автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.06
диссертация на тему: Мир старости как форма социокультурного текста

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора социологических наук Елютина, Марина Эдуардовна

Введение

Глава 1 .Геронтологический полюс человеческого бытия

1.1 Историко-понятийная рефлексия слова "старость"

1.2 Онтологические основания смысла старости.

Глава 2.Старость в пространстве культурно-исторического бытия

2.1. Исторический генезис отношения к старости

2.2. Содиогеронтологические теории

Глава 3.Стареющее общество: стратегии социальных взаимодействий

3.1. Модели конструирования стареющего общества

3.2. Геронтологическая идентичность: социокультурные аспекты—

Глава 4. Языково-коммуникативное поведение пожилых людей

4.1 Поведенческая компетентность пожилых людей

4.2 Практики включения пожилых людей в систему социальных коммуникаций.

Введение диссертации1999 год, автореферат по социологии, Елютина, Марина Эдуардовна

Актуальность темы определяется необходимостью теоретического развития и важностью методологической разработки новых подходов к осмыслению социокультурных проблем старости. Социокультурный ракурс изучения старости связан преимущественно с фиксацией стадии общедемографического старения, изменения социальных и возрастных приоритетов, неопределенности места старости на шкале социокультурных ценностей. Экспликация социокультурных геронтологических проблем, создание своего рода социогеронтологического дисплея позволяет объяснить социальный статус пожилого человека в современном обществе, проецируется на разработку технологий социальной интеграции, неотъемлемым компонентом которых является активизация личностного потенциала пожилого человека, предопределяет поворот к ценностному подходу к старости, ставящему проблемы назначения и смысла, целей и средств жизнеосуществления на финальном этапе человеческого бытия. Социокультурная тематизация старости способствует рациональному освоению альтернативных поведенческих вариантов, входящих в наличный социогеронтологический реестр, что позволяет снизить напряжение, связанное с ситуацией вопросительности, избежать крайних оппозиционных смыслов. Социальная толерантность и удовлетворенность социогенных потребностей в старости являются значимыми предикторами заболеваемости и смертности, конструктами активности личности в ранней и поздней старости, контекстной связанности поколений.

Проблема старения в некотором смысле представляет собой совершенно новый социальный феномен, с которым человечество столкнулось лишь в XX в., особенно в последние его десятилетия. Век ХУ111 остро поставил проблему ценности детской жизни; в XIX веке (80-е годы) общественное признание получила такая категория, как отрочество, в XX веке - юность (начало XX в.) и старость (20-е годы нашего столетия). Век XX характерен тем, что он сформулировал и пытается решить проблему стариков. Старость, становясь длительным и значительным этапом индивидуального развития, индикатором направлений изменения социальных процессов макроструктурного уровня, концептуализирует основы социальной политики в контексте глобальной ситуации на рубеже веков. В 1991 году Организация Объединенных Наций приняла Принципы Организации Объединенных Наций в отношении пожилых людей, в 1992 году - практическую стратегию на десятилетие 1992-2001 годов, озаглавленную "Глобальные цели по проблемам старения на период до 2001 года". Следующим этапом эволюции программы Организации Объединенных

Наций по проблемам старения является проведение в 1999 году Международного года пожилых людей. Наметившиеся позитивные сдвиги в отношении столь актуальной темы, какой является старение, старость не снимает с повестки дня констатацию факта пребывания социогеронтологической проблематики в состоянии летаргической "смерти" с разными вариациями для разных стран. Она представляет собой существенный ресурс критической социальной рефлексии в контексте теоретического и практического освоения социального опыта российской действительности. Это особенно значимо в связи с тем, что нередко импортированным социальным практикам в отношении пожилых людей прививается некое мумифицированное изящество, за которым не просматривается реальная забота о реальных людях.

Дестабилизация социальной ситуации в нашей стране, фрустрированность сознания людей, живущих в режиме выживания, могут привести к тому, что авторитарная модель отношения к пожилым людям укоренится вопреки здравому смыслу, взаимной выгоде представителей разных поколений. В геронтологическом секторе презентируются неоднозначные, противоречивые процессы, духовные диссонансы, которые могут быть рассмотрены лишь в отношении их ко всем элементам культурной матрицы. В России анемическая ситуация, дегуманизирующий фон преобразований определили тотальную периферийность проблем пожилых людей. Старики все чаще оказываются в положении преследуемых, высмеиваемых, третируемых, воспринимаются не как субъекты, а как объекты, которые можно просто игнорировать. Последствием такого отношения являются следующие феномены: 1. "Старческая преступность", которая, помимо экономических мотивов, возникает из осознания своей ненужности, социальной запредельности, попыток обратить на себя внимание и проявляется, как правило, не в насильственных актах, а в антиобщественном поведении (кражи, печатание фальшивых денег, инициирование конфликтных ситуаций, попрошайничанье).

И.П. Лотова приводит данные, свидетельствующие о возрастании правонарушений, асоциальных поступков среди пожилых людей. Так, в 1995 г. среди 400 тыс. человек, освобожденных из мест заключения, инвалиды и пожилые граждане составили около 80 тыс. человек (33,3%). Не случайно с 1989г. органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации развивается сеть специальных учреждений, призванных оказывать содействие ресоциализации и адаптации престарелых девиантного поведения к новым условиям, к жизни на свободе.1 2. В исследованиях отечественных и зарубежных авторов по суицидологии отмечается еще один новый феномен -суицидоопасность пожилых людей (А.Г. Амбрумова, Л.И. Постовалова, J. Baudrillad, N. Farberow, М. Simon, R. Miles), которую в значительной степени связывают с их изоляцией и отчужденностью. Одиночество пожилого человека в контексте российской действительности структурируется на уровне общественных отношений: средства массовой коммуникации, социальной помощи, формы общения, каналы культурной коммуникации организуются вокруг определенного поколения. Геронтологические же проблемы капсюлируются на уровне индивидуального поведения. К этому добавляется и наличие в пожилом возрасте факторов, мотивирующих выбор суицидальной модели поведения (потеря родных и близких людей, дистанцирование от родительских обязанностей, утрата профессиональных и сужение социальных контактов, падение восприимчивости к психологической помощи). Россия превращается в "клуб" самоубийц. 3. Пожилые люди все чаще становятся объектами агрессивного поведения. По мнению Берковица, наряду с существованием различных посылов к агрессии, физические дефекты (в данном случае речь идет о физических маркерах старения, которые ассоциируются с дефектами) при прочих равных условиях могут провоцировать проявление

1 Лотова И.П. Особенности социально-психологической адаптации престарелых к условиям проживания в стационарных учреждениях социального обслуживания //Медико-социальная экспертиза и реабилитация. 1998. №1. С.23. враждебности.2 Кроме того, в контексте теории социального научения (А. Бандура, А. Басс, Д. Зильманн, Р. Уолтере) тиражирование с помощью средств массовой коммуникации социальных образцов агрессивного поведения, которые зачастую остаются безнаказанными, также инициирует агрессивное поведение в отношении пожилых людей, особенно одиноких. Насилие, по меткому выражению Ортеги-и-Гассета, становится не последним, а первым, на самом деле и единственным аргументом, что является охранной грамотой варварства.

Переосмысление старости неразрывно связано, как мы полагаем, с приданием ей статуса социокультурной ценности, преисполненной эмоциональной значимостью не просто благодаря своей реальной или мыслимой в рациональных терминах сути, но в силу всего стоящего за ней жизненного опыта, обеспечивающего преемственность и стабильность социального развития.

Материал, собранный к настоящему времени по проблеме старения, старости разнесен по публикациям в пределах десятков различных наук - от лингвистики измененных состояний сознания до литературоведения. Интеграция знаний о процессе старения, старости осуществляется преимущественно в биологической ветви исследований, к которой относится и подавляющее большинство теорий старения. Отметим, что совокупность биологических представлений о старости имеет пока гетерогенный характер, а это обусловливает необходимость их систематизации и теоретизации, в связи с чем возникают вопросы о путях, закономерностях и перспективах роста таких знаний. Значительная роль в разработке общебиологических, физиологических, нейропсихологических механизмов старения принадлежит отечественным ученым: Г.Д. Бердышеву, И.В. Давыдовскому, В.М. Дильману, Н.В.

2 Berkowtz L. The Experience of Anger as a parallel Process in Display of Impulsive "Angiy" Aggression // Aggression. V.l P. 124.

Маньковскому, А.Ф. Минцу, A.B. Нагорному, В.Н. Никитину, В.В. Фролькису, Д.Ф. Чеботареву. Существование психологической и социальной ветвей усложняет задачи синтеза, не делая их менее значительными. Этапом на пути к их объединению может стать осознание необходимости взаимной дополнительности биологического, психологического и социального подходов к старению человека.

Психологичский вектор исследований старости представлен в работах К.А. Абульхановой-Славской, М.Д. Александровой, Б.Г. Ананьева, Л.И. Анцыферовой, В.Г. Асеева, Д. Бромлей, Я. Врублевского, К. Кросса, JI.A. Логиновой, К. Рощака, Э. Эриксона. Авторы анализируют особенности личности пожилого человека, динамику его мотивационно-потребностной сферы, типы старения, половые различия в характере приспособления пожилых людей к процессу старения. Однако, обращает на себя внимание факт ограниченности проблемного поля психологии развития рамками периода - от пренатального до юношества, при отсутствии концептуальных установок в отношении других возрастных этапов, в том числе этапа третьего возраста. Вопрос об интегрированной концепции психического развития на финальном этапе жизни остается, видимо, открытым.

Ныне усиливается внимание к геронтологической проблематике в контексте осознания статуса пожилых как особой социальной проблемы (A.B. Дмитриев, H.H. Сачук, Е.И. Стеженская, А.И. Рубакин, В.Д. Шапиро). Истоки "социализации" старости связаны с такими процессами, как изменение характера труда в индустриальном обществе по сравнению с аграрным, географическое разделение поколений, вызванное ростом крупных городов, предоставляющих работу молодым, разрушение семейного производства и патриархального мультипоколенного клана, распространение нуклеарной семьи, резкое ускорение темпов научного и технического развития, которое обесценило эмпирический опыт старших поколений, способствовало перераспределению монополии на знания в пользу молодых, введение системы принудительного увольнения по возрасту.

Социогеронтологические исследования обретают свой особый дискурс и свой особый словарь, свою специфическую тематику. Поиски ведутся и в междисциплинарных зонах, в которых формируется "стереоскопический взгляд" на объект изучения, предполагающий взаимодействие социальной геронтологии с такими дисциплинами, как антропология, лингвистика, география, демография, экология, экономика, история, фольклористика, медицина, педагогика.

В развитии современной социальной науки о старости можно выделить три основных направления: во-первых, демографический срез геронтологической проблематики; во-вторых, институциональный подход, акцентирующий проблемы социоэкономического статуса и социальных ролей пожилых; в-третьих, историко-культурологический анализ, сопоставление различных представлений о старости и социальных аттитюдов. В рамках этих направлений создаются различные модели социогеронтологического знания, предмет которого составляют процесс старения в его социоисторической динамике, а также социальное положение и психологический опыт пожилых как специфической социовозрастной группы в контексте возрастной стратификации. Последнюю, наряду с разделением, различием людей по полу, по территории, по характеру труда и общения, по особенностям духовного мировосприятия, по формам семейной жизни, отношений между поколениями рассматривают как базисное основание воспроизводства человеческого сообщества.

Появились авторские и коллективные исследования экономического, социального, политического статуса старшего населения, его психологического самочувствия в нашей стране и за рубежом, рассматриваются проблемы и перспективы социальной занятости пожилых людей, трудовой реабилитации работников пожилого возраста и планирования выхода на пенсию, изменения генераций в семье, отношений прародители - внуки, межпоколенной трансмиссии, включающей изучение динамики содержательного наполнения транслируемого социального наследия от поколения к поколению (материальный капитал, определенные профессиональные навыки, социальные связи, ценности и ориентации).

В последнее десятилетие в поле зрения исследователей оказывается и такая проблема, как политическая активность пожилых. Приоритет в этом направлении принадлежит зарубежным исследователям: М. Леве, Ш. Пеллетье, Х.Дж. Пратг. Данная переориентация исследований связана с тем, что, во-первых, вопрос о положении, социальных правах и социальном обеспечении старости приобрел политическое значение, во-вторых, этому способствовало и социальное поведение самих престарелых, их объединение для отстаивания социальных и экономических прав, осознание своей общности вместо растворения в других социальных группах. Так, в США успешно функционируют две национальные ассоциации престарелых - Национальный совет пожилых граждан (1958г.) и Американская ассоциация пенсионеров (1958г.), которые приобрели заметный политический вес, оказывая поддержку политикам и проводя лоббистскую стратегию, в 1970 году в США было основано Движение серых пантер, основной целью которого является борьба против возрастной дискриминации. С 1942 года активно действует авторитетная Всешведская организация пенсионеров, объединяющая в своих рядах 380 тысяч членов, принимающая участие в разработке нормативных актов, затрагивающих интересы пожилых людей, организующая досуг пожилых людей, туризм, занятия общественно полезной деятельностью. Авторы, исследующие статус пожилых людей в политическом пространстве, подчеркивают тот факт, что популярный стереотип о политической пассивности пожилых, об их консерватизме не находит подтверждения в эмпирических данных.

Прекращение профессиональной активности не исключает стариков из политической жизни общества. В анализе политических аспектов старения выделяют три основные проблемы: политические взгляды и поведение пожилых; коллективное политическое поведение, проявляющееся в социальных движениях пожилых; роль официальных правительственных институтов в социальном обеспечении старости. Отметим, что геронтологические исследования не "зазвучали" в российском политическом контексте, а проблема социального обеспечения пожилых, учета их ценностных предпочтений стала всего лишь одной из козырных карт в предвыборной гонке, особым инструментом для критики находящейся у власти политической элиты, для манипулирования общественным мнением, для активной борьбы за продвижение групповых интересов. С победой на выборах изменяется тональность действий по отношению к представителям третьего возраста, значительно ослабевает интерес к их мнениям, ожиданиям.

Традиционная для геронтологии тема продления жизни получила новую социальную окраску в связи с проблемой эвтаназии, то есть правом человека выбрать смерть, отказавшись от длительного, не приносящего облегчения лечения, что обусловливает точки соприкосновения с биомедицинской этикой. Геронтологический контекст фиксирует противостояние святости жизни и качества жизни.

Значительное место в социогеронтологической литературе последних лет уделяется вопросам социальной защиты престарелых, включая бытовые, экономические, моральные и юридические аспекты, социальному прогнозированию (В.Н. Бородулин, П.И. Карабут, С,Г. Марковкина). Исследователи отмечают зависимость решения проблемы социального обеспечения пожилых людей в России не только от социально - групповых и индивидуальных особенностей стареющих людей, их образовательного уровня и интересов, возрастных изменений, психологических и биологических особенностей, но, главным образом, от ограниченности финансирования социальных программ, неразвитости социальной инфраструктуры, недостатка профессионалов в учреждениях социальной защиты, известных стереотипов массового сознания, традиций управленческой практики.

Феминизация старения актуализирует тендерную направленность геронтологических исследований, ориентированных на анализ социальных проблем одиноких женщин, вдовства. В литературе подчеркивается необходимость существенного расширения сферы оказания им медико-социально - бытовых услуг и материальной поддержки с учетом специфики их потребностей.

Интерпретация историко-психологических характеристик старости содержится в работах Ф. Ариеса, Дж. Демоса, М. Райли, А. Фоунер, Т.К. Харевен, Э. Эриксона. Расширяется ареал исследовательской тематики : экология старения, включающая вопросы возрастных изменений поведения, которые возникают из взаимодействия человека с окружающей средой; адаптация в контексте преодоления стареющими людьми внутренних и внешних нужд и требований (М. Греллер, Д. Филд, В. Шайя, Р. Шейдт). В этом аспекте несомненную ценность представляют исследования становления жизненного пространства человека как социокультурной реальности отечественными авторами (В.П. Козловский, В.Б. Устьянцев, О.Ф. Филимонова, Л.С. Яковлев); труд и профессиональная карьера в поздний период жизни, особенности профессиональной подготовки и переподготовки пожилых (М. Греллер, X. Деннис, Ф.С. Либиг); браки позднего возраста, связанные с ними ролевые изменения, изменения в структуре семейных контактов, качественная сторона семейной жизни (Р. Миллер, Э. Росси, А. Серенсен, Г. Томе); изучение жилья и бытового устройства жизни пожилых людей: качество жилья, наличие необходимых условий, трудности работы по дому, распределение и приобретение частных домов, политика решения жилищных проблем, удовлетворенность пожилых своим жилищем (К. Виктор).

При всей разноплановости работ общим для них все же остается признание неправомерно низкого статуса старого человека, нерешенности социальных проблем пожилого возраста, серьёзных издержек во взаимодействии старшего поколения с другими возрастными группами, жизненным пространством, которое его окружает, поиск концептуальных подходов, оптимальных моделей достойной старости, механизмов, способствующих увеличению соответствия потребностей пожилых людей требованиям, налагаемым на них окружающей средой.

Степень освоения проблем конструирования социальных связей пожилых людей, участия в формальных и неформальных видах активности внутри сообщества, коммуникативных ресурсов представителей третьего возраста отечественными авторами относительно невелика (В.Д. Альперович, И.П. Лотова, Л.И. Михайлова, В.Д. Патрушев, Л. Соловьева). Анализ процессов интеграции старых людей в обществе, адекватных социально-экономическим, политическим, культурным реалиям современного этапа развития, выявление дезорганизующих факторов, ведущих к конфликтным ситуациям, социальной напряженности, проблема их снятия или смягчения, разработка и реализация государственной политики нуждаются в серьезном научном обеспечении, требуют и новых подходов, и совершенно иных масштабов развития социальной геронтологии. Относительно недавнее обращение отечественных ученых к геронтологической проблематике не позволяет говорить о ее разработанности.

Значительно больший теоретический задел представлен в работах западных ученых, целенаправленно обращавшихся к рассмотрению геронтологических идей. Изучение состояния научных исследований старости за рубежом позволяет выявить некоторые тенденции:

• наблюдается стремительный рост интереса к геронтологической теме в политологии, социально-экономической, философской мысли в мире;

• обращает на себя внимание междисциплинарный и сравнительно-исторический характер геронтологических исследований;

• растет число специализированных научно-исследовательских центров, укрепляется международное сотрудничество ученых и практиков. Успешно функционирует Международная геронтологическая ассоциация, координирующая научную и практическую деятельность национальных геронтологических обществ, которые существуют в большинстве развитых стран Запада и ряде африканских и латиноамериканских государств, а также в Австралии и Японии. В задачу ассоциации входит разработка академических программ по разным отраслям геронтологии;

• создана информационная система в этой области, регулярно публикуются документы и материалы ООН и ее специализированных учреждений, национальные доклады, статистические материалы, отчеты геронтологических организаций.

Социологическая концепция жизненного пути представляет новую перспективу анализа старости, дает возможность сопоставить уникальный личностный психовозрастной и социальный опыт с опытом исторической эпохи, найти точки пересечения событий индивидуального графика жизни с социальными и культурными изменениями. Такой подход позволяет анализировать старость не только в контексте индивидуального жизненного континуума, но в более широком - современном и предшествовавшем ему социоисторическом контексте. Понятийный тезаурус концепции жизненного пути представлен исследованиями X. Томе, В. Франкла, Э. Фромма, Э. Эриксона, трудами отечественных ученых - О.Н. Ежова, Э. Саар, М. Титма, В.Н. Ярской. При этом внимание ученых в условиях радикальной деконструкции общественных основ сосредоточено, главным образом, на исследовании реальной институциональной организации социума, во многом определяющей как судьбу отдельного человека, так и судьбу поколения в целом. В парадигме жизненного пути важное значение имеют макро - и микросоциологический подходы, взаимообусловленность которых, на наш взгляд, более рельефно представляет комплекс возможностей и ограничений, детерминирующих жизненное поведение пожилых людей.

Перспективной представляется осмысление феномена старения, старости с позиций концепции символического интеракционизма. Исследования В.Д. Альперовича представляют научно-методический подход в постановке проблемы адаптивных ресурсов пожилых людей и разработке механизмов их актуализации, в инициировании способности к воспроизводству и совершенствованию своей индивидуальной и социальной жизни, что позволяет разработать более оптимистическую программу улучшения качества жизни в пожилом возрасте.

Социологическое исследование проблем старости в своей методологической основе опирается на сочетание двух исследовательских принципов, один из которых - традиционный метод количественных исследований, основанный на индуктивной логике, а второй - дедуктивный метод. В последние годы исследователи используют качественные методы в социологических исследованиях различных сторон жизнеосуществления представителей третьего возраста (описание типов, жизненных стратегий). Так, П. Томпсон на основе жизненных историй пожилых людей исследовал проблему изменчивости и стабильности в социальной структуре Англии конца XIX - начала XX в.3 Б. Майерхоф, используя метод включенного наблюдения, проанализирована процесс старения и способы, с помощью которых обитатели еврейского центра для престарелых в Калифорнии осмысливают и организуют

3 Thompson P. and Wiam- Bertaux I. The Familian Meaning of Housing Social Rootedness and Mobility. The paper presented at the XI11 Congress for Sociology. Germany: Bielefeld, 1994. свою жизнь.4 Свой вклад в развитие качественных методов социологического исследования внесли отечественные ученые (И.Ф. Девятко, H.H. Козлова, Е.Ю. Мещеркина, И.И. Сандомирская, В.В. Семенова, Е.Р. Ярская-Смирнова). Качественный анализ дает возможность исследовать влияние социальных изменений на частную жизнь пожилого человека, социально-психологические сдвиги, нарушения в жизненном цикле и биографиях старшего поколения.

Конструирование геронтологического локала осуществляется с помощью разных методов, в числе которых и агрегативный (сбор разрозненных фактов из источников различных типов и видов), и казуальный (детальное рассмотрение редких, уникальных, нетипичных явлений). Заслуживают внимания длительные лонгитюдные исследования процесса геронтогенеза, кросскультурные исследования старости (Д. Филд). Социологический подход включает в себя осмысление положения, форм жизнедеятельности населения третьего возраста, в особенности в связи с формированием такой отрасли социологии знания, как социология социальной работы.

При всех наметившихся положительных тенденциях следует признать, что у нас социологическое исследование старости все еще находится на обочине научных интересов и относится к разряду непрестижных. По данной проблематике в нашей стране, за редким исключением, нет не только теоретических обобщений, но и представительных данных. Частые же апелляции к зарубежным результатам бывают неадекватны из-за социокультурной специфики. Не ведется комплексное изучение широкого спектра проблем старости. Социальное изучение старости в значительной мере сводится к доксографии (путь простого изложения), работы носят, в основном, инвентарный характер, редко возвышающийся над простым перечислением социальных проблем пожилых людей. Для них характерны однотипность и однотонность выражения, акцентуация только на изменениях здоровья и

4 Myerhoff В. Number Our Days. N.Y.: Simon and Schuster, 1978.

16 проблеме ухода за пожилыми людьми, что несколько сужает исследования старения. Отсутствуют попытки монографического обобщения или анализа старости, работы, направленные на изучение закономерностей объяснительных моделей и стереотипов восприятия старости, различных практик, рациональностей, коммуникаций пожилого человека в контексте встроенности в систему новой социальной ткани, синхронизации индивидуального развития и социальных изменений.

До настоящего времени еще не проводилось отечественных исследований, позволяющих обсудить тему геронтологической идентичности, например, в контексте интерпретации социокультурных кодов в возрастном плане. В условиях глубоких преобразований в России эта проблема особенно актуальна, так как пожилой человек попадает в ситуацию, когда он не волен больше оправдывать свой жизненный проект и признание идентичности своего "Я" простой отсылкой к традициям, а должен строить идентичность в перспективе предвосхищения социальных событий. Концепции социальной идентичности, представленные, в частности, исследованиями D. Abrams, М.А. Hogg, М.М. Бахтина, П. Бергера, Ч. Кули, Дж.Г. Мида, В.А. Ядова, позволяют выйти на необходимый уровень рефлексии геронтологических идентификационных стратегий.

Обойден вниманием крут вопросов, связанных с соотношением языкового поведения старшего поколения и его социологических параметров (статус, роль, социальная ситуация). Отметим, что социолингвистические исследования Д. Вундерлиха, Дж. Гамперца, У. Лабова, К. Маттхайера, К.Л. Пайка, Д. Хаймса, X. Штегера дают возможность представить этот феномен более разносторонне и систематизировано.

Аналогичная ситуация сложилась и в исследованиях досуговой сферы жизни пожилых людей. Немногочисленные работы, посвященные данной проблеме, отличаются эмпиризмом, явной недостаточностью теоретического анализа. Конкретные факты в своей совокупности не проясняют динамично меняющейся геронтологической ситуации. Они носят либо слишком локальный характер, применяемый в микросредах, либо вообще не интерпретировались теоретически. Существующая традиция изучения досуга (В.А. Артемов, Г.Е. Зборовский, Л.А. Гордон, Б.А. Грушин, Э.В. Клопов, A.C. Орлов, Г.П. Орлов, В.Д. Патрушев, В.Н. Пименова, Г.А. Пруденский, Э.В. Соколов, С.Г. Струмилин), а также исследования рекреационного поведения и рекреационной сферы зарубежными авторами (Г. Бернард, Ч. Брайтбилл, Т. Веблен, С. Де-Гразия, Ж. Дюмазедье, М. Каплан, Дж. Келли, Ж.-Л. Мишо, М. и Э. Неймейеровы, А. Пак, М. Смит, Ж. Фридманн, Ж. Фурастье) представляют собой хорошую методологическую базу для исследования самодеятельности пожилого человека в пространстве свободного времени и препятствий в ее реализации.

Значимой представляется проблема старения на макроуровне, исследование изменений жизненного курса в стареющем обществе. Среди работ последних лет, посвященных актуальным проблемам стареющего общества, следует выделить публикации, ориентированные на демографический анализ (Б.Д. Бреев, Е.А. Егорова, Л.Ф. Лебедева), содержащие анализ социально-экономических последствий постарения населения (В.В. Куценко, C.B. Ровбель), тенденций развития тендерных отношений в стареющем обществе (А. Серенсен), затрагивающие сферу межпоколенных отношений (Б. Дубин, В.Т. Лисовский, H.H. Симонова, С.Г. Спасибенко)

Историко-культурологический анализ, сопоставление различных представлений о старости и социальных аттитюдов, изучение глубинных моделей поведения в отношении пожилых людей, расшифровка социогеронтологических норм в традиционной культуре не нашли должного отражения в проблемном поле отечественной социальной науки. Исследования

Н.И. Лапиным базовых ценностей россиян, этимологические исследования В.В. Колесова, исследования русского национального характера и менталитета (А.О. Бороноев, К.О. Касьянова, Д.С. Лихачев), этнологические работы Т.А. Бернштам, М.М. Громыко, И.Г. Прыжова представляют интерес для анализа отношения к старости в русской культуре, роли возрастной дифференциации в социальной и семейной жизни, проведении досуга. Особую методическую и сравнительно-историческую ценность приобретают исследования по отдельным аспектам половозрастных отношений в разных обществах, и у разных народов. (Л.В. Варданян, К.П. Задыхина, К.П. Калиновская, Г. Кунова, Д.А. Ольдерогге, Г.Н. Снесарева, П. Толстова, К.В. Тревер, Г. Шурц). "Возрастная" специфика в русской традиционной культуре рассматривается в работах сибиреведов -историков, этнографов (Н.П. Гринкова, Д.К. Зеленин). В контексте интересующей нас проблемы отметим, что авторы в своих работах акцент делают, главным образом, на положении женщин, детей, отдельных формах поведения молодежи, в значительно меньшей степени уделяют внимание вопросам жизнедеятельности пожилых людей.

Таким образом, попытки исследования проблем старости в контексте целого, взаимозависимого отражают изменение ее роли, фиксирующейся в том, что она становится длительным и значительным этапом индивидуального развития, индикатором направлений изменений социальных процессов макроструктурного уровня. Данный этап исследований по проблеме старости характеризуется недостаточной степенью разработанности ряда вопросов, имеющих принципиальное значение для оформления социокультурной концепции старости и ее дальнейшего категориального, эпистемологического и методологического развития. Нам представляется, что разработка социокультурной концепции старости и обоснования направления ценностной переориентации, изменения стандартов поведения и типа рациональности в целом в стареющем обществе позволит внести определенный вклад в развитие отечественной социологической теории. Старость для каждого конкретного человека не есть прошлое, а всегда настоящее или будущее. Игнорировать проблемы старости - значит пытаться утопить какие бы то ни было надежды человека, связанные с его будущим, обезоружить стареющее общество перед лицом жизненно важных ситуаций.

Теоретической основой социокультурного анализа старости выступают идеи о возможности применения генезиса слова, его языковой перспективы с целью реконструкции культуры (Э. Сепир), рефлексия базисных онтологических оснований старости, методологические посылы которой содержатся в философских построениях древнеиндийских и античных мыслителей (веданта, ранний буддизм, философы Милетской школы, Гераклит, представители Ранней и Средней Стой, основатели атомизма и медицины). Научный поиск осуществляется с учетом традиции экспликации концепта "текст", репрезентации реальности в процессе создания текстов (Р. Барт, Г.С. Батыгин, М.М. Бахтин, Ж. Бодрийар, Ж. Делез, Ж. Деррида, Ж. Лакан, Ж.-Ф. Лиотар, Ю.М. Лотман, В. Подорога, М. Фуко), интерпретации человеческого действия в социологии повседневности П. Бергера, Э. Гуссерля, Т. Лукмана, Э. Тирикьяна, А Шютца, конструирования социальных значений средствами языка в контексте этнометодологии (Г. Гарфинкель, А. Блам, Е. Джефферсон, П. Макхью, А. Шюц), порождающей семантики A.B. Сикурела, теории прототипов Д. Кроненфельда. Для движения теоретической мысли автор считает необходимым следовать социально - антропологической традиции дистанцирования от непосредственного социального окружения (Е. Goflman, Э. Дюркгейм) для снятия оппозиции свое - чужое в процессе взаимодействия лицом - к - лицу.

Методологией изучения социокультурных смыслов старости выступает структурно - генетический подход, позволяющий рассмотреть становление базовых понятий геронтологии в контексте трансформации онтологических и ментальных структур человеческого бытия. Наше исследование опирается на методологию антропологической рефлексии, обширную традицию анализа текста и языка в зарубежной социологии, философии и социальной антропологии (Х,-Г. Гадамер, М. Douglas, У. Лабов, К. Матгхайер, М. Mauss, М. Мид). Геронтологическое проблемное поле исследуется с применением мультистратегического подхода, сочетающего массовый опрос и статистический анализ данных с дискурсивным анализом текстов интервью, с контент - анализом прессы и литературы, историческими реконструкциями. Для социогеронтологических исследований надежным представляется сбор сведений в личном общении с пожилыми людьми, использование таких видов повседневного речевого общения, как разговор, беседа.

Целью работы является выработка методологических оснований концепции старости как целостного феномена в единстве его природных, социальных и личностных аспектов, развитие теоретических оснований, методологии и методов социокультурного анализа геронтологического полюса человеческого бытия в современном российском контексте.

В соответствии с поставленной целью в работе выдвигаются следующие задачи: исследовать мир старости как текст, как систему высшего ранга, основными признаками которой являются целостность и связанность социокультурных параметров в единстве плана выражения и плана содержания; проанализировать и обобщить исторически сложившиеся подходы к интерпретации старости и провести философско-мировоззренческий анализ соответствующих конкретнонаучных данных и теоретических конструктов; уточнить онтологический и гносеологический статус понятия "старость", провести его этимологическую аспектацию и на этом основании дать уточненную характеристику данному феномену; выявить способы, "матрицы" отношения к пожилым людям для разных этапов исторического развития, показать специфику русской национальной традиции; проанализировать методологические основания и структуру основных исследовательских социогеронтологических программ, выделить основные эвристики, используемые в каждом из рассмотренных направлений; эксплицировать контекстную связанность социально-экономических последствий нарастающего процесса постарения общества, определить основные направления изменения жизненного курса в стареющем обществе; выявить особенности языкового поведения представителей третьего возраста на основе анализа разговора (conversation analysis), коммуникативные возможности и трудности; обосновать способы преодоления дискриминирующих стереотипов, ценностных запретов, разработать теоретические основания концепции социального включения на принципах равноправия и учета особенностей представителей третьего возраста; разработать программу, инструментарий и провести социологическое исследование "Социальные установки пожилых людей" с целью определения наиболее существенных ценностных предпочтений представителей третьего возраста.

Мы полагаем, что мир старости, будучи развернутым в текст, обретает определенную структуру смыслов и ценностей, расширяющую опытную и изобразительную геронтологическую сферу за счет ее новой социокультурной колоритности. Текстуальная экспликация старости рассматривается нами как модель выводного знания: создается новый концепт из редуцированных прототипов, формируя на его основе новый гносеологический образ и синтезируя в нем признаки гетерогенных сущностей.

Смысл понятия "старость" анализируется нами в контексте возрастной дискретизации человеческой жизни, имеющей историческую и культурную специфику, осмысливается онтологическое давление старости в индивидуальной истории человека, конструирование доминирующего образа старости. Феномен старости рассматривается как на макроуровне - состояние современного общества со всеми вытекающими социально-экономическими последствиями, так и на микроуровне - этап жизненного пути отдельной личности, раскрываются социальные аттитюды и стереотипы, связанные со старостью. Представляется актуальным аксиологический аспект изучения макроуровневых изменений в связи с увеличением коэффициента постарения населения, поскольку в компендиуме социальной геронтологии данный феномен оценивается с противоположенных позиций, существуют теоретические подходы, фиксирующие постарение населения не только как сложную проблему, но и как угрозу государству, культуре, социоэкономическому положению, привилегиям, общему благосостоянию.

Считаем важным анализ геронтологических явлений в состоянии исторической динамики, сопоставление присущих старости привилегий, проблем, статуса с их аналогиями на более ранних этапах общественной жизни. В фокусе нашего внимания обоснование контекстной соотнесенности языкового поведения старшего поколения и его социологических параметров (статус, роль, социальная ситуация). Изучение языка старшего поколения имеет не только сугубо теоретическое значение, но также и практический смысл: для языковой политики и языкового строительства небезразлично каким экзистенциальным формам существования языка отдают предпочтение пожилые люди. Важное значение исследование данного феномена имеет для практики социальной работы, в особенности, в ее геронтологическом секторе.

Социокультурный анализ старости, по нашему мнению, позволяет рассмотреть ее как ресурс общественного развития и нацеливает общественные и государственные структуры оперативно откликаться на политические, экономические, творческие, эмоциональные запросы пожилых людей, открывает новые возможности для образовательных программ по социологии, социальной работе, социальной геронтологии, культурологии, социальной антропологии, а также может быть полезен при разработке превентивных социальных программ, осуществлении геронтологического мониторинга, определении направлений деятельности геронтологического сектора социальных служб.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мир старости как форма социокультурного текста"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Попытаемся кратко изложить ключевые позиции, которые мы сформулировали в процессе обсуждения проблемы. Старость - это мир, в каждой точке которого смысловая значимость этого феномена реализуется лишь частично. Однозначное толкование старости - результат того, что либо абсолютизируется ее какой-то аспект, сторона, либо изолируются отдельные характеристики, приобретающие измененный до неузнаваемости смысл. Текстуальное изучение старости под действием интегративных отношений позволяет реализовать потенциальную многозначность этого феномена, активизировать латентные значения, эксплицировать ограниченность сочетаемости старости с заниженной позицией на шкале социокультурных ценностей, выделить сложный динамический резервуар значений, различие которых связано с малейшими нюансировками графической субстанции. Наряду с основным номинативным обобщенным значением в языковых единицах реализуются периферийные значения, активизируются ассоциативные и коннотативные значения. "Мир старости" продуцируется в качестве гипертекста через разнесение-различие, где игра означающих неизбежно меняет смыслы означаемых. Вербальное поведение пожилых людей из "объекта" трансформируется в момент самопорождения Текста современной культуры.

Понятие "старость" обозначает релятивные представления, которые не только обладают переходными зонами, но и существенным образом зависят от "точки отсчета", йсторико-понятийная рефлексия выявляет в истории слова "старость" ¿ негативном аспекте- фиксацию приближающегося конца, в позитивном- продуктивное освоение расширяющегося пространства жизни. Старость в современной смысловой направленности обозначает определенный этап индивидуальной жизни, равноценный в соотношении с другими этапами, значительной длительности (удельная доля старости составляет 1/4 часть жизни), сопряженный с виртуальностью предельных смыслов. Этот этап характеризуется эстетико-нравственной плоскостью рассмотрения бытия: усиливается чувство ценности жизни и ее нравственное осмысление, формируется сокровищница психологических наблюдений. Расширяется сфера эстетического, которая выступает универсальной характеристикой всего комплекса неутилитарных взаимоотношений человека с миром, основанных на узрении им своей изначальной причастности к бытию и к вечности, многострунности существования. Старость в современных условиях превращается из априорной данности в нечто активно творимое, доступное конструктивному вмешательству, старость артифицируется, что находит свое выражение в нивелировании индексирующих функций хронологического возраста, показателем физического и социального благополучия выступает теперь биологический возраст, в феномене "видимости молодости" как признаке потускнения границ между традиционными возрастными категориями, в тенденции к унификации стилей общения, форм досуга, способов самопрезентации представителей разных возрастных групп, в "социальном старении", направляющем внимание на многомерный анализ социальных, физических, административных аспектов окружения пожилых людей. Понятие "старость" имеет важное значение как объяснительная категория не только для микроструктурного анализа, но и в контексте трансформации всего социального организма, межгосударственных отношений.

Базисные методологические основания анализа старости, представленные в трудах древнеиндийских и античных мыслителей, в модифицированном и трансформированном виде проходят через всю историю культуры и могут быть рассмотрены как две корреспондирующие друг с другом концепции. Концепция элиминирования старости, продолжая традицию негативной геронтологической версии, определяет ее как болезнь, как зло, "ненормальность", фиксирует деструктивные свойства. При таком подходе старость артикулируется в качестве символа опасности, ловушки, наступление старости воспринимается как непосредственный признак близящегося распада "Я", или окончания незавершенного рефлексивного проекта. Концепция "нормальной" природы старения обосновывает ее универсальность с интерпретацией различных модусов проявления этого процесса. В рамках этого подхода жизнедеятельность человека на различных этапах жизненного пути не представляется полностью сбалансированной, в ней всегда можно наблюдать слабые точки, внутренние напряжения, конфликтные ситуации, структурные "дефекты". Наряду с этим, каждый этап жизненного пути, в том числе и старость, обладает своими преимуществами, позитивными свойствами, может быть охарактеризована как "зона множественных возможностей", как своего рода кульминационный момент пожизненной аккумуляции опыта и знаний, который может (и должен) стать толчком для высвобождения интеллектуального и личностного потенциала пожилых.

•Отношение к старости исторически и культурно зависимо, предстает в качестве сложного, многослойного образования, отражающего в общих чертах социальную стратификацию, религиозные различия, региональные и национальные особенности. Дрейф отношения к старости представляет сложный ряд изменений в инвентаре отобранного обществом опыта -приобретений, потерь, изменений в оценках. Положительная мотивированность в отношении к пожилым людям в русском народном мировоззрении связана с такой социальной единицей, как община, в которой опыт и знания предшествовавших поколений, их нравственный потенциал признавались как опора жизни, изначальная точка отсчета в шкале нравственных ценностей, а также с пролонгированным существованием многопоколенных семей, что способствовало консервации внутрисемейных иерархических отношений. В основе стратегии поведения в отношении пожилых людей лежат три ядерных модели старости, укорененные в нравственном миропонимании русского народа:

•Первая из них фиксирует доминирующую фигуру патриарха, как в социальном пространстве общины, так и во внутрисемейных отношениях. Главе семьи- большаку- делегировались разнообразные функции в экономической, религиозной, воспитательной областях, что не только приносило уважение, но и создавало установку на повиновение ему.

•Вторая модель включает отношение к старикам как главным авторитетам в религиозно- нравственной и обрядовой традиции, хранителям фольклора и исторического знания: идеал старца- пустынника- мудрого старика, дистанцированного от сиюминутных треволнений, сконцентрировавшегося на главных, непреходящих ценностях, дающего советы. Акцентируется внимание на аскетизации жизни, укорененности в "безмолвии", уединенности, "очищении" ума от мирских страстей, приведение его в состояние непрерывной готовности к богоугодным деяниям.

•Третья модель - "старца-странника", включающая хилиастические настроения, склонность к физическому и духовному странничеству. На носителя данной модели переносится отношение к страннику, чужаку, пришельцу, статус которого предполагал безразличие к мирским соблазнам и разжиганию плоти, обладание тайной властью, магической силой, оказание знахарских услуг. Перечисленные модели старости, свойственные русской культуре - это те исторические нити, которые конструируют в своем взаимодействии дух народа. XX век, открывший феномен старости, в то же время как бы законсервировал запас моделей описания старости и отношений к ней, вариации в принципе отсутствовали. Одинаковые действия в отношении старости описывались одними и теми же словами и формулами-конструкциями, ограниченными двумя полюсами - с одной стороны, снисходительное равнодушие, с другой - подчеркивание разрушающей силы времени, обнажающей уродства старости, доходящее до жестокости, дикости, уничтожения человеческого достоинства. Фиксируется ситуация, где нет места старости, где радости бренного тела торжествуют над созданиями нетленного духа. Социальная модель поведения, выталкивающая старость за пределы значимого может бросить вызов здравому смыслу, взаимной выгоде представителей разных поколений. В социальной политике феномен старости находится в состоянии летаргической "смерти" с разными вариациями для разных стран. Такое отношение к старости аналогично рудиментарным органам в биологии. Естественно, что чувство крушения надежд, не на то направленных и не вызывающих сочувствия усилий, не способствует гармоничности, уравновешенности и самодостаточности современной культуры. Создается впечатление, что она представляет собой духовный гибрид противоречивых обрывков, герметически изолированных отсеков сознания. Лишенные жизненности социальные перетряски нашего общества предполагают духовные диссонансы, в числе которых отвращение к старости может быть рассмотрено лишь в отношении его ко всем остальным элементам культурной матрицы. В то же время очевидно, что современное представление о старости все более и более смещается по направлению к возможности ее более отчетливого позитивного определения. Отношение к старости переплетено с такими чувствами и переживаниями, прояснить которые посредством одной лишь апелляции к биологическим закономерностям онтогенеза не удается. Необходимо избавиться от всевозможных спекуляций по поводу биологической и социальной несостоятельности пожилого человека, отказаться от традиционных ценностных запретов, фиксирующих, к примеру, прекращение карьеры на поздних этапах жизни, сужение поля самоосуществления до выполнения регламентированного круга обязанностей по ведению домашнего хозяйства и воспитанию внуков, следует повысить уровень осведомленности о геронтологических проблемах других возрастных групп, эксплицировать контекстную связанность поколений, способствовать свободному и живому межпоколенному обмену мнениями (превентивные, образовательные программы для детей и подростков с целью обучения их позитивным взаимоотношениям с пожилыми людьми).

Современная стадия социогеронтологических исследований представляет собой период новаторского экспериментирования, сопровождается интенсивными дискуссиями, наличием различных исследовательских программ, отличающихся пестротой терминов, лозунгов, технических средств. Различные варианты социальной интерпретации старости объясняются сложными переплетениями различных свойств изучаемого явления, разнообразием их проявлений, неоднозначностью их модификаций. На создание теоретических конфигураций, возможных между ними контроверзов в значительной степени влияют и несходства используемой терминологии, исследовательского стиля, и различия в выборе приоритетных социогеронтологических проблем, задающих определенные направления в деятельности научных школ, и социальные болезненные комплексы, фиксирующиеся в предрассудках, предубеждениях. Тем не менее, было бы неправомерно противопоставлять различные социогеронтологические подходы, поскольку они отражают лишь многообразие взаимно дополняющих взглядов, сохраняющих инвариантный социогеронтологический спектр проблем. В качестве основной задачи социогеронтологического научного направления целесообразно рассматривать стремление к объяснительной адекватности в контексте социокультурной перспективы анализа старости.

В современной России при прочих равных условиях (пуэрилистическое сознание, требования "трудовой этики", предполагающие доминирование таких ценностей, как продуктивность и результативность, замыкание индивидуального сознания на бытийном круге собственных проблем, на индивидуально выгодных проектах поведения, имеющее негативное последствие в виде эффекта моральной эксклюзии, перераспределение монополии на знания в пользу молодежи, повышенная визуальная суггестивность, воздействие геронтологического категориального аппарата на социальные интерпретации старости) на формирование доминирующего образа старости оказывает существенное влияние расширение мифологического пространства, когда мифы приобретают неожиданную объемность и динамику. Образ старости в мифологическом пространстве соотнесен, по нашему мнению, с определенной космогонической идеей, фиксирующей цикл старения, сопровождающейся ослаблением власти. Властитель, старея, превращается в деспота, стремящегося к всеобъемлющей опеке и регламентации всего жизненного пространства в количественно гипертрофированных формах. Образуется тернарная структура: старый -косный -деспот-самодур, предопределяющая иллюзорность конструирования образа старости из негативных признаков тривиального обрамления, элементов со знаком минус. В конечном счете, старый властитель уступает место новому. Причем, для русской культуры с ее бинарной структурой, осознающей себя в категориях взрыва, характерна идея полного и безусловного уничтожения предшествующего и апокалиптического рождения нового. С новым властителем соотносится новый этап развития, непременно "более высокий", когда не принимается во внимание уровень духовной культуры "более низкого этапа". Конструируется установка, фиксирующая нигилистическое отношение к прошлому. Отсюда - личностный и общественный внеисторизм, социальное высокомерие к предшествующим поколениям. В конечном счете, стареющий мир с его обветшалыми привилегиями умирает, появление нового властителя омолаживает космос, служит "космогоническим образом абсорбирования мировых сил". В общественном сознании молодежь презентируется как устремление к будущему, конденсирующее радостный фон. Старость же, напротив, фиксируется как устремление к прошлому, обеднение ощущений и представлений, сопровождающееся печальным фоном. Старость определяется как архаизирующий процесс переживания прошлого. Если воспользоваться аналогией с живописью, пожилые люди предстают как завершенные, или "закрытые", лица, которые дают образ исчерпанного человека, не могущего стать другим. Внимание при этом сосредотачивается на завершающих, определяющих, закрывающих чертах, когда уже ничего большего (и иного) не ожидается. Человек не может переродиться, обновиться, пережить метаморфозу - это его завершающая (последняя и окончательная) стадия. Культ молодости, здоровья, физической силы, предприимчивости, успеха, лежащий в основе рефлексивного проекта современного человека, обостряет отвращение к старости, которая нерасторжима с формулой возврата к застою, третируется как поведение, представляющее собой ряд неадекватных , непредсказуемых взрывов. Утверждается стратегия вытеснения старости из сферы доступа к престижным ценностям, власти и другим ресурсам, монополизированным молодыми командами. Подобно некому идефиксу, проходит убеждение, что решение всех вопросов социальной жизни, в том числе проблема достойной старости, зависит только от реорганизации институтов государственной и общественной жизни. Современное российское общество превращается в разветвленную сеть различного рода социальных служб, деятельность которых недостаточно последовательна, а подчас и совсем неэффективна. Ментальные отклонения, артикулируемые как неприязненное отношение к старости , выступают как социальная проблема, связанная с этизацией жизненных мироориентаций людей, являющихся конституирующим элементом культуры.

При сохранившемся "футляре" зависимости от социальных услуг, наметилось стремление к консолидации усилий для отстаивания интересов геронтологической группы, актуализировались способности старшего поколения к социальному функционированию. Происходит рекомбинация идентичности, иначе говоря, в обществе складываются тенденции, свидетельствующие о насыщении идентификационного пространства новыми содержательными основаниями. Необходимым становится конструирование геронтологической идентичности, социальное значение которой включает в себя помимо эмоциональных и экспрессивных моментов, рационально-инструментальные ориентиры. Геронтологическая идентичность используется для осуществления взаимных услуг и устремлений, солидарного поведения. Она связана с вопросами удовлетворения социальных потребностей (потребности в благополучии, любви, уважении, самовыражении) и с проблемой обретения зрелой способности переносить страдание и смерть, сопутствующие финальному этапу существования. Социальные организации геронтологической группы служат рупором взглядов, оценок пожилых людей, упорядочивают и выверяют единицы измерения геронтологических проблем, тем самым обеспечивая рост уровня осведомленности других социальных групп, что в свою очередь позволяет снять всякую предубежденность, исправить превратные представления. Они осуществляют переход от интерпретации геронтологических событий к "номинации" - публичному и официальному называнию соответствующих фактов. Функционирование партий, движений, печатных органов, отражающих и отстаивающих интересы геронтологической группы подтверждает вывод о том, что старшее поколение представляет собой не только объект социальной помощи и поддержки, но активный субъект социальных преобразований. Геронтологическую идентичность следует рассматривать, и как форму социальной организации, и как выражение определенного культурного комплекса. В ее основе-коллективное чувство социальной принадлежности, связанное с общностью социокультурного багажа, и высшая форма лояльности, обращенная в прошлое.

Специфика языкового поведения представителей третьего возраста сопряжена с критической рефлексией социальной ситуации, выступает перекрестием отношений к жизненным реалиям и проявляется в следующих языково-культурных феноменах:

•Наиболее выпукло представлена апеллятивная функция языка, служащего как бы призывом к поддержке собственных интересов и осуждению современных порядков, как определенная ироническая дистанция по поводу давления со стороны нового.

•Тематика языка насыщена лексикой общественно-политического содержания. Причем, в рассуждениях о социально-политических трансформациях в стране доминирует вопросительная интонационная универсалия, фиксирующая утрату перспектив пожилого человека, его определенную растерянность перед натиском социальных изменений. В интонационном рисунке присутствует саркастический профиль, актуализирующий ресурсы словообразовательной системы языка.

•Ядерной моделью языкового поведения выступает фатическая (контактоустанавливающая) коммуникация - продолжительная беседа на отвлеченные темы. Данные по оценке доминирующих тем могут служить индикатором умонастроений и состояния сознания как отдельного человека, так и социальных групп. В центре тематических предпочтений пожилых людей -обращенность к историческому времени и современному положению общественной системы. Тематическим фокусом высказываний является также семейная сфера жизнедеятельности, а также ориентация на религиозные сюжеты. Запретной темой выступает экзистенциальный слой опыта, включающий размышления о смерти. В качестве табу в тематическом репертуаре пожилых людей выступает секс, а также темы, связанные с политическими включениями автобиографической памяти.

•Употребление пожилыми людьми архаизмов, использование фактов частной жизни, упоминание имен людей, прозрачных для современников, создают возрастной колорит. Несовпадение культурных фондов старшей и младшей возрастных групп, наличие различных общественных рамок как основы отбора фактов для автобиографической памяти, могут служить причиной возникновения лакун различной глубины.

•В кризисной ситуации конвергенция языка достигается за счет его вульгаризации, являющейся, видимо, более адекватной коммуникативной практике. Сжимается пространство норм литературного языка, происходит постоянное их нарушение, сопровождающееся вторжением в повседневную речь представителей разных социальных страт жаргонов. Причем, ненормативная лексика охватывает не только литературный и народный язык, деформируя и уничтожая культуру словесности, но и все "языки" культуры-музыки, танца, живописи.

•Разнообразие коммуникативных стратегий представителей третьего возраста располагается между двумя полюсами: сентенциозно-категоричная стратегия, предполагающая навязчивые советы, ретардацию (постоянное возвращение к одним и тем же проблемам), частое упоминание о тех затратах (материальных, моральных), которые были вложены в процесс воспитания детей и внуков и стратегия поиска "срединной", компромиссной культуры, умеренного нейтралитета и невмешательства. Многие пожилые люди становятся более чуткими, более склонными ко всепрощению и всепониманию.

В конструировании социального пространства обнаруживается тенденция учитывать нарастающий процесс постарения населения и его социально-экономические последствия. Плодотворной является модель изменения жизненного курса в стареющем обществе в направлении его большей вариативности, предполагающей нарушение стереотипной временной последовательности социальных ролей и видов социальной деятельности, строго "привязанных" к определенному отрезку жизненного пути. Речь идет о механизме активизации личностного потенциала пожилых, который включает в себя следующие моменты:

•Устранение ортодоксальных институционных возрастных рамок, включение в процесс обучения и переквалификации.

•Модификация политики установления пенсионного возраста в сторону большей вариативности, предусматривающей возможность прерывать и возобновлять трудовую деятельность по желанию индивида.

•Плюрализация социальных услуг с учетом геронтологического категорирования, сервисизация геронтологического потребления в контексте определения потребительских предпочтений и возможностей пожилых людей; •Вовлечение представителей третьего возраста в политическое пространство жизни общества с целью легитимизации действий с помощью формулы представительства своих интересов.

•Корректировка действующей пенсионной системы в направлении создания и совершенствования комплексного механизма стимулирования к "зарабатыванию" пенсий.

•Формирование культуры заблаговременного обеспечения существования, превентивные меры по обеспечению старости: программы поддержки в получении (сохранении) работы и достижении самообеспечения.

•Формирование андрогинного жизненного курса, связанного с потускнением различий между "мужским", ориентированным на профессиональную деятельность, и "женским", ориентированным на семейные ценности жизненными путями.

•Усиление контекстной связанности поколений, актуализация их симбиотичности.

•Развитие коммуникативных практик, позволяющих реализовать аффилиативные устремления пожилых людей через создание клубов, самодеятельных организаций, занятия творчеством, образовательные и учебные программы.

Пожилой человек в силу объективных оснований не может сохранять все многообразие функций. Ограничение функций происходит, главным образом, в экономической сфере. Настоятельно необходимым для него становится получение компенсации в неэкономических, неутилитарных сферах-социальной, религиозной, воспитательной, эстетической, рекреационной. Именно в пожилом возрасте курс жизни должен сдвинуться от сферы непосредственных целей, направленных на удовлетворение необходимых нужд, к производству неутилитарных ценностей. Столь же верно и то, что пожилой человек не в состоянии, рассчитывая на одни лишь свои силы, реализовать творческие возможности. Нужна продуманная социальная политика, образовательные, социально-политические, рекреационные, коммуникативные практики включения пожилых людей в социальные взаимодействия.

Представляется, что эти выводы могут иметь определенное теоретическое значение. Хотелось бы привлечь внимание социологов, философов, социолингвистов, культурологов к проблемам становления и дальнейшей разработки социокультурного направления анализа старости, который открывает возможность развития социологии духовной жизни. Предлагаемый подход, с нашей точки зрения, позволит рассмотреть старость как ресурс общественного развития, ориентирует на рефлексию экзистенциальных устоев, на поворот к ценностному подходу, актуализирующему этический аспект отношения к старости, осмысление старости как социокультурной ценности, признание высоких статусных характеристик пожилого человека как опытного, мудрого, одобрение его наставнических функций. Рациональная прозрачность системы нравственных норм в отношении к пожилым людям - один из универсальных механизмов человеческой цивилизованности, амнезия которых наблюдается в современной России. Результаты и выводы исследования могут быть использованы при осуществления геронтологического мониторинга, разработке и реализации социальных геронтологических программ, для определения направлений развития геронтологического сектора социальных служб. Социокультурный анализ старости может сыграть позитивную роль в совершенствовании учебных курсов по социальной геронтологии, социологии и философии культуры, социальной антропологии, социолингвистике, теории социальной работы. Результаты исследования используются при чтении курса "Социальная геронтология" студентам социально-гуманитарного факультета и слушателям ФПК Саратовского государственного технического университета.

Список научной литературыЕлютина, Марина Эдуардовна, диссертация по теме "Социология культуры, духовной жизни"

1. Аврамова Е.М. Формирование новой российской макроидентичности// Общественные науки и современность, 1998. С. 19-29.

2. Александрова М.Д. Проблемы социальной и психологической геронтологии. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1974. 136с.

3. Альперович В.Д. Социальная геронтология. Серия "Учебники и учебные пособия". Ростов н/Д: Феникс, 1997. 576 с.

4. Андрианов Б.В. Неоседлое население мира. М.: Наука, 1985. 278с.

5. Антонова Н.В. Проблема личной идентичности в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии // Вопросы психологии 1996 №1. С. 131-143.

6. Анохина Л.А., Шмелева М.Н. Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем. М.: Наука, 1977.358с.

7. Анцыферова Л.И. Психологическая опосредованность социальных воздействий на личность, ее развитие и формирование// Психологические исследования социального развития личности. М.: Институт психологии АН СССР, 1989. С.5-38.

8. Анцыферова Л.И. Поздний период жизни человека: Типы старения и возможности поступательного развития личности // Психологический журнал.Т.17. 1996. №6. С.60-72.

9. Арон Р Этапы развития социологической мысли. М.: Прогресс, 1993. 606с.

10. Барт Р. Мифологии: Пер. с франц./ Вступ. статья и коммент. С.Н. Зенкина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996.314с.

11. И. Батыгин Г.С. Формы воспроизводства и представления социологическогогзнания // Социологические чтения. Вып.1. М.: йн-т социологии РАН,1996. С. 6-21.

12. Батыгин Г.С., Девятко И.Ф. Миф о "качественной социологии" // Социол. журн. 1994. №2. С.28-42.

13. Бауман 3. Философские связи и влечения постмодернистской социологии // Вопросы социологии. 1992. №2. С.5-22.

14. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С.7-180.

15. Бахтин М.М. Дополнения и изменения к "Рабле" //Вопросы философии. 1992. №1

16. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990. 543с.

17. Белановский С.А. Свободное интервью как метод социологического исследования // Социология: 4M. 1991. №2. С.5-19.

18. Берлинских В.А. Проблемы устной истории в СССР // Этнографическое обозрение. 1992. № 5. С.149-152.

19. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. 323с.

20. Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX начала XX в.: Половозрастной аспект традиционной культуры / АН СССР, Ин-т этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая. Л.: Наука. Ленингр. отделение, 1988. 274с.

21. Берто Д., Берто-Вьям И. Семейное владение и семья: трансмиссии и социальная мобильность, прослеживание на пяти поколениях // Социологические исследования. 1992. №12. С. 132-140.

22. Блум Ф., Лейзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум и поведение: Пер. с англ, М.: Мир, 1988. 248с .

23. Бобахо В.А., Левикова С.И. Современные тенденции молодежной культуры: конфликт или преемственность поколений // Общественные науки и современность, 1996. №3.

24. Бородулин В.H., Карабут П.И. Психотерапия и особенности формирования терапевтической среды в условиях дома- интерната для престарелых и инвалидов // Вестник психосоциальной и коррекционно-реабилитацонной работы. 1998. №1. С.55-60.

25. Бреев Б.Д. К вопросу о постарении населения и депопуляции // Социологические исследования. 1998. № 2. С.61-66.

26. Бугос М. История жизни. Рассказывание и поиск себя: Пер. с фр. // Вопросы социологии. 1992.Т.1. №2. С. 123-129.

27. Бурдье П. Социология политики. M.: Socio-logos, 1994. 287с .

28. Бутенко И.А. Анкетный опрос как общение социолога с респондентами. М.: Высшая школа, 1989.176 с.

29. Бутенко И.А. Сближение позитивистской и феноменологической ориентации в социологии языка // Социс. 1982. С. 199-203.

30. Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С.602-643.

31. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 61-272.

32. Вебер М. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С.307-344.

33. Вебер М. Основные понятия стратификации // Социологические исследования. 1994. № 5. С. 147-156.

34. Велын В. "Постмодерн". Генеалогия и значение одного спорного понятия// Путь. 1992. №1. С. 109-136.

35. Веселкова Н.В. Методические принципы полуформализованных интервью //Социология: 4M. 1995. №5.С.28-48.

36. Веселкова Н.В. Проживание времени в интервью и адекватность коммуникации // Методология и методы социологических исследованийитоги работы поисковых проектов 1992-1996 гг.). М.: Ин-т социологии РАН, 1996. С.39-45.

37. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного : Пер. с нем. М.: Искусство, 1991. 367с.

38. Гадамер Г.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: Прогресс,1988. 700 с.

39. Гачев Г. Национальные образы мира. Космо Психо - Логос. М.: Издательская группа "Прогресс"- "Культура", 1995.480с.

40. Голофаст В.Б. Многообразие биографических повествований // Социологический журнал. 1995. №1. С.71-88.

41. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского общества. 1917-1996гг.: Опыт конструктивистско-структуралистского анализа. Сыктывкар: Сыктывкарский ун-т, Институт социологии РАН, 1996. 349с.

42. Греллер Мартин. Старение и работа: человеческий и экономический потенциал // Иностранная психология. 1996.№7. С.55-60.

43. Григорьев С.И. Социология социальной работы как содействие осуществлению и реабилитации жизненных сил человека // Российский журнал социальной работы. 1996. №2/4. С. 142-193.

44. Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. М.: Наука, 1986. 276 с.

45. Гудков Л., Левада Ю., Левинсон А., Седов Л. Феномен бюрократии в историко-социологической перспективе // Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 5. С. 71-80.

46. Гумбольдт В. Язык и философия культуры: Пер. с нем. М.: Прогресс. 1985. 449 с.

47. Гурвич Г. Концепция социальной структуры // Социальная стратификация. Вып.11. М.: РАН, 1992. С.142-193.

48. Гуревич А .Я. Категории средневековой культуры.2-е изд., испр. и доп. М.: Искусство. 1984. 350 с.

49. Гуревич А.Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М.: Искусство. 1989. 366 с.

50. Гуслякова Л.Г. Социальная работа в структуре социальных наук // Российский журнал социальной работы. 1996. №1. С. 17-22.

51. Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и Россия // Социологические исследования. 1992. №3. С. 115-129.

52. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка в 4 т. М.: Русский язык, 1980.

53. Даммит М. Что такое теория значения: Пер. с нем. А.Л. Никифорова и В.Н. Переверзева/ Философия, логика, язык. М.: Прогресс, 1987. С.127-213.

54. Данилова Е.И. Идентификационные стратегии: Российский выбор // Социс. 1995. №6. С.120-130.

55. Девятко Й.Ф. Модели объяснения и логика социологического исследования. М.: Институт социологии РАН, 1996.172 с.

56. Демидов А.М. Социокультурные стили в центральной и восточной Европе // Социологические исследования. 1998. №4. С. 16-28.

57. Демидова Е.И. Идентификационные стратегии: Российский выбор //Социс. 1995. №6. С.120-130.

58. Докторов Б.З. Россия в европейском социокультурном пространстве //Социологический журнал. 1994. №3. С.4-19.

59. Дубин Б. Старшие и младшие: Три поколения на переходе: (По материалам опросов Всерос. центра изуч. общ. мнения ВЦИОМ) //Дружба народов.1994. №2. С.159-170.

60. Дудченко О.Н., Мытиль A.B. Социальная идентификация и адаптация личности // Социс. 1995. №6. С.110-120.

61. Дюмазедье Ж. На пути к цивилизации досуга // Вестник Моск. ун-та. Серия 12. Социально-политические исследования. 1993. №1. С.83-88.

62. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М.: Канон, 1996. 431 с.

63. Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд : Пер. с фр. с сокр. ; Под ред. В.А. Базарова. М.: Мысль, 1994. 399 с.

64. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М.: Канон,1995. 350 с.

65. Егорова Е.А. Эволюция процесса постарения населения России //Проблемы социального и демографического развития. М., 1995.

66. Елютина М.Э. Социальная геронтология в структуре профессиональной подготовки социальных работников // Российский журнал социальной работы. 1996. №2/4. С.86-95.

67. Елютина М.Э. Старость в пространстве культурно-исторического бытия// Актуальные проблемы социальной геронтологии: Материалы междисциплинарной научной конференции / Под ред. М.Э. Елютиной . -Саратов: Сарат. гос. техн. ун-т, 1998. С.3-15.

68. Елютина М.Э. Социогеронтологические теории // Российский журнал социальной работы. 1997.№2/6. С.9-15.

69. Елютина М.Э. Благотворительность- последний пояс социальной защиты пожилых и престарелых людей// Благотворительность и милосердие. Саратов: ПФ РУЦ, 1996. С.184-192.

70. Елютина М.Э. Геронтология социальная// Российская энциклопедия социальной работы. T.l М.: Ин-т социальной работы АРСС, 1997. С.88-92.

71. Елютина М.Э. Пограничная ситуация: на краю "чуждого мира"// Теория и практика социальной работы/ Под ред. В.Н. Ярской. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1995. С.51-57.

72. Елютина М.Э. Индивидуальные танатосхемы: социокультурный контекст // Теория и практика социальной работы. Вып.2/ Под ред. В.Н. Ярской. Саратов: Сарат. гос. техн. ун-т, 1996. С.48-53.

73. Елютина М.Э. Геронтофобная установка как временная лакуна между поколениями // Декада науки 58. Саратов: Изд-во Сарат. гос. техн. ун-т, 1995. С.28-32.

74. Елютина М.Э. Социальная апробация геронтологических ценностей в России // Человек. Общество. Мир. Саратов: Сарат. гос. техн. ун-т, 1996. С.43-44.

75. Елютина М.Э. Анализ историко-мето до логических идей старости// Человек в социокультурном мире: Материалы Всеросс. науч. конф.13-15. 11.97. 4.5. Саратов: Слово, 1998. С.70-73.

76. Елютина М.Э. Социокультурный колорит старости // Социокультурные проблемы нетипичности / Под ред. Е.С. Смирновой. Саратов: Сарат. гос. техн. ун-т, 1997. С.58-63.

77. Закон " О государственных пенсиях в РСФСР". М., 1991.

78. Здравомыслова Е.А. Парадигмы западной социологии общественных движений. СПб.: ИСРосАН, 1993. 171 с.

79. Зиммель Г. Как возможно общество? // Социологический журнал. 1994. №2. С.102-114.

80. Зиммель Г. Философия культуры // Зиммель Г. Избранное. Т.2. Созерцание жизни. М.: Юрист, 1996. С.501-508.

81. Канетти Э. Народы и символы // Новое время. 1991. №32. С.41-43.

82. Капитонов Э.А. Социология XX века. Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. 512с.

83. Карсаевская Т.В., Шаталов А.Т. Философские аспекты геронтологии. М.: Наука, 1978. 214 с.ц

84. Клемина Т.Н. Новая социальная политика в России: проблемы становления с учетом зарубежного опыта // Вестник С.- Петербургского ун-та. Серия 5. Экономика. Вып.1.1992. С.19-26.

85. Клямкин И.М., Лапкин В.В. Социально-политическая риторика в постсоветском обществе // Полис. 1995. №4. С. 122-131.

86. Коваленко C.B. Человек в толпе // Вест. Моск. ун-та. Сер. 12. Социально-политические исследования, 1992. №3. С.45-51.

87. Козловски П. Культура постмодерна : Общественно- культурные последствия технического развития: Пер. с нем. М.: Республика, 1997. 240 с.

88. Козловски П. Современность постмодерна // Вопросы философии. 1995. №10.-С .24-32.

89. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1986. 311 с.

90. Кон И.С. Возрастные категории в науках о человеке и обществе // Социс. 1978. №3. С.76-87.

91. Коринфский А.А. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М.: Моск. рабочий, 1944. 560 с.

92. Коул М. Культурные механизмы развития // Вопросы психологии. 1995. № 3. С. 5-20.

93. Кочакова Н.Б. Рождение африканской цивилизации. М.: Наука, 1986. 301с.

94. Крючкова Т.Б., Нарумов Б.П. Зарубежная социолингвистика. Германия, Испания. М.: Наука, 1991.157 с.

95. Куббель Л.Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М.: Наука, 1988. 272 с.

96. Культура досуга / В.М. Пича, И.В. Бестужев-Лада, В.М. Димов и др. Киев: Изд-во при Киев, ун-те, 1990. 240 с.

97. Куценко В.В., Ровбель C.B. Уровень жизни пожилых людей: Текст лекции / НГАЭиУ. Новосибирск,1996. 56 с.

98. Лапин Н.Й. Кризис отчужденного бытия и проблема социокультурной реформации //Вопросы философии. 1992. № 12. С.29-41.

99. Лебедева Л.Ф. Мир пенсионеров // США: Экономика. Политика. Идеология. 1990. №2. С. 120-122.

100. Лебедева Л.Ф. Социальная политика в отношении престарелых //США: Экономика. Политика. Идеология. 1997. №7. С.33-46.

101. Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1995. 535 с.

102. Липовая Л.П. Социально-историческая определенность старости: Автореф. дис. на соискание ученой степени к.филос.н. Ростов-на-Дону, 1985. 16 с.

103. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Попырко Н.В. Смех в Древней Руси, Л.: Наука, 1984. 294 с.

104. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики. Характер русского народа. М.: Политиздат, 1991. 368 с.

105. Лотман Ю. Биография- живое лицо // Новый мир. 1991. №1. С.228-236.

106. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.: Гнозис; Издательская группа "Прогресс", 1992. 272 с.

107. Лотова И.П. Особенности социально-психологической адаптации престарелых к условиям проживания в стационарных учреждениях социального обслуживания // Медико-социальная экспертиза и реабилитация. 1998. №1. С.23-27.

108. Марковкина С.Г. Дифференциация факторов и условий адаптации лиц пожилого возраста в стационарных учреждениях соц. обеспечения: Автореф. дис. на соискание ученой степени к. психол. н. Барнаул, 1995. 15 с.

109. Ш.Маритен Ж. О человеческом знании // Вопросы философии. 1997. №5. С.106-117.

110. Масловский М.В. Веберовская концепция патримониализма и ее современные интерпретации // Социологический журнал. 1995. №2. С. 95109.

111. Меркина Г.М., Резников E.H. Изучение ценностных ориентаций и социально-психологическая характеристика людей активного пенсионного возраста // Психологический межвузовский вестник. 1994. Вып. 1.С. 18-23.

112. Методические проблемы анализа данных об использовании времени населения : Сб. статей / Отв. ред. В.Д. Патрушев. М.: НСРосАН, 1992. 140 с.

113. Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения: Пер с англ. и коммент. Ю.А. Асеева. Сост. и послесловие Й.С. Кона. М.: Главная редакция восточной литературы издательства "Наука", 1988.429 с.

114. Мир психологии. Научно-методический журнал. Московский психолого-социальный институт НПО "МОДЭК" Москва-Воронеж. 1998. №1 (13 ).

115. Михайлова Л.И. Народное художественное творчество и его место в российской культуре // Социологические исследования. 1998. № 4. С. 3-16.

116. Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии : Пер. с франц. М.: Издательская фирма "Восточная литература" РАН, 1996. 360 с.

117. Мусек Янек. Система ценностей посткоммунистической Европы в переходный период // Иностранная психология. 1997. №8. С. 17-22.

118. Нагорный A.B. Старение и продление жизни. М.: Советская наука, 1948. 213 с.

119. Назаретян А.П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры ( Синергетика исторического прогресса): Курс лекций. Издание второе, доработанное и дополненное. М.: Наследие, 1996. 184 с.

120. Народы России: энциклопедия / Гл. ред. В.А. Тишков. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. 479 с.

121. Нартова-Бочавер С.К. " Coping Behavior" в системе понятий психологии личности // Психологический журнал.Т.18. 1997. №5.С. 20-31.

122. Население третьего возраста / Под ред. Д.И. Валентея и др. М.: Мысль, 1986. 269 с.

123. Орлов Г.П. Свободное время: условие развития человека и мера общественного богатства. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1989. 176 с.

124. Орлов A.C. Социология рекреации. М.: Наука, 1995. 148 с.

125. Отношение к труду, быту и досугу: Теоретико-прикладные аспекты исследования : Сб. статей. /Отв. ред. В.Д. Патрушев. М.: ИСРосАН, 1992. 166 с.

126. Панина Н.В., Сачук H.H. Социально-психологические особенности образа жизни стареющих людей // Журнал невропатологии и психиатрии им. Корсакова. 1985. Т.85. Вып.9. С. 1358-1361.

127. Патрушев В.Д. Пенсионер: его труд, быт и отдых // Социс. 1998. №10. С. 105-110.

128. Политическая антропология / Ильин В.В., Панарин A.C., Бадовский Д.В.; Под ред. Ильина B.B. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1995. 254 е.- (Теорет. политология: Мир России и Россия в мире).

129. Психология толп. М.: Институт психологии РАН, Издательство "КСП+", 1998. 416 с.

130. Прыжов И.Г. 26 московских пророков, юродивых, дур и дураков и другие труды по русской истории и этнографии. СПб.: Эзро, 1996. 214 с.

131. Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. М.: Наука, 1988. 312 с.

132. Резников С.Г., Рожков А.Г. Жильцы дома- интерната для престарелых: социологический портрет // Социологические исследования. 1991. №2. С. 71-73.

133. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии : Пер. с англ./ Общ. ред. и вступ. ст. А.Б Кибрика. М.: Издательская группа "Прогресс", "Универс", 1993. 656 с.

134. Символы и атрибуты власти / Отв. ред. В.А. Попов. СПб: МАЭ РАН, 1996. 316 с.

135. Симонова H.H. Пожилые в семье: взаимоотношения между поколениями // Социально-экономические проблемы нетрудоспособных. М., 1991. С.79-87.

136. Смирнова Е.Р. Семья нетипичного ребенка. Социокультурные аспекты. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1996.191 с.

137. Соловьева Л. Пожилые люди и общество // Полис. 1991. № 6. С. 144 -148.

138. Солник С. Истоки и следствия нового конфликта "отцов и детей" // Социс. 1992. №6. С.54-63.

139. Сонин М.Я., Дыскин A.A. Пожилой человек в семье и обществе. М.: Финансы и статистика, 1984. 175 с.

140. Соссюр Ф. Труды по языкознанию: Пер. с фран. М.: Прогресс. 1977. 695с.

141. Степанов Г.В. Язык. Литература. Поэтика. М.: Наука, 1988. 382 с.

142. Условия жизни и пожилой человек / Под ред. Д.Ф.Чеботарева. М.: Медицина, 1978. 312 с.

143. Социальная геронтология: современные исследования: Реферативный сборник. М.: РАН ИНИ по общественным наукам, 1994. И9.с.

144. Социальная работа с пожилыми. М.: Институт социальной работы, 1995. 195 с.

145. Социальное расслоение возрастной когорты. Выпускники 80-х в постсоветском пространстве. М.: Институт социологии РосАН, 1997. 278с.

146. Спасибенко С.Г. Поколения как субъекты общественной жизни //Социально политический журнал. 1995. № 4. С.101-122; №5. С. 101-121.

147. Тайлор Э.Б. Первобытная культура: Пер. с англ. М.: Политиздат. 1989. 573 с.

148. Тель JI.3., Баннов П.Б. Старение : физиология, эволюция, терапия. Алматы, Казахстан, 1994.176 с.

149. Тендрякова М.В. Мужские и женские возрастные инициации (вариант постановки проблемы) // Этнографическое обозрение. 1992 №4. С.29-41.

150. Тендрякова М.В. Первобытные инициации в современной культуре// Этнографическое обозрение. 1991 №6. С.48-60.

151. Толкиен Дж.Р.Р. О волшебных сказках. //Утопия и утопическое мышление: антология зарубежн. лит.: Пер. с разн. яз./ Сост., общ. ред. и предисл. В.А. Чаликовой. М.: Прогресс, 1991. С.277-299.

152. Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества. М.: Институт социологии Рос АН, 1996. 470 с.

153. Туманян Э.Г. Язык как система социолингвистических систем. М.: Наука, 1985. 246 с.

154. Тушина Н.В. Одиночество (социально-политический аспект) // Вестник Моск. ун-та. Серия 12.Социально-полит, исслед. 1992. №3. С.51-58.

155. Уинч П. Идея социальной науки и ее отношение к философии: Пер. с англ. М. Горбачева, Т. Дмитриева. М.: Русское феноменологическое общество, XXI, 1996. 107 с.

156. Условия жизни и пожилой человек / Под ред. Д.Ф. Чеботарева. М.: Медицина, 1978. 312 с.

157. Филд Дороти. Социальные связи в старости: результаты Боннского и Берклинского лонгитюдных исследований // Иностранная психология. 1997. №8. С.52-62.

158. Филиппов А.Ф. О понятии "теоретическая социология"// Социологический журнал. 1997. №>1/2. С.5-37.

159. Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь: Исследование магии и религии: Пер. с англ. 2-е изд. М.: Политиздат, 1983. 703 с.

160. Хабермас Ю. Формальная и эмпирическая прагматика // Современная зарубежная социология (70-80-е годы). М.: РАН, 1993. С.152-164.

161. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления: Пер. с нем. М.Республика, 1993. 447 с.

162. Хёсле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросы философии. 1994. №10. С. 112-124.

163. Холодковский К.Г. Социальные корни идейно-политической дифференциации российского общества//Полис. 1998.№3. С. 16-31.

164. Циклические процессы в природе и обществе: Материалы первой Междунар. конф. 18-21 окт., г. Ставрополь / Госком РФ по высш. обр., Ставроп. ун-т; Под ред. В.Д. Чурсина. Ставрополь :йзд-во Ставроп. ун-та, 1993. 271 с.

165. Шаповалов В.Ф. Творчество. Борьба. Духовное одиночество // Вестник Моск. ун-та. Философия. 1992. №6. С.71-78.

166. Шейдт Рик Дж. Экология старения: иллюстрации из сельского Канзаса // Психологический журнал. 1997. № 6.Т. 18. С.47-62.

167. Швейцер А. Благоговение перед жизнью: Пер. с нем./ Сост. и поел. A.A. Гусейнова; Общ. ред. A.A. Гусейнова и М.Г. Селезнева. М.: Прогресс, 1992. 576 с.

168. Шефер Б., Шлезер Б. Социальная идентичность, групповое сознание как медиаторы межгруппового поведения // Иностранная психология. Т.1. 1993 .№ 1. С. 74-83.

169. Шмелева Н.Б. "Третий" возраст и его проблемы. Технологические аспекты социальной работы с пожилыми людьми // Российский журнал социальной работы. 1995. №2. С.63-67.

170. Шрейдер Ю. Ценности, которые мы выбираем // Новый мир. 1994. №8. С.172-185.

171. Штернберг Л.Я. Семья и род у народов северо-восточной Азии. Л.: Изд-во института народов севера ЦИК СССР, 1933. 187 с.

172. Шуман Г., Скотт Ж. Коллективная память поколений // Социологические исследования. 1992. №2. С. 47-60.

173. ПЬоц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. 1988. № 3. С. 129-137.

174. Эко У. Заметки на полях "Имени розы" // Иностранная литература. 1988. №10. С.88-104,

175. Экономические последствия старения населения //США: Экономика. Политика. Идеология. 1997.№1. С. 93-100.

176. Элланский Ю.Г., Пешков С.П. Концепция социальной независимости индивидов // Социологические исследования. 1995.№ 12. С. 123 125.

177. Этнознаковые функции культуры. М.: Наука, 1991. 224 с.

178. Ядов В.А. Социальная идентификация в кризисном обществе // Социологический журнал. 1994.№1. С.35-52.

179. Ядов В.А. Стратегии и методы качественного анализа данных // Социология: 4М. 1991.№1. С. 14-31.

180. Ярская В.Н. Благотворительность и милосердие как социокультурные ценности // Российский журнал социальной работы. 1995. №2. С.27-33.

181. Ярская В.Н. Социальная работа: опыт философской рефлексии // Социальная работа и социальная философия. М.: Ин-т социальной работы, 1996. С5-20.

182. Achenbach Т.М. Research in Developmental Psychology: Concepts. Strategies, and Methods.New York. Free Press. 1978.

183. Barthes R. Le discours de l'historire// Social Seience Information. 1967. Vol. 6. №4. P.65-76.

184. Baudrillard J. Symbolic Exchange and Death. Transl.by Iain Hamiiton Grant/ -Sage Publications, 1993. P. 174.

185. Blanchard-Fields F. et al. Moderating Effects of Age and Context on the Relationship Between Gender, Sex Role Differences, and Coping // Sex Roles. 1991. V.25.№11-12. P. 645-660.

186. Brenner M. Intesive Interviewing // The Research Interview: Uses and Approaches/ ed/ by M. Brenner, I.Brown, D.Canter. London: Academic press Innc., 1985. XI11.276 p.

187. Cicourel A. Cognitive sociology: language and meaning in social interaction. N.Y., 1974.

188. Cohen S. Visions of Social Control. Cambridge: Polity Hress, 1985. 325 p.

189. Crompton R. Class and stratfication: An introduction to current debates.-Cambridge, Oxford: Polity Press, 1995.-X1. 23lp.

190. Dannefer D. Aging as intracohort differentiation: Accentuation, the Matthew effect, and the life course / Social Forum. 1987. N2. P. 211-235.

191. Elkind D. Ties that stress: The new family imbalance. Cambridge ( Mass.); L.: Harvard univ. press, 1995. 260 p.

192. Elias N. Uber den Prozep der Zivilisation. Bde. 1-2. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1976.

193. Ericson, E.H. Identity, Youth and Crisis. London: Faber and Faber. 1968.

194. Erikson E.H., Erikson J.M., Kivnick H.Q. Vital Involvement in Old Age. N.Y.,L.:Norton, 1986.

195. Farberow N., Simon M. Suicide in Los Angeles and Vienna // Suicide in Different Cultures/ Edited bu N. Farberow/ Copyright 1975 by University Park Preess. P. 185.

196. Fischer D. H. Growing Old in America. Oxford University Press, New York, 1978.

197. Feil N. Resolution: The Final Life Task // J.Humanistic Psychol., 1994, V.25. P.21-105.

198. Fitzgerald J.M. Vivid Memories and the Reminiscence Phenomenon: the Role of a Self Narrative/ Human Development. 1988. V.31.

199. Foucault M. Discipline and Punish. The Birth of the Prison. London, New York. Penguin Books. 1991. 333 p.

200. Fox, J.N. Postmodernism, Sociology and Health. Philadeffia, 1995.

201. Freund, P., Mc. Guire, M.B. Health, Illness and the Social Body. A Critical Sociology. Englewood Cliffs: A Simon & Schuster Company, 1995. 407 p.

202. Fromhold F., Larsen S.F. Autobiographical Memory in Normal Aging and Primary Degenerative Dementia (Dementia of Alzheimer Type) // Journal of Gerontology. 1991. V.3. №46.

203. Geertz C. The interpretation of cultures. New York: Basic Books, 1973.

204. Gilmman, S.L. Picturing Health and Illness. Images of Identity and Difference. Baltimor: Johns Hopkins Uniwersity Press, 1995. 200 p.

205. Goflman E. Stigma. Notes on the Management of Spoiled Identity. London: Penguin Books, 1990. 175 p.

206. Goflman E. Asylums: Essays on the Social Situation of Mental Patients and Other Inmates. Garden City, New York : Anchor Books, 1961.

207. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. 2 Bde. Frankfurt a. M.: Suhrkamp. 1981.

208. Habermas J. Technology and Science as "Ideology"// Toward a Rational Society. Boston: Beacon, 1970. P.81-121.

209. Harkess Sh., Warren C.A.B. The Social Relation of Intensive Interviewing: Conditions of Strangeness and Research. 1993. V.28, №3. P.317-339

210. Harvey W. Linguistic relativity in French, English and German philosophy // Philosophy today. Celina, 1996. V. 40. №2. P.273-288.

211. Hassan J. Postmoderne heute // Wege aus der Moderne: Schlusseltexte der Postmoderne-Diskussion/hrsg. Von Wollfgang Welsch. Berlin, 1994. S. 47-56.

212. Hogg M.A., Abrams D. Social Identifications: a social psychology of intergroup relations and group processes.New York: Routledge, 1988. 268 p.

213. Koenig H.G. et. al. Religions Coping and Depression Among Elderly, Hospitalized Medically 111 Men // J. Psychiatry. 1992. V. 149. P. 1693-1700.

214. Kronenfeld D. Plastic Glasses and Church Fathers: Semantic Extension Fijm the Ethnoscience Tradition. Oxford: Oxford University Press, 1996. 288 p.

215. Levin T.E. Deviants as Active participants in the Labeling Process: The Visibly Handicapped // Social Problems. 1975. №22 (4). P. 548-557.

216. Leyens, J.-P., Yzerbit, G.S Stereotypes and Social Cognition. London: SAGE Publication, 1994. 240 p.

217. Link B.G. Effectiveness of Stigma Coping Orientations: Can Negative Consequences of Mental Illness Labeling Be Avoided // JournaU of Health and Social Behavior. 1991.№322. P. 302-320.

218. Manning Ph. Erving Goffman and Modern Sociology. London: Polity Press, 1992 202 p.

219. Markova I. Towards an epistemology of social representations // J. For the theoiy of social behavior. Oxford, 1996. V. 26. №2. P. 177-196.

220. Martin P., Smyer M.A. The Experience of Micro- and macroevents: a Life Span Analysis //Research of Aging. 1990 V.12(3).

221. Mead G.H. Mind, Self and Society from Standpoint of Social Behaviorist / Edited by Ch. W. Morris. Chicago: The University of Chicago Press, 1993. 423 p.

222. Miles R. The Rites of Man/ Love, Sex and Death in Making of the Male. Graftonbookes, 1991. 203 p.

223. Nettleton, S. The Sociology of Health and Illness. Cambridge: Polity Press, 1995. 293 p.

224. Petrosky M.J., Birkimer J.C. The relationship among locus of control, coping styles, and Psychological symptom reporting // J. Clin, psychol. 1991. V.47.№3. P. 336-345.

225. Rich M.D. et al. Suicide, Stressors, and the Life Cycle // J.Psichiatiy.1991. V. 148. №4. P. 524-527.

226. Robinson J. A. Autobiographical Memory // Aspects of Memoiy, 1992.

227. Roders C.R.Growing old- or older and growing // J.Humanistic Psychol. 1980 V.20.№4. P. 6-16.

228. Romaine S. Language in society: introduction to sociolinguistics. Oxford University Press, 1994.

229. Ross B.M. Remembering the Personal Past. Descriptions of Autobiographical Memory. Oxford University Press: N.- Y., 1991.

230. Sacks H., Schegloff E., Jefferson G. A simplest systematic for the organization of turntaking for conversation. Language. 1974. V. 50. P. 696-735.

231. Schenkein J. (ed.). Studiens in Confersational Interaction. New York: Academic Press, 1978; Sudnow D.(ed.) Studies in Social Interaction. New York: Free Press, 1972.

232. Shepard R.N., Cooper L.A. Mental images and their transformations. Cambrige (Mass.): MIT Press, 1982.

233. Surber M. Work and leisure: the problem of identity among professional workers // Society and leisure. Quebec. 1984. V.l. №2. P. 440-451.

234. Thomae H. Das Individuum und seine Welt. Goettingen, Toronto, Zuerich, 1988.

235. Varela F., Thomson E., Rosch E. The embodied mind: Cognitive sciences and human experience. Cambridge (Mass.): MIT Press, 1993.

236. Vitaliano P.P. et al. Coping Profiles Associated With Psychiatric, Physical Health, Work, and Family Problems // Health Psychol. 1990. V. 9(3). P. 348-376.

237. Weber M: Political Writings / Ed. by P. Lassman and R. Speirs, Cambridge: Cambridge University Press, 1994.

238. Weber M. Class, Status, Party. In: From Max Weber. Essays in Sociology. Ed. by H.H. Gerth and C. Wright Mills. London. Routledge. 1993. P.180-195.

239. Zipper I.N., Hinton C., Well M., Rounds K. Service Coordination for Early Intervention: Parents and Professionals. Brookline Books. 1993. 110 p.

240. АНКЕТА «СОЦИАЛЬНЫЕ УСТАНОВКИ ПОЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ"1. Уважаемый респондент!

241. Просим Вас принять участие в исследовании, которое проводит кафедра социальной работы Саратовского государственного технического университета.

242. Исследование необходимо для изучения особенностей мировосприятия представителей старшей возрастной группы.

243. Анкета предназначена для людей в возрасте 55 лет и старте. Ваши ответы будут обработаны и представлены в обобщенном виде. Вам гарантируется полная анонимность.

244. По всем вопросам, связанным с анкетой, обращаться на кафедру социальной работы Саратовского государственного технического университета (тел.: 52-66-38).

245. Благодарим Вас за сотрудничество!

246. Отмечайте крестиком тот вариант ответа, который Вам подходит больше всего. Если Вам не подходит ни один из вариантов, напишите свой ответ подрубрикой "Другое".

247. Социально-политические и экономические реформы последних 10 лет резко изменили жизнь нашего общества. Как Вы считаете, в какую сторонуизменилась Ваша жизнь?

248. Изменилась в лучшую сторону □

249. Изменилась в худшую сторону □

250. Осталась примерно на том же уровне □

251. Беспокоят ли Вас ниже перечисленные проблемы?

252. Определите Ваше отношение к данным проблемам, зачеркивая в каждой графе одну иифру: 1 означает "не беспокоит2 "не очень беспокоит"; 3 -"беспокоит"; 4 - "очень беспокоит").21. Безработица 1 2 3 4

253. Отношения с родными и близкими 1 2 3 4

254. Неумение властей навести порядок на местах 1 2 3 4

255. Несвоевременная выплата пенсий и зарплаты 1 2 3 4

256. Отсутствие нравственных идеалов 1 2 3 4

257. Снижение рождаемости 1 2 3 4

258. Сращивание власти с собственностью 1 2 3 428. Высокие цены 1 2 3 429. Развал армии 1 2 3 4

259. Недостаточная забота государства о пожилых людях 1 2 3 4

260. Активизация мафиозных структур 1 2 3 4

261. Увеличивающееся число платных услуг 1 2 3 4213 .Неограниченность верховной власти 1 2 3 4214 .Несовершенное законодательство 1 2 3 4215 .Экологические катастрофы 1 2 3 4

262. Уровень медицинского обслуживания 1 2 3 4217."Сгорание" денежных вкладов в результате инфляции 1 2 3 4

263. В какой степени Вы доверяете:

264. Читайте каждое высказывание и отмечайте крестиком на каждой строке один из вариантов ответа).

265. Доверяю Скорее Скорее не Небезоговороч доверяю, доверяю, чем доверяюно чем не доверяю доверяю совсем31.Президенту □ □ □ □32.Правитель- □ □ □ □ству РФ 33. Думе РФ □ □ □ □34. Армии □ □ □ □35. Церкви □ □ □ □1. З.бГубернатору □ □ □ □

266. Оцените, насколько, на Ваш взгляд, каждый тип политического устройства подходит для России:

267. Читайте каждое высказывание и отмечайте крестиком на каждой строке один из вариантов ответа).

268. Подходит Не уверен Не подходит41 .Президентская республика □ □ □

269. Парламентская республика О □ □43. Монархия □ □ □

270. Определите Ваше отношение к проживанию и присутствию рядом с Вами следующих категорий населения:

271. Зачеркните в каждой графе одну иифру: 1 означает "не хочу иметь никаких контактов"; 2 "допускаю общение в кризисных ситуациях", 3 - "отношусь к ним так же, как к обычным людям" 4 - "с интересом пообщался (ась) бы с этими людьми ").

272. Людей других рас и национальностей 1 2 3 4

273. Сексуальных меньшинств 1 2 3 4

274. Беженцев и иммигрантов (русских) из бывших союзных республик 1 2 3 4

275. Беженцев и иммигрантов (других национальностей) 1 2 3 4

276. Представителей других религиозных конфессий 1 2 3 456. Бомжей 1 2 3 4

277. Людей с очень высокими доходами 1 2 3 458. Бедных 1 2 3 4

278. Какими бы Вы хотели видеть людей, обладающих властью? (Выберите три качества).,61. Компетентными □62. Порядочными □63. Скромными □64. Справедливыми □65. Богатыми □66. Энергичными □67. Мудрыми □68. Удачливыми □69. Привлекательными внешне □610. Другое

279. Как Вы относитесь к смертной казни?

280. Считаю, что ее надо отменить □

281. Считаю, что в некоторых случаях она допустима □

282. Считаю, что смертную казнь надо применять чаще □

283. Оцените, пожалуйста, уровень Вашей политической активности.

284. Участвую в политической жизни: посещаю собрания, помогаю в организации выборных кампаний, участвую в политическихакциях □

285. Наблюдаю за политической жизнью: слежу за газетами, политическими радио- и телепрограммами □

286. Мало интересуюсь политикой: изредка слушаю и смотрю политические радио и телепередачи □

287. Абсолютно не интересуюсь политикой □

288. Какие формы участия в политической жизни Вы предпочитаете?91. Выборы □92. Референдум □93. Митинг □94. Забастовка □95. Демонстрация □

289. Членство в политической партии (движении, ассоциации) □97. Другое

290. Считаете ли Вы выборы средством Вашего реального влияния на политическую жизнь страны?101. Да □102. Нет □103. Затрудняюсь ответить □

291. Принимали ли Вы участие в каких-либо политических акциях (митингах, забастовках, пикетах.)?111. Да, принимал и принимаю □112. Да, принимал раньше □

292. Нет, никогда не принимал □

293. Если Вы участвовали в политических акциях, то какова обычно Ваша роль в таких мероприятиях?

294. Сторонний наблюдатель □ 12.3.Активный участник □

295. Рядовой участник □ 12.4.Организатор □

296. Хотели бы Вы вступить в какую-либо общественную организацию, партию, движение?131.Да □ 13.2. Нет □

297. Если Вы хотите вступить в какую-либо общественную организацию, партию, движение, то что мешает Вам это сделать?141. Недостаток времени □142. Плохое здоровье □

298. Вы не знаете, как это сделать □

299. Сомневаюсь в своей полезности □145. Другое

300. Участвовали ли Вы в выборах разного уровня, которые проходили на территории Вашего избирательного округа?

301. Да, участвовал во всех выборах О

302. Участвовал, но не каждый раз □

303. Участвовал раньше, теперь перестал □ 15.4 .Ни разу не участвовал □

304. Если участвовали, то что заставляло Вас это делать?161. Чувство долга □162. Привычка □

305. Надежда, что Ваше участие изменит жизнь к лучшему □164. Другое

306. Если не участвовали, то почему?

307. Сомневаюсь, что они могут что-то изменить □

308. Один голос ничего не значит □173. Занят другими делами □174. Другое□

309. На выборах в прошлые годы Вы всегда голосовали за одну и ту же партию? 18.1. Да □ 18.2.Нет □

310. Живем вместе, но не расписаны □43. Живу один/одна с детьми □44. Живу один/одна □45.Другое5. Род занятий:51. На пенсии □

311. На пенсии, но продолжаю работать по своей специальности □

312. На пенсии, но продолжаю работать не по специальности □54. Другое 0

313. Ежемесячный доход Вашей семьи:61. Менее 200 рублей □

314. От 201 рубля до 500 рублей □

315. От 501 рубля до 1000 рублей □64. Более 1000 рублей □

316. Определите Ваше отношение к данным проблемам. (1 -не беспокоит, 2. -не очень беспокоит, 3 беспокоит, 4. - очень беспокоит.

317. Перечень проблем Степень значимости1. Безработица 2,9

318. Отношения с родными и близкими 2,53, Неумение властей навести порядок на местах 3,4

319. Несвоевременная выплата пенсий и зарплаты 3,9

320. Отсутствие нравственных идеалов 3,76. Снижение рождаемости 2,2

321. Сращивание власти с собственностью 2,48.Высокие цены 3,69.Развал армии 3,1

322. Недостаточная забота государства о пожилых людях 3,4

323. Активизация мафиозных структур 3,1

324. Увеличивающееся число платных услуг 3,5

325. Неограниченность верховной власти 2,5

326. Несовершенное законодательство 3,3

327. Экологические катастрофы 2,3

328. Уровень медицинского обслуживания 3,617."Сгорание"денежных вкладов в результате инфляции 3,1

329. В какой степени Вы доверяете (1- не доверяю совсем, 2. скорее не доверяю, чем доверяю, 3. Скорее доверяю, чем не доверяю, 4. - доверяю безоговорочно)

330. Институты власти Степень доверия1. Президенту 2,42 .Правительству 2Д3. Думе 2,54. Армии зд5. Церкви 3,06. Губернатору 2,4