Межфразовые связи в современном бурятском языке

Цырендоржиева, Баирма Дамбиевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.22
диссертация на тему: Межфразовые связи в современном бурятском языке

Год: 2008
Автор научной работы: Цырендоржиева, Баирма Дамбиевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Улан-Удэ
Код cпециальности ВАК: 10.02.22

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Межфразовые связи в современном бурятском языке'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Межфразовые связи в современном бурятском языке"

На правах рукописи

ЦЫРЕНДОРЖИЕВА БАИРМА ДАМБИЕВНА

МЕЖФРАЗОВЫЕ СВЯЗИ В СОВРЕМЕННОМ БУРЯТСКОМ ЯЗЫКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ КАТЕГОРИИ ЛИЧНОГО ПРИТЯЖЕНИЯ)

Специальность 10.02.22 - языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (монгольские языки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Улан-Удэ - 2008

003453409

Работа выполнена на кафедре бурятского языка Национально-гуманитарного института ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Шагдаров Лубсан Доржиевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Цыденжапов Шираб-Нимбу Рннчинович

кандидат филологических наук Жапова Должид Цыбановна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Иркутский государственный университет»

Защита состоится «3» декабря 2008 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 003.027.02 в Институте монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул.Сахьяновой, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН по адресу: г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.

Автореферат разослан «¿7/» ноября 2008 г.

Ученый секретарь /\ / ХллА/Л ^

диссертационного совета ЦыбиковаБ-Х.Б.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Бурное развитие лингвистики текста, как в отечественном, так и зарубежном языкознании, открывает новые перспективы и возможности более детального исследования языковых явлений на материале различных языков мира. Накоплен достаточно большой лингвистический опыт изучения единиц больших, чем предложение, - сверхфразового единства и текста, что создает солидную базу для, более глубокого проникновения в языковую сущность тех явлений, которые вызывали определенные затруднения при их традиционном описании на уровне предложения. Полученные результаты и достижения побуждают к изучению и всестороннему анализу структурной организации текста в современном бурятском языке и выявлению лингвистических средств, которые осуществляют цельность и связность сверхфразового единства и текста в целом. Этим и определяется актуальность настоящего исследования.

Несмотря на то, что современное бурятоведение имеет большие достижения в области синтаксиса и морфологии современного бурятского языка, изучение вопросов организации текста до сих пор не получило должного освещения, чем и обусловлен выбор темы исследования.

Объект исследования: текст и средства его организации в современном бурятском языке.

Предмет исследования: категория личного притяжания как средство межфразовой связи в современном бурятском языке.

Цель исследования состоит в комплексном функционально-семантическом изучении категории личного притяжания как одного из средств межфразовой связи бурятского текста.

Поставленная цель предопределила решение следующих задач:

— выделить и описать основную единицу современного бурятского текста на основе разработанных критериев и параметров;

— определить основные типы межфразовой связи в бурятском языке;

— рассмотреть грамматическую природу лично-притяжательных форм, выявить их значения и функции, реализуемые в синтаксическом контексте;

— исследовать функционирование категории личного притяжания на уровне сверхфразового единства и на уровне текста.

Гипотеза исследования:

1. В современном бурятском языке основной единицей текста является сверхфразовое единство, цельность и связность которого осуществляются лексико-грамматическими средствами.

2. Категория личного притяжания является одним из важнейших средств связи, обеспечивающих структурную организацию бурятского текста.

Методы исследования: структурный и функциональный анализ с привлечением элементов трансформационного, компонентного и статистического методов; сравнительно-описательный.

Методологическую основу исследования составляют лингвистические концепции отечественных и зарубежных исследователей (В.В. Виноградов, A.M. Пешковский, Н.С. Поспелов, И.А. Фигуров-ский, В. Матезиус и другие); труды по лингвистике текста (И.Р. Гальперин, X. Вайнрих, М.В. Всеволодова, Н.Д. Зарубина, Г.А. Золотова, В. Дресслер, Т. ван Дейк, М.Я. Дымарский, JI.M. Лосева, О.И. Москальская, Н.И. Серкова, Г.Я. Солганик, Т.М. Николаева, O.A. Нечаева, Е.А. Реферовская, З.Я. Тураева, Л.Г. Фридман и другие), исследования в монголоведении (С. Галсан, С.А. Крылов, В.М. Наделяев, Г.Д. Санжеев, Е.К. Скрибник, Г.Ц. Пюрбеев, Б.Х. Тодаева, С.Л. Чареков, М.И. Черемисина и другие), исследования бурятских ученых в области морфологии и синтаксиса (Д.Д. Амоголонов, Т.А. Бертагаев, У-Ж. Ш. Дондуков, Д.Д. Доржи-ев, В.И. Рассадин, Г.Д. Санжеев, Ц.Б. Цыдендамбаев, Ц.Ц. Цыды-пов, Л.Д. Шагдаров и другие), стилистики (Л.Д. Шагдаров, Д.Д. Санжина, Л.М. Балдуева).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Критерии и параметры выделения сверхфразового единства в качестве основной единицы текста применимы к бурятскому тексту.

2. В современном бурятском языке связность и цельность сверхфразового единства и текста осуществляются лексико-грамматическими средствами связи, универсальными для большинства языков.

3.В современном бурятском языке грамматическая категория личного притяжания полифункциональна. Реализация составляющих ее сем определяется окружающим контекстом.

4. Категория личного притяжания наряду с другими лексико-грамматическими средствами обеспечивает связность текста, тем самым реализуя текстообразующую функцию.

Научная новизна работы заключается в том, что попытка рассмотреть функционирование категории личного притяжания в качестве средства межфразовой связи предпринимается впервые. Новым является выявление механизма интеграции предложений в составе текста и определение организующей роли категории личного притяжания в его создании.

Теоретическое значение работы состоит в том, что результаты проведенного исследования категории личного притяжания на синтаксическом уровне открывают перспективы для нового и более глубокого рассмотрения языковых единиц в рамках лингвистики текста, а также могут быть использованы при изучении лингвистических особенностей текстообразования в современном монголоведении.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные выводы и результаты могут быть использованы в теоретических курсах грамматики и стилистики современного бурятского языка, лингвистического анализа бурятского текста, а также в курсе теории и практики перевода с бурятского языка на русский и с русского языка на бурятский и в спецсеминарах по лингвистике текста монгольских языков. Предлагаемое теоретическое осмысление категории притяжания несомненно найдет применение в практике преподавания бурятского языка при его обучении как родному, так и второму в средних и высших учебных заведениях республики.

Материалом исследования послужили тексты романа-трилогии Д-Р.О. Батожабая «ТееригдэЬэн хуби заяан» / похищенное счастье», рассказов Ц. Шагжина и периодической печати, главным образом, газеты «Буряад унэн>>> общим объемом 1200 страниц. Детальному исследованию было подвергнуто 379 сверхфразовых единиц и 3172 случая употребления аффиксов личного притяжания.

Апробация работы. Основные теоретические положения и результаты исследования были представлены в виде докладов на ежегодных научно-практических конференциях Бурятского государственного университета (Улан-Удэ, 2003, 2004, 2007, 2008), межрегиональных научно-практических конференциях «Кулагинские чтения» (Чита, 2004); «Проблемы и перспективы преподавания бурятского языка и литературы» (Улан-Удэ, 2008); международных конференциях «Проблемы межкультурной коммуникации в преподава-

нии иностранных языков» (Улан-Удэ, 2004); «Живой язык: теоретические и социокультурные аспекты функционирования и развития современных монгольских языков» (Элиста, 2007).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснованы актуальность и научная новизна темы, выделены объект и предмет исследования, сформулированы цель и основные задачи, определены его теоретическая и практическая значимость, приведены методы исследования, обозначена методология, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Вопросы организации сверхфразового единства и текста в современном языкознании» излагаются основные положения отечественного и зарубежного языкознания в области лингвистики текста, которые составляют теоретическую основу исследования. Установлено, что основной единицей текста является единство, объединяющее в своем составе ряд предложений и терминологически именуемое сверхфразовым единством (Н.И. Серко-ва, И.Р. Гальперин, О.И. Москальская, З.Я. Тураева, Н.Д. Зарубина и другие), под которым понимается «отрезок речи в форме последовательности двух или более самостоятельных предложений, объединенных общностью темы в смысловые блоки» [ЛЭС 1981:435]. Используя общепринятые критерии и параметры лингвистики текста при изучении сверхфразового единства на материале разных языков, нами предпринята попытка выделить сверхфразовое единство в бурятском тексте различных стилей. К примеру, на материале газетной статьи Д. Бальжинимаева «Эвенк дуунууд зэдэлНээр», фрагмент которой приводится ниже.

"Эвенк дуунууд зэдэлИээр "

(1) Эртэ урда carhaa хойшо Байгал далайе тойрон ажа!1уудаг арадай тоодо буряадууд, эвенкнууд ородог байгаа. (1) Тэдэ-нэр олон зуугаад жэлэй туршада эбтэй эетэйгээр хаяа хад-хан ажа!1уудаг юм. (2) Эгээл тиимэЬээ тэдэ арадуудай соёл, болбосорол, eh о заншал бэе бэеЬээ дулдыдаи, дутэрхы

болойон ааб да а. (3) Теэд тэдэ арадуудай еврсэ илгаа гэхэдэ, хэлэн, хатар на а дан, ёохор дууиууд ажахыгаа хутэлбэрнлхэ он со арганууд гээшэ. (4) (2) ha и хаи Буряадай гурэнэй филармонии)! концертнэ танхим соо эвенк арадай суута хубуудэй нэгэн, композитор Виктор Степанович Гончиковой зохёохы зам да зорюулагдайан тоосо-ото концерт эмхидхэгдэбэ. (5)

Бэлигтэй композиторые энэ Ьайндэрвврнь амаршалхаяа Бу-ряад республикын Правительствын, Арадай Хуралай тулеедэгшэд, республикын олониитэ, "Байгал" ансамблиин болон соелой эмхи зургаануудай, ундэйэн арадуудай, соёлой тубуудэй худэлмэрилэгшэд, нютагайхидынь, турэл гаралынь олоороо суглараа (6) (Б.у.)

Оба сверхфразовых единства монотематичны и содержат микротемы (буряадуудай болон эвенкнуудэй соёл /культура бурят и эвенков [сверхфразовое единство 1]); B.C. Гончиковой тоосоото удэшэ/ творческий вечер В.С Гончикова [сверхфразовое единство 2]), которые развивают собственно тему всей статьи {творческий вечер эвенкийского композитора В С Гончикова) и обеспечивают ее смысловое единство.

Это единство достигается использованием лингвистических средств, осуществляющих связь между предложениями сверхфразовых единств и между сверхфразовыми единствами в составе этого текста, а также функциональной перспективой, которая проявляется в тема-рематической организации предложений. Структурная связность единств достигается с помощью следующих средств связи:

• лексических: реккурентность ар ад / народ - арадууд / народы [сверхфразовое единство 1], композитор [сверхфразовое единство 2]; употребление слов и словосочетаний одного тематического ряда, синонимов ажа!]уудаг / проживающие - ажахыгаа хутэлбэрнлхэ онсо арганууд / способы ведения хозяйства; соёл /культура - хатар нааданууд /танцы и игры - ёохор дуунууд / песни, сопровождающие ёхор — eh о заншал / традиция; болбосо-рол / просвещение - хэлэн /язык [сверхфразовое единство 1]; фи-

лармони / филармония - концертнэ танхим / концертный зал -концерт - композитор соёлой эмхи зургаан / учреждение культуры - соёлой туб / культурный центр—зохёохы зам / творческий путь; зорюулагдаЬан концерт / посвященный концерт -Иайндэрвврнь амаршалхаяа / чтобы поздравить с праздником [сверхфразовое единство 2];

• морфологических: употребление союзов и союзных слов те-эд / однако, эгээл тиимэИээ / именно поэтому [сверхфразовое единство 1]; дейктических элементов тэдэнэр / они, тэдэ (ара-дуудай) / этих (народов) [сверхфразовое единство 1]; энэ (Ьайндэрвврнь) / с этим (праздником) [сверхфразовое единство 2]; сочетания частиц ааб даа / которое соответствует русскому конечно [сверхфразовое единство 1]; временной формы сказуемого эмхидхэгдэбэ / был организован - суглараа / собрались [сверхфразовое единство 2];

• синтаксических: функциональная перспектива предложений: сверхфразовому единству 1 соответствует тема-рематическая цепочка со сквозной моделью Т) - Рь Т|- Р2; Т| -Р3; Т) - Р4; сверхфразовому единству 2 соответствует простая линейная тематическая прогрессия Т( - Р].

Таким образом, при изучении бурятского текста использование критериев и параметров выделения сверхфразового единства, разработанных на материале других языков, показывает, что они могут быть применены к бурятскому языку и служить в качестве исходных при изучении структурной'организации текста. Можно считать, что сверхфразовое единство также является основной единицей бурятского текста и ему присущи общие характеристики, которые позволяют выделять его в качестве самостоятельной единицы. Сверхфразовое единство обладает коммуникативно-смысловой целостностью, его структурная связность обеспечивается формальными лексическими, морфологическими и синтаксическими средствами связи.

Как видно, существующие в лингвистике текста критерии и параметры выделения сверхфразового единства, а также языковые средства, обеспечивающие его цельность и связность, представляют собой языковые универсалии и могут успешно приме-

няться для изучения текстообразования в бурятском языке. Вместе с тем изучение языковых средств, участвующих в организации текста, показало, что в бурятском языке существует специфическая морфологическая категория, которая наряду с универсальными языковыми средствами связи также обеспечивает связность текста. Это категория личного притяжания. Выяснению ее роли в организации текста посвящена вторая глава «Категория личного притяжания как средство межфразовой связи в современном бурятском языке».

В соответствии с поставленными задачами глава делится на два параграфа. В первом параграфе «Формы и функции категории личного притяжания в современном бурятском языке» проводится последовательное изучение семантических и морфологических признаков аффиксов личного притяжания в сочетании с такими частями речи, как имя существительное, глагол, наречие, послелог, местоимение, имя прилагательное и имя числительное.

Категория личного притяжания выражает принадлежность предмета определенному лицу и реализуется при помощи аффиксов -мни (-ни, -м), -мнай (-пай), -шни, -тнай, -нь (-ынь ,-иинь), выбор которых определяется фонологическим окружением. Словоформы с аффиксами личного притяжания образуют агглютинативную форму слова, которая фонетически и графически представляет собой единое целое абамни!мой отец. Такая спаянность компонентов обусловлена новым грамматическим значением, приобретаемым этой словоформой, и которое невозможно вывести из суммы значений ее составляющих. В сочетаниях словоформ с аффиксами личного притяжания возникает значение определенности, которое обеспечивает семантическое и функциональное единство этих единиц. Более того, это значение проявляется при присоединении аффиксов личного притяжания практически ко всем частям речи. Реализация других значений зависит от того, к какой части речи присоединяется аффикс личного притяжания, что свидетельствует о зависимости его значения от лингвистического окружения. Изучение материала показало, что состав сем неодинаков при употреблении аффиксов личного притяжания с разными частями речи. Эти данные приведены в Таблице 1, из которой следует, что в

сочетаниях аффиксов личного притяжания с именами существительными (1218 случаев) реализуются семы «принадлежность», «указание на лицо», «субъект обладания» и «определенность», которые отсутствуют, например, при их сочетании с наречиями места и времени (279 случаев).

В Таблице 1 приведены 10 значений, которые могут передаваться аффиксами личного притяжания. Это позволяет сделать вывод о том, что в бурятском языке категория личного притяжания полифункциональна. Схематически это можно представить следующим образом:

Второй параграф «Текстообразующая функция категории личного притяжания» посвящен изучению функционирования аффиксов личного притяжания на синтаксическом уровне. Проведенное исследование языкового материала показало, что категория личного притяжания наряду с другими лексико-грамматическими средствами способна обеспечивать цельность и связность текста, т.е. выполнять текстообразующую функцию. Аффиксы личного притяжания

Таблица 1

Значения аффиксов личного притяжания при употреблении с различными частями речи

++ - основные семы, + - дополнительные семы

№ Семы С именами существительными С именами прилагательными С именами числительными С причастиями (деепричастиями) С наречиями места и времени С место-имениями

в составе оборота в функции подлежаще го, дополнения в функции сказуемогс

1. принадлежность - отношение части к целому - личные и социальные отношения ++ +

+ + + + +

2 указание на лицо ++ ++ ++ ++ +

3. субъект обладания - субъект действия ++ + ++ + +

4. указание на лицо зависимого предиката ++ +

5. субъект зависимого предиката ++ +

6. точка отсчета по отношению к лицу ++ +

7. соотнесенность с лицом + + +

8. определенность + + + + + + + ++

9. близость отношений + + + +

10 • выделение из ряда по признаку ++ +

• выделение из ряда по количеству ++ +

• выделение из ряда по действию ++ +

• контактность с последующим действием ++ +

могут выступать в качестве формального средства связи между элементами текста, анафорического средства, актуального членения высказывания и в качестве средства организации пространственно-временных отношений речевого произведения.

Аффиксы личного притнжания как формальное средство связи

На уровне предложения аффиксы личного притяжания осуществляют связь между его словами.

Ирина Найдановнагай гэртэхяниияь ажалдань яЬала туЬалдаг./ Родные Ирины Найданоены помогают ей в работе (Б. у.)

Здесь аффикс личного притяжания 3-го лица -иииь употреблен с именем существительным гэртэхин/родные и передает значение принадлежности слова гэртэхин субъекту в 3-м лице Ирине Най-дановне. Что касается аффикса личного притяжания -нь в сочетании с именем существительным ажалда/в работе в форме датель-но-местного падежа, то он показывает, что родные помогают Ирине Найдановне именно в ее работе.

На уровне сверхфразового единства аффиксы личного притяжания осуществляют семантическую и структурную (контактную и дистантную) связи между предложениями в сверхфразовом единстве. Контактная связь

Улаан-Удэ хотын УндэЬэтэнэй номой санда дээдэ, тусхай дун-да Ьургуулинуудай хабарай яармаг унгэрвв. Туруушынхиеэ унгэрэгшэ намар эмхидхэгдэхэдэнь, энэ хэмжээ ябуулгые за-ншалта болгохо гэжэ хэлсэгдэйэн юм.!В национальной библиотеке города Улан-Удэ прошла весенняя ярмарка учебных мест вузов и ССУЗов республики Впервые она была организована прошлой осенью, и было принято решение о том, что это мероприятие станет традиционным (Б. у.).

Аффикс личного притяжания -нь в составе причастия эмхидхэ-гдэхэдэ (предложение 2) соотносит выраженное им действие со словом яармаг, которое является субъектом предшествующего предложения. Таким образом, этот аффикс устанавливает прочную структурную связь между предложениями. Дистантная связь

Бухэиууд гарайнгаа хурга мушхалсаба...{\) Гэнтэ даб гээд, Бухэ Ламын толгойе Аламжа йугадаа хабшуулжархина. (2) Хузуугуй толгойгоо бэлэхэнээр Бухэ Лама Иугалжа, нюдво шабхагашуулба. (3) ХулИэн болошойон хунэй йугада нюураа хабшуулхада юу hайн байхаб! .(4) Хэды дахнн нюдвв аршажа, /юоргэ хараад зогсохотойнь хамта Аламжа дахнн добтолбо.

(0)!Борцы сошлись Ашчжи рванулся и зажал голову Бухэ-ламы под мышкой Тот быстро выпрямился и высвободил голову. Бухэ-Лама тяжело дышал, вращал налитыми кровью глазами. Что хорошего быть зажатым головой под мышкой другого борца! Отступая, он вытер глаза и остановился Аламжи настиг его и начал атаковать (Д-Р.Б., с.126).

Аффикс личного притяжания - нь в сочетании с причастием будущего времени в форме совместного падежа зогсохотой хам-га/как только остановился связывает пятое предложение с третьим, т.к. -нь показывает, что исполнителем этих действий является субъект третьего предложения Бухэ-лама.

На уровне текста аффиксы личного притяжания обеспечивают связь между сверхфразовыми единствами текста.

(1) Яабашье энэ найр дээрэ оройлхо хэрэгтэй. (1) Тэрэгуй haa бухэли наИаараа барлаг боложо ошо! (2) Барлаг болохо дурагуй haa, урэ хуугэдээ дахуулаад, гуйраншан боложо яба! (3) Эгээл нимэ зам Аламжын урда хоёр тээшээ аса-тан байга а бэлэй. (А)/Во что бы то ни стало нужно победить на празднике Иначе всю жизнь будешь батраком или нищим! Вот таков был выбор, перед которым стоял Аламжи...

(2) Найрай болохо саг буришье дутэлшоо. (Ъ)Хоёр хуугэдтэй йамгаяа ой соо орхижо, найрта ошохонь аймшаг-та и.{6 У Время праздника приближаюсь Но он (Аламжи) никак не мог оставить жену с двумя детьми одних в несу, а сам уехать на праздник (Д-Р. Б., с.76-77).

Аффикс личного притяжания -нь в составе сказуемого ошо-хо/поехатъ в шестом предложении отсылает к субъекту действия Аламжи, являющемуся исполнителем этого действия, о котором шла речь в предшествующем сверхфразовом единстве. Несмотря на

отсутствие субъекта действия во втором сверхфразовом единстве, оно органично связано с последующим единством благодаря наличию рассматриваемого аффикса личного притяжания, который и осуществляет связь между двумя контактно расположенными единствами.

Аффиксы личного притяжания как анафорическое средство связи

Аффиксы личного притяжания способны указывать на предшествующие слова и отсылать к ранее сказанному, т.е. антецеденту.

УЪанда садакан мургэлшэн арай гэжэ ундыбэшье, урдаа хэбтэкэн малгайдаа хурэхэ шадалгуй дээрэкээ уйтай июдввр голой эрье шэртэн Иуугаа кэн. (1) Тэрэнэй нюдэндз газар шарлажа, бутархай элкэндэ толгойгоо бухан хэбтэшэхз дураниинь хурэнэ. (2) Харгыгаар урдажа я бакан хун зоной шууяан шэхэидэяь соностЛоор байба (3) «Иигээд яаха гээшэбиб! Хээрэ ухэхэмни гу?» гэкэн канал толгой соонь орожо, эндэкээ тургзн ябаха гэжэ шэбшэбз. (4) Гэнтэ хажуугаарнь юумзн бурэгэд гэжэ мунвв каяхан мулькэ сооложо уукан сарма дээрэнь гурннха элжэгэн хушуугаараа няалдашаба. (5) Мургэлшэ ламын сошордон харахада, бадаршанай зайдалдаг элжэгэн ука уужа байгаа кзн. (§УПаломник приник к воде и пил очень долго. Напившись воды, не в силах дотянуться до шапки, он сидел, печально глядя на берег. Земля вокруг него была желтой, и (его) охватило желание лечь и зарыться головой в песок. В ушах (его) слышался шум людей, двигавшихся по дороге. «Неужели я так и умру на чужбине, не дойду до Лхасы? Что же делать?!»,- промелькнуло (у него) в голове, и он подумал, что нужно быстрее уходить отсюда В эту минуту какое-то животное рядом (с ним) уткнулось мордой в трещину льда, откуда все еще шла вода, и он сразу же узнал ослика бадарчин-ламы (Д-Р. Б, с. 192).

В тексте содержится шесть случаев употребления аффиксов личного притяжания: хэбтэшэхэ дураниинь хурэнэ/его охватило желание лечь, шэхэндэнь соностоИоор байба/слышится в (его) ушах, хээрэ ухэхэмни гу?/неужели так и умру на чужбине, в степи?, толгой соонь /в его голове, хажуугаарнь/рядом с ним,

yyhaH сарма дээрэнь /над трещиной, из которой он пил. Все существительные, оформленные аффиксами -иинь, -нь и -мни, соотносятся с одним и тем же референтом мургэлшэн/паломник, о котором говорится в первом предложении этого сверхфразового единства. Иначе говоря, все протекающие действия - охватило желание зарыться головой в песок; послышались голоса людей, двигавшихся по дороге; умру на чужбине, в глуши; промелькнуло в голове; что-то пробежало рядом; осел приник к воде - объединены вокруг одного субъекта речи мургэлшэн. Аффиксы личного притяжания обеспечивают адекватное восприятие текста: они соотносят все действия с их исполнителем, о котором говорилось в предыдущем контексте.

Исследуемый материал показывает, что при осуществлении анафорической связи аффиксы личного притяжания могут отсылать не только к одному предмету (субъекту или объекту) речи, но и к разным предметам речи.

Vlia бал га hau мэтэ дуугай, урда урда ha а харалсангуй, вер вврынгвв бодолдо тэдэнэй абтанги hyyrap Адя хугшэн хоёрдо-хи дабхарЬаа бууба (1).

Тэрэ Ц).гэжввлдвв а дли мун лэ маря^гуй, мунгэн сагаан тол-гойтон (2) Елэгэр хара нюдэниинь узууртэйгээр ялалзана(Ъ). Усэгэлдэршье иимэ нэмИэглиг бэшэ шэгтэй, хуйтзншэгввр Балта^а харагдаа йэн (4). Мунвв адаглахадаЪь, тэрэл зандаа, Аянай ошоИыс мэдээгуйнь эли (5) /Пока они, пряча глаза, сидели словно набрав в рот воды, (бабушка) Ади спустилась со второго этажа Так же, как и старик (ее муж), (она) сухощавая, с белоснежной сединой Лишь ее черные блестящие глаза грозно сверкают И вчера она показалась Балте строгой и холодной И сегодня совершенно такая же, как он отметил про себя, еще ничего не знает, что Аян уехала (Д.Э., с.6).

В приведенном сверхфразовом единстве аффикс личного притяжания -иинь в составе существительного нюдэн/глаза в третьем предложении соотносится с предметом речи, выраженным местоимением тэрэ!она во втором и сочетанием Ади хугшэн/ бабушка Ади в третьем предложениях. В пятом предложении аффикс личного притяжания -нь в сочетании с причастием будущего времени в

форме дательно-местного падежа адаглаха/наблюдать связывает его с четвертым предложением, соотносит действие адаглаха с субъектом этого предложения (Балта).

Анафорическими свойствами обладают также детерминанты, занимающие начальное положение в сверхфразовых единствах. Так, например, детерминант углввдэрынь/на следующий день соотносит события, изложенные в приведенном ниже сверхфразовом единстве, с предшествующими событиями.

Углввдэрынь би Пашкаяа удэшвв Ьэм. Мунвв тэрэмни Волго дээрэ бодхоогдожо байЬан томо барилгын парторг бангаа./На следующий день я проводил Пашку. К этому времени он был парторгом крупного строительства на Волге (Ц.Ш.,с. 52)

Вместе с тем обращается внимание на то, что этот детерминант не ограничивается отсылкой, он суммирует в себе содержание всех событий, произошедших накануне, которые изложены в девяти достаточно объемных сверхфразовых единствах. В подобных случаях аффиксы личного притяжания выступают в качестве средства компрессии содержания предшествующей информации, устанавливая при этом анафорические отношения между элементами текста.

Аффиксы личного притяжания как средство актуального членения

Аффиксы личного притяжания участвуют в реализации тема-рематических отношений: они могут функционировать как в составе темы, так и в составе ремы высказывания. Причем аффиксы личного притяжания чаще входят в состав тематической части высказывания. В случаях, когда они входят в коммуникативное ядро и являются частью ремы высказывания, их соотнесенность с тематической частью сохраняется, и они выступают как тематические вкрапления в составе ремы высказывания.

Нуудэл байдалтай монгол, буряад зон дайралдаЬан газартаа хээрэ хонохо ушартан болодог. (1) Ута хормойтой дэгэлээ тай-лахадань, ургэн ехэ уЬэтэй хунжэл болото угэнэ ха юм! (2) Тохомоо дэбдижэ, эмээлээ дэрлээд, дэгэлээрээ хушайан бэе-эрээ хаанашье ядамаггуй хонодог юм шуу. (3) ТиимэИээ бу-ряадууд эмээл морёор дэлхэйе тойрохокоо арсахагуй байканиинь солом! (4)/Кочевым монголам и бурятам нередко приходилось ночевать в степи В этом случае (их) дэгэл служил большим теплым меховым одеялом. Можно было расстелить войлочный потник, положить голову на седло, укрыться теплым дэгэлом и заночевать в степи. Поэтому никто из бурят не откажется объехать земной шар верхом на лошади (Д-Р.Б., с. 28.).

В составе второго предложения аффикс личного притяжания -нь присоединен к причастию тайлахада/когда снимают и входит в состав рематической части высказывания, что обусловлено коммуникативной перспективой сверхфразового единства. Предшествующее предложение вводит тему сверхфразового единства, т.к. сообщает о том, что раньше монголам и бурятам, ведущим кочевой образ жизни, приходилось ночевать в степи. Поэтому коммуникативной целью высказывания, следующего за ним предложения, является сообщение о том, что служило в этой ситуации теплым одеялом. Эта собственно новая информация передается рассматриваемым причастным оборотом ута хормойтой дэгэлээ тайлаха-дань, по отношению к которому ургэн ехэ уИэтэй хунжэл боло-жо угэнэ ха юм выступает в качестве темы высказывания.

Что касается аффикса личного притяжания -нь в тайлахадань, он устанавливает анафорические отношения, указывает на субъект действия предшествующего предложения. Иначе говоря, аффикс -нь представляет собой своего рода тематическое вкрапление в составе ремы [Ковтунова 1976:74].

Кроме того, аффиксы личного притяжания могут выступать в качестве маркеров второстепенной информации. Наряду с лично-иредикативными частицами, которые всегда показывают грамматическое лицо подлежащего в предложении и выделяют главную информацию, аффиксы личного притяжания могут показывать лицо зависимого предиката. В сочетании с причастиями и деепричастия-

ми они образуют зависимую предикацию и показывают коммуникативно менее значимую информацию, указывая на второстепенность ситуации и несущественность информации, т.е. являются показателем коммуникативно не значимой части высказывания.

Туруун деревни соогуур ерэжэ ябахадаа, нэгэ шарахан тархи-тай хубуундэ нюдаргаа харуулаад гараа /¡эмди. (1) Теэд мунее тэрэмнай нухэдвв суглуулаад, манаа угтажа байба ха юм. (2) Тэдэнэрэй гэрэй булангай саанайаа шууян нэрьен гуйлдэжэ гараад, маниие угтахадань, бидэнэр нэгэ бага со-шоо, маргаа Лэмди (ЗУ Проезжая через деревню, мы погрозили рукой одному светловолосому мальчишке. Когда же мы возвращались, он (наш) ждал нас со своими друзьями Они встретили нас с шумом и гамом, выбежав из-за угла (дома); мы немного испугались и остановились в замешательстве (Ц.Ш., с.18).

В этом сверхфразовом единстве из предложения (3) ясно, что коммуникативным ядром этого высказывания является информация о том, что герои были напуганы и стояли в замешательстве. Поэтому эта коммуникативно значимая информация вынесена в главную часть предложения бидэнэр нэгэ бага сошоо, маргаа Лэмди/мы немного испугались и остановились в замешательстве и оформлена лично-предикативной частицей -мди. В то время как действия мальчишек из соседнего села не вносят новую информацию (лишь дополнительно характеризуют действие из предыдущего предложения) и не играют существенной роли в этом предложении. Следовательно, их действия включены в зависимую часть (причастный оборот), и показатели лица в этом случае выражены аффиксами личного притяжания. С точки зрения участия в организации текста выделение двух систем личных показателей действия в бурятском языке объясняется, по нашему мнению, важностью различения в тексте главного действия и второстепенного, которое связано с главным и зависит от него. В этом случае, аффиксы личного притяжания маркируют второстепенное действие в предложении, тем самым управляют вниманием читающего; это особенно важно при построении текста, т.к. менее коммуникативно-значимая часть высказывания с аффиксом личного притяжания включается в причаст-

ный оборот, в то время как более информативная часть с лично-предикативными частицами располагается в главной части.

Аффиксы личного притяжания как средство выражения пространствснно-временных отношений в тексте

Изучение случаев употребления аффиксов личного притяжания с обстоятельствами места и времени показало, что они всегда фиксируют центр, или точку отсчета, относительно которой локализуются пространство и время всех событий, описываемых в тексте.

Хиидэжэл ябанаб, хиидэжэл ябанаб.( 1) Хэдэн моридые ахи-жа, урдань оробо хэбэртэйб. (2) Ба11а нэгые ахижархибаб. (3) Урдамни ушве хоёр-гурбан морид харайлдана хэбэртэй (4/Мчусь и мчусь вперед Нескольких лошадей я обогнал (доел обогнав несколько лошадей, перед ними вышел), обогнал еще одного коня. Передо мной остались лишь две или три лошади (Ц.Ш., с.29-30).

В приведенном сверхфразовом единстве наречие места урда! впереди употреблено дважды: с аффиксом личного притяжания 3-го лица урдань/впереди них и аффиксом личного притяжания 1-го лица единственного числа урдамни!передо мной. В первом случае аффикс -нь утрачивает категориальное значение принадлежности и в сочетании с обстоятельством места урда он устанавливает анафорические отношения, указывая на предшествующую информацию хэдэн моридые ахижа/'обогнав нескольких лошадей.

Если опустить аффикс -нь, то смысл высказывания становится неоднозначным. Высказывание может быть понято двояко: а) всадник (субъект), обогнав несколько лошадей, теперь скачет впереди всех лошадей; б) всадник (субъект), обогнав несколько лошадей, скачет впереди только тех лошадей, которых он обогнал, а впереди него могут быть другие лошади. Употребление аффикса -нь с урда показывает, что пространство локализовано впереди лошадей, которых обогнал всадник (субъект), и что действие, совершаемое им в этом пространстве, зафиксировано относительно него, т.е. точкой ртсчета (центром) являются лошади, на что и указывает аффикс -нь. Таким образом, этот аффикс организует описываемые события относительно субъекта действия, т.е. обстоятельство места выступает в качестве своеобразной точки отсчета, которая соотносится с субъ-

ектом высказывания. Иначе говоря, аффиксы личного притяжания способны создавать пространственный континуум текста, фиксируя точку отсчета, относительно которой организуется пространство.

Сказанное в равной степени относится и к употреблению аффикса личного притяжания 1-го лица единственного числа -мни в случае с урдамни ¡впереди меня. Однако в отличие от урдань точкой отсчета в этом предложении является субъект высказывания б и!я, т.е лицо, от которого ведется повествование. Здесь пространство соотносится с говорящим би]я, и все события происходят впереди него, на что указывает аффикс -мни, который и выступает ориентиром пространства.

Вышесказанное можно представить в виде следующей схемы.

морид (лошади, которых морид (лошади, которые

всадник обогнал) бегут впереди всадника) -►

урдань би (я) - урдамни

говорящий

При употреблении с обстоятельствами времени аффиксы личного притяжания ориентируют во времени относительно действий, совершаемых персонажем, т.е. служат временной точкой отсчета: углввдэрынь /на следующий день после событий вчерашнего дня.

Углевдэрынь манай нютагта зунай найр эхнлжэ, бидэнэр унвехи агы нухэн тухайгаа мартаа йэмди. Манай йомоной найр нютагаймнай урдуур хабтайгша ургэн талый дунда бо-лодог бэлэй /На следующий день (после этого) в нашем селе начался летний праздник, и мы забыли о нашей пещере Праздник нашего со-мона проходил в широкой долине к югу от села (Ц.Ш., с.27.).

Таким образом, проведенное исследование категории личного притяжания как одного из специфических средств межфразовой связи в современном бурятском языке показало, что эта категория играет важную роль в организации текста.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются выводы, а также намечаются направления дальнейшего исследования. Исследование показало, что:

1. Сверхфразовое единство является универсальной языковой единицей, которая также выделяется в бурятском тексте на основании установленных лингвистических параметров и критериев, и его целостность достигается универсальными для большинства языков лексическими, морфологическими и синтаксическими средствами.

2. Наряду с этими лексико-грамматическими средствами связи в бурятском языке существует категория личного притяжания, которая является средством связи между словами, предложениями и сверхфразовыми единствами, присущим монгольским языкам.

3. Семантическая структура категории личного притяжания образует агглютинативную форму слова с такими частями речи, как имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, наречие, послелог, причастие, является многозначной и включает 10 сем, реализация которых зависит от присоединяемой части речи.

4. Функция категории личного притяжания более явно проявляется на синтаксическом уровне, и ее можно обозначить как тексто-образующую, т.к. она:

— осуществляет формальную связь (контактную и дистантную) на уровне сверхфразового единства и текста;

— выступает как анафорическое средство идентификации антецедента, разграничения предметов речи, компрессии содержания предшествующей информации;

— способствует реализации тема-рематических отношений, обеспечивая тем самым коммуникативную целостность сверхфразовых единств и текста;

— формально маркирует второстепенную информацию в тексте;

— организует пространственно-временной континуум текста.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Цырендоржиева Б.Д. Особенности синтаксического функционирования аффиксов личного притяжания в современном бурятском языке / Б.Д. Цырендоржиева // Проблемы межкультурной коммуникации в преподавании иностранных языков: материалы междунар. науч. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2004. - С.100-103.

2. Цырендоржиева Б.Д. Роль аффиксов личного притяжания в формировании пространственно-временных параметров текста (на материале бурятского языка) / Б.Д. Цырендоржиева // Кулагинские

чтения: материалы IV Межрегион, науч.-практ. конф. - Чита, 2004. -С. 280-283.

3. Цырендоржиева Б.Д. Функционирование категории притяжа-ния как средства межфразовой связи (на материале бурятского языка) / Б.Д. Цырендоржиева // Живой язык: теоретические и социокультурные аспекты функционирования и развития современных монгольских языков: материалы междунар. конф. - Элиста,

2007.-С. 117-119.

4. Цырендоржиева Б.Д. Проблема сверхфразового единства в бурятском языке / Б.Д. Цырендоржиева // Проблемы и перспективы преподавания бурятского языка и литературы: материалы межрегион. науч.-практ. конф. - Улан-Удэ, 2008. - С. 144-148.

5. Цырендоржиева Б.Д. Об агглютинативной форме слова в монгольском и бурятском языках (на материале категории личного притяжания) / Б.Д. Цырендоржиева // Вестник Бурятского университета. Вып. 8. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета,

2008.-С. 97-100.

6. Цырендоржиева Б.Д. О нейтрализации категориального значения притяжательных частиц в монгольских языках (на материале бурятского языка) / Б.Д. Цырендоржиева // Вестник Бурятского университета. Вып. 8. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2008.-С. 100-105.

7. Цырендоржиева Б.Д. Особенности структурной организации сверхфразового единства в современном бурятском языке / Б.Д. Цырендоржиева // Вестник Бурятского университета. Вып. 10. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2008. - С. 9-15.

Подписано в печать 24.10.08. Формат 60 х 84 1/16. Усл. печ. л. 1,3. Тираж 100. Заказ № 232..

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Цырендоржиева, Баирма Дамбиевна

Введение.

Глава I. Теоретические основы исследования: сверхфразовое единство и текст в современном языкознании

§ 1. Вопросы организации текста и сверхфразового единства в современном языкознании.

§ 2. Межфразовые связи как средство организации сверхфразового единства и текста.

Выводы по Главе 1.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Цырендоржиева, Баирма Дамбиевна

Актуальность исследования. Бурное развитие лингвистики текста, как в отечественном, так и зарубежном языкознании открывает новые перспективы и возможности более детального исследования языковых явлений на материале различных языков мира. Накоплен достаточно большой лингвистический опыт изучения единиц больших, чем предложение - сверхфразового единства и текста, что создает солидную базу для более I детального изучения и, соответственно, более глубокого проникновения в языковую сущность тех явлений, которые вызывали определенные затруднения при их традиционном описании на уровне предложения. Полученные результаты и достижения побуждают к изучению и всестороннему анализу структурной организации текста в современном бурятском языке и выявлению лингвистических средств, которые осуществляют цельность и связность сверхфразового единства и текста в целом. Особое значение в этой ситуации приобретает исследование грамматических категорий, создающих специфику бурятского текста, его организационную неповторимость и своеобразие. К разряду таких категорий относится и категория личного притяжания, характерная монгольским языкам, в том числе и бурятскому языку. Этим и определяется актуальность настоящего исследования.

Объект исследования: текст и средства его организации в современном бурятском языке.

Поставленная цель предопределила решение следующих задач:

- выделить и описать основную единицу современного бурятского текста на основе разработанных критериев и параметров;

- определить основные типы межфразовой связи в бурятском языке; I

- рассмотреть грамматическую природу лично-притяжательных форм, выявить их значения и функции, реализуемые в синтаксическом контексте;

- исследовать функционирование категории личного притяжания на уровне сверхфразового единства и на уровне текста.

Гипотеза исследования:

Пюрбеев, Б.Х. Тодаева, С.Л. Чареков, М.И. Черемисина и другие), исследования бурятских ученых в области морфологии и синтаксиса (Д.Д. Амоголонов, Т.А. Бертагаев, У-Ж. Ш. Дондуков, Д.Д. Доржиев, В.И. Рассадин, Г.Д. Санжеев, Ц.Б. Цыдендамбаев, Ц.Ц. Цыдыпов, Л.Д. Шагдаров и другие), стилистики (Л.Д. Шагдаров, Д.Д. Санжина, Л.М. Балдуева). На защиту выносятся следующие положения:

3. В современном бурятском языке грамматическая категория личного притяжания полифункциональна. Реализация составляющих ее сем определяется окружающим контекстом.

4. Категория личного притяжания наряду с другими лексико-грамматическими средствами обеспечивает связность текста, реализуя тем самым текстообразующую функцию.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные выводы и результаты могут быть использованы в теоретических курсах грамматики и стилистики современного бурятского языка, лингвистического анализа бурятского текста, а также в курсе теории и практики перевода с бурятского языка на русский и с русского языка на бурятский и в спецсеминарах по лингвистике текста монгольских языков. Предлагаемое теоретическое осмысление категории притяжания, несомненно, найдет применение в практике преподавания бурятского языка при его обучении как родному, так и второму в средних и высших учебных заведениях республики.

Материалом исследования послужили тексты романа-трилогии Д

Р.О. Батожабая «ТееригдэЬэн хуби заяан »/«Похищенное счастье», рассказов Ц. Шагжина и периодической печати, главным образом, газеты «Буряад унэн>>- общим объемом 1200 страниц. Детальному исследованию были подвергнуты 379 сверхфразовых единиц и 3172 случая употребления аффиксов личного притяжания.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Межфразовые связи в современном бурятском языке"

Выводы, полученные в результате проведенного исследования, могут быть использованы в дальнейшем изучении сверхфразового единства как основной единицы текста, особенностей его организации и функционирования, в комплексном рассмотрении средств межфразовой связи, в выделении других специфичных средств межфразовой связи, новом и переосмысленном освещении грамматических категорий на уровне текста, исследовании синтаксической функции категории притяжания (посессивности) в целом, включая категорию безличного притяжания. Кроме этого, полученные выводы могут быть применены на практике — при обучении бурятскому языку и как родному, и как второму на разных этапах и в различных учебных заведениях, преимущественно при обучению построению правильной речи на бурятском языке.

Заключение

Выделение основной единицы текста, основные типы межфразовых связей, текстообразующая функция грамматических категорий в современном бурятском языке до сих пор не получила должного освещения и остается одной из актуальных проблем синтаксических исследований в монголоведении.

В ходе исследования на основе критериев и параметров выделения единицы текста на материале разных языков мира впервые в качестве составляющей единицы бурятского текста рассматривается сверхфразовое единство. В бурятском языке целостность сверхфразового единства достигается с помощью универсальных средств межфразовой связи, среди которых наибольший «удельный вес» занимают лексико-грамматические средства. При анализе сверхфразовых единств с точки зрения участия лексических, морфологических и синтаксических средств в организации текста было установлено, что категория личного притяжания представляет собой специфическое средство связи в бурятском тексте.

В работе показаны грамматическая сущность и функции категории личного притяжания. Словоформы с аффиксами личного притяжания в бурятском языке образуют агглютинативную форму слова, которая фонетически и графически представляет собой единое целое. Такая спаянность компонентов обусловлена новым грамматическим значением, приобретаемым этой словоформой, и которое невозможно вывести из суммы значений ее составляющих. В сочетаниях словоформ с аффиксами личного притяжания возникает значение определенности, проявляющееся при присоединении аффиксов личного притяжания практически со всеми частями речи. Реализация других значений зависит от лингвистического окружения. Выявлено, что состав сем аффиксов личного притяжания отличается при их употреблении с различными частями речи. Семантическая структура категории личного притяжания в сочетании с такими частями речи, как имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, наречие, послелог, причастие, является многозначной и включает десять сем. Таким образом, применение приема семантического членения содержания формы личного притяжания в бурятском языке позволило показать их многокомпонентный характер.

Проведенное исследование категории личного притяжания как одного из специфических средств межфразовой связи в современном бурятском языке показало, что эта категория играет важную роль в организации текста, является средством создания компактности бурятского текста, и что основные функциональные характеристики аффиксов личного притяжанияне не могут быть прослежены на уровне предложения, и потому лишь в результате изучения текстообразующей функции выявляется истинная синтаксическая (текстовая) сущность этой морфологической категории. Таким образом, можно заключить, что:

1). Сверхфразовое единство является универсальной языковой единицей, которая также выделяется в бурятском тексте на основании установленных лингвистических параметров и критериев, и его целостность достигается универсальными для большинства языков лексическими, морфологическими и синтаксическими средствами.

2). Наряду с этими лексико-грамматическими средствами связи в бурятском языке существует категория личного притяжания, которая является специфическим средством связи между словами, предложениями и сверхфразовыми единствами, присущим монгольским языкам.

3). Семантическая структура категории личного притяжания образует агглютинативную форму слова с такими частями речи, как имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, наречие, послелог, причастие, является многозначной и включает 10 сем, реализация которых зависит от присоединяемой части речи.

4). Функция категории личного притяжания более явно проявляется на синтаксическом уровне, и ее можно обозначить как текстообразующую, т.к. она:

- осуществляет формальную связь (контактную и дистантную) на уровне сверхфразового единства и текста;

- выступает как анафорическое средство идентификации антецедента, разграничения предметов речи, компрессии содержания предшествующей информации;

- способствует реализации тема-рематических отношений, обеспечивая тем самым коммуникативную целостность сверхфразовых единств и текста;

- формально маркирует второстепенную информацию в тексте;

- организует пространственно-временной континуум текста.

Список научной литературыЦырендоржиева, Баирма Дамбиевна, диссертация по теме "Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии"

1. Абызова В.Н. О двух типах членения текста смысловом и актуальном: сб. науч. тр. / В.Н. Абызова // Аспекты изучения текста. — М.: РУДН, 1981. С. 3-10.

2. Аврорин В.А. Грамматика нанайского языка. Ч. 1. / В.А. Аврорин. М. -Л., 1959.-141 с.

3. Адмони В.Г. Синтаксис современного немецкого языка (система отношений и система построений) / В.Г. Адмони. — Ленинград.: Наука, 1973.-366 с.

4. Адмони В.Г. Грамматика и текст / В.Г. Адмони // Вопросы языкознания. — 1985. -№1. С.63-68.

5. Актуальные проблемы теории текста. Вып. 1. - Улан-Удэ, 1999. - 110 с.

6. Актуальные проблемы теории текста. Вып. 2. - Улан-Удэ, 2001. - 164 с.

7. Амоголонов Д. Д. Современный бурятский язык / Д. Д.Амоголонов. — Улан-Удэ, 1958.-337 с.

8. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1976. - 382 с.

9. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста / Слюсарева H.A., Трошина H.H., Сорокин Ю.С. и др. М., 1982. - 142 с.

10. Ю.Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. -М.УРСС: Эдиториал УРСС, 2004. 570 с.

11. П.Аюуш Т.Б. Типология местоимений в русском и монгольском языках: сб. ст. / Т.Б.Аюуш // Сопоставительно-типологические исследования монгольских языков . Улан-Удэ, 1993. - С. 132-142.

12. Бадмаева Л.Б. Язык летописи Вандана Юмсунова (лексико-грамматическое исследование): Дисс. канд. фил. наук / Л.Б. Бадмаева. Улан -Удэ, 1993. -232 с.

13. И.Баженова Е.А. Научный текст в аспекте политекстуальности / Е.А. Баженова. Пермь, Изд-во Пермского ун-та, 2001.

14. Балдуева JT.M. Особенности языка основных жанров современной бурятской газеты (на примере газеты «Буряад унэн»): Дисс. канд. фил. наук / Л.М. Балдуева. Улан-Удэ, 2000. -178 с.

15. Балли Ш Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли. -М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1955. 416 с.

16. Бальжинимаева Ц.Ц. Именные словосочетания в бурятском языке / Ц.Ц. Бальжинимаева. Улан-Удэ, 1997. - 130 с.

17. Бархударов Л.С. Очерки по морфологии современного английского языка / Л.С.Бархударов. -М.: Высшая школа, 1975. 156с.

18. Бархударов Л.С., Штеллинг Д.А. Грамматика английского языка./ Л.С. Бархударов, Д.А.Штеллинг. М.: Высшая школа, 1973. - 423 с.

19. Батбаяр Тудэвийн. Связующие средства сложных предложений современного монгольского языка: Автореф. дисс. канд. фил. наук / Тудэвийн Батбаяр. Улан-Удэ, 1998. - 23 с.

20. Бахтин М.М. Проблемы текста / М.М. Бахтин // Вопросы литературы. — 1976.-№10.-С. 122-151.

21. Батоев Б.Б. Бурятский язык: графика, орфография, пунктуация / Б.Б. Батоев. Улан-Удэ, 1992. - 144 с.

22. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. — М.: Прогресс, 1974.

23. Бертагаев Т.А. Морфологическая структура слов в монгольских языках. О фузии, символизации, аналитизме, внуртренней флексии, сингармонизме и многозначности аффиксов/ Т.А. Бертагаев. -М.: Наука, 1969. 183 с.

24. Бертагаев Т.А., Цыдендамбаев Ц.Б. Грамматика бурятского языка. Синтаксис./ Т.А. Бертагаев, Ц.Б. Цыдендамбаев // отв. ред. Г.Д. Санжеев. -М., 1962.-317 с.

25. Бертагаев Т.А. О морфологическом строе бурятского языка / Т.А. Бертагаев. -М.: Инст-т языкознания АН СССР, 1961. 32 с.

26. Бобровников А. Грамматика монгольско-калмыцкого языка / А. Бобровников. Казань, 1849. — 400 с.

27. Болдырев Б.В. Категория косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках: Автореф.дисс. канд. фил. наук /Б.В. Болдырев. -Н.,1970.

28. Бондарко A.B. Теория морфологических категорий / A.B. Бондарко. — JL: Наука, 1976.-255 с.

29. Будаев Б.Ж. Акцентуация бурятского слова / Б.Ж. Будаев. М.: Наука, 1981.-112с.

30. Будаева Г.Д. Служебные части речи в бурятском языке: частицы / Г.Д. Будаева. Улан-Удэ, 2003. - 94 с.

31. Валгина Н.С. Теория текста / Н.С. Валгина. -М.: Логос, 2003. 280 с.

32. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики / В.В. Виноградов. — М.: Высшая школа, 1981. 320 с.

33. Виноградов В.В. Русский язык: (Грамматическое учение о слове) / В.В. Виноградов; под ред. А.Г. Золотовой. 4-е изд. / М.: Русский язык, 2001. — 718 с.

34. Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса: учебник / М.В. Всеволодова. М: Изд-во МГУ, 2000. - 502 с.

35. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка / В.Г. Гак. М.: Добросвет, 2000. -831 с.

36. Галсан С. Сопоставительная грамматика русского и монгольского языков. Фонетика и морфология. / С. Галсан. Улан-Батор, 1975. - 383 с.

37. Гальперин И.Р. К проблеме заисимости предложения от контекста / И.Р. Гальперин // Вопросы языкознания. 1977. - №1. - С. 49-55.

38. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. М., 1981. - 139 с.

39. Гачев Г.Д. О национальных картинах мира / Г.Д. Гачев // Народы Азии и Африки. 1967. -№ 1.

40. Грамматика бурятского языка. Фонетика и морфология. / Под ред. Г.Д. Санжеева, Т.А. Бертагаева, Ц.Б. Цыдендамбаева. — М., 1962. 340 с.

41. Гращенков П.В. Типология посессивных констукций / П.В.Гращенков // Вопросы языкознания. 2007. - № 3. - С. 25-54.

42. Григорян A.C. Категория определенности / неопределенности в монгольских языках: Дисс. канд. фил. наук / A.C. Григорян. Улан -Удэ, 2001.

43. Гулыга Е.В. Теория сложноподчиненного предложения в современном немецком языке / Е.В. Гулыга. М.: Высшая школа, 1971. — 206 с.

44. Гуревич В.Я. Актуальное членение предложения в его разных проявлениях / В.Я. Гуревич // Вопросы языкознания. 2004. - № 3. - С. 69-87.

45. Дамбуева П.П. Категория модальности в современном бурятском языке / П.П. Дамбуева. Улан - Удэ, Изд-во БГУ, 1999. - 152 с.

46. Дарбеева A.A. Повторы и удвоения в бурятском языке./ A.A. Дарбеева // К изучению бурятского языка. Улан-Удэ, 1969. - С. 91-100

47. Дондуков У-Ж.Ш. Словообразование монгольских языков / У-Ж.Ш.Дондуков. Улан-Удэ, 1993.- 196 с.

48. Доржиев Д.Д. Старобурятский язык. / Д.Д. Доржиев. Улан-Удэ, 1992. -244 с.

49. Доржиев Даши-Нима Современный бурятский язык. Морфетика. / Даши-Нима Доржиев. Улан-Удэ, 2002. - 206 с.

50. Доржиев Даши-Нима Современный бурятский язык. Синтаксис. / Даши-Нима Доржиев. Улан-Удэ, 2002.

51. Дресслер В. Синтаксис текста / В. Дресслер // Новое в зарубежной лингвитстике. Лингвистика текста. Вып. 8 — М., 1978.— С. 111-138.

52. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст / М.Я. Дымарский. М., 2001. - 326 с.

53. Дырхеева Г.А. Лингвистика текста в Бурятии: научная школа O.A. Нечаевой / Г.А. Дырхеева // Актуальные проблемы текста. Улан-Удэ, 2004. -С. 5-7.

54. Дырхеева Г.А., Ринчинов О.С. Морфологическая структура слова в бурятском языке: лингвостатистическое описание (на материале художественного текста) / Г.А.Дырхеева, О.С.Ринчинов. М., 2005. — 98 с.

55. Егодурова В.М. Типология глагола в бурятском и русском языках (на материале глаголов движения). — Улан-Удэ, 1995. 154 с.

56. Жапова Д.Ц. Сопоставительно-типологическое исследование сложноподчиненного предложения бурятского и русского языков: Дисс. канд. фил. наук / Д.Ц. Жапова Улан-Удэ, 1998. — 164 с.58.3алевская A.A. Некоторые проблемы теории понимания текста. /

57. Золотова. -М.: Наука, 1973. 351 с. 62.3олотова Г.А. Коммуникативная грамматика русского языка / Г.А.

58. Золотова, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидорова. М.,2004. - 540 с. 63.Золотова Г.А. Категория времени и вида с точки зрения текста / Г.А.

59. Золотова // Вопросы языкознания. 2002. - №3. - С. 8-29. 64.Исследования по синтаксису монгольских языков: сб.ст. / Улан-Удэ: БНЦ СО РАН СССР, 1990. - 184 с.

60. Касевич В.Б. Языковые структуры и когнитивная деятельность: сб.ст. / В.Б.Касевич // Языки и когнитивная деятельность. — М.:Наука, 1990. С. 818.

61. Категории текста: сб. науч. тр.: Моск. гос. пед. ин-т иностр. яз. им. Мориса Тореза; вып. 228 / редкол. Т. М. Баталова и др. М.: МГПИИЯ, 1984. - 255 с.

62. Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках: сб.ст. / отв. ред. Т.М. Николаева. -М.: Наука, 1979. — 364 с.

63. К изучению бурятского языка / Труды БИОН СО РАН СССР. Вып. 6, серия языковедческая. — 154 с.

64. Кобозева И.М. Лингвистическая семантка / И.М. Кобозева. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 352 с.

65. Ковтунова И.И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. Учеб. пособие / И.И. Ковтунова. — М.: Просвещение, 1976. 239 с.

66. Кожина М.Н. О функционально-стилистических категорях текста / М.Н. Кожина. — Филогические науки. 1987. - №2. - С. 35-40.

67. Колосова Т.А., Тажибаева С.Ж. Формирование межфразовых средств связи в результате компрессии высказывания / Т.А. Колосова, С.Ж. Тажибаева // Гуманитарные науки в Сибири. 2004. - №4. - С. 13-16.

68. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В. Колшанский. М., 1990. - 124 с.

69. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка 3-е изд. / Г.В. Колшанский. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. - 207 с.

70. Красавина О.Н. Употребление указательной группы в русском повествовательном дискурсе / О.Н.Красавина. Вопросы языкознания. — 2004.-№3.-С. 51-68.

71. Крылов С.А. Теоретическая грамматика современного монгольского языка и смежные проблемы общей лингвистики. 1 часть. / С.А. Крылов. М., 2004. - 479 с.

72. Кузьменков Е.А. Глагол в монгольсокм языке / Е.А. Кузьменков. Л., 1984.

73. Лаптева O.A. Нерешенные вопросы актуального членения / O.A. Лаптева // Вопросы языкознания. 1972. - № 2. - С. 35-48.

74. Левковская H.A. В чем различие между сверхфразовым единством и абзацем? / Н.А.Левковская // Филологические науки. — 1980. № 1. - 75-78.

75. Лингвистика текста. Материалы научной конференции. 4.1. / М.: МГПИИЯ им. М. Тореза. М.: 1974. - 230 с.

76. Лингвистика текста. Материалы научной конференции. 4.II. / М.: МГПИИЯ им. М. Тореза. М.: 1974. - 212 с.

77. Лосева Л.М. Как строится текст / Л.М. Лосева. М., 1980. - 94 с.

78. ЛЭС 1998- Лингвистический энциклопедический словарь / М., 1998. -685с.

79. Матезиус В. О так называемом актуальном членении предложения. Пражский лингвистический кружок / В.Матезиус. М.,1967 - С.239

80. Мецлер A.A. Понятие текстового блока / A.A. Мецлер // Филологические науки. 1984. - № 6. - С. 48-53.

81. Москальская О.И. Проблемы системного описания синтаксиса (на материале немецкого языка). Учеб. пособие для пед. ин-тов и фак. иностр. яз. / О.И. Москальская. М.:Высшая школа, 1974. — 156 с.

82. Москальская О.И. Грамматика текста (пособие по грамматике немецкого языка для пед. ин-тов и фак. иностр. яз.) // О.И. Москальская. М., 1981. -183 с.

83. Наделяев В. М. Современный монгольский язык. Морфология. / В. М. Наделяев. Н., 1988. - 113с.

84. Намтаров Ж.Д. Высказывание как синтаксическая единица, или синтагма, в бурятском языке / Ж.Д. Намтаров. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2007. - 134 с.

85. Невижина З.В. Структурно-семантическая организация СФЕ в современном английском языке: Автореф.дисс. канд. фил. наук / З.В.Невижина. Киев, 1971. - 23 с.

86. Нечаева O.A. Функционально-смысловые типы речи (описание, повествование, рассуждение) / O.A. Нечаева. Улан-Удэ, 1974. - 261 с.

87. Николаева Т.М. Современное состояние и преспективы / Т.М. Николаева // Новое в зарубежной лингвитстике. Лингвистика текста. Вып. 8 М., 1978. -С. 5-43.

88. Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск VIII. Лингвистика текста / Составление, общая редакция и вступительная статья Т.М. Николаевой. — М.: Прогресс, 1978. 479 с.

89. Пешковский A.M. Синтаксис русского языка в научном освещении / A.M. Пешковский. -М., 1938. 368 с

90. Поспелов Н.С. Проблема сложного синтаксического целого в современном русском языке / Н.С.Поспелов // Ученые записки МГУ. Вып. 137. М., 1948.

91. Поспелов Н.С. Мысли о русской грамматике / Н.С. Поспелов; составитель Е.А. Иванчикова; под ред. Н.И. Толстой. М.: Наука, 1990. - 179 с.

92. Пражский лингвистический кружок: сб. ст./ сост., ред. и предисл. H.A. Кондрашова. М.: Прогресс, 1967. - 559 с.

93. Предикативность и полипредикативность: межвуз. сб. науч. тр. / Челябинск, 1987. 128 с.

94. ЮО.Пюрбеев Г.Ц. Грамматика калмыцкого языка. Синтаксис простого предложения. / Г.Ц. Пюрбеев. Элиста, 1977. — 222 с.

95. Пюрбеев Г.Ц. Грамматика калмыцкого языка. Синтаксис сложного предложения. / Г.Ц. Пюрбеев. Элиста, 1979. — 140 с.

96. Пюрбеев Г.Ц. Историко-сопоставительные исследования по грамматике монгольских языков:/ Синтаксис словосочетания. / Г.Ц. Пюрбеев. М.: Наука, 1993.-304 с.

97. Рассадин В.И. Проблема классификации частей речи в монгольских языках / В.И. Рассадин // Вестник БГУ. — Серия 6: филология. Вып. 3. — Улан-Удэ, 2003. С. 3-13

98. Распопов И.А. Очерки по теории синтаксиса / И.А. Распопов. Воронеж, 1973.-220 с.

99. Реферовская Е.А. Коммуникативная структура текста в лексико-грамматическом аспекте / Е.А. Реферовская. — Л.: Наука, 1989.

100. Реформатский А. А. О сопоставительном методе / А. А. Реформатский / Русский язык в национальной школе. 1965. - №5. - С.23-33.

101. Ю7.Рогоцкая И.В. Союзные наречии как средства межфразовой связи в современном французском языке: Автореф.дисс. канд. фил. наук /И.В. Рогоцкая — М., 1995.-23с.

102. Русская грамматика. Т. II. Синтаксис. / М.: Наука, 1980. 634 с.

103. Русский язык: Энциклопедия / Под ред. Ю.Н. Караулова. М.: Большая Российская энциклопедия, 2003. - 704 с.

104. ПО.Сажинов Ж.С. Сопоставительная грамматика русского и бурятского языков / Ж.С. Сажинов. Улан-Удэ, 1984. - 144 с.

105. Ш.Санжеев Г.Д. Грамматика бурят-монгольского языка / Г.Д.Санжеев. -Ленинград, 1941. 188с.

106. СанжеевГ.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. Том 1. / Г.Д.Санжеев. М., 1953 - 240 с.

107. ПЗ.Санжина Д.Д. Изучение бурятского художественного текста / Д.Д. Санжина. Улан-Удэ, 2002.

108. Санжина Д.Д. Язык бурятских истоичеких романов / Д.Д. Санжина. — Улан-Удэ, 1991.- 131 с.

109. Селиверстова О.Н.Местоимения в русском языке и речи / О.Н.Селиверстова // отв. ред. В.Н. Ярцева. М., 1988. - 151 с.

110. Пб.Серкова Н.И. СФЕ как функционально-речевая единица: Автореф.дисс. канд. фил. наук / Н.И.Серкова. М.,1968. - 16 с.

111. Сильман Т.И. Синтаксические связи между предложениями и их значение для структуры отдельного предложения и структуры абзаца / Т.И. Сильман // Филологические науки. 1965. - №2.

112. Синтаксис текста / Отв. ред. Г.А. Золотова. — М.: Наука, 1979. 368 с.

113. Скрибник Е.К. О синтаксическом функционировании показателей притяжания в монгольских языках. / Е.К. Скибник // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. Отв. ред. М.И. Черемисина. Н., 1980.-230 с.

114. Скрибник Е.К. Полипредикативные синтетические предложения в бурятском языке (структурно-семантическое описание) / Е.К. Скрибник. -Н., 1988.- 195 с.

115. Смирницкий А.И. Морфология английского языка. / А.И. Смирницкий. — М., 1959.-440 с.

116. Солганик Г.Я. Стилистика текста: учеб. пособие . 2-е издание / Г.Я. Солганик. - М.,2000. - 256 с.

117. Соссюр Фердинанд де Курс общей лингвистики / Фердинанд де Соссюр. Екатеринбург, 1999. - 432 с.

118. Т. ван Дейк Вопросы прагматики текста / Т. ван Дейк // Новое в зарубежной лингвитстике. Лингвистика текста. Вып. 8- М., 1978. — С. 259-337.

119. Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис / Я.Г. Тестелец. — М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2001. — 800 с.

120. Тодаева Б.Х. Грамматика современного монгольского языка. Фонетика и морфология. / Б.Х. Тодаева. М., 1951. - 196 с.

121. Топоров В.Н. Пространство и текст/ Текст: семантика и структура / В.Н.Топоров . -М., 1983.- 160 с.

122. Трофимова С.М. Именные части речи в монгольских языках / С.М. Трофимова. Улан-Удэ, 2001. — 334 с.

123. Тураева З.Я. Лингвистика текста: (Текст: структура и семантика). Учеб. пособие / З.Я. Тураева. М.: Просвещение, 1986. - 127 с.

124. Турмачева H.A. О типах флормальных и логических связей в СФЕ: Автореф.дисс. канд. фил. наук / Н.А.Турмачева Киев, 1971. — 23с.

125. Фигуровский И.А. Синтаксис целого текста и ученические письменные работы / И.А. Фигуровский. М., 1961.

126. Филиппов К.А. Лингвистика текста: Курс лекций / К.А. Филиппов. -СПБ.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. 336 с.

127. Фридман Л.Г. Границы абзацев и их маркеры: межвуз сб. науч. ст. / Л.Г. Фридман // Лингвистика текста. Пятигорск, 1993. - С. 5-15.

128. Функции единиц языка в системе текста: сб. науч. тр.: Моск. гос. пед. инт иностр. яз. им. Мориса Тореза; вып. 294 / М., 1987. 143 с.

129. Хаймович Б.С., Роговская Б.И. Теоретическая грамматика английского языка: учебное пособие для ин тов и фак. иностр. яз. / Б.С. Хаймович, Б.И. Роговская. -М.: Высшая школа, 1967. - 298 с.

130. Хомский Н. Логические основы лингвистической теории: пер. с англ. / Н. Хомский; под ред. В.А. Звегинцева. Биробиджан, 2000. — 146 с.

131. Хэллидей М.А.К. Место «функциональной перспективы предложения» в системе лингвистического описания / М.А.К. Хэллидей // Новое в зарубежной лингвитстике. Лингвистика текста. Вып. 8 — М., 1978. — С. 138-149.

132. Цыдендамбаев Ц.Б. Грамматические категории бурятского языка в историко-сравнительном освещении / Ц.Б. Цыдендамбаев. М.: Наука, 1979.- 147с.

133. Цыденжапов Ш-Н. Р. Научные основы преподавания бурятской фразеологии в школе. / Ш-Н. Р.Цыденжапов. — Улан-Удэ.: Бурят, кн. изд-во, 1989.- 124 с.

134. Цыдыпов Ц.Ц. Буряад хэлэнэй синтаксис / Ц.Ц.Цыдыпов.- Улан-Удэ, 1985. -176 с.

135. Цыдыпов Ц.Ц. Буряад хэлэнэй морфологи / Ц.Ц.Цыдыпов.- Улан-Удэ,1988. -192 с.

136. НЗ.Цыдыпов Ц.Ц. Аналитические конструкции в бурятском языке/ Ц.Ц.Цыдыпов.- Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1988. 290 с.

137. Цыренов Б.Д. Язык бурятских народных сказок. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005.- 114 с.

138. Чареков С.Л. Семантическая структура словообразования в русском и алтайских языках / С.Л. Чареков. СПб.: Наука, 2004. - 106 с.

139. Чареков С.Л. О безлично-притяжательных формах имени в монгольских языках. / С.Л Чареков.- // В кн. Исследования по грамматике языков народов СССР. М., 1975. - С. 155-176

140. Чареков С.Г. Безлично-притяжательные формы в монгольских языках в сравнении с другими алтайскими языками : Дисс. канд. фил. наук / С.Г. Чареков. -М., 1978.

141. Черемисина М.И. Итоги исследования простого предложения в языках Сибири. / М.И. Черемисина // Языки коренных народов Сибири: сб. науч. тр. Новосибирск: Институт филологии СО РАН, 1998. - Вып. 4. - С. 3-30.

142. Черемисов K.M. Бурятско-русский словарь / K.M. Черемисов. М.Д973. -803 с.

143. Чиркоева Д.М. Категория принадлежности в современном якутском языке: Автореф.дисс. канд. фил. наук /Д.М. Чиркоева- Якутск, 1998. 23 с.

144. Шагдаров Л.Д., Доржиев Д. Д. Буряад хэлэн / Л.Д.Шагдаров, Д.Д.Доржиев. Улан-Удэ, 1989. - 176 с.

145. Шагдаров Л. Д. Функционально-стилистическая дифференциация бурятского литературного языка / Л.Д. Шагдаров. Улан-Удэ, 1974. — 346 с.

146. Шагдаров Л.Д. Синтаксические особенности языка произведений Ц.Дона / Л.Д. Шагдаров // Грамматическое своеобразие бурятского языка. — Улан-Удэ, 1987.-С. 3-17.

147. Шаламов Ю.В. К проблеме аналитизма морфологии и синтаксиса английского языка. С. 139-140. /В кн. Лингвистические исследования. К 75-летию профессора В.Г. Гака; отв. ред. И.Б. Ворожцова. Дубна: Феникс + , 2001.-191 с.

148. Шведова Н. Ю Детерминирующий объект и детерминирующее обстоятельство как самостоятельные распространители предложения / Н.Ю. Шведова // Вопросы языкознания. 1964. - №6. - С. 77 - 93.

149. Шведова Н.Ю., Белоусова A.C. Система местоимений как исход смыслового строения языка и его смысловые категории / Н.Ю. Шведова. -М, 1995.-121 с.

150. Шведова Н.Ю. Очерки по синтксису русской разговорной речи / Н.Ю. Шведова. М.: Азбуковник, 2003. - 373 с.

151. Шевернина З.В. Некоторые наблюдения над актуальным члененим предложения в монгольском языке / З.В.Шевернина // Восточное языкознание: грамматическое и актуальное членение предложения. М., 1984.-С. 158-165.

152. Шевченко H.B. Основы лингвистики текста: Учебное пособие / Н.В.Шевченко. -М., 2003. 156 с.

153. Шендельс Е.И. Многозначность и омонимия в грамматике (на материале глагольных форм современнорго немецкого языка)/ Е.И. Шендельс. — М., 1970.-208 с.

154. Материал, использованный в работе

155. Ангархаев A.JI. Мунхэ ногоон хасуури / A.JI. Ангархаев. Улаан-Удэ, 1982.- 368 н.(сокр. A.A.)

156. Батожабай Д-Р .О. «ТееригдэЬэн хуби заяан» («Похищенное счастье») (I том) / Батожабай Д-Р. О. Улаан - Удэ, 1966. - 359 н.(сокр. Д-Р. Б.)

157. Батожабай Д-Р.О. ЗужэгууД / Батожабай Д-Р. О. Улаан - Удэ, 1966. - 244 н.(сокр. З.ш.)

158. Дон Ц. Зохеолнууд / Ц.Дон. Улаан-Удэ, 1958.-334 н.(сокр. Ц.Д.)

159. Шагжин Ц.Г. «Эрхим нухэд» (рассказууд) / Ц. Г. Шагжин. -Улаан-Удэ, 1963.- 96 н. (сокр. Ц.Ш.)

160. Эрдынеев Д.О. Ехэ уг / Д.О. Эрдынеев. Улаан - Удэ, 1978. - 375 н. (сокр. Д.Э.)7. газета «Буряад унэн» (сокр. Б.у)

161. Батожабай Д. Похищенное счастье. 2-е издание./ Д. Батожабай; перевод H.JI. Рыбко. Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Республиканская типография», 2002. — 536 с.