автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Московский приказный язык XVII века как особый тип письменного языка

Текст диссертации на тему "Московский приказный язык XVII века как особый тип письменного языка"



Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова

НА ПРАВАХ РУКОПИСИ

Кортава Татьяна Владимировна

МОСКОВСКИЙ ПРИКАЗНЫЙ ЯЗЫК XVII ВЕКА КАК ОСОБЫЙ ТИП ПИСЬМЕННОГО ЯЗЫКА

Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук по специальности 10.02.01 — «русскии язык»

.......

^ Научный консультант

д.ф.н., профессор

; : -Л*» В. Горшкова

Москва, 1999 г.

Содержание

ВВЕДЕНИЕ...................................................... 5

ГЛАВА I

Социолингвистический статус московского приказного

языка XVII в...................................................... 13

1.1. Краткая характеристика приказной системы управления

Московским государством ................................. 13

Л ^ О С5

\.1. Социальным и государственный статус «приказных

людей» ......................................................... 17

1.3. Объем понятия «московский приказный язык» ____ ...... 23

1.4. Происхождение приказного языка'......................... 29

1.5. Обучение приказному языку (правила составления юридических текстов) ......................................... 35

1.6. Московский приказный язык в сопоставлении с церковнославянским и народно-разговорным: норма и кодификация .................................................. 47

ГЛАВА II

Проблемы нормы московского приказного языка

XVII В............................................................. 63

2.1. Особенности изучения ....................................... 63

2.2. Орфографические нормы московского приказного языка

XVII В......................................................... 72

__ з —

2.3. Морфологические нормы московского приказного

языка XVII в............................................... 77

2.3.1. Формы имен существительных в московском приказном языке XVII в.............................. 79

2.3.2.Формы имен прилагательных в московском приказном языке XVII в.............................. 89

2.3.3. Глагольные формы на -ыва/~ива в московском приказном языке XVII в.............................. 94

2.3.4.Причастные формы в московском приказном

языке XVII в........................................... 109

2.4. Синтаксические нормы московского приказного

языка XVII в............................................... 128

2.4.1. Синтаксис простого предложения в московском

приказном языке XVII в.............................. 130

2.4.1.1. Выражение объектных отношений в московском приказном языке XVII в........................... 130

2.4.1.2. Второй дательный падеж в московском приказном языке XVII в.................................. 134

2.4.1.3. Предикативное функционирование причастных

форм в московском приказном языке XVII в. .. 136

2.4.1.4. Формирование причастного оборота в москов-

. ском приказном языке XVII в.................... 147

2.4.1.5. Употребление деепричастного оборота и одиночного деепричастия в московском приказном

языке XVII в........................................ 152

2.4.1.6. Причастные пассивные конструкции в московском приказном языке XVII в.................... 165

2.4.2. Синтаксис сложного предложения в московском

приказном языке XVII в.............................. 177

2.4.2.1. Сложносочиненные предложения в московском приказном языке XVII в........................... 177

2.4.2.2.Синтаксис сложноподчиненного предложения в московском приказном языке XVII в..... ....... 184

ГЛАВА III

Проблема исследования языковой личности автора .... 204

3.1. Языковая личность как объект изучения истории русского языка ............................................. 204

3.2. Языковая личность и лингвистическая компетенция

дьяка Третьяка Васильева ................................ 219

3.3. Московский приказный язык XVII в. в языковом сознании подьячего Посольского приказа Алимарцана Бабаева (Василия Даудова) .............................. 237

3.4.Языковая компетенция и приоритеты подьячего Посольского приказа Василия Садовулина — переводчика политического трактата .......................... 248

3.5 . «Тетрадки» подьячего Илариона Докукина как отражение нового этапа в развитии нестандартного приказного языка .......................................... 256

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ............................................. 269

Источники ...................................................... 277

Библиография .................................................. 282

— 5 — ВВЕДЕНИЕ

Существование двух письменных языков — литературного (церковнославянского) и приказного (автохтонного по происхождению), находящихся, с функциональной точки зрения, в отношениях дополнительной дистрибуции, определяло специфику культурно-языковой ситуации Московской Руси рубежа XVI—XVII вв.

До конца XVI — начала XVII вв. пути развития литературного и приказного языка не пересекались. Затем с развитием светской литературы, прежде всего публицистики, отмечается функциональное сближение двух письменных языков, одной из причин которого был тот факт, что в литературной обработке приказного языка важнейшую роль играли одаренные служащие московских приказов.

В конце XVI — начале XVII в., в эпоху исторического перелома, в период сложения русской нации, начался длительный процесс формирования нового русского литературного языка. Его характерной особенностью было органическое слияние нескольких составляющих компонентов, к числу которых несомненно принадлежал приказный язык, принятый в административной и юридической практике. Между тем, по словам В. В. Виноградова, «реформа административного или приказно-делового языка, точнее включение его в строй и нормы русского национального

литературного языка не подвергались специальному детальному историческому исследованию»1, не определено также место приказного языка в социолингвистической ситуации Московской Руси XVII в., не ставилась и не обсуждалась проблема авторства текстов, составленных на приказном языке в его стандартной и литературной разновидностях. Интерес к вопросам истории приказного языка постоянен. Они затрагиваются во многих работах по исторической грамматике и истории русского литературного языка2 . Однако следует констатировать, что московский приказный язык и его грамматические нормы почти всегда (за исключением работ Г. А. Хабургаева и М. Л. Ремневой) рассматривались либо как фон, на котором отчетливее, нагляднее проявлялись особенности церковнославянского, литературного языка эпохи средневеко-

1 Виноградов В. В. Избранные труды. История русского литературного языка. — М.: Наука, 1978. — С. 273.

2 Виноградов В. В. Избранные труды. История русского литературного языка. — М.: Наука, 1978.; Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. — М.: Учпедгиз, 1959.; Дурново Н. Н. Введение в историю русского языка. — М.: Наука, 1969.; Качалкин А. Н. Жанры русского документа допетровской эпохи. — М.: Изд. МГУ, 1988.; Котков С. И. Московская речь в начальный период становления русского национального языка. —■ М.: Наука, 1974.; Ремнева М. Л. История русского литературного языка. — М.: Изд. МГУ, 1995.; Соболевский Л. И. Лекции по истории русскаго языка. — М.: Универс. тип., 1907.; Тарабасо-ва Н. И. Явления вариативности в языке московской деловой письменности XVII в. — М.: Наука, 1986; Успенский Б. А., Живов В. М.

въя (см. работы Б. А. Успенского и В. М. Живова), либо тексты, составленные дьяками и подьячими московских приказов, воспринимались как источник для изучения московского просторечия (см. работы С. И. Коткова и Н. И. Тарабасовой).

Появившиеся в недавнее время работы обобщающего характера по истории русского литературного языка Г. А. Хабургаева и М. Л. Ремневой углубили наши общие представления о языковой и культурной ситуации в эпоху, непосредственно предшествовавшую сложению нового русского литературного языка и сняли остроту многолетней дискуссии о его происхождении, перенеся центр внимания на вопросы формирования грамматических норм. В этом

Выдающийся вклад в изучение русского языка XVII века / / International journal of Slavic linguistics & poetics, XXVIII 1983. — P. 149-180.; Хабур гаев Г. А. Проблема диглоссии и южнославянских влияний в истории русского литературного языка (в связи с книгой Б. А.Успенского «История русского литературного языка XI-XVII вв.») // Вопросы языкознания. — М., 1991. — №2. — С. 111-126.; Keipert Н. Old & new problems of the Russian literary language / arguments for a new kind of Russian linguistic history / / The formation of the Slavonic literary languages / ed. b. Gerald Stone & Dean Worth. — USA: Slavica publishes.1985. — P. 215—225.; Mathiesen R. The Church Slavonic language question: an overview / IX~XX centuries / / Aspects of the Slavic language question. — New-Haven, 1984. — Vol. i, № 4a. — P. 45-67.; Pennington A. E. Grigorij Kotosixin «О Rossii v tsarstvovanie Alekseja Mixajlovica.» Text & commentary. — Oxford, 1980; Worth D. S. The origins of Russian Grammar. — Columbus: Slavica, 1983.

процессе, по мнению авторитетных ученых, приказному языку принадлежит ведущая роль, ибо становление и закрепление норм нового русского литературного языка «происходит в языке различных жанров при опоре на русский языковой узус и нормы, складывающиеся в приказах...»3.

В тот период, когда отсутствовали специальные учреждения, занимавшиеся вопросами нормирования русского письменного языка, приказы были единственным местом, где орфографические и грамматические нормы русского письменного языка оттачивались под пером профессиональных писцов и закреплялись на практике.

Следует также отметить, что до настоящего времени преобладал имперсональный подход к изучению приказного языка, при котором не ставился вопрос об идентификации создателя текстов. Современное антропоцентрическое направление развития лингвистической мысли диктует необходимость нового аспекта в исследовании данного объекта, который прежде всего предполагает более широкий историко-социолингвистический контекст. В свете новой лингвистической концепции текст должен рассматриваться не только как источник сведений о языке, но и об авторе текста. Все это определяет актуальность, цель и задачи настоящего исследования.

Целью диссертационного исследования является обоснование идеи о московском приказном языке XVII в. как особом типе письменного языка, его неоднородности и неоднозначной роли его разновидностей в процессе формирования нового русского литературного языка.

3 Ремнева М. Л. Указ. соч. — М., 1995. — С. 355.

Выделяя московский приказный язык XVII в. как особый тип письменного языка, мы следуем традиции пражской лингвистической школы, в рамках которой существует представление о том, что специфика языка находит отражение в особенностях взаимоотношений между нормой и кодификацией4.

Сформулированная цель исследования определяет его задачи:

— определить место приказного языка в социолингвистической ситуации Московской Руси XVII в.;

— охарактеризовать своеобразие нормы приказного языка в отличие от нормы литературного церковнославянского языка;

— продемонстрировать несостоятельность имперсонального подхода к приказному языку;

— показать неоднородность приказного языка, существовавшего в двух разновидностях, а следовательно, неоднозначность его роли в процессе формирования нового русского литературного языка.

В понимании нормы мы опираемся на определение А. Едлич-ки: «Под нормой обычно понимается совокупность соответствующим образом реализованных языковых средств, принятых в данном языковом обществе носителей как общепринятые, и те

закономерности, которыми определяется употребление языковых средств»5, которое подчеркивает, что норма языка — это не только набор определенных единиц (инвентарь форм), но и правила их

4 Проблемы нормы в славянских литературных языках в синхронном и диахронном аспектах. — М.: Наука, 1976.

5 Там же. — С. 18.

употребления, которые не могут быть установлены без обращения к проблеме автора, создателя текста.

Материалом для исследования послужили Акты Московского государства (т. 1—3), Дополнения к актам историческим (т. 3, 6, 7, 12), Акты писцового дела 60-х — 80-х гг. XVII в., Акты Подмосковных ополчений и Земскаго Собора 1611—1613 гг., Акты феодального землевладения и хозяйства, Вести-Куранты (I—III), Записки приказных людей XVII в., Материалы для истории раскола (т. 3), «Слово и Д*ло Государевы» (т. I—II), Сказки переводчиков Посольского приказа о количеств^ поместий и вот-чинъ за ними в 1696 г., изветные челобитные на выговских старообрядцев 1699 г., документы О мятежах в городНЬ Москв^ и въ сел'й Коломенскомъ 1648, 1660 гг., документы по истории медицины и колдовства, опубликованные Н. Новомбергским, документы по истории русского старообрядчества, опубликованные Р. Л. Барсковым, сочинение Г. К. Котошихина «О России в цар-ствоваше Алексея Михайловича», документы приказа Тайных дел о раскольниках, документы по истории опричнины, «Автобиограф1Я» и челобитные подьячего Василия Александровича Даудова, Переписка и стихотворные сочинения дьяка Третьяка Васильева, «Тетрадки» подьячего Илариона Докукина, переводное сочинение подьячего Василия Садовулина «Описание вин и причин...» и другие материалы.

Основными методами исследования были описательный, осно-

о о —•

ванный на сплошной выборке материала из источников, и сравнительно-сопоставительный .

Научная новизна диссертационного исследования состоит в обосновании идеи о московском приказном языке XVII в. как осо-

бом типе письменного языка, в определении его орфографических, морфологических и синтаксических норм, в аргументировании идеи о том, что московский приказный язык XVII в. существовал в

/о о о

двух разновидностях (стандартный, нормированный приказныи язык как элемент единой функциональной парадигмы русского языка и нестандартный приказный язык), в обосновании необходимости персонифицированного подхода к истории приказного языка, в опровержении традиционного мнения о периферийной роли приказных служащих в историко-филологическом процессе XVII в., в доказательстве положения о том, что нормы нового русского литературного языка формировались и стабилизировались в границах нестандартного приказного языка XVII в.

Теоретическая и научно-практическая ценность диссертационного исследования состоит в том, что в нем на основе обширного архивного материала, часть которого впервые вводится в истори-ко-лингвистический оборот, представлено описание московского приказного языка XVII века как самостоятельного объекта исследования; впервые в лингвистической литературе предпринята попытка составить языковые портреты составителей текстов, профессиональных приказных служащих.

Работа состоит из введения, трех глав и заключения, списка источников и библиографии. Первая глава посвящена характеристике статуса московского приказного языка в социолингвистической ситуации XVII века, в ней также рассматриваются вопросы генезиса и функций приказного языка, социального и государственного положения приказных служащих, создателей текстов на приказном языке. Вторая глава посвящена анализу специфических особенностей орфографических, морфологических и синтак-

сических норм приказного языка в отличие от норм литературного церковнославянского языка. В третьей главе рассматривается проблема роли языковой личности автора-составителя текстов на приказном языке. Анализируется разнообразный в содержательном и жанровом отношении материал: стихотворное, эпистолярное и филологическое наследие дьяка, поэта, справщика Московского печатного двора Третьяка Васильева, автобиографическое жизнеописание и челобитные подьячего Посольского приказа Василия Даудова, полемические памфлеты подьячего Артиллерийского приказа Илариона Докукина и политический трактат подьячего Посольского приказа Василия Садовулина. В заключении содержатся основные выводы проведенного исследования. Библиография отражает отечественные и зарубежные материалы по анализируемым и смежным проблемам.

ГЛАВА I

Социолингвистический статус московского приказного языка XVII в.

1.1. Краткая характеристика приказной системы управления Московским государством

Точную дату появления приказов историкам трудно установить. Государь одному из своих приближенных приказывал «ведать постоянно одно какое-нибудь дело или несколько дел». Так создавались государственные учреждения. Историки права относят их появление к концу XV в.6

В XV-XVI вв. Московское государство переживало глубокий финансово-политический кризис. Охваченное вражеским полукольцом (татары с юга, литовцы и шведы с запада и севера), оно нуждалось в серьезном финансовом обеспечении. Наместники, которые «кормились на местах», часто были прямыми потомками удельных князей и имели весьма своеобразные взгляды на права великого московского князя и свои собственные, поэтому ничего не давали «государев^ казн^».

Серг^евичь В. И. Истор1я русскаго права. — СПб ., 1833. — С. 53.

Стремясь покончить с местническим управлением и обеспечить постоянный приток финансовых средств в казну, Иван Грозный укрепляет «дьячьи избы», реорганизует систему своих поручений (приказов) и закладывает прочный фундамент административной власти централизованного государства, надолго сохранившей родовые признаки «системы кормления». Стремление верховной власти добыть деньги для казны доходило до абсурда: даже колодник, которого сажали в тюрьму, должен был платить «влаз-ную» пошлину и «пожелезное»7.

Процесс учреждения приказов отличался отсутствием системности. Изначально в организации приказов было много случайного и условного. Некоторые приказы появлялись внезапно, затем подвергались слиянию с другими и, наконец, исчезали, утратив свои первоначальные функции. Таким образом, процесс перманентной перестройки в системе государственной власти начался с момента ее зарожд�