автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.01
диссертация на тему: Методология и теория массовой коммуникации в американской политологической традиции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Методология и теория массовой коммуникации в американской политологической традиции"

РГБ ОД

С>-Ч На правах рукописи

ТРАХТЕНБЕРГ АННА ДАВИДОВНА

МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕОРИЯ МАССОВОЙ КОММУНИКАЦИИ В АМЕРИКАНСКОЙ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ

23.00.01. -теория и история политической науки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук

Екатеринбург - 1998

Работа выполнена в Институте философии и права Уральского отделения РАН

Научный руководитель -

- доктор философских наук, профессор А.В. Гайда

Официальные оппоненты:

- доктор философских наук, профессор Баразгова Е.С.

- кандидат политических наук Дьякова Е. Г.

Ведущее учреждение

Алтайский государственный университет, кафедра философии

Защита состоится "25" сентября 1998 г. в 13.00 часов на заседании специализированного совета Д 003.81.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Институте философии и права Уральского отделения Российской академии наук (адрес: 620144, г. Екатеринбург, ГСП-559, ул. 8-е марта, 68, конференц-зал).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института философии и права.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук

Б.С. Модель

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

В настоящее время в России идет интенсивный процесс становления политологии как самостоятельной научной дисциплины. В ходе этого процесса отечественная политология активно осваивает накопленный мировой наукой массив теоретических и эмпирических знаний. Однако в силу ряда культурно-исторических причин, и прежде всего в силу исходной культурной близости, европейская политологическая традиция, особенно в ее французских и европейских версиях, осваивается отечественными политологами гораздо активнее, чем традиция англо-американская.

Типичный для европейской традиции взгляд на политологию не как на сравнительно частную научную дисциплину, а как на общую, интегральную науку, включающую весь комплекс знаний о политике и ее взаимоотношениях с человеком и обществом, хорошо ложится на привычный для отечественного обществознания хслизм в понимании общества и свойственную для него ориентацию на создание глобальных общемировоззренческих конструктов. Англо-американская политология, принципиально игнорирующая нормативные ценностные подходы как метафизические, и признающая в качестве научных лишь аналитические конструкты, которые можно подвергнуть эмпирической верификации, в силу этих своих особенностей осваивается отечественным обществознанием с заметно большим трудом.

Несмотря на существование значительного массива публикаций, описывающих англо-американскую социологическую традицию, в реальный научной оборот эта традиция введена далеко не полностью, и прежде всего потому, что основные ее теоретические наработки не подходят под привычное европейское определение теории. Американские политологические теории "среднего уровня" кажутся слишком скудными содержательно и недостаточно обобщающими, к тому же - привязанными к слишком специфическому социальному фону, чтобы воспринимать и использовать их в качестве работающего теоретического инструментария. В этом смысле построения немецких и французских политологов выглядят куда более многообещающе и эксплуатируются куда активнее. Если учесть, что американская политологическая

традиция принципиально ориентирована не консенсус и с подозрением относится к любым радикальным переменам, причины, но которым ее освоение отечественной наукой встречает значительные загруднения становится еще более очевидной.

Сказанное верно и в отношении такое специфической отрасли политологии, как теории массовой коммуникации. В американской традиции "теории массовой коммуникации" имеют статус самостоятельной научной дисциплины, изучающей, каким образом средства массовой коммуникации влияют на функционирование представительной демократии и развитие гражданского общества. В европейской традиции изучение массовой коммуникации изначально выступает в качестве подраздела теории идеологии, поэтому массовая коммуникация рассматривается прежде всего как орудие политического (и социального) контроля, не играющее самостоятельной роли. Изучение массовой коммуникации находилось и находится под сильным влиянием марксизма, особенно в его французской структуралистской версии. Несмотря на то, что в настоящее время марксизм уже не является для отечественной политологии единственной разрешенной парадигмой, тенденция идеологизировать массовую коммуникацию, и изучать не то, "кто, передает что, кому, с помощью какого канала и с каким эффектом", а "с какой целью" в отчественной политологии сохраняется.

Отчасти с этим связана и податливость отечественной политологии на разнообразные, как утопические, так и апокалиптические пророчества, связывающие с появлением новых технически опосредованных форм коммуникации (интерактивной электронной «телематики») коренную перестройку социальности. Изречения новейших пророков "информационной революции" воспринимаются достаточно некритически, что затрудняет исследование реальных процессов, связанный с функционированием средств массовой коммуникации в становящемся гражданском обществе в условиях, кегд? механизмы представительной демократии только набирают силу. Если учесть, что отношения средств массовой коммуникации, власти и общества в нашей стране являются весьма напряженными и запутанными, поскольку статус всех участников данного процеоса до конца не определен и их представления об идеальной , модели таких отношений носят противоречивый и часто

взаимоисключающий характер, необходимость поворота от построения глобальных конструкций к конкретному изучению реальных коммуникативных процессов станет вполне очевидной.

Для того, чтобы такое изучение велось не "с чистого листа", при игнорировании мирового опыта исследований в данной сфере (что чревато не просто провинциал!) июм в постановке проблем и поисках решений, но и тенденцией к открытию уже открытого и использованию теоретических схем, от которых мировая практика давно отказалась), и необходимо обращение к американской политологической традиции изучения массовой коммуникации. Такое обращение позволит в то же время избежать некритического переноса наработанных в американской традиции теоретических и методологических построений на нашу действительность.

Дополнительная ценность анализа базовой для научной дисциплины «теории массовой коммуникации» американской традиции состоит в том, что данная традиция ноенг ярко выраженный технологизированный характер и содержит значительный массив знаний о методах и механизмах воздействия СМИ на общество. Данные методы активно применяются в политической практике во всем мире, в т.ч. и в России. Поэтому подробное описание теоретического потенциала американской традиции анализа отношений массовой коммуникации, власти и общества позволяет не только выработать эффективный инструментарий для анализа нашей современной ситуации в сфере СМИ, но н оценить сравнительную эффективность различных методов воздейепшн на аудиторию СМИ.

Степень разработанности проблемы

О целом американская политологическая и социологическая традиция описана и проанали шрована в нашей литературе достаточно подробно в работах таких исследователей, как И.И. Антонович, П.П.Гайденко, В.И. Добренько», It.С.Баранова, Л Г.Ионин, A.M. Карпмскнй. Э.А. Капитонов, А.Д.Ковалев, J1.A. Кок'р, l-.И. Кравченко, II.И. Кукушкина, Н.Н.Мелентьева, С.М. Митина, А.Д. Начетова, Г.И.Осипов, А Ю.Согомонов, Н.Е. Покровский, С.Д. Руткепич и многих друте. Однако теории массовой коммуникации изучались 01СЧССТВСННЫМИ исследователями лишь эпизодически, причем самостоятельный

статус этой политологической дисциплины нашей литературе практически игнорировался. В условиях, когда сам термин «массовая коммуникация» считался буржуазным и запрещался к употреблению в советских исследованиях, было крайне сложно дать адекватный, не затронут» идеологическими влияниями анализ.- Неудивительно поэтому, что значительный корпус работ, посвященных анализу массовой коммуникации в американских условиях и включающий разбор соответствующих теорий, принадлежит к разряду откровенно пропагандистских материалов (например, работы Г.К. Ашина, Н.С. Бирюкова., В.10. Ьорева, A.B. Коваленко., А.П Мидлера., А.И Власова, BJI. Энтина ).

Конечно, далеко не все отечественные исследования были столь откровенно идеологически ангажированы. Прежде всего укажем на ряд оСнорных работ по "буржуазным теориям журналистики", подготовленных под руководством декана факультета журналистики МГУ А.Я. Засурского. Однако um работы носили чисто описательный характер и практически не злграшвали методологических оснований исследуемой дисциплины.

В работах отечественных социологов, посвященных американским теориям массовой коммуникации, основное внимание уделялось чисто технологическим аспектам организации и проведения научных исследований в данной сфере (М.Г. Смирнова, В. Терин ), а также исследованиям в сфере социальной психологии. Так, в работах В.А. Мансурова и С.М. Митиной был осуществлен анализ экспериментальной практики Йельской школы К. Ховлэнда. Однако собственно политологические исследования, осуществлявшиеся в рамках школы II. Лазерсфельда и образующие базовый слой теорий массовой коммуникации как научной дисциплины, в отечественной литературе описаны явно в недостаточной степени. Единственная обобщающая работа, посвященная данным аспектам американской традиции принадлежит В. Терину и П. Шихареву (1975), и носит явственный отпечаток своего времени.

В настоящее время ситуация стала изменяться в лучшую fcTopony. Появились работы A.B. Дмитриева, Л.М. Земляновой, В.В. Латынова, в которых описываются новейшие этапы развития американской коммуникавнетики. Однако целостный анализ американской политологической 'традиции в отечественной литературе ' пока отсутствует И основные работы, ставшие

ь

этапными дли формирования данной традиции, и по сути так и не введены в научный оборот. А без такою анализа адекватное использование достижений длиной традиции явно затруднено.

Цель и задачи исследования

Цель данного исследования - доказать, что специфика американской политологической традиции анализа массовой коммуникации на уровне юснодствуюшей парадигмы порождена базовым для традиции мифом о "Величии электричества", с которым связан характерный для этой традиции культ методологического совершенства и "минимализм" теоретических выводов.

В СООТВС1СТНИИ с данной целью выделяются следующие задачи исследовании:

■ Описать структуру и осуществить дисциплинарную систематизацию политологической дисциплины «теории массовой коммуникации».

■ Определить структурное и типологическое место американской традиции исследования массовой коммуникации в пространстве научной дисциплины «теории массовой коммуникации».

в Осмыслить американскую традицию как специфическое парадитмадьное единство.

в Проанали шровать «порождающее пространство» американской традиции анялн 1а массовой коммуникации, т.е. тот социокультурный и политический контекст, относительно которого происходило самоопределение данной дисциплины и складывалась господствующая парадшма.

■ Вскрыть «слепые пятна» господствующей и парадигмы, т.е. тс мехашпмм, которые блокируют анализ ряда феноменов на ипрадш малыюм уровне (прежде всего имеется в виду такой феномен, как пналитарнан ипдоктринация).

■ Описать наиболее продуктивные направления эволюции I осмолавуютей наряди!мы.

Теоретическая и методологическая основа

Методологические установки диссертации порождены спецификой объекта исследования. Господствующая парадигма американской политологической традиции исследовании массовой коммуникации является позитивистской и основана структурно-функциональном подходе к анализу социальности. Специфика данного подхода состоит в его своего рода «прозрачности»: на первый взгляд он производит впечатление чисто рецептурного знания, ведущею к обобщениям на уровне здравого смысла. Поэтому для его анализа необходимо выйти за его пределы и рассмотреть ее извне, с позиций иной социально-философской традиции.

В качестве такой базовой для анализа традиции в диссертации выступает социальная феноменология А. Шюца, изучающая научное знание как особую конечную . область значений, преобразующую, рационализирующую и специализирующую повседневный запас знаний. Кроме того, в качестве теоретической основы выступают работы П. Бергера, Т. Лукмана, Дж. Коултера и М. Поллнера, а также отечественных авторов, изучавших социхчьно-феноменологический подход (И.А.Бутенко, Л.Г. Ионина, Е.И. Кукушкином, Е.Д. Руткевич, Н.М. Смирновой).

В диссертации также используются общенаучные методы исследования:

■ системный анализ;

■ моделирование базовых мифологических сюжетов;

■ анализ языковых средств, использовавшихся при формировании господствующей парадигмы.

Апробация работы

Отдельные аспекты исследуемой проблемы были представлены в докладах на международных семинарах, организованных фондом "Центр федерализма" при участии Московской школы политических исследований, "Выборы: эгика, правовые механизмы, правила игры" (г. Екатеринбург, январь 1996 г.) и "Выборы в регионах - ключ к гражданскому обществу России" (г. Екатеринбург, октябрь 1996 года), а также на региональной учебно-методической конференции "Технология избирательных кампаний" (г. Екатеринбург, апрель 1997 г.).

Основные положения и выводы диссертации использовались автором при чтении спецкурса "Теории массовой коммуникации" для студентов Уральской академии государственной службы (1995-1996 гг.).

Материалы исследования опубликованы в научных тезисах н программ;« спецкурсов для студентов.

Структура и объем работы

Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих по два параграфа и списка литературы. Содержание работы изложено на 124 страницах, список литературы включает 121 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Но введении обосновывается актуальность избранной темы, освещается степень рафаботашюсти проблемы, указываются пели и задачи исследования, характеризуются теоретические источники и методические приемы, с помощью которых осуществляется данное исследование.

В первой главе диссертации "Теории массовой коммуникации" как политологическая дисциплина" исследуется статус теорий массовой коммуникации как политологической дисциплины. Диссертант доказывает, что .чанная дисциплина носит поли тематический характер, т.е. в се рамках конкурируют между собой несколько парадигм, причем статус этих парадигм неравноправен: господствующей является укорененная в американской традиции по ппиштстская струкгурно-фнкциональная парадигма.

В первом параграфе "Парздигмальная структура политологической дисциплины "теории массовой коммуникации" диссертантом подробно оЫкнонынасгся тезис о политсматическом характер данной научной дисциплины и рассматриваются различные подходы к ее внугриднециплпнарной систсмати lanmi.

О политсматическом характере комМуникавнстики свидетельствует противоречивый характер отпетов на вопрос о роли и функциях массовой коммуникации в обществе и ее роли н функционировании властных структур, на • Koiopi.i'ü накладывается еще и крайнее многообразие теоретических методов of>oi новация лих ответов. Как показано в диссертации, практически любая

теоретическая конструкция в сфере массовой коммуникации генетически связана с тем или иным социально-философским подходом, чго порождает проблему взаимопереводимости языков описания.

Диссертант приходит к выводу, что, для теорий массовой коммуникации как научной дисциплины, претендующей на определенную целостность, крайне актуальной является проблема внутрндисциплинарной системаипации. Н работе предлагается новый подход к систематизации дисциплинарною пространства теорий массовой коммуникации по двух основным параметрам, формальному и генетическому.

Исходя из чисто формальных критериев диссертант выделяет четыре основных возможных модели соотношения между двумя феноменами -обществом и массовой коммуникацией: автономистскую модель: массовая коммуникация не влияет на общество, а общество - на массовую коммуникацию; медиацентристскую модель: массовая коммуникация имеет определяющее влияние на общество; социоцентристсткую модель: общество имеет определяющее влияние на массовую коммуникацию; модель двустороннею влияния: общество влияет на массовую коммуникацию в той же мере, в какой массовая коммуникация влияет на общество. При этом диссертант подчеркивает, что модель взаимного влияния является теоретически неустойчивой, и рано или поздно переходит либо в медиацентристскую, либо в социоцентристскую.

В целом диссертант приходит к заключению, что несмотря на формальную возможность описывать отношения массовой коммуникации и общества четырьмя способами, реально в рамках научной дисциплины работают два подхода - медиацентристский и социоцентристский. В рамках медиацентристского подхода массовая коммуникация рассматривается как абсолютно автономный, самодетерминирующийся и, более того, детерминирующий социальную реальность феномен. Для социоцентрнстов массовая коммуникация, напротив, является лишь одной из функций (а средства массовой коммуникации - одной из подсистем), которые реализуются в" рамках более широкого общественного целого и задаются этим целым.

В результате в проблемном поле научной дисциплины "теории массовой коммуникации" постоянно присутствуют две полярные по своему содержанию объяснительные схемы, каждая из которых претендует на статус единственно

ю

верной и подчипно научной модели объяснении. В своих радикальных вариантах медиацентризм и социоцентриэм стремятся к взапмовытесненню.. Именно поэтому, как показывает автор, радикальный "социоцентриэм" в изучении массовой коммуникации, как и радикальный "медиацентризм", в значительной степени скомпрометированы, и "нормальные" исследователи, стремящиеся остаться в пространстве "нормальной" науки, ориентируются на некую средневзвешенную позицию - массовая коммуникация до определенной степени влияет на общественные структуры и социальную реальность, а общественные структуры и социальная реальность - на массовую коммуникацию.

Наряду с формальным подходом к систематизации теорий массовой коммуникации автор применяет генетический подход к их систематизации, анализируя различные модели, наработанные в научной литературе. По мнению диссертанта, наиболее разработанной из генетических моделей пштрилшшеплинарнон систематизации является модель К.-Э. Розенгрена, кошрыи выдвинул типологию теорий массовой коммуникации исходя из типологии осноаиых социологических школ.. Эмпирический анализ научных текстов привел лого исследователя к выводу, что основной массив исследований осуществляется н рамках структурно-функционального направления. Именно по ному К.-Э. Розенгрен присвоил структурному функционализму статус "теполегнуюшей парадигмы", а остальные парадигмы, базирующиеся на альтернативных социально-философских подходах (феномелогическом, стр> мур.члиск-ком, неомарксистком) получили у него статус "диссидентских".

Диссертант, опираясь на работы Дж. Блюмлера и Э. Роджерса, лсмпнарирусг, что структурно-функциональная парадигма является не просто тсио дсгвующен, но первичной исторически и имеющей жесткую социокультурную "привязку": она возникает в тридцатые годы в США и именно п рамках американской традиции достигает дисциплинарной зрелости. Одновременно автор показывает, что европейская традиция, опирающаяся на алмернашвные парадигмы, является вторичной по отношению к американской, и в ной фалинии теории массовой коммуникации всегда являлись частным случаем теории идеологии, а не полноценной научной дисциплиной.

В итоге диссертант делает вынод о том, что место, которое занимают в американской политологической традиции теории массовой коммуникации, является весьма специфичным и не имеющим аналогов в традиции европейской.

Во втором параграфе "Парадигма и "анти-парадигма" в дисциплинарном пространстве американской политологической традиции" диссертантом анализируется базовая структура господствующей парадигмы. Автор дока ii.nt.iei, что эта парадигма существует в неразрывном единстве с "анти-парадш мои" (1.11. "теорией шприца") и демонстрирует, что и парадигма и "анти-парадш ма" имеют общее "слепое пятно", которое выявляется, когда в их рамках осушестлиегси анализ таких чуждых американской традиции процессов, как тоталитарная индоктринация.

Автор задастся вопросом о том, почему основоположником новой тыупкш дисциплины "теории массовой коммуникации" в американской традиции считается П. Лазерсфельд. По мнению диссертанта, превращение 11. Лазерсфельда в "отца-основателя" данной дисциплины, обусловлено не столько его личными намерениями, сколько общей конфигурацией дисциплинарною (и шире - социального) пространстве, в котором ему пришлось действовать. Характерный для этого исследователя культ методологического совершенства по ряду причин оказался критически значимым для становящейся дисциплины, и в результате П.Лазерсфельд занял в ее поле центральную позицию.

Диссертант противопоставляет Г1. Лазерсфельду автора классической схемы коммуникативного акта ("Кто передает что, кому, с помощью какого канала и с каким эффектом") ГЛасуэлла, которые имеет в американской традиции статус "заблуждающегося классика" и считается создателем "теории шприца". Как показано в диссертации, "теория шприца" исходит из того, что в условиях атомизированного массового общества массовая коммуникация выполняет функцию компенсации и замещения разрушенных социальных связей и в силу этого оказывает на каждого отдельного изолированного индивида ничем не опосредованное влияние, которому он не в состоянии противостоять,' так что одни и те же коммуникативные стимулы порождают у людей одну и ту же реакцию и каждый член общества целенаправленно получает свою, заранее отмеренную "дозу" воздействия, которая "впрыскивается" в нею, как из шприца.

Диссертант особо подчеркивает, что Г. Ласуэлл обосновывал "теорию ширина", исходя их "технического теста", которым явилась для массовом пропаганды Первая мировая война, т.е. опирался не на результаты прикладных социологических исследований, а на макрособытие, тем самым идя npaipej с мегодолотческими основаниями базовой позитивистской парадшмы.

Диссертант демонстрирует, что "теория шприца", сформулированная и обоснованная Г. Ласуэллом, стала выполнять в американский коммуникативистике рол. "анти-парадигмы", от которой отталкивались при теоретическом анаигзе. Это был тезис, с которым все были tli согласны. На эюи основе диссертант приходит к выводу, что именно отрицание псемшушеспи массовой коммуникации объединяло (и обт>еднняет) исследователей, использующих самые различные объяснительные схемы.

Диссертант обращает особое внимание на тот факт, что на американской почве "теория шприца" так и не привилась отнюдь не в связи с ее недостаточной исторической фундированностью (отказ от нее происходит в тридпатые-сороконые годы, когда успехи тоталитарной индоктринании в нацистской Германии и советской России были более чем очевидны), а с ее меюдологичсской ущербностью: для американских исследователей доказательств на уровне макрособытий было недостаточно - им требовалось эмпирическая верификации, отвечающая критериям методологическою совершенства. Именно такая верификация была осуществлена Г1. Лазерсфельлом в ходе исследований эффективности предвыборной пропакпым в президентской кампании 19-10 гола.

На основе этих исследовании II Лазерсфельл сформулировал классическую "двухступенчатую модель коммуникации", которая диссертант определяет как первую общепризнанную теоретическую модель в новой дисциплине "теории массовой коммуникации". Суть модели состоит в том, что всякое воздействие массовой коммуникации на индивида опосредуется микрогруппой, причем посредниками при передаче коммуникативного воздействии служат "лидеры общественного мнения".

Базовый для исследовательской традиции характер "модели двухступенчатой коммуникации", rio мнению автора, подтверждается тем, мо она активно переносилась на совершенно иные социокультурные феномены и применялась, дли анализа проблем тоталитарной индоктринании в нацистской

(ермании и советской России. Подводя итог таким исследованиями, последователь Э. Лазерсфельда Дж. Кдаппер пришел к выводу о том, что нчалтарная инлоктринация является успешной до тех пор, пока следование нормам первичной группы в той или иной мерс вознаграждается. Если конформизм перестает вознаграждаться или становиться полностью дисфункциональным, эффективность индоктринации резко ослабляется и индивид начинает реагировать на новые коммуникативные стимулы. Тем самым в рамках господствующей парадмнмы эффективность тоталитарной индоктринации всячески преуменьшалась.

Па основе проделанною анализам диссертант приходит к выводу о том, чго сложившаяся в американской традиции парадигма вовсе не так слепо слсдов.зла за фактами, как могло бы показаться на первый вилял: она была достаточно избирательна и при выборе объектов анализа и при выборе обьясни тельных схем. Не случайно при анализе тоталитарной индоктринации расставлялись те же методою!ическне акценты, что и при лишние традиционных дш американской традиции объектов: государству как субьекту воздействия у.клялось минимальное внимание, термин "идеология" не употреблялся вообще, а сама проблема индоктринации анализировалась Как проблема эффективности воздействия на индивида.

li целом диссертант приходит к выводу, что юсподспзующая в американской исследовательской традиции парадигма (как и связанная с ней "анги-гмрадигма") имеет "слепое иитио": реальность югалшарной индоктринации плохо укладывается в схемы, отработанные на совершенно ином материале. Косвенно л о свидетельствует о »мличнн у научной дисциплины "теории массовой коммуникации" специфического "порождающею пространства". Под порождающим пространством научной лиииилины имением в виду тс аспекты социальности, которые непосредственно отиентпенпы за формирование проблематики становящейся дисциплины. Lio анализу носвящепа вторая глава диссертации.

Во второй главе "Порождающее пространство полиголотическоп дисциплины "теории массовой коммуникации" впервые в отечественной литературе описывается базовый для американской кулмуры миф о "Нсличии электричества" и доказывается, что господствующая в коммунпкашвныч

исследованиях парадигма складывается на основе радикального дистанцирования как от утопического, так и от дистопического полюса этого мифа.

В первом параграфе "Мифологический аспект порождающего пространства политологической дисциплины "теории массовой коммуникации" диссертант подробно анализирует мифологического пространство, в котором формируется эта дисциплина.

Автор показывает, что для американской традиции характерен вилял на социальность как на феномен, конструируемый в процессе межличностной коммуникации, которая выступает как всеобъемлющий порождающий процесс, первичный по отношению к любым социальным институтам. Поэтому в сознании американской элиты всегда существовала потребность в соиании неких структур, опосредующих и поддерживающих процесс виутршрупповой коммуникации путем обеспечения всех участников процесса информацией, необходимой для рационального принятия решений, причем данные структуры понимались как структуры чисто технические, как "хитрости р.нума", облегчающие выполнение главной цели: нестесненной коммуникации с равными себе. Па конкретном фактическом материале диссертант демонстрирует, что эта потребность резко усилилась, когда миф об Америке как о "Новом Иерусалиме" сменился мифом об американской республике как "Новых Афинах".

Сама логика этих мифов приводит к тому, что технический прогресс ставится на службу идеалу собшесгва-"сопшшш1у" и прямой демократии: техника, выступая в качестве активного действующею начала, пронизывает структуры социальности и возвращает этим структурам утраченную ашичную простоту и "естественность". Диссертант доказывает, что именно в силу указанного подхода к становлению и функционированию социальности, набор базовых социальных мифов дополняется новой составляющей - мифом и риторикой "Величия электричества".

Проанализировав данный миф, диссертант приходит к выводу, что суть его кратко можно описать следующим образом: именно электричество, таинственная и непостижимая сила природы, покоренная человеческим разумом, является тем техническим средством, с помощью которого можно преодолеть пространство и время и связать всех граждан в "great community". Электричество воспринимается как невидимая, но одушевляющая все сущее субстанция,

свшываюшая (через образ молнии) небо и землю, духовное и материальное и овладение этой субстанцией вызывает близкое к религиозное воодушевление.

Автор показывает, что риторика, описываюшая "Величие электричества", является необычайно устойчивой, чем еще раз подчеркивается ее базовый для американской культуры характер. Она с неизбежностью сопровождает всякое новое изобретение в сфере электронных средств коммуникации, начиная от электрического телеграфа и кончая компьютерными сетями. Естественно, по мере того, как очередное изобретение усваивались повседневностью и растворялись в ней, они выпадали из фокуса общественного внимания, а потом во< «'мне переставали темати тироваться (иными словами, ими начинали по льтоваться автоматически, "не замечая"). Однако это не означает, чю надежды с помощью "Величия Электричества" превратить современное общество и "универсальное сообщество" также отмирали - миф о "Величии электричества" просто находил себе новый объект.

Чюбы доказать этот теше, диссертант подробно аналитнруег риторику, инманную с появлением средств интерактивной электронной коммуникации, I! ремах ироиопслникон "новой компьютерной эры" звучат хорошо знакомьте мотивы киберофн/ш полагают, что на основе компьютерных сетей во шикнет принниниа н.но новое сообщество, в ниргуадмюй реальности которою Оуду| встречаться пространственно ратделенные люди с общими интересами. Иными словами, кибсрпространсгпо сошает "электронную аюру", на которой и юлированные, существующие в состоянии аномии, но хорошо информированные индивиды мотут снопа собраться вмсск, не подвергаясь утро те социальною насилия или заражения, чтобы обмениватьс я информацией. Лиссерганг делает вывод, что в данном случае мы сталкиваемся с новейшей версией мифа о "Новых Афинах"

С груюй стороны диссертант особо подчеркивает, чю всякий миф амбивалентен, и наряду с утопическими ожиданиями новою электронною ')/Кма миф о "Величии электричества" неитежно включал дне топические опасения, кониенгрирующисси вокруг обрата "электронною мапоитикопа". не гдесу шею электрического гла та/уха, превращающею мир в невидимую тюрьму и контролирующего самые интимные аспекты межличностного общения.

Дистопическая составляющая мифа о "Величии электричества" всегда хорошо резонировала с характерными для американской культурной элиты страхами, порожденными несовпадением между идеальным образом технологически опосредованного межличностного общения и реальностью массовой коммуникации. Как показано в диссертации, реальная массовая 1,,,есса (как впоследствии радио и телевидение) одновременно и вписывалась и не вписывалась в пространство базового американского мифа - вписывались, поскольку этот миф настоятельно требовал технического обеспечения эффективного демократического участия, и не вписывалась, поскольку в конструируемой ими реальности "участие" вытеснялось куда-то на обочину, а в центре общественного внимания оказывалась пассивная "осведомленность" о самых низменных сторонах жизни. Поэтому миф о "Величии электричества" постоянно входил в резонанс с системой ожиданий, порожденных самим фактом существования массовой коммуникации.

В целом диссертант приходит к выводу о том, что массовая коммуникация существует в американском обществе в пульсирующем амбивалентном горизонте баювых мифологических ожиааний и именно относительно этого горизонта определяется и становящаяся научная дисциплина . "теории массовой коммуникации".

Во втором параграф« "Анти-мифологический аспект порождающего пространства политологической дисциплины "теории массовой коммуникации" диссертант анхчизирует, как именно происходит радикальное дистанцирование новой научной дисциплины от массовых ожиданий и страхов, а также демонстрирует, как внутренняя логика развития господствующей парадигмы приводит к модификации исходной парадигмалыюй схемы.

Диссертант формулирует тезис о том, что создатели научной дисциплины "теории массовой коммуникации" стремились принципиально дистанцироваться от обеих полюсов мифа о "Величие электричества". Чтобы сделать это, они с самого начада заняли подчеркнуто нейтральную позицию, ориентирующуюся на то, чтобы выяснить, как обстоят дела "на самом деле". Тем самым на первый план в новой дисциплине выходили проблемы методологии, а на первое место в ряду отцов-основателей - П. .ГЫерсфсльд. Как показывает автор, культ методологического совершенства был вполне естественен в условиях, когда

описание реальности. как она есть «на самом деле», постоянно протнвопостаалялось массовым страхам и ожиданиям в отношении этой же реальности.

Тем самым становится объяснимым, откуда в господствующей парадигме шя/юсь "слепое пятно", которое отвечает за неадекватное описание феномена тоталитарной инлокгринапин в американской традиции. С одной стороны, б.ноьая стр\ктура мифа, который сформировал пространство становления парадигмы, предполагает конструирование социальности "снизу", в процессах ннтерлшии и рассматривает государство как результат "общественного договора" членов общества, поэтому в рамках базового мифа может быть признано, что существует технологическая утром функционированию гражданского общества, ешманнам с развитием технических средств коммуникации, но не допускается лаже предположения о том, что государство может вторгнуться в самые основания социальности.. Иными словами, тотальное отрицание оснований гражданскою общества (на чем, собственно, и основан эффект тоталитарной индикфин.иши) в рамках баювого для американской культуры мифа немыслимо даже как втможность, а то, чет не может помыслить миф, не может помыслить и научная дисциплина, самоопределяющаяся относительно лот мифа.

Лжссрганг докатывает, чю надичие в парадигме "слепою пятна" отнюдь ис о шамает, что она обречена на теоретическое бессилие, поскольку если существуют задачи, с которыми данная научная дисциплина либо вовсе не может справиться, либо решает их неадекватно, то столь же верно, чю по опюшенню к лру(нм ылачам эта же дисциплина демонстрирует норатигельную эффективное!!, и продуктивность.

Прежде всею имеется и виду серия чисто прагмагических задач, син танных с наведением "обратной святи" между аудиторией и акторами массового коммуникативного процесса. Как покатано в диссертации, тсполствуюшан в американской исследовательской традиции парадигма охватывала (и охватывает собой) не только мощный слои академических исследований массовой коммуникации, но и чисто прикладное коммерческое направление - птучепис объема и состава аудитории электронных срелснт массовой информации /Ьтссертанг обосновывает те тис о том, что в рамках тактк исследовании процесс

коммуникации редуцирован к акту привлечения внимания, причем этот акт трактуется по принципу "игры с нулевой суммой": внимание либо привлечено, либо нет, и при этом оно не может дробиться между посланиями. Тем самым исследовательская задача сводится к проблеме чисто методологического плана, как определить объем и структуру аудитории, если она гетерогенна и рассеянна в пространстве. Редукция классической схемы коммуникативного акта Jlucyj.i.ia до акта привлечения внимания оказывается весьма эффективной с точки jpemiu конечного результата.

Диссертант подробно анализирует и другое, не менее эффективное преобразование схемы Ласуэлла, свернувшее процесс "кто передает что какими средствами" в процесс конструирования особой "электронной" и "печатной" реальности, с которой непосредственно имеет дело индивид. В частности, данное сворачивание осуществляется в таких построенных в соответствии со всеми требованиями господствующей парадигмы теориях, как "теория культивации" Дж. Гербнера и "гипотеза установления повестки дня" М. МакКомбса и Д. Шоу. Обе теории исходят из тою, что картина реальности, формируемая масс-медиа, замещает в сознании людей "подлинную" реальность, if начинает мотивировать их поведение в этой реальности. При этом обе теории отличает выраженная прагматическая ориентация.

Особенно сильно эта ориентация выражена в гнпотек "agenda-setting" С пошипи данной теории главное вошействие СМИ на аудиюрию носит конструирующий характер и состоит в "строительстве повестки дня" ("agendabuilding"). Когда СМИ обращаются к освещению тех иди иных событий и проблем, эти проблемы начинают восприниматься аудиторией в качестве наиболее важных и заслуживающих внимания: в сознании членов аудитории происходит "воспламенение" ("pinning") соответствующей проблемной зоны за счет остальных зон. Поэтому главное воздействие СМИ свяынп не с их способностью к убеждению и переубеждению, а с их способностью привлекать общественное внимание и определять критерии, лежащие в основе оценки м принятия решения.

Диссертант демонстрирует, что в основе анализируемой теории лежит не просто представление о массовой коммуникации как процессе конструирования реальности, но и'уже знакомая нам редукционистская схема, сводящая процесс

коммуникации к акту привлечения внимании, который понимается по принципу "игры с нулевой суммой": в каждый данный момент внимание аудитории может Сыть занято только одной, или в лучшем случ.ч'- несколькими проблемами, поэтому переход к новой проблеме вызывает неизбежное переключение внимания на нее и потерю интереса к прежним проблемам. Автор делает вывод о том, что для теории "agenda-selling" характерна такой же прагматический подход к процессу коммуникации, что и для коммерческих исследований, изучающих динамику массовой аудитории.

Таким образом, модификация ласуэлловской схемы коммуникативного акта приводит к весьма продуктивным последствиям: проблема воздействии массовой коммуникации на общество, которая в рамках классическою структурного функционализма не имеет однозначного решении, в рамках модифицированных подходов такое решение обретает.

В то же время диссертант подчеркивает, что, модифицируя парадигму, исследователи неизбежно сталкиваются с методологическими проблемами, порожденными самой модификацией: перед ними встает проблема описания реальности, "как она есть на самом деле", которая в рамках структурного функшюнали iMa нератрешима.

It полом диссертант приходит к выводу, что парашима 6ei "слепою пятна" перестает быть работающей парадигмой. Конечно, в ряде случаев "слепое пятно" сильно снижает валнлность аиалита - в частности, это происходит при аиалтпе тоталитарной инлокгринаций, которая нахолшеи за пределами порождающею пространства американской дисциплинарной традиции. По в своих собаисннмх пределах господствующая парадигма является эффективно работающей машиной, порождающей валидные и репрезентативные результаты.

В заключении диссертации сформулированы основные выводы, отмечены элементы новишы и дальнейшие перспективы исследования проблем!,I.

Положения, содержащие элементы понизим и выносимые на защиту

I. В диссертации докатано, что "теории массовой коммуникации" как политологическая дисциплина мтиуг быть систематитированы как формально, так и генетически. На основе формальной систематизации можно выделить социоцентристские и мсдиаценгристские теории, на основе теистической -

теории, опирающиеся на различные социально-философские подходы. Дисциплинарная систематизация позволяет определить господствующую парадигму американской коммуникавистики как позитивистскую социологию консенсуса (структурный функционализм), основанную на культе методологического совершенства.

2. Специфика американской традиции исследования массовой коммуникации состоит в своеобразном единстве парадигмы, постулирующей опосредованный и ограниченный характер воздействия массовой коммуникации на общество, и "анти-парадигмы", исходящей из существования прямого воздействия. При этом и парадигма, и "анти-парадигма" имеют общее "слепое пятно", блокирующее как на теоретическом, так и на методологическом уровне саму возможность понимания ряда феноменов, и прежде всего - феномена тоталитарной индоктринации.

3. В диссертации обосновывается тезис о том, что господствующая парадигма возникает в специфическом "порождающем пространстве", структурирующим элементом которого выступает миф о "Величии электричестиа", с позиций которой электронные средства коммуникации являюгся средством радикальной перестройки самой ткани социальности. Наряду с утопической составляющей мифа (предсказывающей возвращение к "прозрачной" социальности античного типа) существует его дистопическая составляющая (образ "электронного паноптикона", держащего общество под тотальным контролем), которая накладываясь на дистопические ожидания, связанные с появлением массовой прессы, и задает ту конфигурацию социокультурных условий, в ■ которые формируется американская коммуникавистика как научная дисциплина.

4. Господствующая парадигма возникает путем максимального дистанцирования от господствующего в ее порождающем пространстве мифа о "Величии электричества". Это задает пределы ее эффективного функционирования и определяет наличие у нее "слепого пятна", связанного с чисто технологическим толкованием коммуникативных процессов в тоталитарном обществе. Наибольшая эффективность господствующей парадигмы достигается путем ее прагматической модификации (сведения акта коммуникации к акту ■ привлечения внимания), либо преобразования в

феноменологическом духе (путем сведения акта коммуникации к акту конструирования реальности).

Практическая значимость диссертации

Фактический материал диссертации и теоретические выводы могут быть использованы в педагогической работе по курсам "политология" и "социология", а также в политической деятельности, в том числе с целью более эффективного воздействия на электорат, а также в научно-исследовательской работе с целью углубленного анализа как функционирования российских СМИ, так и специфики российской социальности в целом.

По теме диссертации опубликованы следующие работы автора:

1. К постановке проблемы самолегитимации интеллигенции в условиях нового информационного пространства (в соав.). // Сб. Интеллигенция и власть на пороге XXI века. Тезисы докладов региональной научно-практичгской конференции. - Екатеринбург, 1996 г. (0,1 пл.).

2. Молодежь и информационная революция (в соав.). // Десятые Уральские социологические чтения. Тезисы докладов. - Екатеринбург, 1996 г. (0,1 п.л.).

3. Проблемы массовой коммуникации и интеракции в электоральной ситуации. // Сб. "Знаю, думаю, выбираю". Материалы конференции по политической рекламе. - Екатеринбург.: Центр гражданских социально-политических проектов, 1997 г. (0,13 пл.).

4. Социальные последствия информационной революции и миф о "Величии электричества" (в соав.) // Сб. Российская культура на рубеже пространств и времен. Тезисы докладов научно-практической конференции. -Екатеринбург.: изд-во Гуманитарного университета, 1998 (0,2 пл.).

5. Введение в теорию массовой коммуникации. Программа спецкурса (в соав.) - Екатеринбург.: изд-во Уральской академии государственной службы, 1995 г. (0,3 п.л.). '

ПОДПИСАНО К 1ШЧАТИ 31. 07. 98г. ФОРМАТ 00x84 1/10 ОБЪЕМ 1. О И. Л. ТИРАЖ 100 ЗАКАЗ 663

ЦЕХ № 4 ОАО" ПОЛИГРАФИСТ" г. ЕКАТЕРИНБУРГ. ТУРГЕ1ШПА, 20

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Трахтенберг, Анна Давидовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. "ТЕОРИИ МАССОВОЙ КОММУНИКАЦИИ" КАК ПОЛИТОЛОГИЧЕСКАЯ ДИСЦИПЛИНА.

1.1. Парадигмальная структура политологической дисциплины "теории массовой коммуникации".

1.2. Парадигма и "анти-парадигма" в дисциплинарном пространстве американской политологической традиции.

ГЛАВА 2. ПОРОЖДАЮЩЕЕ ПРОСТРАНСТВО ПОЛИТОЛОГИЧЕСКОЙ ДИСЦИПЛИНЫ "ТЕОРИИ МАССОВОЙ КОММУНИКАЦИИ".

2.1. Мифологический аспект порождающего пространства политологической дисциплины "теории массовой коммуникации".

2.2. Анти-мифологический аспект порождающего пространства политологической дисциплины "теории массовой коммуникации.

Введение диссертации1998 год, автореферат по политологии, Трахтенберг, Анна Давидовна

Актуальность

В настоящее время в России идет интенсивный процесс становления политологии как самостоятельной научной дисциплины. В ходе этого процесса отечественная политология активно осваивает накопленный мировой наукой массив теоретических и эмпирических знаний. Однако в силу ряда культурно-исторических причин, и прежде всего в силу исходной культурной близости, европейская политологическая традиция, особенно в ее французских и европейских версиях, осваивается отечественными политологами гораздо активнее, чем традиция англо-американская.

Типичный для европейской традиции взгляд на политологию не как на сравнительно частную научную дисциплину, а как на общую, интегральную науку, включающую весь комплекс знаний о политике и ее взаимоотношениях с человеком и обществом, хорошо ложится на привычный для отечественного обществознания холизм в понимании общества и свойственную для него ориентацию на создание глобальных общемировоззренческих конструктов. Англо-американская политология, принципиально игнорирующая нормативные ценностные подходы как метафизические, и признающая в качестве научных лишь аналитические конструкты, которые можно подвергнуть эмпирической верификации, в силу этих своих особенностей осваивается отечественным обществознанием с заметно большим трудом.

Несмотря на существование значительного массива публикаций, описывающих англо-американскую социологическую традицию, в реальный научной оборот эта традиция введена далеко не полностью, и прежде всего потому, что основные ее теоретические наработки не подходят под привычное европейское определение теории. Американские политологические теории "среднего уровня" кажутся слишком скудными содержательно и недостаточно обобщающими, к тому же - привязанными к слишком специфическому социальному фону, чтобы воспринимать и использовать их в качестве работающего теоретического инструментария. В этом смысле построения немецких и французских политологов выглядят куда более многообещающе и эксплуатируются куда активнее. Если учесть, что американская политологическая традиция принципиально ориентирована не консенсус и с подозрением относится к любым радикальным переменам, причины, по которым ее освоение отечественной наукой встречает значительные затруднения становится еще более очевидной.

Сказанное верно и в отношении такое специфической отрасли и Т\ о политологии, как теории массовой коммуникации. В американской традиции "теории массовой коммуникации" имеют статус самостоятельной научной дисциплины, изучающей, каким образом средства массовой коммуникации влияют на функционирование представительной демократии и развитие гражданского общества. В европейской традиции изучение массовой коммуникации изначально выступает в качестве подраздела теории идеологии, поэтому массовая коммуникация рассматривается прежде всего как орудие политического (и социального) контроля, не играющее самостоятельной роли. Изучение массовой коммуникации находилось и находится под сильным влиянием марксизма, особенно в его французской структуралистской версии. Несмотря на то, что в настоящее время марксизм уже не является для отечественной политологии единственной разрешенной парадигмой, тенденция идеологизировать массовую коммуникацию, и изучать не то, "кто, передает что, кому, с помощью какого канала и с каким эффектом", а "с какой целью" в отчественной политологии сохраняется.

Отчасти с этим связана и податливость отечественной политологии на разнообразные, как утопические, так и апокалиптические пророчества, связывающие с появлением новых технически опосредованных форм коммуникации (интерактивной электронной «телематики») коренную перестройку социальности. Изречения новейших пророков "информационной революции" воспринимаются достаточно некритически, что затрудняет исследование реальных процессов, связанный с функционированием средств массовой коммуникации в становящемся гражданском обществе в условиях, когда механизмы представительной демократии только набирают силу. Если учесть, что отношения средств массовой коммуникации, власти и общества в нашей стране являются весьма напряженными и запуганными, поскольку статус всех участников данного процесса до конца не определен и их представления об идеальной модели таких отношений носят противоречивый и часто взаимоисключающий характер, необходимость поворота от построения глобальных конструкций к конкретному изучению реальных коммуникативных процессов станет вполне очевидной.

Для того, чтобы такое изучение велось не "с чистого листа", при игнорировании мирового опыта исследований в данной сфере (что чревато не просто провинциализмом в постановке проблем и поисках решений, но и тенденцией к открытию уже открытого и использованию теоретических схем, от которых мировая практика давно отказалась), и необходимо обращение к американской политологической традиции изучения массовой коммуникации. Такое обращение позволит в то же время избежать некритического переноса наработанных в американской традиции теоретических и методологических построений на нашу действительность.

Дополнительная ценность анализа базовой для научной дисциплины «теории массовой коммуникации» американской традиции состоит в том, что данная традиция носит ярко выраженный технологизированный характер и содержит значительный массив знаний о методах и механизмах воздействия СМИ на общество. Данные методы активно применяются в политической практике во всем мире, в т.ч. и в России. Поэтому подробное описание теоретического потенциала американской традиции анализа отношений массовой коммуникации, власти и общества позволяет не только выработать эффективный инструментарий для анализа нашей современной ситуации в сфере СМИ, но и оценить сравнительную эффективность различных методов воздействия на аудиторию СМИ.

Степень разработанности проблемы

В целом американская политологическая и социологическая традиция описана и проанализирована в нашей литературе достаточно подробно в работах таких исследователей, как И.И. Антонович, П.П.Гайденко, В.И. Добреньков, Е.С.Баразгова, Л.Г.Ионин, А.М. Каримский, Э.А. Капитонов, А.Д.Ковалев, JI.A. Козер, Е.И. Кравченко, Е.И. Кукушкина, Н.В.Мелентьева, С.М. Митина, А.Д. Налетова, Г.В.Осипов, А.Ю.Согомонов, Н.Е. Покровский, Е.Д. Руткевич и многих другие. Однако теории массовой коммуникации изучались отечественными исследователями лишь эпизодически, причем самостоятельный статус этой политологической дисциплины нашей литературе практически игнорировался. В условиях, когда сам термин «массовая коммуникация» считался буржуазным и запрещался к употреблению в советских исследованиях, было крайне сложно дать адекватный, не затронутый идеологическими влияниями анализ. Неудивительно поэтому, что значительный корпус работ, посвященных анализу массовой коммуникации в американских условиях и включающий разбор соответствующих теорий, принадлежит к разряду откровенно пропагандистских материалов (например, работы Г.К. Ашина, Н.С. Бирюкова., В.Ю. Борева, А.В. Коваленко., А.П Мидлера., А.И Власова, B.JI. Энтина

Конечно, далеко не все отечественные исследования были столь откровенно идеологически ангажированы. Прежде всего укажем на ряд обзорных работ по "буржуазным теориям журналистики", подготовленных под руководством декана факультета журналистики МГУ А.Я. Засурского2. Однако эти работы носили чисто описательный характер и практически не затрагивали методологических оснований исследуемой дисциплины.

В работах отечественных социологов, посвященных американским теориям массовой коммуникации, основное внимание уделялось чисто технологическим аспектам организации и проведения научных исследований в данной сфере (М.Г. Смирнова3), а также исследованиям в сфере социальной психологии. Так, в работах В.А. Мансурова и С.М. Митиной был осуществлен анализ

1 Так, в работе Борева В.Ю., Коваленко А.В. Культура и массовая коммуникация. (М.: Наука, 1986) «массовая коммуникация» как чисто манипуляторская деятельность в интересах элиты буржуазного общества противопоставлялась «массовому общению» в социалистическом обществе, целью которого, по определению авторов, являлось всестороннее развитие личности.

2 См.: Современные буржуазные теории журналистики./ Отв. ред. Засурский А.Я.

М.: Изд-во МГУ, 1967. - 191 е.; Буржуазные теории журналистики. Критический анализ./ Отв. ред. Засурский А.Я - М.: Мысль, 1980. - 253 с.

3 См. : Смирнова М.Г. Социологические исследования печати, радио и телевидения в развитых капиталистических странах. - М.: Изд-во МГУ, 1984. -82 с. экспериментальной практики Йельской школы К. Ховлэнда4. Однако собственно политологические исследования, осуществлявшиеся в рамках школы П. Лазерсфельда и образующие базовый слой теорий массовой коммуникации как научной дисциплины, в отечественной литературе описаны явно в недостаточной степени. Единственная обобщающая работа, посвященная данным аспектам американской традиции принадлежит В. Терину и П. Шихареву (1975)5, и носит явственный отпечаток своего времени. Носящая до определенной степени обобщающий характер работа А.И. Федякина6 (1988), написанная в разгар «перестройки», также отчасти ограничена спецификой переходного времени, в которое пришлось работать автору: в частности, ему приходилось доказывать, что сам термин «массовая коммуникация» является не буржуазным, а общенаучным.

В настоящее время ситуация стала изменяться в лучшую сторону. Появились работы А.В. Дмитриева, Л.М. Земляновой, В.В. Латынова, В.Ф. Олешко7, в которых описываются новейшие этапы развития американской

4 См. : Мансуров В.А. Из истории социологии массовых коммуникаций в США. // Из истории буржуазной социологии XIX-XX веков. - М.: Изд-во МГУ, 1976. -С. 113-134.; Мансуров В.А. Критический анализ теории восприятия массовой коммуникации в американской социологии и социальной психологии // Вопросы теории и методов идеологической работы, вып. 7. - М.: Мысль, 1977. -С. 246-264.; Митина С.М. Критика буржуазной социологии массовых коммуникаций. // Некоторые проблемы современной буржуазной социологии, кн. 2. - М.: Институт социологии АН СССР, 1979. - С. 159 - 180.

5 См. : Терин В., Шихарев П. Массовая коммуникация как объект социологического анализа // Массовая культура - иллюзии и действительность. М.: Искусство, 1975. - С. 208 - 232

6 См.: Федякин И.А. Общественное сознание и массовая коммуникация в буржуазном обществе. - М.: Наука, 1988. - 214 с.

7 См. : Землянова Л.М. Инфоструктура электронной демократии (дискуссионные мнения зарубежных аналитиков). // Вестник МГУ, сер. 10, 1997, № 3 - С. 80 -85.; Землянова Л.М. Концептуально-терминологические новации в коммуникавистике 1990-х годов. // Вестник МГУ, сер. 10, 1997, № 5 - С. 107 -112.; Дмитриев А.В., Латынов В.В. Социальная коммуникация // Социология. Основы общей теории. - М.: Аспект-пресс, 1996 - С. 297-315.; Олешко В. Ф. коммуникавистики. Кроме того, на русском языке был опубликован ряд этапных для западной коммуникавистики исследований (прежде всего это работы немецкой исследовательницы Э. Ноэль-Нойман, находящейся под несомненным влиянием позитивистского и эмпирического подхода школы Лазерсфельда8).

Однако целостный анализ американской политологической традиции в отечественной литературе пока отсутствует и основные работы, ставшие этапными для формирования данной традиции, и по сути так и не введены в научный оборот. А без такого анализа адекватное использование достижений данной традиции явно затруднено.

Цель и задачи исследования

Цель данного исследования - доказать, что специфика американской политологической традиции анализа массовой коммуникации на уровне господствующей парадигмы порождена базовым для традиции мифом о "Величии электричества", с которым связан характерный для этой традиции культ методологического совершенства и "минимализм" теоретических выводов.

В соответствии с данной целью выделяются следующие задачи исследования:

Описать структуру и осуществить дисциплинарную систематизацию политологической дисциплины «теории массовой коммуникации».

Определить структурное и типологическое место американской традиции исследования массовой коммуникации в пространстве научной дисциплины «теории массовой коммуникации».

Осмыслить американскую традицию как специфическое парадигмальное единство.

Проанализировать «порождающее пространство» американской традиции анализа массовой коммуникации, т.е. тот социокультурный и политический контекст, относительно которого происходило

Соцожурналистика. Прагматическое моделирование технологий массово-коммуникационной деятельности. - Екатеринбург.: Изд-во УрГУ, 1996. - 262 с.

8 См.: Ноэль-Нойман Э. Общественное мнения. Открытие спирали молчания. -М.: Прогресс-Академия, 1996. - 352 с. самоопределение данной дисциплины и складывалась господствующая парадигма и доказать, что в его основе лежит миф о "Величии ^ электричества",

I ■ Вскрыть «слепые пятна» господствующей и парадигмы, т.е. те механизмы, которые блокируют анализ ряда феноменов на парадигмальном уровне (прежде всего имеется в виду такой феномен, как тоталитарная индоктринация). ■ Описать наиболее продуктивные направления эволюции господствующей парадигмы.

Теоретическая и методологическая основа

Методологические установки диссертации порождены спецификой объекта исследования. Господствующая парадигма американской политологической традиции исследования массовой коммуникации является позитивистской и основана структурно-функциональном подходе к анализу социальности. Специфика данного подхода состоит в его своего рода «прозрачности»: на первый взгляд он производит впечатление чисто рецептурного знания, ведущего ^ к обобщениям на уровне здравого смысла. Поэтому для его анализа необходимо выйти за его пределы и рассмотреть ее извне, с позиций иной социально-философской традиции.

В качестве такой базовой для анализа традиции в диссертации выступает социальная феноменология А. Шюца9, изучающая научное знание как особую конечную область значений, преобразующую, рационализирующую и специализирующую повседневный запас знаний. Кроме того, в качестве теоретической основы выступают работы П. Бергера, Т. Лукмана, Дж. Коултера и М. Поллнера10, а также отечественных авторов, изучавших социально

9 См.: Luckmann Th. & Shutz A. The structures of life-world. - L.: Heinemann Educational Books Ltd., 1974. - 335 p.

10 См.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. - М.: Медиум, 1995. - 323 е.; Berger P.L. Invitation to sociology: a humanistic perspective. 16th ed. - Harmondworth.: Penguin Books Ltd., 1978. - 219 p.; Berger P.L., Berger B. & Kellner H. The homeless mind: modernization & consciousness. - Harmondworth.: Penguin Books Ltd., 1973. - 232 p.; Coulter J. The social construction of mind. - L.: феноменологический подход (И.А.Бутенко, Л.Г. Ионина, Е.Д. Руткевич, Н.М. Смирновой и др. п).

В диссертации также используются общенаучные методы исследования: системный анализ; моделирование базовых мифологических сюжетов; анализ языковых средств, использовавшихся при формировании господствующей парадигмы.

Структура и объем работы

Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих по два параграфа и списка литературы. Содержание работы изложено на 124 страницах, список литературы включает 121 наименование.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Методология и теория массовой коммуникации в американской политологической традиции"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В настоящее время "теории массовой коммуникации" приобрели статус самостоятельной политологической дисциплины. Причем если в американской политологической традиции они изначально формировались как совершенно самостоятельная научная дисциплина, то в европейской традиции они лишь постепенно отделились от такого направления политологии, как теория идеологии и получили независимый статус.

Но даже при существовании несомненного консенсуса относительно того,

СС «-» 35 что именно считать массовой коммуникации в отличие от всех других видов и « и чч социальной коммуникации, теории массовой коммуникации как научная дисциплина сохраняют ярко выраженный политематический характер. Поэтому перед данной дисциплиной остро стоит проблема внутридисциплинарной систематизации.

Как показано в диссертации, систематизацию имеющихся подходов к анализу проблем массовая коммуникация в обществе можно осуществлять по двум основным параметрам: формальному и генетическому. Формальный анализ предполагает классификацию теорий в зависимости от того, как они описывают соотношение массовой коммуникации и общества, поэтому формально в рамках дисциплины можно выделить социоцентристский и медиацентристский подходы. Первый основан на том, что общество первично по отношению к массовой коммуникации, которая является не более чем подчиненным институтом или агентом в его структуре, второй - на том, что массовая коммуникация первична по отношению к обществу, является самостоятельно действующим фактором и в этом качестве активно формирует (или разрушает) ткань социальности.

Генетический подход исходит из того, что исследователи, занимающиеся массовой коммуникацией, работают в рамках различных социально-философских традиций, поэтому для анализа массовой коммуникации может быть использовано множество генетически различных языков описания, часто непереводимых по отношению друг к другу. Подчеркнем, что в рамках одного и того же формального подхода могут сосуществовать несколько генетических подходов - так, социоцентризм может быть не только структурно-функциональным, но и постструктуралистким. Верно и обратное: так, феноменологические исследования в сфере массовой коммуникации могут базироваться как на социоцентристских, так и на медиацентристских позициях. Как показывает эмпирический анализ основного массива публикаций в сфере массовой коммуникации, наиболее распространенным подходом к ее анализу является структурно-функциональный, с ориентацией на эмпирическую верификацию основных теоретических конструктов.

Наряду с формальной и генетической систематизацией теорий массовой коммуникации юс можно систематизировать и на основе социокультурного анализа. Именно в данном случае в рамках дисциплины выделяются американская и европейская традиции политологического анализа массовой коммуникации, причем американская политологическая традиция является исторически первичной. Европейская традиция оказывается вторичной по отношению к американской, поскольку в этой традиции теории массовой коммуникации долго являлись скорее частным случаем теории идеологии, чем научной дисциплиной per se.

Теории массовой коммуникации" в их американском варианте можно определить как классическую дисциплину "среднего уровня" - позитивистскую, эмпирическую и демонстративно политически не ангажированную. В основе этой дисциплины лежит схема коммуникативного акта, предложенная одним из "отцов-основателей" этой дисциплины Г. Ласуэллом в качестве "руководящей модели" при изучении массовой коммуникации - "Кто передает что, кому, с помощью какого канала и с каким эффектом". "Идеологически нагруженный" вопрос "Кто передает что с какой целью и в чьих интересах?" в рамках данной схемы полностью игнорируется, за что Г. Ласуэлла немало критиковали европейские теоретики, а также мыслящие в генетически близкой марксистской традиции отечественные авторы.

Подход к массовой коммуникации в рамках американской социологии принципиально базируется на идее социального консенсуса и любые попытки ввести в эту сферу социальный конфликт отвергались на этапе становления дисциплины, так сказать, с порога. За этой четкой парадигмальной структурой скрываются весьма сложные социокультурные реалии, породившие специфику дисциплины "теории массовой комуникации" в ее базовом американском варианте.

В пространстве американской традиции центральную позицию занимает П.Лазерсфельд с его культом методологического совершенства и тотальной верификации теоретических конструктов, а роль исходной парадигмы в данной традиции выполняет модель двухступенчатой коммуникации П. Лазерсфельда, согласно которой воздействие массовой коммуникации всегда опосредовано первичной группой и лидерами общественного мнения. Исходная парадигма была разработана на основе серии прикладных исследований динамики общественного мнения в ходе президентских выборов 1940 года. Именно П.Лазерсфельдом была создана схема эмпирической верификации теоретических конструктов в сфере массовой коммуникации путем конструирования "вторичной" эмпирической реальности опроса. Эта тенденция была продолжена Р. Мертоном, У. Шраммом и Э. Кацем, которые на основе серии проведенных в разное время и в разных местах опросов общественного мнения уточняли и развивали исходную схему двухступенчатой коммуникации по П. Лазерсфельду.

В качестве "заблуждающегося классика" П. Лазерсфельду как "отцу-основателю" новой дисциплины традиционно противопоставляется Г. Ласуэлл. Ему приписывается создание т.н. "теории шприца", согласно которой массовая коммуникация обладает способностью вызывать у изначально атомизированных и неспособных к объединению в устойчивые социальные группы индивидов одинаковые и одинаково сильные реакции: каждый член общества получает свою, точно отмеренную дозу коммуникативного воздействия (отсюда сравнение массовой коммуникации со "шприцем"). Поэтому массовая коммуникация (и массовая пропаганда) абсолютно всемогуща и легко деформирует и разрушает ткань социальности в соответствии с целями акторов процесса коммуникации. Свои выводы Г. Ласуээл обосновывал не с помощью прикладных исследований, а с помощью "технического теста", каковым для него явилась Первая мировая война. Именно поэтому в американской традиции его концепция воспринималась как недостаточно обоснованная эмпирически и быстро приобрела статус "анти-парадигмы", т.е. теоретической модели, с которой все "нормальные исследователи" были (и должны были быть) не согласны.

При этом можно показать, что в американской политологической традиции анализа процессов массовой коммуникации и парадигма ("модель двухступенчатой коммуникации"), и "анти-парадигма" ("теория шприца") имеют общее "слепое пятно", связанное с анализом процесса тоталитарной индоктринации, т.к. и в рамках парадигмы, и в рамках "анти-парадигмы" не осознается политическая специфика данного процесса и роль, которую в нем играет государство, разрушающее все горизонтальные социальные связи. Поэтому последователи Г.Ласуэлла отождествляют объекты тоталитарной и демократической пропаганды (атомизированный индивид, которого мобилизуют несколько различными способами), а последователи П.Лазерсфельда доказывают, что тоталитарная индоктринация может быть успешно блокирована на уровне микрогруппы.

Для того, чтобы понять, как в рамках научной дисциплины сформировалось "слепое пятно", наличие которого даже не осознается, оказалось необходимым выйти за пределы собственного дисциплинарного пространства и обратиться к анализу социального контекста, в котором функционирует научная дисциплина "теории массовой коммуникации" в ее американском варианте и который определяет внешнюю и внутреннюю конфигурацию этой дисциплины. Иными словами, речь идет об анализе порождающего пространства данной научной дисциплины, которое базируется на базовых для американской культуры мифах. Именно базовые мифологические конструкты, а не социальность "в чистом виде" ответственны за ту форму, которую приняли в американской политологической традиции процессы изучения массовой коммуникации.

Уже характерная для американской традиции "передающая" модель коммуникации ("кто передает что кому и с помощью каких средств?") порождена исходными для этой традиции мифами об американском социуме как постоянно распространяющемся в пространстве и во времени "Новом Иерусалиме" или, в секуляризированной версии - "Новых Афинах". И в том, и в другом мифах речь шла о социальности, строящейся снизу, напряженным и сознательным личным усилием, т.е. о демократии участия. Государство только "накладывалось" сверху на уже простроенные структуры социальности, поэтому роль его по определению была минимальна (в частности, государство ни в коей мере не могло вмешиваться, и тем более - блокировать процессы обмена информацией, которые необходимы для сознательного выстраивания структур социальности).

Потребность совмещения идеала "демократии участия" и требований активной республиканской экспансии привела к формированию на основе базового мифа о социальности как порождении процессов межличностной коммуникации принципиально нового мифа о "Величии электричества", в котором именно на электронные средства коммуникации (телеграф, радио, телевидение) возлагались надежды на реализацию на практике идеала сообщества-"соттипйу", строящегося снизу вверх. Электронные средства коммуникации должны были обеспечить всем обитателям американского континента равный доступ к информации и равное участие в принятии решений, "усилив" традиционные процессы межличностной коммуникации и реализовав тем самым идеал "Новых Афин" в условиях "Нового Света".

Однако по мере освоения повседневностью очередного электронного средства коммуникации становилось очевидным, что оно не в силах обеспечить выполнение возложенных на него утопических ожиданий (как и апокалиптических опасений). Поэтому данное средство детематизировалось, и миф о "Величии электричества" смещался на новый объект. Так, в настоящее время объектом мифа о "Величии электричества" является "телематика", т.е. интерактивные электронные средства коммуникации, а сам миф принял форму пророчества о пришествии "виртуального сообщества" - "compunity", в котором растет и развивается социальность качественно нового типа ("электронная агора").

Следует постоянно учитывать тот факт, что миф о "Величии электричества" (как и всякий миф) имел и имеет не только утопическую, но и дистопическую составляющую. В дистопическом аспекте он выступает как миф об "электронном паноптиконе", полностью контролирующем все процессы межличностной коммуникации и разрушающем первичную ткань социальности. Эта дистопическая составляющая традиционно хорошо резонировала с опасениями американской элиты, порожденными активным внедрением в повседневную жизнь массовой прессы, всегда воспринимавшейся в элитарных кругах как сила, противодействующая реализации идеала "Новых Афин". Массовую прессу с момента ее появления обвиняли в том, что вместо объединенного общими целями и решениями "great community" она создает объединенное вульгарным любопытством и процессами парасоциальной интеракции "great society".

Результатом наложения друг на друга утопических и дистопических ожиданий и элитарных страхов явилось то, что господствующая в американской традиции анализа массовой коммуникации парадигма формировалась на основе радикального противостояния как утопическому, так и дистопическому полюсам мифа о "Величии электричества". Поэтому она была ориентирована на методологически безупречный анализ реальности, "как она есть на самом деле". В силу ряда исторических причин изначально эта ориентация была реализована в рамках структурного функционализма, который наиболее полно соответствовал критериям "анти-мифологичности". Целью исследователей, работающих в рамках данного подхода, было доказать, что влияние массовой коммуникации на общество всегда опосредовано, и поэтому она не может представлять реальной угрозы идеалам гражданского общества и представительной демократии и не в силах кардинально повлиять на природу социальности. В противоположность массовым страхам и опасениям, американские исследователи доказывали, что воздействие массовой коммуникации на общество носит "минималистский" характер, и для обоснования этого тезиса привлекали мощнейший методологический и методический инструментарий, безупречный со структурно-функциональной точки зрения.

Однако классический структурно-функциональный подход приводил к столь ограниченным и несистематизированным, хотя и безупречно фундированным эмпирически результатам (чему может служить примером теория "пользы и удовольствия"), что возникла потребность в модификации исходной парадигмальной схемы. Эта модификация могла осуществляться как путем редукции классической ласуэлловской схемы коммуникативного акта к акту привлечения внимания (коммерческие исследования объема и состава аудитории СМИ), так и путем превращения коммуникативного акта в акт конструирования реальности (теории "agenda-setting" и "cultivation"). И в том, и в другом случае в результате модификации были получены не просто теоретические доказательства вполне определенного воздействия массовой коммуникации на общественное сознание, но и практические выводы, которые широко используются в сфере рекламы и политического консалтинга.

Как прагматическая, так и феноменологическая модификации классической ласуэлловской схемы позволили преодолеть ее латентный мифологизм, хотя и породили свои собственные проблемы (определения и аудитории в коммерческих исследованиях и исчисления подлинной реальности в теориях "agenda-setting" и "cultivation"). Однако поскольку наличие в парадигме "слепого пятна" изначально являлось необходимым условием ее функционирования, относительно таких проблем сложилось "молчаливое согласие" их игнорировать.

Конечно, как уже было показано, в ряде случаев такого игнорирование базовых оснований парадигмы (принимающее форму "слепого пятна") сильно снижало валидностъ анализа: в частности, так происходило при анализе тоталитарной индоктринации как феномена, который находится за пределами порождающего пространства американской дисциплинарной традиции, поскольку предполагает, что государство может строить ткань социальности "сверху" и полностью контролировать процессы межличностной коммуникации. Но в своих собственных пределах господствующая в американской политологии парадигма является эффективно работающей машиной, порождающей валвдные и репрезентативные результаты.

Естественно, в рамках американской политологии ведутся не только структурно-функциональные, но и социально-феноменологические и постструктуралистские исследования процессов массовой коммуникации, но пока они не занимают в данной научной дисциплине господствующих позиций. Это, однако, не умаляет их теоретического значения. Безусловно, для более полного описания американской политологической традиции следовало бы обратиться и к анализу "маргинальных" направлений (тем более, что они быстро утрачивают маргинальный статус), но это уже выходит за рамки настоящей диссертации.

Хотелось бы отметить также, что прямой перенос достижений американской политологической традиции анализа массовой коммуникации на отечественную действительность вряд ли возможен, прежде всего в силу различия исходных мифологических порождающих структур (тот же миф о "Величии электричества" на отечественной почве имел и имеет радикально иные очертания, чем в США). Осознание социокультурной разницы между американской и российской политологическими традициями, способно воспрепятствовать некритическому переносу ряда теоретических оснований и методологических приемов американской политологии на отечественную почву и привести в более взвешенному освоению отечественной политологией американской традиции. В то же время некоторые прикладные аспекты американских политологических исследований способны уже сейчас существенно обогатить отечественную политологию.

Список научной литературыТрахтенберг, Анна Давидовна, диссертация по теме "Теория политики, история и методология политической науки"

1. Адорно Т.В., Хоркхаймер М. Диалектика просвещения, философские фрагменты. - М.: Медиум, Ювента, 1997 - 311 с.

2. Американская социологическая мысль. Тексты. / Отв. ред Добренъков В.И. -М.: Изд-во МГУ, 1994. 496 с.

3. Ашин Г.К., Мидлер АП. В тисках духовного гнета: что популяризируют средства массовой информации США. М.: Прогресс, 1986. - 240 с.

4. Багиров Э.Г. Методологические проблемы изучения средств массовой коммуникации. //. Телевидение вчера, сегодня, завтра. М.: Политиздат, 1981. - С. 37-56.

5. Багиров Э.Г. Телевидение XX века. Политика. Искусство. Мораль. М.: Изд-во МПИ, 1968. - 221 с.

6. Баразгова Е.С. Американская социология (традиции и современность). -Екатеринбург.: Деловая книга, 1997. 176 с.

7. Барт Р. Избранные труды: Поэтика. Семиотика. М.: Прогресс, 1989. - 616 с.

8. Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. - 312 с.

9. Баталов Э. Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М.: Наука, 1982. - 336 с.

10. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: Медиум, 1995. - 323 с.

11. Бирюков Н.С. Буржуазное телевидение и его доктрины. М.: Мысль, 1977. -277 с.

12. Борев В.Ю., Коваленко А.В. Культура и массовая коммуникация. М.: Наука, 1986. - 305 с.

13. Буржуазная социология на исходе XX века. Критика новейших тенденций./ Отв. ред. Иванов В.Н. М.: Наука, 1986. - 279 с.

14. Буржуазные теории журналистики. Критический анализ./ Отв. ред. А.Я. Засурский М.: Мысль, 1980. - 253 с.

15. Бутенко И.А. Социальное познание и мир повседневности. М.: Наука, 1987 - 144 с.

16. Вайнштейн Г.И. Массовое сознание и социальный протест в условиях современного капитализма. М.: Наука, 1990. - 169 с.

17. Власов А.И. Политические манипуляции (история и практика СМИ США). -М.: Международные отношения, 1982. 302 с.

18. Власов А.И. СМИ и современное буржуазное государство. М.: Изд-во МГУ, 1985 - 223 с.

19. Власов Ю.М. СМИ и современное буржуазное общество. М.: Мысль, 1985 -241 с.

20. Гайда А.В., Китаев В.В. Власть и человек. Свердловск.: Изд-во Уральского университета, 1991. - 160 с.

21. Гайда АВ. "Неомарксистская" философия истории. Критический анализ. -Красноярск.: Изд-во Красноярского университета, 1986. 197 с.

22. Голосовкер Э. Я. Логика мифа. М.: Наука, 1987. - 217 с.

23. Гуревич П.С. Буржуазная идеология и массовое сознание. М.: Мысль, 1980.- 367 с.

24. Гуревич П.С. Массовая буржуазная пропаганда и злоключения американской социологической теории. // Массовая культура иллюзии и действительность.- М.: Искусство, 1975 С. 208 - 232.

25. Дмитриев А.В., Латынов В.В. Социальная коммуникация // Социология. Основы общей теории. М.: Аспект-пресс, 1996 - С. 297-315.

26. Дьякова Е.Г., Трахтенберг АД. Общественное мнение в Екатеринбурге в период выборов президента России (январь июль 1996 г.) - Екатеринбург, ИФиП УрО РАН, 1996 - 84 с. .

27. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. М.: Наука, 1990. -247 с.

28. Замошкин Ю.А. Вызовы цивилизации и опыт США: история, психология, политика. М.: Наука, 1991. - 308 с.

29. Землянова Л.М. Инфоструктура электронной демократии (дискуссионные мнения зарубежных аналитиков). // Вестник МГУ, сер. 10, 1997, № 3 С. 80 -85.

30. Землянова Л.М. Концептуально-терминологические новации в коммуникавистике 1990-х годов. // Вестник МГУ, сер. 10, 1997, № 5 С. 107 -112.

31. Ионин Л.Г. Понимающая социология. М.: Наука, 1979 - 221 с.

32. История социологии в Западной Европе и США./ Отв. ред. Осипов В.Г. -М.: Наука, 1993 424 с.

33. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. Из ранних произведений. М.: Прогресс, 1990- 493 с.

34. Лютер М. Избранные произведения. СПб.: Андреев и согласие, 1994. - 430 с.

35. Мангейм Дж. Б., Рич Р.К. Политология: методы исследования. М.: Весь мир, 1997 - 543 с.

36. Мансуров ВА. Из истории социологии массовых коммуникаций в США. // Из истории буржуазной социологии XIX-XX веков. М.: Изд-во МГУ, 1976. -С. 113-134.

37. Мансуров В. А. Критический анализ теории восприятия массовой коммуникации в американской социологии и социальной психологии // Вопросы теории и методов идеологической работы, вып. 7. М.: Мысль, 1977.- С. 246-264.

38. Маркузе Г. Одномерный человек. М.: REFL-book, 1994. - 368 с.

39. Митина С.М. Критика буржуазной социлогии массовых коммуникаций. // Некоторые проблемы современной буржуазной социологии, кн. 2. М.: Институт социологии АН СССР, 1979. - С. 159 - 180.

40. Ноэль-Нойман Э. Общественное мнения. Открытие спирали молчания. М.: Прогресс-Академия, 1996. - 352 с.

41. Олешко В. Ф. Соцожурналистика. Прагматическое моделирование технологий массово-коммуникационной деятельности. Екатеринбург.: Изд-во УрГУ, 1996. - 262 с.

42. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. / Избранные труды. М.: Весь мир, 1997 -С. 43-163

43. Оруэлл Дж. "1984" и эссе разных лет. М.: Прогресс, 1989. - 223 с.

44. Руткевич Е.Д. Феноменологическая социология знания. М.: Наука, 1993. -272 с.

45. Сеа Л. Философия американской истории. М.: Прогресс, 1984 - 352 с.

46. Смирнова М.Г. Социологические исследования печати, радио и телевидения в развитых капиталистических странах. М.: Изд-во МГУ, 1984. - 82 с.

47. Смирнова Н.М. От социальной метафизики к феноменологии "естественной установки". М.: Институт философии, 1997. - 221 с.

48. Современная американская социология./ Отв. ред. Добреньков В.И. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 296 с.

49. Современные буржуазные теории журналистики./ Отв. ред. Засурский А.Я. -М.: Изд-во МГУ, 1967. 191 с.

50. Социология журналистики./ Под ред. Е.П. Прохорова. М.: изд-во МГУ, 1981 г. - 393 с.

51. Терин В., Шихарев П. Массовая коммуникация как объект социологического анализа // Массовая культура иллюзии и действительность. М.: Искусство, 1975/ - С. 208 - 232

52. Федякин ИЛ. Общественное сознание и массовая коммуникация в буржуазном обществе. М.: Наука, 1988. - 214 с.

53. Энтин B.JT. СМИ в политической системе современного капитализма. М.: Наука, 1988 - 189 с.

54. Altheide D.L. Creating reality: how TV news distorts events. Beverly Hills & L.: Sage publications Inc., 1974. - 221 p.

55. Altheide D.L. Media power.- Beverly Hills & L.: Sage publications Inc., 1985. -288 p.

56. Altheide D.L., Snow P.L. Media logic. Beverly Hills & L.: Sage publications Inc., 1979. - 255 p.

57. Aspects of oral communication./ U.M. Quasthoff, ed. Berlin & N.Y.: de Gruyter, 1995. - p.307.

58. Berger P.L. Invitation to sociology: a humanistic perspective. 16th ed. -Harmondworth.: Penguin Books Ltd., 1978. 219 p.

59. Berger P.L., Berger B. & Kellner H. The homeless mind: modernization & consciousness. Harmondworth.: Penguin Books Ltd., 1973. - 232 p.

60. Beville H.M. Audience ratings: radio, television & cable. Hillsdale.: Lawrense Erlbaum Ass., 1991. - 368 p.

61. Black J.S. Opinion leaders: is anyone following? // Public Opinion Quarterly, v. 42, № 2, 1982. P. 169 - 176.

62. Blunder J.G. & McQuial D. Television in politics: its uses & influence. L.: Faber, 1968. - 379 p.

63. Bondebjerg I. Рец. на кн. Fiske J. Media matters: everyday culture & political change. // Media, culture & society, v. 18, 1996. P. 163-166.

64. Carey J.W. Communication as culture: essays on media & society. N.Y./L.: Routledge & Kegan Paul, 1989. - 241 p.

65. Cohen J.E. Presidential rhetoric & public agenda. // American Journal of Political science, v. 39, JSfe 1, 1995. P. 87-108

66. Computers in the human context: information tecnology, productivity & people./ Forester D., ed. Frome.: Butler & Tunner Ltd., 1989 - 548 p.

67. Coulter J. The social construction of mind. L.: MacMillan Press Ltd., 1979. -179 p.

68. Czitrom D. J. Media & the american mind. Chapel Hill.: Univ. of North Carolina Press, 1982. - 225 p.

69. DeFleur M. & Ball-Rokeach S. Theories of Mass Communication. N.Y. & L.: Longman Inc., 1989. - 545 p.

70. Dominick J.R. The dynamics of mass communication. 3rd ed. N.Y.: McGraw-Hill Publishing Company, 1990. - 597 p.

71. Epstein E.J. News from nowhere: television & the news. N.Y.: Random House, 1973 - 321 p.

72. Fidler R. Mediamorphosis. Understanding new media. California.: Pine Forge Press, 1997. - 302 p.

73. Fields J.M. & Schumann H. Public beliefs about the beliefs of public. // Public Opinion Quarterly, v. 40, № 4, 1976. P. 427 - 448

74. Fiske J. Media matters: everyday culture & political change. Minn./L.: University of Minnesota Press, 1994. - 328 p.

75. Fiske J. & Hartley J. Reading television. L. & N.Y.: Methuen & Co Ltd, 1978. -223 p.

76. Fiske J. Television culture. L. & N.Y.: Methuen & Co Ltd, 1987. - 353 p.

77. Gerbner G., Gross L.P., Signorelli N., Morgan M. & Jackson-Beeck M. The demonstration of power: violence profile No. 10. // Journal of Communication, v. 29, № 2, 1979 P. 177 - 197.

78. Gerbner G. & Gross L.P. Living with television: violence profile.// Journal of Communication, v. 26, № 2, 1976 P. 172- 199.

79. Gerbner G. Violence & terror in the mass media. Paris, UNESCO, Reports &papers on mass communication^M 102,151988. 45 p. ;«*

80. Glynn C.J. & McLeod J. Public opinion "du jour": an examination orthe "spiral of silence". // Public Opinion Quarterly, v. 48, Ma 4, 1984 P. 731^40;

81. Hall S. Culture, media & ideological effect. // Mass communication & society. -Beverly Hills.: SAGE, 1977. P. 315-348.

82. Hartley J. Understanding news. L.: Routledge, 1982. - 203 p.

83. Hopkins M.W. Mass media iq, the Soviet Union. N.Y.: Pegasus, 1970. - 384 p.

84. Janowitz M. & Shils E. Cohesion & disintegration in the Wehrmacht in World War II. // Public Opinion & Communication N.Y.: Free Press, 1950. - P. 402-417.

85. Innis H.A. The bias of communication. Toronto.: University of Toronto Press, 1951.-218 p.

86. Iyengar Sh. Is anyone responsible? How the television frames political issues. Chicago.: Univ. of Chicago Press, 1987. 195 p.

87. Iyengar Sh. & Kinder D.R. More than meets the eye: TV news, priming & public evaluations of the president. // Public communication & behaviour, v. 1, ed. by G. Comstock. L.: Academy Press Inc., 1986. - P. 135 - 171.

88. Iyengar Sh. & Kinder D.R. News that matters: television & American opinion. -Chicago/L.: Univ. of Chicago Press, 1987. 187 p.

89. Jacobs R.N. Producing the news, producing the crisis: narrativity, television & news work. // Media, culture & society, v. 18, 1996 P. 373 - 395.

90. Katz E., Gurevitch M., Hadassah H. On the use of mass-media for important things. // American sociological review, v.38, N° 2, 1973. P. 164-181.

91. Katz E. The two-step flow of communication: an up-to-date report on the hypothesis. // Public Opinion Quarterly, v. 21, № 1, 1954. P. 61 - 78.

92. Klapper J. The effects of mass communication. N.Y.: Free press, 1960. - 279 p.

93. Kris E. & Leites N. Trends in twentieth century propaganda. // Psychoanalysis & the social sciences, v.l. N.Y., International Univ. Press, 1947. - P. 403-425.

94. Lang K. & Lang G.E. Politics & TV. Chicago.: Quandrangle Books, 1968. - 315 P

95. Laswell H. D. Propaganda technique in the World War. L.: Kegan Paul, Trench, Trubner & Co., Ltd., 1927. - 233 p.

96. Lazersfeld P.F., Berelson В. & Gaudet H. The people's choice. How the voter makes up his mind in a presidential campaign. N.Y.: Columbia Univ. Press, 1948. - 187 p.

97. Lazersfeld P.F. The people look at radio. Report on a survey conducted by The National opinion research center. Chapel Hill.: Univ. of North Carolina Press, 1952. - 117 p.

98. Lichty W.L., Webster J. G. Ratings analysis. Theory & practice. Hillsdale.: Lawrense Erlbaum Ass., 1991. - 287 p.

99. Lippman W. Public opinion. 14th ed. N.Y.: The McMillan Company, 1954. -427 p.

100. Luckmann Th. & Shutz A. The structures of life-world. L.: Heinemann Educational Books Ltd., 1974. - 335 p.

101. McCombs M., Becker L.B. Using mass communication theory. Englewood Cliffs.: Prentice Hall Inc., 1979. - 148 p.

102. McGuire W.J. The myth of massive media impact: savagings & salvagings. // Public communication & behaviour, v. 1, ed. by G. Comstock. L.: Academy Press Inc., 1986. - P. 173 - 257.

103. McLuhan M. At the moment of sputnic the planet became a global theater in which there are no spectators but only actors. // Journal of comunication, Winter, 1974 P. 48 - 57.

104. McLuhan M. Understanding media: the extension of man. L.: Sphere Books, 1967. - 381 p.

105. McLuhan M. & Powers B.A. The global village: transformations in world life & media in the 21st century. Oxford.: Oxford University Press, 1989. - 220 p.

106. McNair B. Television in the post-Soviet Russia: from monolith to mafia.// Media, culture & society, v. 18, 1996. P. 489-499.

107. McQuial D. Mass communication theory. An introduction. 3rd ed. L.: Sage publications Inc., 1994. - 407 p.

108. The media revolution in America & in Western Europe. 2nd ed. Norwood.: Ablex Publishing corporation, 1987 - 317 p.

109. Merton R.K. Social theory & social structure. Glencoe.: The Free Press, 1957. -627 p.

110. Meyrowitch J. No sense of place: the impact of electronic media on social behaviour. N.Y. & Oxford.: Oxford University Press, 1985. - 395 p.

111. Mutz D.C. Impersonal influence: effects of representations of public opinion on political attitudes. // Political Behaviour, v. 14, № 2, 1992. P. 89 - 122.

112. Noelle-Neumarm E. Public opinion & the classical tradition a reevaluation.// Public Opinion Quarterly, v. 43, № 2, 1979. - P. 143 - 156.

113. Pollner M. Left of ethnomethodology: the rise & decline of radical reflectivity.// American Sociological review, v. 56, № 4, 1991. P. 370 - 380

114. Representation. Cultural representations and signyfying practices. /Ed. by S. Hall. L.: Sage Publications, 1997. - 400 p.

115. Resistance through rituals: youth subcultures in post-war Britain./ Hall S. & Jefferson Т., ed. L.: Hutchinson, 1975. - 287 p.

116. Scott S. Dismantling Utopia: how information ended Soviet Union. Chicago.: Ivan R. Dee Inc., 1994. - 324 p.

117. Spigel L. Television & family ideal in postwar America. Chicago.: Univ. of Chicago Press, 1992. - 235 p.

118. Schramm W. & Riley J. Communication in the sovietized state as demonstrated in Korea.// American Sociological Review, v. 16, № 4, 1956. P.757-766.

119. Stallabras J. Empowering technology: the exploration of cyberspace. // New Left Review, № 211, 1995. P. 3 - 32

120. Tuchman G. Making news: a study of the construction of reality. N.Y.: Free press, 1978. - 244 p.

121. Whitley R. Sociology of scientific developments. // Perspectives in the sociology of science. Shiwester, 1977. P. 21-50.