автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Образ мира в способы его создания в романе Ч.Р. Метьюрина "Мельмот Скиталец"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Образ мира в способы его создания в романе Ч.Р. Метьюрина "Мельмот Скиталец""

На правах рукописи

Варушкина Анастасия Валерьевна Л^иХМ-. ^

ОБРАЗ МИРА В СПОСОБЫ ЕГО СОЗДАНИЯ В РОМАНЕ Ч.Р. МЕТЬЮРИНА «МЕЛЬМОТ СКИТАЛЕЦ»

Специальность 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (литература стран германской и романской языковых семей)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Воронеж 2005

Диссертация выполнена в Воронежском государственном университете

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Фшпошкина Светлана Николаевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Потанина Наталья Леонидовна

кандидат филологических наук Кузнецова Лариса Евгеньевна

Ведущая организация: Ростовский государственный университет

Защита состоится «(?&> сш ¿¡и1- 2005г в_на заседании

диссертационного совета Д 212.038.14 в Воронежском государственном университете по адресу 394006 Воронеж, пл. Ленина, 10, ауд._,

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан <$у> Р9_2005г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, //

доцент — O.A. Бердникова

2006-4

Роман английского писателя Ч.Р. Метьюрина «Мельмот Скиталец» (1820)

- одно из наиболее причудливых, тревожащих воображение произведений мировой литературы. Оценки его в разное время были противоречивы и неоднозначны: популярность у первых читателей-современников и критическое, даже враждебное отношение английских рецензентов; восторженное восприятие романа за рубежом (прежде всего в России и Франции), затем забвение и обращение к изучению романа в 1920е годы. Оно продолжается и по сию пору, о чем свидетельствуют довольно многочисленные работы как зарубежных (Idman 1923; Bayer-Berenbaum 1982; Fierob 1975; Kramerl973; Levy 1968; Schölten 1933; Scott 1980 и др.), так и российских ученых (Алексеев 1983; Макарова 2001; Спицына 1978; Соловьева 1988 и др.).

Налицо интерес исследователей к сюжетно-композиционной организации произведения, причем одни говорят о его стройности (Bayer-Berenbaum 1982; Kramer 1973; Punter 1980; Спицына 1978; Соловьева 1988 и др.), другие - о его аморфности, хаотичности (Ruff 1955; Ладыгин 1978 и др.). Не обойдена вниманием проблематика романа, которая определяется как морально-философская; но наибольший интерес вызывает жанровая специфика «Мельмота», оценивая которую одни ученые (их большинство) подчеркивают его «готические» черты (Bayer-Berenbaum 1982; Eggenschwiller 1975; Hennessy 1978; Schölten 1933; Аникст 1956 и др.) другие

- романтические (Kiely 1972; Аникин Михальская 1998 и др.). Ряд исследователей говорит о сложности романа в целом, отмечая, правда, в самом общем плане, наличие в нем также и просветительских традиций (Алексеев 1983), и стилистических черт барокко (Fierob1975), рококо (Punter 1980), а также текстовых заимствований - скрытых и явных цитат из разных мифологических, литературных, исторических источников (Bayer-Berenbaum 1982; Idman 1923; Kramer 1973; Ruff 1955; Scott 1980; Алексеев 1983 и др.).

Тем не менее, роман до конца не изучен. На наш взгляд, назрела попытка взглянуть на него с позиции объединяющей вышеназванные подходы и поставить вопрос об особенностях создаваемого на страницах образа мира и о том, в какой мере созданию этого образа служат автору достижения европейских романистов, творивших до него. Существуют свидетельства о том, что Ч.Р. Метьюрин покушался на некий грандиозный замысел - затмить предшественников («переиродить всех Иродов») и сказать новое слово в английском романе в плане художественного осмысления действительности и широкого ее охвата.

В трудах исследователей оценка образа мира в романе Ч.Р. Метьюрина отличается краткостью, беглостью, противоречивостью, не встает в полной мере вопрос о способах его создания, а также о четкой концепции мира и художественной целостности романа.

Попыткой дать ответ на обозначенные проблемы является данное диссертационное исследование.

Актуальность его связана также с наметившимся интересом к творчеству

рада>>

романистов, называемых «малозаметными:

ММКОТЕКА I

пят I*

("minor writers"), чей вклад в подготовку «крупнейших явлений литературы» является «одной из ответственных и насущных задач литературоведения» (Хализев 2000: 140). Как справедливо замечает H.A. Соловьева, главное достоинство творчества романистов конца XVIII - начала XIX веков, пусть не всегда бесспорного художественного уровня, состоит в том, что оно «незаметно, постепенно» подготавливало «почву корифеям XIX века» (Соловьева 1988: 87). Это суждение можно отнести и к «Мельмоту Скитальцу», который при всей неоднозначности оценок исследователи зачастую называют «итоговым» в развитии английского романа XVIII-XIX веков (Соловьева 1988: 124), «ключевым в выходе на авансцену романа в Великобритании» (Урнов 1989: 110).

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые ставится вопрос об особенностях образа мира, представленного в романе «Мельмот Скиталец»; при этом способы создания этого мира рассматриваются в свете проблемы путей развития романа XVIII-XIX веков - его жанровых модификаций, манеры повествования, интертекстуальных связей, влияния эстетики романтизма и барокко; ставится вопрос о художественной целостности романа и завершенности концепции мира.

Для достижения этих целей предполагается решение следующих задач: -выявить географические и хронологические параметры изображаемого Ч.Р. Метьюрином мира, определить степень его масштабности и пути ее достижения;

-систематизировать признаки «готики» в жанровом облике романа и поставить вопрос о наличии в произведении иных, своеобразных жанровых традиций и об особенности их взаимодействий с традицией «готической»;

-определить варианты упомянутых взаимодействий и раскрыть их роль в создании образа мира;

-рассмотреть интертекстуальные связи «Мельмота», их идейно-художественную функцию;

-исследовать особенности повествовательной манеры произведения, работу автора со словом;

-проанализировать образ Скитальца и его роль в раскрытии авторской концепции мира и в попытках создать целостную картину последнего.

Теоретико-методологической основой диссертации стали работы отечественных и зарубежных ученых в области поэтики, теории и истории литературы. Среди них труды С.С. Аверинцева, М.П. Алексеева, М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Н.К. Гея, М.М. Гиршмана, И.Н. Голенищева-Кутузова, A.A. Елистратовой, Ж. Женетта, В.М. Жирмунского, Д.В. Затонского, Р. Кили, Д. Крамера, Б.О. Кормана, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского, Г.Н. Поспелова, М.Г. Соколянского, H.A. Соловьевой, Ц. Тодорова, Ю.М. Тынянова, С.Н. Филюшкиной, Н. Фрая, Б.М. Эйхенбаума.

В исследовании использовались методы историко-типологического, сравнительно-исторического, интертекстуального подходов, герменевтики.

Научно-практическая значимость работы заключается в том, что его результаты могут быть использованы в общих курсах лекций по истории

1-1 . - ( 4

английской литературы, истории английской литературы XVIII - XIX веков, специальных курсах и семинарах, посвященных углубленному изучению английской «готической» литературы, английской литературы эпохи романтизма первой трети XIX века, исследованию типологии романного жанра, эволюции повествовательных форм.

Апробация диссертации. Результаты диссертационного исследования нашли отражение в докладах на X региональной научно-методической конференции «Культура общения и ее формирование» (апрель 2003 г., г. Воронеж); на международной конференции «Мир идей и взаимодействие художественных языков в литературе Нового времени» (декабрь 2003г, г. Воронеж); XII Гуляевских чтениях «Мир романтизма» (май 2004 г., г. Тверь); международной конференции и XIV съезде англистов «Компаративистика; современная теория и практика» (сентябрь 2004 г., г. Самара); на V всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева «Синтез в русской и зарубежной художественной культуре» (ноябрь 2004 г., г. Москва); внутривузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и преподавателей ВГУ (апрель 2003 г., г. Воронеж). Основные положения работы нашли отражение в шести публикациях.

Положения, выносимые на защиту:

1. «Мельмот Скиталец» отражает стремление автора к созданию масштабного мира, что достигается своеобразием его хронотопа, широким охватом пространственных и временных сфер действия;

2. Налицо попытка писателя запечатлеть пестроту жизни, что воплотилось в изображении многочисленных человеческих судеб, характеров в их религиозных, национальных, социальных вариантах;

3. Складывается впечатление хаотичности, аморфности образа мира, в ' создании которого автор опирается на многие жанровые каноны,

повествовательные традиции, заимствования из текстов предшественников;

4. Налицо стремление автора преодолеть эту хаотичность, упорядочить создаваемый им образ мира. На это нацелены:

- принцип контраста, подобия, варьирования судеб, ситуаций, оттеняющих истории, дублирующих друг друга;

- попытки организации жанровых взаимодействий при разработке разных сюжетных линий;

• - образ Скитальца, который несет важную идейно-художественную, объединяющую функцию.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии. Библиография включает 247 наименований, из них 77 на иностранных языках. Общий объем работы составляет 153 страницы.

Основное содержание работы.

Во введении определяются основные тенденции оценки романа в критике, степень его изученности, обосновывается актуальность темы,

научная новизна работы, формулируются цели и задачи исследования; обозначается его теоретическая и методологическая основа.

Глава первая «Масштабность образа мира в романе «Мельмот Скиталец» и способы ее достижения».

1.1 «Пестрота жизненного «материала» и способы его упорядочивания».

Центральной коллизией романа является коллизия испытания человека силами Зла, воплощением которого выступает Скиталец. На протяжении всего романа разрабатывается одна коллизия: когда персонажей «Мельмота» постигает несчастье, им является Скиталец, предлагающий спасение и избавление, но за это несчастный должен обменяться судьбой с бессмертным и обреченным на вечное скитание Мельмотом Скитальцем. Сюжетно-композиционная организация произведения основана на «рамочном» принципе: в авторское повествование о Джоне Мельмоте, прибывшем и узнавшем страшную тайну своего предка, продавшего душу дьяволу, включается ряд историй других персонажей или запечатленных в рукописях (история Стентона; труд Адонии под названием «Повесть об индийских островитянах»), или рассказанных кем-то («Рассказ Испанца»); но и эти рассказы, в свою очередь, становятся «рамой» других повествований о человеческих судьбах («Повесть о семье Гусмана», «Повесть о двух влюбленных» и проч.). Множественность вставленных друг в друга историй нацелена на широкий охват действительности.

Этим целям служит и раздвижение географических границ (место действия - Британия, Испания, острова Тихого океана); происходит смена социально-бытовых пространств (помещичья усадьба Мельмотов, английский театр, приют умалишенных, замки аристократов де Монсада, Мортимеров, хижина бедной кормилицы Алонсо, монастырь, тюрьма Инквизиции и т.д.), выявляются разные стороны жизни (быт, нравы, занятия, семейные отношения и тд.). Налицо и расширение временных сфер действия (оно охватывает три столетия - ХУ11-Х1Х века). Очевидно стремление автора запечатлеть многообразие эпох, поколений, наций, культур, верований.

В изображении мира в «Мельмоте» отчетливо проявляются две противоречивые тенденции. С одной стороны, установка автора «Мельмота» на масштабность изображения действительности влечет за собой смешение разных стран и времен, огромного числа характеров, человеческих судеб, массы сюжетных линий; в итоге создается впечатление хаотичности, фабульной избыточности, беспорядочности мира.

Однако, налицо и проявления «выстроенности» произведения' весь этот пестрый и разнообразный мир предстает как мир Зла. Автор показывает разные истоки Зла. Это и Зло, проистекающее из неразумного устройства общества• социальное неравенство (трагедия семьи Вальберга); гнет общественных предрассудков, религиозной догматики и жестких церковных предписаний, терзающих Алонсо де Монсада; нравственное несовершенство семейных и личных отношений (судьба Элинор Мортимер) и др, и Зло

метафизическое, не детерминированное обстоятельствами земной жизни. При этом одни персонажи поддаются Злу («отцеубийца», «благоразумный» брат и др.), другие против него бунтуют (Стентон, Алонсо де Монсада, Иммали - Исидора, Элинор Мортимер и др.). Но столкновения с ним они избежать не могут. Неизбежность нравственного выбора, перед которым оказываются персонажи «Мельмота» при столкновении с миром Зла, во многом упорядочивает фабульно мало связанные между собой истории, изложенные довольно хаотично.

На композиционном уровне этой же цели служит строгое, хотя и несколько однообразное чередование принципов контраста, подобия и варьирования, посредством которых автор попытался упорядочить разные события, судьбы, явления жизни.

При этом принцип изображения, избранный автором, имеет своего рода «экстенсивный» характер: автор воздействует на воображение читателя большим числом примеров, нагромождением фактов, образов, деталей. Сходный подход используется в раскрытии человеческих образов «Мельмота».

1.2 «Проблема «готической» традиции в романе «Мельмот Скиталец».

Несмотря на многочисленные разногласия в определении жанрового облика «Мельмота», большинство ученых (Bayer-Berenbaum 1982; Eggenschwiller 1975; Schölten 1933; Алексеев 1983; Соловьева 1988 и др.) причисляют «Мельмота» к «готической» школе.

Действительно, в «Мельмоте Скитальце» присутствуют многие отличительные черты традиционного «готического» романа в духе Г. Уолпола, М.Г. Льюиса, А. Радклиф. Среди них - особый тип сюжетно-композиционного развертывания (верящие в силу разума Джон Мельмот, Стентон, Алонсо де Монсада сталкиваются с иррациональным, потусторонним и преодолевают свои наивные представления о мире и его законах); налицо традиционные для «готического» романа ситуации, сюжетные ходы (насильный постриг, преступления монахов, заточение в подземелье, побег из монастыря, блуждания по лабиринтам подземелья, тюрьма и суд Инквизиции и т.д.); сложное нарративное пространство (включение манускриптов, рассказов и историй); «готический замковый» хронотоп; традиционные приметы «готического» антуража (отдаленная мрачная местность, картины запустения, тлена, атмосфера смутной тоски, меланхолии и т.д.).

Вместе с тем роман являет картину сложных жанровых исканий, что ведет к размыванию, преодолению «готической» традиции Варианты этого преодоления рассматриваются в следующих четырех параграфах настоящей главы.

1.3 «Принцип параллельного развертывания структурных элементов различных жанровых форм».

Особенно ярко тенденция размывания «готического» канона проявляется в так называемых «образцовых» «готических» новеллах» (истории Джона

Мельмота, Стентона, Алонсо де 'Монсада), для которых характерно параллельное развертывание разных жанровых традиций.

Жутковатые, в духе «готики», сцены пребывания Джона Мельмота старинной усадьбе его предков сочетаются с «обытовлением» примет «готического» антуража (грубоватые гиперболы, сниженные метафоры, имеющие ярко выраженную сатирическую окраску).

История Стентона обнаруживает связь с историко-готическим романом, где «готическая» обстановка вбирает в себя приметы определенной исторической эпохи; с нравоописательным очерком в духе Аддисона и Стиля (детали, касающиеся времяпрепровождения английских помещиков; содержания, лечения умалишенных).

В фабульной линии Алонсо де Монсада («Рассказ испанца») способы размывания «готической» традиции более разнообразные. Это и включение некоторых автобиографических моментов, якобы из жизни Ч.Р. Метьюрина (мотив гонения, тема несоответствия характера выбранному поприщу); обращение к сюжетным штампам низкопробной литературы того времени (роковая страсть к аристократу простой девушки, рождение ребенка - плода их любви, тайный брак, который навлек гнев знатных родителей жениха и т.д.); использование «готовых» жанровых канонов. Просветительский канон Ч.Р. Метьюрин копирует (общие контуры сюжета, отдельные персонажи, целые сцены «Рассказа испанца» были заимствованы из «Монахини», изд. в 1796 Д. Дидро); зато писатель более самостоятелен в углублении «готической» традиции (изображение широкого спектра чувств, эмоций Алонсо, проявлений его подсознательной жизни - сон, бред, галлюцинация).

В историях Джона Мельмота, Стентона, Алонсо де Монсада параллельное введение структурных черт разных жанровых традиций позволяет автору «Мельмота» раскрыть разные истоки Зла: порочность ложных моральных устоев (просветительская традиция), вмешательство сверхъестественных сил («готическая» жанровая «линза»). Параллельное развертывание элементов разных жанровых традиций имеет содержательный характер; последний служит выявлению разных сторон жизни и ее разного восприятия персонажами.

1.4 «Принцип перетекания друг в друга жанровых канонов».

Жизненный путь Иммали-Исидоры («Повесть об Индийских островитянах») распадается на две контрастные в жанрово-стилистическом плане части: пребывание на затерянном куске суши (остров в Тихом Океане) и потом в цивилизованном мире (Мадрид). Смена жанровых традиций в истории Иммали-Исидоры производится более целенаправленно, «плавно» по сравнению с прочими фабульными линиями романа, что позволяет нам обозначить этот прием как «перетекание» друг в друга элементов жанровых форм.

Островная часть фабульной линии Иммали-Исидоры обнаруживает связь с сентиментальными идиллическими романами в восточном духе - «Дикарь», 1767 и «2240», 1770 Л.-С. Мерсье; «Поль и Виржини», 1787 Ж.-А. Бернардена де Сен-Пьера и др. (изображение героини, наделенной только

естественными добродетелями и чувствами, живущей на лоне девственной природы островов Тихого океана). В островном периоде жизни героини можно выделить параллельное развитие двух планов изображения: критика европейской цивилизации и любовные отношения Иммали-Исидоры и Скитальца, представленных в разном жанрово-стилистическом оформлении

Для первой линии характерно влияние французской просветительской философской повести в духе Вольтера, Ж.-Л. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, Б. де Сен-Пьера. Налицо и присутствие английской просветительской традиции, например, в сцене обличения Скитальцем уродств общественной, нравственной жизни (построение повествования на основе алогичности, абсурдности изображаемого в контрасте с серьезностью манеры изложения, прием «остранения», иронический комментарий, гротеск напоминают манеру Дж. Свифта). Второй план - история любви Иммали к Скитальцу -раскрывается посредством «плавного» вплетения романтических черт (любовь девушки - христианки и «демона»; образ Скитальца с его внутренним разладом, мятежностью, одиночеством; мрачные картины природы) и черт «готических» (таинственные потусторонние голоса, с которыми общается Скиталец; вмешательство сверхъестественных сил, управляющих природой).

Жанрово-стилевое оформление истории жизни Иммали-Исидоры в цивилизованном мире (изображение нравов, быта то с комичной стороны, то с обыденной) контрастирует с островным периодом. Критика цивилизованного мира Скитальцем в островной части истории Иммали-Исидоры конкретизируется в мадридском периоде. Панорамное видение жизни плавно «перетекает» в сцены-зарисовки из частной жизни. Налицо также перекрещивание нескольких сюжетных линий, развивающих и просветительские традиции (обличение порочных нравов цивилизованного общества), и романтическую линию (любовь Иммали-Исидоры и Скитальца), и нагнетающих «готические» черты (изображение их свадьбы).

1.5 «Принцип варьирования жанровых традиций».

В истории семьи Гусмана Ч.Р. Метьюрин прибегает к приему варьирования разных жанровых традиций, которые призваны раскрыть контрастные периоды в истории Вальбергов («Повесть о семье Гусмана).

Изображение беспечного этапа жизни семейства, когда богач Гусман решил было облагодетельствовать семью своей сестры, ее мужа Вальберга выдержано в тонах сентиментальной семейной идиллии; последнюю можно не только с влиянием романов XVIII века, но, прежде всего, с воздействием традиций французской «трогательной и чувствительной» повести 1760-70 годов в духе Ж Ф. Мармонтеля, Б д'Арно, Тансена, Рикобони, Л. де Треогата и др В изображении обрушившейся на Вальбергов нищеты и связанных с ней бед проявляются традиции «социального» просветительского романа. Показывая, как под влиянием нужды и голода в членах одной семьи пробуждаются жадность, корысть, жесткость, Ч.Р Метьюрин поднимается до осмысления преступности, ее истоков.

«Мельмот» не был первым романом, обратившимся к теме преступности: эта проблема была затронута в произведениях английских просветителей, которые полагали, что ее истоками является порочность среды («Молль Флендерс»,1722; «Роксана», 1724 Д. Дефо; «История жизни покойного мистера Джонатана Уайльда Великого», 1743 Г. Филдинга; «Калеб Уильяме», 1794 У. Годвина). Фигура Вальберга представляет собой один из вариантов образов преступников (Алонсо, «отцеубийца», Иуда), что позволяет его автору «Мельмота» показать разные истоки преступности-. социально-экономические (бедность, козни «сильных мира»), нравственно-этические («зыбкость» веры, извращенные религиозные представления). При этом мысль писателя движется от раскрытия социально-экономических (Вальберг), нравственно-этических («отцеубийца», Алонсо) причин преступности до осмысления возникновения Зла метафизического (Иуда).

В истории Элинор Мортимер («Повесть о двух влюбленных») автор вновь прибегает к варьированию разных жанровых традиций: элементы исторического романа (изображение истории рода Мортимеров) переплетаются с чертами романтической и сентиментальной жанровых форм (любовная линия Элинор Мортимер и Джона Сендела).

Обращение к варьированию жанровых традиций в историях семьи Гусмана, Элинор Мортимер позволяет автору «Мельмота» не только развить разные сюжетные линии, но и запечатлеть разные варианты мироощущений: гармония персонажей с собой и окружающим миром (период благоденствия Вальбергов; душевное равновесие леди Анны, Маргарет, Джона Сендела); ощущение дисгармоничности внутреннего мира, окружающей действительности (обнищание Вальбергов; любовная драма Элинор Мортимер).

Принцип варьирования жанровых форм позволяет отразить разные аспекты, нюансы изображаемых конфликтов, связанных с вмешательством родителей в судьбу детей", борьба Алонсо за право самоопределения, в выбор жизненного пути; бунт Иммали-Исидоры, Элинор Мортимер, которые отстаивают свое право на свободное чувство.

1.6 «Принцип «контрапунктного» вкрапления элементов разных стилей и жанров».

Иным принципом «размывания» «готической» жанровой формы выступает фрагментарное («контрапунктное») включение в текст отдельных элементов барокко, рококо.

Осмысление противоречивости облика человека (старый Мельмот -жаден, но помогает племяннику; «отцеубийца» - не только преступник, но и жертва), переплетение забавного и трагичного (полемика ткача-пуританина и портного-монархиста); сочетание несовместимого (проповедь, бред, эротические фантазии в устах умалишенных; речь старого Мельмота - смесь цитат из Библии и брани); изображение мира в контрастах, диссонансах (пир - смерть; рев - шепот; умирание - рождение) - эти черты свидетельствуют о влиянии барочной эстетики на произведение Ч.Р. Метьюрина. На обращение к наследию барокко автором «Мельмота»

указывает и изображение чувств персонажей «на пике» (например, в эпизоде, где воссоздаются страх и отчаяние, которые овладели Соломоном, обнаружившим у себя в доме беглого пленника Инквизиции); живописности отдельных эпизодов (например, сцена пожара, по признанию самого автора, напоминает полотна С. Розы - изображение страдания в его экстремальном проявлении, переплетение жизни и смерти, стремление передать экспрессию движения) Влияние барокко ощутимо в монументальной, громоздкой композиции «Мельмота», его известной фабульной избыточности, в прихотливом перекрещивании сюжетных линий.

Введение барочной традиции позволяет запечатлеть в «Мельмоте» особое представление о мире как причудливом, сложном, противоречивом. Вместе с тем многие живописные эпизоды «Мельмота» играют декоративную функцию, украшая повествование, избавляя его от монотонности. Фантазия-арабеска, которая пронизывает разные уровни повествования романа, напоминает необычные узоры, изогнутые очертания,

орнаментальное богатство рокайля.

* # *

Как и в изображении человеческих судеб, нагромождении сюжетных линий, автор в своем отношении к жанровым традициям делает ставку на «экстенсивный» принцип изображения, " стремится использовать все имеющиеся жанровые каноны.

Вместе с тем в «Мельмоте» начинает разрабатываться и «интенсивный» принцип создания образа мира, который связан с ориентацией на «емкие» художественные приемы, в данном случае - на раскрытие содержательного потенциала жанровых форм. Переплетение в рамках отдельной сюжетной линии жанровых традиций позволяет ввести разные точки зрения на изображаемое, разные ракурсы в видении человека и действительности; показать мир сквозь разные эмоциональные тона (критический, идиллический, нейтральный). Этому способствует смена жанровых «линз», в которой, несмотря на их избыточность, просматривается направляющая рука автора. В результате, авторское видение мира можно определить (вслед за Р. Кили (Юе1у 1972), к сожалению, не развившим свою мысль) как «калейдоскопическое». Подобно частичкам в калейдоскопе, человеческие судьбы, характеры, сюжетные линии, в их разном жанровом оформлении, создают в романе прихотливый рисунок мира.

Глава 2 «Интертекстуальные связи «Мельмота Скитальца» и их роль в изображении мира в романе».

2.1 «Поле интертекстуальных взаимодействий романа».

Известно, что к текстовым заимствованиям активно прибегали английские просветители. Своеобразием же «Мельмота» выступает многочисленность заимствований, их разнообразие, многофункциональность.

Обращаясь к явным и скрытым цитатам, автор романа широко использует библейские тексты (псалмы, Послания, Евангелия, Книги пророков, Откровения); восточные сказки; античную мифологию и литературу (Гомер, Вергилий, Аристотель, Цицерон, и др.); европейскую классическую

литературу (В Шекспир, Сервантес, Данте, Дж. Мильтон и др.), к произведениям известных (Дж. Бейли, Бомонт и Флетчер, Б. Джонсон и др.) и ныне забытых драматургов (В. Мейсон, Н. Роу, Э. Сетл и др.). Обращается он и к поэзии (Дж. Мильтон, Э. Юнг, Р. Саути и др.); к научным («Путешествие по империи Марокко» Дж. Баффа; «Комментарии к Святой Библии» Т. Копа и др.) и вненаучным источникам (мемуары, письма, рассказы очевидцев, анекдоты, памфлеты и т.д.). Особенностью «Мельмота» выступает интеграг(ия научных и художественных текстов, что позволяет его автору рассчитывать на разную читательскую аудиторию (от образованного читателя до неискушенного, желающего пополнить свои знания, либо рассчитывающего на сенсацию)

В образах, к которым обращается писатель, для него важно их архетипическое содержание. Упоминание архетипов в тексте романа, оттеняя те или иные черты внутреннего мира персонажей, призвано подчеркнуть общность между людьми разных стран и эпох (например, мужество Элинор уподобляется героизму Самсона, а сила ее любви сравнивается с чувствами Семелы). К любопытным случаям интертекстуальных включений относятся те, где «чужой» текст выступает приемом передачи «иного» взгляда на привычный мир, обыденный порядок вещей (стихи Н. Ли раскрывают мироощущение умалишенных).

Нередко автор «Мельмота» вводит в текст романа архетипы для того, чтобы более тонко отразить психологическое состояние персонажей романа. Группирование нескольких архетипических образов вокруг отдельных действующих лиц «Мельмота» позволяет его автору передать противоречивые чувства последних (переживания Элинор Мортимер раскрываются через их сравнение и со скорбью жены Финееса, и со смирением Иосифа, и с надеждой грешницы, которой Христос обещал спасение).

Сопоставление персонажей романа с архетипами позволяет автору «Мельмота» раскрыть собственную интерпретагщю «созвучного» классического образа. В итоге, введение образов-архетипов в текст «Мельмота» «динамизирует» и «нарративизирует» (Мелетинский 1994; 13) изображенную в нем картину жизни, позволяя его автору создать сложный образ мира, в котором актуализируется духовный опыт мифа, сказки, библейской притчи, художественной литературы разных стран и эпох.

В то же время введение «чужого» текста, содержащего запас «готовых» эмоциональных формул, предназначено декорировать, украсить повествование романа, придать ему максимальную выразительность, смысловую насыщенность, что нельзя не связать с влиянием барочной эстетики.

2.2 «Виды и типы интертекстуальности в «Мельмоте» и их функциональные особенности».

В английском романе XVIII века встречаются многие приемы включения «чужого» материала (цитаты, аллюзии, заимствования мотивов, сюжетных ходов) Исследование интертекстуальных связей «Мельмота» показало, что в

романе представлены все виды интертекстуальности, вошедшие в классификацию Ж Женетта («Палимсесты: литература во второй степени», 1982), уточненную H.A. Фатеевой (Фатеева 2000):

- собственно интертекстуальность (цитаты, аллюзии);

- паратекстуальность (заглавие, эпиграф, послесловие);

- метатекстуальность (пересказ претекста);

- гипертекстуальность (осмеяние, пародирование текстом претекста);

- архитекстуальность (жанровая связь текстов).

Особый круг явлений составляет невербальный прег^дентный феномен (музыка, живопись, скульптура), представляющий взаимодействие внеродовых форм искусства (интермедиальность), что не было характерно для английского романа XVIII века. Таким образом, в отличие от предшественников, для «Мельмота» характерно усложнение и обогащение способов введения «чужого» материала.

Наиболее часто в тексте «Мельмота Скитальца» встречаются цитаты и аллюзии; при этом для романа характерно преобладание неатрибутированных цитат (пунктуационные, графические, лексические). Нередки в тексте романа и сознательно трансформированные цитаты (квазицитаты), которые наделяются его автором собственным содержанием (например, «богоцентризм» Библии сменяется «природоцентризмом» в русле философской мысли XVIII столетия).

Аллюзии, не столь многочисленны, как цитаты, и представлены аллюзивными именами и ситуациями. Предпочитая несложные «загадки» и широко известных героев (библейский Самсон, история Ромео и Джульетты), автор «Мельмота» предполагает, что читатель достроит недостающие сюжетные и смысловые «звенья» повествования посредством активизации своего читательского опыта и эрудиции.

Эпиграф, представляя собой интертекст в более или менее узнаваемых формах (обычно имеется указание на источник, автора; внешне отделен от собственного текста), относится к уровню паратекстуального взаимодействия. При этом автор романа отдает предпочтение древним писателям (Анакреонт, Вергилий, Гомер и т.д.), английской поэзии XVII-XIX веков (С.Т. Кольридж, В. Купер, Т. Мур и проч.), драматургии (В. Шекспир, Бомонт и Флетчер и др.). Эпиграф, конденсируя содержание главы, настраивает на восприятие определенных эмоций, позволяет тоньше воспринять оттенки и нюансы чувств персонажей (в образе Иммали -Исидоры сливается и верная Джульетта, и страдающая Магдалина у Б. де Сент-Луиса, и мятущаяся Дидона у Метастазио, и окрыленные весной и любовью лирические героини у Т. Мура и Дж. Стратта т.д.).

Метатекстуальность представлена в «Мельмоте» интертекстом -пересказом (пересказ стихотворения в прозе), вариациями на тему претекста. Обращение к «готовому» сюжету влечет за собой актуализацию особой мировоззренческой модели, которая за ним стоит. Столкновение контрастных морально-этических представлений (языческое и христианское

понимание страдания) стимулирует новый виток познания действительности. Более того, огромное эмоционально-смысловое напряжение, которое испытывает читатель при подобном столкновении, позволяет ему выйти за грань обыденного представления, по-иному взглянуть на моральные ценности, религиозные предписания. Интересным примером метатекстуальных вариаций является пересказ известных случаев, анекдотов, фактов. Их функция в повествовании различна: развлечение, раскрытие нравов прошедших эпох, подкрепление достоверности развертываемой истории.

Пародирование претекста относится к гипертекстуальному уровню взаимодействия текстов. Вводя классические образы, сюжеты, автор, по словам Ю.М. Тынянова, варьирует «свое и чужое». Пародия, как справедливо замечает исследователь, существует постольку, поскольку сквозь произведение «просвечивает второй план, пародируемый...» (Тынянов 1977: 293). Ч.Р. Метьюрин прямо указывает на пародируемые классические образы (виргилевская Алекто, Вампир), что делает использование приема пародии в «Мельмоте» слишком «бьющим в глаза», грубоватым, если сравнивать его более тонкое использование в романах Г. Филдинга, Дж. Смоллетта.

Автор «Мельмота» включает в текст романа и невербальные феномены (нотная партитура, оперная ария, живописные картины). Имитируя композицию, стиль художников (Ф. Вауверман, Б.Э. Мурильо, Рафаэль, Рембрандт, С. Роза, Д. Тенирс и др.), вводя «готовые» живописные (священник, сцена пожара, горные пейзажи) и музыкальные образы Цлн Жуан, Иеффай), Ч.Р. Метьюрин стремится актуализировать закрепленный за ними эмоционально-смысловой потенциал, что позволяет ему наиболее полно и психологически правдоподобно передать сложный внутренний мир персонажей, их противоречивые душевные состояния. Итогом взаимодействия «Мельмота» с изобразительным и музыкальным искусством

становится обогащение и усложнение первого.

* * *

Смешение в тексте романа серьезного и забавного, анекдотического и трагического, фундаментального и малозначительного, достоверного и вымышленного, позволяет писателю создать в «Мельмоте» причудливую мировоззренческую мозаику, состоящую из разных восприятий действительности, представлений, сомнений и убеждений Стремясь устранить одномерность изображения действительности, автор романа прибегает к приему наложения друг на друга разных текстовых «линз», сквозь которые прорисовывается удивительно всеохватывающая, многослойная картина жизни, где переплетаются разные взгляды на мир.

Глава 3 «Своеобразие повествовательной манеры романа Ч.Р. Метьюрина и ее роль в создании образа мира».

3.1 «Особенности субъектной организации повествования романа».

«Мельмот» отличает многочисленность носителей речи, многообразие форм их выражения через слово Поражает разнообразие носителей речи в

романе: речь анонимного повествователя, «сквозных» персонажей (Джон Мельмот, Скиталец), многочисленных авторов «вставных» историй. Налицо имитация разных типов дискурсов, устного и письменного. Делая акцент на определенной проблематике (непонимание отцов и детей, столкновение веры и земного чувства, проблемы судопроизводства, наследования), варианты дискурсов в романе призваны отобразить разные стороны отношений между л'одьми, разные стороны жизни - бытовые, семейные, юридические, любовные и т.д.

Речь многочисленных повествователей «Мельмота Скитальца» передается и посредством перекрещивания разных повествовательных манер (от первого и от третьего лица), которые чередуются на протяжении всего романа.

Включением в повествование «Мельмота» разнообразных по жанру и стилю писем (записки, письма-истории Хуана, де Альяга; письма-характеристики Иммали-Исидоры доньей де Альяга; наказы де Альяга, тетки Элинор; завещание старого Мельмота; вердикт Святой Инквизиции; письмп-дневнш Элинор Мортимер) достигается широкий охват разных сфер человеческой действительности; при этом повествование избавляется и от прямых авторских характеристик, оценок.

Введение устных рассказов от первого лица («Рассказ испанца», исповеди монахов), что продолжает традицию Д. Дефо, Дж. Свифта, и сентименталистов, служит более тонкому раскрытию душевного мира персонажей, его потаенных глубин. «Внешнее» оформление повествования от первого лица (посредством прямого указания автора на лицо, которому оно принадлежит, например, «Рассказ испанца») - простейший способ его индивидуализации.

Более сложные приемы связаны с раскрытием самобытности персонажа через романное слово (индивидуализация высказываний «отцеубийцы», «благоразумного» брата, их ритмическая организация). Намечена и индивидуализагщя речи персонажей в отдельных сценах «Мельмота». Здесь автор следует за открытиями романа XVIII века (Г. Филдинга, Т. Смоллетта, О. Голдсмита, М. Эджворт).

Однако, в «Мельмоте» можно встретить и немало примеров лексического единообразия высказываний разных персонажей (например, разные отношения к натуре человека, которые звучат в устах Джона Мельмота, испанца Алонсо, словесно оформлены одинаково). В целом, речевая индивидуализация персонажей, как и индивидуализация повествования от первого лица, намечена у Ч.Р. Метьюрина лишь в отдельных сценах; рассказчик нередко выступает рупором автора и лексически его речь мало отлична от литературной нормы, проявляющейся в повествовании от третьего лица (здесь также налицо традиции просветительских романов).

Вместе с тем, как и в романах Г. Филдинга, повествователь «Мельмота», доносящий авторскую точку зрения, может нарушать беспристрастность изложения Это и «переходные» формы, находящиеся на грани иронии автора-повествователя и несобственно-прямой речи; и «рассеянное

разноречие» в воспоминаниях Джона Мельмота Несомненно, используя прием несобственно-прямой речи, Ч.Р. Метьюрин обращается к традициям английского просветительского романа. Однако, в «Мельмоте» этот повествовательный прием разработан лишь в сцене приезда Джона Мельмота в имение дяди и не носит столь концептуальный характер как у просветителей (разоблачение пороков общества), а скорее призван запечатлеть многообразие восприятий, интерпретаций жизненных явлений.

Автор «Мельмота» широко разрабатывает приемы обращения к читателю, полагаем, почерпнутые им в произведениях Г. Филдинга, Дж. Т. Смоллетта. Это и комментарии на полях, отсылающие нас к историческим событиям, фактам реальной жизни; размышления, авторские отступления, которую принимают форму житейских наблюдений, философских раздумий, исторического комментария. Таким образом, Ч.Р. Метьюрин расширяет полномочия автора-повествователя вторгаться в текст не столько в скрытой форме (за счет «насыщенности» слова, его способности донести авторскую позицию), сколько путем открытого дидактизма и морализаторства.

При этом «слово» автора отличает широкий диапазон эмоциональной насыщенности. Тесная связь авторского слова с поэтической, драматической речью (экспрессивная усложненность, украшающие словесные приемы), философским дискурсом (размышления о житейском опыте), социально-бытовым контекстом свидетельствует о его риторической природе (см.: Виноградов 1980: 119). Авторские отступления в «Мельмоте» представляют собой способ обобщения действительности, «центрации» смысла автором, в чем и состоит функция риторического

дискурса (Аверинцев 1996: 159).

* * * '

Обращение в романе к разным видам дискурсов, различным повествовательным традициям способствует усилению пестроты, своеобразной калейдоскопичности образа мира, который раскрывается через призму восприятия эмоционально-пирического (дневник, молитва, песня) и рассудочно-смыслового (самоанализ, отчет, хроника); непосредственного, сиюминутного (устный рассказ) и ретроспективного,' взвешенного, обдуманного (письмо, рукопись).

Вместе с тем отчетливо проявляется и стремление автора «Мельмота» упорядочить пестроту, многогранность нарисованной им картины жизни, что выражается в разнообразных видах авторского «вторжения» в повествование романа с целью разъяснения, уточнения некоторых мыслей, их наглядности, обобщения.

3.2 «Специфика «рамочного» повествования «Мельмота».

Как известно, в европейской литературе «рамочное» повествование получило распространение в эпоху Возрождения. Особенностью такого повествования традиционно считается нравоучительная направленность, последовательно проводимый дидактизм, что связано с выражением авторского нравственного абсолюта (Мелетинский 1990: 31-32; Османова 1993: 24-26). Между тем, исследование эволюции европейской «рамочной»

традиции свидетельствует и о постепенном преодолении открытого авторского дидактизма в изображении картины жизни; эта тенденции намечена как в «обрамлении» («Декамерон» Дж. Боккаччо, «Гептамерон» М. Наваррской), так и во «вставных» историях («Назидательные новеллы» Сервантеса, романы «готической» школы, новеллистика немецких романтиков). В итоге, «рамочная» композиция произведений к. XVIII - н. XIX веков демонстрирует «ослабление или даже разрушение «монологизма» (Ботникова 2004: 49). Б.О. Корман использовал в этом же смысле понятие «моносубъектного» повествования (Корман 1986' 34) и, на наш взгляд, применительно к «Мельмоту» мы можем говорить об отходе от «моносубъектного» принципа изображении мира.

В «Мельмоте» эта тенденция проявляется в количественном умножении «рамочных» повествователей (авторы небольших рассказов - старуха-домоправительница, Бидди Браннинген-Сивилла, «благоразумный» брат, «отцеубийца»; излагающие развернутые истории своей и чужой жизни испанец Алонсо, Адония, Незнакомец, сам Скиталец; автор-повествователь «большой» «рамы», посвященной приключениям Джона Мельмота).

Бросается в глаза такой прием ослабления авторского монологизма как введение историй в повествовательную «раму», предполагающую иную оценку излагаемого (например, «отцеубийца», приводя разнообразные аргументы, иллюстрированные примерами из мифологии, библейских текстов, пытается доказать Алонсо, что искупить вину перед Богом возможно только путем умножения страданий окружающих; Алонсо же такой путь представляется страшным преступлением против человечности, которому нет прощения).

Развитие получает и такая черта, как индивидуализация «рамочных» повествователей, намеченная уже у Дж. Чосера (см.: Попова 2003). Есть она и в «Мельмоте». Между тем, у Ч.Р. Метьюрина мы сталкиваемся и с попытками индивидуализации слушателей «вставных» историй (Джон Мельмот, Стентон, Алонсо, Вальберг, Элинор Мортимер) и чтецов рукописей (Джон Мельмот, Алонсо). Введение многочисленных «рамочных» рецепиентов связано со стремлением автора не просто в включить в повествование ту или иную историю, чей-то рассказ, но и показать реакции, «окрасить» их чувствами воспринимающих слушателей (разные оттенки испуга у Вальберга, смесь ужаса и «ненасытного любопытства» у Элинор Мортимер, сдержанность в проявлении чувств англичанина Стентона, Джона Мельмота и т.д.).

Эти реакции слушателей, отразившиеся в их словах, эмоциях, галлюцинациях, также служат созданию образа мира - напряженного, драматичного, пестрого. В то же время можно предположить, что и сама организация повествования в форме историй с обрамлением, перемежающихся восклицаниями, комментариями как слушателей, так и рассказчиков, - призваны уменьшить вмешательство автора в повествование.

Посредством изображения восприятия «рамочного» рецепиента автор «пробивается» в кругозор читателя, входит в его «апперцептивный фон»

(термин ММ. Бахтина, см.: Бахтин 1975: 95). Введение «рамочного» рецепиента свидетельствует об установке «Мельмота» на диалог, на отклик читателя, его активное понимание.

Глава 4 «Образ Скитальца и проблема концепции мира в романе «Мельмот Скиталец».

Соотечественники Ч.Р. Метьюрина видели в Скитальце очередного «готического» злодея. Для французской, русской литературы XIX века этот персонаж стал фигурой знаковой, в которой многие писатели видели выражение мироощущения эпохи. На наш взгляд, именно Скитальцу отводится ключевая роль в характеристике мира, изображенного в романе

Коллизию проверки стойкости нравственных идеалов Скитальца отличает совмещение мотива искушения соблазнами, берущего начало в средневековой житийной литературе, и идеи испытания верности в любви, истоки которой -в греческом софистическом романе (Бахтин 1975: 200). При этом Скиталец, как и все его жертвы, подвергается испытанию, как со стороны мира иррационального Зла, так и со стороны Зла детерминированного. Таким образом, жизненный путь Скитальца выступает обобщенной моделью судьбы человека при его столкновении со Злом. Судьба этого персонажа - наиболее трагичный вариант коллизии испытания в «Мельмоте». В отличие от своих жертв, Скиталец не выдерживает испытания Злом. Договор с «князем тьмы» открывает перед Скитальцем безграничные просторы знания о мироздании, его законах, но и делает жертвой, мучеником, обреченным творить Зло против своей воли.

Своеобразен и способ раскрытия этого персонажа. В отличие о г прочих действующих лиц «Мельмота», фигура Скитальца предстает в разных фабульных линиях сквозь разные жанровые, стилистические «линзы»; в результате, в романе постепенно прорисовывается сложный и многоплановый образ, персонифицирующий мир Зла. С одной стороны. Скиталец - олицетворение Зла иррационального («готический» призрак, искуситель); с другой, - в его уста вложена критика Зла, детерминированного нравственно-этическими (искаженная мораль «соблазнителя»), социально-политическими причинами (несовершенство общественного устройства). Налицо попытка упорядочить разные интерпретации Зла, представленные в романе.

В осмыслении мира как юдоли Зла автор «Мельмота» обращается к разным традициям. В соответствии с «готической» традицией персонажи «Мельмота» сталкиваются с миром Зла Вечного, олицетворяемого Скитальцем; как и в «готических» романах, мир Зла метафизического до конца непознаваем. Вместе с тем очевидно и влияние романтической метафизики Зла, воплощающейся в представлении о сложности, дуалистичности мира; вечном противоборстве Добра и Зла (запечатленных особенно ярко в каре Скитальца, его трагичной судьбе). Подобно английским просветителям (Д. Дефо, Дж. Свифт, Г. Филдинг, Т Смоллетт), Ч Р. Метьюрин видит истоки Зла в искаженной морали (Стентон, Алонсо, Иммали-Исидора, Элинор), религиозной нетерпимости САлонсо, Вальберг),

отсутствии свободы (Стентон, Алонсо, Иммали-Исидора, Элинор), нечестном судопроизводстве (Вальберг), социальной несправедливости (Вальберг) и т.д. Однако, в отличие от просветителей, которые верили в преодопимость Зла (ставка на воспитание человека, изменение общества), столкновение со Злом в «Мельмоте» окрашено в тона безысходности Острое недовольство действительностью персонажей романа выливается в бунт, оканчивающийся гордым («отцеубийца»), либо смиренным отчуждением-одиночеством (Стентон, Алонсо), либо тихой печалью (Элинор, Иммали-Исидора).

Если авторы классических романов обладали убеждением в неком I,'прачьном идеале, относительно которого проверялось поведение персонажей и определялось их будущее возмездие, либо воздаяние, а в произведениях В. Скотта появляется герой-носитель «вечного абстрактно-гуманистического начала» (Филюшкина 1988: 17-21), то у Ч.Р Метьюрина он отсутствует; нравственность героев в «Мельмоте» испытывается мерилом Зла. Однако, в отличие от предшественников, моральная стойкость, как и ее отсутствие, подлежат в «Мельмоте» возмездию со стороны неких иррациональных сил (гибнет Иммали-Исидора, лишенная поддержки семьи де Альяга и покинутая мужем; самоотверженность Элинор не в силах вернуть разум ее возлюбленному Джону Мельмоту; Стентон и Алонсо становятся отверженными, изгоями).

Таким образом, роману Ч.Р. Метьюрина свойственен, не раз отмеченный, идейный релятивизм. Неуверенность автора «Мельмота» в существовании морального абсолюта, который в классическом романе обеспечивал целостность картины жизни, им упорядоченной, ставит под сомнение

существование в «Мельмоте» продуманной, выстроенной концепции мира

* * *

В итоге, с одной стороны, обобщением в истории Скитальца судеб его жертв, объединением разных восприятий, интерпретаций Зла, автор «Мельмота» попытался упорядочить с южнообозримую, хаотичную, противоречивую картину жизни, изображенную в романе. Тем не менее, за судьбой этого персонажа отчетливо прорисовывается образ мира загадочный, трагичный и до конца непознаваемый.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Жеребцова AB. (Варушкина А.В). Формы общения персонажей в романе Ч.Р. Метьюрина «Мельмот Скиталец» / A.B. Жеребцова (А.В Варушкина) // Культура общения и ее формирование' материалы XI межвузовской конференции - Воронеж, 2003. - С. 87-93.

2. Жеребцова А В (Варушкина A.B.). Образы иных наций и их культур в романе Ч.Р. Метьюрина «Мельмот Скиталец» / А.В Жеребцова (A.B. Варушкина) // Всемирная литература в контексте культуры' сборник статей и материалов XVI Пуришевских чтений - М , 2004 - С. 53-54.

3. Жеребцова A.B. (Варушкина A.B.). Принцип фрагмента в романе Ч.Р. Метьюрина «Мельмот Скиталец» / A.B. Жеребцова (A.B. Варушкина) // Мир романтизма: материалы международной научной конференции. -Тверь, 2004. - С. 20-25.

4. Жеребцова A.B. (Варушкина A.B.). Взаимодействие разных жанровых форм в романе Ч.Р. Метьюрина «Мельмот Скиталец» / A.B. Жеребцова (A.B. Варушкина) // Труды молодых ученых.- Воронеж, 2004. - Вып. 2,- С. 213-216.

5. Жеребцова A.B. (Варушкина A.B.). Интертекстуальность как способ расширения картины мира в романе «Мельмот Скиталец» Ч.Р. Метьюрина / A.B. Жеребцова (A.B. Варушкина) // Компаративистика: современная теория -и практика: материалы международной конференции и XIV съезда англистов. - Самара, 2004. - С. 311-318.

6. Варушкина A.B. Взаимодействие разных видов дискурсов в романе Ч.Р. Метьюрина «Мельмот Скиталец» / A.B. Варушкина // Текст -дискурс - картина мира: межвузовский научный сборник. - Воронеж, 2005.-Вып. 1.-С. 72-78.

Лицензия ИД № 00437 от 10.11.99 Формат бумаги 60x84 '/,6. Объем 1,25 п. л. Тираж 80. Заказ № 593

Отпечатано с готового оригинала-макета в типографии ВГУ 394000, г. Воронеж, ул. Пушкинская, 3

f

4

i

i

i

\

»18159

РНБ Русский фонд

2006-4 17034

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Варушкина, Анастасия Валерьевна

л Введение.

Глава 1. Масштабность образа мира в романе «Мельмот Скиталец» и способы ее достижения.

1.1 Пестрота жизненного «материала» и способы ее упорядочивания (принципы подобия, контраста и варьирования).

1.2 Проблема «готической» традиции в романе.

1.3 Принцип параллельного развертывания структурных элементов разных жанровых традиций.

1.4 Принцип «перетекания» друг в друга жанровых канонов.

1.5 Принцип варьирования жанровых традиций.

1.6 Принцип «контрапунктного» вкрапления разных жанров.

Глава 2. Интертекстуальные связи «Мельмота Скитальца» и их роль в изображении мира в романе.

2.1 Поле интертекстуальных взаимодействий

Мельмота».

2.2. Виды и типы интертекстуальности в «Мельмоте» и их функциональные особенности.

Глава 3. Своеобразие повествовательной манеры романа Ч.Р. Метыорина и ее роль в создании образа мира.

3.1 Особенности субъектной организации повествования романа.

4 3.2 Специфика «рамочного» повествования «Мельмота».

Глава 4. Образ Скитальца и проблема концепции мира в романе «Мельмот Скиталец».

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Варушкина, Анастасия Валерьевна

Имя Ч.Р. Мстыорина (1780-1824) было хорошо знакомо читателям, театралам начала XIX столетия не только в Великобритании, но и за ее пределами. Несостоявшийся поэт и литературный критик (рецензии на пьесы Р. Шийла, М. Эджворт), Ч.Р. Метыорин получил признание современников как талантливый драматург (пьесы «Бертрам, или Замок Сент-Альдобранда», 1813; «Мануэль», 1817; «Фредольфо», 1818) и прозаик (романы «Роковое мщение, или Семья Монторио», 1807; «Молодой ирландец», 1808; «Милезский вождь», 1811; «Женщины, или За и Против», 1818). О личности писателя ходили противоречивые легенды: примерный семьянин и дамский угодник, мрачный романист, строгий священник и страстный любитель карточной игры, танцев и рыбной ловли.

Из всего разнопланового творческого наследия писателя наиболее успешным и значительным стал роман «Мельмот Скиталец». Опубликованный в 1820 году, «Мельмот» быстро завоевал популярность среди читателей, став известным не только в Великобритании, но и за ее пределами - в Европе, США, России. Несмотря па очевидный успех этого произведения, слава его во многом была неоднозначной. Если читатели с увлечением и восторгом отдавали дань таланту создателя «Мельмота», то английские критики, наделяя роман эпитетами «скучный» ("tiresome"), «глупый» ("silly"), «непристойный» ("blasphemous"), «экстравагантный» ("eccentric"), «странный» ("odd"), в основном отнеслись к нему враждебно (см.: Idman 1923: 268-270). Во Франции же и России, напротив, «Мельмотом» восторгались, называя его автора «самым оригинальным современным писателем» (О. де Бальзак), «единственным в своем жанре» (111. Бодлер), «великим талантом» (рецензии в русских журналах 1830х годов). В целом же слава «Мельмота» оказалась недолговечной - вскоре роман был предан забвению как его поклонниками, так и хулителями. В этой связи примечательно высказывание анонимного автора журнала "The Irish Quarterly Review" от марта 1852 года: «Едва ли существует такой писатель, именем которого столь пренебрегали, а произведения которого были бы столь забыты, как Ч.Р. Метыорин» (см.: Алексеев 1983: 532).

Однако, почти век спустя, в 1920е годы обозначился всплеск научного интереса к роману Ч.Р. Метыорина, не ослабевающий и по сей день. Исследователи «Мельмота» называют его произведением «сложным» (Kiely 1972: 189; Алексеев 1983: 566), «причудливым» (Соловьева 1988: 125; Вауег-Berenbaum 1982: 93), «неординарным» (Punter 1980: 142), выходящим «из ряда вон» (Берковский 2002: 134).

За рубежом жизнь и творчество Ч.Р. Метыорина освящены в ряде монографий - финского исследователя Н. Идмана (Idman 1923), голландского ученого В. Сколтена (Schölten 1933), американского исследователя Д. Крамера (Kramer 1973), в диссертации французского исследователя К. Фиероба (Fierob 1975). Изучается и место «Мельмота» в эволюции романных жанров, чему посвящены отдельные разделы исследований, прослеживающих развитие «готического» (Varma 1957; Birkhead 1963; Hennessy 1978; Punter 1980; Bayer-Berenbaum 1982; Wiesenfarth 1988) и становление романтического романа (Kiely 1972; Kelly 1995).

В нашей стране серьезное изучение наследия Ч.Р. Метыорина началось несколько позже, чем за рубежом - в 1960-1970 годах, хотя отдельные статьи о Ч.Р. Метыорине встречались и раньше; например, в Литературной энциклопедии 1934 года «Мельмот» характеризуется как «высшая точка дворянского романтизма, изобличающего уже его внутренний гнилостный распад». Творчеству Ч.Р. Метыорина посвящены диссертации JI.B. Сницыпой (Спицына 1978), JI.C. Макаровой (Макарова 2001). Роль «Мельмота Скитальца» в эволюции английского нредромантизма рассматривается в монографиях H.A. Соловьевой (Соловьева 1984; 1988), в соответствующих разделах диссертаций М.Б. Ладыгина (Ладыгин 1978), Е.В. Григорьевой (Григорьева 1989). Место романа Ч.Р. Метыорина в истории английской литературы обозначено в статьях М.П. Алексеева (Алексеев 1971; 1983; 1991), разделах учебников (Аникст 1956; Аникин Михальская 1998; Вельский 1968; Урнов 1989).

В целом, исследования «Мельмота» обращены к выявлению жанровой специфики романа. Одни ученые усматривают в нем типичное произведение «готической» школы (Bayer-Berenbaum 1982; Eggenschwiller 1975; Hennessy 1978; Schölten 1933; Аникст 1956), другие видят в нем романтический философский роман (Kiely 1972; Аникин Михальская 1998), третьи -указывают на совмещение в «Мельмоте» разных жанровых традиций (Fierob 1975; Idman 1923; Kiely 1972; Kramer 1973; Punter 1980; Григорьева 1989; Ладыгин 1978; Макарова 2001; Спицына 1978; Соловьева 1988 и др.). Некоторые авторы особо подчеркивают сложность жанрового облика романа (Idman 1923; Pierce 1918; Алексеев 1983).

Интерес исследователей вызывает и «рамочная» сюэ/сетио-композиционная структура романа, при этом одни говорят о стройности принципов организации произведения (Axton 1961; Bayer-Berenbaum 1982; Елистратова 1989; Kramer 1973; Punter 1980; Спицына 1978; Соловьева 1988), другие, напротив, о его аморфности, хаотичности (The Cambridge History of English and American Literature 1907-1921; Hennessy 1978; Ruff 1955; Ладыгин 1978).

Важное место в исследованиях «Мельмота» занимает и осмысление его идейной стороны. Большинство литературоведов придерживаются мнения, что несмотря на сложность и многоплановость «Мельмота», роман посвящен, прежде всего, морально-философской проблематике. Некоторые ученые полагают, что смысл романа - в испытании человека силами Зла (Conger 1977), миром хаоса (Bayer-Berenbaum 1982). Представители психоаналитического направления (например, Дж. Вайзенфарс) видят смысл романа в раскрытии глубин человеческой психики, «подавленных» желаний, что, по их мнению, выступает приметой «нового» «готического» романа (Wiesenfarth 1988). Сторонники социологического подхода, в частности, Д. Крамер, Д. Пантер, Дж. Келли, утверждают, что в «Мельмоте» поднимается проблема противостояния человека «институтам угнетения» ("opressive institutions"), осмысливаются уроки французской революции (Kelly 1995). Существует и толкование произведения Ч.Р. Метыорина в экзистенциальном ключе: например, П. Торслев полагает, что в «Мельмоте Скитальце» звучит метафизический протест против несвободы человека (Thorslev 1984). В этой связи разные интерпретации получает и образ Мельмота Скитальца (об этом подробнее пойдет речь в гл. 4 настоящей работы).

Определенный интерес исследователей вызывает и проблема влияния на «Мельмота» предшествующей литературы - легенд, библейских притч (Bayer-Berenbaum 1982; Kramer 1973; Scott 1980 и др.), европейской поэзии и прозы (Fierob 1975; Idman 1923; Ruff 1955 и др.). Ряд статей посвящен связям «Мельмота» с европейской литературой XIX-XX веков (см. глава 4).

Таким образом, зарубежными и отечественными исследователями внесен большой вклад в изучение романа. Вместе с тем, при всем многообразии изучаемых аспектов «Мельмота», его исследователи рассматривают роман в рамках отдельной традиции («готической», романтической), с которой и связывается его жанровое, сюжетно-композиционное своеобразие, особенности проблематики. Однако, не встает вопрос о месте «Мельмота» в эволюции романного жанра как такового. Между тем, создание «Мельмота» приходится на период в истории европейской литературы (конец XVIII -первая половина XIX веков), ознаменованный бурным развитием жанра романа в творчестве романтиков. Как справедливо замечает JI.A. Мироненко, «осознание универсальных возможностей романа - одно из серьезных, имеющих последствия завоеваний европейского романтизма» (Мироненко 1995: 15).

Известно, что теоретиками романтического романа стали немецкие романтики (Шлегель, Новалис, Вакенродер). Их творчество (JI. Тик «Странствия Франца Штернбальда», 1798; Новалис «Генрих фон Офтердинген», 1802; Э.Т. Гофман «Житейские воззрения кота Мурра») тяготело к мифологической форме мышления, иносказательности, фантастике (Ботникова 2004: 25). Вкладом немецких романтиков в развитие романа было выдвижение нового типа героя (художник, стремящийся к идеалам красоты, гармонии, высшей правды), использование многозначной символики, совмещение эпического и лирического начал, переплетение разных жанровых черт.

Центральное место занимает роман в системе французского романтизма («Дельфина», 1802 «Коринна, или Италия», 1807 Ж. де Сталь; «Оберман», 1804 Э.П. де Сенанкура; «Адольф», 1816 Б. Констана и др.). В творчестве французских романтиков происходит освоение нового романного жанра - «личного романа», который стал основой развития французского романтизма (Мироненко 1995: 41). Сделав героем своих произведений современника - «сына века», французские писатели стремились запечатлеть его внутренний облик, пронизанный острым разочарованием, неудовлетворенностью, духом безверия и скорби. Французский роман начала XIX столетия отличает тенденция к «приватизации» (термин Л. В. Карельского), что выражается в камерности сюжетов, изображении судьбы одного героя, «монологизации» романного жанра (роман в письмах, роман-исповедь).

Конец XVIII - начало XIX века - период утверждения в собственной самоценности романного жанра и в Великобритании. Пластичность романа, его способность к смещению жанровых, родовых границ, открытые английскими писателями XVIII века, плодотворно развиваются в творчестве английских прозаиков конца XVIII - начала XIX веков, их произведениям присущ «жанровый эксперимент» (Ладыгин 1981: 21-22). Утверждение романтических черт в английском романе происходит в недрах устоявшихся жанровых канонов, на что указывает и Н.Я. Дьяконова, размЕлшляя о «преемственной связи» английских романтиков с идеологией XVIII века (Дьяконова 1973: 9).

Так, У. Годвин, которого A.A. Елистратова назвала «последним просветителем и первым романтиком» (Елистратова 1966: 398), совмещая в «Сент-Леоне» (1799) философские искания просветителей и романтическую образность, стал основоположником романтического философского романа. Он же явился и зачинателем европейского «социального романа» (см.: Алексеев 1961: 4), основные черты которого (сочетание тонкого анализа общественных отношений на основе документальных источников с увлекательностью беллетристики) намечены в «Калебе Уильямсе» (1794), «Флитвуде» (1805). Романтическое мироощущение проникает в романы «готической» школы («Монах», 1794 М.Г. Лыоиса, «Итальянец», 1794 А. Радклиф), для которых характерно пристальное внимание к противоречивым характерам (Амброзио, Скедони), изображение «диалектики души». Эту тенденцию развивает и М. Шелли во «Франкенштейне» (1818), романе-притче, аллегории, который отличается сочетанием сложной философской проблематики в духе произведений просветителей (идея ответственности ученого за сделанные открытия) и романтической символики (образы грандиозной природы, Виктора Франкенштейна, Монстра), а также обращением к «готическому» инструментарию (создание Монстра, нагромождение роковых событий, экстремальных ситуаций и преступлений) и переплетением разных повествовательных традиций, заложенных, в том числе, и реалистическим романом. Огромную роль в разработку романной прозы внес и В. Скотт, написавший к моменту опубликования «Мельмота Скитальца» свой «шотландский» цикл (1814-1818) и первый роман из английской истории («Айвенго», 1819). Эти произведения стали образцами исторического жанра (изображение судьбы героя в связи с судьбой общества, сочетание бытописания, романтической поэтичности и авантюрных элементов). В 1820е годы складывается и английский морской роман -«Пират» (1821) В. Скотта, «Сто лет назад» Ф. Марриета (Струкова 2000: 64).

Таким образом, «Мельмот Скиталец» появляется в период утверждения в континентальном европейском романе романтического метода. Для английской же прозы конца XVIII - начала XIX веков, на наш взгляд, характерно тяготение к синтезу разных э/санровых традиций, что становится плодотворной основой развития новых жанровых форм. «Мельмот Скиталец» в этом смысле не является исключением.

Опираясь на опыт предшественников, присматриваясь к писателям современникам, Ч.Р. Метыорин создает роман, вобравший в себя многие достижения английского романа XVIII-XIX веков: философские искания, жанровые, стилистические, повествовательные открытия. Тем не менее, столь сложное и необычное произведение не оказало значительного влияния на развитие английского романа; в памяти потомков остался лишь образ его центрального персонажа Мельмота Скитальца, в дальнейшем переосмысленный в творчестве писателей разных стран и эпох.

Между тем замыслы автора «Мельмота», насколько об этом можно судить по немногим уцелевшим источникам, были грандиозными: своим творением он намеревался не только затмить предшественников, но и сказать «новое слово» в английском романе. В письме В. Скотту от 15 февраля 1813 года Ч.Р. Метыорин признавался, что начал писать «поэтический роман в стиле Romance» ("a poetical Romance"), оценивая его как «вещь необузданную» ("wild thing") и заявляя намерение своим творением «переиродить всех Иродов» (цит. по: Алексеев 1983: 560). Автор «Мельмота» усматривал оригинальность своего произведения в самобытности его жанрового облика и колоссальности замысла. Очевидно, замах» автора «Мельмота» состоял в создании с опорой на жанровые и повествовательные каноны европейской литературы предельно масштабного, всеобъемлющего образа мира.

Если необычный жанровый облик романа вызывает неослабевающий интерес его исследователей, то особенностям создаваемой в нем картины жизни внимание уделялось, на наш взгляд, недостаточно. Этого вопроса в разное время касались К. Фиероб, в своей диссертации указывающий на «разноликий» ("diverse") «сложный» ("composite") «барочный» ("baroque") облик культуры в «Мельмоте Скитальце» (Fierob 1975: 311-312) и JI. Байер-Беренбаум, высказавшая мысль о «фундаментальной неупорядоченности видения бытия» ("essentially unordered vision of existence") в романе (Bayer-Berenbaum 1982: 94). Однако, в вышеупомянутых исследованиях проблема специфики образа мира «Мельмота» лишь заявлена, но не раскрыта; не ставилась и задача изучения способов изображения столь сложной и причудливой картины жизни; не рассматривался и вопрос целостности последней.

Все вышесказанное определило актуальность данной работы. Она связана с наметившимся интересом к творчеству романистов, называемых «малозаметными», писателями «второго ряда» ("minor writers"), изучение которых и их вклада в подготовку «крупнейших явлений литературы» является «одной из ответственных и насущных задач литературоведения» (Хализев 2000: 140). Как справедливо замечает H.A. Соловьева, главное достоинство творчества романистов конца XVIII - начала XIX веков, пусть не всегда бесспорного художественного уровня, состоит в том, что оно «незаметно, постепенно» подготавливало «почву корифеям XIX века» (Соловьева 1988: 87). Это суждение можно отнести и к «Мельмоту Скитальцу», который при всей неоднозначности оценок исследователи зачастую называют «итоговым» в развитии английского романа XVIII-XIX веков (Соловьева 1988: 124), «ключевым в выходе на авансцену романа в Великобритании» (Урнов 1989: 110).

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые ставится вопрос об особенностях образа мира, представленного в романе «Мельмот Скиталец»; при этом способы создания этого мира рассматриваются в свете проблемы путей развития романа XVIII-XIX веков -его жанровых модификаций, манеры повествования, интертекстуальных связей, влияния эстетики романтизма и барокко; ставится вопрос о художественной целостности романа и завершенности концепции мира.

Предмет исследования - образ мира в романе «Мельмот Скиталец» Ч.Р. Метыорина, а также способы его создания.

Объектом диссертации является роман «Мельмот Скиталец» Ч.Р.Метыорина. Привлекаются также произведения английских прозаиков конца XVIII - начала XIX веков: Д. Дефо («Приключения Робинзона Крузо», 1719; «Радости и горести знаменитой Молль Флендерс», 1722; «Счастливая куртизанка, или Роксана», 1724), Дж. Свифта («Сказка о бочке», 1704; «Путешествие Гулливера», 1726), Г. Филдинга («Приключения Джозефа Эндруса», 1742; «История жизни покойного мистера Джонатана Уайльда Великого», 1743), Дж. Смоллетта («Приключения Перигрима Пикля», 1751; «Путешествия Хамфри Клинкера», 1771), О. Голдсмита («Векфильдский священник», 1766); У. Годвина («Калеб Уильяме», 1794; «Флитвуд», 1805), М.Г. Лыоиса («Монах», 1794), А. Радклиф («Роман в лесу», 1791; «Удольфские тайны», 1793; «Итальянец», 1794), Ш. Смит («Убежище», 1785), М. Шелли («Франкенштейн», 1818), В. Скотта («Пуритане», 1816).

Целью работы является изучение образа мира в «Мельмоте Скитальце» Ч.Р. Метыорина и способов его создания. В этой связи встает вопрос о наличии у автора романа целостной концепции мира.

Цель диссертационного исследования предполагает решение ряда взаимосвязанных задач:

-выявить географические и хронологические параметры изображаемого Ч.Р. Метыорином мира, определить степень его масштабности и пути ее достижения;

-систематизировать признаки «готики» в жанровом облике романа и поставить вопрос о наличии в произведении иных, своеобразных жанровых традиций и об особенности их взаимодействий с традицией «готической»;

-определить варианты упомянутых взаимодействий и раскрыть их роль в создании образа мира;

-рассмотреть интертекстуальные связи «Мельмота» их идейно-художественную функцию;

-исследовать особенности повествовательной манеры произведения, работу автора со словом;

-проанализировать образ Скитальца и его роль в раскрытии авторской концепции мира и в попытках создать целостную картину последнего.

Теоретико-методологической основой данного диссертационного исследования стали работы отечественных и зарубежных ученых в области поэтики, теории и истории литературы. Среди них труды С.С. Аверинцева, М.П. Алексеева, М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Н.К. Гея, М.М. Гиршмана, И.Н. Голенищева-Кутузова, А.А. Елистратовой, Ж. Женетта, В.М. Жирмунского, Д.В. Затонского, Р. Кили, Д. Крамера, Б.О. Кормана, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского, Г.Н. Поспелова, М.Г. Соколянского, Н.А. Соловьевой, Ц. Тодорова, Ю.М. Тынянова, С.II. Филюшкиной, Н. Фрая, Б.М. Эйхенбаума.

В диссертационном исследовании использовались .методы историко-типологического, сравнительно-исторического, интертекстуального подходов, герменевтики.

Научно-практическая значимость диссертации заключается в том, что его результаты могут быть использованы в общих курсах лекций по истории английской литературы, истории английской литературы XVIII - XIX веков, специальных курсах и семинарах, посвященных углубленному изучению английской «готической» литературы, английской литературы эпохи романтизма первой трети XIX века, исследованию типологии романного жанра, эволюции повествовательных форм.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования нашли отражение в докладах на X региональной научно-методической конференции «Культура общения и ее формирование» (апрель 2003 г., г. Воронеж); международной конференции «Мир идей и взаимодействие художественных языков в литературе Нового времени» (декабрь 2003г., г. Воронеж); на XII Гуляевских чтениях «Мир романтизма» (май 2004 г., г. Тверь); международной конференции и XIV съезде англистов «Компаративистика: современная теория и практика» (сентябрь 2004 г., г. Самара); на V всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева «Синтез в русской и зарубежной художественной культуре» (ноябрь 2004 г., г. Москва); внутривузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и преподавателей (апрель 2003 г.). Основные положения работы нашли отражение в шести публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии. Библиография включает 247 наименований, из них 77 на иностранных языках. Общий объем работы составляет 153 страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Образ мира в способы его создания в романе Ч.Р. Метьюрина "Мельмот Скиталец""

Заключение.

Проведенное исследование образа мира в «Мельмоте Скитальце», показало стремление его автора к масштабности изображения жизни (обширный пространственно-временной охват, разнообразие социально-бытовых сфер действия, многообразие людских характеров и судеб, многогранность отношений между персонажами, принадлежащих к разным социальным кругам, нациям, конфессиям, странам и эпохам). Масштабность изображения окружающей действительности в «Мельмоте» достигается обращением его автора к преимущественно экстенсивному принципу изображения картины жизни - множество примеров, масса ситуаций, коллизий, разнообразие вариантов людских характеров и судеб, оттенков чувств и эмоций, аспектов взаимоотношений.

Своеобразие «экстенсивности» проявляется и в стремлении автора «Мельмота» при изображении мира и попытке его осмысления использовать все имеющиеся романные формы, особенно - разработанные его соотечественниками. Здесь и традиции просветительского романа, произведений «готической» школы, романтической прозы, в которых содержатся текстуальные заимствования; разные виды дискурсов (письмо, дневник, мемуары, рукопись; устный рассказ, песня, молитва, сон, галлюцинация и т.д.); повествование то от первого, то от третьего лица; сложность субъектной организации повествования; слабая, но все же ощущаемая индивидуализация персонажей-рассказчиков.

Вместе с тем в «Мельмоте» появляются и новые черты. Это, прежде всего, содержательность «калейдоскопичного» образа мира, которая достигается с помощью перекрещивания разных жанровых форм, «чужих» текстов, разнообразных видов дискурсов, приемов повествования. В итоге, картина жизни предстает в романе Ч.Р. Метыорина в динамике мыслей, чувств, грез, снов, диалектике переживаний, разнообразии восприятий, эмоциональных тонов, идейных позиций, мироощущений.

В то же время поражает противоречие между многогранностью изображенного мира и очевидным однообразием приемов его обобщения; между стремлением с помощью этих приемов упорядочить картину жизни и ее так и непреодоленной эклектичностью; между «смутностью», «неясностью» образа мира и его детальностью, конкретностью; между пестротой мировоззренческих позиций персонажей и категорическими авторскими оценками, морализаторскими рассуждениями и т.д.

Этому способствует и внедрение в роман, во многом продолжающего традиции просветительской прозы, ярко выраженного романтического начала - изображение героя-бунтаря, страдающего Зла; «готических» элементов - герой в его столкновении с ирреальным миром.

Как видим, картина жизни в «Мельмоте», впитав разные идейно-художественные достижения предшественников, ПОДВОДИТ ИТОГ ИХ ИСКАНИЯМ в изображении мира, не обусловленного Фатумом (просветительский роман); мира, пронизанного ирреальными силами (произведения «готической» школы); мира бесконечно разнообразного и многоликого (романтическая проза). Обращение в романе к традициям романтизма, «готики» способствует тому, что перед нами предстает особый образ мира - это «страшный мир» (Берковский 2002: 58), в котором сосуществуют вместе силы Зла как детерминированные изъянами общественного устройства, так и являющие Зло Извечное (Скиталец).

Причем, наиболее впечатляющим является мир, который прорисовывается за судьбой Скитальца, - трагичный, загадочный и до конца непознаваемый. В отличие от предшественников (просветителей, представителей «готической» школы, романтиков), - это мир, мрачный, охваченный беспросветным Злом, что во многом характерно для барочного мироощущения.

Думается, традиции барокко ощутимы и в большом объеме и сложности «Мельмота», объединившего грандиозный и разнообразнейший материал, совместившего разные жанры, стили, формы искусства. Подобно барочным произведениям, Ч.Р. Метыорин стремится показать все многообразие проявлений жизни, запечатленных в конфликте, противоборстве, увиденных в трагическом аспекте. Вместе с тем, будучи произведением совершенно иной эпохи, романом, замыкающим прозу рубежа веков, «Мельмот» отражает особую «рубежную» ментальность» (термин Н.Б. Корниловой, см.: Корнилова 2002: 238), для которой во многом характерна тенденция подведения итогов.

Автору «Мельмота», удалось создать особый «калейдоскопический» образ мира, в котором, как мы полагаем, запечатлен итог осмысления действительности предшественниками, а во взаимодействии разных жанровых, повествовательных форм, способов установления ннтертекстуальных связей, представлена эволюция приемов создания картины жизни. Как мы полагаем, роман Ч.Р. Метыорина демонстрирует поиски устранения одномерности в осмыслении мира, более тонких и насыщенных в эмоционально-смысловом плане путей изображения действительности.

Список научной литературыВарушкина, Анастасия Валерьевна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Maturin Ch. R. Melmoth the Wanderer. Л new edition from the original text with a Memoir and Bibliography of Maturins works, vol. 1. II, III / Ch. R. Maturin. -London, 1892.

2. Maturin Ch.R. Melmoth the Wanderer / Ch. R. Maturin. Lincoln, 1961.

3. Метыорин Ч.Р. Мельмот Скиталец / Ч.Р. Метыорин. JL: Наука, 1976.

4. Метыорин Ч.Р. Мельмот Скиталец / Ч.Р. Метыорин. М.: Наука, 1983. - 700 с.

5. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции / С.С. Аверинцев. М.: Школа «языки русской культуры», 1996. -446 с.

6. Алексеев М.П. Английская литература. Очерки и исследования. JL: Наука, 1991.-460 с.

7. Алексеев М.П. В. Годвин и его роман «Калеб Уильяме» / М.П. Алексеев//В. Годвин. Калеб Уильяме.-JI.: Худ. лит-ра, 1961.-С. 3-23.

8. Алексеев М.П. Ч.Р. Метыорин и его «Мельмот Скиталец» / М.П. Алексеев // Ч.Р. Метыорин. Мельмот Скиталец. М.: Наука, 1983. - С.531-639.

9. Алексеев Ч.Р. Метыорин и русская литература / М.П. Алексеев // От романтизма к реализму. JL: Наука, 1977. - С. 3-55.

10. Алексеев М.П. Примечания / М.П. Алексеев // Ч.Р. Метыорин. Мельмот Скиталец. М.: Наука, 1983. - С. 641-700.

11. Альтман М.С. Литературные параллели / М.С. Альтман // Страницы истории русской литературы. М.: Наука, 1971. - 350 с.

12. Андриевская A.A. Несобственно-прямая речь в художественной прозе Луи Арагона / A.A. Андриевская A.A. Киев: Изд-во Киевск. Ун-та, 1967 -171 с.

13. Аникин Г.В. История английской литературы / Г.В. Аникин, II.П. Михальская. М.: Высшая школа, 1985. - 431 с.

14. Аникст A.A. История английской литературы / A.A. Аникст. М.: Учпедгиз, 1956.

15. Атарова К. Н. Комментарии / К. Н. Атарова // Radcliffe A. The romance of the forest. Austen J. Northenger abbey. Moscow: Raduga Publishers, 1983. -C. 444-467.

16. Атарова K.H. Поэзия правда / К. H. Атарова // Radcliffe A. The romance of the forest. Austin J. Northenger abbey. Moscow: Raduga Publishers, 1983. -C.3-10.

17. Базен Ж. Барокко и рококо / Ж. Базен. М.: Слово, 2001. - 286 с.

18. Бальзак О. Человеческая комедия. Философские этюды / О. Бальзак // Собр. соч.: в 15 т.-М.: Худ. лит-ра, 1955.-Т. 13.-661с.

19. Барт Р. Миф сегодня / Р. Барт // Мифология. М.: Изд-во Сабашниковых, 1996.-С. 233-283.

20. Барт Р. Смерть автора / Р. Барт // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, Универс, 1994. - С. 384-392.

21. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М.М. Бахтин. М.: Худ. лит-ра, 1975. - 502 с.

22. Белинский В.Г. Библиотека романов и исторических записок, изданная книгопродавцом Ф. Ротганом / В.Г. Белинский // Собр. соч.: в 9 т. М.: Худ. лит-ра, 1976.-Т. 1.-С. 426-429.

23. Бельский A.A. Английский роман 1820х годов / A.A. Вельский. -Пермь, 1975.-204 с.

24. Бент М.И. Немецкая романтическая новелла. Генезис, эволюция, типология / М.И. Бейт. Иркутск, 1987. - 118 с.

25. Берк Э. Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного / Э. Берк. М.: Искусство, 1979. - 237 с.

26. Берковский Ы.Я. Статьи и лекции по зарубежной литературе / Н.Я. Берковский. Спб.: Лзбука-классика, 2002. - 478 с.

27. Библейско-биографичеекий словарь / сост. П.Я. Благовещенский, Ф.И. Яцкевич. М.: ФАИР - ПРЕСС, 2000. - 907 с.

28. Библия. Православное священное писание Ветхого и Нового Завета,-СПб., 1998.- 1204 с.

29. Боккаччо Дж. Декамерон / Дж. Боккаччо. М.: НИН, 1994. - 710 с.

30. Ботникова А.Б. Немецкий романтизм: диалог художественных форм /

31. A.Б. Ботникова Воронеж: Изд-во Воронеж. Ун-та, 2004. - 340 с.

32. Ваганова Е.О. Мурильо и его время / Е.О. Ваганова. М.: Изобраз. иск-во, 1988.-221 с.

33. Васильева И.Н. Причуды готики / H.H. Васильева // Шедевры английского готического рассказа. -М.: Слово, 1994.- С. 5-10.

34. Васильева Т.Н. Английская сатирическая поэзия XVIII века (1760-1800)/Т.Н. Васильева.-Кишинев: Штиинца, 1981.- 108 с.

35. Вацуро В.Э. Готический роман в Росси (1790-1840): Фрагменты из книги / В.Э. Вацуро // Новое литературное обозрение. 2000.- № 42.

36. Вауверман Ф. / М.М. Алленов, O.A. Алленова и др. // Энциклопедия живописи. М.: ACT, 1997. - С. 115.

37. Вергилий П.М. Энеида / П.М. Вергилий // Буколики. Георгики. Энеида. -М.: Наука, 1971.-509 с.

38. Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы /

39. B.В. Виноградов. -М.: Наука, 1980.- 360 с.

40. Виноградов В.В. Сюжет и стиль / В.В. Виноградов. М.: Изд-во академии наук СССР, 1963.- 190 с.

41. Виноградов В.В. Эволюция русского натурализма / В.В. Виноградов // Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976. - С. 4-141.

42. Гей H.K. Искусство слова. О художественности литературы. М.: Наука, 1967.-364 с.

43. Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль / Н.К. Гей. -М.: Наука, 1975.-471 с.

44. Гейзер А.Р. Восточная тема в английской литературе XVIII: автореф. дис. . канд. филолог, наук / А.Р. Гейзер. Ленинград, 1984. - 20 с.

45. Гиршман М.М. Литературное произведение. Теория и практика анализа / М.М. Гиршман. М.: Высшая школа, 1991.- 159 с.

46. Гиршман М.М. Ритм художественной прозы / М.М. Гиршман. М.: Советск. писатель, 1982. - 367 с.

47. Годвин В. Калеб Уильяме / Годвин М. М.: Гослитиздат, 1949. - 404 с.

48. Годвин В. Последнее предисловие автора / В. Годвин // Калеб Уильяме. Л.: Худ. лит-ра, 1961. - С. 26-32.

49. Голенищев-Кутузов И.Н. Романские литературы. Статьи и исследования / И.Н. Голенищев-Кутузов. М.: Наука, 1975. - 531 с.

50. Гомер Илиада. Одиссея / Гомер. М.: АСТ-Пресс, 2000. - 688 с.

51. Гофман Э.Т.А. Эликсиры дьявола / Э.Т.А. Гофман // Собр. соч.: в 6 т. -М.: Худ. лит-ра, 1994. Т. 2.-443 с.

52. Грешных В.И. Ранний немецкий романтизм. Фрагментарный стиль мышления / В.И. Грешных. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. - 140 с.

53. Григорьева Е.В. «Готический» роман и своеобразие фантастического в прозе английского романтизма: автореф. дис. . канд. филолог, наук / Е.В. Григорьева. Л., 1989. - 17 с.

54. Деррида Ж. О грамматологии / Ж. Деррида. М.: Ad Marginem, 2000. -511 с.

55. Дефо Д. Радости и горести знаменитой Молль Флендерс / Д. Дефо. -М.: Вся Москва, 1991.-319 с.

56. Дефо Д. Робинзон Крузо / Д. Дефо. М.: Квадрат, 1992. - 430 с.

57. Дефо Д. Счастливая куртизанка, или Роксана / Д. Дефо. Челябинск, 1992.-659 с.

58. Дибелиус В. Морфология романа / В. Дибелиус // Проблемы литературной формы.-JL: Academia, 1928.-С. 107-134.

59. Днепров В.Д. Идеи времени и формы времени / В. Днепров. Л.: Совтск. Писатель, 1980. - 598 с.

60. Достоевский Ф.М. Бесы заметки. Характеристики. Планы сюжетных диалогов / Ф.М. Достоевский // Собр. соч.: в 30 т. JL: Наука, 1974. - Т.11. -С. 58-333.

61. Дьяков JI.A. Предисловие / JI.A. Дьяков // Сальватор Роза. М.: Изобраз. иск-во, 1992. - С. 3-27.

62. Дьяконова Н.Я. Английская проза эпохи романтизма / Н.Я. Дьяконова // Английская романтическая проза. М.: Прогресс, 1980. - С. 5-40.

63. Дьяконова Н.Я. Ките и его современники / Н.Я. Дьяконова. М.: Наука, 1973.- 199 с.

64. Елистратова A.A. Английский роман эпохи Просвещения / A.A. Елистратова. М.: Наука, 1966. - 472 с.

65. Женетт Ж. Работы по поэтике. Фигуры. / Ж. Женетт. Соч.: в 2 т. / Работы по поэтике. Фигуры. М., 1998. Т. 1. - 496 с.

66. Жирмунский В.М. Очерки по истории классической немецкой литературы / В.М. Жирмунский. JI.: Худ. лит-ра, 1972. - 495 с.

67. Жирмунский В.М. У истоков европейского преромантизма / В.М. Жирмунский // Готический роман. JL: Лит. Памятники, 1967.- С.

68. Жирмунская H.A. От барокко к романтизму / H.A. Жирмунская. Спб.: Изд-во Санкт-Петербургск. ун-та, 2001. - 463 с.

69. Заломкина Г.В. Поэтика пространства и времени в готическом сюжете: автореф. дис. . канд. филолог, наук / Г.В. Заломкина. Самара, 2003.- 19 с.

70. Заломкина Г.В. Советская готика: диалог Метыорина и Булгакова в романе «Мастер и Маргарита» / Г.В. Заломкина // Литературоведение 2000. -(http://weblib.ssu.samara.ru/Dlib/vestnik/documents/200030604.html).

71. Затонский Д.В. Искусство романа и XX век. М.: Худ лит-ра, 1973. -535 с.

72. Знамеровская Т.П. Неаполитанская живопись первой половины XVIII века / Т.П. Знамеровская. М.: Искусство, 1978. - 131 с.

73. Знамеровская Т.П. Предисловие / Т.П. Знамеровская // Сальватор Роза. М.: Изобраз. иск-во, 1972. - С. 3-26.

74. Знамеровская Т.П. Хусепе Рибера / Т.П. Знамеровская. М.: Изобраз. иск-во, 1981.-239 с.

75. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов / И.П. Ильин. М.: Intrada MMI, 2001.-255 с.

76. Канныкин C.B. Текст как явление культуры (пролегомены к философии текста) / C.B. Канныкин. Воронеж: РИЦЕФ ВГУ, 2003. - 142 с.

77. Карельский Л. В. Французская литература / Л. В. Карельский // История всемирной литературы. Соч.: в 9 т. / История всемирной литературы.- М.: Наука, 1989.-Т. 6.-С. 143-163.

78. Кашкин И. Джеффри Чосер / И. Кашкин // Чосер Дж. Кентерберийские рассказы. М.: Правда, 1988. - С. 5-26.

79. Корман Б.О. Лирика и реализм / Б.О. Корман. Иркутск: Изд-во Иркутск. Ун-та, 1986. - 93 с.

80. Корман Б.О. Практикум по изучению художественного произведения / Б.О. Корман. Ижевск, 1977. - 71 с.

81. Кристева 10. Бахтин, слово, диалог и роман 10. Кристева // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1993. - №3. - С. 3-49.

82. Кулаковский М.Н. Вставные конструкции в информативной структуре художественного текста / М.Н. Кулаковский // Текст в фокусе литературоведения, лингвистики и культурологии: сб. науч. тр. Ярославль, 2002.-С. 166-122.

83. Кулешов В.И. Литературные связи Росси и Западной Европы в XIX веке / В.И. Кулешов. М.: Изд-во МГУ, 1977. - 350 с.

84. Куприянова Е.С. Поэтика романа О. Голдсмита «Векфилдский священник» в контексте развития английской прозы первой половины XVIII века / Е.С. Куприянова: автореф. дис. . канд. филолог, наук. Санкт-Петербург, 1997. - 17 с.

85. Ладыгин М.Б. Английский «готический» роман и проблемы предромантизма: автореф. дис. . канд. филолог, наук / М.Б. Ладыгин. М., 1978.-20 с.

86. Ладыгин М.Б. Теория романа в трудах романтиков / М.Б. Ладыгин // Проблемы метода и жанра в зарубежном литературоведении / Моск. гос. пед. ун-т. 1981.-Вып. 6.-С. 21-29.

87. Лебедева О.В. Поэтика новелл Джона Фаулза: автореф. дис. . канд. филолог, наук / О.В. Лебедева. Великий Новгород, 2005. - 22 с.

88. Левитан Л.С. Сюжет в художественной системе литературного произведения / Л.С. Левитан, Л.М. Цилевич. Рига: Зпнатне, 1990. - 510 с.

89. Лейдерман H.A. Жанровые системы литературных направлений и течений / H.A. Лейдерман // Проблемы метода и жанра в зарубежном литературоведении / Моск. гос. пед. ун-т. 1981. - Вып. 6. - С. 3-5.

90. Лейтес Н.С. Роман как художественная система / Н.С. Лейтес. Пермь: Изд-во ПГУ, 1985.-79 с.

91. Лермонтовская энциклопедия / под ред. В.А. Мануйлова. М.: Советск. энциклопедия, 1981.- 784 с.

92. Ли С. Убежище, или повесть иных времен / С. Ли. М.: Ладомир, 2000. -339 с.

93. Литературная энциклопедия. 1934. - т. 7. - (1Шр:/ЛеЬ-veb.rU/feb/litehc/encyclop/let/le7-543/.htm).

94. Литературные манифесты западно-европейских романтиков / под ред. А.С. Дмитриева. М.: Изд-во МГУ, 1980. - 638 с.

95. Лихачев Д.С. Литература Реальность - Литература / Д.С. Лихачев. -Л.: Советск. писатель, 1984. -269 с.

96. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера- история / Ю.М. Лотман. М.: Языки русской культуры, 1996. - 447 с.

97. Лотман Ю.М. Культура и взрыв / Ю.М. Лотман. М.: Гнозис, 1992. -270 с.

98. Лыоис М.Г. Монах / М.Г. Лыоис. М.: Ладомир, 1993. - 340 с.

99. Мазелло Р. Падшие ангелы и духи тьмы / Р. Мазелло. Ярославль: Гринго, 1995.-208 с.

100. Макарова Л.С. Роман Ч.Р. Метыорина «Мельмот-Скиталец» в контексте готической и романтической традиций: автореф. дис. . канд. филолог, наук / Л.С. Макарова. I I. Новгород, 2001. - 21 с.

101. Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы / Е.М. Мелетинский. -М.: Наука, 1990.-279 с.

102. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах / Е.М. Мелетинский. -М., 1994.- 133 с.

103. Миролюбова А. / Испанская новелла: рождение и расцвет / А. Миролюбова // Испанская новелла золотого века. Л.: Худ. лит-ра, 1989. -С. 5-20.

104. Мироненко Л.А. Проблемы французской романтической прозы первой половины XIX века. Жанрово-стилевые искания. Поэтика / Л.А. Мироненко.- Донецк: Изд-во ДонГУ, 1995.- 109 с.

105. Михайлов Л.Д. Предисловие / Л.Д. Михайлов // Французская повесть XVIII века. М.: Правда, 1989. - С. 5-22.

106. Михайлов Л.Д. Французская литература первой половины XVIII века / Л.Д. Михайлов // История всемирной литературы. Соч.: в 9 т. / История всемирной литературы. М.: Наука, 1989. - Т. 5. - С. 90-96.

107. Мифологический словарь. М.: Советск. энциклопедия, 1991. - 736 с.

108. Мурильо Б.Э. / М.М. Ллленов, O.A. Алленова и др. // Энциклопедия живописи. М.: ACT, 1997. - С. 474.

109. Мурильо Б. Э. / Э. Альфонсо, С. Перес. // Крупнейшие музеи мира. Прадо. М.: ACT, 2000. - С. 93-97.

110. Николюкин А.II. Мэтыорин, Ч.Р. / А.Н. Николюкин // КЛЭ. М., 1968. -т. 5.

111. Нольман М.А. От «Демона» Пушкина к «Демону» Некрасова / М.А. Нольман // К истории русского романтизма. М.: Наука, 1973. - С. 386-418.

112. Олизько Н.С. Интертекстуальность как категория постмодернистского дискурса (на материале произведений Дж. Барта): автореф. дисс. на соиск.канд. филолог, наук / Н.С. Олизько. Челябинск, 2002. - 27 с.

113. Османова З.Г. Встречи и преображения. Поэтика повествовательных жанров в контексте взаимодействия национальных литератур / З.Г. Османова. М.: Наследие, 1993. -231 с.

114. Павловский А.И. Популярный библейский словарь / А.И. Павловский. М.: Панорама, 1994. - 460 с.

115. Пинский JI.E. Ренессанс. Барокко. Просвещение / JI.E. Пинский. М.,2002.-781 с.

116. Плавскин З.И. Испанская литература XVII середины XIX века / З.И. Плавскин. - М.: Высшая школа, 1978. - 158 с.

117. Попова М.К. Литературные и философские истоки «Кентерберрийских рассказов» Дж. Чосера / М.К. Попова. Воронеж: Изд-во Вонежск. гос. ун-та,2003.- 131 с.

118. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы / Г.Н. Поспелов. М.: Просвещение, 1972.-271 с.

119. Поспелов Г.Н. Стадиальное развитие европейских литератур / Г.Н. Поспелов. М.:. Худ. лит-ра, 1988. - 206 с.

120. Потоцкий Я. Рукопись, найденная в Сарагосе / Я. Потоцкий. М.: РИПОЛ, 1994.-638 с.

121. Пушкин A.C. Евгений Онегин / A.C. Пушкин // Собр. соч.: в 17т. М.: Воскресенье, 1995. - Т. 6. - 695 с.

122. Пушкин A.C. Переписка 1815-1827 / A.C. Пушкин // Собр. соч.: в 17т. М.: Воскресенье, 1996. - Т. 13. - 684 с.

123. Радклиф А. Удольфские тайны / А. Радклиф. М.: Терра, 1996. - 575 с.

124. Радклиф А. Итальянец, или Исповедальня кающихся, Облаченных в Черное / А. Радклиф. М.: Ладомир, 2000. - 518 с.

125. Реизов Б.Г. Историко- литературные исследования. Сборник статей / Б.Г. Реизов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. - 274 с.

126. Рейфман П. Кто такой Мельмот? / П. Рейфман. Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. IV. - 2001. -(http:/w\vw.ruthenia.ru/document/5053/4.html).

127. Рикер П. Время и рассказ. Конфигурации в вымышленном рассказе / П. Рикер // Собр. соч.: в 2 т. / Конфигурации в вымышленном рассказе. М.-Спб.: Университетск. книга, 2000. - Т. 2. -217 с.

128. Рымарь Н.Т. Поэтика романа / Н.Т. Рымарь. Куйбышев, 1990. -252 с.

129. Рымарь Н.Т. Теория автора и проблема художественной деятельности / Н.Т. Рымарь, В.П. Скобелев. Воронеж: Логос- ТРАСТ, 1994. - 262 с.

130. Рязанцева О.Ю. Жанровая система романов Ричардсона («Памела-1», «Памела» И): автореф. дис. . канд. филолог, наук. Москва, 1993. - 18 с.

131. Свифт Дж. Избранное /Дж. Свифт. Л.:Худ. лит-ра, 1992. -446 с.

132. Сервантес М. С. Хитроумный дон Кихот Ламанчский / М. де Сервантес С.-Л.: Детгиз, 1955.-554 с.

133. Сильман Т.И. Заметки о лирике / Т.И. Сильман. Л.: Советск. писатель, 1977.-223 с.

134. Синенко B.C. Особенности взаимодействия прозаических жанров в современном литературном процессе / B.C. Синенко // Проблемы метода и жанра в зарубежном литературоведении / Моск. гос. пед. ун-т. 1981. - Вып. 6.-С. 5-9.

135. Скотт В. Пуритаие / В. Скотт // Собр. соч.: в 8 т. М.: Правда, 1990. -Т. 2. - 445 с.

136. Смирнов И.П. Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака / И.П. Смирнов. Спб., 1995. - 189 с.

137. Смоллетт Т. Приключения Родерика Рэндома / Т. Смоллетт. М.: Худ. лит-ра, 1949.-549 с.

138. Смоллетт Т. Путешествия Хамфри Клинкера. Голдсмит О. Векфильдский священник / Т. Смоллетт, О. Голдсмит. М.: Худ. лит-ра, 1972.-567 с.

139. Смольская Н.Ф. Тенирс / Н.Ф. Смольская. Л.: Изд-во гос. Эрмитажа, 1962.-85 с.

140. Соколянский М.Г. Западно-европейский роман эпохи Просвещения (проблемы типологии) / М.Г. Соколянский. Киев: Вшца школа, 1983. - 140 с.

141. Соловьева H.A. Английский предромантизм и формирований романтического метода / H.A. Соловьева. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1984. -146 с.

142. Соловьева H.A. У истоков английского романтизма / H.A. Соловьева. -М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1988. 230 с.

143. Спицына JI.В. Чарльз Роберт Мэтыорин и его философский роман «Мельмот Скиталец»: автореф. дис. . канд. филолог, наук / Л.В. Спицына. -М., 1978.-21 с.

144. Струкова Т.Г. Английский морской роман XIX XX веков / Т.Г. Струкова. - Воронеж: Истоки, 2000. - 296 с.

145. Стрыгина Т.В. «Гептамерон» Маргариты Наваррской и традиция ренессансного новеллистического сборника: автореф. дис. . канд. филолог, наук / Т.В. Стрыгина. Воронеж, 1998. - 18 с.

146. Сыров В.Н. Значение картины мира в современной науке и философии / В.Н. Сыров // Картина мира. Модели, методы, концепты: сб. научн. трудов. -Томск, 2002.-С. 17-22.

147. Тенирс мл. / М.М. Алленов, O.A. Алленова и др. // Энциклопедия живописи. М.: ACT, 1997. - С. 651.

148. Тураев C.B. От Просвещения к романтизму (Трансформация героя и изменения жанровых структур в западноевропейской литературе конца XVIII начала XIX вв.) / C.B. Тураев. - М.: Наука, 1983. - 255 с.

149. Тынянов Ю.М. Поэтика. История культуры. Кино / Ю.М. Тынянов. -М., 1977.-574 с.

150. Тюпа В.И. Художественная реальность как предмет научного познания / В.И. Тюпа. Кемерово: Изд-во КГУ, 1981. - 93 с.

151. Урнов Д.М. Английская литература / Д.М. Урнов // История всемирной литературы. Соч.: в 9 т. / История всемирной литературы. М.: Наука, 1989. - Т. 6. - С. 87 - 112.

152. Успенский Б. Поэтика композиции / Б. Успенский. Спб.: Азбука, 2000.-347 с.

153. Фатеева H.A. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире интертекстов / H.A. Фатеева. М.: Агар, 2000. - 280 с.

154. Фельдман В.Е. Риторический дискурс в романах Чарльза Диккенса 50х-60х годов: автореф. дис. . канд. филолог, наук / В.Е. Фельдман. -Ярославль, 2004. - 29 с.

155. Филдинг Г. Избранные сочинения / Г. Филдинг. М.: Худ. лит-ра, 1989.-686 с.

156. Филюшкина С.Н. Фигура повествователя в романах Чарльза Диккенса / С.Н. Филюшкина // ANGLISTICA: Сб. науч. тр. М., 1997. - Вып. 6. -С. 59-71.

157. Филюшкина С.Н. Современный английский роман (формы раскрытия авторского сознания и проблемы повествовательной техники) / С.Н. Филюшкина. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та , 1988. - 182 с.

158. Французская повесть XVIII века / сост. А.Д. Михайлов. М.: Правда, 1989.-588 с.

159. Хализев В.Е. Теория литературы / Е.В. Хализев. М.: Высшая школа, 2000.-398 с.

160. Хилл К. Английская Библия и революция XVII века / К. Хилл. М.: Ран, 1998.-489 с.

161. Чернец JI.B. Литературные жанры (проблемы типологии и поэтики) / Л.В. Чернец. М.: Изд-во МГУ, 1982. - 192 с.

162. Чечетко М.В. Рассказчик и автор в романе М. Эджворт «Замок Рэкрент» / М.В. Чечетко // Формы раскрытия авторского сознания: Сб. науч. тр.-В., 1986.-С. 27-36.

163. Шамиссо А. Избранное / А. Шамиссо. М.: Худ. лит-ра, 1974. - 176 с.

164. Шекспир В. Весь Шекспир / В. Шекспир. М.: Изд-во Олма-Пресс, 2000.

165. Шекспир В. Генрих IV / В. Шекспир. Спб.: Кристалл, 20002. - 283 с.

166. Шекспир В. Генрих V / В. Шекспир // Собр. соч.: в 8 т. М.: Искусство, 1959.-Т. 4.-С. 371-493.

167. Шекспир В. Много шума из ничего / В. Шекспир // Комедии. М.: Худ. лит-ра, 1979.-С. 149-219.

168. Шелли М. Франкенштейн, или Современный Прометей / М. Шелли. -Спб.: Азбука, 2000. 312 с.

169. Штейн A.JI. Литература испанского барокко / А.Л. Штейн. М.: Наука, 1983.- 177 с.

170. Эйхенбаум Б.М. О литературе. Работы разных лет / Б.М. Эйхенбаум. -М.: Советский писатель, 1987. 540 с.

171. Энциклопедия фантастики: кто есть кто / под ред. В. Гакова. Минск: ИКО Галаксис, 1991.-381 с.

172. Axton W. F. Introduction / W.F. Axton // Maturin Ch.R. Melmoth the Wanderer. Lincoln, 1961. - P. 3-16.

173. Baker E.A. The History of English Novel / E.A. Baker. London, 1934. -vol. 5.

174. Battenhouse H.M. English romantic writers. The romantic movement. Its origin and background, development / H.M. Battenhouse. New York, 1958.

175. Bayer-Berenbaum L. The Gothic imagination. Expansion in Gothic literature and Art / L. Bayer-Berenbaum. London and Toronto Associated Press, 1982.

176. Birkhead E. The tale of terror. A study of Gothic Romance / E. Birkhead. -New York, 1963.

177. Booth W.C. The Rhetoric of Fiction / W.C. Booth. Chicago, 1961.

178. Briggs J. Night visitors. The rise and fall of English ghost story / J. Briggs. -London, 1977.

179. British romantic novelists, 1789-1832 / ed. By B.K. Mudge. London, 1992.

180. Burwick F. The haunted eye: Perception and the grotesque in English and German romanticism / F. Burwick. Heidelberg, 1987.

181. Clayton J. Romantic vision and the roman / J. Clayton/ Cambridge, 1987.

182. Clubbc J. English romanticism: The grounds of belief / L. Clubbe, E.J. Lovell. London, 1983.

183. Conger S.M. Mattew G. Lewis, Charles Robert Maturin and The Germans: an interpretative study of the influence of German literature on the Gothic novels / S.M. Conger. Salzburg, 1977.

184. Conant M.P. The oriental tale in England in the eighteenth century / M.P. Conant. -NewYork, 1908.

185. Day A. Romanticism / A. Day. New York, 1996.

186. Dipple E. Plot / E. Dipple. London, 1970.

187. Doutrepont Ch. La composition et les genres littéraires / Ch. Doutrepont. -Paris, 1895.

188. Edmundson M. Nightmare on Main Street: Angels, Sadomasochism, the culture of Gothic / M. Edmundson. New York, 1997.

189. Eighteenth century British novelists on the novel / ed. By G. L. Barnett. -New York, 1968.

190. Eggenschwiller D. Melmoth the Wanderer / D. Eggenschwiller // Gothic on Gothic Genre, vol. 8. 1975. - № 2.

191. Ellis E.F. The contested castle / E.F. Ellis. Chicago, 1989.

192. Engell J. The creative imagination: from enlightenment to romanticism / J. Engell.-London, 1981.

193. English Romantic writers / ed. By D. Perkins. Harcourt Brace college, 1995.

194. Fierob C. Charles Robert Maturin (1780-1824) l'homme et l'oeuvre: theses / C. Fierob. Lille, 1975.

195. Frye N. The great Code. The Bible and Literature / N. Frye. New York, 1981.

196. Gafarelli A.W. Prose in the age of poets: Romanticism and biographical narrative from Johnson to De Quincy / A.W. Gafarelli. Pennsylvania, 1990.

197. Goldstein J.S. The literary source of Havvthornes "Fanshavve" / J. S. Goldstein. Modern language Notes. - 1945. - vol. LX. № l.-P. 1-8.

198. Harris R.W. Romanticism and the Social Order 1780 1830 / R.W. Harris. -London, 1969.

199. Hennessy B. The Gothic Novel // Writhers and their work / B. Hennessy. -London, 1978.

200. Hernady P. Beyond genre. New Directions in Literary Classification / P. Hernady. Ithaca and London, 1972.

201. Idman N. Charles Robert Maturin. His life and works / N. Idman. -Helsingfors, 1923.

202. In the name of Love: Women, Masochism, and the Gothic. Ithaca and London, 1992.

203. Kelly G. The Cambridge Companion to British Romanticism / G. Kelly. -Cambridge, 1995.

204. Kent T. Interpretation and Genre. The role of Generic Perception in the study of narrative text / T. Kent. London and Toronto, 1986.

205. Kiely R. The Romantic novel in England / R. Kiely. Harvard, 1972.

206. Kiessling N. Incubus in English Literature. Provenance and Progeny / N. Kiessling. Washington, 1977.

207. Kramer D. Charles Robert Maturin / D. Kramer. New York, 1973.

208. Kroeber K. Romantic narrative art / K. Kroeber. Wisconsin, 1966.

209. Levy M. Le roman "gothique" anglais (1764-1824): these / M. Levy. -Toulouse, 1968.

210. Literature of the Romantic period, 1750-1850 / ed. By R.T. Davies and B.G. Beatty. New York, 1976.

211. Mathur O. P. The closet drama of the romantic revival / O.P. Mathur. -Salzburg, 1978.

212. McFarland. Romanticism and the Forms of Ruin. Wordsworth, Coleridge, and Modalities of Fragmentation. Princeton, 1981.

213. McGann J. The romantic ideology and critical investigation / J. McGann. -Chicago and London, 1983.

214. Mellor A. English Romantic irony / A. Mellor. Cambridge, 1980.

215. Meyers J. Painting and the Novel / J. Meyers. Manchester, 1975.

216. Moers E. Literary Women / E. Moers. New York, 1976.

217. Pierce F.E. Currents and Eddies in the Romantic Generation / F.E. Pierce. -Yale, 1918.

218. Praz M. The Romantic Agony / M. Praz. New York, 1930.

219. Prickett S. Romanticism and Religion. The tradition of Coleridge and Wordsworth in the Victorian Church / S. Prickett. Cambridge, 1976.

220. Prose of the Romantic period (1780-1830) / ed. By R. Wright. London, 1956.

221. Punter D. The Literature of Terror. A History of Gothic Fictions from 1765 to the present day / D. Punter. London, 1980.

222. Punter D. Social Relations of Gothic Fiction / D. Aers, J. Cook, D. Punter // Romanticism and Ideology. Studies in English Writing 1765-1830. London, 1981.

223. Pyle F. The ideology of imagination: Subject and society in the discourse of Romanticism / F. Pyle. Stanford, 1995.

224. Radcliffe A. The romance of the forest. Austen J. Nothenger abbey / A. Radcliffe. Moscow, 1983.

225. Rajan T. Dark Enterpreter / T. Rajan. New York, 1980.

226. Reiman D.H. Romantic texts and contexts / D.H. Reiman. Columbia, 1987.

227. Ruff M.A. Introduction / M.A. Ruff // Bertram ou le Château de Saint-Aldobrand. Paris, 1955.

228. Ruff M.A. Maturin Ch. R.: these / M.A. Ruff. Paris, 1956.

229. Scholten W. Maturin C.H. The Terror-Novelist / W. Scholten. Amsterdam, 1933.

230. Scott S. С. Myths and consciousness in the novel of Ch. R. Maturin / S.C. Scott. New York, 1980.1. V V

231. Silina B. The romantic hero in evolution / B. Silina. Riga, 1987.

232. Simpson D. The culture of British common sense / D. Simpson // Romanticism, nationalism and the revolt against theory. Chicago and London, 1993.-P. 40-63;

233. Skinner J. Tell-tale theories. Essays in narrative poetics. Turku, 1989

234. Swingle J. The obstinate questionings of English Romanticism / J. Swingle. Louisiana, 1987.234. 19lh-Century Britain: The History of England. Parliamentary Monarchy / Бурова И.И.. Спб., 1997. - P. 56-122.

235. The Cambridge History of English and American Literature: in 18 vol. -Cambridge, 1907-1921. vol. 11.

236. The Encyclopedia of Fiction. New York, 1999.

237. The Encyclopedia of Science Fiction. London, 1981.

238. The Encyclopedia of Science Fiction and Fantasy. Chicago, 1978. - vol. 2.

239. The New Testament of Our Lord and Saviour with Psalms and Proverbs. -Nashville. Tennessee, 1978.

240. Thorslev P. L. The Gothic Alternative // Romantic Contraries. Freedom versus Destiny / P.L. Thorslev. Yale, 1984. - P. 126-141.

241. Todorov Tz. Les genres du discours / Tz. Todorov. Paris, 1978.

242. Twentieth-century Romance and Gothic writers. Detroit, 1992.

243. Varma D.R. The Gothic flame / D.R. Varma. London, 1957.

244. Wiesenfarth J. Gothic manners and the Classic English Novel / J. Wiesenfarth. London, 1988.

245. Williams A. Art of Darkness: A poetics of Gothic / A. Williams. London, 1995.

246. Wilt J. Ghosts of the Gothic. Austen. Eliot. Lawrence / J. Wilt. Princeton, 1980.

247. Woods G.B. English poetry and prose of the romantic movement / G.B. Woods. Chicago, 1929.