автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Общественно-правовые взаимоотношения в Волжской Болгарии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Общественно-правовые взаимоотношения в Волжской Болгарии"

На правах рукописи

Ж!

МУХАМАДЕЕВ АЛМАЗ РАИСОВИЧ

ОБЩЕСТВЕННО-ПРАВОВЫЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

В ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ (VIII - начало XIII вв.)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Казань-2014

11 2014

005556685

Работа выполнена в отделе истории общественной мысли и исламоведения ГБУ «Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ» (г. Казань)

Научный консультант:

Хузин Фаяз Шарипович, доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент АН РТ (г. Казань)

Официальные оппоненты:

Валеев Рамиль Миргасимович, доктор исторических наук, профессор, директор Института Татарской энциклопедии Академии наук Республики Татарстан (г. Казань).

Рашитов Фрид Айниевич, доктор исторических наук, профессор кафедры экономической и политической истории России Саратовского социально-экономического института (филиала) ФГБОУ ВПО «РЭУ им. Г.В. Плеханова» (г. Саратов).

Ислаев Файзулхак Габдулхакович, доктор исторических наук, профессор Института развития образования Министерства образования и науки Республики Татарстан (г. Казань).

Ведущая организация:

ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет»

Защита состоится 26 декабря 2014 г. в 10 часов на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 022.002.01 при Институте истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан по адресу: 420014, г. Казань, Кремль, 5-й подъезд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории им. Ш. Марджани АН РТ по адресу: 420014, г. Казань, Кремль, 5-й подъезд. Полный текст диссертации размещен на официальном сайте Института истории им. Ш. Марджани АН РТ http://www.tataroved.ru.

Электронная версия автореферата и объявление о защите размещены на официальных сайтах ВАК Министерства образования и науки РФ http://vak.ed.gov.ru и Института истории им. Ш. Марджани АН РТ http://www.tataroved.ru

Автореферат разослан «

ноября 2014 г.

И.о. ученого секретаря диссертационного совета, доктор исторических наук

Р.Р. Салихов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования обусловлена следующими факторами:

- тема общественно-пр'авовых взаимоотношений в Волжской Болгарии на сегодняшний день остается одной из немногих малоизвестных, неизученных областей истории этого государства; данное исследование позволит существенно расширить научное представление о характере и специфике основ взаимоотношений и жизнедеятельности волжских болгар, как между социальными группами, так и внутри общин;

- Волжская Болгария домонгольского периода является уникальным государством: за относительно короткий промежуток времени его существования, насчитывающий более 300 лет (X - нач. XIII вв.), здесь произошли глобальные изменения, связанные с поочередно действовавшими двумя общественно-правовым системами взаимоотношений, основанными на разных религиях, культурах и мировоззрениях. С принятием ислама нормы традиционных древнетюркских общественно-правовых взаимоотношений уступают место взаимоотношениям на основе мусульманских законов - шариата, регулирующего практически все стороны жизни мусульманина;

- смена тенгрианства с многовековыми традициями на ислам, имеющий арабские корни, предполагала трансформацию всего комплекса общественно-правовых взаимоотношений, мировоззрения, что предопределило дальнейший ход истории государства. Вместе с тем, ислам распространился здесь относительно легко и спокойно, что доказывает толерантность общества. Следует подчеркнуть, что волжские болгары насильственно не насаждали новую религию среди инородного языческого населения. Взаимопроникновения, как на государственном, так и на частном уровне, оставались на деловом уровне, как правило, без претензий с булгарской стороны к мировоззрениям своих соседей;

- анализ процессов общественно-правовой жизни волжских болгар даст возможность знать источники и характер их применения поэтапно (на основе древнетюркских традиций, шариата), а также выявить нормы, появившиеся в местных условиях;

- изучение общественно-правовых норм позволяет раскрыть их специфику не только среди собственно булгар, но и их применения в отношении соседних народов, в т.ч. зависимых или входящих в зону влияния государства;

- в совокупности с другими областями и аспектами многогранной истории волжских болгар, ранее подвергавшимися изучению (общественно-политический строй, государственное строительство, военно-полити-

ческая история, торгово-экономические, международные и этнокультурные взаимоотношения, хозяйство, быт, материальная и духовная культура и т.д.) знание характера и особенностей, эволюции общественно-правовых взаимоотношений даст возможность представить наиболее полную картину жизнедеятельности населения Волжской Болгарии домонгольского периода.

Цель работы - всестороннее и комплексное исследование специфики общественно-правовых явлений и процессов домонгольского периода в их историческом развитии, как одного из основных показателей уровня булгарской цивилизации с точки зрения состояния и эволюции общественных, государственных и социально-экономических отношений.

Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

1) охарактеризовать и разделить историю общественно-правовых взаимоотношений в соответствии с фактически сложившейся системой взаимоотношений (доисламский и мусульманский периоды);

2) определить основные этапы, выявить закономерности и тенденции развития общественно-правовых взаимоотношений в VIII - нач. XIII вв.;

3) выявить уровень феодализации и общественно-правовые отношения в области землевладения доисламского и мусульманского периодов;

4) осуществить анализ податных отношений, рассмотреть по отдельности налоги и повинности доисламского и мусульманского периодов, а также формы их взимания, налоговые привилегии;

5) выявить особенности торговых отношений начального и исламского периодов, влияние и роль торговли в построении взаимоотношений с другими народами и государствами, в образовании и развитии государства;

6) охарактеризовать принципы и нормы семейно-брачных и наследственных отношений доисламского и мусульманского периодов;

7) представить картину системы преступлений и наказаний в обществе, выявить принципы и формы решения судебно-спорных вопросов;

8) показать специфику, обобщить и определить общий уровень общественно-правовых взаимоотношений домонгольского периода в целом.

Объектом исследования являются общественно-правовые взаимоотношения Волжской Болгарии домонгольского периода (VIII - нач. XIII вв.), как составная часть государственно-политической, социально-экономической и общественной жизни государства.

Предметом стали процессы становления, применения и развития общественно-правовых взаимоотношений на основе древнетюркских традиций (VIII - пер. четверть X вв.) и на основе шариатских норм (вторая пол. X -нач. XIII вв.), их взаимодействие, схожие и отличительные черты.

Территориальные рамки исследования определяются Средним Поволжьем в пределах границ Волжской Болгарии домонгольского периода и подконтрольных ей земель. Включают территорию нынешней Республики Татарстан, части территорий Чувашской, Марийской, Мордовской, Удмуртской республик, Ульяновской, Самарской и Пензенской областей.

Хронологические рамки исследования охватывают период с VIII до пер. трети XIII в. включительно. Нижняя граница определяется началом массового оседания булгарских племен и складывания единого булгар-ского сообщества в регионе. Верхняя граница определена 1236 г. - временем утери государственной самостоятельности. Неоднократно вставала необходимость выхода за хронологические рамки, что определено анализом источников, позволяющих определить особенности общественно-правовых отношений, представить их на более широком историческом фоне.

Характеристика источниковой базы. Основную источниковую базу составляет круг письменных источников, представленных трудами арабо-персидских географов и сведениями русских летописей. Несмотря на разный объем, отрывочность и разброс информации, при комплексном анализе они позволяют реконструировать основные черты и особенности общественно-правовых взаимоотношений. Наиболее содержательными из них являются сведения средневековых арабо-персидских авторов.

Важные сведения об общественно-правовых взаимоотношениях рубежа ЕХ-Х вв. содержит сочинение Ибн Русте «Книга драгоценных сокровищ», где наряду со сведениями о хазарах, буртасах, русах, славянах и мадьярах, имеются подробности из жизни волжских болгар [Хволь-сон Д.А., 1869]. И.Ю. Крачковский считал временем его составления период между 903-913 гг. [Крачковский И.Ю., 1957, с. 212]. Эта точка зрения, поддержанная российскими и зарубежными востоковедами, и утвердилась в науке. Ибн Русте оставил сведения о языческих обрядах волжских болгар, об их взаимоотношениях с соседями (хазарами, русами, бур-тасами), пошлинах с купеческих судов, податях и налогах, торговых операциях и т.д., которые в ряде случаев отличаются от более поздних сообщений Ибн Фадлана. Кроме общих сведений о хазарах, он описывает статус кагана в Хазарии, право возлагать на своих богатых подданных обязанность поставлять в войско всадников в соответствии с их имущественным положением, упоминает о его праве распоряжаться податями, частью трофеев и пр.

Одним из основных источников по истории общественно-правовых взаимоотношений пер. пол. X в. является отчет секретаря багдадского посольства Ибн Фадлана [Ковалевский А.П., 1956]. В сообщениях о поездке

на Среднюю Волгу описаны нравы, обычаи и быт волжских болгар, хазар, гузов, русов, др. народов Поволжья, Приуралья и Средней Азии. Посетивший Волжскую Болгарию в 921-922 гг., и наблюдавший образ жизни булгар, он оставил неоценимые сведения об их нормах поведения и права, основанных на древнетюркских традициях. Его свидетельства о семейно-брачных, наследственных взаимоотношениях общинников, системе преступлений и наказаний, принципах и формах налогообложения, торговли и пошлин часто становятся единственными историческими источниками по истории общественно-правовых взаимоотношений. Так же сообщения Ибн Фадлана дают представление о государственном строе, общественно-политических отношениях, степени власти правителя, положении женщин в обществе и т.д. А.П. Ковалевский, изучив его сообщения, сделал вывод о наличии у волжских болгар частной собственности и т.д. [1956, с. 28]. Ибн Фадланом на конкретных примерах показаны взаимоотношения волжских болгар с хазарами. Много внимания уделяется государственно-правовой жизни Каганата, в частности, способам и пределам правления кагана и его окружения, об их отношениях с подданными, в т.ч. из зависимых народов. Можно получить представление о налоговой и судебной системе Хазарии, о видах преступлений (в частности, воинских) и наказаниях за них и т.д.

В «Книге путей и государств» ал-Истахри, писавший в 930-933 гг., и Ибн Хаукаль, дополнивший его новыми наблюдениями, приводят сведения о торговых отношениях и интересах булгарской знати и купцов. Авторы показывают их попытку наладить и сохранить за собой монополию в торговых операциях с мордовскими племенами и отвадить конкурентов (в основном, арабов) от прямых сношений с ними. Ал-Истахри также сообщает о наложении дунайскими болгарами дани на пограничные земли Византии [ИТ, Т.П, 2006, с. 745-752]. О товарах и специфике торговли с мордвой пишет в «Книге видов стран» ал-Балхи (ум. в 934 г.) [Хволь-сонД.А., 1869].

Сведения, касающиеся языческих верований и обычаев волжских болгар, имеются у ал-Ма'суди, писавшего в 947-956 гг. В труде «Золотые копи и россыпи самоцветов» [ИТ, Т. I, 2002, с. 472-477], кроме обширных сведений о русах, славянах, хазарах, гузах, содержатся данные об общественно-правовых взаимоотношениях, торговых связях болгар, в т.ч. и дунайских («бурджане»). Особенно ценны сообщения о преступлениях и наказаниях в языческой Дунайской Болгарии (воинские, наказания рабов), формах налогообложения, наследственных взаимоотношениях. Сведения о волжских и дунайских болгарах, хазарах имеются и в др. трудах ал-Ма'суди. Так, в «Книге извещения прославления» есть сообщения о

выкупе каганом пленных мусульман, о мусульманских судьях [ИТ, Т. И, 2006, с. 710-713].

О наличии в Хазарии законов и судей, вершащих правосудие, исходя из религиозных взглядов населения (мусульманских, иудейских, христианских и языческих), говорит в «Книге лучшего разделения в познании климатов» (985-986 гг.) ал-Мукаддаси [Гаркави А.Я., 1870]. Если волжские болгары во времена ал-Ма'суди, хотя и во многом формально, но, оставались в сфере государственного влияния Каганата, то ко времени написания книги ал-Мукаддаси князь Святослав и печенеги практически уничтожили единое Хазарское государство. Ал-Мукаддаси не говорит о главенстве у хазар исламских законов, хотя обстановка способствовала этому, т.к. после похода Святослава Хазарию начали опустошать гузы. Кагану пришлось обращаться за помощью в Хорезм, обещавшему помощь лишь в случае принятия ислама.

В известиях ал-Бекри (ум. в 1094 г.), кроме общих данных о волжских болгарах содержится информация о нормах права дунайских болгар, хазар и буртас. Не покидая пределы Испании, ал-Бекри пользовался источниками своего времени. По мнению ученых, важнейшую часть труда составляли неизвестные до него записки ибн Йакуба Израильтянина [Куник А., Розен В., 1878]. В части языческих дунайских болгар ал-Бекри сообщает об их правителе, порядке управления и судопроизводства, а также последствиях мирных отношений с Византией (даннические отношения). Известно, что сведения о дунайских болгарах Ал-Бекри заимствовал, с сокращениями и изменениями, у Ма'суди. Он упоминает о наличии у буртас стад скота и пашен как собственности, замечает особенности их семейно-брачного права. Имеются данные о структуре и принципах (верховенство исламских законов и судей над др. формами судопроизводства) судебной системы Хазарии.

Ал-Гарнати, посетивший Волжскую Болгарию в 1135-1136 и 1150 гг., в трудах «Ясное изложение некоторых чудес Магриба» и «Подарок умам и выборка диковинок» дает обширные сведения о ее населении. Несмотря на то, что ал-Гарнати посетил страну уже в исламский период развития, он пишет о формах и правилах торговли с народами Севера, сформированных еще в доисламский период (меновая и немая торговля). Он сообщает об элементах взаимоотношений на основе исламских норм, о наличии в стране мусульманских судей, об уплате буртасами хараджа и т.д. Имеются сведения и о наказаниях за преступления по древним обычаям. [Путешествие, 1971].

Важные, а в некоторых случаях оригинальные сведения о торговле в Поволжье и Приуралье, в т.ч. об особенностях торговых отношений с на-

родами вису и йура, есть сведения у ал-Бируни (973-1048 гг.), ал-Марвази (1120-1121 гг.), ал-Идриси (ок. 1100 - ок. 1165 гг.), ал-Хамави (11791229 гг.), а также у более поздних авторов Казвини (1203-1283 гг.), Ибн Баттуты (XIV в.), аль-Омари (XIV в.), Мубарак-шаха (ум. после 1206 г.) и др.

К персидским источникам относится сочинение X в. «Худуд ал-алам» («Границы мира») анонимного автора, созданное в 982-983 гг. В нем содержатся сведения о торговле, товарах и имуществе волжских болгар («владельцы палаток и шатров», «достояние их - меха куницы» и пр.), подчеркивается, что в гг. Булгар и Сувар жители - мусульмане, «борцы за веру» и т.д. [Заходер Б.Н., 1967, Т II]. В другом персидском сочинении -труде ал-Гардизи (XI в.) описываются торговля волжских болгар с хазарами, особенности податных отношений в части предметов налогообложения, сообщается, например, что «когда какой-либо муж берет жену, царь от каждого берет по лошади» [Заходер Б.Н., 1967, Т II] и др. Автор говорит о мехах не только как об имуществе, но и как средстве платежа, обмена.

Хорошо изучены, изданы с подробными научными комментариями, арабо-персидские источники в зарубежной историографии [Blake R.P. and Frye R.N., 1949; Canard M., 1958; Czegledy К., 1951; Gockenjan H., 2003; Zimonyi I., 1990 и др.].

Значимость арабских источников для исследования состоит и в том, что в них, кроме собственно волжских болгар, отражены важные сведения о хазарах. Источники по общественно-правовым взаимоотношениям хазар в определенной степени можно отнести и к прямым источникам сразу по нескольким причинам. Во-первых, Волжская Болгария как военно-административная единица находилась в сфере влияния Каганата, действовала система сюзеренитета-вассалитета. Несмотря на широкую автономию, а в период заката Хазарии практически формальный вассалитет, волжские болгары были непосредственно связаны с ее государственно-правовой системой со всеми вытекающими последствиями (принципы землевладения, налоги, повинности, судопроизводство, аманат и пр.). Соответственно, они должны были привлекаться к ответственности за нарушение тех или иных обязательств. Во-вторых, это диктуется схожим этническим составом населения Волжской Болгарии и Хазарии. Известно, что кроме самих хазар в государство вошли многочисленные группы болгар, остатки савир/сувар, барсил/берсула, более мелких групп белендже-ров/баранджаров. Они, вероятно, в едином государстве стали называться хазарами (не забывая и свои этнонимы), потому что хазары занимали главенствующее положение в силу воинственности, не составляя большин-

ства населения. По мнению М.И. Артамонова, после переселения на Среднюю Волгу в УШ-Х вв., «едва ли особенно существенными были различия в хозяйстве и общественном строе между хазарами и волжскими болгарами» [Артамонов М.И., 1962, с. 156, 401]. Об этнической близости хазар и болгар, вхождение в конфедерацию хазарских многих болгарских родов отмечала С.А. Плетнева [1976, с. 58].

Важные сведения о некоторых моментах общественных отношений имеются в собственно хазарских источниках. В частности, нами использованы сообщения еврейских путешественников [Три еврейских путешественника, 1881] и переписка хазарского царя Иосифа с придворным испанского двора Ибн-Шафрутом [ИТ, 2006, т. II; Хазарские письма, 1879].

Следующая группа основных источников, способных существенно раскрыть общественно-правовые взаимоотношения в Волжской Болгарии - древнерусские летописи. Мы использовали те летописи, где сведения, относящиеся к теме, переданы более полно и подробно. К таковым относятся Воскресенская [РЛ, т. .II, 1998], Ипатьевская [ПСРЛ, т. II, 1908], Лаврентьевская [ПСРЛ, т. I, 1926], Львовская [РЛ, т. 4, 1999], Патриаршая или Никоновская летописи [ПСРЛ, т. 1Х-Х., 1965]. Летописи позволяют проследить взаимоотношения с древнерусскими княжествами в рамках мирных договоров и сопутствующие им действия (обмен пленными, аманаты, установление границ и т.д.). Много места уделено торгово-экономическим сношениям двух государств, как правило, регулируемых в рамках мирных договоров. Из летописей мы узнаем о правовом положении и деловых обязательствах русских купцов в Волжской Болгарии и булгарских купцов на Руси и т.д. Прослеживаются в них и события, происходящие на территории Волжской Болгарии. Особенно подробные и интересные сведения для нашего исследования связаны с событиями в Булгаре 1229-1230 гг., из которых сделаны важные выводы и предположения.

На их основании сформировалось мнение о появлении новых видов преступлений в связи с принятием булгарами ислама. Летописи показывают, что укрепление и единение государства, утверждение ислама, а также внешние факторы, не всегда способствующие торгово-экономическому росту, выявили необходимость применения наказания за проступки, ранее не считавшиеся преступлениями. При внимательном изучении в летописях можно найти отражение фактов совместного (зачатков межгосударственного) суда, в частности, в отношениях Владимиро-Суздальского княжества и Волжской Болгарии в нач. XIII в. Многие летописи отражают и налоговые взаимоотношения хазар со славянскими племенами.

В целом сведения, имеющиеся в арабских и русских источниках, стали ценным материалом для изучения общественно-правовых взаимоотношений. Их данные легли в основу практически всех трудов, отражающих жизнедеятельность (общественно-политический строй, государственная структура, этнический состав, внешние и торгово-экономические отношения, хозяйство, быт, культура и т.д.) и ключевые события (образование государства, принятие ислама, военные конфликты, дипломатические связи, монгольское завоевание и т.д.) в истории государства.

В отдельную группу источников, из которых можно извлечь определенную информацию об общественно-правовых взаимоотношениях, можно отнести литературные и богословские труды волжских болгар. К ним, в частности, относится «Кысса-и-Йусуф» нач. XIII в. [К.Гали, 1985]. Неоценимую помощь в выявлении правовых норм на основе исламского права дают сведения ученого-богослова Ахмада ал-Булгари (кон. X - нач. XI в.), дошедшие через труды Ш.Марджани. Марджани, указывая ал-Булгари как наставника султана Махмуда Газневи (998-1030 гг.), называет его великим ученым и знатоком шариата [Марджани Ш., 2005, с. 103105]. Отрывки трудов ал-Булгари дают нам представление об особенностях семейных взаимоотношений, преступлениях и наказаниях против семьи и нравственности, общественного порядка.

Привлечение дополнительных сведений дало возможность представить более полную картину общественно-правовых взаимоотношений. К ним относятся этнографические и фольклорные материалы потомков волжских болгар - казанских татар и чувашей. Этнографические материалы в отношении чуваш [Миллер Г.Ф., 1791; Никольский Н.В., 1908; Денисов П.В., 1959] и казанских татар [Фукс К.Ф., 1844.; Этнография татарского народа, 2004] дали возможность подтвердить и дополнить некоторые моменты взаимоотношений. При этом если материалы по чувашам могут дать сведения по доисламскому периоду развития, то татарские материалы - по обоим этапам общественно-правового развития. Использованы памятники устного народного творчества казанских татар и чувашей, большинство из которых, по мнению ученых, имели место быть в период домонгольской Волжской Болгарии. К таковым относятся татарские легенды и предания об Алыпе, Алпамыше, богатыре Иделе, принцессе Алтынчеч, о г. Болгаре, чувашские предания об Улыпе, Темени и т.д. В эту же группу источников отнесены народные пословицы, отражающие какие-либо явления или действия. Они служили своего рода моральным кодексом, неписаным законом, отражали нормы взаимоотношения людей, эстетические идеалы народа. При несовершенстве законов, слабом проникновении их в сознание населения, они играли огромную

роль в обществе и были в почете. Вместе с тем необходимо учесть, что пословицы применялись в народе не только и не столько из-за несовершенства законов, а являлись формой выражения традиционных взаимоотношений, общественно-правовой мысли.

Не углубляясь в давние споры в ученых кругах по некоторым аспектам этногенеза, о булгарском наследии в традиционных культурах татар и чуваш, мы позволим себе напомнить точку зрения авторитетных ученых, согласно которой оба народа являются в какой-то степени потомками волжских болгар (М.Н. Тихомиров, Н.П. Третьяков, А.П. Смирнов и др.). Этого мнения придерживаются в принципе и авторы фундаментального труда - атласа «Ви^апса. Время и пространство Болгарской цивилизации» [Ви1§апса, 2012].

Нами использованы и письменные источники относительно буртас. Имеются обоснованное мнение, что этот народ (во всяком случае, его основная часть) стал неотъемлемой частью булгарского сообщества. Бурта-сы, первоначально находившиеся в зависимости от Хазарии, после ее гибели, попали под власть Волжской Болгарии. Позже были ассимилированы булгарами, мордвой. На основе сведений арабских авторов, местных преданий, языковых особенностей и диалектов, названий населенных пунктов и т.д., Марджани пришел к выводу о том, что они слились с булгарами и составили неотъемлемую часть булгаро-татарского населения [Марджани Ш., 2005, с. 46-47].

А.Х. Халиков писал, что в XII - нач. XIII вв. источники, как восточные, так и русские, население Волжской Болгарии именуют собирательным названием - болгары/булгары или тюркские болгары/булгары. Названия других племен конфедерации, в т.ч. сувар, барсил, баранджар, буртас к концу X в. не употребляются. Показательным он считает то, что названные этнонимы ни разу не упоминаются в летописях, хотя древнерусские земли, особенно после образования Владимиро-Суздальского и Рязанского княжеств, вплотную приблизились к бывшим буртасским землям в бассейне Мокши-Суры. В летописях эти земли называются просто болгарскими. Очевидно, вхождение буртасских земель в состав Волжской Болгарии завершилось в Х-Х1 вв., что подтверждается археологическими данными, свидетельствующими о распространении на Верхнем Посурье, между Волгой и Цной культуры булгарского типа. Буртасы влились в булгарское общество, сменив этноним «буртас» на «булгар» [Ху-зинФ.Ш.,2009, с. 13-32].

К косвенным источникам отнесены материалы по истории родственных племен и племенных объединений ближайшего порядка (тюркютов, гуннов, причерноморских болгар), в состав которых они входили в раз-

ные периоды, трансформировались друг в друга и позже составили основу государства Волжской и Дунайской Болгарии [Бичурин, Н.Я., 1950; Иордан, 2000; История агван, 1861; К. Профирородный, 2004; К. Багрянородный, 1980; Чичуров И.С., 1980]. На основе исторических источников ученые приходили к заключению, что образ жизни дунайских болгар был типичным для всех тюркоязычных народов, и по чертам своего быта они напоминают древних хуннов [Иречек К., 1877, с. 124, 134; История на България, 1981, с. 161, 352]. Это определяется и единством источников права древнетюркских народов (торе, йусун и т.д.). Представление об обычаях языческих волжских болгар удалось проследить и по истории права, языка и фольклору потомков болгар в целом, несмотря на их родство разного порядка и уровня ассимиляции др. народами - балкарцев, карачаевцев, тюркских народов Дагестана [Из истории права народов Дагестана, 1968; Материалы по балкарской диалектологии, лексике и фольклору, 1962].

Как источники по торгово-экономическим взаимоотношениям использованы результаты археологических исследований. Находки в виде печатей-пломб, верительных знаков, амулетов и др. предметов дают представление о торговых сношениях. По применению некоторых из этих предметов автором выдвинуто собственное мнение. Диссертантом также использованы некоторые материалы булгаро-татарской эпиграфики.

Важными источниками по выявлению особенностей общественно-правовых взаимоотношений тюркского мира того периода является ряд трудов ученых-современников. Для нас важны те, которые получили распространение в Волжской Болгарии и позже среди татарского населения Поволжья. К ним можно отнести «Кутадгу билик» Ю.Баласагуни (XI в.), «Дивану лугат ат-тюрк» М.Кашгари (XI в.), хикметы А.Ясави (XII в.), произведения С.Бакыргани (XII в.) и др.

Степень изученности темы. Историография Волжской Болгарии имеет богатые традиции. Это, в первую очередь, касается трудов в части военно-политических, торгово-экономических отношений, культуры и хозяйства, а также отображающих важнейшие события из , жизни волжских болгар. В плане международных, межэтнических отношений наиболее подробно рассмотрены булгаро-русские отношения, связи с финно-угорским миром. Относительно общественных отношений, как правило, исследовались проблемы уровня феодализации и связанные с ней вопросы. Вместе с тем, общественно-правовые взаимоотношения, как явление, не были объектом научного изучения. В научных трудах периодически появлялись сообщения об отдельных областях взаимоотношений общественно-правового характера. Описание их конкретных проявлений (зе-

мельных, налоговых, социальных, семейно-наследственных и пр.), как правило, ограничивались емкими фразами и комментариями к арабским и древнерусским источникам, их цитированием. Есть авторитетные мнения об общественно-экономической формации общества, уровня феодализации, что, впрочем, до сих пор является вопросом до конца не выясненным. Трудов, монографий, излагающих общественно-правовые взаимоотношения волжских болгар, ныне не имеется.

Историографию этого государства подразделяют на четыре этапа. Первый этап начинается с XVIII в. и завершается 1878 г. созданием при Казанском университете ОАИЭ; второй этап - с 1878 г. по 1938 г.; третий - с 1938 г. (начало систематических археологических работ в Булгаре) до кон. 1960-х гг.; четвертый этап - с кон. 1960-х до нач. 1990-х годов [Ху-зин Ф.Ш, 1997, с. 8-29]. К ним добавляется современный этап (с нач. 1990-х гг.).

В дореволюционной историографии В.Н. Татищев (XVIII в.) начал первым научно изучать историю волжских болгар. Написанный на основе русских летописей и других источников «История Российская» представляет большой интерес, где автор использовал летописи, не дошедшие до наших дней. Относительно нашей темы В.Н. Татищев, кроме булгаро-русских торгово-экономических взаимоотношений в рамках мирных договоров, регулировании торговли между двумя государствами, сообщает об учреждении совместного суда между Владимиро-Суздальским княжеством и Волжской Болгарией. Этот суд, происходивший на границе двух государств, рассматривал взаимные претензии и факты нарушения ранее заключенных договоров, соглашений и т.д. [Татищев В.Н., 1963; 1964].

Волжской Болгарии уделяли место другие видные представители российской науки XIX в., среди которых были Н.М. Карамзин [1994] и С.М. Соловьев [1993]. Они, опираясь на летописи, рассматривали взаимоотношения волжских болгар с русскими княжествами на основе мирных договоров и торговых соглашений. В трудах В.В. Григорьева [1876] и П.В. Голубовского [1884; 1888] имеются сведения, как о булгарах, так и о хазарах. В.В. Григорьев оставил обширные сведения и известен как автор первого обобщающего труда о волжских болгарах Х-ХШ вв. Следует отметить его обзор политической истории хазар, анализ их общественно-государственного строя. Хазарский каганат в его глазах был «светлым метеором, ярко блиставшим на мрачном горизонте Европы». П.В. Голу-бовский большое значение придавал торгово-экономической деятельности, дипломатическим контактам волжских болгар. И.Березин [1852] оставил сведения о наличии среди булгарской элиты ученых-богословов и

правоведов, создавших научные труды и применявших свои знания на практике, разрешавших среди населения спорные вопросы.

Важные выводы о волжских болгарах и хазарах, их соседях оставили ученые XIX в., публиковавшие источники с ценными комментариями. Семитолог Д.А. Хвольсон, в насыщенных комментариях к тексту Ибн Русте выдает много полезной информации по истории булгар, в т.ч. по общественным взаимоотношениям [Хвольсон Д.А., 1869]. В частности, здесь имеются рассуждения о земельных, налоговых отношениях, о языческих воззрениях и распространении ислама. Кроме того, подробно анализируются взаимоотношения в обществе хазар и буртас. База исследований XIX в. обогатилась книгами А.Я. Гаркави, одна из которых представляет свод сведений арабских писателей о славянах и русских [Гаркави А.Я., 1870]. В комментариях и «объяснениях» к их текстам, он дает пояснения отдельным сторонам общественной жизни волжских болгар. Как ценную для нашего исследования нужно отметить и его книгу о хазарах [Гаркави А.Я., 1874].

Внесли лепту в изучение истории Волжской Болгарии и татарские исследователи XIX - нач. XX вв. Г.Н. Ахмеров кроме трудов по булгарам является автором этнографических изысканий, где дается анализ традиций татар в их историческом развитии, начиная с булгарского периода [Ахмеров Г.Н., 1998]. К.Насыри описывает языческие обряды и поверья татар, большинство из которых имели место быть в булгарский период [Насыров К., 1992]. Важные сведения об общественно-правовых отношениях можно найти в труде основоположника татарской исторической науки Ш.Марджани «Достоверные сведения по истории Казани и Булгара» (1885г.) [Марджани Ш., 2005]. На основе источников, в т.ч. неизвестных современной науке, он описывает общественно-правовые взаимоотношения волжских болгар на основе мусульманских норм. Уделяет место взаимоотношениям хазар, буртас и т.д., которые имеют тесную связь с темой исследования. В главе о буртасах имеются подробные данные об их образе жизни, отношениях с булгарами и хазарами (в частности, налоговых), о правилах разрешения судебно-спорных вопросов и пр. Как пишет Марджани, буртасы, зависимые от хазар, после принятия ими ислама перешли под «юрисдикцию» Волжской Болгарии.

Ученые советского периода внесли новую струю в изучении истории Волжской Болгарии. В 1920-х гг. В.Ф. Смолин, кроме археологического направления, уделяет внимание и общей истории волжских болгар [Смолин В.Ф., 1925а; 19256]. Он дает характеристику ранним булгарам в Поволжье, освещает вопросы их социального расслоения, взаимоотношений правящей верхушки с сородичами и т.д. Им впервые предложена научная

периодизация истории Волжской Болгарии, выделявшая раннебулгарский (VIII—IX вв.), домонгольский (X - нач. XIII вв.) и золотоордынский (1236 - нач. XIV в.) периоды, которой придерживаются и современные булга-роведы.

Большой вклад в изучение вопросов, поставленных в диссертации, внес видный татарский историк-правовед пер. пол. XX в. С.Максуди [Тюркская история и право, 2002]. В начале 1920-х гг. предпринята серьезная попытка изучения истории общественно-правовых отношений татар. В Татарстане было создано специальное учреждение - Шариатская комиссия при НКЮ ТАССР, одним из основных задач которой было изучение правовых норм татарского народа и согласование их с действующими советскими законами. Членами комиссии были подготовлены материалы по истории права тюрко-татар с древних времен до нач. XX в., введенные автором в научный оборот. Материалы по булгарскому периоду имеются в докладах Г.Губайдуллина: «Обычное право тюрков и монголов», «История распространения арабского права среди приволжских татар» [см. Мухамадеев А.Р., 2009].

Автор фундаментальных историко-археологических трудов в области булгарской проблематики А.П. Смирнов по праву считается основателем советского булгароведения [Смирнов А.П. 1940; 1948; 1951; 1952; 1956; 1957 и др.]. В многочисленных публикациях А.П. Смирнов впервые поставил и удачно решил многие вопросы истории древних болгар: их культуры и этноса, возникновения государства и его социально-политического строя, особенностей хозяйственной жизни населения и военного искусства, формирования этнической базы волжских татар на булгарской основе и т.д. Ученый впервые аргументировано доказывал существование феодальных отношений в Волжской Болгарии с 60-х годов X в., существовании в эпоху Ибн Фадлана явных признаков классового общества феодального типа.

Немногим ранее в своей работе акад. Б.Д. Греков на основании Меш-хедской рукописи Ибн Фадлана настаивал на дофеодальном характере государства [Греков Б.Д., 1945]. Ради справедливости нужно отметить, что позже в работе, написанной совместно с Н.Ф. Калининым, легшей в основу второй главы I тома «Истории Татарской АССР», они содействовали формированию современных представлений о Волжской Болгарии как раннефеодальном государстве. По мнению ученых, основу экономики государства составляли высокоразвитое сельское хозяйство (пашенное земледелие и животноводство), ремесло и торговля, как внутренняя, так и внешняя [Греков Б.Д., Калинин Н.Ф., 1948].

Вместе с тем, часть чувашских ученых, относительно общественных отношений волжских болгар занимала особую позицию. В.Д. Димитриев и И.ГГ. Панков выдвинули тезис об азиатском деспотизме, переплетенном с рабовладением [Димитриев В.Д., Паньков И.П., 1958]. И.Д. Кузнецов также выступил против концепции феодальной Волжской Болгарии, утверждая мысль о наличии здесь «азиатской формы господства», об исключительно транзитной, посреднической роли булгарской торговли [Кузнецов И.Д., 1957]. Эти суждения были аргументировано опровергнуты А.П. Смирновым.

В научной литературе 1970-1980-х гг. сведения об общественно-правовых отношениях можно встретить у А.Х. Халикова, С.Х. Алишева, В.Ф. Каховского, Р.Г. Фахрутдинова, В.Д. Димитриева и др. А.Х. Хали-ков наряду с вопросами этногенеза, освещает вопросы общественного устройства, отношений волжских болгар с соседними народами [Хали-ков А.Х., 1956; 1978; 1981; 1989]. С.Х. Алишев затрагивает проблемы общественно-государственного устройства, земельных и налоговых отношений [Алишев С.Х., 2009]. В.Ф. Каховский и В.Д. Димитриев в рамках исследований по этногенезу чуваш уделяют внимание общественно-экономической и культурной жизни общества [Каховский В.Ф., 1965; Димитриев В.Д., 1983]. Р.Г. Фахрутдинов, исследуя узловые проблемы булгарской истории домонгольского периода на основе предыдущих трудов, древнерусских и арабских источников, оценивает степень феодализации общества, земельные и налоговые взаимоотношения, состояние торговли [Фахрутдинов Р.Г., 1984].

При разработке темы важную роль сыграло наличие исторической литературы относительно Хазарского каганата [Артамонов М.И., 1962; Плетнева С.А., 1976 и др.]. Объемистый и детальный труд М.И. Артамонова позволил раскрыть многие стороны взаимоотношений в этом государстве, где болгарское население было многочисленным. С.А. Плетнева, в своем труде, посвященном хазарской цивилизации, уделяет внимание болгарским родам, входящих в состав населения и правящей элиты этого государства. В этих трудах имеются важные сведения, позволяющие применить в отношении общественно-правовой жизни волжских болгар.

1990-2000-е гг. характеризуются расширением и углублением проблематики исследований, более широким применением методов естественных наук. Вместе с тем, общественно-правовые взаимоотношения, как явление, продолжались комментироваться также скупо. Касаясь государственного и социально-политического устройства, ученые приходили к выводу, что крупные булгарские феодалы имели поместья, замки и дру-

жины. Они осуществляли свою власть через государственный аппарат, ведавший казной, сбором податей, судами и т.д. [Амирханов Р.И., 2001]. И.Л. Измайлов, среди прочего, попытался внести ясность во взаимоотношения волжских болгар после принятия ислама, торговым отношениям, этнокультурным вопросам, феодальным повинностям и пр. [Измайлов И.Л., 2004а; 20046;, 2006, 2013]. P.M. Валеев поэтапно изучивший средневековую торговлю в Поволжье и Приуралье дал подробный анализ торговле, выявил ее виды и формы регулирования [Валеев P.M., 1995; 2011]. Г.М. Давлетшин [Давлетшин Г.М., 1990; 2004] в рамках исследований духовной культуры тюрко-татар затрагивает взаимоотношения волжских болгар на религиозной основе (языческой и мусульманской), религиозные запреты и т.п.

В последние годы татарстанские исследователи все же пытались внести ясность в общественно-правовую историю Волжской Болгарии. Об этом свидетельствует большое количество публикаций, прежде всего монографий, посвященных отдельным проблемам истории домонгольских булгар. Среди их авторов можно назвать Е.П. Казакова [1993, 2000а, 20006], А.Г. Мухамадиева [1983, 1990, 2011], А.З. Нигамаева [2009, 2013], К.А. Руденко [2008, 2013], Ф.Ш. Хузина [1997, 2001, 2006, 2009а, 20096, 2009в, 2010а, 20106, 2011, 2014]. А.Г. Мухамадиев в последнем труде, посвященном цивилизации гуннов, хазар и болгар, рассматривает их уровень развития, общественной и экономической зрелости. Согласно его мнению Хазарский каганат - первое феодальное государство Восточной Европы, а Волжская Болгария ее наследница с развитой земледельческой и городской культурой. Исходя из этих позиций освещаются многие вопросы жизнедеятельности и культуры этих государств [Мухамадиев А.Г., 2011]. Ф.Ш. Хузин, работающий над многими проблемами истории Волжской Болгарии (этногенез, уровень феодализации, проникновение ислама, политические и торгово-экономические взаимоотношения с русскими княжествами и финно-угорскими, северными племенами) в рамках своих исследований уделяет внимание и общественно-правовым взаимоотношениям.

Событием стал выход в свет в 2006 г. второго тома «Истории татар с древнейших времен», где нашли отражение результаты многолетних исследований в области экономики, градостроительства, военного дела, государственного устройства, общественных отношений, международных связей, взаимоотношений с финно-угорским миром и северными племенами, материальной и духовной культуры Волжской Болгарии и т.д. Тщательное изучение письменных памятников разного происхождения, соответствующие выводы дали возможность выявить важные детали, факты,

способствующие решению поставленных нами задач. Раздел о социально-политическом устройстве и общественных отношениях, написанный Ф.Ш. Хузиным и А.З. Нигамаевым, на сегодняшний день является научной работой, где наиболее полно отображены общественно-правовые взаимоотношения. Отмечается, что в нач. X в. Булгарское государство являлось потестарным государством, объединенным верховной военно-политической и административно-судебной властью одной династии, но с сохранением зависимых племенных вождей. Основу общества составляла военно-дружинная знать. Княжеская дружина, кроме военных, исполняла и административно-судебные функции и частично входила в состав двора правителя, обеспечивая его социально-политическую и экономическую жизнь. В разделе рассмотрены проблемы феодализма, земельные и налоговые взаимоотношения, вопросы социального расслоения, жизнь социальных групп и общин, внутриобщинные взаимоотношения, как доисламского, так и мусульманского периода развития [ИТ, 2006, т. II].

Методология исследования основана на главных признаках исторического познания: историзме, системности, объективности и научности, как универсальное основание для изучения тенденций общественного и государственного развития Волжской Болгарии в целом и общественно-правовой составляющей исторического процесса в частности.

Согласно принципу историзма изучаемые явления рассматривались в их постоянном развитии, эволюции и видоизменении. Выявление причинно-следственных связей способствовало конкретизации процессов возникновения, динамики и развития общественно-правовых отношений племен булгарского сообщества на новой территории - Волжско-Камском крае. Системный подход предполагает учет одновременного действия в историческом процессе всей совокупности факторов: локальных и глобальных, языческих и мусульманских, древних традиций и нововведений и т.д. Под принципом объективности следует понимать отказ от каких-либо предпочтений в области общественно-правовых взаимоотношений (на основе древнетюркских традиций или мусульманских норм), стремление давать обдуманные и взвешенные оценки событиям и явлениям общественно-правового характера. Принцип научности подразумевает предоставление заключений и выводов на основе изучения и анализа всего комплекса доступных источников, отражаемых в них явлений и конкретных фактов.

Важную роль в раскрытии темы сыграли сравнительный и типологический методы. При сравнительно-историческом подходе использованы сведения об общественно-правовых взаимоотношениях древнетюркских и современных волжским болгарам тюркских народов, с которыми они

имели тесные родственные, культурно-экономические связи (гуннов, тюркютов, причерноморских и дунайских болгар, хазар и т.д.). Это позволило определить ряд характерных и специфических черт в общественно-правовых традициях, выявить схожие и отличительные моменты с подобными взаимоотношениями близкородственных народов. С помощью типологического метода удалось выявить закономерности и особенности различных этапов общественно-правового развития булгарского общества. При этом не пришлось прибегать к методу конструированных типов, т.к. волжские болгары в своем историческом развитии в реальности поочередно использовали различные системы общественно-правовых взаимоотношений (доисламский и мусульманский периоды).

Автором использованы методы интерполяции и экстраполяции. С помощью интерполяции удалось выявить звенья общественно-правовой жизни, до сих пор остававшихся вне поля зрения и не подвергавшихся изучению. Метод экстраполяции помог, как выявить некоторые важные события и явления в обществе, так и подкрепить те, которые констатировались. Знание общественно-правовых взаимоотношений предшествующих волжским болгарам тюркских народов в совокупности с изучением истории последующих тюрко-татарских государств Поволжья (Золотой Орды, Казанского ханства) облегчило раскрытие темы.

Научная новизна диссертационного исследования.

1. Впервые предложена реконструкция системы общественно-правовых взаимоотношений в Волжской Болгарии домонгольского периода;

2. Разработана собственная версия периодизации домонгольского периода, произведено деление на этапы исходя из эволюции общественно-правовых отношений (доисламский и мусульманский периоды);

3. Представлено мнение об уровне феодализации Волжской Болгарии, принципах землевладения и землепользования (поэтапно);

4. Впервые поэтапно исследованы налоговые взаимоотношения. Наряду с представлением общей картины налоговой системы, произведена классификация налогов, разделение на группы и виды, выявлены формы взимания налогов, налоговые привилегии и т.д.;

5. Дополнены представления о торговых отношениях, сформулировано собственное представление об особенностях торговли начального периода истории, месте торговли в образовании и укреплении государства и налаживании отношений с финно-угорским миром;

6. Впервые исследованы семейно-брачные и наследственные взаимоотношения, положение женщин в обществе. Анализ внутриобщинных отношений представлен поэтапно (языческий и мусульманский периоды);

7. Выявлены противоправные действия (преступления) и запреты в обществе языческих волжских болгар и после принятия ими ислама;

8. Выявлены принципы и виды наказаний, бытовавших в обществе согласно древнетюркским обычаям и нормам шариата;

9. Исследованы принципы и способы разрешения судебно-спорных тяжб в обществе языческого и мусульманского периодов, выявлены зачатки международного (совместного) суда с русскими княжествами;

10. Получены выводы о состоянии общественно-правовых взаимоотношений Волжской Болгарии в историческом развитии, ставших базовыми для последующих тюрко-татарских государств Поволжья.

Научно-практическая значимость работы. Систематизированные и проанализированные материалы и выводы исследования могут представлять интерес в научной, научно-методической работе. Историками и правоведами они могут применяться при дальнейших изысканиях в области исторических и общественно-правовых вопросов развития Волжской Болгарии домонгольского периода, подготовке обобщающих трудов по истории России, Татарстана и татарского народа. Материалы исследования также могут быть использованы при подготовке вузовских пособий, курсов лекций, учебников спецкурсов высшей школы по истории государства и права России и Татарстана, школьных и вузовских учебников по отечественной истории; использованы студентами при подготовке курсовых и дипломных проектов, научных докладов и т.п.

Основные научные результаты, выносимые на защиту.

1. В VIII — нач. X вв. идет процесс создания единого булгарского сообщества в Среднем Поволжье на основе этнической и религиозной близости. Наряду с появлением нового государственного образования формируются общественно-правовые нормы и взаимоотношения, приспособленные к новым государственно-политическим реалиям, географическим и природно-климатическим условиям.

2. Отдельные общественно-правовые взаимоотношения, основанные на общетюркских традициях, изживали себя или приобретали новые черты и особенности, в связи с изменением характера жизнедеятельности волжских болгар и их тесной взаимосвязи с аборигенным населением.

3. После принятия ислама в первой четверти X в. общественно-правовые взаимоотношения на основе древнетюркских традиций уступают место взаимоотношениям на основе шариата, регулирующего практически все стороны жизни мусульман. Вместе с тем, это был процесс постепенный, языческие обычаи и мировоззрение долгое время сохраняли свои позиции, особенно среди сельского населения и на окраинах государства.

4. Болгарские и хазарские роды в составе Хазарского государства пользовались принципами доменного землевладения. Волжские болгары в этом плане не были исключением. С принятием ислама применяются принципы землевладения, практикующиеся в мусульманских странах. Развивается условное землевладение (в основном - система икта).

5. В доисламской Волжской Болгарии была налаженная система налоговых взаимоотношений. Основным налогом был подомный, что может свидетельствовать о благосостоянии общества. Практиковались повинности, основной из которых была воинская. Принятие ислама обусловило изменения в налоговой политике государства, появляются новые виды налогов, совершенствуются формы их взимания. Отныне основными налогами являются поземельный и подушный. Одним из принципиальных нововведений было взимание налогов с зависимых инородцев как с немусульман. В связи с развитием городской культуры широкое распространение получают повинности, связанные со строительством.

6. Торгово-экономические отношения сыграли большую роль в массовом проникновении болгар в Среднее Поволжье и создании самостоятельного государства. В период становления государства торговля с местным населением была сопряжена с разбоем. Постепенно торговое пиратство уступает место цивилизованным способам ведения дел. Развивается внутренняя и внешняя торговля, среди аборигенного населения основываются торговые фактории, используется Великий Волжский путь.

7. Семейно-брачные и наследственные отношения в булгарском обществе языческого периода основывались на древнетюркских традициях, которые могли иметь свои особенности в разных племенных группах. Ислам принес в общество новые правила заключения брака, нормы семейного общежития и наследования. Отныне дети воспитывались родителями в семье, наследование происходило по прямой, а не боковой линии.

8. Преступлениями считались действия, нарушающие установленный обычаями порядок и правила поведения против человека и общества. Преступным считалось посягательство на жизнь, здоровье и имущество соплеменников, общественный порядок, а также нарушение табу. За исключением нарушения табу, считающимся посягательством на благополучие всего общества, преступления считались правонарушением против конкретной личности. После принятия ислама и по мере развития общества появляются новые категории преступлений (преступления против государства, религии).

9. Наказания за преступления применялись в соответствии с многовековыми традициями. Как правило, применялся принцип талиона. Некоторые способы наказания были свойственны только булгарскому обществу.

За тяжкие преступления полагалась смертная казнь, которая приводилась в исполнение публично. Переход на мусульманскую систему наказаний привел к их смягчению. Смертная казнь стала применяться реже, уступая место возмещению ущерба.

10. Судебно-спорные вопросы в языческий период разрешались согласно общетюркским традициям. Судьями и посредниками выступали уважаемые в обществе люди; разбирательства происходили прилюдно. Высшей судебной инстанцией был правитель. С принятием ислама принимаются новые принципы судопроизводства, появляются профессиональные судьи (кадии), исполнявшие кроме судебных и административные функции. Появляются зачатки международного суда с Владимиро-Суздальским княжеством, который рассматривал случаи нарушения взаимных обязательств, регулировал торгово-экономические и политические вопросы между двумя государствами.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в 33 публикациях. Из них 3 монографии, 30 статей, в т.ч. 16 опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ гг. Москва, Казань, Махачкала, Кемерово («История государства и права», «Исламоведение», «Филология и культура», «Вестник Казанского университета культуры и искусств», «Вестник Кемеровского университета культуры и искусств»). Аспекты исследования докладывались на ежегодных итоговых конференциях Института истории им. Ш.Марджани АН РТ, научном семинаре «Волжская Болгария (Булгария): этнокультурная ситуация и общественное развитие», состоявшегося в г.Чебоксары 12.04. 2011 г.

Структура диссертации определена целями и задачами, логикой исследования, включающей введение, 7 глав, заключение, список использованных источников и литературы, список сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и значимость, теоретико-методологические подходы исследования, определяются объект и предмет работы, ее цели и задачи, хронологические и географические рамки, указываются основные положения, выдвинутые на защиту, научная новизна и практическая значимость.

Глава 1. «Проблемы феодализма и землевладение» ф 1. «Землевладение в начальный период развития». Уровень феодализации этого периода истории волжских болгар является предметом

дискуссий. Учитывая, что они в основном считались народом земледельческим, ученые утверждали, что богатство и политическое значение знати обусловливалось появлением частной собственности на землю и ростом частного землевладения [Материалы, 1948, с. 154]. На основании источников А.П. Ковалевский утверждал, что булгары, имели право собственности на землю [Ковалевский А.П., 1956, с. 28]. В.Ф. Смолин и

A.П. Смирнов отмечали высокий уровень производительных сил еще в X в., ставших базой для сложения феодальных отношений. Если

B.Ф. Смолин находил признаки феодализации в пер. пол. X в. [Смолин В.Ф., 1925, с. 48], то А.П. Смирнов говорил о сложившемся феодализме с 60-х гг. X в. [Смирнов А.П., 1951, с. 35; 1957, с. 26].

Другие ученые отрицали наличие феодализма в Волжской Болгарии и веками позже. Против мнения о развитом феодализме с X в. выступил Б.Д. Греков, подчеркнув, что она еще и XII в. не феодальное общество. Возражая А.П. Смирнову, писавшему о наличии у булгар феодальной ренты с нач. X в., Б.Д. Греков утверждал, что это не рента, а податные отношения народа и верховной власти [Фахрутдинов Р.Г., 1984, с. 27]. А.П. Смирнов согласился с мнением Б.Д. Грекова, что эпоха Ибн Фадлана — дофеодальный период, феодализм сложился лишь к кон. X — нач. XI в. [Смирнов А.П., 1948, с. 36]. И.Д. Кузнецов также выступал против концепции феодальной Волжской Болгарии [Кузнецов И.Д., 1957, с. 22]. Н.Ф. Калинин считал факт отсутствия в источниках сведений о крепостнических отношениях не случайным. Так как в развившихся позже феодальных отношениях сомнений нет, для X в. историки предположили начало процесса закрепощения [Материалы, 1948, с. 167]. Мнение об отсутствии в X в. способа производства, основанного на труде зависимого крестьянства, отсутствии ведущей роли крупных землевладельцев [Греков Б.Д., 1945, с. 3-38], привлекало и др. ученых, развивших его в ином ракурсе. В.Д. Димитриев и И.П. Панков писали о господстве азиатского деспотизма, «варварском» характере общественных отношений [В.Д. Димитриев, И.П. Панков, 1958, с. 69].

Большинство современных историков отрицают наличие признаков феодализма в нач. X в. Согласно Ф.Ш. Хузину, по периоду, аутентичному сообщениям Ибн Русте и Ибн Фадлана, говорить о выраженных феодальных отношениях не приходится. Распад родовых и зарождение феодальных отношений совпало с процессом оседания на землю. Поэтому специфика феодальной собственности на землю (пастбища) выражалась в сочетании с общинным землепользованием, при этом земля не продавалась, не отчуждалась. Повинности рядовых соплеменников по отношению к знати выступали в форме родовой помощи, патриархального обычая [ИТ,

2006, с. 139]. Бытуют и другие мнения. А.Г. Мухамадиев пишет о Хазарин и Волжской Болгарии как о феодальных обществах [Мухамадиев А.Г., 2011, с. 36]. Но, заявление о полной феодализации ранней Волжской Болгарии вызывает вопросы, в т.ч. в связи с выводами упомянутых авторов. Вопросы вызывает и уровень общественно-экономических отношений самого каганата.

Из письма Иосифа [ИТ, 2006, с. 664] видно, что роды в Хазарии имели наследственные земли, где вели полуземледельческо-полукочевое хозяйство. Этот факт М.И. Артамонов предлагает понимать как принадлежность земли аристократии, власть которой облекалась в форму патриархально-родового строя. Представители знати владели землей как наследственные вожди, узурпировавшие общинную собственность, считавшейся принадлежащей еще не им лично, а возглавляемым им родам. Примерно тот же тип хозяйства бытовал и в других областях Хазарии [Артамонов М.И., 1962, с. 398]. В целом, Хазарию можно назвать раннефеодальным государством с пережитками патриархально-родового строя. Самый обширный домен был у правящего рода. Болгарская знать, как часть хазарской элиты, также пользовалась правом собственности на землю. Как пишет С.А. Плетнева, хазары оставались кочевниками до гибели каганата, но другие этнические группы, в т.ч. болгары, были полуоседлыми и оседлыми. Ученый подчеркивает, что «общая оседлость населения каганата и в основном земледельческий характер его экономики» не подлежат сомнению [Плетнева С.А., 2000, с. 207]. По мнению Ф.Ш. Хузина, нет оснований полагать, что булгары, переселившись на Среднюю Волгу, вновь перешли на кочевой образ жизни. Возражая Е.П. Казакову о том, что население региона до третьей четверти X в. оставалось кочевниками, не знающими земледелия, он отмечает, что местные природно-геогра-фические и климатические условия препятствовали круглогодичному кочеванию [Хузин Ф.Ш., 2010, с. 115-117].

Волжские болгары были не монолитным населением, состояли из родов, эмигрировавших из разных мест каганата, земледелие которых было развито в разной степени. Временной отрезок их оседания в регионе растянут и до конца не определен. Точных сведений о том, что правители и знать, перезимовав в своей ставке, летом отправлялись в свои угодья, не имеется. Источники дают общую информацию о перекочевках внутри страны. А.П. Ковалевский, признавая наличие у булгар кочевой знати, предполагает, что основная масса племени, названная Ибн Фадланом «отребьем», была земледельческой. Летом знать на два месяца откочевывала в башкирские степи [Ковалевский А.П., 1954, с. 50]. О сезонных передвижениях в пер. пол. X в. пишут Б.Д. Греков и Н.Ф. Калинин [Материа-

лы, 1948, с. 159]. Намеки на бытование доменной системы имеются в суждениях В.В. Голубовского [Григорьев В.В., 1876, с. 91]. Булгары пришли в край с усвоенными формами землевладения, что также дает основание видеть у них принципы доменного землевладения. Знать, как и ранее, осуществляла сезонные перекочевки, тогда как низы переходили к оседлости. Географическое положение, природные условия, обусловленные плодородием почвы, отсутствием необходимости орошения, лишь сопутствовали этому.

Изначальным «законным» основанием для оседания в крае, вероятно, являлось закрепление земель за родами. Последующая их фиксация между собой и перед общепризнанным правителем могла дать право на дальнейшее владение землей. Складывается система сюзеренитета-вассалитета, приведшая к созданию государственных отношений. Основной обязанностью вассала, закрепившегося в уделе, становится уплата дани и несение воинской повинности. Землевладельцы поддерживали более сильное племя и их правителей (собственно булгар). Этот союз гарантировал безопасность, право владеть, пользоваться землями. Военный потенциал пришельцев оказался достаточным для господства своей родовой знати на каждой территории. Правителю-сюзерену, достаточно было закрепить земли между знатью в виде родовых уделов. Параллельно, основаниями для владения землей становится раздача земли князьям ранее «незанятых» территорий. Вероятно, в большинстве они становились наследственными родовыми владениями.

Среди населения упоминаются, т.н. «свободные» (крестьяне-общинники, скотоводы, ремесленники и пр.). Производительную силу государства составляли свободные люди, следов закрепощения крестьян на данном этапе не обнаружено. Нет данных о крепостничестве и в течение XI-XII вв., тогда как по аналогии с уровнем феодализации других стран в это время должны происходить подобные процессы.

§ 2. «Феодальные отношения и землевладение исламского периода». В трудах последних лет завершение процесса исламизации ученые относят к концу X в. Оседание на новой родине, развитие феодальных отношений выдвинуло перед верховной властью потребность подкрепления вассальных отношений, до сих пор, основанных более на личном подчинении. В IX-XI вв. распространение в исламских странах получила форма землевладения икта, дававшаяся в пожизненное или временное держание служилым людям. Вначале она подразумевала феодальную ренту (харадж с земли) и была близка к западноевропейскому бенефицию. Впоследствии держатель получал право распоряжаться землей по своему усмотрению. Часто налоги с икта полностью взимались в пользу держателя. Наличие

системы икта у волжских болгар прослеживается в сообщениях летописей в связи с их взаимоотношениями с русскими княжествами в XII в.

В Средней Азии при Саманидах (1Х-Х вв.) наблюдаются те же формы землевладения, что в халифате: государственные, мульк (земли обложенные хараджем), хасс (фамильные), вакф (религиозные). Икта постепенно превращалась из бенефиция в наследственный лен. Этот процесс продолжался при Караханидах, завершившись к XIII в. Ученые сомневаются, что у булгар существовали отличающиеся от общеисламских норм формы землевладения [ИТ, 2006, с. 142].

Служба, обусловленная землевладением, должна была в корне изменить социально-экономическое положение и поведение знати. С принятием ислама и введением икта, можно считать, что процесс сложения бул-гарских земель в единую державу закончился к кон. X в. При системе икта феодал получал за службу надел по своему статусу, передаваемый по наследству при условии выполнения обязательств. Можно предположить, что центрами таких владений были распространившиеся со втор. пол. XI в. городища малых размеров, с оборонительными укреплениями, своего рода, феодальные замки. В связи с утверждением А.П. Смирнова о применении в Волжской Болгарии крепостного труда необходимо отметить, что шариат, как таковой, отрицает крепостничество. Другое дело, с нормами ислама в край могли проникнуть формы скрытых крепостнических отношений.

Считается, что с сер. X в. до втор. пол. XII в. в Волжской Болгарии господствовал государственный феодализм. Из фонда государства давались наделы условно-срочного держания служилому сословию и выделялись территории крупного порядка для родового (общинного) владения проникающим в страну группам населения. Вероятно, по форме они были близки к икта. Иначе, убеждены ученые, это бы привлекло внимание мусульманских авторов [ИТ, 2006, с. 142]. Исходя из наличия в закамских и предволжских землях фортификационных сооружений и формы подати, Р.Г. Фахрутдинов считал, что булгарское общество Х-Х1 вв. - раннефеодальное общество с государственной формой эксплуатации [Фахрутдинов Р.Г., 1986, с. 29]. Факт наличия замков дал основание отдельным историкам заявить о развитом феодализме. По мнению П.В. Денисова, в связи с разложением в IX—X вв. общинной собственности на землю происходил процесс образования феодальной собственности, приведший к появлению крупных землевладельцев. Вместе с тем, он считает, что государству были присущи черты восточно-азиатского деспотизма [Денисов П.В., 1959, с. 59].

Вместе с тем, нельзя отрицать наличия и частновотчинной формы землевладения. По мнению историков, несмотря на отсутствие в источниках прямых указаний, одним из доказательств этого является большое число городищ на основной части государства. Археологические памятники не оставляют для ученых сомнений в наличии класса феодалов [Фахрутди-нов Р.Г., 1986, с. 30]. Но, говорить о широкой феодализации с частновотчинной формой можно лишь применительно к XII-X1II вв., о чем в некоторой мере свидетельствуют данные летописей о князьях и феодальной борьбе. Р.Г. Фахрутдинов подчеркивает, что утверждается феодальный строй государственной и частной формами эксплуатации, с преобладанием первой в начальный период существования государства. Учитывая, что государственная форма преобладала в ряде стран Востока и бытовала как в западноевропейских странах (Франция), так и в Хазарии и Руси, то ее роль в Волжской Болгарии остается бесспорной [Фахрутдинов Р.Г., 1986, с. 31]. Ф.Ш. Хузин и А.З. Нигамаев основанием для утверждения существования в Волжской Болгарии частновотчинного феодализма считают наличие тарханных владений во второй пол. XII - нач. XIII в. [ИТ, 2006, с. 144].

Дробление исламского мира на уделы вначале привело к развитию городской жизни, но обнаружились и негативные стороны военно-ленной системы. Они заключались в том, что городское торгово-промышленное население не смогло, несмотря на успехи городской жизни, выйти из-под опеки ленщика-феодала [Заходер Б.Н., 1944, с. 106]. Иная ситуация сложилась в Волжской Болгарии. Вначале, здесь ленная система также сыграла роль в развитии городов, торгово-экономических отношений. Кроме Булгара в Суваре еще в 40-х гг. X в. чеканились монеты. Однако городское население не осталось зависимым от власти ленщиков. Возможно, усиление центральной власти привело к ущемлению прав мукт, сепаратистски настроенной знати. Власть на местах оказалась более в руках правительства, чем удельных князей, что привело к сплочению общества. Очевидно, правители были заинтересованы в развитии городской культуры, ремесел и торговли, что могло обеспечиваться усилением и поддерживанием государственного влияния, сдерживанием власти ленщиков.

Принято считать, что Волжская Болгария вступает в эпоху развитого феодализма во второй пол. XII в. Одной из характерной черт этой ступени развития общества считается феодальная раздробленность. Ее признаки одни усматривают в сообщениях летописей под 1183 г. [Смирнов А.П., 1951, с. 101]. Другие добавляют к этому обозначение в летописях земляческих территориальных организаций [ПСРЛ, T.I, 1926, с. 389]. Недостаточность фактов не дает основания ученым считать их примерами децен-

трализации страны. Анализ источников, отражающих социально-экономические отношения и структуру государства, дал основание А.Х. Хали-кову утверждать, что «в XII - нач. XIII вв. булгарская социально-территориальная организация вступает в этап развитого феодализма» [Халиков А.Х., 1978, с. 80]. Наличие в это время всех признаков феодализма утверждал и P.M. Амирханов [Амирханов P.M., 1993, с. 52]. Особенность феодализма местного от западноевропейского была в том, что земля феодала, полученная за службу, не выходила из из-под контроля государства [ИТ, 2006, с. 143].

Глава 2. «Налоговые взаимоотношения»

§ 1. «Подати и повинности доисламского периода». Основные налоги взимались регулярно и со всего населения. Вместе с тем, у правителя не было права на урожай земледельцев. От подданных он не получал ничего, кроме ежегодной шкуры соболя с каждого «дома» [Ковалевский А.П., 1956, с. 136]. По другим данным (перевод Ибн Фадлана Х.Д. Френом), дань состояла в воловьей шкуре с каждого «дома» [Хвольсон Д.А., 1869, с. 100]. По более раннему сообщению Ибн Русте, налог с «домов» брался не соболиными шкурами, а «скотом и другим» [История ТАССР, 1955, с. 65]. Другие исследователи считают, что в данном случае Ибн Русте имел ввиду лошадей [Хвольсон Д.А., 1869, с. 24]. Б.Н. Заходер этот же предмет подати перевел как «вьючный скот», а с текста Гардизи как «вьючное животное» [Заходер Б.Н., 1967, с. 32]. Изменение предмета подати, по мнению некоторых ученых, связано с ролью мехов в международной торговле [Валеев P.M., 1995, с. 31]. Другие считают, что при важной роли в хозяйстве охоты и скотоводства подать скотом и мехами понятна. Б.Д. Греков и Н.Ф. Калинин предлагали верить и Ибн-Фадлану и Ибн Русте; по их убеждению, часть населения могла вносить в казну пушнину, другая часть скот [Материалы, 1948, с. 165].

Вопрос о возможности правителя Волжской Болгарии проводить собственную налоговую политику в нач. X в. остается невыясненным. Точнее, вопрос стоит о степени самостоятельности. Несмотря на большую самостоятельность, даннические отношения с Хазарией были фактом. Податной единицей был «дом», означающий жилище семьи, который являлся податной единицей, отвечающей перед государством само за себя [Материалы, 1948, с. 155]. Такой налог А.Х. Халиков назвал «подомной податью» [Халиков А.Х., 1989, с. 98]. Его наличие говорит о развитых имущественных отношениях и благосостоянии общества. Казну пополняла и дань с местных племен, попавших в орбиту влияния государства. Если изначально она носила характер контрибуций, то в дальнейшем этот источ-

ник дохода стал регулярным. При этом не было жесткого отношения к местному населению, что неоднократно подчеркивалось историками.

Помимо основных податей взимались и косвенные налоги, к которым, в первую очередь, относились пошлины. Существовали их различные формы - на экспорт, импорт, перевоз товаров. Особо ценны сообщения современников о пошлинах с купеческих судов, проплывающих через территорию Волжской Болгарии [Хвольсон Д.А., 1869, с. 24; Захо-дерБ.Н., 1967, с. 32]. Взимание строго установленных размеров пошлин булгарами говорит не только об их прочном утверждении к этому времени в регионе, но и о возможном начале самостоятельной налоговой политики.

Имелись разовые источники налогов. Одним из таковых являлся налог на свадьбу. К единовременным налогам относится и доля с военных трофеев в пользу правителя. Хан при военных столкновениях, совершении набегов, имел от трофеев обязательную долю [Ковалевский А.П., 1956, с. 136]. По замечанию Е.П. Казакова, власть Алмыша сопоставима с властью короля франков Хлодвига нач. VI в., когда он мог получить лишь ту часть добычи, которая ему полагалась по праву [Казаков Е.П., 2000, с. 23]. Подати подразумевали не только денежные (натуральные) сборы, но и личные повинности. Одной из главных повинностей в то время была воинская. Трудно сомневаться в том, что волжские болгары, как вассалы хазарского кагана при военных действиях вливались в войско сюзерена [Мухамадеев А.Р., 2013, с. 121]. Очевидно, бытовали и повинности, сопутствующие воинской (постой воинов, обеспечение провиантом, фуражом и пр.).

О степени развития налоговых взаимоотношений в научных кругах имеются разные мнения. Так, А.З. Нигамаев, пишет, что в первой четверти X в., говорить о сложившейся налоговой системе не приходится. Развитие налоговой системы государства он связывает с исламизацией и приводит в пример сообщения ал-Гарнати о налогах [Нигамаев А.З., 2010, с. 3]. Но, анализ показывает существование в доисламской Волжской Болгарии устоявшихся налоговых взаимоотношений.

§ 2. «Налогообложение мусульманского периода». С принятием ислама новшества в налоговых взаимоотношениях были налицо. Одним из основных налогов стал харадж, как налог с государственных земель (поземельный натуральный или денежный), составляющий от 1/3 до 2/5 урожая По сведениям ал-Гарнати, им были обложены финно-угорские и северные народы [Путешествие, 1971, с. 37]. Мнение ученых о том, что под хараджем здесь подразумевается дань с иноверческих народов в целом, подтверждается лингвистическим материалом [ИТ, 2006, с. 108]. в

29

мусульманских странах первоначально харадж брали только с немусульман, но, позже он сохранился и при переходе земли во владение мусульман или при принятии землевладельцами ислама. В науке сложилось мнение, что в Волжской Болгарии харадж также первоначально взимался только с покоренных племен, но затем и с самих булгар. Считается, что обычно использовалась его разновидность, не превышающая десятины [ТЭС, 1998, с. 628]. А.П. Ковалевский писал, что здесь «харадж» значит не поземельный, а в целом государственный налог [Ковалевский А П 1956, с. 234].

Другим видом основного налога мусульманского периода был джизья (подушная подать, взимаемая с иноверцев как плата за оказываемое покровительство). Это был «налог за веру», символ зависимости от мусульман, поэтому мусульманские авторы часто называют джизьей любую дань с иноверцев. По мнению О.Г. Большакова, здесь дело обстояло так же, когда обычную дань ал-Гарнати рассматривает как джизья, поскольку правитель взимает ее с немусульман. Учитывая, это и обозначение термином «харадж» налогов в целом, он склоняется к мысли, что речь идет об одной и той же форме налогообложения [Путешествие, 1971, с. 71-72].

Преобразования в налоговой сфере Волжской Болгарии отразились и в появлении такого налога, как ушр. Булгары, как мусульмане должны были платить в казну подушный сбор в размере 1/10 от дохода, деятельность которых предусматривала получение прибыли. А.З. Нигамаев, пришел к выводу, что этот налог у булгар бытовал и взимался за земельную продукцию [Нигамаев А.З., 2010, с. 4]. Его начинали платить и зависимые народы, принявшие ислам. Таковыми, например, стали буртасы, подвергшиеся булгарской ассимиляции [Марджани Ш., 2205, с. 46].

Косвенные налоги, как и ранее, в основном составляли пошлины, связанные с торговлей. Более того, конец хазарского владычества дал возможность правительству взять под контроль торговлю на просторах Поволжья и Приуралья, что отражалось и на казне, интенсивно пополняющейся и за счет пошлин. С развитием международной торговли выявляется необходимость четче устанавливать правила и объемы внешних пошлин, в частности с Русью. Таможенные пошлины в тот период не всегда уплачивались на границах государств. Кроме внешних, действовало много внутренних рынков, где иноземные купцы, наряду с булгарскими, платили пошлины [Татищев В.Н., 1963, с. 225].

Продолжает большую роль играть воинская повинность. После крушения Хазарии, царь мобилизует дружины исключительно в своих интересах. Усиление на западе русских княжеств, оспаривающих буферные территории и торговые пути, требовало наличие постоянных вооруженных

сил. Проявление фактов воинской повинности у булгар мы можем проследить в летописях [РЛ, Т.П, с. 135]. Булгары продолжали и военную экспансию против финно-угорских народов [Путешествие, 1971, с. 30]. Воинская повинность налагала на других обязанности по постою воинов, обеспечению провиантом и фуражом. Расцвет городов и наличие укреплений по всему государству предполагает распространение такой повинности, как строительные работы. Встала необходимость устройства городской инфраструктуры, строительства долгосрочных зданий, дорог, крепостных стен. Соображения безопасности требовали сооружения масштабных оборонительных линий, укрепленных районов. Эти задачи были под силу лишь большому количеству людей, выполняющих работу регулярно. На наш взгляд, появление подобных объектов связано с привлечением населения к строительным повинностям. Безусловно, были и другие формы повинностей, о которых дошло мало сведений, в т.ч. по отношению к зависимым народам [Смирнов А.П., 1940, с. 89].

£ 3. «Способы взимания податей и налоговые привилегии». Сбор налогов происходил весной и зимой, когда князь и войско отдыхали от походов. Дань взималась повозом и полюдьем. Предметы налога зависели от вида хозяйственной деятельности племен. Легенды о совершении полюдья ханом перекликаются с мнением А.П. Ковалевского о летней перекочевке племенной знати к башкирским степям. Зимой, во время сезона охоты на пушного зверя, хан взимал дань с оседлого населения. Оставаясь в своей ставке, он, пользуясь замерзанием рек, совершал полюдье. С открытием рек взимал пошлину с купцов [Ковалевский А.П. 1954, с. 50]. Полюдье само по себе не говорит о развитости системы взимания налогов. Если примерные сроки сбора дани, ее предметы и размеры были обозначены, установлены пункты сбора, тем не менее, правителю приходилось с дружиной лично объезжать владения. Другое дело, что полюдье или повоз являлись для своего периода часто единственными способами пополнения казны. Полюдье, в основном, было характерно для начальной истории государства. Централизация, рост числа чиновников, возведение укрепленных населенных пунктов, участившие военные конфликты с русскими княжествами и т.д. и, как следствие, увеличение государственных расходов поставили необходимость создания взаимосвязанной системы взимания налогов.

С принятием ислама принципы взимания налогов в целом не изменились, но вышли на новый уровень, чему способствовало экономическое развитие, расширение границ и т.д. Важным механизмом при налогообложении инородцев стали фактории, предназначенные для торговли и сбора налогов. Свидетельством совершенствования налоговой системы

могут стать археологические работы. Они показывают наличие в факториях наряду с купцами чиновников с налоговыми функциями. Показательны в этом плане археологические материалы чепецкой культуры (Вятско-Камский край). Вероятно, эта территория рассматривалась булгарами как северная периферия государства, игравшая роль сырьевого придатка, прежде всего пушнины [ИТ, 2006, с. 382]. Интересны итоги археологических работ в Верхнем Прикамье, заселенном смешанными пермско-финнскими и угорскими племенами [Белавин A.M., 1999, с. 7381]. Такие фактории существовали и на мордовских территориях [Бего-ваткин, 2006, С 39].

Необходимость пополнения казны с не всегда лояльного к властям населения, вынуждало принимать меры, обеспечивающие поступление налогов. В этом отношении показателен пример хазар, которые, оставляя в целости социальную структуру народов, ограничивались взиманием с них дани. В обеспечение исполнения обязательств они прибегали к испытанным методам. Ибн Фадлан сообщает о нахождении царевича булгар в заложниках у хазар. Он же сообщает о схожей обеспечительной мере, когда дочь булгарского царя отправилась в гарем кагана [Ковалевский А.П., 1956, с. 141]. Следующий способ обеспечения поступления налогов, применяемый хазарами - институт тудунов. Тудуны, как представители кагана, не заменяли местные власти, а контролировали их деятельность. Известно о наличии тудунов в Херсоне и Крымской Готии [Артамонов М.И., 1962, с. 406].

Болгарам был известен институт тарханства. М.И. Артамонов пишет, что их наличие говорит о существовании у гуннов, хазар, тюрок социального слоя, свободного от повинностей, налагаемых на «черный люд» [Артамонов, 1962, с. 189]. Несмотря на то, что у волжских болгар домонгольского периода не зафиксирован термин «тархан», они были неотъемлемой частью взаимоотношений не только предыдущих и современных им, но последующих обществ тюрко-татарского мира. В.В. Голубовский, пишет, что у волжских болгар практиковалось такое явление как тарханство, т.к. «этот титул встречается и у булгаров, переселившихся на Дунай» [Григорьев В.В., с. 1876]. Часть ученых относительно домонгольской Волжской Болгарии без сомнений используют соционим «тархан». Согласно Р.Г. Фахрутдинову, он - держатель феода, А.Х. Халиков считал их привилегированной частью феодалов. Отмечая отсутствие в источниках титула «тархан» у булгар ордынского времени, А.Х. Халиков писал, что тарханы «имелись в предыдущее время, а также у хазар и ранних болгар, причем не только у волжских, но и дунайских, а затем и в период Казанского ханства», отсюда «можно предполагать наличие такого титула, сле-

довательно, и ряда тарханных льгот у булгар и в золотоордынское время» [ИТ, 2006, с. 143].

Глава 3. «Торговые отношения» § 1 «Особенности торговых отношений начального периода». Основной задачей торговой политики периода осваивания Волго-Камья было упорядочение времени и места, организация торговли. На развитие форм торговли в IX - пер. пол. X в. влияние оказывал способ производства - господство натурального хозяйства над простым товарным производством, узость внутреннего рынка. У булгар, как пришельцев, становление торговли имело особенности. Важным направлением экономических сношений была торговля с новыми соседями - славянами и финно-угорским миром. В том, что не всегда отношения с ними носили мирный характер, сомнений нет [Хузин Ф.Ш., 2009, с. 234-241]. Местные племена и булгары находились на разных стадиях социально-экономического развития, что сказывалось на взаимосвязях. Их покорение было сопряжено с разбоем, прикрытым торговлей, разнородность племен давало булгарам право «торговать» по своим правилам. Но, фактов завоевания края силой оружия не имеется, что говорит о стратегии булгар, проявлявшейся в поборах, скрытых политикой сосуществования. Видоизменившись, поборы разделились на собственно торговлю и налоги. Князья и наместники получили право взимать дань, купцы торговать. Так, основными скупщиками пушнины у древних марийцев стали булгары [Очерки истории Map.

АССР, 1965, с. 50].

Как считает P.M. Валеев, до VIII в. говорить о развитой торговле в крае не приходится [Валеев P.M., 1995, с. 33]. К концу VIII - IX вв. относится изменение ситуации в мировой торговле, русские купцы-дружинники становятся посредниками между Западом и Востоком. Усиливается торговая деятельность арабов. Начинается становление экономических связей Европы со странами халифата, складывание торгового пути по Волге в Восточную и Северную Европу, где главную роль начинает играть Волжская Болгария. В таких условиях торговое пиратство становится неприемлемым, встает необходимость развития полноценной торговли, расширение рынков сбыта, максимально возможного сопровождения торгово-экономических сношений.

Основной из форм торговли стала меновая торговля. Наличие товаров, приносящих на других рынках прибыль, создала необходимость связей с финно-угорскими и северными народностями. Часто прямая колонизация этих краев была невозможна из-за климата и отдаленности. Булгарам было достаточно политического и экономического влияния государства на

соседние народы, гарантировавшего монополию на торговлю с ними. Для монополии были нужны несколько основных факторов. Во-первых, наличие товаров, необходимых для жизни в условиях севера; во-вторых, навыки и способы доставки товаров до места назначения и обратно; в-третьих, недопущение на рынки конкурентов. Проблемным стал третий фактор, булгары не могли открыто противостоять иноземным купцам, что вредило их же интересам на других рынках. Вытеснение конкурентов шло способами, на первый взгляд, не связанными с торговлей. Применялись информационно-психологические методы, распространялись слухи о кровожадности местных племен. Они распространялись «из корыстных видов, чтобы удержать за собой исключительную монополию прямых сношений с этим народом и отклонять предприимчивых арабов от таких сношений» [Гаркави А.Я., 1870, с. 202, 221].

Интересы Волжской Болгарии противоречили интересам Хазарии. Северные пути по Волге и ее притокам были открыты, откуда двигались купцы. Путь вниз был прегражден хазарами, желающими торговать с севером, что объясняет желание кагана держать в подчинении булгар. Но, это не мешало булгарам облагать пошлинами суда или караваны, двигающиеся из Хазарии [Ковалевский А.П., 1956, с. 140]. Получив независимость, волжские болгары, по мнению Вернадского, сохранили дружеские отношения с хазарами, поскольку это влияло на торговлю мехами с севером [Вернадский Г.В., 1999, с. 233]. С гибелью Хазарии возросла роль Волжской Болгарии как центра транзитной торговли. Булгары создавали условия торговли, развивали денежно-вещевые рынки, определяли места расположения факторий иноземных купцов, организовывали ярмарки [Ковалевский А.П., 1956, с. 140].

Сопредельность территорий обуславливает в IX-X вв. тесные торговые сношения с Киевской Русью. В IX в. торговля с Русью была связана в основном с торговлей восточных стран, и булгары выполняли роль посредников. По мнению А.Х. Халикова, об устойчивой булгаро-русской торговле можно говорить начиная с X в. Оживленная торговля, существование специальных торжищ предполагает наличие в пер. пол. X в. официальных булгаро-русских обязательств [Волжская Болгария и Русь, 1986, с. 7]. Самый известный булгаро-русский договор заключен именно в X в. (985 г.), который, как показывают летописи, более чем на век сохранял мир между Русью и Булгарией. Этот политический союз, по мнению ученых, получил свое подтверждение в торговом союзе 1006 г ГПеш-тич С.Л., 1946, с. 327-335]. '

Волжские болгары зарабатывали не только собственно торговлей, но и на охране торговцев. В их распоряжении была прямая сухопутная дорога,

34

минуя Хазарию, через Заволжье в Среднюю Азию. Препятствием здесь были башкиры, для защиты от которых требовались вооруженные отряды. Купцы заключали соглашения с булгарами о сопровождении. О торговых караванах, охраняемых булгарами, пишет ал-Масуди [Ковалевский А.П., 1956, с. 29].

§ 2. «Торговые отношения мусульманского периода». Важную роль в товарном обращении начинают играть торгово-ремесленные поселения и города [Валеев P.M., 1995, с. 75]. Вместе с тем, в XI - нач. Х1П вв. сохранялись и прежние формы торговли (меновая). Края, богатые ресурсами, покрываются сетью торговых факторий. Судя по археологическим материалам, особо они были характерны для земель предков коми-пермяков и удмуртов. Успешная торговля приводит к превращению крупных факторий в города. В процессе этого местные племена развивали общественно-экономические отношения. А.П. Смирнов писал что кроме «влияния, сказавшегося в материальной культуре, болгары, втянув удмуртов в оживленные торговые сношения, немало способствовали повышению роли родовой знати и вождей и усилению процесса феодализации» [Смирнов А.П., 1952, с. 249].

Этот этап развития купечества связан с ростом числа городов. Увеличивалось городское население, происходило расширение ремесленного производства. Торговля превращалась в прибыльную городскую профессию. Ремесла становились специализированными, приобретали черты мелкотоварного производства, стимулируя внутренний обмен и экспорт товаров, апогей которых пришелся на XII - нач. XIII в. Города становятся центрами ремесла и торговли. Рассвет городской культуры мог привести к некоторой всеобщности торговли, отныне торговали и сами ремесленники, земледельцы и т.д., не пускаясь в рискованные путешествия.

Развивалась международная торговля. Летописи сообщают о заключении нескольких важных договоров с Русью (1006, 1229 гг.), которые определяли правовую защиту булгарских торговцев на Руси и русских в Булгарии. Ими же регулируются привилегии и запреты в торговле. До 1120 г. в летописях не имеется сведений об ухудшении торговых связей с Русью. Затем сообщается о двусторонних военных походах до 1220 г. Но, и в это время торговля не прекращалась. Под 1183 г. В.Н. Татищев сообщал, что волжские болгары вели с Русью непрестанный торг. Мирный, как следствие, торговый договор, благоприятный для обеих сторон, состоялся в 1229 г. В.Н. Татищев подробно описал его условия [Татищев В.Н., 1964, с. 209, 225].

Развитие торговли Европы с Востоком, мостом которой являлась Волжская Болгария, привело к возникновению Великого Волжского пути.

Протяженность торговых путей по суше и воде, многочисленность караванов делала эту магистраль экономически выгодным предприятием. Путь обрастал инфраструктурой, системой связанных с ней комплексов, число и функциональное значение которых увеличивалось [Измайлов И.Л., 2004, с. 39]. Очевидно, что ее существование было бы невозможно без правового регулирования торговых отношений, как международных, так и внутренних. Соглашения давали возможность купцам всех уровней беспрепятственно пользоваться торговыми путями и услугами, уверенность в своей безопасности.

Заключение частных договоров, в т.ч. купли-продажи, стало делом обычным. Если ранее договоры заключались в основном в устной форме, то в период торгово-экономического подъема, совпадающего с исламским, они, как правило, оформлялись письменно. Пример договора купли-продажи имеется в «Кысса-и-Йусуф», где есть возможность проследить процесс торгов, принципы торговых правоотношений [К.Гали, 1985]. Правилам торговли уделялось особое внимание. Ш.Марджани упоминал о «неправильных торговых сделках», описанных булгарскими правоведами кон. XI - нач. XII вв. [Марджани Ш, 2005, с. 104]. Распространению договоров способствовал переход к арабской графике, которая, в отличие от рунической, была удобней для закрепления соглашений. К тому же, разработанные в исламском мире формы и виды договоров, давали возможность учитывать нюансы и тонкости делового оборота. Как отметил Г.Давлетшин, развитие у булгар частной собственности, учетно-расписочной, документационной системы доказывает наличие среди археологических материалов печатей-пломб, перстней, служивших печатями с именами владельцев [Давлетшин Г., 2009, с. 28]. Подобные печати находили на территории Волжской Болгарии и Руси.

В.Т. Пашуто, не сомневается в письменном закреплении булгаро-русских торговых договоров, пишет о договоре 1220-1221 гг.: «Видимо, суздальско-булгарские договорные отношения унаследованы от Древней Руси. Можно лишь пожалеть о гибели самих договорных грамот» [Пашуто В.Т., 1968, с. 273]. Другие согласны с ним с хронологическими поправками. М.Н. Покровский так формулирует свою позицию: «...есть все основания думать, что «внутренний» быт еще отставал от «внешнего», ибо не только в X в., когда Ибн-Фадлан наблюдал своих руссов..., но и в XII веке российские коммерсанты не чувствовали потребности в каких-либо письменных договорах, закрепляя все сделки устно, свидетельскими показаниями. «Русская Правда» имеет дело как с нормой с безграмотным торговцем: «доски», писаные обязательства появляются не ранее ХП1 ве-

ка». Первую такую запись он называет под 1209 г., отмеченную в Новгородской 1 летописи [Покровский М.Н., 1966, с. 134].

Глава 4. «Семейно-брачные и наследственные взаимоотношения»

£ 1. «Семья и брак, наследование языческого периода». Древнетюрк-ской семье, ведущей пастушеское, кочевое хозяйство, были характерны патриархальные отношения [Гумилев Л.Н., 2008, с. 73]. О патриархальном характере тюркской семьи, основанной на главенстве отца, писал С.Максуди [Максуди С., 2002, с. 270]. Патриархальные отношения в бул-гарском обществе УШ-Х вв. отмечали Б.Д. Греков и Н.Ф. Калинин. Факты существования власти отца и мужа в обществе и семье ученые видят в текстах Ибн Русте и Ибн Фадлана [Материалы, 1948, с. 63, 173]. Наряду с господством патриархата у булгар можно встретить намеки на пережитки матриархата [Борынгы, 1963, с. 23-24]. В эпических сказаниях пережитки матриархата проявляются в брачных поединках героев с невестами, в образах богатырских дев [Жирмунский В.М., 1960, с. 75, 85; Алпамша, 1963, с. 37]. В легендах чуваш об Улыпе также прослеживаются пережитки матриархата и господство патриархата [Димитриев В.Д., 1983, с. 15].

Согласно источникам, при создании семьи устраивались полноценные свадьбы. При этом царь получал подношения, исходя из размеров пиршества [Ковалевский А.П., 1956, с. 136]. Вместе с тем, свадьба, в отличие от бракосочетания исламского образца, не имела религиозный оттенок, а была торжественным актом создания семьи [(Мухамадеев А.Р., 2013, с. 21]. Инициатива сватовства у древних тюрок принадлежала мужчинам [Гумилев Л.Н., 1993, с. 73]. Одним из условий брака являлась уплата выкупа за невесту. Про обычай платить калым у гузов писал Ибн Фадлан [Ковалевский А.П., 1956, с. 126], у мадьяр - Гардизи [Заходер Б.Н, 1967, с. 57]. О калыме говорится в преданиях об Алпамыше [Жирмунский В.М., 1960, с. 85].

Особое внимание в обществе уделялось воспитанию детей, ребенок до совершеннолетия воспитывался у деда [Ковалевский А.П., 1956, с. 137]. Этот обычай сохранялся и позже. Так, в Улусе Джучи, Казанском ханстве детей знати отдавали на воспитание дедам, почтительно называемых «молочными отцами». У древних тюрков существовал институт приемных детей («тутунчу»). Волжские болгары практиковали усыновление детей в семье, что сохранилось и после принятия ислама [К. Гали, 1985, с. 27, 112].

В случае смерти булгарина, прямым наследником становился его брат, а не сын [Ковалевский А.П., 1956, с. 137]. Изучение института наследова-

ния тюрков показывает, что ситуация с наследованием в булгарском обществе могла быть не столь однозначной. Как правило, пишет С. Максуди, изучавший историю права тюрков, имущество родителей после их смерти у древних тюрков по наследству переходило детям [Максуди С., с. 278280]. Об обычае наследования у волжских болгар, когда сын не является наследником, говорят и другие материалы. Автор «Булгариййа» утверждал, что родители давали детям мужского пола лук и стрелы и отправляли их, наказывая найти себе пропитание [Ален Дж. Франк, 2008, с. 197].

£ -2* «Семья и брак, наследование по шариату». С принятием ислама появились нововведения и изменения, касающиеся положения женщин в семье, совершения обязательных обрядов при бракосочетании, правил семейного общежития и развода супругов, а также запретов при вступлении в брак и семейной жизни. Вместе с тем, основополагающие институты семьи и брака, существовавшие в обществе языческих булгар, были приспособлены к исламскому образцу, семейные устои стали обрастать мусульманскими правилами, именоваться другими терминами.

Шариат установил добровольность сторон при вступлении в брак. В большинстве браки булгар-мусульман совершались в обычной форме, т.е. сватовства [К. Гали, 1985, с. 99]. В «Кысса-и-Йусуф» виден не только факт сватовства, но и учет мнения девушки при вынесении решения. Право девушки отвергать жениха наблюдается и в памятниках фольклора [Борын-гы, 1963, с. 165]. В целом, шариат не предусматривает участие при заключении брачного договора женщины. Отражение участия женщин в выборе жениха, может свидетельствовать о сохранении традиционных элементов древних болгар, приспособлении шариата к местным условиям.

При согласии сторон заключался брачный договор [К.Гали, 1985, с. 100]. Препятствием считалось кровное родство, близость родства по кормилице, свойство, идолопоклонничество и т.д. Законность брачного договора у булгар не подвергались сомнению [К.Гали, 1985, с. 101]. Согласно шариату, после заключения никаха муж обязан выплатить махр (имущество, выделяемое женихом невесте), который в новой среде соединился с тюркским институтом калыма. Шариат специально не затрагивает вопросов в части приданого невесты, т.к. это считается предосудительным и зависит от воли ее родителей. Тем не менее, такое явление, как приданое невесты, у волжских болгар имело место быть ГК.Гали 1985 с. 100].

В отличие от булгар-язычников, ребенка воспитывал не дед по материнской линии, а родители [К.Гали, 1985, с. 240]. В «Кутадгу билиг» пишется, что детей надо воспитывать дома, особенно девочек. Необходимо найти для них кормилицу, заботиться об их здоровье, воспитать, привить

тягу к наукам. Надо позаботиться, чтобы сыновья не сидели без дела, вовремя их женить, дочерей отдать замуж [Бапасагунский Ю., 1983, с. 344]. Из источников можно судить о наличии в булгарских семьях нянь и кормилиц для детей [К.Гали, 1985, с. 27, 224, 226]. Институт приемных детей бытовал и в исламский период [К.Гали, 1985, с. 27].

Наличие многоженства можно определить по «Кысса-и-Йусуф». Однако о его широком распространении утверждать нельзя, сама суть произведения выступает категорически против этого явления. Зулейха изображается как единственная жена Йусуфа, родившая ему детей [К.Гали, 1985, с. 11]. Вместе с тем, в знатных семьях наряду с женами могли находиться и наложницы [К.Гали, 1985, с. 103]: Ал-Гарнати упоминает о своих женах-невольницах в Саксине, от которых имелись дети [Путешествие, 1971, с. 27, 40].

Шариат относит прелюбодеяние к категории преступлений. Социально-этическая и нравственная направленность «Кысса-и-Йусуф» проявляется в осуждении супружеской измены, прелюбодеяние представлено как тяжкий грех, ответственность за который нельзя предотвратить. Формула «прелюбодейство - грех» встречается повсеместно [К.Гали, 1985, с. 125, 131] Среди всего прочего наблюдаются отголоски принципа майората [К.Гали, 1985, с. 27]. Булгарские ученые-правоведы создавали теоретические труды в области семейных взаимоотношений, где предусматривались бытовые и житейские случаи. Одним из таких был шейх Ахмад ал-Булгари, оставивший сведения об основаниях для развода супругов [Марджани Ш., 2005, с. 103].

Изменился и порядок наследования. Шариатом установлено наследование по закону и завещанию. Одновременно с этим и укреплением института частной собственности у волжских болгар составление письменных завещаний стало иметь особое значение. По мнению Г.М. Давлетши-на основная причина письменного закрепления наследства была в исключении путаницы, т.к. ранее наследование шло, как у гуннов и древних тюрок, от брата к брату, а не отца к сыну, как в исламе [Давлетшин Г., 2008, с. 28].

£ 5. «Положение женщин в обществе». О роли женщин в общественно-политической жизни булгар даются противоречивые штрихи. Так, Б.Д. Греков и Н.Ф. Калинин утверждают о бытовании семейного рабства, как характерного явления у булгар. При этом они ссылаются на известия Ибн Фадлана о существовании многоженства, о наследовании сыновьями своих мачех, братьями жен умерших братьев, о запрете вдовы выходить замуж раньше двух лет после смерти мужа. Вместе с тем, ученые признают, что в положении булгарской женщины, по крайней мере, для X в.

отмечены черты доклассового общества, когда они в быту и в хозяйстве играли ведущую роль [История Татарской АССР, 1955, с. 71-72].

Жены правителей присутствовали при важных мероприятиях наряду с мужьями. О равноправном положении мужчин и женщин на бытовом уровне можно судить по факту их совместного купания обнаженными, что арабский посол не смог запретить [Ковалевский А.П., 1956, с. 37, 132]. Подкрепляют картину равноправного положения женщин в обществе вопросы дунайских болгар римскому папе Николаю I. Один из них гласит: «Когда наш государь по обычаю сидит для вкушения пищи на кресле за столом, никто не садиться с ним, даже жена его...» [Денисов П.В., 1969, с. 68]. Изучив положение женщин в булгарском обществе, опираясь на исторические сведения, топонимику и фольклор татарского народа, Г.Давлетшин пришел к выводу об их высоком социальном статусе [Дэулэтшин Г., 1999, с. 142-148].

Положение женщин доисламского периода определялось традициями тюрков, они играли активную роль в жизни племени и семьи. В истории болгар встречаются женщины-правители и военачальники. О воительнице Боарикс из савиров под 527 г. упоминает Феофан [Чичуров И.С., 1980, с. 50]. В 576 г. одной из областей Северного Кавказа управляла наделенная властью правителем утригуров болгарка Аккага [Дэулэтшин Г., 1999, с. 144]. В татарской легенде о принцессе Алтынчэч, она с оружием в руках защищает страну [Борынгы 1963, с. 167]. Несмотря на то, что здесь идет речь о мусульманской Волжской Болгарии, налицо отражение положения женщин в доисламском обществе: самостоятельность, участие в боях, наличие коня, боевая подруга, т.д. В татарской версии эпоса об Ал-памыше, жена героя участвует в единоборствах [Алпамша, 1963, с. 39]. Чувашские легенды о Темени гласят, что в древности женщины были обучены военному искусству, носили доспехи, участвовали в войнах. Известны предания о Юраке - предводительнице войск [Димитриев В.Д, 1983, с. 23].

Болгарские женщины становились участниками и международных процессов. Византийские авторы пишут, что один из предшественников Кубрата в 619 г. приехал в Константинополь с дружиной в сопровождении женщин. Здесь они были крещены. Согласно Никифору, «ромейские архонты были восприемниками гуннских архонтов, а их жены - гуннских жен» [Денисов П.В., 1969, с. 57]. Л.Н. Гумилев писал, что ограничение прав женщин в кочевом мире - явление, позднее связанное с общим упадком, постигшим Азию в послемонгольский период [Гумилев ЛН 1993, с. 74].

Ислам обусловил изменение положения женщин в обществе и семье. «Кутадгу Билиг» рекомендует держать их в строгости, желательно, не выпускать из дома, запрещать сидеть за одним столом с мужчинами. Женщин надо любить, дарить «что любо их взорам», и в то же самое время держать двери «от мужчин под запором». Место женщин - дом, муж должен обеспечить им жизнь и благополучие [Баласагунский Ю., 1983, с. 344-345].

Глава 5. «Преступления»

£ 1 «Преступления доисламского периода». Преступления подразделялись на категории, известно об их делении на тяжкие и легкие еще со времен азиатских хуннов [Максуди С., 2002, с. 175]. Одним из наиболее тяжких преступлений против личности в обществе считалось убийство [Ковалевский А.П., 1956, с. 137]. Не разграничивалось убийство знатного булгарина от убийства рядового общинника. Но, различалось намеренное убийство от непредумышленного, предусматривавшее не менее жесткое наказание. Тяжким преступлением считалось нанесение телесных повреждений. Об ответственности и способах урегулирования конфликтов при причинении ранений и нанесении увечий среди буртас сообщал Ибн Русте [Хвольсон Д.А., 1869, с. 20]. Тюркские традиции охраняли женщину: изнасилование замужней женщины каралось смертью, соблазнитель должен был жениться на девушке [Гумилев Л.Н., 1993, с. 73-74].

К имущественным преступлениям относилась кража. По сообщению Ибн Фадлана за кражу у булгар также полагалась смертная казнь [Ковалевский А.П., 1956, с. 138]. Учитывая изначально кочевой образ жизни, роль скотоводства в хозяйстве, очевидно, уделялось особое внимание краже скота (конокрадству). Это подтверждается этнографическими данными о казанских татарах. Однако не все полагают, что воровство было широко распространено в обществе. Аллен Дж. Франк пишет, что родители давали детям оружие и отправляли их в поисках пропитания. Согласно его утверждению, воровства среди булгар практически не было, отчасти из-за суровых наказаний [Ален Дж. Франк, 2008, е., 197]. Тяжкими преступлениями имущественного характера считались грабеж и разбой, которые еще трудно было отличить друг от друга [Мухамадеев А.Р., 2013, с. 26]. Особенно страдали от грабежей и разбоев торговцы. Большему риску они подвергались в других странах и неподконтрольных краях. Как писал П.В. Голубовский, после договора 1006 г. булгарские купцы должны были являться на Русь с особыми печатями от своего правительства. Кроме того, что давали право торговать, они охраняли купцов от

грабежей, которым они часто подвергались в русской земле [Голубовский П., 1888, с. 50].

В отдельную категорию можно выделить преступления против семьи и нравственности. Тяжким преступлением считалось прелюбодеяние. Обвиненного в совершении прелюбодеяния, так же, как и убийцу, приговаривали к смерти [Ковалевский А.П., 1956, с. 138]. Одинаково казнили мужчин и женщин. Упоминая сообщение Ибн Фадлана о наказании у булгар за прелюбодеяние и приводя в пример норму о смертной казни за это же преступление из Ясы, Г.Губайдуллин констатирует, что такая норма существовала практически у всех тюрков дочингизовской эпохи [см. Мухамадеев А.Р., 2008, с. 46]. Нормами права тюрков предусматривалось наказание за гомосексуализм. Ибн Фадлан сообщал, что у гузов, которые еще не были мусульманами, этот «поступок считается очень важным преступлением» [Ковалевский А.П., 1956, с. 127].

Преступлением считались действия против общественного порядка. К таковым относится, колдовство, как деяние, приносящее вред безопасности и благосостоянию всего общества Свидетельство о казнях за колдовство на сопредельной территории (возможно зависимой), оставил ал-Гарнати. Несмотря на то, что некоторые ученые предполагали, что это были булгары [Денисов П.В., 1969, с. 90], более точен А.П. Ковалевский, который увидел в «народности, живущей среди деревьев, бреющих бороды», расселенных «на берегах огромной реки», предков мордвы.

Бытовали воинские преступления. Нормы обычного права булгар сохранили необходимость почтительного отношения к отличившимся воинам и к личному оружию [Ковалевский А.П., 1956, с. 137, 140]. Сурово карались воинские преступления в Хазарском каганате [Фадлан, Хамави / ИТ, 2006, с. 744, 812]. Булгарские воины и их предводители, находясь в составе хазарского войска в сражениях и походах, также привлекались к ответственности за воинские преступления.

Тяжкими преступлениями считались мятежи и бунты, а также попытки их совершения, преступления против правящего рода, неповиновение ханской воле. За них, как правило, полагалась смертная казнь. Когда князь сувар Вырыг отказался принять ислам, Алмыш обратился к нему и к его единомышленникам, угрожая неминуемым наказанием за своеволие [Ковалевский А.П., 1956, с. 139]. По данным И.Эчеди, понятие «мятежа» против законной власти бытовало у древних тюрков. Тяжким преступлением против кагана и «вечного эля» считалась самовольная откочевка народа с целью выйти из-под контроля и т.д. [Жумангабетов Т.С., 2008,

£ 2 «Преступления мусульманского периода». В отличие от Ибн Фадлаиа, ал-Гариати, посетивший Булгар в сер. XII в., не пишет о применении норм обычного права. Наиболее тяжким из преступлений против личности было убийство. Особенно осуждается братоубийство [К.Гали, 1985, с. 197]. Как преступление расцениваются клевета и оскорбление, за которые по шариату полагалось наказание.

Источники дают представление об имущественных преступлениях, таких как кража [К. Гали, 1985, с. 65, 206-208], разбой и грабеж. Торговцы становились частой добычей грабителей. Не всегда удавалось их наказывать и возвращать имущество. Особо трудно было с иноземными разбойниками, сбившимися в отряды, нередко являвшихся подданными других государств или находившихся под их покровительством. Так случилось в 1088 г., когда летописи сообщали о взятии булгарами г.Мурома. В.Н. Татищев объяснял это так: «...В та же времена были на Волге и Оке разбои и многих болгар торгующих пограбили и побили. Болгары же присылали ко князю Ольгу и брату его Ярославу просить на разбойников, но не по-луча управы и взятого, пришед с войски. Муром взяли и пограбили, а села сожгли» [Татитщев В.Н., 1964, с. 95]. Бывали и обратные случаи, когда грабежам и разбоям подвергались русские купцы. Так, в связи с походом владимиро-суздальских князей в Булгар, некоторые ученые считают, что он был вызван ограблением русских купцов булгарами на Оке [Хузин Ф.Ш., 2009, с. 235].

Литературные памятники и научно-богословские труды этого периода дают возможность определить такую категорию преступлений, как против семьи и нравственности. Прелюбодеяние преподносится как тяжкое преступление и тяжкий грех, с неотвратимостью наказания [Кул Гали, 1985, 129-131]. С распространением ислама развивается и уголовно-правовая наука на основе шариата, появляются научно-теоретические труды, в которых ученые размышляют о природе преступления и принципах наказания. Из отрывков трудов ал-Булгари (кон. X - нач. XI в.) можно говорить не только о прелюбодеянии, как о преступлении против семьи и нравственности, но и о таком явлении как гомосексуализм, а также принципах наказаний, применявшиеся за это [Марджани Ш., 2005, с. 104].

По некоторым источникам в Волжской Болгарии имели место преступления против порядка управления и должностные преступления. К ним можно отнести взятку [К.Гали, 1985, с. 143]. В этот период появились зачатки понятий преступлений против государства и религии. Отныне как уголовно наказуемым деянием стало не только причинение вреда частному лицу, но и против религии и всего государства. Как можно понять из летописей, наказанию у волжских болгар подвергаются измена родине,

отступление от веры. Надо отметить, что из сообщений летописцев эти два понятия еще нельзя окончательно отделить друг от друга [Мухамаде-ев А.Р., Русские летописи, 2013, с. 24]. Согласно сообщению из Лавренть-евской летописи в 1229-1230 гг. говорится о «мученике Христове», купце Авраамие, схваченном после возращения в Волжскую Болгарию. Его в течение долгого времени принуждали «ласканием и прещением» отступиться от «Христа и веры христианскыя он же не покорися». После отказа принять ислам в 1229 г. Авраамий был умерщвлен [ПСРЛ. Т. I, с. 452453]. Воскресенская летопись, освещающая те же события сообщала, что Авраамий был богатым купцом нерусской народности и языка, христианином. В страну прибыл по Волге, но не из Руси [ПСРЛ. Т. УП, с. 184]. Н.Баженов писал о нем, как о булгарском уроженце крещеным за границей [Баженов Н., 1847, с. 5-7].

Появление понятия государственных преступлений было связано и с изменением политической обстановки в Восточной Европе. К этому времени не было Хазарии - сюзерена Волжской Болгарии, обязанного обеспечить ее безопасность. Земли бывшего каганата, как и всю Степь, заполнили половцы, не отличавшиеся дружбой к булгарам и ненадежные как мирные соседи. С другой стороны, мы видим возрастание военно-политического влияния русских княжеств. Получив полную самостоятельность, Волжская Болгария, оставшись наедине с сильными соседями, получила и полный набор проблем, которые приходилось решать самой. Это относилось и к обеспечению государственной, территориальной безопасности. Таким образом, появление понятия государственного преступления мы связываем в первую очередь с международной обстановкой, а не с фактом принятия ислама, но допускаем возможность его применения и в части преступлений против религии. Учитывая, что ислам являлся официальной религией, как и христианство на Руси, появление такого вида преступления могло быть оправдано с точки зрения политической и экономической борьбы с Русью. Вместе с тем, наказания за вероотступничество могли стать средством сохранения булгарской общности, как на родственной, так и на религиозной основе. Понятие «измена» входит в произведения литературы [К.Гали, 1985, с. 211].

Глава 6. «Наказания и запреты» £ 1 «Наказания доисламского периода». При применении наказаний за преступления сохраняются элементы обычая кровной мести, принцип талиона наблюдается в сообщениях Ибн Фадлана, когда убийцу за содеянное казнили. Главной целью наказания еще не стало возмещение ущерба, что характерно для более развитых обществ. Смертной казни подвер-

гались не только убийцы, но и другие преступники [Ковалевский А.П., 1956, с. 137-138]. Способы наказаний у волжских болгар языческого периода, особенно исполнение смертной казни, были эффектными и разнообразными. Наряду с простыми казнями (повешение, обезглавливание) применялись и необычные меры расправы (рассечение человека пополам, помещение в ящик, подвешиваемый на дерево). В целях устрашения и предупреждения преступлений, людей казнили публично, а их тела подолгу оставались на месте казни. Трупы отдельных преступников (богатырей, людей с неординарными способностями) не предавались земле. Некоторые языческие обряды и ритуалы не имели аналогов в других культурах [Тагиров Э.Р., 2007, с. 183]. В предании «Алпамша» героя пытаются умертвить особым ядом. [Алпамша, 1963, с. 41]. М.И. Артамонов по трудам ал-Истахри и Ибн Хаукаля заметил, что хазары настолько повиновались царю, что даже хазарские старейшины лишали себя жизни в случае, если царь признает это нужным, но не желает их открытой казни [Артамонов М.И., 1962, с. 411]. Об этом же сообщал и Ш.Марджани [Марджани Ш., 2005, с. 42].

Примером применения телесных наказаний могут стать сообщения Ибн Русте о буртасах. Здесь речь идет о принципе талиона, когда правосудие считалось свершенным после наказания виновного подобным же образом [Хвольсон Д.А., 1869, с. 20]. Вопрос о наличии такой формы ответственности, как штрафы, остается открытым. Констатируя отсутствие в источниках упоминаний о штрафах, некоторые ученые отрицают их наличие в булгарском обществе [ИТ, 2006, с. 140]. Но, сведения из источников о родственных и современных булгарам народов дают основания полагать, что за определенные поступки штрафы налагались. Известно о штрафах у гузов [Ковалевский А.П., 1956, с. 126-127].

В древнетюркском обществе предполагалось и заключение под стражу. В дастане «Алпамыш», людей бросают в специальную яму - зиндан, где они проводят несколько лет [Урманчеев Ф.И., 1980, с. 48]. В некоторых случаях описываются детали устройства зиндана [Алпамша, 1963, с. 39-40]. По китайским сведениям в хуннском обществе самый продолжительный срок заключения в тюрьме был десять дней, и во всем государстве число заключенных не превышало несколько человек [Кра-

дин H.H., 2002, с. 215].

Из китайских источников, относящихся к периоду правления Бумына, с.Максуди определил, что в гуннских и тюркских обществах система наказаний была сосредоточена в руках правящей династии. По его мнению, невозможно такое положение, когда право наказания за такие преступления, как мятеж, было бы привилегией частных лиц. Впрочем, и такие пре-

ступления, как кража коня, незаконные отношения с чужой женой, карались государством. Как пишет ученый, сосредоточение права наказания у тюрков в руках государства, несомненно [Максуди С., 2002, с. 230]. Относительно волжских болгар источники показывают осуждение и наказание обществом. Однако это не означает, что государством никак не контролировалась система наказаний. В некоторых случаях (при преступлениях против власти, порядка и безопасности общества) причастность представителя власти не вызывает сомнений. С укреплением центральной власти на местах, возможно, появляются и чиновники, с особыми полномочиями. Исследователи Дунайской Болгарии отмечают наличие специальных чиновников, как правило, из знати, с функциями различного характера, в т.ч. наложения наказаний [Ангелов Д., 1987, с. 14].

£ 2 «Наказания по шариату». Внедрение исламских норм обусловило и применение новых принципов наказания. Шариат не практиковал непременную смертную казнь за каждое убийство, как это было у булгар-язычников, а применял наказания в зависимости от обстоятельств преступления. Так, в соответствии с нормами суннитско-ханафитского толка умышленное убийство каралось кисясом, смертной казнью. Но, главные наследники убитого могли простить убийцу. Умышленное убийство без особого орудия каралось тяжелым диятом, т.е. уплатой наследникам убитого определенной суммы (имущества). Убийство по неосторожности каралось смягченным диятом. Убийство, совершенное с целью обороны, не каралось. В исторической литературе отмечается, что с принятием ислама нравы в Волжской Болгарии существенно смягчились. Это было характерно для всего тюркского мира, воспринявшего мусульманство. В поэме тюркского поэта А.Югнаки кон. XII - нач. XIII вв. «Атебат ал-Хакаик» автор призывает к милосердию, отказу от смертной казни ГНаджип Э Н 1989, с. 52]. ' "

За прелюбодеяние преступников не ждала неминуемая смерть, как прежде. Признание виновности, назначение наказания зависело от разных факторов (наличие свидетелей, их число и пол и т.д.). Холостого мужчину и незамужнюю женщину за прелюбодеяние били плетью. За гомосексуализм наказывали так же. Наказания за имущественные преступления отличались от языческих: за доказанную кражу вору отсекали правую руку от кисти, за вторичную кражу - левую ногу от ступни, за третий - арест. Судя по источникам, телесные наказания у волжских болгар существенно не отличались от принятых в исламском мире (отсечение конечностей бичевание плетью и пр.). В «Кысса-и-Йусуф» говорится о применении «мук» и пыток», «отсечения руки» [К.Гали, 1985, с. 135, 211]. Однако ситуация могла складываться по-другому. Основными видами наказаний

могли быть не только штрафы и телесные наказания. Источники дают возможность проследить не только вероятные виды, но и способы применения смертной казни. Так, у КГали описывается повешение за взятку и обезглавливание [К.Гали, 1985, с. 144-145]. Случай с повешенным, глаза которого были склеваны птицами, напоминает обычай языческих булгар оставлять тело преступника на обозрение. Также налицо угроза повешения «за шею и за крюк», у преступников завязаны глаза, руки в оковах [К.Гали, 1985, с. 221].

Следующим видом наказания было лишение свободы или тюремное заключение (в зиндан, темницу). Этот вид наказания могли применять за имущественные преступления, такие, как грабеж и разбой. В «Кыйссаи ике былбыл» говорится о заключении разбойников в зиндан [Кыссаи, 1963, с. 48]. Много примеров заключения в темницу в «Кысса-и-Йусуф», [К.Гали, 1985, с. 142-144, 156]. В случае с заточением важна деталь: героя заключают в темницу, предварительно посадив в специальный сундук. Это напоминает казнь у булгар-язычников за убийство соплеменника, когда преступника заколоченного в деревянный ящик подвешивали на дереве.

§ 3 «Религиозные запреты». Древние обычаи требовали соблюдения некоторых жестких ритуалов и установлений. Ибн Фадлан сообщает, что человек, обладающий силой и ловкостью, широкими познаниями, у булгар умерщвлялся. Ему набрасывали на шею веревку и вешали на дерево, пока он не распадался на куски. При этом казнь человека воспринималась не как наказание за преступление, а как благо для него и всего общества. В другом эпизоде индиец, находившийся у царя на службе, был человеком «ловким и понятливым». Торговцам показалось, что этот человек слишком сметлив и решили, что он «превосходен для служения господу». В итоге, его привязали к вершине дерева и оставили в лесу умирать [Ковалевский А.П., 1956, с. 137]. Видно, что эти люди не совершали противоправных действий, а умерщвлялись за отличие от других. Ал-Гарнати упоминал о человеке в Булгаре очень высокого роста, сильном и прославленном в боях. Люди, увидев его, убегали, причитая: «Это господь наш прогневался на нас» [ИТ, 2006, с. 787].

Нарушения табу жестко пресекались, казнили за осквернение святынь, священных рощ, ключей и пр. Древние тюрки считали, что священное дерево ограждало от бед, болезней, стихийных бедствий. Повредившего ветку этого дерева человека подвергали пыткам и мучительной смерти. У казанских татар запрещается не только вредить деревьям на кладбище, но и выносить оттуда ветку [Дэулэтшин Г, 2000, с. 17]. Карался тот, кто наступал на порог дома (шатра). Подобный обычай у монголов описал

П.Карпини [Из глубины столетий, 2004, с. 176]. Его отголоски бытуют у татар - детям запрещается сидеть на пороге дома. Неприлично здороваться, прощаться, встречать гостей через порог. Часть табу действовала в определенные периоды. Например, на время сельскохозяйственных работ налагался запрет на сближение мужчины с женщиной [Урманчеев Ф.И., 1984, с. 100]. К.Насыри записал обряд казанских татар, имеющий языческие корни. Смерть, как казнь за нарушение табу на вход и выход из деревни во время обряда изгнания холеры могла быть обусловлена с верой в то, что человек мог выпустить из образованного круга духа болезни. Тем самым нарушитель мог усугубить положение всех членов общины, а обряд потерял бы силу. Другой табуированный обряд связан с предохранением скота от падежа [Насыров К., 1992, с. 58-59].

Ислам принес свою систему запретов (харам). Запрещались питье вина, азартные игры, употребление в пищу свинину, кровь животных, неправильно забитых, ростовщичество, оскорбление и пр. Ш.Марджани приводит сведения из булгарского трактата, где утверждается, что наказания установлены шариатом для того, чтобы оградить людей от них. Но, они необходимы только для деяний, к которым люди склонны по своей природе. Что же касается деяний, к которым они не склонны, то для них нет нужды в наказаниях, «например, употребление мочи является запретным, но шариат за это деяние не предусматривает никакого уголовного наказания». При этом указывается, что вино может превратиться в уксус и стать разрешенным для употребления [Марджани Ш., 2005, с. 104]. «Кутадгу билик» приводит перечень дурных качеств. Это - обман, насилие, корысть, лиходейство, гнев, пьянство и пр. [Баласагунский Ю., 1983 с. 90].

Глава 7. «Спорно-судебные вопросы»

£ 1 «Судопроизводство доисламского периода». Судебных органов, как особых учреждений не существовало, судили представители знати и власти, специально избранные в обществе люди. Суд вершился на основе древних традиций. С.С. Бобчев пишет, что обычай в древнеболгарском обществе был основой для принятия решений по всем спорным вопросам, «он был внушен еще первым судьям, которые в то же время были и первыми «законодателями» обычных норм, как и первые исполнители народных решений и приговоров. Эти судьи - выдающиеся люди общества, жрецы, князья. Они творили суд под открытым небом..., решение их одобрялись всеми присутствующими. Общество своим присутствием и одобрением придавало силу решению, которое делалось обычаем и законом. Молчаливое согласие народа придавало санкцию обычному праву и

законодательству. Сила обычая коренилась в народном сознании, что -так добро и справедливо» [Бобчев С.С., 1906, с. 3]. Вместе с тем, у волжских болгар, как обособленной конфедерации племен, сложились свои особенности суда.

Особое место имеют источники, освещающие судебную систему Хаза-рии, в правовое поле которой входили волжские болгары, по причине чего их можно отнести и к прямым источникам. Ал-Мукаддаси писал о хазарах: «их царь же - еврей; он имеет законы и судей мусульманских, еврейских, христианских и языческих». Жители могли обратиться за защитой в любой суд, исходя из своих этнических и религиозных принадлежностей. Вместе с тем, Ибн Хаукаль сообщал, что там преобладают языческие обычаи, «судейство у них ведется по древним обычаям, которые отличаются от мусульманской и христианской, и иудейской» [ИТ, 2006, с. 747].

Согласно переводу Д.А. Хвольсона Ибн Русте у буртас за судом обращались к старшинам [Хвольсон Д.А., 1869, с. 20], у Н.Г. Гараевой [ИТ, 2006, с. 702] и Ш.Марджани - к шейхам [Марджани Ш., 2005, с. 59]. Вместе с тем, источник говорит о языческих буртасах, значит т.н. «шейхи» -представители знати. Как отмечают историки, на суде у дунайских болгар представители высших слоев пользовались привилегиями. К ним относились потомки прежней родовой знати [История Болгарии, 1954, с. 61]. Ибн Фадлан был свидетелем суда у тюрок. В качестве судьи выступил глава родовой группы - кюзеркин [Ковалевский А.П., 1956, с. 127]. Он же писал и о гузах, которые при спорах обращались к знатным сородичам. Судья обращался к верховному богу Тенгри и просил помощи в разрешении дела по справедливости. Собирался совет, с целью разобрать возникшую проблему [Ковалевский А.П., 1956, с. 125]. О привлечении к суду у древних тюрков членов общества говорят и другие данные [Кашгари М„ 1984, с. 136].

При разбирательствах, вероятно, приходилось прибегать к ордалиям, что видно и из сказаний общетюркского характера [Урманчеев Ф.И., 1984, с. 176]. К.Иречек пишет о дунайских болгарах: «Правосудие у них было варварское. Ежели ловили кого-нибудь в воровстве или грабеже, и тот не хотел добровольно сознаваться в преступлении, которое на него взводили, судья бил его палкой по голове, или так долго колол ему железным острием бедра, пока не вынуждал сознания» [Иречек К., 1877, с. 122]. Судя по некоторым источникам, у тюрков существовал институт поручительства. В словаре М.Кашгари записана пословица «Лучше возьми в руки огонь, чем поручительство (за кого-нибудь)» [Кашгари М., 1984, с. 137].

Высшей судебной инстанцией был хан. Наличие высшей судебной власти в руках правителя прослеживается в тексте ал-Бекри о дунайских болгарах IX в. [Куник А., Розен В., 1878, с. 52]. Приск наблюдал Атиллу в роли судьи, слушающего речи сторон (Иордан, 2000, с. 310). Высшая судебная власть в руках правителя Хазарии видоизменилась в следующей форме - главным судьей стал царь, соправитель кагана [Артамонов М.И., 1962, с. 411]. Решение царя передавалось сторонам через посыльного. Наиболее сложные и важные дела хазарский царь рассматривал сам, приводится рассказ о судебном деле решенном им по древним обычаям, [ИТ, 2006, с. 747748]. По сведениям Ибн Фадлана, царь Алмыш выступает как высшая судебная инстанция государства [ИТ, 2006, с. 144]. Отголосками того, что высшей судебной инстанцией у волжских болгар являлся хан, являются и примеры из народного фольклора [Димитриев В.Д., 1983, с. 23].

§ 2 «Суды и судьи мусульманского периода». В основу суда исламского периода легла правовая система периода становления ислама, развитая во времена Омеядов и Аббасидов. Но это не значит, что булгарская правовая система не претерпела изменений. Последователи ханафизма в судопроизводстве руководствовались тем, что главное внимание следовало уделять смыслу, а не букве законов, учитывая местные условия [История мусульманской, 2010, с. 63]. Учитывая, что до кон. X в. в исламском мире судьи пользовались заметной свободой в решениях по вопросам, не регламентированным Кораном, Сунной, решениями сподвижников Пророка и «в решении одних дел применяли выводы одного толка, а при рассмотрении других прибегали к нормам, предлагавшимся сторонниками другой школы права», P.M. Мухаметшин делает вывод о том, что к нач. X в. процесс становления религиозно-правовой системы Волжской Болгарии не закончился фактом принятия ислама. Ханафитская школа с терпением к инакомыслию и использованием местного права, возможно, не способствовала завершению этого процесса. В данном случае, пишет он, имея в виду бул-гарскую исламизацию как действительность, нельзя не согласиться с мнением Г.Э. фон Грюнебаума о том, что «в известном смысле закон следует рассматривать скорее как символ мусульманской идентификации и силу, связывающую всех мусульман, чем как практическое орудие повседневной юридической практики» [Мухаметшин P.M., 2000, с. 19].

Основной обязанностью кадиев была работа в качестве судьи. Из источников известны имена булгарских кадиев. И.Березин упоминает о бул-гарских знатоках теологии и религиозного права [Березин И., 1852, с. 153]. М.Г. Худяков сообщает имена людей, повлиявших на религиозно-правовую жизнь булгарского периода [Худяков М.Г., 1991, с. 198]. Ответ на вопрос о том, какие источники права, кроме Корана и Сунны, приме-

няли кадии и законоведы, таится в авторитетных источниках, на которые опирался татарский богослов Г.Утыз-Имяни (1754-1834). Он был приверженцем старых традиций местной правовой мысли и пользовался источниками периода Волжской Болгарии, подразделяемых на несколько групп. Первая - относящиеся к VII-VIII вв., вторая - к Х-ХИ вв. [Адыга-мов Р.К., 2005, с. 96].

Из литературных и фольклорных источников можно выявить особенности судопроизводства. Так, из «Кысса-и-Йусуф» можно понять о наличии у волжских болгар понятия дееспособности [К.Гали, 1985, с. 135136]. В «Кыссаи ике былбыл» судьбу тяжущихся решила клятва [Кыссаи, 1963, с. 48]. Кроме решения судебно-спорных дел, кадии исполняли функции чиновников и нотариусов. Публичность судов привлекала к ним общественное мнение. Об отношении части населения к судам в Волжской Болгарии, можно судить из сочинений поэта-суфия XII в. А.Ясави и его последователя С.Бакыргани [Амирханов P.M., 2001, с.49-50]. Ислами-зация не повлияла на роль правителя, как высшей судебной инстанции. Образ справедливого правителя, наделенного судебными полномочиями, видно в «Кысса-и-Йусуф» [К.Гали, 1985, с. 221-222, 163].

Русские летописи и труды, написанные на их основе, позволяют увидеть примеры судебно-правового регулирования некоторых вопросов и споров между Волжской Болгарией и древнерусскими княжествами. Более того, в них можно проследить зачатки международного (совместного) суда между этими государствами [Мухамадеев А.Р., 2012, с. 40]. Подробности приводит В.Н. Татищев, использовавший русские источники, не дошедшие до нас [Татищев В.Н., 1964, с. 225].

Ислам не стал преградой тому, что часть общества оставалась верной язычеству. Сведения ал-Гарнати о суде над колдуньями у предков мордвы в XII в. [Путешествие, 1971, с. 37] позволяют предположить, что языческое население продолжало вершить правосудие по древним обычаям.

В заключении подведены основные итоги исследования и сделаны обобщения. Развитие общественно-правовых взаимоотношений в Волжской Болгарии исследуемого периода прошло длительный и непростой путь. Они характеризовались кардинальными изменениями не только во внешнем проявлении, правилах поведения в обществе и государстве, но и изменениями в мировоззрении и моральных устоев. Языческий период развития сменил этап исламизации общества. Перемены коснулись практически всех сфер жизнедеятельности государства и общества: земельной политики, налоговой и судебной систем, торгово-экономических отношений, внутриобщинных взаимоотношений и т.д. При этом эти глобальные изменения прошли без серьезных конфликтов и потрясений.

Основные положения и выводы работы отражены в следующих публикациях:

Монографии:

1. Мухамадеев А.Р. Обычаи и право Волжской Булгарии. / А.Р. Муха-мадеев, Б.Л. Хамидуллин. - Казань: Татар, кн. изд-во, 2013. - 55 с.

2. Мухамадеев А.Р. Право Волжской Болгарии. Часть 1. Преступления и наказания, правосудие / А.Р. Мухамадеев. - Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2013. - 144 с.

3. Мухамадеев А.Р. Право Волжской Болгарии. Часть 2. Проблемы феодализма и землевладение, налоговая система / А.Р. Мухамадеев. - Казань: Изд-во «ЯЗ»; Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2014. -148 с.

Статьи в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

4. Мухамадеев А.Р. Волжская Булгария и Русь: правовое обеспечение интересов (X - начало XIII вв.) / А.Р. Мухамадеев // История государства и права.-2012.-№15.-С. 39-42.

5. Мухамадеев А.Р. Русские летописи о некоторых фактах появления новой категории преступлений в Волжской Болгарии начала XIII в. / А.Р. Мухамадеев // История государства и права. — 2013. - № 1. - С. 2327.

6. Мухамадеев А.Р. Почему сувары не приняли ислам: победа хазарской дипломатии? / А.Р. Мухамадеев, Б.Л. Хамидуллин // История государства и права. - 2013. -№ 17. - С. 7-12.

7. Мухамадеев А.Р. Проявление дружинной культуры в воинской повинности в Волжской Болгарии (IX - начало XIII в.) / А.Р. Мухамадеев // Вестник КазГУКИ. - 2013. -№ 4 (ч.2). - С. 121-125.

8. Мухамадеев А.Р. Арабо-персидские источники по истории общественно-правовых взаимоотношениях в Волжской Болгарии домонгольского периода / Ф.Ш. Хузин, А.Р. Мухамадеев // Филология и культура. -2014. -№ 1 (35). - С. 242-246.

9. Мухамадеев А.Р. К вопросу о наказаниях в Волжской Болгарии мусульманского периода (X - начало XIII вв.) / А.Р. Мухамадеев // Филология и культура. - 2014. -№ 1 (35). - С. 233-235.

10. Мухамадеев А.Р. Особенности развития торговли начального периода истории Волжской Болгарии: о некоторых параллелях с русским купечеством / P.M. Валеев, А.Р. Мухамадеев // Вестник КазГУКИ. - 2014. — №1. - С. 128-131.

11. Мухамадеев А.Р. Культура сельского хозяйства и принципы землевладения в Волжской Болгарии доисламского периода / А.Р. Мухамадеев // Вестник КазГУКИ. - 2014. -№1. - С. 124-128.

12. Мухамадеев А.Р. К вопросу о пошлинах в Волжской Болгарии (IX - начало XIII вв.) / А.Р. Мухамадеев // Филология и культура. - 2014. -№2 (36)! - С. 240-244.

13. Мухамадеев А.Р. Общественное положение и культура поведения женщин в булгарском обществе домонгольского периода / А.Р. Мухамадеев // Вестник КазГУКИ. - 2014. - № 2. - С. 124-128.

14. Мухамадеев А.Р. Роль строительных повинностей в развитии городской культуры в Волжской Болгарии (X-XIII вв.) / Ф.Ш. Хузин, А.Р. Мухамадеев // Вестник КазГУКИ. - 2014. - № 3. - С. 46-49.

15. Мухамадеев А.Р. Проблемы брака и семьи волжских болгар в произведении Кул Гали «Кысса-и-Йусуф» (начало XIII в.) / А.Р. Мухамадеев // Вестник КазГУКИ. - 2014. - № 3. - С. 135-138.

16. Мухамадеев А.Р. Договоры купли-продажи у волжских болгар мусульманского периода (X - начало XIII вв.) / P.M. Валеев, А.Р. Мухамадеев // Вестник КазГУКИ. - 2014. - № 3. - С. 105-108.

17. Мухамадеев А.Р. Правовая культура в налоговой политике Волжской Болгарии: основные налоги мусульманского периода / А.Р. Мухамадеев // Вестник КазГУКИ. - 2014. - № 3. - С. 114-117.

18. Мухамадеев А.Р. Система землевладения в Волжской Болгарии мусульманского образца (X - начало XIII в.) / А.Р. Мухамадеев // Исламове-дение. - 2014. - № 2. - С. 33-39.

19. Мухамадеев А.Р. Правовая культура в налоговой политике Волжской Болгарии: единовременные налоги (IX-XIII вв.) / P.M. Валеев, А.Р. Мухамадеев // Вестник КемГУКИ. - 2014. - № 29. - С. 13-17.

В прочих изданиях:

20. Мухамадеев А.Р. Мусульманские суды и судьи Волжской Болгарии (X-XIII вв.) / А.Р. Мухамадеев // Правосудие в Татарстане. - Казань,

2011,-№2 (46).-С. 45-50.

21. Мухамадеев А.Р. Мусульманское судопроизводство в Волжской Булгарии: постановка вопроса / А.Р. Мухамадеев // Научный Татарстан. -Казань, 2011,-№2.-С. 139-149.

22. Мухамадеев А.Р. Высшая судебная власть в средневековых тюркских государствах / А.Р. Мухамадеев // Правосудие в Татарстане». - Казань, 2011.-№ 4. - С. 50-53.

23. Мухамадеев А.Р. Тюркское обычное право в судопроизводстве Волжской Болгарии: постановка вопроса / А.Р. Мухамадеев // Научный Татарстан. - Казань, 2012. -№2. - С. 94-100.

24. Мухамадеев А.Р. Нормы обычного права в судопроизводстве бол-гаро-хазар (VIII - X вв.) / А.Р. Мухамадеев / Волжская Болгария (Булга-рия): этнокультурная ситуация и общественное развитие: материалы научного семинара (Чебоксары, 13 апреля 2011 г.). - Чебоксары: ЧГИГН, 2012.-132 с.

25. Мухамадеев А.Р. К вопросу о семейно-брачных отношениях волжских болгар доисламского периода / А.Р. Мухамадеев // Научный Татарстан. - Казань, 2013. -№ 2. - С. 18-25.

26. Мухамадеев А.Р. История развития мусульманского права среди волжских болгар / P.M. Мухаметшин, А.Р. Мухамадеев // Научный Татарстан. - Казань, 2013. -№3. - С. 46-52.

27. Мухамадеев А.Р. Торговые отношения Волжской Болгарии мусульманского периода / Б.Л. Хамидуллин, А.Р. Мухамадеев // Научный Татарстан. - Казань, 2013. -№3. -С. 67-73.

28. Мухамадеев А.Р. К проблеме феодальных отношений и форм землевладения в начальный период развития Волжской Болгарии / А.Р. Мухамадеев // Научный Татарстан. - 2013. - № 4. - С. 56-63.

29. Мухамадеев А.Р. Преступления против государства и религии в Волжской Болгарии начала XIII в. / А.Р. Мухамадеев // Эхо веков. - 2013. -№3/4.-С. 14-19.

30. Мухамадеев А.Р. Политика хазарского правительства в Среднем Поволжье: суварский фактор (первая половина X в.) / А.Р. Мухамадеев // Чувашский гуманитарный вестник. -2013. -№ 8. - С. 18-28.

31. Мухамадеев А.Р. Идел буе болгарларында ислам хокукы усеше [Развитие мусульманского права у волжских болгар] / А.Р. Мухамадеев // Чын мирас. - 2013. - №. 11 - С. 4-10. (на татар, яз.).

32. Мухамадеев А.Р. Идел буе Болгар дэулэтендэ меселман мэх-кэмэлэре Ьэм казыйлары [Судебные органы в Волжской Болгарии] / А.Р. Мухамадеев // Чын мирас. - Казань, 2014. - № 1(25) - С. 4-12. (на татар. яз.).

33. Мухамадеев Алмаз Р. Разедението на волжкобългарската общност: една хипотеза за хазар-суварски заговор (първата половина на X в.) / А.Р. Мухамадеев // Наука. - София, 2014. - № 3 - С. 50-54 (на болгар, языке).

Подписано в печать 17.09.2014 г. Формат 60x84 'Лб Тираж 120 экз. Усл. печ. л. 3,5

Отпечатано в множительном центре Института истории АН РТ г. Казань, Кремль, подъезд 5 Тел. (843) 292-95-68, 292-18-09