автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Офицерский корпус Добровольческой армии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Офицерский корпус Добровольческой армии"

рг5 од

1 з дек т

На правах рукописи

Абинякин Роман Михайлович

Офицерский корпус Добровольческой армии: социальный состав, мировоззрение 1917-1920 гг.

Специальность 07.00.02 - отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Орел - 2000

Работа выполнена на кафедре истории России Орловского государственного университета.

Научный руководитель: кандидат исторических наук,

доцент Минаков Сергей Тимофеевич.

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, старший научный

сотрудник Булдаков Владимир Прохорович; доктор исторических наук, профессор Муравьев Виктор Александрович.

Ведущая организация: Российский независимый институт социальных

и национальных проблем.

Защита диссертации состоится « 2000 года в /и часов

на заседании Диссертационного совета К 113(26.03 по присуждению ученой степени кандидата исторических наук при Орловском государственном университете по адресу: 302015, г.Орел, ул.Комсомольская, 95.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Орловского государственного университета.

Автореферат разослан « /У » _2000 года.

Ученый секретарь диссертационного совета: кандидат исторических наук, доцент Т.И. Кононова

Т7С9.1У/о <2 я Ч-Йп

Общая характеристика работы

Актуальность темы. Изучение истории социальной и политической борьбы в России XX в. является одной из основных проблем отечественной науки, и без него невозможно осмысление глубин того кризиса, апогеем которого стала Гражданская война и ее последствия. Растущее хронологическое отдаление не снижает, а усиливает интерес к ней и способствует более спокойному и непредвзятому исследованию.

Распутье, на котором оказалась Россия в 1990-е гг., структурный кризис в сочетании с преимущественно критическим отношением к прежнему пути развития и отсутствие достойной альтернативы требуют изучения исторического опыта в аналогичной ситуации. Тому способствуют и существенные внутриполитические изменения, открывшие недоступные ранее материалы и отменившие идеологические ограничения их использования. Это требует переосмысления прежних подходов и поиска новых, способных объективно осветить формирование, сущность и противостояние основных сил социального конфликта 1917-1920 гг., и прежде всего антибольшевистских армий, рассматривавшихся ранее крайне прямолинейно, однозначно, идеологизированно, скудно и второстепенно.

Наряду с чисто научной актуальностью изучение условий складывания базы и специфики Белого движения приобретает сейчас важное практическое значение. В условиях непоследовательного и нередко разрушительного реформирования, ослабления государственности, идейного расслоения общества, усиления социальной демагогии, падения внешнеполитической активности и авторитета, появления угрозы территориального распада страны неизбежно обращение к анализу особенностей сил, претендовавших на положение основной альтернативы большевистскому режиму. Опыт манипуляций с армией и ответных реакций командного состава весьма существенен в атмосфере военных преобразований и поиска основ идейного становления современного офицерства.

Особую научную значимость сегодня приобретают два направления обозначенной проблемы. Во-первых, взгляд на Белое движение как на «целый комплекс культурно-нравственных ценностей, унаследованных из дореволюционной России, но неизбежно деформированных в эпоху Гражданской войны». О необходимости такого подхода заявила В.Д. Зимина.1 На целесообразность изучения человеческого аспекта, Гражданской войны «как состояния души» и социального происхождения белого офицерства указывает целый ряд историков, в том числе и зарубежных.2 Во-вторых, преодоление традиционной оторванности

1. Зимина В.Д. Белое движение в годы Гражданской войны. - Волгоград, 1995. С. 65.

2. Игрицкий Ю.И. Гражданская война в России: императивы и ориентиры переосмысления//Гражданская война в России: Перекресток мнений. - М., 1994. С. 64; Кенез П. Идеология Белого движения//Россия в XX веке: Историки мира спорят. - М., 1994. С. 270-271; Эдельман Дж. Историческое значение русской Гражданской войны//Гражданская война в России: Перекресток мнений. С. 374.

рассмотрения Гражданской войны от революции, так как особенности и мотивы формирования Белого движения невозможно понять без «трезвого, аналитического взгляда на 1917 год», что отметил В.Г. Бортневский.3

Объектом исследования избран офицерский корпус Добровольческой армии, так как он отличался наибольшим временем существования, высокой боеспособностью, являясь стержнем антибольшевистских сил на Юге России, а также имел глубокие корни в дооктябрьских офицерских организациях. В совокупности это делало Добровольческую армию образцом для Белого движения всей России.4 Предметом исследования являются социальный состав и мировоззрение добровольческого офицерства, бывшего главной силой армии.

Историография проблемы. Длительное время научное изучение личного состава Добровольческой армии не велось, и лишь периодически имело место попутное освещение этого вопроса. Впервые это сделал Н.Е. Какурин,5 который обратил внимание на настроения и степень сплоченности добровольцев. В крупном исследовании JI.M. Спирина6 акцентировалось рассмотрение «армии контрреволюции» как единого явления, затрагивались политические взгляды вождей и офицерства, которое признавалось ударной силой движения. Но кроме утверждения «его яркого классового характера» конкретных положений по этому поводу не содержалось. Весьма интересны своим обращением к предыстории Гражданской войны книги М.И. Капустина и В.Д. Поликарпова,7 проследившие ряд проявлений складывания социальной базы южнорусского Белого движения, но лишь в политическом ракурсе.

Эмигрантские авторы (H.H. Головин, A.A. Зайцов8) уделяли большее внимание как формированию Добровольческой армии, так и ее общему моральному облику. Однако помимо предвзятости, их работы являются описательными и содержат выводы только по отдельным вопросам, то есть слабы аналитически. Это же присуще воспоминаниям А.И. Деникина и П.Н. Врангеля.9 Значительно содержательнее и глубже в этом отношении

3. Бортневский В.Г. Белое движение в годы Гражданской войны в России (Главы из неоконченной книги)//Бортневский В.Г. Избранные труды. - СПб., 1999. С. 306; также см.: Гражданская война в России: «Круглый стол» в Инсппуте российской исгори РАН//Огечественная история - 1993 - № 3 - С. 107, 112-113.

4. Бутаков Я.А. Добровольческая армия и Вооруженные Силы Юга России: концепции и практика государственного строительства (декабрь 1917-март 1920). Автореф. дис.... канд. ист. наук. - М, 1998. С. 1 [3].

5. Какурин Н Е. Как сражалась революция. В 2 т. - 2-е изд., уточн. - М., 1990.

6. Спирин J1.M. Классы и партии в Гражданской войне в России (1917-1920 гг.). - М., 1968.

7. Капустин М.И. Заговор генералов (Из истории корниловщины и ее разгрома). - М., 1968; . Поликарпов В.Д. Пролог Гражданской войны в России (октябрь 1917 - февраль 1918). - М.,

1976.

8. Головин H.H. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. В 12 кн. - Б/и, 1937; Зайцов A.A. 1918 год: Очерки по истории русской Гражданской войны. - Париж, 1934.

9. Врангель П.Н. Записки (ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г.). В 2 кн. - М., 1991; Деникин А.И. Очерки Русской Смуты. В 5 т. - Берлин, 1921-1926.

книга Н.Г. Росса,10 где в одной из глав уделено специальное внимание мировоззрению белого офицерства в 1920 г. Большая статья Н.П. Полторацкого11 целенаправленно освещает идеологию Белого движения в эмоциональной и описательной форме.

Середина — вторая половина 1990-х гг. характеризуется бурной активизацией исследований по истории Белого движения. В соответствии с темой диссертации их можно условно сгруппировать следующим образом. Первичная организация исходных социальных сил добровольчества затронута в публикациях А. Кибовского и А. Маслакова и особенно Г.З. Иоффе.12 Последний сохранив партийно-политическое видение, обратился и к субъективно-личностным факторам. Но параллельно-проблемный подход не позволил ему рассмотреть проблему формирования Добровольческой армии и ее офицерства отдельно. Работы C.B. Волкова и Д.А. Кузнецова13 посвящены русскому офицерскому корпусу. Они анализируют его социальный состав и духовно-нравственные стороны до 1917 г. включительно. Однако второй автор утверждает, что период с августа по октябрь стал конечной точкой в его истории и тем самым отрицает связь и преемственность дореволюционного офицерства с офицерством периода Гражданской войны. Обширное исследование Б.Н. Земцовым14 социально-психологических предпосылок революции признает изменение духовного мира офицеров в сторону политизации под воздействием прихода офицеров из интеллигентских кругов.

К другой группе принадлежат исследования Белого движения обобщающего характера. И если A.B. Венков и Ю.Д. Гражданов15 главное внимание сосредоточили на его политической истории и международных отношениях, то В.Д. Зимина рассматривает Белое движение широко и многопланово, затрагивая и политические, и социальные, и идеологические

10. Росс Н.Г. Врангель в Крыму. - Франкфурт-на-Майне, 1982.

И. Полторацкий Н.П. «За Россию и свободу...»: идейно-политическая платформа Белого движения//Русское прошлое: Историко-документальный альманах (Санкт-Петербург) -1991-Кн. 1-С. 280-308.

12. Иоффе Г.З. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. - М., 1995; Кибовский А. Революцией призванные: Ударные революционные батальоны из волонтеров тыла. 1917//Цейхгауз: Российский военно-исторический журнал (Москва) - 1998 - № 2(8) -С. [30-36]; Маслаков А. Предшественники Добровольческой армии//Белая Гвардия -1998-№2-С. 59-68.

13. Волков C.B. Русский офицерский корпус. - M., 1993; Кузнецов Д.А. Офицерский корпус России (февраль-август 1917 г.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Воронеж, 2000.

14. Земцов Б.Н. Социально-психологические предпосылки революции 1917 г. в России: Автореф. дис.... докт. ист. наук, - M., 1999.

15. Венков A.B. Антибольшевистское движение на Юге России (1917-1920 гг.): Дис.... докт. ист. наук. - Ростов-на-Дону, 1996; Гражданов Ю.Д. Антибольшевистское движение германская интервенция в период Гражданской войны (1917-1920 гг.): Автореф. дис. ... докт. ист. наук. - Ростов-на-Дону, 1998.

стороны.16 В.П. Федюк произвел гораздо более глубокий и качественный анализ ментальных особенностей ВСЮР, чем C.B. Устинкин17 (чья работа отличается весьма идеализированным восприятием Белого добровольчества). Но затрагтвание этого аспекта не является специальным исследованием и не касается ни собственно Добровольческой армии, ни ее офицерства отдельно от общих контингентов ВСЮР. Диссертации В.П. Слободина и А.Д. Сухенко18 посвящены Белому движению в целом и добровольчеству на Юге России соответственно, их темы весьма обобщенно сформулированы и достаточно хаотически раскрыты. А.Д. Сухенко впервые отчетливо указывает на прямую связь Белого добровольчества с военно-политическими объединениями 1917 г. Но, как видно из автореферата, автор рассматривает его в совокупности со всей палитрой проблем (стратегия, аграрный вопрос и т. д.). Данное исследование базируется преимущественно на региональных материалах, а анализ социального состава всех добровольцев произведен на основе весьма ограниченных данных о старших первопоходниках двенадцатилетней давности.19 В.Ж. Цветков обозначил вопрос социального состава Добровольческой армии, но данное сжатое и добротное исследование затронуло его все же лишь в связи с изучением системы комплектования.20

Единственной публикацией, где проанализированы не только ряд мировоззренческих моментов, но и сословно-служебная специфика офицерства ВСЮР на основе конкретных показателей, является книга Г.П. Веркеенко и С.Т. Минакова,21 хотя это и не было ее главной целью.

Отдельного и совершенно особого упоминания достойно фундаментальное исследование природы и последствий революционного насилия, произведенное В.П. Булдаковым22 и являющееся, по сути, утверждением новой парадигмы понимания всей послефевральской истории России. Автор не ищет виновных и не описывает, а осмысливает насилие, которое выступает в роли своеобразного индикатора, позволяющего раскрыть социально-психологические и ментальные глубины, в частности, и добровольческого офицерства.

16. Зимина В.Д. Указ. соч.; Ее же. Белое движение времен Гражданской войны: в плену

«чистой идеи»//Белая армия. Белое дело: Исторический научно-популярный альманах (Екатеринбург) - 1996 — № 1 - С. 9-16; Ее же. Белое движение и российская государственность в период Гражданской войны: Автореф. дне. ... докт. ист. наук. - М., 1998. ■ 17. Устинкин C.B. Трагедия Белой гвардии. - Нижний Новгород, 1995; Федюк В.П. Белое движение на Юге России 1917-1920 гг.: Дис.... докт. ист. наук. - Ярославль, 1995.

18. Слободин В.П. Белое движение в годы Гражданской войны в России (Сущность, эволюция, итоги. 1917-1922): Дис. ... канд. ист. наук. - М., 1994; Сухенко А.Д. Добровольческое движение на Юге России (1917-1920 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Ростов-на-Дону, 2000.

19. Сухенко А.Д. Указ. соч. С. 16-17, 23-25.

20. Цветков В.Ж. Белые армии Юга России. 1917-1920 гг. (Комплектование, социальный состав Добровольческой армии, Вооруженных Сил Юга России, Русской армии). Кн. 1. - М., 2000.

21. Веркеенко Г.П., Минаков С.Т. Московский поход и крушение «добровольческой политики» генерала А. Деникина.-М., 1993.

22. Булдаков В.П. Красная Смуга: Природа и последствия революционного насилия. -M., 1997.

Третья группа исследований представлена работами, посвященными дельным и частным аспектам Белого движения и так или иначе ■рагивающими обозначенную тему (биографические очерки, история воинских :тей, униформология и т. д.). Среди них следует назвать публикации W. Дерябина, Г.М. Ипполитова, A.C. Кручинина, A.JI. Литвина и др., а также Г. Кавтарадзе,ь который первый произвел сбор и анализ сословных данных фших офицеров-первопоходников. Весьма ценны работы обобщающе-эавочного характера C.B. Волкова об организационной структуре Белого яжения, где содержится персональная информация о комсоставе, и Н. Рутыча, воссоздавшего биографические данные высших чинов бровольческой армии и ВСЮР.24

Из историографического обзора ясно, что социальный состав и ровоззрение офицерского корпуса Добровольческой армии прежде ;циально не исследовались. Дополнительным подтверждением служат юрные историографические работы последних лет.25

Научная новизна исследования заключена в том, что впервые ;д принята попытка единого изучения формирования и эволюции 5ровольческого офицерства в социально-мировоззренческом аспекте. В нем фвые осуществлен переход от описания отдельных особенностей к их юкупному анализу и осмыслению. Социальная характеристика офицеров бровольческой армии произведена в самом широком смысле, включая янадлежность к староармейской структуре и положение в ней, учтены чины )бенности чинопроизводства, служебно-должностные продвижения и ^имущества, уровень потерь, устойчивость в . движении, степень 5ровольности и по мере возможности (обусловленной качеством гочников) - сословное происхождение и национально-конфессиональный ;тав. Были собраны и систематизированы обширные персонально-)графические данные 7209 офицеров. Большинство из них принадлежит к iy армейскому корпусу, в котором концентрировалась их значительное ютество за счет наличия целых офицерских подразделений. На этой основе в ;сертации впервые установлены конкретные цифры, характеризующие щальный облик добровольческого офицерства.

3. Дерябин А.И. Гражданская война в России 1917-1922: Белые армии. - М., 1998; Его же. ггулярная кавалерия Вооруженных Сил на Юге России//Белая Гвардия - 1997 - № 1 - С. 12-20; пполитов Г.М. Военная и политическая деятельность А.И. Деникина, 1917 - апрель 1920: Дис.... щд. ист. наук. - M., 1994; Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов: Н7-1920 гг. - М., 1988; Кручинин A.C. Крымско-татарские формирования в Добровольческой шии: История неудачных попыток. - М., 1999; Литвин А.Л. Красный и белый террор в России: 518-1922 гг. - Казань, 1995; также см.: Белое движение на Юге России (1917-1920): неизвестные ■раницы и новые оценки: Сб. - М., 1997.

4. Волков C.B. Белое движение в России: организационная структура (Материалы для фавочника). - М., 2000; Рутыч H.H. Биографический справочник высших чинов Добровольческой )мии и Вооруженных Сил Юга России (Материалы к истории Белого движения). - М., 1997.

5. Бордюгов Г.А., Ушаков А.И., Чураков В.Ю. Белое дело: идеология, основы, режимы власти: сториографические очерки. - М., 1998; Голдин В.И. Россия в Гражданской войне: Очерки новейшей ¡ториографни (вторая половина 1980-х - 90-е годы). - Архангельск, 2000.

Новизна исследования состоит также в целенаправленном выявлении и совокупном анализе таких мировоззренческих компонентов, как мотивации, самовосприятие, социальная мифология, внутрикорпоративная иерархия, система ценностей, — в тесной связи с их практическим воплощением и обусловленностью исходными социокультурными особенностями. Новым является также постановка и изучение проблемы борьбы за власть белого генералитета как постоянного и влиятельного фактора существования Добровольческой армии, что позволяет выявить противоречия не только внутри нее, но и в Белом движении в целом. Кроме того, в научный оборот впервые вводится большое количество ранее не использованных источников, расширяющих и существенно изменяющих предыдущее историческое знание.

Цель и задачи исследования. Целью настоящей работы является выяснение зависимости социального состава добровольческого офицерства от условий, причин и целей формирования армии и взаимовоздействия с его мирововоззренческими особенностями. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- проследить ситуацию, в которой оказалась русская армия в феврале-октябре 1917 г., определившую зарождение офицерской активности в Белом движении;

- определить формы и методы первичного объединения офицерства, связь и степень преемственности с ними Добровольческой армии;

- выявить пути и способы вступления офицеров в Добровольческую армию и ее последующих пополнений;

- исследовать социальный состав офицеров-добровольцев и его изменения в ходе Гражданской войны;

- изучить специфику офицерского мировоззрения и взаимосвязь с социальной средой;

- оценить степень сплоченности офицерского корпуса Добровольческой армии и наличия у него социокультурного единства.

Хронологические и территориальные рамки диссертации охватывают период с февраля 1917 г. по ноябрь 1920 г. и все районы действия офицерских организаций и Добровольческой армии. Обращение февральско-октябрьским событиям целесообразно для исследования истоков как формирования Белого добровольчества его лидерами, так и его привлекательности для рядовых участников. Несмотря на утрату статуса «армии» в декабре 1919 г. при сведении в одноименный корпус и на отмену названия при слиянии с другими частями в Русскую армию в апреле 1920 г., основная масса офицеров-добровольцев продолжала быть ее социальной основой и носителем идейно-нравственного облика; поэтому обрывать исследование по номинальному признаку является нецелесообразным.

Методологической основой исследования являются принципы объективности и историзма. Они предполагают непредвзятый подход к

анализу изучаемых проблем, критическое отношение к источникам, вынесение суждений на базе осмысления совокупности фактов, а также показ явлений в развитии и контексте исторической обстановки. При изучении социального состава добровольческого офицерского корпуса в диссертации использован социологический подход, включающий применение различных стратификационных критериев. Учитывая невозможность полного поименного выявления офицеров-добровольцев, использован метод экстраполяции полученных результатов на весь офицерский корпус Добровольческой армии; в соответствии с законом больших чисел свободная и широкая выборка представляется вполне репрезентативной. При анализе мировоззрения учтены закономерности социальной психологии.

Источниковой базой исследования стали архивные документы. Были использованы материалы Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ, фонды Р-5895 - В.Г. Харжевский, Р-6050 - штаб Дроздовского полка, Р-9123 - штаб Алексеевского полка) и Российского государственного военного архива (РГВА, фонды 39689 - штаб 2-го Корниловского полка, 39688 - штаб Марковской дивизии, 39689 - штаб 1-го Марковского полка, 39720 - штаб Добровольческой армии, 39725 - управление полевого контролера Добровольческой армии, 39914 - штаб 2-го Сводно-Гвардейского полка). Они содержат богатейшие фактические данные, характеризующие личный состав и внутренний социокультурный и повседневный мир офицерства добровольческих частей. Это именные списки, должностные расписания, денежные ведомости, алфавиты офицеров, приказы по полкам и секретные информационные бюллетени первых лет эмиграции. Именно они послужили главным источником для создания систематизированных персонально-биографических данных, ставших основой для социально-статистического анализа. Множество бытовых деталей, не предназначенных для обнародования и потому заслуживающих достаточного доверия, оказали серьезное воздействие на осмысление добровольческого менталитета.

Вторую, не менее значимую группу архивных материалов составляют многочисленные документы личного происхождения, осевшие в ГАРФ и до сего времени не использовавшиеся либо затрагивавшиеся фрагментарно (фонды Р-5827 - А.И. Деникин, Р-5853 - A.A. фон Лампе, Р-5881 - коллекция отдельных мемуаров эмигрантов (воспоминания Д.Б. Бологовского, С.Н. Гернберга, П.В. Колтышева, М.А. Пешни), Р-6562 - A.B. Бинецкий, а также дневник В.К. Витковского из фонда В.Г. Харжевского). Они чрезвычайно ценны не только содержащимися в них личными впечатлениями и оценками, но и сообщением целого ряда неизвестных ранее моментов, которые позволяют существенно скорректировать прежние представления. Это касается сюжетов записок Бологовского о зарождении добровольчества на Румынском фронте и о вражде М.Г. Дроздовского и И.П. Романовского, а также документы Деникина о роли А.П. Кутепова в его уходе с поста Главкома ВСЮР. Особенно следует упомянуть дневник A.A. фон Лампе,

который представлял собой сочетание офицера гвардии и Генерального Штаба, достаточно высокой официальной должности и влиятельного негласного положения помощника начальника организации «Азбука» В.В. Шульгина. Это обусловило его глубокую информированность о скрытой стороне многих событий. Кроме того, источники данной группы уточняют некоторые факты, отраженные в опубликованных мемуарах в искаженном виде.

При исследовании предыстории Белого добровольчества большую роль сыграли материалы Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА, фонды 69 - A.M. Зайончковский, 2003 - штаб Верховного Главнокомандующего). Они отражают ситуацию в русской армии 1917 г., деятельность военно-патриотических организаций и кампанию по формированию первых добровольческих подразделений - ударных батальонов и «частей смерти», позволяя воссоздать ее целостную панораму. Полные стенограммы совещаний в Ставке Верховного Главнокомандующего и разнообразные приказы проясняют позиции высшего генералитета, а переписка, листовки, воззвания и статистические документы показывают отношение к происходящему офицерских масс. Фонд 409 (послужные списки) и фонды отдельных полков проливают свет на сословную принадлежность и служебно-биографические особенности ряда будущих командиров Добровольческой армии.

По мере необходимости привлекаются документы Государственного архива Орловской области, которые ранее находились в областном партархиве и потому были закрыты для использования. Несмотря на немногочисленность, они помогают осветить частные, но неизвестные фрагменты. Так, благодаря подборке обращений и листовок корпуса генерала К.К. Мамонтова выявлено присутствие агентов Добровольческой армии в частях Донской армии для привлечения пополнений к себе.

Из опубликованных документов к работе привлечены боевые расписания, служебные доклады, переписка и финансовая отчетность добровольческих активистов. Неординарным, но ценным источником стали списки кавалеров ордена Святителя Николая Чудотворца и захоронений белых некрополей, преимущественно кладбища Сент-Женевьев-де-Буа.

Мемуарные источники представлены весьма широко как эмигрантскими изданиями, так и не издававшимися ранее и вышедшими только в последние годы в России. Среди них можно выявить несколько блоков. Прежде всего, это воспоминания лидеров Добровольческой армии -А.П. Богаевского, В.К. Витковского, П.Н. Врангеля, А.И. Деникина, М.Г. Дроздовского, A.A. фон Лампе, A.C. Лукомского, П.С. Махрова, Я.А. Слащова, Б.А. Штейфона. Они характеризуют общие вопросы и часто содержат неоценимую информацию по организации и моральному облику армии, однако в них нередко выстроена определенная, выгодная автору версия. Вторую, самую обширную группу составляют свидетельства рядовых

офицеров-добровольцев - марковцев Э.Н. Гиацинтова, В.А. Ларионова, С.Я. Эфрона, дроздовцев И.А. Долакова, A.B. Туркула, алексеевцев Е.Ф. Емельянова, Б. Пылина и др., включая чинов других армий. За небольшим исключением (лубочно обработанные мемуары Туркула и т. п.) они содержат весьма обыденные и откровенные наблюдения; особо это свойственно Р.Б. Гулю, Г.Д. Венусу, С.И. Мамонтову, С.М. Паулю.

К третьей группе относятся воспоминания современников и очевидцев, не входивших в Добровольческую армию: политиков (А.И. Гучков, М.В. Родзянко), общественных деятелей (A.A. Валентинов, JT.B. Половцов, В.В. Шульгин) и иных активных участников событий, в том числе и из лагеря большевиков (М.Д. Бонч-Бруевич, А.И. Верховский, И.Л. Кремлев). Зачастую они содержат интересные свидетельства, но страдают не меньшей субъективностью, особенно у А.Ф. Керенского и Н.В. Савича. В то же время близкое наблюдение происходящего способствует наличию упоминаний довольно ценных фактов (Г.Н. Трубецкой, В.Ф. Клементьев).

Полковые истории Корниловских, Марковских, Дроздовских и других отдельных частей являются крайне своеобразными источниками. Написанные непосредственными участниками (A.A. Байдак, В.Н. Звегинцов, М.Н. Левитов, В.Е. Павлов и др.) на основе личных дневников и письменных и устных воспоминаний однополчан, они включают целые многостраничные фрагменты с небольшими логическими связками. Несмотря на сильную предвзятость оценок, в них сконцентрирован богатый хронологический, списочно-служебный, идеологический и бытовой материал фактического плана, что позволяет уверенно причислить полковые летописи к четвертой группе мемуарных источников.

В качестве источников использованы и периодические издания эмиграции. Основная их ценность заключена в обширных персональных данных, содержащихся в многочисленных биографических справках и некрологах журналов «Часовой», «Вестник Общества Галлиполийцев», «Вестник первопоходника» и «Первопоходник». Кроме того, в них опубликовано множество кратких воспоминаний большинства офицеров, не сумевших издать их отдельно, но значение которых от этого не снизилось. К ним примыкают и современные отечественные издания, продолжающие эмигрантские («Военная быль», «Кубанец») или новые («Белая Гвардия»), где значительное место принадлежит перепечаткам их материалов.

Использованные источники разнятся по степени достоверности. Как правило, наиболее достоверная информация содержится в служебных документах, не предназначавшихся для обнародования и отражающих реальное положение вещей - приказах по полкам, переписке, списках, отчетах, докладах, осведомительных листках внутреннего назначения. Личные архивные материалы конфиденциального характера заслуживают более осторожного подхода, так как в них вольно или невольно присутствовала субъективная позиция авторов. Опубликованные мемуары

обладают неоднозначной достоверностью; одни носят ярко выраженный лакированный характер, другие же достаточно откровенны. Критический сравнительный анализ содержания источников и их комплексное использование позволяет решить поставленные в работе задачи.

Практическая значимость состоит в возможности использования материалов диссертации в дальнейшем обобщающем исследовании социокультурных особенностей Белого движения и Гражданской войны, в подготовке учебных пособий по отечественной истории, в чтении курса истории России и спецкурса по социально-политической истории XX в., для написания дипломных и курсовых работ.

Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования изложены в 19 публикациях, а также в выступлениях на ряде научных конференций в Орле, Брянске, Санкт-Петербурге, Тюмени.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, приложений и списка использованных источников и литературы. Все главы диссертации построены по проблемному принципу.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы, ее хронологические и территориальные рамки, сформулированы цель и задачи исследования, определена его источниковая база и методологическая основа, анализируется современный уровень изученности проблемы в отечественной историографии.

Первая глава «Возникновение и специфика добровольчества в 1917 г.» состоит из трех разделов.

В первом дана характеристика состояния русской армии после Февральской революции как среды зарождения предпосылок Белого добровольчества. Резкая и целенаправленная деятельность Советов по политической активизации солдатских масс, прежде всего Петрограда и других тыловых гарнизонов, соединялась с фактической недееспособностью Временного правительства, изначально попавшего в зависимость от запасных частей и не желавшего действовать силовыми методами. Приказ № 1 и «Декларация прав солдата», бывшая уже результатом их совместных усилий, вызвали обвальное крушение воинской дисциплины. Пораженческая пропаганда леворадикальных партий вела к падению боеспособности армии и ее превращению из боевого организма в политический. Типичными стали случаи обсуждения и невыполнения приказов, оставления позиций, братаний и торговли оружием с неприятелем, дезертирство, грабежи, насилия над мирным населением и вооруженные выступления против властей.

Представители военного командования еще на рубеже 1916-1917 гг. весьма критически воспринимали правительственную политику и стояли в глухой оппозиции к распутинщине, о чем говорит сочувствие идее

дворцового переворота с целью устранения Николая II, в первую очередь генералов М.В. Алексеева и А.И. Крымова. После падения монархии именно в руках генералитета оставалась реальная власть при опоре на армию, стремительный развал которой превращал их в главного противника левых радикалов, а затем и пассивно-бессильного Временного правительства. Наряду с патриотическими соображениями военной и государственной целесообразности нарастание враждебности значительных офицерских слоев способствовали и эксцессы стихийного солдатского произвола против них.

Однако единство русского офицерского корпуса было нарушено потерей практически всего кадрового состава, от которого оставалось около 4%. Приток массового офицерства военного времени существенно изменило его социальный состав в сторону дальнейшей демократизации и ослабил мировоззренческую устойчивость. Оно либо не стремилось к военной карьере (офицеры запаса), либо воспринимало ее как необычное возвышение (выходцы из нижних чинов). Ускоренная подготовка или вообще ее отсутствие лишали офицеров традиционной преемственности, а нервное напряжение затяжной позиционной войны усугубляло психологическую неустойчивость. Поэтому далеко не все офицеры стремились противостоять развалу, а многие заняли выжидательно-приспособленческую позицию. Кроме того, офицерство изначально не имело ни политического опыта, ни организованной структуры для самостоятельных совместных шагов.

Во втором разделе рассмотрено формирование первых добровольческих подразделений в социально-мировоззренческом контексте. Они явились первой попыткой легальной борьбы с анархией и развалом армии путем создания верных командованию и дисциплинарно устойчивых войск, способных вести активные боевые действия и невосприимчивых к антивоенной агитации. Данная идея нашла достаточно широкий отклик в офицерской среде и воплотилась в проекте «Добровольческой Революционной Армии», то есть перехода на добровольческую систему комплектования и численного сокращения остальной военной структуры. Возникло 2 ударных полка, 16 ударных батальонов и несколько рот, отрядов и команд, укомплектованных волонтерами тыла; реальное число формирований превысило 40 батальонов, однако участие в боях приняли лишь вышеназванные. Более многочисленны были «части смерти» из записавшихся в полном составе фронтовиков: 4 корпуса, 5 дивизий, 19 бригад, десятки полков, батальонов, дивизионов, рот и батарей.

Служба в добровольческих частях оказалась максимально привлекательной для самых молодых офицеров военного времени, признавших Февральскую революцию и отличавшихся честолюбием, доблестью, амбициями и авантюризмом. Среди них зарождались идеи выборности комсостава и прообраз офицерских частей с совершенно своеобразным дисциплинарно-бытовым укладом, а также планы использования «ударников» в качестве внутриполитического инструмента,

чего изначально не предусматривалось. Практической реализации в дооктябрьский период это не нашло, но идейный поиск приближал активистов движения к будущей Добровольческой армии. По мере усиления конфликтов с остальными войсками добровольческие части все более обособлялись, хотя и в них отсутствовало полное единство. В противодействии большевикам они приняли достаточно фрагментарное участие частного порядка, так как к этому времени организаторы полностью осознали перспективу их использования в борьбе и стремились сконцентрировать, а не распылять силы.

В третьем разделе рассмотрены многочисленные военно-патриотические офицерские организации, как легальным, так и негласные. При всей разнородности удалось произвести достаточно четкое их разграничение на две относительно самостоятельные группы, основой чего послужила приверженность одному из двух лидеров-организаторов -Корнилову или Алексееву. Несмотря на аморфность данных организаций, не переросших в мало-мальски упорядоченную структуру, предложенный нами критерий классификации ценен тем, что охватывает их все, ибо даже самостоятельно возникавшие общества быстро примыкали к сторонникам одного из генералов. Практически самостоятельной фигурой был и А.И. Крымов, предлагавший решительное свержение Совета, «расчистку» разложившегося Петроградского гарнизона и установление контроля над правительством уже в апреле 1917 г. •

Группа Корнилова начала процесс складывания с Общества экономического развития России при начальной существенной роли А.И. Гучкова как представителя деловых кругов, заинтересованных во внутриполитической стабильности не меньше, чем генералы в финансовой поддержке борьбы с развалом армии. Через филиальный Республиканский - центр была установлена связь с тайной офицерской группой графа А.П. Палена, И.П. Шувалова и П.Н. Врангеля, через которого осуществлялись контакты с Крымовым. Постепенно в корниловскую сферу вошли крупные структуры - Всероссийский Центральный Комитет по организации «Добровольческой Революционной Армии» и автономные Союз Георгиевских кавалеров и Союз казачьих войск, а также многие мелкие инициативные группки громких наименований. Все они открыто поддерживали чрезвычайные меры Корнилова и объединяли активные офицерские круги с теперь уже явными «внутренними» целями.

В том же направлении действовал и Алексеев, за которым стояла единственная по-настоящему массовая организация - Союз офицеров Армии и Флота, созданный по его инициативе и руководимый его близкими сотрудниками. Политическим партнером Алексеева являлся П.Н. Милюков, замышлявший сделать генерала премьером и ревниво относившийся к Корнилову как к другому претенденту на власть.

Корниловское выступление затронуто лишь в аспекте столкновения

двух лидеров офицерства, причем инициатива в соперничестве принадлежала Алексееву. Используя Союз офицеров, Корнилов невольно оттеснял его, вызвав незаметное, но сильное противодействие. Благодаря своим связям и влиянию, Алексеев фактически сорвал офицерское выступление в Петрограде и добился выезда в столицу Крымова, чем обезглавил корниловскую ударную силу. Крымовское согласие на это означало и его нежелание играть вторые роли. Не отрицая других факторов, следует признать ключевую внутреннюю роль Алексеева в провале замысла Корнилова.

Благодаря устранению Крымова и Корнилова Алексеев стал монополистом объединения энергичной части офицерства и к первой половине октября создал собственную организацию на кадровой базе прежних. Распространение его влияния коснулось не только Петрограда, но и Ставки, где его креатурами были исполняющий должность главковерха H.H. Духонин и генерал-квартирмейстер М.К. Дитерихс. Все это позволило задействовать около 5 тыс. офицеров и юнкеров в столице и утвердиться в Москве, наладить широкие конспиративные связи с благотворительными обществами (георгиевский «Белый Крест») и другими структурами, подготовив многочисленные каналы для переброски своих сторонников на Дон и основания там базы движения. Однако в целом генеральское соперничество способствовало дальнейшему разобщению и дезориентации офицерства.

Вторая глава «Социально-организационные особенности офицерства Добровольческой армии» состоит из двух разделов.

В первом разделе рассматриваются пути, условия и способы попадания офицеров в Алексеевскую организацию и Добровольческую армию, а также их дальнейшая эволюция, что позволило проследить особенности формирования ее офицерского корпуса. На Дону и на Румынском фронте образовались два относительно независимых очага движения. Основой первого этапа комплектования были добровольность, подписание особого обязательства о службе (содержание которой нами реконструировано) на 4-месячный срок и получение жалованья, при возрождении в полном объеме дисциплины и единоначалия. В условиях крайней малочисленности, нехватки боеприпасов и снаряжения и неопределенности будущего первые добровольцы стали самой надежной опорой армии. Руководимые как высокоидейными побуждениями, так и обыкновенной безысходностью, они сделали окончательный выбор.

Причиной малочисленности явилась разнонаправленная раздробленность офицерства, усиливавшаяся постоянными конфликтами лидеров. Кроме корниловско-алексеевских трений, вспыхнувших с новой силой, и ряда других достаточно известных примеров, предельно ожесточенным стало противостояние «алексеевско-деникинской» группировки (в лице И.П. Романовского) с присоединившимся позже ярким

претендентом на лидерство М.Г. Дроздовским. Опасность этого заключалась в дальнейшем разобщении строевого офицерства и вела к почти открытым столкновениям: дроздовцы обвиняли Романовского в намеренном «истреблении» своей дивизии в 1918 г. и приписывали гибель Дроздовского его проискам. Нормализация отношений происходила очень медленно.

Вместе с тем офицерство сразу превратилось в социальную базу армии, что делало магистральной задачей командования получение именно офицерских пополнений. Привлечение офицеров-добровольцев с неподконтрольных территорий, то есть с основной части Юга России, велось с мая 1918 г. посредством специальных «центров», побочными функциями которых был сбор средств, снаряжения и информации. Агитационно-вербовочная работа разных «центров» приносила неодинаковые результаты. Несмотря на относительно крупную сеть (Крым, Киев, Одесса, Таганрог, Тирасполь, Вологда и т. д.), их импровизированных усилий было недостаточно, почему к 1919 г. они переориентировались на разведывательно-диверсионную деятельность. Условие же 4-месячной службы ставило армию в неопределенно-нестабильное положение численно колеблющегося состава. Следующим шагом стал переход к офицерским мобилизациям с октября 1918 г. Однако и в дальнейшем они проводились параллельно с прежними «приглашениями» и далеко не жестко. Определив окончательный срок добровольного прибытия (1 декабря 1918 г.), и командование, и «ветераны»-первопоходники принимали «запоздавших» довольно недоброжелательно, подвергая ограничениям по службе и проявляя негативное отношение. В этом заключалась серьезная ошибка, так как офицеры пополнений фактически отталкивались подобными мерами. Только в апреле 1920 г., со сменой Главкома, произошел официальный отказ от их третирования, но серьезного значения не имел в виду отсутствия в данный период широких пополнений. Таким образом, медленное, непоследовательное и противоречивое изменение принципа комплектования офицерского корпуса от добровольческого к мобилизационному не способствовало ни росту его численности, ни моральному подъему.

Второй раздел содержит анализ социального состава добровольческого офицерства по целому ряду стратификационных критериев. Прежде всего, это касается его общей численности, которая, вопреки традиционному мнению, в 1917-1920 г. не снижалась, колеблясь от 70,1% до 60,0% чинов армии. Другой характерной особенностью Добровольческой армии было выявленное значительное преобладание офицеров военного времени над кадровыми (81,4%), превратившееся к 1920 г. в подавляющее - 93,3%, что означало привнесение нетрадиционных особенностей. Яркое воплощение данная тенденция нашла в разрушении прежней иерархии по «чинам» и заменой ее на новую - по «должностям», получение которых зависело теперь от добровольческого стажа и лишь впоследствии закреплялось производством в соответствующий чин. В то же время быстрое

чинопроизводство имело место хоть и часто, но никак не в массовом порядке. Напротив, основная часть рядового офицерства, включая и «привилегированных» первопоходников, подолгу ожидала даже выслуженные чины, что породило феномен «всеобщих производств» (всех прапорщиков в 1919 г. и обер-офицеров в следующий чин в 1920 г.).

Динамика потерь проанализирована на примере участников 1-го Кубанского похода, находившихся в армии на протяжении всего ее существования, и составила как минимум 24,1%. Они же отличались наибольшей приверженностью Белому движению, насчитывая лишь 2,6% покинувших ряды армии по собственному желанию. Значительные потери приходились на средний комсостав (10,9% от общего уровня), ведя к быстрому истощению кадров первопоходников и утрате ими первоначального преимущества при назначениях; в конце 1920 г. их доля в начсоставе старо добровольческих полков колебалась в пределах от 21,6% до 37,5%. Уже с осени 1918 г. широко распространялось должностное выдвижение выдающихся офицеров пополнений, а в 1919 г. такое положение стало обычным, - правда, скорее явочным порядком, вопреки политике командования, но в соответствии с практическими соображениями. Смягчение отношения к новоприбывшим касалось только «настоящих» добровольцев, которые растворялись в массе мобилизованных (14,8% против 85,2%). Полученный показатель позволяет объективно определить ту часть русского офицерства, для которой Белое движение оказалось действительно привлекательным.

Ввиду невозможности выявить точные данные по происхождению большинства рядовых офицеров, оно исследовано на примере ротных и батальонов командиров «цветных» полков. Именно они, будучи выдвинуты и признаны офицерской массой, оказывались типичными ее представителями и достаточно полно отражали ее социальные особенности. В результате офицерский корпус Добровольческой армии предстает весьма разнородным по сословной принадлежности. Происходила его активная демократизация, демонстрируя дальнейшее сокращение дворянской части, которая в совокупности с выходцами из чиновно-офицерской среды в целом не превышала 35,9%. (Это более чем на 10% ниже соответствующих показателей Красной Армии.) В этноконфессиональном ракурсе весьма заметна доля инородцев - 18,4%, но это не сказывалось разобщающе в силу их личной самоидентификации как русских, присущей офицерам и немецкого, и кавказско-азиатского, и еврейского происхождения.

Третья глава «Мировоззренческий и социокультурный облик добровольческого офицерства» состоит из двух разделов.

В первом разделе анализируются характерные особенности мировоззрения офицерского корпуса Добровольческой армии -идеологические, ценностные и духовно-нравственные - в их теоретическом формировании и практическом воплощении.

Политические симпатии постепенно эволюционировали от «учредительного» республиканства Корнилова и от неопределенно-монархических воззрений значительного числа офицеров - через деникинское «непредрешенчество» - к идеалу военной диктатуры, понимание которой все больше превращалось из временного метода в образец государственного режима. Небольшие отдельные группы монархистов порой отличались агрессивностью (Дроздовский), но влияния приобрести не смогли, и главным эмоциональным приоритетом становилась авторитарная модель. С ней смыкался высокий национализм офицерства, всплеск которого обуславливался как уязвленным патриотизмом, так и поиском врага-«чужака» в самом широком понимании, от взрыва традиционного антисемитизма до озлобления на союзников-«предателей». Агрессия становилась типичной защитной социально-психологической реакцией добровольческой субгруппы.

Самоосознание офицерства тесно переплеталось с социальной мифологией и отличалось мессианскими амбициями и фаталистической жертвенностью. Это оборачивалось пренебрежительно-безразличным отношением к остальным, стремлением к самоизоляции и в итоге формированием особой корпоративности, что нашло максимальное воплощение в микросоциуме первопоходников, а затем и «коренных» частей армии - Корниловских, Марковских, Дроздовских, Апексеевских. Фактическая автономность их внутреннего мира доходила до изгнания назначаемых извне неугодных начальников, навязывания командованию собственных кандидатур и прочих преторианских претензий. Данная тенденция поначалу быстро воспринималась офицерами пополнений, стремившимися обрести признание «ветеранов». С установлением же численного превосходства они начали стремительно создавать собственные корпорации, теперь уже с самозащитными целями, сильно осложняя неофициальную внутридобровольческую иерархию и внося дополнительное дробление. Типичными примерами служат ячейки возрождавшихся «традиционных» частей — регулярной кавалерии, а также старых пехотных и гренадерских полков.

Духовно-нравственный мир офицеров-добровольцев отражал отсутствие преемственности со староармейским и их социальную разобщенность, усугублявшиеся в атмосфере непримиримой борьбы и практически неограниченного произвола. Ориентация на насилие как способ действий вызывала распространение хаотического террора индивидуально-мстительной природы, тем не менее, не вошедший в целенаправленную систему. Насилие проявлялось в двух основных формах — физической и имущественной. И террор, и грабежи были прежде всего проявлениями лихорадочного самоутверждения, своеобразным социальным ритуалом компенсаторного типа, свидетельствуя о серьезном «комплексе неполноценности» добровольческого офицерства как не устоявшейся

субгруппы. Внешними условиями их распространения явились недопустимо мягкие санкции командования, заинтересованного в первую очередь в высокой боеспособности подчиненных и намеренно покрывавшего многие беззаконные выходки, а также чрезмерное нервно-психическое напряжение рядовых офицеров-строевиков, снятие которого происходило спонтанно-суррогатным путем (убийства, хулиганство, пьянство, наркомания). Попутно происходила существенная переоценка ценностей, как непроизвольная (обесценивание жизни, дисциплинарные девиации, непримиримый фанатизм и т. д.), так и вполне сознательная, воплощавшаяся в апологии произвола, подчеркнутом дистанцировании от старых устоев, демонстративно-внешнем новаторстве и культивировании новых, нередко асоциальных традиций и поведенческих образцов. Таким образом, добровольческое офицерство обладало всеми основными свойствами промежуточного маргинального сообщества, не получившего дальнейшего развития ввиду поражения в борьбе с более сильным, организованным и энергичным.

Во втором разделе внимание уделено рассмотрению места в Белом движении офицеров гвардии, которые, в противоположность добровольческому большинству, отличались сословным и идеологическим единством, и при этом претендовали на ключевое положение и влияние. Еще в начале века началась медленная необратимая маргинализация мелкого и среднего дворянства, пополнившего гвардейское офицерство военного времени. Политически активизировавшись до Февральской революции, офицеры гвардии заняли наиболее враждебную Временному правительству позицию, в большинстве по узкосословным соображениям, с одновременным курсом на силовую коррекцию «слабой монархии». Принимая в незначительном количестве деятельное участие в офицерских организациях и едва не монополизировав формирование Добровольческой армии, разрозненные гвардейцы быстро растворились в общей офицерской массе, относившейся к ним весьма негативно; это толкало к замыканию в самую закрытую «сводно-гвардейскую» корпорацию, капризную в подчинении и несостоятельную в боевом отношении.

Несмотря на более высокий уровень кадровых офицеров (48,2%), гвардейский микросоциум отличался предельной идейно-нравственной деформированностью. В силу малочисленности командиры поощряли разрушение сословной монолитности, любыми средствами привлекали пополнения и не препятствовали распространению маргинально-аморального уклада. Причина особой нацеленности на имущественное насилие заключалась не только в ритуально мстительной реакции на материальные потери в ходе революции, но и в прозаической погоне за средствами для воссоздания старых полков. Значительная часть кадровых офицеров не являлись «коренными» гвардейцами, что усиливало их мировоззренческую неустойчивость (П.Н. Врангель, А.П. Кутепов, A.A. фон Лампе, В.Д. Парфенов,); нередко они отдавали предпочтение добровольческой

иерархии и игнорировали собственно гвардейские части. Следовательно, при всей внешней монолитности и обособленности от армейского добровольчества гвардейцы не нарушали общего социокультурного фона офицерства Добровольческой армии.

В заключении сформулированы основные выводы исследования. Главные из них состоят в следующем.

Предпосылками и условиями зарождения и идейного становления офицерского корпуса Добровольческой армии были резкие изменения социального состава русского офицерства в ходе Первой Мировой войны и развал армии в февральско-октябрьский период 1917 г. Приток офицеров военного времени и широкое сословное расслоение сделали их самыми ревностными сторонниками «сильной власти» и «порядка». Возглавленные честолюбивыми, патриотически и достаточно прогрессивно настроенными генералами, они уже летом 1917 г. сделали попытки противостоять росту анархии, который связывали и с активностью левых радикалов, и с политическим бессилием Временного правительства. Добровольческое движение в армии охватывало наиболее энергичных и деятельных офицеров, причем сначала преследовало цель укрепления боеспособности и лишь в связи с этим стало рассматриваться как внутриполитическое средство. Многочисленные легальные и нелегальные офицерские группы и организации патриотического толка осуществили первичное объединение того социального материала, который был готов к борьбе, подготовили и произвели первичное формирование Добровольческой армии и превращение ее в армию офицерскую.

Медленная эволюция принципа комплектования офицерского корпуса от добровольческой импровизации к импровизированным мобилизациям не изменило ее социальную сущность, и доля офицеров в ней была и оставалась преобладающей. Одновременно происходило все большее увеличение числа офицеров военного времени, которые к 1919-1920 гг. составили подавляющее большинство.

Сословная палитра добровольческого офицерства отличалась крайней пестротой и состояла в основном из разночинцев, многие из которых являлись выходцами из «бывшего податного населения». Это продолжало и усиливало демократизацию офицерства, необратимость которой ярко подчеркивалась претенциозностью и несостоятельностью гвардейской дворянско-монархической среды. Особенностью национально-конфессионального состава офицеров-добровольцев было присутствие немалой доли инородцев.

Мировоззрение офицерского корпуса Добровольческой армии, то есть молодых офицеров военного времени, было лишено преемственности со староофицерским, ибо ускоренные подготовка и чинопроизводство не позволяли воспринять традиции, а сословная разнородность ориентировала на подражательно-поверхностное усвоение. Поэтому неизбежными

становились ценностные искажения и идейно-нравственные деформации, усиливавшиеся за счет порожденного экстремальными условиями Гражданской войны нервно-психического напряжения.

Сильные державно-патриотические пристрастия, ориентация на бескомпромиссно-силовое разрешение противоречий и резкая непримиримость превращали добровольческое офицерство в сторонников военной надпартийной диктатуры авторитарного толка и неопределенного конкретного содержания, для которых постепенно утратили привлекательность и западные идеалы демократической республики, и романовская монархия. Подспудное ощущение социальной и этнической ущербности оборачивалось всплеском воинственного национализма.

Ценностный мир офицеров Добровольческой армии сочетал жесткую корпоративность, амбициозно-мессианское самовосприятие, деформированно-религиозный фатализм, экстремистскую агрессивность, безрассудно-романтический авантюризм и демонстративную переоценку и смену прежних идеалов. Высшей ценностью утверждалась неопределенно-хаотическая категория «добровольчества», способная вобрать любое привлекательное явление и по сути олицетворявшая абсолютизацию личного произвола и безнаказанности.

Вторым симптомом глубокого социокультурного кризиса стало складывание новой иерархии в соответствии с добровольческим стажем. Данная военно-социальная пирамида структурировалась по нескольким направлениям, ключевыми признаками которых признавались первопоходничество, принадлежность к именным частям, добровольность поступления и личные качества. Образовывавшаяся таким образом неформальная элита обладала высокой устойчивостью и напористостью, последовательно добившись официального утверждения и всеобщего признания.

Перечисленные социально-мировоззренческие особенности офицерского корпуса Добровольческой армии позволяют признать его уникальным маргинальным сообществом, специфика которого состояла в отсутствии перспектив его дальнейшего развития. Весьма заметной была внутренняя межиерархическая конфликтность, так как добровольческая офицерская корпорация являлась сложным конгломератом стремившихся к обособлению более мелких группировок: регулярной кавалерии, гвардии, казачества и т. д. Именно неспособность слиться в единую и сплоченную военно-политическую силу стала одной из центральных внутренних причин поражения добровольческого офицерства.

Перспективы дальнейшей научной разработки представляются целесообразными в направлении расширения территориально-хронологических рамок, охватывая социальный состав и мировоззрение белого офицерства во всероссийском и эмигрантском масштабе. Поэтому считать исследование окончательным не приходится.

Основные положения диссертации изложены в следующих работах:

1. К вопросу о возникновении добровольчества: Корниловский ударный полк в 1917 году//Проблемы современной науки: Исторические науки. Литературоведение. Искусствоведение. Музыкознание: Материалы областной межвузовской конференции молодых ученых. Апрель 1996 г. -Орел, 1996. С. 32-37.

2. Добровольческая армия: офицеры-первопоходники//Актуальные проблемы гуманитарных наук: Сб. научных статей. - Орел, 1997. С. 5-6.

3. Белые офицеры - выпускники Орловского Бахтина кадетского корпуса: региональный аспект изучения Гражданской войны//Проблемы регионального образования: опыт и перспективы: Материалы научно-практической конференции, ноябрь 1998 г. Вып. 2. - Орел, 1998. С. 34-36.

4. К предыстории Белого движения: «Добровольческая Революционная армия» 1917 года//Белая армия. Белое дело: Исторический научно-популярный альманах (Екатеринбург) — 1998 - № 5 - С. 5-10.

5. Корниловцы, марковцы, дроздовцы: ударная сила Добровольческой армии в Орловского-Кромском сражении 1919 года: Пособие для учреждений дополнительного образования и учителей истории и краеведения. - Орел,

1998.-16 с.

6. Офицеры-первопоходники: социально-мировоззренческие особенности// Научный альманах Орловского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. Вып. 1: История. Философия. Социология. Юриспруденция. Экономика. - Орел, 1998. С. 32-37.

7. «Павшие гвардейцы»: мартиролог офицеров гвардейской пехоты, погибших в рядах Добровольческой армии в 1917-1919 гг. (Подгот. публ., вступл. и коммент.)//Белая армия. Белое дело - 1998 -№ 5 - С. 46-48.

8. Революция и Гражданская война 1917-1920 гг. в Орловском крае: Программа факультативного спецкурса для X-XI классов. - Орел, 1998. -16 с.

9. Военно-патриотические организации 1917 года: к предыстории Белого движения//Белая армия. Белое дело - 1999 - № 6 - С. 5-12.

10. К вопросу о зарождении Алексеевской организации//Петербургские военно-исторические чтения молодых ученых 1999: Сб. ст. Вып. III. - СПб.,

1999. С. 28-29.

11. Корниловское выступление: роль генерала М.В. Алексеева// Общественная мысль, движения и партии в России XIX-XX вв.: Сб. науч. ст. (По материалам Второй межвузовской научной конференции 23-24 апреля 1999 года в г. Брянске). - Брянск, 1999. С. 71-73.

12. Мировоззрение белого офицерства: Россия и Запад в период Гражданской войны//Русь, Россия и мировая цивилизация: Материалы Тринадцатой Всероссийской заочной научной конференции/Науч. ред. С.Н. Полторак. -СПб.: Нестор, 1999. С. 107-110.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Абинякин, Роман Михайлович

Введение.3

Глава 1. Возникновение и специфика добровольчества в 1917 г.16

1.1. Состояние русской армии после Февральской революции.16

1.2. Первые добровольческие формирования.37

1.3. Участие офицеров в военно-патриотических организациях. .58-

Глава 2. Социально-организационные особенности офицерства

Добровольческой армии.80

2.1. Зарождение и формирование офицерского корпуса Добровольческой армии.80

2.2. Социальный состав офицеров-добровольцев.102

Глава 3. Мировоззренческий и социокультурный облик добровольческого офицерства.124

3.1. Характерные особенности мировоззрения офицерского корпуса Добровольческой армии.124

3.2. Офицеры гвардии и Белое добровольчество.161

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Абинякин, Роман Михайлович

Актуальность темы. Изучение истории социальной и политической борьбы в России XX в. является одной из основных проблем отечественной науки, и без него невозможно осмысление глубин того кризиса, апогеем которого стала Гражданская война и ее последствия. Растущее хронологическое отдаление не снижает, а усиливает интерес к ней и способствует более спокойному и непредвзятому исследованию.

Распутье, на котором оказалась Россия в 1990-е гг., структурный кризис в сочетании с преимущественно критическим отношением к прежнему пути развития и отсутствие достойной альтернативы требуют изучения исторического опыта в аналогичной ситуации. Тому способствуют и существенные внутриполитические изменения, открывшие недоступные ранее материалы и отменившие идеологические ограничения их использования. Это вызывает необходимость переосмысления прежних подходов и поиск новых, способных объективно осветить формирование, сущность и противостояние основных сил социального конфликта 19171920 гг., прежде всего антибольшевистских армий, рассматривавшихся ранее крайне прямолинейно, однозначно, идеологизированно, скудно и второстепенно.

Наряду с чисто научной актуальностью изучение условий складывания базы и специфики Белого движения приобретает сейчас важное практическое значение. В условиях непоследовательного и нередко разрушительного реформирования, ослабления государственности, идейного расслоения общества, усиления социальной демагогии, падения внешнеполитической активности и авторитета, появления угрозы территориального распада страны неизбежно обращение к анализу особенностей сил, претендовавших на положение основной альтернативы большевистскому режиму. Опыт манипуляций с армией и ответных реакций командного состава весьма существенен в атмосфере военных преобразований и поиска основ идейного становления современного офицерства.

Особую научную значимость сегодня приобретают два направления обозначенной проблемы. Во-первых, взгляд на Белое движение как на «целый комплекс культурно-нравственных ценностей, унаследованных из дореволюционной России, но неизбежно деформированных в эпоху Гражданской войны». О необходимости такого подхода заявила В. Д. Зимина.1 На целесообразность изучения человеческого аспекта, Гражданской войны «как состояния души» и социального происхождения белого офицерства указывает целый ряд историков, в том числе и зарубежных.2 Во-вторых, преодоление традиционной оторванности рассмотрения Гражданской войны от революции, так как особенности и мотивы формирования Белого движения невозможно понять без «трезвого, аналитического взгляда на 1917 год», что отметил В.Г. Бортневский.

Объектом исследования избран офицерский корпус Добровольческой армии, так как он отличался наибольшим временем существования, высокой боеспособностью, являясь стержнем антибольшевистской борьбы на Юге России, а также имел глубокие корни в дооктябрьских офицерских организациях. В совокупности это делало ее образцом для Белого движения всей России.4 Предметом исследования являются социальный состав и мировоззрение добровольческого офицерства, бывшего главной силой армии.

Историография проблемы. Длительное время научное изучение личного состава Добровольческой армии не велось, и лишь периодически имело место попутное освещение его особенностей. Впервые это сделал Н.Е. Какурин,5 который обратил внимание на настроение и степень сплоченности добровольцев. В крупном исследовании Л.М. Спирина6 акцентировалось рассмотрение «армии контрреволюции» как единого явления, затрагивались политические взгляды вождей и офицерства, которое признавалось ударной силой движения. Но кроме утверждения «его яркого классового характера» конкретных положений по этому поводу не содержалось. Весьма интересны своим обращением к предыстории Гражданской войны книги

М.И. Капустина и В. Д. Поликарпова,7 проследившие ряд внешних проявлений складывания социальной базы южнорусского Белого движения.

Эмигрантские авторы (H.H. Головин, A.A. Зайцов8) уделяли большее внимание как формированию Добровольческой армии, так и ее общему моральному облику. Однако помимо предвзятости, их работы являются описательными и содержат выводы только по отдельным вопросам, то есть слабы аналитически. Это же присуще воспоминаниям А.И. Деникина и

П.Н. Врангеля.9 Значительно содержательнее и глубже в этом отношении книга Н.Г. Росса,10 где в одной из глав уделено специальное внимание мировоззрению белого офицерства в 1920 г. Большая статья

Н.П. Полторацкого11 целенаправленно освещает наиболее известный сектор духовного мира Белого движения - его идеологию - в эмоциональной и описательной форме.

Середина - вторая половина 1990-х гг. характеризуется бурной активизацией исследований по истории Белого движения. В соответствии с темой диссертации их можно условно сгруппировать следующим образом.

Первичная организация исходных социальных сил добровольчества затронута в публикациях А. Кибовского и А. Маслакова и особенно 12

Г.З. Иоффе. Последний, сохранив партийно-политическое видение, обратился и к субъективно-личностным факторам. Но параллельнопроблемный подход не позволил ему рассмотреть отдельно проблему формирования Добровольческой армии и ее офицерства. Работы 1

C.B. Волкова и Д.А. Кузнецова посвящены русскому офицерскому корпусу. Они анализируют его социальный состав и духовно-нравственные особенности до 1917 г. включительно. Однако второй автор утверждает, что период с августа по октябрь стал конечной точкой в его истории и тем самым отрицает связь и преемственность дореволюционного офицерства с офицерством периода Гражданской войны. Обширное исследование Б.Н. Земцовым14 социально-психологических предпосылок революции признает изменение духовного мира офицеров в сторону политизации под воздействием прихода офицеров из интеллигентских кругов.

К другой группе принадлежат исследования Белого движения общего характера. И если A.B. Венков и Ю.Д. Гражданов15 главное внимание сосредоточили на политической истории и роли внешних факторов в нем, то В.Д. Зимина рассматривает Белое движение широко и многопланово, затрагивая и социальные, и идеологические стороны.16 В.П. Федюк произвел гораздо более глубокий и качественный анализ ментальных особенностей

17

ВСЮР, чем C.B. Устинкин (чья работа отличается весьма идеализированным восприятием Белого добровольчества). Однако затрагивание этого аспекта не является специальным исследованием и не касается ни собственно Добровольческой армии, ни ее офицерства отдельно от общих контингентов ВСЮР. Диссертации В.П. Слободина и 18

А.Д. Сухенко посвящены Белому движению в целом и добровольчеству на Юге России соответственно, их темы весьма обобщенно сформулированы и достаточно хаотически раскрыты. А.Д. Сухенко впервые отчетливо указывает на прямую связь Белого добровольчества с военно-политическими объединениями 1917 г. Но, как видно из автореферата, автор рассмотрел его в совокупности со всей палитрой проблем (стратегия, аграрный вопрос и т. д.). Данное исследование базируется преимущественно на региональных материалах, а анализ социального состава всех добровольцев в нем произведен на основе весьма ограниченных данных о старших первопоходниках двенадцатилетней давности.19 В.Ж. Цветков обозначил вопрос социального состава Добровольческой армии, но данное сжатое и добротное исследование затронуло его все же лишь в связи с изучением системы комплектования 20

Единственной публикацией, где проанализирован не только ряд мировоззренческих моментов, но и сословно-служебная специфика офицерства ВСЮР на основе конкретных показателей, является книга

Л 1

Г.П. Веркеенко и С.Т. Минакова, хотя это и не было ее главной целью.

Отдельного и совершенно особого упоминания достойно фундаментальное исследование природы и последствий революционного насилия, произведенное В.П. Булдаковым22 и являющееся, по сути, утверждением новой парадигмы понимания всей послефевральской истории России. Автор не ищет виновных и не описывает, а осмысливает насилие, которое выступает в роли своеобразного индикатора, позволяющего раскрыть социально-психологические и ментальные глубины, в частности, и добровольческого офицерства.

Третья группа исследований представлена работами, посвященными отдельным и частным аспектам Белого движения и так или иначе затрагивающими обозначенную тему (биографические очерки, история воинских частей, униформология и т. д.). Среди них следует назвать публикации А.И. Дерябина, Г.М. Ипполитова, A.C. Кручинина, A.JI. Литвина и др., а также А.Г. Кавтарадзе, который первый произвел сбор и анализ сословных данных старших офицеров-первопоходников. Весьма ценны работы обобщающе-справочного характера C.B. Волкова об организационной структуре Белого движения, где содержится персональная информация о комсоставе, и H.H. Рутыча, воссоздавшего биографические данные высших чинов Добровольческой армии и ВСЮР.24

Из историографического обзора ясно, что социальный состав и мировоззрение офицерского корпуса Добровольческой армии прежде специально не исследовались. Дополнительным подтверждением служит

25 обзорные историографические работы последних лет.

Научная новизна исследования заключена в том, что впервые предпринята попытка единого изучения формирования и эволюции добровольческого офицерства в социально-мировоззренческом аспекте. В нем впервые осуществлен переход от описания отдельных особенностей к его анализу и осмыслению. Социальная характеристика офицеров Добровольческой армии произведена в самом широком смысле, включая принадлежность к староармейской структуре и положение в ней, учтены чины и особенности чинопроизводства, служебно-должностные продвижение и преимущества, уровень потерь, устойчивость в движении, степень добровольности и по мере возможности (обусловленной качеством источников) - сословное происхождение и национально-конфессиональный состав. Были собраны и систематизированы обширные персонально-биографические данные более 7 тыс. офицеров. Большинство из них принадлежит к 1-му армейскому корпусу, в котором концентрировалась их значительное количество за счет наличия целых офицерских подразделений. На этой основе в диссертации впервые установлены конкретные цифры, характеризующие социальный облик добровольческого офицерства.

Новизна исследования состоит также в целенаправленном выявлении и совокупном анализе таких мировоззренческих компонентов, как мотивации, самовосприятие, социальная мифология, внутрикорпоративная иерархия, система ценностей, - в тесной связи с их практическим воплощением и обусловленностью исходными социокультурными особенностями. Новым является также постановка и изучение проблемы борьбы за власть белого генералитета как постоянного и влиятельного фактора существования Добровольческой армии, что позволяет выявить противоречия в развитии не только внутри нее, но и в Белом движении в целом. Кроме того, в научный оборот впервые вводится большое количество ранее не использованных источников, расширяющих и существенно изменяющих предыдущее историческое знание.

Цель и задачи исследования. Целью настоящей работы является выяснение зависимости социального состава добровольческого офицерства от условий, причин и целей формирования армии и взаимосвязи с его мирововоззренческими особенностями. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- проследить ситуацию, в которой оказалась русская армия в феврале-октябре 1917 г., определившую зарождение офицерской активности в Белом движении;

- определить формы и методы первичного объединения офицерства, связь и степень преемственности с ними Добровольческой армии;

- выявить пути и способы вступления офицеров в Добровольческую армию;

- исследовать социальный состав офицеров-добровольцев и его изменения в ходе Гражданской войны;

- изучить специфику офицерского мировоззрения и взаимосвязь с его социальной средой;

- оценить степень сплоченности офицерского корпуса Добровольческой армии и наличия у него социокультурного единства.

Хронологические и территориальные рамки диссертации охватывают период с февраля 1917 г. по ноябрь 1920 г. и все районы действия офицерских организаций и Добровольческой армии. Обращение февральско-октябрьским событиям целесообразно для исследования истоков как формирования Белого добровольчества его лидерами, так и его привлекательности для рядовых участников. Несмотря на утрату статуса «армии» в декабре 1919 г. при сведении в одноименный корпус и на отмену названия при слиянии с другими частями в Русскую армию в апреле 1920 г., основная масса офицеров-добровольцев продолжала быть ее социальной основой и носителем идейно-нравственного облика. Поэтому обрывать исследование по номинальному признаку является нецелесообразным.

Методологической основой исследования являются принципы объективности и историзма. Они предполагают непредвзятый подход к анализу изучаемых проблем, критическое отношение к источникам, вынесение суждений на базе осмысления совокупности фактов, а также показ явлений в развитии и контексте исторической обстановки. При изучении социального состава офицерского корпуса Добровольческой армии в диссертации использован социологический подход, включающий применение различных стратификационных критериев. Учитывая невозможность полного поименного выявления офицеров-добровольцев, использован метод экстраполяции полученных результатов на весь офицерский корпус Добровольческой армии; в соответствии с законом больших чисел свободная и широкая выборка представляется вполне репрезентативной. При анализе мировоззрения учтены закономерности социальной психологии.

Источниковой базой исследования стали архивные документы. Были использованы материалы Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ, фонды Р-5895 - В.Г. Харжевский, Р-6050 - штаб Дроздовского полка, Р-9123 - штаб Алексеевского полка) и Российского государственного военного архива (РГВА, фонды 39689 — штаб 2-го Корниловского полка, 39688 - штаб Марковской дивизии, 39689 - штаб 1-го Марковского полка, 39720 - штаб Добровольческой армии, 39725 - управление полевого контролера Добровольческой армии, 39914 - штаб 2-го Сводно-Гвардейского полка). Они содержат богатейшие фактические данные, характеризующие личный состав и внутренний социокультурный и повседневный мир офицерства добровольческих частей. Это именные списки, должностные расписания, денежные ведомости, алфавиты офицеров, приказы по полкам и секретные информационные бюллетени первых лет эмиграции. Именно они послужили главным источником для создания систематизированных персонально-биографических данных, ставших основой для социально-статистического анализа. Множество бытовых деталей, не предназначенных для обнародования и потому заслуживающих достаточного доверия, оказали серьезное воздействие на осмысление добровольческого менталитета.

Вторую, не менее значимую группу архивных материалов составляют многочисленные документы личного происхождения, осевшие в ГАРФ и до сего времени не использовавшиеся либо затрагивавшиеся фрагментарно (фонды Р-5827 - А.И. Деникин, Р-5853 - A.A. фон Лампе, Р-5881 - коллекция отдельных мемуаров эмигрантов (воспоминания Д.Б. Бологовского, С.Н. Гернберга, П.В. Колтышева, М.А. Пешни), Р-6562 - A.B. Бинецкий, а также дневник В.К. Витковского из фонда В.Г. Харжевского). Они чрезвычайно ценны не только содержащимися в них личными впечатлениями и оценками, но и сообщением целого ряда неизвестных ранее моментов, которые позволяют существенно скорректировать прежние представления. Наиболее это касается сюжетов записок Бологовского о зарождении добровольчества на Румынском фронте и о вражде М.Г. Дроздовского и И.П. Романовского, а также документы Деникина о роли А.П. Кутепова в его уходе с поста Главкома ВСЮР. Особенно следует упомянуть дневник A.A. фон Лампе, который представлял собой сочетание офицера гвардии и Генерального Штаба, достаточно высокой официальной должности и влиятельного негласного положения помощника начальника организации «Азбука» В.В. Шульгина. Это обусловило его глубокую информированность о скрытой стороне многих событий. Кроме того, источники данной группы уточняют некоторые факты, отраженные в опубликованных мемуарах в искаженном виде.

При исследовании предыстории Белого добровольчества большую роль сыграли материалы Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА, фонды 69 - A.M. Зайончковский, 2003 - штаб Верховного Главнокомандующего). Они отражают ситуацию в русской армии 1917 г., деятельность военно-патриотических организаций и кампанию по формированию первых добровольческих подразделений - ударных батальонов и «частей смерти», позволяя воссоздать ее целостную панораму. Полные стенограммы совещаний в Ставке Верховного Главнокомандующего и разнообразные приказы проясняют позиции высшего генералитета, а переписка, листовки, воззвания и статистические документы показывают отношение к происходящему офицерских масс. Фонд 409 (послужные списки) и фонды отдельных полков проливают свет на сословную принадлежность и служебно-биографические особенности ряда будущих командиров Добровольческой армии.

По мере необходимости привлекаются документы Государственного архива Орловской области, которые ранее находились в областном партархиве и потому были закрыты для использования. Несмотря на немногочисленность, они помогают осветить частные, но неизвестные фрагменты. Так, благодаря подборке обращений и листовок корпуса генерала К.К. Мамонтова выявлено присутствие агентов Добровольческой армии в частях Донской армии для привлечения пополнений к себе.

Из опубликованных документов к работе привлечены боевые расписания, служебные доклады, переписка и финансовая отчетность добровольческих активистов. Неординарным, но ценным источником стали списки кавалеров ордена Святителя Николая Чудотворца и захоронений белых некрополей, преимущественно кладбища Сент-Женевьев-де-Буа.

Мемуарные источники представлены весьма широко как эмигрантскими изданиями, так и не издававшимися ранее и вышедшими только в последние годы в России. Среди них можно выявить несколько блоков. Прежде всего, это воспоминания лидеров Добровольческой армии -А.П. Богаевского, В.К. Витковского, П.Н. Врангеля, А.И. Деникина, М.Г. Дроздовского, A.A. фон Лампе, A.C. Лукомского, П.С. Махрова, Я.А. Слащова, Б.А. Штейфона. Они характеризуют общие вопросы и часто содержат неоценимую информацию по организации и моральному облику армии, однако в них нередко выстроена определенная, выгодная автору версия. Вторую, самую обширную группу составляют свидетельства рядовых офицеров-добровольцев - марковцев Э.Н. Гиацинтова, В.А. Ларионова, С.Я. Эфрона, дроздовцев И.А. Долакова, A.B. Туркула, алексеевцев Е.Ф. Емельянова, Б. Пылина и др., включая чинов других армий. За небольшим исключением (лубочно обработанные мемуары Туркула и т. п.) они содержат весьма обыденные и откровенные наблюдения; особо это свойственно Р.Б. Гулю, Г.Д. Венусу, С.И. Мамонтову, С.М. Паулю.

К третьей группе относятся воспоминания современников и очевидцев, не входивших в Добровольческую армию: политиков (А.И. Гучков, М.В. Родзянко), общественных деятелей (A.A. Валентинов, Л.В. Половцов, В.В. Шульгин) и иных активных участников событий, в том числе и из лагеря большевиков (М.Д. Бонч-Бруевич, А.И. Верховский, И.Л. Кремлев). Зачастую они содержат интересные свидетельства, но страдают не меньшей субъективностью, особенно у А.Ф. Керенского и Н.В. Савича. В то же время близкое наблюдение происходящего способствует наличию упоминаний довольно ценных фактов (Г.Н. Трубецкой, В.Ф. Клементьев).

Полковые истории Корниловских, Марковских, Дроздовских и других отдельных частей являются крайне своеобразными источниками. Написанные непосредственными участниками (A.A. Байдак, В.Н. Звегинцов, М.Н. Левитов, В.Е. Павлов и др.) на основе личных дневников и письменных и устных воспоминаний однополчан, они включают целые многостраничные фрагменты с небольшими логическими связками. Несмотря на сильную предвзятость оценок, в них сконцентрирован богатый хронологический, списочно-служебный, идеологический и бытовой материал фактического плана, что позволяет уверенно причислить полковые летописи к четвертой группе мемуарных источников.

В качестве источников использованы и периодические издания эмиграции. Основная их ценность заключена в обширных персональных данных, содержащихся в многочисленных биографических справках и некрологах журналов «Часовой», «Вестник Общества Галлиполийцев», «Вестник первопоходника» и «Первопоходник». Кроме того, в них опубликовано множество кратких воспоминаний большинства офицеров, не сумевших издать их отдельно, но значение которых от этого не снизилось. К ним примыкают и современные отечественные издания, продолжающие эмигрантские («Военная быль», «Кубанец») или новые («Белая Гвардия»), где значительное место, принадлежит перепечаткам их материалов.

Использованные источники разнятся по степени достоверности. Как правило, наиболее достоверная информация содержится в служебных документах, не предназначавшихся для обнародования и отражающих реальное положение вещей - приказах по полкам, переписке, списках, отчетах, докладах, осведомительных листках внутреннего назначения. Личные архивные материалы конфиденциального характера заслуживают более осторожного подхода, так как в них вольно или невольно присутствовала субъективная позиция авторов. Опубликованные мемуары обладают неоднозначцой достоверностью; одни носят ярко выраженный лакированный характер, другие же достаточно откровенны. Критический сравнительный анализ содержания источников и их комплексное использование позволяет решить поставленные в работе задачи.

Практическая значимость состоит в возможности использования материалов диссертации в дальнейшем обобщающем исследовании социокультурных особенностей Белого движения и Гражданской войны, в подготовке учебных пособий по отечественной истории, в чтении курса истории России и спецкурса по социально-политической истории XX в., для написания дипломных и курсовых работ.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования изложены в 19 публикациях, а также в выступлениях на ряде научных конференций: «Историческая психология и взаимодействий мировоззрений в истории» (Орел, 1999), «Общественная мысль, движения и партии в России

15

Х1Х-ХХ вв.» (Брянск, 1999), «Военно-исторические чтения молодых ученых» (Санкт-Петербург, 1999), «Историческая наука на пороге третьего тысячелетия» (Тюмень, 2000), и на Тринадцатой, Пятнадцатой, Семнадцатой и Восемнадцатой Всероссийских заочных научных конференциях (Санкт-Петербург, 1999, 2000).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, приложений и списка использованных источников и литературы. Все главы диссертации построены по проблемному принципу.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Офицерский корпус Добровольческой армии"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Завершая настоящее исследование, необходимо подвести итоги и сделать следующие выводы.

Предпосылками и условиями зарождения и идейного становления офицерского корпуса Добровольческой армии были резкие изменения социального состава русского офицерства в ходе Первой Мировой войны и развал армии в февральско-октябрьский период 1917 г. Приток офицеров военного времени и широкое сословное расслоение сделали их, пробившихся на более высокую общественную ступень благодаря личным способностям и заслугам, самыми ревностными сторонниками «сильной власти» и «порядка». Возглавленные честолюбивыми, патриотически и достаточно прогрессивно настроенными генералами Корниловым, Алексеевым и Крымовым, они уже летом 1917 г. сделали попытки противостоять росту анархии, который они связывали и с активностью левых радикалов, и с политическим бессилием Временного правительства. Добровольческое движение в армии охватывало наиболее энергичных и деятельных офицеров, причем сначала преследовало цель укрепления боеспособности и лишь в связи с этим стало рассматриваться как внутриполитическое средство. Многочисленные легальные и негласные офицерские группы и организации патриотического толка осуществили первичное объединение того социального материала, который был готов к борьбе. Однако в силу политической неопытности, разобщенности и соперничества лидеров не смогли не только сыграть решающую роль, но даже устроить сколько-нибудь заметное выступление. Вместе с тем именно они подготовили и произвели первичное формирование Добровольческой армии и превращение ее в армию офицерскую.

Подробный и разнонаправленный статистический анализ собранных и систематизированных в ходе исследования персонально-биографических данных 7209 офицеров, проведенный впервые, характеризует социальный состав добровольческого офицерства следующим образом. Медленная эволюция принципа комплектования офицерского корпуса армии от добровольческой импровизации к импровизированным мобилизациям не изменило ее социальную сущность, и доля офицеров в ней была и оставалась преобладающей, начиная с 70,1% и колеблясь в 1918-1920 гг. от 37,8% до 65,0%. Одновременно происходило все большее увеличение числа офицеров военного времени, крторые к 1919-1920 гг. составили подавляющее большинство - 94,1%. Небольшое количество добровольцев (по сравнению с мобилизованными) среди офицеров пополнений 1919 г. - 14,8% -максимально объективно указывает, для какой части старого русского офицерства Белое движение было по-настоящему привлекательно. Высокий уровень безвозвратных потерь (21,8%) указывает на непримиримость и устойчивость.

Сословная палитра добровольческого офицерства отличалась крайней пестротой и состояла в основном из разночинцев, многие из которых являлись выходцами цз «бывшего податного населения». Представители дворянско-служилой, чиновно-офицерской среды сохраняли довольно заметное место - 35,9% — но окончательно утратили приоритет и значение. Это продолжало и усиливало демократизацию офицерства, необратимость которой ярко подчеркивалась претенциозностью и несостоятельностью гвардейской дворянско-монархической среды. Национально-конфессиональный состав офицеров-добровольцев определен несколько условно, но в то же время с предельно возможной точностью; его особенность заключается в наличии немалой доли инородцев (18,4%), что и еще более усиливало их неоднородность, и свидетельствует об отсутствии внутренней этнической розни.

Мировоззрение офицерского корпуса Добровольческой армии, то есть молодых офицеров военного времени, было лишено преемственности со староофицерским, ибо ускоренные подготовка и чинопроизводство не позволяли воспринять традиции должным образом, а сословная разнородность ориентировала на внешнее, «знаковое» подражание либо на демонстративное игнорирование. Поэтому неизбежными становились ценностные искажения и идейно-нравственные деформации, усиливавшиеся за счет порожденного экстремальными условиями Гражданской войны нервно-психического напряжения.

Сильные державно-патриотические пристрастия, ориентация на бескомпромиссно-силовое разрешение противоречий и резкая непримиримость к врагу превращали добровольческое офицерство в сторонников национально-военной надпартийной диктатуры авторитарного толка и неопределенного конкретного содержания, для которых постепенно утратили привлекательность и западные идеалы демократической республики, и романовская монархия. Симпатии к союзникам быстро сменились подспудным ощущением этнической ущербности и всплеском воинственного национализма.

Ценностный мир офицеров Добровольческой армии сочетал жесткую корпоративность, амбициозно-мессианское самовосприятие, деформированно-религиозный фатализм, экстремистскую агрессивность, безрассудно-романтический авантюризм и демонстративную переоценку и смену прежних идеалов. Это оборачивалось обесцениванием жизни и морали, всплеском бессмысленного, казалось бы, мстительно-истерического насилия и грабежа, которые в действительности были прежде всего проявлением психологической компенсации и самоутверждения заново, то есть своеобразного социального ритуала. Высшей ценностью утверждалась неопределенно-хаотическая категория «добровольчества», способная вобрать любое привлекательное явление и по сути олицетворявшая абсолютизацию личного произвола и безнаказанности.

Вторым симптомом глубокого социокультурного кризиса стало разрушение прежней армейской иерархии и судорожное складывание новой, в основу чего легло старшинство не по чинам, а по добровольческому стажу. Данная военно-социальная пирамида структурировалась по нескольким направлениям, ключевыми признаками которых признавались первопоходничество, принадлежность к именным частям, добровольность поступления и личные качества. Образовывавшаяся таким образом неформальная элита обладала высокой устойчивостью и напористостью, последовательно добившись официального утверждения и всеобщего признания.

Перечисленные социально-мировоззренческие особенности офицерского корпуса. Добровольческой армии позволяют признать его уникальным маргинальным сообществом, специфика которого состояла в отсутствии перспектив его дальнейшего развития. Действительно, весьма заметной была внутренняя межиерархическая конфликтность, так как добровольческая офицерская корпорация являлась сложным конгломератом стремившихся к обособлению более мелких группировок: регулярной кавалерии, гвардии, казачества и т. д. Именно неспособность слиться в единую и сплоченную военно-политическую силу стала одной из центральных внутренних причин поражения добровольческого офицерства.

Наряду с основными итогами исследования следует отметить и побочные результаты. Главным из них является приоритет в обозначении и изучении в качестве относительно самостоятельной проблемы взаимоотношений лидеров белого офицерства, чьи соперничество и борьба за власть продолжались на всем протяжении Гражданской войны. Кроме того, впервые достаточно подробно проанализирована предыстория Добровольческой армии и отчетливо оценена решающая роль в ней генерала М.В. Алексеева. Совершенно новым стало воссоздание персоналий личного

187 состава добровольческого офицерства, позволившее осуществить статистический анализ на базе широкой и репрезентативной выборки.

Перспективы дальнейшей научной разработки представляются целесообразными в направлении развития данного комплекса сопутствующей проблематики и расширения территориально-хронологических рамок, охватывая социальный состав и мировоззрение белого офицерства во всероссийском и эмигрантском масштабе. Поэтому считать исследование окончательным не приходится.

Список научной литературыАбинякин, Роман Михайлович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивные материалы Государственный архив Российской Федерации1. ГАРФ)1. Фонд Р-5827 А.И. Деникин.

2. Фонд Р-5853 A.A. фон Лампе.

3. Фонд Р-5881 — Коллекция отдельных документов и мемуаров эмигрантов.

4. Фонд Р-5895 Ё.Г. Харжевский.

5. Фонд Р-6050 Штаб Дроздовского стрелкового полка.

6. Фонд Р-6562 A.B. Бинецкий.

7. Фонд Р-9123 Штаб Алексеевского пехотного полка.

8. Российский государственный военно-исторический архив1. РГВИА)

9. Фонд 69 A.M. Зайончковский.

10. Фонд 409 Послужные списки.

11. Фонд 2003 Штаб Верховного главнокомандующего (Ставка).

12. Фонд 2583 Лейб-гвардии Преображенский полк.

13. Фонд 2740 126-й пехотный Рыльский полк.

14. Российский государственный военный архив1. РГВА)

15. Фонд 39687 Штаб 2-го генерала Корнилова ударного полка.

16. Фонд 39688 Штаб Офицерской генерала Маркова дивизии.

17. Фонд 39689 Штаб 1-го пехотного генерала Маркова офицерского полка.

18. Фонд 39720 Управление Добровольческой армии. Штаб Кавказской добровольческой армии. Штаб Добровольческой армии. Штаб отдельного Добровольческого корпуса.

19. Фонд 39725 Управление полевого контролера Добровольческой армии.

20. Фонд 39914 Штаб 2-го Сводно-Гвардейского полка.

21. Государственный архив Орловской области (ГАОО)

22. Фонд П-2 Орловская губернская Контрольная Комиссия РКП(б).1. Опубликованные документы

23. Белый угол (документ из россыпи)/Публ., коммент. A.C. Кручинина// Военная быль (Москва) 1994 -№ 5 (134) - С. 16-17.

24. Боевой состав Вооруженных Сил Юга России на 5 октября 1919 года/Публ. Р.Г. Гагкуева//Белая Гвардия: Альманах (Москва) 1998 - № 2 -С. 69-96.

25. Боевые расписания Белых армий/Публ. В.Ж. Цветкова//Белая Гвардия 1997 - № 1 - С. 72-94.

26. Денежные документы генерала Алексеева//Архив русской революции. В 22 т. Т. 5. Берлин, 1922. С. 345-357.

27. Дневники, записи, письма генерала Алексеева и воспоминания об отце В.М. Алексеевой-Борель/Публ. Н. Рутыча//Грани 1982 - № 125 -С. 107-306.

28. Из блокнота генерала М.В. Алексеева//Белый архив: Сб. материалов по истории и литературе войны, революции, большевизма, Белого движения и т. п./Под ред. Я.М. Лисового. Вып. I. Париж, 1926. С. 156-157.

29. Из документов белогвардейской контрразведки 1919 г.ЛПредисл., подгот. текста и коммент. В.Г. Бортневского//Русское прошлое: Историко-документальный альманах (Санкт-Петербург) 1991 - Кн. 1 - С. 150-172.

30. Из истории Гражданской войны в СССР: Сб. документов и материалов. В 3 т. Т. 2. М.: Советская Россия, 1961. - 895 с.

31. К истории ВЧК: письмо А.И. Эрдмана (Бирзе) Ф.Э. Дзержинскому/ Ввод, ст., подгот. текста и коммент. А.И. Колпакиди//Русское прошлое1996-Кн. 6-С. 181-209.

32. Письмо генерала-от-инфантерии М.В. Алексеева к генерал-лейтенанту М.К. Дитерихсу от 8.11.1917 г.//Головин H.H. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. В 12 кн. Ч. 1 кн. 2. -Б/м, 1937. С. 51-57.

33. Реорганизация Вооруженных Сил Юга России. Состав Русской Армии, апрель-май 1920 г.//Там же. С. 82-91.

34. Русская военная эмиграция 20-40-х годов: Документы и материалы/ Отв. сост. И.И. Басик. Т. 1. Кн. 2. -М.: Гея, 1998. 752 с.

35. Российская императорская гвардия на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа/Публ. В.Г. Бортневского и Е.З. Кузьмук//Русское прошлое 1993 -Кн. 4-С. 343-349.

36. Российские военные моряки и военные летчики на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа/Публ. В.Г. Бортневского и Е.З. Кузьмук//Русское прошлое -1994-Кн. 5-С. 357-364.

37. Список кавалеров ордена Святителя Николая Чудотворца// Лампе A.A. Пути верных: Сб. Париж , 1960. С. 135-139.

38. Список (второй) кавалеров ордена Святителя Николая Чудотворца//Лампе A.A. Пути верных: Сб. Париж , 1960. С. 143-150.

39. Список похороненных на Братском военном кладбище 13 ноября 1917 г./ Сост, публ. А. Кондратьевой//Военная быль 1993 - № 1 (130) -С. 21-22.1. Мемуары

40. Александр Иванович Гучков рассказывает.: Воспоминания председателя Государственной думы и военного министра Временного правительства. М.: Редакция журнала «Вопросы истории», 1993. - 144 с.

41. Александровский Б.Н. Из пережитого в чужих краях: Былое и думы бывшего эмигранта. М.: Мысль, 1969. - 374 с.

42. Байдак A.A. Участие Белгородских улан в Гражданской войне. 1917-1920.-Белград, 1931.-46 с.

43. Белый Свет России. 1917-1995: Сб. М.: Новая Святая Русь, 1996.288 с.

44. Богаевский А.П. 1918 год//Белое дело: Избранные произведения в 16 кн. Ледяной поход/Сост, науч. ред. и коммент. C.B. Карпенко. М.: Голос, 1993. С. 5-112.

45. Бонч-Бруевич М.Д. Вся власть Советам: Воспоминания/Лит. запись И. Кремлева. М.: Воениздат, 1958. - 360 с.

46. Бочкарева М. Яшка: Моя жизнь: крестьянка, офицер, ссыльная/Лит. запись И. фон Левина. Вступл, публ. С. Дрокова. С англ. Сокр. пер. И. Дорониной//Дружба народов 1993 - № 6 - С. 5-47.

47. Будберг А.П. Дневник//Архив русской революции. В 22 т. Т. 12-Берлин, 1922. С. 197-290.

48. Бутков Н. Самурский полк//Белая гвардия 1997 - № 1 - С. 50-52.

49. В память 1-rö Кубанского похода: Сб./Под ред. Б.И. Казановича и др. Белград, 1926. - 149 с.

50. Ваврик В.Р. Карпатороссы в Корниловском походе и Добровольческой армии. Львов, 1923. - 43 с.

51. Валентинов A.A. Крымская эпопея (По дневникам участника и по документам)//Архив русской революции. Т. 5. Берлин, 1922. С. 5-100.

52. Венус Г.Д. Война и люди: Семнадцать месяцев с дроздовцами//Я ставлю крест.: А. Туркул. Дроздовцы в огне; Г. Венус. Война и люди. М.: Воениздат, 1995. С. 183-363.

53. Верховский А.И. На трудном перевале. М.: Воениздат, 1959.448 с.

54. Витковский В.К. В боях за Россию: Воспоминания. Сан-Франциско, 1963. - 80 с.

55. Войтинский B.C. 1917-й: Год побед и поражений/Под ред. Ю. Фелыптинского. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 1999. - 320 с.

56. Врангель П.Н. Записки (ноябрь 1916 г. ноябрь 1920 г.). В 2 кн. -М.: Менеджер, Космос, Каталог, 1991. - 294, 236 с.

57. Генерал Кутепов: Сб. ст. Париж, 1934. - 378 с.

58. Геруа Б.В. ВЬспоминания о моей жизни. В 2 т. Париж, 1969, 1970.-276,218 с.

59. Гершельман A.C. В рядах Добровольческой Северо-Западной армии: Вооруженная борьба с Ш Интернационалом, 1919 год. В 2 ч. М.: Военно-историческая библиотека «Военной были», 1997, 1998.-84, 92 с.

60. Гиацинтов Э.Н. Записки белого офицера/Вступит, ст., подгот. текста и коммент. В.Г. Бортневского. СПб.: «Интерполиграфцентр» СПбФК, 1992.-267 с.

61. Гиацинтов Э.Н. Трагедия русской армии в 1917 году/Предисл., подгот. текста и коммент. В.Г. Бортневского/УРусское прошлое 1991 -Кн. 1,-С. 73-113.

62. Голубинцев A.B. Русская Вандея: Очерки Гражданской войны на Дону 1917-1920 гг. Мюнхен, 1959. (Репринт: Орел, 1995) - 212 с.

63. Гуль Р.Б. Конь рыжий: Автобиография//Гуль Р.Б. Красные маршалы: Исторические романы и очерки. -М.: Терра, 1995. С. 221-429.

64. Гуль Р.Б. Ледяной поход//Белое дело. Ледяной поход. М.: Голос, 1993. С. 217-312.

65. Деникин А.И. Белое движение и борьба Добровольческой армии (Очерки Русской Смуты)//Белое дело. Дон и Добровольческая армия. М.: Голос, 1992. С. 210-328.

66. Деникин А.И. Борьба генерала Корнилова//Белое дело. Генерал Корнилов. -М.: Голос, 1993. С. 9-211.

67. Деникин А.И. Вооруженные Силы Юга России (Очерки Русской Смуты)//Белое дело. Дон и Добровольческая армия. С. 329-393 (Ч. 1); Белое дело. Поход на Москву. М.: Голос, Сполохи, 1996. С. 5-297 (Ч. 2).

68. Деникин А.И. Очерки Русской Смуты: Крушение власти и армии, февраль-сентябрь 1917 г. Репринт. -М.: Наука, 1991. 520 с.

69. Денисов C.B. Белая Россия. Альбом № 1. Нью-Йорк, 1937. - 128 с.

70. Дети русской эмиграции: Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники/Сост. Л.И. Петрушева. Под ред. С.Г. Блинова и М.Д. Филина. -М.: Терра, 1997.-496 с.

71. Дневник капитана лейб-гвардии Преображенского полка Дмитрия Дмитриевича Литовченко/Публ. Т.Д. Литовченко-Вышеславцевой//Звезда -1995-№ 2-С. 3-18.

72. Дроздовский М.Г. Дневник//Белое дело. Добровольцы и партизаны. -М.: Голос, Сполохи, 1996. С. 5-74.

73. Евгений Эдуардович Месснер: Судьба русского офицера. СПб.: СПбГУ, 1997.-52 с.

74. Емельянов Е.Ф. Воспоминания добровольца//Белое дело: Летопись Белой борьбы/Под ред. A.A. фон Лампе. Вып. IV. Берлин, 1926. С. 82-92.

75. Жадан П.В. Русская судьба: Записки члена НТС о Гражданской и Второй Мировой войне. М.: Терра, 1991. - 239 с.

76. Залесский П.И. Главные причины неудач Белого движения на Юге России//Белый архив. Вып. II-III. Париж, 1928. С. 151-172.

77. За Родину: Сб. очерков и рассказов из жизни и быта Добровольческой армии. Вып. 1. Одесса: ОСВАГ, 1919. - 36 с.

78. Звегинцов В.Н. Кавалергарды в Великую и Гражданскую войну 1914-1920. В 4 ч. Ч. 4. Париж, 1966. - 206 с.

79. Изюмцы в боях за Россию: Воспоминания офицеров 11-го гусарского Изюмского генерала Дорохова полка/Сост. В.И. Алявдин. М.: АИРО-ХХ, 1997.-256 с.

80. Иконников Н.Ф. Пятьсот дней: Секретная служба в тылу большевиков 1918-1919 гг./Ввод. ст., подгот. текста и коммент. В.Г. Бортневского//Русское прошлое 1996 - Кн. 7 - С. 43-105.

81. Ильин И. А. О грядущей России: Избр. ст./Под ред. Н.П. Полторацкого. -М.: Воениздат, 1993. -368 с.

82. История лейб-гвардии Конного полка. В 3 т. Т. 3. Париж, 1964.237 с.

83. Капустянский А.П. Поход дроздовцев. М.: Русский путь, 1993.31 с.

84. Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. Пер. с англ. М.: Республика, 1993. - 384 с.

85. Кирасиры Его Величества: Участие в Гражданской войне. Жизнь за рубежом/Сост. В.А. Розеншильд-Паулин. Париж, 1944. - 290 с.

86. Клементьев В.Ф. В большевицкой Москве (1918-1920). М.: Русский путь, 1998. - 448 с.

87. Колтышев П.В. На страже русской чести (Париж, 1940-1941 гг.)// Русское прошлое 1992 - Кн. 3 - С. 167-224.

88. Кравченко Вл. Дроздовцы от Ясс до Галлиполи: Сб. В 2 т. -Мюнхен, 1974, 1975.-384, 365 с.

89. Кремлев И.Л. Былое: Из воспоминаний. М.: Молодая гвардия, 1959.-254 с.

90. Кривошеев А. Песни корниловца. Ростов-на-Дону, 1919. - 12 с.

91. Критский М.А. Корниловский ударный полк. Париж, 1936.229 с.

92. Лампе A.A. Пути верных: Сб. Париж, 1960. - 258 с.

93. Ларионов В.А. Последние юнкера. Франкфурт-на-Майне, 1984.243 с.

94. Лейб-гвардии 2-я Артиллерийская бригада/Сост. А.Ф. Аккерман. -Белград, 1931.-110 с.

95. Ломоносов Ю.В. Воспоминания о мартовской революции 1917 года//В.Б. Станкевич. Воспоминания 1914-1919 гг. Ю.В. Ломоносов. Воспоминания о мартовской революции 1917 года/Сост, вступ. ст, примеч. A.C. Сенина. -М.: РГГУ, 1994. С. 217-285.

96. Лукомский A.C. Из воспоминаний//Архив русской революции. В 22 т. Берлин, 1922. Т. 2. С. 14-44. Т. 5. 101-190.

97. Макаров П.В. Партизаны Таврии. М.: Воениздат, 1960. - 383 с.

98. Мамонтов С.И. Походы и кони: Воспоминания о Гражданской войне//Подъем 1992 - № 5/6 - 256 с.

99. Марковцы в боях и походах за Россию в освободительной войне 1917-1920 гг./Сост. В.Е. Павлов. В 2 кн. Париж, 1962, 1964.-369, 393 с.

100. Материалы для истории Корниловского ударного полка/Сост. М.Н. Левитов. Париж, 1974. - 667 с.

101. Махров П.С. В Белой армии генерала Деникина. СПб.: Логос, 1994.-290 с.

102. Махров П.С. В штабе генерала Деникина/ТРусское прошлое -1993- № 3-С. 140-166.

103. Мейснер Д.И. Миражи и действительность: Записки эмигранта. -М.: АПН, 1966. -300 с.

104. Нестерович-Берг М.А. В борьбе с большевиками: Воспоминания. -Париж, 1931.-227 с.

105. Октябрь на фронте: Воспоминания/Коллектив авторов. М.: Воениздат, 1967. -296 с.

106. Оприц И.Н. Лейб-гвардии Казачий Его Величества полк в годы революции и Гражданской войны 1917-1920. Париж, 1939. -365 с.

107. Очерк об участии 1-го Офицерского генерала Маркова полка во Втором Кубанском походе (автор не указ.)/Предисл., публ. и коммент. Р.Г. Гагкуева//Белая Гвардия -1999/2000 № 3 - С. 23-42.

108. Очерк о генерале Слащове, составленный в 1929 г. генералом П.И. Аверьяновым по воспоминаниям полковника В.Ф. Фролова и капитана A.A. фон Дрейера/Публ. Л. Петрушевой//Неизвестная Россия. XX век. Кн. 3. -М.: Историческое наследие, 1993. С. 85-107.

109. Памятные дни: Из воспоминаний гвардейских стрелков. В 3 кн. Кн. 3. Таллинн, 1939. - 136 с.

110. Пауль С.М. С Корниловым//Белое дело. Ледяной поход. М.: Голос, 1993. С. 182-216.

111. Песни Белой России/Публ. А. Гайрабетова//Белая Гвардия 1998 -№2- С. 97-103.

112. Половцев Л.В. Рыцари тернового венца: Воспоминания члена Государственной думы. Прага, б/д. — 218 с.

113. Половцов П.А. Дни Затмения (Записки главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала П.А. Половцова в 1917 году)/Предисл., указ., примеч. A.C. Сенина. -М.: ГПИБ, 1999. 273 с.

114. Попов К.С. Воспоминания кавказского гренадера 1914-1920 гг. -Белград, 1925.-282 с.

115. Против Деникина: Сб. воспоминаний/Сост. и науч. ред. А.П. Алексашенко. М.: Воениздат, 1969. - 408 с.

116. Пушкарев С.Г. На бронепоезде «Офицер» в белой Таврии. 1920 год/ Публ. и коммент. В. Цветкова и J1. Хворых//Белая Гвардия -1999/2000- № 3 С.- 43-55.

117. Пылин Б. Первые четырнадцать лет: 1906-1920. Калифорния, 1972.-213 с.

118. Родзянко М.В. Государственная дума и Февральская революция//Архив русской революции. В 22 т. Т. 6. Берлин, 1922. С. 5-80.

119. Русские в Галлиполи: Сб. статей, посвященных пребыванию 1-го армейского корпуса Русской армии в Галлиполи. Берлин, 1923. - 490 с.

120. Савич Н.В. Закат Белого движения/Публ. Н. Рутыча//Москва -1991 № 11 - С. 13-68 -№ 12-С. 104-146.

121. Семенов Г.М. О себе (Воспоминания, мысли и выводы). М.: ACT, Гея, 1999.-320 с.

122. Слащов-Крымский Я.А. Белый Крым. 1920 г.: Мемуары и документы. М.: Наука, 1990. - 272 с.

123. Станкевич В.Б. Воспоминания 1914-1919 гг.//В.Б. Станкевич. Воспоминания 1914-1919 гг. Ю.В. Ломоносов. Воспоминания о мартовской революции 1917 года/Сост., вступ. ст., примеч. A.C. Сенина. М.: РГГУ, 1994. С. 10-216.

124. Столыпин A.A. Записки драгунского офицера (1917-1920 гг.)// Русское прошлое 1993 - Кн. 3 - С. 6-104.

125. Суворин А. Поход Корнилова. 2-е изд. - Ростов-на-Дону, 1919. —192 с.

126. Сумские гусары 1651-1951. Буэнос-Айрес, 1954. - 322 с.

127. Трубецкой -А.Е. История одной попытки//Князья Трубецкие. Россия воспрянет!/Сост. A.B. Трубецкой. -М.: Воениздат, 1996. С. 519-526.

128. Трубецкой Т.Н. Годы смут и надежд//Там же. С. 45-122.

129. Туркул A.B. Дроздовцы в огне: Картины Гражданской войны 19181920 гг. (в лит. обработке И. Лукаша)//Я ставлю крест. А. Туркул. Дроздовцы в огне; Г. Венус. Войнаи люди. -М.: Воениздат, 1995. С. 5-182.

130. Уланы Его Величества: 1876-1926. Белград, 1926. - 62 с.

131. Федоров Н.В. От берегов Дона до берегов Гудзона (Воспоминания). Ростов-на-Дону: Литера-Д, 1994. - 176 с.

132. Хаджиев Р.Б, Великий Бояр. Белград, 1929. - 397 с.

133. Ходнев Д.И. Лейб-гвардии Финляндский полк в Великой и Гражданской войне (1914-1920 гг.). Белград, 1932. - 42 с.

134. Шапрон-дю-Ларрэ А.Г. Воспоминания о выезде из Петрограда в 1917 г.//Русское прошлое 1993 - Кн. 3 - С. 150-159.

135. Ширвинт Лейб-драгуны дома и на войне. Вып. 4. Париж, 1931.144 с.

136. Шкуро А.Г. Записки белого партизана//Белое дело. Добровольцы и партизаны. -М.: Голос, Сполохи, 1996. С. 75-246.

137. Штейфон Б.А. Кризис добровольчества//Белое дело. Добровольцы и партизаны. -М.: Голос, Сполохи, 1996. С. 247-350.

138. Шульгин В.В. Деникин и Врангель/Публ. Н. Лисового//Военная быль 1994 -№ 5 (134) - С. 31-35 - 1995 - № 6 (135) - С. 38-41.

139. Шульгин В.В. 1920/ЯПульгин В.В. Дни. 1920/Сост. и вступ. ст. Д.А. Жукова; коммент. Ю.В. Мухачева. М.: Современник, 1990. С. 283-530.

140. Эфрон С.Я. Записки добровольца/Сост. и предисл. Е. Коркиной. Подгот. текстов и примеч. Н. Морс. М.: Возвращение, 1998. - 240 с.1. Периодические издания

141. Вестник Гвардейского Объединения. 1957.

142. Вестник Галлиполийцев. 1937-1940.

143. Вестник Общества Галлиполийцев. 1933-1937.

144. Вестник первопоходника: Издание калифорнийского Общества участников 1-го Кубанского генерала Корнилова похода. 1961-1970.

145. Доброволец: Издание Союза Добровольцев. 1936-1938.

146. Корниловец: Лагерь Горно-Паничерово. 1922.

147. Кубанец Донской атаманский вестник: Журнал истории казачества (Ростов-на-Дону). 1993, 1996.

148. Первопоходник: Летопись Белой борьбы. 1971-1976.151. Перекличка. 1961.

149. Семеновский бюллетень. 1950.153. Финляндец. 1929-1935.

150. Часовой. 1929-1939, 1970-1987.1. Литература

151. Булдаков В.П. Красная Смута: Природа и последствия революционного насилия. М.: РОССПЭН, 1997. - 376 с.

152. Бушин А. Орден Святого Георгия штабс-капитана Туркула// Военная быль 1997 - № 9 (138) - С. 12-14.

153. Веркеенко Г.П., Минаков С.Т. Московский поход и крушение «добровольческой политики» генерала А. Деникина. М.: МГОПИ, 1993. -283 с.

154. Волков C.B. Белое движение в России: организационная структура (Материалы для справочника). М.: Изд-во не указ., 2000. - 368 с.

155. Волков C.B. Русский офицерский корпус. М.: Воениздат, 1993.368 с.

156. Воронов А.В'. Ольгины гусары. 3-й гусарский Елизаветградский Ее Императорского Высочества Великой Княжны Ольги Николаевны полк. 1764-1964: Страницы полковой истории. М.: Рейтар, 1999. - 96 с.

157. Головин H.H. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. В 12 кн.-Б/м, 1937.

158. Грунт А.Я., Старцев В.И. Петроград Москва. Июль-ноябрь 1917.-М.: Политиздат, 1984.-280 с.

159. Дерябин А.И. Гражданская война в России 1917-1922: Белые армии. -М.: ACT, 1998.-48 с.

160. Дерябин А.И. Регулярная кавалерия Вооруженных Сил на Юге России//Белая Гвардия 1997 - № 1 - С. 12-20.

161. Зимина В.Д. Белое движение и российская государственность в период Гражданской войны: Автореф. дис. . докт. ист. наук. М., 1998.

162. Иоффе Г.З. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М.: Наука, 1995.-238 с.

163. Какурин Н.Е. Как сражалась революция. В 2 т. 2-е изд., уточн. -М.: Политиздат, 1990.-272, 431 с.

164. Капустин М.И. Заговор генералов (Из истории корниловщины и ее разгрома). М.: Мысль; 1968. - 261 с.

165. Кондратьева А. Они верили в Россию. (Бои юнкеров в Москве в октябре-ноябре 1917 г.)//Военная быль 1993 - № 1(130) - С. 21-22.

166. Кручинин A.C. Крымско-татарские формирования в Добровольческой армии: История неудачных попыток. М.: Военно-историческая библиотека «Военной были», 1999. - 94 с.

167. Кулешов C.B. Размышления о революции/Ютечественная история 1996-№ 6-С. 110-128.

168. Маслаков А. Предшественники Добровольческой армии//Белая Гвардия 1998 - № 2 - С. 59-68.

169. Минаков С.Т. За отворотом маршальской шинели. — Орел, 1999.360 с.

170. Минаков С.Т. Советская военная элита 20-х годов (Состав, эволюция, социокультурные особенности и политическая роль). -Орел, 2000. 560 с.

171. Ненароков А.П. 1917. Великий Октябрь: краткая история, документы, фотографии. М.: Политиздат, 1977. - 239.

172. Поликарпов В.Д. Пролог Гражданской войны в России (октябрь 1917-февраль 1918). М.: Наука, 1976. - 416 с.

173. Разгром деникинцев под Орлом и Кромами осенью 1919 г./Сост. С.Т. Минаков. Орел, 1989. - 96 с.

174. Росс Н.Г. Врангель в Крыму. Франкфурт-на-Майне, 1982.376 с.

175. Рутыч H.H. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России (Материалы к истории Белого движения). М.: Российский архив, 1997. - 296 с.

176. Сенин A.C. Женские батальоны и военные команды в 1917 году//Вопросы истории 1987 - № 10 - С. 178.

177. Федюк В.П. Белое движение на Юге России 1917-1920 гг.: Дис. . докт. ист. наук. Ярославль, 1995.

178. Цветков В.Ж. Белые армии Юга России. 1917-1920 гг. (Комплектование, социальный состав Добровольческой армии, Вооруженных Сил Юга России, Русской армии). Кн. 1. М.: Посев, 2000. - 167 с.

179. Цветков В.Ж. Добровольческая армия в Центрально-Черноземном районе (сентябрь-октябрь 1919 г.)//Война в истории России: Материалы межвузовской научной конференции (г. Курск, 23 мая 1997 г.). Курск: РОСИ, 1997.-С. 82-84.