы в общих вузовских курсах по истории философии, религиоведению, философии религии, истории и теории мировой культуры, а также в ряде специальных курсов по истории русской философии.

Апробация результатов исследования.

Теоретические положения, выводы и обобщения исследования были апробированы и получили положительную оценку научной общественности Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Самары, Саранска, Тольятти. По проблемам диссертации автор выступал на международных, всероссийских и межвузовских научно-практических конференциях, в том числе на международной конференции «С.Н. Булгаков: религиозно-философский путь» (Москва, 2002), международной конференции «Христианство и философия» (Москва, Институт философии РАН, 2003), всероссийской конференции «Уроки академика Д.С. Лихачева» (Новосибирск, Академгородок, 2006), II и III международных конференциях «Наука и культура России» (Самара, 2005 и 2006 гг.), межрегиональной конференции «Православная цивилизация: прошлое, настоящее, будущее» (Самара, 2006), межрегиональной конференции «Слагаемые качества современного гуманитарного образования» (Тольятти, 2004), международной конференции «Вера и культура» (Самара, 2006), международной конференции «Церковь и культура» (Москва, 2005), международном конгрессе «Русская словесность в мировом культурном контексте» (Москва, 2004), всероссийской конференции, посвященной 400-летию со дня рождения Патриарха Никона (Саранск, 2005). Основные результаты исследования были отражены в монографии «Спор об имени Божием: философия имени в России в контексте афонских событий» (СПб., 2004), сборнике научных статей «О Церкви. О России. О школе» (Тольятти, 2005), учебном пособии «Основы религиоведения» (Тольятти , 2005), конспекте лекций «Социальное учение Русской Православной Церкви» (Самара, 2006), в статьях в журналах «Философское образование», «Ученые записки Российской академии государственной службы при Президенте РФ», «Известия Самарского научного центра РАН»,

Вестник Самарского государственного университета», «Вестник Самарской гуманитарной академии», «Труды преподавателей Самарской Духовной семинарии», «Вестник Самарской государственной академии путей сообщения», «Национальные интересы» и др., а также в научных докладах и лекциях автора.

Материалы диссертации широко использовались в практической работе автора как преподавателя, в том числе при чтении лекционных курсов «История философии», «Введение в русскую религиозную философию», «История религии», «Культурно-религиозное наследие России», «Патрология» и др., читаемых автором в Самарской государственной академии путей сообщения, Самарской гуманитарной академии, Самарской Духовной семинарии. Текст диссертации обсужден и рекомендован к защите на заседании кафедры истории русской философии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Структура диссертации.

Работа состоит из введения, трех основных глав, разбитых на отдельные параграфы, заключения и общей библиографии источников.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Метафизика слова и имени в русской религиозно-философской мысли"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование генезиса и путей развития учения о слове и имени в истории отечественной философии, предпринятое в данной работе, позволяет говорить о существовании единой метафизической традиции, основные положения которой принимались большинством мыслителей, чьи труды были проанализированы в исследовании. Свое наиболее яркое, но не первое раскрытие, данная традиция получила в русской философии имени XX в. На протяжении столетий в России формировалась самобытная система, включавшая в себя разнообразные концепции, теоретические и методологические установки, но обладающая рядом несомненно схожих черт.

Историко-философское исследование восприятия слова и имени в русской интеллектуальной среде позволяет сделать вывод, что данный вопрос был всегда в центре внимания отечественных мыслителей, начиная с древнейшего периода, причем в своей основе он имел несомненные христианские интенции. На начальном этапе возникновения философской культуры русские представления о слове оказываются укорененными в библейском учении об именах и ряде богословских концепций патриотического периода, среди которых необходимо особо подчеркнуть роль апофатической доктрины Дионисия Ареопагита о безымянном Боге - источнике всякого имени, византийской теории образа и энергийного богословия свят. Григория Паламы. Вьмснение отечественных воззрений на слово и имя невозможно без учета трактовки христианской теологией таких основных понятий, как сущность, энергия, образ, символ, знак.

Понимание имени в отечественной философской культуре XI-XVII вв. практически всецело базируется на библейском основании, и, прежде всего, содержит свойственное Ветхому Завету благоговение перед «собственным именем Божиим», поэтически изображенном псалмопевцев Давидом: «Будет имя Его благословенно во веки, прежде солнца пребывает имя Его»1. Согласно ветхозаветному учению Творец приводил творения в бытие тем, что «окликал вещи, обращался к ним., разговаривал, заговаривал с ними; и они начинали быть, потому что бытие - это пребывание внутри разговора, внутри общения»1.

Трансформация представлений об имени Божием как «заместителе» Бога на земле, «Бога для людей» произошла в древнейшей ветхозаветной письменности. Мы видели, что уже в Пятикнижии Моисея (Торе) имя начинает восприниматься как явление, действие или присутствие Яхве. Трансцендентный миру Бог в имени свидетельствует о Своей имманентности миру. В VIII-VI вв. до н.э. происходит сближение имени (Шем) с понятием славы

1 Пс. 52. и силы Божией (Шехииой) - тема, которая получила развитие как в многочисленных средневековых мистических движениях, так и в имяславских спорах начала XX в. Новый Завет, в целом, воспринял ветхозаветное понимание имени, однако ранняя христианская письменность избежала увлечения развившейся уже к началу новой эры и восторжествовавшей в талмудизме и Каббале традиции обоготворения и фактически магической абсолютизации роли слова и письменного текста. Иудаизму оказалось в вышей степени характерно о докос-мическом существовании Писания, однако, в окончательной форме она предстает в исламском богословии, утверждающем, что оригинал, «архетип» Корана пребывал до сотворения мира и запись Мухаммеда - список с предвечной книги. И языческий мир, и еврейская религиозная традиция увлечены гематрией, размышлением над свойствами (начертанием, числовым значением и т.д.) самих букв, но, если по каббалистическому учению буквы еврейского алфавита сами по себе являются первоэлементами творения, будучи одушевленными, и содержат в себе «миры и души и стремление к Богу», то для христианской культуры был характерен отказ от разделения слова Бога и Бога-Слова: не Его учение или Его «слово», по выражению С.С. Аверницева, как нечто отличное от Его личности, но Его личность как Слово (Логос)1. Библейская письменность говорит о словах-откровениях, как знаках и знамениях. Слово стало плотью, а значит в некотором смысле «словами, речью, текстом». Вера в Откровение, высказанное в речи, дает слову в христианской традиции величайшее достоинство. Откровение - Сам Христос, а не отдельные Его речения.

Патристическая мысль, возросшая на библейских основаниях, в лице ярчайших своих представителей активно пользовалась инструментарием античной философии, она продолжила философский дискурс о слове, видя в человеческом языке единственное и неповторимое явление. Словесность человека как ничто другое указывает на его особую роль в мире, свидетельствует о богоподобии человека. Слово как средство общения и постижения мира воспринимается как уникальный божественный дар, не присущий никому, кроме человека во всей Вселенной. При высокой оценке словесной деятельности человека святоотеческая мысль пришла к выводам о границах словесного творчества, о невозможности дать объективные имена сущности даже конечных вещей и глубоко проработала идею о неименуемо-сти Бога - Первосущности. Многие авторы патристического периода подчеркивали несводимость познания мира к познанию его имен. Уже в ранней христианской письменности продолжился спор о предустановленности или произвольности человеческих слов, к которому гениально обращался еще Платон, при этом, если Ориген настаивал на недопустимости идеи чисто человеческого происхождения языка, то в творениях Григория Нисского мы на

1 Аверинцев С.С. Собрание сочинений/Под ред. Н.П. Аверницевой и К.Б. Сигова. София - Логос: Словарь. -Киев, 2006.-С. 816. ходим вполне конвенциональное учение об именах. Даже на первоначальном этапе своего развития святоотеческая мысль демонстрирует приверженность ряду воззрений, которые оставались краеугольными положениями на протяжении всего патристического периода. Среди них учение о неименуемости Бога и заимствовании всех Его имен от Божественных дел л энергий), впервые озвученная во II в. св. Иустином Философом . Тот же Иустин пишет об имени как таинственном символе, имеющем онтологическую связь с тем, кого он означает1. В целом, святоотеческая мысль оказалась чуждой, с одной стороны, отождествлению имени и сущности, свойственному мифологическому сознанию, а, с другой, мысли, что в человеческих названиях предметов господствует лишь субъективность и произвол. В евномианских спорах IV в., наиболее остро отразивших этот принципиальный дуализм, на котором строили свою концепцию великие каппадокийцы, выявились две антагонистические позиции. Мысливший античными категориями Евномий настаивал на полном и объективном тождестве имени и именуемого, в связи с чем имена имели для него только интеллектуальное значение, выступая как «мосты» между мыслью человека и сущностями предметов. Будучи «эссенциа-листом», Евномий указывал на служебную функцию имен и отрицал их значимость после узрения человеком сущности предмета. Его оппонент свят. Григорий Нисский на этом основании обвинял Евномия в «пренебрежении священными именами». Однако нельзя забывать, что одновременно в той же полемике с Евномием Григорий Нисский развил самую «номиналистическую» из всех известных в патристической литературе трактовку природы имени: имя - это кратковременное физическое явление, звук, исчезающий вместе с движением воздуха, с которым связана способность примышления, в связи с чем имена становятся знаками и символами предмета.

Глубокий дискурс об именах находится в трактатах Дионисия Ареопагита, который, как было показано выше, различал внешнюю форму слова (буквы, слоги, ударения) и его значение («силу»). Звуковую оболочку слова вообще не следует принимать во внимание, поскольку значима именно ста слова, которая соответствует его сущности и указывает на смысл. Чем сложнее сущность, тем большим количеством имен она выражается, причем ни одно из имен не отражает целиком сущности предмета. Однако в именах, которые суть отпечатки субстанции, сущность только и может проявляться.

В иконоборческую эпоху было детально разработано учение об имени Божием как первичном образе (иконе). Имя воспринималось иконопочитателями как скрепа, связующее звено между Богом и Его изображением. Через начертание имени происходило освящение образа. Как и Дионисий Ареопагит, иконопочитатели различали внешнее и внутренне имя,

1 Аверницев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. -М., 1997. - С. 212.

2 Иустин Философ. Творения. - С. 110. утверждая, что честь воздаваемая имени Бога, восходит к Самому Богу. Преп. Феодор Студит указал на диалектическое соответствие словесного и живописного образа. Так, слово Библии есть образ (икона) и зрительный образ Бога является словом. Слово-образ служит основным средством богопознания. Необходимо иметь в виду и существенное различие между западным и восточным пониманием иконы, столь важное для выяснения философско-богословской составляющей афонских споров 1912-1913 гг. Если согласно католическому пониманию, икона свята лишь по своему отношению к изображаемой реальности, но сама Божественная реальность в иконе не присутствует, то православное учение, выраженное преп. Иоанном Даммаскиным и преп. Феодором Студитом, указывает на наличие в иконе Божественных энергий и настаивает на онтологической связи образа и первообраза посредством подобия и единства имени.

В поздневизантийском богословии было углубленно учение о внутреннем слове как свидетельстве разумности человека, когда словесность определялась как «собственный признак человечности или духовности»2. Наконец, в учении свят. Григория Паламы об энергиях, которое совершенно справедливло было названо В.Н. Лосским «синтезом византийского богословия», были окончательно подведены итоги 1500-летнего пути православной мысли, в том числе и в вопросе о природе имени. Свят. Григорий предельно четко обосновал идею о неименуемости Божественной сущности и именуемости энергии. Имена Бога - имена энергий, и по отношению к непостижимой сущности могут применяться только условно. Человеческие имена не адекватны и не могут в полноте описать также и Божественные энергии. В своем богословии Палама провел различие между понятиями символа и энергии, называя символ посредником между человеческим и Божественным, а энергию понимая как Самого Бога.

Однако несмотря на широкий спектр патриотических воззрений на природу слова святым отцам, как и всей античности и средневековью в целом, было характерно твердое убеждение в том, что «имя именует именуемое», что слово адекватно выражает природу вещи в той степени, в какой эта природа именуема. Скепсис по отношению к слову, восприятие языка как «ловушки» сознания и т.д., столь свойственное новоевропейской гносеологии совершенно не приемлются древними авторами. Прав А.С. Аверинцев, замечающий, что в рационалистических концепциях нового времени и, в высшей степени, в философии постмодернизма «слово, вместо того, чтобы открывать еще не слыханные возможности внятной читаемости, теряет самую обычную, самую будничную внятность», в то время как предшествующая традиция (П.А. Флоренский называет ее «общечеловеческой») выражает «прямо таки

1 См., например: Иларион (Алфеев). Священная тайна Церкви. - Т. 1. - С. 73.

2 Флоренский П.А. Философия культа (опыт православной антроподицеи). - М., 2004. - С. 410. потрясающую уверенность во внятности слова Откровения, надежду, что как ни читай, хоть сзади наперед, хоть заменяя литеры цифирью, внятность все равно останется»1. Древнему сознанию характерна вера в принципиальную ясность, читаемость и надежность слова и текста, как Божественного откровения, так и всякого человеческого речения. Хотя поврежденное грехом эмпирическое сознание порой не может в полноте воспринять Священное Писание или истину Откровения, но это непонимание вторично, поскольку само по себе Божественное и человеческое слово раскрыто и ясно слушающему или читающему.

Все указанные патристические концепции были усвоены уже в древнерусский период развития отечественной философии. Их плодотворное осмысление способствовало формированию оригинальной русской философии имени, самобытные черты которой мы находим уже в теории слова, разработанной ранними славянофилами. В их доктрине мы находим отчетливо выраженное онтологическое учение о слове как «истинной среде обитания человека». С его помощью человек строит свой мыслительный мир как отражением мира реального, находя в слове «корни, относящиеся к природе видимой и осязаемой». Свое учение о слове славянофилы строили, как и ряд других русских религиозных философов, отталкиваясь от философии языка Гегеля. Русской традиции оказался чуждым центральный постулат немецкого мыслителя о языке как всецелом порождении рассудка, его орудии, продукте логического развития абсолютной идеи. И А.С. Хомяков, и И.В. Кириевский, и К.С. Аксаков отвергали противопоставление мышления и слова и наличие особой внеязыковой формы «внутренней жизни разума». Для них слово - единственная форма бытия разума и души, хранилище соборных истин и образ их выражения. Посредством слова дух облекает свое неподвижное природное бытие живым ликом. Только в слове происходит явление внутреннего мира человека. Слово онтологизирует знание, вводя его в широкое социальное поле. Оно «проводник мысли», та дверь через которую сокровища ума и знания становятся доступными другим, но чем больше этих сокровищ выносится через слово наружу, тем больше их остается в хранилище личной и народной памяти. Мир познается в слове, для человека он в слове и существует. Утилитаризация языка, восприятие его лишь как технического инструмента мышления приводит к уничижению как слова, так и самой мысли. Свойства языка напротив, указывают на способность человека к «гиперлогическому» типу познания, в котором участвует не только ум, но и все способности души. Слово и сознание находятся в живом единстве, слово и есть сознание или «слово есть человек», выражаясь словами К.С. Аксакова.

Значительным этапом в формировании оригинальной отечественной философии слова стала деятельность А.А. Потебни, который также стоял на принципе единства мышления и

1 Аверинцев С.С. София - Логос: Словарь. - С. 829. выражения мысли в слове. В работах Потебни философия языка совершила переход в область научного решения философско-лингвистических вопросов. Как мы видели, Потебня настойчиво наделял язык самостоятельным бытием, понимая его как организм, который постоянно изменяется и создает живые формы для выражения рождающихся новых содержаний. Вслед за Гумбольдтом он понимал язык как непрерывное творчество и уделял значительное внимание психологическим аспектам рождения речи. В основании его учения лежала существенно переработанная концепция того же Гумбольдта о внутренней форме слова, которую Потебня вводил для обоснования положения о единстве мышления и языка. Внутреннюю формы языка Потебня характеризует как специфическую (врожденную человеческому сознанию) связь представления с абстрактным или логическим значением слова. Внутренняя форма как объективная сторона слова делает понятной нашу мысль другим и способствует адекватной передаче ее на любых языках.

Онтологическое восприятие слова было присуще и духовно-академической традиции. Н.П. Гиляров-Платонов в языке видел ту основу, из которой выводится вся система мыслительных категорий, необходимых человеку для восприятия мира. Слово способно производить влияние не только на мысль, но и на вещь. Оно одновременно выражает сознание и духовный опыт человека. Как и Потебня, он считает, что язык есть саморазвивающийся организм, живущий по своим собственным законам, называя его «воплощением целого, всеобще-тождественного миросозерцания», обладание которым и делает человека человеком, приобщает его к человечеству.

В философии всеединства B.C. Соловьева были только намечены «логосные» установки мыслителя, однако и имеющийся материал (особенно «Теоретическая философия») позволяют сделать выводы, что B.C. Соловьев наделял слово могучей синтезирующей функцией, выступающей в качестве фундаментального принципа достоверности человеческого опыта и превращающей его в универсальное средство выражения цельного знания.

Однако подлинным расцветом философии имени в России, который не только вобрал в себя основные темы предшествовавшего развития, но и предвосхитил многие языковые концепции XX столетия, следует назвать «ономатологию» П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, А.Ф, Лосева, развившуюся в непосредственной связи с имяславскими спорами. В исследовании была показана генетическая связь центральных концепций данных мыслителей с афонскими событиями 1912-1913 гг. С другой стороны, сами афонские споры стали связующим звеном, возводящим философский дискурс об имени к библейским и патриотическим основаниям, утраченным в последние несколько веков. Именно с этого времени символизм Дионисия Ареопагита, византийское богословие иконы, энергийное учение Григория

Паламы и другие центральные темы святоотеческого периода входят в область непосредственных философских интересов многих отечественных авторов.

Действительно, в XX в. русская мысль осознала вопрос об имени Божием и имени вообще как существенную тему догматического богословия и религиозной философии. Согласно В.Н. Лосскому (1903-1958 гг.), признанному одним из крупнейших русских богословов ушедшего столетия, догматический вопрос об имени Божием, о «словомысленном выражении («символе») Божества, столь же важен, как и вопрос об иконах»1. Афонские споры имели генетическую общность с полемикой о границах богопознания, возникшей в IV в. в связи с доктриной Евномия, богословием иконы (а, следовательно, иконоборчеством VIII -IX вв.) и учением св. Григория Паламы, в котором центральными становятся темы благодати, молитвы и христианской антропологии (учение об уме и сердце, о «внутреннем человеке» и др.).

Два течения в русском богословии, возникшие в связи с афонскими спорами, наглядно показали состояние религиозно-философской мысли в России начала XX столетия. Как две крайности, имяборчество и радикальное имяславие, не смогли выразить истины, которую безоговорочно восприняла бы вся полнота Церкви. Для В.Н. Лосского имяборчество, отрицающее самый вопрос о почитании имени Божия, - это новое иконоборчество, рационализм, «видящий в религии только волевые отношения и слепой к природе (Божественной благодати)». Ярчайшим примером такого истолкования православной традиции стало богословие арх. Антония (Храповицкого), для которого нравственное понимание христианства было единственно возможным. «Имябожное» выражение имяславия, где сама звуковая материя («плоть» имени) становилась божественной по природе, являлась некоторой естественной силой, также оказалась вне святоотеческой традиции. Исключительно важно подчеркнуть, что крайнее имябожие «в широком смысле развертывается как софианство , где смешивается Бог и тварь»1. Имяславие свящ. П. Флоренского и прот. С. Булгакова оказывается, в некотором смысле, богословским основанием их софиологии.

По мнению В. Н. Лосского, выработка православной формулировки об истинном почитании имени Божия, исполненной внутреннего опыта и духовно очевидного смысла, которая не осуществлена до настоящего времени, может стать вторым «торжеством Православия», способным привести к «явлению новых благодатных сил и святости» в Церкви. В философском отношении, уяснение места имяславских споров об имени Божием в появлении оригинальной отечественной философии имени позволяет в новом ключе рассмотреть генезис и ход развития магистральных тем русской религиозной философии.

1 Письмо В.Н. Лосского митрополиту Вениамину (Федченкову) от 6/19 января 1937 г. Цит. по: Иларион, схимонах. На горах Кавказа. - СПб., 1998. - С. 929.

Учитывая, с одной стороны, многовековой ход развития отечественных представлений о слове и имени, а, с другой, имяславский фактор, в контексте которого проходила разработка русской философии имени XX в., можно утверждать, что в лице П.А.Флоренского, С.Н. Булгакова, В.Ф.Эрна, А.Ф.Лосева отечественная мысль представила цельную онтологическую теорию слова и имени, ряд существенных характеристик которой следует привести, подводя итог нашего исследования.

1. Софийность (в другой терминологии - магичность) слова. Русская философия имени отказывалась видеть в слове только рациональное выражение смысла, абстрактное понятие. Имя обладает высокой степенью синтетичности, представляя собой максимально смысловое, «умное» явление вещи, которое достигает своего наиболее полного воплощения в именах собственных. Имена являют реальность и сами есть реальность, они живы, в них таинственно скрывается «реальное присутствие идеального». Более того, имена сами активно участвуют в жизни, воздействуя на своих носителей и выступая конкретной творческой силой в человеческом и космическом бытии. Каждое имя - особый мир. Имя предстает как инвариант личности, неся в себе ее индивидуальную целостность. В имени содержится предсказание судьбы и биография носителя. «Знать правильные имена вещей - значит уметь владеть вещами. Уметь владеть именами, значит мыслить и действовать магически»2.

2. Энергийность имени. Внутреннее ядро имени - энергия (сила, действие), которую имя получает от сущности, с которой стоит в онтологической связи и которой «заряжается» через свое инобытие. Обладание энергией делает имя активным, действенным, способным к преображению и самосозиданию вещей элементом. Поскольку имя несет в себе энергии сущности, которая и постижима только в своих энергиях, «имя и есть расцветшее и созревшее сущее. Диалектически вывести имя и значит вывести сущность со всеми ее подчиненными моментами»3.

3. Имя не только энергийно, но являет собой и синергию. В нем происходит взаимопроизрастание энергии индивидуального духа, общечеловеческого разума и самой сущности. В имени совершается воссоединение энергий в созидательном, действенном синтезе. В имени происходит «саморазворачивание» сущности, действие энергий сущности. Но, с другой стороны, именоваться сущность может только «через человека, в человеке, человеком»4. Взаимодействие энергий сущности (вещи) и энергий человека, субъекта и объекта представляют собой синергийное свойство имени.

1 Там же. - С. 930.

2 Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. - С. 832.

3 Там же. - С. 745.

4 Булгаков С.Н. Философия имени. - С. 68.

4. Еще одной отличительной особенностью имени выступает его символичность. Природа имени заключается не в его смысловом значении и не в языковых формах, а в выражении невыразимой сущности. Символ с максимальной возможностью запечатлевает эту сущностную невыразимость, открывая ее как энергийное откровение. В имени происходит соприкосновение внутреннего и внешнего, оно становится ареной встречи двух энергий, которые предстают в имени в цельном и неделимом образе. Символ-имя указывает на «неисчерпаемый источник все новых и новых обнаружений сущности»1.

5. Наконец, нельзя не указать на антиномическое и апофатическое свойства имени. Поскольку истинная сущность невыразима в определении в полном ее смысле, то в стремлении выразить и изобразить ее, имя приобретает указанные характеристики. Вслед за святоотеческой мыслью русские философы настаивают на абсолютном апофатизме сущности: л самое само вещи не уничтожимо никаким именованием» . Сущность пребывает сама в себе, нетронутая и неопознанная, она сама свободно может раскрыть себя в инобытии (меонизи-рованном космосе) в своих энергиях. Имя и возникает как явление сущности в инобытии мира в процессе ее именования и выражения. Даже на высшей (гиперноэтической, в терминологии А.Ф. Лосева) ступени постижения сущности не может произойти полного слияния субъекта с объектом. В богословском смысле даже в момент молитвенного «выхождения из себя», обожения, то есть духовного пребывания в Боге, молящийся остается самостоятельной личностью3, не растворяясь в Божестве. «Полное слияние с Первосущностью предполагается лишь в языческих религиях, в христианстве же субъект может лишь отождествиться с нею энергийно»4. Имя получает свое утверждение и предел в неименуемости сущности.

Онтологическая теория имени, развитая П.А. Флоренским, С.Н. Булгаковым и А.Ф. Лосевым, но генетически связанная со всем предшествующим периодом развития русской философии, как мы стремились показать в данном исследовании, стала выдающимся явлением в истории отечественной и мировой философской мысли, органически включив в себя основополагающие темы соотношения бытия и познания, сущности и явления, феномена и ноумена, объекта и субъекта, дав глубоко оригинальный, не сводимый к западноевропейским концепциям ответ на эти центральные метафизические вопрошания.

1 Безлепкин Н. Философия языка в России. - С. 335.

2 Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. - С. 875.

3 См.: Софроний (Сахаров), схиархимандрит. Видеть Бога как он есть. - М., 1995; Он же. Подвиг богопознания. - Эссекс (Англия). - М., 2003.

4 Безлепкин Н. Философия языка в России. - С. 363.

Список научной литературыЛескин, Дмитрий Юрьевич, диссертация по теме "История философии"

1. Азбука словенская. О азбуке словенской и еллинской. Ф. 299. 5.

2. Азбука толковая Константина философа, нарицаемого Кириллом. Ф. 256. 34.3. Азубоковник. Ф. 299.45.4. Азубовник. Ф. 310. 972.

3. Алфавит, содержащий толкование иностранных речений, иже обретаются во святых книгах.Ф. 256.1.

4. Сказание о седми свободных мудростях великих. Ф. 310.894.

5. Сказание о букве и о ее строении, яже потребно есть всем желающим праваго учения книжнаго писания. МЛ 08 (Большаков).

6. Сказание о еллинских философех, понеже и тии прознаменования веры и чистаго ради жития их коснушася истины от Духа Святаго. Ф. 218. 753.

7. Слово о премудром царе Соломоне.Ф. 310.632.1. Литература:

8. Аверинцев С.С. Византия и Русь: два типа духовности// Новый мир 1988. - № 7.

9. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997.

10. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996.

11. Аверинцев С.С. София Логос: Словарь. - Киев, 2006.

12. Аврелий Августин. Творения. Ч. 1 -4. - Киев, 1898.

13. Аксаков К.С. Ломоносов в истории русской литературы и русского языка// Полн. собр. соч. Т.2. - Ч. 1. - М., 1875

14. Аксаков К.С. Опыт русской грамматики//Аксаков К.С. Полн. собр. соч. T.III. - 4.1.

15. Аксаков К.С. Полн. соб. соч. Т. 1-3. -М., 1875.

16. Аксаков К.С. Эстетика и литературная критика. М., 1995.

17. Аксаков К.С., Аксаков И.С. Литературная критика. М., 1982.

18. Алипий, архимандрит. Исайя, архимандрит. Догматическое богословие: Курс лекций. Свято - Троице Сергиева Лавра ,1994.

19. Алмазов А. Тайная исповедь в Православной Восточной Церкви. Т. 1-3. - М., 1892.

20. Алпатов В.М. История лингвистических учений. М., 1998.

21. Анатолий, епископ. Афонский вопрос//Голос России- 1914.-№ 101.

22. Андриевский П., свящ. Ересь имябожничества в прошлом и настоящем //Благодатный огонь. Приложение к журналу «Москва».- 2001. № 5.

23. Андроник (Трубачев), игумен. Афонский спор об Имени Божием и его последующая судьбаУ/Православное богословие на пороге третьего тысячелетия. Богословская конференция Русской Православной Церкви: Сб. статей. М., 2000.

24. П.Андроник (Трубачев), игумен. Книга «Имена» священника Павла Флоренского (источниковедческий обзор)//Флоренский П.А., свящ. Имена. М.,1993.

25. Андроник (Трубачев), иеромонах. Теодицея и антроподицея в творчестве священника Павла Флоренского. Томск, 1998.

26. Анненкова Е.И. Аксаковы. СПб., 1998.

27. Античные теории языка и стиля. M.-J1.1936;

28. Антология мировой философии.-Т. 1-3.-М., 1969-1971.

29. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Моя мысль во Христе. О деятельности (энергии) Божества. Пг.,1914.

30. Антоний ( Булатович), иеросхимонах. Апология веры во Имя Божие и Имя Иисус. -М., 1913.

31. Антоний (Булатович), иеромонах. Материалы к спору о почитании Имени Божия. -М.,1913. (Религиозно - философская библиотека. - Вып.1).

32. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Имя Божие в понимании и толковании св. Григория Нисского и Симеона Нового богослова// Миссионерское обозрение. 1916. ^ № 5-6.

33. Антоний (Булатович), иеросхимонах Оправдание веры в Непобедимое, Непостижимое, Божественное Имя господа Иисуса Христа. Пг. -1917.

34. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Афонский разгром. Церковное бессилие. -СПб.: Дым Отечества,1913.

35. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Афонское дело. Пг.: Исповедник,1917.

36. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Древние и новые учители Церкви о имени Господнем// Миссионерское обозрение (Киев).- 1916. № 9-10.

37. Антоний (Булатович), иеросхимонах. И паки клевещет на ны ритор Тертилл //Колокол. 1916. - 3 и 6 сентября.

38. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Имяборческая пропаганда. Б.м. и г. - Перед заглавием А.И.

39. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Истина о истине к предотвращению имяборства. Изд. иноков Святой Афонской горы, исповедников имени Иисус. - Б.м. и г.

40. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Истинное понимание Имени Божия Св. Григорием Нисским и Св. Симеоном Новым Богословом//Миссионерское обозрение. -1916.-№9.

41. Антоний (Булатович), иеросхимонах. История Афонской смуты. Вып. 1. -Пг.:Исповедник,1917. - (Под псевдонимом Выходцев Е.).

42. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Моя борьба с имяборцами на Святой Горе //Исторический вестник (СПб.). 1916.-т .145. -№3, т.146. -№ 4.

43. Антоний (Булатович), иеросхимонах. О молитве Иисусовой /Состав, афонский инок, под ред. архимандрита Александра. СПб.,1912.

44. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Оправдание веры в Непобедимое, Непостижимое, Божественное Имя Господа Иисуса Христа. Пг.,1917.

45. Антоний (Булатович), иеросхимонах. По поводу именуемой «Грамоты» Патриарха Иокима//Московские ведомости. 1913. - 9 мая.

46. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Понимание Святым Писанием имени Господня как Божественного действия и Божественной силы// Миссионерское обозрение . -1916.-№7-8.

47. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Православная церковь о почитании Имени Бо-жиего и молитве Иисусовой. СПб.:Исповедник,1914.

48. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Прошение в Правительствующий Синод (По поводу имябожнической ереси). СПб.,1913.

49. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Разбор книжки Троицкого «Учение афонских имябожников и его разбор»//Дым Отечества. 1914. - № 15 - 16.

50. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Святой мученик Иустин об Имени Божием. -СПб.,1914.

51. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Сеятели соблазнов//Колокол. 1916. - 18 сентября.

52. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Сущность Афонского спора. (Письмо в редак-цию)//Новое время. 1913.-14 мая.

53. Антоний (Булатович), иеросхимонах. Учение новейших учителей и пастырей Церкви о Имени Господнем и молитве Иисусовой// Миссионерское обозрение- 1916. № 11.

54. Антоний(Булатович), иеромонах и др. Заявление иноков афонских в Св. Правительствующий Синод//Дым Отечества 1914. - № 15 - 16.

55. Антоний (Логинов), игумен. Восхождение к Имени Божиему. Ермолинская Пустынь. Воскресенский монастырь, 2000. - (рукопись).

56. Антоний (Храповицкий), архиепископ Волынский. Еще о книге схимника Илариона «На горах Кавказа»// Русский инок (Почаев).- 1912. -№ 10.

57. Антоний (Храповицкий), архиепископ Волынский. О новом лжеучении, обоготворяющем имена и об «Апологии» иеросхимонаха Антония (Булатовича)// Прибавление к Церковным ведомостям (СПб.) 1913. - № 20.

58. Антоний (Храповицкий), архиепископ Волынский. Сущность афонского спора//Новое время. 1913. - 19 мая.

59. Антоний (Храповицкий), архиепископ. Догмат искупления. Сергиев Посад, 1917 .

60. Антоний (Храповицкий), архиепископ. Нравственный смысл основных христианских догматов. Вышний Волочек, 1906 . - (Религиозно - философская библиотека) . -Вып. XI.

61. Апокрифы древних христиан. М., 1989.

62. Аристотель. Сочинения в 4-х т. М., 1967-1969.

63. Арсений (Жадановский), епископ. Воспоминания. -М., 1995.

64. Арсеньев Н.С. О Жизни преизбыточествующей. Брюссель, 1966.

65. Арсеньев Н.С. Из русской культурной и творческой традиции. Лондон, 1992.

66. Арутюнова Н.Д. Логический анализ языка. Образ человека. Введение. М., 1990.

67. Аскольдов С. О пустынниках Кавказа. Р. М., 1916.

68. Афиногенов Д.Е. Константинопольский Патриархат и иконоборческий кризис в Византии (784-847). М., 1997.

69. Афонец. Печальная летопись современного Афона//Русский инок. -1913. № 7.

70. Афонская трагедия. Гордость и сатанинские замыслы/ Автор-составитель игумен Петр (Пиголь).-М., 2005.

71. Афонский спор об имени Божием/ЛДерковно-общественный вестник 1913. -№ 19.

72. Баранкова Г.С., Мильков В.В. Шестоднев Иоанна Экзарха Болгарского. СПб., 2001.

73. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

74. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965.

75. Безлепкин Н.А. Философия языка в России: к истории русской лингвофилософии. -СПб., 2001.

76. Белинский В.Г. Общее значение слова литература// Полн. собр. соч. в 13 т. М., 1953.

77. Белинский В.Г. Основание русской грамматики для первоначального обучения//Полн. собр. соч.в 13 т. Т.2. - М., 1953.

78. Бердяев Н. А Алексей Степанович Хомяков. М., 1912.

79. Бердяев Н.А. Гасители духа//Русская молва. 1913. - 5(18) августа. - № 232.

80. Бердяев Н.А. О характере русской религиозной мысли XIX в.// Бердяев Н.А. Типы религиозной мысли в России. Собр. соч. Т.З.-Париж, 1989.

81. Бердяев Н.А. Русская идея//0 России и русской философской культуре. М., 1990.

82. Бердяев Н.А. Самопознание. М.,1991.

83. Беседы старца Варсонофия Оптинского с духовными детьми. Москва - Рига, 1995.

84. Бибихин В.В. К онтологическому статусу языкового значения//Традиции в истории культуры. М., 1978.

85. Бибихин В.В. Язык философии. М., 1993.

86. Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. М., 1996.

87. Благова Т.И. Родоначальники славянофильства. А.С. Хомяков и И.В. Киреевский. -М., 1995.

88. Благодарность Государя С.В. Троицкому/ЛДерковные Ведомости. 1914. - № 8.

89. Богомолов А.С. Диалектический Логос: становление античной диалектики. М., 1992.

90. Бонецкая Н.К. Борьба за логос в России в XX веке// Вопросы философии. 1998. - -№7.

91. Бонецкая Н.К. О филологической школе П.А. Флоренского// Studia Slavica Hung. -Т. 37.- Budapest, 1991-1992.

92. Булатович А.К. (= Антоний (Булатович)). С войсками Менелика II. -М.,1971.

93. Булатович А.К. (= Антоний (Булатович)). Третье путешествие по Эфиопии. -М.,1987.

94. Булгаков С. Н. Философия имени. -М., 1997.

95. Булгаков С. Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения М., 1994.

96. Булгаков С., прот. Православие. Очерки учения Православной Церкви. Париж, 1985.

97. Булгаков С., прот. Автобиографические заметки. Париж, 1991.

98. Булгаков С., прот. Автобиографические заметки. Дневники. Статьи. Орел, 1998.

99. Булгаков С., прот. Агнец Божий. М.,2001.

100. Булгаков С., прот. Невеста Агнца. М., 2006.

101. Булгаков С., прот. Православие. Очерки учения Православной Церкви. Париж,1985.

102. Булгаков С., прот. Утешитель. М., 2003.

103. Булгаков С.Н. Афонское дело// Русская мысль. 1913. - № 35.

104. Булгаков С.Н. Ипостась и ипостасность: Философско-литературные штудии. Вып. 2 -Минск, 1992.

105. Булгаков С.Н. На пиру богов// Вехи. Из глубины. М.,1990.

106. Булгаков С.Н. Первообраз и образ. Соч. в 2-х т. Т. 2. - М., 1999.

107. Булгаков С.Н. Смысл учения св. Григория Нисского об именах//Итоги жизни. 1914. -№12,13 .

108. Булгаков С.Н. Сочинения в 2-х т. М.,1994.

109. Булгаков С.Н. Тихие думы. М.,1996.

110. Булгаков С.Н. Труды о Троичности. М.,2001.

111. Булгаков С.Н. У стен Херсониса. СПб., 1993.

112. Ю5.Бурдонова О.Н. Феноменология Владимира Соловьева// Философия: в поисках онтологии: ежегодник Самарской гуманитарной академии, 1992-1993 гг. Самара, 1994.

113. Буслаев Ф.И Преподавание отечественного языка. М, 1992.

114. Буслаев Ф.И. Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского яхы-ка. М., 1861.

115. Бычков В.В. Эстетика Филона Александрийского// Вестник древней истории. 1975. -№3.

116. Ю9.Вандриес Ж., Язык. Лингвистическое введение в историю, пер. с франц. М., 1937;

117. Ю.Василий (Зеленцов), епископ. Общая картина отношений русской высшей церковной власти к имябожникам в связи с вероучением об имени Божием// Богословские труды. -Сб.ЗЗ. -М.,1997.

118. И.Василий (Кривошеин), архиепископ. Богословские труды. Нижний Новгород, 1996.

119. И2.Василий (Кривошеин), архиепископ. Проблема непознаваемости Бога: сущность и энергия у св. Василия Великого// Вестник РЗЕПЭ. Париж,1968. -№ 61.

120. Василий (Кривошеин), архиепископ. Преподобный Симеон Новый Богослов. Париж, 1980;

121. Н.Василий Великий, свят.-Творения. Т. 1-3.-СПб., 1911.

122. Васильев А.А. История Византийской империи. В 2-х т. - Т. 1. - СПб., 1998.

123. И 6. Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991.

124. П.Вениамин (Федченков), митрополит. Отец Иоанн Кронштадтский. М., 2000.

125. Вениамин (Федченков), митрополит. Божьи люди. М.,1997.

126. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. К развитию концепции слова как вместилища знаний// Язык и речь как объекты комплексного филологического исследования: межвузовский сборник. Калинин, 1980.

127. Верховской С. Об имени Божием//Православная мысль. вып. 6. - Париж, 1948.

128. Вести с Афона//Церковный вестник .- 1913. № 20, № 24, № 42.

129. Вести с Валаама. (По поводу книги «На горах Кавказа»)//Русский Инок . 1913. - № 14.

130. Вехи. Из глубины. -М., 1990.

131. Вечевой Н. Афонское дело//Новый журнал для всех. 1914. - № 14.

132. Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М., 2002.

133. Вендина Т.И. Русский язык. Картины мира сквозь призму словообразования. М., 1998.

134. Взыскующие града: Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках /Сост. В.И. Кейдан. -М.,1997.

135. Виндельбандт В. Прелюдии. СПб., 1914.

136. Виндельбандт В. История древней философии. СПб., 1898.

137. Виноградов В.В. Из истории изучения русского синтаксиса (от Ломоносова до Потебни и Фортунатова). М., 1958.

138. Витгенштейн Л. Философские исследования// Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. 16.-М., 1995.

139. Витгенштейн Л., Логико-философский трактат/ Пер. с нем. М., 1958;

140. Вишенский И. Сочинения. М-Л., 1955.

141. Волошинов В. Н., Марксизм и философия языка. Л., 1929;

142. Вомперский В.П. Риторики в России XVII-XVIII вв.-М., 1988.

143. Воронин С.В. Основы фоносемантики. Л., 1981.

144. Вселенская патриархия и Афон//Церковный вестник. 1913. - № 48.

145. Выготский Л.С. Мышление и речь//Избранные психологические исследования. М., 1956;

146. Выготский Л.С. Мышление и речь// Собр. соч. в 6 т. М., 1982.

147. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1925.

148. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса. М., 1994.

149. Гаврюшин Н.К. Русское богословие: очерки и портреты. М., 2005.

150. Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия серебряного века. М., 2001.

151. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному. Новая онтология XX в. М.,1997.

152. Гаспаров Б.М. Лингвистика национального самосознания// Логос.- 1999. № 4.

153. Где истинные причины беспорядков на Афоне//Странник. 1913. -№ 10.

154. Гегель Ф . Энциклопедия философских наук. -М., 1977.

155. Геронимус А., прот. Богословие священнобезмолвствия//Синергия. Проблемы аскети-ки и мистики Православия. -М., 1995.

156. Геронимус А., прот. Заметки по богословию имени и языка// Современная философия языка.-М., 1999.

157. Геронимус А., прот. Философия и исихия//Христианство и философия: Сборник докладов конференции в рамках Рождественских образовательных чтений. М., 2000.

158. Гиляров-Платонов Н.П. Рационалистическое движение философии новых времен// Собр. соч. -М., 1899.

159. Гиляров-Платонов Н.П. Экскурсии в русскую грамматику М., 1904.

160. Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями//Собр. соч. в 7 т. М., 1995.

161. Гоготишвили JI. А. Религиозно-философский статус языка//Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. -М., 1993.

162. Гоготишвили Л.А. Коммуникативная версия исихазма (послесловие)//Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994.

163. Гоготишвили Л.А. Платонизм в зазеркалье XX в., или вниз по лестнице, ведущей вверх// Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.

164. Гоготишвили Л.А. Ранний Лосев// Вопросы философии. 1989. - № 7.

165. Горбунов Д. Краткая история имяславских споров в России начала XX в///Церковь и время, 2000.-№3 (12).

166. Горский B.C. Философские идеи в культуре Киевской Руси XI -начала XII вв. АН УССР, Институт философии. - Киев, 1988.

167. Грабер X . Против воинствующего мистицизма А. Ф. Лосева // Вестник Комакаде-мии.- 1930. -№37-38.

168. Григорий Богослов, святитель. Творения. Т. 1-2. - М., 1889.

169. Григорий Нисский, святитель. Творения. -Т. 1-7. -М., 1861-1863.

170. Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священнобезмолствующих. М., 1995.

171. Григорович X., священник. Слово любви братской (По поводу споров об имени Иисус)// Русский инок. 1913. - № 12.

172. Григорович X., священник. Имя Божие (По поводу современных афонских споров)// Миссионерское обозрение. 1913. - № 2-3.

173. Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль X-XVII вв. М., 1990.

174. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию М., 1984.

175. Давыденков О., иерей. Догматическое богословие: курс лекций . 4.1- 2 - М.,1997.

176. Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 1998.

177. Данилушкин М.Б. Краткий очерк жизни старца Илариона и истории имяславия в России/ Послесловие к кн. Иларион, схимонах. На горах Кавказа. СПб., 1998.

178. Денасий, русский святогорец, инок Пантелеимоновский. Еще о книге «На горах Кавказа». Письмо в редакцию Русского инока// Русский инок. 1912. - № 15.

179. Денн М. Вклад Сергея Булгакова в дело оправдания и исследования имяславия//С.Н. Булгаков: религиозно-философский путь: материалы Международной научной конференции. -М., 2003.

180. Дионисий Ареопагит. О Божественных именах / Пер. игумена Геннадия (Эйкаловича). -Буэнос-Айрес, 1957.

181. Дионисий Ареопагит. О Божественных именах / Пер. свящ. J1. Лутковского// Мистическое богословие: Сб. Киев, 1991.

182. Дионисий Ареопагит. Творения. Т. 1-2/ Пер. Г.М. Прохорова. - СПб., 1995-1997.

183. Дневник последнего духовника Оптиной Пустыни (Иеромонах Никон (Беляев). -СПб., 1994.177. Домострой. М., 1990.

184. Евлампиев И.И. История русской метафизики в XIX-XX вв. Русская философия в поисках Абсолюта. Т. 1-2. - СПб., 2000.

185. Ермичев А. А. Основные мотивы русской философии конца ХЕХ-начала XX вв. -СПб., 1993.

186. Ермичев А. А. Русская философия как целое. СПб., 1998.

187. Ианнуарий (Ивлиев), архимандрит. Библейское богословие. СПб., 2001. - (машинопись).

188. Иванов В.В. П.А. Флоренский и проблемы языка//Механизмы культуры. М., 1990.

189. Иванов В.В., Древнеиндийский миф об установлении имен и его параллель в греческой традиции//Индия в древности. М., 1964.

190. Ивановский В.Н. Мистика и Схоластика XI XII вв.: Ансельм Кентерберийский, Абеляр, Бернард Клервосский. - М., 1897.

191. Иволгин С. С.А. Цветков. Об Афонском волнении и догматических спорах//Новое время. 1913.-11 апреля.-№ 13320.

192. Иволгин С. С.А. Цветков. Наша дипломатия и Афон//Новое время. 1913. - 10 мая. - № 13347.

193. Игнатий Брянчанинов, епископ. Творения.-Ч. 1-7.-М., 1991-1993.

194. Игумен и братия Афонского Пантелеимонова монастыря. Правда о событиях, происшедших в первое полугодие 1913 года в Пантелеимоновом монастыре//Русский инок. -1914.-январь.- №2.

195. Из рассказов странника о благодатном действии молитвы Иисусовой/Пред. еп. Никона. Сергиев Посад, 1911.

196. Иларион (Алфеев), епископ. Жизнь и учение св. Григория Богослова. СПб., 2001.

197. Иларион (Алфеев), епископ. Священная тайна Церкви: введение в историю и проблематику имяславских споров. Т. 1,2. СПб., 2002.

198. Иларион (Алфеев), игумен. Духовный мир преподобного Исаака Сирина. СПб., 2001.

199. Иларион (Алфеев), игумен. Православное богословие на рубеже столетий. М.,1999.

200. Иларион (Алфеев), игумен. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное Предание. СПб., 2001.

201. Иларион (Алфеев), игумен. Имя Божие в Священном Писании// Церковь и время. -2001.-№2(15).

202. Иларион (Алфеев), игумен. Имя Божие и молитва Иисусова в молитвенной практике и аскетической традиции восточного христианства// Церковь и время. 2001.- № 4 (17).

203. Иларион (Алфеев), игумен. Основные вехи развития патристического учения об именах Божиих// Церковь и время . 2001.- № 3(16).

204. Ильин И.А. О русском правописании. Наши задачи// Собр. соч. в 10 т. М., 1993.

205. Имяславие. Антология. -М., 2002.

206. Имяславие. Богословские материалы к догматическому спору об имени Божием по документам имяславцев. СПб.,1914.

207. Имяславие. Вып. 1//Начала. 1996.-№ 1-4.

208. Имяславие. Вып. 2//Начала. 1998. -№ 1-4.

209. Имяславие: сборник богословско-публицистических статей, документов и комментариев/общ. ред. прот. К. Борщ. Т.1. - М., 2003.

210. Инструкция к суду и список монахов имябожников/Щерковные Ведомости. 1914. -№10.

211. Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. СПб., 1894.

212. Иоанн Дамаскин, преподобный. Три защитительных слова против порицающих святые иконы или изображения. СПб., 1893.

213. Иоанн Дамаскин, преподобный. Творения. Христологические и полемические трактаты.-М., 1997.

214. Иоанн Дамаскин, преподобный. Диалектика или философские главы. М., 1999.

215. Иоанн Златоуст, святитель. Константинопольский. Творения. В 12 т. - СПб., 18981904.

216. Иоанн Златоуст, святитель. Творения. М., 2000.

217. Иоанн Кронштадтский, протоиерей. Моя жизнь во Христе, или минуты духовного трезвения и созерцания, благоговейного чувства, душевного исправления и покоя в Боге. Извлечение из дневника/Протоиерей Иоанн Кронштадтский. Т. 1,2. - СПб., 1893.

218. Иоанн Экзарх. Шестоднев. М., 2002.

219. Ириней (Середний), архимандрит. Профессор С. В. Троицкий; его жизнь и труды в области канонического права// Богословские труды. 1974. - Сб. 12.

220. Ириней Лионский, священномученик. Творения. М., 1996.

221. Исаак Сирин, преподобный. О божественной тайне и о духовной жизни. Новооткрытый текст. М., 1998.

222. Исаак Сирин, преподобный. Слова подвижнические. М., 2000.

223. Исихазм: Аннотированная библиография / Под. общ. и науч. ред. С.С. Хоружего. М., 2004.

224. История лингвистических учений. Т. 1-4. - Л. - СПб., 1972-1991.

225. История Русская Церковь. XX век: история РПЦ (1917-1933 гг.): Материалы конференции. Сэнтендре (Венгрия), 2001.

226. История русской философии/Под ред. М.А. Маслина и др. М., 2001.

227. Иустин Философ, мученик. Творения. -М., 1995.

228. К афонскому делу: I. Скворцов В. Афонское замирение. II. Письма в редак-цию//Колокол. 1914.- 24 мая.

229. К делу об афонских монахах//Русский инок. 1914. - май. - № 9.

230. Как покоряли Афон. Письмо архимандрита Давида//Голос Москвы. 1913. - 25 июля

231. Каллист (Уэр), епископ. Сила имени. М., 2004.

232. Каллист (Уэр), епископ. Православная Церковь. М., 2001.

233. Капитанчук В. Имяславие//Царь Колокол. -№ 6. - М.,1990.

234. Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1-2: Репр. Изд. 1909. - Сергиев Посад. - М., 1996.

235. Каракулаков В.В. Первые греческие философы о роли языка в познании. Ученые записки Душанбинского пединститута (серия «Филология»).- Т.40. Душанбе, 1963.

236. Каракулаков В.В. Проблема языка у Гераклита// Язык и стиль античных писателей. -Л., 1966.

237. Карпенко Л.Б. Священная азбука Кирилла. Самара, 2004.

238. Карпов В. Н. Философский рационализм новейшего времени// Христианское чтение. -1860.

239. Кацнельсон И.С. А.К Булатович гусар, землероходец, схимник: предисловие к книге: А.К. Булатович С войсками Менелика II. - М. -1971.

240. Кацнельсон И.С., Терехова Г. По неизведанным землям Эфиопии. М.,1975.

241. Керженские ответы. Б.м., 1906.

242. Киприан (Керн). Антропология свят. Григория Паламы. Париж, 1957.

243. Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979.

244. Киреевский И.В. Полн. собр. соч. -Т.1,2.-М., 1911.

245. Кириевский И.В. Разум на пути к Истине: философские статьи, публицистика, письма. М., 2002.

246. Клаус Г. Сила слова/ Пер. с нем. М., 1967.

247. Климент Александрийский. Педагог. -М., 1996.

248. Климент Александрийский. Строматы. Т. 1-3/Перевод Афанасина Е.В. - СПб., 2003.

249. Климент, святогорский монах. Имябожнический бунт или плоды учения книги «На горах Кавказа»//Исторический вестник (Пг). 1916. - №1.

250. Козлова М.С. Философия и язык. М., 1972.

251. Колесов В.В. «Жизнь происходит от слова.»-СПб., 1999.

252. Колесов В.В. Философия русского слова. СПб., 2004.

253. Колесов В.В. Развитие лингвистических идей у восточных славян эпохи Средневеко-вья//История лингвистических учений: Позднее Средневековье. СПб., 1991.

254. Конрад Н. И. О «языковом существовании»//Японский лингвистический сборник. -М., 1959.

255. Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. М., 1993.

256. Корнфорт М. Марксизм и лингвистическая философия/Пер. с англ. М. 1968.

257. Косвинцев Е.Н. Черный бунт. Странички из истории Афонской смуты//Исторический вестник (СПб.). 1913. - Т. 139,140.

258. Кошелев В.А. «Не право о вещах те думаю, Аксаков.«//Аксаков К.С. Эстетика и литературная критика. М., 1995.

259. Кошелев В.А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов (18401950-е гг.).-Л., 1984.

260. Кравецкий А.Г. К истории спора о почитании имени Божия// Богословские труды. -Сб. 33.-М.,1997.

261. Кудрявцев В.Д. Возможна ли философия// Вера и разум.- 1984. № 2.

262. Кудрявцев В.Д. Сочинения. М., 1894.

263. Кузнецов Н. Каноническая сторона дела имяславцев//Итоги жизни. 1914. - № 1415.

264. Кузнецов Н. Окончание дела имяславцев// Итоги жизни. 1914. -№ 19.

265. Кузнецов С. О. Философия языка о. П. Флоренского// Логика, методология, философия науки. Материалы II конгресса по логике и методологии науки. Обнинск, 1997.

266. Курилович Е., Очерки по лингвистике. Сб. ст., Пер. с польск. франц., англ., нем.. -М., 1962.

267. Кусмарцев П., инок. Мысли отцов Церкви о Имени Божием: Материалы к выяснению Афонского богословского спора. СПб.,1913.

268. Леви-Брюль Л., Первобытное мышление/ Пер. с франц. М. 1930.

269. Лега В.П. Философия Плотин и Патристика: взгляд с точки зрения современной православной апологетики. М., 2002.

270. Лескин Д.Ю. Спор об имени Божием. Философия имени в России в контексте афонских событий 1910-х гг.- СПб., 2004. .

271. Лескин Д.Ю. О Церкви. О России. О школе: сборник научных статей. Тольятти, 2005.

272. Лескин Д.Ю. Познавательная сущность слова и имени в древнерусской философской культуре: Философское образование// Вестник межвузовского Центра по русской философии и культуре. М. - 2006.- № 14.

273. Лескин Д.Ю. Онтологическое восприятие имени как «общечеловеческая интуиция» в произведениях раннего П.А. Флоренского (по новоопубликованным докумен-там)//Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. Самара, 2006.-№5/1 (45).

274. Лескин Д.Ю. Философское значение развития понятий слова, имени и энергии в поздневизантийском богословии//Известия Самарского научного центра РАН. Специальный выпуск. Новые гуманитарные исследования. Самара, 2006 (июль).

275. Лескин Д.Ю. Апофатизм Дионисия Ареопагита и византийская теория образа как идейные источники онтологической теории имени// Известия Самарского научного центра РАН. Актуальные проблемы гуманитарных наук. 2006. - № 2.

276. Лескин Д.Ю. Спор великих каппадокийцев и Евномия о границах богопознания и его рецепция в русской философии XX века// Вестник Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Серия «Философия». 2007. - № 3 (в печати).

277. Лескин Д.Ю. Имяславский период жизни и творчества А.Ф. Лосева// Известия Самарского научного центра РАН. Проблемы гуманитарных наук (в печати).

278. Лескин Д.Ю. Онтологический статус имени и слова в философской культуре Древней Руси// Вестник Самарской гуманитарной академии: Философия, филология. Самара, 2006.-№1 (4).

279. Лескин Д.Ю. А.Ф. Лосев (монах Андроник): штрихи к духовной биографии русского философа// Наука и культура России: Материалы III Международной научно-практической конференции, посвященной Дня славянской письменности и культуры. -Самара, 2006.

280. Лескин Д.Ю. Значение имени в культуре Древнего ЕгиптаII Философия языка и имени в России: материалы круглого стола. М., 1997.

281. Лескин Д.Ю. Материалы по истории споров об имени Божием 1912-1917 гг.//Труды преподавателей Самарской Духовной семинарии. Самара, 2004.

282. Лескин Д.Ю. Отражение афонских споров в частной переписке участников «Новосе-ловского кружка»// Церковь и время 2001.- № 4(17).

283. Лескин Д.Ю. С.Н. Булгаков участник афонских споров об имени Божием: Сборник докладов Международной научной конференции «С.Г. Булгаков: религиозно-философский путь. К 130-летию со дня рождения». - М., 2003.

284. Лескин Д.Ю. К истории книжной справы при Патриархе Никоне: философско-культурологический аспект// Стяжание Святой Руси созидание государства Российского: сборник научных трудов/ Сост. и общ. ред. Шмидт. В.В. - Ч.З. - М., 2006 г. (в печати).

285. Лескин Д.Ю. Русская философия имени как самобытная онтологическая теория слова// Вестник Самарской государственной академии путей сообщения (в печати).

286. Логический анализ языка. Языки этики. М., 2000.

287. Ломоносов М.В. Российская грамматика//Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. М.-Л., 1952.

288. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М.,1993.

289. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.,2001.

290. Лосев А.Ф. Жизнь. Повести. Рассказы. Письма. СПб., 1993.

291. Лосев А.Ф. Имя: избранные работы, переводы, беседы, исследования, архивные материалы. СПб., 1997.

292. Лосев А.Ф. Личность и абсолют. М., 1999.

293. Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994.

294. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.,1993.

295. Лосев А.Ф. Спор об именах в IV в.и его отношение к имяславию// Начала. 1995. -№ 1-4.

296. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.

297. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. -М., 1982.

298. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.,1990.

299. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития.- Кн. 1,2.-М., 1988-1994.

300. ЗЮ.Лосев А.Ф. Логика символа// Контекст. 1972. - М., 1973.

301. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976.

302. Лосев А.Ф. Соловьев и его время. -М., 1990.

303. Лосев А.Ф. Страсть к диалектике. М., 1990.

304. Н.Лосев А.Ф. Филология и эстетика К. Аксакова// Лосев А.Ф. Имя. СПб., 1997.

305. Лосский В.Н. Боговидение. -М.,1995.

306. Лосский В.Н. Богословие и боговидение. М.,2000.

307. ЗП.Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое бо-гословсие. М., 1991.

308. Лосский Н.О. Избранное. М., 1991.

309. Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М. 1994.

310. Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991.

311. Лосский Н.О. Характер русского народа. Франкфурт-на-Майне, 1957.

312. Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма// Избранное. М., 1991. - С. 186.

313. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. М., 1996.

314. Лотман Ю.М., Успенский Б.А., Миф имя - культура//Труды по знаковым системам, т. 6. - Тарту, 1973.

315. Лурье В.М. Послесловие и комментарии//Иоанн Мейендорф, протопресвитер. Жизнь и труды святителя Григория Паламы: Введение в изучение. СПб., 1997.

316. Лурье С.Я. Очерки по истории античной науки. М. - Л., 1947.

317. Маевский В.А. Афон и его судьба. Мадрид,1968.

318. Маевский В.А. Афонские рассказы. Париж,1950.

319. Майоров Г.Г. Философия как искание Абсолюта: опыты теоретические и исторические. М., 2004.

320. Макарий (Оксиюк), митрополит. Эсхатология св. Григория Нисского. М., 1999.

321. Максим Исповедник. Творения.-Т. 1-2.-М., 1993.

322. Мандельштам О.Э. Собр. Соч. в 4 т. Л., 1995.

323. Манн Ю. Эстетическая эволюция И. Киреевского (предисловие)// Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1998.

324. Манн Ю.В. Русская философская эстетика. М., 1969.

325. Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений в 30-ти т. Т. 2. - М., 1952.

326. Материалы к спору о почитании имени Божия. 2-е дополненное издание. - М.,1913.

327. Медведев И.П. Византийский гуманизм XIV-XV вв. СПб., 1997.

328. Мейендорф И. , протоиерей. История Церкви и восточно-христианская мистика. -М.,2000.

329. Мейендорф И., протоиерей. Введение в святоотеческое богословие. Минск, 2001.

330. Мейендорф И., протоиерей. Жизнь и труды святителя Григория Паламы/ Комментарии В.М. Лурье. СПб., 1997.

331. Мейендорф И., протоиерей. Рим-Константинполь-Москва: исторические и богословские исследования. М., 2005.

332. Мейендорф И., протоиерей. История Церкви и восточно-христианская мистика. М., 2000.

333. Мейс А. Сравнительный метод в историческом языкознании, пер с франц. М., 1954;

334. Мильков В.В. Определения философии Иоанна Дамаскина и его славяно-русский ва-риант//Переводные памятники философской мысли древней Руси. М., 1992

335. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т.1-3. - М., 1995.

336. Мистическое богословие. Киев, 1991.

337. Муретов М.Д. Избранные труды. М., 2002.

338. Муретов М.Д. Учение о Логосе Филона Александрийского и Иоанна Богослова в связи с предшествовавшим историческим развитием идеи Логоса в греческой философии и иудейской теософии. М., 1885.

339. На Афоне. Тревожное положение русского монашества/Юдесские новости. 1915. -21 июля.

340. На Афоне//Церковный вестник. 1912. - № 35.

341. На Афоне//Церковный вестник. 1913. - № 4.

342. Некрасов Н.П. Лекции по русскому языку, читанные в Императорском Историко-филологическом Институте в 1883/4 году. СПб. (литографированная рукопись)

343. Некрасов Н.П. О значении форм русского глагола. СПб., 1865.

344. Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре: история, миф, время, загадка. -М., 1994.

345. Несмелов В.И. Догматическая система св. Григория Нисского Казань, 1897.

346. Несмелов В.И. Наука о человеке. Т.1-2.: Репр. изд. 1905 - 1906. - Казань,1994.

347. Никон (Рождественский), архиепископ. Новая защита имебожничества// Святое Православие и именобожническая ересь.

348. Никон (Рождественский), архиепископ. Великое искушение около имени Божия и плоды его. Сергиев Посад, 1914.

349. Никон (Рождественский), архиепископ. Имябожники. Великое искушение около святейшего имени Божия: Из доклада Святейшему Синоду о поездке на Афон//Прибавления к Церковным Ведомостям. № 20. - 1913. -Т.1.

350. Никон (Рождественский), архиепископ. Мои дневники. Вып. 4. - Сергиев Посад,1914.

351. Никон (Рождественский), архиепископ. Новое выступление А. (Булатовича)// Русский инок.- 1913.- №21.

352. Никон (Рождественский), архиепископ. Письмо игумену обители Святого Великомученика и целителя Пантелеймона и всей во Христе братии//Материалы к спору о почитании имени Божия.-М.,1913.- Вып. 1 .

353. Никон (Рождественский), архиепископ. Плоды великого искушения около имени Божия// Прибавления к Церковным Ведомостям. 1913. -т.2. - № 34.

354. Никон. Патриах. Труды. М., 2004.

355. Новоселов М. А. Папизм в Православной Церкви // Дым Отечества. 1914. - № 17.

356. Новоселов М. А. Догмат и мистика в Православии, католичестве и протестантизме. -М., 2003.

357. Новоселов М.А. Архиепископ Никон распространитель ереси//Голос Москвы. -1913.-17 июля.

358. Новоселов М.А. Папизм в Православной Церкви. На правах рукописи. М.: Печатня А.И. Снегиревой,1913.

359. Новоселов М.А. Письма к друзьям. М., 1994.

360. Новоселов М.А. По поводу послания Св. СинодаУ/Голос Москвы. -1913.-21 ноября.371.0гибенин Б.Л., Вопросы ведийской ономастики// Структурная типология языков. 1. М., 1966.

361. Определение Св. Синода от 14 -18 февраля 1914 г. о церковном суде над имябожни-ками//Церковные Ведомости. 1914. - № 9.

362. Ориген. О молитве. Увещание к мученичеству/Пер. Н. Корсунского. СПб., 1897.

363. Ориген. Против Цельса/Перевод Л.А. Писарева. М., 1996.

364. Основные направления структурализма. М., 1964.

365. Острогорский Г. Основы спора об иконах// Seminarium Kondakovianum, II. Прага, 1928.377.0тзыв Халкинской Богословской школы об учении имяславцев// Начала. № 1-4. -1998.

366. Павленко Е. Имяславие и византийская теория образа// Богословский сборник Православного Свято-Тихоновского Богословского института. Вып. VIII. - М., 2001.

367. Падение царского режима. Стенографические отчеты вопросов и показаний, данных в1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Т. IV. -Л., 1925.

368. Памятники византийской литературы IX-XIV вв. -М., 1969.

369. Памятники литературы Древней Руси. Т.1-12. - М., 1978-1994.

370. Памятники средневековой латинской литературы IV-IX вв. М., 2001.

371. Памятники старообрядческой литературы. Т. 1,2. - СПб, 2002.

372. Парфений, схимонах. О молитве Иисусовой. Обитель Благовещения Богородицы, 1992.

373. Пахомий, монах афонец. История афонской смуты или имябожеской ереси/Сост. Па-хомий афонец по личным наблюдениям, рассказам очевидцев и печатным источникам, с примеч. очевидца, бывшего редактора ж. «Монастырь» А.А. Павловского. -СПб.,1914.

374. Переписка П.А. Флоренского и В.А. Кожевникова/ Предисловие к публикации А.В. Шургаия// Вопросы философии . 1991. -№ 6.

375. Переписка с отшельником Иларионом автором книги «На горах Кавказа»// Ревнитель (Воронеж).- 1915-№3.

376. Переписка священника Павла Александровича Флоренского со священником Сергием Николаевичем Булгаковым. Томск, 2001.

377. Петровский С., протоиерей. Имя Божие есть ли Сам Бог? Беседа. Одесса: Изд. Свято - Андреевского общежительного скита на Афоне,1913.

378. Печальная летопись современного Афона//Колокол. 1913. - 10 фев.,17 февр.,1 мая.

379. Пизани В. Этимология. М., 1956.

380. Писания мужей апостольских. М., 2003.

381. Письма С.Н. Булгакова о. П. Флоренскому (1918 г.) // Начала. 1993. - № 4.

382. Пишун С.В. Православная персонология и духовно-академическая философия XIX в. -М., 1996.

383. Платон. Сочинения в 4-х т. М., 1990-1994.

384. По делу афонцев. Беседа с одним из уважаемых иерархов//Дым Отечества. № 15 -16. - 1914.- 17 апреля.

385. Поливанов Е. Д. Статьи по общему языкознанию. М., 1968;

386. Половинкин С.М. Все (Опыт философской апологетики). М., 2004.

387. Положение Афона/ЛДерковный вестник. 1913. -№46.

388. Поляковская М.А. Портреты византийских интеллектуалов. СПб., 1998.

389. Попов В.Н. Афон. //Душеполезное чтение. 1915.

390. Попов П.С., Стяжкин Н.И. Развитие логических идей от Античности до эпохи Возрождения.-М., 1974.

391. Портнов А.Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX-XX вв. -Иваново, 1994.

392. Портнов А.Н. Философия языка Г.Г. Шпета// Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова: этюды и вариации на темы Гумбольдта. Иваново, 1994.

393. Послание Св. Синода //Церковные Ведомости. 1913.- №20.

394. После перерыва. Пути русской философии. СПб., 1994.

395. Постовалова В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания// Язык и наука конца XX века.-М., 1995.

396. Постовалова В. И. Языка как деятельность: Опыт интерпретации концепции В. Гумбольдта.-М., 1982.

397. Потебня А.А. Мысль и язык. -Харьков, 1913.

398. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М., 1976.

399. Потехин С., протоиерей. Афонцы имябожники//Миссионерское обозрение. -№ 13. -1913.

400. Правда о событиях, происшедших в первое полугодие 1913 года в Пантилеимонове монастыре. М.,1913.

401. Протопов О. Воспоминания//Исторический Вестник. т.141,142.

402. Радченко О.А. Язык как миросозидание. М., 2005.

403. Рамишвили Г. В. Вопросы энергетической теории языка. Тбилиси, 1978.

404. Ранние отцы Церкви. Апология. Брюссель, 1983.

405. Ранович А.Б. Античные критики христианства. М., 1935.

406. Рапова Г.И. Из истории русской грамматики// Языковая практика и теория языка. -Вып. 1.-М., 1974.

407. Распутин и имяславцы//Русское слово. -1914.-3 июня.

408. Резниченко А.И. Философия имени: онтологический аспект (о. С. Булгаков, А.Ф. Лосев): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., 1997.

409. Резниченко А.И., Семенкин И.С. Имеславие (Имяславие)// Русская Философия: Словарь/ Под ред. М. А. Маслина. М., 1995.

410. Рижский И.С. Введение в круг словесности//Хрестоматия по истории русского языкознания. -М., 1973.

411. Рожков В.,. прот. Церковные вопросы в Государственной Думе (запрос об имяслав-цах). М., 2004.

412. Руденко Д.И. Имя в парадигмах «философии языка». Харьков, 1990.

413. Руденко Д.И. Категория имени в основных парадигмах философии языка: автореферат диссертации. М., 1990.

414. Руденко Д.И. Лингвофилософские парадигмы: границы языка и границы культуры// Философия языка: в границах и вне границ. Харьков, 1993.

415. Русская философия: словарь/ Под ред. М.А. Маслина. М., 1995.

416. Саврей В.Я. Александрийская школа в истории философско-богословской мысли. -М., 2005.

417. Самарины. Мансуровы: воспоминания родных. М., 2001

418. Сараджев А. Против поповско-идеалистической реакции//Правда. 14/V - 1930, № 131.

419. Сборник документов, относящихся к Афонской имябожнической смуте. Пг.: Свет,1916.

420. Сборник статей о В. Соловьеве. Брюссель, 1994.

421. Свенцицкий В., прот. Граждане неба. -М., 1998.

422. Свете тихий. Жизнеописание и труды епископа Серпуховского Арсения (Жаданов-ского). Т.1. - М.,1996.

423. Светлов Р. В. Античный неоплатонизм и александрийская экзегетика. СПб., 1996.

424. Святое Православие и именобожническая ересь. В 3 - х ч. - Харьков,1916.

425. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи, пер. с англ. М.—Л., 1934.

426. Серафим (Соболев), архиепископ. Новое учение о Софии, Премудрости Божией. -София,1935.

427. Сергий (Страгородский), архиепископ. Православное учение о спасении. Казань, 1898.-Репр.-М.,1991.

428. Сергий (Троицкий), игумен. Защитники ереси из журнала «Церковь и время»// Благодатный огонь. Приложение к журналу «Москва».- 2001. № 6.

429. Симеон Новый Богослов, преп. Прииди, Свет Истинный: избранные гимны/Пер. Иларион (Алфеев), игумен. СПб., 2000.

430. Симеон Новый Богослов.Творения-М., 1890.

431. Сказания о начале славянской письменности. М., 1981.

432. Скворцев К. И. Философия отцов и учителей Церкви (период апологетов). Киев, 2003.

433. Следственное дело митр. Иосифа: «Я иду только за Христом.». Митрополит Иосиф (Петровых), 1930 год// Богословский сборник. Вып. IX. - М., 2002.

434. Слесинский Р. Начало своеобразной русской философии языка.: имяславие и имя-борчество//Путь Православия. 1994. - № 3.

435. Словарь библейского богословия/Под ред. К. Леон-Дюфура. Брюссель, 1990.

436. Сократ Схоластик. Церковная история. М., 1996.

437. Соловьев B.C. Собрание сочинений. Т. 1 -15. - Брюссель, 1966-1969.

438. Соловьев B.C. Сочинения в 2-х т. М., 1990.

439. Соловьев B.C. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе//Смысл любви: избранные произведения. -М., 1991.

440. Софроний (Сахаров), архимандрит. О молитве. М.,1997.

441. Софроний (Сахаров), схиархимандрит. Подвиг богопознания. Эссекс (Англия) - М., 2003.

442. Софроний (Сахаров), схиархимандрит. Видеть Бога как он есть. М., 1995.

443. Софроний, (Сахаров), иеромонах. Старец Силуан. М.,1994.

444. Срезневский И. И. Мысли об истории русского языка. М., 1959.

445. Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. М., 1998.

446. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985.

447. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975.

448. Степун Ф. Немецкий романтизм и русское славянофильство//Русская мысль. № 3. -1910.

449. Субботин Н.И. Материалы по истории раскола в Т. 1 9. - М., 1874 - 1890.

450. Суд афонских старцев над имябожниками (Акт заседания Протата совета всех афонских монастырей)//Русский инок. - 1914. - № 1.

451. Суд над афонцами/Щерковно общественный вестник (СПб). - 1914. - № 11.

452. Судариков В.О. Некоторые вопросы полемики с имяславием// Богословский сборник Православного Свято-Тихоновского богословского института. Вып. VIII. М., 2001.

453. Тахо Годи А.А. Лосев. - М.,1997.

454. Тахо-Годи Е., Троицкий В. «Духовная Русь» неосуществленная религиозно-философская серия// Вестник РХД . - 1997. - № 176.

455. Теоретические проблемы современного языкознания. М., 1964.

456. Топоров В.Н. Из области теоретической топономастики//Вопросы языкознания. -1962,- №6.

457. Топоров В.Н., Об одном способе сохранения традиции во времени: имя собственное в мифопоэтическом аспекте// Сборник памяти Д.К. Зеленина. JI., 1979.

458. Троицкий С. В. Новая позиция о. Антония (Булатовича)// Святое Православие и име-нобожническая ересь; Миссионерское обозрение. 1914.-№ 2.

459. Троицкий С.В. Афонская смута// Прибавление к Церковным Ведомостям. 1913. - № 20.

460. Троицкий С.В. Борьба с Афонской смутой//Прибавления к Церковным Ведомостям.1913. №13.

461. Троицкий С.В. Защитники имябожников// Прибавления к Церковным Ведомостям.1914.-№5-7.

462. Троицкий С.В. К истории борьбы с афонской смутой (ответ В.М. Скворцову). -Пг.,1916.

463. Троицкий С.В. Католическая печать об Афоне/Прибавления к Церковным Ведомостям.-1913.-№ 13.

464. Троицкий С.В. Новая позиция о. Антония (Булатовича)//Святое Православие и име-божническая ересь. Харьков,1915.

465. Троицкий С.В. О. Иоанн (Сергиев) Кронштадтский и имябожники// Церковные Ведомости.-1914.-№ 1-2.

466. Троицкий С.В. Об именах Божиих и имябожниках (Учение св. Григория Ниского об именах Божиих и имябожники. Был ли имябожником о. Иоанн Кронштадтский. -Борьба с Афонской смутой. - Защитники имябожников. Ответ С.Н. Булгакову). -СПб.,1914.

467. Троицкий С.В. Учение афонских имябожников и его разбор// Миссионерское обозрение.-№ 2.-1914.

468. Троицкий С.В. Учение афонских имякнижников и его разбор. СПб.,1914.

469. Троицкий С.В. Учение Григория Нисского об именах Божиих и «относительное» поклонение. (Ответ С.Н. Булгакову)// Итоги жизни. № 17. - 1914.

470. Троицкий С.В. Учение святого Григория Нисского об именах и имябожники. Краснодар, 2002.

471. Троицкий С.В. Учение святого Григория Нисского об именах Божиих и имябожни-ки//Прибавления к Церковным Ведомостям. 1913. -№ 37 - 51/52.

472. Тронский И.М. Вопросы языкового развития в античном обществе. J1., 1973.

473. Тронский И.М Проблемы языка в античной науке// Античные теории языка и стиля. -М.-Л., 1936.

474. Тронский И.М. Из истории античного языкознания//Советское языкознание. Т.2. -Л., 1936.

475. Трубачев С., диакон. Избранное. Статьи и исследования. -М., 2005.

476. Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Владимира Соловьева. М., 1913.

477. Трубецкой С. Н. Сочинения. -М., 1995.

478. Трубецкой С. Н. Учение о Логосе в его истории// Сочинения. М., 1995.

479. Трубецкой С.Н. Метафизика в Древней Греции// Собр. соч. -Т.З.- М., 1909.

480. Трубецкой С.Н. Курс истории древней философии/ Под общ. ред. М.А. Маслина. -М., 1997.

481. Тургенев И.С. Стихотворения в прозе. М., 1967.

482. Уроки Афонского движения/Щерковный вестник. 1913. - № 39.

483. Успенский Б. А. Крестное знамение и сакральное пространство. М., 2004.

484. Успенский Б.А. Избранные труды. Т. 1,2 . - М., 1994.

485. Успенский Л.А. Богословие иконы Православной Церкви. Изд-во Западноевропейского экзархата Московской Патриархии, 1989.

486. Успенский Ф. И. Очерки по истории византийской образованности М., 2001.

487. Успенский Ф.И. История Византийской империи VI-IX вв. -М., 1996.

488. Федотов Г.П. Святые Древней Руси М., 1990.

489. Федотов Г.П. Собрание сочинений в 10-ти т. -Т.1. -М., 1996.

490. Федотов Г.П. Стихи духовные: русская народная вера по духовным стихам. М., 1991.

491. Феодор Студит, преподобный. Творения. Т. 1,2.- СПб., 1907.

492. Феофан (Быстров), архимандрит. Тетраграмма или ветхозаветное Божественное имя. -СПб., 1905.

493. Феофан Полтавский, святитель. Творения. СПб., 1997.

494. Филарет (Дроздов), митрополит Московский. Об именах божественных//Святитель Феофан Полтавский. Творения. СПб., 1997.

495. Философия языка и имени в России: материалы круглого стола 25 июня 1997 г. -М.,1997.

496. Философов Д. Афонская распря//Русское слово. 1913. - 29 мая.

497. Фирсов С.Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996.

498. Флоренский П., священник Переписка с М.А. Новоселовым. Томск,1998.

499. Флоренский П., священник. Имена. М.,1993.

500. Флоренский П., священник. Священное переименование: изменение имен как внешний признак перемен в религиозном сознании. М., 2006.

501. Флоренский П., священник. Собр. соч. в 4-х т. М., 1997- 2000.

502. Флоренский П.А. Иконостас. -М., 1994.

503. Флоренский П.А. Общечеловеческие корни идеализма. Сергиев Посад, 1909

504. Флоренский П.А. Общечеловеческие корни идеализма// Символ. -№ 11. 1984.

505. Флоренский П.А. Словесное служение. Молитва// Богословские труды. № 17. - 1987.

506. Флоренский П.А. Сочинения. Т.1 - 2. - М.,1990.

507. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М., 1914.

508. Флоренский П.А. Философия культа (опыт православной антроподицеи). М., 2004.

509. Флоренский П.А: pro et contra/CocT. К.Г. Исупова. СПб., 1996.

510. Флоровский Г, протоирей Пути русского богословия. Париж, 1937.

511. Флоровский Г. В. Вера и культура. СПб., 2002.

512. Флоровский Г. В. Христианство и цивилизация: избранные труды по богословиф и философии. СПб., 2005.

513. Флоровский Г., протоиерей. Восточные отцы IV в. -Париж, 1933.

514. Флоровский Г.В., протоиерей. Восточные отцы V-VIII вв. Париж, 1933.

515. Флоровский Г., протоиерей. Догмат и история. М.,1998.

516. Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия, Париж, 1937.

517. Фрейденберг О.М., Поэтика сюжета и жанра. JI., 1936.

518. Хомяков А. С. Церковь одна.- М., 2001.

519. Хомяков А.С. Второе письмо о философии к Ю.Ф. Самарину// Поли. собр. соч. Т. 1. -М., 1914.

520. Хомяков А.С. Мнение иностранцев о России//Поли. собр. соч. в 8 т. Т.1. -М., 19001904.

521. Хомяков А.С. О библейских трудах Бунзена// Поли. собр. соч.- М., 1914. Т. 2.

522. Хомяков А.С. О старом и новом: статьи и очерки. М., 1998.

523. Хомяков А.С. Разговор в Подмосковной//Полн. собр. соч. М., 1914. - Т. 2.

524. Хомяков А.С. Семирамида//Собр. соч. в 2-х т. -Т. 1.-М., 1994.

525. Хоружий С. С. Миросозерцание Флоренского. Томск, 1999.

526. Хоружий С.С. Аналитический словарь исихастской антропологии//Синергия. Проблемы аскетики и мистики православия: Сб. статей. М.,1995.

527. Хоружий С.С. Диптих безмолвия. М., 1993.

528. Хоружий С.С. К феноменологии аскезы. -М., 1998.

529. Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. СПб.,1994.

530. Хоружий С.С. Философский процесс в России как встреча философии и Православия // Вопросы философии. 1991. - № 5.

531. Хоружий С.С. Имяславие и культура серебряного века: феномен московской школы христианского неоплатонизма// С.Н. Булгаков: религиозно-философский путь: материалы конференции. М., 2003.

532. Хосроев A.J1. Александрийское христианство: по данным текстов из Наг Хаммади. -М., 1991.

533. Хрисанф, афонский инок. О новоявленной ереси имябожников и ее распространении на Афонской горе//Русский инок. 1914. - февраль. - № 3 ,4.

534. Хрисанф, афонский инок. Отзыв о статье Святогорца «О почитании имени Бо-жия»//Русский инок (Почаев). 1912. -№ 17.

535. Хрисанф, афонский инок. Рецензия на сочинение схимонаха о. Илариона, называемое «На горах Кавказа»//Русский инок (Почаев). 1912. - № 4-5.

536. Хроника Афонского дела /Сост. Половинкин СМ.// Начала. 1995. - №1-4.

537. Царю Небесному и земному верный. Митрополит Макарий Московский, апостол Алтайский (Парвицкий «Невский»)/ Авт. сост. Т.Гроян. - М.,1996.

538. Чаадаев П. Я. Статьи и письма. М, 1987.

539. Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. Т.1-2. - М., 1991.

540. Чижевский Д.И. Гегель в России. Париж, 1939.

541. Чиннов Г. По поводу современных споров об имени Божием. Одесса,1913.

542. Чубукова Е.И. Современные концепции философии языка. СПб., 2001.

543. Шахбазян К. Имяславие или имябожничество? Краткий очерк идей, определивших существо афонского спора// Троицкий С.В. Учение св. Григория Нисского об именах и имябожники. Краснодар, 2002.

544. Шапошников J1.E. Консерватизм, новаторство и модернизм в православной мысли XIX-XX вв.- Н. Новгород, 1999.

545. Шапошников J1.E. Философия соборности. Очерки русского самосознания. СПб., 1996.

546. Шарипов A.M. Иван Васильевич Кириевский. М., 1997.

547. Шаумян С. К.Структурная лингвистика. М., 1965.

548. Шаховской Н.В. Н.П. Гиляров-Платонов и А.С. Хомяков// Русское обозрение. М., 1995.- ноябрь.

549. Шевырев С. История русской словесности. 4.1. - СПб., 1887.

550. Шишков A.M. Средневековая интеллектуальная культура. М., 2003;

551. Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999.

552. Шмидт В.В. Святоотеческие основы богословских воззрений патриарха Никона// Никон, патриарх. Труды. М., 2004.

553. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова. -М., 1927;

554. Шпет Г.Г. Сочинения. М., 1989.

555. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова: этюды и вариации на темы Гумбольдта. Иваново, 1994.

556. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты// Шпет Г.Г. Сочинения. М., 1989.

557. Щедровицкий Д. В. Введение в Ветхий Завет. Книга Бытия. М., 1994.

558. Эдельштейн Ю.М. Проблемы языка в памятниках патристики// История лингвистический учений: средневековая Европа. -JI., 1985.

559. Эйкен Г. История и система средневекового миросозерцания. СПб., 1907.

560. Энгельгардт Н. Грозящий признак//Новое время. 1913. - 22 апреля.

561. Эрн В. Ф. Около нового догмата// Итоги года. М., 1914. - № 22-233.

562. Эрн В.Ф. Pro et contra. СПб., 2006.

563. Эрн В.Ф. Разбор Послания Святейшего Синода об имени Божием. М.,1917. - (Религиозно - философская библиотека).

564. Эрн В.Ф. Сочинения.-М., 1991.

565. Эрн В.Ф. Спор об имени Божием. (Письма об имяславии). Письмо 1. Происхождение спора//Христианская мысль. - 1916.- №9.

566. Юрченко B.C. Философия языка и философия языкознания: лингвофилософские очерки. М., 2005.

567. Я и мышление. Сб. ст. М., 1997.

568. Язык и культура: сборник обзоров. М., 1987.

569. Язык как средство трансляции культуры. М., 2000.

570. Язык и структуры представления знаний. М., 1992.

571. Якоб Л.Г. Начертание всеобщей грамматики для гимназий Российской Импе-рии//Хрестоматия по истории русского языкознания. М., 1973.

572. Allen W. S. Ancient ideas of the origin and development of language, London, 1949

573. Aussi, in Maryse Dennes, Husserl Heidegger, influence de leur oeuvre en Russie, Paris, l'Harmattan, 1998.

574. Barwick K. Probleme der stoischen Sprachlehre und Rhetorik, Berlin, 1957.

575. Bigg Ch. The Christian platonists of Alexandria. Oxford. 1913.

576. Billings Th. H. The Platonism of Philo Judaeus, Chicago, 1919.

577. Black M., Language and philosophy, Ithaca, 1949.

578. Brichto H.C. The Names of God: Poetic Readings in Biblical Beginnings, Oxford, 1998.

579. Brock S. The Luminous Eye. Kalamazoo, Michigan, 1985.

580. Buber Martin. Werke Bd 1-3, Munch, 1962-1964.

581. Burke J.B.Philo and Alexandrian Judaism. Syracuse, 1963.

582. Clements R.E. Old Testament Theology. A Fresh Approach, London, 1978.

583. Cook D. L. Language in the Philosophy of Hegel, Mouton, 1973.

584. Deuschle J. Die platonische Sprachphilosophie, Marburg, 1852.

585. Dennes M. Les Glorificateurs du Not: une rencontre de I'hesychasme et de la philosophie au debut du XXe siecle, en Russie//Slavika occitania. Toulous. 1999. № 8.

586. Dennes M."Vitesse de la parol et deployment du discourse: de la Glorification du Not a un fondement de temporalite", Modernites russes 2. Lion, 2001.

587. Dennes M., Husserl Heidegger, influence de leur oeuvre en Russie. Paris, 1998.

588. Fiesel E. Die Sprachphilosophie der deutschen Romantik, Tub., 1927;

589. Gardiner A.H., The theory of proper names, L., 1910.

590. Goldschmidt V. Essay cur le "Cratyle", Paris, 1940.

591. Gonda J. Notes on names and name of God in Ancient India, Amsterdam, L., 1970.

592. Grether O. Name und Wort Gottes im Alten Testament, Giessen, 1934.

593. Hausherr I. The Name of Jesus. Used by Early Christians. Cistercian studies, 44. Kalamazoo, Michigan, 1978.

594. Heintel E. Sprachphilosophie//Deutsche Philologie in Aufrib, 2 Aufl., Bd 1, B, Munch., 1956.

595. History of linguistic thought and contemporary linguistics, Berlin New York, 1976.

596. Hoffmann E. Die Sprache und die archaische Logik, Tubingen, 1925. 613.1psen G. Sprachphilosophie der Gegenwart, Berlin, 1930.

597. Jacob E. Theology of the Old Testament, London, 1958.

598. Jakobson R. Selected writings, v. 1, s-Gravenhage, 1962.

599. Jespersen 0. Language: its nature, development and origin, L., 1922;

600. Jukes A. J. The Names of God in Holy Scripture. A Revelation of His Nature and Relationships, Notes of Lectures, London, 1972.

601. Joos M. cd. Readings in linguistics, Wash., 1957.

602. Katz J. The philosophy of language N. V. —L., 1966.

603. Klages L. Die Sprache als Quell der Seelcnkunde, Z., 1948.

604. Kainz F . Psychologic der Sprache, Bd 1—4, Stuttg., 1941 — 56;

605. Harris Z. S. Structural linguistics,(Chi., 1961).

606. Language, thought and culture, cd. by P. Henlc, Ann Arbor, 1958.

607. Larkin M.T. Language in the philosophy of Aristotle, The Hague Paris, 1971.

608. Lenneberg E. Biological foundations of language, N. Y., 1967.

609. Les Glorificateurs du Not: une rencontre de I'hesychasme et de la philosophie au debut du XXe siecle, en Russie//Slavika occitania, Toulous. 1999. № 8.

610. LilburnT. Names of God, Lantzville, 1986.

611. Logic and language 2 serie, ed. by A. G. M. Flew, N. Y., 1953.

612. Mauthner F. Beitrage zu einer Kritik der; Sprachc, Bd 1—3, Stuttg., 1901 —1902;

613. Mehlmann J. Der «Name» Gottes im Alten Testament. Dissertation Roma, 1956.

614. Morris C. W. Signs, language and behavoir, N. Y., 1946.

615. Nehring A. Plato and the theory of language, Traditio, 1945.

616. Niviere A. Le mouvement onomathodoxe. Une querelle theologique parmi les moines russes du mont Athos (1907 1914), Paris, Sorbonne. 1987.

617. Niviere A. Les moines onomatodoxes et l'intelligentsia russe // Cahiers du monde russe et sovietique, 1988.

618. Niviere A. L'onomatodoxie: une crise religieuse a la veille de la Revolution // Mille Ans de Christianisme russe. 988—1988, Paris. 1988.

619. Pedersen H., Linguistic science in the 19 century, Camb., 1931;

620. Philonis Alexandrinus. Opera. Vol. 1- 7, Berolini, 1896-1926

621. Psycholinguistics, ed. Ch. E. Osgood and T. A. Sebeok, Bloomington, 1965.

622. Porzig W., Das Wunder der Sprache 3 Aufl., Bern—Munch., 1962.

623. Readings in the psychology of language td. by L. A. Jakobovits and M. S. Miron, Engle-wood-Cliff (N. Y.), 1967.

624. Sapir E., Selected writings in language, culture and personality, ed. by D. G. Mandelbaum,

625. Berk, L. Ang., 1951. 642. Semantics and philosophy of language, ed. by L. Linsky, Urbana, 1951. 643.Sleinthal H., Geschichte der Sprachwissenshaft bei den Grieehen und Romern, 2 Aufl.,

626. Bd. 1-2, В., 1961. 644.Sociolinguistics Hague, 1966.

627. Steinthal H. Geschichte der Sprachwissenschft bei den Griechen und Romern, 2, Aufl. T.1, Berlin, 1890. 646.Stenzel J. Philosophie der Sprachc, Munch, В., 1934;

628. The Cambridge History of the Later Greek and Early Medieval Philosophy/ Ed. By A.H. Armstrong. Cambridge, 1967.

629. Toijesen K. Hermeneutical Procedure and Theological Method in Origen's Exegesis. Berlin; New York, 1986.

630. UrbanW. M. Language and reality, L., 1939;

631. Usener H. Die Gotternamen, Bonn, 1896.

632. Vossler K. Gesammelte Aufsatze zur Sprachphilosophie, Munch. 1923;

633. Whorf B. L. Language thought and reality, N. Y.- L; 1956.

634. Wilken R.L. Aspects of Wisdom in Judaism and Early Christianity. Notre Dame, London, 1975.

635. Winston D. Logos and Mystical Theology in Philo of Alexandria,Cincinnati, 1985.

636. Witt R. Albinus and History of Middle Platonism, Cambridge, 1937.

637. Zipf G. K. Human behavoir and the principle of least effort, Camb. (Mass.), 1949.

638. ПалоиЫг| К. К Oi Poxjoi Ovojiaxo^axpoi xo\) Ayion Opouq. 0eaa.,1997.