автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.04
диссертация на тему: Миниатюра верхней Армении (XIII-XIV вв.)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Миниатюра верхней Армении (XIII-XIV вв.)"

Го ОД I 7 ПАП

¿ази.изи'иь ¿и'ипа'пьБпмэ-аиъ ЧФЗП^ЗПКЪЪЬРЬ иэч-изь'и ичит-ьигьизь ЦРЧЬиБЬ Ь'иизьэпьз

4пр[тГш(ушЪ Ь.1-Г1Гш ит^Ьгф

РИГ2Р ¿изеь ииъриъчигэпьр-зпм.с /хт-хт/г^./

(З-Ь. 00. 03 — «4Ьри{шр|11зит» ^ишЬик^тгир^ииГр

ир^Ьитшдфттр^Ъ г^п^1ппр[1 ^[ипш^шЬ щииф5шЪ[1 Яицд1Гщ1| шшЬЬш^пигир^Ь

иьчиач-ьр

ЬРЬЧ1Гъ 1997р.

ИНСТИТУТ ИСКУССТВ НАЦИОНАЛЬНОЙ АКАДЕМИИ НАУК РЕСПУБЛИКИ АРМЕНИЯ

Корхмазян Эмма Мушеговна

МИНИАТЮРА ВЕРХНЕЙ АРМЕНИИ /ХШ-ХГ/вз./

по специальности "Изобразительное искусство" /¿Ь. 00. 03/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора искусствоведения

ЕРЕВАН 1997 г.

UgJummmliFp ujuiinpuiutniLbL t 1ГштЬЬшг).шршЪп11Г — ¿uijiuumuibji ¿mbpuiiqhinmPjiub 4umun]_uipnLpjuibb uiapbpbp lTui£mng}i uibi{mb fifib ¿.bamq.php|i ^ЬиифтпиппчГ 'Пшгшп'ЬшЦшЬ [¡Ьг).гф1Гщ|ипиЬЬр.

Upi[buinm^tiinnLpjm\j rj.nljinnp4 T.uiqmpjuib 4fiq.bb ¿ni}fiuibbbut) SuipuiuipmujbinniPjiub rj-nlpimp^ ¿ujupiuPjuib LTnupmi} LTiupq.uip|i Upilhuinuiq.fiinnt.pjiiib rjnljinnp' UmSmi[iup[imbli b[bbui Ufifuijhij) Unuiguiiniup ^шсцГш^Ьрщт.р.риЬ. ЬрЬ.ш1ф uihiniuljuili q.bi\uipi(huinuil]uib jiliumjiumun

IlmglAujmbnLpjnubi] Ijuijuibuqnt fc « f » _ ___iL___1997 p.

dmifp ja. ¿¿4-U.U Upijbuinji fibumfiinnLinruiT (fiiuughlf Uuipguii

Puiruiiuifjuib iqnq^. 24q., 5-ptj. fiurplj), 01Б iTaiutiuiq.|iimiiljU[li (unpfipr^nLiT: U,inbbm|ununi.pjuib fibin IjmpbLti h buibnpuibuiL II Ч-1Ш Upi[bumji |1Ъиифтгаиф %ршг).шршЪп>.и: .. <—

Uinhbiufununipjmb ubr^iTuiq.[ip|] uiauiFi]m& fc «St »______1997p.

iruiubiuq.fimuiljuib funpfipr].fi qtiuuuljiiib fuiptnrarLUip, uipi|bumuiq.funnLpjuib рЬ^Ьш&пи

w

Работа выполнена в Институте древних рукописей им. Маштоца -Матенадаране при Правительстве Республики Армения Официальные оппоненты:

Доктор искусствоведения - Казарян Виген Оганесович Доктор архитектуры - Асрагян Мурад Маргарович Доктор искусствоведения - Мачавариани Елена Михайловна Ведущая организация: Ереванский государственный художественный институт. yj

Защита состоится " " ------------ 1997 г., в /j" часов, в

Институте Искусств HAH РА /адрес: пр. Маршала Баграмяна, 24г, V этаж/ на заседании Специализированного совета 016. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института искусств HAH РА. . /'Г

АвтореФерат диссертации разослан" 7/'" —-------1997г.

Ученый секретарь Специализированного Совета, кандидат искусствоведения А' Чтян

АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ. Сохранившиеся до наших дней армянские средневековые иллюстрированные рукописи являются памятниками, наиболее полно отразившими особенности художественного мышления создавшего их народа. В силу исторических судеб страны, часто подвергавшейся нашествиям и опустошениям, миниатюрная живопись явилась тем видом изобразительного искусства, который дошел до нас в наилучшей сохранности. Создавались рукописи не только в мирные времена, но и в смутные годы войн и тяжкого иноземного ига, не только в самой Армении, но и на чужбине, в армянских колониях, основывавшихся в различных странах Востока и Запада.

Исследование памятников книжной живописи Армении началось еще в конце прошлого столетия. На сегодня имеется уже немало трудов, посвященных армянской миниатюре - определены основные пути ее развития, охарактеризованы отдельные школы и художественные направления, выявлено творчество многих миниатюристов. Однако богатое рукописное наследие армянского народа таит в себе еще немало неразрешенных проблем. Освещены и исследованы далеко не все центры армянской письменной культуры, неизученной остается и деятельность многих труженников письма и книжной живописи.

К числу малоизученных принадлежат и рукописные памятники Верхней Армении /Бардзр Хайка/ - одной из провинций северозападной части исторической Армении. Данному региону принадлежит исключительная роль в наследии национальной культуры. Здесь, еще в древности, находились крупнейшие центры культуры языческой Армении. Не потеряли они своего значения и в период раннего и зрелого средневековья.

Самые ранние, дошедшие до нас иллюстрированные рукописи этого региона относятся к Х-ХП вв. /они частично исследованы Т. А. Измайловой/. Намного больше сохранилось их от последующего периода - ХШ-ХГУ вв., времени, когда культура и искусство Верхней Армении переживали пору бурного расцвета. Именно в это время здесь было создано немало подлинных шедевров искусст-

ва письма и книжной живописи, некоторые из которых уже привлекали к себе внимание специалистов. Между тем, целый ряд памятников миниатюры ХШ-Х1У вв., связанных своим происхождением со скрипториями данного региона, впервые исследованы в данной работе и введены в научный оборот.

ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Целью настоящего исследования является выявление и изучение еще одного центра письма и книжной живописи средневековой Армении - Бардзр Хайка /Верхней Армении/, определение места и значения искусства миниатюры данного региона в истории национального искусства. Проделана работа по выявлению истоков миниатюрной живописи Верхней Армении, прослежены ее связи как с искусством других центров армянской письменности, так и с византийскими памятниками.

Важными проблемами настоящей работы явились выявление и изучение не исследовавшихся до сих пор памятников книжной живописи Верхней Армении, а также творческого наследия мастеров их создавших. В работе рассматриваются также некоторые аспекты эстетических воззрений той эпохи, отразившиеся в трудах видного ученого, церковного и общественного деятеля, поэта и педагога, жившего во второй половине ХШ в., Иованнеса Ерзынкаци, выходца из крупнейшего духовного центра Верхней Армении, города Ерзынка.

Выявлено также значение центров письменности данного региона в Формировании искусства книжного оформления, наиболее ранние образцы которого связаны своим происхождением со скрипториями Верхней Армении.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА. Новым словом или освещенными по-новому являются следующие положения настоящей работы:

1/ тема диссертации - "Миниатюра Верхней Армении ХШ-Х1У вв." до сих пор не была предметом специального исследования. Лишь отдельные миниатюры некоторых иллюстрированных в этой провинции рукописей публиковались в общих трудах и альбомах, посвященных армянской миниатюре, причем наибольшее внимание

уделялось памятникам Х1-ХПвв. Исключение составляют четыре рукописи интересующего нас времени, которым посвящены специальные исследования: 1/Мушский Чарынтыр или Гомилиарий /А. Матевосян, Когда и где был написан Мушский Чарынтыр, "ВестникМатенадарана", №9, Ереван, 1969, с. 137-162, на арм. яз./, Ерзынкайская Библия 1269 года /С. Тер-Нерсесян, Ерзынкайская Библия, Иерусалим №1925, "Эчмиадзин", 1966, № Х1-Х11, с. 28-39, на арм. яз./.Евангелие Таргманчац/ Л. Чугасзян, Григор Цахкох, Ереван, 1986. А. Матевосян, Евангелие Таргманчац, "Эчмиадзин", 1992, № 1Х-Х1, с. 102-114, 1993, № 1-Ш, с. 105-118. на арм. яз. / и Каринское евангелие 1230 года /М. Чанашян, Армянская миниатюра, т. I, Венеция, 1966, с. 58-62, на арм. яз./. Нами же насчитано свыше ста рукописей Верхней Армении, созданных в Х1П-XIV вв., исследование значительной части которых проводится впервые.

2/ Мы выбрали данный отрезок времени в деятельности центроз письменности Верхней Армении по той причине, что искусство этой провинции ХШ-ХГ/вв. является наименее исследованным, а между тем это был период большого расцвета культуры и искусства данного региона, который А. Кюрдян назвал золотым веком в истории развития духовой культуры этого края /А. Кюрдян, Ериза и область Екелеац, Венеция, 1953, с. 151, на арм. яз./.

3/ исследование художественного убранства рукописей Верхней Армении указанного периода позволило выделить три основные группы памятников, дающие возможность проследить определенную эволюцию в развитии миниатюрной живописи интересующей нас провинции. Исходя из этого, изучаемые нами рукописи мы представляем в хронологическом порядке, поэтапно. Так, рукописи хп-начала ХШ в. дают богатый материал для изучения Формирования искусства оформления, в частности, основных Форм маргинальных узоров. Некоторые их элементы оказали определенное влияние на развитие искусства книжного оформления киликийских рукописей. Начиная с третьего десятилетия ХШ в. замечается обратное явление - киликийская

миниатюра начинает играть важную роль в развитии искусства миниатюры Верхней Армении.

Наиболее сложным и интересным представляется книжное искусство данного региона в XIV в. Вначале этого столетия выде -ляется группа памятников, отразивших влияние искусства па-леологовского ренессанса. Несколько позже, к середине XIV в., наблюдается появление нового художественного направления, в котором своеобразно сочетаются традиции местного, палео-логовского и киликийского искусства.

МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ. В данном исследовании использованы рукописные Фонды Матенадарана им Маштоца, Института рукописей им. К.Кекелидзе АН Республики Грузия, Российской государственной библиотеки в Москве, Российской Национальной библиотеки Санкт-Петербурга, Публичной библиотеки им. С. Щедрина, Института Народов Азии и Гос. Эрмитажа Санкт-Петербурга, Библиотеки армянской конгрегации мхитаристов в Вене, а также описания и Фотоматериалы Библиотеки мхитаристов в Венеции, Собрания рукописей армянского Патриархата в Иерусалиме, рукописных Фондов Британского музея. Парижской Национальной библиотеки, Фрирской Галереи Искусств и Бод-леанской библиотеки в США. В своей работе мы опирались на труды Г. Овсепяна, А. Кюрдяна, С. Тер-Нерсесян, Л. Дурново, Л. Хачикяна, Т. Измайловой и др.

При анализе образцов миниатюрной живописи Верхней Армении мы пользовались методом их сопоставления как с образцами искусства других центров армянской писменности,, так и с искусством народов не только христианского мира, но и мусульманского Востока. Искусство книжной живописи Верхней Армении представлено на Фоне историко-филологических изысканий.

ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ РАБОТЫ. Настоящей работой в историю искусства Армении введено исследование еще одного центра письменной культуры - провинции Верхняя Армения. Ав -тором выявлен целый ряд памятников, а также имен миниатюристов, которые до сих пор не были известны специалистам. Это

позволило дополнить новыми данными историю армянской миниатюры.

Отдельные положения работы были представлены в докладах и сообщениях как на республиканских, так и международных научных конференциях и симпозиумах, а также нашли отражение в ряде публикаций автора, представленных в списке научных трудов /43 наименования/.

Данные настоящего исследования могут быть использованы как в общих трудах по истории армянской миниатюры, так и в лекциях в высших учебных заведениях, посвященных вопросам средневекового искусства.

Работа снабжена кратким каталогом использованных рукописей. В виде приложения представлен альбом, содержащий 102 фотографических воспроизведений с миниатюр рукописей Верхней Армении.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ . ГЛАВА I. ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЙ ОЧЕРК И ИСТОКИ МИНИАТЮРНОЙ ХИВОПИСИ ВЕРХНЕЙ АРМЕНИИ.

В первой части гнавы дается краткое изложение исторических судеб этого края. Верхняя Армения /Бардзр Ханк/ являлась одной из провинций исторической Армении, занимавшей ее северно-западную часть. В нее входили десять областей: Даранали, Аруц, Торгом, Екелеац, Хахтик, Мананалн, Мындзур, Дерджан, Спер, Карин. Последняя область, с одноименным глазным городом, дала позднее название и всей провинции, именовавшейся также Карно ашхар /Каринский край, ныне Эрзерумский вилайет в Турции/. В армянском географическом труде VII века, "Ашхарацуйце", дается следующее объяснение наименованию провинции:" ...как показывает само название "Верхняя Армения", местность эта расположена намного выше не

только остальных областей Армении, но и всего окружающего мира, поэтому страну эту и назвали вершиной мира". /С. Еремян, Армения по "Ашхарацуйуу", Ереван, 1963, с. 106, на арм. яз./.

Издавна города Верхней Армении находились на перекрестке важных транзитных путей, что весьма способствовало развитию здесь ремесел, торговли, культуры и искусства. В древние времена на этой территории находились крупнейшие центры поклонения языческим божествам, в честь которых возводились храмы. С принятием христианства города Верхней Армении становятся центрами новой религии - на местах разрушавшихся капищ возводились церкви. Согласно свидетельству историков, область Екелеац, провинции Верхней Армении, явилась колыбелью христианства в Армении. В конце IV в. Григорием Просветителем здесь были основаны церкви во имя апостола Фаддея и Иоанна Крестителя. А в городе Ерезе /Ерзынка/, на месте храма богини Анаит, была построена церковь во имя Богородицы.

На протяжении веков области Верхней Армении нередко подвер -гались агрессии - византийцы, арабы, вновь византийцы, сельджуки, татаро-монголы...

Несмотря на частую смену властителей и вхождение в состав различных административных объеденений, территория Верхней Армении продолжала, вплоть до XVI века, оставаться заселенной, преимущественно, армянами. Расположенные здесь центры армянской духовной культуры, тесно связанные с исконно местными традициями, вопреки, а вернее, благодаря постоянно существовавшей опасности Физического истребления, являлись оплотами сохранения национальной культуры. Близ города Ерзынка, при монастыре Аваг ванк, существовала высшая духовная школа-университет, поддерживавший связи с подобными школами как в восточной Армении, так и в Киликии. Активной была деятельность скрипториев. Здесь создавались и хранились многочисленные рукописи, лишь часть которых дошла до наших дней.

Хотя в письменных источниках термин "Бардзр Хайк" ветре -

чается довольно редко, однако мы сохранили старое название этого региона, продолжавшего из века в век жить своими обычаями и традициями, что ярко проявилось в создававшемся здесь искусстве, в частности, в книжной живописи.

В интересующей нас период, в ХШ-ХР/ вв., провинция эта, как впрочем и вся страна, находилась под властью татаро-монголов. Первое появление их в ряде мест было воспринято не так трагично по той причине, что не успевшие еще принять ислам татары вступили первоначально в борьбу с сельджукскими эмирами -жестокими угнетателями армянского народа. Историк ХШ века Киракос Гандзакеци, писал по этому поводу следующее: "...распространилась о них /татарах/ ложная молва, будто они маги и христиане по вере, будто творят чудеса и пришли отомстить мусульманам за притеснения христиан: говорили, будто у них церковь походная и крест чудотворный... и эта ложная молва заполонила страну. Поэтому население страны не стало укрепляться..." /Киракос Гандзакеци, История Армении, перевод с древнеармянского, предисловие и кимментарий Л. Ханларян, Москва, 1976, с. 138 /. Однако, очень скоро пришлось убедиться в обратном. Монголы захватывали города и селения, все подвергая огню и мечу. Разорения к грабежи в короткое время довели страну до полного обнищзния. И все же, по прошествии некоторого времени, политика завоевателей несколько изменилась. Стремление монголов создать на завоеванных территориях мощное централизованное государство требовало укрепления экономики страны, что было невозможно осуществить без привлечения местных сил /Л. Бабаян, Социально-экономическая и политическая история Армении в ХП1-Х1У вв., Москва, 1969, с. 142/. А в ряде областей на них возлагалась и определенная доля административного управления. Так произошло и в ряде областей Верхней Армении.

В различных армянских исторических источниках дается различная оценка монголов, что в каждом конкретном случае зави-

село от степени жестокости, или же, напротив, от терпимости того или иного правителя по отношению к местным Феодалам и духовенству. Однако, вобщем монголы проводили довольно коварную политику постепенного ослабления местных Феодальных родов, с целью полного захвата их владений. Понимая грозящую им опасность, многие представители армянских княжеских родов скрывались в то время под монашеской рясой, что помогало им сохранить хотя бы часть своих прежних владений: они передавали их церквам, которые пользовались определенными привилегиями и, тем самым, меньше подвергались ограблениям /Л. Хачикян, Памятные записи армянских рукописей XIV в., Ереван, 1950, с. IX-XV. Л. Бабаян, ук. соч., с 146/. Несколько либеральная, на первых порах, политика монголов по отношению к церкви способствовала тому, что в ряде мест это вызвало оживление внутренней жизни монастырей, становившихся, более чем когда-либо, средоточием национальной духовной культуры. Что касается очагов письменности Верхней Армении, то их активизация в ХШ-Х1У вв. тесно связана также с тем обстоятельством, что области этой провинции получили к данному времени относительное самоуправление -непосредственными правителями некоторых из них, вплоть до XV в., были месные армянские князья /Э. Багдасарян, Армянское княжество Ерзынка в ХШ-ХГУ вв., "Вестник общественных наук" № 2, Ереван, 1970, с. 44, на арм. яз./. В этот период здесь была относительно мирная обстановка, способствовшая созидательной жизни, развитию культуры и искуства. Столица области Екелеац, город Ерзынка, сохранял значение крупного культурного центра до середины XV в. В это время вновь оживились торговые отношения между различными странами Запада и Востока, и в этих связях города Верхней Армении играли немаловажную роль. В общественной жизни этого времени значительную роль начинают играть торговцы и ремесленники. Они объединялись в особые союзы , так называемые "амкарства", которые охватывали людей общих занятий и общего социально-экономического положения. Исследования показали, что подобные объединения ремесленников

существовали в Армении еще в К-Х вв. /В. Абраамян, Ремесла и организации ремесленников в Армении в 1Х-Х вв., Ереван, 1946, на арм. яз./. До нас дошел устав молодежной организации, существовавшей в городе Ерзынка, которая во многом напоминала союзы ремесленников /Л. Хачикян, "Братство", организованное в Ерзынка в 1280 году, "Известия АН Арм. ССР", Ереван, 1951, №12, с 73-84 на арм. яз./. Эта организация, тесно связанная с церковью, объединяла людей общих занятий и носила название "братство". При некоторых отличиях от амкарств, братства во многом с ними схожи. Поэтому по сохранившемуся уставу ерзынкайского братства можно составить приблизительное представление о правилах и уставах амкарств. Исследования писменных источников показали, что молодежные организации /т.е. "братства"/ имели в условиях Армении ХШ-Х1Увв. и некоторые особенности, связанные с необходимостью защищать но только свои интересы, но часто интересы и безопасность родного города, особенно а периоды нашествий или осады со стороны иноземных захватчиков. Видимо поэтому такие братства играли одновременно и важную роль в качестве вооруженной силы. В выработанных канонах таких братств значительное место уделено вопросу взаимопомощи между представителями братств различных городов, что имело чрезвычайно важнее значение в условиях потерявшей государственность Армении.

Специалистами отмечено и таксе следствие развития городов, как определенное обмирщение в мировоззрении данной эпохи. Наряду с церковной литературой и поэзией, большого развития достигает и светская, отражавшая отдельные стороны окружающей действительности. Поэзия того времени становится достоянием более широкого круга читателей, в числе которых были и ремесленники. Л. Хачикян приводит ряд образцов светской поэзии, создавшихся по заказу членов братств. К числу авторов таких произведений принадлежат и выходцы из столицы области Екелеац - Иованнес и Костандин Ерзынкаци.

Иэучение образцов миниатюрной живописи Верхней Армении ХШ-Х1У вв. позволяет проследить черты обмирщения и в этой области искусства.

Вторая часть первой главы посвящена истокам миниатюрной живописи Верхней Армении.

Ознакомление с миниатюрами рукописей, вышедших из скрипториев этой провинции, показывает, что они часто довольно различны по своим художественным принципам, манере исполнения и стилю. Это не удивительно, если учесть обширные связи данного региона с различными районами коренной и киликийской Армении, а также с другими странами. Что касается ХШ-ХГу вв., то для этого неспокойного времени характерными были частые переселения из областей центральной и восточной Армении в ее западные районы, а также за пределы страны. В этот период появилось в Верхней Армении немало переселенцев из Ани, городов Тарона, Васпуракана и других областей. Все это, несомненно, способствовало проникновению сюда традиций иных художественных школ средневековой Армении. Однако местные, исконные традиции были сильны и прослеживаются по целому ряду признаков. Чтобы уяснить особенности этих традиций , прежде чем перейти к изучению миниатюрной живописи Верхней Арменни ХШ-Х1У вв., необходимо обратиться к памятникам более ранним, связанных своим происхождением с данным регионом. Поскольку большинство ранних памятников армянской миниатюры явились темой специальных исследований Т. Измайловой, то мы, в определенной степени, использовали результаты ее изысканий, добавив к ним наши наблюдения и дополнив их необходимыми уточнениями.

Самые ранние дошедшие до нас рукописи Верхней Армен/ли -это Евангелия № 2877 к № 6264. Их иллюстрации £0 сих пор датировались концом XII в. Наши исследования показали, что рукописи зти были иллюстрированы на столетие раньше - в конце XI в. В художественном оформлении обеих рукописей особое место уделено орнаменту ( в узорах которого преобладают лиственные

мотивы - остроконечные серповидные листья, спирали с пальметками, многолопастные листья и различные вариации плетенки. Прототипы подобных узоров, в менее стилизованном виде, встречаются на многих памятниках в восточной части Малой Азии, в том числе и на территории западной Армении, относящихся еще к языческому периоду. Так, на некоторых металлических сосудах, найденных в окрестностях Ерзынка, имеются украшения в виде листьев и веток, напоминающие своими Формами узоры орнаментов ранних иллюстрированных рукописей Верхней Армении. Однако, если в древних памятниках отдельные элементы подобного растительного орнамента встречаются в довольно реалистических вирантах, то. позднее они приобретают Формы условного, стилизованного орнамента.

Эпоха христианства явилась временем переосмысления всей древней культуры. Это коснулось различных ее сторон, в том числе и искусства, которое должно было соответствовать новой идеологии, новым, устанавливавшимися церковью канонам. Однако искусство нового времени не могло не базироваться на культурных достижениях прошлого. Как для украшения церквей пользовались приемами декорировки, выработанными на протяжении веков и ставшими традиционными, так и в миниатюрной живописи продолжали жить образы древнего искусства, воспринимавшиеся теперь в их нозом осмыслении. Образы древних тотемических представлений, олицетворения сил природы испольозались теперь в их символической связи с идеями нового вероучения. Так, некоторые образы древних духов и божеств воспринимались как символы темных, злых сил, изображавшиеся нередко в неестественных, изогнутых позах, иногда поверженные, побежденные, преследуемые и убиваемые.

Для понимания некоторых аспектов средневековой символики исключительное значение имеют толкования этих изображений, сохранившиеся в армянской средневековой литературе. К изучению текстов этих толкований обращались различные авторы:

С. Тер-Нерсисян, А Мнацаканян, П. Антабян, В. Казарян. Высоко оценивая значения этих текстов, В Казарян считает, что они "имеют исключительную ценность с точки зрения истории теории изобразительногоисскусства. Они являются своеобразной "поэтикой" средневекового искусства, блестяще примененной в области изображений хоранов" /Четвертый международный симпозиум по армянскому искусству, тезисы докладов, Ереван, 1965, с. 132-134/.

Восстановить раннее средневековое искусство Верхней Армении частично помогают дошедшие до нас иллюминированные рукописи. Следует отметить, что именно рукописи Верхней Армении дают наиболее ранние образцы декоративного книжного оформления в истории армянской миниатюры. Именно здесь встречаются наиболее ранние примеры художественного украшения титульных листов, маргинальных знаков, художественно оформленных инициалов. Титульные листы XI-начала XII вв. характеризуются ук-рупненностью Форм, что способствует определенной монументальности стиля. А появление необычайно крупного инициала на титульных листах Т. Измайлова оценивает как "уникальное явление в книжной живописи" /Заглавные листы харбертской рукописи 1160 года, "Историко-филологический журнал", Ереван, 1975, №4, с. 168/.

Особое место в ранних рукописях данного региона уделяется изображению крупного креста на постаменте, украшенного орнаментом и занимающим иногда целую страницу в начале рукописи. Появление крупных крестов на постаменте, помещавшихся на выходных миниатюрах, известны в сирийских рукописях УШ-1Х вв., а также в более поздних грузинских. В. Армении, где почитание креста приобрело подчеркнутый характер, подобные изображения получили большое распространение. С почитанием креста связано и такое явление в национальной культуре, как возведение хачкаров.

В иллюминации рукописей Верхней Армении значительную роль играет орнаментика, отличающаяся богатством и разно -

сбразием Форм узоров. Орнаментальное искусство мастеров этого края наибольшего расцвета достигло к началу ХШ в., когда был создан такой шедевр книжного оформления, каким явился Мушский Гомилиарий. Что касается лицевых рукописей данного региона, то и здесь мы находим немало образцов наиболее ранних изводов христологического цикла, во многом перекликающихся с сирийсками памятниками и с росписями перщерных храмов сопредельной с Верхней Арменией Каппадокии, которые, как заметила Ж. ЛаФонтен-Доэонь, в ряде случаев были выполнены при участии армянских мастеров /Росписи церкви, называемой Чемлекчи килисе и проблема присутствия армян в Каппадокии, в кн. "Византия, южные славяне и древняя Русь. Западная Европа", Москва, 1873, с. 78-92/.

Территория Верхней Армении временами полностью, а иногда частично, входила в состав Византийской империи, соприкосновение с культурой которой сказалось и в области искусства. Именно здесь, в западных районах исторической Армении, мы чаще всего встречаемся с отражением в живописи художественных направлений, связанных с различными явлениями в духовой жизни византийского мира. Именно в книжной живописи этого региона находим наиболее ранние примеры отражения традиций искусства палеологовского ренессанса. Среди иллюстрированных здесь рукописей конца ХШ - первой половины XIV вв. находим немало образЪв, миниатюры которых отмечены определенным стремлением к более реальному отображению человеческих Фигур, предметов и деталей обстановки, архитектурных кулис, усилением живописности их исполнения, умением в ряде случаев добиваться впечетления объемного решения Форм, что осуществлялось с помощью эффектов цветотеневой моделировки.

Несмотря на многообразие художественных школ и направлений, с которыми были знакомы мастера, работавшие в скрип-ториях Верхней Армении, большинство созданных ими памятников книжной живописи объединяются некоторой общностью стиля, особенностями и своеобразием эстетического видения. И хотя мы

не можем охарактеризовать миниатюрную живопись данной провинции в качестве единой художественной школы, однако созданные здесь памятники имеют и некоторые общие черты, которые в ряде случаев являются определяющими и по которым иногда удается локализовать неподписные рукописи. К таким чертам относятся: а/ характерные Формы декоративного убранства, сохранившего частично пережитки мотивов древнего языческого искусства, б/ некоторая монументальность стиля, что сказалось в укрупненности как Фигур персонажей, так и Форм орнаментальных узоров, в/ приверженность к ранним иконографическим схемам сцен евангельского цикла, некоторые из которых принадлежат к числу редко встречающихся вариантов.

Если центры миниатюрной живописи Верхней Армении впитали в себя традиции различных художественных направлений и школ, то и сами они, в ряде случаев, также сыграли определенную роль в Формировании искусства других центров армянского письма и книжной живописи. Так, ранние памятники этого региона несомненно принадлежат к числу тех образцов, которые имели немаловажное значение в процессе. становления киликийской школы миниатюры. Весьма ощутимо сказалось воздействие книжной живописи Верхней Армении в развитии миниатюры крымских армян. Как известно, из городов и селений этой провинции в начале XIV века направилась в Крым большая волна переселенцев, многочисленные сведения о которых сохранились в памятных записях рукописей, созданных армянами в Крыму.

ГЛАВА II. МИНИАТЮРА ВЕРХНЕЙ АРМЕНИИ НАЧАЛА XIII в.

Рукописи, созданные в Верхней Армении в начале ХШ в. связаны, в основном, со скрипториями областей Даранали и Екелеац, крупнейший духовный центр которых находился при монастыре Аваг ванк, именовавшимся также обителью Григория Просветителя. Действовавшая при монастыре школа высшего типа

приравнивалась современниками, по своему уровню и значению, к гладэорскому университету. Здесь получили образование многие, ставшие затем известными, ученые, церковные и общественные деятели, историки, писатели, поэты, писцы и миниатюристы. Некоторые из них имеются "Ерзынкаци"- по названию города, близ которого находился монастырь Аваг ванк. Назовем имена некоторых из них: Иованнес Ерзынкаци Плуз - крупный церковный и общественный деятель, ученый н писатель; Иованнес Ерзынкаци -Цорцореци, также крупный церковный деятель, переводчик и умелый каллиграф; ученый вардапет Аарон; писатель и каллиграф Мовсес Ерзынкаци; общественный деятель, историк и поэт -Костандин Ерзынкаци; известные каллиграфы Мхитар и Киракос Ерзынкаци, Барсег, Григор, Алинах, Эндзер и др.

Крупные центры письменности были также в Карине и Баберде, откуда вышли такие видные церковные деятели и мастера письменной культуры, как Вардан Карнеци, Аствапатур Бабер-даци, Аракел Бабердаци, Айрапет, Степанос и др.

Первая часть второй главы посвящена Мушскому Гоми-лиарию и примыкающим к нему памятникам.

Мушский Гомилиарнй /Чарынтыр/ получил свое название по месту его долгого хранения в мушском монастыре Аракелоц. Рукопись эта принадлежит к числу уникальных памятников сред -невекового книжного искусства. Колоссальных размеров Фолиант /70,5 х 55,5 см/ является самой большой армянской рукописью. Время и место ее создания - 1202 год, Аваг ванк - уточнены А. Матевосяном /Когда и где был написан Мушский Чарынтыр/.

Мушский Гомилиарий интересен не только своими размерами, но также богатством содержащегося материала /панегирики, речи, проповеди, послания, отрывки текстов исторического содержания/, красотой каллиграфического письма, своеобразием художественных украшений. Интересен он и своей историей, во многом созвучной с историей создавшего его народа. Как и населание покоренных завоевателями городов и сел Армении, рукопись попадала в плен, скиталась на чужбине, пока не была чудесным

образом спасена. В настоящем исследовании затронуты вопросы лишь ее художественного оформления.

Рукопись украшена четырьмя лицевыми миниатюрами и многочисленными заставками, маргинальными знаками, инициалами. Над украшением этого Фолианта работали, по всей вероятности, два художника, из которых имя одного известно - Степанос. Сюжетные миниатюры рукописи представляют собой варианты, иконография которых восходит в своих истоках к образцам раннехристианского искусства. Так, в "Крещении" Иоанн Креститель представлен не во власянице, но в хитоне и гиматии, а за его Фигурой изображено здание - намек на город ВиФавар. Под ногами Христа - поверженный змей-дракон /вишап/ - образ, появившийся в данной сцене под воздействием гимнографической литературы к ставший характерным для данной темы в армянской миниатюре, в основном после ХШ в. В "Рождестве" обращает на себя внимание поза сидящей Богоматери - вариант, связанный с идеей о безболезненных родах и известный в памятниках Г/-У вв.

Стиль сюжетных миниатюр Мушского Гомилиария отличается определенной условностью - черта вообще характерная для средневекового искусства и наиболее ярко проявившаяся в памятниках восточно-христианского мира. В миниатюрах Мушского Гомилиария эта тенденция сказалась в подчеркнутой плоскостности изображений, в манере все подчинять декоративному ритму. Здания, детали пейзажа, а также Фигуры выписаны четкими контурными линиями, рисунок которых воспринимается местами в качестве орнаментальных узоров. Рисунок мастера несколько скован, однако чувствуется, что он пользовался хорошими образцами. Об этом говорят четкость построения композиции и сохранение в ряде случаев традиционных Форм сложных архитектурных кулис.

Наибольший интерес представлят однако орнаментальное украшение рукописи, в узорах которого продолжают преобладать элементы декора более ранних памятников данного региона - уже упоминавшиеся остроконечные серповидные листья, спирали с

пальметками, плетения. Некоторые элементы этой орнаментики получили шириксе распространение и мусульманском искусстве, а в специальной литературе именуются иногда "сельджукскими". Об условности этого термина говорилось немало. И. Орбели, в своей статье "Проблема сельджукского искусства", писал: "Анализ сельджукского орнамента, в частности богатейших растительных полей, показывает, что его корни, как и корни векового растения, уходят вглубь местной, перед неазиатской, иранской и кавказской культуры" /Избранные труды, Ереван, 1953, с. 365/. Орнаментальные мотивы в виде листьев с завитками и плетения, данные в многообразных вариантах, богато представлены на полях Мушс-кого Гомилнария. Они многообразны не только по своим Формам, но и по содержанию. Во многие из них вплетены Фигурки животных и птиц, как реальных, так и Фантастических. Образы их связаны с древними тотемическими представлениями, с олицетворениями сил природы, они отражают также многослойную и сложную символику, не всегда поддающуюся расшифровке.

Маргинальные украшения Мушского Гомилиария выполнены на высоком профессиональном уровне. Как своими Формами, так и красочностью колорита, они производят большое впечатление и придают нарядность всему облику рукописи. Цветовые сочетания строятся по принципу подчеркивания контрастности тонов. Так, оранжевые тона сочетаются с темнокоричневыми, иногда почти черными, отчего оранжевый цвет вспыхивает жарким пламенем; голубые тона художник оттеняет темносиним бархатом ультрамарина. Фантастические узоры обретают под кистью мастера иногда Формы драконов, извивающихся и шипящих, иногда же это образы удивительных, сказочных птиц. Пластика их движений подчеркнута также пластичными линиями контуров.

Необычайно крупные размеры рукописи предопределили монументальный характер ее украшений. При этом мы видим не просто увеличенные Формы орнамента, элементы которого могли быть просто грубыми вариациями знакомых узоров. Далеко не так-

большинство их представляют собой мастерски исполненные, многообразные как по Формам, так и по цветовому решению орнаменты,являющиеся образцами оригинального, неповторимого декоративного искусства.

Характером орнаментального убранства к Мушскому Гоми-лиарию примыкает ряд кодексов начала ХШв., большинство которых выполнено в том же монастыре Аваг ванк. Все эти рукописи представляют собою Евангелия: 1200 года /Британская Национальная Библиотека, № 13654/, 1201 года /Матенадаран, № 10359/, Фрагмент рукописи конца ХП-начала ХШ в. /Биб лиотека армянслой конгрегации мхитаристов в Вене, № 456/, Себастийское евангелие 1222 года /там же, № 218/ и др.

Являясь продуктом деятельности одного скриптория, следуя одним и тем же традициям, указанные памятники отразили их не адекватно. Это особенно хорошо видно по системе оформления заглавных листов, различных во всех перечисленных рукописях. Так, единственный титульный лист Мушского Гомилиария представляет собой тип хорана, украшенного тонким плетеным орнаментом, где текст помещен между колоннами. Тот же плетеный орнамент украшает и крупный инициал, стержень которого сливается с колонной. В Евангелии 1201 года заставки заглавных листов, хак и заставки хоранов, не всегда ограничены рамкой и украшены крупными полупальметками и растительными завитками. А в Евангелии 1200 года заставки заглавных листов заполнены тонким цветочным орнаментом. Его инициалы приближаются по типу к тем вариантам, которые, начиная с конца хп в., получили большое распространение в скрипториях центральной и западной Армении: они составлены из широких, богато орнаментированных полос, с обильным применением позолоты. Все описанные рукописные памятники Верхней Армении начала ХШ века имеют и некоторые общие черты: в подавляющем большинстве это крупные Фолианты, написанные классическим еркатагиром /крупным уставным письмом/, украшенные, преимущественно, растительным орнаментом со сходными эле -

ментами узоров. Характер художественного оформления рукописей этого времени отмечен чертами монументализма и торжественности, что сказалось как в укрупнении Форм узоров и обобщенной манере трактовки, так и в своеобразии их стилистического решения. Преобладают контрастные сочетания чистых, интенсивных красок. Сюжетные миниатюры хотя и редки, однако их подбор н особенности иконографии свидетельствуют о наличии уже устоявшейся местной традиции Фигурных изображений, базирующейся на образцах раннехристианского искусства и сохранившие, в ряде случаев, элементы древних вариантов евангельских сцен.

Отдельную группу составляют памятники типа Евангелия 1200 года, отразившие то направление в армянской миниатюре конца ХП-начала ХШ в., которое сыграло важную роль в Формировании киликийской книжной живописи. Подобные памятники явились основой для развития нового стиля, впитавшего в себя как исконные местные традиции, так и определенные влияния византийского искусства.

Вторая часть второй главы посвящена рукописям Карина начала XIII в. Наряду с центрами письменности областей Даранали и Екелеац, большую активность в это время развивают также скрипторни Карина /феодосиополя/. формировавшееся здесь искусство, не выпадая из общего русла развития, несколько больше находилось з сфере византийского влияния. Это было обусловлено тем обстоятельством, что город Карин, входивший временами в состав империи, играл важную роль в качестве Форпоста ее восточных границ. Здесь находились как военные подразделения византийской армии, так и определенное количество греческих колонистов, имевших в городе свои кварталы и свои церкви. До сельджукских завоеваний город входил в состав византийской Фемы Ивирия.

' В начале ХШ в. здесь хозяйничали сельджуки. Мусульманское окружение укрепляло союз местных христианских народов-армян и греков, что способствовало их культурным взаимосвязям. В это

время в Карине появляется ряд памятников книжной живописи, художественное убранство которых тяготеет к произведениям византийского искусства. К числу таких памятников принадлежит Евангелие, написанное в 1230-1232 гг. в феодосиополе и хранящееся сейчас в собрании рукописей армянской конгрегации мхитаристов в Венеции под №325/129. Текст рукописи переписан писцом Гри-гором, сыном Хачатура, и, видимо, им же выполнены украшения рукописи, от которых сохранились два титульных листа, а также многочисленные маргинальные украшения и инициалы. Образцом для этого Евангелия явился знаменитый, так называемый "Мур-ганский образец". Упоминание о "Мурганском образце" встречается в целом ряде рукописей, некоторые из которых уже привлекали к себе внимание специалистов. Н. Погарян насчитал шесть рукописей, написанных с Мурганского образца /Н. Погарян, Григор Мурганеци, "Сион", 1968, №1-2, с. 70-72, на арм. яз./. Т. Измайлова, посвятившая проблеме Мурганского образца отдельную статью, приводит данные о семи рукописях, связанных своим происхождением с этим прославленным образцом. Нам удалось насчитать двадцать две рукописи написанные или непосредственно с Мурганского образца, или же с его воспроизведений, которые, в свою очередь, приобрели значение "превосходного и прославленного" образца. Т. Измайлова отмечает, что рукописи, исполненные с Мурганского образца, имеют определенную общность в своем художественном убранстве. Это касается, первым долгом, особенностей построения титульных листов, где присутствуют отдельно изображенные символы евангелистов. Большинство рукописей, связанных с Мурганским образцом, отмечены еще некоторыми общими чертами, а именно, наличием на их титуль -ных листах крупного, богато орнаментированного инициала, занимающего почти четверть страницы. Крупновластность Форм узоров придает определенный монументализм всей композиции. Значительная часть этих памятников первоначально не имела сюжетных миниатюр и портретов евангелистов, добавлявшихся позднее. Почти все рукописи, писавшиеся с Мурганского образца на

протяжении Х1-ХН вв. написаны крупным уставом, а в началах текстов каждого из четырех евангелий-иногда золотом.

Титульные листы Каринского евангелия очень нарядны. Прямоугольной Формы заставки заполнены узорами, в которых встречаются растительные мотивы с элементами как местного, так и византийского орнамента /характерные цветы в кругах/. Однако преобладают, получившие популярность у местных мастеров, Формы полупальметок, остроугольных, серповидных листьев, а также плетенки и завитки, формы некоторых маргинальных украшений, а также манера их исполнения, близки по стилю к киликийским памятникам.

С Каринским евангелием связывается еще один шедевр армянской мшшатюры-Евангелие Таргманчац, названное так по месту своего долгого хранения в Гандзасарском монастыре Таргманчац. Специалисты, обращавшиеся к изучению этой рукописи, связывали ее происхождение с Арцахом, где Евангелие долгие годы являлось собственностью княжеского рода Допянов. Первой, кто высказал сомнение в локализации рукописи, была Т. Измай -лова, которая, сопоставив титульные листы Каринского евангелия и Евангелия Таргманчац, выдвинула предположение о том, что рукопись могла быть создана в одном из скрипториев Карина. Этому же вопросу, с привлечением данных памятных записей, была посвящена статья Л. Закарян /Евангелие Таргманчац, "Историко-филологический журнал", Ереван, 1969, №2/. Л. Чугасзян, посвятивший Евангелию Таргманчац свою монографию, уже без колебаний относит рукопись к каринским памятникам.

Внимательное ознакомление с художественным убранствиом Евангелия Таргманчац позволяет согласится с мнением Е. Никольской, заметившей, что сюжетные миниатюры и портреты евангелистов не одновременны с основным текстом и декоративным убранством рукописи /До в1вчения в ¡рменського мШятюрного малярства з рукопис №2743 Ечм1ядз1нсько1 б1блЮтеки, "Схщшй свй1", 1929, №1-2, с. 347-356/. К этому же выводу пришел и А. Матевосян, который провел палеографическое и кодикологическое

исследование рукописи /Евангелие Таргманчац, "Эчмиадзин", 1993, №1-2/. Автор заметил, что все листы с сюжетными миниатюрами и изображениями евангелистов первоначально отсутствовали. Они выполнены на отдельных листах и подклеены в соответствующих местах текста. Не лишено основания предположение А: Матевосяна о том, что зтн миниатюры были добавлены к рукописи при ее втором владельце-князе Григоре Допяне в начале XIV в. Соглашаясь с этими выводами, мы в нашей работе коснулись лишь орнаментального убора Евангелия Таргманчац, созданного, видимо, в одном из скрипториев Каринской области. Заметим, что нахождение этого уникального памятника в течении длительного времени в гандзакском монастыре Таргманчац не прошло бесследно для искусства книжной живописи Арцаха. Именно в XIV в. здесь появляется ряд иллюстрированных рукописей, в которых отмечаются черты, навеянные миниатюрами Евангелия Таргманчац. Речь идет о редко встречающейся манере очерчивать Формы деталей изображений двойными кон турами-темными и светлыми /иногда почти черными и белыми/. Версия о каринском происхождении рукописи представляется вполне убедительной. И в Каринском евангелии и в Евангелии Таргманчац видим сходную систему построения титульных листов, с характерным для памятников Верхней Армении укрупнением всех компонентов композиции. Сходной является и общая гамма красок, в которой преобладают сходные тона, прекрасно гармонирующие с золотом. Декоративное оформление Евангелия Таргманчац связывается с каринской традицией также и выбором орнаментальных украшений, характерным сочетанием форм узоров, сходством отдельных деталей, общим строем декорировки.

Подытоживая обзор миниатюрной живописи Верхней Армении начала хш в. отметим, что в памятниках этого времени превалирующее значение имела орнаментика. Используя традиции местного древнего искусства, обогащая их новыми Формами и новым содержанием, мастера, работавшие здесь, заложили базу, на которой Формировались и развивались основные компоненты деко-

ративного оформления рукописей. На рубеже ХП-ХШ вв. окончательно Формируется композиция украшения титульных листов, а также основные типы маргинальных украшений, наиболее ранние и яркие образцы которых дают памятники Верхней Армении-Мушский Гомилиарий и примыкающие к нему рукописи, а также рукописи Карина начала ХШ в.

ГЛАВА III. МИНИАТЮРА ВЕРХНЕЙ АРМЕНИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIII в.

Среди немногочисленных дошедших до нас иллюстрированных рукописей второй половины XIII в., связанных своим происхождением со скрипториями Верхней Армении, особое место занимает Библия 1269 года, созданная з Ерзынка /ныне хранится в библиотеке армянского Патриархата в Иерусалиме под № 1925/. Богато украшенная высокохудожественными миниатюрами, написанная мелким, изящным болоргиром, рукопись эта является одним из уникальнейших памятников армянской средневековой письменности и книжной живописи. В памятной записи рукописи упоминаются имена пнсцсв-Иакобсс, Мхитар и Мовсес, которые, по всей вероятности, были и авторами миниатюр.

Ерзынкайская Библия принадлежит к числу наиболее ранних иллюстрированных армянских Библий. Древнейшие сохранившиеся их образцы относятся к XII в., однако они лишены иллюстраций. С XIII в., вначале в Киликии, а затем и в других центрах письменности, стали появлятся илююстрнрованные Библии, в которых изображались лишь авторы Священного Писания, каждый перед началом своего текста. Ветхозаветные темы появились первоначально в Евангелиях, причем в них помещались такие сюжеты, которые содержали в себе намек на искупительную жертву Христа /"Жертвопроношение Авраама", "Грехопадение"/ или же были связаны с Богоявлением /"Гостеприимство Авраама/. Ерзынкайская Библия является первым, известным нам памятником, в котором видим целый ряд ветхозаветных иллюстраций. Некоторые книги

Священного Писания предваряются, как и раньше, изображениями их авторов, большинство которых представлено пишущими первую букву своего текста. Эта, несколько необычная для армянской миниатюры, манера изображения авторов хорошо известна по латинским рукописям. Однако это сходство касается лишь иконографии миниатюр. В Ерзынкайской Библии видим крупные Фигуры апостолов, пророков и евангелистов, представленных в торжественных позах, отличающихся почти античными, классическими пропорциями. Они облачены в широкие одеяния, спадающие свободно трактованными складками, которые подчеркнуты четкими, пластичными контурами, а цветовые контрасты затененных и высветленных Форм придают им некоторую скульптурность. Рукопись открывается миниатюрой с изображением Моисея, получающего скрижали. На следующем лнсте-повторное изображение Моисея, но уже в качестве автора Пятикнижия, что является традиционным для Армении, и редко встречается в византийских и сирийских памятниках /С. Тер-Нерсесян, Ерзын-кайская Библия 1269 года, с. 39/. Некоторые авторы, например пророки Захария, Софоний и др., представлены сидящими Фронтально с длинными свитками в руках, на которых написаны отрывки из их пророчеств /данная иконография также навеяна латинскими памятниками/. Часть книг Ветхого Завета предваряется иллюстрациями к тексту. Так, в начале книги Иисуса На-вина представлено явление ему ангела. Начало книги Судий сопровождается изображениями Гофониила и Гедеона, сидящих на тронах, здесь же представлен Самсон с ослиной челюстью, которою он убил тысячу Филистимлян /все трое почитались как избавители Израиля/. Наиболее удачными являются иллюстрации к книгам Иова и Даниила, в которых художнику удалось представить персонажи в различных психологических состояниях.

Самой впечатляющей миниатюрой Библии является иллюстрация к "Видению Иезекииля", в которой художник, исходя из особенностей армянского перевода библейского текста, дал собственную его интерпретацию. Большинство миниатюр Библии представ-

ляют собой довольно оригинальные композиции, свидетельствующие о вдумчивом отношении художников к иллюстрируемому тексту. Отдавая дань времени, они не могли не пользоваться образцами, однако последние служили им лишь ориентирами, ибо близких аналогий к миниатюрам этой рукописи не удалось найти даже такому крупному знатоку средневекового искусства, каким была С. Тер-Нерсесян. В своих заметках по поводу Ерзынкайской Библии она отмечает "независимость художников от образцов" /S. Der Nersessian, L'Art Armenien, Paris, 177, p. 218/.

Иллюстрации к Новому Завету немногочисленны-это раскошно оформленные 10 хоранов, титульные листы с изображениями евангелистов и маргинальные украшения. При богатстве и утонченности декорировки хораны отличаются в то же время торжественной строгостью, что обусловлено четкостью рисунка, з котором все подчинено строгой симметрии. В орнаментике преобладают растительные мотивы из крупных остроконечных листьев и завитков-элементы уже знакомых нам узоров по памятникам более ранним. Эта орнаментика становится в Армении, начиная с XIII в, очень популярной. Мы видим ее не только в миниатюре, но также в рельефах на стенах церквей, на хачкарах, причем образцы этой орнаментики встречаются в памятниках различных регионов страны-и в коренной Армении, и в Кнликийской.

Писцом и миниатюристом Мхитаром, участвовавшим в создании Ерзынкайской Библии, написан и иллюстрирован также Сборник 1280г., содержащий философское сочинение Давида Анахта /Мате-надаран, №1746/. На первой странице рукописи изображен автор сочинения-"трижды непобедимый" армянский философ V века-Давид Анахт. Он представлен здесь в том же типе писца, пишущего первую букву своего сочинения, как и авторы текстов Ерзынкайской Библии. Крупная Фигура Давида облачена в тахоэ же широкое, со сложными, спадающими свободными складками, одеяние. Портрет Давида вписан в титульный лист, заставка которого украшена все тем же растительным орнаментом, упомянутым выше.

Манера изображать Фигуры людей в укрупненных размерах, заполняющих почти все поле миниатюры, становится характерной чертой для книжной живописи Верхней Армении второй половины XIII и, отчасти, начала ХГУ в. Так, портреты евангелистов, выполненные в 1250г. /добавленные к рукописи 1201г., о которой уже говорилось, Матенадаран, № 10359/, занимают, каждый, почти половину листа. Они представлены в торжественных, репрезентативных позах и отмечены чертами монументализма. Стилистически они сближаются с миниатюрами Ерзынкайской Библии.

К миниатюрам описанных рукописей примыкают иллюстрации двух Евангелий конца XIII в.-№ 2653 и № 1342. Их Фигурные изображения исполнены в мягкой, живописной манере, с исполь -зованием полутонов, благодаря чему создается впечатление некоторой их объемности. Бо'льшим мастерством отличается автор миниатюр первой из указанных рукописей. Он моделирует лица с применением тонкой, детальной нюансировки. Контуры почти не. чувствуются. Формы переходят одна в другую, высветления и затемнения почти имитируют светотеневую моделировку. Во второй рукописи сохранилась всего одна миниатюра с изображением евангелиста Луки, за которым виднеется женская Фигура в нимбе. Это-персониФикация Премудрости Божьей /Софии/, образ которой нередко встречается в византийских памятниках конца ХШ-начала XIV вв. Изображения евангелистов с персонификациями Премудрости, Великодушия, Музы и др. проникли в христианское искусство из античности. Интерес к ним вновь возрождается в период зарождения палеологовского ренессанса, с характерным для него обращением к древним традициям. Явление это отразилось и в армянской миниатюре. Первые примеры воздействия палеологовой живописи заметны в памятниках конца XIII в., связанных своим происхождением с западными районами исторической Армении. Однако, наиболее полно оно проявилось в искусстве начала XIV в.

ГЛАВА IV. МИНИАТЮРА ВЕРХНЕЙ АРМЕНИИ ХГУв.

Одно время считалось, что после XIII в., времени наивысшего расцвета средневековой армянской миниатюры, начался постепенный упадок этого искусства, вызванный резким ухудшением политических и социальных условий в стране. Однако, как показали исследования последних десятилетий, в отдельных районах Армении процесс спада культурной деятельности начался позже. Даже более, в ряде районов имел место новый, хотя и кратковременный подъем в различных областях культуры и искусства. Наряду с продолжающимся развитием киликийской культуры, на конец XIII и первую половину XIV в. падает период расцвета Гладзорского университета. Во второй половине этого столетия активизируется деятельность Татевского и Мецопского университетов. Бурный расцвет переживают скриптории Васпу-ракана, Арцаха, Нахнчевана, Сюника, а также центры письменности армянских колоний. Что же касается Верхней Армении, то о политических событиях, способствовавших расцвету в этот период ее духовной культуры, мы уже говорили. Следовательно неудивительно, что и здесь мы наблюдаем в XIV в. подъем культуры и искусства. В это время достраиваются и реконструируются многие архитектурные памятники провинции, а очаги письма и книжной живописи вновь активизируют свою деятельность.

В связи с изменившейся обстановкой, когда вся полнота власти оказывается в руках городских правителей, меценатами и заказчиками произведений искусства становятся купцы, среднее духовенство и зажиточные крестьяне. Искусство все больше начинает отражать запросы и вкусы среднего прослойка населения. Значительную роль начинает в это время играть народное творчество. Все это, естественно, сказалось и на развитии книжной живописи. В иллюстрациях к рукописям появились тенденции к увеличению затрагиваемых тем, к обогащению их новыми деталя-

ми.Неудивительно, что в это время в армянском искусстве большой отклик нашла палеологовская живопись, с ее заметной свободой в выборе средств выражения, с ее более расширенной нарративной тематикой. Немаловажное значение преобретают и традиции.киликийской книжной живописи. Все это способствовало созданию в изобразительном искусстве Верхней Армении нового художественного направления. Появляются памятники, отмеченные живописностью стиля, стремлением к передаче объема, умением более правильно строить человеческие Фигуры, представляя их в более непринужденных и динамических позах.

Наряду с развитием живописного стиля, здесь появляются памятники, оформление которых выполнено в графическом стиле. Это касается не только их орнаментального убора, но также и сюжетных иллюстраций, носящих, большей частью, маргинальный характер.

Помимо указанных двух групп, встречаются также рукописи, в художественном оформлении которых своеобразно сочетаются оба стиля-графический и живописный: орнаментальные украшения выполнены в них в графической манере, а изображения сюжетных миниатюр и евангелистов-в полихромной, живописной технике. Подобное сочетание двух различных манер исполнения в одном памятнике имеет интересное происхождение. В начале XIV в., несколько рукописных Евангелий, имевшие лишь графически исполненные хораны, титульные листы и маргинальные украшения, были реставрированы и обновлены-к ним были добавлены сюжетные миниатюры и изображения евангелистов, выполенные в живописном стиле. Став в дальнейшем образцами для создания новых рукописей, подобные памятники книжной живописи стали основой для появления иллюстрирования нового типа-исходя из образца, последующие мастера воспроизводили, по мере возможности точно, все его художественное убранство, а именно-гра-Фически исполненное декоративное оформление рукописи и живописно исполненные лицевые миниатюры. Таким образом родилась новая традиция украшения рукописей. Подобные рукописи.

вместе с переселенцами из Верхней Армении, попали в Крым, где стали образцами для подражания, и среди армянских рукописей Крыма имеется немало примеров, художественное оформление которых отмечено теми же чертами соединения в одном памятнике двух различных технических приемов иллюстрирования-графи-ческого и живописного. В дальнейшем из Крыма эта традиция перекочевала, опять-таки вместе с переселенцами, в миниа -тюрную живопись армян, обосновавшихся в Польше и Болгарии.

Первая часть четвертой главы посвящена искусству гра -Фического рисунка в рукописях Верхней Армении.

Украшение рукописей графическими рисунками известно в армянской миниатюре уже в Х-Х1 вв. /возможно подобные рукописи создавались и раньше, однако они до нас не дошли/. Из сохранившихся до наших дней наиболее ранних рукописей, имеющих лишь графические украшения, известны Цухрутское евангелие 974 г. /хранится в селении Цухрут, в Грузии/, Евангелие 1038 года /Матенадаран, №6201/, Евангелие католикоса Вазгена I, датируемое Х-Х1 вв. /Матенадаран, №10780/ и др. Все перечисленные рукописи были выполнены в монастырских мастерских, не обладавших достаточными средствами для приобретения дорогостоящих красок. Там, где было возможно, художники включали в свою палитру два или три цветовых тона. Это была графика, так сказать, поневоле. Тем не менее, перечисленные рукописи отличаются высоким мастерством исполнения. При всей скудости палитры, художники, акцентируя свое внимание на пластике контурного рисунка, сумели предельно использовать его возможности. Иным характером отличаются графические иллюстрации рукописей более поздних. Начиная с XIII в., первоначально в Киликии, а затем и в других школах армянской миниатюры, появляются рукописи, украшения которых выполнены с помощью лишь одной окраски. Чаще это светлокоричневые или красноватых тонов рисунки, сделанные пером. В них акцентирован основной контур и более слабым тоном той же краски, уже кистью, сделаны легкие притенения, иногда и слабая моделировка Форм. Подобные

графические рисунки приобрели постепенно стилистическую устойчивость и силу традиции. Были отработаны как типы орнаментальных украшений, так и схемы для Фигурных изображений, в частности система драпировок их одеяний. Это были четкие, канонизированные схемы, знание которых входило в программу художественного образования будущих миниатюристов. Имелись и специальные руководства, одно из которых сохранилось до наших дней-так называемый Паткерусуйц, сохранившийся в рукописи XV в. /хранится ныне в собрании мхитаристов в Венеции под №1434, публиковался Г. Алишаном и С. Тер-Нерсесян./

Образцы рукописей, украшенные подобными графическими рисунками встречаются и в Верхней Армении. Хотя они и следуют в основном системе подобных украшений, выработанных в кили-кийских мастерских, однако стилистически заметно отличаются. Это сказалось как в выборе основных типов узоров, так и в большей обобщенности их Форм.

Особый интерес представляют два Лекционария, все украшение которых выполнено в графическом стиле-это касается как орна -ментальных украшений, так и сюжетных иллюстраций. Более ранний из них написан в 1334 году в селении Лори Хахтской области /хранится в библиотеке Моргана, в Нью-Йорке, Арм. 803/, второй-в Ерзынка, в 1362 году /Матенадаран, № 4519/. Обе рукописи являются довольно близкими репликами Лекционария, созданного в 1307 году в Гладзоре и украшенного Торосом Таронаци. Во всех трех рукописях в точности повторяется система оформления-графические сюжетные иллюстрации расположены непосредственно рядом с соответствующими отрывками текста. Полностью совпадают и выбор тем и их иконография. Соответственно с текстами евангельских чтений во всех указанных ру -кописях представлены основные события земной жизни Спасателя. Так, рядом с текстом, повествующем об усекновении главы Иоанна Крестителя, изображена его отрубленная голова на блюде. Из евангельских праздников представлены "Сретение", "Вход в Иерусалим", "Воскрешение Лазаря", "Евхаристия", "Омовение ног".

"Преображение", "Распятие", "Жены-мироносицы", "Успение богородицы" и др. Сравнительно меньше ветхозаветных тем, среди которых выделяется композиция с изображением "Видения Даниила". Последний представлен содящим "на ложе своем". Наверху-престол, на котором восседает Ветхий Деньми в образе Христа, а ниже-четыре зверя, представленные в соответствии с их описаниями в пророчестве.

Помимо тематических изображений, на полях этих рукописей представлены также различные святые, как общехристианские /пророки, апостолы, ангелы, Иоанн Креститель, Стефан Перво-мученик и др./, так и национальные /Григорий Просветитель, царь Трдат, святые девы Рипсиме, Гаяне и др./. Следует отметить, что в отличии от человеческих Фигур, рисунок которых несколько скован /это особенно касается рукописи № 4519/, изображения животных и различных чудищ, часто вплетенных в орнамент, во всех указанных рукописях отмечены гораздо большей четкостью рисунка и большей устойчивостью иконографии. Это обстоятельство позволяет думать о существовании более древних прототипов этих изображений. Определенную связь выявляют они с образами подобных существ, сохранившихся на стенах ахта-марского храма, а также с памятниками сасанидского искусства. На связь зооморфных мотивов в рельефах ахтамарского храма со сходными образами сасанидского искусства указывали С. Тер-Нерсесян / Aghtamar, Church of Holy Cross, Cambridge, 1965/, а также И. Орбели и К. Тревер /Сасанидский металл, M.-J1., 1935/. Подобные зооморфные мотивы, связанные с древними мифологическими представлениями народов Передней Азии, получили большое распространение, в основном, благодаря многочисленным изделиям прикладного искусства, торговля которыми имела довольно широкий размах. Сасанидские памятники, дающие нам наиболее богатый сравнительный материал, отражали искусство, развивавшееся, как известно, на основе культур целого ряда народов Ближнего Востока. "Многое из того, что легко может быть воспринято как результат влияния сасанидского искусства на

искусство других стран и народов,-пишет И. Орбели,- в действительности является вкладом этих народностей в сокровищницу иранского искусства"/И. Орбели, К. Тревер, ук. соч., с. XXI/. Одним из источников, питавших сасанидское искусство, была культура древней Армении. Уходящая корнями в культуру древних урартов и ассирийцев, она долгое время хранила образы мифических представлений седой старины, отголоски пантеизма и тотемизма. Смысловое восприятие этих образов претерпело немало изменений, однако иконографически они во многом сохранили древние схемы. Именно давно сформировавшейся и устоявшейся иконографией этих образов, их канонической отшлифованностью и можно объяснить совершенство и законченность Форм их изображений в средневековом армянском искусстве.

К концу XIV столетия стиль и состав орнаментальных украшений рукописей Верхней Армении претепевают определенные изменения. Они заметно грубеют, узоры орнамента, а также зооморфные образы становятся крупнее и значительно упрощаются. Все большее значение приобретают элементы народного творчества. Так Евангелие, написанное в обители Хах, области Хахтик в 1360 году, обильно украшено узорами, напоминающими яркие, расшитые вышивкой ткани. От архитектоничести хоранов не осталось и следа-все подчинено своеобразному, чисто народному узорочью. Все большее количество рукописей снабжается орнаментальными узорами, выполненными в живописном стиле, как и лицевые миниатюры, причем замечается постепенное снижение мастерства-орнаментальные узоры становятся ощутимо схематичнее и однообразнее.

Вторая часть четвертой главы посвящена миниатюрам Верхней Армении, отразившим традиции искусства палеоло-говского ренессанса.

В связи с проблемой отражения в армянской миниатюре традиций искусства палеологовского ренессанса до сих пор прив -лекались лишь две армянские иллюстрированные рукописи пер-

вой- половины XIV века-Евангелие 1332 года из Сурхата /ныне Старый Крым, рукопись Матенадарана № 7664, см. А. Свирин, миниатюра древней Армении, M.-J1., 1939. В. Лазарев, История византийской живописи, Москва, 1947. Э. Корхмазян, Армянская миниатюра Крыма, Ереван, 1978/ и идентичное ему Евангелие из собрания мхитаристов в Вене /№ 242/, локализация и датировка которого уточнены на основании его сравнения с первым /Heide und Helmut Buschhausen, Die illuminierten armenischen Handschriften der Mechitharisten Congregation in Wien, 1976/. Однако, к этим рукописям можно добавить еще несколько памятников книжной живописи, вышедшие из скрипториев Верхней Армении /Матенадаран, № № 7630, 7599, 7645, 4080, 4059/. Их миниатюры также отмечены чертами, отразившими передовые для той эпохи идеи палео-логовского возрождения, влияние которого пронихло в это время в искусство многих народов, соприкасавшихся в той или иной мере с византийским миром. Однако, следует заметить, что если традиции палеологовской живописи отразились в названных выше крымских рукописях в их сравнительно "чистом" виде, поскольку первая из них написана непосредственно с греческого образца, а в иллюстрировании второй, как показали исследования Г. Бушхау-зена, приняли участие греческие мастера, то в указанных рукописях Верхней Армении видим совершенно иную картину. Здесь своеобразно сочетаются различные традициивосприняв мягкость цветотеневой моделировки и живописность палеоло-говского искусства, с его стремлением к объемному решению Форм, а также черты искусства киликийской школы армянской миниатюры, со свойственной ей манерой представления индивидуализированных образов персонажей и богатство декоративного оформления рукописей, мастера, работавшие в скрипториях Верхней Армении, сохранили в то же время особенности местных традиций, а именно, характерные типажи персонажей, изображаемых часто в торжественных, репрезентативных позах, укруп-ненность их Фигур, сообщающей им определенную монументальность, четкость уверенного рисунка, насыщенность колорита.

особенности иконографии. На основе всего этого здесь сформировалось своеобразное новое направление в миниатюрной живописи Армении, в котором органично соединилось все то, чем были богаты традиции местного искусства, что импонировало здешним мастерам в киликийской и палеологовкой живописи и что было ими приноровлено к эстетическим запросам своей среды, своего времени. Это новое и малоизученное до сих пор направление в армянской миниатюре впервые прослежено нами по памятникам Верхней Армении. Именно из скрипториев этой провинции вышел целый ряд весьма своеобразных памятников книжного искусства, отмеченных чертами нового стиля.

Интересующие нас памятники отличаются и особенностями колорита-мы видим здесь насыщенную, но несколько приглушенную гамму красок, в которой преобладают темноснние и малиновые тона. В ряде случаев наблюдается умение пользоваться полутонами, придавать объем Фигурам, что замечается большей частью при трактовке открытых частей тела-лиц, рук, ног. В некоторых случаях видно стремление к передаче эмоционального состояния персонажей, к индивидуализации их образов. Своеобразно трактованы одеяния изображаемых Фигур, спадающие крупными складками, подчеркнутыми темными конту -рами и оживленными сочными бликами. В Евангелиях характерно решены композиции с изображениями евангелистов-они представлены часто на фоне сложных архитектурных сооружений. В ряде случаев чувствуется желание изобразить реально существовавшие здания. Так, в рукописи № 7599, на Фоне миниатюры с портретом евангелиста Марка, представлено сооружение, напоминающее шедевр армянского средневекового зодчества-храм Звартноц, в другом случае воспроизведена Форма церкви с высокой колокольней.

Среди рукописей Верхней Армении XIV в. имеются образцы, иллюстрации которых отличаются высокими художественными. достоинствами. Таковы Евангелия № 7630, 7599, 7645. Они отличаются как богатством и утонченностью орнаментального убо-

ра, так и большим мастерством в исполнении Фигурных изображений. Последнее из перечисленных имеет расширенный цикл евангельских праздников. В иллюстрировании этой рукописи приняли участие, по-видимому, четыре художника. Один из них выполнил декоративное оформление рукописи, трое-приняли участие в украшении ее лицевыми миниатюрами. Имена двоих из них сохранились-Аракел и Иованнес. Первый из них был, по всей видимости, главным художником. Это зрелый мастер, прекрасно владеющий кистью. Крупные, четкого рисунка Фигуры его персонажей нарисованы на Фоне сложных архитектурных кулис. Лица их суровы и выразительны. Иначе работает второй художник. Манера его намного мягче и живописнее. Лица его героев красивы и отмечены большой одухотворенностью. Несколько приподнятые над глазами брови сообщают им какую-то печальную мечтательность. Миниатюры, выполненные третьим художником, заметно уступают в мастерстве: по всей видимости он был учеником в мастерской, где создавалась рукопись. Неудивительно, что его руке принадлежат лишь три миниатюры. Что же касается всего остального украшения Евангелия, то оно отмечено исключительно высокими качествами исполнения и свидетельствует о большом профессионализме художников Аракела и Иованнеса, как и оставшегося анонимным мастера орнаментального убора рукописи. В том же XIV в. Евангелие было перевезено в Крым, где стало образцом для копирования. Одна из реплик этой рукописи, созданная в Сурхате, хранится сейчас в венском собрании армянских рукописей (№849).

К концу XIV в. в искусстве книжной живописи Верхней Армении намечаются определенные изменения. Идет постепенный, но неуклонный спад как в искусстве, так и в общем культурном развитии края, что было связано с усугубившейся нестабильностью политической ситуации в регионе, понижением жизненного уровня и, в связи с этим, значительным оттоком коренного армянского населения в другие области Армении, а также за ее пределы. Однако, некоторые памятники миниатюры данного

периода еще хранят следы традиций того высокого искусства, которое процветало здесь в предыдущую эпоху. К числу таких памятников относятся Толкования на патриаршие послания 13621371 гг. (Матенадаран, №1529), Евангелие 1380 г. (там же, № 7862) и другие. В это время ряд рукописей, имевшие лишь графические орнаментальные украшения, снабжаются живописно исполненными портретами авторов (в Евангелиях - портретами евангелистов), а иногда и сюжетными миниатюрами, исполненными несколько грубо и небрежно, что лишний раз свидетельствует о постепенном снижении мастерства художников и угасании здесь искусства письма и книжной живописи.

Изученные в работе наиболее ценные в художественном отношении иллюстрированные рукописи Верхней Армении ХШ-Х1У вв., многие из которых являются подлинными шедеврами искусства книжного оформления, красноречиво свидетельствуют о значительном подъеме культурной жизни этого края в указанное время. Именно в этот период наибольшей активности достигает деятельность высшей духовной школы в городе Ерзынка-круп -нейшем культурном центре провинции. Ерзынкайская высшая школа имела тесные контакты со знаменитым Гладзорским университетом. Известно, что многие деятели, возглавлявшие ерзынкайскую школу, получили свое образование в Глад зоре. В их числе был Киракос Ерзынкацы, который после окончания университета должен был стать преемником ректора последнего, однако предпочел вернуться на родину и возглавить школу в Ерзынка (С. Аревшатян, А. Матевосян, Гладзорский университет-центр просвещения средневековой Армении, Ереван, 1984, с. 50). Его племянник, Иованнес Ерзынкаци (Плуз), также обучался в Гладзоре, а вернувшись в Ерзынка, получает степень вардапета и развивает здесь активную преподавательскую, научную и церковную деятельность. Знакомый уже нам каллиграф и миниатюрист Мхитар Ерзынкаци (принимавший участие в иллюстрировании Ерзынкайской Библии), занимался копированием рукописей как в Ерзынка, так и в Гладзоре (Л. Хачикян, Памятные запи-

си армянских рукописей XIV в., с. 104). Значительны были связи ерзынкайских деятелей и с киликийскими центрами письменности. Так известно, что упоминавшийся уже Иованнес Ерзынкаци ряд своих этико-поучительных и философских речей и проповедей написал в Киликии, где при монастырских школах читал лекции (Э. Багдасарян, Иованнес Ерзынкаци и его назидательная проза, Ереван, 1977, с. 25, на арм. яз.). Эти Факты свидетельствуют об активных, оживленных связях, имевших место между такими крупными очагами письменной культуры, каковыми были ерзынкайская, гладзорская и киликийские высшие школы или университеты. Из одного центра в другой перевозились и рукописи. В книгохранилищах Ерэынка, Карина и Баберда бытовали образцы не только указанных школ, но также византийской письменной культуры, что сыграло немаловажную роль в развитии местного искусства книжного оформления.

Высокопрофессиональное искусство мастеров, работавших в скрнпториях Верхней Армении, несомненно, соответствовало высоким эстетическим запросам того общества, которое оно обслуживало. Некоторое представление об эстетических взглядах того времени, об отношении к искусству, об осмыслении его значимости дают отдельные высказывания, сохранившиеся в трудах выдающихся деятелей той эпохи, некоторые из которых были выходцами из областей Верхней Армении. Конечно, преобладало характерное для христианской идеологии требование к искусству, как к средству, с помощью которого человеческая мысль могла возносится к познанию высшей истины, к отражению божественной красоты. В этой связи, упоминавшийся уже крупный философ, церковный и общественный деятель, Иованнес Ерзынкацы, писал: «Заповеди Божии и законы природы становятся доступными и понятыми людям с помощью предметных, художественных образов». (А. Срапян, Литературные взгляды Ованнеса Ерзынкаци, «Армянская и русская средневековые литературы», Ереван, 1986, с. 352). Мысль эта не нова. Еще в V в. Псевдо-Дионисий Ареопагит пи-сал:«Уму нашему невозможно подняться к невещественному под-

ражанию и созерцанию небесных иерархий иначе, как посредством свойственного ему вещественного руководства, полагая видимые красоты отображениями невидимой красоты, чувственные благо-ухания-отпечатками духовных проникновений, вещественные светильники-образами невещественного озарения...». (Д. Уг-ринович. Искусство и религия, Москва, 1983, с. 118).

Переводившиеся на армянский язык труды греческих авторов, в которых затрагивались различные вопросы теологии, философии и связанной с ними эстетики, изучались армянскими учеными, снабжались ими собственными комментариями, толкованиями, становясь отправной точкой в деле дальнейшего развития национальной философской и эстетической мысли. Еще Давид Анахт, армянский философ v в., предъявлял к искусству требование, как к одному из средств познания (А. Адамян, Эстетические воззрения средневековой Армении, Ереван, 1955, с. 37). Мысль эту, в еще более развитом виде, находим у того же Иованнеса Ерзынкаци, который следующим образом дает определение искусства: «И что такое искусство, как не свершение всего в свое время и подобающим образом, с пророческой мудростью и осознанностью».(А. Срапян, ук. соч., с. 351.). Иными словами, Ерзынкаци предъявляет к искусству требование быть выражением своей эпохи, своего времени, соответствовать запросам своей среды, что означает также способствовать сохранению основ национального, христианского искусства-проблема, имевшая важное значение в условиях мусульманского окружения.

В средневековой Армении имелся обычай изображать на деревянных дощечках портреты представителей царствующих династий, а также князей, патриархов, о чем писал еще Нерсес Шнорали /XII в., см. Л. Хачикян, Вопросы изобразительного искусства в средневековых армянских проповедях и толковательной литературе, "Второй международный симпозиум по армянскому искусству", сборник докладов, т. IV, Ереван, 1978, с. 42/. Иованнес Ерзынкаци более детально касается этого обычая: "...если кто-либо задумал изобразить на дощечках рисовальными красками и во

множестве оттенков реальное подобие разумного человека, живого и прекрасного, в царственном своем величии, то делает это не для того, чтобы восполнить его пробел, а для удовлетворения той врожденной тоски своей души, которая проникнута любовью к живому. Поэтому он и задумывает воссоздать его образ в его подобии и в лучезарных красках" /А. Срапян. ук. соч., с. 355/. Здесь удивительно современно звучат слова о душе, "которая проникнута любовью к живому". Это в большей степени характерно для мышления киликийских армян, о культуре которых можно судить сегодня, в основном, на примере дошедших до нас памятников их письменности. Миниатюры киликийских рукописей проникнуты пробуждающимся интересом к окружающему миру, восприятием человека, как венца мироздания, как подобия совершенного Бога. Л. Дурново не даром усматривала з киликийской живописи "тенденции, свидетельствующие о внимании к европейскому Возрождению". /Л. Дурново, Очерки изобразительного искусства средневековой Армении, Москва, 1979, с. 244/.

Центры письменности Верхней Армении, находившиеся в определенных контактах с культурными очагами Киликии, восприняли, частично, идео логию нарождавшегося там буржуазного общества, о чем свидетельствуют такие памятники, как Ерзын-кайсхая Библия и ряд иллюстрированных з Карине и Ерзынха Евангелий /Матенадаран, №7630, 7645, 7559, 2653 и др./.

Говоря об обычае изображать на деревянных дощечках 'реальное подобие разумного человека", Иованнес Ерзынкаци имел ввиду, несомненно, конкретные портреты, ни один из которых, к сожалению, до нас не дошел. Некоторые представления о них можно составить лишь на основе царских и княжеских портретов, сохранившихся в миниатюрах /А. Геворкян, Армянская миниатюра. Портрет, Ереван, 1982/.

У Иованнеса Ерзынкаци имеется еще одно интересное сообщение. Говоря о царских портретах, он пишет, что царей рисовали и в отрочестве, и в момент помазания их на царство, и в зрелом воз-

расте, и в старческом-в каждом случае "сохраняя сходство с его чувственным образом". /Л. Хачикян, ук. соч., там же/.

Некоторые высказывания другого выдающегося деятеля армянской книжности средневековья, Григора Татеваци, позволяют предположить, что подобные портреты создавались и в восточной Армении. В своей "Книге вопрошений" Григор Татеваци пишет: "Монета или доска, на которых писались портреты царей, представляют образ царя сходный с ним лишь по Форме, но не по существу его природы". /Григор Татеваци, Книга вопрошений, Константинополь, 1729, с. 273. Г. Акопян, Григор Татеваци об искусстве, "Историко-филологический журнал, 1973, №4, с. 105, на арм. яз./. Независимо от оценки, которую дает этим портретам Григор Татеваци, что, кстати, очень характерно для средневековых авторов, здесь мы имеем еще одно свидетелсьство Факта существования в Армении тех времен обычая изготовлять изображения властителей на монетах и на деревянных досках. Изготовлялись, по всей вероятности, и иконы. Есть основания предполагать, что изготовление и почитание икон было особенно распространено в западных районах исторической Армении и, особенно, в Киликии. Изготовлялись они, несомненно, и в Верхней Армении.

Все вышеизложенное красноречиво свидетельствует о высоком уровне развития духовной жизни в Верхней Армении, где в течении длительного периода процветали культура и искусство. Хотя до нас дошла сравнительно небольшая часть созданных здесь на протяжении веков образцов книжной живописи, однако наличие среди них подлинных шедевров искусства иллюминирования рукописных книг говорит о высоком подъеме в ту пору культуры этого края. Процветали здесь также архитектура, скульптурный рельеФ, настенная живопись и различные виды прикладного искусства, о которых мы знаем, в основном, благодаря сведениям, сохранившимся в письменных источниках. Территория этой провинции, вошедшая затем в состав образовавшегося здесь турецкого государства, постепенно лишалась как коренного армянского насе-

ления, так и созданных им здесь материальных ценностей. Развалины архитектурных сооружений, а также дошедшие до нас образцы письменной культуры-являются на сегодня основными свидетелями былого расцвета в этом регионе армянской культуры и искусства.

Заключение.-В представленной работе исследована миниатюра Верхней Армении-одной из провинций исторической западной Армении, крупнейшими культурными центрами которой являлись города Ерзынка, Карин, Баберд. На Фоне историко-культурного развития края рассматривается процветавшее здесь искусство книжного оформления XIII-XIV вв. Это было время, когда в данном регионе сложилась относительно благоприятная политическая обстановка, способствовавшая оживлению созидательного творчества. Это привело к расцвету всех видов ис-кусства-возводились храмы, активизировалась деятельность духовных центров, переписывались и иллюстрировались рукописи, создавались произведения прикладного искусства. Именно в это время здесь были созданы такие шедевры искусства письма и книжной живописи как Мушский Чарынтыр, Ерзынкайская Библия, Каринское евангелие. Евангелие Таргманчац и др. И если до сих пор из рукописей Верхней Армении указанного периода были известны лишь отдельные экземпляры, то настоящим исследованием их выявлено свыше ста, значительная часть которых впервые представляется вниманию специалистов.

Лучшие произведения армянских миниатюристов, работавших в очагах письменности Верхней Армении, по правду вошли в сокровищницу не только национального, но и мирового изобразительного искусства.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Книги

1. Художественные сокровища Матенадарана /в соавторстве с И. Дрампян/, Москва: Искусство, 1976.- 176 с.

2. Армянская миниатюра Крыма. Ереван: изд. АН Арм. ССР, 1978. -134 с.

3. Annenische Buchmarei des 13. und 14. Jahrhundert /Mitverfassern I.

Drampian, G. Hakopian. - Leningrad: Avrora, 1984. - 40 p.

4. Армянская миниатюра /в соавторстве с Г. Акопяном, серия "Армянская культура"/. Ереван: Советакан грох., 1987.- 52 с.

Статьи и доклады

1. <dmj iTujrtipuihljiLrpIi¿ ILnrnfb^p // PuAipbp ИштЫнщцнрЬ]!: bpUuili. 4UU¿ Ч-U fipuiin., 1962, lin. 6: —

2. Армянские миниатюристы Аветис и Иованнес // Конференция, посвященная истории живописи стран Азии, тезисы докладов. Ленинград, Наука, 1965. -

3. и"шшы1шг].шрш1д[1 Ъп. 7645 ¿.baiucjpfi iTmhpuihljuiplibpp // luiuuTui-ршЬидфрш!)шЪ КиЛцЬи: bpUuib. ¿UU¿ Ч-U. fipuxui., 1972, lin. 2: - t? 145-150:

4. О некоторых чертах стиля миниатюр рукописей Верхней Армении Xni-XIV вв. // Конференция по истории средневековой письменности и книги, тезисы докладов. - Ереван: изд. АН Арм. ССР, 1977. - с. 45-47.

5. К вопросу о каноне и стиле в армянской миниатюре по памятникам ХШ-XIV вв. // II Международный симпозиум по армянскому искусству, сборник докладов. - Ереван: изд. АН Арм. ССР, 1978, т. IV.-с. 51-57.

6. Рукописи, иллюстрированные в скрипториях Ерзынка в XIII-XIV вв. //Армянскош искусство. - Ереван: изд. АН Арм. ССР, 1984. т. П-с. 78-81.

7. Истоки ветхозаветных иллюстраций Библии, украшенной Торосом Таронаци //IV Международный симпозиум по армянскому искусству, тезисы докладов. - Ереван: изд. АН Арм. ССР, 1985. - с. 153-154.

8. К вопросу об отражении традиций искусства палеологовского возрождения в армянской миниатюре начала XIV в. //XVIII международный конгресс византинистов, тезисы докладов. - Москва: ПОИНТ, 1991, кн. 1. - с. 582583.

9. Toros Taronaci-ein armenischer Buchmaler des xiv Jahrhunderts und seine französischen Vorbilder // Wiener Jahrbuch für Kunstgeschichte.-Wien-Köln: Böhlau Verlag, 1989, BandXLII.- p. 81-100.

10. Deux Manuscrits arméniens écrits et illustrés a Bologne// dagli "Atti del Quinto Simposio internazionale di Arte Armena- 1988". Venezia: S. Lazzaro, 1992,-p. 517-521.

11. Miniaturmalerei in den Zenzren der Zerstreuung //Armenien. Wiederenldeckung einer alten Kulturlandschaft.-Bochum, 1995.- s. 211-214.

FUPar 1Ш'иРи.'иЧиР2ПМа"ЗПЬ-'ЪС / d-n-d-T- r^rj../

/иа-фпфпиг/

ЪЬр^щ tuinbbinfununiPjnLbp b4hpi[iufr h d-^-d-l qr].. Ршрскр ¿Lujf[i ifmbpujbl}uip¿nLPjiiili[i, iTJi pbtliuj|i, прр lTJi1i¿Ll ори ¿(i r}.uip¿.bL iun.uib<kfib niunLLfbmu|ipnLPjuib luauipljui: lTfib¿r).bn Fibmq.nijb rfuiifuxbuiljbbpfig uljuiu&, mi[jiiiL шшрш&ш2р2ш'и}1 uipijhumb ni d^uiljnLjPi] L, iTuiubuii[npuitqbu iTuiinb-Ьш1|шЬ q.br^iubliuip¿r)iPjnib[|, [¡um итЬг^&флй- tupdbfbbpji b2uibuil}ni.pjinb, umiub<kbml]|i mhr[ h q_puíi[niir fiujjng uiqqiuj[ib d"2iul]nijP(i ujminiTmPjuib iTbJ:

Puipip ¿uijfp ujuimiTuiljuib ¿uijmuuiuibfi Ijuiplinp buifiuibq.bhptig iTbl^b hp, li q.mbL[nLir hp hpljpfi Rjniufiu-mpluTniuifnul: lijb nilihp шшир quiüum. T-uipuibmqli, U.ani&, P"npq.niT, bljbqjmg, Nm^infif, [_ГщЬшЬшг|^, lTb¿.nip, Ibpguib, Uqhp, Liiiipfib: bppbiíb uiiTpnr^ bu[fiinbq.[! l¡n¿i[niiT hp Ц.Ьр q.>ui]_iun.fi, [iuipfib[i uibnibru(l 1!шрЪп шз^ишрП /uijdiT hpq.pniLÍti i|{i|_mjhp P'nLpFfinrjniiT/:

T-uiphpfi QliphugfnuJ Puipip ¿uijf[i q.uiijumlibp[i puiqiítigu bi[uiííilbL bb omuipbbpfi Ijnr^ilJig" pjmqmbr}iijg|ibhp, шрщрЬЬр, rj.uip¿.juiL pjnLquib -q.uig}ibbp, ubL2nil]bbp, ifnbqnLbbp... 2buijut& г).ршЬ, lujrj. шшрш&Гр, pbr).-finiiq iTfib^li d-2 rj.., libniiT hp pbuiljbgi^mfr, П|иГЬщ1]шЬпиГ, Riujbpni[: ^njui-inLiTmb ü^uiuiljuib ujuijPuipfi щиуьГшЬЬЬрпи!, сцитГшЬш^прЬЬ, uijuinbq ¿hp г].шг).шргшГ uiqq.iujfili d^uiljnLjPft шпш^рЬршдр: öiupnibuiljuipuip qnp&bL bb buiL. finq.lj.np 1}рРо2ш[иЬЬрр: T-pmbgJig umuib<kbuil][i b2tiibiul|niPjm.b nibbp bpqbljujjfi lli[uiq. iJuibFfi pmpi.pmqntjb г].и[рпдр:

Pmp¿.p ¿mjFnuf Ь1]шрш^шрг].1[ш& ¿.bauiq.php[i uuiljuiiluip|ii{ fibmqntjb op|ibmljbbpQ, npnbf, ifuiimiTp, Fbbij^L bb iTuiubuiq.binbbp|i ЦпгцТ^»g, Pi]mq.pi|niir bb d-d-F rj.r>.: Ui[bi[i pmqifuip|ii[ bb cf-9—d-l Т.Г).. iTbq fimuuifr ¿.bamqpbpQ: T-ui iT[i duiiTuibuilpi^pJin^ tp, bpp PujpeLp ¿mjfnuT J^iuljnLjPli ni tupi[buui[i quipq.mgiTuib fiuiiftup umbq^i[bL tfib fiiiurbiTuiiniitpiup puipb-bpujuium ujuijiftubbbp: ЪшВшЬ%|1 iT[i Fuibfi q.mijmnbbp, (Jibbing línbqjiibbpfi ui[ipmujbmnLPjmb wuilj, ишшдЬ[ hfih ШЛ- diuiTiubml^ прп2 jipunJnibFbbp. ЬршЬд ^шашфирпиГр fiiub<LbiJui& hp inhr|_fi bm{uuipuipuil}mb miüfiiTbpli bbp-ljuijiugnLg[i¿bbp[ib: LLju fiuibq.miTuibFb hL ьГЬ&шщЬи bujuiuinbL hp РшрА-р

¿uijF|i iJ^uilinijPJi к uipi[buin|i quipq.uigiTujb 1[ЬрЬ|/|1Ъ. umbr]fri(bL ЬЪ q.p¿ni.pjujli ru iTuibpiubl]iijp¿niPjmb шр^Ьииф iTfi 2lunf [iul]uiljutb q.Lrafuq.npfrngbbp, npnligfig lT[i ímlijiuQ tupq.bb uipdmbujgbL ЬЪ iTuiubm-q.hin\ibp|t nLgmrj-pnLPjmbp /U^n Sumplmjipp, bpqbljuijti U.umiLui&ui2ni.b¿]], 4uipfibti ии^ЬтшршЪр, P"uipq.iTiub¿iug im[buiuipiub|i Ъш[иЪш1]1лЪ fiuip-флршЪГр/: Uuil}uijb Puip¿.p ¿rnjFfi d4--dT rj-г^.. blnjupuiqmpr}.i[iu& ¿.bnuiq.-pbpji iTh& iTiuup untjli mgtuminnLpjmilp шлш^Ъ шЪс^ииГЪ h niunul-bmufipi^ruiT II rj-pi^niiT цфишЦшЪ ¿PE'ubumni.ßjuib ^bg /2nt-p£ 10D ¿.bn.uiq.php/:

U.2tuiimmpjuib iTbJ! pmgmfiiujwi[nitî ЬЪ Puip¿.p ¿mjFfi 1ГшЪрш-liQl}mp¿ml]uib uipi[buin|i uiljnLbFbbpp, i^bpLnifrilnuT d4--dT- rj.rj.. ьГштЫш-1)шЪ mpi[buin[i Н[иГЪш1)шЪ nSiitljuib uiauib¿-buifimml]ni.pjniAibbp[¡, q.buifiu№i^niiT Ърш rj-ЬрЪ rit b2iubuuljiuPjnib[; mqq.mj[ili 1Г2ШЦП^РЬ ujuiiniTniPjmb iTb£: U.auib¿.builj[i r^iu^prupjimTp ЬЪ Fbbi[in& 1ГшЪил[шЪг). иуЪ <kbn.iuq.pbp|i ьГщЪршЪ^шрЪЬрр, прпЪР [ipbbg q.brLUipi[bumuil}uub uipduib¡ií'Ubpni[ Цшрпг^ ЬЪ upiiingiuS mbq q.puii[bL n¿ üpmj'u tuc[q.iujpu, uijlU fiuiiTui2[umpfiuijtib mpi[buinfi iquimLfriLPjuib iTbg: LTbq пш^пгц]^ h pmgmfiuijinbL, i[bp fiuibbL iTuib[iuibljtupfi¿bbpfi Ъпр шЪпиЪЪЬр, Ъпр Кпи2шр^.шЪЪЬр:

•ujmPo bbpljmjmgpbL ЬЪР ¿шиГшЪш1)ш^рш1)шЪ l]uipq.ni|, puin Puip¿.p ¿mjf|i 1ГшЪршЪ11шр£ш1)шЪ uipi|buin[i ^uipq.uigiluib npr^mljti фш.|_Ьр[1: Ujuujbu, dl- rç.. u^q^pfi ¿.bamq.pbpp pbnpn2il_nLiT ЬЪ [ipbbg цшрг|.шЪщ]и-2UJj[ib (шрг^шршЪГ[1 umimnnLpjiHifp, рЪг} npnuT Ъ^шшфшГ t, np qmpr¡.bp¡i inuippbp|i Qbinpnipjnibp ^шсцГпиГ t l)uijrub if[i fiuiiTujljmpq.: lljr). ¿.biiujq-pbpp fimpriLum bjnip ЬЪ щшрги.Ъш1]П11Г Ъш1х циишЪдш^Ъ Ъ2шЪЪЬр{1 шЬиш1)ЪЬр[1 <Lli.u(i[npifuib rit quipq-uigiliub [иЪг}[1рЪЬрр т.ипиГЪш1фрЬии fiuiifuip: иш^ш1^шр[и[ wbpnibuiljmb цштцЬрЪЬрр ui¿F[i ЬЪ рЪ^ЪпиГ 1цшш1}Ьрш(^рш1^шЪ fibuiq.nijb uiuuppbpuiljieisbbpji oq.inmq-np&upmLTp:

d4- ij.. bpljpnprj. Ijhufi ¿.bn.uiq.pbpniiT uii]h|_t» ilb& mbi\ h fimml^mgi[mîr pbiTuim[il¡ Ъ1}шрЪЬр^Ъ, ¿.Lm^bpiqi^nLiT ЬЪ ЪршЪд щшш1]Ьр1ГшЪ níSiuljiub Гф1ГЪш1]шЪ iun.mb<LbuifiuJuil}ni.pjnibbbp[i. finpjibi^uifrfЪЬр|1Ъ рЪпрп2 t 1_ш1}пЪ^1Гр, l|bpqmpbhpQ ЪЬр^иушдфшГ ЬЪ [un2npmgi|m& ¿шфЬр|1, fiuñir}[iuuii|jip l]bgi|ui&f ЪЬрт[, ЦшЬпЪ^Ц fimiFiH¿u^niPjni.bbhprii[,

qq.huuiuii[np4iu& P^PI &uiLuiq.uipr)i].m£r RnJ^niuui\jbp[i ifb^: ^nLbuijfib

LnL&nLLrbbpnLiT q_hpfi2|uruir hli IjuxtqriLjin ni LTLubfi2inlliuq.nLjb uinbbpti inuippbp bpuiqbbpp: flpn2 qntq.uifibabbp bb tj 2LTtupiln LiT ^fi^til] juib ifuibpujbljiLip^niPjiiili Rhin:

d-T- rj.. PuipA-p ¿uijF[i iT[i giupf bl]uipuic^iiipr^ ¿.bauiqpbp fimmljuitigijnLir bb nSuiljuib vl[i bnp U. nv.pni.jb ht\ui\iuiljnv[: lipuibg l}bpmnr^ bl^wptijbhpp, ujuifiujuilibLni^ mbr^iuLiujb un[mbr].ni-jpbbpQ L [ilil]MLbLni|. nL

pjni_c[uibr|.uilimb /ujuiLbnLnq.juib 2 P 2 UI ^ t1 ^ uip L|.ti u ui[i npn2 muippbp, i[bpuipiniiir}ph^ uijrj. uuTbbp jntpni|Ji, uinbi\ô-uiq.np&iiipiup: LLjrj. puipr). f{i i[pui ¿.tniri[npi[bg bnp m[iu([i bl[uip£ujLitijb iffi mqjrLm[3jnib, npp pbnpn2L[niiT t q.h q^uib Lj mpuijfi b iTbr^LT nSni[, qnuliutjtib brupp uib gnuTb bp|n oq.inmq.np&tJimJ'p, fruii(inLrti.b ¿.Lbp IjbpmbLni ¿q.innnTni^, tqiuinljbpi[ui&' Ijbpujiupbbpfi uubfituiniuliuilniigiriiiLrp, npnbF fituSuifu u(uiinl|bpL[m& bb puipr}. Siupuuupuiujbmuiljuib gj^ni-Pjnt-bbhpfi $nb[i i[pui: "b^uimbiji t, np bpuibg iTb£ fiuibr).[iu(nLir bb Ijtuanijgbbp, fi^bgbnr^ uijb tfunfiubiul]}! bljbr^bguiljuib 2[ibrupjni.bbbp: Upmuiljmpq. fiujpnLUUi t uijr> ¿.bmuq.pbp|i rç.blinpuiin|ii^ fimpr^uipmbFp, bbp2b£i[UJfr U h Lh M JiTuibpwbljbp£iuljujb iupi[buwti uiq^rj.bgni.pjuiirp:

9-brLiup4buinuil)uib tujr). bnp nSuiljuxb nLr^q^riLpjnLbp fip fibinuiq.iu q^nipq.uigni.irp uuqpbg Tp^iiifi fimjl|iL[l|Uib tTiubpuiblp.ijp£niPjwb iThg:

U.2hJUIlnnLPjnL^Jtnl-L^ 2n2mi{,LLnl-^ ^b fi^rQ^P» npnbF l]uiiqi[inà- bb

dunfuibuil[fi q.br\uiq.|iuuiitjuib iTinf[i quipq.uigifuib II, LTuiubuii^npunqhu, d1*}-uiljiLibuii|np ptubiuumbr^ï, iJifiLbunifiui m q.nptï[i£, ¿ni|fiuilibbu bpqbljiiigni. fiuijuugfbbp[i Rhin: U,2i1JuimnLPjUI^1 ^b^nuf uipi|w& h oq.iniuq.np&i[ui& ¿.bauiq-pbpfi fiunTuiamn bljuipujqpnLPjnLbp: 'uhpljuijuigi|_uic>- I; built Fbbi[ni\ iTuibpuibljmpbbpfi i|bpuiptnujr).pni.pjni.bbbpti uiLpnd" 102 iniuiubljuipbbpni[:

L' ENLUMINURE DE BARDZR HAYK (XlIIe-XIVe SS.)

(Résumé)

La présente dissertation est consacrée à l'enluminure des XlIIe-XIVe siècles de la région de Bardzr Hayk, sujet qui, à ce jour, n'a pas fait l'objet d'une étude spéciale. Toutefois, dès les temps les plus reculés, l'art et la

culture, surtout l'art de l'enluminure des livres, pratiqués dans cette région, occupent une place de choix dans l'histoire des arts nationaux arméniens.

La région dite Bardzr Hayk était l'un des cantons les plus importants de l'Arménie historique, situé au nord-ouest du pays. Il comptait dix provinces: Daranaghi, Aroutz, Torgom, Ekéghiats, Khakhtik, Mananaghi, Mendzour, Derdjan, Sper, Karine. Parfois, tout le canton était nommé d'après cette dernière province de Karine (actuel vilayet d'Erzéroum en Turquie).

Au cours des siècles, les provinces de Bardzr Hayk ont souvent été conquises par les étrangers: Byzantins, Arabes, encore une fois Byzantins, Turcs Seldjukides, Mongols ... Malgré cela, ce territoire est resté principalement peuplé d'Arméniens jusqu'au XVIe siècle. Sur le fond d'une lutte permanente pour la survivance, on est étonné d'y découvrir aussi une évolution incessante de la culture nationale, ainsi que le fonctionnement continuel des écoles spirituelles, parmi lesquelles l'école supérieure du monastère Avag vank présente une importance particulière.

Les manuscrits les plus anciens illustrés à Bardzr Hayk, peu nombreux et partiellement étudiés par les spécialistes, sont datés des Xe-XIIe siècles. Plus nombreux sont les manuscrits parvenus à nous des XlIIe-XIVe siècles. C'est la période où l'art et la culture bénéficient de conditions relativement favorables dans la région de Bardzr Hayk. Plusieurs provinces de ce canton, tout en se trouvant sous le joug mongol, commencent à cette époque à jouir de certains droits, leur gouvernement étant confié aux représentants des maisons de nakharars locales. Cette circonstance n'est pas sans influencer de manière sensible l'essor de l'art et de la culture en Bardzr Hayk, où sont alors créés une série de véritables chefs-d'oeuvre de calligraphie et d'enluminure dont certains ont déjà fait l'objet d'études de la part des spécialistes (citons l'Homéliaire de Mouch, l'Evangéliaire d'Erzynka, l'Evangéliaire de Karine, ainsi que les enluminures initiales de l'Evangéliaire Targmantchats). Néanmoins, la majeure partie des manuscrits illustrés des XlIIe-XIVe siècles de Bardzr Hayk (environ 100 manuscrits) sont étudiés et publiés pour la première fois dans le présent ouvrage.

L'auteur nous y révèle les sources de l'art de l'enluminure de Bardzr Hayk, analyse les principales particularités stylistiques de l'art du livre aux XlIIe-XIVe siècles, tout en évaluant son rang et son importance dans

l'histoire de la culture nationale. Une attention spéciale est accordée aux enluminures des manuscrits dont la haute valeur artistique leur permet d'occuper une place de choix aussi bien dans l'histoire de la culture nationale que mondiale. L'auteur réussit aussi à découvrir de nouveaux noms d'artistes et de nouvelles oeuvres.

Les documents sont présentés en ordre chronologique, selon les étapes précises de l'évolution de l'art de l'enluminure en Bardzr Hayk. Ainsi, les manuscrits du début du XHIe siècle se caractérisent par l'abondance du décor ornemental où le choix des éléments décoratifs relève d'un système stable. Ces manuscrits fournissent aussi un riche matériel pour l'étude de la formation et du développement des variétés d'ornements marginaux. Les peu nombreuses illustrations du cycle évangélique se distinguent par l'emploi de variantes iconographiques archaïques.

Les manuscrits de la deuxième moitié du XHIe siècle font une place plus grande aux miniatures à sujet, formulant les particularités principales de leur représentation stylistique; les compositions sont laconiques, les personnages ont de grandes dimensions, des poses solennelles et des proportions canoniques. Ils sont vêtus d'habits à draperies compliquées. Les solutions chromatiques sont dominées par les différentes nuances du bleu et du violet. On remarque certains parallèles avec l'enluminure cilicienne.

Une série de manuscrits illustrés du XlVe siècle de Bardzr Hayk se caractérisent par une manière stylistique nouvelle et particulière. Tout en continuant à suivre les traditions locales, les artistes empruntent certains éléments à l'art cilicien et byzantin (de l'époque des Paléologues), les utilisant toutefois à leur manière, créativement. Cette trame complexe sert de base à une orientation picturale d'un type nouveau, caractérisée par un style sans violence, des transitions chromatiques douces, une tendance à créer des formes volumétriques, des personnages individualisés, souvent représentés sur un fond de formes architecturales compliquées, parmi lesquelles on remarque des édifices rappelant les églises de l'époque. Le décor ornemental de ces manuscrits est d'une richesse extraordinaire, inspirée de l'influence de l'enluminure cilicienne.

Cette nouvelle orientation stylistique connaît par la suite un développement dans la miniature arménienne de Crimée.

La dissertation touche aussi certaines questions en relation avec l'évolution de la pensée esthétique de l'époque et, plus particulièrement, avec les opinions de Hovhannès Yerzynkatsi, éminent poète, philosophe et homme public du XlIIe siècle.

L'ouvrage se clôt par une brève description des manuscrits utilisés et s'accompagne d'un album de reproductions (102 photographies) des enluminures analysées.