автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Н.В. Гоголь в творческом сознании М.А. Булгакова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Н.В. Гоголь в творческом сознании М.А. Булгакова"

На правах рукописи

Васильева Марина Геннадьевна

Н.В.ГОГОЛЬ В ТВОРЧЕСКОМ СОЗНАНИИ М.А.БУЛГАКОВА

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АФТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Томск - 2005

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Томского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Янушкевич Александр Сергеевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Еремеев Александр Эммануилович

кандидат филологических наук, доцент Воробьева Татьяна Леонидовна

Ведущая организация - Красноярский государственный педагогический

университет

Защита состоится «19» января 2006 г. в _ часов на заседании

диссертационного совета Д 212.267.05 при Томском государственном университете по адресу: 634050, г. Томск, пр. Ленина, 36.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан « ■/ » декабря 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор

Л.А. Захарова

гоов-1 2 9 оьо

22Ш96

Общая характеристика работы

Гоголеведение как отдельное направление литературоведения в начале XXI века претерпевает закономерную эволюцию. Актуализируются новые аспекты гоголевского текста, что побуждает исследователей обращаться к таким проблемам, как «Гоголь и мировая литература», «Гоголь и философская мысль», «Гоголь и русская литература XX века». Данная диссертационная работа находится в русле одной из названных проблем. Ее цель - исследовать влияние гоголевской традиции на творчество одного из виднейших писателей XX века.

Актуальность темы обусловлена интересом сегодняшнего литературоведения к проблеме диалога культур XIX и XX веков, к вопросам рецептивной эстетики и поэтики. В этом отношении творчество М.А.Булгакова репрезентативно, так как отличительная особенность его поэтики - тесная философско-эстетическая связь с классиками русской литературы XIX века (А.С.Пушкиным, Н.В.Гоголем, М.Е. Салтыковым-Щедриным, А.П.Чеховым и др.). Вместе с тем современная культурная ситуация постмодернизма проявляет природу диалогических (либо полемических) отношений с прошлым культурно-историческим опытом. Диалог Гоголя и Булгакова в большом контексте времени - это широкий круг вопросов, связанных с природой различных форм фантастики и философией русского абсурдизма, с историософскими и этико-религиозными проблемами, с судьбой отдельных прозаических форм и типологией комедийного мирообраза. Рассмотрение этого диалога как динамичной творческой системы - в центре предлагаемого исследования.

Тема исследования «Н.В.Гоголь в творческом сознании М.А.Булгакова» требует терминологического уточнения. Под «творческим сознанием» художника мы понимаем феномен, который объективируется в самом художественном произведении и находится в сложных опосредованных отношениях с теми представлениями, переживаниями, которые характеризуют художника как «человека», как эмпирическую личность. Нами учитывается двойственность творческого сознания, проявляющаяся в фиксировании, с одной стороны, чувственности, конкретности мира, с другой стороны — его обобщенных универсальных признаков. При этом указанная двойственность является результатом не механического отражения реальностей обыденного и теоретического сознания, а следствием внутренних, имманентных самому творческому сознанию законов, благодаря которым оно продуцирует духовную информацию, включающую элементы как обыденного, так и теоретического сознания. Творческое сознание есть также способность художника к содержательной интерпретации (логической и интуитивной) художественных идей, получаемых в результате взаимодействия собственного и чужого предшествующего опыта («со-знание»).

Объектом диссертационного исследования стала вся совокупность художественного и документального наследия Гоголя и Булгакова, предметом - традиционные для обоих писателей элементы художественного стиля.

Целью настоящей работы является изучение и характеристика видов и

форм присутствия гоголевской поэтической трад ивЛСвиудокнавинном мире Булгакова

БИБЛИОТЕКА

С. Петер' •9

ТЖ

Достижение поставленной нами цели требует решения следующих задач:

- уточнить определение ключевых понятий, как-то: традиция, рецепция, интерпретация, диалог;

- выявить своеобразие художественных индивидуальностей Гоголя и Булгакова;

- проанализировать причины появления преемственных связей в творчестве Булгакова;

- провести диахронический анализ единого текста Булгакова, позволяющий проследить эволюцию рецепции творчества Гоголя;

изучить своеобразие художественного мышления писателей;

- установить результат художественного взаимодействия поэтических систем Гоголя и Булгакова.

Гипотеза, выдвигаемая в работе: причина появления гоголевской традиции в творчестве Булгакова кроется в осознанном выборе Гоголя в качестве креативного образца, учителя, на основе рефлексивно переживаемой Булгаковым общности художественного мышления. Ядро этой общности составляет конкретно драматургическое мышление, уникальность которого - в оценочной позиции писателя по отношению к объективным явлениям мира, отличающей драматурга от писателя-лирика, который, согласно Гегелю, выражает в произведении себя, свое чувствование мира, и писателя-прозаика, передающего «впечатления объективного мира».

Научная новизна работы определяется, во-первых, целенаправленной попыткой впервые системно проанализировать особенности восприятия Булгаковым Гоголя-человека и Гоголя-творца и найти последствия гоголевского влияния в творчестве Булгакова (от ранних рассказов до зрелых прозаических, драматических произведений), и, во-вторых, своеобразным методологическим экспериментом, состоящим в использовании большинства известных в литературоведении методов исследования для всестороннего изучения названной проблемы на всех уровнях системы «художественная литература». При этом доминирующими, исходя из темы работы, будут методы компаративистики, литературной герменевтики, интертекстуального анализа.

Методологическую и теоретическую основу работы составляют труды

A.Н.Веселовского, М.М.Бахтина, Ю.М.Лотмана, В.М.Жирмунского,

B.Я.Проппа, Л.С.Выготского, Ю.В. Манна, В.В. Прозорова, С.А.Гончарова, В.Ш. Кривоноса и др., а также фундаментальные исследования, посвященные творчеству Гоголя и Булгакова: биографического - М.О. Чудакова, П.С. Попов, В.Г. Боборыкин, В В. Петелин, В.Я. Лакшин, Б.В. Соколов"; и научно-исследовательского характера - работы Б.Ф. Егорова, A.C. Янушкевича, Л.Я. Гапинской, И.Л. Альми, O.A. Долматовой, О.С. Бердяевой, Л.Б. Менглиновой,

' Чудслива МО Булгаков и Гогаль // Русская речь 1979 - №2 - С 38-48. Ns 3. - С 55-59; Соколов Б В Три жизни Михаила Булгакова - М, 1999, Боборыкин В Г Михаил Булгаков - М Просвещение, 1991. -206с; Лакшин В. Мц> Михаила Булгакова // В кн Антология сатиры и юмора России XX века. Михаил Булгаков Том 10 М Изд во ЭКСМО-Пресс, 2000 - С в-25 , Попов ПС Биография МА Булгакова. 1940 г II Вт- Булгаков М А. Собрание сочинений В Ют T 10 Письма Дневники. - М Голос, 2000 С 597-606; Петелин В О «Письмах» М Булгакова и о нем самом//В кн БулгаковМА Собрание сочинений В Ют TI0 Письма Дневники М Голос,2000 -С 5-45

Ю.В. Кондаковой*.

Теоретическая значимость: впервые предпринята попытка расширения понятия «литературная традиция» посредством дополнения его психологической теорией подражания «креативному образцу». Найден новый ракурс исследования особенностей драматургического мышления Гоголя и Булгакова. Описана стадиальность развития рецепции Гоголя Булгаковым. Исследован особый тип «философско-художественной интерпретации» текста одного писателя другим. Обосновано своеобразие культурного исторического диалога Гоголь - Булгаков.

Практическая ценность работы■ Материалы диссертации могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории русской литературы XIX и XX веков, по теории литературы (в частности при освещении тем «Литературный процесс», «Стили. Художественные методы», «Литературное произведение», «Литературные роды и виды»), по «Филологическому анализу художественного текста», по курсу «Сравнительное литературоведение» на филологических и других гуманитарных факультетах высших учебных заведений, на уроках литературы в средней школе, а также при издании и комментировании текстов Гоголя и Булгакова.

Апробация и внедрение результатов научного исследования. Отдельные материалы диссертационной работы нашли применение в практике вузовского образования, а именно в спецкурсах «История русской комедиографии конца XVIII - начала XX веков» и «Техники и приемы сравнительного литературоведения (на примере творчества Гоголя и Булгакова)», прочитанных студентам специальности «Русский язык и литература» Восточно-Казахстанского государственного университета. Кроме того, результаты исследования были апробированы на Международных научных конференциях: «Творчество Н.В. Гоголя на пересечении традиций» (Томский государственный университет, г. Томск, май 2003г.), «Теоретические и методологические проблемы современного литературоведения и фольклористики» (Казахский национальный университет им. Аль-Фараби, г. Алматы, май 2004г), «Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории» (Российский государственный педагогический университет им А.И. Герцена, г. Санкт-Петербург, апрель 2005г.), «Аманжоловские чтения 2004 и 2005» (Восточно-Казахстанский государственный университет им. С.Аманжолова, г. Усть-Каменогорск, сентябрь 2004, 2005 г.), и отражены в 9 научных публикациях, в том числе в учебном пособии («Техники и приемы сравнительного литературоведения (на примере творчества Гоголя и

Егоров БФ Булгаков и Гоголь//Проблемы театрального наследия М А Ьулокова Л, \9%1 , Яттьевич А С Традиция жанрового стиля Н В Гоголя в русской прозе 1920-1930-х гг II XX век Литература Стиль / Отв Ред Л П Быков - Екатеринбург. Изд-во Уральского ун-та, 1999 Вып IV С 34-48 , Iатипская Л Я Заопки известных книг M , 1986 - 70 с , Ачь.чи ИЛ Роман М Булгакова «Мастер и Маргарита» и традиции русской классики // О поэзии и прозе -СПб,2002 -С 410-430 .Догматова ОЛ Драматургия М А Булгакова формы взаимодействия с русской литературной традицией Автореф дис к-ia филол наук - M , 2001 -18 с, Бердяева ОС Проза Михаила Булгакова Текст и метатекст Автореф дис д ра филол наук - Великий Новгород, 2004 - 40 с ; Менгяинова Л Б Гротеск в романе «Мастер и Маргарита» II Творчество Михаила Булгакова / Под ред Ю А Бабичевой' Сбст - Томск, 1991 - С 49-78 , Кондакова Ю В Гоголь и Булгаков поэтика и отология имени Автореф. дис к-та филол наук Ькатерннбург, 2001 28 с

Булгакова)». - Усть-Каменогорск: ВКГУ им. С.Аманжолова. - 2005. - 80 е.).

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Интертекстуальность есть репрезентативная черта творчества Булгакова (равно как и литературы первой трети XX века в целом), связанная с поиском нового художественного мышления, нового «жанрового стиля», с одной стороны, а также утверждением единого безграничного литературного пространства, стирающего барьеры между историко-литературными эпохами, с другой.

2. Рецепция Гоголя имеет определяющее значение в творческом сознании Булгакова, и отражается в художественном мире писателя (в его философско-эстетическом аспекте).

3. Интертекст Гоголя в творчестве Булгакова выступает в своеобразной форме писательского диалога, в рамках которого, с одной стороны, развивается художественное мышление интерпретатора, а, с другой стороны, раскрываются новые смысловые грани «воздействующего феномена».

4. Рецепция Гоголя в творчестве Булгакова проходит несколько этапов: от переживания внутреннего родства, познания «чужого» слова до сверхсознательного (интуитивного) понимания, построения метасмыслов и «дивинации» (Х.-Г.Гадамер).

5. В последнем романе Булгакова «Мастер и Маргарита» традиции Гоголя охватывают все смысловые уровни художественного мира: биографический, эстетический, религиозный, мифологический, философский, нравственный, лингвистический и др.

6. Особенность креативной рецепции Гоголя Булгаковым определена в первую очередь природой драматургического мышления писателей и отчетливо проявляется в комедийном мирообразе.

Структура работы обоснована раскрытием заявленной темы, поставленными целями и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, включающего 230 источника. Общий объем исследования - 228 с.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность работы, ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются цели и задачи, определяются объект и предмет исследования, описывается история вопроса, характеризуется материал и методы его изучения, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Особенности рецепции гоголевских текстов в прозе М.Булгакова» посвящена выявлению и сравнению художественных индивидуальностей Гоголя и Булгакова, их эстетических, онтологических, антропологических позиций; а также нахождению идейно-художественных традиций Гоголя в прозаических произведениях Булгакова.

Раздел 1.1 «Восприятие М Булгаковым личности и творчества Н.Гоголя» посвящен уточнению и ранжированию трех научных понятий

«интерпретация», «рецепция» и «литературная традиция», анализу «диалогических отношений» (М. Бахтин) двух русских писателей.

Анализ традиции зачастую начинается с нахождения ответа на вопрос: Почему один автор сознательно обращается к творчеству другого? Для булгаковедов ответ на данный вопрос давно стал прозрачным, тем более что сам писатель оставил своеобразную «подсказку» - в своих письмах, автобиографиях он неоднократно называет Гоголя своим учителем: «Я с детства ненавижу эти слова «кто поверит?». Там, где это «кто поверит?» - я не живу, меня нет. Я и сам мог бы задать десяток таких вопросов: «А кто поверит, что мой учитель Гоголь? А кто поверит, что у меня есть большие замыслы? А кто поверит, что я - писатель?»".

С этой позиции определение литературной традиции может быть дополнено психологической гипотезой подражания, которая гласит, что подражание является основным механизмом формирования креативности, и подразумевает, что для становления творческой личности обязательной является ориентация на сознательно выбранный «идеальный образец» творца, которому он стремится подражать (вплоть до отождествления). Данный процесс необходим для овладения техникой творческой деятельности. При этом важно, чтобы «чужое» творчество стало личностным актом, чтобы потенциальный творец вжился в образ другого творца (образец). Именно такое эмоциональное принятие другой личности в качестве образца является необходимым условием преодоления подражания и выхода на путь самостоятельного оригинального творчества".

Однако отношения «учитель-ученик» в художес! венном творчестве могут быть разными: полное подражание учителю, последующее отрицание «идеального образца», разного вида диалог. Анализ особенностей рецепции Булгаковым Гоголя-человека и Гоголя-творца, нахождение гоголевских традиций в творчестве Булгакова позволяют утверждать, что основу отношений «Гоголь - Булгаков» составляет диалог (диалог культур, эпох). Тем более что только диалогичность этих отношений могла быть основой для становления Булгакова как интерпретатора Гоголя, созидательно откликающегося на «единый текст» учителя и воссоздающего его отдельные мотивы, и общие миромоделирующие принципы.

Отношение к великому русскому писателю не было у Булгакова однозначным. Его волновали различные стороны гоголевского наследия и сама личность Гоголя. В ходе исследования было установлено, что рецепция Гоголя Булгаковым проходила поэтапно. Первоначальное восприятие гоголевской личности и творчества, вероятно, происходило у Булгакова в форме переживания: «то же самое происходит и со мной», тем самым духовный процесс освоения мира писателем XX века протекал под ощущением внутреннего родства со своим учителем (о значимости данного явления говорил В.Дильтей, считавший, что жизнь духа обнаруживается именно в

' Булгаков М А Собрание сочинений В Ют /Сосг В Петелин М , 2000 Т 10 Письма Дневники - С 284 " Дружинин В Н. Психология общих способное ¡ей - СПб , 2000 - С 216

переживании, как опыте познания действительности). Многое из того, что некогда волновало Гоголя, имело значение и для Булгакова.

«Из писателей предпочитаю Гоголя, с моей точки зрения, никто не может с ним сравняться...»", - так отвечал Булгаков на вопрос своего друга и будущего биографа П С. Попова. Эти чувства Булгаков пронес через всю свою жизнь, через все свои произведения. И даже в последние годы жизни, когда Михаил Афанасьевич ощущает себя затравленным, психически нездоровым, и начинает писать одно за другим письма в адрес советского правительства с просьбой разрешить ему выезд за границу, даже в этот тяжелый для себя момент Булгаков обращается к Гоголю и использует в одном из подобных писем ряд фрагментов из юголевской «Авторской исповеди» развернутым эпиграфом. Данная техника интерпретации чужого опыта названа Г.И. Богиным «значащее переживание усмотренного смысла»". Опираясь на биографические сведения, мы можем утверждать, что смыслы художественного мира Гоголя, жизни Гоголя, действительно, были «значимы» для Булгакова и «переживаемы» им.

Чтобы обозначить масштаб и источники «гоголевского креатива» для Булгакова необходимо учитывать и факт рождения писателей в одной этнокультурной среде (Малороссия), проявившийся в противопоставленных мотивах Россия - Украина (Петербург / Москва - Киев) и характере юмора обоих; и воспитание в творческих семьях, где популяризировалась литература и театр, устраивались любительские спектакли (источник драматургической направленности художественного мышления); и общий интерес к истории (лекции по всеобщей истории в Санкт-Петербургском университете, материалы по истории Украины, юга России Гоголя - участие в конкурсе на создание нового учебника истории Булгакова) и религии, повлиявший на мировоззрение, а также тематику, образную систему и философскую модель произведений Гоголя и Булгакова; и сходство творческой судьбы (непонимание, ложная интерпретация текстов современниками); и обстоятельства смерти, которой предшествовало нервное истощение. Для Булгакова, несомненно, были важны личные и творческие переклички с учителем, установленный им диалог, доказательством можно считать и отчаянное обращение к Гоголю в одном из писем: «...Укрой меня своей чугунной шинелью!» И совсем уже мистический факт - посмертное исполнение этой риторической просьбы Булгакова (история Голгофы - камня с могилы Гоголя).

Таким образом, первым этапом гоголевской рецепции было переживание Булгаковым внутреннего родства; вторым этапом стало познание «чужого» слова (художественного мира); третий этап - подражание, перенятое мастерство; и, наконец, четвертый этап - это «философско-художественная интерпретация» - создание «своего» оригинального текста. Данные этапы развития рецепции изучаются в последующих разделах диссертации.

В разделе 1.2 «Интерпретация гоголевских образов в ранних произведениях МБулгакова» проводится сопоставительный анализ публицистики Гоголя и Булгакова.,

" Б>лгаков М А Собрание сочинений В Ют /Сост В Пегелии М ,2000 Т10 Письма Дневники - С 597 " Богин I" И Методологическое пособие по интерпретации хуложесгвенного текста (для занимающихся иностранной фклоло! иен) // www auditorium nj

исследуются ранние рассказы и фельетоны Булгакова («С наступление темноты», «Когда мертвые встают из гробов...», «Комаровское дело», «Двуликий Чемс», «Золотые корреспонденции Ферапонта Ферапонтовича Капорцева», «Ревизор» с вышибанием», «Столица в блокноте» и другие).

Булгаковская публицистика, фельетоны, немногочисленные статьи, а также фрагменты переписки, составляют важную часть творческою наследия писателя, поскольку именно здесь видны художественно-стилевые поиски будущего мастера, утверждение его эстетической позиции. Кроме того, мы можем утверждать, что посредством публицистики Булгаков акцентировал границы гоголевской эстетической традиции, восходя к Гоголю-журналисту через обращение к журналистским материалам учителя. Фельетонистика стала для Булгакова своеобразной творческой мастерской, в которой отрабатывались художественные приемы, апробировались новые образы, уточнялись творческие принципы. Именно в этих произведениях идеи, заложенные ранее в гоголевской публицистике, в статьях сборника «Арабески» становятся эстетическим кредо для Булгакова.

В разделе 1.3 «Мотивы, образы Гоголя в рассказах и повестях Булгакова» исследуются гоголевские традиции в рассказах «Похождение Чичикова», «Заколдованное место» и повести «Дьяволиада».

Исследователями неоднократно отмечалось, что доминирующим художественным приемом в стиле Гоголя является реалистический гротеск. Поэтому неудивительно, что, работая над интерпретацией содержания гоголевского текста, Булгаков воспроизводит и данный прием В частности, в рассказе «Похождения Чичикова» гротеск реализован и в описании головокружительной карьеры персонажа, и в том, как изображена сцена его разоблачения. Сознательно используя гоголевский гротеск как форму, соответствующую его мировосприятию, Булгаков актуализирует интерпретационную технику «рефлективного мостика», стимулирующую самопробуждение рефлексии над опытом творческой деятельности.

Анализ данного приема показал, что причина появления гротеска в творчестве и Гоголя и Булгакова вызвана проблемами внутреннего порядка, «душевными потребностями» - тоской, желанием выйти из ограничивающей невыносимой действительности. Отсюда закономерно, что гротеск используется писателями и в качестве метода познания человека. В художественной антропологии Гоголя и Булгакова почти исчезают категории лица и лика, как первостепенные ипостаси образа-персонажа. На первое место выдвигаются личины (маски) - социальные, психологические, абсурдные, отталкивающие. Раз нет лица, а тем более лика, не может быть и духовно-душевного начала - таково значение художественной антропологии писателей, отражающей общекультурную. Старый мир рухнул, а на его развалинах веселятся «сатанинские» хари гоголевского мира, а затем к ним присоединяется «советская» новорожденная нечисть. Меняется общество, до основания разрушены привычные нормы и ценности, насильно меняется и человек, которому навязывают новые неясные роли и «назначения». Апогеем человеческой мутации становится Шарик Шариков, многозначный символ в

«Собачьем сердце», интерпретационно развивающий ощущение мутации окружающего, воплощенное Гоголем в образах Плюшкина, Собакевича, Носа-чиновника, говорящих и пишущих собачек. Словом, «закружили бесы разны».

С гротеском у Гоголя и Булгакова связан также и мотив сна. Сновиденческий план помогает сдвигать реальный, дополняя восприятие действительности бессознательно отобранными, концентрированными образами и смыслами. Использование данного приема говорит о сходстве способов определения истинности у писателей.

Сновиденческий мотив, кроме того, позволяет определить отношение Булгакова к художественному методу, как принципу художественного отражения действительности. Базовой в этом плане для писателя становится позиция Гоголя, заложенная в повести «Портрет» (размышление о натурализме и реализме). Именно реализм гоголевского толка, в том виде, как его охарактеризовал Д.С. Мережковский, станет ориентиром художественного метода Булгакова: «Величайший реализм, меткость, точность слова: как будто оно не описывает, не изображает предмет, а само становится предметом, новым явлением, новою реальностью. И рядом с этим - фантастическая призрачность, неимоверные преувеличения, гиперболы, исполинский «громозд»*.

Таким образом, уже в раннем творчестве Булгаков при оформлении художественного мира своих произведений обращается к миромоделирующим принципам Гоголя, в равной степени используя как формообразующие принципы, так и смыслопорождающие. Перечислим основные из них:

- утверждение многомерности пространства, существования нескольких измерений - мир людей и «царство теней» - пересекающихся и влияющих одно на другое (позднее Булгаков наиболее полно реализует этот принцип двоемирия в романе «Мастер и Маргарита»);

- тяготение к гротеску как особой форме мировосприятия (при общем движении от фантастического к реалистическому гротеску);

- использование сновиденческой формы в качестве приема, расширяющего хронотопические рамки и возможности гротеска одновременно;

- на стилистическом уровне использование сочетания народного языка с литературной нормой;

- тенденция к утверждению иерархичности мироздания, где одно из главных мест отводится Творцу - мастеру, и подчеркивается влияние черта (сатаны);

- в основе ан'фопологического уровня лежит идея утраты человеком духовного содержания и актуализируется функция личины (маски).

Раздеч 1 4 посвящен анализу приемов гоголевской поэтики в романе «Белая гвардия» «Интонационная актуализация» гоголевской поэтики проявляется в стилистике «Белой гвардии», где встречается пример подражания стилю «Вечеров» и «Миргорода» с их повторами, восклицаниями, гиперболами и, вместе с тем, иронией.

" Мережковский Д С Гоголь и черт'/В кн В тихом ому ге М , 1991. - С. 260.

Выход на сверхсознательное понимание Гоголя Булгаковым указывается фактом написания второстепенным героем романа Шполянским научного труда «Интуитивное у Гоголя».

Отмечается, что «Белая гвардия» для Булгакова - эго опыт написания исторического романа, который можно сопоставить с гоголевским «Тарасом Бульбой». Примечательно, что и «Белая гвардия» и «Тарас Бульба» были единственными историческими произведениями в творчестве Гоголя и Булгакова, и оба посвящены Украине. Булгаков понимал важность места «Тараса Бульбы» в художественном мире Гоголя, поэтому его обращение к жанру исторического романа можно рассматривать как продолжение диалога с учителем на заданную тему. В свою очередь совокупное принятие единства жанровой формы и художественно-эстетического содержания говорит о выходе Булгакова к гносеологическому пониманию формо-содержательной природы гоголевского творчества, к построению метасмыслов на базе понятого объекта. Данный интерпретационный результат возможен, на наш взгляд, лишь на самом высоком уровне рецепции, когда под воздействием воспринимаемого феномена меняется художественное мышление реципиента.

Восприятие формы исторического романа стихийно проявилось у Булгакова в фиксации общей с Гоголем художественной идеи, в переживании отсутствия гармонии, в категориальном суждении о прошлом, будущем, истинном. В исторических произведениях Гоголя и Булгакова можно найти много общего, но существенная разница заключается в переживании истории обоими писателями. Для Гоголя, описываемые им события - «далекая старина», которая и близка сердцу любящего свою родину человека, но не настолько, чтобы чувствовать ее остро. Для Булгакова же это не просто история - это жизнь его самого, его близких и родных, история, которую он сам пережил, прочувствовал.

Безусловно, в булгаковском романе ощутимы традиции пушкинского и толстовского исторического повествования. Но «малороссийский текст», проекция образа Запорожской Сечи на современную ситуацию, природа лиризма выявляет ощутимые параллели историософского мышления именно Гоголя и Булгакова.

Раздел 1.5 «Мертвые души» Гоголя и Булгакова» посвящен сценическим и кино интерпретациям поэмы Гоголя «Мертвые души» и комедии «Ревизор».

Понимание Булгаковым Гоголя приобретает новое качество в 30-е годы, когда Булгакова особенно занимает проблема «писатель и общество». Работа с гоголевской традицией переходит на новый уровень, и исходной интерпретационной техникой этого периода можно назвать индивидуацию, т.е. «усмотрение и предвидение способа дальнейшего действования с текстом» (Г.И. Богин). Булгаков формулирует художественную идею «Писатель» и строит соответствующий ей метатекст. Героями двух романов («Театральный роман» и «Мастер и Маргарита») и целого ряда драматургических произведений («Багровый остров», «Кабала святош», «Александр Пушкин», «Мертвые души») становятся писатели.

Характерно, чго сквозное драматическое действие в пьесе «Мертвые души» Булгаков связал не с авантюрным сюжетом поэмы, а с образом мыслей «Первого в пьесе» (ипостась самого Гоголя), которому доверялись все важнейшие гоголевские суждения о жизни, обобщения и лирические комментарии. Одну из функций Первого - озвучивание мыслей персонажей -можно считать драматургическим новаторством Булгакова, заменяющим традиционно используемые ремарки «в сторону». Этот прием позволил писателю расширить возможности художественного психологизма в драме.

Идея пересоздания «Мертвых душ» Гоголя по законам драматургического действия с выделением особой роли фигуры автора, позволила Булгакову синтезировать своеобразный жанр «драматургической поэмы». Решение это не было насильственным по отношению к гоголевскому тексту, более того, оно вытекает из его эстетики, концепции синтеза в искусстве.

В киносценарии «Мертвые души» Булгаков придерживался тех же принципов и приемов художественного синтетизма, которые были использованы им при написании комедии: были сохранены элементы лиризма, путем включения закадрового голоса автора; эпизоды составлены из стремительно развивающихся действий; из поэмы выбраны наиболее эмоциональные, психологически значимые диалоги, зрелищные моменты; в финале актуализированы философские символы - «огромное зарево пожара», «гул тревожного набата», «мчится тройка».

Менее удачен, на наш взгляд, киносценарий «Необычайное происшествие, или ревизор (по Гоголю)», написанный в соавторстве с режиссером М.С. Каростиным. Сотрудничество Булгакова с деятелями советского кинематографа шло по пути взаимного непонимания. Булгаков намного лучше чувствовал Гоголя, у экранизаторов же «все действительно гоголевское, сложное, причудливое, необычайное, потрясающее встречало недоверие»'. Поэтому режиссерский сценарий в отдельных местах «смещался под уклон от Гоголя к его противоположности». Получившуюся в результате интерпретацию комедии можно оценить словами самого Гоголя: «вышла именно карикатура», а причина подобного результата кроется, на наш взгляд, в давлении на Булгакова, в требованиях «раздвинуть, расширить социально-политическое, идейное пространство произведения»".

Тем не менее, и инсценировка и киносценарии гоголевских произведений стали важным этапом работы Булгакова над собственным жанровым стилем, они прочно вошли в единый метатекст творческого наследия писателя, и на современном зтапе представляют для исследователей интерес как пример процесса обновления драматургической системы, характерного для всей русской литературы первой трети XX века.

Следующий раздел 1.6 «Жанр записок в творчестве Гоголя и Булгакова». В начале (1920-е гг.) и в конце (1936-1937 гг.) своего творческого пути Булгаков обращается к жанру записок, жанру дневниковой исповеди. Этот

' Бмгчкиа М 4 Собрание сочинений В 10 I /Сосг В Петелин М , 2000 Т7 Последние дни С 423 " Там *е С 737

жанр позволяет писателю развшь еще один, идущий ог Гоголя, способ создания метареальности, в основе которого лежит мотив болезни, обнажающей сознание героя. Поэтому «Записки покойника», «Записки на манжетах» и «Записки сумасшедшего» кроме общности жанра объединяет схожесть душевного состояния героя-повествователя. Гоголевский мелкий чиновник постепенно сходит с ума и мнит себя Фердинандом VIII - королем Испании, автор-герой «Записок на манжетах» прячется в бессознательное состояние (болезнь, сон) от изнуряющей демонтирующейся действительности, Максудов же с самого начала своих записок покойника объявляет: «Я вообще человек странный и людей немного боюсь». И выход, который находят герои, чтобы порвать с не устраивающей их жизнью самый крайний: для одного - это сумасшедший дом, для другого - побег из Тифлиса, для третьего -самоубийство.

В разделе 1.7 «Герои-творцы в художественном мире Гоголя и Булгакова» приводится сопоставительная классификация типов героев-художников в творчестве Гоголя и Булгакова, анализируется идеал Художника-Творца, эстетические концепции писателей.

В разделе 1.8 исследуются «Традиции Гогопя в романе Булгакова «Мастер и Маргарита», охватывающие в данном произведении все смысловые уровни художественного мира.

Первый уровень - биографический - определяется воплощением в образе Мастера двух прототипов - самого автора и его учителя. Главным на историко-литературном уровне является поиск ответа на вечный вопрос об абсолютной ценности творчества в культурно-историческом и онтологическом контекстах. Базовым для понимания гоголевского элемента в романе будет уровень интертекстуальный, который включает прямые и аллюзивные отсылки к гоголевскому тексту.

Нравственный уровень романа связан с темой продажи души дьяволу, соединяющей в едином дискурсе «Мертвые души», «Портрет» Гоголя и «Мастера и Маргариту» Булгакова.

Следующий уровень романа - религиозный - соотносим с образами Воланда - Мастера - Иешуа и мотивом «Писатель и вера», как способом осмысления гоголевского восприятия христианства. Любой чшатель творчества Гоголя неизбежно приходит к ощущению разницы между произведениями «начала» и «конца» жизни писа!еля: живописность, творческая свобода, легкая жизнерадостность, юмор «Вечеров на хуторе близ Диканьки» несоизмеримы с аскетической дидактикой, проповедническими установками автора «Выбранных мест из переписки с друзьями» и «Развязки «Ревизора». Этот творческий парадокс стал объектом исследования историков и критиков литературы, философов и психологов. Не мог он быть не замечен и Булгаковым.

Наши наблюдения приводят к выводу о полемичности данного вопроса в творческом диалоге Булгакова и Гоголя. Наглядно это можно проследить, сравнив отношение писателей к литургии, таинству, знаменующему

спасительное возрождение души, в «Размышлении о Божественной литургии» Гоголя и «литургических» мотивах романа «Мастер и Маргарита» Булгакова.

Гоголь в названной книге видел свою авторскую задачу в том, чтобы утвердить «в голове читателя порядок всего». Лейтмотив его рассуждений -тема единения людей, «и если общество еще не совершенно распалось, - если люди не дышут... непримиримою ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть божественная литургия, напоминающая человеку о своей небесной любви к брату». В «Размышлении о Божественной литургии» Гоголь дает образец того искусства, того слова, которое по определению самого писателя «есть высший подарок Бога человеку», а именно, искусства религиозно-нравственного.

Ошибочно, на наш взгляд, было бы предполагать полное неприятие Булгаковым той духовной традиции, проповедником которой был Гоголь. Ведь не случайно один из возможных прототипов Мастера - Гоголь, и не случайно Мастер пишет роман об Иисусе. Тем не менее, в булгаковедении считается уже решенным вопрос о смысле литургических мотивов романа, а точнее в них уверенно видят «сатанинскую литургию» противопоставленную христианской с целью «осквернения». Источник же подобной «злобы» Мастера и его автора на Бога находят в литературной травле и тяготах быта, когда одна надежда, в знак протеста - на Сатану*.

Однако текстологический анализ романа показывает отсутствие какого-либо соперничества между образами персонажей Воланда и Иешуа и их художественными функциями в произведении. Изучение пространственно-временного хронотопа в его композиционном решении иллюстрирует параллельное развитие тем «Воланд» и «Иешуа» с их финальным соединением в идее бесконечности. Все персонажи, достойные «вечной любви», переступают реально-историческую черту, при этом и Воланд и Иешуа обладают равными правами определять «достойных» приобщения к вечности, каждый из них в художественном тексте проводит через таинство своих «подопечных»: Воланд - Мастера и Маргариту, Иешуа - Понтия Пилата. Конечно, в романе присутствует контраст: «солнечный лик» Бога-сына выглядит художественно бледнее на фоне «лунного наводнения» деятельного Сатаны, но данный контраст не оскверняет христианской святыни, тем более, что всепрощающий Иешуа в конце романа идет по той же лунной дороге, по которой раньше летел Воланд со своей свитой.

Исходя из данных наблюдений, можно также утверждать, что финал романа Булгакова актуализирует важнейший имманентный мотив гоголевского творчества - мотив Дороги, причем в тех же философско-эстетических рамках, которые устанавливались писателем XIX века. Согласно исследованию названного мотива в прозе Гоголя, для него характерно сочетание двух ипостасей Дороги - реальной (горизонтальной, земной) и волшебной (устремленной ввысь, вертикальной), при этом: «вертикальный путь доступен

' Гаврюшин IIК Нравс!венный идеал и литургическая символика в романе М Булгакова «Мастер и Маргарт*» и Творчеыво Михаила Б>Л1акова исследования, материалы, библиография Книга 3. - СПб , 1995 -С 25-35

лишь тем персонажам, которые связаны с чертом, или же самому черту», но «горизонтальная дорога может переходить в вертикальную или проходить в волшебном пространстве»*. Далее говорится, что мотив Дороги в сочетании с мотивом Дома у Гоголя тесно связаны с мотивами «жизни и смерти, забвения, одиночества, страха, любви, религии» (т.е. мотивами одинаково важными для романа «Мастер и Маргарита»), и именно они являются «мерилом нравственных качеств персонажей, их человеческой и социальной сущности»". Таким образом, Булгаков сохраняет архетипическое значение мотива, заданное учителем, развивая тот религиозно-нравственный подтекст, к которому Гоголь подошел в своем позднем творчестве: в «Мастере и Маргарите» «вертикальный путь» становится не просто мерилом человеческой нравственности, а переходом в бессмертие.

Для Булгакова из всех гносеологичеких идей важнее всего была рефлексивная вера в бессмертие человеческой личности, но личности достойной быть приравненной к Богу: «Бессмертие есть торжественное провозглашение ценности; этого объявления ценности удостаивается лишь тот, кого считают достойным бессмертия. Вера в бессмертие поэтому лишь тогда начинает существовать, когда она отождествляется с верой в бога, когда она выражает религиозную оценку, - значит доказывать, что либо душа, либо человек есть бог» (Л.Фейербах)"*.

Далее закономерно, что философский уровень романа связан со стремлением писателя доказать уникальность человеческой личности. Для Булгакова, равно как и для Гоголя, чужд органический универсализм, «для которого личность есть часть мира» (Н. Бердяев); им близок персонализм, в его аксиологическом понимании: «личность всегда есть целое, а не часть, и это целое дано внутри существования, а не во внешнем природном мире»"". Выделить человека из коллективистского социума, вернуть ему духовную уникальность, право быть свободным, т.е. самому определять свое место в мире, отношение к этому миру, к себе, к окружающим, право жить сообразно своим ценностям, верить в своего Бога - такова художественная мечта писателей.

Эстетический уровень романа связан, в первую очередь, с решением проблем «художественная идея» произведения и мера ответственности

" Болкунова Н.С. Мотивы дома и дороги в художественной npoje II В Гоголя Автореф лис к-та филол наук - Саратов, 1999 - С 9 См. также Лотман Ю М Дом в «Мастере и Маргарите» И Логман Ю М О русской литератур« -СПб, 1997,-С.748-754 '* Мотивы Дома и Дороги, включающие в себя философское содержание темы жизнь-счсргь бессмертие, композиционно связывают начало и конец «Мертвых Душ» и «Мастера и Маргариты» R поэче Гоюля эти мотивы вводятся с первых строк - движение брички Чичикова (его своеобразного «Дома») и заканчивается фантастическим полетом птицы-тройки Авторский замысел, считает IIС Болкунова, заключался в «умерщвлении» героев в первом томе для последующею их «воскрешения» в третьем» (Там же С 16] Ср у Булгакова: роман начинается с движения трамвая, лишаюшего жизни Берлиоза (тс то же «умершвпение» бездуховного персонажа), и заканчивается фантастическим полетом преобразующейся свиты Воланда с последующим переходом к «вечному дому» Мастера и Маргариты, Мешу а и Пнлата

"" Фейербах JI Вопрос о бессмертии с точки зрения антропологии // Избранные философские произвеаения T.I.-M, 1955.-С. 277.

"" Бердяев HAH мир объектов (опыт философии одиночества и общения) II Хрестоматия по философии / Под ред А А.Радугина. - М, 1998 - С 269

художника перед своим талантом. Источником данного уровня в «Мастере и Маргарите», на наш взгляд, является повесть Гоголя «Портрет».

С последними названными уровнями романа «Мастер и Маргарита» тесно связан уровень мифологический, который представлен здесь с помощью переосмысливающихся архетипов «Бог», «Дьявол», «Творец», «Муза», «Поэт», «Черт», «Ведьма» и др.

В разделе 1 9 «Трагизм в художественной философии Гоголя и Булгакова» решается вопрос - почему именно Гоголь был выбран Булгаковым в качестве креативного образца. Предполагается, что Булгаков чувствовал что-то родственное в произведениях Николая Васильевича. «Родство» же это, на наш взгляд, кроется в особом драматургическом мышлении и трагическом начале творчества обоих писа1елей, которое, в свою очередь, является следствием трагических судеб I оголя и Булгакова. От трагедий в собственной судьбе к трагическому началу в творчестве - вот возможный ключ к причине зеркальности творческих индивидуальностей Гоголя и Булгакова.

Исследование показало, что результатом интерпретации идейно-художественных традиций Н.В.Гоголя в творчестве М.А.Булгакова стало:

- освоение Булгаковым гоголевской жанровой системы (исторический и инфернальный романы, жанр записок, драматургия),

- близость на уровне эстежки (в частности особая смеховая культура, трагикомическое осмысление действительности, сочетание реализма и фантастики),

- пересоздание отдельных элементов поэтики (прием гротеска, техника комического, система образов, архетипы, мотив сновидения),

использование интертекстуальных техник: «римейк» (рассказ «Похождения Чичикова», фельетон «Заколдованное место», пьеса «Мертвые души»), «цитации» («Записки на манжетах», «Похождения Чичикова»), «аллюзии» («Дьяволиада», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита») и др.

Интерпретируя Гоголя в своем творчестве, Булгаков создает своеобразную мифологему «Гоголь», наполняя ее собственными смыслами: «хорошо знакомый человек», «великий учитель», «идеал бесспорный», «факт личной биографии», писатель «с которым никто не может сравниться», «писатель современный и злободневный» (цитаты из писем Булгакова). Таким образом, еще раз подтверждается диалогическая природа отношений «Гоголь -Булгаков», которая, с одной стороны, развивает художественное мышление интерпретатора, а, с другой стороны, раскрывает новые смысловые грани «воздействующего феномена».

Вторая глава «Типология комедийного мирообраза Гоголя и Булгакова». Задача данной главы - изучить своеобразие комедиографии Булгакова и определить, какое место в ней занимают гоголевские традиции.

Специфику мира драматургии Булгакова характеризуют два элемента: во-первых, упорное следование художественной традиции - в комедиях это, на наш взгляд, гоголевская традиция. Во-вторых, новаторский поиск, который, однако, не был у писателя самоцелью, а представляет своеобразный способ обновления тех же традиций.

Цель, которую ставил себе при написании комедий Гоголь, близка цели Булгакова-драматурга: «обнажить весь клубок «современных страстей и странностей», заявить о катастрофичности мира. Общность содержания органично связана с общностью драматургической формы, поэтому для Булгакова было естественно обращение к традиции гоголевской комедиографии.

Раздел 2.1 Феномен «Миражная интрига». Особенность булгаковского механизма рецепции драматургических приемов Гоголя заключается не в упрощенном «воссоздании» или «пересоздании» данных приемов, а в обновлении традиций путем актуализации современных элементов. Покажем это на примере развития категории «миражность» в комедии Булгакова «Зойкина квартира». Так же как и у Гоголя, «миражная интрига» Булгакова связана с событийной стороной пьесы, но в «Ревизоре» эта ситуация является, конечно, базовой (вся комичность положения, в котором оказались персонажи есть следствие общего нелепого заблуждения относительно мнимого - или «миражного» - ревизора) и единственной.

У Булгакова сохраняется базовость этой категории - «миражная интрига» развивается с открытия миражного ателье и приезда Аметистова, который попадает в Квартиру потрепанный, оборванный (Ср. приезд Хлестакова в Город), активно включается в авантюру и преображается; но единственность нарушается, и в «Зойкиной квартире» можно выделить уже несколько «миражей». Основным из них является «миражная» мастерская, в которой и разворачивается действие комедии, следующие «миражи» касаются некоторых персонажей пьесы - липовая племянница Зои - Манюшка, мифическая личность и Мертвое тело, причем первые два героя позволяют Зое сохранить «основной мираж» - Квартиру.

Следует отметить, природа «миражной интриги» неразрывно связана с приемом абсурда, что непосредственно повлияло на характеристики героев комедий, которые полностью совпадают с определением персонажей абсурдистской драматургии, данным В.Е. Хализевым это люди, у которых ценностные ориентиры пошатнулись либо отсутствуют совсем. Отсюда становится более прозрачной идея обеих комедий, которая отнюдь не ограничивается распространенной характеристикой о том, что главная мысль здесь - дать остро политическую антиправительственную сатиру (на самодержавие и крепостничество у Гоголя, на НЭП у Булгакова). На наш взгляд, эта задача второстепенна, основная же проблема современной писателям действительности обусловлена нравственно-психологическим фактором, таким явлением, как бездуховность.

Почему в комедиях нет представителей духовенства, особенно в сборном городе «Ревизора», где представлена вся иерархическая структура? Для чего Гоголь акцентирует внимание на том, что Городничий истратил не по назначению ассигнованные на строительство церкви деньги, а для отчета придумал версию «начала строиться, но сгорела»? Причина в том, что персонажи данных произведений больны духом, глубоко больны - у них отсутствует тот внутренний стержень, который мог бы «осветить» их жизнь, дать силы в трудную минуту. И отсутствие духовных лиц в произведениях

п

говорит о невозможности излечения героев. Именно об этом говорил в «Развязке «Ревизора» Гоголь: «Хлестаков - ветреная светская совесть, продажная, обманчивая совесть. Хлестакова подкупят как раз наши же, обитающие в душе нашей страсти...»*. Поэтому комедии Гоголя и Булгакова (если проводить аналогии с древнегреческими истоками происхождения жанров трагедии и комедии из обрядовой поэзии) - это не песни-сатиры (издевки, пародии) на «свиные рыла», а песни-плачи о «мающихся душах».

Закономерно, что прием абсурда непосредственно связан и с жанровым решением пьес обоих драматургов, и заключается в сочетании трагического и комического (и даже фарсового) внутри одного произведения.

Ртде7 2 2 «Общая ситуация» в комедиях Гоголя и Булгакова В комедии «Ревизор» Гоголь использует вполне конкретную «единицу» обобщения -«сборный» город К обобщению Гоголь шел сознательно, настойчиво изучая не весь предмет, а его «кусочек» - это был признак нового художественного мышления. В свою очередь Булгаков, «воссоздавая» природу обобщения драматурга XIX века, оценивает ее с точки зрения современных требований и современного художественного опыта. Он создает двойной уровень «единиц обобщения»: В «Днях Турбиных» - это Киев - Дом, в «Зойкиной квартире» - Москва -Квартира, в «Иване Васильевиче» Москва 20 века, квартира изобретателя Тимофеева - Москва 16 века, палаты Иоанна Грозного. Причина данного художественного решения лежит в том процессе, последствия которого предсказывал Гоголь: существование «сборного города» недолговечно, а в булгаковской современности почти невозможно, потому что дух нового времени - «страшное раздробление» (Гоголь).

Для Гоголя, как впоследствии и для Булгакова, было важно найти целое, найти способ удержать «общую группу» вопреки духу разъединения. Нужно было, не идеализируя, увидеть в жизни такие ситуации, когда эта цельность возникает сама по себе, не искусственно, пусть ненадолго, пусть даже с тем, чтобы обнажить это «страшное раздробление» жизни.

Наглядно подобное искусственное единение отчужденных, замкнутых в своих проблемах и мечтаниях людей показано Булгаковым в «Зойкиной квартире». Все герои комедии собрались вместе с одной целью - разбежаться (Зоя с графом - в Париж, Херувим с Манюшкой - в Китай, Гусь - к Алле и т.д.).

Идея нахождения целого сочетается у Гоголя с представлением об обязательности нахождения драматургом такой «мысли», которая будет править пьесой «без нее нет в ней единства». И «мысль» эта не тождественна идее произведения, она соответствует некой современной ситуации («общему кризису» по Гоголю), которая позволяет соединить всех героев в одно целое.

«Общий кризис» связывает героев как гоголевской комедии (перед опасностью разоблачения ревизором), так и булгаковской «Зойкиной квартиры» (открытие нелегального предприятия с целью быстрого обогащения и эмиграции). Общим механизмом, поддерживающим кризисное состояние героев обеих комедий, является «страх».

■ Го;о1ь Н В Полное собрание сочинений в 14 т - Л, 1937-1952 Т4 Ревизор - С 131

Раздел 2.3 Комедийные характеры. Попытки проследить перспективы развития характеров гоголевских персонажей и образов в современной действительности (и соответственно в современном тексте) Булгаков производил уже в ранней прозе - фельетоны «Похождения Чичикова», «Заколдованное место» и др. Данный опыт использовал писатель и в своей драматургии. В «Зойкиной квартире» мы определили три параллели героев, связанных с персонажами «Ревизора» Гоголя: Городничий - Гусь; Бобчинский / Добчинский - два китайца; Хлестаков - Аметистов.

За образами первой пары закрепляется социально-нравственная проблематика. С их помощью писатели вскрывают то отрицательное отношение взаимного невмешательства, сложившееся между представителями власти и народом в России. Несмотря на разницу исторического контекста комедий Гоголя и Булгакова, на уровне народного сознания такие взаимоотношения «власть-народ» остаются актуальными и для царской России и для советской. В этом заключается социальный аспект, нравственный же дополнен писателями посредством идеи «наказания», «возмездия» за отсутствие моральной ответственности и злоупотребление имеющейся силой.

Посредством второй пары персонажей Гоголь, а затем и Булгаков, поднимают проблему двойничества, которая определяет суть писательского понимания внутреннего диалога - это «противостояние человека человеку, как противостояние «я» и «другого» (по М.М. Бахтину).

Развитие действий обоих пьес, в значительной мере, зависело о г этих «двойников». Именно сплетни Бобчинского и Добчинского положили начало интриги вокруг «миражного ревизора», именно коварство и мстительность двух китайцев разбили «мнимую идиллию» Зойкиной квартиры.

Однако, двойники - это трагичные образы. Источник их трагедии -«безнадежная двойственность социального положения», которая порождает двойственность внутреннюю (В. Переверзев). Это постоянный разлад между чувством унижения и бессилия, с одной стороны, и чувством гордости и величия, с другой. Двойственное социальное положение не может существовать вечно. Рано или поздно «болезненный протест личности против унижения выльется необузданным и диким разгулом своеволия - и двойник станет преступником, или сознание забитости и бессилия приводит к покорному терпению»'.

Разница в трактовке двойников у писателей в том и заключается, что гоголевские персонажи выбирают второй путь «покорного терпения», с единственным моментом «своеволия», попытки возвысится - в просьбе к ревизору замолвить при дворе об их существовании; а персонажи Булгакова впадают в крайнюю форму «дикого разгула» - становятся преступниками.

Присутствие данных пар персонажей в комедиях Гоголя и Булгакова многофункционально. Во-первых, тонкость раскрытия внешне похожих, «но не тождественных», характеров свидетельствует о типологическом мастерстве двух авторов. Во-вторых, персонажи-«двойники» удачно выполняли

' Переверзев В Ф Гоголь Достоевский Исследования - М, 1982 С 269

комедийную функцию в пьесах. В-третьих, они несут сложную смысловую нагрузку: для обоих писателей знак похожести служил признаком страшного процесса -- процесса обезличивания людей, потери собственной индивидуальности и уникальности, поэтому «парные» персонажи в комедиях -это воплощение «одноликого» зла. У Гоголя это зло вполне «невинно» - мелкие сплетни, отсутствие достойных ценностей и идеалов, Булгаков же настаивает, что зло в XX веке более изощренно (данный образ автор глубоко исследует в «Дьяволиаде», подчеркивая, что это произведение - «повесть о том, как бчизнецы погубили делопроизводителя»),

Раздеп 2 3 1 Хлестаков и Аметистов - самозванство или искусство перевотогцения Данная пара персонажей концептуальна с точки зрения смысловой нагрузки, выполняемой в художественных мирах комедий Гоголя и Булгакова. Посредством их анализа и сопоставления можно исследовать художественную антропологию писателей, установить онтологическое, эстетическое, этическое понимание писателем человеческой сущности.

Для этого необходимо определить художественно смысловую нагрузку образов-персонажей комедий Гоголя и Булгакова - Хлестакова и Аметистова. А точнее определить кто они - самозванцы-оборотни или творческие люди -актеры. Ответ на данный вопрос позволит установить полярность данных героев (положительную или отрицательную) в художественных текстах комедий и в художественных мирах писателей.

Анализ номинаций Хлестакова и Аметистова в комедиях и психологических особенностей данных персонажей (такие как: умение перевоплощаться, легкость воображения, эмоциональная память, способность к импровизации, творческая интуиция) указывает на их актерскую функцию в произведениях. Можно утверждать, что данная функция в комедиях Гоголя и Булгакова не является спорадической. Как заметил С.Вайман, для русской комедии начиная с XVIII века характерным было создание «образа театральности в структуре самой драмы», т.е. ситуация, когда персонаж исполняет роль персонажа*. Подобный поэтический прием заставлял комедийного актера искать в себе центр, фокус, находить «себя, внутреннего, не совпадающего зеркально с собой внешним».

Кроме того, названные черты, выявленные в рамках художественной антропологии, соответствуют исследованиям в области культурной антропологии. Данный вывод напрашивается при сопоставлении черт, свойственных Ивану Александровичу Хлестакову и Александру Тарасовичу Аметистову, с чертами русского национального характера (это доверчивость и внушаемость, открытость и недостаточность (готовность ассимилировать), тяга к крайностям и противоречиям, «мечта о счастливом будущем», чрезмерная интенсивность чувств и эмоций, импульсивность, частая и внезапная смена настроений), а также характеристиками персонажей русского фольклора - в частности Иванушки - дурочка, поступки которого часто немотивированны и отражают исключительную роль области подсознательного.

" BaiiMMi С Т Драчат ичсскин диалог М , 2003 С 68

Результатом данного исследования может служить также понимание «генетического нерва» жанра комедии, который по С.А.Комарову, связан с праздником Диониса*. Хлестаков как актер - человек будущего (по Ницше), кроме того, театральный актер - часть искусства, а следовательно, и функция у него та же - лечить души людей (катарсис) - именно на этой функции своей комедии настаивал Гоголь. Поэтому изначально разрушительная деятельность Хлестакова по отношению к Городу может трактоваться как разрушение косности, греховности, и цель эта оказывается достигнутой - так как человек (в данном случае Городничий) вспоминает о душе, готов к воскрешению (исследователями не раз уже отмечалось, что финал «Ревизора», знаменитая «немая сцена», ассоциативно напоминает картину распятия Христа). Отсюда понятна эстетическая функция комедии - она дает проекцию возможного возрождения, тогда как в трагедии разрушение было бы окончательным.

Раздел 2.4 Немые сцены. Следующий важный драматургический прием, использованный Гоголем и Булгаковым - «немая сцена». По мнению В.Гиппиуса, немая сцена у Гоголя выражает идею власти и закона. «Идея возмездия», воплощенная в финальной немой сцене, действительно играет огромную роль как в «Ревизоре» Гоголя, так и во многих пьесах Булгакова, среди которых кроме «Зойкиной квартиры» следует назвать «Дни Турбиных», «Иван Васильевич», «Блаженство», «Адам и Ева» и другие.

Во всех названных произведениях «идея власти», абстрагированная до «идеи возмездия» противопоставлена вполне конкретным реалиям пьес -бытовым, психологическим, общественным, что напоминает замечание П.Вяземского: «В наших комедиях начальство часто занимает место рока (fatum) в древних трагедиях» (П.Вяземский, 1848).

Булгаков использует многократное повторение в комедии «немой сцены», что позволяет писателю решить ряд задач. Во-первых, это интерпретационная задача: в процессе герменевтического понимания Булгаковым идеального содержания текста Гоголя он опредмечивает его в метасмыслы собственного художественного мира. Во-вторых, это социально-психологическая задача: автор увеличивает количество потрясений для своих персонажей, что соответствовало современному мироощущению людей, пытающихся выжить в тоталитарном государстве.

Раздел 2.5 Философия смеха. К проблеме смеха, комического в своих трудах обращались многие философы, психологи и литературоведы, такие как М.М. Бахтин, С.С. Аверинцев, О.М. Фрейденбер!, А. Бергсон, З.Фрейд, Ю.В. Манн и др. Поэтому в данном подразделе решается целый ряд проблем -определение природы смеха как такового, уяснение сущности чувства юмора и остроумия, и как следствие, изучение жанрообразующих принципов комедий и художественных приемов комического в творчестве Гоголя и Булгакова.

В пьесах Булгакова важную роль играет смеховой элемент, юмор, связанный с различными проявлениями человеческой натуры Как у наследника Гоголя, в комическом Булгакова проявляется органическое отрицающее и

'Комарове Л А Чехов - В Маяковский комедиограф в диалоге с р>сской культурой конца XIX первой трети XX». - Тюмень, 2002. - С. 119.

утверждающее начало. Причем отрицающее начало редуцировано, усилено элементами сатиры, что позволяет находить в его пьесах карнавальный пафос. Вместе с тем, общий символический смысл философии смеха, с актуализацией в нем серьезного начала, катарсиса, определяет его трагикомический пафос.

Третьи глава «Н.В. Гоголь и М.А. Булгаков: к проблеме драматургической традиции». Раздел 31 Природа драматургического мыиаения Гогопя и Бупгакова Изучая характер взаимодействия психологических структур писателя и эмоционально-смысловых доминант создаваемых им художественных текстов, ученые пришли к выводу о своеобразной «предрасположенности» к выбираемой ими жанровой форме, в которой они наиболее полно могут раскрыть собственную модель мира: «...автор выбирает ту жанровую форму, которая соответствует его типу образного мышления. Эти жанровые формы - типы текста - в свою очередь, обусловлены определенным типом сознания, который проявляется наиболее полно именно в этом жанре»*. То же касается и литературной традиции -исследователи утверждают, что связь между интерпретатором и интерпретируемым является не случайной, а психологически обусловленной: «...текст воспринимается наиболее адекватно тем читателем, .. психологические особенности которого наиболее близки авторским»".

Таким образом, подтверждается выдвинутая в работе гипотеза: причина появления гоголевской традиции в творчестве Булгакова кроется в осознанном выборе Гоголя в качестве креативного образца, на основе рефлексивно переживаемой Булгаковым общности художественного мышления, специфику которого мы видим в его драматургичности. Говоря о драматургичности мышления писателей мы не имеем в виду родовое предпочтение драмы у Гоголя и Булгакова, и не умаляем место прозаических жанров в их творчестве, мы лишь акцентируем внимание на тяготение к таким художественным особенностям, как «строгой стянутости» (Гегель), усиленной динамике взаимосвязи слова и действия, активности персонажей, их характеристике в эмоционально-психологически значимых словах-поступках, повышенной роли мимики, жестов, интонации, разнообразию диалогов, зрелищности эпизодов, т.е. к тем компонентам, которые более характерны для жанра драмы, но которые маркируют весь метатекст Гоголя и Булгакова.

Третья глава посвящена подробному раскрытию природы драматургического мышления Гоголя и Булгакова через такие элементы, как драматическое действие, диалог, конфликт, пространственно-временная организация произведений, авторская речь, драматические характеры и т.д.

Разде 7 3 2 Принципы построения драматического действия и конфпикта В ходе исследования было выявлено, что Гоголь и Булгаков пользовались общими принципами построения драматического действия: 1) использование внешнего действия, обусловленного внезапными случайными событиями; 2) параллельное развитие внутреннего действия, с

' Бетянин В П Основы психолишвистической диагностики (Модели мира в литера гуре) - М • Триеста, 2000 -С 241 " Там *е С N

субстанциональным конфликтом в основе (но если у Гоголя наблюдается несистемное, эпизодическое введение элементов внутреннего действия, как проявление переходности художественного сознания от традиционных форм к новаторским, то у Булгакова данное явление становится закономерным свойством художественного стиля); 3) нарушение классического принципа единства действия введением двух сюжетных линий, что в плане содержания подтверждает один из диалектических принципов, а в плане выражения способствует развитию монтажной композиции.

Раздел 3.3 Драматический диалог. Анализ построения диалогического поля в пьесах Гоголя и Булгакова, позволил установить, что для данных писателей характерно использование следующих схожих приемов:

- употребление диалогов формы «Я - Я» (или по Ю.М.Лотману «уединенных» монологов) как средства автокоммуникации (Хлестаков, Городничий «Ревизор»; Ихарев «Игроки», Дымогацкий «Багровый остров», Хлудов «Бег» и др.);

- выделение «парасловесного диалога» с вариативной сочетаемостью вербальной и невербальной коммуникации (((Ревизор», «Багровый остров», «Бег»);

- построение диалога по принципу «глухого телефона», при котором собеседники либо неверно воспринимают адресованное им сообщение, либо игнорируют его, таким образом, смысловое единство между обменивающимися репликами отсутствует, а коммуникативная связь между участвующими в диалоге лицами формальна («Женитьба», «Ревизор», «Зойкина квартира»);

- введение диалогического эха, как способа акцентуации смысловых доминант («Женитьба», «Дни Турбиных», «Багровый остров»);

- сочетание манипулятивного диалога и диалогики согласия (реальной или формальной) («Женитьба», «Ревизор», «Игроки», «Зойкина квартира», ((Бег»),

Раздел 3.4 Форма выявления авторской речи в драме, посвящен исследованию функций ремарок в произведениях Гоголя и Булгакова. Для драматических текстов изучаемых писателей характерны следующие функции ремарок: 1) служебные - указывают на: действующих ли» явления; адресата реплики; модуляцию голоса героя; действия героев или их интенции - данные ремарки предназначены в первую очередь для актеров и режиссеров в качестве комментария к сценической интерпретации драматургического текста; 2) конструктивные: ремарки-эпиграфы, финальные ремарки; ремарки, развивающие ключевые мотивы и образы посредством композиционных позиций. Их цель - утверждение смысловых уровней художественного мира произведения; 3) синкретичные. Сюда мы отнесем ремарки, составляющие паратекст пьес посредством использования «дополнительных» по отношению к жанровой природе драматургического текста художественных приемов:

- ремарки-символы,

- интроспективные ремарки (с опорой на психологизм),

- ремарки, характеризующие невербальную коммуникацию, избыточную для постановочного текста,

- ремарки-сновидения, устанавливающие связь между текстом драмы и воссоздаваемым ирреальным миром,

- комические ремарки,

- ремарки с элементами повествования,

- «световые», «звуковые» ремарки, создающие дополнительный вне текстовой образ и т.д.

Ремарки в драматических произведениях Гоголя и Булгакова выполняют еще две важные функции: во-первых, организуют пространственно-временные пласты художественного мира произведений; во-вторых, осуществляют поэтизацию вещного мира.

В раздепе 3 5 Пространственно-временная организация драматического произведения подводится итог наблюдениям над особенностями построения художественного мира в произведениях Гоголя и Булгакова, и отмечаются следующие общие черты:

- в основе пространственно-временной организации драматических произведений данных писателей лежит прием контраста, что позволяет говорить о наличии бинарной оппозиции в бытийном мировосприятии персонажей, т е постоянное существование на грани двух полюсов: здесь - там, вчера - сегодня, сегодня - завтра, сон - явь, ум - безумие, историческое -личное, открытое - закрытое, верх - низ и т.д.;

- наличие значимых образов границы пространства «дверь» и «окно», вариативно наделенных коммуникативной, экзистенциальной или онтологической трактовкой;

- художественное пространство наполнено функционально значащими вещами, выполняющими многомерную смысловую и структурную нагрузки;

- соединение смыслового и художественного пространства в произведениях создает своеобразную философию пространства, в основе которого лежит дуалистическая идея синтеза внешнего бытия и душевного.

В Заключении подводятся итоги исследования, формулируются полученные научные результаты: изучение гоголевского «присутствия» в творческом сознании Булгакова по направлению синхронического и диахронического срезов. В первой главе (диахронический срез) прослежена эволюция наследия Гоголя сквозь творческое время, творческую биографию Булгакова. Вторая и третья главы (синхронический срез) демонстрируют параллельное «созревание» жанрово-родового мышления Булгакова с учетом Гоголя в качестве ориентира.

Проведенное исследование не является исчерпывающим по данной теме. Многие аспекты названной проблемы остались за рамками данной работы. Подход к традиции в творчестве Булгакова как к взаимодействию с художественными мирами классиков, на наш взгляд, намечает перспективы возможных будущих исследований на материале диалогических отношений произведений Булгакова с дру! ими авторами. То же касается и гоголевской традиции в русской литературе XX и XXI веков. Работы в данном направлении не потеряют актуальности, поскольку сравнительное исследование художественных текстов, относящихся к разным писателям и разным историко-культурным периодам, проводимое в контексте большого диалога, позволяет раскрыть не только преемственность в области художественных форм, но и

общефилософский смысл рецепции русской классической литературы, ее опосредованное развитие в произведениях последователей.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Васильева М.Г. Психологические особенности личности и творчества писателей Н.В.Гоголя и М.А.Булгакова / М.Г. Васильева, Т В. Башкирева, П.Д. Поминов // Региональный вестник Востока: Научный журнал. - 2000. -№4. - С.93-101.

2. Васильева М.Г. Проблема литературных традиций: влияние творчества V Н.В.Гоголя на творчество М.А.Булгакова // Интеграция науки, образования

и производства на пороге третьего тысячелетия: Тез. докл. науч. конф. -Усть-Каменогорск: Изд-во ВКГУ, 2000. - С. 45-46.

3. Васильева М.Г. Хлестаков и Аметистов - самозванство или искусство перевоплощения (на материале комедий Н.В.Гоголя и М.А.Булгакова) // Теоретические и методологические проблемы современного литературоведения и фольклористики: Матер, междунар. научно-теоретич. конф. - Алматы, 2004. - 4.2. - С.76-83.

4. Васильева М.Г. Н.В.Гоголь и М.А.Булгаков: к проблеме интерпретации // Материалы Международной научно-практической конференции «Аманжоловские чтения - 2004». - Усть-Каменогорск. Изд-во ВКГУ им.С.Аманжолова, 2004. - С. 101-106

5. Васильева М.Г. Н.В.Гоголь в мире драматургии М.А.Булгакова // Гоголь и время: сб. статей. - Томск, 2005. - С. 143-154.

6. Васильева М.Г. Типология драматического диалога в пьесах Н.В Гоголя // Материалы Международной научно-практической конференции «Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории». -

^ Санкт-Петербург. - (0,2 п.л).

7. Васильева М.Г. Гоголевские традиции в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита» // Региональный вестник Востока: Научный журнал. - 2005. -№1.-С. 180-186.

8. Васильева М.Г. Функции ремарок в драматургических произведениях Н.Гоголя и М.Булгакова // Материалы Международной научно-практической конференции «Аманжоловские чтения - 2005». - Усть-Каменогорск: Изд-во ВКГУ им.С.Аманжолова, 2005. - С. 58-64.

9. Васильева М.Г. Техники и приемы сравнительного литературоведения (на материале творчества Н.Гоголя и М.Булгакова): Учебное пособие. - Усть-Каменогорск: Изд-во ВКГУ им.С.Аманжолова, 2005. - 80 с.

Подписано в печать Формат 60x84/16 Уел печл 1,6 Закл

Тираж 100 экэ

f

»

I

? *

№25641

РНБ Русский фонд

2006i4 29050

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Васильева, Марина Геннадьевна

Введение

Глава 1 Особенности рецепции гоголевских текстов в прозе М.Булгакова

1.1 Восприятие М.Булгаковым личности и творчества Н.Гоголя

1.2 Интерпретация гоголевских образов в ранних произведениях М.Булгакова

1.3 Мотивы, образы Гоголя в рассказах и повестях Булгакова

1.4 Приемы гоголевской поэтики в романе «Белая гвардия»

1.5 «Мертвые души» Гоголя и Булгакова

1.6 Жанр записок в творчестве Гоголя и Булгакова

1.7 Герои-творцы в художественном мире Гоголя и Булгакова

1.8 Традиции Гоголя в романе Булгакова «Мастер и Маргарита»

1.9 Трагизм в художественной философии Гоголя и Булгакова

Глава 2 Типология комедийного мирообраза Гоголя и Булгакова

2.1 Феномен «Миражная интрига»

2.2 «Общая ситуация» в комедиях Гоголя и Булгакова

2.3 Комедийные характеры 103 2.3.1 Хлестаков и Аметистов - самозванство или искусство перевоплощения

2.4 Немые сцены

2.5 Философия смеха

Глава 3 Н.В. Гоголь и М.А. Булгаков: к проблеме драматургической традиции

3.1 Природа драматургического мышления Гоголя и Булгакова

3.2 Принципы построения драматического действия и конфликта

3.3 Драматический диалог

3.4 Форма выявления авторской речи в драме

3.5 Пространственно-временная организация драматического произведения 193 Заключение 208 Список литературы

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Васильева, Марина Геннадьевна

Гоголеведение как отдельное направление литературоведения в начале XXI века претерпевает закономерную эволюцию. Актуализируются новые аспекты гоголевского текста, что побуждает исследователей обращаться к таким проблемам, как «Гоголь и мировая литература», «Гоголь и философская мысль», «Гоголь и русская литература XX века». Данная диссертационная работа находится в русле одной из названных проблем. Ее цель - исследовать влияние гоголевской традиции на творчество одного из виднейпшх писателей XX века.

Актуальность темы обусловлена интересом сегодняшнего литературоведения к проблеме диалога культур XIX и XX веков, к вопросам рецептивной эстетики и поэтики. В этом отношении творчество М.А.Булгакова репрезентативно, так как отличительная особенность его поэтики - тесная философско-эстетическая связь с классиками русской литературы XIX века (А.С.Пушкиным, Н.В.Гоголем, М.Е. Салтыковым-Щедриным, А.П.Чеховым и др.). Вместе с тем современная культурная ситуация постмодернизма проявляет природу диалогических (либо полемических) отношений с прошлым культурно-историческим опытом. Диалог Гоголя и Булгакова в большом контексте времени - это широкий круг вопросов, связанных с природой различных форм фантастики и философией русского абсурдизма, с историософскими и этико-религиозными проблемами, с судьбой отдельных прозаических форм и типологией комедийного мирообраза. Рассмотрение этого диалога как динамичной творческой системы - в центре предлагаемого исследования.

В настоящем исследовании основное внимание посвящено разработке проблемы именно гоголевской традиции применительно к творчеству Булгакова. Если проследить историю изучения данного вопроса, то получится следующая картина. Первыми о наличии творческой связи Гоголь — Булгаков заговорили биографы Булгакова - М.О. Чудакова, П.С. Попов, В.Г. Боборыкин,

В.В. Петелин, В.Я. Лакшин, Б.В. Соколов* - которые, ссылаясь на свидетельства родственников, друзей и близких писателя, а также его собственные письма и воспоминания, называли Гоголя любимым автором Булгакова, его «учителем». Далее следует назвать исследования, посвященные проблеме влияния гоголевской литературной традиции на творческую судьбу Булгакова, которые молено условно разделить на две группы.

К первой относятся работы, где изучались отдельные произведения Булгакова с целью установления интертекстуальной связи с классиками русской и зарубежной литературы, и в частности с Гоголем*'". Большинство работ данной группы посвящены последнему роману Булгакова «Мастер и Маргарита», меньше роману «Белая гвардия» и повестям сборника «Дьяволиада», еще меньше драматургии, «Театральному роману», и практически нет исследований публицистики и ранних рассказов. Так о гоголевском источнике в «Мастере и Маргарите» убедительно сказано Л.Я. Галинской, доказавшей, что одним из прототипов Мастера можно считать самого Гоголя [125, с.60-68]; а также И.Л. Альми, считающим, что «Гоголь-сатирик сказывается у позднего Булгакова» в «манере выражаться», а «Гоголь-романтик является источником реминисценций, лежащих на пути к глубинной сути романа» [121, с.413].

В этой группе следует назвать работу Т.С. Фроловой «Повести М.А. Булгакова («Дьяволиада», «Роковые яйца») и гоголевская литературная традиция», где отмечается поступательное движение процесса освоения традиции писателя XIX века: от вновь актуальной темы «преодоления среды» к поэтике Гоголя - воссозданию гротеска, соединения фантастики и реальности, возрождения критического пафоса, а таюке заимствованию гоголевского конфликта в качестве жанровой основы сатирических повестей. Работы: Чудакова МО. Булгаков и Гоголь // Русская речь. 1979. - №2. - С.38-48. № 3. - С.55-59; Соколов Б.В. Три жизни Михаила Булгакова. - M., 1999; Боборыкин ВТ. Михаил Булгаков. - М.: Просвещение, 1991. -206с.; Лакшин В. Мир Михаила Булгакова // В кн.: Антология сатиры и юмора России XX века. Михаил Булгаков. Том 10. - М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. - С. 8-25.; Попов U.C. Биография М.А.Булгакова. 1940 г. // В кн.: Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 10 т. Т.10. Письма. Дневники. - М.: Голос, 2000. - С. 597-606; Петелин В. О «Письмах» М.Булгакова и о нем самом // В кн.: Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 10 т. Т.10. Письма. Дневники. -М.: Голос, 2000. - С. 5-45. Пр. сборник: Литературные традиции в поэтике Михаила Булгакова. - Куйбышев, 1990. - 161 с.

Исследователем отмечается, что отражение Булгаковым «традиционных» явлений действительности, дополняется субъективным отношением Булгакова к Гоголю», а в качестве объективной причины названа историко-литературная ситуация, которая «актуализировала именно эту преемственную связь, и в булгаковских повестях современная проблематика потребовала обращения именно к Гоголю, возрождения и исторического, жанрового переосмысления гоголевского конфликта и характера» [134, с.39-40]. М.О. Чудакова также отмечала, что в «Дьяволиаде» Булгаков продолжает традицию, идущую «от Гоголя, Одоевского, Вельтмана, возрождая эту традицию на новом актуальном материале», а В. Лакшин, говоря о художественном своеобразии повести, указывает на «единый корень» фантастики и сатиры Гоголя и Булгакова"".

Среди последних современных работ данной группы следует назвать исследование O.A. Долматовой «Драматургия М.А.Булгакова: формы и взаимодействия с русской литературной традицией», где наряду с чеховской и пушкинской названа гоголевская драматургическая традиция, сделан вывод о том, что в основе интереса Булгакова к данным писателям «лежит своеобразное духовное родство, близость мировоззрения и мироощущения», а следствием данного интереса стало «сближение художественных миров в их онтологической или психологической доминанте», а также переосмысление и использование «в собственном творчестве художественных достижений предшественников» [127, с. 16].

Во второй выделенной группе работ по проблеме «Гоголь - Булгаков» внимание уделяется изучению конкретных элементов поэтики, имеющих место в творчестве обоих писателей (образы, мотивы, приемы и т.д.). Так исследуя метатекст Булгакова с целью мотивно соединить все произведения писателя воедино, О.С. Бердяева находит, что от текста к тексту Булгаков эволюционирует «от романа «толстовского» типа к повестям «гоголевской» тональности», что проявлялось и в изменении характера образов персонажей и типе конфликта, который все более становился сатирическим [75, с.28]. Чудакова М.О. Архив М.А.Булгакова: Материалы для творческой биографии писателя // В кн.: Записки отдела рукописей (Гос. б-ка им. В.ИЛенина). Вып. 37. - М., 1976. - С.40-41; Лакшин В. Уроки Булгакова//Памир. -1972. - №4. - С. 60.

В работе Л.Б. Менглиновой «Гротеск в русской советской прозе 20-х гг.» предпринят сопоставительный анализ реалистического гротеска Гоголя и Булгакова в «Дяволиаде», «Роковых яйцах» и повести «Нос», приведший к заключению, что Булгаков «делает гротеск важным средством исследования повседневной действительности», а обращение к гоголевской традиции в данном случае является закономерным [193, с.133].

Ю.В. Кондакова посвятила свою работу поэтике и онтологии имени в творчестве Гоголя и Булгакова и в результате пришла к следующим выводам. Первое, отмечает исследователь - «художественные миры Гоголя и Булгакова имеют множество точек пересечения на стилевом уровне, хотя существенно разнятся на уровне философском». Второе, «Булгаков не только воспринял основные принципы гоголевского ономастикона, но и продолжил многие идеи, заложенные в сочинениях Гоголя». И третье, сопоставление имятворчества показало, что «хотя в произведениях Булгакова практически не встречаются сакронимы, которые составляют «положительный полюс» гоголевской антропонимической системы, но эволюция булгаковского творчества во многом связана с включением в ономастикон Булгакова имени-символа «Мастер» [132, с.26-27].

Далее в этой же группе работ следует назвать материалы исследований М. Бемиг, посвященные одному образу персонажа в творчестве Булгакова -Полиграфу Полиграфовичу Шарикову («Собачье сердце»). Сопоставляя повесть Булгакова с произведениями Гофмана, Сервантеса и Гоголя, М. Бемиг находит следующие параллели между «Собачьим сердцем» и «Записками сумасшедшего»: «собачья тематика» (Шариков - Меджи и Фидель), госпитальный фон событий («домашняя» операционная профессора Преображенского - сумасшедший дом, в котором оказывается Поприщин), мотив трансформации собаки в человека, который у двух писателей приобретает «символико-метафорический и буквальный характер» [123, с.316].

Отдельно следует сказать о работах A.C. Янушкевича, в которых анализируется влияния Гоголя на русскую культуру 20-30-х годов XX века, в частности на творчество М. Булгакова, Е. Замятина, В. Каверина, JI. Лунца, М. Зощенко, Д. Хармса и др. Исследуя жанровые эксперименты и стилевые поиски послереволюционной эпохи, A.C. Янушкевич определяет перспективы нового прочтения гоголевского текста и выявляет актуальные аспекты поэтики Гоголя, которые стали источником нового «жанрового стиля» и философским фундаментом художественной антропологии данной эпохи". Основные наблюдения ученого касаются того, что «.фантасмагорические синтезы Гоголя. становились «формой времени» для прозы 1920-1930-х гг. .они были тем жанровым стилем, в пределах которого шли интенсивные и разнообразные поиски новой русской прозы», причем писатели, как отмечает A.C. Янушкевич, не ограничивались простой рецепцией «путем стилизации или реминисцентности», «они воссоздавали «идею» стиля Гоголя как некую художественную целостность и содержательную форму» [140, с.35-36]. Что касается непосредственно Булгакова, то, как считает исследователь, он «открывает традицию синтетического стиля Гоголя, опираясь на поэтику его фантасмагорий», при этом художественная задача писателя - выявить в мире абсурда «моменты прозрения и очищения души», т.е. задача, в свое время стоявшая перед Гоголем [140, с.38-39].

Освещая историю вопроса, мы остановились на исследованиях, на наш взгляд, наиболее значимых, сознательно опуская те из них, где творческая связь «Гоголь-Булгаков» оценивается либо негативно, либо как непродуктивная (например, работа Л.Ф. Ершова, считающего, что Булгаков «механически переносил принципы гоголевской сатиры и гоголевского видения жизни в свои рассказы и повести с целью создания пасквиля на порядки в современной России»'"'1').

Несмотря на значительное количество исследований по проблеме «Гоголь - Булгаков», на наш взгляд, она остается неисчерпанной, так как в имеющихся работах присутствуют лишь выводы о наличии преемственности, установленные на основе текстовых аналогий, повторяющихся мотивов,

Янушкевич A.C. «Записки сумасшедшего» Н.В.Гоголя в контексте русской литературы 1920-1930-х гг. // Поэтика русской литературы: к 70-летию проф. Ю.В.Манна: Сб.ст. - М.: Российский гос. гум. ун-т, 2001. -С.193-211; .Янушкевич A.C. Повесть Н.В.Гоголя «Нос» в контексте русской культуры 1920-1930-х гг. // Литературоведение и журналистика: Межвуз.сб.науч.тр. - Саратов, 2000. - С.66-79.; Янушкевич A.C. Традиция жанрового стиля Н.В.Гоголя в русской прозе 1920-1930-х гг. // XX век: Литература. Стиль / Отв. Ред. Л.П.Быков. - Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1999. - Вып. IV. - C.34-4S. ** См.: Ершов Л. Советская сатирическая проза. - М. - Л., 1966. - С.96. приёмов. При этом причинно-следственные связи данного влияния, этимология и глубина творческой связи не выявлены, нет ответов на вопросы: почему булгаковские произведения так открыто ориентированы на Гоголя, какие художественные цели преследовал Булгаков, используя элементы гоголевской поэтики, каково значение полученного в результате художественного эффекта.

Кроме того, в теоретическом плане понятие «традиция», с которым непосредственно связана названная тема, остается мало разработанным, открытым для расширенных научных определений, вместе с такими дополнительными аспектами данного понятия как «рецепция», «интерпретация», «художественный диалог».

Поэтому в настоящей работе предпринята попытка обобщить, систематизировать и дополнить уже имеющиеся наблюдения, связанные с понятием традиции, как отдельной научной проблемы, а также проиллюстрировать полученные данные на примере гоголевской идейно-художественной традиции в творчестве Булгакова.

Тема исследования «Н.В.Гоголь в творческом сознании М.А.Булгакова» требует терминологического уточнения. Под «творческим сознанием» художника мы будем понимать феномен, который непосредственно выражается в художественно-творческом процессе, объективируется в самом художественном произведении и находится в сложных опосредованных отношениях с теми ощущениями, представлениями, переживаниями, которые характеризуют художника как «человека», как эмпирическую личность. Нами будет учитываться двойственность творческого сознания, проявляющаяся в фиксировании, с одной стороны, чувственности, конкретности мира, с другой стороны — его обобщенных универсальных признаков. При этом указанная двойственность является результатом не механического отражения реальностей обыденного и теоретического сознания, а следствием внутренних, имманентных самому творческому сознанию законов, благодаря которым оно продуцирует духовную информацию, включающую элементы как обыденного, так и теоретического сознания. Под творческим сознанием мы будем понимать также способность художника к содержательной интерпретации (логической и интуитивной) художественных идей, получаемых в результате взаимодействия собственного и чужого предшествующего опыта («со-знание»).

Объектом диссертационного исследования стала вся совокупность художественного и документального наследия Гоголя и Булгакова, предметом - традиционные для обоих писателей элементы художественного стиля.

Целью настоящей работы является изучение и характеристика видов и форм присутствия гоголевской поэтической традиции в художественном мире Булгакова.

Достижение поставленной нами цели требует решения следующих задач:

- дать определение ключевым понятиям, как-то: традиция, рецепция, интерпретация, диалог;

- установить своеобразие художественного мышления писателей;

- проанализировать причины появления преемственных связей в творчестве Булгакова; провести диахронический анализ единого текста Булгакова, позволяющий проследить эволюцию рецепции творчества Гоголя;

- выявить своеобразие художественных индивидуальностей Гоголя и Булгакова;

- установить результат художественного взаимодействия поэтических систем Гоголя и Булгакова.

Гипотеза, выдвигаемая в работе: причина появления гоголевской традиции в творчестве Булгакова кроется в осознанном выборе Гоголя в качестве креативного образца, учителя, на основе рефлексивно переживаемой Булгаковым общности художественного мышления. Ядро этой общности составляет конкретно драматургическое мышление, уникальность которого - в оценочной позиции писателя по отношению к объективным явлениям мира, отличающей драматурга от писателя-лирика, который, согласно Гегелю, выражает в произведении себя, свое чувствование мира, и писателя-прозаика, передающего «впечатления объективного мира».

Научная новизна работы определяется, во-первых, целенаправленной попыткой впервые системно проанализировать особенности восприятия

Булгаковым Гоголя-человека и Гоголя-творца и найти последствия гоголевского влияния в творчестве Булгакова (от ранних рассказов до зрелых прозаических, драматических произведений), и, во-вторых, своеобразным методологическим экспериментом, состоящим в использовании большинства известных в литературоведении методов исследования для всестороннего изучения названной проблемы на всех уровнях системы «художественная литература». При этом доминирующими, исходя из темы работы, будут методы компаративистики, литературной герменевтики, интертекстуального анализа.

Методологическую и теоретическую основу работы составляют труды М.М.Бахтина, Ю.М.Лотмана, А.Н.Веселовского, В.М.Жирмунского, В.Я.Проппа, Л.С.Выготского, В.В.Савельевой, Г.И.Богина и др., а также фундаментальные исследования, посвященные творчеству Гоголя и Булгакова.

Структура работы. Раскрытие заявленной темы осуществляется в следующей последовательности:

1 глава - методологическое обоснование проблемы литературной традиции как предмета научного исследования (в философии, психологии, эстетике, теории литературы). Определение и ранжирование таких научных понятий, как «рецепция», «интерпретация», «художественный диалог»;

- выявление и сравнение художественных индивидуальностей Гоголя и Булгакова, их эстетических, онтологических, антропологических позиций;

- нахождение идейно-художественных традиций Гоголя в прозаических произведениях Булгакова.

2 глава - сравнительный анализ комедиографии исследуемых писателей, установление типологии комедийного мирообраза Гоголя и Булгакова.

3 глава - анализ драматургии Гоголя и Булгакова с целью определения особенностей драматургического мышления писателей и нахождения традиций драматургических приемов.

Данное деление на главы обусловлено достижением следующих научных результатов: изучение гоголевского «присутствия» в творческом сознании Булгакова по направлению синхронического и диахронического срезов. В первой главе (диахронический срез) прослежена эволюция наследия Гоголя сквозь творческое время, творческую биографию Булгакова. Анализ булгаковской прозы показал, во-первых, процесс освоения художественного мастерства писателем, проходивший от первоначального познания креатива учителя (Гоголя) до становления собственного креатива (оригинальной творческой индивидуальности). Во-вторых, были выявлены функции гоголевской традиции в произведениях Булгакова, такие как: миромоделирующая, позволяющая создать условно замкнутую целостную модель художественного мира;

- фатическая (или контактоустанавливающая), служит для установления опознавательных отношений между автором и адресатом по признаку «свое/чужое» слово; коммуникативная, организующая диалогические отношения и выводящая их на уровень сотворчества;

- интертекстуальная, позволяющая читателю распознать классический (гоголевский) текст, установить общность эстетической позиции писателей разных эпох и ввести уже объединенные тексты в культурную память;

- экспрессивная, проявляется как авторская интенция, с помощью которой Булгаков сообщает о своих эстетических, философских, поэтических ориентирах;

- референтивная, функция передачи информации о внешнем мире: активизируется в процессе метатекстовой надстройки актуального для Булгакова нового материала на базовый гоголевский претекст.

Вторая и третья главы (синхронический срез) демонстрируют параллельное «созревание» жанрово-родового мышления Булгакова с учетом Гоголя в качестве ориентира. Вторая глава «Типология комедийного мирообраза Гоголя и Булгакова» посвящена формированию «жанрового мышления» Булгакова, согласно следующих (выделенных С.А. Комаровым") условий:

1) системность, временная и частотная динамика обращения писателя к Составляющие понятия «жанровое мышление художника» проанализированы в его монографии «Маяковский и проблемы комедии» (Тюмень, 1996). В свою очередь источником исследования жанра, как типа художественного мышления, С.А. Комаровым названа работа М.М.Бахтина «Проблемы поэтики Достоевского» (Киев, 1994). определенному жанру. У Булгакова первые же литературные опыты были из области драматургии - пьеса из «туземной жизни», затем через сатиру выход на зрелую драматургию, освоение жанров трагикомедии, трагифарса;

2) жанровые стандарты эпохи (иерархия жанров). В начале XX века популярным жанром была комедия, наметилось «движение обновления драматургической системы»"", происходившее за счет взаимообогащения и взаимопроникновения жанров. Данный процесс говорит о закономерности обращения Булгакова к драматургии вообще и комедии в частности, а также его художественные поиски в данном направлении;

3) соотношение представлений художника о конкретном жанре с мировой и национальной традицией данного жанра. Во второй главе выявлено, что гоголевская комедиография была источником «нового жанрового стиля» (A.C. Янушкевич) для Булгакова;

4) формирование категориальной и элементарной базы данного жанра в творчестве художника. Анализ комедиографии Булгакова показал, что драматургом были освоены такие элементы гоголевской традиции, как драматургический абсурдизм (источник жанра трагикомедии), «общая ситуация», «миражная интрига» (Ю.В. Манн), принцип оформления комедийных характеров и др., а также философия смеха.

Переход в третьей главе к исследованию особенностей драматургического мышления в целом после анализа комедийного мирообраза во второй главе был обусловлен историко-литературной тенденцией, на которую указывал С.А.Комаров в названной работе: в XX веке «жанр принимает на себя новую функцию: он становится средством художественно-практической реализации взаимоотношения конкретной личности с окружающим ее миром и культурной традицией, а свои некогда главнейшие мирообразующие функции частично переносит на род» [186, с. 10]. Соответственно, для подтверждения выдвинутой в настоящем исследовании гипотезы, в третьей главе внимание уделяется подробному раскрытию природы

Бабичева Ю.В. Эволюция жанров русской драмы XIX - начала XX в.: Учебное пособие к спецкурсу. -Вологда, 1982. - С. 12-44. драматургического мышления Гоголя и Булгакова через такие элементы, как драматическое действие, диалог, конфликт, пространственно-временная организация произведений, авторская речь, драматические характеры и т.д.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

1. Интертекстуальность есть репрезентативная черта творчества Булгакова (равно как и литературы начала XX века в целом), связанная с поиском нового художественного мышления, нового «жанрового стиля», с одной стороны, а таюке утверждением единого безграничного литературного пространства, стирающего барьеры между историко-литературными эпохами, с другой.

2. Рецепция Гоголя имеет определяющее значение в творческом сознании Булгакова, и отражается в художественном мире писателя (в его философско-эстетическом аспекте).

3. Интертекст Гоголя в творчестве Булгакова выступает в своеобразной форме писательского диалога, в рамках которого, с одной стороны, развивается художественное мышление интерпретатора, а, с другой стороны, раскрываются новые смысловые грани «воздействующего феномена».

4. Рецепция Гоголя в творчестве Булгакова проходит несколько этапов: от переживания внутреннего родства, познания «чужого» слова до сверхсознательного (интуитивного) понимания, построения метасмыслов и «дивинации» (Х.-Г. Гадамер).

5. В последнем романе Булгакова «Мастер и Маргарита» традиции Гоголя охватывают все смысловые уровни художественного мира: биографический, эстетический, религиозный, мифологический, философский, нравственный, лингвистический и др.

6. Особенность креативной рецепции Гоголя Булгаковым определена в первую очередь природой драматургического мышления писателей и отчетливо проявляется в комедийном мирообразе.

Апробация и внедрение результатов научного исследования. Отдельные материалы диссертационной работы нашли применение в практике вузовского образования, а именно в спецкурсах «История русской комедиографии конца

XVIII - начала XX веков» и «Техники и приемы сравнительного литературоведения (на примере творчества Гоголя и Булгакова)», прочитанных студентам специальности «Русский язык и литература» Восточно-Казахстанского государственного университета. Кроме того, результаты исследования были апробированы на Международных научных конференциях: «Творчество Н.В. Гоголя на пересечении традиций» (Томский государственный университет, г. Томск, май 2003г.), «Теоретические и методологические проблемы современного литературоведения и фольклористики» (Казахский национальный университет им. Аль-Фараби, г. Алматы, май 2004г.), «Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории» (Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена, г. Санкт-Петербург, апрель 2005г.), «Аманжоловские чтения 2004 и 2005» (Восточно-Казахстанский государственный университет им. С.Аманжолова, г. Усть-Каменогорск, сентябрь 2004, 2005 г.), и отражены в 9 научных публикациях, в том числе в учебном пособии («Техники и приемы сравнительного литературоведения (на примере творчества Гоголя и Булгакова)». — Усть-Каменогорск: ВКГУ им. С.Аманжолова. - 2005. - 80 е.).

Практическое значение работы: Материалы диссертации могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории русской литературы

XIX и XX веков, по теории литературы (в частности при освещении тем «Литературный процесс», «Стили. Художественные методы», «Литературное произведение», «Литературные роды и виды»), по «Филологическому анализу художественного текста», по курсу «Сравнительное литературоведение» на филологических и других гуманитарных факультетах высших учебных заведений, на уроках литературы в средней школе, а также при издании и комментировании текстов Гоголя и Булгакова.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Н.В. Гоголь в творческом сознании М.А. Булгакова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Открывая в 2004 году Третьи Гоголевские чтения, Ю.В.Манн говорил, что современное «восприятие Гоголя характеризуется особенно острым ощущением его неисчерпаемости», осознанием невозможности привести его «к определенному знаменателю или формуле». На наш взгляд это понимал уже в начале XX века М.А.Булгаков. Вступая в диалог с «далеким контекстом» (М.Бахтин) гоголевского творчества он хотел доказать, что не существует отдельно взятого, упрощенного Гоголя - абсурдиста, Гоголя - религиозного мистика, Гоголя - натуралиста и т.д., а есть глубокий феномен русской литературы, понять который можно только посредством герменевтического вживания, позволяющего, в свою очередь, выйти на уровень полноправного сотворчества. Поэтому мы считаем, что в основе рецепции Гоголя Булгаковым лежит следующая идея: пересоздать текст Гоголя - значит увидеть его по новому, понять его глубже, «впервые» прочитать его через свое творчество. Следовательно, всю сумму гоголевской традиции, поэтики, начиная от жанровой формы и заканчивая отдельными художественными приемами в творческом сознании Булгакова можно рассматривать как результат дивинации (Х.-Г.Гадамер).

В данной работе была поднята проблема художественной традиции как фактора авторского сознания. Следует отметить, что для Булгакова преданность традиции становилась и фактом самоопределения, и формой духовно-эстетической оппозиции своему времени.

Предметом анализа стали произведения Булгакова, в которых он развивал и варьировал некоторые близкие его эстетической системе традиционные приемы гоголевского творчества (гротеск, контраст, лиризм, «вещные символы», юмор и др.), образы и сюжеты («страшной мести», «ревизора», Чичикова, ведьм и чертей, художника и т.д.), а также темы и мотивы («быта и бытия», «очищения души», «потустороннего мира», «самозванства», «сновидения», «дома», «дороги» и др.).

В результате анализа места Н.В. Гоголя в восприятии и творческой интерпретации М.А. Булгакова нами получены следующие результаты. Во-первых, установлено, что причина появления гоголевской традиции в творчестве Булгакова кроется в осознанном выборе Гоголя в качестве креативного образца, учителя, на основе рефлексивно переживаемой Булгаковым общности художественного мышления. Ядро этой общности составляет конкретно драматургическое мышление.

Во-вторых, результатом рецепции Гоголя Булгаковым является использование последним различных техник интерпретации гоголевского текста: от «значащего переживания усмотренного смысла», «рефлективного мостика», «переопредмечивания» с помощью нахождения дополнительного смысла, до построения метасмыслов на базе исходного объекта, индивидуации.

В-третьих, исследование показало, что результатом интерпретации идейно-художественных традиций Н.В .Гоголя в творчестве М.А.Булгакова стало:

- освоение Булгаковым гоголевской жанровой системы (исторический и инфернальный романы, жанр записок, драматургия),

- близость на уровне эстетики (в частности особая смеховая культура, трагикомическое осмысление действительности, сочетание реализма и фантастики),

- пересоздание отдельных элементов поэтики (прием гротеска, техника комического, система образов, архетипы, мотив сновидения),

- использование интертекстуальных приемов: «римейк» (рассказ «Похождения Чичикова», фельетон «Заколдованное место», пьеса «Мертвые души»), «цитации» («Записки на манжетах», «Похождения Чичикова»), «аллюзии» («Дьяволиада», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита») и др.

В-четвертых, изучение природы драматургического мышления Гоголя и Булгакова позволило установить следующие характерные для обоих писателей особенности.

Первое, можно констатировать, что Гоголь и Булгаков пользовались общими принципами построения драматического действия:

1) использование внешнего действия, обусловленного внезапными случайными событиями;

2) параллельное развитие внутреннего действия, с субстанциональным конфликтом в основе. Но если у Гоголя наблюдается несистемное, эпизодическое введение элементов внутреннего действия, как проявление переходности художественного сознания от традиционных форм к новаторским, то у Булгакова данное явление становится закономерным свойством художественного стиля;

3) нарушение классического принципа единства действия введением двух сюжетных линий, что в плане содержания подтверждает один из диалектических принципов, а в плане выражения способствует развитию монтажной композиции.

Второе, анализ построения диалогического поля в пьесах Гоголя и Булгакова показал, что для данных писателей характерно использование следующих схожих приемов:

- употребление диалогов формы «Я - Я» (или по Ю.М.Лотману «уединенных» монологов) как средства автокоммуникации (Хлестаков, Городничий «Ревизор»; Ихарев «Игроки», Дымогацкий «Багровый остров», Хлудов «Бег» и др.);

- выделение «парасловесного диалога» с вариативной сочетаемостью вербальной и невербальной коммуникации («Ревизор», «Багровый остров», «Бег»);

- построение диалога по принципу «глухого телефона», при котором собеседники либо неверно воспринимают адресованное им сообщение, либо игнорируют его, таким образом, смысловое единство между обменивающимися репликами отсутствует, а коммуникативная связь между участвующими в диалоге лицами формальна («Женитьба», «Ревизор», «Зойкина квартира»);

- введение диалогического эха, как способа акцентуации смысловых доминант («Женитьба», «Дни Турбиных», «Багровый остров»);

- сочетание манипулятивного диалога и диалогики согласия (реальной или формальной) («Женитьба», «Ревизор», «Игроки», «Зойкина квартира», «Бег»).

Третье, наблюдения над художественными особенностями ремарок в драматургии Гоголя и Булгакова позволяют утверждать, что для драматических текстов изучаемых писателей характерны следующие функции ремарок:

1) служебные - указывают на:

- действующих лиц явления;

- адресата реплики;

- модуляцию голоса героя;

- действия героев или их интенции; данные ремарки предназначены в первую очередь для актеров и режиссеров в качестве комментария к сценической интерпретации драматургического текста.

2) конструктивные: ремарки-эпиграфы, финальные ремарки; ремарки, развивающие ключевые мотивы и образы посредством композиционных позиций. Их цель - утверждение смысловых уровней художественного мира произведения.

3) синкретичные. Сюда мы отнесли ремарки, составляющие паратекст пьес посредством использования «дополнительных» по отношению к жанровой природе драматургического текста художественных приемов:

- ремарки-символы,

- интроспективные ремарки (с опорой на психологизм),

- ремарки, характеризующие невербальную коммуникацию, избыточную для постановочного текста,

- ремарки-сновидения, устанавливающие связь между текстом драмы и воссоздаваемым ирреальным миром,

- комические ремарки,

- ремарки с элементами повествования, световые», «звуковые» ремарки, создающие дополнительный внетекстовой образ и т.д.

Четвертое, построение художественного мира в произведениях Гоголя и Булгакова характеризуется следующими общими чертами:

- в основе пространственно-временной организации драматических произведений данных писателей лежит прием контраста, что позволяет говорить о наличии бинарной оппозиции в бытийном мировосприятии персонажей, т.е. постоянное существование на грани двух полюсов: здесь - там, вчера - сегодня, сегодня - завтра, сон - явь, ум - безумие, историческое -личное, открытое - закрытое, верх - низ и т.д.;

- наличие значимых образов границы пространства «дверь» и «окно», вариативно наделенных коммуникативной, экзистенциальной или онтологической трактовкой;

- художественное пространство наполнено функционально значащими вещами, выполняющими многомерную смысловую и структурную нагрузки; соединение смыслового и художественного пространства в произведениях создает своеобразную философию пространства, в основе которого лежит дуалистическая идея синтеза внешнего бытия и душевного.

В-пятых, сравнительный анализ комедиографии исследуемых писателей позволил установить типологию комедийного мирообраза Гоголя и Булгакова, определить традиции драматургических приемов.

Из гоголевской комедийной традиции Булгаков использовал: прием драматургического абсурдизма, «миражную интригу», как способ организации драматического действия; принцип оформления начала и конца комедии; сочетание комического и трагического (порой фарсового) внутри одного произведения; принцип художественного обобщения («общая ситуация», «общее место», «общий страх», «общий кризис»); систему образов комедийных персонажей; прием «немая сцена».

Понимание интертекстуальности как синтеза традиционных и новых смысловых ориентиров «чужого» (слова, текста, мироощущения) позволяет Булгакову включить отдельные идеи (жанровые, поэтические, философские), воплощенные в творчестве Гоголя, в современный коммуникативный процесс, придавая им новые функции. Таким образом, в работе доказывается, что следование Гоголю играло роль творческого импульса для Булгакова, а также опоры на художественную память читателя, которая способна воспринимать произведения разных эпох в контексте Большого времени, что позволяет писателю «осовременить» прошлый художественный опыт, показать его место в современной духовно-эстетической жизни и выразить к нему свое авторское отношение следуя приемам «философского синтеза».

Проведенное исследование не является исчерпывающим по данной теме. Многие аспекты названной проблемы остались за рамками данной работы. Подход к традиции в творчестве Булгакова как к взаимодействию с художественными мирами классиков, на наш взгляд, намечает перспективы возможных будущих исследований на материале диалогических отношений произведений Булгакова с другими авторами. То же касается и гоголевской традиции в русской литературе XX и XXI веков. Работы в данном направлении не потеряют актуальности, поскольку сравнительное исследование художественных текстов, относящихся к разным писателям и разным историко-культурным периодам, проводимое в контексте большого диалога, позволяет раскрыть не только преемственность в области художественных форм, но и общефилософский смысл рецепции русской классической литературы, ее опосредованное развитие в произведениях последователей.

Список научной литературыВасильева, Марина Геннадьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Художественные тексты:

2. Антология сатиры и юмора России XX века. Михаил Булгаков. М, 2000. Т. 10.-736 с.

3. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В Ют. / Сост. В.Петелин. М., 2000. Т.7. Последние дни. - 766 с.

4. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В Ют. / Сост. В.Петелин. М., 2000. Т.8. Театральный роман. - 589 с.

5. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 10 т. / Сост. В.Петелин. М., 2000. Т.9. Мастер и Маргарита. - 608 с.

6. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 10 т. / Сост. В.Петелин. М., 2000. Т. 10. Письма. Дневники. - 640 с.

7. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 5 т. / Редкол.: Г.Гоц, А.Караганов, В.Лакшин и др. М., 1990. Т.1. Записки юного врача; Белая гвардия - 621 с.

8. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 5 т. / Редкол.: Г.Гоц, А.Караганов, В.Лакшин и др. М., 1990. Т.2. Дьяволиада. Роковые яйца. Собачье сердце. Рассказы и фельетоны. - 750 с.

9. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 5 т. / Редкол.: Г.Гоц, А.Караганов, В.Лакшин и др. М., 1990. Т.З. Пьесы. - 703 с.

10. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 5 т. / Редкол.: Г.Гоц, А.Караганов, В.Лакшин и др. М., 1990. Т.4. Пьесы. - 684 с.

11. Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений в 14 т. Л., 1937-1952. Т.4. Ревизор. - 552 с.

12. Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений в 14 т. Л., 1937-1952. Т.5. Женитьба. Драматические отрывки и отдельные сцены.

13. Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений в 14 т. Л., 1937-1952. Т.8. Статьи. -815 с.

14. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 8 т. М.,1984. Т.1. Вечера на хуторе близ Диканьки. - 382 с.

15. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 8 т. М.,1984. Т.2. Миргород. - 319 с.

16. Гоголь H.B. Собр. соч.: В 8 т. М.,1984. Т.З. Повести. - 335 с.

17. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 8 т. М.,1984. Т.5. Мертвые души: Поэма. Т. 1. - 319 с.

18. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 8 т. М.,1984. Т.6. Мертвые души: Поэма. Т. 2. - 319 с.

19. Литература по творчеству Н.В. Гоголя:

20. Анненский И.Ф. О формах фантастического у Гоголя; Проблема гоголевского юмора; Художественный идеализм Гоголя // yes@iib.ru

21. Астахов Н., Белевич Т. «Гоголь впервые сделал Бога главным действующим лицом комедии» // Пресс-служба Украинской Православной Церкви: http :/pravoslavye. org.ua

22. Барабаш Ю. Гоголь. Загадка "Прощальной повести". Выбранные места из переписки с друзьями. М.,1993.

23. Белый А. Мастерство Гоголя: исследование. М., JL, 1934. - 322 с.

24. Болкунова Н.С. Мотивы дома и дороги в художественной прозе Н.В .Гоголя: Автореф. дис. .к-та.филол.наук. Саратов, 1999. - 20 с.

25. Брюсов В .Я. Гипербола и фантастика у Гоголя // Русский язык: ИД «Первое сентября». №9. - 2002.

26. Вайскопф М. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. М., 1993. - 592 с.

27. Вересаев В. В. Гоголь в жизни: Систематический свод подлинников свидетельств современников / Подг. Текста и примеч. Э. JI. Безногова. М., 1990.

28. Вишневская И. JI. Гоголь и его комедии. М.,1976. - 256с.

29. Волкова Л.И. Мережковский. Понимание Гоголя // Studia culturae. Выпуск 1. -СПб., 2001.-С. 147-153.

30. Воропаев В.А. Над чем смеялся Гоголь (О духовном смысле комедии «Ревизор») // Христианство и русская литература. СПб.: Наука, 1999. - С. 213.

31. Воропаев В.А. Николай Гоголь. Опыт духовной биографии // Слово. Православный образовательный портал: http://www.portai-siovo.ru

32. Воропаев В. Пошлости Набокова // Литературная Россия .- №4. 25.01.2002.

33. Гиппиус В.В. Гоголь. Воспоминания, письма, дневники. -М.,1999. 464 с.

34. H.B. Гоголь и театр: Третьи Гоголевские чтения: Сб. докладов / Комитет по культуре города Москвы; Гор. Б-ка №2 им. Н.В. Гоголя; Под общ. ред. В.П.Викуловой. М., 2004. - 368 с.

35. Гоголь: Материалы и исследования / Под ред. Ю.В.Манна. М., 1995. - 256 с.

36. Горских H.A. Н.В .Гоголь и Ф.Сологуб: поэтика вещного мира // Автореф.дисс. .к.ф.н. Томск, 2002. - 22 с.

37. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.-Л., 1959.-С. 411.

38. Джексон Роберт. «Портрет» Гоголя: триединство безумия, натурализма и сверхъестественного // Гоголь: Материалы и исследования. М.,1995. - С. 62-68.

39. Емец Д. Житийные традиции в повести Гоголя "Шинель" // www.emetz.perepiet.ru

40. Ерофеев В. Розанов против Гоголя // В кн.: В лабиринте проклятых вопросов. М. 1990.

41. Золотусский И.П. Поэзия прозы: Статьи о Гоголе. М.,1987. - 240с.

42. Зунделович Я. Поэтика гротеска (к вопросу о характере гоголевского творчества) //Русская литератураXX в. Вып. 2. Екатеринбург, 1995. - С. 135-143.

43. Иваницкий А.И. Гоголь: морфология земли и власти. М., 2000. - 186 с.

44. Иванова Н.И. Н.В.Гоголь в восприятии и творческой интерпретации В.В.Набокова: Автореф. дис. .к-та.филол.наук. Псков, 1999. - 17 с.

45. Из переписки А.Белого: Письма к В.Э.Мейерхольду и З.Н.Райн // НЛО. -№51. -2001. -С. 136-141.

46. Канунова Ф.З. Некоторые особенности реализма Н.В .Гоголя (О соотношении реалистического и романтического начал в эстетике и творчестве писателя). Томск, 1962. - 134 с.

47. Карамзин. Пушкин. Гоголь. Аксаковы. Достоевский: Биогр. очерки / Сост., общ. ред. с послесл. Н.Ф.Болдырева. 2-е изд. - Челябинск, 1997. - 480 с.

48. Короленко В.Г. Трагедия великого юмориста // Собр. соч.: В 5 т. JL, 1990. Т. 3. - С. 586-642.

49. Кривонос В.Ш. Мотивы художественной прозы Гоголя. СПб., 1999. - 251 с.

50. Купреянова E.H. Гоголь-комедиограф // Русская литература. 1990. - №1. -С. 6-33.

51. Манн Ю. Комедия Гоголя «Ревизор». М. 1966. - 110 с.

52. Манн Ю.В. «Мертвые души» Гоголя как поэма (разрозненные штрихи к старой теме) // Феномен русской классики: Сб. статей. Томск, 2004. - С. 182-187.

53. Манн Ю. «Ревизор». Общая ситуация и «миражная интрига» // Поэтика Гоголя. -М.,1978.- 398 с.

54. Мацкин А. На темы Гоголя. Театральные очерки. М., 1984. - 212 с.

55. Мережковский Д.С. Гоголь и черт // В кн.: В тихом омуте. М., 1991. - С. 213-309.

56. Назиров Н.Г. Традиции Пушкина и Гоголя в русской прозе. Сравнительная история фабул: Дисс. в виде научного доклада на соиск. уч. степени д-ра филол. наук. Екатеринбург, 1995. - 46 с.

57. Нечипоренко Ю. Космогония Гоголя // E-mail: gsa@herzen.spb.ru

58. Переверзев В.Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования. М., 1982. - 510 с.

59. Петров A.B. Синтетизм жанровой природы «Мертвых душ» Н.В.Гоголя: Автореф. дис. .к-та филол. наук.-Томск, 1999. 19с.

60. Петров С. Русский исторический роман XIX в. // «Тарас Бульба» Н.В.Гоголя. М., 1964. - С. 217-278.

61. Попова И.М. «Чужое слово» в творчестве Е.И.Замятина (Н.В.Гоголь, М.Е.Салтыков-Щедрин, Ф.М.Достоевский): Автореф. дис. . к-та филол. наук. -М., 1997.-30 с.

62. Разумихин А. «Мёртвые души». Опыт современного прочтения // www.nemngri.edu.ru/muuo/inftech/resurs/gazeta/lit/l 4/1 .htm

63. Синявский А. Два поворота серебряного ключа в «Ревизоре» // Театр. -1990.- №10.-С. 126-145.

64. Сохряков Ю.И. Мир абсурда и загадочный Гоголь // В кн.: Художественные открытия русских писателей. М., 1990.-С. 148-163.

65. Степанов Н. Искусство Гоголя-драматурга. М., 1964. - С. 16.

66. Хомук Н.В. Отношения «Я Другой» как миромоделирующий фактор «Мертвых душ» Н.В. Гоголя // Феномен русской классики: Сб. статей. -Томск, 2004.-С. 188-198.

67. Хомук Н.В. Художественная проза Н.В.Гоголя в аспекте поэтики барокко: Автореф. дис. . к-та филол. наук -Томск, 2000. 19с.

68. Храпова В.В. Элементы стиля "плетение словес" в творчестве Н.В. Гоголя (на материале произведения "Выбранные места из переписки с друзьями") // Сибирский лингвистический семинар. Новосибирск. - 2002. - № 1.

69. Эпштейн М. Ирония стиля: демоническая в образе России у Гоголя // Новое лит. обозрение. 1996. - №19. - С. 129-147.

70. Янушкевич М.А. Типология героя в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»: Чичиков «человек случая» и «человек судьбы» // Феномен русской классики: Сб. статей. - Томск, 2004. - С. 1199-207.

71. Литература по творчеству М.А. Булгакова:

72. Акимов В.М. Свет художника или М. Булгаков против Дьяволиады. М., 1988.- 176 с.

73. Белозерская-Булгакова Л.Е. Воспоминания. М., 1990. - 224 с.

74. Бердяева О.С. Проза Михаила Булгакова. Текст и метатекст: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Великий Новгород, 2004. - 40 с.

75. Боборыкин В.Г. Михаил Булгаков. М., 1991. - 206 с.

76. М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени: Сб.ст. -М., 1988.

77. Булгакова Е. Дневник Елены Булгаковой. М., 1990. - 400 с.

78. Бэлза И.Ф. К вопросу о пушкинских традициях в отечественной литературе (на примере произведений М.А. Булгакова) // Контекст 1980: литературно-теоретические исследования. - М., 1981.-С. 191-243.

79. Вахитова Т.М. Письма М.Булгакова правительству как литературный факт // Творчество Михаила Булгакова: Исследования. Материалы. Библиография. Книга 3. СПб., 1995. - С. 5-24.

80. Воспоминания о Михаиле Булгакове / Сост. Е.С.Булгакова, С.А.Ляндрес. -М., 1988-525 с.

81. Гаврюшин Н.К. Нравственный идеал и литургическая символика в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита» // Творчество Михаила Булгакова: исследования, материалы, библиография. Книга 3. СПб., 1995. - С. 25-35.

82. Горелов A.A. Устно-повествовательное начало в прозе Михаила Булгакова// Творчество Михаила Булгакова. Книга 3. СПб., 1995. - С. 50-62.

83. Гудкова В. Время и театр Михаила Булгакова. М., 1988. - 127с.

84. Дашевская O.A. Мотив безумия в драматургии М.Булгакова и русская романтическая традиция // Проблемы метода и жанра: Сб. статей. Выпуск 19. Томск, 1997. - С. 220-230.

85. Дронова Т.И. «Успех вовремя приведенной цитаты» (размышления о романе М.А.Булгакова «Белая гвардия») // Литературоведение и журналистика: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2000. - С. 297-304.

86. Земская Е.А. Из семейного архива. М., 2000.

87. Казаркин А.П. Типы авторства в романе «Мастер и Маргарита» // Творчество Михаила Булгакова / Под ред. Ю.А.Бабичевой: Сб.ст. Томск, 1991. - С.11-27.

88. Киселев Н. Комедии М.Булгакова «Зойкина квартира» и «Багровый остров» // Проблемы метода и жанра. Тр. томского гос. ун-та. Т.252. Томск, 1974. -Вып.2. - С.73-78.

89. Козлов H.A. О себе и о других с иронией («Записки на манжетах» М.Булгакова) // Литературные традиции в поэтике Михаила Булгакова: Межвуз. сб.науч.трудов. Куйбышев, 1990. - С.129-137.

90. Комаров С.А. Природа комизма в пьесе М.Булгакова «Зойкина квартира» // Проблемы литературных жанров: (Материалы VII-й научн. Межвуз. конференции). Томск, 1992. - С.132-133.

91. Лакшин В.Я. Булгакиада. М., 1987. - 48 с.

92. Лакшин В. Мир Михаила Булгакова. М., 2000.

93. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // В кн.: Пути журнальные. М., 1990. - С. 214-264.

94. Лесскис Г.А. Триптих М.А. Булгакова о русской революции: "Белая гвардия"; "Записки покойника"; "Мастер и Маргарита": Комментарии. М., 1999.-432 с.

95. Литературные традиции в поэтике М.Булгакова / Отв. ред. В.И.Немцев. -Куйбышев, 1990.- 161 с.

96. Лосев В. Фантастический роман о дьяволе // Булгаков М.А. Великий канцлер. Князь тьмы. М., 2000. - С. 5-20.

97. Лосев В. Художественная автобиография Михаила Булгакова. М., 1998.

98. Менглинова Л.Б. Гротеск в романе «Мастер и Маргарита» // Творчество Михаила Булгакова / Под ред. Ю.А.Бабичевой: Сб.ст. Томск, 1991. - С. 49-78.

99. Менглинова Л.Б. Творчество М.А.Булгакова в советской критике (к постановке проблемы) // Художественное творчество и литературный процесс: Сб. статей. Вып. III. Томск, 1982. - С. 14-27.

100. Неводов Ю.Б. «Зойкина квартира» М.Булгакова: (К вопросу о жанровой природе пьесы) // Проблемы развития советской литературы. Саратов, 1988.-С. 97-107.

101. Неводов Ю.Б. Формирование трагедии в драматургическом творчестве Михаила Булгакова // Творчество Михаила Булгакова. Томск, 1991. - С. 92-102.

102. Новиков В. В. Михаил Булгаков художник. - М., 1996. - 357 с.

103. Петров В.Б. Жанрово-стилевое своеобразие пьесы «Зойкина квартира»: (К вопросу становления советской сатирической комедии) // Художественный опыт советской литературы: стилевые и жанровые процессы. Свердловск, 1990. - С. 28-39.

104. Петров В.Г. Комическое и трагическое в драматургии М.А.Булгакова: Автореф. дис. . к-та филол. наук.-М., 1983. 16 с.

105. Подколзин Б. Михаил Булгаков: прорыв сквозь смуту // Нева. 1984. -№7. - С. 197-203.

106. Ребель Г.М. Романы М.А.Булгакова «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита» в свете проблемы автора: Автореф. дис. . к-та филол. наук. -Екатеринбург, 1995.

107. Сидоров Е. М.А. Булгаков // Булгаков М.А. Избранное. М.,1988. - С. 3-16.

108. Смелянский А. Михаил Булгаков в Художественном театре. М., 1986. - 383 с.

109. Соколов Б. Три жизни Михаила Булгакова. М., 1999. - 432 с.

110. Тамарченко А. Драматургическое новаторство Михаила Булгакова // Русская литература. 1990. - №1. - С. 46-68.

111. Творчество Михаила Булгакова: Исследования, материалы, библиография. СПб., 1995. - 366 с.

112. Филатова А.И. «Багровый остров» М.Булгакова: от памфлета к комедии-гротеску // Творчество Михаила Булгакова: Исследования. Материалы. Библиография. Книга 3. СПб., 1995. - С. 35-50.

113. Химич В.В. «Зеркальность» как принцип отражения и пересоздания реальности в творчестве М.Булгакова // Русская литература XX в. Вып. 2. -Екатеринбург, 1995.-С. 53-68.

114. Химич В. Знаки авторского сомнения в повести М.Булгакова «Роковые яйца» // XX век: Литература. Стиль / Отв. ред. Л.П.Быков. Екатеринбург, 1999.-Вып. IV.-С. 59-67.

115. Хохлова A.B. Карнавализация как жанрообразующий принцип в пьесах М.А.Булгакова «Адам и Ева», «Блаженство», «Иван Васильевич»: Автореф. дис. . к-та филол. наук. Владивосток, 2002. - 23 с.

116. Черкашина М. Михаил Афанасьевич Булгаков: параллели судеб. М., 2000.

117. Чудакова М. О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М.,1988, - 492 с.

118. Яблоков Е.А. Текст и подтекст в рассказах М. Булгакова («Записки юного врача»). Тверь, 2002. - 103 с.

119. Яновская Л. Елена Булгакова, ее дневники, ее воспоминания // Дневник Елены Булгаковой. М., 1990. - С. 5-31.

120. Литература по проблеме «Гоголь и Булгаков»:

121. Альми И.Л. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» и традиции русской классики // О поэзии и прозе. СПб., 2002. - С. 410-430.

122. Белобровцева И., Кульюс С. История с великими писателями: Пушкин -Гоголь Булгаков // Пушкинские чтения в Тарту 2 . - Тарту, 2000. - С. 257-266.

123. Бемиг М. Предки Полиграфа Полиграфовича Шарикова: к вопросу о литературных связях М.А. Булгакова (Гоголь, Гофман, Сервантес) / Перевод О.Б. Лебедевой // Феномен русской классики: Сб. статей. Томск, 2004. - С. 313-329.

124. Бахтин Б. Булгаков и Гоголь: Материалы к теме // М.Булгаков-драматург и художественная культура его времени. Сб. ст. / Сост. А.Нинов. М., 1988.—496 с.

125. Галинская Л.Я. Загадки известных книг. М., 1986. - 70 с.

126. Гуткина Н.Д. Роман М.А.Булгакова «Белая гвардия» и русская литературная традиция: Автореф. дис. . к-та филол. наук. Нижний Новгород, 1998.- 19 с.

127. Долматова O.A. Драматургия М.А.Булгакова: формы взаимодействия с русской литературной традицией: Автореф. дис. . к-та филол. наук. — М., 2001.-18 с.

128. Егоров Б.Ф. Булгаков и Гоголь // Проблемы театрального наследия М.А.Булгакова: Сб. науч. тр. Л., 1987. - 148 с.

129. Егоров Б.Ф. М.А. Булгаков переводчик Гоголя // В кн.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 1976 год. - Л., 1978. - С. 57-84.

130. Ермилов В. Читая сценарий (О киносценарии "Мертвые души") // Советское кино. М. 1935 . - №5. - С. 53-56

131. Золотусский И. Булгаков и Гоголь // Михаил Булгаков: жизнь, судьба, творчество // Досье «ЛГ» (Приложение к «Литературной газете», целевое издание). М., 1991. - №5. - 32 с.

132. Кондакова Ю.В. Гоголь и Булгаков: поэтика и онтология имени: Автореф. дис. . к-та филол. наук. Екатеринбург, 2001. - 28 с.

133. Рудницкий К.Я. "Мертвые души" МХАТ. Театральные страницы. М., 1979.-248 с.

134. Фролова Т.С. Повести М.А.Булгакова («Дьяволиада», «Роковые яйца») и гоголевская литературная традиция // Художественное творчество и литературный процесс: сб. статей. Вып. III. Томск, 1982. - С. 28-40.

135. Чеботарева В. О гоголевских традициях в прозе М.Булгакова // Русская литература. Л., 1984. - №1. - С.166-176.

136. Черкашина М. Параллели судеб: Одна Голгофа на двоих // http://www.rg.ru/bulgakov/. 2003.

137. Чудакова М. О. Гоголь и Булгаков // Гоголь: история и современность: (К 175-летию со дня рождения). М., 1985. - С. 360-388.

138. Янушкевич A.C. «Записки сумасшедшего» Н.В.Гоголя в контексте русской литературы 1920-1930-х гг. // Поэтика русской литературы: к 70-летию проф. Ю.В.Манна: Сб.ст.-М., 2001.-С. 193-211.

139. Янушкевич A.C. Повесть Н.В.Гоголя «Нос» в контексте русской культуры 1920-1930-х гг. // Литературоведение и журналистика: Межвуз.сб.науч.тр. Саратов, 2000. - С. 66-79.

140. Янушкевич A.C. Традиция жанрового стиля Н.В.Гоголя в русской прозе 1920-1930-х гг. // XX век: Литература. Стиль / Отв. Ред. Л.П.Быков. -Екатеринбург, 1999. Вып. IV. - С. 34-48.

141. Материалы по философским, теоретическим и историко-литературнымпроблемам:

142. Аверинцев С.С. Бахтин, смех христианская культура // М.М. Бахтин, как философ. М., 1992. - 251 с.

143. Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. М., 1861. Т.1.

144. Александров В. Другость: герменевтические указатели и границы интерпретации // Вопросы литературы. 2002. - №6.

145. Альми И.Л. О поэзии и прозе. СПб., 2002. - 528с.

146. Арнаудов М. Психология литературного творчества. М., 1970.

147. Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства. М., 1994. - 295 с.

148. Бабичева Ю.В. Эволюция жанров русской драмы Х1Х-нач.ХХ вв.: Учебное пособие к спецкурсу. Вологда, 1982. - 128 с.

149. Бахтин М.М. Проблема автора // Вопросы философии. 1977. - №7. - С. 148-160.

150. Бахтин М.М. Проблема поэтики Достоевского. М., 1972.- 470 с.

151. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1979. - 550 с.

152. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. M., 1979.

153. Белинский В.Г. Поли. собр. соч. -М., 1953. Т.З. С. 453-455.

154. Белянин В.П. Основы психолингвистической диагностики (Модели мира-в литературе). М.: Тривола, 2000. - 314 с.

155. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. 222 с.

156. Бердяев H.A. И мир объектов (опыт философии одиночества и общения) // Хрестоматия по философии / Под ред. А.А.Радугина. М., 1998. - 432 с.

157. Бердяев H.A. Мир творчества. «Смысл творчества» и переживание творческого экстаза // Самопознание. М., 1991. - С. 207-224.

158. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы: Пер. с англ. М., 1988. - 400 с.

159. Богин Г.И. Методологическое пособие по интерпретации художественного текста (для занимающихся иностранной филологией) // www. auditorium.ru

160. Борев Ю.Б. Комическое. M., 1970. - 270 с.

161. Будылин И. «Комедия о настоящей беде Московскому государству.» // Русская мысль. 1996. - №4129 (Специальное приложение «Ко дню рождения А.С.Пушкина»). - 3 июня. - С. 1.

162. Вайман С.Т. Драматический диалог. М., 2003 .-208 с.

163. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. M., 1989. - 406 с.

164. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.-С. 47.

165. Владимиров C.B. Действие в драме. Л., 1972. - 160 с.

166. Воробьева Т.Л. Комедия 1920-х годов в рецептивном аспекте: Автореф. дис. . к-та филол. наук. Томск, 1998 - 28 с.

167. Выготский Л.С. К вопросу о психологии творчества актера // Хрестоматия по психологии художественного творчества. Изд. 2-е. М., 1998.-200 с.

168. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1991. - 320 с.

169. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988.

170. Гегель. Сочинения. М., 1958. - Т. 14.

171. Гегель. Эстетика. В 4 т. М., 1971. - Т.З. - 621 с.

172. Грачева Л.В. «Воспитание» чувств // Психология художественного творчества / Сост. К.В.Сельченок. М., 1999. - С. 614-625.

173. Данилевич И.В. Поэтика финала в русской драматургии 1820-1830-х годов: Автореф. дис. . к-та филол. наук. СПб., 2001.

174. Джохадзе Д.В. К теории античного диалога // Философия и общество -1997.-№3.-200 с.

175. Драма и драматургический принцип в прозе: Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1991.- 126 с.

176. Дружинин В.Н. Психология общих способностей. СПб., 2000. - 368 с.

177. Ершова А.П., Букатов В.М. Режиссура урока, общения и поведения учителя: Пособие для учителя 2-е изд. - М., 1998. - 232 с.

178. Жирмунский В.М. Из истории западно-европейских литератур / Под ред. М.П.Алексеева. Л., 1981. - 303 с.

179. Замятин Е.И. Психология творчества // Сб. Художественное творчество и психология. -М., 1991 -С. 158-162.

180. Зима Д., Зима Н. Тайна имени. Диагностика кармы имени. М., 2003. - 640с.

181. Из записок-конспекта Л.С.Выготского к лекциям по психологии детей дошкольного возраста // Эльконин Д.Б. Психология игры. М., 1978. - С. 291.

182. Ищук-Фадеева Н.И. Типология драмы в историческом развитии. — Тверь, 1993.-62 с.

183. Киселев H.H. Художественное восприятие и жанровое движение драматургии // Художественное творчество и литературный процесс: Сб. статей. Вып. III. Томск, 1982. - С. 3-13.

184. Козинцев А.Г. Об истоках антиповедения, смеха и юмора // Смех: истоки и функции. СПб., 2002. - С. 5-42.

185. Козинцев А.Г. Смех и антиповедение в России. Национальная специфика и общечеловеческие закономерности // Смех: истоки и функции. СПб., 2002.-С. 147-173.

186. Козырева А.Ю. Лекции по педагогике и психологии творчества. Пенза, 1994.-344 с.

187. Комаров С.А. В.В. Маяковский и проблемы комедии: Учебное пособие. -Тюмень, 1996.-100 с.

188. Комаров С.А. А.Чехов В.Маяковский: комедиограф в диалоге с русской культурой конца XIX - первой трети ХХв. - Тюмень, 2002. - 248 с.

189. Кочетков В.В. Психология межкультурных различий. М., 2002. - 416 с.

190. Лебедева О.Б. Русская высокая комедия XVIII века: Генезис и поэтика жанра. Томск, 1996. - 356 с.

191. Лук А.Н. Эмоции и личность. М., 1982. - 176 с.

192. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. M., 1996.

193. Махлин В.Л. К проблеме двойника (Прозаика и поэтика) // Философия М.М. Бахтина и этика современного мира. Саранск, 1992. - 112 с.

194. Менглинова Л.Б. Гротеск в русской советской литературе: Автореф. дис. . к-та филол. наук.- Томск, 1982 219 с.

195. Мильдон В.И. Вершины русской драмы. М.: Изд-во МГУ, 2002. - 256 с.

196. Мифология. БЭС / Гл. ред. Е.М.Мелетинский. 4-е изд. - М., 1998.

197. Немирович-Данченко В.И. Статьи. Речи. Беседы. Театральное наследие. -М., 1952.-Т.1.

198. Нефагина Г.Л. Русская проза второй половины 80х-нач.90х гг. ХХв. -Минск, 1998.-288 с.

199. Ницше Фридрих. Сочинения в 2-х томах / Перевод Г. А. Рачинского. -М., 1990.-Т. 1.-831 с.

200. Основин В.В. Особенности психологической драмы (в связи с проблемой жанровой классификации) // Метод и мастерство: Сб. статей. Вып. I. -Вологда, 1970. С. 237-248.

201. Пономарев Я.А. Психология творчества. М., 1976. - 302 с.

202. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. M., 1999. - 285 с.

203. Психология художественного творчества / Сост. К.В.Сельченок. -Минск, 1999.-752 с.

204. Ремизов A.M. Избранное: Повести, Литературные силуэты. Воспоминания/Сост. В.А.Чалмаева. -М., 1992.-415 с.

205. Рождественская Н. Психология сценической деятельности // Психология художественного творчества / Сост. К.В.Сельченок. М., 1999. - С. 653-673.

206. Рунин Б.М. О психологии импровизации // Психология художественного творчества / Сост. К.В.Сельченок. М., 1999. - С. 626-641.

207. Савельева В.В. Художественная антропология. Алматы, 1999. - 281 с.

208. Самохвалова В.И. Сознание, как диалогическое мышление // М.М. Бахтин как философ. М., 1992. - 256 с.

209. Симонов П.В., Ершов П.М. Воссоздание индивидуальности в процессе перевоплощения актера // Психология художественного творчества / Сост. К.В.Сельченок. М., 1999. - С. 594-613.

210. Трубецкова Е.Г. Роман о художнике в контексте искусства начала XX века // Литературоведение и журналистика: Межвуз.сб.науч.тр. Саратов, 2000.-С. 128-136.

211. Уколова Л.Е. Специфика драмы: Системный аспект анализа. -Днепропетровск, 1991. 172 с.

212. Ухтомский A.A. Письма // Новый мир. 1973. - С.25-30.

213. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. М.: «Прогресс», 1967.

214. Фейербах Л. Вопрос о бессмертии с точки зрения антропологии // Избранные философские произведения. Т.1. М., 1955. - 674 с.

215. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. СПб., 1998. - 320 с.

216. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра / Подгот. текста Н.В.Брагинской.-М., 1997.- 448 с.

217. Фуксон Л.Ю. Комическое литературное произведение: Учебное пособие. Кемерово, 1993. - 96 с.

218. Хализев В.Е. Драма как род литературы (поэтика, генезис, функционирование). М., 1986. - 260 с.

219. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2000. - 398 с.

220. Чудакова М. Спазматическая литература // XX век: Литература. Стиль / Отв. ред. Л.П.Быков. Екатеринбург, 1999. - Вып. IV. - С. 48-50.

221. Шкловский В.Б. Заметки о прозе русских классиков. М., 1955. - 459 с.

222. Штейн А.Л. Философия комедии // Контекст 1980: литературно-теоретические исследования. - М., 1981. - С. 244-268.

223. Эйзенштейн С. Избранные произведения: В 6 т. М., 1964. - Т. 2. - С. 38.

224. Эпштейн М. Знак пробела: о будущем гуманитарных наук. М., 2004. - 864 с.

225. С.А.Гончаров Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте: Монография. — СПб.: Изд-во РГПУ им.А.И.Герцена, 1997. — 340 с.

226. Егоров Б.Ф. Структурализм; Русская поэзия; Воспоминания. Томск, 2001.-512 с.

227. Канунова Ф.З., Айзикова И.А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820-1840-е годы). Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001 304 с.

228. Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни 1809-1845. М., 2004.

229. Павлова O.A. Н.В .Гоголь и М.А.Булгаков (Проблема жанрового мышления): Автореф. дис. . к-та филол. наук. Волгоград, 1998.

230. Прозоров В. В. Смысл заглавия поэмы Н.В .Гоголя "Мёртвые души" // Филологические науки. -1987. № 1. - С. 23-28.

231. Прозоров В. В. "Ревизор" Гоголя, комедия в пяти действиях. Саратов, 1996. - 80 с.