автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Названия растений в финно-угорских языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Названия растений в финно-угорских языках"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

На правах рукописи

>

Бродский Игорь Вадимович

НАЗВАНИЯ РАСТЕНИЙ В ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКАХ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРИБАЛТИЙСКО-ФИНСКИХ И КОМИ ЯЗЫКОВ)

Специальности:

10.02.02 - языки народов Российской Федерации (финно-угорские языки) 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное

языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена в отделе сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков и ареальных исследований Института лингвистических исследований РАН

Научный руководитель: доктор филологических наук,

главный научный сотрудник Института >

лингвистических исследований РАН Мызников Сергей Алексеевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Бурыкин Алексей Алексеевич

кандидат филологических наук Назарихин Михаил Вадимович

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный

университет

Защита состоится 31 марта 2006 г. в 14.00 час. на заседании диссертационного совета Д 002.055.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте лингвистических исследований РАН по адресу: 199053, Санкт-Петербург, Тучков переулок, д. 9.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института лингвистических исследований РАН (199053, Санкт-Петербург, Тучков переулок, дом 9).

Автореферат разослан_2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

В. В. Казаковская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена изучению лексико-семантической группы растений в финно-угорских языках на материале прибалтийско-финских (финский, ижорский, вепсский, эстонский, водский, лив-ский, карельские наречия) и коми-зырянского языков. В рамках работы произведен анализ фитонимии данных языков в сравнительно-сопоставительном и диахроническом аспектах.

Степень изученности фитонимии отдельных финно-угорских языков неравномерна: так, наименее исследованы в этом отношении прибалтийско-финские языки, являющиеся либо бесписьменными, либо младописьменными (вепсский, ижорский, водский, ливский, а также карельские наречия), лучше всех изучена фитонимия языков, имеющих давние письменные традиции и хорошо исследованных в целом (финского, эстонского и коми). Среди работ по фитонимии финно-угорских языков выделяются труды П. Сухонена по финской фитонимии, Г. Вилбасте по эстонской фитонимии, А. Н. Ракина по коми фитонимии, Й. Лиро по карельской фитонимии1, а также статьи Й. Калима, Р. Карелсона, Э. Копонен, М. Лепггак, И. Шебештьен и П. Хайду, посвящённые отдельным фитонимам и группам фитонимов в финно-угорских языках.

С точки зрения методики исследования лексики флоры наиболее ценными представляются методы, предложенные в статьях Ю. Э. Коппалевой (Сюрьялайнен)2 и упомянутой монографии Г. Вилбасте. Авторы этих работ применили для изучения фитонимии отдельных прибалтийско-финских языков комплекс методов - описательный, компонентного анализа и историко-этимологического анализа.

Недостаточная изученность фитонимии финно-угорских языков делает необходимым и насущным ее дальнейшее исследование. Более того, отсутствуют сравнительно-сопоставительные исследования лексики растительного мира этих языков. Реферируемая диссертационная работа продолжает и развивает исследования фитонимии финно-угорских языков, начатые П. Сухоненом, П Хайду, И Шебештьен, Г Вилбасте

Актуальность темы

Имеющиеся разрозненные исследования, а также публикация объемных словарей прибалтийско-финских и коми языков, позволяют на современном этапе развития финно-угроведения не только углубленно и систематически изучить фитонимию, уже введенную в научный оборот, но и осуще-

Suhonen P. Suomalaiset kasvmnimeL Annales Bot. Fenn. 1936; Vilbaste G Eesti taimenimctused. Emakeele Seltsi Toimetised Nr 20 (67). Tallinn, 1993; Ракин А. H Флористическая терминология коми языка (этимологический анализ) // Труды ИЯЛИ Коми филиала АН СССР. № 22 Сыктывкар, 1979 - С 129-164; Ракин А H Коми кывлбн ботанической терминология Пермь-Сыктывкар, 1981; Lira J I Kaijalaisia kasvmnimiä. Helsinki, 1915

2 Сюрьялайнен Ю. Э. О сборе финских народных названий растений. // Вопросы финской филологии. Петрозаводск, издательство ПГУ, 1979. - С 34-44; Сюрьялайнен Ю. Э. Варианты названий растений в финских говорах Ленинградской обл&Л'И //'МоиОшиийсю-фпиекое языкознание Вып. 6. Ленинград 1981 - С. 32-39 Р0С НАЦИОНАЛЬНА*

БИБЛИОТЕКА I С-Яетербу, / . 09

ствить сравнительное исследование названий растений в финно-угорских языках, в частности, изучить общие закономерности формирования и функционирования фитонимии.

Исследование вепсской и карельской фитонимии позволяет изучить отражение исторических прибалтийско-финско-коми контактов в лексике флоры вепсского, карельского и коми языков.

Настоятельная необходимость изучения лексики ижорского, водского и ливского языков диктуется тем, что они находятся на грани вымирания. Бесспорно также резкое снижение информативности полевой работы по сбору лексики вепсского языка и карельских наречий; многие фитонимы вышли из употребления, так как обозначаемые ими растения потеряли практическое значение для человека. Указанное обстоятельство справедливо и для диалектов более крупных языков - финского, эстонского, коми, в которых народная фитонимия активно вытесняется национальными ботаническими номенклатурами.

Ботаническая же терминология младописьменных прибалтийско-финских языков (вепсский, карельский) нуждается в теоретической базе, основанной на изучении народных названий растений. Данное диссертационное исследование призвано создать подобную базу.

Научная новизна исследования определяется тем, что в нем впервые осуществляется комплексное исследование прибалтийско-финской и коми фитонимии, ее ономасиологических и словообразовательных особенностей, а также производится сопоставление фитонимического материала обследованных языков. Научная новизна работы заключается также в том, что впервые осуществлена классификация финно-угорских фитонимов по признакам, лежащим в основе их номинации; комплексно рассматриваются заимствования в составе флористической лексики; комплексно исследуется словообразование фитонимов рассматриваемых языков; выявляется состав и происхождение сложных (составных) фитонимов в рассматриваемых языках, исследуется роль детерминантов в образовании названий растений; изучается роль слов иных лексико-семантических групп в номинации сложных (составных) фитонимов в исследуемых языках. Впервые в финно-угорском языкознании предпринимается попытка выявить сложные по форме прибалтийско-финские фитонимы, восходящие к прибалтийско-финской языковой общности.

Новизна исследования проявляется также в его методике: методы, ранее традиционно применявшиеся при изучении фитонимии отдельных яш-ков, а также при сравнительном изучении фитонимов финно-угорских языков (описательный, компонентного анализа), были дополнены методами сравнительно-исторического и контрастивного анализа.

Целью диссертации является комплексное изучение и описание фитонимии как особой лексико-семантической группы в прибалтийско-финских и коми языках, а также исследование (в том числе сравнительное) способов и закономерностей номинации флористической лексики этих языков. Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач:

- выявление корпуса (инвентаря) наименований, входящих в лексико-семантическую группу названий растений;

- исследование закономерностей, действующих в сфере номинации растений в изучаемых языках, в каждом языковом ареале и на уровне меж-ареальных изоглосс;

- выделение мотивационных признаков, лежащих в основе номинации растений в исследуемых языках,

- выявление и сравнение морфологической структуры фигонимов анализируемых языков;

- определение и сравнение формально-семантической структуры фи-тонимов;

- выявление сложных названий растений, восходящих к прибалтийско-финской языковой общности.

Объектом исследования избраны народные фитонимы в прибалтийско-финских и коми языках Предметом нсследовання являются: номинация, семантическая структура и словообразование фитонимов как тематической группы лексики этих языков.

Основным материалом исследования служит ряд лексикографических работ по рассматриваемым языкам, как вышедших из печати3, так и существующих до сих пор только в рукописи (например, «Словарь финских народных названий растений Ленинградской области» Ю. Э. Коппалевой, «Русско-ижорский словарик» И М Петрова). Использование лексикографических источников диктуется, в частности, тем, что некоторые из исследуемых языков находятся на грани вымирания. Общее количество фитонимов в исследуемых языках превышает 50 тысяч, в реферируемой диссертации рассмотрено св. 3000 из них. Часть фитонимов (в основном вепсских - свыше 80 фитонимов, включая фонетические варианты) выявлена лично автором данной диссертационной работы в результате полевого сбора в 2000 - 2004 гг в северо-восточных районах Ленинградской области и Вепсской национальной волости Республики Карелия.

Методы исследования обусловлены задачами работы При полевом сборе материала использовались методы непосредственного общения с информантами и анкетирования. Как правило, работа проводилась с информантами старшего поколения, за исключением тех случаев, когда более молодой информант владел большим объемом лексики флоры (например, занимался траволечением).

При анализе фитонимического материала использовались: описательный метод (выявление и классификация материала), метод компонентного анализа, методы и приемы этимологического анализа, отдельные элементы конграстивного и сравнительно-исторического методов. Указанные методы в совокупности дали возможность проанализировать фитонимы в рассматри-

3 Например Зайцева М И. Муллонен М И Словарь вепсского языка. ЮШИ Карельского филиала АН СССР - Л «Наука», 1972; Kaijalan kielen sanakiija. Toim Vhtaranta P Léxica Societatis Fenno-Ugncae (1968 - 1997); Inkeroismuiteiden sanakiqa Toimetanut R E Nirvi Léxica Societatis Fenno-Ugricae XV11I. Helsinki, Suomalais-ugnlamen Seura. 1971.

ваемых языках с точки зрения морфологической и формально-семантической структуры слова, а также выяснить основные закономерности их номинации.

Исследование проводилось, в основном, в синхроническом плане, но решение отдельных задач (например, сравнительное изучение закономерностей формирования лексики флоры) потребовало привлечения диахронического (историко-этимологического) подхода.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что впервые изучена системная организация фитонимической лексики в прибалтийско-финских и коми языках; выявлены мотивировочные признаки, положенные в основу наименования растений; описана деривационная система фитонимии рассматриваемых языков.

Практическая ценность работы определяется тем, что ее материалы и результаты могут быть использованы: 1)в учебных целях, в частности, в лекционных курсах по проблемам сравнительно-сопоставительного языкознания; 2) для составления словарных статей этимологических словарей и словарей отраслевой лексики (в частности, по фитонимии, биологии, сельскому хозяйству); 3)при создании и пополнении национальных ботанических номенклатур младописьменных прибалтийско-финских языков, а также 4) при изучении истории, этнографии и археологии обширного региона, охватывающего Северо-Запад России и побережье Балтийского моря.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Фитонимия прибалтийско-финских и коми языков является одной из наиболее обширных лексико-семантической групп, важной и показательной частью словарного запаса - как в плане связей с различными сторонами материальной и духовной культуры народов (отражает особенности хозяйства, общественной жизни, верований и др.), так и в плане истории языка (отражает различные стороны внутреннего развития самостоятельных языков, общие исторические явления и закономерности развития родственных языков, языковые контакты, относящиеся к различным эпохам).

2. В составе фитонимии исследуемых языков имеется ряд древних названий растений, восходящих к предшествующим языковым общностям (прибалтийско-финской, финно-угорской, уральской). В частности, в лексике флоры прибалтийско-финских языков обнаружен ряд ранее не исследованных сложных названий растений (около 20), восходящих, по крайней мере, к эпохе прибалтийско-финской языковой общности.

3 В основе номинации фитонимов рассматриваемых языков лежит ряд мотивационных признаков, общих для этих языков (например, цвет, вкус, место, время произрастания растения). Общим является и характер использования этих признаков для номинации растений.

4. Наиболее распространенным, а для коми языка - практически единственным, способом морфологического образования названий растений является словосложение (до 70% фитонимов в отдельных прибалтийско-финских языках); суффиксация распространена в значительно меньшей степени.

5 В состав сложных (составных) фитонимов входит ряд слов, обозначающих реалии окружающего мира и относящихся к различным лексико-семантическим группам. Вхождение этих слов в состав фитонимов обусловлено тем, что они являются носителями мотивировочных признаков, лежащих в основе номинации того или иного растения

6. Фитонимия вепсского языка, собственно-карельского наречия и коми-зырянского языка, особенно его западных диалектов, отражает ранне-средневековые и средневековые контакты прибалтийско-финских народов с предками коми.

Апробация работы

Основные положения диссертации обсуждались на XXXII и XXXIII Международных филологических конференциях преподавателей и аспирантов (секция уралистики) в Санкт-Петербургском государственном университете (2003, 2004 гг.), конференции по урало-алтайской лингвистике, посвященной 60-летию со дня рождения Н. А. Лысковой (Санкт-Петербург, Институт народов Севера РГПУ им. А. И. Герцена, 2004), научно-практической конференции «Современное состояние и перспективы развития карельского, вепсского и финского языков в Республике Карелия» (Петрозаводск, 2002), на Всероссийских диалектологических совещаниях - «Лексический атлас русских народных говоров» (Санкт-Пе1ербург, 2000 - 2005 гг.).

Результаты исследования отражены в 7 публикациях общим объёмом 2,3 п л., а также использованы при составлении отдельных статей «Вепсско-русского, русско-вепсского словаря»4

Объем и структура работы

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, списка сокращений и приложения - указателя анализируемых фитонимов, содержащего свыше 3000 названий. Содержание диссертации изложено на 235 страницах машинописного текста Список литературы насчитывает свыше 200 наименований, из которых 95 на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дается обоснование выбора темы, описание объекта и предмета исследования; определяются цели, задачи и методы работы; раскрывается ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость

В первой главе рассматривается номинация фитонимов прибалтийско-финских языков и коми языка.

В реферируемой работе исследуются номинативные единицы (лексемы), возникающие в результате обозначения соответствующих фрагментов действительности - растений Эти лексемы - предметные слова, представляющие собой названия растений.

4 Бродский И В Вепсско-русский, русско-вепсский словарь. СПб, «Просвещение», 2005

- 256 с.

В основе народной номинации растений лежит стремление отметить свойства, присущие лишь данному виду растения. Круг таких свойств определяет и выбор признаков для номинации, которые поддаются выявлению и систематизации. Выясняется, что таких признаков немного, а обозначение какого-либо существенного признака является практически единственным способом номинации растений в рассматриваемых языках.

Представителем мотивационного признака в составе прибалтийско-финского и коми фитонимов служит имя (существительное, прилагательное или местоимение), относящееся почти всегда к иным, нежели фитонимы, лексико-семантическим группам, либо (в очень редких случаях) активное причастие. Таких носителей признаков в составе сложного (составного) фи-тонима может быть до шести; в таких случаях номинация может производиться по нескольким признакам (например, коми зыр. из выы ота коръя ед-жыд нитш 'цитрария', букв, 'широколиственный /ота корья! белый /еджыд/ мох /нитш!, [растущий] на камне /из выы/'). Слово, мотивированное по единственному признаку, может быть простым по форме (например, фин. mansikka 'земляника'), но такие случаи редки.

Для ряда названий растений в прибалтийско-финских и коми языках невозможно определить мотивирующий признак. Такие названия (простые непроизводные, а также образованные от них с помощью суффиксации) не могут быть семантически объяснены на синхронном уровне. К ним относятся древние названия, имеющие соответствия в родственных языках (например, фин. koivu, вепс, koiv 'береза' имеют соответствия вплоть до самодийских языков; коми зыр омидз 'малина' - до обско-угорских языков), а также заимствования (например, эст. mürkel 'сморчок' < нем. Morchel 'то же'; лив. dadzä 'бодяк' < латышек, dadzis 'то же'; коми бгурец 'огурец' <рус.). Кроме того, в каждом языке имеется ряд неэтимологизирующихся простых фитонимов, не имеющих надежных соответствий в родственных языках (например, кар. tuhjo 'куст'), что может свидетельствовать об их древности или заимствованном характере, но доказать это, основываясь на фактов современных языков, не представляется возможным.

При рассмотрении способов наименования растений в избранных для исследования языках рассматриваются: 1) наименование по признаку, являющееся основным способом обозначения растений в финно-угорских языках, а также 2) заимствование.

Наименование растений может производиться по различным признакам, например, для вепсского языка таких основных признаков выделяется не менее 14 Так, вепс haju||bol, 'черная смородина', букв, 'пахучая ягода', наименована по признаку присущего растению характерного запаха, фин. kataja¡|tatti 'козляк', букв, 'можжевеловый гриб', наименован по признаку места произрастания, эст. vill||pea 'пушица', букв, 'шерстяная голова (верхушка)' - по особенности хозяйственного применения (цветками набивали подушки), коми зыр. мыл0д турун 'бедренец', букв 'трава от болезней брюшной полости' - по признаку лекарственное™ Признаки, лежащие в ос-

нове номинации, являются общими для всех изучаемых языков и, таким образом, имеют древнее (по крайней мере, финно-пермское) происхождение.

В прибалтийско-финской фитонимии имеется значительный пласт заимствований из балтийских и германских языков, а также русского языка. Особенно велик удельный вес заимствованной лексики в карельской, во-дской, ливской и коми фитонимии (в тверских говорах собственно-карельского наречия он составляет до 20% от общего числа известных фито-нимов). Заимствованными являются в основном названия культурных растений. В то время как названия растений, заимствованные из русского языка, имеются практически во всех рассматриваемых языках, фитонимы балтийского и германского происхождения встречаются лишь в прибалтийско-финских языках. В коми языке имеются фитонимы тюркского (древнечуваш-ского, татарского) происхождения.

Названия растений балтийского происхождения делятся на две группы: 1) заимствованные в прибалтийско-финский язык-основу на разных этапах его развития (например, фин. heme 'горох') и 2) новые заимствования из латышского языка в эстонский и ливский языки, например, лив. kruukliz 'крушина' <латышек. krükJe 'то же'.

Названия растений германского происхождения также являются разновременными заимствованиями- фитонимы, представленные во всех языках ветви или их большинстве, восходят к древним германским языкам (фин. kaisla 'камыш', ср. древнесканд. *gaisila), в то время как ряд эстонских, во-дских, ливских фитонимов заимствован из немецкого языка (например, эст. peet 'свекла' < средненижненемецкий Beete 'то же'), а финских - из шведского языка (например, фин peiponen, peippi 'крапива, пикульник, яснотка' < шв диал. piipnessla, peipnäsl 'пикульник') в новое время.

Во всех прибалтийско-финских языках и коми языке имеется множество фитонимов древнерусского и русского происхождения (ижор kabussa, kabusta, вепс, kapust, вод kapussa 'капуста' < рус; фин porkkana 'морковь', кар porkkana, borkan, ижор. borkkona, porkkona, эст. porgand, вод. borkk?n, borkkana, лив bork(6)nz, borkin', boikn6z < рус. устар и диал. боркан /варианты огласовки: баркан, буркан и др./).

В коми язьпее имеются немногочисленные названия растений, заимствованные из тюркских языков, например, кушман 'редька', компонент в садья кушман 'редиска' и других названиях корнеплодов < древнечувашск., чувашек, kusman 'то же'.

В ряде случаев заимствование и калькирование фитонимов отражает средневековые контакты прибалтийско-финских народов с предками коми (например, вепс, sol'Г 'водоросль' /мн число sol'l'od 'водоросли'/ < коми шуль 'узкая полоска'). Иногда наличие лексических данных коми языка позволяет прояснить внутреннюю форму прибалтийско-финского фитонима-вепс. tul'iCud 'щавель' мотивировано прибалтийско-финским tuli 'огонь', что подтверждается не только прибалтийско-финскими соответствиями, например, фин ингерм. tuli||heinä 'щавель', букв, 'огненная трава', но и наличием коми соответствия би(а) турун 'щавель', букв, 'огненная трава' (щавель

предпочитает расти на горелых местах). Слово шН 'огонь' не сохранилось в современном вепсском языке, но фитоним доказывает его существование в прошлом.

Во входящем в состав первой главы историческом обзоре формирования лексики флоры в прибалтийско-финских языках («К возможности реконструкции фитонимии позднего периода прибалтийско-финской языковой общности») особое внимание уделено общим историческим особенностям формирования фитонимии, а также вопросам реконструкции сложных названий растений, восходящих к прибалтийско-финской языковой общности.

Одним из преимуществ применения сравнительного метода (включая и сравнительно-исторический) исследования лексики прибалтийско-финских языков является возможность реконструкции лексики предшествующей языковой общности. Прибалтийско-финская языковая общность унаследовала некоторые названия растений, восходящие к более древним языковым общностям. Все эти фитонимы являются простыми, и их внутренняя форма была стерта еще до образования прибалтийско-финской языковой общности (фин тшташ 'морошка' - соответствия: вепс., эст., кар., ижор., фин. рио1а 'брусника', 'ягода' — соответствия: вепс., эст., кар., ижор., вод., лив.).

В прибалтийско-финской языковой общности имелась группа сложных фитонимов, дошедших до наших дней Хотя большинство сложных названий растений возникло позже, то есть либо в диалектах прибалтийско-финского языка-основы, либо в самостоятельно развивавшихся языках, вычленяется группа фитонимов, сохранившихся во всех (или почти во всех) языках ветви, то есть несомненно восходящих к предшествующей языковой общности, например, фин Ьпгепрегпе 'мышиный горошек', букв 'мышиный горох', ср вепс. Ыг'епЦЬегпеЬ, кар. Ыц-епЦЬегпеЬ, ижор. Ып-еИЦЬеше, эст. Ьпге Ъеглеё, вод. пгеЦегпеё, лив. нгЩ^лда; фин. кагр^^еш 'мухомор', букв, 'мушиный гриб', ср. вепс. катЬЁвЦвеп', кар. ливв. йагЬО^^еш, кар. собств. (,тверские говоры) кйгЬа/епЦй^еп'к ижор. кагрэепЦдпЬа, кйгрйкепЦоЬокка, эст кагЬяс||яееп, вод гёагрекеЦоЬакк, лив. каптнИзеер.

Номинация фитонимов, имевшихся уже в прибалтийско-финской языковой общности, производилась, по следующим признакам: 1)по цвету -фин. тшпкка 'черника', ср. пиша 'черный'; 2) по внешней схожести растения или его части с каким-либо предметом, другим растением - фин. огаэреша 'пырей', букв, 'всход-трава' (растение напоминает внешним видом всходы зерновых злаков); 3) по месту произрастания - фин. кали)|^ет 'опенок', букв, 'пневый гриб' (растет на древесных пнях); 4) по времени произрастания - фин. 1шт||ке11о 'подснежник', букв, 'снежный колокол' (раннецветущее растение); 5) по способности выделять сок, образовывать семена, споры - фин 1егуа||кикка 'смолевка', 'смолка', букв, 'смоляной цветок' (растение выделяет клейкий млечный сок); 6) по специфике хозяйственного использования - фин. кагр^^еш 'мухомор', букв, 'мушиный гриб' (в сушеном вцде используется для борьбы с насекомыми). Как видно из приведенных примеров, современная прибалтийско-финская система номинации по при-

знакам во многом сформировалась уже в прибалтийско-финской языковой общности

Во второй главе рассматривается формально-семантическая структура фигонимов в исследуемых языках.

В состав прибалтийско-финских сложных фитонимов входят слова, относящиеся к различным лексико-семантическим группам, в частности, названия животных (коми лудак турун 'багульник', букв, 'клопиная трава'), других растений (вепс. rugiz¡¡sen' 'гриб серушка', букв, 'ржаной гриб'), частей тела (фин. korva||sieni 'сморчок', букв, 'ухо-гриб'), природных явлений (вепс. tul'l'ei||hein 'ветреница', букв, 'ветряная трава') и др. Данные слова, являющиеся носителями определенных признаков номинации, входя в состав названий растений (в основном сложных), во многом определяют их семантику. Использование конкретных слов определяется тем, чю они являются носителями мотивировочных признаков, лежащих в основе номинации того или иного растения. Слова, обозначающие мех, шерсть, всегда маркируют мохнатый вид растения или его органа' ижор karva]|krizanikko 'сорт крыжовника', букв, 'мохнатый крыжовник' (karva 'шерсть животных'), слова со значением 'шелк', 'волос' маркируют выраженную тонкость стебля: вепс. hibus||hein 'белоус торчащий', букв, 'волос-трава' (hibuz 'волос'); слова со значением 'квашня', характеризуют мягкую, кашеобразную консистенцию зрелого плода, например, фин. и ижор. taikkinaj|marja 'Ribes alpinum', букв, 'квашня-ягода' (taikkina 'квашня'), слова со значениями 'масло', 'молоко' маркируют наличие у растения млечного сока: фин. voi][tatti 'масленок', букв, 'масляный гриб' (voi 'масло'); слова со значением 'мед' маркируют сладкий («медовый») вкус растения или плода' фин, кар. mesi||maija 'вишня', 'поленика', букв, 'медовая ягода' (mesi 'мед'), со значением 'соль' - сильный характерный вкус растения (характер вкуса практически во всех рассматриваемых языках нечетко дифференцирован): ижор. sóla||heinü 'щавель', букв, 'трава, обладающая сильным вкусом' (sola 'соль'); слова со значением 'пыль' маркируют свойство 'пылить' (разбрасывать споры) при размножении: кар., ижор. pólü||kukka 'одуванчик', букв, 'пыль-цветок' (polü 'пыль'), слово со значением 'моча' всегда маркирует желтый цвет растений, например, ижор. kuzi||muna 'гриб дождевик в средней стадии развития, окрашенный в желтоватый цвет', букв 'мочевое яйцо' (kuzi 'моча'). Слова со значениями 'камень', 'земля', 'глина', 'пень', 'вырубка', 'болото', 'возвышенноегь', 'полуостров' (в основном названия географических объектов) в составе фитонимов всегда являются носителями признака места произрастания, например: kivi||mattara 'вид лишайника' (на камне 'kivi'), mñ||omena 'картофель' (в земле 'ma'), savi||heina 'марь' (в глинистой почве, глина 'savi'), kanto¡|sammal 'лишайник' (на пне 'kanto'), leikkivo||heina 'распение не идентифицировано' (на вырубках 'leikkivo'), suo¡|ruoko 'растение не идентифицировано' (на болоте 'suo'), süijü||sammal 'вид мха' (на возвышенностях 'süijü'; все примеры из ижорского языка).

Определенное значение имеет расположение слов-носителей мотивирующих признаков, по которым производится номинация, в составе сложных

фитонимов, то есть в качестве определяющей или определяемой части. В частности, слово иной лексико-семантической группы (не-фитоним), выступающее в роли основного, определяемого компонента сложного (составного) фитонима, всегда создает переносное название, например, коми зыр. лбз бу-гыль (турун) 'василек', букв, 'синий глаз' (бутыль 'глаз' груб.). Исключение составляет группа слов со значением 'название растения', 'название части растения', образующих детерминанты.

В третьей главе рассматривается деривационная структура названий растений в исследуемых языках, то есть их структурно-словообразовательные модели. В этом отношении фитонимы можно разделить на простые (например, фин кихш 'ель', $1ет 'гриб пластинчатый', лив. 1агаЬ 'орешник', коми оз 'земляника', бмидз 'малина', веиг Ьо§уб 'ягода') и сложные (например, вепс, тнсрет 'росянка', эст. кигеЦтап 'юпоква', коми пбт||турун 'лебеда', веиг. ОЙЦЯ, йй|!1ари 'подорожник'), причем простые могут входить в качестве компонентов в состав сложных. В составе простых названий растений можно выделить непроизводные (семантическая мотивация которых утрачена современными языками) и суффиксальные производные от них. К немногочисленным простым непроизводным фитонимам относятся древние наименования, имеющие соответствия в родственных языках. Ряды простых названий, образованных при помощи суффиксации, классифицируются по общему конечному элементу, ряды сложных названий - по детерминанту или определяемой части.

Сложные фитонимы численно преобладают как в прибалтийско-финских языках, так и в коми языке Суффиксальное словообразование фитонимов распространено лишь в прибалтийско-финских языках. Количество моделей суффиксального образования фитонимов в этих языках превосходит 30 (включая как простые, так и сложные по форме суффиксы), причем подавляющее их число является общим для всех или большинства языков (например, -кка: фин. рио!икка 'брусника', еепс. гаисЩ 'чертополох', эст. кбгутк 'пикульник жесткий, чертополох'). Большинство суффиксов, образующих названия растений, являются диминутивными по значению (например, -кка в фин. ¡щулкка 'голубика', -(¡)пе/п/ в вепс. йяЧбаш'е 'черная смородина',. -о в кар. 1ш<!сн 'костяника') В то же время значение ряда суффиксов (в частности, фин, кар -¿а, вод -%я, вод, лив. -кав) исследователями не определено; в некоторых случаях его можно идентифицировать как усилительное, определительное (например, -а» в ижор. рио1ая 'брусника', эст. кбгк^аБ 'камыш', лив. аЫЪдг 'ива').

В составе сложных (составных) фитонимов в качестве основной (определяемой) части во многих случаях выступают так называемые детерминанты. В разделе «Сложные фитонимы, имеющие в своём составе детерминант» подробно рассматриваются все детерминанты, входящие в состав сложных (составных) фитонимов.

Детерминантом в финно-угроведении традиционно называют определитель класса объекта номинации; такие детерминанты широко применяются в тех областях лексики, где существует потребность в классификации, то есть

в фитонимии, зоонимии, топонимии и других лексико-семантических группах. Наличие большого количества сложных слов, имеющих с своем составе детерминанты, характерно не только для финно-угорской языковой группы в целом (в частности, для венгерского языка), но и для многих типологически иносистемных языков (например, германских).

Система детерминантов является сложной и многоуровневой, причем иерархические уровни выделяются по степени общности / конкретности определения класса номинации. Верхний уровень системы составляют наиболее общие детерминанты, относящие растения к крупным таксонам (деревья, кустарники, травы, грибы, мхи, водоросли), а также указывающие на наличие у растения значимых частей, по которым может быть произведена классификация (цветок, ягода, лист, корень, дудчатый стебель и др.), например, фин. sieni 'гриб вообще' - в kanta||sieni 'опенок', эст. lili 'цветок' - в terva||lill 'смолевка', коми тшак 'гриб' - в кос тшак 'моховик'. Нижний уровень системы составляют наиболее конкретные детерминанты - названия реально существующих растений, с которыми сравниваются номинируемые растения (например, вепс. t'ervasj|kázn 'чага', где детерминант - küzn 'трутовик'). Промежуточный уровень составляют две группы детерминантов, относящих растения к подразделениям крупных таксонов (например, грибы пластинчатые либо трубчатые): 1) не являющиеся названиями конкретных растений (например, фин. sieni 'гриб'и tatti 'то же', вепс, sen' 'гриб вообще' и babuk ~ obatk 'гриб трубчатый') и 2) являющиеся одновременно названиями конкретных растений (например, эст. riisikas 'рыжик, млечник' и puravik 'боровик'). Многоуровневость системы детерминантов обеспечивает широкие возможности для номинирования различных растений с минимальной потребностью в заимствовании. Важно отметить, что в других областях лексики система детерминантов может быть и одноуровневой, например, в топонимии.

Детерминант как определяемый компонент всегда занимает в финно-угорских сложных словах последнее место, а определяющий, атрибутирующий компонент - предшествующее.

Сложные названия растений рассматриваются в данной главе и с точки зрения формально-морфологической. Определяющий компонент прибалтийско-финского сложного фитонима может быть как в форме генитива (например, фин. sijan||mustikka 'водяника', ижор. maman||küünel 'бегония', вепс. kagen||n'in' 'волчье лыко', эст. surma||putk 'болиголов, вех ядовитый', вод. táarpeizé|¡obakk 'мухомор', лив. páava||pussk 'подсолнечник'), так и в форме номинатива (так называемый номинативный генитив, являющийся весьма древней по происхождению формой), например, фин. kello||kukka 'колокольчик', ижор. maido||heina 'одуванчик', вепс. so||heín 'осока', вод. leppü||siini 'горькушка, млечник', лив. luu||mare 'костяника'. Номинативное сложение фитонимов численно преобладает; возможно, это указывает на то, что прибалтийско-финская фитонимия во многом сложилась в исторически отдаленный период, когда определение не имело еще специального показателя. В эстонском, водском и ливском языках, а также ряде говоров нижнелуж-ского диалекта ижорского языка в связи с отпадением общеприбалтийско-

финского показателя генитива -п в ряде случаев формы номинатива и генитива определяемого компонента совпали (например, в эст. таа||1е1и 'подорожник', раке||1еЫ 'мать-(и)-мачеха', 'подорожник').

Прибалтийско-финские сложные фитонимы могут одновременно существовать в одном языке в двух вариантах - образованных номинативным и генитивным словосложением: фин. гахйа||1е1ш и гаис!ап||1еШ 'подорожник', йе||1еЬи и йеп||1е1ш 'то же'.

В коми языке, где определение не согласуется с определяемым в падеже, словосложение может быть только номинативным. В то же время в качестве определяемого компонента коми сложного (составного) фитонима может выступать прилагательное, образованное от существительного с помощью посессивного суффикса -а, например, коми зыр. йбв турун, букв, 'молоко-трава', и йОла турун, букв, 'молочная трава', оба 'молочай'.

В состав коми составных фитонимов могут входить послелоги, относящиеся к определяющему компоненту, выраженному существительным: нюр выы тшак 'подберезовик болотный', дословно 'на болоте гриб'. В состав этого фитонима входит послелог выы 'на'.

На стыке компонентов сложных фитонимов может наблюдаться явление регрессивной ассимиляции, когда инициальный согласный основного компонента влияет на финальный согласный определяющего компонента, чаще всего - на показатель генитива -п определяющего компонента при ге-нитивном словосложении. Ассимиляция такого рода может быть как полной (переход финального согласного определяющего компонента в согласный, идентичный следующему, например, в ижор. уаг'АсаеуПуаграс! 'плаун булавовидный' < уапкБепНуагршР, так и неполной (переход финального согласного определяющего компонента в согласный, артикуляционно более удобно произносимый перед инициальным согласным основного компонента, например, в вепс. копШатНЬо! 'толокнянка' < котйаяИЬоГ).

В третьей главе в разделе «Семантический способ образования фитонимов. Переносные названия растений» рассматриваются переносные наименования, образованные семантическим способом:, например, вепс. §а<1ап|]1игик 'вид хвоща', букв, 'змеиная ложка', фин. {ингерманландские говоры) каеп||кугте1е1 'трясунка', букв, 'кукушкины слезы', коми кбк тош 'хвощ полевой', букв, 'кукушкин пест'.

В основе семантического способа словообразования лежит способность человека к ассоциативному мышлению, делающему возможным смысловой перенос. При этом названия одних объектов переносятся на другие, в том числе и растения. Полученные таким образом фитонимы являются результатом употреблений слов иных лексико-семангаческих групп в переносных значениях (вепс. ]аш'5апУкогуайес1 'ландыш', букв, 'заячьи ушки', ижор. 1еЬтап|(кееП 'ландыш', букв, 'коровий язык', коми сизьЦюр 'клевер луговой', букв 'голова дятла').

В заключении подводятся общие итоги исследования.

В данном диссертационном исследовании была предпринята попытка разностороннего анализа фитонимии финно-угорских языков. В нем, в част-

ности: 1) выявлены способы номинации растений в исследуемых языках; 2) выделены, систематизированы и проанализированы признаки, лежащие в основе такой номинации; 3) выявлена и проанализирована деривационная структура названий растений в исследуемых языках, а также 4) исследована формально-семантическая структура финно-угорских фитонимов.

Растения играли в жизни финно-угорских народов исключительную роль. Пищевые культуры (зерновые, корнеплоды, огородные), а также съедобные дикорастущие растения, в том числе грибы, давали продукты питания. Технические культуры (лен, конопля), а также некоторые дикорастущие виды крапивы, являлись источником растительных волокон, необходимых для производства одежды. Большинство растений, используемых для иных хозяйственных нужд, были дикорастущими. Так, мыльный корень, трутовик, румянцы (источник природных румян), ива (источник природного красителя), багульник, с помощью которого изгоняли из жилищ клопов, множество растений, применявшихся в народной медицине - дикорастущие.

Всем существенным для своей жизни растениям человек давал имена. Информативным и потому важнейшим был способ номинации растений по присущим им признакам. Именно из-за этого фитонимы, в основу номинации которых положены разнообразные признаки (место, время произрастания, характерные отличительные признаки растения и др.), количественно преобладают в лексике финно-угорских языков. Часть названий растений унаследована современными языками от предшествующих языковых общностей (такие фитонимы не этимологизируются, и их внутренняя форма утеряна в современных языках), другие - заимствованы из других языков, как родственных, так и неродственных (балтийских, германских, русского). В связи с развитием сельскохозяйственных навыков заимствовались новые культуры -вместе со своими названиями (так называемое материальное заимствование).

По своей морфологической структуре фитонимы рассматриваемых языков разделяются на простые и сложные (составные). В рассматриваемых языках сложные фитонимы количественно резко преобладают над простыми (в прибалтийско-финских - 80 и более процентов от общего количества фитонимов, а в коми языке соотношение в пользу сложных /составных/ фитонимов еще отчетливее).

Простые фитонимы могут быть непроизводными (древние фитонимы, не осложненные суффиксами, заимствования) и производными (образованными суффиксацией); в составе сложных фитонимов может насчитываться до шести компонентов (например, в коми языке). Компоненты сложных фитонимов находятся между собой в подчинительной связи, то есть в данных фитонимах можно всегда выделить как определяемый, так и определяющий компоненты.

В качестве определяемого компонента в непереносных сложных фитонимах выступает детерминант (определитель класса объекта номинации) -обычно название какой-либо части растения или его самого. Большинство детерминантов прибалтийско-финских языков являются для них общими.

Группа переносных названий растений рассматриваемых языков образована семантическим способом, основанным на ассоциативном мышлении. Группа эта весьма многочисленна, причем некоторые переносные фитонимы совпадают во многих языках, что указывает не только на их древность, но и на общность ассоциаций, лежащих в основе переноса. При рассмотрении формально-семантической структуры фитонимии рассматриваемых языков выявляются следующие общие особенности. В состав сложных (очень редко - простых) фитонимов входит значительное количество слов разных лексико-семангических групп. Роль этих слов в номинации фитонима заключается в том, что они в большинстве случаев являются носителями признака, положенного в основу номинации. В других случаях (например, в переносных фитонимах) они являются десигнатами тех реалий, на основе которых строится ассоциация, приводящая к смысловому переносу.

Глубокое и комплексное изучение фитонимов всех финно-угорских языков - прибалтийско-финских, мордовских, марийских, пермских, угорских - представляется важнейшей перспективной задачей. Плодотворность такого рода исследований как для финно-угорского языкознания, так и для ряда смежных дисциплин - истории, археологии, этнографии - не вызывает сомнений.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1 Названия грибов в прибалтийско-финских языках // Материалы ХХХП международной филологической конференции (СПбГУ). СПб., Филологический факультет СПбГУ, 2003. Вып. 13. «Уралистика». Часть 1. С. 2227.

2 Русские заимствования в вепсской фитонимии // Лексический атлас русских народных говоров Материалы и исследования. СПб., «Наука», 2003. С. 195-202.

3. К реконструкции фитонимии прибалтийско-финской языковой общности//Материалы XXXIII международной филологической конференции (СПбГУ) СПб., Филологический факультет СПбГУ, 2004. Вып 15 «Уралистика». Часть 1 С. 13-19.

4. Отражение коми-прибалтийско-финских связей в фитонимии // Вопросы урало-алтайской лингвистики. СПб., Издательство РГГТУ им. А. И. Герцена, 2004. С. 53-56.

5. Народные названия мхов (musci) и лишайников (lichenes) в прибалтийско-финских языках // Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. СПб., «Наука», 2004 С 367-369.

6. Вепсскоязычная биологическая бинарная номенклатура: возможности и перспективы // Современное состояние и перспективы развития карельского, вепсского и финского языков в Республике Карелия. Петрозаводск, «Периодика», 2004. С. 135-138.

7 Варианты названий некоторых дикорастущих растений в вепсском языке (лингвогеографический аспект)//Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования СПб, «Наука», 2005. С. 192-195.

Подписано в печать 27.02.2006 Формат 60x84 1/16.Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ № 279

Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"»

199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru

о

I

P-5224

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бродский, Игорь Вадимович

ВВЕДЕНИЕ.

Использоваипые источники.

История изучения фитопимии финно-угорских языков.

ГЛАВА I.

Древний фнтоиимический фонд и номинация растений в финно-угорских языках.

1.0. Древний фнтоиимический фонд.

1.1. К возможности реконструкции фитонимии позднего периода прибалтийско-финской языковой общности и периода её распада.

1.2. Способы номинации растения по определённому признаку

1.2.1. Номинация по цвету.

1.2.2. Номинация по месту произрастания.

1.2.3. Номинация по времени произрастания.

1.2.4. Номинация по особенностям морфологического строения растения.

1.2.5. Номинация по внешней схожести растения или его части с каким-либо предметом, другим растением.

1.2.6. Номинация по вкусу.

1.2.7. Номинация по запаху.

1.2.8. Номинация по способности выделять сок, образовывать семена, споры.;.

1.2.9. Номинация по особенностям поверхности листьев, стеблей, плодов растения.

1.2.10. Номинация по характеру звука, издаваемого при внешнем механическом воздействии на растение.

1.2.11. Номинация по специфике хозяйственного использования.

1.2.12. Номинация лекарственных растений.

1.2.13. Номинация по какому-либо поверыо, связанному с растением.

1.2.14. Номинация по иным признакам.

1.2.15. Номинация по двум или нескольким признакам.

1.3. Заимствования и кальки.

1.3.1. Заимствования и кальки финно-угорского происхождения.

1.3.2. Заимствования и кальки балтийского происхождения.

1.3.3. Заимствования и кальки германского происхождения.

1.3.4. Заимствования и кальки славянского (древнерусского и русского) происхождения.

1.3.5. Заимствования и кальки тюркского происхождения.

1.3.6. Заимствования и кальки иного происхождения.

Выводы.

ГЛАВА II

2.0. Формально-семантическая структура названий растений.

2.1. Названия растений в составе сложных фитонимов, а также частей растений в составе фитонимов.

2.2. Зоонимы в составе фитонимов.

2.3. Названия человека в составе фитонимов.

2.4. Названия частей тела и волосяного покрова человека и животных в составе фитонимов.

2.5. Названия предметов быта и хозяйственного назначения, а также продуктов в составе фитонимов.

2.6. Названия природных явлений в составе фитонимов.

2.7. Названия веществ и субстанций, выделений в составе фитонимов.

2.8. Названия болезней, их симптомов и проявлений в составе фитонимов.

2.9. Антропонимы в составе фитонимов.

2.10. Слова иных лексико-семантических групп в составе фитонимов.

Выводы.

ГЛАВА III.

3.0. Словообразование фитонимов в финно-угорских языках.

3.1. Способы словообразования фитонимов в финно-угорских языках.

3.2. Суффиксация. Простые производные фитонимы.

3.3. Словосложение. Сложные фитонимы.

3.3.1. Сложные фитонимы, имеющие в своём составе детерминант.

3.3.2. Морфологическая структура сложных фитонимов.

3.3.3. Фонетические изменения на стыке компонентов сложных фитонимов в прибалтийско-финских языках.

3.4. Именные словосочетания.

3.5. Семантический способ образования фитонимов. Переносные названия растений.

Выводы.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Бродский, Игорь Вадимович

Данная работа «Названия растений в финно-угорских языках» подготовлена посвящена изучению лексико-семаптической группы растений в финно-угорских языках на материале прибалтийско-финских и коми-зырянского языков.

Выбор темы исследования определяется почти полным отсутствием работ по сравнительной и исторической фитонимии финно-угорских языков (см. ниже). Выбор языков для темы не случаен: в качестве объекта исследования взята фитонимия прибалтийско-финских языков, а также коми-зырянского языка, как географически близкого к прибалтийско-финским языкам, языка родственной языковой ветви. Фитонимия прибалтийско-финских языков и коми языка имеет в себе много общего благодаря, во-первых, относительной общности растительного мира на территориях распространения данных языков, во-вторых, активным контактам, имевшим место в прошлом между коми языком, с одной стороны, и, с другой -предками вепсского языка и карельских наречий, и, в-третьих, благодаря их генетическому родству, ярко проявляющемуся в лексике.

Тема нашего исследования не предполагает последовательного изучения данных финско-волжских, угорских и саамского языков, что объясняется необходимостью ясно очертить границы работы, однако лексика данных языков также привлекается, например, при рассмотрении этимологии ряда древних фитонимов.

Основное внимание в диссертации уделено прибалтийско-финской фитонимии. Все прибалтийско-финские народы проживают в одной природной зоне - на Северо-западе России и сопредельных странах: Финляндии, Эстонии и Латвии. На этой территории произрастают одни и те же виды растений, получивших названия в каждом языке. Часть этих названий - древние фитонпмы, общие для прибалтийско-финских языков и унаследованные ими от более древних языковых общностей. Очевидно, что такие фитонимы появились в финно-угорских языках ещё до того, как их носители переселились в район Балтийского моря. Состав этих фитонимов (названий как дикорастущих, так и культурных растений) отражает уровень материальной и духовной культуры предков прибалтийско-финских народов.

В дальнейшем в прибалтийско-финские языки влилось множество названий растений, заимствованных в языках соседних народов: балтийских, германских, славянских. В основном это названия культурных растений (см. главу 1.З.), заимствовавшиеся имеете с самими культурами (материальные заимствования). Кроме того, в каждом из прибалтийско-финских языков возникли и свои названия растений.

Таким образом, многообразная лексика флоры одних только прибалтийско-финских языков содержит в себе целую историю развития материальной и духовной культуры народов, проживающих вблизи Балтийского моря, а также косвенно отражает разнообразные контакты, существовавшие между ними. Раскрытие фактов этой истории - одна из задач нашего исследования.

Коми фитоиимия, очевидно, начала формироваться в более отдалённые времена. В её составе больше древних фитонимов, восходящих к финно-угорской и уральской языковым общностям. В словообразовании коми фитонимии неизбежно проявляются более архаические черты, чем в словообразовании прибалтийско-финских фитонимов: например, отсутствие генитивного сложения. Тем не менее, номинация растений в коми языке практически очень незначительно отличается от таковой в финском или эстонском языках. Этому в немалой степени способствовали общность хозяйственного уклада жизни пермских и прибалтийско-финских народов и во многом сходный состав флоры северного Урала и Предуралья, с одной стороны, и Северо-запада, с другой стороны.

Коми фитонимия интересна для исследователя прибалтийско-финской фитопимии ещё и тем, что в ней отразились средневековые коми-прибалтийско-финские связи. Изучение заимствований в обоих направлениях: из коми языка в вепсский язык и карельские наречия, и обратно - проливает свет на историю этихсвязей, всё ещё малоизученных.

Актуальность темы.

Народная фитонимия, будучи обширной лексико-семантической группой, тесно связанной с миром материальной и духовной жизни человека, является объектом многочисленных исследований (в частности, по русским народным названиям растений написан ряд значительных работ, в первую очередь см.: Меркулова 1967, она является темой многих диссертационных работ).

Лексика растительного мира большинства финно-угорских языков в сравнительном плане практически не изучалась, а изученность фитопимии некоторых языков ограничивается лишь отдельными небольшими работами (статьями, докладами). Монографий по теме предлагаемой работы ещё не появилось. Степень изученности фитопимии отдельных языков очень неравномерна: наименее изучены в этом отношении прибалтийско-финские языки (вепсский, ижорскнй, водский, ливский, а также карельские наречия), являющиеся либо бесписьменными, либо младописьменными, и, к тому же, их носители немногочисленны. Лучше всего изучена фитонимия финского, эстонского и коми языков, имеющих давние письменные традиции и хорошо исследованных. Названия растений этих языков являются объектом внимания ряда крупных монографических работ, вышедших на протяжении XX века (Бнкопеп 1936; УйЬсШс 1993; Ракин 1981; 1985).

Фитонимия прибалтийско-финских языков во многом сформировалась ещё до их выделения из состава прибалтийско-финской языковой общности, поэтому имеется значительное количество названий растений, являющихся исторически тождественными во всех прибалтийско-финских языках или их части. Сравнительное же (как в синхроническом, так и диахроническом плане) исследование прибалтийско-финских фитонимов, как уже было отмечено, до сих пор вообще не проводилось, равно как не выявлялись и не исследовались общие закономерности формирования и функционирования фитонимии языков, состоящих в более отдалённом родстве.

Кроме того, некогда существовавшее взаимодействие между прибалтийско-финскими языками, с одной стороны, и коми языком - с другой (см., например, Игушев 1979; 1981; Лыткын 1961; 1969; Туркын 1965; 1970; 1974), всё ещё остаётся во многом малоизученным. В частности, отражение подобных контактов в лексике вепсского, карельского и коми языков, и - уже - в лексике флоры, практически не было предметом сколько-нибудь серьёзного исследования.

Предлагаемая работа призвана хотя бы в какой-то мере восполнить названные пробелы в исследовании прибалтийско-финских языков.

Всестороннее изучение фитонимии прибалтийско-финских и коми языков имеет большое лингвистическое и культурно-историческое значение:

1) выявление и сравнение фитонимов рассматриваемых языков способно помочь при разрешении вопросов истории как финно-угорских, так и других контактировавших с ними народов, развития их материальной и духовной культуры;

2) исследование заимствований в составе лексики флоры рассматриваемых языков способствует разрешению многих вопросов контактов и взаимодействия языков и культур в широких временных рамках;

3) выявление общих закономерностей номинации растений в рассматриваемых языках может пролить свет на подобные же закономерности и в других языках, в том числе неродственных.

Цель и задачи исследования

Целью диссертации является комплексное изучение и описание фитонимии как особой лексико-семантической группы в прибалтийско-финских и коми языках, а также исследование (в т. ч. сравнительное) способов и закономерностей номинации флористической лексики этих языков. Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач:

- выявление корпуса (инвентаря) наименований, входящих в лексико-семантическую группу названий растений;

- исследование закономерностей, действующих в сфере номинации растений в избранных для исследования языков: в каждом языковом ареале и на уровне межареальпых изоглосс;

- выяснение мотивационных признаков, лежащих в основе номинации растений в исследуемых языках, и, далее - способов номинации;

- выявление и сравнение морфологической структуры фитонимов исследуемых языков;

- выявление и сравнение формально-семантической структуры фитонимов.

Методы исследования

Основными методами исследования являются описательный (включая выявление и классификацию материала), метод компонентного анализа, методы и приёмы этимологического анализа, а также отдельные элементы сравнительно-сопоставительного и сравнительно-исторического методов. Данные методы в совокупности дали возможность проанализировать фитонимы в рассматриваемых языках с точки зрения морфологической и формально-семантической структуры слова, а также выявить основные закономерности их номинации.

Теоретическая оснока исследования

Теоретической основой исследования послужили труды отечественных и зарубежных исследователей по фипио-угроведению, в т. ч. по фитонимии финно-угорских языков, и ботанике (включая микологию) Северо-запада России. Среди работ, посвященных финно-угорской фитонимии, или рассматривающих отдельные группы фитонимов, особенно следует отметить труды Г. Вилбасте по эстонской фитонимии (УИЬаБге 1993), А. С. Гуляева и А. Н. Ракина по коми фитонимии {Гуляев 1967; Ракип 1976; 1977; 1979; 1981; 1985; КБС), 10. Э. Коппалевой (Сюрьялайнен) по фитонимии ингерманландских говоров финского языка (ЗиуаШтеп 1982; Сюрьялайнен 1979 А, Б и В; 1981; 1982 А и Б; Коппалева), Й. Лиро по карельской фитонимии (Ыго 1915), П. Сухоиепа по финской фитонимии (Законен 1936), а также Й. Калима (КаПта 1927), Р. Карелсона (Каге^оп 1956), Э. Копонен (Коропеп 1991), М. Леппик (Леппнк 1964), В. Руоппила (ЯиоррИа 1965; 1981), А. Сааресте (Баагезге 1924), И. Шебештьен (БеЬезГуён 1943) и П. Хайду {На)йй 1964) - по отдельным фитонимам и группам фитонимов в прибалтийско-финских и фнппо-угорских языках.

С точки зрения методики исследования наиболее ценными представляются диссертация Э. Коппалевой (Сюрьялайнен) и монография Г. Вилбасте. Указанные авторы комплексно применили для изучения фитонимии конкретных прибалтийско-финских языков (эстонского и финского - ингерманлапдские говоры) описательный метод, метод компонентного анализа, а также в ряде случаев метод историко-этимологического анализа. Поскольку нами рассматривается фитонимия целого ряда языков, перечисленные методы необходимо было дополнить иными - сравнительно-историческим и контрастным. Таким образом автор, опираясь на методологическую базу указанных работ, расширил её применительно к цели и задачам данного исследования.

Предметом исследования явились названия конкретных растений, при определении и классификации которых автор использовал ряд теоретических трудов по ботанике, в числе которых наиболее ценными и существенными для данного исследования представляются труды Б. П. Василькова по микологии (Васильков 1995), П. М. Жуковского по ботанике (.Жуковский 1964), А. А. Кичигина по растениям Республики Коми (Кичиггш 1972), Н. Цвелева и Ю. Цинзерлппга по высшим растениям Северо-запада России (Цвелев 2000; Ципзерлииг 1932).

Источники н материал исследования

Материалом исследования послужили фитонимы вепсского, водского, ижорского, ливского, финского, эстонского и коми языков, а также карельских наречий. Лексические данные почерпнуты нами из словарей перечисленных языков, в т. ч. ботанических (названий растений). Для работы использовался также ряд этимологических словарей:

-КЭСКЯ (Лыткип В. И., Гуляев Е. С. Краткий этимологический словарь коми языка) с ДКЭСКЯ (Дополнения к Краткому этимологическому словарю коми языка)

-ЭСРЯ (М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка)

- Collinder 1955 (Collinder В. Fenno-ugric vocabulary)

- EEW (Mägiste J. Estnisches etymologisches Wörterbuch)

- SKES (Toivonen Y. H., Itkonen E., Joki A. J., Peltola R. Suomen kielen etymologinen sanakirja)

-SSA (Suomen sanojen alkuperä)

-UEW (Uralisches etymologisches Wörterbuch) Базой исследования послужили также личные полевые наблюдения, диалектные записи и материалы, собранные автором с 2000 года в различных районах Ленинградской области и Республики Карелия. Методы сбора -индивидуальная беседа с информантом, анкетирование. Запись диалектной фитонимии производилась в упрощенной фонетической транскрипции.

Научная новизна исследования

Научная новизна данной работы определяется тем, что в пей впервые осуществлено комплексное исследование прибалтийско-финской и коми фитонимии. Изучены её ономасиологические и словообразовательные особенности, проведено сопоставление фитонимического материала обследованных языков.

В частности, научная новизна работы заключается в следующем:

1) впервые проведена классификация фитонимов рассматриваемых языков по признакам, лежащим в основе их номинации;

2) впервые комплексно рассмотрены заимствования в составе флористической лексики рассматриваемых языков;

3) впервые в фиппо-угорском языкознании предпринята попытка определить состав сложных по форме прибалтийско-финских фитонимов, восходящих, по крайней мере, к прибалтийско-финской языковой общности;

4) впервые комплексно исследовано словообразование фитонимов рассматриваемых языков;

5) впервые выявлен репертуар детерминантов сложных (составных) фитонимов рассматриваемых языков, исследовано их происхождение и роль в образовании таких фитонимов;

6) впервые комплексно исследована роль слов иных лексико-семантических групп, входящих в состав сложных (составных) фитонимов рассматриваемых языков.

Теоретическая н практическая значимость исследования

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что впервые показана системная организация фитонимической лексики в прибалтийско-финских и коми языках; выявлены и исследованы мотивировочные признаки, положенные в основу наименования растений; выявлена и исследована морфологическая структура фитонимов в рассматриваемых языках.

Материалы и результаты исследования могут быть использованы при изучении истории, этнографии и археологии обширного региона, охватывающего Северо-запад России и побережье Балтийского моря. Они также могут быть использованы в преподавании вузовских курсов прибалтийско-финских и коми языков, введения в финно-угорское (прибалтийско-финское) языкознание (тема «лексика»), специальных курсов и семинаров по лексикологии и словообразованию финно-угорских языков. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при составлении словарных статен этимологических словарей, а также словарей отраслевой лексики (фитопимия, микоиимия, сельское хозяйство и др.), при создании и пополнении национальных ботанических номенклатур.

Транскрипции слон на финно-угорских языках в тексте данной работы

Во всех случаях сохранялась транскрипция источника. В тех случаях, когда набор диакритических знаков доступных компьютерных шрифтов не позволял в точности передать авторскую транскрипцию, соответствующий знак заменялся на эквивалентный или наиболее близкий по фонетическим характеристикам из другой системы транскрипции. Иногда и это невозможно; знак, обозначающий в большинстве известных транскрипций реконструируемый гипотетический передний гласный неизвестного качества, мы заменили на "8. Причинами технического же характера, а также различиями транскрипций источников вызвано отсутствие выделения так называемых глухих средних согласных в конце слов (подробнее о них см. Вяари 1966, с. 120).

Насколько существенно влияние транскрипционной передачи на представление данных, можно судить по транскрипции ливской лексики. Транскрипция фитонимов в словарях Эрнштрейта {ЕтМге'й 1999) и Кеттунена (КеШшеп 1938) сильно различается, причём транскрипция последнего более целенаправленно передаёт фонетический облик слов. Но очень большое количество использованных Кеттуненом диакритических знаков не позволяет воспроизвести её в точности. Видимо, этим обстоятельством вызвано использование различных упрощений транскрипции ливских слов во многих последующих изданиях (57Ж>; ББА; ряд статей финских и эстонских авторов), например, а —> о, а —> аа и т. д. Б. Коллиндер использовал свою систему транскрипции (СоШпскг 1955, переиздание 1977: 14 - 20), которую он определяет как развитие системы транскрипции Э. Сетяля (8е№Ш - так называемая транскрипция Р11Р). На наш взгляд, однако, подходы Сетяля и Коллиндера к транскрипции значительно различаются. Транскрипция же ОФУЯ базируется на системе транскрипции В. И. Лыткина (Лыткин 1960), имеющей существенные отличия от всех перечисленных.

Невозможность сведения такого количества разных транскрипционных подходов к единому знаменателю обуславливает единственное, как нам представляется, разумное решение - относительно точное воспроизведение написания источника, учитывающее в случае избыточных нотаций фонематическую значимость отмечаемых авторами оттенков произношения слова.

Так как полевые материалы автора относятся почти исключительно к вепсскому языку, то при записи собранной нами лексики мы ориентировались на наиболее разработанную систему транскрипции для вепсского языка, принятую в СВЯ (авторы словаря характеризуют её как «несколько упрощённую финно-угорскую фонетическую транскрипцию» - с. 10-11).

Ссылка на источник дается следующим образом: после фамилии автора либо сокращённого названия работы (даются курсивом) через двоеточие приводится цифра, указывающая номер страницы, например: СВЯ: 267. Если использовано несколько работ автора, то после фамилии автора указывается год издания работы, затем через двоеточие указывается номер страницы; затем, через точку с запятой, год издания следующей по хронологии работы и т. д., например: Сюрьялайиен 1981: 33; 1982 Б: 10.

Использованные источники

В качестве лексикографических источников для данной работы использовались следующие:

- этимологические: Collinder 1955; EEW; SKES; SS А; КЭСКЯ; ЭСРЯ

- для финского языка: Hiitonen 1933; Suhonen 1936; Коппалева; РФС

- для карельских наречий: KKS; Kujola 1944; Uro 1915; Макаров 1990; Пунжина 1994

- для ижорского языка: IMS; Nirvi 1971; Петров

- для вепсского языка: Ahlqvist 1861; Basilier. 1890; Hämüläinen, Andrejev 1936; VW; СВЯ; Успенский 1913

- для эстонского языка: EF; Vilbaste 1993

- для водского языка: Kettunen 1986; Posti, Suhonen 1980; Tsvetkov 1995; VKS

- для ливского языка: Ernstreit 1999; Kettunen 1938

- для коми языка: КРОЧК; КБС

Кроме того, некоторые лексические данные, отсутствующие в вышеуказанных источниках, взяты из ряда статей, посвященных фитоиимии финио-угорских языков (см. список использованной литературы).

История изучении фитоиимии рассматриваемых финно-угорских языков

Рассматриваемые языки в данном разделе располагаются в следующем порядке: а. вепсский; Ь. карельские иаречия, ижорский, водский, ливский языки; с. финский, эстонский; d. коми.

Вепсский язык

Фитонимня вепсского языка в целом остаётся неизученной.

Сбор вепсской фитонимической лексики осуществлялся в XIX -первой половине XX в. финскими исследователями. А. М. Шёгрен (Sjögren), первым из языковедов побывал у вепсов в 1824 г., затем Э. Лённрот (Lönnrot), опубликовал в 1853 г. очерк о вепсском языке. Потом, последовательно, выходят публикации А. Алквиста (Ahlqvist, псевдоним Оксанен - Oksanen), X. Басильсра (Basilier), Э. Сетяля (Setälä), JI. Кеттупена (Kettunen), JI. Пости (Posti), А. Турунена (Turunen), Р. Пелтола (Peltola), Ю. Райнио (Rainio). Полевые материалы по фитоиимии некоторых экспедиций, (например, Э. Сетяля), находятся в научном архиве финляндского Центра изучения отечественных языков (Kotimaisten kielten tutkimuskeskus).

Среди работ, изданных названными филологами, с точки зрения объёма и качества собранной лексики выделяются статьи А. Алквиста (Ahlqvist 1861), X. Баснльера (Basilier 1890) и книга М. Айрола, А. Турунена и Ю. Райнио (Airóla, Turunen, Rainio 1945). Словарь, приложенной к статье А. Алквиста 1861 г., является наиболее полным по объёму и качеству лексического материала источником, опубликованным до появления СВЯ (1972). В нём представлены, в частности, многие фитоиимы, относящиеся к северновепсскому диалекту и одному из западных говоров средневепсского диалекта. Словник, сопровождающий работу X. Басильера, посвященную ныне вымершему исаевскому (восточному) диалекту вепсского языка, является единственным источником по его лексике и тем самым уникален. Словник содержит и ряд фитонимов. Нельзя не отметить указанную брошюру М. Айрола, А. Турунена и 10. Райнио „Vepsän Opas", предназначенную для нужд финской армии, в 1941 - 1943 гг. занимавшей всю территорию расселения северных вепсов. Составленный Ю. Райнио словарик к этому изданию представляет лексику северного диалекта и также содержит ряд фитонимов.

В указанных работах мы встречаем, в числе других, названия растений, уже не отмеченных исследователями, проводившими сбор лексики в полевых условиях в более позднее время, например, tamm 'дуб' (вымерший исаевский диалект, Басильер). Отмстим, что словники к работам Басильера и Алквиста были фактически проигнорированы во всех изданных впоследствии словарях и работах по лексике вепсского языка.

Собирание вепсской лексики российскими исследователями началось намного позже. Первая известная работа (1913 г.) - это небольшой по объёму словарь учителя П. Успенского (Успенский 1913), содержащий ряд фитонимов, относящихся к ссверновспсскому диалекту. В 1934 г. вышел небольшой по объёму вспсско-русский словарь Ф. Андреева и М. Хямяляйпена (НапшШтеп, /\ndrejev 1936), также содержащий некоторое количество фитонимов. Данные словари, на наш взгляд, добавили очень мало к материалам финских публикаций.

Более масштабная экспедиционная работа по сбору вепсской диалектной лексики развернулась уже после второй мировой войны силами петрозаводских (Н. Богданов, М. Хямяляйпеп, М. Зайцева, М. Муллонен, Н. Зайцева) и эстонских (Р. А1уге, Т.-Я. У1кзо, А. КаЬпк и др.) учёных. При этом систематически собиралась лексика различных разделов, в т. ч. фитонимия. Основным результатом этой работы стал объёмный «Словарь вепсского языка» М. Зайцевой и М. Муллонен (СВЯ), содержащий свыше 400 названий растений; большинство этих названий снабжены латинской бинарной классификацией (хотя и с некоторыми ошибками). Кроме того, собранный материал был использован в статьях, посвящённых отдельным фитонимам или их группам (например, КаИта 1927). Об интересе к вепсской фитонимии говорит тот факт, что но теме «ботаническая лексика в вепсском языке» в 1973 г. была защищена дипломная работа на финно-угорской кафедре Тартуского Университета (РеИк 1973).

За последние полвека появился ряд статей отечественных и зарубежных учёных, посвящёппых названиям растений финно-угорских и, шире, уральских языков, где вепсская лексика флоры использована главным образом при этимологическом анализе фитонимии соответствующих языков (Типке1о 1918; Леппик 1964; КагеЬоп 1956; Коропеп 1991).

Общее количество известных вепсских фитонимов, содержащихся в перечисленных источниках, достигает 600 (с фонетическими вариантами). Вместе с фитонимамп, собранными автором диссертации, их число достигает 680; общее число растений, известных вепсам, достигает 130.

Илсорский, водский и ливский языки, карельские наречия. Лексикографические источники по перечисленным языкам, особенно ККЗ и ливский словарь Л. Кеттунена (КеШтеп 1938), содержат большое количество названий растений. Суммируя их количество по всем доступным источникам, можно определить общее число известных на сегодняшний день фитонимов следующими цифрами:

- по ижорскому языку: ок. 400 названий (ок. 200 растений); -по карельским наречиям: св. 1500 названий (ок. 400 растений); -по водскому языку: 250 названий (133 растений); -по ливскому языку: ок. 1200 названий (св. 350 растений). Флористическая лексика данных языков практически не становилась ещё объектом систематического изучения. Отдельные брошюры и статьи посвящены описанию карельских названий растений {Ыго 1915; Чешейко 1996).

В некоторых статьях, посвященных финской и эстонской фитонимии, мы находим приводимые в качестве примеров из близкородственного языка ижорские, карельские, водские и ливские названия растений, причём в крайне ограниченном количестве.

Работ, рассматривающих фитонимию водского и ливского языков, не существует.

Финский и эстонский языки

Мы рассматриваем здесь финский и эстонский языки вместе в связи со следующими общими для них особенностями: a. В отличие от других близкородсвенных языков, финский и эстонский языки являются письменными и были таковыми на протяжении многих веков; b. В связи с этим многие названия растений, принятые в качестве научных, номенклатурных, вошли в общенациональные письменные языки и во многом потеснили народные названия; c. В результате деятельности национальных научных школ лексика флоры финского и эстонского языков хорошо собрана и изучена.

Не упоминая здесь большинства опубликованных за более чем полуторавековую историю исследований научных статей, посвященных финским и эстонским народным названиям растений (Saareste 1924; Ruoppila 1981 и др.), назовём два основных описательных труда: П. Сухонена по финской фитоиимии (Suhonen 1936), и Г. Вилбасте по эстонской (Vilbaste 1993.). В работе Сухонена не рассматривались вопросы этимологии, словообразования и некоторые другие, тогда как работа Вилбасте является более полной. Крупнейшим собирателем и систематизатором фитонимов финского и некоторых близкородственных языков был филолог и этимолог Э. Эряметса (Пакаринен) (Elvi Erämetsä /Pakarinen/, 1904 - 1978). К сожалению, он не опубликовал по данной теме практически ни одной работы, занимаясь всю жизнь главным образом общими этимологическими исследованиями лексики финского языка.

Фитонимия ингермаилаггдских говоров финского языка, сохранивших большое количество своеобразных названий растений, не встречающихся в Финляндии, является объектом исследований Ю. Э. Коппалевой (Сюрьялайнен, ИЯЛИ КНЦ РАН, Петрозаводск). Помимо диссертационной работы (автореферат: Сюрьялайнен 1982 Б) и ряда статей (Syrjäläinen 1982; ; 1979 А; 1981; 1982 А) по этой теме, ею подготовлена рукопись словаря финских (ингерманлапдских) народных названий растений Ленинградской области (Коппалева). Эту рукопись автор любезно предоставила в наше распоряжение.

Крупнейшими этимологическими словарями, рассматривающими и значительное количество лексики флоры, не только по финскому и эстонскому, но и по другим прибалтийско-финским языкам служат SKES, SSA и EEW.

Как представляется, здесь необходимо остановиться на соотношении и связи народных названии растений и научной ботанической номенклатуры, имеющейся в финском и эстонском языках (такая номенклатура в коми языке находится, по нашему наблюдению, в стадии становления).

Научная национальная ботаническая номенклатура финского языка развивается с середины XIX в. Значительный вклад в её становление внёс известный филолог Э. Лённрот (Lonnrot). Множество современных номенклатурных названий растений были введены им (в книге „Flora fennica" - Lonnrot 1860) и его ближайшими последователями в научный оборот.

Основой национальной ботанической номенклатуры стали народные фитонимы (в основном, сложные), заимствования и кальки шведских и латинских названий растений. Лённрот использовал собранные им народные фитонимы, выбирая для научной номенклатуры наиболее распространённые из них (например, sian||puolukka 'толокнянка', variksen||marja 'водяника'); во всяком случае, большую роль в этом сыграли и субъективные пристрастия Лённрота.

Эстонская национальная ботаническая номенклатура складывалась позже, оформившись в основном к 30-м годам XX в. В её основе также лежит народная фитонимия, а также немецкие, русские и латинские заимствования.

Влияние ботанической номенклатуры на народную фитонимию проявляется в замене народных названий растений общепринятыми, номенклатурными. Результатом этого процесса является постепенное, но неуклонное обеднение народной фитонимии.

Таким образом, народная фитонимия и ботаническая номенклатура -тесно связанные и взаимно влияющие разделы лексики.

Коми языки

Коми фитонимии посвящены многие специальные работы (например: Ракип 1976; 1977; 1979; 1981; 1985; Гуляев 1967). Е. С. Гуляевым, в частности, сделана попытка разработки на основе народной фитонимии коми научной ботанической номенклатуры.

Вопросы номинации, словообразования, семантической структуры коми фитопимов являются предметом рассмотрения лишь в отдельных статьях 0Ракип 1976; 1977; 1979).

Коми народная фитонимия, несомненно, собрана хорошо. Основным лексикографическим источником но пей служит «Краткий коми-русский, русско-коми ботанический словарь» А. Н. Ракина (КБС); кроме того большое количество фитопимов, в т. ч. не вошедших в указанный словарь, содержится в КРОЧК, значительно меньшее количество - в словаре Видермана (М ейеппапп 1880).

Этимологии многих древних коми фитопимов посвящен ряд словарных статей в КЭСКЯ.

Влияние формирующейся коми национальной ботанической номенклатуры на народную фитонимию всё ещё незначительно.

Изучение коми-прибалтийско-финских контактов в области лексики имеет давнюю историю; основополагающими работами данного направления считаются статьи Вихмана (\УкЬтапп 1903) и Лако (Ьако 1920). В дальнейшем к этой теме неоднократно обращались В. И. Лыткин (Лыткин 1956; 1961; 1969; словарные статьи в КЭСКЯ), А. И. Туркин (Туркин 1965; 1970; 1974), Г. Н. Макаров (.Макаров 1967). Обобщающую статью по истории исследований коми-прибалтийско-финских контактов написала В. Е. Жижева (Жижева 2002). Практически во всех перечисленных работах рассматриваются и некоторые фитонимы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Названия растений в финно-угорских языках"

Выводы

В дериватологическом плане фитонимы рассматриваемых языков подразделяются на образованные морфологическим, морфолого-синтаксическим (не рассматривается в связи с ничтожным значением для словообразования названий растений) и семантическим способами. К морфологическим способам образования фитонимов относятся суффиксация и словосложение; семантическим способом образованы многочисленные переносные названия растений, многие из которых имеют весьма древнее происхождение (см. раздел 1.1.). Наиболее распространённым, а для коми языка - практически единственным, способом морфологического образования фитонимов является словосложение, в то время как суффиксация распространена в значительно меньшей степени.

Преобладающим типом словосложения в прибалтийско-финских языках является номинативный (определяющая часть в форме номинатива), в противовес гепптивному (определяющая часть в форме генитива). Например, Ю. Коппалева-Сюрьялайнен (Сюрьядайпен 1982 Б: 13) приводит цифры, согласно которым в ингерманландских говорах финского языка соотношение номинативного и генитивного типов сложения - 51% к 26% (по-видимому, в финском языке вообще соотношение более сглажено, так как генитивное сложение в нём развито заметно больше, чем во всех прочих языках ветви); по нашим данным, для вепсского языка это соотношение - 70% к 25%. Приблизительно такое же соотношение, по нашим приблизительным подсчётам, действует во всех остальных прибалтийско-финских языках.

В коми языке распространено лишь номинативное словосложение.

На стыке компонентов сложных фнтоннмов происходят различные ассимиляционные явления, не меняющие, однако значения отдельных компонентов.

В состав сложных (составных) фитонимов входят в качестве основных частей детерминанты - определители класса номинации. Набор детерминантов весьма небольшой, причём в качестве детерминанта может быть использовано название растения (как простое, так и сложное /составное/). Детерминация - общее явление для прибалтийско-финских и коми языков, в качестве детерминантов в них используются существительные с одинаковыми значениями, что подтверждает большую древность явления.

В заключение перечислим основные, наиболее общие выводы, сделанные из проведённого исследования фитонимии прибалтийско-финских и коми языков:

1. Фитоппмия прибалтийско-финских и коми языков является развитой лексико-семат ической группой, важной и показательной частью словарного запаса в плане истории языка и плане связей с разнообразными сторонами материальной и духовной культуры народов. Общее число фитонимов в указанных языках огромно и приближается к пятидесяти тысячам.

2. В составе фитонимии рассматриваемых языков имеется ряд фитонимов древнего происхождения, имеющихся во всех или почти всех рассматриваемых языках и восходящих к предшествующим языковым общностям. В составе прибалтийско-финской фитонимии выявляется в том числе ряд неисследованных ранее сложных по форме названий, восходящих, по крайней мере, к эпохе прибалтийско-финской языковой общности.

3. Основным способом номинации фитонимов в рассматриваемых языках является номинация по признаку; в основе такой номинации лежит ряд мотивациоиных признаков, общих для этих языков, и, таким образом, имеющих весьма древнюю историю применения.

4. В фитонимии рассматриваемых языков присутствует множество заимствований, в подавляющем большинстве - из неродственных языков. Среди этих заимствований выделяется большая группа материальных, заимствованных вместе с той или иной культурой. В рассматриваемых языках имеется также большое количество заимствованных названий растений дикорастущих, по имеющих определённое значение для человека. В таких случаях факт заимствования указывает на то, что оно сопровождало получение сведений об использовании данного растения в каких-либо целях.

В ряде фактов фитонимии отражены раннесредневековые и средневековые контакты прибалтийско-финских народов с предками коми. Эти факты ещё раз подтверждают наличие таких контактов в прошлом.

5. В дерпватологическом плане фитонимы рассматриваемых языков можно подразделить на образованные морфологическими и семантическим способами. К морфологическим способам образования фитопимов относятся суффиксация н словосложение; семантическим способом образованы переносные названия растений. Наиболее распространённым в рассматриваемых языках, а для коми языка - практически единственным, способом фитопнмообразования является словосложение. Суффиксация же распространена в значительно меньшей степени.

6. В состав сложных (составных) фитонимов входят в качестве основных частей детерминанты - определители класса номинации. Набор таких детерминантов весьма небольшой; в качестве детерминанта может быть использовано и полное название растения. Детерминация - общее явление для прибалтийско-финских и коми языков, в качестве детерминантов в них используются существительные с одинаковыми значениями.

7. В состав фитонимов, в основном сложных, входит ряд слов, обозначающих реалии окружающего мира. Вхождение этих слов в состав фитонимов обуславливается тем, что они являются носителями признаков, лежащих в основе номинации того или иного растения, либо их значение вызывает образные ассоциации, лежащие в основе образования переносных названий растении.

Народная лексика флоры финно-угорских языков исключительно богата и разнообразна. Названия растений каждого из рассматривавшихся языков - составная часть финно-угорской народной фитонимии.

Глубокие и комплексные исследования фитонимов всех финно-угорских языков - важная задача дальнейших исследований.

Список научной литературыБродский, Игорь Вадимович, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Адлер 1966 Адлер Э. Водский язык. - Языки пародов СССР. - том III. М., 1966.-С. 118-137

2. Алатырев 1988 Алатырев В. И. Этимологический словарь удмуртского языка. Ижевск, 1988

3. Аристэ 1956 Аристэ П. Формирование прибалтийско-финских языков и древнейший период их развития. - Вопросы этнической истории эстонского народа. - Таллинн, 1956. С. 5 - 27

4. Аристэ 1958 Аристэ П. Ливы и ливский язык. Tallinn, Eesti NSV Teaduste Akadeemia Toimetised 1958

5. Барапцев 1975 Баранцев А. П. О рукописном русско-вепсском словаре середппы прошлого века. - Tartu ülikooli toimetised. - 1975. - vih. 344. Lk. 43 - 55

6. Белицср 1958 Белицер В. Н. Очерки по этнографии народов коми (зырян и пермяков). М., 1958

7. Бродский 2001 Бродский И. В. Русские заимствования в вепсской лексике флоры. - Герцеповские чтения 2001 (РГПУ), СПб, 2001

8. Бродский 2003 А Бродский И. В. Названия грибов в прибалтийско-финских языках. - XXXII международная филологическая конференция (СПбГУ), СПб, 2003. - вып. 13 «Уралистика», часть 1. - С. 22 - 27

9. Бродский 2003 Б Бродский И. В. Русские заимствования в вепсской фитопимии. - Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. СПб, «Наука», 2003. - С. 195 - 202

10. Бродский 2004 А Бродский И. В. К реконструкции фитопимии прибалтийско-финской языковой общности. - XXXIII международная филологическая конференция (СПбГУ), СПб, 2004. - вып. 15 «Уралистика», часть 1.-С. 13 - 19

11. Бродский 2004 Б Бродский И. В. Отражение коми-прибалтийско-финских связей в фитонимии. - Вопросы урало-алтайской лингвистики, СПб, 2004. С. 53-56

12. Бродский 2004 Г Бродский И. В. Народные названия мхов (musci) и лишайников (lichenes) в прибалтийско-финских языках. - Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. СПб, «Наука», 2004.-С. 367 -369

13. Бродский 2005 Варианты названий некоторых дикорастущих растений в вепсском языке (лингвогеогрфический аспект). - Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования 2004. СПб, «Наука», 2005.-С. 192-195

14. Васильков'1995 Васильков Б. П. Съедобные и ядовитые грибы средней полосы европейской части России. СПб, 1995. 189 с.

15. Вяари 1966 Вяари Э. Э. Ливский язык. - Языки народов СССР. -том 111. М., 1966. - С. 138 - 154

16. Гуляем 1967 Гуляев Е. С. Кытысь лоины пу нимъяс. (Коми ботанической терминологияысь.) - Коми кыв да литература школаын. Сыктывкар, 1967

17. Даль Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. 2-е изд. СПб - М., 1880 - 1882. Тт. I - IV.

18. ДКЭСКЯ Лыткин В. И., Гуляев Е. С. Дополнения к «Краткому этимологическому словарю коми языка». - Коми филология (Труды ИЯЛИ Коми филиала АН СССР, вып. 18). Сыктывкар, 1975. С. 3 - 37

19. Жеребцов 1972 Жеребцов Л. Н. Хозяйство, культура и быт удорских коми в XVIII - начале XX в. М., 1972

20. Жеребцов 1982 Жеребцов Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. М., 1982

21. Жижева 2002 Жижева В. Е. Освоение прибалтийско-финских заимствований коми языком. История изучения вопроса. - Бубриховские чтения. Проблемы прибалтийско-финской филологии и культуры. Петрозаводск, 2002. С. 218 - 233

22. Жуковский 1964 Жуковский П. М. Ботаника. М., 1964. 668 с.

23. Зайцева 1994 Зайцева Н. Г. Вепсско-русские языковые связи. -Прибалтийско-финское языкознание. Петрозаводск, 1994. С. 83-99

24. Зайцева 2002 Зайцева Н. Г. Вепсский глагол. Петрозаводск, 2002.288 с.

25. Зайцева Автореферат Зайцева Н. Г. Вепсский глагол. Автореферат дисскертации на соискание учёной степени доктора филологических наук. Йошкар-Ола, 2002. 149 с.

26. Игушев 1979 Игушев Е. А. К вопросу о карело-вепсском элементе в коми языке. - Вопросы фипно-угроведения. 1. Языкознание. (Тез. докл. на XVI Всесоюзной конференции финио-угроведов). - Сыктывкар, 1979. С. 115

27. Игушев 1981 Игушев Е. А. Вепсский элемент в коми языке. -Congr. Quintus Intern. Fenno-Ugristarum, Turku 20 - 27 aug. 1980. - Turku, 1981.-Pt. 7. P. 192-197

28. Ильина 2002 Ильина И. Флора болот в народной медицине коми. -Отдел этнографии ИЯЛИ Коми научного центра РАН. - Публикация в интернете, 2002

29. Йоалайд 1989 Йоалайд М. Этническая территория вепсов в прошлом. - Проблемы истории и культуры вепсской народности. -Петрозаводск, 1989. С. 76 - 83

30. Каск 1966 Каск А. X. Эстонский язык. - Языки народов СССР. -том III. М., 1966.-С. 35-60

31. КБС Ракин А. Н. Краткий коми-русский, русско-коми ботанический словарь. Сыктывкар, 1989. 88 с.

32. Кичигин 1972 Дикорастущие полезные растения Коми АССР. Под редакцией А. А. Кичигина. Сыктывкар, 1972

33. Коппалева Коппалева (Сюрьяляйнен) Ю. Э. Словарь финских народных названий растений Ленинградской области. Рукопись.

34. Копочева Копочева В. В. О народной ботанической номенклатуре. Издательсво Ал тайского университета. Барнаул. - С. 125-130

35. КРОЧК Безиосикова Л. М., Айбабииа Е. А., Коснырева Р. И. Коми-роч кывчукор. Сыктывкар, 2000. 814 с.

36. КЭСКЯ Лыткин В. И., Гуляев Е. С. Краткий этимологический словарь коми языка. М., «Наука», 1970, 386 е.; переиздание с дополнениями -Сыктывкар, 1999

37. Лаансст 1966 А Лаанест А. Ижорские диалекты. Лиигвогеографическое исследование. Таллинн, 1966

38. Лаанест 1966 Б Лаанест А. Ижорский язык. - Языки народов СССР. - том III. М., 1966. - С. 102 - 117

39. Лаанест 1994 Лаанест А. Об этногенезе ижорского народа по данным лингвистической географии. - Проблемы этнической истории и межэтнических контактов прибалтийско-финских народов. СПб, 1994. С. 29 -32

40. Ленник 1964 Леппик М. Названия картофеля в прибалтийско-финских языках. - Вопросы фиппо-угорского языкознания: грамматика и лексикология. М.-Л., 1964. С. 170- 175

41. Лыткнн 1956 Лыткин, В. И. Вепсско-карельские заимствования в коми-зырянских диалектах. - Академику В. В. Виноградову к его шестидесятилетию. М., 1956. С. 179- 189

42. Лыткин 1961 Лыткин В. И. Карельско-вепсские заимствования в коми языке. - Всесоюзное совещание по вопросам финно-угорской филологии, 26 - 30 июня 1961 г.: Тез. докл. - Петрозаводск., 1961. С. 13 - 14

43. Лыткин 1966 Лыткин В. И. Коми-зырянский язык. - Языки народов СССР. - том III. М., 1966. - С. 281 - 299

44. Лыткин 1969 Лыткин В. И. К вопросу о прибалтийско-финских заимствованиях в коми-зырянских диалектах. - Прибалтийско-финское языкознание, вып. 39, М.-Л., 1969

45. Лыткин 1979 Лыткин В. И. Коми кывлбн исторической лексикология. Пермь-Сыктывкар, 1979

46. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990

47. Макаров 1963 Макаров Г. Н. Образцы карельской речи (калининские говоры). М. - Л., 1963. - С. 179-189

48. Макаров 1966 Макаров Г. Н. Карельский язык. - Языки народов СССР.-том III. М., 1966.-С. 61-80

49. Макаров 1967 Макаров Г. Н. К вопросу о прибалтийско-финских и коми-зырянских языковых контактах. СФУ III, 1967

50. Макаров 1990 Макаров Г. Н. Словарь карельского языка. Ливвиковский диалект. Петрозаводск, 1990

51. Макарьсв 1932 Макарьев С. Вепсы. JI., 1932

52. Меркулова 1967 Меркулова В. А. Очерки по русской народной номенклатуре растений. М., 1967

53. Муллонен 1994 Муллонен И. Очерки вепсской топонимии. - СПб., «Наука», 1994. 155 с.

54. Мызников 2001 Мызников С. А. Лексика прибалтийско-финского происхождения в русских говорах Обонежья // Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования 1998. СПб, 2001. С. 105 - 114

55. Напольских 2000 Напольских В. В. Нетривиальные тюркизмы в удмуртском II. sartc. - Lingüistica Uralica, № 4, 2000. С. 276 - 281

56. Напольских 2001 Напольских В. В. Нетривиальные тюркизмы в удмуртском 111 - IV. (IV kózy) - Lingüistica Uralica, № 1, 2001. С. 30 - 33

57. ОВР Зайцева М. И., Муллонен М. И. Образцы вепсской речи. Л.,1969

58. ОВРСЗ Определитель высших растений северо-запада европейской части РСФСР. Л., ЛГУ, 1981.

59. ОФУЯ I Основы финно-угорского языкознания (вопросы происхождения и развития финно-угорских языков). М., 1974. 484 с.

60. ОФУЯ II Основы финно-угорского языкознания (прибалтийско-финские, саамские и мордовские языки). М., 1975. 348 с.

61. Петров Петров И. М. Русско-ижорский словарик. Рукопись

62. Пименов 1965 Пименов В. В. Вепсы. Очерк этнической истории и генезиса культуры. М., Л., 1965

63. Пименов, Строгалыцикова 1989 Пименов В. В., Строгальщикова 3. И. Вепсы: расселение, история, проблемы этнического развития. - Проблемы истории и культуры вепсской народности. - Петрозаводск, 1989. С. 24 - 26

64. Подвысоцкий 1899 Подвысоцкий Н. Кайваны. - Естествознание и география. Москва, 1899. № 1. С. 51 -62

65. Попов 1948 Попов А. И. Топонимика Белозерского края. - Учёные записки ЛГУ. Серия востоковедческих наук. 1948. Вып. 2: Советское финноугроведение. С. 164-174

66. Пупжппа 1994 Словарь карельского языка (тверские говоры). Составитель А. В. Пушкина. Петрозаводск, 1994. 396 с.

67. Пушкина 2001 Слушаю карельский говор. Образцы речи дёржанских и валдайских карел. Составитель Пушкина А. В. Петрозаводск, 2001.208 с.

68. Ракип 1976 Ракин А. Н. О происхождении названий ягод в Коми языке. - Уровни языка и их анализ. М. 1976. С. 155 - 164

69. Ракип 1977 Ракин А. Н. Основные принципы номинации трав и ягод в коми языке и народная этимология. - Серия препринтов «Научные доклады» Коми филиала АН СССР, вып. 32. Сыктывкар, 1977

70. Ракпп 1979 Ракин А. Н. Флористическая терминология коми языка (этимологический анализ). - Труды ИЯЛИ Коми филиала АН СССР, № 22, 1979. С. 129-164

71. Ракип 1981 Ракин А. Н. Коми кывлбн ботанической терминология. Пермь-Сыктывкар, 1981

72. Ракшг 1984 Ракин А. Н. Основные пласты заимствованной ботанической лексики коми языка. - Взаимодействие финно-угорских и русского языков. Сыктывкар, 1984. С. 18-27

73. Ракип 1985 Ракип А. Н. Лексика низшей флоры пермских языков. Сыктывкар, Коми филиал АН СССР, 1985

74. РФС Русско-финский словарь. Под редакцией М. Э. Куусинена и В. М. Оллыкайнеп. ИЯЛИ Карельского филиала АН СССР. - Гос. издательство иностранных и национальных словарей, М., 1963. 1000 с.

75. Рягоев 1977 Рягоев В. Д. Тихвинский говор карельского язык а. Л.,1977

76. Сало 1997 Сало У. Прибалтийские заимствования прибалтийско-финских языков с точки зрения археологии. - Балто-славянские исследования 1988- 1996, М., 1997. С. 81 -90

77. СВЯ Зайцева М. И., Муллонен М. И. Словарь вепсского языка. ИЯЛИ Карельск. филиала АН СССР. - Л. «Наука», 1972. 747 с.

78. СКЯ I Современный коми язык. Ч. I. - Сыктывкар, 1955

79. Соколов, Туганаев 1994 Соколов С. В., Туганаев В. В. Биологический нимкылъёсин кылбугор. Ижевск, 1994

80. СРНГ Словарь русских народных говоров. Вып. 1 - 31. М. Л., 1965 - 1997

81. ССЛТ Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М., 2001. 624 с.

82. Строгальщикова 1989 Строгальщикова 3. И. Об этнодемографических тенденциях, социально-экономическом и культурном развитии вепсской народности. - Проблемы истории и культуры вепсской народности. - Петрозаводск, 1989. С. 27 - 42

83. Сюрьялайнен 1979 А Сюрьялайнен Ю. Э. О сборе финских народных названий растений. - Вопросы финской филологии. Петрозаводск, ПГУ, 1979. С. 34-44

84. Сюрьялайнен 1979 Б Сюрьялайнен Ю. Э. Отражение языковых контактов в лексике флоры финских говоров Ленинградской области. -Симпозиум-79 по прибалтийско-финской филологии. Тезисы докладов. Петрозаводск, 1979. С. 69 - 72

85. Сюрьялайнен 1979 В Сюрьялайнен Ю. Э. Структурные модели названий растений в финских говорах Ленинградской области. - Вопросыфишю-угроведепия. Языкознание. Тезисы докладов на XVI Всесоюзной конференции фпипо-угроведов. Сыктывкар, 1979. С. 79 80

86. Сюрьялайнен 1981 Сюрьялайпен Ю. Э. Варианты названий растений в финских говорах Ленинградской области. - Прибалтийско-финское языкознание, вып. 6, Ленинград, 1981. С. 32 - 39

87. Сюрьялайпен 1982 А Сюрьялайнен Ю. Э. О финских народных названиях растений. - Советское финно-угроведение, 4, 1982

88. Сюрьялайнен 1982 Б Сюрьялайнен 10. Э. Названия растений в финских говорах Ленинградской области. Автореферат канд. дисс. Издание Тартуского Гос. Университета, Тарту, 1982

89. Сюрьялайнен Ю. Э. см. также Коппалева Ю. Э.

90. Тараканов 1993 Тараканов И. В. Удмуртско-тюркские языковые связи. Ижевск, 1993

91. Туркин 1965 Туркин А. И. Новые прибалтийско-финские заимствования в коми-зырянских диалектах. Всесоюзная конференция но финно-угроведешпо (тезисы докладов и сообщений) - Июнь 1965 г. -Сыктывкар, 1965. С. 128-130

92. Туркин 1970 Туркин А. И. К вепсско-карельским заимствованиям в коми-зырянских диалектах. - Вопросы финно-угроведения. - Йошкар-Ола, 1970.-вып. 5. С. 156-159

93. Туркин 1974 Туркин А. И. О прибалтийско-финских и коми-зырянских контактах. - СФУ. - 1974. - №1. С. 7 - 9

94. Туркин 1985 Туркин А. И. Прибалтийско-финский и саамский компоненты в этногенезе народа коми. - Проблемы этногенеза народа коми. Сыктывкар, 1985. С. 54-67

95. Успенский 1913 Успенский П. Русско-чудский словарь. СПб, 1913.46 с.

96. ФРС Финско-русский словарь. Под ред. В. Оллыкайнен, И. Сало. Таллинн, 1996. 815 с.

97. Хакулинеи. Развитие и структура финского языка. Ч. I М., 1953, Ч. II -М., 1955

98. Хямяляйнеп 1966 Хямяляйнен M. М. Вепсский язык. - Языки народов СССР.-том III. M., 1966.-С. 81-100

99. Цвелев 2000 Цвелев H. Н. Определитель сосудистых растений Северо-запада России (Ленинградская, Псковская и Новгородская области). -СПб., 2000

100. Цинзерлинг 1932 Цинзерлинг Ю. Д. География растительного покрова Северо-Запада Европейской части СССР. Л., 1932

101. Чешейко 1996 Чешейко Н. Т. Название крапивы в карельском языке. - Лингвистика, уралика. Таллинн, 1996. Вып XXXII. - 2

102. ЭСРЯ М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка. Т. I - IV. - Москва, 2003

103. Ahlqvist 1861 Ahlqvist А. Е. Anteckningar i nord-tschudiskan. -Acta Soc. Scient. Fenn. - 1861. - 6. S. 49 - 113

104. Ahlqvist 1875 Ahlqvist A. E. Die Kulturwörter der Westfinnischen Schprachen. Helsingfors, 1975

105. Airóla, Turunen, Rainio 1945 Airóla M., Turunen A., Rainio J. Vepsün opas. OY Suomen Kirja, Helsinki, 1945

106. ALFE (T) Atlas linguarum fennicarum. Toimitusjohteet. Helsinki,1999

107. Aristc 1935 Ariste P. Wotische Sprachproben. Tartu, 1935

108. Ariste 1948 Ariste P. Vadja keele grammatika. Tartu, 1948

109. Bailey 1933 Bailey, L. H. How Plants Get Their Names. Norwood, MA-Macmillan Publishing Company, 1933

110. Basilier 1890 Basilier H. Vepsäläiset Isajevan voolostissa. - JSFOu. - 1890. - 8. S. 43-84

111. CoIIinder 1932 Collinder B. Die urgermanischen Lehnwörter im Finnischen. Uppsala, 1932

112. Collinder 1955 Collinder B. Finno-ugric vocabulary. Hamburg, Helmut Buske Verlag, 1977. 217 p.

113. Cristal 1999 Crystal D. The Penguin Dictionary of Language. Second Edition. London, Penguin Books, 1999

114. EEW Mägiste J. Estnisches etymologisches Wörterbuch. I-XII. Helsinki 1982- 1983

115. EF Eesti NSV floora, I - XI. Tallinn, 1953 - 1984

116. ETM 1928 Eesti taimede nimestik. "Kodumaa Öistaimede" teine täiesti ümbertöötaclud trükk. Tartu, 1928. (Eesti Kirjanduse Seltsi Toimetused, nr. 23)

117. ETM 1966 Eesti taimede määraja. Tallinn, 1966

118. Ernstreit 1999 Ernstreit Valt. LTbiesu-Latviesu, Latviesu-LTbiesu värdnTca. Riga, 1999

119. Fromm Fromm H. Die ältesten germanischen Lehnwörter im Finnischen. - Zeitschrift für deutsches Altertum und deutsche Literatur. 1957 - Hf. 2, S. 81 - 101, 1958 - Hf. 3, S. 211 -240, Hf. 4, S. 299 - 324

120. Hajdü 1964 Hajdü P. Über die alten Siedlungsräume der uralischen Sprachfamilie. - Acta linguistica Academiae scientiarum hungaricae XIV, 48 - 83, Budapest, 1964

121. Hiitonen 1933 Hiitonen I. Suomen kasvio. Kustannusosakeyhtiö Otava. Helsinki, 1933

122. HämülLiinen, Andrejev 1936 Hämäläinen M., Andrejev F. Vepsä-venähine vajehnik. Moskv - Leningrad, Ugpedgiz, 1936

123. IMS Inkeroismurteiden sanakirja. Toimetanut R. E. Nirvi. - Lexica Societatis Fenno-Ugricae XVIII, Helsinki, Suomalais-ugrilainen Seura, 1971128. ltkonen 1983 Itkonen T. Välikatsaus suomen kielen juuriin. -Virittäjä - 1983. - S. 190 - 229, 349 - 386

124. Kalevala Kalevala. WSOY laatukirjat. Werner Söderström Osakeyhtiö, Porvoo - Helsinki - Juva, 1992. 434 c.

125. Kalima 1927 Kalima J. Vepsän sanastoa. 1. sihlane „nokkonen", 2. parh „lumikerros", 3. rud „kuiva havupuu". - Virittäjä - 1927. - № 1 - 3. S. 53 -56

126. Kalima 1936 Kalima J. Itämerensuomalaisten kielten balttilaiset lainasanat. Helsinki, 1961

127. Kalima 1952 Kalima J. Slaavilaisperäinen sanastomme. Tutkimus itämerensuomalaisten kielten slaavilaisperäisistä lainasanastoa. SKST 243. Helsinki, 1952

128. Kalima 1956 Kalima J. Die slavischen Lehnwörter im Ostseefinnischen. Berlin, 1956

129. Karelson 1956 Karelson R. Soome-ugrilised puude nimitused läänemeresoome keeltes. -TÜT. - 1956. - vih. 41. Lk. 141 - 156

130. Karhu 1998 Karhu J. Eläinaiheiset luonnonkasvien nimet kansankielessä. Virittäjä, № 2 (102) / 1998

131. Keltunen 1920 Kettunen L. Näytteitä etelävepsästä. I. Helsinki 1920

132. Kettunen 1922 Kettunen L. Löunavepsa häälik-ajalugu. Tartu, 1922. - 1 - 2 - (Acta ei Commentationes. Ser. В; T. 3, № 4.) 1. Konsonandid. 2. Vokalid

133. Kettunen 1925 Kettunen L. Näytteitä etelävepsästä. II. Helsinki1925

134. Kettunen 1938 Kettunen L. Livisches Wörterbuch mit grammatischer Einleitung. LSFU V. Helsinki, 1938 (репринт 1999). LXXI + 6481. P

135. Kettunen, Siro 1935 Kettunen L., Siro P. Näytteitä vepsän murteista. SU SA LXXXVI. Helsinki, 1935

136. Kettunen 1947 Kettunen L. Hauptzüge der livischen Laut- und Formengeschichte. Helsinki, 1947

137. Kettunen 1986 Kettunen L. Vatjan kielen Mahun murteen sanasto. Castrenianumin toimitteita 27. Helsinki, 1986

138. KKS Karjalan kielen sanakirja. Toim. Virtaranta P. - Lexica Societatis Fenno-Ugricae. 1 osa - 1968, 2 osa - 1974, 3 osa - 1983, 4 osa - 1993, 5 osa - 1997

139. Koponen 1991 Koponen E. Itämerensuomen marjannimistön kehityksen püälinjoja ja kantasuomen historiallista dialektologiaa. - Journal de la Société Finno-Ougrienne, № 83, s. 123 - 161

140. KT Kodumaa taimed. "Eesti Kirjanduse" kaasanne. Tartu, 1917

141. Kujola 1944 Kujola J. Lyydiläismurteiden sanakirja. Helsinki, 1944.543 s.

142. Laancst 1966 Laanest A. Isure murdetekste. Tallinn, 1966

143. Lakö Gy. Syrjänisch-wepsische Leinbeziehungen. UAJb. XV, Wiesbaden, 1935

144. Leinbock 1932 Leinbock T. Die materielle Kultur der Esten. Tartu,1932

145. Leskinen 1932 Leskinen E. Karjalan kielen näytteitä. I. Tverin ja Novgorodin karjalaa. Helsinki, 1932.-S. 134- 165

146. Liro 1915 Liro J. I. Karjalaisia kasvinnimiä. Helsinki, 1915. 37 s.

147. Lääts 1939 Lääts J. Kodumaa ravimtaimed. IV trükk. Tallinn, 1939

148. Lünnrot 1860 Lönrot E. Flora fennica. Helsinki, 1860

149. Mikkola 1894 Mikkola J. Berührungen zwischen den westfinnischen und slawischen Sprachen. Helsingfors, 1894

150. Muhel 1953 Muhel V. E. Vene-eesti sönaraamat. Tallin, 1953. 636lk.

151. Mägiste 1964 Mägiste J. Liiviläisiä tekstejä. Helsinki, 1964

152. Nirvi 1971 Inkeroismurteiden sanakirja. Toimetanut R. E. Nirvi. -Lexica Societatis Fenno-Ugricae XVIII, Helsinki, Suomalais-ugrilainen Seura, 1971

153. NKK Näyteittä karjalan kielestä. I. Joensuu - Petroskoi, 1994. - C. 236-270

154. NVM Näytteitä vepsän murteista. Keränneet ja julkaisseet L. Kettunen ja P. Siró. MSFOu LXX. Helsinki, 1935

155. NÄKM Näytteitä äänis- ja keskivepsän murteista. Keränneet E. N. Setälä ja J. H. Kala, julkaissut E. A. Tunkelo. MSFOu C. Helsinki, 1951

156. Pehk 1973 Pehk E. Botaanikaalane sönavara vepsa keeles. - TRÜ. Soome-ugri keele kateeder. -Tartu, 1973

157. Plüger 1973 Plöger A. Die russischen Lehnwörter der finnischen Schriftsprache. Wiesbaden, 1973

158. Porkka 1985 Porkka, Volmari: Über den ingrischen Dialekt mit Berücksichtigung der übrigen finnisch-ingermanländischen Dialekte. Helsinki, 1885

159. Postu 1977 Posti L. Some new contributions to the stock of Baltic loanwords in Finnic languages. Baltistica. Baltic kalbq tyrinéjimai. - 13, p. 263 -270

160. Posti, Suhonen 1980 Posti L., Suhonen S. Vatjan kielen Kukkosin murteen sanakirja. KKTJ 8. Helsinki, 1980

161. Rainio 1973 Rainio J. Vanhaa äänisvepsäläistä lääkintietoa. -Eripainos Kalevala seuran vuosikirjasta, 1973, № 53. S. 289 - 312

162. Rakin 2001 Rakin A. Benennungen der Kulturpflanzen in der permischen Sprachen. - Lingüistica Uralica. № 1, 2001. C. 23 - 29

163. Ruoppila 1965 Ruoppila V. Suomen maltsa-sana. Virittäjä, 1965

164. Ruoppila 1981 Ruoppila V. Juolaheinä ja joulukka. - Virittäjä, № 85, 1981. S. 118-124

165. Ruoppila 1986 Ruoppila V. Venäläisperäistä sanastoa suomen murteissa. Helsinki, 1986

166. Saareste 1924 Saareste A. Merkitys- ja muotoluokkautamat viron marjannimissä. - Virittäjä, № 51, 1924. S. 241 - 248

167. Sebestyén 1943 Sebestyén I. N. Fak és fas helyek régi nevei az uräli nyelvekben. - Nyelvtudomanyi kôzlemények LI, Budapest, 1941 - 1943

168. Setälä 1929 Setälä E. N. Itümerensuomalaisten kielten kosketukset slaavilaisten kanssa. - SUSA XLIII, Helsinki, 1929. S. 30 - 39

169. Setälä, Kala 1951 Setälä E. N., Kala J. H. Näytteitä äänis- ja keskivepsän murteista. SUSA C. Helsinki, 1951

170. Setälä 1953 Setälä E. N. Näytteitä liivin kielestä. Julk. V. Kyrölä. Helsinki, 1953

171. Sipilä Sipilä M. Ribes, Rubus, Vaccinium ja Fragaria - sukuihin kuuluvien kasvien marjojen nimistä. Pro gradu-työ. Säilytteilä Heisingin Yliopiston Suoinen kielen laitoksessa.

172. SKES Toivonen Y. H., Itkonen E., Joki A. J., Peltola R. Suomen kielen etymologinen sanakirja. Helsinki, 1955 - 1981 (7 томов)

173. S KM Suomen kansan murrekirja. I - II. Helsinki, Porvoo, 1940,1945

174. SSA Suomen sanojen alkuperä. I - III. I - Helsinki, 1992. 486 s., II - Helsinki, 1995, 470 s., III - Helsinki, 2000, 503 s.

175. Sovijärvi, Peltola 1982 Sovijärvi A., Peltola R. Äänisvepsän näytteitä. SUSA CLXXI. Helsinki, 1982

176. Suhonen 1936 Suhonen P. Suomalaiset kasvinnimet. - Annales Bot. Fenn. 1936,7:1: 472 s.

177. Suhonen 1980 Suhonen S. Baltilaisten lainasanojen levikistä ja merkityspiirteistä itämerensuomalaisissa kielissä. Virittäjä, 1980. S. 189 -211

178. Syrjäläinen 1982 Syrjäläinen J. Perunan nimitykset Leningradin alueen suomalaismurteissa. - Suomalais-neuvostoliittolainen itämerensuomalaisen filologian symposiumi. Esitelmien referaatit. Jüväskülä 1982. S. 70-71

179. Thomsen 1870 Thomsen W. Über den Einfluss der germanischen Sprachen auf die Finnisch-lappischen. Halle, 1870

180. Thonisen 1890 Thomsen W. Ber0ringer mellem de finske og de baltiske (litauisk-lettiske) Sprog. K0benhavn, 1890

181. Toivonen Toivonen Y. H. Zur Geschichte der finnisch-ugrischen inlautenden Affrikaten. - Finnisch-ugrische Forschungen XIX

182. Tsvetkov 1995 Tsvetkov D. Vatjan kielen Joenperän murteen sanasto. LSFOu XXV. Helsinki, 1995

183. Tunkelo 1918 Tunkelo E. A. Suomen hamppu, heinä, herne, kaura, ohra, pellava, ruis, vehnä, villa yms. sanain eri merkityksenvivahduksista. -Virittäjä. - 1918.-№ 1 -4.-S. 1 -23

184. Tunkelo 1946 Tunkelo E. A. Vepsän kielen äännehistoria. -Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran Toimituksia. -228. - Helsinki, 1946

185. Turunen 1949-Turunen A. Kalevelan sanakirja. Helsinki, 1949

186. UEW Redei K. Uralisches etymologisches Wörterbuch. Budapest

187. Wichmann 1903 Wichmann Y. Die tschuwassischen Lehnwörter in den permischen Sprachen. MSFOu 21. Helsingfors, 1903

188. Wich mann 1920 Wichmann Y. Syrjäänit ja karjalaiset. - Valvoja 20, Helsinki, 1920. S. 4 -9

189. Wiedcrmann 1880 Wiedermann F. J. Syrjänisch-deutsches Wörterbuch. St. Petersburg, 1880. 692 s.

190. Veenker 1992 Veenker W. Finnougrisch-slavische Wechselbeziehungen. - Finnisch-ugrische Sprachen zwischen dem germanischen und dem slavischen Sprachraum. Amsterdam - Atlanta, 1992. S. 175 - 196

191. VES Vene-eesti sönaraamat. Koostanud V. Muhel, toimetanud B. Pravdin. Tallinn, 1953. 636 lk.

192. Vilbaste 1993 Vilbaste, G. Eesti taimenimetused. Emakeele Seltsi Toimetised, nr. 20 (67). Tallinn, 1993. 708 lk.

193. VKS Vadja keele sönaraamat. Tallinn. I - 1990, II - 1995, III -1996, IV-2000

194. VV Vepsa Vanasönad. - I - II - Tallinn, 1992. 683 lk. (сквозная нумерация страниц)