автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Миф в контексте тюремной субкультуры
- Год: 2009
- Автор научной работы: Черкасова, Юлия Юрьевна
- Ученая cтепень: кандидата философских наук
- Место защиты диссертации: Ростов-на-Дону
- Код cпециальности ВАК: 09.00.13
Полный текст автореферата диссертации по теме "Миф в контексте тюремной субкультуры"
На правах рукописи
Черкасова Юлия Юрьевна
МИФ В КОНТЕКСТЕ ТЮРЕМНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ (на примере российской тюремной мифологии)
09.00.13 - религиоведение, философская антропология, философия культуры
АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой с плза 1
кандидата философских наук
Ростов-на-Дону 2009
003479841
Работа выполнена на кафедре философии Технологического института Южного федерального университета
Научный руководитель:
доктор философских наук, доцент Лысак Ирина Витальевна
Официальные оппоненты:
доктор философских наук, профессор Штомпель Людмила Александровна
кандидат философских наук, доцент Филатова Ася Алексеевна
Ведущая организация:
Ростовский юридический институт МВД РФ
Защита состоится «28» октября 2009 года в 15-00 на заседании диссертационного совета Д. 212.208.13 по философским наукам в Южном федеральном университете по адресу: 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, д. 140, СКНЦ ВШ, конференц-зал.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Южного федерального университета по адресу: 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, д. 148.
Автореферат разослан сентября 2009 г.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность философского исследования мифа в контексте тюремной субкультуры обусловлена, с одной стороны, отмечающимися в современном обществе тенденциями ремифологизации общественных явлений и процессов и повышением исследовательского интереса к мифу как таковому, а с другой стороны, возрастающей экспансией тюремной субкультуры, чему во многом способствует мифологизация представлений о местах заключения.
В начале XXI века стало как никогда очевидно, что мир культуры чрезвычайно многообразен, что в нем сосуществуют высокое и низкое, героическое и трагическое, человечное и бесчеловечное. Уловить все многообразие культурных тенденций лучше всего позволяет концепция субкультур, позволяющая увидеть инварианты культурного развития, составить представление о нормах, ценностях, идеалах, представлениях о смысле жизни различных социокультурных общностей. Одной из таких субкультур и является тюремная субкультура, пожалуй, наиболее маргинальная из всех существующих субкультур и оттого - наиболее репрезентативная. В тюрьмах и колониях формируются совершенно особые нормы и ценности, специфичное мировосприятие, своеобразная символика и мифология. Хотим мы того или нет, тюремная субкультура является частью современной культуры и оказывает на нее определенное влияние. Причем, влияние тюремной субкультуры на культуру в целом усиливается в условиях ценностно-нормативного кризиса, переживаемого в настоящее время российским обществом.
В условиях рассогласования моральной и правовой регуляции, дисфункциональное™ основных социальных институтов в современном российском обществе отмечается рост криминализации, стирается сама возможность различения социально позитивного и негативного поведения1. В ситуации, когда традиционные ценности и нормы перестают разделяться большинством населения, наблюдается экспансия ценностей и норм преступного мира. В современном российском обществе царит правовой нигилизм, сущность которого состоит в негативно-отрицательном, неуважительном отношении к
' Кривошеей В.В. Особенности аномии в современном российском обществе // СоцИс. 2004. №3. С. 93-97.
праву, законам, нормативному порядку. В повседневной речи россиян широко используются аргоизмы, первоначально возникшие в тюремных застенках. Такие слова, как «тусовка», «прикол», «мент», «беспредел», «базар», «разборка» не требуют специального пояснения при их употреблении не только в беседе с бывшим заключенным, но и с практически любым гражданином. «Блатные» или написанные в подобной стилистике песни звучат с экранов телевизоров и лидируют в ротациях известных радиостанций. Противостоять экспансии тюремной субкультуры можно, только детально изучив ее, что, несомненно повышает актуальность данного исследования.
Одним из наименее осмысленных философами аспектов тюремной субкультуры является тюремная мифология. Как правило, к ее исследованию обращались лишь филологи, рассматривавшие тюремные мифы как разновидность фольклора1. Однако в настоящее время, и особенно в условиях современной России, такая недооценка тюремной мифологии недопустима, поскольку именно она является одним из существенных средств экспансии тюремной субкультуры, достаточно агрессивной по своей сути, в широкое социокультурное пространство.
Актуальность исследования тюремной мифологии возрастает и в связи с широкой распространенностью в современной России лишения свободы как вида наказания. Так, по данным В.М. Розина, если всего в мире насчитывается 8 миллионов заключенных, то одна восьмая всего тюремного населения Земли сидит в российских пенитенциарных учреждениях (при том, что россияне составляют лишь сороковую часть человечества). Каждый четвертый взрослый мужчина в нашей стране - бывший заключенный2. Ежегодно около одного процента трудоспособного населения России проходит через опыт тюремной жизни. Выходя на свободу, бывшие заключенные транслируют^ приобретенный опыт в социум, способствуя «призонизации» («отюрьмовлению», от англ. prison - тюрьма) страны. Исследователи уже давно бьют тревогу по этому поводу, подчеркивая, что одной из существенных функций тюрьмы является «производство делинквентности»3, «подготовка кадров» для
1 См.: Ефимова Е.С. Современная тюрьма: Быт, традиции и фольклор. М.: ОГИ, 2004. " Розин В.М. Проблема преступности на фоне кризиса права и социальности // Философские
науки. 2008. №5. С. 36.
3 Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ас) Магдтет, 1999. С. 408.
преступного мира'. Люди, прошедшие тюрьму и приобщившиеся к тюремной субкультуре, несут в общество разрушительные и опасные «ценности». Незнание же тюремной мифологии или" нежелание ее замечать лицами, работающими с осужденными, снижает эффективность противодействия насилию и жестокости.
Наконец, исследование тюремной мифологии актуально и по причине распространившейся в современной России сознательной мифологизации тюрьмы, осуществляющейся средствами массовой информации, авторами литературных произведений и кинофильмов, романтизирующих заключенных, героизирующих или идеализирующих представителей криминалитета, пропагандирующих воровскую идеологию, «справедливость» тюремных норм и обычаев. Мифологизация мест лишения свободы осуществляется при активной поддержке, в том числе и финансовой, авторитетов преступного мира, вербующих таким образом новых сторонников, деятелей «теневой» экономики, тесно связанных с криминалом, и отдельных политиков, преследующих цель легитимации насилия как метода политической деятельности. Только всестороннее философское осмысление тюремной мифологии позволит оценить ее место в современной культуре и противостоять экспансии тюремной субкультуры в социум посредством мифологизации мест лишения свободы.
Степень научной разработанности проблемы. Тюрьма, как «особый мир, ни на что не похожий» со своими особыми законами, нравами и обычаями2, достаточно давно привлекает внимание исследователей, однако изучению тюремных мифов до настоящего времени уделялось недостаточно внимания. В XIX - начале XX вв. исследователей в основном интересовали история тюремного заключения в России (А.И. Свирский, Дж. Кеннан, C.B. Познышев), особенности личности заключенного (J1. Леонтьев, М. Шеффер), тюремный жаргон и фольклор (В.М. Попов, С.М. Потапов). Фундаментальное исследование истории царской тюрьмы в России и психологии заключенных было проведено М.Н. Гернетом, который детально изучил основные типы пенитенциарных учреждений царской России и проанализировал влияние тюремного заключения
' Турбовекий Я.С. Преступность. Необходимые («»лечения ич прошлого // Философские науки. 2008. №5. С. 27.
" Достоевский Ф.М. Записки ич Мертвого дома // Собр. соч.: 'В К) ч. Т. 2. М.: Литература: Престиж книга: РИИОЛ классик, 2005. С. 197.
на личность осужденного. В советский период объектом внимания исследователей было, в основном, уголовное право, а также роль заключения под стражу в перевоспитании осужденного.
С 90-х гг. XX в. исследователями начинает активно разрабатываться собственно проблематика тюремной, преступной и криминальной субкультур, исследуются нормы, ценности, ритуалы заключенных, возрастает интерес к артефактам тюремной субкультуры. В данном русле работают Г.Ф. Хохряков, Ю.К. Александров, В.М. Анисимков, В. Дубягин, В.Ф. Пирожков. Серьезной проблемой при изучении тюремной субкультуры является несогласованность методологических позиций авторов, в связи с чем тюремная субкультура трактуется ими по-разному. Так, отечественный исследователь А.Н.Олейник понимает под тюремной субкультурой «совокупность норм и ценностей, преимущественно неписаных, структурирующих взаимодействия между находящимися в заключении людьми»1. Е.С. Ефимова подчеркивает, что «тюремная субкультура - это система, обладающая своим символическим языком и собственной картиной мира»". Ю.М. Антонян, В.А. Верещагин и Г.Б. Калманов указывают, что тюремная субкультура «реализуется в неформальных нормах и правилах поведения, запретах и предписаниях, санкциях и поощрениях, в некоторых видах художественного творчества, она же закрепляет иерархию среды, устанавливает социальные роли. В совокупности все это образует нравственную и психологическую основу бытия лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы»3. Данные авторы отождествляют тюремную и криминальную субкультуры, другие исследователи разделяют их, указывая, что криминальная субкультура не ограничивается только местами лишения свободы. Несогласованность исследовательских позиций свидетельствует о том, что изучение тюремной субкультуры далеко от завершения.
Наименее изученным аспектом тюремной субкультуры является тюремная мифология. Несмотря на то, что в современной гуманитаристике наблюдается настоящий всплеск интереса к различным проявлениям мифического, миф в тюрьме не получил достаточного философского осмысления. В центре внимания
1 Олейиик А.II. «Жизнь по понятиям»: институциональный анализ повседневной жизни «российского простого человека» // ПолИс. 2001. Ж>2. С. 40.
2 Ефимова Е.С. Современная тюрьма: Быт, традиции и фольклор. М.: ОГИ, 2004.
3 Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Калманов Г.Б. Тюремная субкультура и нейтрализация ее негативных проявлений // Государство и право. 1996. №10. С. 72.
отечественных исследователей находятся исторически конкретные типы мифологий (Г.В. Драч, А.Е. Наговицын), проблемы становления мифологического мышления и специфика мифологического сознания (Е.Я. Режабек, В.М. Пивоев), анализ существующих теорий мифа (В.М. Найдыш), проблемы современной мифологии (П.С. Гуревич, Г.В. Осипов, Е.Б. Ивушкина, Е.Е. Несмеянов, А.Н. Кольев) и специфика мифотворчества (Т.И. Ковалева, A.B. Ульяновский). Ежегодно в России защищаются десятки диссертаций, посвященных исследованию различных аспектов мифа и мифологии, Однако тюремные мифы исследуются, как правило, лишь филологами, рассматривающими их в русле фольклорной традиции.
Наиболее детально тюремная мифология в России рассмотрена в работах Е.С. Ефимовой, анализирующей ее в русле семиотической традиции в фольклористике'. Ею собран обширный материал, характеризующий мифологию, обрядность, артефакты тюремного мира. Однако глубокого анализа собранного материала в работах данного автора мы не увидим, что связано с отсутствием у исследователя четкой методологической позиции, глубокого понимания сущности мифа и его специфики. Необходимо также подчеркнуть, что большинство работников учреждений пенитенциарной системы в нашей стране и даже ученые-юристы, профессионально занимающиеся вопросами уголовно-исполнительного права, не имеют представления о существовании тюремной мифологии, игнорируя в своей практической деятельности целый пласт тюремной субкультуры. Лишь в последние годы в работах отдельных юристов появились упоминания о тюремной или
1 «пенитенциарной» мифологии2.
Хотя теоретические работы, посвященные изучению тюремной мифологии в России, практически отсутствуют, в распоряжении исследователей данной проблематики находится значительный эмпирический материал. К нему можно отнести мемуары, написанные людьми, отбывавшими в прошлом наказание в виде лишения свободы (Ф. Дзержинский, В.Н. Фигнер, Л. Мельшин, Д.С. Лихачев, С. Бадаш, Р.В. Иванов-Разумник); произведения художественной литературы, авторами которых являются писатели, в
' Ефимова Е.С. Указ. соч.; Ефимова B.C. «Сон о доме» как элемент современного тюремного текста // Сны и видения в народной культуре. Мифологический, религиозно-мистический и культурно-психологический аспекты. М., 2001.
2 См., напр.: Громов В.Г. Криминогенность мест лишения свободы и ее нейтрализация: Автореф. дисс. ... д-ра юрид. наук. Тамбов, 2009. С. 10. 35.
той или иной степени знакомые с условиями тюремного заключения (Ф.М. Достоевский, Л. Леонов, А.И. Солженицын, А.П. Чехов, В. Шаламов); собрания тюремного фольклора и работы филологов, в которых предпринимаются попытки его анализа (Л.И. Левин, К.Э. Шумов, C.B. Кочевасов); исследования психологов, посвященные влиянию тюремного заключения на личность осужденного (М.Н. Гернет, В.И. Лебедев).
Все большее внимание ученых разных специальностей привлекает в последние десятилетия и проблема влияния тюрьмы на общество, экспансии тюремной субкультуры. Развивая традиции, заложенные М. Фуко1, современные российские исследователи (А.Н. Олейник, В.Г. Громов, В.И. Катин, Ю.И. Блохин, Я. Гилинский, А. Кочетков, P.A. Ханипов) обращаются к анализу влияния тюремной субкультуры на постсоветское общество, пытаясь выявить его причины и механизмы, однако роль мифологии в этом процессе изучена недостаточно.
Итак, несмотря на растущий интерес ученых к изучению тюремной субкультуры, тюремная мифология в России исследована явно недостаточно. Хотя в гуманитарной науке накоплен большой эмпирический материал, посвященный различным сторонам жизни в тюрьме, в том числе и тюремным мифам, его философское осмысление еще предстоит.
Объектом диссертационного исследования является тюремная субкультура как подсистема целостной системы культуры общества, представляющая собой совокупность образа жизни, норм, ценностей, мифов, ритуалов и культурных артефактов, выработанных лицами, отбывающими наказание в учреждениях пенитенциарной системы.
Предметом исследования выступает миф в контексте тюремной субкультуры.
Характеризуя предмет исследования, необходимо отметить, что термины «тюрьма» и «заключенные» будут использоваться в работе в расширительном, не юридическом смысле. Под «заключенными» в диссертации будут пониматься как лица, уже осужденные, так и подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений, в отношении которых в качестве меры пресечения применено заключение под стражу. Термин «тюрьма» используется также расширительно, она понимается как социокультурный институт,
1 Фуко M. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. M.: Ad Marginem, 1999.-454 с.
8
осуществляющий наказание в форме лишения свободы, и включающий различные учреждения пенитенциарной системы.
Цель и задачи исследования. Целыо диссертационного исследования является философский анализ мифа в контексте тюремной субкультуры на примере российской тюремной мифологии. В соответствии с поставленной целыо работы представляется необходимым в ходе исследования решить следующие задачи:
• концептуализировать тюремную мифологию как разновидность современной мифологии и определить ее место в культуре;
• выяснить основания и специфику «естественного» мифотворчества в современном обществе и показать, какие из них присущи тюремным мифам;
• интерпретировать целенаправленное мифотворчество как явление культуры и как средство, позволяющее субкультурам осуществлять экспансию в широкое социокультурное пространство;
• выявить адаптивный потенциал российской тюремной мифологии;
• проанализировать «естественное» мифотворчество в России как средство консолидации тюремного социума;
• раскрыть роль мифологизации мест лишения свободы в распространении влияния тюремной субкультуры в современной России и показать последствия данного процесса.
Теоретико-методологические основы исследования. Исследование мифа в контексте тюремной субкультуры на примере российской тюремной мифологии проводилось на основе онтогносеологического подхода к исследованию культуры, суть которого заключается в безоценочном рассмотрении культуры как особой формы бытия - «вторичной реальности», «второй природы», создаваемой людьми; системного подхода и концепции субкультур, согласно которым субкультуры являются подсистемами культуры как целого и стремятся к расширению своих границ. С позиции этого подхода существенным свойством тюремной субкультуры является ее стремление к экспансии, а одним из средств его реализации является тюремная мифология. В работе применяется концепция мифического О.Ф. Смазновой, позволившая выявить нетождественность мифа и мифологии, и разграничить два вида современных (в том числе и тюремных) мифов: естественные и искусственные. Философское исследование тюремной мифологии
основано на использовании диалектического подхода, прежде всего, принципов всесторонности рассмотрения, взаимосвязи и развития, а также междисциплинарного подхода, использующего выводы и теоретический потенциал различных дисциплин, в частности, юридических наук, психологии, филологии. При исследовании тюремных мифов применяются герменевтический и семиотический методы, логические приемы дедукции и индукции, анализа и синтеза, научного обобщения и систематизации.
Основной эмпирической базой исследования служат мемуары и художественные произведения, написанные людьми, отбывавшими в прошлом наказание в виде лишения свободы, опубликованный тюремный фольклор, а также работы криминалистов и психологов, непосредственно изучавших и описавших жизнь заключенных.
Гипотеза исследования. Миф выполняет в тюремной субкультуре двоякие функции. Он способствует консолидации заключенных и их адаптации к условиям лишения свободы, и вместе с тем, в современном обществе мифы о тюрьме являются одним из средств экспансии тюремной субкультуры в широкое социокультурное пространство.
Научная новизна диссертационного исследования и личный вклад автора в разработку проблемы заключаются в следующем:
• тюремная субкультура проанализирована с позиции системного подхода; обосновано, что, являясь частью культуры как системы, она, с одной стороны, базируется на глубинных социокультурных установках того или иного общества, с другой, - характеризуется определенной замкнутостью и конфронтационностью;
• доказано, что тюремной субкультуре свойственно стремление к экспансии, особенно усиливающееся в условиях кризиса господствующей культуры, разрушения доминирующей системы ценностей;
• тюремная мифология рассмотрена с философских позиций, к ее исследованию применен методологический подход О.Ф. Смазновой, позволяющий разграничить в ней «естественные», то есть спонтанно возникающие, и «искусственные» -целенаправленно создаваемые - мифы;
• выявлен адаптивный потенциал российской тюремной мифологии, позволяющий осужденным примириться с условиями заключения и расширить, хотя бы субъективно количество поступающей к ним позитивной информации;
• исследована социально-практическая и регулятивная функции мифов в российской тюрьме; показано, что они консолидируют заключенных с целью противостояния работникам пенитенциарных учреждений путем обоснования неформальных норм, действующих в тюрьме, и утверждения авторитета отдельных категорий осужденных;
• целенаправленное мифотворчество рассмотрено в качестве одного из средств распространения влияния субкультур, утверждения присущих им ценностей и норм; обосновано, что целенаправленная мифологизация тюрьмы, осуществляющаяся в настоящее время в России средствами массовой информации, авторами литературных произведений и кинофильмов, а также с привлечением музыкального шоу-бизнеса, способствует «призонизации» современного российского общества.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Тюремная субкультура, представляющая собой совокупность образа жизни, норм, ценностей, мифов, ритуалов, культурных артефактов, выработанных лицами, отбывающими наказание в учреждениях пенитенциарной системы, консолидирует заключенных, помогает им переносить трудности, связанные с лишением свободы. Выработанные в рамках тюремной субкультуры нормы и ценности, с одной стороны, противостоят принятым в обществе, а с другой стороны, имеют тенденцию к выходу за рамки учреждений пенитенциарной системы.
2. В условиях ценностно-нормативного кризиса в обществе, разрушения разделяемой большинством населения системы ценностей и провозглашения свободы выбора ценностных ориентиров, субкультуры, в том числе и тюремная, стремятся утвердить присущие им ценности и нормы в широком социокультурном пространстве. Причем на стадии диффузии ценностей именно мифология становится весьма востребованной, а целенаправленное мифотворчество выступает в качестве одного из наиболее эффективных средств распространения в обществе традиций, обычаев, ценностных установок, присущих тюремной субкультуре.
3. В тюремной мифологии можно выделит мифы «искусственные», целенаправленно создаваемые и имеющие основной целью распространение влияния тюремной субкультуры, и мифы «естественные», спонтанно возникающие в местах лишения
свободы, способствующие консолидации тюремного социума и служащие средством психологической защиты личности заключенного, снижения испытываемого им эмоционального дискомфорта.
4. Важнейшей функцией «естественных» мифов в местах лишения свободы является адаптивная. В условиях жесткой регламентации всех сторон жизни заключенного, невозможности удовлетворить ряд существенных потребностей, недостатка сенсорной информации мифы играют роль психологического защитного механизма, смягчающего повседневные столкновения людей с реальностью тюремного мира. Они позволяют осужденным примириться с условиями содержания под стражей, компенсируют недостаток поступающей к ним информации, дают надежду на лучшее будущее.
5. Существенными функциями мифов в местах лишения свободы являются социально-практическая и регулятивная функции. Мифы консолидируют заключенных с целью противостояния работникам пенитенциарных учреждений, способствуют утверждению неформальных норм, действующих в тюрьме, поддержанию порядка, повышению авторитета отдельных категорий осужденных.
6. «Искусственная» мифологизация мест лишения свободы в России осуществляется при активной поддержке преступного сообщества, вербующего таким образом новых сторонников, деятелей «теневой» экономики, тесно связанных с криминалом, и отдельных политиков, преследующих цель легитимации насилия как метода политической деятельности. Заинтересованные в мифологизации тюрьмы лица целенаправленно финансируют политтехнологов, журналистов, представителей искусства, которые, не всегда осознавая последствия своих действий, способствуют экспансии тюремной субкультуры.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертационного исследования способствуют расширению знания о месте и роли мифов в современной культуре. Предложенный авторский подход к исследованию тюремной мифологии позволяет системно анализировать имеющийся богатый эмпирический материал. Теоретические материалы исследования могут быть использованы для дальнейшей разработки актуальных проблем философии культуры и философской антропологии.
Материалы диссертационной работы могут быть использованы при чтении курсов философии культуры, философской антропологии и культурологии, а также могут применяться работниками пенитенциарных учреждений в их практической деятельности.
Апробация работы. Результаты исследования докладывались и обсуждались на научно-методических семинарах кафедры философии Технологического института Южного федерального университета, заседании отдела послевузовской подготовки и социальных, гуманитарных наук Северо-Кавказского научного центра высшей школы, Всероссийской научно-теоретической конференции «Ценности интеллигибельного мира» (Магнитогорск, МГТУ, 2008), 7-й Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодежь XXI века - будущее российской науки» (Ростов-на-Дону, май 2009), Международной научной конференции «Миф - фольклор - литература: теория и практика изучения» (Казахстан, Караганда, июль 2009). Основные положения диссертации отражены в двух монографиях и пяти научных статьях, две из которых - в журналах, входящих в перечень ВАК РФ. Общий объем опубликованных работ составляет 16,54 печ. л. (авторский вклад - 12,68печ. л.).
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, в каждой из которых содержится по три параграфа, заключения и списка использованной литературы, включающего 224 источника. Общий объем работы составляет 155 страниц машинописного текста.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, раскрывается степень научной разработанности проблемы, определяются цель и задачи исследования, описываются теоретические и методологические основы авторского анализа, выделяется научная новизна, излагаются основные положения, выносимые на защиту, отмечается теоретическая и практическая значимость данной работы, ее апробация.
Глава 1 «Концептуальные основы исследования мифа в контексте тюремной субкультуры» состоит из трех параграфов.
В параграфе 1.1 «Миф и мифология и их место в современной культуре» автор отмечает, что анализ тюремной мифологии, да и вообще мифологии как таковой осложняется тем,
что исчерпывающих и внутренне непротиворечивых определений понятий «миф» и «мифология» не существует. В параграфе коротко рассматриваются основные подходы к определению сущности и содержания мифа и мифологии, в частности, гносеологический, семантический, эволюционистский, структурно-функциональный, символический и др. Автор останавливается на характеристике современной или социальной мифологии, которая существенно отличается от архаической и существует параллельно с бурно развивающимся научным знанием. Для современного общества характерно наличие разрозненных мифологий и мифов, являющихся как составной частью различных идеологий и мировоззрений, так и существующих относительно самостоятельно. Одни из современных мифов являются отголосками синкретичной мифологии древности, другие - продуктом сознательного конструирования, мифотворчества. Исходя из концепций Ф.Х. Кессиди, О.М. Фрейденберг, Н.С. Мудрагей и др., под мифом в диссертации понимается определенная форма мироощущения, специфическое образное, чувственное, не поддающееся логическому объяснению представление об окружающей действительности, обеспечивающее целостность внутреннего мира человека и единство определенных социокультурных общностей. Источником мифов выступает механизм коллективной знакосозидающей деятельности, в ходе которой моделируется окружающая реальность и структурируется социум. Абстрактные понятия в мифе замещаются конкретными символическими образами. Миф отражает реальность в образно-символической и эмоционально-ценностной форме и является одним из способов удовлетворения человеческих потребностей в освоении мира, в условиях, когда иные способы затруднительны или недоступны. Одними из важнейших функций мифа является обеспечение психологической защиты, адаптации и социальной интеграции. Мифология определяется в работе как внешнее, преимущественно вербальное оформление мифов, фиксация мифов в устной речи или в тексте. Именно в таком виде - в виде нарратива -мифы чаще всего доступны для изучения, хотя сам миф, совершенно не обязательно предполагает речевое оформление, а может проявляться в чувственных образах, символике, изображениях, обрядах. Мифичность способна существовать в минимальных речевых конструкциях, а то и вообще вне их. То есть мифология - это внешнее оформление мифов, предполагающее возможность
раскрытия пространства мифических отношений между мифическим субъектом и миром. Тюремная мифология в данной работе будет рассматриваться как разновидность социальной мифологии и результат современного мифотворчества. Причем при ее анализе будет применяться подход к социальной мифологии и мифотворчеству, а также классификация мифов, предложенная О.Ф. Смазновой'. Исходя из указанной концепции предлагается выделять 2 типа социальных мифов: «искусственные» и «естественные» (по терминологии О.Ф. Смазновой - «нативные» - от англ. native, фр. natif, naïf - «прирожденные, природные, родные», то есть лишенные какого-либо целенаправленного вмешательства в их формирование и развитие). Миф «искусственный» целенаправленно творится; хотя и не каждый продукт подобного творчества при этом действительно становится мифом. Источник такого мифа -индивидуальное или индивидуально-коллективное действие, более или менее осознанная и целенаправленная активность мифотворцев. «Искусственный» миф находит свое выражение в художественно-артистических опытах, религиозном новаторстве, политических технологиях. Миф «естественный» образует социокультурную основу коллективного сознания, он формируется без целенаправленного вмешательства, зачастую не выражен вербально, что вызывает существенные трудности при его изучении. Рассказать «естественный» миф можно, именно в таком виде он, как правило, и доступен исследователям, но только в значительной степени утратив сам миф, то есть исказив смысл этой формы существования мифического. Отсюда стремление многих исследователей истолковать миф метафорическим, аллегорическим или «археологическим» (в терминологии М. Фуко) способом. В параграфе подчеркивается, что при изучении мифов не следует абсолютизировать их гносеологические функции, что зачастую делалось исследователями прошлого, которые стремились противопоставить мифологическое и рациональное (научное) мышление. При изучении мифов необходимо обратить особое внимание на то, что весьма существенными в мифе являются его внепознавательные, в частности, социально-практические функции.
' Смазнова О.Ф. Время и этос мифа. Диалектика мифотворчества в русской культуре XIX-XX веков. Великий Новгород: НовГУ, 2007; Смазнова О.Ф. Диалектика социального мифотворчества // [Электрон. ресурс]. Режим доступа:
http://www.m¡oп.пovsu.ac.ru/gev/projecls/seш¡nar/Sшaznova.pdf.
Современный миф, с одной стороны, служит средством консолидации общества и средством обеспечения личностного равновесия, эмоционального комфорта, с другой - является средством манипулирования сознанием социальных групп.
В параграфе 1.2 «Основания и специфика "естественного" мифотворчества в современном обществе» подчеркивается, что склонность к мифотворчеству присуща всякому личностному сознанию, она базируется на глубинных особенностях человеческой психики и, как правило, осуществляется в ситуациях, когда человек попадает в новую, особенно враждебную социальную среду. В таких условиях формируются мифы, представляющие собой эмоционально-ценностные конструкции, призванные компенсировать недостаток информации об окружающей действительности, смягчить негативизм этой информации, и невозможность или нежелание ее рационального осмысления. Причем, поскольку эмоциональное восприятие в данной ситуации выходит на первый план, «естественные» мифы редко находят вербальное выражение в естественной среде своего формирования. Важнейшей особенностью всех форм объективации мифа является символичность. Мифологические символы наполнены иррациональным . содержанием, они являются знаками, воплощающими ступени, узловые пункты освоения человеком окружающего мира. Механизмы возникновения мифов во многом близки творческой деятельности. Мифы возникают исходя из тех впечатлений, которые человек получает от окружающей действительности. Затем человеческое воображение причудливым образом комбинирует и интерпретирует полученные им данные, после чего в ходе монологизации они обретают некую целостность и символическую ценность. Миф - это определенное самовнушение о свойствах предметов или явлений, призванное составить целостное представление о них, принять их и понять их влияние на людей и выработать отношение к ним. Причем человеческое сознание способно наделять мифическим статусом любые наборы чувственных образов, превращать любой предмет и явление в миф. Мифу присуща особая логика, которую Я.Э. Голосовкер называет логикой воображения, или «имагинативной» логикой1, а В.М. Пивоев -аксиологикой, или логикой ценностной обусловленности. В ней, в отличие от однозначной непосредственной детерминации рационального, ценностная детерминация носит опосредованный и
1 Голосовкер >1.Э. Логика мифа. М.: Наука: ГРВЛ, 1987. С. 127.
часто иррациональный характер, опирающийся на интуитивные догадки, случайные ассоциативные связи и рефлексы, на индивидуальный и субъективный опыт освоения мира, на эмоционально-практический опыт1. В параграфе отмечается, что структурирование действительности, поиск смысловой связи осуществляются в ходе мифотворчества с использованием принципа бинарных оппозиций, согласно которому все предметы и явления мира противопоставляются попарно. Особую роль в мифотворчестве играют топографические и хронографические компоненты. Мифотворчеству свойственна аксиологическая интерпретация времени, его восприятие как цикличного, построение хронологии на основе календаря памятных дат или личностно-биографическом датировании. Мифическое пространство - это интеллектуальный конструкт, также несущий аксиологичекую окраску и представленный пространством незнаемого и пространством известного. Конституирующей основой мифа является традиция. Причем традиция - это не просто совокупность повторяющихся, воспроизводящихся действий; традиция несводима к множеству ритуалов или обычаев. Как справедливо подчеркивает современный исследователь В.А. Кутырев, традиция - это «некая связь между "тем" и "этим", между прошлым, настоящим и будущим. Связь как наследование (унаследование, наследие)»2. Традиции представляют собой структурообразующую основу «естественных» мифов. В «естественном» мифотворчестве находит свое выражение потребность человека в нахождении смысловой связи между собой и миром и склонность к конструированию собственного 1 экзистенциального облика.
В параграфе 1.3 «Целенаправленное мифотворчество как средство распространения влияния субкультур» отмечается, что в современном обществе наряду с «естественным» мифотворчеством, широко распространено и мифотворчество целенаправленное, под которым понимается сознательное создание «искусственных» мифов определенными субъектами с целью консолидация социальных общностей за счет возвышения «своего» над «чужим», формирования чувства превосходства и уверенности в своих силах, а также трансляции влияния субкультуры на более широкое социокультурное
' ПивоевВ.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира. Петрозаводск: Карелия, 1991. С. 70.
" Кутырев В .А. Традиция и ничто // Философия и общество. 1998. № 6. С. 182.
пространство. В современном обществе миф становится «ложной мобилизующей системой» (М. Маклюэн) и зачастую содержит манипулятивный компонент. В работе отмечается, что субъектами целенаправленного мифотворчества активно используются символические образы и структуры, архетипические сюжеты, обрядность. Особо автор останавливается на том, что целенаправленное мифотворчество является одним из средств распространения влияния субкультур, утверждения присущих им ценностей и норм. Субкультура, рассматриваемая в работе с позиций системного подхода, является подсистемой культуры как целого и ориентирована на постоянный диалог с ней. Этот диалог может принимать формы «обновления культуры», ее «развития», «восстановления традиций» или, наоборот, «противостояния», «разрушения» (Т.Б. Щепанская), но он является необходимым элементом самосознания и самоопределения субкультур. Большинство субкультур не претендуют на то, чтобы заместить собой господствующую культуру, однако ряд из них изначально формировались в качестве альтернативы официально одобряемой культуре, и элемент конфронтационности в них достаточно отчетлив. Именно к такой альтернативной, конфронтационной субкультуре и относится тюремная субкультура, которая, с одной стороны, замкнута, закрыта для непосвященных, а с другой, стремится к расширению своих границ, к выходу за пределы пенитенциарной системы, чему способствует целенаправленная мифологизация мест лишения свободы. В работе подчеркивается, что стремление субкультур к экспансии особенно усиливается в условиях кризиса господствующей культуры, роста в ней деструктивных тенденций, разрушения доминирующей системы ценностей, в условиях аномии, следствием которой может стать архаизации, варваризация сложной социокультурной системы, ведущая к обнажению примитивных слоев культуры (Й. Хейзинга). В условиях варваризации культуры миф теснит логос, мифология получает достаточно широкое распространение. Тюремная субкультура является типичным выражением «варварской стихии» (И.Г. Яковенко), и потому мифология - это наиболее характерная форма выражения ее идейных установок и ценностных идеалов. Востребованность мифологии, в том числе и тюремной, в современном обществе во многом связана с процессами секуляризации культуры (O.A. Богданова), в ходе
которой разрушается традиционная система ценностей и провозглашается мнимая свобода выбора ценностных ориентиров.
Глава 2 «Мифология в местах лишения свободы и мифологизация тюрьмы в России» включает в себя три параграфа.
В параграфе 2.1 «Адаптивный потенциал тюремной мифологии» отмечается, что в тюрьме, в условиях жесткой регламентации всех сторон жизни, невозможности удовлетворить ряд существенных потребностей, необходимости постоянного общения с определенными людьми, недостатка сенсорной информации и т.п. одним из средств адаптации человека к условиям заключения становится именно тюремная мифология. В параграфе подчеркивается, что сложность адаптации человека к условиям заключения состоит в том, что личность практически не имеет возможностей воздействовать на социальную среду, поскольку подвергается тотальному контролю как со стороны администрации исправительных учреждений, так и со стороны самих заключенных. Существенно затрудняет процесс адаптации и переполненность российских тюрем (нередко на одного заключенного в камере приходится менее ] кв. м общей площади), а также монотонность, бедность и однообразие сенсорной информации. В этих условиях мифы смягчают повседневные столкновения людей с жестокой реальностью. «Естественное» мифотворчество в тюрьме становится средством психологической защиты, позволяющим сохранять психику в определенном равновесном состоянии. «Естественные» мифы, формирующиеся в местах заключения, представляют собой эмоционально-ценностные конструкции, призванные компенсировать недостаток информации об окружающей действительности, смягчить негативизм этой информации и невозможность или нежелание ее рационального осмысления. Причем, поскольку эмоциональное восприятие в данной ситуации выходит на первый план, «естественные» мифы редко находят вербальное выражение в среде своего формирования. Однако объектом философского исследования может стать только мифология как внешнее оформление мифов, как явление мифического в речи. Именно поэтому рабочим материалом для анализа тюремной мифологии в диссертационной работе являются мемуарная литература и художественные произведения, написанные лицами, находившимися в местах лишения свободы, а также тюремный фольклор и лирика, собранные и зафиксированные филологами. В параграфе показано, что в торемной мифологии
проявляются такие свойства мифа, как структурирование действительности с использованием принципа бинарных оппозиций, использование архетипических образов, восприятие времени, основанное на принципе повторения, круговорота, хронология, основанная на календаре памятных дат, сопряженность с ритуалом. У человека, впервые попавшего в условия тюремного заключения, нарушается традиционная система бинарных оппозиций -противопоставления «своего» и «чужого», ему достаточно сложно определиться с тем, что для него теперь является «своим». Одна из существенных оппозиций в тюрьме - это противопоставление «воли» и «неволи», «зоны»; причем «воля» и «свобода» приукрашиваются, наделяются богатым содержанием. Автор показывает, что воспевание свободы российскими заключенными имеет глубокие архаические корни. Представление о свободе как о «волюшке вольной», то есть о жизни вне двуединства принципов свободы и ответственности, как о жизни «по Правде», без «начальства» восходит к глубоко архаическим по своей природе народным утопиям, к идеалам града Китежа, Опонского царства. Свобода для заключенного - это ничем не ограниченная вольница, это утопический идеал. Мифологическое восприятие пространства-времени в местах заключения выражается в использовании пространства для отсчета времени. В параграфе показано, что в российских тюрьмах формируются представления о духах-хозяевах, призраках, которыми, зачастую, являются мифологизированные прежние заключенные. Считается, что духи-хозяева покровительствуют заключенным, приносят им известия, предупреждают их о неприятностях. В тюрьмах формируется сложная символизация определенных пространственных мест, прежде всего зарешеченного окна, двери, тюремного двора. Автор подчеркивает, что в условиях недостатка информации, замкнутости пространства и цикличности, монотонности времени средством адаптации становится наделение неопределенных знаков и звуков определенным мифическим значением. В современных российских тюрьмах существует множество примет, связанных со звуком упавшего ключа, шумом в коридоре, свистом и т.п. Мифологизируется заключенными и причина совершения ими преступления, часто заключенные говорят, что совершили преступления из-за женщин, из-за отвергнутой любви. Вероятно, это позволяет примириться с наказанием, обосновать хотя бы самим себе из-за чего они страдают. Смягчить процесс адаптации позволяет и
мифологизация образа матери, отчего дома. Отношение к матери, характерное для рассказов заключенных и тюремной лирики, практически никогда не соответствует действительному отношению к матерям, которым заключенные могут не писать, которые и сами могут не вспоминать об осужденных детях. Присутствие матери в тюремных мифах символизирует надежду на чудо, на защиту в случае опасности. Образ матери в тюрьме олицетворяет и родовой закон: нарушение материнского запрета ведет к бедам и гибели. Мать часто изображается стоящей на пороге или у окна и плачущей, что символизирует ожидание, молитвенную помощь и прощение.
В параграфе 2.2 «Мифология как средство консолидации тюремного социума» автор коротко останавливается на специфике тюремного социума, которому присущи отсутствие четких границ между частной и публичной жизнью, тотальный контроль, высокая степень персонификации отношений, дуализм норм, при приоритете неформальных, а также широкое применение насилия как способа регулирования отношений. В жестоких условиях тюремного социума на первый план, помимо адаптивной, выходят еще две функции мифа: социально-практическая и регулятивная. Социально-практическая функция мифа отвечает за организацию целостности и единства коллектива через самоидентификацию индивида с социальной общностью, обеспечивает сплоченность и монолитность общности с целью обеспечения выживаемости и самоутверждения ее в социуме. Регулятивная функция мифа заключается в организации социальной, хозяйственной и культурной жизни коллектива. В работе показано, что миф в тюрьме консолидируют заключенных с целью противостояния работникам пенитенциарных учреждений, способствуют утверждению неформальных норм, действующих в тюрьме, поддержанию порядка, утверждению авторитета отдельных категорий осужденных, обусловливает систему ценностных ориентаций. Причем тюремный миф неразрывно связан с ритуалом и проявляется в нем. Сам процесс перехода человека из «вольной жизни» в жизнь тюремную ритуализирован и мифологизирован, и эти ритуалы вырабатывались не только самими заключенными, но и работниками пенитенциарной системы, с целью противопоставления преступников другим людям и нивелирования различий между самими осужденными. На начальном этапе заключения совершается «ритуал отчуждения», в ходе которого решается задача лишения человека его прежнего социального статуса. Значимыми элементами
здесь являются побои, раздевание, мытье и бритье, символизирующее унижение и социальную смерть. Причем сам заключенный играет в данном ритуале пассивную роль - обряд совершается над ними. Ритуалы «приобщения» к тюремной субкультуре (в частности, присвоение тюремного имени, «прописка»), выполняют консолидирующие функции, способствуют утверждению иерархии заключенных и «освящают» нормы, действующие в тюремной среде. Большую роль в ритуализации жизни в тюрьме, лагере или колонии играет система знаков - татуировка, особый стиль одежды и украшений, поведения и речи, табуирование слов, которые нельзя произносить, вещей, которыми нельзя пользоваться, действий, которые нельзя совершать. Само тело человека, отбывавшего наказание в виде лишения свободы несет посвященным определенные знаки, свидетельствующие о его причастности к тюремной субкультуре. Мифическое значение приобретают в тюрьмах совместная трапеза, особенно преломление хлеба и чифирение, символизирующие высшую форму доверия друг к другу. Функцию поддержания единства заключенных выполняют мифы об идеализированных тюремных сидельцах - «бродягах», олицетворяющих образ мученика, страдальца, и мифы о легендарных ворах прошлого, олицетворяющих благородство и честь воровского мира.
В параграфе 2.3 «Мифологизация мест лишения свободы как средство распространения влияния тюремной субкультуры в России» подчеркивается, что одной из характерных особенностей тюремной субкультуры является ее стремление к экспансии, выражающееся в ее диффузии в массовую культуру, а одним из средств данной диффузии является мифологизация мест лишения свободы. Мифологизация тюрьмы целенаправленно осуществляется криминальными авторитетами для привлечения на свою сторону молодежи, деятелями «теневой» экономики, тесно связанными с криминалом, а также отдельными политиками, преследующими цель легитимации насилия как метода политической деятельности. Заинтересованные в мифологизации тюрьмы лица целенаправленно финансируют политтехнологов, журналистов, представителей искусства, которые, даже не всегда осознавая последствия своих действий, способствуют экспансии тюремной субкультуры. Проблема экспансии тюремной субкультуры осознается в настоящее время многими исследователями (М. Фуко, М. Платек, Я.И. Гилинский,
В.Г. Громов и др.), подчеркивающими недостаточную эффективность наказания в виде лишения свободы. В параграфе показано, что мифологизации тюрьмы в России способствуют глубокие традиции правового нигилизма, сформировавшийся в течение веков приоритет нравственного, а не правового регулирования общественных отношений, представление о несправедливости законов, в связи с чем наказание лиц, их нарушивших, зачастую не одобрялось, а осуждалось обществом, и, следовательно, заключенные вызывали не презрение и осуждение, а сочувствие. Преступление рассматривалось не столько как вина человека, сколько как его беда, связанная с его несчастной судьбой, сложившимися обстоятельствами, влиянием сатанинских сил. Мифологизация тюрьмы в настоящее время осуществляется средствами массовой информации, авторами литературных произведений и кинофильмов, романтизирующих заключенных, героизирующих или идеализирующих представителей криминалитета, пропагандирующих воровскую идеологию, «справедливость» тюремных норм и обычаев. Произведения искусства, убеждающие общество в том, что преступный мир монолитен и устойчив, что криминальное сообщество прогрессивно, способствуют распространению принципов, действующих в тюремной среде, в «вольный» мир. Причем если мифологизированное изображение мест лишения свободы в кинофильмах и телепередачах оказывает более сильное, но кратковременное воздействие на зрителя, то литература способна оказывать серьезное воздействие на нравственные и философские установки читателя, ее влияние более глубоко и продолжительно. Мифологизация мест лишения свободы осуществляется и с привлечением музыкального шоу-бизнеса, через так называемую блатную лирику и «русский шансон». Следствием экспансии тюремной субкультуры становится «призонизация», то есть распространение в обществе традиций, обычаев, ценностных установок, принятых в тюремной среде. Автором выделяется 3 волны «призонизации» современного российского общества. Первая из них приходится на период крушения царской империи, в связи с тем, что пришедшие тогда к власти люди в большинстве своем имели опыт пребывания на каторге или в тюрьмах. Вторая волна отмечается с середины 50-х годов XX века, когда начался процесс реабилитации лиц, прошедших через ГУЛАГ, привносящих тюремную субкультуру в обыденную жизнь. Третья волна «призонизации» начинается в 90-е годы XX в., когда авторитеты преступного мира начинают
/ (_
проникать во власть и в бизнес, и начинают активно финансировать процесс мифологизации тюрьмы с целью распространения в обществе принципов, принятых в тюремной среде. Об успешной экспансии тюремной субкультуры в настоящее время свидетельствую!' широкое распространение уголовного жаргона, следование «понятиям», а не закону в различных сферах общественной жизни, практики армейской «дедовщины», репрезентирующие тюремные традиции и нормы, рост насилия и жестокости в социуме, формирование толерантного отношения законопослушных граждан к преступлениям и преступникам.
В «Заключении» подводятся итоги работы, делается краткий вывод по диссертационному исследованию.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
1. Лысак И.В., Черкасова Ю.Ю. Тюремная субкультура в России. - Таганрог: Изд-во ТРТУ, 2006. - 112 с. (7/3,5 пл.).
2. Черкасова Ю.Ю. Тюремный социум: основные особенности // Философия в XXI веке: Международный сборник научных трудов. Выпуск 12. - Воронеж,
2007.-С. 267-271 (0,3 пл.).
3. Черкасова Ю.Ю. Ценности тюремного мира // Ценности интеллигибельного мира: Сборник статей Всероссийской научно-теоретической конференции. -Магнитогорск: ГОУ ВПО «МГТУ», 2008. - С. 322-325 (0,3 пл.).
4. Лысак И.В., Черкасова Ю.Ю. Методологические проблемы исследования тюремной субкультуры // Гуманитарные и социально-экономические науки.
2008. №5 (42). - С. 81-85 (0,75/0,375 пл.).
5. Черкасова Ю.Ю. Тюремная мифология в России: философский анализ. -Таганрог: Изд-во ТТИ ЮФУ, 2009. - 116 с. (7,25 пл.).
6. Черкасова Ю.Ю. Тюремная мифология как средство адаптации человека к условиям заключения // Гуманитарные и социально-экономические науки.
2009. №2. - С. 78-82 (0,56 пл.).
7. Черкасова Ю.Ю. Миф и его место в современной культуре // Миф -фольклор - литература: теория и практика изучения: Материалы международной научной заочной конференции (г.Караганда, 31 июля 2009 г.) - Караганда: Центр гуманитарных исследований, 2009. - С. 27-32 (0,38 пл.).
Отпечатано в типографии Технологического института Южного федерального университета ГСП 17, Таганрог, 28, Энгельса, 1
Подписано к печати 22.09.09. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная Офсетная печать. Усл. п. л. -1,0. Заказ № ИЗ. Тираж 100 экз.
Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Черкасова, Юлия Юрьевна
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1.
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ МИФА В ТЮРЕМНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ
КОНТЕКСТЕ
1.1. Миф и мифология и их место в современной культуре
1.2. Основания и специфика «естественного» мифотворчества в современном обществе
1.3. Целенаправленное мифотворчество как средство распространения влияния субкультур
ГЛАВА 2.
МИФОЛОГИЯ В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ И МИФОЛОГИЗАЦИЯ ТЮРЬМЫ В РОССИИ
2.1. Адаптивный потенциал тюремной мифологии
Введение диссертации2009 год, автореферат по философии, Черкасова, Юлия Юрьевна
Актуальность философского исследования мифа в контексте тюремной субкультуры обусловлена, с одной стороны, отмечающимися в современном обществе тенденциями ремифологизации общественных явлений и процессов и повышением исследовательского интереса к мифу как таковому, а с другой стороны, возрастающей экспансией тюремной субкультуры, чему во многом способствует мифологизация представлений о местах заключения.
В начале XXI века стало как никогда очевидно, что мир культуры чрезвычайно многообразен, что в нем сосуществуют высокое и низкое, героическое и трагическое, человечное и бесчеловечное. Уловить все многообразие культурных тенденций лучше всего позволяет концепция субкультур, позволяющая увидеть инварианты культурного развития, составить представление о нормах, ценностях, идеалах, представлениях о смысле жизни различных социокультурных общностей. Одной из таких субкультур и является тюремная субкультура, пожалуй, наиболее маргинальная из всех существующих субкультур и оттого — наиболее репрезентативная. В тюрьмах и колониях формируются совершенно особые нормы и ценности, специфичное мировосприятие, своеобразная символика и мифология. Хотим мы того или нет, тюремная субкультура является частью современной культуры и оказывает на нее определенное влияние. Причем, влияние тюремной субкультуры на культуру в целом усиливается в условиях ценностно-нормативного кризиса, переживаемого в настоящее время российским обществом.
В условиях рассогласования моральной и правовой регуляции, дисфункциональности основных социальных институтов в современном российском обществе отмечается рост криминализации, стирается сама возможность различения социально позитивного и негативного поведения1. В ситуации, когда традиционные ценности и нормы перестают разделяться большинством населения, наблюдается экспансия ценностей и норм преступного мира. В современном российском обществе царит правовой нигилизм, сущность которого состоит в негативно-отрицательном, неуважительном отношении к праву, законам, нормативному порядку. В повседневной речи россиян широко используются аргоизмы, первоначально возникшие в тюремных застенках. Такие слова, как «тусовка», «прикол», «мент», «беспредел», «базар», «разборка» не требуют специального пояснения при их употреблении не только в беседе с бывшим заключенным, но и с практически любым гражданином. «Блатные» или написанные в подобной стилистике песни звучат с экранов телевизоров и лидируют в ротациях известных радиостанций. Противостоять экспансии тюремной субкультуры можно, только детально изучив ее, что, несомненно повышает актуальность данного исследования.
Одним из наименее осмысленных философами аспектов тюремной субкультуры является тюремная мифология. Как правило, к ее исследованию обращались лишь филологи, рассматривавшие тюремные мифы как разновидность фольклора . Однако в настоящее время, и особенно в условиях современной России, такая недооценка тюремной мифологии недопустима, поскольку именно она является одним из существенных средств экспансии тюремной субкультуры, достаточно агрессивной по своей сути, в широкое социокультурное пространство.
Актуальность исследования тюремной мифологии возрастает и в связи с широкой распространенностью в современной России лишения свободы как вида наказания. Так, по данным В.М. Розина, если всего в мире насчитывается 8 миллионов заключенных, то одна восьмая всего тюремного населения Земли сидит в российских пенитенциарных учреждениях (при том,
1 Кривошеев В.В. Особенности аномии в современном российском обществе // СоцИс. 2004. №3. С. 93-97.
2 См.: Ефимова Е.С. Современная тюрьма: Быт, традиции и фольклор. М.: ОГИ, 2004. что россияне составляют лишь сороковую часть человечества). Каждый четвертый взрослый мужчина в нашей стране - бывший заключенный1. Ежегодно около одного процента трудоспособного населения России проходит через опыт тюремной жизни. Выходя на свободу, бывшие заключенные транслируют приобретенный опыт в социум, способствуя «призонизации» («отюрьмовлению», от англ. prison — тюрьма) страны. Исследователи уже давно бьют тревогу по этому поводу, подчеркивая, что одной из существенных функций тюрьмы является «производство делинквентности»2, «подготовка кадров» для преступного мира3. Люди, прошедшие тюрьму и приобщившиеся к тюремной субкультуре, несут в общество разрушительные и опасные «ценности». Незнание же тюремной мифологии или нежелание ее замечать лицами, работающими с осужденными, снижает эффективность противодействия насилию и жестокости.
Наконец, исследование тюремной мифологии актуально и по причине распространившейся в современной России сознательной мифологизации тюрьмы, осуществляющейся средствами массовой информации, авторами литературных произведений и кинофильмов, романтизирующих заключенных, героизирующих или идеализирующих представителей криминалитета, пропагандирующих воровскую идеологию, «справедливость» тюремных норм и обычаев. Мифологизация мест лишения свободы осуществляется при активной поддержке, в том числе и финансовой, авторитетов преступного мира, вербующих таким образом новых сторонников, деятелей «теневой» экономики, тесно связанных с криминалом, и отдельных политиков, преследующих цель легитимации насилия как метода политической деятельности. Только всестороннее философское осмысление тюремной мифологии позволит оценить ее место в современной
1 Розин В.М. Проблема преступности на фоне кризиса права и социальности // Философские науки. 2008. №5. С. 36.
2 Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999. С. 408.
3 Турбовский Я.С. Преступность. Необходимые извлечения из прошлого // Философские науки. 2008. №5. С. 27. культуре и противостоять экспансии тюремной субкультуры в социум посредством мифологизации мест лишения свободы.
Степень научной разработанности проблемы. Тюрьма, как «особый мир, ни на что не похожий» со своими особыми законами, нравами и обычаями1, достаточно давно привлекает внимание исследователей, однако изучению тюремных мифов до настоящего времени уделялось недостаточно внимания. В XIX — начале XX вв. исследователей в основном интересовали история тюремного заключения в России2, особенности личности заключенного3, тюремный жаргон и фольклор4. Фундаментальное исследование истории царской тюрьмы в России и психологии заключенных было проведено М.Н. Гернетом, который детально изучил основные типы пенитенциарных учреждений царской России и проанализировал влияние тюремного заключения на личность осужденного5. В советский период объектом внимания исследователей было, в основном, уголовное право, а также роль заключения под стражу в перевоспитании осужденного6.
С 90-х гг. XX в. исследователями начинает активно разрабатываться собственно проблематика тюремной, преступной и криминальной субкультур, исследуются нормы, ценности, ритуалы заключенных, возрастает интерес к артефактам тюремной субкультуры. В данном русле
7 8 0 работают Г.Ф. Хохряков , Ю.К. Александров , В.М. Анисимков ,
1 Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома // Собр. соч.: В 10 т. Т. 2. М.: Литература: Престиж книга: РИПОЛ классик, 2005. С. 197.
2 Свирский А.И. По тюрьмам и вертепам. М., 1895; Кеннан Дж. Сибирь и ссылка: Путевые заметки (18851886 года): В 2 т. СПб.: Блиц, 1999; Познышев С.В. Очерки тюрьмоведения. М.: Г.А. Леман и Б.Д. Плетнев, 1915.
3 Леонтьев Л. Осужденные. Киев, 1928; Шеффер М. Среди арестанток. Очерки тюремной жизни. СПб., 1907.
4 Попов В.М. Словарь воровского и арестантского языка. Киев, 1912; Потапов С.М. Словарь жаргона преступников: Блатная музыка. М.: МАЛМ, 1990.
5 Гернет М.Н. История царской тюрьмы: В 5 т. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1960-1963.
6 Дементьев С.И. Исправительно-трудовые учреждения. Краснодар: Изд-во Кубанского университета, 1980; Ковалев А.Г. Психологические основы исправления правонарушителя. М.: Юридическая литература, 1968.; Таратухин С.А. Преступное поведение. Социальные и психологические черты. М.: Юридическая литература, 1974.
7 Хохряков Г.Ф. Парадоксы тюрьмы. M.: Юридическая литература, 1991.
8 Александров Ю.К. Очерки криминальной субкультуры. М.: Права человека, 2002.
9 Анисимков В.М. Тюрьма и ее законы. Саратов: СГАП, 1998.
В. Дубягин1, В.Ф. Пирожков2. Серьезной проблемой при изучении тюремной субкультуры является несогласованность методологических позиций авторов, в связи с чем тюремная субкультура трактуется ими по-разному. Так, отечественный исследователь А.Н. Олейник понимает под тюремной субкультурой «совокупность норм и ценностей, преимущественно неписаных, структурирующих взаимодействия между находящимися в заключении людьми»3. Е.С. Ефимова подчеркивает, что «тюремная субкультура - это система, обладающая своим символическим языком и собственной картиной мира»4. Ю.М. Антонян, В.А. Верещагин и Г.Б. Калманов указывают, что тюремная субкультура «реализуется в неформальных нормах и правилах поведения, запретах и предписаниях, санкциях и поощрениях, в некоторых видах художественного творчества, она же закрепляет иерархию среды, устанавливает социальные роли. В совокупности все это образует нравственную и психологическую основу бытия лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы»5. Данные авторы отождествляют тюремную и криминальную субкультуры, другие исследователи разделяют их, указывая, что криминальная субкультура не ограничивается только местами лишения свободы. Несогласованность исследовательских позиций свидетельствует о том, что изучение тюремной субкультуры далеко от завершения.
Наименее изученным аспектом тюремной субкультуры является тюремная мифология. Несмотря на то, что в современной гуманитаристике наблюдается настоящий всплеск интереса к различным проявлениям мифического, миф в тюрьме не получил достаточного философского осмысления. В центре внимания отечественных исследователей находятся
1 Дубягин В. Следующая жертва - ты. Азбука безопасности. М.: Печатное дело, 1995.
2 Пирожков В.Ф. Законы преступного мира молодежи: Криминальная субкультура. Тверь: ИПП «Приз», 1994.
3 Олейник А.Н. «Жизнь по понятиям»: институциональный анализ повседневной жизни «российского простого человека» // ПолИс. 2001. №2. С. 40.
4 Ефимова Е.С. Современная тюрьма: Быт, традиции и фольклор. М.: ОГИ, 2004.
5 Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Калманов Г.Б. Тюремная субкультура и нейтрализация ее негативных проявлений // Государство и право. 1996. №10. С. 72. исторически конкретные типы мифологий1, проблемы становления мифологического мышления и специфика мифологического сознания , анализ существующих теорий мифа3, проблемы современной мифологии4 и специфика мифотворчества5. Ежегодно в России защищаются десятки диссертаций, посвященных исследованию различных аспектов мифа и мифологии6, Однако тюремные мифы исследуются, как правило, лишь филологами, рассматривающими их в русле фольклорной традиции.
Наиболее детально тюремная мифология в России рассмотрена в работах Е.С. Ефимовой, анализирующей ее в русле семиотической традиции в фольклористике7. Ею собран обширный материал, характеризующий мифологию, обрядность, артефакты тюремного мира. Однако глубокого анализа собранного материала в работах данного автора мы не увидим, что связано с отсутствием у исследователя четкой методологической позиции, глубокого понимания сущности мифа и его специфики. Необходимо также подчеркнуть, что большинство работников учреждений пенитенциарной системы в нашей стране и даже ученые-юристы, профессионально занимающиеся вопросами уголовно-исполнительного права, не имеют
1 Драч Г.В. Рождение античной философии и начало антропологической проблематики. М.: Гардарики, 2003. -318 с.; Наговицын А.Е. Древние цивилизации: общая теория мифа. М.: Академический проект, 2005. -656 с.
2 Режабек Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ). М.: Едиториал УРСС, 2003. - 304 е.; Пивоев В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира. Петрозаводск: Карелия, 1991. - 111 с.
3 Найдыш В.М. Философия мифологии: От античности до эпохи романтизма. М.: Гардарики, 2002. - 554 е.; Найдыш В.М. Философия мифологии: XIX - начало XXI века. М.: Альфа-М, 2004. - 544 с.
4 Гуревич П.С. Социальная мифология. М.: Мысль, 1983. - 176 е.; Осипов Г.В. Социальное мифотворчество и социальная практика. М.: Норма, 2000; Осипов Г.В. Социология и социальное мифотворчество. М.: Норма-Инфра-М, 2002; Ивушкина Е.Б., Несмеянов Е.Е. Современная мифология. Ростов-на-Дону: СКИАПП, 2000. - 82 е.; Кольев А.Н. Политическая мифология: Реализация социального опыта. M.: Логос-M, 2003.-384 с.
5 Ковалева Т.И. Мифотворчество как социальный процесс. Курск, 1999; Ульяновский А.В. Мифодизайн рекламы. СПб.: Институт личности, 1995. - 300 с.; Ульяновский А.В. Мифодизайн: коммерческие и социальные мифы. СПб: Питер, 2005. - 544 с.
6 См., напр.: Матецкая А.В. Процесс индивидуализации и мифологическое мышление в эпоху современности: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук, Ростов-на-Дону, 2007. — 47 е.; Корн М.Г. Миф в системе политической культуры: Автореф. дисс. . канд. филос. наук. М., 2008. - 23 е.; Козолупенко Д.П. Анализ мифопоэтического мировосприятия: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук. М., 2009. — 44 с.; СмазноваО.Ф. Миф как этос культуры в России XIX—XX веков: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук. Великий Новгород, 2009. - 37 е.; Тихонова С.В. Социальная мифология в коммуникационном пространстве современного общества: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук. Саратов, 2009. -41 е.; Цораев З.У. Миф и эпос как феномены сознания и социокультурной деятельности: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук, СПб., 2009.-37 с.
7 Ефимова Е.С. Указ. соч.; Ефимова Е.С. «Сон о доме» как элемент современного тюремного текста// Сны и видения в народной культуре. Мифологический, рел игиозно-мистический и культурно-психологический аспекты. М., 2001. представления о существовании тюремной мифологии, игнорируя в своей практической деятельности целый пласт тюремной субкультуры. Лишь в последние годы в работах отдельных юристов появились упоминания о тюремной или «пенитенциарной» мифологии1.
Хотя теоретические работы, посвященные изучению тюремной мифологии в России, практически отсутствуют, в распоряжении исследователей данной проблематики находится значительный эмпирический материал. К нему можно отнести мемуары, написанные л людьми, отбывавшими в прошлом наказание в виде лишения свободы ; произведения художественной литературы, авторами которых являются писатели, в той или иной степени знакомые с условиями тюремного заключения ; собрания тюремного фольклора и работы филологов, в которых предпринимаются попытки его анализа4; исследования психологов, посвященные влиянию тюремного заключения на личность осужденного5.
Все большее внимание ученых разных специальностей привлекает в последние десятилетия и проблема влияния тюрьмы на общество, экспансии тюремной субкультуры. Развивая традиции, заложенные М. Фуко6, современные российские исследователи обращаются к анализу влияния тюремной субкультуры на постсоветское общество, пытаясь выявить его
1 См., напр.: Громов В.Г. Кримииогенность мест лишения свободы и ее нейтрализация: Автореф. дисс. . д-ра юрид. наук. Тамбов, 2009. С. 10, 35.
2 Напр.: Бадаш С. Колыма ты моя, Колыма. Документальная повесть. Нью-Йорк: Effect Publishing Inc., 1986; Дзержинский Ф. Из дневника / Пер. Ф. Кон. Предисл. и прим. С. Дзержинской. Б. м.: Молодая гвардия, 1939. - 125 е.; Иванов-Разумник Р.В. Тюрьмы и ссылки. - Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953. - 225 е.; Лихачев Д.С. Воспоминания. СПб.: Logos, 1995. - 519 с.; МельшинЛ. В мире отверженных. Записки бывшего каторжника. - СПб.: Типо-литография Б.М.Вольфа, 1899. - 784 с.; Фигнер В.Н. Запечатленный труд, Т. 1-2. М.: Задруга, 1921-1922.
3 Напр., Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 10 т. Т. 2. Село Степанчиково и его обитатели: Повесть; Записки из Мертвого дома: Роман; Скверный анекдот: Рассказ. М.: Литература: Престиж книга: РИПОЛ классик, 2005. -512 е.; Леонов Л. Вор: Роман. М.: Профиздат, 1991. - 607 е.; Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ, 19181956: В 3 кн. Екатеринбург: У-Фактория, 2008; Чехов А.П. Остров Сахалин: (Из путевых записок) // Чехов А.П. Поли. собр. соч. и писем: В 30 т. Т. 14-15. М.: АН СССР: Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького, 1976. С. 39-372; Шаламов В. Колымские рассказы // Шаламов В. Собр. соч. М., 1998. Т. 2.
4 Напр., Левин Л.И. Блатная песня // Эстрада России. Двадцатый век. Лексикон / Под ред. Е.Д. Уваровой. М.: РОССПЭН, 2000; Шумов К.Э., Кучевасов С.В. Розы гибнут на морозе, малолетки - в лагерях. Рукописные тетради из камеры малолетних преступников // Живая старина. 1995. №1. С. 11—15.
5 Напр., Гернет М.Н. В тюрьме. Очерки тюремной психологии. / Под общ. ред. A.M. Винавера, A.H. Трайнина. M.: Право и жизнь, 1925. — 149 е.; Лебедев В.И. Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции. - M.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002.-407 с.
6 Фуко M. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. M.: Ad Marginem, 1999.-454 с. причины и механизмы, однако роль мифологии в этом процессе изучена недостаточно1.
Итак, несмотря на растущий интерес ученых к изучению тюремной субкультуры, тюремная мифология в России исследована явно недостаточно. Хотя в гуманитарной науке накоплен большой эмпирический материал, посвященный различным сторонам жизни в тюрьме, в том числе и тюремным мифам, его философское осмысление еще предстоит.
Объектом диссертационного исследования является тюремная субкультура как подсистема целостной системы культуры общества, представляющая собой совокупность образа жизни, норм, ценностей, мифов, ритуалов и культурных артефактов, выработанных лицами, отбывающими наказание в учреждениях пенитенциарной системы.
Предметом исследования выступает миф в контексте тюремной субкультуры.
Характеризуя предмет исследования, необходимо отметить, что термины «тюрьма» и «заключенные» будут использоваться в работе в расширительном, не юридическом смысле. Под «заключенными» в диссертации будут пониматься как лица, уже осужденные, так и подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений, в отношении которых в качестве меры пресечения применено заключение под стражу. Термин «тюрьма» используется также расширительно, она понимается как социокультурный институт, осуществляющий наказание в форме лишения свободы, и включающий различные учреждения пенитенциарной системы.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является философский анализ мифа в контексте тюремной субкультуры на
1 Олейник А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. М.: ИНФРА-М, 2001. - 418 с.; Громов В.Г. Криминогенность мест лишения свободы и ее нейтрализация. Автореф. дисс. . д-ра юрид. наук. Тамбов, 2009. — 51 е.; Катин В.И. Криминальный романтизм как явление культуры современной России. Автореф. дисс. . канд. культурологии. Саратов, 2007. - 20 е.; Блохин Ю.И. Призонизация как проблема исправления осужденных // Юридический вестник. 1999. №1. С. 88-89; ГилинскийЯ. Призонизация по-российски // Отечественные записки. 2003. №2. С. 434-441; Кочетков А. Криминальные проявления в культуре современной России // Законность. 2001. №5. С. 26-30. Ханипов Р.А. Укорененность криминальных и тюремных практик в культуре современного российского общества // Мир России. 2008. №3. С. 132-148. примере российской тюремной мифологии. В соответствии с поставленной целью работы представляется необходимым в ходе исследования решить следующие задачи:
• концептуализировать тюремную мифологию как разновидность современной мифологии и определить ее место в культуре;
• выяснить основания и специфику «естественного» мифотворчества в современном обществе и показать, какие из них присущи тюремным мифам;
• интерпретировать целенаправленное мифотворчество как явление культуры и как средство, позволяющее субкультурам осуществлять экспансию в широкое социокультурное пространство;
• выявить адаптивный потенциал российской тюремной мифологии;
• проанализировать «естественное» мифотворчество в России как средство консолидации тюремного социума;
• раскрыть роль мифологизации мест лишения свободы в распространении влияния тюремной субкультуры в современной России и показать последствия данного процесса.
Теоретико-методологические основы исследования. Исследование мифа в контексте тюремной субкультуры на примере российской тюремной мифологии проводилось на основе онтогносеологического подхода к исследованию культуры, суть которого заключается в безоценочном рассмотрении культуры как особой формы бытия — «вторичной реальности», «второй природы», создаваемой людьми; системного подхода и концепции субкультур, согласно которым субкультуры являются подсистемами культуры как целого и стремятся к расширению своих границ. С позиции этого подхода существенным свойством тюремной субкультуры является ее стремление к экспансии, а одним из средств его реализации является тюремная мифология. В работе применяется концепция мифического О.Ф. Смазновой, позволившая выявить нетождественность мифа и мифологии, и разграничить два вида современных (в том числе и тюремных) мифов: естественные и искусственные. Философское исследование тюремной мифологии основано на использовании диалектического подхода, прежде всего, принципов всесторонности рассмотрения, взаимосвязи и развития, а также междисциплинарного подхода, использующего выводы и теоретический потенциал различных дисциплин, в частности, юридических наук, психологии, филологии. При исследовании тюремных мифов применяются герменевтический и семиотический методы, логические приемы дедукции и индукции, анализа и синтеза, научного обобщения и систематизации.
Основной эмпирической базой исследования служат мемуары и художественные произведения, написанные людьми, отбывавшими в прошлом наказание в виде лишения свободы, опубликованный тюремный фольклор, а также работы криминалистов и психологов, непосредственно изучавших и описавших жизнь заключенных.
Гипотеза исследования. Миф выполняет в тюремной субкультуре двоякие функции. Он способствует консолидации заключенных и их адаптации к условиям лишения свободы, и вместе с тем, в современном обществе мифы о тюрьме являются одним из средств экспансии тюремной субкультуры в широкое социокультурное пространство.
Научная новизна диссертационного исследования и личный вклад автора в разработку проблемы заключаются в следующем:
• тюремная субкультура проанализирована с позиции системного подхода; обосновано, что, являясь частью культуры как системы, она, с одной стороны, базируется на глубинных социокультурных установках того или иного общества, с другой, - характеризуется определенной замкнутостью и конфронтационностью;
• доказано, что тюремной субкультуре свойственно стремление к экспансии, особенно усиливающееся в условиях кризиса господствующей культуры, разрушения доминирующей системы ценностей;
• тюремная мифология рассмотрена с философских позиций, к ее исследованию применен методологический подход О.Ф. Смазновой, позволяющий разграничить в ней «естественные», то есть спонтанно возникающие, и «искусственные» — целенаправленно создаваемые — мифы;
• выявлен адаптивный потенциал российской тюремной мифологии, позволяющий осужденным примириться с условиями заключения и расширить хотя бы субъективно количество поступающей к ним позитивной информации;
• исследована социально-практическая и регулятивная функции мифов в российской тюрьме; показано, что они консолидируют заключенных с целью противостояния работникам пенитенциарных учреждений путем обоснования неформальных норм, действующих в тюрьме, и утверждения авторитета отдельных категорий осужденных;
• целенаправленное мифотворчество рассмотрено в качестве одного из средств распространения влияния субкультур, утверждения присущих им ценностей и норм; обосновано, что целенаправленная мифологизация тюрьмы, осуществляющаяся в настоящее время в России средствами массовой информации, авторами литературных произведений и кинофильмов, а также с привлечением музыкального шоу-бизнеса, способствует «призонизации» современного российского общества.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Тюремная субкультура, представляющая собой совокупность образа жизни, норм, ценностей, мифов, ритуалов, культурных артефактов, выработанных лицами, отбывающими наказание в учреждениях пенитенциарной системы, консолидирует заключенных, помогает им переносить трудности, связанные с лишением свободы. Выработанные в рамках тюремной субкультуры нормы и ценности, с одной стороны, противостоят принятым в обществе, а с другой стороны, имеют тенденцию к выходу за рамки учреждений пенитенциарной системы.
2. В условиях ценностно-нормативного кризиса в обществе, разрушения разделяемой большинством населения системы ценностей и провозглашения свободы выбора ценностных ориентиров, субкультуры, в том числе и тюремная, стремятся утвердить присущие им ценности и нормы в широком социокультурном пространстве. Причем на стадии диффузии ценностей именно мифология становится весьма востребованной, а целенаправленное мифотворчество выступает в качестве одного из наиболее эффективных средств распространения в обществе традиций, обычаев, ценностных установок, присущих тюремной субкультуре.
3. В тюремной мифологии можно выделит мифы «искусственные», целенаправленно создаваемые и имеющие основной целью распространение влияния тюремной субкультуры, и мифы «естественные», спонтанно возникающие в местах лишения свободы, способствующие консолидации тюремного социума и служащие средством психологической защиты личности заключенного, снижения испытываемого им эмоционального дискомфорта.
4. Важнейшей функцией «естественных» мифов в местах лишения свободы является адаптивная. В условиях жесткой регламентации всех сторон жизни заключенного, невозможности удовлетворить ряд существенных потребностей, недостатка сенсорной информации мифы играют роль психологического защитного механизма, смягчающего повседневные столкновения людей с реальностью тюремного мира. Они позволяют осужденным примириться с условиями содержания под стражей, компенсируют недостаток поступающей к ним информации, дают надежду на лучшее будущее.
5. Существенными функциями мифов в местах лишения свободы являются социально-практическая и регулятивная функции. Мифы консолидируют заключенных с целью противостояния работникам пенитенциарных учреждений, способствуют утверждению неформальных норм, действующих в тюрьме, поддержанию порядка, повышению авторитета отдельных категорий осужденных. 6. «Искусственная» мифологизация мест лишения свободы в России осуществляется при активной поддержке преступного сообщества, вербующего таким образом новых сторонников, деятелей «теневой» экономики, тесно связанных с криминалом, и отдельных политиков, преследующих цель легитимации насилия как метода политической деятельности. Заинтересованные в мифологизации тюрьмы лица целенаправленно финансируют политтехнологов, журналистов, представителей искусства, которые, не всегда осознавая последствия своих действий, способствуют экспансии тюремной субкультуры.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертационного исследования способствуют расширению знания о месте и роли мифов в современной культуре. Предложенный авторский подход к исследованию тюремной мифологии позволяет системно анализировать имеющийся богатый эмпирический материал. Теоретические материалы исследования могут быть использованы для дальнейшей разработки актуальных проблем философии культуры и философской антропологии. Материалы диссертационной работы могут быть использованы при чтении курсов философии культуры, философской антропологии и культурологии, а также могут применяться работниками пенитенциарных учреждений в их практической деятельности.
Апробация работы. Результаты исследования докладывались и обсуждались на научно-методических семинарах кафедры философии Технологического института Южного федерального университета, заседании отдела послевузовской подготовки и социальных, гуманитарных наук Северо-Кавказского научного центра высшей школы, Всероссийской научно-теоретической конференции «Ценности интеллигибельного мира» (Магнитогорск, МГТУ, 2008), 7-й Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодежь XXI века
- будущее российской науки» (Ростов-на-Дону, май 2009), Международной научной конференции «Миф - фольклор - литература: теория и практика изучения» (Казахстан, Караганда, июль 2009). Основные положения диссертации отражены в двух монографиях и пяти научных статьях, две из которых - в журналах, входящих в перечень ВАК РФ. Общий объем опубликованных работ составляет 16,54 печ. л. (авторский вклад — 12,68 печ. л.).
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, в каждой из которых содержится по три параграфа, заключения и списка использованной литературы, включающего 224 источника. Общий объем работы составляет 155 страниц машинописного текста.
Заключение научной работыдиссертация на тему "Миф в контексте тюремной субкультуры"
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализ мифа в контексте тюремной субкультуры на примере российской тюремной мифологии, проведенный в диссертационном исследовании, позволил сделать следующие выводы.
• Миф — это определенная форма мироощущения, специфическое образное, чувственное, не поддающееся логическому объяснению представление об окружающей действительности, обеспечивающее целостность внутреннего мира человека и единство определенных социокультурных общностей. Источником мифов выступает механизм: коллективной знакосозидающей деятельности, в ходе которой моделируется окружающая реальность и структурируется социум.
• Мифология - это внешнее, преимущественно вербальное оформление мифов, фиксация мифов в устной речи или в тексте. Именно в таком виде - в виде нарратива - мифы чаще всего доступны для изучения, хотя сам миф, совершенно не обязательно предполагает речевое оформление, а может проявляться в чувственных образах, символике, изображениях, обрядах. Мифичность способна существовать в минимальных речевых конструкциях, а то и вообще вне их.
• Можно выделить 2 типа социальных мифов: «искусственные» и «естественные». Миф «искусственный» целенаправленно творится; хотя и не каждый продукт подобного творчества при этом действительно становится мифом. Источник такого мифа - индивидуальное или индивидуально-коллективное действие, более или менее осознанная и целенаправленная активность мифотворцев. «Искусственный» миф находит свое выражение в художественно-артистических опытах, религиозном новаторстве, политических технологиях. Миф «естественный» образует социокультурную основу коллективного сознания, он формируется без целенаправленного вмешательства, зачастую не выражен вербально, что вызывает существенные трудности при его изучении. Рассказать «естественный» миф можно, именно в таком виде он, как правило, и доступен исследователям, но только в значительной степени утратив сам миф, то есть исказив смысл этой формы существования мифического.
• В современном мифе гносеологическая функция практически утрачивается, и на первый план выходят функции социально-практические и адаптивные. С одной стороны, современный миф служит средством консолидации общества и средством обеспечения личностного равновесия, эмоционального комфорта, с другой — является средством манипулирования сознанием социальных групп. Востребованность мифологии, в том числе и тюремной, в современном обществе во многом связана с процессами секуляризации культуры, в ходе которой разрушается традиционная система ценностей и провозглашается мнимая свобода выбора ценностных ориентиров.
• Склонность к мифотворчеству присуща всякому личностному сознанию, она базируется на глубинных особенностях человеческой психики и, как правило, осуществляется в ситуациях, когда человек попадает в новую, особенно враждебную социальную среду, вызывающую острую эмоциональную реакцию и невозможность или нежелание объяснять принципы ее функционирования рациональными средствами. В таких условиях формируются мифы, представляющие собой эмоционально-ценностные конструкции, призванные компенсировать недостаток информации об окружающей действительности, смягчить негативизм этой информации и невозможность или нежелание ее рационального осмысления. Причем, поскольку эмоциональное восприятие в данной ситуации выходит на первый план, «естественные» мифы редко находят вербальное выражение в естественной среде своего формирования.
• Структурирование действительности, поиск смысловой связи, осуществляемые в ходе мифотворчества, осуществляются с использованием принципа бинарных оппозиций, согласно которому все предметы и явления мира противопоставляются попарно. Особую роль в мифотворчестве играют топографические и хронографические компоненты. Мифотворчеству свойственна аксиологическая интерпретация времени, его восприятие как цикличного, построение хронологии на основе календаря памятных дат или личностно-биографическом датировании. Мифическое пространство - это интеллектуальный конструкт, также несущий аксиологичекую окраску и представленный пространством незнаемого и пространством известного.
• Целенаправленное мифотворчество, представляющее собой сознательное создание «искусственных» мифов определенными субъектами, является одним из средств распространения влияния субкультур, утверждения присущих им ценностей и норм.
• Стремление субкультур к экспансии особенно усиливается в условиях кризиса господствующей культуры, роста в ней деструктивных тенденций, разрушения доминирующей системы ценностей, в условиях аномии, следствием которой может стать архаизация, ведущая к обнажению примитивных слоев культуры. Субкультуры стремятся заполнить возникающий в условиях кризиса ценностный вакуум, распространяя присущие им нормы и ценности, и именно мифология становится в таких условиях весьма эффективной и востребованной.
• Тюремная субкультура является подсистемой целостной системы культуры общества, представляет собой совокупность образа жизни, норм, ценностей, мифов, ритуалов, культурных артефактов, выработанных лицами, отбывающими наказание в учреждениях пенитенциарной системы. С одной стороны, тюремная субкультура замкнута, закрыта для непосвященных. Она консолидирует заключенных, становится основным фактором, компенсирующим в той или иной степени тяжесть лишений, связанных с отбыванием наказания, и этому во многом способствуют процессы «естественной» мифологизации мест заключения. Однако, с другой стороны, тюремная субкультура стремится к расширению своих границ, выходит за пределы пенитенциарной системы, чему способствует целенаправленная мифологизация мест лишения свободы.
• Тюремная мифология России представлена двумя типами мифов: «естественными», возникающими спонтанно в местах лишения свободы и выполняющими адаптивные и консолидирующие функции, и «искусственными», то есть целенаправленно создаваемыми мифами о тюрьме, призванными способствовать экспансии тюремной субкультуры и легитимации насилия в обществе.
• Жесткая регламентация всех сторон жизни, невозможность удовлетворить ряд существенных потребностей, необходимость постоянного общения с людьми, вызывающими у одних презрительное отношение, а у других страх, недостаток сенсорной информации, существенно затрудняют процесс адаптации заключенных и оказывают негативное воздействие на их психику. В этой ситуации одним из средств адаптации человека к условиям заключения становится тюремная мифология. Попадая в тюремную среду, человек мифологизирует процесс адаптации к ней. Мифы играют роль психологического защитного механизма, смягчающего повседневные столкновения людей с реальностью тюремного мира. В тяжелых условиях тюремного заключения именно «естественное» мифотворчество становится средством психологической защиты, позволяющим сохранять психику в определенном равновесном состоянии.
• В тюремной мифологии проявляются такие свойства мифа, как структурирование действительности с использованием принципа бинарных оппозиций, использование архетипических образов, восприятие времени, основанное на принципе повторения, круговорота, хронология, основанная на календаре памятных дат, сопряженность с ритуалом. Тюремная субкультура строится вокруг смысловой оси сакральное-профанное, верх-низ, тотем-табу.
• Мифы в местах лишения свободы выполняют социально-практическую и регулятивную функции. Они консолидируют заключенных с целью противостояния работникам пенитенциарных учреждений, способствуют утверждению неформальных норм, действующих в тюрьме, поддержанию порядка, утверждению авторитета отдельных категорий осужденных.
• Тюремный миф неразрывно связан с ритуалом и проявляется в нем. Сам процесс перехода человека из «вольной жизни» в жизнь тюремную ритуализирован и мифологизирован, причем эти ритуалы вырабатывались не только самими заключенными, но и работниками пенитенциарной системы, с целью противопоставления преступников другим людям и нивелирования различий между самими осужденными. Ритуалы «приобщения» к тюремной субкультуре (в частности, присвоение тюремного имени, «прописка»), выполняют консолидирующие функции, способствуют утверждению иерархии заключенных и «освящают» нормы, действующие в тюремной среде. Мифическое значение приобретают в тюрьмах совместная трапеза, особенно преломление хлеба и чифирение, символизирующие высшую форму доверия друг к другу. Функцию поддержания единства заключенных выполняют мифы об идеализированных тюремных сидельцах - «бродягах», олицетворяющих образ мученика, страдальца, и мифы о легендарных ворах прошлого, олицетворяющие благородство и честь воровского мира.
• Одним из средств распространения влияния тюремной субкультуры является мифологизация тюрьмы, которая целенаправленно осуществляется криминальными авторитетами для привлечения на свою сторону молодежи, деятелями «теневой» экономики, тесно связанными с криминалом, а также недобросовестными политиками. Заинтересованные в мифологизации тюрьмы лица целенаправленно финансируют политтехнологов, журналистов, представителей искусства, которые, даже не всегда осознавая последствия своих действий, способствуют экспансии тюремной субкультуры.
• Мифологизации тюрьмы в России способствуют глубокие традиции правового нигилизма, сформировавшийся в течение веков приоритет нравственного, а не правового регулирования общественных отношений, представление о несправедливости законов, в связи с чем наказание лиц, их нарушивших, зачастую не одобрялось, а осуждалось обществом, и, следовательно, заключенные вызывали не презрение и осуждение, а сочувствие. Преступление рассматривалось не столько как вина человека, сколько как его беда, связанная с его несчастной судьбой, сложившимися обстоятельствами, влиянием сатанинских сил.
• Мифологизация тюрьмы в настоящее время осуществляется средствами массовой информации, авторами литературных произведений и кинофильмов, романтизирующих заключенных, героизирующих или идеализирующих представителей криминалитета, пропагандирующих воровскую идеологию, «справедливость» тюремных норм и обычаев. Произведения искусства, убеждающие общество в том, что преступный мир монолитен и устойчив, что криминальное сообщество прогрессивно, способствуют распространению принципов, действующих в тюремной среде, в «вольный» мир. Причем если мифологизированное изображение мест лишения свободы в кинофильмах и телепередачах оказывает более сильное, но кратковременное воздействие на зрителя, то литература способна оказывать серьезное воздействие на нравственные и философские установки читателя, ее влияние более глубоко и продолжительно. Мифологизация мест лишения свободы осуществляется и с привлечением музыкального шоу-бизнеса, через так называемую блатную лирику и «русский шансон».
• Следствием экспансии тюремной субкультуры становится «призонизация», то есть распространение в обществе традиций, обычаев, ценностных установок, принятых в тюремной среде. Об успешной экспансии тюремной субкультуры в настоящее время свидетельствуют широкое распространение уголовного жаргона, следование «понятиям», а не закону в различных сферах общественной жизни, практики армейской «дедовщины», репрезентирующие тюремные традиции и нормы, рост насилия и жестокости в социуме, формирование толерантного отношения законопослушных граждан к преступлениям и преступникам.
Список научной литературыЧеркасова, Юлия Юрьевна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"
1. Абрамкин В.Ф. Поиски выхода. М.: Права человека, 1996. — 240 с.
2. Абрамкин В., Чижов Ю. Как выжить в советской тюрьме. Красноярск: Агентство «Восток», 1992. 192 с.
3. Аверинцев С.С. Заметки к будущей классификации типов символа // Проблемы изучения культурного наследия / Под ред. Г.В. Степанова. М.: Наука, 1985.-400 с.
4. Азаренко С.А. Миф // Современный философский словарь / Под общ. ред. В.Е. Кемерова. М.: Академческий проект, 2004. — С. 398-404.
5. Александров Ю.К. Очерки криминальной субкультуры. М.: Права человека, 2002. 152 с.
6. Алпеева Т.М. Социальный миф: сущность, структура. Минск: Университетское, 1992. 207 с.
7. Анисимков В.М. Тюремная община: «Вехи» истории. Историко-публицистическое повествование. Саратов: СГАП, 1993. 72 с.
8. Анисимков В.М. Тюрьма и ее законы. Саратов: СГАП, 1998. 104 с.
9. Антонян Ю. К чему приговаривает суд? // Правители преступного мира. — М.: Зеленый парус, 1992. С. 42-53.
10. Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Калманов Г.Б. Тюремная субкультура и нейтрализация ее негативных проявлений // Государство и право. 1996. №10.-С. 72-79.
11. Бабель И. Беня Крик: Киноповесть. М.: Круг,1928. 95 с.
12. Бадаш С. Колыма ты моя, Колыма. Документальная повесть. Нью-Йорк: Effect Publishing Inc., 1986.
13. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточно-славянских обрядов. СПб.: Наука, 1993. — 258 с.
14. Баландин А.И. Мифологическая школа в русской фольклористике: Ф.И. Буслаев. М.: Наука, 1988. 224 с.
15. Бахтин B.C. «Муркина» история // Нева. 1997. № 4. С. 229-232.
16. Барт Р. Мифологии // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. М.: Прогресс, 1989.-616 с.
17. Батищев В. Постоянная преступная группа. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1994. 119 с.
18. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М.: Международные отношения, 2000. 239 с.
19. Бердяев Н.А. Я и Мир объектов. Опыт философии одиночества и общения // Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М: Республика, 1994.-С. 230-317.
20. Блохин Ю.И. Призонизация как проблема исправления осужденных // Юридический вестник. 1999. №1. С. 88-89.
21. Богданова О.А. Процесс секуляризации и кризис личности в западной культуре XX века. Ростов-на-Дону: Изд-во РГЭУ, 2001.
22. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000. 258 с.
23. Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А. Функциональная асимметрия человека. М.: Медицина, 1988. 225 с.
24. Быков В.М. Криминалистическая характеристика преступных групп. Ташкент: ТВШ МВД СССР, 1986. 70 с.
25. Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1971. Т. 1.
26. Веселовский АН. Статьи о сказке. 1868-1890 // Полн. собр. соч. М—Л.: Изд-во АН СССР, 1938.-Т. 16.-368 с.
27. Вундт В. Миф и религия / Пер. В. Базарова и П. Юшкевича. Под ред. Д.Н. Овсянико-Куликовского. СПб.: Брокгауз Эфрон, 1913.
28. Вундт В.К. К вопросу о происхождении языка. Звукоподражание и звуковые метафоры // Воронин С.В. Фоносемантические идеи в зарубежном языкознании. Л.: ЛГУ, 1990. С. 58-66.
29. Гардзонио С. Русская провинция между мифом и стереотипом в «русском шансоне» // Russian Literature. LIII (2003). P. 181-201.
30. Гвишиани Д.М. Теоретико-методологические основания системных исследований и разработка проблем глобального развития // Системные исследования. Методологические проблемы. М.: Наука, 1982. — С. 7-25.
31. Геращенко Л.Л. Реклама как миф: Дисс. . д-ра филос. наук. М., 2006. — 294 с.
32. Гернет М.Н. В тюрьме. Очерки тюремной психологии. / Под общ. ред. A.M. Винавера, А.Н. Трайнина. М.: Право и жизнь, 1925. 149 с.
33. Гернет М.Н. История царской тюрьмы: В 5 т. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1960-1963. Т. 1. 384 с., Т. 2. — 583 е., Т. 3.-431 е., Т. 4.-303 е., Т. 5.-340 с.
34. Гилинский Я.И. Криминология. СПб.: Питер, 2002. 384 с.
35. Гилинский Я. Призонизация по-российски // Отечественные записки. 2003. №2.-С. 434-441.
36. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: Наука, 1987. 217 с.
37. Гражданское общество, правовое государство и право («круглый стол» журналов «Государство и право» и «Вопросы философии») // Государство и право. 2002. №1.
38. Громов В.Г. Криминогенность мест лишения свободы и ее нейтрализация: Автореф. дисс. . д-ра юрид. наук. Тамбов, 2009. — 51 с.
39. Губман Б.Л. Миф и религия // Культурология. XX век: Энциклопедия / Гл. ред., сост. и авт. проекта С.Я. Левит; Отв. ред. Л.Т. Мильская: В 2-х т. СПб.: Университетская книга, 1998. Т. 2. С. 53-54.
40. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972. — 318 с.
41. Гуревич П.С. Контркультура // Культурология. XX век. Энциклопедия: В 2-х т. Т. 1. СПб.: Университетская книга: 000 «Алетейя», 1998. С. 322— 323.
42. Гуревич П.С. Культурология. М.: Гардарики, 2001. 336 с.
43. Гуревич П.С. Социальная мифология. М.: Мысль, 1983. 176 с.
44. Гуревич П.С. Философская антропология. М.: Вестник, 1997. 443 с.
45. Гуров А. Красная мафия. М.: Самоцвет: МИКО «Коммерческий вестник», 1995.-352 с.
46. Дементьев С. И. Исправительно-трудовые учреждения. Краснодар: Изд-во Кубанского университета, 1980. 96 с.
47. Дзержинский Ф. Из дневника / Пер. Ф. Кон. Предисл. и прим. С. Дзержинской. Б. м.: Молодая гвардия, 1939. 125 с.
48. Дубровский Д.И. Существует ли внесловесная мысль? // Вопросы философии. 1977. №9. С. 97-104.
49. ДубягинВ. Следующая жертва — ты. Азбука безопасности. М.: Печатное дело, 1995.-431 с.
50. Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В Ют. Т. 2. Село Степанчиково и его обитатели: Повесть; Записки из Мертвого дома: Роман; Скверный анекдот: Рассказ. М.: Литература: Престиж книга: РИПОЛ классик, 2005. -512 с.
51. Драч Г.В. Рождение античной философии и начало антропологической проблематики. М.: Гардарики, 2003. — 318 с.
52. Древнегреческо-русский словарь / Под ред. С.И. Соболевского. М.: Госиздат, иностр. и нац. словарей, 1958. Т. 2.
53. Евин И.А. Синергетика мозга и синергетика искусства. М. Ижевск: Институт компьютерных исследований, 2005. - 163 с.
54. Еникеев М.И. Энциклопедия. Общая и социальная психология. М.: Изд-во ПРИОР, 2002. 560 с.
55. Ефимова Е.С. «Сон о доме» как элемент современного тюремного текста // Сны и видения в народной культуре. Мифологический, религиозно-мистический и культурно-психологический аспекты. М., 2001.
56. Ефимова Е.С. Современная тюрьма: Быт, традиции и фольклор. М.: ОГИ, 2004. 398 с.
57. Жиганец Ф. «Мой дядя, падло, вор в законе.» (русская классическая поэзия в блатных переводах). Ростов-на-Дону: Красное знамя, 1995.
58. Иванов Вяч. Две стихии в современном символизме // Золотое руно. 1908. №3^4. С. 86-87.
59. Иванова Е.В. К проблеме нового культурного героя в мифотворчестве XX века // Известия Уральского государственного университета. 2005. № 34. -С. 63-71.
60. Иванов-Разумник Р.В. Тюрьмы и ссылки. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953.-225 с.
61. Ивушкина Е.Б., Несмеянов Е.Е. Современная мифология. Ростов-на-Дону: СКИАПП, 2000. 82 с.
62. Кабо В. Вечное настоящее // Австралийская мозаика. Сидней. 2005. №8. — С. 57-74.
63. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: Петрополис, 1996. — 415 с.
64. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М.: Политиздат, 1990. -415 с.
65. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001.-832 с.
66. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. 784 с.
67. Кассирер Э. Техника политических мифов // Октябрь. 1993. №7. С. 153164.
68. Катин В.И. Криминальный романтизм как явление культуры современной России: Автореф. дисс. . канд. культурологии. Саратов, 2007. 20 с.
69. Кеннан Дж. Сибирь и ссылка: Путевые заметки (1885-1886 года). СПб.: Блиц, 1999. Т. 1.-392 е., Т. 2.-400 с.
70. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу (Становление греческой философии). М.: Мысль, 1972.-312 с.
71. Кириллова Н.Б. Мифотворчество в медиакультуре // Общественные науки и современность. 2005. №5. С. 155-165.
72. Ковалев А.Г. Психологические основы исправления правонарушителя. М.: Юридическая литература, 1968. 134 с.
73. Ковалева Т.И. Мифотворчество как социальный процесс. Курск, 1999.
74. Козолупенко Д.П. Анализ мифопоэтического мировосприятия: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук. М., 2009. 44 с.
75. Кольев А.Н. Политическая мифология: Реализация социального опыта. М.: Логос-М, 2003. 384 с.
76. Корн М.Г. Миф в системе политической культуры: Автореф. дисс. . канд. филос. наук. М., 2008. — 23 с.
77. Косов А.В. Социальная философия и феномен мифологизации // Ученые записки. 2004. №3 (41). С. 43^19.
78. Кох К., Гринфилд С. Как рождается сознание? // В мире науки. 2008. №1. -С. 46-53.
79. Контарев А.А. Идеи российской государственности. Ростов-на-Дону: РЮИ МВД России, 2000.
80. Кочетков А. Криминальные проявления в культуре современной России // Законность. 2001. №5. С. 26-30.
81. Кривоносов А.Т. К проблеме авербального мышления // Философские науки. 1990.№2. С. 40-42.
82. Кривошеев В.В. Особенности аномии в современном российском обществе // СоцИс. 2004. №3. С. 93-97.
83. Кристи Н. Борьба с преступностью как индустрия. 2-е изд. М.: РОО «Центр содействия реформе уголовного правосудия», 2001. 224 с.
84. Кристи Н. Ответ насилию // Милиция. 2002. №8.
85. Кристи Н. В поиске чудовищ // Милиция. 2002. №9.
86. Кутырев В.А. Традиция и ничто // Философия и общество. 1998. №6. — С. 170-182.
87. Лебедев В.И. Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. - 407 с.
88. Левин Л.И. Блатная песня // Эстрада России. Двадцатый век. Лексикон / Под ред. Е.Д. Уваровой. М.: РОССПЭН, 2000.
89. Леви-Строс К. Мифологики: В 4 т. М.: Флюид, 2006-2007.
90. Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Академический проект, 2008.-555 с.
91. Легостаева О.В. О взаимосвязи языка и мышления // Философские науки. 1990. №2.-С. 37-40.
92. Леонов Л. Вор: Роман. М.: Профиздат, 1991. 607 с.
93. Леонтьев Л. Осужденные. Киев, 1928.
94. Лихачев Д.С. Воспоминания. СПб.: Logos, 1995. 519 с.
95. Лихачев Д.С. Картежные игры уголовников // Статьи ранних лет (сборник). Тверь: Тверское областное отделение Российского фонда культуры, 1993. С. 45-53.
96. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы // Лихачев Д.С. Избранные работы. Л.: Худ. литература, 1987. Т. 1. С. 261-654.
97. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. С. 22-186.
98. Лосев А.Ф. Миф — развернутое магическое имя // Лосев А.Ф. Миф — Число Сущность / Сост. А. А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1994. - С 218-232.
99. Лотман Ю.М. О мифологическом коде сюжетных текстов // Сборник статей по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1973. С. 86-90.
100. Лотман М.Ю., Успенский Б.А. Миф имя - культура // Ученые записки Тартусского ун-та. Вып. 308. Труды по знаковым системам, VI. Тарту, 1973.-С. 282-305.
101. Лысак И.В., Черкасова Ю.Ю. Тюремная субкультура в России. -Таганрог: Изд-во ТРТУ, 2006. 112 с.
102. Максимов С.В. Сибирь и каторга. СПб., 1900.
103. Масленченко С.В. Субкультура хакеров как порождение информатизации общества: Дисс. . канд. культурологии. СПб., 2008. -20 с.
104. МасловВ. Проблемы совершенствования поощрительных норм в уголовно-исполнительном праве. М., 2000.
105. Матецкая А.В. Процесс индивидуализации и мифологическое мышление в эпоху современности: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук. Ростов-на-Дону, 2007. 47 с.
106. Мелетинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. М.: Изд-во РГГУ,, 1998.-575 с.
107. Мелетинский Е.М. Мифологические теории XX века на Западе // Вопросы философии. 1971. №7. С. 163-171.
108. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука ГРВЛ, 1976. - 407 с.
109. Мельник Л.И. Особенности молодежных субкультур на примере хип-хопа: Дисс. . канд. филос. наук. Ростов-на-Дону, 2007. 165 с.
110. Мельшин Л. В мире отверженных. Записки бывшего каторжника. — СПб.: Типо-литография Б.М. Вольфа, 1899. 784 с.
111. Мещерякова Э.И. Персональный миф и психологическое консультирование. Томск: ТГУ, 2001. 178 с.
112. Милн Л.Дж., МилнМ. Чувства животных и человека. М.: Мир, 1966. -304 с.
113. Мифотворчество: две стратегии // Философские науки. 2008. №11. — С.105-106.
114. Мишучков А.А. Специфика и функции мифологического сознания // Credo. 2000. № 6(24).
115. Можейко М.А. Мифология // Новейший философский словарь: 3-е изд., исправл. — Минск: Книжный Дом. 2003. С. 634-638.
116. Мудрагей Н.С. Античный миф и его роль в возникновении философии (изучая наследие Ольги Михайловны Фрейденберг) // Философские науки. 2008. №11.-С. 107-121.
117. Наговицын А.Е. Древние цивилизации: общая теория мифа. М.: Академический проект, 2005. 656 с.
118. Найдыш В.М. Философия мифологии: От античности до эпохи романтизма. М.: Гардарики, 2002. — 554 с.
119. Найдыш В.М. Философия мифологии: XIX — начало XXI века. М.: Альфа-М, 2004. 544 с.
120. Насонова JI.И. Мифотворчество обыденного сознания // Философские исследования. 1993. №1.-С. 46-60.
121. Неклюдов С.Ю. Структура и функции мифа // Мифы и мифология в современной России / Под ред. К. Аймермахера, Ф. Бомсдорфа, Г. Бордюкова. М.: АИРО-ХХ, 2000. С. 17-38.
122. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое // Ницше Ф. По ту сторону добра и зла: Сочинения. М.: Эксмо; Харьков: Фолио, 2004. -С. 87-114.
123. Новгородцев П.И. О своеобразных элементах русской философии права // Новгородцев П.И. Сочинения. М.: Раритет, 1995. С. 375-377.
124. Олейник А.Н. «Жизнь по понятиям»: институциональный анализ повседневной жизни «российского простого человека» // ПолИс. 2001. №2.-С. 40-51.
125. Олейник А. Маргиналы или мажоры: как субкультура становится элементом культуры // Неприкосновенный запас. 2004. №4 (36). С. 96— 100.
126. Олейник А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. М.: ИНФРА-М, 2001. 418 с.
127. Осипов Г.В. Социальное мифотворчество и социальная практика. М.: . Норма, 2000. 543 с.
128. Осипов Г.В. Социология и социальное мифотворчество. М.: Норма-Инфра-М, 2002.-616 с.
129. Пашинина Д.П. Неопределенность мифа и особенности организации мифопоэтической картины мира // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 2001. №6. С. 88-107.
130. Пивоев В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира. Петрозаводск: Карелия, 1991. 111 с.
131. Пирожков В.Ф. Законы преступного мира молодежи: Криминальная субкультура. Тверь: И1111 «Приз», 1994. 135 с.
132. ПлатекМ. Влияние тюрьмы на общество (польский контекст) // Отечественные записки. 2008. №2 (41). С. 299-303.
133. Подлесских Г., ТерешенокА. Воры в законе: бросок к власти. М.: Художественная литература, 1994. 254 с.
134. Познышев С.В. Основы пенитенциарной науки. М., 1923. 342 с.
135. Познышев С.В. Очерки тюрьмоведения. М.: Г.А. Леман и Б.Д. Плетнев, 1915.-302 с.
136. Попов В.М. Словарь воровского и арестантского языка. Киев, 1912. -127 с.
137. Потапов С.М. Словарь жаргона преступников: Блатная музыка. М.: МАЛМ, 1990.- 196 с.
138. Потебня А.А. Из записок по теории словесности: Поэзия и проза. Тропы и фигуры. Мышление поэтическое и мифическое. Харьков, 1905.
139. Почепцов Г.Г. Имиджелогия: теория и практика. Киев: АДЕФ-Украина, 1997.-390 с.
140. Прокофьев В.Ф. Тайное оружие информационной войны: атака на подсознание. М.: СИНТЕГ, 2003. 408 с.
141. Психология. Словарь / Под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. М.: Политиздат, 1990. — 494 с.
142. РеанА.А. Психология личности. Социализация, поведение, общение. СПб.: «прайм-Еврознак», 2004. — 416 с.
143. Режабек Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ). М.: Едиториал УРСС, 2003.-304 с.
144. Розин В.М. Возобновление мифа в образовании, науке и искусстве // Философские науки. 2008. №11. С. 89-104.
145. Рубинштейн C.JI. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 2006. — 712 с.
146. Савельев Ю.Б. Взаимодействие субкультур как фактор социокультурного развития: Дис. канд. филос. наук. Луганск, 1997. — 182 с.
147. Свирский А.И. По тюрьмам и вертепам. М., 1895.
148. Сельвинский И. Мотькэ-Малхамовес // Русский воровской рассказ. М.: Амфора, 2008. 447 с.
149. Серебрянников Б.А. К проблеме «Язык и мышление» (всегда ли мышление вербально?) // Известия Академии наук СССР. Сер. литературы и языка. 1977. №1. С. 9-17.
150. Сикевич З.В. Молодежная культура: «за» и «против». Заметки социолога. Л.: Лениздат, 1990. 204 с.
151. Ситников А.П., Гришин Е.В. Мифы и их роль в электоральном поведении // Философские науки. 2008. №11. С. 135-143.
152. Смазнова О.Ф. Время и этос мифа. Диалектика мифотворчества в русской культуре XIX-XX веков. Великий Новгород: НовГУ. 2007. — 324 с.
153. Смазнова О.Ф. Диалектика социального мифотворчества // Электрон, ресурс. Режим доступа:http://www.mion.novsu.ac.ru/gev/projects/seminar/Smaznova.pdf.
154. Смазнова О.Ф. Миф как этос культуры в России XIX-XX веков: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук. Великий Новгород, 2009. — 37 с.
155. Соболева Н.И. Социальная мифология: социокультурный аспект // Социологические исследования. 1999. №10. С. 145-148.
156. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ, 1918-1956: В 3 кн. Ч. III-IV: опыт художественного исследования. Екатеринбург: У-Фактория, 2008. -560 с.
157. Спасибенко С.Г. Дорога длиною в жизнь: социализация взрослых // Социально-гуманитарные знания. 2002. № 6. С. 83-102.
158. Стручков Н.А., Брызгалов В.Н. Классификация осужденных к лишению свободы и определение им вида исправительно-трудовой колонии. Киев: Министерство охраны общественного порядка УССР, 1967. 110 с.
159. Субкультурные объединения молодежи: критический анализ: Препр. докл. всесоюз. науч. конф. «Культура и ее роль в активизации человеческого фактора», 1987 г. / Отв. ред. И.К. Кучмаева. М.: Б. и.,1987.-99 с.
160. Тайбаков А.А. Преступная субкультура // Социологические исследования. 2001. №3. С. 90-94.
161. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989. 573 с.
162. Таратухин С.А. Преступное поведение. Социальные и психологические черты. М.: Юридическая литература, 1974. 244 с.
163. Тахо-Годи А.А. Греческая мифология. М.: Искусство, 1989. 304 с.
164. Теоретическая культурология / Гл. ред. К.Э. Разлогов. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга: РИК, 2005.
165. Тихонова С.В. Социальная мифология в коммуникационном пространстве современного общества: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук. Саратов, 2009. 41 с.
166. Топоров В.Н. Окно // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С.А. Токарев. М.: Сов. энциклопедия, 1991. Т. 2. С. 250.
167. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М.: Наука,1988.-С. 7-60.
168. Тощенко Ж.Т. Время мифов и пути их преодоления // Социологические исследования. 2006. №1. С. 37-45.
169. Трахтенберг В.Ф. Блатная музыка («жаргон» тюрьмы). СПб., 1908. — 69 с.
170. Турбовский Я.С. Преступность. Необходимые извлечения из прошлого // Философские науки. 2008. №5. С. 12-35.
171. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука -ГРВЛ, 1983.
172. Тюрьмы и права человека: Материалы российско-британского юридического семинара. Москва 27-29 мая 1996 / Под общ. ред. Б. Бауринга; Московский исследовательский центр по правам человека. М.: Эребус, 1997.-222 с.
173. Ульяновский А.В. Мифодизайн рекламы. СПб.: Институт личности, 1995.-300 с.
174. Ульяновский А.В. Мифодизайн: коммерческие и социальные мифы. СПб: Питер, 2005. 544 с.
175. Ульяновский А.В. Современный социальный миф как проект // Философские науки. 2008. №11. С. 122-134.
176. Универсальный энциклопедический словарь. М.: Большая российская энциклопедия, 2002. 1552 с.
177. Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М.: Прогресс, 1978. 325 с.
178. Фаворский В.А. Об искусстве, о книге, о гравюре. М.: Книга, 1986. — 239 с.
179. Фигнер В.Н. Запечатленный труд. Т. 1-2. М.: Задруга, 1921-1922.
180. Флиер А.Я. Культурология для культурологов. М. Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2002. — 492 с.
181. Флоренский П.А. Итоги // Эстетические ценности в системе культуры. М.: Ин-т филос. АН СССР, 1986. С. 122-132.
182. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. / Пер. Г.В.Барышниковой; Лит. ред. Е.Е. Соколовой, Т.В. Родионовой. М.: Наука, 1989. -455 с.
183. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Наука, ГРВЛ, 1978.-320 с.
184. Фролова Л.И. Социально-психологические механизмы экспансии криминальной субкультуры // Преступность и культура / Под ред. А.И. Долговой. М.: Норма-ИНФРА-М, 1999.
185. ФукоМ. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999.-454 с.
186. Ханипов Р.А. Укорененность криминальных и тюремных практик в культуре современного российского общества // Мир России. 2008. №3. -С. 132-148.
187. Характеристика осужденных к лишению свободы. По материалам специальной переписи 1999 г. / Под ред. А.С. Михлина. М., 2001. -464 с.
188. Хейзинга И. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс-Академия, 1992. 464 с.
189. Хмель А. Деньги спрячь в тушенке // Правители преступного мира. Сост.: А. Гуров, В. Рябинин. М.: Зеленый парус, 1992. С. 179-193.
190. Хоружая С.В. Смысловая сфера культуры: модусы кризисного развития: Автореф. дисс. . д-ра филос. наук. Ростов-на-Дону, 2008. — 54 с.
191. Хохряков Г.Ф. Парадоксы тюрьмы. М.: Юридическая литература, 1991. 224 с.
192. Хюбнер К. Истина мифа. М.: Республика, 1996. 448 с.
193. Чехов А.П. Остров Сахалин: (Из путевых записок) // Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Т. 14-15. М.: АН СССР: Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького, 1976. С. 39-372.
194. Чикурова М.А. Мифы как фактор функционирования политической сферы российского общества (социологический анализ): Автореф. дисс. . канд. социол. наук. М., 2007. -28 с.
195. Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология. М.: Проспект, 2005. -472 с.
196. Цивьян Т.В. К семантике «дома» в балканских загадках // Материалы симпозиума по вторичным моделирующим системам. 1(5). Тарту, 1974. С. 218.
197. Цораев З.У. Миф и эпос как феномены сознания и социокультурной деятельности. Автореф. дисс. . д-ра филос. наук, СПб., 2009. 37 с.
198. Шаламов В. Колымские рассказы // Шаламов В. Собр. соч. М., 1998. Т. 2.
199. Шапарь В.Б. От тюрьмы и сумы не зарекайся. Обычаи и психология преступного мира. Ростов-на-Дону: Феникс, 2004. 491 с.
200. Шелов-Коведяев Ф.В. Сознание — миф — жизнь // Общественные науки и современность. 2007. №4. С. 28-48.
201. Шемякин Ф.Н. К вопросу о соотношении слова и наглядного образа // Мышление и речь. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 5-48.
202. Шендрик А.И. Субкультура // Социологическая энциклопедия / Гл. ред. В.Н. Иванов.: В 2 т. Т. 2. М., 2003. С. 609-610.
203. Шеффер М. Среди арестанток. Очерки тюремной жизни. СПб., 1907.
204. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. М.: Мысль, 1993.-663 с.
205. Шумов К.Э., Кучевасов С.В. Розы гибнут на морозе, малолетки в лагерях. Рукописные тетради из камеры малолетних преступников // Живая старина. 1995. №1. - С. 11-15.
206. Шур Э.М. Наше преступное общество. М.: Прогресс, 1977. — 328 с.
207. Щепанская Т.Б. Символика молодежной субкультуры: Опыт этнографического исследования системы, 1986-1989 гг. СПб.: Наука, 1993.-340 с.
208. Щепанская Т.Б. Традиции городских субкультур // Современный городской фольклор. М.: РГГУ, 2003. С. 27-33.
209. ШюцА. Чужак // ЩюцА. Избранное: Мир, светящийся смыслом М.: Российская политическая энциклопедия, 2004. С. 533-549.
210. Элиаде М. Космос и история: Избранные работы. М.: Прогресс, 1987. -312 с.
211. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во МГУ, 1994. -144 с.
212. ЮнгК.Г. Архетип и символ / Сост. и вступ. статья A.M. Руткевич. М., 1991.-304 с.
213. Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. Киев: Post-Royal, 1996. 384 с.
214. Юнг К.Г. Поздние мысли // Юнг К.Г. Дух Меркурий. М.: Канон, 1996. -384 с.
215. Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М.: Прогресс-Универс, 1993. -332 с.
216. Юнг К.Г. Психология бессознательного. М.: Канон, 1994. 320 с.
217. Яковенко И.Г. Цивилизация и варварство в истории России // Общественные науки и современность. 1995. №4. С. 66-78, №6. С. 78— 85; 1996. №3. С. 104-1 И, №4. С. 87-97.
218. Якушин Н. Дети в тюрьме // Правители преступного мира. М.: Зеленый парус, 1992.-С. 128-160.
219. Ярская В.Н. Время в эволюции культуры: Философские очерки. Саратов: Изд-во СГУ, 1989. 152 с.
220. Arnheim R. Visual Thinking. Berkeley: University of California Press, 1969.
221. Mc Luhan M. The Mechanical Bride. Folklore of Industrial Man. London, 1967.
222. Platek M. Prison Subculture in Poland // International Journal of Sociology of Low. 1990. November. Vol. 18. №4. P. 459-472.
223. Tuan Yi-Fu. Spase and Place. The Perspective of Experience. 9th ed. Minneapolis London: University of Minnesota Press, 2002. - P. 85-100.
