автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Неофициальные именования лица в современном немецком языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Неофициальные именования лица в современном немецком языке"

На правах рукописи

ПОТАПОВА Светлана Юрьевна

НЕОФИЦИАЛЬНЫЕ ИМЕНОВАНИЯ ЛИЦА В СОВРЕМЕННОМ НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2004

Работа выполнена на кафедре лингвистических дисциплин Международного университета бизнеса и новых технологий , г. Ярославль

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор ДЕВКИН Валентин Дмитриевич

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор МИРОНОВА Надежда Николаевна

доктор филологических наук, профессор НОЗДРИНА Людмила Александровна

доктор филологических наук, профессор СЕРЕБРЯКОВА Светлана Васильевна

Ведущая организация: Московский педагогический университет

заседании диссертационного совета Д 212.154.16 при Московском педагогическом государст университете о адресу: 119571 Москва, проспект Вернадского, д. 88, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МПГУ (119992, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д.1)

Защита состоится

2004

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

Общая характеристика работы

В русле антропоцентрической парадигмы филологической науки антропонимические сущности все чаще становятся предметом изучения российских и зарубежных лингвистов. Базисную основу для них создают фундаментальные положения по ономастике, содержащиеся в трудах А.В.Суперанской, В.А Никонова, В.Д.Бондалетова, Н.В.Подольской,

A.M. Селищева. Исследованию коллоквиальных аспектов неофициальных именований лица способствуют значительные достижения в разработке теоретических проблем разговорной речи, содержащиеся в научных трудах

B.Д. Девкина, Е.А. Земской, М.В. Китайгородской, Е.Н. Ширяева, Ю.М. Скребнева. Несмотря на появившиеся в последние годы исследования в области имени собственного на базе иностранных языков (А.Н. Антышев, М.Я. Блох, Т.Н. Семенова, Л.О.Чернейко, А.Е. Бижкенова), такой именной класс, как неофициальные именования лица, остается до сих пор недостаточно изученным, в том числе на основе неофициального имянаречения в немецкоязычном ареале. Автору реферируемой диссертации не известны работы российских ономатологов, которые в прямой постановке были бы посвящены описанию неофициальных именований лица в немецком языке. В то же время в Германии лингвисты все активнее обращаются к исследованию этого антропонимического подвида (П.Браун, В.Кани, В.Зайбике, Г.Косс, X. Науманн).

Вместе с тем достаточно очевидна актуальность исследования неофициальных именований лица, обусловленная рядом бесспорных обстоятельств. Основными из них, как нам представляется, являются следующие: 1) неофициальные именования лица составляют значительный и постоянно обновляющийся лексический пласт, находящийся на периферии лексикографической теории и практики; 2) данные именные единицы обладают рядом особенностей коммуникативного, ономасиологического, словообразовательного, семасиологического, эмотивно-стилистического и экстралингвистического характера, выявление и описание которых способствует всестороннему изучению стилистически сниженной лексики и имеет в этой связи общетеоретическую и практическую значимость.

Описание номинативных, семиотических, словообразовательных и эмотивно-оценочных особенностей неофициальных именований лица в современном немецком языке, составивших предмет предпринятого исследования, и выявление связанных с этим проблем теоретического и практического характера свидетельствуют о научной новизне работы. Рассмотрение таких образований через призму психологического подхода расширяет границы чисто лингвистического исследования, выводя его на междисциплинарный уровень. Попытка распространения на неофициальные именования лица антропонимической парадигмы, смещения вектора исследования в сторону человеческого фактора

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА СПе

экстралингвистических факторов также свидетельствует о вышесказанном. Важность предпринятого исследования на материале немецкого языка обусловливается еще и тем, что каждый язык изначально задает своим носителям определенную картину мира, причем каждый данный язык - свою.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что описание неофициальных именований лица как системы выявило их релевантные особенности в номинативной, словообразовательной, семантической и стилистической сферах, что позволило внести определенный вклад в теорию немецкой разговорной речи, словообразования и номинации, а также расширить в русле антропоцентрических подходов в лингвистике исследовательское пространство идеографического поля «лицо».

Практическая ценность исследования заключается в возможности использовать полученные результаты в курсах лексикологии, стилистики немецкого языка, в спецкурсах по проблемам коллоквиалистики, теории коммуникации и лингвистической прагматики, а также в практике преподавания немецкого языка как иностранного. Учитывая то обстоятельство, что исследуемые именования в значительной степени хранятся лишь в памяти носителей языка, систематизированный в диссертации материал может основой для его дальнейшего описания в лексикографических источниках

Основная цель реферируемой работы состоит в исследовании способов и выявлении особенностей формирования и употребления именований лица в современном немецком обиходном дискурсе. В соответствии с обозначенной целью в ходе работы над диссертацией решались следующие исследовательские задачи: 1) определение семиологической общности и различий между официальными и неофициальными именованиями лица, а также характера парадигматических и синтагматических отношений в неофициальном антропонимиконе немецкого языка; 2) становление ономасиологических категорий, позволяющих объединять официальные и неофициальные имена лица в один антропонимический класс, а также определение дифференциальных признаков этих двух разрядов именной лексики; 3) выявление и описание словообразовательных особенностей формирования неофициальных именований лица; 4) изучение и представление семасиологических особенностей исследуемых номинативных единиц; 5) определение влияния национально-культурных, тендерных и эмоциональных факторов, связанных с формированием неофициальных номинативных единиц; 6) обозначение на основе исследования неофициальных именований лица проблемных вопросов, имеющих теоретическую и практическую значимость для лингвистики.

Поставленные задачи определили структуру диссертации: работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и источников, включающего около 500 научных работ.

Методика исследования основывалась на комплексном подходе к анализу лексических единиц и сочетает применение различных приемов:

1) инвентаризации и систематизации исследуемых именований;

2) ономасиологического подхода, на основе которого анализировались способы образования вторичной номинации лица; 3) трансформационного метода, по результатам которого описывались характер и степень мотивированности образований; 4) функционального приема, позволившего определить и описать предназначение номинантов; 5) семиотического подхода, цель которого - выявление и описание именований как языковых знаков; 6) семного анализа, использованного для выявления и манифестации семантической структуры образований; 7) сопоставительного анализа, использованного для установления стилистико-разговорной маркированности номинантов; 8) когнитивно-психологического подхода, позволившего описать иллокутивное воздействие именований на участников коммуникативного акта.

Материалом исследования послужило более 10000 неофициальных и прозвищных именований лица, полученных в результате выборки из новейших лексикографических источников, прессы ФРГ, произведений художественной литературы, публикаций в Интернете, на основании информации носителей немецкого языка.

На защиту выносятся следующие положения:

1) являясь одним из разрядов антропонимов и именной лексики в целом, неофициальные именования лица характеризуются рядом особенностей семасиологического, ономасиологического, коммуникативного, словообразовательного, семантического и эмотивно-оценочного характера, существенно отличающих их от своих официальных прототипов;

2) образование неофициальных именований лица происходит преимущественно за счет формальной и смысловой модификации личных имен и фамилий, использования «чужих» имен на основе их транспозиции, смысловой деривации, порождающей коллоквиальные лексико-семантические варианты слов, и окказионального имятворчества, основанного на индивидуально-авторском смысловом дрейфе, чем обусловлено наличие самых различных как по форме, так и по содержанию обиходных антропоформ;

3) формирование неофициальных именований лица детерминировано в значительной мере этнокультурной и социальной средой, межличностными отношениями субъекта речи и объекта познания, что свидетельствует об экстралингвистической обусловленности как одной из важнейших особенностей данных образований;

4) как одно из средств выражения межличностных отношений неофициальные именования лица обладают способностью эксплицировать широкую гамму эмоционально-оценочных оттенков, обладают иллокутивной силой.

Работа в отдельных ее фрагментах и составных частях прошла апробацию в процессе выступлений на Международных научных конференциях в период с 1995 по 2003 гг. в Ярославле, Воронеже, Костроме, Вологде, Махачкале, в конференциях Германской службы академических обменов (ДААД) в Москве (1994), Ярославле (1995), Тамбове (1996), на Академической конференции преподавателей немецкого языка Европейского Союза в Германии (май 2000), во время научных стажировок в университетах ФРГ (Кассель,1991), (Бохум, 1995, 1996), Геттинген (1999), Билефельд (2000, 2001, 2002, 2003), в «Чтениях Ушинского» и Всероссийских межвузовских конференциях в 1994, 1998, 2000, 2002, 2003 годах в Ярославле.

Структура работы и краткая характеристика глав

Изучение лексики в системе предполагает одновременное изучение ее основных подсистем: семиотической, словообразовательной, лексико-семантической, эмотивно-стилистической, причем, не изолированно, а в их тесной взаимосвязи, ибо все они пересекаются во многих точках и взаимообусловливают друг друга. Такой подход к исследованию предопределил и структуру работы.

В первой главе «Ономасиологические аспекты неофициальных именований; лица» рассматриваются статус и функции названных именований, особенности вторичной неофициальной номинации лица, их мотивированность.

Под термином «неофициальное именование лица» в данном исследовании понимается корпус индивидоименований, включающий в свой состав: 1) краткие формы личных имен, не используемые наравне с полными именами в качестве официальных (паспортных) имен, а также гипокористические личные имена с суффиксами ограниченного употребления, бытовые имена; 2) полные, т.е. паспортные личные имена и фамилии, а также их краткие бытовые варианты в сочетании или соединении с определительными компонентами (атрибутивные и композитные имена); 3) всевозможные модификации (графемные, фонемные, морфемные и лексемные) официальных личных имен и фамилий реальных лиц (прозвища отантропонимического характера); 4) «чужие» имена, используемые для вторичной неофициальной номинации лица (переносные прозвища), а также искусственно созданные фамилии (говорящие имена); 5) именования общеоценочного характера, которые могут быть применимы ко многим индивидам и которые не выражают статичных свойств именуемого объекта. Таким образом, употребляя обобщающий термин «неофициальное имя лица», мы подчеркиваем общность для каждой из групп индивидоименований ряда ономасиологических универсалий, в том числе и прежде всего таких, как номинативность, неуместность их употребления в

официальной сфере, стилистическая сниженность. Но одновременно мы, тем самым, функционально дифференцируем вторичную номинацию лица, подтверждая, что одно и то же лицо может быть названо в неофициальной обстановке как бытовым именем, так и модифицированным паспортным, дополненным определительным компонентом, или же прозвищем, основанным на использовании при номинации «чужих» имен.

Ярким примером, подтверждающим данное утверждение, является наличие порядка 50 неофициальных имен у нового председателя СДПГ Франца Мюнтеферинга (Franz Müntefering), о чем пишет газета «Frankfurter Allgemeine» от 10 февраля 2004 года. Вот лишь неполный список этих наименований: der nette Franz, der bescheidene Franz, unser Franz, der Münte, der Mann mit dem rollenden „r", der Mann mit der antiquierten Frisur, der UrSozi, der letzte Sozi, der sauerländische Katholik, der Liebling der Partei, die SPD-Rhetorikmaschine, der Architekt des Wahlsieges, der Masseur kranker SPDSeelen, der Cäsar, der SPD-Papst, der Messias der SPD, der Schattenkanzler.

Уместность использования исследуемых словоформ в тех или иных социально маркированных условиях речи и неуместность их применения в официальной обстановке вытекает из особенностей данных сфер коммуникации. Неофициальное общение, в отличие от официального, не предполагает соблюдения статусных норм. Для сфер неофициального общения, куда входят бытовой и возрастной субъязыки (семейный, подростковый, школьный, студенческий и т.д.), субъязык профессионально замкнутых групп (спортсменов, военных и т.д.) и других социально обособленных сообществ, не существует ограничений, принятых в официальной сфере общения. Каждому из таких социумов, при общности ряда ономасиологических универсалий, характерных для данного субъязыка в целом, присуща своя номинативная специфика, своя норма, свой именник, наиболее типичный для данного социума. Меняя сферу своего бытования, имя неизменно подчиняется господствующей системе с ее закономерностями и претерпевает значительные преобразования. Чаще всего при переходе в неофициальную сферу имя подвергается диминутивной деривации, эллипсису и иной трансформации, накладывающим табу на его применение в официальной сфере. Например, Dietmar (VN) —*■ Dieti, Udo (VN) —* Dodo, Kantorowicz (FN) Kantor, Müntefering (FN) —*Münti.

Выделение неофициальных имен как одной из важнейших подгрупп именной лексики возможно только при наличии официальных форм именования личности, что связано с функционированием в обществе развитой юриспруденции и надлежащего аппарата государственных служащих, уполномоченных регистрировать метрические данные. Если такая регистрация официальных имен отсутствует, не может быть и речи о неофициальных формах имен. В таких случаях можно говорить лишь о различных вариантах имен, выделив среди них формы, обусловленные сферой общения, возрастом называющих и именуемых, социальным

положением тех и других, отношением говорящих к именуемым и т.д. Только правовая фиксация личного имени и фамилии денотата органами власти создает условия для разграничения официальных и неофициальных форм именования лица.

Обращение к неофициальным формам именования лица как предмету самостоятельного научного исследования невозможно без опоры на принятые в обществе дефиниции как этого понятия, так и его прототипа. В соответствии с дефиницией Н.В. Подольской в «Словаре русской ономастической терминологии», под термином «официальное имя» мы понимаем «имя (или его определенную форму), принятое в официальном употреблении», то есть это личные имена, отчества и фамилии, зафиксированные в паспортах. Неофициальное (партикулярное) имя, находим мы в том же словаре, - это «официально неустановленное, неутвержденное имя собственное или имя в неофициальной форме». Нередко такие имена создаются с нарушением лексико-семантической преемственности именования данного разряда онимов, а также естественного развития морфологических и фонетических процессов.

Статус неофициальных именований лица обусловливается рядом факторов как лингвистического, так и экстралингвистического характера: их местом и ролью в лексической системе языка в целом и в антропонимике в частности, их функциональным предназначением и особенностями как номинативных единиц, мотивами и особенностями их образования и спецификой функционирования, их социальной детерминированностью, их стилистической маркированностью. Являясь составной частью лексической системы языка и ее антропонимикона, неофициальные именования лица обладают наряду с официальными именами как общими признаками, так и рядом особенностей, присущих только им. К общим ономасиологическим признакам, свойственным двум названным разрядам именной лексики, следует отнести этноязычность, знаковость, номинативность, индивидную референтность, отсутствие понятийности, сингулятивность, одушевленность, полоразличительность.

Этноязычность как одна из общих ономасиологических категорий, присущая двум сравниваемым разрядам антропонимической лексики, обусловливается тем, что входящие в их состав лексемы создаются и функционируют в том или ином этноязыковом сообществе, являясь составной частью лексической системы соответствующего языка, выполняют свои номинативные, коммуникативные и иные функции в языковой системе данного конкретного этноса. Соблюдение национального ряда требует, чтобы русский человек звался традиционно русским именем, немец -немецким. Как указывает крупнейший отечественный исследователь в области ономастики А. В. Суперанская, появление имен иного антропонимикона - факт нарушения национальной рядности, который свидетельствует либо об инонациональном происхождении этих лиц, либо о

следовании моде. Этноцентричность имен проявляется в том, что встречая, например, в средствах массовой коммуникации официальные имена Otto von Bismarck, Konrad Adenauer, Ludwig Erhard, Franz Josef Strauss, Helmut Kohl, Gerhard Schroder или их неофициальные формы - der eiserne Kanzler, der Alte, der Dicke, Ellbogenmimster, Helmut II, Medienkanzler, - мы однозначно воспринимаем их как представителей конкретного этноса и языка, вполне определенного национального поля.

Общность официальных личных и фамильных имен и неофициальных именований лица проявляется в их соотнесенности (референтности) как номинативных знаков с объектами одного и того же предметного ряда -одушевленным лицом. Такая номинация существенно отличается от номинации артефактов: она носит более разносторонний и предикатный характер. В отличие от предметов, человек в речи разноименен и как объект номинации характеризуется возможностью применения к нему множества самых разнообразных именований, что обусловлено многогранностью его бытия. Для антропонимов, как официальных, так и неофициальных, характерна своя номинативная специфика, отличающаяся от номинации неодушевленных объектов. Если предметы обычно называют их «родовым» именем, не способным обеспечить идентичность референта, то антропонимы - это индивидуализирующие знаки. Потребность индивидуализации человека постоянна и настоятельна. Напротив, необходимость в выделении отдельного предмета достаточно мала, на что обращает наше внимание Н.Д. Арутюнова. Это позволяет рассматривать процесс неофициальной номинации лица в онтогенетическом плане как идентичный официальному имянаречению. Как в первом, так и во втором случае целью именования является придание человеку некоего отличительного знака, позволяющего его идентифицировать среди других объектов, относящихся к тому же классу. В обоих случаях речь идет об имянаречении единичного объекта, то есть об индивидоименовании, когда знаковая закрепленность остается индивидуальной. Названная ономасиологическая категория позволяет рассматривать оба антропонимических разряда именной лексики, с учетом денотативной соотнесенности ее лексем, как гомогенные.

Одновременно оба разряда антропонимов, являясь индивидоименованиями, выражают своей структурой и семантические признаки родо- и видоименования, манифестируя тем самым двоякую признаковость: их экспликационный компонент концентрируется на индивидуальных свойствах именуемого объекта, в то время как импликационный компонент указывает на принадлежность именуемого к классу ему подобных. Так, прозвищное имя der schenkende Erich, носителем которого был Эрих Хонеккер, эксплицитно содержит в своей смысловой структуре отличительный признак, присущий этому человеку (Erich, der gerne schenkt), а имплицитно подтверждает родовую (Mensch) и видовую (Mann) принадлежность именуемого. Как отмечает А.Н. Антышев, то же

самое наблюдается и при семантическом анализе официальных имен: личное имя и фамилия Heinrich Boll эксплицитно идентифицирует конкретный индивид, имплицитно - род (Mensch), вид (Mann).

В то же время каждый из сопоставляемых разрядов антропонимов обладает своими специфическими чертами. Основными ономасиологическими категориями, позволяющими различать официальные личные имена и фамилии, являются: первичность номинации лица, национальная нормативность и статичность (устойчивость) имен, их паспортность и официальность употребления, стилистическая нейтральность; а для неофициальных и прозвищных имен как особых номинативных единиц: вторичность номинации, ее ненормированность, референтность, неустойчивость, характерологичность, образность, коннотативность, стилистическая сниженность, словообразовательная окказиональность. Основное различие между ними, как. явствует из их таксономической сущности, состоит в том, что двум названным подгруппам антропонимов присущи разные сферы функционирования: официальным - официальная сфера, неофициальным - неофициальная. Статус последних предопределяется тем, что они являются иоминантами, предназначенными для неофициального общения. Неофициальные имена лица и антропонимы официального характера по-разному проявляются в антропонимической системе, у них разное происхождение. Официальные имена относятся к нормированному разряду антропонимики, регламентированному в определенной степени национальным именником, семейными традициями, культурно-национальной общностью этноса, модой на имена. Это имена, которые искусственно созданы и искусственно присваиваются человеку. Они никак не связаны с характеристикой именуемого объекта. Появление их на антропонимическом поле - явление облигаторное и вполне объяснимое: оно диктуется необходимостью именования индивидуума и регистрации его имени в официальных документах, по В. Бланару, «легализации человека в обществе». Выбор таких имен субъективен, ибо личное имя не отражает никаких черт или признаков его носителя. Официальное имя — это узаконенное имя, включенное в официальные списки.

Неофициальное имя лица - это именование, относящееся к разряду вторичной и естественной системы номинации. Такие имена являются плодом имятворчества коммуникантов, происходящего (за исключением прозвищ отантропонимичного характера) в отрыве от установленного в стране официального именования. Как правило, неофициальные имена лица документально нигде не фиксируются, их закрепленность за индивидом подтверждается преимущественно коллективной памятью социума. Они относятся к разряду естественно сложившихся, нерегламентированных номинаций. В отличие от официальных имен, неофициальные именования не обязательно сопровождают человека до конца его жизни. Детерминированные каким-либо признаком, они не обладают постоянством

и могут быть легко заменены на новые. Срок жизни таких образований может быть различным. Они могут быть как однодневками, словами однократного употребления, созданными для сиюминутных нужд коммуникации и которые живут не дольше, чем длится речевой акт, но могут быть и номинантами, регулярно употребляемыми в речи.

Статус неофициальных имен лица предопределяется их положением как особых языковых знаков в лексической системе языка в целом, а также в ономастическом корпусе и в системе номинативных речевых единиц, в частности. Как часть знаковой системы языка рассматриваемые единицы представляют собой образования с ярко выраженной двукратной соотнесенностью (референтностью) с предметным рядом: 1) как идентифицирующие в системе номинации (парадигматике) и 2) в качестве предикативных знаков в актуальной речи (синтагматике). Свойство двукратной репрезентации внеязыковой действительности (номинация и предикация) означает, что как языковые знаки они служат не только простым именованием объектов реальной действительности, в данном случае лица, но и носителем отражения этой действительности. В парадигматическом плане рассматриваемые единицы следует, таким образом, отнести к знакам называющим, идентифицирующим, а в плане синтагматическом — к предикатным, характеризующим знакам.

Различие между официальными и неофициальными формами именования проявляется и в том, что если первые рассматриваются в системе языка, то вторые - это номинативные обозначения индивидума в речи, основная особенность которого состоит в том, что речевой знак заранее не дан, он формируется во всем многообразии своего проявления в ж и в о й речи. Внутреннюю форму такого знака — знака речевого общения — создает признак именуемого объекта. А поскольку всякий объект, тем более человек, имеет множество признаков, каждый из которых может актуализироваться в речи и служить основой для речевой номинации, одно и то же лицо может получать в отличие от официальных именований множество речевых обозначений. Речевая природа неофициальных именований лица придает им статус особых языковых знаков и объясняет их приспособляемость к коммуникативно-функциональному предназначению особого рода: они являются знаками идентификации и характеристики, знаками рациональной и эмоциональной оценки, знаками психологических состояний субъекта, знаками специфической сферы речевого общения, знаками

экстралингвистически детерминированными, знаками иллокутивного воздействия.

Со статусом неофициальных имен тесно связаны их функции, классификация и описание которых являются одним из важнейших аспектов в исследовании данного разряда именной лексики. Определяя функциональное предназначение исследуемых лексем, диссертант исходил из того, что важнейшими параметрами функций любого элемента являются

интенциональность (намеренность) и регулярность (постоянство) ее проявления. Для выявления типов функций описываемой именной лексики наибольшее значение имеют такие аспекты, как объем языковой единицы (носителя функции) и специфика среды, в которой функционирует единица. Неофициальные именования лица имеют не только свою сферу функционирования, но и оказываются самым различным образом функционалъно ориентированными.

В этой связи представляется логичным подходить к рассмотрению функциональной роли неофициальных именований лица не только с учетом их основных номинативных свойств как индивидуализирующе-характеризующих знаков, т.е. их бифункциональности, но и принять во внимание их логико-коммуникативную обусловленность, прагматическую направленность, социально-различительный модус, иллокутивное воздействие. В связи с вышеизложенным, автор исследования придерживается мнения, что неофициальные именования лица по своему предназначению полифункциональны. Им свойственно выполнение как многих общеязыковых, так и сугубо ономастических и речевых функций.

" Родство всех антропонимов, в том числе и исследуемых, как индивидуализирующе-характеризующих знаков дает достаточно оснований считать их главными функциями функции идентификации и характеристики. Однако неоднородность таковых препятствует одинаковому проявлению этих функций у всех подгрупп неофициальных имен. Неодинаковая соотнесенность номинанта с денотатом, а также наличие/отсутствие в структуре именования различительного признака позволяет выделить в функциональном плане из общего класса неофициальных имен три основных типа номинантов: 1) именования, которым свойственна ярко выраженная идентифицирующая функция; 2) именования, которым присуща преимущественно характеризующая функция и 3) образования, выполняющие как идентифицирующую, так и характеризующую функции.

Для идентификации объекта лучше всего приспособлены именования с конкретной референцией. Они связаны со своим денотатом наикратчайшим расстоянием, хотя форма производного имени бывает и весьма отдалена от своего прототипа. Соотносясь с конкретным денотатом и выделяя его из социума, они четче всего идентифицируют индивид. По существу, это монофункциональные знаки, хотя они и не лишены полностью функции характеристики. Как и любой антропоним, они несут определенную информацию, имплицитно содержащуюся в их семной структуре. Прямая референтность имеет место и при атрибутивных именованиях с антропонимом (die kleine Inga, die grosse Inga; Annett 1, Annett 2), потребность в которых обусловливается тезоименностью. Не менее широкое хождение в неофициальной сфере общения с теми же или сходными функциями имеют композиты с антропонимическим компонентом, относящиеся к разряду явно референтных образований (Schulze-Naumburg,

Okey-Helbig, Schampus-Erich). Определительный компонент служит здесь средством усиления референтной соотнесенности, а именование в целом может рассматриваться как идентифицирующее с одной или несколькими дополнительными подфункциями. Таковыми могут быть: в именованиях Schulze-Naumburg — адресная подфункция; Okey-Helbig и Schampus-Erich — выделительная подфункция.

Менее приспособлены к идентифицирующей функции образования, не содержащие в своей структуре имени денотата - так называемые „нереферентные" имена. Им присуща ярко выраженная характеризующая функция. Семантически такие именования неоднородны. В эту группу входят качественные и оценочные имена, типа Cassett (говорящий без остановки — отличный оратор), (человек с железным ударом, классный

футболист). Сюда же можно отнести и функциональные имена, в основе которых лежит образная характеристика лица с учетом его профессиональной деятельности, типа Mister Zehn-Proz,ent (получающий от сделок 10%), а также композиты с полусуффиксами субъективной оценки, имеющие в своей структуре функциональный компонент [Giftmichel (аптекарь), Postheini, Gemüsefritze]. Референтность таких именований возможна лишь в рамках ограниченного коллектива, когда участники коммуникации знают, о ком идет речь. Ими могут быть как лица, широко известные в рамках всего этнического сообщества, так и люди, известность которых ограничена рамками определенного социума. В качестве примеров первых можно назвать имена, типа Soldaten-Koenig, носителем которого был Ф. Вильгельм I, der Mann aus Mainz (Г. Коль), Spitzbart (В. Ульбрихт), der regierende Botschafter (П. Абрасимов в бытность послом СССР в ГДР) и т.д. Известность других может быть ограничена определенными социальными, территориальными и профессиональными рамками: der laufende Meter — прозвище тренера футбольного клуба «Бавария» Д. Грамера, Faust aus Stein -прозвище многократного чемпиона мира по боксу Р. Дурана. В той или иной конкретной деревне люди могут безошибочно идентифицировать своего односельчанина по прозвищам Försters Karlchen (младший ребенок из семьи лесника), der Sprecher (болтает не закрывая рта), Hopfenkarle (большой любитель пива по имени Карл).

Характеризующая функция ярко проявляется в предложных образованиях. August mit der Маске (со сдвигом по фазе), Richardfürs Feine (Рихард, который не любит черной работы), ein Mensch von Wort (человек слова), ein Mensch ohne Falsch (человек, не терпящий лжи).

Особенно рельефно функция характеристики проявляется в номинациях оценочно-характеризующего типа, образованных на основе субстантивации нарицательных лексем и их онимизации: Dr. Chaos, Mr. Wunderbar, Dr. Seltsam, Baurat Langsam, Graf Vorlaut, Genosse Scharfsinn, Kaptein/Käpten Vorwärts. Использование титулов и званий в структуре таких

«говорящих имен»1 формально усиливает онимизированность образований. Образность „говорящих имен" может быть и символической: Mr. Muskel (боксер), Frau Wisch-Wisch (уборщица), Kamerad Schwimm (матрос), Frau Storch (акушерка), Frau Raffke und Herr Neureich ( хапуги).

Многие неофициальные именования лица обладают достаточно скрытым дескриптивным содержанием, для декодирования которого требуются фоновые знания, выходящие за пределы этноса и государственности: Idi-Alpin (прозвищное имя Ф.И. Штрауса, в котором используется имя бывшего диктатора африканского государства Уганда Иди Амина), der arabische Bismarck (прозвище бывшего президента Сирии Хафеза Асада), der andere Präsident (прозвище Имельды Маркое - супруги бывшего президента Филиппин Фердинанда Маркоса).

Характеризующая функция неофициальных именований лица с учетом присущей ей экстралингвистической детерминированности может настолько полно отражать реальные факты из жизни носителя имени, что справедливо выделить как ее разновидность документирующую подфункцию, что иллюстрируется следующими примерами: 1) девушка, которая когда-то, выступая в художествешюй самодеятельности, сыграла роль Полли Пичем (Polly Pichem) в „Трехгрошовой опере" Б. Брехта, получила прозвище Polly;

2) Gas-Ludwig — таково было прозвище бургомистра одного небольшого населенного пункта в связи с его заслугами по газификации данного города;

3) человека прозвали Schwul только по той причине, что он когда-то перепутал слова „SCHWUL"M Schwül", сказав „ Das Wetter ist schwur.

Ярко выраженные бифункциональные образования - это преимущественно прозвищные именования, содержащие в своей структуре как имя лица, так и его различительный признак. Семантика таких образований приспособлена и к тому, чтобы называть, и к тому, чтобы обозначать. Такие образования выполняют в равной степени как идентифицирующую, так и характеризующую функции.

Неофициальные именования лица - это речевые знаки, которые обладают не только локутивным воздействием, но и некоей иллокутивной силой, способной воздействовать на участников коммуникативного процесса и, в свете постулатов теории речевых актов, достигать определенного перлокутивного эффекта. Иллокутивное воздействие рассматриваемых номинантов обусловливается содержащимися в их семных структурах специфическими речевыми индуцирующими компонентами, такими (по Дж. Серлю), как директив, репрезентатив, экспрессив, каждому из которых свойственна своя иллокутивная характеристика.

Неофициальные именования лица - это особая категория номинативных единиц, где номинативную функцию могут выполнять и несубстантивированные части речи, и служебные слова, и даже

1 nomen est omen: имя говорит о своем носителе

ономатопоэтические знаки (Л. А. Капанадзе). Это свидетельствует о том, что неофициально-прозвищное имятворчество - такой номинативный процесс, который строго не придерживается правил номинации. Номинатор именует объект в зависимости от своего замысла, не думая о правильности выражения. Как справедливо отмечает Н.Ф. Алефиренко, основным критерием выбора существующей в языке единицы номинации для использования ее иной денотативной соотнесенности служит «сходство ее смыслового содержания с сигнификатом вторичного наименования». В отличие от перцептивного, эпистемическое, субъективистское видение мира нередко искажается еще более под влияний предубеждений, настроений и эмоций, на что обращает внимание Н.Д. Арутюнова. Человек видит то, что хочет видеть, и вовсе не видит того, чего не хочет замечать.

Как отмечает В.Д. Девкин, причины вторичной, неофициальной номинации лица обобщенно можно объяснить стремлением к утилитаризму, когда номинатор руководствуется следующими мотивами: 1) попыткой закрепить результат своего познания объекта, своего отношения к нему: der gläserne Mensch (открытый человек), ein Mann der Ehre (мужчина чести), ein Mensch wie du und ich (вполне нормальный человек); 2) стремлением к более краткому обозначению именуемого лица: Ina *— Sabine, Leo *— Leonhäuser; 3) желанием придать имени большую выразительность и образность: Kuli <— Ullrich, Glatzkopf Glatz, Schreck *-Wieczoreckr; 4) необходимостью усиления идентифицирующей функции имени при тезоименности: Andrea: 1. Andri *-* Andrea, 2. Andrea 1 *-*Andrea 2; Stiefel: der linke Stiefel(FN) *-* der rechte Stiefel; 5) стремлением придать имени характеризующую функцию и усилить различительность: Brillen-Wolfgang, Schnaps-Ludwig; 6) желанием создать иронический эффект: der laufende Meter, Gefuhlsmieter; 7) попыткой придать имени эмоциональность и экспрессивность: Lakeitel *— Keitel, Vizekanzler Triezekanzler.

Вместе с тем, для таких номинаций нет произвольных знаков, ибо все они обладают внутренней формой, которая отражает признак лица, положенный в основу его обозначения. Последнее важно для понимания специфики мотивированности исследуемых лексических единиц. Неофициальные именования лица как знаки вторичной номинации не могут быть немотивированными, ибо вторичное использование слова в роли называния всегда опосредовано и мотивировано его предшествующим значением. Однако исследуемые именования - это образования в своем подавляющем большинстве с осложненной семной структурой, для которых характерна опосредованная коррелятивность производящей и производной основ, когда отсылочная часть не обеспечивает возможность однозначного выведения значения производного на основе знания семантики его прототипа, что означает, что данные именования могут характеризоваться разной степенью мотивированности. По признаку «глубины» мотивированности исследуемые именования можно свести к двум основным

типам: 1) полностью (абсолютно) мотивированные и 2) частично (относительно неполно) мотивированные. По признаку структурно-семантической выводимости мотивированности неофициальные именования лица группируются следующим образом: 1) именования с прозрачной морфолого-семантической структурой и 2) именования с затемненной мотивированностью.

Полностью мотивированные коллоквиализмы - это такие именования, семантика которых целиком выводима из семантики производящих основ, а их предметное значение полностью совпадает с предметным значением исходной основы. К ним относятся краткие формы личных имен, которые мотивируются полными формами своих прототипов, хотя существенное морфологическое опрощение последних заметно ослабляет мотивационную связь производного имени с производящим.

Для неполно мотивированных именований характерна частичная выводимость значения производящего именования. План выражения производного может оказаться уже плана содержания, примером чего может служить именование Holzhacker (горе-музыкант), где производитель действия характеризуется лишь с позиции того, как он осуществляет действие (подобно дровосеку), но остается совершенно немотивированной объективность (орудие труда), на основании чего можно было бы отнести такой способ действия к музыканту.

Недостаточная мотивированность может быть следствием большой «глубины» семантической производности, что подтверждается такими коллоквиальными именованиями, как Fisch-Fritze (немец с севера ФРГ)> Tankwart (владелец закусочной), значение которых нельзя понять без учета семантической трансформации их компонентов. «Скрытая» мотивированность может быть и еще более опосредованной: Kümmelspalter (педант, зануда, т.е. пытающийся расщепить тминное зерно), Stempelmaxe (безработный, т.е. проходящий процедуру регистрации), Ihaha (любитель конины), что создает значительную трудность их семантической выводимости.

Непросматриваемость мотивированности может быть обусловлена ее многоступенчатостью, когда производное создается путем нескольких мотивирующих шагов. Вместе с тем, в некоторых стилистически маркированных именованиях лица обнаруживаются явления и противоположного свойства: двойная (множественная) мотивированность.

Во второй главе «Способы образования неофициальных именований лица» рассматриваются словообразовательные модели и типы исследуемых лексических единиц. Автор исследования исходит при этом из того, что релевантным признаком словообразовательной модели является ее системный характер, находящий свое выражение в существовании регулярных (закономерных, повторяющихся) связей между составными частями модели. Учитывалось также, что словообразовательное

моделирование является непременной составной частью и одним из основных направлений в исследовании словарного состава языка, дающим возможность обеспечить превращение словообразования из науки регистрирующей и инвентарной в науку объяснительную. Статико-словообразовательный анализ лексических единиц позволил определить место исследуемых словесных знаков в языке в целом и в его словообразовательной системе в частности, их отношение к действующим в языке способам словообразования, словообразовательным моделям и словообразовательным типам.

Анализ именований исследуемого типа под углом зрения выявленных М.Д. Степановой основных, в значительной степени обобщенных словообразовательных моделей (моделей первой степени обобщения) позволил обнаружить в образовании интересующих нас номинаций участие всех без исключения моделей: суффиксальной и префиксальной, модели префиксально-суффиксального словопроизводства, композитной модели, моделей корневых слов и безаффиксного (имплицитного) производства, моделей основ с полупрефиксами и полусуффиксами. Однако перечисленным словообразовательным моделям присуща в обиходном дискурсе далеко не равная продуктивность. Некоторые из них характеризуются высокой продуктивностью, другие находятся на периферии словообразовательного процесса.

Исключительно высокой продуктивностью характеризуется композитная модель, особенно с антропонимическим компонентом — реальным именем денотата. Высокая частотность и продуктивность данной словообразовательной модели обусловлены в значительной степени тем, что она наилучшим образом обеспечивает выполнение неофициальным именованием лица своей идентифицирующе-характеризующей функции. Абсолютное большинство таких образований составляют собственно сложения, характеризующиеся имплицитным характером межкомпонентных отношений. Синтаксическая связь компонентов в словах данного словообразовательного типа морфемно не выражена. Это связано с тем, что сам способ словообразования предполагает вывод морфологических показателей за пределы морфемного состава образуемых лексических единиц. «Сращение» как способ образования коллоквиальных сложных слов с сохранением их синтаксических связей занимает намного меньше места, хотя он в большей степени отвечает потребностям разговорной речи, чем кодифицированному литературному языку. К коллоквиальным словам данного типа мы относим прежде всего «императивные» и иные сдвигопроизводные образования - Hansdampf in allen Gassen, Hansguckindiewelt, Hansguckindiewelt, Möchtegern-Cäsar, Gerneklug, представляющие собой субстантивацию синтагматически связанного целого, рассматриваемую как особый случай имплицитной деривации. В разговорной речи сравнительно легко возникают сложения, в которых в роли первых

компонентов используются наименования занятия, профессии: Sammler-Samowke, Besenbinder-Franz, Botaniker-Paul, Polök-Müller, Sattler-Sepp. Однако, такие образования не могут конкурировать с именованиями, в которых профессию символизирует типовой предмет этой профессии: HutKrüger, Enten-Sepp, Raketen-Müller, Post-Erni, Gas-Marie.

Высокопродуктивны в сфере неофициального общения словообразовательные конструкции, в которых в качестве опорного компонента сложных слов выступают наиболее типичные для немецкого антропонимикона личные имена, традиционно считающиеся в отечественной германистике полусуффиксами субъективной оценки. Такие именования образуются по единой словообразовательной модели: «мотивирующая основа + личное имя суффиксоидного характера». Номинации этого типа используются преимущественно для обозначения лиц по профессии: Begrüssaugust (метрдотель в ресторане, портье в гостинице), Werbefritze (рекламный агент), Bahnheim (железнодорожник), Küchenkarl (кашевар), Gemüsemaxe (торговец овощами), Wurzelsepp (врач, лечащий травами); и по характерному признаку: Dösbarthel (соня), Gammel-Emil (гуляка), Meckerfritze (нытик), Frierguste (мерзлячка), Quatschhanne (болтунья), Nölliese (копуша), Lachmarie (хохотунья). Наряду с личными именами, коррелирующими с полу суффиксами субъективной оценки, в этом качестве могут иногда употребляться фамильные имена (Kraftmeier - силач, Kackmeier - вулъг. говнюк), а также словообразовательные средства неантропонимического характера со значением лица: Bierbruder (собутыльник), Lebemann (кутила).

В рамках деривационного словопроизводства достаточно продуктивна суффиксальная модель, когда суффикс подводится под соответствующую лексическую единицу либо с целью ее преобразования в семантическую . категорию лица, либо придания ей формы квалитатива со значением какой-либо субъективной оценки, либо он используется как способ мовирования. Для достижения первых целей используются общеупотребительные . суффиксы, видное место среди которых продолжает занимать суффикс - er: Schmarrer - дуралей, Krämer - мелкий торгаш, Bluffer - фантазер. Перечень словообразовательных формантов для квалитативных целей достаточно объемен. В его первом ряду находится суффикс - i", являющийся наиболее активным в сфере неофициальной аптропонимической деривации. Антропонимическую модель с суффиксом - i можно рассматривать как наиболее универсальную в разговорной речи, так как практически любое имя может быть превращено в /-производное и тем самым переведено в разговорный регистр. Такой суффиксации подвергаются, в частности: а) полные личные имена Frank —*■ Franki, Bernd —* Berndi; б) краткие личные имена: Wolfgang —* Wolf —* Wolfi, Dietmar —* Diet —* Dieti; в) полные фамильные имена: Fuchs —* Fuchsi, Schwarz —* Schwarzt; г) усеченные фамильные имена: Dippmann —* Dipp —* Dippi, Hansmann Hans —► Hansi. Как свидетельствует Е.С. Кукина, дериваты с суффиксом i достаточно

широко представлены в прозвищных именованиях апеллятивного происхождения: Knasti - заключенный, Nervi - действующий на нервы, Nulli - пустышка, Dummi- глупышка, Hirni - придурок. Постоянно пополняется список неофициальных именований лица со словообразовательным компонентом - о: Provokalo, Brutalo, Randalo, Schlanke, Papagallo (Papagei), Fascho (Faschist), Provo (Provokateur), Prolo (Prolet), Anarcho, Schizo, Krawallo (скандалист), Psycho, Pseudo, на что указывает О.Н. Сатковская. Многочисленные именования со словообразовательными формантами «i» и «о» подтверждают вывод В.Д. Девкина о том, что «неожиданно возникшая активизация какого-либо словообразовательного средства порождает целые серии производных». Суффиксы - el, -I, -le достаточно активно используются для варьирования личных имен, особенно в диалектной речи: Häusel, Mariele, Peterle. Диалектно обусловлены суффиксы - li (Peterli), - erl (Roserl), - ing (Using), - tje (Antje). Уменьшительно-ласкательные суффиксы иногда выступают в комбинации: Bärbellein, Gretelchen, Hänselchen.

Неофициальные именования лица, образованные по префиксальной модели, характеризуются незначительной репрезентативностью, ибо число немецких префиксов, употребляемых с существительными, невелико. Семантическая сущность префиксальной модели заключается в придании номинативу определенного категориального признака (отрицательности, древности). Наиболее продуктивными именными префиксами являются: „Un" (в значении пейоративности): Unsympath; „Ur" (в значении дремучести, древности,): Urvieh - дуралей, Uromi (Uroma) - прабабушка. Малочисленность немецких префиксов существительных компенсируют в значительной степени заимствованные префиксы, такие, как: anti-, extra-, mini-, vize-, ex-, ultra- и др., что подтверждают примеры: Extrawurst — неординарный тип; Extwen - человек, которому за 30; Ex-und-Hopp-Mann -любовник на одну ночь. Префиксальная модель в целом плохо приспособлена для обозначения лица и является непродуктивной.

Полупрефиксальная модель, несмотря на наличие в немецком языке значительного количества полупрефиксов, также является непродуктивной, ибо, как правило, она не выражает полоразличительности, а форманты характеризуются слабой сочетаемостью с существительными: Widerborst (ершистый тип), Unhold (человек с криминальными наклонностями), Überzahn (очаровашка). К непродуктивным следует отнести и префиксально-суффиксальную словообразовательную модель: Geleerter (мнимый ученый), Gelichter (подонок), Bekloppter (со сдвигом). Заимствованные префиксы и в этом случае способствуют численному росту данной словообразовательной модели: Antisänger (певец без голоса), Minimaler (ученик начальных классов). Вместе с тем, весьма продуктивной оказалась модель, создаваемая на основе присоединения к производящей основе полупрефикса и суффикса (полупрефиксально-суффиксальная модель), которая в значительной мере компенсирует недостаточную продуктивность префиксально-суффиксальной

словообразовательной модели: Anspitzer - подстрекатель, Hintenvälder -неконтактный, непритязательный человек, Umsteiger - человек, который постоянно меняет автомашины.

Определенная часть исследуемых лексических единиц относится к именованиям, возникшим без использования специальных словообразовательных аффиксов на основе конверсионной транспозиции. Транспозиция, не выражаемая материально, может иметь место в случаях полного совпадения исходной и результативной формы слов или же при совпадении основ. Чаще всего она бывает результатом субстантивации прилагательного: dick —* die Dicke (толстая), schräg —* der Schräg (кособокий), реже - глагола: leerlaufen der Leerlauf (футболист, не забивающий голов), наречия: null —* die Null (никудышный); звукоподражательного междометия: Baehu (сигнал автомобиля) —* автомобилист. Однако наиболее частым случаем субстантивации являются производные именования с формообразующим компонентом: klein der Kleine, groß —* der Große, alt —* der Alte. При такой конверсионной транспозиции возникают словообразовательные значения, аналогичные наблюдаемым при аффиксации или близкие им, что позволяет рассматривать аффиксацию и конверсию как конкурирующие и взаимодополняющие словообразовательные приемы.

Модель корневых слов характеризуется неразложимостью их основ на морфемы. Такие прозвищные именования чаще всего состоят из одного-двух слогов: Filz, (скряга), Dolm (австр. придурок), Fex (южнонем.-австр. помешанный). Структурно им родственны неделимые звукоподражания и аббревиатуры, постоянно находящиеся на периферии словарного состава языка, но которые в данном случае несколько сдвинулись с периферии в сторону центра в силу их более активного использования по сравнению с кодифицированным языком, в том числе и в качестве производящих основ.

Неофициальные личные имена, образуемые на ономатопоэической основе, представляют собой имитацию неречного звука фонетическими средствами. По характеру фонетической мотивированности ономатопы традиционно подразделяются на звукоподражательные и образоподражательные. Фонетическая форма первых представляет собой субституцию какого-либо неречного звукового комплекса, звуковой комплекс вторых является не имитацией звука, а подражанием какому-либо действию, создавая конкретно образное представление о понятии: Klimperer (горе-музыкант) от klimpern - бренчать, неумело играть на каком-либо музыкальном инструменте; Stotterfritze (заика) от stottern - заикаться, говорить с затруднениями, непроизвольно повторяя одни и те же звуки.

Семантическая емкость отдельных ономатопов позволяет использовать их и с переосмыслением: Schnüffler - (таможенник, полицейский) от schnüffeln - шмыгать носом, шумно и часто втягивать носом воздух, Рирег (фантазер, болтун) от риреп - {груб, громко выпускать газы). Носителем

имени Wauwau может быть не только человек строгих правил, но и просто владелец собаки.

Превращение личного имени или фамилии денотата в неофициальное именование лица - один из самых распространенных способов неофициального имятворчества. В создании антроповариантов прозвищного характера на основе официальных личных имен широко используются все возможности комбинированной «игры» как с различными структурными элементами антропонимов, так и с использованием самых разнообразных общеязыковых и сугубо специфических деривационных средств. Превращение имени одного уровня в имя другого уровня, официальных онимов в категорию прозвищных может осуществляться как без изменения имени денотата на основе присоединения к нему различных детерминантов, характеризующих лицо-носителя имени по какому-либо типичному для него признаку, так и путем всевозможных модификаций антропонима. Такой подход к образованию неофициальных именований лица позволяет представлять его в виде словообразовательного гнезда, вершиной которого является официальное имя индивида, и в которое входят как расширенные формы ядерного онима, так и стилистически сниженные модифицированные варианты полного личного и фамильного имен, которые, попадая в фокус внимания, становятся объектом языковой игры.

Именования на основе присоединения к имени денотата различных детерминантов образуются по одной из трех словообразовательных моделей: а) атрибутивное словосочетание с антропонимом (атрибут + антропоним); б) композитное сложение с антропонимическим компонентом (апеллятив + антропоним; антропоним + антропоним; топоним + антропоним); в) соединение антропонима с титулом (титул + антропоним).

Атрибутивные конструкции с именем лица, как правило, представляют собой бинарные структуры с препозитивным определением: der junge Paul, die kleine Helga. Поликомпонентные препозитивные определения, типа die kleine schöne Klara, встречаются крайне редко, так как они приводят, как правило, к семантическому усложнению элементов сложения. В качестве определений выступают чаще всего прилагательные (der rote Rudi), реже — местоимения (unser Uwe), числительные (Müller 1, Müller 2). Наряду с высокочастотными прилагательными klein, groß, jung, alt в атрибутивных именных конструкциях в качестве определительного компонента широко используются цветовые обозначения: der weisse Pele (белокожий Пеле), der rote Lübcke («красный» Любке), der grüne Jürgen (Юрген из партии «зеленых»), der braune Emil («коричневый» Эмиль).

К данному словообразовательному типу относятся также именования с постпозитивным атрибутом: Helmut II (прозвище Гельмута Коля в бытность канцлером ФРГ, ранее канцлером с таким же именем был Гельмут Шмидт), Karl der Große, Rudi Ratlos (Руди, к которому бесполезно обращаться за советом), Willi Wurzel (Вилли - математический корень), Hanna Granate

(Ханна-Граната, с которой трудно сравниться по пробиваемости). Разновидностью именований обозначенного словообразовательного типа являются и предложные образования: Heinrich furs Grobe (Генрих, выполняющий черновую работу), Oskar von der Saar (Оскар, проживающий на реке Саар). Такие именования отличаются повышенной идентификационной способностью: наличие в их структуре имени денотата и атрибутивного компонента обусловливают их ярко выраженную референтность.

Композитные образования с антропонимом - именем денотата в зависимости от места антропонимического компонента и его соотносимости с теми или иными лексико-грамматическими классами слов представляют следующие основные словообразовательные типы: 1) апеллятив т антропоним; 2) антропоним + апеллятив; 3) имя собственное (антропоним) + антропоним (имя собственное); 4) контаминированное образование на основе антропонимов. В центре данного словообразовательного поля находится словообразовательный тип «апеллятив + антропоним», на который приходится более половины всех зарегистрированных сложных слов с именем реального лица. Данный словообразовательный тип манифестирует также высокую сочетаемость с различными частями речи и служебными словами: с существительным (Bach-Sepp, Herrkarl), прилагательным (Alt-Muller, Klein-Gabi), числительным (Zwei-Meter-Worms), местоимением (Unser Roland), междометием (Ach-Marta), предлогом (Ohne-Michel). В рамках данного словообразовательного типа центральное место занимает словообразовательная модель, основанная на соединении личного имени с определительным компонентом. Признак лица, выражаемый определительным компонентом, может иметь самое разнообразное обоснование: постоянство в отношении какого-либо предмета одежды (Stiefel-Klaus), особенность прически (Zopf-Schulz, Locken-Ernst), профессиональная принадлежность (Pinsel-Heinrich), характерные внешние приметы (Brillen-Stephan, Pickel-Robert), хобби, увлечение (Propeller-Fritz), особенность общественной деятельности (Friedens-Willi, Genossenschafts-Lubcke, Bundes-Sepp), специфические черты характера (Schinder-Willi, Hammer-Georg), возрастную или физиологическую особенность (JungSchulze, Klein-Uli), пристрастие к чему-либо (Schnaps-Rolf), манеру говорения (Freilich-Dieter) и прочие мотивы.

Вторым по продуктивности словообразовательным типом (около 30% от всех проанализированных прозвищных именований с реальным именем) являются образования с формулой «антропоним + апеллятив». В качестве определительного компонента здесь преимущественно выступает существительное (Muller-Gaul), реже прилагательное (Kramm-Lustig), наречие (Meyer-Vorgestern), числительное (Fleischer-Zwolfender). Каждое из таких именований имеет вполне конкретное функциональное предназначение. Употребляя прозвищные именования типа Kraske-Bauer или

Ole-Vorsitzender; номинатор несомненно хочет выделить социальное или статусное положение носителей данных имен, в то время в прозвищах Steiner-Tonne или Siebert-Floh цели совершенно иные: подчеркнуть особенности телосложения и роста денотатов. Постпозитивное расположение определительного компонента в данных именованиях усиливает их эмоциональную окрашенность.

Сложные слова словообразовательного типа, в котором оба компонента являются именами собственными, занимают незначительную долю (около 20%) от всех исследуемых композитных номинаций. Имя реального лица может занимать в именованиях такого типа либо первое (Eichhorn-Bayern), либо второе (Kongo-Müller), либо одновременно первое и второе место. В последнем случае речь может идти об использовании в качестве компонентов сложения фамилии и личного имени одного и того же лица (Goldhahn-Paul, Scharfeck-Frieda). Первый компонент - фамилия - определяет в таких образованиях второй - имя и используется номинатором как основное средство идентификации, но одного которого бывает недостаточно. Одновременное употребление личного имени и фамилии в необычной последовательности придает такому сложению оттенок неофициальности, очевидной стилистической сниженности.

В роли определительного компонента нередко используются названия организаций, учреждений, партий и другие эргонимы, например: Krona-Becker, Mc Donalds-Sepp, где первые компоненты репрезентируют названия заведений общественного питания. Бывают и редкие случаи, относящиеся к разряду гинеконимов, например: Hosse-Bacher, когда первый компонент содержит девичью фамилию лица, представленного вторым компонентом.

Контаминированные именования (Wolf-Dieter= Wolfer) встречаются среди исследуемых образований относительно редко и не играют существенной роли в неофициальной номинации лица. Разновидностью именований, образованных путем междусловного наложения, могут быть и личные имена на основе использования имен родителей: Adolf + Paula послужили основой для возникновения имени дочери Adala.

Одним из способов образования неофициальных именований лица, при котором имя денотата используется, как правило, без изменений, является соединение имени с титулом. Образованные таким образом именования, типа König Johann, Prinz Klaus, Sir Walter, обладают двоякой особенностью: с одной стороны, соединение в коллоквиальном именования титула и антропонима, издревле употреблявшихся вместе, оказывается вполне естественным и не воспринимается как нечто искусственное, а с другой стороны, титулы, транспонированные из одной эпохи в другую, являются носителями несколько иных качеств, не вытекающих непосредственно из их лексических значений. Так, именование König Johann, носителем которого являлся известный футболист, надо интерпретировать как Йоханн - король футбола, где König - это человек высокого профессионального мастерства.

Титул Lord нередко сочетается с именем лица, которое часто ведет себя как лорд: всегда безукоризненно одет, не допускает унижения, панибратства и т.д. Регулярный характер подобного употребления титулов в неофициальной сфере общения - явление вполне обычное.

Наряду с вышеописанными способами образования неофициальных именований лица, когда к личному имени или фамилии без какого-либо (или несущественного) изменения последних присоединяются различные детерминативы, в сфере неофициального общения весьма широко используется способ образования коллоквиальных личных именований путем модификации имени денотата, его формального изменения (модификационное словообразование). Использование таких модифицированных языковых знаков во вторичной номинации лица позволяет, с одной стороны, в полном объеме сохранить за ними идентифицирующую способность, а с другой, рассматривать их как стилистически сниженные лексические единицы, относящиеся к сфере неофициального общения. В итоге такой модификации личного имени или фамилии получается именование, отличное от исходного по форме, но тождественное по содержанию. Модификация исходных (официальных) имен может иметь самые разнообразные формы выражения и реализовываться на различных уровнях языка. Она может касаться личных имен, фамилий или же тех и других одновременно. Сферами такой модификации могут быть фонемный, морфемный и лексемный уровни. Основные способы такой модификации - субституция, усечение, приращение, сложение, аббревиация или же совмещение нескольких способов (смешанный словообразовательный тип).

На основе фонематической субституции фамильное имя Munster превращается в Monster, личное имя Melanie —>■ Melone. Усечение как одна из разновидностей преобразований личных и фамильных имен - явление достаточно частое. У личных имен усечению могут подвергаться начальные, срединные и финальные фонемы: а) Kerstin —* Kers, Friedrich —» Fried; б) Veronika- Roni в) Albert —* Bert, Alfred —* Fred. Субституция на морфемном уровне имеет широкое хождение в фамильных именах: Vollmar —* Vollmilch, Rothemund Rothmaul Усечению чаще всего подвергаются финальные морфемы: Uhlemann (FN) —* Uhle, Himmelreich (FN) —» Himmel,, Schellenburg (FN) Schelle. Добавление на морфемном уровне носит, как правило, суффиксальный характер: Sandmann (FN) —* Sandmännchen, Meier (FN) —* Meierle, Beyer (FN) —* Beyer lein, Kohl(FN) —* Köhlchen, Weiss (FN) —* Weissl

При лексемной модификации производящей основой чаще всего бывают фамильные имена, а сама модификация выражается в замене лексем, в связи с чем различают синонимические, антонимические и тематически однородные лексические замены. Синонимическая лексемная замена осуществляется на основе сходства или близости значений: Fiedler (FN) Geiger, Schwarz-S chilling (FN) Black-Penny, Herzfelde (FN) —* Heartßeld.

Два последних примера свидетельствуют о возможности выхода при лексемных модификациях и за границы немецкого вокабуляра. Антонимичные замены предусматривают использование противоположных по значению слов: Schwarze (FN) Herr Rote, Sauer (FN) Herr Sufi.

На основе лексемной субституции в рамках одного тематического поля фамильные антропонимы апеллятивного происхождения приводят к образованию неофициальных именований лица той же тематической направленности: Herr Fichte (ель) —» Herr Tanne (пихта). Фамилия Schubert может послужить основанием для прозвища Mozart, женщина по имени Liane —* Blume. К разряду неофициальных именований, образованных на лексемном уровне путем сложения, относятся прозвищные именования со вторым рифмующимся компонентом, представляющие собой прозвища-дразнилки: Schulze-Schnulze, Klaus-Maus, Liane-Sahne.

К весьма редким способам прозвищного именования на основе реальных имен относятся образования-перевертыши, основанные на палиндроме (грен. palindromeo - бегу назад), когда имя читается справа налево: Iris (VN) Siri, и инициальная аббревиация, сопровождаемая цифровым компонентом: Klaus Reiner Rohl K2R.

Прозвищные именования, образованные на основе модификации личных и фамильных имен, нередко являются результатом различных словообразовательных способов. Чаще всего имеет место усечение, сопровождаемое суффиксацией: Schreckenberger (FN) Schrecki; усечение и сложение усеченных основ: Harald Ludwig —* Halu, Engelmann Willy —* Ewi; усечение и редупликация: Lothar —*Lolo, Johannes —* Jojo.

Одним из наиболее продуктивных способов образования неофициальных именований является использование для этих целей уже имеющихся в языке номинативных средств, то есть «чужих» имен. Исходными объектами такого перемещения имен (лексической транспозиции) могут быть живые существа и неодушевленные предметы, люди и животные, реальные индивиды и мифологические образы. В основе переноса лежит ассоциативная обусловленность последних, проявляющаяся в процессе их употребления в речи. Исходный образ, имя которого используется во вторичной номинации, непременно оказывается чем-то похожим на тот, который принимает это имя. Принцип подобия — это основное условие для перенесения имен с одного объекта на другой.

Имена разных классов и типов объектов, служащие основанием для вторичного, прозвищного именования человека, представляет собой достаточно широкую гетеронимную и разновекторную номинативную группу. В ее рамках можно выделить следующие основные подгруппы: 1) именования, образованные на основе трансантропонимизации, то есть переноса личных или фамильных имен, а также полных антропонимов с одного индивида на другой в рамках одного класса онимов; 2) образования, основанные на трансонимизации, то есть на переходе онима одного разряда

(класса) в другой: топоним —* антропоним, зооним —» антропоним, фитоним —* антропоним, идеоним антропоним и т.д.; 3) именования, лексическое значение которых создается на основе семантического расширения существующих лексем (семантическая деривация); 4) именования, образованные на основе ложной расшифровки кодифицированных аббревиатур.

Трансантропонимизация является универсальным и широко распространенным способом формирования вторичных именований лица. Официальные антропонимы в обиходном дискурсе легко переходят в разряд прозвищных, приобретая коннотации, связанные с характеристиками денотата. "Спонсорами" таких имен могут быть как реальные, так и ирреальные лица. Непременным условием перехода имени с одного индивида на другой является известность носителя имени, его прецедентность. За каждым прецедентным именем стоит инвариант его восприятия в виде минимизированных представлений о человеке на основе ограниченного набора наиболее существенных признаков, сформированных соответствующей когнитивной базой. Это общее, известное языковому сообществу, и становится содержанием переносимого имени для использования его в нарицательном значении. Одна из его коннотаций усиливается настолько, что "встает" в определенный понятийный ряд: Einstein - великий ученый, Chomeini - авторитарный правитель, Don Juan и Casanowa - сокрушители дамских сердец. В приведенных выше именах используется „ядерный" признак, поэтому они воспринимаются однозначно. Диффузные представления о первичном носителе имени могут актуализировать второстепенные признаки или индивидуально-авторское их видение, а это приводит к тому, что дифференциальные признаки оказываются нерелевантными, отодвигаясь на задний план. При транспозиции антропонимов, чтобы подчеркнуть степень подобия переносимых качеств часто обнаруживается стремление номинатора к их редуцированности или локальной ограниченности: der kleine Kennedy (прозвище одного из политических деятелей ФРГ), der arabische Bismarck (прозвищное именование X. Асада), Chomeini der CDU (прозвище политического деятеля ФРГ Н. Блюма), Saar-Napoleon (прозвищное имя О. Лафонтена). Редуцированность признака может быть выражена и более ярко: Metternich —* Millimetternich. Вместе с тем широкая известность носителя имени позволяет номинатору расширять сферу его вторичного использования, что приводит к образованию именований, в которых прецедентное имя актуализируется в несвойственном ему тематическом поле. Именованиями типа Kalaschnikow der Orthopädie говорящий, используя имя прославленного российского изобретателя огнестрельного оружия, намеревался подчеркнуть высокий профессионализм ортопеда. Но сфера манифестации прецедентных имен может выражать и

противоположный эффект: именование Placido Domingo der Bierzelte достаточно четко свидетельствует о низком профессионализме певца.

Необходимость транспозиции имен не всегда обусловливается общностью личностных качеств денотата. Среди других оснований для использования в номинации чужих имен могут быть: l) тезоименность двух индивидов (человек по имени Albert получает прозвище Einstein, а человек с фамилией Weissmüller получает прозвищное имя Johnny, поскольку именно так звали известного немецкого пловца Вейсмюллера); 2) корреспондирующая обусловленность, когда именование рассматривается не изолированно, а в более широкой взаимосвязи и взаимообусловленности: на основании библейской связи имен двух апостолов Павла и Петра человеку по имени Peter дается прозвищное имя Paul Чужие имена могут быть поводом для вторичной номинации в том случае, когда присутствуют всевозможные ассоциативные связи: человек с заросшим лицом и длинной бородой получает прозвище Tarzan. Нередко личные имена перемещаются с одного денотата на другой на основе фонетической близости имен, когда личное имя из немецкого антропоникона заменяется иноязычным: Johann Jean (фр.), Giovanni (ит.), Juan (исп.), Janosch (вснг.), Jens (дат.), Jan (голл.). Прецедентность, лежащая в основе вторичной номинации, может быть соотнесена не только с именами личностей, но и с ситуацией, текстом или высказыванием, что позволяет говорить о прецедентной ситуации, прецедентном тексте или прецедентном высказывании.

Во вторичной номинации лица часто используется имя не в «чистом» виде, как это было в первоисточнике, а в несколько измененной форме, что свойственно разговорной речи. Чаще всего такая модификация сводится к приведению используемого имени в соответствие с биологическим полом именуемого: der fliegende Holländer трансформируется в die fliegende Holländerin (прозвище спортсменки). Мотивом для изменения имени могут быть и всевозможные личностные качества именуемого: любитель музыки Моцарта с учетом своей нерешительности именуется Zauderflöte, краснощекий молодой человек по аналогии с Rotkäppchen получает прозвище Rotbäckchen, плохой певец на основе трансформации названия оперы K.M. Вебера «Freischutz.» именуется как Schreifritz, (не поет, а орет). В таких вторичных именованиях явно доминирует прагматический подход. Прецедентные имена могут также дополняться детерминантами, придающими прозвищному именованию определенные семантические оттенки или различительные признаки: die grüne Jeanne d'Arc — женщина, которая жертвенно борется за сохранность окружающей среды.

Прозвищные именования, основанные на трансонимизации, имеют одну общую особенность: возможность их номинативного использования в ином предметном классе и без словообразовательного форманта. Используя топонимы для именования человека, номинатор опирается на определенные ассоциации, которые связывают денотата с этим топонимическим названием.

Это позволяет использовать название die Schweiz в качестве прозвища по той причине, что именуемый всегда мечтал жить в этой стране.

При трансонимизации зоонимических имен наиболее продуктивной является лексико-семантическая группа, представляющая видовые названия животных (онтологическая метафора). Основанием для производства подобных именований является определенное сходство человека с животным в плане физических качеств, свойств, манеры поведения. Отсюда Bär как животное и Bär как неуклюжий человек предстают сходными по онтологически идентичному признаку неуклюжести. На физической однородности признаков основаны трансонимизированные именования Schnecke (медлительный человек), Hering (тощий), Frosch (бесчувственный), Krokodil (лицемер), Elster (воровка) и т.д.

Фитонимы, используемые при вторичной номинации лица, имеют преимущественно ассоциативно-образное основание: Kaktus (ершистый человек), Bohnenstange (человек высокого роста), Tulpe - болван.

Среди слов, перенесенных в сферу неофициальной номинации лица из других областей бытия, значительный пласт составляют названия различных предметов домашнего быта, орудий труда, инструментов, механизмов и т.д., когда признаки или свойства предметов переносятся на человека. Каждое из таких именований имплицитно отражает одно из свойств, присущих данному предмету с учетом особенностей его конструкции и назначения, способов применения и иных факторов. Содержательная сторона такого словоупотребления сводится к переосмыслению предметных или признаковых сущностей, семантическим сдвигом транспонируемого характера. Это позволяет использовать лексему der Herd в качестве прозвищного именования громоздкого человека, слово der Hammer для обозначения человека пробивного. Именуемый часто получает прозвище в зависимости от того, как он относится к тем или иным вещам или предметам. Гурмана, предпочитающего сыр марки MacCheese, так и зовут MacCheese. Основная особенность таких именований состоит в том, что они формально не обладают ономасиологическими категориями, необходимыми для именования лица. Использование таких лексических единиц для этих целей предполагает соответствующее изменение их категориальных признаков. В этих случаях «мигрант» утрачивает характерные для своего класса категориальные признаки и приобретает новые, свидетельствующие о свершившейся перемене номинативного статуса у лексической единицы. В связи с тем, что слово переходит в другое семантическое поле, у него редуцируется основное коннотационное значение и усиливаются одновременно другие коннотации, лишь потенциально входившие в значение данного слова. Так, в прозвище Herd актуализирующимся коннотационным значением становится «громоздкость», одновременно отодвигается на задний план понятие „приспособление для приготовления пищи". Это и позволяет считать транспозицию средством перекатегоризации исходных слов.

„Готовые имена", используемые в неофициальной номинации, нередко манифестируются в обиходном дискурсе в новом, частном значении. В таких случаях речь идет о расширении семантики слова, о придании ему коллоквиального содержания, что дает основание говорить о семантической деривации как особом типе коллоквиального словообразования. Причем, семантическая общность основывается в ряде случаев не на общих смысловых элементах, присущих базовому слову и его лексико-семантическому варианту (ЛСВ), а на ассоциативных признаках, которые, не представляя семантически значимого элемента коррелируемых слов, обусловливают „расщепление" основного значения слова, его многозначность: Wolkenkratzer - 1) небоскреб, 2) коллоквиальные лексико-семантические варианты: а) великан, б) летчик; Untermieter - 1) квартирант, 2) коллоквиальный ЛСВ - утробный плод; Mehlbeutel — 1) пакет с мукой, 2) коллоквиальный ЛСВ - толстяк. Выявление таких коллоквиальных лексико-семантических вариантов способствует более глубокому пониманию архитектоники смысловой структуры многозначного слова, его потенциальных возможностей. В качестве готового строительного материала при прозвищной номинации используются и узуальные аббревиатуры, в которые вкладывается иное содержание: BMW расшифровывается как Brett mit Warzen и используется для обозначения женщины с плоской грудью, ВН - как blöder Hund и обозначает придурковатого человека.

Речевая ситуация, специфичность обиходной коммуникации создают особые возможности для процесса номинации, которые настолько видоизменяют механику называния, что появляются основания говорить об окказиональном словообразовании как об одном из важнейших словообразовательных типов, свойственном обиходной речи. Отход от узуального и обращение к окказиональному в обиходном дискурсе функционально различен и осуществляется на любом языковом уровне (фонетическом, морфемном, словесном, синтаксическом), в слове и фразеологизме.

В самом общем виде словообразовательная окказиональность при создании неофициальных именований лица может проявляться: 1) в окказиональных способах заполнения узуальных словообразовательных моделей; 2) в определенных нарушениях норм словообразования; 3) в использовании при неофициальном имятворчестве словообразовательных формантов, которые находятся на „периферии" языковой системы; 4) в создании „нетипных"образований по чисто окказиональным моделям. Такой подход к образованию неофициальных именований лица позволяет говорить как о способах номинации, свойственных только окказионализмам, так и о смешанных способах, сочетающих узуальность с окказиональностью.

По способам образования окказионализмы также неоднородны: их можно подразделить на прямые и обратные. При обратных способах словообразования, основанных на редеривации, меняется направление

мотивационных отношений. Такие способы словообразования могут основываться на замене аффиксальных образований дезаффиксальными, композитных - декомпозитными: die Leute (люди) der Leut (человек), die Eltern (родители) —* das Elter (родитель), Stationsosi (медсестра скорой помощи) —♦ Osi, Stenotypistin (машинистка-стенографистка) Typi,

Polizeibeamter (полицейский) —* Poli, Stammgast (постоянный клиент) —» Stamm. Суть такого словообразовательного процесса - это окказиональное заполнение пустующей клетки в словообразовательной цепочке. При прямых окказиональных способах словообразования чаще всего изменяется фонемный состав мотивирующих слов. Фонематические преобразования могут представлять собой замену фонем (Richel (FN) Riechel), их перестановку Beate (VN) Atebe, изменение порядка следования на обратный (Kramer Remark). Окказиональность проявляется и в мовировании именований, когда денотат обозначается именем, не соответствующим его половой принадлежности: молодой человек по имени Peter именуется die Paula, мужчина по фамилии Schatel из-за похожести на свою мать получает прозвище die Schatelsche. В последнем случае имеет место двойное мовирование (суффикс и артикль).

Важным параметром в исследовании окказионализмов является их системность. Наблюдения за окказиональными именованиями лица свидетельствуют о том, что их значительная часть создается по действующим словообразовательным моделям, но нередко при нарушении регулярной морфемной сочетаемости. По аналогии с Enterich (селезень), с использованием того же суффикса, типичного для биологических названий, создаются Bräuterich (шутл. жених) и Gatterich (гиутл. муж), Pferdekutscher рождает Benzinkutscher (водитель), Rheumatikus Schwachmatikus (слабак). В результате расширяются возможности реализации таких моделей, их использование в речи.

Другим типом описываемых окказионализмов являются образования системные, но контекстно обусловленные, а потому трудно понимаемые вне контекста. К этой группе следует отнести такие именования, как Monsieur lOOOOO Volt — прозвище певца и музыканта, который держит под напряжением весь зрительный зал, Herr-Mister-Monsieur-Senior 34O — неофициальное имя технического директора авиакомпании „Lufthansa" с учетом ее международных трасс и эксплуатируемых самолетов марки А-340. Прозрачность семантики таких номинаций вне контекста доступна лишь узкому кругу профессионально связанных лиц.

Определенное место среди окказионализмов занимают слова несистемные, образованные с нарушением действующих норм словообразования и закономерностей их заполнения. Такие лексические единицы относятся к разряду «собственно окказионализмов». Чаще всего в таких именованиях обнаруживаются нарушения внутренней семантической валентности: der Imp ort- Berliner (некоренной берлинец), Linksanwalt (upон.

прокурор). Создание таких номинаций с очевидными нарушениями семантического согласования объясняется стремлением к их повышенной выразительности и эмоциональности.

Окказиональность проявляется в использовании самых необычных способов обозначения лица: индивид может именоваться Binde, потому что он имеет двойное личное имя, которое пишется с дефисом {Bindestrich), Fötus (утробный плод), так как цвет кожи его лица чем-то напоминает используемый в номинации объект.

Необычность ассоциаций, используемых в неофициальных именованиях лица, позволяет говорить и об окказиональной символике. Можно предположить, что именуя кого-то словом Zyklop в значении «невнимательный человек», номинатор считает, что одним глазом трудно видеть хорошо, а номинация Fischauge по отношению к контролеру (ревизору) уместна потому, что рыба, коль она видит и в воде, по мнению именующего, обладает повышенной зоркостью. Называя кого-то словом Primelkopf (молод, глупый, придурковатый), номинатор использует далеко не устойчивую ассоциацию. Голова человека сравнивается с небольшим по размеру цветком примулы, на основании чего делается умозаключение: если голова маленькая - значит, соображает плохо.

Обращает на себя внимание не одинаковая предрасположенность к окказиональности различных словообразовательных типов. Весьма продуктивными оказываются образования, состоящие из фамилии и имени одного и того же лица при атрибутивном употреблении фамилии: Наак-Hermann, Schönfeld-Lina. В эту же словообразовательную группу окказиональных коллоквиализмов входят сложения, состоящие из а) антропонима и топонима: Greiner-Pol (aus Polen), б) фамилии денотата и имени персонажа исполняемой им театральной роли: Helmut-Wallenstein, Berndt-Piccolomini; в) названия профессии и фамилии лица: ChemieSchneider.

Предметом третьей главы «Семантическая характеристика неофициальных именований лица» является описание содержательных характеристик названных именований, что способствует как более полному выяснению природы их семантики, так и лучшему пониманию семантики коллоквиализмов в целом, проникновению в их глубинное основание. С учетом названного были определены частные аспекты, составившие существо разделов главы: 1) особенности смысловой структуры неофициальных именований лица; 2) типы семантических отношений и их отражение в семантической структуре исследуемых лексических единиц;

3) семантические признаки в смысловой структуре именований;

4) оценочность в семантической структуре именований; 5) коннотация как макрокомпонент семантики. Необходимость выявления и описания семантических особенностей неофициальных именований лица диктуется, с одной стороны, спецификой семантики данных лексических единиц,

нестандартностью их смысловых структур, с другой стороны, меньшей известностью семантических особенностей исследуемых единиц по сравнению с их формальными характеристиками и необходимость их познания: чтобы использовать слово для обозначения, нужно знать его значение (Гак, 1998).

Придерживаясь исходного постулата, что смысловые потенциалы слова необычайно велики, на что обращает внимание В.Д. Девкин, мы в еще большей степени распространяем это утверждение на исследуемые образования, семантика которых формируется не только под воздействием смысловых и морфологических характеристик производящих основ, но и их смысловых трансформаций, в том числе и многоступенчатых, их семантической имплицитности. Смысловое разнообразие таких единиц обусловлено в значительной степени нестандартностью и окказиональностью их образования и, таким образом, менее стабильной словарной семантикой, что тем более диктует необходимость их системного описания. Изучение семантики таких коллоквиализмов представляется важным и по причине частого участия в их образовании антропонимов, смысловой потенциал которых нередко представляется явно заниженным.

Исследуя семантику неофициальных именований лица, мы исходим из того, что данные номинативные единицы - это знаки особой природы: по словообразовательной и семантической нестандартности, мотивированности значения и его непредсказуемости, образному основанию, экспрессивной нагруженности, экстралингвистической детерминированности они существенно отличаются от стилистически немаркированных антропонимов.

Одной из особенностей многих неофициальных именований является их определенная функциональная смещенность: они не столько называют объект, сколько его характеризуют, что проявляется в их лексико-семантической структуре. Ослабление референтной соотнесенности компенсируется в их внутренней форме усилением характеризующих сем. Отмеченная номинативная особенность обусловлена спецификой именования лица, когда человек как единая по своей субстанциональной природе сущность порождает целый ряд номинантов, содержащих характеристику индивида по какому-либо отличительному признаку. По этой причине такие именования обладают не столько предметным, сколько признаковым значением, когда отдельные признаки становятся репрезентантами всего объекта.

Функциональная смещенность обусловливает другую особенность многих исследуемых образований, их ярко выраженную семантичность. Любой номинатор стремится при создании неофициального имени лица наполнить его определенным содержанием. Описанное Л.А.Нефедовой явление девиации в лексике современного немецкого языка в полной мере распространяется на неофициальные именования лица. Формирование таких именований не только структурно, но и семантически нередко связано с

девиацией в технике номинации и референции. Всему ненормативному в условиях неофициального общения обеспечивается практически свободное вхождение в номинативную структуру неофициальных именований лица. Обозначая человека, номинатор стремится сделать выбор не из наиболее существенных, субстанциональных свойств обозначаемого, а из малого перечня сугубо индивидуальных и далеко не главных признаков индивида, представляя их насколько возможно в необычной внешней форме. Семантическая необычность, которую мы встречаем в смысловой структуре многих неофициальных именований лица, соответствует специфике разговорной речи.

Особенность смысловой структуры исследуемых именований обусловливается их производным характером. В этом смысле им присуща двойная референция: к миру действительности и к миру слов. Расчлененность смысловой структуры производного именования, особенно при имплицитности ее выражения форматной частью, затрудняет выводимость его семантики. Исследование семантики неофициальных именований как производных лексических единиц позволяет вскрыть системные связи, складывающиеся в языке и речи между лексическими единицами разных уровней, глубже понять важные для речевой деятельности механизмы и закономерности создания вторичных средств именования лица.

Широкое использование для неофициального именования лица «чужих имен», что также является одной из особенностей коллоквиальной номинации, приводит к определенному формальному ослаблению у таких номинативных знаков различительной функции. Если в условиях официального речевого общения, встречая имена людей, мы можем однозначно их идентифицировать как антропонимы, то этого нельзя сказать о прозвищных именах, образованных на основе лексических единиц, относящихся к другим классам. Антропонимическая нереферентность таких лексем затемняет семантику именований. Семантическая общность подобных транспозиций основывается не столько на наличии у сопоставляемых слов общих сем, сколько на ассоциативных признаках, которые актуализируются нередко на сугубо индивидуальных представлениях.

Расхождение между формой и содержанием может иметь направленность от формы к содержанию (семасиологический аспект) или от содержания к форме (ономасиологический аспект) и касаться синтагматических, парадигматических или семиотических отношений. В синтагматическом плане асимметрия формы и содержания затрагивает внешнюю форму именования и проявляется преимущественно в компрессии номинации: Oberkellner-■* Ober, ehemaliger Ehemann —* Ex, Krankenschwester Schwester, ибо такие номинативные обозначения оказываются в речи более предпочтительными благодаря свой структурной сжатости. В парадигматическом плане асимметрия между формой и содержанием

касается семантики внутренней формы именования: она может выражаться в генерализации или транспозиции значений. Генерализация обусловливается устранением дифференциальной семы (leichter Vogel —* Vogel), транспозиция - заменой одной дифференциальной семы другой {Fliesenleger - плиточник Fliesenleger - родитель, как лицо, снабжающее детей деньгами и закладывающее таким образом финансовый фундамент). В семиотическом плане НИЛ характеризуются двумя проявлениями: семантической избыточностью (Angsthase - трус) или семантическим эллипсисом (Solist -холостяк).

Широко распространенной разновидностью лексико-семантических характеристик, присущих неофициальным именованиям лица, является семантическая компрессия, имплицитно отражающая в своей смысловой структуре универбацию синтаксического целого. Сложные именования такого типа выражают самые различные семантико-синтаксические отношения, что подтверждается потенциальной возможностью их трансформации в ряд соотносимых с ними словосочетаний. Компоненты смысла, не получившие формального выражения, представляют собой своеобразные смысловые приращения. Они обусловливают невозможность синтезировать значение целого из значений составных частей. Как отмечает А А. Залевская, значение именований такого типа реализуется через включение его в некоторую более объемную единицу - пропозицию, фрейм, схему, событие, сцену и т.п. Релевантным может оказаться в таких случаях значение, основывающееся на одном из возможных «сценариев». Наличие же потенциала возможных контекстов создает проблему точности (инвариантности) значения. Такое компактное построение именования отвечает принципам рациональной организации речи.

Семантика значительной части исследуемых образований формируется на основе различных переосмыслений его компонентов, прежде всего на основе их метафорического переноса. Причем, обнаруживается довольно большое разнообразие таких переосмыслений. Так, широко распространенная при метафоризации смена архисем в направлении «животное —» человек» может основываться в коллоквиальном словопроизводстве на внешнем сходстве, причем, во многих случаях весьма условном. Примером может служить коллоквиализм NATO-Tiger (обер-ефрейтор бундесвера), переосмысление которого основано на внешнем сходстве тигра, в частности, его полосатости, с нарукавными нашивками обер-ефрейтора. В семантической структуре данного именования легко обнаруживается погашение базисных свойств метафорически используемого объекта и актуализация его второстепенных признаков.

Семантическое смещение на основе ассоциативности может быть настолько глубоким и опосредованным, что отодвигает на задний план те признаки, которые составляют его образное основание. Ярким примером оПосредованности семантических связей является коллоквиальное

именование Null-Null-Siebener (военнослужащий России, занимающийся шпионажем), в основе которого лежит кодовый номер известного киногероя, агента Джеймса Бонда. Мотивом мог послужить и телефонный код России 007. Совершенно очевидно, что языковой материал не обеспечивает открытый «вход» в семантику таких именований, он только дает «ключ» для когнитивного конструирования их значения.

Активные семантические процессы, свойственные лексике неофициального общения, часто расширяют значение слова, первоначально имевшего достаточно узкую «специализацию». В таких случаях номинатор «подстраивается» под какое-либо известное языковому сообществу именование, внося в него новый смысл (Urlauber - беглец из тюрьмы). Причем, нередко смысловая связь между лексико-семантическими вариантами основывается не на общности семантической темы, а на таких элементах значения, которые не могут быть интерпретированы как общее значение.

С учетом существующих в логике отношений между понятиями на основе равнозначности, исключения, контрадикторности, подчинения и пересечения в исследовании рассматривается семантика НИЛ под углом зрения следующих отношений: 1) стилистической синонимии (номинативной дублетности); 2) лексико-семантической синонимии (равнозначности); 3) семантической преемственности; 4) семантического включения (расширения или сужения значений); 5) пересечения значений; 6) внеположенности (смещения) значений; 7) контрадикторности значений.

Отношению стилистической синонимии соответствует номинативная дублетность, выражаемая в вариативности имен. Основой дублетных именований является единство их денотативной соотнесенности, обозначение разными стилистически равноправными вариантами имени одного и того же индивида. Употребление одного имени вместо другого бывает продиктовано средой, обстановкой, характером отношений говорящего к носителю имени. В неофициальных ситуациях варьирование личного имени характеризуется более широким диапазоном, чем в официальном антропонимиконе.

Отношению равнозначности соответствует лексико-семантическая синонимия, при которой между исходным и производным значением устанавливаются отношения смысловой тождественности. Такие образования отражают в своей структуре семантическую равнозначность при внешней различительности, то есть, когда существует в главном тождество плана содержания и различие плана выражения. На семантическом уровне подобные вторичные именования характеризуются сохранением семантемы исходного прототипа, представленной архисемой и дифференциальной семой, и добавлением к ней на основе актуализации одной из потенциальных сем дополнительного семантического компонента, который по существу не влияет на общую семантику именования и расценивается в семантическом

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ I БИБЛИОТЕКА 1 C.flmp4yfr J ОЭ W* ____|

плане как нерелевантный. В отдельных случаях он может служить основой для превращения именования с родовым значением в видовое. В закономерностях синонимического варьирования проявляются характерные для языка формы концептуализации действительности. Индивидуальный запас синонимических средств определяет разветвленность «зон выбора» в лексиконе языковой личности и, соответственно, свободу ее речевого поведения. На лексическом уровне трансформация стилистически нейтральных именований в стилистически маркированные характеризуется двумя основными формами выражения. Одна из них сводится к лексической замене, другая предусматривает замену аналитических конструкций словосочетанием или отдельным словом.

При отношениях преемственности как одной из разновидностей семантических отношений при наложении семантических объемов производящего и производного значений не обнаруживается пересекающегося семантического признака. Вместе с тем, между отдельными признаками семантики соотносимых именований существует определенная смысловая связь, позволяющая говорить о семантической преемственности производного и производящего значений, на основе которой и формируется коллоквиальное значение. При таких отношениях двух семантем мотивирующий признак производящего значения переходит в семантику производного значения не в «чистом», а трансформированном виде. Этот тип семантических отношений характерен преимущественно для метафорически соотнесенных значений, связанных ассоциативной преемственностью смысловых признаков. Так, в стилистически немаркированном именовании der Knoten (узел) на основе семантической преемственности дифференциальная сема «трудно распутываемый» в производящем значении трансформируется в дифференциальную сему «трудно переубеждаемый» в производном значении, что и формирует коллоквиальное значение «упрямец». Появление нового значения обусловливается в таких случаях сходством (аналогией) признака, который и является семантически ядром коллоквиального значения.

Переосмысления на основе преемственности смысловых признаков в зависимости от порождающих смыслов и возможных векторов их трансформации могут иметь различную семантическую реализацию. Наиболее продуктивными типами семантических трансформаций такого рода являются следующие: 1) сема характеристики физического действия сема психического состояния человека: der Brausekopf, где brausen - бушевать (о стихии) вести себя раздраженно, что порождает коллоквиализм «раздражительный человек»; 2) сема характеристики физического действия сема профессионального мастерства человека: der Kulissenschieber -незаметный работник сцены, отвечающий за открытие/ закрытие кулис —* политик или функционер, эффективно руководящий с заднего плана, «серый кардинал»; . 3) . сема _ физической характеристики материала —+ сема

интеллектуальной характеристики человека: der Holzkopf, где мотивирующий признак «деревянный» производящего значения трансформируется в «тугодумный» в коллоквиальном значении; 4) сема вкусовой характеристики пищевого продукта —* сема черты характера человека: der Paprika - перец с дифференцирующей семой «острый на вкус» трансформируется в мотивирующую сему «темпераментный»; 5) сема характеристики биологического свойства растения —► сема черты характера человека: die Mimose - мимоза (биол.) с дифференцирующей семой «большая чувствительность при внешнем воздействии» трансформируется в сему «недотрога» в коллоквиальном значении применительно к человек; 6) сема вкусовой характеристики —*■ сема внешней характеристики: die Torte - торт —► девушка приятной внешности; 7) сема внешней характеристики —* сема черты характера: der Igel - еж —► задиристый человек; 8) сема внешней характеристики -* сема моральной характеристики: der Elch - лось (животное с большими рогами) —> обманутый муж (рогоносец); 9) сема профессиональной принадлежности —* сема характеристики отношения к труду: der Bergmann - шахтер —* трудяга; 10) сема характеристики пищевого рациона человека сема имущественного положения человека: der Kleisterfresser — тот, кто ест только похлебку —► бедняк; 11) сема возрастной характеристики сема характеристики интеллектуальных способностей: der Großvater - дед —► второгодник; 12) сема характеристики ткани —* сема черты характера: Samtheini (Samt - бархат) —* мягкотелый человек.

Отношения включения порождают два противоположно направленных процесса между членами одной и той же лексико-семантической парадигмы: сужение и расширение значений. Такой тип семантических отношений особенно характерен для метонимических переосмыслений, в частности, для отношений части и целого, предмета и его признака, действия и деятеля, что детально описано в исследованиях Г.П. Зубарева. При сужении значения на семантическом уровне происходит замена родового, стилистически немаркированного именования именованием видового, стилистически маркированного характера: der Vogel - неординарный тип —* der Zugvogel -«летун», человек часто меняющий место работы; der Zahn - девушка der Holzzahn - неконтактная девушка. При расширении значения семантический объем производящего значения характеризуется устранением или погашением некоторых дифференциальных сем, входящих в семантику производящего именования. В семантическом плане такая трансформация означает переход от видового понятия к родовому: Hornochse Hornvieh, lahmes Huhn —*■ lahmer Vogel.

При пересечении значений структуры сопоставляемых именований характеризуются наличием общих сем, которые являются точкой пересечения семантических объемов производящего и производного именований и выступают при переносе исходного значения на новый объект в роли мотивирующего признака. Подобные семантические отношения,

характерной чертой которых является частичное совпадение семантических объемов, обнаруживаются, например, при сопоставлении значений исходного слова der Abschaum - «пена, образующаяся при варке и подлежащая снятию» и стилистически маркированного производного «отбросы общества», где общей семой, представляющей собой точку пересечения семантических объемов двух именований, является сходство в функции, послужившее мотивирующим признаком производного значения.

Неофициальные именования лица, семантика которых формируется на основе пересечения значений, неоднородны. Одна их часть отличается одноплановостью пересекающихся признаков, другая - перераспределением семантических характеристик. При одноплановости семантических отношений пересечение смысловых объемов происходит на уровне дифференциальных сем и семантическое переосмысление не сопровождается сменой сем родового значения (архисем). Перераспределение сем принимает форму замены архисем при одновременном перемещении с одного яруса семантической иерархии на другой иных составляющих семантемы: потенциальная сема производящего значения трансформируется в дифференциальную сему производного именования. Такая семантическая трансформация реализуется в двух разновидностях: при переносе по сходству (метафора) и переносе по смежности (метонимия)..

Как справедливо отмечает Н.М. Киселева, метафорический перенос является одним из наиболее продуктивных средств формирования вторичных наименований. При таких переосмыслениях, базирующихся на основе межпарадигматических связей слов, новому денотату приписываются признаки, характеризующие первичный денотат, а общая сема, указывающая на функциональное сходство производящего и производного значений, становится мотивирующим признаком коллоквиального значения. Приведем в качестве примеров некоторые типы метафорических переносов: а) животное —* человек: die Eurobienen - (upon, иностранные рабочие в ФРГ). Переосмысление композита основано на метафорическом использовании опорного компонента - Ыепеп, в семантической структуре которого актуализируется дифференциальная сема «трудолюбие», а архисема «насекомое» заменяется архисемой «человек». Определительный компонент выполняет свою обычную функцию, указывая на принадлежность характеризуемой категории лиц к европейским странам; б) артефакт —► человек: die Zange (щипцы, клещи) - злая, скандальная женщина. Сема характеристики физического действия предмета трансформируется в сему личностной характеристики человека. Архисема - «неодушевленный предмет» заменяется архисемой «человек»; в) растение —► человек: die Birne-толстощекий человек (прозвище Г.Коля). Переосмысление сопровождается переходом дифференциальной семы характеристики формы плода в дифференцирующую сему «толстощекость» и заменой архисем. Сравнивая смысловые объемы подобных лексических единиц со смысловыми объемами

их прототипов, нетрудно обнаружить, что семы, актуализирующие те или иные элементы смысла в производном значении, имплицированы в семантике производящего зачастую на потенциальном уровне. Универсальность метафорических переносов при формировании коллоквиальных значений соседствует со специфическим в большей степени, чем это имеет место в кодифицированной речи. Переосмысление носит здесь более разнообразный характер и отличается многоаспектностью.

Метонимия при ее рассмотрении в семасиологическом плане представляет собой семантический сдвиг, обусловленный синтагматически и характеризующийся появлением у слова новой архисемы на основе актуализации одного из дифференциальных признаков, при одновременном превращении прежней архисемы в дифференциальный компонент значения. Представляя собой семантическую трансформацию по смежности, вторичные значения опираются на различного рода ассоциативные связи, возникающие при именовании одним словом двух смыслов: целого и части, действия и деятеля, орудия труда и человека, который им пользуется: der Schädel - 1) череп, 2) футболист, хорошо играющий головой; der Wanst -1) пузо, 2) толстяк; die Seele - 1) душа, 2) душевный человек; der Bart -1) борода, 2) бородач; die blaue Jacke - 1) голубая куртка, 2) матрос; die Geige — 1) скрипка, 2) скрипач.

Отношения внеположенности, как одна из разновидностей семантических взаимосвязей, лежат в основе семантического смещения. На семантическом уровне отношения внеположенности обусловливают смену дифференциальных (видовых) сем в пределах одной семантической категории (семантемы). На лексическом уровне такие изменения сопровождаются переносом наименования одного видового понятия на другое. Семантическое смещение может выражаться в смене семантических категорий. Ее сущность заключается в использовании слова с нетрадиционным для него логико-предметным содержанием. Наиболее рельефно изменение семантических категорий, приводящее к образованию коллоквиальных значений, прослеживается в трансформации категории «родственные отношения» в категорию «возрастные отношения». Так, Großvater и Großmutter как обозначения лиц мужского/женского пола по отношению к своим внукам трансформируются в варианты со значением «лица преклонного возраста»; Vater и Mutter как обозначения лиц мужского/женского пола по отношению к своим детям используются в неофициальном общении в значении «лица старшего возраста»; Sohn и Tochter как обозначения лиц мужского/женского пола по отношению к своим родителям интерпретируются в сфере неофициальной коммуникации с позиции семантической категории «младшие по возрасту».

Смена семантических категорий довольно часто прослеживается при использовании в неофициальной сфере титулов: König, Baron, Fürst, lord, Professor, Doktor, General, Feldwebel и т.д. Так, титул Baron, относящийся в

своем исходном значении к семантической категории «именование лиц дворянского сословия», трансформируется при неофициальных именованиях в значения 1) бездельник, 2) безработный, 3) неимущий (Baron mit Habenichts), переходя в семантическую категорию «человек, не имеющий работы и состояния». Переосмысление титула Lord путем смены семантических категорий интерпретируется чаще всего на основе замены семантической категории «принадлежность к дворянскому сословию» семантической категорией «чем-то выделяющийся», например, щеголь. Коллоквиальное значение титулов Professor и Doktor — «профессионализм высокого класса» возникает при утрате семантической категории «характеристика лиц как ученых». На этой основе «профессорами» и «докторами» становятся при вторичной коллоквиальной номинации люди самых различных профессий, квалифицированно выполняющие свою работу: сапожники, слесари, монтажники, спортсмены и т.д.

Особой разновидностью семантических отношений могут быть отношения контрадикторности, в основе которых лежат явления энантиосемии. Синхронное существование в семантике лексической единицы двух противоположных значений считается предельным случаем семантического расхождения между значениями одного слова, которое, однако, имеет в неофициальной антропонимике значительно большее распространение, чем в кодифицированной речи. На семантическом уровне отношения контрадикторности можно интерпретировать как наличие в семном составе лексических единиц некоторых общих сем, способных в условиях иного контекста трансформироваться во взаимоисключающие семы. Примером именования с амбивалентной семной структурой, в рамках которой квалифицируемый статусный признак может быть как положительным, так и отрицательным, может быть следующее неофициальное именование лица: der Rqffi - 1. хапуга (Seit du in dieser Kieskneipe arbeitest, bist du ein richtiger Raffi geworden!); 2. умница, все схватывает на лету (Schon kapiert? Du bist aber ein richtiger Raffi!).

Содержательный план языкового знака представляет собой континуум, в котором выделяются семантические признаки разного уровня абстракции и имеющие разный удельный вес в семантике слова. Часть признаков в русле самого общего подхода относится к разряду категориальных, другая часть составляет корпус дифференциальных признаков. Категориальный признак -это признак особого рода, признак категориального представления действительности. Категоризация в лингвистике обусловлена тем, что язык по своей природе обладает категоризующим свойством. Выделяя в обозначаемом наиболее существенное, человек придаст слову обобщающее значение, а это значит, что слово классифицирует, относит предмет номинации к определенной категории.

Категориальные признаки, проявляемые в семантических структурах неофициальных именований лица, неравноценны по своей категориальной

активности и значимости. Одни из них занимают доминирующие позиции, другие - периферийные. Различной семантической плотностью характеризуется в исследуемых именованиях категориальный признак одушевленности, что позволяет выделить в корпусе таких лексем несколько именных групп, занимающих различные места в функциональной иерархии данного семантического признака. Значительное место в корпусе исследуемых именований занимают образования, в которых категориальный признак одушевленности выражается не прямо, а косвенно с помощью, например, синекдохи, когда познаваемый объект соотносится не с категорией в целом, а с ее частью, т.е. с субкатегорией, которая функционально замещает категорию (целое). В таких случаях речь идет о перекатегоризации, являющейся когнитивной основой косвенно-производного именования. Причем в отличие от кодифицированного языка и сферы официального общения в обиходном дискурсе используется для выражения данного категориального признака более широкий перечень частей целого, содержащий не только высоко частотные компоненты типа -kopf, -zahn, -fuß, -bauch, -zunge, -nase, -auge, -busen, -schädel, -maul, но и такие из класса инвективов, как -arsch, -penis: Faularsch (бездельник); Knabenpenis (подмастерье), пригодные лишь для данной сферы коммуникации с ее стилистической сниженностью, а также такие редко используемые части целого, как -blut, -him: Froschblut (бесчувственный), Minihirn (слабоумный). Примечательно, что наиболее частотный из этой серии компонент -arsch словарь стилистически сниженной лексики X. Пфайфера (Pfeiffer 1999) содержит 68 именований лица с данным словообразовательным формантом, который используется в отдельных случаях в качестве опорного компонента для обозначения некоторых нейтральных и даже положительных свойств индивида: Тойепагес^сладкоежка), Klugarsch (умный), выступая на правах полусуффикса. В сфере неофициального общения довольно часто встречаются именования, в которых категориальный признак одушевленности выражается с помощью слов противоположного категориального класса - неодушевленных предметов: Schatulle/ Schachtel (неприятной внешности старуха), Flasche (неуклюжий, неспособный человек, часто о спортсмене), Pudding ( рыхлый, жирный человек), Löffel (придурок), Matratze (шлюха), Kanone (о толстом человеке, чаще о женщине), широко употребляемых с определительными компонентами: altes Eisen/Alteisen (старая рухлядь), blöder Sack (придурок), doofes Ei (недоношенный), freche Nudel (наглый), junges Gemüse (молокосос), Hurenbeutel (развратник, сутенер). В таких именованиях имеет место категориальная транспозиция, то есть перенос категориального признака «неодушевленность» на класс, не являющийся базой для соответствующего признака и видоизменяющий категориальный признак в совокупности его характеристик. Сменяя архисему, такие именования выходят как бы за пределы прежней категоризации и определяют для себя новые категориально-логические

границы. С категориальными признаками одушевленности и лица тесно взаимодействует признак биологического рода, как бы уточняющий два вышеназванных признака, но в структуре исследуемых именований не всегда совпадающий с грамматическим родом, что свидетельствует о том, что в условиях неофициального общения любая инвариантная основа обрастает специфическими вариантами, придающими каждому воплощению инвариантной корреляции уникальный характер. На тех же основаниях признак персональности, связанный в норме с категориальным признаком единственного числа, в разговорной речи может манифестироваться неким множеством (множественная персональность): Arbeitsvieh (ломовая лошадь), Lumpenvolk (отребье). Подобные смещения свидетельствуют о том, что нормативная грамматика языка, в которой все взаимоуравновешено и предопределено, не предоставляет всех необходимых для коммуникативного взаимодействия правил. Специфика коммуникации, особенно в условиях неофициальности, дополняет ее речевой, неявной грамматикой, основанной на содержательных функциях контекста.

В отличие от категориальных признаков, предназначение которых -классификация при обозначении объектов внеязыковой действительности, дифференциальные семантические признаки служат целям ее конкретизации. В отличие от первых - классификационных, это - дополнительные (интерпретационные) признаки. Смысловая структура именования создается путем накладывания содержания интерпретационного признака на классификационное объяснение категориального признака. Если учесть при этом, что разговорная лексика, составной частью которой являются неофициальные именования лица, характеризуется высокой смысловой насыщенностью и широкодиапазонной конкретизацией, то несложно предположить в лексической семантике даже тематически родственных слов присутствие многочисленных семантических разветвлений, что связано с наличием в их семных структурах различных дифференциальных признаков. Речевая специфика исследуемых именований позволяет говорить, в частности, о признаковости, основанной на: 1) прецедентности имени, ситуации, высказывания или текста; 2) метафорическом переосмыслении; 3) титульных и ранговых особенностях признака; 4) искажении статусного положения лица носителя имени или приписывания ему квазифункций.

Определенное своеобразие имеют именования, в которых объекту приписываются несколько признаков. В таких наименованиях в оболочке одного высказывания «упаковано» несколько суждений об объекте, различительные признаки совмещаются друг с другом, сливаясь в единое комплексное представление. В результате возникает впечатление, что номинатор не столько характеризует объект с разных сторон, сколько создает его комплексный образ. Примером может служить именование der kleine süße Dicke (маленький, сладенький толстяк), носителем которого был владелец кондитерской фабрики. В данном случае атрибут klein репрезентирует

«низкий рост», - причастность носителя имени к выпускаемой фабрикой продукции, прилагательное dick - особенность телосложения.

Существенным фактором, определяющим динамику выбора именования на основе его признаковости, является представление о стабильности, либо, напротив, временном характере приписываемого признака. Стабильный признак не имеет временных ограничений, он отражает постоянные свойства объекта. Временный признак — это переменный признак, он может базироваться как на мимолетных ощущениях, так и на впечатлениях, обусловленных ситуацией общения. Временный признак имеет разную эвристическую ценность: он может быть истинным или ложным, может быть подтвержден или опровергнут. Но в обоих случаях именование, основывающееся на признаковости объекта, является как бы «снимком» с него. Наблюдения за корпусом неофициальных именований лица свидетельствует о том, что значительная их часть манифестирует в своей семной структуре временный признак: Dickbauch (толстопузый) может превратиться в тощего, (бледнолицый) может стать смуглым,

(ветреный) со временем может стать степенным.

Обращает на себя внимание тот факт, что признак, выражаемый одним и тем же словом, часто бывает релевантен разным значениям. Это можно, в частности, проиллюстрировать на возможности использования в структуре неофициальных именований лица компонента alt. Сравнивая группы именований: alter Sack, alte Schraube, alte Wachtel, alte Schwarte, altes Reff; alter Knacker (старый сердцеед), alter Gauner (старый плут, пройдоха, но не обязательно пожилой человек), alter Bock (старый козел), alter (старый

грешник, по отношению к легкомысленному, но не старому человеку) и alter Affe (глупый, неприятный, но совсем необязательно старый человек), нетрудно заметить, что лексическая семантика каждой из трех разновидностей именований с одним и тем же определительным компонентом различна: в первом случае признак alt является возрастным показателем, во втором случае этот же компонент приобретает значение «неисправимый» и усиливает пейоративность, в третьем случае семантический признак старости трансформируется в признак непривлекательности, некоей внешней ущербности, а само именование звучит уничижительно. В русле вышеизложенного, семантическую структуру неофициальных именований лица можно формализовано представить в виде модели «категориальный концепт + дифференциальные признаки (признаковые атрибуты)», в которой, как отмечает В.И. Карасик, выделяется иерархия семантических признаков, характеризующих концепт, и прослеживается триединая сущность знака - семантика, синтактика и прагматика — реализуемая в трехмерном измерении лексического значения — референтном, операциональном и интерпретативном.

Составной частью семантического анализа неофициальных именований лица является выявление в них коннотативных значений,

которые, не входя в собственное значение слов, придают ему различного рода оттенки экспрессивно-оценочного характера, на что указывает Д.Н.Шмелев. Выявление в семантической структуре исследуемых именований такой сопутствующей информации об эмоционально-оценочной установке субъекта, диктуется прежде всего тем, что проблема коннотации остается нередко на периферии лингвистических исследований. Это недопустимо, когда речь идет об описании неофициальных именований лица, отличающихся повышенной коннотативностью, ибо выражение говорящим своего отношения к предмету сообщения является непременной составной частью обиходного общения. Выявление элементов коннотации имеет и практическую значимость: создание научно-обоснованной типологии экспрессивно-окрашенных значений способствует совершенствованию их лексикографического описания.

Исследуя проблемы коннотативной семантики коллоквиального именования, мы, вслед за В.Н. Телия, исходим из аксиологического подхода к проблеме коннотации как средства экспрессивной окраски номинативных единиц, признавая, что коннотативная семантика - это семантика антропометрического отношения к действительности, что обусловливает ее субъективно-ориентированный характер. Последнее детерминирует и характер исследования: именования анализируются с точки зрения того, какую эмотивность вкладывает в них говорящий, какие намерения он осуществляет с ее помощью. Обладая формой эмотивной модальности, коннотация как бы «наслаивается» на высказывание, придавая ему экспрессивную окраску, а само высказывание становится двуплановым: оно и сообщает о чем-то и выражает, объективируясь в лексическом значении, эмотивное отношение субъекта речи к обозначаемому.

Из такой трактовки коннотации явствует, что центральное место в ней занимает такой макрокомпонент значения, который выражает эмотивно-оценочную модальность. Синтезируя в своей структуре две основные доминанты, эмотивно-оценочная модальность, как непременный компонент коннотации, как бы обрамляет денотативный аспект значения слова на основе некоего ассоциативно-образного мотива. Именуя индивида словами Grunschnabel/Gelbschnabel (молокосос), субъект речи с целью создания определенного представления о свойствах именуемого объекта на основе аналогии (сходства) с названной реалией хочет не просто охарактеризовать свой объект как неопытный, незрелый, неумелый, но и показать, что это «плохо», что обозначаемый объект демонстрирует свою неспособность и напоминает по своим действиям желторотого птенца.

С учетом наличия в структуре коннотативно-маркированных лексических единиц оценочного и эмотивного модусов, закономерен вопрос о соотношении последних, их взаимодействии. Мы придерживаемся постулата, что оценочная семантика в онтогенезе предшествует эмотивной, что прежде всего обусловлено прагматикой речи, выбором говорящим таких

средств выражения, которые несли бы нужную субъекту речи ценностную ориентацию. Что же касается эмотивного выражения, то оно возникает на фоне общей оценки, как бы обусловливается ценностным модусом.

Эмоциональная оценка как элемент коннотации выявляется на основе сравнения тех или иных оттенков (признаков) значения с неким квазистереотипом, являющимся эталоном для отдельного лица или соответствующей лингвокультурной общности. Причем, нередко формирование коннотативной семантики связано с более широким вовлечением в дескрипцию признаков периферийных, несущественных для реалии как таковой, в связи с чем максимально уменьшается доля объективного и увеличивается доля субъективного в структуре коннотативного значения. Вместо того, чтобы именовать индивида на основе его актантных признаков (учитель учит, врач лечит, продавец продает, ученик учится), мы встречаем часто среди неофициальных именований лица обозначения учителя как Klassenschreck (ужас класса), директора школы как König ohne Krone, Ajatollah der Schule и Cheriff, ученика как Bankdrücker, родителей как Kohlenbeschqffer (добытчики денег), второго водителя большегрузного автомобиля как Beischlaefer (спящий рядом).

Анализ экспрессивно-оценочных образований по наличию/отсутствию в их семных структурах экспрессивности и оценочности, а также по характеру комбинаций этих компонентов показал, что они могут отличаться разной сочетаемостью, которая сводится к двум основным разновидностям: 1) именованиям с чисто оценочной семантикой и 2) экспрессивно-оценочным именованиям. Выделение двух названных типов именований означает, что не все имена лица стилистически маркированного слоя содержат в структуре значения эмоциональный компонент, необходимый для выражения субъективного отношения к номинации субъекта речи.

Эмоционально-окрашенные именования лица, с точки зрения мотивов их эмоциональности тоже не однородны. Их можно подразделить на три группы: 1) слова, которые сами по себе обозначают определенные эмоции и переживания; 2) слова, эмоциональная значимость которых создается при помощи словообразовательных средств; 3) слова, в собственно лексическом значении которых заключена определенная оценка обозначаемых ими явлений. Ярко эмоциональная окрашенность проявляется в звукоподражательных именованиях. Примером именований, эмоциональная окрашенность которых создается с помощью словообразовательных средств, могут быть Brillenaffe (очкарик), Kopfhänger (нытик), Blitzmerker (человек, который все «ловит» на лету). К разряду третьей лексической группы можно отнести слово Weib (баба), в семантической структуре которого достаточно четко прослеживается сема простонародности, свидетельствующая об отсутствии у носителя данного имени интеллигентности и особой изысканности в манерах поведения. Здесь эмотивио-оценочная маркированность непосредственно связана с семантикой слова.

В создании экспрессивного эффекта участвуют различные средства, главными из которых являются тропеические основания, суффиксы субъективной оценки, различного рода языковые игры, создающие каламбуры, звукосимволические именования. Приведем несколько примеров: Bierleiche (мертвецки пьяный), где живой индивид сравнивается с трупом; DiMiDo-Beamter/Professor/Student (тот, кто очень мало работает), как явствует из примера, только по вторникам, средам, четвергам; Kollege-kommt-gleich для обозначения официанта.

Эмотивное отношение субъекта речи к обозначаемому может возникать и как реакция на нейтральное употребление слова, когда стилистическая маркированность становится причиной эмотивной модальности. Очевидно, что с употреблением таких коллоквиализмов, как Kratzmichel вместо Geiger, Klavierlöwe вместо Pianist, говорящим выражается одновременно и определенное эмоциональное отношение к обозначаемому.

Прагматичность эмотивной окраски может усиливаться или ослабляться в зависимости от того, кому предписывается оценка - себе, собеседнику или третьему участнику ситуации, который может оцениваться и за глаза. В первом случае, когда именующий и именуемый выступают в одном лице, чаще всего имеет место квазиоценка, то есть оценка с оттенком иронии, ибо номинация строится на каком-либо единичном факте и не отражает существенных признаков носителя имени. Номинатор может назвать себя олухом, тупицей, болваном, бездарем и т.д. {Dummkopf, Nullchecker, Dünnbrettbohrer, Dobel, Doofi usw), чтобы как-то оправдаться за допущенный промах: "Da bin ich ein Nullchecker, wenn ich das nicht bemerkt hätte!". Как отмечает В.Д. Девкин, такая самоуничижительность, выражающаяся в оценочном занижении, обусловлена особой установкой говорящего. При именовании собеседника на основе отношений Я —* ТЫ эмоциональная оценочность может варьироваться в различных диапазонах в зависимости от межличностных отношений данных лиц, а также от иллокутивного намерения номинатора, его чувств-отношений: презрения, неодобрения, одобрения, предубеждения и т.д. При номинации третьих лиц эмоциональная оценочность часто носит предельно полярный характер со знаком плюс или минус: называя кого-то Dr. Lieschen Müller (обывательница), номинатор подчеркивает свое крайне низкое мнение об уровне интеллекта и, наоборот, используя варианты Plattenpräsident/ Rhythmusprasident, номинатор демонстрирует свое положительное мнение о профессиональных качествах работника дискотеки.

В зависимости от характера отношений субъекта речи к обозначаемому в одном и том же векторном диапазоне, могут проявляться оттенки той или иной эмотивной модальности. В таких случаях отрицательная оценка при уважительном отношении к объекту может восприниматься с некоторым ироническим или шутливым оттенком, негативное же отношение говорящего к объекту может не только усиливать коннотативную напряженность, но

привносить в нее оттенки сарказма и возмущения. Оттенки эмотивной модальности легко просматриваются, например, в коннотативной структуре таких коллоквиализмов, как NATO-General (гаупт-ефрейтор в бундесвере), Fassaden-Picasso (маляр), Bretter-Napoleon (артист), Ata-Girl (уборщица), Allerweltsliebling/Everybody 's Darling (всеобщий люмимец/ любимица).

На коннотативной семантике исследуемых единиц может сказываться и метасемиотический подход, когда слово, в связи с необычностью употребления в речи, становится энантиосемичным. Эмотивная оценочность со знаком «+» или «-» меняется на противоположное значение, что может возникать на основе противопоставления лексического и контекстуального значений слова и иллокутивной направленности говорящего, о чем свидетельствуют многочисленные примеры из новейшего словаря молодежной лексики X. Эманна {Blitzbirne, Denkmeister, Dickbrettbohrer). Энантиосемический эффект может достигаться и с помощью экспрессивно-оценочной тональности, когда план содержания под воздействием плана выражения подвергается такому коннотативному изменению, вследствие которого мелиоративное по своему содержанию слово превращается в слово пейоративное. Коннотативная окраска слова возникает в таких случаях не непосредственно из его семантической структуры, а как производное от взаимодействия с контекстом и ситуацией речи.

Одной из характерных особенностей эмоционально-окрашенных именований является их пониженная номинативная способность, которая оттесняется их эмоциональностью и оценочностыо. В семантической структуре таких именований максимально уменьшается доля смысловых признаков, существенных для соотнесения реалии с определенным классом, что приводит к сужению сигнификации. В этом проявляется взаимосвязь и взаимообусловленность номинативной и эмоциональной потенций рассматриваемых именований.

Исследуя экспрессивность неофициальных именований лица, разнообразные формы и аспекты ее проявления, нельзя не заметить и того, что экспрессивность как таковая - явление преходящее, которому не присуща стабильность. Экспрессивность особенно заметна в новых номинациях и не ощущается с утратой ими новизны. Как отмечает Е.В. Розен, экспрессивность, обусловленная новизной, является причиной частого использования иноязычной лексики в обиходной речи, особенно в речи молодежи, что связано не столько с экспрессивной выразительностью иностранных слов, сколько с их необычностью для носителей немецкого языка. Данное утверждение наглядно демонстрируют следующие примеры: Workaholic (трудоголик), образованное от английского «work» и «alcoholic», Looser (неудачник), образованное от английского «to кю^проигрывать).

В четвертой главе «Экстралингвистическая обусловленность неофициальных именований лица» рассматриваются вопросы участия внеязыковых сущностей в формировании семантической структуры

исследуемых именований. Рассмотрение неофициальных именований лица в свете экстралингвистической детерминированности проводилось с учетом четырех основных факторов внеязыкового воздействия: культурно-национальных, социальных, тендерных и эмоциональных, которые составляют наиболее заметный след в семантической структуре именований. Культурно-национальные коннотации именований, проявляемые с помощью кумулятивной (накопительной) функции языка, хранят память о нравах и обычаях народа, его мифах и легендах, реальных событиях, имевших место в жизни носителя имени. Социальная детерминированность отражает воздействие общественной среды на язык и речевое поведение людей. Тендерный фактор, обусловленный различием в менталитете мужчин и женщин, позволяет лучше понять особенности спецификации пола в исследуемых именованиях, он напрямую связан с антропоцентризмом в лингвистике. Эмоции, как явления объективной действительности, отражают определенные состояния говорящего. Исследование их проявлений в языке способствует выяснению способов формирования эмоциональности. Отрыв лингвистики от названных факторов сужает возможности познания языковых знаков, законов их образования, семантического наполнения и функционирования. Важность выяснения экстралингвистической детерминированности неофициальных именований лица продиктована и тем, что в них в большей степени, чем в других классах лексики, отражается культура и социальная жизнь общества.

Частью культурологического фона может быть любая самая незначительная деталь, любой нюанс культурного наследия, которые могут играть решающую роль в интерпретации семантики языкового знака. Это архетипы и мифологемы, обряды и поверья, ритуалы и обычаи, нашедшие свое отражение и закрепление в языке. Выявление косвенных компонентов содержания, которые эксплицитно несут в себе культурологические фрагменты, требует от участника коммуникативного акта более сложной интерпретации высказывания, наличия необходимых фоновых знаний.

Национально-культурный компонент, коннотирующий неофициальное именование лица, связан в значительной мере с нравами и обычаями народа, системой ценностей, принятой в данной культуре. Называя человека словом Pringstochse (наряженный на Троицу бык, то есть пестро одетый человек), номинатор исходит из того, что на юге Германии издревле существует обычай украшать на Троицу быка, стоящего во главе стада или замыкающего его. В том же значении и по тем же мотивам используются во вторичной номинации Pfingstkuh, Pfingsthammel, Pfingstlamm, отражая данный обычай в других частях Германии. Традиции народа, у которого излюбленным напитком является пиво, отражают такие именования лица, как Bierfaß, (толстяк), Bierarsch (человек с толстым задом), Bierbauch ( с круглым животом), Biertischpolitiker (некомпетентный политик), в которых мотивирующим признаком является компонент Bier. Культурно-

мотивированным является именование Siebenschläfer (соня), в основе которого лежит легенда о семерых молодых людях, которые преследуемые антихристами, были замурованы в пещере и пробудились через 200 лет.

Из всего многообразия объектов действительности, находящих свое отражение в неофициальных именованиях лица, следует с учетом специфики исследуемых лексических единиц, особо выделить антропонимы, являющиеся именами многих реальных исторических лиц, а также широко известных ныне государственных и общественных деятелей. Обладая устойчивыми ассоциациями, эти имена используются во вторичной номинации в функции апеллятивов. Национально-культурная память представляет в этом процессе основную составляющую в содержании национального самосознания, что позволяет использовать имя во вторичной номинации и с более общей семантикой: Beckenbauer des Trompete (прозвище ресторанного музыканта), Karajan des Verkehrs (прозвище дорожного регулировщика), где используются имена широко известного футболиста-виртуоза и великого дирижера.

В корпусе неофициальных именований лица, основанных на использовании «чужих личных имен», значительное место занимают имена литературных персонажей и мифологических лиц, каждое из которых обладает своей коннотацией, имеет свой лексический фон: Xanthippe - злая, сварливая женщина, Struwwelpeter - стёпка-растрёпка, Zerberus - грубый портье, суровая, неприветливая секретарша.

Значительная часть исследуемых лексических единиц, семантика которых обусловлена экстралингвистическими факторами, приходится на именования, основанные на зоосемических образах. Причем, наименованиям ряда представителей животного мира присуща своя образная специфика, сложившаяся в сознании народа: например, Floh (блоха) символизирует малый рост и невзрачность, Frosch (лягушка) - бесчувственность, Rabe (ворон) - наглость, предрасположенность к воровству, плохое обращение, Kamel (верблюд) считается в Германии символом глупости, что подтверждает яркое высказывание А. Шопенгауэра «Es gibt Kamele mit einem Höcker undwelche mitzweien. Aber die größten haben gar keinen».

Анализ показывает, что интерпретация многих культурологических символов строится не прямолинейно, а по модели развертывания фрейма. Причем, если обычный (простой) фрейм имеет сравнительно небольшую глубину декодирования, то культурологически насыщенный фрейм развертывается по спирали, вовлекая в сферу своей индикации множество реалий и символов, на что обращает внимание В.И. Карасик.

Культурологическая образность создается часто на основе метафоризации базового компонента идиом или паремий, в результате чего для именований лица используются дериваты с более сложным кодом: именование alte Scheune - старая сердцеедка (буквально: старая сараюха) основано на пословице „Wenn alte Scheunen brennen, hilft kein Löschen!"

(Если горят старые сараи, их никакой водой не погасить!) и метафоре «огонь =любовь».

Стратификационная вариативность, единицей измерения которой являются языковые коллективы с их социально-коммуникативными ресурсами, отражают социально-классовую структуру общества. Элементом культурологической характеристики является социолектная природа общностей определенных стран.

Социолект как совокупность языковых особенностей, присущих какой-либо социальной группе, обслуживает коммуникативные потребности соответствующих социально ограниченных групп людей. Каждая из них отличается определенными особенностями, свидетельствующими о влиянии социальных условий на содержательную сторону языковых знаков и их прагматику, о принадлежности говорящего к соответствующему социальному или профессиональному сообществу. Участвуя в коммуникативных актах, представители тех или иных социолектов предстают в своих социальных ипостасях как носители социальных норм поведения и определенных социальных характеристик, оформляя свои сообщения в соответствии с некодифицированными речевыми предписаниями своего социума. В этом наблюдается проявление в языке экстралингвистических факторов как реакции языковой системы на внесистемные воздействия.

Одним из проявлений социолектности в языке является выделение в нем субъязыков возрастных групп: языка детей, языка подростков и молодежного языка, обусловленных становлением коммуникаторов как языковых личностей и их функционированием в определенных социальных условиях, на что обращает внимание Ю.Н. Караулов. Возрастной параметр выдвигается здесь как определяющий. Как считают В.И. Беликов и Л.П. Крысин, для каждого из возрастных языков характерны свои особенности, предопределяемые процессами социализации индивида: 1) первичной социализации, или социализации ребенка; 2) промежуточной, или псевдоустойчивой социализации подростка и 3) устойчивой, целостной социализации, которая знаменует собой переход от юношества к зрелости. Для людей средних лет признак возраста не является главным отличительным признаком и семиотически не маркируется.

Первый уровень субстандартных лексико-семантических единиц -словообразование детей - представляет собой особое явление, не сравнимое ни с одним из последующих возрастных этапов. По убеждению В.В. Химика, общая и главная особенность детского словотворчества — поиск языковой нормы, но в таком ее виде, в каком она представляется ребенку. Стремление ребенка к подражанию, имитации, особенно характерные для раннего возраста, выражается, в частности, в придумывании им прозвищ-дразнилок: ШН-ВыШ, Renate-Spinate. Детские именования носят, как правило, гипокористическую окраску, источником которой чаще всего являются

диминутивные элементы языка. По своей форме и содержанию они характеризуются упрощенностью, ибо основаны преимущественно на модификациях личных имен и фамилий.

Формирование подросткового социолекта обусловлено явлениями более сложного характера. По мнению В.В. Химика, оно связано с присущими подросткам стремлениями к «отчуждению от «взрослого» общества» и его норм, в том числе и языковых, лексических. Подобное биосоциальное поведение людей данной возрастной группы детерминировано их психологическими особенностями, проявляющимися, с одной стороны, в их интеграционных устремлениях, их тяготении к некоей корпоративности, подростковой «стадности» (И.С.Кон), в рамках которой они намереваются реализовать свои потребности в непринужденном игровом поведении, а с другой стороны, к «выделяющемуся поведению», в том числе и речевому, что особенно проявляется в подростковом возрасте.

Уровень собственно молодежного лексического субстандарта характеризует речь молодых людей более старшего поколения (в возрасте 2030 лет). На этом возрастном уровне склонность к молодежно-специфическому восприятию объектов окружающего мира усиливается в еще большей степени. Немецкий исследователь молодежного социолекта М. Хай неманн приписывают данному языковому пласту некую «специфическую для этого сообщества сигнальную функцию», которая позволяет молодым людям отличаться от взрослых, в том числе по характеру коммуникации. Релевантным признаком молодежного социолекта является особое речевое поведение молодежи, носящее «игровой характер обращения с языком», на что указывает исследователь из Германии К.П. Мюллер-Турау.

Молодежный субъязык — это самая крупная социолингвистическая и социокультурная конгломерация в немецкоязычном этническом пространстве, значительная часть субстандарта немецкой разговорной речи. Доминирующее положение молодежного социолекта в немецком социально обусловленном языковом пространстве способствует его проникновению в литературный речевой оборот. Лексика данного социолекта все активнее используется в устно-разговорной разновидности литературного языка, в языке средств массовой информации. По нашим наблюдениям, именно молодежный язык является основой общенационального просторечья как составной части современного немецкого языка.

Субстандарты социально-профессиональных сообществ отражают специфику соответствующих социумов. Наличие таких субъязыков обусловлено существованием разных сфер коммуникаций, влекущих за собой дифференциацию знакового продукта. Основу таких социолектов составляет «производственное ядро», получающее в речевом обиходе уточняющую семантическую спецификацию и коннотативное приращение. Манифестация «выделяющего речевого поведения» определяется ценностными стереотипами социума.

Наиболее ярко выраженными социально обусловленными языковыми подсистемами являются язык криминального мира и армейский жаргон. Социолект деклассированных элементов (преступников, бродяг, беспризорников, проституток и т.д.) обусловлен социальными условиями бытования его носителей и идеализацией идей маргинальной культуры и ее нравственных ценностей. Словопроизводство в нем базируется на субкультуре данного социума, морали, обычаях, привычках и увлечениях его членов, онтологических (бытийных) основах. Стилистическая маркированность и социальная императивность данного социолекта ощущается в большей степени, чем в других социально-детерминированных языковых сообществах. Близок к языку криминального мира армейский жаргон: как и первый, он характеризуется достаточно жесткой структурной иерархией, межличностной субординацией.

Стихийно образующимся социумом, в котором начинается и заканчивается жизнь человека, является семья с присущим ей социолектом. Элемент рекреативности, имеющий место в семейном субъязыке, приобретает, как правило, сугубо индивидуализирующий характер, которому чужды какие-либо штампы.

Объективно присутствует в смысловой структуре исследуемых именований тендерная дифференциация, подтверждающая наличие в объединенном сознании представлений о мужском и женском как базовых категориях социального порядка. Применение тендерного подхода позволяет одновременно точнее и четче учитывать антропоцентричность в языке.

Не имея возможности войти в тендерную специфику неофициальных именований лица с многих открытых для исследования сторон, нами определено в качестве одного из направлений отражение «женскости» в немецких паремиях и фразеологизмах (тендерный признак «образ женщины в этнокультурном представлении»).

В обыденном сознании немецкой, как и многих других культур, женщине приписывают такие качества, как болтливость, хитрость, сварливость, коварство, сексуальную распущенность, что подтверждается многими выражениями тендерной стереотипности лица женского пола, которые имеют хождение в обиходном дискурсе в форме: а) сложных слов (Klatschweib, Gifispritze, Kratzbürste, Faseltrine); б) устойчивых сравнений (schlau wie ein Fuchs — хитрая как лиса, heimtuekisch wie eine Schlange — коварная как змея); в) связанных значений (leichtes Tuch — легкомысленная девчонка), корреспондирующих с бытующими в народе паремиями, в которых манифестируются аналогичные качества женщин. Причем, большинство из них несет негативную оценочность. Не в пользу женщины нередко представляются и такие онтологические качества человека, как его умственные способности: выражение weiblicher Verstand воспринимается как ум слабый, не способный подняться до глубоких обобщений. Такое же восприятие женского ума прослеживается и в выражении weibliche Logik,

которое воспринимается как образец нелогичности мышления. Обращает на себя внимание наличие в обиходном дискурсе значительного пласта именований, релевантных понятию проститутка:Mädchen auf Anruf, Mädchen vom Dienst, Mädchenfürs Geld, Mädchenfür alle, Mädchen der Liebe, Mädchen von der leichten Tugend, horizontales Mädchen.

Сопоставление отрицательно коннотируемых именований женщин и мужчин в немецких фразеологизмах позволяет говорить об определенных тендерных асимметриях, проявляющихся в преобладании негативных оценок по отношению к женщине. Отчасти это обстоятельство можно объяснить взаимосвязью с патриархальной картиной мировидения и несколько упрощенном мнении о социальной роли женщины, на что обращает внимание A.B. Кирилина.

Одним из наиболее ярких национально-окрашенных факторов, эксплицируемых в языке и проявляющимся в рамках антропоцентрической лингвистики, является эмоциональность. Как отмечает В.Н. Телия, эмотивная коннотация - это не только след эмоциональной реакции на образ, лежащий в основе значения, который сам по себе вызывает психологическое напряжение, но еще и результат интерпретации образного основания, установок культуры и ее идеалов. Гармония с этими установками выражается в спектре положительных чувств-отношений, в диапазоне одобрения, дисгармония - в диапазоне неодобрения. Учет отражения эмоций в языке с точки зрения принадлежности к различным культурам - одно из необходимых условий правильного прочтения эмотивов.

В заключении подводятся основные итоги предпринятого исследования, суммирующий вывод которых кратко можно сформулировать следующим образом: номинация лица в немецкоязычном обиходном дискурсе характеризуется рядом особенностей коммуникативного, ономасиологического, словообразовательного, семасиологического, эмотивно-оценочного и экстралингвистического характера. Установление закономерностей возникновения и функционирования таких номинативных единиц влечет за собой более глубокое понимание идеографического поля «лицо», а также роли человеческого фактора в языке, раскрытие функционального взаимодействия всех элементов гносеологического процесса: именующего субъекта, именуемого объекта и языкового знака как формы именования. Полученные данные могут послужить базой для лексикографического описания неофициальных именований лица и открывают пути для их дальнейшего фундаментального исследования на контрастивной основе.

Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в следующих публикациях:

Монография и учебно-методические работы:

1. Номинация лица в обиходном дискурсе. - Ярославль: МУБиНТ, 2003. -276 с.-17,25 п.л.

2. Словосложение с компонентом «имя собственное» в современном немецком языке (на материале стилистически сниженной лексики): Учебное пособие - Ярославль: ЯВВФУ, 1989. - 51 с. - 4,25 п.л.

Научные статьи, доклады, тезисы:

3. Потапова С.Ю. Статус неофициальных именований лица // Известия Самарского научного центра РАН. Специальный выпуск «Гуманитарные исследования». - Самара, 2004. - С. 127-137. - 1 п.л.

4. Потапова С.Ю. Социальная детерминированность неофициальных именований лица в современном немецком языке // Известия Тульского государственного университета. — Вып. 3. — Гуманитарные науки. — Тула, 2003.- С.125-135.-1п.л.

5. Потапова С.Ю. Национально-культурная специфика неофициальных именований лица // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. Специальный выпуск (41). - Кострома, 2003. - С. 64— 67.- 0,8п.л.

6. Потапова С.Ю. Неофициальные личные имена в немецком и русском языках: психологический аспект // Ярославский психологический вестник. - Вып. 4. - Москва-Ярославль: Издательство «Российское психологическое общество», 2001. - С. 43-47. - 0,5 п.л.

7. Потапова С.Ю. Неофициальные именования лица как компонент текста: ономасиологический аспект// Текст в фокусе литературоведения, лингвистики и культурологии: Межвузовский сборник научных трудов. -Ярославль, 2002. - С. 197-210. - 0,25 п.л.

8. Потапова С.Ю. Неофициальные и личные имена в немецком и русском языках // Вестник МУБиНТ- 2002: Сборник научных трудов к 10-летию университета. - Ярославль, 2002. - С.241-247. - 0,5 п.л.

9. Потапова С.Ю. Психологическая природа прецедентности в структуре неофициальных именований лица // Ярославский психологический вестник. - Вып. 9. - Москва-Ярославль: Издательство «Российское психологическое общество», 2003. - С. 139-142. - 0,45 п.л.

10.Потапова С.Ю. Прецедентность в структуре неофициальных именований лица // Человек в информационном пространстве: Межвузовский сборник научных трудов. -Ярославль, 2003. - С. 107-110. - 0, 3 п.л.

П.Потапова С.Ю. Национально-культурный компонент в структуре неофициальных именований лица (на материале немецкого языка) // Язык и национальное сознание. Научное издание. - Вып. 4. - Воронеж: ВГУ, 2003.-С. 53-56.-0,3 п.л.

12.Потапова С.Ю. Неофициальная номинация лица в межкультурном диалоге // Языки народов мира и Российской Федерации: Материалы Международной научной конференции «Языки народов мира и проблема толерантности в процессе лингвокультурного взаимодействия в полиэтническом пространстве» Дагестанского государственного университета. - Вып.2. - Махачкала: ДГУ, 2003. - С 189-195. - 0,5 п.л.

13.Потапова С.Ю. Национально-культурные аспекты неофициальной номинации лица в условиях межкультурного взаимодействия // Стратегия бизнеса и социально-экономическое развитие региона. 6-я Всероссийская научно-практическая конференция. - Ярославль: Ремдер, 2003. - С. 830834. - 0,5 п.л.

14.Потапова С.Ю. Общественно-политические деятели Германии через призму неофициальной номинации лица // Материалы научно-практической конференции, посвященной 10-летию РИПО ИПК «Конверсия». - Ярославль: МУБиНТ, 2003. - С 86-91. - 0, 5 п.л.

15.Потапова С.Ю. Немецкие общественно-политические деятели в зеркале неофициальной номинации лица // Теория и практика управления общественными институтами и процессами в России: Сборник научных трудов. - Саратов: Поволжская академия государственной службы им. П.А. Столыпина, 2003. - С 191-194. - 0,8 п.л.

16.Потапова С.Ю. Коллоквиальные композиты с ономастическим компонентом в современном немецком языке // Проблемы нормы и вариативности в романо-германских языках: Межвузовский сборник научных трудов. -Ярославль, 1985. - С. 39-47. - 0,7 п.л.

П.Потапова С.Ю. Бахуврихи в современной разговорной речи // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Межвузовский сборник научных трудов. - Нижний Новгород: НГПИИЯ им. Н.А. Добролюбова, 1994. - С.117-118. - 0,2 п.л.

18.Потапова С.Ю. О возможности использования имени собственного суффиксоидного характера в качестве составного элемента сложных коллоквиализмов // Сохранение и обновление языковых систем: Межвузовский сборник научных трудов. -Ярославль, 1994. - С 106-114. - 0,7 п.л.

19.Потапова С.Ю. Междисциплинарный подход в преподавании лексикологии (на примере неофициальных именований лица) // Материалы конференции «Чтения Ушинского». - Ярославль, 2002. -С89-91.-0,2 п.л.

20.Потапова С.Ю. Немецкий язык как иностранный: современные исследования в теории и практике // Ярославский педагогический вестник.

Научно-методический журнал. - № 1. - Ярославль, 1998. - С. 130-134. -0,5 п.л.

21.Потапова С.Ю. Отфамильные прозвища в разговорной речи подростков (на материале немецкого языка) // Тезисы докладов 3-й конференции молодых ученых.-Ярославль, 1994. -С.49. - 0,1 п.л.

22.Потапова С.Ю., Красотина.Е.А. Переход имен собственных в имена нарицательные в немецкой разговорной речи // Тезисы докладов 6-й конференции молодых ученых. - Ярославль, 1998. - С.301-303 (авторство не разделено). — 0,2 п.л.

23.Потапова С.Ю., Гришенкова Ю.А. Лексические особенности немецкого языка в области юриспруденции // Проблемы теории языка, межкультурной- коммуникации и лингводидактики: Материалы конференции молодых ученых факультета иностранных языков ЯГПУ. -Ярославль, 2000. - С. 19-21 (авторство не разделено). - 0,25 п.л.

24.Потапова С.Ю. Социокультурные особенности прозвищных именований в немецкой разговорной речи // Лингвистика и лингводидактика в диалоге культур. Традиции и инновации: Тезисы международной научной конференции. - Ярославль, 1998. - С.46-49. - 0,25 п.л.

25.Потапова С.Ю., Скорупская Е.Н. Языковые аспекты исследования топонимического ландшафта города Касселя // Проблемы теории языка, межкультурной коммуникации и лингводидактики: Материалы конференции молодых ученых факультета иностранных языков ЯГПУ. -Ярославль, 2000. - С.76-78 (авторство не разделено). - 0,25 п.л.

26.Потапова С.Ю. Использование зоосемической лексики для вторичной номинации в коллоквиальном словосложении // Тезисы, докладов международной лингвистической конференции. - Ярославль, 1992. -С147.-0,1 п.л.

27.Потапова С.Ю. Преподавание лингвистических дисциплин в условиях межкультурного взаимодействия // Сборник статей и тезисов межвузовской научной конференции МЭСИ 4 апреля 2002 года. -Ярославль-Москва, 2002. - С. 85-86. - 0,2 п.л.

28.Потапова С.Ю., Федотова М.В. Что такое «добровольный социальный год»? // Ярославский педагогический вестник. №2. - Ярославль, 1998, С. 106-108 (авторство не разделено). - 0,4 п.л.

29.Потапова С.Ю. Новый взгляд на аудирование в свете коммуникативного подхода к изучению иностранных языков // Пути и методы совершенствования образовательного процесса в вузе: Тезисы докладов межвузовской научно-методической конференции. — Ярославль, 1998. — С.96-97. - 0,2 пл.

30.Потапова С.Ю. Использование интернета в обучении иностранному языку // Современные научно-технические проблемы совершенствования и развития вузов: Тезисы докладов межвузовской научно-технической конференции. - Ярославль, 1999. - С93-94. - 0,2 п.л.

31.Потапова СЮ. Обновление парадигмы современного лингвистического образования в условиях межкультурного взаимодействия // Иностранный язык и культура в вузе и школе: Проблемы качества, оценки и контроля знаний: Тезисы докладов и сообщений международной научной конференции. - Ярославль, 2000. - С. 143-145. - 0,2 п.л.

32.Потапова СЮ. К вопросу о выработке критериев хорошего преподавания и обучения в вузе в современном российском обществе// Экономико-управленческие дисциплины в вузе: содержание и технологии. Сборник тезисов. -Ярославль, 2001. - С. 91-92 . - 0,3 п.л.

33.Potapowa Swetlana. Jaroslavl'- Hessen: Strukturwandel mit Partnerschaftshilfe // Russische Hochschulen heute. Situationsberichte und Analysen 1995. Hrsg. von Karl Eimermacher und Anne Hartmann. - Bochum 1995. - S. 78-81. -0,3 п.л.

34.Potapowa Swetlana, Fedotowa Marina. Wie kann man «anders» Deutsch und Deutschland kennenlernen? Das «Freiwillige Soziale Jahr» als erlebte Landeskunde // Das Wort: Germanistisches Jahrbuch '97, GUS, Reihe Germanistik. - Deutscher Akademischer Austauschdienst DAAD. - Bonn, 1997. - S. 361-367 (авторство не разделено). - 0,55 п.л.

35.Potapowa Swetlana. Die sprachlichen Folgen der deutschen Einheit - immer noch ein aktuelles Thema? // Aus russischer Feder: Abhandlungen und Essays zur deutschen Literatur, Sprache und Landeskunde. - Ruhr-Universität Bochum: Institut für Deutschlandforschung, 1997. - S.125-136. - 0,9 п.л.

36. Potapowa Swetlana. Für Deutsch werben und die Qualität sichern // Rückblicke aus Wologda. Das „Modell Bochum" zur Weiterqualifizierung russischer Gernmanisten (1995-2000). Herausgegeben von Anne Hartmann, Frank Hoffmann und Swetlana Kibardina. - Wologda: Rusj, 2003, S. 72-76. -0,4 п.л.

Подп. к печ. 15.03 2004 Объем 3.5 п.л. Заказ № 99 Тир. 100 Типография МГТГУ

Ii- 765 1

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Потапова, Светлана Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ОНОМАСИОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НЕОФИЦИАЛЬНЫХ ИМЕНОВАНИЙ ЛИЦА.

1.1. Статус неофициальных именований лица.

1.2. Функции неофициальных именований лица.

1.2.1. Номинативная и коммуникативная функции.

1.2.2. Идентифицирующая функция и ее разновидности.

1.2.3. Характеризующая функция.

1.2.3. Социально-различительная функция неофициальных именований лица.

1.2.4. Побудительная функция.

1.2.5. Экспрессивно-оценочная функция.

1.3. Разновидности, мотивы и особенности неофициальной номинации лица.

1.4. Мотивированность неофициальных именований лица.

ГЛАВА II. СПОСОБЫ ОБРАЗОВАНИЯ НЕОФИЦИАЛЬНЫХ ИМЕНОВАНИЙ ЛИЦА.

2.1. Основные словообразовательные модели и способы их формирования.

2.2. Образование неофициальных именований лица на основе личных имен и фамилий денотата.

2.2.1. Образование неофициальных именований лица путем присоединения к имени денотата различных детерминантов.

2.2.2. Образование прозвищных именований лица путем модификации официального имени денотата.

2.3. Использование при неофициальных именованиях лица "чужих" имен.

2.4. Окказиональные способы образования неофициальных именований лица.

ГЛАВА III. СЕМАНТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА НЕОФИЦИАЛЬНЫХ ИМЕНОВАНИЙ ЛИЦА.

3.1. Особенности смысловой структуры неофициальных именований лица.

3.2. Типы семантических отношений и их отражение в семантической структуре неофициальных именований лица.

3.3. Семантические признаки в смысловой структуре неофициальных именований лица.

3.4. Оценочность в семантической структуре неофициальных именований лица.

3.5. Коннотация как макрокомпонент семантики неофициальных именований лица.

ГЛАВА IV. ЭКСТРАЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ НЕОФИЦИАЛЬНЫХ ИМЕНОВАНИЙ ЛИЦА.

4.1. Социальная детерминированность неофициальных именований лица и ее проявление.

4.2. Национально-культурный компонент и его отражение в неофициальных именованиях лица.

4. 3. Проявление тендерного фактора в структуре неофициальных именований лица.

4.4. Речевая вербализация узуального концепта как отражение индивидуального знания.

4.5. Эмоции как внеязыковой феномен и их картирование в языке.

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Потапова, Светлана Юрьевна

В русле антропоцентрической) парадигмы филологической науки аитропоиимические сущности все чаще становятся предметом изучения российских и зарубежных лингвистов. Базисную основу для них создают фундаментальные положения по ономастике, содержащиеся в трудах A.B. Суперанской (Суперанская 1969, 1973, 1978, 2001, 2003), В.А. Никонова (Никонов, 1970, 1974), A.M. Селищева (Селищев 1968), В.Д. Бондалетова (Бондалетов 1983), Н.В. Подольской (1990, 2003), А. Гардинера (Gardiner 1954), О. Есперсена (Есперсен 1958) и других ученых. Исследованию коллоквиальных аспектов неофициальных именований лица способствуют значительные достижения в разработке теоретических проблем разговорной речи, содержащиеся в научных трудах В.Д. Девкина (Девкин 1965, 1974, 1979, 2000), Е.А. Земской, М.В. Китайгородской, E.H. Ширяева (Земская, Китайгородская, Ширяев 1981) и других ученых.

Несмотря на появившиеся в последние годы работы |в области имени собственного на базе иностранных языков таких исследователей, как А.Н.Антышев (Антышев 2000), М.Я.Блох, Т.Н. Семенова (Блох, Семенова 2001), J1.0. Чернейко (Чернейко 1997), А.Е. Бижкенова (Бижкенова 2003), И.Н. Заверюха (Заверюха 2000), такой именной класс, как неофициальные именования лица (НИЛ), остается до сих пор недостаточно изученным, в том числе на основе неофициального имянаречения в немецкоязычном ареале. Автору данного исследования неизвестны работы российских ономатологов, которые в прямой постановке были бы посвящены описанию неофициальных именований лица в немецком языке. В то же время немецкие лингвисты все активнее обращаются к исследованию этого антропонимического подвида. 7

Авторами наиболее значительных исследований по названной теме являются в Германии X. Науманн (Naumann 1975, 1979), Ф. Кинер, X. Ничке (Kiener, Nitschke 1993), Г. Косс (Koss 1972, 1993), П. Браун (Р. Braun 1997), В. Зайбике (W. Seibicke 1982), В. Кани (Капу 1992, 1993).* Последнего по праву следует отнести к ведущим ономатологам ФРГ, занимающимся исследованиями в сфере неофициальных личных имен. По оценке В. Кани, данная проблематика рассматривается многими немецкими учеными преимущественно в рамках общих исследований по антропонимике или ономастике (Капу 1992, 1).

Вместе с тем достаточно очевидна актуальность самостоятельного исследования неофициальных именований лица, обусловленная рядом бесспорных обстоятельств.

Основными из них, как нам представляется, являются следующие:

1) неофициальные именования лица составляют значительный лексический пласт антропонимов, находящийся на периферии лексикографической теории и практики. В.Д. Девкин абсолютно прав, отмечая, что переименования, куда входят и вторичные неофициальные именования лица, "совершенно неоправданно продолжают оставаться за бортом языкознания" (2001, 31);

2) неофициальные именования лица обладают рядом особенностей семиологического, коммуникативного, ономасиологического, словообразовательного, семасиологического и эмотивно-стилистического характера, выявление и описание которых способствует всестороннему изучению стилистически сниженной лексики и имеет в этой связи общетеоретическую и практическую значимость. Среди работ, которые данным автором готовятся к изданию, следует назвать: Капу W. Rechts und links kann man nicht verwechseln. Eine Untersuchung ueber Schuelerspitznamen; Капу W. Der duenne Mann. Spitznamen als literarische Chiffren; Капу W. Einmal Grizzlybaer immer Grizzlybaer? Ueber die Stabilitaet inoffiziellen Personennamen und Beziehungen.

В семиологическом плане речь идет о выявлении и описании неофициальных именований как особых языковых знаков, имеющих свои специфические особенности.

В коммуникативном отношении исследование образований, относящихся к сфере неофициального общения, позволяет поставить в центр лингвистического исследования менее изученную сферу приложения языка, имеющую свои "правила игры", и ликвидировать или по меньшей мере уменьшить лакуны, существующие в этой сфере.

В ономасиологическом ракурсе актуальность темы обусловливается тем, что центральным пунктом исследования является такое исключительно сложное явление, как речевая номинация лица, уяснение сущности которой связано с решением целого комплекса различных проблем. Корпус неофициальных и прозвищных имен - это к тому же не "данные" в языке единицы (Телия 1996, 81), а образования, порождаемые актом коммуникации, и лексикографически, как правило, не фиксируемые. Сложность изучения таких номинаций связана и с тем, что их номинаторы находятся за пределами известности.

В словообразовательном плане актуальность настоящего исследования объясняется не только значительной ролью окказионального словотворчества, ожидающего своего изучения, но и существенным влиянием на образование неофициальных именований используемого лексического материала, заимствованного из других языковых систем и подсистем: территориальной лексики, просторечия, диалектов, коллоквиализмов, заимствованных слов и т.д., что также существенно для понимания процессов, характерных для современного немецкого разговорного языка. Описываемый в работе словообразовательный инвентарь, формирующий неофициальные именования лица, обладает несомненной практической ценностью для процесса обучения немецкому языку, для теоретической языковой подготовки филологов-германистов, поскольку позволяет понять, как создаются такие имена, то есть вникнуть в сам механизм актуализации знаков.

В семасиологическом отношении актуальность проводимого исследования предопределяется семантическим переосмыслением многих неофициальных и прозвищных именований лица, их образностью, а также актуализацией значительного ряда лексических значений, типичных только для разговорной речи. Последнее явление можно рассматривать как семантическую инновацию, основанную на семантическом расширении лексем, учет которых несомненно способствует более полной инвентаризации разговорной лексики и ее лексикографическому описанию.

Номинация в сфере неофициальных личных имен и прозвищ характеризуется ярко выраженной прагматической направленностью, проявляющейся, прежде всего, в эмотивности таких номинативных знаков, т.е. в их способности отражать в своей структуре эмоциональное отношение субъекта номинации к обозначаемому объекту. Внелингвистическая природа неофициальных именований обусловливает их исследование в рамках зарождающейся в науках гуманитарного цикла антропоцентрической! парадигмы, в соответствии с которой, по определению В.Н. Телии (1996, 9), в центр лингвистических штудий перемещается человеческий фактор в языке уб языковой фактор в человеке. Описание семиотических, словообразовательных, эмотивно-оценочных и экстралингвистических особенностей неофициальных именований лица в современном немецком языке, составивших предмет предпринятого исследования, свидетельствует о научной новизне работы. Рассмотрение образований через призму лингвопсихологического подхода, к которому автор периодически прибегает в ходе исследования, расширяет границы чисто лингвистического исследования, выводя его на междисциплинарный уровень, что также подтверждает новизну работы. Попытка распространения на неофициальные именования лица антропо центрической парадигмы, смещения вектора исследования в сторону человеческого фактора в языке, большего учета когнитивных и экстралингвистических факторов, предпринятая в четвертой главе, также свидетельствует о вышесказанном.

Все это находится в русле современного подхода к языку. "Сама природа естественного языка такова, - отмечает А. Вежбицкая, - что он не отличает экстралингвистической реальности от психологической и от социального мира носителей языка" (\У!еггЫска 1991, 16). Важность предпринятого исследования на материале немецкого языка обусловливается еще и тем, что каждый язык изначально задает своим носителям определенную картину мира, причем каждый данный язык - свою.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что описание неофициальных именований лица как системы выявило их релевантные особенности в номинативной, словообразовательной, семантической и стилистической сферах, что позволило внести определенный вклад в теорию немецкой разговорной речи, словообразования и номинации, а также расширить в русле антропоцентрического подхода в лингвистике исследовательское пространство идеографического поле «лицо».

Практическая ценность исследования заключается в возможности использовать полученные результаты в курсах лексикологии, стилистики, немецкого языка, в теории и практике перевода, в спецкурсах по проблемам коллоквиалистики, теории коммуникации и лингвистической прагматики, а также в практике преподавания немецкого языка как иностранного. Учитывая то обстоятельство, что исследуемые именования в значительной степени хранятся лишь в памяти носителей языка, систематизированный в диссертации материал может стать основой для его дальнейшего описания в лексикографических источниках.

Основная цель состояла в исследовании способов и выявлении особенностей формирования и функционирования современной немецкой неофициальной антропонимии. В соответствии с обозначенной целью решались следующие исследовательские задачи:

1) определение семиологической общности и различий между официальными и неофициальными именованиями лица, а также характера парадигматических и синтагматических отношений в неофициальном антропонимиконе немецкого языка;

2) установление ономасиологических категорий, позволяющих объединять официальные и неофициальные имена лица в один антропонимических класс, и выявление дифференциальных признаков этих двух разрядов именной лексики;

3) выявление и описание словообразовательных констант и особенностей формирования неофициальных и прозвищных именований лица;

4) изучение семасиологических особенностей исследуемых номинативных единиц;

5) выявление влияния психологического и социального факторов, связанных с формированием неофициальных номинативных единиц.

Сформулированные задачи определили структуру работы, состоящую из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы, включающего порядка 500 научных работ.

Методика исследования основывалась на комплексном подходе к анализу лексических единиц, сочетающего применение различных приемов и методов:

1) инвентаризации и систематизации исследуемых именований;

2) ономасиологического подхода, на основе которого анализировались способы образования вторичной номинации лица;

3) трансформационного метода, по результатам которого описывались характер и степень мотивированности образований;

4) функционального приема, позволившего определить и описать предназначение номинантов;

5) семиотического подхода, цель которого состояла в выявлении и описании именований как языковых знаков;

6) семного анализа, использованного для выявления и манифестации семантической структуры образований;

7) сопоставительного анализа, использованного для установления стилистико-разговорной маркированности номинантов;

8) когнитивно-психологического подхода, позволившего описать иллокутивное воздействие именований на участников коммуникативного акта;

9) антропоцентрического подхода к изучению "дома бытия" (М. Хайдеггер) и соответственно человека, его построившего и в нем проживающего.

Материалом исследования послужили более 10 ООО неофициальных и прозвищных именований лица, полученных!-, из новейших лексикографических источников, периодической печати, информации носителей немецкого языка, а также из зарубежных публикаций по исследуемой теме. Работа в отдельных ее фрагментах и составных частях прошла апробацию в процессе выступлений на Международных научных конференциях в период с 1995 по 2003 гг. в Ярославле, Воронеже, Костроме, Вологде, Махачкале, конференциях Германской службы академических обменов (ДААД) в Москве (1994), Ярославле, Тамбове (1996), на Академичкеской конференции преподавателей немецкого языка Европейского Союза в Германии (май 2000), во время научных стажировок в университетах ФРГ (Кассель, 1991), (Бохум, 1995, 1996), Гетгинген (1999), Билефельд (2000, 2001, 2002, 2003), в «Чтениях Ушинского» и Всероссийских межвузовских конференциях в 1994, 1998, 2000, 2002, 2003 годах в Ярославле.

Настоящим исследованием автор пытается подтвердить следующие положения:

1. Являясь одним из разрядов антропонимов, неофициальные именования лица характеризуются рядом особенностей семасиологического, ономасиологического, коммуникативного, словообразовательного, семантического и эмотивно-оценочного характера, существенно отличающих их от официальных личных имен и фамилий.

2. Образование неофициальных именований лица происходит как за счет качественных модификаций личных имен и фамилий, так и на основе использования "чужих" имен, чем обусловлено наличие различных антропоформ, отличающихся друг от друга разной степенью референтности.

3. Формирование неофициальных именований лица детерминировано социальной средой и межличностными отношениями номинатора и денотата, а их выбор - функциональным предназначением, эмпатией номинатора, что свидетельствует об экстралингвистической обусловленности данных образований.

4. Как одно из средств выражения межличностных отношений неофициальные именования лица обладают способностью эксплицировать широкую гамму эмоционально-экспрессивных оттенков, обладают иллокутивной силой.

Структура работы и краткая характеристика глав

Изучение лексики в системе предполагает одновременное изучение ее основных подсистем: семиотической, словообразовательной, лексикосемантической, эмотивно-стилистической, причем не изолированно, а в их тесной взаимосвязи, ибо все они пересекаются во многих точках и взаимообусловливают друг друга. Такой подход к исследованию предопределил структуру работы и содержание ее глав. В первой главе, посвященной ономасиологическим аспектам исследуемых образований, рассматривается статус названных номинантов, их функции и особенности вторичной, неофициальной номинации лица, их мотивированность. Предметом исследования второй главы являются способы образования НИЛ, в том числе окказиональные. Третья глава посвящена описанию семантико-стилистических особенностей неофициальных именований и их оценочности. В рамках четвертой главы неофициальные именования лица исследуются в экстралингвистическом аспекте.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Неофициальные именования лица в современном немецком языке"

ВЫВОДЫ

Экстралингвистический аспект неофициальных именований лица - это отражение в языке восприятия человеком окружающего мира. Как языковые знаки НИЛ служат не только именованием объекта, но и носителем определенного фрагмента действительности. Исследуемые образования могут быть интерпретированы не только в коммуникативно-прагматическом и стилистическом аспектах, но и в лингвокультурологическом, предметом рассмотрения которого являются национально-культурные и другие внеязыковые фрагменты. Отрыв лингвистики от социально-культурных факторов сужает возможности познания языковых знаков, законов их образования, семантического наполнения и функционирования. Важность выяснения экстралингвистической детерминированности НИЛ продиктована и тем, что в них в большей степени, чем в других классах лексики, отражается культура и социальная жизнь общества, и они острее реагируют на всевозможные общественные изменения.

Частью культурологического фона может быть любая, даже самая незначительная деталь, любой нюанс культурного наследия, которые могут играть решающую роль в интерпретации семантики языкового знака. Выявление косвенных компонентов содержания, которые эксплицитно несут в себе культурологические фрагменты, требует от слушающего более сложной интерпретации высказывания, необходимых фоновых знаний.

Одним из наиболее ярких человеческих факторов, эксплицируемых в языке и проявляющихся в рамках антропоцентрической лингвистики, являются эмоции человека. Эмотивная коннотация, - отмечает В.Н. Телия, -"это не только след эмоциональной реакции на образ, лежащий в основе значения", который сам по себе вызывает психологическое напряжение, но еще и результат интерпретации образного основания, установок культуры и ее идеалов (Телия 1996, 232). Гармония с этими установками выражается в спектре положительных чувств-отношений, в диапазоне одобрения, дисгармония - в диапазоне неодобрения. Учет отражения эмоций в языке -одно из необходимых условий правильного прочтения эмотивов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как мы попытались показать во введении, неофициальные именования лица - это знаки особой природы. Антропоцентричность языка предопределяет особое положение имен лица: они всегда находятся в центре языковой системы и речевого внимания говорящих. Для понимания их номинативной, словообразовательной и семантической сущности одних чисто лингвистических подходов явно недостаточно. Для этого необходимо учитывать многие экстралингвистические и социолингвистические факторы, социальную и индивидуальную психологию и культуру участников коммуникативного акта, менталитет носителей языка.

Неофициальные именования лица являются своеобразным пластом коллоквиальной лексики, обладающей определенными особенностями в сравнении как с другими коллоквиальными единицами, так и с официальными антропонимами. Актуальность их исследования обусловливается активным употреблением неофициальных именований лица в разговорной речи и их недостаточной изученностью. В отличие от антропонимов они лексикографически часто не фиксируются, их закрепленность за индивидом подтверждается лишь коллективной памятью социума.

Внутрилингвистические коллоквиальные характеристики неофициальных именований лица включают в себя как общие для всех единиц разговорного субъязыка черты, так и специфические признаки. К общим коллоквиальным признакам, разделяемым с другими коллоквиальными единицами, прежде всего следует отнести их стилистическую сниженность и доминирующее хождение в сфере неофициального общения. Признаками, определяющими своеобразие неофициальных именований лица, являются их функциональное предназначение, их особенность как номинативных единиц, мотивы и специфика их образования и функционирования.

Создание таких номинативных единиц осуществляется преимущественно с использованием уже имеющихся материальных языковых средств: давая вторичные именования объектам, номинатор пользуется теми же элементами плана выражения и плана содержания, которые имеются в языке. Как показал В.Г. Гак, такой подход к именованиям соответствует фундаментальной черте человеческой психики, состоящей в том, что человек способен воспринимать информацию только на основе имеющейся информации (Гак 1998, 234). Более того, наличные языковые формы в известной мере уже предопределяют, какие признаки субъект может выделить в переименуемом объекте. В таком подходе есть и психологические обоснования: переносимое имя не случайно связывается с именуемым объектом: его значение соответствует осмыслению объекта номинатором.

Неофициальная номинация лица по сравнению с официальной более свободна, а сфера коммуникации таких единиц достаточно автономна. Наличие регистровой окраски - характерная черта исследуемой лексики. Она позволяет ощутить не только стилистическую сниженность лексем, но и их социолектную принадлежность. Познание закономерностей номинации влечет за собой более глубокое понимание роли человеческого фактора в языке, раскрытие функционального взаимодействия всех элементов гносеологического процесса: именующего субъекта, именуемого объекта и языкового знака как формы именования.

Как мы пытались показать в первой главе, неофициальные именования лица, являясь составной частью лексической системы языка и ее антропонимикона, обладают наряду с официальными именами как общими признаками, так и рядом особенностей, присущих только им.

К общим ономасиологическим признакам, свойственным двум названным разрядам именной лексики, мы относим этноязычность, знаковость, номинативность, индивидную референтность, отсутствие понятийности, сингулятивность, одушевленность-лицо, полоразличительность, индивидоразличительность. Основными ономасиологическими категориями, позволяющими различать официальные личные имена и фамилии, являются: первичность номинации, национальная нормативность и статичность, их паспортность и официальность употребления, стилистическая нейтральность, а для неофициальных и прозвищных имен как особых номинативных единиц: вторичность номинации, ее ненормированность, ярко выраженная референтность, неустойчивость, характерологичность, образность, коннотативность, стилистическая сниженность, словообразовательная окказиональность. Основное различие между официальными и неофициальными именованиями лица, как явствует из их таксономической сущности, состоит в том, что двум названным подгруппам антропонимов присущи разные сферы функционирования: одним - официальная, другим - неофициальная.

Неофициальные именования лица и антропонимы официального характера по-разному проявляются в антропонимической системе языка, у них разное происхождение. Официальные имена относятся к нормированному разряду антропонимики, регламентированному в значительной степени национальным именником, семейными традициями, культурно-национальной общностью этноса, модой на имена. Это имена искусственно создаваемые и искусственно присваиваемые человеку. Они никак не связаны с характеристикой именуемого объекта. Появление их на антропонимическом поле - явление облигаторное и вполне объяснимое: оно диктуется необходимостью именования индивидума и регистрации его имени в официальных документах.

Неофициальное имя лица - это именование, относящееся к разряду вторичной и естественной системы именования. Такие именования являются плодом имятворчества коммуникантов, происходящего (за исключением прозвищ отантропонимического характера) в отрыве от официального имени именуемого. Неофициальные имена лица документально нигде не фиксируются. Они относятся к разряду естественно сложившихся, нерегламентированных номинаций.

Статус неофициальных именований лица предопределяется их положением как особых языковых знаков в лексической системе языка и ономастическом корпусе, а также в системе номинативных речевых единиц. Речевая природа неофициальных именований лица придает им статус особых языковых знаков: они являются знаками идентификации и характеристики, знаками рациональной и эмоциональной оценки, знаками психологических состояний субъекта, знаками иллокутивного воздействия, знаками специфической сферы речевого общения, знаками экстралингвистически детерминированными.

Особенность неофициальных именований лица обусловливается их прагматической функцией, проявляющейся в способности выражать своей структурой чувства одобрения и неодобрения, уважения и презрения, похвалы и порицания и т.д. Как стилистически маркированные знаки, неофициальные именования лица отличаются ярко выраженной коннотацией.

Неофициальные именования лица имеют не только свою сферу функционирования, но и оказываются самым различным образом функционально ориентированными. Это обусловлено тем, что той или иной выполняемой ими функции свойственны свои дескрипции: идентифицирующей - референтные с их способностью отнесения имен к определенному классу денотатов и выделения в его составе конкретного индивидума; характеризующей - предикатные с их свойством обозначать; документирующей - отражающие реальные факты об имени его носителя; иллокутивной - воздействующие на участников коммуникативного процесса, в свете постулатов теории речевых актов, на достижение определенного перлокутивного эффекта.

Попытка, предпринятая автором по выявлению и описанию функций неофициальных именований лица, осуществлялась с учетом следующих основных факторов:

1) функций языка;

2) ономасиологических особенностей исследуемых единиц;

3) сферы функционирования лексических единиц.

В соответствии с важнейшей функцией языка - коммуникативной -выделяется одноименная функция НИЛ, которая проявляется в том, что данные лексические единицы не только принимают участие в акте коммуникации, но и способствуют акту общения, обусловливая его.

В русле гносеологической функции языка формируется номинативная функция исследуемых лексических единиц, которая участвует в процессе номинации денотатов, выражая различительный признак обозначаемого лица, способ его воплощения в слове и средства именования обозначаемого.

В ономасиологическом плане неофициальные именования лица - это особая категория номинативных единиц. Номинативную функцию выполняют здесь и несубстантивированные части речи, и служебные слова вплоть до звукоподражательных междометий. Данное обстоятельство говорит о том, что неофициально-прозвищное имятворчество - это такой номинативный процесс, который не придерживается строгих лингвистических правил. Номинатор именует объект в зависимости от своего номинативного замысла и не особенно заботится о лингвистической чистоте номинанта. Значимыми ономасиологическими параметрами неофициальных именований лица являются функции, принципы и типы номинации, формы, признаки и способы именования объектов, связь структуры номинации с номинантом (мотивированность знака), экспрессивность номинации. Причем правило здесь таково: если один из параметров, например, признак, недвусмысленно тяготеет к полюсу выбора, то весомость других соответственно снижается, отступая на второй план.

При описании мотивированности исследуемых лексических единиц автор исходил из обусловленности мотивированности слов тремя основными факторами:

1) фактором структуры лексической единицы;

2) фактором системы (системных отношений);

3) фактором языкового сознания.

Во второй главе была предпринята попытка выявить и описать наиболее продуктивные коллоквиальные словообразовательные модели, являющиеся реализацией морфологических особенностей того или иного узуального словообразовательного типа. К наиболее продуктивным словообразовательным моделям таких типов были отнесены: композитная модель с антропонимическим компонентом, сложные слова с полусуффиксами субъективной оценки, суффиксальная модель, на которые приходится значительная часть исследуемых образований.

Вместе с тем была подтверждена широко используемая в разговорной речи тенденция образования неофициально-прозвищных именований на основе личных имен и фамилий денотата. Такие коллоквиальные именования образуются либо путем присоединения к имени денотата различных детерминантов, либо посредством модификации официального имени денотата. Именования первого словообразовательного типа создаются по одной из трех словообразовательных моделей:

1) атрибутивного словосочетания с антропонимом (der junge Paul, der fette Georg, Andrea 7);

2) композитного сложения с антропонимическим компонентом (PinselHeinrich, Pickel-Robert, Chemie-Schneider);

3) соединения антропонима с титулом (Koenig Johann, Prinz Klaus, Sir Walter).

Модификация официальных имен в еще большей степени имеет самые разнообразные формы выражения (субституция, усечение, приращение, сложение, аббревиация) и реализуется на различных уровнях языка (фонемном, морфемном и лексемном).

Одним из продуктивных способов образования неофициальных именований лица является использование уже имеющихся в языке номинативных средств, то есть "чужих" имен. Исходными объектами такого перемещения имен (лексической транспозиции) могут быть живые существа и неодушевленные предметы, люди и животные, реальные индивиды и мифологические существа и т.д. В основе переноса имен лежит ассоциативная обусловленность последних. Исходящий образ, имя которого используется во вторичной номинации, непременно оказывается чем-то похожим на тот, который принимает это имя.

Имена разных классов и типов объектов, служащих основанием для вторичного, прозвищного именования человека, представляют собой достаточно широкую гетеронимную и разновекторную номинативную группу. В ее рамках можно выделить следующие основные подгруппы:

1) именования, образованные на основе трансантропонимизации, то есть переноса личных или фамильных имен, а также полных антропонимов (личное имя + фамилия) с одного индивида на другой в рамках одного класса онимов;

2) образования, основанные на трансонимизации, то есть на переходе онима одного класса в другой: топоним —» антропоним, зооним —> антропоним, фитоним —> антропоним и т.д.;

3) именования, лексическое значение которых создается на основе семантического расширения существующих лексем (семантическая деривация);

4) именования, образованные на основе ложной расшифровки кодифицированных аббревиатур.

Для именований, образованных на основе трансантропонимизации, важное значение имеет прецедентность переносимого имени, инвариант которого соответствует национально-детерминированному представлению, сформированному на основе учета определенного набора отличительных признаков носителя имени в рамках соответствующего когнитивного пространства. Важно и то, какова локальность прецедента - национальная она или интернациональная, насколько она "свернута" и каковы синхронные и диахронные расстояния прецедентного имени. Индивидуальное представление о прецедентном имени может отличаться от национально-детерминированного представления.

Среди слов, переносимых в сферу неофициальной номинации из других областей бытия и используемых для неофициального именования лица, значительный пласт составляют названия различных предметов домашнего быта, орудий труда, инструментов, механизмов и т.д., когда признаки или свойства предметов используются для именования человека. Основная особенность таких именований состоит в том, что они формально не обладают ономасиологическими категориями, необходимыми для именования лица. Поэтому использование таких лексических единиц для номинации человека предполагает соответствующее изменение их категориальных признаков. В таких случаях "мигрант" утрачивает характерные для своего класса категориальные признаки и приобретает взамен их новые, свидетельствующие о свершившейся перемене номинативного статуса лексической единицы.

Готовые имена", используемые в неофициальной антропонимике, нередко манифестируются в неофициальной сфере общения в новом, частном, коллоквиальном значении. В таких случаях речь идет о расширении семантики слова, о придании ему коллоквиального содержания, что дает основание говорить о семантической деривации как особом типе словообразовательного процесса. Причем семантическая общность основывается в ряде случаев не на общих семантических элементах, присущих базовому слову и его лексико-семантическому варианту, а на их ассоциативных признаках, которые, не представляя семантически значимого элемента коррелируемых слов, обусловливают "расщепление" основного значения слова, его многозначность: Wolkenkratzer — 1) небоскреб, 2) колл. а) великан, б) летчик; Untermieter - 1) квартирант, 2) колл. утробный плод.

Готовая лексическая продукция, используемая при неофициальных именованиях лица на основе прямой транскрипции, обусловливается нередко определенными событиями, имевшими место в жизни денотата, его стереотипными выражениями и т.д. Таким образом, использование внутренних ресурсов языка при создании описываемых номинативных единиц может осуществляться в достаточно различающихся между собой направлениях и с опорой на языковые элементы различного происхождения.

Речевая ситуация, специфичность коммуникации неофициальной сферы являются основной причиной наличия в корпусе неофициальных именований лица значительного количества окказиональных образований. Отход от узуального и обращение к окказиональному обусловлен в речи самим характером неофициального имятворчества.

Активность окказиональности, проявляющейся на всех языковых уровнях, обусловливается в значительной степени удаленностью сферы применения исследуемых образований от кодифицированного воздействия (Девкин 1998, 62).

В самом общем виде словообразовательная окказиональность при создании неофициальных именований лица может проявляться в следующем:

1) в окказиональных способах заполнения узуальных словообразовательных моделей;

2) в определенных нарушениях норм словообразования, которые накладывает система на тот или иной словообразовательный тип;

3) в использовании при неофициальном имятворчестве словообразовательных формантов, которые недостаточно известны языковой системе или же находятся на ее периферии;

4) в создании нетипичных образований по чисто окказиональным моделям вне какого-либо соответствия с существующими в языке словообразовательными типами. К последним следует отнести звукоподражания, деструкцию аббревиатур, деформацию антропонимов, контаминацию.

Широкие словообразовательные возможности неофициальной номинации лица базируются на использовании в ней самых различных элементов языковой материи, включая не только твердо оформленные единицы (морфемы, слова), но и коммуникативные фрагменты со всей рыхлостью их границ и неустойчивостью очертаний.

В третьей главе содержится описание содержательных характеристик неофициальных именований лица, что способствует как более полному выяснению семантической природы неофициальных антропонимов, так и лучшему пониманию семантики коллоквиализмов, проникновению в их глубинное основание. С учетом перечисленного исследовались частные аспекты проблемы:

1) особенности смысловой структуры неофициальных именований лица;

2) типы семантических отношений и их отражение в семантической структуре исследуемых лексических единиц;

3) семантические признаки в смысловой структуре именований;

4) оценочность во внутренней форме именований;

5) коннотация как макрокомпонент семантики.

Необходимость выявления и описания семантических особенностей НИЛ диктуется рядом обстоятельств. С одной стороны, это связано со спецификой семантики данных лексических единиц, обусловленной их стилистической сниженностью, функциональным предназначением для неофициальной сферы общения. С другой стороны, это объясняется меньшей известностью семантических характеристик исследуемых единиц по сравнению с их формальными характеристиками.

Придерживаясь исходного постулата, что смысловые потенциалы слова "необычайно велики" (Девкин 1979, 198), мы в еще большей степени распространяем это на исследуемые образования, семантика которых формируется не только под воздействием смысловых и морфологических характеристик производящих основ, но и их смысловых трансформаций, в том числе и многоступенчатых, их семантической имплицитности. Смысловое разнообразие НИЛ обусловлено в значительной их части нестандартностью и окказиональностью их образования и тем самым в меньшей мере их стабильной словарной семантикой. Учитывалось и то, что семантика таких образований формируется под воздействием факторов как лингвистического, так и экстралингвистического характера.

Во внутренней форме таких знаков вторичной номинации оказываются взаимосвязанными номинативный, семантический, оценочный и коннотативный аспекты смыслообразования.

Особенность семантики анализируемых лексических единиц связана с тем, что они являются продуктом речи, то есть семасиологического процесса, непосредственно детерминируемого коммуникативной сферой языка, в котором степень явно выраженного и степень подразумеваемого смысла часто выходит за рамки, которые свойственны кодифицированному языку.

Особенность смысловой структуры исследуемых именований обусловлена их производным характером. И как словам производным, им присуща двойная референция: к миру действительности и к миру слов (Кубрякова 1980, 90). Причем элементы внеязыкового ряда достаточно активно участвуют в выполнении данными номинативными единицами их коммуникативного предназначения, отражая в своих смысловых структурах те или иные фрагменты действительности. Основную смысловую нагрузку многих исследуемых образований несут признаки имплицитные, "второй степени яркости", этимологическая природа которых носит более сложный, выводимый характер.

Широкое использование для неофициального именования лица "чужих" имен, являющееся одной из особенностей коллоквиальной номинации, приводит к определенной утрате такими номинативными знаками своей различительной функции, что затемняет их семантику.

Значительная часть неофициальных именований лица как знаков косвенно-производной номинации создается на основе прецедентности имени, ситуации, текста, высказывания. Основными условиями вхождения прецедентных представлений о "культурных объектах" в когнитивную базу являются: а) общее представление о прецеденте для большинства членов лингвокультурного сообщества; б) минимизация набора признаков прецедентного феномена.

Широко распространенной разновидностью лексико-семантических характеристик, присущих неофициальным именованиям лица, является их семантическая компрессия, приводящая к имплицитности синтаксических связей между компонентами сложения.

Семантика значительной части исследуемых образований формируется на основе различных переосмыслений составляющих компонентов или исходных лексем, прежде всего на основе их метафорического и метонимического употребления. Причем семантическое смещение на основе ассоциативности может быть несколько глубоким и опосредованным, что отодвигает на задний план те признаки, которые составляют образное основание. Обращают на себя внимание довольно большие размеры ассоциативного поля, используемого для обозначения лица, включающего в себя как самые различные связи и отношения, так и разные по глубине уровни ассоциаций (поверхностные, глубинные).

Составной частью семантического анализа неофициальных именований лица является выявление в них коннотативных значений, которые, не входя в собственное значение слов, участвуют в формировании их новых смыслов (Телия 1977, 175). Прагматическая направленность коннотации проявляется в выборе говорящим таких средств выражения, которые наиболее полно, с его точки зрения, отвечают коммуникативным потребностям для достижения соответствующего эмоционального эффекта.

Апелляция при исследовании неофициальных именований лица к экстралингвистическому аспекту - о чем говорится в четвертой главе -обусловлена тем, что категория значения является отражательной категорией, что в исследуемых образованиях концептуализированы как знания о человеческой картине мира и все типы отношений к ее фрагментам, так и участие языковых сущностей в формировании семантической структуры именований.

Рассмотрение неофициальных именований лица в свете экстралингвистической детерминированности проводилось автором с учетом трех основных факторов внеязыкового воздействия: социальных, культурно-национальных и эмоциональных, которые оставляют наиболее заметный след в семантической структуре именований. Социальная детерминированность отражает воздействие социальной среды на язык и речевое поведение людей. Культурно-национальные коннотации именований, проявляемые с помощью кумулятивной (накопительной) функции, хранят память о нравах и обычаях народа, его мифах и легендах, реальных событиях, имевших место в жизни носителя имени. Эмоции, как явления объективной действительности, отражают определенные состояния говорящего. Исследование их проявлений в языке способствует выяснению способов формирования эмоциональности.

Социальная дифференциация языка, отражающая в языке социальную структурированность общества, является одной из наиболее осязаемых форм связи между языком и обществом. Социолект, как совокупность языковых особенностей, присущих той или иной социальной группе (профессиональной, сословной, возрастной и т.д.), обслуживает коммуникативные потребности соответствующих социально ограниченных групп людей. Каждая из них отличается определенными особенностями, свидетельствующими о влиянии социальных условий на содержательную сторону языковых знаков и их прагматику, о принадлежности говорящего к соответствующему социальному или профессиональному сообществу. Участвуя в коммуникативных актах, представители тех или иных социальных норм поведения и определенных социальных характеристик оформляют свои сообщения в соответствии с набором языковых кодов, которыми владеют индивиды, объединенные какой-либо стратой социолекта (биологической, социальной или психологической). Именно эти страты активно определяют речевое поведение человека и "на их пересечении рождается социолект как инвариантная система речевой продукции" (Ерофеева 2000, 88).

Социолект является символом групповой принадлежности. Его репрезентанты стремятся обозначить свою выделительность в речи. Определенные языковые маркеры имеет речь детей, молодежи, асоциальных слоев: носитель технолекта подчеркивает свою принадлежность к социуму выделительным употреблением профессиональных слов, инвективное словоупотребление обнаруживается чаще всего в социолекте уголовников и бродяг.

Выявление различных субъязыков (молодежный язык, профессиональные социолекты, арго деклассированных элементов, армейский жаргон и т.д.) основано на широком подходе к понятию лексического субстандарта и естественном разграничении разных социальных групп его носителей. Оно связано со спецификационной обусловленностью языковых элементов в их речи, их ролью в структуре социолекта. Одним из основных факторов подросткового и молодежного социолектов следует рассматривать протестное поведение молодых людей, подталкивающее их к выделению в социально-групповые сообщества и формированию социально-возрастных субъязыков, на основании чего можно определить страты, которые являются значимыми для данных социолектов. Обращение в рамках исследуемой темы к проблеме стратификационной дифференциации языка способствует лучшему пониманию специфики современного языкового развития с его ярко выраженным динамизмом, существенными изменениями норм речевого поведения.

Исследуемый материал показывает, что именования, содержащие лингвострановедческую информацию, строятся часто на культурологической основе. При этом обнаруживается, что толкование многих используемых культурологических реалий происходит по модели развертывания не поверхностного и простого, а глубинного и культурологически насыщенного фрейма, который раскрывается по семантической спирали.

Одним из наиболее ярких человеческих факторов, эксплицируемых в языке и проявляющихся в рамках антропоцентрической лингвистики в семантике исследуемых лексических единиц, являются эмоции человека. Обращение к лингвистике эмоций в рамках данного исследования продиктовано, с одной стороны, растущим признанием данного лингвистического аспекта одним из приоритетных направлений в современном языкознании (Шаховский 1994, 164), а с другой стороны, эмоциональностью многих неофициальных именований лица и определенными особенностями отражения ими эмоций.

Эмотивная оценка, выражающая чувство-отношение субъекта речи к именуемому объекту, побуждает испытывать данное чувство участниками коммуникативного акта и является в конечном счете реализацией определенного иллокутивного намерения говорящего, вызывая определенный перлокутивный эффект (Телия 1996, 120).

Основываясь на толковании эмоциональных концептов, применяемых А. Вежбицкой и ее последователями, посредством универсальных семантических примитивов, обычно при трактовке смысловой организации эмотивов используют форму модальной "рамки", состоящей из суждения типа "говорящий считает, что." и эмоционально-оценочной модальности: "плохо", "хорошо".

Важность исследования и определения эмоциональной модальности обусловливается тем, что кроме универсальных эмоций, присущих любому этносу, учеными не отрицаются и определенные этноспецифированные эмоции, выявление которых носителями другого языка требует особой компетенции-не только в области языкознания, но и в сфере национально-культурного наследия соответствующего народа.

Список научной литературыПотапова, Светлана Юрьевна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Абрамов 1984 - Абрамов Б.А. К проблеме слова (слово с морфологической точки зрения) // Слово в грамматике и словаре. - М.: Наука, 1984.-С. 15-20.

2. Азнаурова 1977 Азнаурова Э.С. Стилистический аспект номинации словом как единицей речи // Языковая номинация (Виды наименований). - М., 1977. - С. 86-128.

3. Александрова 1973 Александрова О.И. Неофициальные личные имена в частной переписке и дневниковых записях конца XIX-начала XX века// Ономастика Поволжья, 3. - Уфа, 1973. - С.125-137.

4. Алефиренко 2002 Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. - М.: Academia, 2002. - 394 с.

5. Антышев 1995 Антышев А.Н. Антропонимы как компонент национальной и интернациональной культуры // Язык и мир его носителя: Материалы международной конференции. - М.: МГУ, 1995. - С. 7-9.

6. Андреева 1995 Андреева Л.И. Специфика имент собственного и возможности ее использования в художественном тексте: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Балашов, 1995. - 19 с.

7. Антышев 1999 Антышев А.Н. О нелингвистических подходах к антропонимам // Актуальные проблемы сопоставительного языкознания и межкультурные коммуникации: Материалы научной конференции. Часть 1. -Уфа: БГУ, 1999.-С. 72-74.

8. Антышев 2001 Антышев А.Н. Имена. Немецкие антропонимы. -Уфа, 2001.- 240 с.

9. Антышев 2001 Антышев А.Н. Формирование и развитие антропонимической системы немецкого языка. Автореф. дис. . д-ра филол. наук. - Москва, 2001. - 39 с.

10. Апресян 1974 Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. - М.: Наука, 1974. -367 с.

11. Апресян 1995 Апресян Ю.Д. Избранные труды. Том I.: Лексическая семантика, синонимические средства языка. - 2-е изд., испр. и доп. -М., 1995.- 472 с.

12. Апресян 1995а Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. II.: Интегральное описание языка и системная лексикография. - М.: Шк. "Языки русской культуры", 1995. - 766 с.

13. Арбатский 1999 Арбатский Л.А. Ругайтесь правильно. Довольно толковый словарь русской брани. - М.: Изд-во Яуза и изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. - 272 с.

14. Арнольд 1981 Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка (Стилистика декодирования). - Изд. 2-е, перераб. - Л., 1981.-295 с.

15. Арутюнова 1977а Арутюнова Н.Д. Номинация и текст // Языковая номинация (Виды наименований). - М., 1977. - С. 304-357.

16. Арутюнова 19776 Арутюнова Н.Д. Номинация, референция, значение // Языковая номинация (Общие вопросы). - М., 1977. - С. 188-206.

17. Арутюнова 1980 Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных тропов лексического значения // Аспекты семантических исследований. - М., 1980.-С. 156-249.

18. Арутюнова 1988 Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. - М.: Наука, 1988. - 341 с.

19. Арутюнова 1998 Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - М., 1998. - 896 с.

20. Бабаева 2001 Бабаева Е.В. Язык как система // Языковая личность: проблемы когниции и коммуникации: Сб. науч. тр. / Под ред. Н.А.Красавского. - Волгоград: Колледж, 2001. - С. 159-165.

21. Бабаева 2001а Бабаева Е.В. Нормы и их отражение в языке // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности. - Волгоград: Перемена, 2001. - С. 17-24.

22. Бабенко 1989 Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. - Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1989. - 184 с.

23. Базарская 1988 Базарская Н.И. Вторичная номинация в системе языковых знаков (на материале перифраз англ. и русск. языков): Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Саратов, 1988. -16 с.

24. Базиев, Исаев 1973 Базиев А.Т., Исаев М.И. Язык и нация. - М.: Наука, 1973. - 248 с.

25. Балалыкина, Николаев 1985 Балалыкина Э.А., Николаев Г.А. Русское словообразование: Учебное пособие. - Казань: Изд-во Казане, ун-та, 1985. - 184 с.

26. Балли 1961 Балли Ш. Стилистика французского языка. - М.: Иностранная литература, 1961. - 394 с.

27. Баранникова 1974 Баранникова Л.И. Просторечие как особый социальный компонент языка // Язык и общество. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1974. - С. 146-189.

28. Баранов 2001 Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику: Учебное пособие. - М., 2001. - 360 с.

29. Бахнян 1981 Бахнян К. Социолингвистический анализ антропонимов // Теоретические проблемы социолингвистики. - М.: Наука, 1981.-С. 305-324.

30. Бахтин 1979 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979. - 423 с.

31. Бахтин 1986 Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Эстетика словесного творчества. - М., 1986. - С. 250-296.

32. Беликов, Крысин 2001 Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика: Учебник для вузов. - М., 2001. - 439 с.

33. Бельчиков 1990 Бельчиков Ю.А. Просторечие // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Сов. энциклопедия, 1990. - С. 402.

34. Бельчиков 1998 Бельчиков Ю.А. Окказионализмы // Русский язык: Энциклопедия / Глав. ред. Ю.Н.Караулов. - М., 1998. - С. 283-284.

35. Бельчиков 1998а Бельчиков Ю.А. Перифраза // Русский язык: Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н.Караулов. - М., 1998. - С.334.

36. Белык 1970 Белык H.A. Некоторые правовые и социологические вопросы антропонимики // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. Проблемы антропонимики. - М.: Наука, 1970. -С. 9-23.

37. Беляева, Самойленко 1985 Беляева A.B., Самойленко Е.С. Проблемы выделения признака в связи с коммуникативными задачами вербализации восприятия // Психологические исследования общения. - М., 1985. - С. 159-178.

38. Беляевская 1987 Беляевская Е.Г. Семантика слова. - М., 1987.126 с.

39. Белянин 1999 Белянин В.П. Фразеология подростков как языковая субкультура // Фразеология в конспекте культуры. - М.: Шк. "Яз. рус. культуры", 1999. - С. 114-117.

40. Бенвенист 2001 Бенвенист Э. Уровни лингвистического анализа // Введение в языковедение: Хрестоматия / Сост. A.B. Блинов и др. -М.: Аспект Пресс, 2001. - С. 64 -75.

41. Берлизон 1980 Берлизон С.Б. Специфика семантики фразеологических единиц и роль структурных компонентов в ее определении // Семантическая структура слова и фразеологизма / Рязанск. гос. пед. ин-т. -Рязань, 1980. - С. 14-31.

42. Бижкенова 1990 Бижкенова А.Е. Имена собственные, перешедшие в нарицательные слова в современном немецком языке. -Целиноград: Обл. ИУУ, 1990. - 97 с.

43. Бижкенова 2003 Бижкенова А.Е. Содержательный и словообразовательный потенциал денимов (слов, восходящий к именам собственным). - Алматы: НИЦ «Былым», 2003. - 308 с.

44. Блох, Семенова 2001 Блох М.Я., Семенова Т.Н. Имена личные в парадигматике, синтагматике: и прагматике. - М.: Готика, 2001. - 194 с.

45. Блох, Семенова 1989 Блох М.Я., Семенова Т.Н. Имя собственное личное как средство номинации // Логико-семантические аспекты языковых единиц / Межвуз. сб. науч. трудов. - Тула: Изд-во ТГПИ им. Л.Н. Толстого, 1989. С. 3-9.

46. Блох, Семенова 1991 Блох М.Я., Семенова Т.Н. Имя собственное и его номинативные свойства // Иностранные языки в высшей школе: Сб. научно-метод. статей / Под ред. С.К. Фоломкиной. - Вып. 24. - М.: Изд-во МПИ, 1991. - С.70-79.

47. Блох, Семенова 1991 Блох М.Я., Семенова Т.Н. Имя собственное и его текстовые функции // Функциональный анализ значимых языковых единиц в парадигматике и синтагматике: Межвую сб. науч. тр. -Новосибтрск: Новосибирский гос. пед. ин-т, 1991. С. 126-141.

48. Богданова 1998 Богданова Л.И. Эмоциональные концепты и их роль при описании глаголов с позиций "активной" грамматики // Язык, сознание, коммуникация: Сб. ст. / Отв. ред.: В.В. Красных, А.И. Изотов. - М.: Филология, 1998. - Вып.З. - С. 36-43.

49. Болотов 1971 Болотов В.И. Актуализация антропонимов в речи: / На материале английского языка/: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Л., 1971.-21 с.

50. Болотов 1972 Болотов В.И. К вопросу о значении имен собственных // Восточнославянская ономастика. - М.: Наука, 1972. -С.333-345.

51. Болотов 1979 Болотов В.И. Назывная сила имени и классификация существительных в языке и речи // Восточнославянская ономастика. - М.: Наука, 1979. - С. 47-58.

52. Бондалетов 1983 Бондалетов В.Д. Русская ономастика. - М.: Просвещение, 1983. - 224 с.

53. Бондалетов 1987 Бондалетов В.Д. Социальная лингвистика: Учебное пособие. - М., 1987. - 160 с.

54. Борзенкова 2000 Борзенкова О.О. Концепт "благо" в диалоге культур // Когнитивная семантика. Ч. 2. - Тамбов, 2000. - С. 43-45.

55. Борисова 1980 Борисова Е.Г. Современный молодежный жаргон // Рус. речь. - 1980. - № 5. - С. 51-54.

56. Брагина 1981 Брагина A.A. Лексика языка и культура страны. -М., 1981.- 176 с.

57. Брандес 1983 Брандес М.П. Стилистика немецкого языка. -М., 1983. -271с.

58. Брызгунова 1984 Брызгунова Е.А. Эмоционально-стилистические различия русской звучащей речи. - М.: Изд-во МГУ, 1984. -117с.

59. Будагов 1976 Будагов P.A. Человек и его язык. - Москва: МГУ, 1976.-428 с.

60. Булгаков 1998 Булгаков А.Н. Философия имени. - СПб, 1998.444 с.

61. Булыгина 1980 Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований. - М.: Наука, 1980. - С. 320-355.

62. Булыгина, Крылов 1990 Булыгина Т.В., Крылов С.А. Категория // Лингвистический энциклопедический словарь. - М., 1990. - С. 215-216.

63. Булыгина, Шмелев 1997 Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира. - М.: Языки русской культуры, 1997. -576 с.

64. Бутенко 1982 Бутенко И.А. Неформальное общение учащейся молодежи // Текст как психологическая реальность: Сб. ст. - М., 1982. -С. 26-33.

65. Еуштян 1982 Буштян JI.M. Общеязыковая коннотация собственного имени в художественном произведении // Русское языкознание. - Киев: КГУ, 1982. Вып. 4. - С. 95-100.

66. Ванюшечкин 1971 Ванюшечкин В.Т. Семантическая и словообразовательная структура диалектных прозвищ // Ономастика Поволжья, 2. - Горький, 1971.-С.71-91.

67. Васильев 1990 Васильев JI.M. Современная лингвистическая семантика. - М.: Высшая школа, 1990. - 176 с.

68. Вахитов 1994 Вахитов C.B. Производное наименование со значением лица в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. —Уфа, 1994. - 18 с.

69. Вашунин 1982 Вашунин B.C. Структура определительных сложных существительных в современном немецком языке: Учебное пособие. - Куйбышев, 1982. - 70 с.

70. Вежбицкая 1968 Вежбицкая А. Наброски к русско-семантическому словарю // Научно-техническая информация. Сер. 2. - 1968.-№ 12. - С. 23-28.

71. Вежбицкая 1982 Вежбицкая А. Дескрипция или цитация? // Новое в зарубежной лингвистике. Логика и лингвистика: Проблемы референции. - М., 1982. - Вып. XIII. - С. 237-262.

72. Вежбицкая 1997 Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ./ Отв. ред. М.А. Кронгауз; Вступ. ст. Е.В. Падучевой. - М., 1977. -416 с.

73. Вежбицкая 1999 Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 780 с.

74. Вежбицкая 2001 Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. - М., 2001. - 288 с.

75. Вежбицкая 2001 Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. - М., 2001. - 272 с.

76. Величко 1995 Величко Ф. Что в имени тебе моем // Тайны имени. - Харьков: Основа, 1995. - С. 275-282.

77. Вендлер 1981 Вендлер 3. О слове good // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая семантика. - М., 1981. - Вып. 10. -С. 531-554.

78. Верещагин, Костомаров 1980 Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. - М.: Русский язык, 1980. - 320 с.

79. Верещагин, Костомаров 1983 Верещагин Е.М., Костомаров

80. B.Г. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М.: Русский язык, 1990. - 246 с.

81. Виноградов 1975 Виноградов В.В. Вопросы современного рус. словообразования // Исследования по русской грамматике: Избр. тр. - М., 1975. - 559 с.

82. Винокур 1993 Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. - М.: Наука, 1993. - 171 с.

83. Вольф 1979 Вольф Е.М. Варьирование в оценочных структурах // Семантическое и формальное варьирование. - М.: Наука, 1979. - С. 273-294.

84. Вольф 1985 Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. -М.: Наука, 1985.-228 с.

85. Воркачев 1995 Воркачев С.Г. Национально-культурная специфика концепта любви в русской и испанской паремиологии // Филологические науки. - 1995. - № 3. - С. 56-66.

86. Воронов 1972 Воронов А.Л. Варианты имен собственных в современном немецком языке // Вопросы германской филологии: Уч. зап./ Горьковский гос. пед. ин-т иностр. языков. - Горький, 1972. - Вып. 52.1. C. 119-141.

87. Воронова 2000 Воронова Т. А. Концепты терпимость, бесконфликтность, толерантность в русском сознании // Культура общения и ее формирование. - Воронеж, 2000. - Вып. 7.- С. 60-61.

88. Гак 1977 Гак В.Г. К типологии лингвистических номинаций // Языковая номинация (Общие вопросы).- М., 1977. - С. 230-293.

89. Гак 1998 Гак В.Г. Языковые преобразования. - М., 1998. - 768 с.

90. Гаспаров 1996 Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. - М., 1996. - 352 с.

91. Говердовский 1985 Говердовский В.И. Диалектика коннотации и денотации: Взаимодействие эмоционального и рационального в лексике // Вопросы языкознания. - 1985. - № 2. - С. 71-79.

92. Голованевский 2002 Голованевский А.Л. Оценочность и ее отражение в политическом и лексикографическом дискурсах (на материале русского языка) // Филологические науки. - 2002. - № 3. - С. 78-87.

93. Гольдин, Сиротинина 1993 Гольдин В.Е., Сиротинина О.Б. Внутринациональные речевые культуры и их взаимодействие // Вопросы стилистики. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1993. - С. 9-19.

94. Гольдин 2000 Гольдин В.Е. Внутренняя типология русской речи и строение русистики // Русский язык сегодня: Сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова. Отв. ред. Л.П. Крысин. - М., 2000. - Вып. 1. -С. 53-65.

95. Гончарова 1999 Гончарова Н.Ю. Концепт "факт" в представлении человека // Связи языковых единиц в системе и реализации. Когнитивный аспект. - Тамбов, 1999. - Вып. 2. - С. 48-52.

96. Горбаневский 1987 — Горбаневский М.В. В мире имен и названий. М.: Знание, 1987. - 208 с.

97. Гореликова 1983 Гореликова М.И. Лингвистический анализ художественного текста // Гореликова М.И., Магомедова Д.М. Лингвистический анализ художественного текста. - М., 1983. - С. 10-79.

98. Городникова 1980 Городникова М.Д. Эмоциональные формулы в устной коммуникации // Структурно-семантическое исследование немецкой лексики. - Калинин, 1980. - С. 45-53.

99. Горский 1963 Горский Д.П. Логика. - М., 1963. - 292 с.

100. Гродзиньский 1973 Гродзиньский Е. Очерк общей теории имен собственных. - М.: Наука, 1973. - 330 с.

101. Гудков 1998 Гудков Д.Б. Прецедентное имя в когнитивной базе современного русского языка (результаты эксперимента) // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Красных, А.И.Изотов. - Москва, 1998. - Вып. 4.-С. 82-93.

102. Гудков 2003 Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 288 с.

103. Гузик 1997 Гузик Ю.В. Некоторые аспекты эмотивной семантики с точки зрения системного подхода // Тезисы докладов 5-й конференции молодых ученых. - Ярославль: ЯШУ им. К.Д. Ушинского, 1997.-С. 131-134.

104. Гумбольдт 2000 Гумбольдт фон В. Избранные труды по языкознанию. Пер. с нем. - М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000. - 400 с.

105. Гутман, Черемисина 1972 Гутман Е.А., Черемисина М.И. Зооморфизмы в современном французском языке в сопоставлении с русским // В помощь преподавателям иностранных языков. / Под ред. В.Н. Купреяновой. - Новосибирск, 1972. - Вып. 3. - С. 42-59.

106. Данилина 1969 Данилина Е.Ф. Категория ласкательности в личных именах и вопрос о так называемых «сокращенных» формах имен в русском языке // Ономастика. - М.: Наука, 1969. - С.149-161.

107. Данилина 1970 Данилина Е.Ф. Личные официальные и неофициальные имена в современном русском языке (Специфика. Словоупотребление). - Пенза, 1970.

108. Девкин 1971а Девкин В.Д. Разновидности номинации // Вопросы немецкой филологии: Уч. зап. - М.: МГПИ, 1971. - Т. 475. - С.76-91.

109. Девкин 19716 Девкин В.Д. Аспекты речи // Вопросы немецкой филологии: Уч. зап. Моск. гос. пед. ин-та им. В.И. Ленина, - М., 1971. - Том 475. - С. 92-106.

110. Девкин 1973 Девкин В.Д. Немецкая разговорная лексика. -М.,1973.

111. Девкин 1979 Девкин В.Д. Немецкая разговорная речь: Синтаксис и лексика. - М.: Международные отношения, 1979. - 256 с.

112. Девкин 1981 Девкин В.Д. Диалог. Немецкая разговорная речь в сопоставлении с русской. - М.: Высш. школа, 1981. - 160 с.

113. Девкин 1984 Девкин В.Д. Переименования // Речевые аспекты изучения современного немецкого языка. - М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1984. -С. 3-30.

114. Девкин 1988а Девкин В.Д. Имена собственные в разговорной речи // Структурно-семантические особенности немецкой разговорной и диалектической речи. - Омск, 1988. - С. 27-37.

115. Девкин 19886 Девкин В.Д. Парадоксы в немецком языке // Иностранные языки в школе. - 1988. - № 2. - С. 15-21.

116. Девкин 1990 Девкин В.Д. Ареферентность и псевдореферентность // Лексика. Лексикография. Научно-технический перевод: Тезисы докладов и сообщений научного совещания. - Орел, 1990. -С.19-21.

117. Девкин 1998 Девкин В.Д. Лексикографический аспект окказионализмов // Лексика и лексикография. Сб. науч. тр. - М.: Ин-т языкознания РАН. - 1998. - Вып.9.- С. 57-79.

118. Девкин 1998 Девкин В.Д. Занимательная лексикология. - М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. - 312 с.

119. Девкин 2000 Девкин В.Д. Очерки по лексикографии. - М.: Прометей, 2000. - 395 с.

120. Девкин 2001 Девкин В.Д. Обновление лексики // Лексика и лексикография. Сб. науч. трудов. - М., 2001. - Выпуск 12. - С.29-39.

121. Демин 1981 Демин В.И. Коллоквиальные неологизмы современного немецкого языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1981.- 16 с.

122. Деренкова 1984 Деренкова И.С. Имена личные и нарицательные. Антропонимы в системе языка и речи: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Л.: ЛГУ, 1984. - 19 с.

123. Дмитриева 1999 Дмитриева Н.В. Актуализация различных видов признаков в адъективных сравнениях русского и английского языков // Филология и культура: Материалы 2-й Международной конференции. 12-14 мая 1999 г. Ч. III. - Тамбов, 1999. - С. 168-177.

124. Добрушина 1995 Добрушина Н.Р. Словарное представление междометий // Русистика сегодня. - М., 1995. - № 2. - С. 47-65.

125. Дольник 1994 Дольник В. Непослушное дитя биосферы. - М.: Педагогика-Пресс, 1994. - 208 с.

126. Домашнее 2001 Домашнев А.И. Немецкие социолекты: сленг // Лексика и лексикография: Сб. науч. трудов. Орловск. гос. тех. ун-та. - М., 2001.-Вып. 12.-С. 42-47.

127. Донец 1988 Донец П.Н. Средства национально-культурной номинации в современном немецком языке: Дис. . канд. филол. наук. -М.,1988. - 214 с.

128. Дридзе 1980 Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. - М., 1980.-223 с.

129. Дьяконов 1977 Дьяконов И.М. Введение // Мифология древнего мира / Отв. ред. В.А Якобсон. - М.: Наука, 1977. - С. 33-34.

130. Елистратов 2000 Елистратов B.C. Арго и культура // Елистратов B.C. Словарь русского арго: Материалы 1980-1990 гг. - М., 2000. - С. 574-692.

131. Ермакова 1984 Ермакова О.П. Номинация в просторечии // Городское просторечие: проблемы изучения / Отв. ред. Е.А. Земская, Д.Н. Шмелев. - М., 1984. - С. 130-140.

132. Ерофеева 2000 Ерофеева Т.И. Социолект в стратификационном исполнении // Русский язык сегодня: Сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова; Отв. ред. Л.П. Крысин. - М., 2000. - Вып. 1 - С. 85-92.

133. Есперсен 1958 Есперсен О. Философия грамматики. - М., 1958.- 404 с.

134. Жданов 1963 Жданов O.K. Метонимическое словообразование на основе имен собственных. - Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 1963.22 с.

135. Жельвис 1990 Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи. Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия. - Ярославль: Изд-во Ярославского гос. пед. ин-та, 1990. - 81 с.

136. Жельвис 1997 Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. Издание второе, переработанное и дополненное. - М.: Ладомир, 2001.- 349 с.

137. Жинкин 1982 Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. -М.: Наука, 1982.- 159 с.

138. Журавлев 1982 Журавлев А.Ф. Технические возможности русского языка в области предметной номинации // Способы номинации в современном русском языке. - М., 1982. - С. 45-109.

139. Заверюха 1999 Заверюха И.Н. Имена собственные в немецкой разговорной речи: Методическое пособие. - М.: Изд-во МГПУ им. В.И. Ленина, 1999. - 26 с.

140. Заверюха 2000 Заверюха И.Н. Имена собственные в немецкой разговорной речи: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 2000.- 23 с.

141. Завойко 1914 Завойко Г.В. Верования, обряды и обычаи великороссов Владимирской губернии // Этнографическое обозрение. - 1914.- № 3. С. 150-167.

142. Залевская 1996 Залевская A.A. Проблема признака как основания для взаимопонимания и для расхождений при межэтническихконтактах // Этнопсихолингвистические проблемы языкового сознания. М., 1996. - С. 163-175.

143. Залевская 1999 Залевская A.A. Введение в психолингвистику. -М., 1999. - 382 с.

144. Занадворова 2000 Занадворова A.B. Прозвища и обращения в семейном речевом общении // Русский язык сегодня: Сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова; Отв. ред. Л.П. Крысин. - М., 2000. - Вып. 1. -С. 260-275.

145. Земская 1973 Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование. - М., 1973. - 304 с.

146. Земская, Китайгородская, Ширяев 1981 Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяев E.H. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. - М., 1981. - 276 с.

147. Земская 1992 Земская Е.А. Словообразование как деятельность. - М., 1992. - 221 с.

148. Золотова 2000 Золотова Г.А. Функции и дисфункции современной русской речи// Русский язык сегодня: Сб. статей/ РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова; Отв. ред. Л.П. Крысин. - М., 2000. -Вып.1.-С. 122-136.

149. Зубарев 1974 Зубарев Г.П. О типах лексической метонимии в современном немецком языке // Вопросы лексики, грамматики и фонетики немецкого языка: Сб. тр. / МГПИ им. В.И. Ленина. - М., 1974. - С. 25-55.

150. Зубарев 1976 Зубарев Г.П. Метонимия имен собственных // Вопросы строя немецкой речи. - М., 1976. - С. 17-29.

151. Ивашенко 2000 Ивашенко O.B. Концепт ВЕРА в современном русском языке // Актуальные проблемы языкознания и методики обучения иностранным языкам. - Воронеж, 2000. - С. 186-187.

152. Ивлева 1978 Ивлева Г.Г. Семантические особенности слов в немецком языке. - М.: Высшая школа, 1978. - 104 с.

153. Ивлева 1986 Ивлева Г.Г. Тенденции развития слова и словарного состава. На материале немецкого языка. - М.: Наука, 1986.136 с.

154. Имя 1978 Имя нарицательное и собственное. - М.: Наука, 1978. - 208 с.

155. Калакуцкая 1976 Калакуцкая Л.И. Ономастика и норма. - М.: Наука, 1976.- 250 с.

156. Калакуцкая 1994 Калакуцкая Л.И. Имена. Отчества. Написание и склонение. - М., 1994.

157. Капанадзе 1988 Капанадзе Л.А. О жанрах неофициальной речи // Разновидности городской устной речи. - М.: Наука, 1988. - С. 230-234.

158. Капанадзе 2000 Капанадзе Л.А. Разговорная речь как генератор непредсказуемости // Русский язык сегодня. Вып. 1: Сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им. В .В. Виноградова; Отв. ред. Л.П. Крысин. - М., 2000. - С. 287-293.

159. Карасик 1998 Карасик В.И. Категориальные признаки в значении слова. - М.: Изд-во МОПИ им. Н.К. Крупской, 1988. - 112 с.

160. Карасик 2002 Карасик В.И. Язык социального статуса. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 333 с.

161. Карасик 2002а Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. - Волгоград: Перемена, 2002. - 477 с.

162. Караулов 1987 Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М.: Наука, 1987. - 264 с.

163. Караулов 1989 Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. - М., 1989. - С. 3-8.

164. Караулов 1999 Караулов Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть / Ю.Н. Караулов. - М.: ИР Я РАН, 1999.180 с.

165. Кацнельсон 1986. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение // Общее и типологическон языкознание. Л.: Наука, 1986. -С. 5-189.

166. Кирилина 1998 Кирилина A.B. Развитие тендерных исследований в лингвистике // Филологические науки. № 2, 1998. - С. 51-57.

167. Кирилина 1999 Кирилина A.B. Тендер: лингвистические аспекты. - М., 1999. - 180 с.

168. Киселева 1978 Киселева Л.А. Вопросы теории речевого воздействия. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. - 161 с.

169. Киселева 1997 Киселева Н.М. Метафоры современной немецкой разговорной речи: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1997. — 17 с.

170. Комарова 1991 Комарова P.A. Социокультурные аспекты немецкой антропонимики. - Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1991. -42 с.

171. Комлев 1992 Комлев Н.Г. Слово в речи: денотативные аспекты. - М.: Изд-во МГУ, 1992. - 216 с.

172. Краморенко 1996 Краморенко Г.И. О новом в тенденциях современного языка молодежи („Jugendsprache") // Актуальные проблемы лингвистики текста: Межвуз. сб. науч. трудов. - Брянск, 1996. - С. 74-92.

173. Клобуков 1998 Клобуков П.Е. Эмоции, сознание, культура (особенности отражения эмоций в языке) // Язык, сознание, коммуникация:

174. Сб. ст. / Отв. ред.: В.В. Красных, А.И. Изотов. М.: Филология, 1998. -Вып. 4.-С. 110-123.

175. Кобозева 2000 Кобозева И.М. Лингвистическая семантика: Учебное пособие. - М., 2000. - 352 с.

176. Кожина 1987 Кожина М.Н. Стилистика русского языка. - М.: Наука, 1987. -237 с.

177. Козырева 1967 Козырева И.В. Словопроизводство коллоквиализмов в современном немецком языке (на материале знаменательных частей речи): Дис. . канд. филол. наук. - М., 1967. - 278 с.

178. Колшанский 1975 Колшанский Г.В. Соотношение субъективного и объективного факторов в языке. - М.: Наука, 1975. - 232 с.

179. Кон 1989 Кон И.С. Психология ранней юности. - М.: Просвещение, 1989. -255 с.

180. Копчук 2001 Копчук Л.Б. Социолект молодежи и его освещение в современной германистике // Лексика и лексикография: Сб. науч. тр. Орловск. гос. тех унив-та. - М., 2001. - Вып.12. - С. 65-72.

181. Копыленко 1976 Копыленко М.М. О семантической природе молодежного жаргона // Социально-лингвистические исследования. - М., 1976. - С. 79-86.

182. Коралова 1972 Коралова А.Л. К вопросу о лингвистической образности // Сборник науч. тр. / МГПИИЯ им. М. Тореза. - М., 1972. - Вып. 70. - С. 73-78.

183. Корнилова 1963 Корнилова Л.Ф. Сложнопроизводные инфинитивные существительные в современном немецком языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1963. - 20 с.

184. Красавский 2001 Красавский H.A. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: Монография. - Волгоград: Перемена, 2001.-495 с.

185. Красникова 1994 Красникова Е.Ю. Влияние современных общественно-политических факторов на развитие и функционированиесоциально-оценочной лексики русского языка: Дисс. . канд. филол. наук. -М., 1994.

186. Красных 1997а Красных В.В. Когнитивная база vs культурное пространство в аспекте языковой личности // Язык, сознание, коммуникация. - М., 1997. - Вып. 1. - С. 128-144.

187. Красных 19976 Красных В.В. К вопросу о русской когнитивной базе и русском культурном пространстве // Сопоставительная грамматика и теория коммуникации. - М., 1997. - С. 23-33.

188. Красных 1998 Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? Человек. Сознание. Коммуникация.- М., 1998- 352 с.

189. Красных 2001 Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. - М., 2001. - 270 с.

190. Кронгауз 2001 Кронгауз М.А. Семантика: Учебник для вузов. -М.: Рос. Гуманит. Ун-т, 2001. - 399 с.

191. Крысин 1983 Крысин Л.П. Социальный компонент в семантике единиц // Русский язык в школе. - 1983. - № 3. - С. 78-84.

192. Крысин 1995 Крысин Л.П. Языковое заимствование: взаимодействие внутренних и внешних факторов (на материале русского языка современности) // Русистика сегодня. - 1995. - № 1 - С. 115-134.

193. Крысин 1998 Крысин Л.П. Язык и общество. // Русский язык: Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. - М., 1998. - С. 658-663.

194. Кубрякова 1965 Кубрякова Е.С. Что такое словообразование? -М., 1965. - 78 с.

195. Кубрякова 1972 Кубрякова Е.С. Словообразование // Общее языкознание. Внутренняя структура языка. - М.: Наука, 1972. - С. 344-393.

196. Кубрякова 1977 Кубрякова Е.С. Теория номинации и словообразование. // Языковая номинация (Виды наименований). - М.: Наука, 1977. - С.223-309.

197. Кубрякова 1980 Кубрякова Е.С. Семантика производного слова // Аспекты семантических исследований. - М., 1980. - С. 81-155.

198. Кубрякова 1986 Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. - М.: Наука, 1986. - 160 с.

199. Кубрякова 1998 Кубрякова Е.С. Конверсия в словообразовании // Русский язык: Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. - М., 1998. - С. 193.

200. Кубрякова 1998 Кубрякова Е.С. Словообразование // Языкознание: / Большой энциклопедический словарь. Гл. ред. В.Н. Ярцева. -М., 1998. - С. 467-469.

201. Кукина 1994 Кукина Е.С. Слова на i в современном немецком языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1994. - 16 с.

202. Кунин 1978 Кунин A.B. Лингвостилистические особенности фразеологического эллипса //Сб. науч. трудов/ МГПИИЯ им. М.Тореза. - М., 1978. - Вып.131. - С.103-126.

203. Кунин 1980 Кунин A.B. Механизм окказиональной фразеологической номинации и проблема оценки// Сб. научн. трудов/ МГПИИЯ им. М. Тореза. - М., 1980. - Вып. 168. - С. 158 -185.

204. Курилович 1962 Курилович Е. Очерки по лингвистике. - М., 1962. - 456 с.

205. Лазарева 1994 Лазарева Е.И. Немецкие пословицы как объект фразеологии и лексикографии. - М., 1994. - 170 с.

206. Ларин 1931 Ларин Б.А. Западноевропейские элементы русского воровского арго // Язык и литература. - Л.: Изд-во АН СССР, 1931. -Т VII. -С.113-129.

207. Латышев, Семенов 2003 — Латышев Л.К., Семенов А.Л. Перевод: теория, практика и методика преподавания. М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 192 с.

208. Левковекая 1968 Левковская К.А. Лексикология современного немецкого языка (на нем. языке). - М.: Высшая школа, 1968. - 320 с.

209. Лемяскина 1999 Лемяскина H.A. Коммуникативное поведение младшего школьника (психолингвистическое исследование): Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Воронеж, 1999. - 22 с.

210. Леонтьев 1965 Леонтьев A.A. Слово в речевой деятельности. -М.: Наука, 1965.-245 с.

211. Литвин 2001 Литвин Ф.А. Текст как источник фоновых знаний - компонента содержания лексических единиц // Лексика и лексикография: Сб. научн. тр. - М.: Институт языкознания РАН, 2001. - Вып. 12. - С. 80-87.

212. Лопатин 1977 Лопатин В.В. Русская словообразовательная морфемика. Проблемы и принципы описания. - М., 1977.

213. Лосев 1990 Лосев А.Ф. Философия имени. - М.: Изд-во МГУ, 1990. - 269 с.

214. Лукьянова 1976 Лукьянова H.A. О соотношении понятий экспрессивность, эмоциональность, оценочность // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. - Вып. 5. - Новосибирск, 1976.

215. Лукьянова 1986 Лукьянова H.A. Экспрессивная лексика разговорного употребления. - Новосибирск: Наука, Сибирск. отд-ние, 1986. -221 с.

216. Лыков 1976 Лыков А.Г. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово): Учеб. пособие. - М., 1976. - 120 с.

217. Макаров 2003 Макаров М.Л. Основы теории дискурса. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 280 с.

218. Маковский 2000 Маковский М.М. Феномен ТАБУ в традициях индоевропейцев: Сущность - форма - развитие. - М.: Азбуковник, 2000. -268 с.

219. Мальцева 1990 Мальцева Д.Г. Национально-культурный аспект фразеологии: Дис. д-ра филол. наук. -М., 1990. - 520 с.

220. Мальцева 2001 Мальцева Д.Г. Переводные словари и экстралингвистическая информация // Лексика и лексикография: Сб. науч. тр. - М., 2001. - Вып. 12 - С. 88-89.

221. Мамонтов 2000 Мамонтов A.C. Язык и культура: сопоставительный аспект изучения. - М.: ИЯ РАН, 2000. - 183 с.

222. Мамонтов 2000 а Мамонтов A.C. Язык и культура: основы сопоставительного лингвострановедения: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. - М., 2000. - 50 с.

223. Манушкина-Лошак 1991 Манушкина-Лошак Г.П. О сущности имени собственного // Актуальные проблемы лексикологии. - М.: Наука, 1991.-С. 192-195.

224. Маслова 2001 Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студентов вузов. - М., 2001. - 208 с.

225. Мечковская 2000 Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. -М.: Аспект Пресс, 2000. - 207 с.

226. Мидовская 1984 Миловская Н.Д. Голофрастические конструкции в современном немецком языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Калинин, 1984. - 16 с.

227. Миронова 1997 Миронова H.H. Оценочный дискурс: проблемы семантического анализа// Известия РАН. Серия литературы и языка. - 1997. -Том 56. - № 4. - С. 52- 59.

228. Миронова 1998 Миронова H.H. Структура оценочного дискурса: Дис. . д-ра филол. наук. - М., 1998. - 355 с.

229. Минский 1979 Минский М. Фреймы для представления знаний / Пер. с англ. - М., 1979. - 152 с.

230. Муравлева 1981 Муравлева Н.В. Немецкие антропонимы в социолингвистическом аспекте // Социолингвистические аспекты изучения немецкой лексики. - Калинин: Кал. гос. ун-т, 1981. - С. 102-116.

231. Мурясов 1982 Мурясов Р.З. Антпропонимы в словообразовательной системе языка // Вопросы языкознания, 1983, № 3. -С. 65-79.

232. Мурясов 1983 Мурясов Р.З. Имя собственное в немецком языке. - Уфа: БГУ, 1983. - 76 с.

233. Немченко 1984 Немченко В.Н. Современный русский язык. Словообразование. - М., 1984. - 255 с.

234. Нефедова 2003 Нефедова Л.А. Явление девиации в лексике современного немецкого языка. Автореф. дис. . д-ра филол. наук. - М., 2003.-36 с.

235. Нещименко 2000 Нещименко Г.П. К проблеме функциональной дифференциации этнического языка // Русский язык сегодня: Сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова / Отв. ред. Л.П. Крысин. - М., 2000. -Вып. 1. - С. 208-220.

236. Никитин 1988 Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. Учеб. пособие. - М., 1988. - 168 с.

237. Николина, Агеева 2000 Николина H.A., Агеева Е.А. Языковая игра в структуре прозаического текста // Русский язык сегодня: Сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова / Отв. ред. Л.П. Крысин. - М., 2000. -Вып. 1.-С. 551-561.

238. Никонов 1967 Никонов В.А. Личное имя - социальный знак // Советская этнография. - 1967. - № 5. - С. 154-168.

239. Никонов 1974 Никонов В.А. Имя и общество. - М., 1974. - 278 с.

240. Никонов 1983 Никонов В.А. Русская ономастика. - М.: Просвещение, 1983. - 224 с.

241. Никонов 1988 Никонов В.А. Ищем имя. - М., 1988. - 128 с.

242. Никонов 1989 Никонов В.А. Системы личных имен // Системы личных имен у народов мира. - М.: Наука, 1989. - С.5-10.

243. Никулина 1978 Никулина З.П. Из наблюдений над группой прозвищ по внешнему признаку // Имя нарицательное и собственное. - М., 1978. - С. 173-179.

244. Никулина 1983 Никулина З.П. О некоторых особенностях прозвищ как единиц экспрессивного фонда русской антропонимии // Экспрессивность лексики и фразеологии: Сб. науч. тр. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1983. - С. 62-67.

245. Новое в лингвистике 1975 Новое в лингвистике. Вып.УП. Социолингвистика. - М.: Прогресс, 1975. - 487 с.

246. Ноздрина 2002 — Ноздрина JI. А. О категориальном статусе некоторых { лингвистических явлений // Вестник Воронежского государственного университета. Серия лингвистика и межкультурная коммуникация, № 2, 2002. С. 39-46.

247. Нухов 2000 Нухов С.Ж. О словообразовательной активности ономастических основ (на примере окказиональных образований английского языка) // Germanica.Slavica.Turkica. К 60-летию профессора Р.З. Мурясова. Сб. науч. статей. - Уфа: БГУ, 2000. - С. 59-73.

248. Общ. языкозн. 1972 Общее языкознание. Внутренняя структура языка. - М.: Наука, 1972. - 566 с.

249. Ольшанский 1982 Ольшанский И.Г. Полисемия в структуре текста // Иностранные языки в высшей школе. - М., 1982. - Вып. 17. - С. 80-93.

250. Ономастика 1969 Ономастика. - М.: Наука, 1969. - 261 с.

251. Ономастика и норма 1976 Ономастика и норма. - М.: Наука, 1976.-255 с.

252. Остин 1986 Остин Дж. JI. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986. - Вып. 17.-С. 22-129.

253. Падучева 1977 Падучева Е.В. Феномен Анны Вежбицкой // Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. / Отв. ред. М.А. Кронгауз. - М., 1977. - С. 5-32.

254. Петренко, Алиева 1988 Петренко В.Ф., Алиева Л.А. Стереотипы поведения как элемент национальной культуры // Языковое сознание: стереотипы и творчество. - М.: Институт языкознания АН СССР, 1988. - С. 16-39.

255. Подольская 1990 Подольская Н.В. Проблемы ономастического словообразования (К постановке вопроса) // Вопросы языкознания, 1990. -№ 3 .- С.40-54.

256. Полынкин 1990 Полынкин В.А. Социальный аспект организации смысла высказывания // Лексика. Лексикография. Научно-технический перевод: Тезисы док. и сообщений науч. совещания. - Орел, 1990. - С.105-107.

257. Полякова 1966 Полякова Л.И. Контаминация как одна из особенностей словообразования современного немецкого языка // Уч. зап. / МГПИИЯ им. М. Тореза. - М., 1966. - Т. 35. - С. 202-219.

258. Полякова 1974 Полякова Л.И. Особенности словообразования немецкой разговорной речи: Пособие к спецкурсу / МГПИИЯ им. М. Тореза. -М., 1974. - 183 с.

259. Полякова 1980 Полякова Л.И. Некоторые особенности словообразовательной номинации в немецкой разговорной речи // Сб. тр. / МГПИИЯ им. М. Тореза. - М., 1980.-Вып. 151. - С. 114-123.

260. Попова 1983 Попова Т.Г. Сложные существительные с именем собственным в современном немецком языке // Морфемика и словообразование: Межвузовский сборник. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1983.-Вып. 2.-С. 165-174.

261. Попова, Стернин 1984 Попова З.Д., Стернин И.А. Лексическая система языка. - Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1984. - 148 с.

262. Попова, Стернин 2000 Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. - Воронеж, 2000. - 192 с.

263. Портянникова 1971 Портянникова В.Н. Пути возникновения студенческих жаргонизмов современного немецкого языка в ФРГ: / На материале молодежного жаргона современного немецкого языка в ФРГ /: Дис. . канд. филол. наук. - М., 1971. - 221 с.

264. Портянникова 1974 Портянникова В.Н. Словообразовательные особенности молодежных жаргонизмов // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. - Горький, 1974. - Вып. 5. -С. 119-129.

265. Потапова 1989 Потапова С.Ю. Словосложение с компонентом «имя собственное» в современном немецком языке (на материале стилистически сниженной лексики). - Ярославль, 1989. - 51 с.

266. Потапова 1989 Потапова С.Ю. Коллоквиальные субстантивные композиты с именем собственным в современном немецком языке: Дис. . канд. филол. наук. - М., 1989. - 227 с.

267. Потапова 2003 Потапова С.Ю. Номинация лица в обиходном дискурсе. - Ярославль: МУБиНТ, 2003. - 276 с.

268. Потебня 1905 Потебня A.A. Записки по теории словесности. -Харьков, 1905. - 652 с.

269. Прохоров 1999 Прохоров Ю.Б. Коммуникативное пространство языковой личности в национально-культурном аспекте // Язык, сознание, коммуникация. - М., 1999. - В1П. 8. - С. 52-63.

270. Райхштейн 1982 Райхштейн А.Д. Лингвострановедческий аспект устойчивых словесных комплексов // Словари и лингвострановедение. - М.: Русский язык, 1982. - С. 142- 153.

271. Райхштейн 1985 Райхштейн А.Д. О механизмах экспрессивно-оценочной номинации в современном немецком языке // Словообразование и проблемы номинации в германских языках. - Горький: Изд-во ГГУ, 1985. -С. 70-77.

272. Рахилина 1995 Рахилина E.B. О цветном и бесцветном // Русистика сегодня. - 1995. - № 1. - С. 50-69.

273. Раянди 1969 Раянди Э. Традиции и моды в употреблении личных имен // Ономастика. - М.: Наука, 1969. - С. 84-86.

274. Раянди 1970 Раянди Э. Имя и право // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. Проблемы антропонимики. - М.: Наука, 1970. - С.69-72.

275. Реформатский 1967 Реформатский A.A. Введение в языкознание. - Изд. 4. -М., 1967. - 542 с.

276. Реформатский 1999 Реформатский A.A. Введение в языковедение/ Под ред. В.А. Виноградова. - М.: Аспект Пресс, 1999. - 536 с.

277. Ришар 1998 Ришар Ж.Ф. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. - М., 1998.

278. Розен 1991 Розен Е.В. Немецкая лексика: История и современность. - М.: Высшая школа, 1991.- 95 с.

279. Розен 2000 Розен Е.В. На пороге XXI века. Новые слова и словосочетания в немецком языке. - М., 2000. - 192 с.

280. Роль чел. фактора 1988 Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Отв. ред. Б.А. Серебренников. - М.: Наука, 1988. -216 с.

281. Романов 1990 Романов A.A. Иллокутивные знания в лексикографическом описании // Лексика, лексикография, научно-технический перевод. - Орел, 1990. - С. 118-120.

282. Рябова 1979 Рябова K.M. Семантические пути формирования коллоквиальных словозначений. // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи: Республиканский сборник. - Горький, 1979. -Вып. 10. - С. 81-90.

283. Рябова 1981 Рябова K.M. Виды и степень мотивированности коллоквиального слова. // Теория и практика линг. опис. разг. речи. -Горький, 1981. - Вып. 12. - С. 101-107.

284. Рябова 1982 Рябова K.M. Лингвистический статус и социальные параметры функционирования коллоквиальной лексики // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. - Горький, 1982. - С. 109-113.

285. Салахов 1982 Салахов P.A. О роли имени собственного как словообразовательного элемента в современном немецком языке // Иностр. яз. в школе. - 1982. - № 6. - С. 20-22.

286. Салахов 1984 Салахов P.A. О полусуффиксальных образованиях со вторым компонентом, коррелятивным имени собственному, в современной разговорной немецкой речи // Иностр. яз. в школе. - 1984. -№ 4. - С. 23-28.

287. Салахов 2000 Салахов P.A. Словообразовательные конструкции с личными именами // Александрова Т.С., Добровольский Д.О., Салахов P.A. Словарь немецких личных имен. Происхождение. Значение. Употребление. -М., 2000. - С.220-237.

288. Сапожникова 1978 Сапожникова О.С. Об "устойчивости" коннотативных значений лексических единиц, функционирующих в разговорной речи // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. - Горький, 1978. - Вып. 9. - С. 78-82.

289. Сатковская 2002 Сатковская О.Н. Слова и морфемы на -о в современном немецком языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 2002. - 16 с.

290. Селищев 1948 Селищев A.M. Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ // Ученые записки МГУ. - М., 1948. - Вып. 128. - С. 128-152.

291. Селищев 1968 Селищев A.M. Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ // Селищев A.M. Избранные труды. - М., 1968.

292. Семенюк 1972 Семенюк H.H. Из истории функционально-стилистических дифференциаций немецкого литературного языка. - М.: Наука, 1972.-216 с.

293. Сепир 2001 Сепир Э. Введение в изучение речи // Введение в языковедение: Хрестоматия / Сост. A.B. Блинов и др. - М.: Наука, 2001. -С. 308-330.

294. Серебренников 1977 Серебренников Б.А. Номинация и проблемы выбора // Языковая номинация (Общие вопросы). - М., 1977. -С.147-187.

295. Серебренников 1988 Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. - М.: Наука, 1988.- 242 с.

296. Силина 1969 Силина Г.Я. Фамилия и прозвище // Ономастика. -М.: Наука, 1969.-С. 27-34.

297. Системы личных имен 1989 Системы личных имен у народов мира. - М.: Наука, 1989. - 383 с.

298. Скребнев 1975 Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики: Учебное пособие для студентов и аспирантов филол. спец. - Горький, 1975. -175 с.

299. Сорокин и др. 1998 Сорокин Ю.А., Гудков Д.Б., Красных В.В., Вольская Н.П. Феномен прецедентности и прецедентные феномены // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред.: В.В. Красных, А.И. Изотов. -М., 1998. - Вып.4.- С.5 - 33.

300. Способы номинации 1982 — Способы номинации в современном русском языке. М.: Наука, 1982. - 296 с.

301. Старостин 1978 Старостин В.А. Некоторые методологические проблемы теории собственных имен // Имя нарицательное и собственное. -М., 1978. - С. 34-42.

302. Степанов 1971 Степанов Ю.С. Семиотика. - М.: Наука, 1971.168 с.

303. Степанов 1975 Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. -М.: Просвещение, 1975. - 271 с.

304. Степанов 1981 Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения (Семиологическая грамматика). - М.: Наука, 1981. - 360 с.

305. Степанов 1997 Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования. - М., 1997. - 824 с.

306. Степанов 2003 Степанов В.Н. Провокативный дикурс социально-культурной коммуникации. - СПб.: Изд-во «Роза мира», 2003.263 с.

307. Степанова 1953 Степанова М.Д. Словообразование современного немецкого языка. - М., 1953. - 375 с.

308. Степанова 1968 Степанова М.Д. Методы синхронного анализа лексики: На материале совр. нем. языка. - М., 1968. - 200 с.

309. Степанова 1972 Степанова М.Д. Аспекты синхронного словообразования // Иностранные языки в школе. - 1972. - № 3. - С. 3-13.

310. Степанова 1979 Степанова М.Д. Словообразование современного немецкого языка (краткий очерк) // Словарь словообразовательных элементов немецкого языка / Под рук. М.Д. Степановой. - М., 1979. - С. 519-536.

311. Степанова, Фляйшер 1984 Степанова М.Д., Фляйшер В. Теоретические основы словообразования в немецком языке - М., 1984.264 с.

312. Степанова 2002 Степанова Й.И.Лингвокультурологическое поле как метод описания и взаимодействия языка и культуры // Герценовские чтения. Иностранные языки (Материалы конференции 21-23 мая 2002 г.) -СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2002. - С. 55-64.

313. Стернин 1985 Стернин И.А. Лингвистичекое значение слова в речи. - Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1985. - 170 с.

314. Стернин 1996 Стернин И.А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры// Этнокультурная специфика языкового сознания: Сб. ст. /Ин-т языкознания. - М., 1996. - С.97 - 112.

315. Стернин 1999 Стернин И.А. Концепт "белая ворона" в русской концептосфере // Язык и национальное сознание. - Воронеж, 1999. - Вып. 2. -С. 31-32.

316. Стернин 2001 Стернин И.А. Введение в речевое воздействие. -Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - 252 с.

317. Суперанская 1969 Суперанская A.B. Структура имени собственного. - М., 1969. - 207 с.

318. Суперанская 1970а Суперанская A.B. Языковые и внеязыковые ассоциации собственных имен // Антропонимика. - М., 1970. - С. 7-17.

319. Суперанская 19706 Суперанская A.B. Личные имена в официальном и неофициальном употреблении // Антропонимика. - М., 1970. -С. 180-188.

320. Суперанская 1973 Суперанская A.B. Общая теория имени собственного. - М., 1973. - 366 с.

321. Суперанская 1978а Суперанская A.B. Групповые обозначения людей в лексической системе языка // Имя нарицательное и собственное. -М., 1978. -С. 59-83.

322. Суперанская 19786 Суперанская A.B. Апеллятив - онома // Имя нарицательное и собственное. - М., 1978. - С. 5-33.

323. Суперанская 1999 Суперанская A.B. Suffixe und Endeelemente russischer Beinamen / Von Aleksandra V. Superanskaja. - Leipzig: Inst, fuer Slavistik. Univ. Leipzig, 1999.

324. Суперанская 2001 Суперанская A.B. Ваше имя?: Рассказы об именах разных народов. - М.: Армада-пресс, 2001. - 256 с.

325. Суперанская, Подольская, Васильева 2003 Суперанская A.B., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология: Вопросы теории. -М.: УРСС, 2003.- 248 с.

326. Супрун 1995 Супрун А.Е. Текстовые реминисценции как языковое явление // Вопросы языкознания. - 1995. - № 6. - С. 17-29.

327. Телия 1977 Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация (Виды наименований). - М., 1977. - С. 129-221.

328. Телия 1980 Телия В.Н. Семантика связанных значений слов и их сочетаемость // Аспекты семантических исследований. - М., 1980. -С. 250-319.

329. Телия 1981 Телия В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение в языке. - М., 1981.

330. Телия 1986 Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц.- М., 1986. - 143 с.

331. Телия 1988 Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. - М.: Наука, 1988. - С. 26-52.

332. Телия 1996 Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. - М., 1996. - 288 с.

333. Теория и методика 1986 Теория и методика ономастических исследований / Под ред. А.П. Непокупного. - М.: Наука, 1986. - 256 с.

334. Тихонов 1998 Тихонов А.Н. Мотивация словообразовательная // Русский язык: Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. - М., 1998. - С. 254-256.

335. Топоров 1995 Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. - М.: Прогресс, 1995. - 624.с.

336. Топорова 1996 Топорова Т. В. Культура в зеркале языка: древнегерманские имена собственные. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 253 с.

337. Топорова 1998 Топорова В.М. Концепт "форма" в семантическом пространстве языка // Язык и национальное сознание. -Воронеж, 1998. - С. 145-151.

338. Турута 1996 Турута И.И. Коммуникативный и прагматический аспекты имени собственного // Семантика языковых единиц. Доклады V Международной конференции. Том 1. - М.: Физкультура, образование, наука, 1996,—С. 254-256.

339. Уздинская 1991 Уздинская Е.В. Семантическое своеобразие современного молодежного жаргона // Активные процессы в языке и речи: Сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1991. - С. 24-28.

340. Улуханов 1992 Улуханов И.С. О степени словообразовательной мотивированности слов // Вопросы языкознания, 1992. - № 5. - С. 74-89.

341. Улуханов 1996 Улуханов И.С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. - М., 1996. - 222 с.

342. Улуханов 2001 Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 256 с.

343. Унбегаун 1995 Унбегаун Б.О. Русские фамилии: Пер. с англ. -М., 1995. - 448 с.

344. Уфимцева 1968 Уфимцева A.A. Слово в лексико-семантической системе языка. - М.: Наука, 1968. - 272 с.

345. Уфимцева 1974 Уфимцева A.A. Типы словесных знаков. - М., 1974.-206 с.

346. Уфимцева 1977 Уфимцева A.A. Лексическая номинация (первичная, нейтральная) // Языковая номинация (Виды наименований). -М., 1977. - С. 5-85.

347. Уфимцева, Азнаурова, Кубрякова, Телия 1977 Уфимцева A.A., Азнаурова Э.С., Кубрякова Е.С., Телия В.Н. Лингвистическая сущность и аспекты номинации // Языковая номинация. Общие вопросы. - М.: Наука, 1977.-С.7-97.

348. Уфимцева 1986 Уфимцева A.A. Лексическое значение. Принцип семасиологического описания лексики. - М., 1986. - 240 с.

349. Ушаков 1978 Ушаков H.H. Прозвища и личные неофициальные имена: К вопросу о границах прозвища // Имя нарицательное и собственное. -М., 1978.-С. 146-173.

350. Федотова 1999 Федотова М.Е. Наименования лиц женского пола по профессии в современном немецком языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1999. - 19 с.

351. Флоренский 1995 Флоренский П.А. Имена // Тайна имени. -Харьков: Основа, 1995. - С.8-135.

352. Фрумкина 2003 Фрумкина P.M. Психолингвистика: Учебник для вузов. - М.: Академия, 2003. - 320 с.

353. Харченко 1989 Харченко В.К. Переносные значения слова. -Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1989. - 195 с.

354. Хидекель, Кошель 1981 Хидекель С.С., Кошель Г.Г. Оценочный компонент лексического значения // Иностранные языки в школе. - 1981. -№ 4. С. 7-9.

355. Химик 2000 Химик В.В. Поэтика низкого, или Просторечие как культурный феномен. - СПб: СПбГУ, 2000. - 272 с.

356. Цвиллинг 1986 Цвиллинг М.Я. Функциональный стиль, подъязык и социальный диалект // Общие и частные проблемы функциональных стилей / Под. Ред. М.Я. Цвиллинга. - М.: Наука, 1986. -С. 5-15.

357. Чел. фактор 1988 Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Отв. ред. Б.А. Серебренников. - М.: Наука, 1988. - 212 с.

358. Чернейко 1997 Чернейко JI.O. Абстрактное имя в семантическом и прагматическом аспектах: Дис. . д-ра филол. наук.- М., 1997.

359. Черняк 2000 Черняк В.Д. Синонимическое варьирование в современной речи // Русский язык сегодня: Сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова / Отв. ред. Л.П. Крысин. - М., 2000. - Вып. 1. - С. 463-471.

360. Шарашова 1996 — Шарашова M.K. О значении собственных имен // Семантика языковых едтниц. Доклады V Международной конференции. Том 1. М.: Физкультура, образование и наука, 1996. -С. 118-120.

361. Шаховский 1983 Шаховский В.И. Эмотивный компонент значения и методы его описания. - Волгоград: Изд-во ВГПИ, 1983. - 96 с.

362. Шаховский 1984 Шаховский В.И. Значение и эмотивная валентность единиц языка и речи // Вопросы языкознания. - 1984. - № 6 -С. 97-103.

363. Шаховский 1987 Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. - Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1987. - 192 с.

364. Шаховский 1988 Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе (на материале английского языка): Дис. . д-ра филол. наук. - М., 1988.

365. Шаховский 1995 Шаховский В.И. О лингвистике эмоций // Язык и эмоции: Сб. науч. тр. - Волгоград: Перемена, 1995. - С. 3-15.

366. Шварцкопф 1976 Шварцкопф Б.С. О социальных и эстетических оценках личных имен // Ономастика и норма. - М.: Наука, 1976. - С.47-58.

367. Шведова 1984 Шведова Н.Ю. Об активных потенциях, заключенных в слове // Слово в грамматике и словаре. - М.: Наука, 1984. -С. 7-15.

368. Шендельс 1975 Шендельс Е.И. Многозначность и синонимия в грамматике (на материале глагольных форм современного немецкого языка). -М., 1975.-204 с.

369. Шестопалова 1982 Шестопалова Л. С. Эмоционально-оценочный компонент значений и их функционально-стилевое распределение // Вопросы германской филологии. - Новосибирск, 1982. -С.57-67.

370. Щетинин 1966 Щетинин Л.М. Слова, имена, вещи. - Ростов: Ростовский госуниверситет, 1966. - 222 с.

371. Шингаров 1971 Шингаров Г.Х. Эмоции и чувства как форма отражения действительности. - М.: Наука, 1971. - 225 с.

372. Ширшов 1995 Ширшов И.А. Типы словообразовательной мотивированности // Филологические науки. - М.: Высшая школа, 1995. -№5.-С. 41-55.

373. Шмелев 1964 Шмелев Д.Н. О семантических изменениях в современном русском языке // Развитие грамматики и лексики современного русского языка. - М., 1964. - С. 114-147.

374. Шмелев 1973 Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). - М., 1973. - 279 с.

375. Шмелев 1977 Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. - М., 1977. - 335 с.

376. Шмелев 1982 Шмелев Д.Н. Введение // Способы номинации в современном русском языке. - М., 1982. - С. 3-44.

377. Шмелев 2001 Шмелев А.Д. Могут ли слова языка быть ключом к пониманию культуры // Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. - М., 2001. - С. 7-11.

378. Шпет 2003 Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова. Этюды и вариации на темы Гумбольдта. - М.: Эдиториал УРСС, 2003. - 216 с.

379. Щерба 1974 Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. - Л., 1974. - 427 с.

380. Яз. номин. Общ. вопр. 1977 Языковая номинация. Общие вопросы. - М., 1977. - 360 с.

381. Янко-Триницкая 1964 Янко-Триницкая H.A. Процессы включения в лексике и словообразовании // Развитие германистики и лексики современного русского языка. - М., 1964. - С. 18-24.

382. Янко-Триницкая 1975а Янко-Триницкая H.A. Междусловное наложение // Развитие современного русского языка. Словообразование. Членимость слова. - М., 1975. - С.253-260.

383. Янко-Триницкая 19756 Янко-Триницкая H.A. "Дай мне логу" // Развитие современного русского языка. Словообразование. Членимость слова. - М., 1975.

384. Ярнатовская 1982 Ярнатовская В.Е. Выражение стилистического эффекта в немецкой разговорной речи // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. - Горький, 1982. -С. 158-164.

385. Яцковская 1974а Яцковская Г.В. Энантиосемия как вид многозначности // Вопросы лексики, грамматики и фонетики немецкого языка: Сб. тр. / МГПИ им. В.И. Ленина. - М., 1974. - С.204-213.

386. Яцковская 19746 Яцковская Г.В. Аксиологический аспект энантиосемии // Вопросы немецкой разговорной речи: Сб. тр. / МГПИ им. В.И. Ленина. - М., 1974. - С. 85-93.

387. Augenstein 1997 — Augenstein S. Funktionen von Jugendsprache. Tuebingen: Niemeyer, 1997.

388. Bach 1978 Bach A. Deutsche Namenkunde. Band 1, 1. Die deutschen Personennamen. - Heidelberg: Carl Winter Universitaetsverlag, 1978. - 332 S.

389. Baldauf 1997 Baldauf Ch. Metapher und Kognition. Grundlagen einer neuen Theorie der Alltagsmetapher - Frankfurt/ Main, 1997.

390. Behagel 1968 Behagel O. Die deutsche Sprache. 14. Auflage. Halle (Saale): VEB Max Niemeyer Verlag, 1968. - 316 S.

391. Beneke 1982 Beneke J. Untersuchungen zu ausgewaehlten Aspekten der sprachlich-kommunikativen Taetigkeit Jugendlicher. - Diss. A. Berlin, 1982.

392. Beneke 1985 Beneke J. Die jugendspezifische Sprachweise - eine umschrittene Erscheinung unserer Gegenwartssprache // Sprachpflege. - 1985. -H.8. - S. 109-111.

393. Bergmann 1971 Bergmann Ch. Zur Theorie der Wortbildungsregeln: (der Typ "Heulsuse") // Deutsch als Fremdsprache. - 1971. -H.2. - S.104-108.

394. Blanar 1970 Blanar V. The Problem of a system of personal names // Onomástica, r. XV, z. 1-2. - Wroclaw - Warszawa - Krakow, 1970.

395. Boesch 1957 Boesch B. Die Eigennamen in ihrer geistigen und seelischen Bedeutung fuer den Menschen. Der Deutschunterricht, 1957. H.9. -S. 32-50.

396. Bosmajian 1974 Bosmajian H.A. The Language of Opression. -Washington: Public Affairs Press, 1974. - 156 p.

397. Boettger 1983 Boettger W. Die "Grillen" in den bildlichen Ausdruecken // Sprachpflege. - 1983. - H.4. - S. 53-56.

398. Braun 1990 Braun P. Personenbezeichnungen: der Mensch in der deutschen Sprache II Muttersprache 100 (1990), H. 2-3. - S. 167-191.

399. Braun 1992 Braun P. Personenbezeichnungen - mehr oder weniger tierisch ernst II Muttersprache 102 (1992), H. 2. - S. 143-152.

400. Braun 1997 Braun P. Personenbezeichnungen: der Mensch in der deutschen Sprache. - Tuebingen: Narr, 1997.

401. Brinkmann 1957 Brinkmann H. Die Zusammensetzung im Deutschen II Sprachforum. 1957. - H. 3/4. - S. 222-230.

402. Busse 1983 Busse T.V. Nickname Usage in an American High School. Names, 1983. - H.31. - P. 300-306.

403. Bzdega 1965 Bzdega A.Z. Reduplizierte Wortbildung im Deutschen. -Poznan, 1965. - 187 S.

404. Carstensen 1962 Carstensen B. "Polli" und andere Spitznamen fuer den deutschen Polizisten // Sprachdienst 16 (1962). - S. 202-205.

405. Daiber 1983 Daiber H. Dumme Kuh, boshafte Kuh. Zur Wissenschaft vom Schimpfen / Stuttgarter Zeitung, № 197, 27.8.1983. - S. 50.

406. Danckert 1963 — Danckert W. Unehrliche Leute. Die verfemten Berufe. Bern/ Muenchen, 1963.

407. Debus 1977 Debus Fr. Aspekte zum Verhaeltnis Name - Wort // Probleme der Namenforschung. - Berlin, 1977. - S.3-25.

408. Debus 1977 a Debus Fr. Deutsche Rufnamengebung im Wandel // Tagung des Arbeitskreises fuer Namenforschung in Berlin. - Berlin, 1977. -S. 20-24.

409. Debus 1980 Debus Fr. Onomastik // Lexikon der germanistischen Linguistik. Studienaufgabe 1. 2. vollstaendig neu bearb. u. erw. Auflage. Tuebingen: Max Niemeyer Verlag, 1980. - S. 187-198.

410. Debus 1985 Debus Fr. Zur Pragmatik von Namengebung und Namengebrauch in unserer Zeit // ICOS - Kongressakten. - Leipzig, 1985. -S. 49-75.

411. Debus 1988 Debus Fr. Jrigunal und Variation. Zur Kreativitaet bei der Benennung von Personen // Deutscher Wortschatz. Lexikologische Studien. — Berlin/New York, 1988. - S. 24-45.

412. Demandt 1978 Demandt K. Scherz und Schimpf. Der Spott in hessischen Familiennamen und sein Gegenbild // Zs. Des Vereins fuer hessische Geschichte und Landeskunde, 1978. - S. 221-267.

413. Deutsche Namenkunde 1970 Deutsche Namenkunde // Kleine Enzyklopaedie. Die deutsche Sprache. Zweiter Band. - Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1970. - S. 639-751.

414. Dittmar 1997 Dittmar N. Grundlagen der Soziolinguistik. Ein Arbeitsbuch mit Aufgaben. Tuebingen, 1997.

415. Dokulil 1968 Dokulil M. Zur Theorie der Wortbildung //

416. Wissenschaftliche Zeitschrift der Karl-Marx-Universitaet Leipzig: Gesellschaftsund Sprachwissenschaftliche Reihe. Leipzig. 1968. - S. 203-211.

417. Duden 2000 Die deutsche Spräche zur Jahrhundertwende. Sprachkultur oder Sprachverfall? Herausgegeben von Dudenredaktion und der Gesellschaft fuer deutsche Sprache. - Mannheim/ Leipzig/ Wien/ Zuerich: Dudenverlag, 2000. - 344 S.

418. Dunbar 1991 Dunbar G. The cognitive lexicon. - Tuebingen: Narr,1991.

419. Erben 1983 Erben J. Einfiiehrung in die deutsche Wortbildungslehre. - West Berlin: Schmidt-Verlag, 1983. - 170 S.

420. Fendt 1992 Fendl J. Namen gib's.! - Muenchen: Ludwig Buchverlag, 1992. - 86 S.

421. Fleischer 1964 Fleischer W. Die deutschen Personennamen. -Berlin: Akademie - Verlag, 1964.

422. Fleischer 1968 Fleischer W. Die deutschen Personennamen. Geschichte, Bildung und Bedeutung. 2., durchgesehene und ergaenzte Auflage. -Berlin: Akademie-Verlag, 1968. - 243 S.

423. Fleischer 1970 Fleischer W. Onomast ischel Strukturen in der deutschen Sprache der Gegenwart // Onomastica. Slavogermanica, 1970. -S. 35-44.

424. Fleischer 1973 Fleischer W. Variationen von Eigennamen // Der Name in Sprache und Gesellschaft. Beitraege zur Theorie der Onomastik. - Berlin: Akademie-Verlag, 1973. - S. 52-63.

425. Fleischer 1974 Fleischer W. Wortbildung der deutschen Gegenwartssprache. 3. ueberarb. Auflage. - Leipzig: VEB, Bibliographisches Institut, 1974.

426. Fleischer 1980 Fleischer W. Onymische Wortgruppen im Deutschen // Beitraege zur Onomastik, 1980. - S. 61-69.

427. Fleischer 1983 Fleischer W. Wortbildung der deutschen Gegenwartssprache. -Leipzig, 1983. - 363 S.

428. Fleischer, Michel 1977 Fleischer W., Michel G. Stilistik der deutschen Gegenwartssprache. 2., unveraenderte Auflage. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1977. - 394 S.

429. Foeldis 1984 Foeldis C. Eigenname in den deutschen phraseologischen Redewendungen // Muttersprache 95, 1984. - S. 174-180.

430. Frank 1975 Frank R. Kosenamenbildung und Kosenamengebungstendenzen im Ruhrgebiet // Onoma. - 1975. - № 19. -S. 95-111.

431. Frank 1980 Frank R. - Das Image von Rufnamen // Onoma. - 1980. - XXIV. - S. 24-44.

432. Frei 1981 Frei L. Die Frau. Scherz, - Schimpf- und Spottnamen. -Stuttgart, 1981.

433. Gansleweit 1971 Gansleweit K. Uebernamen von Kindern und Jugendlichen in einer Schule des Kreises Eisenhuettenstadt II Namenkundliche Informationen. - 1971. - № 19. - S. 24-26.

434. Gardiner 1940 Gardiner A. The Theory of Proper Names / Oxford University Press.- London: Humphrey Milford, 1940. - 68 p.

435. Gardiner 1954 Gardiner A. The theory of Proper Names. - 2-nd ed. -Oxford, 1954.

436. Gerhardt 1977 Gerhardt D. Zur Theorie der Eigennamen II Beitraege zur Namenforschung. Neue Folge. Heft 4, Band 12, - Heidelberg: Carl Winter Universitaetsverlag, 1977. - S. 398-418.

437. Greiner 1963 Greiner W. Warum Lauschas Einwohner meistens einen "Beinamen" fiiehren, Archiv flier Sippenforschung, XXIX, 1963. -S. 103-105.

438. Grober-Glueck 1980 Grober-Glueck G. Motivation und Verbreitung der Spottbezeichnungen des Gerichtsvollziehers im Vergleich mit anderen Berufen II Sprache und Brauchtum. - Marburg: Elwert, 1980. - S. 338-358.

439. Grober-Glueck 1986 Grober-Glueck G. Motivation und Verbreitung der Spottbezeichnungen des Polizisten II Sprache und Recht (Berlin), 1986, -S. 134-157.

440. Hain 1958 Hain M. Hausnamen und Spottnamen im Dorfleben II Hessische Blaetter fixer Volkskunde. -1958. - № 49/50. - S. 52-57.

441. Halliday 1974 Halliday M.A.K. Explorations of Language. -London, 1974.

442. Hartinger 1972 Hartinger Bauernfuenfer, ein Spottname. Oberpfaelzer Heimat, H. 16, 1972. - S. 25-27.

443. Heinemann 1983 Heinemann M. Zur Signalfunktion der Jugendsprache. //Linguistische Studien. Reihe A. Arbeitsberichte. - Berlin, 1983. -S.122-136.

444. Henne 1986 Henne H. Jugend und ihre Sprache. - Berlin: de Gruyter, 1986.

445. Henne 1995 Henne H. Jugendliches, informelles und oeffentliches Sprechen. Tendenzen der deutschen Gegenwartssprache // Das Wort. Germanistisches Jahrbuch. - Moskva: Deutscher Akademischer Austauschdienst, 1995. - S. 37-46.

446. Henzen 1965 Henzen W. Deutsche Wortbildung. 3. Auflage. -Tuebingen, 1965.

447. Kaden 1972 Kaden E.F. Sind Spitznamen Spottnamen? // Sprachpflege. -№21. - 1972. - S. 11-15.

448. Kany 1992 Kany W. Inoffizielle Personennamen: Bildung, Bedeutung und Funktion. - Tuebingen, 1992. - 365 S.

449. Katz D. u. R. 1931 Katz David und Rosa. Die Schimpfworte des Kindes // Zeitschrift fiier angewandte Psychologie 18 (1931). Beih. 59. -S. 120-131.

450. Katz 1964 Katz R. Psychologie des Vornamens. - Bern: Hueber,1964.

451. Kiener 1973 Kiener E. Verbale Agression - Schimpfen in der Schule. - 1973, (Diss).

452. Kiener 1983 Kiener F. Das Wort als Waffe. - Goettingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1983.

453. Kiener, Duske 1972 Kiener F., Duske M. Untersuchungen ueber Schuelerspitznamen. Zeitschrift fiier Entwicklungspsychologie und Paedagogische Psychologie. 1972. - № 4. - S. 27-37.

454. Kiener, Nitschke 1971 Kiener F., Nitschke H. Untersuchungen ueber Schuelerspitznamen // Zeitschrift fuer Entwicklungspsychologie. - 1971. -№ 3. - S. 48-58.

455. Klee 1975 Klee E. (Hrsg.) Gastarbeiter. Analysen und Berichte. -Frankfurt am Main, Suhrkamp Verlag, 1975. - 266 S.

456. Koss 1972 Koss G. Motivationen bei der Wahl von Rufnamen. Beitraege zur Namenforschung. Neue Folge, 1972. - № 7. - S. 159-175.

457. Koss 1980 Koss G. Namenforschung. Eine Einfiiehrung in die Onomastik. - Tuebingen: Max Niemeyer, 1990. - 134 S.

458. Koss 1993 Koss G. Motivationen bei der Wahl von Rufnamen // Germanistische Linguistik. Reader zur Namenkunde II. Anthroponymik. Herausgegeben von Fr. Debus, W. Seibicke. Hildesheim /Zuerich/New York: Georg Olms Verlag, 1993. - S. 282-285.

459. Kuehn 1992 Kuehn J. Mit "Argus-Augen". Decknamen fiier inoffizielle Mitarbeiter der Staatssicherheit // Der Sprachdienst 36, 1992. -S. 177-180.

460. Last 1989 — Last A. Heisse Dosen und Schlammziegen. Ist das Jugendsprache? // Osnabruecker Beitraege zur Sprachtheorie 41. Osnabrueck, 1989.-S. 35-68.

461. Lukesch 1981 Lukesch H. Die Definition sozialer Beziehungen durch Namengebung - mit einem Exkurs ueber Schueler- und Lehrerrufhamen. Arbeitsberichte zur Paedagogischen Psychologie, Bericht № 7. Universitaet Regensburg: Institut fuer Psychologie, 1981.

462. Lukesch 1993 Lukesch H. Die Definition sozialer Beziehungen durch Namengebung mit einem Exkurs ueber Schueler- und Lehrerrufhamen // Germanistische Linguistik. Reader zur Namenkunde II. Anthroponymik.

463. Herausgegeben von Fr. Debus, W. Seibicke. Hildesheim /Zuerich/New York: Georg Olms Verlag, 1993. S. 443-470.

464. Martin 1950 Martin B. Der Vorname Johannes in erweiterter Bedeutung in den hessischen Mundarten. In: Hessische Blaetter fuer Volkskunde, 1950. H.41. - S. 118-133.

465. Morgan et al 1979 Morgan J.O., O'Nell C., Harr E., Nicknames. R. Their Origins and Social Consequences. - London: Routledige Kegan & Paul, 1979.

466. Name in Sprache 1973 Name in Sprache und Gesellschaft. Beitraege zur Theorie der Onomastik. - Berlin: Akademie-Verlag, 1973.

467. Namenforschung 1971 Namenforschung heute. Ihre Aufgaben und Ergebnisse in der DDR. Von einem Autorenkollektiv. - Berlin, 1971.

468. Naumann 1975 Naumann H. Vorname - Rufname - Uebername // Namenkundliche Informationen, 29/1975. - S. 1-25.

469. Naumann 1976 Naumann H. Vorname - Rufname - Uebername (I) // Namenkundliche Informationen. - 1976.- № 29. - S. 48-58.

470. Naumann 1977 Naumann H. Vorname-Rufname- Uebername (II) // Namenkundliche Informationen. - 1977. - № 30. - S. 1-18.

471. Naumann 1979 Naumann H. Vorname - Rufname - Uebername // Vornamen heute. - Leipzig: Bibliogr. Inst., 1979. - S. 75-100.

472. Naumann 1981 Naumann H. Aktuelle Probleme der Onomastik // Beitraege zur Erforschung der deutschen Sprache. Hrsg. Von G. Schieb, W. Fleischer, R. Grosse und G. Lerchner. 1. Band. - Leipzig, 1981. - S. 223-242.

473. Naumann 1984 Naumann H. Aufgaben und Methoden der Namenforschung // Sprachpflege. 1984. - H. 8. - S. 109-114.

474. Neumann 1973 Neumann I. Offizielle und nichtoffizielle Personenbenennungen //Namenkundliche Informationen. - 1973. - № 23 - S. 1-7.

475. Oldenburg 1998 Oldenburg A. Von Arzthelfer, Bauschlosserinnen und anderen Berufstaetigen. Zum Gebrauch von Personenbezeichnungen in Stellenanzeigen. In : Muttersorache 108, № 1, 1998. - S. 67-80.

476. Onomastik 1993 Onomastik. Akten des 18. Internationalen Kongresses fixer Namenforschung. Trier, 12.-17. April 1993, Band III, Namensoziologie. - Tuebingen: Niemeyer, 1999.

477. Personenname 2000 Personenname und Ortsname. Basler Symposium am 6. Und 7. Oktober 1997. Hrsg. von H. Tifenbach und H. Loeffler. - Basel: Universitaetsverlag 2000.

478. Ramseyer 1976 Ramseyer H.I. Attributive Zusaetze bei Personennamen//Onoma. - 1976. - XX. - S. 252-258.

479. Rosenkranz 1978 Rosenkranz H. Personennamen als Appelativa in der Mundart // Namenkundliche Informationen. 33 // Karl-Marx-Universitaet Leipzig. - Leipzig, 1978. - S. 34-42.

480. Schippan 1972 Schippan Th. Einfixehrung in die Semasiologie. -Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1972. - 246 S.

481. Schippan 1992 Schippan Th. Lexikologie der deutschen Gegenwartssprache. - Tuebingen: Max Niemeyer Verlag, 1992. - 306 S.

482. Schlosser 1992 Schlosser H.D. Die Unwoerter des Jahres 1991 II Der Sprachdienst., 1992, 2. - S. 42-58.

483. Schmidt 1978 Schmidt K. Vom Zusammenhang der Personenforschung mit der Namenforschung. Ein Bericht II Name und Geschichte, 1978. -S. 331-337.

484. Schoenthal 1989 Schoenthal G. Personenbezeichnungen im Deutschen als Gegenstand feministicsher Sprachkritik II Zeitschrift fixer germanistische Linguistik 17, 1989. - S. 296-317.

485. Schoeps 1971 Schoeps H.J. Ungefluegelte Worte. Was nicht im Buechmann stehen kann. - ßerlin, 1971.

486. Schultheis 1979 Schultheis J. Zur Bildungsweise der Vornamen II Vornamen heute. H. Naumann unter der Mitwirkung von G. Schlimpert und J. Schultheis. - Leipzig: Bibliogr. Inst., 1979. - S. 62-74.

487. Schwarz 1950 Schwarz E. Deutsche Namenforschung. Bd. I: Ruf-und Familiennamen; Bd. 2: Orts- und Flurnamen. Goettingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1949-50.

488. Schwedt 1977 Schwedt H. Zum informellen Namensystem einer Wuerttembergischen Landgemeinde // Forschungen und Berichte zur Volkskunde in Baden-Wuerttemberg. - 1977. - № 1. - S. 75-79.

489. Seibicke 1982 Seibicke W. Die Personennamen im Deutschen. -Berlin/New York: de Gruyter, 1982. - 230 S.

490. Seibicke 1985 Seibicke W. Überblick ueber Geschichte und Typen der deutschen Personennamen // Sprachgeschichte 1985. - S. 2148-2163.

491. Trost 1933 Trost P. Schimpfwoerter als Kosenamen // Indogermanische Forschungen. - Berlin, 1933. - S. 101-112.

492. Ulmann 1964 Ulmann S. Semantics. An introduction to the science of meaning. - Oxford, 1964.

493. Von out bis cool 1999 Von out bis cool. Jugend und Jugendkultur in Hessen. Ein Lesebuch - Herausgegeben von Hans Eichel. Die Hessen-Bibliothek im Insel Verlag. - Fankfiirt/ Main und Leipzig: insel Verlag, 1999. - 222 S.

494. Waldeck 1988 Waldeck G. Doppelnamen in Lauscha // Sprachpflege. - 1988. H.4. - S. 45-47.

495. Walther 1971 Walther H. Die deutschen Personennamen // Namenforschung heute. Von einem Autorenkollektiv. Berlin: Akademie-Verlag,1971.-S. 93-99.

496. Walther 1972 Walther H. Soziolinguistisch - pragmatische Aspekte der Namengebung und des Namengebrauchs // Namenkundliche Informationen.1972.-H. 20.-S. 49-60.

497. Walther 1978 Walther H. Zur Typologie der sogenannten "Mischnamen" (onymischen Hybride) // Namenkundliche Information 33 / Karl-Marx-Universitaet Leipzig, - Leipzig, 1978. - S. 43-58.

498. Walther, Schultheis 1989 Walther H., Schultheis J. Soziolinguistische Aspekte der Eigennamen.In: Debus F., Seibicke W. (Hrgs.): Reader zur Namenkunde 1: Namentheorie. - Hildesheim / Zuerich/ New York. -1989.-S. 357-375.

499. Wasserzieher 1972 Wasserzieher E. Hans und Greta. - 18. Auflage. -Bonn, 1972.

500. Welter 1964 Welter E.G. Die Sprache der Teenager und Twens.-Frankfurt am Main, 1964. - 54 S.

501. Wendehorst, Rechter 1985 Wendehorst A., Rechter G. Berufsbezeichnungen als Grundlage von Familiennamen in Franken // Familiennamen. - Koll, 1985.- S. 1-19.

502. Werner 1986 Werner O. Eigennamen im Dialog // Dialoganalyse. Hrsg. von Franz Hundsnuscher und Edda Weigand. - Tuebingen, 1986. -S. 297-315.

503. Werner 1996 Werner O. Pragmatik der Eigennamen (Ueberblick) // Namenforschung 1, 1996. - S. 476-484.

504. Wierzbicka 1972 Wierzbicka A. Semantic primitives. - Frankfurt: Athenaeum, 1972.

505. Wierzbicka 1991 Wierzbicka A. Gross-Cultural Pragmatics. The Semantics of Interaction. Mouton de Gruyter. - Berlin; New York, 1991.

506. Wiesinger 1996 Wiesinger P. Die Bedeutung der Eigennamen: Volksetymologie //Namenforschung 1, 1996. - S. 463-471.

507. Willberg 1965 Willberg M. Abgewertete Vornamen // Muttersprache. - 1965. - H. 75. - S. 330-342.

508. Wimmer 1973 Wimmer R. Der Eigenname im Deutschen. Ein Beitrag zu seiner linguistischen Beschreibung. — Tuebingen, 1973.

509. Winkler 1931 Winkler F. Zur Psychologie des Spitznamens. Die neue Erziehung, 1931. - H.13. - S. 45-48.

510. Witkowski 1973 Witkowski T. Personennamengebung und Personennamengebrauch in der DDR // Namenkundliche Informationen. - 1973. -H. 23.-S. 7-14.

511. Witkowski 1973 а Witkowski T. Zum Problem der Bedeutungserschliessung bei Namen. In: Der Name in Sprache und Gesellschaft, 1973.-S. 104-117.

512. Wotjak 1985 Wotjak G. Zur Semantik der Eigennamen // Linguistische Studien. Reihe A. Arbeitsberichte 129/AW der DDR. - Berlin, 1985. -S. 425-431.

513. Ахманова 1966 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М., 1966. - 608 с.

514. Баранов, Добровольский 1993 Баранов А.Н. Добровольский Д.О. Немецко-русский и русско-немецкий словарь лингвистических терминов. В 2 т. Т. 1. - М., 1993. - 320 с.

515. Бирих, Мокиенко, Степанова Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Словарь русской фразеологии: Историко-этимологический справочник: Под ред. В.М. Мокиенко. - СПб, 1998. - 704 с.

516. Грачев, Мокиенко 2000. Грачев М.А., Мокиенко В.М. Историко-этимологический словарь воровского жаргона. - СПб.: Фолио-Пресс, 2000. - 256 с.

517. Девкин 1994 Девкин В. Д. Немецко-русский словарь разговорной лексики. - М., 1994. - 768 с.

518. Добровольский 1997 Добровольский Д.О. Немецко-русский словарь живых идиом. - М.: Метатекст, 1997. - 201 с.

519. Елистратов 2000а Елистратов B.C. Словарь русского арго: материалы 1980-1990 гг.: Около 9000 слов, 3000 идиоматических выражений. - М., 2000. - 694 с.

520. Кубрякова и др. 1996 Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. - 245 с.

521. ЛЭС 1990 Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М., 1990. - 685 с.

522. Мальцева 1998 Мальцева Д.Г. Германия: страна и язык. Лингвострановедческий словарь. - М.: Русские словари. - 382 с.

523. Милованов 2000 Милованов В.Д. Словарь курьезов: смешных и несмешных. - М.: ЭТС, 2000. - 48 с.

524. Митрофанов, Никитина 1994 Митрофанов Е.В., Никитина Т.Г. Молодежный сленг. Опыт словаря. - М., 1994. - 278 с.

525. Немченко 1985 Немченко В.Н. Основные понятия словообразования в терминах: Краткий словарь-справочник. - Красноярск: Изд-во Краен, ун-та, 1985. - 208 с.

526. Никитина 1996 Никитина Т.Г. Так говорит молодежь: Словарь сленга. По материалам 70-90 гг. - М., 1996. - 280 с.

527. Подольская 1988 Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. - М.: Наука, 1988. - 192 с.

528. Розина, Земская, Ермакова 1999 Розина Р.И., Земская Е.А., Ермакова О.П. Слова, с которыми мы не встречались: Толковый словарь русского общего жаргона. - М.: Азбуковник, 1999.

529. РЯЭ 1998 Русский язык: Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. - М.: БРЭ, Изд. Дом «Дрофа», 1998. - 703 с.

530. CHJIÜ 2000 Словарь немецких личных имен: Происхождение, значение, употребление / Авторы-составители: Т.С. Александрова и др- - М., 2000. - 248 с.

531. ССЭНЯ 1979 Словарь словообразовательных элементов немецкого языка / Под рук. М.Д. Степановой. - М., 1979. - 536 с.

532. СТЛБЖ 1992 Словарь тюремно-лагерного блатного жаргона (Речевой и графический портрет советской тюрьмы) / Авторы-составители: Д.С. Балдаев и др. - М.: Края Москвы, 1992. - 526 с.

533. Суперанская 2003 Суперанская A.B. Словарь русских личных имен (История возникновения имен. Образование отчеств и фамилий). - М.: ЭКСМО, 2003.-542 с.

534. ФЭС 1983 Философский энциклопедический словарь / Гл. ред.: Л.Ф. Ильичев и др. - М., 1983. - 840 с.

535. ЯБЭС1998 Языкознание: Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева - М., 1998. - 685 с.

536. Ahn 1994 Ahn Н. Kenne haet sech selvs jemaht. Schimpf- und Scheltworte, Neck-, Spitz-, Spott- und Scherznamen. Duesseldorf, 1994.

537. Aman 1972 Aman R. Bayrisch-oesterreichisches Schimpfwoerterbuch: Psychologisch-sprachliche Einfuehrung in das Schimpfen. Die bayrisch-oesterreichische Sprache. - Muenchen: Sueddeutscher Verlag, 1972.-206 S.

538. Bahlow 1967 Bahlow H. Deutsches Namenlexikon. 15000 Familien-und Vornamen nach Ursprung und Sinn erklaert. - Bindlach: Gondrom Verlag, 1990. - 576 S.

539. Devkin 2000 Devkin V.D. Der russische Tabuwortschatz.- Berlin, Muenchen, Leipzig: Langenscheidt: Verlag Enzyklopaedie, 2000. - 125 S.

540. DG 1984 Duden. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache. Band 4. 4., voellig neu bearb. u. erw. Auflage. Muenchen /Wien/Zuerich: Dudenverlag, 1984. - 804 S.

541. DS 1970 — Die deutsche Sprache. Kleine Enzyklopaedie in zwei Baenden. Hrsg. von E. Agricola, W. Fleischer und H. Protze unter Mitwirkung von Wolfgang Ebert. Leipzig: Biblioraphisches Institut, 1970. - 1185 S.

542. DTW 1974 Duden-Taschenwoerterbuecher. Band 4. Lexikon der Vornamen von G. Drosdowski.2, neu bearb. und erw. Auflage. Mannheim/Wien/Zuerich: Dudenverlag, 1974. - 238 S.

543. DUW 1989 Duden. Deutsches Universalwoerterbuch / Hrsg. und bearb. von Wissenschaft. Rat u. d. Mitarb. d. Dudenred. unter der Leitung von G. Drosdowski. - Mannheim / Wien/ Zuerich: Dudenverlag, 1989. - 1816 S.

544. DVN 1998 Duden. Das grosse Vornamenlexikon. Bearbeitet von Rosa und Volker Kohlheim. - Mannheim/Leipzig/Wien/Zuerich: Dudenverlag, 1998.-384 S.

545. DW1981 Wahrig G. Deutsches Woerterbuch. Mit einem "Lexikon der deutschen Sprachlehre" / Hrsg. in Zusammenarbeit mit zehlreichen Wissenschaftlern und anderen Fachleuten. - Mosaik Verlag, 1981.-4358 S.

546. Ehmann 1992 Ehmann H. Affengeil. Ein Lexikon der Jugendsprache. - Muenchen, 1992.

547. Ehmann 1996 Ehmann H. Oberaffengeil. Neues Lexikon der Jugendsprache. - Muenchen, 1996.

548. Ehmann 2001 Ehmann H. Voll konkret. Das neuste Lexikon der Jugendsprache. - Muenchen: Beck, 2001. - 160 S.

549. Girtler RW1998 Girtler R. Rotwelsch: die alte Sprache der Gauner, Dirnen und Vagabunden. - Wien/ Weimar: Boehlau, 1998.

550. Gottschald 1982 Gottschald M. Deutsche Namenkunde. Unsere Familiennamen nach ihrer Entstehung und Bedeutung. - Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1982.-640 S.

551. GSchW 1999 Pfeiffer H. Das grosse Schimpfwoerterbuch. Ueber 10000 Schimpf-Spott- und Neckwoerter zur Bezeichnung von Personen. -Muenchen: Wilhelm Heyne Verlag, 1999. - 560 S.

552. Heinemann 1989 Heinemann M. Kleines Woerterbuch der Jugendsprache. - Leipzig: Bibliographisches Institut, 1989.

553. Hoppe 1984 Hoppe H. Von Anmache bis Zoff. Ein Woerterbuch der Szenesprache. - Muenchen, 1984.

554. Kapeller SchB 1964 Kapeller L. Das Schimpfbuch von Amtsschimmel bis Zimtziege. 3. Auflage. - Herrenalb/ Schwarzwald, 1964.

555. Kleine Enzykl. 1969 Kleine Enzyklopaedie in zwei Baenden. Die deutsche Sprache. Erster Band. - Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1969. -613 S.

556. Kuepper WDU 1990 Kuepper H. Pons-Woerterbuch der deutschen Umgangssprache. Ernst Klett Verlag, Stuttgart, 1990. - 950 S.

557. Kuepper SchD 1990 Kuepper H. Schuelerdeutsch. - Hamburg/ Duesseldorf: Claasen, 1972.

558. Laubenthal 2001 Laubenthal K. Lexikon der Knastsprache. Von Affenkotelett bis Zweidrittelgeier. Imprint Verlag Wuerzburg, 2001.-220 S.

559. Loedige LRW 2002 — Loedige H. Tesa, Tue und Teddybaer. Das grosse Lexikon der raetselhaften Woerter. Muenchen: Ullstein , 2002. - 438 S.

560. Loedige LRS 2002 Loedige H. Ketchup, Jeans und Haribo. Die letzten Raetsel unserer Sprache. - Muenchen: Ullstein, 2002. - 455 S.

561. LR W 2002 Loedige H. Tesa, Tue und Teddybaer. Das grosse Lexikon der raetselhaften Woerter. - Muenchen: Ullstein Verlag, 2002. - 438 S.

562. Mackensen 1974 Mackensen L. 3 876 Vornamen. Herkunft, Ableitungen und Koseformen. Beruehmte Namenstraeger. Gedenk - und Namenstage. 2, ueberarb. Auflage. - Muenchen: Suedwest Verlag, 1974. - 354 S.

563. Mueller 1991 Mueller J. Das Hamburger Schimpfwoerterbuch. Viele verduevelte Woerter. - Nidderrau, 1991.

564. Mueller-Thurau 1983 Mueller-Thurau C.P. Lass uns mal 'ne Schnecke angraben. Sprache und Sprueche der Jugendszene. - Duesseldorf/Wien, 1983.

565. Mueller-Thurau 1985 Mueller-Thurau C.P. Lexikon der Jugendsprache. - Duesseldorf, 1985.

566. Namenbuch 1993 Reclams Namenbuch. Deutsche und fremde Vornamen nach Herkunft und Bedeutung erklaert. - Philipp Reclam Jun. Stuttgart, 1993.- 96 S.

567. Naumann, Schlimpert, Schultheis 1982 Naumann H., Schlimpert G., Schultheis J. Das kleine Vornamenbuch. 4. neubearb. Auflage. - Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1982. - 122 S.

568. Roehrich LSR 1986 Roehrich L. Lexikon von sprichwoertlichen Redensarten. In 4 Baenden. - Freiburg/ Basel/ Wien: Herder, 1986

569. Schmitz 1992 Schmitz J. Das Rheinische Schimpfwoerterbuch. Alles fiese Woerter. - Nidderrau, 1992.

570. Schuster 1991 Schuster Th (Hg). Plattdeutsches Schimpfwoerterbuch fuer Ostfriesen und andere Niederdeutsche. - Leer, 1991.

571. SWL 2001 Schimpfwortlexikon: von A . bis loch! - Muenchen: Heyne Verlag 2001. - 125 S.

572. Trendwoerter 1996 Matthias Horx Trendbuero Trendwoerter von Acid bis Zippies. - Duesseldorf/ Wien/ New York/ Moskau: Econ Verlag, 1996. -250 S.

573. Wander DSL — Wander F.F.W. Deutsches Sprichwoerterlexikon. 5 Baende, 1967-1980.

574. WDG 1961-1972 Woerterbuch der deutschen Gegenwartssprache / Hrsg. von Rh. Klappenbach und W. Steinitz. - Berlin: Akademie Verlag, 19611972. - Bd. 4-6- 4358 S.

575. WdGm 2001 Woerter, die Geschichte machten. Schluesselbegriffe des 20. Jahrhunderts. Herausgegeben von der Gesellschaft fuer deutsche Sprache. - Guetersloh/ Muenchen: Bertelsmann Lexikon Verlag, 2001. - S.224.

576. WdS 2000 Woerterbuch der Szenesprachen. Hg. Vom Trendbuero. -Mannheim& Duden- Verlag, 2000. - 224 S.1. ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ1. Der Spiegel 1985-20042. Stern 1985-20043. Hoerzu 19854. Die Zeit 1989-2004

577. Frankfurter Rundschau 1983 -20041. СОКРАЩЕНИЯ И СИМВОЛЫ

578. НИЛ неофициальное именование лица