автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Метафизика судьбы как онтология свободы

Текст диссертации на тему "Метафизика судьбы как онтология свободы"

ац ~ ц / ън 4

•ч/ ' V* / . *

ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

КРУГЛОВА ИННА НИКОЛАЕВНА

МЕТАФИЗИКА СУДЬБЫ КАК ОНТОЛОГИЯ СВОБОДЫ

09.00.01 онтология и теория познания

ДИССЕРТАЦИЯ

На соискание учёной степени кандидата философских наук

Научный руководитель

Мазаева О.Г. -кандидат философских наук, доцент

Томск 1999

Содержание

Введение 3 Глава 1. Против фатализма

§ 1. Мифопоэтический образ судьбы 10

§2. Судьба как необходимость и необходимость судьбы 22

§3. Причинность и квази-причинность 3 5

Глава 2. Онтологические основания судьбы

§1. Образ судьбы в книге Иова 53

§2. Наказание или благодать? 59

§3. Судьба как бытие-через-свободу 68

§4. Время и свобода в пространстве судьбы 78

Заключение

Список использованной литературы

104 110

Введение

Актуальность исследования. Корпус представлений о судьбе относится к древнейшим и ключевым-логотипам' самосознания. человека в культуре, поскольку объединяет в себе константные проблемы смысла жизни и экзистенциальной логики жизни - вопросы "зачем?" и "как?" - взаимопроникновение которых устранить из "природы человеческой" практически невозможно. Более того, "метафизический зуд" (Л. Шестов) этих вопросов особенно остро чувствуется сегодня, когда современная цивилизация не только естественно подводит итоги века и тысячелетия, но и стремится заглянуть вперёд, пытаясь просчитать свои шансы во взаимоотношениях с миром и, прежде всего, в отношении самой себя, впервые обнаружив в 20-м столетии угрожающую реальность того, что будущего просто может не быть. Обратная перспектива проблемы судьбы пронизывает собой, в первую очередь, пространство повседневности, причудливо воплощаясь в различных идеомах и мифах, тем самым, транслируя философии задачу их преодоления, но преодоления позитивного - с одной стороны , разработку собственного языка "судьбы", с другой же, рефлексию духовного опыта всех уровней культуры. Таким образом, актуальность философского исследования судьбы обусловлена настоящей социо-культурной ситуацией.

В то же время, именно размытость и неопределённость философского статуса понятия судьбы - вплоть до его полного игнорирования, - в современном научном сознании диктует необходимость внятного и аргументированного ответа о месте и роли данного понятия в структуре философского знания и его категориально-языковых контекстах. Отсюда, имеет смысл говорить о логико-семантической актуальности исследований судьбы в пространстве философского дискурса.

Кроме того, на фоне ревизии образовательной политики в сфере высшего и средне-специального образования актуализируется задача развития прогностического мышления учащихся - умения не только ориентироваться в на-

стоящем, но и моделировать возможные версии будущего, - в решении которой представления о судьбе настоятельно требуют педагогической артикуляции, а значит и теоретической определённости.

Цели и задачи исследования. Основной целью диссертационного исследования является анализ коннотативного смысла понятия свободы в пространстве философемы судьбы. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. критика фаталистического подхода к судьбе, направленная к прояснению её экзистенциального контекста;

2. исследование онтологической и антропологической составляющих философемы судьбы;

3. экспликация константных и вариативных аспектов содержания понятия "судьбы";

4. типологический анализ различных представлений о судьбе, сложившихся в русле мифологической, религиозной.и философской традиций;

5. выявление места и роли понятия в структуре философского знания.

Степень теоретической разработанности проблемы. Первый опыт

оформления проблемы судьбы как понятия мы находим в маргинальной философской традиции античности - учении Стой: определяя "фатум" как первоначальный принцип мироздания, стоики одновременно считали его и принципом логической самодостаточности системы философского знания, поскольку язык и мышление не только выражали, но и соответствовали логике бытия. Однако, несмотря на тематизацию категории в области физики и грамматики, в стоицизме её проблемный центр приходится на то, что мы бы назвали "антропологической обеспокоенностью" метафизики - дисгармонией человека с классической моделью античной универсально-естественной причинности. Позже, С. Боэций в "Утешении философией" подводит черту подобной традиции, предложив интерпретировать судьбу в качестве "соединительного звена" между самодостаточной природой космоса и высшим благом человека. В этом отношении стоики явно разошлись с платонической тенденцией толкования судьбы,

игнорировавшей какой бы то ни было характер человеческого участия. Для стоиков, озабоченных образовавшимся вакуумом между миром культуры и миром природы, судьба была, прежде всего, возможностью безущербного (хотя, порой, очень болезненного) для человека вхождения в мировое целое; судьба для них - способ присутствия "человеческого" в "мировом".

Инициировав в последующей философии постановку таких проблем как свобода воли, оправдание зла и телеологизм развития, судьба как категория философского дискурса появляется только к середине 19 века, в произведениях С. Кьеркегора. Выявленная как момент отчуждения человека, убегающего от самого себя перед лицом вечности, судьба становится основополагающей характеристикой экзистенции. Очевидно, что для христиански-настроенного датского мыслителя судьба обнаруживает, скорее, отрицательные, чем положительные, интонации, будучи порождением обмирщённо-эстетического, т.е. религиозно не перерождённого, отношения человека к миру и к абсолюту.

Кьеркегор словно прорывает завесу; вслед за ним можно назвать вереницу имён, не просто писавш их о судьбе, но сделавших её стержнем своих рассуждений:-Ф. Ницше, О. Шпенглер, М. Хайдеггер, К. Ясперс, М. Бубер, А. Камю, Ж-П. Сартр, П. Тиллих, Г. Марсель, М. Вебер, П. Сорокин, Э. Фромм, Ж. Делёз, и др.. Во многих отношениях понятие "судьбы" для 20-го столетия представляет нечто вроде перепутья, обнаруживающего в себе единство самых различных школ и течений мысли, направленного к преодолению логики детерминизма, и т.о. актуализирующего момент свободы в любом проявлении "логического" -от жизни человека до бытия самого философского текста.

В отечественной традиции (B.C. Соловьёв, Н. Фёдоров, Г.П. Федотов) обсуждение проблемы судьбы связано, прежде всего, с противопоставлением западной культуры, нашедшей выражение в идеи сверхчеловека с его трагическим — "amor fati", - и культуры восточной, заявившей о своей активно-христианской позиции как "odium fati".

В качестве проблемы творческой метаморфозы человеческой природы судьба была рассмотрена, в первую очередь, H.A. Бердяевым, отчасти - С.Н. Булгаковым, Л.П. Карсавиным, Б.П. Вышеславцевым.

Своеобразный анализ судьбы как эстетической категории был предложен А.Ф. Лосевым, определяющим её как чувственное выражение закономерностей бытия человека и мира.

В контексте античной мифологии концепт судьбы в рамках генезиса понятий закона, необходимости и случайности подробно и основательно рассмотрен в исследованиях В.П. Горана. Кроме того, отметим, что преобладающей тенденцией работ данного исследователя является обнаружение в древних культурах взаимозависимости идеи судьбы и возрастания индивидуальной значимости человека - тенденция противостоящая распространённому в литературе взгляду на судьбу как "детерминацию-несвободу" (С.С. Аверинцев, А.Ф. Лосев и др.).

Логическое исследование основных форм фатализма проведено в работах A.C. Карпенко, который продолжает традицию истолкования судьбы с точки зрения логического анализа языка, начатого Л. Витгенштейном, Г.Х. фон Вриг-том, Х-Г. Гадамером и др..

В то же время, о возросшем интересе к проблеме со стороны не только философов, но и филологов, историков, религиоведов, лингвистов свидетельствует цикл конференций, состоявшихся в Москве в 1990-1994 гг., результаты которых нашли воплощение в нескольких сборниках, посвящённых концептуальному, а также компаративистскому анализу понятия судьбы.1;) В частности, наиболее продуктивными для нас показались статьи В.Н. Топорова, рассматривающего соотношение судьбы и случайности в горизонте свободного выбора, а также С.С. Неретиной, развивающей деятельностный подход к судьбе сквозь

^ См.: Логический анализ языка: Культурные концепты: - М., 1991; Логический анализ языка: Модели действия. - М., 1992; Логический анализ языка: Ментальные действия. -М-., 1993; Логический анализ языка: Язык речевых действий. - М., 1994; Понятие судьбы в контексте разных культур. - М., 1994.

призму представлений Абеляра. Однако, самостоятельного исследования, посвященного всестороннему анализу понятия судьбы, на сегодняшний день в отечественной литературе нет.

Теоретико-методологическая база исследования. В качестве методологической основы в диссертационном исследовании были использованы как традиционные подходы, а именно: типологический и компаративистский, так и коннотативный подход, оформившийся сравнительно недавно в семиотике и получивший развитие во французской школе постструктурализма. В то же время, применение указанных подходов строилось не на дополнительном, но на едином реинтеграционном принципе их вхождения друг в друга, позволяющим выстроить денотативные и коннотативные смыслы понятия "судьбы" в пространстве философского знания. В свою очередь, такая методологическая композиция опиралась, либо учитывала ряд идей, сложившихся в русле иных методологических ориентации, в частности - русской религиозно-философской традиции, феноменологических исканий М. Хайдеггера, экзистенциальной философии С. Кьеркегора и М. Бубера, историко-философских экскурсов Ж. Делёза, в работах отечественных мыслителей - В.П. Горана, В.Н. Топорова, С.С. Аве-ринцева, С.С. Неретиной, С.Г. Семёновой, М.К. Трофимовой, М.Л. Гаспарова, С.С. Хоружия.

Научная новизна исследования и положения, выносимые на защиту.

В диссертации предложен новый подход к анализу понятия судьбы в рамках европейской культурной традиции, основанный на реинтеграции компаративистского, типологического и коннотативного аспектов исследования, что позволило эксплицировать философский статус данного понятия в системе базовых категорий философского знания.

В результате на защиту выносятся следующие положения:

1. судьба - это онтическое пространство становления человека, в котором границы его личного воплощения, темпорально полагаются свободным осуществлением бытия. Судьба - это участь и участие Личности в Со-бытии мира.

2:Судьба как предопределение есть само-определение человеческого "Я" в том смысловом поле, в которое оно "погружено" силою обстоятельств, что обнаруживает в судьбе задачу смысло-определения как исходного предназначения всякого Со-бытия. .

3. Константным моментом судьбы, её структурным стержнем является свобода, онтологически разворачивающаяся в семантическом пространстве он-тического "ничто"-жения "настоящего". .

4.Вариативным и подвижным моментом судьбы является время как совокупность темпоральных образов "вечности" в аспекте "прошлого" и "будущего", что определяет тот или иной тип интерпретации судьбы в контексте метафизического дискурса.

5. Понятие судьбы в пространстве философского знания выступает композиционным принципом и выражением ■ тематического единства содержания таких категорий, как необходимость, случайность, свобода, время и вечность, задавая явно, либо неявно их антропологическое измерение. Тем самым, философский статус данного понятия направлен, прежде всего, на конституцию философского текста, обнаруживая собой скрытую антропологическую установку всякой метафизики. .

Теоретическая и практическая значимость работы. Результаты проведённого исследования могут быть использованы в качестве теоретической основы для дальнейших изысканий в области метаязыка и логики философской культуры, онтологии и эпистемологии. Кроме того, отдельные положения содержания работы могут иметь значение в практике преподавания истории философии, теории и истории культуры, ряда других философских дисциплин. Материал диссертации может оказаться полезным и в культурно-просветительской сфере высшего образования.

Апробация диссертации. По материалам, вошедшим в диссертацию, автором разработан и прочитан спецкурс "Концепт судьбы в пространстве философского знания" для студентов Гуманитарного факультета и аспирантов Красноярского государственного технического университета.

Результаты данного исследования нашли отражение в докладах на Всероссийском семинаре молодых учёных "Дефиниции культуры", который проходил на базе Философского и Культурологического факультетов Томского государственного университета (сентябрь, 1996 г.), на научно-практических конференциях "Духовно-исторические чтения", состоявшихся при КрасГаса, в мае 1998-1999 гг..

Основные положения диссертации были неоднократно апробированы на теоретических заседаниях Гуманитарного факультета и кафедры философии К'ГТУ.

10

Глава I. Против фатализма

§1. Мифопоэтический образ судьбы

Первое, что приходит на ум, когда мы произносим слово "судьба" - неизбежность, предопределённость и предзаданность, неподвластность усилиям человека, одним словом, фатальность, как бы при этом не понимались её истоки, божественными или земными. Не будет преувеличением сказать, что фатализм является самой устойчивой тенденцией истолкования судьбы, в особенности её мифологического образа, а также доминирующей в поэтическом прочтении, во всяком случае тогда, когда ставит в один ряд, говоря словами Камоэнса: "любовь, ошибки и враждебный рок". По-видимому, имеет смысл говорить о ми-фопоэтическом видении судьбы, или о последней как об эстетическом феномене

Вопрос, сразу же возникающий при ассоциативном взгляде на судьбу -почему собственно фатализму отдано предпочтение? - для нас разрешается не только в силу исторического первенства мифологемы судьбы перед другими её формами, но и в силу внутренней логики развития концепта судьбы, естественным ходом начинающегося с образа, противостоящего человеку как "жестокая доля", "ужасный жребий", "неотвратимый рок" и т.п..

Наиболее ярко выраженное воплощение фаталистического истолкования судьбы мы находим в древнегреческой культуре.1-1 Позволив себе небольшой экскурс по греческой мифологии и просматривая судьбу в вышеозначенном ракурсе, попробуем определить смысл и назначение судьбоносных сил в общей

1 Мифологема судьбы, отображающая связь человека с миром, космосом и богами, присутствует почти в каждой из древних культур, но именно в Др. Греции преобладала безлично-фаталистическая интерпретация, в отличие, скажем,' от древнемесопотамских или древнеегипетских представлений, где доминировало личностно-волюнтаристическое понимание судьбы. См.: Горан В.Г1. .Идея судьбы и зарождение личностного самосознания в древних культурах Месопотамии, Египта и Греции // Понятие судьбы в контексте разных культур. - М., 1994. - С. 75-84.

картине реальности античного человека.

Мойры - три сестры-пряхи, прядущие нить человеческой жизни - одна из самых распространённых персонификаций судьбы в мифотворчестве греков и наиболее "сильная" в фаталистическом отношении. Ещё у Гомера она тесно переплетается с представлением о власти жребия, по которому Зевс, Посейдон и Аид разделили свои положения и сферы влияния ("Илиада", XV, 189-195). Сразу же бросается в глаза характерная черта древнегреческого фатализма: ни произвол Зевса, превосходящего всех богов, не их взаимная договорённость символизирует здесь жребий; это - некая сила, внешняя и не причастная тому, кто прибегает к жеребьёвке. Никто из трёх указанных божеств даже не помышляет оспаривать исход случившегося разделения; более того, жребий получает значение высшей инстанции, самостоятельного указания, стоящего над богами.^

Мойры в античной архаике олицетворяют собой цредел всего сущего. Суть же этого предела такова, что не только человеку, но и богам не внятен его смысл. Ведь боги демонстрируют людям только внешнюю сторону своего бытия, в то время как собственные истоки подчинены чему-то, что кроется за пределами их видимости. И это "что-то" именуется "судьбой", которая не подлежит исследованию и изучению, превышая человеческие потребности и способ-кости. А.Ф. Лосев считает, то судьба для гомеровского человека является абсолютной силой, придающей космосу определённый рисунок и ритм, вылепливающей его и создающей, тем самым, скульптурную картину мира, а значит, картину выразительную, осуществляющую вовне скрытую в себе тайну.2) Воспользовавшись идеей Лосева, ещё раз выделим: судьба здесь выражает себя эстетически - абсолютно неподвластная в своей су�