автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Гоголь и Булгаков: поэтика и онтология имени

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кондакова, Юлия Васильевна

Введение.

Глава 1. Ономастиконы Гоголя и Булгакова: принципы имятворчества.

1Л. «Говорящие» имена и фамилии.

1.2. Ономастические гибриды.

1.3. Имена-химеры.

1.4. Ономастические двойники и «двойные» имена.

1.5. Ономастические хамелеоны.

1.6. Имена-«отщепенцы».

1.7. Имена-ан дрогины.

1.8. «Чужие» имена.

Глава 2. Имя в системе культуры и в смысловом пространстве художественного произведения.

2.1. Инфернонимы.

2.2. Мифонимы и сакронимы.

2.3. Имя-символ.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Кондакова, Юлия Васильевна

Границы прочтения русской классики необъятны. В литературе XX века активное освоение переживает художественное наследие Н.В. Гоголя, о чём свидетельствует творческий диалог с гоголевской традицией в произведениях М.А. Булгакова. Параллель Гоголь - Булгаков занимает достойное место в посвященных мастерству Булгакова как наследника традиций литературы XIX века1 исследованиях Б. Бахтина, В. Кривоноса, М. Чудаковой, В. Чеботарёвой и др. Известно, что личность и творчество Гоголя всегда вызывали чувство восхищения у Булгакова . Отметим ту важную черту булгаковского творчества, которую уловила Мариэтта Чудакова, называя Булгакова «Новым Гоголем» (Чудакова 1985, 372). «Параллельная работа над произведениями Гоголя и над собственным, приобретавшим для автора всё более важное значение замыслом, дала знаменательные результаты» (Там же, 370). Между художественными мирами этих писателей существует ряд связей, причём, как отмечает Б. Гаспаров, одни из них чаще подтверждаются и являются «очевидными», другие, единичные, имеют «изолированный» характер. Важнейшим элементом в системе художественно-изобразительных средств, во многом определяющим смысловую и эстетическую целостность произведения, являются имена. Рассмотрим работы, посвященные различным аспектам исследования произведений Гоголя и Булгакова, особо выделяя проблему изучения имени в творчестве этих художников.

Как доказывает М. Чудакова, в «Театральном романе» Булгакова реализуются повествовательные и сюжетные приёмы Гоголя. Действительно, спор Гавриила Степановича с Максудовым по поводу авторского гонорара за пьесу последнего разительно напоминает сцену торга Чичикова с Собакевичем, а галерея портретов в фойе театра, куда Максудов приносит свою пьесу, восходит к портретной галерее в гостиной Собакевича. Другой персонаж «Театрального романа», Агапёнов старается навязать Максудову общество своего деверя «с точно теми же ухватками, что Ноздрёв Чичикову - лошадей ("Вы из него в одну ночь можете настричь десяток рассказов и каждый выгодно продадите". - "Ты их продашь, тебе на первой же ярмарке дадут на них втрое больше"), и Максудов отказывается с тою же (правда, неожиданной для него самого) твёрдостью, что и Чичиков, противостоя "ноздрёвскому" напору» (Там же, 380-381).

Заметим, что кроме указанных М. Чудаковой перекличек «Театрального романа» с «Мертвыми душами» в булгаковском романе заданы также неявные цитаты из других гоголевских произведений, что фиксирует Г.А. Лесскис в своей работе «Триптих М. Булгакова о русской революции». Например, управляющий материальным фондом театра Гавриил Степанович, известный своей скупостью, охарактеризован Максудову театральным буфетчиком как «чудеснейший человек», который «мухи не обидит» (4,442) \ Таким же образом Гоголь, как известно, представлял читателю «прекрасного человека» (2, 356)2, прижимистого Ивана Ивановича в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Другой персонаж «Театрального романа», один из двух директоров театра Аристарх Платонович3 сочетает в себе маниловскую склонность со всеми соглашаться и хле-стаковскую страсть выдавать желаемое за действительное: его приёмная увешана акварелями, изображающими Аристарха Платоновича с И. Тургеневым, А. Островским, А. Писемским, Д. Григоровичем, Н. Лесковым, Л. Толстым, и, наконец, с Гоголем. Многие герои «Театрального романа» даже используют в своей речи прямые цитаты

1 Булгаков М.А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1990. Т. 4. С. 442. Здесь и далее произведения Булгакова цитируются по этому изданию в тексте, с указанием в скобках соответствующих тома и страницы.

2 Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 9 т. М, 1994. 1.2. С. 356. Здесь и далее произведения

Гоголя цитируются по этому изданию в тексте, с указанием в скобках соответствующих тома и страницы. из произведений Гоголя. Например, Ипполит Павлович высказывается о романе Максудова, цитируя при этом не его произведение, а «Страшную месть» Гоголя: «В особенности впечатляет это описание рощи. сребристых тополей листы. вы помните?» (4, 501-502). Беседа Бомбардова с Максудовым о необходимости женитьбы последнего напоминает разговоры о браке в гоголевской «Женитьбе».

Все указанные Г.А. Лесскисом связи поэтики Гоголя и Булгакова имеют изолированный характер. Подобные единичные переклички гоголевского и булгаковского творчества фиксирует в своей работе «Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова "Мастер и Маргарита"» Б. Гаспаров. Он отмечает связи этого булгаковского романа с некоторыми произведениями Гоголя: с «Майской ночью» (мотив хоровода русалок), с «Ночью перед рождеством» (мотив полёта на метле), с «Вием» (мотив избавления от нечистой силы благодаря петушиному крику), с «Носом» (мотив отрезанной головы Берлиоза - у Булгакова, отрезанного носа Ковалёва - у Гоголя).

Кроме единичных перекличек с указанными гоголевскими сочинениями Б. Гаспаров исследует множественные параллели «Мастера и Маргариты» с «Мёртвыми душами». По его мнению, произведение Гоголя характеризуется наличием мотивов тайного договора и охоты за душами, причём эти мотивы обращают на себя внимание именно при сопоставлении с булгаковским романом, в котором обнаруживается «пародийно-фаустианская интонация» (Гаспаров 1989, 90). Тем более показательно, что сон Маргариты во многом напоминает гоголевский пейзаж (см. XI гл. «Мёртвых душ»), а в амбивалентном финале «Мастера и Маргариты» (когда после встречи Николая Ивановича и Ивана Николаевича, во сне последнего возникает видение лунной дороги, по которой уходят в небытие Мастер и Маргарита), присутствует отсылка к концовке первого тома «Мёртвых душ», заканчивающегося притчей о Кифе Мокиевиче и 5

Мокии Кифовиче и картиной дороги с уносящейся по ней в неизвестность тройкой Чичикова.

Гоголевские реминисценции ценностно значимы для всего булга-ковского творчества. Восхищаясь манерой письма Гоголя, детально изучая его творчество и в то же время не теряя собственную оригинальность, без которой писатель превращается в подражателя, Булгаков создаёт свой язык, свою поэтическую систему, которая напоминает нам гоголевскую. Явный результат скрупулёзной работы над произведениями Гоголя представляют собой, к примеру, «Похождения Чичикова». В этом рассказе, где «энергетический резонанс, возникающий между Булгаковым и Гоголем, становится той питательной средой, на которой развёртывается ювелирное художественное письмо автора» (Химич 2000, 150), выступают знакомые персонажи «Мёртвых душ», которые по воле автора оказываются в послереволюционной России. Не скрывая своих имён, гоголевские персонажи обманывают и обкрадывают, участвуют в разного рода аферах, не замечая уродств нового быта. Совершенно не изменившись, только став ещё хитрее, грубее, изворотливее, герои Гоголя продолжают творить свои тёмные дела4. Как отмечает Е. Кухта, гоголевская фантасмагория «Похождений Чичикова» развивается в гудковских фельетонах, где поступки и изречения некоторых героев выдают в них пародийных двойников персонажей Гоголя5.

Параллели с гоголевским творчеством имеют место и в романе «Белая гвардия», произведении, которое в целом ориентировано, скорее, на толстовскую традицию6. В статье «Гоголевские реминисценции в романе М. Булгакова "Белая гвардия"» Н. Г. Гончарова рассматривает образ Шполянского через призму «Сорочинской ярмарки» Гоголя. Облик гоголевского цыгана напоминает внешность Шполянского, сочинение которого «Интуитивное у Гоголя» «даёт читателю подсказку, скрытую отсылку на исходную точку образа» (Гончарова 1998, 19). 6

Однако, Н.Г. Гончарова анализирует инфернальные характеристики образа Шполянского, но не собственно гоголевские реминисценции в тексте «Белой гвардии». Гораздо продуктивнее выводы Г.А. Лесскиса, который, изучая особенности организации повествования в «Белой гвардии», находит, что «вмешательство автора в своё собственное сюжетное повествование (кажется, неслыханное со времён Гоголя) придаёт повествованию. выразительную лирическую окраску, объединяет автора и его страдающих героев (иной, более сложной эта функция будет в "Мастере и Маргарите"» (Лесскис 1999, 98), где присутствие посредника между читателем и писателем, рассказчика, который ведёт беспрестанную игру приёмами чужого мышления, порождает у эффект многомерности произведения .

Предметом исследования В. Ш. Кривоноса, сближающего имена Гоголя и Булгакова, становится «заколдованное место», понимаемое как некое иллюзорное пространство. Сравнивая гоголевские и булгаковские произведения, учёный отмечает характерные для обоих писателей особенности пространства: «мнимость, призрачность, фантасмагоричность» (Кривонос 1994, 44). По мнению В.Ш. Кривоноса, Булгаков ориентировался в своём творчестве на «Петербургские повести», где «заколдованным местом» «оказывается не какой-нибудь локус, а петербургское пространство как таковое» (Там же). У Булгакова статус «заколдованного места» приобретает московское пространство, потому что в XX веке столица переместилась из Петербурга в Москву. В этом пространстве возможны всякие превращения: например, «рождение внеприродным образом Носа у Гоголя и Шарикова у Булгакова» (Там же). Инфернальные характеристики «заколдованного места» поддерживаются возникновением старика-ростовщика из портрета, - у Гоголя, появлением Воланда и его свиты из зеркала в квартире Лиходеева -у Булгакова. Но следует уточнить, что в «Мастере и Маргарите» 7 происходит контаминация двух типов «заколдованного места»: в этом произведении «пространством, закодированным "гоголевским" способом» (Там же, 45), оказывается и локальное пространство «нехорошей квартиры», и московское пространство как таковое.

В плане сближения Гоголя и Булгакова назовём статью Б. Ф. Егорова посвященную теме «борьбы со злом» в творчестве указанных писателей. Правда, эта статья имеет несколько тезисный характер, так как поставленная проблема слишком глобальна для небольшого научно-критического очерка. Категория зла в понимании исследователя часто суживается до зла социального, т. е. «хищничества» или «общественно-политической мимикрии» (Егоров 1978, 92), а более или менее подробный анализ вариантов борьбы со злом представлен только для булгаковского творчества. Способы одоления зла Б.Ф. Егоров подразделяет на две большие группы, активные и пассивные, причём последние прослеживаются только у Гоголя (имеется в виду попытка уравновесить тёмные стихии 1-го тома «Мёртвых душ» положительными образами 2-го тома и возможностью нравственного возрождения Чичикова и некоторых других персонажей 1-го тома, например, Плюшкина). Для Булгакова более характерна борьба со злом при участии силы, причём эта борьба представлена в двух вариантах: 1) «рыцарская» борьба, которая часто оказывается неравной (тип дон-кихотской борьбы прослеживается в таких произведениях Булгакова, как «Белая гвардия» и «Бег») и 2) «злая» борьба по типу «цель оправдывает средства». Такие жестокие способы наказания разного рода мошенников и бездельников присутствуют в «Похождениях Чичикова». У Гоголя же тема «активной» борьбы со злом пунктирно представлена в «Страшной мести», в которой возмездие вершит «всадник-рыцарь» с санкции самого Господа Бога.

Исследованию гоголевских реминисценций в творчестве Булгакова посвящена работа JI. Милн «Гоголь и Михаил Булгаков»8 в ко8 торой доказывается, что гоголевский голос постоянно резонирует в подтексте произведений Булгакова, начиная с «Дьяволиады». Уже в этом произведении Булгаков модернизирует и пародирует фольклорные мотивы, свойственные раннему Гоголю: например, тропак, который пляшут ведьмы в «Пропавшей грамоте», трансформируется в «Дьяволиаде» в сцену работы машинисток. Как показывает исследователь, гоголевские реминисценции открыто звучат и в «Собачьем сердце», и в «Зойкиной квартире», и в «Роковых яйцах». На этом этапе творчества Булгаков осваивает столь характерные для его предшественника лирические отступления, наследуя особое чувство ритма, тяготение к гиперболе и гротеску. Важная черта гоголевского творчества, получившая отражение в «Собачьем сердце», - это особый подход к именам и фамилиям персонажей. Например, приём парности (удвоения) был использован при создании имён Пифагора Пифагоро-вича (гоголевская «Коляска») и Полиграфа Полиграфовича (булгаков-ское «Собачье сердце»). Имена Берлиоза, Римского, Стравинского у Булгакова выполняют ту же функцию, что имена Шиллера и Гофмана в «Невском проспекте», а именно - усиливают комизм ситуации и вместе с тем подчёркивают глубину её пошлости. Как отмечает Л. Милн, гоголевское влияние на Булгакова не исчерпывается формальным заимствованием. Не случайно внешность Мастера и некоторые обстоятельства его жизни (сожжение рукописи) напоминают нам о Гоголе.

Булгаковский образ «вечного города» также навеян гоголевскими мечтами. Как полагает Л. Милн, для Гоголя «вечным городом» был Рим, а для Булгакова - Киев. Москва же в «Мастере и Маргарите» -это город вечных иллюзий и вечной пошлости, который наделяется чертами губернского города NN из «Мёртвых душ». Гоголевская тоска о Риме проявилась в образах Ершелаима и «последнего приюта», который обретает Мастер в конце своего пути. Л. Милн обращает вни9 мание на то, что в булгаковском творчестве синтезируются две традиции — пушкинская и гоголевская, причём нельзя говорить о доминировании одной из них. Однако, если Пушкину Булгаков присваивает почётное звание «командора нашего ордена писателей», то Гоголя любовно именует «учителем».

Исследованию гоголевской традиции в прозе Булгакова посвящена работа В.А. Чеботарёвой. В ней указывается, что «первое и последнее произведения Булгакова отмечены прямым обращением к личности и творениям Гоголя» (Чеботарёва 1984, 168). «Записки на манжетах» и «Мастер и Маргарита» содержат отсылки к «Носу». Присутствие Гоголя ощутимо и в стилистике «Белой гвардии», для которой характерно ироническое обыгрывание стиля «Вечеров на хуторе близ Ди-каньки»: особое значение придаётся повторам, восклицаниям, гиперболам, часто используется приём метонимического замещения героя названием одежды9. В «Театральном романе» появляются лирические отступления, напоминающие гоголевские. Этот роман, изображающий театральный и литературный миры, имеет глубинную творческую связь с гоголевским «Театральным разъездом», посвящённым сходной теме.

В диссертационном исследовании О.А. Павловой «Н.В. Гоголь и М.А. Булгаков: проблема жанрового мышления» осуществлена попытка системного осмысления влияния гоголевских традиций на становление художественного мира Булгакова. Особенный интерес представляет рассмотрение так называемой «биографии-мифа» Булгакова, к элементам которой относятся «цитирование гоголевской "Авторской исповеди" в письме к правительству СССР от 30 мая 1931 года, многочисленные упоминания имени "великого учителя" в письмах; использование имён гоголевских персонажей в реальной жизни (курсив наш. - Ю.К.); предельно обострённый интерес к критике, характерный для обоих писателей» (Павлова 1998, 2). Однако ограю ничение материала сопоставительного анализа («Петербургские повести» и «Ревизор» Гоголя, сатирические повести и «Зойкина квартира» Булгакова) не позволяет О.А. Павловой представить «биографию-миф» в полном объёме.

Богатый материал текстологических параллелей гоголевского и булгаковского творчества содержится в работе Б. Бахтина «Булгаков и Гоголь: материалы к теме». В ней отмечается, что «Мёртвые души» Гоголя и «Мастер и Маргарита» Булгакова «построены как бы на движении мимо главного героя остальных действующих лиц, которые предъявляют ему своё человеческое содержание, как бы держат экзамен, мёртвые они или не мёртвые, имеют ли они шансы воскреснуть или не имеют» (Бахтин 1988, 340). По этому поводу заметим, что Б. Бахтин присваивает Чичикову и Воланду сюжетные функции, которые и в гоголевском, и в булгаковском произведениях выполняет автор, тогда как указанные персонажи не экзаменуют прочих героев. Чичиков сам постоянно находится в процессе экзамена «на человечность», в нём самом должна воскреснуть душа, готовая к духовному труду над собой. Воланд стремится исследовать человеческие души, но он скорее стремится искушать людей, нежели выявлять в них высокое духовное начало. Самым же главным, что связывает Гоголя и Булгакова, по мнению Б. Бахтина, является единое для этих писателей «направление фантастического реализма, который требует признания жизни во всех её измерениях - как видимой жизни, так и невидимой, как осмысленной жизни, так и бессмысленной» (Там же, 341). В плане интересующей нас темы особо отметим, что Б. Бахтин выявляет несколько сходных принципов создания имён в творчестве Гоголя и Булгакова, но проблема творческого освоения Булгаковым системы имён, имеющих место в гоголевском творчестве, не становится в статье исследователя предметом специального изучения. и

Таким образом, гоголевские реминисценции играют большую роль в булгаковском творчестве в целом, но проблема имени в произведениях Гоголя и Булгакова, тот факт, что Булгаков использует в своих произведениях гоголевские имена или создаёт имена своих персонажей по принципам и моделям, предложенным Гоголем, пока ещё не попадали в фокус пристального внимания исследователей. Несмотря на то, что в научно-критической литературе можно назвать большое количество работ (в чём мы имели возможность убедиться), которые показывают, насколько актуальны художественные открытия Гоголя для Булгакова, специального исследования, сопоставляющего принципы создания и онтологические основания имён литературных героев в гоголевском и булгаковском творчестве, ещё не существует. Именно этим в первую очередь определяется актуальность данной диссертации.

Вообще проблема имени (и художественного - прежде всего) оказывается в фокусе внимания самых разных наук: собственно филологии (лингвистики, литературоведческой поэтики) и философии. Заметим, что ещё в начале XX столетия появился целый ряд фундаментальных исследований по философии имени (труды П.А. Флоренского, А.Ф. Лосева, С.Н. Булгакова). «Имя как максимальное напряжение осмысленного бытия вообще - есть также и основание, сила, цель, творчество и подвиг таюке и всей жизни, не только философии» (Лосев 1990, 166), - писал А.Ф.Лосев в своём труде «Философия имени» (1927 г.). Это сочинение занимает особое место в контексте русской философии: оно связано с учением о слове и эйдосе П. Флоренского, с философией всеединства В. Соловьёва, с лингвистическими исследованиями А. Потебни.

В «Философии имени» имя и слово часто заменяют друг друга, хотя они не являются синонимами: имя представляет собой один из видов слова, характеризующегося признаками смысловой напряжённости и сгущённости. Как полагает А.Ф. Лосев, без имени нет мышления, имя есть жизнь, как она представляется в разуме. Имя характеризуется сопряжённостью всех пластов бытия, так как мир представляется «совокупностью разных степеней жизненности или затверделости слова» (Там же, 153). В исследовании А.Ф.Лосева даётся картина ми-ра-как-имени, где имя - квинтэссенция бытия. Имя представляет собой неразложимую на компоненты жизненную основу, энергию сущности предметов10.

Работа А.Ф. Лосева была написана под непосредственным влиянием споров между «имеславцами» и «имеборцами»11. Труд этого философа нужно рассматривать в контексте проблемы Имени, которая активно обсуждалась в русском обществе в начале XX века. Среди сторонников имеславия выделяются такие заметные фигуры, как С.Н. Булгаков и П.А. Флоренский. В трудах П.А. Флоренского «Имяславие как философская предпосылка» и «Об имени Божием» (1925 г.) были рассмотрены философский и богословский аспекты проблемы имеславия. Как полагает П. Флоренский, при обращении к имени Бога с ним возможен непосредственный контакт: «произнесение имени Божия есть живое вхождение в именуемого» (Флоренский 1990, 300-301). В работе С.Н. Булгакова «Философия имени» (1930 г.), которую философ считал своим самым значительным трудом, проблеме имеславия посвящена глава «Имя Божие», где Божье Имя характеризуется сакральной энергией, наличием в нём богоприсутствия. Имя Божие истолковывается С.Н. Булгаковым не как эквивалент Бога, но как «особый способ присутствия Божия, силы Его имени в Его имени» (Булгаков 1998, 295).

Человеческие имена также являются проявлениями Божественной энергии в мире. Одна из глав «Философии имени» С.Н. Булгакова посвящена проблеме собственного имени человека. Философ полагает, что имя является личностным стержнем своего носителя, энергетически формирует, определяет его. Сам процесс именования является творческим актом, так как при наречении имени материя встречается с идеей: представитель человеческого рода становится человеком, воплощающим идею имени. Бессмысленных имён не существует, их корни - в истории, со временем же у некоторых имён происходит «выветривание, линяние смысла» (Там же, 236), но тем не менее сила, идея имени от этого не теряется. Разумеется, что нарекание одинаковыми именами не предполагает возникновение идентичных личностей. Имя представляет собой семя, которое взрастает на индивидуальной почве и конкретизируется в каждом частном случае12.

Как считает С. Булгаков, сам Господь есть воплощённое Имя и Слово, поэтому всякий человек, сотворенный по образу и подобию Божьему, не просто обладает именем, но воплощает собою его идею. Имя влияет на судьбу человека, а определённый духовный тип притягивает к себе имя, выражающее сущность этого типа. Аналогичную характеристику именам, определяющим склад личности носящих их людей, давал в своих трудах П.А. Флоренский. В период работы над уникальным исследованием «Имена» (1923-1926 гг.) Павел Флоренский писал В.А. Кожевникову о своей убеждённости в том, что имя накладывает отпечаток на внешний облик и духовную сущность каждого человека: «Имя наше, - о дело, ненавистнейшее современному сознанию, - таинственно предопределяет наши дурные и хорошие возможности, и наша свобода эмпирическая - реализовать первые или последние ad libitum. Я слышал от людей опытных, наблюдал, читал, да и теоретически убеждён, что каждый из нас может быть лишь тем имяреком, какое ему дано при его вхождении в религиозное общество», «тема личности даётся именем и всё остальное - лишь простая

13 разработка этой темы по правилам контрапункта и гармонии» . Это смелое суждение связано с тем огромным значением, которое придавалось обычаю имянаречения новорожденного младенца.

14

Нарекая ребёнка именем того или иного православного святого, родители обеспечивали его покровительство новому христианину. Православный должен был праздновать каждый год день своих именин, знать житие «своего» святого и даже пытаться подражать его праведной жизни. У многих народов существовали верования в магическую силу имени, согласно которым имя имеет тесную связь со своим владельцем. Согласно поверьям о «счастливых» именах, выбор имени мог играть решающую роль в будущем благополучии ребёнка14.

По мнению П.А. Флоренского, каждому имени соответствует некий тип духовного строения. Индивидуальность же личности придаёт характер сочетания имён, полной именной формулы. Формула эта очень ёмкая и гибкая. В её состав входит, во-первых, то, что в собственном смысле называется именем - «средостоянное ядро личности» (Флоренский: Имена, 407), во-вторых, отчество, которое знаменует собой духовную связь с отцом и, наконец, фамилия, которая подчёркивает в имени связь с родом. Любопытно, что незрелая личность может особенно ярко проявлять не индивидуальные черты, соответствующие идее имени, но родовые, особенно отцовские, соответствующие идее фамилии или отчества. Хотя имя направляет жизнь человека, но сама личность определяет своё нравственное содержание. Имя -это только жизненный ритм, но в его рамках человек свободен. Обладатель одного и того же имени может быть святым, негодяем или обывателем. Кроме того, многое зависит от формы имени (полной или краткой), от различных видоизменений имени (уменьшительных, ласка

15 тельных, уничижительных, бранных, насмешливых и др.) .

Труд П. Флоренского «Имена» посвящён не только именам реальных лиц, но и именам персонажей художественной литературы. Как подчёркивал П. Флоренский, данные литературным героям имена не случайны, более того, «объявление всех литературных имён произвольными и случайными, субъективно придумываемыми и условными

15 знаками типов и художественных образов, было бы вопиющим непониманием художественного творчества» (Там же, 405-406). Иногда писатель интуитивно выбирает имя для своего персонажа и не придаёт добытому имени должного значения, но, как только возникает необходимость им пожертвовать, то обнаруживается его высокая ценность для идейной структуры всего произведения16. Имена не зря рождаются в демиургических муках - они являются теми исходными элементами, из которых, обрастая творческой тканью, и складывается текст. По П. Флоренскому, образы - это не что иное как имена, развёрнутые в тексте художественного произведения. Философ определяет пушкинскую поэму «Цыганы» как «звуковой комментарий имени Мариулы. всё произведение роскошно амплифицирует духовную сущность этого имени и может быть определяемо как аналитическое

1 -1 суждение, подлежащее коего - имя Мариула» (Там же, 355).

Флоренский делает попытку звукоонтологического анализа имени

Мариула», используя характеристику Фабра д' Оливе, который

18 рассматривает метафизическое значение звуков .

Мыслители XX века едины в своём взгляде на имя как на величайшую загадку. В «Эссе об имени» Ж. Деррида пишет, что имя -это всегда непереводимая идиома. Имя принципиально непереводимо, так как повторяет то, что отсутствует19. Постоянный повтор приводит к «самостиранию», что ещё больше осложняет осмысление проблемы сущности имени. Имя - это загадка, потому что оно само постоянно ставит себя под вопрос. Природа имени таинственна, так как имя является сложным образованием. Как отмечает В. Флорова, имя соотнесено «одновременно с несколькими уровнями бытия (или с субстратами нескольких уровней): наличным бытием, бытием в сознании и бытием в языке» (Флорова 1999, 18). Имя - это знак, который не сводится к знаку. Собственное имя - это то, что постоянно повторяется и тем не менее ориентировано «на обозначение единичных объек

16 тов - единичных в рамках ситуации общения, такая ориентация является наиболее существенным фактором, определяющим смысл, специфику данных имён» (Руденко 1990, 255). Загадку представляют собой собственные имена героев художественного произведения, ткани которого создаются с помощью сгущённой энергии образов. Тайной представляется та точность, с которой писатель выбирает имя действующему лицу художественного произведения, имя, словесный облик которого открывает далёкие последствия в судьбе его обладателя.

Имена собственные давно привлекали внимание не только фило

2,0 софов, но и литературоведов, лингвистов . В.Д. Бондалетов в своём труде «Русская ономастика» выделяет пять основных направлений ан-тропонимических исследований2': 1) общеономастическая (общеантропологическая) теория, изучающая специфику антропонима как категории языка, структуру имён собственных, специфику их официальных и неофициальных форм, их социальную и национальную обусловленность, способы их образования, функционирование антропонимов в языке и в речи, их эмоционально-экспрессивную окрашенность и т. д.22; 2) история русской атпропонимии , которая исследуется в работах, посвящённых изучению её периодов, адаптации христианских имён, соотношению канонических и неканонических имён, исследова

23 нии исторических изменений отчеств и фамилий и др. ; 3) современная русская антропонимия исследующая статистику активного употребления антропонимов, ареал их употребления, разновидности прозвищ, семантические типы фамилий и др.24; 4) прикладные вопросы антропонимики, к которым относится составление справочников собственных имён, проблема их перевода, орфографии, орфоэпии,

25 транслитерации ; 5) антропонимия в русской художественной литературе и фольклоре.

Специальные антропонимические работы на материале фольклора нередко рассматривают имя только как повод к размышлению об ис

17 торических прототипах народного эпоса . Немногие исследования характеризуют семантическое своеобразие собственных имён, которые присутствуют в ряде фольклорных жанров: например, в работе Е.Б. Артеменко изучаются особенности семантики имён в русской народной лирической песне27.

Остановимся подробнее на антропонимических исследованиях художественной литературы. Они включают в себя прежде всего теоретические труды, посвященные специфике имён собственных в художественном тексте. Чрезвычайно важны с этой точки зрения статья Ю.А. Карпенко «Имя собственное в художественном тексте», статья В.Н. Михайлова «Специфика собственных имён в художественном тексте», книга В.И. Фоняковой «Имя собственное в художественном тексте»28. Как утверждает Ю.А. Карпенко, главная особенность литературной ономастики заключается в том, что она вторична и существует лишь на фоне общенародной ономастики. Хотя автор и видоизменяет ономастические модели, но, как правило, не нарушает принципа узнаваемости. Ещё одна существенная отличительная черта литературных антропонимов заключается в том, что их главная функция - это не референциальная, которая является главной у обычных имён, а стилистическая. Литературные антропонимы возникают в процессе творческого поиска автором таких имён, которые бы соответствовали стилю художественного произведения. Уточняя тезис Ю.А. Карпенко, В.Н. Михайлов отмечает, что в художественном тексте стилистическую заданность имеют даже фамилии реальных лиц. Хотя, несомненно, следует признать «неравномерную эстетическую весомость различных компонентов его (текста. - Ю.К.) ономастической системы, среди которых можно выделить наиболее активные ономаэле-менты как единицы экспрессии» (Михайлов 1987, 78). В.Н. Михайлов называет такие активные ономастические элементы «ономаэкспрессе-мами» и отмечает их тенденцию к производности и членимости, включению в себя различных каламбуров, характеризующих персонажа-носителя имени и тенденцию к усилению экспрессии фонетического облика имени29.

Работа О.И. Фоняковой учитывает основные тезисы вышерассмот-ренных исследований, причём определяет композиционную роль имени собственного того или иного персонажа, которое оказывается соотнесённым с содержанием целого художественного текста, а также с «тематически однородными или контрастными рядами параллельных имён других персонажей» (Фонякова 1990, 5). Исследователь утверждает, что имена некоторых литературных героев (например, Обломова, Анны Карениной, Отелло) могут выступать в читательском сознании как обобщённые знаки целого художественного текста. Впрочем, О.И. Фонякова только фиксирует внимание на этой особенности сознания читателя, воспринимающего литературное произведение, но не анализирует причин такого явления. Эти причины выявляются в работе И.Б. Вороновой «Текстообразующая функция литературных имён собственных (на материале эпических произведений XIX - XX вв.)», где исследуется способность литературных онимов «кодировать значительный объём информации на незначительном линейном отрезке текста» и «быть связующим, конструктивным элементом содержательно-смыслового пространства и формальной организации текстов» (Воронова 2000, 2). Тщательный подбор писателем имён собственных для своего произведения служит адекватному выражению авторских интенций. Исследователь анализирует особенности литературных антропонимов, в число которых входят аллюзивность, способность активизировать читательское внимание, способность концентрировать информацию и маркировать индивидуально-авторский стиль. Но необходимо отметить, что эти характеристики относятся не ко всем литературным именам собственным. Такая черта, как аллюзивность, характеризует только широко известные имена, которые находят немедленный от

19 клик в читательской памяти. Это прецедентные имена, которые отсылают к конкретным текстам (например, Гамлет) . Активизация читательского внимания также происходит не всегда, а лишь в случае необычности формы или семантики собственного имени.

Являясь важным стилеобразующим элементом текста, литературные имена собственные организуют информационное пространство художественного произведения. Не случайно ключевые антропонимы часто представлены в заглавии художественного произведения . Имя литературного персонажа является одной из главных характеристик своего носителя. В.В. Катермина в работе «Личное имя собственное:

32 национально-культурные особенности функционирования» делает ряд важных замечаний о том, как характер того или иного литературного героя маркируется с помощью имени. Имя героя можно рассматривать в соотношении с именем мифологического персонажа, обладающего качествами, подобными тем, которыми наделён данный герой, следует обращать внимание на имена собственные в составе фразеологизмов или пословиц, используемых в художественном тексте. Однако В.В. Катермина не различает личное имя собственное и ономастические перифразы, что приводит к тому, что интересные замечания, касающиеся функционирования последних в тексте, оказываются

33 в тени .

Глубоким и интересным исследованием, которое близко по своей теме проблемам данной диссертации, является труд М.С. Альтмана «Достоевский: по вехам имён». Значительная часть этой работы посвящена одноимённым героям в произведениях Достоевского. Авторское предпочтение одних и тех же имён для персонажей различных произведений имеет большое значение, так как эти одноимённые герои часто представляют собой варианты одного и того же типа и могут выполнять в различных текстах одну и ту же художественную функцию34. Особое значение для нашего исследования приоб

20 ретает глава в книге М.С. Альтмана, в которой характеризуются имена собственные, имеющие место в творчестве Гоголя. В этой главе анализируются основные принципы гоголевской ономастики, к которым относятся комическое несоответствие между именем и отчеством персонажа (например, Антипатор Захарович), наличие в тесном соседстве одинаково звучащих, нередко рифмующихся имён (например, Перху-повский и Бербендовский), присутствие в текстах Гоголя большого количества лиц, имена и отчества которых тождественны.

Среди антропонимических исследований художественной литературы выделяются работы, описывающие способы и приёмы создания и

35 функционирования литературных имён собственных . В статье Е.ГТ.

36

Шейниной «О чём говорят фамилии у Островского» в качестве приёмов образования фамилий у А.Н. Островского отмечаются, во первых, метафоризация, а во-вторых, намеренное «затемнение» значения основы образующего антропоним слова. Однако последний приём исследователь подкрепляет примерами фамилий с основами, образованными от архаичных и диалектных слов (например, фамилия Жадов из «Доходного места» образована от глагола «жадать» - «сильно желать»), а первый приём остаётся голословным. Приведённые Е.П. Шейниной примеры, относящиеся к первому типу приёмов создания фамилий в творчестве Островского, характеризуют не метафоризацию, а другой приём - скрытое уподобление: например, Коршунов (жестокий, как коршун). Как справедливо указано в статье Е.П. Шейниной, имена литературных героев в произведениях Островского могут выступать как особое комическое средство, причём для создания комического эффекта используются фамилии с повторяющимися сочетаниями звуков фамилии, образованные от искажённых иностранных слов. Но исследователь выделяет только комическую функцию имён, создаваемых Островским, и не рассматривает иные функции этих имён: стилистическую, эстетическую, сюжетно-композиционную, символическую и др57

Следующей важнейшей работой, непосредственно относящейся к предмету данного исследования, является статья JI.B. Белой «Лексико-семантические и функциональные особенности антропонимики М.А. Булгакова». Как отмечает исследователь, по характеру заданной автором художественно-экспрессивной функции антропонима можно определить степень «авторизации» имени собственного . Однако трудно согласиться с тем, что к литературным именам собственным с нулевой степенью авторизации следует относить не только имена исторических лиц из ершелаимских глав «Мастера и Маргариты» (Понтий Пилат, Дисмас, Гестас и др.), но и демононимы - «личные имена представителей космоса» (Воланд, Гелла, Бегемот, Азазелло, Абадон-на). С данным утверждением можно поспорить, так как булгаковские демононимы, по словам исследователя, «не явно "дьявольские", а более близкие по фонетическому облику к антропонимам» (Там же, 104). Фонетические характеристики демононимов отчасти адаптированы к облику реальных фамилий, поэтому нельзя сказать, что демононимы обладают нулевой степенью авторизации.

И, наконец, к достаточно важному направлению исследований литературных имён собственных относятся труды, определяющие роль

39 антропонима в организации художественного произведения в целом . Отметим, что среди работ этого направления статьи А.А. Фомина отличаются широким культурологическим подходом к исследуемым проблемам. Например, в статье «Антропонимическая метаморфоза и художественный замысел» на материале повести А. Грина "Приключения Гинча"» А.А. Фомин изучает влияние на ономастическое пространство произведения не только нарративной структуры повести Грина, но и интертекстуальных связей этого произведения с творчеством Ф.М. Достоевского. Исследователь анализирует антропони

22 мическую оппозицию Лебедев - Гинч, в которой составляющие её имена собственные являются знаками начальной и конечной стадий развития образа. Так как «общим принципом ономастической характеристики литературного героя служит ассоциативное перенесение тех или иных качеств имени на обозначаемый образ, можно утверждать, что функционирование в тексте фамилий Лебедев и Гинч моделирует на антропонимическом уровне художественное содержание данного текста» (Фомин: Антропонимическая метаморфоза, 69).

Статья А.А. Фомина «Художественная семантика имени собственного: об одном антропониме в "Горе от ума"» посвящена выявлению смыслов, привносимых в текст при помощи номинации внесюжетного персонажа. Апеллятив, входящий в номинативную конструкцию мадам Розье, указывает на профессиональную и национальную принадлежность персонажа, характеризует его социальный статус и «заявляет о важной ддя автора теме - теме воспитания гражданина и патриота, которое, с точки зрения писателя, не может осуществляться иностранцами, чуждыми русской истории и культуре» (Фомин 1999, 114).

Таким образом, мы проанализировали ряд направлений научных исследований, характеризующих изучение фольклорной и литературной традиции в выборе имён литературных героев, приёмы их создания, семантическое своеобразие и функции поэтонимов, их связь с системой образов художественного произведения, с культурным контекстом и, наконец, с литературным интертекстом. Следует отметить, что несмотря на наличие статей, посвящённых поэтике имён гоголевских и булгаковских героев в отдельности, специального научного исследования, сопоставляющего ономастиконы Гоголя и Булгакова, причём как в поэтологическом, так и в онтологическом аспектах, не существует40. Эту «лакуну» и призвана заполнить наша работа.

Имена анализируются нами не только в «ономастическом пространстве» гоголевских и булгаковских текстов, взятых по отдельности,

23 но и в ономастических контекстах, задаваемых интертекстуальными связями. Под интертекстом мы вслед за Н.А. Кузьминой понимаем «объективно существующую информационную реальность, являющуюся продуктом творческой деятельности человека, способную бесконечно самогенерировать по стреле времени» (Кузьмина 1999, 20). Учитывая, что художественный текст — это «своеобразная монада, отражающая в себе все тексты (в пределе) данной смысловой области» (Бахтин Эстетика, 299), в настоящей работе мы придаём особое значение процессу «двустороннего воздействия произведений друг на друга», в результате чего возникает «обратная связь, то есть активность последующего произведения по отношению к предыдущему» (Турышева 1998, 6).

Материалом исследования стала вся совокупность художественных произведений Гоголя и Булгакова в полном объёме, включая черновые редакции и незавершённые произведения.

Объект данного диссертационного исследования - гоголевский и булгаковский ономастиконы, представляющие собой систему имён, так называемых поэтонимов, отражающих сущностные черты художественных миров писателей. Под поэтонимами понимаются фамилии, имена, отчества и прозвища литературных героев, а также имена-символы - номинации культурных, сакральных и инфернальных сущностей.

В качестве предмета исследования выбраны поэтика и онтология имени, что и определило основную цель диссертации - установление своеобразия ономастиконов Гоголя и Булгакова, выявление значимости имени, которое эксплицирует бытийную сущность героя и одновременно определяет художественный мир произведения, уяснение основных принципов имятворчества указанных писателей.

В соответствии с целью представляется необходимым решить следующие задачи;

- обозначить современные тенденции филологического и философского исследования имени в художественном тексте;

- на основе выявленных принципов имятворчества разработать типологию имён в произведениях Гоголя и Булгакова;

- рассмотреть связь имени с онтологией Добра и Зла, для чего уяснить место и роль сакронимов и инфернонимов в гоголевском и булгаковском творчестве;

- проанализировать имя-символ «Мастер», определить его значимость в художественной концепции произведения Булгакова, для чего осуществить сравнение систем философско-религиозных воззрений авторов «Мёртвых душ» и «Мастера и Маргариты». Структура работы. Текст диссертации состоит из двух глав. В первой главе диссертационного исследования анализируются ономастические принципы, используемые Гоголем и Булгаковым. Материал главы систематизирован в таблицах, которые помещены в приложении к диссертации. Во второй главе выявляются и изучаются имена, которые содержат в себе инфернальный семантический компонент (инферионимы), и имена представителей нечистой силы (демоно-пимы), имена античных богов, данные героям литературных произведений без учёта конфессиональной принадлежности автора {мифони-мы), и учитывающие теологическую ценностную систему автора имена или ономастические перифразы, относящиеся к сфере сакрального (<сакронимы), и, наконец, имя-символ Мастер.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые предпринята попытка специального, системного исследования поэтики и онтологии имени в произведениях Гоголя и Булгакова, причём мы уделяем внимание и «ономапоэтике», и «ономастилисти-ке» (термины Э.Б. Магазаник). По представлениям указанного исследователя, ономастилистика изучает имена, которые предполагают экстенсивное колористическое воздействие на читательское созна

25 ние, а ономапоэтика - такие имена, которые задают интенсивное воздействие, причём на разных уровнях художественного текста. В работе анализируются принципы создания имён персонажей гоголевских и булгаковских произведений, выявляется ономастическая типология на основе функционирования имён в культурном контексте и литературном интертексте. Имена в данной диссертации исследуются как микроэлементы текста, определяющие его художественно-эстетическую целостность.

Методологической основой работы является системный подход, сочетающий принципы структурно-типологического и историко-генетического анализа, а также метода интертекстуального исследования текста (М.М. Бахтин, Н.А. Кузьмина) и приёмов «литературно-рецептивной реконструкции авторского замысла» (З.Г. Минц, М.Г. Зельдович, О.Н. Турышева). Теоретическую базу данной диссертации составляют поэтологические исследования В.В. Виноградова, М.С. Альтмана, Ю.В. Манна, МО. Чудаковой, Л.В. Белой и др., философские труды П.А. Флоренского, А.Ф. Лосева, С.Н. Булгакова.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его материалы могут быть использованы как в общих курсах истории русской литературы по творчеству Гоголя и Булгакова, так и при подготовке спецкурсов по проблемам художественной ономастики и методике интертекстуального исследования

Апробация работы. Диссертация прошла обсуждение на кафедре русской литературы филологического факультета Уральского госуниверситета. Отдельные положения диссертации были изложены в докладах на конференциях: IV и V «Дергачёвские чтения: Русская литература: национальное развитие и региональные особенности», «Пушкинский глагол», «X Кузнецовские чтения: Русский язык и русистика в современном культурном пространстве», «Молодая мысль на пороге XXI века», «Памяти М.М. Бахтина», «Литература как форма сущест

26 вования )усской философии (Екатеринбург, 1998-2001). По теме диссертации под! отовлено 7 публикаций.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Гоголь и Булгаков: поэтика и онтология имени"

Заключение

Итак, как показало наше исследование, художественные миры Н.В. Гоголя и М.А. Булгакова имеют множество точек пересечения на стилевом уровне, хотя существенно разнятся на уровне философском. И всё же в произведениях Булгакова просматриваются следы пристального, тщательнейшего прочтения гоголевских шедевров, а при изучении художественного наследия Гоголя неизбежно вспоминается именно булгаковское творчество. Булгаков не только воспринял основные принципы гоголевской ономастики, но и продолжил многие идеи, заложенные в сочинениях Гоголя. Можно по праву утверждать, что самая значительная форма творческого сближения с классическим автором - это продолжение традиции, образный диалог с классикой тех, кто идёт следом.

Характерно, что Булгаков нередко обнажает заимствованные им у Гоголя принципы создания литературных антропонимов. Так, говорящие имена в ономастиконе Гоголя часто выступают как «неявно говорящие», они не определяют характер своих обладателей, но лишь намекают на некоторые его черты. «Говорящие» же антропонимы у Булгакова отличаются большей прозрачностью, чем аналогичные имена, используемые Гоголем. Даже когда принципы сочетания имени и фамилии, которыми характеризуются ономастические гибриды Гоголя и Булгакова, практически одинаковы, следует отметить, что семантика гоголевских гибридов является более «мерцающей», неоднозначной: имя может разворачивать целые символические сюжеты.

Показательно, что в булгаковском творчестве более «прозрачен» механизм создания «двойных» антропонимов, который использовал для именования своих героев Гоголь. Булгаков часто моделирует «двойные» фамилии своих героев из неблагозвучных, контрастных частей, что подчёркивает иронически-претенциозный оттенок этих антропонимов.

По гоголевской модели Булгаков создаёт имена-андрогииы, которые сами по себе характеризуются ономастической двойственностью: в женских именах может присутствовать «мужской» элемент, и, наоборот, «женский» элемент - в мужских именах. Подобные имена присутствуют в ономастиконах и Гоголя, и Булгакова, но в именах гоголевских персонажей присутствует неявная, выявляемая с помощью контекста андрогинность, а в именах героев Булгакова ономастический приём обнажён и подобные имена являются более «прозрачными».

В булгаковском ономастиконе заимствуются принципы создания Гоголем имён своих персонажей, но Булгаков порой редуцирует гоголевские приёмы имятворчества. Имена-маски, с помощью которых герой скрывает своё настоящее имя, в произведениях Гоголя являются игровыми, актёрскими именами, связанными с мистификацией. В творчестве Булгакова имена-маски замещаются именами-этикетками, которые легко меняются, не преображая внешний облик и сущность их обладателя. Однако о «прозрачности» и редукции принципов создания имён героев Булгакова можно говорить лишь «на фоне» гоголевского «образца», а судить художника следует по законам его творчества. Гоголь пытался в своих произведениях «уязвить» душу читателя, заставить его пережить катарсис. Булгаков стремился «формировать весёлую энергетику текста, вовлекая знакомую цитату в игровую связь с контекстом» (Химич 2000, 147).

Другой важной особенностью и гоголевского, и булгаковского ономастиконов является наличие в них огромного количества странных, необычных имён. Прежде всего к ним относятся имена «внесю-жетных» персонажей (имена-химеры), которыми часто обладают второстепенные персонажи. Необычность этих искажённых, труднопроизносимых антропонимов особенно остро ощущается на фоне обыкновен

207 ных. Ощущение странности создаёт и высокая степень концентрации имён-химер в локальном текстовом фрагменте. Однако, эти имена в текстах указанных писателей маркируют разных героев: если у Гоголя такими именами обладают герои, о существовании которых читателю становится известно из реплик действующих лиц, то у Булгакова носителями подобных имён становятся мгновенно появляющиеся и сразу же исчезающие по ходу произведения герои. Такие персонажи присутствуют и в творчестве Гоголя, но они чаще всего остаются безымянными. Булгаков даёт этим героям имена и тем самым акцентирует ирреальность действительности, изображаемой в его произведениях.

Ощущение странности вызывает и характерное для антропоними-ческих систем Гоголя и Булгакова ономастическое двоение. Этот эффект создают имена-ономастические двойники и «двойные» имена. Ономастическое двоение порождается сходно звучащими, часто рифмующимися именами, которые либо функционируют в межтекстовом пространстве произведений Гоголя и Булгакова (имена-интерономастические двойники), либо их можно обнаружить в творчестве каждого из этих художников по отдельности (имена-интроономастические двойники). Подобный эффект достигается с помощью антропонимов, характеризующихся удвоением наличного имени (сочетанием идентичных имени и отчества) или фамилии («двойная» фамилия образуется соединением двух простых фамилий) персонажа.

Большое число героев с аналогичными именами и отчествами, среди которых имеют место сложные, труднопроизносимые имена, подчёркивает необычность приёма именования, когда наличное имя «дублируется» отчеством. Характерно, что ряд «удвоенных» имён выполняют художественно-экспрессивную функцию создания атмосферы пошлости, которая подчёркивает тривиальность и серость гоголевских и булгаковских персонажей. Эти имена выявляют духовную опусто

208 шённость своих владельцев, омертвление их душ. Но, в отличие от Гоголя, в творчестве Булгакова аналогичные имена и отчества его героев не всегда обозначают их посредственность. Идентичные имена и отчества характеризуют преемственность лучших качеств русского человека.

Ещё одним способом создания странного в гоголевском и булга-ковском ономастиконах является использование имён-хамелеонов, которыми обладают герои, постоянно меняющие имена. Такая ономастическая изменчивость героев, с одной стороны, утверждает незначительность персонажа, у которого даже может поменяться имя, а с другой стороны, подчёркивает неопределённость, изменчивость, инфер-нальностъ гоголевских и булгаковских героев, обладающих этими именами-хамелеонами. Заметим, что такие имена искажают личностный тип, что указывает на вмешательство инфернальных сил в судьбу человека. Если имя персонажа меняется (не варьируется, а существенно изменяется), то он теряет себя. Присвоенное «чужое» имя часто вызывает в новом, непривычном контексте комический эффект: чужгие имена в произведениях Гоголя и Булгакова, с одной стороны, сопротивляются инородному контексту и поэтому возникает эффект «нелепицы», сопряжённой с фарсовой тональностью. С другой стороны, «чужеродные» имена, потерявшие «своё» место, открывают в ткани «не своего» произведения новые смысловые грани. Об утраченной связи со своими корнями, своим родом свидетельствуют и имена-«отщепенцы», которые представляют собой ономастические соединения: имя + русское отчество. Создавая комический эффект, эти имена маркируют инфернальных персонажей как в творчестве Булгакова, так и в произведениях Гоголя.

Имена, которые содержат в себе инфернальный семантический компонент (инфернонимы) и имена, данные представителям нечистой силы (демононимы), наличествуют как в гоголевском, так и в булга

209 ковском ономастиконах. Примечательно, что творчестве Булгакова демононимы и инфернонимы, с одной стороны, достаточно прозрачны, а с другой стороны, близки по своему фонетическому составу к реальным антропонимам. Для Булгакова гораздо в большей степени, чем для Гоголя, важна инфернальная языковая игра, не случайно в онома-стиконе этого писателя не находится места сакронимам, которые имеют место только в антропонимической системе Гоголя. Инфернальный стиль, владеющий автором, стал художественной трагедией только Гоголя, который придавал большее значение в процессе создания имён для своих героев не языковой игре, но духовно-религиозному аспекту творчества.

Впрочем, Михаила Булгакова нельзя считать только мистификатором, искусно провоцирующим читательское восприятие. Он не является в чистом виде православным художником, но его сознание претерпевает существенную эволюцию: от безрелигиозности - к христианству. Он выводит на страницах своего романа героя, обладающего символическим именем Мастер, источником образа которого является Николай Гоголь. Чем больше Мастер приобретает черт Гоголя, тем больше изменяется роман Булгакова: изначально его главный герой Воланд утрачивает приоритетность своей роли, а в заглавии появляется имя Мастера и его возлюбленной. Зло в «Мастере и Маргарите» уже не выглядит таким всемогущим, как в черновых редакциях романа, и оно не властно над силой любви (её символизирует Маргарита) и творчества (Мастер). Мистик Мастер оказывается близок не только своему прототипу, но и автору «Мастера и Маргариты», не случайно троемирие романа Булгакова, которое имеет мистико-религиозный смысл, соответствует задуманной Гоголем трёхчастности «Мёртвых душ». Но, так как роман Гоголя остался незавершённым, то мы смогли проанализировать только имеющиеся в нашем распоряжении первый том и сохранившиеся главы второго и определили типы персонажей, объединённых характеристиками функциональных диад.

В качестве перспективного направления данного исследования можно выделить изучение проблемы «Гоголевский текст в произведениях Михаила Булгакова». Несомненно, что «чужое» гоголевское слово в булгаковском творчестве является способом организации читательского восприятия «Мастера и Маргариты» и других произведений Булгакова. Если обозначить оси координат «Мастера и Маргариты», то «надроманная», проблемная ось будет пушкинская (проблема «Пушкинский текст в творчестве Булгакова» - предмет отдельного исследования), а «внутрироманная», стилевая ось -гоголевская. В процессе дальнейшего исследования текстов Гоголя и Булгакова могут быть выделены и другие аспекты для изучения их произведений, ведь творческое прочтение Булгаковым гоголевского наследия - глубокая и многоаспектная проблема, только частично ставшая объектом литературоведческих трудов.

Список научной литературыКондакова, Юлия Васильевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Булгаков М.А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1990.

2. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 9 т. М., 1994.

3. Гоголь 1938 -Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 20 т. М., 1938. Т. 4. -768 с.

4. Булгаков 1992 -Булгаков М. Великий канцлер. М., 1992.-544 с.1. Словари и справочники

5. Библейская энциклопедия 1891 ~ Библейская энциклопедия: В 2 т. М., 1891.

6. Большая советская энциклопедия 1975 Большая советская энциклопедия: В 30 т. М., 1975. Т. 19. -820 с.

7. Брокгауз и Ефрон 1993 Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. Биографии: В 12 т. М., 1993. Т. 4. - 864 с.

8. Гак, Ганшина 2000 Гак В.Г., Ганшина К.А. Новый французско-русский словарь. М., 2000.- 1195 с.

9. Грушко, Медведев 2000 / 'рушко Е.А., Медведев Ю. М. Энциклопедия русских фамилий. М., 2000. 591 с.

10. Ю.Даль 1991 — Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1982.

11. Мифы народов мира 1998-Мифы народов мира: В 2 т. М., 1998.

12. Н.Петровский 1980 Петровский НА. Словарь русских личных имён. М., 1980.-540 с.

13. Современный словарь иностранных слов 1994 Современный словарь иностранных слов. СПб., 1994.-740 с.

14. Соколов 1996 Соколов Я Энциклопедия Булгаковская. М., 1996.586 с.

15. Суперанская 1998 Суперанская А.В. Словарь русских личных имён. М., 1998.-528 с.

16. Тупиков 1903 Тупиков ЕМ. Словарь древнерусских личных собственных имён. СПб., 1903.-620 с.

17. Толковый словарь русского языка 1940 Толковый словарь русского языка: В 4 т. М., 1940.

18. Христианство 1994 Христианство: Словарь. М., 1994.-559 с.

19. Научно-критическая литература21Абрагам 1990 Абрагам П. Павел Флоренский и Михаил Булгаков// Философские науки. 1990. № 7. С. 95-100.

20. Азбелев 1988 Азбелев С.И. Добрыня-Змееборец // Русская речь. 1988. №3. С. 122-128.

21. Азбелев 1992-Азбелев СЛ. Садко//Русская речь. 1992. №6. С. 8489.

22. Айхенвальд 1994 Айхенвалъд Ю. Гоголь // Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М., 1994. С. 76-86.

23. Альтман 1975 Альтман М.С. Достоевский. По вехам имён. Саратов, 1975.-280 с.

24. Андреева 1985 Андреева Л.И. Антропонимическая лексика А.Н. Островского и реальная ономастика // Слово в художественной речи. Владимир, 1985. С. 3-11.

25. Андреева 1996 Андреева Л.И. Антропонимическая лексика А.Н. Островского // Актуальные проблемы филологии и её преподавания. Саратов, 1996. Ч. 2. С. 32-33.

26. Аникина 1988 Аникина М.Н. Лингвострановедческий анализ русских антропонимов. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1988. -19 с.

27. Анненкова 1991 Анненкова Е. Православие в историко-литературной концепции А.С. Хомякова и в творческом сознании Н.В. Гоголя//Вопросы литературы. 1991. №8. С. 98-106.

28. Артеменко 1985 -Артеменко Е.Б. О своеобразии семантики имён в русской народной лирической песне и его отражение в песенно-синтаксическом строе // Известия Воронежского гос. пед. института. 1985. Т. 236. С. 119-128.

29. ЗГАсоян 1989 Асоян А.А. Данте и русская литература. Свердловск, 1989.-171 с.

30. Афанасьев 1865-1869 -Афанасьев, А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. ВЗ т. М., 1865-1869. Т. 1. -840 с.

31. Бак, Борисова 1990 Как Д.П., Борисова Е.Б. Принципы цитирования как фактор организации художественного текста // Текстообра-зующие потенции языковых единиц и категорий. Барнаул, 1990. С. 19-26.

32. Балонов 1996 Бачонов Ф.Р. «Чисел не ставим, с числом бумага станет недействительной». Мнимый Антихрист у Л. Толстого и М. Булгакова//Русская литература. 1996. № 4. С. 77-92.

33. Банникова 1990 Банникова И.А, Имена собственные как фактор организации художественного текста // Текстообразующие потенции языковых единиц и категорий. Барнаул, 1990. С. 19-26.

34. Барков 1990 Барков А.Н. О Булгакове, Маргарите и МАСтерах Социалистической ЛИТЕратуры: Литературно-детективный этюд. Киев, 1990.-328 с.

35. Басле 1999 Басле М.-Ф. Апостол Павел. Ростов-на-Дону, 1999. -480 с.

36. Бахтин 1979 Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. -318 с.

37. Бахтин 1986 Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986. -543 с.

38. Бахтин Эстетика Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества М., 1986.-445 с.

39. Белая 1990 Белая Л.В. Лексико-семантические и функциональные особенности антропонимики М.А. Булгакова (на материале романа «Мастер и Маргарита»)//Филологические науки. 1990. №5. С. 103110.

40. Белый 1996 -Белый А. Мастерство Гоголя. М., 1996.-352 с.

41. Бергсон 1992-Бергсон А. Смех. М., 1992.-127 с.

42. Бердяев 1916 -Бердяев Н. Смысл творчества. М., 1916.-380 с.

43. Бердяев 1990 Бердяев Н. Духи русской революции // Из глубины. М„ 1990. С. 56-72.

44. Боборыкин 1991 Боборыкин В.Г. Михаил Булгаков. М., 1991. -260 с.

45. Богданова 1994 Богданова О.А. Имена собственные в повести Н.В. Гоголя «Шинель»//Русская словесность. 1994. №3. С. 15-24.

46. Бондалетов 1983 Бондалетов В.Д. Русская ономастика. М., 1983. -224 с.

47. Ботвина 1985 Ботвина Н.В. Словообразовательные модели характеристических фамилий в сатирических произведениях русских и украинских писателей//Русское языкознание. Киев, 1985. Вып. 11. С. 60-74.

48. Булгаков 1993 Булгаков С.Н. Русская трагедия // Булгаков С.Н. Сочинения :В2 т. М., 1993. Т. 2. С. 499-526.

49. Булгаков 1998 Булгаков С.Я. Философия имени. СПб., 1998.-448 с.

50. Вайскопф 1993 Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. М., 1993.-592 с.

51. Васина 2000 -Васина Ю.Ю. Проблемы сохранения прецедентное™ интертекстуальных отсылок при художественном переводе // Зарубежная литература: контекстуальные и интертекстуальные связи. Екб., 2000. С. 96-116.

52. Вахтин 1988 Бахтин Б. Булгаков и Гоголь: материалы к теме//М. А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С. 334-342.

53. Введенская, Колесников 1995 Введенская Л.А., Колесников Н.П. От названий к именам. Ростов-на-Дону, 1995. - 535 с.

54. Вересаев 1995 Вересаев В. Гоголь в жизни: В 2 кн. //Жизнь гениев: В 5 т. Т. 3. СПб., 1995. -284 с., т. 4. СПб., 1995. -295 с.

55. Веселова 1994 Веселова Н.А. Заглавие-антропоним и понимание художественного текста // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. Тверь, 1994. С. 153-157.

56. Веселовский 1974 Веселовский С.Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М., 1974.-382 с.

57. Ветловская 1999 Ветловская В. Б. Житийные источники гоголевской «Шинели»//Русская литература. 1999. №1. С. 18-35.

58. Викторович 1982 Викторович В. Безымянные герои Достоевского// Литературная учёба. 1982. №1. С. 230-234.61 .Виленкин 1988 Виленкин В.Я. Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988.-331 с.

59. Виноградов 1925-Виноградов В.В. Гоголь и натуральная школа. Л.,1925.-76 с.

60. Виноградов 1926 Виноградов В.В. Этюды о стиле Гоголя. Л.,1926.-228 с.

61. Виноградов 1951 -Виноградов В.В. О языке ранней прозы Гоголя// Материалы и исследования по истории русского языка. М., Л., 1951. Т. 2. С. 128-231.

62. Виролайнен 1997 Виролайпен М.Н. Гоголевская мифология городов //Пушкин и другие. Новгород, 1997. С. 230-237.

63. Волчек 2000 Волчек ОД. Имя и профессия // Социологические исследования. 2000. №2. С. 108-110.

64. Воронова 2000 Воронова И.Б. Текстообразующая функция литературных имён собственных (на материале эпических произведений ХЕХ-XX вв.). Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2000. -24 с.

65. Воропаев 199% Воропаев В.А. Над чем смеялся Гоголь: о духовном смысле комедии «Ревизор»//Русская словесность. 1998. № 4. С. 6-12.

66. Воропаев: Дело, взятое из души Воропаев В.А. «Дело, взятое из души». Поэма Гоголя «Мёртвые души»: история замысла и его осуществление//Литература в школе. 1998. №5. С. 13-26.

67. Воропаев, Виноградов 1994 Воропаев В.А., Виноградов И.А. Комментарии к «Тарасу Бульбе» // Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 9 т. 1994. Т. 2. С. 450-480.

68. Воспоминания о Михаиле Булгакове 1988 Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988.-525 с.

69. Вулис 1991 Вулис А. Литературные зеркала. М., 1991. - 480 с.

70. Выгодский 1922 Выгодский Д.Н. Из эвфонических наблюдений («Бахчисарайский фонтан») // Пушкинский сборник. Памяти проф. С.А. Венгерова. М., 1922. С. 50-58.

71. Гаврюшин 1991 Гаврюишн Н. Литостротон или Мастер без Маргариты//Вопросы литературы. 1991. №8. С. 75-88.

72. Галинская 1983 -Галинская И.Л. «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова: к вопросу об историко-философских источниках романа//Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1983. Т. 42, №2. С. 106-115.280

73. Гаспаров 1988, Гаспаров 1989 Гаспаров Б. Из наблюдений над мо-тивной структурой романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» //Даугава. 1988. № 10. С. 107-111; 1988. № 11. С. 88-96; 1988. № 12. С. 105-114; 1989. №1. С. 78-90.

74. Гаспаров 1994 Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX века. М., 1994. -328 с.

75. Гегель 1959- Гегель Г.Ф. Соч.: В 14 т. М., 1959. Т. 1. -368 с.

76. Голикова 1957 Голикова П. Б. Политические процессы при Петре I. М., 1957. -368 с.

77. Горбачевский 1985 Горбаиевскии М.В. «Мне имя - Марина.» (Заметки об именах собственных в поэзии Марины Цветаевой) // Русская речь. 1985. № 4. С. 56-64.

78. Грекова 1997 Грекова Г.В. Социально-бытовые и христианские начала в повести Н.В. Гоголя «Шинель» (к вопросу о трёхверсионном считывании текста) // Русская литература XIX века и христианство. М., 1997. С. 233-239.

79. Грехнёв 1997 Грехиёв В.А. «Пушкинское» у Гоголя (о символике «живого» и «мёртвого») // Пушкин и другие. Новгород, 1997. С. 134-141.

80. Григорьева, Иванова 1985 Григорьева А.Д., Иванова Н.Н. Язык поэзии XX-XX вв. Фет. Современная лирика. М., 1985.-231 с.

81. Гудкова 1990 Гудкова В.В. Повести Михаила Булгакова // Булгаков М.А. Собр. соч.: В 5 т. Т. 2. М., 1990. С. 663-693.

82. Гуковский 1959 Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. M.-JI., 1959. -531 с.

83. Деррида 1998- Деррида Ж. Эссе об имени. СПб., 1998. -192 с.

84. Джеймс 1993 Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1993.-432 с.

85. Дневник Елены Булгаковой 1990 Дневник Елены Булгаковой. М., 1990. -398 с.

86. Дмитриев 1980 -Дмитриев В.Г. Скрывшие своё имя. (Из истории анонимов и псевдонимов). М., 1980, —255 с.

87. Дриккер 2000 Дриккер А. Русское сердце//Знамя. 2000. №5. С. 207-215.

88. Дунаев 1996-Дунаев М.М. Православие и русская литература: В 5 т. М„ 1996. Т.2.-321 с.

89. Егоров 1978 Егоров Б.Ф. Булгаков и Гоголь (тема борьбы со злом) //Исследования по древней и новой литературе. Л., 1978. С. 90-95.

90. Ермаков 1999 Ермаков ИД. Очерки по анализу творчества Гоголя // Ермаков И.Д. Психоанализ литературы. Пушкин. Гоголь. Достоевский. М., 1999. С. 159-344.

91. Ермолинский 1990 Ермолинский С. Из записок разных лет. М., 1990. -256 с.

92. Есаулов 1995 Есаулов И.А. Изображение двух типов апостасии в художественной прозе Н.В. Гоголя («Миргород» и «Мёртвые души») // Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995. С. 63-75.

93. Есаулов 1997 Есаулов И. А. Спектр адекватности в истолковании литературного произведения. («Миргород» Н.В. Гоголя). М., 1997. -102 с.

94. Жогина 1997 Жогина КБ. Имя собственное как средство гармонической организации поэтического текста (на материале лирических стихотворений М.И. Цветаевой). Автореф. дис. канд. фи-лол. наук. Ставрополь, 1997.-21 с.

95. Жолковский 1994 Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М., 1994.-427 с.

96. Закс 1990 Закс Л.А. Художественное сознание. Свердловск, 1990. 212 с.

97. Зельдович 1981 Зельдович М.Г. «Взаимоотражение» художественных произведений: Некрасов и Достоевский // Н.А. Некрасов и его время. Калининград, 1981. С. 103-105.

98. Зеньковский 1997 Зеньковский В.В. Н.В. Гоголь // Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. М., 1997. С. 142-265.

99. Зеркалов 1986 Зеркалов А. Иисус из Назарета и Иешуа Га-Ноцри (к анализу библейской линии романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»)//Наука и религия. 1986. №9. С. 47-52.

100. Зинин 1972 Зинин С. И. Введение в русскую антропонимику. Ташкент, 1972. - 356 с.

101. Золотоносов 1991 Золотоносов М. «Сатана в нестерпимом блеске.»//Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 100-107.

102. Золотусский 1984 Золотусский И. Гоголь. М., 1984. - 527 с.

103. Золотусский 1987 -Золотусский И. Поэзия прозы: статьи о Гоголе. М., 1987.-238 с.

104. Золотусский 1996 -Золотусский И. Ещё о «Ревизоре» // Литература в школе. 1996. № 2. С. 13-20.

105. Иванов 1909 Иванов В. О «Цыганах» Пушкина // Иванов В. По звёздам. СПб., 1909. С. 144-150.

106. Иванова 1993 Иванова Т.Л. Звала Полиною Прасковью. // Русская речь. 1993. № 6. С. 3-10.

107. Иванцова 1998 Иватрва Е.В. Семантическая трансформация имени собственного в лексике и фразеологии. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1998.-15 с.

108. Ильин 1992 Ильин И.А. К истории дьявола // Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948-1952 гг.: В 2 т. М., 1992. Т. 1. С. 65-66.

109. Ионин 1990 Ионин Л.Г. Две реальности «Мастера и Маргариты»//Вопросы философии. 1990. №2. С. 44-55.

110. Ионин 1996 Ионин Л.Г. Логика и история повседневности//Ионин Л.Г. Социология повседневности. М., 1996. С. 77-125.

111. Йованович 1992 Йовапович М. Об источниках «Мастера и Маргариты»//Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1992. Т. 51. №1. С. 60-72

112. Калинкин 1997 Калинкин В.М. Функции и взаимодействие по-этонимов // Литературное произведение: слово и бытие. Сб. научных трудов к шестидесятилетию М.М. Гиршмана. Донецк, 1997. С. 307323.

113. Кандауров 2000 Кандауров О. Михаил Булгаков: мистика жизни !! Наука и религия. 2000. № 4. С. 24-26.

114. Карасёв 1993 Карасёв Л.В. Гоголь и онтологический вопрос// Вопросы философии. 1993. № 8. С. 84-96.

115. Карасёв 1996 Карасёв Л.В. Философия смеха. М., 1996.-224 с.

116. Карасёв 1999 Карасёв Л.В. Nervoso fasciculoso. О «внутреннем» содержании гоголевской прозы // Вопросы философии. 1999. № 9. С. 42-45.

117. Карпенко 1986 Карпенко Ю.А. Имя собственное в художественном тексте//Филологические науки. 1986. №4. С. 34-40.

118. Катаев 1978 -Катаев В. Алмазный мой венец. М., 1990.-272 с.

119. Катермина 1998 Катермина В.В. Личное имя собственное: национально-культурные особенности функционирования. Автореф. дис. канд. филол. наук. Краснодар, 1998.-19с.

120. Ковалёв 1995 Ковалёв Г.Ф. Булгаковский Воланд: загадка имени // Филолог, записки. Вестник литературоведения и языкознания. Вып. 4. Воронеж, 1995. С. 163-168.

121. Ковтун 1975 Ковтун Л.С. Лексикография в Московской Руси XVI - начала XVII в. Л., 1975.-351 с.

122. Кожин 1991 -Кожин А. А. Речевые средства юмора и сатиры в произведениях Н.В. Гоголя//Язык Н.В. Гоголя. М., 1991. С. 135-174.

123. Комарова 1995 Комарова Р.А. Михаил «подобный Богу» // Русская речь. 1995. №1. С. 96-99.

124. Комарова: Микола-чудотворец Комарова Р.А. «Микола-чудотворец Богом силён» // Русская речь. 1995. № 3. С. 77-80.

125. Кораблёв 1997 Кораблёв А. Мастер. Астральный роман. Необыкновенная история чернокнижника Михаила Булгакова. Тексты. Документы. Истолкования. Эзотерическая информация. Кн. 2. Донецк, 1997.-214 с.

126. Королёва 2000 Королёва И.А. Становление русской антропони-мической системы. Автореф. дис. докт. филол. наук. М., 2000. -36 с.

127. Коршунков 1998 Коршунков В.А. Гоголевский Акакий Акакиевич: имя и судьба//Русская речь. 1998. № 3. С. 3-10.

128. Кошелев 1999 Кошелев В.А. К поэтике литературного наименования: «образцовые поминки» 1833 года//Русская речь. 1999. № 3. С. 19-27.

129. Крепе 1984 Крепе М. Булгаков и Пастернак как романисты. Анализ романов «Мастер и Маргарита» и «Доктор Живаго». Нью-Йорк, 1984. - 346 с.

130. Кривонос 1993 Кривонос В.Ш. Булгаков и Гоголь: мотив «заколдованного места» в «Мастере и Маргарите» // Изв. Рос. АН. Сер. лит. и яз. 1994. Т. 53. №1. С. 42-48.

131. Кузьмина Н.А.-Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. Дис. докт. филол. наук. Омск, 1999.-417 с.

132. Кухаренко 1984 Кухаренко В.А. Имя заглавного персонажа в целом художественном тексте И Русская ономастика. Одесса, 1984. С. 109-117.

133. Кухта 1988 Кухта Е. Сатирический театр фельетонов М.Булгакова в «Гудке» // М.А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С. 246-259.

134. Кушлина, Смирнов 1988- Куишина О., Смирнов Ю. Некоторые вопросы поэтики романа «Мастер и Маргарита» // М. А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С.285-303.

135. Левина 1991- Левина Л.А. Нравственный смысл кантианских мотивов в философском романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита»//Филологические науки. 1991. № 1. С. 12-23.

136. Лесскис 1990- Лесскис Г. Комментарии к «Мастеру и Маргарите» // Булгаков М.А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1990. Т. 5. С. 607-664.

137. Лесскис 1999- Лесскис Г.А. Триптих М.Булгакова о русской революции: «Белая гвардия»; «Записки покойника»; «Мастер и Маргарита». Комментарии. М., 1999.-431 с.286

138. Ломоносов 1957 -Ломоносов М.В. Сочинения. М., 1957.-567 с.

139. Лосев 1990 -Лосев А.Ф. Философия имени. М., 1990.-269 с.

140. Лосев 1991 Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.-525 с.

141. Лосский 1994 -Лосский Я.О. Бог и мировое зло. М., 1994.-432 с.

142. Лосский 1995 Лосский И.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. М., 1995.-400 с.

143. Лотман 1981 -Лотман Ю.М. Текст в тексте//Уч. зап. Тартуского ун-та. Труды по знаковым системам, XIV. Тарту, 1981. Вып. 567. С. 15-17.

144. Лотман 1988 Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М., 1988.-348 с.

145. Лотман 1995 Лотман Ю.М. «Когда же чорт возьмёт тебя»// Лотман Ю.М. Пушкин. СПб., 1995. С. 339-341.

146. Лотман 1997 Лотман Ю.М. О русской литературе. СПб., 1997. -848 с.

147. Лукин 1996 -Лукин В.А. Имя собственное ключ к истолкованию текста (анализ повести Н.В. Гоголя «Записки сумасшедшего» ) // Русский язык в школе. 1996. №1. С. 63-69.

148. Лурье 1988 Лурье Я. Историческая проблематика в произведениях М. Булгакова (М. Булгаков и «Война и мир» Л. Толстого) // М.А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С. 190-201.

149. Лыков, Чабанец 1990 Лыков А.Г., Чабанец Т.А. Русское личное имя собственное // Филологические науки. 1990. № 1.С. 13-21.

150. Магазаник 1978 ~ Магазаник Э.Б. Ономапоэтика или «говорящие» имена в литературе. Ташкент, 1978. -146 с.

151. Мазелло 1995 -Мазелло Р. Падшие ангелы. и духи тьмы. Ярославль, 1995.-208 с.

152. Максимов 1990 Максимов С. Нечистая сила // Звездочтец ( Русская фантастика XVII века): В 20 т. М., 1990. Т. 2. С. 218-235.

153. Манн 1996- Манн Ю. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М., 1996.-474 с.

154. Манн 1999 -Манн Ю. Встреча в лабиринте (Франц Кафка и Николай Гоголь)//Вопросы литературы. 1999. №2. С. 162-187.

155. Мариненко 1992 Марии ей ко И.О. Функции антропонимов в романах И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок». Автореф. дис. канд. филол. наук. Одесса, 1992. -16 с.

156. Медриш 1993 Медриш Д.Н. «Её сестра звалась Наташа.» //Русская речь. 1993. № 2. С. 111-118.

157. Менглинова 1999 -Менглинова А.Б. Конфликт в повести М.А. Булгакова «Собачье сердце» // Русская литература в XX веке: имена, проблемы, культурный диалог. Томск, 1999. С. 43-54.

158. Мережковский 1991 Мережковский Д.С. В тихом омуте. М., 1991.-496 с.

159. Мильдон 1998 Мгшьдон В.И. Эстетика Гоголя. М., 1998. 192 с.

160. Минц 1972 Минц З.Г. Блок и Гоголь // Блоковский сборник. Вып. 2. Тарту, 1972. С. 122-205.

161. Миронов 1998 -Миронов В.А. Имени тайная власть. М., 1998.345 с.

162. Мистическое богословие 1991 Мистическое богословие. Киев, 1991.-392 с.

163. Митрофанов 1992 Митрофанов В.А. О национально-культурной принадлежности наследственных антропонимов // Язык и культура: материалы 1 Международной конференции. Киев, 1992. С. 85-86.

164. Михаил Булгаков 1989 Михаил Булгаков. Письма. Жизнеописание в документах. М., 1989.- 575 с.

165. Михайлов 1954 -Михайлов В.Н. Роль собственных имён в произведениях Гоголя //Русский язык в школе. 1954. №2. С. 40-48.288

166. Михайлов 1987 Михайлов В.Н. Специфика собственных имён в художественном тексте // Филологические науки. 1987. № 6. С. 7882.

167. Мочульский 1995 Мочульский К. Духовный путь Гоголя // Мо-чульский К. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. М., 1995. С. 7-59.

168. Мочульский 1999 Мочульский К. О Гоголе // Мочульский К. Кризис воображения. Статьи. Эссе. Портреты. Томск, 1999. С. 35-37.

169. Мумриков 1990 Мумриков А. Социально-психологическая теория творчества по книге священника Павла Флоренского «Имена» // Опыты: литературно-философский ежегодник. М., 1990. С. 413-419.

170. Мягков 1991 Мягков B.C. Булгаковские места (литературно-топографические очерки) // Творчество Михаила Булгакова. Исследования. Материалы. Библиография. Кн. 1. Ленинград, 1991. С. 142175.

171. Набоков 1998 Набоков В. Лекции по русской литературе. М., 1998.-439 с.

172. Недзвецкий 1997 Недзвецкий В.А. «Мёртвые души» Н. В. Гоголя как художественная проповедь // Русская литература XIX века и христианство. М., 1997. С. 149-158.

173. Некрасов 1984 Некрасов А. С. Повторная номинация как средство создания персонажа в рассказах А.П. Чехова // Язык и композиция художественного текста. М., 1984. С. 42-49.

174. Овчинникова 1997 Овчинникова Е.Л. Современный русский ономастикон: начальные этапы формирования. Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 1997. - 20 с.

175. Орлов 1992 Орлов М.А. История сношения человека с дьяволом. М., 1992. -352 с.

176. Орнатская 1991 Орнатская Т.Н. «Обломок» ли Илья Ильич Обломов? К истории интерпретации фамилии героя // Русская литература. 1991. № 4. С. 229-230.

177. Ортега-и-Гассет 1991 Ортега-и-Гассет Дегуманизация искусства и другие работы. М., 1991.-639 с.

178. Павлинов 1997 Павлинов С. История моей души: поэма Н. Гоголя «Мёртвые души». М., 1997.-80 с.

179. Павлова 1998 Павлова О. А. Н.В. Гоголь и М.А.Булгаков: проблема жанрового мышления. Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград. 1998.-29 с.

180. Палиевский 1993 Палиевский П.В. Шолохов и Булгаков: Сб. статей. М., 1993.-238 с.

181. Паршин 1991 Паршин Л.К. Чертовщина в американском посольстве или 13 загадок Михаила Булгакова. М., 1991. -208 с.

182. Пелипенко, Яковенко 1998 -Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. М., 1998.-376 с.

183. Петелин 2000 Петелин В. Жизнь Булгакова. Дописать раньше, чем умереть. М., 2000. - 665 с.

184. Переверзев 1989 Перевертев В.Ф. У истоков русского реализма. М., 1989.-750 с.

185. Пермякова 1997 Пермякова П.А. Булгаковская дьяволиада в интертекстуальном изучении. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1997.- 15 с.

186. Платон 1972- Платон Соч.: В 3 т. М., 1972. Т. 3.-678 с.

187. Платон 1997 Платон Р.И. Музыка и фантастика в русской литературе века // Русская литература. 1997. №1. С. 48-59.

188. Поддубная 1997 Поддубная Р.Н. Музыка и фантастика в русской литературе XIX века // Русская литература. 1997. № 1. С. 4859.

189. Попов 1991 Попов П.С. М.А. Булгаков (Вместо предисловия) // Булгаков М.А. «Я хотел служить народу.» М., 1991. С. 3-15.

190. Ребель 1995 Ребель Г.М. Кто ведёт повествование в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»? (субъектный уровень текста) //Кормановские чтения. Вып. 2. Ижевск, 1995. С. 230-241.

191. Ребель 1998 -Ребель Г.М. Преображение Ивана Бездомного как главное художественное событие романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Русская литература XX века: направления и течения. Вып. 4. Екб., 1998. С. 111-127.

192. Розанов 1990 Розанов В.В. Люди лунного света // Розанов В.В. Уединенное. М., 1990. 1.2. С. 7-194.

193. Розанов 1991 -Розанов В. Опавшие листья. М., 1991.-543 с.

194. Романова 1995 Романова Г.И. Русская литература в вопросах и ответах. М.А. Булгаков//Русская словесность. 1995. № 5. С. 66-72.

195. Руденко 1990 Руденко Д.И. Имя в парадигме «философии языка». Харьков, 1990.-299 с.

196. Русская критика от Карамзина до Белинского 1981-Русская критика от Карамзина до Белинского. М., 1981.-400 с.

197. Русские мемуары 1988 Русские мемуары. Избранные страницы. ХУШ век. М., 1988. - 559 с.

198. Рут 1996- РутМ.Э. Имена и судьбы. Екб., 1996.- 125 с.

199. Сеничкина 1990 Сеничкина Е. П. Приёмы достоверности изображаемого в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Литературные традиции в поэтике Михаила Булгакова. Куйбышев, 1990. С. 92-98.

200. Силаева 1982 -Силаева Г. А. О моделях именования и формах личных имён в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» // Лексика и словообразование русского языка. Рязань, 1982. С. 36-47.

201. Соколов 1997 Соколов Б. Три жизни Михаила Булгакова. М., 1997.-430 с.

202. Соловьёв 1911 Соловьёв B.C. О действительности внешнего мира и основании метафизического познания. Ответ К.Д. Кавелину 1875 г.//Соловьёв B.C. Собр. соч. СПб., 1911. Т. 1. С. 222-223.

203. Соловьёв 1974 Соловьёв С.М. Изобразительные средства в творчестве Ф.М.Достоевского. Очерки. М., 1974. -352с.

204. Соловьёв 1991 Соловьёв СМ. История России с древнейших времён: В 29 т. М., 1991. Т. 14.-670 с.

205. Сорокин 1960 -Сорокин Ю.С. Инструкция по составлению словаря к «Мёртвым душам» Н.В. Гоголя. М., 1960. -76 с.

206. Степанов 1959 Степанов H.JI. Н.В. Гоголь М., 1959.-607 с.

207. Суперанская 1973 Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. М., 1973.-366 с.

208. Суслова, Суперанская 1991 Суслова А.В., Суперанская А.В. О русских именах. Л., 1991.-220 с.

209. Сухих 2000- Сухих И. Евангелие от Михаила: «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова//Звезда. 2000. №6. С. 213-225.

210. Тамарченко 1961 Таыарченко Д.Е. Из истории русского классического романа. M.-JL, 1961.- 167 с.

211. Терц 1992- Терц А. В тени Гоголя //Терц А. Собр. соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1992. С. 3-336.

212. Топоров 1995 Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифологического. Избранное. М., 1995. - 623 с.

213. Троицкий 1996- Троицкий В. О безымянном мастере и его шапочке//Москва. 1996. С.154-164.

214. Турбин 1983- Турбин В.Н. Герои Гоголя. М., 1983. 127 с.

215. Турышева 1998 Турышева О.Н «Маленькие трагедии» А.С. Пушкина и творчество Ф.М. Достоевского, проблемы взаимоотражения. Автореф. дис. канд. филол. наук. Екб., 1998.-20 с.

216. Ульянов 1959 Ульянов Н. Арабеск или Апокалипсис? // Новый журнал. 1959. №57. С. 116-131.

217. Унбегаун 1995 -Унбегаун Г. -О Русские фамилии. М., 1995. -448 с.

218. Успенский 1996 Успенский Б. А. Имя и социум // Успенский Б.А. Язык и культура. Избранные труды. Т. 2. М., 1996. С. 187-254.

219. Утехин 1979 Утехин И.П. «Мастер и Маргарита» М. Булгакова. (Об источниках действительных и мнимых) // Русская литература. 1979. №4. С. 89-109.

220. Флоренский 1990 Флоренский П.А. Об имени Божием. М., 1990.-270 с.

221. Флоренский: Имена Флоренский П.А. Имена // Опыты: литературно-философский ежегодник. М., 1990. С. 351-412.

222. Флорова 1999 Флорова В.Ф. Проблема имени: генезис и концептуализация. Автореф. дис. канд. филос. наук. М., 1999.-17 с.

223. Фомин 1999-Фомин А.А Художественная семантика имени собственного: об одном антропониме в «Горе от ума» // Ономастика и диалектная лексика. Вып. 3. Екб., 1999. С. 111-146.

224. Фомин : Антропонимическая метаморфоза Фомин А.А. Антропо-нимическая метаморфоза и художественный замысел // Известия Уральского государственного университета. 1999. № 13. С. 54-69.

225. Фонякова 1990 Фонякова О. И. Имя собственное в художественном тексте. JI., 1990. - 104 с.

226. Фролова 1993 Фролова Е.А. Номинация персонажей в поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души» (функционально-стилевой аспект). Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1993.-16 с.

227. Химич 1995 Химич В.В. «Странный реализм» М. Булгакова. Екб., 1995.-233 с.

228. Химич \998 Xilmu4 В.В. «Магическая» пространственная вертикаль в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // XX век. Литература. Стиль. Стилевые закономерности в русской литературе XX века (1900-1950). Ш выпуск. Екб., 1998. С. 116-121.

229. Химич 2000 Химич В. В. «Кокетство» булгаковского текста//Известия Уральского государственного университета. 2000. № 17. С. 147-153.

230. Чеботарёва 1984 Чеботарёва В.А. О гоголевских традициях в прозе М. Булгакова//Русская литература. 1984. №1. С. 166-176.

231. Чижевский 1997 Чижевский Д. О «Шинели» Гоголя // Дружба народов. 1997. № 1. С. 199-218.

232. Чистов 1967 -Чистов КВ. Русские народные социально-утопические легенды XVII-XLX вв. М., 1967.-341 с.

233. Чудакова 1976 Чудакова М. Присутствует Александр Грин// Сельская молодёжь. 1976. № 6. С. 33-42.

234. Чудакова 1979 Чудакова М.О. Булгаков и Гоголь // Русская речь. 1979. № 2. С. 38-48, № 3. С. 55-59.

235. Чудакова 1981 Чудакова М. М. Булгаков // Памятные литературные даты. 1981. М., 1981. С.184-185.

236. Чудакова 1985 Чудакова М. Гоголь и Булгаков // Гоголь: история и современность. М., 1985. С. 360-389.

237. Чудакова 1988 Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М., 1988.-492 с.

238. Шашков 1989 Шаткое А. Т. Пётр Великий или Царь-Антихрист?//Книги старого Урала. Свердловск, 1989. С. 123-144.

239. Шейнина 1983 Шейнина Е.П. О чём говорят фамилии у Островского//Русская речь. 1983. № 2. С. 24-28.

240. Шульц 1997 Шулъц С.А. Хронотоп религиозного праздника в творчестве Н.В. Гоголя // Русская литература XX века и христианство. М., 1997. С. 229-239.

241. Шумарина 1984 Illy марин а Т.Ф. Антропонимическая вариативность в речевой коммуникации//Русская ономастика. Одесса, 1984. С. 140-136.

242. Щенникова 1997 Щенникова Л.П. Имена // Достоевский: эстетика и поэтика. Челябинск, 1997. С. 166-168.

243. Щетинин 1975 Щетинин Л.М. Русские имена. Ростов-на-Дону, 1975. -252 с.

244. Щетинин 1996 -Щетинин Л.М. Слова. Имена. Вещи. Очерки об именах. Ростов-на-Дону, 1996.-222 с.

245. Эйхенбаум 1969 Эйхенбаум Б. Как сделана «Шинель» Гоголя // Эйхенбаум Б. О прозе. Л., 1969. С. 306-326.

246. Эппггейн 1996 Эпштейн М. Ирония стиля: демоническое в образе России у Гоголя // Новое литературное обозрение. 1996. № 19. С. 131-133.

247. Яблоков 1997 Яблоков Е.А. Мотивы прозы Михаила Булгакова. М., 1997.-199 с.

248. Яковлева 1998 Яковлева Э.Н. Эволюция библейских имён собственных в лексике и фразеологии русского и французского языков. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1998.-18 с.

249. Якушева 1991 -Якушева Г.В. Фауст и Мефистофель в литературе XX века // Гётевские чтения-91. М., 1991. С. 180-183.

250. Яновская 1983 -Яновская Л.М. Творческий путь Михаила Булгакова. М., 1983.-320 с.

251. Янушкевич 1997 -Янушкевич А.С. В. А. Жуковский в мире романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Пушкин и другие. Новгород, 1997. С. 277-282.

252. Clement 1997 Clement С. Inventaire des enfers religieux // Magasin litteraire. № 356, juillet-aout. 1997. P. 24-28.

253. Delumeau 1997 Delumeau J. Pour une histoire de l'enfer// Magasin litteraire. № 356, juillet-aout. 1997. P. 20-23.

254. Graffy 1989 Grafjfy J. Passion versus Habit in Old Wordl Landowners//Nikolay Gogol: Text and Context. Macmillan, 1989. P. 1-15.

255. Heldt 1989 Heldt В. Dead Souls: Without Naming Names//Nikolay Gogol: Text and Context. Macmillan, 1989. P. 83-90.

256. Little 1986-I Attic T. Gogol and Romanticism// Problems of Russian Romanticism. Gower, 1986, p. 96-118.

257. Milne 1989 Milne L. Gogol and Mikhail Bulgakov // Nikolay Gogol: Text and Context. Macmillan, 1989. P. 109-123.

258. Nivat 1997 Nival G. De Dostoevski aux ecrivains du goulag // Ma-gasin litteraire. №356, juillet-aout. 1997. P. 73-75.

259. Pease 1989 -Pease R. The Mirror of Gogol's Early Stories//Nikolay Gogol: Text and Context. Macmillan, 1989. P. 19-31.

260. Rancour-Laferriere 1982 -Rancour-Laferriere D. Out from under Gogol's Overcoat. A psychoanalytic Study. Ann Arbor, 1982.