автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.01
диссертация на тему: Нарративный анализ в социологии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Нарративный анализ в социологии"

На правах рукописи

Троцук Ирина Владимировна

НАРРАТИВНЫЙ АНАЛИЗ В СОЦИОЛОГИИ: ВОЗМОЖНОСТИ ПРАКТИЧЕСКОГО ПРИМЕНЕНИЯ

Специальность 22.00.01 — Теория, методология и история социологии

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

Москва - 2005

Работа выполнена на кафедре социологии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.

Научный руководитель:

кандидат философских наук, доцент Пузанова Жанна Васильевна

Официальные оппоненты:

доктор социологических наук, профессор Шамшурин Виктор Иванович

кандидат философских наук, доцент Маслова Ольга Михайловна

Ведущая организация:

Российский государственный гуманитарный университет

Защита состоится « // » ноября 2005 г. в « » часов на заседании диссертационного совета К 212.203.16 в Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.10, корп.2, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российского университета дружбы народов.

Автореферат разослан « // » октября 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат философских наук

Л.Ю. Мещерякова

\Ъ*ТЪо

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования.

В последние десятилетия иарратив оказался в центре внимания как социально-гуманитарных, так и естественных наук: «в медицине, праве, истории, историографии, антропологии и психотерапии нарративы составляют продукты научной деятельности; в философии, культурологии, теологии - скорее поглощаются и перемалываются в аналитических жерновах»1.

Нарративизация современной науки состоит в понимании функционирования различных форм знания через рассмотрение их повествовательной природы. Она дополняет требование «лингвистического поворота» считать исследования в области социальных, политических, психологических и культурных проблем языковыми, а саму человеческую жизнь - «автолингвистическим феноменом»2. Это означает сближение деятельности ученого и литератора, перенос интересов науки с анализа объективных социальных явлений на исследование субъективности индивидуальной судьбы, трактовку сознания как совокупности текстов, признание неизбежности множественной интерпретации любого текста и эпистемологического приоритета обыденного знания (нарративов) -все эти тенденции обусловили обращение социологов к нарративу (и нарратив-ности) как определяющему методологическому принципу познания индивидуальных и социальных практик.

Несмотря на широкое междисциплинарное использование понятий нар-ратива и нарративного анализа, они до сих пор не получили однозначной теоретической и эмпирической интерпретации как в формальном, так и содержательном отношении. Работ, посвященных комплексному теоретико-методологическому анализу данных понятий в социологии, практически нет -исключение составляют исследования Е.Р. Ярской-Смирновой и Р. Францози3. В основном понятия нарратива и нарративного анализа используются в публикациях по результатам социологических исследований различной тематики (оценка потенциала социально-экономической адаптации населения, выявление риторического измерения научных текстов и сообщений средств массовой информации, показ гендерного измерения профессиональных карьер, реконструкция истории семьи/поколения или жизненных стратегий одиноких, «социально нетипичных» людей и т.д.). Нарратив здесь выступает как синоним секвенций транскриптов качественных интервью, а нарративный анализ - как обозначение приемов аналитической работы с подобными текстовыми данными.

' См : Framosi R Narrative analysis - or why (and how) sociologists should be interested in narrative // Annual Review of Sociology - 1998. - Vol.24. - P.518

2 См.: Lôfgren L Life as an autolinguistic phenomenon II Autopoiesis" a Theory of living organization / Ed. By M. Ze-leny - New York, 1981.

3 См.: Ярская-Смирнова E P Нарративный анализ в социологии II Социологический журнал. - 1997 - №3; Социокультурный анализ нетипичности. - Саратов, 1997; Framoii R Narrative analysis - or why (and how) sociologists should be interested in narrative // Annual Review of Sociology. —Val.31._____

j РОС НАЦИОНАЛЬНА з

I библиотека

I ¿чащ !

Хотя понятия нарратива и нарративного анализа сегодня становятся общеупотребительными, их «статус» в социологии не очевиден и не определен. Нарратив как лингвистический, культурный и социальный феномен в целом лежит в основе качественного социологического подхода, однако до сих пор не стал предметом специального систематического теоретико-методологического исследования, несмотря на то, что «нарративы просто напичканы социологической информацией, а большинство эмпирических данных в социологии имеют нарративную форму - даже результаты анкетного опроса часто скрывают за числами значимые нарративы»4. Более того, западные исследователи считают, что понятие «качественное исследование» должно быть заменено на «нарративное исследование», чтобы подчеркнуть многомерность и гетерогенность анализируемых феноменов, а также выполнение полевым исследователем функций автора, редактора и рассказчика5. Таким образом, разработка теоретико-методических основ применения нарративного анализа актуальна и отвечает задачам современного социологического знания.

Степень разработанности проблемы.

Основная часть работ, посвященных нарративному анализу, носит междисциплинарный характер, что связано с социально-философским осмыслением феномена нарративизации научного знания, или же относится к лингвистической, реже — к психологической (социально-психологической) литературе.

Методологические основания нарративизации современного научного знания изложены в работах X. Абельса, Ф. Анкерсмита, Р. Барта, В.В. Бибихина, И. Брокмейера и Р. Харре, П. Бурдье, И.А. Бутенко, A.B. Воробьевой, К. Гирца, В.И. Дудиной, Г.И. Зверевой, Н.Е. Колосова,

A.М. Кузнецова, Ж.-Ф. Лиотара, Н.С. Рябинской, Э. Свидерского,

B.Н. Сырова6.

4 См • Franzosi R Narrative analysis - or why (and how) sociologists should be interested in narrative // Annual Review of Sociology - 1998 - Vol.24. -P.518

5 Cm. Uello Я A Collocation analysis: a method for conceptualizing and understanding narrative data // Qualitative Research. - 2002. - Vol.2(2).

6 См.: Абеяьс X Интеракция, идентификация, презентация: введение в ингерпретативную социологию. - СПб, 1999; Романтика, феноменологическая социология и качественное социальное исследование // Журнал социо-

логии и социальной антропологии. - 1998. - T.I - Вып I ; Лнкерсмит Ф Р История и тропология: взлет и падение метафоры. - M., 2003; Нарративная логика Семантический анализ языка историков - М., 2003; Барт Р Мифологии. - M ,2000, S/Z - M, 2001; Бибихин В В Слово и событие. - М., 2001; Брокмейер И, Харре Р Нарратив- проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии - 2000 - №3, Бурдье П Биографическая иллюзия // ИНТЕР - 2002. - №1; Бутенко И А Постмодернизм как реальность, данная нам в ощущениях // СОЦИС - 2000. - №4; Воробьева А.В Текст или реальность- постструктурализм в социологии знания // Социологический журнал - 1999. - №3/4 ; Гирц К «Насыщенное описание»- в поисках интер-претативной теории культуры // Антология исследований культуры T.1 Интерпретации культуры - СПБ, 1997; Дудима В И Социологический метод- от классической к постнеклассической точке зрения // Журнал социологии и социальной антропологии. - 1999. - Т.Н. - №3; Зверева Г И Реальность и исторический нарратив-проблемы саморефлексии новой интеллектуальной истории // Одиссей: Человек в истории. - M, 1996; Колосов Н.Е. Замкнутая вселенная символов- к истории лингвистической парадигмы // Социологический журнал -1997. - >64; Кузнецов А М. Антропология и антропологический поворот современного социального и гумани-

Основные методологические параметры разработки нарративной проблематики были заложены в рамках специальной лингвистической дисциплины нарратологии - они суммированы в работах И.С. Веселовой, В. Лабова, Дж. Валецки, Л. Лёфгрена, Дж. Манфреда, Е.Г. Трубиной7. Лингвистические трактовки нарратива дополняет нарративная психология, представленная работами Т. Сарбина, К. Гергена, М. Росситера8, в которых нарратив рассматривается как теоретический подход и метод («кейс-нарратив»), позволяющий оценивать и переструктурировать самоидентичность человека.

Традиционное название нарративного анализа - «сюжетный» анализ -говорит о том, что изначально он основан на принципах структурного рассмотрения текста, выдвинутых в начале XX века представителями структуралистского направления в лингвистике (Р. Барт, К. Леви-Строс, Ц. Тодоров9). Известный своими нарратологическими изысканиями лингвист В. Лабов считает нарративный анализ «побочным продуктом» своего социолингвистического исследования афро-американского диалекта в Южном Гарлеме начала 1960-х годов10. В. Лабов сформулировал принципы структурного рассмотрения нарратива", которые были развиты Ф. Анкерсмитом 2, Д. Хейзом13 и Р. Мелло14.

тарного знания // Личность. Культура. Общество - 2000. - I.1I. - Вып.1(2), ЛиотарЖ-Ф Состояние постмодерна. - СПб., 1998; Рябииская НС Текст и социальная структура // Социологический журнал. - 2000. - №3/4; Свидерский Э. Интерпретационная иарадигма в философии гуманитарных наук // Социологический журнал -1994. - №3; Сыров В.Н Нарративное производство и современное социальное познание // Социальное знание в поисках идентичности: фундаментальные стратегии социогуманитарного знания в контексте развития современной науки и философии. - Томск, 1999.

' См ■ Веселоаа И С Нарратологня стереотипной достоверной прозы // www.falk.ni/propp/rech/veselova html; Labov W Some further steps in narrative analysis // Special issue of the Journal of Narrative and Life History. - 1997, Uncovering the event structure of narrative. - Georgetown University, 2001, Labov W. WaleizkyJ Narrative analysis. Oral versions of personal experience // Essays on the Verbal and Visual Arts' Proceedings of the American Ethnological Society. - Seattle, 1996; Oral versions of personal experience- Three decades of narrative analysis // Special Volume of a Journal of Narrative and Life History. - 1997. - Vol 7; Lofgren /, Life as an autolinguistic phenomenon // Autopoi-esis. a Theory of living organization. - New York, 1981, Manfred J Nairatology a Guide to the theory of nai rative // Part IIP Poems, Plays and Prose- A Guide to the Theory of Literary Genres - Cologne, 2002; Нарратологня- основы, проблемы, перспективы- Материалы к специальному курсу / Сост. Е.Г. Трубина // ww2.usu.ru/philosophy/ -socjjhil/rus/courses/narratology.html.

' См. Sarbtn Т The narrative as a root metaphor for psychology I I Narrative psychology: The storied nature of human conduct - New York, 1986; Rossiter M A narrative approach to development- implications for adult education // Adult Education Quarterly -1999. - Vol.50 - Jfel; Gergen К J Narrative, moral identity and historical consciousness: a Social constructionist account // www.svvarthmore.edu/SocSci/kgergenl/text3/html.

9 См : Барт f> Мифологии - M., 2000, Леви-Строс К Структурная антропология - M , 2001; Тодоров Ц Семиотика литературы // Семиотика - М , 1983.

10 См : Labov W Some further steps in narrative analysis // Special issue of the Journal of Narrative and Life History. -1997.

" См.: Labov W. Uncovering the event structure of narrative. - Georgetown University, 2001

12 См.. Анкерсмит Ф. Нарративная логиха. Семантический анализ языка историков. - М., 2003.

"См.- Hetse D R Specifying event content in narratives / www indiana edu/~socpsy/papcrs /EventContent html

14 Cm Mello R A Collocation analysis, a method for conceptualizing and understanding narrative data // Qualitative

Research. - 2002. - Vol.2(2).

Отечественные исследователи по преимуществу занимаются проблемами аналитической работы с нарративами личного опыта15, тогда как зарубежные авторы понимают нарративный анализ шире - как работу с любыми законченными повествованиями в форме объективированного текста (например, с публикациями в средствах массовой информации)16. Междисциплинарность понятий нарратива и нарративного анализа требует рассматривать их в различных перспективах (социологической, психологической) и их сочетаниях (например, социолингвистической). Таким образом, неразработанность нарративной проблематики на теоретическом уровне социологического анализа, с одной стороны, и широкое использование понятия «нарратив» без достаточной операциональной интерпретации в рамках эмпирических исследований - с другой, обусловили выбор темы диссертационной работы.

Теоретико-методологическую основу исследования составили истори-ко-теоретический анализ, направленный на выявление методологических принципов и логических связей между основными понятиями нарративного подхода; и сравнительный метод, позволяющий сопоставить содержательно сходные положения различных трактовок нарративного анализа и видов текстологического анализа. Теоретико-методологическую основу диссертационной работы сформировали разработки и результаты исследований, полученные в разных областях знания, — среди них:

• Работы, относящиеся к области методологии социологических исследований, Г.С. Батыгина, A.C. Готлиб, И.Ф. Девятко, О.М. Масловой, В.В. Семеновой, Г.Г. Татаровой, Ж.Т. Тощенко17.

13 См, например: Киблицкая М Исповеди одиноких матерей. - М, 1999; Козлова Н Н «Повесть о жизни с Алешей Паустовским»- социологическое переписывание // СОЦИС - 1999 - №5; Социологические чтения «человеческих документов», или размышления о значимости методологической рефлексии // СОЦИС - 2000 -№9, Мещеркшш Е Биографическая реконструкция образовательные и профессиональные стратегии адаптации

в рыночной экономике // Биографический метод в изучении постсопиалистических обществ - СПб, 1997, Как стать баронессой // ИНТЕР - 2002 - №1; Пмепьченко Е Размытое начало' гомодсбют в контексте сексуального

сценария // ИНТЕР. - 2004. - №2-3, Судьбы людей' Россия XX век Биографии семей как объект социологического исследования - М, 1996; Цветаева НН Биографические нарративы советской эпохи // Социологический журнал. - 2000. - №1/2; Ярская-Смирнова Е Р Социальное конструирование инвалидности // СОЦИС. -1999 - №4; Социальные изменения и мобилизация ресурсов- жизненные истории российских инвалидов // ИНТЕР. - 2002.-№ I.

16 См., например Campbell ИЛ A Narrative analysis of success and failure in environmental remediation // Organization & Environment - 2002 - Vol 15 - №3; McLean I Two analytical narratives about the history of the El) // European Union Politics. - 2003 - Vol.4(4); Tracy К Analysing context' Framing the discussion // Research in Language and Social Interaction. - 1998. - Vol.31(l), Vincent R.C. A Narrative analysis of US press coverage of Slobodan Milosevic and the Serbs in Kosovo // European Journal of Communication. - 2000 - Vol 15(3), VanWymberghe R The "unfinished story"' Narratively analyzing collective action frames m social movements // Qualitative Inquiry -2001.-Vol.7.-№6.

17 См Батыгин Г С Лекции по методологии социологических исследований - М , 1995, Батыгин Г С., Девятко И Ф. Миф о «качественной социологии» // Социологический журнал. - 1994. - №2; Гатлиб А С Введение в социологическое исследование' Качественный и количественный подходы Методология. Исследовательские практики - Самара, 2002, Девятко И.Ф Методы социологического исследования. - Екатеринбург, 1998, Модели объяснения и логика социологического исследования. - М., 1996; Маслова О М Ежегодный семинар по 6

• Разработки отечественных и зарубежных исследователей в области качественного подхода, в том числе касающиеся использования биографического и этнографического методов в практике социологических исследований1*.

• Разработки в области текстологического анализа, в частности конверсацион-ного19, лингвистического20 и дискурс-анализа2'.

г

методологии и методике социологических исследований // Социология: методология, методы, математические модели - 1996 - №7; Мир интервьюера по данным формализованного и свободного интервью // Социология методология, методы, математические модели - 2000 - №12; Семенова В В Качественные методы- введение в гуманистическую социологию. - М., 1998, Татарова Г Г Методология анализа данных в социологии (введение). - M, 1999; Тип, типология, типологический анализ (взаимодействие понятий в эмпирической социологии) // Методология и методы социологических исследований - M, 1996, Тощенко ЖТ Возможна ли новая парадигма социологического знания // СОЦИС - 1991 - №7; Социология- пути научной реформации // СО-ЦИС. - 1999. - №7; Социология жизни как концепция исследования социальной реальности //СОЦИС - 2002.

-т.

" См., например- Беланооский С. А Индивидуальное глубокое интервью. - М., 2001, Божков ОБ Биографии и генеалогии- ретроспективы социально-культурных трансформаций // Социологический журнал - 2001. - №1; Голофаст В.Б Многообразие биографических повествований // Социологический журнал. - 1995. - №1 ; Здра-вомыслова Е. «Земной свой путь пройдя до половины...». Судьбы поколения на примере одной биографии // Невидимые грани социальной реальности - СПб, 2001; Ковалев Е M, Штейпберг И Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. - M, 1999; Романов ПВ, Ярская-Смщтова ЕР «Делать знакомое неизвестным...»: этнографический метод в социологии // Социологический журнал. - №1/2; Берто Д Полезность рассказов о жизни для реалистичной и значимой социологии // Биографический метод е изучении пост-социалистических о'цеств - СПб , 1997; Бургос M История жизни- рассказывание и поиск себя // Вопросы социологии - 1992 - T 1. - W>2; Садмен С. Бр->дберн H, Шварц H Автобиографическая память // Социологический журнал. - 2002. - №2; Рубеч П, Чегринкц M Исследовательские стратегии в современной американской культурной антропологии: or «описания» к «письму» // Журнал социологии и социальной антропологии - 1998 - T.I. - Вып 2, Рустии M Размышления по поводу поворота к биографиям в социальных науках // ИНТЕР. - 2002 - №1; Руус ЙП Контекст, аутентичность, референциалькость, рефлексивность- назад к основам автобиографии // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ. - СПб, 1997; Флтберг Б Кейс-стад и в контексте качественно-количественной проблематики // СОЦИС - 2004. №9, BruntL Thinking about ethnography // Journal of Contemporary ethnography -1999. - Vol.28 - №5, Gubnum J F, ffobleinJA At the border of narrative and ethnography//Journal of Contemporary Ethnography. - 1999 - Vol 28 -№5; Sanders С R. Prospects for a postpostmodern ethnography // Journal of Contemporary Ethnography - 1999 -Vol.28.-№6.

" См , например: Исупова О Г Конверсационный анализ- представление метода // Социология: методология, методы, математические модели. - 2002 - №15; Abu-Akel A Episodic boundaries in conversational narratives // Discourse Studies. - 1999. - Vol. 1(4); Slokoe E H.. Weathcrall A. Gender, language, conversational analysis and feminism // Discourse & Society. - 2002. - Vol. 13(6); Tracy К Analysing context: Framing the discussion // Research in I Language and Social Interaction.- 1998.-Vol.31(1).

w См., например: Золотова ГА Коммуникативная грамматика русского языка - M, 1998; Козлова Я Я, Сан-домирская И И «Наивное письмо»: Опыт лингвосоциологического чтения -М, 1996; Купина H А Лингвистический анализ художественного текста - M , 1980; Шевченко H В Основы лингвистики текста. - M, 2003 21 См, например- Барт Р Мифологии - M , 2000; Дейк ТА пап Язык Познание Коммуникация - M , 1989, Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. - M, 2002; Фуко M Порядок дискурса - М., 1996; Cheek J At the margins'' Discourse analysis and qualitative research // Qualitative Health Research. - 2004 - Vo!.14. - №8; Edwards D Discourse and cognition. - London, 1997; Reed M The Limits of discourse analysis in organizational analysis // Organization. - 2000. - Vol.7(3).

• Работы, рассматривающие различные аспекты применения нарративного анализа в социологии, В.Ф. Журавлева, X. Фрейзера, К. МакКормака, Д. Мейнса, К. Риссман22.

• Публикации отечественных и зарубежных психологов, касающиеся, в частности, использования метода «кейс-нарратива» в психоаналитической тера-пии23.

• Работы отечественных и зарубежных ученых в области исторической науки, в том числе затрагивающие нарративную проблематику в современной философии истории24.

В качестве объекта исследования выступила широкая междисциплинарная теория и практика нарративного анализа.

Предмет исследования - «статус» нарратива и нарративного анализа в социологии с точки зрения возможностей их практического применения.

Основная цель диссертационного исследования - оценка возможностей практического применения нарративного анализа в социологии.

22 См.' Журавлев В Ф Нарративное интервью в биографических исследованиях // Социология: методология, методы, математические модели. - 1993-1994. - №3-4; Fraser Н Doing narrative research: Analysing personal stories line by line // Qualitative Social Work. - 2004. - Vol.3(2); McCormack С From interview transcript to interpretive story- Part I -Viewing the transcript through multiple lenses // Field Methods. - 2000. - Vol. 12. - №4; Mames D A Narrative's moment and sociology's phenomena - toward a narrative sociology /' Sociological Quarterly - '993. -Vol 34 -№1; RiessmanCK Performing identities in illness narrative // Qualitative Research -2003 -Voll(l) 21 См., например- Белинская EM Временные аспекты Я-концепции и идентичности // Мир психологии. 1999. - №3, Василюк Ф Е Жизненный мир и кризис: типологический анализ критических ситуаций // Журнал практической психологии и психоанализа. - 2001 - №4; Калмыкова Е С, Мергенталер Э Наррати» в психотерапии- рассказы пациентов о личной истории II Журнал практической психологии и психоанализа - 2002. -№ 1-2, Жорнях Е С Нарративная терапия- от дебатов к диалогу // Журнал практической психологии и психоанализа 2001,-№4,

Голдсмит Г Некоторые замечания о психоанализе, языке и переводе // Журнал практической психологии и психоанализа. - 2001. - №1-2; Куттер П Современный психоанализ: введение в психологию бессознательных процессов. - СПб, 1997; Criles S Storytime: Recollecting the past and projecting the future // Narrative psychology: The storied nature of human conduct -New York, 1986, Gerhardt J, Sanson Ch The Nature of therapeutic discourse. Accounts of the Self//Journal of Narrative and Life History - 1994 - Vol 4, Groarke S Psychoanalysis and structuration theory: The social logic of identity II Sociology. - 2002. - Vol 36(3); Shatter J The Social Construction of crnr Inner' Lives // Journal of Constructivist Psychology. - 1997 - №10;

24 См , например- Гуревич А Я Историк конца XX века в поисках метода // Одиссей- Человек в истории - М., 19%, Зверева Г И Реальность и исторический нарратив: проблемы саморефлексии новой интеллектуальной истории // Одиссей- Человек в истории. - M , 1996; Сыров В.Н. Современные перспективы философии истории: поворот к нарративу // sitenum trecom tomsk ra/Syrov/s_textl2.htm#Up; Янков И.В. Нарратив в историческом освоении действительности, феномен обновления и социокультурный смысл: Дис. канд. фил ос. наук. - Екатеринбург, 1997;

Анкерсмит Ф Р История и тропология- взлет и падение метафоры. - M, 2003; Нарративная логика. Семантический анализ языка историков. - M., 2003; Croissant J l Theory, narrative, and discipline at the intersections of science and technology studies and history // Bulletin of Science, Technology & Society. - 2003 - Vol.23 - №6; Rusen J Narrativity and objectivity in historical studies // www ruf rice.edu/--culture/papers/Ruscn html; Suontnen M Microhistory as an answer to the dilemma in historical sociology // Sosiologia. - 2001 - Vol 38 - №1 8

Задачи исследования.

1. Представить особенности разработки нарративной проблематики в значимых для социологической трактовки нарратива областях знания (философии, лингвистике, психологии и истории).

2. Обозначить методологические основания нарративизации современного социологического знания (формирования «нарративной социологии»25).

3. Дать определение нарратива, соотнеся его с контекстуально близкими понятиями «наивной литературы», метанарратива и дискурса.

4. Сопоставить нарративный анализ с иными вариантами текстологического анализа и оценить его познавательные возможности.

5. Определить положение нарративного анализа в рамках качественного подхода в социологии.

6. Систематизировать конкретные варианты реализации нарративного анализа в социологическом исследовании.

7. Обозначить ключевые критические замечания в отношении нарративного анализа и определить, касаются ли они только нарративов или качественного подхода в целом.

Гипотезы исследования.

Социологические трактовки нарратива, опирающиеся на сформулированные в рамках философии, лингвистики, истории и психологии положения, предполагают повсеместный характер рассказывания «историй» о себе и о прошлом, т.е. разрабатываемые теории легитимируются тем, что основаны на нарративах повседневного опыта людей.

В качестве методологических оснований обращения к нарративу в социологии выступают ключевые положения феноменологической социологии и герменевтики.

В социологической литературе не существует единой конвенциональной трактовки нарратива. Наиболее общее определение нарратива имеет «функ-ционалистский» характер (структура познания и понимания себя, других и внешней социокультурной реальности в их взаимосвязи). Разграничение понятий «нарратив», «метанарратив» и «дискурс» с точки зрения их использования в исследовательской практике позволяет более четко определить каждое из них.

Для социологии наиболее приемлемо определение нарративного анализа по аналогии с дискурсивным и коверсационным - это не методы, а «неунифи-цированные» теоретико-методологические подходы. Ключевым ограничением познавахельных возможностей нарративного анализа является «истинность» нарратива («сходство» текста с реальным миром, соотношение фактического содержания и вымысла).

35 Cm ■ Mamei D R Narrative's moment and sociology's phenomena - toward a narrative sociology // Sociological Quarterly. - 1993. - Vol.34. - №1.

1.

2.

3.

4.

5. Сложность однозначного позиционирования нарративного анализа в рамках качественного подхода в значительной степени обусловлена многообразием сфер производства и репрезентации научного знания, обозначаемых понятием этнографии, и отсутствием четкого конвенционального определения биографического метода.

6. Конкретные приемы аналитической работы с нарративами можно систематизировать по степени их относительной «формализации» на условной шкале с «количественным» и «качественным» полюсами.

7. Нарративный анализ - понятие «метафоричное» и не может выступать в качестве «систематического способа изучения и репрезентации качественных данных»26.

Научная новизна диссертаяионного исследования заключается в том, что в нем :

- систематизированы исходные философские, психологические, лингвистические, историографические и социологические предпосылки аналитической работы с нарративами личного опыта в исследовательской практике;

- предложена теоретико-методологическая база работы с междисциплинарными конструктами «нарратив» и «нарративный анализ» в социологии (приведены методологические основания обращения к нарративу, даны определения нарратива и нарративного анализа, обозначены познавательные возможности и ограничения нарративного анализа);

- определено место нарративного анализа в структуре методического арсенала социологического исследования;

- предложено «операциональное» определение нарративного анализа и возможные алгоритмы его реализации в социологическом исследовании;

- представлен вариант упорядочения конкретных приемов аналитической работы с нарративами по степени их относительной формализации.

Положения, выносимые на защиту.

1. Нарратив - способ темпорального и логического конструирования, а не описания нашего опыта. Наиболее приемлемое «операциональное» определение нарратива - «формалистическое»: нарратив - серия единичных высказываний, в которой социолога интересует их обобщенное содержание. На «истинность» нарратива влияет реальность фактического переживания, процесс коммуникации и особенности памяти.

2. Нарративный анализ представляет собой вариант реализации «кейс-стади»: в отдельно взятом повествовании он позволяет увидеть исторический и

26 Cm • I'oinclexler C Meaning from methods' Re-presenting narratives of an HI V-affected caregiver // Qualitative Social Woric. - 2002 -Vol 1(1)

социокультурный контекст, который породил «историю жизни» как симптоматическую и типичную.

3. Словосочетание «нарративный анализ» оказывается одновременно и метафорой аналитического потенциала социологии в отношении социобиогра-фических данных, и обозначением совокупности разнообразных приемов и техник анализа практически любых типов текстовых данных.

4. Нарративный анализ имеет собственную логику проведения (последовательность аналитических процедур) - она состоит в разложении «историй» информантов на секвенции и превращении их в связные и последовательные социологические тексты.

5. Нарративный анализ обладает всеми преимуществами и ограничениями качественного подхода. Ключевые ограничения нарративного анализа носят не столько методологический, сколько «гуманистический» характер.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Диссертационная работа создает основу для дальнейших научных исследований по нарративной проблематике в социологии. Результаты диссертационной работы могут быть использованы при разработке программной части социологического исследования в рамках качественного подхода, а также при выборе конхретных аналитических приемов и процедур работы с текстовыми данными. Материал диссертации может применяться при подготовке курсов по методологии и методике сбора и анализа данных в социологии.

Апробация работы. Основные положения и содержание диссертации изложены соискателем в ряде статей, представлены в докладе на Четвертой межвузовской научной конференции «Диалог цивилизаций: история, современность и перспективы» (РУДН, 2003) и апробированы в учебном курсе «Качественные методы в социологии: стратегии и тактики полевого исследования», прочитанном автором в 2004-2005 гг. для студентов Российского университета дружбы народов. Диссертация обсуждена на заседании кафедры социологии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов 1 июня 2005 года и рекомендована к защите.

Структура диссертации. Структура диссертации подчинена цели и задачам исследования - работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и научная новизна, характеризуется степень изученности проблемы, раскрываются методологические основания, определяется теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования, его объект, предмет, цели и задачи.

Первая глава - «Нарратив как междисциплинарный методологический конструкт в современном социогуманитарном знании» - раскрывает междисциплинарный характер понятия «нарратив».

В первом параграфе - «Философский подход к трактовке нарратива: ключевые понятия» - представлена интерпретация нарратива как повсеместного, исторически локального, социально инструментального и прагматического механизма организации человеческого опыта и обретения человеком своей идентичности27. В целом понятие нарратива синтезировало две темы современной философии - тему времени и тему языка: открытие темпоральности состоит в понимании времени как условия конституирования всех форм человеческой жизни, а интерес к языку проявился в анализе любых типов объектов как знаковых систем. Нарратив объединяет в себе временной и лингвистический компоненты, поскольку является темпорально организованным повествованием. В рамках нарративного анализа следует учитывать, что текстовое время нарратива распадается на объективное (календарное), концептуальное (событийное) и перцептивное (эмоционально-экспрессивное)28.

В диссертации подчеркивается, что нарратив не «онтологическая сущность»29, а обозначение лингвистической способности человека интегрировать свою жизнь в некий обобщенный и культурно установленный канон. Соответственно, с точки зрения ориентации во времени и общей оценки событий нарратив может принимать ограниченное число элементарных функциональных форм («нарратив стабильности», «нарратив прогресса» и «нарратив регресса»).

Во втором параграфе — «Лингвистическая парадигма текстового анализа» - освещены те лингвистические концепции текстологического анализа, которые имеют приоритетное значение для рассмотрения нарративной проблематики в социологии. Так, структурализм и сложившиеся в нем направления -нарратология и семиотика - заложили основы структурного анализа нарратива и сформулировали неотъемлемые, но неочевидные характеристики повествования (придание смысла человеческим действиям через организацию кажущихся независимыми событий жизни в единый, связный временной образ или сюжет).

27 См: Нарратология: основы, проблемы, перспективы' Материалы к специальному курсу / Сост Е Г Трубина // www2 usu.ru/philosophy/5oc_phil/nis/courses/narratology html; Япков И В Нарратив в историческом освоении действительности: феномен обновления и социокультурный смысл Дис канд. филос. наук. - Екатеринбург, 1997 - С.7.

а См : Шевченко Н В Основы лингвистики текста. - M., 2003. - C.3S

и См.- Брокмейер И, Харре Р Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии. - 2000. -Кв.- С.29-42.

Антиструктурализм, представленный теорией речевых актов, потребовал учитывать в ходе текстового анализа неизбежную модификацию значений конкретных выражений под влиянием ориентации на Другого и социального контекста коммуникации. Постструктурализм рассматривает в качестве ключевых элементов создания текста наррацию, рефлексивность и контекстуализацию, считает текстовый анализ продуктивным только в случае учета «экстратекстовых» систем создания значений и убежден в невозможности соотнесения предметного мира с миром произносимых/написанных слов (существует лишь множество равновозможных интерпретаций)30. Социальная лингвистика включила в фокус лингвистического анализа социологические категории (класс, статус, мобильность, возраст).

В диссертации делается вывод о том, что для рассмотрения нарративной проблематики в социологии важно учитывать сложившееся в лингвистике понимание текста как продукта языка, интерпретации и практики. Кроме того, в социологии вполне применимо определение нарратива, предложенное В. Лабовым и ставшее классическим в лингвистических исследованиях, - как способа репрезентации прошлого опыта с помощью серии упорядоченных предложений, которые передают временную последовательность событий и функционируют как эквиваленты единичных речевых актов31. Необходимыми лингвистическими признаками нарратива являются: придаточные предложения, соответствующие временной организации событий; отнесенность повествования к прошедшему времени; наличие определенных структурных компонентов (описание места, времени, акторгт и самого действия, оценка происходящего, отнесение повествования к «здесь-и-теперь»)32.

В третьем параграфе - «Нарратив как теоретический подход и эмпирический объект анализа в психологии» - рассмотрены психологическая «теория» (нарративная психология) и «практика» (психоаналитическая терапия) нарратива. Нарративная психология трактует человека как «истолковывающее себя животное», достигающее самопонимания через нарратив как непрерывную самоинтерпретацию. В ее рамках существует два подхода - «персоналогиче-ский» и «социально-конструктивистский». Приоритетное значение для социологии имеет второй подход, рассматривающий сознание человека как своего рода личностное самополагание, организованное по законам художественного текста.

Психоаналитическая терапия использует метод «кейс-нарратива» для конструирования типических психических структур на основе биографического

30 См.. Руус Й П Контекст, аутентичность, рефереициальность, рефлексивность- назад к основам автобиографии // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ / Под ред. В Воронкова и Е Здраво-мысловой. - СПб, 1997.

11 См.: Калмыкова ЕС, Мергентаяер Э Нарратив в психотерапии' рассказы пациентов о личной истории // Журнал практической психологии и психоанализа - 2002. - №1-2.

п См ' Labov W Some further steps in narrative analysis // Special issue of the Journal of Narrative and Life History -1997.

материала и технику экстернализации, чтобы помочь пациенту изменить интерпретацию собственного жизненного опыта. Для нарративной проблематики в социологии важно не только определение психоанализа как «жанра биографической правды, теоретического и терапевтического ресурса создания рефлексивно организованного нарратива о себе и защитного механизма»33, но и опыт психоаналитической работы с нарративами, основанный на понятиях интертекстуальности, множественной интерпретации, неотделимости текста от контекста и использовании контент-аналитических процедур. Кроме того, в параграфе подчеркивается, что общей проблемой как психоаналитической, так и социологической работы с нарративами личного опыта является проблема достоверности рассказа информанта, т.е. соотношение субъективной версии событий и «объективной правды».

В четвертом параграфе - «Нарративность и объективность в современном историческом знании» - диссертантом суммированы особенности исторического исследования, основанного на понятии нарратива: описание событий через формирование связующего их контекста; отражение не реального времени, а условной, «социокультурной» темпоральности (нарративная «игра со временем» характерна для реальных исторических нарративов не в меньшей степени, чем для вымышленных); различение исторического исследования (фактов, «буквальной истины») и исторического/нарративного письма (интерпретации, «метафорического» измерения)34; использование устных свидетельств очевидцев событий (метод устной истории) - в итоге «с высот исторической теории исследователи опускаются на землю - к неуклюже индивидуальным человеческим жизням, лежащим в их основе»35.

Диссертант выделяет главную причину обращения к понятию нарратива в исторической науке: «нарратив оказывается такой формой существования исторического знания, которая снимает дихотомию объяснения и понимания»36, -новое знание о социальных феноменах формируется на основе теоретической генерализации отдельных случаев или воспоминаний людей. Таким образом, нарративный анализ позволяет сочетать производство теоретически сконструированных интерпретаций с чувствительностью к историческим деталям37 и осознавать степень опосредованности образа прошлого выбираемым историком «масштабом освещения» и его личной заинтересованностью. В параграфе делается вывод о том, что для социологического анализа нарративов важно учитывать выполнение любым повествованием одновременно двух функций - описа-

33 См: Groarke S Psychoanalysis and stmcturation theory: The social logic of identity // Sociology. - 2002. -Vol.36(3). - P.S72-573.

54 См.: Амкерсмит Ф. Нарративная лотка. Семантический анализ языка историков / Пер. с англ. - М., 2003. -С.23.

" См.: Томпсон П Голос прошлого. Устная история / Пер с англ. - M., 2003. - С.23.

36 См.: Янков И В Нарратив в историческом освоении действительности: феномен обновления и социокультурный смысл: Дис канд филос. наук. - Екатеринбург, 1997 -СЛ.

57 См.: Suomnen М Microhistory as an Answer to the Dilemma in Historical Sociology // Sosiologia. - 2001. - Vol.38. -Jfel.

ния прошлого (с помощью буквального значения отдельных утверждений) и идентификации его нарративной интерпретации (через метафорическое значение нарратива как целого).

Вторая глава - «Логика использования понятия «нарратив» в социологии. Теоретическая интерпретация понятий» - посвящена последовательному раскрытию содержательного наполнения понятий наррат ива и нарративного анализа в социологии.

В первом параграфе - «Методологические основания обращения к нар-ративу» - выделены значимые для формирования нарративного подхода постулаты феноменологической социологии (рассмотрение норм объективности, рациональности и фактичности как зависимых от конкретного контекста ситуации взаимодействия) и герменевтики (возможность и желательность различных «прочтений» текста, параллельное развитие информации и интерпретации), проанализировано лингвистическое разграничение форм функционально-стилистической репрезентации времени в языке (нарратив, описание, рассуждение). В целом обращение социологии к нарративу укладывается в общую тенденцию роста интереса социальных наук к биографиям, обусловленную тем, что в современном мире самоидентичность становится проблемой и человек осмысливает ссбя в терминах постоянно корректируемого «жизненного проекта». Однако «обобщающие исследования в науке не могли схватить специфичность и сиюминутность жизненных реалий, в фактологических описаниях индивидов отсутствовали сопоставимость, связность и ощущение «эссенциально-сти»38

Во втором параграфе - «Неоднозначность трактовки понятия «нарратив» - диссертант раскрывает причины отсутствия единого конвенционального определения нарратива в социологической литературе:

1. Понятие нарратива характеризует речевую деятельность как информанта, так и самого исследователя (социологи - «нарраторы», распространяющие «истории» (теории), «практики», использующие нарративные элементы в журнальных статьях и отчетах, «пленники» метанарративов западного рационализма и «фольклористы» своей группы»39).

2. Разные авторы предпочитают различные определения нарратива - от наиболее широкого (как метафоры разнообразных форм жизнеописания, не предполагающих систематических методов анализа и детальной записи) до «минималистского» (как истории о специфическом прошлом событии).

3. Существуют контекстуально близкие концепту нарратива понятия, которые также не имеют однозначного толкования: «наивная литература» (хотя нар-ративы как «истории жизни» аналогичны «литературным сюжетам», к «на-

м См Рустин M Размышления по поводу поворота к биографиям в социальных науках // ИНТЕР - 2002. -JfcJ.-C.l2.

" См . Fraser H Doing narrative research. Analysing personal stories line by line // Qualitative Social Work - 2004 -Vol 3(2). - P. 179-201, Marnes D Я Narrative's moment and sociology's phenomena - toward a narrative sociology// Sociological Quarterly. - 1993. - Vol.34. - №1. - P. 17-37.

ивному письму» неприложимы признаки стиля, нарративности, экспрессивности текста40); «метанарратив» и «дискурс». В диссертации обосновывается следующая последовательность упорядочивания понятий по степени уменьшения «теоретичности» и возрастания «эмпиричности»: дискурс - метанарратив - нарратив, где последний всегда отражает основные характеристики доминирующего дискурса через указание на циркулирующие в обществе метанарративы данного дискурса. 4. Мнения исследователей расходятся как в отношении оснований классификации нарративов, так и выполняемых ими функций: с точки зрения организации прошлого опыта нарратив может выполнять упорядочивающую, информирующую, убеждающую, развлекающую, отвлекающую внимание, трансформирующую и темпоральную функции; а исходя из прагматических характеристик повествования - социальные, психологические и коммуникативные функции. В диссертации делается вывод о том, что важнейшей функцией нарратива является «самопредъявление» рассказчика.

Диссертант разделяет точку зрения Ф. Анкерсмита, что все попытки дать определение нарратива через установочные дефиниции «идеального нарратива» ошибочны и бесплодны41. Для социологии приемлемо и оптимально «формалистическое» определение нарратива как совокупности единичных высказываний, в которой исследователя интересует пересечение индивидуального и социального пластов повествования.

В третьем параграфе - «Проблема определения понятия «нарративный анализ» - представлена попытка сформулировать однозначное и конвенциональное определение нарративного анализа в социологии. Для этого, во-первых, обозначен достаточно условный момент «рождения» нарративного анализа (в социолингвистическом исследовании В. Лабова были разведены нарративные и дескриптивные предложения) и его «принадлежность» интер-претативной парадигме социального знания.

Во-вторых, нарративный анализ сопоставлен с иными, близкими ему вариантами текстологического анализа. Г1о результатам проведенного сравнительного анализа в диссертации делается вывод о том, что, как и лингвистический, нарративный анализ учитывает информативность (сочетание содержа-тельно-фактуальной, содержательно-концептуальной и содержательно-подтекстовой информации) и модальность текста; может быть частичным (предполагается анализ отдельной стороны или части повествования) или комплексным (нарратив анализируется в целом, в единстве всех текстообразующих факторов). Как конверсационный и дискурс-анализ, нарративный анализ представляет собой не метод, а «неунифицированный» подход, нацеленный на вычленение в повествовательных конструктах индивидуальной истории их соци-

40 См.: Козлова Н Я, Сандомирская И И «Наивное письмо»: Опыт ликгвосоциологического чтения. - М., 1996 -СМ,

41 См.: Анкерсмит Ф. Нарративная логика. Семантические анализ языка историков / Пер с англ - М, 2003 -С.52-89.

16

ально-типичного содержания. Предметом изучения в нарративном анализе является повествование с точки зрения не просто содержания жизненного опыта, а задействованных рассказчиком лингвистических и культурных ресурсов построения истории и убеждения слушателя в ее подлинности.

В четвертом параграфе - «Познавательные возможности нарративного анализа: проблема истинности нарратива» - сформулировано ключевое ограничение познавательных возможностей нарративного анализа - проблема истинности нарратива. В параграфе показано, что данная проблема не является лингвистической, а «возникает, когда нарратив рассматривается как отражение социальной реальности»42. Сомнения в истинности любого нарратива личного опыта возникают потому, что реконструкция прошлого всегда избирательна - «любая интерпретация имеет свое субъективное обоснование, и уже в силу этого обстоятельства истинна»43. Диссертант исходит из положения, что для нарративного анализа установление исторической «истинности» индивидуального объяснения не является главной задачей - фокус исследовательского интереса социолога может быть направлен как на способы конструирования повествования, так и на само содержание текста, его расшифровку, однако последний подход характерен для метода устной истории.

Далее в параграфе диссертант обосновывает необходимость учитывать в ходе нарративного анализа следующие факторы, влияющие на «истинность» повествования:

- реальность фактического переживания;

- процесс коммуникации - в заданных рамках взаимодействия информант стилизует свой биографический нарратив под приемлемый и социально одобряемый жанрово-стилистический канон (например, «рассказ о жизни ученого»44);

- особенности памяти (как структуры предпочтений и диспозиций, системы ожиданий, условия и механизма отбора «запомненных» событий).

Пятый параграф - «Нарративный анализ в рамках качественного подхода» - посвящен позиционированию нарративного анализа в рамках качественного подхода, поскольку история, рассказанная информантом, далеко не новая идея качественной социологии. Нарратив и этнографическое описание различаются отношением исследователя к тексту/информанту (до недавнего времени этнографы говорили за своих информантов), но сходны в том, что выходят за рамки исследовательских схем, всесторонне описывают изучаемый феномен в контексте его существования и нарушают стандарты «жесткой» науки (надежность, повторяемость и репрезентативность). По сути, нарратив лич-

42 См. Franzosi R Narrative analysis - or why (and how) sociologists should be interested in narrative // Annual Review of Sociology. - 1998 - Vol 24 - P 534.

43 См Божков О Б Биографии и генеалогии- ретроспективы социально-культурных трансформаций // Социологический журнал. - 2001. - №1. - С.78.

44 См Батыгын ГС Карьера, этос и научная биофафия' к семантике автобиографического нарратива // Моральный выбор Ведомости. Вып.20. - Тюмень, 2002. - С. 106.

ного опыта представляет собой биографическое повествование, в его основе лежат четыре взаимосвязанные категории - контекст, аутентичность, референ-циапьность и рефлексивность. Более того, в диссертации подчеркивается, что нарративный подход является одним из вариантов реализации биографического метода45: реалистический подход использует жизненные истории как фактический материал для формирования «плотных» описаний социальных феноменов, а нарративный подход сосредоточен на способах конструирования повествований, формирования мнений и оценок.

В параграфе делается вывод о том, что сложность однозначного позиционирования нарративного анализа в рамках качественной социологии в значительной степени обусловлена многообразием сфер производства и репрезентации научного знания, обозначаемых понятием этнографии (речь может идти о научной дисциплине, жанре презентации полевых материалов или конкретном методе сбора информации - включенном наблюдении46), и отсутствием единства в определении биографического метода (что объясняется его комплексным содержанием, негомогенностью источников информации и междисциплинарным характером). В целом нарративный анализ оказывается аналитическим подходом в рамках этнографического и биографического методов (как вариантов реализации «кейс-стади»),

В третьей главе - «Использование нарративного анализа в практике социологических исследований» - рассмотрены способы формирования нар-ративов, перечислены подходы и систематизированы конкретные приемы и техники анализа нарративов.

В первом параграфе - «Нарративное интервью как основной способ формирования нарративов в социологии» - рассмотрен общепризнанный метод получения нарративов в социологии: нарративное интервью как разновидность качественного интервью представляет собой направляемый интервьюером свободный рассказ респондента. Немецкий социолог Ф. Щютце, отталкиваясь от методологической предпосылки гомологии рассказанного пережитому, предложил трехчленную структуру нарративного интервью47: свободный нарративный рассказ - нарративное расспрашивание - сравнение реконструированной биографической идентичности информанта с его собственной «теорией» своей жизни. Учитывая неформализованный, недирективный, «естественный» характер нарративного интервью, к его методическим преимуществам следует отнести гибкость процедуры проведения и триангулируемость, а к не-

45 См.: Готлиб А С Введение в социологическое исследование Качественный и количественный подходы. Методология. Исследовательские практики -Самара,2002 - С 141,276-278.

46 См • Романов П В, Ярская-Смирнива Е Р «Делать знакомое неизвестным » этнографический метод в социологии //Социологическийжурнал. -№1/2 -С 145-160

47 См Журавлев В Ф Нарративное интервью в биографических исследованиях // Социология' методология, методы, математические модели - 1993-1994 - №3-4 - С 39-40, Устная история и биография- женский взгляд. - М., 2004. -С.21.

достаткам - отсутствие доказательности и гарантий понимания подлинных установок и убеждений людей.

В качестве ключевых этапов аналитической работы с нарративами личного опыта, полученных с помощью интервьюирования или иными методами, диссертант предлагает рассматривать: 1) непосредственное участие информанта (воспоминание, рефлексия); 2) конструирование нарратива как самопрезентации автор", (выстраивание сюжетной линии рассказа о жизни);

3) транскрибирование (подразумевает определенную редакторскую правку);

4) анализ исследователем расшифровок интервью (или письменной автобиографии) и создание «плотного» описания или минитеории изучаемого явления;

5) восприятие читателем написанного отчета (публикации по итогам социологического исследования). Каждый этап, с одной стороны, конституирует описываемый в нарративе опыт, с другой - редуцирует и искажает его.

Во втором параграфе - «Систематизация вариантов «прикладного» нарративного анализа» - представлены три основных подхода к анализу нар-ративов: драматический подход акцентирует внимание на грамматических ресурсах, применяемых индивидами для создания «драматургии» самопредставления; социолингвистический - сосредоточен на выявлении за лингвистическими нюансами повествования собственно социологического содержания набора фраз; структурный - основан на допущении, что все нарративы обладают общей структурой, и предполагает поиск ее инвариантных компонентов. Наиболее оптимальным вариантом реализации структурного подхода в социологическом исследовании диссертант считает выделение в «полном» нарративе предложенных В. Лабовым шести формальных функциональных элементов: тезиса/резюме, ориентации, осложнения/комплекса действий, оценки, резолюции

48

и коды .

Далее в параграфе предлагается вариант упорядочения конкретных приемов аналитической работы с нарративами по степени их относительной формализации на условной шкале с «количественным» и «качественным» полюсами. Соответственно, в качестве «градаций» шкалы выступают: контент-аналитические процедуры, помогающие переводить «качественные» утверждения в количественные измерения; информативно-целевой анализ текста как средство обнаружения и устранения «смысловых ножниц» во взаимодействии интервьюера и респондента; ряд аналитических и интерпретативных процедур (открытое, осевое и избирательное кодирование), позволяющих индуктивно выводить из изучаемого феномена его «обоснованную теорию»; анализ нарра-тивов с помощью метафоры «сценария» как некоего набора адекватных культуре нормативных образцов поведения в определенной сфере повседневных практик («история» информанта разбивается на тематические блоки); краткий пере-

4' Cm.: Labov W Some further steps in narrative analysis // Special issue ot the Journal of Narrative and Life History -1997, Labav W, Walelzky J Oral versions of personal experience. Three decades of narrative analysis // Special Volume of a Journal of Narrative and Life History. - 1997. - Vol 7. - P.3-38.

сказ («социологическое переписывание») биографического нарратива с выделением фрагментов, характеризующих навыки автора осмысливать события своей жизни (акцентируются моменты «эпифаний»).

В диссертации подчеркивается, что выбор конкретной аналитической процедуры в значительной степени детерминирован масштабом социологического исследования - только небольшие проекты могут базироваться на детальном, «построчном» анализе нарративов. Кроме того, как показывает практика работы с нарративами личного опыта, возможно сочетание разных аналитических приемов в одном исследовательском цикле: в качестве наиболее интересных и продуктивных примеров подобного сочетания диссертант рассматривает разработанный Е.Р. Ярской-Смирновой49 метод прочтения нарративов в «метафоричной интеракционистской манере», который объединяет в себе «сценарный» подход и метод «обоснованной теории», и предложенное Р. Францози50 дополнение «сценарного» подхода рядом приемов лингвистического анализа.

Систематизация вариантов «прикладного» нарративного анализа позволила диссертанту сделать вывод о том, что нарративный анализ - обозначение совокупности различающихся по степени формализации и фокусу исследовательского интереса приемов и техник работы с текстовыми данными социобио-графического характера, которые укладываются в общую схему анализа «жизненных траекторий» и в классификацию методов интерпретации транскриптов глубоких интервью, а также сводятся к двум моделям контент-анализа (традиционной частотной и нечастотной).

В четвертом параграфе - «Области применения нарративного анализа» — диссертантом выделены те области социологического знания, в которых обращение к понятию нарратива стало обычной практикой эмпирических исследований. Так, нарративный анализ в социологии знания призван обнаруживать метафорическое измерение научных текстов; в социологии войны нарра-тивы личного опыта привлекаются для анализа военной тематики на уровне повседневности; исследователи в области массовой коммуникации проводят анализ нарративных стратегий новостей, чтобы понять, как новостному жанру удается сохранять соответствие критериям объективности и непредвзятости, выполняя функции идеологического медиума; обращение к нарративам личного опыта позволяет социологам рассматривать содержательные характеристики субкультуры бедности и обнаруживать скрытые области ее жизненного опыта; в рамках тендерной социологии нарративы личного опыта привлекаются для характеристики особенностей «женской» профессиональной карьеры, а в социологии семьи - для реконструкции истории семьи на протяжении нескольких поколений в рамках меняющегося социального контекста и т.д.

49 См.: Ярская-Смириова Е Г Социальное конструирование инвалидности//СОЦИС - 1999. -№4 С 38 -46

50 См.' Framosi И Narrative analysis - or why (and how) sociologists should be interested in narrative II Annual Review of Sociology.-1998.-Vol.24 - P.517-554.

В диссертации делается вывод о гом, что в целом понятие нарратива призвано соединить микро- («биографическая социализация») и макроуровень (воздействие общества на индивидуальный жизненный проект) анализа биографического повествования и позволяет не конкретизировать вариант интерпретации социобиографического материала и параметры исследовательского поиска на первых стадиях проведения исследования. У нарративного анализа есть своя четкая логика - он помогает одновременно увидеть уникальность биографического повествования и обозначить типичность представленной в нем жизненной траектории в заданном социально-историческом контексте.

В заключении излагаются выводы диссертационного исследования.

В приложениях приведены основные понятия нарратологии, стандартная схема транскрибирования разговоров и авторский перевод отрывка статьи В. Лабова, в котором дан пример вычленения «событийной» структуры нарратива, важный для понимания сути структурного подхода к анализу нарративов. Для иллюстрации различий нарративов, полученных методом интервью и письменной автобиографии, рассмотрены два «текста» одного и того же респондента (также проведен структурный анализ отдельной секвенции текста по предложенной В. Лабовым схеме).

Основные положения диссертации отражены в публикациях автора:

1. Нарративный анализ в социологии // Диалог цивилизаций: история, современность и перспективы: Материалы Четвертой межвузовской научной конференции молодых ученых. - М.: Изд-во РУДН, 2003. - С.114-117. - 0,3 п.л.

2. Нарративный анализ: понятие или метафора? // Социология: методология, методы, математические модели. - 2003. - №17. - С.56-83 (в соавторстве). -1,25/0,8 п.л.

3. Культурная революция по-топоровски // Отечественные записки. - 2003. -№2. - С.551-557. - 0,6 пл.

4. Нарратив как междисциплинарный методологический конструкт в современных социальных науках // Вестник РУДН. Серия «Социология». - 2004. -№6-7. - С.56-75. - 1,4 п.л.

5. .. .Как бы глупо ни развивалось настоящее // Отечественные записки. - 2004. - №1. - С.462-466. - 0,4 п.л.

6. Качественные методы в социологии: стратегии и тактики исследования: Тематический план, программа курса, планы семинарских занятий. -М.: Изд-во «Уникум-центр», 2005. - 2,8 п.л.

Троцук Ирина Владимировна Диссертация на тему: «Нарративный анализ в социологии: возможности практического применения»

В диссертации рассматривается проблема определения «статуса» нарра-тива и нарративного анализа в социологии с точки зрения возможностей их практического применения.

Систематизированы исходные философские, психологические, лингвистические и историографические предпосылки аналитической работы с наррати-вами личного опыта в исследовательской практике.

По результатам рассмотрения широкой междисциплинарной «теории» и «практики» нарративного анализа определено его место в структуре методического арсенала социологического исследования, предложено «операциональное» определение нарративного анализа и возможные алгоритмы его реализации, представлен вариант упорядочения конкретных приемов аналитической работы с нарративами по степени их относительной формализации.

Trotsuk Irina V.

The subject of the thesis: "Narrative analysis in sociology: possibilities of practical use"

The problem of identifying the 'status' of narrative and narrative analysis and their practical applicability in contemporary sociological research was examined in the thesis.

Main aspects of philosophical, linguistic, psychological and historical approaches to understanding meaning and functions of narratives of personal experience in scientific research were summarized in this thesis.

According to the results of the analysis of wide interdisciplinary "theory" and "practice" of narrative the position of this concept in the qualitative sociological approach on the empirical level of analysis was determined, the 'operationalisational' definition of narrative analysis was given, possible variants of 'practical' narrative analysis within sociological research were suggested and 'scaled' according to the criteria of their comparative standardization.

Отпечатано в ООО «0ргсервис-2000»

Объем Шп.л. УЭ//Л 0(7

Формат 60x90/16. Тираж 100 экз. Заказ № 1 <у (и "С. '. Москва, 115419, а/я 774, ул. Орджоникидзе, 3

»1833«

РНБ Русский фонд

2006-4 13730

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Троцук, Ирина Владимировна

Введение.

I. Нарратив как междисциплинарный методологический конструкт в современном социогуманитарном знании.

1.1. Философский подход к трактовке нарратива: ключевые понятия

1.2. Лингвистическая парадигма текстового анализа.

1.3. Нарратив как теоретический подход и эмпирический объект анализа в психологии.

1.4. Нарративность и объективность в современном историческом знании.

II. Логика использования понятия «нарратив» в социологии: теоретическая интерпретация понятий.

2.1. Методологические основания обращения к нарративу.

2.2. Неоднозначность трактовки понятия «нарратив».

2.3. Проблема определения понятия «нарративный анализ».

2.4. Познавательные возможности нарративного анализа: проблема истинности нарратива.

2.5. Нарративный анализ в рамках качественного подхода.

III. Использование нарративного анализа в практике социологических исследований.

3.1. Нарративное интервью как основной способ формирования нарративов в социологии.

3.2. Систематизация вариантов «прикладного» нарративного анализа.

3.3. Области применения нарративного анализа.

Введение диссертации2005 год, автореферат по социологии, Троцук, Ирина Владимировна

Актуальность темы исследования. Восьмидесятые годы XX в. ознаменовали собой начало «нарративного поворота» [137] — его лейтмотивом стало утверждение, что функционирование различных форм знания можно понять только через рассмотрение их нарративной, повествовательной, природы. Это положение дополнило требование «лингвистического поворота» считать исследования в области социальных, политических, психологических и культурных проблем языковыми. В итоге понятие нарратива оказалось в центре внимания не только нарратологии, специальной, ему посвященной дисциплины, но и за ее пределами, — как в социально-гуманитарных, так и в естественных науках: «в медицине, праве, истории, историографии, антропологии и психотерапии нарративы составляют продукты научной деятельности; в философии, культурологии, теологии — скорее поглощаются и перемалываются в аналитических жерновах» [248,с.518].

Исследователи в сфере нарратологии (Ж.М. Адам, Ж. Женетт, Т. Павел, Ш. Римон-Кеннан, Дж. Принс и др.) связывают факт значительного увеличения «нарративных» исследований с осознанием важности повествований в человеческой жизни, которые сосредоточены не только в литературных текстах и повседневном языке, но и в научном дискурсе. Практики композиции и репрезентации исследуются в «музыкологии», художественной критике и киноведении; способы достижения различными видами власти собственной легитимации через нарративы - в культурологии; нарратологические объяснительные схемы используются в психологии для изучения памяти и понимания;

1 Рюноскэ А. Сборник. Пер. с яп. / Сост., вступ. сл. Л.С. Калюжная. - М., 2001. - С.277. в философии и социологии науки изучение условностей повествования привлекается для обоснования риторической природы научных текстов. Интерес к нарративу объясняется, в первую очередь, его способностью «давать выход стремлению человека к самомоделированию, дарить ему опыт непривычной податливости мира и ощущение безграничного потенциала собственного саморазвития» [165,с.62].

В качестве оснований «нарративного поворота» выступают: во-первых, нарративизация современной науки и ее отказ от мечты об исчерпывающем знании [143] — принятие идеи нестабильности, исключение детерминизма и признание темпоральности создают новое отношение к миру, предполагающее сближение деятельности ученого и литератора. Литературное произведение предлагает читателю открытое для многочисленных вариантов развития сюжета описание исходной ситуации. В современной науке вырисовываются аналогичные контуры рациональности: «нарративное знание выражено в различного рода повествованиях . не придает большого значения вопросу своей легитимации, подтверждает само себя через передачу своей прагматики и потому не прибегает к аргументации или приведению доказательств . соединяет непонимание проблем научного дискурса с определенной толерантностью к нему» [122,с.69-70]. Отличие нарративного от традиционного научного знания состоит в том, что элементами первого являются высказывания, а второго — части высказываний, теоретические понятия [7,с.162].

Во-вторых, это перенос интересов науки с анализа объективных социальных явлений на исследование субъективности «в связи с осознанием человека как активного социального субъекта, под влиянием которого осуществляются основные преобразования как в макро-, так и в микромире» [37,с.3]. Основной трансформацией XX века стало обретение человеком личной сферы, индивидуализация каждой судьбы - в итоге, как отмечает Э. Гидденс, прежние междисциплинарные границы в социальных науках утрачивают былую четкость, а взаимодействие социальных и гуманитарных наук в изучении человека становится особенно тесным [53]. Согласно М. Фуко, «наука о человеке возникает только там, где мы рассматриваем тот способ, которым индивиды или группы представляют своих партнеров по производству или обмену; тот способ, посредством которого они выявляют, скрывают или теряют из виду само это функционирование и свое место в нем; тот способ, которым они представляют себе общество, в котором функционирование осуществляется; тот способ, которым они интегрируются в это общество или изолируются от него, ощущая себя зависимыми, подчиненными или же свободными» [204,с.372]. Нарративы позволяют понимать и описывать «эти способы».

В-третьих, это трактовка сознания как совокупности текстов, признание возможности множественной интерпретации каждого текста и видение общества и культуры как единства размытых, децентрированных структур в постмодерне. Для рассмотрения нарративной проблематики постмодерн примечателен в силу двух причин [111,с.56-57]: 1) он предельно обострил проблему текста, указав на принципиальную невозможность его однозначной оценки, и проблему познания, отметив опосредованное отношение текстовой реальности к «отображаемому» ею внешнему миру; 2) своей размытостью и неопределенностью постмодерн обозначил проблему человека - поскольку множество людей порождает множество интерпретаций, «вместо построения теоретической модели средствами собственного языка и следуя путями уже заданных правил, исследователю предстоит изучить социальный мир в его фрагментарном состоянии» [76,с.46-47]. «И отраженная в тексте действительность, и создающие текст авторы, и исполнители текста (если они есть), и слушатели-читатели, воссоздающие и, тем самым, обновляющие текст, равно участвуют в создании изображенного в тексте мира» [22,с. 187-188]: нельзя отождествлять изображенный мир с действительным (наивный реализм), а автора-творца произведения с автором-человеком (наивный биографизм), хотя текст и изображенный в нем мир обогащают действительность, а реальный мир обновляет текст в творческом восприятии слушателей-читателей.

В методологическом плане постмодерн сформулировал метод текстологического исследования (деконструкцию), предполагающий выявление внутренней противоречивости текста и скрытых в нем «остаточных смыслов» (неосознаваемых стереотипов) [139], а также изменил позицию ученого: «с одной стороны, он призван научно изучать общественное бытие и сознание, с другой - он сам является членом изучаемого общества . и его процедуры интерпретации лишь частично оказываются строго логичными и научными, а в основном опираются на неявное знание, которое он разделяет с остальными членами своего общества» [173,с.59]. Если раньше ученый считался сторонним, объективным наблюдателем, то сегодня он включен в социальное и лингвистическое конструирование повседневной жизни: «постмодернизм требует сомнений в истинности любой теории, техники и метода . каждый может выстроить мост между наукой и литературой и пройти по нему» [287,с.416]. Это позволило постмодерну утверждать неизбежность многовариантного и бесконечного ин-терпретативного процесса и эпистемологический приоритет обыденного знания, основной формой которого является нарратив.

В-четвертых, это развитие семиотического подхода и семиотических исследований, в рамках которых текст определяется как продукт письма (создается интенцией пишущего), а произведение — как продукт чтения (создается интенцией читающего) [104,с.30]. Интерпретация читателя предполагает внесение в текст соответствующих опыту человека пресуппозиций, выявление коннотаций и установлений референций к определенной системе культурных кодов. Сегодня сложно говорить о возможности общих оснований для всех направлений семиотики, поскольку не обозначена суть семиотического подхода, не выделены критерии строгости семиотических понятий (синонимично употребляются последовательности выражение-знак-обозначающее-означающее-имя и обозначаемое-денотат-предмет-объект-вещь), не решена проблема дисциплинарных оснований семиотики (логика, языкознание, психология, культурология, «теория деятельности» и т.д.) [148,с.66-67]. Для нарративного анализа приоритетное значение имеет не семиотика знака (логическое направление, где знак рассматривается безотносительно к акту коммуникации), а семиотика языка (лингвистическое направление), где знаковость, се-миотичность, является производной от коммуникативного процесса [148,с.68].

И, наконец, в-пятых, это лингвистический поворот, или тенденция рассматривать факты как «репрезентации» дискурсивных механизмов [109,с.37]. Методологическая основа лингвистического поворота была заложена аналитической философией, отождествившей реальность и текст и сместившей фокус внимания исследователей от анализа социальных ценностей и норм к проблемам производства значения: «практически вне зависимости от того, какие именно проявления человеческой природы интересуют исследователя, рано или поздно он обнаружит, что исследует проблемы, связанные с «языком и коммуникацией» [80,с.86]. Сама человеческая жизнь начинает рассматриваться как «автолингвистический феномен», форма, которая логически «разворачивается» благодаря различению уровней (жизненных этапов) [269]. «Лингвисты первыми поняли, откуда следует начать, если мы хотим предпринять объективное исследование человека, перестали ставить телегу впереди лошади и первыми признали, что, прежде чем создавать историю объекта . следует очертить его границы, определить и описать его» [96,с.155]. В итоге «тексто-во-лингвистическая парадигма» переместила центр тяжести исследований от массовых к индивидуальным образованиям, благодаря чему «человечество близко к тому, дабы впервые реально представить себя во всем своем физическом, тендерном, возрастном, культурном, этническом и социальном многообразии» [111,с.58-60].

Перечисленные выше тенденции обусловили обращение социологов к нарративу (и нарративности) как определяющему методологическому принципу познания индивидуальных и социальных практик. Но, несмотря на широкое междисциплинарное использование понятий нарратива и нарративного анализа, они до сих пор не получили однозначной теоретической и эмпирической интерпретации как в формальном, так и содержательном отношении. Работ, посвященных комплексному теоретико-методологическому анализу данных понятий в социологии, практически нет — исключение составляют исследования Е.Р. Ярской-Смирновой и Р. Францози. В основном понятия нарратива и нарративного анализа используются в публикациях по результатам социологических исследований различной тематики (оценка потенциала социально-экономической адаптации населения, выявление риторического измерения научных текстов и сообщений средств массовой информации, показ тендерного измерения профессиональных карьер, реконструкция истории семьи/поколения или жизненных стратегий одиноких, «социально нетипичных» людей и т.д.). Нарратив здесь выступает как синоним секвенций транскриптов качественных интервью, а нарративный анализ — как обозначение приемов аналитической работы с подобными текстовыми данными.

Хотя понятия нарратива и нарративного анализа сегодня становятся общеупотребительными, их «статус» в социологии не очевиден и не определен. Нарратив как лингвистический, культурный и социальный феномен в целом лежит в основе качественного социологического подхода, однако до сих пор не стал предметом специального систематического теоретико-методологического исследования, несмотря на то, что «нарративы просто напичканы социологической информацией, а большинство эмпирических данных в социологии имеют нарративную форму - даже результаты анкетного опроса часто скрывают за числами значимые нарративы» [248,с.518]. Более того, западные исследователи считают, что понятие «качественное исследование» должно быть заменено на «нарративное исследование», чтобы подчеркнуть многомерность и гетерогенность анализируемых феноменов, а также выполнение полевым исследователем функций автора, редактора и рассказчика. Таким образом, разработка теоретико-методических основ применения нарративного анализа актуальна и отвечает задачам современного социологического знания.

Степень разработанности проблемы.

Основная часть работ, посвященных нарративному анализу, носит междисциплинарный характер, что связано с социально-философским осмыслением феномена нарративизации научного знания, или же относится к лингвистической, реже - к психологической (социально-психологической) литературе.

Методологические основания нарративизации современного научного знания изложены в работах X. Абельса, Ф. Анкерсмита, Р. Барта, В.В. Бибихина, И. Брокмейера и Р. Харре, П. Бурдье, И.А. Бутенко, А.В. Воробьевой, К. Гирца, В.И. Дудиной, Г.И. Зверевой, Н.Е. Колосова,

A.M. Кузнецова, Ж.-Ф. Лиотара, Н.С. Рябинской, Э. Свидерского,

B.Н. Сырова.

Основные методологические параметры разработки нарративной проблематики были заложены в рамках специальной лингвистической дисциплины нарратологии. Они суммированы в работах И.С. Веселовой, В. Лабова, Дж. Валецки, Л. Лёфгрена, Дж. Манфреда, Е.Г. Трубиной. Лингвистические трактовки нарратива дополняет нарративная психология, представленная работами Т. Сарбина, К. Гергена, М. Росситера, в которых нарратив рассматривается как теоретический подход и метод («кейс-нарратив»), позволяющий оценивать и переструктурировать самоидентичность человека.

Традиционное название нарративного анализа - «сюжетный» анализ — говорит о том, что изначально он основан на принципах структурного рассмотрения текста, выдвинутых в начале XX века представителями структуралистского направления в лингвистике (Р. Барт, К. Леви-Строс, Ц. Тодоров). Известный своими нарратологическими изысканиями лингвист В. Лабов считает нарративный анализ «побочным продуктом» своего социолингвистического исследования афро-американского диалекта в Южном Гарлеме начала 1960-х годов. В. Лабов сформулировал принципы структурного рассмотрения нарратива, которые были развиты Ф. Анкерсмитом, Д. Хейзом и Р. Мелло.

Отечественные исследователи по преимуществу занимаются проблемами аналитической работы с нарративами личного опыта, тогда как зарубежные авторы понимают нарративный анализ шире — как работу с любыми законченными повествованиями в форме объективированного текста (например, с публикациями в средствах массовой информации). Междисциплинарность понятий нарратива и нарративного анализа требует рассматривать их в различных перспективах (социологической, психологической) и их сочетаниях (например, социолингвистической). Таким образом, неразработанность нарративной проблематики на теоретическом уровне социологического анализа, с одной стороны, и широкое использование понятия «нарратив» без достаточной операциональной интерпретации в рамках эмпирических исследований — с другой, обусловили выбор темы диссертационной работы.

Теоретико-методологическую основу исследования составили исто-рико-теоретический анализ, направленный на выявление методологических принципов и логических связей между основными понятиями нарративного подхода, и сравнительный метод, позволяющий сопоставить содержательно сходные положения различных трактовок нарративного анализа и видов текстологического анализа. Теоретико-методологическую основу диссертационной работы сформировали разработки и результаты исследований, полученные в разных областях знания, - среди них:

- Работы, относящиеся к области методологии социологических исследований, Г.С. Батыгина, А.С. Готлиб, И.Ф. Девятко, О.М. Масловой, В.В. Семеновой, Г.Г. Татаровой, Ж.Т. Тощенко.

- Разработки отечественных и зарубежных исследователей в области качественного подхода, в том числе касающиеся использования биографического и этнографического методов в практике социологических исследований.

- Разработки в области текстологического анализа, в частности конверсаци-онного, лингвистического и дискурс-анализа.

- Работы, рассматривающие различные аспекты применения нарративного анализа в социологии, В.Ф. Журавлева, X. Фрейзера, К. МакКормака, Д. Мейнса, К. Риссман.

- Публикации отечественных и зарубежных психологов, касающиеся, в частности, использования метода «кейс-нарратива» в психоаналитической терапии.

- Работы отечественных и зарубежных ученых в области исторической науки, в том числе затрагивающие нарративную проблематику в современной философии истории.

В качестве объекта исследования выступила широкая междисциплинарная теория и практика нарративного анализа.

Предмет исследования - «статус» нарратива и нарративного анализа в социологии с точки зрения возможностей их практического применения.

Основная цель диссертационного исследования — оценка возможностей практического применения нарративного анализа в социологии.

Задачи исследования.

1. Представить особенности разработки нарративной проблематики в значимых для социологической трактовки нарратива областях знания (философии, лингвистике, психологии и истории).

2. Обозначить методологические основания нарративизации современного социологического знания (формирования «нарративной социологии»).

3. Дать определение нарратива, соотнеся его с контекстуально близкими понятиями «наивной литературы», метанарратива и дискурса.

4. Сопоставить нарративный анализ с иными вариантами текстологического анализа и оценить его познавательные возможности.

5. Определить положение нарративного анализа в рамках качественного подхода в социологии.

6. Систематизировать конкретные варианты реализации нарративного анализа в социологическом исследовании.

7. Обозначить ключевые критические замечания в отношении нарративного анализа и определить, касаются ли они только нарративов или качественного подхода в целом.

Гипотезы исследования.

1. Социологические трактовки нарратива, опирающиеся на сформулированные в рамках философии, лингвистики, истории и психологии положения, предполагают повсеместный характер рассказывания «историй» о себе и о прошлом, т.е. разрабатываемые теории легитимируются тем, что основаны на нарративах повседневного опыта людей.

2. В качестве методологических оснований обращения к нарративу в социологии выступают ключевые положения феноменологической социологии и герменевтики.

3. В социологической литературе не существует единой конвенциональной трактовки нарратива. Наиболее общее определение нарратива имеет «функционалистский» характер (структура познания и понимания себя, других и внешней социокультурной реальности в их взаимосвязи). Разграничение понятий «нарратив», «метанарратив» и «дискурс» с точки зрения их использования в исследовательской практике позволяет более четко определить каждое из них.

4. Для социологии наиболее приемлемо определение нарративного анализа по аналогии с дискурсивным и коверсационным - это не методы, а «неунифи-цированные» теоретико-методологические подходы. Ключевым ограничением познавательных возможностей нарративного анализа является «истинность» нарратива («сходство» текста с реальным миром, соотношение фактического содержания и вымысла).

5. Сложность однозначного позиционирования нарративного анализа в рамках качественного подхода в значительной степени обусловлена многообразием сфер производства и репрезентации научного знания, обозначаемых понятием этнографии, и отсутствием четкого конвенционального определения биографического метода.

6. Конкретные приемы аналитической работы с нарративами можно систематизировать по степени их относительной «формализации» на условной шкале с «количественным» и «качественным» полюсами.

7. Нарративный анализ - понятие «метафоричное» и не может выступать в качестве «систематического способа изучения и репрезентации качественных данных» [284].

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в нем:

- систематизированы исходные философские, психологические, лингвистические, историографические и социологические предпосылки аналитической работы с нарративами личного опыта в исследовательской практике;

- предложена теоретико-методологическая база работы с междисциплинарными конструктами «нарратив» и «нарративный анализ» в социологии (приведены методологические основания обращения к нарративу, даны определения нарратива и нарративного анализа, обозначены познавательные возможности и ограничения нарративного анализа);

- определено место нарративного анализа в структуре методического арсенала социологического исследования;

- предложено «операциональное» определение нарративного анализа и возможные алгоритмы его реализации в социологическом исследовании;

- представлен вариант упорядочения конкретных приемов аналитической работы с нарративами по степени их относительной формализации.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Диссертационная работа создает основу для дальнейших научных исследований по нарративной проблематике в социологии. Результаты диссертационной работы могут быть использованы при разработке программной части социологического исследования в рамках качественного подхода, а также при выборе конкретных аналитических приемов и процедур работы с текстовыми данными. Материал диссертации может применяться при подготовке курсов по методологии и методике сбора и анализа данных в социологии.

Апробация работы. Основные положения и содержание диссертации изложены соискателем в ряде статей, представлены в докладе на Четвертой межвузовской научной конференции «Диалог цивилизаций: история, современность и перспективы» (РУДН, 2003) и апробированы в учебном курсе «Качественные методы в социологии: стратегии и тактики полевого исследования», прочитанном автором в 2004-2005 гг. для студентов Российского университета дружбы народов. Диссертация обсуждена на заседании кафедры социологии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов 1 июня 2005 года и рекомендована к защите.

Структура диссертации. Структура диссертации подчинена цели и задачам исследования - работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Нарративный анализ в социологии"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В последние десятилетия нарратив стал предметом значительного числа исследований не только как новый эмпирический объект анализа, но и как новый теоретический подход. Сложность однозначной трактовки нарратива связана с рядом причин: с открытым и многообразным характером культурной феноменологии нарратива, если рассматривать его как текстовую форму освоения реальности; с присутствием нарративных структур и элементов в различных типах дискурса, если понимать под нарративом совокупность универсальных характеристик «текста о» действительности; с «прозрачностью» нарратива, обусловленной врастанием человека с детства в рассказывающий истории репертуар языка и культуры, если видеть в нарративе естественный, само собой разумеющийся способ мышления и деятельности [34]. В итоге определение нарратива формулируются через отказ от «онтологического заблуждения», предполагающего существование некой реальной истории, лишенной аналитической конструкции и существующей до нарративного процесса, и «репрезентационного заблуждения», рассматривающего нарратив как описание человеческой реальности, а не специфический способ ее конструирования.

В своем общепринятом и обобщенном смысле нарратив - это «имя некоторого ансамбля лингвистических и психологических структур, передаваемых культурно-исторически, ограниченных уровнем мастерства каждого индивида и смесью его социально-коммуникативных способностей с лингвистическим мастерством . причем локальный репертуар нарративных форм переплетается с более широким культурным набором дискурсивных порядков, которые определяют, кто какую историю рассказывает, где, когда и кому» [34,с.30]. Соответственно, анализ нарративов позволяет увидеть, каким образом в отдельно взятом повествовании конкретного человека, рассказанном в заданных пространственно-временных координатах определенному собеседнику, становится очевиден тот исторический и социокультурный контекст, который породил данный нарратив как симптоматический и типичный.

Понятие нарративного анализа в социологии может показаться «пустым» в силу «претензий» на совмещение в себе всех вариантов аналитической работы практически с любыми типами текстовых данных; может показаться, что в конкретных социологических исследованиях оно выступает лишь красивым синонимом используемых методик (нарративный анализ как «систематический способ изучения интервью и репрезентации качественных данных» [284,с.73]). Это, в частности, подтверждают и основные моменты критики нарративного анализа16. Первый из них касается выводов нарративного анализа — они опираются на «текст» в качестве эмпирического доказательства обоснованности и не содержат указания на критерии для сравнительной оценки различных «прочтений». Второй — излишне дескриптивного характера получаемых данных и опасности подмены научных объяснений высокохудожественными и субъективными повествованиями, в которых на смену внятным теоретическим представлениям и эмпирическим доказательствам приходят риторические фигуры и суггестивные авторские интонации. Первое критическое замечание относится к теории интерпретации в целом, поскольку проблема выбора между конкурирующими «прочтениями» не только в повседневной жизни, но и в науке решается на основаниях, обычно игнорируемых интерпре-тативным подходом: выбор определяется властью и интересами, а обосновывается с помощью риторики или ссылкой на вкус.

16 Критика референциальности нарративов личного опыта (бессмысленно говорить о реальной жизни за пределами текста или произнесенного слова, поскольку кроме текстов не существует других способов утверждать что-либо о жизни) в социологии неприемлема: тексты практически ничего не представляют в биографическом контексте, пока мы не даем им «кредит реальности», которую они стараются более или менее адекватно описать, а мы - понять и сделать понятным другим в коммуникации [27,с.17; 158,с. 10]. Более того, принятие подобной «антиреалистической» критической позиции по сути будет означать конец социологической мысли [27,с. 18]. Он приемлема для философии (занимается миром идей), литературы (занимается художественным вымыслом), лингвистики, анализирующей взаимодействия между «означающим» и «означаемым» и не нуждающейся для этого в реальном «референте», и даже психологии, для которой значимо не столько то, что произошло с человеком на самом деле, сколько то, что случилось по убеждению рассказчика. История и социология не могут себе это позволить, поскольку нацелены на помощь своим современникам в лучшем понимании того мира, в котором они живут и конструируют каждый день.

Второе критическое замечание относится к любым «социобиографиче-ским» данным: искажения фактов могут объясняться и намеренным сокрытием информации, и желанием защитить личную самотождественность, и простой неосведомленностью, и стремлением придать повествованию литературную форму с помощью популярного «сценария» жизненного пути [58,с.67; 66,с.53], и надеждой рационально мотивировать свое поведение в прошлом с точки зрения «сегодняшнего» мировосприятия и создать социально-одобряемую и согласованную картину мира. Например, практически единственный источник информации о биографиях бомжей - их устные истории, но они вряд ли могут претендовать на роль «бесспорных свидетельств» [180,с.185-186]. Во-первых, таким людям почти всегда есть что скрывать. Во-вторых, для самосознания человека, оказавшегося на социальном «дне», правда о собственной жизни может быть столь разрушительна, что вместо неё возникает масса надуманных объяснений и, казалось бы, вполне рациональных конструкций, которые имеют под собой мало реальных оснований: «память ненавидит человека, она только и делает, что оговаривает его; поэтому люди стараются не слишком сильно доверять ее напоминаниям и более снисходительно относиться к собственной жизни»17.

Что касается навязчивого стремления информантов придать своей биографии популярную литературную форму, то оно имеет давние исторические корни. По мнению ММ. Бахтина, еще в античности сложились общепринятые формы (авто)биографических повествований [22,с.68-84]: в древнегреческом мире (1) платоновский тип автобиографии был основан на хронотопе «жизненного пути ищущего истинного познания»; (2) риторическая (автобиография была словесным гражданско-политическим актом публичного самоотчета реальных людей во внешнем реальном хронотопе (на площади); в римско-эллинистическую эпоху (1) энергетический тип биографии предполагал изображение человеческой жизни как развертывания характера в по

17 Кундера М. Неведение: Роман / Пер. с фр. Н. Шульгиной. - СПб., 2004. - С.74. ступках, речи и т.д.; (2) в основе аналитического типа биографии лежала схема с определенными рубриками, по которым распределялся весь биографический материал (общественная жизнь, семейная жизнь, добродетели, пороки, наружность и т.п.). Поскольку семантические объяснения респондентов избирательны, имеют тенденцию смешивать действия и намерения и игнорировать существенные причинные связи, для их интерпретации социологи используют модель «двойной герменевтики», т.е. опосредуют семантические объяснения (интерпретации информантов) научными (выдвигаемыми исследователями интерпретациями интерпретаций) [67,с.56].

То, что некоторое явление получает статус «события» или «факта», уже предполагает процедуры концептуализации, типизации, категоризации и т.д.: «как бы ни определяли предмет, само определение уже является одной из операций этого предмета» [123,с.15]. Поэтому знание о нем не может рассматриваться как просто отражение неких «объективно» существующих вещей [80,с.89; 282]. М.М. Бахтин подчеркивает преобразующее воздействие означивания на содержание: «завершающие моменты, будучи осознанными самим человеком, включаются в сознание, становятся преходящими самоопределениями и утрачивают свою завершающую силу . «дурак, который знает, что он дурак, уже тем самым не дурак» [197,с.62]. Кроме того, понятия «истинный» и «ложный» обозначают только «некоторое измерение, в рамках которого противопоставлены правильность или уместность в таких-то обстоятельствах, в такой-то аудитории, для такой-то цели и при таких-то намерениях» [115,с.97]. Иными словами, то, что социологи называют «искажениями», — по сути конститутивные свойства человеческого сознания и языка. Сам факт вовлечения человека в коммуникативную деятельность изменяет его внутреннее состояние, заставляя вести и презентировать себя так, чтобы создать определенное впечатление у окружающих [32,с.70; 64] — «текст в коммуникации есть равнодействующая интенций и номинаций» [77,с.129]. Неизбежность подобных искажений позволяет П. Бурдье утверждать, что «история жизни - это одно из тех понятий здравого смысла, которые незаконным путем проникли в научный мир» [36,с.75-80]: человек становится идеологом собственной жизни и, следуя «законам официальной модели самопредставления», стремится превратить свою жизнь в хронологически упорядоченное и связное повествование, алгоритм создания которого (критерии отбора событий, образующих сюжетную линию) скрыт от исследователя и зачастую не ясен самому информанту [31,с/77].

Поскольку эмпирическому опыту искусственно придается целостность и единство, возникает методологическая проблема интерпретации того «зазора», который существует между реальностью жизни и реальностью рассказа о ней - «рассказывая свою жизнь, мы создаем форму, посредством которой распознаем в этой жизни то, что без этой формы не увидели бы» [36,с.80]. Текст не тождественен реальности, он только презентирует ее, поэтому происходит постоянное перетолкование текстов, ведущее человека к ситуации незавершенности [222,с.32]. Более того, как бы реалистичен и правдив ни был изображенный мир, он хронотопически не может быть тождественен реальному миру, в котором находится автор: «даже если я расскажу (или напишу) о только произошедшем со мной событии, я как рассказывающий (или пишущий) нахожусь уже вне того времени-пространства, в котором это событие совершалось, абсолютно отождествить себя, свое «я», с тем «я», о котором я рассказываю, невозможно» [22,с. 191].

Особая ценность биографических повествований для изучения связи между психологическим развитием и социальными процессами не позволяет отказаться от «социобиографических» данных, но требует от исследователя, во-первых, обладания определенным запасом концептуальных схем, чтобы читать и проблематизировать нарративы личного опыта [58,с.67]; во-вторых, обеспечения достоверности информации с помощью множественной триангуляции -стратегии сочетания различных методов, типов данных и моделей объяснения [66; 67; 124; 166; 248].

Таким образом, обладая всеми преимуществами и ограничениями микроподхода («преимущества - в отказе от усреднения; потери - в ограниченных возможностях обобщения выводов» [212,с.227]), нарративный анализ принадлежит качественной парадигме социологического знания. Понятие нарратива вводится в социологическое исследование, чтобы подчеркнуть интегрирован-ность того или иного индивидуального случая в некий обобщенный и культурно установленный канон. Оно «акцентирует внимание не на семантических проблемах описания событий, . а на том, что должно быть сказано, чтобы читатель понимал суть происходящего, логические взаимосвязи событий и функциональные зависимости между действиями людей и явлениями, включенными в нарративный эпизод» [259]. Нарративный анализ в социологии определяется широко — как анализ лингвистических и экстралингвистических характеристик речевого акта - и подразумевает понимание социальных отношений как укорененных в лингвистических практиках. Соответственно, понимание текста требует от социолога знания лингвистической проблематики, а понимание контекста - обращения к смежным дисциплинам [248,с.550].

Задача социолога - выделить особенности не текста как такового (это задача лингвистов), а самих социальных отношений, «вытаскивая» из множества текстов общие тематические линии, которые различаются своим преломлением в индивидуальных жизнях. «Истории респондентов» раскладываются на секвенции, а затем соединяются в связные и последовательные повествования, утрачивая единство и контекст первоначального нарратива и превращаясь в научные тексты в рамках социологической «литературы». Поскольку нарративы - это структуры придания смысла, необходимо уважать выбранный респондентом способ конструирования смысла и анализировать его актуализацию на основе нескольких методов работы с текстовым материалом, тогда даже простой подсчет частоты встречаемости слов может дать значимые данные.

Анализ нарративов личного опыта позволяет (1) выявлять коллективные представления людей как формы классификации социального мира, схемы восприятия и оценки жизненных явлений, неявные предпосылки деятельности; (2) определять варианты маркирования человеком собственного положения в социальных иерархиях (образы, «ритуалы», «стилизации жизни»); (3) оценивать степень актуализации в «представителе» группы ее социальных качеств [102, с.18].

Возможность распространения результатов анализа единичного нарратива на более широкий социокультурный контекст гарантируется понятием габитуса как некого типического содержания реакций человека на любую жизненную ситуацию, обусловленного его принадлежностью к определенной группе и воспроизводством ее коллективных социальных представлений: «в совместной деятельности группы возникает общая порождающая матрица практик людей, которые живут в сходных социальных условиях и обретают сходство биографий» [102,с.42]. Например, крестьянин - это тип, образ (стиль) жизни, габитус: несмотря на все многообразие конкретных крестьян, они имеют ряд общих черт (семейное домохозяйство на земле, деревенская традиционная культура, низшее положение в системе социальной иерархии)18.

Нарративы личного опыта, безусловно, субъективны в том смысле, что являются результатом мобилизации субъективных навыков рассказчика в процессе говорения о себе [27,с.16], но они могут быть использованы как ступени в конструировании социологических описаний и интерпретаций, потому что вносят в социологическое исследование измерение времени и показывают, что субъективные определения реальности являются и постоянно действующими детерминантами, и продуктом социального взаимодействия. Если заменить биографический опрос проведением нарративных интервью, ограниченных конкретным социальным феноменом, и соединить полученные таким образом рассказы о жизни, можно продвинуться не в направлении статистической репрезентативности, а к пониманию того, как происходят подобные явления, когда, где, почему и с кем. В этом смысле нарративный анализ оказывается вари

18 Шанин Т. Понятие крестьянства // Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. Хрестоматия / Сост. Т. Шанин. - М., 1992. антом реализации такой тактики качественного исследования, как «кейс-стади», а «дисциплина (социология) без большого числа тщательно проведенных кейс-стади (систематического производства образцовых примеров) неэффективна» [201].

Итак, словосочетание «нарративный анализ» одновременно является и метафорой аналитического потенциала социологии в отношении социобио-графических данных, и понятием, обозначающим совокупность разнообразных приемов и техник анализа текстовых данных разного происхождения. Наиболее приемлемое для социологии «операциональное» определение нарратива — «записанный и расшифрованный рассказ респондента»; нарративного анализа - последовательность следующих аналитических процедур: «сквозное прочтение» повествования; разбиение его на секвенции; нумерация строк; выделение кодов (тематизаций) посредством объединения секвенций; укрупнение кодов до категорий/моделей (сведение тематизаций в несколько кластеров); ранжирование категорий по заданным критериям; выстраивание стратегии жизненного пути; итоговое «сквозное прочтение» нарратива.

Методы анализа нарративов личного опыта (как любых «социобиогра-фических» данных) трудоемки и занимают много времени, так как требуют внимания к нюансам речи, организации реакций, локальным контекстам и социальным дискурсам, оформляющим сказанное и невысказанное. Главная сложность этих методов не методологическая, а «гуманистическая»: события, стоящие за повествованием, «не из тех вещей, у которых есть отмеренный срок жизни . они продолжаются, нарастают . и ваше понимание все равно не окончательное» [28,с.17]. Полное понимание нарративного эпизода невозможно, поскольку потребовало бы полного слияния читателя с автором. Чтобы в определенной степени гарантировать понимание «текста», процесс «перевода» повествовательных конструктов респондента в теоретические положения исследователя должен проходить по следующей схеме: 1) акт доверия (текст рассматривается как полновесный, ожидающий и заслуживающий раскрытия символический мир); 2) схватывание конкретного смысла текста; 3) структурирование содержания текста респондента в соответствии с критериями социолога; 4) исследователь берет на себя ответственность за «локализацию» автора, т.е. за нахождение или придание ему неких типических характеристик.

Гарантировав» таким образом понимание «текста» респондента, социолог сталкивается с еще одной «гуманистической» проблемой: поскольку конкретное содержание нарратива есть во многом результат коммуникации, то каждый информант в принципе может «выдавать» целый ряд жизненных историй, в которых его жизненный опыт по-разному организуется [62]. Эта проблема несущественна для нарративного анализа, поскольку, во-первых, любой рассказчик считает каждое из своих повествований истинным просто потому, что его самоописания кажутся ему аутентичными в момент их нарра-ции [299,с.304]; во-вторых, мы обладаем знанием прошлого в том виде, как оно выражено в нарративном языке, - «когда вы прочли нарратив, вы прочли нарратив, и к этому добавить нечего» [7,с.34].

173

Список научной литературыТроцук, Ирина Владимировна, диссертация по теме "Теория, методология и история социологии"

1. Абельс X. Интеракция, идентификация, презентация: введение в интер-претативную социологию / Пер. с нем., под общ. ред. П.А. Головина и В.В. Козловского. - СПб., 1999.

2. Абельс X. Романтика, феноменологическая социология и качественное социальное исследование // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. - T.I. - Вып. 1.

3. Алексеев А.Н. Эстафета памяти // Мир России. — 2000. №4.

4. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. — М., 2000.

5. Андреева К.А. Литературный нарратив как возможный мир и игра // Герменевтика в России. — 1998. — Т.2. №4.

6. Анкерсмит Ф.Р. История и тропология: взлет и падение метафоры / Пер. с англ. М. Кукарцева, Е. Коломоец, В Кашаева. М., 2003.

7. Анкерсмит Ф. Нарративная логика. Семантический анализ языка историков / Пер. с англ. О. Гавришиной, А. Олейникова; под науч. ред. Л.Б. Макеевой. М., 2003.

8. Антология тендерных исследований: Сб. пер. / Сост. и комментарии Е.И. Гаповой и А.Р. Усмановой. Мн., 2000.

9. Антонова Н.В. Личностная идентичность и общение современного педагога // Вопросы психологии. — 1997. — №6.

10. Аронов Р.А. Проблема смысла в контексте // Вопросы философии. — 1999.-№6.

11. Бак Д.П., Кузнецова Н. И., Филатов В.П. Границы интерпретации в гуманитарном и естественнонаучном знании // Вопросы философии. — 1998. — №5.

12. М.Балашова Т.В. Роман XX века: Поток сознания в психологическом романе // Вопросы филологии. 2000. — №1.

13. Бар-Он Д., Адван С. Возможен ли общий учебник истории для палестинцев и израильтян? // ИНТЕР. 2004. - №2-3.

14. А.Баранова Т.С. Психосемантические методы в социологии // Социология: методология, методы, математические модели. — 1993-94. №3-4.

15. Барт Р. Мифологии / Пер. с фр., вступ. ст. и коммент. С.Н. Зенкина. — М., 2000.

16. М.Барт P. S/Z / Пер. с фр.; под ред. Г.К. Косикова. М., 2001.

17. Батыгин Г.С. Карьера, этос и научная биография: к семантике автобиографического нарратива // Моральный выбор. Ведомости. Вып.20 / Под ред. В.И. Бакштановского, Н.Н. Карнаухова. Тюмень, 2002.

18. Батыгин Г.С. Лекции по методологии социологических исследований. -М., 1995.

19. Батыгин Г.С., Градосельская Г.В. Сетевые взаимосвязи в профессиональном сообществе социологов: методика контент-аналитического исследования биографий // Социологический журнал. — 2001. — №1.

20. Батыгин Г.С., Девятко И.Ф. Миф о «качественной социологии» // Социологический журнал. — 1994. №2.

21. Бахтин М. Эпос и роман. СПб., 2000.

22. Белановский С.А. Индивидуальное глубокое интервью. М., 2001.

23. Белановский С.А. Свободное интервью как метод социологического исследования // Социология: методология, методы, математические модели. 1991.-№2.

24. ТЬ.Белинская Е.П. Временные аспекты Я-концепции и идентичности // Мир психологии. 1999. — №3.

25. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания. М., 1995.

26. Берто Д. Полезность рассказов о жизни для реалистичной и значимой социологии // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ: Материалы международного семинара / Под ред. В. Воронкова и Е. Здравомысловой. Труды ЦНСИ. Вып.5. СПб., 1997.

27. Бибихин В.В. Слово и событие. М., 2001.

28. Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1999.

29. БодрийярЖ. Соблазн. М., 2000.

30. Божков О.Б. Биографии и генеалогии: ретроспективы социально-культурных трансформаций // Социологический журнал. 2001. — № 1.

31. ЪА.Брокмейер И., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии. 2000. — №3.

32. Бургос М. История жизни: рассказывание и поиск себя // Вопросы социологии. — 1992. Т.1. - №2.

33. Бурдье П. Биографическая иллюзия // ИНТЕР. 2002. - №1.

34. ЪТ.Бутенко И.А. Постмодернизм как реальность, данная нам в ощущениях1. СОЦИС. 2000. - №4.

35. Бухараева JI.M. Методологические основания качественного анализа в исследовании образовательных ценностей студентов // Социология: методология, методы, математические модели. 2001. — №13.

36. Василенко И.А. О возможностях политической герменевтики // Вопросы философии. 1999. - №6.

37. Вербицкая C.JI. Социально-психологические факторы переживания одиночества: Дис. канд. пед. наук. СПб., 2002.

38. Веселкова Н.В. Полуформализированное интервью // Социологический журнал. 1994. -№3.

39. Веселова КС. Нарратология стереотипной достоверной прозы // www.folk.ru/propp/rech/veselova.html.

40. Виноградский В.Г. Крестьянские семейные хроники // Социологический журнал. 1998.-№1/2.

41. Воробьева А.В. Текст или реальность: постструктурализм в социологии знания // Социологический журнал. — 1999. — №3/4. С.90-99.

42. Воронков В., Чикадзе Е. Ленинградские евреи: этничность и контекст // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ: Материалы международного семинара / Под ред. В. Воронкова и Е. Здраво-мысловой. Труды ЦНСИ. Вып.5. СПб., 1997.

43. А^.Воронкова О.А. Социальное качество текста: интерпретативный подход // Социология: методология, методы, математические модели. 2002. -№14.

44. Галимова Е.Ш. Формирование жанра филологической прозы в контексте эволюции творческого сознания современной эпохи // Научная библиотека Центроконцепта: Концепты. — 1997. — Вып. 1(1).

45. Галль Д. де, Ван Ш. ле. Сексуальный дебют в современной Франции // ИНТЕР.-2004.-№2-3.

46. Тендерные тетради. Вып.2. СПб., 1999.

47. Герасимова К. Вербализация сексуальности: разговоры о сексе с партнерами // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ: Материалы международного семинара / Под ред. В. Воронкова и Е. Здравомысловой. Труды ЦНСИ. Вып.5. СПб., 1997.

48. ЪЪ.Гидденс Э. Девять тезисов о будущем социологии // THESIS. Теория и история экономических и социальных институтов и систем. — 1993. — Т.1. Вып.1.

49. Гидденс Э. Социология. М., 1999.

50. Гирц К. «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры // Антология исследований культуры. Т.1. Интерпретации культуры. СПБ., 1997.

51. Голдсмит Г. Некоторые замечания о психоанализе, языке и переводе: Пер. А. Шуткова // Журнал практической психологии и психоанализа. — 2001.-№1-2.

52. Голофаст В.Б. Многообразие биографических повествований // Социологический журнал. 1995. -№1.

53. Голофаст В. Повседневность в социокультурных изменениях // ИНТЕР. -2002.-№1.

54. Голофаст В. Три слоя биографического повествования // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ: Материалы международного семинара / Под ред. В. Воронкова и Е. Здравомысловой. Труды ЦНСИ. Вып.5. СПб., 1997.

55. Готлиб А.С. Введение в социологическое исследование: Качественный и количественный подходы. Методология. Исследовательские практики. — Самара, 2002.

56. Готлиб А.С. Качественная социология: предпосылки, контуры, проблемы // Сборник научных трудов ученых и аспирантов социологического факультета. Самара, 2001.

57. Гофман И. Формула внешнего выражения роли / Пер. с англ. А.Д. Ковалева // Социологический журнал. — 2001. №3.

58. ЬЪ.Гуревич А.Я. Историк конца XX века в поисках метода // Одиссей: Человек в истории. — М., 1996.

59. Девятко И.Ф. Методы социологического исследования. Екатеринбург, 1998.67Девятко И.Ф. Модели объяснения и логика социологического исследования. — М., 1996.

60. Демин А.Н., Попова И.П. Способы адаптации безработных в трудной жизненной ситуации // СОЦИС. 2000. — №5.

61. Дмитриева Е.В. Фокус-группы в маркетинге и социологии. М., 1998.

62. Добрякова М.С. Исследования локальных сообществ в контексте позитивизма, субъективизма, постмодернизма и теории глобализации // Социология: методология, методы, математические модели. — 2001. — №13.

63. Жорняк Е.С. Нарративная терапия: от дебатов к диалогу // Журнал практической психологии и психоанализа. — 2001. — №4.80Журавлев В.Ф. Анализ коммуникаций в качественном интервью // Социология: методология, методы, математические модели. — 1996. — №7.

64. Журавлев В.Ф. Нарративное интервью в биографических исследованиях // Социология: методология, методы, математические модели. — 1993-1994.-№3-4.82.3арубежная лингвистика: I / Пер. с англ.; общ. ред. В.А. Звегинцева и Н.С. Чемоданова. М., 1999.

65. Зарубежная лингвистика: II / Пер. с англ.; общ. ред. В.А. Звегинцева и Н.С. Чемоданова. М., 1999.

66. Зверева Г.И. Реальность и исторический нарратив: проблемы саморефлексии новой интеллектуальной истории // Одиссей: Человек в истории. -М, 1996.

67. Зиммель Г. Как возможно общество? // Социологический журнал. -1994.-№2.

68. Ю.Золотова Г.А. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998.

69. Иванова Е.И, Muxeeea А.Р. Внебрачное материнство в России // СО-ЦИС.- 1999.-№6.

70. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. — М., 1998.

71. Ионин Л.Г. Социология культуры: пути в новое тысячелетие. — М., 2000.9\.Исупова О.Г. Конверсационный анализ: представление метода // Социология: методология, методы, математические модели. 2002. - №15.

72. Калекин-Фиишан Д. Биографии учителей и история государства // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ: Материалы международного семинара / Под ред. В. Воронкова и Е. Здраво-мысловой. Труды ЦНСИ. Вып.5. СПб., 1997.

73. Кассирер Э. Опыт о человеке: введение в философию человеческой культуры // Избранное: опыт о человеке. М., 1998.

74. Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Пер. с фр. и португ.; общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. -М., 2002.

75. Киблицкая М. Исповеди одиноких матерей. М., 1999.

76. Киселева И.П. Информативно-целевой анализ текста свободного интервью // Социологический журнал. — 1994. №3.

77. Ковалев Е.М., Штейнберг И.Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. — М., 1999.

78. Коетцы Я. Жизнь на периферии: потребность в промежуточных шагах на пути радикальной трансформации общества // ИНТЕР. — 2002. — №1.

79. Козлова Н.Н. «Повесть о жизни с Алешей Паустовским»: социологическое переписывание // СОЦИС. — 1999. -№5.

80. Козлова Н.Н. Социально-историческая антропология. М., 1999.

81. Козлова Н.Н. Социологические чтения «человеческих документов», или размышления о значимости методологической рефлексии // СОЦИС. 2000. - №9.

82. Козлова Н.Н., Сандомирская И.И. «Наивное письмо»: Опыт лингвосо-циологического чтения. — М., 1996.

83. Козлова Н., Сандомирская И. «Наивное письмо» и производители нормы // Коллаж: социально-философский и философско-антропологический альманах / Под ред. В.А. Кругликова. — М., 1997.

84. Козловский В.В. Оправдание социологического суждения // Журнал социологии и социальной антропологии. — 2000. T.III. - Вып.1.

85. Кольцова Е.Ю. Массовая коммуникация и коммуникативное действие // Социологический журнал. 1999. -№1/2.

86. КонИ.С. Социологическая психология. М.-Воронеж, 1999.

87. Колосов Н.Е. Замкнутая вселенная символов: к истории лингвистической парадигмы // Социологический журнал. 1997. - №4.

88. Кривцун О.А. Биография художника как культурно-историческая проблема // Человек. 1997. - №4-5.

89. Кузнецов A.M. Антропология и антропологический поворот современного социального и гуманитарного знания // Личность. Культура. Общество. 2000. - Т.Н. - Вып. 1 (2).

90. Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание. М., 1991.

91. Ъ.Купер И.Р. Гипертекст как способ коммуникации // Социологический журнал. 2000. - №1/2.

92. Купина Н.А. Лингвистический анализ художественного текста. — М., 1980.

93. Курманова Г. У., Башмакова Л.Н., Бутенко Е.Н. Работники коммерческого секса // СОЦИС. 2000. - №5.

94. Куттер П. Современный психоанализ: введение в психологию бессознательных процессов. СПб., 1997.

95. Кьяри Б. Устные свидетельства Второй мировой войны // Социологический журнал. -1996. — №3/4.

96. Кюнг Г. Онтология и логический анализ языка / Пер. с англ. и нем. А.Л. Никифорова. М., 1999.

97. Левина О.В. Одиночество в социально-генерационной структуре современного российского общества геронтологический аспект: Дис. канд. социол. наук. - Ростов-на-Дону, 2001.

98. Леви-Строс К. Структурная антропология / Пер. с фр. Вяч.Вс. Иванова. -М, 2001.2\.Левичева В.Ф. Использование интервью как исследовательского и практического метода в социальной работе // Российский журнал социальной работы. 1997. - №2(6).

99. JIuomap Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Пер. с фр. П.А. Шматко. -СПб., 1998.

100. ХТЬ.Луман Н. Общество как социальная система / Пер. с нем. А. Антоновского. М., 2004.

101. Маслова О.М. Ежегодный семинар по методологии и методике социологических исследований // Социология: методология, методы, математические модели. — 1996. — №7.

102. Маслова О.М. Мир интервьюера: по данным формализованного и свободного интервью // Социология: методология, методы, математические модели. 2000. - №12.

103. Меренков А.В., Никитина М.Н. Социальный портрет современной проститутки // СОЦИС. 2000. - №5.

104. Методология и методы социологических исследований (Итоги работы поисковых исследовательских проектов за 1992-1996 годы). М., 1996.

105. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М., 2000.

106. Мещеркина Е. Как стать баронессой // ИНТЕР. 2002. - № 1.131 .Мещеркина Е. «. Я была домашним, дворовым ребенком» // ИНТЕР. — 2004.-№2-3.

107. ЬЛиллс Ч.Р. Социологическое воображение // Пер. с англ. О.А. Оберемко, под общ. ред. и с предисл. Г.С. Батыгина. М., 2001.

108. Муздыбаев К. Оптимизм и пессимизм личности // СОЦИС. — 2003. — №12.

109. Ъ5.Надеждина Е.В. Художественный текст в структуре реальности // Общественные науки и современность. — 2001. — №1.136. «Наивная литература»: исследования и тексты. — М., 2001.

110. Нарратология: основы, проблемы, перспективы: Материалы к специальному курсу / Сост. Е.Г. Трубина // www2.usu.ru/philosophy/socphil/r us/courses/narratology.html.

111. Ньюман Я. Полевое исследование // СОЦИС. 1999. - №4.

112. Огурцов А.П. Истоки постмодернизма // Человек. — 2001. — №3-4.

113. Омельченко Е. Размытое начало: гомодебют в контексте сексуального сценария // ИНТЕР. 2004. - №2-3.

114. Основы неклассической социологии: Новые тенденции развития культуры социологического мышления на рубеже XX — XXI веков / С.И. Григорьев, А.И. Субетто. М., 2000.

115. Пол тендер — культура / Под ред. Э. Шоре, К. Хайдер. - М., 1999.

116. Пригожим И. Философия нестабильности // Вопросы философии. — 1991.-№6.

117. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: от сочетаемости к семантике: Автореферат дис. докт. филолог, наук. — М., 1999.

118. Реснянская JJ.H. Теоретико-методологические проблемы исследования языка как социального явления: Дис. канд. филос. наук. Новосибирск, 1994.

119. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995.

120. Роберте Б. Конструирование индивидуальных мифов // ИНТЕР. — 2004.-№2-3.

121. Розин В.М. Возможна ли семиотика как самостоятельная наука (методологический анализ семиотических подхода и исследований) // Вопросы философии. — 2000. №5.

122. Романов П.В. Процедуры, стратегии, подходы «социальной этнографии» // Социологический журнал. — 1996. — №3/4.

123. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. «Делать знакомое неизвестным.»: этнографический метод в социологии // Социологический журнал. -№1/2.

124. Романова И.А. Основные направления исследования самопонимания в зарубежной психологии // Психологический журнал. 2001. — №1.

125. Романова И.В. Адаптация одиноких женщин к посттрудовому периоду в условиях современного общества: Дис. канд. социол. наук. Улан-Удэ, 2002.

126. Романова Н.П. Одинокие женщины: потребности, жизненные ориентации и пути их реализации: Дис. канд. социол. наук. — Улан-Удэ, 1999.

127. Романовский Н.В. Социология знания — новые вызовы // СОЦИС. — 2001.-№3.

128. Рубел П., Чегринец М. Исследовательские стратегии в современной американской культурной антропологии: от «описания» к «письму» // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. - T.I. - Вып.2.

129. Рустин М. Размышления по поводу поворота к биографиям в социальных науках // ИНТЕР. 2002. - № 1.

130. Рябинская Н.С. Текст и социальная структура // Социологический журнал. 2000. - №3/4.

131. Садмеи С., Брэдбери Н. Форма вопроса в социальном контексте // Социологический журнал. — 2000. — №3/4.

132. Садмен С., Брэдбери Н., Шварц Н. Автобиографическая память / Пер. с англ. Д.М. Рогозина, М.В. Рассохиной // Социологический журнал. — 2002.-№2.

133. Сандомирская И. Родина в советских и постсоветских практиках // ИНТЕР.-2004.-№2-3.

134. Сартр Ж-П. Слова: автобиографическая повесть / Пер. с фр. Ю. Яхниной, J1. Зониной. СПб., 2004.

135. Свидерский Э. Интерпретационная парадигма в философии гуманитарных наук / Пер. с англ. О.А. Оберемко // Социологический журнал. — 1994.-№3.

136. Семейные узы: Модели для сборки. Сб. статей. Кн.1 / Сост. и ред. С. Ушакин. М., 2004.

137. Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию. М., 1998.

138. Сепир Э. Антропология и социология // Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.

139. Сердюк Т.Г. К вопросу об отношении истории к искусству // Преподавание истории в школе. — 1998. №5.

140. Серль Дж.Р. Конструирование социальной реальности / Реферативный пер. с англ. А. Романовой. М., 1999.

141. Современная западная философия: словарь. М., 1998.

142. Соссюр де Ф. Труды по языкознанию. — М., 1977.

143. Социальные процессы на рубеже веков: феноменологическая перспектива. М., 2000.

144. Социокультурный анализ тендерных отношений / Под ред. Е.Р. Яр-ской-Смирновой. Саратов, 1998.

145. Социо-Логос постмодернизма S/A'97. - М., 1996.

146. Степанян К. Постмодернизм боль и забота // Вопросы литературы. -1998.-№5.

147. Страниус П. Проблема «говорящих голов» и русская интеллигенция // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ: Материалы международного семинара / Под ред. В. Воронкова и Е. Здравомысловой. Труды ЦНСИ. Вып.5. — СПб., 1997.

148. Страусе А., Корбин Дж. Основы качественного исследования: обоснованная теория, процедуры и техники / Пер. с англ. и послесл. Т.С. Васильевой. М., 2001.

149. Сырое В.Н. Современные перспективы философии истории: поворот к нарративу // siterium.trecom.tomsk.ru/Syrov/stext 12.htm#Up.

150. Таршис Е.Я. Ментальность человека: подходы к концепции и постановка задач исследования. — М., 1999.

151. Таршис Е.Я. Перспективы развития метода контент-анализа // Социология: методология, методы, математические модели. 2002. — №15.

152. Татарова Г.Г. Методология анализа данных в социологии (введение). -М., 1999.

153. Татарова Г.Г. Тип, типология, типологический анализ (взаимодействие понятий в эмпирической социологии) // Методология и методы социологических исследований (Итоги работы поисковых исследовательских проектов за 1992-1996 годы). -М., 1996.

154. Тернер Р. Сравнительный контент-анализ биографий // Вопросы социологии. 1992. - T.I. - № 1.

155. Тодоров Ц. Семиотика литературы // Семиотика. М., 1983.

156. Томпсон П. Голос прошлого. Устная история / Пер. с англ. — М., 2003.

157. Тощенко Ж.Т. Возможна ли новая парадигма социологического знания //СОЦИС. 1991.-№7.

158. Тощенко Ж.Т. Социология жизни как концепция исследования социальной реальности // СОЦИС. 2002. - №2.9Ъ.Тощенко Ж.Т. Социология: пути научной реформации // СОЦИС. -1999.-№7.

159. Турен А. Возращение человека действующего: Очерк социологии. — М., 1998.

160. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры. М., 1990.

161. Уледова И.А. Социальное одиночество как духовное состояние социальных объектов: Дис. докт. социол. наук. М., 1999.

162. Улыбина Е.В. Психология обыденного сознания. М., 2001.

163. Урубкова JI. Понимание и перевод // Высшее образование в России. — 2003.-№5.

164. Устная история и биография: женский взгляд / Ред. и сост. Е.Ю. Мещеркина. М., 2004.

165. Ушакин С.А. Количественный стиль: потребление в условиях символического дефицита // Социологический журнал. — 1999. №3/4.

166. Фливберг Б. Кейс-стади в контексте качественно-количественной проблематики // СОЦИС. 2004. - №9.

167. Фуко М. Археология знания. М., 1996.

168. Фуко М. Порядок дискурса. М., 1996.

169. Фуко М. Слова и вещи. СПб., 1994.

170. Хазагеров Г.Г. Система убеждающей речи как гомеостаз: ораторика, гомилетика, дидактика, символика // Социологический журнал. — 2001. — №3.

171. Хрестоматия феминистских текстов: Переводы / Под ред. Е. Здравомысловой и А. Темкиной. СПб., 2000.

172. Цветаева Н.Н. Биографический дискурс советской эпохи // Социологический журнал. 1999. -№1/2.

173. Цветаева Н.Н. Биографические нарративы советской эпохи // Социологический журнал. 2000. - №1/2.

174. Чеснокова В.Ф. Об одном подходе к извлечению из текстов фрагментов систем ценностей автора // Методологические и методические проблемы контент-анализа: Сб.ст. M.-JI., 1973.

175. Чирикова А. Женщина-директор в деловой и частной жизни // ИНТЕР. -2002.-№1.

176. Чирикова А.Е. Лидеры женского бизнеса: материалы интервью // Социологический журнал. — 1996. №3/4.

177. Чуйкина С.А. Реконфигурация социальных практик: семья поместных дворян в до- и послереволюционной России (1870—1930-е гг.) // СО-ЦИС. — 2000. № 1.

178. Шагивалеева Г.Р. Одиночество и особенности его переживания студентами ССУЗ: Дис. канд. педаг. наук. Казань, 2003.

179. Швейцер А.Д. Социолингвистика // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

180. Шевченко Н.В. Основы лингвистики текста. М., 2003.

181. Шмелев Р.В. Исследование взаимосвязи девиантного поведения и состояния одиночества в подростковом обществе: Дис. канд. педаг. наук. Самара, 2004.

182. ЩютцА. Смысловая структура повседневного мира. -М., 2003.

183. Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. — СПб., 1998.

184. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Пер. с англ., общ. ред. и предисл. А.В. Толстых. — М., 1996.221 .Ядов В.А. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, понимание социальной реальности. М., 1998.

185. Янков И.В. Нарратив в историческом освоении действительности: феномен обновления и социокультурный смысл: Дис. канд. филос. наук. -Екатеринбург, 1997.

186. Ярошенко С.С. Синдром бедности // Социологический журнал. — 1994. -№2.

187. Ярская-Смирнова Е. Социальные изменения и мобилизация ресурсов: жизненные истории российских инвалидов // ИНТЕР. — 2002. — №1.

188. Ярская-Смирнова Е.Р. Социокультурный анализ нетипичности. -Саратов, 1997.

189. Ярская-Смирнова Е.Р. Нарративный анализ в социологии // Социологический журнал. 1997. — №3.

190. Ярская-Смирнова Е.Р. Социальное конструирование инвалидности // СОЦИС. 1999. - №4.

191. Ячин С.Е. Человек в последовательности культурных и социальных форм своего бытия: генезис превращенной формы // Личность. Культура. Общество. 2000. - Т.Н. - № 1 (2).

192. Abu-Akel A. Episodic boundaries in conversational narratives // Discourse Studies.-1999.-Vol. 1(4).

193. Barkin S.M., Gurevitch M. Out of work and on the air: Television news and unemployment // Critical Studies in Mass Communication. — 1987. — Vol.4(4).

194. Bates R.H., Grief A., Levi M., Rosenthal J-L., Weingast B.R. Analytic narratives. — Princeton University Press, 1998.

195. Bochner A.P., Ellis C. Taking ethnography into the twenty-first century // Journal of Contemporary Ethnography. 1996. — Vol.25. - No. 1.

196. Brunt L. Thinking about ethnography // Journal of Contemporary ethnography. 1999. - Vol.28. - No.5.

197. Campbell R.A. A Narrative analysis of success and failure in environmental remediation // Organization & Environment. 2002. - Vol.15. - No.3.

198. Chambers J.K. Sociolinguistic theory: Linguistic variation and its social significance. Oxford, 1995.

199. Cheek J. At the margins? Discourse analysis and qualitative research // Qualitative Health Research. 2004. - Vol.14. - No.8.

200. Chesney M. Dilemmas of Self in the method // Qualitative Health Research. -2001.-Vol.11.-No.l.

201. Chia R. Discourse analysis as organizational analysis // Organization. -2000. — Vol.7(3).

202. Coffey A., Holbrook В., Atkinson P. Qualitative data analysis: Technologies and representations // Sociological Research Online. Vol.1. - No.l // www.socresonline.org.uk/1 /1 /4.html.

203. Crites S. Storytime: Recollecting the past and projecting the future // Narrative psychology: The storied nature of human conduct / Ed. by T.R. Sarbin. -New York, 1986.

204. Croissant J.L. Theory, narrative, and discipline at the intersections of science and technology studies and history // Bulletin of Science, Technology & Society. 2003. - Vol.23. - No.6.

205. Duchan J.F., Bruder G.A., Hewitt L.E. Deixis in narrative: A Cognitive science perspective. Hillsdale, 1995.

206. Edwards D. Discourse and cognition. London, 1997.

207. Edwards J., Martin J.R. Introduction: approaches to tragedy // Discourse & Society. 2004. - Vol. 15(2-3).

208. Ellerman A. Can discourse analysis enable reflective social work practice? // Social Work Education. 1998. - Vol. 17(1).

209. Ezzy D. Theorizing narrative identity: Symbolic interactionism and herme-neutics // Sociological Quarterly. 1998. - Vol.39(2).

210. Fox N. Intertextuality and Writing of Social Research // Electronic Journal of Sociology // www.sociology.org/content/vol001.002/fox.html.

211. Framosi R. Narrative analysis or why (and how) sociologists should be interested in narrative // Annual Review of Sociology. - 1998. - Vol.24.

212. Fraser H. Doing narrative research: Analysing personal stories line by line // Qualitative Social Work. 2004. - Vol.3(2).

213. Gergen K.J. Narrative, moral identity and historical consciousness: a Social constructionist account // www.swarthmore.edu/SocSci/kgergenl/text3/html.

214. Gergen K. Technology and the Self: From the essential to the sublime // Constructing the Self in a mediated world / Grodin and Lindlof (Eds.). -Sage, 1996.

215. Gerhardt J., Stinson Ch. The Nature of therapeutic discourse: Accounts of the Self // Journal of Narrative and Life History. 1994. - Vol.4.

216. Gil gun J.F. Fictionalizing life stories: Yukee the wine thief // Qualitative Inquiry. 2004. - Vol. 10. - No.5.

217. Groarke S. Psychoanalysis and structuration theory: The social logic of identity // Sociology. 2002. - Vol.36(3).

218. Grosz B.J., Snider C.L. Attention, intention and the structure of discourse // Computational Linguistics. 1986. - Vol. 12.

219. Gubrium J.F., Holstein J.A. At the border of narrative and ethnography // Journal of Contemporary Ethnography. 1999. — Vol.28. - No.5.

220. Gudmundsdottir S. How to turn interpretative research into narrative // Research Seminar on "Narrative-biographical Methods in Research on Teachers and Teaching". Helsinki, 1998.

221. Haydu J. Making use of the past: Time periods as cases to compare and as sequences of problem solving // American Journal of Sociology. 1998. -Vol.104.

222. Heise D.R. Specifying event content in narratives // www.indiana.edu/ ~socpsy/papers/EventContent.htmI.

223. Irwin R.R. Narrative competence and constructive developmental theory: A proposal for rewriting the bildungsroman in the postmodern world // Journal of Adult Development. 1996. - Vol.3.

224. Janesick V.J. Intuition and creativity: A Pas de deux for qualitative researchers // Qualitative Inquiry. 2001. - Vol.7. - No.5.

225. Jones K.R. The Unsolicited diary as a qualitative research tool for advanced research capacity in the field of health and illness // Qualitative Health Research. 2000. - Vol.10. - No.4.

226. Labov W. Some further steps in narrative analysis // Special issue of the Journal of Narrative and Life History. 1997.

227. Labov W. Uncovering the event structure of narrative // Georgetown University. 2001 // http://www.ling.upenn.edu/~labov/uesn.pdf.

228. Labov W., Waletzky J. Narrative analysis: Oral versions of personal experience // Essays on the Verbal and Visual Arts: Proceedings of the American Ethnological Society. Seattle, 1996.

229. Labov W., Waletzky J. Oral versions of personal experience: Three decades of narrative analysis // Special Volume of a Journal of Narrative and Life History.-1997.-Vol.7.

230. Lofgren L. Life as an autolinguistic phenomenon // Autopoiesis: a Theory of living organization / Ed. By M. Zeleny. New York, 1981.

231. Manfred J. Narratology: a Guide to the theory of narrative // Part III: Poems, Plays and Prose: A Guide to the Theory of Literary Genres. Cologne, 2002.

232. Mattingly C. Narrative reflections on practical actions: Two learning experiments in reflective storytelling // Schon D. (ed) / The Reflective Turn: Case Studies in and on Educational Practice. New York, 1991.

233. McCormack C. From interview transcript to interpretive story: Part 1-Viewing the transcript through multiple lenses // Field Methods. — 2000. -Vol.12. -No.4.

234. McKee R. Storytelling that moves people // Harvard Business Review. -2003.-No.81.

235. McLean I. Two analytical narratives about the history of the EU // European Union Politics. 2003. - Vol.4(4).

236. Mello R.A. Collocation analysis: a method for conceptualizing and understanding narrative data // Qualitative Research. 2002. — Vol.2(2).

237. Mishler E.G. Representing discourse: The rhetoric of transcription // Journal of Narrative and Life History. 1991.-Vol. 1(4).

238. Ochs E., Solomon O. Introduction: discourse and autism // Discourse Studies. 2004. - Vol.6(2).

239. Opie A. Teams as author: Narrative and knowledge creation in case discussions in multi-disciplinary health teams // Sociological Review Online. -Vol.2. -No.3 // www.socresonline.org.uk/socresonline/2/3/filename.

240. Poindexter C. Meaning from methods: Re-presenting narratives of an HIV-affected caregiver // Qualitative Social Work. 2002. - Vol. 1(1).

241. Reed M. The Limits of discourse analysis in organizational analysis // Organization. 2000. - Vol.7(3).

242. Richardson L. Narrative and sociology // Journal of Contemporary Ethnography. 1990 - Vol.XIX. - No. 1.

243. Richardson L. Writing sociology // Cultural Studies <-> Critical Methodologies. 2002. - Vol.2. - No.3.

244. Richardson L., LocJcridge E. Out of Russia: Two narratives and a conversation // Qualitative Inquiry. 2002. - Vol.8. - No.2.

245. Riessman C.K. Performing identities in illness narrative // Qualitative Research. 2003. - Vol.3(l).

246. Rossiter M. A narrative approach to development: implications for adult education // Adult Education Quarterly. -1999. Vol.50. - No. 1.

247. Rusen J. Narrativity and objectivity in historical studies // www.ruf.rice.edu/ -culture/papers/Rusen.html.

248. Sandelowski M. Focus on qualitative methods: Notes on transcription // Research in Nursing & Health. 1994. - Vol.17.

249. Sanders C.R. Prospects for a postpostmodern ethnography // Journal of Contemporary Ethnography. 1999. - Vol.28. - No.6.

250. Sorbin T. The narrative as a root metaphor for psychology // Narrative psychology: The storied nature of human conduct / Ed. by T.R. Sarbin. -New York, 1986.

251. The Self as a Center of Narrative Gravity // F. Kessel, P. Cole, D. Johnson. Self and Consciousness: Multiple Perspectives. Hillsdale, 1992.

252. Shotter J. The Social Construction of our 'Inner' Lives // Journal of Con-structivist Psychology. 1997. - No. 10.

253. Socor B.J. The Self and Its Constructions // www.iona.edu/academic/artssci/ orgs/narrative/SOCOR.IITM.

254. Stokoe E.H., Weatherall A. Gender, language, conversational analysis and feminism // Discourse & Society. 2002. - Vol. 13(6).

255. Suchart J. Writing, authenticity, and knowledge creation: Why I write and You should too // Journal of Business Communication. — 2004. Vol.41. — No.3.

256. Suoninen M. Microhistory as an Answer to the Dilemma in Historical Sociology // Sosiologia. 2001. - Vol.38. - No. 1.

257. Taira S.S. The evolution of identities in the process of studying differences: A personal narrative // American behavioral scientist. 2002. - Vol.45. -No.8.

258. Tracy K. Analysing context: Framing the discussion // Research in Language and Social Interaction. 1998. - Vol.31(1).

259. Van Dijk T. Ideology: a Multidisciplinary approach. London, 1998.

260. VanWynsberghe R. The "unfinished story": Narratively analyzing collective action frames in social movements // Qualitative Inquiry. 2001. - Vol.7. -No.6.

261. Vincent R.C. A Narrative analysis of US press coverage of Slobodan Milosevic and the Serbs in Kosovo // European Journal of Communication. -2000.-Vol. 15(3).

262. Waddock S.A. Letter to a friend: a personal reflection experience // Journal of Management education. 1999. - Vol.23. - No.2.

263. Weber R.P. Basic Content Analysis. Newbury Park, 1990.

264. Weinberg A.S. Environmental sociology and the environmental movement: Towards a theory of pragmatic relationships of critical theory // American Sociologist. 1994. - Vol.25.

265. Weinstein M. Randomized design and the myth of certain knowledge: Guinea pig narratives and cultural critique // Qualitative Inquiry. 2004. -Vol.l0.-No.2.